Тексту нужно начало, нужно что-то написать, сказать. Наверно, я должен ввести вас в курс дела, в начало истории, задать первыми строками настрой, заинтересовать, чтобы вы мгновенно погрузились в симметрию букв и слов и поменьше отвлекались. Вот я сел и пишу. Я не знаю, о чем пишу. У текста есть какое-то название, вы уже прочли – «отделение». Но о чем он, и куда пойдет дальше мысль? Кто его знает? Вы знаете? Я – нет. Текст рождает сам себя, мысль думает сама себя. Я не думаю мысль, она льётся, струится, скачет! И все сама, ей не нужно мое участие. Что необходимо для того, чтобы родился текст? Два слова, фраза, предложение? Вполне достаточно. Он потом сам проявляется независимо от автора. Но в одном мне все же повезло: в том, что вселенная или Бог выбрали посредником именно меня, чтобы текст вылился, обрёл форму. Думаете, мое эго стремится к бесконечности? Нет, вовсе нет. На самом деле я скромный малый. Само! Все само происходит! Отделение! О чем текст? Что можно написать об отделении? Очень много, даже слишком! На полку книжек про отделение точно хватит, а, может быть, даже и на целый шкаф. Вы читаете этот текст, это занудство, значит, отделение все же произошло. Отделение текста от меня, его автора-медиатора. Помните, я писал о вселенной, Боге? Нет, я не уверен, что это их рук дело! Психика, бессознательное – вот кто повинен в игре букв, слов, которые я чирикаю шариковой ручкой в помятом блокноте. Ещё раз: мысль, думающая сама себя! Откуда она берется, где зарождается? Ладно, оставим! Я уже чувствую, как вы начинаете злиться! Так что там с отделением? Ты – автор, который заявляет, что он не автор, а посредник, назвал текст «отделение»! Поясни, о чем ты будешь писать, иначе мне – читателю, придется отделиться от твоего текста! Автор, дай сюжет, расскажи что-нибудь интересное! Ну хотя бы концепцию, хотя бы ее, нельзя же так дурачить. Бессознательное! Вот, в чем причина! Это чистый поток моих сбившихся мыслей, они отделяются от мозга, который как будто хорошенько взбили миксером, взболтали и перемешали! Отделяются! Ты сказал – отделяются! От моего мозга вряд ли сможет отделиться что-то мудрое. Нет и еще раз нет! Отделение, оно повсюду, не только в моей голове! Нет! Оно только в моей голове! В моей голове весь мир – отделение!
Вот возьмем, к примеру, единственный спутник земли, этот ночной желтый блин – Луну. Она же отделилась от Земли, это в школе проходят! А дети! Ребенок, он же в чреве матери созревает, формируется, а потом раз! Отделился! Тут-то и начинается самое ужасное! Защиты никакой, абсолютно беззащитный взрослеет, учится, матереет, стареет и бац! Финиш! Отделяется от мира живых! Понимаете! Именно отделяется, погружается под землю в царство мертвых. Отделение? Что такое отделение? Это когда один объект уходит от другого, убегает. Он теперь сам по себе, вроде бы как. Вокруг одно отделение, а хочется присоединения, сращения, т.е. стать больше, слиться с кем-то или чем-то, а я только и делаю, что отделяюсь, и чем больше отделяюсь от всего – мира, человека, от себя в конце концов, тем больше этих мыслей про отделение. И то, что отделяется от меня, это уже не я, оно уже полностью самостоятельно и не имеет ко мне никакого отношения. Понимаете?
Да что там отделение от матери! А как же отделение от Бога? Ну, допустим, Бог сначала человека создал. По образу и подобию, если помните. Все равно, что отделил, образ-то его и подобие, знаете ли, тоже. А кто вернёт теперь Адаму ребро? Его же заимствовали, отделили! Адам, получается, почти сразу стал не совсем цельным человеком. Не с инвалидностью, конечно, но тут есть над чем подумать. Как минимум, он перестал быть совершенным, таким, каким создал его Бог сначала. О, прекрасная Ева, мучительница рода человеческого! Тебя винят в порочности уже больше трёх тысяч лет. Идиоты! Они писали об этом научные тексты! Адам был несовершенен, его слегка изуродовали, а Ева, просто попала под горячую руку. Если считать, что рай – идеальный гармоничный мир, то этой парочке калек, определенно нечего там было делать, вот их и … отделили. Бог (ваш отец) сказал: “плодитесь и размножайтесь!” Вот вы и устроили вакханалию: делились, делились, делились! Бац! Семь миллиардов людей на малюсенькой планете. Кажется, что-то пошло не так. Тук-тук! Пустите нас обратно в рай! Тактичное молчание. Ок, поняли! Остаёмся тут, без вариантов!
Вы ходите на работу? Или в детский сад, или в школу? Весь мир – детский сад, но я о другом. Если принять как концепцию, что то, что отделяется от нас – уже не мы, получается то, от чего отделились мы сами, тоже перестаёт быть нами. Приведя с утра себя в презентабельный вид, закрывая дверь и уходя в неизвестность, мы… отделяемся от нашего дома, он остаётся только в голове, но это уже не он, а всего лишь игра памяти. Мы можем воссоздать его в своём сознании в мелких деталях, даже вспомнить, что уронили утром на пол ушную палочку и не стали поднимать, потому что торопились. Это воспоминание – следствие отделения. Ужасно, правда? Везде сплошное отделение. То, которое происходит на унитазе, я, пожалуй, не буду описывать. Честно вам признаюсь, это даётся мне нелегко, очень сложно сдержаться, когда… бултых… У меня скверное чувство юмора… Потому, что в голову постоянно лезет всякая дрянь, копится, копится, череп так и норовит взорваться. Я вынужден ей делиться, иначе окончательно свихнусь, съеду с катушек. Про самое главное отделение-то забыл упомянуть: больничное. В нем, отделенные от обычной жизни, запертые, прозябают несчастные. Ладно, я не настолько злой и наглый, чтобы совсем не испытывать жалости и сострадания. Здоровье – один из самых ценных активов жизни любого существа. Больные лани первыми попадают к хищникам на ужин, равно как и маленькие особи. Крепкий организм – это огромная опора. Несчастные, заполняющие собой пространство больниц, мне искренне вас жаль. В больничных отделениях пахнет безнадегой, как будто вас заранее готовят к векам, которые вы проведете в каком-нибудь чистилище. Чего стоит один запах! А стоны? Койки в коридоре? Вы по праву должны быть названы обделёнными, изгнанными, настоящими мучениками. Старушка-медицина надежно вас спрятала. Несмотря на тысячелетия своего развития, она далека от совершенства, особенно в такой стране, как Россия, где хромает каждый государственный институт. Слишком большая площадь, с такой разве можно совладать? Россия – это неоднородная плавающая территория, она любит присоединять, но в результате большинства ее усилий в конце все равно происходит отделение. Помните, как корчился в муках Советский Союз? Теперь всё, что отделилось от этого гиганта, многие мечтают собрать, как пазл, обратно. Тут не должно быть имен и названий, все и так ясно. Территория, которую нельзя называть, присоединили под шум колес бронетехники. Овации! Браво! Значит, в скором времени произойдет отделение, таковы законы жанра! Только тссс! Об этом тоже нельзя говорить вслух, в Конституции кое-что написано, в УК тоже. Мы же с вами знаем, что наказания в этой стране суровы. Черт! Почему вы меня не остановили? Я отвлекся и наговорил лишнего. Тут надо, наверно, вспомнить про отделение полиции, но это такие обидчивые ребята, что даже вскользь не буду. Подождите минутку. Мне нужно отделить свой зад от стула и немного размяться, тяжело, знаете ли, трепаться вот так вот, почти впустую без темы. Когда ты забываешь заранее заготовленный фрагмент речи, ничего не остается, кроме как импровизировать, я вот и выкручиваюсь, как могу.
Россия, кстати ещё кое-чем славится. Русские писатели в XIX веке прекрасно изучили эту ее болезнь, имя ей – бюрократия. Один из симптомов этой болезни – бесполезная отчетность, которая портит жизнь телу государства. Бессмысленные работники занимают свои должности, перекладывают бумажки, сводят воедино цифры, чтобы в конечном итоге выявить ошибку, наказать кого следует, выписать штраф. Знаете что? Эти отчёты у них никогда не сходятся, кого им нужно действительно наказать, так это себя. Жаль, что самобичевание уже не в моде. Но этим инстанциям нужно как-то оправдывать свою никчемность, поэтому они маскируются, делают вид, что работают для граждан, питаются обращениями. Некто N с утра, смотря в окно, обнаружил, что привычный ему вид на помойку стал мрачнее, чем обычно, потому что мусор не вывезли вовремя. Некто N решил, что ему нужно позвонить куда следует. Так началось великое отделение его скромного обращения. Некто N пытался дозвониться час, его упорству и настойчивости могли позавидовать самые именитые спортсмены планеты. Но, увы, есть в этом мире невозможные вещи, которые не под силу и самым упорным, вроде Фродо или Гарри Поттера. N решил, что он не сдастся. Заядлый пользователь сети интернет, он смекнул, что обращение можно подать там. В максимально тактичной форме отделенное в это нервное утро от N его обращение было направлено в Жалобную палату. Пройдя первичный отсев жалоб в канцелярии, она медленно отделялась, спускалась вниз по инстанциям. В Жалобной палате некая чиновница бальзаковского возраста ловко перенаправила обращение N в Сортировочное бюро. Скромная сотрудница Сортировочного бюро, будучи императрицей в душе, наделенная почти неограниченной властью, в пару кликов спустила обращение в Комитет по мусору. Почесав лысину, малоподвижный, тучный, а оттого безразличный ко всему бывший прапорщик, отправленный доживать в Комитет до пенсии, передал обращение бойкому, источающему сильный аромат дешевых духов и водки бригадиру. Через три дня блужданий по обращению N было принято единогласное решение – устранить зловонную проблему. Ранним утром, затемно, на место происшествия выехала бригада. N не спалось, он сидел у окна и курил, наблюдая увеличившуюся за эти дни гору мусора. Через открытую форточку в ноздри N проникал едкий смрад, он поперхнулся дымом, закашлялся и затушил сигарету. Неожиданно он увидел яркий свет фар и приближающийся мусоровоз. Свет фар отражался в глазах N, придавая его взгляду что-то демоническое. Тем временем мусорщики ходили вокруг помойки. Она была переполнена, за один раз весь объём вывезти было невозможно. Бригадир чесал затылок, он сразу понял, что нужен будет ещё один выезд и пустое пухто. Разбросав не поместившиеся мешки с мусором по площади ограждения помойной зоны, бригада вывезла переполненный мусорный контейнер. N ждал. N был чистоплотным от природы, он не любил непорядок, поэтому его левый глаз то и дело дергался, когда он видел бардак. Бригадир мусорщиков рапортовал руководству Комитета, что дело-дрянь, и для того, чтобы оно перестало быть таковым, необходимо срочно отправить вторую машину. Бригадир всего три раза употребил слово на п… и четыре на х…, чем очень гордился, потому что, как правило, эти слова сопровождали каждое его предложение. Прошло два дня. Гора по своим размерам резко росла так, что неопытный альпинист издали мог принять ее за городские Гималаи. N больше не мог курить из-за смрада, он думал, что, отделенное, его обращение окончательно заблудилось, но ранним утром вновь увидел свет приближающихся фар. Его сердце стало биться чаще, сидя на стуле, он облокотился локтем на стол, приняв выжидательную позицию. Бригада работала быстро, только изредка они говорили слово на п…, тем самым характеризуя трагизм ситуации. Оставив в периметре помойки семь мешков с мусором, которые не влезли в переполненное пухто, выполнив долг, бригада скрылась в рассветном зареве. N все еще нервничал. Он надел кроссовки, спортивные штаны и майку, и, выйдя на улицу, он полной грудью вдохнул весенний воздух и жадно закурил. Светало. N разбросал семь оставшихся мешков по урнам вдоль улицы, вернулся и лёг спать. В цветных снах он увидел подножие горы Фудзи, на котором ровными рядами выстроились цветущие сакуры. N вдыхал их нежнейший аромат, пока на его подушку текли теплые слюни. Счастливый конец. Занавес! Столь редкий поворот сюжета для этой страны.
Знаете, чем на самом деле в девяноста девяти процентах случаев пахнет русская бюрократия? Безысходностью! Вот чем! Безысходность? Какое странное слово. Без Исхода. Будто народ Израилев так и не покинул Египет, не шлялся сорок лет по пустыням, а просто растворился в шуме времени. Прискорбно, потом родилось столько сюжетов! Слава Яхве, что этого не случилось! Эти заблудшие люди слишком долго были отделены от своей земли, своей великой литературой они заслужили вновь обрести ее…
Жизнь – странная штука, не находите? Знаете, как она зародилась? Лучи света, отделенные от солнца, разогревали первичный бульон, вследствие чего в нем появилась молекула РНК. Я уверен, без света ничего бы не вышло. Ранним молекулам пришлось его избегать, они плавились где-то в недрах земли, делились, отделялись друг от друга. Дошло до того, что теперь на Земле есть инфузория-туфелька и слон-альбинос! Вот, к чему приводит неконтролируемое деление и отделение! Миллиарды лет неконтролируемой эволюции привели к хаосу! Древние греки, кстати, считали, что Хаос был порожден Мглой. Смышленые малые, мы их недооцениваем. Титаны, Боги, бесконечный войны… Эти бравые народы умели жить, их мифы, как и библейские сюжеты, точно пользуются спросом. Когда большая цивилизация умирает, от неё отделяется культура. В лучших своих образцах она влияет на целые континенты. Европа, Азия, Африка, бла бла бла… они, кстати, появились вследствие отделения от суперконтинентов Ура и Пангеи. Скучная история: отделились, поплавали, присоединились. И так всегда! Хаос, греки уже давно все придумали! Чего они не смогли придумать, так это мета-иронию, которая отделилась от пост-иронии. Современный человек не обделен фантазией: он изобрёл термины для обозначения плохих шуток и возомнил себя вершиной мира. Воевать со Спартой было куда проще, чем жить в XXl веке.
Цивилизации, империи, жизнь! Скука, да? От этих мыслей развивается недержание! Подождите пару минут, мне нужно отделиться, кое-куда сходить. ………………………………… Я вернулся! Вы ещё тут? Можно мне закурить? Спасибо! Люблю глубокие затяжки, чтобы дым хорошенько наполнял легкие. Он, тяжелый, оседает в них, становится частью меня, а потом – пшик: долгий выдох, отделение, и он растворяется в атмосфере. Прямо как мой трёп – отделился, осел ненадолго дымкой в вашем сознании и исчез. «Я мыслю, следовательно я существую». Декартовский рационализм, революция в философии! Мысль существует сама по себе, она не является нами! Пора бы это уже понять! Вечно мы делаем одну и ту же ошибку, принимаем игры сознания за действительность. Одна мысль порождает другую, та, уже самостоятельная, отделяется от неё, дальше третья, совсем окрепшая и независимая, рождает четвёртую, она отделяется. Порочный круг! Ппппффф! Видите, какие глубокие затяжки я делаю, чтобы легкие хорошенько пропитались дымом? Это успокаивает, не даёт мне сорваться. Я устал объяснять одно и то же! Пожалуй, придется закурить еще одну, иначе я могу скатиться в грубости. Не хотите присоединиться? Lucky strike, сигареты, которые когда-то любили курить американские военные. Хорошо, как скажете! Я все время слышу отказы. Современность вносит свои коррективы, курить больше не модно. Ну разве что Icos и самокрутки. Нужно же выделяться и быть экологичным! Время диктует свои тренды! Мне уже слишком поздно меняться, понимаете, мне не хватит гибкости. Я остался где-то там, в постмодернизме. Гадко быть циником, моя совесть изрядно пострадала. Началось это ещё в детстве, когда мсье Дюшан открыл ящик пандоры. Сделав писсуар объектом искусства, он утвердил, что искусством теперь может быть абсолютно все! Равно как и издевкой! Отделилось от этого, простите, объекта искусства, многое. На XX хватило! Безбрежный океан, состоящий из копирования, заимствований, отстраненности и цинизма. Его волны до сих пор омывают мое уставшее тело. Власть этого океана огромна, но он скоро высохнет, я вам обещаю. Высохнет вместе со мной, и вам не придётся больше вычитывать между строк агонию моего больного сознания.
Хочется быть цельным, понимаете? Не отдельными, плохо связанными друг с другом частями. Часто вы встречали цельных и гармоничных личностей, а не разорванные с детства на части куски того, что уже не восстановить? Заслуга психиатрии в том, что она смогла озвучить, что мы все поломанные, деформированные, отдельные. Она это доказала! Быть одним целым – самая сложная задача, которая стоит перед человеком. Моя отдельная личность, которая отвечает за ответственное выполнение задач, сильно конфликтует с другой отдельной личностью, которая не прочь повеселиться и подурачиться. Сколько бы я не пытался, я не могу собрать их воедино и помирить! Так и существуют в моей физической оболочке Клоун, Зануда, Умник, Нытик, Герой, Трус, Раб, Господин, Отец, Сын, Андрогин, Любовник, Мещанин, Аристократ, Нищий. И все – отдельно! Это полная катастрофа, они с трудом-то уживаются в одном мозгу, а в какой момент кто проявится и выскочит наружу – для меня каждый раз остаётся сюрпризом! Отделившись с утра от кровати, зануда чистит пёрышки. Аристократ завтракает яичницей с беконом, от чего испытывает ужасный дискомфорт. Отец в пальто выходит из квартиры и делает первые шаги на пути до работы. Герой идет к метро, птицы поют ему серенаду о том, что мир сегодня не придётся спасать. Мещанин в метро разглядывает пассажиров, в их хмурых лицах он узнает себя. От осознания одинаковости всех его начинает трясти. Нытик проделывает последний этап маршрута дом-работа, он плачет из-за схожести серых, словно асфальт, будней, которые вынужден проводит на ненавистной работе. Раб садится в рабочее кресло, его труд не эффективен, и он знает это. Любовник пьёт кофе с некой дамой из соседнего отдела, что будет потом – мы опустим. В конце рабочего дня трус в очередной раз не может возразить начальнику. Клоуна сегодня не будет, его заменяет Умник. Накидывая пальто, он рассказывает коллеге, которого недолюбливает, что Учредительное собрание в 1918 году было первым демократическим институтом в России. Господин выходит из офиса, берет такси. Дома Сын, направляет обращения к отцу, будто к Богу, и винит его в своих неудачах. Андрогин стоит в ванной у зеркала и чистит зубы, идёт в спальню, незащищённый, тонет в объятиях Морфея. Истратив в течение дня последние гроши, Нищий видит повторяющийся тревожный сон: в чаще леса за ним наблюдает множество глаз. Он знает, что все эти глаза – он сам, угол зрения меняется, он проникает то в одного, то в другого, смотрит на себя с разных сторон. Этот бесконечный хоровод не заканчивается………………………
Как незаметно пролетело время! Скоро закат, красный шарик сыграет в прятки с линией горизонта! Небо ясное, поэтому мы увидим, как, почти незаметно, по одной, будут появляется сначала редкие тусклые звезды, которые позже, забыв о тактичности, оккупируют все небо. Вся правда мира содержится во взгляде на ночное небо, нет ничего более притягательного и умиротворяющего, чем наблюдать за звездами где-то в горах. Единение с ним иногда заставляет меня забыть о бесконечном отделении, об этой болезни. Я скольжу по нему, как конькобежец по прозрачному льду озёра, кажется, оно никогда не закончится. Это не совсем так, оно конечно. Когда завершается один процесс, начинается другой, проснувшись утром, ты оказываешься в другом дне, в новой реальности. Следующий день – как новая страница в журнале, предыдущая осталась только в памяти, отделилась от настоящего. На старый день можно посмотреть с расстояния длиной в сутки. Высуньте голову в окно, поднимите глаза на небо! Чуть левее! Видите? Это Сириус, самая яркая звезда. Знаете, в чем штука? Это две звезды, которые обладают единым центром масс и не могут отделиться друг от друга! Одна из них еле видимый белый карлик. Они связаны самой природой, силой тяготения, но и это когда-нибудь закончится, одна распадется, оставив спутницу в одиночестве. Она оставит после себя длинный след из множества частиц, выброшенных из единого скопления. Отделенные от него, они начнут долгое странствие, чтобы потом снова слиться в какое-либо тело. Энергия не умирает, кости в земле – это космическая пыль, кирпичики вселенной.
Глаза слипаются, правда? Пойду заварю кофе покрепче, большая чашка американо мне сейчас точно не повредит. Надо хорошенько распробовать вкус ночи, ее терпкий аромат. Замедляемся, дышим, мы уже в её объятьях. Забыл описать вам мое жилище. Идите за мной, сейчас я включу свет. Оп-ля! Изобретение искусственного освещения в начале двадцатого века немало потрепало нервную систему человека. Как и шум только что появившегося транспорта, особенно трамваев! Он сводил горожан с ума. Внешние городские раздражители, включая миллионы людей в мегаполисе, наравне с детскими травмами – основная причина неврозов. Мои щеки впали именно поэтому! Ахххррр! Опять я отвлекся! Не отставайте, тут нужно пройти до конца коридора. Тихо! Слышите шаги? Кажется, они приближаются! Кто мог посреди ночи пробраться в мое жилище? Вот он, наглец!
– Что вы забыли посреди ночи в моем жилище?
…
– Почему я должен идти спать? Какого черта?
…
– Не смейте мне угрожать! Я сам вас сейчас привяжу!!!
…
– Ааахххррр! Уберите руки! Я не ору, уберите руки!!!
…
– Хорошо, хорошо, я иду в кровать!
…
– Аккуратнее! АААААА! Что вы сделали? Вы меня укололи! Зачем вы меня укололи?
…
– Я не ворочаюсь, сейчас улягусь поудобнее!
…
– Никого я не разбудил, тут нет никого кроме меня! Что значит всю палату?
…
– А откуда вы взялись? Я вас не знаю!
…
– Да сплю я. Не надо стоять над душой.
Кажется, ушла! Откуда она взялась? Эта бешеная женщина! Такая сильная! Настоящая русская баба! Конь на скаку, горящая изба, все дела! Нетактичная особа! На чем она нас прервала? А, точно, я хотел показать вам мое жилище! Я боюсь, что она вернется, эта тигрица! Перенесем на завтра. Я буду тихо, почти шепотом. Что она мне вколола? Вы не знаете? Я чувствую, как блажь и спокойствие растекаются по артериям. Мне сейчас нельзя вставать, буду смотреть в потолок. На стене виден узор ночи, тени объектов, подсвеченных фонарем за окном. Спойте мне колыбельную! Как в детстве, когда отделение только началось. Как там? “Ложкой снег мешая, ночь идет большая, что же ты глупышка не спиииииишь?” Аааааххххх. Вот уже зеваю, как в детстве, когда я был ещё цельным, почти не отделенным. Ну разве что самую малость. Я всегда засыпаю в позе эмбриона, будто в утробе: неродившийся и заранее любимый. Аааааххххх. Как приятно забыться в объятиях сна! Вы не устали? Аааааххххх. Я точно устал. Приходите завтра, я расскажу вам про связи объектов, это ещё занимательнее, чем отделения. Все, пока….
Звуки храпа: ааапппффф, ааапппффф.
