В твоём подъезде
вечно выбиты лампы.
Видимо, так кто-то
прячет вывернутое
нараспашку нутро.
Хотя, это глупо.
Это старого века
штампы:
просто, на самом деле,
на небе всё видно и
слишком светло.
А люди внизу,
под землёй,
играют в прятки -
в стерильном,
помытом от бед,
вагоне метро.
Маски молчат
и плотно
сжимают в зубах
перчатки.
Ты водишь,
тебе тяжело
найти свои
недостатки,
когда общение
поражено.
На часах -
без четверти три,
мне исполнилось
без пяти минут
вечность.
Я увидел, как в танце
пламя свечи
отражает в
твоих глазах
бесконечность.
Бесконечность
иллюзий,
красивых узоров
из лишних
и путаных слов:
неподъёмного
для меня груза.
Я закрыл оба сердца
на крепкий засов
под мотив
чёрного блюза.
Остановите такси.
Я выйду.
Или пошире
откройте окно.
Куда вы
меня везёте?
Меня час назад
куда надо
уже развезло
вино.
***
Мы все похожи
на музеи страхов,
продолжаем судить
по цвету кожи,
делаем мину святоши,
и в то же время
закрываемся на
перерыв,
когда видим
просьбу в глазах
случайных прохожих.
Мы режем воздух
и нервы перетираем
в жжёный сахар,
на закрытых показах
доводим до экстаза
свои стремления
стать лучше,
но после мира
грёз и бурных
оваций,
скатываемся в
объятия
прокрастинаций.
Мы все похожи
на музеи страхов,
только вместо
старых экспонатов -
вырезанные по живому
фигурки из
личных крахов,
барахло
из старых тем,
что распотрошено
не полностью.
Дай им волю,
и они накормят
с лихвой
советами от
старой,
поседевшей
совести.
***
Я читаю
в подвалах Версаля
старым крысам
стихи на французском.
Светло-серая,
бледная стая
щурит глаз,
пьёт вино
и лениво кромсает
мясо чуть пожелтевших
моллюсков.
Старым крысам -
стихи на закуску,
остальное им просто
неважно.
Подковёрные лорды
хвостами дрожа
бьют бокалы
под рифму
вальяжно.
И теперь со мной осталась музыка
с чёрными ветвящимися нотами,
выбита под кожей разрывными тактами,
беспощадно отбиваемыми вражьими налётами.
Между ними затаились паузы,
падающие с неба ранеными звёздами,
режущими реальность волнами-бойкотами,
разрывали уши мне молчанием эхолота.
И теперь во мне отбиты лёгкие,
проткнуты два сердца выжженными стрелами:
обещала рассказать между налётами,
как заря сгорит во мне намерено.
И ушла в ночи, преклонив голову,
верная своим принципам ангельским.
И теперь во мне пылает музыка
яркими аккордами предательски.
***
В холодильнике идёт дождь.
По квартире повсюду разбросаны лужи.
Я решил, ты меня среди них не найдёшь
И завис над водой, ожидая,
как дождь сменит стужа.
В холодильнике лупит град.
А я думал, что будет оттепель.
Я не то, чтобы очень рад,
но, признаться, доволен,
что лужи закованы льдом
и стали похожи на противень.
В холодильнике — странно тихо.
Я поймал себя на мысли,
что апрель пролетел слишком лихо,
за ним туда же стремится и май.
Конечно, всё это не очень похоже на рай,
но я верил, что солнце подарит тепло,
И я из холодной и мокрой от скуки квартиры
сбегу со всех ног туда, где уже рассвело.
***
Меня научили
картины Ван Гога,
что Бог -
это Природа.
То ли изобилия рога,
то ли пуля
молодого и злого
урода,
но я запомню,
что в сене стога
больше жизни
и солнца
лучей,
чем в веренице
дней
бьюти верблюдиц,
меняющих трафик
из сторис на шёпот
рублей.
Пожалуйста,
не спрашивай меня,
откуда я достал эти ноты.
Бах живет не в них,
а внутри тебя,
заполняя одиночества
пустоты.
***
Ты вчера перестал
Есть на завтрак
Хорошие мысли
Ты остался один
На один в этом
Вирусе слов.
Твои сны
Чёрной тучей
Под люстрой
повисли
за собой
Привели лёгкий
Бред и озноб.
Ты стоял одиноко,
как брошенный флот,
Нервы — словно
Сгоревшие мачты.
И сметая границы
ливень рвался
В твой рот,
Где душа
под цементом
Лежала в темнице.
Ты кричал
Твои звуки рвались
Из груди и бежали
По стенам подбитые
Хорды
У тебя было всё
Как у всех впереди,
Но кому-то
Пришлись по душе
Твоей жизни аккорды.
Качались плавно
небоскрёбы,
Понуро устремившись
Ввысь.
Под ними хмурились
Соборы.
Был в городе январь.
Пустынно.
Выл ветер в голове,
И люди кутались
Картинно
В свои дела.
В витрине пламенем
Горел янтарь
И раздавал тепло,
Чтобы опять
В который раз
в ночи отчаянно
сгореть дотла.
А дождь мешал
всем карты и
Размывал границы:
Хоть был январь,
Но в парке
пели птицы!
И в тёмном
Переулке Риги
Подснежники
Цветами белыми
Стелили новые
интриги
О скором
Новом времени.
С наивной лёгкостью бытия,
переворачивая страницы,
не замечаешь иногда
и малой толики, крупицы:
того, что жизнь красивую прожить,
кататься в заграницах,
сегодня радости делить
и видеть счастье в новых лицах
доступно нам, благодаря
всем тем, узревшим, что есть
страшная и лютая война.
Та осень день за днём
деревья осыпала
лестью.
И листья красила огнём
с налётом благородной
мести.
И посылала по утрам
простой сигнал,
что будет бал
последних тёплых дней…
А где-то в бесконечной дали
клин уходил за перевал,
протяжно журавли кричали,
что осени девятый вал
сметёт в глазах твоих
оттенки грусти и печали.
Но разведёт мосты.
покуда у зимы
свои на это
планы.
***
Во тьме, что ни разу не видела утра
Мне чёрного солнца лучи
Напомнили блеск, перелив перламутра,
А после застыли в мерцании ночи.
Опасно раскинув клубочки абсурда
Надёжно сияю в полёте свечи:
Ведь чёрное солнце не знает
Ни белого света, ни радости утра
Никто не услышит: кричи, не кричи…
Пропал кот, нашёлся пёс.
Жизнь — от нормы перекос:
можно съехать без колёс
не на ту дорогу.
Вот, вчера хотел в разнос
и мутил всем воду,
а сегодня вдруг донёс
сумку бабушке до дому.
Пропал пёс, нашёлся кот,
странно всё порою:
видишь плавный поворот,
а идёшь в таран, на бой,
то ли с непомерной тьмой,
то ли сам с собою.
И стою я
прокуренный,
лишний
на обочине памяти
перед Всевышним.
Без намёка на дым,
сам в себе
растворившись,
достаю из карман
горсти спелые вишни.
Улыбаюсь,
жую в темноте,
тихо жду новый день,
что подарит
надежду
мне под солнцем
и небом, срывая
одежду
Снежным вихрем
пройтись по
Земле.
Он словно вор
в пустынном крае,
барханами
пропитанный
до одури,
крадёт в
гранатово-песчаном
зареве
у скорпионов
время на истории.
В них море
качает утёсы,
а вечер приносит
прохладу.
Деревья там крону
кидают раскосо,
а ветер по листьям
затянет балладу.
— Мне скучно, -
пропела гитара.
— Банально! -
ударило в чуткие
уши…
— Давай разменяем,
играя,
всё это на что-то
получше?..
И вот уж в забвении
тайные встречи:
им гордость распаяла
души.
И неприкаянно
в пустыне бродит
он:
там без вина плывут
под солнцем
горизонты. Он
обречён
И видит наяву
один и тот же
сон.
Как море и ветер,
стирая утёсы и
острые скалы
времён,
балладу о первой
их встрече поют в
унисон.
Ни белого, ни чёрного,
Ни полных карманов бессмертия:
Вот бы прививку чего-то свежего,
Простым обывателям великого наследия.
Нам ближе полутени серого,
За ртутью неба голубого,
Накатами о скалы времени
Вся наша жизнь бурлит
И исчезает за мгновение.
А наши огромные, светлые души
В маленьких жутких тельцах
Отчаянно рвутся наружу,
Без фальши в моменте
Хорошим уроком, печатью
Пройдутся в ещё не окрепших
Новых сердцах.
***
Высоковольтную песню
прямо в ваши уши,
настройся на волну
и осторожно ток послушай.
Потряси небо,
раскидай материки,
опрокинь сушу,
а когда станет немного
получше,
построй свой новый мир
взамен того, что
на корню разрушил.
***
Те самые белые снеги
из ночи в ночь
безмолвно
под луной горели
и вспоминали
холода зимы
антитела.
А в полдень уходили тихо
под громогласные капели
так не дождавшись
настоящего весеннего
тепла.
Листаешь дни -
за ними люди,
а где-то вдали,
как улей
разворошенные жизни,
в моменте
оборванные сны.
А с блеском зари
сирена протяжно
гудит изнутри:
ведь за спиной у тебя
только литры вина,
ни кола, ни двора,
ни жизни!
ни пространства личного.
одно на уме -
спасти ещё одного,
не допустить
раньше времени
ухода из мира циничного.
Воет сирена,
нет места эмоциям
и сильно размыты
границы игры.
Он снова и снова
мчится на выстрел,
без ордена рыцарь,
предвестник судьбы.
Где та тонкая грань,
что разделяет миры
белого света
и притяжения
чёрной мглы?
Поиграй со мной в разлуку.
Я вижу тайный смысл -
хранить твою улыбку
до следующей встречи,
прокручивать события,
закидывая сети
в глубокий омут
собственных мыслей.
Я придумал прощаться
просто от скуки.
Хоть расставания
могут позволить себе
только бессмертные души,
я по-прежнему верю в науку,
думаю, промахи в судьбах
всё же ошибка в расчётах,
а не злая пародия
с бутафорским налётом.
И тешу себя осознанием,
что души не умирают,
им незачем волноваться.
Они безмолвно смеются
Над людьми и их расставанием.
И фосфор, что горит в костях,
и мысли острый кортик
помогут у тебя в гостях
украсть,
настоянный на мышьяке,
мой самый вкусный
в жизни тортик.
Мечтаешь в толпе раствориться,
становишься ближе в моменте,
серость отбеливаешь в заспанных лицах
на солнцем забытой рабочей планете.
И падаешь тихо под ноги,
с грязью подошвы мешаясь,
на смену приходишь осенней тревоге
самым счастливым безумцем зимы
на лету притворяясь.
***
И хватая воздух
так, чтобы
жабры наружу,
ловишь ртом
Космоса
ледяную стужу.
Горла комом,
Взглядом
ледяного
блеска
От треска
ничего
и Солнца
белого диска
До кончиков
пальцев
слышишь
только качание
метронома
плавного хода
Вечности
Молчание.
***
Разбиваясь в созвездия на марше,
Ночь опаздывает в гости.
Стал сегодня на один век старше
Пруд за углом на Патриарших.
И без лишней суеты
И притворной скромности
Отражаются друг в друге,
Ловят сны о вечной молодости
Два старинных закадычных друга.
***
Змеи гремучей погремушка
Мне руки залила свинцом,
Тоски любимая подружка,
Из-за неё весь день
молчу тунцом.
Я стану на ночь
много есть,
Надену поярче
лохмотья безумия,
Закину подальше
дела в печь,
Открою пошире окно,
Ведь жёлтым давно
Уж мигает мне в такт
Ночи светофор
Полнолуния.
Сначала замечу звёзд
неба картечь,
Почувствую близость
сияния севера,
Но как же красива
полночная речь!
Пожалуй, пройдусь по карнизу
И веткам соседнего дерева…
***
Люди, как острова.
Встретит белый песок,
а на деле сплошь и рядом вода:
острых скал и проблем сток.
На одних островах
даже жизнь не найти.
Нет ни пения птиц,
ни стремления
что-то взрасти…
На других красота!
Вот за хвост бы поймать!
Голубая лагуна,
моря дивная гладь.
только есть момент,
без обид, но для тебя
здесь места нет.
И открывая новый остров,
сквозь пальцы время сея,
надеешься на радости источник,
а не изоляции тяжкое бремя.
***
Смахну паранойю,
Не съев ни одной таблетки,
Закушу время,
Прошлое посажу на коленки.
Но обещание своё не нарушу
Не буду писать тебе
Адресно в душу.
Хоть и не помню точно,
Зачем я дал его послушно,
Залив назло воск безразличия
В глаза, нос и уши.
***
Сотни лет один
и тот же вопрос
Кто мы на самом деле
Обрубок, мыши хвост
Или люди большой веры?
Мечтаем о тихой гавани,
Там счастье будет
расти на грядке,
Где обязательно станем
Сами себе хозяевами,
Забудем, как бегать
от судьбы без оглядки.
Но выбираем выстрел
Прямо в затылок мечте,
Не так, чтобы от злости,
Сколько слепой
Недальновидности
чешуи лобной кости.
И разлетается
мечта:
Кругом нет ничего.
Спёрло дыхание
От собственной
дурости,
Мгла.
***
В голове, на самом дне,
Тихо прописали.
Буду жить тогда во сне,
Раз наяву прогнали.
Там на верхушке леса,
В пересечении миров,
Плывёт многоголосие
Берёзовых китов.
Там на обратной стороне
Луны мотивы, словно пьеса.
И облака наедине.
И никакого интереса.
В голове, как в западне,
Рвутся предательски
Мысли.
Их не достанут извне:
Мыши-полёвки их ночью
Погрызли.
***
Можно прямо спрошу,
Не под водку?
Вряд ли этим тебя я разрушу.
Эти тренды происходящего
Расшатали и твою лодку,
Вынули душу?
Как тут с места не прыгнуть в пропасть?
Взял в охапку воспоминания.
Те, что крутят мою лопасть
Пограничного мироздания.
Мы привыкли терпеть настоящее.
Ведь мы дети великого прошлого!
На пороге такое же будущее,
А мне хватит сегодня
и просто хорошего.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
