Любимая советника (ЛП) [Миранда Бриджес] (fb2) читать онлайн

Миранда Бриджес

Любимая советника

Серия: Дом Каймар (книга 4)

Автор: Миранда Бриджес

Название на русском: Любимая советника

Серия: Дом Каймар_4

Перевод: Mira Cruz, Andgi

Редакторы: Eva_Ber, Nikkoletta

Обложка: Xeksany

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Я не знаю, кто выглядит более обеспокоенным: Лия, которая ждет ребенка, Варек, отец ребенка, или Морган — тетя ребенка.

Сцена передо мной — это нечто, чего я не видела раньше, с тех пор как начала проходить клинические испытания еще на Земле, до моего похищения. Лия лежит на больничной койке в белом халате, идентичном тому, в который нас одели, когда доставили на борт дравийского корабля «Феникс». Варек стоит рядом с ней, его взгляд темнеет, и он яростно сжимает челюсть. Взгляд же прикован к врачу Брэкстону, и время от времени я замечаю, как подергиваются пальцы генерала, как будто он хочет использовать свой дар телекинеза. Морган, королева дравийцев, находится на последнем сроке беременности, и держит Лию за руку. Она стоит напротив Варека, представляя собой грозную силу.

В такие моменты я рада, что всего лишь медсестра.

— А вот и еще одна схватка, — говорит Брэкстон своим всегда спокойным голосом. В большинстве случаев я нахожу это успокаивающим, но, судя по выражению лиц окружающих меня людей, сомневаюсь, что они придерживаются того же мнения.

— Ты думаешь, я этого не чувствую? — визгливо говорит Лия. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Господи Иисусе!

— Кости, ты должен быть полезным, — говорит Морган Брэкстону. — Нет ли какого-нибудь лекарства, которое можно ей дать, чтобы немного облегчить боль?

— Лия сказала мне, что не хочет этого, — говорит врач. — Кроме того, все почти закончилось, так что ей придется немного поднапрячься.

Морган заламывает руки, как будто представляет, как они обвиваются вокруг шеи Брэкстона.

— Натали, ты можешь принести детскую кроватку? — спрашивает Кости.

— Да, сэр, — отвечаю я и иду за передвижной кроваткой.

— Вам нужно будет сильно потужиться на следующей схватке, — говорит он Лие. — Ваша дочь готова появиться на свет, если вы сделаете, как я говорю.

Лия зажмуривается и делает глубокий вдох.

— Я собираюсь тужиться так сильно, что она выстрелит из меня, как из пушки.

— Как скажешь, подружка, — говорит Морган, похлопывая ее по плечу.

— Если мой ребенок пролетит через всю комнату и не будет пойман, кто-то в этой комнате пострадает, — говорит Варек.

— Приготовьте свои волшебные пальцы, капитан, — говорит Морган. — Возможно, ты сыграешь на дальнем приеме.

Варек смотрит на королеву прищуренным взглядом, но Брэкстон взмахивает рукой, прекращая все разговоры. Я встаю слева от него, готовая принять ребенка, когда он появится.

И после сильного толчка и одного громкого крика она делает это.

— Возьми ее, Натали, — говорит Брэкстон.

Смутно я слышу, как плачут Лия и Морган, когда беру плачущего младенца на руки. Немедленно кладу ее на кроватку и достаю сканер из кармана. Варек подходит и встает рядом со мной, и его мощная энергия окутывает меня. Я сосредотачиваюсь на ребенке, чтобы не быть подавленной его присутствием.

— Никаких признаков болезней или недостатков, — сообщаю я после сканирования. Затем беру синее одеяло, пропитанное технологией тепла, чтобы вытереть малышку. Начинаю с серебристых волос и двигаюсь вниз. Она замирает, как только тепло касается ее бледной кожи, прекращая плакать. Клянусь, она — самое дорогое, что я когда-либо видела. Вообще-то, я также думала о ребенке Бриттани, но, клянусь, ребенок Лии такой же милый. Может быть, даже больше, потому что ее ушки более заостренные. Она больше похожа на дравийку, чем на человека.

Как только она полностью вымыта, я беру черное одеяло, наполненное витаминами и минералами. До сих пор не понимаю, как работают некоторые из этих передовых технологий, но я отказалась от попыток разобраться в этом.

Я осторожно заворачиваю в него младенца, и ее маленькие розовые губки приоткрываются со вздохом, когда она полностью укрыта. Прижимаю ее к груди, не в силах остановить тоску, которая заставляет мое сердце биться сильнее.

Я хочу ребенка.

Насколько я знаю, я единственный заводчик, который хочет только ребенка, и на меня еще не претендовал самец. Другие человеческие женщины либо только говорят об этом, либо все еще отрицают нашу жизнь здесь. Сначала я испытывала те же эмоции, что и все остальные, но после всех этих недель готова создать жизнь на этой планете. И создать новую жизнь во мне. Потребность опекать неимоверно сильна во мне.

— Вот твоя дочь, — говорю я Вареку. Когда он не двигается, перекладываю ребенка на руки и смотрю на него снизу вверх. — Вытяни руки вот так. Верно. Теперь ты должен поддерживать ее головку, так как мышцы ее шеи еще недостаточно сильны.

— Я беспокоюсь, что причиню ей вред, — шепчет он, его взгляд возвращается к своей невесте.

— Ты причинил бы ей боль не больше, чем Лие.

Как только я передаю ему маленький сверток, наблюдаю, как на его лице отражается множество эмоций. Наиболее заметным из них является обожание.

— От нее захватывает дух, — тихо говорит он.

— Очень, — соглашаюсь я с улыбкой.

— Такая же красивая, как ее мать. — Он очень медленно укачивает ребенка, и это так мило, что мне приходится быстро моргать, чтобы сохранить глаза сухими. — Она не первый младенец, которого я вижу, и все же… — Он поднимает голову, одаривая меня всей интенсивностью своего ониксового взгляда. — Как будто я никогда… Я не могу…

Я успокаивающе касаюсь его руки.

— Я знаю.

— Варек, принеси ее ко мне, пожалуйста, — зовет Лия. — Я хочу ее увидеть.

— Она — это все, намори, — говорит он, подходя к Лие.

— Я думала, что я — это все, — дразнит она. Ее игривая улыбка исчезает, когда Варек кладет ребенка ей на руки. — О, Варек. Она потрясающая, — ее голос, наполненный слезами, звучит хрипло.

Морган не лучше. Может быть даже еще намного хуже.

— О боже мой! — Королева шмыгает носом и вытирает лицо. — Она чертовски драгоценна.

— Не ругайся при ребенке, — говорит Лия, и на ее лице снова появляется ухмылка.

— Не указывай королеве, что делать. — Морган потирает живот и вздыхает. — Хотя ты права. Мне действительно придется попрактиковаться в том, чтобы следить за своим языком.

Варек недоверчиво выдыхает, и взгляд королевы устремляется на него.

— Не думай, что это не касается тебя и Зейдена, — говорит она. — Я слышала, как часто ты употребляешь слово на букву «ф», и это тоже не мелочь.

Варек ухмыляется ей.

— А мне интересно, кто познакомил дравийцев с этим нецензурным языком. Хмм?

— Туше, — бормочет Морган. Она гладит ребенка по щеке, и ее взгляд смягчается.

— Как вы собираетесь ее назвать?

Лия и Варек обмениваются взглядами.

— Мы думали о Варии, — говорит она. — Это комбинация наших имен, но Варек сказал мне, что это также имя какой-то древней женщины в истории его народа. Она была свирепой и обладала таким сильным даром, что привела дом Каймар к власти.

— Вау, — удивляется Морган. — Я вроде как хочу заплакать от того, как романтично это звучит, а потом стукнуть тебя за такое потрясающее имя.

— Спасибо, — говорит Лия.

— Хорошо, я оставлю тебя наслаждаться своей семьей, так как мне действительно нужно встать на ноги. Моя спина убивает меня. — Морган целует Лию в щеку, а затем в головку ребенка. — Я так рада за тебя, подружка, и не могу дождаться, когда настанет моя очередь. Единственная разница в том, что я хочу обезболивающее. — Она поворачивается к Брэкстону и поджимает губы. — И не говори мне, что у вас нет хороших пилюль, потому что вы, ребята, освоили космические путешествия, так что я не хочу слышать никаких оправданий.

Брэкстон опускает голову.

— Да, моя королева.

— Моя королева, — говорит Варек, отвешивая ей легкий поклон.

Морган машет всем, включая меня, когда телохранители встречают ее у двери. Я поднимаю руку, возвращая жест. Брэкстон отводит меня в сторону, как только она уходит, и я наклоняю голову, чтобы лучше его слышать.

— Я очень сомневаюсь, что генерал позволит своей семье остаться в клинике на ночь, поэтому мне нужно, чтобы ты перевела их в их каюту, — говорит он. — Как только это будет сделано, можешь считать свою смену завершенной.

— Конечно.

Я пробираюсь к паре, моя грудь сжимается при виде того, как они нависают над своим ребенком. Лия воркует с Варией, в то время как Варек смотрит так, словно вот-вот лопнет от гордости.

Прочищаю горло, и его взгляд находит мой.

— Генерал, полагаю, вы хотели бы, чтобы ваша семья разместилась в ваших личных апартаментах? — Когда он кивает, я продолжаю: — Я соберу необходимое оборудование для мониторинга ребенка, и тогда мы сможем отправиться в ту сторону.

Нажимаю несколько кнопок в изголовье больничной койки, переводя ее из стационарной в мобильную. Затем хожу по клинике, собирая вещи для ребенка, а также вещи, которые могут понадобиться Лие. Как только кладу их в большую корзину, я смотрю на Варека. Он встречается со мной взглядом и берется за ручки кровати Лии, прежде чем выйти в коридор, когда открываются автоматические двери. Я следую за ними, стараясь дать им пространство.

После того, как мы входим в их каюту, кладу рядом с кроваткой еще несколько детских одеял вместе со сканером.

— Используйте это на Варии, если вас что-то будет беспокоить, — говорю я. — Данные будут автоматически синхронизированы с базой данных Брэкстона. Если возникнут какие-либо проблемы, это предупредит его о них, и он немедленно их устранит. Пожалуйста, убедитесь, что она завернута в одеяла, меняя их при каждом кормлении, которое должно происходить каждые два-четыре часа. Генерал, у вас все еще есть устройство, которое отслеживает жизненные показатели Лии?

— Да, — говорит он, поднимая свою невесту на руки, прежде чем положить ее и ребенка на их кровать. — Я должен его надеть?

Я киваю.

— Он уже связан с базой данных, но я думаю, что его можно использовать в качестве дополнительной меры предосторожности.

Он накрывает Лию одеялом, а затем отводит меня в сторону, понижая голос.

— Тебя беспокоит здоровье Лии?

— Нет, сэр, — поспешно отвечаю я. Бедняга выглядит напуганным до смерти, и такого выражения я никогда раньше не видела на его лице. — Брэкстон не позволил бы ей покинуть клинику, если бы она была в критическом состоянии. Это всего лишь профилактические меры, которые мы применяем, чтобы убедиться, что ничто не ускользает от нашего внимания. Но я обещаю, что она абсолютно здорова. — Я ободряюще улыбаюсь ему. — Единственное, что ей угрожает, — это неспособность перестать пялиться на своего прекрасного ребенка.

Плечи Варека немного расслабляются, он переводит взгляд на свою семью.

— Да, я определенно это вижу. Это недуг, от которого я тоже буду страдать.

— Убедитесь, что вы оба немного отдохнули, особенно Лия. Ее тело, хотя и более чем способно справиться с родами, нуждается в восстановлении. Не позволяйте ей делать слишком много. Конечно, я буду часто приходить, чтобы убедиться, что у нее и ребенка все идет так, как ожидалось.

Генерал переводит на меня свой потемневший взгляд, и я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. Этот инопланетянин не шутит, когда речь заходит о его семье.

— Спасибо, — говорит он. — Я благодарен тебе.

— Я более чем счастлива помочь, — жестом указываю на Лию. — Я собираюсь поговорить с ней очень быстро, а затем уйду, чтобы вы могли побыть наедине.

Я поворачиваюсь, чтобы подойти к своему пациенту, но меня останавливает легкое прикосновение к моей руке.

— Да, сэр? — спрашиваю я, глядя на него через плечо.

— Ты не вторгаешься в нашу частную жизнь, и мы рады тебе в любое время.

Я киваю ему, не в силах сделать ничего другого. Генерал, как и остальные дравийцы, всегда пугал меня. Конечно, это затрудняет понимание части моего плана, связанной с рождением ребенка. Но я уверена, что разберусь с этим, как только какой-нибудь мужчина заявит на меня права.

Если это когда-нибудь случится.

— Привет, — говорю я Лие, как только оказываюсь рядом с ней. — У тебя есть какие-либо вопросы по уходу за ребенком?

— Думаю, что сейчас я в порядке, но я попрошу Варека связаться с тобой, если это изменится.

— Конечно, — говорю я с улыбкой. — Я хочу, чтобы ты знала, что можешь обратиться ко мне за чем угодно. Это ново и для тебя, и для Варека, и это нормально — чувствовать неуверенность в чем-то. И именно поэтому я буду время от времени заходить, чтобы проведать тебя, так что, если у тебя есть вопросы, ты можешь задать их мне, но если ты не можешь ждать, я буду более чем счастлива заглянуть.

Лия берет мою руку в свою, нежно сжимая ее.

— Спасибо, Натали. Конечно.

Она отпускает меня, чтобы погладить Варию по волосам.

— Может быть, мы сможем продолжить наши консультации, как только я почувствую себя нормально.

Я стараюсь не показывать своего отвращения.

— Я никуда не спешу. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

— С нами все будет в порядке. Кроме того, тебе тоже нужно поспать.

Я морщусь.

— Сон переоценивают. Вообще-то, я сейчас возвращаюсь в клинику. Мне нужно ввести статистику рождения Варии в базу данных.

Лия прикрывает зевок.

— Спокойной ночи.

Я киваю генералу, направляясь к двери, а затем шагаю обратно в клинику, мои мысли вихрем проносятся в голове. Я не шутила, когда сказала Лие, что не спешу продолжать наши консультации. Я знаю, что они должны быть полезными, но прямо сейчас мы обсуждаем долготерпеливую борьбу моего отца с раком, которая привела к его скоропалительной смерти, и как это повлияло на меня. Хотя именно это и побудило меня стать медсестрой, это было не самое приятное время в моей жизни.

Похищение инопланетянами было более захватывающим, чем это, и это печально.

Я прижимаю руку к экрану справа от двери, и он загорается, сканируя мою ладонь. Как только личность подтверждена, двери открываются, позволяя войти. Я направляюсь в офисную секцию в задней части клиники, когда загорается свет, активируемый моими шагами. Подошвы моих ботинок почти не издают звуков, вот почему я могу уловить лёгкие звуки движения.

К сожалению, для меня уже слишком поздно реагировать.

Глава 2

Рука смыкается вокруг моего горла, когда я врезалась спиной в жесткую преграду. Мне требуется пара секунд, чтобы понять, что это чье-то тело. Другая рука обвивается вокруг моей талии, фактически зажав мои руки по бокам.

— Не шевелитесь, — голос мужчины мягкий, опасный. Дыхание касается моего уха, его близость помогает мне осознать угрозу в его тоне.

Кивком показываю, что понимаю, но его хватка на моей шее не ослабевает. Сила захвата не оставляет меня равнодушной. Мне никогда не доводилось сталкиваться с дравианцами, но я видела, какой урон они способны нанести. Не хочу, чтобы моя жизнь оборвалась в результате сдавливания его кулака.

— У вас есть доступ к лекарствам?

— К некоторым, — отвечаю я. — К более мощным из них доступ есть только у Брэкстона.

Большим пальцем он поглаживает кожу на моем горле, как будто размышляет.

— Ради твоего блага надеюсь, ты сможешь достать то, что я ищу.

— Что ты ищешь?

— Сначала отведи меня к лекарствам.

Кивком указываю в направлении хранилища, расположенного прямо над длинным рядом столов.

— Вон там.

Незнакомец подталкивает меня вперед, слегка касаясь моей шеи, и это лучшая для меня мотивация. Как единое целое, мы проходим через комнату, и я чувствую каждый изгиб мышц, прижатых ко мне. Мне еще не приходилось видеть слабого дравианца, но этот парень просто великолепен.

— Тебе придется отпустить меня, — прошу я.

Он отпускает, но продолжает держать руку на моей талии. Я прижимаю свободную руку к панели справа от хранилища, и как только идентификация подтверждается, она отпирается с тихим шипением. Потянув за ручку, я открываю медикаменты, хранящиеся в маленьких стеклянных флаконах, прохладных на ощупь. Они расположены аккуратными рядами и удерживаются на месте металлической стойкой с углублениями для каждого контейнера.

— Что из них вам нужно? — спрашиваю я. Как только протягиваю руку, чтобы открыть ящик, его хватка на мне усиливается.

— Что ты делаешь? — спрашивает он с рычанием в голосе.

— Достаю шприц.

— Поторопись.

Открыв ящик, я беру инструмент и кладу его на стойку, чтобы мужчина мог его видеть. Шприц похож на сложный металлический опрыскиватель из садового шланга, но с кнопкой включения и гораздо круче. На мой взгляд, гораздо лучше, чем обычная игла.

— Что за лекарства вы ищете? — спрашиваю я.

— Что-то, что притупляет эмоции или вызывает чувство эйфории.

Он произносит это с таким желанием, с таким отчаянием. С наркоманами трудно иметь дело, потому что они иррациональны в своем мышлении, но это из-за того, что потребности их тела манипулируют принятием решений.

— Как называется наркотик, к которому вы привыкли? — спрашиваю я.

Он колеблется. Тревожность чувствуется в его в неровном дыхании, а также в напряжении тела.

— Эликсир.

Брэкстон кратко рассказал мне об этом препарате, сказав, что это комбинация сильнодействующих ингредиентов, которые нелегко достать. По словам врача, оно очень дорогое и очень редкое.

— Я не смогу создать подобный препарат, но могу соединить пару антидепрессантов, которые вызывают чувство расслабления и легкой эйфории, — говорю я. — Ты слышал о коваксе? Брэкстон сказал мне, что это один из основных ингредиентов эликсира, и у меня он есть.

— Да, возьми его, — хриплым голосом соглашается он.

Я беру шприц в руку, прохладный металл быстро нагревается в моей ладони. Порывшись в ампулах, ставлю пару из них на стойку, а затем прикладываю кончик шприца вплотную к кончику одной из них. Настройки уже установлены на нужную дозировку, поэтому я нажимаю на кнопку, частично наполняя шприц. Так поступаю с каждым флаконом после того, как мой захватчик осматривает его, и вскоре шприц полон.

— Не желаешь ли ты оказать мне честь? — спрашиваю я, протягивая ему руку.

Мужчина не отвечает, но забирает у меня шприц. За легким шипящим звуком выпущенного из шприца препарата последовал удар его тела о мое. Я борюсь с его весом, упираясь свободной рукой в стойку. Он бросает шприц и тяжело вздыхает. Как только рука на моем горле исчезает, я понимаю, что это ненадолго.

Его сердце медленно бьется о мою спину, а дыхание становится затрудненным. Однако, когда он сжимает меня в объятиях, я очень обеспокоена тем, что сила все еще струится через него.

— Что ты сделала? — рычит он мне в лицо.

Проглатываю вздох, рвущийся наружу. Это Колтон, член совета, представляющий дом Каймар. Я помню, что он приходил за стабилизаторами настроения неделю назад, но Брэкстон ничего не говорил мне о нем, поэтому я решила, что это был обычный визит и весьма рутинный. Однако, когда смотрю на Колтона, то ясно вижу безумие в его ониксовом взгляде. Глаза дравианцев меняют цвет только тогда, когда они испытывают сильные эмоции или состоят в брачном союзе, так что он явно взбешен и переживает ломку.

Или он зол, переживая ломку, и состоит с кем-то в отношениях.

— Я ничего не делала, — отвечаю, наблюдая, как он несколько раз моргает, словно пытаясь прочистить мозги.

— Не лги мне!

— Ты следил за тем, как я набираю каждое лекарство в шприц, — повторяю я, сохраняя спокойствие в голосе. В глубине души у меня все перевернулось. Мне нужно продержаться всего минуту…

— Это был дорик, верно? — Он издает серию проклятий. — Верно? — повторяет он, громче, чем прежде.

— Его используют для снятия стресса у пациентов, — говорю я, наблюдая за его рукой, которая снова скользит по моей шее, натыкаясь на серебряную цепочку, которую всегда ношу.

— Да, но от слишком большой дозы они засыпают.

Я медленно киваю.

— Возможно. — У меня не хватит духу солгать этому мужчине, особенно когда моя жизнь буквально в его руках.

— Ты заплатишь за это, — рычит он.

Он резко отталкивает меня и, шатаясь, направляется к выходу. Я поворачиваюсь, хватаю шприц и набираю в него еще дорика. После чего как можно незаметнее подхожу к Колтону.

Но недостаточно тихо.

Он поворачивается ко мне лицом, и у меня нет времени на колебания. Я прижимаю шприц к его животу и нажимаю на кнопку. Его ониксовый взгляд расширяется, прежде чем чернота исчезает, оставляя после себя неоновый синий цвет. А потом его глаза закрываются, и Колтон падает на пол.

Мгновение я смотрю на него, потом приседаю рядом и прижимаю пальцы к его горлу. Несмотря на то, что вколола ему столько, что хватило бы вырубить лошадь, его пульс все еще ровный. Со вздохом облегчения я падаю на задницу, обнаружив, что кафель очень жесткий.

Что же мне теперь делать?

Я должна немедленно сообщить об этом Брэкстону. Вот что я должна сделать. И все же… В голове промелькнули обрывки недавнего разговора Лии и Морган. Я не пыталась подслушивать, но и не могла не подслушивать. Они не перестали разговаривать ни когда я вошла в палату, ни когда я проверяла показатели Лии на ранних стадиях родов.

— Ты можешь поверить, что совет объявил всех людей и наших детей не гражданами Наджари? — Морган сердито хмыкнула. — Я знаю, что это не дело рук Зейдена. На самом деле он настаивал на том, чтобы мы автоматически получили гражданство, как только выйдем замуж за дравианцев.

— И что теперь? — спросила Лия, ее лицо судорожно скривилось, когда накатила очередная схватка.

— Ну, после долгих дебатов совет решил, что люди могут быть признаны гражданами после выполнения определенного ряда условий. Первое — мы должны поклясться в верности нынешнему предводителю и определенному дому. Это Каймар, да, — королева закатила глаза. — Во-вторых, мы должны родить детей.

— Ну, этот пункт можно вычеркнуть.

Морган покачала головой.

— Так можно было бы подумать, но это должно произойти после свадьбы. — Она погладила свой огромный живот, глядя на него снизу вверх. — Не волнуйся, малыш, никто не назовет тебя бастардом. Я убью их первой.

— Это самая большая куча дерьма, — заявила Лия. — Я боюсь спрашивать, есть ли еще что-нибудь.

— Мы должны состоять в браке не меньше года или в течение полного оборота солнца, доказывая, что мы надежны и являемся примером образцового поведения. И если нарушим хоть одно правило, то выбываем, — заявила Морган, в ее тоне легко угадывалась насмешка.

— В смысле?

— Выбываем из игры. Мы останемся на планете, но без каких-либо прав. Не намного больше, чем пленники.

— Пошли на хрен, — воскликнула Лия, распахнув глаза.

Морган кивнула.

— Представитель дома Каймар, Колтон, сказал, что испытательный срок слишком суровый, но его переубедили. Надо отдать парню должное за попытку.

— Колтон из того же дома, что Зейден и Варек, так что я не удивлена, но рада, что он попытался.

Посмотрев на Колтона, я возвращаюсь в настоящее. Его лицо, когда-то омраченное напряжением и гневом, теперь расслаблено и, как у большинства дравийцев, почти идеально симметрично с аристократической структурой костей. У него сильная линия челюсти, заканчивающаяся заостренным подбородком. Серебристые волосы рассыпаны по полу клиники, и я осторожно касаюсь прядей. Они мягкие и тонкие и, скорее всего, достигают по длине до середины его спины. Я провожу пальцами по кончикам его заостренных ушей, а затем по замысловатым косичкам чуть выше, которые указывают на его статус члена дома Каймар.

Этот ублюдок красив.

После долгих душевных терзаний я решаю, что мне нужно найти Кейда, брата советника. Кейд поможет, а если нет, то я пойду к Брэкстону. По какой-то причине чувствую необходимость сохранить это в тайне среди членов дома Каймар. Брэкстон, хоть и замечательный, но он из дома Манкой, откуда родом большинство медиков. Возможно, он не посчитает нужным действовать тайно, поскольку его преданность принадлежит другому дому.

С приблизительным планом я поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери. Прежде чем выйти в коридор, бросаю быстрый взгляд на Колтона, отмечая, как мягко поднимается и опускается его грудь. Убедившись, что он спит, я направляюсь в комнату Кейда и Элеоноры.

Поскольку сейчас глубокая ночь, по дворцовым залам никто не ходит. Но даже если бы это было так, люди все равно смотрели бы в мою сторону, и не потому что я какая-то особенная. А потому что я ношу одежду, которая отличается от одежды других женщин, как людей, так и дравианок. Они носят шелка ярких цветов, обернутые вокруг их тела и бедер, и наряды дополняют украшениями.

Я, с другой стороны, ношу устаревший летный костюм цвета морской волны. Непрактично обнажать живот при работе с пациентами, лекарствами и биологическими жидкостями. Я также не оставляю свои светло-русые волосы распущенными, как все остальные. Опять же, непрактично. Вместо этого собираю их в хвост или пучок — это все, на что у меня есть время, поскольку постоянно нахожусь в клинике. Я — образец поговорки «Не умеешь — научись!»

Только для меня это звучит так: «Не можешь забеременеть — принимай роды».

Стучу кулаком в дверь, как только добираюсь до места назначения, а затем нажимаю кнопку интеркома.

— Это Натали, — тихо говорю я.

Не прошло и минуты, как дверь распахивается, являя Кейда, стоящего без рубашки и с мечом в руках. Рядом с ним Гром.

— Привет, приятель, — говорю я венолиту, или огромному волку. Ладно, может, он еще щенок, если его можно назвать щенком, когда он размером с большого дога. Гром обнюхивает мою руку, прежде чем ее лизнуть.

— Могу я вам помочь? — спрашивает Кейд. Его взгляд останавливается на мне и сужается, заставляя меня напрячься. Возможно, это была не самая лучшая идея — просить его о помощи.

— Мне нужно сказать тебе кое-что важное, — сообщаю я, переведя взгляд через его плечо, чтобы убедиться, что мы одни. — Это касается твоего брата.

Уголки губ Кейда смыкаются, и он нахмуривает брови.

— Он умер?

— Нет, но он в беде.

— Я сейчас вернусь.

Он заходит внутрь, позволяя двери закрыться, и я прячу руки в карманы и прислоняюсь к стене. Наверное, не стоило бы, ведь она украшена драгоценными камнями и золотой краской, но я устала после долгой смены. И не похоже, что она скоро закончится.

Кейд снова появляется полностью одетым, но меч все еще на месте. По крайней мере, он у него на бедре, а не в руке. Это немного смягчает мое напряжение, хотя не должна бояться. Я не сделала ничего плохого. Ну, кроме того, что вывела из строя его брата, но это была самооборона и полностью оправдана. И что более важно, я не превысила его дозу. Ура мне.

— Он в медпункте, — говорю я.

— Что случилось?

Глубоко вздохнув, не совсем понимаю, как рассказать о случившемся.

— Колтон пришел в клинику в поисках обезболивающего, и я притворилась, что даю ему его. Однако вместо этого предложила ему нечто, что заставило его уснуть. Теперь он лежит на полу без сознания.

Кейд кладет ладонь на мою, останавливая.

— Он сделал тебе больно?

Я качаю головой.

— Он просто напугал меня. — Правда в том, что он мог убить меня, но у меня не хватает смелости сказать это Кейду.

Я открываю медпункт, и Кейд бросается внутрь, а затем опускается на колени рядом с Колтоном, который все еще не шелохнулся.

— Как долго он будет в таком состоянии? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Я в отчаянии пыталась не дать ему причинить кому-нибудь вред, так что, возможно, вколола слишком много.

— Это не твоя вина, — Кейд выдохнул и провел рукой по лицу, положив ладонь под подбородок. — Кто еще знает о проступке моего брата?

— Только ты.

Кейд хмурит брови.

— Ты не сказала Брэкстону?

— Нет, — отвечаю, чувствуя себя глупо. Я поворачиваюсь, чтобы взять шприц и ампулы и вернуть их на прежнее место, чтобы Брэкстон не узнал, что кто-то их трогал. — Слушай, я знаю, что должна сказать ему, но с учетом беспорядков в совете и роли Колтона во всем этом, просто подумала, что будет лучше, если ты сам разберешься со своим братом.

— Если другие члены совета узнают о зависимости Колтона от эликсира, то его должность будет упразднена. — Кейд ненадолго закрывает глаза. — Я не имею никакого желания занимать его место, но мне пришлось бы.

— Есть ли какой-то вид реабилитации, которую он может пройти?

Кейд качает головой.

— Нет, не без того, чтобы об этом узнали все. Его место в совете — единственное, что поддерживает его волю к жизни.

Я поджимаю губы.

— Не похоже, что он заботится о его сохранности. Я не так много знаю об эликсире, но в курсе, как обычно ведут себя наркоманы. Колтон может любить свою должность, но в данный момент его тело больше любит действие эликсира. Это возобладает над его лучшими стремлениями.

— Если только он не пересилит себя.

— Я не знаю, — отвечаю, скрещивая руки. — Учитывая, на что он пошел, чтобы получить что-то похожее на наркотик, не уверена, что он сможет. Если он употребляет наркотик уже долгое время, это не просто зависимость, это привычка, или, что еще хуже, образ жизни.

— Если мы будем ограждать его от эликсира, то, наверное, он станет ясно мыслить, как только его организм перестанет зависеть от наркотика?

Воздух в моих легких обжигает, потому что я перестаю дышать при виде лица Кейда. В его голубом взгляде светится столько любви и надежды, что я не могу вынести боли. Моя роль сиделки всегда была моим самым большим источником гордости, но в такие моменты, как этот, она становится моим самым тяжелым бременем. Я всегда стремлюсь помочь людям, чем могу.

— Возможно, — я поднимаю руку, не давая Кейду сказать. — Но это будет длительный и тяжелый период для него, и я говорю не о ломке. Я говорю о силе духа, которая понадобится ему, чтобы не поддаться искушению в будущем. Достаточно сделать один неверный выбор, и он снова окажется здесь. Только в следующий раз он может оказаться не спящим, а мертвым.

— Я обязан попробовать. — Кейд поднимает брата на руки и решительно смотрит на меня. — Пойдем со мной.

Пожав плечами, следую за ним, задаваясь вопросом, во что я ввязалась.

Глава 3

Я перевожу взгляд с Кейда на его брата, прикованного к кровати, а затем снова на него. Конечно, наручники сделаны по продвинутым технологиям, цепи не из металла, а из луча флуоресцентного света, и все же я все еще волнуюсь. Руки Колтона не только закреплены, но и находятся над головой, что мешает ему делать что-либо, кроме как просто лежать там.

— Ты уверен, что они его удержат? — спрашиваю я.

— Мне пришлось использовать их, они не позволят ему применить свой дар, чтобы сбежать.

Мои брови поднимаются, когда я вспоминаю свое общение с Колтоном.

— Но он не использовал его на мне.

— Эликсир ослабляет его действие.

— И что теперь?

— Ты ждешь, пока наркотик покинет его организм.

— Хмм? Я согласилась помогать тебе, а не нянчиться с детьми. — Упираю руки в бедра. — Я хочу помочь, действительно хочу, но я устала. Я не спала весь день и уверена, что Брэкстон будет ждать меня на смене завтра днем.

— Это должна быть ты. Мое отсутствие будет замечено и вызовет ненужные вопросы.

Он берет меня за плечи, и мне приходится напоминать себе, что он не причиняет мне боли.

— Я позабочусь о том, чтобы тебе дали все, что пожелаешь, если это в моей власти, и ничего гнусного, — говорит он.

Я слишком устала, чтобы ясно мыслить, но идея получить все, что хочу, — это не то, от чего я могу отказаться.

— Хорошо.

— Спасибо, — говорит он, отпускает меня, и мне становится немного легче дышать.

— Я позабочусь о том, чтобы у тебя было все необходимое, чтобы оставаться здесь с комфортом.

Осматриваю комнату, отмечая, что она не сильно отличается от моей собственной, хотя и больше. В то время как моя находится в конце коридора, где расположены спальные помещения, эта находится ближе к фасаду, что указывает на тот факт, что она предназначена для кого-то важного. В ней также есть небольшая гостиная, большая ванная комната и кухня.

— Это его комната? — Я не вижу ничего, что заставило бы меня поверить, что это место обжито, но дравийцы не из тех, кто повсюду разбрасывает вещи.

Кейд качает головой.

— Я не хотел рисковать тем, что кто-то найдет его, на случай, если они отправятся искать Колтона там.

— Ты собираешься принести дополнительную кровать? — спрашиваю я, полушутя. Другая половина меня абсолютно серьезна.

— Я знаю, что это не идеально, но эта кровать достаточно большая для двоих.

Клянусь, мои глаза практически вылезают из орбит.

— Ты хочешь, чтобы я спала рядом с ним? Тот, кто может убить меня одним хорошим ударом и достаточно зол на меня за то, что я нокаутировала его?

Я качаю головой.

— Это просто безумие.

— Он не сможет причинить тебе вред. Я обещаю, что эти ограничения обеспечат тебе безопасность. Кроме того, перемещение кровати сюда привлечет внимание.

Я пораженно выдыхаю.

— Как скоро он освободится от эликсира?

— Два-три дня.

— Просто хочу, чтобы ты знал, что я в полной мере намерена получить свою награду после этого, — говорю я, плюхаясь на ближайший стул. — И это будет потрясающе.

Кейд щурится и моргает, явно не понимая, но не просит разъяснений.

— Мне нужно вернуться в свою каюту до того, как большинство людей встанет, но я вернусь, чтобы проверить тебя.

Я машу рукой.

— Я буду здесь.

— Спасибо, Натали.

— Спокойной ночи.

Он кивает мне, прежде чем оставить наедине со своим спящим братом. Блин, я, должно быть, чуть не вколола ему больше чем нужно, потому что он все еще спит.

Устраиваюсь поудобней в кресле, поворачиваясь то так, то эдак, пока не встаю со стоном разочарования. Кровать выглядит такой привлекательной, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, решая, стоит ли хороший ночной отдых того, чтобы рисковать своей жизнью.

— К черту это.

Я пробираюсь к пустой стороне кровати и осторожно заползаю на нее. Когда Колтон не шевелится, ложусь, держась как можно ближе к краю матраса. Мои глаза сразу же закрываются, как будто я больше не контролирую свое тело, и мне не требуется много времени, чтобы заснуть.

Я просто надеюсь, что это не навсегда.

Чье-то ругательство заставляет меня проснуться ранним утром. Я поворачиваю голову только для того, чтобы встретиться взглядом с Колтоном, его чернильно-черным взглядом.

Здорово. Он взбешен.

— Отпусти меня. Сейчас же.

Его голос дрожит, но каким-то образом ему удается удержаться от крика, хотя я уверена, что ему этого хочется. Когда я не двигаюсь, он прищуривается и смотрит на меня.

— Ты слышала, что я сказал?

Я киваю.

— Громко и ясно, но я этого не сделаю. Ты ограничен для твоей и моей безопасности.

— Заводчик, если ты не сделаешь так, как я говорю, на тебя обрушатся последствия, от которых ты не оправишься.

Я подпираю голову рукой и готовлюсь к тому, что должно произойти. Колтон будет ругаться, кричать, уговаривать, угрожать и умолять меня в течение следующих двух дней, поскольку его тело все больше нуждается в эликсире. Мне почти жаль его.

Почти. Этот ублюдок действительно угрожал моей жизни.

— Ты знаешь, кто я? — спрашивает он с шипением.

Я медленно киваю.

— Ты член совета, у которого проблема с зависимостью, из-за которой тебя снимут с указанной должности, если кто-нибудь узнает. Мы с твоим братом решили вмешаться, хотя я не уверена, что ты сейчас в той стадии, когда сможешь это оценить.

— Кейд в этом замешан? Я так и знал. — Он смотрит на потолок и скрежещет зубами, заставляя меня поморщиться. — Он всегда хотел того, что есть у меня. Ревнивый ублюдок.

— О да, это так.

Взгляд Колтона резко поворачивается ко мне, его зрачки расширяются.

— Ты согласна?

— Я имею в виду, разве это не очевидно? — спрашиваю я, махая рукой для пущей убедительности. — Вместо того, чтобы сообщить совету о твоей зависимости, чтобы он мог занять твое место, он заставляет тебя проходить детоксикацию в частном порядке, чтобы никто не узнал. Что за мудак, верно?

Он снова смотрит в потолок.

— Ты издеваешься надо мной.

— Ага. — Я вздыхаю и закрываю глаза. — Ты собираешься подвергнуться серьезным физическим пыткам, и я уже вижу, как это проявляется. Ты потеешь, и твои глаза бегают из стороны в сторону, пока мозг обрабатывает это новое состояние без наркотиков.

Я открываю глаза и обнаруживаю, что он пристально смотрит на меня.

— Я хочу помочь тебе пройти через это, но это будет нелегко.

Он глубоко сглатывает.

— И как ты собираешься мне помочь? Мой брат пытался, как и многие другие. Это невозможно.

— Возможно, но я уверена, что тебя никогда раньше не удерживали против твоей воли. Возможно, это то, чего не хватало, — сухо говорю я.

— На твоем месте я бы опасался за свою безопасность.

Хотя я знала, что он будет угрожать, по какой-то причине это выводит меня из себя. Вините в этом то, что я не выспалась, или, может быть, он слишком глуп, чтобы понять причину, но в любом случае, моя грудь вздымается от сердитого дыхания.

— Ты должен больше беспокоиться о своей безопасности, советник, поскольку я вольна делать все, что мне заблагорассудится.

Он усмехается.

— Мой брат не позволил бы тебе причинить мне боль.

— Я имею в виду, что ты и сам уже хорошо справляешься.

Колтон вздрагивает, и я прикусываю губу, жалея, что не могу отказаться от своих слов.

— Ты не ошибаешься, — тихо говорит он.

Я хочу спросить его, почему он так поступает с собой, но знаю, что он не скажет мне, потому что это означало бы признание боли или того, что побудило его в первую очередь убежать от реальности.

Робкий стук заставляет меня сесть, и Колтон с тихим ворчанием натягивает ремни. Игнорируя его, я пересекаю комнату и приоткрываю дверь. Элеонора смотрит на меня в ответ.

— Заходи. — Я открываю дверь и провожу ее внутрь, удивляясь, что сначала не заметила рядом с ней Грома. Его шерсть с каждым днем становится немного темнее. Скоро я вообще не смогу его видеть в тени.

— Кейд хотел, чтобы я принесла тебе это, — говорит она, ставя корзину на соседний стол. — Это еда, вода и кое-какие медикаменты.

Я в изумлении качаю головой. Не уверена, как он приобрел эти вещи, но, просматривая содержимое, рада, что он это сделал. Судя по проклятиям, сыплющимся из Колтона, мне, возможно, придется снова надрать ему задницу.

— Как он? — спрашивает Элеонора, ее взгляд на мгновение останавливается на советнике.

— Он несчастен и будет еще хуже, прежде чем станет лучше. — При виде ее взгляда я мысленно пинаю себя. — Но, в конце концов, это того стоит.

— Так ты говоришь, заводчик, — рычит Колтон.

Игнорируя его, я поворачиваюсь обратно к Элеоноре.

— Не беспокойся о нем. Какое-то время находиться рядом с ним будет очень неприятно.

— Я понимаю. Тебе еще что-нибудь нужно?

Я чешу Грома за ухом, наслаждаясь шелковистой текстурой его меха.

— Новый комплектодежды был бы кстати, — говорю я, указывая на свой помятый наряд. — И, может быть, книгу для чтения, если получится достать.

— Я найду.

— Спасибо.

Элеонора свистит, и Гром мгновенно оказывается рядом с ней, положив голову ей на бедро.

— Дай мне знать, если я могу что-нибудь еще сделать. Брат Кейда много значит для него, и я знаю, что ему больно видеть Колтона таким. Спасибо за твою помощь.

Я не хочу, чтобы она думала, что я святая, но мне не очень хочется рассказывать ей об обещании Кейда.

— Не за что.

Как только за Элеонорой и Громом закрывается дверь, до меня доносится насмешливый голос Колтона.

— Почему ты в этом замешана, заводчик? Разве тебе не лучше проводить время, лежа на спине?

Я напрягаюсь, когда от его слов у меня на мгновение перехватывает дыхание. Раньше я имела дело с грубыми пациентами, так что в этом нет ничего нового, но слушать от этого не легче.

Выбрав пирожное из корзины, я сажусь на стул рядом с кроватью.

— Пошел ты.

Что ж, вот и все, что я сделала как профессионал и не позволила ему добраться до меня.

— Вижу, что задел за живое, — говорит он с блеском в глазах.

— Никому не нравится, когда его называют шлюхой. — Я засовываю кусочек пирожного в рот, наслаждаясь сладостью. — Особенно не тем, кто более испорчен, чем есть.

— Я не знаком с некоторыми из этих слов, но думаю, что могу догадаться об их значении. — Он садится, насколько позволяют путы, склонив голову набок и глядя на меня. — Ты дерзкая.

— Ты скоро узнаешь, насколько.

— Я приветствую это.

— Хочешь немного воды? — спрашиваю, игнорируя замечание и наполняя два бокала.

— Да, и я хочу кое-чего другого.

Моргаю от намека в его тоне. Я правильно расслышала? У меня никогда не было пациентов, которые пытались соблазнить меня, чтобы добиться своего, но я не должна удивляться. Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки.

Я заставляю свою руку оставаться твердой, когда подношу чашку Колтону и прижимаю край к его губам.

Он пристально смотрит на меня, пока пьет, что сильно нервирует меня. Ему повезло, что я не вываливаю воду ему на лицо.

— Можно мне чего-нибудь поесть? — спрашивает он.

Я киваю и выбираю похожий на виноград фрукт, жалея, что не могу освободить одну из его рук, чтобы он мог поесть сам. В ту секунду, когда мой палец касается его губы, мне приходится сопротивляться желанию отдернуть руку. Его взгляд встречается с моим, и он становится ярче, чем раньше. Я прижимаю ладонь к его лбу, проверяя, нет ли температуры, но на ощупь он холодный.

— Я бы хотел большего, заводчик, — вкрадчиво бормочет он.

Как бы мне ни хотелось поправить его, сказать, чтобы он не называл меня так, я этого не делаю. Он будет делать это только чаще, и тогда мне придется задушить парня подушкой, разрушив мое соглашение с Кейдом.

Колтон пристально смотрит на меня, откусывая каждый кусочек, и к тому времени, как фрукты заканчиваются, я готова выбежать из комнаты. Как может такой больной человек, как он, излучать столько сексуальной харизмы? И от простых дел, таких как еда и питье?

Когда входит Кейд, я вскакиваю с кровати, как будто меня поймали за чем-то незаконным. Наверное, мне следовало запереть дверь, но я так привыкла работать в клинике, и это происходит автоматически, как только Брэкстон или я устанавливаем код.

— Я принес одежду, которую ты просила, — говорит Кейд. — И я пришел, чтобы помочь моему брату в удовлетворении его личных потребностей.

— Ты собираешься подержать мой член, брат? — спрашивает Колтон с ухмылкой.

Я понимаю, что он сейчас чувствует себя кастрированным, будучи ограниченным и все такое, но, черт возьми. Я так рада, что он не сказал этого мне, иначе я бы его подержала. После того, как намазала руки обезболивающим кремом. Это было бы для него приятным сюрпризом.

— Не веди себя так, будто твой член такой большой, что нам обоим потребуется выполнить эту работу, — говорит Кейд, выпуская брата с кровати. Он хватает наручники и помогает Колтону встать.

— Я не думал, что ты клюнешь на приманку, — говорит Колтон с усмешкой.

Кейд вздыхает.

— Я тоже.

Я осматриваю одежду, оставленную для меня, в то время как братья исчезают в ванной. Это один из тех шелковых топов на бретельках и юбка длиной до щиколоток. Цвет — ярко-желтый, который сделает меня похожей на птицу. Я не такая коротышка, как другие человеческие женщины. При росте пять футов одиннадцать дюймов я такого же роста, как и дравийские женщины. Ну, некоторые из них. Я видела пару из них выше шести футов.

Колтон в сопровождении Кейда появляется некоторое время спустя, выглядя более отдохнувшим. Его волосы теперь выглядят более белыми после душа, и он одет в пару свободных черных штанов. Я моргаю снова и снова, ожидая, когда волшебным образом появится рубашка. Его грудь блестит от остатков влаги, придавая точеному торсу еще большую четкость. От каждого изгиба у меня слюнки текут. И его татуировки. Они повсюду, сияя и отражая свет в его движениях. Мне приходится отвернуть голову, чтобы не пялиться.

Ну, от того, что я пялилась больше, чем надо.

Как только Кейд помогает брату лечь на кровать, я бегу в ванную и на этот раз запираю дверь. Хватаюсь за столешницу и опускаю голову, делая глубокие вдохи. Как я должна заботиться о парне, не сводя с него глаз? И как я справлюсь с тем, что он будет дразнить меня из-за этого, если поймает?

Я прыгаю в душ и остаюсь там намного дольше, чем необходимо. Как только убеждаюсь, что могу встретиться с Колтоном лицом к лицу, одеваюсь и беру расческу, лежащую у раковины, вместе со своей испачканной одеждой. Когда я возвращаюсь в комнату, Кейда уже нет, но это не имеет значения.

Колтон привлекает мое внимание взглядом, который он бросает на меня.

— Ты всегда должна так одеваться, — хрипит он.

Я тупо смотрю вниз, как будто не знаю, что на мне надето. Когда я поднимаю взгляд, то замечаю, как Колтон облизывает губы.

— И ты всегда должна носить распущенные волосы, — продолжает он.

Я поворачиваюсь к нему спиной в качестве невербального сигнала, чтобы он заткнулся, но он только стонет. Мои щеки горят, когда я понимаю, что он смотрит на мою задницу. Я поспешно складываю одежду и беру в руки расческу, садясь на ближайший стул. Его взгляд не дрогнул, когда я провела расческой по своим влажным прядям. Во всяком случае, он выглядит загипнотизированным моим действием.

— Ты очень мила, — говорит Колтон.

Я хочу сказать ему, чтобы он перестал врать, но он выглядит так, как будто говорит искренне. И на мгновение его взгляд становится ясным и сосредоточенным, давая мне понять, насколько он серьезен в том, что говорит.

Это будут самые длинные два дня в моей жизни.

Глава 4

Остаток дня я провела за чтением, а Колтон был угрюм. Чтобы успокоить его, я ослабила его путы, и теперь он может самостоятельно поесть. Но не собираюсь признаваться в этом, чтобы не пришлось делать это снова. Однако Колтона это не успокоило. На самом деле его поведение вызывает у меня желание связать его снова, но на этот раз с кляпом.

Первое время было трудно игнорировать его, но когда он понял, что я не собираюсь играть в его игру, утихомирился.

До тех пор пока я не залезла на кровать рядом с ним.

— Ложись ближе, женщина.

Я закатываю глаза.

— Я ничего тебе не сделаю, — его голос манит, и я представляю, как Люцифер говорил с Евой. Прямо перед тем, как все пошло прахом.

— За горло ты меня уже держал, — заявляю. — Больше мне испытать такое не хочется. Никогда.

Колтон ухмыляется и предупреждающе прищелкивает языком.

— Никогда? Давай не будем говорить наперед. Твой взгляд загорелся при упоминании моих рук на тебе.

Закрывая глаза, говорю себе, что это для того, чтобы уснуть, а не скрыть в моих глазах запретного желания.

— Спокойной ночи, Колтон.

— Это будет прекрасная ночь, если ты ляжешь ближе.

— Нет, не будет.

Он сдвигается на кровати.

— Давай договоримся не возражать, зная, что ты не права.

И поскольку я такой профессионал, отвечаю:

— Пффф.

Не уверена, кто засыпает первым, но это не имеет значения. И сон длится недолго.

Дрожь Колтона сотрясает кровать, заставляя меня проснуться. Я подползаю к нему и вижу, что его лицо покраснело и исказилось от боли. Капельки пота скапливаются на его лбу, а затем стекают по виску. Скрежет его зубов едва слышен за низким стоном.

Я сползаю с кровати и нахожу шприц, который видела раньше. Вставляю в него дорик и подхожу к мужчине. Этого лекарства достаточно, чтобы он успокоился, но не потерял сознание. Колтону нужно испытать эту боль, чтобы в будущем он не захотел ее повторения. Тяжелый урок, который необходимо усвоить.

— Давай я тебе помогу, — говорю я.

Его глаза распахиваются, не видя ничего вокруг.

— Азарина! Это ты?

Страх в голосе побуждает меня солгать, чтобы его успокоить.

— Да.

Он тут же затихает, за исключением неконтролируемой дрожи.

— Иди сюда, намори. Ты нужна мне.

Он думает, что я его пара, его намори. Мое сердце болезненно бьется в груди. Где Азарина, и почему она не здесь, не с ним?

— Я думал, ты умерла, — произносит он хриплым голосом.

Спрятав шприц за спину, наклоняюсь над Колтоном.

— Я здесь. Позволь мне помочь тебе.

Он тянется ко мне, но выглядит растерянным, так как крепления не дают ему сдвинуться с места. Вместо этого поворачивает руки, чтобы провести костяшками пальцев по моему лицу.

— Такая мягкая, мягче, чем я помню. Может быть, на этот раз ты отдашь мне свое сердце?

Я сглатываю, сдерживая эмоции.

— Конечно, — отзываюсь, прижимая шприц к его бедру и нажимая на спусковой механизм. Тут же веки Колтона опускаются, и все тело расслабляется, дрожь ослабевает. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, вытирая пот с его лба.

— Как будто я…

Звук открывающейся двери заставляет меня повернуть голову, не обращая внимания на продолжение его фразы. Как только вижу незнакомое лицо, бросаю шприц и обхватываю Колтона за щеки, прижимаясь губами к его губам. Его реакция мгновенна, и он стонет, целуя меня в ответ. Обхватив руками мой подбородок, он погружает язык в мой рот.

Смутно я слышу резкий вдох, но он тут же забыт, когда Колтон обхватывает мои плечи, притягивая к своей груди. Краем глаза улавливаю шокированное выражение лица незнакомца и быстро запоминаю его лицо, чтобы потом найти. А после он уходит, и я вздыхаю с облегчением, прижавшись к губам Колтона.

— Отвлеклась? — бормочет он. — Так не пойдет. — Колтон углубляет поцелуй, фактически стирая все связные мысли в моей голове.

Прижавшись ладонями к его груди, я плавлюсь в его руках. Кожа мягкая, но твердость его мышц пульсирует под кончиками пальцев при каждом движении. Я легонько царапаю его ногтями, покалывание распространяется по моим губам и по контуру рта. Любопытное тепло проходит по всему моему телу, собираясь и нарастая в глубине души. Я стону и инстинктивно прижимаюсь бедрами к телу Колтона, ища разрядки.

Колтон закидывает связанные руки на меня и упирается ими в спину, крепко обхватывая ее. В ответ на призыв моего тела он сильно прижимает меня к своему члену. От его прикосновения у меня между ног собирается влага. Его размер впечатляет, и в моей голове разгораются фантазии, когда представляю, каково это — чувствовать его внутри себя.

Но это неправильно.

Он не знает, кто я, и я не могу воспользоваться им в таком состоянии, хотя мне этого очень хочется. И Колтон, очевидно, тоже желает этого. Он толкается в меня бедрами снова и снова, каждое движение агрессивнее предыдущего. Его губы захватывают мои, и ощущение эйфории усиливается, заставляя меня подозревать, что оно исходит от его поцелуя.

Подняв голову, я отворачиваюсь, когда он пытается последовать за мной.

— Колтон, остановись.

Его хватка на моей заднице усиливается.

— Ты всегда отталкиваешь меня или отказываешь в удовольствии. Неужели не видишь, что мы пара и что я жажду тебя? — Его голубой взгляд темнеет до сверкающего черного. — Мне казалось, ты говорила, что не равнодушна ко мне, но твои действия доказывают обратное.

— Я Натали, а не Азарина, — строго отвечаю я. — Ты испытываешь ломку от эликсира, и я здесь, чтобы помочь тебе. Я не Азарина, — повторяю, надеясь, что это повлияет на его разум.

Мгновение спустя вижу, как его взгляд очищается от тумана и становится острым. Хватка на мне ослабевает, и он пробегает взглядом по моему лицу.

— Натали?

— Да.

Колтон моргает, и чернота в его глазах медленно исчезает, чтобы снова открыть голубые глаза.

— Что со мной происходит?

— Ты испытываешь ломку, и это вызвало галлюцинации, но сейчас ты в порядке. Давай я принесу тебе воды, и, возможно, немного еды тоже не помешает.

Его член пульсирует между моих бедер, пока взгляд путешествует по моим губам.

— Я очень голоден, но не по тому, что ты предлагаешь. У меня на уме другие вещи.

Я судорожно сглатываю, не зная, как справиться с этим, все еще находясь в его объятиях. Уверена, что Колтон не причинит мне вреда, но он все еще слишком нестабилен, чтобы я могла ему полностью доверять.

— Колтон, я…

Он прижимается губами к моим, а затем проводит языком по стыку губ.

— Мм. Возможно, у меня были галлюцинации, но я не мог представить вкус твоих губ. — Прочищаю горло, но он продолжает: — Знаешь ли ты, что когда я положил руки на тебя в клинике, то хотел только одного — повалить на пол и погрузиться в твое великолепное тело? Я пришел в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне расслабиться, снять напряжение, но ты поразила мои чувства до предела, сделав меня таким безумным, каким я никогда не был. Мои руки дрожали от желания прикоснуться к тебе. Везде. Наверное, хорошо, что ты вывела меня из строя, потому что не уверен, что смог бы долго удерживаться от искушения.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

— Но теперь, — говорит он, проведя губами по моей шее, — ты там, где мне нужно.

От его поцелуев у меня покалывает в горле, и я глубоко вдыхаю, чтобы вновь сосредоточиться.

— Отпусти меня, Колтон. Я медицинский работник, который здесь, чтобы помочь тебе выздороветь, и ничего больше.

— О, ты определенно можешь мне помочь, — бормочет он. Колтон поглаживает местечко между плечом и шеей, и мне требуется все мое самообладание, чтобы не застонать.

— На самом деле я думаю, что ты можешь быть тем лекарством, которое мне нужно.

Быстрее, чем я успеваю сделать вдох, он меняет нас местами. Его руки по-прежнему прижаты к моей попке, но теперь он нависает надо мной, и его вес вдавливает меня в матрас. Я практически чувствую его всем телом.

— Помоги мне, Натали, — шепчет он. От того, как он произносит мое имя, кожа покрывается мурашками.

— Это неуместно, и ты просто хочешь отвлечься. Это не поможет тебе разобраться в корне твоей проблемы.

Колтон качает головой, заставляя серебряные пряди покачиваться взад-вперед.

— Даже если ты и помогаешь отвлечься, все равно ты самая возбуждающая из всех, с кем когда-либо сталкивался, и я не готов отпустить тебя.

Мне нужно, чтобы он замолчал. От его слов, его тела и голоса меня переполняет море желания, и я отчаянно пытаюсь не утонуть. Мое сопротивление падает, потому что я проявляю слабость к людям, которые эмоционально недоступны и нуждаются в заботе. Лия говорила мне на консультациях, что я потакаю людям и что это приносит больше вреда, чем пользы. Не хочу совершить ту же ошибку с кем-то, кто явно нуждается в твердой руке.

— А как насчет Азарины? — спрашиваю я.

Перемена, произошедшая с Колтоном, радикальна и почти пугает меня. Все его тело напрягается, как и губы. Его взгляд сужается до тонких щелей, а неоново-голубые глаза вспыхивают черным.

— Она — никто.

Выгибаю бровь, выражая недоверие.

— Ты звал ее. Где она?

Мышцы на его щеке напрягаются — единственный признак того, что мои слова попали в цель.

— Она мертва.

Колтон чеканит каждое слово, и это выглядит так, будто он взял мое сердце в кулак и сжал его. Я втягиваю воздух, и меня охватывает стыд. Несмотря на то, что стараюсь убедиться, что мы оба в безопасности в этой ситуации, я никогда не хотела причинить ему боль.

— Мне жаль, — шепчу я.

— Это не имеет значения.

Колтон отстраняется от меня, и как только я получаю свободу, перебираюсь на другую сторону кровати. Он лежит ко мне спиной, поэтому отчетливо вижу, как напряжены его плечи, и это вызывает во мне чувство вины. Надеюсь, я не сильно навредила ему.

На следующее утро я открываю глаза и вижу, что Колтон смотрит на меня с другой стороны кровати. Его взгляд напряжен, как будто он видит меня впервые. Я не двигаюсь, давая ему возможность обдумать все, что происходит в его голове. Он кажется вменяемым и спокойным, что не может не радовать.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спрашиваю я.

— Проснулся.

— Хорошо. — Опустив ноги на пол, я обхожу его сбоку и наклоняюсь над ним. Его пристальный взгляд следует за мной, не отрываясь ни на секунду. — Твои зрачки больше не расширены, а кожа прохладная, — говорю я, положив руку ему на лоб. — Думаю, что теперь ты полностью свободен от эликсира.

Отдергиваю руку только потому, что ее перехватывает Колтон.

— Что теперь будет? — спрашивает он, глядя мне в глаза.

Не знаю, когда это произошло, но каким-то образом за последние два дня мне стало комфортно в его присутствии. Что довольно странно, ведь Колтон мог убить меня. И не один раз. Однако, когда я смотрю на него в утреннем свете, вижу лишь красивого мужчину с разбитым сердцем.

— Я бы очень советовала обратиться к психологу, так как ты склонен к рецидивам. Что угодно может вызвать у тебя желание принять наркотик, и ты должен быть всегда начеку. Мое профессиональное мнение таково, что ты не справился с какой-то психологической травмой и используешь эликсир как способ избавиться от боли. Но физически ты выглядишь здоровым и можешь вернуться к своей обычной деятельности.

— А что насчет тебя?

— Меня? — Я моргаю. — Я вернусь к работе с Брэкстоном в клинике.

Пока не придумаю, о чем попросить Кейда. Мысль о возвращении на Землю не раз приходила мне в голову за последние два дня. Я могу вернуться домой и знаю, что в конце концов найду кого-нибудь, с кем смогу построить жизнь и семью, что вряд ли случится на Наджари.

От громкого стука Колтон сбрасывает мою руку, как будто она в огне. Я пересекаю комнату, чтобы отпереть дверь. Наконец-то, я вспомнила, что нужно сделать это после того, как Колтон уснул прошлой ночью, но какой бы ущерб ни был нанесен, он необратим.

Кейд входит, и выражение лица Колтона становится язвительным.

— Доброе утро, брат, — приветливо обращается Кейд. — Как ты себя чувствуешь?

— Готов избавиться от этих оков, — заявляет Колтон. — Женщина сказала, что я свободен.

Я сжимаю зубы при этом слове. Значит, вместо Натали меня снова зовут так. Терпеть этого не могу, но отстраниться от Колтона — это хорошо. Ему нужно перестать пользоваться мной в качестве отвлекающего маневра.

А мне нужно перестать думать о его члене.

Кейд обращает на меня взгляд.

— Это правда?

— Худшее осталось позади прошлой ночью, — отвечаю я. — Сегодня утром его взгляд прояснился, и прошло достаточно времени, чтобы все вышло из его организма. Теперь осталось только принять профилактические меры, чтобы помочь ему избежать рецидива.

— Какие у тебя планы, брат? — спросил Кейд. — Я втянул тебя в это не для того, чтобы мучить, а только чтобы помочь. Совет лишит тебя места, если узнает.

— Ты сделал это не только ради меня, но и ради себя, — возражает Колтон. — У тебя не было никакого желания занимать мое место, так что не строй из себя рыцаря.

— Не стану отрицать, — отзывается Кейд. — Однако дому Каймара нужно, чтобы ты представлял их. Нам нужен кто-то, кто предан Зейдену и свободен от влияния пуристов.

— Да, все ради ваших женщин. Не волнуйся, я не буду вмешиваться в это. — Колтон разводит руками и вскидывает бровь. — Не хочешь снять это?

— Я думаю не только о людях, когда прошу тебя примкнуть к Зейдену, — признается Кейд, снимая оковы. — Наше правительство близко к развалу, поскольку народ замышляет отстранить Зейдена от власти и заменить его неким лицом, известным как канцлер. Я говорю тебе это по секрету, но также для того, чтобы ты осознал, насколько ты важен для поддержания порядка и стабильности.

Освободившись, Колтон садится, потирая запястья. Затем он поднимает голову и встречается со мной взглядом.

— Женщины для размножения, безусловно, заманчивы, но я не уверен, что они стоят гражданской войны, которую принесут.

— Каким бы ни было твое мнение, — отвечает Кейд, — ты нужен в совете.

Я прочищаю горло, и мужчины обращают на меня свои взгляды.

— Кстати, о месте Колтона в совете… — глубоко вздохнув, я выдавливаю слова из себя. — У нас может возникнуть проблема.

Глава 5

Я не уверена, почему братья вели этот важный и очень конфиденциальный разговор при мне. Возможно, потому, что я уже знаю так много изобличающих улик, касающихся Колтона, что добавление новых не имеет значения. Или, может быть, это потому, что Кейд отзовет свое обещание, данное мне, если я не буду молчать о таких вещах. В любом случае, я почти жалею, что заговорила об этом.

— Прошлой ночью, пока Колтон был в бреду, кто-то открыл дверь, — говорю я, избегая взгляда Колтона. Но это не имеет значения, потому что я чувствую, как будто он прожигает во мне дыру. — Я не узнала лицо мужчины, но я бы вспомнила его, если бы увидела снова, — говорю я.

Череда проклятий Кейда заставила бы моряка гордиться собой.

— Кто-то видел тебя в опасной ситуации, брат. Все, что я пытался предотвратить, вот-вот произойдет.

— Рано или поздно меня должны были поймать, — говорит Колтон, пожимая плечами.

— Возможно, он еще не находится под пристальным вниманием, — говорю я. Взгляды обоих братьев падают на меня, давя и мешая говорить. — Как только я мельком увидела незнакомца, то попыталась создать более вероятный сценарий относительно того, почему советник был привязан к кровати. Я поцеловала его, пытаясь сделать так, чтобы это выглядело, как будто мы были в середине… свидания. Не знаю, сработало ли это, но я действовала довольно быстро.

— Умно, — говорит Кейд. — Возможно, еще не все потеряно.

Колтон скрещивает руки на груди.

— Если кто-то видел, как я целовался с человеком, то это делу не поможет.

— Почему? — спрашивает Кейд, его брови сходятся вместе. — Большинство людей уже предположили, что ты предан Зейдену, поскольку он из нашего дома. Какое это имеет значение, если люди подумают, что у тебя сексуальные отношения с человеком?

— Никакого. — Колтон встает с кровати. — Это было… — его глаза смотрят на меня. — …интересно, но у меня есть дела.

Мои внутренности сжимаются от этого чувственного взгляда, но я притворяюсь, что не замечаю. Меня раздражает, что Колтон ни разу не поблагодарил своего брата за его вмешательство. Или меня, если уж на то пошло, хотя я и не ожидала от него этого. Наркоманы, как правило, но не всегда проявляют эгоистичное поведение. Потому что, если бы они действительно думали о том, через что они заставляют проходить своих близких, они обратились бы за помощью и выражали благодарность. Зависимость — это не то, что можно преодолеть с помощью волшебной палочки, но правильное мышление никогда никому не повредит.

После того, как его брат уходит, Кейд долго и глубоко выдыхает.

— Я не уверен, что на этот раз будет по-другому.

Я не знаю, говорит ли он сам с собой или с нами обоими, но я все равно отвечаю.

— Это возможно, если он сможет найти что-то, что мотивирует его и удержит от отклонения курса.

— Боюсь, что на этой планете нет ничего, что могло бы вылечить то, что его беспокоит.

— Это связано с Азариной, не так ли? — Когда взгляд Кейда устремляется на меня, я сглатываю от его интенсивности. — Он звал ее по имени в бреду, а потом, когда пришел в себя, сказал мне, что она мертва.

Кейд вздрагивает и закрывает глаза.

— Он потерял подругу. Это непостижимо. Просто мысль… — он сжимает кулаки по бокам. — Зная, что он использует эликсир, чтобы справиться с потерей, я не могу полностью винить его за это. По крайней мере, он находится в стране живых, каким бы тяжелым ни было его состояние. Я бы без колебаний покончил с собой, если бы что-то случилось с Элеонорой. Я не смог бы вынести без нее даже мгновения.

Вау. Это звучит как клятва, пока смерть не разлучит вас.

— Ну, и как он должен двигаться дальше и жить своей жизнью? — спрашиваю я.

Глаза Кейда наполняются чернотой.

— Я не уверен, что он сможет.

***

Час спустя я только после душа и снова в рабочей одежде, чувствую себя так, словно последние два дня остались далеким воспоминанием. Не могу полностью стереть поцелуи Колтона и ощущение его рук из своей памяти, но я собираюсь попытаться. И лучший способ сделать это — оставаться занятой.

Брэкстон кивает мне, когда я вхожу в клинику.

— Я получил твое сообщение. Чувствуешь себя лучше, Натали?

— Да, сэр. Думаю, я съела что-то не то.

— Позволь мне просканировать тебя, прежде чем ты начнешь свою смену, просто чтобы убедиться, что ты больше никого не заразишь.

Невозможно никого заразить выдуманной болезнью, но действуйте, док.

Он считывает мои показатели на устройстве, которое всегда находится недалеко от него, и говорит:

— Ты выглядишь нормально. Королева должна появиться в любой момент для своего еженедельного осмотра. Ты можешь начать с нее.

— Клянусь всеми святыми, мне нужен дирижабль на воздушной подушке, чтобы добраться из одного конца этого дворца в другой, — говорит Морган, вразвалку входя в клинику в сопровождении двух охранников. — Только не сегвей или что-то в этом роде, потому что я сломаю свою гребаную шею.

Я подхожу к ближайшему пустому смотровому кабинету и машу королеве.

— Заходи.

Как только дверь закрывается, а телохранители остаются снаружи, я поворачиваюсь к ней.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как кит. — С моей помощью она садится на смотровой стол и раскачивает ногами взад-вперед. — Клянусь, этот ребенок вырастет больше меня. Как ты догадываешься, это плохая новость для моей вагины.

Я улыбаюсь, разглядывая ее.

— Все вернется на круги своя. Вот увидишь.

Она фыркает.

— Зейдену будет так грустно, когда она станет размером с хула-хуп. Черт, я тоже могу заплакать.

— Обещаю, что все будет хорошо, — говорю я, похлопывая ее по руке. — Ты и ребенок хорошо выглядите. Как сегодня маленький принц?

Лицо Моргана светится ярче, чем рассвет нового дня.

— Он такой активный, что удерживает меня от паники, что что-то не так. Мне больше всего нравится, что Зейден тоже может чувствовать и видеть, как ребенок двигается. Взгляд — эти его глаза… Это так удивительно.

Я ввожу ее заметки в компьютер, протоколируя дневной визит.

— И как наш будущий папа со всем справляется? Я могу себе представить, что это напряженное время — руководить цивилизацией в такой нестабильный период.

— Он сильный, но я знаю, что иногда ему тяжело.

— Но у него есть ты, — говорю я, ободряюще улыбаясь ей. — И у него есть ребенок, которого он с нетерпением ждет.

— Да, но мы также делаем его более уязвимым.

Я резко поворачиваю голову в ее сторону.

— Ты в опасности?

— Не больше, чем обычно, — говорит Морган, отмахиваясь рукой. — Но он не хочет рисковать нами.

Зейден не хочет ее терять. Это очевидное утверждение, но теперь, когда я знаю, как это выглядит, когда спаренный самец теряет свою намори, в этом гораздо больше глубины. Удивительно, что Колтон все еще жив.

— Конечно, нет, — бормочу я. — Я должна сегодня проведать Лию и ее ребенка. Хочешь пойти со мной?

— Конечно. Просто помоги мне убраться со стола. Если бы мой вес не был правильно распределен, я бы упала животом на пол.

После того, как я помогаю ей спуститься, она потирает живот и улыбается мне.

— Клянусь, это шар для боулинга, а не ребенок.

Я улыбаюсь в ответ, и мы выходим из комнаты. Пока Морган собирает своих телохранителей, я сообщаю Брэкстону о своем намерении навестить Лию, и он вручает мне устройство, похожее на планшет, для записи ее статистики. Пока наша группа направляется к спальням, королева привлекает пристальные взгляды. Она говорит и шутит так, как будто это обычное явление, и я думаю, что так оно и есть. Я довольно хорошо умею игнорировать взгляды, но делаю это не с такой легкостью, как она.

— Подружка, открой, — говорит Морган в домофон, установленный у двери Лии. Появляется Варек и жестом приглашает нас войти.

— Она ждала встречи с тобой.

— Привет, девочка, — говорит королева. Она устраивается на кровати рядом с Лией и смотрит на спящий сверток у нее на руках. — Она такая красивая.

— Спасибо. — Лия откидывает назад серебристую прядь волос, но ребенок не шевелится. — Она лучше, чем я когда-либо представляла.

— Не могу не согласиться, — говорю я, подходя к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

Морган тихо сидит, пока я задаю Лие множество вопросов и записываю информацию в устройство. Осмотрев ребенка и Лию, я заверяю ее и Варека, что все выглядит отлично, и говорю им просто продолжать делать то, что они делали.

— Ты не останешься? — спрашивает меня Лия, когда я подхожу к двери.

Делаю глубокий вдох, прежде чем повернуться к ней лицом. Весь этот визит был для меня не чем иным, как пыткой. Я действительно счастлива за Лию и Морган, но нахождение рядом с ними только подтверждает, как сильно я хочу собственного ребенка и как далека от достижения этой цели. Если я собираюсь держать себя в руках эмоционально, тогда мне нужно уйти.

— В другой раз, — говорю я. Улыбка на моем лице исчезает, и я быстро ухожу, прежде чем они заметят.

В клинике меня ждет Бриттани со своей малышкой Хоуп. Весь визит я нахожусь на грани слез, а ведь я не плакса. Нет, я человек, который принимает меры. Поэтому, как только моя смена в клинике заканчивается, я почти бегу в каюту Кейда.

К черту этих дравийских мужчин. Я возвращаюсь на Землю.

Он открывает дверь с выражением беспокойства, искажающим его волевые черты.

— Что-то с Колтоном?

Я качаю головой.

— Я хочу, чтобы ты отправил меня обратно на мою родную планету. Это то, что я хочу в обмен на помощь твоему брату.

Кейд некоторое время ничего не говорит, заставляя меня нервничать из-за того, что он не сможет удовлетворить мою просьбу, но в конце концов он кивает.

— Хорошо. Хотя я не могу обещать сделать это немедленно, и я бы хотел, чтобы ты осталась, пока я не буду уверен, что мой брат вылечился.

— Ты не можешь вылечить зависимость, — говорю я. — Для него это поведение, вызванное тем, что он избегает боли. Пока он должным образом не оплачет свою потерянную половинку, он всегда будет очень восприимчив к рецидиву. И из того, что видела, я не уверена, что он когда-нибудь забудет ее.

Кейд выдыхает и трет лицо рукой.

— Возможно, ты права. Тем не менее, мне нужно время, чтобы подготовиться к твоему путешествию. Нам запрещено входить во Второй сектор, и поэтому понадобится тщательное планирование.

— Я понимаю и благодарю тебя.

Когда возвращаюсь в свою комнату, меня переполняет чувство надежды. Возможно, сейчас у меня нет того, чего я хочу, но в недалеком будущем будет. Вернусь домой и закончу школу медсестер, хотя и буду скучать по здешним удивительным технологиям. А потом, как только стану финансово стабильной, если к тому времени не найду мужа, я заплачу за искусственное оплодотворение. Не уверена почему, но дравийцы не верят в эту процедуру, что довольно глупо, учитывая, что им грозит прекращение существования. Несмотря на весь их интеллект и достижения в области медицины, они тупы. Брэкстон сказал мне, что это противоречит их культуре, но я нахожу это слабым аргументом.

Приняв душ и покопавшись в своей кухоньке, я устраиваюсь на диване, поджав под себя ноги. А потом, когда раздается звонок в мою дверь, чуть не роняю тарелку. Человек снаружи не объявляет о себе, или, может быть, я забыла снова включить эту функцию, но в любом случае там никого не должно быть.

Я открываю дверь и, моргая, смотрю на Колтона.

— Нам нужно поговорить, — произносит он каким угодно, только не приятным тоном. У меня отвисает челюсть.

— Поговорить?

— Абсолютно верно. — Он скрещивает руки на груди. — Ты не собираешься пригласить меня внутрь?

— Я не планировала гостей. — Правда слетает с моих губ прежде, чем у меня появляется мысль остановить ее. Его взгляд, ярко-неоново-голубой, теперь обведен черным.

— Впусти меня внутрь, Натали.

— Лучше бы это носило медицинский характер, — бормочу я, отступая назад.

Когда он проносится мимо меня, я качаю головой, ругая себя. Меня всегда тянуло к нуждающимся людям, потому что это заставляет меня чувствовать себя важной. Когда мой отец заболел раком, я заботилась о нем, пока он не скончался. Это было тяжело и очень удручающе, но в конце концов я поняла, чем хочу заниматься в жизни, и выбрала сестринское дело своей специальностью.

Единственная проблема в том, что из-за этого я не знаю, как уйти от того, кто во мне нуждается.

— Почему я узнаю, что ты хочешь вернуться на Землю? — спрашивает он, пригвоздив меня взглядом. Черный ободок вокруг его зрачков растет, почти перекрывая синий.

— Какого хрена?

Возможно, не самая лучшая реакция, но нет необходимости поддерживать мой профессионализм перед этим пациентом. Бога ради, мы с ним целовались.

— Что, черт возьми, происходит? — спрашивает он. — Ответь на вопрос.

— Что? — выдыхаю я. Колтон не только здесь, в моей комнате, но и требует ответов на вопросы, которые его не касаются.

— Разве я не ясно выразился? — Он наклоняется вперед, приближая свое лицо к моему. — Почему ты хочешь уехать?

— Это не твое дело.

Его глаза становятся совершенно черными. О, черт меня задери.

— Я понимаю, — говорит он. — Ну, вот тут-то ты и ошибаешься.

— Где мой сканер? — спрашиваю я полушутя, полусерьезно. — Ты должно быть под чем-то сейчас, если думаешь, что я просто собираюсь раскрыть тебе личную информацию. Мне все равно, член ты совета или гребаный президент Соединенных Штатов. У тебя нет на это права.

Он подходит ближе, и я немедленно отступаю. Двигаюсь назад, пока мой позвоночник не упирается в стену, но это Колтона не смущает. Как хищник, он преследует меня, медленно приближаясь, пока я не оказываюсь в ловушке его тела. Я глубоко сглатываю, чувствуя, как он напрягается возле моего живота. Поговорим о том, как я застряла между членом и стеной.

Глава 6

— У меня нет прав? — шепчет он мне на ухо.

Его теплое дыхание на моей коже пробирает меня до мурашек, и приходится подавлять дрожь.

Колтон кладет руки по обе стороны от моей головы и прижимается теснее. Как будто мы и так не были вровень. Теперь я реально могу ощутить каждую его частичку. От его близости и от образов, проносящихся в моей голове, сердце колотится в груди.

Как игра в доктора, только для взрослых. И без медицинских костюмов, инструментов и всего, что связано с медициной.

— Когда ты поцеловала меня, то тем самым дала мне это право, — продолжает Колтон.

— И как же? — спрашиваю я, морщась.

— Тот, кто видел нас, теперь думает, что у нас сексуальные отношения. Из-за твоих действий нам теперь придется поддерживать маскировку, иначе все будут задаваться вопросом, почему я оказался в том положении. Ни для кого не секрет, где ты проводишь время, и не нужно больших усилий, чтобы узнать правду. Так что теперь я имею право знать, каковы твои планы, потому что они имеют ко мне самое непосредственное отношение.

Я мысленно стону. Когда я поцеловала Колтона, это было сделано с намерением защитить его и остановить сплетни и клевету, чтобы скрыть правду. Никогда в своих самых смелых мечтах не думала, что мне придется постоянно притворяться его любовницей.

— Ладно, хорошо. Я собираюсь вернуться на свою планету, как только Кейд сможет это организовать, — отвечаю я. Кстати, о Кейде: он получит по ушам за то, что раскрыл мои планы своему брату, когда я увижу его в следующий раз.

— Ты не улетишь.

— Какого хрена?

— Мне нужно повторить? Ты никуда не полетишь, пока я не разрешу.

Окидываю его взглядом.

— Послушай, Колтон…

Он накрывает мой рот своим, фактически прерывая мои слова и развеивая их по ветру. И тут же я переношусь в ту ночь, когда страсть между нами пылала и почти вышла из-под контроля. Возможно, я начала поцелуй, чтобы защитить его, но сомневаюсь, что сейчас он может сказать то же самое.

Что свидетельствует о том, что он сам хочет меня поцеловать.

Когда Колтон проникает языком в мой рот, чувствую эйфорическое покалывание, и это не мое воображение. Что-то во рту дравианца или в его губах вызывает такие ощущения, которые усиливают возбуждение. Как бы это ни было интересно с медицинской точки зрения, физически я хочу его, и мое лоно сжимается.

Он проводит пальцами по моим волосам и наматывает их на запястье. Нежно потянув, отводит мою голову назад и отрывает свои губы от моих, чтобы провести ими по горлу. Нежная кожа приятно пульсирует, что заставляет меня выгнуть шею без помощи его руки. Свободной рукой Колтон обхватывает мою ногу, прижимая ее к своему бедру. И вдруг он вдавливает в меня свой член. Его твердость давит прямо на мой клитор, и я не могу сдержать стон, заполнивший тишину.

Отчаянно желая прикоснуться к нему, хватаюсь за его плечи, впиваясь ногтями в тело, когда его рука забирается под мою ночную рубашку. Халат, который я надела, распахнулся, обнажив клочок материала, который едва можно назвать пижамой. Она сиреневого цвета с глубоким вырезом и короткой юбкой, не доходящей до середины бедра.

И на мне нет трусиков.

Как только Колтон обнаруживает этот факт, резко вдыхает.

— Натали.

Мое имя звучит на его губах как мольба, и это сокрушает меня. Я знаю, о чем он просит, но даже когда мое тело кричит, чтобы он взял его, разум сомневается. Колтон эмоционально нестабилен, и мне кажется, что я воспользуюсь им, учитывая, что он находится в процессе реабилитации.

Но потом он вводит в меня два пальца, и я больше не могу думать. Он ласкает меня, увеличивая интенсивность и скорость, отправляя в блаженство. Мой оргазм подобен динамиту, уничтожая все, кроме прекрасных ощущений, пронизывающих меня. Смутно слышу, что Колтон бормочет мне на ухо, но могу лишь позволить своему телу вести себя туда, куда оно хочет.

— Совершенство, — говорит он. От довольства в его голосе по моим губам расползается ленивая улыбка. — Ты даже не представляешь, как сильно я жажду тебя, как много думал о тебе.

Слово «жажду» подобно льду и эффективно гасит пламя страсти внутри меня.

— Колтон, — когда произношу его имя, мой взгляд встречается с его, все еще черным, как ночь. — Ты сейчас не в лучшем состоянии, и если все продолжится, это будет выглядеть так, будто я пользуюсь тобой.

Медленно его губы растягиваются в ухмылке, и это заставляет мои бедра сжаться вместе.

— Пользуешься мной? Если ты это сделаешь, то все мои фантазии воплотятся в жизнь. — Его взгляд опускается вниз, блуждая по моей откровенной одежде. — Я бы хотел, чтобы ты овладела мной.

— Я говорю не о физической близости, — уточняю. — Речь о твоем психическом здоровье.

Его улыбка исчезает.

— Когда ты смотришь на меня, то видишь сломленного мужчину, который нестабилен, верно? — На мой кивок он отвечает: — На самом деле я тот, кому нужнапричина жить. Я чувствую себя живым, находясь рядом с тобой, и не могу вспомнить, когда в последний раз испытывал такие чувства. Может быть, я никогда и не чувствовал. — Колтон обхватывает мое лицо, проводит большими пальцами по моим щекам. — Прикосновения и поцелуи с тобой дали мне такое наслаждение, какого не давал ни один эликсир. Я не могу объяснить это и не понимаю, но хочу и нуждаюсь в этом. Натали, ты нужна мне.

Его слова — моя погибель.

Я могла бы поспорить с чем угодно, кроме этого. Проблема в том, что он не единственный, кто эмоционально запутался. У меня есть желание угождать людям, жертвовать собой ради них, и теперь мне еще труднее отступить, потому что я тоже этого хочу.

— Только в этот раз, — шепчу я.

Его ониксовый взгляд вспыхивает от возбуждения, стоит ему посмотреть на меня, а затем мои глаза закрываются, когда он целует меня. Хоть раз в жизни я позволю своим обязанностям, взятым на себя, упасть с моих плеч. Впервые собираюсь позволить кому-то заботиться обо мне, а не наоборот. И хоть раз буду эгоистичной и получу то, что хочу.

И это Колтон.

Отступив, я пристально смотрю на него, приоткрыв губы. Колтон проводит указательным пальцем по нижней губе, в ответ я касаюсь его языком.

Советник закрывает глаза и глубоко вдыхает. А когда снова поднимает на меня взор, голод в его взгляде неистовый и дикий.

— Я хочу насладиться этим, но мне так трудно не торопиться. — Он медленно спускает халат с моих плеч. И тот падает на пол, тут же забытый. Колтон сжимает мою грудь настолько сильно, что я чувствую его ногти сквозь тонкую ночнушку.

Наблюдаю, как он только и делает, что ласкает меня большим пальцем, проводя им по соску мягкими, неторопливыми движениями. Несмотря на то, что в его глазах ясно вижу желание, он, похоже, хочет насладиться этим моментом.

— Не думаю, что одного раза будет достаточно, — мягко говорит он. — Чем больше я прикасаюсь и целую тебя, тем больше убеждаюсь, что не смогу оставить тебя в покое.

Я просовываю руки под его рубашку, проводя кончиками пальцев по кубикам пресса.

— Давай не будем думать ни о чем, кроме как о текущем моменте. И прямо сейчас я хочу, чтобы ты вошел в меня.

— Как ты хочешь меня, Натали?

Не понимая, что ответить, я моргнула и уставилась на него.

— На кровати?

Колтон ухмыляется.

— Это неплохое начало.

Начало? Ни хрена себе, ну ладно.

Колтон отпускает мою грудь, хватает меня за руку и ведет через комнату. А затем отпускает меня, чтобы снять с себя одежду. Его татуировки подчеркнуты лунным светом, проникающим через окно, и я снова заворожено смотрю на них. Без раздумий касаюсь его предплечья, замедляя его телодвижения.

— Мне они нравятся, — тихо произношу я.

Он берет меня за запястье, проводит рукой по каждой татуировке, его мышцы подрагивают от моего прикосновения.

— Теперь моя очередь.

Он отпускает меня, и одним движением его руки моя ночная рубашка рвется и падает на пол, обнажая меня.

— Колтон! Она мне нравилась.

Он пожимает плечами.

— Я прослежу, чтобы у тебя было десять на замену.

Не в силах возмущаться дольше секунды, я поджимаю губы и окидываю взглядом его тело. Оно великолепно. Повсюду рельефные мышцы, включая его член. Знаю, что это не совсем корректно с медицинской точки зрения, но это вполне может быть так. Это так впечатляет.

— Что это? — спрашивает он, проводя пальцем по цепочке на моей шее.

Отрываю взгляд от его эрекции.

— Это единственное, что у меня осталось с Земли.

— Значит, я не трону это. — Взяв меня за подбородок, он коснулся губами моих губ. — Я хочу тебя так сильно, что у меня дрожат руки.

В ответ я просто беру его член в руки. Давно хотела прикоснуться к нему, и он не разочаровал меня. Колтон стонет, когда начинаю его гладить. Несмотря на то, что выглядит так, будто вот-вот потеряет над собой контроль, советник нежно проводит пальцами по моим волосам, отбрасывая их на плечо.

Опустившись на кровать, я наклоняюсь вперед и провожу языком по головке члена. Он напрягается под моей рукой, а я захватываю его губами, не прекращая своих движений. Через несколько секунд член плавно входит в мой рот, а Колтон руками зарывается в мои волосы. Сила, протекающая через него, которую он сдерживает, возбуждает меня, наполняя влагой. Я пирую на нем, желая, чтобы он знал, как сильно восхищаюсь его телом и как сильно хочу доставить ему удовольствие.

— Натали, — Колтон называет мое имя едва слышным шепотом, с мучительной мольбой.

Его тело напрягается, и член начинает пульсировать у меня во рту, а оргазм скользит по моему горлу. Я не останавливаюсь, пока Колтон не отстраняется от меня, но даже тогда продолжаю обхватывать его пальцами. К моему изумлению, член все еще твердый. У меня нет времени задумываться над этим, потому что Колтон поднимает меня, а затем опускает на кровать. Мои ноги свисают через край, и он встает между ними.

Обхватив его за талию ногами, переплетаю лодыжки за его спиной. Он гладит меня по лицу, позволяя рукам задержаться на мгновение, а затем скользит ими вниз по моему телу. Пощипывает мои соски, проводит пальцами по животу, а после обхватывает мои бедра. Медленно Колтон разжимает мои ноги, поднимая их по бокам своего тела, пока они не упираются в его плечи. Неловкость, которая грозила появиться, исчезает в тот момент, когда его член касается моего лона. После этого я не чувствую ничего, кроме острого желания.

Войдя в меня, он полностью заполняет меня и обхватывает мои лодыжки, лежащие на его плечах. Движения мужчины слишком медлительны и похожи на пытку. Как будто он растягивает удовольствие.

— Колтон, пожалуйста, — задыхаясь, прошу я.

Он сосредоточенно смотрит на меня, прищурившись, и в этот момент я чувствую невидимое прикосновение к клитору. Задерживаю дыхание, пока он пользуется своим даром, и это повторяется. И тут я выгибаю спину, вцепившись пальцами в простыни. Колтон ускоряется, доводя темп до почти неистового. Толчки становятся неожиданно плавными и спокойными, и мое тело трепещет от предвкушения. Ощущения накрывают, и вскоре я испытываю эйфорию, более сильную, чем любой наркотик. Она проходит через меня, отрывая от реальности. Знаю, что в ту же секунду Колтон последовал за мной, потому что его ногти впились в мою кожу, и он простонал мое имя.

Мои ноги дрожат, и я с трудом удерживаю их в вертикальном положении. Колтон сжалился надо мной и опустил их на кровать. Наклонившись надо мной, он ставит руки по обе стороны от моей головы, при этом его грудь тяжело вздымается. Мы все еще связаны, и я не пытаюсь двигаться, наслаждаясь близостью момента.

— Это было… — он качает головой, закрывая глаза. Когда открывает их, они черные, давая мне понять, что бы он ни чувствовал, это очень сильно. — Это нельзя пережить только один раз, — хрипит он.

— Я согласна на еще один раунд, — пожимаю плечами в ответ.

Колтон ухмыляется.

— Хорошо, но на этот раз в моей комнате. Твоя кровать маловата, а мне захочется выспаться после.

— Конечно.

Мне не особенно хочется выходить из комнаты, но секс с Колтоном того стоит. Кроме того, я всегда могу сбежать, чтобы ускорить процесс.

Его губы касаются моих.

— С тобой, Натали. Я хочу, чтобы ты осталась со мной.

Подумывая о его предложении, я грызу внутреннюю сторону щеки. Одно дело секс с ним, но совсем другое — сон, и я не уверена, что это хорошая идея — позволить более глубокую близость между нами. Но если собираюсь быть эгоисткой, то должна действовать до конца.

Живем только раз и все такое.

— Только в этот раз, — отвечаю, придавая своему голосу строгости.

Колтон проводит рукой по моей щеке, и его лицо приобретает серьезное выражение.

— Тогда мне лучше постараться, чтобы это оправдало твои надежды.

Легкий поцелуй в грудь заставляет меня очнуться. Я открываю глаза и вижу Колтона, склонившегося надо мной, его губы путешествуют по моему телу.

— Доброе утро, красавица.

— Доброе, — отзываюсь я, чувствуя, как жар приливает к щекам от голодного выражения на его красивом лице.

— Твой румянец подчеркивает легкие рыжие пряди в твоих волосах. — Он целует мой живот. — Где моя вчерашняя лисица?

— Ее здесь нет, — отвечаю я.

Колтон ухмыляется и качает головой. Его распущенные по плечам волосы скользят вниз и касаются моей кожи. Их ласка нежнее, чем моя шелковая одежда.

— Давай посмотрим, смогу ли я уговорить ее выйти и поиграть, а?

В тот момент, когда он опускается между моих ног, раздается стук в дверь, избавляя меня от необходимости напоминать ему, что прошлая ночь закончилась. Он вскидывает голову и выжидает мгновение.

— Советник, я хочу поговорить с вами.

Я не узнаю голос, но Колтон понимает, кто это, и его глаза расширяются.

— Тебе лучше не попадаться на глаза, — говорит он. Прежде чем я успеваю понять, о чем он говорит, Колтон встает с кровати и одевается. — Натали, шевелись.

— Куда ты хочешь, чтобы я ушла? — спрашиваю, широко раскинув руки. — Хочешь, чтобы я спряталась под кроватью, как чертов подросток?

Он подходит ко мне, поднимает с кровати, заворачивает в простыни и тащит в ванную.

— Не издавай ни звука, — и тут же захлопывает дверь перед моим носом.

Вместо того, чтобы броситься за ним, как хотелось бы, я приоткрываю дверь, оставляя небольшую щель. Может, он и не хочет, чтобы меня кто-то видел, но я-то уж точно разгляжу, кто бы здесь ни был.

Неизвестный мне мужчина входит и бросает взгляд на Колтона.

— Что это за слухи о том, что ты переспал с одной из человеческих женщин?

— Кто из твоих шпионов снабдил тебя этой информацией?

Незнакомец еще больше прищуривается.

— Глава дома Силай, хотя он не самый надежный источник информации. Ты знаешь, что пьянство Виона часто приводит его в самые необычные места.

Колтон ухмыляется.

— Например, в занятую спальню?

— Канцлер будет недоволен.

— Поэтому ты здесь? — Колтон скрещивает руки. — Тиноз, я уверен, что канцлеру все равно, пока я исполняю свою часть обязательств по содействию пуристам.

— Твоя роль не предполагает использование твоего члена в человеческой скверне, — усмехается Тиноз. — Это противоречит всему, чего мы пытаемся достичь.

— Вообще-то, все, чего хочет канцлер, — это искоренить людей и убить Зейдена. Я сомневаюсь, что его волнует, как это произойдет, лишь бы произошло. — Колтон прислоняется к стене, скрестив лодыжки. — Как должен убедить Кейда, Варека, Зейдена и других членов моего дома, что я на их стороне, если никогда не приму такую же женщину, как они? Я делаю то, что необходимо, чтобы не вызвать подозрений у окружающих.

— Предполагается, что ты должен получать и доставлять любую информацию, касающуюся Зейдена.

— И я это делаю, — заявляет Колтон. — К сожалению, на данный момент рассказать особо нечего. Лидер все еще намерен жениться на своем человеке, что не идеально, но это пустяк, который не удастся решить их смертью.

Чтобы не издать ни звука, закусываю губу до появления вкуса крови. Колтон — не просто несчастный мужчина. Он — пурист, один из дравианцев, которые ненавидят людей и хотят, чтобы мы были мертвы. Мой желудок вздрагивает, когда информация просачивается через мой разум и оседает в сердце.

Я спала с врагом.

Колтон вопросительно вскидывает серебряную бровь.

— Вопрос в том, когда канцлер собирается начать атаку? Он уже несколько недель говорит о том, что намерен занять трон, и пока ничего не произошло. У Зейдена скоро появится наследник.

— Как ты и сказал, это не станет проблемой, когда женщина и ее ребенок будут мертвы, — с блеском в глазах заявляет Тиноз. — Кроме того, этот наследник не будет признан таковым в соответствии с нашим новым указом, касающимся их гражданства. В чем ты, кстати, не помог.

Колтон вздыхает от нетерпения.

— Повторяю, я поддерживаю легенду. Как будто вы не понимаете, как это работает.

Тиноз машет рукой в знак пренебрежения.

— Из того, что мне сказали, оружие почти готово, что означает, атака может состояться в любой день.

— А проблема бесплодия? — Колтон ухмыляется. — Полагаю, что за это отвечает ваш дом.

— Все под контролем.

— Лучше бы так и было, иначе это противодействие не закончится ничем, кроме нашего исчезновения. Это все, Тиноз?

— Будь осторожен в своей преданности, — говорит Тиноз, его рот сжимается в уголках. — День расплаты близок, и тебе лучше держаться на стороне победителей.

— Не стоит беспокоиться, — успокаивает Колтон. — Я всегда забочусь о том, чтобы оказаться там, где мне выгоднее всего.

Его слова выбивают из меня дух, как будто кто-то ударил меня в живот. Конечно, не должна удивляться его эгоистичному поведению, но, видимо, я плохо учусь. Последнее место, где Колтон оказался, было между моих ног, и я уверена, что это пошло ему на пользу.

Придурок.

Глава 7

Когда Тиноз уходит, я больше не могу стоять на месте. Несмотря на то, что меня тошнит из-за предательства Колтона, я выпрямляю спину и плотнее заворачиваюсь в простыню. Уверенными шагом выхожу из ванной, как будто гребаная королева Англии, направляясь прямо к своей куче сброшенной одежды на полу. Игнорирую Колтона, сбрасываю простыню и наклоняюсь за халатом.

— Куда ты собралась?

Я просовываю правую руку в пройму, а затем левую в другую.

— Я ухожу от тебя.

— Натали, я могу объяснить.

Смех, рожденный насмешкой и болью, поднимается из моей груди и заполняет комнату.

— Уверена, что сможешь. У тебя змеиный язык, — говорю я, завязывая пояс на талии. — Это настолько гладко и чувственно, что заставит любого поверить во что угодно. Но ты же знаешь, как говорится в пословице. — Я смотрю ему прямо в лицо, мой глаза сужаются. — Обманешь меня раз — позор тебе, обманешь меня дважды — пошел ты!

Я украла это у Джейн. Она всегда искажает пословицы, но это моя любимая версия от нее. Поворачиваюсь на каблуках, намереваясь сбежать, когда невидимый барьер окружает меня. От плеч и ниже я не могу пошевелиться, хотя и стараюсь изо всех сил. Бросаю взгляд на Колтона, который протягивает руку в моем направлении, ладонью ко мне. Это гребаная Сила.

— Ты не уйдешь, пока мы не обсудим это, — говорит он.

— Я буду кричать, — предупреждаю я.

Он поднимает другую руку и делает постукивающее движение в воздухе. Одновременно я чувствую небольшое давление синхронно с его движениями на моих губах, как будто невидимые пальцы касаются меня.

Он качает головой.

— Ты можешь попробовать, но это сделает все очень неприятным.

— Уже так и есть, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

Он игнорирует меня и вместо этого делает легкое размашистое движение рукой, эффективно поворачивая меня на месте, как балерину, танцующую в шкатулке с драгоценностями. Теперь, когда я смотрю на него, не сдерживаю отвращения.

— Скажи все, что ты собираешься сказать, чтобы я могла убраться отсюда к черту.

— Если я отпущу тебя, ты пообещаешь остаться? — спрашивает он.

Я поджимаю губы.

— Не то чтобы у меня был выбор, но спасибо, что спросил.

Он опускает руку, и стена вокруг меня исчезает. Прошлой ночью эта демонстрация силы была сексуальной, но сегодня она просто выводит меня из себя. И это напоминает мне, насколько он физически сильнее меня. Или любой дравийский мужчина, если уж на то пошло.

Колтон выдыхает и качает головой.

— Это не то, что ты думаешь. Я пытаюсь помочь своему брату и остальным людям, верным Зейдену.

Я притопываю ногой.

— В самом деле? Потому что, судя по тому, что я подслушала, ты делаешь прямо противоположное.

— Как один из людей в совете, я обладаю огромной властью над законами, которые управляют нашей расой. Мой голос может либо поставить все на свои места, либо помешать этому случиться. Это не та ответственность, к которой я отношусь легкомысленно.

Он прислоняется к одному из столбиков кровати и скрещивает руки на груди.

— Однако, когда возникает политический беспорядок, члены совета в первую очередь подвергаются уговорам или угрозам. Когда один из пуристов связался со мной, я увидел в этом возможность обрести цель в своей жизни. Я мог бы шпионить за врагом и передавать информацию Зейдену. И если бы меня уличили в предательстве, а потом убили, это не было бы большой потерей.

Меня охватывает сокрушительное чувство, и на этот раз это не из-за дара Колтона. Его отвращение к себе так больно наблюдать, и это заставляет меня хотеть утешить его, но я не могу. Во всяком случае, пока. Сначала я должна выяснить, говорит он правду или нет. Так что, я думаю, он не единственный, кто работает под прикрытием.

Единственная проблема в том, что я не знаю, буду ли использовать его для получения информации или он будет использовать меня, чтобы соблюсти приличия. Я думаю, мы оба были бы неправы, если бы не устранили эту близость. Тогда мы оба попытались бы поступить правильно для людей, которые нам небезразличны. Или, по крайней мере, так поступила бы я.

— Я хочу доверять тебе, — медленно говорю. — Просто не уверена, как.

Он выпрямляется и делает шаг ко мне, но останавливается, когда я поднимаю руку.

— Натали, ты можешь мне доверять.

Я качаю головой.

— У меня есть только твое слово, и этого недостаточно. С моей точки зрения, это выглядит так, как будто ты играешь за обе стороны. С какой целью? Я понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что для этого не нужно заниматься со мной сексом. Ты мог бы объяснить ситуацию, и я бы согласилась, притворившись твоим заводчиком. Вместо этого ты переспал со мной, зная, что это было только для виду.

Черные завитки вползают в синеву его глаз.

— Это неправда, — говорит он.

Я наклоняю голову.

— И откуда я это знаю?

— Ты этого не знаешь. — Он сжимает руки в кулаки, крепко прижимая их к бокам. — Но я докажу тебе это.

— Может быть, но не прямо сейчас.

Чудесным образом он позволяет мне уйти, не используя свой дар или какие-либо другие ограничения. Как только дверь за мной закрывается, мне становится немного легче дышать. Колтон, независимо от его намерений, полностью испортил мои планы.

***

Целый день, проведенный в клинике, — это благословенное отвлечение, но, как и все остальное, оно когда-нибудь заканчивается. Снимая форму и бросая ее на пол в спальне, я думаю о Колтоне и не могу не задаться вопросом, как у него дела и, что более важно, говорил ли он мне правду о своем участии в заговоре пуристов. Это глупо, как сильно я хочу ему верить.

Он просто парень, с которым я переспала, и все же меня тянет к нему. Но если продолжу встречаться с ним, это только усилит его зависимость от меня, что вредно для нас обоих. Для него, потому что ему нужно научиться функционировать без помощи отвлекающих факторов. И для меня, потому что в конечном итоге я позволю ему использовать меня и обижусь на него за это, когда он откажется от меня. Даже несмотря на то, что я сама это допустила.

Я тереблю цепочку на шее, думая о своем отце. Ухаживать за ним во время его борьбы с раком это было самое трудное, что я когда-либо делала. И я ненавидела это большую часть времени, которое проводила за этим занятием. Но он нуждался во мне, а больше никого не было.

Колтон тоже нуждается во мне, и, насколько я могу судить, больше ему никто не поможет.

Я качаю головой, как будто это поможет мне избавиться от мучительных мыслей. Затем быстро надеваю пижаму, надеясь, что придет сон и мне больше не придется думать. По крайней мере, на сегодняшний вечер.

На моем планшете раздается тихий звон, поэтому я беру его с прикроватной тумбочки и обнаруживаю, что у меня есть сообщение. Я быстро открываю его и просматриваю содержимое. В нем говорится, что через два дня состоится королевская свадьба между Зейденом и Морган.

Несмотря на то, что это кажется неожиданным, я рада за эту пару. Однако, когда я думаю о том, что Морган сказала, что не хотела, чтобы кто-то называл ее сына ублюдком, общая картина становится ясной. Она хочет выйти замуж за Зейдена, чтобы их сын был признан законным наследником трона. Я не могу сказать, что виню ее. Новый указ нелеп, но, к счастью для меня, мне не придется беспокоиться об этом, так как я уеду, когда закончится эта ситуация с пуристами.

Стук в мою дверь заставляет меня подскочить прямо в постели. Кто, черт возьми, пришел в такой час? При мысли о том, что это Кейд с новостями о Колтоне, я вскакиваю с кровати и пересекаю комнату, чтобы открыть дверь.

— Натали, я хочу поговорить с тобой.

Я прищуриваюсь на Колтона, замечая легкую невнятность в его речи.

— Ты пьян?

— Пока нет, но я работаю над этим. — Он поднимает хрустальный графин. — Хочешь немного?

Я качаю головой.

— Почему ты здесь?

— Я уже говорил тебе. Я хочу поговорить с тобой. — Он одаривает меня игривой ухмылкой. — Ты уверена, что не ходишь во сне?

— Скажи, что тебе нужно, а потом уходи, — говорю я. — Сейчас середина ночи, и я устала.

— Я тоже.

То, как он это говорит, наводит меня на мысль, что он говорит не только о своем физическом состоянии. Это беспокоит меня, поэтому я решаю потакать ему. По крайней мере, на мгновение.

— Заходи внутрь, но говори быстро.

Он оживляется, одаривая меня дикой ухмылкой.

— Да, миледи.

Я закатываю глаза, позволяя ему войти, а затем сажусь на край кровати, скрестив руки на груди.

— Говори, Колтон.

Он делает большой глоток своего напитка, а затем небрежно прислоняется к ближайшей ко мне стене. Ничего не говоря, он пристально смотрит на меня, до такой степени, что это заставляет меня нервничать.

— Что? — спрашиваю я, мои слова дрожат от беспокойства.

— Со мной что-то происходит. Нечто беспрецедентное. — Он делает глубокий вдох и проводит пальцами по волосам в знак волнения. — Я все выдумываю.

Я встаю на ноги и сокращаю расстояние между нами, чтобы положить руку ему на лоб. У него нет температуры, но я все еще обеспокоена унынием, которое слышу в его голосе.

— Принимал ли ты в последнее время эликсир или какие-либо лекарства? — спрашиваю я.

— Я не принимал ни того, ни другого, и у меня не было соблазна потакать себе.

Когда он замечает, что я смотрю на его напиток, он ухмыляется.

— Это просто для развлечения. Я не пьяница. Я пытался… я не знаю. Замедлить мои мысли, чтобы обработать их?

Я опускаю руку, и он хватает ее, целуя внутреннюю сторону моего запястья. Его воздействие на меня смертельно для моих чувств. Это заставляет меня хотеть отбросить осторожность на ветер, но на карту поставлено слишком много жизней, включая его.

— Какого рода мысли? — спрашиваю я.

— Собственнические мысли.

Я морщу лицо в замешательстве.

— Например, с твоими личными вещами?

— Как с тобой. — Он берет мою руку и кладет ее на свою щеку, на мгновение закрывая глаза. — Я чувствую, что ты моя.

Его слова заставляют мое сердце бешено колотиться, частично от волнения, частично от трепета.

— Я знала, что не должна была переходить черту с тобой, — говорю я. — Мы не должны были заниматься сексом, потому что это все усложняет.

Он хватает меня за лицо, когда я начинаю отстраняться.

— Нет, видишь ли, в этом вся суть. Это из-за тебя я не жажду эликсира. Это из-за тебя я наконец-то перестал думать о жизни, полной страданий. И это из-за тебя я…

То, что говорит мне Колтон, ошеломляет. Я превратилась из никому не нужной женщины для этого мужчины, в воздух, которым он дышит. Обычно это было бы заманчиво, но с его аддитивным поведением я обеспокоена тем, что он сделал из меня свою новую дозу. Он даже сказал, что жаждет меня, и это не просто сексуальные разговоры, это серьезно.

— Что? — Я едва могу говорить, но каким-то образом вопросу удается сорвать с моих губ.

— Я знаю, что это крайне невероятно, но я не могу игнорировать то, что чувствую, — говорит он. — Я испытываю признаки спаривающегося мужчины.

У меня отвисает челюсть.

— Это невозможно. Ты уже спарен.

Его руки опускаются, когда он вцепляется в свои волосы.

— Я знаю, и все же не могу отрицать того, что происходит.

— Ты неправильно истолковываешь то, что чувствуешь, — говорю я. — Я стала твоей последней зависимостью. Вот и все.

Он вскидывает голову, и его пристальный взгляд прожигает меня.

— Не порти то, что я чувствую к тебе, сравнивая это с чем-то грязным. Да, я желаю тебя больше, чем кого-либо из тех, кого я когда-либо знал, но это не делает тебя моей зависимостью. Ты… — он зажимает переносицу и закрывает глаза. — Я никогда не чувствовал себя так, даже с Азариной.

Я покачиваюсь на ногах, когда тяжесть его слов обрушивается на меня, как товарный поезд. Рука Колтона взлетает, чтобы схватить меня за руку, а затем я врезаюсь в его грудь.

— Я не понимаю, — шепчу я. — Этому должно быть какое-то объяснение.

— Хотел бы я знать ответы. — Он гладит меня по спине, когда я прижимаюсь к нему щекой. — Но все, что я знаю, это то, что ты не можешь вернуться на Землю, пока я их не найду. Что бы это ни было, я должен это понять, поэтому мне нужно, чтобы ты дала мне клятву, что не уйдешь.

— Я не уйду.

Обещание легко дать, потому что я уверена, что Кейд не позволит мне уйти, если я действительно пара его брата. Он сказал, что пара — это единственное, что может помочь брату, и теперь, когда это возможно, я сомневаюсь, что он сделает что-нибудь, что помешает выздоровлению Колтона. Кроме того, мне все еще нужно выяснить, что задумал Колтон.

— Спасибо, — Колтон тяжело вздыхает, будто испытал огромное облегчение.

Он может не поблагодарить меня, когда откроется правда о нашей ситуации. На самом деле, все может закончиться хуже, чем раньше, но это вне сферы моего контроля. А пока я просто смирюсь с этим.

Это последнее событие позволит мне более внимательно наблюдать за Колтоном и выяснить, что он планирует. И, надеюсь, это будет что-то хорошее для нас обоих.

Глава 8

Колтон появляется в клинике на следующий день, и я чуть не роняю сканер.

— Брэкстон, — приветствует он врача.

Такое обращение заставляет Брэкстона изогнуть бровь, что равносильно удивленному вздоху.

— Советник.

— Я хочу поговорить с Натали, позвольте? — спрашивает Колтон.

Я занята тем, что пополняю запасы медикаментов в ящиках, и делаю вид, словно не подслушиваю. Это нетрудно, поскольку Колтон говорит так громко, что все слышат. У нас не так много пациентов, потому что дравийцы отличаются сравнительно крепким здоровьем благодаря технологическому прогрессу, который значительно повлиял на их питание. Дом Фаэля отвечает за сельское хозяйство, и они объединились с домом Манкоя, который изобрел некоторые биологические добавки к пище. В целом, комната пуста, за исключением двоих посетителей, меня и Брэкстона, но мне кажется, что вокруг сотни слушателей.

— Только Натали вправе решать, говорить с вами или нет, советник, а не я. — Брэкстон машет рукой в мою сторону. — Задайте свой вопрос ей.

— Очень хорошо.

Колтон направляется ко мне, и я напрягаюсь. После нашего вчерашнего разговора не знаю, как вести себя рядом с ним. Каким-то образом он уговорил меня разрешить ему спать в моей кровати. Было тесновато, но секса у нас не случилось, чему я рада.

Ну, моя вагина не слишком счастлива, зато счастлива я. Мне нужно поддерживать платонические отношения, пока мы не выясним, что с Колтоном происходит. Если у него возникли нездоровые эмоциональные привязанности ко мне, я не хочу укреплять их сексом.

— Доброе утро, Натали.

Бросив на него короткий взгляд, возвращаюсь к бессмысленному перекладыванию вещей.

— Доброе утро, — бормочу я.

Он наклоняется ближе, касаясь моего плеча.

— Я был опечален тем, что проснулся сегодня один. В следующий раз тебе стоит попрощаться, прежде чем уходить.

— Не хотела тебя беспокоить.

Или встречаться с ним лицом к лицу. Может же женщина проснуться с утренним желанием? Потому что именно это случилось со мной сегодня утром, когда увидела его мирно спящим, он крепко обнимал меня.

Колтон ласково поглаживает пальцами тыльную сторону моей руки.

— Ты никогда не беспокоишь. Я был бы счастлив, если бы меня разбудил звук твоего голоса.

— Хорошо.

Прочищаю горло от раздражения, грозящего задушить меня. Я могу справиться с сердитым Колтоном, который, в общем-то, придурок, но этот милый Колтон, который соблазняет меня прикосновениями и взглядами? Я проиграла. С таким же успехом могу запрыгнуть на стойку и раздвинуть бедра, потому что он заводит меня до предела.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — спрашиваю в попытке переключить его внимание.

— Да, но это вызовет шок у окружающих. — Его улыбка становится шире при виде ужаса, который наверняка появляется на моем лице. — Но не волнуйся. Я могу подождать, пока мы не останемся одни.

— Хорошо.

Образы Колтона, врезающегося в меня, в то время как я опираюсь на стойку, трудно прогнать. Это, вероятно, единственное, что может взбудоражить Брэкстона.

— Я пришел спросить тебя, окажешь ли ты мне честь присутствовать на королевской свадьбе вместе со мной? — Колтон обхватывает меня за талию, заставляя отложить прибор в руке. — Я очень надеюсь, что ты скажешь «да». Дравианская свадьба — это особенное событие, которое редко случается. Это будет праздник с едой, танцами и, самое главное, полдорой.

Эквивалент алкоголя на этой планете. Лия однажды выпила чашку и чуть не накинулась на член Варека, хотя едва была с ним знакома. Сильная штука.

— Я… — В ответ на мои колебания его улыбка слабеет, а мое сердце замирает в груди. — Конечно. С удовольствием.

Колтон поднимает на меня взгляд, и радость на его лице сияет так, что у меня перехватывает дыхание.

— Замечательно. — Он прижимается поцелуем к моей щеке, настолько долгим, что ее начинает покалывать. — Мне пора идти, но я с нетерпением жду этого. Очень сильно, — шепчет он мне на ухо.

— Подожди. Что мне надеть? — Мысленно перебираю вещи в шкафу, сокрушаясь, что у меня больше ночных рубашек, чем нарядов. — Я понятия не имею, что полагается и что уместно.

— Предоставь это мне.

— Хорошо.

Колтон направляется к выходу из клиники, как будто всё произошедшее — обычное дело, и все присутствующие должны спокойно к этому относиться. Облокотившись о столешницу, я удивляюсь, как все так быстро вышло из-под контроля.

— Это весьма странное поведение, — говорит Брэкстон, становясь рядом со мной.

— Мне очень жаль. Я не знала, что он придет сюда и побеспокоит вас и пациентов. Этого больше не повторится, сэр.

— Надеюсь, что все-таки повторится, Натали.

Перевожу взгляд на врача, открыв рот.

— Правда?

Он кивает.

— Я никогда не видел Колтона таким, с его ясным и острым взглядом и расправленными от уверенности плечами. В нем произошла радикальная перемена. — Брэкстон бросает взгляд в мою сторону, а затем отводит его.

— Он решил, что я его пара, — лепечу я.

Брэкстон оборачивается ко мне, впиваясь в меня взглядом.

— Он сказал это?

— Да, но я не верю ни единому слову. Думаю, он просто использует меня, чтобы удовлетворить… — О, черт. Я почти рассказала ему о зависимости Колтона. — …свои потребности.

Врач задумчиво потирает подбородок.

— Посмотрим. Я никогда не испытывал, каково это — иметь пару, но видел это у других, и это немаловажно. Какую пользу он мог бы извлечь из этих слов, если бы они не были правдой?

— Секс? — спрашиваю я, и мой вопрос звучит неубедительно.

— Мы с тобой оба знаем, что это неправда. Нет, он говорит это, потому что так ему подсказывает инстинкт.

— Но как, если он уже спарился с кем-то? — спрашиваю я.

Брэкстон пожимает плечами.

— Возможно, он освободился от связи с Азариной, когда она ушла из жизни.

— Я так не думаю. Если бы это было так, он не был бы настолько подавлен.

Брэкстон окидывает меня взглядом.

— Мужчина, который только что вошел сюда, не страдает от этого недуга.

— Я знаю, но он страдал.

— А теперь не страдает.

Вздыхаю.

— Сэр, говорю это со всем уважением, заткнитесь. Пожалуйста, — с раздражением добавляю я.

Губы Брэкстона подергиваются в уголках, а его неоново-голубой взгляд искрится весельем.

— Да, мэм.

— Скажи мне, что ты думаешь, — спрашивает Колтон, жестом указывая на наряд, разложенный на его кровати.

— Что я думаю? — восклицаю я, широко распахнув глаза. — Я думаю, что легкий ветерок будет гулять по моей голой коже, а это везде. Оно ни хрена не прикрывает.

Колтон усмехается и подходит ко мне.

— Примерь.

— Хорошо, но когда все мои достоинства будут выставлены напоказ, я сорву его и заменю своей униформой.

— Ты не сделаешь ничего подобного, — заявляет он, разглядывая меня, пока я снимаю одежду.

— Лицемер, — усмехаюсь. — Кажется, я помню, как кто-то разорвал мою сорочку на миллион кусочков.

— Я ни о чем не жалею.

— А я жалею о том, что позволила тебе уговорить меня на это, — бормочу я.

Уставившись на свое отражение в зеркале, я хочу заползти в нору. Сверкающие драгоценностями застежки удерживают шелковистый голубой материал на плечах, но между грудью остается просвет, превосходящий по размерам Большой Каньон. Ткань прикрывает важные части и собирается чуть выше пупка. Нижняя часть наряда представляет собой свободную юбку. Однако с обеих сторон есть разрезы, которые достигают верхней части моих бедер. Клянусь, один неверный шаг — и все откроется.

— Ты — совершенство, Натали. — Его взгляд встречается с моим в зеркале и темнеет. — Но ты должна снять платье, пока я не разорвал его на куски.

Повернувшись к нему лицом, протягиваю руки.

— Не сдерживайся. Я не смогу носить это на людях.

— Пожалуйста, сними это, — придушенным голосом просит он.

— Ладно, — вздыхаю я.

Снимаю платье и кладу на кровать рядом с подходящими полосками шелка, которые должны быть обернуты вокруг моих рук и ног в качестве украшения. И тут же чувствую, как по моим бедрам спускаются трусики. Повернувшись назад, обнаруживаю Колтона, его взгляд устремлен на меня. Он медленно опускает голову, и мои трусики падают на пол, оседая вокруг моих лодыжек.

Поджимаю губы.

— Это последний раз, когда я раздеваюсь перед тобой.

Колтон пожимает плечами, и в его глазах вспыхивает лукавый блеск.

— В общем-то, ничего такого, чего бы я не видел раньше, но это не значит, что я не хочу увидеть это снова. — В ответ на мой пристальный взгляд он вскидывает руки. — Знаю, знаю.

— Я говорила тебе, что секс между нами — это разовое явление. — Упираюсь руками в бедра, и моя грудь подпрыгивает, при этом его глаза пылают. Черт. — Ты пытаешься все прояснить, и наш секс только усложнит ситуацию, замаскировав то, с чем тебе нужно разобраться.

Единственное, чего я не упоминаю, — это то, что мне все еще нужно время, чтобы понять, в какую игру он играет с пуристами. Я не могу позволить себе влюбиться в предателя.

Даже если он чертовски сексуален.

Колтон качает головой.

— А когда я разберусь со своими проблемами? Что потом?

Открываю рот, чтобы ответить, и тут же закрываю его. Я по-прежнему намерена вернуться на Землю, как только Кейд сможет это осуществить.

Если только я не стану парой Колтона… Это резко изменит ситуацию, и я, честно говоря, понятия не имею, что мне в итоге делать. Но это задача на потом.

— Давай просто понаблюдаем, что произойдет, — говорю я.

— Я могу сказать тебе точно, что произойдет, — ровным голосом отвечает он.

И тут же понимаю, что обнажена и что он рядом. Отступаю на шаг, ударяясь спиной об одну из больших деревянных стоек его кровати. Он не двигается в мою сторону, но его энергия заполняет комнату, парит надо мной, заставляя трепетать.

— Ты не можешь знать, что ждет тебя в будущем, — восклицаю я, скрещивая руки на груди, чтобы скрыть ее.

— Я знаю, чего хочу, — бормочет он. Его пристальный взгляд опускается на мое лоно, но снова возвращается к лицу.

С насмешкой я закатываю глаза.

— Не так уж трудно догадаться. — В моем голосе звучит мольба. — Колтон, послушай меня. Я хочу видеть тебя здоровым и полноценным. Секс со мной этому не поможет.

— Не могу согласиться. — Он делает шаг ко мне, пригвождая меня взглядом. — Каждое твое прикосновение стирает часть моего кошмара. — Еще один шаг. — Каждый поцелуй возвращает мне часть души. — И еще один. — Находясь внутри тебя, я чувствую себя полноценным. — Колтон все еще в метре от меня, и все же я чувствую, что он подавляет меня. — Это не просто секс, Натали, — мягко говорит он. — По крайней мере, не для меня.

— Я не ищу себе мужчину, — говорю, скользнув рукой за спину, чтобы нащупать на кровати свою одежду. — Я не буду притворяться, что понимаю, но могу сказать, что все происходит очень быстро, и нам обоим нужно время, чтобы это переварить.

Колтон вскидывает бровь, и шелковый лоскут, лежащий на покрывале, обвивается вокруг моего запястья и тянется к столбику кровати. Советник слегка прищуривается, и другой лоскут обвивается вокруг моего второго запястья.

— Колтон, — задыхаясь, восклицаю я.

— Да? — Колтон вздергивает подбородок, и мои руки взлетают над головой, когда ленты затягиваются, фиксируя меня на столбе. Их концы порхают, нежно касаясь моих вытянутых рук, словно лаская их.

— Колтон. — На этот раз его имя — просьба. Хотя понятия не имею, о чем я прошу.

Он стонет и потирает рукой член.

— Не могу передать, как часто я представлял тебя такой. То, что я хочу с тобой сделать…

Мой живот вздрагивает, когда он преодолевает расстояние между нами. Он проводит пальцами по груди, затем спускается к бедру. Раздвинув ногой мои ноги, он подходит еще ближе. Теперь я чувствую его дыхание на своих губах и слизываю его, как будто хочу почувствовать его вкус. Я знаю, что не должна поощрять его, но Колтон снова околдовал меня, уничтожив своей чувственностью все мои благородные намерения.

Колтон наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею, оставляя после себя тепло и покалывание, которые были мне привычны. Он снова и снова проводит губами по моей коже, медленно спускаясь вниз по моему телу. Запускает язык в мой пупок, и я дергаюсь, сопротивляясь своим путам, так как возбуждение проникает прямо в глубь меня, заставляя окунуться в поток жара.

Он обхватывает мои ноги и поворачивает так, что мои бедра касаются постельного белья. Тогда берет мою ногу и поднимает ее, упираясь ступней в кровать и обнажая мое лоно. Как только его пальцы касаются клитора, шелковые ограничители впиваются мне в кожу, и я с силой натягиваю их. Как же мне хочется прикоснуться к Колтону, почувствовать его тело, а отсутствие такой возможности приводит меня в бешенство.

Он ласкает меня, пока не начинаю задыхаться, а потом вводит в меня пальцы. Я стону и опускаю голову, позволяя глазам закрыться. В тот момент, когда его язык пробегает по клитору, понимаю, что это ненадолго. Колтон трахает меня пальцами, пока его язык ласкает клитор, и я клянусь, что сейчас умру. К тому времени, когда оргазм достигает своего пика, я тихо плачу, бормоча бессвязные фразы.

А потом я по спирали погружаюсь в свое освобождение. Колтон командует моим телом, выжимая из него все, пока я не качаю головой, умоляя его остановиться. После чего он встает и быстро снимает с себя одежду. Я жадно смотрю на его член, не пытаясь скрыть свое желание. Взгляд Колтона практически сверкает от желания, и мои мышцы сжимаются в предвкушении. Вдруг он удивляет меня, поворачивает лицом к столбику кровати и накрывает мои руки своей.

— Подними ногу еще раз, — говоритон. — Да, именно так. Откройся для меня.

Свободной рукой он проводит головкой члена по моим лепесткам, покрывая его следами моего оргазма. Откинувшись назад, пытаюсь вобрать его в себя, так как мне кажется, что я умру, если он не трахнет меня прямо здесь и сейчас.

Его усмешка дает мне понять, что он знает о моем желании, и вместо того, чтобы войти в меня, как я хочу, продолжает дразнить и едва проникает в меня. Я дергаюсь в своих путах, и Колтон в знак наказания цокает языком.

— Такая нетерпеливая. — Он покусывает мое плечо, вызывая у меня рык. — Такая ненасытная.

— Если ты сейчас же не вставишь в меня свой член, я тебя убью, — заявляю я, глядя на него через плечо.

Он ослабляет свою хватку на моих запястьях и запускает руку в мои волосы, крепко потянув за них и заставляя меня вскрикнуть. Его член чуть-чуть входит в меня, и взгляд Колтона меняется. В блестящей черноте его глаз отражается серьезность, затаенное и грозное выражение, пока он медленно заполняет меня до конца. Однако он не двигается, просто держит зрительный контакт со мной, пока его пульсация распространяется внутри моего тела. Он как будто заявляет о своем господстве надо мной, говоря тем самым, что я принадлежу ему.

И в данный момент это так. Полностью.

Колтон хватается свободной рукой за столбик кровати, а другой удерживает меня в застывшем состоянии. Я наблюдаю за его лицом, когда он начинает двигаться, мои губы приоткрыты, а дыхание становится неровным. Он входит в меня с огромной скоростью. С каждым толчком дает мне понять, что претендует на меня, и по мере того, как мой оргазм приближается, я понимаю, что не смогу удержаться от падения. Вскрикнув, теряю контроль над собой, но Колтон рывком возвращает меня в исходное положение, когда я закрываю глаза.

— Ты будешь смотреть, как я беру тебя, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы. — Ты осознаешь, что принадлежишь мне.

Наблюдать за тем, как он кончает, — чистая эйфория. Его лицо напрягается, а мышцы челюстей сжимаются. Ноздри раздуваются, и изо рта вырывается тоненькое шипение, прежде чем я слышу свое имя. Оно вынуждает меня кончить снова. Мы вместе взлетаем и падаем, его сердце бешено колотится о мою спину. Когда Колтон отпускает мои волосы, я роняю голову, опираясь на руку. Шелковые завязки падают со столбика кровати и сползают на пол, но без них, удерживающих меня, я медленно опускаюсь вниз.

Колтон притягивает меня в свои объятия, в то время как мои ноги дрожат, а затем поднимает на руки. Он кладет меня на кровать и ложится лицом ко мне. Я одариваю его слабой, но довольной улыбкой.

— Этого не должно было случиться, — вздохнув, говорю я.

— Только в этот раз, — говорит он, подмигивая. А потом ухмыляется, и я скалюсь в ответ.

— Иди сюда. — Колтон хватает меня и прижимает к себе. И я тут же приникаю к нему, наслаждаясь ощущением его рук.

Поглаживаю его грудь, пока его сердце бьется у меня в ухе.

— Колтон?

— Хм?

Его ленивый ответ заставляет меня улыбнуться.

— Я хотела задать тебе вопрос, но не нужно отвечать. Я хочу знать, но не обязательно имею на это право.

Он вздыхает.

— Ты хочешь знать об Азарине, — предполагает, и он прав.

— Да. — Сажусь, пристально вглядываясь в него. — Но если это слишком больно, тогда не рассказывай мне.

Он накручивает прядь моих волос на палец, устремив взгляд вдаль.

— Было время, когда сам звук ее имени повергал меня в глубочайшую депрессию. Она была совсем не похожа на тебя, мягкая и нежная. И все же вокруг нее была какая-то твердая основа, которую я никак не мог пробить. — Он опускает мой локон, чтобы провести рукой вдоль спины. Я не уверена, кого он успокаивает — себя или меня. — Она никогда не позволяла мне по-настоящему заботиться о себе так, как я хотел, — говорит он. — Это было похоже на то, что ее чувства никогда не дотягивали до глубины моих собственных.

— Это ужасно, — тихо отвечаю я. У меня еще так много вопросов, но не хочу нарушать границы. Прекрасно видеть Колтона в совершенно новом состоянии, достаточно стабильном, чтобы он мог говорить о своем прошлом, но его эмоциональное благополучие, на мой взгляд, хрупко.

— Ты можешь услышать все остальное, но у этой истории не будет счастливого конца.

Я беру его руку и подношу к губам, целуя костяшки пальцев.

— Это может подождать.

— Думаю, тебе будет полезно это знать. — Остановившись, он прижимает вторую руку к моей спине. — Она покончила с собой, когда узнала, что бесплодна и у нее нет шансов зачать ребенка.

— О, Колтон. — Я обнимаю его за шею и прижимаюсь к нему лицом. Он замирает в моих объятиях, и я обнимаю его еще крепче. — Не стоит думать, что тебя было недостаточно только потому, что она была несчастна, — говорю я.

— Но разве это не так? Если бы она действительно любила меня, то ей было бы достаточно меня, чтобы продолжать жить.

Отстранившись, я заглядываю ему в глаза.

— Она не любила тебя так, как ты того заслуживаешь, потому что если бы любила, то не стала бы взваливать на тебя такое эмоциональное бремя. Не хочу говорить плохо о мертвых, но сейчас она мне очень не нравится.

Вся его фигура расслабляется, и он обхватывает меня руками.

— Ты можешь мне не верить, но сейчас она как далекое воспоминание. — Он качает головой, и его лицо хмурится. — Это заставляет меня задуматься, был ли я когда-либо действительно с ней в паре, потому что по сравнению с тобой…

Я молчу, ложась обратно. Он крепко обнимает меня, и мы оба молчим, каждый погрузившись в свои мысли. Мне хочется отрицать то, что он испытывает ко мне, но выражение его глаз, когда он был внутри меня, потрясло меня до глубины души. Между нами определенно что-то происходит.

Я просто надеюсь, что у меня хватит сил уйти от него, когда придет время.

Глава 9

— Я убью тебя, — шепчу я Колтону, когда мы входим в церемониальный зал.

Он улыбается мне.

— Я обещаю сорвать с тебя одежду, но после свадьбы. Если только ты не предпочитаешь, чтобы я сделал это сейчас?

— Я все равно практически голая. Я не могу поверить, что позволила тебе уговорить меня на это.

— Ты прекрасно выглядишь.

Его комплимент вызывает жар на моих щеках.

— Спасибо, — ворчу я.

Большой зал заполнен как дравийцами, так и людьми, все одеты в свои лучшие одежды и украшены тоннами драгоценностей. Сама комната практически блестит от разбросанных повсюду драгоценных камней и шелка. Они прилипают к людям так же, как большие каменные колонны и края дорожек. Помост, на котором стоит Зейден, заполнен цветами, которые наполняют комнату ароматом.

— Вот, — говорит Колтон, срывая розовый цветок и заправляя его мне в волосы. Мое сердце трепещет от этого романтического жеста. Этот парень очень милый, и ловкий.

Он ведет нас к ряду стульев в самом начале, и я смотрю прямо перед собой, чтобы избежать любопытных взглядов, когда они останавливаются на мне. Я не уверена, из-за чего — из-за моей одежды или из-за того, что я с Колтоном. В любом случае, это меня нервирует.

— Места в первом ряду? — говорю я. — Очень мило.

Колтон ухмыляется мне сверху вниз.

— Ты же знаешь, я член совета.

Я закатываю глаза.

— Для меня это ничего не значит.

Он хватает меня за руку, поворачивая к себе.

— Я знаю и обожаю тебя за это.

Дыхание со свистом вырывается из моих легких, когда я моргаю, глядя на него.

— Пойдем, — говорит он, мягко подталкивая меня. — Наши места вон там.

Он помогает мне сесть в кресло, а затем поворачивается к дравийской женщине слева от него.

— Самира.

— Колтон, — приветствует она, слегка наклоняя голову.

После того, как Колтон занимает свое место между нами, он должным образом представляется.

— Натали, это глава дома Фаэля.

Эта женщина прекрасна. Большинство дравийских женщин таковы, но она красивее. У нее полные губы и потрясающие голубые глаза. Черты ее лица идеальны, что придает им почти нереальное качество. Даже ее серебристые волосы сияют, когда она поворачивается ко мне лицом.

— Советник, — говорю я, кивая.

Самира признает меня, а затем поворачивается к Колтону.

— Ты нанял заводчика?

Вау. Хорошо. Давайте просто выложим это дерьмо на всеобщее обозрение.

— Да, Натали — моя любовница, — говорит он.

Как бы я ни была благодарна ему за то, что он превратил меня из простой матки во влагалище, я не уверена, что это хорошо. Думаю, у дравийцев здесь нет подруг.

— Это неудивительно, — говорит Самира. — Дом Каймар был самым гостеприимным.

— Верно, — говорит Колтон. — Надеюсь, со временем землянки докажут, что являются хорошими гражданами.

— Так и будет, если к нам будут относиться справедливо, — говорю я, не в силах сдержать свой язык. — Мы не просили привозить нас сюда, и некоторые из нас хотят вернуться на нашу планету.

Я замечаю, как дрогнул мускул на челюсти Колтона. Он может быть недоволен тем, что я сказала, но это правда. Даже сейчас, зная, как много значит для меня Колтон, я все еще думаю о Земле.

Самира наклоняет голову, ее пристальный взгляд изучающий, когда она смотрит на меня.

— Возможно, это можно устроить.

Я скрещиваю руки на груди.

— Хорошо.

Колтон молчит, но его тело напряжено. Я не уверена, из-за кого он расстроен, и не хочу знать. Задумчивый Колтон менее опасен для моего сердца, чем игривый и кокетливый.

— Ты знаешь, что я никогда не была за пределами дворцовых стен? — говорит Самира.

Я не знаю, обращается она ко мне или к Колтону, поэтому я не отвечаю, но он отвечает, слегка покачивая головой.

— Это правда, — говорит она. — Мой отец был в совете до меня, так что я выросла в этих залах.

— Я хорошо это помню, — говорит Колтон с мягкой улыбкой. — Ты была настоящим нарушителем спокойствия.

Самира ухмыляется.

— Как и ты. — Она на мгновение замолкает, а затем вздыхает. — А потом мы выросли. Ты пошел по стопам своего отца.

— Как и ты.

— В конце концов, — говорит она.

Ответ очень взвешенный, как будто это значит больше, чем она показывает. Ее тон пронизан грустью и оттенком горечи, что привлекает мое внимание. С ней что-то случилось, но я понятия не имею, что именно. Мое сердце немного смягчается по отношению к ней, так как я знаю, что не все дравийские мужчины такие добрые, как Колтон.

В комнате гремит музыка, прерывая все разговоры. Мой взгляд устремляется к Морган, когда Зейден протягивает ей руку, и она присоединяется к нему на помосте. Ее лицо сияет, а голубое платье элегантно. Платье в греческом стиле, материал собран чуть выше ее беременного живота, а остальное волнами ниспадает на пол. Вырез квадратный, подчеркивающий ее грудь и плечи, а на голове корона из цветных драгоценных камней вместо традиционной вуали. Ее будущий муж смотрит на нее с обожанием, и момент между ними так прекрасен, что я смаргиваю слезы. Что-то в том, что я вижу эту пару вместе, разрушает представление о том, какой я хочу видеть свою жизнь. Да, у Морган будет ребенок, но у нее также есть муж, который будет с ней. Кто-то, кто будет любить своего ребенка так же сильно, как она сама.

Тоска сжимает мое сердце, причиняя боль в груди. Мой резкий вдох привлекает внимание Колтона, и он берет мою руку в свою, потирая большим пальцем костяшки пальцев. Его взгляд вопрошающий, и я слабо улыбаюсь ему, пытаясь заверить, что все хорошо. Но это не так. Я больше не хочу просто ребенка. Я хочу, чтобы у него был отец.

Почему я продолжаю мучить себя, желая того, чего не могу иметь?

Церемония начинается с обращения Зейдена к собравшимся. Он говорит о вкладе Морган в жизнь людей и о том, как их союз приведет к новой эре, в которой есть надежда. Когда он говорит о детях, рожденных человеческими женщинами, и о том, как их будут лелеять, я не могу сдержать слез. Они текут по моим щекам беззвучными, крошечными реками. Колтон вытирает их и крепче сжимает мою руку, но ничего не говорит.

Затем церемония меняется, потому что наступает очередь Морган говорить. Она начинает с того, что приносит присягу Дому Каймар, принимая мантию Зейдена как свою собственную. Она заявляет о своей преданности Зейдену как своему лидеру, и гордость в его взгляде заставляет еще больше слез катиться по моему лицу. И, наконец, она обращается к жителям Наджарии, рассказывая им, как она планирует служить им своей жизнью, никогда не переставая делать это место лучше.

Мы все поднимаемся на ноги, когда Морган и Зейден берутся за руки. Однако вся атмосфера меняется в ту секунду, когда Зейден толкает ее за спину и поднимает руки. Раздается громкий треск, но я ничего не вижу, потому что Колтон притягивает меня к себе, прижимая к груди, обхватив одной рукой мою спину.

Я напрягаю шею, чтобы обнаружить вокруг себя хаос. Как будто вся комната вспыхнула от насилия. Люди сражаются, будь то с помощью своих даров, посылающих предметы в полет, или с помощью мечей. Кровопролитие не занимает много времени. А потом оно повсюду, окрашивая зал в темно-малиновый цвет, как будто жидкие розы заменили прежние яркие цветы.

— Используй устройство! — мужской голос слышен над схваткой, как предвестник гибели.

Раздается пронзительный визг прямо перед тем, как Колтон втягивает воздух, его хватка на мне становится болезненной. Я хватаю его за плечи, мои ногти впиваются в материал его рубашки.

— Что случилось?! — кричу я, стараясь, чтобы меня услышали.

— Мой дар, — выдыхает он. — Он не работает. Мы знали, что устройство подействует, но никто не сказал, что оно уже готово.

— Колтон, берегись! — кричит Самира, указывая ему за спину.

Он толкает меня в сторону, и я падаю на пол, когда незнакомец вступает с ним в рукопашную схватку.

Я не хочу отрывать глаз от Колтона, и я просто лежу там, совершенно уязвимая.

Отпрянув от драки, я натыкаюсь на ступеньки помоста, а затем поднимаюсь на ноги. Колтон вывел из строя нападавшего и теперь сражается с другим. Затем раздается тихий женский крик, от которого мое сердце замирает в груди.

Мой взгляд метается из стороны в сторону, пытаясь определить источник звука, только чтобы обнаружить Морган, схватившуюся за голову. Мои инстинкты целителя берут верх, и я бегу к ней, обходя стороной тех, кто сражается поблизости. Зейден сошел с помоста, оставив ее съежившейся у кафедры с ножом в руке. Аксель стоит на страже, крепко сжимая меч.

Я даже не хочу знать, что случилось с двумя другими ее телохранителями.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней. Я убираю ее руку с головы и обнаруживаю кровь, запекшуюся в ее волосах. — Ты чувствуешь головокружение или сонливость?

— Я в порядке. — Она не смотрит на меня, пока отвечает, ее голова поворачивается туда-сюда, оглядывая пространство. — Мы должны убираться отсюда к чертовой матери.

— Мне нужно хорошенько осмотреть рану, чтобы убедиться, что тебе не нужно накладывать швы или у тебя сотрясение мозга, — говорю я.

— Следуйте за мной, — говорит Аксель.

Как тень, я крадусь за королевой и ее телохранителем, задаваясь вопросом, правильно ли поступаю. Я не хочу оставлять Колтона позади, но на данный момент я для него всего лишь обуза. Кроме того, Морган — мой приоритет, и не только потому, что она королева и нуждается в моей помощи. А еще она моя подруга.

Мы проскальзываем в коридор, и внезапная тишина пугает меня. Я оглядываюсь на закрытую дверь, борясь с желанием побежать обратно к Колтону.

— Сюда, — говорит Аксель. — Я должен отвести вас в безопасное место.

Со всей должной поспешностью мы следуем за ним, пока он не останавливается перед стеной. Морган терпеливо ждет, пока он проводит руками по цветным камням, но я готова закричать от разочарования, постоянно оглядываясь через плечо. Серьезно, что он делает? У нас нет времени на это дерьмо.

Затем раздается тихий щелчок, и дверь открывается внутрь. О, Вау. Хорошо.

Аксель жестом приглашает нас войти, и Морган спешит внутрь, как будто это обычное дело. Я следую за ними, держа свои мысли при себе. В туннеле темно, но проход освещает слабый свет. Она следует за ним, а я следую за ней по пятам.

— Мы ждали тебя.

Я резко останавливаюсь при звуке мужского голоса. Кажется, он отдается эхом в замкнутом пространстве, дезориентируя меня. Секундой позже в воздухе раздается предупреждающий крик Акселя, заставляющий меня повернуться в его сторону, но он быстро замолкает, когда на него надвигаются двое вооруженных охранников. Морган усмиряют так же быстро, но она успевает вонзить свой нож в руку нападавшего. Когда один из них приближается ко мне, я поднимаю руки в знак капитуляции. У меня нет ни оружия, ни чего-либо еще, чтобы выбраться из этой ситуации, так что нет смысла сражаться.

Они выводят нас из потайного хода обратно в коридор. Резкий вдох Морган заставляет меня посмотреть в ее сторону. Она смотрит на Акселя сверху вниз, прикрывая рот, ее глаза наполняются слезами. Кровь капает из раны в его груди, но у меня нет времени оценить ущерб, потому что нас грубо оттаскивают.

Когда мы с Морган идем бок о бок, я не могу отделаться от мысли, что мы обе задаемся одними и теми же вопросами.

Аксель жив? Что эти люди собираются с нами сделать? Доживем ли мы до завтрашнего дня?

С каждой мыслью я все ближе склоняюсь к панике. Обычно я спокойна и собрана, кроме того раза, когда меня похитили, меня никогда не держали в заложниках. И разница между сейчас и тогда в том, что я со всей определенностью знаю, что эти люди хотят меня убить.

Неизвестные мужчины отводят нас в ту часть дворца, где находится тюрьма, и почти запихивают в пустую камеру. Чудесным образом Морган не произносит ни слова. Она просто садится на пустую кровать и складывает руки на груди. Я сажусь рядом с ней, удивляясь, как, черт возьми, она так собрана.

Морган, должно быть, видит беспокойство на моем лице, потому что она толкает меня своим плечом.

— Не волнуйся. Зейден придет за нами.

Единственный охранник, оставшийся позади, поворачивается к нам лицом через решетку. Его ухмылка искажает его лицо, делая его гротескным.

— Ваш лидер будет мертв к восходу солнца.

Морган вскакивает на ноги, несмотря на свой выпирающий живот.

— Послушай, придурок, мой муж знал, что вы, ребята, задумали, ясно? Он скоро будет здесь, и тогда он надерет тебе задницу.

— А он готовился к тому, что его подарок заберут? — спрашивает мужчина.

— Этот звук, — говорю я, больше Морган, чем ему. — Вот что вызвало это.

— Да, — говорит он. — В Доме Каймар больше всего людей, обладающих даром, но как только мы отобрали это у них, они были легко уничтожены. Они слишком сильно полагались на это, и это дорого им обошлось.

— Неважно, — говорит Морган, опускаясь на кровать.

— Дай мне посмотреть на твой порез, — говорю я.

Она наклоняет голову, позволяя мне рассмотреть ее.

— Это выглядит не так уж плохо. Нам нужно следить за кровотечением. Похоже, поток уменьшился, так что это хороший знак. Дай мне знать, если почувствуешь головокружение или сонливость, хорошо?

Она кивает, потирая живот.

— С ним все в порядке? — спрашиваю я, многозначительно глядя на ее живот.

Морган вздыхает и слегка улыбается мне.

— Да, с ребенком все в порядке.

— Отпусти меня! — по коридору эхом разносится женский голос, сопровождаемый детским плачем.

— Лия! — Морган снова встает и сжимает прутья решетки, пока костяшки ее пальцев не бледнеют. — Лия!

Другой мужчина-дравиец держит Лию в плену и силой тащит ее к одной из камер. Когда наша дверь распахивается, мы беспомощно наблюдаем, как она присоединяется к нашей печальной вечеринке, ее дочь кричит громче, чем раньше.

— Шшш, моя маленькая любовь, — воркует Лия малышке.

— Ты в порядке? — спрашивает Морган.

— Да, мы в порядке. — Лия укачивает своего ребенка, но ее взгляд не отрывается от лица Морган. — А ты?

Морган кивает.

— Это всего лишь небольшой порез.

— Что мы будем делать? — спрашивает Лия.

— Ждать, — говорит Морган. — Мы больше ничего не можем сделать.

— Все как в старые добрые времена, — говорит Лия, ее губы дрожат. — Мы чертовски облажались, подружки.

Глава 10

— Пропустите меня.

При звуке голоса Колтона я вскакиваю на ноги, желая увидеть его лицо. Облегчение от осознания того, что он жив, пронзает меня, почти доводя до головокружения. Удивительно, как много он значит для меня, несмотря на то, сколько времени мы были вместе. Я знаю, что мои чувства глубоки, но не готова признать их, особенно когда беспокоюсь о том, буду ли я жить или умру.

Он заворачивает за угол вместе с другим советником, Тинозом, в сопровождении двух охранников, и у меня сводит живот. Почему они вместе?

— Вот они, — говорит Тиноз, жестом указывая на нас.

Морган в ответ показывает жест.

— Мне нужно было убедиться в этом самому, — отвечает Колтон. — Теперь, когда у нас в руках пары лидера и генерала, нет ничего, с чем бы они не согласились.

— Они все еще живы? — спрашивает Лия пронзительным голосом. Спящий младенец на ее руках шевелится, и Лия затихает. — Пожалуйста, скажите мне.

— Они живы, — подтверждает Колтон. — И вскоре присоединятся к вам.

Череда проклятий Морган наполняет камеру, но я слишком сосредоточена на Колтоне, чтобы обращать на нее внимание. Он еще не посмотрел на меня, и я не уверена, что хочу этого. Не узнаю его. Его лицо — жесткая маска, его неоновые глаза голубее и холоднее любого ледника, они замораживают меня там, где я стою. Мое сердце разрывается, когда понимаю, что он в союзе с пуристами и все, что было между нами, — ложь.

Как и сказал Колтон, Зейдена и Варека привели в камеру напротив нас. Они избиты и в синяках, но, насколько могу судить, с ними все будет в порядке. Единственная проблема — на них надеты такие же кандалы, какие Колтон носил во время детоксикации, те самые, которые не позволяли ему использовать свой дар.

— Так, так, так. Вот это встреча.

Голос Самиры доносится до меня за секунду до того, как я ее вижу. Она стоит перед камерой Зейдена.

— Могущественный дом Каймара, — говорит она, щелкая языком. — Такой высокомерный, такой наивный. И все же такой уязвимый без твоего драгоценного дара.

Рот Зейдена искривляется, и он бросает на нее пристальный взгляд.

— Как ты узнала о наших планах?

— Свадьба была не более чем уловкой, причем плохо замаскированной, — замечает Самира, отбрасывая волосы на плечо. — Канцлер знал, что вы хотели собрать пуристов с единственной целью — уничтожить их, но все пошло не так хорошо. Видите ли, Квин, как и я, из дома Фаэля, и именно он разгласил то, чего вы пытались добиться, чтобы доказать свою преданность. Химена — из дома Манкой, и ее брат, Тинос, тоже проверял ее верность их дому. Какой еще источник информации может быть лучше, чем служанка королевы?

— Я не верю в это, — шепчет Морган. — Квин никогда не предаст Зейдена, а Химена никогда не предаст меня. Никогда.

— Чтобы защитить своего сына, она сделала именно это, — отвечает Тиноз, его губы расплываются в злой ухмылке.

— Ты угрожал им, — шепчет Морган. — Это единственное объяснение. — Она закрывает рот рукой, ее глаза стекленеют от слез.

Самира кладет кончики пальцев на руку Колтона, и я напрягаюсь от этого прикосновения.

— И Колтон получил необходимую информацию от Кейда, — говорит она. — Это было отличное сотрудничество, уверяю вас.

— Ты из моего дома, — бросает Зейден Колтону, его глаза становятся черными. — Я доверял тебе.

— И ты был дураком, поступив так, — отзывается Колтон. Затем он смотрит на меня, вскинув бровь, и мои легкие сжимаются, мне становится трудно дышать. Он накрывает руку Самиры своей. — Неужели ты думаешь, что я позволю этим людям запятнать нашу расу?

Чернота сгущается перед глазами, пока я стараюсь отдышаться. Мое дыхание громко отдается в ушах, и каждый удар сердца звучит как раскат грома. Я прижимаю руку к груди, когда волна за волной боль накатывает на меня. Глаза закрываются, словно защищая от мучительного созерцания Колтона и Самиры вместе. Затем я опускаюсь на холодный каменный пол в полном оцепенении.

Весь мой мир разрушился в считанные минуты.

— Я буду наслаждаться, убивая тебя, — говорит Зейден Колтону. — Медленно.

— И что теперь будет? — спрашивает Варек. — Раз ты не убил нас сразу, значит, у тебя есть планы.

— Следующее собрание для дравийцев также будет временем празднования, — рассказывает Тиноз, потирая руки в явном предвкушении. — Только на этот раз вместо свадьбы будет казнь.

Варек бросается на Тиноза через решетку, а Зейден замирает. Лия и Морган прижимаются друг к другу. Лия начинает плакать.

— Заберите у нее ребенка, — бросает Самира, кивая на Лию. — В нем дравийская кровь, и ему не место среди них, даже если он полукровка.

Я вскакиваю на ноги и становлюсь перед Лией как раз в тот момент, когда в комнате разносится страдальческий крик Варека. Тиноз входит в нашу камеру, и когда Морган вскидывает подбородок, он бьет ее сзади. Ее голова запрокидывается назад, но ей удается устоять на ногах. Я хватаю ее, подставляя Тинозу свою спину, чтобы заслонить королеву. Если Морган упадет на твердый пол, то может поранить себя и ребенка. Крики Лии будят Варию, и ребенок неудержимо плачет. Тиноз протягивает руку, чтобы схватить Лию, и ребенок всхлипывает, когда ее мать начинает кричать в знак протеста.

И тут Тиноз летит через камеру, врезается в прутья решетки и падает на пол. На мгновение все замирают, и все взгляды устремляются на Лию.

Только вот ее — на Варию.

— У ребенка есть дар, — тихо произносит Колтон.

— Мне было интересно, возможно ли это, — говорит Самира. — Оставьте их. Мы можем провести эксперименты позже. Заберите ее, — указывает взглядом на меня. — И кто-нибудь приведите Тиноза.

Вытянув руку, я покачиваю головой в сторону Морган и Лии, прося их не защищать меня. В данный момент это бесполезно, и оцепенение, поселившееся во мне, делает меня храбрее, чем раньше.

Дравийский солдат входит в камеру, но не раньше, чем Морган наносит быстрый удар ногой по туловищу Тиноза.

— Ублюдок, — восклицает она с надрывом.

Один охранник утаскивает Тиноза, а другой берет меня за руку и выводит из камеры. Напоследок окидываю взглядом своих друзей, не зная, увижу ли их снова. Они пристально смотрят на меня, и на их лицах написаны шок и страх, но каждому из них удается кивнуть мне.

Все то время, пока мы идем, я держу голову опущенной, не заботясь о том, куда меня ведут и какие у них планы на меня. Ничто не имеет значения, пока я погружаюсь в глубины своего разума, где никто не может меня побеспокоить. Я хотела бы быть сильной, как Морган, но, в отличие от нее, мне не за что бороться.

— Освободи ее, — приказывает Самира.

Рука охранника разжимается, освобождая меня, и я рывком поднимаю голову. Комната, в которой нахожусь, представляет собой что-то вроде салона, заставленного различными диванами и столами. Шторы отдернуты, чтобы проникал солнечный свет, что придает комнате теплую атмосферу. Сотни книг стоят на полках у задней стены, а камин по-прежнему не зажжен. В обычный день это было бы прекрасное место, чтобы провести время после обеда. Но сегодня, к сожалению, все иначе: Самира и Колтон смотрят на меня.

— Это прекрасное место, не так ли? — спрашивает Самира, протягивая руки. — Знаешь ли ты, что здесь раньше располагался гарем предыдущего короля?

Я едва заметно качаю головой и обнимаю себя за плечи, как будто это незначительное действие придаст мне сил. По какой-то причине Самира привела меня сюда, и единственное, что я могу придумать, — это то, что я была близка с Колтоном, который, очевидно, принадлежит ей. Однако, это должно быть вопросом, который она должна решить с ним. Не то чтобы я знала о том, что они вместе, когда лежала в его постели.

— Это было во время правления отца Зейдена, — сообщает она. — И именно там я провела большую часть своей молодости. — В ответ на мои удивленные взгляды она кивает. — Верно. У нас с тобой есть кое-что общее. Отец Зейдена собирал незамужних дравийских женщин, чтобы они помогли ему родить наследника, как Зейден поступил с вами, людьми. — В ее голубых глазах застыли горечь и гнев. — Я провела здесь годы против своей воли, и все потому что служить вождю считалось честью, — шипит она. — В конце концов, я была освобождена от своего долга и стала главой своего дома, чего не делала ни одна женщина, но остальным не повезло. Зейден ничем не лучше своего отца, и его нужно остановить и лишить силы причинять боль невинным.

— Мне жаль, — шепчу я. И говорю это искренне. Неважно, что Самира и Колтон сделают со мной, я не могу обуздать волну сострадания, которая захлестнула меня. Изнасилование — это не честь. Это великая жертва.

— Я привела тебя сюда не ради твоей жалости, — шипит она, заставляя меня в страхе отпрянуть назад.

Взгляд Колтона мечется между нами, но он ничего не говорит и не двигается ни на дюйм.

— Мне все равно жаль, — отвечаю я. — Теперь понимаю, почему ты ненавидишь дом Каймара, потому что они не принесли тебе ничего, кроме боли.

— Я не ненавижу их всех, — заявляет Самира, поглаживая руку Колтона. — Как канцлер, я возьму Колтона в супруги, поскольку он был верен мне на протяжении всего этого предприятия.

— Ты возглавляешь пуристов? — Я киваю сама себе, когда все встает на свои места. Ее личная ненависть к дому Каймар, учитывая ее прошлое. Ее ревность к человеческим женщинам, потому что они главенствовали над дравийскими женщинами. И наконец ее привязанность к Колтону. Они выросли вместе, и он должен был быть добр к ней, пока она страдала в гареме.

— Да, — самодовольно отвечает Самира. — Нашим народом слишком долго правили мужчины. Пришло время перемен, производительница, — с усмешкой произносит она это слово, и яд практически покрывает каждый слог. — Нам больше не нужен твой народ.

— Значит, бесплодие среди ваших женщин было обращено вспять? — Мне не следовало спрашивать, но это медицинские вопросы, и, несмотря на то, что моя жизнь висит на волоске, мне любопытно. Или, по меньшей мере, было интересно, пока губы Самиры не искривляются, а глаза не сужаются.

— Знаешь ли ты, что, несмотря на все мои попытки добиться бесплодия людей, они все равно забеременели? — спрашивает она.

Примечательно, что Самира не ответила на мой вопрос, что весьма показательно.

— Дом Фаэля отвечает за сельское хозяйство, и было несложно подмешать в пищу генетические препараты, и все же люди сохранили фертильность. Некоторые из моих ученых заверили меня, что их уровень фертильности снизился, но этого было недостаточно, чтобы сделать их бесплодными.

— Плод виллы, — понимающе произношу я. — Брэкстон рассказал мне о его действии.

Самира отмахивается рукой.

— Да, но это не удержало ни одного из мужчин от того, чтобы завести женщину, так что это был неудачный эксперимент. Однако он доказал, что людей нужно изучать, и, возможно, мы сможем скопировать то, что делает вас такими плодовитыми.

— Так вот почему я здесь? — спрашиваю, не в силах сдержать ужас, охвативший меня при ее намеке. — Чтобы вы меня обследовали?

— Нет, — с раздражением отзывается Самира. — Это будет позже. Ты здесь ради Колтона.

— Ради меня? — спрашивает он, впервые заговорив. От звука его красивого голоса я вздрагиваю и чувствую отвращение к себе. — Я не могу воспользоваться услугами этого человека, — возражает он. — Нам больше не нужно прятаться в тени, Самира. О наших отношениях знают все.

— Да, любовь моя, но она — последнее свидетельство твоей верности мне, — говорит Самира, обхватывая лицо Колтона и поглаживая его по щеке. — Убей ее ради меня.

Как бы ни было бесполезно бежать, я отступаю назад. Рука Колтона стремительно рвется вперед, и его дар мгновенно задерживает меня, замораживая на месте. С бешено колотящимся сердцем я смотрю на эту пару, а в груди болит от каждого вздоха.

— Я не понимаю, — говорит Колтон. — Я был предан тебе, Самира. Все, что ты просила, я делал без колебаний и жалоб.

Она проводит пальцем по его щеке.

— Верно, но я никогда не просила тебя брать ее в любовницы.

— Это было притворство, — возражает он. — Я уже говорил тебе об этом. Мой брат хотел оградить меня от эликсира, и эта женщина помогла ему в этом. Ничего большего, уверяю тебя.

Самира опускает руку и выдыхает.

— Возможно, это моя вина, но я не поменяю своего мнения.

— Твоя вина? — взгляд Колтона искажается, и его брови сходятся. — О чем ты мне не договариваешь?

— Я не собираюсь говорить об этом, — вздернув подбородок, заявляет она.

Колтон выпускает меня из невидимых оков, чтобы схватить Самиру за плечи. Он вплотную приближает ее к себе, и его голос становится низким и тихим. От него разит опасностью.

— Ты будешь, — восклицает он, встряхивая ее. — Если я собираюсь остаться рядом с тобой, ты должна быть честной и поделиться этой информацией.

Самира поджимает уголки рта, но затем решительно кивает.

— Не секрет, что в бытность советником я нанимала ученых для различных секретных экспериментов. Ты знаешь о фрукте вилла и стремлении восстановить рождаемость, но я… — она глубоко сглатывает, а когда продолжает, то говорит уже менее уверенно, чем раньше. — Я также пыталась воссоздать привязанность спаренного мужчины. — Самира тихо задыхается, когда хватка Колтона крепнет.

— Объясни, — вырывается у него.

— Ты никогда не был спарен с Азариной.

После ее признания я опускаюсь на ближайший стул, незаметно для пары. Колтон признался, что сомневался, был ли он когда-либо по-настоящему спарен с Азариной, и теперь знает, что его инстинкты были верны. Но значит ли это, что он прав, считая меня своей парой? Знает ли Самира? Поэтому она хочет моей смерти?

Взгляд Колтона темнеет, и Самира тянется к нему, чтобы дотронуться, но он отталкивает ее.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, тяжело дыша.

Самира сжимает руки перед собой и расправляет плечи.

— Я всегда любила тебя, Колтон. С того дня, как ты успокоил меня после того, как вождь определил меня в гарем. Я не могла смириться с мыслью, что ты полюбишь другую, поэтому постаралась воспроизвести признаки спаренного мужчины, но адаптировать их к одной женщине. Я выбрала Азарину, потому что знала, что она не любит тебя. Когда эксперимент удался, была вне себя от счастья и знала, что теперь мы можем быть вместе. Представляла себе это каждую ночь во время моего пребывания в гареме, каждый раз, когда отец Зейдена прикасался ко мне. — Вздрогнув, она потирает руки. — Я никогда не хотела причинить тебе боль, любовь моя. Просто не хотела, чтобы твоя биологическая сущность выбрала кого-то менее достойного, кого-то, кто не сможет любить тебя так, как ты заслуживаешь. Никогда не желала, чтобы ты страдал и искал утешения в эликсире.

Взгляд Колтона находит мой, и от муки в его черных глазах у меня перехватывает дыхание. Однако предательство, переживаемое им, — это то же чувство, которое я испытала, когда поняла, что он вступил в союз с пуристами.

— Больно, не правда ли? — спрашиваю я его.

— Колтон, — говорит Самира, привлекая его внимание, — все, что я сделала, объясняется моей любовью к тебе. Теперь хочу, чтобы ты ответил мне взаимностью и разорвал все связи с этим человеком, покончив с ее жизнью, доказав мне, что я тебе так же дорога, как и ты мне.

Колтон медленно кивает и поднимает руку, направив ладонь в мою сторону. Мгновенно его дар окутывает меня и поднимает с места. Он сопровождает меня через всю комнату, и пока я парю навстречу ему, пытаюсь смириться с тем, что это последние мгновения моей жизни.

— Ненавижу тебя, — шепчу я, когда оказываюсь прямо перед ним.

Он выпускает меня из своего дара, чтобы обхватить рукой мое горло. Как только я чувствую силу его хватки, закрываю глаза, желая, чтобы все закончилось.

— Остановись.

Я открываю глаза и смотрю на Самиру.

— Она нужна мне для экспериментов, — заявляет она. — Ты можешь отпустить ее, теперь я знаю, на что ты готов пойти ради меня, Колтон.

— Вы уверены, канцлер? — спрашивает он.

Самира кивает с приторной улыбкой.

— Да. Я знала, что между нами не осталось преград, ни этого человека, ни прошлого. Отведи ее обратно в тюрьму и встреть меня в моих покоях.

— Как пожелаете.

Обхватив рукой мою шею, Колтон выводит меня из комнаты. В оцепенении я иду туда, куда он меня ведет, все еще ошеломленная поворотом событий и полученной информацией.

Самое большое откровение: Колтон убил бы меня ради Самиры.

— Ненавижу тебя, — снова повторяю я, глядя на него. — Знаю, что тебе наплевать, но я хотела, чтобы ты услышал это снова.

Он ничего не ответил, что разозлило меня еще больше. К тому времени, когда он запирает меня в камере, я уже на грани срыва и даже чувствую облегчение от того, что нахожусь там и вдали от него. Лия бросает взгляд на мое лицо и передает ребенка Морган, после чего подходит и заключает меня в объятия. Застываю на месте, не в силах что-либо сделать.

Я практически желаю, чтобы он убил меня, потому что это чувство боли хуже смерти.

Глава 11

Я просто лежу там неподвижно, пока звуки затихают и текут вокруг меня. Шок от всего, что со мной происходит, полностью проник в мою психику. Нас всех убьют. Под тяжестью всего этого я лежу на полу. Слишком оцепенела, чтобы плакать, как Лия, или ругаться, как Морган. Я не знаю, как долго я здесь пробыла, но время сейчас не имеет значения.

— Двигайся дальше.

Голос охранника заставляет всех подняться на ноги. Кроме меня, но даже со своего места на полу я отчетливо вижу Брэкстона, когда он входит.

— Мне понадобятся все три женщины, — говорит врач.

Это заявление заставляет меня подняться на ноги. Мое тело болит от времени, проведенного на твердой земле, но это забывается в присутствии Брэкстона.

— Нам приказано дать вам только одну женщину, — говорит охранник.

— Хорошо. Натали, пойдем со мной.

На негнущихся ногах я подхожу к Брэкстону, как только дверь открывается. Он смотрит на меня, и в его глазах мелькает беспокойство. Это происходит так быстро, что я почти уверена, что мне это померещилось. Если он не заперт с нами, значит, он пурист, просто и ясно.

Я оглядываюсь на Лию и Морган, слегка машу им рукой. Я не знаю, что для меня хуже — быть с Брэкстоном или остаться, но одно я знаю точно: у меня нет выбора.

Я следую за Брэкстоном в клинику, и знакомая обстановка мало утешает меня. После того, как Самира произнесла слово «эксперимент», я склона бояться того, где я нахожусь. Тем более, что у двери все еще стоит охранник. Кроме этого, мы с Брэкстоном одни.

— Ложись на смотровой стол, Натали.

— Что ты собираешься со мной сделать? — спрашиваю я, настороженно глядя на него.

— Мне нужно проверить уровень твоей фертильности.

Я вскидываю руки и ловлю свирепый взгляд охранника. Черт возьми, меня сейчас убьют. Брэкстон бросает на меня взгляд, заставляющий замолчать. Я сглатываю и моргаю, глядя на него. Теперь он полностью завладел моим вниманием, так как никогда раньше этого не делал.

Я запрыгиваю на стол и жду, надеясь, что то, что он планирует сделать, не причинит боли. Хотя это было бы ничто по сравнению с моим разбитым сердцем.

Охранник у двери отворачивается от нас, когда Брэкстон наклоняется надо мной, проводя сканером по моему торсу.

— Глава моего дома приказал мне протестировать каждую человеческую женщину, — говорит он. — Поскольку дом Манкой известен своими медицинскими открытиями, мне дали шанс войти в историю.

Я опускаюсь на стол от его слов. Сначала Колтон соблазнился идеалами пуристов, а теперь и Брэкстон. Я поворачиваю голову, не в силах больше смотреть на него.

— Канцлер хочет, чтобы я изучил человеческую ДНК, чтобы снова сделать наших женщин фертильными, — продолжает он. — Таким образом, ты нам больше не нужна. Именно поэтому тебя просто не убили сразу.

У меня не хватает сил сказатьему, что я уже все это знаю, что я узнала об этом прямо перед тем, как Самира приказала Колтону убить меня. Вместо этого я просто смотрю на стену, обводя взглядом ее края, пытаясь отвлечься от Брэкстона.

— Испытания потребуют времени, но мы скоро покончим с вашими жалкими жизнями. — Как только он это говорит, Брэкстон засовывает пузырек с лекарством мне под одежду, прямо под грудь. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не пошевелиться, когда холодное стекло согревает мою кожу. Тем не менее, я бросаю взгляд в его сторону.

— Я должен признать, что нахожу очень интересным тот факт, что ребенок Лии обладает этим даром, — говорит он, продолжая, как будто ничего необычного не происходит. — Это так сильно в таком раннем возрасте. Это впечатляет для любого дравийца, не говоря уже о полукровке. — Холодный металл шприца холодит мою кожу, когда Брэкстон засовывает его мне за талию.

— Ты знаешь, сколько яйцеклеток у новорожденного ребенка?

Я качаю головой, присоединяясь к разговору.

— Очень много, — говорит Брэкстон. — Возможно, их нужно будет собрать, тем более что ее ДНК несет в себе черты дара.

— Ты больной ублюдок, — шиплю я. Он слегка кивает мне, как бы призывая меня продолжать. — Я убью тебя, если у меня будет шанс, — говорю я.

— Твоя статистика выглядит хорошо. — Брэкстон делает знак охраннику. — Теперь ты можешь забрать ее обратно. Возможно, она мне понадобится позже, но только после того, как я протестирую и занесу в каталог каждого человека.

— Я думала, ты сделал это, когда вы, придурки, похитили нас, — говорю я, спрыгивая со стола.

— Да, — отвечает Брэкстон, — но плоды виллы, которые некоторые из вас употребляли, несколько снизили уровень вашей фертильности. Хотя я не понимаю, почему мы не можем исправить ущерб в свое время.

Охранник хватает меня за плечо и тянет к двери.

— Скоро увидимся, — говорит Брэкстон.

Я бросаю на него злобный взгляд и позволяю охраннику увести меня. Когда мы выходим из клиники и возвращаемся в тюремные камеры, снова и снова прокручиваю в голове свой разговор с Брэкстоном. Он дал мне оружие, в этом я уверена. Несмотря на то, что у меня не было времени изучить, какое лекарство он засунул мне в майку, я бы поспорила, что это какое-то снотворное средство. Теперь мне просто нужно выяснить, когда я должна его использовать. И как не попасться.

— Держу пари, ты чувствуешь себя униженным, сторожа меня, — говорю я, как только мы спускаемся по лестнице в недра дворца. Я повышаю голос, надеясь, что Варек и Зейден услышат, как он эхом разносится по коридору. — Ты, должно быть, не слишком-то важная шишка.

Мужчина сжимает мою руку, заставляя меня втянуть воздух.

— Я главный тюремщик, которому поручено держать тебя и других паразитов там, где вам и место.

В этот момент он почти тащит меня, и хотя он причиняет мне боль, он также не дает мне упасть и сломать шею.

Я поджимаю губы, несмотря на пронзающую меня боль.

— Держу пари, у тебя есть только код, чтобы открыть мою камеру. Они не думают, что ты сможешь справиться с Зейденом или Вареком в одиночку.

Мы сворачиваем за угол, как раз там, где находится тема нашего разговора. Я перевожу взгляд на генерала и бросаю на него умоляющий взгляд, надеясь, что он поймет мой план. Варек коротко кивает мне, и адреналин бурлит во мне с большей силой, чем раньше. Однако, когда я не вижу Зейдена в камере с Вареком, я почти раскрываю свое прикрытие.

— У меня есть доступ ко всему и ко всем, — рычит охранник. — А теперь закрой свой рот, человек.

Упершись пятками в пол, я поворачиваюсь всем телом, кладя руку на центр его груди и прижимаясь к нему. При соприкосновении он замирает, его брови опускаются в замешательстве.

— Значит, ты сильный, — мурлыкаю я, скользя другой рукой по его животу. — Есть ли какой-нибудь шанс, что мы с тобой придем к какому-то взаимному соглашению? — Упираясь обеими руками ему в грудь, я толкаюсь изо всех сил, которые у меня есть.

Его удивление очевидно в его взгляде, когда он отшатывается назад, приземляясь на решетку камеры Варека.

— Держите его! — кричу я.

Но мне не нужно отдавать приказ. Варек уже сжимает тюремщика за горло сквозь решетку, несмотря на наручники, которые на нем. Я роюсь в своей одежде и достаю спрятанные там предметы. Посмотрев на лекарство, я наполняю шприц и подхожу к тюремщику. Он сопротивляется, пытаясь вырваться из его хватки, но генерал удерживает его, пока я прижимаю холодный металл к шее тюремщика. Тихое шипение инъекции не слышно за его недовольным рычанием, но вскоре оно прекращается, когда лекарство начинает действовать.

— Он сказал, что он может снять с тебя наручники, — говорю я Вареку.

Генерал, не теряя времени, хватает тюремщика за запястье, манипулируя его пальцами, чтобы надавить на кандалы. В следующую секунду он отпускает мужчину и поднимает руки ладонями наружу. Потерявший сознание мужчина поднимается в воздух, как будто он марионетка, привязанная к веревочкам кукловода. Варек направляет руку тюремщика на клавиатуру, а затем раздается щелчок, когда замки сдвигаются. Он делает то же самое с женской камерой.

Как только Лия оказывается в объятиях Варека, он коротко целует ее в лоб.

— Они забрали Зейдена на казнь, — говорит он. — Мы должны поторопиться.

— Что мы будем делать? — спрашивает Лия.

— После того, как вы окажетесь в безопасном месте, я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы спасти ему жизнь, — говорит Варек.

Лия хватает его за рубашку.

— Это самоубийство! Ты не можешь!

— Намори, мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Мы с Зейденом предусмотрели непредвиденные обстоятельства для подобных случаев, и среди нас все еще есть союзники. — Он берет ее лицо в ладони и прижимается лбом к ее лбу. — Ты не будешь в безопасности, пока пуристы не будут уничтожены, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы это произошло. Без тебя в живых в этом нет никакого смысла.

Губы Лии дрожат, когда она кивает.

Засунув флакон обратно в топ, а шприц — за пояс, я обнимаю Морган, когда ее лицо искажается от очевидной боли.

— Что не так? — шепчу я.

— Ничего. Пошли.

Варек ведет нас вверх по лестнице и выходит в главный коридор. Удивительно, но там пусто, за исключением одного охранника прямо за дверью. Варек усмиряет его прежде, чем тот успевает среагировать.

— Я не могу отвезти тебя на конспиративную квартиру, потому что она была взломана, — говорит Варек. — Тебе придется прятаться в секретных туннелях, пока я не пошлю за тобой.

— Хорошо, — говорит Лия.

Я ничего не говорю, так как мое внимание сосредоточено на тяжелом дыхании Морган. Каждые пару шагов я слышу, как она шипит от боли или морщит лицо. Как только мы окажемся в безопасном месте, я собираюсь осмотреть ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Варек отпирает одну из спален и проводит нас внутрь. Он пересекает комнату, чтобы отпереть потайную дверь справа от кровати. Я хочу спросить, чья это комната, но это был бы глупый вопрос в такое время. Вместо этого я молча следую за остальными в темные туннели.

— Оставайтесь здесь и не уходите, — говорит Варек. — Если я не приду за тобой после наступления ночи, тогда Морган выведет тебя за пределы дворца. Зейден сказал мне, что показал тебе путь, верно?

Морган показывает ему большой палец.

— Варек, подожди, — говорит Лия. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты знал, что ты лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Он крепко целует ее, прежде чем отстраниться, чтобы погладить дочь по голове.

— Намори, мне слишком много нужно для жизни, чтобы сейчас прощаться.

А потом он исчезает.

— Что ж, это было весело, — говорит Морган, хватаясь за живот, — но скоро все поднимется на новый уровень дерьма.

Глава 12

— Ты рожаешь?! — взвизгивает Лия.

— По-моему, ты только что разгласила наше положение пуристам. Отличная работа, подружка, — говорит Морган, прислонившись к стене. — И не думай, будто я просила, чтобы это случилось. Если бы могла скрестить ноги и выполнять упражнения Кегеля, чтобы предотвратить роды, я бы, черт, так и сделала, ясно?

— Ложись, — осторожно взяв Морган за руку, прошу я. Помогаю ей опуститься на пол, задираю ее юбки и тем самым утверждаюсь в том, что мы уже знаем. — У тебя раскрытие около пяти сантиметров, Морган, но для облегчения схваток придется вскрыть околоплодный пузырь и дать отойти водам.

— Это звучит ужасно, — пыхтит королева. — Но делай то, что нужно.

— Лия, останься с ней и успокой, — приказываю я. — Я пойду в спальню, возьму полотенца и другие необходимые принадлежности. Я ненадолго.

Мое сердце громко стучит в груди все время, пока роюсь в вещах в комнате. Уверена, что все враги на свободе и заняты бог знает чем, но я все равно параноик. У нашей маленькой группы нет защиты, и мы не более чем легкая добыча. Напоминаю себе, что Варек не привел бы нас сюда, если бы это было небезопасно, но сейчас мне кажется, что вся планета Наджари — смертельная ловушка.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю Морган, приседая рядом с ней и раскладывая по местам вещи.

— Просто замечательно.

— Ну, это, конечно, понятно, — отвечаю. Повернувшись к Лии, ободряюще улыбаюсь ей. — Почему бы тебе не рассказать мне, как вы двое познакомились?

Пока Лия начинает свой рассказ, я изо всех сил стараюсь помочь Морган в подготовке к родам. Слишком быстро она теряет способность отвлекаться на светские беседы, так как схватки становятся все сильнее. На ее лбу выступает пот, а стоны боли становятся все громче.

— Еще немного, и время подойдет, — успокаиваю ее.

— Слава богу, — цедит Морган сквозь стиснутые зубы. — Если они не казнят Зейдена, то я казню его за то, что он так со мной поступил.

— Ты молодец, подружка, — говорит Лия, переложив Варию на руках, чтобы взять Морган за руку. — Обещаю, твой сын будет того стоить.

— Сейчас у тебя десять сантиметров, — сообщаю я. — Попробуй тужиться.

— Вы не можете дать мне какие-нибудь лекарства? — спрашивает Морган. — Я видела, как ты вырубила того охранника. В данный момент была бы весьма признательна за такой коктейль.

— Обещаю, что дам тебе дозу после рождения сына, но сейчас не хочу давать тебе ничего, что может замедлить родовую деятельность.

— Никаких лекарств? — спрашивает Морган. Когда медленно качаю головой, она хнычет. — Чертов доктор обещал, что я смогу их получить. Вот мудак.

— Когда все закончится, ты обязательно должна подать жалобу королю. Уверена, он разберется, — подмигнув, предлагаю я. — Ладно, приготовься.

К моменту появления маленького принца я не знаю, кто испытывает большее облегчение: Морган, которая сделала всю работу; Лия, которая подбадривала; или я, которая волновалась.

— Вот, — предлагает Лия. — Возьми одеяло Варии. Оно витаминное.

— Спасибо. — Забираю его у нее и передаю Лии одно, что взяла из незанятой спальни. После этого пеленаю ребенка и прижимаю его к себе. — Морган, он прекрасен.

Я перевожу взгляд на нее, и моя улыбка гаснет.

— Лия, возьми его, — протягиваю ей принца. Она без вопросов принимает его, и это освобождает мои руки.

Кончиками пальцев пробегаю по Морган, отмечая ее бледный цвет лица и учащенное сердцебиение. Поняв, что у нее задержалась плацента, начинаю массировать область матки. Кажется, что прошла целая вечность, прежде чем ее тело освободилось от плаценты. Однако, как только плацента выходит, кровь начинает течь непрерывным потоком, сразу же скапливаясь между ног королевы. Я пытаюсь замедлить кровотечение, прижимая полотенца к половому каналу Морган, но это не решает проблему.

Я приседаю рядом с Лией и снижаю голос. Вряд ли Морган меня услышит, но не хочу рисковать.

— Я должна отправиться в клинику, чтобы взять для нее кровь. Если этого не сделаю, она умрет.

Тут же глаза Лии наполняются слезами.

— Хорошо.

— Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы спасти ее. — Посмотрев на пепельное лицо Морган, сглатываю тревогу, грозящую задушить меня. — Вернусь, как только смогу.

Лия кивает и благодарит меня, но не без труда.

Поднимаюсь на ноги и бросаюсь к выходу с заряженным шприцем в руке. Это не слишком серьезное оружие, но все же лучше, чем ничего. Сделав глубокий вдох, я выглядываю в коридор. Обнаружив, что он пуст, крадусь за дверь, оставляя за спиной безопасность. Мои шаги легки, пока я иду к клинике. В некоторых местах замечаю дравийцев, идущих по коридору, и тогда прячусь за колонну, молясь, чтобы не напороться на них. Понятия не имею, кому можно доверять, но уверена, что любой, кто просто прогуливается по коридору, принадлежит к пуристам.

Как только заворачиваю за угол, сталкиваюсь взглядом с новым охранником. Его взгляд напрягается, но я все равно направляюсь к нему, держа шприц на изготовке, прижатым к телу и скрытым от глаз.

— Лекарь снова послал за мной, — говорю я.

— Где ваш охранный эскорт? Насколько я знаю, он ушел с вами.

Я киваю головой в сторону двери.

— Просто уточни у Брэкстона. Слушай, если бы я пыталась сбежать, то сюда бы не пошла.

Он ворчит, набирая код. Как только дверь открывается, я заглядываю внутрь, ища Брэкстона. Его взгляд встречается с моим и при виде моего умоляющего выражения становится чуть более серьезным.

Протискиваюсь мимо охранника.

— Я здесь для тестов, которые вы назначили.

— Совершенно верно, — подыгрывает мне Брэкстон.

— Позвольте мне уточнить у моего начальника, не пренебрегает ли сопровождающий этого человека своими обязанностями, — говорит охранник. — Она явилась одна.

— В этом нет необходимости, — отвечает Брэкстон, взмахнув рукой.

Мой рот распахивается, когда охранник врезается в дверную раму, а затем падает на пол. Брэкстон еще раз щелкает запястьем, и мужчина без сознания скользит в другой конец комнаты и исчезает из виду.

Поворачиваюсь лицом к врачу.

— У вас есть дар?

— Да, но это не широко известно, — отвечает он.

— Почему? Это же потрясающе.

Он слегка выгибает шею, как будто эта тема его тревожит.

— Я считаю эту силу слишком увлекательной, чтобы пользоваться ею часто. Она погубила многих мужчин, а я не хочу, чтобы мной управляли мои природные особенности.

— Справедливо. Послушайте, я здесь, потому что Морган нужно переливание крови. Она родила ребенка, и мне пришлось вручную удалять ее плаценту.

Брэкстон мечется по палате, заваливая мои руки вещами, пока я чуть их не роняю. Затем он выбегает из клиники, словно сам дьявол идет по пятам. Я иду следом, чувствуя огромное облегчение от его помощи. Уверена, что смогу помочь Морган, но я не врач и даже не уверена, что мой диагноз полностью точен. И если ей понадобится операция любого рода, нам всем конец.

Я кусаю внутреннюю сторону щеки каждый раз, когда мы сталкиваемся с очередным дравийцем, но каждый раз Брэкстон разрешает ситуацию. Он всегда был таким сдержанным и сосредоточенным, что не могу припомнить, чтобы видела в нем эту харизматичную сторону. Как будто я даже не узнаю врача, с которым работала все эти недели.

После того, как прошло, кажется, целая вечность, мы, наконец, возвращаемся в покои, ведущие в туннель, в котором прячутся Морган и Лия. Я шепчу искреннюю молитву, чтобы они были живы, когда мы появимся.

К счастью, они живы.

Мне хочется упасть в обморок от облегчения, но Брэкстон тут же начинает отдавать приказы. В моем мозгу как будто включается переключатель, и я могу отстраниться от всего, кроме необходимости выполнять все его требования. Исполняю все, что он говорит, быстро и четко, как будто жизнь моей подруги не висит на волоске. Только когда Брэкстон вздыхает с облегчением, я впускаю реальность обратно.

— Она выживет? — спрашивает Лия, а по ее лицу текут слезы.

— Я верю в это, — отвечает Брэкстон.

— Спасибо, доктор.

— Королева должна находиться в покое до моего возвращения, — говорит он. — Я принес вам провизию для вас самих и вещи для малышей. Знаю, я многого прошу, покидая вас, но казнь Зейдена должна начаться очень скоро.

— Все в порядке, сэр, — отзываюсь я. — Я помогу Лии всем, что ей понадобится.

— Ты пойдешь со мной, Натали.

— Ты что, издеваешься надо мной? — шипит Лия.

Брэкстон качает головой.

— Она мне нужна.

— К черту. Мне она необходима, — заявляет Лия.

— Хватит, — огрызается врач.

Лия отшатывается назад, бледнея. Не сомневаюсь, что я тоже. Брэкстон никогда не повышает голос. Ну, кроме как сейчас. И это было страшно.

— Береги себя, Лия, — говорит он на прощание.

Лия по-прежнему сидит с ошеломленным выражением лица.

— Пойдем, Натали. Мы не можем терять ни минуты, — приказывает Брэкстон.

Я иду прямо за ним. Все будет хорошо, если я больше никогда не увижу эту его сторону.

По мере того, как мы идем по коридорам дворца, мое беспокойство нарастает. Так много событий может пойти не так и уже пошло. Что делает Варек? Неужели его снова поймали? Что с Кейдом и другими сторонниками Зейдена? Где они, черт возьми?

— Расслабься, Натали, — советует Брэкстон, и его голос на удивление успокаивает.

— Я пытаюсь, сэр. — Вообще-то, я не стараюсь расслабиться, а пытаюсь держать себя в руках.

Как только вижу дверь, ведущую в церемониальный зал, у меня всплывают воспоминания о том, как проходила через нее с Колтоном. Он говорил мне, как я прекрасно выгляжу и как сильно меня желает. Я была так счастлива, думая, что, возможно, наконец-то, нашла любовь впервые в жизни. Обстоятельства, окружавшие наши с Колтоном отношения, должны были бы служить ярко-красными флажками, предостерегающими меня от него, но я была ослеплена добротой, которую чувствовала в нем. Или, возможно, это отчаяние, настолько сильное, что видела знаки и игнорировала их. В любом случае, я вхожу в этот зал с другим настроем.

И с разбитым сердцем.

Брэкстон берет меня за руку, и я перевожу взгляд на него, мои губы изумленно поджались.

— Они должны думать, что ты под моей охраной, — объясняет он.

Я киваю.

— И каков план?

— Мы попытаемся отвлечь внимание.

— При всем уважении, сэр, этот план — полный отстой.

Он ухмыляется мне, искренне и добродушно. Черт, да он красавчик. Я просто раньше не замечала.

— Да, да, — соглашается он, все еще улыбаясь.

Тысячи бабочек порхают в моем животе, вызывая тошноту, пока я рассматриваю лица окружающих. Они смотрят на меня с отвращением, но игнорирую их, не отводя взгляда. Большинство из них мне незнакомо, но есть и те, кого я знаю. На помосте в центре зала стоят Колтон и Самира. От одного его вида у меня замирает в груди. Он наклонил голову, внимательно слушая все, что говорит Самира.

Я отворачиваюсь, чтобы не наблюдать за их общением. Тиноз стоит в стороне, тяжело опираясь на колонну. Меня охватывает удовлетворение при мысли, что ему все еще больно от того, что сделала с ним Вария. Вот что получит этот придурок. Квин, муж Химены, стоит рядом, сложив руки, с безучастным лицом. Я слышала историю о том, как Морган спасла его от казни, и мне так трудно поверить, что он мог предать ее после этого. Но когда думаю о Колтоне, то вспоминаю, насколько мои навыки проницательности хреновы.

Брэкстон не ведет нас вглубь толпы, предпочитая держаться на периферии, в задней части комнаты и в основном вне поля зрения Колтона. Доктор укрывает меня за большой каменной колонной, за что я ему благодарна, но он не ослабляет своей хватки.

— Что она здесь делает?

Я рывком поворачиваюсь к дравийской женщине, целящейся в меня кинжалами. О боже.

— Шевали, рад тебя видеть, — приветствует Брэкстон.

О, черт. Это бывшая невеста Кейда, та самая, чья семья дала Колтону деньги на эликсир. Она мне сразу же разонравилась, хотя это не имеет значения.

— Разве она не должна быть в заключении с другими людьми? — спрашивает она.

— Она, — говорит Брэкстон, слегка встряхивая меня, — бунтарка. Ей нужно указать ее место. Наблюдение за казнью поможет это исправить.

Шевали смотрит на меня так, словно я безделушка или вещь, которую она хотела бы приобрести.

— Я хочу купить ее у тебя.

Какого черта?

— Прости? — уточняет Брэкстон.

— Хаксли рассказала мне, что дом Манкой пытается обратить вспять последствия бесплодия среди нас, используя ДНК людей, — говорит она. — Я хочу убедиться, что у меня есть соответствующий капитал. Это принесет большую прибыль, когда вы доведете дело до совершенства.

— Я не хочу проявить неуважение, но ваша семья уже достаточно состоятельна, — отвечает Брэкстон. — Зачем вам этот человек, если есть другие источники дохода, в которых вы могли бы реализоваться?

— Колтон в долгу перед моей семьей, — заявляет она. — Мой отец был настолько сконцентрирован на создании оружия для отключения дара, что поручил мне взыскать этот долг. Поскольку Кейда и его шлюхи нигде нет, я использую эту женщину, чтобы взыскать его с Колтона. — Шевали бросает короткий взгляд на помост и возвращает свой взгляд к Брэкстону. — Поскольку он сейчас находится у власти, я подозреваю, что скоро у него будет более чем достаточно средств, чтобы вернуть мне долг, а если нет, то этот человек станет залогом. Ходят слухи, что она одно время была его любовницей.

— Это была инсценировка, — пробурчала я. — Он заявил, что сделал это только для прикрытия перед Кейдом и остальными.

Шевали в задумчивости поджимает губы.

— Возможно… но я уверена, что Самира не в восторге от этого. Если он не захочет платить за тебя, то, возможно, это сделает Самира. Ни одной женщине не понравится, когда ее мужчина развлекается с другой. Даже я содрогаюсь при мысли о том, что она сделает с тобой, если ей представится такая возможность.

О, я знаю, что она сделает. Она казнит меня вместе с Зейденом.

— Она не продается, — жестко отвечает Брэкстон.

Шевали склоняет голову и ухмыляется.

— Ты был прав, когда сказал, что я богата, и это позволяет мне то, о чем ты можешь только мечтать. — Она вздергивает подбородок в мою сторону. — Возьмите ее.

Я настолько сосредоточилась на Шевали, что даже не заметила двух охранников по обе стороны от меня и Брэкстона. Он затаскивает меня за спину, прикрывая собой.

— Нет никакого логического объяснения тому, что ты делаешь, — говорит он. — Она может быть ценной в сфере науки, но не для тебя.

— Если ты не отпустишь ее, я прикажу забрать ее силой, — со скучающим выражением заявляет Шевали. — Выбор за вами, но я бы не хотела, чтобы меня сейчас заклеймили как симпатизирующую людям. Это хуже, чем быть человеком в данный момент.

В то мгновение, когда Брэкстон отходит в сторону, мои ноги дрожат. Я в полной заднице. Не знаю, как он, но я вроде как готова к отвлекающему маневру, о котором он говорил.

Выйдя из-за спины Брэкстона, я подхожу к Шевали и поднимаю руки. Не могу допустить, чтобы ее охранники схватили меня и, возможно, обнаружили шприц.

— Мне не нужны неприятности.

Она презрительно фыркает.

— Человек, теперь у тебя нет проблем. Идем.

Я оборачиваюсь к Брэкстону и вижу, что его нет. Какого черта? Я молюсь, чтобы он сделал что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы меня не убили. К счастью для меня, я ценный актив. Вроде того.

Я следую за Шевали сквозь толпу, моя дрожь растет с каждым шагом, приближающим меня к Колтону. Дело не в том, что не ожидала увидеть его снова, а в том, что надеялась, что у меня будет больше времени, чтобы свыкнуться с мыслью, в которой он лживый, склонный к убийствам мудак. Но этому не суждено сбыться, и в тот момент, когда его взгляд остановился на мне, я чуть не упала. Мои щеки вспыхивают, когда бормочу извинения Шевали, которая бросает на меня язвительный взгляд.

Когда снова перевожу взгляд на Колтона, его лицо холодное, отстраненное. Самира замолкает, чтобы подтолкнуть Шевали вперед, и у меня сводит живот, когда представляю, что Самира может сделать со мной, но это не подразумевает моей немедленной смерти.

Глава 13

— Почему она здесь? — спрашивает Самира, ее взгляд скользит по мне.

Несмотря на то, что она выглядит спокойной и собранной, она не в состоянии скрыть удивление в своих глазах. По крайней мере, не от меня. Я не очень хорошо ее знаю, но из нашего предыдущего общения я кое-чему научилась.

Шевали прочищает горло.

— Советник, я принесла…

— Вы будете обращаться к ней как к канцлеру, — огрызается Колтон. — Это ее заслуга.

— Мои извинения, — говорит Шевали, слегка кланяясь. — Я не хотела никого обидеть. Я не знала о твоем новообретенном титуле.

Самира машет рукой в знак отказа.

— Это потому, что я еще не объявила об этом официально, но это будет включено в сегодняшние торжества. Почему этот человек с тобой?

— Она моя собственность, — говорит Шевали.

— Хм? — Самира приподнимает бровь. — Интересно. Скажи мне, что привело тебя сюда.

Шевали расправляет плечи и поджимает губы.

— Я здесь, чтобы потребовать, чтобы его долг был полностью выплачен мне. — Она скользит взглядом по Колтону, прежде чем снова посмотреть на Самиру. — Моя семья перестала получать платежи, и теперь он просрочен.

Колтон открывает рот, но Самира останавливает его, подняв руку.

— Я щедро заплатила твоему отцу за настройку и сборку оружия, используемого для нейтрализации врага, — говорит она. — Этот платеж теперь включает в себя весь долг Колтона. Пожалуйста, передай мою благодарность твоему отцу за его понимание.

Шевали глубоко вдыхает, не скрывая свое раздражение.

— Я…

— И оставь человека со мной, — говорит Самира.

На этот раз лицо Шевали морщится, как сушеный изюм, когда она сдерживается, чтобы не высказать все, что у нее на уме. Как только она берет себя в руки, она коротко кивает Самире, оставляя меня на помосте с парой. Я стою неподвижно, стараясь не смотреть на Брэкстона. Я полностью готова к тому, что он подожжет какое-нибудь дерьмо или сделает все, что потребуется, чтобы я сбежала.

— Канцлер, — говорит Квин, низко кланяясь Самире. Его взгляд находит мой, но он быстро отводит глаза. — Последние лоялисты были схвачены и сейчас находятся здесь. Многие люди бежали на окраины города, а некоторые и за его пределы. Но кое-что произошло еще. Генерал и королева пропали.

— Это прискорбно, но не нарушит моих планов, — говорит Самира. — Пусть приведут Зейдена. — Квин отвешивает ей чопорный поклон, прежде чем повернуться на каблуках и уйти.

— Иди сюда, заводчик.

Голос Колтона подобен пощечине, и я перевожу взгляд на него. Мои ноги тяжелы, как будто налиты свинцом, что делает мои шаги медленными. Я останавливаюсь в футе от него, и даже тогда это слишком близко, потому что я могу видеть каждую линию и изгиб его прекрасного лица.

— Что ты хочешь от нее? — спрашивает он Самиру. — Разве я уже не проявил себя?

— Она должна быть частью развлечения.

— Но она незначительна, — говорит Колтон. — Почему бы просто не бросить ее в лабораторию?

— Я не буду объясняться с тобой, — говорит Самира, ее губы поджимаются. — Ты казнишь ее по моему сигналу.

Колтон кивает.

— Будет сделано.

Несмотря на то, что я уже знала, как он ко мне относится, от этого не становится легче слышать отказ, высказанный вслух и перед аудиторией. Каким-то образом я собираю осколки своей гордости, использую свой гнев, чтобы соединить их воедино, и выпрямляю спину. Возможно, он разбил мне сердце, но он не сломит меня.

Колтон хватает меня за плечо и дергает к себе, заставляя меня споткнуться. Я пристально смотрю на него, когда боль исходит из того места, где он сжимает меня. Несмотря на то, что я хочу бороться, сопротивляться тому, чтобы меня держали в плену, я быстро осознаю тщетность своего положения. Даже если бы я чудесным образом выбралась от Колтона, я бы никогда не смогла пройти мимо комнаты, полной пуристов. Однако смиренно принять мою предстоящую смерть больше не вариант.

Я прищуриваюсь и смотрю на Самиру, а затем на Колтона.

— Пошли вы, и особенно ты, Колтон. — Его имя как кислота на моем языке, и я практически выплевываю его.

Его пальцы так быстро скользят по моему горлу, что я не успеваю вдохнуть. Давление на мою шею заставляет меня замолчать, но этого недостаточно, чтобы помешать мне дышать.

Он дергает меня вперед, и я чуть не падаю.

— Ты будешь держать язык за зубами, — рычит Колтон мне на ухо.

Я не отвечаю, не уверенная, хочу ли провоцировать его дальше. Тем не менее, бросаю на него неприязненный взгляд. Может, это и не имеет значения, но мне от этого становится лучше.

— А, вот и он, — говорит Самира веселым тоном. — Вот и мой воин.

Несмотря на то, что сейчас я ненавижу Колтона всеми фибрами души, я рада, что он держит меня, потому что, как только я вижу, как Зейдена тащат на сцену, чуть не падаю. Его сильно избили за то время, что он отсутствовал, если синяки на его лице о чем-то говорят.

Квин заставляет Зейдена опуститься на колени и делает несколько шагов назад, его взгляд ни разу не дрогнул. Самира подходит к тому месту, где бывший лидер сидит в центре сцены, и весь зал замирает.

— Пуристы, — говорит она звенящим голосом, — наша эра истинных кровей начинается сегодня, но она не вступит в силу полностью, пока мы не разберемся с теми, кто верен Зейдену и его заблуждениям. — Она обхватывает рукой косу Зейдена и откидывает его голову назад, обнажая горло. Низкий стон срывается с его губ, но в его взгляде горит огонь. Если бы не наручники на нем, я уверена, что Самира была бы мертва.

— Мы начнем эту чистку с него, и мы не успокоимся, пока наш город не будет очищен. Кровь этого человека также присоединится к его крови, — говорит Самира, кивая на меня. — Пусть их грязь смешается, а затем будет удалена.

Колтон, все еще крепко держа меня за шею, толкает меня вперед.

— Мы вернулись к тому, с чего начали, — шиплю я. — Твоя рука на моем горле, угрожающая лишить меня жизни. Я должна была с самого начала понять, что ты за человек.

Он почти нежно гладит меня по шее, посылая по мне ударные волны и заставляя мое дыхание сбиваться. В этом есть что-то такое, что совершенно сбивает меня с толку. Это нежное прикосновение любовника, а не того, кто хочет причинить мне вред.

Его губы касаются раковины моего уха, и тепло его тела согревает мое.

— Да, мы прошли полный круг, Натали.

Эта единственная ласка и звук моего имени, исходящий от него, разрушают мою броню, вызывая временное безумие и тоску, затопляющие меня.

— Я знаю, — шепчу я. — Пожалуйста, сделай это безболезненно.

Его тело напрягается рядом с моим, но у меня нет времени гадать о его реакции, потому что Самира берет у Квина клинок и приставляет его к горлу Зейдена. Она смотрит на Колтона и одаривает его такой злобной улыбкой, что я радуюсь, что она не мой палач. Иначе, я знаю, что моя смерть не была бы быстрой.

— По моему сигналу, — говорит она ему.

Колтон кивает, и я напрягаю спину и закрываю глаза, готовясь к своей смерти.

— Я люблю тебя, — слова слетают с моих губ в момент чистой слабости.

— И я ненавижу тебя. Намори.

Мои глаза распахиваются при произнесенном шепотом слове, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Самира опускает поднятый кулак. Рука Колтона сжимается на моей шее, в то же время его свободная рука пролетает мимо моей головы. Он резко выкручивает запястье, и громкий треск наполняет комнату, когда голова Самиры полностью поворачивается. Крики нарастают и нарастают, отражаясь рикошетом и усиливаясь, когда тело канцлера оседает на пол. А потом к остальным звукам присоединяется еще один, предвещающий смерть.

Колтон прижимает меня к груди, когда зал окружен венолитами, их низкое рычание наполняет воздух. Крики усиливаются, когда гигантские волки нападают как единое целое, как стая. Их могучие челюсти разрывают плоть и кости, а когти разбрызгивают кровь по стенам. Пуристам не требуется много времени, чтобы отреагировать, и вскоре мертвые венолиты валяются на полу, присоединяясь к мертвым повстанцам.

Колтон толкает меня за спину и поднимает руки, обращая их к толпе. Конечности ломаются, как ветки. Вопли боли дравийцев бьют мне в уши, и я прикрываю их руками, ища какое-нибудь оружие. В поле моего зрения появляется Кейд, на каждом бедре у него мечи, но устройство в его руках привлекает мое внимание. Знакомый пронзительный скулящий звук, и я знаю, что он отключил дар каждого, чтобы защитить венолитов. Когда Колтон забирает дополнительный меч у своего брата, я могу вздохнуть немного легче, зная, что он не беззащитен.

В тот момент, Квин подходит к Зейдену, я без раздумий бросаюсь бежать, вытаскивая свой шприц, как будто это пистолет. Я знаю, что мне не сравниться с воином, но не могу стоять в стороне и позволить убить Зейдена.

Я резко останавливаюсь в ту секунду, когда Квин освобождает Зейдена от кандалов и осторожно опускает лидера на пол. Как всегда, целитель во мне поднимается, уговаривая меня перейти на его сторону, хотя я все еще в шоке от действий Квина. Колтон выкрикивает мое имя, когда я опускаюсь на колени рядом с Зейденом, проверяю его пульс и приподнимаю веки, чтобы взглянуть на зрачки.

Передав мне упавший кинжал, Квин хрипло говорит:

— Присмотри за ним.

Я киваю, перекладывая голову Зейдена к себе на колени. Как магнит, мой взгляд следует за Куином, когда он пересекает помост, направляясь прямо к Тинозу. Член совета вскидывает руки, но акт капитуляции его не спасает. Квин что-то говорит Тинозу, и его глаза расширяются от страха, такого сильного, что я чувствую его на расстоянии. Меч, которым владеет Квин, прекрасен, когда он рассекает воздух, с легкостью обезглавливая Тиноза.

Я поворачиваюсь обратно к Зейдену, не в силах больше наблюдать жестокость, какой бы заслуженной она ни была.

— Ты должен оставаться в сознании, — говорю я лидеру, слегка хлопая его по щеке. — Морган нуждается в тебе.

Зейден дергается в моих руках, и его веки трепещут, открываясь.

— Морган?

— Да, — говорю я.

— Она ранена?

— Она отдыхает, — говорю я, не желая расстраивать его и поднимать его кровяное давление до небес. — Но ты будешь нужен ей, чтобы поправиться.

Он стонет, и я быстро отмеряю небольшую дозу дорика. Я не хочу, чтобы он спал, но я могу сказать, что ему очень больно. После того, как я ввожу ему лекарство, он расслабляется у меня на коленях, его рот становится мягким.

— Я должна сказать тебе кое-что важное, — говорю я. Смерть окружает меня со всех сторон, пока Колтон, Варек, Кейд, Куин, Брэкстон и бесчисленное множество других сражаются за нашу свободу. Я отключаюсь от шума, сосредоточив все свое внимание на Зейдене. Он гораздо больше, чем просто мой пациент. Несмотря на то, что чувство бесполезности расползается по моим плечам, я отбрасываю его прочь. Без этого мужчины люди будут потеряны. Сохранить ему жизнь — это самое важное, что я должна сделать прямо сейчас.

Я целитель, а не воин, и это вполне приемлемо, даже благородно. У каждого есть своя роль, которую он должен сыграть, и это моя роль. Это не менее важно, чем все остальное, и я горжусь этим, каким-то образом чувствуя себя целостным, несмотря на все, что меня окружает.

— Сегодня родился твой сын, — говорю я, поглаживая висок Зейдена. — Он прекрасен.

Он сглатывает, его кадык дергается.

— Мой сын?

— Да, мой господин. Тебе нужно бодрствовать, чтобы ты мог увидеть его.

— Мой сын, — Зейден вздыхает, и улыбка украшает его губы. — Морган получила свои наркотики?

Из меня вырывается почти истерический смешок, порожденный стрессом, и я качаю головой.

— Нет, и она была в бешенстве.

— Я могу только представить.

Брэкстон опускается на колени рядом со мной, прижимая руку ко лбу Зейдена.

— Как он? — спрашивает меня врач, держа в руке окровавленный меч.

Я перевожу взгляд с оружия на лицо врача. Я серьезно не узнаю этого мужчину.

— Думаю, у Зейдена сотрясение мозга и, возможно, внутреннее кровотечение, — говорю я. — Конечно, мы не узнаем всей степени его травм, пока не доставим его в клинику.

— Мы сейчас направляемся туда.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем поднять глаза, но даже это не подготавливает меня к нынешнему уровню резни. Брэкстон с помощью Квина поднимает Зейдена и тащит его через платформу, пока я сижу в оцепенении. Так много потерянных жизней. Оставшиеся венолиты бродят по телам, обнюхивая трупы или павших членов стаи. Мне хочется плакать или кричать, но сижу и молчу. Я знаю, что мне нужно встать, но я как будто замерзла.

Колтон приседает передо мной, загораживая мне обзор ужасной сцены. Его глаза светятся беспокойством, когда он берет меня за руку и помогает мне подняться на ноги. Я вырываюсь из его хватки, как только становлюсь устойчивой, и делаю шаг назад, создавая необходимую дистанцию от него. Есть слишком много вещей, которые нужно сказать, но не здесь и не сейчас.

Я разворачиваюсь на каблуках, готовая тащить задницу в клинику, когда Колтон хватает меня.

— Куда ты идешь? — спрашивает он, его пристальный взгляд изучает мой.

— Чтобы ухаживать за ранеными.

— Тогда я иду с тобой.

Я хочу ругать его за то, что он причинил мне боль, и целовать его за то, что он спас мне жизнь, но я не делаю ни того, ни другого.

Вместо этого я киваю, вырываясь из его хватки.

Он — безмолвная тень, всегда на расстоянии вытянутой руки от меня. К счастью, он не пытается вовлечь меня в разговор. Если бы он это сделал, я не знаю, как бы я справился с этим, не ведя себя как полный псих.

Клиника заполнена людьми, и почти каждая койка используется. Когда я прихожу, Брэкстон готовит Зейдена к операции, как раз в тот момент, когда входит Варек с Морган на руках. Аксель лежит на кровати в дальнем конце комнаты, и хотя я не знаю степени его травм, тот факт, что он занимает место, означает, что он жив.

В тот момент, когда Брэкстон подзывает меня к себе и отдает приказы, мой разум работает на автопилоте. Через несколько минут я отдам приказы Элеоноре, другим медикам и всем остальным, у кого будут свободные руки. Мы все суетимся вокруг клиники, оценивая срочность раненых, прежде чем заняться ими.

Часы тянутся, и мое тело устает от отсутствия еды и сна, но высокие дозы адреналина держат меня на ногах. Я перестаю двигаться только тогда, когда состояние каждого пациента становится стабильным.

И когда я это делаю, все становится черным. Крик Колтона — последнее, что я слышу перед тем, как проигрываю битву с сознанием.

Глава 14

— Ее показатели в норме.

Голос Брэкстона доносится до меня, медленно возвращая из темноты. За ним следует мягкий голос Лии.

— А что с ее сыном?

Морган. Приятно слышать, что она, наконец-то, оправилась. Я даже не могу выразить тот страх, который грозил остановить мое сердце, когда она потеряла сознание после родов. Возможно, это был один из самых страшных моментов в моей жизни.

— Ребенок совершенно невредим.

Облегчение, сильное и необъятное, нахлынуло на меня, едва не увлекая в пропасть еще раз. Когда я держала ребенка на руках, то проверила его как можно тщательнее, но это не гарантирует ничего. Иногда осложнения имеют скрытый эффект, а иногда все происходит само собой. Но он и его мать живы и здоровы. Это все, что имеет значение.

— Слава богу, — говорит Лия. — Пожалуйста, дайте мне знать, если будут какие-то изменения.

— Непременно, — отвечает Брэкстон.

Шаги удаляются, и раздается мягкий звон стекла о поверхность вместе с тяжелым вздохом. Теплое дыхание оглаживает мою щеку, и теплые кончики пальцев проводят по линии роста волос.

— Как надолго? — голос Колтона проникает в меня, согревая изнутри. — Разве она не должна реагировать в этот момент?

Еще шаги.

— Полагаю, она приходит в себя, — говорит Брэкстон, по его голосу можно сказать, что он ближе, чем раньше.

Он прав. С огромным усилием я заставляю свои веки распахнуться, осматривая комнату. И Брэкстон, и Колтонсмотрят на меня. От этого мне хочется закрыть глаза.

— Натали, — хриплым голосом молвит Колтон.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Брэкстон, как всегда в роли лекаря.

Я с трудом справляюсь с нервами и прочищаю горло.

— Хорошо.

— Вот. Давай я тебя посажу. — Колтон подсовывает руки под мою спину и ноги, усаживая меня на больничную койку. Только он не убирает рук. Он берет мои, большими пальцами поглаживая костяшки моих пальцев.

— Я в порядке, правда, — твердо заявляю, пристально смотря на обоих мужчин. — У меня просто на мгновение закружилась голова после того, как адреналин выветрился. После еды и душа я приду в норму.

У Колтона на лице написано сомнение, но Брэкстон кивает.

— Я хочу, чтобы ты отдохнула, — говорит лекарь. — Но еще хочу поблагодарить тебя за неустанную службу. Именно благодаря твоей и других готовности помочь, многие жизни были сохранены. Однако если кто и заслуживает отдыха, так это ты.

— Я целитель, — отвечаю с благодарной улыбкой. — У меня нет желания быть кем-то другим.

И это правда. Каким-то образом посреди бури насилия я поняла, что по-настоящему люблю свою работу. Да, я хочу стать матерью, но я молода, и это может случиться позже. Важно лишь делать то, что приносит мне радость, и освободиться от того, что мешает. Я, наконец-то, начинаю понимать, что существует здоровый баланс между служением и самопожертвованием. Теперь мне остается только следить за тем, чтобы не зайти слишком далеко в ту или иную сторону.

Брэкстон платонически похлопывает меня по руке, игнорируя хмурый взгляд Колтона.

— У меня тоже.

— Значит, вы ее отпускаете? — спрашивает Колтон.

— Да. Проследи, чтобы она поела и отдохнула.

— Понял.

Как раз когда собираюсь вмешаться, Колтон обнимает меня и притягивает к своей груди. Он ничего не говорит ни мне, ни Брэкстону. Вместо этого выходит из клиники, как будто ему не терпится оказаться подальше оттуда. В коридоре тихо, жутко тихо. По моему телу пробегают мурашки, а в голове мелькают образы. Я зажмуриваю глаза, пытаясь от них отгородиться.

И хотя прежде собиралась протестовать, сказать Колтону, чтобы он оставил меня в покое, теперь я передумала. Сейчас мне нужно чувствовать себя в безопасности после травмирующих событий, которые пережила за последнее время.

Я всегда могу возненавидеть его завтра.

Ничего удивительного, что Колтон приводит меня в свою комнату, но я немного шокирована, когда он входит в ванную и ставит меня на пол. Не говоря ни слова, включает кран в ванной и раздевается, а после вновь поворачивается ко мне, протягивая руки. Мое сердце бешено колотится, когда он осторожно снимает с меня испачканную одежду и бросает ее на пол. На протяжении всего процесса я не свожу взгляда с его прекрасного тела. Оно искушает меня больше, чем я хочу признать, но моя усталость заставляет меня держать себя в руках. Ну, и мысли о его предательстве.

Он берет меня на руки и усаживает нас обоих в теплую воду, причем я сижу на его коленях. Тепло мгновенно расслабляет мои затекшие мышцы, и я прижимаюсь к груди Колтона, положив голову ему на плечо. Выключив воду, он поглаживает мою спину, погружая меня в расслабленное состояние, о котором я даже не подозревала. Все мое тело становится податливым и раскрепощенным, что, очевидно, отражается и на моем языке.

— Ненавижу тебя, — шепчу я, прижимаясь к нему.

Он глубоко вдыхает, отчего его грудь вздымается и опускается под моей щекой.

— Я знаю.

— Я не доверяю тебе.

— И не должна. — В его голосе звучит покорность и не без нотки боли.

— Ну, вот и хорошо.

Провожу пальцем по цепочке на шее, когда всплывают воспоминания об отце. Я не говорила о нем так давно, что кажется, будто он всего лишь плод моего воображения. Однако обида, которую я так долго чувствовала, совсем не воображаемая.

— Мой отец заболел, когда мне было шестнадцать, — рассказываю я, постукивая по поверхности воды в легком ритме. — Я не могу передать словами, как тяжело мне было наблюдать за его состоянием в течение двух лет. Казалось, все так быстро пошло под откос. В одну минуту я была беззаботным подростком, а в следующую — сиделкой на полный рабочий день.

Колтон ничего не говорит, пока я собираюсь с мыслями и замолкаю. И я благодарна. Лия сказала мне, что я должна взглянуть в лицо этой стороне своего прошлого, и так долго избегала этого, что не была уверена, что смогу, но словно близкая смерть заставила меня обнажиться, выставив мои секреты и правду на всеобщее обозрение.

— Я прошла через этот эмоциональный период, который начался с того, что почувствовала себя нужной, — продолжаю я. — И это было хорошо, очень хорошо, пока недели не превратились в месяцы. Тогда начала обижаться на своего отца и рак, который опустошал его тело. Они украли у меня лучшие годы моей жизни, заставив меня взять на себя роль, которая принадлежала моей маме. Только ее там не было, зато была я.

— Что с ней случилось? — спрашивает Колтон.

— Она умерла, когда я была маленькой, из-за порока сердца.

— Мне жаль, Натали. — Колтон проводит рукой по моей спине, а затем касается моего затылка. Ощущение его пальцев на моей коже заставляет меня покраснеть, испытывая сильный жар. Настанет ли когда-нибудь время, когда Колтон не будет так сильно влиять на меня?

— Мне тоже, — отзываюсь я. — Мне стыдно признаться, но я обижалась на нее и за это.

— Понятно, — пробормотал он.

— Эти два года я оплакивала потерю своего детства и заботилась об отце, одновременно надеясь, что он поправится или умрет. Что угодно, лишь бы освободиться от этого бремени. Я не могу передать, какое отвращение к себе испытала, когда он ушел из жизни. Когда поступила в колледж, то уже решила, что хочу стать медсестрой, и по сей день знаю, что это было связано с чувством вины, которое меня мучило. Я думала, что если буду помогать людям до конца своих дней, то каким-то образом избавлюсь от этого.

— И так ли это? — Колтон проводит пальцами по моим волосам, прежде чем заправить прядь за ухо. — Достаточно ли бескорыстного поступка, чтобы стереть чувство вины?

— В основном оно прошло, но я все еще борюсь. Я верила, что оно ослабевает с каждым человеком, которого спасаю, с каждой раной, которую залечиваю. Но потом в моей жизни появился ты.

Вся его фигура замирает, но Колтон молчит.

— То, что вначале ты полностью зависел от меня, вернуло мне эйфорию, которую я испытывала в юности. Мысль о том, что я нужна кому-то значительному и более сильному, чем сама, обернулась для меня кайфом, от которого не могла отказаться. В каком-то смысле ты был моей зависимостью, Колтон. И все стало только хуже после нашей близости. Но Самира была той детоксикацией, в которой я нуждалась.

— Натали, я…

Я поворачиваюсь в его объятиях и прижимаю палец к его губам.

— Это нужно сказать, пока у меня есть мужество. — Когда он кивает, я опускаю руку. — Как бы мне ни хотелось обвинить тебя во всем, я не могу, Колтон. Я охотно связалась с тобой, хотя знала, что ты недостаточно эмоционально защищен, чтобы справиться с этим. Ты все еще был уязвлен смертью Азарины, и твоя зависимость свирепствовала, но я эгоистка, и мне все равно. Так что поверь мне, когда говорю, что не осуждаю тебя за то, что ты принял эликсир. Но презираю тебя за то, что ты солгал мне.

Слезы, в которых собрались гнев, обида и разочарование, струятся по моему лицу, падают в воду и исчезают. Моя грудь словно в тисках, и каждый вздох, каждое слово сдавливают меня.

— Тебе следовало рассказать мне о Самире и твоих отношениях с ней. Тебе следовало рассказать мне о своих планах, потому что я искренне верила, что ты вступил в союз с пуристами. — Хлопаю рукой по губам, глубоко вдыхая, чтобы сохранить самообладание и не закричать. — Я думала, ты собирался убить меня.

— Натали.

Мука в его голосе — моя погибель.

— Не надо, — отвечаю, качая головой. — Я не могу. Не сейчас. — Рыдания поглощают меня, сотрясая мое тело. — Сейчас не хочу, чтобы ты хоть слово сказал. Сейчас мне нужно только, чтобы ты обнял меня и успокоил, потому что после этого я не намерена больше никогда с тобой разговаривать.

Я срываю цепочку со своей шеи, а затем бросаю через всю комнату.

— Я хранила ее, чтобы каждый день напоминать себе, что не справилась с ролью дочери, но и чтобы вдохновлять меня на исправление ситуации. Единственная проблема в том, что я добавила к ней тебя, и она стала весить еще больше, чем раньше. Но я больше не ношу цепочки, потому что нуждаюсь в себе. И хоть раз в жизни собираюсь пожертвовать собой ради своих желаний и надежд, а не ради тебя или кого-то еще.

Колтон крепко обнимает меня, пока я плачу, и мои слезы проливаются на его грудь. Он тихо бормочет, медленно покачивая меня вперед-назад. Мы сидим так долго, пока вода в ванне не остывает.

В конце концов, он поднимает нас из ванны и вытирает меня, каждый взмах полотенца — это любовная ласка. От него не исходит сексуального возбуждения, хотя замечаю, что член напряжен. Как будто ему нет дела ни до чего, кроме моего комфорта.

Уложив меня в кровать, он кормит меня с руки, следя за тем, чтобы я проглотила каждый кусочек. Затем присоединяется ко мне в постели, прижимаясь обнаженной плотью к моей. Этот контакт необъяснимым образом успокаивает меня, и я теснее приникаю к нему. Сон не сразу одолевает меня.

Перед тем как погрузиться в забытье, я не могу не задаться вопросом, как избавиться от любви к нему.

Глава 15

Жизнь каким-то образом вернулась в нормальное русло. Так сказать, новую норму.

Вы могли бы подумать, что после смертей, разрушений и обмана, которые мы пережили, все будут не в духе, но это не так. Дравийцы — жизнерадостный народ, который делает все возможное, чтобы все было исправлено.

Начиная с коронации Морган.

Я не знаю, как все остальные, но я всегда думала о ней как о королеве. Однако теперь это официально. Без пуристов, которые подняли шумиху, церемония прошла без сучка и задоринки, и приятно видеть, как дравийцы приветствуют ее. И новый принц. Гордость во взгляде Зейдена чуть не довела меня до слез в миллионный раз. Он еще не полностью восстановился, но боролся с Брэкстоном изо всех сил за то, чтобы присутствовать на церемонии. В конце концов врач сдался, потребовав, чтобы Зейден оставался на месте во время процессии.

После смерти членов совета Тиноза, Самиры и Виона, главы дома Силай, Зейден полностью распустил совет. Он учредил совет, предоставив места Вареку, Куину, Брэкстону, Кейду и даже Колтону. Затем он объявил всех людей гражданами Наджарии, закон вступил в силу незамедлительно. Как бы я ни ценила формальность этого, все, что меня действительно волнует, — это то, что пуристы больше не угрожают нам убийством. Большинство из них мертвы, но те, кто не умер, поселились в тюрьме на постоянное жительство.

Несмотря на горячую просьбу Морган, Хаксли не была казнена.

Хотя я не кровожадный человек, поскольку это противоречит моей природе целителя, я бы хотела, чтобы Зейден избавился от всех пуристов, которые еще живы. Мысль о том, что они могут сбежать, вызывает много бессонных ночей.

Ну, это и мысли о Колтоне.

После моего срыва он был очень осторожен, чтобы дать мне пространство. И это хорошо, потому что иногда мне все еще хочется ударить его. В остальное время я скучаю по нему. Я никому в этом не признаюсь, но это чувство все еще здесь, оно сжимает мое сердце и мне трудно дышать. К счастью, я, как всегда, занята в клинике. И сегодняшний день ничем не отличается.

— Доброе утро, Брэкстон, — говорю я, входя в комнату.

Он опускает голову.

— Натали. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, сэр.

— Ты уверена?

Я перевожу взгляд на него, слегка хмурясь от его тона. Это почти заставляет меня волноваться.

— Да, — говорю я, растягивая слово. — Почему ты спрашиваешь?

— Разве я не могу навести справки о коллеге?

Увидев недовольное выражение на его лице, я отпускаю это.

— Конечно. Так что мне нужно, чтобы я сделала?

— Проверь Акселя.

— Да, сэр.

Схватив планшет, заполненный медицинскими данными о каждом пациенте, прошлом и настоящем, я подхожу к телохранителю.

— Доброе утро, — говорю я, откидывая его одеяло. — Как ты себя чувствуешь?

— Очень хорошо, госпожа, — говорит он. — Я надеюсь вернуться к своим обязанностям в течение дня или около того.

Я улыбаюсь ему.

— Притормози, солдат. Ты все еще не совсем здоров, но я знаю, что Морган будет чувствовать себя в большей безопасности, когда ты вернешься к ней.

Его грудь раздувается от гордости, и он кивает один раз.

— Похоже, твои раны хорошо заживают, — говорю я, меняя повязку. — Теперь это не займет много времени. — Нерешительно я накрываю его руку своей и нежно сжимаю.

— Спасибо тебе за то, что спас мне жизнь. Я должна была поблагодарить тебя несколько дней назад, но… Ну, в любом случае, спасибо.

В уголках глаз Акселя появляются легкие морщинки, а его губы растягиваются в улыбке.

— Всегда пожалуйста, госпожа.

Есть ли какие-нибудь дравийцы, которые не были бы горячими? Ради всего святого.

Я убираю руку, мои щеки пылают.

— Можно просто Натали.

Он берет меня за запястье, его взгляд прикован к моему.

— Все хорошо, Натали.

— Ты знаешь, как я ее называю?

Я поворачиваю голову в направлении голоса Колтона только для того, чтобы обнаружить, что он шагает ко мне, его взгляд обсидиановый.

— Я зову ее намори, — говорит Колтон, садясь рядом со мной. — Тебе не мешало бы запомнить это, Аксель.

— Вы не ослабите моей признательности целителю, — говорит Аксель. — И вы можете называть ее как хотите, но Натали сама решает, откликаться на это имя или нет.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Я аккуратно вырываю свою руку из хватки Акселя, бросая на него извиняющийся взгляд, а затем поворачиваюсь лицом к Колтону.

— Нам нужно поговорить.

Я не проверяю, пошел он за мной или нет. Войдя в один из пустых смотровых кабинетов, я прислоняюсь к стойке и жду. Колтон закрывает дверь, и мой желудок дрожит от нервов, когда мы остаемся наедине. Я избегала этого, насколько это было возможно, и все же я все еще здесь. Пока я остаюсь сильной, все будет хорошо.

— Что ты здесь делаешь? — я огрызаюсь.

— Намори, я хочу быть здесь.

Я качаю головой.

— Не называй меня так. Ты потерял это право.

Колтон ругается себе под нос, и я готова поспорить на деньги, что слышу слово «бл*ть». Я сжимаю губы, чтобы удержаться от улыбки. В этом нет ничего смешного, но стресс иногда проявляет себя странным образом.

— Я буду называть тебя намори, независимо от того, ответишь ты на это или нет, — говорит он. — Потому что это то, чем ты являешься для меня, и ничто этого не изменит. Никогда.

Я машу рукой в знак отказа, хотя то, что он называет меня — его сердцем, создает трещину в моей эмоциональной броне. Черт бы его побрал.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужно было увидеть тебя

— И теперь ты это сделал и можешь уйти.

Он делает шаг ко мне, и я прищуриваюсь. Он останавливается на секунду, но затем продолжает, пока не оказывается так близко, что я вижу тоску в его глазах. Я отступаю, но деваться некуда. Особенно когда Колтон кладет руки по обе стороны от меня, фактически загоняя меня в клетку. Он не прикасается ко мне, но с таким же успехом мог бы и прикасаться. Мое тело оживает от его близости, и это меня беспокоит.

— Я просто хотел убедиться, что ты чувствуешь себя хорошо, — говорит он, его взгляд блуждает по мне.

— Почему все спрашивают меня об этом? — Я прищуриваюсь на него. — Я в порядке, правда. Теперь ты можешь идти.

Он закрывает глаза и чуть наклоняется вперед, глубоко вдыхая.

— Я так сильно скучал по тебе.

Я не признаюсь, что чувствовала то же самое, потому что тогда он никогда не оставит меня в покое. Однако мое тело гудит от его близости, жаждет его прикосновений. Он ослабляет мою решимость с каждым мгновением, когда находится рядом со мной.

— Этого не произойдет, — говорю я. — Ты солгал мне. Это непростительно.

— Я сделал это, чтобы спасти твою жизнь! — Колтон хватает меня за плечи, прежде чем я успеваю отстраниться, его пальцы впиваются в мою униформу.

— Каждая эмоция, которая проходит через тебя, отображается на лице, не оставляя никаких сомнений относительно того, о чем ты думаешь. Я люблю твою честность, правда люблю, но если бы я рассказал тебе о своих планах, ты бы выдала их, меня и себя. Я не мог рисковать, подвергая тебя опасности. — Он делает глубокий вдох и наклоняется, прижимаясь своим лбом к моему. — Я поступил правильно, и все же я страдаю из-за этого. Я не сожалею о своих действиях, намори. Ты жива благодаря им, но я? Я медленно умираю без тебя.

— Пожалуйста, оставь меня в покое, — шепчу я. Я знаю, он слышит дрожь в моем голосе, но ничего не поделаешь. Его слова тронули меня, и если честно, он прав насчет меня. Я, вероятно, не смогла бы скрыть свои эмоции.

— Ты никогда не избавишься от меня, — говорит он. Он скользит руками по моим плечам к шее, кладя большие пальцы мне на подбородок. — Я сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть тебя.

Я закрываю глаза, не в силах вынести выражение его лица, нежность в его взгляде.

— Я отнял у тебя достаточно времени, но я не сдамся, — говорит он. Проведя губами по моей щеке, он отпускает меня и выходит из комнаты.

Я смотрю на его удаляющуюся фигуру и опираюсь на столешницу, используя ее, чтобы удержаться на ногах. Как, черт возьми, я должна продолжать сопротивляться ему?

К счастью для меня, остаток дня проходит гладко, и Брэкстон, и Аксель оказывают мне любезность, делая вид, что ничего не произошло ранее. Это помогает мне восстановить свой профессионализм, и я могу ухаживать за пациентами без того, чтобы мои щеки горели от смущения.

— Ты можешь уйти на весь день, — позже говорит мне Брэкстон. — Я могу справиться с тем, что осталось.

— Но у меня еще есть два часа до конца моей смены. Ты уверен?

— Абсолютно, — говорит он. — Почему бы тебе не пойти отдохнуть? Последние пару дней были безостановочны, и я уверен, что твоему организму не помешала бы передышка.

Я упираю руки в бедра.

— Я сплю каждую ночь, к твоему сведению, так что не похоже, что я сильно устаю. — Я поджимаю губы, глядя на него с подозрением. — Что происходит? Я умираю от болезни или чего-то в этом роде?

Брэкстон пристально смотрит на меня, и голубизна его глаз почти искрится, когда он смотрит на меня.

— Ты далека от смерти.

— Тогда в чем же дело?

— Ничего, — говорит он. — Прости меня за то, что я напрасно беспокою тебя. Я увижу тебя завтра?

— Да, если ты не прикажешь мне остаться дома, — бормочу я.

— Очень хорошо. Будь здорова.

Принимая освобождение от работы таким, какое оно есть, я покидаю клинику в оцепенении. Я знаю, что Брэкстон заботится о моем благополучии, но его поведение граничит с неврозом. Во всяком случае, для него.

Я отбрасываю эти мысли в сторону, отпираю свою комнату и проскальзываю внутрь. Сразу же мое обоняние наполняется сладким ароматом. Мой рот приоткрывается, когда я смотрю на сотни цветов, расставленных вокруг. Они такие же, как те, что Колтон вплел мне в волосы в день свадьбы Морган и Зейдена. Мои глаза щиплет от слез, когда я окидываю взглядом открывшееся передо мной великолепие.

Я медленно прохаживаюсь по комнате, позволяя кончикам пальцев касаться мягких лепестков. Прежде чем я полностью обхожу все, мои глаза уже наполнены слезами, которые медленно стекают по щекам из-за этого вдумчивого жеста.

Черт возьми, Колтон.

Я собираю горсть цветов и ложусь на кровать, тихо плача, прижимая их к груди. И вот так я засыпаю. С ароматом, навевающим воспоминания о лучшем времени, когда мое сердце было целым.

Звук звонка моего планшета заставляет меня проснуться и потянуться за ним с тяжелыми веками, опухшими от плача прошлой ночью. Я вхожу в систему и открываю ожидающее меня сообщение.

Это от Колтона.

Моя любовь, моя намори, моя жизнь. Я надеюсь, что эти цветы вызвали улыбку на твоем лице. Я улыбался, когда выбирал их для тебя. Я никогда не забуду красоту того дня, затмеваемую только тобой рядом со мной в том восхитительном наряде. Однажды я планирую приобрести такие же цветы для нашей свадьбы. Я знаю, ты не рассматриваешь это как возможность, но я по-прежнему надеюсь.

Колтон.

Я падаю обратно на кровать, и слезы наворачиваются на мои глаза. Чертов Колтон. Я ненавижу то, какой эмоциональной я стала в последнее время. Это понятно, учитывая все, что произошло, но это начинает действовать мне на нервы.

Вытерев лицо, я встаю и готовлюсь к работе. Я действую на автопилоте, безуспешно пытаясь выкинуть Колтона и его слова из головы. Я всегда знала, что он ловок, но он усилил свою игру, и я не уверена, что делать.

Как только я позже вхожу в клинику, взгляд Брэкстона находит мой и слегка сужается. Я знаю, что он видит мои красные глаза и опухшее лицо, но я сделала все возможное, чтобы скрыть их. Очевидно, этого было недостаточно.

— Пожалуйста, не спрашивай меня, все ли со мной в порядке, — говорю я. — Я могу разрыдаться в пятидесятый раз.

— Я не буду, — говорит он. — Я бы этого не хотел.

— Спасибо.

День проходит как в тумане.

И то же самое происходит на следующий день после этого. И еще один после этого, пока я не забываю, какой сегодня день, и мне все равно. Колтон продолжает посылать мне милые сообщения, хотя я не ответила ни на одно из них. Он больше не присылал мне цветов, но я уверена, это только потому, что розовые еще не высохли. Все это заставляет меня плакать и улыбаться одновременно. Это раздражает.

Время проходит быстро, как это всегда бывает в клинике, и я разминаю спину, массируя боль в ней. Число пациентов медленно сокращается с каждым днем, и хотя я рада их выздоровлению, я беспокоюсь о том, как заполнить свое время, когда все они уйдут. Возможно, мне следует поговорить с Кейдом об отъезде на Землю.

Я вздыхаю и пополняю запасы медикаментов, открыто сосредотачиваясь на автоматической работе, пытаясь занять свои мысли. Как всегда, Колтон занимает первое место в моем сознании. Было ли правдой то, что он сказал обо мне? Действительно ли я выдаю все, о чем думаю, своим выражением лица?

— Брэкстон?

Он мгновенно оказывается рядом со мной, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

— Хм, меня легко прочитать? Например, мое лицо говорит о моих мыслях?

Он кивает, и мои плечи опускаются.

— Это не так уж плохо, — мягко говорит он. — Это делает тебя хорошим целителем, потому что пациенты всегда могут сказать, что ты действительно заботишься об их благополучии.

— Да, но это означает, что они также могут видеть, боюсь ли я за них или у меня плохие новости. — Я стону, закрывая лицо руками. — Я и понятия не имела, что я такая «прозрачная».

— Это только означает, что ты не полна обмана, — говорит он. — Я бы подумал, что это то, чем можно гордиться.

— Обычно, — бормочу я в ладони, — но не в этом случае.

Сильные руки хватают меня за запястья, обнажая мое лицо.

— Все будет хорошо, — мягко говорит Брэкстон.

Дверь в клинику открывается, и появляется Колтон, и, как и в прошлый раз, его взгляд становится черным как смоль.

— Почему мужчины всегда прикасаются к тебе? — бормочет он себе под нос.

Брэкстон скрещивает руки на груди и пристально смотрит на Колтона.

— Если у тебя нет какой-либо болезни, тебе здесь больше не рады.

Не теряя ни секунды, Колтон ложится на ближайший смотровой стол, бросая на нас с Брэкстоном недовольный взгляд.

— Мне нужно пройти обследование.

Я кладу кончики пальцев на руку врача, останавливая его. Это моя работа — справиться с ним, так как он здесь ради меня. Я не могу продолжать убегать от него, как бы сильно мне этого ни хотелось.

Подыгрывая фарсу, я наклоняюсь над Колтоном.

— Что тебя беспокоит?

— У меня болит сердце, — говорит он.

Я напрягаюсь, когда мое собственное сердце колотится в груди.

— Когда у тебя появились симптомы?

— С того момента, как ты поцеловала меня.

Я хмурюсь.

— Колтон, будь серьезен.

Он кладет руку на сердце.

— Все изменилось с тех пор, как ты вошла в мою жизнь. Сначала мне было больно быть рядом с тобой и не иметь тебя, но как только я получил тебя, я познал истинное счастье. Только теперь это ушло, и мое сердце снова болит. Тебе следует унять эту боль. — Он расстегивает застежки своей рубашки, обнажая горло.

— Колтон… — я не нахожу слов, когда замечаю свою серебряную цепочку у него на шее.

— Почему у тебя это? — спрашиваю я, указывая на нее.

Он садится и берет мои руки в свои.

— Ты сказала, что это важно и что это напоминает о том, что нужно все делать лучше. Что ж, я верю, что это сделает то же самое для меня. Я могу и буду поступать с тобой правильно, сколько бы времени это ни заняло.

— Что это за кольца на ней? — Я изучаю кольца из розового золота, отмечая, что они слишком малы, чтобы носить их на моем или его пальце. — Украшение? — я спрашиваю.

Он качает головой и улыбается мне.

— Это будут манжеты на уши для нашей помолвки, если ты решишь, что все еще хочешь меня. Я попросил припаять их, чтобы я мог носить и держать их рядом. — Он вытирает мне лицо, и тогда я понимаю, что плачу. — Не плачь, намори. Если ты хочешь вернуть свое ожерелье, можешь получить его в любое время.

— Все в порядке, — хриплю я.

— Ты расстроил ее, — говорит Брэкстон, подходя и становясь рядом со мной. — Я этого не одобряю, Колтон.

— Это не входило в мои намерения, — говорит он, поднимая руки. — Ты же знаешь, я бы никогда не причинил ей вреда.

Уголки рта Брэкстона поджимаются.

— Да, сейчас.

Колтон кивает, его лицо мрачнеет.

Сейчас? Сейчас?

Я хватаю одну из рук Колтона и одну из рук Брэкстона. Затем я дергаю их не слишком осторожно.

— Что, черт возьми, происходит?

Глава 16

Оба мужчины переглядываются, и я стискиваю зубы, готовая задушить их обоих.

— Мне кажется, это он должен сказать тебе, — говорит Брэкстон. — Это его право.

— Что сказать? — спрашиваю я срывающимся голосом.

Лекарь вырывается из моей хватки и похлопывает по плечу в редком проявлении привязанности, оставляя меня в оцепенении. Он улыбается, еще больше ошеломляя меня, и уходит. Я переключаю свое внимание и гнев на Колтона, выражение лица которого непроницаемо.

— Думаю, это должен быть личный разговор, — тихо произносит он. Изящным движением он соскальзывает со стола и берет меня за руку. — Пойдем, намори. Я все объясню.

Как бы я ни хотела оказаться с ним наедине, мне нужно знать, что, черт возьми, Колтон от меня скрывает.

— Ты снова злоупотребляешь? — спрашиваю я, широко распахнув глаза. — Так вот в чем дело?

Колтон качает головой, и я почти сгораю от облегчения.

— Я не притрагивался ни к каким веществам. Даже к полдоре, которой время от времени наслаждаюсь.

Разговор между нами затихает, но это не помогает моему колотящемуся сердцу. Прикосновение Колтона к моей руке незначительно, ничтожно, и все же мне нравится это ощущение. Мне это нравится.

Как только мы оказываемся внутри его комнаты с крепко запертой дверью, я разрываю нашу связь и складываю руки.

— Что происходит?

— Пожалуйста, сядь, — просит он.

Мое беспокойство нарастает. Он явно обеспокоен тем, что новости, которые сейчас сообщит, заставят меня упасть. Сопротивление покидает меня, изматывая. Я так долго пыталась держать его на расстоянии, избегая внимания с его стороны, что просто устала.

Я устраиваюсь на кровати и скрещиваю ноги, бросая на него испытующий взгляд. Когда он колеблется, то жестом руки призываю его уже начинать. Колтон прочищает горло, и я наклоняюсь вперед в предвкушении.

— Ты беременна, Натали.

Моргаю. Один раз. Дважды. Еще три раза. Истерика, смешанная со смехом, бурлит в моем горле и изливается из горла. Звук эхом отдается в комнате, и я смутно осознаю, что похожа то ли на гогочущую ведьму, то ли на обезумевшую гиену. Я смеюсь до тех пор, пока слезы не стекают по моему лицу, но даже тогда не могу остановиться. Я падаю обратно на кровать, хрипя и вытирая лицо.

Колтон нависает надо мной, устраиваясь на кровати рядом со мной.

— Натали?

Я не пытаюсь сесть. Вместо этого глубоко вздыхаю, пытаясь задавить смех. Между икотой и хихиканьем мне удается выдавить из себя несколько слов.

— Нет.

Ну вот. Это объяснило ему, что к чему.

Колтон вздыхает и проводит пальцами по моим волосам, качая головой.

— Я не ожидал такой реакции от тебя.

— Потому что это смешно. — Я опираюсь на локти. — Я чертова медсестра. Разве ты не думаешь, что я бы знала, если бы была беременна? И, кроме того, ты никак не можешь узнать об этом раньше меня.

— Я не единственный, кто знает, — возражает он. — Брэкстон тоже в курсе.

Я усмехаюсь.

— Слушай, я понимаю, что ты хочешь быть со мной, но выдумывая всякую ерунду, ты только разочаровываешь меня. Беременна? Попытайся придумать что-нибудь другое

Колтон легонько кладет руку на мой плоский живот и смотрит на меня с такой нежностью и любовью, что у меня сердце замирает.

— Мой ребенок — это не то, о чем я осмелился бы шутить, даже чтобы задобрить тебя. — Колтон проводит большим пальцем по моему животу, улыбаясь уголками губ. — Когда Брэкстон впервые сказал мне об этом, я и сам с трудом поверил, так что не жду, что ты сразу же это признаешь.

— О, черт, — шепчу я. — Ты серьезно. — Я отталкиваю его руку, как будто это поможет избежать беременности. — Когда? Как?

Он смотрит на меня похотливым взглядом, заставляя мое лоно сжиматься.

— Я думаю, ты знаешь.

— Не это, — огрызаюсь я. — Как Брэкстон узнал об этом и когда он тебе рассказал?

— Когда ты потеряла сознание, Брэкстон сделал тебе сканирование, пытаясь определить причину и исключить какие-либо травмы. Тогда он мне и сказал.

У меня открывается рот, и я закрываю его с отчетливым щелчком зубов.

— Нет, он говорил о Морган и ее ребенке. Я уверена в этом. — Мой голос повышается и в тоне, и в громкости, заставляя Колтона притянуть меня в свои объятия.

— Все в порядке, — мягко говорит он.

— Все не в порядке. Как я могу вернуться на Землю с инопланетным ребенком внутри себя? — Я закрываю лицо руками, качая головой. — Это не было частью плана. Я должна была оставить все это позади. Я должна уйти.

— От меня, ты хочешь сказать.

Суровость, смешанная с болью в его голосе, заставляет меня опустить руки и посмотреть на него. Наши губы находятся в нескольких дюймах друг от друга, и его яростное дыхание касается моих щек. В его глазах клубятся черные вихри, похожие на галактику, куда я могу погрузиться и никогда не вернуться.

Я судорожно сглатываю и опускаю взгляд, не в силах выдержать его.

— Да.

К моему удивлению, он поднимает меня со своих колен и встает лицом ко мне. После этого делает размашистый взмах рукой. Невидимая сила расплющивает меня и скользит вверх по кровати, пока я не упираюсь в подушку. В следующее мгновение я понимаю, что мои руки находятся над головой в неподвижном состоянии. Колтон шевелит пальцами свободной руки, и два потока черного шелка скользят по покрывалу, как пара змей. Они обвиваются вокруг моих запястий и закрепляются на изголовье, лишая меня возможности двигаться.

— Какого хрена? — восклицаю я, смотря на Колтона.

Он качает головой и возвращает мне тяжелый взгляд.

— Помнится, не так давно ты держала меня в такой же позе. Что ты мне сказала? — Он поглаживает свой подбородок, а затем одаривает меня свирепой улыбкой. — О да. Кажется, это было «Уверена, что вас никогда раньше не удерживали против вашей воли». Возможно, это и есть то, чего не хватало.

— Колтон, — произношу я предупреждающим тоном.

— Ты можешь презирать меня за то, что я защищаю тебя, ненавидеть за то, что люблю тебя, но будь проклят, если позволю тебе забрать у меня моего ребенка, Натали.

Словно вихрь, его слова проносятся сквозь меня, а вслед за этим опустошают, в то время как гнев стремительно покидает меня. Я закрываю глаза, пытаясь разобраться в своих мыслях, которые всегда путаются, когда я смотрю на Колтона. Он прав. Это несправедливо украсть у него ребенка. Вообще-то, это очень эгоистичный поступок, но я знаю, что поступаю так только потому, что сейчас охвачена эмоциями.

По крайней мере, знаю, что все мои слезы в последнее время вызваны гормонами, а не тем, что я дурочка. Ну, может, не целиком, но наполовину. Мое сердце все еще болит.

Я открываю глаза и смотрю на Колтона. Выражение его лица свирепое, как будто он на поле боя, и думаю, что в каком-то смысле так оно и есть. Он сражается за своего ребенка, за меня, за свою семью.

— Так ты преследуешь меня, потому что я беременна. Это так? — спрашиваю я.

— Боже, нет! — Он забирается на кровать, нависая надо мной. Его волосы рассыпаются, создавая вокруг нас занавес из атласа, тепло его тела согревает нас. Он обнимает мое лицо, слегка прижимаясь лбом к моему. — Я понимаю, почему ты так думаешь, но нет. Я хотел тебя с самого начала и всегда буду хотеть. То, о чем ты сейчас думаешь, — одна из причин, по которой я не хотел тебе говорить. Я надеялся, что ты сама узнаешь о ребенке.

Облегченно выдыхаю.

— Я верю тебе.

— Спасибо. — Он гладит меня по шее, посылая вспышки тепла по моему телу. — Я люблю тебя, Натали. И эта любовь многократно увеличилась из-за ребенка. Я не знал, что такое возможно. — От прикосновения его губ к нежной коже горла мои глаза закрываются. — Я знаю, что ты тоже меня любишь, — шепчет Колтон. Поднимая голову, он буравит меня взглядом, проникая в мою душу. — Возможно, мне нужно помочь тебе вспомнить.

Как будто я когда-нибудь смогу забыть. Моя любовь к нему поглощает меня, мучает каждую свободную минуту. И теперь в моей утробе есть его продолжение. Как он и сказал, эта любовь теперь усиливается, заставляя меня испытывать чувство, что вот-вот я вспыхну.

Мой пульс учащается, когда он целует меня. Вместо того, чтобы отвернуться или протестовать, я понимаю, что лежу неподвижно, а мои губы уже покалывает от наслаждения. Его прикосновения легкие, нежные, но все же они приводят меня в восторг. Я сдерживаю стон в горле, когда он проводит языком по губам, уговаривая меня впустить его. В тот момент, когда делаю это, он проникает языком внутрь, вызывая электрический разряд, который пробегает по моим рукам и ногам.

Не в силах удержаться, я сливаюсь с ним в поцелуе, отвечая взаимностью. Голод между нами и без того необузданный и неистовый нарастает. Колтон поглощает меня, словно я эликсир, то, что ему нужно, чтобы выжить. Я отдаюсь ему, желая все больше и больше заполнить пустоту в моем сердце. Эту пустоту может заполнить только он.

Колтон стонет мне в рот, заставляя мои губы дрожать и щекоча их. Проглатывая стон, я отвечаю ему своим. Колтон приподнимает голову, разрывая поцелуй, и проводит пальцем по моей нижней губе.

— Я скучал по этому, — говорит он.

— Я тоже.

Мой голос тихий, потому что мне дорого обходится признание. Однако с каждым прикосновением и каждой лаской Колтон чинит мое разбитое сердце и исцеляет израненную душу.

Колтон расстегивает молнию на моей форме, спуская ее все ниже и ниже, пока не достигает пупка. Медленно, словно открывая подарок, он откидывает ткань, прикрывающую мою грудь. Не раздумывая, захватывает сосок в рот, заставляя меня выгнуть спину. Мое лоно пульсирует от жарких эмоций, пронизывающих меня, и я мгновенно становлюсь мокрой. Если я еще не была мокрой до этого.

Я зашипела, когда он прикусил меня, тут же проведя языком по соску. От контраста боли и удовольствия у меня кружится голова, и я в оцепенении смотрю, как он делает то же самое с другим. Хотя звук рвущейся ткани заставляет меня резко вскинуть голову. Колтон использует свой дар, чтобы эффектно разорвать мою униформу, а затем невидимыми руками бросает ее на пол. Мой лифчик и трусики вскоре следуют за одеждой Колтона.

Любой мой протест замирает в горле от жара его взгляда. Он обжигает, пылает. Его страсть выглядит почти безумной, возбуждая меня еще больше, чем раньше. Он удивляет меня, схватив за бедра и уложив на бок. Даже со связанными руками эта позиция не вызывает дискомфорта, но мне все больше хочется дотронуться до него. Вместо этого я пробегаюсь взглядом по его прекрасно вылепленному телу. Мышцы его торса, выточенные до совершенства, напрягаются и расслабляются, когда он приподнимает одну из моих ног, поставив стопу на кровать. Мое лоно обнажено, но я слишком увлечена его членом, чтобы обращать на это внимание. Он настолько твердый, что плотно прилегает к его животу. Пока смотрю на него, не отрываясь, улавливаю, как он пульсирует. Трудно не смотреть, когда он в нескольких дюймах от моего лица, манит меня.

А потом я вижу только звезды, когда Колтон опускает голову между моих ног и захватывает ртом клитор. Мое дыхание сбивается, когда его язык ласкает меня, скользя по набухшему узелку, приближая меня к оргазму с каждым прикосновением и щелчком. Желая ответить взаимностью, я прижимаюсь губами к его члену, чем вызываю его проклятие. Беру его так глубоко, как только позволяют мои связанные руки, проводя языком по гребням и добираясь до изогнутой головки члена. Хотя поглотить его полностью не удается, я расслабляю горло, вбирая его как можно глубже. Колтон толкается в мой рот и покусывает клитор в ответ, словно бросая мне вызов. Я сосу сильнее, чем раньше, быстрее вращая языком и даже касаясь кончика зубами.

Его разрядка наступает секундой позже, и я впиваюсь в него. Он вздрагивает на мне, упираясь головой во внутреннюю поверхность моего бедра, и дрожь за дрожью сотрясает его крупную фигуру. Когда оргазм больше не контролирует его, он подает бедра назад, и мои губы издают чмокающий звук, и член покидает мой рот.

— Ты непослушная девочка, — бормочет он, прижимаясь к моему лону. — Предполагалось, что это будет посвящено тебе, и все же ты вырвала у меня оргазм, как будто я неискушенный юноша. Это почти безумие, как сильно я хочу тебя, что один хороший минет сделал меня совершенно невменяемым. Однако я позабочусь о том, чтобы твоя разрядка была сильнее моей, прежде чем кончу снова. Ведь я кончу, и на этот раз это будет не где-нибудь, а в твоем лоне.

Он с силой впивается в мое лоно, заставляя вскрикнуть от удивления и удовольствия. Его язык скользит внутри, и мое естество сжимается вокруг него, пульсируя. Гладит пальцами мой клитор, массирует, обводит до тех пор, пока я не готова разрыдаться. И тут меня настигает оргазм, разбивая на миллион осколков. Я выкрикиваю имя Колтона, когда волна за волной экстаза захлестывает меня, топит и лишает дыхания.

Я мотаю головой из стороны в сторону в безмолвной мольбе, чтобы Колтон прекратил эту восхитительную пытку, но он продолжает опустошать меня. Второй и третий оргазм обрушиваются на меня, и мои крики смолкают, в горле пересохло. Когда он отстраняется от меня, я позволяю ему упасть на кровать, не в силах больше сопротивляться.

Колтон ложится лицом ко мне, на бок, как и я. Он берет мою дрожащую ногу и кладет ее на свое бедро, кончик его члена касается моего входа. Вместо того чтобы войти в меня, как я хочу, как мне нужно, он просто смотрит на меня.

— Колтон, пожалуйста. — Облизываю пересохшие губы, выражая мольбу во взгляде.

— Думаю, тебе нужна детоксикация, — заявляет он. — Я хочу, чтобы весь гнев, который ты испытываешь ко мне, ушел. Весь, — говорит он суровым голосом. — Я вытрахаю все до последней капли из твоего тела, прежде чем отпущу тебя. Неважно, сколько времени это займет.

Мое дыхание сбивается. Не сомневаюсь, что он имеет в виду то, что говорит. И все же это заставляет мою кровь кипеть, а мое лоно увлажниться. Подавшись бедрами вперед, я вбираю его в себя на дюйм. Я бросила пресловутую перчатку.

— Сделай это, — приказываю. Я устала страдать без него. Он нуженмне так же сильно, как и я ему.

Колтон скользит кончиками пальцев по моему плечу и руке, сжимает мое бедро. Одним мощным толчком он погружается в меня, заполняя полностью. Вскрикнув, я закрываю глаза, чувствуя, как по мне прокатывается блаженство.

— Не своди с меня глаз, — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Смотри, как я беру твое тело и делаю его своим.

Повинуясь его приказу, я смотрю на него, мгновенно погружаясь в сверкающий оникс его взгляда. Он вонзается в меня, от пальцев на моем бедре остаются синяки, но я лишь обхватываю его ногой, едва держась, пока он трахает меня. Возможно, он избавляет меня от моего гнева, но в то же время отпускает все свои страдания, вкладывая силу в каждое движение своих бедер.

Его взгляд держит меня в плену, даже когда наступает кульминация, и когда его член набухает внутри меня, мне требуется все силы, чтобы не отвести взгляд. Сухожилия на шее Колтона вздулись, его грудь блестит от пота, а мышцы напряжены. Я никогда не видела его более великолепным, чем в этот момент. Он кончает с ревом, и я со вздохом следую за ним в небытие. Проходит много времени, прежде чем наше дыхание успокаивается, но даже тогда его глаза все еще остаются темными.

Колтон выпускает мое бедро, чтобы откинуть волосы, прилипшие к щеке, и прижимается к моему лицу. В полной тишине он изучает меня, не отрываясь. Я лежу неподвижно, позволяя ему обдумать все, что происходит в его голове.

— Ты любишь меня, намори? — спрашивает он. В его вопросе чувствуется уязвимость, и сердце замирает в груди.

— Люблю.

Он проводит большим пальцем по моим губам и улыбается.

— Я не вижу в твоем взгляде ни гнева, ни обиды. Не могу выразить, какое это облегчение. — Его улыбка превращается в игривую ухмылку, заставляя мои губы подрагивать. — Для достижения цели надеялся трахнуть тебя не один раз, но победу я приму независимо от этого.

Поджав губы, притворно хмурюсь.

— Я все еще злюсь на тебя.

— Правда? — спрашивает он, вскидывая бровь.

Сжимаю член стенками своего лона, вырывая у него вздох.

— Да, злюсь.

— Слава богу.

В конечном итоге я сбиваюсь со счета, сколько раз Колтон доводит меня до грани и отправляет в полет. Я знаю только, что каждый раз он присоединяется ко мне, затягивая все глубже и глубже в недра своего сердца. И именно там, где я поселила его в своем.

Эпилог

Несколько недель спустя…

Колтон кладет руки на мой округлившийся живот, получая пинок от ребенка.

Ну, во всяком случае, один из них. Оказывается, там есть два маленьких мальчика, но Брэкстон не сказал Колтону с самого начала, потому что не хотел, чтобы тот потерял голову от этой новости.

Однако, когда Колтон узнал об этом, он определенно чуть не сошел с ума. Но мои слезы радости эффективно отвлекли его, и все было хорошо.

— Они такие сильные, — шепчет он, его голос полон благоговения.

— Просто подожди, пока они не станут больше, — говорю я с улыбкой. В отличие от Морган и Лии, я получу лекарства во время родов. Я просто рада, что Брэкстон будет рядом, чтобы помочь мне.

Взгляд Колтона скользит в сторону, прежде чем вернуться к моему лицу.

— Что? — спрашиваю я, накрывая его руки своими. — Что не так?

— Брэкстон уехал, намори.

— Уехал? Что значит «уехал»?

Колтон издает успокаивающий звук, убирая одну из своих рук, чтобы обхватить мою щеку.

— Он отправился с миссией на вашу родную планету.

— Он, что?! — Я опускаюсь на кровать в нашей общей каюте и мгновенно оказываюсь на коленях у Колтона. — Как он мог уехать, не попрощавшись?

Брэкстон и я работали вместе в течение нескольких месяцев, не говоря уже о нашем сотрудничестве во время нападения пуристов. Он для меня больше, чем босс. Я вижу в нем друга, и я думаю, что наши чувства взаимны, даже если на менее сильном уровне.

— Не волнуйся. Он обещал вернуться к родам, — говорит Колтон, твердо кивая. — Возможно, я угрожал ему в этом отношении.

Я целую Колтона в подбородок.

— Спасибо. Мне будет очень приятно, если он будет там. Ты знаешь, почему он уехал? Это потому, что его послал Зейден?

— Брэкстон мало что объяснил, но из того, что я понял, ему было стыдно за то, что дом Манкой сделал в пуристском движении. Он сказал, что многие люди из его дома были нелояльны, и он хочет вернуть честь в свой дом, в той или иной форме. Йалаты были замечены при входе в атмосферу Земли, поэтому Брэкстон вызвался быть на одном из кораблей, посланных разобраться с ними.

— О, Брэкстон. — Я кладу голову Колтону на грудь. — Было так много людей и домов, виноватых во всем этом, не только его дом.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом прямо сейчас. Как я уже сказал, я заставил его поклясться вернуться вовремя к рождению наших сыновей. — Он слегка сдвигается, его хватка усиливается. — Даже если мне не нравится мысль о том, что он будет смотреть на твою киску.

— Это медицинский подход, — говорю я со смехом. — Поверь мне, в этом нет ничего сексуального.

Колтон ворчит, но остается спокойным.

Я улыбаюсь ему.

— Знаешь, там, на Земле, мы считаем, что важно быть женатым до того, как у тебя родится ребенок. — Я провожу пальцем по манжете на его ухе, а затем по своему. — Похоже, что все мы сначала беременеем, а потом обручаемся.

— Правда?

— Да, — говорю я.

— Тебя это беспокоит?

Я хватаю его лицо и провожу губами по его губам.

— Ни в малейшей степени. Я намерена выйти за тебя.

— Я знаю.

Он целует меня, пока у меня не перехватывает дыхание, а затем отстраняется, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

— Но… — я моргаю, глядя на него и хмурясь.

— Что?

Его взгляд так полон любви и преданности, но в нем также есть намек на озорство.

— Я собираюсь жениться на тебе, намори, но только в этот раз.

Когда я вспоминаю свои слова из прошлого, мой смех разносится по всей комнате прямо перед тем, как Колтон заставляет меня замолчать своими губами.

Я не могу представить себе более совершенной жизни, пока все остальное происходит не один раз…

Конец