– Мужчина, давайте быстрее, мы сегодня рано закрываемся!
Пышная продавщица недовольно смотрела на мнущегося у полок и рассматривающего ценники молодого мужчину. Денис схватил одну из бутылок, поскорее расплатился, чтобы не видеть раздраженное лицо продавщицы, и вышел из магазина.
И кто же додумался открыть два кардинально разных магазина в одном здании: «Карусель» с товарами для детей и «Огненные воды» с понятной для каждого продукцией?
«Магазин для мам и… магазин для пап?» – задумался Денис, засовывая купленную бутылку столового полусладкого в карман потертой замшевой куртки, повидавшей эпоху разве что лишь не мамонтов.
Солнце уже садилось. Самое красивое время для фотосьемки. Уже не день, начинаются сумерки.
Еще пару лет назад он, Денис Гриневский, был одним из самых востребованных фотографов не только города, но и полуострова. А что сейчас? От былой славы остались лишь шесть карт памяти, забитых до отказа отснятым материалом, и старого доброго фотоаппарата одной известной японской марки. К слову, Денису совесть все же не позволила «загнать» фотоаппарат. Пока что.
Дорога от магазина до дома Дениса на улице Пролетарской занимала минут десять. Михаила Николаича – для своих «Михалыча» – не было видать у подъезда.
«Мне больше достанется», – подумал Денис.
Выпивать в компании мужчина не любил. Он одиночка. Но и отказать товарищам в «стакане Малиновского» он также не мог. Денис вошел в старый замызганный подъезд. Куски потрескавшейся зеленой краски кое-где уже отвалились, обнажая синие стены. В советское время подъезды почему-то любили красить синим и зеленым цветом. А, может, и сейчас так? Кто его знает, ведь всю свою жизнь Денис прожил в одном и том же городе, в одном и том же доме. Да и вообще не сильно горел желанием уехать. Ему здесь было хорошо.
Денис заглянул в почтовый ящик, дверца которого была согнута (однажды потерял ключ). Никто не пишет. Поднялся на второй этаж. Дрожащей рукой он сунул ключ в замочную скважину. Дверь скрипнула.
В квартире стояла тишина. Настенные часы в виде больших наручных – еще бабушкины, такие раньше можно было встретить в интерьере чуть ли не у каждого– молчали. Батарейки сели еще на прошлой неделе, новые Денис так и не купил до сих пор. Покупал другое. В комнате было темно, хоть воздух режь. Денис отдернул шторы. С подоконника свалился горшок с завядшей примулой.
«Лариса любила эти цветы», – подумал Денис и достал пачку сигарет. Аккуратно ножиком срезал край пачки и достал сигарету. Странный способ, ведь можно было бы просто потянуть за ленточку, поднять «крышку», но нет – старая привычка еще со студенческих времен. Посмотрел на разбитый горшок. Денис достал бутылку и поставил на стол.
– Ну, здравствуй, земляк.
Денис невольно вздрогнул. Показалось?
– Нет, не показалось, – опроверг голос. – Привет, говорю, алкоголик. Или, как вас сейчас принято по-модному называть, «путешественник по эмоциональному спектру посредством химических порталов в стеклянных сосудах»?
– Кто здесь?
– Как кто? Я. Твоя подруга. Бутылка. Или, как ты меня иногда ласково называешь, «полторашечка».
– Это какой-то розыгрыш? Кто здесь? – Мужчина оглянулся, но никого, конечно же, не увидел.
– Зря ты так, это ведь и правда я с тобой говорю. Удивлен? Я вот нисколько. Давно уж хотелось поговорить, да ты не готов был к разговору.
Денис уставился на пузырь. Бутылка как бутылка. «Мерещится уже», – подумал он, встал с табурета, подошел к окну и приоткрыл форточку. Резко обернулся. Бутылка со спиртным все так же одиноко стояла на столе.
– Пока ты сомневаешься, расскажу тебе историю, – снова зазвучало в голове (или нет?). – Ты даже не догадываешься, а мы же с тобой родственники. Оба родились и выросли на одной земле – в Керкинитиде, древнейшем винодельческом центре Крыма. Или, как сейчас называется город, – в Евпатории. Одна из первых виноделен на полуострове была основана в VI-V веке до нашей эры. Располагалась возле территории современного города. Ты бывал там, в греко-скифском городище «Чайка».
«Чайка. Имя Ларисы в переводе с греческого означает «чайка», – мелькнуло в голове у Дениса.
Лариса, чудесная женщина с глазами дикой серны, врач-педиатр, мама его единственной дочери Леночки, его жена. Любимая. Бывшая.
– В далекие, совсем еще древние времена, – продолжал невидимый голос, – на крымской земле появились греки. Ты даже не догадываешься, но твои да-а-льние предки – жители Эллады. При них и началось развиваться виноделие. Без вина и жизнь не та была у них. Вспомни, как зовут древнегреческого бога вина и виноделия?
Дионис.
– Верно. А задумывался ли ты когда-нибудь, Денис, что означает твое имя? Не видишь схожести? Он – сын Зевса, дал людям веселящий напиток. Люди сразу пришли в восторг, ведь ничего подобного они никогда не пробовали. Но тогда и начались беды от алкоголя. А принес ли он в твою жизнь что-то хорошее? А, Дионис?
Денис задумчиво посмотрел в окно. Солнце уже село. Лучшее время для обнажения тайны жизни. Завтра Денису исполнится тридцать лет. С каждым закатом, с каждым стаканом молодость уходила. Как он, перспективный фотограф, семьянин, любитель путешествовать и изучать иностранные языки мог скатиться до такой жизни?
– Жена от тебя ушла, – оборвал полет мысли таинственный голос, – не смирилась с твоими постоянными пьянками и выходками. Деньги из семьи лишь убывали. А ты ведь мужчина, кормилец. Помнишь, как сетовала Лариса, когда потеряла свой любимый золотой перстень? Она до сих пор не догадывается, кто помог ему исчезнуть из шкатулки. А, может, она уже и поняла все. Дочке твоей уже три года. Видел бы ты, как она в детском саду танцует с другими ребятишками! А нет, ты же не можешь, ты видишь сейчас только меня. Я твоя единственная подруга. Мы ведь можем и дальше с тобой дружить, но я задам всего один вопрос: а ты доволен?
В соседних домах зажегся свет в окнах. В стекле Денис увидел свое отражение. Перед ним уже не тот молодой человек, что раньше: опухшее, одутловатое и совсем незнакомое лицо, впалые глаза небесно-голубого цвета.
«Так нельзя. Я…не могу. Я…не хочу», – подумал Денис.
– Бога вина Диониса называют, кстати, «дважды рожденным». Ты – человек, измученный нарзаном, но твоя жизнь в твоих руках. Может, ты сможешь заново родиться?
За окном раздался рев мотоцикла, крики молодых людей, ворчание Михалыча. Где-то заплакал ребенок. Из соседнего окна потянуло запахом жареной картошки. Где-то тревожно зарыдала чайка.
Лариса.
Мир снова наполнился привычными звуками и запахами. Жизнь продолжается. Стоя у окна на пороге своего тридцатилетия, Денис точно решил, что сможет.
Бутылка столового полусладкого одиноко стояла на столе. Закупоренная.
