Забывший [Василий Валериевич Демченко] (fb2) читать онлайн

Василий Демченко Забывший

Часть первая

Логово Зверя

Дождь лил так, что казалось, Бог решил ещё раз утопить этот мир. Гром пытался навсегда выгнать тишину из этих мест. Ветер бесновался, швыряя ветви и листья, куда ему вздумается. Молния, полыхнувшая в разрывах туч, осветила двух уставших путников, пробирающихся верхом по едва заметной тропинке, петляющей под сводами Чёрного Леса.

Тяжёлые дорожные плащи промокли насквозь, и не спасали от холодного, пронизывающего ветра. Всадники старались не шевелится, чтобы сохранить те жалкие частицы тепла, что были под слоями одежды.

Но вот, лесная тропинка плавно повернула налево и резво побежала вниз с невысокого пригорка. Там тропка вливалась в настоящую дорогу, некогда выложенную большими и плоскими камнями, и устремилась к мосту через реку. Дорога выглядела заброшенной. От моста, разбушевавшееся стихия, мало что оставила.

Подъехав к самому мосту, путники уныло остановились: перейти реку не удастся, а назад возвращаться не хотелось.

Очередная вспышка молнии осветила темную громаду, в стороне от моста. Надеясь найти там хоть какое-то укрытие они повернули коней и направились к руинам. А это были именно руины, каменные осколки некогда гордого замка. Стены и палаты давно обвалились под тяжестью лет, и лишь центральная башня все еще упорно тянулась к равнодушным небесам. Крыша ее обвалилась, но нижние этажи выглядели относительно целыми. На месте ворот зияла темная пасть с обломанными клыками превратных башен.

Всадники направили коней к замку, но стоило им приблизиться к линии камней, бывших некогда стеной, как кони заупрямились. Ни понукания, ни выкрики, ни удары плетью не смогли заставить животных войти на территорию двора. Тогда один из путников, по высокому росту и широким плечам которого угадывался мужчина, спешился и под уздцы провел взбрыкивающих и тревожно храпящих животных через двор и ввел их в темный зев прохода.

Оказавшись в полной темноте он помог спуститься своей спутнице. Быстрыми и уверенными движениями мужчина снял со спины своего коня седельные сумки, и начал на ощупь доставать принадлежности для разведения огня. Внезапно обе лошади, громко заржав, рванулись прочь из зала, посчитав беснующуюся ночь лучше нежели их нынешнее укрытие. Проклятие, готовое сорваться с губ мужчины, осталось непроизнесенным. Он заметил отблеск пламени, разгоняющий тени. Он находился справа и гораздо выше, вероятно человек державший факел стоял на вершине лестницы. В следующий миг мужчина выхватил палаш, отстранив девушку себе за спину. Факел медленно приближался, но тот, кто его держал в руке, пока не попадал в круг света. Шаги его, заглушались битвой, развернувшейся в небесах. Наконец обитатель этих мрачных руин остановился в нескольких шагах от пришельцев и поднял факел повыше.

Пляшущее оранжевое пламя осветило седые свалявшиеся волосы, спадающие на лицо как вуаль. Видны были бледные тонкие губы, острый выпирающий подбородок, кончик орлиного носа да красные, в свете факела, точки глаз.

Старик откашлялся и проговорил, на диво бархатным чарующим голосом:

– Опусти оружие воин, с кем ты собрался драться? Или хочешь проткнуть старика, одиноко доживающего свой век? Опусти клинок и следуйте за мной, отдохнете, твоей спутнице это точно не повредит. Она еле на ногах стоит от усталости.

С этими словами старик развернулся и неспешной походкой двинулся к лестнице. Мужчина убрал палаш в ножны, повесил через плечо седельную суму, подал девушке левую руку, а правой обхватил рукоять кинжала, закрепленного сзади на поясе. Медленной поступью они устремились к старику, ожидавшему их.

Подниматься по темной крутой лестнице было не очень легко, к тому же многие ступени истерлись за прошедшие столетия. Когда подъем был окончен, они оказались в просторном помещении, где гулял ветер и голос грома отражался гулким эхом. Трепыхавшийся огонек факела в руках их проводника направился дальше, и они последовали за ним. Пройдя несколько десятков метров, они увидели неровную полоску света, видимо она прорывалась из-за неплотно прикрытой двери. Как выяснилось через пару шагов, так оно и было. Старик распахнул дверь и на них дыхнуло теплом живого огня.

Они вошли в большую комнату, посередине стоял длинный дубовый стол, а с противоположной стороны полыхал сдерживаемой яростью огонь в огромном камине. Стены были увешаны огромными выцветшими гобеленами, разобрать что на них изображено не представлялось возможным. Пол покрывал некогда толстый и прекрасный ковер, местами протертый до дыр. По обрывкам рисунка было видно, что он привезен из восточных стран, во времена более радостные для этого места.

Хозяин был под стать своему жилищу, растрепавшиеся седые космы скрывали бескровное морщинистое лицо. Некогда богатая одежда висела на старике как мешковина на пугале. Дополняли картину длинные черные ногти на пальцах, и обломки желтоватых зубов, показывавшиеся в ране на лице, которая заменяла ему рот.

– Вино и чаши найдёте на столе, – обратился он к гостям, – а я пока приготовлю ваши комнаты. – С этими словами он захлопнул за собой дверь.

Подойдя к весело трещавшему пламени мужчина скинул с головы капюшон и снял плащ, а также стянул перчатки.

Плащ скрывал молодого человека двадцати пяти лет, чуть выше шести футов, сложенного атлетически. Густые тёмно- русые волосы стянуты тёмной лентой. Тонкие губы, волевой подбородок чисто выбрит, нос с горбинкой. Под кустистыми бровями сверкали колдовским огнём ярко-зелёные глаза. Левый глаз находился в окружении трёх глубоких шрамов, образующих треугольник. Пояс с оружием он не снял.

Повернувшись, мужчина, помог избавиться от многослойных одеяний своей спутнице. Она осталась в зелёном шерстяном платье. Желто-соломенные волосы рассыпались по плечам. Карие глазки украдкой осматривали помещение. Ярко-алые губы изогнулись в подобии усталой улыбки. По сравнению со своим спутником она казалось маленькой, ведь даже встав на цыпочки её макушка оказывалась на уровне его груди. Усадив свою спутницу на кресло у камина, молодой человек направился к столу, и наполнил два кубка вином, из кувшина, стоявшего здесь же. Передав бокал девушке, он поднес второй ко рту, терпкий запах защекотал его ноздри. Но не успели они отпить и глотка, как в комнату вернулся старик.

В одной руке он держал факел, в другой поднос. Закрепив факел в кольцо на стене, он неторопливо приблизился к тому краю стола что находился у камина и поставил поднос.

– Сыр, мёд и несколько кусков холодной оленины это всё что я могу предложить сегодня моим гостям, – его голос обволакивал как самые тонкие шелка, – когда-то даже слуги вкушали блюда намного изысканнее.

– Спасибо и на этом благородный хозяин, – звонкий девичий голос прорезал тишину, – и за то, что не отказали в крове двум утомленным путникам.

– Ваш голосок возвращает меня в ласковые объятия южной Франции моё дитя, ох как давно, как давно… – старик оборвал себя на полуслове, – Шампань? – полувопросительно-полуутвердительно молвил он, – но уже много лет живёте в Париже?

– Да, – удивлённо ответила девушка, – Мое имя Женевьева и последние пять лет я живу в Париже. Но как называть нашего хозяина?

– Манфред, – словно дохнуло пыльной стариной, – мое имя Манфред, повторил старик и обратил немигающие глаза к мужчине, все еще стоявшему у камина.

– Можете звать меня Конрад, – пришёл сдержанный ответ.

– Ваш акцент, – сказал Манфред, – я много живу на свете и много где бывал, но такого не припомню. Восточная Европа?

– Это неважно, – ответил Конрад, – за еду и ночлег мы заплатим. И как только буря перестанет рвать мир на части немедля уедем и не потревожим более покой этого места. – сказав это, Конрад, вперил свой взгляд в глаза хозяина.

– Хорошо, – Манфред отвернулся и посмотрел на стол, – а пока что отужинайте и развлеките старика историями о внешнем мире.

У старика накопилось немало вопросов, но отвечала на них только Женевьева, человек назвавшийся Конрадом молчал и лишь потягивал вино из бокала, почти не притронувшись к еде.

Вскоре их ужин был закончен, и старик вывел их из большой комнаты. Свернув налево они пошли по широкому коридору. С обоих сторон протянулись ряды дверей. Сначала они остановились у двери по правой стороне, и Манфред указал на дверь Конраду. Молча кивнув Женевьеве и старику мужчина скрылся в комнате.

– Ваш спутник не очень то разговорчив, – произнёс старик, – и кровь стынет в жилах от его взгляда. Как же вы попали к нему в компанию, дитя мое?

– Мы встретились случайно, – ответила девушка, и испугалась тому как тускло прозвучал ее голос, – я знаю о нем не больше вас. Долго еще идти?

– Вот ваша комната, прелестное создание, – все тот же чарующий голос, – спите спокойно. Пусть мой дом станет вашим. – Манфред отступил назад, будто провалился в ночь, даже факел в его руке не смог разогнать этого наваждения. Только красные глаза, как вестницы злого рока, пылали в этом коконе тьмы.

Женевьева быстро забежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Задвинула засов. В комнате пылал камин. Напротив, стояла огромная кровать под балдахином. От неё пахло сыростью и плесенью, поэтому девушка подошла к большому креслу, стоявшему у камина и опустилась в него. Откинувшись на спинку кресла, укуталась в просохший плащ и тот час провалилась в глубокий тревожный сон.

***

Проснулась она внезапно. Широко распахнула глаза. Грудь вздымалась и опадала как после долгого бега. Сердце готово было проломить ребра и вырваться из груди. Камин почти прогорел и его слабые отблески едва разгоняли мрак, окутывая всю комнату ужасающим пурпурными покрывалом. Вкупе с грохотом стихии, стонами и скрипами усталого замка, это казалось напуганной девушке преддверием Адских врат. Её взгляд заметался по комнате в попытках определить, что изменилось. В дальнем углу, наполовину скрытом громадой кровати, она заметила две красные немигающие точки. Они встретились с глазами девушки и нестерпимый ужас затопил всё её существо. Не в силах пошевелиться, не в силах даже вскрикнуть, она обречённо наблюдала как эти красные светлячки неспешно и неестественно плавно приближаются к ней. Приблизившись, Манфред, а это был он, сделал глубокий вдох, будто наслаждался ароматом лучших вин.

– О дитя, твой ужас…так…пьянящ. Твои страхи…настолько…сладки. Давно я не испытывал ничего подобного.

Он закрыл глаза, словно гурман, наслаждающийся прекрасным блюдом. В этот миг оцепенение оставило Женевьеву и с криком бросилась она к двери. Но оказалась окутана туманом, внезапно сгустившимся вокруг неё. В этом плотном коконе, с криком ужаса, пронеслась она сквозь окно, вдребезги разбив стекло и ставни. И вот стоит она под дождём, на остатках крыши, а с небес чёрной тенью на нее падает гигантский нетопырь. Его когти сомкнулись вокруг тела дрожащей девушки и оторвали от холодных мокрых камней. Она не понимала, что видит и где находится. Совсем потеряв голову от ужаса, девушка не сразу поняла, что находится в объятиях старика, в большом помещении, а он вертит её со сверхъестественной лёгкостью, в безумной пародии на танец. Но вот он остановился и прижал девушку к себе.

– Дитя моё, – прошелестел его голос, – Моя прекрасная Женевьева, ты станешь моей дочерью…моей невестой…моей любовницей. И вечность мы проведём под покровом тьмы. Твой друг станет твоей первой жертвой. А я буду наблюдать за его ужасом и отчаянием, когда он поймёт, что не смог защитить тебя. Ужас сильного…намного слаще…

С садистским удовольствием он погрузил свои клыки в нежную плоть жертвы и сделал несколько глубоких глотков.

Если бы не страшный голод и сводящая с ума страсть, он бы обратил внимание на странное покалывание, распространяющееся по телу.

Разорвав своё запястье, он приблизил его к губам полубесчувственной девушки…

Два хлопка, слившись в один, стали для вампира полной неожиданностью.

Одна пуля ударила в основание шеи, другая чуть выше поясницы. С криком ярости Манфред развернулся, выпустив девушку из рук. Он успел заметить, как Конрад отбрасывает еще дымящиеся пистолеты и плавным движением выхватывает тяжёлый широкий палаш. Отблески молний играли так часто, что казалось будто наступил день.

– Ты! – очарование исчезло из голоса старика, – Глупец! – словно тявкнул шакал, – Меня нельзя убить! Серебро обжигает мою плоть, но и только. Я разорву тебя на куски!

Но Конрад не реагировал на его угрозы. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Острие клинка смотрело точно в грудь старому монстру. И впервые за всю свою длинную и кровавую жизнь, Манфред почувствовал, как в его душе зашевелился отросток страха. И ему не понравилось это чувство.

Поняв, что вампир не может двинуться с места, мужчина расслабился и опустил оружие.

Подойдя на пару шагов, но так чтобы его не достали внезапным броском, Конрад заговорил:

– Я расскажу тебе одну историю, друг мой, – подражая манере разговора Манфреда, начал Конрад, – Около двух веков назад в этих лесах могущественный лорд построил себе неприступный замок, он был очень богат. И это богатство вскружило ему голову. – мужчина нагнулся и нащупал пульс на шее девушки, – он начал покупать себе всё что могло доставить ему удовольствие и наслаждение, а чего не мог купить брал силой. Вина, яства, женщины, мужчины, наркотики – он перепробовал всё. Но ему было мало. И тогда он заключил сделку с теми, кто скрывается в тенях и ненавидит солнечный свет и все что цветёт под его лучами. Он получил новые способности и новые виды удовольствия. Он извел своих близких и слуг, а также значительно уменьшил население соседних деревень. Затем он пропал и его забыли. Он стал легендой, мифом, страшной сказкой на ночь… но около десяти лет назад, – пауза, – он объявился вновь. – Оглушительно зарокотал гром, и бесчувственная девушка застонала, мужчина продолжил – Через несколько месяцев после его возвращения, пять священников и семнадцать крепких мужчин решили извести этого монстра. Но его предупредил. Он напал на них на подходе, ночью. Не дав им возможности дождаться утра и отыскать его нетленное тело. Большую часть храбрецов он перебил, а двоих утащил в своё логово. Среди них был молодой монах, который и поведал мне эту историю. Наблюдая за смертью последнего своего спутника, клирик применил заклинание крови, вычитанное им в древних свитках. Этим он сумел привязать вампира к его замку и бежать. Сейчас он деревенский дурачок, абсолютно седой, а ведь ему нет и тридцати, за кружку пива он рассказывает эту историю любому. Какое-то время я наблюдал за всем что происходит в деревне, и начал подозревать одного из местных, внезапно и резко разбогатевшего. Когда же он выманил с собой проезжую девушку и повёз ее в лес, я последовал за ним.

На этом моменте глаза вампира вспыхнули. Заметив это Конрад усмехнулся и промолвил:

– Он уже разогревает для тебя котёл в Аду. Всю оставшуюся дорогу я поил девушку особым отваром, из не самых приятных ингредиентов. И он, к счастью, на тебя подействовал. Конечно, можно было попробовать найти днём твое тело и вытащить его на солнечный свет… но, это вряд ли бы получилось. Катакомбы под замком, наверняка огромны и охраняются не только механизмами… поэтому пришлось ловить на живца. Ну, что-то я разболтался, – с этими словами, мужчина приблизился к старому демону.

Один взмах тяжёлого оружия и голова вампира покатилась по полу. Яростная симфония грозы и грома прозвучала победной песней под тёмными сводами.

Приведя девушку в чувства и уложив её отдыхать, Конрад перенёс остатки жуткого старика в комнату со столом и растопив пожарче камин, бросил их туда. Старая иссохшая плоть прогорела до пепла.

***

К утру буря стихла. Солнце посылало ласковые лучи к обновленному лесу. Два человека вышли из проклятого замка. Они сбросили пепел вампира в реку.

Недалеко от моста, под развесистым дубом, они нашли своих лошадей. Дав себе немного отдыха от ужасов этой бесконечной ночи, мужчина и женщина отправились в дальнейший путь.

Стоило им отъехать на милю, как сзади послышался чудовищный грохот и над деревьями поднялась туча пыли. Замок ненамного пережил своего тёмного владыку.

Часть вторая

Последний жрец

Он сидел за столом в небольшом трактире, коих полно разбросано по стране. Не спеша потягивал вино и внимательно осматривался по сторонам. Дело близилось к вечеру и со всех концов деревни к трактиру пробирался народ, решивший отдохнуть от дневных забот за кружечкой эля или стаканом вина, да послушать различные новости, принесённые путниками из всех уголков страны.

Его зелёные глаза, левый в обрамлении трёх шрамов, не упускали из виду ни малейшей подробности происходящего в большом зале. Если бы кто-то задумал посмотреть в темный угол, то увидел бы сидящего там мужчину с темно-русыми волосами, собранными на затылке при помощи тёмной ленты. Мощные предплечья, выглядывавшие из рукавов чёрной рубашки, и широкие плечи наводили на мысли о недюжинной силе их обладателя. Чёрные шерстяные брюки заправлены в высокие сапоги из мягкой кожи. На поясе, что висел на спинке стула, находились ножны с палашом с широким клинком и потертой рукоятью. Широкий, чуть изогнутый кинжал был закреплён параллельно поясу. Завершили описание два пистолета, без чеканки и украшений.

В этот момент в двери трактира вошли два человека. Трудно было представить пару более контрастную.

Один из них не выше пяти футов. Худощавый, с чёрными глазами и перебитым на сторону носом. На губах косой след от удара саблей. Обширная лысина венчала его череп, но на затылке красовался хвост иссиня-чёрных волос. Такого же цвета были его бакенбарды. Сетка морщин на лице говорила о весьма почтенном возрасте. Одет он был в кожаные штаны и кожаный же дуплет, на плечи накинут тяжёлый плащ. Пояс отяжелел под весом четырёх пистолетов. Над плечами виднелись рукоятки двух сабель. В руках мужчина держал длинное ружье, с богатой позолотой и искусной гравировкой.

Второй был лет на двадцать моложе своего спутника и возвышался не только над ним, но и над всеми в зале. Соломенно-желтые волосы разметались по лицу, рыжая густая борода аккуратно подстрижена. Того же цвета вислые усы заплетены в косички. Глаза, цвета штормового неба, внимательно осматривали помещение. Объёмные плечи и огромный живот скрывала безрукавка, позволяя всем присутствующим рассмотреть причудливые татуировки, змеящиеся по могучим рукам. На поясе висел широкий тяжёлый меч и топор с короткой рукояткой. В правой руке гигант держал большой мешок, в котором находились пожитки товарищей, в том числе порох и пули. В левой руке он держал ружьё, того же типа что и у его друга, но не столь богато украшенное. На этой же руке недоставало мизинца и безымянного пальца.

Через весь зал они прошли к угловому столику, который занимал зеленоглазый.

Первым заговорил гигант, он поинтересовался, можно ли им составить компанию благородному господину. Он говорил по-английски, с весёлой, но беззлобной насмешкой. Зеленоглазый приветливым жестом указал на лавку по другую сторону стола. Они уселись, и коротышка благоговейно установил свое ружье у стены, всё время что-то неразборчиво бормоча.

– Благородный господин должен простить моего друга, – искоса посматривая на коротышку пробасил великан, – если бы можно было, он бы давно уже женился на своей золочёной палке, – и смачно расхохотался.

– Не слушай его Изабелла, – обращаясь к ружью произнёс его спутник, – у него выросло всё кроме мозгов.

После этих слов он повернулся к мужчине напротив, встал и протянув руку представился:

– Марио Карлос Фернандо, можете звать меня просто Марио. А это Изабелла, – указал он на ружье, – не делает осечек и бьёт без промаха.

Зеленоглазый тоже поднялся чтобы пожать руку новому знакомому.

– Данте, – представился он.

Всё еще сидевший великан снова расхохотался:

– Данте?! – повторил он заливаясь смехом, – Данте! Это имя подходит тебе также как мне платье английской королевы!

Встав он протянул свою широченную как лопата руку:

– Торстейн, – сказал гигант.

Несмотря на шесть футов роста, глаза Данте упирались в подбородок этому наследнику викингов. Обменявшись костедробильным рукопожатием они опустились за стол.

Заказав вёдерную баклагу пива, пару бутылок вина, головку сыра, хлеба и двух зажаренных гусей, Марио обратился к Данте:

– У нас с товарищем, – кивок в сторону Торстейна, – есть к вам одно предложение.

– С чего вы взяли что оно меня заинтересует? – зеленоглазый плеснул себе ещё немного вина.

– А вы выслушайте нашу историю, дорогой сэр, – оторвавшись от возлияний произнёс гигант, – Марио, поведай нашу повесть.

– С чего же начать? – задумался Марио, – ах да! Пару лет назад, во время нашествия грызунов, почти весь край лишился своего урожая, но не эта деревня. До этого мор скота опустошил хлева соседних поселений, в этой не захворала даже курица. И подобных примеров много, казалось на этой деревне лежит благодать Божья, – Марио мелко перекрестился на католический манер, – Живи и радуйся. Но у этой медали, есть и вторая сторона. Каждый год, в преддверии языческого праздника Самайн, спаси нас Пречистая Дева, – кастилец вновь осенил себя крестным знамением, – пропадает маленькая девочка, не старше семи лет. И именно в эти же дни исчезает настоятель здешней церкви. Местные старики утверждают, что ему сотни лет, и он обосновался здесь ещё до прихода христиан, – так закончил Марио и выразительно поглядел на Данте.

Тот перевёл взгляд с испанца на северянина, потом обратно и громко рассмеялся.

– Вот до чего доводят разговоры с ружьём, – обратился он к Марио, потом взглянул на Торстейна, который в одиночку опустошил баклагу, – а вам, благородный господин, я советую меньше налегать на горячительные напитки, а то ведь можно и драконов увидеть.

Данте встал и начал собирать свои вещи.

– Погоди еще немного, мой добрый друг, – изрёк Торстейн, Данте опустился на стул, – Самайн уже послезавтра, а вчера пропала дочь мельника, малютка шести лет. И настоятель, собрав небольшую процессию, во всеуслышание объявил, что завтра собирается в путь. Якобы по делам братства.

Зеленоглазый внимательно осмотрел друзей.

– Даже если история правдива, а не плод больного воображения, – негромко сказал он, – с чего вы взяли, господа, что я вам буду помогать?

– У нас есть ещё одна история, мой зеленоглазый брат. Марио, – обратился к спутнику северянин.

– Три года назад, мы очутились в небольшом городке, что стоит на границе Чёрного леса. В тех краях ходила байка о старом демоне, что обитает в замке неподалёку. Мы решили проверить её правдивость. Но когда мы добрались до городка, нам сказали, что туда отправилась молодая девушка с местным проводником, и мужчина с зелёными глазами. Левый глаз в тюрьме из шрамов. Вскоре девушка вернулась и рассказала историю о смерти монстра и падении замка, и о своём неожиданном спасителе. Около двух лет назад мы пробирались к проклятому перевалу, недалеко от Женевы. Его, якобы, старожил монстр. Путники там пропадали регулярно. Но там уже побывал тот же человек, со шрамами вокруг зелёного левого глаза. И после этого, перевал сделался безопасен. И совсем недавно мы были во Франции, недалеко от Кале. Там был старый дом, называемый Стенающим. Молодёжь доказывала свою храбрость входя туда на ночь, поутру, девять из десяти отправлялись по домам, а десятый исчезал навсегда. Призрак, без сомнений. Но…

– Но вот, – продолжил Данте, – опять появился мужчина с зелёными глазами и призрак исчез?

– Вместе с домом, – весело фыркнул Торстейн, – наверное к постройкам у него какие-то счёты. И вот, в краю где происходит что-то странное, мы встречаем мужчину. Вот глаза, а вот и шрамы. Неужто совпадение? – шутовски удивился здоровяк.

– Вы отлично подготовились господа, – Заметил зеленоглазый. – в таком случае, поохотимся?

– А как же, – проворчал Торстейн и опрокинул в себя еще одну кружку эля.

***

Выследить процессию серой братии оказалось нетрудно, они шли не скрываясь. Шли в течении всего дня. Ближе к вечеру вошли в небольшой лесок, примерно с милю двигались на юг, затем свернули на запад и вскоре вышли к небольшой овальной поляне, вытянутой с востока на запад. Западный край плавно поднимался и вдавался, подобно заливу, в каменистый пригорок. У его подножия покоился каменный стол-алтарь, бессчётные века и прихоти погоды сделали его практически гладким, стерев многочисленные символы, некогда украшавшие его. К алтарю вели четыре ступени, вырубленные в каменистом теле холма. За алтарем, спиной к холму, стоял жрец. Он сменил серую монашескую рясу на белый балахон, распустив абсолютно белые волосы по плечам. На нижней ступени, спиной к алтарю, стояли четверо монахов, на них оставались бесформенные сутаны. В тени опущенных капюшонов не было видно лиц. Остальные присутствующие, что присоединились по дороге, остались в одних набедренных повязках. Тела их были расписаны причудливыми рисунками, в руках они держали короткие копья и короткие тяжёлые мечи.

Такая картина предстала трем соратникам, расположившимся на восточном краю поляны, под прикрытием густого подлеска. Вход в эту лесную обитель охраняли два дозора по два человека, которые должны были предупредить своих единомышленников если бы кто-то забрёл в эти места. Дозоры эти, как и собравшиеся на поляне люди, состояли из монахов и зажиточных землевладельцев, они не смогли оказать никакого сопротивления решительным и умелым охотникам.

На поляне все было готово для начала церемонии, не хватало только жертвы.

Охотники решили дождаться появления девочки и только потом действовать. Скорее всего она находится где-то рядом, но на поиски схрона мог уйти не один день.

И вот, двое из четырёх телохранителей, по указанию жреца, открыли хитро замаскированную дверь. Она была укрыта в холме возвышающимся за алтарем. Одетая в белый стихарь, с распущенными тёмными волосами, малышка сама приближалась к месту своей гибели. Открытые глаза её были пусты.

– Опоили, – шёпотом произнёс Марио.

Удобно устроившись за большим кустом, он установил Изабеллу на специальную рогатину. Её тёмный глаз пристально смотрел в сердце жреца.

Марио взвел курок и его палец плавно скользнул к спусковому крючку…

Девочка оказалась перед алтарем…

Данте приготовил к стрельбе пистолеты…

Монахи уложили девочку на каменное навершие, а сами заняли места рядом со своими товарищами…

Торстейн поджёг фитили двух гранат…

Жрец извлёк из-под балахона ритуальный нож…

Хлопнул выстрел…

Пуля, выплюнутая Изабеллой, понеслась над головами зрителей, над головами четверых хранителей.

Она неслась по прямой дорожке к сердцу жреца… но расплющилась в метре от его балахона, безвредной свинцовой каплей упав к основанию алтаря.

Мгновенье тишины сменилось жутким рёвом. Последователи жреца озирались по сторонам в поисках неудавшихся убийц.

Удивление и неверие Марио физической волной прокатилось среди его товарищей.

С громким рыком, Торстейн отправил в полет свои смертоносные игрушки, и схватив своё ружье бросился вслед за Данте на поляну.

Жертвами гранат стали семь человек. Один из пистолетов Данте дал осечку, второй отыскал свою жертву. Почти одновременно с зеленоглазым выстрелил Торстейн, его противник упал с дырой в груди. Перехватив ружье как дубину, наследник Одина, нанёс одному из нападавших сокрушительный удар и раскол тому череп и приклад ружья. Выхватив меч и топор он схватился сразу с пятью противниками. Данте палашом теснил двоих. Громыхнули пистолеты Марио и еще двое врагов нашли свою смерть. Не успели разряженные пистолеты упасть на землю как заговорила вторая пара. Мечник бросившийся на Марио лишился половины головы, вторая пуля попыталась вновь найти путь к сердцу жреца и разделила участь своей предшественницы. Отбросив пистолеты и выхватив сабли, кастилец бросился к алтарю, возле которого жрец, с воздетым кинжалом, творил заклинание.

Путь храброму испанцу преградили хранители. Выйдя вперёд они сбросили балахоны. Под ними оказались неестественно тощие существа, землистая кожа плотно обтягивала их кости. Трехпалые ноги легко ступали по траве. Каждый палец руки заканчивался длинным тонким когтем. На безносых мордах щерились зубастые пасти. Но страшнее клыков и когтей были их глаза, ибо в них плескалась холодная абсолютная пустота.

Они напали на Марио пугающе синхронно, словно один организм. Кривые сабли кастильца рисовали вокруг его тела непроницаемый барьер. Но долго так продолжаться не могло. Одно существо оказалось за спиной Марио и готово было обрушить на него смертоносный удар, как вдруг увидело фут доброй стали, выросшей из его груди. Это клинок зеленоглазого, разделавшегося со своими противниками, отправил в адский котёл душу жуткой твари. Если у неё была душа… Теперь к саблям Марио присоединился палаш Данте.

По высоким интонациям в голосе жреца было ясно, что заклинание почти закончено. И скоро нож пронзит сердце несчастной.

Ушедшие в глухую оборону твари не давали и на шаг приблизиться к алтарю. Между пытавшимися оттеснить хранителей соратниками, с громовым кличем пронесся Торстейн. Топор его остался в голове одного из противников, обломки меча рассыпались по поляне. Подхватив одно из копий, он устремился на помощь друзьям. Скорость его атаки, а также сила и немалый вес, вкупе с бушующей яростью, застали древних бесов врасплох. Копье пробило грудь одного из них. Его сородич бросился вперёд и вонзил все десять когтей в грудь гиганта. Не обращая внимания на боль затопившую его разум, как берсеркер из древних легенд, Торстейн обхватил руками голову демона и раздавил как перезрелый плод.

Марио рванул вперёд, одним прыжком он оказался на верхней ступени. Вторым перемахнул через алтарь. В этот момент жрец закончил читать заклинание и уже готов был принести жертву своему древнему богу, но был вынужден уворачиваться от сабель испанца. Как бы быстр не был Марио, жрец оказывался быстрее. На миг, но быстрее. И вот, сумев поднырнуть под удар кастильца, жрец нанёс режущий удар в живот, тонкая струйка крови выступила на дуплете. Но Марио не остался в долгу и одна из сабель откусила руку жреца сжимавшую нож. Оба повалились на колени.

В это время зеленоглазый вбил клинок палаша в глаз последнего монстра. Выхватив свой кинжал он рванулся к жрецу который пытался взять нож другой рукой. Взлетев по ступеням, Данте будто прошёл через невидимую плотную портьеру. Какое-то заклинание ограждало алтарь, поэтому пули не причинили вреда жрецу. Оббежав ритуальный камень он пнул старика в голову. Тот повалился на спину с тяжёлым стоном. Увидев у своего горла кинжал, а над собою сверкающие страшной ненавистью зелёные глаза, жрец прохрипел:

– Рабы, жалкие рабы держат в руках мою жизнь…МОЮ… того, кто видел расцвет и падение Рима…того, кто давал советы царям Атлантиды…тому…– тут он прервался и посмотрел в глаза Данте, – разве стоит стольких смертей жизнь одной девочки? Не говоря о тех, кто погиб здесь, сколько ещё умрёт? От болезни ли? От неурожая? От…

Кинжал Данте вырвал жизнь из тела жреца.

Вытерев клинок и вернув его в ножны он встал и бросив взгляд на Торстейна, направился к раненному испанцу. Тот прислонился спиной к алтарю и зажимал кровоточащую рану.

– Торстейн? – первым делом спросил он.

– Он уже пирует в Вальхалле, – ответил Данте, – Рассказывает Одину о своих битвах. И я уверен, он достал самый большой кубок что есть в Асгарде.

– Думаю ты прав, – грустно улыбнулся Марио, – знаешь, я ведь нашел его тощим злым подростком и попытался вырастить мужчину, постарался заменить отца…– тут, будто испугавшись такой откровенности, он сменил тему, – а ведь жрец был прав говоря о бедах что теперь обрушаться на этот край.

– Этого мы не знаем, – отозвался зеленоглазый, – может да, а может и нет. Но если бы он жил, то совершенно точно каждый год умирало бы ни в чём неповинное дитя. Теперь этому пришёл конец.

– Тут ты прав. Но сегодня, смерть заберёт ещё одну жизнь.

– О чём ты? – спросил Данте, – твоя рана пустяковая.

– Нет. О нет. Он дочитал заклятие. А дьявольский нож вкусил крови… моей крови.

Марио распахнул дуплет и Данте увидел жёлто-зелёные нити, протянувшиеся от раны в сторону сердца. Это мистический яд прокладывал себе дорогу по венам испанца.

– Я не хочу быть жертвой их бога, не хочу – повторил с нажимом кастилец, – убей меня… ты должен…я бы и сам, но тогда точно гореть мне в аду.

Данте кивнул и обнажив кинжал присел возле соратника:

– Это будет не больно.

– Подожди, – вдруг спохватился Марио, – пообещай, что возьмёшь с собой Изабеллу. Что не оставишь её здесь. Не хочу, чтобы ей владел какой-нибудь олух. Возьми её себе. Обещаешь?

– Обещаю, – с горечью сказал Данте.

– Жаль, – вновь заговорил Марио, – что не успел проститься с Торстейном. И теперь даже в загробном мире мы не увидимся.

– Я думаю, что вы найдёте способ, – сказал Данте, – и вряд ли кто-то осмелится стать на вашем пути.

– Пожалуй ты прав – согласился испанец и захихикал.

Вслед за ним рассмеялся и зеленоглазый. Он смеялся по-настоящему впервые за много лет. В этот миг он показался Марио на десять лет моложе.

Со скоростью атакующего сокола, кинжал зеленоглазого пронзил сердце Марио.

В этот миг солнце скрылось за вершиной холма, но было ещё достаточно светло.

Принеся их вещи, Данте разбудил девочку. Напоив её водой, он укутал её в свой плащ.

После положил нож жреца на алтарь. Каменный клинок венчала костяная рукоять. Подняв булыжник, он несколькими ударами раскрошил этот древний артефакт.

Натаскав из леса сухих деревьев, поваленных бурей, он соорудил подобие помоста. Окружив его сухостоем, водрузил туда тела соратников и разжег пламя. Он не мог допустить чтобы тела его новых друзей послужили пищей для зверья.

Всю ночь он следил за костром, девочка неслышной тенью следовала за ним.

Когда солнечные лучи осветили восточный край небес, он собрал свои вещи. Закинув на плечи мешок, взял в левую руку Изабеллу, а в правой уместилась ладошка девчушки. Они отправились на восток, сначала в деревню девочки. А потом дальше. Куда? А так ли это важно…

Часть третья

Носительница Тьмы

Солнце уже спрятало свой благословенный лик, когда он подъехал к городку, раскинувшемуся на унылых шотландских пустошах.

Стражник придирчиво рассмотрел незваного гостя, явившегося на пару с тьмой. Высокого роста, он уверенно восседал на своём скакуне. Грубая домотканая одежда скрывала мускулистое тело странника. На поясе висел широкий палаш в поношенных ножнах и кривой нож. С обеих сторон седла были приторочены пистолеты. Простая сбруя лошади была под стать неприхотливой одежде наездника. Лишь одна деталь выбивалась из пуританского вида незнакомца. Ружьё, с богатой и искусной гравировкой. Этим ружьём мужчина владел уже два года. Под капюшоном плаща неутомимым огнём сверкали два зелёных глаза, левый был окружён сетью шрамов. Темно- русые волосы гармонировали с загоревшей кожей всадника.

– Я обязан указать ваше имя сэр, – пробурчал охранник.

– Артур Пэйн, – прозвучал ответ.

– Ну что ж, проезжайте быстрее, ворота вот-вот закроются.

Узнав у стража как проехать к постоялому двору и поблагодарив его, Артур Пэйн направился в город.

Он успел проехать не более сотни шагов, когда мимо него пробежало несколько вооружённых людей, по виду из городской стражи. Они свернули в одну из узких боковых улочек. Всадник решил проехать за ними.

Свернув за угол и проехав между двух покосившихся домов, сработанных из огромных каменных блоков, он выехал на пустырь, который отделял последнюю улицу от каменной ограды. Обгоревшие камни и кучки щебня указывали на то, что некогда здесь стояло здание. Сейчас же, посреди руин, собралась толпа зевак. Они напирали на стражников, которые склонились над чем-то.

Направив коня поближе к толпе, Артур спросил ближайшего мужчину о причине их собрания. Тот пробурчал что-то невразумительное.

Спешившись, зеленоглазый, начал протискиваться поближе к стражам. Работая локтями он громко повторял:

– Дайте пройти, я врач! Может кому-то нужна помощь!

Оказавшись рядом с охраной он повторил своё предложение. Страж отмахнулся:

– Ему нужен не врач, а священник.

– Всё же позвольте взглянуть, – гнул свое зеленоглазый.

– Глядите коли охота, если и вправду врач.

Присев над телом накрытым плащом и попросив одного из стражей посвятить ему факелом, Артур откинул плащ. Его глаза внимательно осматривали крепкого бородатого мужчину, на вид не старше сорока. Гадать над причиной смерти не приходилось, у жертвы полностью отсутствовала гортань, а с левой стороны груди была дыра. Ребра вдавлены внутрь.

Засунув пальцы в эту дыру, Артур подтвердил уже оформившуюся у него догадку. Сердца не было.

До постоялого двора он добрался уже за полночь. Сначала пришлось объяснять прибывшему судье что он делал у трупа, и кто он вообще такой. Затем он увязался за священником, который прибыл забрать труп. Он хотел подружиться или же подкупить его, чтобы завтра еще раз осмотреть тело при свете дня. Выяснилось, что за последний месяц это уже четвёртое такое тело. Все они содержались в склепе под часовней. Хоронить их не дозволяли, ждали столичного доктора в компании с охотником. Они должны были осмотреть тела и решить, что делать дальше.

***

На следующее утро, с рассветом, Артур явился к часовне. Монах проводил его в склеп, раскрыл ставни и стал наблюдать. Артур внимательно осмотрел все четыре тела, не оставив без внимания и их одежду.

– Чего там выискивать? И так яснее ясного что это работа вервольфа. – наконец высказался монах. – Сначала вырывает глотку, а там уж и питается сердцем несчастного. Упокой Господь их души! – благочестиво закончил монах.

«Да, действительно, вервольфы пожирают сердца убитых. Но чтобы добраться до этого лакомства, они раздирают всю грудную клетку. Хоть вервольфы наполовину люди, в этот момент ими руководит звериная часть их существа. А вот так, одним аккуратным ударом… Нет, не похоже это на вервольфов, не похоже.» – такие мысли пронеслись в голове у зеленоглазого, озвучивать их он не стал. Вместо этого спросил:

– У вчерашней жертвы на поясе висел охотничий нож. Остальные убитые, тоже мужчины, суровые и крепкие, как и ваш край. При них тоже было оружие?

– Да, – ответил монах, – топоры и ножи. У одного был с собой пистолет. Но ни один не успел воспользоваться своим оружием. Хитрая тварь наверняка нападала со спины.

– Все раны нанесены спереди, – возразил Артур, – Или вы думаете, что вервольф, если это он, нападал со спины, оглушал, а потом убивал? Он зверь и в таких ухищрениях не нуждается. Если же это вервольф, то нападал он спереди. Тогда почему никто из мужчин не попытался обороняться? Конечно это было бы бесполезно, ведь оборотня убивает лишь серебро. Но я никогда не поверю, что горцы покорно принимали свою смерть. Не заметили? Трудно не заметить двухметрового прямоходящего волка. Вы согласны со мной отче? – Артур задержал взгляд на священнике, тот отвернулся.

Выйдя на солнечный свет, Артур прокрутил в голове ещё одну деталь. Ни одно лицо не выражало испуга, ужаса или ярости. Значит убийца не вызывал подозрений, и уж тем более не представлял угрозы крепким и закаленным в постоянных стычках мужчинам. Убийца приближался, как-то убивал, а затем инициировал нападение оборотня.

***

Несколько следующих дней Артур потратил на осмотр мест где были найдены тела. Там он разговаривал со всеми, кто мог хоть что-то рассказать по поводу загадочных смертей.

Через несколько дней в городе появилась долгожданная столичная комиссия. Они приехали поздно вечером, а поутру отправились к церковному склепу и провели там весь день.

Вечером доктор сидел в одиночестве за столом в гостиничном зале. Его спутников не было видно. Доктор был человеком пожилым. Редкие молочно- белые волосы ютились на затылке и за ушами. Морщинистая кожа была похожа на высохшее на солнце яблоко. Но глаза, прятавшиеся за стёклами круглых очков, смотрели без рассеянности и скрывали недюжинный ум. Твёрдой рукой он что-то записывал в своём дневнике.

С бутылкой вина и двумя стаканами, Артур приблизился к пожилому доктору и спросил разрешения присоединиться к нему. После того как разрешение было получено, они выпили за знакомство. Спустя пару минут непринуждённой светской беседы, доктор, признавший в Артуре человека неместного и безусловно образованного, а также под влиянием вина, рассказал о том, что он обнаружил при осмотре тел:

– Первые два тела, – неспешно выговаривал доктор МакКлауд, – представляют наименьший интерес, так как естественные физические процессы неплохо над ними потрудились. Но последнее тело, все-таки открыло свои тайны. Этот человек, а также и все остальные смею предполагать, умерли от яда молодой человек. Да-да, именно так, – сказал он увидев вздернутую бровь Артура. – Действие этого яда схоже с действием яда некоторых пауков, которые впрыскивают свой секрет в тела жертв и затем ждут пока внутренности последних превратятся в подобие густой луковой похлебки, – и довольный таким сравнением захмелевший доктор коротко хохотнул. – А уже потом удалили, подчёркиваю, именно удалили и гортань, и сердце. А местный люд уже распустил слухи об оборотнях, драконах и прочих русалках, – он вновь мелко захихикал.

– В таком случае чем было удалено сердце и гортань? – задал вопрос Артур.

– Доподлинно мне это неизвестно, – ответил несколько смутившийся врач, – какое-то хирургическое приспособление может быть. Или один из пыточных механизмов, кои в дикие времена применяли для поистине страшных дел, – закончил МакКлауд.

Допив вино и поблагодарив доктора, Артур покинул зал.

Вооружившись и укутавшись в длинный плащ, зеленоглазый погрузился в ночь.

Кто-то или точнее что-то, убивает людей, вырывает ещё бьющиеся сердца и обставляет всё как нападение оборотня. В версию доктора о хирургическом вмешательстве и применении механизмов верилось слабо, работа эта не быстрая и велика вероятность того что тебя заметят.

Так что же это может быть? Артур ещё не сталкивался с подобным и даже не слышал ни о чём похожем. Может это все-таки человек? Маньяк или помешанный? Сумасшедший учёный? Тогда это не его дело, и он зря идёт по следам уже пятую неделю. Вопросы, вопросы… а ответов нет…

После начала нападений люди старались не показываться на улице ночью. Лишь редкие прохожие старались укрыться за толстыми стенами своих жилищ.

Артур неторопливо пробирался по городку, легко избегая нечастых охранных дозоров. Он вновь решил поставить свою жизнь на кон и стать приманкой для таинственного противника. Может быть и сработает, других идей всёравно нет.

Под плащ Артур надел кожаную броню с металлическими вставками. От прямого удара она конечно не защитит, но и движений не стесняет. С левой стороны по бедру хлопал верный палаш. В левой руке, скрытой под плащом, был готовый к стрельбе пистолет. Второй был убран за пояс, правая рука покоилась на рукояти кинжала.

Луна не показывалась на небе, но мириады звезд давали достаточно света. Хаотично выбирая направление он петлял по всему городку. Так прошло несколько часов. Он подумывал о том, чтобы возвратиться в гостиницу и отдохнуть остаток ночи, но тут его окликнул тихий женский голос:

– Помогите, – донеслось спереди, – пожалуйста не оставляйте меня одну.

Внимательно оглядевшись он увидел тонкую фигурку, тонувшую в тени сгоревшего здания, ноги вынесли его на пустырь где было найдено четвёртое тело, девушка стояла у покосившейся стены.

– Моя нога провалилась меж камней, и я застряла. Я пыталась её вытащить, но всё бесполезно. Надо убрать камень. Сделайте это и поскорее уйдём отсюда, пока не явился монстр.

Артур подошёл ближе и спросил:

– А что ты делаешь здесь в такое время?

– Я должна была встретиться…– её голос сбился и Артур готов был поклясться, что она покраснела, – с другом, – выкрутилась девушка. – Но он не пришёл, я ждала и решила пройтись… и вот… попалась. – сбивчивым шёпотом пояснила девушка, – Пожалуйста, мне страшно…

Слова её звучали искренне, но что-то насторожило мужчину.

Он подошёл вплотную.

Убрав правую руку с кинжала, он сел и ухватился за камень.

Что-то не так. Что?

Запах, хлопнуло в его мозгу.

В тот же миг пять длинных и тонких когтей устремились к его лицу. Быстрым движением мужчина поднырнул под удар и перекатившись через левое плечо встал на ноги. Единственное око пистолета смотрело на девушку. Хлопнул выстрел, но существо сумело увернуться. Одним прыжком оно оказалось перед зеленоглазым. Он сумел поднырнуть под широкий верховой удар правой руки. Его левая рука, все ещё сжимавшая пистолет, с тошнотворным хрустом врезалась в лицо твари. Существо отшатнулось, и мужчина выхватил клинок. Тварь снова атаковала, вихрь ударов обрушился на Артура. Всей его скорости и всего мастерства фехтовальщика едва хватало на то чтобы отражать яростные выпады твари. Уворачиваясь от очередного удара, Артур почувствовал слабый укол в грудь, один из когтей пробил броню и оцарапал кожу. Вес его тела и инерция позволили завершить финт. Тварь яростно завопила и упала на колени. Один из когтей был обломан и торчал из брони зеленоглазого. Использовав этот момент, Артур выхватил второй пистолет и выстрелил. С чавкающим звуком свинец вошёл в грудь существа и заставил его пошатнуться. В следующее мгновение удар палаша прочертил глубокую борозду в груди отвратительного создания. Пронзительно взвизгнув, монстр рванулся прочь. Артур, развивая успех, понесся за ней. Но через несколько десятков шагов остановился, с левой стороны груди разрастался комок холодного льда. Там кончик когтя проник под броню и оцарапал плоть. Войди он глубже, зеленоглазый почти мгновенно лишился бы контроля над телом.

Обмотав ладонь плащом, он вытащил обломок. Затем подобрал пистолеты и поспешил к гостинице.

Доктор МакКлауд негромко похрапывал устроившись в кресле, он уже перебрался в свою комнату, как вдруг громкий стук в дверь заставил его подскочить на ноги. Не опасаясь вторжения он распахнул дверь, в комнату ввалился зеленоглазый. Ноги уже не держали его.

– Яд, – прохрипел он и неловким движением выбросил вперёд руку, сжимавшую обломок когтя.

***

Солнце ударило ему в глаза, и они распахнулись. Приподнявшись он обнаружил что лежит на кровати в комнате доктора. Его вещи и оружие были сложены на кресле. Доктор же, сидя у стола, что-то быстро строчил в своём дневнике. Повернувшись на скрип кровати, он встал и подошёл к зеленоглазому.

– Ну? – прищурился врач, – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо доктор, – с лёгким удивлением ответил Артур, – Благодарю Вас за это.

– Пустяки, пустяки, – отмахнулся МакКлауд, – я давал клятву. Ну и задали же вы мне задачку, – хихикнул он. – Сейчас нам принесут завтрак, а позже я требую рассказ о ваших ночных похождениях.

– Я отвечу на ваши вопросы, – зеленоглазый встал и начал одеваться, – Вы спасли мне жизнь, я у вас в долгу. Но сначала ответьте, вы исследовали мой сувенир?

– О да, – спохватился доктор, – сначала я подумал, что это просто коготь, намазанный ядом. Он действительно состоит из костной ткани, но внутри он пуст. По сути, это естественный шприц. На вашем клинке и пистолете я нашёл образцы ткани. Но она принадлежит, – МакКлауд немного замялся, – мертвецу. Вы что… дрались с мертвецом?

– Если и так, – проговорил с каменным лицом Артур, – то это необычный мертвец. Хотя бы потому что он ходит. И нападает на живых. И ему нужны сердца.

– Не хотите ли вы сказать, что по городу бродит зомби? Боже! – тут же воскликнул врач, – слышали бы меня мои коллеги. Я рассуждаю о зомби. Я человек образованный и верящий в науку. Теперь словно мальчишка рассуждаю о сказочных тварях в обществе человека с таким количеством шрамов будто провёл сто лет в подвалах инквизиции. Ваш палаш нестандартного образца, он шире и тяжелее, ваши мешки завязаны хитрым узлом, так делают на флоте. Вы моряк? – Артур с невинной доброжелательностью смотрел на старого врача, – в бреду вы говорили на незнакомом мне языке. Кто же вы такой и что здесь происходит? – так закончил свою речь последователь Гиппократа.

– Успокоились? – мягко спросил Артур, – понимаю, в это трудно поверить. И со мной так было. Мир вокруг нас гораздо темнее чем хотелось бы думать. А теперь по порядку: это не зомби, слишком быстрая и умная тварь. Я не знаю, что это. Но её можно ранить, а значит и убить. Я, действительно, около двух лет провёл в морской пехоте Британской империи, мне нужно было научиться фехтовать и стрелять. И если бы я не справился с людьми, то куда уж лезть к подобным исчадиям. Сегодня ночью я собираюсь закончить дело.

– Вряд ли это хорошая идея, – возразил доктор. Его аналитический мозг, отошедший от столь страшного откровения, уже начал действовать с привычной скоростью и логикой.

– Поясните.

– Тварь, кем бы она не была, получила достойный отпор. И если, как вы говорите, она умна, то побоится вновь нападать на мужчину. К тому же она ранена. И чтобы восстановить силы ей нужно любое сердце. Не важно мужское, женское или беспомощного старика…

– Вы не знаете, о чем говорите, – перебил старика Артур.

– Я прожил на свете много долгих лет, – протянул МакКлауд, – Объехал много земель. Видел войны и смерть. Схоронил жену и детей. Неужели вы думаете, что меня страшит смерть?

– Бывают вещи хуже, чем смерть, – начал зеленоглазый.

Глаза доктора блеснули несгибаемой волей:

– И неужели вы думаете, что я пропущу такое приключение?

В этот момент постучали в дверь.

– Завтрак! – с улыбкой объявил доктор.

***

Она кралась тёмными улицами. Стройное тело, завернутое в плащ с капюшоном будто скользило над землёй. В глубине капюшона, отражая свет луны, пылал дикой яростью один глаз. Второго она лишилась прошлой ночью. Сильный удар тяжёлым пистолетом раскрошил челюсть и кости черепа с левой стороны головы. Ныла глубокая рана в груди, а на месте сломанного когтя поселилась резкая пульсирующая боль.

Когда-то она была обычной девушкой. Из хорошей семьи, образованная и красивая, она была вхожа в высшие круги Лондона. Женихи толпами выжидали у её дома. Ей прочили блестящее будущее… Но ей было мало… всегда было мало…

Она нашла колдуна и через него заключила союз с древним богом. Настолько древним, что имя его затерялось в волнах истории задолго до падения атлантов и гибели их чудесной родины. Колдун дал ей медальон, через который бог слышал её и помогал ей. Десять лет блистательной жизни пронеслись как один день. И пришло время платить по счетам…

И она испугалась, испугалась первый раз в своей жизни. Выбросив медальон он бежала без оглядки. Многие месяцы она перебиралась с места на место в попытке избежать уготовленной ей участи.

Тело её тем временем менялось. Она стала гнить заживо. Её ухоженные ноготочки превратились в кошмарные когти.

Но ужаснее всего был голод! ГОЛОД! Он проникал в самую её сущность. Он не оставлял её ни на секунду, подобно нарывающему волдырю, что с каждым днем пульсирует всё сильнее и лишь выдавив его можно почувствовать облегчение. Но она не знала, как его выдавить. С голодом в её голове рождались ужасные мысли, а может и были вложены…

Чтобы утолить голод она перепробовала всё – самые изысканные яства и самую грубую пищу. Она ела всё что бегает, летает, прыгает, ползает и растёт. Потом она отведала и человеческую плоть… но лишь сердца доставляли ей временное успокоение.

В этот городок она пришла около месяца назад. Тут она услышала рассказы местных об оборотне, якобы обитающем в этих краях. И решила сыграть на этом

Четверо мужчин стали лёгкой добычей. После пятого она хотела уйти отсюда. Но он оказался другим… не добычей, охотником…

Когда он подошёл, она хотела просто убить его…

Когда разбил лицо, заставить мучиться…

Когда сломал коготь, разорвать на части…

Когда она увидела его глаза, то убежала…

Она испугалась второй раз в жизни!

В ту же ночь она хотела покинуть городок. Но раны надо было заживить, а голод утолить. А для этого нужно сердце…

Конечно, в этот раз она действовала осторожнее. Никаких мужчин. Одинокая женщина или припозднившийся ребёнок. Быстрая смерть, а потом прочь из этих мест.

И вот, её острый слух уловил неясные звуки. Несколько поворотов, и она увидела старика. Он шёл по неровной улочке на непослушных ногах. В одной руке держал фонарь, в другой бутылку. Его плащ опутал левую ногу, отчего он чуть не упал. Очки его съехали на самый кончик носа и держались чудом. Он распевал весёлую и незатейливую песенку.

Вот он… её шанс… её жертва…

Один укол, затем сердце, а потом прочь отсюда. Её затопила тень будущего наслаждения.

Отделившись от стены она заскользила ему навстречу. Он так же не спеша шагал к ней. К своей гибели.

Увидев её в неверном свете, старик остановился и ухватился за стену дабы не упасть.

Она почувствовала сильнейший винный запах исходящий от него.

Он поднял фонарь чтобы получше рассмотреть её.

Она вошла в круг света, отбрасываемого фонарём.

Старик еле успел заметить метнувшуюся к его горлу руку.

Голова существа лопнула, как упавшая на камень перезрелая тыква. Звук выстрела пришёл позже. Тело ещё несколько секунд стояло, как бы не признавая смерть. Потом покачнулось и завалилось на спину.

Доктор тяжело дышал, когда к нему приблизился зеленоглазый. Несмотря на холодный ветер, лоб старика покрывала испарина.

– Вы сильно рисковали стреляя так рано, – выдавил осипшим голосом МакКлауд, – надо было подождать пока я упаду, а она…

– Изабелла не промахивается доктор, – перебил его Артур.

– Изабелла? – потрясенно спросил старик, – вы притащили сюда женщину?

– Это долгая история, доктор – одними губами улыбнулся Артур. – Надо позаботиться чтобы это существо не ожило.

Взяв бутылку из рук старика, он вылил заранее припасённое масло, на останки монстра. От фонарной свечи пламя взметнулось ввысь.

– Прощайте доктор МакКлауд, – сказал зеленоглазый, пожимая руку врача.

Тот не отрываясь смотрел на огонь и его жертву.

Наконец он заговорил:

– Но что я скажу людям? Как объясню?

Он повернулся к Артуру, но взгляд его встретила лишь темнота, озаряемая огненными бликами.

Часть четвертая

Перестук костей

Он шёл длинным сырым туннелем уже несколько часов. В левой руке факел отгонял тьму, в правой с холодной уверенностью умостился палаш. Кирпичная кладка городской канализации осталась позади и теперь он пробирался по естественным пещерам.

Он уже чувствовал их запах. Гниение… Разложение… Чудовищный аромат гнездовья гулей.

Он пошёл медленнее. Сапоги из мягкой кожи и без каблуков почти не производили шума. На поверхности сейчас день, падальщики спят, и он не хотел их будить. Хоть гули слабы и медлительны и никогда не нападают на вооружённого человека, но свое гнездовье и вожака будут защищать яростно.

Ещё несколько шагов, и он вышел в широкую круглую пещеру. Слабый свет факела едва разгонял стигийскую тьму. Но их он увидел.

В центре пещеры, вповалку друг на друге, в сырости и грязи измазанный кровью своих жертв спал выводок. Порядка пятидесяти голов, таких больших ковенов он еще не встречал. Надо действовать быстро и осторожно. Из сумки на поясе он достал хрустальный фиал. Вещица прекрасная и хрупкая, но содержит в себе чудовищную силу.

Вдруг из бокового прохода, до этого невидимого, послышались скребущие звуки. Будто сталь царапалась о камень. Спустя пару мгновений он заметил слабый отблеск в той стороне. Свет медленно приближался и вместе с ним усиливается тот же скребущий шум.

Гули начали просыпаться. Их маленькие слезящиеся глазки вращались на изрытых язвами лицах. Сначала один, затем еще один и вот все они уже проснулись и настороженно всматриваются в сторону откуда исходит шум.

Пламя разгоралось ярче, его горячие яркие пальцы разгоняли тьму. И вот в проходе показался… Рыцарь?

Он был полностью закован в броню. Поножи, панцирь, наручи и наплечники. Голову венчал круглый шлем с опущенным забралом. Из-за спины виднелись края треугольного щита. В одной руке он держал факел, в другой шипастую булаву на короткой рукояти. Оказавшись в пещере он застыл словно статуя.

Ярко- зелёные глаза наблюдавшего мужчины сузились от удивления. «Идиот» – пронеслось в его голове.

Тем временем от группы отделилось с десяток особей. Они начали настороженно приближаться к замершему рыцарю. Ждать больше было нельзя…

Зеленоглазый метнул фиал в основную группу. Жидкость, находящаяся в нем, брызнула во все стороны. Следом полетел факел.

Словно солнце зажглось в этих мрачных глубинах. При соприкосновении с огнём жидкость моментально воспламенилась.

Оглушительный шум заполнил пещеру, отражаясь бесчисленным эхо. Визг гулей, сгоравших в неистовом пламени… треск огня…звуки битвы…

Рыцарь пришёл в движение, его булава с треском опустилась на голову ближайшему упырю. Те, кто не был объят пламенем, бросились к закованному в металл человеку. Неслышной тенью, зеленоглазый, возник в тылу обезумевших созданий. Его клинки принялись за грязную работу. Он методично убивал их, одного за другим.

Озверевшие от страха чудовища бились яростно. Им удалось повалить рыцаря на спину и теперь падальщики пытались добраться до нежной плоти и горячей крови, скрытой под слоями неподатливого железа. Рыцарь бил их бронированными кулаками, приглушённые проклятия вылетали из-под забрала, но подняться он не мог.

Зеленоглазый метнулся на помощь поверженному воину, но путь ему преградил один из гулей. Заметно выше всех остальных, с красными щелками глаз и чёрной, словно беззвездная ночь, кожей. Пламя играло на длинных обсидиановых когтях. Вожак. Хозяин и отец ковена.

Взревев, он бросился на зеленоглазого. Его руки заметались в воздухе в попытке выпотрошить своего противника. Но тот не стоял на месте. Его палаш и нож рисовали нерушимую броню вокруг тела. Это было похоже на танец кобры и мангуста.

С каждым мгновением рыцарь отмахивался всё слабее и слабее. Все реже и реже взлетал его кулак. Его тело было погребено под его гниющими противниками. Казалось, что конец его предопределён.

Огромная проворная тень отделилась от стены. Прыжок… и один из гулей прижат к земле четырьмя мощными лапами. Одно движение челюстей и голова падальщика оторвана от тела.

Лишившись обоих рук, вожак, в попытке добраться клыками до горла зеленоглазого, сделал неуклюжий выпад. Один взмах палаша рассек голову надвое, прямо по линии рта. Зеленоглазый тут же обернулся в сторону рыцаря, которого он видел последний раз лежащего под полудюжиной врагов. Рыцарь лежал на том же самом месте, но вместо гулей над ним возвышался огромный рыжий пёс. Слюна капала с его оскаленной морды. Острые уши прижаты к круглой голове. Лапы полусогнуты. Мощное тело напряжённо в ожидании прыжка. Белые, слепые бельма глаз уставились точно на зеленоглазого…

***

Он стоял у окна и вглядывался в мириады огней за стеклом. Большая часть огней была рукотворной. Факелы и фонари что освещали трактиры и публичные дома, скрытые стёклами и колышущиеся на ветру прирученные убийцы. Огромный город не спал даже ночью, сотни и сотни пешеходов и извозчиков, десятки языков и диалектов. Сверкающие дворцы и страшная грязь нищеты. Столица могучей державы и маленькая точка на карте… Париж. Город одновременно манящий и отталкивающий… город, в котором всё началось…

Бессознательным жестом он протянул руку к шраму, что образовывал треугольник, в который как бы был заключён левый глаз. Мягко скрипнула дверь, и опустив руку, он медленно повернулся к вошедшим.

Первым шёл юноша чуть старше двадцати лет. Выше среднего роста, широкоплечий. С руками кузнеца и глазами учёного. Лицо его было все в синяках и ссадинах, а руки разбиты в кровь. Но взор карих глаз выражал глубокий интерес и жажду деятельности. Звали его Жан и он являлся хозяином дома где они в настоящий момент находились. Сын богатого помещика, он с самого детства увлекался мистикой. Отец потакал своенравному отпрыску и даже купил ему дом, книги, оружие и остальные вещи. Он надеялся, что с возрастом «детское» увлечение сына пройдет.

Следом за юношей вошла девушка. Дочь Нового Света. Невысокая и стройная, даже худощавая. Смуглая кожа и грива иссиня-черных волос выделяли её в любой толпе. На левой половине лица змеилась причудливая сложная татуировка. Двигалась она с лёгкой и смертоносной грацией охотника или хищника. Слепые, абсолютно белые глаза казалось пронзают тебя насквозь. Своего настоящего имени она не назвала. Просила называть её Умбра. «Тень» на языке ромеев. Зеленоглазый считал это имя очень подходящим для нее.

Жан опустился в кресло и жестом предложил остальным сделать то же самое. Девушка подошла к камину и остановилась повернувшись к огню. Зеленоглазый остался стоять у окна.

Жан заговорил первым:

– Для начала, я хотел бы вас поблагодарить за спасение моей жизни. Это был первый мой подобный опыт…

– Весьма глупый, – перебил его зеленоглазый.

– Согласен с вами, – кивнул Жан. – Я плохо подготовился. Такого больше не повторится. Но, для начала я хотел бы узнать ваше имя…

– У него их много. И ни одного – тихий бесплотный голос прошелестел от камина. Мужчины повернули головы к говорившей, – Его называют Забывшим. Никто не знает кто он или откуда. Ни имени, ни прошлого… многие считают его мифом, а его деяния легендарными. Его сравнивают с героями прошлых лет…Белым Волком…Пуританином…Доктором… – она повернулась к старшему мужчине, белые и зелёные глаза встретились. В комнате повисло ощутимое напряжение, – так как вас зовут сегодня? – закончила Умбра. В комнате ненадолго повисла полная тишина, прерываемая лишь потрескиванием дров в камине.

– Александр, – с лёгкой улыбкой произнёс зеленоглазый.

– Ну что ж, – откашлялся Жан, – я хотел бы услышать ваши истории. Записать их и изучить, чтобы в следующий раз был готовым ко всему. Мой отец и всё мое окружение считают меня ненормальным. Но теперь я знаю, – с каждым словом он говорил все быстрее, будто хотел выплеснуть все до того, как его перебьют, – Используя ваши знания и мои средства мы сможем обучить людей, создать оружие и биться с чудовищами используя опыт других … – он вдруг замолчал прерванный негромким смехом.

Смеялся Александр. Одними губами. Глаза смотрели холодно и пристально.

Жан смутился, но взгляд не отвёл.

– Я прибыл сюда не затем, чтобы кого-то учить, – наконец сказал Александр. Его лицо стало бесстрастным, а голос ничего не выражал. – Плохие знамения привели меня сюда. И я должен найти их источник и уничтожить его. Потом я уйду отсюда.

– Что за знамения? – сразу подобрался Жан.

– Мор птицы и скота, странные смерти и увеличение количества самоубийств. Странное поведение монстров. – ответил Александр, его голос был ровным, – взять хотя бы тех же гулей. Они никогда не сбиваются в такие большие группы. Их редко встретишь в количестве больше пяти-семи. А тут пятьдесят…это ненормально.

Умбра лишь кивнула.

– Подождите…минуту – проговорили Жан и почти бегом скрылся за дверью.

Александр и Умбра остались одни.

Через несколько минут молодой человек вернулся неся в руках свернутую карту и несколько книг.

Разложив карту прямо на полу он подозвал остальных. Приблизившись они разглядывали подробный план Парижа. Юноша начал быстро листать одну из книг, она оказалась рукописным дневником, найдя нужную страницу он начал делать отметки на карте. Их вышло семь. В разных частях города.

– Я давно слежу за необычными событиями, – начал пояснять он, – веду записи, хронику если угодно. Но до сих пор я думал, что это лишь одиночные события, но теперь вижу в этом систему. По крайней мере начало есть.

Присев рядом с ним зеленоглазый внимательно осматривал карту и записи в дневнике. Наконец он промолвил:

– Такие сильные проявления сверхъестественного и в таком масштабе может означать лишь одно…

– Демоны. – закончил вместо него Жан. На его лбу выступила испарина, а сердце заколотилось с такой скоростью что его замутило. Страх, вот что это такое. Ужас…

– Знамений должно быть двенадцать, – заговорил Александр, – и на тринадцатый раз появится демон. Нужно действовать быстро. Собрать больше информации, может произошло что-то ещё. Культовые места и места силы, там, где совершались жертвоприношения или массовые убийства. Нам нужно узнать обо всём. – Он посмотрел на Жана. Тот некоторое время сидел без движения, затем кивнул:

– Да, – с каждым мгновением в него возвращалась уверенность и жажда действий, – я это сделаю. Достану все что нужно. – и поочерёдно перевел взгляд с зеленоглазого на Тень.

***

Следующие несколько дней были посвящены сбору информации и отсеиванию неподходящих под толкование знамений. Большинство происходивших событий вообще не имело отношения к сверхъестественному и являлось делом рук людей или происходило по воле случая. Но кропотливая работа давала свои плоды. Благодаря опыту и знаниям Александра, средствам Жана и мистическому чутью Тени, они смогли вычленить нужные им события в круговерти столичного города. Сначала были выявлены и нанесены на карту оставшиеся до того незамеченными события. В центре образованного ими многоугольника и находилось искомое место силы. Располагалось оно под поверхностью. Под катакомбами христианской церкви, глубже склепов в которых монахи хоронили святых, братьев и иных причастных.

Ночь вступила в свои права. Последняя ночь перед решающий битвой. А может и просто последняя…

За окном тягуче и неспешно моросил холодный зимний дождь. Он пробирался под плащи и крыши лачуг, моментально выгоняя тепло. В богатых домах и дворцах знати в такие ночи не жалели дров. Кому повезло меньше оставалось лишь молиться о том, чтобы дожить до утра… через пару часов температура упадёт и город покроется звонкой и скользкой коркой льда, подобно дворцу из сказки… страшной тёмной сказки…

В комнате которую занимал зеленоглазый было тепло. Даже жарко. Его вещи и оружие были сложены в шкафу. А сам он занимал роскошную кровать. Как в старые времена…когда он был дома…когда мог жить и мечтать… В эту ночь он заново ощутил боль всех шрамов, украшавших его тело. А одна рана даже закровоточила, он получил её шесть лет назад в Шотландии. Попытки уснуть ни к чему не приводили, и он решил еще раз проверить оружие.

Дверь отворилась бесшумно…вошла она. Более Темная Тень среди теней создаваемых лишь уютным перемигиванием угольков… также бесшумно она закрыла дверь.

Скинув укутавший ее шерстяной плащ она осталась полностью нагой…

Красное зарево огней играло на её подвижном упругом теле.

Причудливые извивы татуировки, казавшиеся живыми в неверном свете, поднимались по ее левой ноге, охватывая крутые манящие бедра, устремлялись под высокую часто вздымавшуюся грудь и убегали на спину, откуда стремительным броском переходили на высокую шею, скрываясь затем под шелковистым водопадом волос, свободно рассыпавшимся по плечам…

Он неспешно приблизился…ощутил под своими ладонями тепло и податливость её тела…нежно, будто в первый раз, мазнул губами по её губам… и как искра воспламеняет фитиль, как внезапный порыв ветра наполняет парус – они слились в одно целое, могучим диким рывком, с яростью и жестокостью…

Дождь прекратился, и полная луна заливала мертвенным светом никогда не спящий город…

Привстав на кровати, Умбра, направила свои незрячие глаза на луну и что-то тихо зашептала…

Тихо встав и накинув на плечи плащ, направилась к двери. Затем обернулась и подошла к прикроватной тумбочке. Протянув руку взяла чёрную ленту, который стягивает волосы зеленоглазый…

Вспышка…

Её слепые глаза закатились…

Страх и ужас… девушка в белом…парень с зелёными глазами…

Из её горла изливался пронзительный хрип…

Кровь…ярость…боль…БОЛЬ от бессилия и утраты…

Упав на пол Тень забилась в судорогах… из носа заструилась кровь…

…УЖАС…

Вырвав ленту из ее рук, Александр склонился над ней.

– Ты… сделал…это… – прохрипела она. Он молча закрыл глаза и отвернулся. С усилием поднявшись девушка молча ушла.

***

После многочасового блуждания по темным сырым туннелям они наконец достигли цели. Большая округлая пещера не требовала жалкого света факелов чтобы показать троице свое величие. Система скрытых зеркал позволила им насладиться жуткой красотой и мрачным величием этого места. Каждый сантиметр пола, стен и потолка покрывали человеческие кости. Сотни и тысячи их составляли декор и обстановку. Массивные колонны из бедренных костей, занавеси и оправы из грудных клеток, фужеры и светильники из черепов. Сложно представить сколько тысяч человеческих останков послужило материалом для этого царства мёртвых. Костяной Атриум Некрополя…Гадеса…Ада…

В воздухе чувствовалось электричество. От него слезились глаза и вставали дыбом волосы или может это был страх? Гирлянды и бусы, естественно костяные, развешанные по всему залу, играли тихую жуткую мелодию, раскачиваясь на нездешнем мистическом ветру. С каждой минутой усиливался запах серы, невыносимый смрад ужаса и конца…

Жан обливался холодным потом, руки и ноги дрожали. Дыхание перехватывало, а горло пересохло. На нем была надета тяжёлая кольчуга, поверх которой накинут белый стихарь с вышитыми сигилами, мифическим языком ангелов. На левой руке висел небольшой круглый щит, а в правой он сжимал недлинное копье с встроенными у клинка четырьмя пистолетами. За спиной висел шестопер. Но несмотря на подобное вооружение и защиту, он бы уже убежал отсюда. Его вела за собой холодная уверенность и железная воля того, кого он знал под именем Александра…зеленоглазого…Забывшего…

И жутким фоном звучал перестук костяных украшений…

Александр был облачен в плотный кожаный дуплет, на поясе висели верный палаш и нож, а также два пистолета. В мешочке на перевязи умостились две гранаты. В руках он сжимал богато украшенное длинное ружьё. На волевом лице застыло сильное напряжение, бисеринки холодного пота усеяли лоб. Ему было трудно контролировать свои чувства и эмоции. И произошедшее ночью совсем не добавляло уверенности… а костяной перестук грозил свести с ума…

Немного впереди двух мужчин крался неслышимой поступью рыжий пёс. Его шерсть вздыбилась, оскаленная морда низко наклонена к полу, лапы напружинены в ожидании броска. Ни утром, ни за время долго пути под землёй Тень и Александр не перекинулись и словом… тихим фоном продолжалась погребальная песнь жутких украшений…

Не доходя десятка шагов до центра зала троица остановилась. Напряжение, витавшее в воздухе увеличивалось с каждой секундой…

Нездешние цвета и сырые дикие эмоции наполняли чашу зала…

Звуки и запахи, которым не место в нашем мире, плели причудливые симфонии. От одной ноты которых хотелось упасть на колени и отдаться во власть существ, живущих за завесой…

Не выдержав этого напряжения, Жан завопил в голос и разрядил все свои пистолеты в стены и потолок. Мгновенно обернувшись в его сторону зеленоглазый и Тень увидели, как он падает на колени и из глаз его струятся кровавые слезы…

Раздавшийся звук был похож на одновременный крик тысяч хищных птиц. Яростный. Злой. Жаждущий крови.

Развернувшись на звук они увидели его…её…существо без пола и возраста…для кого вечность лишь миг, а миг способен тянуться целые эоны…создание абсолютного мрака и холода…гонец адских лордов и глашатай самого Князя Тьмы. При взгляде на это существо людей начинало мутить, внутренности скручивало спазмом, а по ту сторону глаз зарождалась мучительная резкая боль… огромные на пол лица пустые глаза… провалы глаз…в которых лишь тьма…и холод…и смерть…и кое что хуже смерти…

Существо расправило когтистые лапы, медленно, словно находилось в воде.

Будто завороженные, Александр и Тень, наблюдали за этим медленным и сверхъестественно плавным танцем. Их мышцы были парализованы, их воля была исторгнута из тел. Перед ними вставали самые тёмные и болезненные страницы их жизней…их потерь…их жутких деяний…

Страшная фоновая мелодия, создаваемая костяными инструментами, и сопровождающая их с того момента как они вошли в зал, вдруг прекратилась. И именно это крошечное мгновенное изменение привело в чувство Александра. Холодная всеобъемлющая ярость поднялась стремительной волной. Плавным отточенным движением он поднял ружьё, прицелился и выстрелил. Выстрел был точен. Ударив существо в левую половину груди, пуля раздробила дьявольскую, похожую на хитин, плоть. Существо пронзительно взвыло, по потолку и стенам зазмеились многочисленные трещины, а элементы костяного декора осыпались сухим дождём.

Воспользовавшись этим, демона атаковал пёс. Стремительный рывок, его когти и зубы оставили глубокие рваные раны на теле монстра. Пытаясь поймать своего верткого противника, демон повернулся спиной к зеленоглазому. Выстрел…и три пальца на одной лапе оторваны… второй выстрел раскол череп, оттуда хлынул мерзко пахнущий ихор. Следующей атаковала Тень… бросок, и нога твари разорвана до кости…еще один бросок…и из бока демона вырван кусок плоти…

Зеленоглазый бросился на помощь Умбре, вооружившись верными клинками. Они теснили монстра и рвали на куски его плоть. Но оба понимали, что действуют очень медленно, с каждой секундой, проведённой в нашем мире, монстр становился все сильнее, его тело приспосабливалось к этой новой реальности… и вот он уже атакует…его раны начинают медленно затягиваться, а крик боли сменяется победным рёвом. Положение становится все отчаяннее…

Тень снова атакует, её клыки находят горло противника и вцепляются туда мёртвой хваткой. Мощным движением монстр отдирает её от себя, в зубах пса остается приличный кусок плоти. Не обращая на это внимания, монстр ломает псу хребет, яростный рык сменяется жалостным воем, и откидывает поверженного врага. Это действие заняло чуть больше секунды времени. Стремительно обернувшись к Александру, демон делает выпад и одним движением ломает его палаш. Мгновением спустя, адский гонец, ловит руку с ножом и поднимает зеленоглазого над полом. Отводит свободную лапу для смертельного удара…

И вновь кричит от боли… пришедший в себя Жан, с кровавыми разводами на лице и страшными красными глазами, пронзает тело существа…знаки, покрывающие его стихарь, пылают ровным синим светом… этот свет опаляет глаза монстра…лишает его сил и развоплащает… с дикой скоростью демон вырывает копье из своего тела и наотмашь бьёт Жана в грудь. Пролетев по воздуху несколько метров, он падает. Вопль боли исторгается из его груди, нога вывернута под слишком острым углом.

Странный певучий шёпот наполняет пещеру, с каждым произнесенным слогом он становится все громче…объемнее…резче…

Это шепчет Тень, Та Что Видит, Дитя Двух Миров, слепая провидица. Она снова в своей женской форме, её позвоночник сломан, и она больше не сможет ходить. Но это её не волнует, разорвав свои запястья, она творит самую чёрную и сильную магию, какая только подвластна волей людей… татуировки волнами дыма сходят с её тела образуя текучую призрачную форму…это нечто…одновременно и волк, и ягуар…орёл и великий змей…человек и бог…

Одним прыжком новоявленное нечто оказывается перед демоном и вытянувшись в подобие стрелы пронзает его, одновременно с этим воспламеняясь…

Отдав все свои душевные и физические силы девушка лишается чувств.

Удар способный сокрушить гору или потопить большой фрегат, пронзает само существо демона оставляя несколько полос огня на его шкуре. Демон выстоял дорогой ценой. Чудом не пострадав, все еще зажатый в руке демона, зеленоглазый вырвал из сумки гранату и поднес к огню, опалявшему тело монстра. Воспламенив фитиль, он ударил гранатой в лицо врага. Сокрушая зубы ввернул её в глотку этого древнего идола… челюсти сомкнулись на его руке…грянул взрыв…прежде чем его глаза закрылись, он увидел, как с жалобным стоном на пол падают кости…кости…кости…

Часть пятая

Охота

Старый дом вздыхал, будто холерный больной. Скрипы половиц и треск ступенек, вой ветра в застенках и звонкое цоканье крысиных лапок, колышимые ветром кружевные паутинки и блеклые портреты бывших владельцев. Мрак, сырость, смрад. Этот дом походил на старого больного волка, истекающего кровью на ледяном зеркале реки. Он уже мёртв, но продолжает бороться. Под струпьями балок и перекрытий еще проглядывает железной крепости сердцевина. За слепыми, заколоченными грубыми досками, провалами окон, скрываются некогда блиставшие роскошью комнаты. Жизнь еще теплится в этом старом прогнившем и опустевшем месте. Жизнь…её жалкое подобие. Как судороги у подопытной лягушки на аспирантском столе.

Он продвигался вперед сквозь наполненную стенаниями тьму. Слегка приволакивая правую ногу, ступал он, тем не менее, бесшумно. Эта походка представляла собой гротескную пародию на танец. Ноздри и горло забивал плотный запах пыли, вкупе с плесенью и разложением. Ориентируясь по слабым отблескам света и треску поленьев, он вышел в большое полукруглое помещение. У дальней стены располагался большой камин, ловкие огненные пальцы с треском перебирали поленья и щепки. Блики, непоседливыми птичками, порхали от стены к стене, пятнали причудливым узором потолок и мистическим светом отражались в стекле и зеркалах.

Притаившись в густой тени около двери, мужчина, осматривал комнату.

В центре, некогда прекрасно обставленного помещения, располагался грубо сколоченный стол. На деревянной столешнице, сплошь покрытой выбоинами и зазубринами, лежало едва стонущее нечто. Когда-то, и не очень давно, эти кровавые останки, были человеком. Или чем-то очень похожим на человека. Зорко озираясь, мужчина приблизился к столу. За свою жизнь, наполненную жестокими битвами, кровью, ужасами и смертью, он повидал многое. Даже слишком. Большинству людей этого бы хватило на несколько жизней. То, что предстало его взору сейчас, заставило бы более чувствительную душу покинуть тело. Мужчина на секунду прикрыл глаза и скривил губы. Его взору предстали останки молодой, некогда красивой, девушки. По всей комнате были разбросаны клочья огненно-рыжих волос, на месте одного глаза зияла рваная дыра. На переломанных руках и ногах недоставало ногтей. Обломки зубов впились в кровавую корку губ. У неё в ногах лежал еще теплый кровавый комок, вырезанный из её чрева. Мужчина не понимал, как до сих пор эта женщина может оставаться в живых. Подойдя ближе к ее лицу, он склонился над ней. Предсмертные конвульсии уже сотрясали молодое тело. На последнем издыхании, из перебитого горла, с усилием вытолкнула она слова:

– Ненавижу…проклинаю…ююююююююю, – последний звук сменился тихим протяжным хрипом. Наполненный кровью глаз, замер, вглядываюсь в тухлый полумрак над головой.

– Я стану твоей карой и твоим проклятием, – прошептал мужчина.

Стянув зубами, с левой руки перчатку, незнакомец закрыл жертве оставшийся глаз. Подойдя к камину, взял кочергу и разметал по комнате догорающие поленья и угли. В этом месте, маленький рыжий зверек найдет, чем прокормиться. Бросив последний взгляд на изуродованное тело, мужчина направился к выходу. За его спиной набирало силу очищающее пламя.

Несколькими неделями ранее

Первое что он почувствовал, приблизившись к стоящей на отшибе кузнице, это запах. Тошнотно-сладковатый, с резкими металлическими нотками. Толкнув тяжелую деревянную дверь, он оказался в просторном помещении. Из-за низких стропил приходилось периодически пригибаться. Его проводник, плотный деревенский приказчик, подобных проблем не испытывал. Постоянно тяжело дыша и безостановочно крестясь, он углублялся в душное полутемное помещение. Подойдя к маленькой двери, в задней части кузни, он повернулся к своему спутнику и не смог сдержать невольной дрожжи. И было от чего. Его спутник возвышался над ним на две головы, а шириной плеч мог поспорить с хозяином обиталища. Ниже локтя, правая рука представляла собой умело изготовленный протез черненого железа, в точности повторяющий сжатую в кулак потерянную конечность. Правая половина лица являла собой мешанину шрамов, будто смотришься в разбитое зеркало. Левая же, будто в насмешку, оставалось практически идеально гладкой, за исключением трех линий шрамов вокруг глаза. Чтобы хоть как-то скрыть эти повреждения, он отпустил бороду. Из-под кустистых бровей, мертвенным светом пылали ярко-зелёные глаза.

– Господин шериф, – благодаря связям и деньгам Жана, зеленоглазому удавалось доставать бумаги и документы государственных служащих и печати аристократов, что значительно облегчало ему работу. Например, сейчас все видели в нем окружного шерифа, который интересуется зверствами на вверенной ему территории. – Не стоит вам туда лезть, – голос проводника дрожал от не наигранного страха, не уступая, впрочем, в этом второму подбородку. – Это место надо вычистить и осветить заново. Негоже людям ступать там, где прошёлся своими копытами сам…, – толстяк громко сглотнул, с опаской зыркнул по углам и шёпотом закончил – сам Нечистый.

Зеленоглазый даже не взглянул на него, направившись к дальней двери. Дверь скрывала небольшую тёмную каморку, бывшую одновременно и спальней, и столовой. Под потолком висело грубо вырезанное распятие. На нем, маленький Христос с тоской и надеждой смотрел в невидимое небо, пока палачи терзали его тело. Под Ним, в прямом смысле находились останки кузнеца. На старом соломенном матрасе лежал он. Распятый, подобно божеству над ним, и со следами не менее болезненных пыток. Кисти рук были сожжены, на обломках костей чёрными узорами запеклись мышцы и сухожилия. Грудная клетка была вскрыта и в ней неровными блестящими волнами застыли металлические потеки.

Склонившись над телом, самозваный шериф, приступил к тщательному осмотру. Кузнец был настоящим гигантом, с грубым, будто выдолбленным из камня лицом. Сейчас на этом лице застыли нечеловеческая дикая боль вперемешку с глубочайшим неверием в происходящее. Наблюдая за действиями «представителя» власти, его проводник постепенно менял цвет с тыквенно-красного на пепельно-серый, а уж затем на болотно-зеленый. В конце концов, не выдержав подобного зрелища, он опрометью вылетел из кузни.

Закончив с телом, зеленоглазый, вышел в мастерскую. Еще по пути сюда, его внимание привлекла одна деталь. Все инструменты и заготовки были разложены по своим местам, с поистине маниакальной аккуратностью. Но одна ниша пустовала. Проведя быстрый осмотр помещения, шериф нашел искомый предмет. Им оказался большой молот, не меньше двух пудов. Его, искусно украшенный боек, скорее произведение искусства, нежели орудие труда, был покрыт засохшей кровавой массой, в которой виднелись осколки костей и волосы. Значит, кузнец успел расправиться с одним из своих убийц. Или, по крайней мере, смертельно ранил его. На земляном полу, еще виднелись еле различимые следы, оставленные чем-то тяжёлым, что волокли к выходу. Он пошел по следу…

Пять дней спустя

Заходя в этот вытянутый двухэтажный дом, что примостился на одной из центральных улочек, зеленоглазый испытал чувство дежавю. За многие и многие годы странствий и сражений с самыми разными исчадиям тьмы, он научился, как бы видеть их ауру. Он сам бы не смог объяснить, что это. Это было похоже на разноцветные полосы и линии, окружающие монстров и их жертв. Например, призраки были окружены серой шёлковой лентой, обвивающей их невесомые тела; оборотни оставляли красные и жёлтые рваные кляксы; одержимые – чёрную и прямую, будто булатный меч, полоску. Здесь же, как и в доме кузнеца, он не ощутил ничего. Ни вспышки дикой животной ярости, ни холодного, не проходящего голода; ни «чужой» и недоступной пониманию тёмной целеустремленности. Ничего…

В доме шастало много различного люда. И это было неудивительно. Дом являл собой элитный бордель, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сюда не стесняясь, захаживали и богатые помещики, и знатные лорды, а порой и принцы крови. Коридоры, не говоря уже о комнатах и залах, были обставлены с богатством и яркой варварской безвкусицей. В воздухе, самым удивительным образом, сплетались ароматы благовоний, открытого огня каминов, мазей, притирок и запахи различной степени свежести человеческих тел. Шагая по коридорам, в шумном душном мареве, шериф не рассчитывал найти какие-либо следы или улики. Хозяева заведения постарались как можно быстрее скрыть все следы произошедшей чудовищной расправы. Статус обязывал.

Найдя нужную комнату, в разлапистом лабиринте коридоров, законник толкнул дверь. Его взгляду предстало длинное, хорошо освещенное и протапливаемое помещение. Вдоль украшенных дешевыми занавесями стен стояли несколько кроватей. С противоположной стороны, под потолком находились пучки трав, кореньев и менее привлекательных вещей. Несмотря на старания местных заправил, опытный взгляд находил и читал едва заметные «строки» написанной кровью трагедии. В дальнем углу помещения была отгороженная занавесью коморка, шериф направился туда. Едва слышный шум мягких сапог, полностью тонул в старом и полинявшем, но все еще густом ворсе ковра. Наверняка его перенесли, откуда то из многочисленных зал, когда его вид утратил свою привлекательность. Когда до клетушки оставалось не более двух шагов, занавесь, отгораживающая укромный уголок от остального помещения, сдвинулась, и оттуда вышел, сильно припадая на левую ногу, совершенно седой старик. Увидевперед собой угрюмого незнакомца, он остановился.

– Шериф Милдред, – представился незнакомец и провел перед носом старика свитком, украшенном массивной печатью. Читать старик вряд ли умел, но символ правящего герцога узнал наверняка. Неловко кланяясь, он отшаркал в сторону.

– Что будет угодно господину? – сиплый голос, красные блеклые глаза смотрели с подобающим, для высокого ранга гостя, уважением, но без подобострастия и страха.

Припомнив ранее слышимые детали, Милдред спроси у старика:

– Не вы ли обнаружили жертву? – при этих словах старик быстрым движением промокнул глаза рукавом и закусил длинный седой ус.

– Это был я, сэр, господин шериф, – протяжный вздох, – она этого не заслужила, никто не заслужил. Это не люди, хуже, чем звери. Шастали, выспрашивали, – говоря это старик начал кружить по комнате, подходя к кроватям, он поправлял покрывала, оглаживал занавеси и упорно отводил взгляд от зеленоглазого.

Шериф следовал за ним по пятам, задавая наводящие вопросы и подталкивая старика к откровенности.

В этом неуверенном и порой неразборчивом блеянии он сумел вычленить несколько фактов. Старуху знали давно, она никому не причиняла вреда. Помогала и лечила хворых да увечных, принимала роды у местных девок, или же наоборот, помогала избавиться от нежеланного потомства.

Закончив разговор и собравшись уходить, шериф круто развернулся к двери. На металлическом протезе заиграл луч света и старик, ахнув, отшатнулся в сторону коморки. Его сиплый голос задрожал от страха:

– Ты с ними…один из них, – ярость и боль пересилили страх, и схватив тяжелый подсвечник, смотритель бросился к Милдреду.

Без труда разоружив нападавшего, шериф схватил его за шкирку и, подтянув поближе и спокойным голосом поинтересовался:

– Что насторожило тебя старик? С чего ты взял что я их знаю? Отвечай! – он слегка повысил голос.

Смотритель ткнул узловатым пальцем в знак, выгравированный на тыльной стороне металлического кулака, и бросил быстрый взгляд в холодные глаза законника. Отпустив старика, Милдред, выудил из-под плаща металлический значок. Овал зеленого цвета, с вписанным внутрь треугольником. Нагнувшись к дрожавшему старику, спросил:

– У этих людей был такой знак?

Закрыв глаза, старик кивнул и зарыдал. Милдред сжал значок в руке. В глазах зажглись недобрые огоньки.

***

Их было пятеро. Пятеро битых жизнью и многое повидавших мужчин. Сильно отличаясь друг от друга, они являли собой целое. Крепко спаянное и скрепленное кровью братство.

Тоби, неформальный лидер группы. Жестокий и худющий как сама смерть. Последний сын не самого богатого фермера, не желая биться за крохи наследства записался добровольцем в армию.

Фрэнк, монах одного из бесчисленных орденов. Спокойный, уравновешенный. Посвятивший свою жизнь служению фундаментальным истинам Святого Писания.

Грегор, обедневший аристократ. Увалень и лентяй.

Безумный Лари, в своих землях был весьма зажиточным помещиком. Вскоре после начала войны попал в плен и, пройдя все круги ада в виде пыток и лишений сошел с ума.

Снег, молчаливый и загадочный. Альбинос, бледная тонкая кожа и белесые волосы. Водянистые, лишь слегка подкрашенные синим глаза.

Трудно было представить их вместе, но, тем не менее, это было так.

Тоби

Он проснулся от жуткого пронизывающего холода. Ветер потушил небольшой костерок и выдул все тепло из походного одеяла. Чтобы заново растопить костер, нужны дрова. А их в этой чертовой пустыне отыскать очень трудно. Зарываться в песок, как они делали в первые дни похода, теперь никто не рисковал. Скорпионы, пустынные змейки и иные твари, чувствуя источник тепла, устремлялись к людям. С начала похода он сильно похудел, успел переболеть малярией. Кожа приобрела нездоровый желтый оттенок, а кости выпирали из слишком свободной одежды, как скалы из проклятого песка.

Поднявшись на ноги, он потянулся и захрипел от боли, сковавшей его тело. Лежание на холодном песке до добра не доведет. В темноте вычерчивались силуэты стоявших в дозоре солдат. Направившись к ним, он прихватил мушкет. Приближаясь к редкой цепи солдат, он насторожился. Пахло кровью. Свежей кровью. Взведя оружие и перейдя на медленный шаг, он приблизился к ближайшему дозорному. Не доходя до него пары шагов, Тоби остановился и окликнул однополчанина. В этот момент, из-за призрачного тела облаков, выглянула луна. Волосы на загривке Тоби зашевелились, а плечи свело судорогой. Тело солдата поддерживала в вертикальном положении пара трехпалых конечностей, цвета киновари. Но вот, лапы отпустили безвольную жертву, и перед замершим солдатом предстало нечто. Существо с идеально круглой головой, без признака глаз и ушей. Лишь неровные щели носа, да торчащие изо рта два длинных тонких клыка. Покатые узкие плечи и выгнутые в обратную сторону, словно у саранчи, ноги. Существо вытянулось во весь рост и подняло ладони, обратив их в сторону Тоби. В центре каждой располагалось по глазу. Совершенно человеческому, что пугало вдвойне. Айгамучаб. Он мгновенно вспомнил все слухи, распространяемые местными жителями. О существах ночи, с глазами на ладонях. О пожирателях крови и душ… Чисто рефлекторно он потянул за крючок и темноту африканской ночи разорвал выстрел. Дальнейший ад он помнил смутно: резня, бегство, кровь, короткая передышка и снова лихорадочный бег, казалось тварей ничто не берет. Как он выбрался, Тоби не понимал до сих пор. Вернувшись в Европу, он потратил немало времени, чтобы выяснить хоть что-то о подобных существах. В конце концов, дорога привела его в Париж…

Фрэнк

Трудно было представить день более благостный. Солнце заливало неф и примыкающую к нему часть храма яркими и теплыми лучами. Народ, сверкая улыбками на лицах, шумной галдящей толпой вышагивал из храма. Нарушая свое обыкновение, чем несказанно удивил свою паству, святой отец провел бодрую и жизнеутверждающую проповедь. Видать еще не все умерло в груди старого аскета, подумал брат Фрэнк и улыбнулся. Сердце сладко щемило, душа рвалась ввысь, как бы это пафосно не звучало. Выйдя из портала дома Господа, молодой священник взглянул в голубое небо, по которому вечный пилигрим-ветер гонял девственно белые, словно библейские агнцы, облака. От разгула вчерашней стихии остались играющие солнечными зайчиками лужи и маркая липкая грязь. Смотря на это торжество тепла и света, Фрэнку было вдвойне лень спускаться в темный и вечно сырой подвал. Лишь только эти мысли промелькнули, он тут же упрекнул себя за призрак праздности, что посетил его разум и, читая про себя заученную молитву, направился к месту своего сегодняшнего послушания.

Идя, Фрэнк смирял свои шаги. Чтобы на несколько секунд продлить блаженное ощущение тепла на лице. Но все равно, дверь, оказалась перед ним слишком быстро. Пройдя за этого деревянного стража, он начал медленно спускаться в темноту. Скользкие ступени заставляли его с осторожностью всматриваться в холодную тьму. Наконец он достиг каменного пола, в углублениях и щелях между блоками, стояла вездесущая вода. Пахло плесенью, а на стенах, пушистым скользким гобеленом, разросся мох и грибок. Клирик устремился к отблескам света, теплыми волнами, колебавшими влажную темноту. Достигнув конца обширного помещения, монах подошел к столу, установленному здесь. На нем лежала открытая книга, по страницам которой ползли букашки символов. Слух Фрэнка уловил странные чавкающие звуки.

– Брат Эго? – молодой звонкий голос неуместно прозвучал в этом месте, – с вами все в порядке?

Вынув из держателя факел, осторожно ступая, Фрэнк, подбирался к источнику звука. Заметив на полу гору тряпья, монах удивился. Приблизившись, он сообразил, что тряпье представляет собой Эго. Кинувшись, на помощь брату, он замер. По лбу, маленькими прозрачными вестниками страха, ползли капельки пота. С трудом сдерживая дыхание, будущий святой отец уставился во тьму. А та смотрела на него. Длинными узкими щелками глаз, огненно-желтого цвета, без намека на зрачок. Через мгновение глаза поплыли в направлении оцепеневшего Фрэнка. Вскоре в кругу света, даваемого факелом, обозначилось маленькое, как полугодовалый младенец, черное тельце. Невероятно костлявое и тщедушное. Сверхъестественно мощным прыжком существо бросило себя на Фрэнка. Его спасло то, что факел по-прежнему был в его руках. Перехватив древко наподобие копья, монах сбил существо в воздухе, а после пригвоздил к земле, подобно Святому Георгию поражающему Змия. Существо бешено извивалось и орало, пока его тело насквозь прожигал огонь. Когда затихли последние звуки, Фрэнк выпустил из рук бесполезный теперь факел и наощупь побрел к выходу. Оказавшись под веселым ясным небом, он не мог осознать и поверить в то, свидетелем и участником чего только что стал. Сделав глубокий вдох, он затерялся в бессчётных улицах французской столицы.

Грегор

Прибыв в Париж, в этот центр мира, первое, что сделал Грегор, надрался до чёртиков! А как еще должен отмечать это грандиозное событие нищий провинциальный аристократ?!

Обнаружив себя поутру в весьма загаженном трактирчике, молодой человек, собравшись с силами, отправился к цели своего путешествия. А именно к богатой вдовствующей графине, которая приходилась непутевому лордику тётушкой. Найти огромный особняк не составило большого труда, а вот объяснить тугодуму-стражу кто он такой и почему его непременно нужно сопроводить к богатой хозяюшке, отняло у Грегора прилично сил и времени. Лишь одно обстоятельство находил он приемлемым, за время препирательств алкогольный туман начал выпариваться из головы и умереть хотелось чуточку меньше.

Представ, наконец, перед тётушкой и выдержав многочисленные церемонии вкупе с ничего не значащими фразами и жестами, он, к великой радости, был допущен к столу. Набив, как следует свое брюхо и, развалившись на высоком диване, Грегор покачивал в руках хрустальный бокал с плещущимся игристым. Заметив на себе суровый взгляд старой леди, молодой аристократ, спустил ноги с дивана и с видом набедокурившего ребенка, принялся изучать свои, порядком износившиеся, сапоги. Лет пятнадцать назад, эта поза вызывала у графини умиление, теперь же только раздражение и злость.

Первой нарушив молчание, графиня произнесла:

– Года не прошло со смерти моего дражайшего брата и его милой супруги, а ты мало того, что промотал все состояние, так еще и вынужден был бежать из собственной провинции. Опозорил свое имя и втоптал в грязь светлую память предков.

– Тётушка, – Грегор вдруг обнаружил, что не испытывает ни капли уважения и тем более страха перед своей теткой, – оставьте этот тон. Я ощущаю себя будто в старом романе.

Выпучив глаза от неожиданности, графиня попыталась возмутиться, но у нее получилось лишь невнятное кудахтанье.

– Тем более что я пью не просто так, – продолжал племянник, – то что видел я…-запнувшись, он отхлебнул вина и его взор полыхнул неподдельным страхом, – будет преследовать меня до самой могильной плиты, – его голос понизился до еле слышного прерывистого шепота, графиня наклонилась поближе, – родители умерли не сами, – произнося это Грегор осматривался по сторонам, будто опасаясь того что их услышат, – существа, что бродят в ночи. Те, о ком в наш просвещённый век, – голос подпрыгнул до визга, – мы предпочитаем не помнить, – закончив он залпом осушил вино и загнанным взглядом вперился в расширившиеся глаза родственницы.

– Расскажи мне все, – потребовала она.

Будучи по природе своей человеком религиозным и несмотря ни на что любившем своего племянника, графиня поверила словам юного лорда. Взяв со стола серебряный колокольчик и позвонив в него, пожилая леди обернулась к племяннику и скороговоркой произнесла:

– Я верю тебе. Я прожила долгую жизнь и много чего повидала. От своего имени я напишу просьбу одному человеку, его зовут Жан, он поможет.

В этот момент в комнату бесшумно вошел лакей, в богатой ливрее.

– Принесите принадлежности для письма, – велела графиня, в голове уже составляющая строки послания. Грегор откинувшись на спинку дивана, налил себе еще вина.

Лари

Он никогда не страдал излишней романтичностью. Но и циником, законченным не был. Когда началась война, Лари понимал, что будет непросто, но все же надеялся ухватить удачу за хвост и нахватать себе трофеев. Но судьба, как это часто и бывает, лишь ухмыльнулась в его сторону своей белоснежной улыбкой и пропала.

Очнувшись, он застонал от боли, вздернутые верх руки мало что не выворачивались из суставов. Рубцы горели, синяки ныли, а в глубине карих глаз рождались искорки грядущего безумия.

«Кто я? Где? И почему так больно?» порывом затхлого ветра пронеслось в воспаленном болью мозгу. Ответ пришел лишь с заметным опозданием:

«Лари, меня зовут Лари. И я в плену, умудрился попасться в первом же бою…И меня пытают…боль…боль».

Боль заполняет рассудок и мешает связно мыслить. Боль заставляет бояться и превращает тебя в животное, зависящее от инстинктов. Он готов на все лишь бы это прекратилось.

«Это» – из глотки рвется гортанный смех, прерываемый высокими нотами вскриков и растворяющийся в кровавом кашле. Сначала его били – он терпел; затем резали – он терпел; когда пришли с огнем, стало хуже, но он по-прежнему терпел; пыточные машины, иглы под ногти и вырванные с мясом зубы, он орал и корчился, но по-прежнему был собой. Был Лари. Был Человеком. Был человеком до тех пор, пока не пришли они…

Кто они? – он не мог ответить, да и знать не хотел. Он лишь жаждал, чтобы это закончилось. Или боль…или жизнь.

В ржавом и сыром мраке камеры, гулким эхом отдавались голоса тяжелых шагов. Через несколько мгновений, сквозь решетчатую дверь, Лари коснулись невесомые пальцы огонька, что выплясывал в железной корзинке факела. Полубезумный пленник задергался в своих кандалах, с потолка посыпались мелкие камешки и закапала тухлая вода. Сжав, порядком выщербленные челюсти, он еле сдерживал рвущийся из груди вой.

«Нет, только не снова, хахахахха, нет, НЕЕЕЕЕЕЕЕТ»

Несший факел остановился в нескольких футах от решетки. С его плеча на залитый кровью пол соскользнуло нечто. Легко миновав решетку, змееобразное создание, обвилось вокруг ноги Лари и начало подниматься по этой импровизированной лестнице. Овившись вокруг его горла, тварь медленно приблизила свои глаза к широко распахнутым зеркалам этой исстрадавшейся души. Лари заорал, не закричал, а именно заорал. Срывая голос и теряя последние остатки разума…

Снег

Он родился не в том месте и не в то время. И самое страшное, он выделялся. Очень сильно выделялся. Белесые, почти прозрачные волосы и кожа цвета алебастра. С самого детства он покрывал себя пеплом и грязью. Но глаза, глаза спрятать было сложнее. Водянистые, будто каплю чернил разбавили в слишком большом стакане воды. Едва заметный синеватый мазок. Вынужденный стать монстром, чтобы просто выжить. Не знавший любви матери, верности друзей и простого человеческого сострадания, благость которого эти «люди» распространяли на нищих, калек и убогих. Гонимый и мучимый, голодный и холодный, он скитался узкими грязными улочками. Где утонченная роскошь пререкалась с туберкулезной нищетой. И эти бесконечные дороги привели его к шикарному особняку под красной черепицей…

Их успокоили. Им объяснили. Их обучили. Им вручили деньги и оружие. Пообещали помощь. И отпустили в мир. Который и до этого был местом темным и неприятным, а уж теперь и вовсе наполнился Тьмой. Живой и осязаемой.

Еще во время учебы, эти пятеро сплотились. Может потому что были первыми и вначале единственными «учениками», может по какой-то иной причине. Но даже после «выпуска» они не разбежались и прокладывали свои тропы от победе к победе спаянной, крепкой командой.

С течением времени, ошалев от своих возможностей и безнаказанности, что им даровали деньги и связи их покровителя, приятели обнаружили в себе пробуждающиеся темные желания. И окунулись в них с головой. Несколько месяцев Фрэнк пытался вернуть им благоразумие и вновь отыскать ту тропу, по которой они шествовали в начале пути. Но, увы, человек остается человеком, и со временем он поддался тем же порокам, которыми грешили его товарищи. Как толпа раздавливает и сметает со своего пути тех, кто мыслит иными категориями, так и разум Фрэнка был разорван на части царившими в их группе настроениями. И они окунулись в океан Вакха и насилия. Упиваться властью так сладко, и гораздо безопаснее чем сражаться с быстрыми как молния оборотнями или неуязвимыми подобно воздуху элементалями. Вино, золото, женщины. Они покупали что хотели, а если не могли, то брали силой. Отказать им, значило навлечь на себя смерть, медленную и ужасную. Тем не менее, после совершенных деяний, они покидали эти оскверненные места и мостили путь кровавыми кирпичами с мостами из костей в другие места, где и продолжали свою «борьбу» …

Их неприятности начались со встречи с кузнецом. Упрямый малый, мало того, что не польстился бликами золотых монет, так и еще и не дрогнул при виде пяти вооруженных мужчин, с прямо-таки бандитской наружностью. Лари, почти полностью восстановивший душевное здоровье, увлекся опиумом, и теперь его состояние оставляло желать много лучшего, подвернулся под удар двухподовика. Его череп лопнул, подобный тонкой корке куриного яйца. Обратным движением тяжеленный боек угодил в ребра Грегору и тот, заматерившись, повалился на земляной пол. Пока Фрэнк пытался поддержать жизнь в уже остывающем теле, они разделались с кузнецом.

Оттащив Грегора к проживающей неподалеку старухе-лекарши, они с почестями сожгли тело Безумного Лари.

Бабка-травница, многим помочь им не смогла. Бродячая жизнь и сомнительные увлечения, уже давно поселили в теле увальня-аристократа, ростки пожирающей того болезни. Обозленные из-за произошедшего, вновь накачавшиеся вина и наркотиков, «люди», через несколько дней обвинили знахарку в колдовстве и разделались с ней.

Сейчас они сидели в нескольких милях от последнего «дела», в задней комнатушке придорожной забегаловке и предавались каждый своим мыслям.

Тоби вырезал на деревянной столешнице, угловатые, будто рубленые символы. Подобными оберегами было украшено его оружие и медальоны, в изобилии болтавшиеся на узкой костистой груди.

Грегор, тяжело привалившись к стене, потягивал синюшными губами вино. Его уже несколько дней не отпускал жар, и в этой полудреме полубдении он непрерывно что-то бормотал.

Стоя у единственного окна, затянутого непрозрачным рыбьим пузырем, Фрэнк что-то читал на маленьком клочке бумаги.

Снег сидел в дальнем углу и игрался с тремя клинками, с длинными тонкими лезвиями.

С тихим скрипом распахнулась маленькая щербатая дверь. В каморку, пригибаясь, вошел высокий широкоплечий мужчина в темно-зеленом шерстяном плаще с капюшоном.

Готовый сорваться с губ Тоби гневный вскрик, так и умер не рождённым. В тусклом свете масляных коптилок, на металлической руке новоприбывшего мелькнул хорошо знакомый сообщниками символ. Даже полуобморочный Грегор, привстал с широко разинутым ртом.

– Ты?! – прошипел из темного угла Снег.

Не произнося ни слова, зеленоглазый прошествовал к столу, за которым расположился Тоби. На потертую, изрезанную свежими символами столешницу, упал исписанный мелкими ровными строчками лист пожелтевшей бумаги.

– Фрэнк? – хрипло позвал Тоби. Тот, подошел к столу пятясь, не спуская глаз с неподвижной фигуры полумифического героя, о котором им рассказывали шесть лет назад.

Взяв бумагу, он медленно поднял его к глазам и хорошо поставленным музыкальным голосом начал читать:

«Ты создал монстров…»

Тело сработало само, без участия мозга и сознания, Тоби вскинул к плечу ружье и направил его в грудь стоявшему напротив него шерифу. Палец ветерана скользнул в дужку спускового крючка. Металлический кулак, коротко, без размаха, врезался в дуло короткоствольного ружья. Приклад, как бешеный бык, боднул Тоби в плечо и опрокинул вместе с лавкой. Левая рука появилась из-под плаща Милдреда с заряженным пистолетом. Хлопнул выстрел и вскочивший было на ноги Грегор, повалился со свинцовым горохом в горле. Крутанувшись влево, зеленоглазый ушел от выпада монаха и обратным движением вонзил изукрашенный протез тому в грудь. Тесное помещение поглотило тошнотворный хруст сломанной грудной клетки, одежду Фрэнка украсили красные бусинки крови, что истекали из его уст, подобно последней молитве. Инстинктивно шарахнувшись в сторону, шериф ощутил на лице тонкую полоску жжения. Кинжал альбиноса оставил еще одну метку на и так безобразном лице. Он был хорош, очень хорош. Быстр и ловок. Шесть лет назад, зеленоглазый бы еще мог с ним потягаться, но то чем являлось его тело сейчас, не выдержало бы и минуты подобного дикого танца. Они стояли друг против друга, на расстоянии чуть меньше полутора метров. Снег с двумя длинными кинжалами в опущенных руках, он держал их прямым хватом. Спокойный и самоуверенный. Он уже просчитал что сможет побить этого мифического калеку, что призраком укора явился из прошлого. Милдред выставил перед собой обе руки, подобно греческому бойцу кулачного стиля. Он тоже все понимал. Но у него был козырь в рукаве, точнее в протезе. Потянув руку на себя, он спровоцировал действие скрытого механизма. С металлической поверхности сорвалась маленькая изящная стрелка. Поздно поняв замысел шерифа, Снег так и умер. Расслабленный и самоуверенный. Пошатываясь, на ноги поднялся Тоби. Выстрел второго пистолета, заставил его снова опуститься на пол. На этот раз навсегда.

Месяц спустя

Опираясь на изящную трость красного дерева, Жан спустился в свой кабинет и уселся за длинный широкий стол, что занимал большую часть помещения. Окинув взглядом кипы бумаг, он остановился на маленьком, буром конверте. Ловко вскрыв его, он извлек пять железных жетонов и лист пожелтевшей от времени бумаги и прочел несколько строк:

«Ты создал монстров

Я знаю, что ты хотел добра, но ты создал монстров

Если такое повторится еще раз, я приду за тобой

Не ищи меня

Цепь разорвана»

Подписи не было, да она и не была нужна.

Часть шестая

Дева Озера

Извечный лунный свет купался в холодных тёмных водах озера. Мелкие волны разбивались о берег в своём нелепом танце, отчего водную гладь засыпали лунные осколки.

Тишину июльской ночи нарушал лишь легкий шёпот ветра в камышах, да редкий крик ночной птицы.

Он стоял на берегу маленького овального озера, расположившегося в глубине лесной чащи.

Откинув капюшон и опустив к ногам объемную сумку, пришелец приблизился к водной глади.

Правую руку ему заменял металлический протез, представляющий собой искусно выкованный кулак. На тыльной стороне искусственной руки были видны следы напильника, год назад он самолично сточил вытравленный там символ. Левой рукой он несколько раз плеснул воды себе в лицо. На губах осталась приятная прохлада пресной воды, а из ярко-зеленых глаз пропала давнишняя печаль.

Оглядевшись вокруг, и не отметив ничего подозрительного, он приступил к делу. Встав на пятачок, примерно в пяти шагах от кромки озера, мужчина достал тяжелый кинжал, с чуть загнутым широким клинком. Этим кинжалом он начал чертить сложную фигуру. Влажный тугой суглинок побережья, служил замечательным листом для «мистической геометрии». Спустя пару часов, дело было окончено.

Встав в центр изображения, зеленоглазый начал распевно произносить заклинание. Последний раз слова этого языка звучали эпохи назад, до того, как боги покрыли землю ледяной броней. С последними отзвуками древней песни, над жидким стеклом воды появились завитки тяжелого тумана. Неспешным призрачным приливом, туман, окутывал озеро.

Выйдя из круга, мужчина направился к своей сумке. Достав оттуда отлично выкованный и богато инкрустированный меч, зеленоглазый, неспешно приблизился к кромке воды. Широко размахнувшись, мужчина забросил меч в воду. Описав широкую дугу, оружие, с глухим плеском скрылось в холодных глубинах. Зоркие зеленые глаза быстро перебегали от волны к волне, отмечая малейшие возмущения. Так проходили минута за минутой, но результата, на который рассчитывал зеленоглазый, так и не было. На его лице промелькнуло разочарование, и теперь нарастал гнев. Он обдумывал что же пошло не так? Где он мог ошибиться? На память он проверял содержание и основные положения ритуала. Все сходилось. Но вот…его мозг уцепился за одну из строк, ту, в которой говорилось об оружии, что должно быть принесено в жертву, красное оружие. Он сначала подумал, что речь о богато украшенном, красивом, то есть красном, оружии. Сейчас же он понял, что речь идет о крови. Оружие должно быть обагрено кровью. И это оружие должно быть дорого просящему, иначе где тут жертва?

Как только эта мысль сформировалась в его голове, зеленоглазый вытащил из поясных ножен свой кинжал. Его глаза вперились в широкий тяжелый клинок. Да, это оружие было с ним с самого начала. Даже то того как он стал Забывшим и перестал быть человеком. Плавным быстрым движением, мужчина рассек себе грудь, затем привычно перехватив оружие за клинок, метнул его в самое сердце озера.

Он ожидал услышать всплеск, но его не последовало. Вместо этого его глазам предстала следующая картина: тонкая бледная рука, украшенная массивным браслетом, держала его кинжал за рукоятку лезвием вверх. Руку было видно до локтя. И она приближалась к берегу.

Через минуту перед ним стояла высокая тонкая девушка. Серебристое легкое одеяние, будто сотворённое из слез, скрывало тонкую фигуру наяды. Пепельные, почти прозрачные волосы, невесомым плащом рассыпались по спине и плечам. Под длинными ресницами, мощью усмиренных звезд, сверкали холодные глаза. Оказавшись на берегу, девушка опустила руку с кинжалом и повернула идеально очерченное личико к зеленоглазому. Они были почти одного роста и как только их глаза встретились, мужчина испытал неодолимое желание упасть на колени. Такую мощь он встречал лишь раз в жизни, в тот день когда испытал величайшую боль и обзавелся тремя шрамами вокруг левого глаза. Только невероятным напряжением воли продолжал он стоять. Внимательно смотревшая на него богиня, слабо улыбнулась, и гора её воли осыпалась с плеч зеленоглазого. Тяжело вздыхая, мужчина отступил на несколько шагов назад.

– Зачем ты искал меня, смертный? – её голос переливался миллионами оттенков эмоций и не выражал ни одну из них, это существо забыло, что значит любить, страдать и сочувствовать еще тогда, когда предки людей выбирались из сырых холодных пещер дабы полюбоваться далекими звездами.

Смотря на нее, он не мог произнести ни слова. Ощущение своей ничтожности против этого поистине древнего существа, сковывало его губы надежнее стальных кандалов. Пытаясь избавиться от этого наваждения, зеленоглазый покрутил головой и откашлялся. Затем он вспомнил свое имя, то которое носил в данный момент. И воплотившись в очередном человеке, он вдруг обрел контроль над своими чувствами и своим телом. Это Забывший знал, что за существо стоит перед ним и какими силами оно обладает, это у него непроизвольно сжималось то, что осталось от души. Занявший же его тело майор-интендант Гарри Броуз, такими познаниями не обладал, а уж как общаться с прелестными девушками, знал не понаслышке.

Но стоило ему поднять голову и посмотреть на ту, что видела вечность и могла тушить звезды, как вся его только что обретенная уверенность осыпалась клочками пепла. Еще мгновение богиня изучала Броуза, а затем шагнув к нему ласково улыбнулась. В этот момент растянулись и изувеченные, скрытые в густой бороде, губы Гарри.

– Ты заинтересовал меня, смертный, – теперь ее голос окутывал «майора» легким ароматом свежих яблок.

– Чем? – только и смог вытолкнуть он из будто проржавевшего горла.

– Ты не похож на остальных людей, – ответила богиня.

Изуродованные осколками губы растянулись в оскале улыбки.

– К сожалению, да.

– К сожалению?

– Да. Хотел бы я быть как все, не прятаться в тенях. Жить, а не существовать. Не видеть тех, кто живёт за завесой, – годами сдерживаемая злость и боль хлынула через плотину его воли, разорвав в клочья с трудом возводимые заслоны.

В глубинах глаз озерной владычицы вспыхнули искорки осознания чего-то, давно потерянного. Из осколков эмоций этого странного человека, богиня пыталась сплести хотя бы лёгкую тень былых чувств. Её холодные рыбьи глаза нащупали неосязаемую нить чего-то первородного, смутно знакомого. Но ухватить это «нечто», она не смогла. Распахнув веки, древняя, вновь обратила взгляд на зеленоглазого, уже совладавшего с собой.

– Зачем ты искал встречи со мной? – голос озерной девы вплетался в окружающий мир подобно нити в узоре ковра.

– Я ищу оружие, – прохрипел майор, – оружие, способное убить бога.

– Бога? – эхом сорвалось с холодных губ. – Когда-то и я была богиней. Мне поклонялись, меня любили и страшились моего гнева. Мужчины бились за мои дары, а женщины искали благословения для своих детей. – И без перехода продолжила, – Какого бога ты хочешь убить? Того, кого люди зовут Спасителем?

– Я не верю в того, о ком ты говоришь. Либо же он слаб, хотя должен быть всесильным, ведь допускает же войны, которые ведутся его именем и терпит инквизиторов которые сжигают невинных. Либо не так добр и справедлив, раз это происходит по Его воле.

– Он есть, – спокойно ответила она.

– Тогда почему? Где же ангелы и всё Небесное воинство? Почему они не обрушатся гневом Его на всю грязь и тьму мира? Почему мы страдаем за грехи давно умерших? Почему… – оборвался сиплый шёпот.

– У Него есть план, – бесстрастно прошелестела Владычица.

– План… – зеленоглазый отвернулся, тяжело вздохнув, он продолжил уже спокойным, под стать собеседнице, голосом. – На протяжении веков люди рассказывают истории о волшебных луках, магических копьях, клинках, отлитых самими богами. Многие легендарные, полумифические герои получили подобное оружие из рук прекрасной девы. Владычицы Озера. Одиссей и его Серебряный Лук, Рагнар и копье Гругнир, Артур и Экскалибур. Продолжать можно долго.

– Довольно, – прошептала дева. – Меня не надо убеждать в том, что я и так знаю. Отрицать что-либо, я тоже не собираюсь. Хоть мне уже и непонятна твоя боль и ненависть, хоть я больше не могу чувствовать, я знаю, что должна помочь тебе. Не ради мести. Не ради собственного тщеславия. Просто так будет правильно.

От неожиданности зеленоглазый отступил назад. Его ярко-зелёные глаза впились в мерцающий взор богини в поисках намёка на ложь. Но её не было. Как не было и любого другого чувства. Поняв эту простую истину, мужчина без имени опустился на колени и почти не слышно прошептал:

– Спасибо, моя госпожа.

Спустя секунду Она склонилась над мужчиной, её голова приблизилась к его уху…

Открыв глаза мужчина увидел тусклый кинжал рассвета рассекающий сумеречный плащ темноты. Остывшая за ночь земля, сильно холодила тело. Одним движением он оказался на ногах. Неужели ему это приснилось? Мужчина лихорадочно оглядывался по сторонам. Затем его взгляд зацепился за что-то у кромки воды. Сделав несколько быстрых шагов, он увидел свой старый кинжал. Ладонь привычно легла на потёртую рукоять. Подняв оружие на уровень глаз, он увидел странные начертанные руны на клинке. Подобно следу звезды по ночному небу, по рунам пробежала красная молния. Мрачно улыбнувшись, зеленоглазый убрал кинжал в ножны.

Часть седьмая

Жизнь за жизнь

Большая жёлтая луна загадочно подмигивала сквозь рванную подушку облаков. Мертвенный холодный свет, яркими кляксами пятнал древнюю землю, кое где прикрытую холодным снежным одеялом. Высокие деревья жались друг к другу, в надежде получить спасительную каплю тепла и пережить ещё одну суровую зиму.

Среди разлапистых еловых ветвей, в гуще частого подлеска разместилась маленькая землянка. Её деревянное тело потемнело и отяжелело от количества зим, оставивших следы на крутой крыше и утопленных в пахучий чернозем стенах.

Внутри землянки горел огонь. Из каменной печки-клетушки, упругими волнами расходился спасительный щит огня. Обжигающе-ледяные пальцы мороза, в испуге отшатывались от этой невидимой защиты.

На маленькой кровати, уткнувшейся в дальний от двери угол, умирал человек. Некогда могучее тело, не имело теперь сил, удержать жизнь. Прожжённая солнцем и иссушённая всеми восемью ветрами, кожа, была густо усеяна шрамами. Эти белые полоски складывалось в карту жизни и боли этого человека. Правая сторона груди представляла собой мешанину костей и мяса. Тело мужчины сотрясли очередные судороги, его глаза распахнулись на мгновение. Обычно ярко-зеленые, подобные чистой морской волне, сейчас они были поддернуты гниющей болотной тиной. Левый глаз был окружён тремя длинными тонкими шрамами, на месте правого же, теперь была чёрная дыра. Правая рука заканчивалась сразу после локтя.

В котелке, что висел над огнём, кипятились нехитрые металлические инструменты. За столом сидела женщина, или скорее бабушка. Определить её точный возраст не представлялось возможным. Каштановые волосы были обильно удобрены сединой, но круглое красное лицо не отражало всех прожитых лет. Сильные рабочие руки разминали в кашицу разные ингредиенты. При этом она быстро проговаривала слова заговора тихим речитативом.

Закончив читать, она встала и приблизилась к мужчине. Опустившись на табуретку, она начала лёгкими движениями накладывать получившуюся массу на открытые раны. Горячую плоть сотрясали частые мелкие судороги. Отложив опустевшую чашку, знахарка, приложила ладонь ко лбу зеленоглазого…

Двенадцать часов назад

Тело начинало неметь от долгого сидения в неудобном укрытии. Холод только добавлял неудобства. Замерев на несколько секунд, зеленоглазый прислушался. Вокруг водили хороводы привычные лесные звуки. Треск снега, голоса ночных птиц, скрип веток под лёгкими пальцами ветра. Поняв, что цель ещё не рядом, мужчина начал проделывать несложные упражнение чтобы разогреть мускулы и подготовить тело к действию. Не меняя позы, он поочерёдно напрягал и расслаблял мышцы, ощущая, как кровь разгоняет тепло по всему организму. Едва закончив упражнения, он уловил перемену в карте стонов и шорохов, что окружали его. Этот, ставший уже привычным, рисунок, дополнился тяжёлыми приметными стежками. Быстрыми, бесшумными движениями, зеленоглазый извлёк из непромокаемой сумы три пистолета. Взвести уже подготовленное к стрельбе оружие, заняло несколько секунд. Разложив поудобнее инвентарь, мужчина взял один пистолет наизготовку и обернулся в ту сторону, откуда всё явственнее доносился скрипучий голос снега…

Двадцать шесть лет назад

Огромный зал буквально утопал в свете и цветах. Изящные витые колоны, с лёгкостью удерживали высокий сводчатый потолок. Музыка упругими волнами наполняла помещение подобно океанской воде, заполняющей нишу грота. Несколько десятков пар отыгрывали танцевальную драму. Ютившиеся вдоль стен, с лёгкой завистью поглядывали на молодых.

Пройдя весь зал, на просторную террасу вышел высокий молодой человек. Богато украшенный мундир, выдавал в нём человека благородного происхождения. Коротко стриженные волосы, придавали ему лихой вид. В ярко-зеленых глазах плясали искорки хмельного веселья и беспечной девятнадцатилетней молодости. В руках, юноша, нёс два высоких бокала. Осмотрев ярко освещенную террасу, он направился к стоявший в одиночестве изящной фигуре. Приблизившись, молодой человек, поставил бокалы на широкие мраморные перила и обернулся к девушке. Ростом она не слишком уступала юноше. Смуглая кожа заметно выделяла её в кругу людей их происхождения. Платье, нежно-голубого цвета, плотно облегало фигуру девушки. Высокая сложная причёска, удерживалась длинной чёрной лентой.

– Спасибо, Лягушонок, – назвав юношу детским прозвищем, девушка взяла один из бокалов.

Молодой человек ухмыльнулся и приложился ко второму стакану.

– Хотя ты давно уже не похож на лягушонка, – продолжала молодая женщина, – Теперь ты скорее похож на волка или орла или может быть… – договорить ей не дали крепкие руки, обхватившие её за талию и притянувшие к груди юноши, его губы приникли к губам девушки.

Судороги начали стихать. Знахарка отняла широкую ладонь от горячего лба и тяжело вздохнула. Поднявшись, подошла к котелку, что стоял на плите. Наполнив чашку горячим отваром, приблизилась к находящемуся в забытье мужчине, медленно влила горькую настойку ему в рот. Отставив чашку, вновь положила руку на влажный от пота лоб.

Двенадцать часов назад

Зеленоглазый увидел оборотня за полторы дюжины шагов от себя. Хлопнул выстрел. Вой взметнулся в тёмные равнодушные небеса. Отбросив пистолет и выхватив второй, мужчина метнулся к упавшему в снег монстру. Приблизившись на три шага, он всадил вторую пулю в широкий лоб волка. Визг затих.

Лёгкий поток ветра, донёс до мужчины резкий неприятный запах. Крутанувшись на месте, зеленоглазый увидел готовую к прыжку огромную тень. Последний шаг превратился в стремительный бросок. Всё что мог сделать мужчина, это выставить блок металлической рукой. Крепкие жёлтые клыки вгрызлись в протез, а длинные когти пронзили тело, рассекая мышцы и круша кости. Прижав свою жертву к земле, оборотень откинул голову для последней атаки. Воспользовавшись этим, почти теряя сознание, зеленоглазый вытащил из-за пояса последний пистолет и выстрелил…

Двадцать шесть лет назад

Ему стало холодно. Тело было обтянуто холодными мокрыми тряпками. Юноша открыл глаза. Точнее только один глаз, правый. Встав на колени, молодой человек осмотрелся. Он находился среди деревьев, в маленькой ухоженной рощице. Роса намочила его одежду, а холодный утренний ветер прогнал тепло тела. Опершись о ближайшее дерево, юноша со стоном поднялся на ноги. Тело нещадно ныло. Мундир был разорван и испачкан кровью. В его мозгу вспыхнули воспоминания прошедшей ночи. Собравшись позвать на помощь, мужчина обнаружил что не может вымолвить и слова.

– помогимнепомогимнепомогимне – сливаясь с шумом ветра, слабый голос прозвучал будто бы в мозгу юноши.

Крутанувшись в сторону звука, за что был наказан собственным телом, юноша прислушался. Вначале он уловил слабое журчание воды. Зов пришёл с этой стороны. Собрав волю в кулак, зеленоглазый, шаркающей поступью двинулся к источнику звука. Пройдя не более полусотни метров, он наткнулся на фонтан. Плюхнувшись в траву рядом с каменным бортиком, он промыл лицо. Холодная вода помогла прояснить мысли и собрать оставшиеся силы. В рябящийся волнами поверхности, юноша разглядел свое лицо: синяки, царапины и три глубоких длинных шрама, заключившие левый глаз в треугольник. Застыв на мгновение, мужчина встал и направился дальше, вглубь парка. К источнику слабого звука.

Достигнув небольшой поляны, спрятанной за спинами могучих дубов, юноша замер. Зрелище, надёжнее кандалов, сковало его тело и мысли. Лишь страх лишиться души и жизни, вывел мужчину из ступора. Его взгляд метался с места на место, пока не зацепился за одну вещь. Длинную чёрную ленту, шутовски завязанную на низких ветвях деревьев.

***

Маленькая печка-клетушка давно затухла. Сила горящего в ней огня осыпалась холодным жирным пеплом. Осаждающий землянку мороз, не преминув воспользоваться выпавшим шансом, отправил на штурм жилья свои легионы. Лишь одна маленькая лучинка коптила под потолком. На низкой кровати заворочался зеленоглазый. Его взгляд замотался по остывающему тёмному пространству. Мужчине понадобилось несколько долгих минут чтобы сесть и спустить ноги на пол. Правая сторона тела, закреплённая тугой шиной, вспыхнула адским огнём. Скривившись, зеленоглазый, поднёс руки к лицу. На месте правого глаза он обнаружил наложенную повязку. Голова кружилась настолько сильно, что он был вынужден потратить некоторое время на то, чтобы прийти в себя. Наконец, с большим трудом он встал и кое-как натянул грубую одежду, сшитую из шкур и связанную из шерсти. В смутных воспоминаниях, что пробились сквозь толщу забытья, мужчина видел лицо женщины и чувствовал тепло и силу её рук. Однако сейчас в землянке был лишь он один.

Ступая осторожно и неуклюже, зеленоглазый выбрался наружу. От яркого зимнего солнца на глазах выступили слёзы. Постояв несколько минут в извечной лесной нетиши, мужчина огляделся.

В тени сплетшихся в недвижном танце деревьев, на низкой скамье сидела бабушка. Ещё издали было видно, что она полностью недвижна. Приблизившись, мужчина увидел следы пота и слёз, покрытых тонкой нежной корочкой льда. На добрых руках знахарки, остались следы засохшей крови.

Лёгкими касаниями, его разум вызывал смутные искры воспоминаний. Лицо знахарки, застывшей в мрачном раздумье…тёплая кровь, струящаяся из распоротых вен…странные, смутно знакомые слова древних наречий…

Лишь, когда последний камень занял место на вершине небольшой могилки, уставший мужчина направился к маленькой, уютно построенной в объятиях деревьев землянке.

Год спустя

Скрипнув, закрылась дверь. Осмотревшись, зеленоглазый приблизился к маленькой могилке. Несколько минут он стоял неподвижно, склонив голову набок. Затем, отвернувшись, натянул на валенки широкие лыжи-снегоступы и отправился в долгий путь. Пройдя несколько десятков шагов, мужчина обернулся и бросил последний взгляд на ещё одно пристанище. Затем ушёл, чтобы больше не вернуться.

Часть восьмая

Самые страшные твари

Ярко освещенный трёхэтажный особняк, гордо высился на центральной улице. На подступах к дому собралась изрядная толпа людей. Аристократы и зажиточные помещики, пытались перещеголять друг друга, нацепив самые яркие и кричащие вещи. Периодически в дверях возникали непродолжительные споры и перебранки, так как потоки разнодвижущихся людей, мешали друг другу попасть внутрь или выбраться наружу.

Около месяца назад это помещение арендовала необычная выставка. Афиши были развешаны по всему городу. Яркие буквы громогласно возвещали о настоящей мистерии ужасов. Самые жуткие экспонаты, в которых неискушенные зрители вряд ли узнают монстров из тёмных глубин человеческой истории. Оборотни, вампиры, русалки и многие другие, более ужасные существа.

В главном зале, на первом этаже, молодые парень с девушкой, замерли у очередного экспоната. Тот представлял собой абсолютно чёрного человека с разорванной, будто бы изнутри, грудной клеткой. Рот существа навсегда застыл в жутком оскале. Девушка вздрогнув, не в первый раз за вечер, спрятала милое личико на груди своего кавалера. Тот, напротив, усмехнулся:

– Сколько раз нужно тебе повторить чтобы ты поняла Мэри, – с иронией проговорил он. – Это всё сделано из воска. Таких тварей никогда не было на земле. А это всё больные фантазии больных людей. Вот это вот, например, – и он указал на высокое и безумно худое существос серой кожей, – вылитый дядя Эндрю.

– Тебе из всего надо сделать шутку, Уилл, – произнесла в ответ Мэри. – Но в этом месте совсем не хочется смеяться.

Ещё теснее прижавшись к своему спутнику, девушка осматривала обширную панораму этого зловещего искусства. Внезапно её взгляд остановился на высоком человеке, стоявшем в полудюжине шагов от них. Высокий, широкоплечий, он пристально всматривался в жуткое существо, помещенное в бутыль со спиртом. Будто почувствовав взгляд Мэри, незнакомец повернул голову в её сторону. Его левый глаз, в сети белых шрамов, уставился на молодую парочку. Правый был прикрыт чёрной повязкой. Густая серая борода скрывала нижнюю часть лица. От этого незнакомца веяло чем-то холодным, тёмным, злым…

Внимание девушки отвлек громкий звук выпавшей из руки пожилого джентльмена трости. Бросив туда беглый взгляд, Мэри вернулась глазами к тому месту где стоял зеленоглазый. Но теперь там было пусто. Мэри оглядела пространство вокруг, но так и не нашла высокую фигуру. Затем Уилл увлёк её на второй этаж. Здесь было гораздо меньше экспонатов и гораздо меньше людей. Бархатные кляксы тьмы захватили углы комнаты. Юноша потянул её в дальний угол, взяв по пути свечу с расположенного тут же подсвечника.

На стене висела ярко раскрашенная маска, повторяющая черты человеческого лица. Глаза и рот были защиты белой нитью.

– Ты только посмотри на этого уродца, – прошептал Уилл, – я так и вижу, как в порыве животной ярости он разрывает на части младенцев, а их родители, парализованные страхом, вынуждены за этим наблюдать. – Его губы растянулись в издевательской ухмылке.

– Прекрати, – личико Мэри свела судорога ужаса. – Давай уйдём отсюда.

– Чего ты испугалась малютка Мэри? – парень явно наслаждался страхом девушки. – Неужели ты думаешь, что «это» оживёт и разорвёт нас на части? – он приблизил свечу вплотную к зашитым глазам маски. – И мы станем частью этой коллекции? – речитативом он начал скандировать, – Станем, станем, станем…

– Станете! – жёлтые глаза «маски» пристально смотрели на молодых людей, а из неестественно широкого рта на пол канала слюна…

***

Твёрдый холод привёл её в чувства. Тело затекло от лежания на каменном полу. Открыть глаза с первого не получилось. После второй попытки на голову обрушился молот боли. Третья же увенчалась успехом, но лучше от этого не стало. Откуда-то из-под потолка просачивались слабые лепестки света. Собрав все силы, девушка, с протяжным стоном села и прислонилась к прутьям…клетки? Оценить размеры помещения Мэри не смогла. Слабого света едва хватало на то, чтобы видеть в двух метрах от себя.

– Эй! – полушёпот-полустон вырвался из пересохшего горла. – Кто-нибудь? Где я?

Ответа не было. Лишь влажное холодное покрывало полутьмы заколебалось от слабых звуков голоса. Сколько она уже провела в этом месте, Мэри не знала. Время тянулось подобно медовой патоке. Девушку начала бить мелкая дрожь. Холод с каждой минутой всё глубже проникал в тело. Изредка слышались скрипы половиц и голоса, доносящиеся сверху. В эти моменты Мэри вздрагивала и теснее прижималась к холодным железным прутьям. Через какое-то время, девушка услышала приглушенное чавканье сапог по влажному земляному полу. Вскоре дверь открылась и в комнату вошли два человека, с застекленными фонарями в руках. От страха у Мэри перехватило дыхание, и она постаралась слиться с решетчатыми стенами своей клетки. Но, вошедшие, даже не взглянула в её сторону. Они приблизились к соседней клетушке, девушка не могла разглядеть её раньше. Отперев замок, пришельцы выволокли в коридор бессознательное тело. Когда свет от фонаря упал на бледное окровавленное лицо, девушка прикусила губу чтобы не закричать. Это был Уилл. Когда дверь закрылась, девушка потеряла сознание. Напряжённые до металлического звона нервы, не могли более поддерживать сознание.

***

В чувства её привёл пронзительный захлебывающий вопль. Девушка попыталась вскочить, но занемевшие в холоде ноги подвели её. С тихим стоном, Мэри повалилась в холодную жирную грязь. Её тело, сжигаемое лихорадкой, было даже радо подобному «лекарству». Крик оборвался. Мэри рыдала.

Девушка бредила. Её глаза были закрыты, и она видела сны. Змеи и крысы ползали по мёртвым телам. Их тела были измазаны в остывающей крови… чешуйки… хвосты… острые злые зубы…затем пелена подёрнулась…из жидкого зеркала вышел огромный чёрный волк…клыки оскалены…лапы напряжены…змеи и крысы прянули от него…волк навис над девушкой и спрятал клыки…Мэри взглянула в его глаза… спокойные… человеческие… ярко-зелёные.

***

Девушка резко открыла глаза и закашлялась. Резкий острый запах оцарапал горло. Оттерев выступившие слёзы, Мэри увидела над собой мужчину. Тот спрятал в карман небольшой пузырёк. Когда он поднял лицо, девушка, словно во сне, уставилась в ярко-зелёные волчьи глаза. На несколько секунд её дыханье прервалось.

– Не бойся, – глухим шёпотом произнёс мужчина. – Сможешь идти?

– Я не знаю, – даже голос не слушался её, срываясь на булькающий кашель. – Я…нет…– неясно откуда взявшееся чувство доверия к незнакомцу, начал пересиливать страх, что он уйдёт и бросит её одну, во тьме.

Будто услышав её мысли, мужчина проговорил:

– Не бойся, я выведу тебя.

Вынеся девушку из клетки, он начал энергично разминать закостеневшее тело. Его облик казался Мэри смутно знакомым. Бросив на мужчину быстрый взгляд, девушка вспомнила что видела его раньше. В большом выставочном зале на первом этаже. Только тогда он был укрыт плащом и Мэри не видела металлический протез, вот уже десять лет заменяющий незнакомцу правую руку. Спустя краткое время они двинулись в путь. Возле размокшей двери, Мэри увидела первый труп. Из почти полностью перерубленного горла, слабыми толчками продолжала сочиться кровь.

Коридор был низким и влажным. Плохое освещение не позволяло осмотреться. Под ногами чавкала холодная, напоенная водой, глина. Впереди, бесшумным плавным шагом двигался незнакомец. Несмотря на кошачью лёгкость его движений, девушка заметила, что он слегка подволакивает правую ногу.

Через несколько десятков шагов, коридор раздался в большое помещение. Висевшие по стенам и нещадно коптящие горелки, давали возможность осмотреться. Рассеянным взглядом Мэри мазнула по стенам, покрытым засохшими буроватыми пятнами. Слегка дольше задержалась на груде странных, похожих на медицинские, инструментов. Затем взгляд девушки упал на длинный широкий стол, установленный посреди комнаты. На столе лежало странное мерзкое существо. Его ноги были сшиты в грубое тошнотное подобие хвоста. В раскрытом рту, не хватало четырёх зубов. На место двух из них были вставлены волчьи клыки. Глаза трупа были раскрыты в непередаваемом ужасе. Глаза Уилла. Мэри упала на колени, её рвало.

Приблизившийся зеленоглазый, снял с плеч потрепанный плащ. Накрыв труп на столе, он силой поднял девушку с колен и почти волоком потащил дальше по коридору. Будто в липком дурном сне, девушка еле передвигала ноги. Несколько раз она заметила распростёртые около стен тела. Спустя короткое время, люди оказались у небольшой лестницы. Крепко держи Мэри за руку, мужчина начал подниматься. Через дюжину ступеней, путь им преградил невысокий овальный портал. Рядом находилась разломанная в щепы дверь. Они оказались на первом этаже особняка. Все жуткие экспонаты были сложены в кучу в центре помещения. Пара миновала несколько человеческих фигур, кивнувших зеленоглазому. Оказавшись на улице и вдохнув холодного ночного воздуха, девушка тяжело опустилась на колени. Слабые отблески двух факелов, не давали глубоко проникнуть в тяжелый жирный покров ночи. К ним приблизился огромный мужчина, закутанный в серую сутану.

– Мы готовы Дрейк, – пророкотал вновь прибывший.

– Зажигайте, – коротко кивнул Дрейк.

Обернувшись, Мэри увидела еще две тени. Гигант бросил один из факелов на серую дорожку, протянувшуюся к дому. Порошок вспыхнул ярким синим цветом и пронёс огонь до мрачного строения. Через несколько минут, полыхало всё здание. Предварительно рассыпанный порошок, не оставлял вековому особняку ни малейшего шанса.

– Не могу поверить, что это всего лишь люди, – прошелестел слабый голос.

– А я верю охотно, – пришёл раскатистый ответ. – Самые низкие и подлые твари, даже деяния адских посыльных кажутся обычными проказами.

Мэри ощутила, как на её плечи опустился тяжелый шерстяной плащ.

– Скоро на пожар сбежится толпа, – устало произнёс Дрейк. – Пора уходить. – и посмотрев на девушку: – О ней позаботятся.

Услышав эти слова, Мэри подняла голову, но яркий факел горящего дома, освещал лишь пустые грязные камни мостовой. С трудом поднявшись на непослушные ноги, девушка направилась во тьму.

Часть девятая

Песнь

Океан!

Великий. Суровый. Вечный.

Всеблагой даритель жизни и жестокий убийца.

Одна из четырёх могучих стихий.

Огромное живое тело, обнявшее всю планету и просунувшее пальцы-реки в самые дальние уголки мира.

Сейчас на этом тугом упругом теле барахталась маленькая деревянная букашка. Глядя на этот безграничный изменчивый простор, было очень трудно поверить, что крылья-паруса способны провести крутобокого путника на западный край мира.

Но быстроходный клипер, с говорящим именем «Закатный путник», играючи разрезал накатывающие волны. Капитан, словно опытный дирижёр, руководил своим парусным оркестром.

По левому борту, ухватившись за леера, стоял высокий статный мужчина. Почти полностью седые волосы были стянуты на затылке чёрной шёлковой лентой. Изрядно потрёпанной. Густая короткая борода скрывала нижнюю часть лица. Правая сторона представляла собой грубое лоскутное одеяло из шрамов. Правый глаз был закрыт черной повязкой. Левый, ярко-зеленый, был окружен тремя длинными тонкими шрамами.

Его взгляд блуждал по безграничному простору. Это напоминало ему величественные степи и леса его родины. Только в отличии от лесов и степей, океан был подвижен. Через небольшое количество времени, его внимание привлекла тёмная туча, озаряемая изнутри яркими фонарями молний. Эта тёмная масса будто поглощала лежащий перед ней простор. И на её пути, как раз и оказывался корабль. На носовой фигуре возникло яркое свечение. Огни Святого Эльма. Маленький невесомый шарик, плавно перемещался по обшивке. Оглянувшись, зеленоглазый заметил множество «светлячков», оккупировавших корабль. Стоило только поднять правую руку, металлический протез в виде сжатого кулака, как на ней незамедлительно возникли несколько светящихся сфер.

Буря приближалась с каждым мгновением. Порывы ветра, били в корабль многопудовыми молотами. Огненные ножницы молний, разрезали сырую серь небес. Голос капитана, звеня холодом, разносил приказы по шаткой территории своего царства. Но несмотря на все усилия команды, «Путник» не мог убежать от бури. Спустя несколько мгновений, буря накрыла их. На палубе воцарилась чудовищная суета. Голос капитана превратился в далекие рваные завывания. Ветер, вкупе с навалившимися волнами, сбивали людей с ног и пытались перевернуть «Путника». Прямо по курсу корабля, туман начал скручиваться в огромное демоническое лицо. Когда сформировалась пасть, полыхнувшие молнии, на секунду наделили чудовище длинными ветвистыми рогами и клыками. Огромная пасть всё открывалась и открывалась в попытке целиком проглотить корабль.

Спасло их провидение, в лице капитана, мгновенно переложившего «Путника» на новый галс. Огненные клыки-молнии, разорвали внешний шпон обшивки. Следующее нападение фантом совершил сверху. На палубу посыпались обломки мачт. Несколько членов экипажа упали на палубу безжизненными. Через пару секунд чудовище вновь возникло по курсу корабля.

– НЕ СВОРАЧИВАЙ! – перекрикивая буйство стихий прорычал зеленоглазый.

Да капитану уже и не оставалось времени на маневры. «Закатный путник» многотонной стрелой мчался навстречу своей судьбе. Запрыгнув на носовую фигуру, зеленоглазый выхватил длинный широкий нож. Угловатые рубленные руны перемигивались красным тёмным огнём.

– ДА ХРАНИТ ВСЕХ НАС БОГ! – громовой рык капитана на секунду перекрыл ярость демона-шторма.

Многокрылое стремительное копьё, наконечником которого был странный мужчина, насквозь пробило тёмное рыло. Руны на широком клинке вспыхнули багровой зарей, превратив лицо зеленоглазого в посмертную маску. Борта корабли развеяли и закрутили остатки едкого дыма, которые быстро растаяли за кормой.

Несколько секунд на палубе стояла абсолютная тишина. Команда не могла поверить в то, что они остались живы. Зеленоглазый, вернув кинжал в ножны, спрыгнул на палубу.

Из трюма и всевозможных укрытий, начали выползать члены команды и спутники зеленоглазого. Капитан потрясённо смотрел на горизонт, на котором не осталось и следа бушевавшей минуту назад ожившей стихии.

К зеленоглазому подобрался громадный мужчина, в истрепавшейся серой рясе. Наклонившись поближе, великан прошептал:

– Это был он?

– Да, – пришёл сдержанный ответ. – Он вновь набирает силу. Если бы мы находились ближе, он бы просто раздавил корабль.

– И что бы мы будем делать, Соломон? Надолго ты его угомонил?

– Пару недель полагаю, – ответил мужчина, разглядывая захламленную палубу. Члены команды и оставшиеся спутники зеленоглазого помогали раненным и приступали к расчистке завалов, образовавшихся после разрушения такелажа. – Как наши спутники?

– В попытке остановить демона, колдунья получила сильнейшую отдачу. Сейчас она без сознания. Мэри присматривает за ней. – бросив быстрый взгляд на палубу, гигант закончил шёпотом. – Мутант до сих пор в летаргии.

Соломон кивнул:

– Помоги команде с расчисткой. Я переговорю с капитаном.

Перешагивая через многочисленные обломки заполонившую палубу, тот, кто звался Соломоном, приблизился к мостику. Его шаг выдавал в нём человека, не понаслышке знакомого с морем.

Капитан, высокий худощавый мужчина далеко за сорок, уже успел взять себя в руки. Лишь бледное лицо и мелко подрагивающие руки, выдавали с трудом сдерживаемое волнение и страх. Обернувшись к подошедшему зеленоглазому, он проговорил слегка хрипловатым голосом:

– Что, во имя всех богов живущих и забытых, это было?

– Этот вопрос требует долгих и обстоятельных ответов, – проговорил Соломон, – давайте отложим его на потом.

Капитан смерил говорившего долгим пристальным взглядом, затем кивнул и заговорил:

– Оснастка корабля сильно пострадала, – переключился он на насущную тему. – Потеряно больше половины парусов. У нас есть запасные, но мачты получили серьёзные повреждения. Если по пути окажется остров, мы к нему причалим.

Соломон кивнул:

– Я и мои люди в вашем распоряжении. Командуйте.

***

Наступила ночь, занялся день. Свежий лёгкий ветер весело колебал остатки парусов. Корабль шёл дерганными короткими галсами. Рывок и несколько минут скольжения, затем снова рывок. Ближе к полудню, вперёдсмотрящий прокричал долгожданное «Земля»! На горизонте замаячила тёмно-синяя громада острова. Команда и пассажиры взбодрились и даже казалось ветер утроил свой натиск, чтобы быстрее доставить пилигримов к очередному тропическому раю. Но несмотря на все дары ветра и усилия команды, «Закатный Путник» достиг песчанистого побережья к темноте. Оставив на корабле вахтенную смену, остальных, капитан отпустил на берег. Работы по починке такелажа начинать было поздно, поэтому команда лишь разбила лагерь и занялась приготовлением пищи.

Соломон со своими спутниками раскинули свой шатёр поодаль. Возле серого полотнища трещал сухими ветками жадный костёр. Длинные оранжевые пальцы баюкали в своих объятиях почерневший котелок. Из-под крышки доносился усиливающийся мясной аромат.

Рядом с палаткой сидела юная статная девушка. Несмотря на молодость, лицо её побили морщины и европейские ветра. Коротко остриженные светлые волосы выгорели на беспощадном океанском солнце. Девушку звали Мэри. Она присоединилась к зеленоглазому около трёх лет назад. В тот раз её спасителя звали Дрейк. Правда уговорить его взять её с собой стоило большого труда. И лишь при поддержке других членов отряда, Забывший согласился. С тех пор они объездили всю Европу и Северную Африку. Перед глазами девушки проносились ужасы, которые и представить себе невозможно. Существа, которые не могли и не имели права существовать в мире материи, проходили мимо неё ужасающим караваном. Они рвали когтями ее тело, а словами смущали душу. Они пытались убить её и что ещё хуже, утянуть во тьму. Заполучить себе в качестве игрушки и рабыни. Её мысли прервала колдунья, вышедшая из-под полога палатки, на еще непослушных, после приступа, ногах. Она тяжело опустилась рядом и сосредоточила взгляд на Мэри. Её карие в золотистых искорках глаза, притягивали взгляд любого, кто в них смотрел. Притягивали и могли утянуть в бездну. Зная об этом, Мэри, старалась не смотреть в эти глаза, вобравшие в себя весь жар и древность песков далёкой знойной родины колдуньи.

Родившаяся на территории бывшей персидской империи, она была худощава и высока. Чёрные прямые волосы заметно контрастировали с необычайно белой кожей. Никто не знает, что случилось в ночь её появления, но родители назвали свою дочь Джусама – «Ночной кошмар» в переводе на английский. И она вправду могла пугать. Но сейчас она выглядела очень уставшей, а чувствовала себя ещё хуже. После налёта демона и попытки противостоять ему в мире теней, молодая ведьма пребывала в мрачном расположении духа.

Следующим к костру подошёл великан в рясе. Родом он был из древнего города Афины и носил царское имя – Леонид. Присев на мягкий тёплый песок, он откинул капюшон. Взглядам его спутников предстало открытое лицо с глубоко посаженными светлыми глазами. Голову он брил на лысо. Свой пудовый посох, сделанный из железа и украшенный национальным орнаментом из серебра, великан воткнул в землю. На груди он открыто носил символ французской школы зеленоглазого, хоть тот и давно порвал все связи и со школой, и с её основателем Жаном. Никто так и не понял, каким образом Леонид сумел стать ближайшим соратником Соломона и при этом оставаться верным последователем Школы. Он регулярно отправлял в Париж свои дневники в которых подробно описывал с чем они сталкивались.

– Они там? – глухой голос Леонида привлек внимание женщин.

Вся троица оглянулась на палатку.

– Да, – мягкий напевный голос Джусамы пленял подобно шёлковой сети. – Процесс пробуждения никогда не бывает лёгок и быстр.

Великан кивнул и уставился в огонь. Мэри аккуратно сняла котелок с огня и принялась выкладывать содержимое в железные миски. Покончив с этим нехитрым занятием, девушка обратилась к Леониду:

– Кто этот мутант? Мы нашли его больше полугода назад. А ни ты, ни Соломон так до сих пор ничего и не объяснили.

В этот момент раскрылись полы палатки и под яркие тропические звёзды вышли Соломон и Венатор. Все взгляды скрестились на них. Усевшись рядом с товарищами, Соломон кивнул великану:

– Я слышал. Расскажи им. – возраст сделал его гораздо угрюмее и молчаливее.

После недолгой паузы, во время которой он приводил свои мысли в порядок, Леонид заговорил:

– Мы предполагаем, что из него хотели создать идеальное оружие против сил Тьмы. Охотника, который бы превосходил человека в скорости и силе. В древних свитках есть упоминание о подобных…людях. Их называли ведьмаки. Кто они и откуда появились неизвестно. Ходят смутные легенды о девушке, что может проходить сквозь пространство и время. Якобы она и создала первых ведьмаков. Скорее всего, с Венатором хотели проделать нечто подобное. Как мы уже видели он и правда гораздо сильнее, и быстрее обычных людей. Но видимо в процессе мутаций и испытаний произошла ошибка, роковая случайность. И теперь он не более чем хорошо дрессированный пёс.

Когда последние звуки глухого шёпота поглотили тропические пески, все невольно посмотрели на спокойно поглощавшего пищу мутанта.

Немного выше среднего сроста, широкоплечий, но худощавый. Во всех его движениях сквозила стремительность. Он был похож на готового сорваться в пике сокола. Безмятежные, правильные черты лица, венчали неестественно яркие глаза. Под влиянием темноты, его зрачки расплылись почти по всей поверхности глаза.

На несколько минут, над группой повисло молчание. Затем заработали ложки.

***

Звёзды давно отмерили середину ночи, когда Соломона разбудил громкий крик. Липкие объятья сна слетели с него подобно сухим листьям под порывами ветра. Вскочив на ноги, зеленоглазый одним прыжком выскочил из палатки. В левой руке уже был готовый к бою пистолет. Через мгновение рядом с ним оказался Леонид с верным посохом в руке. Затем к ним присоединились женщины. Венатор с ужина находился в патруле, обходя их небольшой лагерь.

Матросы, приученные многими годами плавания к осторожности, так же выставили вокруг лагеря редкие патрули. Они опасались нападения из джунглей, покрывающих большую часть острова, за исключением широкой полосы пляжа.

Но бриз принёс крики со стороны тяжело вздыхающего океана. Группа бросилась туда. В пляшущем отсвете факелов, под ярким взглядом звёзд их глазам предстало пугающее зрелище. На тонкой линии прибоя стоял мутант. Руки его сжимали слегка изогнутый меч, с клинком из узорчатой стали. Рядом с ним лежали три холмика, в которых без труда угадывались трупы. Он был повернут лицом к мерно ухающей воде и казалось бросал вызов самому Нептуну. А тот, не стерпев такой обиды от смертного, выслал ему на встречу своих детей. Десятки их неуклюже выходили из своей обители, на суровый и безжалостный воздух. Плоские тела, созданные чтобы выживать в глубине под ужасным давлением. Зеленовато-бледная кожа утопленников с огромными плоскими глазами-блюдцами. Большинство передвигалось на четвереньках, длинные тонкие когти оставляли на мокром песке глубокие борозды, тотчас зализываемые океаном. Позади первой линии шествовали человекоподобные создания, одетые в странные «доспехи». Их тонкие крепкие пальцы, скованные перепонками сжимали мечи, сделанные из кости или клыков обитателей глубин.

Мутант не двинулся с места, когда «тритоны» налетели на него. И откатились подобно волне что их принесла, оставив на холодном песке еще три тела. Но уже через мгновение, холодная влажная тьма выплюнула на берег несколько дюжин подобных существ. Венатор вынужден был отступить. Шаг, удар, труп. Шаг, финт, удар, труп.

К маленькой команде зеленоглазого присоединись матросы «Путника». Голос капитана, невидимого в темноте, выкрикивал: «Товсь!» – матросы образовали жидкую линию. «Цельсь!» – линия упала на колено, дрожащие стволы ружей были направлены в сторону приближающейся волны хитиновых тел.

– Венатор, назад! – выкрикнул Соломон. Мутант с немыслимой скоростью метнулся за линию матросов.

«Пли!» Залп получился слаженным. Несколько противников упало, но это не остановило остальных. Матросы успели дать ещё один залп. Затем началась рукопашная мясорубка. Приученные к опасностям западных морей и частым схваткам с пиратами, экипаж «Западного Путника» теснил неумелых на суше противников. На острие атаки находились Соломон и его команда. С каждой минутой песок всё больше насыщался густым липким ихором подводных тварей. Звон стали о кость, крики раненных и стоны умирающих, рыки ярости резали на части тяжёлую тропическую ночь.

Когда казалось, что победа достанется людям, воздух над полем битвы загудел тугими басовыми напевами, очень быстро скручиваясь в высокую режущую ноту, дрожащую подобно натянутым до предела металлическим струнам.

Люди начали закрывать уши руками. Некоторые, будто оказавшись под давлением океанских масс падали на колени. Схватка превратилась в резню. Тритоны кромсали тела на части, отрубали руки и головы. Или просто загрызали утративших возможность защищаться людей.

Миг!!!

И выкованные из воздуха стрелы начали рвать плоть тех, кто найдя в себе силы пытался скрыться в глубине острова.

Соломон пытался понять, что же происходит. Его единственный глаз блуждал по окрестностям, в попытке найти источник смертельной опасности. Через секунду его взгляд зацепился за странное существо, что парило в нескольких дюймах над землёй. Её тело было таким же сплюснутым и жилистым, как и у воинов поверженных экипажем судна. Но её голова выглядела почти человеческой. А в тумане и темноте, бледно-коралловые шипы, украшавшие её макушку, могли быть приняты за волосы или корону. Зеленоглазый много слышал об этих тварях. Сирены! «Прекрасные» девы что стали самой Смертью для тысяч и тысяч морских пилигримов.

Но ни в одном предании не упоминались существа подобной силы. Очаровать, завлечь и утащить в прозрачный вечный мир сирены могли. Но чтобы так, рвать в клочья плоть и дробить кости силой голоса? Тут было что-то иное. Что-то очень страшное.

Его размышления прервал особо ретивый тритон, явно воодушевившийся с появлением морской колдуньи. Зеленоглазый выстрелил на вскидку. Тритон упал, из дыры в его груди толчками выплёскивался густой ихор. Отбросив очередной опустевший пистолет, Соломон выхватил кинжал. Руны на клинке горели ровным тёплым светом.

Соломон попытался отыскать своих соратников. В темноте тропической ночи, это занятие было весьма непростым. Тем не менее, через несколько секунд он увидел Леонида. Великан возвышался посреди поля боя, подобно вековому дубу в роще молодых берёз. Его посох, тяжёлой молнией разил атаковавших его созданий.

Соломон, пытаясь привлечь его внимание, пару раз взмахнул горящим клинком в воздухе. Через несколько секунд великан был рядом с ним. Устроившись за большой бочкой, спущенной еще вечером с корабля, зеленоглазый прошептал:

– Эту тварь не берут ни сталь, ни пули. Она слишком сильна. Вот наш единственный шанс, – он взвесил на ладони широкий кинжал.

– Как ты думаешь к ней подобраться? – усмехнулся грек. – Она крошит в воздухе пули, если ты не заметил.

– Мне нужен мутант! – великан извлёк из-под рясы тонкий металлический свисток и дунул в него. Ухо обычного человека не уловило и малейшего колебания воздуха. Но мутант услышал. Услышал и пришёл. Лёгкая кожаная броня его была разорвана и висела лоскутами. Но его тела не коснулся ни один коготь. Ни один клинок не оставил свой обжигающий след. – Отвлеки её.

Великан кивнул.

– Удачи тебе, Забывший!

– Удачи нет! – мрачный тон Соломона охладил кипящую ночь.

Менее чем через минуту, в другой стороне разорённого лагеря, вспыхнуло яркое пламя. Громовой рёв Леонида перекрыл рваный смех бойни. Вой баньши на миг затих, Соломон метнулся вперёд, к полосе берега. Его бросок закончился в дюжине шагов от парящей ведьмы. Отблески пламени хищно лизнули металлическое жало болта, что вылетело из протеза. На полпути до цели, стрелка разлетелась на сотни осколков. Ведьма была чертовски быстра. Холодный напор её голоса, превратил в шрапнель металл протеза. Соломон тяжело упал на мокрый песок.

В нескольких метрах вспыхнуло ровное тёплое пламя. Миг и руны, закрученные в броске разгорелись неестественным тёмным пламенем.

Баньши увидела несущуюся к ней острую смерть…

Рывок…

Кинжал делает последний оборот…

Сметающий всё звуковой щит, упругой волной устремляется вперёд…

Ведьма запрокидывает голову, трещат позвонки и её заваливает назад. Тёплое море с тихим шелестом забирает домой свою дочь. И кинжал…

Часть десятая

Имя

В нашей короткой жизни, есть мало вещей что сопровождают нас от рождения до смерти. Одной из таких вещей является имя. Но что это такое? И почему в наречение ребёнка вкладывается такой глубокий смысл?

Многие верят, что буквы, расположенные особым образом, соотносящиеся с положением звёзд и датой рождения, способны возвеличить их носителя. Заложить основу судьбы. Но в таком случае, имя будет и ограничивать пути своего обладателя. Каждая буква станет звеном поводка, с помощью которого, «хозяин» сможет приструнить нерадивого «питомца».

На нас и так накинуто много пут: мораль, совесть, слабости плоти…

Так зачем мне ещё больше себя ограничивать?

Забывший. Последнее письмо

Он уходил всё дальше от стоянки. Над головой сомкнулись влажные зелёные своды джунглей. Как же сильно эти бескрайние колыбели жизни, отличались от мрачных северных лесов Европы, от жгуче-холодной тундры Сибири и от солнечных берёзовых рощ, оттенявших поместье отца.

Каждый шаг оставлял на влажной земле чёткий отпечаток. Мокасины издавали ритмичный чавкающий звук. Пружинистый, размашистый ранее шаг, после десятилетий тяжелейших испытаний, утратил свою бодрость.

Еле заметная тропинка поднималась на лысую голову невысокого пригорка, а оттуда проворно побежала вниз, к полноводной мутной реке. На голову не спеша падали тёплые солёные капли, остатки слёз вчерашнего дождя. У самого берега реки, на тугой глине, покрывались мхом огромные гранитные валуны. Их каменные бока, явно обработанные человеком, теперь крошились под напором бесконечного эфемерного времени.

Замерев на вершине холма, зеленоглазый на миг, до дрожжи явственно, увидел другой, но очень схожий пейзаж. Чёрный лес…тугие холодные струи дождя…разбушевавшаяся река…белокурая девушка… Это было как будто воспоминание из другой жизни, иллюстрация из старинного манускрипта. Двадцать пять лет прошло с тех пор. Осознание этого, тяжёлым молотом оглушило странника. Бездна времени и пространства, вырвала его из текущего мига, подобно щипцам доктора, что удаляет больной зуб. Целую минуту это безумное наваждение забрасывало зеленоглазого все дальше в прошлое. К поворотному моменту его жизни, когда он узрел Зло.

Лишь напряжением всех оставшихся частиц воли, мужчина сумел вернуться в настоящее. Его тело покачнулось, когда последние крупицы эмоций покинули его навсегда. Зеленоглазый не спеша оглянулся в сторону лагеря, но вечный полог постоянно меняющихся джунглей, тяжелым покрывалом, скрыл от него его последних друзей. Прикрыв глаз и глубоко вдохнув горячий влажный воздух, мужчина спустился к реке, сел в заранее подготовленную лодку и отчалил.

Рассвет лёгким бархатным крылом коснулся лица Леонида. Огромный воин сидел у ствола дерева, шершавая тёплая поверхность которого, приятно согревала спину и умиротворяла душу. Поперёк колен лежал верный посох. Настырный солнечный луч, через несколько мгновений, заставил грека открыть глаза. Глубоко вдохнув, великан пружинисто поднялся на ноги. Ночь, проведенная за разговорами с зеленоглазым, тяжёлым грузом осталась на душе Леонида. Откровения человека, ставшего при жизни мифом, и понимание того что эта был их последний разговор, последний бой, выбивали его из колеи. В груди будто образовалась дыра, в которую утекали все силы и устремления могучего тела. Хотелось просто лечь, и подобно дикому зверю, отрешиться от всего.

Но он понимал, что через несколько мгновений проснутся женщины, начнутся расспросы и всё станет еще хуже. Венатор был отправлен в дальний дозор, чтобы проверить «слухи». Иначе он бы увязался за зеленоглазым, чего тот категорически не хотел.

Маленький лагерь наслаждался последними минутами тишины.

Первая из палатки вышла Мэри. Глянув в красные, от бессонной ночи (и только ли от неё?) глаза грека, девушка тоненько прошептала:

– Нет…нет…нет…

***

Он всегда знал, что умрёт. Что погибнет сражаясь с очередным «зверем» или порождением мрака. Но задор молодости, а позже упрямство зрелости и наконец возможность отомстить, гнали его вперед. Заставляли измысливать способы пройти еще шаг, спасти еще одну душу, прожить еще один день. Сейчас же он подходил к последней точке свой жизни, последняя нота ревела на струнах судьбы, грозя обрушить крещадно жестокой жизни в бездну тишины. Все мысли и эмоции оставили высохшее, но еще крепкое тело.

Вместо вёсел, зеленоглазый использовал длинный шест. Благо глубина реки была небольшой. Когда же встречались участки, где шест не доставал илистого дна, приходилась браться за длинное кормовое весло. Несмотря на все трудности, лёгкая лодочка резво бежала по широкой зеленоватой глади. Если бы не рои насекомых, пытавшихся, и не без успеха, проникнуть в глаза и рот, путешествие можно было даже назвать приятным. Весло плавно разгоняло мутную рябь воды, двигая маленькую лодку. Вокруг раздавались сотни и тысячи звуков, мириады запахов раздражали обоняние. Мокрая жара давила на плечи и дыхание, с каждой милей становилось все тяжелее. Пот засох на рубашке соляной коркой, а десятки шрамов нестерпимо чесались под отяжелевшей одеждой.

Через милю река сделала широкий поворот и раздалась вширь едва ли не в четверо. Многочисленные плавучие островки приютили на своих илистых берегах сотни крокодилов. Беспризорницы мартышки, рассчитывая на безопасность гибких ветвей, дразнили зелёных гигантов. Птицы, неописуемых цветов порхали над всем этим пейзажем. Почти что райская картина, подумалось одинокому страннику. Но за очередным поворотом, под мерно плывущей корягой и в мутных глубинах притаилась смерть. И разнообразие её орудий, намного превосходило всю яркую и беспечную жизнь.

Единственный глаз мужчины уцепился за невысокую гору, скрытую до сих пор густыми стенами джунглей. Раскинувшись на западном берегу, в нескольких милях впереди, этот каменный маяк тянул к себе зеленоглазого. Его тело и остатки израненной души. Расколотая вершина и голые пологие склоны являли собой разительный контраст окружающим их миллионам деревьев. У меня будет монументальный курган, мрачно усмехнулся зеленоглазый и вновь заработал веслом.

***

Там, где другие видели лишь переплетение ветвей, лиан и хаотичный танец листьев, а чаще всего зеленую сплошную стену, Венатор различал путь каждого листа, колебание отдельной ветви и самую слабую ноту звука или запаха, запутавшихся в безграничной зелени.

Его мозг не отмечал красоты или убогости места. Долгими жёсткими тренировками и последующей мутацией, из него выбили само понятие абстрактного. Это не касалось лишь боя и охоты. В этих занятиях мутант был дьявольски хитёр и изобретателен.

Сейчас он нёсся через джунгли, со скоростью спущенной стрелы. При этом ни один листок не дрогнул от его прикосновения, ни одна ветка ни хрустнула под его ногой. Птицы и звери, принимая его за своего, лишь лениво смотрели на быстро удалявшееся странное существо.

В сплошной стене изогнутых деревьев, стелящихся лиан и густого подлеска, он безошибочно находил естественные туннели.

Менее чем за сутки, в местности где средняя дневная норма пути едва ли превышает полдюжины миль, Венатор преодолел больше полусотни. Тем не менее его дыхание оставалось ровным, а шаг лёгким и быстрым. До лагеря оставалось менее десяти минут хода. Он уже давно чувствовал их запах, а теперь стал различать и звуки. Вскоре он бесшумно появился на маленькой поляне. Молодая женщина, Мэри, вздрогнула, когда обнаружила его за спиной. Она всегда его боялась.

Но сейчас к её страху и неприятию его, примешивалось что-то ещё. Её запах рисовал это в насыщенном ароматами воздухе жирными мазками. Мутант мгновенно насторожился. Бросив быстрый взгляд на вечно непроницаемое лицо колдуньи и на отяжелевшие, после бессонной ночи, глаза великана, он пытался понять, что же происходит. Но его узко заточенный разум, не мог дать ответа. Тогда он сделал то, что делал всегда в подобной ситуации. Попытался найти вожака. Но того не было. Зверь внутри Венатора заворчал и заволновался. Начал втягивать воздух и осматривать окрестности. Слабые отзвуки присутствия зеленоглазого еще витали над лагерем. Зверь волновался все сильнее и из горла мутанта послышался глухой полурык. Леонид, подняв руку, обратил внимание мутанта на себя. Глаза, будто два пистолетных ствола направились тому в лицо.

– Он ушёл, – грек опустил голову.

Как только смысл сказанного дошёл до находящегося в адреналиновой хватке мозга, мутант сорвался с места. Идти по следу вожака не составляло труда. И даже призывы товарищей не могли догнать Венатора, не говоря уже об их ногах.

***

Лодка осталась лежать плоским дном на порядком размытом берегу. С того места на котором он стоял, она выглядела не больше ореховой скорлупы. Зеленоглазый потратил на подъем уже несколько часов и особо не торопился. До полуночи еще далеко, а дни в это время года длинны и светлы. Поначалу подъем давался мужчине с трудом, каменное крошево грозило повалить его и увлечь к подножию горы. Затем склон стал пологим, и неустойчивая масса сменилась крепкими базальтами.

Примерно на середине пути, склон горы превратился в вытянутую широкую чашу, с чуть покатыми краями, напоминавшую седло, над которым нависал пик-всадник.

Оказавшись в тени каменного наездника, зеленоглазый обернулся на дельту реки. Весь широкий бассейн с тысячами живущих и умирающих в нём созданий был как на ладони. Утомительно-тяжёлые солнечные блики оседлали гребни невысоких ленивых волн. Со стороны далекого, невидимого отсюда океана, величественно наплывали невесомые корабли-облака.

За его спиной раздался слабый хлопок и мужчину толкнуло в спину потоком воздуха. Медленно обернувшись, Забывший, вперился взглядом в Ту.

«Я смотрел на неё и не узнавал. Неужели она была такой? Когда-то я думал, что неспособен забыть даже малейшей чёрточки её лица. А оказалось, что в памяти отложился лишь светлый тёплый образ чего-то родного. Да и он со временем померк. Ушел. Забылся.»

Мысль пронеслась в его голове ярко, подобно жизни бабочки-однодневки. И затерялась в лабиринтах памяти, чтобы больше не быть извлеченной.

Если демон рассчитывал помучить зеленоглазого, нацепив тело Той, то он был жестоко разочарован. За десятки лет скитаний и сотни битв, Забывший увидел и разгадал столько лжи и обмана, что теперь не реагировал даже на Неё. На Ту, кого убил первой…

Это была его первая встреча с потусторонним, с тем что люди называют коротко и хлёстко, Зло.

Молодой и наивный разум, притупленный к тому же вином, не смог оказать демону сопротивления. Так состоялась их первая встреча, в результате которой зеленоглазый потерял будущее и привычную жизнь. Поклявшись себе, что подобного больше не повторится, он провёл ритуал уничтожения души и стал Забывшим.

Второй раз они встретились под Парижем. В ту ночь, могущественный пришелец должен был воплотиться в смертном мире и стать его полноправным хозяином. Копившаяся веками энергия, наполняла собой костяной храм, подобно вину, заполняющему кожаный бурдюк. И подобно вину же, льющемуся из лопнувшего сосуда, энергия разлетелась по миру. Разорвав того, кто должен был стать её вместилищем.

Десятки лет понадобились существу, дабы стянуть свою силу в одну точку и вобрав её, создать себе тело. И вот, час его финального воплощения близок. Ещё немного, и не будет в мире силы способной противостоять ему.

– Наверное ты совсем отчаялся, что решил прийти сюда. – нежный голос был тих. – Оружие, которое ты выпросил у озёрной колдуньи утеряно. Ты один предо мною.

Зеленоглазый медленно опустился на колено.

Демон удивленно округлил бровь, так же делала Она.

Прикрыв единственный глаз, мужчина прошептал:

– Не кинжал был тем оружием что вручила мне Дева.

Глаза твари налились кровью. Из-под верхней губы показались острые жёлтые клыки.

Мужчина произнёс еще три не-слова. Из языка, звуки которого помнили древнейшие горы. Из языка, который не предназначен для человеческого горла.

Первым он назвал истинное Имя твари. Из горла, подобно последней исповеди, истекли потоки крови.

Вторым не-словом, была формула контроля. После краткого отзвука, демон стал лишь беспомощной фигуркой, подобной марионетке. Зеленоглазый рухнул на спину.

Третьим словом, Забывший приказал демону умереть…

***

Мутант прорывался сквозь переплетения лиан и ветвей с яростью. Пожертвовав осторожностью и своей безопасностью ради скорости. Поднырнув под очередное поваленное дерево, Венатор замер. Яркая вспышка на миг разогнала вечный влажный полумрак густого подлеска. С заметным отставанием пришёл низкий гулкий рокот и мелко затряслась земля. Охотник ухватился за лиану. Тренированное тело закинуло его на вершину за несколько мгновений. Картина, представшая его взору потрясала. На западном берегу реки, менее чем в дюжине миль от его местонахождения, в небо поднималась огромная туча пыли. Громады валунов, еще недавно составляющие казалось несокрушимое тело горы, разметало на сотни футов. Деревья вырвало из илистого грунта, и сложило гигантской спиралью, с диметром не менее шести миль. Тухлые воды реки, собравшись кулаком-цунами, разворотили берега и словно щепки, утянули кости-обломки камней. Оглядев представшее перед ним безумие, мутант поднял голову к мутным серым небесам и завыл.

***

Ощутив припадок земной тверди и услышав раскатистый грохот, Леонид закрыл глаза и тяжело опустившись на колени, зашептал молитву. Ожидавшая в напряжении Мэри, начала рыдать. Колдунья же удалилась в окружавшую лес чащобу.

***

Над французской столицей накрапывал мелкий холодный дождь. Весьма нехарактерный для этой поры.

В доме под красной черепицей, как всегда кипела работа. На втором этаже, на балконе выходящим на запад, сидела молодая женщина.

Смуглокожая и темноволосая, она не являлась уроженкой этой страны и даже этого континента. Её глаза, подёрнутые белой дымкой, смотрели в сторону далекой жаркой родины. Закреплённая в инвалидном кресле, она оставалась неподвижной в течении уже многих часов. В руках она сжимала потрепанную черную ленту, доставленную курьером несколько недель назад. Внезапно, её глаза наполнились солёной влагой, а чёрная лента, безжизненным траурным крылом, упала к её ногам.

Лето 1992 года

Маленькое старинное кладбище было залито горячим июльским солнцем. Богато изукрашенные фамильные склепы, скрывали в своих тенях неброские могильные плиты. Упрямая зелёная жизнь, окружала холодные серые камни ярким орнаментом.

Возле отполированной базальтовой плиты, склонившись на одно колено, застыл мужчина. Его губы двигались в беззвучной молитве.

Отполированная до зеркальной гладкости плита отражала солнечный свет. На тёмной поверхности было изображение воющего пса, из тела которого эфемерным потоком вырывается женщина-ветер. Под изображением, забытым уже языком, была нанесена надпись.

Окончив прощание, мужчина поднялся на ноги. Строгий чёрный костюм скрывал могучее атлетическое тело. По смуглой коже лица, змеилась татуировка, охватывая левый глаз тремя острыми языками. Коротко подстриженные волосы, выгорели на солнце. Скрыв ярко-зелёные глаза за тёмными стёклами очков, мужчина прошептал:

– Прощай, мама. – после чего развернулся и зашагал к выходу.