Сайны Флорауны и Искатели Горо [Снао Хэль] (fb2) читать онлайн

Снао Хэль Сайны Флорауны и Искатели Горо

Скетч ин

Лежу в больнице, лет 10 назад, не меньше. Молодой и совершенно зелёный, во всех смыслах с болями неясной этиологии где-то за ребрами жду своей участи. Утром в коридоре сталкиваюсь с женщиной лет 30 с одноразовой бритвой в руке и подозрительно розовым подбородком. На вид бодрая, пышущая здоровьем дама, и что она забыла на отделении? Нисколько не стеснительная. Разговорились. Хотя, скорее она, чем я, на тот момент знатный социофобушек. Оказалось, Фрея, так будем её называть, «счастливая» обладательница густой растительности по мужскому типу и проблем с репродуктивной системой ― редкое, один человек на 6 миллионов, генетическое отклонение. Совершенно бесплодна от рождения… Фармацевт по образованию, человек многогранно развитый и блистающий интеллектом, она долгими вечерами рассказывала всем «ходячим» из общего коридора страшилки и мистические истории по типу баек из склепа. Вот немного искаженная временем часть повествования «бородатой женщины»:

«…В посёлке, в котором я провела свою юность, жил человек с отметиной на лбу округлой формы и четким очертанием профиля какого-то деятеля тех лет на ней. Обычный невус средних размеров, ничего примечательного, бывает, что поделать. Однако, родился он в той же семье и в тот самый день, когда отскочившей от рельс под колёсами электропоезда монетой был укокошен их дальний родственник. Несложно догадаться, что удар пришелся жертве прямо в лоб…»

Не могу утверждать, правда ли это или выдумка, но также дама рассказывала, что у её подружки-одноклассницы, потомственной ведуньи, на чердаке хранилась книга Черной Магии. Толстенный переплёт, в котором собраны по дате и месту рождения все ныне живущие души и их краткие биографии. Сомнительный, однако, источник информации, но наша героиня нашла там некую справку и о своём будущем. Несмотря на неутешительный диагноз и бесплодие в придачу, Фрея, будем так её называть, числилась счастливой обладательницей троих не приёмных детей и долгой, около 90 лет жизни. Немыслимо на тот момент, правда? Шли десятилетия, наука не стояла на месте… Хоть лазер и длительная гормонотерапия так и не смогли усмирить густую растительность, в организме её что-то поменялось, появились редкие, но полноценные яйцеклетки. Позже популяризация всемирной сети и нескончаемые поиски привели Фрею к чудо-врачу на самом краю нашей необъятной. Талантливейший хирург, потерявший в аварии молодого сына, дарил счастье материнства тысячам женщин, ловко разрезая скалпелем яичник и буквально выворачивая его наизнанку согласно единственной в мире, авторской методике. (Заранее извиняюсь за неточности в описании процесса, в котором не силён). В общем коридоре больницы висели фотографии младенцев и благодарности их родителей, а Фрея, несколькими месяцами ранее прошедшая через долгожданную операцию и продолжавшая получать специальную терапию, только готовилась стать матерью. Не знаю, в чем её секрет, в Черной Магии ли, или простом стремлении, однако женщина та, единственная среди себе подобных обладательниц редкого синдрома, хоть и не излечилась полностью, но в итоге добилась своей цели, а в моей голове ещё тогда зародился прообраз Дневника Снов, книги Фреда.

И всё же, способен ли человек управлять своей судьбой и, в частности, победить генетику (а может, и не было никакой генетики?), как сделала это Фрея, или же подхватившее нас течение само пробьёт истинный путь и остаётся лишь изредка «подруливать»? Думаю, оба варианта хороши, если не противоречат инстинкту самосохранения, неправда ли?

Но что я о ком-то да о ком-то, пожалуй, пришло время рассказать немного и о себе. Или же начать с чистейшей магии?

…

Искатели

Середина 1980-х.

Теплый Воздух, наполняющий центральные городские улицы, никак не мог успеть набраться своей обычной свежести к рассвету. Вчерашние выпускники, а ныне абитуриенты столичных ВУЗов портили его, чем только могли.

«Совсем не думают о последствиях…» ― сказал бы он, однако, будучи слишком пьяным от испарений, выходило лишь: «Вхшшш… Вхшшш». Несмотря на это маленькое недоразумение, мужчина лет шестидесяти в форме дворника отлично понял своего старого приятеля и решил пристыдить его:

— Кажется, ты совсем забыл, как вел себя буквально неделю назад… Снёс с десяток рекламных щитов вдоль набережной, перевернул два катера и моторную лодку! Ну что они тебе такого сделали?

— Я же не специально, ― пробубнил Воздух сквозь отрезвляющий утренний прохладный ветерок. ― Просто те молоденькие озорные морские волны так навязчиво ко мне приставали, а ты знаеш, што я не могу терпеть, когда щекочат пятки.

— Сколько на свете живу, ты совсем не меняешься, на все есть оправдание.

— А вот ученые говорят, очень даже меняюсь! Бе-бе-бе! — гордо констатировал Тёплый Воздух.

— Да уж, только не в лучшую сторону, ― подметил важную деталь старик, заметая кучку пепла неподалёку от входа в клуб. — Ах, индиэйра… Что ж вы творите такое… ― причитал он.

Солнце взошло, наконец, осветив лицо старика и превратив его большие аквамариновые глаза в двух тощих рыб с богатыми хвостами морщин, расходившихся по вискам и щекам.

— Тебя время тоже не пощадило, ― не унимался Воздух.

— Сам знаешь, время тут не при чем… ― буркнул дворник, ненароком глянув на свои сухие костлявые руки с белыми, как кварц овалами ногтей.

— Да я не об этом… Тебе бы поменьше загорать, ― и Воздух ткнул старика прямо в пигментное пятно на лбу, напоминавшее крупный желудь.

— Был у врача, говорит, обычная старческая кератома. А мне что с того? Смотри, кто тут у нас? — старик улыбнулся добрейшими глазами-рыбками и поднял что-то блестящее из кучи черного пепла. Оглянувшись по сторонам, он быстро сунул в карман захудалого халата пару серебристых яиц среднего размера, украшенных тонким срезом самоцвета. ― Повезло, у нас с тобой два индиэйра! — старик пригладил карман.

— Ух ты! Ну и повеселились же они вчера! Совсем нельзя оставлять их одних. Вижу, человек лет тридцати пырнул ребят, выходящих из клуба ножом и исчез… Што-то не поделили…

— Не знаю… А если бы кто-то пнул эти яйца и разбил? Лежат себе на асфальте, и не подозревают об опасности… ― обеспокоился дворник.

— Если ИНО не перехватят, то ничего страшного, это же индиэйра! Переродились бы ещё раз. Только вот кучка пепла была бы в два раза выше, убирать тебе дольше. А с индигоро всё гораздо сложнее… Никак не перерождаются. Исчезающий вид… Легенда гласит, горо появляется единожды в сто лет и живет вечно, даря свою неиссякаемую энергию всем, кто окажется в спектре поглощения его лучей. Говорят, только антиматерия может высосать из него силу и… ― Воздух хотел сказать нечто важное, но собеседник прервал его мысль…

— Ну, это всем известно… Кто знает, может и повезёт нам ещё такого встретить… Рабочий день на сегодня окончен! — воскликнул Старик. Он подошел к пыльной низенькой двери за углом. Казалось, та была заперта уже лет 100, и даже свежий слой асфальта замуровал ее снизу сантиметров на 5, однако он приложил ладонь к замочной скважине и ловко открыл ее. Сунув метлу и щетку с совком, он быстрым шагом направился вдоль по тенистой Смежной улице. Теплый Воздух захлопнул дверцу с щелчком и поспешил вслед за старым приятелем и по совместительству сожителем.

— Опять берёш чужое без спроса… ― прошипел он.

— Это общегородское имущество, а мы с тобой уже с десяток лет как жители столицы, да ещё какие! ― важно заявил старик, ― Значит, оно и наше тоже, не правда ли? — добавил он.

— Ладно, ладно тебе… И не придерёшся… А ведь обычный искатель, ничего особенного… Умник нашелся… ― Всю дорогу Воздух что-то назойливо насвистывал приятелю прямо в левое ухо, старик лишь нервно отмахивался.

Преодолев два квартала, оба исчезли за парадной дверью трехэтажного многоквартирного здания лимонного цвета. Старинный дом, элитные апартаменты с пятиметровыми потолками, две квартиры на этаж, однако, по известной только архитектору причине, наш пожилой господин снимал скромное двухкомнатное жилище на втором этаже. Вероятно, изначально предназначенное для прислуги или вроде того. Потолки особой высотой не отличались, а обои уже лет как дцать тщетно пытались покинуть стены, в особенности по верхним углам.

Над стариком жила какая-то странная многодетная тихая семья, которую он никогда не видел, чуть слышал, но ни разу не думал совершить попытку познакомиться. На первом по частям распродавалась бывшая коммуналка.

Старик вошел, выдохнул. Повесив халат на плечики у входа в кабинет, он открыл дверь на балкон. Теплый Воздух, откинув легкую посеревшую от вековой копоти тюль, нырнул в ротанговое кресло. Развалившись, он развернул вчерашнюю газету на коленях и глянул через дорогу на первый этаж здания, что напротив, а точнее на занимающий его шикарный итальянский ресторан с патио, на скорую руку абы как обклеенный полосатым скотчем.

— Кваттроки продаёт свою пиццерию! ― свистнул он с балкона Старику. ― Не рентабельно. Слишком много конкурентов. В конце недели взял билеты на Корсику, если там со старым приятелем одно дельце не выйдет, говорит, придётся вернуться на родину.

— Да уж… Когда-нибудь тоже уеду обратно, в свой лес, и кто придумал эти глупые ежемесячные платежи… Свежеусопшей омлы осталось совсем немного… ― Старик кивнул на стену, где над рабочим столом висели светло-серебристые броши-мотыльки, отливающие перламутром. Крылья как у крупной цикады, тельце напоминает однодневку, крупная голова с 2-мя парами проникновенных рубиновых глазок, побольше и поменьше, на верхних парах лапкок тончайшие нити пальчиков, 6 антеннок. На первый взгляд ― детальнейшая работа какого-то неизвестного мастера, однако, все броши были немножечко разные, как и любое существо, созданное природой. ― Ещё в прошлом году сдавал их ломом по хорошей цене, теперь лавочку прикрыли… Спрашивают, откуда взял… Приходится изголяться… Видишь, каких наделал? ― мужчина открепил от стенда украшение, повертел в руках… ― Сдаю старухам с блошиного рынка за копейки…

— Што ты хотел? Тета-иридий, редкий металл… Простые смертные думают, прилетел к нам из космоса, однако, нет… Поговаривают, скоро вообще запретят твою свежеусопшую омлу, ― шепотом заявил Тёплый.

— Где слышал? ― насторожился старик.

— Наши, всё наши нашептали…

— Незадача… Мммда… ― последовало нервное ворчание. ― Ладно, на год аренды, думаю, хватит, а дальше посмотрим… Уеду?… Или, может, работу сменю…

— А в государственном университете, говорят, открыта вакансия преподавателя прикладной магии… ― подкинул идею Тёплый.

Старик уставился в пустоту, а точнее, прямо в невидимый обычному человеку большой и выразительный глаз собеседника.

— Прикладная магия, говоришь? … А за это тебе спасибо! Тут нет мне равных… Всяко лучше, чем искатель восьмого уровня… ― активно задумавшись, Старик откопал в ящике стола охапку чистых листов, потянулся на верхнюю полку стеллажа, что за стеклом, достал черную папку. Немного порывшись в документах, он начал рисовать своим пристальным аквамариновым, чуть сумасшедшим взглядом новые удостоверения, дипломы, грамоты, но на шестом скопированном документе прервал занятие, нервно подскочил к вешалке, выудил из кармана халата 2 добытых на рассвете металлических яйца и отнес их в стойку с лотками, что на балконе.

— Присмотри, пока они загорают, к полудню обещали забрать… ― пробубнил он Теплому Воздуху, возвращаясь к срочным делам.

— Как всегда к вашим услугам, Хозяин! ― привстав с ротангового кресла, невидимый сожитель облокотился на перила и долго смотрел на закрывшийся ресторан. На обочине одна за другой припарковались две машины: одна посолидней, другая побольше да попроще, как и появившиеся из них мужчины средних лет. Новый владелец, вероятно, что-то долго разъяснял прорабу… Тёплый Воздух вслушивался в их разговор… Потом авто разъехались в разных направлениях…

Плоские футуристического дизайна наручные часы завибрировали на левом запястье Старика и пропиликали простую восьмибитную мелодию. «Ну вот и эйджер сработал…» ― пробубнил он себе под нос, не отвлекаясь от копирования документов. Отраженное Солнце осветило лысую голову. Клянусь всем хлорофиллом этого мира, на ней зашевелился и зазеленел какой-то пушок. Старик глянул на дисплей часов, немало обрадовался и рванул к зеркалу в ванной. За его спиной на штативе была заранее установлена любительская видеокамера самой современной модели. Он захлопнул дверь и начал запись. Украдкой переметнувшийся с балкона в кабинет Теплый наблюдал, как через щель в прихожую просачивается плотное месиво зеленоватой волосяной трясины. Стоя перед зеркалом, по грудь в собственных отростках, Старик ватным шариком, смоченном в лосьоне судорожно снимал с лица сползающие клочья старой кожи.

— Пятно осталось на месте… ― крикнул он Тёплому разочарованно через дверь, протирая свою кератому в форме желудя, а тот лишь хмыкнул в ответ. ― Видимо, влияние городской среды… Ну да ладно, как сказал доктор, будет правильней смотреть на динамику его роста…

Тёплый нехотя пошуршал на балкон на своё излюбленное место к инди-зародышам и вчерашней газете. Внезапно отросшие волосы его верный друг и сожитель решил отрезать чуть ниже плеча, чтобы дать цирюльнику возможность поиграть с длиной. Выбравшись из пучины собственной растительности, Амуле скинул старую одежду и залез в ванну. Зашипел душ. Десятью минутами позже Старик предстал перед Тёплым в свежести утреннего города. Молодой человек лет 35 от силы в отпаренном халате, атлетическое телосложение, рост выше среднего. Лёгкий ветерок играл с его мокрыми локонами.

— Ух ты! Неплохо, совсем неплохо… ― Тёплый Воздух оглядел Хозяина с головы до ног.

— Да… кажется, всё идет по плану! ― голос Амуле также помолодел. ― Вызови, пожалуйста, уборщицу, надо прибрать в ванной комнате…

— А ты уверен, што только в ванной? ― Теплый повернул голову к двери и оглядел все пыльные стеллажи и полки кабинета с такими же пыльными книгами и унылыми коллекциями всего, что только можно коллекционировать.

— Да! А я пойду прогуляюсь! Старую одежду можно выкинуть. И пусть только попробует сунуть свой нос в мой письменный стол! Присмотри за ней! ― Амуле, преисполненный собственной свежести, бодрой походкой направился за феном.

Спустя двадцать минут стройный силуэт молодого человека в джинсах и пиджаке с толстенькой папкой подмышкой проследовал квартал наверх по тенистой стороне улицы и скрылся, свернув в залитый солнцем проулок. Тёплый Воздух проводил друга взглядом, накрыл свежедобытые яйца шалью, дабы уберечь от зоркого глаза прикормленной соседом вороны и нырнул в кабинет.

…

День Святого Лазаря

За несколько месяцев до описанных выше событий…

Лю сидела перед большим зеркалом с неоновой подсветкой и примеряла парик. Что-то не то… Какой-то еле заметный диссонанс… На устройство подобное пейджеру пришло сообщение от босса: «Только не перестарайся, дорогая, твой клиент любитель естественной красоты». Она выключила галогенку и посмотрела на себя. Бинго! Русые искусственные кудри с рыжиной никак не вязались с её бесцветными бровями… «Может окрасить хной, пока ещё есть время? Пожалуй, добавлю ещё веснушек…» ― подумала она и скрылась в ванной. Уже через 15 минут она покинула апартаменты обворожительной шатенкой лет 30. Обтягивающие джинсы цвета терракоты, блузка с декольте, кожаная куртка, сумка через плечо. Перстень на мизинце во всю фалангу, зеленые линзы. Руки немного тряслись, но так всегда перед рабочей сменой. Работа не из лёгких и морально и физически.

«Сейчас потружусь последний вечерок и целых шесть дней отпуска…» ― думала она. Мимо пролетали серые здания панелек с такими же серыми витринами и вывесками. Черные тучи собирались весь день где-то у горизонта, но ни дождём ни грозой не пахло. Лишь тяжесть в ногах и невозможность вдохнуть полной грудью ― как результат повышенной влажности. Весь город будто ждал. Или это она ждала. Возможно, отпуска? Точно нет. Но чего?

Такси высадило у клуба. «Red Crystal», ― прочла она вывеску. Лю расплатилась. «Твой клиент сидит у барной стойки, второй справа, в бандане… Дальше действуешь согласно протоколу…» ― пришло сообщение от босса.

Лю присела рядом со своей целью: коньяк и растворимый кофе, табак, машинное масло — привычный букет для завсегдатая подобного заведения. Ей не составило труда втянуть его в беседу. «Мужлан, определённо, неопрятный, грязные ногти, на вид не из тех отрицательных героев, с которыми ей часто приходится сталкиваться, скорее уставший тип, но кто знает… Судя по сухой морщинистой коже, седеющим вискам, загару и пигментации, лет 40… Хах… Разведён — обычная история, которой можно верить лишь наполовину, но это не столь важно…» ― оценивала она объект, тем временем разные мысли прорывались сквозь изворотливый диалог, время близилось к полуночи. Уже через двадцать минут вульгарной игры в бильярд они ехали к нему. «Сейчас, сейчас, скоро… Почти… Только при любом раскладе он должен войти первым… Не забудь…» ― надиктовывала себе Люми план действий в первые минуты поездки верхом на его железном, но оставшуюся часть дороги думала лишь о предстоящем отпуске, а не о том малоприятном мероприятии, что ждало её некоторое время спустя. Они остановились у старого подъезда со сломанным домофоном. Обшарпанная лестница, стена местами тегнута неумелым граффити, накурено. Пол остановился на 2 этаже, открыл дверь, вошел, включил свет… На глаза Люми навернулись слёзы. У порога стояла мулатка-девочка лет трёх с пятнами витилиго. «Бри, ну не сейчас…» ― прохрипел Пол, она же крепко обнимала отца за ногу, не выпуская из рук потрёпанного плюшевого мишку, радостно лепетала.

«Что делать? Мы так не договаривались!!!» ― подумала Люми, она достала из кармана пейджер в надежде, что босс выслал ей хоть какое-то указание. Мизинец, тот, что в кольце на всю фалангу, трясло на полную амплитуду. Пол скинул косуху и указал Лю на комнату, мол, проходи. Она в шоке присела на корточки, как могла развела трясущиеся руки и улыбнулась девочке в надежде, что та подойдёт к ней, незнакомке, миновав порог той чертовой хаты.

«Бри, значит, тебя зовут Бри!..» ― дрожащим звонким голосом воскликнула она.

Девочка встала на порог, опершись на дверной косяк.

«А тебя как зовут?» ― недоверчиво спросила она.

Вместо ответа Люми схватила её, подсадила на руку, пригнув голову малышки к своему плечу.

— Только не открывай глаза, а то демон-сладкоежка унесёт тебя! — шепнула она девочке и поцеловала в кудрявый висок. Бри захохотала.

Свободной рукой Лю захлопнула дверь, оставив Пола внутри. Мизинцем, что в кольце, она совершила образ креста, разрезав воздух перед дверью. Пространство начало втягиваться, унося в неизведанный мир занулевого пространства всю квартиру, оставив на месте входа голый неокрашенный бетон. Люми неслась вниз по разбитой лестнице с девочкой на руках. Слёзы падали на стены и ступени. Она рухнула на скамью, что у подъезда, посадила Бри рядом, стянула неудобный парик.

— А где папа? А мы гулять? А ты теперь будешь моей няней? Какие замечательные у тебя волосы! Беленькие!.. Ой, а я мишку потеряла… — вдруг как прорвало малышку.

Люми молча вскочила и быстро вернула выпавшего на лестнице медведя его законной хозяйке. Что будет дальше с ней, с девочкой, кто же на самом деле её отец, действительно злодей или просто неугодный хозяину тип, она не успела придумать, лишь достала вибрирующий пейджер: «Поздравляю, мой ангел смерти! Задание выполнено. Только, кажется, ты ненароком прихватила довесок?»

У подъезда остановился черный внедорожник, четыре человека в одинаковых темных костюмах и очках силой затолкали обеих внутрь.

День Святого Лазаря подошел к своему завершению.

…

Выше звёзд только боги

Люми проснулась в своей комнате. Гельб сидел на её кровати и смотрел в окно на размазанные по небу чуть серые облака, переминая в руках старого плюшевого мишку.

— Девочка, где… Бри? ― Люми привстала и посмотрела на свои руки ― снова детские, нисколько не старые, какими она ожидала их увидеть после вчерашнего провала с закрытием очередного сомнительного пространства. ― Как же они меня вымораживают… Значит, я не накосячила? Так, где она? Ты знаешь?

— О, ты очнулась! Как хорошо. Говорят, её привезут после обеда. Пока ждём. Будет жить тут, с нами.

— С нами? ― Лю недопоняла намёка Гельба.

— Посмотри на себя, на неё. Думаешь, соседи не обратятся в службу опеки, постоянно видя двух детей без присмотра? Так что пока займу соседнюю комнату, а вам придётся разделить эту.

— А как же моя работа? ― Люми взяла с прикроватной тумбы зеркало и осмотрела лицо. На вид лет 12, достаточно густые волосы до лопаток, такая же бледная. Один глаз серый, бесцветный, другой с красной радужной оболочкой, заключен в облегченный титановый корпус наподобие прицела. Сменные линзы к нему валялись тут же на тумбе. На затылке немного побаливал свежий косметический шов.

— А, совсем забыл. Прими мои поздравления, тебя повысили. У девочки, как ты говоришь, Бри? Нашли какие-то способности. Вот из-за всего этого, собственно, и сыр-бор. ― Гельб сверкнул желтыми радужками.

— Повысили… ― повторила Люми Лю и схватила себя за кудряшку.

— Да, отдохни немного, приди в себя. Завтра поедем покупать вам новую одежду, игрушки, …

— Придётся ходить в школу?

— Ну что ты, боже упаси. Босс отмажет. Может, инвалидность даст или вроде того.

— Уж лучше сразу диплом. Бывают же одаренные дети… Домашнее образование тоже подошло бы, почему нет?

С улицы послышался звук приближающейся машины и скрежет тормозов.

— Кажется, подъехали… ― констатировал Гельб. Подняв жалюзи, он оперся лбом о стекло.

Люми вскочила к окну, но с непривычки подвернула ногу.

— Дурацкое короткое тело! ― выругалась она. ― Но кроме этого мне, конечно, всё нравится… ― добавила куда-то в воздух. ― Хоть без этих скользких взглядов.

— Не факт, не факт,… ― Гельб листал рандомно вытянутую со стеллажа книжку, подсвечивая текст своим теплым взглядом.

Дверь открыли своим ключом. На пороге показался всё тот же тип в очках, что заталкивал Лю в машину вчерашней ночью, на руках у него спала Бри. Двое других внесли и тут же установили кроватку.

— Детскую обустроим сами, дело одного дня, ― пояснил Гельб, пока люди в черном обхаживали квартиру, вероятно, в поиске опасных для ребенка предметов. Через двадцать минут они уехали.

Бри тихо сопела ещё три с половиной часа.

…

— Каша наляпана! Каша размазана! ― орала Бри, бегая по всем комнатам сразу, дожевывая сэндвич с абрикосовым джемом и припечатываясь носом к каждому из оконных стёкол поочерёдно.

— Что это может значить? ― поинтересовалась Люми у Гельба, который с восьми утра хлопотал на кухне, но тот лишь пожал плечами, не отвлекаясь от мытья горки вчерашней посуды.

— Облака! Облака, конечно! Какая ты глупая, сестрёнка… ― будто из ниоткуда образовалась малышка, покрутила пальцем у виска, и тут же убежала.

— Сестрёнка… Хм… ― недовольно повторила Люми, допивая чай. ― Может, перисто-кучевые и слоистые? ― пробубнила она себе под нос, рассматривая небо. ― Эй, а про облака это тебя папа так учил? ― крикнула Люми Бри, которая резвилась в коридоре, прыгая через плиточку.

— Только не наступать на полоски, не наступать на полоски… ― девочка с витилиго прискакала на кухню, и начала бегать вокруг Гельба, хватаясь то за одну то за другую завязочку его фартука. ― Папа! Папа! ― обращалась она к нему, но так и не придумала, что сказать.

Гельб и Люми переглянулись.

— Значит, ничего не помнит… Подселенные воспоминания? Всё с вами ясно… Ну что ж, может, это и к лучшему. Да и с тобой у неё, на первый взгляд, больше общего, чем с Полом, ― констатировала Лю, намекая на цвет кожи.

— Называешь его по имени. Что, успела привязаться? ― Гельб покосился на Люми, но она скривила лицо так, что, учитывая полное отсутствие пигмента, стала похожа на лабораторную крысу.

— … Только почему и каким образом, по версии ИНО, я сестрёнка?… Не понятно… ― Лю передала свою грязную чашку Гельбу на помывку. ― Ладно, сегодня большой день, надо собираться.

…

— Мобильные эйджеры постепенно отменяют, теперь только встроенные. Мою трансплантацию перенесли на следующую неделю, ― сообщил Гельб последние новости.

— Это я уже поняла… ― Люми поглаживала тоненький полуторадюймовый шовчик на затылке Бри. Все трое по-семейному наряженные ждали лифт. Подошел грузовой. ― Как выгодно заменить личные воспоминания, хранящиеся в гипоталамусах помощников общей базой успешно завершенных дел, особенно боссу.

— Общая кибернейронная сеть, выходит… Что-то можно отредактировать, что-то и вовсе стереть. Да, отличная практика, все в курсе всего, поднимает корпоративный дух. Уже получала какие-то послания от босса? ― спросил Гельб, а Люми кивнула в ответ.

— Иероним… Его зовут Иероним… Пока только общие указания… Вот дождёмся твоей трансплантации и совсем перестанем разговаривать, будем читать мысли друг друга. Иногда это, и правда, удобней. Только глаз немного чешется… ― Люми потёрла металлические штифты, идущие из орбиты и обрамляющие красную радужку.

На десятом этаже к компании присоединилась парочка. Молодой человек вез девушку в инвалидной коляске. На плече его болталась большая сумка и пара пакетов на каждой ручке. Кольцо на мизинце Люми еле заметно завибрировало, а глаз сверкнул красным. Небольшая паническая атака стихла, не успев начаться. На выходе Гельб придержал парочке все возможные двери, они начали загружаться в подогнанный заранее белый хэтчбэк.

— Давно их приметила, теперь понимаю. Она едет в больницу, умирать… ― Люми чуть поникла.

— Сообщение пришло? ― спросил Гельб.

— Да, теперь всё в картинках. Она для него обуза, да и для всех. Может. Пойдёмте через парк? Я взяла булочку для уток.

— Я не против. Бри, ты с нами? ― спросил Гельб малышку-мулатку. По пояс застрявшая в цветочной клумбе, она уже успела собрать небольшую горстку улиток. ― Значит, теперь будешь контролировать смертность… ― обратился он к Лю.

— Как-то так. Иногда корректировать, если правильно поняла, — подтвердила она, в очередной раз недовольно скривившись.

— В общем и целом ничего нового… А когда-то мы отлично работали вместе, вырезали эти сомнительные пространства… Помнишь тот клуб? Как он назывался? Ты вся в белом, ещё нацепила крылья вверх ногами, но было красиво.

— А ты в темных очках и кожаном плаще до пола, как спецагент… Да, начали как обычно с сортира, потом приватные комнаты, барная стойка… День всех Святых или Влюблённых?

— Точно не помню… Была Ангелом Смерти, стала Богиней. Левел ап… Что ж, поздравляю!

— Благодарю. Может, будет больше свободного времени, если не война, голод или эпидемия…

— Что-то сомневаюсь… ― заверил её Гельб.

Люми остановилась у скамейки и вздохнула. Небольшая речка огибала ротонду. В камыше шуршало утиное семейство. Она открыла сумку, достала пакет со вчерашней чириолой, подозвала Бри и сунула ей булку, указав на водолюбивых птиц. Девочка раскрошила хлеб на мелкие кусочки и бросила прямо перед собой с криками «Кушать! Кушать!»

— Ну что ты так раскричалась? Потише, пожалуйста! … И надо было кинуть крошки прямо в воду, а ты… ― спохватился было Гельб, но завороженная Люми только успела хлопнуть его ладошкой по предплечью, как…

Бри какими-то нелепыми скачками роста обращалась в белого голубя с черными мраморными отметинами размером со взрослого упитанного мужчину, затем птица приняла обыкновенный вид и начала быстро склёвывать хлеб с гравия. Насытившись, голубь снова увеличился и отрастил вполне человеческие ноги и руки. Похлопав себя толсто-гусеничными пальчиками по плотно оперенной груди, он довольно срыгнул. Далее Бри мигом приняла свой повседневный облик и побежала к воде общаться с утятами…

— Ну вот, покормила себя, молодец… Это и есть её способность? Никогда такого не видела, ― удивлённо заявила Люми.

— Кажется, этот навык ещё шлифовать и шлифовать… Как-то топорно выходит… ― Гельб покачал головой.

— А мне понравилось… Но хорошо, что сегодня понедельник и народу в парке совсем немного… Объясню ей, пожалуй, как надлежит вести себя будущей женщине-орнитоморфу в общественных местах… ― Люми спустилась к воде.

…

Поход по торговым рядам завершился преимущественно удачно и без приключений. На неделю были расписаны доставки новой более удобной для внезапно образовавшейся семьи мебели, текстиля и принадлежностей.

— Ты видел, он уже с новой пассией, ― недовольно выпалила Люми, как только молодой человек, что ещё утром провожал в хоспис свою девушку и симпатичная незнакомка с мушкой над бровью вышли на десятом этаже, а двери лифта захлопнулись.

— Может, это его сестра… Заехала помочь разобрать вещи, ― попытался найти объяснение Гельб.

— Ладно, это уже не моё дело… ― девочка с красным глазом успокоилась… В руках её еле умещалось множество бумажных пакетов для себя и для новой темнокожей сестрёнки. Впереди много неизвестного и, конечно, работы.

…

Люми проснулась от непонятных стонов. Кажется, звук исходил прямо из её затылка, сменяясь периодически белым шумом. Перед глазами мелькали тела того самого парня из лифта и его новой девушки. Вся в холодном поту Лю присела на кровати. Кольцо на мизинце начало вибрировать по нарастающей. В ночнушке, босиком, она выбежала на лестничную площадку, вызвала лифт. «Десятый этаж, квартира 456», ― повторяла она про себя. Штормовое не обещали, однако, казалось, ветер пытался выдавить стёкла из окон ещё с семи вечера. Лёгкая дрожь в запястьях Люми сменилась ехидным животным тиком с правой стороны над верхней губой, по телу разлилось приятное тепло. В голове картинка последних конвульсий при слабом освещении, невозвратно расширенные зрачки, слизь на наволочке. Лю сидела на холодном полу у большого горшка с ухоженным метровым рододендроном. Погруженная в приторно-сладкое с ноткой муската чувство торжества справедливости, она расплылась в неконтролируемой улыбке. В голове играла победоносная оркестровая тема, кольцо больше не дёргалось.

Из квартиры 456 выбежала испуганная девушка с мушкой над бровью. Она окинула взглядом босую мертвенно-бледную блондинку с красным глазом, сидящую под рододендроном и начала судорожно лупить по кнопке вызова лифта. Дверцы тут же открылись, девушка вошла, не отводя взгляда от Лю, опасаясь, что та поедет вместе с ней.

«Обычный передоз!» ― констатировала Люми, усмехнувшись, ей вслед. Спустя пару минут, довольная своей первой работой в новой должности, она медленно встала и побрела к общему балкону.

…

Воспоминания о Лесном Тролле

Тёплый Воздух отпустил Айну с парой связанных между собой мусорных пакетов размером со среднюю панду. Наполненные паклей из волос хозяина, чуть отдающей зеленцой, они попахивали свежескошенной травой, а, может, и какой-то водорослью. Воздух захлопнул дверь до щелчка, проходя мимо кабинета, снова немного поразглядывал бездарные коллекции Амуле и сдул пыль с верхних полок.

«Хорошего дня!» ― пожелал он стоящему на полу скелету то ли морского конька, то ли рыбы с человеческим черепом и волосами на нём и пошел разлагаться на залитом утренним солнышком балконе. Инди мирно грелись под вуалью, Тёплый задремал в кресле, накрыв голову газетой.

…

Амуле свободно и с вполне довольной гримасой на лице рассекал воздух по солнечной стороне улицы. Обдумывая новые планы, он крепко сжимал папку с подделанными с ранья документами. Надежды на возможность заполучить должность в сфере образования и сопутствующие тому крупные перемены не покидали его голову, однако… Он резко свернул в арку и шмыгнул в еле заметный глазу среднестатистического человека с отличным зрением подвальчик.

— Ферн? Найдётся для меня местечко? ― крикнул он в полумрак узкого коридорчика.

— А, это ты? Проходи. Первым пташкам всегда рад… ― из комнатушки вынырнул небритый мужчина среднего роста и телосложения в рабочем фартуке. Подбородок его был похож на пятку сморщенного в голеностопе ботинка из буйволовой кожи. Для парикмахера Фернелиус был не многословен, как всегда угрюм и пах чем-то горелым, но не табаком. ― Давно не видел. Что привело в такую рань? ― он взглянул на часы. Первая четверть восьмого.

— Да, не было необходимости… ― Амуле потрепал себя за сравнительно роскошную шевелюру. ― Син разве не рассказывал?

— Хммм… Припоминаю… Некая банда Ино пыталась отобрать твою добычу, а ты в ходе драки случайно повредил эктоплазму зародыша? ― как наизусть зачитал Ферн, закатив кверху глаза так, что остались видны одни лишь белки.

— И это тоже… ― Амуле приуныл… ― Ну да ладно, сегодня всё, наконец, изменится. Иду устраиваться в университет! Такчто, думаю, мне чуть выше плеча, ― он жестикулярно ребром ладони отрубил нижнюю часть волос. ― И затонируй хорошенько, будь добр, эту зелень…

— Ещё минуту назад я спросил бы, зачем тебе это… Молодёжь ведь ныне ходит с чем ни попадя на голове, а всего-то два десятка лет накапало… Но раз университет, говоришь… Дело серьёзное… Свояченица, что в ихней библиотеке подрабатывала, как-то за ужином кинула мельком, что снова на кафедрах перестановки… Подробностей не знаю… Всё слухи… Может, расширяют преподавательский состав… ― Ферн усадил Амуле перед зеркалом, расставил на полке нужные бутылочки, туго застегнул на шее клиента накидку и приступил к работе.

…

Всё тем же широким шагом, излучающим свободу, Амуле вышел из парикмахерской … Четверо молодых людей с выцветшей фотографии на пластинке в витрине музыкального магазинчика переходят дорогу, один из них босиком. Амуле мельком глянул в их сторону и нырнул в подземку.

…

Ближе к полудню того же дня…

Тук-тук! Тук-тук-тук! Кто-то звонко выбил ритм по стеклу элитного ателье костяшками пальцев. Синтенель, солидного возраста и вида мужчина, выплыл из примерочной с вешалкой в руке. Недошитый костюм он оставил в мастерской. Молодой, лет двухсот пятидесяти на вид эльф посчитал клиента, назначил следующую встречу строго через 1,5 недели, и, пожелав ему хорошего дня, проводил до двери. Синтенель, сняв рабочий фартук, накинул поверх жилета пиджак. Он вышел на крыльцо салона, потянувшись на солнышке, достал портсигар, но, передумав, засунул его обратно во внутренний карман. Глянув время на классических брегетах, он снял очки и окинул взором патио кофейни, той, что делила стену с его заведением. Амуле, расплывшийся в довольной гримасе, махнул ему рукой.

— Как жизнь? Вижу, у тебя есть, что поведать мне! — Синтенель, ухмыльнувшись, уселся в кресло напротив старого приятеля и осмотрел его помолодевшее тело с головы до пояса.

— Есть пара новостей, есть, не скорю… ― Амуле сиял с самого утра.

— Ну, как вижу, первая из них написана на твоём лице! Удачное дело? — Синтенель принял свою чашечку кофе и брецель; Амуле замедленно подмигнув ему, кивнул, и, отведя взгляд максимально влево, нелепо развел бледнейшими кистями рук, дабы освободить местечка на столе для поданного блюда с круассанами. Официант покинул патио.

— Меня приняли в университет! — шепотом протораторил Амуле!

— Должность? Кафедра? — Синтенель сосредоточенно склонился чуть ближе к центру столика. Его глаза сверкнули.

— Прикладная химия! Доцент…

— Поздравляю! Я же говорил тебе!

— Да уж, ты был прав…

— Конечно, всё приходит с опытом. А помнишь, когда ты только приехал в столицу?

Амуле, склонив в стеснении голову, замялся. Пара прядок свежеокрашенных палевых волос скрыла от солнечных лучей правый светло-салатный глаз, обратив его в соломенно-болотный.

— Не продолжай, пожалуйста, не продолжай, я сгораю со стыда! — Амуле продолжил защитно хихикать, прикрыв ладонью левую половинку лица.

— А чего тут стыдиться, у каждого своя история! Её нужно беречь, хранить и уважать! Заявился к нам, понимаешь, в столицу, совсем зелёный, в самый центр! Вздумал расплачиваться сушеными человеческими пальцами! Вот это поворот, вот это было эксцентрично, скажу тебе! Совсем сдурел, старый тролль! — Синтенель продолжил своё сдобренное знакомыми и оттого унылыми шуточками повествование.

Каждый раз Амуле смущал тот рассказ Бенджамина, отточенный до совершенства вплоть до деталей и мелочей, нередко выдуманных для идеальной картины. Каждый раз, конечно, он веселил новых собеседников, никто не спорит. Но почему бы загадочному портному из ЭОН не рассказать хоть разочек, к примеру, о своей собственной жизни, о прошлом и настоящем, о бизнесе, мечтах, планах? Что скрывается под эстетичной стрижкой, бородкой, мастерски отточенным образом галантного старика, внушающим спокойствие и доверие у любого прохожего. «Может, ему тоже память отшибло, как и мне тогда… или же совсем ополоумел дед…» ― Амуле немало тревожила ситуация с человеческим пальцем, о котором он мало что помнил. По приезду в город он переживал тот фейл достаточно сильно, позже боль и недоумение утихли. Но мысль, что когда-то он, возможно, был убийцей или даже людоедом, не покидала его изящную голову. Около двухсот последних лет своего существования он помнил достаточно четко, а далее простиралась залитая туманом пропасть сознания. Не каждый решится нырнуть в подобное ущелье, наполненное бурлящим паром небытия. Немного раскиснув в плавящей асфальт аномальной для северного региона жаре, Амуле рассматривал попеременно появляющиеся и исчезающие морщинки на молочно-карамельной коже активно повествующего Синтенеля. Периодически скептически улыбаясь, он погружался в воспоминания, пока что находящиеся в образной зоне свободного доступа…

…

«В лесу живёт тролль, он ест принцесс! В лесу живёт тролль, он ест принцесс», ― доносился мотив из старинной народной песни из, казалось, глубочайших недр сознания.

«Никакой я вам не тролль, а просто хозяин леса!» ― Амуле помотал головой, звук бубнов сменился белым шумом, затем полностью исчез. Он поднялся по винтовой самодельной скрипучей лесенке на чердак. Шатровидной формы помещение с типично-присущей крышей-куполом. На окно накинута сеть. Амуле снял с нее два веника сухих трав и зачем-то раскидал по полу. На подоконнике валялось с десяток окоченевших трупиков Свежеусопшей Омлы. Он холодными пальцами не глядя сгрёб её и сунул в карман.

― А когда-то этот сгинувший в небытие вид насекомых опылял цветы в нашем лесу наравне с пчёлами… ― чуть слышно напел он.

― Ох, и когда-то мы были хорошими друзьями! Редко сыщеш равновеликого собеседника… Царствие им небесное! — так же тихо прошелестел Прохладный Воздух.

― Ну это ты загнул… помню ваши вечные споры…

― Эй, а што тогда по-твоему скромному мнению рождает истину? ― шепотом бухтел Прохладный.

― Не знаю, что… Однако, как выяснилось, никакой сверхинтеллект не спасёт от вымирания ни один вид, когда тот столкнётся с неизвестной болезнью… ― Амуле позвякал металлическими останками великих по громкому заявлению собеседника существ.

― Ну почему не известной? Всем уже доподлинно известно, што это за болезнь такая!

― И что? Ммм? Снова не скажешь?

― Не скажу! — огрызнулся Прохладный.

― Значит, не знаешь!

― Значит, всему своё время! Вот так! А твоё время в этом лесу, кажись, подходит к своему логическому завершению…

Амуле посмотрел вдаль. С самого утра на Том Берегу работали экскаваторы. Тяжелая техника копала и ровняла уже с неделю. Шум и вибрации совершенно не давали троллю покоя.

Амуле спустился в холл, Прохладный сожитель проследовал за хозяином.

― Думаешь, наш лес тоже попадёт под застройку?

― Думаю, што тебе полезно было бы сменить обстановку. К тому же, твоя кожа… Всё меньше зелени, всё больше серости… Не думаеш, што ты тоже мог подхватить какую-то заразу? С годами всё больше становишся похож на человека…

Амуле в отвращении скривил лицо и фыркнул в ответ. Хотя, изредка ему доводилось общаться с данным видом, а однажды даже достаточно плотно, когда старая цыганка согласилась обучить его основам прикладной магии. Весьма смышленной женщиной была, хоть и немного попахивала псиной.

На время пребывания на поляне табора приходилось прятать в подвальном помещении певчих птиц и ежей, которыми, к удивлению тролля, интересовались мужчины и дети. Лёгкое неудобство, но чем не пожертвуешь ради истинного знания, что решила передать старая колдунья. Амуле помнил каждый урок до единого, но ничего до момента их встречи. Лишь обрывки дурацкой народной песни о чудище-злодее, что ест принцесс.

― Я должен уехать, чтобы встретить её названную прапрапрапра-внучку… Спасти яйцо, найти дракона и… тут много чего ещё… Какое-то глупое пророчество, вот оно… Однако, она была чертовски права насчёт вымирания старой деревни, Омлы, и даже дата начала строительства малоэтажного квартала на Том Берегу, и та совпала с точностью до суток… ― Амуле вынул распечатанный свиток из ящика кухонного столика и сунул в карман дорожной расшитой золотом сумки. — Как думаешь, горожане оценят такой наряд? Выменял на Омлу у местных за неделю до мидсоммара сто двадцать лет назад, ― Амуле тряхнул в воздухе мятой льняной рубахой чуть выше колена.

― Возможно… Если примут за уличного актёра или музыканта, а не умолишенного.

― Ох, и туго у тебя с комплиментами. А мне нравится этот костюм… Правда, к цвету волос и кожи гораздо меньше подходит, чем раньше… Но не будем о грустном…

Амуле стал спихивать в сумку самое необходимое, затем спустился в подвал.

― Да уж, прятаться от строительных шумов в столице… Не сказать, что умное решение… ― констатировал Прохладный Воздух.

― Согласен… Но что поделаешь, такое пророчество, такой уговор… К тому же тогда мы сильно подружились с Шантой и было бы бесчестно дурно обойтись с её … эээ… правнучкой, ― Амуле, повернувшись к собеседнику, не глядя нагрёб совком во внутренний карман сумки накопленных в старом сундуке за годы существования в Родном Священном лесу закоченевших и иссохших в редкий металл трупиков Свежеусопшей Омлы и разных блестящих украшений-побрякушек. — Думаешь, лучше лечь спать пораньше или же можем просидеть всю ночь на крыльце?

― Пожалуй, решим ближе к ночи…

…

В 2 часа от восхода Амуле своим кличем-трелью попрощался с последним диким фавном Хиной идругими лесными жителями, он закрыл самострой заклятьем тяжелой воды, как учила его старуха Шанта.

«Если в доме не зажигать свечи, то никто и не догадается, что он там есть. Никто ничего не заметит… Конечно, если долго не обновлять колдовство, то над домом образуется сначала туман, потом туча, которая со временем леденеет, тяжелеет и в любой момент может обрушиться на строение. Но мы же ещё вернёмся… Через месяц или через год… Посмотрим, как устроимся, какие в столице цены на жильё, продукты…» ― Амуле долго бубнил под нос о своих далеко бегущих по воздуху планах, а Прохладный, как тень следовал за ним и насвистывал песенку.

Моросил теплый дождик. Всего 4 часа пешком до ближайшей электрички. Вся одежда и волосы Амуле успели достаточно увлажниться, что, как ни странно, придало его сухому телу сил, а шевелюре объёма.

«Хорош защитник леса… и где теперь твой лес?» ― мелькали мысли в его голове с частотой пролетающих за окном опор линии электропередач. Колёса убаюкивающе стучали о стыки рельсов. Амуле оперся виском о стекло.

Очнувшись на какой-то станции, он, обнаружив за окном признаки цивилизации, сначала отпрянул назад, но тут же вскочил и выбежал из электрички в последний момент. Огляделся по сторонам.

― Ну што ты, это же самая окраина… До вокзала три остановки, ― пояснил заметно потеплевший Воздух.

― А раньше-то не сказать было?

― Но ты так смешно бежал, шлёпая своими пятками…

― И правда, смотри, тут тоже все обутые ходят, да во что… И как это, интересно… Неудобно же… Один кирпич к подошве приклеил, другой гвоздь в пятку воткнул… ― Амуле озирался, рассматривая туфли прохожих, автомобили, панельную застройку.

― Ну што ты, как дикарь… Может хоть рот закроеш? Следующего электропоезда без четверти два часа ждать. Пошли, следуй за мной… или за толпой…

Тёплый воздух нырнул в тоннель спуска, затем перехода. Амуле на ходу непрерывно мозговал: как это, поставить одно жильё на другое, потом на следующее, и так с десяток помещений, а то и больше; и как это, воткнуть по гвоздю размером со средний палец в каждую пятку и ходить, даже не пошатываясь.

Воздух вывел его на улицу и посоветовал обратиться к таксисту-частнику, что допивал три в одном, стоя у обочины. …

Синтенель насыщенно гоготал, допивая латте…

— Я просто хотел расплатиться, в стобильонный раз говорю, вытащил из внутреннего кармана, что само попалось в руку, ― Амуле отвернулся, чтоб не вызывать дополнительных эмоций у приятеля и не привлекать излишнее внимание к собственной персоне…

— И откуда ты взял этот сушеный палец, да ещё и с таким изящным кольцом! Бедняга-таксист, о чём он мог только подумать!!!

— Да уж, соглашусь… Тут у вас с преступностью ситуация сложилась, конечно… В нашем лесу всё по-другому… Но ты же не веришь, что я… ― Амуле никак не мог смириться с таким печальным раскладом, но и вспомнить как назло тоже… Он достал из-под рубахи цепочку с амулетом — тем самым окольцованным засушенным пальцем, покрытым застывшей смолой… Вещь, безусловно, мерзкая, но, почему-то, как для кого-то кроличья лапка, тот оберег придавал ему сил, приносил удачу. Слеза по какой-то непонятной причине хотела просочиться через ресницы в самом уголке глаза.

— Так и носишь с собой? Сразу видно, что парень ты добрый… Но только так и не признаешься мне, откуда у тебя это! Может, память о чём-то? А мы столько лет знакомы… Я ж тебя тогда спас от полиции, расследования, тюрьмы… Время тогда жестокое было, и если б я не вышел на крики из своего ателье, а запрятался со страху в мастерской или же в подвале? Что б с тобой было? К тому же приодел, приобул, ещё и работу дал, с жильём помог… И всё никак не могу из тебя выдавить правду! ― Синтенель выглядел невероятно расстроенным, и, казалось, их многолетняя дружба с Амуле после той фразы была обречена сойти на нет, казалось, сейчас он встанет и просто уйдёт навсегда, но… Вздохнув, он, к удивлению собеседника, продолжил: ― Ладно, я, конечно, ждал, что когда-нибудь ты откроешься мне… Не буду скрывать, от этого зависит твоя судьба в ЭОН. Меня, знаешь ли, тоже прижимают сверху за этот твой, так назовем, промах, да и тебе не дают развиваться, как следовало бы. Ну… Так и быть… Что-нибудь придумаю и на этот раз… Местечко одно освободилось вакантное, и на первый взгляд весьма тебе подходящее… С этого момента не стану больше давить… Если когда решишься, сам расскажешь… Пожалуй, нам пора… Может, зайдём ко мне в ателье? Есть у меня для тебя один презент…

Амуле был весьма удивлён и польщён неожиданной благосклонностью старшего друга. Приятели расплатились по счету и в солидарном молчании направились к салону Синтенеля.

…

Рабочий день горожан близился к завершению.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! ― Амуле перекинулся малозначительным приветствием с господином Игараси, соседом по лестничной клетке, столкнувшись с ним между этажами. Занырнув в свою скромную квартирку, он швырнул папку и новенький пакет в газетницу и увалился на банкетке прямо в прихожей.

— Как дела? ― спросил Амуле невидимого большинству существ сожителя, не открывая глаз.

— Всё в порядке… А ты подстригся, смотрю… Тебе идёт… ― шепнул Тёплый, теребя локоны хозяина, спадавшие на кованную стойку для зонтов.

— Всё как обычно, у Фернелиуса, ― Амуле резко открыл глаза и вскочил. Сделав пять размеренных шагов вправо по коридору, он открыл и тут же закрыл дверь ванной комнаты, проверив, на месте ли его новая видеокамера. ― Айна хорошо потрудилась, ― заключил он.

— Как с работой? ― Тёплый развалился в кресле неизменно пыльного кабинета.

— Аа, ты про университет? Неплохо, вполне, неплохо… Удачно, можно сказать. ― Амуле, не переводя духа, курсировал с кухни в кабинет, потом в коридор, затем обратно в кухню, произвольно выхватывая с полок и шкафов различные вещи и раскладывая их по новым местам, но потом он находил им более удачное расположение, и внезапно начавшийся процесс уборки явно затягивался. ― Кафедру Прикладной Магии расформировали!

— Ммм, ― буркнул Тёплый, а Амуле, достаточно правдоподобно, но по-детски гиперболично сыграв бровями ненависть, направленную на всё живое, уставился в его огромный глаз.

— Прикладная химия. Теперь на третьем этаже располагается кафедра прикладной химии. Пришлось снова подделывать эту дешевую подделку прямо во время собеседования! Хорошо, что в таких делах я мастер… ― Амуле с хлопком швырнул папку с документами на письменный стол так, что Тёплый чуть отлетел к выходу, что вел в кухню. Его бушующий гнев с пугающей легкостью на полуфразе переходил в надменную беспечность и обратно. ― Это не страшно. Химия ― алхимия. Забегу в библиотеку, посижу там с недельку, и … Чертова химия! Но эльф в отделе кадров был достаточно мил… Пока читаю лекции дважды в неделю, а дальше будет видно.

Тёплый Воздух, спланировав мимо газетницы, сунул нос в черный ламинированный бумажный пакет с золотистой надписью «Sintenel Atelier» и, довольный собой и своей природной любознательностью, высунул обратно.

— Да, забежал к Синтенелю, выпил кофе с круассаном. Хоть и дружу с ним с самого переезда, и многое нас связывает, но какой же он скользкий тип! Настоящий проныра! Привязался, зараза, и какой-то магической силой затащил меня в свой бутик. Презент, говорит, меня там ждет… Не отпустил, пока я не раскошелился на этот костюм, ― Амуле развел руками, показывая обновку.

— Да уш, знаю, какой он любитель промывать уши, но наряд хорош, хорош, ― прошипел Воздух, ошиваясь в дверном проёме.

— Говорит, в джинсах, как у меня, только хиппи ходят, а преподавателю высшего учебного заведения не подобает… ― фыркнул Амуле.

— Ты совсем-то не обанкротишся? ― поинтересовался Тёплый Воздух.

— Он скидку сделал хорошую, так скажем, поздравил со вступлением в новую должность…

Тёплый лишь хихикнул в ответ. Кажется, он нащупал в новом пакете со старой одеждой хозяина что-то ну ооочень интересное…

— Джинсы и старый пиджак можно отнести в прачечную… ― заявил новоиспеченный лектор.

— Вот и отнеси, только карманы не забудь проверить… ― буркнул Тёплый сожителю на ухо.

— А, точно… ― Амуле кинулся к пакету, чтобы отрыть в потайном отделении старого пиджака кое-какие документы и проездной, но по ошибке сунувшись в подклад под правым клапаном, чуть пошатнулся… что-то гладкое и холодное… согрело его руку!.. Он отдёрнулся и, отскочив назад, чуть не уронил… крупное золотистое яйцо с вкраплением прозрачного, как бутылочное стекло, изумрудного сланца, сквозь который можно было рассмотреть зародыш… ― …ИНДИ…

— … ГОРО… ― добавил Тёплый Воздух, медленно кивая лысой головой с оттопыренной в разные стороны света парой ушей.…

Эйджер на левом запястье Амуле точно взбесился восьмибитным приступом.

…

Индигоро. Индиэйра

Эйджер на левом запястье Амуле распищался восьмибитным приступом, но ему было не до жалких бонусов от ЭОН.

— Откуда… Откуда… ― шептал он, разглядывая тончайшие сосудики эмбриона через слюду в скорлупе и преломленное свечение от него исходившее.

— Да, давай-ка признавайся, где ты подцепил такое? ― подхватил Тёплый.

— Не знаю ― не знаю… Но та странная семейка в метро… Отец с дочкой лет четырех с витилиго и девочка-тинейджер, вероятно, альбинос, радужная оболочка одного глаза красная, как у лабораторной мыши. Всё время ёрзала, наступила мне на ногу, будто специально, но тут же извинилась. Лицо знакомое… ― Амуле осмотрел себя в зеркале с головы до ног. ― Все трое молча переглядывались… Может, ИНО?

— Может, может…

— Но с какой стати им подсовывать яйцо Индигоро, если они сами только и делают, что за ними охотятся?

— Кто знает… А дальше-то што было? ― поинтересовался Тёплый.

— А дальше я задумался о своём испорченном ботинке, потом о новой должности, университете, о том, что надо бы зайти оформить читательский билет…

— Ох… Ты у нас такой чуткий, видиш и слышыш буквально всё, што вокруг происходит, когда этого желаеш, но стоит тебе только отвлечься, как превращаешся в самого невнимательного в мире растяпу. И што предлагаеш с этим делать?… ― шепелявил Тёплый, озабоченно курсируя взад-вперёд по кабинету, но внезапно с балкона послышался слабый писк, и Амуле, сунув эмбрион Горо в карман, сию секунду, как по волшебству, очутился у лотка с только вылупившимися слепыми цыплятами Индиэйра.

— Ты! Ты! Какого черта тут происходит? Как же Джек? Он не заходил сегодня? Договорились же после обеда? ― будто озверел хозяин.

— А, тот парниша-посыльный? Нет, не было сегодня…

— Идиот! Идиот! Я же спросил, как дела! И первое, что надо было сказать, «Джек не заходил, Инди не забрали!» Понятно? А не эти твои «В порядке, нормально, как всегда…» ― Амуле метался по балкону. ― И что, по-твоему я сейчас должен делать? Насколько мне известно, первые дни они едят лишь измельченного молочного опарыша с пипетки, потом только переходят на дождевых червей, мышей, и тому подобное… И где я всё это по-твоему должен взять? ― Амуле ненароком вспомнил свой лес, чистый и священный. ― А этот город, самый центр, тут каждая травинка, каждый лист пропитан тяжелыми металлами от этого… как его… бензина… Сплошная помойка! Ненавижу машины… ― добавил он в сердцах.

— Где-где, напротив центрального входа в Хага-парк есть магазинчик «Лавка Рыбака», в отделе снастей продается вполне себе вменяемый опарыш. А рядом ещё и «Товары для животных», купиш им большую красивую клетку, колокольчики, канатную дорогу… Советую поспешить! Если возьмёш такси, успееш до закрытия!

Амуле плюнул прямо в алую сурфинию, что в балконном ящике и побежал ловить машину. Сидя в такси, он наглаживал карман с мирно спящим эмбрионом Горо, которого так и не решился оставить сожителю. Эйджер в очередной раз пропищал свою противную мелодию и Амуле, наконец, пролистал полученные после полудня оповещения:

13:10. «Поздравляем! Вам начислено 20000 бонусов. Напоминаем, одна тысяча бонусов приравнивается к одному биологическому году. Списывайте в любое удобное для Вас время! Команда ЭОН»

14: 45. «Поздравляем! Вас повысили до должности инди-фармера! Выращивайте своих любимцев, а мы пристроим их в надёжные руки! Получайте бонусы! Ваша команда ЭОН»

17:05. «Поздравляем! Ваши питомцы успешно транскрустировали! Команда ЭОН»

Амуле откинулся на подголовник и закатил глаза:

«Это ты сам идиот, только ты и никто больше…»

…

Вечером того же дня где-то на окраине.

— Хорошо, что мы были тогда в метро… И откуда она взяла Это?… ― Люми читала свою любимую медицинскую литературу, расположившись в кресле на кухне. Бри мирно спала в их ныне общей с названной сестрой комнате, Гельб домывал посуду после ужина.

— Метро… Да, пока там нет связи и Иероним не может контролировать нас полностью, даже с этими вшивными мозгами, но это лишь вопрос времени, ― согласился он.

— Да уж, я думала, что и так у меня нет никакой свободы, одна только работа… А теперь он забрал ещё и воспоминания… день за днём из памяти стирается всё больше и больше, и ничего не можешь с этим поделать, мозги пустеют, остаются лишь инструкции, алгоритмы, скукотища… Хотя, в последнее время я и сама уже начала всё забывать, кто я, где и зачем… А теперь и свои мысли приходится контролировать… ― сетовала Лю.

— Актуально… Зато живем в приличном квартале, да и выходим на смены зачастую только по выходным. Полноценный средний класс… Многие мечтают о нашей жизни… ― не сдавал оптимистичных позиций Гельб.

Люми вздохнула, хорошо освещенная кухня погрузилась в тишину, а черные, казалось, грозовые тучи над районом Фарста тихо обрушились водой на серые панельки. Гельб восстановил в памяти золотистое яйцо инди, добытое малышкой Бри из недр рукотворного забетонированного подземелья, но тут же заблокировал воспоминание.

— … А за детьми глаз да глаз нужен, теперь, надеюсь, ты это поняла, ― подвёл он.

— Только потому их у меня и нет… и никогда не будет! ― выпалила Люми.

— Никогда не говори никогда…

— Но в остальном они, правда, милые. Думаешь, тому человеку из метро можно доверять? Мне его лицо показалось знакомым…

— Не знаю, время покажет… ― Гельб делал своё дело, уткнувшись в кухонный фартук.

— Вряд ли мы когда-либо ещё встретимся… Город большой, планета ещё больше… Думаешь, это решение было правильным?

— Оставить Это себе было бы полным провалом… А тут шансы 50/50, ― Гельб вытер последнюю тарелку и ловко отправил её в шкафчик. ― Слушай, а почему это посуду мою всё время я?

Люми, грубо оттолкнув приятеля, подошла к кухонной мойке и попыталась дотянуться до крана, встав на носочки.

— Вот, видишь? Не очень удобно! Мой, и больше не жалуйся! ― она вернулась к своему чтению.

«Интересно, этот таинственный Иероним… Он хранит где-то наши воспоминания или мой гиппокамп давно скормлен лабораторным собакам?… Хм… Всё же, думаю, это действует как-то по-другому… А лицо того человека из метро… Почему оно мне знакомо?… Светлые волосы, бледная кожа, костлявый нос… Кого-то он мне напоминает… Какую-то лабораторную крысу… или… Может, меня?…» ― Люми опешила… «Может, и шли бы к чертям подальше все эти воспоминания? Может, правильней жить сегодняшним днём…» ― она чуточку разозлилась от своей беспомощности, но, вспомнив о яйце Горо и мысленно за долю секунды заменив его простым куриным, с грустью подумала: «Интересно, как там Это?…» Люми посмотрела на часы, зевнула и побрела в комнату к Бри.

…

— Кажется, всё вышло не самым худшим образом… ― Амуле сидел на балконе, завернувшись в плед вместе с яйцом Горо на коленях. Он изредка ловил взглядом мелькающий огонёк самодельного компактного, почти переносного и почти разрешенного в городских квартирах камина и по совместительству мангала. На узеньком чугунном кругляшке, что сверху, на шпажке подгорал шашлык из редкого вида грибов и помидорок черри.

— Вот видиш… А ты говорил… Если немного постараться, то всё возможно… ― шептал Тёплый, высунув голову к дороге.

— Да, я так и не извинился…

Оба замолчали. Угли полностью прогорели, а прохладный ветер сменил направление.

— Может, пойдём внутрь пить чай? ― предложил Тёплый.

— Хорошая идея, главное, не разбуди детей… ― Амуле встал, нежно обернул Горо в плед и на цыпочках проследовал в свой кабинет. Накормленные молочными опарышами птенцы Индиэйра мирно спали в бархатистом чуть загаженном кашне в своей первой и весьма скромной клетке.

— Насмотришся ещё, ― шепнул Тёплый хозяину, но тот никак не мог оторвать взгляд от их пятнистых перламутровых клювиков, рожек и кожистых хвостов. ― То ли ещё будет, когда их глазки откроются!

Амуле одарил сожителя недовольным взглядом и вынул из ящика стола покоричневевшее от времени предсказание Шанты. Луч полной луны, взошедшей чуть раньше положенного времени, тронул мочало волос задвинутого в угол чучела Сиренистого Русалоида, и то заметно оживилось, пытаясь что-то изобразить своей дрожащей челюстью. Пересохшим связкам не суждено было выдать раскатистые трели, выходила лишь глуховатая трещетка.

Амуле задернул штору и на всякий случай вынес редкий экземпляр вместе со стойкой в коридор. Уткнувшись в свёрток, он продолжил путь на кухню.

— В полнолуние всегда бредит… Что-то о всепожирающей силе тьмы или вроде того, хотя должен бы петь о морских просторах, штормах, Летучем Голландце, в конце концов, а не это вот всё, ― рассуждал он.

— Может закрыть его на время в чулане, шоб не мешал спать? ― предложил Тёплый.

— Ладно, сейчас в темноте успокоится. Эти транскрустанты вроде крепко спят, пока маленькие… И, знаешь, думаю, ты прав, в кабинете нужно хорошенько прибраться. А то мало ли что… Пожалуй, завтра этим и займусь, пока не начался новый учебный год и лекции в университете… ― Амуле, поставив чайник, расплылся в ротанговом кресле, приобняв плед с обернутым в него золотистым яйцом.

Амуле посмотрел сквозь изумрудные полупрозрачные стёклышки на свет. За белковыми плёнками всё так же переливался загадочный спящий эмбрион. «Интересно, что это за странная семейка из метро?» ― подумал Амуле. «Может, и правда ИНО… Но почему они тогда подложили яйцо мне?… А лицо той девочки-блондинки… Такое знакомое…»

— Знаешь, Тёплый! Я так подумал… Пусть Свежеусопшую Омлу теперь никуда и не сдать, зато теперь у нас есть нормальная человеческая работа а ещё… обыкновенное человеческое Серебро 999 пробы! ― Амуле достал из конфетницы вымытые и высушенные скорлупки вылупившихся днём индиэйра и громко рассмеялся, но, вспомнив о том, как тяжело было уложить новых питомцев, тут же прикрыл рот рукой.

— Думаю, тут потянет грамм на двести, а то и с лишним, ― Воздух мысленно оценил возможную прибыль.

— Может, если всё пойдёт по плану, когда-нибудь возьмём квартиру попросторнее… ― поразмыслил Амуле, а Тёплый лишь бросил на него скептический взгляд, ведь «по плану» ― это, как минимум, устарело…

…

Рождение Горо

Амуле проснулся в том же кресле на кухне от каких-то непонятных вибраций. Маятниковые часы в прихожей пробили дважды. Скудный свет лился из торшера, на коленях его волохалось золотистое яйцо. Амуле раскрыл высохшие глаза так широко, как это было возможно посреди ночи, включил основное освещение, подозвал Тёплого.

— Не знаю, что ты не выпускаешь его из рук, ему не нужны ни плед, ни тепло, ни какой-то инкубатор… Он сам себя согреет, да ещё и всех вокруг… ― разумничался Тёплый.

— Да знаю я, просто не хотел ничего пропустить, ― отмахнулся Амуле.

— Вот, кажется, началось… ― Тёплый уставился своим единственным огромным глазом в эмалированный таз, в который Амуле успел положить взбесившееся яйцо. Оба, склонившись, уставились прямо в зеленоватую слюду. Трещина внезапно пробежала по ней, но все движения, как ни странно, прекратились.

— С ним всё в порядке? — Амуле взглянул на Тёплого.

— Откуда мне знать? Но, думаю, ничего страшного… Просто решил взять паузу, чуточку передохнуть…

— Ну и денёк нам выдался, конечно, а какая ночь… ― Амуле придвинул кресло к журнальному столику, на котором располагался тазик. Глаза его слипались, но он стойко наблюдал за происходящим, опершись бровными дугами на ладони.

Яйцо спустя пару минут начало медленно и периодично то расширяться, то сжиматься по линии трещины, движения с каждым разом учащались и усиливались. Наконец, оно-таки раскололось на 2 части и скорлупки покатились по тазу. В серединке, распухший и весь в слизи спал не такой уж и симпатичный, как ожидалось, сморщенный новорождённый. Его гипертрофированные ноздри ритмично раздувались, за веками, как сумасшедшие, дергались зрачки. «Два часа десять минут, примите мои поздравления», — Тёплый Воздух сделал вид, что взглянул на наручные часы, затем вытер со лба воображаемый пот. Внезапно аура самого яркого света полыхнула на кухне, шум тысяч голосов врезался прямо под корку мозга. Пройдя через толстую кирпичную кладку, эфир рассеялся по темным центральным улицам и вспышкой скрылся за домами, что несколько столетий как загородили горизонт своими каменными торсами. Температура в квартире резко поднялась до 57 градусов по Цельсию, белок, что разлился по эмалированному тазу, коагулировал, запахло варёным яйцом с примесью творога. «Ох и хорошо…» — забурлил Воздух. Амуле бросило в жар, шипение в его голове тут же исчезло.

— Это же нормально? — обеспокоился он.

— Вполне себе здоровый эфир. Ты бы лучше посмотрел, какое свечение… ― Тёплый стоял у окна, уставившись вдаль, ― Тут целое северное сияние над нашей аллеей…

— Я попозже, ― Амуле смахнул пот со лба, Теплый распахнул форточку на полную. — Надеюсь, мы никого не разбудили этой вспышкой…

Он подумал сначала оттереть новорождённого полотенцем от остатков свернувшегося прямо на его мокрых волосатых пухлых конечностях, белка, потом укрыть чем-то маленькое мохнатое тельце, похожее на сморщенного старичка неизвестного вида или расы, но оно и так пока что было жутко горячим.

— Подожди, пока остынет, ― посоветовал Тёплый. — А вот скорлупки я бы припрятал до лучших времён, как-никак, чистейшее золото.

Амуле огляделся по сторонам, схватился было за металл, но прилично обжег пальцы. Пахнуло сеном. Сбегав на цыпочках до ящика с инструментами, он зажал один из осколков щипцами и хотел было отнести к кухонной мойке, чтобы залить его холодной водой, и поскорее осмотреть скорлупу, плёнку, сланец; однако, из той золотистой половинки вылился небольшой сгусток неприятной на вид маслянистой грязной жидкости. Он плюхнулся сначала на стол, рассыпался мелкими шариками, затем собрался воедино и каплей соскочил на паркет. Откинув бензиновый отблеск, он просочился в щель меж досок, оставив лишь легкую дымку и запах паленой сосны. Амуле кинул скорлупку обратно и прилип глазом к полу, ровно к тому месту, где исчезла странная жидкость.

— Это ещё что за чертовщина? — спросил он, обернувшись к Тёплому.

— Что-то новенькое… — Тёплый Воздух развёл руками. Он был предельно спокоен, и это состояние само собой перешло к Амуле.

— Ладно, расспрошу у Сина… В таких вопросах он, конечно, силён. Всё равно надо с ним встретиться в ближайшее время, посоветоваться, многое обсудить… Буквально за полдня всё перевернулось с ног на голову… Что ж такое…

[Забегая немного вперёд, мы сказали бы, что перевернётся всё чуть позже…]

…

Солнечные лучи сочились сквозь молодые берёзы, пар поднимался с поляны. Птичий щебет наполнял утренний воздух плотностью, как и запах сосновых почек. Омла пряталась от света за выступами коры старых деревьев, её влажные крылышки чуточку искрились, спокойствие древнего Родного леса погрузило пространство и его обитателей в золотистую ауру. «Рлеи, рлеи», — Амуле посмотрел вниз, по дну ручья бродили личинки трихоптеры. На водной ряби он увидел отраженную пару почти что черных глаз и ни чуточки не удивился. Изумрудная кожа покрыта ворсом, густые темные волосы росли практически из середины лобной кости. Амуле опустил пальцы в воду, умыл лицо. Фавн Хина с братьями собирали кору на противоположном берегу. Неподалёку от ущелья раздались выстрелы в воздух и лай собак…

Картинка рассыпалась на белый шум…

Амуле, всё теми же изумрудными руками в расшитых манжетах и браслетах на каждом запястье надевает резной перстень на палец юной деве… Она доверчиво смотрит в его глаза…Омла кружит под потолком, освещая чердак его жилища…

…

— Апи Флу! Апи Флу!

— Намакаси!

Обрывок сна снова сменился белым шумом, Амуле открыл глаза в собственной спальне и тут же закрыл обратно. В кабинете навязчиво жужжала жирная муха. «Тот самый перстень, тот самый палец… Узнаю его из тысячи… Вот уже неделю эти странные сны преследуют меня, как назло, в самый неподходящий момент…» — Амуле нащупал под рубахой свой в меру оригинальный оберег в виде засушенной конечности… «Кожа! А моя кожа… Зелёная! Точно, лесной тролль! Вне всяких сомнений…» — подумал он, и чуточку расстроился. «Ну и ладно, хоть и тролль, но зато здоровый! Красавец! Какие плечи, какие волосы!» — он вскочил с кровати, и, обнаружив, что туфли, как и уличная одежда, уже на нём, начал расхаживать взад-вперёд, до кухни и обратно. Обнаружив в овальном зеркале в прихожей своё серое неизменно-иссушенное отражение с пигментным пятном в виде желудя слева на лбу, он чуть нахмурился и решил пойти заварить себе вместо чая каких-то полезных, по словам ученых, антиоксидантных листьев.

— Нямакиси, апи-апи, ФлУУУ!! — доносился лепет из кабинета, что чуточку напрягал хозяина.

Мятного цвета пупс в раздутом за ночь подгузнике, похожий чем-то на модную игрушку-инопланетянина, отдавал приказы.

— Нямакиси-нямакиси! — повторил пастельно лиловый детёныш инди.

— Тондэ мА! — Лимонно-золотистый толстячок Горо на четвереньках полз по письменному столу Амуле, чтобы освободить двух недельных собратьев-индиэйра из заточения. Ворсинки по большей части покинули его тельце размером с упитанную морскую свинку, а морщинистый эпителий сменился почти что обычной, не считая цвета, младенческой кожей.

Защелка вольера громко щелкнула, но Амуле, погруженный в размышления о прошлой жизни и настоящей, попивал гадкий отвар, уставившись пустым взглядом в окно. У мойки скопилась небольшая горка грязной посуды. Измельченные личинки для прикорма подрастающего поколения инди, придавленные ложкой к ситечку, начали протухать. Сонный Теплый Воздух ввалился в кухню и плюхнулся прямо на обеденный стол, подперев спиной окно.

— За этими твоими питомцами глаз да глаз нужен, — выдохнул он.

— Это я уже понял… — согласился Амуле. Он глянул в чашку с плавающими на дне листьями, формой напоминавшими эвкалипт и встал, чтобы вылить эту гадость в мойку и развести себе нормальный быстрорастворимый кофе с сахаром и молоком.

— Индиэйра… Схватывают всё на лету… Копируют всё, што им приглянулось от любого живого существа, любую черточку внешности, характера… Воспитывать и воспитывать таких, штоб вырастить достойных членов общества… — размышлял вслух Тёплый.

— Ничего, воспитаем… — Амуле облокотился на подоконник, попивая свежеприготовленный синтетический напиток.

— А Горо? Совершенно другой вопрос, другой спрос, иная история. Вид редкий, мало што о нем доподлинно известно… Но, спешу тебя обрадовать, поговаривают, никакое воспитание им не нужно, только скромные условия для поддержания жизни и …свобода… А всяческие волны, что пронизывают нас ото всюду, укажут им путь истины! Такова легенда!

— Да знаю я, — Амуле устойчиво рассматривал через тюль пару молодых ворон на крыше дома напротив. Жирная муха продолжала жужжать в кабинете.

— Вот так, они сами себя воспитывают, сами направляют, сами создают собственную сущность и наполняют нашу вселенную, — продолжил умничать Тёплый. — Если уничтожить последнего Горо, то исчезнет свет, схлопнется наш мир, ку-ку-привет! Думаю, такое может произойти, если он столкнётся с тёмной материей ИНО, или если просто…

Жирная муха внезапно резко бзыкнула пару раз в кабинете и перестала жужжать, Амуле, насторожившись, отставил свой кофе и сделал знак пальцем Тёплому, дабы тот перестал вещать попусту. Он на цыпочках подкрался к собственному кабинету и приложил ухо к косяку. Из комнаты доносилось отчетливое чавканье. Амуле резко раскрыл дверь. Защитное стекло лепидоптерологической коллекции шлёпнулось на пол и разлетелось вдребезги.

Два детёныша индиэйра, успевшие к тому моменту отрастить крылышки и глазища наподобие мушиных, завтракали висевшим на противоположной входу стене сортиментом из засушенных телец Средиземноморских жуков и бабочек. Такой же пухлый и нисколько не изменившийся, по крайней мере со вчерашнего вечера, индигоро медленно развернулся в крутящемся кресле лицом к Амуле. Он дожевывал жирную мясную муху. «Намакиси Флу», — гордо заявил он, указывая на грязный рот с острыми маленькими зубками, из которого торчала черная ворсистая лапка бедного насекомого… Амуле пошатнулся…

…

Амуле ждал, пока Синтенель отпустит клиента, уютно разложив своё угловатое тело в маленьком мягком диванчике. Журнальный столик, обложенный каталогами, мало его интересовал, зато немало удивил молодой эльф, активно увлечённый бухгалтерией. Новый работник Синтенеля хмурился с калькулятором в руках над таблицами отчетов, подбивая налоги до красивых значений и вписывал цифры загогулистым почерком, какой можно увидеть на рождественских открытках. Плотного телосложения дядечка покинул примерочную, а затем ателье. Синтенель, перекинув недошитый костюм через предплечье, махнул Амуле, пригласив его в мастерскую.

— Как тебе мой новый работник? — спросил Бенджамин приятеля, развесив подшитый намёткой пиджак.

— Вполне себе приятный, вежливый… Кажись, знает свою работу, — Амуле утвердительно покачал головой.

— Согласен, тот ещё трудоголик, не то что некоторые, — Синтенель кашлянул в усмешке, достал из ящика плоский прибор и медленно провёл им вдоль каждого рукава, по переду и по периметру подола недошитого пиджака. После того хитродейства изделие мигом приобрело вполне себе завершенный вид. Амуле, конечно, был немало удивлён, а Бенджамин, всё такой же положительно-невозмутимый, приступил к брюкам. — Что, удивлён, почему это я беру нехилую цену за свои услуги? И почему приглашаю клиентов на следующую примерку строго через 1.5 недели?

— Именно, — Амуле не ждал от Бенджамина ответа, но уставился приятелю в глаза, пытаясь уловить хоть какой-то признак сомнения или стыда за постоянные увиливания от вопросов, даже косвенно касающихся его неприкосновенной личности.

— Расскажу тебе, когда придёт время… А пока ты, кажется, хотел поведать мне о своих недавних приключениях?

— Считай, тебе снова удалось уйти от темы, — Амуле выдохнул и закатил глаза, выражая освобождение от бремени собственной беспомощности в новой должности инди-мамки.

Синтенель скинул фартук, надел пиджак, спрятал очки в потайной карман и по обыкновению они направились на патио ближайшей кофейни.

Погода тем утром стояла ветреная. Прохлада сменила полуторанедельную тридцатиградусную аномальную жару, наступило некое облегчение, возможность вдохнуть полной грудью. Синтенель сделал привычный заказ. Неизменные круассаны и брецель составили пару кофейным напиткам.

— Сегодня забрали, я аж перекрестился впервые в жизни, Слава Тресоздателям, — начал Амуле свой рассказ. — Эти засранцы, ты уже в курсе, сожрали мою коллекцию Средиземноморских бабочек, и конечно, чуток обратились, ― после этих слов приятеля Син выкатил глаза и демонстративно по-дедовски разохался. — Ничего, повезло, крылья у них отпали уже к вечеру, а глаза пришлось пару дней покапать, да… Обошлось малой кровью. И пергамент с предсказанием Шанты, похоже, проделал тот же путь по их желудочно-кишечному тракту, что и моя коллекция… Никак не могу найти.

— Не бери в голову! Сожрали, значит, так посчитали нужным, — усмехнулся Син.

— Да уж, посчитали… На днях размочили под душем старое чучело Сиренистого Русалоида, одели, подстригли, причесали…

— И как он, бедняжка, не дёргался? Живой?

— Побрыкался немного, подсушил на балконе — снова уснул.

— Ну и отлично, — Син опустил чашку, обтерев молочно-кофейные усики.

— Чуть не забыл… Такой момент, немного странноватый…

— Выкладывай! — Синтенель, оживившись, склонился к Амуле.

— Совсем запамятовал в этой суматохе… В общем, когда после рождения моего Горо я перекладывал скорлупки, из одной вылилась какая-то пренеприятнейшая жидкость. Маслянистая на вид, юркая, поведением своим напоминает жидкий металл. Скользнула она прямо в щель паркета. Следующим днём вызвал бригаду рабочих, сняли полы в кухне, но ничего не найти, исчезло без следа, испарилось… Поставил на всякий случай музыку для медитации, чтоб зачистить ауру, но это для собственного спокойствия скорее… — нашептывал Амуле на ухо Сину.

— Да уж, дела… — Бенджамин нахмурился. Мало кто из ныне живущих видел его в подобном настроении. — Говоришь, есть вероятность, что яйцо подкинули ИНО?

— Есть, и не маленькая…

— Тогда, думаю, это может быть какая-то синтетически подселённая сущность. Они любят такие штуки выделывать. Шутят, значит, с нами. Не нашел, значит тот сгусток?

— Нет…

Синтенель расплатился по счету, и друзья проследовали обратно в ателье. Молодой эльф по-прежнему возился с документами, выстраивая в холле пирамиды из папок, скопившихся за время существования заведения. Его уши были прооперированы по последней моде, а крылья удалены за ненадобностью, как и у всех ему подобных существ, как рудимент, ещё при рождении. Синтенель откинул половик за стойкой, и с минуту повозившись ключом в дряхлом замке входа в подвальное помещение, нырнул в подпол. Амуле проследовал за ним. Щелкнул выключатель, и взору открылась залитое резким желтым дребезжащим светом наистраннейшее, практически пустое пространство, отделанное дешевой неокрашенной и местами треснувшей кафельной плиткой. В центре пола слив, как в душевой, в углу — неподключенная старая чугунная ванна с отбитой местами эмалью. Воздух сухой, стойкий запах ладана. Син подошел к занозистому сосновому стеллажу, порылся в ящике и достал зарытую под пакетом с брусками хозяйственного мыла папку.

— Посмотри, может найдёшь что-то подобное по фотографиям или описанию… Это всё, с чем нам посчастливилось столкнуться за последнее столетие…

— Тебе бы лампочку сменить, — подметил Амуле, но Син лишь усмехнулся в ответ.

Амуле уселся на банной скамье прямо под лампой накаливания и принялся листать файлы, то и дело качая головой… Время спустя Синтенель примостился у столика с печатной машинкой и, в полумраке они начали создавать описание новой, неизвестной доселе бензиново-маслянистой живой субстанции.

…

— Вернулся? — вздохнул Тёплый.

— Да, — кинул Амуле из прихожей, а эйджер на запястье распиликался принятыми сообщениями:

«19: 40 Ваши питомцы успешно трансгенировали. Команда ЭОН.

19:40 Вам начислено 15000 бонусов. Ваша команда ЭОН». — Ну вот, теперь они почти настоящие человеческие особи, скоро их внедрят в обыкновенные людские семьи… И что дальше?… Ничего… Пустота и неизвестность… И что нам до их судеб… — Амуле заглянул в холодильник с остатками спящих в пластиковых контейнерах сверчков и опустошенный плюхнулся в ротанговое кресло.

— Согласен, но эта работа возложена на плечи специальных организаций. Кропотливая, без права на ошибку… Нам с тобой такая пока не по силам… А их будущим родителям, поговаривают, ЭОН в благодарность даёт какой-то второй шанс… — шепнул Тёплый, а Амуле закрыл глаза, в очередной раз упустив важную информацию. — Дальнейшие контакты с инди, конечно, запрещены… Но мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем…

Лампа накаливания в торшере навязчиво жужжала весь вечер. На лаковом покрытии кофейного столика, где ещё полторы недели назад Амуле наблюдал рождение своего первого и, вероятно, последнего в жизни Горо, красовался выжженный отпечаток дна эмалированного тазика. Он достал из ящика небольшой ножик для срезания плодовых тел грибов и начертал в самом центре доски памятную дату, что впечаталась в его сознание ещё из пергамента с предсказаниями цыганки Шанты. Странные прорывные сны-воспоминания Амуле прекратились на долгие годы…

…

Однако…

Несколько лет спустя… Ранняя осень.

— Однако и погодка сегодня… Ничего не вижу… ― тихо бубнила Жюдит, косясь на старомодную тюль.

Она сидела на краешке кресла в спальне Теодоры Дэйзи, окруженная кучкой охранников. Пятеро из них не спускали глаз с бледной длинноногой девчушки лет восьми-девяти в скромном, но невероятно дорогом платье и туфельках из нубука на ремешке; один же совал свой нос, куда ни попадя и оттого получал по заслугам: то в миллиметре от его уха взрывались оглушительные гранулы Пульвишуршита, то вырвавшиеся из шкатулки на свободу Скрепоноиды Гюго щемили пальцы и то место, где у обычных людей находилась душа.

— Ничего не видно, всё мутно, серо… ― продолжала нудить Жюдит.

— Через четверть часа водитель доставит новые контактные линзы, потерпите мисс… ― успел доложить тот самый шустрый телохранитель, как в комнату попыталась вбежать её законная хозяйка, но её тут же остановили и досмотрели, прежде чем подпустить к внучке губернатора, страдающей от утерянных по прибытию на торжество остроты зрения и цветовосприятия.

— Теодора Дэйзи? ― Жюдит привстала и, вытянув вперед правую ладонь, попыталась сфокусировать взгляд на малышке лет 4–5 со светло-каштановыми мягкими кудряшками, обрамляющими круглое личико наподобие гало.

— Зови меня Ти-Дэй! К чему эти сложности? Знаешь, Жу, это просто моя мама поспорила с папой, ещё до моего рождения… И они так и не смогли решить, назвать меня в честь деда или прабабки… Теодора! Фу! Терпеть не могу своё первое имя!

— Я тоже не очень-то люблю своё…― Жюдит хихикнула, а Ти-Дэй взяла её руку, повернула ладошкой к себе и начала выискивать интересные линии судьбы.

Из-за двери спальни, ведущей в длинный тёмный коридор показались две пары любопытных глаз…

— Ох, Тэмми, боюсь, никогда не выйдет из неё полноправного члена высшего общества… Простая, как полено… А Ингрид так хлопотала… Представляешь, это же внучка губернатора собственной персоной приехала к нам на праздник, ― шепотом жаловалась Клотильда, мать именинницы, своей сестре.

— Хм, а с виду и не скажешь… ― тихим басом ответила Тэм, уминая припрятанные в горстке орешки в шоколаде.

— Тс, слушаем дальше… ― обе сестры, навострив уши, чуть углубились в полумрак коридора.

Юная Теодора Дэйзи обошла Жюдит кругом и уставилась ей прямо в глаза. Ярко-желтый светящий зрачок то скрывал неясной природы серый туман радужки, помутнение то нарастало, то уходило куда-то к белку и исчезало за еле-заметным округлым контуром…

— Не пугайся, это линзы от Eye Pro Meteo… Новая разработка старого приятеля моего деда, ― пояснила Жюдит. ― Они отражают на сетчатке погоду в реальном времени.

— Аа, так это, значит, Солнце? ― оживилась Ти.

— В центре? Да… Хотела поразить тебя или, скорее, просто понравиться… Не каждому, знаешь, удаётся побывать на дне Рождения ведьмы… ― Жюдит скромно улыбнулась, а Клотильда, продолжая подслушивать разговор за дверью, шепотком пояснила сестрице: «Ингрид прознала, что девочка мечтает познакомиться с юной ведьмой, и подговорила Мими, на минуточку личного секретаря губернатора, ненароком рассказать ему о празднике у нашей Теодоры… И вот она здесь! Представляешь, такое совпадение? А какой шанс!» Сёстры шушукались и шушукались за дверью.

— С утра обещали, что будет солнечно и мои глаза светились небесно-синим… Но потом… ― продолжила Жюдит.

— Но потом… Набежали эти тучи… ― Ти-Дэй насупилась, присела на свою кровать и начала недовольно болтать ногами. ― А линзы дорогие, наверное? ― спросила она.

— Не, не очень…

В комнату вошел ещё один охранник и принёс долгожданные раствор, контейнер и пару новых блистеров. Жюдит быстро сменила не очень подходящую погоде пару линз и готова была идти играть с ребятами, но, опомнившись, полезла в сумочку.

— Пока не забыла, это тебе, ― она достала небольшой свёрток и протянула Ти. ― А это Ингрид и Мими просили передать, ― из внутреннего кармана она вынула скромную коробку шоколадных конфет, которая заинтересовала молодую ведьму гораздо больше, чем красиво упакованная и, вероятно, очень дорогая горжетка.

Ти-Дэй с яростью маленького хищного зверька разорвала защитную плёнку и начала быстро вынимать по одной конфетке, но, облизнув по нескольку раз каждую, почему-то клала обратно, в золотистую ячейку.

— Малина, Вишня, Цедра с Кордамоном,… ничего особенного… ― перечисляла она меняющиеся от контакта со слюной вкусы, но, растолкав своих сплетниц-дочерей, прилипших ушами к двери, в комнату заглянула бабуля.

— Ти-Дэй, ай-яй, ты бы лучше угостила конфетами гостей, зачем все сразу-то облизывать? ― негодовала она.

— Мам, хватит учить внучку хорошему, вырастет несчастной! ― упрекнула Клотильда старушку Беату и вытолкала обратно в коридор, придерживая за плечи и направляя обратно, к кухне. ― Теодора, родная, не слушай бабулю, думай всегда своей головой и только о себе, а то налетят черные тучи и заберут всё твоё колдовство! ― крикнула она дочери, просунув голову в дверь, и тут же закрыла её, оставив щелку.

— Что за черные тучи? ― спросила Жюдит.

— Не обращай внимания, дешевая манипуляция. С детства она ими меня пугает, но по сей день ни одной не видела, ― Ти развела маленькими ручками, а в коридоре послышался мерзкий писк неопознанной природы, возня и крик мальчишек.

— Вот засранцы, всё-таки распаковали подарок раньше времени! А без защитной среды они… ― спохватилась Тэм. ― Берегись! ― крикнула она Клотильде прямо в ухо, от чего та пошатнулась и рухнула на дверь, сию секунду очутившись в спальне прямо у туфелек внучки губернатора. В уложенную с утра пышную прическу мамы Ти влип прилетевший из коридора коричневый меховой пищащий комок и начал грызть и облизывать волосы. Клотильда в суматохе вырвала взбесившегося Уэльского Грифина вместе с прядью собственных волос и, запустив его обратно, в коридор, к Билли и Тому, на четвереньках поспешила прятаться от бомбардировки в гостиной, где Тэм уже заняла место за праздничным столом.

Телохранители успели оградить Жюдит от непредвиденной опасности, но нелюбимый племянник Клотильды, заручившись поддержкой её собственногосына, старшего брата Ти-Дэй, шли в наступление.

— Девчонки! Сдавайтесь! Вы окружены! ― Том крепко держал обеими руками вибрирующее ведёрко с пушистыми комками, а Билли, парень постарше, запускал Грифинов один за другим! Охранники падали на пол под градом пахнущих псиной мохнатых пуль, клочья волос летели по всей спальне. Ти-Дэй вырвала одного Грифина, прицепившегося к её кичке, и та рассыпалась в пышный кудрявый хвост.

— Что это? ― прокричала Жюдит, заткнув уши. Она нисколько не испугалась, даже обрадовалась такому артобстрелу, и, в то же время оглушенная писком десятка милых маленьких и очень вредных существ, не могла поверить увиденному. Её новая подруга крепко сжимала в кулаке усердно истерящего Грифина. Шарик из шерсти, похожий на голову какой-то породистой лохматой собаки. Только вот глаз у неё не было, как не ищи, лишь маленькие ушки, кофейный кожистый нос и розовая пасть с мелкими острыми зубками.

— На! Запускать их надо, как бейсбольный мяч или снежок. Только снежок летит прямо, а эти могут сворачивать, петлять. Они слепые, летят к своей жертве по запаху! Береги волосы, для Грифинов они самые вонючие!! Держи крепко, чтоб не укусил за палец! ― Ти-Дэй вложила нервное мохнатое существо, дожевывающее прядь её волос в ладонь Жу и принялась энергично вырывать следующих, как репейники из шевелюр корчащихся с непривычки к волшебным играм телохранителей.

— Это война!!! ― как никогда резко выкрикнула Жюдит и ринулась в бой.

…

— Однако и погодка сегодня… Ничего не понятно… ― тихо бубнил Амуле, косясь на темнеющие тучи, что собирались с юга его улицы.

Ветер то и дело пытался унести плетёную шляпу, и будто затягивал пряди светлых волос вместе с золотистой пыльцой редких городских цветов прямо в направлении появившейся в дали черноты.

Обычно лекции в начале учебного года не занимали много времени, и у Амуле было предостаточно сил для воспитания молодняка Индиэйра и приведения в почти нормальный человеческий вид, но к концу семестра его размеренная жизнь превращалась в сущий кошмар.

За несколько лет на новых должностях, то бишь в команде ЭОН и в университете, Амуле удалось оформить рассрочку на свою замшелую, но привычную холостяцкую конуру, в которой уже привык существовать на пару с Тёплым, и к тому же скопить приличную сумму обыкновенных человеческих денег, сдавая ломом скорлупки инди. Синтенель как-то посоветовал вложить те бумажки, чтобы приумножить прибыль. Обычно Амуле беспрекословно слушался своего гуру в области финансов и прочих земных дел, но не на этот раз, и, если быть до конца честным, людские проблемы его мало волновали…

«Интересно, как он сейчас…» ― думал он об отданном в добрые руки несколько лет тому назад единственном, волей случая попавшем в его карман, золотом малыше Индигоро. Амуле придерживал шляпу свободной рукой. Его чемоданчик цвета чуть темнее лабрадора также пытался унести ветер. Амуле остановился у своего дома, средних размеров грузовичок ждал кого-то у подъезда. Он посмотрел наверх. На окнах соседа, господина Игараси, красовалась растяжка «For Sale». Он поднялся на второй этаж. Квартира была открыта. Пожилой хозяин командовал грузчиками, что сновали туда-сюда. Он махнул рукой Амуле, пригласив зайти.

— Переезжаете? День добрый! ― спросил тот соседа.

— Заходи, смелее… ― ответил пожилой господин, и оба присели у овального стола напротив эркера. ― Не совсем так… ― продолжил он. ― Решил распродать всё и отправиться в путешествие. Тут я, знаешь, всегда останусь чужаком. Во многих других чудных местах, конечно, ситуация вряд ли изменится, но хоть свет повидаю…

— Вот оно как… ― Амуле, как коренной лесной житель, будто примерил проблему соседа на себя, и ему показалось, что спустя столько лет пинг-понга из приветствий в лестничных проёмах, они неожиданно стали значительно ближе друг другу, хотя, быть может, тот просто нарочито лезет в душу, чтоб втюхать ему что-то из мебели или других вещей… Этим бизнесменам из стран Азии лучше не доверять… А вдруг он вообще мафиози? Вон квартира-то какая! Высоченные потолки, две спальни, огромный холл… Охраны, правда, не видно…

— Ты же из наших? ― продолжил Игараси. Амуле вздрогнул. ― Вижу, вижу… ЭОН… ― произнёс он три заветные буквы…

— Откуда Вы узнали? ― шепотом спросил Амуле, переложив чемодан с колен на пол и пытаясь заглянуть соседу в глаза.

— Откуда-откуда. Тут других не селят… ― спокойно ответил Игараси.

«Значит, селят…» ― подумал Амуле. Он вспомнил, как Синтенель яко-бы нашел ему подходящее жильё, устроил на первую работу… Некоторые моменты его столичной жизни начали выстраиваться в линию, ведущую, как оказалось, совершенно иным путём. «ЭОН… Всё у них, значит, схвачено… эти ЭОН… Ладно-ладно, послушаю немного старого маразматика для приличия, выберу удачный момент и сольюсь…» ― решил он и состроил вдумчивую гримасу.

…

— Вернулся? ― устало прошелестел Тёплый.

— Да! ― Амуле как попало швырнул чемодан в газетницу.

— Што так поздно? ― Воздух выплыл из кухни, захватив с собой нотку ванильного суфле и древесно-пряной сырости старого буфета.

— А ничего… ― Амуле содрал с ног туфли, не развязав шнурков, стянул чуть влажные носки и аккуратно разложил их поверх берца, но тут он будто одичал и, выпучив глаза, затораторил: ― Представляешь, наш долбанутый соседушка съезжает! Ты же, наверное, уже в курсе? Так вот, перед своим отъездом хочет втюхать нам свои… апартаменты! Я думал, какой шкаф или софу, так нет! Всю квартиру целиком! Вот гад! Какая наглость! Говорит, она сама себя окупит лет за дцать, если сдавать по комнатам… А комнатки-то там всего две, совсем крохотные… Зато какой холл!

— А ты што, не хочеш? ― спокойно шепнул Тёплый, проследовав в кабинет.

— С ума сошел? Я еще с нашей халупой не разобрался, а тут… Кстати, как они там? Что-то долго не вылупляются… ― Амуле заметно смягчился, вспомнив о четырех яйцах Индиэйра, уже как неделю гревшихся в новом портативном инкубаторе, и, вскочив с банкетки, прямо в носках побежал вслед за другом-невидимкой.

— Ниче-ниче, живут-поживают, ждут тебя… Так почему не хочеш? ― повторил он свой вопрос, но Амуле не знал, что ответить.

Разные мысли приходили в его голову последние пару часов, но пока он не нашел никаких разумных причин для отступления… К тому же работа его была настолько уникальна и тесно связана с волшебным миром, сокрытым от глаз простолюдинов ― неоспоримое преимущество. Однако, случившийся после судьбоносного переезда из Родного болота кавардак или же полный хаос не столько льстил его непревзойдённому самолюбию, сколько просто захватывал целиком и полностью. Бывало, Амуле обнаруживал, что не брал в рот ни крошки более двух недель, а, возможно, даже месяцев. Просто забывал в суматохе дней, у кого не случается! «Ваша команда ЭОН…» ― пробубнил он под нос.

— Говорит, в его хоромах им будет безопасней… ― Амуле подошел к письменному столу и посмотрел через стекло инкубатора. ― Только, черт возьми, пока мы выхаживали по его двумаршевым лестницам туда-обратно, я споткнулся на одном месте аж четыре раза! А ещё, а ещё…!

— Ну што ещё? ― безучастно просипел Тёплый, но Амуле глянул на всякий случай наверх и по сторонам.

— …Там какой-то храп стоит, не громкий, конечно… Но такое чувство, что звук идёт от нашего кабинета…

— Да ну, это ты што-то выдумываеш…

— Честное слово даю… ― Амуле произвёл рукой по воздуху магический символ, означающий правду и ничего кроме правды. Он снова осмотрел свой кабинет. За много лет в нём так ничего и не изменилось, лишь вырос слой пыли на стеллаже, а в углу, где отходили обои, на побелке образовалась глубокая трещина. ― Русалоид, может, просыпался, тарахтел? Не? Не шалил? Не видел? ― спросил он Тёплого, разглядывая стоящий на полу скелет то ли рыбы то ли морского конька с сушеной головой и мочалом неопрятных волос на ней и пытаясь понять, откуда именно исходили так беспокоящие его странные звуки в доме Игараси.

— Не, ну што ты, чучело спокойно, и до полнолуния ещё целая неделя…

Амуле окинул взглядом новую коллекцию бабочек, разных мелких музыкальных инструментов вроде ветрового импровизатора или генератора пересвиста соловьев, осмотрел скрипку с двумя грифами. Коробки фото- и видеоаппаратуры заполнили целиком небольшой шкаф у входа, а стопки химической литературы, позаимствованной у университета, были произвольным образом раскиданы по всему полу.

— Думаю, надо бы тут прибраться… ― озвучил Амуле нечасто приходящую в его голову мысль.

Тут он глянул в окно, встрепенулся, пошатнулся назад и в шоке оцепенел… Холодок пробежал вниз по его спине и рукам до самых кончиков бледных длинных пальцев… Что это? Никогда он не видел так близко… Это же…

…

— К столу! Всем к столу! ― звала Клотильда немногочисленных ребят.

Кучка Уэльских Грифинов мирно посапывала в ведёрке, периодически облизываясь и дожевывая клочки детских волос, а участники перестрелки сидели вокруг и, глазея и изредка перешептываясь, гладили их толстые переносицы.

— Идём? ― спросила Ти Жюдит.

— Может, посмотрим ещё немного? Они такие хорошие, когда спят…

— Ну ладно… У тебя две минуты ― Ти-Дэй попыталась пригладить виски своей безнадёжно испорченной прически. ― А знаешь… ― продолжила она, но тут же опомнилась. ― А ты не боишься насекомых?

— Да нет, наверное… ― Жюдит недоверчиво посмотрела на именинницу.

— Это хорошо… ― кивнула ей Ти, взяла за руку и медленно повела в зал по длинному коридору. ― Эти аэрофильные цикадоры весь потолок усыпали, папа заказал. Они, конечно, красивые и переливаются как майский жук, но противные, совсем чуточку…

— Аэрофильные… что? ― хихикнула Жу.

— Сейчас увидишь, ― улыбнулась Ти-Дэй.

— Как же здорово быть ведьмой…

— Ну, это ведь не особый дар какой-то… Просто надо знать… Кое-что… ― Ти-Дэй остановилась у ничем не примечательной стены с тремя с виду дешевыми картинами, изображающими дождливый город. ― Хочешь попробовать?

Жюдит кивнула в ответ. Бант на ее прическе почти отваливался. Ведьма шепнула что-то на ухо девочке и та, не теряя мину изумления и смотря прямо сквозь стену, гордо произнесла: «Снорэ Сальвэ!»

На обоях начала проявляться арка из развешенных гроздьями зевающих грибов-альбиносов, с виду напоминающих большущие ворчливые носы.

— Что тебе, девочка? ― спросил один из Сноров, продирая глаза и зевая.

— И кто разбудил нас в такую рань? ― разнылся другой.

— Выключите свет! Я не переношу свет! ― самый тощий из грибов начал заразительно чихать.

— Не обращай внимания, этот у нас ипохондрик, ― пояснила Ти-Дэй новой подружке. ― Откройте нам дверь бабулиной кладовки! ― крикнула она Снорам.

— Ох уж эти дети! ― сетовали грибы-близнецы.

— И кто доверил им такие серьёзные заклинания? ― пробасил упитанный малый.

— А волшебное заклинание ты знаешь? ― спросил старейшина-Снор.

— Воленс- Ноленс

Урби эт Орби

Вице Верса

Кви про Кво… ― произнесла ведьма и в арке под грибами проявилась поросшая лишайником дверь какого-то старого… сарая? Ти Дэй открыла её, даже не касаясь ладонью и, опершись на стену коридора, гордо заявила подруге, ― Вот, полюбуйся, эта будет моя, когда сдам на права, конечно! Тут ещё мамина, бабулина, … ― она поочередно указывала Жюдит на ничем не примечательные мётлы, расставленные по чулану, только вдруг об оконное стекло её спальни что-то ударилось. Ветка дерева? Нет. Ти-Дэй медленно подкралась к окну, а Жу так же на цыпочках проследовала за ней. Ещё один бросок о стекло… Черный тонко-нитевой комок неизвестной материи ударился и отлетел к дому напротив. Там, у крыши он остановился. Ведьма выдохнула. Однако, спустя пару секунд над соседней панелькой начала подниматься огромная черная туча. Клочки темной антиматерии, её составляющие, нервно перемещались взад-вперёд. Туча заволокла двор, а затем ринулась к окну Ти-Дэй. Ведьма, отпрыгнув, в ужасе шептала заклинания, которые первыми приходили в голову. Нить за нитью туча, разматываясь, просачивалась в оконную щель, клочки её шныряли по ящикам стола и полкам, обездвиживая Скрепоноидов, лишая заряда ни в чем не повинных Пульвишуршитиков, …

— Неет! ― крикнула Ти-Дэй, кинувшись к малышам-Грифинам, но было поздно.

В соседней комнате так же поднялся шум, на праздничный стол с угощениями посыпались обездвиженные сдувшиеся и потерявшие цвет трупики Цикадоры. Их коченеющие игольчатые лапки изредка подёргивались.

Воспользовавшись моментом, охранники Жюдит, люди в черном, изъяли оставленные без присмотра мётлы из тайника Сноров, подхватили внучку губернатора под руки и потащили на выход. Выбежавшая из зала Клотильда лишь успела выдавить из себя им вслед пару ничтожных проклятий.

— Предательница… ― прошептала Ти-Дэй, провожая взглядом свою новую бывшую подругу…

Жюдит, казалось, искренне сопротивлялась телохранителям и сквозь слёзы выкрикивала какие-то оправдания.

Дымовая туча пепла, что осталась от канувшего в небытие волшебства заволокла полквартиры. Гости сидели за праздничным столом в черной гари практически по пояс, но никто не обращал на неё внимания. Они будто ждали чего-то или кого-то, возможно, их спасителя, совершенно опустошенные и погруженные в себя…

…

Что это? Амуле никогда не видел так близко волокна обскуральной материи. Она то разлагалась на нити, то собиралась сгустками, которые сновали туда-сюда, вынюхивая что-то на втором этаже дома напротив. Одно из волокон начало просачиваться сквозь оконную щель, разматывая сгусток снаружи и заполняя пространство внутри. Другая же тучка метнулась было к окну Амуле, но не разглядев в нём ничего, снова заняла свою позицию у дома напротив. Синтенель объяснял как-то, что это проделки секретных подземных лабораторий ИНО, но не вдавался в подробности, сказал лишь, что каким-то невероятно сложным путём им удалось синтезировать полимер антивещества и даже обучить его выискивать и выборочно уничтожать простые магические ценности, а, возможно, и артефакты самой Флорауны… Полиобскурианы, так называли эти черные тучи в ЭОН.

Амуле отпрянул назад, прикрывая собой инкубатор с инди. Тёплый Воздух без лишних слов задернул шторы. Руки Амуле трясло и морозило, но он выдернул из розетки прибор, прикрыл его полой пиджака и попятился задом на выход.

— Игараси… Я не знаю… Он говорил, есть у него одно безопасное место… Для них…

— Ммм, пересмотрел своё отношение к нашему соседу-мафиози? ― поддел его Тёплый.

— Пока не знаю… Ты остаёшься здесь? Если что, Игараси говорил, что тут до вечера…

Амуле покинул свою квартиру, перебежал лестничную клетку в четыре шага и позвонил три раза в винтажный звонок соседской двери. Спустя полминуты топтания у коврика ему открыли. Пожилой господин, расплатившись с горничной в последний раз, проводил её и пригласил Амуле зайти.

— Ну что ты трясёшься, как лист на ветру? Они же работают четко, по наводке. Сегодня наши с тобой окна в полной безопасности, ― Игараси подошел к эркеру, выпрямился в полный рост и, сложив руки на груди, начал всматриваться в происходящее у дома напротив. ― Ты присаживайся, может чаю? ― предложил он, обернувшись ко входу.

— Нет уж, спасибо.

— Знаешь, как бороться с полиобскурианами, мы пока не знаем… Но, думаю, если долго сидеть у реки, то вполне вероятно увидеть, как по ней проплывает труп твоего врага…

— Могу ли я воспользоваться свободной розеткой для… моих… ― Амуле покосился вниз, на эмбрионы инди. Он мялся с инкубатором у входа и посматривал за Игараси из-за камина.

— Может, присоединишься ко мне, понаблюдаем за актом экзекуции вместе? Полиобскурианы, знаешь, весьма любопытное явление, хоть и не вполне природное, а совсем чутка синтезированное нашим оппонентом… ― Черные сгустки тем временем всё прибывали и уже заполнили южное направление улицы, что заставило Игараси немного засомневаться в собственной правоте насчет исключительной избирательности полиобскуриана. Он потёр плечи ладонями. ― Брр… Пожалуй, лучше присоединюсь к тебе. ― Пожилой господин в прямоугольных очках, синем кардигане и галстуке подозвал Амуле к сосновой двумаршевой лестнице, ведущей к спальням, к тому самому месту, где в прошлый визит тот споткнулся аж 4 раза. ― Снорэ Сальвэ, ― шепнул в воздух Игараси, и прямо из мраморной плиты пола начала проявляться узенькая лесенка, ведущая почти к самому потолку и поросшая белейшими грибами с массивными шляпками, напоминающими носы мясных гномов.

Давненько Амуле не видал того вида, Snorae Orhinzae на латыни, или же просто Сноры. Как он не догадался, что тот странный шум и храп, что он заметил в прошлый раз, исходил вовсе не из его кабинета; что не спроста он споткнулся аж 4 раза на ровном месте; что та многодетная семья, которая живёт над ним, это,… это…

Не обращая особого внимания на сомнительные приветствия заспанных Сноров, Амуле и Игараси поднялись наверх, в просторную потайную комнату с досчатыми полами и белеными стенами. Небольшие картины в пасторальном жанре хаотично перемежались с вениками сушеных трав, кашпо с живыми цветами и вязаными панно. Всё это богатство было развешено на разных уровнях, иногда даже в пяти сантиметрах от пола. У стен стояли деревянные ящики, сундуки, большой пустой аквариум, три березовых ствола подпирали потолок. Железная кровать с пожелтевшим от времени и, вероятно, биологических жидкостей матрасом, скромный стол с деревянными стульями, сервант ― кажется, из мебели больше ничего особенного. Ширма со вставками японского батика стояла в дальнем углу. Амуле огляделся, а сосед закрыл за собой стену очередным заклятьем.

— Никогда бы не подумал, никогда… ― причитал Амуле.

— Да, друг мой, но это ещё не всё, что я предлагаю к сделке… ― Игараси задернул шторы, включил подсветку. ― Креата Апаре! ― громогласно произнёс он, и повсюду начали проявляться сначала неоновые свечения, затем контуры тел, образы неведомых существ, подобных глубоководным тварям. Однако, все они либо медленно бродили по полу, либо ползали по стенам, либо просто зависали в воздухе и совершенно не нуждались в четвертой стихии. Они продолжали просачиваться в комнату из ящиков, сундуков, из под ковров, из-за картинных рам, наполняя помещение особым холодным светом и аурой безмятежности. Амуле стоял завороженный, затаив дыхание, потому как побаивался, что особо мелкие из обитателей секретного чердачка попадут ему прямо в нос и он начнет чихать, а это было бы так неприлично для первого знакомства.

— Поприветствуйте моего друга и, немаловероятно, вашего нового хозяина и хранителя венэценноза! — продолжил Игараси.

Амуле оставалось лишь скромно кивнуть присутствующим в комнате мелким и не очень галографичным монстрам, растопырив глаза и переминая в руках свой скромный инкубатор с четырьмя яйцами Инди.

— И это… и всё это… ― выдавил он, поперхнувшись.

— Да, всё это… Теперь цена апартаментов не кажется тебе столь заоблачной, не правда ли? — подколол Игараси Амуле.

— Возможно, возможно… Но как?

— Прости, попробую угадать, ты хотел спросить, как ухаживать за всем этим «богатством»?

— Именно, ― Амуле тем временем начал приходить в себя, Игараси же выключил подсветку и вся живность мигом исчезла.

— Знаешь, мы долгие годы по всему свету, тому и этому, конечно, собирали экземпляры. Экспедиция за экспедицией, давались они нелёгким трудом. Подбирали вид за видом, создавая особый, саморегулируемый вид биоценоза. Всё, что от тебя требуется, это навещать их и поливать цветы, что в горшках, менять воду в аквариуме с чернильным октопоидом, он тут у нас единственный морской житель. Давай, опусти-ка палец! Ну же! — приободрился Игараси.

Амуле немного опешил, но послушался соседа. И правда, как только он вынул свой костлявый указательный палец из зеленоватой воды, прямо у ногтя проявилась маленькая татуировка в виде крестика.

— Кажется, чернила заканчиваются. Извини, такой уж у него день цикла, ― чуть смутился Игараси, а Амуле даже обрадовался тому исходу дел, ведь мало какому работнику университета нужен черный палец.

На окна особо не обращай внимания, там заставка из времён-побратимов. Но меня успокаивает, знаешь ли. Можешь, конечно, поставить другую. Космос, Динозавры, Древние города, что предпочитаешь? Может, просто Доисторических рыб? ― Игараси перещелкнул жалюзи и за стеклом показались гигантские головы стетакантов на фоне рифа. Зубчики на их головах изредка отпускала наверх, к тусклому лучу солнца пузырики воздуха величиной с каштан.

— Хм… ― Амуле, скрывая долю недоверия к вымершему виду акул, кивнул.

— В общем, всё это на твоё усмотрение, ― Игараси переключил заставку на более жизнеутверждающую. ― А вот форточку лучше не открывать… Вечно вдувает нам всякую пакость! Проблем не оберешься…

Амуле выдохнул, не обратив особого внимания на последнюю фразу соседа. Голова его была занята свалившимся на неё же настоящим богатством. Не мог он представить, что Игараси предложит к продаже не просто жильё, а целый… целый… сказочный мир… Возможно, это и есть тот кусочек неизведанной Флорауны, что они с Синтенелем так мучительно и безуспешно искали уже целую дюжину лет.

Игараси подозвал соседа к столу и написал на листке цифру:

— Такой первый взнос устроит? ― спросил он, а Амуле, мысленно взвесив лом завалявшихся в конфетнице серебряных скорлупок и сложив его с пачками бумажек, что так много значат для людей, довольно кивнул. ― Тогда подписывай здесь, здесь, и… ― Игараси левой рукой изображал галочки на договоре, ― С рассрочкой уж доверься нашей вездесущей организации…

…

Туча заволокла жилище Ти-Дэй практически полностью, лишив её надежды на полноценный праздник, её первый настоящий шабаш. Она не плакала, приняв событие по-взрослому. Гриффины, скрепоноиды,… неужели она никогда их больше не увидит? Да и о новой несостоявшейся дружбе с Жюдит она нисколечко не грустила, велика потеря. Косые взгляды, оскорбления и само собой предательства преследовали буквально на каждом шагу всю её недолгую жизнь. Ох и тяжело, оказывается, быть ведьмой, но она привыкла. Такова цена знанию. Вот его уж никто не отнимет, даже эти противные черные тучи.

Некое опустошение присутствовало во взгляде каждого гостя, но они не искали слов поддержки, не искали глазами глаза друг друга, просто сидели как окоченевшие в черной дымке антиволшебной материи практически по пояс и никто уже не обращал на неё внимания… Все молча ждали чего-то или кого-то, кто, возможно, спасёт дух шабаша.

— Откуда пришло, туда и ушло, ― отрешенно пробубнила тётя Тэмми.

— Мам, а мы точно не…? ― вдруг спросила Ти.

— Сколько раз тебе объяснять, ТОЧНО! НИКУДА! НЕ! ИСПАРИМСЯ! ― прошипела Клотитльда.

— Да, детка, мы с тобой самые! Обычные! Женщины!.. ― вставила тётя Тэм и вновь полезла в карман за орешком в шоколаде.

— Знание, только знание нас отличает, а точнее, доступ к нему. И никто у нас его не отнимет, как отняли наши мётлы, ― вступила бабуля. ― Зря ты, конечно, показала этой девочке кладовую, но, думаю, тут не только твоя вина, ― Беата, как настоящая ведьма, украдкой глянула на Клотильду, а та отвернулась к Тэм, сделав вид, что тоже занята орешками.

— Но книги… исчезли… И если так пойдёт и дальше, то у меня так никогда и не будет своей собственной метлы… ― недоумевала Ти-Дэй.

— Да, пожалуй, наши книги и есть непревзойдённый источник магии, как я и догадывалась все эти годы… Видела, как они искрили при контакте с этими черными нитями? Чуть стеллаж нам не сожгли! Но ничего, найдутся где-нибудь ещё копии, а если нет, мы напишем новые! Ведь правда? ― Бабуля расправила было свой горбик, но тут же снова сникла.

— А метла, знаешь, детка, и правда, очень опасное развлечение. Да и современным автомобилям в скорости значительно уступают… Вот моя бывшая одноклассница шею свернула, когда врезалась на метле в столб! ― снова влезла тётя Тэмми.

— Ты говорила, она застряла в высоковольтных проводах и сгорела до тла! ― фыркнула Ти в ответ, а Тэм, ловко пойманная на маленькой хитрости, лишь пожала плечами.

Присутствующих снова накрыла тишина безысходности. Том и Билли ковырялись шпажками в останках аэрофильных цикадор, тлевших на скатерти. Сноры, задыхаясь, всасывали своими большими морщинистыми белыми носами остатки черной материи. Выкрикивая свои последние ругательства и бесстыдно темнея, они отлипали от стены и замертво шлёпались целыми семействами на пол.

Беата заставила встать свои скрипучие ноги и подозвала Ти-Дэй в спальню.

— Ну что, бабуль? ― Ти нехотя заглянула в соседнюю комнатку, но, скользнув взглядом по дорогущей горжетке, бездушному подарку внучки губернатора, скривила лицо.

— Подойди-ка ко мне, ― Беата загадочно поманила её сухой морщинистой рукой с ветвями вздувшихся вен.

Ещё пару лет назад Ти так любила играть с этими венами, тыкая в них своими маленькими пухлыми пальчиками, когда бабуля брала её за руку или когда просто отдыхала в кресле, разложив кисти по подлокотникам.

Ти-Дэй будто делая одолжение собственным воспоминаниям о беспечных днях, шаркая накатом туфелек по скрытому в темном тумане паркету, чтобы не запнуться и не упасть, медленно нехотя приблизилась к Беате.

— Помнишь, я говорила, что черные тучи могут забрать у нас всё, кроме знаний? ― бабуля прищурила левый глаз и улыбнулась той же половинкой лица.

— Ну что, бабуль, ты опять будешь меня чему-то учить? Давай, может, не сегодня! ― заныла Ти.

— Холодно! ― Старушка потянулась к собственному затылку, затем к шее, и парой секунд спустя она держала перед собой цепочку с кулоном, напоминающим крупный лиловый кристалл.

Ти-Дэй ахнула, широко распахнув свои огромные болотные глаза с густыми завитыми немного выгоревшими на концах ресницами, ведь это был он! Тот самый единственный в своём роде кристалл всепознания, открывающий любые двери и дороги перед своим владельцем, проявляющий то, что скрыто и обладающий великой силой самосохранения и защиты жизни того, на чью шею он надет.

— Это же, это же,… ― Ти-Дэй сразу всё поняла, но так и не смогла выдавить из себя никакого связного предложения, лишь слезинки брызнули из уголков её глаз, когда бабуля надела амулет ей на шею.

— Носи на здоровье! Это мой тебе подарок! И, заклинание передачи амулета, конечно: «Открой все дороги, храни от зла, покажи мир и то, что в нём скрыто…» ― прошептала Беата на портаниандском.

Ти подошла к овальному зеркалу и посмотрела на себя.

Она прикрывала рукой чуть заметную игру радужных зайчиков у себя на груди, больше никаких видимых признаков наличия на её шее кулона не было, но он точно был там. Она сияла от счастья, когда в комнату заглянула Клотильда.

— Может, пойдём поедим? А то угощение испортится! Мы уже там начали без вас… ― Клотильда заметила некоторое несовпадение эмоций присутствующих сложившейся ранее ситуации и, навострив глаз, увидела чуть заметную радугу на платье дочери. ― Кристалл! Ты подарила ей кристалл всепознания?! Ну мам, я же говорила тебе, ещё рано! Она же такая растяпа! Потеряет!

— Не потеряю! ― словно взбесилась Ти-Дэй. Она хотела убежать куда угодно, чтобы только мать не отобрала подарок, в ванную, в кладовку, но за дверью послышались знакомые шаги.

— Папа! Папа пришел! ― маленькая ведьма, рассекая остатки темного вещества, неслась в прихожую. Она кинулась отцу на шею.

— Оу… Смотрю, у вас тут провели генеральную уборку? Ну, что ж, ничего страшного! ― Джеймс пригладил её кудряшки и поставил дочку на пол.

Его, честно признаться, никогда особо не впечатляли все эти ведьминские штучки, а некоторые, мягко говоря, даже раздражали.

— А знаешь, у подъезда нас ждёт настоящий пати-бас, я взял на выходные! Поехали в центральный универмаг, выберем тебе самый лучший подарок, а потом рванём все вместе на наш луг и устроим там самый настоящий человеческий шабаш?

— На луг! Ура!! ― закричала Ти.

— Тэмми, Дэн, собирайте скатерть с собой! Все на выход! праздник продолжается! ― скомандовала Клотильда гостям.

— …А мне что-то нездоровится… Полежу, пожалуй, у себя, к вечеру, может, отойдёт… ― пожаловалась Беата дочери. ― Повеселитесь там без меня! ― скрипя паркетом и коленями, старушка медленно пошаркала в комнату.

…

Луна ясно освещала отрезок коридора, что у входной двери, через кухонное окно. Время близилось к трём ночи. Клотильда отпнула трупики сноров поближе к стене и включила свет. Сонное семейство разбредалось по спальням, тёмная туманность, скрывающая паркет, полностью рассеялась.

— Ну что я говорила? Потеряла? ― прошипела Клотильда Ти-Дэй.

— Потеряла! ― рявкнула именинница и нырнула в спальню.

Она ревела в свою подушку в луче ночного светила, но вовсе не из-за кристалла, подаренного бабулей…

«Он Ему нужнее… Пусть теперь защищает только Его…» ― сипло пыхтела маленькая ведьма. Её больше не радовали ни новенькие кассеты её любимой группы, ни плакаты, купленные отцом в универмаге. Столбы костров, разведённые тётушкой прямо на лугу и уходящие в звёздное небо и вовсе распугали стайку ни в чём не повинных ворон. Ти-Дэй вспоминала лишь того потерявшегося грязного пищащего щенка волка, которого достала из канавы у самого края леса и плакала навзрыд.

«Что с ним будет? Неужели умрёт? Но у него теперь мой амулет… Значит…» ― рассуждала она. «А этот гад не разрешил взять щеночка с собой, даже в День Рождения… а я думала, мы друзья… Ещё отец, называется…» ― Ти ощетинилась. Полная Луна, заметив через окошко её жуткую гримасу, спряталась за облако. «Говорит, мама его не найдёт… Да нет у него никакой мамы! Убили! Точно убили… И неужели мы теперь никогда с ним не встретимся?…» ― маленькая ведьма вдруг всхлипнула так сильно, что звук отразился от стен. В комнату заглянула бабуля.

— Не переживай, ты обязательно его найдёшь… Всему своё время! Всё будет… ― не договорила Беата, голос её рассыпался на помехи, а тень тут же скрылась в коридоре. Клотильда включила свет, проверить, что с Теодорой, но та накрылась одеялом с головой и притворилась, что уже давно спит.

«Кого найду? Что найду? Амулет? Или волка? Откуда она вообще знает? И что значит «всё будет»? Может, всё будет ХОРОШО…» ― Ти в полудрёме пожала плечами, последняя мысль её в значительной мере успокоила, она отошла ко сну быстро и крепко, забыв о спасённом на краю леса волчонке на долгие одиннадцать лет.

…

Тёплый безмятежно отдыхал в кресле на кухне, периодически поглядывая на дом напротив. Сгустки полиобскуриана почти покинули здание. Амуле ввалился в свою халупу к ужину. На банкетку при входе шлёпнулось что-то в меру тяжелое, влажное и чуть липкое.

— Сегодня два дома разорены Ино, включая тот, што напротив. Вчера магазин и театр. Да… та самая антиматерия… А у тебя никто, случаем, не помер? ― шикнул Тёплый, поведя местом, где должен быть нос в сторону прихожей, не отрывая взгляда от вечерней газеты.

— Нет, но я бы проветрил… Что-то душно у тебя… ― Амуле отнёс инкубатор в свой кабинет и совершил обход квартиры, раскрыв все форточки настежь.

Тёплый Воздух сделал вид, что положил на стол только что снятые маленькие круглые очки для дальнозоркости, привстал и спланировал к банкетке…

— Фу! Какая мерзость!!!! Што ты опять притащил? ― Воздух увидел на кожаной обивке дряблую, слизкую, казалось, только что снятую целиком кожу в темных брюках и кардигане, вероятно, принадлежащую Игараси. Жесткие волосы упрямо топорщились в разные стороны, нос и губы были примяты так, что пропорции лица невозможно было узнать. ― Только не говори, што ты убил нашего с тобой соседушку! Хороший же парень был, хоть куда… А как же наша сделка? Неужели так и буду жить в этой каморке? А тебя вообще посадят!

— Ничего не посадят… Сделка состоится завтра в десять… Но сначала зайду к Синтенелю, ― Амуле отнёс кожу Игараси в ванную комнату, попшикал немного одеколоном… ― Просто нетерпится примерить… ― шепнул он Тёплому, стягивая с себя одежду и пытаясь залезть в чужую шкуру через разрез на спине. ― Знаешь, хозин-то квартиры оказался девушкой, весьма приятной… Ирбис Фран, зовут её на самом деле, хотя кто знает… ― Амуле вспомнил, как та переодевалась за японской ширмой и чуть позеленел.

— Ах вот оно што… Красивая, значит? Знать бы раньше… ― хихикнул Тёплый.

— Да не, ну что ты такое говоришь… ― Амуле вышел из ванной, продемонстрировав другу свой новый туалет.

Тёплый Воздух чуть не поперхнулся.

Перед ним стоял точь-в-точь их с хозяином сосед, только чуть стройнее, чуть выше, совершенно потерявший пропорции и стать…

— Нет, снимай сейчас же, мне такое совсем не нравится!!! ― нашипел Воздух.

— Но это… ― Амуле развёл руками. ― Или же у тебя какие-то предрассудки по поводу его внешности, а если быть чуточку точнее, оттенка кожи? Давай, признавайся!

— Вовсе нет! Просто… Вот на этой твоей Ирбис Фэ… Фэ… как её, штоб её… вот на ней как влитой сидел! А ты в этой шкуре выглядиш как долговязый, умственно-отсталый неандерталец!

Амуле осмотрел себя в зеркале с головы до пят и вздохнул.

— Эх… Пожалуй, ты прав… Но это условие договора… «Дом Игараси», так называется мини-отель, который я приобретаю… Костюм в комплекте. Не знаю, что за шоу они там устраивают, но надо держать марку… ― Амуле выдохнул и отвернулся к северу. ― Мы же с тобой что-нибудь придумаем?

— Придумаем, придумаем… ― успокоил Тёплый хозяина. ― Кстати, ещё одна новость! Щас упадёш! Мой новый друг говорит, твой Горо в школу пошел!

— Откуда знаешь? ― Амуле чуть пошатнулся, но как мог попытался сдержать эмоции, однако, длинные холодные пальцы даже под слоем чужеродного биоматериала костюма Игараси предательски тряслись. Он делал вид, что рассматривает свои разросшиеся пыльные коллекции всего что только можно коллекционировать… Пять лет или более того он ничего не слышал о своём подопечном, ведь любые контакты с инди после отчуждения и ввода в человеческую семью были запрещены организацией вплоть до увольнения с изысканием бонусов, а тут… ― Откуда информация? ― переспросил Амуле.

— А вот! ― гордо заявил Тёплый. ― Пошел на два года раньше, чем положено! Смышлённый парень…

— А как же… ― Амуле, сконцентрировавшись, вернул себя в привычное состояние рассудка… ― Значит, ты знаешь, где он живёт? ― ненавязчиво адресовал Амуле Тёплому скользкий вопрос, а тот направил ему в спину двукратное положительное осторожное завихрение.

Амуле поставил чайник на плиту и пошел в ванную комнату стягивать с себя влажный и чуть липкий биоматериал — лик бывшего соседа, господина Игараси. Что-то выпало из внутреннего кармана кардигана машинной вязки и шлёпнулось на кафель. Он поднял зеленоватую тетрадь в кожаной обложке. Пустая, почти новая, очень даже симпатичная… Он перевернул её, пытаясь найти хоть что-то об изготовителе. «… И каждый найдёт тут ответ на вопрос, а может и самого себя. Флорауна Дримерс», ― пробежало золотистой строкой по обороту. «Хм, подходит… Флорауна… интересная вещица… Достойная самого… Горо?» ― подумал Амуле. «… Или же очередная пошлая волшебная безделушка? … А если отправить её почтой в качестве маленького презента… и без указания обратного адреса, конечно? Кто что докажет? Никто! Никакие ЭОН ничего не докажут! Пожалуй, так и сделаю, только покажу завтра Синтенелю, вдруг что с ней не так… А потом бегом на почту, и в банк, и … потом наконец приберусь в кабинете», ― решил Амуле и почти сдержал своё слово.

Позже, погрузившись с головой в свой новый отельный бизнес и тайный мир существ из скрытой снорами комнаты на втором уровне новоприобретённой квартиры, он долгие годы не вспоминал ни о Горо, ни о сгустках полиобскуриана, ни о чём, что беспокоило его последние три сотни лет и ранее…

…

Последний день

― Может, не стоило всё-таки брать с собой Бри? ― Гельб украдкой глянул на Люми, начав телепатический диалог.

— Знаю. Но она так хотела побывать на празднике… и к тому же это не запрещено, ― Люми покосилась на Гельба.

— Ты что, в клуб её потащишь? Это же какая-то помойка, притон…

— Оставим в машине, очистим, потом вернёмся за ней.

Гельб закатил глаза, но желтый свет зрачков сочился сквозь темные веки.

— Какой же ты душный… Последнее совместное дело, а потом… кстати, и отметить можно… ― Люми чуть замечталась.

— Ладно, ладно… Только не последнее, а…

— Какой же ты суеверный, ну тебя! ― Лю перебила мысль Гельба, лифт остановился.

Вся святая принаряженная троица бодрым шагом направилась к выходу. Пожилой даме, что ехала с ними, стало немного не по себе от их переглядываний. Она задержалась удостовериться, что с её одеждой, париком и макияжем всё в порядке. Как только за подозрительной семейкой захлопнулась дверь, кардиостимулятор женщины заработал в прежнем режиме.

Люми выбрала для Дня Всех Святых коротенькое атласное бело-голубое платье, над головой мерцало дешевое украшение из золотистых звёзд, снежинка из шести белых крыльев за спиной, кроваво-красный правый глаз и увеличительная линза над ним были чуточку не кстати.

Бри сильно подросла и почти догнала в этом нехитром деле свою названную сестру. Свой детский жирок она предпочла сохранить на случай холодных северных зим, которые отродясь не переносила. Люми покрыла её лицо светящимися в темноте узорами. Бархатное платье играло блёстками. На плечах накидка из козьего меха, в руках корзинка, накрытая тканью и пластиковая волшебная палочка с привязанными к концу ленточками, которая продаётся в любом супермаркете в отделе «Всё для праздника». Маска какого-то древесного духа болталась под двумя лохматыми кичками.

Гельб был привычно строг и сдержан. Черный кожаный плащ, брюки, темные очки повисли на нагрудном кармане. Он сел за руль служебного авто с тонировкой и рванул с места. Люми и Бри вдавило в спинку заднего сиденья, пожилая дама из лифта уныло побрела своей дорогой.

— Думаешь закрыть её в машине?… Хотя, смотрю, это бесполезно… ― Гельб быстро отсканировал глазами голову Люми, а потом оба взглянули на то, как Бри силой мысли игралась с замком на своей дверце.

— Она говорит всё время, что у неё две пары рук, просто одна невидимая… Может, запишем её как-нибудь к врачу? ― спросила Люми Гельба, когда тот припарковался у «Гэлакси Хорн».

— На выход… ― сдержанно скомандовал он напарнице. Бри по договорённости осталась в машине. Всю дорогу она не отрывала взгляда от какой-то мутной точки на стекле.

— Может, у неё аутизм? ― спросила Лю Гельба, захлопнув дверцу.

— Сводим к психотерапевту, узнаем… Пока не отвлекайся, придерживаемся плана.

Полная луна стояла над заправкой. Парочка бодрым шагом направилась к автоматической двери клуба «Гэлакси Хорн», с виду больше напоминавшего супермаркет. Однако, освещение, дюжина припаркованных мотоциклов и запах выдавали заведение совершенно иного плана.

— Смотрю, народ не парился с нарядом, ― констатировала Лю, окинув взглядом толпу и отрешенно ткнув поддельными документами охраннику в нос.

— Да, это для них не главное… А главное нам следует найти и… уничтожить… ― Гельб направился к барной стойке, перебирая плечами подмышки расслабленных и почти не одетых парней, девушек и лиц иных, малоизвестных природе полов.

— Кажется, я понимаю, почему ты предпочитаешь кожаную закрытую одежду для таких случаев… ― Люми, протискиваясь вслед за ним, терлась своими белыми плечиками о потные тела. ― Приедем домой, сразу приму душ… Ффуу…

— Опыт в таких делах приходит с… опытом… ― попытался пошутить Гельб и, повернувшись к ней, улыбнулся половинкой лица.

Они посидели по очереди у барной стойки, прошлись вдоль сцены, осмотрели сортиры, кабинки… Обычный разврат, соответствующий месту и времени…

— Надо как-то попасть за сцену, ― предположила Люми. ― Давай, ты первый, вон там, кажется, дверь… Подожди, пока кто-нибудь выйдет, придержи, я войду следом за тобой, ― она указала своим красным глазом, как лазерной указкой, на ровную с виду ламинированную стену. Однако, в глянцевую панель был вмонтирован еле заметный замок. Ручки не было.

Гельбу пришлось околачиваться у стены, изображая администратора, чуть дольше сорока минут. Затем он вырубил покидающего неясного назначения помещение тостяка, придержал дверь ногой и подозвал Лю. Желтый свет лился из на удивление светлого коридора. Пахло морем. Они тихо вошли. По каждую сторону пролёта чередовались номера, прикрытые лишь тяжелой пластиковой шторой: Люми заглянула в щель первого, затем второго, третьего и так далее. В неглубоких округлых бассейнах сидели от одного до пяти клиентов, но кто их обслуживал? На дне каждого из десятка так называемых ванн в самом центре подергивалось пятно телесного оттенка, от бледно-розового до средне-коричнегого. Каждое немного подёргивалось, будто пыталось дышать, но грузные тела наваливались со всех сторон. Через толщу бирюзовой воды было совершенно не разглядеть его контуры, но…

— Так я и думала… Губчатая гидрапрана, исчезающий вид. Или как ещё называют, губчатая манипура или гидраманипура. В общем, у кого что болит… Желтая чакра, по всей видимости у кого-то чешется. А это чудо морской природы по стечению обстоятельств наделено мягким слизким, на удивление тёплым телом, имеющим множество отверстий, а также разумом, органами чувств, но ни один из них не способен выразить те самые чувства. Да и ног у нее нет, чтобы убежать, и зубов тоже, сам понимаешь для чего… В общем этим бедняжкам приходится питаться исключительно человеческой… буэээ… ― Люми прикрыла рот рукой, поскольку подступило.

— Кажется, нам повезло, тот тип, которого я вырубил, вроде как охранял весь этот разврат. Нам остаётся лишь перегнать кучку перевозбуждённых уродов к эвакуационному выходу и вырезать пространство. Простейшее дельце. Пожарная сигнализация в помощь. А потом вызовем наших, пусть тихо-мирно забирают твою Гидрапрану, разбираются с владельцами…

— Я готова, начинай! А то Бри уже заждалась… Ты знаешь, я ей обещала… ― кивнула Люми, и Гельб, улыбнувшись половинкой лица, придавил кнопку кулаком.

Сирена взвыла невыносимым ультразвуком.

— Какая противная, никогда такой не слышала… А эти мрази и не думают вылезать из своих джакузи… ― Люми посмотрела на Гельба и заорала во всю глотку, расхаживая по коридору, размахивая крыльями Серафима взад-вперед, то и дело заглядывая в номера: ― Пожарная тревога, НЕ УЧЕБНАЯ! Всем покинуть здание! ПОЖАРНАЯ ТРЕВОГА!

Первыми зачесались завернутые в полотенчики недовольные деды, они мяли свои старомодные костюмы в мокрых разбухших от воды пигментирванных руках. Затем подоспела уженацепившая портки молодёжь. Гельб вежливо направлял всех их к предбаннику у эвакуационного выхода. Люми улыбалась, обещая что ключ и верхнюю одежду с минуты на минуту принесет администратор во избежание толпы и паники … Когда посетители столпились в тамбуре, они с Гельбом переглянулись, сделали два шага назад, захлопнули стеклянную дверь, Люми произвела в воздухе отточенный за десятилетия работы крест своим серебряным кольцом во всю фалангу, пространство начало стягиваться, скручивая и унося в неизвестность жалкие лица клиентов…

Внезапно из туалета, что был в полуметре от двери, вышел ещё один посетитель… Гельб, однако, не растерялся и за долю секунды ногой втолкнул его обратно, а Люми произвела очередной крест… Но…

Два соседних самоуничтожающихся циклона начали сливаться воедино и засасывать коридор целиком, заполняя его стеной. Люми и Гельб взялись за руки и рванули было к противоположному выходу, но сила, уничтожающая время и пространство, тянула их обратно. Их пальцы разорвало, Гельб полетел в неизвестность, Люми крича, звала его, но сил сопротивляться не было… Она закрыла глаза, и прыгнула вслед за ним…

…

Бри спланировала к парку и опустила Люми в паре метрах от озера. Она приняла свой обычный вид, скинула меховую мантию на промерзшую траву. Обе уселись на нее и молча смотрели на воду. Слёз не было. Люми потирала зудящие следы от её когтей на своих плечах.

— Ты спасла мне жизнь… ― Шепнула Люми. ― У тебя хорошо получается обращаться в Сирин.

— Да, это тебе не голубь… Немного не успела… Видела, весь клуб ушел под землю вместе с парковкой?

— Да уж…

— Вставай, надо идти… А то заболеем. До дома минут десять быстрым шагом, ― прошептала Бри, из её ноздрей и рта шел пар.

— Как тебе удалось открыть ту дверь? У нее же даже ручки нет…

— Есть, ты просто… ― Бри не стала уточнять, кем по её нескромному мнению является белокожая сестрёнка, а просто выругалась в никуда. ― Надо было чуть надавить от себя и всё, она сама бы открылась… Я же сколько раз говорила, у меня 4 руки. И 4 полушария. Я заведомо умнее тебя. Я не горжусь этим… Хотя, наверное, горжусь…

Люми сникла и подняла свой зад с мантии. Заухала старая сова, жившая в парке уже 13 с половиной лет. Большую часть дороги сестры молчали.

— Думаешь, он умер? ― тихо спросила Лю.

— Не знаю… Но, думаю, мы никогда его больше не увидим… ― Бри внезапно улыбнулась. ― А ещё, тебе скорее всего придётся немного повзрослеть… Готовься к экзекуции… И надо нам уже научиться не оставлять горы грязной посуды и стаканы по всей квартире… Хотя бы до того момента, как я стану совершеннолетней. Ты же не хочешь, чтобы нам приставили нового опекуна…

— Не хочу… ― Люми, скромно опустив голову, покорно кивнула.

…

Одиннадцатый

― Эмери, заезжай, как будешь в городе, своим бывшим студентам всегда рад! Рутгер, а с тобой не прощаюсь, встретимся на свадьбе. После медового месяца жду на кафедре, продолжим наши с тобой исследования! — Амуле, выпроводив последних квартиросъёмщиков, развалился прямо в холле на кожаном диване, что в нише.

Тёплый Воздух нежился на террасе. Он дремал в кресле, укрывшись вчерашней газетой. Сощурив свой единственный глаз и убедившись, что ящики с петунией всё так же защищают его лицо от прямых лучей, он снова отошел к сладкому дневному сну.

«Ну вот, все разьехались… Даже свежий поток Индиэйра, и тех разобрали…» ― Амуле смотрел в потолок. От обивки немного попахивало пластиком. Немного опустошенный, совершенно разучившийся отдыхать, он начал погружаться в мягкий тяжелый гранулированный наполнитель дивана, как тут же вскочил.

«Нет, полуденный сон, это какое-то болото! На этот раз я не сдамся тебе!» ― Амуле помахал руками по воздуху, будто сражаясь с невидимым врагом. «Пожалуй, прогуляюсь до Синтенеля… Развеюсь немного… А там и до новой главы рукой подать. Уже через пару недель в столицу попрут абитуриенты, и то ли ещё будет…» ― Амуле побегал по холлу взад-вперёд. Накинув пиджак, он нащупал документы во внутреннем кармашке, проверил, не сдуло ли Тёплого на балкон к соседу и поспешил к старому приятелю и кофе с круассанами на свежем воздухе.

Без пары месяцев одиннадцатый год пошел, как Амуле наслаждался жизнью в роли хозяина своего потуСнорного биоценоза и владельца отельного бизнеса, лишь изредка впадая в депрессивные состояния. Не оставив преподавания в университете на кафедре прикладной химии и сотрудничества с ЭОН, он с пребольшим удовольствием общался с разумными и не очень видами из чердачка-невидимки. Пигментное пятно в виде желудя на его лбу практически не видоизменялось.

Без пары месяцев одиннадцатый год пошел с тех самых пор как Ти-Дэй и вся её нечистая семейка лишилась бабули Беаты и большей части колдовских штучек. Былого не вернуть, конечно, но Ти без всяких зелий и заговоров окончила школу с красным дипломом и поступила в самый престижный университет столицы.

Без пары месяцев одиннадцатый год пошел с тех самых пор, как Люми Лю и Бри Хоффер, несмотря на трудности и выпавшие на их нелёгкую долю лишения, справлялись без своего опекуна и друга Гельба. Обе девушки получают высшее медицинское образование заочно в филиале ИНО и подрабатывают в лаборатории по исследованию новейших лекарственных препаратов.

Без пары месяцев одиннадцатый год пошел, как Фред Йоханнсон, не совсем простой рыжеволосый парень из Ханинге не расставался со своим дневником, полученным в подарок от неизвестного отправителя…

Каждый день он записывает туда свои мечты, сны и аффирмации, а иногда рассказы и даже песни. Однако, всё написанное странным образом исчезает, а, возможно, как и любой известный человечеству вид энергии,… преобразовывается…? Но во что? Пожалуй, это совершенно другая история…

Без пары месяцев одиннадцатый год пошел, как сгустки полиобскуриана не тревожили горожан. Их остатки под контролем учёных концентрировались и разрастались в геометрической прогрессии в тайной подземной лаборатории, принадлежащей корпорации ИНО, что была скрыта от любопытных глаз неподалёку от восточной окраины Брюсселя…

…

— Совершенно не связанные между собой события…

— Так кажется на первый взгляд…

— Но… Как ни раскладывай пасьянс, в итоге… все в одной колоде…

Прозвучал чуть слышный диалог из золотого шара, зависшего над городом.

…

1965.

Гельб очнулся бегущим в строю какого-то молчаливого отряда. Солнце поднималось над морем где-то вдали, за кустами. Лица плохо различимы в резких тенях, но, вроде, американцы…

«Закхати Хольм… 18394175…» ― успел он прочитать на жетоне, как из узкого тоннеля в ухо врезался азиатский диалект, взрывной волной его оглушило и отбросило в овраг.

…

Конец нулевой книги.

…

Оглавление

Скетч ин

Искатели

День Святого Лазаря

Выше звёзд только боги

Воспоминания о Лесном Тролле

Индигоро. Индиэйра

Рождение Горо

Однако…

Последний день

Одиннадцатый