Жили-были Бабка с Дедом… Дети их в город уехали, но регулярно навещали, избу им починили, воду в дом провели — на колодец ходить не надо, вай-фай и прочие радости тоже обеспечили. Все хорошо, ладно и складно. Но скучно, буднично, а иногда так хочется чего-то необычного. И захотел Дед Колобка.
Читатель морщится, что необычного в Колобке. Колобок он и есть Колобок. Все начинается с Колобка. Это все от рождения знают, даже если ни одной книжки в жизни не прочли. Там вся история на одну страничку. От Дедушки ушел, от Бабушки ушел, от Зайца ушел, от Волка тоже, даже от Медведя увернулся, встретил Лису — тут и сказочке конец.
Но Мышка-норушка, очевидец событий, утверждает, что все было не совсем так, вернее — совсем не так. Если вы не считаете Мышку надежным источником, то можно дальше не читать. Идите гулять в парк или включите сериал. А мы продолжим.
Итак, утро было как утро. Дождь не собирался. Курица снесла всего одно простое яйцо. А Дед каждый день ходил в курятник проверять, вдруг опять Курица отличилась и яйцо золотое. Но нет, чуда не случилось. Дед загрустил. Его томило предчувствие, что что-то свершится такое, о чем потом год и даже больше все будут помнить. Каждый кузнец своего счастья, знал мудрый старик, и потому, вернувшись в дом, категорически заявил:
— Бабка, а не испечь ли тебе Колобок?
— Колобок? Может, лучше пиццу заказать?
— Какая пицца?!!! Ты, старая, сто лет Колобок не пекла. А мне так хочется. Нашего родного домашнего Колобка.
— Колобок… Помнишь, чем дело в прошлый раз кончилось?!
— Помню. И сегодня я его буду караулить, не смыкая глаз.
Бабке ох как не хотелось стряпать.
— Дед, да у меня и муки нет, — стала традиционно отговариваться Бабка, получилось неубедительно, Дед даже не отозвался на эти выдуманные трудности. Он отлично знал рецепт.
— А ты по сусекам поскреби, по амбарам помети.
— Каким амбарам? — удивилась Бабка. — Магазин сегодня закрыт!
— Ты же у меня умница и красавица, что-то придумаешь. Ты глянь в буфете, вдруг на небольшой Колобок и наберется.
Делать нечего. Бабка собрала все остатки муки, что в доме были: и пшеничной, и ржаной, и даже рисовой. Растолкла в ступке овсяные хлопья. Добавила семена льна. Замесила тесто в стиле фьюжен. Бабка была не охотница кондитерского дела и кулинарии в целом, но кулинарные шоу смотреть любила, все знала про современные тенденции и народные традиции. Стала стряпать, увлеклась. И Колобок вышел на славу — пышный, румяный, с хрустящей корочкой, хоть только и с одного бока. Как положено, согласно исторической технологии, поставила его на окно остужаться. И пошла к Деду.
— Ты, старый, в оба глаза следи. Помнишь, в прошлый раз он сбежал…
— Это было сто лет назад, а ты все успокоиться не можешь, — огрызнулся Дед.
— Что я?! Все помнят. И совсем не сто лет. Не такая я древняя. Вот помню я тот день, как вчера…
— Ну сколько можно, — взмолился Дед. — Кто про Колобка не знает?!
Только Колобок не знал историю Колобка. Ему можно было простить, ведь был он совсем юн, еще пылал жаром печи, блестел пропеченным бочком, с интересом озирал мир, который ему улыбался ясным днем и ярким солнцем.
И тут на подоконник, где нежился Колобок, запрыгнула Мышка-норушка. Это была та самая легендарная Мышка, что хвостиком махнула и разнесла вдребезги золотое яичко, которое никак не могли, как ни били, расколоть Бабка с Дедом. С той поры Мышка заважничала. Мышку побаивались и уважали все, даже Кошка. Дед ей объедки у норы складывал, Бабка молоко в блюдце наливала. Только Курочка Ряба не могла простить разбитого шедевра в стиле Фаберже и норовила клюнуть наглую Мышь в темя. Хорошо, что они редко встречались.
Мышка и поведала Колобку историю его предшественника. На самом деле она запрыгнула на запах печеной корочки. Бабка слеповата, думала Мышка, карабкаясь на подоконник, не заметит, если малюсенький кусочек отщипнуть — с одного бочка, с другого. Ей-то и надо пару крошечек, совсем чуточку, совсем капельку. Она, конечно, с большим бы удовольствием съела медовый пряник, до которых была большой охотницей. Но на кондитерском безрыбье, что царило в доме Бабки и Деда, и Колобок сойдет.
Только Мышка забралась, еще даже отдышаться не успела, как Колобок широко улыбнулся ей мягким беззубым ртом. Мышке как-то стыдно стало, неудобно, неловко. Она Колобков живьем никогда не видела, только от Бабки слыхала, любила старая перед соседками прихвастнуть — мол, именно ее Колобок в лес сбежал и Лисе достался. Мышка считала, что это все мифы и легенды. А вот надо же такому случиться — всамделишный Колобок улыбался Ей!
— Колобок… — ахнула Мышь.
Он заулыбался:
— Хорошо, что ты, Колобок, пришел. А то я тут один скучаю.
— Колобок это ты, — объяснила Мышка, устыдившись своих замыслов ущипнуть его за бочок, — а я Мышка-норушка, главная в этом доме. Словом, слушай во всем меня.
Колобок оказался смышленым и сразу признал значимость Мышки. Она начала рассказывать ему ту историю Колобка, что всего на одну страницу. Колобку нравилось. Выходило, что он не просто неизвестная никому круглая булка, а представитель славного рода Колобков. Словом, тоже не лыком шит, не с печки бряк. Мышка важно ходила по подоконнику и вещала.
Колобок, открыв рот, внимал легенде о подвигах хитроумного предка, но поеживался, старался откатиться от Мышки подальше, когда она говорила: «Я тебя съем», и сверкала острыми-преострыми зубками. А вдруг она ему просто зубы заговаривает, а сам хвать и кусок откусит?! Ей, хитрюге, палец в рот не клади. Хорошо, что пальцев у Колобка не было, а бочок не так просто укусить.
Мышка уже дошла до встречи с Медведем, Колобок не выдержал и вздохнул:
— Какая героическая жизнь!
— Я еще не закончила, — недовольно цыкнула на него Мышь.
Она старалась передать историю в лицах, прикидываясь то трусливым зайцем, то клацая зубами, как заправский волк. А этот дурачок всю пьесу испортил, сбил вдохновение. Но Колобок, даром, что два часа назад из печи выскочил, не унимался:
— Какая судьба! А я пойду на скорм Деду с Бабкой. Такова моя доля, о горе! — застонал он так, что даже Мышка испугалась.
— Я молод, красив и такой итог! Я не увижу прекрасного дивного мира. Лучше бы я в печи сгорел! Ничего бы не знал! Не было бы искушения.
Мышь ошалело посмотрела на круглое хлебо-булочное изделие. И сама удивилась. В этой пухлой булочке горел огонь и жажда жизни. Этот из породы бойцов, подумала Мышь, глядишь, до четвертого уровня дойдет. Надо заметить, Мышь была фанатом компьютерных игр-бродилок, в которые часами играл Дед, она переживала за каждый его шаг, и даже говорила знакомым, что у нее есть родственница — крутая айтишница, она не то что спит на коврике, она по нему весь день ходит.
— Лучше один день летать орлом, чем всю жизнь ползать на брюхе! — заявил Колобок.
Мышь осмотрела Колобка. Крыльев у него не было, а брюхо было везде, от самой макушки до пяток. Но что-то в этом парне было, кроме брюха и аппетитной корочки с одного бока.
— И что ты тут лежишь, стонешь?! Действуй!
Тут пришла очередь удивляться Колобку. Как действуй?! Что делать? И что он может сделать?! Пришлось Мышке растолковать этому тюфяку.
— Окно открыто! Беги, кролик, беги!
— Я не кролик, иначе я бы уже давно сиганул. А я прыгать не умею.
— Это я так. К слову, — махнула когтистой лапкой Мышь. — Лови момент, лови шанс.
— Кого лови?
— Лови кайф. Ты свободен! — Мышь подтолкнула Колобка к окну.
И он полетел, ему понравились ощущения — легкость, невесомость, парение. Жаль, что все это длилось недолго, он быстро приземлился в укроп, что рос под окном. Несколько травинок прилипли к его плохо пропеченной части, но времени приводить себя в порядок не было. И надо ли это делать? Или сразу катиться?
— Эх, сказку не дослушал, а в ней все же намек и добру молодцу урок, — после полета он чувствовал себя Добрыней, Ильей Муромцем и Алешей Поповичем вместе взятыми.
Побег придал Колобку сил, и он легко преодолел пространство до калитки, за которой пылил деревенский тракт, а вдали синел лес.
— Курс на лес! Мне туда дорога! — воскликнул Колобок и с маху влетел в лужу, которая уже почти подсохла. И тут же прилип. Неужели это вся его судьба — размокнуть в луже!
Мышка легко проскользнула под ворота. В одиночку она не смогла вытолкать Колобка из лужи, слишком глубокая для нее была вода, почти под самые уши. Пришлось звать на помощь Кошку. Но Кошке не хотелось испачкать свои белые пушистые лапки.
— Придется Курочку-Рябу на помощь звать, — сказала Мышка, гордо глядя на всех.
Но никто не оценил ее жертву — просить о помощи врага. Колобок молчал, расползаясь в квашню в грязной луже.
— Толку от нее, что от козла молока, — мяукнула Кошка, — лучше Бабку или Деда.
— Ага! Они сразу его Курице скормят. Куда его еще девать… такого? Наша Ряба, что свинья, все сожрет.
— Это точно, — вздохнула Кошка и подошла к краю лужи. — А тебе он зачем нужен?
— Ну, во-первых, мы поддерживаем его стремление к свободе. А, во-вторых, интересно, до какого уровня дойдет этот Колобок.
— Пока он и до первого не докатился, — с сомнением покачала головой Кошка. — А, что, после Лисы еще уровни есть?
— Да кто ж знает. Тот-то дальше не прошел. А, может быть, стал бы принцем Персии.
Кошка не поняла, что сказала Мышка, она уважала ее ученость и потому особенно не вникала в смыслы ее речи. Но Кошка была очень любопытной. Ей тоже было интересно, обхитрит ли Колобок Лису или его Заяц слопает. И она полезла в лужу. Вытолкнула мокрого грязного Колобка.
Вид у него был неважный: бок размок, расползся, золотистая корочка, что была с одного бока, покрылась слоем грязи. На такое даже самый голодный волк и мартовский медведь не позарятся.
— Сомневаюсь я, что он и до перового уровня докатится, — мурлыкнула тихо Кошка.
— А я в него верю! — горячилась Мышка.
— С чего вдруг?
— Очень он на смайлик похож.
На это Кошке крыть было нечем. Она не знала, кто такой Смайлик. И разозлилась на Мышку — вечно она хочет свою образованность показать.
Колобок благодарно смотрел на своих спасителей, виновато опуская взгляд — идти он не мог, совсем размок и размяк. Пришлось оттереть его лопухами, положить на горячий камень. Мышка где-то слышала, что на камнях и готовить можно.
На камне Колобку было еще лучше, чем на окне после горячей печки. Ветерок, который обдувал его израненное тело, нес ароматы луговых трав и волнующих лесных запахов. Раны затянулись быстро. Но Колобок прикидывался немощным, ему не хотелось уходить с теплого камня, снова катиться по каменистой дороге, которая колола бока, оставляя на них вмятины и царапины.
— Ну? — не выдержала Мышка. — Хватит валяться! Пора отправляться. А то все звери спать лягут.
— Или Бабка с Дедом в погоню кинутся, — мяукнула Кошка.
От этих слов Колобок тут же слетел с камня и покатился так быстро, что Мышке пришлось бежать за ним. Кошка подумала, подумала и вернулась в дом.
Кошка успела вовремя. Бабка с Дедом как раз накрывали на стол к праздничному обеду. Выставили соления, достали из печи жаркое, поставили в красивом графине клюквенный морс. Дед даже принес букет полевых цветов. Бабка отправилась за Колобком. И тут Кошка услышала (Дед тоже) ее дикий крик. Она орала так, будто увидела снежного человека, инопланетян и покемона вместе.
Дед выскочил из комнаты. Но Бабка, раззявив рот, продолжала выть, указывая пальцем на пустую тарелку на окне. Дед ничего не понял. И тогда Бабка выдавила из себя:
— Колобок пропал!
— Может, с окна свалился? — Дед пошел во двор, а любопытная Кошка выскользнула за ним.
Дед поискал в укропе, но Колобка, само собой, не нашел. Он пригляделся к помятому укропу и пошел по следам Колобка. За калиткой он растерялся: куда идти?! Кошка притаилась в кустах жасмина. Дед почесал затылок и поплелся по дороге, ведущей к лесу. Куда же еще?! Домой, где голосила Бабка, он идти совсем не хотел. Кошка шмыгнула за ним, обогнала по высокой траве и побежала предупредить Мышку с Колобком.
— Погоня! — мяукнула она на ходу и столкнула Колобка с дороги в траву, Мышка шмыгнула за ними.
И пошли они полями, высокими травами, непроходимыми дебрями к лесу. Впереди Мышка между травами, как разведчик, за ней Кошка, торя дорожку, а затем уже и Колобок.
В пути он окреп, подсох, схватился крепкой коркой. Он легко и весело скакал по кочкам. Погоня лишь придавала сил. Он даже запел, но Мышка строго цыкнула на него.
И тут выскочил Заяц. Огромный, длинные зубы торчали вперед, как клыки. Лапы такие мощные, что Кошка попятилась. А Мышка в случайную нору шмыгнула и затаилась. И остался Колобок с Зайцем-великаном один на один.
Можно было бы и не рассказывать про встречу Колобка и Зайца, все (и читатель, и Мышка, и Кошка, и даже Колобок) знают, чем она кончилась. Но это в сказке. А по-настоящему было так.
Заяц тоже испугался, увидев катящийся на него шар непонятного цвета размером с капустный кочан. Так и сел от испуга на хвост, чтобы тот не дрожал. Когда хвост не трясется, то заяц становится храбрее — это всем известно. И вдруг шар сказал:
— Ой!
— Ты кто?
— Колобок.
— А что ты такой странный?
— Так это я в луже тонул, на камне сушился, по тропинке катился.
Заяц ошарашенно смотрел на нового знакомца. А Колобок злился, что Заяц говорит не те слова.
— Ты меня есть собираешься? — взвизгнул Колобок так громко, что даже Мышка из норы выскочила, а за ней и хозяйка норы Мышь-полевка.
Все ждали ответа Зайца, но он молчал. Колобок подкатился к нему поближе, Заяц отпрянул.
— Ну? — грозно спросил Колобок.
Заяц даже сидя почувствовал, как предательски трясется его хвостик. Он зажмурил глаза и храбро крикнул дрожащим голосом:
— Я бы съел, если бы ты был пирожком с морковкой, а еще лучше с капустой. И точно съел, если бы ты был вилком капусты совсем без теста.
— Ах так! — разъярился Колобок. — Ты же хотел съесть моего прадедушку. Чем же я хуже?!
— Это не я. А мой прадедушка. И не хотел съесть, а хотел поиграть. Он тогда был совсем маленьким ребенком, то есть зайчонком.
— Хватит на него время тратить, — влезла в разговор Мышка, — пошли дальше, нам еще Волка искать. И остальных… До вечера не управиться.
Но Колобок направился к ручью, долго всматривался в свое отражение. Мышка и Кошка замерли: «Что он задумал?»
— А ты не хочешь меня съесть? — обратился он к Кошке.
— Если бы ты был сырником, со сметаной, еще можно, но только тесто… — шерсть на спинке встала дыбом, но она быстро взяла себя в лапы, — Прости, Колобок, я друзей не ем. Вот я с Мышкой дружу, а ведь по закону природы мне положено ее живьем заглотить.
Мышь подбоченилась и свирепо взглянула на Кошку. Та только развела лапами:
— Так вот и говорю: что может быть выше дружбы. И вообще: не хлебом единым…
— А ты? — сурово спросил Колобок Мышку.
— А я что? Что я? — засуетилась Мышь. — Чуть что, сразу я. Яйцо я разбила. Сыр я погрызла. Теремок я строй, а все потом припрутся. Репку без меня вытащить не смогли. Теперь снова я!
Колобок уже не знал, как ее остановить. А ведь и вправду выходило — без Мышки никуда.
— Не юли! Отвечай! — спросил потише Колобок, он был настроен уже не так решительно.
Мышь созналась, что когда она увидела румяного Колобка на окне, ей очень хотелось отщипнуть кусочек, совсем крошечку от румяного бочка, такой аппетитный и мягкий он был. Но долг велел ей поведать Колобку историю его славного рода и великого предка. И она поборола свое постыдное желание, хотя что постыдного в хорошем вкусе и аппетите.
— Говори, обжорстве, — вставила свое ехидное замечание Кошка.
— Кто бы говорил! — возмутилась Мышка. — Будто я не знаю, кто у Бабки в четверг всю сметану сожрал!
— Дед первый начал, — стала оправдываться Кошка.
Мышка радовалась, удалось ей заморочить Кошку и Колобка, на другие темы перевести, так, что они и забыли о чем спрашивали.
И тут они увидели Серого Волка. Он возник как из-под земли, бесшумно ступая мягкими лапами. Мышка с Кошкой так и обомлели. А у Колобка холодок пробежал по спине. Или по боку, или по животику, он сам запутался. Но отступать некуда, все равно от Волка не убежать, вон у него какие лапы, он его в один скачок догонит. Колобок приосанился, задрал нос, и посмотрел Серому Волку в зеленые глаза. Герой принимает смерть в лицо, хотя можно тихо-тихо откатиться и сбежать, раз уж смерти в лицо посмотрели, пора ноги делать. Предок же сбежал, и ничего — остался в памяти народной героем.
— Разорались! Всю дичь мне распугали. Охоту испортили, — проворчал Волк.
— И этот текст не знает! — возмущению Колобка не было предела.
— Колобок! — наконец заметил его Волк.
— Да уж! — заважничал Колобок. — Давай ешь меня!
— Да слышал я эту историю, — почесал задней лапой затылок Волк. — Но видишь ли, брат, какое дело… Ты про про меня и Ивана-царевича слышал?
— Ну… — Колобок не хотел признаваться в том, что у него образование только начальное, не дальше «Колобка».
— Не время тут сказки рассказывать, — осмелела Мышка, — угрожай ему, и мы пошли.
— Дура ты, Мышь! — рявкнул Волк. — Я мучное не ем! Меня ноги кормят. А что от него толку?! — ткнул он огромным когтем в Колобка, чуть не проткнул насквозь. — Только жир на ребрах. У меня мясной рацион. Мясо — это белок, энергия, сила! — Волк поиграл мышцами на спине, так что шерсть волной пошла.
Мышь юркнула за Кошку, Кошка выгнула спину трубой и зашипела.
— Не бойтесь, — улыбнулся Волк во весь страшный волчий оскал.
«Такой проглотит, не подавится, даже жевать не будет», — тоскливо подумал Колобок.
— Я вас есть не буду, в вас шерсти больше, чем мяса. Мне бы зайца, жирного, сладкого, — он сглотнул слюну. — Не видели, он тут не пробегал?
— Пробегал, — брякнул простодушный Колобок.
— Совсем дурак! — шикнула на него Мышка. — Пробегал, пробегал, к деревне поскакал, там капуста уже наливается.
— У, — протянул Волк, — в деревню я не ходок, там собаки. Пойду я, — вильнул хвостом и исчез в один прыжок.
А Колобок покатился к лесу. Мышка сбегала на разведку, но Деда не обнаружила.
Куда же пропал Дед? Он, выйдя за калитку, огляделся, но не увидел Колобка и забрел к соседу, который варил уху из ершей и пескарей. Домой Деду идти не хотелось, там Бабка его пилить будет, что за Колобком не углядел, а потом не поймал, а уха пахла так вкусно, так маняще, что он остался у соседа до вечера.
Трудно пришлось Колобку в лесу. Корявые корни сбивали бока, ветки кололи макушку, пыль набивалась в нежное тело, то есть — тесто. Мышке с Кошкой приходилось то и дело подталкивать его, катить, тащить на себе. Кошка уже жалела, что пошла с ними, но бросить товарищей было неловко. А Мышка решила во что бы то ни стало обхитрить (с помощью Колобка, конечно) Лису, и узнать, что за следующий за ней зверь в этой игре не на жизнь, а на смерть. Зачем ей это было нужно? Скука заела. Нора ее после истории с золотым яйцом была полная чаша, от Кошки бегать не приходилось, Бабка с Дедом мышеловок не ставили, а Курица несла белые обычные яйца. Тоска.
И вот такое счастье, Колобок поддался на уговоры бежать. Предыдущие восемь Колобков были ленивы и спокойно отправлялись с окна на стол, где их поедали старик со старухой. Мышь пыталась их подбить на побег, но они были тупы, ленивы и нелюбопытны.
Кошке очень хотелось есть. Мышке хорошо: зернышко сгрызла, ягодкой закусила, улитку тихо проглотила, росинкой запила — вот и пообедала. Кошка уже плотоядно посматривала на Мышку. Она бы ее точно съела, если бы кто-то приготовил котлетку или жаркое. Может, это не хуже вареной курицы, которой ее баловала Бабка. Или сушеного кальмара, которым угощал Дед. Кошка была не только любопытной, но привередливой, предпочитала 20-процентную сметану 15-процентной, на дух не переносила порошковое молоко. Бабка даже гордилась перед соседями этим талантом Кошки, и те приносили ей на пробу сливки, молоко и прочие молочные продукты.
Мышка увидела куст лесной малины и стала быстро объедать ягоды на нижней ветке, Кошка тоже попробовала сладкие ягоды и плюнула: ну как можно есть эти кости! А Мышка залезла на мохнатую кочку, чтобы пробраться повыше. И вдруг кочка зашаталась, закачалась, Мышь полетела кубарем, чуть не сбила с ног Кошку. Кочка оказалась лохматой скалой, которая загудела громким ревом:
— Кто ест мою малину?
Кошка подняла голову и увидела огромного Медведя. Мышка, встав на лапки, пискнула:
— Это из другой сказки! Про Машеньку, что вашу кашу съела.
— А вы кто? — Медведь сел, чтобы рассмотреть, кто это с ним разговаривает.
— Я Мышка-норушка, это Кошка, что гуляет сама по себе, и Колобок!
— Колобок?! — Медведь наклонился совсем близко.
Колобок приосанился. Но Медведь, увидев грязный корявый шар, отпрянул.
— Колобок, Колобок, я бы тебя съел, — почти правильно сказал Медведь.
Колобок обрадовался и затянул песню:
— Я от бабушки ушел, я от Дедушки ушел, я от зайца ушел, я от Волка ушел, и от тебя, Медведь, уйду.
— Раз надо, значит, надо. Иди, — покорно кивнул Медведь. — А Лиса на южной опушке зайца караулит, — махнул он лапой.
— Медведь, — сказал Колобок, — мне кажется, что ты не очень хочешь меня съесть.
— Я бы сейчас рыбки отведал. Очень я до нее охоч, а она не ловится, так и шмыгает мимо.
— Рыбки… — выгнула спину Кошка, — как я тебя понимаю.
— Заладили: рыба, рыба. У нас только Колобок в меню, — разозлилась Мышь.
— Это точно, — кивнул Медведь.
— Без труда не выловишь рыбку из пруда, — мяукнула Кошка.
— Да я бы потрудился, только как эту рыбку приманить.
— Так я могу крошек с себя вам дать. Вдруг хоть рыбам понравится, — вдруг сказал Колобок.
— Это не по правилам. Тебе убегать пора, — Мышь теряла контроль над ситуацией.
— Да погоди ты, — махнула пушистой лапкой Кошка, — успеем с Лисой повидаться. Мы с ней родственники.
— Какие родственники? Лиса из семейства псовых, а ты из кошачьих. Гусь свинье не товарищ!
— Сама ты! — окрысилась Кошка.
— Тихо! Тихо! Вы так мне всю рыбу до рыбалки распугаете! Какая рыбалка, когда в товарищах согласья нет…
— Это про перевозку грузов! — пискнула Мышку. — Рыбалка удел одиночек.
Медведь был туговат на ухо и не расслышал выступления Норушки.
Медведь загрузил на свою большую спину всех новых друзей и резво побежал к речке, там он стряхнул на теплый песок путешественников. Они устали и сладко растянулись на солнышке. Но Медведь не хотел ждать, он протянул лапу к Колобку. Колобок послушно потерся спинкой о ствол дерева. Мышь собрала крошки и бросила в воду, рыбы слетелись сразу, закружились серебряным водоворотом, распихивая друг друга, хватали крошки, из воды выпрыгивали. Колобок, Кошка и Мышка, как завороженные, смотрели в воду. А Медведь вдруг запустил лапу и выбросил на берег сразу пяток серебряных рыб. Кошка бросилась и сожрала (иначе и не скажешь) еще прыгающую рыбу с потрохами. Медведь цеплял и цеплял своими огромными когтями глупых жадных рыб.
О! Какой это был пир! Даже Мышка смаковала вкусные рыбьи плавники-перышки. Чешуя серебряными каплями блестела в воздухе и на траве. Колобок покрылся этими блестящими чешуйками и сверкал на солнце, как рыцарь в латах. Птицы разнесли весть о небывалом пиршестве у реки по всему лесу. Из кустов вышел Волк и виновато сказал:
— И мне бы рыбки!
Медведь грозно глянул на Волка. Тот отступил: Медведя в лесу все звери боятся. Но рыбы было так много, что Медведь прорычал:
— А бери!
Угостили и Волка, и его волчат. И тут на поляну вынырнула Лиса. Лиса была такая красивая, что у Колобка дыхание перехватило. Глаза синие, с зелеными искрами, шуба рыжая пушистая блестящая, лапы стройные с белой опушкой, про хвост и говорить нечего. С такой красотой и зубы заговаривать не надо, сам ей в пасть пойдешь, как кролик к удаву. Но звери не обрадовались Лисоньке-красе. Волк ощетинился, Медведь встал во весь рост, глазами засверкал.
— Пришла, змея подколодная.
— Мне бы рыбки… Хоть хвостик… — запела Лиса сладким голосом.
— Рыбки?! — Волк зубами щелкнул, — Помнишь, как ты меня рыбкой угостила. Я пол-хвоста в проруби оставил, мужики о мои бока дубины пообломали. Сейчас дам тебе рыбки.
— Ладно тебе, Серый. Дело прошлое. Кто старое помянет, тому глаз вон.
— А кто забудет, тому два долой, — грозно сказал Медведь.
— Ты бы, Топтыгин, помолчал, — огрызнулась Лиса. — Кто Теремок, что Мышка построила раздавил. Не твой ли Дедушка?
— Мы, Топтыгины, звери честные, я потом новый построил. Так? — наклонился он к Мышке.
— А я при чем? — заюлила Мышка. — Я же Мышь домашняя, а Теремок Мышь лесная строила. Мы очень дальние родственники. По бабушке. Мы родня дальняя. Они нас даже на новоселье не позвали.
Лиса виновато мела хвостом. Кошка на всякий случай сделала вид, что она тут совершенно случайно гуляет сама по себе. И тут Лиса увидела Колобка, покрытого рыбьей чешуей.
— Колобок, Колобок, — начала Лисонька нежным голосом.
Повинуясь непонятному порыву, Колобок ринулся вперед, подскакивая на пучках травы:
— Съешь меня, Лиса-Краса.
Мышь и Кошка на этих словах подпрыгнули. Что же это выходит, они все придумали, весь день с ним ходили, все лапы истоптали, а он сам в пасть лезет. Тут и сказочке конец? Не выйдет! Лисе Мышь побоялась перечить, а вот на Колобка набросилась:
— Ты куда рванул без команды?! Впереди паровоза!
— Ты же сама говорила, что Лиса моего Дедушку проглотила. Как я его понимаю!
Лиса, пока они спорили, слизнула языком двух маленьких рыбешек и зажмурилась от удовольствия. Хороша была свежевыловленная рыбка! Лиса облизнулась, глядя на богатый улов зверей, и с надеждой посмотрела на Колобка.
— Колобок, Колобок…
— Да, моя Прекрасная Дама, — снова шагнул он вперед, оттолкнув Мышку грудью.
— Наговаривают на меня, напраслину возводят, — Лиса облизнулась. — Но поверь мне, не трогала я твоего Дедушку.
— Прадедушку, — поправила Мышка.
— И его тоже, — махнула рыжая роскошным хвостом. — Сам подумай, если бы я булки трескала, была бы я такая стройная, красивая, молодая. Я же почти не ем. Красота жертв требует.
Колобок только вздохнул. Звери рты раскрыли, это же надо, как она умеет в доверие втереться. Вот уж, надо признать, талант. Да что там талант! Талантище!!!
— Всю жизнь на диете, — сокрушалась Лиса. — Ради красоты, что миру являю. Мне же и надо-то всего: утром яичко свежее из-под курочки, в обед — парную мышиную ножку, не больше, — Мышь тут же юркнула за медвежью лапу. — Я не про тебя, я дичь люблю. Ну и рыбки немного.
— И ты меня есть не будешь… — закручинился Колобок. — Мышка, что там дальше?
— Не знаю, — развела лапками Мышь. Звери тоже не знали, только головами мотали.
— Друзья, — начал первым Медведь, — мы не можем бросить Колобка. Мы все в ответе за тех, кого не съели, то есть в смысле — приручили. Он нам поверил… И что теперь? Иди на все четыре стороны!
— Ты его сожрать предлагаешь? — поежился Серый Волк.
— Может, его в Теремке поселить, — из кустов возник Заяц-побегаец, и тут же спрятался обратно.
— Так и сделаем! — загалдели хвостатые, пернатые, даже рыбы ртами беззвучно захлопали.
— Топтыгин, забыл, что теперь там этнический заповедник? — горько усмехнулась Лиса и незаметно съела еще пару рыбок.
— Да, — согласился Серый Волк, — построили на свою голову. И все зря. Все ты! — ткнул он в Мышку.
— Это мои дальние родственники! Сколько можно говорить! — фыркнула Мышка-норушка.
— Ты тоже хороша! Что ты его притащила?!
— Каждый имеет право на свободу и подвиг, — тихо сказал Колобок, — даже если ты рожден плохо пропеченной плюшкой.
Звери на берегу безымянной реки опустили головы. Подвиг Колобка был безусловен. Никто из них так не боролся за свою свободу! Но как помочь ему, они не знали.
— Пусть он с нами живет, — подал из кустов голос глупый Заяц.
— Да как, дурья твоя башка?! Он же осенью, когда дожди начнутся, в кисель размокнет.
— А может, пусть дальше катится, — предложила Мышка-норушка.
— Куда? — ответила Лиса. — За речкой сразу пригород начинается, а там и город. Он там под колеса попадет и погибнет почем зря. Никто даже не помянет, не расскажет. Как про его Дедушку.
— Права, рыжая, — согласился Волк. — Придется съесть.
Такого поворота звери не ожидали. За этот день Колобок стал другом и товарищем. Все понимали, если бы не он, не сидели бы все вместе на таком шикарном пиру, когда даже грозный Медведь угощает рыбкой крошечных пичужек, а Волк с Лисой не пытаются поймать нахального зайца, смело вышедшего на берег. Колобок, именно Колобок, собрал их всех в этот день. Только благодаря Колобку они почувствовали себя сильными, добрыми, умными, красивыми. Все с осуждением смотрели на Волка. Он хвостом завилял.
— Да я-то мучное не ем. Я же так… Просто предложил… Что-то же надо делать. Может, жребий кинем, кому его есть. Или кто сам вызовется… Я-то никак, — Волк не знал, куда деваться под пристальными взглядами зверей и птиц. — Я еще могу с голодухи гамбургер проглотить, но потом мне как-то не по себе. Может, кто любит сдобу, — тихо добавил Волк.
Но звери молчали, даже птицы смолкли, хотя было понятно — им такого большого Колобка за один день не одолеть. Колобок с надеждой смотрел в морду каждому. Звери опускали глаза.
— Может, его на тот берег перевезти, — выступил Заяц и тут же юркнул обратно в кусты.
— Это кто сказал? — поднялся во весь рост Медведь.
— Заяц, Заяц, — загалдели, защебетали, завыли звери и птицы.
— Умный какой! Он плавать умеет? Вот он пусть и плывет.
— Откуда ему? — мяукнула Кошка. — Чего бы их иначе дед Мазай спасал.
— Умею, — крикнул из укрытия Заяц, — только не пробовал.
— А ты, рыжая?
— Умею, хотя и не люблю. Да только как я его перевезу? В зубах не удержу, а со спины он скатится.
— Мы не сможем его поднять, — защебетали птицы.
Колобок встрепенулся:
— Эх, мне бы летать! Отчего колобки не летают! Я говорю: отчего не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежался… — Колобок стремительно закатился на камень, подпрыгнул и рухнул вниз.
И рассыпался Колобок, ударившись о землю, на сотни крошек. Они взметнулись в небо и раскатились горохом по всей поляне. Замерли звери. Смолкли птицы. Тишина повисла на поляне. Только вода шлепала о берег. Даже листья не шуршали. Даже пчелы не жужжали.
— Колобок… — прошептала Лиса-краса.
— До пятого уровня дошел, — прошелестела на ухо Кошке Мышка.
Кошка так сверкнула взглядом, что Мышка сразу замолчала, уткнувшись мордочкой в землю. Молчал и Медведь, вздохнул Серый Волк, тихо забарабанил лапами Заяц.
И вдруг какой-то молодой воробей слетел с ветки, клюнул крошку. За ним прыгнул его собрат. Птицы клевали крошки, пока Медведь не взмахнул лапой. И вновь тихо стало на полянке. Так тихо, что тишина пробиралась внутрь, мешала дышать. И вдруг раздался высокий-превысокий голос коростели. Так она пела редко, все больше скрипела, скрежетала, хрюкала, пугая лесное зверье. Так пронзительно и ясно она пела в начале лета, когда вылупились ее птенцы. Сейчас она пела о Колобке — о его смелости, о его подвиге, о его жизни и смерти. Птицы подхватили ее песню. Их хор был слышен даже за речкой, куда он катился как волна.
Волк смахнул слезу, хищник был сентиментален, хотя всячески скрывал это. Медведь огромной когтистой лапой поднял одну крошку и спрятал ее в косматой шерсти на груди. Его примеру последовал Волк. Птицы на ветках пели гимн славному Колобку. Что им Волк? Что им Медведь? Если они птицы небесные.
Мышка отважно вышла на поляну, подняла двумя лапками самую большую крошку, поцеловала ее и протянула Лисе-красе. А потом, не проронив ни слова, повернулась и пошла к своему дому, за ней поплелась Кошка, которая сейчас совершенно не хотела гулять сама по себе.
Кошка с Мышкой молча шли домой. Грустно им было. Не уберегли Колобка. Но и иначе и быть не могло. Вдруг Кошка остановилась. Мышка с надеждой посмотрела на нее. Наверное, она сейчас слова найдет о том, что все правильно они сделали. Лучше и придумать было нельзя. Не о каждом подвиге поют песни и слагают сказания. Вот ее одна дальняя родственница — архивная мышь — рассказывала, что бывают такие подвиги, о которых на бумажке напишут, номер присвоят, сунут в папку, а папку на полку задвинут и все — дальше тишина. Так и получаются неизвестные герои. Не таков их Колобок! Ну, что же ты молчишь, Кошка! Найди слова! Или молчи!
Кошка повела носом налево, потом направо. Приподняла переднюю лапу и снова принюхалась.
— Нюхом чую, Бабка блины печет.
— Блины? Знаешь, одна моя дальняя родственница как-то подружилась с жирным блинчиком, и стали они…
— Не начинай, — взмолилась Кошка.
— Ну ладно, — легко согласилась Мышка, — завтра расскажу, если не забуду.
— Только сначала блинов поедим. Просто блинов.
— Жирных… Сладких. Со сгущенкой, — зажмурилась голодная Мышка, забыв обо всем.
— Лучше с паштетом. Или с ветчиной и сыром.
— Нет, лучше с вареньем.
— Ты ничего не понимаешь в блинах.
— Я не понимаю! Да ты таких блинов, какие я знавала, не едала никогда!
Так споря, они дошли до дома. Бабка с Дедом уже про Колобка забыли, они места себе не находили из-за исчезновения Кошки и Мышки. То-то было радости, когда Кошка с Мышкой вернулись. И дали им блинов сладких вкусных. И с вареньем, и с ветчиной, и со сметаной, и со сливками, и со сгущенкой. Мышка так объелась, что заснула на кошкином коврике, даже до норы не добрела. Так и не рассказала историю про жирный блинчик.
