1
Я наклонилась над компьютером и сосредоточенно вбивала результаты проведённых исследований, когда на мои бёдра легли крепкие руки, сжав их и слегка подтянув к себе.
— Какого хрена! — возмутилась в голос, резко разгибаясь и вытаскивая из одного уха наушник с намерением воздать по заслугам шутнику, безошибочно, как мне показалось в первое мгновение, определив, кто это.
Стоявший позади мужчина крепко прижал меня к себе, в горло упёрлась холодная сталь, а я осознала, что с выводами поторопилась.
— Сейчас ты сделаешь то, что я скажу, — протянул незнакомый хрипловатый голос, предварительно вытащив из моего уха второй наушник, — и без выкрутасов.
Я скосила глаза, убедилась, что то, чем он в меня усердно тыкал, именно пистолет, отметила, что на его костяшках пальцев кровавые болячки, сглотнула подступивший к горлу ком и спросила тихо:
— Что Вы хотите?
— Глобально — хочу мир во всём мире, в данный момент — тебя на этом самом месте во всех мыслимых и немыслимых позах, но требуется — всего лишь провести анализ ДНК и сравнить вот с этим, — он убрал руку с моего живота и поднёс к лицу флешку. — Справишься, конфетка?
— Да, — выдавила из себя ответ.
Даже если бы он решил пройтись по всем пунктам сразу, возражать под дулом пистолета занятие довольно опрометчивое, глупое и попросту опасное.
— Отлично, — хмыкнул довольно, делая шаг назад. — Сколько времени займёт? Час? Два? — ответ произносить вслух не хотелось. Я зажмурилась, а он потыкал пистолетом мне под лопатку, рыкнув: — Ну?!
— Сутки, — ответила загробным тоном.
Он резко развернул меня к себе за плечо, приподнял мою голову, ухватив за подбородок, и сказал внушительным голосом, в дополнении гипнотизируя взглядом:
— Нужно быстрее.
Выше меня на голову, широкоплечий, в чёрной водолазке под горло и без маски, скрывающей лицо. И этот факт напугал гораздо сильнее, чем он сам, чем пистолет в его руке.
«Я не выйду отсюда…» — промелькнуло в голове, а я попятилась, но быстро достигла стола, натолкнувшись на него пятой точкой.
Бросить в него что-нибудь? Реактивы далеко, под рукой только клавиатура и та проводная, пока выдерну шнур, он меня уже пристрелит. Стул катнуть в его сторону? Разозлится, сбежать не успею. И где-то ещё двое коллег, с ними что будет?
— Без глупостей, — сказал тихо, продолжая смотреть прямо в глаза. Пронзительно, как будто видел меня насквозь, как будто читал мысли, угадывал намерения. — Быстрее сможешь?
— Нет, — ответила хрипло, мотнув головой отрицательно.
— Почему? — голос ровный, спокойный, но желваки ходят ходуном от того, с какой силой он стискивает зубы.
— Только аппарат будет выделять чистый профиль сутки, — мой дрожащий от страха голос вызывает отвращение.
Хочу быть храброй, смелой! А у самой ноги ватные, от лица его взгляда отвести не могу, разглядываю, рассматриваю. Щетина на столько отросла, что стала больше похоже на бороду, но вряд ли он к этому стремился: ухоженной она не выглядела. Нос прямой, с едва заметной горбинкой, вид зловещий, но как-то неправильно, притягательно. А может, дело в его взгляде: зелёные глаза мерцают в ярком свете лаборатории нездоровым блеском. Суровый, хмурый, всё ещё смотрит, но как будто отсутсвует, как будто не видит.
«Это мой шанс!» — мелькает шальная мысль, но я продолжаю стоять, оцепенев, хватаюсь руками за стол, чтобы не сползти под него, чтобы не забиться в угол и не начать в панике грызть ногти.
— В других лабораториях? — задаёт очередной вопрос.
— Аналогично или дольше, — отвечаю покорно, а он вскрикивает:
— Сука!
Швыряет в сторону всё, что держит в левой руке, а я как в замедленной съемке вижу, как плавно приземляется небольшой пакетик на пол, как будто бы пустой, паря в воздухе невесомым пёрышком, слышу глухой удар флешки о стену, вижу, как он проводит освободившейся рукой по коротким волосами, как вдруг начинает улыбаться. Нервно смеётся, задирает водолазку, убирает пистолет в кобуру и подходит ко мне.
— Спасибо, конфетка, — хмыкает и наклоняется, запечатлев на моих губах поцелуй.
Сначала просто прислоняется своими губами к моим, но, не встретив сопротивления, хватает одной рукой за шею, слегка придавливая большим пальцем горло, засовывает свой язык в мой рот, приоткрывшийся от внезапно охватившего каждую клеточку тела возбуждения. Ноги подкашиваются уже не от страха, из груди вот-вот вырвется постыдный стон, я ещё крепче вцепляюсь в край стола, чтобы не потянуться к нему, но на поцелуй не ответить просто не в состоянии. Разум покинул меня, здравый смысл вышел, громко хлопнув дверью, сердце в висках долбит, грудь содрогается с каждым новым ударом, низ живота сладко ноет и требует продолжения, но он отстраняется, подмигивает и просто выходит, оставив меня стоять столбом.
Чувствую я себя в тот момент унизительно. Между ног влажно, руки трясутся, губы огнём горят! Какой-то незнакомый мужик, ещё пару минут назад угрожающий оружием, накинулся на меня с поцелуями, и вместо того, чтобы дать отпор, закричать и отпихнуть от себя, я была готова отдаться ему на своём рабочем месте, в присутствии коллег, бесстыдно крича и выгибая спину во власти эмоций. Откуда во мне вся эта похоть?! И… кто он?
Громкое мычание выводит из ступора, но первое, что я делаю — это не кидаюсь освобождать коллег. Я практически бегом несусь к шкафчику, достаю стерильный набор для взятия ДНК, провожу ватной палочкой по своим губам, убираю в стеклянную тубу и плотно закрываю, сунув её в карман своего белоснежного халата. Подбираю флешку, подбираю пакетик с несколькими волосками внутри, и только после этого иду развязывать коллег, тихо радуясь, что они сидят на полу с завязанными глазами и лишь слышали мой позор, но, хотя бы, не видели.
— Капец! — возмущённо восклицает Сашка, едва я стянула с его глаз повязку. — Народ совсем оборзел!
— Радуйся, что жив остался, — отвечает Глеб Борисович, смиренно дожидаясь своей очереди. — Что, вообще-то, довольно странно. Я, к примеру, отлично его запомнил. Такого в толпе увидишь — не обознаешься.
«Пожалуй» — согласилась мысленно и сняла повязку и с его глаз.
— Ты в порядке? — спрашивает, глядя на меня своими большими внимательными глазами цвета молочного шоколада.
— Да, — отвечаю, слабо улыбнувшись, и стыдливо отвожу взгляд.
— Урод! — продолжает ерепениться Александр. — Припёрся, анализ ему вынь да положь! Пушкой махать все крутые!
«Можно подумать, если бы он пришёл без неё, ты бы смог с ним справиться, — закатила глаза мысленно, начав развязывать по старшинству, то есть, с Глеба Борисовича, — и с этим хвастуном я чуть не согласилась пойти на свидание!».
— Александр, уймись, — осадил его Брагин, — надо понять, что делать дальше.
— Ментов вызывать, само собой! — ответил, возмущённо брызжа слюной и вызывая острый приступ отвращения.
— Состава преступления, как такового, нет, — слабо повёл плечами Глеб Борисович, долгие годы трудящийся криминалистом и покинувший любимую работу по весьма прозаичным причинам: болезнь жены и невозможность оплатить лечение с зарплаты госслужащего.
— Он связал нас и угрожал оружием! Как минимум, разбой! — ответил Саша визгливо, а я всё-таки поморщилась, отвернувшись от него.
— Хищения не было, так что до понятия «разбой» не дотягивает, — ответил Брагин спокойно, — и, чисто технически, тебя связал я.
— Наберу шефу, — вздохнула, справившись с верёвками.
Эту истеричку пусть кто-нибудь другой развязывает…
Встала с колен, достала из кармана мобильный, посмотрела на часы и поморщилась: час ночи. Но, делать нечего. Звоню, долго слушаю гудки, и, едва слышу сонный голос шефа, переключаю на динамик.
— Эдуард Матвеевич, прошу прощения за поздний звонок, — говорю елейным голоском, — у нас происшествие.
— В чём дело?! — хрипит в трубку шеф, шурша простынями. — Оборудование сломалась? Проверка? Пожар?
— В лабораторию ворвался мужчина с пистолетом, — отвечаю сдержанно.
— Он ещё там? — уточняет деловито.
Тихо ахреневаю, смотрю на Брагина, а тот демонстративно закатывает глаза. Поджимаю губы, чтобы не прыснуть в трубку, делаю быстрый выдох, вытянув губы в трубочку, и отвечаю обычным голосом:
— Нет, ушёл.
— Кто-то ранен? — спрашивает осторожно.
— Нет.
— Убит? — ахает в трубку.
— Все живы и здоровы, — отрапортовала бодро.
— Оборудование?
— Цело и невредимо.
— Детали, Майя! — вспыхивает начальник, сообразив, что повод, по которому его подняли с постели, не так уж и существенен. Выдаю короткий рассказ, начальник молчит с минуту и приказывает: — Забудьте.
— В смысле?! — выпаливает Сашка громко, не выдержав.
— В прямом, — отвечает шеф едко. — Его всё равно не найдут, а все образцы будут скомпрометированы! И никому не докажешь потом, что исследование провели до того, как лабораторию истоптал наряд полиции! Или я ошибаюсь и он предварительно переоделся в халат, надел маску и шапочку, а полицейские будут так учтивы, что не станут проходить внутрь?! — Сашка сдулся, а шеф сменил гнев на милость, спросив спокойно: — Работы много?
— Только данные вбить, новых образцов нет, — отвечаю за всех.
— Доделывайте и по домам. Завтра с двенадцати.
Отключается, а я развожу руками.
— Ожидаемо, — пожимает плечами Брагин, — Александр, ступай, ты на нервах. Я помогу Майе и прослежу, чтобы она благополучно добралась до дома.
— Ладно, — бурчит недовольно, — бред какой-то… какой-то козёл тыкал в меня пистолетом, а я должен забыть…
— Как страшный сон, — хмыкнул Брагин и по-отцовски похлопал его по спине.
— Да я сама справлюсь, там осталось всего ничего… — бормочу, едва Александр нас покидает, — и такси вызову.
— Во-первых, я на машине, а живём мы поблизости, о чём тебе прекрасно известно, раз мы ездим вместе, — говорит с лёгким укором, — во-вторых, мой разум не затуманен ущемлённым самолюбием и я прекрасно понимаю, с чем ты сейчас планируешь справляться. Я помогу.
Чувствую, как мои щёки заливает румянец.
Стыдобища!
— Да я… — мямлю, теребя в руках телефон, — просто любопытно.
— Мне тоже, — пожимает плечами с невозмутимым лицом и протягивает руку ладонью вверх. — Что там у нас?
— Флешка, волосы с луковицами, — начинаю бодро, вытаскивая всё из кармана поочерёдно, но на третьем образце вновь мямлю: — И… слюна.
Брагин не выдерживает и слабо хрюкает, раздвинув губы в добродушной ухмылке, а моё лицо начинает пылать.
— Не смущайся, — говорит мягко, — дело молодое. Парень он видный, я не шутил.
— Да я… — начинаю невнятно, но внезапно накатывает равнодушие и я махаю рукой с незамысловатым: — А, пофиг.
— Тут смотри какое дело… — говорит задумчиво, выбирая из всего арсенала улик пакетик, — парень молод, нахален, лицо не скрывал, а пистолет вытащил из кобуры. О чём нам это говорит?
— О чём? — переспрашиваю с неподдельным интересом, как обычно «заглядывая в рот» коллеге, когда он включает наставника.
— На девяносто пять процентов из ста уверен, что он опер. Работает меньше трёх лет, я его не знаю, может, перевёлся из другого города. Мне послышался непривычный говор в паре слов… да и на вид ему за тридцать, то есть, стаж должен значительно превышать три года. Хотя, может просто жизнь успела потрепать.
— Как же это опер так вваливается? — пробормотала растерянно. — Угрожает, связывает… да и, ко всему прочему, там же своя лаборатория.
— А вот это — вопрос, — поднял вверх указательный палец, одновременно с этим натягивая латексную перчатку. — Но вреда не причинил, не хамил, не бил, вежливо попросил связать коллегу, я даже проникся. Думаю, у него неприятности, но своей вины он не чувствует, а коллегам не доверяет.
— То есть, его в чём-то обвиняют, но он не при чём? — уточнила осторожно, чувствуя, как из груди рвётся желание помочь.
— Не обязательно, — пожимает плечами Брагин, слегка охлаждая мой пыл и доставая волосок из пакета пинцетом, — всегда есть вероятность, что он хочет просто запутать следствие, избежав заслуженного наказания. И не меньшая вероятность, что все мои рассуждения яйца выеденного не стоят. Но любопытно узнать правду, не так ли?
— Любопытно, — вздохнула обречённо и занялась образцом слюны.
— Похоже, он всё-таки кое-что украл… — заметил невзначай, с блуждающей улыбкой и хитрым прищуром.
— Мой сон, — буркнула себе под нос, хотя, уверена, старый лис имел ввиду что-то более всеобъемлющее.
Моё сердце, например.
К счастью, я не на столько романтичная особа. Он интересен мне лишь с точки зрения биохимии.
2
В десять вечера нас должна была подменить вторая смена, но мы с Брагиным как два цербера стояли на страже своих пробирок, оккупировав автоматическую станцию для выделения ДНК.
— Маечка у нас изволит диссертацию писать, — заявил Глеб Борисович важно и минут пятнадцать старательно пичкал коллег подробностями, выдумывая их на ходу и щедро приправляя псевдонаучными гипотезами.
Я кивала в нужных местах, бессвязно мычала и делала вид, что ну очень хочу вставить хоть слово, но перебивать старшего считаю невежливым, от того лишь открывала рот и захлопывала его обратно, пока коллеги окончательно не потеряли к нам интерес.
— Ну Вы и болтун, — фыркнула тихо, а Брагин хитро подмигнул, развернувшись ко всем спиной. — И что мы со всем этим будем делать?
— А что бы сделала ты, не прояви я любопытство?
— Ну… сравнила бы то, что просил сравнить он. Выделила его ДНК, отделив от своей… и пошла бы к Вам на поклон, — Брагин хмыкнул, а я развела руками: — У меня нет знакомых в органах.
— У меня, конечно, есть, — пожевал губами в крайней задумчивости, — да не сделать бы хуже. Если он в розыске, скажем. Придётся свой интерес как-то объяснять.
— Варианты? — уточнила деловито.
— Законных — ни одного.
В его глазах блеснул озорной огонёк, хотя лицо осталось невозмутимым.
— Мне стоит знать подробности? — спросила с сомнением, а он прыснул возмущённо:
— Знать! — и тут же вернул своему лицу привычное умиротворение. — Ты примешь непосредственное участие, я уже слишком стар проворачивать подобное в одиночку.
— Подобное чему? — понизила голос до заговорщицкого шёпота.
Брагин покосился через плечо на присутствующих коллег, убедился, что они заняты своими делами, и поманил меня одним пальцем. Я тут же подалась вперёд и получила слабый, но жутко обидный щелчок по носу, отпрянув и надув губы.
— Всему своё время и место, — сказал поучительно, — займись уже своей диссертацией, момент удачнее придумать просто невозможно.
Несмотря на то, что коллегам он нахально помочился в уши ради забавы (сказать по-правде, он тот ещё хорёк), диссертацию я в самом деле писала. Ну, как сказать… пыталась выбрать тему, но за душу ничего не брало. Первые полгода, устроившись на работу в эту частную медицинскую лабораторию почти сразу по окончанию вуза, я всячески пыталась нащупать в окружающем мире «то самое», на чём хотелось бы заострить своё внимание, но возиться с пробирками, колбами, реактивами и замудрённым новомодным оборудованием оказалось гораздо интереснее. С реальными биологическими материалами, от реальных людей, с их реальными проблемами и переживаниями, (которые они, к счастью, держат подальше от меня), а не с высосанными из пальца исследованиями, растянутыми минимум на сто страниц. Кому от этого польза? Уж точно не мне. На том и порешила, успокоившись душой и телом.
— Ты просто лентяйка, — последние полтора года подначивал меня Брагин. — Нельзя всю жизнь плыть по течению.
— А как надо? — фыркнула беспечно. — Против?
— Цель должна быть, Майя, — улыбнулся мягко, заставив меня нахмуриться и задуматься.
И тогда я твёрдо решила, что написать диссертацию — это явно не та планка, которой я хочу достичь. Правда, Брагину я об этом не сообщила, по одной простой причине — альтернативы пока не придумала. Этот человек способен в гроб вогнать своими нравоучениями, зачастую заунывными, но именно за это качество я его и обожала. И ничего парадоксального в этом нет: просто все они, как правило, были направлены на других, и их кислые рожи вкупе с его не очевидными издёвками вызывали во мне массу положительных эмоций. Мне же доставались увлекательные рассказы с мест преступлений и короткие, но ёмкие по содержанию, разговоры по душам.
А ведь когда-то цель у меня была — я мечтала стать врачом, помогать людям и непременно найти лекарство от рака. Но её растоптали в зародыше мои многочисленные родственники, когда на пятом году обучения, не сговариваясь (я надеюсь), решили, что, раз я прохожу практику в медицинском учреждении, я достаточно опытна, чтобы давать консультации по всем вопросам, начиная от головной боли и заканчивая гинекологией. Поначалу меня распирало от самодовольства, я охотно делилась своим «профессиональным» мнением, но к концу года уже тихо зверела от их непрерывных жалоб и стенаний, просто-напросто потеряв интерес к учёбе. Закончила со скрипом, скорее из упрямства, следом — курсы профессиональной переподготовки, без труда устроилась на работу и наконец-то выдохнула.
Однако, настырность — черта семейная, звонки шли один за одним нескончаемым потоком, так что я сообщила всем, что с головой ухожу в науку, занимаясь важным исследованием, от которого отвлекаться просто не в состоянии. На работе стравила ту же байку, просто чтобы избавиться от надоедливых вопросов из серии «почему ты не работаешь терапевтом?» и «что врач забыл в лаборатории?», сняла скромную однушку на окраине, избавившись от зоркого глаза предков, литрами хлестала кофе и засиживалась допоздна, пытаясь соответствовать своей же выдумке. Не вышло.
— Отлично, — протянул Брагин довольно, а я вернулась в реальность и поняла, что аппарат отработал, — я сравниваю, ты отделяешь себя от него, и сразу выезжаем.
— Так точно! — гаркнула вполголоса и вставила наушники, включив музыку погромче.
— В общем, во времена моей далёкой молодости, — завёл очередную балладу Глеб Борисович, шваркнув дверью старенькой «Хонды», — когда я наивно полагал, что терпение благоверной бесконечно, неожиданно выяснилось, что это не так. Однажды она выставила меня за порог в два часа ночи, посоветовав вернуться туда, откуда я в такое время притащился. Спорить с этой женщиной занятие абсолютно бесперспективное, ослушаться я так же не посмел, тем самым выяснив, что проникнуть на территорию управления МВД, где расположена криминалистическая лаборатория, не так уж и сложно.
— Ага, — брякнула, сообразив, чем мы сейчас будем заниматься, — когда ты там работаешь.
— Твой скептицизм и утопический настрой убивает во мне дух авантюризма, — состроил рожицу Брагин. — И, между прочим, губительным образом сказываются на исходе предприятия.
— Так как Вы намерены это провернуть? Я отлично помню, что территория обнесена забором с колючкой, не раз там проходила. Не удивлюсь, если под напряжением.
— Я тоже, но проверять мы не будем, — ответил преувеличенно серьёзно.
Вскоре Брагин припарковал машину в соседнем дворе, натянул перчатки, протянул пару мне, и вышел, насвистывая весёлый мотивчик, но отправился не к зданию управления, а к жилому дому, находящемуся прямо перед нами.
— Раньше не было всех этих домофонов… — проворчал у последнего подъезда и достал из кармана увесистую связку ключей, — но, когда появились, я на всякий случай обзавёлся дубликатом. Желание наступать на одни и те же грабли наверняка зашито в генетическом коде, просто его до сих пор не обнаружили или я об этом не знаю. Кстати, неплохая тема для диссертации, не считаешь?
Я кисло улыбнулась, не желая раздаивать эту тему, а он распахнул передо мной дверь.
Дом старый, всего три этажа, как и соседнее здание управления, на крышу мы попали без особых трудностей, если не считать того, что у добропорядочного гражданина в кармане помимо ключей отыскался набор отмычек, с которыми он довольно ловко умел управляться.
— Я — криминалист, — хмыкнул, подавая руку с крыши и помогая забраться мне. — Я должен был знать, как выглядит замок, который пытались вскрыть. Мельчайшие царапины, крошечные насечки внутри механизма, всё важно, всё играет роль в расследовании. Соответсвенно, образцы для исследования приходилось ваять самому.
— Примеры того, как кровища и мозги разлетаются от выстрела Вы тоже собственноручно делали? — спросила невзначай, а Брагин скривился:
— Этого было предостаточно, особенно в девяностые.
Если честно, я мечтала о том, что есть подземный ход. Спустимся в подвальчик, где-то в углу тихо пискнет крыса, я соберу волю в кулак и достойно выдержу испытание, пройдя узким мрачным коридором, освещенным лишь фонариком с мобильного. Но нет.
— Да там метров пять до соседней крыши… — я с сомнением покосилась на Брагина, а он покивал согласно и сказал то, что мне совершенно не понравилось:
— Вот и я решил, что шестиметрового бруса вполне хватит.
— Я, пожалуй, дождусь Вас тут, — буркнула, сделав широкий шаг назад, подальше от парапета.
— Видишь ли, Майя… — пожевал губами Глеб Борисович, — я несколько набрал за последние годы, — он любовно погладил свой пивной живот, задумчиво глядя в даль. Развернулся ко мне и вздохнул: — Лезть придётся тебе.
— Отпад! — фыркнула и нервно хохотнула, вытирая о джинсы вспотевшие ладони.
— Да там всего двенадцать метров вниз, — попытался подбодрить меня, похлопав по плечу.
— Может, я между прутьев просочусь, а? — спросила с мольбой во взгляде. — Раз уж Вы и не планировали идти со мной…
— Можешь, конечно, попробовать, — кивнул серьёзно, — только вот камеры направлены вниз, территория патрулируется, а на входной двери сигнализация. С крыши — нет.
— Не было во времена Вашей молодости, — заметила едко.
— Туда курить бегают, — улыбнулся по-отечески, пропустив толстый намёк между ушей, — и стар и млад, лишь бы пропуском лишний раз не светить. Это самый безопасный вариант и, пожалуй, единственно возможный. Если, конечно, ты не передумала…
— Ставьте свой брус, — выдохнула обречённо.
— Подсоби-ка! — крякнул и присел.
Через пару минут я стояла на парапете и с тоской размышляла о том, на кой хер мне это было нужно. Любопытство? Или же двигателем моего безрассудства выступает банальное половое влечение? Всплеск дофамина, повторения которого отчаянно жаждет мозг.
— Светает, нынче, рано… — заметил Брагин невзначай, а я отважно шагнула вперёд. На брус такой ширины, что едва помещалась одна моя нога.
Высоты я не боялась, погода стояла безветренная, сухая, но такого безотчётного страха я ещё не испытывала. Ладони вспотели от напряжения, на лбу выступила испарина, сердце как будто вообще биться перестало, но, так или иначе, до крыши управления я добралась без приключений. Слезла с парапета, наконец-то начав дышать, развернулась, а Брагин тут же начал убирать брус, чтобы не привлекал внимание снизу.
— Фактически, ты стоишь на здании лаборатории, — начал инструктаж Глеб Борисович, а я поправила в ухе гарнитуру и достала из кармана три ключа, связанных красным лоскутом, которыми он меня снабдил.
Был риск, что замки успели поменять, но я беспрепятственно прошла внутрь здания, спустилась на второй этаж, без труда нашла нужный кабинет и самый ближайший к окну стол, на котором стоял нужный компьютер. Системный блок мерно шумел в тишине, света прожекторов с улицы было достаточно, чтобы не натыкаться на предметы, умиротворённый голос старшего товарища успокаивал нервную систему, а компьютер требовал ввести логин и пароль.
— Попробуй вот эту комбинацию, — сказал Брагин деловито, назвал чужую фамилию и комбинацию букв и цифр.
— Не подходит, — вздохнула угрюмо.
Такой путь проделать и ради чего? Обидно, чёрт возьми!
— Подними клавиатуру, — хмыкнул Брагин, я выполнила указание и покачала головой, увидев клочок бумаги с паролем, который тут же ввела.
— Безопасность — уровень Бог, — буркнула в гарнитуру, вставила флешку, а воодушевлённый успехом криминалист начал тараторить, объясняя где и что искать, как будто видел экран прямо перед собой.
Через полчаса, скинув на свою флешку всё, что смогла найти, не особенно разбираясь, а надо ли оно мне, я вновь забралась на крышу, с неудовольствием отметив, что на улице стало гораздо светлее. Оставалось всего-то метра полтора до Брагина, когда моё внимание привлекла одинокая фигура на тротуаре, на противоположной стороне дороги.
Замерла с расставленными в стороны руками, в позе манекенщицы, шагающей по подиуму. Соколиным зрением я не обладала, но и без очков могла безошибочно определить, кто это. Светлые джинсы, чёрная водолазка под горло, руки в карманах, подбородок вздёрнут, смотрит прямо на меня.
Я была спокойна до этой минуты. Не испытывала сильного беспокойства, страх отошёл на второй план, адреналин в крови затмевал все прочие чувства, но при одном лишь взгляде на этого мужчину моё сердце затрепетало. Хотелось шагнуть вниз и очутиться в его объятиях как по волшебству. Хотелось ощутить его руки на своём теле. Хотелось прикоснуться к нему самой. Взгляда не могла оторвать, таращилась на него как заворожённая, лишь мощные толчки сердца в груди напоминали о том, что я существую.
— Стой! — неожиданно заорали снизу. — Стрелять буду!
Я дёрнулась от неожиданности, одновременно с этим оборачиваясь назад, забыла напрочь, что стою на узком брусе, на высоте в три этажа. На практике убедилась, что мысли материальны, когда моя правая нога подогнулась, левая соскользнула с бруса, а я, всё так же с расставленными руками, полетела вниз, грудью вперёд. Слыша, как коротко выругался Брагин, как дёрнулась в мою сторону одинокая фигура.
Люблю Родину-матушку. За берёзы раскидистые, за эту гибкую стать, не давшую мне размозжить глупую черепушку. Успела схватить тонкую ветвь одной рукой, существенно снизила скорость падения, а когда она с хрустом сломалась под тяжестью моего веса, на помощь пришла следующая. Я почувствовала, как она пружинит под ногой, как проскальзывает вниз пятка, успела согнуть ногу в колене, повисла на ветке вниз головой, готовясь услышать уже знакомый хруст, но сук выдержал.
Я не успела даже выдохнуть, порадоваться неслыханному везению, как раздался выстрел, оглушая и вместе с тем приводя в чувство. Напрягаю пресс, хватаюсь руками за сук, снимаю ногу и спрыгиваю вниз, неловко приземляясь, чувствуя, как хрящи между костей молят о пощаде, упираясь ладонями в землю. Подскакиваю и бегу в сторону машины Брагина, превозмогая тупую боль в самых неожиданных частях тела, слегка припадая на правую ногу.
Мечтать надо осторожнее.
Спустилась я быстрее своего старшего товарища, но к машине мы подоспели почти одновременно. Он вылетел из подъезда с бледным лицом и широко распахнутыми глазами, наверняка готовясь соскребать меня от земли, продолжая держать в руках сотовый. Резко сменил траекторию, заметив меня, лихо запрыгнул в салон и рванул, не дав мотору прогреться, скрываясь с места преступления дворами. Молча, сосредоточенно, направив всё своё внимание на дорогу.
Лишь изрядно удалившись, он сбавил ход, свернул на тихую удочку и припарковался, с трудом разжав руки на руле, чтобы дотянуться до ключа и заглушить мотор.
Повернулся ко мне, а меня пробрало до мурашек от его взгляда, полного сожаления, боли и досады на самого себя.
— Я старый дурак, — сказал тихо, едва шевеля губами.
— Да полно Вам, Глеб Борисович, — состроила недовольную мину и закатила глаза. — Если уж на то пошло, то вина целиком и полностью лежит на чёртовом опере. Или кто он там… — задумалась и поморщилась: — А если не кривить душой, то виновата сама. Вполне успела бы дойти, если бы ворон не считала.
Обмякла в кресле и вытянула вперёд руки. Из увечий — пара царапин. Ну, сухожилие под коленом ещё побаливает. Наверняка где-то под одеждой несколько синяков.
— Поверить не могу, что подверг тебя такой опасности… — бормочет Брагин. — Пень безмозглый! И ради чего?!
— Должна напомнить, что выбор был за мной, — осадила его жестко. — А если продолжите стенать, я Вас уважать перестану, — Брагин поморщился, а я покачала головой: — Всё-таки выстрелил…
— Вряд ли стреляли со стороны управления. Оснований у него не было. Когда заметил тебя, ты была даже не на подведомственной территории.
— Значит, опер…
— Уверен, что он, — кивнул согласно, а я удивилась:
— Вы его видели?
— Торчал там с самого начала. Не удивлюсь, если ехал за нами от лаборатории. Но заметил я его уже после того, как ты зашла в здание.
— И зачем ему стрелять в меня? — спросила хмуро, а Брагин удивленно вскинул брови:
— Почему сразу в тебя? В воздух. Внимание на себя отвлёк, до забора всего ничего, если бы с той стороны подбежали, смогли бы рассмотреть тебя в мельчайших деталях, а так… максимум, что сможет описать постовой в своём отчёте — округлые ли у тебя бёдра и какого цвета волосы. Не видел ещё ни одной задницы на информационной доске под красной надписью «Внимание! Розыск!».
Я хохотнула, а он улыбнулся и немного расслабился, стянув перчатки.
— Точно! — хмыкнула, снимая остатки своих, и тут же замерла, коснувшись уха и скривившись: — Твою мать…
— Наушник? — вздохнул Брагин, а я посмотрела на него виновато. — Не бери в голову. Даже если найдут, даже если выделят ДНК или снимут частичный отпечаток, даже если будет образец для сравнения, никогда не докажут, что ты обронила его именно в момент падения, а не прогуливаясь днём ранее.
Я пошарила по задним карманам, достала ключи, вернув их владельцу, и свой телефон, с ухмылкой повертев в руках.
— Даже экран не разбила.
— Везение не бывает бесконечным, — сказал поучительно.
— Я вот тут знаете, что подумала… — протянула с хитрым прищуром, — брус-то совсем новенький. Будто только со строительного рынка.
— А я всё ждал, когда ты меня в это носом ткнёшь, — хмыкнул в ответ и завёл мотор.
— Шесть метров, как Вы его поднять-то умудрились на крышу?
— Племянник подсобил, — пояснил старый лис. — Я верёвки вниз скинул, он привязал, поднялся и вместе затащили.
— И как Вы ему это объяснили?
— Никак, — ответил строго, — я этого дебошира столько раз из кутузки вытаскивал, пока на службе был, что он готов был и слазить сам. Флешку не потеряла?
— Обижаете, — фыркнула, сунув руку в вырез и пошарив в бюстгальтере.
— Припрячь, — хмыкнул, глядя на дорогу. У старика отличное периферийное зрение! Впрочем, никакой он не старик, пятьдесят шесть, если мне память не изменяет. — Надо поспать и со свежей головой проанализировать.
Ага, как же.
Чуть только поднялась в квартиру, опрометью бросилась к ноутбуку. Файлов было много, я отправила все на печать и, пока усиленно работал принтер, стянула с себя грязную одежду, осматривая тело перед большим зеркалом. Из того, что не было видно — лишь пара синяков на ноге, да и то на одной.
— Чудеса… — пробормотала задумчиво, накинула халатик и взяла в руки приличную стопку бумаг.
В меде я успела повидать всякое, но вид начавшего разлагаться трупа всё равно поднял волну отвращения. И именно с ним совпал тот самый образец ДНК, что мы выделили из волосков. Второй образец, с флешки опера (иначе мысленно я того парня уже и не называла), в базе вообще не нашёлся. Интересно, откуда он у него? Подумаю над этим позже. Третий образец, с моих губ, среди улик так же нашёлся и был объединён с убитым одним номером дела, по которому я нашла и скачала всё остальное.
Итак, ДНК номер один. Убитый, молодой мужчина, биологический возраст — в районе тридцати. Не опознан. Перед смертью был жестоко избит, в отчёте патологоанатома полный перечень увечий, но сбитые костяшки однозначно говорили о том, что он дал достойный отпор. Был взят образец ДНК с его лица и рук, он-то и совпал с образцом опера. И я отчётливо помню, что его руки ещё не зажили, так что не было ни единого повода заподозрить фальсификацию. Но он ли убил? Неизвестному трижды выстрелили в спину, одна пуля застряла в ребре, две другие прошли насквозь, одна пронзила сердце, но в отчёте баллистиков фигурирует лишь извлечённая из кости. И причина тому — убитый найден в лесополосе, что доказывают фотографии, а вот где он встретил свою смерть? Крови на фотографиях почти нет, тело перемещали. Существенно бы упростило задачу, будь у меня на руках отчёт выехавшего на место оперативника, но в базе криминалистической лаборатории хранились лишь улики.
У убитого в заднем кармане джинс был найден клочок бумаги с адресом, написанным корявым почерком, как будто писавший — ученик начальной школы. По этому самому адресу был произведён обыск, изъята зубная щётка, проведён анализ. ДНК номер два, совпавшая с ДНК с тела убитого, совпавшая с ДНК, которую я скрупулёзно отделяла от своей. Третьяков Дмитрий Викторович.
Приятно познакомиться.
3
Настырно вибрирующий рядом с головой телефон наконец-то смолк. И только я расслабилась, готовясь погрузиться в сон, отдавшись во власть Морфея, как он тотчас ожил, вызвав вихрь раздражения.
— Да! — бросила резко, не потрудившись даже взглянуть на экран мобильного.
— Я только… — нерешительно промямлила мама, а я широко распахнула глаза и сфокусировалась, увидев прямо перед собой разлагающееся тело. На снимке, чёрно-белом, но ни один из этих фактов не делал его менее отвратительным. Резко села в кровати, а мама вздохнула: — Я только хотела напомнить, что у папы сегодня юбилей…
Ох… так стыдно мне не было уже очень давно! Страстный поцелуй с незнакомцем в присутствии коллег ничто по сравнению с тем, что я ощутила в ту секунду.
— Я заеду вечером! — ответила бодрым, как мне казалось, голосом, и тут же начала вяло оправдываться: — Просто не хотела поздравлять по телефону…
— Милая, уже вечер, — мягко заметила мама и добавила, отлично зная мою любовь к деталям: — Девятнадцать двадцать три.
— Мам, меня вырубило… — призналась покаянно.
— Я слышу, что голос сонный, — ответила, почти уверена, с улыбкой. Она часто улыбалась, особенно, когда грустила.
— Умываюсь и выезжаю! — сказала решительно, сползая с кровати, сминая распечатки, которыми обложилась и среди которых уснула, но, едва ноги коснулись пола, сдулась: — Только…
— Я приготовила подарок от тебя, — шепнула мама в трубку, — ждём.
И вновь захлестнула волна стыда, бросив в жар. Порычала, злясь на себя, потопала в попытке сбросить напряжение, и с ненавистью посмотрела на листы, которыми было устлано покрывало. Мерзавец занял все мои мысли! Я чуть не разбилась из-за него! Я чуть не проворонила пятьдесят пятый день рождения отца! Я, чёрт возьми, не удосужилась не только купить подарок, я даже подумать о нём не успела! Из-за парня, с которым даже не знакома!
Бесит! Страшно бесит тот факт, что он, по сути, и не при чём. Лишь мои гормоны, застилающие некогда ясный взор. Простой поцелуй, ничего не значащий… что ж меня так пробирает-то, а?
Вызываю такси, чтобы не терять времени, добираясь на перекладных, пишу маме, что выехала, а в ответ получаю сообщение:
«Подарок у соседки из квартиры напротив. Набор приманок. Папа всерьёз увлёкся рыбалкой».
А я не знала. Я вообще давно не утруждала себя вопросами, а как, собственно, у них дела, наивно полагая, что «как обычно». Что в их жизнях ничего не происходит, на столько значимого, что это стоит моего внимания. Все короткие разговоры сводились к ничего не значащим фразам, обобщённым, безликим. Когда спрашиваешь не ради того, чтобы услышать ответ, а из чувства долга.
На последних пяти процентах залезаю в смартфон и ищу ближайший рыболовный магазин. Меняю курс. Прошу таксиста подождать, вваливаюсь с круглыми глазами, искрящимися дурным блеском, и банковской картой наготове.
— У нас проходит акция! — тут же оповещает меня консультант. — При содействии с нашим партнёром, рыболовно-охотничьей базой «Дельта-плюс», при совершении любой покупки в нашем магазине, скидка пятнадцать процентов на выходные…
— Беру! — отвечаю с запалом.
Через сорок минут, слегка притупив чувство стыда, пожирающего изнутри, открываю дверь родительской квартиры своим ключом.
Шум, гам, гомон, музыка, смех.
Разуваюсь, прохожу в зал, где собрались родственники. У нас никогда никого не приглашали, но в «день икс» мама всегда готовила на роту солдат, потому как приходили все, кто мог. Без приглашения, без звонка, без договорённостей. Как сейчас. Сколько их? Человек двадцать взрослых кучкуются в тесном пространстве, плюс дети разных возрастов.
— Доня! — воскликнул папа, поднимаясь из-за стола и идя навстречу с широко расставленными руками.
Торопливо семеню к нему, обхватываю руками и утыкаюсь носом в его шею. Люблю свою семью. Люблю! Со всеми жалобами, со всеми склоками, со всеми проблемами, высосанными из пальца, о которых все начисто забывают, собираясь на торжествах. И на похоронах. Особенно на похоронах, сплочённые общим горем, тоскующие, горюющие и поддерживающие друг друга в нелёгкий час.
— С днём рождения! — восклицаю, отстраняясь. Протягиваю конверт с путёвкой, папа целует меня в щеку и тут же достаёт красочный буклет.
Краснеет от удовольствия, как и мама, которую я вижу краем глаза. Угадала!
Тёплое и крепкое объятие, смачный поцелуй в лоб и вот я уже за столом между двоюродной тёткой, страдающей от мигреней и давления, и Генкой, рослым крепким парнем двадцати девяти лет, степень родства с которым прослеживается с трудом. Седьмая вода на киселе, а прибыл раньше меня.
— Ты тут каким ветром? — спрашиваю у него, опрокинув стопку на голодный желудок.
Только водка. В нашей семье не признают никакого другого алкоголя.
— Северным, — хмыкает в ответ. — Сам не понял. Заехал к бате, тот умотал на смену, мать меня под руку и вот я уже говорю тост.
Я хохотнула, он хмыкнул и посмотрел весело. Поднял руки с колен и взял вилку, а я заметила рубцы на костяшках его пальцев.
— Это ещё что? — зашипела ему на ухо, как змея, перехватив его руку и не дав положить в рот малосольный огурчик по маминому фирменному рецепту.
— Закусить-то дай, — бурчит недовольно.
Убираю руку, испепеляя его взглядом, смиренно жду, когда прожуёт и проглотит, и тут же рычу вполголоса:
— Ну?!
— Гну, — кривляется в ответ, — пойдём покурим.
— Он ещё и курит… — бормочу себе под нос, поднимаясь вслед за ним.
Выходим на балкон, высовываемся из окна, он прикуривает и выпускает клубу дыма.
— Ты ж спортсмен! — не удерживаюсь от язвительной ремарки.
— А ты — врач, — хмыкает, едва заметно улыбаясь.
Затягивается вновь, а я вздыхаю.
— Ген, откуда украшение? Ты боксом занимался, на соревнования ездил, у меня в телефоне даже фотография есть, где ты с фингалом под глазом и руками в перчатках.
— Памятные фотки — единственный выхлоп, — морщится с отвращением. — Жалею о том, что убил на это столько времени. А это… — он провёл пальцами по костяшкам и хмыкнул: — В тот раз я заработал больше, чем выиграв серебро на соревнованиях.
— Ты дрался за деньги? — опешила, приоткрыв рот.
Генка развернулся ко мне и нахмурился:
— Никому не рассказывай. Чёртова водка… уж кому-кому, а тебе-то уж точно говорить не следовало.
— Это почему это? — обиженно надула губы, а Гена хмыкнул:
— Ну, ты ж у нас вся из себя такая правильная. Светило медицины, мать молится на тебя. Умница-красавица, кому же ты достанешься.
— Какому-нибудь говнюку, — фыркаю весело, а Гена слабо хрюкает и давится дымом. Пока он откашливается, я возвращаюсь к интересующей меня теме: — Планируешь ещё?
— Бой за бабки? — уточняет, выбрасывая окурок в окно, предварительно затушив его о стену дома со стороны улицы. Я киваю, а он пожимает плечами: — Как припрёт.
— Ты совсем от спорта отошёл?
— Нет, но… невыгодно это, Май. Мне почти тридцать, хату снимаю, девчонку свою хочется на море свозить, самому отдохнуть от выматывающих тренировок, это только кажется, что махать кулаками — просто… на деле же — подъём в шесть, не позже, лучше — в пять. Пробежка, разминка, выходные-проходные — похер. Зал каждый Божий день. Достало, понимаешь?
— Вот видишь… — морщится, доставая из пачки вторую сигарету, хотя и первую не докурил. — А я ведь больше ничего и не умею, кроме как кулаками махать. Образования нет, желания и усердия, чтобы его получить, увы, тоже.
— Значит, планируешь… — тяну задумчиво, а он прикуривает и отвечает на вдохе:
— Пока не придумаю план на будущее — да.
Открываю рот, чтобы задать очередной вопрос, но на балкон вваливается дядь Витя, пританцовывая в такт музыке и сжимая сигарету в зубах. Достаёт папиросу изо рта и спрашивает пьяно:
— Не помешал?
— Не говорите ерунды, — фыркаю в ответ и он тут же подходит, просовывается между нами, положив руки нам на плечи, роняет сигарету на пол и голову на грудь.
— Минус один, — сдавленно смеётся Генка, перехватывает его поудобнее и выходит, оставив меня вариться в соку собственных невысказанный мыслей.
Вплоть до одиннадцати, когда большая часть родственников приходит к выводу, что неплохо было бы и раскланяться, я пытаюсь пробраться к Генке, но буквально на каждом шагу меня перехватывает страдалец за страдальцем. Смиренно выслушиваю все их симптомы, тактично улыбаюсь и тихо скриплю зубами, пока в одночасье не понимаю, что Геннадий под шумок свалил. Что ж… упрекнуть мне его не в чем. Подхватываю рюкзачок, целую родителей и с чувством выполненного долга выхожу на улицу, жадно вдыхая прохладный воздух.
— Не на долго тебя хватило, — хохотнул Гена из-за кустов и просунул голову между ветвей.
— Ты чего там? — спросила заговорщицким шёпотом, подходя ближе.
— А то непонятно… — проворчал в ответ, высунул руку и рывком втащил меня в своё укрытие, заметив: — По моим скромным подсчётам, осталось ещё человек семь, среди которых моя маман. Я, конечно, её люблю, но с меня хватит.
— Понимаю! — отвечаю с чувством, задрав голову, но тут же хитро улыбаюсь: — А меня зачем ждёшь?
— Ну… дело есть, — отвечает туманно. — Пошли, прогуляемся.
Крадёмся под чужими окнами, огибаем дом и выходим на пустыре, двигаясь в направлении дороги.
— Заинтриговал! — говорю с нетерпением, то и дело косясь на него.
— Ты ж медик, да? — спрашивает с сомнением.
— Ну… в целом, да, — отвечаю вяло. — У тебя что болит?
— После водки? — фыркает Гена. — Здоров, как бык! — я тихо смеюсь, а он, напротив, становится серьёзнее: — Помнишь, про бои говорил?
— Само собой, — отвечаю, слабо хмурясь. Ох, не нравится мне этот заход…
— Короче, я почему перестал… всякое может случиться, да? Нужна экстренная помощь, а там такие правила — сам выкручивайся. Ну, я и подумал, что, если ты пойдёшь со мной? Для подстраховки.
— Я терапевт, Ген, — отвечаю, слабо поморщившись. — Без практики. Зашить, конечно, смогу, раны обработать, послушать, общий осмотр провести, но не больше.
— Да куда уж больше! — возмутился, вытаращив глаза. — На тот свет я не собираюсь! Так, подлатать, да подсказать, стоит ли в больничку идти. Я не дебил и прекрасно понимаю, что рентгеновским зрением ты не обладаешь. Но… родная. Значит, на обманешь. Значит, могу на тебя положиться.
— Ген, я не знаю, — сказала честно. — Стрёмно. А если чего упущу? Как я потом…
— Вся ответственность на мне! — заявил решительно. — Подумай. Тебе — процент от боя. И, поверь, деньги немалые!
— Да при чём тут деньги… — морщусь брезгливо. — Профи не нашёл?
— Такому, чтоб довериться — нет, — ответил кисло. — И, к слову, всякие там допинги и обезболивающие — запрещено. Во всяком случае, на месте. Сумку обшманают.
— Смахивает на инструктаж… — ворчу себе под нос.
— Я не принуждаю, — хмыкает Гена. — Я прошу.
Одно, блин, и то же! Родня же!
— Ну ты и гад… — тяну, качая головой.
— Да просто пожить охото, Май, в своё удовольствие, хоть немного. Так уж ли это плохо? Так уж ли предосудительно?
— Хера се, — фыркнула весело, не ожидав услышать от него подобного слова, — так ты готовился. Выходит, это не мать тебя сюда притащила, а ты её.
— Вовсе нет, — хмыкнул Гена, положив руку мне на плечо, — просто я подгадал момент, когда нужно завалиться в родную обитель. Так что?
— Мне прямо сейчас нужно дать ответ?
— Бой послезавтра, я уже подписался, — говорит тихо, — будешь ли ты там — решать тебе.
— Ну ты и… — начинаю возмущённо, а он притягивает меня поближе, вздыхая:
— Да знаю, Майк, знаю… Я — родня. Номерок запиши, обсудим завтра детали.
— Сам запиши, у меня телефон сдох, — ворчу недовольно, а Гена уже держит мобильный наготове.
Он посадил меня в такси, махнул рукой на прощание, а я всю дорогу таращилась на огни города, подгоняя водителя.
В квартире первым делом поставила телефон на зарядку, включила его и получила несколько сообщений о том, что до меня пытался дозвониться Брагин. Время позднее, я ответила ему всё так же в сообщении и он тут же перезвонил.
— Всё в порядке? — спросил с неприкрытым беспокойством.
— Телефон сел, а у папы, как выяснилось, юбилей, — отрапортовала коротко.
— Есть там что-нибудь на флешке, что следует проверить в ночи? — уточнил невзначай.
Я плюхнулась на кровать, уставившись на протокол обыска из квартиры Третьякова, и сказала со вздохом:
— Пожалуй.
— Буду через полчаса, — ответил быстро и отключился.
До меня ехать минут пять. На сборы — максимум две. Остальное время он заложил на объяснения с супругой, но я в него верила и спустилась через пятнадцать, тут же плюхнувшись на переднее сиденье припаркованной у подъезда «Хонды» с увесистой папкой в руках.
— Недурно, — хмыкнул Брагин, забирая из моих рук улики. Бегло просмотрел их и поморщился: — Если ты имела ввиду его квартиру, то ловить там нечего.
— И что же делать? — спросила кисло, а он плавно тронулся с места, ответив невозмутимо:
— Конечно же, ехать туда.
— Зачем? — полюбопытствовала, поёрзав на сиденье от волнения.
— Всегда есть «а вдруг», не так ли? — улыбнулся хитро. — К тому же, он пришёл в лабораторию с явным намерением втянуть меня в расследование, теперь я вижу это совершенно отчётливо. Не люблю разочаровывать людей, да и, вынужден признать, заинтриговать он всё-таки смог.
— Он пришёл целенаправленно? — спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал обыденно, но в душу закралась обида. — Не для сравнения ДНК?
— Скорее, чтобы оставить свою, — хмыкнул Брагин, — и вторую, явно указывающую на конкретное преступление. Красиво зашёл, красиво вышел, мне понравилось. Только вот та ДНК, что была на его флешке, принадлежит шимпанзе.
— Реально? — скривилась, а Брагин хохотнул:
— Я не сразу заметил, спешил. Дома уже. Похоже, он скачал её из интернета. По сути, парень просто ткнул пальцем в номер дела.
— Ясно, — улыбнулась и отвернулась к окну.
Так вот к чему был тот поцелуй, от которого я чуть не лишилась сознания. Он просто оставил на мне образец ДНК.
Я вышла из машины и зябко поёжилась. Вроде ещё не слишком холодно по ночам, но озноб пробирал до костей. Или просто ничего не грело. Дополнительно, изнутри. Вообще, присутствовало вполне отчётливое желание вернуться домой и завалиться спать, такая апатия накатила, что даже ногами шевелить было лень.
— А если не сможем войти? — спросила у Брагина вяло. — По домам?
— Для начала — поднимемся, — пожал плечами равнодушно и начал присматриваться к табличке над дверью ближайшего к нам подъезда. — Следующий, — сказал уверенно и бодрой походкой направился дальше, а я уныло побрела вслед за ним.
Возле подъезда нас ждал сюрприз. Я-то надеялась, что дверь закрыта, мы потолчёмся возле неё, по причине позднего часа пройти не сможем и отправимся восвояси, но кто-то подложил дощечку, оставив едва заметную щель.
Брагин тут же дёрнул за ручку и пропустил меня вперёд. Вместе мы поднялись на четвёртый этаж и уставились в четыре глаза на слегка приоткрытую дверь в квартиру. Переглянулись, Глеб Борисович с невозмутимым лицом натянул перчатки и толкнул её.
— Хозяева! — крикнул зычно и храбро шагнул в полумрак квартиры.
— Человек-легенда собственной персоной, — услышала совсем рядом и быстро провела одной рукой по другой, прогоняя волну мурашек, поднявшуюся от звуков его голоса с лёгкой хрипотцой. — И кошечка, у которой осталось восемь жизней.
Он появился из-за угла, оказавшись в нескольких сантиметрах от меня, а я вздрогнула от неожиданности и шумно выдохнула, пытаясь быстро привести в порядок пошатнувшуюся нервную систему.
— Привет, — буркнула зачем-то, а он тут же заулыбался, смущая меня окончательно.
— Привет, конфетка.
Брагин покашлял, ненавязчиво напоминая о своём присутствии, я на всякий случай сделала шаг вбок, а Третьяков попытался вернуть своему лицу серьёзное выражение и сказал:
— Глеб Борисович, как Вы, должно быть, успели понять, я в дерьме по самые уши.
— А мне ты что прикажешь делать? — деланное удивление на лице криминалиста отчётливо читалось даже без света. От него буквально веяло иронией и сарказмом.
— Если попрошу помочь отмыться, будет звучать слишком интимно? — а вот Третьякову, похоже, вздумалось шутки шутить. Стоит, ухмыляется. Впрочем, эти двое друг друга стоят.
— Пожалуй, — слабо хрюкнул Глеб Борисович. — Да и… ты же не будешь утверждать, что улики липовые?
— Увы, самые что ни на есть настоящие, — развёл руками и прищурился на один глаз: — Я Вас, конечно, сам пригласил, но было бы круто свалить подальше, если честно.
— В самом деле не слишком гостеприимно, — кивнул Брагин, резко посерьёзнев. — Я ещё даже не осмотрелся.
— А тут не на что смотреть. Квартира съёмная, личных вещей — минимум. Зубную щётку и ту отобрали. Гол, как сокол.
— А если я с волшебным фонариком пройдусь? — хитро прищурился криминалист.
— Гуляйте на здоровье, — флегматично отозвался Третьяков, подперев собой стену. — Но времени в обрез и, уверяю, Вы ничего не найдёте.
— То есть, я должен поверить на слово? — округлил глаза Брагин. — Человеку, который меня связывал, угрожая пистолетом, буквально пару дней назад. Я правильно понял?
— Не совсем, — хохотнул Третьяков. — Поверить и помочь. Я выложил все карты на стол. Честно признался, кто я и в чём меня обвиняют. Правда, не рассчитывал, что Вы отправите кошечку лазать по деревьям, мне совершенно не понравилось смотреть как она спикировала вниз, — я презрительно фыркнула, а он поднял бровь: — Что-то не так, конфетка?
— Как-то ты не слишком заботился о моей безопасности, делая из меня переносчика своей ДНК и впутывая в свои дела, — ответила едко, краем глаза увидев, как Брагин поджал губы.
— Переносчика ДНК? — Третьяков невинно похлопал ресницами, едва сдерживая улыбку, а я почувствовала себя совершенной дурой и отвела взгляд, отчаянно краснея и кляня себя за несдержанность. Он подошёл почти вплотную и шепнул на ухо: — В качестве образца своей ДНК я прилепил жвачку под стол, прямо на глазах твоего коллеги, — сердце ухнуло в пятки, а я зажмурилась и скривилась, почувствовав себя ещё глупее. Ну кто меня за язык тянул, скажите на милость?! Ну, Брагин! Мог бы и сказать! — А то, — продолжил Третьяков шептать мне на ухо, — на что намекаешь ты… просто не сдержался. Ты очень сладенькая.
— Так, довольно, — буркнул Брагин, — я не брал с собой свечку. Пошли в машину, не хватало ещё, чтобы меня взяли с беглым преступником.
Развернулся и, обогнув меня, покинул квартиру первым. Я тут же двинулась вслед за ним, но Третьяков тормознул меня, мягко взяв за руку.
Разряд! Чёртов разряд тока пронёсся от кончиков пальцев по всему телу, не нашёл выхода и засуетился где-то в районе груди, подначивая сердце биться быстрее.
— Не торопись, — хмыкнул Третьяков и сунул свободную руку в карман, выудив наушник. — Не твоё, часом? Давай примерим, золушка…
Проводит пальцем по моей щеке, убирая волосы, закладывает прядь за ухо, скользит по шее, осторожно вставляет наушник, «примеряя».
— Как влитой, — хмыкает довольно и неожиданно придаёт моему телу ускорение, смачно шлёпнув по заднице. — А теперь валим, я не шутил на счёт неприятностей.
Как будто это было так просто — идти! Ноги ватные от его ужимок, от его голоса, от прикосновений ненавязчивых, хоть и слегка привёл в чувство этим волшебным пенделем. Размазывает, разжижает мозг от одного его присутствия рядом!
Вытаскиваю наушник из уха, запихиваю его в карман и говорю возмущённо:
— Ты слишком много себе позволяешь!
— Как тебя зовут? — он продолжил подталкивать меня под спину, принуждая покинуть квартиру.
— Майя, — буркнула в ответ и тут же разозлилась на себя, но рявкнула на него: — Ты слышал, что я сказала?!
— Конечно, я же не глухой, — ответил удивлённо, всё так же заставляя шевелить ногами, прожигая во мне дыру горячей ладонью.
— Руки убери, будь любезен, — сказала строго.
— Ладонь точно приклеилась… — пробормотал, давясь смехом, — клянусь, я не при чём!
— Шут! — бросила ему в лицо, разворачиваясь и гневно сверкая глазами.
— Ладно, прости, — вздохнул покаянно, убрал руку и поднял её в воздух. — Не злись, конфетка.
Я развернулась и продолжила спускаться, похвалив себя за то, что поставила нахала на место, но выйти мы не успели.
Когда спустились на два этажа, дверь подъезда запищала и послышался такой топот, что поначалу я решила, что ворвался отряд спецназа, не меньше.
— Твою ж мать, — брякнул Третьяков и дёрнулся наверх, но я схватила его за рукав:
— Не успеешь!
Сделала два быстрых шага назад, утаскивая его за собой, прижалась спиной к стене, схватила обеими руками за лицо и притянула к себе.
Вообще-то, я планировала лишь сделать вид, что мы увлечённо целуемся и вообще никакого отношения к квартире парой этажами выше не имеем. Но его руки легли на мои бёдра, его губы коснулись моих, мозги затянуло плотным туманом, а время перестало существовать. Даже топот пронёсшихся наверх ног не отвлёк от процесса, которому я самозабвенно предалась.
— Один-один, — хмыкнул, внезапно отстраняясь.
Чмокнул в нос, схватил за руку и потащил за собой вниз по лестнице, не давая опомниться.
Брагин рванул с места, едва мы сели. Точнее, сел лишь Третьяков, меня же он буквально втащил, перегнувшись и захлопнув дверь. Сияя улыбкой и глядя прямо перед собой.
— Чему ты радуешься, оболтус?! — вспылил Брагин. — Я из-за твоих игр дважды за сутки чуть инфаркт не получил!
Видеть Брагина взволнованным было непривычно. Я уставилась на его затылок, приоткрыв рот, а Третьяков ответил медленно:
— Она меня поцеловала.
— Дети! — рыкнул Глеб Борисович. — Ты в розыске, дурень!
— Да я помню, помню, — повздыхал Третьяков. — Что ж теперь, жизни не радоваться? Сегодня она есть, а завтра уже может не быть. Даже если меня не грохнут, а закроют, то грохнут чуть позже.
— Ещё один пессимист на мою голову… — проворчал криминалист. — С таким подходом надо было не ко мне, а на кладбище, могилку начинать копать.
— С этим и без меня справятся… — ответил с усмешкой, задумчиво поглаживая большим пальцем мою руку.
Как же это приятно… По телу расползается тепло, мурашки бегают волнами, а когда он меняет нажим, вновь появляется тот самый разряд. И вот я как школьница млею и растекаюсь по сиденью. Убрать руку надо, понимаю остатками мозга, что понятия не имею, что за человек сидит рядом, врёт он или правду говорит, что надо держаться подальше хотя бы до момента выяснения всех фактов. Надо, ага. Слабо шевелю большим пальцем, перехватывая его, вижу, как он прикрывает глаза на мгновение и вновь начинает улыбаться.
— Класса с десятого ничего подобного не испытывал, — говорит мягко, разворачиваясь ко мне и глядя в глаза.
Свет от фонарей с улицы, под которыми мы проносимся, отражается в его зрачках. Мелькает, как будто мы не в машине, а в парке аттракционов, среди тысячи разноцветных мигающих огоньков и неоновых вывесок. Дух захватывает, как будто мы на американских горках, медленно взбираемся на вершину, чтобы ухнуть вниз, затаив дыхание.
— Ни черта не соображаю, — вновь прищуривается на один глаз, поднимает мою руку, целует пальцы и кладёт мне её на колено, отодвигаясь по сиденью подальше. — Куда едем, Глеб Борисович?
— Да в участок тебя отвести… — бурчит Брагин и косится на меня через зеркало заднего вида.
— Поговорить можно у меня… — мямлю тихо. — Ваша супруга вряд ли обрадуется, если мы все завалимся в ночи.
— Моя супруга не обрадуется даже когда я завалюсь один, — вздыхает тяжко. — Дмитрий, где обитаешь?
— Сплю где придётся, моюсь в городских банях, — отвечает, слабо поморщившись.
— Давно в городе?
— Около полугода. И, предвосхищая вопрос, знакомствами и верными друзьями обзавестись не успел.
— А в родном городе?
— Имеются, но далековато.
— Почему туда не драпанул?
— Не могу уехать, пока не разберусь. Ни туда, ни куда бы то ни было ещё, — отвечает сурово, меняясь в лице. Серьёзный, хмурый, взрослый. Ничего от озорного мальчишки, что сидел рядом ещё пару минут назад и держал меня за руку, глупо улыбаясь. Как подменили человека. — Да и… бегать всю жизнь? Как преступник? Как один из тех, кого гонял сам? Увольте, лучше сдохну, пытаясь.
— Фразами громкими бросаться каждый горазд, — осадил его Брагин. — Майя, приглашение в силе?
— Да, — ответила уверенно.
— Сиди и думай как уместить в один короткий, но очень ёмкий рассказ все свои напасти, — сказал строго, обращаясь уже к Диме, — да так, чтоб меня за душу взяло, иначе уедешь на казённой машине в сопровождении.
— Понял, — ответил Третьяков сухо и отвернулся к окну, промолчав всю оставшуюся дорогу.
К слову, времени ему Брагин дал не так уж и много, выжав из машины всё, на что она была способна, и через пятнадцать минут мы уже выходили у моего подъезда.
— Третий этаж, — хмыкнул Третьяков, когда я остановилась и завозилась с ключами, — похоже, твой счастливый.
— Я слушаю! — сказал Брагин строго, даже резко, едва мы прошли в тесную кухню.
— Открыто выразил несогласие с решением начальника в родном городе, — начал Третьяков собранно, — и мне милостиво разрешили выбрать — перевод куда подальше или просто куда подальше. Тут меня сразу бросили на мокруху, начал рыть носом землю и накопал один притон, с виду — вполне симпатичный зал. Единоборства, кружки, секции, фитнес, все дела. Записался, походил, воспользовался тем, что в городе меня не знают, поучаствовал в соревновании. Встретил на ринге давнего приятеля, выглядел он на тот момент хуже некуда. Бой слил, успел шепнуть ему свой адрес, который он в последствии, как я понял, на клочке и записал, чтобы не забыть. У меня так и не появился, через неделю поехал на вызов, в лесу грибник наткнулся на труп. Тот самый приятель. О сюрпризе в виде моего адреса в его кармане узнал не сразу, а вот то, что руки у меня на тот момент ещё не зажили, видели все. И всем, кто спрашивал о причине, откровенно врал в лицо. О том, что знаю парня так же умолчал, надеялся выиграть время, по итогу подгадил сам себе и зарылся окончательно. Когда пришли с обыском сопротивления не оказал, но удивился, так как информацию о том, что у парня в кармане был мой адресок, узнал только в тот момент. Экспертизы дожидаться не стал и свалил.
— А теперь слушай, что услышал я, — Брагин полоснул его взглядом и сцепил руки, лежавшие на столе, замком, подавшись вперёд. — Ты заносчивый самодовольный кретин с начисто стёртым понятием субординации и непомерным эго, — Третьяков скрипнул зубами, но промолчал, ожидая продолжения, а Брагин просто поднялся. — Слезу ты из меня не вышиб.
— Не пытался, — процедил Третьяков, провожая его взглядом исподлобья.
— Потому что самодовольный кретин, — хмыкнул Брагин с таким выражением лица, что сам больше соответствовал данной Третьякову характеристике. — В двенадцать у подъезда Майи. Покажешь место, где нашли тело.
Я неловко топталась у мойки и судорожно пыталась сообразить, как выставить малознакомого мужика из своей квартиры. Он же развалился на стуле, сверлил меня взглядом и явно никуда не торопился.
— Зачем был нужен этот спектакль в лаборатории? — спросила то, что не давало покоя, одновременно с этим нарушая начинающую давить тишину. — Почему просто не подошёл к нему и не объяснил ситуацию?
— Думаешь, я один такой умник? — хмыкнул, барабаня пальцами по столу. — К этому дяде на сраной козе не подъедешь, то и дело ему названивают, когда расследование в тупик заходит, всех послал на три буквы. Я всего полгода успел проработать, но наслушался порядком. Нужно было как-то зацепить, заинтриговать… извини, если напугал. Я, кстати, патроны вытащил, на случай, если бы кому-нибудь пришла охота поиграть в героя. Не совсем отбитый.
— Просто решил выпендриться и в одиночку накрыть преступную группировку, — фыркнула саркастично, а он ухмыльнулся:
— Сказала девчонка, влезшая в управление МВД из любопытства. Хоть бы верёвкой обвязалась, я чуть не поседел.
— Ага, и болталась бы, пока меня не снял тот, что орал через забор, — состроила рожицу, а он хохотнул и затих, уставившись в стол.
— Пора и честь знать, — сказал решительно и поднялся, а я, ещё пару минут назад мечтающая от него избавиться, дёрнулась в его сторону и округлила глаза, брякнув:
— Куда? — его губы начали расползаться в улыбке, я тут же отвела взгляд и поморщилась, пробормотав: — В том смысле, что тебе, вроде как, некуда…
— Нельзя быть такой жалостливой и доверчивой, — сказал укоризненно. — А если я больной на всю голову?
— А ты больной?
Он поднял взгляд к потолку и почесал подбородок, изображая мыслительный процесс.
— Скорее да, чем нет… — вынес вердикт, посмотрев мне в глаза.
— Тогда, конечно, тебе лучше уйти, — ответила тут же, покивав, как китайский болванчик.
— С другой стороны, Брагин бы не ушёл, если бы не был уверен в том, что тебе нечего опасаться. Шлёт он всех без раздумий, но руку на пульсе держит. И наверняка без труда узнал меня.
— Вы виделись раньше? — опешила, посылая хитрому лису мысленную оплеуху. А как пел! Как рассуждал! Опер, по роже наглой вижу, все дела… Кругом одни выпендрёжники!
— Мельком, он заезжал как-то к своим в лабораторию, а я результаты караулил… так я могу остаться?
— Спать будешь на кухне, — сказала строго и для внушительности нахмурила бровки. Насупилась, напыжилась, смех… кого я пытаюсь обмануть? Приди ему охота… да что бы там в его голову не стукнуло, при любом раскладе не справлюсь с ним.
— Другого и не ждал, — улыбнулся в ответ. — А помыться можно?
— Помойся, — буркнула, схватив со стола полотенце и наминая его, чтобы хоть как-то скрыть нервозность.
— Класс… — протянул довольно и прикрыл глаза, но тут же распахнул пошире: — А пожрать есть что-нибудь?
— А спинку тебе не потереть? — возмутилась искренне и отшвырнула полотенце обратно.
— Не надо, — ответ удивил, а под ребро неприятно кольнуло.
Допустим, я и не планировала. Но отказывается-то кто?! Возмутительное хамство!
— Ну и ходи как дура без подарка… — проворчала себе под нос, идя в комнату проводить ревизию постельных принадлежностей.
Подушка. Всё, чем я могу пожертвовать — вторая подушка. Одеяло одно, ни о какой раскладушке и речи нет. С тех пор, как я переехала сюда два года назад — он мой первый гость, оставшийся на ночь. Даже неловко как-то, но не приглашать же его в свою постель.
От одной мысли бросило в жар, а сердце ускорило ход. Чёртов дофамин! Не наделать бы глупостей, пока штормит от одного его присутствия. Это пройдёт. Со временем, я точно знаю, это лишь биохимия мозга.
Достаю чистое полотенце и возвращаюсь на кухню, но его там нет. Растерянно верчу головой и слышу, как он задёргивает шторку в ванной и включает душ. Надеюсь, он не решит походить голым по квартире, обсыхая.
Картинки как по заказу замелькали перед глазами, неясные, размытые, но ладони, тем не менее, вспотели. Надо было вышвырнуть его… но вместо этого я лезу в холодильник и ищу, а чем бы таким накормить беглеца.
Минут через десять шум воды стихает и я слышу вполне отчётливый голос через «картонные» стены:
— Косяк… Майя!
Подхожу к двери, приоткрываю её и просовываю в щель руку с полотенцем, старательно глядя в стену.
— С полуслова меня понимаешь, — фыркает из-за двери и кладёт мокрую ладонь на мою руку. — Спасибо.
Разжимаю полотенце, убираю руку и захлопываю дверь в ванну, почти бегом припустившись в единственную комнату. Закрываюсь и слабо бьюсь головой об стену, не особенно, впрочем, надеясь, что это хоть как-то поможет унять настойчивое желание размножаться.
— Чёрте что… — бубню себе под нос, раздеваюсь и ложусь спать, пока не начало светать.
Только пристраиваюсь, как раздаётся тихий стук в дверь. Притвориться, что вырубилась?
— Чего? — спрашиваю громко.
— У тебя не осталось материалов по делу? — уточняет через дверь.
— Распечатки у Брагина.
— Понял, извини…
Морщусь и отвечаю как будто против воли:
— Есть флешка и ноут.
— Зайду?
— Заходи! — голос дрогнул и я натянула одеяло повыше.
Проходит с невозмутимым лицом, а я открываю рот от удивления. Побрился. Интересно, блин, чем?!
— Я стырил твою бритву, — отвечает покаянно на незаданный вопрос. — Идиотская борода страшно бесит. Она недостаточно крута, то есть, недостаточно густа. И чешется. Но, в своё оправдание хочу заметить, что соприкасалась твоя бритва лишь с моим лицом. Да, ещё я взял твой шампунь и гель… и теперь так же сладенько пахну, как и ты. Конфетками.
— Дурак, — фыркнула, не выдержав, а он заулыбался в ответ и пошёл к столу.
Конфетка. Выходит, это не пренебрежительное и безликое обращение альфа-самца по отношению к выбранной жертве?
— Флешка та, что вставлена?
— Да, но там… улик толком и нет, на самом деле, — задумалась вслух. — Сам труп, клочок бумаги, да твоя зубная щётка.
— Прикольно, да? — хмыкнул в ответ и сел на стул, развернув его ко мне. — И тем не менее, моя рожа красуется на стендах. Я преступник и убийца только потому, что подрался с жертвой незадолго до его смерти.
— А может потому, что утаил сей факт? И сбежал ещё до того, как следователь получил результаты образца ДНК, ткнув на себя пальцем, — посмотрела на него с укором, а он поморщился:
— Нельзя быть и красавицей и умницей одновременно, это незаконно. Но даже если бы не сбежал, всё равно херня получается, понимаешь? Как-то уж больно резво за меня взялись. На разговор никто на вызвал, вопросы на задал, притащились с обыском, как будто были уверены, как будто знали наверняка, как будто я не работал с этими людьми.
— Выходит, Брагин прав был?
— Что я самодовольный гандон, который всех бесит? — уточнил невинно. — В точку, — я хмыкнула, а он хитро улыбнулся, впившись взглядом в моё лицо. — Но я почему такой был? Потому что у меня велосипеда не было.
Я поджала губы, чтобы не хихикнуть над очередной глупой шуткой, выдав себя и своё влечение с головой, он забрал ноутбук и вышел, шепнув, прежде чем закрыл дверь:
— Сладких снов, конфетка.
4
Я проснулась от запаха блинов.
Это было так странно, что сознание услужливо подсунуло красочное изображение мамы в цветастом фартуке, снующей между плитой, раковиной и холодильником в попытке успеть всё и сразу. Когда готовит, она особенно суетлива.
Открыла глаза, ожидая увидеть свою комнату в родительской квартире, но взгляд упёрся в знакомую трещину на потолке. Услышала шум с кухни, накинула халат и проскользнула в ванну. Быстро умылась, расчесалась, стянула волосы в хвост, распустила, повертелась у зеркала, поняла, что неплохо было бы их вымыть, залезла под душ, посушилась, немного подкрасилась…
— Дура, — сказала тихо своему отражению, затянула пояс халата потуже и предстала на кухне перед ним.
Перед ним, сидящим за столом в одной футболке и джинсах. В ярком дневном свете, при котором отлично видно, что со скулы ещё не сошёл синяк, а по его левой руке тянутся замысловатые татуировки, заполняя каждый сантиметр кожи.
— Доброе утро, — он улыбается и проводит рукой по волосам, говорит немного смущённо: — Я блины пожарил. Будешь?
— Зачем? — спрашиваю то, что первым приходит на ум, с недоумением таращась на стопку пышных блинов на тарелке.
— Ну, как, — хмыкает, откинувшись на стул, — на свидание позвать не могу, да и за кров как-то отблагодарить хочется. И я нашёл сгущёнку, но не нашёл открывашку.
— Если бы ты нашёл открывашку, то не нашёл бы сгущёнку, — хохотнула в ответ.
— Воспитываешь силу воли?
«Ты мою силу воли воспитываешь, в своей белой обтягивающей футболке!».
— От родителей невозможно уйти с пустыми руками.
— А, — брякнул, отведя взгляд, — мне это незнакомо. Мать — алкоголичка и скончалась от цирроза пару лет назад, кто отец даже знать не хочу.
По идее, в этот самый момент в мозгу должно было что-то щёлкнуть. Гены не самые выдающиеся, быстренько делаем поправку на ветер и его образ уже не так сексуален, как минуту назад.
Хер там плавал. Всё так же притягателен.
— Извини… — промямлила, стыдливо потупив взор.
— С какой стати ты извиняешься? — ответил изумлённо.
— Неловко, — пожала плечами и подошла к плите, ставя на газ старенький чайник, ещё тёплый.
— Глупости! — ответил возмущённо. — Отвёртка есть? — развернулась и посмотрела на него через плечо, вложив в свой взгляд всё недоумение, которое смогла в себе обнаружить. — Понял… нож, который не жалко?
— А блины съедобные? — спросила с сомнением.
— Обижаешь! — фыркнул и встал из-за стола, через секунду оказавшись рядом, с блином в руке. Скрутил его трубочкой и ухмыльнулся: — Открой ротик.
Бум. Бум. Бум.
Сердце с силой долбит в висках, в ушах, в груди, не до еды уже как-то. Сосредоточиваю всё внимание на блине, но взгляд устремляется от его пальцев к кисти, по руке, к бицепсу, перескакивает через ткань к обнажённой шее с пульсирующей веной, мочке уха, скуле, губам.
Закрываю глаза, забыв открыть рот.
Чувствую на губах осторожный поцелуй.
— Мозги от тебя уезжают… — бормочет, уткнувшись носом в мою щёку, шумно втягивает воздух. — Диабет заработаю от одного только запаха. Так бывает вообще?..
— Вряд ли, — отвечаю через силу и делаю шаг назад, — а от сгущёнки — вполне. Открывай, без разницы чем.
— Минутку… — шепчет тихо, кладёт блин на стол, вытирает руку о полотенце и обнимает меня за спину, прижимая к себе. — Как же кайфово, Май… скажи, что тебе тоже. Скажи, что это не только в моей голове.
— Это — биология, — отвечаю совсем не то, что хотела, и он тут же отстраняется, хмурясь.
— Чего?
— Биология, — повторяю через силу, с трудом выдерживая его взгляд.
— Понял, железная леди, — кривится в ответ и убирает руки, — прости, что я тут со своими соплями.
«Дура…» — тянет мерзким голоском внутренний голос, чайник на плите начинает закипать, посвистывая, а Дима отворачивается к столу, где стоит банка, берёт первый попавшийся нож и с видом маньяка двумя точными ударами проделывает отверстия в крышке.
— Садитесь жрать, пожалуйста, — говорит язвительно, бахая банку на стол.
Забирает со стола ноутбук и выходит с кухни.
Атас… умудрились поругаться даже не будучи в отношениях.
Наливаю чай, сажусь за стол и заталкиваю в себя три блина, прежде чем слышу трель мобильного из спальни.
— Брагин, — говорит Третьяков громко. — Поедешь?
Конечно, блин, поеду! Дофамин, помимо всего прочего, пробуждает любопытство. А его во мне более, чем достаточно. Он у меня скоро из ушей сочиться начнёт.
Третьяков злится. Желваки на скулах ходуном ходят, сурово хмурится и, в целом, выглядит враждебно. Выходит, не дожидаясь меня, громко хлопнув входной дверью.
Брагин злится. Поджидает меня у подъезда, руки скрестил под грудью, смотрит исподлобья, ворчит, когда я выхожу:
— Шустрее, Майя.
Выдавливаю из себя улыбку и он тут же меняется в лице. Бросает гневный взгляд на Третьякова, прохлаждающегося у «Хонды», подходит в два шага и спрашивает тихо:
— Всё в порядке?
— Он вёл себя примерно, — отвечаю на незаданный вопрос.
Криминалист заметно расслабляется и вновь ворчит:
— В машину, пока и я к тебе не переехал.
Двадцать пять минут от моего дома и мы на месте, идём друг за другом редким пролеском, во главе с Третьяковым.
— Тут, — говорит Дима уверенно и тыкает пальцем в землю в метре от себя.
Брагин с чемоданчиком. Ставит его на землю и начинает водит носом, точно ищейка. А я замираю, следя за ним и стараясь не моргать, чтобы не упустить момент, когда он почует след. Глядя на него, в этом не было ни малейшего сомнения, но я глубоко заблуждалась. Старый лис ни черта не искал.
— Ты же не думаешь, в самом деле, — сказал спустя минут десять, обращаясь к Третьякову, — что я смогу найти хоть что-то, спустя неделю проливных дождей, нашествия погон и ещё неделю сверху?
— Даже не мечтаю, — процедил в ответ.
— Как ты думаешь, зачем мы тут? — продолжил задавать странные вопросы, но странными, судя по всему, они казались только мне: Третьяков стиснул зубы и смотрел на криминалиста волком, но непонимающе во взгляде не читалось.
— Без понятия, — всё же ответил, на что Брагин только хмыкнул и кивнул мне:
— Пошли, Майя. Пусть этот деятель продолжает мутить воду в одиночку.
— Что? — опешила, приоткрыв рот. — Почему?
— Ну, как… — Брагин ухмыльнулся и спросил у Третьякова иронично: — Сам расскажешь или я?
— Я его не убивал, — прорычал Третьяков.
— Допустим, — кивнул Брагин, — но сглупить, всё же, успел. Вопрос в том, на сколько сильно?
— Максимально.
— О чём вы?! — взвизгнула, не выдержав, а они оба поморщились. Да знаю, знаю… когда психую, мой голос становится больше похожим на ультразвук.
— А ты посмотри в эти частные глазки и подумай, — Брагин явно насмехался, пытаясь вывести Третьякова из равновесия, тот держался из последних сил и смотрел в сторону, а я начала быстро перебирать в голове последние события. — Ничего странным не показалось? — тут же начал подсказывать Глеб Борисович, присев на свой чемоданчик и давая понять, что совершенно никуда не торопится. — Например, почему он в розыске?
— Потому что сбежал после обыска, — ответила осторожно.
— А почему вообще взяли постановление? Не торопись, подумай.
— К чему этот цирк?! — вспылил Третьяков.
— Закрой рот и не мешай! — рявкнул Брагин так, что я дёрнулась. — Ты уже сделал всё, что мог!
— Да пошёл ты… — бросил Третьяков и двинулся к дороге.
Я метнулась в его сторону, но Брагин осадил меня сурово:
— Пусть идёт. Подумает и вернётся.
— Я не понимаю, — призналась покаянно и осталась на месте, косясь на удаляющегося Третьякова.
— Каким бы говнюком он ни был, он, в первую очередь, опер. Вообще, должен заметить, опера на моём веку попадались все те ещё… но речь не о том. А о том, что клочка бумаги с его адресом вкупе со сбитыми костяшками явно недостаточно для того, чтобы вломиться к нему с постановлением.
— Ну, — кивнула, нахмурившись, — он тоже удивился.
Брагин хмыкнул и заговорил неспешно:
— Думаю, дело было так… следователь по делу, наверняка в приказной форме и повелительном наклонении, потребовал объяснений. Я видел в распечатках знакомую фамилию, этот церемониться не стал бы. Вызывают его, кидают претензию, Третьяков психует и лезет в бутылку. Образец ДНК не дам, я не убийца, без понятия откуда у него мой адрес и прочее в том же духе. Следователю это не понравилось, но для обыска одних лишь подозрений недостаточно. Все улики, что мы видели, все домыслы, доказывают лишь то, что он подрался с убитым незадолго до его смерти, да и то косвенно.
— И что я должна была из этого понять? — вздохнула, садясь рядом с ним на поваленное дерево.
— Было ещё что-то, Майя, — вздохнул Брагин. — Что-то, чего не было в уликах на тот момент, когда в лабораторию влезла ты. Парень в розыске, он не может позволить себе такую роскошь, как перемещаться на личном автотранспорте, даже если таковой у него имеется. Скажи на милость, как он оказался у здания МВД аккурат в тот момент, когда там были мы?
— Он был там ещё раньше, — вздохнула, поморщившись. — Ну, конечно… Поначалу Вы решили, что он ехал следом за нами от лаборатории, но тогда мы ещё не знали деталей. И то самое доказательство, позволившее взять постановление на обыск, он просто-напросто стёр из базы.
— Мою возню с дощечкой тяжело было не заметить, а за управлением он наверняка наблюдал, ожидая, каков будет мой ответный шаг на его дерзость в лаборатории. И решил немного отбелить свою репутацию. Утром я всё-таки позвонил знакомому, просто так, не задавая лишних вопросов, и он подтвердил мою теорию, с ходу принявшись сетовать на то, что в родную обитель влезли.
— Само собой, меня же видели, — кивнула, не понимая, к чему он клонит.
— Да, но ты-то открыла все двери ключами, а при проверке были найдены следы взлома на личинах.
— То есть, он просто воспользовался нами, чтобы пробраться в лабораторию и удалить улики? — спросила загробным голосом, чувствуя, как покачнулся мир вокруг меня.
— Не совсем, — мягко улыбнулся Брагин. — Просто воспользовался моментом. И, предвосхищая твой вопрос, скажу честно, я уверен, что он не убийца, просто болван. Но ведь и это ещё не всё. Но теперь подсказывать не буду, сама подумай.
— По-моему, с меня хватит, — я кисло улыбнулась, а Брагин вздохнул:
— Всё это враньё лишь ради того, чтобы зацепить меня. Он определённо перестарался, но в стрессовой ситуации ещё и не такое наворотишь. Как думаешь, почему он пришёл именно ко мне?
— Потому что Вы лучший, — пожала плечами вяло, — он так сказал.
— Потому что перед увольнением я позволил себе выходку похлеще его, — хмыкнул Глеб Борисович и весело посмотрел на меня. — И только в тот момент стал легендой в родном управлении, до этого я был просто хорошим криминалистом.
— Какую? — несколько оживилась, а он фыркнул:
— Сначала подумай и ответь на вопрос — в чём ещё он попытался нас провести?
— Попытался! — воскликнула с презрением. — Меня он провёл по всем пунктам!
— Сузим круг… — вздохнул Брагин. — До его квартиры. Что ты почувствовала, когда мы только прошли?
От воспоминаний из квартиры меня бросило в жар, а щёки начали заливаться румянцем, но вряд ли Глеб Борисович имел ввиду именно это. Поджал губы, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, но это не помогло и он отвернулся, пряча от меня улыбку.
— Думаете, это забавно? — буркнула недовольно.
— Думаю, молодость — это прекрасно, Майя, — повернулся и посмотрел на меня с такой теплотой, что стало ещё более неловко. — Ты удивишься, но я её прекрасно помню. Как и первую встречу с супругой… так! А ну-ка, зубы мне не заговаривай! Ты входишь в квартиру. Что первое почувствовала?
— Почему бы просто не сказать ответ? — невинно похлопала ресницами и он тут же нахмурился:
— Потому что я так захотел. Ты в этой лаборатории совсем думать разучилась. Давай, разгоняй мыслительный процесс. Ты делаешь шаг через порог…
— Темно, — попыталась напрячь память и окунуться в воспоминания, — кислятиной какой-то пахнет. Коврик под ногами мягкий, ногой как будто проваливаюсь. Слегка расставила руки в стороны, ища опору, но не до чего не дотянулась. Глаза быстро привыкли, света от уличного фонаря было достаточно, поняла, что нет даже вешалки под одежду.
— Отлично, — протянул довольно, — а теперь давай размышлять, что всё это значит. Во-первых, запах. Какой он? На что похож?
— Не знаю, химический какой-то, — поморщилась, пытаясь провести аналогию со знакомыми. — Не слишком резкий, скорее противный.
— Простительно незнать, — смилостивился Глеб Борисович, — это обойный клей, Майя. Так пахнет в помещении, в котором не так давно переклеили обои и закрыли все окна. Он не жил там, соседей наверняка попросили сообщить, если объявится, слишком рискованно. А вот когда прибыли с постановлением, все окна наверняка были нараспашку.
Я уже в тот момент догадалась, к чему он клонит, и по спине прошёл неприятный холодок, но криминалисту этого показалось мало и он сказал с нажимом:
— А теперь складывай всё остальное.
— Ковёр такой мягкий, потому что новый, — ответила глухо, сглотнув ком размером с дирижабль, — стены голые, потому что кровь разлетелась и попала на вешалку и одежду. Шкаф бы там не влез, слишком узко. Он прибрался, со стен отмыть кровь не смог, так, чтобы в глаза не бросалось, поэтому просто переклеил обои.
— Света было маловато, но, должен отдать ему должное, переклеил очень качественно! — заметил с чувством, а я посмотрела на него, как на ненормального. — Что? — уточнил невинно. — Парень рукастый и хозяйственный, в наше время для молодых людей качество редкое. К тому же, думаю, ламинат он тоже переложил. Он не первый день в органах и отлично знает, что кровь так просто не вымыть. Все эти трещинки, стыки, фактура полотна… плинтуса тоже поменял, те, на которые попала кровь. По одной стене лежали идеально, там, где дверь в ванную комнату, а по другой, на стыке, немного неровный край, уголком не удалось полностью перекрыть. Но это извинительно, он отпиливал вручную. Потому как если бы взял в руки электрический инструмент, соседи бы наверняка услышали знакомые до зубовного скрежета звуки ремонта. И с цветом новых досок попал идеально, думаю, он просто отлично знал и модель и где купить ещё пару упаковок. Почти уверен, полгода назад, как только въехал, косметический ремонт делал сам.
— Всё это очень мило, — ответила тихо, — но получается, что того парня убили в его квартире.
— И я бы проверил, — кивнул Брагин, — я собирался. Не поленился бы полы поднять, особенно после его нахальной фразочки, что даже с фонариком я ничего не обнаружу. Но он вдруг сильно заторопился… вот скажи мне, как часто ночью ты подходишь к глазку, чтобы проверить, а не вернулся ли сосед?
— То есть, — процедила сквозь зубы, — он сам вызвал наряд?
— Конечно, — пожал плечами криминалист, — чтобы я не портил его труды. Ну и по той же причине, по которой заныкал улику — побоялся, что я передумаю ему помогать.
— Прекрасный спектакль, — ответила тихо, с трудом поднимаясь, — всё продумано до мелочей. Жаль, Вы не сообщили мне о своих догадках до того, как я оставила этого лжеца спать в своей квартире.
— Майя, не горячись, — сказал мягко, а я поморщилась:
— Просто очередной лицемер и манипулятор на моём жизненном пути. Вы как хотите, лично я умываю руки.
Я выбираю горькую правду. Всегда, какой бы она ни была, я предпочту услышать её в лицо. Пусть она ужасает, отталкивает, обижает, раздражает, плевать. Хочу знать. Я сама решу, что с ней делать, переварю, осмыслю, обдумаю, разложу по полкам.
Я могу понять причины, мотивы. Речь о его свободе, участие Брагина, возможно, его единственный шанс, но врать мне в лицо, сидя на моей кухне, глядя мне прямо в глаза? В этом не было никакой нужды. Придумывать себе образ незаслуженно обвинённого, расписывать, как бесчеловечно обошлись с ним его же коллеги. Он мог бы вообще ничего не говорить, просто промолчать, но он сидел и сокрушался. Противно, аж наизнанку выворачивает. В основном потому, что я купилась. Слушала его, разинув рот, сочувствовала, сопереживала… есть такой тип людей, бесконечно наступающих на одни и те же грабли. И я как раз из их числа.
В кармане зазвонил мобильный, я вытащила его и поморщилась, увидев на экране «Александр Куликов».
— Алло, — ответила вяло, глядя на мелькающий пейзаж за окном автобуса.
— Спишь, что ли? — фыркнул Сашка весело, а я посмотрела на часы. Четыре часа дня. Идиот… впрочем, он, хотя бы, этого не скрывает.
— Нет, — слабо хмыкнула в ответ.
— А я тут подумал… может, погуляем? Погодка — шик! Не жарко, не холодно… парк аттракционов работает, будний день, народу будет немного…
— Давай, — ответила неожиданно для нас обоих.
— Реально? — переспросил тупо и перед мысленным взором тут же появилось его вытянутое от удивления лицо. — То есть, супер! Заехать за тобой?
— Не нужно, в центре встретимся, я буду где-то через час.
— У фонтана? — уточнил деловито.
— У фонтана, — повторила эхом.
«Раз фантазии на большее не хватает» — подумала кисло.
Не самый удачный настрой для свидания.
Твою мать… я согласилась пойти с ним на свидание…
Прикрыла глаза и покачала головой в досаде. И ведь умудрился как-то поймать момент! Ладно, плевать, сделаю вид, что это просто дружеская встреча. Ехать домой всё равно нет ни малейшего желания, так хоть мысли займу.
Сашка ждал меня с цветами. Роскошный букет алых роз, совершенно неуместный в парке аттракционов, который придётся таскать с сияющей счастьем физиономией и периодически припадать лицом к бутонам, шумно вдыхая чарующий аромат, чтобы только не ущемить его самолюбие.
— Спасибо, — я смущённо потупила взгляд и приняла цветы, а Александр напыжился и расправил плечи, пытаясь выглядеть внушительнее. Хвост павлина ему бы пошёл необыкновенно… пожалуй, стоит расставить точки на «i». — Саш, я, похоже, неправильно тебя поняла… это…
«Ну и кто тут лицемер?» — ехидно уточнил внутренний голос.
— Свидание? — хмыкнул Саша. — Не парься, я давно понял, что это слово вгоняет тебя в ступор. Просто приятно проведём время.
Боже, ну что за самодовольный индюк!
— Идёт, — улыбнулась в ответ, а он тут же подставил локоть.
— Ты как, очухалась после того случая? — завёл «ничего не значащий» разговор.
Ага, для него.
Морщусь и прошу:
— Мы можем не касаться этой темы?
— Легко, — пожал плечами и положил свою руку на мою, висящую безжизненной плетью на его локте. — Просто хотел сказать, что зря мы тогда шефа послушали и не вызвали ментов. Теперь уже, конечно, поздняк метаться, но нам всем крупно повезло. Не поверишь! Мужик в розыске! У меня участок прямо возле дома, я ещё тогда подумал, что где-то видел его… На стенде! Уж не знаю, за какие заслуги, но рожа у него такая, что…
— Саш, я же попросила, — сказала сухо, призвав на помощь всё оставшееся спокойствие.
— Да я просто к тому, что… — я резко остановилась и убрала руку, нахмурившись, а Саша удивлённо вскинул брови: — Да что такого? Лично в меня не каждый день пушкой тыкают! Чёрт, я идиот… — простонал неожиданно, — ты испугалась! Ну, конечно, ты испугалась! — обнял меня за талию и прижал к себе: — Прости, не подумал… — и добавил особенным голосом: — Сейчас ты забудешь обо всём, обещаю.
Сладкая вата, от которой заныли зубы, подобие американских горок, от которых лишь укачало, тир, где он ни разу не попал в цель, но жутко выпендривался, вскидывая ружьё и целясь, комната страха, где он норовил ущипнуть меня за задницу в темноте и ужасно раздражал внезапными выбросами адреналина в кровь. Так зачем я тут? Обещание он, всё-таки, сдержал: я напрочь забыла, как минимум, об этом.
Когда терпение начало трещать по швам, когда желание огреть его пресловутым букетом превысило все допустимые нормы, когда он сделал шаг вбок, чтобы купить очередную порцию липнувшей к зубам розовой субстанции, мимо него пронёсся парень в капюшоне, сбивая с ног и выхватывая из рук заготовленный бумажник.
— Стой! — рявкнул Саша и, разумеется, со всех ног кинулся в погоню, оставив меня стоять столбом.
Не на долго.
Я почувствовала, как рука освобождается от букета, в первую секунду испытав облегчение, почувствовала прикосновение обжигающе горячей ладони и резко повернула голову, увидев Третьякова.
Нахмурилась, дёрнула рукой, но он сжал её ещё крепче и потянул за собой, как на буксире.
— Отпусти, — шикнула, стараясь не привлекать к нам особого внимания.
— Нет, — ответил упрямо и потащил к колесу обозрения.
На ходу сунул парню у входа комок билетов, затолкал меня в кабинку и сел, развернувшись ко мне лицом и закрыв собой от нелепо метавшегося на пятачке у колеса Сашки, всё с тем же раздражающим букетом в руках. И ведь не поленился же поднять…
— Ну и к чему это? — спросила с недовольным лицом.
— Я не манипулятор, — бросил мне в лицо.
— Именно так манипуляторы и говорят, — хмыкнула ехидно. — А ты ещё и подслушивал.
— Я не врал тебе, — сказал с таким лицом, что хоть на полиграфе проверяй.
— Да как же… — фыркнула, демонстративно закатив глаза.
— Не врал! — слегка повысил голос и нахмурился. — Да, одну улику утаил, да, влез в лабораторию ещё до тебя, но обратного и не утверждал.
— Бла-бла-бла… — передразнила, отодвигаясь подальше.
Он резко придвинулся, кабинка качнулась, а я затаила дыхание и вцепилась в край, бросив взгляд вниз. Ухватил мой подбородок и развернул к себе. Как будто у меня без этого сердце в ушах не стучало!
— Следователь меня не вызывал, не разговаривал, вопросы не задавал, — отчеканил, в упор глядя мне в глаза.
— Обои не переклеивал, ламинат не перестилал, труп не вывозил, мной от наряда полиции не прикрывался, — перечислила вяло.
— Не вывозил, — ответил медленно, подавшись вперёд, — не прикрывался. Это вообще была твоя идея, помнишь? Это ты меня поцеловала.
— Окей, моя, — слабо поморщилась и попыталась отвернуться, но он не позволил, продолжая удерживать голову.
Кабинка достигла максимальной высоты, внутреннее напряжение — пика, расстояние между нами — минимума. Его губы осторожно коснулись моих и тело окутало теплом, проникая в каждую клеточку. Руки потянулись к нему против воли, как у наркомана к дозе, и он тут же отреагировал, молниеносно, ещё до того, как я коснулась его, обнял за спину, прижимая к себе, целуя. Кабинка раскачиваться перестала, а мой мир — напротив.
Чувствую, как вибрирует телефон в кармане, настойчиво, настырно, пытаясь вернуть меня на землю, но я ещё слишком высоко, задыхаюсь в разряженном воздухе, готовясь потерять сознание от недостатка кислорода, от переизбытка чувств, от всех этих бушующих гормонов, от ярких вспышек в голове, от желания, завладевшего разумом, волей, сознанием. Не замечаю, как колесо выходит на второй круг, лишь чувствую его руку, пробирающуюся под футболку, чувствую, как вторая стискивает грудь через бюстгальтер, ощущаю поцелуи на лице и шее, его щетину под своими ладонями, его тяжёлое дыхание, хриплое, обжигающее, слышу его глухой голос:
— Я не играю с тобой. И я это докажу.
Убирает руки с моего тела, нежно целует на прощанье и успевает выйти из кабинки, прежде чем она вновь набирает высоту, поднимая меня, ошалевшую от собственных эмоций, подальше от людских глаз. Большое ей за это спасибо.
Выхожу из кабины, совершив полный оборот, успев привести себя в порядок. Достаю телефон, игнорирую пропущенные от Саши, набираю Брагину.
— Слушаю, — отвечает мягко.
— Кажется, он что-то задумал, — вздыхаю в трубку, — и это что-то выйдет ему боком.
— Ну, может, его наконец-то поймают и я смогу спокойно поработать… — ворчит криминалист. — А у меня тут экземпляр для опознания.
— Ещё труп? — прошипела в трубку, прикрыв её рукой.
— Ещё один мягкий ковёр, — тяжело вздыхает Брагин. — Жду у себя через час.
Отключается, а я перезваниваю Саше и кричу нервно, прежде чем он успевает сказать хоть что-то:
— Где тебя носит?!
Прощание вышло эмоциональным.
Я настаивала на том, что вечер испорчен, Саша пытался уверить в обратном, демонстрировал силу и ловкость в виде возвращённого бумажника, хватал за запястья и совал мне в руки пресловутый букет, но я осталась непреклонна.
Кое-как отделавшись от него, с цветами в руках, я запрыгнула в автобус и наконец-то перевела дух, но не на долго: нарисовался Генка.
— Где встретимся? — спросил по-деловому.
— А можем на месте? — спросила с надеждой.
— Не вопрос! — отозвался с энтузиазмом, как будто на встрече настаивала именно я. Да и в целом на том, чтобы сопровождать его. — Вышлю адрес и время! И это… особо не выряжайся. Поскромнее, короче.
Беспечность Гены и единственное напутствие вызвали смутную тревогу и беспокойство, но все мысли крутились лишь вокруг Третьякова и находки Брагина. Через сорок минут я уже искала нужный дом, номер которого он выслал в сообщении, а ещё через пару увидела припаркованную «Хонду» и её хмурого владельца, расхаживающего поблизости.
— Всё плохо? — спросила осторожно, всматриваясь в его озабоченное лицо. Брагин окинул меня взглядом, уставился на букет и вскинул брови в немом вопросе, а я скривилась: — Куликов.
— Тогда, полагаю, он тебе не нужен, — ответил, нагло забирая букет из моих рук и придирчиво его рассматривая. Вздохнул и скривился: — А мне поможет зайти домой.
Достал из багажника свёрнутую в рулон ковровую дорожку, перемотанную полиэтиленом, подхватил её под мышку, шумно выдохнул и сказал решительно:
— Пошли.
— Глеб! — взревела его супруга, едва тот переступил порог квартиры.
— Это тебе! — выпалил быстро, всучив ей букет, а следом выложил и второй козырь: — Я не один.
Круглолицая румяная женщина высунулась из-за его плеча, закатила глаза и спросила язвительно:
— Ты притащился домой с молоденькой прелестницей и рассчитываешь на что?! Что я вас пирогами накормлю?!
— А ты пекла, да? — вздохнул Брагин, понуро опустив голову, а я поджала губы, чтобы не прыснуть.
— Да, пекла! — ответила едко и втащила его за рукав в квартиру.
Беззвучно посмеялась, глядя на меня с озорством, подмигнула за его спиной и вновь вернула своему лицу строгое выражение.
— А это что?! Опять работу домой притащил?!
— Да ну какая работа, София?.. — промямлил Глеб Борисович. — Так, факультатив… — и тут же спросил заискивающе: — Помнишь, я рассказывал?
— Помню, как ты обещал, что выходные будешь проводить дома… — пробормотала его супруга, делано задумавшись. — Хотя… показалось.
— Софи! — попытался пристыдить её Брагин.
Я прошла без приглашения, прислонилась плечом к стене и с умилением наблюдала за разыгравшейся сценкой. За импровизированным театром двух связанных прочными нитями судьбы людей, немолодых, но всё ещё нежно любящих друг друга. Невольно загрустила и уставилась в пол. У родителей так же, с одним небольшим отличием — мама играет роль кроткой и податливой, а отец доминирует, властвует и… балует. Вот он, секрет счастливой совместной жизни, всегда был перед моими глазами. Нет никакого равноправия в быту, есть лишь равноправие ментальное, невидимое глазу. Один любит, а второй позволяет? Да, возможно, это так же работает. Но, когда искренне привязаны оба, должен сохраняться баланс сил. Кто-то всегда должен быть прав, компромиссы — не выход, лишь полумера.
— Если ты когда-нибудь притащишь труп, — продолжила София гневно, — клянусь, я подам на развод! Майя, проходи, дорогая, чего встала? Мой руки, за стол садись…
Наелась до отвала, выплыла колобком к «наказанному» криминалисту, ползающему в гостиной рядом с пропитанной кровью ковровой дорожкой.
— Вкусно было? — хмыкнул, весело посмотрев на меня.
— Божественно… — простонала, прикрыв глаза, — с пылу с жару. Пышные, румяные, прям таят во рту.
— Вот и Софи такая же… — мечтательно и абсолютно не к месту ввернул криминалист, но быстро перешёл к делу: — Падай, ищи, рассказывай.
— Подслушал нас и решил, что непременно надо доказать обратное, — бросила хмуро, вставая на колени и принимая из его рук перчатки. — Утверждал, что тело перетащил не он. И что следователь его не вызывал.
— Какую улику утаил, часом, не обмолвился?
— Да как же… — буркнула недовольно.
— Почему не спросила?
— Подумайте, — ответила язвительно и он в самом деле задумался. На пару секунд. Хохотнул и кивнул на ковёр: — Присоединяйся.
— Где Вы его нашли? — спросила, склонившись над некогда степенно-серым ковровым покрытием, теперь сплошь в грязно-бурых разводах.
— Через дорогу, — хмыкнул Брагин, — в овраге, под ветками. Не слишком далеко с точки зрения расстояния, но достаточно для того, чтобы не удосужились прочесать местность. Крови столько впиталось, что есть все шансы выделить ДНК. И давай аккуратнее, его нужно будет вернуть на место.
— Чтобы был шанс доказать что? — слабо поморщилась в ответ.
— Откуда я знаю? — удивился криминалист. — Время покажет. Завтра смена в лаборатории, спокойно сделаем все тесты. Пару ночей на балконе полежит, потом обратно отвезу. Значит, вывез не он? Логично, он бы не оставил свой ковёр, по которому ходил полгода. Слишком велика вероятность, что на нём пара-тройка волосков. Боюсь, наломает дров парень… — Брагин вздохнул, а я приуныла.
— Меня вот что смутило… — начала пространно, выуживая ворсинку за ворсинкой пинцетом, просматривая её в свете лампы в попытке определить, принадлежит ли она ковровому покрытию. — Почему тело обнаружили по пути из области в центр, а не наоборот? Ведь если убили в квартире Третьякова, логично избавиться от трупа по пути, а не делать приличный крюк, разворачиваясь. По трассе отбойники, если верить карте, разворот только через десять километров. Это двадцать дополнительных километров с трупом в багажнике. Сомнительное удовольствие…
— Верно подмечено! Но вариантов может быть великое множество, начиная с самого тривиального — стальные нервы и желание запутать следствие.
— Зачем вообще вывозить труп из чужой квартиры? — я села на пол и стянула перчатку, взяв телефон. — Бред, разве нет?
— И тут вариации… не факт, что с местом убийства его ничего не связывало. Это мог быть, банально, сосед по лестничной клетке, пьяный в дрова, — отозвался криминалист меланхолично и тут же похвалил: — Но ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.
— Если двигаться от квартиры Третьякова в область, — заговорила, воодушевлённая пряником, — с одним лишь намерением избавиться от тела, то логичнее свернуть в ближайший лес. Но нет, он двинулся через весь город. К чему такой риск?
— Психопат или с этим местом его что-то связывает, — поддержал Брагин. — Причём, второе не исключает первое. А ещё, у него могли быть просто стальные нервы. Или адреналин зашкаливал и он хотел отвезти тело как можно дальше от места совершения преступления. Или она, я не сексист.
— Да в нём больше сотни… — промямлила с сомнением.
— И женщины бывают разные, — пожал плечами Брагин. — На данном этапе слишком мало улик, чтобы отметать хоть один вариант.
— А как на счёт того, что самый очевидный вариант — истинно верный? — спросила тихо. — Он приехал к нему по тому самому адресу из кармана, а Третьяков его убил. Может, повздорили, может, в этом и был замысел — заманить его в свою квартиру, где он сможет переклеить обои и перестелить ламинат, ковёр этот, Вы сами сказали, найти не потрудились, сфотографировал, как Вы его тащите, и на суде заявит — подстава. А может и подрались уже в его квартире, после чего он его убил. Мы же с соседями не разговаривали, а те могли слышать и драку и выстрелы.
— Хорошая версия, логичная, но ты упускаешь один момент, — хмыкнул Брагин, — у нас нет образцов из его квартиры. Там могли убить кого угодно.
— Серьёзно? — спросила иронично, на что Брагин хмыкнул:
— Обратное не доказано. Пойми, строить версии — это всего лишь строить версии. Нельзя принимать за истину ничего, что не подтверждено наукой.
— Тогда к чему всё это? — вздохнула обречённо.
— Чтобы найти то, что можно подтвердить, — улыбнулся мягко, — чтобы появилась новая теория, требующая доказательств, чтобы идти от улик к версии и в обратном направлении, пока истина не будет достигнута. Это не просто, но чертовски увлекательно. Ступай домой, время позднее.
Я посмотрела на часы и подскочила, понимая, что едва успею забежать домой, чтобы переодеться. В зале нужно было быть к одиннадцати тридцати, добираться около часа, а на часах уже десять. Торопливо попрощалась и выскочила на улицу.
Бегом, бегом, бегом… на встречу с неприятностями.
5
Спортивные штаны, кроссовки, майка и олимпийка. Так, по моему мнению, должен выглядеть врач спортсмена, готовый к любым неожиданностям. Но готова я не была, как выяснилось позже.
— Здорова, систер, — хмыкнул Гена, встречая меня у входа, который был закрыт.
— Привет, — буркнула, косясь на барсетку в его руке. — А где сумка первой помощи?
— Сейчас из тачки возьмём, не суетись, — отмахнулся, обняв за плечи и ведя к углу здания. — И не дрейфь, сегодня по лайту. Пять боёв, десять участников, часов до трёх, не дольше.
— В смысле? — нахмурилась, почуяв подвох.
— Входим до начала первого боя и не выходим до последнего, — ответил невозмутимо. — Такие правила. Я не говорил?
— Нет, — процедила сквозь зубы.
— Да не парься! Твоя задача — стоять у ринга, пока я буду махаться. Я позвал тебя чисто для перестраховки. И, это… шманать будут, не дёргайся.
Я только собралась возмутиться, как он убрал с меня руку и трусцой пробежался по парковке, на ходу снимая машину с сигнализации. Достал из багажника небольшую спортивную сумку, вернулся ко мне и подтолкнул ко входу с обратной стороны здания, трижды грохнув кулаком в дверь.
Дверь распахнулась, нас окинул взглядом здоровенный детина и спросил недовольно:
— Чего надо? — Генка назвал пятизначный номер, мужчина сверился с листом, приклеенным к стене, вычеркнул нужный и кивком пригласил войти.
Проверил сначала сумку, после облапал Гену, не поленившись даже задрать его штанины и разуть, проверив обувь, а затем с подлой ухмылкой взялся за меня.
— Кофту снимай, — приказал, посматривая на меня сверху вниз. — Медленно, — я скрипнула зубами, но сняла. — Покрутись.
— Мужик! — осадил его Гена грозным рыком.
— Ладно, идите, — ответил с ленцой, теряя к нам интерес, но, едва Гена развернулся, так приложился пятернёй с моей ягодице, что я подпрыгнула.
— Притон какой-то… — пробубнила Генке в спину, идя вслед за ним узким коридором с выкрашенными в чёрный стенами.
— Притонов ты, похоже, не видела, — хмыкнул Гена, обернувшись и весело посмотрев на меня.
— Ты хвастаешься или мне показалось?
Гена хохотнул и немного притормозил, чтобы поравняться со мной.
— Сейчас в раздевалку. По сторонам не глазей, веди себя, как мышка. Ясно? — тон его голоса резко изменился, став непривычно серьёзным.
— Ясно… — промямлила тихо.
— Да не боись, — подбодрил хлопками по плечу, — просто там десяток полуголых мужиков, заряженных тестостероном по самое не хочу, а ты симпотная и сестра только мне. Не хочу бить морды раньше времени и за бесплатно.
Я скупо улыбнулась в ответ, а он легко распахнул тяжёлую с виду дверь.
— Да ты через три минуты будешь зубы с пола подбирать, если против меня выйдешь! — услышала надменный бас.
— Для этого нужно хоть раз попасть, увалень! — хохотнул ещё один ехидно. — Бицуху на бабских тренажёрчиках раскачал, толку — ноль!
Мы обогнули шкафчики и Генка сказал громко:
— Здорова, мужики!
— О, Геннадий пожаловал, — протянул третий, — кого ты там от нас прячешь?
Все тут же начали вытягивать шеи, заглядывая за Генкину спину, а он добавил в голос стали:
— Не лезть к ней!
— Ты нахера бабу свою припёр, кретин? — поморщился ещё один парень.
— Она — врач, — ответил Гена сурово.
— Вот эта конфетка? — услышала тихий смешок за спиной и покрылась мурашками с головы до ног.
— Вылечи меня! — послышались ехидные ремарки с разных сторон.
— Показать, где болит?
— Покажи, — оскалилась, выходя из тени брата.
Раздался дружный гогот, а на моё плечо опустилась рука.
— Давай я покажу, — шепнул Третьяков мне на ухо и получил локтем в бок. — Ай! Строптивая конфетка! — парни вновь заржали, а Дима сказал брату: — Ей тут не место.
— Ты вообще кто? — скривился Гена. — И кто тебя нахрен спрашивал?! И лапу свою убери, пока я тебе её не вырвал!
— Давай я тебя прямо тут уделаю и ты свалишь нахер, прихватив свою сладулю? — улыбнулся Третьяков и похлопал ресницами.
— Убрал. Руку, — прошипел Гена.
— Не могу, прилипла, — продолжил паясничать Третьяков, а Гена свирепеть.
— Захлопнулись! — рявкнул кто-то за нашими спинами и присмирели разом все. — Девушка — ко мне!
— Гав, — буркнула тихо и посмотрела на Гену.
— Иди, — сказал тихо, — он врач Марка, — слегка кивнул в сторону, а Дима вцепился в моё плечо.
— Ей тут не место, — прошипел сквозь зубы.
— Да хер ли тебе надо? — поморщился Гена и сбросил его руку с меня. — Май, иди, не отсвечивай.
— Ну ты и мудак… — покачал головой Дима, а я подхватила сумку и пошла к поджидающему меня мужчине.
— Майя, да? — спросил, когда я подошла. Я кивнула, а он хмыкнул: — Добро пожаловать в ад.
Мы прошли через ещё одну дверь и оказались в тесной комнатке с диваном, телевизором и ещё двумя мужчинами. Я тут же впилась взглядом в экран и увидела пустой ринг, за которым располагались трибуны и слонялись люди, занимая места.
Моему провожатому на вид было лет сорок, ещё один примерно ровесник Брагина, а третий совсем молодой, не больше тридцати пяти. Он же первый и открыл рот, брякнув:
— Однако. Теперь понятно, с чего галдёж.
— Матросову мозги давно отшибли, — поморщился самый старший. — Как же тебя угораздило, дитя?
— Угораздило что? — уточнила хмуро. — В меде выучиться или сестрой придурка родиться?
— Понял, — громко заржал в ответ и остальные его поддержали. — Впрочем, пластырь прилепить сможешь, что-то посерьёзней вряд ли понадобится.
— Я надеюсь, его против моего не поставят, — скривился мой провожатый. — В прошлый раз моему парню челюсть сломал.
— А, помню, — скривился самый старший, — неприятно.
— Этого, в татухах, — поддержал разговор самый молодой, — выглядит шустрым.
— Дальше ринга не убежит, — хмыкнул старший.
— А как распределяется, кто с кем дерётся? — спросила осторожно.
— Как ангел нашепчет, — хмыкнул молодой. — Значит, сестра? Как звать?
— Ещё один, — закатил глаза мой провожатый, — выйди нахрен, встань в очередь.
— Да за кем там стоять? — поморщился брезгливо. — У девушки на лице читается интеллект, а там — толпа олигофренов.
— Гена может умом и не блещет, — ответила с презрением, — но хотя бы не пытается показать обратное, — глаза парня полыхнули огнём, лицо исказила кривая ухмылка, а я развернулась к провожатому и сказала сухо: — Спасибо за гостеприимство, я лучше с приматами.
— Как знаешь, — пожал плечами равнодушно, а я вышла, едва сдержавшись, чтобы не хлобыстнуть дверью.
— Да ну какого хрена! — всплеснул руками Гена, увидев меня.
— Такого, — состроила рожицу и подошла ближе, шваркнув сумку на лавку. — Два старпёра и самодовольный осёл или девять поджарых полуголых мужиков. Выбор очевиден.
Парни поржали, Гену перекосило, а Третьяков стиснул зубы.
— В меде считать не учили? — хмыкнул один остряк.
— Я ж не извращенка на брата засматриваться, — поморщилась в ответ.
— Твою мать… — пробурчал Третьяков тихо и уронил голову на грудь.
— И вечер вновь стал томным! — оживился сидящий в углу. — Геннадий, дружище, где ж ты прятал такое сокровище?
— Совсем совести нет у человека!
— Хер знает, кто из вас, сопляков, Геннадий, но от девчонки в качестве приза не откажусь!
Несмолкаемый поток острот продолжался, а я начала перебирать собранную братом сумку, косясь на хмурого Третьякова. Выходит, клуб тот же. Может даже Гена знал убитого. Или один из этих парней. Но что мне это даёт?
— Я раздеваюсь, — услышала над самым ухом и вздрогнула от неожиданности, — не смотри.
Щёки налились румянцем и я с удвоенным рвением принялась шарить по сумке, как будто пыталась найти клад, совершенно точно зная, что он там. Очень хотелось повернуть голову, но и бокового зрения хватило, чтобы увидеть Третьякова полуголым.
— Объявляют! — рявкнули со стороны комнатушки и прибавили громкость телевизора.
Парни тут же примолкли и затаили дыхание. Затаила и я, надеясь, что смогу услышать хоть что-то за стуком собственного сердца. Только бы их не поставили в пару…
Называли номерами. Парни сверялись с бумажками и искали взглядом соперника. Третьяков встал так, чтобы я могла прочитать номер в его руках, а когда его назвали, выдохнула и прикрыла глаза: не с Геной.
— Зря ты её сюда притащил, — сказал тихо тот самый, что назвал брата кретином, подойдя к нам.
— Отвали, — огрызнулся Гена, — у меня нет бабок на крутого хирурга.
— Да при чём тут… — зашипел парень ему в лицо, но дверь распахнулась и он тут же сделал шаг назад.
— Первые — на выход! — рявкнули от входа и Гена подобрался, сжав кулаки.
Толпа приветствовала бойцов громким свистом и топотом ног по трибунам, заряжая атмосферой. Брат ухмылялся, его соперник хмурился, а я притулилась у ринга и пыталась слиться с ним, поставив сумку под ноги.
Никогда не любила смотреть на мордобой, даже по телевизору, даже когда на спортсменах защищающие руки перчатки, когда помимо них стоит рефери, готовый в любую секунду прекратить поединок, но с мордобоя и не начали: к бойцам взобралась грудастая блондинка в купальнике, отражая лоснящимся от масла телом свет прожекторов, направленных на ринг. Показала на все стороны света табличку с цифрой один, вильнула бёдрами и удалилась. Затем по громкой связи обьявили о начале приёма ставок, и только после этого послышался гонг.
С первым ударом все голоса позади меня как будто смолкли. Я боялась пошевелиться, боялась отвлечь брата, боялась, что его глупая черепушка расколется после очередного соприкосновения с пудовым кулаком соперника. Наверное, я должна была орать громче всех, перекрикивая даже саму себя, поддерживать и вдохновлять Гену, но я оцепенела от вида крови, разлетающейся по рингу. От лица незнакомого парня, превращавшегося на моих глазах в кровавое месиво. От перекошенного лица брата, сидящего на нём верхом, сдавившего ему горло, молотящего кулаком без устали, методично, как будто работал с грушей, а не с живым человеком. До тех самых пор, пока вновь не прозвучал гонг.
Нервно вдохнула, услышала рёв толпы и брезгливо поморщилась. Кому вообще может нравиться нечто подобное? И почему такое чувство, что кто-то прожигает во мне дыру?
Начала вертеть головой, пропустив момент, когда Гена поднялся с парня и спустился с ринга.
— Майка, блин! — рявкнул мне на ухо, перекрикивая остальные голоса, и схватил за рукав. — Не тупи! Пошли!
Успела увидеть, как двое здоровяков помогают встать Генкиному противнику, подхватила сумку и заспешила за братом через дверь под трибунами.
— Как я его, видела?! — принялся хвастаться, ухмыляясь разбитыми губами.
— Видела, — буркнула в ответ. — Ещё раз захочешь сюда прийти — без меня.
— Да ладно, чё ты! — фыркнул беспечно и сплюнул кровь в сторону. — Малец в порядок меня приведи, к девахе своей сегодня поеду!
— Ну прямо жених, — фыркнула, проходя вслед за ним в раздевалку.
— Да лан, нормас, — хохотнул в ответ и обнял меня за плечи. — Она привыкшая.
Я кисло улыбнулась и нашла взглядом Третьякова. Сидит на лавке, локти на коленях, на меня посматривает исподлобья. Сердце из груди рвётся от одного его взгляда. Дурак! Ну вот зачем он сюда опять притащился?! А если до смерти забьют?!
Хмурюсь и ставлю сумку рядом с ним.
— Дать в займы до зарплаты? — спрашиваю тихо и ехидно.
— Тебе прекрасно известно, что хожу я сюда не ради этого, — отвечает, не поворачивая головы.
— И много ты выяснил, просиживая свои очаровательные шортики?
— Нравятся? — посмеялся тихо и развернулся, вдруг сурово нахмурившись: — Если б знал, что ты тоже будешь, взял бы покороче.
— Если б знала, какой ты идиот… — я заткнулась, пытаясь прикинуть, чего бы такого сделала или не сделала, пауза затянулась, а Дима посмотрел с умилением. — Ой, иди в пень! — состроила рожицу, а он расплылся в улыбке. — Между прочим, Брагин кое-что нарыл.
— Да ладно?! — его глаза загорелись, а на моём лице появилась ехидная ухмылка:
— Узнаешь, если не превратишься в котлету.
— Тогда вряд ли, — хмыкнул, кивнув на парня размером со шкаф.
— Я тебя не с мужиками флиртовать привёз, — проворчал Гена, плюхаясь на лавку, — сделай так, чтобы я завтра смог глаза открыть. И, кстати, паршивый выбор, сестрёнка. Этому хана.
— А где тот, что подходил перед твоим выходом? — спросила тут же, а брат хохотнул:
— На ринге. Или уже в нокауте. Тебя прямо тянет к неудачникам. Давай я тебе нормального выберу, а?
— Не, мне тот приглянулся. Кто такой? — Третьяков повернулся и посмотрел с недовольной физиономией, но этот его взгляд я просто проигнорировала.
— Колька Мамонов, — пожал плечами Гена, а проходящий мимо парень усмехнулся:
— В простонародье — пушечное мясо.
— Почему? — спросила у него с удивлением.
— Да потому что ещё ни одного боя не выиграл, но уже месяца три усердно пытается. Рожа толком зажить не успевает, а он тут как тут.
— Может, он на окладе? — хохотнул Третьяков, подключаясь к разговору, а парень заржал и похлопал его по плечу:
— Классная шутка.
Что-то мне подсказывает, что он вовсе не шутил.
— Один раз выиграл, — прокомментировали из-за моей спины, — в первый. Причём, в лёгкую. Но там деваха его у ринга скакала козой.
— Стимул, — посмеялся Третьяков и нахально подмигнул мне.
— Ты бы лучше растяжечку сделал, а не зубы скалил, — сказал громко его будущий оппонент, — я тебя в бараний рог скручу.
Ответить Дима не успел: дверь открыли с ноги и ввалился тот самый Николай с разбитым лицом и руками, но на своих двоих.
— Прикол! — брякнул Гена, а Мамонтов подошёл к шкафчику и начал быстро переодеваться. — Эй, куда намылился?
Он не ответил, натянул футболку, снял шорты и практически запрыгнул в джинсы. Подхватил сумку и вышел под изумлёнными взглядами.
— А чё, можно свалить? — скривился брат.
— Ну, вообще-то, нет, — хмыкнул один из парней.
— Вообще-то, да, — внёс язвительную ремарку невесть откуда взявшийся молодой врач. — Но бабки выдают только после финального боя. Поднимай жопу и двигай на выход. Лучше б ты кулаками так махал, как языком чешешь!
— Ожидаем-с, — широко улыбнулся Генка после того, как троица покинула раздевалку, а я продолжила возиться с его ранами.
Когда удалилась четвёртая пара, я начала откровенно психовать, с силой растирая руки одна об одну. Из проигравших никто не возвращался, лишь те, что одержали победу, как Генка, куда выносят избитых парней в отключке или близком к этому состоянию осталось загадкой, но вряд ли их добивали как раненую лошадь на поле битвы. Я вообще не понимала, что Третьяков тут забыл и почему связывает убийство своего знакомого с этим местом, даже если допустить, что всё то, что он говорил — правда. Поступок его казался мальчишеской выходкой, импульсивной и необдуманной, смысла торчать в раздевалке с толпой других таких же безрассудных самодовольных придурков я не видела никакого, хотя, должна признать, Мамонтов сумел заинтриговать. Очень похоже на то, что парень просто немного умнее и хитрее остальных и банально обвёл всех вокруг пальца, манипулируя коэффициентом ставок. Сорвал куш, сделав крупную ставку на самого себя через приятеля, и по-быстрому смылся, пока никто не догадался. Да и комментарий, который он выдал относительно моего присутствия, тоже вполне объясним: привёл свою девушку на первый бой и пожалел об этом. Не понятно только почему, ведь он выиграл, но причин может быть миллион, а спросить уже не у кого.
— Пожелай мне удачи, сладенькая, — знакомый хрипловатый голос вывел из раздумий, а я подскочила с лавки и замерла перед Третьяковым с широко распахнутыми глазами. — Да нормально всё будет, — сказал мягко и улыбнулся.
— Удачи, — выдавила из себя вялое напутствие и попыталась улыбнуться в ответ, но получилось так себе.
Засекла время и начала мерять шагами раздевалку, поглядывая на часы примерно раз двадцать в минуту. Промаялась минут десять, окинула взглядом оставшихся в помещении парней, убедилась, что до меня нет дела никому, включая брата, вырубившегося на полу, выскользнула за дверь и побежала в зал.
Не знаю, сколько он вмещал в себя человек, но свободных мест практически не было. Трибуны в три ряда тянулись по всему периметру, начинаясь в паре метров от пола, прямо над моей головой. Я вжалась спиной в стену, стараясь, чтобы меня не было видно с ринга, и вздрагивала каждый раз, когда Третьяков пропускал удар. На моё счастье, случалось это редко, он превосходил противника по ловкости и выезжал только на этом, но везение не могло длиться вечно. Оба уже порядком выдохлись, здоровяк злился изворотливости соперника и, в конечном итоге, просто схватил его за руку, второй ударил в челюсть и подставил подножку, повалив на лопатки. Тряхнул головой, возвращая остатки мозгов на место, а я наплевала на всё и кинулась к рингу, возле которого стоял самый старший из врачей.
— Добивай! — заорал он верзиле, а мне захотелось набросить на него с кулаками, но я увидела лицо Третьякова, пока без значительных увечий, но с закрытыми глазами.
Подошла вплотную к рингу и просунула руку, коснувшись его пальцев. Он тут же помотал головой и открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на моём лице.
— Добивай, хер ли ты ждёшь! — услышала рядом истеричный вопль.
— Вставай, — сказала Третьякову одними губами.
Но он, для начала, перекатился в сторону, не дав верзиле себя оседлать. Тот приземлился на колени, взревел, но злость сыграла с ним злую шутку: Третьяков в секунду оказался за его спиной и применил удушающий приём, обхватив его торс ногами и сдавив предплечьем сонную артерию.
Через одиннадцать долгих секунд здоровяк обмяк, а в зале поднялся такой свист, что я едва смогла услышать долгожданный гонг.
6
— Серьёзно? — скривился брат у машины и окинул пренебрежительным взглядом стоящего рядом Третьякова.
— Подвезёшь или нет? — вздохнула устало.
— Прыгай, — буркнул Гена и швырнул сумку в багажник. — Поражаюсь на баб, из всех выбрала разукрашенного пижона.
— Надо было того, которого после тебя с ринга совочками соскребали? — уточнила язвительно.
— Да сам он встал, — отмахнулся Гена, — я ж в пол силы бил, внизу уже. Это только пришлые молотят по чём зря, остальные, в основном, все свои.
— Так это ты в пол силы кому-то челюсть сломал на одном из боёв?
— Роковая случайность! — выдал со значением, плюхаясь на водительское место. — Он потом сам признался, вывих был, нехер было на ринг лезть. Вообще, по большей части, все эти бои — показуха. Нос разбил, кровища хлещет, публика довольна. Типа реслинга, но если там — театр, то у нас — большое кино, — я прыснула, не выдержав, а Гена оскорбился: — Между прочим, это не так уж и просто.
— Нос разбить? — уточнила ехидно.
— Бить и не покалечить, — ответил хмуро и серьёзно.
— Что-то я не заметил, чтобы этот здоровяк играл, — заметил Дима с заднего сиденья, а Гена хохотнул:
— Тебе не повезло, этот — пришлый. Кожухов постоянно отмороженных приводит. Я поэтому Майку и позвал, на всякий. Как узнал, что он кого-то записал, сразу про сеструху вспомнил. Хотя, мать то и дело по ушам ездит, хрен забудешь.
— И что б она делала, если б тебя по рингу размазали? — спросил язвительно.
Гена хмыкнул себе под нос и ответил тихо:
— Разобралась бы. И ни за что не поверю, что наша золотая девочка тащит домой едва знакомого мужика. Давно вместе?
— Мы не… — начала вяло, а Третьяков перебил:
— Недавно. А Кожухов — это типа врач?
— Врач, — фыркнул Гена, — этот хрен — главный врач Федерации Бокса в нашем городе. Но бойцов приводит хер пойми откуда,ни одной знакомой рожи ещё не видел. И процент с этого имеет не хилый.
— А Никитина знаешь? Руслана, — спросил между делом, а я обернулась.
Третьяков кисло улыбнулся и слегка кивнул, подтверждая мою догадку о том, что это тот самый убитый.
— Неа, — отозвался Гена, — Май, куда дальше? Я только район твой знаю.
Я продолжила маршрут через навигатор в телефоне и сунула брату в руку.
— Нормально там ставки делают, бабки чуть ли не с трибун летят, — усмехнулся Третьяков, — организатор на золотом сортире восседает?
— Да хер его знает, — пожал плечами брат, — клуб частный, там два чувака у руля, с виду — без понтов, по крайней мере один. А как оно там на самом деле… мне до лампочки, я чужие бабки считать не люблю. Свои шуршат в кармане — приятно, нет — переживу. Кстати, об этом.
— Ген, уймись! — рыкнула строго. — Я только постояла возле ринга!
— И я это предвидел, поэтому у меня для тебя подарок. Эй, разукрашенный! Смотри и учись! — Третьяков пододвинулся на сиденье поближе, а Гена добавил важно: — В бардачке.
— Ген, если это какой-то прикол и на меня оттуда что-нибудь выпрыгнет, я тебе глаз на жопу натяну, понял? — уточнила ненавязчиво.
— Открывай, — заржал брат и я тут же полезла в бардачок в нетерпении, — до сих пор помню те шашлыки на днюхе Макара.
— Это нож? — ахерел Третьяков, протиснувшись между сидений.
— Это «Стриж», — протянул брат довольно, останавливаясь у моего подъезда.
— Чисто технически — кинжал, — ухмыльнулась, вытаскивая «малыша» из красивого кожаного чехла и прикладывая к ладони, — пушинка.
— Это тебе не тесак, которым батя мясо рубил, — хохотнул брат.
— Спасибо! — сказала с чувством и шумно поцеловала его в щёку.
— Так что, если надумаешь от неё удрать, — сказал, повернувшись к Третьякову, — для начала убедись, что поблизости не лежит ничего, что она может запустить тебе вслед.
— Значит, так, — сказала строго, проходя в квартиру и включая свет, — ты тут только потому что избит.
— Само собой, — ответил, с трудом сдерживая улыбку. Ногой захлопнул дверь и стянул кроссовки, не отрывая взгляда от моего лица.
— Твоя выходка совершенно ничего не доказывает, — продолжила, сурово сдвинув брови, — помимо того, что ты идиот.
— И это понятно, — слабо кивнул, сделав шаг навстречу.
— И не подходи ко мне, — выставила вперёд ладони и он упёрся в них животом.
— Мне б только немного обезболивающего…
— У меня только в таблетках, тебе не поможет. Тебе вообще только гильотина поможет.
— У тебя есть всё, что мне нужно, — кладёт свои руки на мои и моя решимость начинает таять в воздухе, а сердце долбить с удвоенным рвением.
— Я серьёзно, — мой голос дрогнул, во рту мгновенно пересохло, а он продолжил ненавязчиво поглаживать мои пальцы, прожигая взглядом.
— И я. Очень больно, — поднял одну мою руку и поцеловал, поглядывая с озорством.
— Паясничаешь? — скривилась, выдергивая свою руку из его. — Ну-ну… продолжай в том же духе.
Стащила кеды, наступив на задники, и пошла в спальню, хлопнув дверью.
— Май! — позвал с обратной стороны и поскрёбся в дверь. — Реально болит всё, меня били, вообще-то. Сама ж видела!
— Иди свои приёмчики на ком-нибудь другом тренируй!
— Да ну какие приёмчики, ну? — приоткрыл дверь и просунул голову. — Чего психуешь? Я тебе не врал. Сказал не всё, но и… чёрт! — пнул дверь ногой и та резко распахнулась, ударившись о стену. — Как ты себе это представляешь?! — повысил голос, расширив глаза. — Эй, конфетка, хочешь прикол расскажу? Прихожу я как-то домой, а там кровищей весь коридор залит! И ты такая — ой, правда?! Как мило! Давай дружить!
— Ты совсем дебил? — спросила спокойно и с недоумением.
— Да! — рявкнул мне в лицо, а я отшатнулась. — И не был никогда нормальным, а после того, как тебя встретил — вообще поехал!
— Не лечи, — фыркнула, закатив глаза.
— Биология, — ответил язвительно, — называй как хочешь, ясно? Мне похер.
— Да тебе на всё похер, — ухмыльнулась, вскинув подбородок и скрестив руки под грудью. — Творю что хочу!
— У тебя довольно паршивый характер, ты в курсе? — спросил возмущённо.
— По сравнению с тобой, я просто ангел!
— Ты чертёнок, — хмыкнул и улыбнулся, — и мне нужно моё обезболивающее. Лучше подойди, потому что если я начну тебя догонять, это закончится прямо тут, — он ткнул пальцем в кровать, а я прыснула:
— Поразительное самодовольство!
— Факт, — ответил невозмутимо, — а я настроился на разговор по душам.
— Вот и говори, — кивнула милостиво. — И начинай прямо сейчас, потому как ты страшно бесишь своей заносчивостью и я готова тебя выставить.
— Я избит, но не сломлен, — хохотнул нахально, — у тебя не хватит сил.
— Не нарывайся, Третьяков… — протянула на выдохе, уставившись в угол над его головой.
Ловкий, зараза. Чуть только отвлеклась, а он тут как тут. Сделал те два шага, что нас разделяли, одну руку положил мне на шею, пробравшись под волосы, а вторую пристроил на спине.
— Совершенно очаровательный чертёнок.
— Манипулятор, — выдавила через силу.
— Глупости, — шепнул, поцеловав так нежно, что ноги стали ватными, — мне нет никакого резона волочиться за тобой, кроме очевидного. И вообще я планировал приударить только за Брагиным, но судьба решила иначе.
— Ого, — брякнула, прикрыв глаза и ожидая очередного поцелуя, который тут же последовал, — теперь ещё и судьба подключилась…
— Ага, — хмыкнул, залезая рукой под мою одежду, — мне тебя послали за грехи.
— Паршивец, — засмеялась тихо и открыла глаза. — Как на счёт обещанного разговора по душам?
— Ты врач, как выяснилось, и должна понимать, что обезболивающее так быстро не работает… Мне сильно досталось, Майя.
— Страдалец, — фыркнула вяло, слегка запрокидывая голову, чтобы ему было удобнее покрывать мою шею поцелуями.
— При всём моём невезении я чертовски везуч, — хмыкнул, плавно возвращаясь обратно к моему лицу. — Если я буду регулярно тебя облизывать, я точно диабет заработаю.
— И это ты называешь везением?
— Везение заключается в слове «регулярно», — замолкает ненадолго, увлёкшись процессом, а когда самое время начать раздеваться, делает шаг назад и кладёт руки себе на затылок, глупо ухмыляясь. — И это самое «регулярно» будет весьма проблематично осуществить, если я не разберусь со своими проблемами. Хочу свой диабет. Ничего так в жизни ещё не хотел.
— Балабол.
— Как деликатно, — скривился и убрал руки. Подошёл к кровати, уселся и похлопал рядом с собой, спросив: — Так что там Брагин нарыл?
— Миленький коврик, — хмыкнула, садясь чуть поодаль.
— Дай угадаю… серый такой, девяносто на сто тридцать, да? Между прочим, не дешёвый, было жалко.
— Выкидывать? — уточнила ехидно.
— Лишиться, — поправил хмуро. — И где? Я там всё излазил. И ещё толпа народу.
— Через дорогу.
— Любопытно… — задумался, уставившись в пол.
— Может, расскажешь уже, как дело было на самом деле? — вздохнула устало. — Мне на работу к десяти, а хочется, знаешь ли, немного вздремнуть.
— Ложись, — ответил тут же, — я никуда не денусь. Я завтра вообще не встану, тупо не смогу, так что, если всё-таки не вышвырнешь, дождусь тебя с работы.
— Понятно, — ответила недовольно, — на счёт разговоров тоже брехня.
— Ты же только что сказала…
— Подушка всё ещё на кухне, — перебила невежливо.
— Понял, — отозвался сухо и тяжело поднялся.
Добрёл до двери, вышел, прикрыл её, а я стянула покрывало с постели, быстро переоделась в ночнушку и легла под одеяло.
Нелогичность и непоследовательность собственных поступков раздражала и мешала уснуть. Я то сгораю от желания, растворяясь в его объятиях, то мечтаю о встрече, то злюсь и обижаюсь на неловко сказанное слово. Чувствую себя прыщавым подростком в период полового созревания, пытаюсь сорвать розовые очки, примотанные к глупой голове скотчем вкруговую, но только царапаю себя ногтями. И вроде выглядит искренним, по большому счёту я доверяю ему, верю, к себе тащу упорно, стремлюсь быть как можно ближе, но вместе с этим пытаюсь оттолкнуть и отстраниться, нутром чуя подвох. Идиотизм. Или просто я слишком давно ни с кем не встречалась и слишком остро отреагировала на его напористость.
Слышу, как он беспрестанно хлопает дверцей холодильника, наверняка в попытке найти и приложить к ушибам что-нибудь похолоднее. Поднимаюсь и иду к шкафу за коробкой с медикаментами на все случаи жизни. И обезболивающее в ампулах есть, и шприцы, и противовоспалительное, и противоотёчное. Я вообще запаслива, когда речь о здоровье.
Набираю лекарство в шприц и оставляю на тумбочке. Насыпаю пригоршню таблеток в руку и иду на кухню. Вижу его у открытого настежь окна, в одних трусах, с пакетом замороженных овощей на левой почке. Наливаю стакан воды и говорю тихо:
— Так нельзя. Застудишь.
— Похер, — отвечает тихо, сипло. — Так легче.
— Выпей.
— Яду? — хмыкает и разворачивается. — Что там?
— Отрава, — слегка пожимаю плечами и разжимаю кулак.
— В самый раз…
Принимает стакан, ссыпает в рот таблетки с моей ладони, запивает и морщится.
Беру его за руку и мягко тяну за собой.
— М-м-м… жалость, — смакует каждое слово с усмешкой, — именно то, что мне нужно.
Игнорирую и продолжаю тянуть.
— Ложись на живот, — говорю, проходя с ним в спальню.
— А говорила, обезболивающего нет, — кивает на заготовленный шприц на тумбочке. — Если я лягу, уже не встану. Коли так.
Левая бровь рассечена, веко слегка припухло, завтра будет хуже. На той же скуле, с которой ещё не сошёл прошлый синяк, новая гематома, ссадина. Руки, грудь, всё сплошь сине-бордовое.
— Ложись, Дим, — говорю строго и киваю на кровать.
— Я предупредил, — вяло пожимает плечами и пристраивается на кровати.
Руки сбиты, тоже неплохо было бы обработать, после боя он лишь смыл кровь в душевой клуба.
— Полечу тебя немного, хорошо? — голос дрожит, руки дрожат, внутренности сводит смотреть на него.
— Я весь твой, — слабо усмехается и замирает, — не скончаться бы, когда ты меня касаться будешь.
— Если ты помрёшь, когда я буду тебя врачевать, это больно ударит по моему самолюбию… — бормочу, растирая руки.
— Первое убийство — молодая женщина, — заговорил тихо, — ну, как женщина… девчонка ещё совсем, двадцать два. Пуля в голову. Жестоко, хладнокровно, выбросили, как мусор, прямо на обочину, неподалёку от того места, где и Руслана, но через дорогу. Личность установили быстро, я много общался с её семьёй, друзьями, сокурсниками. Родители уверяли, что она — примерный ребёнок. Учится хорошо, занятия не пропускает, это было легко проверить. Что такого могло случится? Что такого она сделала? Что увидела? Где? Начал копать, следил за её подругой, вышел на этот чёртов клуб. Судя по всему, она там подрабатывала. То ли на ринг с табличкой выходила, то ли ставки принимала, точно не выяснил. Официально — тренером по каким-то бабским групповым занятиям. Пару раз посидел в зале зрителем, но хотелось попасть на задворки, прощупать всю эту кухню изнутри. Подкараулил одного из бойцов, разузнал, — я успокоила ходящие ходуном руки и приспустила его боксеры, стараясь смотреть, но не видеть. — Разузнал… что там дальше-то… короче, направил меня прямиком к одному из владельцев клуба. Господин Павленко. Эдичек. Рожа паскудная, прописал мне кулаком в живот, потом только выдал номерок. Понравилось ему, как я пополам сложился… урод. Ты там скоро? У меня от ожидания глаз дёргается уже.
— Да я всё… — пробормотала, возвращая его трусы на законное место.
— Правда что ли? — удивился, перекатываясь на спину, а я потрясла пустым шприцем.
«И довольно давно…».
— Что там дальше?
— Что дальше… — поморщился, а я подняла с пола коробку и стала копаться, выискивая антисептик и мазь. — Прихожу в раздевалку эту, ко времени. Надо было раньше, но я старался особо не отсвечивать, мало ли кто… пожалел, конечно, потом уже. Встретил Руслана, мы с ним в школьные годы ещё в одну секцию ходили, смешанные единоборства. Потом он дальше в спорт, а мне скучно, хочется и мозгами пораскинуть время от времени… в общем, я успел под самое объявление, выпало с ним драться. Он как меня увидел, обрадовался сильнее, чем матери родной. До зарезу, говорит, надо выиграть, буду в долгу и всё прочее. Обрадовался, как мудак, такая фортуна, выложит мне всё, надо всего лишь рожу под удар подставить. Адрес успел ему сказать, телефон бы не запомнил, вышли, поплясали, вырубил меня удушающим, как я того сегодня… Не помню даже, как вынесли, очухался на улице, за территорией. Просто вышвырнули и дело с концом… и обратно уже не впустили, типа, продул — двигай нахрен. Но я и тогда не слишком-то расстроился, Руслан нормальный парень, во всяком случае был когда-то, объявится. Объявился, твою мать… лучше бы нет.
— Хочешь сказать, что он всё-таки приехал к тебе, каким-то макаром вошёл в квартиру, и некто третий убил его, пока тебя не было, да ещё и умудрился успеть вынести тело? — спросила со вздохом.
— Зубы ныть начинают от одного рассказа, — скривился Третьяков, — но всё до тупого просто. Меня не было дома той ночью.
— И… — я запнулась, по одному его взгляду понимая, что услышу в ответ, но всё равно договорила: — И где ты был?
— У девушки, — процедил невнятно.
— У какой-то там или…
— У своей девушки я был, — ответил уже членораздельно, — но мы разошлись, Май. Как только я понял, во что влип, а особым умом обладать не надо, чтобы это понять, сразу же порвал с ней.
— Благородно, — улыбнулась скупо и приложила марлю с мазью к его костяшкам, поверх натягивая трубчатый бинт.
— Паршиво прозвучит, но к ней я никогда не испытывал ничего подобного.
— Зачем тогда встречаться? — хмыкнула невесело.
— А зачем ты потащилась на свидание с тем идиотом? — спросил с вызовом. — С коллегой со своим. От чувства одиночества, чтобы заполнить пустоту, чтобы рядом был хоть кто-то. Думал, что влюблён, но я вообще не знал, что это такое, как оказалось.
— Давай спать, — выдавила из себя очередную натянутую улыбку и поднялась, собирая лекарства обратно в коробку.
— Май, я не врал тебе. Ни на счёт происходящего, ни на счёт своих чувств.
— Блондинка? — спросила ненавязчиво.
— А есть разница? — поморщился, приподнимаясь на локтях и наблюдая за мной.
— На коврике нашли несколько длинных светлых волосков, — ответила беспечно. — Думаю, есть ли резон с ними возиться.
— Резона нет, — ответил глухо и упал на кровать, расслабившись.
Спать я так и не легла.
Приняла душ, выпила кофе, посидела истуканом, постояла над постелью, разглядывая его умиротворённое лицо, приготовила лекарства на сутки и расписала схему приёма, оставив всё на кухонном столе, оделась мышкой, стараясь не производить ни звука, и приехала на работу к восьми, без удивления обнаружив знакомую жёлтую «Хонду» на парковке у входа.
Коллеги сонно поздоровались, а я хмыкнула:
— Раз следующая смена почти в полном составе…
— Майя, я тебя обожаю! — простонала Кира, прытко поднимаясь со стула. — Я сейчас просто вырублюсь, такой тухляк всю смену!
— Поддерживаю, — промямлил ещё один коллега, приподнимая голову от стола. — Я пошёл.
— Слабаки! — хохотнул третий и добавил шёпотом, на ходу снимая халат: — Но и я не откажусь…
Через десять минут мы с Брагиным остались вдвоём, я подошла к его столу и встала за спиной.
— А ты на каком топливе? — спросил невзначай.
— На адской смеси из адреналина, дофамина и необоснованной и нелогичной ревности.
— Последнее — очень по-научному, — хохотнул криминалист.
— Вон те принадлежат незнакомой мне блондинке, которую я заранее ненавижу, — кивнула на один из пакетиков. — Можно не тратить времени.
— Если бы я так работал, то половина преступников остались на свободе, — буркнул недовольно. — Ты в курсе, что на курок может нажать и женщина? Где гарантия, что пассия опера не причастна? Где гарантия, что она единственная блондинка, побывавшая в его квартире?
— Спасибо за ещё одну проедающую мозги мысль, — скривилась, уперевшись локтями в стол и пристроив на ладонях подбородок. — Теперь вместо одной любимой девушки перед глазами целый табун.
— Ну, нет ничего ужасного, что у молодого мужчины была личная жизнь и до тебя, — отозвался невозмутимо, — не стесняйся, присоединяйся. Так значит, он у тебя?
— На ближайшие двое суток как минимум. Ему даже шевелиться не будет хотеться.
— Мы не на столько близки, чтобы делиться такими подробностями! — возмутился криминалист притворно, а я залилась краской и буркнула:
— У мужчин в любом возрасте на уме лишь одно…
— До пятидесяти шести — точно, — не стал спорить, а я вздохнула:
— Избит он.
Пододвинула стул, занявшись другими образцами, и параллельно пересказывая события прошедшей ночи.
— Похоже, у нас возникли некоторые трудности… — Брагин разогнулся и пожевал губами, размышляя. — Придётся дожидаться, когда Третьяков сможет перемещаться в пространстве. Нужно, как минимум, взять образец ДНК у девушки, чтобы сравнить с образцами с коврового покрытия.
— У его девушки, — поправила ворчливо.
— Не принципиально для расследования. А вот что странно… у него было алиби на ночь убийства, но, когда он вернулся и увидел море крови, он предпочёл сделать ремонт, чем вызвать своих коллег. Это он не потрудился объяснить?
— Почему бы Вам не задать ему все свои вопросы лично? — съязвила, поднимая голову от стола.
— Он слишком похож на меня в молодости и страшно этим раздражает, — хмыкнул в ответ, а я вспомнила:
— Так что Вы такого натворили перед уходом?
— Подбросил улики в дело, — ответил незатейливо. — Все знали, что мерзавец виновен, но у него был слишком ушлый адвокат, выворачивающий все факты наизнанку. На самом деле, даже несколько улик. Незначительных в масштабе Вселенной и расследования, но, в совокупности с остальными, дающие однозначную картину. Начальник даже похлопал по плечу за закрытыми дверьми, очень тонко получилось. Но после такого вернуться на службу невозможно, хотя я мог бы, Софи довольно давно сделали операцию и всё разрешилось благополучно.
— Жалеете? — спросила с состраданием.
— Чего? — прыснул Брагин. — Не неси чепухи, я до сих пор горжусь собой и своим… преступлением против совести.
— По закону тоже не слишком гладко… — пробормотала себе под нос, а Брагин хмыкнул тихо:
— Не придирайся.
Ровно в десять приехал Саша. Посмотрел со значением и сказал таким голосом, как буто мы проснулись в одной постели:
— Доброе утро, Майя.
— Доброе, Александр, — хмыкнул Брагин и тот слабо поморщился, тут же протянув ему руку.
То и дело тёрся поблизости, ненавязчиво касался и дико раздражал, так что я поспешила вставить наушники, погромче включить музыку и углубиться в собственные мысли, перестав замечать окружение.
Дима начал своё расследование с убитой девушки, а оказался в клубе, через её подругу. И наверняка связывает убийство своего приятеля с тем же местом, но какой во всём этом смысл? Что такого там может происходить, что убивать начали направо и налево? Мой собственный брат неоднократно участвовал в боях, ничего предосудительного в них не видел и в целом описывал как один большой развод. Спектакль для наивного зрителя, кровавый, но уж точно не смертельный. К тому же, это мужской поединок, при чём тут хладнокровно убитая девушка? Там столько народу на трибунах сидело, сложилось впечатление, что собралась добрая половина города, своеобразное культурно-массовое мероприятие, организаторы не стали бы так рисковать. Да и, как я поняла, совершенно не доказано, что убитая девушка этот клуб, хотя бы, посещала.
В голову тут же пришла совершенно идиотская мысль. Доказать, что эти бои никак не связаны с убийствами. Идиотская, но такая заманчивая…
Я вытащила наушники, выразительно зевнула и ткнулась лбом в стол.
— Плохо спала? — тут же материализовался рядом Саша. — Выглядишь усталой…
— Вообще не спала, — ответила вяло.
Он ухмыльнулся, явно приняв на свой счёт мою бессонницу, а Брагин предложил ненавязчиво:
— Александр, прикроем Майю?
— Конечно! — заважничал в ответ.
— Вот и чудно! — хлопнул в ладоши криминалист. — Ступай, отоспись. Чтобы на следующей смене была бодрячком!
— Постараюсь… — промямлила, бочком двигаясь к двери. — Спасибо.
Через двадцать минут неловко топталась у входа в клуб, не решаясь зайти.
— Да ла-а-адно! — услышала протяжное откуда-то сбоку и тут же развернулась. — Какая встреча!
Ко мне вразвалку шёл один из врачей, самый молодой, с усмешкой через всё лицо.
— Привет, — буркнула, не зная, что ещё сказать.
— Ну, привет, — хмыкнул самодовольно, — кого ждёшь?
— Да, в общем-то, никого… — я потупила взгляд, соображая, как выжать из этой встречи максимум. — Слушай, вчера не очень хорошо получилось…
— Ты о своей дерзости? — презрительно вздёрнул верхнюю губу. — Согласен.
— Прости, а? — подняла взгляд, теребя в руках ремешок от рюкзака, попавшегося под руку. — Нервно было, Генка ничего не объяснил, ну и сам понимаешь, лучшая зашита…
— Да ладно, проехали, — отмахнулся беспечно, — так чего ты тут?
— Да я… даже не знаю, как сказать… в общем, медицина — ну не моё, понимаешь? — через всю его рожу это самое понимание пролегло как по заказу, выражаясь в насмешке и пренебрежении. — Я по сторонам посмотрела, ну и подумала, деньги-то не лишние…
— С табличкой хочешь погулять? — хохотнул, вскинув брови. — Однако!
— Не возьмут? — скисла, опустив уголки губ.
— Я бы взял, — повёл плечом и положил руку мне на талию. — Пошли, познакомлю кое с кем. Он и решит.
— Поможешь? — спросила с недоумением и надеждой. — После того, что я наговорила?
— Да что ты там сказала… — поморщился, ведя меня ко входу. — Ерунда. Видно было, напугана до чёртиков, с братом всяко спокойнее. Понимаю.
— Ты очень чуткий, — сказала со значением. — Может… познакомимся?
— Может, — широко улыбнулся в ответ, но так и не представился.
Провёл меня через металлоискатель, через зал с несколькими рингами, на которых тренировались спортсмены и любители, через зал с грушами, зачем через зал с тренажёрами, мельком успела увидеть групповые занятия, окончательно растерялась в хитросплетениях коридоров, пока он, наконец, не остановился, грохнув кулаком в дверь.
— Да! — услышала из-за двери и он тут же распахнул её, с ухмылкой подтолкнув меня внутрь.
— Кир, смотри, кто у меня тут, — сказал из-за спины, а молодой мужчина, сидевший за столом, поднял взгляд.
Голубоглазый шатен мазнул по мне взглядом и спросил равнодушно:
— Кто это?
— Девчонка хочет на ринг.
Он тут же просканировал меня, откинулся на стуле и сказал непринуждённо:
— Раздевайся до белья, — к такому я была не готова и замешкалась, а он спросил с усмешкой: — Или ты думала, я тебя в фуфайке отправлю?
— Нет, — ответила с вызовом и стянула футболку, бросив её прямо на пол. С джинсами вышла загвоздка, я стащила их до колен, но снять до конца, не снимая обуви, возможным не представлялось.
— Ты на каблуках-то хоть ходить умеешь? — хохотнул коротко, а я разогнулась из унизительной позы, сверкая глазами.
— Умею, — прошипела сквозь зубы.
— А улыбаться? — продолжил потешаться и я тут же осветила помещение белизной своих зубов. — А не как пиранья?
— Да иди ты в жопу, — буркнула себе под нос, но в тишине кабинета мои слова было отлично слышно всем присутствующим. Натянула джинсы и подняла футболку.
— И нахера мне это? — уточнил у моего провожатого.
— Да лан те, прикольная же, — хмыкнул в ответ.
— Прикольная, но мы вроде не в КВН играем, Илюх, — слегка поморщился, продолжая делать вид, что меня не существует.
— Любая идиотка пройтись сможет, — продолжил настаивать Илья, а я — сжимать челюсти до зубовного скрежета.
— Я пойду, — сказала тихо стоящему рядом Илье, слегка повернув голову, — спасибо за содействие.
— Смотри, какая задница! — не унимался, дождавшись, когда я развернусь к ним спиной.
— Это «Левисы», — хохотнул подло хозяин кабинета.
Бесит! Развернулась через плечо, увидела усмешку на его лице и вновь стянула джинсы, просто чтобы утереть ему нос.
— Ладно, не «Левисы», — засмеялся тихо, — всё равно слишком дерзкая. Её по заднице шлёпнут, она в ответ — по морде, и бой начнётся несколько раньше.
— Я б на это посмотрел, — заржал Илья. — Уверен, ты тоже!
— Оставь свой номер, как там тебя… — смилостивился сидящий за столом.
— Майя, — процедила зло.
— Да похер… — пододвинул на край стола блокнот и ручку и кивнул на них: — Пиши.
Стиснула зубы, подошла, написала свой номер, с такой силой давя на стержень, что его можно было прочесть на доброй половине страниц не особенно напрягаясь, бросила ручку на стол и вышла, гадая, на кой хер мне это было надо.
Не успела даже выйти из здания, как мобильный начал вибрировать в рюкзаке.
— Слушаю, — ответила сухо, увидев на экране незнакомый номер.
— Пойдём на свидание? — услышала голос Кирилла.
— Да ты издеваешься… — проворчала в трубку, шумно выдохнув.
— Не-а, — протянул со смешком, — пошли, забей на эту подработку, тебе это не нужно.
— Ну, ты-то по-любому лучше знаешь! — фыркнула, толкнув дверь.
— Характер… — протянул, смакуя каждую букву, — мне уже нравится. Сегодня. В девять. Скинь адрес, заберу.
Отключился, абсолютно уверенный в своей неотразимости, а я убрала мобильный, качая головой в недоумении и слабо улыбаясь. Ну а что? Придурок, конечно, но внимание всё равно льстит. Никуда с ним идти не собираюсь, да и, похоже, работы не видать, как своих ушей без зеркала, но я особенно и не рассчитывала, что она дастся вот так просто.
Прошла пару улиц, плюхнулась на лавку и попыталась прикинуть, какую ещё глупость могу совершить, коль выдался свободный день. И, для разнообразия, решила пораскинуть мозгами, раз уж все предыдущие дни думала, преимущественно, совершенно другим местом. Просто хочу знать, говорит Третьяков правду или наводит тень на плетень, смекнув, что два помощника лучше, чем ни одного.
Предположим, что всё, что он сказал — истина в последней инстанции. И да, клуб не так-то прост, сильно сомневаюсь, что подобные ночные мероприятия разрешены законом, но при чём тут убитая девушка? То, что её подруга подрабатывала, расхаживая полуголой (или одетой, принимая ставки, не суть важно), не значит, что она занималась тем же. Он сам сказал — правильная девочка, отличница. И даже доказал это. В тихом омуте? Или подруга потащила её за собой за компанию? Ну, притащила. Ну, увидела она бой, один или несколько, что с того? Даже если нарвалась там на неприятности, она же не избита была, не изнасилована (он бы наверняка об этом упомянул), ей просто пустили пулю в лоб. Скорее всего, он допустил вероятность, что помимо боёв там происходит ещё что-то похлеще, от того с завидной регулярностью стремится туда попасть, но кроме общего зала и раздевалки ничего увидеть всё равно не получится. Но, что, если убийство девушки вообще никак не связано ни с клубом, ни с последующим убийством Никитина, его давнего знакомого? А мне-то хочется выяснить, преимущественно, как раз о нём. Стоит на этом и сосредоточиться, тем более что о девушке ровным счётом ничего не известно, даже имени.
Итак, парень принимал участие в боях. И хоть нашли его лишь спустя неделю, на фотографиях видно, что избит он был сильно. Патологоанатом так же отметил, что некоторые раны к моменту смерти начали заживать, так что Третьяков, конечно, свою лепту внёс, но тот бой у Никитина был не первый за короткий промежуток времени. Сюда же прибавляем просьбу к Третьякову, что ему непременно надо выиграть, и получаем интересную картинку. Вполне вероятно, что у него были проблемы ещё до боёв, скорее всего, банальные долги.
Что я о нём знаю? Знаю, что родился и вырос в другом городе, что спортом занимался профессионально (по словам Третьякова), но не боксом, как Генка, а смешанными единоборствами. Вот, собственно, и всё. Не густо. Не понятно даже, переехал ли он в наш город или оказался тут чисто случайно. Или приехал целенаправленно, подзаработать. Мог узнать об этом клубе от знакомых или его привёл тот самый врач из Федерации Бокса. Попробую прояснить хотя бы это.
Залезла в интернет с мобильного, нашла адрес Федерации смешанных боевых единоборств и потрусила к остановке. Большой плюс маленьких городов — до всего рукой подать. Через пятнадцать минут уже выходила из автобуса, ещё через две поднималась по широкой лестнице, ведущей в нужное здание. Подошла к двери, протянула руку и получила по ней металлической ручкой, едва успев отпрыгнуть в сторону.
— Ай! — пискнула, потирая ушибленное место.
— Да отвечаю! — гаркнул выходящий парень в трубку, увидел меня и пробормотал, убирая телефон от уха: — Погоди… Девушка, извините. Всё нормально?
— Порядок, — слабо улыбнулась и вновь потянулась к двери, получив по ней вторично и взревев: — Да что ж так не везёт-то! Сколько вас там?!
— Ещё с десяток, — скривился тот, что вышел первым, — перезвоню. Помогу?
Я сделала шаг назад и буркнула:
— Буду признательна… — теперь он протянул руку и дверь вновь распахнулась.
— А это неприятно! — возмутился, отвесив оплеуху выходящему.
Второй, топтавшиеся рядом, сдавленно засмеялся, а третий спросил ошалело:
— Ахренел?
— Ну чё вы там?! — начали раздражаться на несколько голосов из здания. — Выйти дай!
— Да выходи! — повысил голос первый, распахивая дверь на максимально возможную ширину.
— Оу, консьерж, — ухмыльнулся очередной парень, вываливаясь вразвалку, — сервис.
— Серёнь, ты такой душка! — жеманничал выходящий следом, вытягивая губы в трубочку.
— Иди в жопу, — хохотнул Сергей и покачал головой.
Парни начали вываливаться один за другим, меня обдало въедливым запахом одеколона и пота, я отшатнулась и в этот момент обратила внимание, что все они в одинаковых спортивных костюмах и с сумками.
— А Вы с соревнования, да? — спросила заискивающе, встав к державшему дверь парню поближе.
— Ага, — брякнул, разглядывая меня.
— А Руслан тоже тут?
— Я Руслан! — сказали из-за спины радостно.
— Другой… — буркнула смущённо. — Никитин.
— Эм… — Сергей почесал затылок правой рукой, забыв про дверь. — Нет.
— Как нет? — пролепетала, поджав губы.
— Ну… вот так.
— Где же он был?
— А вот это, красавица, отличный вопрос! — подключился второй. — Загулял со своей…
— Саня! — шикнул на него Сергей.
— Чего? — нахмурился в непонимании, а Сергей выразительно посмотрел на меня, слегка качнув головой. — А, — брякнул и резко развернулся, перекинув сумку через плечо: — Мне пора.
— Подождите, — сказала решительно, старательно играя роль абсолютной идиотки, — я не понимаю. Он сказал, что едет на соревнования, вот вы все вернулись, а он почему нет?
— Не не вернулся, а не ездил, — вздохнул Сергей, — Вы заходить-то будете?
— Зачем мне туда, если Вы говорите, что его там нет? — изумилась его непонятливости, округлив и без того большие карие глаза.
Сергей посмотрел с состраданием и вздохнул, переминаясь с ноги на ногу и не зная, как от меня отделаться. Бросил молящий взгляд на ближайшего товарища, а тот поднял руки в воздух и попятился:
— Не вмешивай. Не моё дело.
— Моё, да? — скривился Сергей.
— О чём вы?! — взвизгнула тоненько и все разом поморщились, расползаясь в стороны как тараканы ночью на кухне в коммуналке, после включения света.
— Девушка, — вздохнул Сергей, — что Вы от меня хотите?
— У него другая, да? — спросила с дрожью в голосе, которую явно переигрывала, но он так старательно пытался слинять, что попросту не обратил внимания на мои ужимки.
— Поговорите с ним, лады? Не хочу быть пятым колесом.
— Да как же я это сделаю, раз найти его не могу? — понуро опустила голову и сделала шаг вбок. — Простите, конечно, Вам не до меня…
Глубокий вдох и тяжёлый выдох.
— Ну, чем я-то могу помочь? Он и на мои звонки не отвечает. Тут все уже раз по двадцать звонили, может, номер сменил или телефон потерял.
— Скажите правду, прошу, — прошептала, наступая на него локомотивом и преданно заглядывая в глаза.
— Ну… блин! — помялся и выпалил: — Я видел его с другой!
— Понятно… — ответила загробным голосом. Слезинку бы хоть выжать, но актёрским талантом Господь меня не наградил. — А ведь я и домой к нему ездила, а открыл какой-то мужик незнакомый. Похоже, съехал… и как теперь сообщить ему, что я беременна?
— Ёп! — парня перекосило, а я кисло улыбнулась и развела руками.
— Простите, это, конечно, не Ваша проблема. Только моя… — положила ладони на свой живот, а он спросил осторожно:
— А чё за мужик? С Артёмом они кореша, может, он был, сейчас узнаем… — повертел головой и буркнул: — Только что же тут был… Ладно, не суть. На сколько я знаю, он не снимал, его хата. Так что это, может, родственник какой погостить приехал.
— Может, — я понуро опустила плечи и уставилась на его плечо невидящим взглядом. — Ну, так если не открыл сам и притворился, что его нет, какая разница?
— Не, ну так не по-людски как-то, — нахмурился совестливый Сергей. — Поехали, я попробую в дверь позвонить, если дома, точно откроет, он прекрасно знает, что мы только вернулись.
Хотела пуститься в витиеватые благодарности, но вовремя себя осадила, сказав скромно:
— Спасибо…
— Ага, — брякнул в ответ и указал рукой направление, — машина там.
— Та девушка… — сказала уже в пути, глядя на дорогу прямо перед собой, — красивая, да?
— Ну… врать не буду, симпотная, — пожал плечами Сергей, — но лично на мой вкус — ты красивее.
— Может, сестра, а? — спросила с надеждой, а он слабо поморщился:
— Это вряд ли… странно вообще, если честно. Руслан нормальный парень, не какой-нибудь там самец тупоголовый… — я внутренне напряглась, а он предположил: — Может, он с ней уже расстался? Давно вы с ним?
— Два месяца, — брякнула, что первое пришло в голову.
— Ну вот примерно тогда я их и видел, потом — нет, — обрадовался и воодушевился одновременно. — Слушай, реально! По-любому уже расстались, может, как с тобой закрутилось, ну, там, чутка пересеклись, типа переходный период и всё прочее.
— Куда ж он тогда делся? — хмыкнула невесело, отлично зная, где в данный момент несчастный парень. — Один из ваших сказал — загулял.
— Каждый по себе судит, — сказал со значением, — к тому же, к тренировкам он всегда серьёзно относился, а тут прям как сквозь землю провалился… может, случилось чего?
— Уж лучше б загулял…
— Так-то оно да… ну ты это, не переживай раньше времени. Тебе вроде как нельзя и всё такое…
— Какая она? — спросила не в тему. — Та, другая.
— Ну такая… не знаю, обычная. Я мельком видел, если честно.
— Блондинка? — задала актуальный в последние сутки вопрос.
— Ага, — ответил вяло, — но, по-моему, крашеная.
Я слабо улыбнулась, предположив, что он таким образом пытается меня подбодрить, и отвернулась к окну, не зная, что бы ещё спросить, не вызывая подозрений.
Наличие у Никитина девушки ничуть не удивляло, а вот то, что его не опознали сразу же — весьма. Нашли-то только через неделю, как минимум один человек должен был заподозрить неладное и написать заявление о пропаже, даже если предположить, что все родственники остались в другом городе и созваниваются они редко. Но, тем не менее, он проходит в уликах как неизвестный. Хотя, материалов, которые успел собрать следователь, у меня нет, возможно, его личность уже установили. Сам-то Третьяков едва ли удосужился сообщить его фамилию: они родом из одного города, это ещё одна ниточка к нему.
Закрыла глаза и притворилась, что задремала, и сама не заметила, как в самом деле уснула.
Глаза никак не желали открываться, тело затекло, а в висках пульсировало от духоты. Я поморщилась, поднесла руки к лицу, в намерении помочь отяжелевшим векам, а рядом кто-то шумно выдохнул.
Вздрогнула, сонную одурь как ветром сдуло, повернулась на звук, а Сергей, о котором в первое мгновение я даже не вспомнила, подался назад и выставил вперёд руки, брякнув:
— Это я!
— Вижу, — промямлила в ответ и посмотрела сквозь него и стекло на улицу. — Блин…
— Ну да, малость стемнело уже, — выдал, почесав затылок, — я тебя потыкал, а ты ни мур-мур.
— Прости… — простонала виновато, — не знаю, как так меня…
— Эт нормально, — хмыкнул со знанием дела, — у меня сеструха беременная ходила, первый триместр как сомнамбула, лишь бы где задрыхнуть.
— Весь день на меня убил, — вздохнула, уронив голову к груди.
— Ерунда, делать всё равно нечего было. Ты пока спала… короче, я сходил. По-моему, там нет никого. И окна тёмные и за подъездом смотрел, не входил и не выходил.
«Там — это где?» — чуть не брякнула, борясь с желанием осмотреться.
— Думаешь? — спросила в глубокой задумчивости. — Может, с родными чего? Поехал к себе… а телефон потерял или украли, всякое же бывает, правда?
— Вот и я гадаю, — покивал с готовностью, — отчаиваться рано, объявится!
— А мой номер просто не помнит наизусть… — продолжила бормотать себе под нос.
— Точно! — поддержал тут же, но взгляд отвёл.
— Спасибо, — слегка улыбнулась и потянулась к двери.
— Эй, куда? — спросил с намёком на возмущение. — Я отвезу, говори адрес! Поздно уже и вообще…
— Да я это… одна побыть хочу, если честно… подышу воздухом и такси вызову.
— Блин… ладно. Слушай, а оставь номер? Если увижу его — наберу.
— Если увидишь его — скажи, что я искала. Номер он, может, и не помнит, а мой адрес вряд ли успел забыть.
— Ну да, — ответил кисло, — ну ты это… заезжай, если что. Помощь там какая…
«Где ж вы прятались от меня, нормальные адекватные мужики с правильными ценностями» — вздохнула мысленно и вслух, поспешив покинуть машину.
Махнула рукой на прощанье, дождалась, когда он отъедет, и встала там, где стояла его машина, осматриваясь. Припарковался он во дворе, рядом с домом, но через детскую площадку был ещё один, пара подъездов вполне просматривалась, а мест поблизости могло бы и не быть. Надо же было так вырубиться! Сейчас бы уже знала номер его квартиры!
Всего в зоне видимости было пять подъездов, если смотреть с той точки, где я стояла, и не вертеть головой. Девять вечера, ещё не слишком темно, но в квартире уже сумрак, все, кто дома и не спит, включили свет. По девять этажей в каждом доме, не понятно, какие окна какой квартире принадлежат. Вздохнула и пошла к домофону одного из подъездов, принявшись звонить во все квартиры подряд, не слишком обременяя себя размышлениями. Записывала в заметках на телефоне номера, где не ответили, отключалась, слыша голос из динамика, убила около получаса на один подъезд и всё-таки подключила мозг. В подъезде тридцать шесть квартир, выходит, по четыре на площадке, следовательно, окна во двор могут выходить только у двух. Восемнадцать — уже лучше, но это ещё четыре подъезда… чёрт, да я тут старость свою встречу.
Отошла к детской площадке, достала мобильный и увидела пропущенный с незнакомого номера, около часа назад. Сверилась со списком входящих, убедилась, что звонил Кирилл, хмыкнула и полезла в интернет искать планировку дома возле которого стояла машина. Через десять минут уже сопоставила окна с номерами квартир и без трудаполучила список из пятнадцати номеров только в ближайшем доме.
Выдохнула и вновь пошла к домофону, позвонив в квартиру со включённым светом.
— Кто? — рявкнули из динамика.
— Простите, Вы не могли бы постучать к Вашему соседу, Руслану, у него, похоже, домофон сломался… — запричитала тут же.
— Делать мне больше нехер! — ответил мужчина грубо, а я выпалила в ответ:
— Хам!
— Слышь, ты, пигалица! — начал угрожающе. — Я сейчас спущусь…
— Да как же! — фыркнула самодовольно. — Вы даже до соседней квартиры дойти не в состоянии.
Отключилась и начала звонить дальше. Послушала гудки, но поговорить со мной не захотели, просто-напросто открыв дверь. Проходить я не планировала, больше на девятом этаже звонить было некому (эти две квартиры и так выходили окнами на другую сторону, повезло, что вообще хоть кто-то откликнулся), в общем, моя гениальная задумка трещала по швам и я была готова от неё отказаться, как вдруг дверь распахнулась и из подъезда с ехидной ухмылкой вышел молодой мужчина в спортивных штанах, футболке и тапках на босу ногу, а я попятилась назад, сообразив, что это тот самый хам и он явно вознамерился приступить от слов к делу.
— Так-так-та-ак… — пропел, покручивая кольцо с ключами на пальце. — А вот и наглая пигалица!
— О чём Вы? — попыталась закосить под дуру. — Вы меня с кем-то перепутали!
— Нашла лоха! — скривился презрительно. — Значит, так, слушай сюда!
— Нашёл лохушку… — буркнула себе под нос и развернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку, дёрнув на себя. — Пусти! — взвизгнула нервно, мысленно поздравляя себя с тем, что не умею держать язык за зубами.
— Или что? — уточнил подло.
— Руслану нажалуюсь! — выпалила первое, что пришло в голову.
— Боюсь-боюсь! — ухмыльнулся, вновь дёрнув за руку.
— Ты, придурок! — я старательно отмахивалась от него, но хватка была железная, а мужчина явно нетрезв. — Он спортсмен! Он тебя в порошок сотрёт!
— Чего? — переспросил тупо, внезапно разжав руку. Такого поворота я не ожидала и плюхнулась на пятую точку, начав заваливаться спиной назад. — Ты про какого Руслана?
— Никитина! — бросила с обидой.
— Нихера себе сосед! — крякнул возмущённо. — Он на втором, я на девятом! Ты бы ещё из дома напротив сгонять попросила! Совсем уже ахренели… — последнее он договаривал, развернувшись ко мне спиной и прикладывая ключ к домофону. — Заходи и сама стучи!
— Я с Вами в подъезд не зайду, — выдала хмуро, продолжая сидеть.
— Ну и не вопи потом, что я не помог! — рявкнул напоследок и скрылся в подъезде.
Поднялась, отряхнулась, сверилась с заметками, сохранила один-единственный номер квартиры и (весьма довольная собой) отправилась в соседний двор, откуда вызывала такси.
— Смотрите, кто пожаловал, — хмыкнул Саша, возясь со стёклами под микроскопом, когда я вошла в лабораторию.
— А, Майя! — улыбнулся Брагин. — Как самочувствие? Признаться, не ожидал тебя увидеть сегодня.
— А сегодня уже почти вчера, — вздохнула, взглянув на часы. — Работы много?
— Справляемся, — ответил Саша, развернувшись через плечо и подмигнув мне.
Я свела глаза у переносицы, стоя за его спиной, и шепнула Брагину:
— Я выяснила адрес Никитина…
— К Третьякову тоже неплохо было бы заглянуть, — протянул мечтательно, — под плинтусом поскрести. Кстати, там наверняка до сих пор открыто. Или, удирая, вы закрыли дверь на замок?
— Это Вы на что это намекаете? — зашипела, приблизившись.
— Если тебя там застукают, всегда можешь сказать, что девушка его, — пожал плечами невозмутимо, — дверь была открыта, ты вошла, осталась дожидаться и всё прочее. Если я такое выдам, меня на смех поднимут. О вкусах, конечно, не спорят, но… ну не люблю я татуировки, не моё это.
— О, Господи… — закатила глаза, с трудом сдерживая улыбку. — Допустим, плинтус я отодрать смогу, дальше-то что?
— Что-что… побрызгаешь волшебным растворчиком, посветишь фонариком, возьмёшь смывы с подозрительных мест. Делов-то. Я объясню.
В кармане халата начал вибрировать мобильный, я увидела незнакомый номер на экране и решила ответить на вызов на улице. Торопливо вышла, зябко поёжилась и ответила тихо, отходя от здания:
— Слушаю.
Окна нараспашку, первый этаж, Сашка наверняка уши греет.
— Пчёлка, — услышала смешок в динамике и повела плечами теперь уже от холодка, пробежавшего по спине. Голос точно Кирилла, но номер другой, да и намёк на моё имя не сулил ничего хорошего. Откуда он его узнал? Я совершенно точно помнила, что не говорила. — Не бойся, — засмеялся тихо, — дрожишь вся…
Я тут же убрала телефон от уха и кинулась к двери, дурея от охватившего ужаса, но успела лишь сделать несколько торопливых шагов, как он вынырнул из-за дерева, преградив мне путь.
— Нехорошо, пчёлка… — прошептал, продолжая держать телефон у уха, — мы же договаривались.
Он оказался гораздо выше, чем выглядел, сидя за столом. Гораздо шире в плечах, когда так близко, всего в нескольких сантиметрах от меня. Я даже лица его не видела, стояла и таращилась на пуговицу на его белоснежной рубашке. Кажется, днём на нём была футболка. Ничего не помню кроме равнодушно-насмешливого взгляда.
— Я ни о чём с тобой не договаривалась, — ответила, тщательно выговаривая слова, но голос всё равно норовил сорваться на истеричное повизгивание. Если закричу, успеет ли кто-нибудь выйти?
— Да? — задумался делано. — Странно… мне показалось, мы нашли общий язык.
— Показалось, — ответила, продолжая смотреть прямо перед собой.
— Не жужжи, — хмыкнул и что-то коснулось моей руки.
Я тоненько взвизгнула от неожиданности и дёрнулась в сторону, а он засмеялся в голос. Басом.
Опешила и задрала голову, а он покачал головой, продолжая улыбаться:
— Ты какая-то неправильная пчёлка, Майя.
Поднял руку повыше и я увидела букет. Нет, не так… букетик. В его руке казался совсем крошечным, из полевых цветов, перевязанный красной атласной лентой, собран профессионально, так что мысли о том, что он надрал их собственноручно даже не мелькнуло. Мелькнула другая — парень заморочился. И не только с выбором цветов.
— Как ты нашёл меня? — спросила, сглотнув.
— Тут знакомый, там приятель… — протянул загадочно и хмыкнул: — Было бы желание. А оно есть.
— Мне просто нужна была работа, — сказала тихо, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Терпеть не могу враньё, — ответил строго, — бери цветы и топай обратно.
Взяла. Пошла. А что оставалось?
«Например, не совать свой любопытный нос в осиное гнездо» — съязвил внутренний голос.
Задним числом все умные…
В лабораторию вернулась в абсолютной прострации. Цветы спрятала, прежде чем зайти. В чашку свою приткнула, воды из чайника плеснула, очень мило получилось. Странная и непонятная смесь эмоций внутри.
С одной стороны, было откровенно стрёмно. В трубку шипел, точно маньяк, в кустах подкараулил, номер поменял, выманивая, отлично зная, что я жду звонка, что я выйду подальше от коллег, просчитал всё, продумал, по одному лишь телефонному номеру, который я так неосторожно оставила, нашёл. Со связями, с возможностями, при деньгах… чудовищная смесь, ничего хорошего от этого знакомства ждать не приходилось.
С другой — эти очаровательные цветы, его задорный искренний смех без тени насмешки, разрезающий прохладный ночной воздух. Густой опоясывающий бас. Окутывающий.
И вполне однозначное предупреждение, что врать ему не следует. Что он знает? Зачем приехал? Что пытался показать? Силу, превосходство?
— Эй, всё в порядке? — услышала Сашкин голос. — На тебе лица нет. Кто звонил?
— Дома неприятности, — ответила пространно. Враньё? Нет. Дома в самом деле ждут неприятности, что называется, во плоти.
— Все живы? Я могу чем-то помочь? — спросил с готовностью, но я продолжила теребить телефон в руках, уставившись в одну точку.
— Майя? — с тревогой в голосе позвал Брагин.
— Всё нормально, — отреагировала вяло, — всё разрешится.
— Давай-ка домой, — вздохнул криминалист.
— Согласен, выглядишь потерянной, — поддержал хмурый Куликов, — вызову такси. Какой адрес?
Я назвала машинально и, пока он отвлёкся на мобильный, сунула в рюкзак несколько стерильных колб с крышкой. Брагин проследил мои телодвижения и приподнял бровь, но я проигнорировала его взгляды.
— Через десять минут, — озвучил Саша, а я кивнула и села, глядя за окно.
Что, если он до сих пор там? Такое ощущение, что из темноты кто-то смотрит. Почему мы никогда не закрываем жалюзи на ночь? Сидим тут, как в аквариуме. Окна во двор, до жилого дома метров тридцать, помойка, детская площадка, казалось, никому до нас никогда и дела не было. Или мне до остальных…
Раз уж за день он успел выяснить не только моё имя, но и где я работаю, что, если домашний адрес тоже разузнал? Хотя, я же снимаю, откуда? Вряд ли родители ему сообщили… Из остальных родственников знает только Генка, но как раз с ним связь прослеживается вполне однозначная. И, кстати, тот же Генка мог выдать мою личность на блюдечке, он у меня не слишком умом отличается, да и к владельцам клуба неприязни не испытывает. Я совершенно не скрывалась, отсвечивая у ринга, кто сказал, что Кирилла не было в зале в тот момент? Или у мониторов в своём кабинете. Стало любопытно, вызвал бойца… Но, с чего он взял, что я вру на счёт работы? Быстрые и лёгкие деньги, почему нет? Просто для красного словца?
— Майя! — крикнул Саша, а я дёрнулась и уставилась на него с удивлением. — Ты не реагировала… такси приехало.
— Я провожу, — сказал Брагин таким тоном, что возражений возникнуть просто не могло. — В чём дело? — зашипел, закрыв за нами дверь в лабораторию.
— Пока не знаю, — выдавила из себя улыбку и открыла шкаф. Достала цветы и глаза криминалиста расширились ещё сильнее. — Не спрашивайте… — вздохнула и пошла ко входной двери.
— Я уже сотню раз пожалел, что втянул тебя в это расследование, — пробормотал криминалист, выходя следом. — Заеду после смены, сам поговорю с этим деятелем. Давай сюда пробирки и из дома ни шагу.
Спорить было бессмысленно, да и до дома всё равно придётся доехать: Куликов будет отслеживать перемещение такси через приложение. Так что я молча отдала то, что своровала, села на заднее сиденье и пристроила букет на коленях, посматривая в окно.
В квартиру заходила крадучись, но ещё с порога увидела слабое свечение из спальни и услышала приглушённые голоса. Насторожилась, а через минуту поняла, что Третьяков просто включил фильм на ноутбуке и благополучно вырубился под него. Тем лучше.
Люминол, перекись водорода, медный купорос, краситель и едкий натрий. Взвесить и смешать в нужной последовательности с дистиллированной водой. Перелить в ёмкость с пульверизатором. Защищающие глаза очки, ультрафиолетовый фонарик, перчатки, бахилы, пробирки с ватными палочками. Брагин всегда очень увлекательно рассказывал о своей работе, пару раз даже мысль закрадывалась сменить профессию, но дальше домашних опытов дело не доходило. Хотя, снимать собственные отпечатки с различных поверхностей было весело. Чем ещё заниматься одинокой незамужней девушке долгими зимними вечерами? Пожалуй, стоит задуматься на досуге о своём досуге…
Упаковываю всё в рюкзак, шарю по карманам джинс Третьякова, лежащих на стуле на кухне, достаю ключи, одеваю поверх футболки кофту с капюшоном, проверяю, не проснулся ли он от моей возни, и выхожу, бесшумно закрыв за собой дверь.
Дороги пустынные, город спит, а я еду чёрте куда чёрте за чем, но остановиться уже просто не в состоянии. Поначалу было любопытно, кто тот парень, поднявший во мне бурю эмоций. Потом захотелось помочь ему, в душе начало зреть и крепнуть чувство, но оно вдруг споткнулось о вереницу лжи и упало навзничь, упрямо пытаясь встать.
За прошедшие сутки столько всего произошло, что его нахождение в моей квартире казалось скорее странным. Я вспыхиваю, как спичка, когда он рядом, когда смотрит на меня, касается, целует, но едва он скрывается с глаз, эйфория проходит, оставляя лишь дофоминовый след, как грязный отпечаток ботинка на белоснежном ковре. Тело требует повторения приятных ощущений, требует больше, чем получает, но… любовь? Я не пропускала семестр, я была прилежной ученицей. И совершенно точно знаю, что любовь даже с точки зрения науки гораздо сложнее, чем тупое животное влечение. Есть ли что-то ещё?
Натягиваю перчатки, опускаю ручку, но дверь оказывается заперта. Что ж, не критично, у меня и ключики имеются, очень помогли пройти в подъезд, на этот раз меня никто не встречал.
Закрыла все двери, ведущие в коридор, и без утайки включила верхний свет. С лёгкостью фокусника сняла плинтус, достала пару пробирок, фонарик, светящийся мягким голубым свечением флакон с распылителем, выключила свет и начала творить магию.
Кровь светится ярче всего, длительно и равномерно, секунд тридцать. Этого более, чем достаточно, чтобы взять образцы из зазора между стеной и ламинатом.
Закрываю пробирку и чувствую сквозняк со спины. Резко оборачиваюсь, вижу сначала лишь ноги, хватаю с пола заготовленного «Стрижа» и без раздумий запускаю в цель.
— Твою мать! — рявкнули басом сверху, а я, пользуясь замешательством, подобрала пробирку и сумку и попыталась улизнуть, перемещаясь на четвереньках, но не тут-то было: мужчина успел ухватить меня за капюшон аккурат в тот момент, когда я проползала мимо.
С силой захлопнул дверь, преградив путь в спасительную темноту подъезда.
— Долеталась! — рыкнул сверху. — Подъём!
Схватил за плечи и рывком поднял меня, а я вжала голову в плечи и зажмурилась, ожидая кары небесной. Зараза! Следил за мной! Да ещё и свет в подъезде выключил, чтобы зайти незаметно.
— И после этого ты будешь утверждать, что хотела лишь подработать? — спросил грозно.
— После этого — нет, — пискнула тихо, — с другой стороны, нет никаких противоречий, ничто не мешает…
— Мне — мешает! — прошипел на ухо. — В данный конкретный момент мне чертовски мешает нож в ноге.
— Кинжал, — поправила тут же.
— Храбрая? — хмыкнул, толкнув в плечи к стене.
— Нет, — замотала головой, пытаясь с ней слиться. — Когда нервничаю — болтаю. Всякое…
— Нервничаешь или боишься? — продолжил уточнять, уперевшись руками в стену над моей головой и приблизившись к моему лицу.
— Оба варианта, — ответила, сглотнув и отвернувшись.
— Ну, нервничаешь — это опустим. А боишься с какой стати?
Я нервно хохотнула и на этом моё красноречие иссякло.
— Вот и поболтали… — выдохнул, отстраняясь. — Свет можно включить?
— Да, — нащупала выключатель под рукой и щёлкнула им.
— Почему у меня такое ощущение, что лучше не вытаскивать?
— Вряд ли вошёл слишком глубоко, — ответила сипло, — расстояние было слишком маленьким.
— И тем не менее, я сильно расстроен, — рыкнул, а я зажмурилась. — Да не трону я тебя… но поговорить придётся. Сворачивайся, если закончила.
— Полы надо поднять… — промямлила, открывая глаза и вновь разглядывая пуговицу на его рубашке. — Но я пока не поняла как. Думаю, я тут надолго… давай позже поговорим?
— Это так мило, что ты считаешь меня абсолютным дебилом, — умилился, похлопав неестественно длинными ресницами, слегка закрученными к векам. — Помогу.
— С кинжалом в ноге? — уточнила осторожно.
— Соображай, — широко улыбнулся в ответ, а я сползла по стене вниз.
Приложила ладонь к «Стрижу», подняла на него укоризненный взгляд и вытащила, пробурчав:
— Мог бы просто подрыгать ногой.
— И упал бы он, измазав полы моей кровью. А тут явно кого-то грохнули. К чему мне эти проблемы? У меня большие планы на будущее.
— Рада слышать… — буркнула себе под нос.
— Позже порадуешься, — хмыкнул, а я поднялась, убирая «Стрижа» в чехол. — Ножичек — мне, — протянул руку, а я стиснула зубы, — свою ДНК я готов предоставить тебе только для продолжения рода. Полы где снимать?
— Я их не клала, чтобы знать наверняка, — ответила недовольно.
— Окей… — вздохнул и принялся за дело, первым делом закрыв дверь на замок. Отличная идея, мне такая мелочь в голову не пришла.
Повезло, ламинат Третьяков закончил укладывать у входной двери, оттуда Кирилл и начал, сняв плинтуса.
— Крепления мешают, отвёртка нужна, — озвучил очевидное и поднял голову, только после этого увидев её в моей руке. — Запасливая пчёлка.
— Сказал парень, вломившийся в чужую квартиру в кожаных перчатках летом…
— Ты ключами открывала, а про перчаточки тоже не забыла, — хмыкнул в ответ, не поворачивая головы.
— А в этом ли причина? Может, тебе отлично известно, где и что я тут могу найти?
— Впервые тут, — ответил серьёзно, — и весьма заинтригован тем, что ты пытаешься выяснить. Особенно моментом, как ты связываешь это с моим клубом. В принципе, можешь начинать рассказывать, это займёт время.
— Может, просто огреть тебя чем-нибудь по голове и сбежать? — протянула мечтательно.
— Вырубить сил не хватит, а я расстроюсь. К тому же, я тебе помогаю, это просто невежливо.
— Ты ведёшь себя странно, — буркнула недовольно.
— А ты больше не боишься.
— Просто потому что ты в партере, а я как будто бы доминирую, — пожала плечами, таращась на его широкую спину.
— М-м-м, спортивные термины, ты меня балуешь, — посмеялся тихо и вытянул руку вбок, — держи, будешь хранителем шурупов. Эти мелкие мерзавцы постоянно теряются.
— Усыпляешь мою бдительность? — спрашиваю ненавязчиво, протягивая ладонь.
— Чтобы что? — переспросил, бросив озорной взгляд через плечо.
— Ты мне скажи…
— Просто зарабатываю бонусные очки, — сказал, сосредоточенно занимаясь делом. — Надо выгодно выглядеть на фоне конкурента, — я слегка нахмурилась, а он спросил: — Так зачем ты хотела устроиться на работу?
— Я не знаю, — ответила честно.
— Окей… а что пытаешься выяснить?
— И с этим туго, — вздохнула, переминаясь с ноги на ногу.
— Ничего, я терпелив, — снял первую доску и поставил её к стене. — Но работу ты не получишь. Она унизительна.
— Сказал работодатель, — фыркнула презрительно.
— Жизнь, — пожал плечами невозмутимо, ловко снимая полотно за полотном. — Бабок хочется, временем своим управлять, ни от кого не зависеть, особенно от слепой удачи. И я даю возможность неплохо заработать тем, кому это нужно.
— Зарабатывая на них сам, — внесла язвительную ремарку.
— Почему нет? — спросил удивлённо, подняв голову и посмотрев мне в глаза.
— Ты зарабатываешь на жестокости.
— Ну я же не щенят пытаю, в самом деле… — поморщился, вновь занявшись делом, а я отступила назад. — Взрослые люди, по морде не в первый раз в жизни получают. Сопляков на ринг никто не пускает. Ты же видела своими глазами, — я не удержалась и усмехнулась, а он встал, разогнулся и расправил плечи. — Я не знаю, кого тут грохнули, но я не имею к этому никакого отношения.
— Не поверишь, но ты не первый, кто мне об этом заявляет, — широко улыбнулась, а он поморщился:
— Как пиранья. Верь — не верь, а без меня вряд ли разберёшься, если связь с клубом всё-таки есть. Я — твой пропуск. Воспользоваться им или нет — решать тебе, но я уже влез.
— Я тебя вижу третий раз в жизни. В первый ты издевался, во второй — напугал до чёртиков, в третий — всего понемногу. О каком доверии идёт речь? Ты, вообще, видел себя?
— Теперь я ещё и страшный? — округлил глаза возмущённо.
— Ты… большой, — ответила дипломатично.
Вообще, если не придираться, он был довольно симпатичным. Черты лица немного резкие, скулы острые, крупный прямой нос, казался суровым и внушительным, но, в целом, совершенно не отталкивая. Когда улыбался и подавно. Когда улыбались ясные голубые глаза.
— Нет. Просто ты — малышка, — сказал ласково, вновь занявшись полами, — а во мне нет даже двух метров.
— И сколько миллиметров не хватает? Трёх? — состроила рожицу, смутившись от его обращения и тона.
— Не жужжи, — фыркнул, сняв ещё несколько полотен. — Так, думаю, хватит. Как минимум, чтобы понять, стоит ли разбирать дальше. От входа три метра почти.
Я кивнула согласно, взяла пульверизатор и выключила свет, начав разбрызгивать его от входа.
— Красиво, но, походу, бестолку, — прокомментировал Кирилл, а я буркнула:
— Не торопись…
«Просочившуюся кровь Третьяков смыл, но вряд ли использовал отбеливатель, он бы так же светился. Да и запах слишком едкий, если бы пришли с обыском раньше, могли почувствовать, он бы не стал так рисковать» — подбодрила себя мысленно и вскоре нашла то, что искала. Взяла образцы, сунув фонарик в рот, закрыла пробирки и поднялась.
— А теперь надо вернуть, как было.
— Как скажешь, — хмыкнул Кирилл и включил свет.
С укладкой, как ни странно, он справился даже быстрее. Я взяла кухонное полотенце, протёрла полы и забрала его с собой, выбросив в мусорный контейнер у дома.
— Прыгай, — кивнул на внушительный внедорожник чёрного цвета, припаркованный почти у самого подъезда Третьякова, а я сделала шаг в обратном направлении. — Серьёзно? — состроил рожицу и скрестил руки на груди, от чего мне захотелось сделать ещё пару шагов, потом развернуться и втопить, что есть мочи. — Пчёлка, не нервируй меня. Мы совершенно точно поладили.
— Да не сяду я в твою машину! — воскликнула возмущённо. — Я не на столько идиотка!
— Вот объясни мне, с какой стати тебе меня бояться? Что натолкнуло на эту мысль? Цветы?
— Которые ты всучил как маньяк!
— Не всучил, а подарил, — поправил, пытаясь не засмеяться, — немножко сбил твою спесь, в профилактических целях. Ты дерзишь, а вот отвечать за свою дерзость явно не готова, — я открыла рот от возмущения, а он всё-таки хохотнул и вновь кивком указал на машину: — Давай опустим момент, где я заталкиваю тебя? — я начала медленно пятиться, а он выдохнул: — Понял, не опустим.
Одного шага ему хватило чтобы дотянуться до моего локтя и дёрнуть на себя, тут же обняв за плечи.
— Я сейчас закричу, — предупредила грозно.
— Пять утра, — фыркнул беспечно, — максимум, на что ты можешь рассчитывать, что кто-то не поленится встать и обматерить тебя через окно.
Двинулся к машине, а я засеменила рядом, понимая, что он прав и что мне с ним попросту не справиться.
— Чего тебе от меня надо? — спросила кисло, когда он усадил меня на переднее сиденье.
Вместо ответа он хмыкнул, пристегнул меня и захлопнул дверь, быстро обойдя машину и сев за руль.
— Слушай, как выглядит ситуация с моей стороны, — начинает размеренно вещать, выезжая со двора. — На боях появляется девчонка, обычное дело, кроме того, что болеет она сразу за двоих. Интрига номер один. Следом вваливается Сомов, это тот тип, с которым ты приходила, если ты не в курсе, — бросил на меня озорной взгляд, а я состроила рожицу, когда он отвернулся, — кудахчет о том, что один додумался в качестве врача притащить сестру, с виду ещё ВУЗ даже не окончившую. Интрига номер два. Распинается о том, какая ты дерзкая красотка. Интрига номер три, с камеры не особо хорошо видно. Я уже не прочь свести знакомство, справочки навожу, но тут ты приходишь сама. Врач, окончившая с отличием, что само по себе не просто, но за каким-то лешим закрывшаяся в лаборатории. И ладно бы на позицию, ну, скажем, медсестры, нет, на ринг, прелестями светить. Ахереть какая интрига номер четыре. Сюда же прибавляем мента, периодически заглядывающего на вечеринки. Я не ханжа, пусть ходит, машется он классно, любо-дорого смотреть, проблем от него никаких, а зарплаты в гос секторе невелики, в общем, с понятием отнёсся, но после твоего появления закрался червячок сомнения. И сегодня, вскрывая чужие полы, этот самый червячок сожрал мне половину мозга. У меня очень много вопросов, пчёлка. И я намерен получить ответ на каждый из них. Итак, первый. Что ты делаешь сегодня вечером?
— Как давно он участвует в боях? — спросила глухо.
— Это не ответ, — Кирилл тяжело вздохнул и повернул на светофоре.
— Прошу, скажи… — попросила тихо, развернувшись к нему.
— Около полугода.
Я хохотнула и сползла по сиденью.
— А везёшь ты меня куда? — спросила с ухмылкой.
— В лабораторию, — слегла пожал плечами, — ты ж там наковыряла чего-то.
— Что вечером?
— Ужин. Ты в красивом наряде расскажешь мне, какого чёрта происходит.
— А если я не знаю? — хмыкнула тихо.
— Расскажешь, что знаешь.
— А выбор у меня есть?
— Конечно, — ответил удивлённо. — Просто ужин и никаких объяснений.
— А без ужина?
— Тоже вариант, но мне он не нравится.
— Звучит, как угроза.
— Заноза ты в заднице, Майя Петровна! — громыхнул на всю машину, а я подорвалась на сиденье. — Почему нет? — спросил уже спокойнее.
— А почему да? — уточнила язвительно.
— Ладно, я понял, — ответил кисло. — Нет так нет. Но я приеду к семи, будет время подумать. Не выйдешь — я не в претензии.
Мои брови взметнулись вверх, но с вопросами я больше не лезла, не желая обрушивать на свою голову его гнев. Чёрт знает, что ему нужно, но в одном он был прав — его помощь может пригодиться. Хотя… в чём?
Додумать не успела, он остановился у лаборатории, а я буркнула:
— Спасибо, — попыталась отстегнуться, но он остановил мою руку, спросив:
— Останешься или домой?
— Останусь, — соврала тут же, но в памяти вдруг всплыло его предупреждение и я поморщилась, сказав правду: — Даже заходить не буду. Передам и домой.
— Звони из машины, я отвезу.
— Такси вызову, спасибо, — попробовала оказать вялое сопротивление, разбившееся о его укоризненный взгляд. — Слушай, это всё, конечно, здорово… — начала с запалом, но договорить он не дал:
— Окей, выходи.
— Чего? — переспросила, опешив.
— Ты же к этому ведёшь? Я понимаю. Выходи.
— Правда можно? — я слегка прищурилась, а он поморщился:
— Ещё ни одну не заставлял и первой ты не будешь.
Я быстро отстегнулась, как будто спасалась от погони, вышла и хлопнула дверцей, рванув к двери в лабораторию, но вовремя опомнилась и юркнула за дерево, достав телефон. Набрала Брагину и он через пять секунд выскочил на улицу, прямо как я ночью.
— Алло! — сказал в трубку нервно.
— Работает безотказно… — пробормотала в ответ и протянула голосом из навигатора: — Через три метра поверните направо.
— Что за шутки, Майя?! — возмутился Брагин, увидев меня.
— Посылка для нашего мальчика, — хмыкнула злорадно и пролезла в рюкзак за пробирками.
— Майя… — вздохнул, принимая их.
— Всё подписано, я умываю руки. Адрес Никитина вышлю в сообщении, если интересно.
— Поругались? — спросил осторожно.
— Нет, что Вы, — хохотнула, удивляясь на свою наивность, — просто он врёт, как дышит.
— Поясни.
— Да что там пояснять? Он участвует в боях с тех пор, как появился в городе. Все эти громкие фразы о том, что он пошёл туда лишь чтобы найти убийцу девушки — просто для красного словца. У меня нет ни малейшего желания разбираться в том, что вымысел, а что — правда.
— Потому что ты затеяла оперативную работу, а настоящий криминалист всегда следует лишь за уликами, — сказал наставительно. — И, как следствие, никаких тебе неоправданных ожиданий.
— А я не криминалист, — скупо улыбнулась в ответ, — и не хочу им быть.
— Не руби с плеча, просто это дело оказалось слишком личным…
— Да нет ничего личного! — взвилась, повысив голос.
— Именно поэтому ты раздражаешься, — заметил ненавязчиво.
— Да-да, я поняла, давно уже, Вы подталкиваете меня к решению податься в судебную медицину или в криминалистику, это всё очень занимательно, но…
— Без «но», — перебил неожиданно невежливо. — Ты увлечена, это видно. Просто не только лишь расследованием, и это смазывает общее впечатление. Не горячись, прошу, подумай.
— Да какое Вам до меня дело? — спросила грубо, а Брагин улыбнулся в попытке скрыть обиду и разочарование. — Простите, — тут же покаялась, а он улыбнулся ещё шире.
— Ты права, — сказал мягко, — я же не отец тебе, в самом деле. Просто обидно, что пропадает такой талант. Что ж, пойду, займусь образцами. Третьякова за порог, пусть подъезжает сюда.
— Вы продолжите? — спросила с недоумением, но по-настоящему удивился именно он:
— Конечно! Я искренне верю, что он не убивал и намерен помочь ему это доказать. А для любой лжи есть причина.
— Это мне уже не интересно, — остановила его, поморщившись. — Я не буду выставлять его, приезжайте, как договаривались.
— Хорошо, — кивнул и похлопал меня по плечу: — До встречи.
Он скрылся в здании, а я вызвала такси, краем глаза видя машину Кирилла, припаркованную в нескольких метрах. И тут же закралась другая мысль. А что, если голову мне морочит именно он? Я совершенно ничего не знаю о нём. И узнать мне попросту неоткуда. И, на самом деле, одно другое не исключало: они оба могли врать. А вот копаться в этом желания не было больше никакого.
С меня хватит.
7
Больше всего на свете хотелось просто лечь и расслабиться. С этой мыслью я ехала в такси, то и дело оборачиваясь и видя всё тот же чёрный внедорожник Кирилла, с этой мыслью входила в подъезд, чувствуя на себе его взгляд, с ней же осторожно открывала дверь, чтобы не разбудить свою головную боль, стягивала джинсы и бюстгальтер, не снимая футболки, и ложилась под одеяло. Но до вожделенного расслабления было далеко.
Третьяков тут же перевалился на бок и уставился на меня.
— Чего? — спросила устало, продолжая смотреть в потолок.
— Будет слишком оптимистично попросить тебя отдать мои ключи? Вряд ли я смогу вернуться туда когда-нибудь, но мне приятно так думать.
Я хмыкнула и перевернулась, посмотрев ему в глаза.
— Брагин намерен всерьёз за тебя взяться. Думаю, всё образуется, — сказала, слегка улыбнувшись.
— А по твоему лицу не скажешь, — ответил хмуро.
— Просто устала разочаровываться. Но это мои проблемы, ты был абсолютно прав, когда говорил, что нельзя быть такой наивной и доверчивой.
— Звучит, как будто это не твоя проблема, а моя, — приподнялся на локте и пододвинулся ближе, положив одну руку мне на живот. — В чём дело?
— Ты участвовал в тех боях с самого своего приезда, — ответила с усмешкой, а он вскинул брови, ответив незатейливо:
— Ну да, — ухватил меня за руку и тут же пустился в объяснения: — Я же сказал, как приехал, меня сразу кинули на убийство. Та самая девушка. Пытался что-нибудь разнюхать, но ничего, кроме разбитой рожи, не получал. А потом встретил приятеля. Он попросил слить бой, я — рассказать о местной кухне. Что-то с ним было не так, понимаешь? Дёрганный, нервный…
— А ещё ты говорил, что сидел в зрителях, — напомнила невзначай, — в раздевалку пришёл в самый последний момент и вдруг такая удача — знакомый.
— В тот раз — да, — ответил невозмутимо, — и делал так каждый раз, но повезло впервые.
— И с чего бы следователю так яростно за тебя браться, раз ты с разбитым лицом на работу ходил с завидной регулярностью? Связывать тебя и убитого? Это ж, вроде как, норма.
— В том-то и дело, — слегка поморщился и сжал мою руку, поглаживая большим пальцем. — Думаю, он меня видел там. И Руслана, в разное время. И его холёную рожу я с синяками не видел ни разу. Отсюда вопрос — какого хера он там ошивался? Ставки делал или попросту крышевал?
«Неплохой вариант — мелькнуло в голове, — объясняет, откуда Кирилл знал, что Третьяков — опер».
— И поэтому ты сбежал? Из-за того, что не доверял коллегам?
— Конечно! — выпалил с чувством.
На меня в упор смотрели полтора честных глаза, объяснение казалось логичным, но интуиция орала в голос, что это далеко не вся правда.
— Майя, я не врал тебе, — он пододвинулся ещё ближе, практически навалившись на меня, а моё сердце сделало скачок в пятки. — Я не лгал, не обманывал и не манипулировал твоими чувствами. Твоё недоверие как ножом по сердцу!
Так хочется ему верить… так хочется окунуться в этот омут, забыть обо всём. Чтобы не существовало окружения, чтобы мир вокруг померк, перестал иметь значение, чтобы остался лишь он, без прошлого и настоящего, только мы, с призрачным намёком на будущее.
Он будто читает мои мысли. Дыхание учащается, взгляд меняется, пропадает кристальная честность, мутнеет рассудок. Наклоняется, целует, щетиной своей царапает нежную кожу. С закрытыми глазами можно не думать о его синяках, можно не замечать, с каким трудом он шевелит пальцами, пробираясь под одеяло, под футболку, к груди. За шумными вздохами почти не слышно собственных мыслей. Если бы только не металлический привкус во рту, если бы не кровь из вновь открывшейся раны на его нижней губе. Вкус реальности.
— Остановись, — прошу тихо и его рука замирает на моём животе, с успевшим пробраться под кружево белья одним пальцем.
— Почему? — спрашивает хрипло.
В самом деле, почему? Почему нет?
— Скоро Брагин приедет, — отвечаю невпопад.
— Восемь, смена до десяти, плюс дорога. Ты мне льстишь, — иронично сверкает глазами и целует мою шею.
— Я так не могу, — слабо морщусь и отодвигаюсь, — я не расслаблюсь.
Скрипит зубами и падает лицом в мою подушку.
— С каждым разом останавливаться всё сложнее, — бормочет через пару минут, целует плечо, отодвигается подальше.
А я, напротив, выдыхаю. Как будто в последний момент успела выйти на своей остановке, уснув от мерных покачиваний автобуса по разбитым дорогам города. Сердце ещё долбит, тело требует завершить начатое, но ощущение такое, будто наконец-то посмотрела под ноги, увидела открытый люк и не шагнула в чёрную пустоту, не переломала себе кости.
Поворачиваю голову, смотрю на него и понимаю, что искреннего в нём лишь желание меня трахнуть. Что чувствами он, может, и не манипулирует, а вот фактами — с поразительной ловкостью. Недоговаривает, выдаёт скудными порциями, старательно поддерживает свой образ, свою легенду. На любой вопрос у него заготовлен ответ. Хитрый, ловкий, изворотливый, как будто до сих пор на том самом ринге. Как будто всегда на нём.
— Кишки сводит от твоего взгляда, — говорит со вздохом и садится на кровати, морщась от боли. — Надо найти себе другое пристанище, я так кукухой уеду.
— Пожалуй, так в самом деле будет лучше.
Разворачивается через плечо и смотрит волком.
«Что? — спрашиваю одними глазами. — Нужно было умолять остаться?».
Поднимается и идёт в ванну, а я разваливаюсь на кровати звездой, расслабляя каждую мышцу.
Брагин приехал ближе к одиннадцати, окинул взглядом Третьякова и спросил ехидно:
— Какие новости, Дмитрий? Что удалось выяснить?
— Ничего конкретного, — цедит сквозь зубы, а Брагин улыбается и уточняет:
— То есть, нет ни одной зацепки, а ты с такой рожей, что днём по улице не сможешь пройти, чтобы не обратить на себя внимания и, как следствие, не сможешь проверить даже те, что удалось найти мне, я верно уловил?
— Что Вы нашли?! — тут же загорелся Третьяков, а Брагин закатил глаза:
— Ничему жизнь не учит…
— А что мне надо было делать?! — взбесился Третьяков. — Сидеть и ждать, когда за мной придут?!
— Самое время хлопнуть дверью и совершить очередную дурость, — продолжил подначивать его Брагин. — Но, для начала, ответь мне на один вопрос. Почему ты не воспользовался таким удобным алиби? Приехал к ней ты, может, и ночью, тебя никто не видел, но вернулся-то днём. И, почти уверен, на такси. С разбитым лицом, руками, лето, жара, значит, ты в футболке, а значит, видно татуировки. Узнал бы любой таксист, подтвердить — не проблема.
— Это очевидно, — ответил хмуро, — я не хочу её впутывать.
— Лично мне очевидно другое, — хмыкнул Брагин, а Третьяков полоснул его взглядом. — Одевайся, поживёшь пару дней на моей даче, пока, хотя бы, оба глаза не сможешь держать открытыми. И вот это всё не забудь, — кивнул на стол, усыпанный разномастными коробками с таблетками и мазями, к которым я в последний момент добавила ещё и антибиотик.
Третьяков пошёл в спальню за футболкой и скудными пожитками, а я спросила тихо:
— Что Вам очевидно, Глеб Борисович?
— Разное, — ответил уклончиво, — расскажу, когда разберусь во всём до конца, томить не буду.
— Но сейчас же тоже интересно… — промямлила, отводя взгляд, — и что там по результатам с ковра…
— Помнится, ещё несколько часов назад… — протянул задумчиво.
— Да будет Вам! — вспылила, всплеснув руками. — Я сгорю от любопытства, пока Вы там за своими уликами тащиться будете!
— Резкие все, как понос, прости Господи… — ответил ворчливо, с неудовольствием покосившись на меня, — тренируй выдержку, Майя. Отвезу одну горячую голову и вернусь к тебе, пообщаемся. Думал, вы мозгами шевелить начнёте, подстёгивая друг друга, а вы… чёрте чем занимаетесь.
— Если бы, — брякнул Третьяков из коридора. — Готов.
Вышли, не прощаясь, а до меня дошло, на что намекал Брагин и от чего Дмитрий так поспешно ретировался, даже не предприняв попытки меня поцеловать. Даже не дотронувшись вскользь. Даже не бросив мимолётный, но испепеляющий взгляд.
Замужем она. Девушка, с которой он был в ту ночь. И никакой загадки нет, всё прозаично до безобразия. Она бы просто начала отрицать, что он был у неё, может, в этом и была истинная причина расставания — он попросил, она отказала. Понимаю даже, почему сей факт он предпочёл от меня скрыть — портрет рисуется непривлекательный, да и жизненные ценности в таком разрезе явно прихрамывают. И если сомнительная генетика меня не оттолкнула, то этот факт был сродни ведру ледяной воды. Сначала вылили содержимое, а после нахлобучили на голову и постучали по дну. Спасибо, отрезвляет.
Но, как это ни парадоксально, разобраться захотелось с новой силой. В мозгах прояснилось, а розовые очки сползли с носа, показывая неприглядную реальность. И уже не ради него, не для него, скорее просто из желания довести дело до конца, из ослиного упрямства, щедро отсыпанного мне природой. Как с учёбой: запал иссяк, а корочку получить всё равно хочется.
Через два часа приехал Глеб Борисович. Прищурился с порога, произвёл в голове расчёты, получил результат и остался им доволен, улыбнувшись, как кот, греющийся на нагретом солнцем капоте.
— Признался? — спросила невзначай, ставя чайник на плиту.
В глаза криминалиста смотреть не хотелось, он бы понял, он бы раскусил в момент все мои душевные мытарства. Как бы я не пыталась стоить из себя железную, собственная догадка отзывалась на сердце тупой болью. Слабой, но навязчивой.
— Конкретизируй, — хмыкнул Глеб Борисович дипломатично, пристраиваясь на стуле в ожидании чашки горячего чая, к которому наверняка не притронется.
— Она замужем, — ответила обыденно и развернулась.
— Признался, — кивнул, вновь присматриваясь, впиваясь в меня своими внимательными глазами.
— Да нормально всё, — улыбнулась тут же. Отмахнулась, продолжая развивать мысль, убеждать не то его, не то себя: — Слишком хитрожопый для меня. Мне как-то больше по душе прямолинейные, открытые. Пусть будет лучше грубоват, но без всей этой соломки, от неё всё только чешется.
— Тут спорить не буду, относительно хитрожопости, — пожевал губами Брагин. Идиотская привычка, накидывающая ему лет пятнадцать поверх имеющихся. — Думаю, он далеко не всё рассказал.
— Или не так, — горько усмехнулась в ответ. — Он участвовал в этих боях с самого своего приезда в город. Уверяет, что шёл по следу, но… любит он покрасоваться, Глеб Борисович.
— Оба варианта имеют право на жизнь, — пожал плечами криминалист. — Меня сейчас больше волнует, где третья пуля.
— Что в ней особенного? — спросила тут же, даже не думая скрывать вспыхнувшее любопытство.
— Её забрал убийца, — хмыкнул Брагин, довольный произведённым эффектом и тем, что однойлишь фразой смог увлечь меня. И тут же пустился в объяснения: — Смотри. Всего в теле жертвы три пулевых ранения. Одна пуля осталась в нём, две прошли навылет. Из них — одну Дмитрий выколупывал собственноручно, а вот вторую — нет. И сделали это край как неаккуратно, он отметил, что дыра в стене была много больше той, что получилась от второй.
— Другой калибр? — удивилась, а он отрицательно мотнул головой:
— Ты видела отчёт патолога. Пули одинаковые.
— Хотел забрать обе, но его спугнули? — принялась строить версии, а он выражать обоснованное сомнение, подначивая:
— Тело упаковать и вынести успел, а пулю вытащить — нет?
Брагин слегка вскинул подбородок, поглядывая на меня с таким самодовольством, что захотелось утереть ему нос. И я упрямо продолжила развивать свою теорию:
— Сначала вынес тело, вернулся, чтобы забрать пули, но успел вытащить лишь одну. Например, вернулся Третьяков.
— И куда он делся? В окно сиганул? — состроил рожицу взрослый мужик.
— Всего-навсего третий этаж, — фыркнула надменно, а Брагин посмотрел с укором. — Да ладно Вам, прошло достаточно времени, вполне можно поржать над тем, как я чуть не свернула себе шею, засмотревшись на мужика.
— Надо доехать и проверить, возможно ли выйти через окно, — улыбнулся Глеб Борисович, не в силах больше держать непроницаемое лицо. — Но, если бы он принялся шастать там, отмывать пришлось бы не только коридор. А следов крови в квартире не было.
— По словам Третьякова, — поправила с ухмылкой.
— Да, тут есть некоторые нюансы, — поддержал Брагин, лукаво сверкая глазами.
— Что с ковриком?
— Есть ДНК крови, совпадает с убитым. И ДНК женщины, из волос, но сравнивать не с чем. И не будет, Дмитрий заявил, что не признается даже под пытками.
— Какой смысл скрывать? — удивилась искренне. — Его свобода на кону, а мы не в суд со всем этим собираемся. И уж точно не к её мужу.
— Причин может быть великое множество, не стоит на этом зацикливаться. Как на счёт того, чтобы посетить жилище убитого?
— Это лучшее из всех предложений, что я получила сегодня! — хмыкнула, выключая чайник.
— Как Вы планируете совершить ещё одно преступление? — спросила в машине ненавязчиво.
— Единожды ступив на скользкий путь, начинаешь двигаться по инерции… — вздохнул Брагин тоскливо.
— Как поэтично, — фыркнула в ответ, — Вы просто рецидивист, Глеб Борисович.
— Ты такая тактичная, Майя, — скривился криминалист, с трудом сдерживая улыбку. — На месте разберёмся. Глядишь, и там открыто. Какой этаж?
— Второй. Сбежать с места преступления — не проблема, — ответила со знанием дела. — А вот попасть…
— Смотря какой замок, — пожал плечами и тут же заворчал: — Ты снова торопишься. В конце концов, всегда есть окно. На втором этаже мало кто ставит решётки.
— Зато много кто — стеклопакет, — буркнула недовольно, — и я Вам не бревно, чтобы Вы меня на верёвке поднимали.
— Брус, — поправил, важничая. — Самый толстый и прочный, между прочим.
— Ага, из имеющихся…
— Не придирайся, — отмахнулся беспечно. — Какие мысли по делу?
— Вы не спросили, какую он улику заныкал?
— Я два часа кряду полоскал ему мозги, объясняя, что пороть горячку — прямой путь за решётку. Не до того было. Да и… есть ли разница? Она косвенная, иначе пришли бы не с обыском, а с наручниками.
— Допустим, но разница, всё же, есть. Что, если у следователя у самого рыльце в пушку?
— Притянуто за уши, — Брагин поморщился, а я хмыкнула:
— Не совсем. Думаю, он с этим клубом связан напрямую. Или попросту видел бой, от того с таким рвением за Третьякова и взялся.
— И что нам это даёт?
— Общую картину, — пожала плечами, Брагин молча улыбнулся и свернул не в тот двор, в который было нужно. — Вы куда?
— Моя красавица слишком приметна… — вздохнул, любовно поглаживая руль.
О вкусах спорить я сочла неуместным, да и тяжело это, давясь смехом, так что просто дождалась, когда он припаркуется у помойки, где красавице было самое место.
Мы уже подходили к подъезду, когда я услышала хлопок закрывающейся дверцы машины, но не придала этому значения, двигаясь дальше.
— Эй! — услышала оклик за спиной и поморщилась, успев прошипеть:
— Молчите, — обернулась, застенчиво улыбнулась и потупила взгляд. — Привет…
— Привет! — громко поздоровался Сергей и выразительно посмотрел на Брагина.
— Это мой папа… — пробормотала вяло.
— Понимаю… — вздохнул в ответ и протянул «папочке» руку, представившись: — Сергей.
— Борис Глебович, — ответил криминалист важно, крепко пожав Сергею руку. — Вы кем будете, молодой человек?
— Я… эм… коллега Руслана. И меня… как бы это выразиться… задело то, что случилось с Вашей дочерью. Сижу вот, караулю. И, знаете, мне показалось, будто шторка шевелилась.
«Надеюсь, там не его призрак расхаживает» — подумала отстранённо и покосилась на Брагина.
— Сейчас проверим, — рыкнул «папа».
Премия «отец года» у него в кармане. Брови сведены у переносицы, глаза горят праведным огнём, что бы там с его дочерью не случилось, он/она/они за всё ответят с лихвой.
— Пап, не горячись… — попросила мягко.
— Сам разберусь! — осадил строго, а я притихла.
Организованной толпой остановились у двери, я набрала номер квартиры и мы довольно долго слушали гудки.
— Придётся подождать, пока кто-нибудь выйдет, — вздохнул Сергей, а я набрала номер, где мне без вопросов открыли практически в ночи.
Пара гудков, дверь запищала, а Брагин широко распахнул её, пропуская меня.
Поднялись на второй этаж, долго звонили в звонок, Сергей начал раздражаться и барабанить, до кучи, кулаком.
— Руслан, открывай! — сказал громко. — Я видел, что ты дома!
— Серёжа, может, не стоит кричать? — спросила осторожно, опасаясь, что он поднимет на уши весь подъезд.
— Да я сейчас её просто выломаю и всё! — воскликнул возмущённо. — Так никто не делает! Так нельзя поступать!
Он расходился всё сильнее, Брагин встал за его спиной, поднял одну бровь и молча ахреневал, а я то и дело хватала Сергея за руку и просила хоть немного сбавить обороты, но он практически орал, с каждой новой осуждающей фразой повышая голос. Очень совестливый парень попался, побольше бы таких на белом свете и поменьше, блин, рядом с квартирой, в которую мы хотели влезть!
— Серёжа… — пробормотала в очередной попытке утихомирить его, а он выкрикнул:
— Придурок! Она беременна! Будь мужиком, в конце-то концов!
Брагин поджал губы, а я втихую сжала кулак, не поднимая руки, незамысловато гарантируя обрушить на его голову весь свой гнев, если он не сдержится, а моя легенда полетит к чертям.
— Немыслимо… — пробормотал Сергей, качая головой. Посмотрел на меня виновато, а я скупо улыбнулась:
— Это не твоя вина. Ты и так сделал больше, чем я могла надеяться… спасибо.
— Да ни черта я не сделал, — поморщился Серёжа, — поеду за болгаркой. Я его вытащу оттуда как кильку из банки с томатным соусом!
— Молодой человек, не ломайте себе жизнь необдуманными поступками, — влез Брагин со своими «глубокомысленными» нравоучениями, — в конце концов, ребёнок — это дар Божий, а не наказание.
— Да, конечно! — ответил Сергей с готовностью. — Но…
— Без «но», — осадил его «папа», медленно моргнув в явной попытке оказать влияние пародией на гипноз. — Пойдём. Подышим, успокоимся… Дочка, останься, позвони одна, может, молодой человек опасается открывать при нас, — я кивнула, а он шепнул мне на ухо, проходя мимо: — Хоть за ручку подёргай. Рукавом.
— Пятерню приложу… — проворчала в ответ и подошла к двери когда шаги стихли, но то неожиданно распахнулась.
Если честно, я сдрейфила. Отпрыгнула, готовясь заорать от встречи с призраком, но моим очам предстала девушка, давящаяся слезами.
— Это правда? — спросила она с трудом, захлёбываясь собственным горем, а я решительно шагнула в квартиру, оттесняя её.
Блондинка. Крашеная. У Сергея глаз намётан. Довольно милая, но смертельно бледная, с впалыми щеками и опухшими от рыданий глазами. Потерянная, подавленная и испуганная. И да, на призрака всё-таки немного похожа: такой безжизненной она казалась.
Вот и что мне с ней делать?
— Правда? — повторила девушка нервно.
Почему она тут? Почему плачет, явно не первый день? Знает, что Руслан мёртв? Или дожидается его, кусая губы и то и дело выглядывая в окно? При любом раскладе добавлять страданий этой несчастной совершенно не хотелось.
— Нет, — отвечаю чётко.
Выдыхает и прислоняется спиной к стене, не в силах больше стоять на ногах, ища поддержки, но через пару секунд напрягается, вытягиваясь в струну, начинает пятиться назад, в квартиру, слегка расставив руки, чтобы не наткнуться ни на что.
— Кто Вы? — её голос дрожит, в глазах неподдельный страх. — Что Вам нужно? Уходите! Уходите!
— Вы знаете где Руслан? — спрашиваю осторожно, а она продолжает удаляться от меня, выкрикивая нервно:
— Уходите!
Трёт запястья одно об одно, начинает чесать левое с силой, раздирая ногтями кожу и даже не замечая этого.
— Как тебя зовут? — спрашиваю мягко.
— Уходите! — продолжает повторять, как будто все остальные слова стёрлись из её памяти.
— Меня — Майя, — продолжаю говорить ласково, замерев на месте, заведя руки немного за спину. — Я врач, содействую полиции в одном расследовании, — смотрит с сомнением, не верит, не доверяет, — и пытаюсь разобраться с тем, что происходит в одном спортивном клубе… есть основания полагать, что Руслан участвует в незаконных боях, но, боюсь, это не всё, и Вам и ему может грозить опасность. Вы его девушка?
— Невеста… — отвечает тихо, достигнув двери в ванну и уперевшись в неё спиной.
— Как Вас зовут?
— Елена.
— Леночка, я подойду, можно?
Делаю крошечный шаг навстречу, а она выставляет вперёд руки и выкрикивает:
— Нет!
— Хорошо, — киваю и останавливаюсь, — мы можем поговорить? Вы знаете, где Руслан?
— Нет, — отвечает через силу, в глазах вновь встают слёзы.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Двадцать шестого июля, — отвечает, скрестив руки под грудью.
Я вспоминаю даты на уликах, отнимаю неделю и спрашиваю:
— До боя или после?
— Я… я не знаю! Он дрался?! Что Вы хотите от меня?!
— Ничего, — отвечаю немного удивлённо, — я хочу лишь разобраться.
— Я ничего не знаю!
— И я Вам верю, но так же вижу, что Вы чего-то боитесь, — она отвернулась, давая понять, что разговор окончен, но если бы я так просто сдавалась, то сейчас плевала дома в потолок, размышляя, чем бы заняться в академе. Пойдём стратегией Брагина: не важно, что случилось, важен сам факт беды. — Лена, что, если то, что произошло с Вами, случится ещё с кем-нибудь? — девушка морщится, закрывает лицо руками, растирает глаза. — Вам страшно, вы уже несколько недель не выходите из квартиры, наверняка даже еды не осталось…
— Недель, — неожиданно хмыкнула девушка, — меня полтора месяца держали в каком-то подвале. Как Вам такое?
— Чудовищно, — сказала с нажимом, — бесчеловечно.
— Тут я, хотя бы, макароны могу себе сварить, крупы ещё есть… а не та сладкая дрянь из пакетиков.
— Я правильно поняла, Вас похитили и полтора месяца держали взаперти?
— Да, — ответила глухо.
— А затем просто отпустили, верно?
— Да… или нет. Я не знаю, понимаете? Не знаю! Мне что-то подмешали в этот пакетик, очнулась уже тут, Руслана нет, только записка.
— Я могу её увидеть?
Она посмотрела на меня оценивающе и тяжело отлепилась от стены, не почувствовав угрозы. Подошла, с трудом переставляя ноги, шаря в кармане. Достала сложенный вчетверо блокнотный лист и развернула, показывая из своих рук.
— Можно сфотографировать? — спросила ненавязчиво.
— Зачем? — нахмурилась девушка и отдёрнула руку.
— Это может помочь следствию… — ответила туманно.
— Не понимаю, чем?! — она вскинула голову, осмелев, а я хохотнула:
— Откуда ж мне знать, я же не следователь, а всего-навсего врач.
— Правда врач? — спросила с сомнением.
— Вот и Вы не верите, — вздохнула горестно, — хоть диплом с собой таскай… а Вы чем занимаетесь?
— Бухгалтер, — хмыкнула девушка, а я позволила себе изумиться, вскинув брови. — Диплом рядом, могу продемонстрировать, — она слабо улыбнулась, а я проворчала:
— Миром правят стереотипы.
— Деньги, — пожала она плечами. — Даже чтобы банально свадьбу сыграть. Знаете, какие сейчас цены на рестораны? Я уж молчу про путешествие… а Руслан хотел, чтобы по высшему разряду! Дался мне этот разряд… где вот он теперь? Во что ввязался?
— Лена, расскажите, что случилось?
— Да не знаю я, правда… — вздохнула девушка, — сижу, жду, когда объявится и соизволит объяснить. Сами посмотрите!
Суёт мне под нос записку, а я покрываюсь мурашками.
«Скоро буду. Ничего не бойся, дверь никому не открывай, жди меня. Люблю».
— Выходит, он вытащил Вас из плена, привёз сюда и уехал?
— Получается, что так, — пожимает плечами, а я достаю мобильный из кармана и смотрю на неё с мольбой. — Фотографируйте, — отмахивается вяло.
Я быстро делаю снимок и включаю диктофон, вспомнив Третьякова.
— Расскажите про похищение. Что-нибудь видели или слышали?
— Ничего, совсем… — она поморщилась и сложила листок, вновь убирая его в карман. — Вышла с работы, иду к остановке, грохот какой-то сбоку… голову поворачиваю, а меня сзади душить начинают. Думала всё, конец, но очнулась. В подвале, да и об этом поначалу не знала. На руках стяжки пластиковые, тугие, лежу на какой-то скрипучей кровати, ну такие, знаете, как раньше… пошевелиться боюсь, темень — хоть глаз выколи, сыро, воздуха мало, как в погребе. Лежала-лежала, всё затекло, села, начала руки освобождать, кровать-то металлическая, об неё перетёрла кое-как, зубами ещё помогала… не знаю даже сколько провозилась, вообще понятие времени стёрлось… Потом сверху что-то лязгнуло, я голову задрала посмотреть и в этот момент люк открылся, да так ярко было, думала, ещё и ослепну. Бросили мне несколько пакетиков с этой мерзостью… Гель какой-то, сладкий. Поначалу вроде ничего, есть хотелось, ела его, потом уже так воротило, заталкивала в себя эту дрянь. Иногда в карман прятала, на всякий случай. Воду ещё бросали, в маленьких бутылках. Единственное, что удивило — туалет с душем. Журналы ещё кидали, оставляли люк открытым на какое-то время. Но я ни слова ни разу не услышала, ни одного лица не увидела. Потом, похоже, что-то в этот пакетик подмешали, я ж его как — залпом. Съела и только потом послевкусие какое-то горькое почувствовала. Ну а очнулась уже тут, — она замолчала, а потом спросила: — Думаете, это как-то с боями связано?
— Делать выводы рано… — ответила туманно, — что Вы о них знаете?
— Знаю, что была против, — сказала резко. — Но там Артём, друг его, начал подначивать, мол, сколько можно гроши считать. Друг… говорила ведь Руслану, подождём со свадьбой, подкопим, а у него шило в заднице, всегда таким был… сколько можно ждать? Сто лет вместе, семью хочу, чтоб как полагается… Детдомовский он, я родителей рано лишилась, встретились два одиночества… — она замолчала, а мне стало нестерпимо жаль несчастную, но я посоветовала себе засунуть свои эмоции куда подальше, продолжая слушать вялый рассказ обессилившей девушки: — В общем, хотел заработать по-быстрому, говорит — ничего страшного, это просто показуха, а с лицом разбитым ходить он уже привык. Сама говорит иди и посмотри. Ну я и пошла. Если честно, мне не понравилось. На соревнованиях дух соперничества, жюри, оценки, медали, а это… мордобой. Жестокость ради забавы и денег. Руслан радуется, победил, денег поднял, я молчу, на душе кошки скребут от одного воспоминания… а через две недели это похищение. И вот, жду, выходить боюсь, мало ли что…
— А Руслан часто так пропадал? Надолго, — спрашиваю осторожно.
— Нет, — отвечает тихо, — я чувствую, случилось что-то, но… боюсь, понимаете?
— Понимаю, — ответила мягко, — но на одних макаронах далеко не уедешь.
— Да у меня запас есть, — скривилась девушка, — пакетики эти, до сих пор в кармане джинс, в которых была. Притрагиваться к ним противно.
Сердце забилось в горле, а ладони вспотели. Догадался ли тот, кто их кидал, надеть перчатки? Что, если остались отпечатки? Но если я заберу их и найду, улику в суде не примут. Да и сравнивать не с чем… чёрт! Думай, Майя, думай!
Она рано или поздно выйдет, смысла скрываться нет никакого, они позаботились о том, чтобы она не смогла рассказать ровным счётом ничего, подаст заявление о пропаже, в квартиру придут с обыском и, если следователь по делу в самом деле имеет отношение к клубу и все повязаны, то улика до суда не дойдёт. Или она их попросту выкинет. Нельзя так рисковать. Но попросить её отдать их мне я не могу, она расскажет об этом следователю, меня попросту загребут.
— Лена, вы же смотрели в глазок, да? Видели Сергея?
— Видела парня, он с Русланом борьбой занимается, но мы не знакомы. Руслан, знаете, до смешного… старался держать меня подальше, чтобы не увели у него из-под носа. Дурак, — фыркнула и улыбнулась, качая головой, но неожиданно нахмурилась, сказав глухо: — Только Артём у нас бывал.
— Так вот, Сергей, — вернула её к интересующей теме. — Я была вынуждена его обмануть, из-за расследования, понимаете?
— Конечно, — ответила, посерьёзнев.
— Могу я попросить Вас поддержать мою легенду? Пока разбираемся…
— Разумеется, — вновь кивнула, а я вздохнула, презирая себя за очередное враньё:
— Скажем, что дело было так…
— То есть, — напряг мозги Сергей, уставившись куда-то поверх моего плеча, — какой-то урод назвался Русланом, а по факту кто такой — не ясно?
— Да я сама дура, — вздохнула тяжко, — надо было паспорт хоть попросить.
— Брось, никто не спрашивает. Я с девушкой уже полгода своей, в глаза ни одного документа не видел. Вот отдыхать поедем, тогда… а так… блин, ну это… я тут вообще ничем помочь не могу.
— Ну, может, объявится ещё, — пожимаю плечами в ответ.
— Но я не понимаю, откуда у него ключи от квартиры Руслана?
— Да я там не была ни разу… — призналась покаянно, — мы у меня виделись, один раз только к дому подъехали, он в подъезд зашёл, вроде как за вещами… я номер квартиры уже сама выяснила, но не открыли и я поехала к спортивному центру… если честно, это по глупости, мы особо и не встречались даже, он испарился, я и думать о нём забыла… — я самозабвенно врала, закапываясь всё глубже, а Брагин за его спиной жестами давал мне понять, что пора закругляться. — В общем, только Лену расстроила ещё сильнее.
— А что с ней? — тут же переключился парень с синдромом «спасителя».
— Ну, я так поняла, настоящий Руслан тоже куда-то запропастился. Оставил записку, как будто за хлебом вышел, но так и не вернулся… уже больше двух недель нет. Она из дома выходить боится, не ест толком, уже как тростинка, в ветреную погоду лучше с гирей…
— Дела… — почесал затылок Сергей. — Так надо ж это… в розыск. Как я и думал, на Руслана это совсем не похоже.
— Вот и я так думаю, про розыск… но влезать права не имею, я ведь его даже не знаю.
— Зато я знаю, — заявил уверенно, с таким выражением лица, как будто вновь обрёл смысл жизни. — Я уговорю её.
— Её бы покормить для начала…
— Организую, никаких проблем!
— Ты очень хороший человек, — сказала мягко, — твоей девушке повезло.
— Да ладно, я ничего такого не делал… — смутился парень, отведя взгляд.
— Дочка! — позвал Брагин, а я тут же засуетилась:
— Мне пора, ещё раз большое спасибо!
— Ага… ну, это… удачи, — пробурчал Сергей, а я торопливо засеменила за Брагиным.
— Интересный спектакль, — хмыкнул криминалист, когда я нагнала его, — знаешь, оказаться на сцене с импровизацией довольно непросто.
— Вы прекрасно справились, — скривилась в ответ, — хочется рот с мылом прополоскать.
— Я достаточно знаю тебя, чтобы предположить, что твой поступок продиктован крайней необходимостью, — пролил бальзам на мою душу, от которого лишь защипало. — Рассказывай.
Мы сели в машину, я рассказала сначала общую картину, а затем просто включила запись с диктофона.
— И это ещё не всё, — вздохнула, вспомнив о парне из раздевалки, Николае Мамонове, тут же вывалив на Брагина ещё блок информации. — И это…
— Господи… — вздохнул криминалист, потерев глаза, а я положила вишенку на торт, рассказав о Кирилле. — Теперь всё? — рыкнул Брагин, а я пискнула:
— Как будто бы…
— В это дело больше не лезь, — заявил строго. — Я всё обдумаю и решу, к кому обратиться за помощью.
— И что расскажете? — уточнила язвительно. — Опять полуправду, как Третьяков? Или вывалите всё, как на духу? Что в лабораторию влезли, что беглого преступника укрываете, что улики утаиваете? А если этот клуб прикрывают сверху? Не просто следователь рядовой, а кто-то из вышестоящего руководства? Улики нужны, Глеб Борисович, железобетонные доказательства!
— Майя, это опасно! — воскликнул нервно. — Ты была там, ты у ринга стояла! Понимаешь?!
— Я уже была там и уже стояла, — хмыкнула невесело.
— На дачу! — отрезал безапелляционно. — Заедем за твоими вещами и…
— Глеб Борисович, я не поеду, — сказала со вздохом. — В этом клубе я оказалась не из-за расследования даже. Да и какой смысл? Нет ни одной улики, говорящей о том, что похищение девушки как-то связано с боями. Никитин вполне мог просто занять больше, чем способен был отдать, поэтому и пришлось участвовать. И ещё куча вариантов, не мне Вам объяснять.
— Иногда ответ лежит на поверхности, Майя. Да, улик в самом деле маловато…
— Их нет, — перебила невежливо.
— Ладно, улик нет, но я нутром чую, девушку похитили именно с целью манипуляции ставками.
— Даже если так, у нас есть как минимум неделя чтобы разобраться. Ни брат, ни Третьяков просто не в состоянии в ближайшем будущем выйти на ринг. Какой смысл похищать меня и запирать сейчас?
— Предлагаешь мне понадеяться на разумность каких-то там ублюдков? — выпалил ошалело.
— Они довольно осторожны и неглупы. Ко всему прочему, Лена в порядке, если не брать в расчёт болезненную худобу…
— А та, с которой Третьяков начал расследование? — уточнил ехидно. — Которая с пулей в несмышлёной голове!
— А что Вы о ней знаете? — Брагин шумно выдохнул, а я сказала устало: — Довольно, Глеб Борисович. Отвезите меня домой, пожалуйста, не помню, когда в последний раз нормально спала.
— Майя… — предпринял очередную попытку криминалист, а я хмыкнула:
— Вы же не потащите меня силой. Возраст не тот…
Брагин слабо хрюкнул и затих, позволив мне сосредоточиться на своих мыслях.
На счёт одного он был прав — нужно было всё тщательно обдумать, но даже попытка расставить события в чёткой последовательности не увенчалась успехом. Что случилось раньше? Третьяков начал захаживать в клуб или убили ту девушку? И существует ли она, или это лишь враньё, чтобы рассказ звучал правдоподобно? Если да, в самом ли деле есть связь или снова ложь? И не потому ли он продолжает участвовать в боях, что и его девушку держат где-то? От того он старательно наводит тень на плетень, боится за её безопасность… а я… да просто под руку подвернулась, почему бы не воспользоваться? К тому же, очевидно, что Брагин мне благоволит, ещё одна ниточка для манипуляции.
Машину слегка потряхивает, мысли становятся ватными, путаются, в сон клонит. Смотрю в окно, моргаю медленно, бросаю все силы лишь на то, чтобы не вырубиться, с трудом доползаю до кровати и падаю прямо в одежде, раскинув руки в стороны.
8
Просыпаюсь от нахально вибрирующего в заднем кармане джинс телефона. Достаю, смотрю на экран и торопливо откашливаюсь, прежде чем ответить с энтузиазмом:
— Да, мам! Как дела?
— Всё хорошо, Май, — отвечает мягко, — ну, почти… папа немного приболел.
— Сейчас приеду, — отвечаю тут же, садясь в кровати.
— О, нет, не нужно! — восклицает беспечно. — Обычная простуда! Только вот… — она замолкает, а я начинаю психовать, спрашивая в нетерпении:
— Что?
— Путёвка, — выдыхает тяжело, — та, что ты подарила. Папа очень расстроился, не сможет поехать.
— Да фиг с ней, — фыркаю, обрадовавшись, что не случилось никакой трагедии.
— Ну, как же… мы звонили, обменять нельзя, будет жалко, если пропадёт…
— Отдайте кому-нибудь, — отмахнулась тут же.
— Вот и мы так подумали… — пространно забормотала мама, а я наконец-то поняла, в чём подвох.
— И зачем мне это? — буркнула в трубку.
— Ты же подарила, — поразилась мама моей непонятливости. — И ты сто лет никуда не выезжала, даже из города. Хоть воздухом свежим подышишь! Там и искупаться можно, погода отличная…
— Мам, я не хочу, — попробовала вяло сопротивляться и задавить аргументами, — там рыбаки одни, что мне там делать? В русалку играть? А если пристанет кто?
— Не неси чепухи, приличное место! Мы все отзывы в интернете прочитали, даже на форумах!
Мои глаза закатились сами собой, но ехидный смешок сдержать всё же удалось.
— Да и работа…
— Я проверила, выпадает аккурат на твои выходные! — обрадовала меня мама. — Поедешь сразу после следующей смены, успеешь как раз к заселению, там и выспишься и погуляешь… а может и познакомишься с кем!
— Мама…
— Сидишь там в своей темнице…
— Мама!
— Что мама? Папа тоже согласен! Скажи ей!
— Майя, доча!
— Это сговор! — возмутилась в трубку.
— В общем, заезжай за путёвкой, — подвела итог мама, — целуем.
И, разумеется, тут же повесила трубку, а я вновь упала на кровать. Придётся заехать забрать, не могу же я объяснить им, что чертовски занята опасным расследованием.
С улицы, через открытое настежь окно, послышался короткий автомобильный гудок, а меня бросило в жар. Смотрю на часы и морщусь: семь вечера. Поднимаюсь и крадусь к окну, осторожно выглядывая. Ну, точно, машина Кирилла. Приехал ровно ко времени, а я даже не успела решить, готова ли пойти на эту авантюру.
С одной стороны, я его откровенно побаивалась. Одного его вида, даже если не брать в расчёт сопутствующих обстоятельств. С другой, никаких увечий он мне не нанёс, а вот я умудрилась всадить ему кинжал в ногу. Цветочки подарил, милые, до сих пор на холодильнике стоят в чашке, глаз радуют… и пришла я к нему сама. Даже если он просто хочет выпытать у меня, что я знаю, мне совершенно не обязательно рассказывать.
«Как спрашивать будет» — хмыкнул внутренний голос ядовито, но картинки мозг подсунул далёкие от пыток, добавив краски моим щекам. Куда это меня понесло вдруг? Ну да, симпатичный, что с того? Бычара, вообще не в моём вкусе… а кто в моём? Третьяков? Что вообще меня в мужчинах привлекает?
Замечталась я у окна. Задумалась, перебирая в голове различные качества, но свелось всё к одному. Сила. В мужчинах меня привлекает именно сила. А в нём её будь здоров…
Смотрю в окно, смотрю на часы. Полчаса прошло, а машина всё ещё стоит. Терпеливый, напористый. Где-то это было в моём списке…
Спущусь вся из себя расфуфыренная, а он меня в подвальчик на месяцок-другой, вот смеху будет. И это при наилучшем раскладе, а что, если вообще на кладбище? Хотя, возможностей у него было более, чем достаточно. Да хоть сейчас, он может просто подняться и вынести дверь плечом. Или в подъезде подкараулить, в переулке, ещё где-то… один удар кулачищем по голове и моя черепушка расколется как спелый арбуз в руках загорелого азербайджанца. Нет, опасность мне не грозит, во всяком случае пока что. Если буду отмалчиваться и задавать свои вопросы, может, что-нибудь, да начнёт проясняться… Я же хотела попасть в клуб, а он, считай, клуб и есть.
Ещё десять минут на борьбу с собой, а машина всё ещё под окном.
«Схожу в душ, если не уедет, начну собираться» — решила мысленно.
«Уложу волосы и подкрашусь, если не уедет, оденусь и выйду» — дала себе ещё один шанс к отступлению.
«Так, в этом платье я была на похоронах троюродной бабушки прошлой осенью, это велико, это безбожно велико, это я купила подшафе и никогда его даже не примерю трезвой, это больше похоже на ночнушку, в этом я выгляжу как ханжа, это совсем офисное, я в нём диплом защищала, что остаётся? Джинсы! Нет, перебор, вдруг в ресторан… так, ладно, есть одно. Берегла его для настоящего свидания, но…».
Одеваюсь, верчусь перед зеркалом и выглядываю в окно. Стоит. Уже половина десятого! Может, уснул? Или это вообще не его машина, кто-то просто припарковался и пошёл домой. Номеров-то не видно…
«Не слишком ли много приготовлений для липового свидания?» — хихикнула внезапно очнувшаяся романтическая особа внутри меня, о существовании которой я напрочь забыла.
— Сгинь, — шикнула вслух, сунула ноги в туфли, подбежала к окну и, удостоверившись, что картинка не изменилась, почти бегом припустилась вниз.
Поржу, если он уедет, пока я буду спускаться…
Широко распахиваю дверь подъезда, практически выпадая на улицу, и вижу его смиренно дожидающимся на лавке. Сидит, ноги расставил, локти на коленях пристроил, рядом роскошный букет. Если это мне, я его попросту не удержу.
Поднимает голову, разгибается, расплавляет плечи и оглядывает меня с головы до ног, а я стою, дверь держу и борюсь с желанием юркнуть обратно. Встаёт и идёт ко мне, а я как будто уменьшаюсь с каждым его шагом. Чёрные брюки, белая рубашка по фигуре, тщательно выбрит и вкусно пахнет. Если и в подвальчик, то хоть поездкой насладиться успею.
— Привет, — говорит с хрипотцой, прищуривается на один глаз и неловко прочищает горло. — Когда говорят, что от вида красивой женщины текут слюни — не верь, брехня. Сушит и дыхание перехватывает. Голодная?
— Угу, — мямлю в ответ и бросаю взгляд на цветы.
— А, да, точно… — возвращается к лавке, забирает букет и вновь подходит. Сопоставляет габариты, выдёргивает один цветок и протягивает мне.
— Спасибо, — отвечаю членораздельно, успев набрать слюней и сглотнуть. Он чертовски прав, в самом деле сушняк.
— Надо в машину сесть… — замечает пространно. — Кстати, какой план? Свидание или деловой ужин?
— Да я вообще выходить не планировала… — пробормотала, цокая каблуками по асфальту.
— Это я заметил, — хмыкнул, распахивая передо мной дверцу, а я замерла в нерешительности. Он положил мне ладонь на спину, а я левую руку на раму. — Ну что ты как кошка над тазиком с водой, — засмеялся тихо. — Я тебя не съем.
Я обернулась через плечо и кисло улыбнулась. Вполне смог бы, как по мне.
«Ты уже ездила с ним и вернулась, — сказала самой себе уверенным внутренним голосом, — если дома продолжать отсиживаться, ни черта не выяснишь!».
Забираюсь на сиденье и дверь тут же закрывается, отрезая пути к отступлению. Кирилл бросает цветы на заднее сиденье, устраивается за рулём и продолжает мысль:
— Если интересно моё мнение, то я бы предпочёл просто свидание. Ты прекрасна, а я рубашку погладил.
— В чём подвох? — спросила с прищуром, размышляя, стоит ли пристёгиваться. А ну как удирать придётся? Чёрт, шпильки… не побегаешь особо.
— Рубашку уже глаженой вернули из химчистки, — хмыкнул с озорством и плавно тронулся с места. — Пристегнись, пожалуйста, — лишил меня последней надежды на спасение и добавил, слабо хмыкнув: — И открой бардачок.
— Зачем ещё? — нахмурилась, косясь на него.
— Сюрприз… — добавил тумана, что не понравилось ещё сильнее.
— Терпеть не могу сюрпризы, — ответила ворчливо и скрестила руки под грудью. Что это за мода такая с бардачком? В салоне на видном месте не судьба положить это таинственное нечто?
— Учту, — кивнул серьёзно и перегнулся через меня, открыв его сам. Ну, как сказать, перегнулся… слегка подался вбок, заслонив белый свет одним своим плечом. — Это тебе.
Кладёт мне на колени коробочку с логотипом известного дизайнерского бренда, а я поднимаю вверх руки, опасаясь притронуться.
— Что там?
— На столько боишься меня? — опешил, бросая беглый взгляд. — Серёжки. Вообще, весь этот брендовый выпендрёж я не люблю, но ты не я, да и девчонка… сестра бы за одну коробочку душу продала, так что, если не понравятся, скажи прямо, я ей передарю, чего добру пропадать… ты откроешь уже, а? Сто лет ни за кем не ухаживал, не ставь меня в неловкое положение.
— Ты ухаживаешь? — пробормотала, отчаянно краснея.
— Не похоже? — скривился и коротко выдохнул: — Провал.
— И зачем тебе это? — уточнила осторожно, опустив руки на коробочку.
— Ты ставишь меня в тупик своими вопросами… как бы так объяснить… когда взрослому самодостаточному мужику (это я о себе, если что), нравится красивая дерзкая девчонка (это уже о тебе), мужик, если он не мудак, конечно, предпринимает ряд шагов, чтобы расположить к себе…
— То есть, ты просто хочешь залезть мне под юбку? — перебила его вялые объяснения, немного осмелев.
— Сегодня — да, — ответил просто, — вчера хотел стянуть джинсы. На самом деле не принципиально что конкретно с тебя снимать.
— Мило… — усмехнулась себе под нос.
— Физиология, — пожал плечами невозмутимо, — и, раз уж ты спрашиваешь очевидное в лоб, то на аналогичный ответ и рассчитывай. Хотя, всё несколько сложнее. Просто общаться тоже приятно. Полы в чужой хате разобрать, ножичек из своей ноги вытащить… весёлая ты, я заинтригован. Коробочку-то открой, я ж должен знать, есть ли у меня подарок на грядущий день рождения сестры или придётся опять вылазку по магазинам совершать.
Я открыла коробку и увидела серьги с пчёлами, невольно прыснув:
— Оригинально…
— Понял, давай сюда, — ответил со вздохом.
— Ты банален, но это не значит, что они мне не нравятся, — хохотнула, доставая одну и вставляя в мочку уха. — Спасибо.
— Кажется, кто-то тут забыл, как трясся от страха ночью возле работы… и опять дерзит. Память, как у золотой рыбки, — протянул нараспев.
Мои руки замерли на второй серёжке, а под лопаткой неприятно заныло. Медведя лучше не злить.
— Извини, — сказала с трудом, дрогнувшим голосом.
— Вставляй вторую и не выделывайся, — рыкнул в полголоса и я начала ковыряться в коробке противно трясущимися руками.
Зачем я спустилась? Зачем в машину к нему села? Куда он меня везёт? Да, мы ещё в городе, но это ни о чём не говорит, ничего не стоит свернуть…
Он поворачивает на светофоре, а моё сердце опускается в пятки. Как можно было быть такой беспечной? Ещё и нарядилась… В голове гул сожаления, в глазах от напряжения слёзы встали. Надо было послушаться Брагина…
Моргаю, отвернувшись от него, быстрым движением вытираю щеки, а он перестраивается в правый ряд и тормозит на обочине, включая аварийные огни.
Достаёт мобильный из кармана и звонит кому-то на громкой связи.
— Кир, — услышала недовольный женский голос, — я как бы… несколько занята.
— Я пригласил девушку на свидание и напугал до такого состояния, что она вся дрожит и, по-моему, ещё и плачет. И ты на громкой, — ответил кисло, а девушка звонко рассмеялась, выводя меня из ступора. — Да-да… спасибо за поддержку.
— А чё, прям настоящее свидание? — спросила жеманно, когда успокоилась.
— Прям да. Но она не верит.
— И куда ты её поволок? В свой зал? — продолжила потешаться, а Кирилл рыкнул:
— Ты не помогаешь!
— Да я, вроде, и не подписывалась…
— Коза, — буркнул недовольно.
— На громкой, да? Эй, там, если ты ещё в сознании…
— Мира!
— Да всё, всё… блин, ну а что я могу? Сам разбирайся! Или маме набери, — она хихикнула и повесила трубку, а Кирилл раздражённо выдохнул и сунул мобильный обратно в подстаканник.
— Кто это был? — проявила любопытство, а он состроил недовольную мину и буркнул:
— Сестра. Хер ей, а не подарок теперь.
— И зачем ты ей звонил? — уточнила осторожно, хотя недоумение скрыть было довольно сложно.
— Ничего лучше не придумал… Я прикалываюсь, а ты бледнеешь. И, в целом, причины понятны, ты не меня боишься, а собственных умозаключений на мой счёт, — я отвела взгляд, а он хмыкнул: — Так и думал. Похоже, свидание мне не обломится, да я не особенно и рассчитывал… поговорим, есть о чём. Меня сложившаяся ситуация тоже не устраивает, но нихрена не выйдет, если ты будешь клацать зубами. Что мне сделать, чтобы ты перестала меня бояться?
— Для начала, перестать меня пугать, — проворчала недовольно.
— Да я ж шутил… — вздохнул тяжко. Подумал и добавил: — Есть ещё одна идея. Последняя.
— Какая? — уточнила невинно.
Ничего невинного в ней не оказалось.
Он отстегнулся, медленно подавшись в мою сторону. Положил свою ладонь мне на щёку, легко провёл большим пальцем по подбородку и слегка притянул к себе.
Надо было отстраниться. Надо было, да… но мозги почему-то заклинило, а тело двинулось навстречу. Такой штиль в голове настал, вообще ни одной мысли. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, только сейчас, только момент. Вакуум.
Поцелуи его нежные, прикосновения ласковые, пробирающие до мурашек, взгляд с поволокой, оттесняющий реальность. То ли на контрасте меня так пробрало, то ли просто от того, что не было никогда в моей жизни ничего подобного, но я могла думать лишь о том, на сколько чувственным может быть такой громила. На сколько осторожным, внимательным, чутким, отзывчивым к моим желаниям, в которых самой было стыдно признаться. Опомниться не успела, как он просочился на заднее сиденье, швырнув букет в багажник, взял мою руку, потянул за собой. Как я полезла следом, скинув туфли, бесстыдно задрав полу платья, как оказалась без него, расстёгивая пуговицу за пуговицей на его идеально выглаженной рубашке.
Он шептал мне на ухо комплименты, бормотал пошлости, направлял мои руки, моё тело, сжимая бёдра и лаская грудь, и я дурела от этой честности, от этой неприкрытой сексуальности, от захлестнувших эмоций, сгорала и воскресала, как Феникс, в его сильных руках. Слышала, как сигналят проезжающие мимо автомобили, понимала, что мы как на ладони на обочине главной дороги, но это не имело никакого значения, не смущало, не отвлекало, на столько я была погружена в это состояние эйфории. Не раздражал ни настырно трезвонящий телефон в подстаканнике, ни кожаная обивка сидений, прилипающая к обнажённой коже.
Я могла издавать лишь звуки, выкрикивать невнятные междометия, обхватывала его, как лиана, притягивая к себе, прижимаясь всем телом, цепляясь руками и впиваясь ногтями, как будто тонула, как будто он был тем самым спасительным плотом. Но, в конечном итоге, всё равно погрузилась в эту мутную воду с головой.
Нырнула, забыв задержать дыхание.
Я постепенно приходила в себя, избавляясь от наваждения, а он продолжал покрывать моё лицо и шею нежными поцелуями, нависнув надо мной, зарывшись одной рукой в волосы, перебирая пальцами прядь за прядью. Мне должно было быть неловко, неудобно, но я чувствовала лишь приятную усталость во всём теле. Негу, окутавшую каждую клеточку. Минут пять, пока не включился мозг.
«Это что сейчас такое было?!» — проорал голос в голове, а я оцепенела, чувствуя под пальцами кожу его спины, горячую, обжигающую, как будто приложила руки к раскалённой сковородке. Боли ещё не чувствую, но осознание, что вскоре мои ладони покроются зудящими волдырями, уже пришло.
Чувствует моё напряжение и отстраняется, заглядывая в глаза, а я пытаюсь смотреть куда угодно, только не на него.
— Стыд и сожаление… — протянул недовольно и отлип от меня, сев на сиденье, — именно то, что я хотел увидеть.
— Да я… — промямлила, прикрывая грудь руками и неловко сводя колени, не зная, что ответить. Прав он.
— Я увлёкся, это очевидно, но, на будущее, спать со мной не обязательно, я и так готов делиться информацией, это в моих интересах.
Шторка опустилась на глаза так быстро, чтоподумать я не успела. Отлипла от сиденья, принимая удобную позу и зарядила ему такую пощёчину, что у самой рука чуть не отнялась.
— Ещё раз назовёшь меня шлюхой, — прошипела, тыкая указательным пальцем в воздух перед его носом, — и однажды ты приедешь к своему крутому клубу на своей дорогой тачке и увидишь лишь руины. Буквально, ты понял?
— Почему я тебе верю? — протянул озадаченно, потерев щёку.
— Потому что у меня дядя работает на гусеничном экскаваторе уже тридцать лет! — рявкнула ему в лицо. — Видел обветшалый ДК на Площади Революции, бросающий тень на облик города?!
— Нет, — ответил спокойно.
— Потому что он его снёс! — проорала визгливо.
— Понял, — кивнул серьёзно. — Но на что ты обижаешься? Разве я не прав?
— Представь себе, говнюк ты самодовольный! У меня больше года мужика не было!
«Вот и причина» — ненавязчиво заметил внутренний голос.
— Ох, мама дорогая… — выдохнул, закрыв глаза ладонью и тупо улыбаясь.
— Да-да, гордись собой… — буркнула с обидой и начала спешно одеваться.
— Да я не… — начал с запалом, но тут же осёкся, покаявшись: — Ладно, я в самом деле чертовски горжусь собой, но дело не в этом. Я был уверен, что ты спишь с ментом.
— Это вообще не твоё дело… — проворчала, натягивая трусики.
— Это ахереть какое моё дело! — ответил возмущённо и тут же принялся острить: — Я, можно сказать, обесчестил тебя и теперь просто обязан жениться.
— Ещё один клоун, — буркнула с неприязнью.
— Я пытаюсь разрядить обстановку, — выдал со значением и со шлепком стянул презерватив, вгоняя меня в краску.
Натянул штаны и рубашку, обулся и вылез на улицу, разминая тело. Похоже, ему было не слишком комфортно упражняться в тесном пространстве.
Я справилась с платьем и перелезла на переднее сиденье, откинув зеркало. Не знаю, что я ожидала увидеть, но от собственного отражения пришла в недоумение. Глаза блестят, на щеках лёгкий румянец, губы, обычно бледные, немного припухли и налились краской. Сочно, живо, картину не портят даже слегка всклокоченные волосы. Тушь на своём законном месте, стрелки нетронуты. Он не просто был нежен до одури, но ещё и аккуратен.
— Почему ты влезла во всё это? — спросил сходу, едва сел, даже не успев закрыть дверь.
Впился в меня взглядом, а я заёрзала на сиденье.
— Какая разница? — спросила, стараясь выглядеть беспечно.
— Огромная. Для меня, разумеется.
— И почему я должна объясняться? — вскинула бровь, а он выдохнул и отвернулся к рулю:
— Не должна, — пристегнулся и плавно тронулся с места, заговорив: — На свидание я не рассчитывал, так что в ресторане к нам присоединится мой приятель. Его фамилия тебе знакома.
— Кто? — спросила, уже зная ответ.
— Калинин, — подтвердил догадку. — Место людное, опасаться тебе нечего. Задашь вопросы, получишь ответы.
— И какой тебе с этого прок?
— Я вижу выгоду в долгосрочной перспективе, — ответил туманно.
Уточнять я не стала и углубилась в тяжкие думы. Было стыдно от своей несдержанности, от этого помешательства, совершенно мне не свойственного, неловко ещё, ругала себя, корила, злилась, но при одном лишь воспоминании внутри поднималась волна высотой с трёхэтажный дом. Тепло разливалось по телу, двигаясь от низа живота к горлу, ускоряя биение сердца, затмевая все прочие чувства. Не хотелось гулять с ним по набережной, держась за руки, не хотелось искр, вспыхивающих внезапно и так же внезапно исчезающих, как будто и не было вовсе, хотелось обнимать, обхватывая руками, вжиматься в него, чувствовать его силу, его внутренний огонь. Плевать уже кто главный злодей, лишь бы не он.
«Привет, окситоцин, — вздохнула угрюмо, — три оргазма за короткий промежуток времени и я готова повиснуть на едва знакомом мужике, которого (как будто первого было мало!) подозреваю во всех смертных грехах. Как, чёрт возьми, это произошло? Куда вдруг делось всё благоразумие? Куда делся страх, в конце концов?!».
— Ты не могла бы не морщиться? — проворчал недовольно. — Не очень приятно, если честно, и наводит на довольно паршивые мысли, — я молча отвернулась к окну, а он буркнул: — Класс…
В ресторане в самом деле было людно. Играла ненавязчивая музыка, несколько шумных компаний за дальними столиками беспрестанно звенели бокалами, чокаясь, парочки держались за руки, заглядывая друг другу в глаза, но на общем фоне праздника выделялся один угрюмый мужчина, сидевший у самой стены, лицом ко всем, ко входу, лениво ковыряя вилкой в тарелке.
При нашем приближении он поднял голову, а когда Кирилл отодвинул для меня стул, сказал недовольно:
— Вы опоздали. Часа на три.
— Майя не хотела приходить, — пожал плечами Кирилл и сел за стол.
— Странно, что передумала… силком тащил?
— Измором взял, — буркнул себе под нос. — Сначала пожрать закажем, пока кухня не закрылась.
— Выбирайте… — выдохнул обречённо, — я сыт по горло ожиданием.
— Выбрал, — ответил резко и поднял вверх руку, подзывав официантку. — Несите всё, — выдал, когда она подошла, и посмотрел на меня, уточнив: — Сойдёт?
— Моё любимое блюдо, — выдохнула, чувствуя такой лютый голод, что была готова доесть из тарелки следователя.
— Очаровательно, — скривился Калинин, когда официантка отошла, — нагуляли аппетит.
— Давай к делу, — осадил его Кирилл, — Майя, у тебя есть уникальная возможность допросить следователя. Не стесняйся.
Калинин откинулся на стуле, насмешливо поглядывая на меня, а я начала раздражаться, не готовая к подобному повороту и попросту не зная, с чего начать.
— Как Вам удалось получить разрешение на обыск квартиры Третьякова? Нет ни одной прямой улики, — сказала, собравшись с мыслями.
— Плохо смытой крови жертвы на ручке со стороны лестничной клетки вкупе с адресом в кармане хватило.
«Идиот…» — выдохнула мысленно, имея ввиду Третьякова. Ремонт сделать не поленился, а попался на ерунде! Брагин на себе волосы рвать будет, когда узнает.
— Почему обьявили в розыск? Коллега, как ни крути.
— Потому что вызвал, а этот дебил слинял, — поморщился в ответ.
— В самом деле считаете, что он убил того парня?
— Я считаю, что он заносчивый кретин, если интересно. И испытал ни с чем не сравнимое удовольствие, собственноручно приклеивая распечатку его рожи на стенд.
— То есть, Вы обьявили человека в розыск только из личной неприязни?
— И результатом более, чем доволен, — хмыкнул подло, а я нахмурилась:
— Что это значит? Вы не будете искать настоящего убийцу?
— Неа, — хохотнул в ответ.
— Вить, хорош глумить, — поморщился Кирилл, — хочется врезать тебе.
— Какие все нежные, — закатил глаза и отлепился от спинки стула, поддавшись вперёд и положив локти на стол. — Начнём с начала. Когда твой обожаемый Димочка…
— Не мой, — перебила невежливо и нахмурилась.
— Даже так? Ты умнее, чем выглядишь… В общем, не успел коробки со шмотками разобрать, облазил все злачные места в городе. В целом, с его работой увлечение похвальное, врага надо знать в лицо и всё такое, но вот в клубе он засел просто из тупого азарта. Умудрялся почти не получать по роже, начальству в неприглядном виде на глаза не показывался, работал в поле. Спустя месяц убили девушку. Само по себе неприятно, но лично меня сильно печалил тот факт, что она работала на боях. И не жопой крутила на ринге, а принимала ставки.
— Принимала ставки? — переспросила, приоткрыв рот. Немного потешим его самолюбие.
— А ты думала, бабки прямо на ринг бросают? — он смотрел на меня, как на наивное дитя. — Кир, подключайся.
— Между рядов стоит охрана, по рядам ходят девушки, — отозвался вяло.
— Почему не охранники?
— Лично мне было бы неприятно, если бы я сидел смотрел бой, а мимо моего носа проплыл чей-то хер, — хохотнул следователь.
— В зале им ничего не грозило, — дополнил Кирилл. — Помимо охраны в проходе, сидят ещё и на трибунах. Это всё… спектакль, Май.
— Ладно, допустим, — поморщилась в ответ, — одну убили, где-то.
— Я бы выразился иначе… — протянул Калинин и затих, дожидаясь, пока официантка поставит на стол тарелки и уйдёт. — Девушку казнили. Опознали её на следующий же день, заявление от родителей было, с фотографией. В общем, кинули на это дело Третьякова, каюсь, не без моего участия и с умыслом — клуб ему знаком, что называется, изнутри. Если бы была связь, он бы её нашёл. К тому же, её тайная подработка — единственное пятно на репутации. Он побегал-побегал, а потом как-то тихонько самоустранился, занимаясь другими расследованиями. В клубе практически перестал появляться, потом опять начал, но у меня сложилось впечатление, что у него просто бабки закончились. Короче, я был удивлён и разочарован. И вот в один прекрасный день он вновь получил по наглой морде, да так неудачно, что проиграл. Надо отдать ему должное — впервые. Запись пересмотрели не один раз, вроде ничего подозрительного, он как будто отвлёкся на трибуны… короче, впечатление было двояким. А через неделю — труп в лесочке. В том же самом, где нашли девушку. Я очень расстроился, Майя. Хотел прищучить и вывести на откровенный разговор, но он предпочёл побегать. И в этом есть свои плюсы.
— Неужели? — не удержалась от язвительности.
— В деле лучший криминалист города и его очаровательная помощница, — ухмыльнулся самодовольно.
— При чём тут… — замямлила, но он осадил:
— Даже не думай. Мне прекрасно известно где в данный момент Третьяков, я проводил их утром от твоего подъезда до симпатичной дачки. И нашёл «Газель», на которой к управлению привезли бревно.
— Брус, — поправила машинально.
— Херус, — скривился в язвительной гримасе. — Кто её арендовал тоже в курсе. Есть, конечно, пробелы… например, со слов дежурного, фигура со спины и снизу была больше похожа на женскую. Капюшон на голове, даже затылка не видел, но клялся (правда, шёпотом и оглядываясь), что задница точно была женской. Приметная она у тебя, Майя, тут не поспоришь. Да, Кир?
Он ухмыльнулся, а Кирилл попытался спрятать улыбку, сказав серьёзно:
— Не отвлекайся.
— Я единственный, кто сосредоточен, — ответил с невесть откуда взявшимся достоинством, явно переигрывая. — Так вот, о пробелах. Брагин уже староват, отправил на промысел тебя. Тут сразу три вопроса. Во-первых, откуда у тебя навык взламывания замков? Во-вторых, нахера удалять из базы улику, если физически образцы хранятся в комнате, в которую даже не заглядывали и которые можно повторить, копии всех проведённых экспертиз есть у меня, да ещё и в бумажном виде, прикреплённые к делу, с печатями и подписями? В-третьих, почему полез не Третьяков? — я молча взяла вилку и начала увлечённо жевать, а он хмыкнул, пристально вглядываясь в моё лицо. — Догадки имеются, но я их попридержу. Ещё вопросы будут?
— Я думаю, — ответила, проглотив, а он поднялся и хмыкнул:
— Ну-ну… я, пожалуй, откланяюсь.
Пожал руку Кириллу и скрылся с поля зрения.
Кирилл сверлил меня взглядом, мешая сосредоточиться. Еда шла комом, хотелось остаться наедине со своими мыслями, я отложила вилку и посмотрела на него, а он слабо улыбнулся и спросил:
— Такси или позволишь тебя отвезти?
— Такси, — ответила, отведя взгляд.
Подозвал официантку, рассчитался и вызвал такси через приложение.
К тому моменту, как мы вышли, машина уже стояла у входа. Он распахнул для меня заднюю дверцу, захлопнул, а потом обошёл автомобиль и устроился рядом с невозмутимым видом. Я уставилась с недоумением, а он спросил удивлённо:
— Ты же не думала, в самом деле, что я отправлю тебя ночью одной? Шеф, трогай!
От его ребяческой выходки потеплело на душе. Он не приставал, за коленки меня не хватал, с расспросами и вопросами не лез, просто сидел поодаль, иногда поворачивал голову, как будто проверяя, никуда ли я не делась. Возле моего подъезда так же вышел, попросив таксиста подождать, и попросил с улыбкой:
— Мигни светом.
— Хорошо, — буркнула тихо и заторопилась к двери, на ходу доставая ключи, пока ему не пришло в голову поцеловать меня на прощание.
На свой этаж не поднялась, взлетела. Испытывая волнение и немного сожалея, что он не остановил меня. Не схватил за руку, как показывают в кино, разворачивая, притягивая к себе, заглядывая в глаза. От собственных фантазий в жар бросило.
— Уймись! — осадила себя строго и вставила ключ в замок, пытаясь провернуть, но он как будто заклинил. — Какого хрена… — проворчала, вынимая его и проверяя, могла ли вставить не той стороной.
И тут дверь неожиданно распахнулась, меня схватили за руку и втянули в квартиру, но ничего общего с нарисованной в голове сценой не было.
Мужчина развернул меня к себе спиной, захлопнув дверь ногой и накинув удавку на шею, а я воспользовалась тем, что обе его руки заняты и умудрилась ткнуть большим пальцем в глаз.
Он глухо вскрикнул, ослабив хватку, я юркнула вниз, выбираясь из-под шнура, хрипя и кашляя. Только выпрямилась, готовясь совершить марш-бросок до кухни, как он с силой толкнул меня в спину. Сделав шаг по инерции, не успев выставить вперёд руки, я влетела головой в приоткрытую дверцу в ванную, взвыла от резкой боли, ухнула вниз, разодрав подбородок о язычок замка, перестала видеть от слёз в глазах, достигла пола, перекатилась на бок, пытаясь закрыть мешающую ползти дверь, но лишь сделала удобнее мужчине. Он ударил ногой по моей спине, возвращая в положении «мордой в пол», придавил коленом и опять накинул удавку, держась на расстоянии.
С жизнью я в тот момент попрощалась. Больше, правда, ничего не успела: входная дверь распахнулась, ударив меня по ногам, мужчина с удавкой вздрогнул, ослабив давление шнура на мою шею, послышался звук удара и он рухнул на пол поблизости.
— Майя! — вскрикнул Кирилл нервно и упал на колени рядом со мной. Я лежала с широко распахнутыми от ужаса глазами, полными слёз, не в силах пошевелиться, не в силах кричать, слабо вдыхала и медленно выдыхала, пока он не коснулся моего плеча, прошептав с дрожью: — Майя, скажи что-нибудь…
Начало трясти. Слёзы градом, больно, обидно, дышать тяжело, голова трещит, подбородок щиплет и саднит, я встала на четвереньки и попыталась отползти от мужчины, начавшего шевелиться совсем рядом, но запуталась в подоле платья и начала падать носом в пол. Повезло: Кирилл успел подхватить меня обеими руками.
К сожалению, моя неуклюжесть сыграла на руку моему несостоявшемуся убийце. Он резко подскочил и, пока Кирилл придавал моему телу вертикальное положение, успел прошмыгнуть через приоткрытую дверь.
Догонять его не было уже никакого смысла, драгоценные секунды потеряны, направление, в которое он кинется из подъезда, предугадать было невозможно, так что Кирилл даже не стал пытаться. Прижал к себе, гладя по голове, по спине, нашёптывая что-то маловразумительное, пока я не начала приходить в себя, пока мои плечи не перестали содрогаться, пока не иссякли слёзы и сиплые всхлипы. Пока из носа не выветрился въедливый запах одеколона душителя.
— Надо вызывать полицию, — прохрипела тихо, и он полез в карман за телефоном.
— На Майю напали у неё дома, — сказал в трубку и тут же убрал телефон, даже не удосужившись послушать ответ.
Калинин приехал минут через двадцать, на протяжении которых мы так и стояли в коридоре. Я прижималась щекой к груди Кирилла, пристроив ладони где-то на уровне живота, слушала глухие удары его сердца и постепенно успокаивалась.
Входная дверь приоткрылась без стука, Кирилл повернул голову и сказал негромко:
— Заходи.
— Свет есть? — уточнил Калинин деловито, а я отлипла от Кирилла и щёлкнула выключателем, подслеповато щурясь. — Хера се… Майя, тебе б к врачу.
— Сотрясения нет, раны сама обработаю, — ответила сухо, глядя в пол. Хорошо я, должно быть, сейчас выгляжу. — Кто-нибудь ещё приедет?
— Само собой, — ответил удивлённо, — и заявление придётся написать. И медицинское освидетельствование лишним не будет. Хотя, я думаю, можем организовать всё на месте.
Вряд ли Брагин имел ввиду нечто подобное, предостерегая меня. С какой стати вообще кому-то пытаться меня убить? Ну, постояла я у ринга, к Никитину попасть пыталась, расспрашивала о нём, ну и что с того? Если только это приблизило меня к его убийце на столько, что он пошёл на крайние меры. Но я в упор не вижу, что такого могла нащупать. Да, я нашла похищенную девушку, но ведь её отпустили. Или она попросту врала? Что, если она имеет к убийству Никитина непосредственное отношение? Видела или слышала что-то, но сказать поостереглась.
Кирилл ещё… вроде спас, но что, если всё это лишь постановка? Светом мигни… я что, ребёнок? С другой стороны, это было мило. Да и в целом он выглядит искренним и говорит открыто. И если рядом с Третьяковым я каждую секунду ожидала подвоха, на подсознательном уровне, интуитивном, то рядом с ним мой внутренний голос сладко спал, устроившись калачиком на задворках мозга. Опять же, подстава? Мужик совершенно определённо планировал убить меня, до сих пор на шее давящее чувство. Дверь он закрыл, Кирилл не мог знать, что происходит в квартире, он ворвался, не дождавшись, когда я включу свет, если бы я растерялась и не ткнула мужику в глаз, он бы подоспел к моему ещё тёплому, но бездыханному телу. Нет, к этому он точно непричастен. Да и смысл? Выглядеть героем? Ради чего? С таким же успехом можно просто припугнуть и я выложу даже то, что не знаю.
Я коснулась рукой шеи и убедилась, что кожные покровы не повреждены, хотя наверняка остался след в виде опоясывающего синяка. Поморщилась, представив картину и то, что придётся летом щеголять в водолазках под горло или шейным платком, и повернулась на шум в прихожей. Через минуту мою тесную однушку заполонили люди в форме и… Брагин.
— Я прикинул, — сказал тихо подошедший Калинин, садясь рядом со мной на корточки, — и решил, что ещё один криминалист лишним не будет.
— Он мне всю душу своими нравоучениями вымотает… — простонала чуть слышно, но почувствовала себя много лучше. — Спасибо.
— Да я вообще душка, — подмигнул нахально, а я отвела взгляд. — План такой, Май. Сейчас мы с тобой и судмедэкспертом отправимся в спальню. И я бы рад сообщить, что тебя ждёт нечто волшебное, но Михалыч даже не симпатичный. И раздеться придётся только тебе. Справишься?
— Стянуть платье? — фыркнула, храбрясь. — Легко.
— Отлично, — улыбнулся и почесал затылок. — Ещё сделаем пару снимков, если позволишь.
— Это обязательно? — мой голос дрогнул, а он вздохнул:
— Нет, но… лучше бы сделать, Май.
— Хорошо, — ответила вяло.
— Отлично, — вновь улыбнулся и продолжил: — Потом ты переоденешься, обработаешь раны. Кирилл сказал, ты сама хотела, — я слабо кивнула, а он закончил мысль: — А после мы сядем за этот стол и ты напишешь заявление. Это не на долго. В это время эксперты будут творить свою магию, а Кирилла отправим писать в соседнюю комнату, надеюсь, он умеет. Если честно, за десять лет, что его знаю, не видел ни разу.
— А как я по морде даю? — невинно уточнил Кирилл из коридора.
— Уверен, он справится, — тут же заявил Калинин с серьёзной физиономией. Поднялся, выглянул в коридор и развернулся ко мне, сказав озорно: — Твой выход.
9
Я чувствовала себя зверушкой на выставке: судмедэксперт хоть и был деликатен, но разве что под хвост не заглянул. Калинин смотрел себе под ноги, стоя за его спиной, а я скрипела зубами и считала секунды до момента, когда разрешат одеться, и побила все рекорды, когда услышала долгожданную отмашку.
Пулей выскочила из комнаты и закрылась в ванной, разглядывая своё отражение. На шее две бордовые полосы, одна чуть бледнее другой, но обе отвратительны. Лицо, подбородок, шея и грудь в засохшей крови. Судя по всему, я остановила её, прижимаясь к Кириллу. Рана приличная, но если слегка опустить голову, то в глаза не бросается. На голове тоже рассечение, но легко скрыть волосами. Голова вот только гудит, надо выпить обезболивающее.
— А в остальном, прекрасная Маркиза… — сказала самой себе со вздохом и полезла в душ, наплевав на шестерых мужчин за дверью.
Когда вышла, их осталось пятеро: отчалил судмедэксперт. Брагин нависал над криминалистом, раздавая ценные советы, но в конечном итоге вспылил и сам занялся сбором улик, а несчастный молоденький парнишка неловко топтался рядом и учился уму-разуму. Кирилл со следователем тихо разговаривали на кухне, при виде меня разом заулыбались, а когда я подошла ближе, продолжили с того же, на чём остановились:
— Ну кому-то она точно яйца прищемила, — морщится Калинин, — или вот-вот прищемит.
— А это ещё как понимать? — Кирилл сурово сдвинул брови и окровавленная белоснежная рубашка довершила образ головореза.
— Мы очень мило посидели в ресторанчике, не находишь?
— Да бред, — мотает головой Кирилл, а следователь пожимает плечами:
— Два одиночества встретились. И у тебя, мой друг, через всю рожу крупными буквами готовность свернуть горы. Мне вся эта канитель тоже удовольствия не доставляет. Третьякову я шанс дал, он его благополучно просрал. Так что, как только Брагин закончит, поедем на дачку в баньке париться. Выложит всё, что знает, иначе я его попросту закрою, чтобы под ногами не путался, пока разбираемся.
Кирилл протянул руку и обнял меня за талию, пододвинув к себе поближе.
— Ты как? — спросил заботливо, склонив голову.
— Не по себе, — ответила честно.
— Май, нужно вспомнить, как всё было, в подробностях, — вздохнул Калинин, — и задокументировать.
Я пересказала максимально подробно, но получилось довольно быстро. Это у меня перед глазами жизнь пронеслась, на дела вся возня заняла от силы пару минут.
— Дверь была открыта? — появился в кухне встревоженный Брагин.
— Глеб Борисович, я даже никуда не лезла, — заныла сходу, — я вообще со свидания приехала…
— Это не твоя вина, — выдавил из себя улыбку криминалист и похлопал меня по плечу.
— Что не так с дверью? — впился в него взглядом Калинин, а в глазах загорелся огонь азарта.
— С ней всё так, — вздохнул Брагин, — даже слишком. Следов взлома нет.
— Может, ты вышла и забыла запереть? — уточнил Калинин уже у меня.
— Отчётливо помню, что закрывала, — ответила тихо и посмотрела на Брагина.
— Должно быть какое-то объяснение… — пробормотал себе под нос. — Я не верю. Это не вписывается.
— А для тех, кто пропустил начало сезона и включил с третьей серии? — влез Калинин, а я отлипал от Кирилла и пошла в коридор, говоря на ходу:
— На гвоздике у вешалки висели запасные ключи, — хмыкнула и развернулась ко всем, слегка разведя руками: — Сейчас их там нет. И если это не один из вас…
— То Третьяков, — закончил Брагин загробным тоном.
— Я стырила его, он — мои, — хохотнула невесело, — всё по-честному.
Сходила в комнату за листами и ручкой, выдала комплект Кириллу и под диктовку заполнила шапку заявления, после чего изложила свою версию событий. Брагин нависал надо мной и сопел в затылок, Калинин отчаянно зевал и бродил из кухни в комнату, а я старалась писать разборчиво и не упустить ни одной детали.
— Кирюша, ты такой милаха! — неожиданно заржал Калинин на первом же предложении. Повествование я начала от подъезда, чтобы обосновать появление Кирилла.
— Пошёл нахер! — отозвался Кирилл из комнаты и появился через минуту. — Я серьёзно, мужик. Свали уже, если что, подъедем.
— Всё-всё… — отмахнулся, бегло дочитывая моё сочинение на тему «как я провёл эту ночь». Вышел в коридор и спросил с недоумением: — Ты ещё тут?
— Ну так это… — брякнул молодой криминалист.
— Двигай давай, — проворчал Калинин.
Я как гостеприимная хозяйка пошла провожать, а незнакомый мне парнишка пробормотал:
— Мне жаль, что с Вами это произошло…
— Эм… — протянула с недоумением, — спасибо.
— Да свали ты уже! — рявкнул Калинин и отвесил ему звонкую оплеуху. — Понаберут по объявлению…
Чуть только за ними закрылась дверь, включился пылесос. Я заглянула в спальню, поглядывая с недоумением, но Кирилл даже не отреагировал, продолжая наводить порядок, пока не закончил.
— В этом мире меня страшно бесят две вещи, — сказал, убрав пылесос на законное место (за абсолютно бесполезное пространство за дверью) и расстёгивая рубашку. — Враньё и когда песок прилипает к пяткам в квартире.
— Ты ж в носках, — заметила ненавязчиво, уставившись в пол.
— Три вещи, — хохотнул, проходя мимо, — ещё спать в носках.
— Ты останешься? — спросила, появляясь в ванной, где он застирывал рубашку.
Странновато такое уточнять, это моя квартира, в конце концов, но, глядя на его широченную спину, появлялось навязчивое желание добавить ещё и «простите, что отвлекаю».
— Если не выгонишь, — ответил, не поворачивая головы.
— Как будто это возможно, — фыркнула в ответ и он повернулся, сказав хмуро:
— Достаточно сказать.
Я мелкими шажками дошла до него и обхватила обеими руками за торс, прильнув к его спине щекой и испытав при этом такой заряд положительных эмоций, что не хотелось даже пальцем шевелить. Стоять вот так, беззащитной, ранимой, кожей чувствовать эту опору, стену, отгораживающую от реальности, от проблем, от чёртовых психов, поджидающих в темноте.
— Спасибо, — сказала тихо и почувствовала на своих руках его. Мокрые и холодные.
— Ты мне доверяешь? — спросил, выключив воду.
— Процентов на восемьдесят, — ответила честно.
— Брагин рассказал всё, что знал, пока ты была в душе. И про девушку похищенную и про то, как втянул тебя. Особенно распинался о последнем, он сильно переживает.
— В самом деле рассказал? — пробормотала ему в спину.
— Восьмидесяти процентов не хватает, чтобы поверить? — спросил отрешённо. — Ты можешь позвонить ему. Хотя, знаешь что? — он убрал мои руки и развернулся. — Хер тебе. Ты поверишь мне на слово, — положил свои руки мне на щёки и наклонился, нежно поцеловав. — И мы встречаемся. Официально. А теперь я буду отстирывать рубашку, а ты рассказывать всё с самого начала.
Он давно избавился от кровавых пятен, полазив по шкафчикам и отрыв хозяйственное мыло. Давно развесил рубашку на полотенецесушителе и подпёр голой спиной стену. А я всё тараторила, пытаясь вспомнить каждую деталь и стараясь не опускаться до досужих рассуждений, не строить догадки. А когда закончила, он вздохнул:
— Похоже, Витька был прав. Нет ни одного повода пытаться тебя убить кроме того, что мы объединили усилия. И настроения мне это не прибавляет.
— А что, если это Третьяков? — озвучила то, что не давало покоя.
— Скорее соглашусь с Брагиным, хоть это и не в моих интересах, — слабо поморщился и отлип от стены, протянув руку: — Давай спать? А утром, на свежую голову, всё обсудим.
— Хорошо, — промямлила, подавая свою.
Не о сне я думала в тот момент. Стыдно признаться, но, не смотря на все обстоятельства, не смотря на то, что меня чуть не убили, от осознания, что он за руку ведёт меня в спальню, каждую клеточку тела охватывало волнение. И вроде было уже всё, что тоже чести мне не делает, но чувство, будто до этой самой секунды у меня не было мужчины в принципе, не покидало. Всего несколько метров, за которые я успела на столько себя накрутить, что с трудом могла дышать, не то что ноги переставлять.
— Май…. — позвал тихо, останавливаясь возле кровати. — Мне уйти? Ты боишься? Ты дрожишь вся…
— Я не боюсь, — ответила чуть слышно, опустив взгляд.
— Твою мать, — выдохнул в сторону, — я хотел быть джентельменом, но ты не оставляешь ни шанса.
Рывком к себе и одного этого было достаточно, чтобы помутился мой рассудок.
— Малышка… — прошептал на ухо, поднимая и ставя ногами на кровать, покрывая меня поцелуями, стаскивая футболку, обнимая, сжимая, стискивая.
Ничего подобного в жизни не испытывала. Какая-то дикая смесь безразличия к окружению и всепоглощающая страсть. Смущение ушло, стыд, не вижу ничего, кроме него, не слышу ничего, кроме его дыхания, тяжёлого, грудного. Странно, непривычно, но, чёрт возьми, так правильно, как будто он создан специально для меня.
— Никто тебя больше не обидит, — продолжает шептать, крепко прижимая к себе, и я верю, на все сто верю.
Чёрт с ней, с биологией, я на седьмом небе. Хочу быть хрупкой, податливой в его руках, хочу быть гибкой, раскованной в ярком свете люстры под потолком, лишь бы он не останавливался, лишь бы не замолкал, не отстранялся, не покидал меня. С ума схожу, растворяюсь в нём, продолжая ощущать себя, всё своё естество, всю нерастраченную сексуальную энергию, выплёскиваю на него всё, что накопилось за годы ожидания «того самого».
Ни единого сомнения.
Ни грамма сожаления.
Ни на секунду не верю, что «тот самый» — именно он.
Мобильный. Трезвонит где-то внизу, не дотянуться, а раздражает страшно.
Шорох, возня, звук становится громче.
— Май, написано — мама, — говорит Кирилл в полголоса и я тут же открываю глаза, перекатываясь на спину и подставляя руку под мобильный.
— Привет! — говорю хрипло, но бодро.
— Милая, ты простыла? — неподдельная тревога в голосе мамы нагнетает воспоминания.
— Всё в порядке, — отвечаю торопливо, — поздно легла, поздно проснулась…
— Когда ты приедешь?
«Путёвка…» — простонала мысленно.
— Завтра, — голос решительный, собраный.
— Понятно… — мамин вздох и тишина.
Смотрю на экран мобильного и понимаю, что она повесила трубку.
— Иди-ка сюда… — бормочет Кирилл, просовывая под меня одну руку и перекладывая на себя. — Кайф…
— Пожалуй… — бормочу, пристраиваясь поудобнее.
Пригреваюсь и вновь выключаюсь.
— Милая! — слышу певучий голос мамы сквозь сон и буквально парю в воздухе, меняя положение в пространстве. — Майя! Мы с папой так и подумали, что ты опять забудешь…
Последние слова она выговаривала так медленно и так близко, что меня пробил холодный пот.
— Здравствуйте, — практически по слогам сказал Кирилл, я распахнула глаза и увидела маму с до того счастливым лицом, как будто ей только что преподнесли лучший из возможных подарков, и папу, с до того кислым, что началось обильное слюноотделение.
— Вечер добрый, — пропела мама в ответ.
— Ага, — брякнул папа и поспешил удалиться.
— Неловко вышло… — пробормотал Кирилл, я накрылась одеялом с головой, а мама хихикнула и хлопнула дверью в спальню. — И часто такое?
— Какое сегодня число? — спросила из-под одеяла.
— Девятое, — ответил уверенно.
— Тогда, — пролепетала на выдохе, — примерно раз в год. Беги. Всего-навсего третий этаж.
— С какой стати?! — возмутился, пробираясь в моё убежище. — День рождения моей девушки! И я без подарка…
— Отличный повод, — шиплю, отпихивая его от себя, — спасайся!
— Чёт я не догоняю… — хмурится в ответ. — Всё ж хорошо было.
— Я пыталась… — вздыхаю обречённо. — Ещё год назад ты мог бы отделаться лёгким испугом, но не теперь. Меня раскрыли. Генка расскажет всем.
— Да всё нормально будет, — смеётся тихо, целуя меня в плечо и срывая одеяло.
— Подъём! — командует бодро и улыбается от уха до уха, как будто день рождения у него.
Такой большой и такой наивный…
Одеваюсь, умываюсь и выхожу на кухню.
В глазах родителей беспокойство, вопросы повисли в воздухе, папа не сводит взгляда с моей шеи, мама встала рядом и снизу разглядывает подбородок. Говорю быстро, пока они не напридумывали чёрте что:
— На меня напали, — тыкаю пальцем в шею. В папе просыпается слепая ярость, он медленно поднимается, сжимая кулаки, а мама плюхается на стул, готовясь принимать ведро валерианы из чьих-нибудь заботливых рук. — Кирилл подоспел вовремя, так что всё в порядке. И большую часть ночи мы общались со следователем, я дико не выспалась и вообще не до дня рождения.
— Это ты зря… — шепнул Кирилл и боком протиснулся на кухню, протягивая отцу руку. — Рад встрече.
— Неужели? — уточнил папа язвительно, но руку пожал. — Спортсмен?
— В прошлом, Пётр Сергеевич, — ответил вежливо. — Я довольно быстро понял, что получать по морде ради спортивного интереса — не моё.
— И что же твоё? — усмехнулся отец, а мама пискнула:
— Петя, не наседай…
— Майка! — проорали с улицы, а я прикрыла глаза и сказала загробным голосом:
— Началось…
— Сорок девять! — гаркнул папа в окно, распахнув его. — Пошли, спортсмен, будем мебель двигать.
Входную дверь закрывать перестали где-то через час. Стол раскладной от соседей припёрли и стулья, за каким-то хреном вместе с соседями, как будто они сидели на заимствованных табуретках, а Генка с Кириллом этого попросту не заметили.
В какой-то момент появились Брагин с Калининым, но о том, чтобы поговорить, нечего было и мечтать: за общим гомоном я не слышала даже собственных мыслей.
Для цветов набрали ванну, подарки складывали в пустую антресоль, и что-то мне подсказывало, что там они найдут своё упокоение. Через три часа, когда опустел первый ящик водки, с поля брани начали выносить пострадавших и стало чуточку легче дышать, хотя несколько мешала дымка от мангала, который соорудил дядя Витя на балконе. В десять отчалили те, чьи чада прикорнули на кухонном полу, в одиннадцать поднялся из-за стола отец и торжественно обьявил:
— Пора и честь знать!
Музыка смолкла и началась экстренная эвакуация.
Тётки собирали свои драгоценные лотки и салатницы, на ходу подкрашивая губы помадами ядовитых расцветок, чтобы на прощанье красиво расцеловать меня по обеим щекам. Дядя Витя перекладывал угли из хлипкого мангала в металлическое ведро голыми руками, кряхтел, шипел, но от затеи не отказался. Остальные пытались собрать мусор в огромные чёрные мешки, передавая их по цепочке людей в подъезд, и вместе с этим успеть доесть и допить со стола, который соседи ненавязчиво начали подталкивать к выходу.
— Ну, не хворай! — выдохнул мне перегаром в лицо дядя Жора, каланча два с лишним метра, потрепал по волосам, пригнулся, вышел и закрыл за собой дверь.
Наступила тишина, сквозь которую слышался лишь слабый женский стон и бормотание:
— Как же я обожралась…
Прохожу в комнату и считаю оставшихся по головам. Кирилл, Калинин, Брагин, Генка — это понятно. Но что за девица?
— Ты кто? — спрашиваю ошалело.
— Сестра моя, — тихо смеётся Кирилл.
— Я б поднялась, но не могу… — бубнит себе под нос. — Мирослава, очень приятно. Прибыла по спец поручению, подвеска к твоим серьгам где-то на антресоли, с днюхой. Я пыталась вырваться… пыталась…но меня засосал этот шалман.
— Бесполезняк, — поддержала её вяло.
— Мне пора. Тренировка в шесть, — Генка поднялся, а вместе с ним и Кирилл, протягивая руку.
— Подумай над моим предложением, — крепкое рукопожатие и заговорщицкий шёпот: — И сделай одолжение…
— Легко! — ухмыльнулся Гена и озорно посмотрел на Мирославу. — Разрешите Вас транспортировать?
— Разрешаю, — ответила кокетливо.
Генка подхватил её на руки и понёс к двери, а я упала на кровать вместо неё и накрыла голову подушкой.
— Третьяков с дачи слинял, — сказал Калинин ненавязчиво. — Так невежливо, даже записки не оставил. А ведь я волнуюсь, когда он вот так пропадает…
— Не паясничай, — осадил его Брагин строго, а я пробубнила в матрас:
— Записка! — отбросила подушку и поднялась.
— Оставил? — скривился Виктор, а я хмыкнула:
— Да, но не он.
Скинула фотографию (ту, что сделала у невесты Никитина) себе на почту и села за ноутбук, подключив его к принтеру.
— Глеб Борисович, распечатки улик в Вашем саквояже? — спросила, оборачиваясь.
— Где ж им ещё быть, — хмыкнул криминалист, тут же ставя себе на колени потёртый портфель из коричневой кожи, — кстати, не только они. Виктор был так любезен, что сбагрил мне ещё и дело убитой девушки.
— Ну прям уж сбагрил! — хохотнул Калинин. — Поделился!
— Какое великодушие, — фыркнул криминалист, а я отправила фото на печать и с ним вернулась к Брагину, протягивая свободную руку.
Кровать передвинули к окну, освобождая пространство для нашествия саранчи, так что на полу было достаточно просторно, и я занялась раскладыванием бумажек.
— Красота… — протянул Калинин, — слышь, Борисыч, неплохо устроился!
— Сказал следователь, подавший в розыск своего же оперуполномоченного, чтобы не работать самому, — лениво парировал Брагин, не сводя с меня глаз. Я положила записку Никитина, оставленную невесте, рядом с клочком бумаги с адресом Третьякова, убеждаясь, что почерк совершенно разный, а Брагин довольно хмыкнул.
— Но Вы, разумеется, заметили сразу? — спросила с укором. Стоя на коленях и задрав голову, как собака. Не самая удачная поза, но Брагину было начхать, он радовался моим успехам, растягивая рот в самодовольной улыбке.
— О чём нам это говорит? — спросил, важничая.
— О том, что Вы не оставляете попыток затащить меня в своё криминалистическое болото, — ответила язвительно. — И напрочь забыли о своих же предостережениях.
— Ну так я нашёл помощников, — пожал плечами невозмутимо. — Доказавших свою непричастность действием, а не лишь пустой трескотнёй. Не отвлекайся. О чём говорит?
— О том, что он мог попросить первого попавшегося человека написать адрес. Он после боя был, руки разбиты.
— Логично, — сказал осторожно, явно ожидая продолжения. — Если бы через час-другой он не написал невесте.
— Да может она сама себе её написала, — поморщилась, плюхаясь на пятую точку. — Или некто, пробравшийся в квартиру, пока она была в отключке. Или Никитин сам его и впустил, а вот квартиру покинул уже без сознания. Тот же Третьяков или кто угодно другой. Они могли приехать вместе, он его вырубил, написал записку, чтобы девушка не рыпалась какое-то время, отвёз к себе на квартиру и там… нет, это совсем тупо. Но кто-то — вполне мог. Нет, это тоже тупо… увезти, чтобы убить, чтобы потом увезти труп… бред.
— Чё т у меня голова пухнет, — поморщился Виктор, — давай с бумажками закончим. Адрес мог написать и Третьяков, сунув Никитину. Его личное дело у меня на рабочем компьютере, там есть образцы, проверить проще простого. И там же, кстати, написанное сегодня заявление о пропаже от невесты, даже два.
— О похищении тоже заявила? — удивилась искренне.
— С мужиком каким-то притащилась, — поморщился Виктор, — я так понял, он ей мозги промыл конкретно. То есть, на место поставил. Бумажки подготовил, завтра поедем по квартире пошарим. Точнее, уже сегодня… — вздохнул и скривился: — Покой мне даже не снится.
— Эй, умники, — хмыкнул Кирилл, — а кто из вас объяснит мне, нахера писать адрес на каком-то огрызке, откуда-то при этом нарыв ручку, когда телефоны у всех чуть ли не к ладоням приклеены?
— Сел, — тут же нашёлся Виктор.
— И как часто с тобой такое случалось? — продолжил ухмыляться Кирилл.
— Так, ладно, не выделывайся, — отмахнулся ворчливо, — это я проверю. Вышки сотовой связи никто не отменял.
— Записывай, Виктор, не стесняйся, — пропел Брагин, — мы только начали.
Калинин достал телефон, Кирилл хохотнул, я прыснула в кулак, а Виктор буркнул:
— Иди нахер, — и стал быстро печатать на экране, а я просматривать улики, которые ещё не видела, из родной лаборатории.
— А это ещё что? — отрыла рот, взяв результат образца ДНК.
— А это, Майя, — хмыкнул Брагин, — везение в чистом виде. Я так понял, этот образец был наиболее удалён от входа.
— Под плинтусом, — кивнула, сверяясь с маркировкой, которую оставила на пробирке, а Брагин указал на распечатке. — Это ещё тогда показалось странным, все остальные образцы сосредоточены практически у входа, я даже подумала, что это может быть кровь Третьякова, поранился, когда ремонт делал… а тут вон оно что…
— Что там? — заёрзал на кровати следователь, а Брагин решил поиздеваться:
— Интригует, не так ли? И таинственность Дмитрия теперь наводит на разные размышления… я тамсравнил, видишь?
— Вижу… действительно много мыслей на этот счёт.
— Вот и я о чём, Майя, это сильно усложняет дело. И его побег только усугубляет и без того паршивую ситуацию…
— Да что там?! — взвился Калинин, подскакивая и опускаясь на колени, бестолково всматриваясь в листы.
— И, кстати, это обьясняет ту самую третью пулю, — продолжил Брагин, а я ткнула в него пальцем:
— Точно! Всё сходится. Ну, в плане картины преступления.
— Смерти моей хотите? — выдохнул Виктор, садясь на пол и облокачиваясь спиной на кровать.
— Нет, что ты, — похлопал его по плечу Брагин. — Как можно? Вставай, чего расселся? Сколько там в Никитине по версии патологоанатома?
— Метр семьдесят девять, — ответила, сверившись с бумагами.
— Во мне метр восемьдесят два, — буркнул Виктор, поднимаясь.
— Ничего, переживём, — порадовал его Брагин. — Давайте прикинем, как дело было. Майя, начинай.
— Момент! — вступил Кирилл, выдвинул ящик стола и достал молярный скотч, начав лепить его на пол. — Коридор.
— Откуда ты… — пролепетала, наблюдая за ним.
— Твои племянники пять раз опустошили все полки, — хмыкнул, занятый делом. — В шкафу тоже. Отсюда вопрос: почему красный комплект до сих пор с бирками?
Брагин покашлял, а я ухватила Калинина за рукав и потянула к линии, служащей порогом.
— Стреляли в спину, — заговорила, поставив его на исходную. — На двери следов крови нет и Третьяков её не менял, раз уж обнаружили на ручке. Лужа крови была сосредоточена примерно в метре от входа. Получается, он даже не успел шагнуть в квартиру. То есть, дверь распахнулась, он получил три пули в спину и упал. И открыла ему девушка Третьякова.
— Мог бы и догадаться… — проворчал следователь и сделал шаг назад. — Но это херня какая-то, господа.
— Херня, — кивнул Брагин согласно, — но она точно там была. Иначе — слишком фантастично.
— Ладно, погнали сначала… — пробормотал, потерев лицо руками. — Я — Никитин. Приехал по адресу, жму на звонок или стучу в дверь. Либо девушка была на столько беспечна, что просто открыла, не обременяя себя размышлениями на тему «какого хера хозяин квартиры не отрыл своими ключами» и «а точно ли это он», либо ждала именно его. Во втором случае она либо извращенка, назначившая Третьякову встречу в одной квартире, а сама поджидающая второго любовника в его, что, кстати, я бы исключать не стал, острота быть застуканными и всё такое…
— Виктор! — возмутился Брагин.
— Другие времена, Глеб Борисович, — отозвался нараспев, — другие нравы. Так вот, либо это, либо открыла она аккурат для того, чтобы перепачкать квартиру Третьякова.
— Есть ещё один вариант, — заметила хмуро. — Третьяков позвал его, чтобы убить. И девушку свою дверь открыть попросил заблаговременно.
— Логично, но маловероятно, — прокомментировал Виктор. — Гораздо менее геморройно убить его в другом месте. У того же клуба: парковка большая и освещение там довольно паршивое.
— Подконтрольная среда, — пожала плечами, а Виктор поморщился:
— Тогда бы уж задушил. Я видел его захват. Смысла пачкать пол нет ни малейшего. Да и риск, что кто-нибудь из соседей загулял и поздно вернулся слишком велик. Нет, убийца рисковал быть застуканным целенаправленно. Весь смысл в том, чтобы парень умер именно в квартире Третьякова, оставив максимальное количество следов.
— Никитин был в толстовке с капюшоном… — пробормотала тихо, — и с Третьяковым они схожего телосложения.
— Тоже вариант, — кивнул Виктор, присматриваясь ко мне. — И, если так, то из глазка могло быть не видно лица.
— А ещё можно просто выключить свет, — заметил Кирилл. — Дом старый, выключатель на первом этаже. У меня не возникло трудностей.
— Итого, если отбросить маловероятное и не забегать вперёд, — начал подводить предварительный итог Брагин, — девушка не озабоченная нимфоманка, поджидала своего молодого человека, посмотрела в глазок и, вполне вероятно даже спросила «кто?» получив логичный ответ «я», открыла дверь и начала пятиться, не узнав любимого, — меня невольно перекосило, Виктор приподнял бровь, а Кирилл нахмурился. — В этот момент прозвучало три хлопка, довольно громких, особенно в тишине, разносясь эхом в подъезде, она взвизгнула от резкой боли, для не спящих соседей, если они не в квартире напротив и не стоят у двери в ожидании событий, могло сложится впечатление, что молодой мужчина приятно проводит время с шампанским.
— Никто ничего не слышал, — буркнул Калинин, — а в квартире напротив караулить было даже некому.
— Тем более, — кивнул Брагин. — Никитин упал замертво в квартиру, а его ноги остались на лестничной клетке. Дальше — странно. Я склонен верить Третьякову, он вернулся домой и застал лишь лужу крови. В противном случае всегда можно вызвать коллег.
— Не скажите… — протянула задумчиво. — Что, если он приехал и застал всё те же ноги на площадке, а в коридоре — бледную девушку, которую впутывать не хотел? Вывез тело, сделал косметический ремонт и просто ждал, когда Никитина найдут, отлично зная, что это произойдёт в ближайшем будущем, ведь девушку, чью гибель он расследовал, нашли неподалёку очень быстро.
— И оставил ковёр из своей квартиры так близко? — поднял бровь Брагин.
— А ещё — не додумался сменить ручку на двери, — пожала плечами невозмутимо. — На каждого мудреца…
— Допустим, но как по мне — перебор, — и согласился и нет криминалист.
— Ладно, хер с ним, допустим, не врёт, — поморщился Виктор. — Что имеем? Кому нахрен упало избавляться от трупа в чужой квартире? Девица подсуетилась, пытаясь избавить от проблем своего мужика?
— Сильно сомневаюсь, — пробормотал Брагин. — Она бы просто не справилась, физически. На адреналине ещё и не такое вытворяют, но она хрупкой комплекции, да ещё и с ранением, пусть и пустяковым, но кровавым, а на Никитине её крови не найдено.
— Хрупкой? — переспросил Кирилл.
— Думаю, да, — слабо улыбнулся Брагин. — Примерно как Майя. Пуля, проходя через тело Никитина, направление изменила незначительно. Расстояние маленькое, препятствие в виде костей она не встретила, прошив мягкие ткани и мышцы на максимальной скорости, так что, траектория приблизительно угадывается. Вероятнее всего, девушка получила ранение по касательной, в плечо. Майя, изобрази.
Я подошла к линии со стороны «прихожей», открыла воображаемую дверь и сделала несколько шагов назад, замерев. Виктор занял позицию у «порога», Брагин вскинул руку и немного присел, изображая убийцу, а Кирилл занял позицию сбоку, прикидывая варианты.
— Да, рост похож, — сказал через пару минут хождений вокруг да около. — В противном случае, надо полагать, пуля бы осталась в кости или оставила повреждения посерьёзнее. Была бы ещё одна лужа крови, но мы убедились в обратном. Майя устроила настоящее световое представление.
— Итого, — вынес вердикт Брагин, — нам нужна невысокая блондинка. Смею предположить, приятной внешности.
— Замужняя, — добавила с усмешкой.
— Замужняя, — кивнул Брагин.
Кирилл переглянулся с Виктором и поморщился, сказав со вздохом:
— Есть один вариант.
— Очень плохой вариант, — скривился Виктор. — Но многое обьясняет.
— Согласен, — отозвался Кирилл вяло, — давайте до завтра.
— Не томи! — взмолилась, переминаясь с ноги на ногу в коридоре, когда он закрыл за последними гостями дверь.
— Скажу, но обсудим утром, идёт?
— Ничего не могу обещать, — заявила открыто.
— Да точно тебе говорю… — хмыкнул тихо, оглядывая меня с головы до ног и обратно.
— Говори, — пробормотала, сделав шаг назад, как будто это могло хоть как-то спасти от его пронзительно-откровенного взгляда.
— Жена моего партнёра, Павленко Эдуарда, — ответил, слегка поморщившись. — Иди сюда. Я пережил нашествие твоей долбанутой родни, нужно срочно снять стресс.
Я слабо улыбнулась и сделала шаг навстречу, с едва уловимым, но таким паскудным ощущением, что где-то свернула не туда.
— Мне нужно съездить в клуб, — Кирилл передвинул меня повыше и чмокнул в лоб. — Заедем сначала к твоим родителям, дождёшься меня у них. Не хочу оставлять тебя одну.
— А как же обсуждение? — надула губы и он тут же их поцеловал, сказав с лёгким укором:
— Надо разобраться с текучкой, иначе к концу расследования твоим парнем будет безработный лоботряс.
— Я могу подождать тебя в клубе, — заметила ненавязчиво.
— Мне бы не хотелось чтобы ты там появлялась, пока не разберёмся, — сказал мягко. — Если Витька прав и на тебя покушались из-за нашей встречи в ресторане, лучше лишний раз не светиться, расхаживая под руку, а мне делать вид, что ничего не изменилось.
В целом, звучало вполне логично, если бы не одно «но»: меня уже пытались убить. С чего бы им передумать? Скорее, он просто хочет от меня отделаться по каким-то своим соображениям. Надеюсь только, что ему просто захотелось немного личного пространства.
— Хорошо, — отвечаю с улыбкой и целую его грудь, плавно двигаясь ниже и заглядывая в глаза.
— Коварная пчёлка… — смеётся тихо, по одному моему озорному взгляду догадываясь что будет дальше. — Мы так вообще никуда не выйдем.
— Выйдем… чуть позже…
Что за бес в меня вселился? Саму себя не узнаю… из кожи вон лезу, чтобы угодить и впечатлить, в красный комплект с утра пораньше вырядилась, встала чуть свет, прошмыгнув в ванну и приведя себя в порядок, как будто похвалы жду, как будто пытаюсь выразить благодарность за спасение, как будто долг отдать хочу. Неоплатный.
— Чёрт, малышка, какая ты красивая… — хрипит, убирая мои волосы с лица, приподнимаясь для лучшего обзора, смущая, от чего я становлюсь ещё более старательной, ещё более раскованной, скрывая настоящие эмоции.
Зачем?
— Да что ж ты делаешь со мной! — грудной стон, больше похожий на рык, и я так горжусь своими успехами, как будто-таки написала чёртову диссертацию. И защитила. А ведь я давно распрощалась с этой затеей… Ведь поняла, что не моё это. — Твоя очередь…
Но мои мысли уже слишком далеки от плотских утех.
— Вечером, — улыбаюсь и целую его в живот, поднимаясь и начиная одеваться.
— Дай мне пару минут… в себя никак не приду…
Нежно целует меня на заднем сиденье такси, остановившего у подъезда родителей.
— На пару часов, не дольше, — говорит тихо.
— Хорошо, — отвечаю с приклеенной улыбкой.
— Не злишься?
— Нет, с чего бы? — удивляюсь в ответ и подмигиваю, говоря лукаво: — Раньше уедешь — раньше приедешь.
Кирилл хмыкнул, а я вылезла из такси и бодрой походкой направилась к подъезду, на полпути развернувшись и махнув ему рукой.
«Крутанись ещё раз и я потащу тебя в ближайший укромный уголок» — получаю смс с номера, который следовало бы записать, но я поднимаюсь на второй этаж, встаю сбоку от окна и звоню Брагину, глядя, как неловко разворачивается такси в узком пространстве.
— Слава Богу! — нервно выдыхает в трубку Глеб Борисович. — Можешь говорить открыто?
— Да, — отвечаю быстро, нахмурившись в ожидании плохих вестей.
— Нужна ты и расширенная версия домашней аптечки. Дмитрий сильно избит.
— Где вы? — спрашиваю дрогнувшим от волнения голосом.
— У меня, но я думаю отвезти его загород, там безопаснее, — отвечает хмуро.
— Чёрт, Брагин! — рявкаю на весь подъезд. — Нельзя было позвонить?!
— Нельзя, Майя, — отвечает тихо. — Я не на столько им доверяю. Твою жизнь — да. Но не его.
— Это ещё что значит?! — срываюсь на ультразвук, выбегая из подъезда.
— То, что я понятия не имею, что происходит, — вздыхает понуро. — Ждём.
Трясёт. В ожидании такси, всю дорогу до дома, где я просто хватаю коробку с медикаментами и бегом приспускаюсь к дому Брагина, возле домофона, поднимаясь по ступенькам. И отпускает, когда я вижу его в сознании.
— Привет, — говорит тихо, поглядывая на меня одним зелёным глазом, а мне хочется зарядить ему такую оплеуху, чтоб за ушами затрещало. Аж ладони чешутся. Зудят!
— Что случилось? — спрашиваю, скребя ногтями по правой ладони.
— Решил, что самое время поучаствовать в ещё одних боях, — ответил за него Брагин недовольно. — О чём бы мы даже не узнали, не приди охота Софи отправиться на дачу. Представь её удивление!
— Представьте моё! — отвечаю визгливо, а Третьяков морщится. — А ты вообще молчи!
— Да с чего бы тебе нервничать… — отвечает тихо и отворачивается.
— Уймитесь, — говорит Брагин примирительным тоном. — Майя, пожалуйста, сделай всё, что в твоих силах, и мы поедем.
— Куда? — спрашиваю хмуро, копаясь в припасах.
— На дачу подруги Софи. И ни одна об этом не знает… — вздыхает Брагин. — Конспиративными квартирами не обзавёлся, извините уж.
— Есть другая мысль… — бормочу, выкладывая на стол то, что понадобится в первую очередь.
— Это рыболовный крючок? — бормочет Третьяков, наблюдая за мной и заметно бледнея.
— Нет, но он тебе пригодится, — слабо хмыкаю в ответ и перестаю реагировать на окружение, строя в голове план лечения.
Три укола подряд с каким-то садистским наслаждением, и лишь четвёртым — обезболивающее.
— Где мои ключи, Дим? — спрашиваю невзначай, готовя иголку.
— Я не знаю, — отвечает сердито. — Многоуважаемый мне всю плешь проел одним и тем же вопросом. Ответ не изменился.
— Удобно… — хмыкаю со смешком.
— Иди к чёрту, конфетка, — кривит свои красивые губы с чётким контуром. — Нахрена мне твои ключи? Я и без них смогу войти, если понадобится.
Бросаю взгляд на Брагина, а тот слабо пожимает плечами в ответ.
— И чего тебе на даче не сиделось? — спрашиваю невзначай. — Зачем опять в клуб потащился?
— Затем, что надо так было, — огрызается, буравя взглядом иголку в моих руках. — Что ты собралась шить?
— Бровь, — бормочу в ответ, обрабатывая рану, — тебя чем били вообще? Рана рваная, глубокая, не от кулака явно.
— Это я упал рожей на бордюр, — отвечает, сцепив зубы, когда я подношу шприц к его лицу. — После. Сотряс, походу. До или после, похер… Тошнит ещё.
— Когда следующий бой? — спрашиваю тихо, сделав укол вблизи раны.
— Когда оклемаюсь, — бубнит в ответ.
— Врач тут я, так что не лечи, — говорю хмуро.
Молчит.
— Дмитрий! — повышает голос Брагин, но он как будто язык проглотил. — Ты осознаёшь, на сколько усложняешь?
— Да, — отвечает тихо.
— А говорил — не любишь, — не удерживаюсь от язвительного комментария.
— Ни разу не соврал тебе. Ни разу, — отвечает упрямо, уставившись в одну точку.
— Не двигайся… — бормочу едва слышно, затаив дыхание и проступая к делу.
От Брагина мы выехали минут через сорок. Заехали в рыболовный магазин и купили путёвку в ту же базу отдыха, на которую послезавтра должен был отправиться папа.
Третьяков не издал ни звука, вопросы не задавал, но и от помощи не отказывался, удрать не пытался и только хмурился, стараясь не вырубиться в машине. Наивный. Помимо прочего, я вколола ему снотворного. До места доберётся, до кровати тоже, но не встанет ближайшие часов десять, а если брать в расчёт его общее состояние, глядишь, проваляется сутки в счастливом неведении.
База как нельзя лучше подходила для избитого беглеца. Расположенная в живописном месте, на берегу реки, в дали от людей и суеты. В главном здании — кафе и администрация, поодаль — отдельные бунгало. Обстановка спартанская, удобства на улице, но у каждого домика свой выход к реке, так что вероятность столкнуться с соседями сводилась к нулю, при условии, что ему не придёт охота искупаться или рыбу половить.
Брагин оформился на стойке, вернулся к машине и довёз Третьякова прямо к порогу. Помог перебраться до постели, полоснул гневным взглядом и бахнул на стол два термоса и пакет провизии.
— Отдыхай, — бросил язвительно и пошёл к выходу, а я окинула взглядом Диму и невольно поморщилась, испытывая такую острую жалость, что захотелось остаться и сидеть у его постели, меняя марлевые примочки.
— Лекарства и схема приёма на столе, — сказала тихо, — постарайся не делать резких движений.
Он кивнул и поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться на моём подбородке.
— Что с лицом? — спросил встревоженно, но вяло.
— Неудачно упала, — слабо хмыкнула в ответ. — Ложись.
— На антресоли, справа, белая коробка с красной изолентой, — пробормотал сквозь боль, пытаясь устроиться на кровати. — С прошедшим.
— Что? — спросила ошалело. — Ты был на моём дне рождения?..
— Затеряться было легко, — слабо улыбнулся, опустив голову на подушку. — Кстати, я помолвлен с твоей племянницей, Иришкой. Извини.
Я прыснула и улыбнулась. Малышке пять, но своего она не упустит.
— Спи, — буркнула, пытаясь вернуть себе серьёзный вид.
Развернулась и поторопилась выйти, пока желание задержаться не переросло в манию.
— Немыслимо! — возмутился Брагин, едва я села в машину. — Дурень! Здоровый пустоголовый дурень!
— Надо выяснить, действительно ли та девушка — жена Павленко, — ответила задумчиво. — И определиться уже, верим мы ему или нет. Блуждаем в трёх соснах, надо проверить хотя бы одну теорию от и до.
— Согласен, — кивнул спокойно, как будто это не он минуту назад бухтел, как старый дед. — Лично мне нравится вариант, что убийца Никитина — муж той самой девушки. Банальная ревность. Выследил её, дождался его, трусливо выстрелил в спину, просто перепутав со спины. Когда понял, что облажался, вывез тело.
— Зачем? — слабо поморщилась, пытаясь разогнать мыслительный процесс. — Устроить проблемы Третьякову — тоже неплохой вариант.
— Придумал наказание поинтереснее, — пожал плечами Брагин. — К тому же, прибыльное. Да и похитить свою же жену куда как проще — достаточно просто запереть дома. Заработает на его глупости сколько сможет, а уж после в расход. Компенсация за неудобства.
— Это при условии, что девушка жива…
— Или так, — вздохнул криминалист. — Но убивать свою же жену опасно. Проще запугать или запудрить мозги, пообещав, что отпустит на все четыре стороны после того, как её любовник выбьет ей свободу. Что случится в случае непослушания он продемонстрировал наглядно.
— Удобная версия, многое вписывается, кроме всяких мелочей. Например, как она прошла в квартиру? Дима сказал, что был ту ночь у девушки, значит, виделись они на другой квартире.
— А ещё он говорил, что волосы на коврике её, значит, она и у него бывала, вполне возможно, у неё были ключи. Но надо проверить замок.
— Ну не сама же она его взломала, даже если следы найдутся? Может, Никитин решил не стучать?
— А у него откуда подобный навык?
— Он детдомовский, как говорила его невеста, жизнь могла быть не сладкой…
— Домыслы, — поморщился Брагин. — Предлагаю сначала проверить, а после — строить версии. Оставим пока замок в покое и вернёмся к тому, почему она была у него, а он — на квартире, которую наверняка сам же и снял для тайных встреч.
— И при этом он уверял, что расстался с ней, когда сообразил, что влез в дерьмо, то есть, уже после смерти Никитина.
— Это он так сказал? — вцепился Брагин, как клещ.
— Не буквально, но…
— А как буквально? — не унимался криминалист, а я возмутилась:
— Да какая разница, Глеб Борисович?!
— Большая, не психуй, — ответил наставительно. — Чаще всего он повторял, что ни разу не соврал. А вот деталями не баловал, обходясь общими фразами, вокруг которых мы выстроили свои предположения. Лично мне он сказал, что порвал с ней, когда понял, во что ввязался.
— Мне примерно так же, — буркнула в ответ.
— Понять он мог и раньше. Например, увидев в раздевалке товарища и успев переброситься с ним парой фраз. Мог даже сделать это не лично, а, скажем, по телефону, чтобы девушке было обиднее и о возобновлени отношений она даже не помышляла. Я бы так поступил.
— Это жестоко, — поморщилась в ответ, — но вероятно. Только девушки бывают разные. Кто-то льёт горючие, а кто-то стремится к любимому всеми правдами и неправдами.
— И во втором случае её нахождение в квартире вполне оправданно, — кивнул Брагин. — Как и отсутсвие Третьякова, ко встрече не стремящегося.
— У неё точно были ключи, — вздохнула, вспомнив набор, которыми открывала сама. — Те, что я стырила у Третьякова, были совсем новые, с острыми краями. Он личину поменял.
— Лучше бы он ручки сменил… — буркнул Глеб Борисович недовольно. — Понятно, почему не вызвал никого, когда приехал. Море крови и не понятно даже кого убили, но одно ясно наверняка — девушка замешена, вряд ли он ключи налево-направо раздаёт.
— А ещё ему могли оставить послание. Со схемой боёв, например.
— Могли. Но заблаговременно расписать все победы и поражения довольно трудно. В его нынешнем состоянии выиграть проблематично, на восстановление нужно время. Сильно сомневаюсь, что ему его дадут, если в дела замешена жена Павленко.
— Это если бой регулируется только с одной стороны… — протянула задумчиво. — Там как — пара соперников якобы формируется непосредственно перед боем, но что, если это далеко не так? Если обе стороны знают, выиграть нужно или проиграть. Одного держат за причинное место шантажом, второму могли отстегнуть денег, чтобы поддался.
— Разумно, — покивал криминалист. — В таком случае действительно можно лишь единожды подкинуть схему боёв, снизив риск быть обнаруженными.
— И я знаю, у кого можно спросить… но сильно сомневаюсь, что он ответит, — вздохнула, доставая телефон.
— О, систер! — обрадовался Генка. — А я ток тебя вспомнил! Икала?
— Ага, — брякнула, прикрыв глаза и потерев лоб рукой. — Дело есть. Ты где?
— Да где я могу быть… — ответил ворчливо. — В зале, конечно. Перерыв час, потом снова здорово. У меня тоже разговор имеется, точнее, поделиться хочу. Подкатывай.
— Я минут через двадцать только смогу… — прикинула время до Федерации бокса, а Генка отмахнулся беспечно:
— Нормас, не горит. Короче, заходи сразу, не звони, мимо стойки, какая-то там по счёту дверь, с наклейкой с перчатками, не пропустишь.
Я построила маршрут в навигаторе, с прискорбием отметив, что батарейка на телефоне садится, и пояснила:
— Николай Мамонтов, думаю, точно знает, сразу ли расписывают все бои или схема другая.
— Я так и понял, — улыбнулся снисходительно, — подожду тебя у входа, вряд ли моё присутствие придётся в кассу, а вот тебе, может, и расскажет. Если он вообще из города не уехал…
— Не так-то это просто — взять и уехать, да ещё и не одному, а с девушкой, — помотала годовой отрицательно. — Денег у него явно в обрез, по Генке знаю, не просто так он в этих боях начал участвовать. А ещё, он выглядел скорее раздражённым и озабоченным, чем испуганным, когда выбегал из раздевалки. Как Третьяков сказал про Никитина — дёрганный.
— Скоро узнаем, — пожал плечами флегматично и начал ускоряться, сосредоточившись на дороге, а я подобралась и вцепилась в ручку дверцы, когда он пошёл на обгон фуры по встречке, успев перестроиться в свой ряд в самый последний момент.
— Знаете, Глеб Борисович, я лучше на такси обратно, — буркнула недовольно, когда он притормозил у входа.
— Не будь ханжой, — фыркнул весело, а я поторопилась выйти, буркнув себе под нос:
— Меня и без Вас грохнут…
Нужную дверь нашла без труда, прошла в просторный зал с двумя рингами и вереницей подвешенных к потолку груш, и пошла на довольно громкий мат и невнятные причитания.
— А, сестра придурка! — иронично поприветствовал меня главврач Федерации, склонившись над парнем, сидящим на мате. — Весьма своевременно!
— Да я не специально, блин! — взвился Генка, переминающийся рядом с ноги на ногу. — Я думал он увернётся.
— Нехер думать, если нечем! — прогнусавил сидящий на полу.
— Да не вопи ты, — поморщился ещё один парень, — сам мудак.
— Иди сюда, — усмехнулся врач, подзывая меня одним пальцем, — вынесешь своё экспертное.
Гена состроил недовольную мину, а я с трудом сдержалась, чтобы остаться невозмутимой. Старый раздражал невероятно.
Подошла и бегло посмотрела на парня, сказав просто:
— Перелом.
— Ну, Матросов… — прошипел парень, — накануне соревнований! Урод!
— Рот закрыл и поднялся! — прорычал врач. — Устроили тут… шевелись!
Парень с неохотой встал, бросив злобный взгляд на брата, а тот скривился:
— Мужик, прости. Реально случайность.
— Да иди ты… — перевёл взгляд на меня и хмыкнул: — С сеструхой потом познакомишь.
— У неё парень есть, — промямлил Гена.
— Это не проблема, — протянул самодовольно и подмигнул мне: — Да, красавица?
— Ага, когда парень не Лобанов Кирилл, — подленько хохотнул Генка.
— Азамат! — проорал врач от входа, обернувшись и не увидев рядом с собой пострадавшего.
— Матросов, я тебя ненавижу, — бросил Азамат на ходу, стремительно догоняя гневно сверкающего глазами врача.
— Чё, реально с Лобановым? — влез ещё один, а Генка заявил авторитетно:
— Отвечаю! Вчера на её днюхе водку вместе жрали!
— Гена, остановись… — прошипела, ткнув его пальцем в бок.
— Да чё такого? Мужик — легенда! Карьера на взлёте, а он возьми, да свинти! И правильно сделал…
— Н-да, свой клуб явно прибыльнее, — поддержал кисло один из парней.
— И по роже получать не надо, — заметил стоящий на ринге с тренером.
— Давно? — услышала знакомый голос и обернулась, увидев Мамонтова.
— Нет, — ответила негромко и уставилась в его глаза. — Я пришла к нему за ответами, но выяснилось, что у него те же вопросы. Сошлись на любопытстве.
— Думаю, понял, — сказал, подумав. — Но и у меня их нет, если ты за этим пришла.
— Но поговорить мы можем? — спросила с надеждой, а брат буркнул:
— Я нихрена не понял.
— На это и расчёт, — ответила язвительно, а Коля хохотнул и кивнул в сторону свободного ринга.
— Майк, ну какого лешего? — перехватил меня за руку Гена. — Я только что перед мужиками распинался…
— И оказал мне медвежью услугу… — ответила едва слышно и потянула руку на себя. — Он — моё дело, Ген.
— Это Кирилл попросил? — уточнил хмуро и махнул рукой, явно на что-то обидевшись: — Похер.
— Я ничего не знаю, — выдал Николай, когда я подошла ближе.
— Мне бы хоть общую картину, Коль, — попросила со вздохом, а он поморщился. — Давай так. Я расскажу то, что знаю сама, а ты подтвердишь или опровергнешь, идёт?
— Ладно, — ответил не слишком довольным тоном. — Только не затягивай, перерыв скоро закончится.
— О, это пожалуйста, — фыркнула иронично. Не особенно-то у меня было догадок в загашнике. — Ты привёл свою девушку на бой, выиграл, а через какое-то время её похитили, оставив тебе доказательство и инструкцию со схемой боёв на несколько месяцев вперёд или около того.
— Тип того. На три, если быть точным. И во всех, кроме последнего, я выступал в роли мальчика для битья, — скривился Николай. — Посмешище из меня сделали, пидоры.
— Почему у меня ощущение, что этот факт тебя огорчает сильнее, чем похищение? — я не смогла скрыть недоумения, а он — смешка.
— Потому что так и есть. С девахой этой мы даже не встречались, я её на бои притащил из-за тупого выпендрёжа. Ну, точнее, разговор зашёл, она загорелась, ну я и решил показать, какой крутой. И, знаешь, секс с отбитыми почками не стоил того, чтобы отбивать их ещё на протяжении трёх месяцев. Но не оставлять же её так? Мне не голову отбили, как братцу твоему.
— Не надо оскорблять Гену только потому, что сам идиот, — ответила с обидой. — Он хороший парень.
— Да, знаю, — скривился Николай, — прости. Бесит просто, понимаешь? Мутузили меня, как отбивную, даже бабок не заработал. Я поэтому ему и сказал, когда он тебя привёл… мы так-то в хороших отношениях, но, согласись, ума у него не то чтобы много.
— Ну… — буркнула, отведя взгляд. — Всё равно. Некрасиво.
— Ладно, губёхи-то надула… — хмыкнул миролюбиво.
— Как тебе передали всю информацию? — воспользовалась ситуацией, а его перекосило от воспоминаний.
— Да тупо в почтовый ящик кинули. Конверт, там фотка Лильки в каком-то подвале, сверху сняли, она голову задрала и на свет щурилась, ладонью глаза прикрывала. Жесть. Записка ещё, распечатка. Действуй по графику и девушка вернётся домой живой и невредимой. Ну и календарь, там дни отмечены, когда биться и какой исход должен быть. За день до каждого боя ещё по фотке. Одежда та же, позы ток разные. Это очень стрёмно, должен заметить. Хоть и не знаю её, вообще кроме имени и где работает ничего не знаю. Короче, освободили и хер с ней, больше я на это не поведусь. Раньше в клуб с удовольствием ходил, там бассейн, сауна, народ приличный, но после этих задворок… Лобанов если репутацией дорожит, пусть разбирается, что за канитель у него под носом. Там бабок столько подняли на последнем бое — мама не горюй. Хоть бы пяток процентов с них поиметь… а, ладно, какая хер разница. Ты права, сам мудак.
— Да я это из обиды за брата… — буркнула, потупив взгляд. — Так-то наоборот, как мужчина поступил. Мог бы и отказаться, раз девушка и не твоя вовсе.
— Так-то оно да… — протянул, выделываясь. — Но проверять, что бы с ней при этом сделали, не хотелось.
— А где она работает, кстати?
— У мужика твоего, — хмыкнул Николай, — какие-то групповые занятия ведёт, зумба-херумба. На лосины повёлся, короче. Я ещё из-за этого туда теперь не хожу, хотя, девок там много классных, познакомиться — раз плюнуть, — разоткровенничался Николай, а я скромно потупила взгляд.
— А как ты узнал, что отпустили? Тоже фото? — вернулась к интересующей теме.
— Да не, прям на руки выдали, уроды… Ну, как сказать на руки… тупо на парковке возле моей тачки оставили в несознанке. И сумку её. Я пошарил, ключи нашёл, хата где знал… короч, отвёз её и уехал. Мне её благодарность как собаке пятая нога. Может и неправильно так было, но тянуть эту лямку и дальше я тоже не готов.
— Да это понятно! — фыркнула в ответ, старательно потакая его эго. — Это же она тебя подначивала на тот первый бой. Я ж правильно поняла, ты до этого не участвовал?
— В точку, красавица! — хмыкнул самодовольно. — Генка, падла, хоть бы раз заикнулся, что у него такая сеструха…
— Ну так мы ж это, родня… — пробормотала невнятно, — не воспринимаем друг друга с этой точки зрения…
— А, ну это да, было бы странно, если наоборот, — кивнул понимающе.
— Адрес Лили скинешь?
— Нафига? — нахмурился и напрягся Мамонов. — Притащишься к ней, про меня расскажешь…
— И нахера мне это? — ответила удивлённо. — У меня, в отличии от Генки, все извилины на месте.
— И на меня после этого губы дула? — хмыкнул, посмотрев с укором и значением.
— Я — родня, мне можно, — отмахнулась, посмотрев на него с озорством. — Давай, Коль, не заставляй меня упрашивать, Кир меня за такие манипуляции по головке не погладит, а разобраться надо, сам понимаешь.
— Да это понятно… — вздохнул тяжко, — ладно, диктуй номер, скину в смс.
— А фото её есть?
— Ну… — замялся, ухмыляясь во весь рот. — Есть, но неприличное.
— И его, — ответила, пунцово краснея. — Если лицо видно.
— Милота, — хохотнул Николай, поглядывая с умилением. — Когда с Лобановым расстанешься — маякни. Утешу.
— Как-то ты слишком вперёд забегаешь… — пробормотала, отводя взгляд. — Мы только встречаться начали.
— Ну… ничто не вечно под луной, — пожал плечами флегматично и достал мобильный.
— А то, что в конвертах присылали, не сохранил случаем? — спросила с надеждой, получив адрес и фото.
— Сжёг нахер, — заявил с чувством.
— Ясненько… — вздохнула, кисло улыбнувшись. — Спасибо за разговор.
— Да не в облом, — пожал плечами и подмигнул: — Жду звонка.
Отлепился от ринга, который подпирал, и пошёл к остальным, а я нашла взглядом Генку и поманила к себе пальцем.
— Ну? — буркнул недовольно, подойдя ближе.
— В чём дело, Ген? — спросила со вздохом.
— Ты мне скажи, — состроил рожицу брат. — Я думал, всё на мази, а тут ты с поручением.
— Ген, я тут без поручений. О чём речь вообще?
— В смысле? — нахмурился брат. — А зачем?
— Если ты не ответишь мне, клянусь, я сделаю какую-нибудь подлость…
— Так, стоп, не заводись, — округлил глаза брат, выставляя руки вперёд. — Твой хахаль предложил мне у него работать. И не просто там кем-то, а начальником безопасности. И вести секцию для дамочек, по самообороне, сказал — плёвое дело, натаскает. Типа его запарило.
— Типа он сам её ведёт сейчас? — подняла бровь, почувствовав неприятный укол ревности, а Гена пожал плечами, ответив бесхитростно:
— Ну да. А теперь выясняется, что он и Мамонова подбивает… обидно.
— Да никого он не подбивает, — шикнула нервно. — Я по своим делам.
— Каким? — спросил с любопытством, присущим малым детям.
— Пока не могу сказать… — ответила туманно, — но к тебе это отношения не имеет, даже в голове не держи. По деньгам нормально предлагает?
— Более чем. Если выгорит — свалю отсюда и даже вещи из шкафчика забирать не буду, — хмыкнул Гена.
— Тогда, удачи тебе, — улыбнулась и притянула его голову, поцеловав в щёку. — Мне пора.
— Покеда, — Генка улыбнулся, а я заспешила к выходу, на ходу выключая диктофон.
— Глеб Борисович, — начала сходу, садясь в машину, — отвезите меня в клуб.
— Мы с Калининым ездили на квартиру к Никитину утром, — начал таким голосом, что я замерла с ремнём безопасности наготове и сглотнула образовавшиеся в горле ком. — Не успел рассказать… нам не открыли. Виктор начал её искать и первым делом отправился по наиболее вероятному адресу… с собаками.
— Нет… — простонала, закрывая лицо руками.
— Боюсь, что да. Только что позвонил. Девушка мертва. Одна пуля в голову, с опознанием проблем не возникло, она оставила паспортные данные когда писала заявление.
— Это моя вина… — прошептала одними губами.
— Не говори ерунды, Майя, — слегка поморщился криминалист. — Это вина лишь того, кто убил её.
— Если бы я не пришла, со своим враньём…
— После смерти Никитина оставлять её в живых было опасно, — сказал серьёзно. — И я тоже там был, тоже врал. Это расследование, Майя, мы близки к разгадке и преступник об этом знает, пытаясь замести следы. Виктор поехал на квартиру, будут вскрывать и проводить обыск, мне нужно быть там. Сдам тебя на руки Кириллу и поеду.
— А мне нельзя?
— Боюсь, что нет. Меня ещё потерпят… в общем, не стоит. Расскажи, что удалось узнать. Ты была очень деятельной, когда села в машину.
Я молча включила диктофон и пристегнулась, пытаясь избавиться от паршивого чувства внутри. Что бы он там не говорил, будь хоть сто раз прав, вина грызла душу и проедала мозги. Она могла бы до сих пор сидеть, запертая в квартире, есть пустые макароны и дожидаться жениха, болезненная, исхудавшая, но живая.
— Отличная зацепка! — похвалил Брагин громко, в попытке приободрить, но я лишь вздрогнула. — И не одна…
— О чём Вы? — спросила безразлично.
— Обязанности начальника безопасности сейчас выполняет партнёр Лобанова, Павленко. И Кирилл явно готовит ему замену.
— Думаете, он замешан? — пролепетала тихо.
— Думаю, у него гораздо больше подозрений, чем он озвучивает. Поговори с ним, уверен, он расскажет. Молодой человек настроен серьёзно на твой счёт, в этом нет сомнений.
— Вы видели Третьякова на моём дне рождения? — спросила неожиданно для самой себя.
— Нет, но я не удивлён, что он был там, — хмыкнул Брагин, повторив: — Молодой человек настроен серьёзно на твой счёт, в этом нет сомнений.
Я проходила в клуб с намерением найти Кирилла, встала в очередь к стойке администратора, чтобы указали путь до его кабинета, но неожиданно упёрлась взглядом в расписание групповых занятий.
— Слушаю Вас, — улыбнулась администратор.
— Зумба, — улыбнулась в ответ.
— Прекрасный выбор! И масса привилегий при покупке клубной карты…
Минут пять я слушала бестолковую трескотню, кивая в такт, а когда она наконец-то замолчала, попросила:
— Могу я взглянуть на тренировку? По расписанию как раз идёт.
— Разумеется! — воскликнула с готовностью и проводила меня до нужного зала на втором этаже, где я могла вдоволь налюбоваться скачущей Лилей, пышущей здоровьем. Слишком уж бодрая для трёх месяцев в заточении. — А чуть дальше… — заговорила администратор особенным голосом, — проходят занятия по самообороне. Хотите взглянуть?
— Почему бы и нет, — ухмыльнулась краешком губ, — раз уж я тут.
— Записаться не так просто, но если заранее — вполне можно что-то придумать… — продолжила тараторить девушка, а я остановила у приоткрытой двери, наблюдая, как Кирилл делает захват сзади какой-то девицы, едва стоящей на ногах от волнения.
Понимаю её. Шорты, обтягивающий мускулы рашгард, озорной взгляд, снисходительный смех.
— Так, дамы, теперь смотрим на яркий пример, как делать не надо! — покачал головой Кирилл, разжимая руки и выпуская обмякшую девушку из крепких объятий. — Засыпать, когда негодяй подкрадывается сзади, точно не следует!
Дамы захихикали, а он увидел меня.
Скрестила руки под грудью, приподняв бровь, и он сказал громко:
— Минуту, — и пошёл ко мне, буравя гневным взглядом. Вышел, прикрыл за собой дверь и оттащил за руку в сторону пол изумлённым взглядом администратора. — Ты будешь наказана за своё непослушание, пчёлка, — сказал на ухо, склонившись надо мной. — На задницу неделю не сядешь. А теперь марш в мой кабинет, я освобожусь через двадцать минут, — подвёл меня к администратору и сказал уже ей: — Карина, проводи девушку в мой кабинет, пожалуйста.
— Конечно, Кирилл Александрович, — залебезила в ответ, а я поморщилась.
— Не жужжи, — хмыкнул Кирилл и скрылся за дверью.
— Прошу, — кисло улыбнулась администратор и указала рукой направление.
Мы спустились на первый этаж и я просто пошла к выходу, наплевав на её оклики. Этот его повелительный тон… бояться его я перестала, опасности не чувствовала, но, быть марионеткой в его руках? Увольте. Это совершенно не те отношения, о которых я, пусть и тайно, мечтала.
Взяла такси и поехала к себе, перетрясать старую антресоль, стараясь вообще ни о чём не думать. Влезла на хлипкий табурет, с недоумением посмотрела на мясорубку, тряхнула головой и поискала взглядом коробку, перемотанную красной изолентой. Вот она…
Ладони вспотели от волнения, едва я коснулась её. Глупо, но и сердце забилось быстрее. Не знаю даже, что ожидала увидеть, разматывая изоленту дрожащими пальцами, но точно не два плоских магнита, выкрашенных в красно-синий и слепленных вместе. Точно не выцарапанную на красном конфету и «диот» на синем, в дополнении к заводской гравировке полярности «N». Конфетка и идиот. Два магнита, стремящихся друг к другу.
— Романтик, — ворчливо буркнула себе под нос, чувствуя, как по телу, вопреки здравому смыслу, расползается тепло.
Попробовала разъединить магниты и потерпела поражение. Присмотрелась и увидела засохший клей, не слишком аккуратно вытертый, скорее всего пальцем: виднеется вполне отчётливый рисунок отпечатка. Хитрец!
Но, всё же, идиот. Вопрос лишь в том, насколько?
Если в случае с Никитиным похищение было вполне реальным, то Мамонтова просто-напросто развели. Сильно сомневаюсь, что после трёх месяцев в подвале можно преспокойно вернуться на работу и излучать позитивную энергию, заряжая целую группу. А что на счёт Третьякова? Действительно ли девушке угрожает опасность (а он в это свято верит, иначе не стал бы с таким ослиным упрямством ходить на бои и отмалчиваться) или это очередной спектакль? И так ли уж невинен Кирилл?
Думать о нём плохо не хотелось, но егозамашки Повелителя, периодически проскальзывающие, наводили на неприятные размышления. Впрочем, они скорее относились лично ко мне, к нам, с этим отношениям, начавшимся как-то уж слишком внезапно. Секс на заднем сиденье и вот я уже знакомлю его с семьёй. Попахивает абсурдом, но обратного пути нет, а что там впереди… разберусь с этим чуть позже.
Я налила себе кофе и устроилась за кухонным столом с пачкой листов из принтера и карандашом, но вдруг зазвонил домофон. Высунувшись из окна, я увидела Кирилла, но ко встрече была абсолютно не готова. Включила воду в ванной, впустила его в подъезд и на цыпочках выскользнула на площадку, оставив дверь слегка приоткрытой. Поднялась на пролёт и замерла, осторожно выглядывая, а как только он зашёл в квартиру, рванула вниз.
Идти мне было некуда, Брагин наверняка ещё возился в квартире Некрасова, так что я бегом припустилась к остановке и поехала туда же, за неимением других гениальных идей. Где-то на полпути достала мобильный и поняла, почему Кирилл не досаждает мне звонками и не шлёт гневные сообщения: телефон окончательно разрядился.
Возле подъезда перекрыла движение полицейская машина с заведённым мотором, водитель сидел за рулём со скучающем видом, «Хонда» Брагина была припаркована через два подъезда, а значит, мне следовало ожидать, заняв такую позицию, чтобы не пропустить выходящих из подъезда и при этом не привлекать к себе особенного внимания. Я осмотрелась и поняла, что единственным таким местом служит домик на детской площадке, окружённый разноцветными горками, бодрой походкой направилась к нему, обойдя двор, чтобы не попасться никому на глаза, но внутри меня ждал сюрприз в виде Сергея, согнувшегося в три погибели и затаившегося у оконца.
Комичность открывшегося вида шла вразрез и с ситуацией и с его испуганным взглядом, который он бросил через плечо, услышав шаги, но тупую улыбку по своего лица стереть я так и не смогла, брякнув:
— Ты чего тут?
— А ты? — переспросил тут же.
— Любопытно, — пожала плечами, а он буркнул:
— Вот и мне…Лена не отвечает, я волнуюсь…
— Вы… подружились, — заметила осторожно.
— Да, то есть нет, — затараторил, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — В общем, ничего такого, у меня же девушка есть, просто Руслан так и не объявился и жалко её… помогаю, чем могу и… — быстрый взгляд на наручные часы и явно наигранный возглас: — Ух ты! Время-то сколько! Пойду я.
— Ага, — ответила неловко и посторонилась, давая ему проход и глядя вслед.
Машина его стояла у дома напротив, а дошёл он до неё в рекордные сроки, вызвав столько противоречивых эмоций, что я побежала следом и успела увидеть номера, старательно пытаясь их запомнить. Кирилл был прав, клочок бумаги и ручку под рукой найти довольно проблематично. А вот палочку, чтобы написать на песке и надеяться, что до выхода Брагина мою живопись не затопчут — вполне.
И вот, сижу я в домике, зевая по весь рот, в окошко смотрю, за подъездом наблюдаю, как вдруг прямо перед моим лицом появляется здоровущий кулак. Икнув и отпрянув от неожиданности, я плюхнулась на пятую точку, а обладатель кулака присел, чтобы я видела его лицо. И выражение этого самого лица не обещало ничего хорошего.
— Вылезай, пока я тебя не вытащил, — рыкнул Кирилл, сурово сведя брови у переносицы.
— Что-то не хочется… — пробормотала, отведя взгляд.
— Майя, я не шучу. Вылезай.
— Ты выпороть обещал, что ж я, враг себе? — начала канючить, обняв себя за колени.
— Детский сад! — рявкнул, поднимаясь с корточек.
Чуть только он скрылся с поля зрения, я полезла в окно, откуда он меня и вытащил.
— Какое коварство! — возмутилась, подрыгав ногами в воздухе, а он хмыкнул:
— Кто бы говорил, — поставил на ноги, развернул к себе лицом и спросил хмуро: — И как это понимать?
— Что именно? — уточнила деловито.
— Ты бегаешь от меня, — ответил сквозь зубы, с трудом сохраняя самообладание. — С какой стати?
— Ты командуешь, — ответила недовольно, — это бесит.
— О, Господи… — протянул, закатив глаза. — Майя, тут люди мрут, как мухи! Ничего не смущает?! — я насупилась и отвернулась, а он рыкнул: — Да как же! В глаза мне смотри! Смотри, я сказал!
Я тихо засмеялась и задрала голову.
— Что ты хочешь мне сообщить?
— У меня на тебя большие планы, пчёлка, — хмыкнул, притянув к себе одной рукой. — И я как могу пекусь о твоей безопасности, но ты не помогаешь. Зачем ты в клуб приехала? Мы всё обсудили.
— Затем, что Генка и без того раструбил на всю Федерацию бокса, что мы встречаемся, — ответила недовольно. — Не на ту лошадку ты сделал ставку.
— Напротив, — слабо ухмыльнулся в ответ. — Он бесхитростный, открытый и своё дело знает туго. Лучшего кандидата не сыскать.
— А что же имеющийся? — уточнила язвительно.
— Не ходи вокруг да около, — поморщился с пренебрежением. — Если есть вопросы — задавай. Мне скрывать нечего, думал, мы уже прошли стадию недоверия.
— Почему ты не сказал, что поехал вести эти групповые занятия? — спросила совсем не то, что должна была.
Кирилл тихо посмеялся и покачал головой, возвращая меня в тот самый зал.
— Вот именно поэтому. И, думаю, тебе прекрасно известно, что вести их впредь я не планирую. И не потому, что меня это напрягает или занимает слишком много времени. Спроси почему.
— Не буду, — проворчала упрямо.
— Спроси, — прошептал на ухо.
— Почему?
— Потому что мне нужна лишь ты. Потому что не хочу, чтобы ты попусту ревновала. Хотя, должен признать, это страшно заводит. Скажи это, хочу услышать.
— Кирилл, мы на детской площадке, — возмутилась тихо, но он продолжил пробираться рукой под мою футболку и шептать:
— Скажи.
— Я тебя ревную, — ответила, чтобы отстал.
— Вечером повторишь, — хмыкнул, отстраняясь. — Ещё вопросы?
— Как ты меня нашёл?
— Да я до остановки раньше доехал, чем ты в автобус села, — фыркнул, обнимая за талию и ведя к лавке.
— Как давно ты подозреваешь Павленко в махинациях со ставками?
— Полгода где-то, — ответил как ни в чём не бывало, — плюс-минус, — я возмущённо открыла рот, а он положил на него ладонь: — Не жужжи, дай договорить. Я подозревал, что он подговаривает бойцов. И на это мне похер, пока на выручку сей факт не влияет. Это своего рода казино — клуб всегда в прибыли. К тому же, вся официальная часть на мне, с неё тоже неплохой доход. Не поверишь, но с мыслью, что он похищает женщин, я не просыпался. Дичь… как такое вообще могло в голову прийти…
— Что он за человек?
— Да падла он последняя, — обыденность его тона начала подбешивать, я сцепила зубы, но от комментария удержалась. — Но именно такой человек и нужен был для успешного старта, — я вновь открыла рот, а он вновь закрыл его ладонью: — Не торопись осуждать. Бизнес абсолютно законный и я вкалывал, как проклятый, чтобы поднять его с нуля. И начал с крошечного зала в подвале родительского дома. А у Эдика мозгов не было, зато были бабки на раскрутку, а не то, что ты там подумала. Он должность-то свою занимает чисто номинально, больше выделывается. Батя его тогда был крупной шишкой в администрации города, бабки и связи — вот то, что мне было от него нужно. И теперь, когда выясняется, что за дерьмо он творил, он не отвертится. Если подтвердится, что это он, конечно. Пока не совсем очевидно. Разумеется, я думаю наперёд, поэтому и обсудил вероятность с твоим братом. С твоим, Майя, подумай хоть немного над тем, что я делаю и для чего. Я точно знаю, чего хочу. И кого.
— Стратег, — буркнула, видя, как Брагин выходит из подъезда. — Я могу, хотя бы, к Борисычу подойти?
— Нет, — ответил просто и уставился на меня своими голубыми глазами. — Сначала поцелуй.
— Чего? — пробормотала, растерянно похлопав ресницами.
— Тут-то чего непонятного? — вздохнул тяжко. — Поцелуй меня, я на взводе, ты дважды за один день удрала от меня без всякой на то причины.
— Я объяснила причину… — попробовала доказать свою правоту, но на каждый мой аргумент у него было десять.
Потянулась к нему и он тут же сократил расстояние до нуля, припав к моим губам своими и прошептав, практически не отрываясь:
— Не делай так больше, я с ума схожу, Май. Всегда можно поговорить. Всегда. Договорились?
— Ага, — практически промычала в ответ, ощущая его руку на своей шее. Его большой палец под подбородком. И не к месту вспомнила Третьякова, тут же отстраняясь.
— Да никуда он не денется, — тихо подсмеялся Кирилл, имея ввиду Брагина.
«Я не знаю, что буду делать, если его убьют» — мимоходом подумала совсем о другом.
У Кирилла зазвонил телефон, и прежде, чем он ответил, я успела увидеть на экране «Эд».
— Здоров, — ответил обыденно, а вот его собеседник явно был на взводе, потому как я отлично слышала его громкий нервный голос:
— Кир, нужна помощь твоего мента, срочно!
— В чём дело? — нахмурился Кирилл, а я беззастенчиво прильнула к телефону.
— Лизка пропала, — ответил Эдуард тише, — и, походу, уже давно… сука, да как так-то?! — вновь рявкнул, послышался грохот, Кирилл поморщился, а я с нетерпением ожидала продолжения, но он сказал лишь: — Жду в клубе, — и дал отбой.
— А Лиза — это? — уточнила на всякий случай.
— Его жена, — ответил Кирилл, задумчиво покручивая телефон между пальцами. — Варианта два. Либо он понял, что его скоро прижмут и стелет соломку, либо… чёрт знает что ещё.
— Например? — спросила кисло.
— Например, мент с самого начала морочил вам с Брагиным мозги. И продолжает это делать.
— О чём ты? — беспокойство играть не приходилось, я в самом деле начала психовать, и Кирилл отлично это видел, впившись в меня взглядом.
— Ночью он участвовал в боях. Я просмотрел бегло видео.
— Это очень тупо, — сказала то, что думала на самом деле, глядя ему в глаза. Пусть хоть на полиграфе проверяет.
— Как знать… дать разбить себе харю чтобы уйти от подозрений. Почему нет? А Лиза его где-нибудь дожидается, пока он бабки поднимает. Он, кстати, выиграл. Дал отделать себя по первое число, оппонент расслабился и он сделал эту свою фишку с захватом. Ловкий, чёрт… интересно, как быстро ему перестанет так везти.
— Он дождался, когда отдадут выигрыш?
— Само собой, — усмехнулся Кирилл, — по камерам вышел вместе с остальными. И был на удивление бодр. Кстати, надо бы проверить того, с кем он дрался. Меня ещё в прошлый раз удивила его прыть, вполне вероятно, что не так уж он и крут.
— Разве пара бойцов выбирается не случайным образом?
— Случайным для зрителей, — хмыкнул Кирилл. — Эдик с Ильёй смотрят кто пришёл и в каком состоянии и от этого уже пляшут. Ладно, иди к своему Брагину, пока он весь бензин не сжёг, но поедете в клуб. Подойдёшь на ресепшн, тебя проводят до моего кабинета, я с Эдиком в другом месте поболтаю и подойду.
— Но я хотела послушать… — капризно надула губы, приняв его правила игры, и Кирилл вздохнул, посмотрев с укором:
— Ну как ты себе это представляешь?
— Включи диктофон на телефоне, — попросила заискивающе. — Пожалуйста…
— Ладно, — снисходительно хохотнул и быстро поцеловал в губы: — Топай, — я поднялась с лавки, а он ухватил меня за руку, добавив: — В верхнем ящике стола куча зарядок. Намёк уловила?
— Уловила, — слабо улыбнулась в ответ.
— И чтобы больше такой херни не было, Май, — сказал строго. — Нервы не резиновые.
Кивнула и быстрым шагом пошла к машине Брагина с острым желанием поехать куда угодно, только не туда, куда он приказал.
— Всё в порядке? — спросил Брагин, присматриваясь к моему хмурому лицу.
— Смотря о чём Вы… — буркнула себе под нос и пристегнулась. — Давайте отъедем, не хочу тут стоять. Нашли те пакетики, о которых говорила Лена?
— Нашли, даже отпечатки сняли, осталось лишь сравнить, этим Виктор займётся. Хотя, я и себе припас. Базы нет, но с другими отпечатками из квартиры сопоставить вполне смогу, у меня есть отличная программа на домашнем компьютере.
— Знаете, что странно? — задумалась вслух. — Получается, что две девушки были похищены в одно и то же время. Даже если учитывать тот факт, что Лилю нигде на самом деле не держали.
— Подтвердила? — спросил с интересом.
— Нет, но я видела её… ведёт свои занятия как ни в чём не бывало. Кстати, мне велено ехать в клуб.
— И причина твоего недовольства становится понятно… — пробормотал пространно. — Уточни там, работала ли она эти три месяца.
— Ага, — отмахнулась, боясь сбиться с мысли, — так я вот о чём. В одном случае это спектакль от и до, во втором же — совсем другая картина. Лена боялась, даже на моей записи с диктофона по голосу слышно, Руслана любила, открыла лишь из-за моей сказочки про беременность. Это уже не понарошку, это суровая реальность. И ещё момент. Из Мамонова сделали грушу для битья, а тот же Третьяков выиграл уже второй раз подряд и, судя по нему, далось ему это не просто. Что там с Никитиным было — так же не ясно. Это всё как-то не слишком согласуется, не находите?
— Нахожу, — слабо кивнул в ответ. — Присутствует ощущение, что действуют разные лица или группы лиц.
— Группы, в обоих случаях, — сказала уверенно. — Лена говорила, что её отвлекли звуком, а когда она повернулась, подкрались сзади.
— Можно и камень кинуть, — пожал плечами Брагин, а я скисла. — На данный момент это не принципиально. И твоя версия мне нравится. В таком разрезе гораздо проще контролировать ситуацию, даже если говорить о боях. Он всегда проигрывал, дело нехитрое, ни с кем дополнительно договариваться не нужно. При этом, они точно знают, что он может и победить, ведь первый бой он выиграл.
— С лёгкостью, так парень один в раздевалке сказал, — поддакнула своей же теории. — Срубили куш и посадили девушку возле его машины. Ей даже не обязательно было быть без сознания. Фото в подвале сделать не проблема, а если случайно встретятся, она просто руками разведёт, мол, не знаю ничего.
— И убить, вполне возможно, хотели именно Руслана. Заметали следы. И Лену ровно по той же причине, просто она сидела дома и какое-то время сделать это было проблематично.
— Пока она не вышла… — вздохнула понуро.
— Рано или поздно вышла бы. Не трави себе душу, не ты нажала на курок.
— Удобная позиция, — хмыкнула зло.
— Если думать иначе — проще вздёрнуться. Представь, скольких за тридцать лет моей карьеры криминалиста посадить не удалось? Сколько улик я пропустил? Сколько маньяков на свободе из-за моей невнимательности? Из-за того, что накануне я отмечал день рождения супруги и на место преступления прибыл с похмельем. Или с простудой. Три месяца я выезжал со сломанной ногой. Мы делаем лишь то, что в наших силах и не способны влиять на решения других людей. Сосредоточься на деле, этому нужно положить конец.
— Номер, — простонала и поморщилась, вспомнив о каракулях в песочнице. — Чёрт!
— Поясни, — сказал Брагин мягко и я рассказала о неожиданной встрече. — Любопытно. Молодой человек чрезвычайно озабочен судьбой Елены.
— Синдром спасителя, — пожала плечами, а он протянул:
— А что, если нет… отвезу тебя и вернусь, вдруг повезёт. Если нет, выяснить, кто он, труда для Виктора не составит.
— Надо быть внимательнее! — поругала саму себя.
— Завязывай с этими мазохистскими наклонностями, — сказал строго. — Твоя задача сейчас — уточнить, работала ли Лиля эти три месяца. И, по возможности, выигрывал ли Никитин или лишь последний бой, встретив Третьякова и попросив о содействии.
— А ещё — зарядить мобильный, — скривилась в ответ. — И выпытать у Кирилла запись разговора с Павленко, если он её сделает, конечно.
— Он назначил ему встречу? — уточнил Брагин, а я вспомнила, что не рассказала, тут же принявшись тараторить. — Даже так… — пробормотал криминалист. — Надеюсь, девушка в порядке.
— Лесок прочесали накануне, — пожала плечами равнодушно и поймала себя на том, что прозвучало это слишком хладнокровно.
Это ещё что такое? Ревность на грани безумия? Ау, совесть, там девушку похитили, убив на её глазах человека! Девушку, с которой расстался любимый этим же днём. И держат взаперти, в ужасных условиях, а может даже и измываются или голодом морят… одна она там, ей страшно и одиноко, она не знает, что будет дальше, выпустят ли её, останется ли она жива…
Картинки в голове попыталась нарисовать, мрачные, тёмные, но совесть лишь сладко зевнула и перевернулась на бочок, дальше спать. Дохлый номер, вообще ни капли сострадания.
Чёрте что! Веду себя, как собака на сене. Бегаю, как заяц, от своего же мужика. И не мужик даже, а чисто подарок в красивой упаковке, с нарядным бантиком сверху, шёлковым, лоснящимся, нежно ласкающем кончики пальцев, а не изолентой этой грубой, отрывающейся вместе с кусками картона. На заботу плевать уже, на безопасность, на день завтрашний, обещающий сытую размеренную жизнь. Чуть только прогнуться надо, чуть только подыграть, гордость свою взыгравшую присмирить, осадить. Всё будет, всё!
Только вот не надо мне это «ВСЁ».
Надо лишь то, чего нет.
Я поморщилась, Брагин вздохнул и второй раз за день высадил меня возле клуба.
Администратор выдавила из себя улыбку и тут же вышла из-за стойки.
— Прошу Вас, Майя Петровна.
Похоже, кое-кто успел провести инструктаж.
Я зашагала вслед за ней по хитросплетениям коридоров, пытаясь запомнить хоть какие-то ориентиры, прошла в уже знакомый кабинет и первым делом поставила мобильный на зарядку. Дразнить Кирилла не хотелось, но причина, увы, была не в том, что я пыталась сохранить наши отношения, а лишь в том, что мне нужна была от него информация. И я ненавидела себя за это, презирала, но останавливаться была не намерена.
Через полчаса стало дико скучно и ужасно хотелось в туалет, ещё через двадцать минут борьбы с собой я выскользнула из кабинета и пошла на поиски уборной, а через пару метров услышала голоса из-за неплотно закрытой двери и напрочь забыла, куда шла.
— Ты её знаешь, у неё шило в заднице. То альпинизм, то дайвинг, то херайвинг, — недовольно сказал незнакомый голос, а Кирилл хмыкнул:
— Непоседы самые горячие.
— А, ну да, ты ж врачиху к рукам прибрал, — хохотнул мужчина, судя по всему, тот самый Эдуард. — У Сомова от неё слюни рекой, задолбал уже.
— Это было легко, — бросил небрежно. — Даже до ресторана довезти не успел. Только теперь жопа пригорает постоянно, то и дело какой-то финт выкидывает, запарила.
— Лизка тоже поначалу брыкалась, забей, — отмахнулся Эдик. — Пригреется на мешке бабок и будет как шёлковая.
— Не, этой бабки до лампочки, там больше по сексу загон, — от его самодовольного тона хотелось ломать и крушить, но я лишь сжала кулаки и продолжила стоять, как вкопанная. — И что самое приятное — не затасканная. Трахается с огоньком, но не со всеми. Мелочь, а приятно. От этих потаскух из зала, готовых под любого тренера лечь, уже зубы ноют.
— Не, ну можно для разнообразия… Лизка как начинает, то месячные, то голова болит, то жопа, то к маме надо съездить. Съездила, мать её!
— Не заводись, найдём. Витьке набрал по дороге, с делами закончит и приедет.
— Да я как представлю, что две недели с каким-то пидором переписывался, меня накрывать начинает, — отозвался брезгливо.
— А нехер было радоваться, что жена у тёщи и трахаться направо-налево! Женился — держи ширинку закрытой! — рявкнул Кирилл.
— Женись сначала, а я на тебя посмотрю через годик-другой, — ответил язвительно.
— Может и женюсь, — хмыкнул уже ближе к двери, — как себя вести будет.
Я начала пятиться и поняла, что не успею вернуться к кабинету, но тут увидела дальше по коридору то, что искала ещё несколько минут назад и едва прикрыла за собой дверь, когда раздались шаги.
Закрылась на засов и попыталась избавиться от чувства, что меня изваляли в дерьме. И вроде ничего особенного не сказал, скорее хвастался, и моральные ориентиры присутствуют и, в целом, настроен серьёзно, но этот тон… никакими эмоциями там даже не пахнет, сухой расчёт. Впрочем, не мне его осуждать.
Успокоилась и пошла обратно в кабинет, почувствовав мерзкий стойкий запах одеколона в коридоре. У отца было нечто похожее, «Саша» назывался. Не иначе как Эдуард перестарался.
В душу закралось смутное ощущение тревоги, но недовольный взгляд Кирилла быстро заменил его тупым раздражением. Он скрестил руки под грудью, а я округлила глаза:
— Чего? В туалет уже нельзя без спроса? Тебя долго не было.
— Заболтались… — ответил туманно.
— Запись сделал? — спросила заискивающе, а он хмыкнул:
— Сделал. Что мне за это будет?
— А что ты хочешь? — ухмыльнулась, слегка вскинув подбородок.
— Раздевайся до белья, — сказал равнодушно, как при первой нашей встрече.
Играть в эти ролевые игры не хотелось, я стянула футболку-поло, соображая, как бы слиться так, чтобы он не заподозрил подвоха, но тут дверь распахнулась и ввалился Виктор, хохотнув:
— Помешал?
— Да, — рыкнул Кирилл. — Пялиться завязывай. Майя, оденься.
«Да, мой Господин» — скривилась мысленно, подбирая с пола футболку.
— А я так спешил, так спешил… — повздыхал Калинин, потешаясь.
— Пошёл нахер, — заржал Кирилл. — Устраивайся, Майя попросила разговор записать, так что даже пересказывать не придётся.
— А есть тут местечко чистое? — скривился Виктор. — А то у меня брюки новые, не хочу пятно из биологической жидкости посадить.
— А в морду хочешь? — уточнил с улыбкой и протянул ко мне руку.
Я подошла, он усадил меня к себе на колени и просунул руку между моих ног, второй включив запись на диктофоне.
— Не лопнуть бы, — шепнул мне на ухо.
— Прекрати, мы не одни, — шикнула, развернувшись.
— Да, Кир, прекрати, — поморщился Виктор. — И не слышно нихера.
— Звук на полную… — пробормотал, пару раз нажав на кнопку сбоку. — Видимо, не нужно было садиться на телефон, — Калинин раздражённо выдохнул, а я хмыкнула. Про себя, разумеется. — Короче, не суть, расскажу так. Лиза ему позвонила ночью, в ту самую, когда мент на ринге бился. Он тут был, следил, чтобы всё как обычно прошло, особо в её бормотания не вникал, но голос звучал встревоженно и он поверил. А сообщила она, что её мать заболела и ей нужно чуть ли не у постели сидеть и собачку её выгуливать. На этом звонки закончились и начались сообщения, типа говорить неудобно и прочее. Он обрадовался, как мудак, свобода, гуляй рванина. Но время идёт, извилина зашевелилась, начал звонить, она трубку не берёт. Набрал тёще, у той вообще телефон не обслуживается. Съездил, там никто не открыл.
— И я не удивлён, его тёща месяцев семь назад Богу душу отдала, — поморщился Виктор.
— Твою мать… — пробормотал Кирилл и уткнулся носом в мой затылок. — Серьёзно?
— Вряд ли можно умереть понарошку, — сострил Калинин, а Кирилл встал вместе со мной и переставил в сторону, как игрушечную. — Эй, ты куда? — встрепенулся Виктор.
— Хана дружку, — прошипел Кирилл, печатая шаг.
Мы с Калининым переглянулись и рванули вслед за ним, но нагнали лишь тогда, когда он с ноги открыл дверь, быстро проходя в комнату, возле которой я подслушивала.
— Ты думаешь я совсем дебил?! — прорычал Кирилл и схватил Павленко за грудки.
— Чего? — спросил тот ошарашено, даже не предпринимая попыток вырваться. — О чём ты?
— О твоей безвременно почившей тёще, мудила! — проорал ему в лицо.
Павленко устремил взгляд к потолку, а через пару секунд поморщился:
— Так вот что она имела ввиду под «проводить»… Да отцепись ты! Откуда я знал! Звучало, как будто на поезд, а не на тот свет! Ну, я и не поехал… — он резко оттолкнул от себя Кирилла и схватился за голову. — Сука, ведь намекала же… вот я…
— Мудила! — рявкнул Кирилл. — Ты — мудила! Двигай домой и привези её расчёску и зубную щётку!
— Нахера? — напрягся Эдуард. — Ты же не думаешь… да кому это нахер надо?!
— Проверить надо все варианты, — деликатно влез Калинин, выйдя вперёд. — Прогоню по базе, может, уже нашли.
— Лучше бы ты ошибался! — ткнул в него пальцем Павленко с таким свирепым лицом, будто это он был виноват. Схватил ключи от машины со стола и вышел, хлопнув дверью.
— Честно? — удручённо спросил Кирилл уже у нас. — Это так тупо, что я ему верю.
Мы вернулись в кабинет Кирилла и расселись на диване, какое-то время просто таращась в стену напротив.
— И ещё одна теория накрылась медным тазом, — вздохнул Калинин.
— Похоже, — буркнул Кирилл. — Я успел забыть, какой он кретин.
— А видео с боёв хранятся? — спросила не в тему.
— Месяца за три, не больше, — ответил Кирилл. — Что хочешь увидеть?
— Никитина. С кем дрался, как часто, может, какая-то общая схема есть…
— А смысл? Время в трубу.
— Ну так я тебя и не прошу. У тебя два ноутбука на столе и наверняка полно текучки или как ты там это называешь, — буркнула в ответ, а он хмыкнул и положил руку мне на плечи.
— Ревнивая пчёлка.
— Так, ну-ка вас нахер, — сказал Калинин недовольно и поднялся, — поеду волшебных пенделей раздам. Будут новости — позвоню.
— А как там мой душитель? — вспомнила, когда он подошёл к двери.
— Совпадений по ДНК нет, — поморщился и тут же улыбнулся: — Никуда не денется, не переживай. Найдём.
— На чём мы остановились? — тут же полез ко мне Кирилл, едва за Виктором закрылась дверь.
— На том, что Эдуард довольно быстро обернётся, — хмыкнула в ответ.
— Точно, — поморщился и поднялся, — терпеть не могу делать всё впопыхах. Что там тебе? Видео с боёв?
Через пару минут я получила ноутбук с открытой папкой. Все файлы были подписаны датами, для начала я нашла видео, на котором точно был Никитин и переписала в заметки на мобильном номер, под которым его представляли, а так же номер Третьякова и через минуту убедилась, что они не меняются. Теперь достаточно лишь прослушать оглашение пар номеров… на которое я потратила минут сорок, потому что видео было больше тридцати.
— Май, я отойду, Эд приехал.
— Ага, — брякнула, не поворачивая головы от монитора.
За последние три месяца с Никитиным было восемь боёв. Первый — два месяца назад, следующий через две недели, дальше — полный рандом. Никакой системы по датам не наблюдалось и я приступила к просмотру, проматывая на высокой скорости. Второй, третий и четвёртый бой Руслан выиграл, между ними был самый маленький промежуток по времени. На пятом он заметно сдал, начал бодро, но, получив мощный удар в челюсть так и не смог оклематься и оказать достойное сопротивление. Затем — перерыв неделю и он вновь на ринге, но вновь проигрывает. И опять перерыв, на этот раз уже две недели. Выигрывает, но с трудом. И последний бой, через неделю, когда он просит Третьякова поддаться.
Глядя на эти видео я поняла лишь одно — никакой схемы у него не было. Он приходил тогда, когда считал, что сможет выиграть, потому что условие было простым — победить определённое количество раз. В его случае — пять. И это никак не вяжется со ставками, складывается впечатление, что кто-то затеял эту жестокость просто ради забавы.
— Май, давай домой, а? — вздохнул Кирилл, тяжело опускаясь рядом. — Только не в твой клоповник, переночуем у меня.
Я захлопнула крышку ноутбука и стиснула зубы.
— Мне завтра на работу, собираться будет неудобно, — ответила, стараясь, чтобы голос звучал обыденно. — К тому же, мы с Брагиным вместе ездим, это удобно.
— Спятила? Какая, к чёрту, работа? Забыла, как зубами стучала от страха? Память, как у золотой рыбки!
«И эту фразу я буду слышать каждый раз, когда не согласна с его мнением?».
— Мне надо в туалет, — буркнула, поднимаясь.
— Отлично поговорили… — выдохнул раздражённо. — Давай резче!
«О, не сомневайся…».
Захожу, закрываюсь, открываю окно и спрыгиваю вниз, быстро пробираясь через редкие насаждения. Почти успеваю выйти на тротуар, готовясь развить максимально возможную скорость, как вижу Лилю, мелькающую розовыми лосинами в сумерках.
Прячусь за дерево, она проходит в метре от меня и ещё через десяток останавливается у машины с выключенными фарами, распахивая дверцу со стороны пассажира. Включаются габариты, мотор начинает размеренно тарахтеть, а я вспоминаю номера машины Сергея. Тяжело не вспомнить, когда она прямо перед глазами.
Автомобиль начинает удаляться, а я выхожу из своего укрытия и несусь в обратном направлении, через дворы, пока не начинаю задыхаться.
До Брагина я добралась на такси, отключив мобильный сразу же, как вызвала.
Ожидала подвох в лице злющего Кирилла, но обнаружила другой — дверь мне открыл Виктор.
— А, беглянка, — хмыкнул добродушно, сунув в рот бутерброд и продолжив с набитым ртом: — Заходи, гостем будешь. Сегодня я твой спаситель, если понадобится. Но благодарность готов принять авансом.
— Ты чего тут? — вздохнула, разуваясь.
— Ребус разгадываем, — пожал плечами и ухмыльнулся, окинув меня взглядом плотоядным взглядом. — Красивая ты девка, Майя. А мужик твой злой, как чёрт.
— Тоже приедет? — спросила кисло, а Виктор отрицательно мотнул головой:
— Не. Сказал, если увидит тебя сегодня — прибьёт нахрен. Это цитата, не обижайся. Но, не трудно догадаться, где ты будешь искать убежище. Короче, располагайся. Ночуем тут, у Борисыча харя зажиточная, аж три комнаты нажил. Лично у меня — одна, — наклонился и шепнул заговорщицки: — На сотню метров, студия.
— Да понятное дело, не клоповник, как у меня… — пробубнила себе под нос, всё ещё раздражаясь на откровенно пренебрежительное отношение.
— Вот оно! — протянул Виктор с самодовольной физиономией. — Я ему так и сказал — наверняка обиделась на что-то. Похер вообще на что, извинился и дело в шляпе, да, Борисыч?
— Единственный рабочий вариант, — поддакнул Брагин, не поднимая головы от кипы бумаг. — Майя, номер удалось прочесть лишь частично. На последней цифре и буквах пытались возвести замок из сухого песка.
— По ощущениям — я, — скривился Калинин, — паршивое дело.
— А бывают хорошие дела об убийствах? — спросила иронично и села к Брагину, заглядывая в бумаги.
— Язва, — фыркнул Виктор. — Вот придёшь к нам криминалистом, я тебе всё припомню.
— Вы тут точно дело обсуждаете? — проворчала недовольно и включила мобильный. — Между прочим, я не с пустыми руками. Виктор, как ты смотришь на то, чтобы скататься на работу и пробить по базе автомобильный номер?
— Чей? — воодушевился, пристраиваясь рядом, нахально вторгаясь в моё личное пространство.
Так близко, что я почувствовала себя неуютно.
— Сергея, — промямлила, слегла отстраняясь.
— А что мне за это будет? — уточнил «особенным» голосом.
— Да с какой стати я вдруг всем что-то должна?! — вспыхнула, резко поднимаясь с дивана и сжимая кулаки. — Иди к чёрту!
— Майя, прости! — выпалил быстро, заученной скороговоркой.
— Больше чувства, Виктор… — протянул Брагин ненавязчиво, всё так же не глядя на нас и пряча улыбку.
Виктор приложил руку к сердцу, пытаясь не заржать, а я закатила глаза, расслабившись:
— Клоуны.
— В качестве извинения, передай мне ноутбук со стола, пожалуйста.
— И кто перед кем извиняется? — покачала головой с недоумением, но он ответил с самодовольным видом:
— Это рабочий, я его сегодня выклянчивал полдня, с доступом в базу.
— Прощён! — я тут же схватила ноутбук и вернулась с ним на диван, передав Калинину, а он отсел подальше, проворчав:
— Пока вы с Борисычем мне его слюнями не залили… Так, диктуй, — уже через пару минут мы узнали паспортные данные и что парень не привлекался. — Не густо.
— Но многообещающе, — я деловито закинула ногу на ногу и откинулась на диване с царским видом.
— Колись, — тихо засмеялся Калинин, наблюдая за моими ужимками.
— Я видела, как Лиля садилась к нему в машину. Если ты понимаешь, о чём я…
— Понимаю, просветили… — отозвался задумчиво и полез за телефоном. — Ты уже уехал из клуба? Скинь всё о Лиле, она ведёт какие-то занятия…
— Зумба, — буркнула рядом.
— Зумба, — повторил в трубку и отодвинул её подальше от уха, когда Кирилл рявкнул:
— Я слышал!
— Почём зря страдаю… — Калинин состроил рожицу, а я добавила:
— И не отлынивала ли она от работы в последние месяцы.
Брагин поднял бровь, поражаясь моей наглости и умению делегировать возложенные обязанности, а я пожала плечами. Не до того было.
— Слышал? — переспросил Виктор в телефон.
— Перезвоню! — ответил Кирилл громко.
— Вы б там как-то порешили, что ли, — вздохнул Калинин. — Терпеть не могу, когда он злой.
— Конечно, следует дождаться ответа, — заговорил Брагин тихо, — но что-то мне подсказывает, что Лиля — та самая Лилия Стрельцова, подруга убитой Светланы Ненашевой, с которой началось расследование Третьякова.
— Стрельцова… — старательно напрягал память Калинин, морщился и пыжился и в итоге полез в ноутбук, так и не вспомнив. — Ну, есть такая… — его телефон зазвонил и он тут же ответил, буркнув: — На громкой.
— На почту тебе скинул, — сказал Кирилл сухо и отключился.
— Матвеева Лилия Владимировна, — озвучил следователь. — Судя по ксерокопии паспорта — не замужем, детей не имеет, но выдан недавно. И Сергеем вряд ли однофамильцы, похоже, сестра. Секунду… ага, она же Стрельцова. Вышла замуж семь месяцев назад, поменяла фамилию, а через два месяца развелась и поменяла обратно. Попались!
— Не гони лошадей, — поморщился Брагин, а я задумалась вслух:
— Он показался довольно приятным… с трудом могу представить, что он кого-то похитил или, тем более, убил. Плюс ко всему, он мог придушить меня ещё в своей машине, когда я сладенько спала. Если бы он был замешан, мой интерес напряг бы его с самого начала.
— Это не значит, что в их весёлой компашке нет ещё одного, с более низкими моральными устоями, — пожал плечами следователь.
— Но и не значит, что есть, — ответила в его манере.
— Вызову на допрос и выясню. Обрисуем в общих чертах. Матвеевы, Ненашева и мистер икс захотели срубить бабла и придумали как. Лилия охмуряла озабоченных спортсменов, после чего её якобы похищали, а им предлагалось побыть грушей для битья. На последнем бое получали свой куш, но вскоре этого стало мало и они повысили ставки. Ненашевой это по душе не пришлось и от неё просто избавились, чтобы рот не открывала. Настоящее похищение дело опасное, Никитина выследили и убили, очень удобно наследив в чужой квартире, а Елизавета попалась под руку и нет ни одной причины полагать, что она до сих пор жива. Заставили сделать последний звонок и дальше просто отвлекали внимание. Я сделал запрос по её сотовому, посмотрим, какие вышки ловили сигнал, но вряд ли это что-то даст. Прижмём Матвеевых и дело в шляпе.
— И даже если отбросить кучу деталей, — поморщилась в ответ, — это никак не вяжется с тем, что целью настоящих похищений является не прибыль, а тупое желание «позырить».
— А это тебе какая птичка принесла? — хмыкнул Калинин.
— Я просмотрела все бои с Никитиным. Думаю, что никакого графика в его случае не было, важно было просто выиграть определённое количество раз. Невозможно заранее знать, какие повреждения получит спортсмен, невозможно спрогнозировать победу.
— Подкуп соперника, — начал загибать пальцы Калинин, — регулировка по ходу дела. Кто сказал, что он получил всю схему заранее? Могли так же оставлять указания в почтовом ящике, как и Мамонтову.
— Да, но в случае с Мамонтовым, даже если поймают, всегда можно отбрехаться. Состава преступления попросту нет. А когда человека похищают всерьёз — это уже статья. За полтора месяца можно и соседям примелькаться, письма счастья оставляя.
— Достаточно обзавестись ключом и класть послание ночью, — продолжил спорить Виктор, доводя меня до тихого бешенства.
— Окей, зайдём с другой стороны, — прошипела сквозь зубы. — Ставки. Наверняка есть отчётность.
— Есть, но и сама ставка и выигрыш — всё анонимно. Человек на входе получает пакетик с номерками, одиннадцать одинаковых (произвольный семизначный номер), десять разных (по номерам спортсменов) и по десять на выигрыш и на проигрыш. Отдаёшь свой номер, номер спортсмена, карточку проиграет-победит и наличные — ставка сделана. Ставки принимаются до финального гонга, девчонки отдают ящики охране, те передают умникам-счетоводам и всё повторяется. Потом со своим номерком к окошку за выигрышем.
— Спасибо, конечно, за пояснение, — ответила язвительно, — но важно сейчас даже не то, кто делал ставки, а был ли приличный выигрыш в принципе. Если смысл в том, чтобы заработать — должен быть и в случае с Мамонтовым и в случае и Никитиным.
— Позвони ты, а? — простонал Калинин. — Терпеть не могу, когда он злится, я не шутил.
— И кто тут следователь? — спросила удивлённо, а он отложил ноутбук и с телефоном и кислой миной вышел из комнаты, но вернулся через минуту с таким лицом, что мне стало его жаль. — Послал?
— Не звонил, — ответил сквозь зубы. — Финансами рулит именно он, не Павленко. Что, если эти выигрыши он увидел ещё полгода назад?
— Думаешь, он мог убить Ненашеву? — спросила тихо.
— Нет, но… — Виктор поморщился и пнул стул. — Заметил — он. Сказал Павленко, тот разобрался. Итог всё равно один: девушка мертва.
— А раньше тебе эта мысль в голову не приходила? — спросил Брагин сурово.
— Раньше не было никаких похищений и манипуляций со ставками! — ответил резко и пнул теперь уже стол. — Сука!
— Мебель мою оставь в покое. Вот поэтому у следователей такая зарплата, ясно? Когда ты сыт, в твоей голове автоматически складывается самая удобная теория.
— Давайте к головомойке приступим после того, как выясним всё от и до, — ответил Виктор раздражённо. — Я всё ещё не исключаю вероятности, что её убил её же подельник. Сами посудите, девушка мертва уже полгода, при этом и липовые похищения, и настоящие продолжаются. Да и выигрыши могут быть не такими уж и крупными, кто-то приходит впервые и ставит наобум, сорвавших куш может быть довольно много.
— Сделаем паузу, — миролюбиво сказал Брагин.
— Согласен, башка пухнет… Завтра вытащу на допрос Матвеевых, всю душу из них вытрясу! И это, Май… не распространяйся о ходе расследования, пока что. Идёт?
— Идёт, — ответила кисло. — Где лечь?
— Хотел бы я сказать «со мной», — проворчал Калинин, — но даже на пошлости настроения нет. Паршивый замок из сухого песка!
10
На работе было так скучно, а Сашка был так раздражающе-приставуч, что наушники я перестала вынимать ещё до обеда. Строить версии, пока Калинин не допросит Матвеевых, не хотелось, я то и дело поглядывала за окно, ожидая увидеть машину Кирилла, и каждый раз вздыхала с облегчением, не обнаружив.
Брагин с утра пораньше успел смотаться на рыболовную базу, убедился, что Третьяков всё ещё там, перемещается с трудом и к побегу явно не готов. В очередной раз попытался поговорить с ним, в очередной раз потерпел поражение, оставил горячей еды и попытки, поставив диагноз «дурень!».
От нечего делать полезла в соцсети и нашла страничку Светланы, в которую до сих пор размещали трогательные стихотворения и фотографии свечи на чёрном фоне. А вот чего не обнаружила — так это Лилии у неё в друзьях. Это показалось странным, подруги же, лично у меня рука бы не поднялась отписаться, и я начала искать уже вторую девушку.
Лиля, судя по фотографиям, страстно любила две вещи: розовые лосины, обтягивающие упругий зад, и путешествия. И обе свои страсти демонстрировала весьма охотно. Я пролистала пять альбомов, немного завидуя чужой насыщенной жизни, прежде чем увидела целую серию весьма любопытных снимков, где Лиля позирует в мрачной комнате замка. Ну прямо настоящее подземелье. Всё, как Николай и рассказывал: смотрит наверх, щурится на свет, глаза прикрывает. И ещё с десяток схожих фотографий, парочка из которых с явным сексуальным подтекстом, неуместным до отвращения, но их ему вряд ли послали. Немного фотошопа и вуаля — пленница готова.
— Лиля лишь призналась в том, что вступила в интимную связь с Николаем, — сказал Брагин, когда Сашка отлучился. — Но за это не судят, во всяком случае, по закону.
— Вы же это не просто так ввернули? — хмыкнула, покачав головой.
— Он не единственный спортсмен, с которым она…
— Переспала, — подсказала охотно, а криминалист посмотрел с намёком на укор, но продолжил с намёком на ухмылку:
— Занялась сексом со времён работы в клубе.
Я слабо хрюкнула, скромно потупив глазки и успела пробормотать, прежде чем ввалился Саша:
— Интересно, скольких из них развели… — и тут же продолжила громко и не в тему: — Глеб Борисович, когда там будет готов результат по ДНК для моей диссертации?
— Ещё полчаса, — ответил серьёзно, сверившись с наручными часами, как будто таймера на самом аппарате было недостаточно.
Значит, где-то через час мы поймём, Лиза ли была в квартире Третьякова в ночь, когда убили Никитина. А пока можно пораскинуть мозгами.
Начнём со ставок. Реально ли заработать действительно большие деньги на заключительном выигрышном бое? Пожалуй, да. Но, для этого нужно и поставить приличную сумму, ведь выигрыш будет делиться пропорционально между всеми, кто поставил на того же бойца. А это опасно, привлечь внимание — проще простого. Вопрос номер один — рискнули или нет? Все эти манипуляции с липовым похищением выглядят скорее как игра, чем как реальная возможность заработать.
Допустим, Лиля не слишком разборчива в выборе партнёров и не скрывает этого. Что с того? Догадаться найти в её соцсети нужную фотографию? Даже звучит бредово, скорее некто сначала увидел снимок, а уже после — подогнал под него всё остальное. Биться за жизнь девушки — ну прям романтическая сказочка, сильно сомневаюсь, что подобное могло прийти в голову мужчине. Допустим, изначально это была затея Светланы. Она работала на приёме ставок, знала, как всё устроено, подговорила кого-нибудь сделать свою. Кого? Да хоть того же Сергея, они жили в одном подъезде всё детство, явно были знакомы, хотя бы шапочно.
На мои плечи легли чьи-то руки и я почти подпрыгнула на стуле, тут же вынимая наушники и оборачиваясь.
— Страшно? — хохотнул Сашка, приводя меня в бешенство своим игривым видом. — Пошли ужинать, ты весь день ничего не ела.
— Я уже договорилась со своим парнем, — выпалила в ответ, а Сашу перекосило:
— С каким? С несуществующим?
— Вполне реальный, — буркнула себе под нос и обиженно отвернулась.
— Ну-ну… — протянул с ядовитым смешком и вышел, хлопнув дверью.
— Что ещё Калинин сказал? — тут же развернулась к Брагину.
— Что Лилия со Светланой не то что бы подруги, — начал он неторопливое повествование. — Мол, о покойниках плохо не говорят, отсюда и приукрашенные показания. О девушке она выразилась так — прилипала. Сколько себя помнит — куда она, туда и Светлана. По детству, по мелочи, не слишком в глаза бросалось, потом начала напрашиваться с ней в отпуск, посещала занятия, которые она вела, пока однажды Лиля не разозлилась и не послала её куда подальше. Это случилось семь месяцев назад, в клубе. За Лилей приехал ухажёр, они вышли вместе, но намёков Светлана не поняла. Ну и, как следствие, в слезах после грубости Лили, побежала обратно в клуб. Больше она ей не досаждала, а о её смерти Матвеева узнала чисто случайно, от матери.
— И, почти сразу после той ссоры, она устроилась в клуб на работу… — пробормотала задумчиво. — Ну и с кем её свела судьба?
— Думаю, Дмитрий выяснил, — ответил Брагин осторожно, но его намёк я уловила. — Я сравнил ДНК, в его квартире была Елизавета Павленко.
— Ожидаемо, — я всячески пыталась оставаться невозмутимой и непредвзятой, но к этой девушке, которую даже не видела ни разу в жизни, испытывала стойкую неприязнь. И причина тому, как мне хотелось думать, не в глупой бабской ревности. Было что-то такое, что не давало покоя, какая-то случайно брошенная фраза или мелькнувшая мысль…
— Майя, — привлёк моё внимание Брагин и кивком указал на окно. — Кажется, тебя ждут.
Я бегло посмотрела и тут же отвернулась, поморщившись. Не заметить Кирилла, прохаживающегося под окнами, было попросту невозможно. Сняла халат и шапочку, переобулась и вышла на улицу, с таким трудом переставляя ноги, как будто меня силком тащили.
— Привет, — сказала, подойдя ближе. — Ты чего тут?
— Гуляю, — ответил недовольно. Просунул свою руку под моей и положил на спину, притянув ближе. — Май, в чём дело? — спросил со вздохом, а я принялась разглядывать пуговицу на очередной рубашке. На этот раз — синей. Пуговицы в цвет, но даже в сумерках видно, как они отливают голубым. Красивая, ему идёт невероятно, такой стильный и вместе с этим мужественный. — Майя… — шепнул на ухо, наклонившись. — В чём дело?
— Честно? — хмыкнула, продолжая таращиться в одну точку.
— Разумеется, — ответил решительно.
— Меня наизнанку выворачивает от твоих хозяйских замашек.
— Это единственная причина? — деловитый, как будто подсчитывает, во сколько ему это выльется.
— И я подслушала ваш с Павленко разговор. Заключительную его часть, — я ещё договорить не успела, как поняла, что за мысль кружила в воздухе, но никак не лезла в голову.
— Ну и кому лучше от твоего любопытства? — вздохнул с укором.
— Да я, видишь ли, в самом деле туалет искала, — хмыкнула невесело. — Ладно, мне пора возвращаться.
Я попыталась отстраниться, но он обхватил меня второй рукой.
— Мы не договорили, Майя, — процедил сквозь зубы.
— Мне можно уйти только когда ты разрешишь? — я вскинула голову, вдоволь насмотревшись на пуговицу, и уставилась в его глаза.
— Ничего подобного я не имел ввиду. Это раз. И два — я в упор не помню, что такого сказал, что ты свинтила от меня через окно. Кажется, я назвал тебя непоседой. От своих слов не отказываюсь, да и ты вряд ли сможешь аргументированно опровергнуть. Бесят ли меня твои закидоны? Чёрт возьми, да! Заскучать точно не дашь… Ещё говорил, что мои бабки тебе до лампочки. Как по мне — комплимент. Про секс я вообще молчу, от одного твоего присутствия накрывать начинает. Что не так?
— У тебя отменная память, — улыбнулась, положив руки ему на грудь. — Избирательная, как по мне, но факта это не умаляет. И бизнесмен ты хороший. Только вот я — херовая инвестиция.
— Что ты несёшь… — морщится, в очередной раз выражая своё пренебрежение. — Обиделась по-любому только на то, что я тебе предложение сразу после секса не сделал. Ну, тут уж извините, надо хоть познакомиться.
Язвительный, насмешливый. Вроде ничего особенного не говорит, вроде по делу всё, но тошно так, хоть волком вой, на одну из этих его пуговиц холодного лунного цвета.
— Смотрю на тебя и думаю, — начала задумчиво, неотрывно глядя ему в глаза, — красивый мужик. Статный, извилин явно больше одной, принципы есть, моральные ценности не чужды, деньги умеешь зарабатывать, в постели — выше всяких похвал. Ни секунды не жалею о том, что переспала с тобой.
— Почему так воротит от твоих комплиментов, пчёлка? — спросил глухо, когда я замолчала.
— Потому что жалею о том, что на этом всё не закончилось, — улыбнулась грустно и резанула, собрав волю в кулак: — Ты как тренировка перед чем-то действительно важным.
Он стиснул зубы и убрал руки с моей спины, прошипев тихо:
— Пошла нахер, пока я тебя по асфальту не размазал.
Страшно было, если честно. Спиной к нему поворачиваться, идти эти пять метров до двери. По спине — холод, взгляд его тяжёлый чувствую, в ногах — слабость, кончики пальцев на руках покалывает, но на сердце такая лёгкость, внутри всё ликует. Как с парашютом спрыгнула, прогуляв инструктаж, но успев раскрыть спасительный купол в последний момент.
Нажила себе врага и радуюсь, идиотка. У магнита в моём кармане две стороны должны быть подписаны одинаково.
Вошла с блуждающей улыбкой и наткнулась на хмурого Александра. Двух зайцев отвадила одним махом, какая молодец. Но мне эти пассажиры-безбилетники…
Снимаю шапочку, которую только приладила, и говорю громко:
— Если кто будет спрашивать — скажите, живот скрутило.
Брагин тихо хмыкнул себе под нос, Саша полоснул меня ненавидящим взглядом, а я вышла, насвистывая весёлый мотивчик. Живот в самом деле поднывал. Внизу, да так сладенько, что я забыла обо всём на свете.
Поразительная беспечность.
Стояла себе в ожидании такси, крутила в голове первую фразу, которую скажу Третьякову при встрече, магнит в руке теребила, когда что-то брякнуло в кустах. Машинально повернула голову на звук и поняла, как сглупила.
Но было слишком поздно: шею сдавила чья-то рука с такой силой, что я не смогла издать ни звука. Вторая тут же обхватила за тело, фиксируя мои руки, и перед глазами начало темнеть.
Очнулась я, вопреки ожиданиям, далеко не в подвале, а в багажнике внедорожника. На голове мешок какой-то, только огни с дороги мелькают, на руках и ногах — пластиковые стяжки. Музыка играет, радио, если бы не некоторые неудобства, поездка могла бы даже показаться приятной.
Уверена теперь — Лена соврала. И причина тому очень проста — своего похитителя она отлично знала. Отвратительный одеколон.
Когда машина остановилась, глаза я всё-таки закрыла. Мешок мешком, но рисковать ни к чему, ситуация и без того хуже некуда.
Водитель вышел, оставив дверь открытой, лязгнул навесным замком, скрипнул петлями и вновь сел за руль, проехав на территорию. Когда он открыл багажник, я едва удержалась от того, чтобы не пихнуть его ногами со всей силы, но отлично понимала, что лишь разозлю его. Обмякла и позволила себя вытащить, не издав ни звука.
Мешок на голове, как ни странно, успокаивал. Хотелось верить, что убивать меня он не собирается, во всяком случае, пока я не делаю резких движений. И пока тот, кому уготована роль спасителя, играет по правилам.
Со вторым, правда, вышла неувязочка, но у меня есть почти сутки чтобы придумать план спасения. Сильно сомневаюсь, что после моих слов Кирилл выйдет на ринг ради моего спасения, а дальше… либо меня отпустят, либо попросту убьют. Проверять не хотелось.
Он перевесил меня через плечо, захлопнул багажник и сделал всего несколько шагов до ступенек. Звон ключей, звук открывающегося замка, очередные скрипучие петли. Запах затхлый даже в доме, как будто не живёт тут никто, как будто всё пространство вокруг — одно сплошное подземелье. Обманчивое впечатление, но я всё равно покрылась мурашками от страха. Кричать нет смысла, ни тут, ни внизу: никто не поможет.
«Сейчас он бросит меня в подвал и…» — успела подумать, а он вдруг начал подниматься по ступенькам.
«Туалет и душ, — простонала мысленно, — ну, конечно. Никакой это не подвал, это комната на первом этаже, в которой просто заложили дверь (возможно, ещё и окно, если таковое имелось) и прорубили вход со второго. Серьёзные приготовления ради комфорта пленницы».
Я слышала, как он открыл люк и приготовилась больно упасть, но услышала молящий женский голос:
— Отпусти меня. Прошу, отпусти, я никому не скажу, ты знаешь, что не скажу. Это не жизнь… из одного плена в другой… не будет счастья, ни тебе, ни мне не будет, слышишь? Ну, чего ты молчишь? — он не ответил и поднял меня с пола, ухватив за запястья, а девушка заорала: — Нет! Опять?! Ты спятил! Спятил! Ты больной на всю голову!
Я коснулась носками кед твёрдой поверхности, чувствуя, как соскальзываю вниз по стене, услышала, как скрипнула кровать, он убрал руки и я ухнула вниз, пока не приземлилась, отпружинив и начав падать спиной назад. Тихо взвизгнула и вжала голову в плечи, но девушка успела перехватить мои руки и дёрнуть на себя, не дав мне получить значительных увечий.
— Спасибо, — пробормотала, пытаясь встать с неё.
— Я сотворила монстра… — ответила тихо и даже не шевельнулась.
— Я бы тоже искала утешение в объятиях другого с таким-то мужем, — буркнула, наконец-то сев и стянув мешок с головы.
Красавица. Первая и единственная мысль, возникающая при одном взгляде на эту миловидную блондинку. Голубые глаза, пухлые губы с красивым чётким контуром, светлая кожа, как будто фарфоровая. Куколка. На месте Третьякова я бы тоже влюбилась.
— Мы знакомы? — удивилась, приподнимаясь. — Я бы запомнила, ты очень… — она запнулась и хмыкнула невесело: — Понятно. Надеюсь, у тебя есть кто-то кроме него.
— Я с твоим мужем не спала, — ответила тихо и села поудобнее.
— Нет? — переспросила удивлённо и приподнялась на локтях. — Тогда откуда ты знаешь Эда?
— Да я его видела только один раз, — поморщилась с отвращением. — Точнее, наблюдала, как он осознал, что тёщи уже больше полугода в живых нет.
— Придурок, — прошипела Лиза, сжав кулачки, но тут же расслабила руки и упала головой на подушку, пробормотав обречённо: — Впрочем, чего я ожидала… вышла за деньги, деньги и получила. С маленьким членом и раздутым эго, — она нервно засмеялась, содрогаясь всем телом, потом застонала, растирая лицо руками, резко убрала их и рявкнула: — Дура! — я дёрнулась от неожиданности, а она села и поморщилась: — Прости, это я не тебе. Крыша уезжает взаперти сидеть.
— Давай думать как это исправить, — слабо улыбнулась в ответ.
— Нечего тут думать, — скривилась девушка, — там такой засов на люке, как будто тут Халк заперт. Даже если вдвоём до него дотянемся — не открыть. Без шансов, сиди и жди, когда твой мужик тебя отобьёт.
— Мой мужик — Лобанов, — сказала хмуро.
— Тогда тем более не о чём волноваться, — заявила убеждённо.
— И я с ним порвала, — добавила тихо, опасаясь, что нас могут услышать, — аккурат перед похищением.
— Поругались? — спросила с надеждой.
— Я назвала его переходником к чему-то действительно важному. Ну или типа того.
— Вот же… — поморщилась Лиза.
— Ага, — брякнула, скривившись. — Дело — труба.
Её лицо вдруг сделалось похожим на камень. Как будто статуя, высеченная из мрамора. Спокойная, решительная, в глазах холод.
— Я поставлю ему условие, — сказала стальным тоном, — точнее, сделаю предложение, от которого он не сможет отказаться. Не переживай, ты выйдешь отсюда.
— Это крайняя мера, — сказала осторожно, — давай подумаем, как выбраться обеим.
Она слабо улыбнулась и кивнула, тут же отведя взгляд, совершенно не веря в то, что выход есть, а я села поудобнее и осмотрелась.
Во-первых, было светло: под потолком висела одинокая лампочка на толстом проводе. Лена была лишена и этого. Во-вторых, присутствовал стол. Парень явно внёс коррективы в это скромное жилище, чтобы Лизе было комфортнее. И позаботился не только о её досуге (приличная стопка разноцветных журналов и несколько книг, разбросанных как попало), но и о полноценном питании (фрукты, сладости, еда из ресторана). А ещё — столовые приборы. Ложка, вилка, нож. Хороший, с деревянной ручкой, зазубринами и острым кончиком, приготовлен специально для стейка, оставшегося нетронутым.
— Ты не могла бы разрезать стяжки? — попросила ненавязчиво.
— Точно, — поморщилась, тут же поднимаясь.
План родился мгновенно и был совершенно идиотским, но альтернатива для нас обеих манила ещё меньше и, едва сверху послышались шаги, я крепко схватилась за рукоятку ножа. Будет только одна попытка.
Конечно, нечего было и мечтать, что он высунет, ну, скажем, голову (парень до сих пор наивно полагает, что можно остаться инкогнито, купаясь в «Саше»), но и руки с телефоном, чтобы сделать снимок, было достаточно. Именно на это и был расчёт, на самом деле.
Я замахнулась в то же мгновение, как открылась крышка люка, вложив в этот бросок всю силу, что у меня была, и тут же кинулась к стоящей со сцепленными в замок руками (возле поднятой на две ножки и приставленной к стене кровати) Лизе. По отборному мату и упавшему на пол телефону поняла, что в цель всё-таки попала, ухватилась за ножку кровати, чувствуя, как Лиза выталкивает мою ногу, и практически взлетела наверх, что крайне не понравилось мужчине, ухватившемуся за нож.
— Не вытаскивай! — взвизгнула, увидев, что попала в запястье, но он всё равно это сделал.
Кровь хлынула из раны, здоровой рукой он полез за спину, но дожидаться, когда он меня пристрелит, я не стала, толкнув его в люк.
Лиза взвизгнула, парень ударился о ножки кровати, упал и затих, а я свесилась сверху, морщась от досады.
— Он… — пробормотала побелевшими губами Лиза.
— Да чёрт его знает… — буркнула, вновь спускаясь по кровати. Нащупала пульс на шее и выдохнула с облегчением: — Жив.
Оторвала лоскут от простыни, порвав ткань вилкой, перетянула рану на руке и подошла к кровати, сцепив руки и скомандовав:
— Валим!
— Ага! — обрадовалась Лиза, бросила беглый взгляд на парня и состроила такую жалостливую мордочку, что я поняла совершенно отчётливо — не валим. — Да ну как же я его тут… одного… вдруг умрёт, а? Он же всё это из-за меня…
Я поморщилась и наклонилась над парнем, шаря по его карманам. Нашла ключи от машины и вернулась к кровати, попросив:
— Подсади.
Лиза покивала со стоящими в глазах слезами, вновь помогла мне выбраться и почти продержалась до того момента, как я вышла из комнаты, прежде чем разреветься в голос.
— Лучше бы ты умер! — услышала сквозь всхлипы и провела одной рукой по другой, прогоняя волну колючих мурашек.
Медленно спустилась вниз, оглядывая скромное убранство крепкого бревенчатого дома, не знающего хозяйской руки, переполненная необъяснимой обидой за человека, пытающегося меня убить. У входа увидела свою сумку, нашла телефон, увидев пропущенный от Брагина, и сунула его в карман, отправившись дальше.
Вернулась с аптечкой и свесилась из люка, спросив удивлённо:
— А ты чего ревёшь-то?
— А ты чего тут? — хлюпнула носом Лиза, вытирая слёзы, льющиеся сплошным потоком.
— Ну так я это… врач. Вроде как, — спустилась по кровати вниз, открыла аптечку и поморщилась: — Не густо.
Намочила стерильную салфетку, промыла рану на голове, перебинтовала, сменила повязку на руке и села на пол рядом с ними. Смущало лишь одно: когда я шарила по карманам парня, никакого пистолета у него не было. В его заднем кармане лежал лишь носовой платок.
— Спасибо, — сказал парень тихо, не открывая глаз.
Лиза всхлипнула и начала гладить его по волосам и груди, невнятно причитая, а я протянула озадаченно:
— Как же ты докатился до такого?
— Нищета, — слабо хмыкнул в ответ. — И любовь, — открыл глаза, уставившись на мою шею, поморщился и посмотрел в глаза. — Прости. Я рад, что у меня не получилось. Уже едут?
— Кто? — спросила с тяжёлым вздохом.
— Полиция, — презрительно ухмыльнулся в ответ.
— Не, сами поедем, — отозвалась вяло. — Как голова? Встать сможешь?
— Ты реально думаешь, что если я выберусь отсюда не в наручниках, то сам поеду сдаваться? — он округлил глаза, глядя на меня, как на идиотку, а я состроила рожицу:
— Поедешь туда, куда я скажу, если не хочешь сесть за три убийства. Как и Лиза, за соучастие.
Морщится, соображает, уставившись в потолок.
— А тебе это зачем? Я тебя убить пытался.
— Кто старое помянет… — пробормотала ворчливо, поднимаясь и отряхиваясь. — Поехали, пока один старый лис вертолёты в воздух не поднял. Он только выглядит умиротворённым, а по факту — тот ещё паникёр.
— Я не поеду в участок, прости, — ответил сурово и осторожно сел. — Мы с Лизой уедем. У тебя есть телефон, сеть тут ловит, не пропадёшь.
— Какой участок, Артём? — поморщилась в ответ, протягивая ему руку. — Рыбу поедем ловить. В мутном пруду… — с каждой фразой он всё сильнее недоумевал, но объяснить ему всё, поделиться догадками, я не могла. — Просто поверь, это в твоих интересах.
Брагину я позвонила от машины, по громкой:
— Глеб Борисович, Вам спец задание.
— Майя! — выдохнул криминалист нервно. — Я поседел!
— Ага, лет пятнадцать назад… — проворчала в ответ.
— Где ты?! — воскликнул, не обратив внимания на мою подколку.
— Да чёрт знает… но выдвигаюсь на базу. Как и Вы. И захватите коробку с медикаментами из шкафа.
— Нижний замок не открою, Майя, — вздохнул понуро.
— У всех с ним проблемы, — хмыкнула, подмигнув Артёму. — Ключи для Вашего удобства оставили в кустах у лаборатории, справа от входа.
Артём тихо хохотнул и покачал головой, а я протянула ему ключи от машины и построила маршрут в навигаторе, плюхнувшись на переднее сиденье рядом с водителем.
— Лиз, давай ты, — вздохнул Артём. — А то я опять какую-нибудь ерунду выкину…
Забавно, но до базы отдыха мы доехали минут за пятнадцать: совсем близко. Если бы за рулём был опытный водитель, добрались бы за десять. Я зашла в главное здание и смогла растормошить сонного администратора, сняв ещё один домик. Устроила Лизу с Артёмом и пошла к Третьякову, пытаясь выровнять дыхание и унять сердцебиение, но оно лишь усилилось на подходе, когда я услышала голос отца.
— Я всё-таки выскажу ей своё мнение, — сказал он твёрдо.
Я подошла чуть ближе и сквозь ветки увидела идеалистическую картину — расселись на двух туристических стульях со спинками рядом с домиком, ноги вытянули и с загадочными лицами в даль смотрят.
— Не надо, дядь Петь, — ответил Третьяков тихо, — я даже не знаю, что завтра будет. Да и… выбор сделан. Я своими глазами видел.
— Этот хлыст мне не нравится, — заявил папа резко. — Такой весь из себя деловой, — и передразнил Кирилла: — Я быстро понял, Пётр Сергеевич, — Дима хохотнул, а папа фыркнул пренебрежительно: — Не нашего полёта птица. А ты… разберёшься, Дим. Разберёшься, что бы там ни было.
— Разобрался уже… — ответил недовольно.
— Ну, с такой харей женишок из тебя так себе, — хохотнул отец. — Но не переживай, в крайнем случае, Иришка возьмёт.
Третьяков засмеялся, охая.
— Дядь Петь, не смешите, болит всё.
— Так в этом и смысл! — фыркнул папа возмущённо и похлопал его по плечу.
— За что… — скривился Третьяков, а папа нахмурился:
— За то, что влез в какое-то дерьмо.
— Влез… — пробормотал Дима. — Я в него нырнул, дядь Петь. Но, если подумать, не жалею.
— Оно и видно, от дуновения ветерка корёжит…
— А было бы всё хорошо, я б Майю не встретил. Даже не думал, что так бывает… аж замирает всё. Как маньяк стоял через окно пялился, ладони вспотели, зайти не решался. Покачивается ещё под музыку…
— Месяцев с шести, — хохотнул папа.
— И конфетами пахнет! — добавил возмущённо. — Как будто нарочно! А я не доел в детстве, у меня, можно сказать, дефицит.
— Соображаешь, что рассказываешь, как у тебя на мою дочь слюни текут? — спросил папа сурово.
— Ага, — хмыкнул Третьяков.
— Наглец! — прыснул папа и отвесил ему затрещину, от которой повеселели оба. Но не на долго. Третьяков шумно втянул носом воздух и медленно выдохнул, сказав мрачным голосом:
— Я даже сейчас чувствую её запах, как будто она рядом стоит. Кукушка совсем уехала.
— Ладно, спать пора, Дмитрий, — папа поднялся и сложил свой стул, прислонив к стене. Подал ему руку, помогая встать, забрал второй и проворчал: — Я, в отличии от некоторых, рыбачить приехал.
Третьяков скрылся в домике, а папа пошёл в мою сторону, насвистывая.
— Партизанка, — хохотнул, поравнявшись со мной, подставил щеку для поцелуя и пошёл дальше, а я поплелась к домику, с трудом переставляя ноги.
— Дядь Петь, забыл чего? — спросил Третьяков, когда я начала открывать дверь. Развернулся с пригоршней таблеток и бутылкой воды и прикрыл глаза. — Не показалось.
— Неа, — промямлила в ответ.
— С Брагиным? — спросил, загрузив таблетки и кое-как проглотив.
— Неа… — выдавила из себя, глядя, как медленно он идёт навстречу.
Третьяков остановился и выдавил из себя подобие улыбки:
— Понял.
— Это вряд ли, — состроила рожицу и отвела взгляд, сунув руки в карманы узких джинс. Стоять так было неудобно, но куда их ещё деть я попросту не знала.
— Как же вкусно ты пахнешь, — практически простонал, прикрыв глаза. В два шага дошёл до меня и обнял одной рукой, рывком прижав к себе. — Мозги отключаются, конфетка, — коснулся пальцами подбородка и спросил тихо: — Болит?
— Нет, — ответила сипло. — Дим, я не одна приехала…
— Не вижу никого, кроме тебя… — пробормотал, сжимая пальцы на моей талии, наклоняясь, осторожно касаясь губами моей щеки, шумно вдыхая мой запах, медленно ведя пальцами от шеи к декольте.
— Я не одна приехала, — повторила, тщательно выговаривая каждую букву.
— Плевать, — ответил на выдохе.
— С Лизой, — буквально выдавила из себя и он тут же отстранится, вытаращив на меня полтора глаза. — И Брагин сейчас приедет.
— Лиза тут? Ты нашла её? Но как?!
— Ну… надеюсь ещё тут и, строго говоря, не искала.
— Нихрена не понял, — ответил недовольно.
— И как тебе ощущение? — уточнила язвительно.
— Да не мог я всего рассказать! — выпалил, сделав шаг назад. — Это точно она? Она в порядке?
Я слабо улыбнулась и кивнула.
«Волнуется… — подумала с тоской. — Ради неё он всё это затеял. И я сама привезла её…».
— Пойдём, — сказала тихо и развернулась к двери, но он ухватил меня за руку, сказав торопливо:
— Я не врал тебе. Бате твоему не врал. Май, слышишь?
— Слышу, — ответила, не оборачиваясь, — встретим Брагина у главного здания.
Высвободила руку и вышла, торопливо ступая по дорожке и даже не заметила, как из-за поворота возник Глеб Борисович, ткнувшись в него со всего размаха. Он схватил меня за плечи, вытянул руки, бегло осмотрев, а затем притянул к себе, крепко обняв и пробормотав:
— Слава Богу…
— Какого чёрта происходит? — прошипел Третьяков совсем близко.
— У кошечки осталось шесть жизней, — ответил Брагин язвительно.
— Поясни! — рыкнул Третьяков. Брагин выпустил меня из объятий, сунул руку в карман и швырнул в него чем-то. Дима поморщился, наклонился и поднял с земли магниты, повертев их в руках. — Что я должен был понять? — спросил глухо.
— Поздно уже, пошли, — вздохнула, потянув Борисыча за рукав. — Вы привезли коробку?
— Привёз, — отозвался криминалист, — и ключи нашёл. И я догадываюсь, но хочу услышать.
— Надеюсь, сейчас увидите… — пробормотала, увидев «Хонду». — В машине?
Он обогнал меня, достал с заднего сиденья медикаменты, а я пошла дальше и вскоре уже стучала в домик, из окон которого уютно сочился свет.
— Это я! — сказала громко и через секунду дверь распахнулась и я увидела Артёма. — Позади меня — твой шанс на спасение, так что будь любезен, на делай резких движений.
— Договорились, — ответил, отступая.
— Димочка! — взвизгнула Лиза, подрываясь с кровати, а я едва успела шагнуть вбок, чтобы не помешать воссоединению.
Стояла там, спиной к ним, слыша звуки торопливых поцелуев, всхлипы девушки, тяжелое дыхание Третьякова, всего в полуметре от меня, смотрела прямо перед собой и чувствовала, как Артём буравит взглядом меня. Боковым зрением видела, как ходят желваки на его скулах, как раздуваются ноздри, с какой силой сжаты его кулаки, как от напряжения открывается рана на запястье.
— Расслабь руку, — сказала без выражения. — Глеб Борисович, передайте коробку, пожалуйста.
Грудную клетку как будто в тиски зажало. Артёма, побелевшего от ревности, на кровать усадила, сама на стул рядом села, вижу только запястье, которое надо обработать, хмурого Брагина краем глаза, да полную луну, заглядывающую в окно. Выть захотелось с такой силой, что я начала тихо напевать себе под нос.
Когда увидела нож в его руке, решила поначалу, что задела артерию, но кровь почти остановилась ещё в тот момент, когда я накладывала стерильную повязку. Повезло, но пара швов лишними не будут: рана открывается каждый раз, когда он напрягается.
Врачевание отвлекало и успокаивало. Движения размеренные, чёткая и понятная последовательность действий, монотонная работа, непривычная, от чего требовалось полное сосредоточение. К моменту, когда я закончила и с рукой, и с затылком, сделав обезболивающий укол и заставив выпить таблетки от тошноты, против которых он внезапно начал сопротивляться, я уже была готова развернуться и посмотреть правде в глаза. И покончить уже с этой историей.
Его руки на её спине, её голова на его груди. Трогательное воссоединение.
Отвела взгляд, а Артём тихо и зло хмыкнул:
— Понимаю.
— Полагаю, встречаться вы начали месяцев семь назад? — спросила тихо, а он кивнул, начав рассказывать:
— Видел её и до этого, конечно. Чаще всего на боях, я там и охранником и сам участвовал, за каждой копейкой всю жизнь гнался, как осёл за морковкой. И ровно с тем же результатом, — он зло хохотнул и бросил взгляд на Лизу. — Деньги решают, когда стоит выбор. А потом как-то вечером выхожу, через дорогу, через парк, а она сидит на лавке, слезами обливается. Подошёл, сел, выслушал. Эдик всегда мудаком был, но в тот раз сам себя переплюнул. Лиза мать одна хоронить ездила. Вернулась с поминок, поехала в клуб, хотела, чтобы он увидел её в чёрном и всё такое, чтобы стыдно стало, а он там с Лилькой развлекается, тренершей по зумбе. Мудила… нахера другие бабы с такой женой… В общем, не суть. Я плечо подставил, жилетку, себя всего, но этого было мало, да, Лиз?
— Артём… — пролепетала девушка за моей спиной.
— Да нормально, Лиз, я понимаю, — хмыкнул с такой печалью, что меня сердце защемило. — Во всяком случае, понимал. Нужны бабки и точка. Лиза ставки и до этого делала и я предложил ей ставить на меня. Схему продумал, чтоб внимание не привлекать, то проигрыш, то выигрыш. Мужиков-то всех знаю, кто на что способен прикинуть тоже могу… но срабатывало не всегда. А потом Лиза познакомилась со Светланой. И вот она за ней хвостиком, ни встретиться нормально, ни поговорить, каждый взгляд ловит. Бесячая до жути. Всё в толк взять не мог, чего она с ней возится, пока Лизонька мне свой план мести не выложила. Проучить любовницу мужа захотела.
— Неправда! — воскликнула Лиза и подлетела к Артёму, сжав кулаки. — Неправда! Я денег хотела заработать, хотела, чтобы ты драться перестал! Для тебя всё это придумала, для нас!
— Ага, — хмыкнул Артём и посмотрел на Третьякова за её спиной.
— Ну в чём ты меня обвиняешь? — спросила Лиза тихо. — В том, что я влюбилась? Думаешь, такое спланировать можно? Нарочно не придумаешь… муж, любовник и любимый… а ты… что это за любовь такая, что ревность застилает глаза? Ты друга своего убил, Артём! В подвале меня запер! Думаешь, я бы смогла с тобой жить после этого?
Артём стиснул зубы, а я вздохнула:
— Не он.
— Да я своими глазами видела! — взвизгнула она нервно.
— Что ты видела?! — рявкнул Артём, подскакивая с кровати. — Как я в квартиру влетел, где ты по локти в крови ползаешь? Как я своего друга, как собаку бродячую, в лесу выбросил, чтобы только с тобой не связали? Да я пистолета в руках не держал за всю жизнь! Вот моё оружие! — он выставил вперёд кулак, а я буркнула:
— И верёвка… — машинально коснулась шеи и взревел уже Третьяков, мгновенно сложив два плюс два и кинувшись на Артёма:
— Ах ты мразь!
— Успокоились, — сказал Брагин тихо и успел выставить перед Третьяковым руку. — Разошлись по углам, — парни запыхтели, готовые в любую секунду ринуться друг на друга, а криминалист добавил ещё тише: — Живо. Моё терпение на пределе.
— Я не понимаю… — пролепетала Лиза, а я покосилась на неё. Ну чисто ангел во плоти, хоть самой беги утешай.
— С самого начала, — сказал Брагин сурово. — Я задаю вопросы, вы на них отвечаете. Елизавета, как вы познакомились со Светланой?
— Я её часто в клубе видела, — затараторила Лиза, — мы вместе на групповые занятия ходили, — скривилась и добавила: — К Лиле. Мне нравилось, пока не узнала, что она с мужем моим спит… после одной такой тренировки я к Эдику зашла, как обычно, а обратно иду, смотрю — сидит в холле, слезами обливается, одна совсем. Подошла, спросила, в чём дело. Думала, умер кто, она прямо взахлёб… А выяснилось, что они с Лилей договорились по магазинам пройтись, а она с мужчиной уехала, ну и наговорила ей всякого. Ерунда, в общем, но всё равно жалко её стало, выпили кофе, проболтали несколько часов. Она всё про неё рассказывала, рассказывала… что мужики ей дороже матери родной и прочее. То с одним, то с другим… Ну, думаю, личное дело каждого. Телефонами обменялись, я на следующий день о разговоре и думать забыла, а потом, дня через три, вдруг звонок. Соседка. У мамы сердце прихватило, ночью скорую вызвали, но до больницы не довезли. Потом что было Тёма рассказал… И не нужны мне были подарки дорогие, не до денег стало, — сказала уже ему. — Тепло, поддержка, внимание… остальное лишь в твоей голове крутилось. А я… я тоже раньше такая была, за Эдика вышла только чтобы из грязи и нищеты выбраться, а мамы как не стало, дошло-таки. Одна я её хоронила. А она одна умирала.
Лиза замолчала, опустив голову, Брагин почему-то ухмыльнулся, но заметила это лишь я. Артём тяжело опустился на кровать, Третьяков отошёл к стене. В целом, атмосфера больше напоминала траурную, пока Брагин вновь не заговорил:
— И ты позвонила Светлане?
— Да, — ответила Лиза, — так меня это задело… даже не знаю, как мы дошли до этой идеи с липовым похищением. Хотелось просто потрепать ей нервы, а парень неожиданно явился на бой и проиграл, как и указали. А у неё — никаких проблем. Ну, мы ещё раз по той же схеме, уже другой парень, но тот не явился вовсе и в клубе перестал появляться. Потом ещё один…
— И всё это время ты делала ставки, верно? — уточнил Брагин, а Лиза пожала плечами:
— Почему нет? И Артём тоже.
— А потом Светлана просто перестала появляться в клубе?
— Да, я ещё удивилась… но, похоже, ей наскучило просто.
— Артём, а ты что скажешь на этот счёт?
— Только одно, — процедил Артём сквозь зубы, — падла-мент.
— При чём тут Дима? — округлила глазки Лиза, Третьяков поморщился, а я наконец-то начала понимать, что за спектакль разыгрывает Брагин.
— Я про другого, — ответил Артём недовольно, — Виктор, мразь. Ему-то пушку достать не проблема.
— Странно, — протянул Брагин, — зачем ему её убивать?
— Ну он же за безопасность отвечает, не Эдик точно, это просто смешно, — пожал плечами Артём. — Раскусил нас, Светлана спалилась или ещё чего, уточнять я не стал. Странно, что…
— Она видела нас, — выпалила Лиза, перебив его, — с Артёмом. Похоже, пошла Эдику рассказывать, а нарвалась на Витю. Ему рассказала, тот сложил всё остальное… или выпытал, он же следователь, умеет.
— Возможно, — кивнул важно и посмотрел Артёму в глаза. — Это мы у него спросим, когда прищучим. Выходит, он увидел, что Лиза ставит на победителя и решил, что деньги и ему не лишние. Или Светлана всё рассказала под давлением. Дальше логично. Когда вы с Дмитрием сблизились, он счёл, что это становится опасным, хотел убить его, подстроив всё таким образом, будто стреляли из ревности, ушёл, оставив тебя над его телом, но появился Артём и ему пришлось выдумывать на ходу. И тогда Дмитрий стал главным подозреваемым. С Еленой то же самое: она пришла писать заявление о похищении, началось бы расследование, клуб прикрыли, как минимум, ту его часть, что касалась боёв… Артём, тело Елены тоже ты вывозил?
— Нет, — ответил глухо и опустил голову, обхватив её обеими руками, — только что узнал, что её тоже…
— В чём прикол ставить условие на количество выигрышных боёв? — спросил Третьяков. — Выиграть семь раз подряд, да ещё и в короткий промежуток времени… в последний раз я выехал на чистом везении.
— Тем крупнее выигрыш, — пожал плечами Артём. — Я всегда ставил на победу, но в основном все ждут почти до самого окончания боя чтобы сделать ставку. Спортсмен уже выдохся, кажется, будто он вот-вот упадёт, но они не знают, что ставки куда как выше. И что в, казалось бы, самый последний момент, открывается второе дыхание, скрытые резервы. Иногда одного взгляда достаточно или воспоминания. Толчок, рывок, победа. Один раз я промахнулся со ставкой, но общий выигрыш в разы превысил тот, что делал от ставок на поражение.
— А если бы Руслан не стал драться? — спросила уже я, а Артём пожал плечами:
— Отпустил бы Лену. Я всё сделал, чтобы она меня не увидела.
«Да она тебя унюхала» — проворчала мысленно.
— Так, ладно, — сказал Брагин, — надо действовать. Есть мысль, нужно сделать один звонок.
Он вышел с телефоном в руках и в домике повисло тягостное молчание.
— Я заберу заявление о покушении, если ты не будешь сопротивляться обстоятельствам, — сказала Артёму. — Убийца должен сесть.
— Не буду, даже если не заберёшь, — ответил решительно.
Через пять минут вернулся Брагин с довольным лицом и хлопнул в ладоши:
— Отлично. Завтра к Виктору нагрянут с обыском. Машина, квартира, всё перетрясут. Он ничего не опасается, оружие наверняка хранит под рукой, главное найти его и он уже не отвертится, что бы не говорил. Елизавета, вам с Артёмом лучше остаться тут. Место безопасное, но, если что, из главного здания можно позвонить, я оставлю номер, — достал из нагрудного кармана блокнот и ручку, записал номер и своё имя, небрежно вырвал лист и протянул Лизе.
— Спасибо… — пробормотала девушка, взяв его дрожащими от волнения пальцами, а Брагин положил ей руки на плечи, слегка сжав и сказав душевно:
— Всё будет хорошо, — и тут же скомандовал: — Дмитрий и Майя — за мной.
— Дима… — пролепетала Лиза, протянув к нему руки, а он слабо улыбнулся в ответ:
— Ещё поговорим.
— Вот Виктор удивится, — хохотнул Брагин и тут же посерьёзнел: — Дмитрий, останься, проследи. Объяснять надо?
— Нет, — ответил недовольно.
Я постучала в дверь, услышала короткое резкое «да» и ещё несколько секунд медлила, прежде чем зайти.
— Отважная пчёлка, — больше изумился, чем разозлился Кирилл. — Закрой дверь с обратной стороны.
— У тебя где-то сутки на то, чтобы убрать следы того, что в клубе делали ставки. И всё, что горит, лучше сжечь, — сказала негромко.
— Неужели? — ухмыльнулся, откинувшись на спинку стула. — Ровно за этим занятием меня и примут?
Я поморщилась и буркнула:
— Могу я сжечь.
— Нелепее причины, чтобы забрать журналы, придумать просто невозможно, — закатил глаза, а я вспылила:
— Да пошёл ты! Придурок…
Развернулась и вышла, хлопнув дверью, но не успела дойти даже до конца коридора, как он догнал меня, развернув за плечо и придавив к стене рукой.
— Витька не звонил. Что я должен был подумать?
— Что Витя чертовски занят, — состроила рожицу в ответ и отпихнула его от себя. — Я предупредила, дальше — как знаешь.
— Только не говори, что его загребли, — поморщился, отступая на шаг назад. — Мы знакомы хренову тучу лет, не в жизнь не поверю, что эти убийства — его рук дело.
— Обратного я и не утверждала, — ответила сухо. — Но сюда придут и довольно скоро.
— Я не храню тут ничего компрометирующего, пчёлка. Да, в клубе проходят турниры по кулачным боям, но то, что кто-то там на что-то ставит — не моё дело. Не найдут ни клочка, — задумался на пару секунд и ухватил под локоть, потащив обратно в кабинет. Прошёл, закрыл дверь и начал шарить лапами по моему телу.
— Сдурел?! — возмутилась, отпихиваясь. Он достиг задних карманов джинс и достал мой мобильный, подсветив дисплей, переложил в свой карман и задрал мою футболку до самого носа. — Кирилл! — взревела, начав молотить его кулаками.
— Не психуй, — засмеялся, опустив её обратно.
— Я тебе кто, спецагент в юбке?! Устроил тут! — продолжила возмущаться.
— В «Левисах», — хмыкнул и кивнул на диван. — Садись, рассказывай.
— Вот ещё, — нахмурилась и скрестила руки под грудью.
— Обида меня гложет, пчёлка, — протянул со вздохом. — Спать не могу, всё думаю, как же так? В душу самую залезла, покопалась там, наизнанку вывернула и грубо послала.
К концу его тирады я качала головой, едва сдерживаяулыбку, а его глаза искрились смехом.
— Страдалец, — фыркнула, не сдержавшись.
— Мы оба знаем зачем ты пришла. Нам с твоим братом ещё работать вместе. Хотя, групповые я ему теперь хер отдам, мне нужнее. Садись, выкладывай по порядку.
— Ты подозревал его с самого начала, — сказала с укором, — почему просто не сказал?
— Потому что есть специально обученный собирать доказательства мент, которому я плачу приличные бабки, — поморщился и сел на диван, похлопав рядом с собой. — К тому же, все эти похищения всплыли много позже, — посмотрел на часы и поторопил: — Мне дамочек лапать через двадцать минут, приступай.
— Жил-был Эдик Павленко, отбитый на всю голову моральный урод, — начала незамысловато, плюхаясь рядом, а Кирилл тихо хмыкнул. — Что, кстати, подтверждено документально, его трижды привлекали, но каждый раз дело было замято из-за связей его отца. И в жёны он себе выбрал ангелочка из трущоб, дабы компенсировать своё мудачество хотя бы в глазах общества, но, похоже, оно половым путём передаётся.
— Да она просто жадная до денег мелкая сучка, — пожал плечами Кирилл, — но красивая, тут без вопросов.
— И быстро заскучала в золотой клетке, от чего пошли все эти опасные увлечения, главным из которых стали бои. И это Эдик всячески поощрял. Ты в курсе, что пары бойцов назначала она?
— Реально? — поднял бровь, а я хмыкнула:
— Сомов мне сказал об этом открыто. Правда, я тогда подумала, что «шёпот ангела» это что-то вроде «пальцем в небо». В общем, она решала судьбы и шла на трибуны делать ставки и проверять, угадала она победителя или нет. А потом в семействе настали тяжёлые времена. Отца Эдуарда попёрли из администрации, с конфискацией имущества, о чём мне сегодня утром неспешно поведал Брагин, а ты, уверена, знал довольно давно.
— Сразу же, — ответил невозмутимо. — Эдик притащился и попытался пересмотреть условия соглашения по клубу, но как был на ставке, так и остался. Ни процента поверх не накинул, но напрягся. Было вопросом времени, когда он вляпается в какое-нибудь дерьмо.
— И ты сможешь от него избавиться.
— И я смогу от него избавиться, — улыбнулся широко и искренне, а я покачала головой в осуждении. — Не надо делать такую моську, пчёлка. Я его к краю не подталкивал. Руку не протянул, врать не буду, но этому только палец дай, отхватит по локоть. Друзьями мы никогда не были, даже приятелями, делать он толком ничего не делал, те бабки, что получал — просто из-за того, что у меня в своё время не было ни гроша. Впрочем, я рассказывал.
— Помню, — кивнула, поняв, что упрекнуть его, в общем-то, не за что. — Елизавете положение дел так же по душе не пришлось, вместе они начали думать, как выжать из этих ставок максимум. Точнее, начала думать Лиза, Эдик же занялся тем, что стремился оприходовать как можно больше девок. Третьяков подсчётами занимался одно время, на седьмой плюнул и подкатил к его жене. Но об этом позже. Лиза делает ставки, пытается накопить денег на чёрный день, который неминуемо настанет, встречает Светлану, подходит к ней из жалости и узнаёт много всего интересного. Например, что её муж спит с её тренером по зумбе. Казалось бы, так себе открытие, а с другой стороны — возможность развязать себе руки. Надо просто удачно выбрать момент. Тут как нельзя кстати скончалась её матушка, на похороны которой она даже тратиться не стала: коробку с её прахом просто в её же квартире оставила, Витька очень возмущался.
— То есть, с тобой он не поленился информацией поделиться, а мне даже не позвонил? — уточнил Кирилл недовольно, а я скромно потупила глазки:
— Я попросила не говорить. Хотела пару бонусных очков, я сильно тебя разозлила, а мне такой враг, как ты…
— Это «извини, что использовала тебя» или мне показалось? — умилился парень в два раза больше меня.
— И ничего подобного, — ответила ворчливо. — Я быстро увлеклась, но ещё быстрее спустилась с небес на землю.
— Я могу не командовать, — сказал мягко и положил большую горячую ладонь мне на колено, — могу даже делать вид, что командуешь ты.
— Не хочу договорённостей, — улыбнулась грустно, — не хочу знать, что завтра будет. Хочу, чтобы от прикосновений не только желание поднималось, хочу, чтобы током прошибало. Любви хочу, Кир. А ей даже не пахнет.
— От этих эмоций одни неприятности, — поморщился, убрав руку. — Отменный секс и чтобы без скандалов — вот секрет крепкого брака.
— Где ж ты был раньше, — хмыкнула, опустив взгляд.
— Ладно, тут разобрались, — сказал со вздохом. — Зла не держу, сказала по-честному, я это уважаю. Давай дальше. Лизка, полагаю, застукала благоверного с любовницей и закатила скандал?
— Показалась так, чтобы он её увидел, а потом в слезах убежала. Хотя, преподнесла она это в том ключе, что не смогла выносить этой картины и прочее. На суде будет очень эффектно смотреться. Артём тоже покаялся, мол, в парк пошёл за ней, целенаправленно, увидев её выбегающей из зала.
— Что за Артём?
— Тот парень, что душил меня, — ответила недовольно, — потерпи.
— Я и так терплю, ты сидишь в нескольких сантиметрах и я отлично знаю, что ты прячешь под мешковатой футболкой.
— В общем, — продолжила торопливо, слегка отодвинувшись, — Лиза пробежала в слезах через общий зал, хотя делать это было совершенно не обязательно: можно преспокойно выйти никем не замеченной. Добрела до скамейки и прикинулась разнесчастной пуськой. Размякший парень тут же подставил плечо, она с благодарностью его приняла и ставки они начали делать уже вместе. Его опыт и личное участие, её возможность влиять на то, кто с кем бьётся… Плюс Светлана, студентка экономического, умеющая быстро прикинуть расклад. Принимает ставки, высчитывает коэффициент и даёт отмашку, стоит ли игра свеч. Разумно, светиться лишний раз ни к чему. Денежка капала, но хотелось большего. Не знаю, в чьём больном мозгу родилась идея ставить на жизнь, но Лиза усердно тыкает пальцем на Светлану, так что, думаю, всё же в её. Но вот незадача, Лиза сильно просчиталась и в какой-то момент предпочла новой лучше подруге любовника, что Светлане было как ножом по сердцу и она пошла прямиком к Эдуарду.
— Эдик, надо полагать, расстроился, — поморщился Кирилл.
— Очень, — ответила кисло. — На столько, что убил её в твоём кабинете.
— Чего?! — рявкнул Кирилл, поднимаясь и осматриваясь. — То есть, ко мне придут показывать фокусы с фонариками, а у меня тут кровищей всё залито?!
— Ага, — брякнула, устраиваясь поудобнее. — Но Вите ты не просто так платишь, хотя, должна заметить, его методы кажутся мне сомнительными…
— Я начинаю нервничать, — предупредил честно, а я похлопала по дивану рядом с собой. — А за это мне хочется стащить с тебя твои узкие джинсы и как следует отшлёпать по аппетитной заднице, — ухмыльнулся, садясь обратно.
— У Вити зад не такой аппетитный и он страшно расстраивается, когда ты психуешь, так что это ещё одна причина, по которой пришла именно я.
— Стервец слишком хорошо меня знает!
— В общем, — продолжила по делу, — Артём пришёл к тебе решить вопрос с расписанием на ближайшую неделю, увидел труп девушки и вывез её, побоявшись, что Лиза окажется замешанной, ведь они в последнее время постоянно ходили вместе. Ну и ставки эти никуда не делись с шантажом и прочими прелестями.
— А Эдик что же? — спросил уже спокойно. — Неужто признался?
— А у него выбора не было, — хмыкнула самодовольно и сказала учительским тоном: — Не забегай вперёд.
— Мне определённо нравится, когда командуешь ты, — ухмыльнулся, развалившись на диване. — Подумай об этом.
— Итак, он оставил Светлану там, где её точно найдут, — продолжила быстро, начиная ёрзать под его откровенным взглядом. — Места он знал отлично, неподалёку у него был дом, доставшийся от родителей. И Лизе ничего не сказал, в отличии от Эдика, который с большой радостью делился сведениями, только чтобы потащить её за собой. В общем, женушку он вывел на откровенный разговор и вместе они пришли к выводу, что сворачивать лавочку нет никакой необходимости. Наоборот, раз уж мир полон идиотов, этим следует воспользоваться.
— Подожди, — сказал бархатным голосом, — ты же знаешь, я не люблю торопиться.
Я знала это слишком хорошо, от того бросило в жар. Не то от воспоминаний о проведённых вместе ночей, не то от стыда перед Брагиным, поджидающим за дверью, не то от всего в совокупности, но моя реакция ему определённо льстила, от того продолжил он с большой охотой. Тем самым тоном, каким говорил мне комплименты в постели:
— Кто там следующий был? Мамонов, кажется?
— Да, — ответила, сглотнув ком в горле. — Первая игра по-крупному. Но на тот момент на горизонте, то есть в твоём клубе, уже появился Третьяков. Витьке покоя не давала смерть девушки, он прекрасно знал, где она подрабатывала, и он устроил так, чтобы опером по делу выступил новичок, самый настырный и безбашенный. Рыльце-то в пушку, нашли бы общий язык. А там… Третьяков поначалу взялся за дело с запалом, с Елизаветой свёл знакомство только ради информации, но система дала сбой.
— Пуська, — скривился Кирилл, а я лишь пожала плечами:
— Самое идиотское, Лиля даже не была в курсе о том, что совершила увлекательное путешествие в ночи. Ей в бутылку подмешали снотворного и она сладко проспала транспортировку до машины и обратно в свою квартиру.
— Развели они этого Мамонова по-крупному… это ж на сколько надо быть идиотом?
— Знаешь, даже немного жаль, что я так быстро освободилась, — буркнула себе под нос, имея ввиду своё неслыханное везение в виде ножа в подвале, но он, разумеется, услышал каждое слово и спросил тут же:
— О чём ты?
— Забудь, — поморщилась в ответ. — Едем дальше. Артём делает всю грязную работу, но чету Павленко выигрыш не устраивает. С каждым проигрышем Николая коэффициент всё ниже, на поражение ставят всё чаще, по расписанию последняя победа ещё не скоро, а менять коней уже поздновато. И тогда рождается план похитить на самом деле. А это уже идея Артёма, жаждущего заработать как можно больше, чтобы только увезти несчастную Лизу от мужа-ублюдка. У него и претендент был, такой же, как он, отчаянно мечтающий о деньгах. Подбить его участвовать в боях, чтобы проверить, на что Никитин способен без перчаток и в непривычной среде, было плёвым делом. Подготовка заняла время, но он сделал всё так, чтобы ни ему, ни Елене ничего не угрожало. Не стал делать из него грушу для битья, ограничившись лишь количеством побед, чтобы Руслан мог сам оценивать своё состояние и принимать участие лишь тогда, когда в состоянии. Лене обеспечил максимальный комфорт, позаботился о конфиденциальности, но учёл не всё. Во-первых, Руслан стремился как можно скорее освободить из плена невесту, от того совершил ряд ошибок, придя на бой в абсолютно непригодном состоянии. Лиза с Артёмом хоть и способствовали, выбирая ему соперников послабее, но и это не помогло. Во-вторых, не учёл, что есть дрянь из пакетиков несколько недель затруднительности даже узнице, и не позаботился о том, чтобы на них не осталось его отпечатков. В-третьих, Артём на столько принюхался к своему одеколону, что попросту не замечал, как от него разит, о чём Лена в своём заявлении впоследствии и написала. Напрямую пальцем не ткнула, побоялась, но намекнуть — намекнула. И рассказала Сергею, который рассказал Лиле, которая без затей поведала своему любовнику, то есть, Эдуарду.
— Змеиный клубок, — поморщился Кирилл с отвращением. — Но ты сама забегаешь вперёд.
— Да просто к слову пришлось, — буркнула себе под нос, хотя правда заключалась в том, что этот кусок я бы и вовсе вырезала из истории. — В общем, Артём всё просчитал, всё шло по плану, выигрыши стали в разы больше, но Лиза увлеклась Третьяковым. Он, в свою очередь, увлёкся ей и о расследовании как будто бы забыл, наведываясь в клуб скорее по накатанной, чем с целью что-то выяснить. Встречались сначала у него, он же опер крутой, всё до лампочки, Лиза тоже не сильно скрывалась, пока не поняла, что уже и не играет. Намекнула ему, что её муж начал что-то подозревать, Третьяков снял ещё одну квартиру и всё это продолжалось, пока однажды он не встретил Руслана. Для него этот бой должен был быть последним, Лиза поставила их в пару только из-за того, что Руслан практически выдохся: не хотела, чтобы Третьяков получил значительных увечий, но он неожиданно проиграл. А после боя сразу же расстался с Лизой, причём, по телефону. И вот тут началась паника в рядах. Она, конечно, уверяет, что вообще не при чём, поехала к Третьякову на квартиру чтобы услышать объяснение в лицо, Эдик же темнить не стал, заявил, что женушка прибежала к нему с круглыми глазами и умоляла уладить вышедшую из-под контроля ситуацию. Её задача была отвлечь, это не девчонке сопливой пулю в голову пустить, дверь открыть не проблема, ключи у неё были, но вот конфуз — самого Третьякова дома не оказалось. Эдик занял позицию на пролёт выше, Лиза засела в квартире. И вот, в подъезд входит тёмная фигура в капюшоне. Немного на правую ногу припадает, точно он, Эдик был уверен и дал отмашку Лизе. Она распахивает дверь, отвлекая на себя внимание, и тут же даёт дёру, о чём свидетельствует характер ранения на её плече. Никитин в непонятках, стоит столбом, Эдик трусливо стреляет ему в спину и сваливает, оставляя благоверную разбираться самой. И тут появляется Артём. Сгорая от ревности, он просто-напросто снял квартиру напротив Третьякова.
— И соседи, по понятным причинам, умолчали, что сдавали хату, когда Витька с вопросами к ним наведался, — покачал головой Кирилл. — Все грани человеческой алчности в одном деле.
— Сказал мужик, с самого начала сопоставивший причины и следствия, но наблюдающий со стороны, только чтобы компаньона упекли и с ним не нужно было больше делиться, — выпалила на одном дыхании.
— Ты упрощаешь, пчёлка, — замечает Кирилл недовольно. — Я пашу и того же жду от других. Например, от того же Калинина. Это его битва, не моя.
— Ладно, не суть, — милостиво махнула рукой и продолжила: — Артём возню услышал, ноги, торчащие из проёма, не заметить так же было сложно. Вышел проверить, а там Лиза ползает, труп ворочает. Сообразила, что не того убили, закосила под невинную жертву, эта роль ей особенно хорошо удаётся. Кто стрелял Артём не видел, но решил, что убили именно того, кого хотели, то есть, Никитина, заметая следы похищения. И он был уверен, что это Виктор. Не то ставки под шумок делает, не то просто подчищает следы их деятельности, чтобы не вышли на клуб. Логика своеобразная, но не на любимую же думать. За Лену испугался, но сначала нужно было решить с Лизой. На плече рана, несерьёзная, но кровавая, вызывать полицию было нельзя, да и на кого бы они в итоге вышли? На него, он же невесту жертвы похитил. В общем, выколупал ту пулю, на которой кровь Лизы, труп в ковёр, в шторку из ванны, в багажник, в лес. Сначала Лизу в дом, где Лену держал, выбросил труп друга и рванул к Лене, предупредить, обезопасить. Совесть парня заела.
— Своевременно, — поморщился Кирилл.
— Лучше поздно, — флегматично пожала плечами и вернулась к Артёму: — Думаю, он перепугал её до чёртиков своим появлением, поэтому она и сидела в квартире безвылазно. Кстати, прощальную записку Никитин написал сам, это уже подтвердили. А в голове Артёма только одна мысль — пора валить, да денег не то чтобы много. А тут ещё избранница не очень согласна. Попросила позвонить мужу, чтобы не искал, а сама практически прямым текстом заявила, что её похитили. Но кто ж знал, что Эдик на столько мудак, что не в курсе о смерти тёщи. Поэтому она оказалась в подвале, а, раз уж пленница, то можно и ещё деньжат срубить.
— А жить парень продолжает в квартире напротив и твоё настырное любопытство видит своими глазами, как и моё участие, — добавил Кирилл. — Но нервы не резиновые.
— Залез ко мне через балкон, — слабо поморщилась в ответ. — Форточку я не закрываю летом вообще, идиотская привычка, но, третий этаж, кто бы мог подумать… в общем, парень он сильный и ловкий, проблем с водворением не возникло. А вот дальше уже не всё так гладко. Подъехали мы вместе, он начал сомневаться в своём решении, ты внизу хоть и остался, но балконом уже не спустишься, а нижний замок только ключом открывается. Пока соображал, пока ключи нашёл, замок открыл, я уже поднялась и дверь толкнула. Обратного пути не было, ключи — в карман, меня — в квартиру, но и тут пошло не по плану. Кстати, он извинился и заявление своё я забрала, вроде как недопонимание вышло, развлекались мы, а ты застукал…
— Не слабо! — крякнул Кирилл, вылупив на меня глаза, но тут же отмахнулся: — Дело твоё.
— Да к чему ему ещё и покушение? Парень итак всё потерял из-за жадной девки… Ну, а потом, после того, как ты уехал от лаборатории… Артём решил и меня прихватить. Так я нашла Лизу.
— То есть, я должен был получить послание со схемой боёв или типа того?
— Ну… — я замялась и отвела взгляд. — Выходит, что так. Но, он приехал сделать памятное фото, а я швырнула в него ножом. В общем, повезло. А потом…
— Повезло кому? — поднял бровь и стиснул зубы.
— Мне, конечно, я бы там до второго пришествия сидела после того, что наговорила тебе, — ответила вяло, но честно.
— Не неси херни! — бросил резко. — Неужели ты думаешь, что ради твоей безопасности я пару рыл бы не начистил? Мудака из меня не делай, никогда им не был.
— А если бы он сказал, что надо проиграть?
— Морально сложнее, но пережил бы и это, — ответил хмуро и ухватил двумя руками за талию, легко пересадив себе на колени. — Ты мне даже шанса не дала, пчёлка. У себя в голове всё прокрутила, всё расписала, вывод сделала и послала. А я почти влюбился.
— Ой, да не гони! — прыснула ему в лицо.
Кирилл заржал и похлопал ладонью по моей ягодице:
— Твой зад я полюбил с первого взгляда.
— Вот это больше похоже на правду, — слабо хмыкнула и попыталась слезть, но он вцепился в меня, как клещ. — Можно я посижу, как взрослая самодостаточная женщина?
— Нет. Давай дальше. Ты в подвале с Лизой. Что потом? Кошачьи бои за право обладания ментом?
— Нет, — я поморщилась и закончила сумбурно: — В общем, Артём оказался нормальным парнем, а Лиза — довольно глупой. Брагин сделал вид, что в её сказочки поверил и она не стала упускать возможности подставить Виктора. Ночью позвонила мужу, а тот побежал подбрасывать пистолет Калинину, где его уже поджидали. От тела Елены он сам избавлялся, место, где оставить, примерно знал (когда Светлану убили во всех газетах местных писали), так что в багажнике его машины без особо труда обнаружили кровь. ДНК совпала. Витя там ещё по сусекам скребёт, чтобы в мелочах завалить, но и без того улик предостаточно.
— А опер что? Он место преступления подчистил, можно смело соучастие припаять.
— Артём был так любезен, что заявил, что вернулся в квартиру и прибрался. А ремонт… давно собирался, так уж совпало. Начальство, конечно, не поверило, но там Витя впрягся, а он на хорошем счету, так что…
— Отмазал, — хмыкнул Кирилл, а я пожала плечами. — Меня всё этот лист с адресом раздражает. В какой-то момент я даже подумал, что Витька тело сам вывез, но лазейку к Третьякова оставил. Век технологий, ну какие, нахрен, блокноты?
— А это… — я хохотнула и покачала головой. — Ты был прав, телефон у Никитина в самом деле был заряжен. А вот товарищ Брагин — кумир молодёжи. В определённых кругах, разумеется. Один очень старательный криминалист так хотел разобраться с делом погибшей Светланы, зашедшим в тупик, что начал собственное расследование и так же вышел на клуб. А там Третьяков во всю развлекается. Тот бой с Никитиным он видел своими глазами, а когда выехал на место преступление и увидел его, решил, что загадку он разгадал, подбросив улику. Брагин пожурил, начальство втык вставило, Калинин и Третьяков по оплеухе отвесили. Он загрустил, но, как утверждает, раскаялся. Впрочем, он ещё после покушения на меня пригорюнился, наши разговоры слышал и мысль о том, что он сделал что-то не то всё-таки закралась. Теперь я могу встать?
— Обязательно, — кивнул, озорно сверкая глазами, — но сначала — поцелуй.
— Нет, Кирилл, я не из этих… — пробормотала недовольно.
— Из каких? — спросил весело.
— Из тех, что хотят одного, а спят со всеми подряд, — нахмурилась, а он подставил щеку:
— Вполне невинно. Давай. Я тебе помог, потом спас, а ты об меня ножки вытерла.
— Шантаж?! — ахнула возмущённо.
— Хочу оставить приятные воспоминания о нашем знакомстве, — ответил серьёзно, а я припала к его щеке.
И тут дверь распахнулась (как будто подслушивали, ожидая, когда можно появиться), вальяжной походкой ввалился Виктор и швырнул в нас судебным постановлением, рявкнув:
— Обыск!
Прошёл с суровым видом, за ним ещё человек пять, среди которых Брагин и замыкающим — Третьяков.
— Да блин, — брякнула, отвернувшись от него, а Кирилл хмыкнул и поднялся вместе со мной, поставив на пол.
— Господа, чем обязан? — спросил хозяин кабинета с намёком на недоумение, а я зашипела на Виктора, вставшего поодаль от остальных и поближе ко мне:
— Какого чёрта?! Ты сказал — сутки!
— Ну хоть какой-то эффект неожиданности должен был присутствовать, — зашипел в ответ. — Брысь отсюда.
— А если что-то найдёшь?!
— А то я его не знаю, — состроил рожицу и подтолкнул в спину. — И Третьякова забирай, он вообще больше не при исполнении. Навязался за каким-то хреном… А Брагина оставь, на всякий.
Кирилл протянул мне мой мобильный, я забрала его дрожащей от волнения рукой и нетвёрдой походкой пошла к выходу, стараясь не смотреть на Диму и ругая себя за то, что пошла на поводу у Кирилла. С опущенной головой дошла до остановки, простояла, разглядывая свои кеды, пока не подошёл полупустой автобус.
Села у окна и буркнула себе под нос:
— Да ну как так…
— Надо было соглашаться, когда твой батя предлагал направить тебя на путь истинный, — вздохнул Дима, садясь на свободное сиденье рядом со мной.
— Ты, что ли, истина? — фыркнула, не поднимая головы и пряча улыбку.
— Конечно, — ответил тихо, — ни разу не соврал.
Протянул руку и коснулся пальцами моей руки.
Глаза сами собой прикрылись. Тёплой волной накрывает с головой, каждое новое прикосновение отзывается шальным разрядом тока, сердце долбит, как бешеное, грудь ходуном ходит. Полный набор, дурманящий рассудок.
— Май, — зовёт хрипло. Так близко, что сердце вдруг замирает. — Май, посмотри на меня.
Мотаю головой отрицательно, но такой ответ его не устраивает. Осторожно берёт меня за подбородок, принуждая поднять голову. Глаза открываю, смотрю в этот зелёный мутный омут. Дышать нечем, от каждого нового вдоха ощущение, что лёгкие вот-вот взорвутся.
— Я не отдам тебя ему. Никому не отдам, никогда. Даже не мечтай, что я оставлю тебя в покое.
Поцелуй. Лёгкий, ускользающий, я не успеваю даже насладиться им, как вдруг осознаю, что его уже нет рядом. Широко распахиваю глаза и вижу, как он выходит на остановке, стремительно удаляясь.
— Не уходи… — шепчу одними губами, но двери закрываются и автобус продолжает движение.
11
Я носилась по квартире, как тигр в клетке, все губы искусала в ожидании, но он так и не появился. Ни в тот день, ни на следующий. Ни спустя неделю. Как будто не было его в том автобусе, как будто он мне привиделся, как будто он — не существует, всего лишь плод моих фантазий. Как будто увидел меня с другим и отступил.
Всё из рук валится, на работе отпуск взяла, собралась и поехала изливать душу маме, но моему появлению скорее удивились, чем обрадовались.
— Милая, ты же должна быть на работе, — похлопала мама ресницами, вытирая руки о полотенце.
— Ты что, пироги печёшь? — я хитро прищурилась, выразительно посмотрев на её руки с забившимся под ногти тестом, и сглотнула скопившуюся во рту слюну.
— Ну… — промямлила мама, потупив взгляд, — у нас, вроде как, гости…
— Постоялец! — засмеялся папа из комнаты и тут же вышел, распахнув объятия. — И ему пришлось отдать твою комнату.
— Опять Стасик, что ли? — спросила заговорщицки, пытаясь заглянуть в приоткрытую дверь. — Чего натворил?
— Чего натворил — не признаётся, — хмыкнул папа, смыкая на мне руки, — но квартиру там наконец-то продал, а новую тут покупать как будто не планирует.
— В смысле?! — опешила, отстраняясь. — А Катька с детьми где?!
— Дома, — ответил папа удивлённо, а мама пожурила его ласково:
— Петя, прекрати морочить дочери голову.
— Какие вопросы — такие ответы, — фыркнул папа, но под маминым укоризненным взглядом буркнул: — Да Дмитрий это.
— Ага, — брякнула, опустив взгляд в пол. — А почему он тут?
— Ну а куда ему? Семьи-то нет. Друзей нет. Попросился — впустили.
— И где он? — спросила тихо.
— Без понятия, — пожал плечами папа и пошёл в зал, ворса по пути: — Нашла няньку…
— Уехал с утра пораньше, дела у него какие-то, — затараторила мама, видя, как я начинаю злиться. — Каждый день уходит, возвращается поздно. Пойдём на кухню, поможешь. Только руки помой… А ты чего приехала? Всё в порядке? У тебя точно смена, у меня в календаре отмечено.
— Отпуск у меня, — проворчала, закатывая рукава. — Во сколько обычно приезжает?
— Ближе к одиннадцати, — ответила мама находу, — но иногда не приезжает вовсе, — и я с кислым видом побрела в ванну.
Караулить его до позднего вечера я была не намерена, мысль, что сцену в автобусе я себе попросту придумала, полностью захватила мой разум, следом пришла другая, что не дурно было бы сделать МРТ головного мозга и убедиться, что нет какой-нибудь маленькой, но очень коварной опухоли, вызывающей галлюцинации, я всецело погрузилась в процесс лепки пирожков и пропустила момент, когда мама удалилась из кухни, оставив меня воевать с тестом в одиночку.
— Отлично… — проворчала, заталкивая противень в разогретую духовку, как вдруг почувствовала руки на своих бёдрах, вздрогнув и лязгнув металлом о металл. Разогнулась, захлопнула духовку и резко развернулась.
— Привет, конфетка, — сказал с хрипотцой, поднимая волну мурашек.
— Что ты тут делаешь? — выдавила из себя вопрос, приподняв голову и посмотрев ему в глаза.
— Глобально — готовлю плацдарм для нашего светлого будущего, в данный момент — борюсь с желанием тебя поцеловать, — ответил, прищурившись на один глаз.
— Зачем? — перешла на шёпот, чувствуя, как во рту пересыхает, а горло стискивает, как будто на нём его рука.
— В глобальном смысле? — уточнил деловито и я тут же кивнула, хотя спрашивала совсем о другом. — Потому что считаю неправильным добиваться тебя не имея ни дома, ни работы, ни средств к существованию.
— Куда всё делось? — удивилась искренне.
— Ну… из квартиры меня попёрли, в родном городе, наконец-то, продал, но деньги ушли на другое. А в остальном… послушал одного мудрого человека и уволился к херам, — хохотнул озорно, — и ему пришлось взять меня к себе пожить, — развернулся и сказал громче: — Да, дядь Петь?
— Наглец! — возмутился папа в ответ. — Не я виноват, что амбиции вперёд тебя родились!
— Слышала? — заважничал Третьяков. — Я амбициозен. Запомни на будущее.
— Я не так сказал! — гаркнул папа. — Я сказал, что у тебя шило в заднице! Учись читать между строк!
— Петя! — вступилась мама, а Третьяков схватил меня за руку и потянул за собой в коридор.
— Обувайся, — подмигнул, засовывая ноги в кроссовки. — Пироги в духовке, мы ушли! — крикнул зычно и выволок меня на площадку.
— Куда мы? — пробормотала, едва поспевая за ним по лестнице.
— Я передумал, — хмыкнул в ответ, — плацдарм можно готовить и под твоим чутким руководством. И на счёт поцелуя тоже передумал.
Он резко остановился и развернулся, и я практически упёрлась своим носом в его, оставшись на ступеньке выше.
— Когда ты рядом, такое чувство, будто не жил до этой минуты, — пробормотал чуть слышно и взял мои руки в свои, прикрыв глаза. — Земля из-под ног уходит, Май.
Касается своими губами моих, а я не выдерживаю и выдёргивают свои руки из его, обхватывая его за шею и прижимаясь всем телом. Целую так жадно, взахлёб, как будто от этого моя жизнь зависит, пальцами в волосы зарываюсь, чувствую одну его руку под футболкой, вторую на ягодице, как сердце его из груди вырывается, как моё в такт барабанит, не соображаю уже ничего, но вполне отчётливо слышу, как открывается дверь одной из квартир и старческий голос говорит язвительно:
— Как не стыдно! Срам!
— Вообще не стыдно… — бормочет Дима, а я начинаю тихо смеяться. — Это не смешно, конфетка, меня сейчас порвёт.
— Ну я вам что говорю! Не слышите?! — громко ворчит старуха. — А? Матросова! Всё твоим родителям расскажу! Ни стыда, ни совести у девки!
— Пална, отстань от детей! — орёт сверху папа, а Дима хватает меня за руку и тащит за собой вниз, пока я заливаюсь хохотом.
— Дурдом, о котором я мог только мечтать, — улыбается Третьяков, вываливаясь на улицу. — Никаких больше поцелуев пока до места не доберёмся.
Достаёт ключи от машины и у новенького внедорожника, припаркованного у подъезда, моргают фары.
— Ты продал квартиру, чтобы впечатлить меня тачкой? — спрашиваю ненавязчиво. — Сомнительный выбор, Третьяков…
— Я продал квартиру, чтобы купить тачку и снять помещение, — ответил самодовольно, открыл мне дверь и похлопал по попе, подгоняя. — И ещё некоторые примочки…
Большую часть пути нам сигналили. На каждом светофоре, если точнее. На каждом красном, служащим для нас зелёным. Он останавливался, разворачивался и целовал меня, пока не начинали истошно гудеть позади нас. С трудом отрывался и гнал дальше, как угорелый, нарушая все мыслимые и немыслимые правила.
Почти что центр, красивое старое здание с лепниной, вход с торца, разбитые ступеньки под облезлым пластиковым козырьком и новенькие ключи в его руке.
— Ещё не новоселье, но кошечка заходит первой, — хмыкнул, распахнул дверь и подтолкнул меня в темноту. — Только не убейся, умоляю, — договорить он не успел, я споткнулась, но он успел подхватить меня под живот. — Ну я же просил…
Вспыхнул свет, я прищурилась, а он закрыл дверь и обнял меня со спины.
— На что я смотрю? — спросила, оглядывая груду строительного мусора.
— На мои попытки сделать из этого места крутой современный офис молодого подающего большие надежды частного детектива.
— Реально? — опешила, задрав голову и немного развернувшись.
— Реально, — нерешительно улыбнулся и спросил: — Что думаешь по этому поводу?
— Что мой батя — чёртов гений, — хмыкнула самодовольно. — В команде работать ты не умеешь.
— Ну… команда у меня, всё-таки, будет, — посмеялся, закрывшись носом в мои волосы. — Я Борисыча сманил.
— Реально?! — удивилась ещё сильнее, а он состроил недовольную рожицу:
— Что-то я не понял, конфетка, ты совсем в меня не веришь?
— Покажи мне тут всё, — улыбнулась в ответ и он тут взял меня за руку, с воодушевлением расписывая где что будет стоять, как и что будет выглядеть и что ещё нужно сделать. — А диван где-то тут, да? — уточнила ненавязчиво в его кабинете.
— Где-то тут, — ухмыльнулся, приблизившись. — Сейчас я покажу тебе всё ещё раз.
Жестом фокусника стаскивает с меня футболку, отбрасывая в сторону, подхватывает под бёдра и прижимает голой спиной к холодной бетонной стене. Я слабо охаю, ловлю его усмешку и обхватываю обеими ногами.
— Стервец, — возмущаюсь притворно, а его рука скользит от моей груди к шее, останавливаясь на горле.
Тяжело дышит мне в лицо, прикусывает нижнюю губу, с силой сжимает одной рукой бедро и глухо рычит. Выдыхает и так нежно целует, что у меня сердце останавливается.
Опускает мои ноги, ставит на пол и начинает движение вниз, лаская, раздевая, доводя до исступления, разжижая мозги. Сдирает с себя футболку, расстегивает ширинку и вновь поднимает, придавливая к стене, жадно впиваясь губами, стискивая ягодицы.
«Вот сейчас, сейчас…» — крутится в голове, но он вновь становится мягче, нежнее. Проглаживая, зацеловывая, откровенно дразня. До самого последнего момента, когда я готова взреветь от этой сладкой пытки, впиваясь ногтями в его спину.
То медленно, то быстро, глубоко, чувственно, резко, дерзко, обжигая горячим дыханием кожу, покусывая и вдавливая в стену, играя, оставаясь при этом серьёзным. Я почти сознание теряю, а он шепчет со смешком:
— Теперь стол.
Идёт со мной, уже порядком обессилившей, по комнате, шлёпает по попе, приводя в чувство, и всё повторяется, снова и снова.
Вечер, ночь, утро, понятие времени существовать перестаёт, я себя уже не ощущаю, только его прикосновения на обнажённой спине. Матрас ещё где-то нарыл, будь он неладен, вообще отсюда живой не выйду.
— Пощади… — бормочу вяло и он тихо смеётся, садясь вместе со мной на шаткий табурет. Пристраиваю голову на его плече и пытаюсь выровнять дыхание и не отключиться, а он гладит меня по волосам и сипло шепчет:
— Ты мой юг. Сопротивление бесполезно.
— Это просто… — завожу свою песню, ухмыляясь, пока не видит.
— Молчи, — шумно выдыхает мне в шею, — молчи про свою биологию, против силы притяжения не попрёшь. Физика — вот мой ответ.
— И клей, — слабо хмыкаю, обхватывая его руками, а он начинает задорно смеяться, повторяя эхом:
— И клей.
