Американский альбом [Александр Данилович Надеждин] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Александр Надеждин Американский альбом

Предисловие

Я редко вставляю людей, а тем более животных, в свои картинки, что, конечно, легко объяснить отсутствием умения, но тут я позволю себе привести один аргумент в свое оправдание. Посмотрите на отсутствие тех же объектов в работах Левитана, Куинджи и особенно Шишкина. Последний, как известно, для его самой знаменитой картины «Утро в сосновом лесу» заказал фигуры медведей своему другу, художнику Савицкому. Так что дело не только в профессиональной подготовке, а в пониженном интересе изображать подвижный мир Фауны в сочетании с замершим на время миром Флоры на фоне вечного ландшафта. Буду считать, что и со мной так же обстоит дело.

С другой стороны, на всех моих рисунках присутствую я сам, так как они не являются точным воспроизведением увиденного, а всячески преломляются в моем сознании, отражая, как я надеюсь, и отношение и вдохновение, которые тот или иной вид вызывает. За редким исключением, я рисую лишь тогда, когда, перефразируя Хэмингуэя, «не могу не рисовать». В этом и заключается принцип отбора образов Америки, которые вошли в этот альбом. Сюда, соответственно, не попали ни пейзажи городских кварталов, ни портреты людей, ни жанровые сцены. Зато здесь есть заросшие травой в человеческий рост, дюны Атлантического берега, красные камни Колорадской пустыни, помнящей бизонов и динозавров, пасшихся здесь в доисторические времена, дом и садик в пригороде Портланда, штат Орегон, зарисовки, сделанные во время восхождения на уникальный, гладкий гранитный камень шестисотметровой высоты недалеко от Атланты, пейзажи Гавайев, Тихоокеанский берег Южной Калифорнии, и, наконец, виды Аризонской пустыни, одушевленные гением Paolo Soleri, мечтавшего построить здесь свой вариант рая на Земле и оставившего после себя пару замысловатых строений под нынешним названием Аркосанти.

Пока я работал над этим сборником, я задумался над простым вопросом, почему я сделал так мало рисунков в Северной Америке по сравнению с числом пейзажей на побережье Мексиканского Залива или островах Карибского бассейна? Не говоря уже о Западной Европе, где мне доводилось бывать в сумме гораздо меньше времени. Два возможных объяснения приходят в голову.

Во-первых приезжая в Америку, в основном, по делу, я редко оказывался в неподвижном состоянии в течение дня, за исключением каких-то деловых совещаний или в обед. Всё остальное времяпрепровождение, связано с перемещением в пространстве: то летишь на самолёте за тысячи километров, то переезжаешь в машине, покрывая достаточно большие расстояния по скоростным дорогам от аэропорта до конечного пункта назначения. Так что американскую природу часто приходилось наблюдать в слегка размытом состоянии за стёклами автомобиля.

А во вторых, и здесь я не претендую на объективность, эстетика американских поселений и даже больших городов не привлекала меня так, как это делает более традиционный европейский пейзаж, сочетающий укрощённую природу с архитектурой церквей и общественных зданий. Американский пейзаж для меня хорош своим колоссальным масштабом, а на его изображение мне редко хватало решимости.

Рисунки рисунками, но я был далёк от мысли воспользоваться текстом в качестве развёрнутой подписи под изображениями. Америка, с которой мне довелось прососуществовать бок о бок несколько десятков лет, задевает меня за живое, требуя понимания или даже приятия поэтому и здесь рисунки будут служить иллюстрациями к моим досужим, и глубоко субъективным личным рассуждениям об Америке, которую мне удалось узнать.

Мыс Гаттерас

Название знакомо мне с детства из каких-то пиратских историй, как и несколько других географических имен вдоль Атлантического берега Америки. Пираты, скорее даже корсары, были чуть ли не первыми свободными предпринимателями в этой части света, в то время как остальные визитеры будучи на службе у одного из европейских монархов, занимались перевозкой солдат и колонистов в западном направлении, и добытого у местных индейцев серебра и золота на пути домой.

Потом к этому трэйду прибавилась перевозка африканских пленников-рабов для работы на плантациях. Но к тому времени, пиратство уже сходило на нет, отчасти серебра поубавилось, отчасти, сами пираты нанялись к тем же монархам в качестве ЧВК¹ того времени, так что ограбление кораблей конкурирующих империй стало делом патриотическим.

Итак. Гаттерас был одной из ранних морских баз, облюбованных пиратами и на беду, кораблестроителями, снабжавшими их и многие последующие поколения мореходов средствами передвижения. На беду потому что вековые дубы, которые по дошедшим до нас сведеньям, покрывали поверхность этого, далеко уходящего в море мыса, были начисто сведены отчaсти на нужды корабельных мастеров, отчасти от разрушения подлеска, до этого препятствовавшего затоплению плодородной почвы песчаными заносами. Просто деревья на замену срубленным не успели вырасти перед тем, как открытую почву занесло солёным песком.

На его поверхности, по-видимому, подпитываемая подземным запасом пресной воды всё же появилась растительность в виде высокой травы, которая, похоже, остановила разрушительную работу прибоя и оставила места, где можно было строить деревянные дома на сваях (как здесь говорят) «в стиле Кейп Кода» — еще одного места, известного как пристанище пиратов 4 сотни лет тому назад, а теперь как там расположилось родовое гнездо семейства Кеннеди — потомственных либералов, чей патриарх заработал на контрабанде спиртного во время «сухого закона», а сыновья и племянники стали законодателями моды на «прогрессистские» идеи и политику «ползучего» социализма.

Эти дома, несмотря на встроенные я них элементарные удобства в виде электричества, кухни и туалета, всё же сохраняли облик приписываемый воображением жилищам «пионеров» этих мест, а теперь их потомки сдают любителям натуральной жизни на диком берегу без волнорезов, вышек спасателей и других черт городской цивилизации. Здесь, впрочем, имеется бетонная осевая дорога и заасфальтированные стоянки под домами на сваях и возле продуктовых магазинчиков, которые часто включают прилавок со свежепойманной камбалой.

Океанский прибой, иногда делающий вхождение в воду нелёгкой задачей, время от времени появляющийся недалеко от берега треугольный плавник² и инструкции развешанные на телеграфных столбах и на двери магазина о том, как выйти из поединка с «разрывным течением» и были основными вехами ежедневного существования, но, конечно, был и телевизор с американскими

сериалами из жизни «молодых и неуспокоенных»³.

Но можно было и просто устроиться с книжкой (сейчас бы я сказал со смартфоном в «адирондакском» кресле на крыльце, поднятом на сваи (здесь его называют на «морской манер» дэком).

Это кресло из плоских планок стойкой к непогоде древесины, ставшее, по крайней мере в моих глазах, символом деревенского быта Новой Англии, да и вообще дачных поселений обоих океанских берегов США, изобретено и запатентовано относительно недавно — в начале XX века, для посетителей психически больных родственников в санаториях на природе в близких к столичным Бостону и Нью-Йорку Катскильских и Адирондакских горах.

Американская история в смысле какого либо общественного развития, насчитывает 250 от силы 300 лет. О жизни аборигенов до середины 18 го века, я знаю не больше среднего американца, то есть, очень мало, так что находясь один на один с пустыней, максимум что я могу себе представить это геологию и климат предшествовавших эпох.

Прошедшие 250 лет оставили здесь пустоту и небольшие приметы обитавших здесь в различных состояниях физического выживания европейских колонистов и их потомков. В отличие от материковой части Новой Англии и лежащей к югу от неё Каролины, на этой полосе земли в ста километрах от восточного берега Северной Америки, цивилизация остановилась в своих урбанизирующих тенденциях, предоставив немногочисленным желающим шанс отделиться хоть на время от уклада построенного на непрерывном потреблении стандартного набора материальных благ, песчаными дюнами и океанским прибоем. Этот месяц пролетел, и нужно было ехать в наш пригород, отправлять детей в школу и продолжать зарабатывать доллары.

Красные камни Колорадо

В Денвер, штат Колорадо меня привела техническая конференция. Центр представлял собой сочетание благоустроенных жилых кварталов и церквей напоминающих архитектуру старых городов Новой Англии⁴ с небольшим числом высотных офисных зданий и достаточно оживлённой городской жизнью, доставшейся в наследство от предыдущих поколений выходцев из протестантских стран Северной Европы.

Одна из центральных гостиниц под названием «Коричневый Дворец» была весьма правдоподобно восстановлена в том виде, как она выглядела и ощущалась больше ста лет до этого — хрустальные вазочки и кружевные дорожки на старинных буфетах, бронзовые ванны на львиных лапах, и, самое главное, настоящая церемония «Файв-о-клок теа», устраиваемая в покрытом коврами холле с многослойными серебренными подносами на столиках, где располагались настоящие английские «cucumber sandwiches» и крепкий чай, налитый в очаровательные чашечки английского фарфора. Наливала чай официантка с характерными славянскими скулами, которая и впрямь говорила по-русски.

Город тогда оставил впечатление относительно мирного, то есть по улицам можно было ходить вечером не оглядываясь по сторонам, и, хотя практически на каждом углу «дежурили» продавцы наркотиков в характерных, расцвеченных флуоресцентными красками, спортивных костюмах, никаких признаков назревающего конфликта не ощущалось.

Возможно, благодаря относительной однородности населения и старинной традиции употребления марихуаны задолго до её официальной легализации, этот бизнес не создавал у уличных торговцев соблазна диспропорциональных барышей, которые в городах с более строгими запретами повышали прибыль от продажи наркотиков, а значит и желание бороться за неё с оружием в руках. Насчет последнего, мне самому пришлось стать свидетелем этого в старинном и когда-то респектабельном Балтиморе, где на улицы вышли солдаты национальной гвардии, чтобы остановить перестрелку черных подростков на уличных углах квадратно-гнездового центра.

Ещё одна черта городской жизни того времени — большие и малые книжные магазины в центре города. В одном из них я даже приобрёл книгу известного своими либертарианскими взглядами, Ховарда Стерна, под соблазнительным названием «Части тела», «Body Parts» по-английски, которая предназначалась моему 12-летнему сыну с тем, чтобы приохотить его к самостоятельному чтению. Как ни странно, эта простая уловка сработала. Комментарии, как говорится, излишни, тогда уже были электронные игры, но ещё не было смартфонов.

Выбрав из многодневного расписания пол дня, когда доклады можно было пропустить без особых угрызений совести, я поехал вон из города в место, под названием «Ред рок» — Красные камни, о котором прочитал в буклетике для постояльцев. Необычный пейзаж открылся прямо с дороги, становясь всё необычнее по мере продвижения вглубь долины сначала на машине, затем пешком, карабкаясь по склонам, чтобы достичь торчащих из земли ярко-красных хребтов каменных существ из мезозойской эры.

Но это лишь образ довольно естественно приходящий в голову из-за округлых форм и гладкой поверхности, напоминающей кожу воображаемых диплодоков, щипавших траву на этих холмах миллионы лет тому назад. Впрочем, здесь есть и музей, где хранятся окаменевшие отпечатки трёхпалых лап и громадные кости настоящих динозавров.

Как говорят многочисленные источники, люди жившие на этой земле, начиная с тридцати тысяч лет тому назад и по настоящее время, лишь на короткие промежутки времени могли рассчитывать на достаточное количество воды в почве или в виде дождей для успешного земледелия и поэтому эта равнина большую часть исторического времени была малопривлекательной для нашей, основанной на развитом земледелии цивилизации.

Вместо этого здесь были охотники и скотоводы, придавшие Северно американскому варианту западного мира его своеобразный анархизм, который здесь называют «либертарианством», независимость и индивидуализм в поведении людей и их локальных сообществ. По крайней мере, пока я бродил по долине Красных Камней, мне на глаза не попалось больше двух-трёх человек на огромной территории, видимой с верхушек красных холмов на десятки километров вокруг. Впрочем, как я узнал, долина пару раз в году наполняется автомобилями и кэмперами посетителей рок-концертов на открытом воздухе, чтобы через несколько дней снова опустеть да следующего события.

Oб одном сожалею, что тогда пропустил доклад федерального агентства об успешном испытании в горах Якка, штат Невада, металлических контейнеров для долгосрочного хранения радиоактивных отходов. Результаты указывали на стабильность в течение долгого времени. Впоследствии выяснилось, что данные были подделаны и поставленная задача не решена, несмотря на значительные суммы, потраченные на этот «ресёрч». Это, видимо, была одна из первых «ласточек» широко распространённой коррупции среди правительственных научных организаций, так ярко затем проиллюстрированной во время пандемии коронавируса.

Портленд, штат Орегон

Город Портленд, получивший своё имя буквально от тёзки, Портленда в восточном штате Мэйн, может похвалиться бурной историей. Заложенный изначально лесорубами и охотниками, появившимися здесь не намного раньше начала Гражданской войны Севера и Юга Соединённых штатов, в той войне непосредственно не участвовал, а развивался как центр снабжения строительным лесом. Был он и перевалочным пунктом для золотоискателей и других искателей приключений переместившихся сюда с воюющего Востока страны. Сорви-головы достаточно быстро превратили город в притон для одичавших мужчин с борделями, игорными домами и сопутствующими «прелестями цивилизации». Экономической необходимости в черных рабах не возникало, и поэтому в Портленде, теперь, как ни странно, — центре борьбы за привилегии черных граждан в виде БиЭлЭм⁵, афро-американцы составляют, по последним сведениям, менее шести процентов населения города.

Город стал эпицентром сражения с традиционными атрибутами «американского образа жизни» сравнительно недавно, но дурная кровь, и другие субстанции, бушевавшие в головах потомков недисциплинированных и социально-безответственных граждан, составлявших наиболее заметную часть населения Портленда вплоть до окончания второй мировой войны, искала себе выход в виде разного рода протестных движений. Здесь быстро обосновалась рождённая битниками Нью-Йорка культура хиппи, плавно перешедшая в культуру «грандж» с центром в соседнем Сиэтле. Любопытно, что в обоих городах, революционно настроенное городское население отнюдь не мешало, а, может быть, даже способствовало духом свободы от условностей притоку высокотехнологичных компаний, совершавших параллельно с локальной революцией масс, революцию в технологиях изменивших мир⁶.

Я бывал в этом городе по делу и навестить старых друзей, комфортабельно устроившихся в просторном доме графства Мультинома, части Портленда, где жила экономически продвинутые горожане. Портленд в то время производил впечатление социальной гармонии на фоне пышной природы богатого подземными водами и тёплым дождём штата Орегон.

Вид центра города определялся доминирующим присутствием неформально, но хорошо одетых молодых людей с осмысленными лицами и явно ощущаемой социальной обеспеченностью вследствие продуктивной занятости. Короче, здесь не было режущей глаз нищеты, характерной для центров многих американских городов восточного побережья и района Великих Озёр. Город буквально утопал в зелени громадных хвойных деревьев с «подлеском»

из цветущих розовых кустов и олеандров.

Смешно сейчас говорить, но серьёзной проблемой тогда считалось засилье дикорастущей ежевики (blackberry), завезённой сюда с благой целью, но выигравшей конкуренцию с местными кустами будучи лучше приспособленной к орегонской почве, чем представители местной флоры.

Эта Америка была буквально такой, которую себе воображала «интеллигентная» (считай, материально обеспеченная) советская молодёжь, с «хорошими» профессиями (считай программирование), особенно если им светила эмиграция по одному из доступных тогда каналов. Их ожидания, на мой взгляд, вполне оправдались вплоть до времени 9/11 в больших городах и до самой пандемии в местах более удалённых от эпицентров «нового порядка», впервые объявленного в 1993 м Джорджем Бушем папой, но начатого всерьёз осуществляться при сменившем его Билле Клинтоне. Последовавшую вереницу плохих новостей было больно наблюдать, а каково приходилось невольным участникам, даже представлять себе не хочется.

Так же точно, мне трудно себе представить, что теперь в центре Портленда и расползаясь по респектабельным пригородам, согласно описаниям в прессе и в соц. сетях, на улицах и даже прямо на травяных участках перед частными домами расположились банды немытых, шумных и агрессивных бездельников, превращающих совсем недавно существовавший оазис цивилизации в клоаку наподобие разрушенного десятилетиями классового (многие, но не я, скажут расового) противостояния Детройта.

Но еще лет десять тому назад и сам город, и штат Орегон выглядели словно сошедшими со страниц идеального видового альбома, поворачиваясь изумительными пейзажами к тем, кто отправится в путешествие вдоль бесконечных лесов и могучих рек к скалистому тихоокеанскому берегу Америки, точнее, Каскадии, как эти места от южного окончания Аляски до северной границы Калифорнии, издавна называют здешние любители географии⁷.

Это путешествие, начатое ранней осенью 2008 года, продолжалось почти весь световой день с остановками для ленча в одноэтажной хижине знаменитого старика японца, знатока суши, в приморском музее-аквариуме с фосфоресцирующими медузами, в заколдованном лесу с нитями мха, свисающими с ветвей гигантских деревьев, или чтобы посмотреть на морских котиков, непонятно как взобравшихся на выступ почти вертикальной скалы на высоте в двадцать метров от бурной поверхности океана.

В конце дороги нас ждала похожая на барак хижина с экзотически высокой ценой и двухэтажными нарами вместо кроватей в местечке Яхатс, считающимся здесь «курортной зоной», несмотря на полное отсутствие желания, если и не возможности, окунуться в не на шутку холодную воду. Справедливости ради необходимо сказать, что западный берег от границы Канады до самого Сан- Диего, омывается холодным течением, делая необходимыми ношение термозащитных костюмов для занятий водными видами спорта.

Но в наш приезд даже «сёрферов» не было видно на берегу, хотя песок и травки визуально были те же, что и на тёплом атлантическом берегу Северной Каролины.

А дощатые домики с примыкающим дэком на сваях напомнили прибрежные дома Новой Англии. Если бы я оказался Орегоне сейчас, то мог бы заключить, что потомки первых выходцев из соединенного королевства, высадившихся на американском континенте с корабля «Мэйфлауер» в конце 17го столетия, вместе с архитектурой их жилищ и элементами уклада жизни, принесли на дальний Запад уже в наше время «комплекс вины белого человека», постепенно заменивший за последние сто лет сформулированный Редьярдом Киплингом тезис «бремя белого человека»⁸. А что? Теория не хуже других объясняющая загадочное торжество BLM в подавляюще белом по составу населения

городе.

Каменная Гора, штат Джорджия

Каменная Гора (Stone Mountain) — посланец из иного мира. Но только не из космоса, а из земных глубин, о которых мало что известно кроме предположения, что там пребывает расплавленная масса металла ближе к центру и лавы ближе к земной коре. Это, так сказать, материальная картина, а вот эмоционально-значимая для многих, это место — Ад в одном из многочисленных смыслов, сложившихся у разных племён и народов. Вот этот самый посланец, представляющий собой скорее всего одну цельную глыбу застывшей лавы частично вытолкнутой на поверхность земной коры, в соответствии со своим происхождением, по-научному называется «плутоном». Находится он в паре десятков километров от пятимиллионной Атланты посреди равнинной части штата Джорджия, в котором второй по величине город как будто нарочно называется Саванной, в честь этой равнины⁹. Видимая часть глыбы возвышается над землёй на шестьсот метров составляет примерно одну десятую диаметра и обладает гладкой каменной «кожей» застывшей жидкой капли с редкой и достаточно чахлой растительностью.

Это место издавна было предметом паломничества любителей природы благодаря относительно лёгкому восхождению на округлый и гладкий как каменный пол верх камня-великана, о чем свидетельствуют вырезанные на каменной тропе имена и даты вплоть до начала прошлого века. Кроме людей здесь можно встретить стайку косуль, нашедших себе пристанище среди кустов и сосенок, закрепившихся на тонком слое нанесённой ветрами почвы.

Поднимаясь по склону, довольно рано видишь профиль небоскрёбов Атланты, отделённых от тебя почти непрерывным океаном зелени и какими нибудь тридцатью минутами езды по скоростной, местами шестирядной в каждую сторону дороге с многоэтажными «спагетти» развязок, каждая из которых вливается в одну из улиц современного города.

С борта самолёта, заходящего на посадку в неподалёку расположенном аэропорту Атланты, этот камень выглядит как обыкновенная гора, торчащая верхушкой лысого черепа из массива хвойных лесов, которую теряешь из виду оказавшись на земле и занимаясь рутиной ради которой сюда прилетел.

Наконец, наступает конец недели, когда можно, наконец, отправиться на встречу с «плутоном», и подъехав поближе, уже видишь, что профиль этого возвышения далёк от ожидаемой конической формы, да и предгорий вокруг не видать. Скорее это похоже на мяч, утопленный в песке или плавающий в воде возле огромного пляжа, на котором когда-то резвились великаны.

Эта «рукотворность» мне кажется особенностью Североамериканского пейзажа, проявляющей себя в разных местах континента, как, например в виде «насыпных» холмов Аризоны, описанных в одной из глав настоящего сборника¹⁰. Как будто божественная сила создателя вознамерилась подарить своим детям, пришедшим сюда в эпоху великих географических открытий, гигантские игрушки взамен тех, что предыдущая история надоумила их построить самим, начиная с Вавилонской башни до пирамид Египта, скифских курганов, Великой Стены и камней Стоунхенджа.

На это предприимчивые пришельцы из Европы отозвались встречным планом оставить свой масштабный след в пейзаже, как, к примеру, отроги горы Рошмор, переделанные в головы президентов, или достаточно большое панно на поверхности нашего «плутона». Это панно в полном соответствии с консервативным вкусом и исторической памятью — ностальгией населения Джорджии по её героическому сопротивлению тирании Севера, изображает троих вождей южан в той «единственной гражданской» войне Соединённых Штатов. Вообще-то, это не рельеф, а вполне реалистическая композиция трёх объёмных мужских фигур на лошадях, скачущих справа налево — самая большая скульптурная группа в Америке, даже включая головы президентов на горе Рошмор. Над панно начали работать в двадцатых годах, но по настоящему это тавро на гладком боку «плутона» было завершено к 1972 году.

Почти всё время, пока его строили, соседняя Атланта, была одним из сохранившихся бастионов белого населения Южных штатов, несмотря на постепенную смену этнического состава вследствие так называемого «Великого переселения» потомков чёрнокожих рабов в северные города в поисках работы и элементарных гражданских прав.

В ответ на массовый приток переселенцев, белые американцы, расисты или нет, так же массово переместились в пригороды, дабы сохранить привычный уклад жизни и локальный контроль над образованием своих детей. В Атланте белые в основном покинули центр к середине шестидесятых. В результате город надолго погрузился в хаос нищеты, безработицы и сопутствующей им преступности, несмотря на относительное процветание благоустроенных пригородов, и работающих офисов гигантов индустрии в небоскрёбах центра Атланты. Ещё в середине восьмидесятых пешеход мог ожидать ограбления прямо на улице в любое время дня и ночи, поэтому из машины выходили только в случае крайней необходимости. Однако, к середине девяностых, и я тому свидетель, в Атланте наступил мир и относительное процветание не хуже, чем в ряде тогда ещё успешных городов Севера и Северо-Востока страны. Но, как говорил Энди Ворхол: — «Я не люблю счастья, потому что оно никогда не длится». Прогрессивные граждане в поисках морального удовлетворения без участия Божественных сил, начали с тех пор не прекращаемую борьбу за всеобщее равенство как таковое, легко подменив им в своём охваченном гордыней сознании равенство прав перед законом (изначально обещанное конституцией) с достаточно плачевными результатами в смысле падения стандартов образования и поведения на улицах, включая массовые беспорядки, грабежи и погромы с признаками организованного подстрекательства.

Таким образом, всё ещё несущее бремя сравнительной бедности, чёрное население было вовлечено в этот процесс, как наиболее подходящие кандидаты вследствие своей многочисленности в центрах городов¹¹, и усердно подогреваемой активистами обиды за судьбу далёких предков. Не мудрено, что в Атланте уже давно раздавались требования, подкреплённые демонстрациями, уничтожить этот «символ белых расистов». Не буду судить, так как времена меняются, и памятники, прославляющие героев одной группы людей, выставленные на виду у другой группы с противоположной оценкой их деятельности оказались одним из предметов столкновений словесных и физических не только в Атланте и не только в Соединённых Штатах. Мне лично просто не очень нравится присутствие, независимо от его содержания, чужеродного по форме ярлыка на идеально гладкой поверхности «плутона» — подаренного природой чуда света.

Гаваи — Пуп Земли

Я слыхал до этого выражение «пуп земли», но не особенно задумывался о его значении, пока впервые не столкнулся сперва с одним а затем еще с двумя в наших с женой скитаниях по странам Средиземноморья. Во-первых, в Дельфах, священном месте греков прямо под горой Парнас сохраняется некий каменный многогранник, по легенде брошенный наземь Зевсом, Здесь его называют Омфалос, что по-гречески означает, в числе многих значений и «пупок». Примерно в тот же период времени другой предмет и его дубликат на расстоянии метров в 700 от него, называемый тем же словосочетанием в переводе на русский, встретился нам в главной церкви христианского мира, построенной на официально заявленном месте распятия, а потом и захоронения человеческой личности Иисуса Христа. Почему «пуп», опять не было слишком понятным. По-видимому, не только мне. Недаром существуют попытки интерпретировать это сочетание слов по-русски и на других языках (как говорят энциклопедии), в смысле центра земли, или, даже более сложно, в качестве точек схождения неких сакральных направлений.

Оказалось, что таких «центров» накопилось много, в том числе в Куско, Перу — столице государства инков, и где-то на острове Пасхи, открытом и закрытом для цивилизации достаточно недавно (начиная с четвёртого столетия нашей эры) предприимчивыми и невероятно (с точки зрения европейского исторического опыта) упорными мореплавателями, полинезийцами, добиравшимися до цели десятки, если не сотни лет. Здесь есть гладкий, приплюснутый округлый камень, носящий на языке туземцев то же название, и не вызывающий никаких других ассоциаций, кроме части человеческой анатомии, так как он и впрямь похож на изображения пупка на тотемах и каменных статуях народов Америки. Можно даже себе представить, что пуповину перевязывали здесь немного по-другому, чем в наших северных странах.

Для полноты картины, назову широко известную, благодаря её использованию в качестве рекламы итальянской макаронной продукции, легенду о происхождении «тортелини», как копии пупка Венеры, подсмотренного и скопированного из теста ловким хозяином постоялого двора, где она как-то отдыхала. Как мне кажется, интерпретировать «navel of the World» как некий центр земли, вместо простого антропоморфного взгляда на вещи — это артефакт монополизации простых религиозных чувств в терминах абстрактной теологии дабы провести мостик к «научной» стороне познания мира, так необходимого ученым (независимо от того веруют ли они в Бога и Творение), то есть людям обуянным гордыней «всезнайства».

Читатель, поверь, я не пытаюсь тебя убедить в справедливости теории сотворения Мира, но лишь скромно указываю на естественность такой теории в душе неискушённого учёностью человека. Впрочем, сделаем ещё шаг.

Когда, наконец, после долгих лет жизни в Северной Америке, и уже переместившись с запада Канады, на восток, в Монреаль, дабы насладиться более лёгким доступом к странам Атлантического бассейна, мы вдруг вспомнили о Гавайях, оставленных на расстоянии пятичасового перелёта со ставшего вдруг далёким Тихоокеанского берега. Короче, до Гаваев теперь следовало добираться в два гиганстких авиа-прыжка с ночёвкой в Сан-Францизско.

Сказано — сделано. Следуя опыту остальных туристов, мы выбрали в качестве базы остров Мауи, полный разных символов гавайского опыта, от Хукипа, «мекки» серьёзных сёрферов, реликтового леса на севере, дороги в джунглях на Хану, но в первую голову, священной горы Халеакала, возвышавшейся над всем островом, подобно круглому животу лежащего Будды.

Признаюсь, этот образ не сразу пришел мне в голову, а лишь медленно кристаллизуясь в сознании, стимулированный удивительной мягкостью профиля этой поросшей невысокой растительностью трёхкилометровой по высоте горы, всегда в твоём поле зрения, когда находишься на острове.

Поднявшись на гору, мы обнаружили кратер с очаровательно гладкой поверхностью, которая не свидетельствовала о каких либо катастрофических процессах, а была, как оказалось, результатом долгого выветривания и вымывания дождевой водой минералов, попавших сюда в результате вздутия подземными силами земной коры всего какого нибудь миллиона лет тому назад¹².

Ну конечно это был настоящий «пуп Земли», что подтверждалось взглядом на карту Мауи, где весь остров кажется всплывающим на поверхность бурлящих тёплых вод корпусом нарождающегося человека: голова и туловище уже на поверхности, остальное — всё ещё скрыто от нашего взора.

Его появление на поверхности океана вместе с другими островами архипелага подчиняется вполне измеряемыми закономерностям связанными с особенностями устройства огненного океана магмы под земной корой в этом регионе. Предполагается, что дрейфующая с запада на восток континентальная плита проходит над горячей точкой расплавленной магмы, так что земная кора вспучивается и даже становится вулканом на какое-то время, пока не сдвинется подальше на запад.

О подземных процессах достоверной информации известно не больше, чем о галактиках в далёком космосе, о которых мы (вернее малое число из нас) знаем, наблюдая их электромагнитное излучение. Всё что ты видишь на поверхности, это горы совершенно различных форм и, по-видимому, возрастов, которые окружают тебя, пока ты находишься на плоской равнине, изредка используемой для сельскохозяйственных работ, но постепенно зарастающей джунглями на месте вырубленных лесов, паркинг лотами или пансионатами различной степени удобства, и довольно невыразительной типовой архитектуры, в соответствии с доминирующей национальной культурой нынешних хозяев.

Гавайцы — потомки тех же отважных полинезийцев, что возвели каменных истуканов на Острове Пасхи, а местные женщины, которых, в основном встречаешь продающими свою национальную еду из ларьков или вагончиков на колёсах на пустых паркинг лотах или на обочинах асфальтовых дорог, практически не отличимы от женских образов таитянок Поля Гогена.

Эти люди, за тысячелетнюю историю колонизации Гаваев, адаптировались к природным условиям тихоокеанской островной жизни, но оказались совершенно беззащитными перед натиском целеустрёмлённой европейской (британской, затем американской) экспансии, подчинившись их законам где добровольно, где вынужденно, но почти без кровопролития. Будучи всё-таки развитой цивилизацией к приходу завоевателей, они сумели выжить и даже стать частью местной элиты в отличие от индейцев обеих Америк, оказавшихся на самом дне общества в созданных там англо-франко- и испано-португалоязычных странах. И язык гавайских аборигенов и их имена остались на слуху, беря за душу певучим звучанием или поэтическим переводом, например король Камехамеха (в переводе «очень одинкий»), королева Лилиха, или принцесса Лихо-Лихо!

Сначала, белые пришельцы пытались воспользоваться мягким климатом и удобренной вулканическим пеплом землёй для коммерческого зекледелия, разведя тропические культуры с материка и привезя на острова китайцев, японцев и других рабочих из Азии, смешавшихся в течение короткого времени с туземцами с тем, чтобы образовать новый народ, вполне пригодный для использования в будущем экономическом развитии.

Но последнее пошло по совсем иному пути. Оказалось, что сельхоз продукция Гаваев совершенно не выдерживала конкуренции с уже существовавшими источниками тропических фруктов, кофе, и других полезных вещей, включая даже рыбу и креветок, доставляемых сюда теперь в замороженном виде. Оставалась сфера семейных отпусков, которая худо-бедно преуспела за счет, в основном, жителей Тихоокеанского побережья США и Канады, в то время, как остальные стали вполне обходиться Флоридой, Мексикой и Карибскими островами. Прибавить к этому свободные души из породы сёрферов — вот и всё разнообразие населения и их занятий.

Не забудем, естественно, военных, ради которых и были изначально аннексированы Гавайи, однако никаких следов Пёрл Харбор и других событий, поставивших Гаваи на политическую карту западного мира я не искал..

С военным присутствием мы столкнулись попав на менее освоенный туристским бизнесом остров Кауаи, где среди глубоких каньонов, и почти недоступных по суху океанских пляжей, военные устроили себе полигоны для стрельб и какие-то обсерватории, отгороженные от внутренней части острова гигантскими дюнами и горными грядами с вымытыми дождём и ветром, готическими арками повыше облаков

Благодаря формальному присутствию военных (хотя за всё время пребывания нам не встретился ни один человек в характерном комуфляже), остров Кауаи не слишком приспособлен для стандартного туризма.

Взять хотя бы состояние дорог, по которым даже на вседорожнике едешь с черепашьей скоростью, объезжая ямы и трещины, что в такой, ориентированной на автомобильное передвижение, стране наводит на мысль, что эти неудобства для визитёров зачем-нибудь нужныны хозяевам.

Вследствие небольшоgo притокa зевак и туристов, здесь обосновались центры восточных религий, построенные на средства разных волн эмиграции: японский храм у подножия холма и несколько дюжин игрушечных домиков с приношениями редких гостей. Я тоже оставил брелок со связки ключей, сделанный из редкого металла, гафния, просто чтобы поучаствовать в этой кажется совершенно бесцельной, и поэтому, специфически человеческой деятельности.

А индуистский центр — невероятно обширный и богатый участок джунглей с изумительными растениями, невиданными цветами и, честно говоря, пошловатыми скульптурными композициями, в котором обитает громадный шоколадного цвета мужчина в набедренном фартучке, который, не произнося ни слова, зажигает маслянные плошки, переставляет букеты цветов и кланяется невидимым богам. К счастью там так же есть и одетый в белое сари, с красной точкой на безмятежном лбу, Нью-Йоркский еврей, охотно объясняющий непосвящённым смысл происходящего.

А по вечерам, когда темнота скрывала очертания типовых домишек, беспорядочно, как это бывает в бедных частях континентальной Америки, набросанных вдоль вьющихся асфальтовых дорог, уличные лампы и редкие огни проезжающих автомобилей освещают похожие на стены восточных храмов стены тропической растительности, подпирающие ночное небо с «грубыми звездами»¹³

Не будучи сёрферами и не испытывая позывов ими стать, мы тем не менее могли наблюдать их подвиги в любых погодных условиях, деревянные кресты, поставленные там, где погибли их товарищи и их оживлённые сборища на берегу, где они отдыхали с тем, чтобы броситься в пучину за новой порцией адреналина.

Рядом с ихтиандрами, часто можно было увидеть песчаное поле, занятое неподвижно спящими гигантскими черепахами, которых здесь, втыкая в песок флажки, охраняют волонтёры из местных сёрферов от любопытных детей и взрослых временно вторгшихся в этот вполне самодостаточный мир.

Всё же и нам в самом конце удалось достаточно естественно присоединиться к миру свободных от забот об общественных конвенциях американцев на замечательном пляже-заповеднике, где в то время, по-видимому, запрещено было строить отели и кондоминиумы. Макена бич — огромный пляж, к которому нужно было долго идти от бегущей параллельно берегу асфальтовой дороги. Он выходит лицом на запад и перед ним среди океанских волн возвышаются остатки взорвавшегося когда-то в воде вулкана Молокини, который давно превратился в заросший зеленью необитаемый остров с мягкими и невысокими обводами на расстоянии в полпути до горизонта.

Здесь необязательны бикини и плавки, здесь каждое воскресенье устраиваются танцы на песке людей разной степени раздетости под бой барабанов впечатляющими мастерами этого дела, и только перед наступлением темноты сюда наведывается миролюбиво настроенный полицейский с тем, чтобы попросить всех одеться и покинуть это место до следущего утра. Здесь тоже отдыхают морские черепахи, и они не нуждаются в протекции среди людей начисто лишенных агрессивных поползновений благодаря удивительной атмосфере покоя и равновесия, которую мы ощущали здесь все оствшиеся дни нашего пребывания на острове Пупа Земли.

От Ла Хойа, штат Калифорния, до Аркосанти, штат Аризона

Прожив десяток лет в Канаде из положенных мне судьбой сорока пяти, я всё еще не знал о «знаковом» фильме Джона Ландиса «Блюз бразерс»¹⁴. Так что, когда меня вызвали на интервью в Дженерал Атомикс в Ла Хойе я не понял, почему первый из джентльменов, проводивших со мной собеседование, ухмыляясь, сказал, что компания принадлежит Блюз Бразерс в качестве комментария на странные условия своего ежедневного существования, а именно, комплех-оазис, находившийся посреди выжженной «мексиканской» пустыни был обнесён глухим бетонным забором с бахромой колючей проволоки по верхнему краю и охранников, проверяющих документы с автоматами в руках. Ну ладно. То что владельцы предпочли скрываться под именами знаменитых комедийных рок-музыкантов — ещё куда ни шло, но то, что там среди прочих объектов имелся полномасштабный «Токамак», производило впечатление. Да и имя компании было известным, недаром её открывал в качестве почётного гостя престарелый Нильс Бор.

Похоже было, однако, что группа технарей, которые сидят в маленьких кабинетах вдоль коридоров трёхэтажного корпуса и пожилых адмистраторов в кабинетах побольше и даже с секретаршами в предбанниках, представляли собой остатки былого величия, когда это заведение ещё не было приватизировано с целью выжать какой-никакой профит из наработанных прежде связей с государственными структурами. Речь в моём случае шла о возможном проекте уничтожения советского химического оружия, которое Билл Клинтон предложил своему партнёру Борису Ельцину взять на себя. Кончилось это в конце концов передачей средств другой организации, но мой русский язык, плюс семилетний канадский опыт работы индустриальным учёным мог бы им сгодиться для получения заветного гранта-подачки.

Но день этот оказался для меня в меру насыщенным разговорами с учёными об их пэт-проектах довольно академической направленности, моим докладом по недавно выполненной работе, имеющей отношение к их задачам и, самое главное, той части интервью, которую со мной проводил уже сильно пожилой гигант, еле умещавшийся за столом с известной даже мне, сугубо штатскому канадцу,фамилией адмирала Кассиди (советника Президента Рейгана в какой-то момент своей карьеры). В частности он мне картинно рассказал о том, как на катере объезжал военно-морской рейд Сан-Диего с маршалом Ахромеевым, тем самым участником ГКЧП, который застрелился после провала последнего.

Вторая половина дня была свободным временем до совместного похода в местный ресторан, который, как я понял, был просто поводом для начальства угостить своих жен и угоститься самим за счет владельцев компании. Короче, все эти интервью окончились для меня тогда ничем, но Дженерал Атомикс выжила, переключившись впоследствии на развитие технологии дронов, ставших важным компонентом современной войны. Однако мой визит был еще не окончен, и я с удовольствием проехал по дороге вдоль верхотуры обрыва, нависающего здесь над практически непрерывными пляжами тихоокеанского берега Южной Калифорнии. Как сейчас помню, что было это перед самым Рождеством, и температура воздуха была 21^оС, а в море, как и положено, геройствовали «сёрферы». Приехав в соседний Сан Диего через пару лет уже с женой на конференцию, мы попали в неожиданно холодную полосу непогоды и, кутаясь в платки и шарфы наподобие солдат вермахта под Сталинградом, всё же покинули тёплый Мариотт и отправились в историческую часть Ла Хойи, с доминирующей над приморским пейзажем многоэтажной громадой отеля «Ля Валенсия», где традиционно доживали свой век голливудские звёзды прошлого.

В антикварных магазинах у подножия отеля были выставлены уникальные предметы, составлявшие когда-то неотъемлемую часть интерьеров и украшений легендарной «прекрасной эпохи»¹⁵. Мы шли вдоль края воды, дивясь на огромный масштаб открывающихся пейзажей и суровость этого скалистого, как и полагается на западе, берега по сравнению с тем, пологим и мягким, к которому мы привыкли на восточном побережье Соединённых Штатов.

На берегу выл ветер и носились чайки и кормораны, которых можно встретить на обеих сторонах Североамериканского континента. Эти слегка похожие на уток морские птицы в тихую погоду сидят на камнях развернув крылья, как плечи джигита с головой гордо задранной кверху и несколько на сторону, усиливая их сходство с гордыми кавказцами.

Внезапно одна из пролетавших чаек спикировала на мой бутерброд и, отхватив кусок, улетела боком как ведьма из вальпургиевой ночи.

Это привлекло внимание группы фотографов на берегу, пытавшейся использовать бурную погоду в качестве фона для рекламы балетной труппы. Оператору пришло в голову, что к юноше и девушке в обтягивающих трико делающих рискованные па на камне посреди бушующих волн хорошо было бы добавить чайку и мне пришлось пожертвовать оставшимся куском бутерброда, который был тут же предложен пролетавшим чайкам рукой танцора в этой композиции — будни Южной Калифорнии, так сказать.

Несмотря на нестантдартно холодные для этих мест погодные условия, это был наш шанс увидеть самую экзотическую часть американского пейзажа в трёх тысячах километрах от нашего дома: Гранд Каньон, камни Седоны и 500-летние кактусы Таксона. Этот список можно было бесконечно пополнять по мере продвижения вглубь континента по тридцатой параллели, в чем мы убедились практически сразу по пересечении западной границы штата Аризона: перед нами были пирамидальные холмы — кучи практически одинаковых каменных шаров двух-трёх метрового диаметра, как будто насыпанные гигантской рукой на плоской равнине насколько хватало взгляда — это был южный край распространения ползущего с севера ледника двухмиллионнолетней давности. За этим зрелищем последовали другие, из которых Гранд Каньон с беспощадным ветром и краями, на этот раз утопавшими в снегу по колено, оказался наименее запомнившимся (глубокий снег мы, так сказать, и в Канаде видали!). У самого его южного края расстилалась укрытая «неуместным» здесь снегом «Monument Valley» (долина монументов¹⁶), так знакомая по старым ковбойским фильмам!

Преодолевая гигантские расстояния по скоростной дороге без признаков жилья на горизонте в течение многих часов, мы вдруг увидели на обочине, ярко светящуюся в темноте рекламу государственного заповедника — в прошлом тюрьмы строгого режима¹⁷ и задержались здесь на ночь в придорожном мотеле. Дальнейшее описывать много не придется, тем более, что рисунков соответствующих я не сделал, но все что мы видели, подозрительно напоминало гротеск ковбойской комедии в духе «Лимонадного Джо» чехословацкого производства, где эти насмешники-чехи пародировали голливудских ковбоев, а русские зрители, не видев ковбойских фильмов, принимали многие эпизоды за чистую монету. Короче, там был и дощатый ломбард торговавших золотом и оружием возле которого, проезжая, мы увидели одноногого оборванца в потертом «стетсоне»¹⁸ с кобурой на поясе. Затем мы съели свой хамбургер за деревянным столом на 20 человек, бок о бок с людьми в таких же шляпах, сапогах из змеиной кожи и выгоревших на плечах жилетах, не сходившихся на «пивных» животах. Теперь, через уйму лет, я не вполне уверен, а не были ли эти персонажи актерами, изображавшими мифических «ковбоев» для заезжих посетителей. Но думаю что врядли. Америка это — Америка, а все актеры не попавшие в Голливуд, пошли в балотироваться в Конгресс и другие прибыльные места для профессиональных лжецов.

Но главное в Аризоне, всё же идеально гладкое и такое пустое асфальтовое шоссе, ведущее вас от одного чуда к другому, тут и полусфера-воронка диаметром в семьсот метров, вырытая в земле взрывом древнего метеорита, тут и ажурные остовы пятисотлетних кактусов, напоминающие распятия в пустыне Иудеи, тут и лес огромных прямоствольных сосен с розово-красной корой «Пондероза» в ущелье, ведущем от Гранд Каньёна в Седону, где красные столообразные горы напоминают египетские храмы. Лишь одно из чудес нельзя было увидеть с хайвея. К нему вела уходящая вбок просёлочная дорога в конце концов упёршаяся в маловыразительную бетонную стену, перед которой стояло несколько покрытых дорожной пылью легковых автомобилей и пикапов.

Это поселение или, вернее, архитектурный эскиз поселения в центре аризонской пустыни — детище прекрасного итальянского художника, судя по его графике на стенах офиса, и архитектора-визионера Паоло Солери, мечтавшего создать свою модель будущего в специально построенном комплексе, который в этот момент был представлен максимум одной десятой частью задуманного.

Здесь кубические конструкции из стекла и бетона сочетались бы с формой цельно отлитых из бетона арок и полукуполов, заимствованной из архитектуры Рима и раннего Возрождения

В центре этого далеко не законченного нагромождения объёмов помещались общая вегетарианская столовая, конференц-залы и библиотека, полная замечательных, в том числе уникальных книг, некоторые из которых покоились на залитом водой полу, указывая на определённый элемент разрухи, царившей в тот момент в хозяйстве утопии¹⁹. Один из томиков со слегка подмоченной самодельной обложке, я спас (стибрил) для того, чтобы увезти в наш северный дом и почитать ещё раз книгу, попавшуюся мне в ранней молодости²⁰ и впервые открывшую для меня прелесть приватного образа жизни культурного обывателя, сложившегося к середине XVIII столетия в Англии, то есть именно тогда, когда отцы Американской революции закладывали основы теперешней фазы западной цивилизации.

Несмотря на достаточно серьёзные различия в архитектурных принципах, стилях и приёмах, Паоло Солери принадлежит категории архитекторов фантастов (и прочих фантастов), мечтавших о воплощении социалистической утопии методами градостроительства, то есть жилых образований, где осуществится максимальное перемешивание группы людей, нацеленное на всеобщую гармонию и здоровую окружающую среду, в противоположность капиталистическому индивидуализму и эко-эгоизму. Просто не могу не упомянуть «Фаланстер» Шарля Фурье и Гракха Бабёфа, разрекламированный в России Ник. Чернышевским, чрезвычайно некомфортабельные многоквартирные дома Ле Корбюзье и, чего уж там, творения конструктивистов первых сталинских пятилеток с обобщенными балконами вдоль дома, коммунальными кухнями и санузлами. И при этом все эти эксперименты представляют собой интересную и оригинальную архитектурную форму, цель которой — заставить людей жить под постоянным присмотром и при участии соседей, что в случае советского опыта породило целый фольклор анекдотов и горьких былей о культуре коммунальных квартир.

Для ночлега нам, тем не менее, выделили отдельную комнату с фанерными стенами и душем за занавеской. В душе я нашел засохшую мумию скорпиона, забравшегося сюда когда-то в поисках влаги. Живые скорпионы были однако одной из насущных проблем, поэтому мы положили свои кеды подошвою вверх, как нам настоятельно посоветовали, вручая ключ от нашего пристанища.

Дорога — послесловие

Когда я учился в московском так называемом «режимном» институте, нам «крутили» фильмы, слегка выходившие за рамки одобренной для широкого показа западной, вернее, американской кинопродукции. Запомнились два из них, первый — документальный о программе полётов на Луну, а второй — художественный под названием «Исчезающая точка» (Vanishing point). Последний включал какие-то стычки с полицией, наркотики, гремучих змей в качестве предметов культа, но, самое главное, быструю езду по скоростным дорогам, прямым как игла, острым концом достающая до горизoнта. Это и был образ Америки, который остался в памяти от этого фильма и, как ни странно, только усилился после увиденного и испытанного наяву. Только дорога была прямой лишь в двух измерениях, а в третьем она могла быть волнистой наподобие китайского карнавального дракона-ленты.

В Америке, вообще-то есть масса красивых и даже ошеломляющих видов, доступных для обозрения тем или иным способом, благодаря невероятно развитой дорожной сетке. Американское «лоскутное одеяло» людских поселений или индустрий, это полупрозрачное покрывало, наброшено на материк, полный природных чудес, где присутствие человека не слишком изменило план Создателя для этих мест, за исключением компактных, благодаря высотным зданиям, городов и всё тех же дорог, построенных по инициативе президента Ф.Д. Рузвельта в качестве основного средства борьбы с депрессией и безработицей в тридцатые годы прошлого столетия. С тех пор и до сегодняшнего дня, почти любой президент, сталкивающийся с проблемой экономического спада и растущей безработицы, начинает или обещает вкладывать деньги налогоплательщиков в улучшение и расширение автомобильных дорог, которые, благодаря этому замечательно ведут себя в долгих переездах во все концы Соединённых Штатов. Но, как я уже писал, благодаря лёгкости таких переездов, редко удаётся заставить себя съехать с магистрали на достаточное количество времени, чтобы осмотреться и, при случае, нарисовать очередную картинку с натуры. Значит так тому и быть и этот альбом завершается сожалением о недостаточно большом количестве представленного визуального материала. Ciao! And so long…

Примечания

1

Частная военная корпорация

(обратно)

2

Акула!

(обратно)

3

«Young and Restless», сериал, идущий уже много десятков лет для домохозяек, изучающих практический английский и служащий платформой для карьеры начинающих актёров, некоторые из которых затем достигают вершин Голливуда.

(обратно)

4

Бостон, Филадельфия…

(обратно)

5

Black Lives Matter, организация, играющая немалую роль в разрушении связующей ткани современного американского общества.

(обратно)

6

Компании Микрософт и Боинг в Сиэтле, Найки и Интель в Портленде

(обратно)

7

Это понятие включает и Канадские территории: Юкон и Британскую Колумбию.

(обратно)

8

White man’s burden — долг распространять ценности европейской цивилизации на другие народы

(обратно)

9

На самом деле это не так; название скорее всего происходит от имени индейского племени жившего в этих местах до прихода европейцев

(обратно)

10

За бортом повествования остались идеально круглый край Гудзонова залива или камень Персе

(обратно)

11

Впрочем движение за «равноправие цветных граждан» нашло яросных адептов и в местах с подавляющим преобладанием этнических белых (см. Главу о Портленде)

(обратно)

12

Сравните с 300 миллионами, возрастом Каменной горы возле Атланты

(обратно)

13

О. Мандельштам

(обратно)

14

Знаменитый фильм комедия, в котором участвуют со своими номерами практически все тогдашние звёзды американского блюза

(обратно)

15

«By gone era», как её называют по английски — время элегантной элиты победивших в Первой Мировой стран, время расцвета искусства модерн, джазовой музыки и художественного кинематографа в Америке и Германии, описанное Ивлином Во, Скотом Фицжеральдом и Чарли Чаплиным в своих книгах.

(обратно)

16

Долина, утыканная каменными столбами с отвесными стенами и плоским верхом

(обратно)

17

Город Юма

(обратно)

18

Шляпа с загнутыми кверху боковыми полями

(обратно)

19

В последующие годы, ситуация изменилась к лучшему, благодаря пожертвованиям и более рациональному использованию этого места для привлечения эко-туристов и студентов архитектурных курсов

(обратно)

20

Лоренс Стерн «Жизнеописание и мнения Тристрама Шенди, джентльмена»

(обратно)