с головой пледом и разрыдалась. На столе светился поставленный на беззвучный режим телефон, звонил Андрей.
14
— Операцию сделали, состояние средней тяжести. Это все, что я могу пока сказать, — ответил ей по телефону врач.
Рита не находила себе места от беспокойства, продолжала звонить в реанимацию по несколько раз за день. Черед два дня маму перевели в палату. Андрей подхватил Риту после работы, и они поехали в больницу.
Выписав пропуск, поднялись на этаж. Мама ковыляла по коридору им навстречу. Закатное солнце освещало коридор больницы, в его свете лицо мамы казалось бледным, но мягкая улыбка смягчала тревогу дочери.
— Вы представляете, у меня голодный стол, — вместо приветствия пожаловалась Людмила Викторовна. — Добралась до столовой, а меня не покормили.
Рита обняла ее со слезами на глазах.
— Аппетит — это хорошо. Есть хочется, будете жить, — пошутил Андрей и поцеловал сначала больную, следом Риту.
— Ты почему встала, мам, тебе, наверное, рано еще вставать?
— Доктор заставляет, говорит, ходить надо. Сама бы я с удовольствием лежала, — они присели на диванчиках в коридорчике перед палатой.
Рита держала маму за руку, заглядывала в глаза. От каждого движения Людмила Викторовна охала, морщилась и старалась занять удобное положение, чтобы меньше двигаться. Рита начинала суетиться, не знала, чем помочь, и от этого совершала много ненужных и лишних движений. Мама пожимала ее пальцы в своей руке, давая понять, что все в порядке.
— Людмила Викторовна, — Андрей откашлялся и опустился на колени рядом с диванчиком. — Именно сейчас я прошу у вас руки вашей дочери.
— Нашел время, я…. — возмущенно попыталась возразить Рита.
— Самое время и место, — уверенно произнес он. — Я хочу и буду с тобой рядом и в горе, и в радости.
— Я так рада, Андрюша, — мама сжимала теперь уже руки обоих.
— Моего мнения никто не хочет узнать, — ехидно произнесла Рита, — или это не обязательно?
— Я люблю тебя, Рита. Скажи нашему счастью «да».
Он смотрел на нее серыми насмешливыми глазами и ждал ответ.
