задний план, и он вместе со своим туповатым прихвостнем боязливо попятился назад, протягивая мне связку ключей.
Стражники продолжали глядеть на меня и, наверное, все еще старались разуверить меня в своем начинании, но все было тщетно. Я попросту их не слышал. Я ничего не слышал.
Сжимая в кулаке холодный металл ключей, наконец решился.
Сам скрежет уже привлек внимание гиены, и на меня уставились черные глаза. Эти же самые неживые черные глаза-бусины, что глядели на меня на проклятом скалистом утесе.
Отворив дверь, я встал на пороге, в твердой уверенности, что я вправе главенствовать над самим адом, если придется. Моим огорчающим открытием было то, что непосредственно тварь преисподней не была солидарна со мной.
Я не спешил делать резких движений. Едва ли я бы сам признал вожака в каком-то суетливом щупленьком создании, которым я, вероятно, и виделся гиене.
Зверюга нюхала воздух, и ноздри ее влажного черного носа активно раздувались, пока я стоял на пороге. Угадать настрой дикой твари было тяжело, но ясно одно – спешить сейчас нельзя.
Я выждал еще несколько мгновений, может, больше – охватившее меня волнение исказило чувство времени. Медленно протянул руку вперед, как поступал всякий раз, видя охотничью собаку.
Гиена продолжала осторожно принюхиваться. Мои опасения стихли в тот момент, когда животное сделало несколько робких шагов назад, отступая от меня.
– Тихо, – приказал я, хотя и без того слуги не проронили ни слова, храня завороженное молчание.
Я оказался один на один со своим зверем. Я испытал до этого неведомый страх и трепет, чувствуя, что я стою на острие.
Наконец-то мне хватило смелости переступить порог, и весь оставшийся вечер я расплачивался за собственную амбициозность.
Оказывается, когда гиена попятилась назад, это был вовсе не испуг, а лишь приготовление к броску. Я не успел ничего сделать, когда зверь вцепился мне в плечо и повалил наземь, прибив когтистой лапой.
Оглушительная боль и обильная кровопотеря смутила мой разум, и я лишился сознания.
* * *
Я еще не знал, что случилось, когда какой-то глубинный приступ из самых недр моего разума заставил меня прийти в себя.
Тяжесть во всем теле пробудилась прежде меня самого. Подранное левое плечо было туго перебинтовано.
Сквозь мутную пелену я пробирался в чудовищную реальность. Сначала я обрадовался, что хоть что-то чувствую, ведь это верный признак того, что я уже жив.
Однако я имел неосторожность пошевелить левой рукой, и, Боже милосердный, я бы в самом деле предпочел бы быть уже мертвым.
Настолько резкая, всепоглощающая боль завладела мной, что я не мог сдержать надрывного крика.
Всего меня повело, в руке разливалось адское пламя преисподней.
– Ваша светлость, вы пришли в себя! – заслышал я сквозь собственный крик.
Меня осторожно придерживали две сиделки. Обе женщины что-то бормотали себе под нос, отирая мне виски холодной водой.
Та, что была помоложе, спешно оправила свое платье и выбежала вон, отдав короткий спешный поклон.
Я приходил в себя, глядя в каменный потолок, восстанавливая задремавшую память.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
(обратно)
Примечания
1
С латинского буквально «чернота». Алхимический термин, обозначающий полное разложение. Является первым этапом создания философского камня. (Прим. ред.)
(обратно)
2
С латинского буквально «белый цвет». Алхимический термин, символизирующий очищение и начало сознания. Является вторым этапом создания философского камня. (Прим. ред.)
(обратно)
