Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
========== Часть 1 ==========
Аарон не любит многие обыденные, безобидные вещи.
Солнечные дни.
Тусовки.
Стаи полуголых парней и девушек с их вечным бухлом.
Открытую одежду.
И имя Шон. Самое обычное, очень распространенное мужское имя.
Шона МакКарти Аарон тоже не любит.
Но мнение Аарона никто не спрашивает.
Быть здесь, участвовать, улыбаться. Не сметь уйти, когда хочется сбежать. Не иметь права прикрыться хотя бы рубашкой с коротким рукавом. Чувствовать себя выставленным напоказ.
Необходимость быть милым и любезным.
Все это нагоняет на него безграничную, тяжёлую тоску.
— Аарон, маргариты не хочешь? Вот, освежись.
— Нет, мистер МакКарти, спасибо.
Язык и губы словно деревенеют. Аарон чувствует нескромный, раздевающий взгляд — будто что-то склизкое проползло от лица вниз, по шее и груди, до пояса плавок, и поспешно отворачивается.
— Да брось, не стесняйся, выпей со мной, — похоже, Шон уже слегка навеселе. — И не надо «мистер», я не такой старый…
— Отец! Все хорошо? — голос Райана резко прерывает реплику отца.
Они пристально смотрят друг на друга. Глаза Райана, так похожие на отцовские, сверкают от гнева и бессилия. Шон же взирает на своего отпрыска с превосходством и снисходительностью.
— Не надо, ты сделаешь хуже, — шепчет Аарон, но уже слишком поздно.
Отец и сын схлестнулись между собой, и Райан предсказуемо проиграл. Шон уходит с видом победителя, коротко взглянув на Аарона. Тот еле заметно кивает и через пару минут покидает компанию у бассейна.
***
— Аарон, что происходит? — Райан появляется за спиной, и, прежде чем получается что-то сделать, перегораживает ему дорогу. — Почему ты избегаешь меня? Ты не разговариваешь со мной, даже не смотришь в мою сторону. О чем вы договорились с отцом, все путем?
Такие же синие глаза. Та же манера говорить, ходить, держать себя. Такая же привычка продавливать свои решения любой ценой.
Аарон проскальзывает под рукой Райана и несется прочь. Его подташнивает, голова кружится, все тело сотрясает дрожь.
— А ну стой!
Начинается безумная игра в кошки-мышки. Такого эта школа еще не видела. Аарон несется по коридорам, перепрыгивает через ступени лестниц, расталкивая обалдевших соучеников. Райан неотступно следует за ним и нагоняет в туалете на последнем этаже.
— Ты поговоришь со мной! — он ловит Аарона за майку и тянет к себе.
— Не трогай меня!
Голос срывается от крика. Аарон молотит лучшего друга кулаками по груди и рвется из кольца сильных рук. Краем глаза видит их отражение в зеркале. Обеспокоенный, растерянный Райан. И он сам: задыхающийся от крика, дорожки слез на лице, от безумного, иррационального страха посерела темная кожа. В расширившихся чёрных зрачках плещется сумашествие.
Аарон несколько раз глубоко вдыхает, успокаиваясь.
— Я все объясню. Только пожалуйста, отпусти. И никогда не трогай меня больше.
***
— Забыл, как меня зовут?
На подбородке сжимаются жесткие пальцы, аж челюсть ломит.
— Простите…
Взгляд пробирает до костей, замораживая кровь в жилах.
— Прости, Шон, — исправляется Аарон. Он с трудом заставляет себя не опускать взгляд и не трястись. — Случайно вырвалось. Люди кругом, я не соорентировался.
— Для людей мы на «ты», и ты обожаешь крутого папочку своего лучшего друга, — Шон придвигается ближе, на плечо Аарона ложится тяжелая рука. — Так что извинения не приняты, как недостаточные. А это что такое? — он оттягивает резинку шорт Аарона, она несильно шлепает того по животу. — Слишком широкие и длинные. А я, помнится, четко говорил — подобного не надевать.
Только не отворачиваться. Не дрожать. Ни за что не показать, что внутри все переворачивается от омерзения.
— И что за кислый вид? Ну-ка, сделай лицо попроще. Я люблю, когда ты улыбаешься.
Злость подступает к горлу, становится трудно дышать. Ведь это ты украл мою улыбку, старый козел. Ту самую, искреннюю, которая разбила сердце не одной девушке. Та, что появляется на губах сейчас — всего лишь подделка.
— Виновен по всем пунктам обвинения, — словно кто-то чужой говорит его голосом. Кто-то, кому действительно нравится Шон. Аарон много раз репетировал перед зеркалом: темно-карие глаза полны заинтересованности и затаенного желания, на губах — ласковая, зовущая улыбка. Действует безотказно, проверено многократно.
Шон ухмыляется. Железная хватка разжимается, он небрежно треплет Аарона по щеке:
— Виновный должен быть наказан. В мою спальню. Бегом.
***
Запястья и щиколотки саднит: грубые веревки натирают. По лицу градом катится пот. Аарон учащенно дышит, пытаясь вобрать как можно больше воздуха — но как он ни старается, его не хватает. Дыхание обрывается от легчайшего прикосновения к горячей, ставшей очень чувствительной коже. Кажется, достаточно малейшего сквозняка в комнате, чтобы все тело пробрала дрожь возбуждения.
— Тебе хорошо? Ведь хорошо, — кончики пальцев скользят по груди, от них будто расходятся электрические разряды.
Аарон дергается, снова причиняя себе боль, отворачивается со стоном. Грань между приятным и неприятным размыта; то ли больно, то ли хорошо. Будто бы у него совсем нет кожи, и пальцы проходятся по обнаженным нервам.
Довольная усмешка. Аарон с трудом открывает глаза, когда его голову насильно поворачивают.
Безжалостные синий взгляд, безжалостные руки.
— Признай это. Тебе нравится.
— Не нравится, — цедит Аарон сквозь зубы, пытаясь уклониться от контакта.
Тихий, наводящий страх смех.
— Сколько раз ты уже кончил, малыш? И сейчас вот-вот кончишь снова.
— Пошел ты, — охрипший голос крепнет от возмущения. — Мне девятнадцать, я бы кончил от любой стимуляции! Тем более под этой дрянью! Так что дело тут не в твоей охуенности.
Шон хмурится. Синие глаза будто поддернулись коркой льда.
— Что ж, прекрасно. В таком случае, сейчас ты кончишь именно от моей охуенности. И будь уверен — очень скоро допинг тебе не понадобится.
Зазвенела пряжка ремня, зашелестела одежда, матрац прогнулся под весом еще одного тела.
Хочется кричать, забыв о гордости. Просить остановится, умолять отпустить. Аарон сжимает зубы, дергается в путах, пытается усилием воли одолеть свое ослабленное наркотиком тело. По лицу скатывается слеза. Аарона чуть не тошнит, когда он чувствует, как ее слизывают с щеки.
***
Ветер чуть колышет занавески, жалюзи полуопущены. Аарон одним движением избавляется от плавок, разворачивается к Шону спиной, опираясь на подоконник. Если повезёт, тот заведётся и вступит в игру. Хоть бы купился! В самом начале Аарон и представить не мог, что будет радоваться, если его просто нагнут и трахнут. Однако это так. Всего лишь подставить задницу — один из самых легких сценариев. По полчаса отсасывать, демонстрируя удовольствие от этого, или трахать самого себя пальцами у Шона на глазах, якобы заходясь при этом от желания, намного труднее.
Позади раздаётся тяжёлый вздох. Рука на шее пригибает ниже, приходится лечь грудью на широкий подоконник. Удары носком ботинка по босым ступням, слева и справа, раздвигают ноги.
Это больно, но Аарон давно не обращает внимания на такие мелочи. Шону нравится причинять боль: ударить по щеке, вцепиться в волосы, укусить. Но боль — это меньшая из проблем.
***
— Раздевайся. Я хочу посмотреть, что получаю.
Руки подрагивают, пальцы не сгибаются. Аарон сбрасывает белую майку без рукавов и голубые джинсовые шорты. Жаль, что время не потянешь — всего лишь молния и пуговица. Молодой человек расстегивает ее зубчик за зубчиком, медленно, стараясь до последнего оттянуть неизбежное.
Шорты скользят по ногам вниз, ложатся на пол вместе с майкой.
— Трусы тоже. Повернись спиной, и побыстрее.
Он не может видеть собеседника. Комната тонет в полумраке; Аарон стоит в круге неяркого света, что отбрасывает ночник, а мистер МакКарти наблюдает за ним из темноты, сидя в кресле. Его фигура скрыта, выражения лица не разобрать. Видно только темный силуэт.
Сердце начинает колотиться все быстрее и быстрее. Похолодевшие, непослушные пальцы с нескольких попыток подцепляют резинку трусов. Аарон наклоняется, стягивая их, и тут же резко выспрямляется, услышав за спиной прерывистый вздох.
Кресло скрипит, движение позади, от которого сводит лопатки. Аарона передергивает, когда между лопаток ложится влажная ладонь.
— Вот и умница, вот и молодец…
Жесткие руки скользят по спине и плечам, дотрагиваются, сжимают. Почувствовав ладони на заднице, Аарон не может удержаться и вздрагивает. И тут же получает сильный шлепок.
— Не дергайся.
Мистер МакКарти встает к Аароном лицом к лицу. Он выше, и тот распрямляет плечи, чтобы не смотреть на него снизу вверх.
На МакКарти черные брюки и белая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц. На шее болтается полуразвязанный галстук. От того, что он одет, а Аарон нет, тому становится еще паршивее.
— Что ж, неплохо. Теперь покажи свои мускулы.
Больше он ничего не объясняет. Аарон неуверенно напрягает бицепсы, принимает пару эффектных поз. Фигура у него не как у бодибилдера, но похвастаться есть чем. Похоже, единственный зритель этого позорного шоу тоже так считает.
Аарон вновь чувствует жадные руки на плечах, груди, животе. Он силится не отворачиваться, не закрывать глаза, не шлепнуться к хуям в обморок, от отвращения. Ведь его осматривают, как животное — лошадь или корову на ярмарке. Или прапрадеда Аарона, перед тем, как купить. Хотя того вряд ли приобретали с подобной целью.
— Зубы тоже будете смотреть? — ощеривается он, когда чувствует прикосновение пальцев к щеке и губам.
— Если захочу, — МакКарти ухмыляется, пожирая его глазами. — Ты девственник? — другая его ладонь замирает внизу живота.
Мистер МакКарти смотрит Аарону в лицо. Светлые, совсем как у Райана, глаза, кажется, светятся в полумраке.
— Смотря что считается, — огрызается Аарон.
Молодого человека охватывает панический страх, когда он чувствует передвижение руки ниже. Вокруг члена сжимаются пальцы, движутся вверх-вниз.
— Был когда-нибудь с мужчиной?
Движения становятся быстрее, а страх — сильнее.
— Нет, — Аарона еле слышно. — Никогда. Ни в каком виде.
— Хорошо, — МакКарти облизывает губы и сглатывает, его дыхание учащается. — Иди на кровать и встань на четвереньки.
— Мистер МакКарти, пожалуйста… — несмотря на все усилия, голос задрожал.
— Никаких «мистер».
Лицо саднит от пощечины, взгляд голубых глаз будто просвечивает насквозь, видя все тайные опасения и страхи. Рука на члене Аарона ускоряет движения, и, к его стыду, он чувствует, что начинает возбуждаться. Чисто механически и совсем немного, но этого достачно, чтобы хотеть провалится сквозь землю от стыда.
Опустив голову, Аарон идет к кровати и выполняет то, что ему приказывают. Встань на четвереньки, раздвинь ноги шире, прогнись. Стоять так и ждать, пока его мучитель расстегнёт штаны и натянет презерватив, жутко.
На ягодицы ложаться ладони, раздвигают их. Аарон не прячет лицо в подушке только потому, что ему запретили. Шон — надо привыкать звать его по имени — хочет видеть лицо.
Боль пронизывает сверху донизу. Аарон впивается зубами в свою руку, чтобы не заорать. Почему-то ему кажется, что мистеру МакКарти крики бы понравились, и не хочет доставлять ему такого удовольствия.
Каждое движение — боль. Будто бы тебя выворачивают наизнанку. Но еще больнее осознание, что его поимели. Что его трахает мужик, отец лучшего друга.
Но оказывается, худшее ещё впереди.
— Если ты не кончишь, я плюсую ещё месяц к твоему году, — губы щекочут мочку уха, тёплое дыхание на затылке вызывает дрожь отвращения.
Мистер МакКарти навалился на него, буквально вбивая в кровать. Он тяжести чужого тела почти невозможно дышать. Хорошо хоть, МакКарти просто расстегнул ширинку, а не стал раздеваться полностью. Одна мысль о том, чтобы прижиматься к нему голому, кожа к коже, вызывает тошноту.
— Не могу, — Аарон зажмуривается, пытаясь отгородиться от реальности. — Я не гей. Блядь, да я даже не би! Мистер МакКарти, пожалуйста, прошу вас! Я буду делать все, что вы скажете, но я просто не могу!
К глазам подступают слезы. Неожиданно придавливающее к кровати тяжесть исчезает. Аарона переворачивают набок, снова лапают. Гладят живот и грудь, прослеживая пальцами контуры мышц, щиплют и выкручивают соски. Он вновь чувствует прикосновение между ног и обреченно закрывает глаза.
— Нет. Смотри на меня.
Ладонь на бедре сжимается, Аарон давится криком, когда МакКарти засаживает ему до самых яиц. Одновременно на члене вновь сжимаются пальцы.
У него все-таки встает, но это чисто механическая реакция. Чтобы кончить, ее не хватает. Особо сильный, глубокий толчок, и МакКарти валится на Аарона.
Тот лишь безучастно смотрит в стену. Его жизнь — обычная, нормальная жизнь школьника — кончена. Аарон уже никогда не будет таким, как прежде: веселым, беззаботным, жизнерадостным. Все, что он чувствует — стыд и опустошение.
— Плюс один месяц, — говорит Шон, с довольным лицом застегивая брюки.
***
Аарон прогибается сильнее, почувствовав Шона внутри. Оборачивается через плечо, улыбаясь приглашающе, подавляет гримасу боли, со стоном движется навстречу. МакКарти вцепляется ему в бедра. Тело Аарона сотрясается от фрикций, он больно ударяется о подоконник и хватается за него, чтобы не высунуться из окна.
Прямо под ним — внутренний двор с бассейном. Девушки в бикини прогуливаются туда-сюда; Райан и Эрик продолжают тренировку — из-за жаркой погоды они вытащили тренажеры на улицу. Кто-то сидит в тени с коктейлем, другие плавают в бассейне.
Раньше Аарон был душой компании, общительным и неугомонным. Сейчас же он чувствует лишь разочарование и обиду, что его выдернули из этого уютного, безопасного мирка. Вернуться туда после того, что было и еще будет? Невозможно. Друзья с их детскими проблемами вызывают у него разве что усталую улыбку. Они не поймут, если рассказать. Никто не поймет. Как будто он теперь оскверненный, неприкасаемый.
Аарон движется навстречу толчкам Шона, начинает дрочить себе. И радуется в душе, что успел по дороге на второй этаж незаметно закинуться таблеткой. Возбуждение — пусть искусственное и навязанное извне, но необходимое, уже подступает к нему.
Вдруг он замечает, что Райан прервал упражнение и смотрит прямо в его сторону.
Райан не может видеть Аарона из двора. Но он знает, что друг там, в отцовской спальне. Вместе с Шоном. И этот факт приводит младшего МакКарти в дикую, животную ярость.
***
— Ты точно знаешь, что она там?
— Сто процентов. Да где еще быть документам, как не в сейфе?
Несмотря на то, что они одни в комнате Райана, тот понижает голос.
— Думаешь, это поможет твоему старику?
— Уверен. Там могут быть доказательства того, что он ни при чем. Это какая-то грандиозная подстава, точно говорю!
— Еще бы не грандиозная. Спиздить три ляма — это не каждый может.
— Он этого не делал!
— Да я верю, верю. Не дрейфь, я знаю код. Вот отец уедет, пойдем и заберём папку.
Друзья с нетерпением ждут. Несмотря на серьезность ситуации, мальчики воспринимают ее, как приключение.
Пробраться в отцовский кабинет, открыть сейф и стащить папку с доказательствами невиновности отца Аарона — прямо как в детективном сериале.
— Все будет о’кей, — Райан первым сбегает по ступеням вниз, на первый этаж, оглядывается и машет Аарону — можно, никого.
Вдвоем они на цыпочках пересекают темную гостиную. Отец Райана в офисе, на совещании; прислуга, обрадованная отсутствием хозяина, собралась на кухне за картами и болтовней.
Кабинет никогда не запирается. Проскользнуть туда проще простого.
Райан уверенно набирает код и выуживает из аккуратно стопки небольшую папку. На его губах расцветает улыбка, и Аарон тоже не может не улыбнуться.
— Линяем, бро.
Скрип двери застает врасплох.
— Что вы тут делаете, мальчики?
МакКарти-старший стоит на пороге с кейсом в руках. Острый, внимательный взгляд синих глаз быстро пробегается по обоим парням и останавливается на папке у Райана в руках.
— Нехорошо рыться в чужих вещах, — он отходит в сторону, пропуская в кабинет четырех охранников. — Будьте добры, проводите моего сына в его комнату. И заприте дверь снаружи.
— Но отец, это же доказательства невиновности! Ты можешь помочь… ! — Райан было возражает, когда два мордоворота берут его под руки, чтобы выпроводить.
— Да, могу, — тот слегка улыбается, смотря при этом на окаменевшего Аарона. — И готов обсудить это.
***
Удовольствие нарастает — слишком сильное и резкое, чужеродное. Аарон будто видит себя со стороны: рапластанного на подоконнике, под другим мужчиной. Но он не позволяет себе уцепится за эту мысль. Вместо этого Аарон оборачивается, учащенно дышит, облизывает полуоткрытые губы. Хриплые стоны рвутся сами — спасибо волшебной капсуле, он уже близок.
Шон реагирует мгновенно. Синие глаза почти не видно за расширенными зрачками. Он яростно насаживает Аарона на себя. Член внутри твердеет, Аарон сжимает мышцы вокруг, и в следующую секунду валится на подоконник, ощущая внутри пульсацию и жар. Ну слава яйцам, наконец-то. Собственный оргазм — нежеланный и вызывающий отвращение к себе, слишком слабый. Но главное, что он есть. Не подкопаешься.
Ни вздохнуть, ни выдохнуть — Шон осел на него, и подняться не спешит.
— Я прощен? — Аарон с трудом поворачивает голову, встречаясь с ним глазами.
Вместо ответа его целуют, засовывая язык чуть ли не в гортань. Вокруг талии обвиваются руки, тянут Аарона вверх, прижимают, тискают, ласкают. Молодой человек с трудом держится на ногах — на чистой силе воли, ненависти и такой-то матери.
Телефон, небрежно брошенный МакКарти на пол, громко пищит.
— Ну ничего без меня не могут, — недовольно качает головой тот. — Мне нужно срочно уехать. Но когда я вернусь, я хочу найти тебя здесь.
На щеку привычным жестом ложится ладонь, Шон прижимается лбом ко лбу Аарона:
— В моей постели. Голого, и с твердым членом, смотрящим в потолок.
— Буду ждать, — мурлычет Аарон, а сам считает секунды до его ухода.
***
— Скажи мне, что я сплю, — Райан в шоке смотрит на него. — Ты не можешь говорить серьезно! Мой папаша не озабоченный псих!
Аарон лишь грустно хмыкает.
— Окей, ты серьезно. Тогда пошли в полицию.
Смех — громкий, истерический, вырывается сам.
— Ты забыл, кто твой отец? — Аарон придерживает себя за живот — стало больно от хохота, больше похожего на рыдания. — Шон МакКарти — большая шишка, на хую он вертел полицию!
— Но надо же что-то делать! — настаивает Райан.
— Все, что я могу сделать — отработать долг в течении года. Если не хочу одним прекрасным днем обнаружить всю мою семью на дне ближайшего залива с ногами, залитыми бетоном. Твой отец дал денег моему, чтобы тот мог покрыть то, что украл у своих. И никто в организации об этом не узнает. Но у всего есть цена.
— Мне очень жаль…
Райан делает было шаг навстречу, протягивает руки — Аарон шарахается от него, как от чумного.
— Не надо. Прости, но вы так похожи! Голос, глаза, манеры… Я ловлю вьетнамские флешбеки, когда вижу тебя. Прости, друг.
***
— Можно?
— Проходи.
Райан заходит в комнату, щурится с непривычки.
Здесь темно, еле-еле можно разглядеть очертания предметов. И прохладно — кондиционер работает на полную. Аарон полулежит на диване, до подбородка закутавшись в тонкий плед. Его самого тоже почти не видно в темноте, только белки глаз сверкают, и от этого слегка не по себе. Райан присаживается на краешек, как можно дальше. Аарон старается избегать тесного контакта с кем бы то ни было, если речь не о тренинге. Никаких «дай пять», дружеских объятий и похлопываний по спине.
— Я нашёл это на полу, — такие же синие глаза, как у Шона, с беспокойством смотрят на Аарона.
Райан небрежным движением бросает Аарону на колени упаковку от таблеток.
— Прекрати принимать их.
— Нужно пережить ещё три месяца, — тот упрямо качает головой, как много раз до этого. — Без колес мне никогда не вылезти из этого дерьма. Не боись, за три месяца они меня точно не убьют.
— Прости, — у Райана дрожит голос, он роняет голову на руки. — Я не должен был лезть. Тебе только сильнее досталось.
— Ничего. Мне бы все равно досталось, сегодня ли, завтра ли.
На губах появляется небрежная усмешка. Завидя ее, Райан бледнеет и сжимает челюсти.
— Я убью его, — спокойным, будничным тоном произносит он. Будто просит передать хлеб за обедом.
Аарон качает головой.
— В случае его преждевременной смерти компромат утекает к юристу, а оттуда — ко всем членам организации. Лучше подождать, пока не выйдет срок. Получить все документы на руки.
— И тогда я избавлюсь от него.
— Нет. Я сам это сделаю.
Аарон улыбается: во тьме поблескивают белые зубы. Словно бы улыбается сама темнота.
***
Шон возвращается заполночь. Аарон, стоит ему получить СМС, забрасывает в рот еще одну таблетку и плюхается на кровать. Посмотрев наверх, в зеркальный потолок, прикидывает, какая картина откроется Шону, когда тот войдет.
Стройный, мускулистый юноша с кожей цвета молочного шоколада, раскинувшийся на ослепительно-белых простынях. Призывный взгляд карих глаз, соблазнительно-припухлые губы — Аарон отмечает все это и будто мысленно ставит галочки напротив каждого пункта.
Косички на затылке отросли, теперь ему приходится собирать их в хвостик, чтобы не мешались. Немного подумав, Аарон стягивает резинку и проводит рукой по своей «кукурузной грядке», проверяя, все ли в порядке. Да, так лучше. Если Шону захочется потянуть или вцепится в них, без хвостика будет удобнее.
Ноги бесстыдно раздвинуты, член налился и стоит. Окей, не совсем, но вторая таблетка вот-вот сработает.
Он готов. Хоть бы все поскорее закончилось.
Торопливые шаги внизу, скрип ступеней — дверь распахивается, и Шон МакКарти застывает на пороге. Аарон мысленно хвалит себя: все именно так, как тот и хотел.
В несколько шагов Шон преодолевает расстояние до кровати, по пути сбрасывая одежду.
МакКарти через пару лет стукнет полтинник, и он не выглядит ни днем моложе. Когда-то спортивная фигура погрузнела, грудь поросла седыми волосами, на лбу залысины. Впрочем, Аарон уверен — будь Шон моложе и красивее, это ровным счетом ничего бы не изменило. Помолодевший Шон — тот же Райан, вид сбоку. Светлые волосы золотятся на солнце, уверенный взгляд ярких синих глаз, спортивная, атлетичная фигура, на которую пускают слюни все девочки, да и некоторые мальчики тоже. Но Аарону, натуралу до мозга костей, не нужна эта красота.
— С возвращением, — он улыбается, шире раздвигая ноги.
Вместо приветствия МакКарти опускается на кровать и закидывает ноги Аарона себе на плечи. Мгновенная резкая боль; краем сознания Аарон радуется, что смазал себя сам. Теперь только двигаться в такт, подмахивать и сжиматься.
Искусственное возбуждение не захватывает полностью. Аарон играет роль, сверяясь с зеркалом на потолке. За долгие месяцы он успел изучить, что именно возбуждает Шона, и отыгрывает теперь все эти стоны, вскрики и соблазнительные взгляды, как в театре.
Шон вцепляется ему в волосы, тянет к краю кровати. Аарон ложится на спину, свесив голову с постели. На пол падает использованный презерватив, и сразу же Шон вгоняет ему в рот свой член. В такой позе можно вставить очень глубоко, и он не стесняется, кажется, вообще не думая об Аароне. Лишь приказывает то и дело: потрогай себя, расслабь горло, глотай.
Вновь мгновенное перемещение. Шон садится на кровати, откинувшись на спинку; Аарон на четвереньках, по-кошачьи, подползает к нему. Снова берет у него в рот, смотря Шону в глаза. Постанывает, то заглатывая до основания, то облизывает кончиком языка. Все давно изучено, отрепетировано и сохранено в памяти. Аарон уже не чувствует стыда. Будто бы, это и не он вовсе. А кто-то, кто действительно рад быть здесь.
Шон почти на грани, но в последний момент он отталкивает Аарона. Переворачивает на живот, наваливается сверху. Снова больно, но похоже, уже недолго.
Глубокие, жесткие, яростные фрикции заставляю кровать скрипеть. Аарон с облегчением чувствует приближение оргазма и раскидывается на кровати. Шону требуется еще пара минут, и это реально неприятно, чувствовать его в себе, уже кончив. Будто бы чувствительность обострилась до предела, и то, что было просто некомфортным, стало болезненным.
Последние движения, руки на плечах, бедрах, в волосах — хватают, впиваются, тянут. Снова больно, но пусть. Это все на сегодня.
Аарон лежит и пытается отдышаться, когда его переворачивают и обнимают.
А вот это что-то новенькое. Такого нет в привычном сценарии.
Он открывает глаза и встречается взглядом с Шоном. Тот очень близко — видно каждую морщинку и каждый седой волос. Синие глаза впиваются взглядом в темно-карие, а затем Шон гладит Аарона по щеке и целует его — но не грубо, а нежно.
Тот автоматически реагирует, удивляясь про себя. Что происходит?
Целует, смотрит, держит лицо в ладонях. Значит, не считает больше диким животным, которое надо укрощать.
Огромная ошибка, мистер МакКарти.
Можно запереть льва в клетку, посадить его на цепь. Можно дрессировать до тех пор, пока зверь не начнёт ковриком стелиться под ноги и мурлыкать, подобно домашнему питомцу.
Можно довести дрессировку до такого совершенства, что сам забудешь — перед тобой опасное создание, не предназначенное для содержания дома.
Но лев никогда не забудет, кто он. Зверь всегда будет начеку — ждать подходящего момента и точить когти.
Когда придет время, он вырвется на свободу. И тогда последнее, что ты услышишь, будет хруст твоих позвонков под его клыками.
