Казак
В поле вышел казак молодой,
Свежий воздух вдыхая с любовью.
Он женился, увы, на другой –
Сердце вдруг задыхается кровью.
Он Оксане был верен всегда,
И женою её мечтал видеть,
Но сказала она: "Никогда!
Извини. Не хотела обидеть".
Ты красив, но Богдан мне милее.
Ты умён, но умнее Богдан,
Его вижу, и, словно бы, млею:
Его взгляд для меня, как дурман". -
С горя выпил казак, гнев глотая:
"Почему же милее Богдан?"-
Подошла к нему девка Аглая,
И попался он в женский капкан.
Свадьба весело пела, плясала,
Но казак и не пил, и не ел.
И Аглая легонько сказала:
"Что — то милый совсем не поел…" -
Улыбнулся казак: "Ах, Аглая,
Какой же я гадкий подлец!
Быть не ты должна здесь, а другая:
Не тебя хотел взять под венец".
Хорунжий
Хорунжий знамя поднял к Богу,
Молитву тихо он сказал.
Он встал на мёртвую дорогу,
Но знамя крепко он держал.
Казак вперёд пошёл, забывши
Про боль от раны, не скуля,
Он шёл, как заново оживший,
Христа за Родину моля.
Хорунжий шашкой бил по фрицу
Но пал, сражённый пулей в грудь.
Пред смертью он увидел птицу
И к ней казак успел шагнуть.
Упал казак, державший знамя,
Но голубь крыльями прикрыл
Казачью душу, словно пламя,
Слезами, как водой, умыл.
Колыбельная
Тихо спят города и селения спят,
Тихо матери в сон провожают ребят.
Тихо дети уходят одинокие в сон,
Чтобы там за горою встретил их Он.
Тихо матери ночью качают детей
Под сиянье и пенье спокойных ночей.
Даже птицы смолкают в ночи, и с тобой
Навсегда будет мама, голубчик ты мой.
Сладко спи, просыпаясь, смотри на зарю,
Помни, мамочка рядом, тебя я храню.
Кулак поэта
2 и ты, сын человеческий, хочешь ли судить, судить город кровей? выскажи ему
все мерзости его. (Кн. Иезекииля).
Я обижу если кого — то, простите,
Я честным хочу перед Господом быть,
Вы можете бить меня, если хотите,
Я с правдой останусь, и буду с ней жить.
Надеюсь, конечно, что вы всё поймёте,
Что сказано в этом безвестном стихе,
И слов полноту целиком вы пожнёте,
Достанете плод, скрытый в их шелухе.
Много пьяных поэтов и прочего сброда
А кто же, скажите, писать будет стих?
Кто защитником будет немого народа,
И кто одиноко восстанет меж них?
Не спорю, что надо дарить слово жёнам
Но много ли вы написали для них?
С похмелья писали и лёгким прожжённым,
Они что б простили писали Вы стих.
Вокруг пейзажисты: природа и море,
Сажайте деревья, сажайте всегда,
Словами не смыть нам природное горе,
И ёлок канву не взрастить никогда.
Скорее всего, это всё из — за быта,
В который вогнали поэтов теперь,
Мы все ждём монет из чужого корыта,
И ждём все того, что от нас хочет зверь.
Все плачут, страдая в душе одиноко,
Не плачут о Господе только в сердцах,
Вы спросите: "Вы почему так жестоко?" -
За то, что оставили Бога в слезах.
Ведь Он только нас охраняет от злого,
Не дети, не жёны, не наши цари.
Он нас от греха охраняет гнилого,
Не купишь спасение ты за рубли.
Неужто нищают поэты России?
Неужто все темы скатились на быт?
Неужто носочки нужны шерстяные,
Неужто извечный ответ нам открыт?
Конечно, легко растекаться поэту,
За правду труднее всем строем стоять.
Ударить врага своим словом — кастетом,
И Господа нашего нам отстоять.
Смотрю на боящихся трусов бессильных
На хитрых и алчных поэтов вокруг,
Написаны кучи из опер лишь мыльных
Не слышу я плач Ярославны подруг.
Конечно, не всё так бессмысленно, плохо,
Конечно, остались ещё силачи,
Сражаются все до последнего вздоха,
Но масса другая — канавы — ручьи.
Боец
Новобранец:
"Правда, что ты никогда не сдавался,
И Смерти, как волку, в лицо улыбался?"
Ветеран:
"Не хочу я войны — видел всё я в аду-
Потому не хочу я такую вражду…
Всех друзей потерял на бессмертной войне,
Много крови пролил наяву — не во сне…
И враги тоже люди, их домой мать ждала,
Но её сыновей забрала та война.
Я за дом свой стоял: за отца и за мать.
Но не знал я, что некого больше спасать…
Вот поэтому в бой я на смерть так бежал,
А попутно я мать и отца вспоминал…
Как с Отцом мы ходили рыбачить на пруд,
Собирали грибы — это было всё тут,
Где стоим мы сейчас — дом красивый был мой,
Здесь повсюду руины, и слёзы… Постой!
Мать меня провожала на эту войну,
Крест мне свой отдала и иконку одну…
Всё я это храню, а порою во сне
Мать с отцом появляются — больно так мне:
Я войну не прошёл — она вечно со мной,
А я вечно иду, возвращаясь домой…
Вместо дома — могила, семья — лишь гробы.
Это всё, что осталось, увы, от судьбы…
Все в могиле друзья вместе с этой войной,
Но я знаю, что скоро придут и за мной…
На перроне мне мать прошептала в слезах:
"Ты почаще молись — слышит Он в небесах". -
Я молился, и пули летели не в нас,
Потому не боялся я смерти в тот час". -
Новобранец стоял, поправляя погон,
А война приняла его в Новый Вагон.
Рай против Парнаса
Впереди вижу тёмный Парнас,
И слышна, как труба, снова лира.
Там встречает Вас чёрный Пегас,
Улыбаются демоны криво…
И ты думаешь: "Что же случилось..?
Почему взгляд Парнаса другой?!" -
Так язычество горько открылось.
Ты внизу — не вверху, дорогой.
Верил в чушь ты. Ну? Как тебе "боги"?
Что — то грустный ты стал. Где твой смех?
По костям ты идёшь вдоль дороги;
Не сатиры вокруг — черти, грех.
Здесь не нимфы — суккубы летают,
Не поэты — здесь бесы поют.
Голоса чёрных истин витают -
Вместо муз проститутки снуют.
В кабаках сатанисты резвятся,
О разврате здесь рифмы поют.
в проституток здесь рады влюбляться,
А на сценах здесь черти ревут.
Повсеместно здесь культы разврата -
По ночам нечисть пуще снуёт.
Здесь аресы кругом и солдаты,
Виден жриц Афродиты залёт.
Ужас! Правит здесь змий этим балом.
Где же крест мой, о Господи? Где?
Слава Богу! Рука крест держала!
Бесы! Бесы!! Здесь бесы везде!!!
"Отче наш…" прочитал. Мне не страшно!
Бесы словно не видят меня.
На Парнасе буржуй ходит важно -
У него ключ от ада всея.
И буржуй в кабаки все заходит:
"Почему ты не куришь, не пьёшь?" -
За разврат никого не осудит,
И он рад будет, если ты врёшь.
Боже! Боже! Гермесов здесь сотни!
Миллионы гермесов кругом -
Друг их рыжий ушёл в подворотни
И ворует тихонько, тайком.
Боже Праведный, что тут за место?!
Здесь не ангелы — демоны тут!
Внешне каждая тут, как невеста.
Это ведьмы кругом здесь снуют.
Здесь камЕн безголосых все славят,
Где Христос создавал свой Завет!
Но Его нечисть не обесславит!
Христиане! Дадим им ответ!!!
Как же, Боже, уйти мне отсюда?
Помоги, Отче мне, помоги!
Изгони, Ты с Земли архиплУта,
А за ним убегут и враги?
2.
"Тише, братцы, буржуй тут шагает". -
Его глаз хочет видеть всех нас.
Толстый тыл его низко свисает -
В голове его — змия приказ.
Бедолагу поймал этот демон -
С ним ужасное было — молчу.
Тот бедняк сохранял хризантему,
А себя он отдал палачу.
Тише, братья, сидим возле быта…
Ждём, буржуй чтоб налево свернул.
А когда его стихнут копыта,
То спасём, кто в грехах утонул.
3
Православные! Братья! В атаку!
Бей грехи! Бей чертей! С нами Бог!
Не дадим обратить нас в макаку!
Ради этого Он нас берёг.
Не жалели крестов, долго бились -
Тяжело нам давался тот бой.
На Парнасе все бесы столпились -
Знали мы — не вернёмся домой.
Но кресты наши были с молитвой -
Жертву мы отдавали Творцу.
И слезой, словно горькою бритвой,
Полоснул меня бес по лицу.
4.
Боже! Господи! Новый Тут город!
Боже, как же прекрасно — то Тут!
И не страшен теперь нам здесь голод!
Иисусе! Тебя только чтут!
Здесь нет денег, нет лживых бандитов!
Нет и бесов, царей нет, воров!
Нет язычников всяких, друидов!
Нет убийц тут и нет дураков!
Боже, знал, что не зря все мы бились -
Видел этот я город во снах.
Все мечты мои здесь только сбылись -
Этот город я ждал весь в слезах.
Здесь и Матушка Божья Мария,
Здесь и Отче — Творец Сам Всея.
И Святый, с дочерьми здесь София,
И Святые все здесь — где — то я.
Тишина, здесь покой — так прекрасно!
Здесь Небесные Силы живут.
Только здесь можно жить безопасно,
Здесь же Ангелы Вечно поют.
Все Вы здесь, братья, слава Господня!
В этом Городе Мир и Любовь!
Отрекись ты от зверя сегодня,
Свою Душу Сюда приготовь!
ВОВ
Рукою кровавой всю Землю прикрыв,
Ворвалась война в батальонный массив.
Заплакала жизнь, поминая детей,
Солдат, стариков, сыновей, матерей.
Смерть радостно жатву немую свершая,
Из окопов бойцов за собой забирая
Пулей врывалась в уставших солдат.
Такая цена там была для наград.
Вспоминая родных, засыпали бойцы,
Для могилы они, как родные жильцы.
И священники были незримым щитом,
Оголившими веру перед злобным врагом.
Их молитва неслась к Иисусу Христу,
Атеизм разбивая, как окно в пустоту.
Пышет жаром молитва в слезах и мольбах,
Застывая крестом на дрожащих губах.
И, оставив филонь, уходили бойцы,
Защищая рубеж, гибли Церкви Отцы.
По ночам тихо плачет уставший солдат,
Вспоминает друзей, чистит свой автомат.
Нервно курит полковник, вспоминая ребят,
Их снарядом убило уже месяц назад.
Но работа кипела у нас и в тылу,
Чтобы сладко не бЫло вселенскому злу.
Сиротские слёзы и плачи вдовиц
Заменяли всем пение радостных птиц.
Сколько было убито наших ратных отцов -
Столько было испорчено жизни листов.
Там мы с тобою…
Там мы с тобою,
Мы с тобой
Прикрыты пеплом и травой.
Летят снаряды над головой,
Но мы за синею канвой.
Грохочет минометный рой,
Но мы под пеплом и травой.
И не подняться нам на бой.
Мы скрыты Божьею землей.
Зовут нас близкие домой
Но мы под пеплом и травой.
Грохочет где-то миномет
И к нам еще боец идет.
Там мы с тобою,
Мы с тобой
Прикрыты пеплом и травой.
Летят снаряды над головой,
Но мы за синею канвой.
Грохочет минометный рой,
Но мы под пеплом и травой.
И не подняться нам на бой-
Мы скрыты Божьею землей.
Там мы с тобою,
Мы с тобой
Прикрыты пеплом и травой,
Летят снаряды над головой,
Но мы за синею канвой.
Убийца богов
И маятник погружен в мирозданье,
И слепит леденящая строка,
Грохочущая таинством желанья,
Пронзившая ударом кулака.
В соитии Земли и ночи темной
И жизнь, и смерть, и песня, тишина.
А в тайне грусти душно потаённой
Родилась простота от злого сна.
Забыв свои военные порывы,
Афина, как же низко ты могла
Упасть в свои мудрейшие обрывы,
Где почивает вечно только мгла?
Не бойся, тайну я не выдам эту.
Паллада, ты сегодня не одна -
С Олимпа за тобой бежит карета
И Посейдона чистая волна.
Прощай, Афина, мудрости воитель,
Тебя не любит пламенный Арес -
Он войн кровавых пребольшой любитель,
Но всех богов убьёт наш Вечный Крест!!!
Аллея Ангелов
В душе солдата две иконы, В руке солдата фото два. Калашниковым бьёт поклоны Хоть снегом дышит голова. Аллея Ангелов печальна, Хранит лишь детские мечты, А речи Запада навальны И рубят детские хребты. — За нас вы, дядя, бейте фрица!!! Нас в землю много полегло! Над детскою могилой птица Сложила в почести крыло. — Я Полина, как ягодка, Сладкая, Но лежу я в могиле, в гробу… — Лиза я, уничтожила гадкая Та ракета меня ВСУ!!! — Саша я, Мумедханова, знайте! Знайте! К маме бежала домой… — Вы детей только не убивайте — Дядя, ты не стреляй! Ты постой! Голоса эти нацы не слышат, Их готовит на смерть капитал. Демон Запада кровью вновь дышит, А на скалы плывёт адмирал. И лисица, кусая детишек, Улыбается, чуя азарт, Сохраняя собою воришек, Обернуться не может на ад.
Я русский солдат
Солнце бьет меня в синие очи — Одевает зима меня в белые меха — Мне весна дарит милые ночи — Лето дарит из детства мне крик петуха. Мне Россия вручила заветы, Что давала отцам и дедам, В руки дали спасенье планеты, И своих я Отцов не предам. Бог вручил Православную веру, Чтобы с Ним мог всегда говорить, В руки также вручил свою меру, Чтобы мог я простить и судить. Много войн закаляли нещадно, Сделав дух мой сильнее в сто крат. Сделав к бесу меня беспощадным, Потому что я русский солдат.
Нам Бог не нужен другой
И грянет бой на Небе и Земле, Восстанут братья проклятого клана, И хоть бы не остался мир во зле, А Бога нам другого здесь не надо. Под Знаменем Великого Христа Восстанут все убитые за веру, Но только на неясности холста Останется Сиянье Вечной Меры. Там будут плавать красочные сны, Из них родятся Высшие ответы. Там правит тот, кому мы все нужны, Там правит Он, отдавший нам Заветы. Быть может вспомнит падший о грехе, Забудет то, что связано с безвольем И тихо он пойдёт вновь налегке По синим тропам к вечному раздолью.
Вечные рабы бессмертных людей
Как шестеренки механизма: Работа — дом, работа — дом, Как раны вечного садизма, Наймиты фирмы "It*s Sodom", Влекомые обидой, болью, Как ваза без воды с цветком, ОтдАнные на пир безволью, В огонь несутся кувырком. На касты вечные разбиты: Часть вечно правит, вечно спит — Втора Вторая часть — всегда наймиты, По ним навечно кнут стучит. Сегодня "It*s Sodom" ликует, Сегодня фирме Двадцать два! Часть вечно спит, лежит, пирует, А часть — подножка меньшинства. Один меняет кожу, кости, Меняет органы свои, А большинство кипит от злости, Ведут за жизнь свою бои. Бессмертных мало — много смердов, Повсюду ложь, повсюду стыд!!! Повсюду горечь от конвертов И только Он для всех забыт…
Стадо о батюшках
— Смотри! Ты видишь — поп в машине! — За ним, ребята, отобрать! — Он лодырь, вечно сам в малине! — Забрать! Забрать! Забрать! Забрать! — Колдунья! Стой! Ты нам поможешь! — Скажи нам заговор! Скажи! — Ты с нами всех попов положишь! — Давай, негодница, блажи! — Что будет с нами, атеисты? — Гробы для нас! Наш мир — гробы! — Мы все по жизни реалисты! — У нас на спинах всех горбы! Священник молвил: "Сатанисты…" — Заплакал кровью лик Христа, Когда безжалостно садисты Пытались смыть Его с холста. На батюшку все ополчились — Его прогнать! Здесь всюду храм! — Мы в яму черную скатились! — А хорошо опять попам! Опять здесь храм! Тут всюду храмы! — Мы их боимся! Нужен сквер! — Мы атеисты, а не хамы! — Не говри нам: "Маловер"! — Мы ни во что теперь не верим! — Мы верим в то, что всем конец! — Мы душу формулою мерим! — А, может, мы и есть Творец? — Мы все, как стадо! Жрём и дохнем! — А после нету нас нигде! — Мы после смерти быстро сохнем! — К червям идём, смеясь во тьме! — Не верим в ангелов и падших! — Мы знаем, что, истлев в земле, Мы не найдём в веках пропавших, Оставив память в хрустале.
Бой
Разрыв снаряда дарит славу — Вдове же дарит слёз парад, Солдату лечь даёт под траву Под звон заслуженных наград. Он детям дал и страх, и горе, Сиротство дал вместо конфет, Он бед бесчисленных дал море На фоне нужных нам побед. Рыдала мать, рыдали дети, Рыдал солдат, рыдал народ Под взрыв снаряда пенье смерти Опять пошло в слепой обход. По всем палатам смерть проходит, Того, кто близок, ищет ей И с жертвы взгляда смерть не сводит, Пока не станет та ничьей. смерть быстро шла, брала за руку Солдату взгляд дарила свой, Предсмертную давала муку И уводила за собой.
Z и V!!!
Тихо падают войны, закрыая собою Всё, что так ненавидят обнищавшие бесы, За Летой шумящей, сокрытой водою, Шуршащей в тиши, как и все мракобесы. И завоют кайоты, позабывшие Маму, Обнищавшие светом, позабытые в хлам, Что должны они двигаться к высшему храму, А не тихо лежать по десятым углам.
Я русский солдат
Солнце бьет меня в синие очи — Одевает зима меня в белые меха — Мне весна дарит милые ночи — Лето дарит из детства мне крик петуха. Мне Россия вручила заветы, Что давала отцам и дедам, В руки дали спасенье планеты, И своих я Отцов не предам. Бог вручил Православную веру, Чтобы с Ним мог всегда говорить, В руки также вручил свою меру, Чтобы мог я простить и судить. Много войн закаляли нещадно, Сделав дух мой сильнее в сто крат. Сделав к бесу меня беспощадным, Потому что я русский солдат.
Аллея Ангелов
В душе солдата две иконы, В руке солдата фото два. Калашниковым бьёт поклоны Хоть снегом дышит голова. Аллея Ангелов печальна, Хранит лишь детские мечты, А речи Запада навальны И рубят детские хребты. — За нас вы, дядя, бейте фрица!!! Нас в землю много полегло! Над детскою могилой птица Сложила в почести крыло. — Я Полина, как ягодка, Сладкая, Но лежу я в могиле, в гробу… — Лиза я, уничтожила гадкая Та ракета меня ВСУ!!! — Саша я, Мумедханова, знайте! Знайте! К маме бежала домой… — Вы детей только не убивайте — Дядя, ты не стреляй! Ты постой! Голоса эти нацы не слышат, Их готовит на смерть капитал. Демон Запада кровью вновь дышит, А на скалы плывёт адмирал. И лисица, кусая детишек, Улыбается, чуя азарт, Сохраняя собою воришек, Обернуться не может на ад.
Николай Сиротинин
И плакала мать, медальон получая: «А как там погиб мой родной Николай?» — И женщина слушала, молча страдая, Отпустила Николушку милого в рай. «Там пал Николай и, все танки сжигая, Забирая врагов в небеса за собой, В одиночку из пушки по фрицу стреляя, Он вёл 3 часа тот безжалостный бой. Фашисты понять не могли, что им движет, И в ужасе были прислужники зла, Как пушка его там снарядами дышит, И как его смерть тяжело забрала. А немцы сельчан по округе собрали, Заставили нас Николаю копать Последний приют, все в который вступали, Идущие Родину нашу спасать. «Всего 19» — мать горько вздохнула, И тихо скатилась слеза по щеке: «Одна я осталась. Душа упорхнула За Коленькой вместе на этом листке» — И женщина, молча, за сердце схватилась, Не выдержав горя разлуки с сынком: «Коля, тобою я сильно гордилась!!!» — И сына увидела мать за окном. «Мы встретились, мама, я рад, что мы вместе!!! Мама! Скорее! скорее пошли!» — И женщина быстро бежала на месте, Уже еле видя Николу вдали. И снова рывок, и бежит к сыну мама, А к ней Николай, улыбаясь, идёт. Их встреча была возле Высшего Храма… И начался их неизвестный полёт.
Асвенцум
Здесь тонны горящих людей Валяются между костей. Асвенцум опять выбрал курс, Убив материнский ресурс. Пылают вокруг пожары, Наверное, всё кругом ад. Так жутко кричат гагары, Но вновь полыхает Сад. В Саду не растут том груши… Из тел выплавляют боль. Их бес караулит души, Как мех караулит моль. И вонь здесь проклЯтой серы, Асвенцум захлопнулся вновь. Не знает эсесовец меры, Как бес забывая Любовь.
Звери
В окно стучатся дети, звери. Они рогами бьют миры. К нам пирамида смотрит в двери, Всех тянет тварь в огонь игры. А бесы злятся, сладко просят, Чтоб я зверей к себе впустил, Чтоб я увидел, как заносят Домоклов меч зелёных сил, Чтоб я услышал стон обиды, Застряв в безверье тёмной лжи, Чтоб слушал бредни пирамиды, Бежал в Голгофы стеллажи. Чтоб духом пал, с шутом смеялся, Чтоб был огарком от свечи, С душой и светом чтоб расстался Под вой железной саранчи. Окно и дверь я не открою, Я верю, слышит нас Отец, Молитву я рукой прикрою И буду ждать я свой конец
