Мечты сбываются! [Рин Скай] (fb2) читать онлайн

Рин Скай Мечты сбываются!

Пролог

За 10 лет до рождения.

САРДАЛ

- Лови их! Ах, сорванцы! Негодники! – орала тучная пожилая сардалка в платке, указывая пальцем с массивным кольцом на стайку мальчишек, лет десяти. – Они украли мой кошелек!

Группа подростков, расталкивая сонных, укачанных легкими волнами Косфора, пассажиров парома, бросилась врассыпную, испаряясь с места происшествия, словно капли дождя в пустыне. Рыжий мальчишка, сморщив вздернутый, покрытый веснушками, нос, быстро выпотрошил содержимое кошелька и, хитро ухмыльнувшись, подкинул его вверх, в сторону орущей ограбленной женщины.

Паром причалил к берегу. Юные воришки, энергично работая локтями, оказались первыми у выхода на берег. Накинув капюшоны, они спокойно ступили на оркскую часть Сардала. Середина мая выдалась холодной и дождливой. Хмурое утро, затянуло Косфор низкими тучами, и закружило стаями тревожно кричащих черных ворон. Площадь около портового вокзала быстро покрылась разноцветными зонтиками, спешащих по делам прохожих. Улица, наполненная гомоном гортанно разговаривающих людей и истошно воющих чаек, пахла мокрой пылью асфальта, соленым бризом моря, бодрящим ароматом кофе, сладким запахом свежей выпечки и дурманящим духом, печеной на гриле, кукурузы.

Рты изголодавшихся школьников моментально наполнились слюной, а животы заурчали, требуя вкусной еды, да побольше. Рыжий мальчишка, на украденные деньги, купил подельникам уличных деликатесов, завернутых в коричневый хрусткий пергамент. Укрывшись от дождя под навесом чайханы, обжигая вкусным паром голодные языки, юные воришки с нетерпением вгрызались в горячую печеную кукурузу, подрумяненную с одного бока.

- Сколько там было? – проговорил черноглазый мальчишка с длинными до плеч, торчащими во все стороны волосами, жадно откусывая от зимита – круглой пряной булки, щедро обсыпанной кунжутом.

- Двадцать лер всего! – с досадой проговорил рыжий. – Мало совсем, надо еще раздобыть!

- Сейчас поедим, и займемся! – ухмыльнулся полненький блондин. – Чья очередь будет?

- Дэвид! Твой звездный час настал! – оскалился четвертый паренек, обнажая передний, выбитый зуб.

Черноглазый мальчишка нахмурился, слизывая опавший кунжут, налипший на грязные пальцы.

- Ребят, может не надо? Вдруг попадемся?

- Очкуешь? – насмешливо произнес беззубый. – Струсил?

- Ничего я не струсил! – насупился Дэвид. – Пошли! Ну, чего, расселись?

Они вернулись на вокзал, напряженно шаря по пестрой толпе глазами – выискивая простака с кошельком, не запрятанным глубоко в карман или сумку.

- Дэвид! – рыжий кивнул ему на грузную пожилую женщину в темных очках, еле идущую, опирающуюся на клюку.

Не слишком сильно прижимая к плечу, старушка несла раскрытую авоську, из которой торчал угол старого кошелька, сработанного из алой крашеной кожи, словно красная тряпка для быков, маня и раздражая юных карманников.

– Пенсию, небось, получила! – хохотнул Рыжий, возбужденно потирая руки.

- Да она еле идет! – возмутился Дэвид, - Отберем деньги, и она с голоду помрет!

- Не помрёт! Внуки накормят! Вперед! – безапелляционно заявил юный главарь банды. – Тебе повезло вдвойне: гляди, она еще и слепая!

Дэвид с сомнением покосился на подельника.

- Какая еще бабка, напялит тёмные очки, когда небо затянуто тучами? – фыркнул Рыжий.

Делать было нечего. Отступить – и он останется слабаком в глазах приятелей. Глубоко вздохнув, Дэвид отправился навстречу жертве. Он пристроился сзади, идя след в след, никак не решаясь вытащить этот злосчастный кошелек. Друзья шли рядом, путаясь в толпе, в нескольких метрах от собрата, тихонько посвистывали, в знак одобрения и делали ему круглые глаза.

«Прости бабушка» - мысленно произнес черноглазый, - «по-другому, они меня засмеют». Набравшись смелости и окаянства, он быстро протянул руку и схватил край торчащего кошелька. Реакция пожилой женщины была молниеносной. Она цепко схватила руку Дэвида, и, с не старушечьей силой, поставила его прямо перед собой.

Зажмурившись, вспыхнув от стыда, Дэвид ожидал визгливого окрика и даже ударов клюки, но та, не снимая очков, что-то спокойно произнесла на сардалском. Мальчик не понял ни слова, и тогда, снова взяв его за руку, старуха повела его куда-то меж узких улочек. Стая мальчишек так и осталась стоять, не зная, что предпринять.

Дэвид, уверенный, в том, что пожилая женщина тащит его в полицейский участок, был несказанно удивлен, когда понял, что они оказались у высоких ворот дома.

«В рабство меня, что ли, возьмет?» – Не без страха подумал мальчишка.

Старуха стукнула пару раз клюкой в ворота, и дверь им открыла девочка – его ровесница, не смотря на юный возраст, так же замотанная в платок.

Женщина быстро проговорила ей что-то на сардалском, и девочка проводила Дэвида вглубь дома. Это было большое одноэтажное строение, окруженное фруктовым садом и обнесенное забором. В большой комнате, куда его завели, полы были устланы коврами, там и сям валялись яркие, с цветным орнаментом, подушки. На невысокой табуретке возвышалось Священное Писание, в углу, в красивой большой клетке щебетала канарейка, в доме пахло свежим кофе, пряностями и еще чем-то душным, приторным, непонятным. Бабушка и девочка вошли одновременно. Дэвид глянул в пожилое лицо, без темных очков и понял, что догадка Рыжего была верной. Её глаза были закрыты. Слепая Женщина опустилась на подушки, жестом приглашая юного воришку сделать тоже самое. Она начала говорить, а девочка переводила её слова на ломанный санглийский язык.

- Воруешь?

- Простите меня! – вновь залившись краской, пробормотал Дэвид.

- Не ты виноват в этом, - вздохнула старуха, - а твоя мать. Она рано сбежала из дома, связалась с авантюристом – твоим отцом, переезжала за ним из страны в страну, и на детей ей, сейчас, совершенно наплевать.

- Но… но откуда вы знаете? – заикаясь, спросил мальчик.

- Твои глаза мне это сказали. О, эти необыкновенные, черные, словно бездна космоса, с поволокой очи. Не одно женское сердце в них утонет. Их будут миллионы.

- Но вы же слепая! – бестактно ляпнул мальчик.

- Зафаре Канум не нужны глаза, чтобы видеть, - откликнулась девочка, - она видит сердцем.

На лице Дэвида выступило понимание. Перед ним всего лишь местная гадалка. Скорее всего, шарлатанка, и совсем не слепая, иначе как бы она поймала вора за руку и нашла дорогу домой?

- Тифа, я вижу, наш гость не верит мне. – проговорила старуха девочке. – Переведи Дэвиду, что ему нужно уехать за океан. Там ждет его успех.

Дэвид, услышав свое имя, застыл в изумлении. Этого она точно знать не могла.

- Я вижу много женщин, очень много. Их армии. Они боготворят тебя. Общаются друг с другом, пишут письма, но без ручки и бумаги, передают их мгновенно. Все говорят о тебе. Любуются, пытаются завоевать. Но тебе ни одна из них не интересна.

- И кто же мне интересен? – недоверчиво спросил Дэвид.

- О, это будешь знать только ты.

- Вы мне не скажете?

- У тебя будет выбор. А заранее я не хочу тебя расстраивать. Маленьким мальчикам, это знать ни к чему.

- И жены у меня не будет? – растерянно улыбнулся он.

- Жены – точно нет. Но женщина будет. Она еще не родилась («Даже еще не умерла», - подумала, про себя, ясновидящая). О, я вижу слезы. Море слез. Она так сильно захочет быть рядом с тобой, что горы не станут ей помехой. Полюбишь её – сделаешь самой несчастной на Земле. Не полюбишь – разобьешь ей сердце. А она миру. Выбор за тобой. Вам всё равно не быть вместе.

- Зачем же тогда она будет в моей жизни? – задал логический вопрос мальчик.

- Наверное, вам обоим нужно выучить какой-то урок. Иди с миром, сынок. И помни о выборе. Да, и деньги, забери. – она раскрыла непонятно откуда взявшееся в её руках портмоне и протянула ему несколько купюр. – Перекуси хорошенько. Тощий-то какой!

- Не возьму. – стыдливо опустил голову Дэвид. – Это я вам должен заплатить, за гадание.

Пожилая женщина тяжело поднялась и вышла из комнаты. Тифа стояла молча, опустив глаза. Старуха скоро вернулась, держа в руке старинную перьевую ручку, обмакнутую в красные чернила, и плотный альбомный лист.

- Распишись-ка мне тут на память. Когда настанут голодные времена, я продам твой автограф за немалую сумму. Этим ты мне и отплатишь.

Вздохнув с облегчением, Дэвид быстро накропал несколько строчек и поставил юношеский росчерк.

«Бабка, точно сумасшедшая» - заключил он. - «Надо бы поскорей свалить из этого странного дома.»

Старуха открыла ему в ворота, и, повернув лицо на долговязую ссутулившеюся спину, пробормотала на сардалском:

- Ах, если бы я только была моложе, - и на приоткрывшихся глазах её выступила вселенская тоска.

Глава 1

Сижу за печатной машинкой с открытым ртом.

Это – он! Он!!! Тот, к кому я стремилась всю свою жизнь! Мой кумир. Мужчина моей мечты! Сердце стучит так, что я сейчас скончаюсь от приступа.

- Привет! – присаживается ОН около меня с добродушной улыбкой. – Ты – Кейт?

А? Что? Это его голос??? Боже, какой у него голос!!! И он у меня что-то спросил. Что, интересно?

- Наслышан о тебе, - продолжает говорить кумир. – Ты пишешь потрясающие сценарии.

Что? Моя мечта хвалит меня за написанный сценарий? Что ты со мной делаешь, Жизнь?!

- Наверно, ты слишком занята. Не буду отвлекать. – кумир поднимается во весь свой двухметровый рост, а у меня связки узлом…

При свете Луны он божественно привлекателен! Он лучший из лучших. Он – моя недосягаемая мечта! Или…

* * *

Тот теплый предновогодний вечер был прекрасным. Я наслаждалась горным ветром, нежно трепавшим мои русые волосы, и любовалась на огромное оранжевое солнце, медленно подкатывавшее к кромке заснеженных вершин. Мне было восемнадцать лет, назавтра предстояло пережить субботние занятия в универе по Тирославской литературе, а потом, весь оставшийся вечер и целое воскресенье можно будет предаваться чтению нового журнала с моим кумиром на обложке - Дэвидом Рейном, молливудским актером, которого я горячо любила и не пропускала ни одного фильма с его участием.

Появление журнала у меня, студентки-первокурсницы так же можно было бы назвать чудесным, во-первых, из-за его немалой стоимости: он был далеко не по карману моим родителям - простым служащим, живущим «от зарплаты до зарплаты».

Во-вторых, ввиду огромного количества молливудских "старов", то и дело мелькающих на страницах глянца, дождаться фото Дэвида и статью про него - было не просто. Но звезды сошлись в этот пятничный день, когда острый, проникающий глубоко в душу взгляд Дэвида с обложки журнала пронзил мое сознание, а мама, таки, разорилась на покупку "Космополиона".

Потом папа, на старенькой развалюхе, отвез нас с мамой и младшим братом Денисом в парк у подножия Копейских гор. Всю дорогу, брат то и дело, подкалывал меня на тему отношений с актером и моей преданной фанатичности Рейну.

Но я не обижалась на злые шуточки. Хуже было, когда к троллингу подключались родители - папа постоянно выражал недовольство нестандартной внешностью моего кумира. Рейн, насколько я знала, был на четверть эльфом, а также имел оркские, человеческие и даже корни дроу. Видимо, все это и даровало актёру жгучие черные глаза, волосы цвета вороного крыла, высокий лоб и мужественные скулы - идеал мужской красоты для молодых девченок. Иначе как «эльфоорком», папа, Дэвида, не называл. Но еще хуже были мамины шпильки:

- Интересно, почему он не женится? - с ложным участием в голосе спрашивала она - Мужику сорок лет, то ли он кхм, по гномам спец, то ли тебя ждет, Катька! - И все это сопровождалось хохотом домашних и покраснением моих щек.

Но в данный момент я и думать забыла о насмешках - солнце вот-вот должно было сесть за острую пику.

- Лети к нему, - мысленно произнесла я что-то типа своего заклинания, – передай, мою любовь и защити его.

Солнце скрылось окончательно, окутав волшебной сиреневой дымкой склоны гор, пасшихся на них стада овец и коз, и расположившийся в долине, городок. Маленький уютный Тирополь раскинулся в низине, как на ладони.

После прогулки, уставшее, но довольное семейство Снежинских вернулось домой, где нас ждал теплый ужин, заботливо приготовленный бабушкой.

После чая, папа, как всегда, улегся на диван, щелкать пультом, ища нудные, по-нашему с братом мнению, фильмы про полицейских, мама ушла с книгой в спальню, бабушка отправилась мыть посуду, а брат уселся за видео приставку.

Я начала собирать книги в универ. Глаза наткнулись на тетрадь с длинным конспектом, написанным на непонятном тирославском языке. Вообще, я - чистокровная Версилонка. Что забыла я, мои мама и папа, а заодно и бабушка с дедушкой в Тирославии, образовавшейся после развала Объединенного Союза Версилонии и еще дюжины мелких областей типа Тирославии, не знает никто. Я плохо знала язык родины, так некстати вспомнившей о своем истинном языке. Да и откуда мне было его знать? В семье мы говорили на версилонском, в университете я посещала версилонский курс, с друзьями общалась тоже по версилонски. По телевизору транслировались, в основном, версилонские каналы.

Другое дело, санглийский язык! Ведь это язык Дэвида, и я всегда, через «не хочу», заставляла себя учить новые слова и делать все домашние задания по нему. Вздохнув и решив, что за один вечер я все равно не выучу два с половиной листа тарабарщины, я понадеялась на версилонский «агось пронесет», и не вызовут меня на семинаре в этот раз. Потом я вытащила из сумки другую тетрадь - толстую, с красивой обложкой, наполовину исписанную мелким почерком в каждую клетку, прихватила ручку, и отправилась на кухню - где за большим столом, под яркой настольной лампой, принялась писать продолжение рассказа, обдуманное в автобусе, по возвращению домой из универа.

«Дверь за дядей, она закрыла на все замки и потом, в течении вечера подходила и дёргала ручку: проверяла, надежно ли заперт засов. Еще она боялась тушить свет и всегда оттягивала этот момент. В темноте ей мерещился звук отворяемой двери и тёмный силуэт человека, пришедшего за ней. Частью разума, девушка, понимала, что её поведение не нормально… »

На кухню зашел папа, со сломанной переноской подмышкой. Он был навеселе, впрочем, как всегда.

«… но ничего не могла поделать с посттравматическим синдромом.»

- Опять бумагу мараешь? - недовольно пробурчал он, - Чернила в ручке только зря переводишь!

Ну вот зачем он так? Я смутилась и покраснела. Домашние, так же, при каждом удобном случае не упускали возможности посмеяться над моим желанием писать рассказы - ведь это было так необычно, никто в их окружении не то, что писал, мало, кто читал книги.

«Ей постоянно казалось, что засов заперт неправильно, или она забывала, как проворачивала ключ. А если и была уверена, на сто процентов, что все закрыто, всё равно, не ленилась подойти, и подёргать дверь…»

- Будешь непризнанным гением, - продолжал папа, энергично работая отверткой, - редко у кого получается по-настоящему стать Гостоевским.

Глава 2

Я стиснула покрепче зубы.

«Кому спиваться до конца, кому писать до обморока, до упаду, когда не писать невозможно, когда руки покалывает чистая энергия, и через ручку изливается на бумагу…» - высокопарно подумала я.

Мелкой была, так что мне простительно! Я не хотела что-либо доказывать отцу - писала для себя. Творчество открыло для меня целый мир, где обычная, ничем не примечательная студентка, тихая и скромная серая мышка, могла представить себя кем угодно, добиться всего и конечно же, быть с Ним. Все мое «творчество» было конечно же о нем!

«На кухне заварила себе большую кружку обжигающего кофе и открыла крышку ноутбука. Отчёт начальника склада готовой продукции был оформлен отвратительно, то есть, не оформлен вообще… »

Я так погрузилась в написание, что даже не заметила подкравшегося брата. Денис ловко выхватил тетрадь из-под руки, так что страница немного порвалась, а ручка прочертила след на клеенке.

- Отдай! Денька! Отдай немедленно! - завопила я раздраженно.

Денис лишь криво ухмыльнулся и пустился убегать по коридору. В отчаянии я, ринулась вдогонку. Мало того, что теперь влетит за испорченную клеенку, так он еще и сбил меня с мысли. Ведь расстроить творческий процесс – раз плюнуть!

Едва настигнув Дениса и отобрав тетрадь, я направилась, было, назад, дописывать, но тут нас окликнула мама:

- Задания все сделали? К занятиям готовы? Ну-ка марш спать! Десять часов вечера уже, а вы все носитесь, кони великовозрастные!

- Мам, я допишу и лягу. - пояснила я. – Взрослая уже в конце-концов!

- Сейчас начнется музограмма, - заканючил Денис, - я всю неделю ждал...

- Никаких «допишу» и музограмм! Тебе, Денис, вообще завтра в школу, а Кате в университет! Спать всем быстро!

«О, Боже!» - подумалось мне. – «Когда это все закончится? Когда я уже спокойно смогу писать и думать в одиночестве? Не удивительно, что папа пьет, а мама прячется за книгой. Живя в огромной семье, можно с ума сойти от общения и активного вторжения домашних в личное пространство!»

- Мам, а папа нас завтра отвезет на занятия? – Ни на что не надеясь, спросила я

- Катя, - строго посмотрела на меня мама, - ты же знаешь, что отец хочет поспать в выходные. Тем более он подшофе, и завтра от него за версту перегаром нести будет. Доедите на автобусе. Ничего с вами не случится!

Тяжело вздохнув, я расстелала кровать, искренне проклиная тот день, когда настояла на том, чтобы поступить в университет на другом конце города, хотя рядом с домом тоже было высшее учебное заведение. Но там не преподавали иностранные языки, а изучала санглийский (а всё Дэвид!), чтобы в будущем приобрести профессию учителя. Не то, чтобы я мечтала вернуться в школу, но… до переводчика не дотягивала знаниями, поэтому хоть так. До моей учебы на другом конце города, на папиной машине, можно было добраться за пятнадцать минут. На автобусе, же приходилось тащиться, через всю столицу, около часа. Положительный момент, в этом всё же был. Я могла спокойно сочинять истории по дороге, не отвлекаемая и не третируемая членами любимой семьи. Жаль, что писать там же было невозможно – автобус был вечно переполнен, да и вызывать удивленные взгляды пассажиров, мне особо не хотелось.

Глянцевый журнал я взяла с собой в постель, и, рассматривая такое родное лицо любимого актера, пока родители не спохватились и не выключили свет, начала быстро читать статью о кумире.

«СЧАСТЛИВОЕ ОДИНОЧЕСТВО» - красными буквами гласил заголовок, через весь разворот, огибая красивые снимки из фильмов и личного архива Рейна.

«Я – один, и я счастлив!» - гласила надпись поменьше.

«Как я тебя понимаю!» - я закивала головой, лишний раз, убеждаясь, в схожести наших мыслей.

Далее шла информация в виде интервью.

- Вы родились в Сардале, не так ли? – курсивом шел вопрос от журналистки.

- Ну, нет, родился я на Вагамах, но к моему первому классу, мама перевезла нас в Сардал. Она хорошо танцевала. Ну и любила разъезды, экзотические страны, и всё такое. - ответ Рейна печатался жирным шрифтом.

- А ваш отец как к этому относился?

- Да никак. Они, к этому времени, уже давно расстались. Он не интересовался нами. Потом уже я узнал, что он сидел, и вскоре скончался. Я плохо его помню.

«Наш, вот, с нами живет, но, тоже, мало интересуется…» - я тут же провела параллель между.

- Вы рано начали сниматься.

- Да, с пятнадцати лет, я уже профессионально занимался актерством. Снимался в рекламе и сериалах.

«А я вот с пятнадцати… просто живу» - тут же прокомментировала его слова я.

- Вы никогда не были женаты, прессе ничего не известно о ваших романах. Что вы поясните фанатам по этому поводу?

- Мне хватает работы (улыбается). У меня свой путь. Есть дом, лошади, фильмы. А связывать жизнь с кем-то, лишаться свободы, приобретать обязательства, нести ответственность перед другим существом или детьми… нет уж!

Я грустно вздохнула. У него есть всё, о чем мне, можно только мечтать. Что это? Зависть? О, нет, завидовать ему точно не стану, лишь порадуюсь за него! Такое совершенство, как Дэвид Рейн, заслуживал все, что у него было.

- Ну а всё же? Как насчет одинокой старости? Детей? Продолжения рода, в конце концов?

- Наверное, прозвучит жестоко, но я всегда думал о том, что моему ребенку, если он у меня будет, когда-нибудь когда он вырастет и станет взрослым, придется умереть. Все мы смертные. Я бы не хотел, чтобы он мучился. Смерть, это больно, знаете ли? Так зачем вообще кого-то производить на свет? Но это, мое сугубо личное мнение, а не истина в последней инстанции, или, упаси Боже, руководство к действию. Если вы нашли друг друга, и хотите этого, то продолжайте род. Я один, и я счастлив! Хотя, возможно, я еще не встретил того самого человека, с кем бы мог создать семью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ «Браво, Дэвид!» - я мысленно хлопнула в ладоши. – «Рассуждения просто сок!»

Прочитав последний абзац, в котором журналистка призывала поклонниц Рейна к активным действиям в матримониальных планах по созданию семьи с кумиром, я, вздохнув, мысленно произнесла:

 - Прошу. Один шанс. Дай мне хотя бы один шанс взглянуть на него вживую, обнять, или просто дотронуться до него. Может быть ему понравятся истории о нас, может по ним снимут фильмы, где он сыграет главные роли... Мне нужен один этот шанс. Пожалуйста... Я закрыла глаза и мысленно унеслась далеко-далеко, в новую историю, где я была серой мышкой, а он суровым безжалостным адмиралом, но почему-то влюбился и непременно захотел заставить меня родить ему наследника. Хороший сюжет. Почему нет?

И почему-то никто не сказал мне, как важно быть осторожной в своих желаниях. Ведь они имеют обыкновение… исполняться!

Глава 3

Около восьми часов утра, когда господин Фрэнкино Капелла, посол Воссоединенных Земель Антарии (а сокращенно ВЗА), в Тирославии, потихоньку открывал двери охраняемого особняка. Он был тотчас же ослеплен включившимся светом. Выключателем щелкнула его жена - молодая ревнивая до ужаса особа, меньше всего подходившая на роль супруги дипломата.

- Котенок, милая, ты уже проснулась? – зевая, поинтересовался посол.

- Где ты был? - крикнула она, поддерживая беременный семимесячный живот - Малыш соскучился по тебе, и я тоже вся извелась!

Фрэнкино задумался, мысленно прогоняя перед глазами закрытый ночной ресторан, красивых девушек в роскошных нарядах, и представителей других рас, - работников посольств Земель, ведущих дипломатические отношения с молодой республикой Тирославией.

- Милая, это был скучнейший прием, затянувшийся до ночи...

- Скорее до утра! - перебила его Котенок, молниеносно стягивая волнистые светлые волосы в неаккуратный, но стильный пучок, - Скучнейший прием с местными и версилонскими, - выплюнула она последнее слово, точно ругательсво, - красотками!

- Не говори ерунды, я был там по нужде. – посол, снова, невольно зевнул, расстегивая холодное кашемировое пальто. - Приемы - часть моей работы и...

- Ненавижу слушать твои пустые отговорки, - вновь оборвала его жена, надевая модную кожаную безрукавку, отороченную натуральным мехом лисы, - я беременна, а ты заставляешь меня нервничать!

Молодая женщина кипела от возмущения. Зачем он вообще привёз её сюда, в эту Тьмутаракань, посадил дома, а сам шляется неизвестно где и с кем, прикрываясь работой? Разве об этом она мечтала, заканчивая престижный университет с мастерской степенью?

- Прости. Это и правда, моя вина, - посол начал снимать обувь и попытался протиснуться через жену вглубь дома.  – Куда ты собралась? – поморщился он.

- Свои извинения засунь знаешь куда! – рявкнула госпожа Капелла, учуяв аромат чужих женских духов, смешанных с запахом дорогого коньяка. - Я ухожу! – мгновенно справившись с высокими, до колена, ботфортами на головокружительной шпильке, она оттолкнула его, и хлопнула дверью.

Посол давно привык ко вздорному характеру супруги, ухудшившемуся в несколько раз за время беременности, но, услышав звук заводимого мотора, он, несмотря на чертовскую усталость, переборов желание, плюнуть на все и лечь спать, ринулся на улицу. Ледяная поземка пробралась за белоснежную сорочку - ведь, подхватить пальто, у него совершенно не было времени. Охранник уже открывал ворота, а супруга выезжала на внедорожнике с голубыми посольскими номерами.

- Где мой водитель?! – проорал Фрэнкино. Он меньше всего хотел, чтобы супруга, во взвинченном состоянии, сама садилась за руль.

- Я здесь! – откликнулся версилонский паренек, с одутловатым веснушчатым лицом, говоривший по-санглийски с сильным акцентом.

- Гони немедленно за ней! – пристегнувшись, стуча от холода зубами, в успевшей остыть на улице, машине, посол безрезультатно пытался дозвониться до Котенка по мобильному. Она не брала трубку.

На улице окончательно рассвело, но это было хмурое холодное утро, и из затянувших небо туч, точно из сита, сыпалась мелкая крупа то ли дождя, то ли снега. Копейских гор не было видно - там давно уже бушевали осадки. Котенок гнала как ополоумевшая, наплевав на скоростной режим, на сонных Тиропольских улочках. Водитель посла нагнал ее и продолжал преследовать. Фрэнкино было страшно за жену, он чувствовал, что вот-вот произойдет беда. Впереди маячил круг с небольшим фонтаном внутри. Нарушая все правила дорожного движения, черный внедорожник Котенка завернул направо, прибавил скорости, и тут же до ушей посла донесся пронзительный сигнал клаксона, а противный визг тормозов составил ему аккомпанемент.

Посол зажмурил глаза, вцепившись в дверную ручку. Косточки его пальцев сначала побелели, потом посинели. Водитель среагировал мгновенно, ударив по тормозам, и остановился как вкопанный. Все еще боясь открыть глаза, мистер Капелла, на ватных ногах вышел из машины, и тут же реальность взорвалась пронзительным стоном подбежавшей к месту происшествия его жены и воплями проходивших мимо людей.

Фрэнкино собрал всю волю в кулак и приоткрыл один глаз. На сером мокром асфальте, посередине пешеходного перехода, лицом вниз, в быстро растекавшейся луже черной густой крови, с неестественно вывернутыми ногами лежало тело молодой полноватой девушки. Сумка ее валялась в десяти метрах от места происшествия. На дорогу высыпались тетради и учебники, быстро заливавшиеся дождем.

- Этот черный джип, пулей вылетел из-за поворота, – рассказывали очевидцы вновь подошедшим людям.

 – Бедняга не виновата, она проходила по зебре, а машина как выскочила, подбросила бедняжку, а потом переехала.

- Умерла, наверно, она.

- Скорую! Вызовите скорую быстрей!

Водитель Фрэнкино опомнился первым. Он бросился к жертве наезда и приподнял ее голову. Лицо напоминало кровавое месиво, но вот беззубый рот открылся  и со свистом вдохнул воздух.

- Жива! Она Жива! – Закричал водитель по-санглийски. – Надо ее спасать!

Фрэнкино быстро набрал номер, в едва не раздавленной от ужаса, трубке.

Глава 4

Город мечты.

Я. Это – я. Кажется, существую. Какое странное чувство. Кто же я такая? Меня, вроде, Катей звали. Мне восемнадцать лет. Учусь в Университете Тирополя. Что же со мной случилось?

Вспомнила!

Меня сбила машина.

О, нет! Неужели умерла? Такая молодая! Нет, я хочу жить! Люблю жизнь! Люблю Его! Ведь ничего еще толком не видела, ничего не добилась, ничего не попробовала. Я должна очнуться! Должна!

Лабиринты. Повсюду замкнутые бетонные мешки, смыкая и давя вокруг себя все небольшое пространство. Я металась в них, безуспешно пытаясь найти выход, постоянно путаясь и сбиваясь с пути. Я не бежала и не шла. Передвигалась как-то по-иному. Летела! Точно, летела внутри! Но я была не одна. Множество других душ, в смятении носилось по лабиринтам. Душа пожилой женщины привязалась ко мне, как банный лист к одному месту. Душа была не спокойна, она металась в панике.

- Как нам отсюда выбраться? – в сотый раз повторяла старуха, летая рядом со мной. – Вы знаете выход? Может нам сюда? Вы знаете? Где же выход?

- Да не знаю я! – раздраженно прикрикнула в ответ. – Отстаньте от меня!

Внезапно я совершенно ясно осознала, что надо делать чтоб вернуться: подняться вверх, над лабиринтом, над этими мятущимися душами. Устремившись туда, словно бы пробила собой бетон и вырвалась наружу. Быстро воспарив, я в последний раз оглядела уже ставший малюсеньким лабиринт с другими заблудшими, и пришла в сознание.

Реальность острой обжигающей болью взорвала мой мозг. Так плохо мне еще не было ни разу. Моментом заныло и заболело все тело, каждая косточка и мышца. Жутко затошнило и рвотные позывы больно сотрясали и без того поломанное тело. Мне стало страшно, ведь я могла сойти с ума от этой чистейшей боли.

С еще закрытыми глазами до меня донесся оглушительный писк. Я осторожно приоткрыла веки, и яркий пронзительный свет резанул по адаптировавшейся к темноте сетчатке. Немного попривыкнув, я смогла разглядеть просторную белую комнату. Сама я, полностью завернутая, словно мумия, в бинты, лежала на современной больничной койке. От моего загипсованного, от шеи до пяток, тела отходило множество проводов и трубок от капельниц. Попыталась пошевелиться. Дернулись только пальцы на левой руке. Все остальное тело было полностью зафиксировано. Глаза побежали далее по комнате. Это была явно больничная палата. Других кроватей там не находилось. Зато было широкое окно с прикрытыми ставнями, кремового цвета, небольшой столик, придвинутый к нему пластиковый стул, шкафы, полки с медоборудованием и истошно воющие приборы, безумно выводящие графики и кривые.

Дверь резко открылась и в палату внеслась девушка в белом форменном халате. Бросив взгляд на приборы, одновременно говоря что-то на непонятном языке по рации, она подбежала к мне, и, видя, что я сейчас заблюю все вокруг, моментально вколола лекарство в свободную, от гипса, левую руку.

Девушка говорила что-то явно успокаивающее, словно мама, утешавшая заболевшую дочь. Я, точно кошка, не понимая слов, разобрала только интонацию.

- Где я? – словно издалека, я услышала свой хриплый, почему-то ставший шепелявым, голос.

Девушка что-то быстро проговорила и убежала, оставив меня с успокоившимися приборами наедине. Голова еще плохо соображала, поэтому я не стала думать о том, куда попала и на каком языке говорила медсестра. Сознание лишь отметило, что боль притупилась, видимо вкололи сильное обезболивающее, и я заснула.

Долго ли я спала или нет, было непонятно. Поутихшая боль возвращалась вновь. Так как пошевелить представлялось возможным лишь пальцами одной руки и языком, я с ужасом почувствовала отсутствие почти всех передних зубов. Вместо них ощущались острые остовы, царапавшие язык. Это был настоящий шок, потому что хоть свои зубы и были кривыми, с довольно крупной щербинкой, но они были. Свои. А теперь я, молодая девчонка, буду вообще без зубов?! Как старуха. А как же Дэвид? При мысли о нем, я покрылась холодным потом.

Ведь я могу навсегда остаться не только беззубой, но и парализованной. Какая страшная судьба! Зачем же я?! нашла выход из лабиринта подсознания?

В палату, прерывая мои шокирующие мысли, вошли знакомая медсестра и еще одна полненькая симпатичная девушка, так же носящая белый халат.

- Ну, привет! – на чистом версилонском языке с легким акцентом весело произнесла вошедшая. – Я – Анка. Буду твоей сиделкой, так как одна из всех тут говорю на твоем языке. Очнулась? Как ты себя чувствуешь?

- Где я? – только и смогла хрипло произнести я.

- В Нью-Бйорке. – Спокойно ответила Анка.

Глава 5

- Где?! – я была настолько поражена услышанным, что, непременно, упала бы с кровати, если бы не была надежно зафиксирована.

Нью-Бйорк – был городом моей мечты.

Далекой, недостигаемой, словно параллельная вселенная, мечты, которая никогда не должна была пересекаться с реальностью. Но она пересеклась.

 Непостижимым образом, несмотря на высокую цену, которую я заплатила за свою мечту, она сбылась.

Я в Нью-Бйорке. На одном континенте с Дэвидом! Нас больше не разделяет океан. Нас разделяет суша. По сути, не такое уж и огромное расстояние. Даже часовые пояса отличаются не на много. Иногда Рейн бывает в Нью-Бйорке. Кажется, у него здесь даже есть квартира.

- Тебе все еще не верится? – Анка быстро подошла к окну и отодвинула ставни.

Как во сне я медленно подняла глаза и увидела… Небоскребы. Горизонт из небоскребов и садившееся солнце, отражающееся в стеклах гигантских монстров, и пламенеющее закатное небо, сливающееся с лиловым океаном!

- Мы в середине «апельсина», в самом его сердце, на Манготтене, в реабилитационном центре имени Браска.

Что-то коротко сказав, первая медсестра встала и вышла за дверь. Только теперь до меня дошло, что непонятным языком являлся санглийский, который я, довольно успешно изучала в универе. И даже смысл сказанного стал немного понятен. Анка взяла стул и села ко мне поближе.

- Как же я тут оказалась?

Анка хитро прищурилась и подмигнула.

- Господин Капелла уже потратил на тебя целое состояние, хотя то, что его жена сделала с тобой, не оценивается ни какими деньгами.

- Кто такой этот Капелла и, причем тут его жена? – нахмурилась я в непонимании.

- В канун Нового года его жена переехала тебя на служебном джипе, прямо на пешеходном переходе. – Анка достала небольшой блокнотик из кармана халата и принялась записывать показания приборов, одновременно отвечая на вопросы.

До меня медленно доходил смысл только что сказанного.

- Как это в канун Нового года? – потрясенно произнесла я. – Какое сейчас число?

- Седьмое первого месяца, Благословение наше, версилонское. Теперь, считай, и твой второй День рождения. Это просто чудо, что ты вышла из комы так быстро.

- Ничего себе быстро! – слабо улыбнулась я. - Почти три недели выпали из жизни. Постой! А мои родители? Как они? Им сообщили? Где они?

- Успокойся, не нервничай так. Они в твоей стране, я позвонила им сразу, как мне сказали, что ты очнулась. Господин Капелла уже заказал им билеты, и они прилетят сюда сразу же после оформления виз.

- Кто же он такой?

- Посол ВЗА в Тирославии. Он с тебя теперь пылинки сдувает. Ты знала к кому под колеса попадать. Сбей тебя обычный человек, твой соотечественник, ты бы не выжила. Тебя практически мгновенно чартерным рейсом доставили сюда, в лучшее реабилитационное заведение мира. Пока ты жива, у посла есть надежда на продолжение карьеры и спокойной жизни. В его интересах, чтобы ты поскорее поправилась, а родители не подавали в суд, и не привлекали СМИ к происшествию.

Сразу несколько ошеломляющих новостей придавили мне и без того растерзанное сознание. Радость от пребывания в Нью-Бйорке и горе от потерянного здоровья, шариком от пинг-понга, метались в тяжолой голове.

-  Анка, а у тебя есть зеркальце? – только и смогла вымолвить я.

Медсестра порылась в кармане, одновременно предостерегая меня:

- Вообще-то ты сейчас в не лучшей форме. Может, взглянешь попозже?

Отрицательно махнув головой, я аккуратно, трясущимися пальцами левой руки взяла небольшую пудреницу и поднесла ее к лицу. Слегка припыленное зеркало бесстрастно отразило весь ужас и масштаб катастрофы: бинты и повязки на выбритых участках головы. Остальные пряди торчат кое-как. Видимо придется остричь все под ноль и заново отрастить волосы. Фиолетовое, сплошным синяком лицо, покрытое слегка поджившими царапинами и ссадинами, абсолютно бескровные губы, и самое страшное… зубы, вернее их отсутствие. От ужаса я выронила зеркальце из ослабевших пальцев.

- Это что за жесть?! Это я такой навсегда останусь?!

- Я тебя предупреждала. – покачала головой Анка. – Нет, это все заживет, и следа не останется. Волосы отрастут.

- Зубы… - прошептала я о самом страшном.

- Капелла обещал прислать мистера Смайлса, лучшего ортодонта в Нью-Бйорке, сразу же после того, как тебе станет легче. У Смайлса говорящая фамилия. Он настоящий волшебник. У тебя будет абсолютно молливудская улыбка, и это будет стоить Капелле всех его сбережений! – игриво подмигнула медсестра.

Новые, ровные, белые зубы. Я на секунду представила себя владелицей шикарной улыбки без кривых клыков и отвратительной щербинки, и, невольно, улыбнулась.

- Мне уже лучше. – пролепетала она.

Анка понимающе улыбнулась.

- Всему свое время. У тебя множественные переломы и растяжение большинства мышц. Предстоит длительная реабилитация.

- Что это значит?

- Будешь заново учиться ходить, держать ложку и вилку. Но у нас отличные доктора и оборудование. Я уверена, все будет хорошо. А сейчас постарайся уснуть. Завтра придет доктор Залепилли, и протестирует твое состояние.

Анка была уже около двери, когда мне в голову пришла замечательная идея.

- Принеси мне, пожалуйста, блокнот и ручку, а еще какой-нибудь учебник по санглийскому языку.

- Неужто, собралась учиться? – прищурилась Анка недоверчиво. – Вот и умничка.

Оставшись наедине с собой я, прикрыв глаза, отдалась своему воображению, которое с бешеной скоростью, начало создавать историю. Совершенно новый сюжет, словно я смотрела фильм - так ярко вели себя персонажи ожив в моей башке. Я ясно слышала и «закадровый текст» и даже видела написанными одна за другой главы нового романа.

Казалось, что лишь дав задание мозгу, я могла бы обречь прозу в поэзию, но не хотела этого делать. Вот бы ручку и тетрадь сейчас! Только поспевай записывать! Боль и нытье в теле присутствовали постоянно, но мозг, словно демонстрируя защитную реакцию, постоянно отвлекал меня галлюцинациями.

Так и не сумев отключить поток невесть откуда взявшегося вдохновения, я покорилась и полностью отдалась ему.

На следующее утро я совершенно точно знала, о чем будет моя первая настоящая серьезная книга.

Глава 6

Утром, Анка, как и обещала, принесла мне небольшой версилонско-санглийский разговорник, маленький блокнот и обычную шариковую ручку.

- Ты левша? – поинтересовалась она, отдавая принесенное.

- Нет, пишу правой, - вздохнула я с сожалением, - но теперь придется разрабатывать и левую конечность.

- Особо не усердствуй, вчера только из комы вышла. Удалось тебе поспать? – медсестра осторожно приладила к капельнице контейнер с прозрачным раствором.

- Да, - неуверенно откликнулась я, почему-то мне не хотелось говорить заботливой медсестре, что глаза не закрылись ни на минуту, а мозг, в бешеном темпе, выдавал новый потрясающий сюжет. – Я хочу, как можно быстрей выучить санглийский, не могла бы ты попрактиковать со мной разговорную речь или принести дополнительные учебники и словари?

- Врач зайдет часа через два. Вот с ним и попрактикуешь, – улыбнулась медсестра, - а на счет учебников, я посоветуюсь с доктором Залепилли.

Значит, у меня есть пара часов до прихода медика. Чем же заняться в первую очередь? Языком или книгой? Наверное, языком будет разумнее. Надо же как-то общаться с доктором и с этим Капеллой, который, по-видимому, решил проявить чудеса заботы к жертве наезда. Да и левая рука еще плохо поднималась, а пальцы, то и дело, норовили выронить ручку.

Несмотря на сотрясение и трехнедельную кому, а может, и, являясь их прямым следствием, мозг совершенно не требовал отдыха. Он продолжал работать вопреки бессонной ночи и с легкостью усваивал информацию, почерпнутую из разговорника. За два часа я выучила столько нового по языку, сколько не освоила за почти двенадцать лет непрерывного обучения в школе и университете! Благо в разговорнике был целый раздел, посвященный больничной тематике и неплохой словарик в конце главы.

И когда доктор Залепилли вошел в палату чтобы познакомиться с пациенткой, уверена, что он слегка подвис увидив меня сосредоточенно читавшую усебник.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил врач.

Анка стояла рядом, и уже открыла было, рот, для перевода фразы, но так и не успела ничего ответить.  Я, опередив её, пояснила на санглийском, что чувствую себя лучше, чем вчера, тело мое болит и подташнивает иногда, но в целом все терпимо, и я не прочь бы покушать, так как кроме лекарств и воды, мне, со вчерашнего дня, еще ничего не предлагали.

Доброе одутловатое лицо Задепилли расплылось в довольной улыбке:

- О! Ты говоришь по-санглийски! И аппетит появился, что тоже является хорошим признаком. Сейчас же распоряжусь подать бульон и кисель. Увы, пока зубы не восстановлены, тебе лучше питаться жидкой пищей.

- Доктор, я смогу ходить?  - робко спросила я.

- Мы сделаем для этого все возможное. – улыбнулся доктор.

* * *

Болезнь или дар?

На следующее утро прилетели родители. Мама была напугана и выглядела осунувшейся. Папа был подавлен и молчалив, а ещё, слегка подшофе. Конечно, такой стресс без возлияния, был не выносим для него!

Меня сильно смутил траурный вид родственников, словно они уже похоронили свою непутевую дочь. Но, немного пообщавшись со мной, настроение у родителей заметно улучшилось. Они явно ожидали увидеть беспомощное существо, в депрессии и тишине проводящее суровые больничные будни, но увидели абсолютно довольную всем дочь, пусть и не в лучшем своем состоянии, но вполне бойко общающуюся с врачами и остальным медперсоналом по-санглийски!

Маму особенно удивила груда учебников и книг на иностранном языке лежащих на тумбочке у изголовья кровати – ведь раньше я не особо отличалась тягой к знаниям. Папа лишь грезил о мини-баре с бесплатным пивом, в оплаченном послом, номере отеля.

* * *

Доктор Залепилли пригласил отца и мать Кати в просторный кабинет на одном из верхних этажей небоскреба и через Анку рассказал о состоянии здоровья их дочери.

- Сначала о хорошем. – начал врач, как всегда, с положительного. – Она вышла из комы с прекрасным результатом. Редко кому удается, после трехнедельной отключки, сразу заговорить и вспомнить все о себе. Сейчас у нее работает лишь левая рука, которую ваша дочь использует по максимуму. Даже вполне сносно пишет ею, хоть и правша. Тело не парализовано. Позвоночник и нервные окончания не задеты. Мы уверенны, что после срастания переломов и снятия гипса, она сможет ходить и делать все как раньше. У нее сломаны два ребра и шейка бедра, что не дает ей возможности сидеть. Но как только она сядет, ортодонт займется ее челюстью. Господин Капелла уже оплатил предварительное лечение.

- Когда Катя сможет вернуться домой? – облегченно выдохнув, спросила мама.

- Полгода – это минимум. Реально я бы хотел понаблюдать за ней год, чтобы быть полностью уверенным в восстановлении.

- У нее учеба. – тихо ответила наэто мама.

- У нас есть прикрепленные преподаватели, немного погодя Катя сможет начать занятия.

- Но учителя преподают на санглийском? Не так ли?

- А вот это - уже плохие новости. – Доктор посмотрел в глаза несчастной матери. - У вашей дочери был сильный ушиб лобной доли головного мозга, видимо, поэтому она и впала в кому.

- И как это повлияет на ее здоровье?

- За два дня, проведенных после забытья, ей удалось поспать всего час… и выучить санглийский язык.

- Как это? – потрясенно спросила женщина.

- Мозг – удивительная штука… на одних его удары и ушибы выливаются во всевозможные расстройства, потерю базовых навыков и социальной адаптации, а из других, наоборот, делают гениев, полиглотов, сверхсуществ… Но проблема в том, что даже лекари не знают, как поведут себя такие пациенты в дальнейшем. Сейчас мозг вашей дочери работает в аварийном режиме, без конца впитывая новую информацию, и видимо, давая возможность творчеству.

Она пишет все время.

Кажется, роман или новеллу. В тетради.

Левой рукой и по-санглийски.

Она раньше писала?

- Еще как бумагу портила! – тихо буркнул молчащий, до этого отец.

- Да, писала она и раньше, но по-версилонски и не так много, как вы говорите.

- Возможно это и дар, – вздохнул Залепилли, - но, однозначно, это не норма. Я буду наблюдать ее дальше.   

Глава 7

Уезжая домой, мама чуть ли не со слезами на глазах просила меня спать хоть по часу в день. Чтобы не расстраивать маму, я конечно, пообещала, и спать, и отдыхать. Обидно, что так и не смогла объяснить встревоженной родительнице, что при таком ритме чувствую себя отлично. Моя голова была ясной и готовой постоянно впитывать новые знания, поглощать книги и выдавать сюжеты будущих романов.

- Выздоравливай и возвращайся домой побыстрее! – умоляла меня мамочка.

«Ну уж нет, туда я больше не вернусь!» - мысленно отреагировала я и вымученно улыбнулась маме.

- Отдыхайте там пока без меня. – произнесла я вслух. – Денису и бабуле привет!

Не спать – стало для меня обычным состоянием. За обучением и писательством, время летело незаметно.

Как и обещал врач, со мной приходили заниматься преподаватели.

- У вас явный математический талант, - с восхищением говорила преподавательница высшей математики, когда я с легкостью, едва прочитав правило, решала уравнения с двумя неизвестными, и так же ловко справлялась с синусами и косинусами по непонятной в прошлом мне геометрии.

Раньше ненавидимые мною предметы, алгебра и геометрия, теперь мгновенно становились ясными и понятными. Решения были столь очевидны, что я сама себе удивлялась, как будучи в универе, я не понимала этого.

Впрочем, те же слова говорили мне и остальные преподаватели по науке, литературе и языку. Я не раз думала, что пошл бы на пурпурный диплом, если бы не авария. По университету я скучала, как и по друзьям и даже по преподавателям, хотя раньше терпеть не могла учиться.

Время летело безостановочно. Мне не хватало двадцати четырех часов в сутки, чтобы успеть подумать, написать, осознать, приходившие неизвестно откуда образы и сюжеты. А еще приходилось отвлекаться на медсестер, врачей, процедуры. Но как же хорошо все-таки мне было в минуты одиночества, когда никто не отвлекал меня и не раздражал глупыми вопросами.

«Какое же это должно быть блаженство, быть единственным ребенком в семье?» - убеждалась я больше и больше. - «Никто не докучает, не пристает, не требует делиться, не посягает на твое личное время!»

* * *

Три месяца промелькнули как один день, тем более мой мозг так и ни разу не сделал перерыв на сон и отдых. Мне вспоминалось, как я мечтала о диких вещах, например о том, чтобы заболеть или сломать ногу, только для того, чтобы остаться дома одной, когда все уйдут на работу, учебу, или, на худой конец, в магазин, и спокойно писать истории в тишине, не отвлекаясь на постоянно тревожащих меня родственников.

И вот теперь, будучи за океаном, я имела полное право проводить время наедине с собой. Со своими рассказами. Ценить спокойное одиночество может лишь тот, кто вырос в большой семье, не имея собственной отдельной комнаты.

Каждый день Анка приходила ко мне в палату, открывала ставни, и пока меняла содержимое катетера, ставила капельницы и уколы, я любовалась небоскребами и небом Нью-Бйорка. Небо было разным: иногда черным и грозовым, иногда серым и дождливым, редко повисала сияющая радуга, еще реже оно было ясным и голубым. Каждый раз, глядя на все это великолепие, я думала, что это все сон – мне, так и ни разу не вышедшей на улицу за пределы здания реабилитационного центра, не верилось, что я в Нью-Бйорке. Как же до дрожи, мне хотелось просто выйти и вдохнуть воздух свободы города мечты.

В одно ясное утро доктор Залепилли пришел раньше, чем обычно, покачал головой в сторону учебников санглийского и сообщил радостную новость – сейчас придут его помощники и освободят от гипса правую руку и бёдра, и если все будет хорошо, то я смогу садиться и даже передвигаться, но, пока, на инвалидной коляске.

Гипс снимали без малого час. Два дородных медбрата осторожно, шаг за шагом откалывали кусочки белого плотного материала. Первой была освобождена верхняя конечность.

- Пошевели осторожно, – попросил доктор.

Я с опаской выполнила его просьбу. Сначала медленно шевельнула всеми пальцами, затем потихоньку приподняла руку и согнула ее в локте.

- Не больно? – с тревогой поинтересовался доктор.

Я покачала головой и увереннее поднесла руку к глазам.

- Не так резко! – остановил меня доктор. – Сперва, мы должны сделать рентген.

Настал черед бедер. С каждым отколотым кусочком гипса я чувствовала облегчение: еще бы, путы, оковывающие мое тело, словно кокон, последние три месяца, наконец, высвобождали затекшие конечности. Затем, медбратья помогли пересесть мне в инвалидное кресло, и доктор лично сопроводил меня на рентген.

Это было такое счастье – сесть после стольких дней в обездвиженном горизонтальном положении. Рентген не выявил никаких противопоказаний к сидению. Шейка зажила на удивление быстро, а вот коленные суставы и лодыжки нуждались, все еще, в покое. В процедурной, мне вновь наложили гипс, с которым было возможно и сидеть и лежать, и официально разрешили выезжать на инвалидном кресле во внутренний дворик больницы.

Я собиралась на улицу как на парад: еще бы! Невозможно выйти неряхой в город мечты. Анка помогла мне помыться и выполнить остальные гигиенические процедуры. Она довольно ровно подстригла торчавшие в разные стороны клочкастые участки волос - теперь моя прическа напоминала мальчишескую стрижку. Мне выдали простую белую футболку и такие же штаны с логотипом реабилитационного центра.

Сердце выпрыгивало из груди от предвкушения знакомства с Нью-Бйорком. Поездка в лифте казалась мне бесконечной, но вот, он привез нас на нижний этаж. Анка вывезла коляску прямо наружу.

Внутренний «дворик» в больнице оказался вполне себе раскидистым садом с цветущими деревьями, тенистыми аллеями, утыканными уютными, увитыми плющом скамейками. С обширной игровой площадки доносились радостные детские крики, пели птицы, а воздух оказался волшебным, пахнущим сбывшейся мечтой и магнолиями.

От счастья и восторга закружилась голова, а на глазах, помимо воли, выступили слёзы.

- Добро пожаловать в Нью-Бйорк! – радостно произнесла Анка.

- Спасибо… - прошептала я, подняла глаза к небу.

Народу во внутреннем дворике была тьма – я даже представить не могла, что столько пациентов может находиться в реабилитационном центре. Тут были и пожилые орки на таких же, как у меня, инвалидных колясках, и молодые эльфы, в ходунках для взрослых, и дети-гномики, словно кузнечики, прыгавшие на костылях с места на место, и медработники, снующие туда-сюда в белых халатах. Я была так поглощена рассматриванием местной публики, что не сразу услышала звонок сотового телефона Анки.

- Ясно. Сейчас приведу ее. – отрывисто произнесла медсестра в трубку, а затем обратилась ко мне: - Мистер Капелла ждет тебя в палате.

Глава 8

Тетради и ручки

Посол ВЗА в Тирославии оказался крупным мужчиной среднего роста и среднего возраста с начинающими седеть на висках пшеничными волосами и пронзительными голубыми глазами. Он вскочил на ноги, едва Анка ввезла пациентку в палату.

Фрэнк был ошарашен ужасным жалким видом девочки. Он отдавал себе отчет в том, что после автомобильной аварии человек не может выглядеть хорошо, но чтоб все было настолько плохо, об этом посол не думал. Уж очень его поразила выбитая, беззубая улыбка на исхудавшем выбеленном лице. Огромные, казавшиеся бездонными зеленые глаза, тонули в фиолетовых синяках вокруг них. Тонкие, словно палочки, руки, и цыплячья грудь делали девушку беззащитной, и, в свои восемнадцать лет, она едва ли выглядела как девушка.  

- Прости нас, – выдавил из себя посол – я и моя жена, приносим тебе искренние извинения и сочувствие. – Он кивнул Анке, чтобы та перевела его слова девочке.

- Все в порядке. – опередила ее Катерина. – Это был несчастный случай, и я не держу на вас зла.

Чем больше был ошеломлен Капелла? Ее санглийским с едва уловимым акцентом, или тем, что девочка не собирается обвинять их в аварии, он так и не понял.

- Откуда ты знаешь язык? – только и смог произнести он.

- Начинала учить в школе, продолжила в университете и здесь в больнице много практиковалась, благо тут с легкостью можно это сделать – улыбнулась девушка.

У Капеллы отлегло от сердца. Впервые со времен аварии и преждевременных родов жены, ему показалось, что все плохое закончилось.

- У тебя день рождения через месяц. Чего бы ты хотела на девятнадцатилетие?

Катерина прикоснулась к губам и приоткрыла их.

- Зубы… без них я не могу питаться твердой пищей, мне тяжело говорить, и я выгляжу как старушка.

- Это, само собой разумеется. Завтра пришлю мистера Смайлса. Это не подарок, а компенсация. Чего бы тебе хотелось в качестве подарка?

- Чего бы мне хотелось? – задумалась Катя, - Да много чего: снова встать и пойти, остаться в Нью-Бйорке подольше, познакомиться с Дэвидом… всего и сразу… и писать мне тоже хочется. Поэтому, толстую тетрадь и побольше ручек, - после некоторого раздумья произнесла она.

Капелла, ожидавший услышать все что угодно, но только не странный набор слов и просьбу о канцтоварах, вопросительно уставился на медсестру.

- Она пишет романы, - пояснила Анка, - начала писать сразу по выходу из комы, загипсованной рукой!

- Да? – Улыбнулся Капелла, – Романы – это хорошо. Тетрадь? Кажется, я придумал кое-что получше, завтра все увидишь, - подмигнув девушке, он, счастливый, вышел из палаты.

* * *

Мистер Смайлс, как и обещал Фрэнкино, явился на следующее утро. Он долго осматривал мои челюсти, после чего сделал заключение:

- Все сложно, но возможно. Я не могу работать тут. Реально ли доставить пациентку до моей клиники?

- Почему нет? – Удивился Залепилли. – Оттранспортируем на специально оборудованном автомобиле.

Меня выпустят ненадолго из больницы и повезут по улицам Нью-Бйорка!!! От этой мысли мое сердце выпрыгивало из груди. Наконец-то! Наконец я увижу улицы любимого города!

В автомобиле я ехала лежащей на кушетке, но сквозь высоко расположенные окна могла рассматривать небо и верхнюю часть зданий. Мне хватило и этого. Нью-Бйорк тянулся ввысь, и от этого сладко кружилась голова. Как же мало человеку нужно для счастья!

Мистер Смайлс предложил вживить импланты на место утраченных зубов, с учетом щербинки, а на оставшиеся зубы установить сияющие белизной, ровные люминиры. Я едва ли представляла себе, как это будет выглядеть, но дантист заверил, что все будет изумительно, и совершенно безболезненно. Пожилой гном сдержал слово, и даже сам укол в челюсти, сперва, обезболивался заклинанием заморозки, ну а после укола, и магических пассов спреем у меня и подавно пропадала всякая чувствительность в полости рта.

Вернувшись из стоматологической клиники, я обнаружила завернутый в подарочную упаковку и перевязанный ленточкой дорогую печатную машинку. Открытка, прикрепленная к подарку, гласила: «Пиши, на здоровье, в этой толстой тетради!».

Мои штаны были полны радости: судьба, наподдававшая пинка в начале зимы, щедро вознаграждала меня теперь – что ни день, то радостное известие или дорогой подарок. Теперь мне надо побыстрее перепечатать книгу на машинке, а там и распечатать рукопись, либо отправить в какое-нибудь издательство по электронной почте, и начать писать новое произведение. Благо множество сюжетов так и роились в моем неутомимом мозге.

Глава 9

Спустя две недели, Залепилли предложил снять гипс с моих ног и вновь сделать рентгеновские снимки. Исследование показало, что все кости восстановлены, и можно, потихоньку вставать и разрабатывать суставы ног. Теперь я, дважды в день, занималась лечебной физкультурой в спортзале при больнице, в группе таких же восстанавливавшихся, после автокатастроф, пациентов. В остальное время я, с печатной машинкой на коленях сидела в саду, либо споро стучала по клавиатуре ночи напролет в больничной палате.

Пятый месяц пребывания в реабилитационном центре подходил к концу. Я уже бодро передвигалась на костылях и чувствовала себя отлично. Это меня радовало и пугало одновременно. Ведь я не хотела выздоравливать, не хотела, чтобы меня выписывали из больницы. От одной мысли, что мне придется вернуться назад, на малоизвестную родину и продолжать скучную жизнь, приходила жестокая тоска. Как же мне хотелось как можно больше прожить в любимом городе. Хотелось продвигать свою книгу, но я даже не знала с чего начать.

Накануне моего дня рождения, мистер Смайлс окончательно установил люминиры и с гордостью поднес зеркало к лицу. Немного с опаской, вспоминая первое, после аварии, отражение лица, я взглянула на себя: едва загорелое в парке на солнышке лицо, высокие скулы, светящиеся изумрудные глаза. Выдохнув, я улыбнулась. И подумала, что попала в сказку: идеально ровные, без намека на щербинку, белоснежные зубы сверкнули в зеркале. Я на секунду закрыла глаза и открыла их вновь. Нет, это был не сон. Молливудская улыбка никуда не делась, а продолжала украшать мое неимоверно похорошевшее лицо.

- Орехи не грызть, яблоки и груши лучше употреблять в виде пюре. Зубы хоть и стоят на магической защите первые десять лет, но все равно лучше перебдеть, - словно издалека доносился голос мистера Смайлса.

Я, словно истукан, кивала головой в такт его интонации. На самом деле не слушала его, не могла налюбоваться на отражение в зеркале.

Теперь-то я точно не отпугну Дэвида, если когда-нибудь встречу его в реальности.

- Спасибо Вам огромное! – полезла я к доктору за обнимашками, хотя мне это и несвойственно, - это так… я не ожидала, что будет так красиво.

- Я же мистер Улыбка – усмехнулся Смайлс.

* * *

Полночь. Минуту назад наступил мой девятнадцатый день рождения. Я отложила печатную машинку в сторону и поднялась. Без костылей прошла несколько метров к окну, откинула шторы, открыла стеклопакет и глянула вниз. На дороге была километровая пробка из ревущих машин – чокнутый мегаполис, словно мой мозг, не засыпал ни на минуту. Запах дождя и весенний воздух ворвались в палату. Ух, как прохладно! А еще волнительно! Я вся покрылась мурашками. Весна бушевала за окном, те же вихри и молнии витали в моем сердце. Мне девятнадцать.

 Я в Нью-Бйорке. Только что допечатала роман. Я безумно влюблена в Дэвида и жду того же в ответ... Но как этого добиться? Ведь мы обитаем в параллельных реальностях. Чтобы они, наши реальности пересеклись, мне надо… мне надо… Да! Это же очевидно! Как я не додумалась об этом раньше?!

Чтобы познакомиться с Дэвидом, нужно овладеть его профессией – то есть, стать актрисой! Да, я думаю, что смогу. В этом нет ничего сложного. Не зря я выжила в тот зимний день под колесами джипа жены посла.

Я смогу.

Я должна.

Иначе все напрасно.

Иначе все теряет смысл.

Я вернулась в кровать, и впервые, за пять месяцев мой мозг, наконец, заснул.

Глава 10

Остаться как можно дольше. Вот мой новый смысл жизни!

Я открыла глаза, едва Анка появилась на пороге с небольшим капкейком и торчащей в нем, единственной, свечкой.

- С днем рождения! Загадывай желание и дуй на свечу! – скомандовала медсестра.

- Встретиться с Дэвидом! – мысленно произнесла я и задула пламя.

- Завтракай скорее, – поторопила меня Анка, – потом придешь в сестринскую, там у меня, вернее у мистера Капеллы есть для тебя сюрприз.

- Как, еще один? – удивилась я. - Он ведь уже подарил мне печатную машинку.

- Поторопись! – вымолвила Анка и упорхнула из палаты.

Любопытство прямо-таки сжигало меня. Выпив сок на скорую руку и прихватив на всякий случай костыли, я направилась в сестринскую.

В комнате, где отдыхают медсестры, на софе, аккуратно расправленное, лежало простенькое, но элегантное голубое платье, длинною до колен. Рядом стояли бежевые балетки.

- Явилась? – озорно подмигнула мне Анка. – Не стой, примеряй скорее. Платьице от «Сара», а туфельки, «Набутен». Господин посол попросил меня выбрать тебе что-нибудь красивенькое и праздничное.

- Я куда-то иду? – начала догадываться я.

- Господин Фрэнкино приглашает тебя на экскурсию по городу, а затем поведет в ресторан. Не в больничной же тебе футболке и штанах разгуливать по Нью-Бйорку? Одевайся скорее, он будет с минуты на минуту!

Ради такого дела меня дважды просить не стоит! Анка помогла мне застегнуть молнию на платье, причесала волосы и нанесла легкий макияж.

- Любуйся, красотка! – медсестра открыла шкафчик с одеждой, на обратной стороне двери которого, притаилось большое, в полный рост, зеркало.

По началу, я даже не узнала себя. Еще бы! Всего полгода тому назад, я была полноватой девчонкой с тонкими косичками, кривой улыбкой и одетой черте как. Теперь же, на меня смотрела стройная, словно тростинка, симпатичная девушка. Пять месяцев на жидкой диете не прошли даром – я сбросила больше треть массы своего тела. С симпатичной короткой стрижкой, так гармонировавшей с моими невесть откуда появившимися скулами, я ослепительно улыбнулась отражению, на все тридцать два зуба.

- Не можешь себя узнать? – Анка тоже восхищенно во все глаза таращилась на меня. – Да уж, когда ты сюда только поступила, то выглядела неважно.

Глава 11

Фрэнкино Капелла

Капелла уже ждал в коридоре, когда девушка возвращалась в палату. Он несколько секунд смотрел на красавицу в голубом, прежде чем осознал, что она и есть та, с которой он собирался провести весь день. Хорошенькая, словно майский цветок, худенькая, симпатичная пациентка улыбнулась и кивнула ему.

Фрэнкино подскочил как ужаленный.

- С Днем Рождения! Ты выглядишь потрясающе! – он обнял ее и с упоением вдохнул дивный аромат духов, и голова его пошла кругом. – Ну, поехали!

Он шел с ней рядом, заботливо поддерживая под локоток, опьяненный ее красотой и мысли в его голове все перепутались. Но одно он знал точно. Он – влюблен. И опьянён. И не обязательно, чтоб она ответила ему взаимностью. Про жену и ребёнка он так же не забывал.

Первым делом посол повез спутницу на остров Либсвоба – любоваться на статую. Он, сколько не пытался, не мог отвезти взгляда от ее колен, когда морской бриз приподнимал подол короткого платья, и сам смущался от этого. Катерина, не замечая никого вокруг, полностью захваченная радостными эмоциями жадно рассматривала Нью-Бйоркские небоскребы на палубе небольшого прогулочного катера.

За время морской прогулки, не до конца зажившие ранения Кати дали о себе знать, и в Центральном Сквере она подпрыгивала на костылях.

- Я проголодался – сообщил Фрэнкино, глядя на экран мобильного телефона, - да и время обеда давно настало. Ты не против перекусить вон теми потрясающими хоткятами?

- Я – только за. – улыбнулась девушка. – Посижу тут, пока на траве.

* * *

Посол помог мне опуститься на землю и поставил рядом костыли. Проводив его взглядом до ближайшей торговой палатки, я начала осматриваться по сторонам. Недалеко от места, где она отдыхала, было нечто потрясающее. Вишневые деревья… настоящие, цветущие, в облаках розово-белой пены из миллионов лепестков. Меж живописных деревьев вилась дорожка, сплошь осыпанная вишневыми соцветьями, и легкий ветерок постоянно гонял их с места на место.

Не в силах сдержать внезапный порыв, я немедленно приподнялась и, едва не вприпрыжку, побежала к этой дорожке. Не обращая ни на кого внимания, не чувствуя под собой ног, я кружилась словно в танце, а лепестки падали мне на лицо и волосы, скользили по коже рук и попадали под балетки. Ну чем не клип, если снять и наложить романтичную музыку?!

* * *

Фрэнкино Капелла

 Обернувшись с бумажными пакетами, Капелла обомлел от увиденного. Девушка так задорно кружилась в вальсе с сакурами, не замечая ничего вокруг, что даже немногочисленные прохожие застывали на местах, не имея сил оторвать взгляд от воплощения весны и молодости.

Что-то шевельнулось в нем. Давно забытое, затолканное в дальний ящик воспоминаний и ощущений.

Он женат. Ему нельзя. Он старше вдвое. Он ей в отцы годится. Куда ему, старому пердуну до такой красавицы?!

* * *

Изрядно запыхавшись, я вернулась к послу. Мы с удовольствием съели по хоткяту с горчицей, сидя прямо на траве, и наблюдая, как невеста, одетая в белоснежное платье, держа под руку жениха, гордо шествует по той дорожке, где десять минут назад кружилась я в бешеном ритуальном танце. И закралась ко мне тогда еще одна маленькая мечта-надежда, когда-нибудь, пройтись под этими сакурами в свадебных нарядах с Дэвидом…

- Я тебя притомил? – улыбаясь, спросил посол. – Знаю тут один недурной ресторан неподалеку, пойдем, отдохнем хоть по-человечески.

Заведение находилось, и впрямь, не далеко -  в первой линии зданий, окружающих Центральный Сквер. Столики располагались на самой крыше небоскреба – вид был совершенно ошеломительный.

Официант принес бутылочку гномьего игристого и наполнил бокалы.

- Мистер Капелла, это был мой самый лучший день Рождения в жизни. – произнесла я с благодарностью.

- Я очень рад, что смог немного развлечь тебя.

Когда всё было съедено, я встала из-за стола и подошла к краю площадки. Я долго и молча смотрела вдаль на пламенеющий закат, на зажигающиеся огни, на стремительно темнеющие рощи и темно рыжие, отражающие оранжевое солнце, озера Парка.

Мне становилось грустно с каждым мгновением. Прошел этот замечательный день. Сказка сейчас закончится. Посол и так сделал очень многое для меня. Я практически здорова и в любое время он может отправить меня домой. А как же мне хотелось остаться!

- Чем планируешь заниматься в дальнейшем? – подошедший Фрэнкино будто подслушал мои мысли.

- Я сейчас думаю об этом.

- Тебе надо подумать о колледже. Больничные преподаватели очень хвалили тебя. У тебя явные математические способности.

А я поняла: или сейчас или никогда! И мой язык, помимо воли, произнес:

- Я написала книгу.

Глава 12

Фрэнкино Капелла

Фрэнкино нахмурился. Внешность этой девушки никак не вязалась с писательской деятельностью. И о чем она могла написать в свои шестнадцать лет, живя в Тьмутаракани? Сопливые подростковые любовные переживания? Скучное фэнтези или еще какую графоманию?

- Пожалуйста, мистер Капелла, я пришлю вам ее по почте. Начните читать, и, если она вас хоть чем-то заинтересует, подскажите, что делать дальше.

Так как Катя не просила у него чего-то сверхъестественного, посол согласился.

- Как долго я еще смогу находиться в Нью-Бйорке? – С надеждой спросила девушка.

- Залепилли настаивает на твоем нахождении в клинике до конца этого года. Но я думал о твоем образовании. Возможно, к сентябрю тебе будет лучше вернуться домой и возобновить семестр.

Он видел, как Катя вздрогнула при этом. Неужели так не хочет возвращаться обратно домой?

- В общем, к сентябрю, Залепилли решит, оставлять тебя или выписывать. Поздно-то как! – внезапно спохватился Фрэнкино. – Я отвезу тебя обратно в больницу, и поеду в аэропорт, через пару часов у меня вылет в Тирославию. Скучаешь по дому?

Катя смутилась и покраснела. Вот это – реакция!

- Чуть не забыл! – хлопнул себя по колену посол, - Наберу твоих родных, они просили позвонить, когда я буду с тобой.

Он потыкал несколько кнопок и протянул трубку Кате.

* * *

 Я отошла к другому краю площадки и уставилась на ночные огни мегаполиса. Мучительно долго длились гудки, но вот, наконец, кто-то снял трубку.

- Алло! – это, несомненно, был голос бабушки. – Говорите!

- Это – я, бабуль!

- Катюша! – обрадовалась пожилая женщина. Она говорила громко, практически кричала в трубку.

Наговорившись вдоволь, поздравив непутевую внучку, пожелав мне всего и сразу, бабушка, наконец, передала телефон маме.

- Раннее утро у нас! – сообщила мама, после поздравлений. – Папа вчера крепко выпил за твое здоровье, а сейчас мучается, встать не может.

- Ты ему скажи, мам, пусть не пьет. – расстроилась я.

 Забыла ведь, как он ежедневно напивался всё её детство, и, видимо, продолжает делать это до сих пор.

- А, ты же знаешь, это бесполезно, - вздохнула мама, - ладно, Катюш, а то сейчас все деньги послу проговорим! Возвращайся быстрей!

Мама отключилась, а меня передернуло от её просьбы. Ну, уж нет! К отцу алкоголику и насмешливым родственникам я не вернусь ни за что на свете! Я подошла обратно к Капелле и протянула ему трубку.

Сегодня меня чуть дважды не хватило кондрашкой от его слов. Но надеюсь, что мне удавалось сохранить лицо, и Фрэнкино не догадался о моих мыслях.

Даже если посол отправит меня на родину осенью, у меня еще минимум есть целое лето, чтобы хоть как-то зацепиться в любимом городе.

Впервые в жизни меня посетили мысли о симулянстве. Мое желание оставаться в Нью-Бйорке как можно дольше было настолько огромным, что я готова была разыграть ухудшившееся самочувствие или придумать головные боли, обмороки, судороги –  что угодно, ведь мне панически не хотелось возвращаться на родину.

- Пожалуйста, подумайте о моей книге. – взмолилась я, едва не плача. – Я придумала сюжет за одну ночь. Писала так долго из-за гипса, а так я очень работоспособна – готова работать и днями и ночами. У меня в голове еще минимум два десятка сюжетов. Сейчас, практически дописываю второй роман и тут же примусь за третий… - довела я себя до слез – поверьте в меня! Подскажите, что делать дальше?

- Для начала пришли мне свою историю на почту. – бесстрастно ответил посол.

Глава 13

Зайдя в палату, не снимая вещей, я сразу же кинулась к печатной машинке. Только отправив роман по почте послу, я смогла немного расслабиться и унять дрожь. Времени у меня оставалось в обрез – всего три месяца лета и пару оставшихся дней весны. Вряд ли мне удастся обмануть опытнейших докторов лучшей клиники страны, симулируя и разыгрывая фантомные боли. А значит, нельзя ни секунды проводить в праздности, надо писать и писать, и думать, думать, думать, что делать дальше!

* * *

Дни летели с бешеной скоростью. я ваяла третий роман, печатала часами напролет и думала ночами. Лицо мое приняло сосредоточенно-озабоченный вид. Анка не могла не заметить этого.

- И чего ты такая серьезная все время? – спрашивала меня медсестра периодически. – Надоело тебе у нас? Домой хочешь?

Но мне не хотелось говорить об истинных причинах невеселого настроения. Почему-то было стыдно за свои желания, я лишь вяло отшучивалась и ждала. Ждала ответа от посла. Но тот упорно молчал. Время шло, но новых писем я не получала. От отчаяния я думала, что посол даже не открыл мой роман. Мне нравилось то, что я писала, но я не могла объективно оценить саму себя. Как же мне не хватало мнения со стороны!

Закончился Май, промелькнул Июнь. В плане здоровья у меня было все отлично, о чем Залепилли радостно сообщал мне день ото дня. Но в начале июля произошло непредвиденное событие, погасившее радость врача.

Я в очередной раз сидела на улице за печатной машинкой, и внезапно потеряла сознание. Я не симулировала, что важно. Просто словно кто-то разом выключил все освещение и накрыл Солнце чехлом. Мимо проходившая медсестра, заметила меня без сознания, и приняла меры. Компьютерная томограмма выявила наличие небольшой доброкачественной шишки в лобной доле головного мозга.

Обеспокоенный Залепилли настоял на полном покое своей пациентки. А я, вопреки здравому смыслу, была несказанно счастлива этому происшествию. Я была готова ко внезапным отключкам, так как понимала, что не спавший с весны мозг нуждается в перезагрузке. Вот он сам и нажал на кнопку reset. Зато, по озабоченному виду Залепилли, я догадывалась, что сентябрем это дело не обойдется.

* * *

ФРЭНКИНО КАПЭЛЛА

Вернувшись в Тирославию, Фрэнкино затянули дела и болезни недоношенного сына. Жена срывалась, трепала нервы послу по поводу и без. На работе была куча нерешенных проблем. Поэтому, он вспомнил о данном Катерине обещании лишь, когда получил тревожное сообщение от Залепилли. Бедная девушка… вроде шла на поправку, а теперь эта опухоль в мозге… Помучавшись с нахождением присланного еще в мае файла, Капэлла открыл текст и пошел заваривать себе кофе.

По дороге на кухню его отвлек завибрировавший в кармане мобильный телефон. У его сотрудника случился пожар в арендованном коттедже.  Чертыхнувшись, он зашел в детскую – няня и малыш мирно спали, затем поцеловал задремавшую жену и вышел к машине.

Всю ночь он помогал коллеге уладить инцидент с пожарными, перевозить его с документами на срочно найденную квартиру. Поутру поехал сразу в офис и, подремав там пару часов, отправился в министерство иностранных дел.

Вернувшись вечером домой, он, напрочь, забыл о романе Катерины, пока за ужином Котенок не поинтересовалась:

- И давно ты читаешь женские любовные романы?

- Что? – Фрэнкино даже до конца не понял о чем идет речь.

- Ну, повесть, у тебя на ноутбуке. Ты вчера так внезапно ушел, а мне кое-что понадобилось в твоем кабинете, и я случайно увидела текст.

- Ты его читала? – заинтересовался Фрэнкино.

- Ага. Весь прочла. Запоем.

- Интересно? – удивленно приподнял бровь посол.

- Всю ночь и день оторваться не могла. Это потрясающе. Кто это написал?

- Ты серьезно? – Капэлла меньше всего ожидал, что рассказ будет настолько интересным, что даже предвзятый вкус жены одобрит его.

- Вполне. Вот только написан он немного странно.

- Что ты имеешь ввиду?

- Ну, словно его писал не житель ВЗА, ну… как объяснить? – задумалась Котенок.

- Словно не носитель языка – подсказал ей муж.

- Точно. Но в этом и есть своя изюминка. Так кто же автор?

- Девчонка, которую ты сбила в декабре прошлого года.

Жена кинула на него недоверчивый взгляд.

- Она? Не может быть! Или она гений, или она… гений.

Из детской послышался плач ребенка. Котенок поспешила на зов, оставив Фрэнка в полнейшем замешательстве. Быстро доев ужин, он с интересом сел за ноутбук и погрузился в чтение.

Надо сказать, что Котенок, по большей части, была права. Что-то было в этом романе. И это что-то совсем не вязалось с юностью автора. Но если Катя, как она говорит, заканчивает второй роман и в голове у нее два десятка сюжетов на два десятка книг, то у нее талант. Огромный талант и потенциал.

- Пришли второй роман. – послал Фрэнкино сообщение юной писательнице в этот же вечер.

Практически мгновенно, словно Катя ежеминутно дежурила около ноутбука, прилетела почта с новым рассказом. Это – был уже остросюжетный триллер с элементами фантастики. Он настолько отличался от предыдущего любовного романа, что, не зная автора, Фрэнк мог бы подумать, что их авторы являются разными людьми. Второе произведение понравилось ему больше. Немного подумав, он начал набирать ей сообщение.

Глава 14

Начало положено.

На съемочной площадке режиссера «мыльных опер» Джеффри Коннора, как всегда, царил хаос. Проект телесериала подходил к концу, и съемочная группа явно расслабилась в предвкушении отдыха. Окончательно выйдя из себя, он выгнал ведущую актрису из кадра – перегримировываться, так как ее внешний цветущий вид, никак не вязался с образом умирающей больной.

В гримерке, помимо актрисы Натали Де-Монэ, – находилась девушка гример, щедро накладывающая синюшный румянец на выбеленные исхудавшие скулы морившей себя бесконечными диетами актрисы, и ассистент режиссера Клод Фриккенсон.

- Лютует? – гномка Элисон кивнула в сторону орущего режиссера.

- Угу – ответил Клод, не выныривая из своего переговорочного устройства.

- Чего? Конец же близок?

- От этого и лютует! – фыркнула Де-Монэ.

- Нету подходящего сценария для следующего сериала. – пояснил Фриккенсон, поводя длинными эльфийскими ушами.

- Подумаешь, - пожала плечами Элисон, - бери любой роман, да и снимай себе на здоровье.

- Всё так, да не так. - Клод достал из кармана пачку жвачки, и, не предлагая никому, положил пластинку себе в рот. – Всё - туфта. А хоть что-то более – менее стоящее, мы уже сняли. Чай, не «сгилберги», - причмокнул он, -  на «Варвэлл» не работаем. Бюджет мизерный. Попробуй на него чего сделать… Порой автору заплатить дороже выходит, чем всю эту катавасию снять.

  - Постой, постой… - гномка застыла в нерешительности – говорить, или не ее это дело.

- Чего? Ну, выкладывай – мало времени! – энергично пережевывая челюстями, поторопил ее Клод.

- Мой друг Трэвисино, ну тот, что не традиционал, в общем, его кхм… друг, брат Летисии, лучшей подруги Котенка, жены посла ВЗА в какой-то Тьмутаракани…

- Ты можешь покороче? – оборвал ее Клод.

- В общем, у этого посла есть знакомая. Она пишет офигенные романы. Один из них мог вы вам подойти.

- Твою знакомую зовут Джоан Боулинг? – подняла одну бровь Натали.

- Нет, конечно! Не помню, как ее зовут, она еще нигде не издавалась, но пишет круто. Прислать тебе ее роман, Клод?

- Ну, если это какая-нибудь графоманская туфта, то я больше никогда не позову тебя на проект! – лопнул надутым жвачным пузырём Фриккенсон.

- Позовешь! Еще и зарплату мне повысишь… – загадочно улыбнулась Элисон.

Клод закатил глаза, и, подхватив Натали под локоток, потащил ее на съемочную площадку.

* * *

  Получив сообщение от Фрэнкино, где он просил прислать второй рассказ, я не могла ни есть, ни пить, лишь судорожно нажимала кнопку «обновить» на страничке электронной почты. Сердце бешено колотилось, а в мозгу одинаково ярко проносились два сюжета развития событий – полный провал, со всеми вытекающими событиями, и явная победа – со своими приятными последствиями. И, когда, в миллионный раз обновленная почта сообщила, что пришло новое письмо – я несколько секунд тупо смотрела на него – боясь открыть. Наконец, мои руки, в обход разума, открыли сообщение, и глаза впились в текст.

«Дорогая Кейт (по санглийски мое имя произносится именно так)! Я прочел оба романа, и признаюсь, мне крайне понравилось твое творчество. Откровенно говоря, я не ожидал ничего подобного. Но у тебя талант. Роман «Вранцузский снег» первой прочла моя жена. Она осталась в восторге от него. Я дам ей прочитать и «Ледяное полнолуние». Продолжай писать дальше. Я постараюсь помочь.

 С любовью, Ф. Р. Кэпэлла.»

Прочитав письмо пятьдесят раз подряд, я с силой захлопнула ноутбук, взобралась на кровать и принялась высоко подпрыгивать на пружинистом матрасе.

- Да! ДА! ДААА!!! – выкрикивал мой голос – Кто молодец? Я – молодец! Ему понравилось!

Устав, я упала рядом с кроватью, после дикого хохота, глаза наполнились влагой, и я поняла, что означает выражение «реветь от радости».

- Да, да, да! – вытирая слезы и размазывая сопли, теперь шептала я. – Я не зря все это писала. Это – можно читать! Это – интересно!

Истерика и дикий восторг крыли меня не по-детски. Открыла окно – полуденное солнце высоко светило в небе без единого облачка. Смотря вдаль, на океан, я тихо прошептала:

- Дэвид, я сделаю всё, чтобы мы с тобой встретись. Обещаю.

Немного взяв себя в руки, я вновь открыла ноутбук. Теперь мне следовало изучить, каким образом авторы начинают сотрудничать с издательствами, какие получают гонорары, и как продают свои произведения кинокомпаниям.

Глава 15

Долго, как же долго тянулись дни, после последнего ободряющего сообщения от посла. Я ждала, молилась и верила. Запрещала себе думать, о том, что все напрасно, что ничего не выйдет. Изучала информацию в интернете, стала кое-что понимать в издательском бизнесе, интересовалась сценарной деятельностью.

Завершив третий роман, я осмелилась поинтересоваться у Фрэнкино, не желает ли его жена ознакомиться и с ним, но ответ пришёл совершенно неожиданный, после которого я почувствовала себя, словно пришибленная картофельным мешком мышь, случайно забежавшая в погреб.

- «Дорогая Кейт!» – говорилось в письме. – «Кажется, судьба дает шанс твоему рассказу. Им заинтересовался Джеффри Коннор, совместно со студией «Пазл Плюс» он занимается производством многосерийных фильмов для женской аудитории. Это конечно, не молливудский режиссер, но надо с чего-то начинать. Он желает встретиться с тобой и поговорить по поводу рукописи. Поторгуйся с ним, но сильно не завышай цену. Он будет в Нью-Бйорке на выходных. Котенок сообщила ему о твоем местонахождении. Коннор заедет в реабилитационный центр со своим помощником. Не теряйся и не упусти шанс! Желаю удачи! С любовью, Ф. Р. Капэлла.»

На этот раз исполнять танцы с бубнами у меня просто не осталось сил. Свет погас для меня во второй раз. Видимо, мозг отключился от счастья.

Очнулась я ранним утром у своей койки. Через распахнутое настежь окно пробивались первые персиковые лучи рассветного солнца и оглушительно орала на соседнем подоконнике какая-то белая птица.

Обморок случился вечером, и никто из врачей не заметил меня, лежащую без сознания около кровати. Поднявшись с полу, с абсолютно ясной головой, я, до мельчайших подробностей вспомнила вчерашнее сообщение посла. Отдохнувший мозг подсказал мне заглянуть в календарь и понять, что наступила среда, - а это означает, что разлеживаться некогда. До выходных осталась пара дней, и за это время нужно основательно подготовиться к встрече с киношниками. Ведь второго такого шанса у меня точно уже не будет. По крайней мере, не в этой жизни.

* * *

Сомнений, на счет того, что надеть на самую важную встречу в жизни у меня не было. Впрочем, как и выбора. Мой гардероб, помимо больничных костюмов и ночных сорочек, ограничивался одним лишь голубым платьем, заботливо купленным Анкой ко дню рождения. В него-то я и облачилась, повторив один в один свой именинный образ.

Я сидела на больничной койке, на удивление абсолютно спокойная и умиротворенная. В дверь постучались и в палату вошли два колоритных мужчины. Один, видимо, режиссер, имел уставший, но деловой вид, уверенно подошел ко мне и поздоровался за руку. Второй, что помоложе, скорее всего, его ассистент, удостоил меня лишь коротким взглядом и едва заметным кивком головы, и тут же сел на один из приготовленных стульев, уставившись в экран мобильного телефона.

- Катари… чёрт, у вас такое трудное имя – начал было, но запнулся Джеффри.

- Можете звать меня Кейт. – быстро пришла ему на выручку девушка.

- Кейт, звучит лучше – улыбнулся он, с интересом разглядывая меня. – Я был ознакомлен с вашим романом «Вранцузский Снег», и скажу я вам, он не плох. Мог бы получиться сериал по его мотивам.

Светло-голубые глаза режиссера вперились в меня. Я невольно поёжилась под этим взглядом, не зная, как отреагировать на это. Прямого вопроса тот не задал.

- И…?  - проблеяла я.

- Если вы сейчас даете свое письменное согласие на использование вашего произведения, то мы начинаем снимать несколько пилотных серий, и, если они заинтересуют спонсоров, приступаем к производству сериала.

- Что за пилотные серии? – нахмурилась я.

- Несколько сцен без костюмов и декораций, чисто для проверки наличия интереса к проекту.

- Со мной. – тихо, но твёрдо произнесла я.

- Что? – не понял продюссер.

- Пилотные серии вы снимете со мной. – пояснила я.

- Зачем с вами? – удивился, не проявлявший ранее интереса к происходящему, ассистент. – Снимем с задействованными в кино актерами. Автор там ни к чему.

- Вы снимите со мной пилотные серии, а потом и настоящие. – настойчиво повторила я. - Я буду сниматься в главной роли. И напишу сценарий.

Теперь оба мужчины буравили меня взглядами. Режиссер побарабанил пальцами по своему кейсу.

- Госпожа э…. Снеж…

- Кейт. – вновь помогла ему я.

- Мисс Кейт, насколько мне известно, у вас нет никакого-либо актёрского образования, ни, тем более, опыта работы под камерами. И сценариев вы никогда не писали. Как вы себе это представляете? У меня есть профессиональная команда. Я предварительно наметил себе актеров на этот проект. Все они мастера своего дела. Никого не нужно ничему учить, тем более с нуля. У меня нет на вас времени. Вы даже не представляете себе съёмочный процесс, порой длящийся по двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. А он еще удлиниться, если вы по неопытности станете портить мне дубль за дублем. Нет уж, у меня есть главная героиня на роль Джоанны. И отличный сценарист, в моей команде, уже имеется.

- Никто не сыграет Джоанну лучше, чем я. – тихим, низким, словно не своим голосом настаивала я на своем. – Ведь я ее создала. Я знаю о ней всё. А что ваша актриса может о ней знать?

- Девочка, - устало проговорил ассистент, - ты в больнице, тебя это не смущает? Какие, нафиг, съемки? Пиши себе, ваяй романы, и может, еще кого они и заинтересуют.

Глава 16

Если бы взглядом можно было убить, то Клод упал бы замертво в ту же секунду. Испепелив ассистента, я подскочила со своей койки и медленно покружилась перед мужчинами.

- Как видите, я в отличной физической форме, - довольная произведенным эффектом, заметила я, – можете справиться о моём здоровье у доктора Залепилли. Я могу выписаться в любой день, но не делаю этого, потому что в Нью-Бйорке мне некуда идти. Это мой первый и единственный шанс. Я готова работать сутки напролет без сна и отдыха. Я схватываю всё на лету. У меня нет выбора, я должна стараться делать всё, что от меня требуется. Я не хочу возвращаться в Тирославию. Мой дом тут. И я хочу его купить. Какой гонорар я получу за рукопись?

Неожиданный поворот беседы заставил задуматься Коннора. Пусть знает, что я не так проста, как кажусь. Под обличием юного наивного создания,прячется цепкая натура, доказывавшая, что имеет шанс на место под солнцем.

- Сорок тысяч и процент от проката.

- Восемьдесят и гонорар за главную роль. – начала торг я.

- Да ты что, девочка, ты не Джоджо Фойес, успокойся, какие восемьдесят? – подал голос возмущенный ассистент.

Джеффри с нескрываемым интересом стал наблюдать за мной. Наверно разглядел во мне что-то. После полугодовой диеты мое тело было в идеальном состоянии, так же, как и белоснежная улыбка и отросшие до плеч волосы.

- Пятьдесят и забудь о главной роли! – рявкнул Клод.

- Семьдесят и роль. Точка. – стояла на своем я.

А как я могла иначе, ведь что такое жалкие сорок тысяч гульденов для огромного Нью-Бйорка?! Квартиру на такие деньги точно не купишь, а если меня завтра выпишут из больницы, то мне и идти-то некуда…

- Пятьдесят и не форинта более. – стоял на своем Клод. – И да, может быть я дам тебе роль прохожей, ну или, если хорошо справишься, роль бывшей подружки главного героя.

- Коллеги. Прекратите! – подал голос, наконец, режиссер. – Поступим так: Кейт, если пилотные серии будут одобрены моим руководством, Вам будет выплачен гонорар, в размере шестидесяти тысяч гульденов ВЗА. Более заплатить мы не в состоянии, иначе нам не на что будет снимать сериал. Так же, я приглашаю вас на кастинг, который в любом случае состоится в ближайшее время. Если у вас есть актерские способности, мы непременно заметим это и предложим вам подходящую роль. Вы согласны с данными условиями?

- Вот это – справедливо, - кивнула я, - я согласна.

После внимательного прочтения договора о безвозмездном снятии некоторых сцен в пилотных сериях, я подписала документ. Я не ожидала, что кто-то сразу даст мне шестьдесят тысяч гульденов и главную роль. Но лиха беда начало.

После того как ушли мужчины, мне захотелось поделиться всем этим с мамой. Я нечасто звонила своей родительнице – раз в неделю или того реже – звонить было дорого, а у меня не было международного телефона в свободном доступе.

- Мне могут заплатить шестьдесят тысяч гульденов ВЗА, – с восторгом сообщила я маме, - а также, дать роль в этом сериале, если я пройду кастинг. А это, дополнительные деньги к гонорару за роман.

- Что-то мне не верится Катюш, - мама была настроена как всегда пессимистично. – так не бывает. Возвращайся ты-ка лучше домой доченька, мы так по тебе все соскучились! Папа пьет постоянно. Тоску по тебе, наверно, заливает.

«Он всё моё детство пил! Интересно, по кому он тосковал, когда я была дома?» -только и оставалось мне хмыкнуть про себя.

- Мам, я хочу остаться здесь. Это – мой шанс. Я не вернусь. Заработаю денег, куплю дом и перевезу вас потихоньку, а там, посмотрим, может, папу в специальную клинику для зависимых положим.

- Да что мы там будем делать? И разве твой отец ляжет в больницу? – насмешливо и недоверчиво спросила мама. – Никто кроме тебя и язык-то не знает.

- Вот и учите – улыбнулась я в трубку.

- Тебя еще не выписывают? Что Залепилли говорит?

- Злепилли хочет видеть меня здесь до нового года. Не знаю, согласится ли Фрэнкино оплачивать моё пребывание еще на четыре месяца, но, если меня возьмут в сериал, выпишусь в любое время, думаю, доктор не будет вставлять мне палки в колеса.

- Не знаю дочь, мне кажется глупости все это с сериалом и книгами. Возвращайся и начни жить реальной жизнью. Закончишь бакалавриат, накопишь денег на магистратуру и поедешь поступать в Версилонию.

- Мам, я знаю, вы с папой никогда особо не верили в меня, в моё творчество, но я, правда, хочу заниматься писательством и быть актрисой. Да, папа считает, что я занимаюсь ерундой, но, неужели, то дело, на которое я трачу время, то есть на бумагомарание, по его мнению, хуже его постоянного пьянства? – на меня нахлынуло возмущение. – Все равно, если вернусь домой, то второго шанса оказаться здесь, у меня уже точно не будет! Это - моя реальная жизнь, а не та, которая ждала бы меня, если бы не серый джип с посольскими номерами.

Глава 17

Дождь барабанил по стеклу автомобиля, рассекающего лужи на дорогах. Начало сентября выдалось холодным, я зябко поежилась – мое единственное голубое платье и летние балетки, совершенно не спасали от дождливой прохлады.

Накануне вечером, мне позвонил Клод Фрикк и сообщил, что киностудия «Пазл Плюс» ждёт меня завтра на кастинг сериала «Вранцузский снег». Меньше всего я сейчас думала об одежде и погоде. Всю ночь просматривала передачи и фильмы на вранцузском языке, чтобы максимально правдоподобно сыграть вранцуженку, приехавшую в Нью-Бйорк. Кастинг был назначен на десять утра, а потому с рассветом, я быстренько собралась, надела то, что было, и, не посмотрев в окно, выпорхнула из больницы ловить такси. Фрэнкино оставлял мне небольшую сумму на мелкие расходы, и я, впервые, воспользовалась этими деньгами.

Еще из окна автомобиля я увидела огромную толпу людей с зонтами, окружавшую здание киностудии. «Они все пришли на кастинг» - пронеслось в голове. Расплатившись, я вышла прямо в дождь, и, кое-как протолкавшись ко входу в здание, обратилась к молодому темнокожему дроу, охраняющему вход.

- Я - Кейт, - проговорила я, стучащими от холода и волнения зубами, - пожалуйста, сообщите Клоду, что я здесь.

 Пока охранник лениво доставал рацию, я оглядела толпу претендентов на роли в МОЕМ сериале. Меня затопило необъяснимое чувство восторга и гордости. Толпа же, с нескрываемой завистью и ненавистью глядела на меня, как на молодую выскочку, так жалко съёжившеюся под пронизывающим ветром. Никто и подумать не мог, что эта чудачка в летней одежде, то есть я, и являюсь автором идеи фильма, куда они пришли пробоваться.

Клод появился через несколько минут. Он повел меня вглубь строения. С каким же любопытством я разглядывала всё вокруг! Мы прошли несколько съемочных павильонов, и, наконец, дошли до помещения, где находилось много народа, и было выставлено освещение, а камеры направлены на белый фон у стены.

Я заметила режиссера Коннора, - улыбнулась ему и кивнула, как знакомому. Так же я не могла она не заметить роскошную брюнетку, высокую красавицу, сидевшую около Джеффри, и с ненавистью и неприязнью, пристально рассматривающую меня.

- Ох, змеища, как пялится! - шепнул мне Клод, неожиданно доброжелательно.

- Кто это? – так же тихо спросила я.

- Главная претендентка на роль Джоанны. Уверен, она прирезала бы тебя, если бы не все остальные люди. – хихикнул Фрикк.

Впрочем, не только Натали пристально разглядывала меня. Остальные присутствующие так же с интересом изучали меня, основательно потрепанную дождем и ветром. Через некоторое время режиссер подошел ко мне.

- Дамы и Господа, разрешите вам представить автора романа «Вранцузский Снег», Кейт Снеж…

- Сноу, - произнесла я – меня зовут Кейт Сноу. – мне быстро пришло в голову это простое сокращение от своей, сложной для иностранцев, фамилии.

Краем глаза я увидела, как Натали презрительно скривила тонкий рот. А все остальные уставились на меня с еще большим интересом.

- Кейт так же хочет поучаствовать в прослушивании. Предоставим ей этот шанс. Джеффри протянул мне лист бумаги.

- Даю тебе две минуты на ознакомление с текстом, затем, по команде мотор, ты выходишь на точку и играешь монолог. Можно читать с листа. Нам важно увидеть твои актерские задатки. Ты меня поняла?

- Абсолютно. – со всей твердостью произнесла я, сжимая листок с текстом.

Это – мой единственный шанс и я не могу его упустить!

Я буквально выбежала из помещения, и сев, прямо на пол, вперилась глазами в строчки. Так, все понятно. Это был монолог, частично на вранцузском, частично на санглийском языках, видимо, для того, чтобы оценить мои языковые способности и особенности акцента.

Монолог был взят из сцены, где главная героиня Джоанна, рассказывает новому возлюбленному Джонни о своём непростом прошлом. Сцена очень драматична, есть, где пустить слезу и проявить свой талант.

Ровно через две минуты раздалась команда: мотор. Камера.

Я влетела в съёмочное помещение, встала на «точку». Хорошо, что до этого изучала вопрос, как и что надо делать на пробах. Лицо мое приняло грустно задумчивое выражение. Рядом, на полу, в кадре, картинно сидел симпатичный парень, - видимо актер, исполняющий роль Джонни, смотревший на меня абсолютно влюблёнными глазами.

Так как мой мозг моментально запомнил текст, то бумагу с ним я оставила в коридоре. Я начала импровизированно двигаться, стараясь не смещаться далеко от «точки».

- Был ли у меня кто-то? – начала я по тексту. – Был, к сожалению.

- Почему к сожалению? Что между вами произошло? – спросил актёр, играющий Джонни.

Глава 18

Я секунду смотрела на людей за кадром, но, опомнившись, взяла себя в руки, приказав себе не замечать их. Сейчас, я – Джоанна, несчастная преданная студентка, изливавшая свою боль новому возлюбленному. Ведь все это я ясно видела перед глазами, словно на экране, и до мельчайших подробностей запомнила, как это говорила Джоанна.

Мои глаза заслезились. Ого, не знала, что способна выдавить из себя подобные эмоции на пустом месте. Но чего только не сделаешь, ради своей мечты! Я обхватила себя за плечи и полуобернулась к парню.

- Наши отцы были партнерами по бизнесу.

Вижу, что режиссеру понравилось то, что я вышла без листка. Он выхватил текст из рук ассистента и иногда проверял правильность фраз по нему. Пока я не ошиблась ни разу. Он не мог не заметить моего испуганного взгляда на аудиторию в начале, но потом я смогла взять себя в руки и начала играть. И играть правдоподобно. Словно она и была Джоанной всю жизнь, а Катей я лишь существовала эпизодически. Но режиссеру нечего удивляться, ведь я так и сказала ему, что никто лучше меня не знает моей героини!

- Мой папа был на грани банкротства, - продолжала я, - а отец Мишеля обладал нужными средствами, чтобы поддержать дело папы на плаву. Папа мечтал поженить нас и объединить капиталы. Пойми, Джон, мне было восемнадцать лет, а папа, вовсю, строил планы о свадьбе. Высокий, накаченный Мишель, безусловно, пленил моё сердце, я испытывала к нему настоящие чувства, и он так же проявлял ко мне интерес. Мы проводили вдвоем много времени. Меня он был старше на десять лет и занимал высокий пост на предприятии своего отца. Мишель красиво ухаживал, дарил цветы и подарки, в общем, все было идеально, пока в один прекрасный момент, мы не остались одни в его особняке. – я шумно вздохнула.

Мои глаза были тяжелы от вот-вот прольющихся слез. Сейчас точно была не я. Будто в меня вселилась душа моей героини.

После выдержанной паузы я продолжила.

 – Мишель выпил еще в ресторане и предложил посмотреть интересный фильм у него. Дома он достал еще спиртного. Ни о каком кино уже и не шло речи. Он начал предлагать пойти с ним в спальню, я сопротивлялась, он говорил, что мы уже практически муж и жена, что он не намерен ждать еще три года до моего окончания колледжа. А я… – я задохнулась от нахлынувших на Джоанну воспоминаний.

Актер, играющий Джона, приподнялся и взял меня за трясущиеся руки. Кажется, он тоже вжился в роль и стал мне подыгрывать.

- Он был намного сильнее и больше меня – продолжила я, высвободив пальцы. Слезы, наконец, прорвались по моим щекам.

- Ты можешь не продолжать, если тебе больно – произнес актер, кажется не по тексту.

- Я хочу, чтоб ты знал всё, Джонни. – так же не по тексту сказала я.

Оператор вопросительно посмотрел на Джеффри.

- Стоп! Снято! – крикнул Джеффри. – Браво Кейт! Браво Майкл! – обратился он к парню, игравшему роль Джонни. – Молодцы!

Майкл выпустил меня из своих объятий и с восхищением уставился на юное дарование.

Утерев слёзы, я, понемногу, приходила в себя. Некоторые члены съёмочной группы негромко аплодировали нам.

- Вранцузский ее отвратительный, - брезгливо поджав губы, произнесла Натали. Она даже не задумывалась о том, что я могй это все слышать. – Да и санглийский тоже. Кто она такая? Ладино?

- Я – версилонка! – с гордостью произнесла я. – Но родилась в Тирославии.

- Даже не знаю где такая страна, небось где-то в Гафрике…

- Нет, не так уж и далеко от Вранции. – Парировала девушка.

Фыркнув, Натали Де Моне, демонстративно встала и покинула помещение с высоко поднятой головой.

Ко мне тут же подошел молодой мужчина с папкой в руках, сидевший до этого в зрителях.

- Я - Дэниэл Прайм, сценарист, - доброжелательно улыбнулся он, - у меня есть пара вопросов к тебе, как к автору, и, раз уж ты тут, грех этим не воспользоваться. Пойдем ко мне в офис, там спокойнее.

Я поискала глазами Джеффри, но увидев, что тот занят, и не думает подходить ко мне, решила пойти со сценаристом.

Дэниэл оказался гостеприимнее остальных. Он заварил мне кофе и выставил на стол вазочку с печеньем. Я взяла трясущимися от холода и возбуждения руками чашку бодрящего напитка и оглядела святая святых производства сериала – комнату, где в умах сценаристов, рождались будущие серии фильма. В закутке Прайма творился страшный бардак. Повсюду валялись кипы распечатанных листов, перечеркнутых, смятых, правленых. Открытый ноутбук покоился на горе из блокнотов и сшитых, спиралью, книг. Пепельница, полная окурков, с дымящейся, не затушенной сигаретой украшала стопку Нью-Бйоркских газет, а чайник, молочник и испитые чашки, зерном рассыпались на захламленном до ужаса столе.

Над всем этим жутким беспорядком, словно апофеоз, возвышалась прямоугольная доска, сработанная из опилок, на ней, точно белые флаги, были пришпилены половинки листов, на которых были написаны ключевые моменты сцен.

- Это будущие сцены первой серии! - догадалась я. – Невероятно… вот он, новый фильм, раскадрованный, точно кинопленка, и представленный на доске.

- Соображаешь! – улыбнулся Дэниэл, быстро закатывая рукава помятой рубашки песочного цвета. – Теперь, посмотри сюда. – Он указал рукой, на запястье которой, сверкнули стальным циферблатом, крупные часы.

Я обернулась на противоположную стену и увидела еще одну доску, раза в четыре больше первой, на которой красовались все три с лишним десятка серий, так же схематично расписанные, но уже на полноформатных листах.

- Ух ты! Так вот, как это делается! – восхитилась я и подошла поближе, разглядеть поточнее, что же там было написано.

- Да! – Не без гордости отозвался Дэниэл, подходя ко мне. – Наша работа, хоть мы и существуем в тени режиссеров и актеров, является основополагающей. Это мы, в таких жутких, каморках, без сна и отдыха, в отсутствии свежего воздуха и выходных, создаем основу – основ. Сценарий будущего проекта. Его канву. Наше творчество – незаметно, но незаменимо, и высокооплачиваемо, к тому же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  - Вы начали с конца! – удивилась Катя, кивая на первый листок у большой доски. - Джонни ведет диалог с кольтом в конце романа, а у вас в начале. Как же так? И поездка в Кливленд отсутствует…

- Всё верно подмечено, - кивнул Дэниэл, и, обернувшись, взял из стопки несколько белых листов и черный фломастер, обдав меня при движении папиросным духом и запахом не очень чистого тела. – Поэтому, я и позвал тебя. Клод передал мне, что ты тоже непротив поработать над сценарием. Готова помочь мне с пилотами?

- С удовольствием! – воскликнула я, ведь это предложение означало, что даже если меня не возьмут на роль, я всё равно останусь в команде проекта.

- Тогда, я объясню тебе кое-что. Нам надо показать, что Джонни раскаивается в содеянном, и вызвать симпатию зрителей к нему. Лучше всего это делать вначале. – Он глянул на меня, взъерошивая без того торчавшие, в разные стороны, волосы, - Если что-то пойдет не так, мы всегда можем переделать или переписать сценарий. Мы ведь, люди творческие.

И еще какие! – подумала я. – Неужели и Дэвид такой же фанат своего дела?

Глава 19

В кабинете Джеффри трое мужчин - режиссер, его ассистент и оператор, столпились у монитора, на котором шла запись прослушивания Кати.

- И что ты думаешь Олден? – спросил режиссер у оператора.

- Камера её любит. Что я еще могу сказать? – пожал плечами Олден. – Крупный план шикарен. Хорошо двигается. Сыграла всё без листка. В меру импровизирует. Вон как вжилась в роль. Аж вся трясётся и рыдает по-настоящему. Но не переигрывает, рук не заламывает. А Майкл… даже он включился в игру, значит, понравилась ему партнёрша.

Джеффри и сам всё видел. Девчонка права. Лучше нее никто не сможет сыграть персонаж Джоанны.

 - Де Моне убьёт тебя, – подал голос Клод, - или её.

- Тоже мне, звезда фигова! Ничего, сыграет Мартину, сестру Джоанны. И по возрасту она на эту роль больше подходит. Ну не выглядит Натали на восемнадцать лет.

- Ну что. – скорее утвердительно, чем в виде вопроса произнес оператор. – Снимаем пилот с девчонкой?

- Ох, не знаю Олди, снимем два пилота, и с той и с той. Стремно не профессионалку брать. Потом я приму окончательное решение.

* * *

Поздним вечером я возвращалась в клинику, окрыленная и полная радужных надежд. Лиловое послезакатное небо отражало все огни огромного Нью-Бйорка, а в груди у меня все сладко замирало от предвкушения чего-то невероятного. Режиссер пообещал начать снимать пилотные серии через пару дней, но я была готова работать прямо этой ночью – так меня вдохновили сегодняшние пробы и знакомство с Дэниэлом. Что может быть лучше обретения опыта в сценарном деле, чем работа с реальным профи? Ведь я была на пути к мечте, на пути к Дэвиду.

В холле реабилитационного центра меня встретил хмурый секьюрити. Больше в вестибюле никого не было в этот поздний час. Одна, в тишине я доехала на лифте на нужный этаж и прошла по пустынному коридору. Как же мне хотелось поделиться со всем миром охренительными переменами в судьбе, произошедшими за этот день! Но, увы, даже Анки на посту не было.

А потом меня накрыло вдохновение, и вместо того, чтобы умыться и переодеться, я схватила печатную машинку и…

Очнулась от писанины, я лишь, когда в окнах забрезжил рассвет. Я быстро позавтракала в столовой, и, справившись у дежурной медсестры, где находится ближайший к больнице недорогой торговый центр, в уже не свежем летнем платье, прихватив все оставшиеся деньги, купила штаны, пару дешевых рубах по пять гульденов за каждую, и недорогую, легкую куртку.

Стуча зубами от холода, я вернулась в реабилитационный центр, быстро переоделась в обновки, получила разрешение от доктора Залепилли, на то, чтобы покинуть госпиталь на неопределенное время, и, зажав печатную машинку подмышкой, отправилась прямиком на киностудию, в захламленную каморку Прайма.

Глава 20

Пилотные серии были успешно сняты и одобрены фокус-группой. Мне был выплачен гонорар в сто тысяч гульденов – за съёмки в главной роли, за выкупленную идею для сериала и за помощь Дэниэлу Прайму.

Посол Капэлла помог оформить мне вид на жительство, а, так же, разрешение на работу в ВЗА. Полученный гонорар я решила пока положить на счет в банке. Все равно более-менее приличного жилья на эти деньги купить было невозможно, а так, хоть какие-то проценты .

Жила я в трейлере, находившемся на парковке у съёмочного павильона, рядом со мной располагались трейлеры остальных актеров и других, задействованных в сериале работников. Съёмки велись по двенадцать часов в день, а если, учитывать время, затраченное на грим и репетиции, то вышли бы все семнадцать. Остальное «свободное время» я проводила с Дэниэлом и с печатной машинкой, заканчивая фантастический роман. При таком ритме съёмок, режиссер снимал по одной серии в неделю, всего картина насчитывала 35 серий, так что нам было куда торопиться.

В подобном ритме прошла осень, и наступил декабрь. К этому времени было успешно отснято четырнадцать серий. Двое исполнителей мужских ролей – возлюбленного Джона и бывшего «тирана» Мишеля – актеры Колин Адам и вранцуз Серж Корбэн демонстрировали симпатию и нескрываемый интерес ко мне, но я этого особо не замечала. Я была слишком погружена в съёмки, работу со сценарием и написание романа, а в те редкие минуты, когда я не была занята книгой, то предавалась мечтам о Дэвиде, иногда искала информацию о нем во всемирной паутине, рассматривая его фотографии с сайтов.

Я открыла для себя его настоящий голос!

Ведь, смотреть фильмы с ним в переводе и озвучке другим человеком – это одно, а слышать настоящий, глубокий, вибрирующий голос (другого я и не ожидала), – вообще другое дело.

Режиссер и его помощник так же были довольны мной. Ведь я ни разу не завалила ни одного дубля, не забыла текст или эмоцию. Джеффри иногда говорил про меня, что перед ним биоробот, а не «зеленая» девчонка без какого-либо актерского опыта.

Он еще больше убедился в моем отличие от других людей, когда шел мимо моего трейлера в два часа утра и заметил свет, лившийся из окна. Заинтересованный, чем же может заниматься его актриса в столь поздний час, после труднейших съемок, он постучался и вошел в дверь.

- Я думал, у тебя гости, - усмехнулся Коннор входя.

Я, оглушительно стучавшая по клавишам мгновение назад, подняла на него непонимающий взгляд.

В комнате было тихо – я не слушала музыку, не смотрела телевизор, рядом не было чипсов или орешек. Даже кружка кофе не дымилась на обеденном столе.

Я вопросительно уставилась на режиссера.

- Чем занимаешься? – поинтересовался вошедший.

- Рожаю! – на полном серьезе ответила я. – Героиня, то есть рожает, в тексте. Хотите посмотреть?

Джеффри прошел ко мне и сел рядом на мини-софу. На экране был открыт единственный файл с текстом, шла 251 страница романа под интригующим названием «Нигде».

- И когда успела столько написать? – восхитился Коннор, внимательно всматриваясь в меня. – Свежая и бодрая, ни грамма не уставшая Ты вообще когда-нибудь спишь?!

Глава 21

- Нет. – призналась я. – После аварии не получается заснуть.

- Какой аварии? – Джеффри был заинтригован.

- Уже двадцать первое число, не так ли? – я взглянула на календарь. – Ага. Оно уже наступило. Ровно год назад, в этот день, жена посла Капэллы нечаянно сбила меня на машине. Я провела в коме почти три недели. После этого, не могу спать.

- Совсем? – недоверчиво спросил режиссёр.

- Ну, может, раза три за весь год я и прикорнула. Остальное время пишу.

- И не устаёшь? – то есть, сейчас ты до утра будешь писать, потом начнутся съёмки, до вечера будешь играть, а затем снова за книгу? И так день за днём?

- Угу. Именно так.

- С ума сойти! – Джеффри почесал лоб. – Вот это – дар! И у тебя же феноменальная память, ты с одного раза запоминаешь текст, я понял это еще со времени твоих проб, когда впервые, ты вышла без листка.

- Я, как-то этого не замечала, - скромно потупилась я. – Просто делаю, что мне говорят и всё.

- Спокойной ночи Кейт, пойду я, мне, в отличие от тебя, требуется пару часов сна.

* * *

- Биоробот какой-то, а не актриса – бурчал про себя режиссер, возвращаясь к себе. - Вот это – да! Человек целый год не спит, романы кропает, роль с первого раза запоминает. Надо бы о ней сюжет снять да и отправить на телешоу. – И пиар для сериала отличный.

Джеффри усмехнулся, он ожидал увидеть рядом с прехорошенькой девицей Колина, или, на худой конец вранцуза Корбэна – уж очень эти двое парней вились вокруг актрисы. Но та, словно не замечая их, отшучивалась, или игнорировала попытки ухаживаний. Если ранее режиссер думал, что девушка просто набивает себе цену, то сейчас осознал, что она и впрямь в своём мире – никого не видит, и ничем не интересуется, кроме своих романов.

Зато, мудрый режиссёр сразу понял какие демоны обитают в душе потеснённой на второй план актрисы Натали Де Моне. Вранцуженка с нескрываемой ненавистью постоянно пыталась задеть новенькую, сказать гадость, колкость, наябедничать на неё. Кейт же всегда была с ней доброжелательна и улыбалась на гадости в ответ, чем доводила Натали до бешенства. Раньше, режиссер поражался умению Кейт вести себя в обществе Натали, но теперь он понял, что девушка, на самом деле, не замечала хамства соперницы.

* * *

Не спали в эту холодную, морозную ночь не только Катя с режиссером, но и Натали. Обиженную актрису буквально трясло от злости. Накануне, она сделала в который раз замечание Кате о произношении вранцузского, но девушка, лишь, поблагодарив коллегу, произнесла текст намного лучше и чище предыдущего раза. Получалось, что Натали невольно помогла своей врагине. Её ужасно бесило безразличие девчонки-выскочки к гадостям. Эта провинциалка, как на зло, ни разу не испортила ни одного дубля, в отличие от Натали, которая из-за постоянного стресса, то и дело, забывала текст или действие. Ей не раз уже попадало замечание от Джеффри, а остальная съёмочная группа всегда была на стороне Кати, обвиняя Натали в том, что она постоянно грубит девушке.

Поняв, что словами Кейт не пронять, Натали решила действовать более активно. Накануне, она заметила, что реквизитный нож, который будет использоваться завтра во время сцены попытки принуждения героем героини, тот самый нож, - абсолютная копия ее ножа, привезенного в качестве сувенира из Сардинии. Особенность реквизитного ножа была в том, что лезвие, было не настоящим, а пластиковым, легко уходившим при имитации удара в рукоятку. Нож Натали же был самым настоящим, с острым стальным лезвием.

Обиженная актриса не поленилась съездить за холодным оружием в свою Нью-Бйоркскую квартиру, этой ночью, когда она думала, что все уже спят.

К девяти утра, вся съёмочная группа, задействованная в съёмках «воспоминания Джоанны о жестокости Мишеля» была в сборе. Мизансцену подготовили, свет правильно выставили. На столике рядом с бутылкой Картини валялся реквизитный нож.

За минуту до команды «мотор», Натали всё еще крутилась около холодного оружия, ища подходящий для подмены момент. На мгновение ей показалось, что все заняты своими делами, и никто не смотрит ни на столик, ни на праздношатающуюся актрису. Этой секунды ей хватило. Практически движением фокусника, она смахнула реквизит на пол и вытрясла из рукава широкой туники настоящий нож, затем, нагнувшись, так же ловко запрятала муляж обратно в рукав. Убедившись, что никто не обратил на нее ни малейшего внимания, злодейка удалилась, наблюдать за «актом справедливости» издалека.

Глава 22

По команде «мотор» «Мишель» повалил «Джоанну» на диван. Актриса яростно сопротивлялась, и когда, актёр ослабил слегка хватку, она извернулась и схватила нож. Серж произнес текст одновременно отбирая у девушки холодное оружие и со всей своей не дюжей силой, как и было прописано в сценарии, вонзил его в правую часть живота партнерши, аккурат в место расположения аппендикса.  

На момент съемок вес актрисы был небольшим. Здоровенный нож, со всей силой воткнутый в нее, вышел со стороны спины и пришпилил ее словно муху, нанизанную хулиганом на иголку,  к подушкам дивана.

Серж Корбэн, актер, исполняющий роль Мишеля, видимо испытывая настоящий шок от происходящего, немедленно вытащил оружие из тела девушки. Кровь из разрезанных вен, надежно сдерживаемая ножом, под напором хлынула из раны, изливаясь в такт пульсации сердца.

Оператор, находясь в еще большем шоке, не выпускал камеру из рук, продолжая снимать происходивший наяву кошмар.

- Стоп! Сто-о-оп! – заорал ошарашенный Джеффри. – Нож – настоящий! Скорую! Вызовите 911 немедленно!

Клодд, моментально набрал номер спасателей и быстро объяснил ситуацию.

Серж с ужасом посмотрел на окровавленный предмет и отбросил его, словно ядовитую змею.

- Кто? – Истерично проорал он, - Кто подсунул мне настоящий нож? – Пять минут назад мы репетировали с ним! Лезвие свободно уходило в рукоять!

Джеффри присел рядом с Катей, он был растерян, дезориентирован и шокирован всем происходящим. Больше всего ему хотелось сейчас очнуться у себя в постели, так как всё происходящее больше всего напоминало дурной сон.

* * *

С самого утра меня мучало тревожное предчувствие. Всё валилось из рук: набранный за ночь текст не сохранился, хотя я точно помнила, что нажимала соответствующую кнопку. В трейлере погас свет, и, к тому же, подойдя к раковине, чтобы умыться, я поняла, что в кране закончилась вода. В довершение ко всему, заело дверной замок, и мне пришлось вызывать слесаря в срочном порядке. Я злилась и боялась опоздать к началу съёмок.

Кое-как успев к девяти, голодная и раздраженная, я приступила к работе. Сцена была отрепетирована несколько раз. После команды «мотор» актер повалил меня на диван и стал задирать мне кофту. В какой-то момент Серж намеренно немного отпустил меня, чтобы я смогла дотянуться до ножа. Взяв реквизит в руки, я сразу почувствовала что-то неладное – муляж был слишком тяжел для пластмассы. Но всё произошло слишком быстро, партнер, видимо хорошо вжившийся в роль, со всей силой отобрал у меня оружие, прорычал свой текст, я даже сказать ничего не успела, как мою правую сторону живота, словно обожгло кипятком.

Состояние шока не помешало мне почувствовать «искры из глаз» от обжигающей боли, но тут актёр совершил ошибку – вынул нож. Под действием адреналина я приподнялась – оценить масштабы катастрофы, но увидев потоки крови, вытекающие из собственного живота, мне стало дурно и сознание немедленно покинуло меня.

Глава 23

И вновь лабиринт. Каменный серый мешок. Чужие души, снующие туда-сюда. Какое-то время моя душа тоже бродила бесцельно. Но понемногу, осознание начало подавать сигналы. Я вспомнила своё имя, то, чем я занималась в последнее время, и того, ради кого я занималась этим. Дэвид. Я так и не встретилась с ним. Я – должна. Должна выкарабкаться, выжить, вернуться. У меня есть цель. У меня есть любовь. Мне пока еще рано умирать!

Моя душа немедленно поднялась вверх над ставшим крошечным лабиринтом, и я очнулась в палате.

Испытывая дежавю, я ощутила неприятную боль внизу живота и услышала вой приборов. Во рту всё пересохло, безумно хотелось пить, а ещё тошнило до рвотных позывов. Как и год назад, в палату вбежала медсестра и сделала мне обезболивающий и противорвотный укол. В этот раз мне повезло «больше»: болело не все тело, как при переломах после аварии, а только лишь место ножевого ранения.

Из коридора я услышала ругательства и споры, а затем, в палату вбежали встрепанные Джеффри и Клодд, а за ними, бледный до синевы Серж, и испуганно-возбужденный Колин.

- Жива… - только и смог выдохнуть Джеффри.

- Ну и напугала же ты нас! – обвинительным тоном заявил Клодд.

- Кейт, прости, я просто в ужасе! – прошептал севшим голосом Серж. - Двадцать минут назад я отдал пятьсот миллилитров своей крови на переливание для тебя.

- Впрочем, кровь для тебя сдали еще несколько человек из съёмочной бригады, чья группа подходила идеально. – сообщил мне Джеффри.

Я попыталась ответить, но мой голос болезненно неприятной вибрацией отдался на месте ранения.

В палату вошел доктор Залепилли, и, кивнув мне как старой знакомой, произнес:

- Прибыли полицейские, они хотят побеседовать с вами, джентльмены.

Подавленные мужчины вышли за дверь. Врач опустился на рядом стоящий стул.

- Добро пожаловать домой! – добродушно улыбнулся он. – Я же говорил, что хочу понаблюдать за тобой до конца года. А ты – «выпишите меня, у меня съёмки, я в сериале играю…».

Слабая виноватая улыбка – это все, что я смогла выдавить из себя.

- А если бы не этот спасительный нож, - продолжил Залепилли, - вас бы, мадам, «великая актриса», уже не было бы в живых…

- А? – непонимающе прохрипела я.

Доктор немедленно посерьёзнел.

- У тебя перитонит аппендикса развился уже. К вечеру, он бы лопнул, и тебя бы просто не довезли до больницы. Мгновенная смерть. Скажи огромное спасибо тому, кто попытался избавиться от тебя. Неужели не болел живот всё это время?

Я задумалась на секунду, отрицательно покачав головой. Ни малейшего намека на воспалительный процесс я не чувствовала.

- Когда я могу отсюда выписаться? – поинтересовалась я.

- Через неделю, - хмыкнул врач. – Всё равно тебя в клинике не удержишь. Но будь осторожна, девочка. В этот раз нож не задел жизненно важных органов, а убийца невольно стал твоим спасителем. Но каждый раз так феноменально везти не может. Надеюсь, полиция отыщет эту мразь.

Глава 24

Дэниэл Прайм проводил много времени в моей палате. Хоть я и была не трудоспособна, но голова-то моя работала ясно, и вдвоем с опытным сценаристом, мы доработали все сцены до мельчайших подробностей. Прайм оказался настоящей кладезю знаний. Ни одна книга по сценарному мастерству, ни один сетевой ресурс, на соответствующую тематику, (а уж читала я по ночам, и осваивала столько литературных приемов, словно готовилась к выпускным экзаменам литературного ВУЗа), в общем, все это не дало мне столь обширной картины в этом деле, сколько дала практика с Дэниэлом.

Съёмочный процесс возобновился через месяц. Полицией была допрошена вся съёмочная группа. Но след преступника они так и не отыскали. Тем более, я не писала ни каких заявлений – не хотела создавать лишних проблем Джеффри и сериалу. Коннор в свою очередь оценил мой поступок и увеличил ее гонорар вдвое.

Видео, где Серж вонзает нож в меня, попало во всемирную паутино, где его немедленно просмотрели миллионы человек по всему миру. Я обрела известность задолго до выхода сериала в эфир, а сам сериал уже приобрел черный пиар и с нетерпением ожидался аудиторией.

Меня и остальных актёров, то и дело, стали зазывать на вечерние ток-шоу, идущие в «прайм тайме».

Наконец, «черная слава» Кейт Сноу докатилась и до центральных каналов. Когда помощник продюсера популярного ток шоу «Неспящий Нью-Бйорк» позвонил мне на мобильный и пригласил меня и Сержа в качестве гостей, поговорить о «нестандартном происшествии» на съемочной площадке, радость Джеффри не знала предела. Ещё бы! О его сериале заговорят на главном канале страны, а еще, того и гляди, выкупят его для эфира.

Я же начала просмотр некоторых выпусков «Неспящего Нью-Бйорка» в надежде почерпнуть что-то полезное для себя, для своего поведения на ток-шоу. Бегло просмотрев один ничем не примечательный выпуск в сети, я с удивлением заметила имя Дэвида в списке названий эфиров. Оказалось, что Рэйн участвовал в съёмках передачи всего пару дней назад. Я с трепетом, несколько раз пересмотрела тот выпуск.

Неужели, он, тот, ради которого я уже дважды возвращалась с того света, был там, в аудитории, в которой предстоит побывать и мне… А может, он до сих пор в городе? Возможно, сейчас, нас разделяет всего несколько километров… но, по сути, делит нас огромная пропасть – социальная. Я еще не доросла до него ни в каком смысле.

Даже если сейчас произойдёт еще одно чудо, и мы случайно встретимся, то что он подумает обо мне? Кто я? Да никто… девочка из ролика на нью-тьюбе, которой нечаянно вспороли живот во время съёмок… Даже актрисой меня еще не назовёшь. Не вышел еще сериал, и не отсняты до конца все серии. И не писательница я. Книг-то нету, ни одной изданной. Так что Дэвида, моя обычная, заурядная персона, увы, пока не заинтересует…

Вечером того же дня, я, в сопровождении Сержа и Джеффри, вошла под звуки бодрой музыки в телестудию. Я проделала тот же путь, что и Дэвид пару дней назад от входа к дивану, так же, как и он, под оглушительные аплодисменты зрителей, находившихся в студии. Я постаралась занять тоже место, на котором сидел мой кумир, и незаметно, рукой, погладила ткань обшивки софы. Эмоции переполняли меня. За всю свою жизнь я еще ни разу не была так физически близка к возлюбленному. Мне даже показалось, что я ощутила его неуловимый запах на мгновение. Но, конечно, это было лишь мое воображение. Ведь я понятия не имела, как именно пахнет Дэвид, но была уверенна, что пахнет он превосходно!

Вся аудитория, массовка, ведущая, камеры, были направлены на меня. Разве могла я, сидя у себя дома на кухне, третируемая родственниками и изнывающая от недосягаемой любви, чуть больше года назад, представить, что попаду сюда, в его мир, на экран? Могла ли я подумать, что буду сидеть на том же месте, где он сидел два дня назад?! Могла ли я в своих самых смелых мечтах вообразить, что известная телеведущая будет задавать мне те же вопросы, что и ему? Конечно же, нет!

Сейчас больше всего я боялась внезапно открыть глаза и очутиться у себя дома, в Тирополе, боялась проснуться от этого волшебного сна и продолжать жить скучнейшей жизнью в Тирославии!

Я вдруг почувствовала жуткую усталость, вкупе с головокружением. Кровь прилила к моим щекам, и они запылали, словно маки весной, в Тирославии. Руки сделались холодными и вспотевшими. Мне стало страшно потерять сознание в прямом эфире.

- Тебе не хорошо? – шепнул Джеффри, когда всё внимание аудитории привлёк на себя Серж, отвечая на каверзные вопросы ведущей.

- Да, мне плохо. Но я справлюсь. – так же тихо ответила ему.

А про себя подумала, если со мной происходит такое от того что я побывала в одном помещении с Рэйном, то что же будет при нашей реальной встрече? Переживу ли я её? Или умру от счастья?

Глава 25

Ветер перемен.

Как и предполагал Джеффри Коннор, центральный канал заинтересовался сериалом и поспешил выкупить его у спонсоров. На пике популярности, чтобы заработать побольше денег, канал выдал ему сумму на съёмки нового сериала, предполагая снять его по моему сценарию, и со мной же в главной роли.

Но я, словно нутром, почувствовала, мне нельзя застревать в сериалах. Участвуя в них, тратя время на бесконечные съёмки в низкопробных картинах, я никогда не смогу подобраться к Дэвиду. Я продала права на съёмки романа «Айрин», что был написан в духе «Вранцузского снега» и попрощалась с Джеффри навсегда.

После финальной команды «Стоп. Снято» Джеффри подошел ко мне, слегка растерянной, с грустью, озиравшейся по сторонам.

- Мне жаль расставаться с тобой, девочка. – режиссер добродушно обнял меня, хлопая по спине. – Но я сам вижу – эти сериалы – не твой уровень. С твоими способностями, упорством и трудолюбием, памятью и везением, дорога тебе в Молливуд, дочка.

- Вы, правда, так считаете? – я с надеждой всматривалась в глаза мудрого пожилого режиссёра: не смеется ли он надо мной, но в них я смогла разглядеть лишь тоску и грусть расставания.

- Правда. За всю свою долгую жизнь я еще не встречал человека интереснее и удачливее тебя. «Айрин» не твой формат. Зачем тебе тратить потенциал на сериальчики? Много платить я тебе не смогу -  сам человек подневольный и на контракте. Уступи дорогу Натали. Из Де Моне выйдет отличная Айрин. Это её уровень. Но не твой.

- Завтра я вылетаю в Лог-Анджелес, – дрожащим голосом сообщила я – надеюсь, мне повезет и там.

- Повезет! – режиссер сжал ее еще сильнее.

Переодевшиеся Майкл и Серж так же подошли ко мне.

- Время прощаться? – неуверенно спросил Колин.

- Похоже на то, дружище. – похлопала я его по спине.

- А кофе мы с тобой так и не выпили в Старфаке, – заметил Серж – предложение еще в силе.

- О Боги! – воскликнула я, улыбаясь, – Серж, мы выпили с тобой галлоны кофе на ночных съёмках! Мало тебе?

Мы еще долго прощались, вспоминая лучшие и худшие моменты съёмок. Этот день был наполнен теплотой и доброй грустью расставания.

* * *

На следующий день я вылетела в Лог-Анджелес. Это был мой первый сознательный полет. Я вглядывалась в причудливую пену облаков, думая о дальнейшей судьбе. В настоящий момент на моем основном счету находилось около четырёхсот тысяч, да, центральный канал не скупился на зарплаты актёрам, и около пяти тысяч лежало на текущем счету. На эти деньги я намеревалась жить, пока не найду достойную работу на какой-нибудь из киностудий, в качестве актрисы или сценариста. Ранее я разослала синопсисы нескольких романов на все существующие съёмочные площадки Молливуда. На основной же капитал я намеревалась купить домик в пригороде мегаполиса, так как в самом Лог-Анджелесе, на эти деньги возможно было купить лишь пару квадратных метров жилья.

Мама, услышав сумму, которую я сумела заработать я, уговаривала меня вернуться в Тирославию и жить припеваючи на эти огромные, по меркам нашей страны, деньги всю оставшуюся жизнь. В словах мамы было рациональное зерно. И искушение всё бросить, перестать стараться, писать, и праздно жить, смотря телевидение или читая книги, присутствовало.

Но у меня была мечта. Та мечта, которая заставляет сойти с уютного дивана и начать что-то делать для ее достижения. Я уже добилась немалого. Теперь даже буду проживать с Дэвидом в одном городе. А устроившись на киностудию… о, тут возможно и личное знакомство и… стоп! Сначала киностудия.

Глава 26

Но не всё так гладко получалось у меня. Домик купила, удалось приобрести и кое какую не слишком шикарную обстановку. Прошло пару месяцев, но киностудии так же упорно молчали. Никто не спешил рассматривать мои идеи, тем более платить за них деньги. Я продолжала упорно работать за печатной машинкой, но, поняв, что жизнь слишком дорогая и пять тысяч быстро тают, проедаясь в супермаркетах, осознала, что надо как-то начать зарабатывать. От родителей ждать помощи было абсолютно бессмысленно – они зарабатывали гроши по меркам Лог-Анджелеса, которых едва хватало на содержание Дениса. Наоборот, это мне хотелось побыстрее перевезти родных в свой новый дом, а для этого нужен был хотя бы небольшой стабильный заработок, чтоб элементарно хватало на еду.

Я решила не ждать у моря погоды. Проштудировав всемирную сеть, я зарегистрировалась на бесплатных сайтах, где время от времени давалась информация о проходящих кастингах, и начала методично принимать в них участие. Иногда мне удавалось подзаработать несколько сотен, участвуя в массовке или в мелких ролях. Но такая удача выпада несколько раз в месяц, а, может, и того меньше.

Чтобы растянуть свой бюджет «на подольше», я вошла в режим строгой экономии. Теперь в моем рационе была в основном овсянка на воде и другие крупы без гарнира. На фрукты, овощи и сладости у меня элементарно не хватало средств. Иной раз я с тоской вспоминала «телекорм», которым нас кормили на съемках «Вранцузского Снега»: круасаны и блинчики на завтрак, несколько вторых блюд на обед, супы и салаты на ужин, а фрукты и десерты почти всегда круглосуточно. Зато овсяная диета приносила пользу фигуре и коже, которая покрывалась прыщами от сладкого. Мой вид не был истощенным – она ведь я не голодала, но и полной меня можно было назвать с трудом.

Так же, значительную часть бюджета съедали расходы на транспорт – я жила в пригороде, и ездила на кастинги на автобусе, порой с несколькими пересадками. Как же эти поездкинапоминали мне университетские времена, когда я так же тряслась по часу в битком набитом транспорте, не замечая никого вокруг, погруженная в фантазии и истории. Ничего не изменилось с того времени. Разве что город другой, да и ехала я не в университет, а на работу, в киностудию… Звучит и гордо и смешно одновременно. Смешно от того, что я никогда не была уверенна, дадут ли мне в этот раз сыграть расстрелянную, грабителем в банке, прохожую или выберут другую актрису, оставив меня без денег.

Не раз отчаянное безденежье подталкивало меня позвонить Джеффри и попроситься обратно к нему, за малый, но реальный гонорар. Но, что-то останавливало меня. Заставляло не торопиться, а упорно штурмовать неприступные киностудии.

* * *

Тихий океан волнами крутил кудри у берегов города Ангелов. Лунная дорожка струилась по неспокойному океану. Я посильнее куталась в лёгкую джинсовую куртку.  Провела вечер на пустынном дождливом пляже, завороженная штормом, непогодой и тучами, сливавшимися с водой, такой же серой и свинцовой, как и они сами. Соленый бриз хлестал меня по губам. От волн исходило ледяное дыхание. Уже давно была пора уходить, но что-то, словно стальными нитями, держало меня, на одном и том же месте, заставляя мокнуть под дождем, и держать ворот куртки, посиневшими, от холода, пальцами.

Прямо у кромки сердитых бурлящих волн, прочертив след на гальке, остановился байк. Мужчина снял шлем, и, взяв его подмышку, подошёл прямо к шипящей, точно не вовремя разбуженная кобра, воде. Его отросшие черные волосы развевались по ветру. Он долго смотрел на серый океан, щурясь от капель, попадавших ему в глаза, и размышлял о чем-то, известном лишь ему. Ветер пел парню песни, океан вторил ему в такт. Постояв с полчаса, мужчина надел шлем и уехал, так и не взглянув на меня, попросту, не заметил.

Через некоторое время, после отъезда байкера, меня, наконец, поразила стрела догадки. Это был ОН! Он… А я к нему даже не подошла, одурманенная непогодой и штормом. А что мне надо было сделать? Броситься к нему на встречу? Попросить автограф, или достать телефон и отважиться на селфи? Нет, всё не то. Так бы поступили все его фанатки. Все, кроме меня. Страдать от неразделенной любви, не моя судьба. Нет, сначала я добьюсь всего, а уж потом и приступлю к завоеванию его сердца. Насмотрелся он уже, наверное, на нищих, готовых на всё, ради денег, женщин. Я не такая. Мне не нужны его слава, богатства и известность. Мне нужен только ОН. Как личность. Как невероятно, божественно, красивый мужчина!

Глава 27

 В двадцатый день рождения, проведенный в одиночестве – пару звонков от родных, Капэллы и Коннора не в счет – меня посетила простая, но гениальная мысль. Почему я посылаю свои романы на киностудию, а не в издательство?! Раз не получается зайти в мир большого кино с двух сторон, надо искать третью.! Надо начинать публиковаться, а там, глядишь и сами кинокомпании, начнут ходить за тобой.

В последующие дни, изучив в интернете все возможные издательства, я разослала рукописи, куда только можно. Поставив себе срок до конца июня, я решила, что если ничего так и не изменится, мне придется проситься обратно к Джеффри.

Денег оставалось меньше тысячи. Я старалась совсем не ходить в магазин, сделав основные запасы раз две недели. Гардероб мой был довольно скудным – две пары джинсов, купленных еще в Нью-Бйорке, в «сытые времена», несколько футболок, одна блузка «на выход», кроссовки и бежевые балетки, приобретенные Анкой вместе с голубым платьем.

Но сказать, что я сильно страдала от безденежья, было не совсем верно. Я всю жизнь жила практически в таких ограничениях – разве что с едой обстановка была получше.

К концу июня начали поступать предложения от издательств. Но радость от писем быстро сменялась тоской. Одно небольшое издание предлагало мне самиздат за мой счёт, второе сулило лишь проценты от будущих продаж, третье вообще ограничилось предложением разместить электронный вариант в интернет – магазине.

В первых числах июля, я, как и планировала, позвонила Джеффри. Оказалось, что Коннор так же не чем не может помочь бывшей актрисе: съёмки «Айрин» только что завершились, и он взялся за проект фантастического сериала с очень ограниченным бюджетом. Все роли уже расписаны, и платить деньги ещё одной актрисе у него не было никакой возможности.

Вот это был провал. Полное фиаско, которое потерпела я за четыре месяца пребывания в «городе ангелов». Денег оставалось лишь на пачку овсянки, да на один проезд на автобусе. Смысла оставаться в этом городе и стране оставалось всё меньше. Если только продать дом, и на вырученные деньги попытаться прожить еще пару лет арендуя жильё и пробуя пробиться на «фабрику грёз». А если ничего не получится? Скорее всего, так и будет. В конце концов, мне придётся вернуться на родину. Так лучше это сделать сейчас и привезти деньги за проданный дом, чем через пару лет, нищей, сломленной и без копейки в кармане.

Но даже сейчас, еще до продажи дома, мне нужно было раздобыть где-то немного денег, чтобы продержаться до отлета. Заварив себе пустой несладкий чай, я, с дымящийся кружкой, села к ноутбуку и попыталась отыскать немудреную работу через виртуальные объявления.

Ничего более достойного, чем выгуливание собак или приходящей на пару часов няни для детей, рекламы эти не предлагали.

Но вот, среди всего списка вакансий, мне попалась одна, предлагающая постоянную работу домработницы и одновременно няни для троих детей. Работодатели сулили неплохую зарплату, а также могли предложить постоянное проживание в доме. Я задумалась.

Продать дом и уехать в Тирославию было бы легче легкого. Но в этом случае, я навсегда потеряю возможность реализовать мечты. Да, я вернусь героиней в глазах родственников, друзей и знакомых – еще бы! В сериале снялась, да в каком? В ВЗАшном!!! И можно будет купить восемь квартир в Тирополе, на деньги от продажи дома.

Но можно поступить по-другому! Взять себя в руки, потерпеть лишения и невзгоды какое-то время, но остаться тут. Продолжить борьбу за мечту, методично достигая новые цели. Ей всего двадцать лет, у меня необычная способность – тело не требует сна. Да на мне пахать можно, круглосуточно. Допустим, днем я будет няней и домработницей, ночью пойду официанткой в ночной бар, а домик свой буду сдавать, ведь при таком ритме жизни заходить домой у меня не будет никакой возможности. Да, у меня не будет времени писать книги, зато я и так их написала уже не мало. И где они? Никому не нужные, «валяются» где-то на электронных адресах издательств и кинокомпаний…

Приняв это историческое решение, я, немедля, позвонила по объявлению, затем, договорившись прийти на собеседование, связалась с риелтором, по поводу сдачи дома в наём.

Мама пришла в ужас, узнав о моих планах.

- Немедленно приезжай домой! – кричала она в трубку. – Не хватало еще домработницей тебе работать!

Но я стояла на своём. Воспитуемая любимой бабушкой, я накрепко усвоила утверждение о том, что любой труд в почете, будь-то уборщица, поломойка или, на худой конец, официантка.

Глава 28

 «Чика» из паутины.

Я никогда не заведу собственных детей!

Более того, я их просто ненавижу!

Я, с полной ясностью, осознала это в первый же рабочий день в качестве няни. Вот так, прожив двадцать лет, и думая, что я вполне себе положительный персонаж, тем более в отношении ребятишек, я узнала о себе много нового и даже шокирующего. Доведенная до отчаяния выходками Люка, старшего пятилетнего сына хозяев, я, со всей присущей мне фантазией, в подробностях представила, как с помощью отцовского ремня… так, стоп!

Двое остальных детей – четырехлетний Бен и трёхлетняя Оливия, так же не вызывали у меня положительных эмоций. Я искренне не понимала, как можно было, после того как у пары родился гиперактивный Люк, заводить еще детей. Сопливые, дерущиеся, орущие, непослушные ребята вызывали у меня нервную дрожь и отвращение. А когда Бен, впервые у меня на глазах описался на диван прямо в штаны, я долго не могла приступить к его переодеванию, борясь с желанием оставить всё как есть – авось само высохнет.

Вечерами, дети носились по уличной площадке, оглушительно крича. Я приглядывала за ними, впустую тратя драгоценное время и молодость на чужих отпрысков. Но судьба, зачем-то заставляла меня заниматься этим здесь и сейчас – преподавала свой урок.

* * *

Со временем, я свыклась с новыми обязанностями, я даже находила радость в уборке чужого помещения и в готовке еды. Руки механически выполняли работу, а голова в это время уносилась вдаль за мыслями и новыми сюжетами.

Семейство, где я работала, поначалу показалось мне странным. Многого мне, иностранке, было не понять. Например, почему, хозяйка дома настрого приказывала мне мыть фрукты и овощи в мыльной воде с щеткой, но в то же время, спала с собаками в одной постели, в обнимку. Для меня, например, было наоборот не так противно съесть, просто, помытое под краном, яблоко, чем целовать грязную собаку. Или почему, соблюдая модную «безглютеновую» диету, отец семейства, щедро запивал «диетические блюда» нона-нолой?

Хозяйка была в целом нормальной женщиной, но в определенные дни превращалась в фурию и задевала меня по каждой мелочи. В доброй, как я сама про себя думала, девушке, проснулась злопамятность и мстительность.

Самым приятным для меня временем за весь рабочий день – был выгул собак – двоих лабрадоров. В целом, собаки были послушными, и гулять с ними на поводках в парке, по нескольку часов – было сплошное удовольствие. Это не орущие вечно сопливые дети, от которых голова порою раскалывалась на части...

Однажды, на исходе пятого месяца работы нянькой, я неспешно прогуливалась по небольшому тенистому парку недалеко от дома. Я отпустила собак побегать без поводка, сама же, прикрыв глаза, наслаждалась тишиной, отдыхая от вечных криков, воспитуемых мною, детей.

- Эй! Ты! – внезапно услышала я грубый мужской голос невдалеке.

Удивленно распахнув глаза, я увидела молодого темнокожего дроу, одетого в цветастую нелепую шапочку, поверх растрепавшихся, от срока давности, дредов.

- Вы мне? – удивленно переспросила я, разглядывая широкие, спадающие на бедрах джинсы и красную майку с нецензурной надписью.

- Ты же та самая чика из сети, это тебя тот вемец пырнул ножом прямо в кадре? – дроу приблизился ко мне вплотную, и бесцеремонно дернул наверх хлопковую простую футболку, обнажая бордовый неприглядный шрам, протянувшийся справа от пупка.

Я в ужасе отпрянула от парня. В городе проживало полно сумасшедших, да и мало ли, что им могло прийти в голову.

- Да, это – ты!  - потрясенно проговорил темный эльф. – Ну, ни фига себе! Я встретил звезду в этом чёртовом парке!

- Во-первых, актером был вранцуз – начала, было, я…

- Какая, мать его, разница кем он был, хоть эфиопом. Я посмотрел этот ролик тысячу раз. Ты в нем такая секси, да и в сериале, тоже ничего. Офигеть! Мои не поверят! Слушай, распишись-ка мне тут… - дроу сосредоточенно поковырялся в карманах безразмерных брюк и вытащил помятый чек из супермаркета.

Косясь на своего, не очень вменяемого фаната, получающего удовольствие от просмотра реальной сцены ножевого ранения, задавая себе вопрос, кто из нас более сумасшедший, я всё-таки нацарапала: «Кейт Сноу. С наилучшими пожеланиями.» на замусоленном клочке бумаги. Ведь мало ли что может прийти в голову этому пассивному садисту?

- Офигеть, мать твою! – еще раз восхитился темный эльф и быстро скрылся за ветками деревьев.

Тоже самое, по поводу происшествия, хотелось сказать и мне.

Эта короткая встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. А ведь и правда, были у меня два сценария, главная роль в сериале, показанном на центральном канале. Я была звездой интернета какое-то время. А теперь я - поломойка, вынужденная подтирать  сопли и попы невыносимым детям, да выгуливать чужих собак.

Этой же ночью, оставшись наедине у себя в комнате, я отыскала тот ролик в паутине, запись интервью, отрывки серий из «Вранцузского Снега», прочитала комментарии и впала в уныние, долго плакав, о потерянной, короткой славе.

На следующее утро был выходной. Я оделась попроще, прихватила легкий шарф и отправилась в небольшой версилонский храм Лог-Анджелеса. Там, купив свечей, и повязав платок, как это делали женщины в древней Версилонии, я молилась у каждой иконы, умоляя совершить еще одно чудо. Мое место там – под светом софитов и прицелом камер. Мои книги должны занимать в книжных магазинах почетные места. А я должна быть рядом с Дэвидом…

Выходя из храма, еще не успев снять платок и пряча опухшие от слез глаза за солнцезащитными очками, я увидела спину садящегося в роскошный темно-синий автомобиль мужчины. Что-то в этом облике задело мое сердце. Этот образ: высокий, черноволосый, уверенный в себе. Мотор завелся молниеносно, и спортивный «Ворш-кайен» унесся вдаль. Неужели это был он? Дэвид? Я не могла с полной уверенностью ответить на этот вопрос. Я его толком не успела разглядеть. Но в целом их типажи совпадали. Почему, собственно говоря, и нет? Ведь он тоже живет в мегаполисе, и вполне очевидно, передвигается по улицам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  Я посчитала это добрым знаком от высших сил, и полная надежд, вернулась на место работы. Этой же ночью, я собрала все ссылки о любой информации о себе во всемирной паутине, и со своими книгами вновь разослала их по издательствам. Может, скандальное, годовалой давности происшествие, как-то заинтересует отцов печатной литературы?

Глава 29

Решение, обратить внимание издательств на свой прошлый актёрский опыт, стало для меня верным. Месяца не прошло, как я получила приглашение на интервью в одно из крупных издательств Нью-Бйорка «Пресс ИНК».

Так как свою зарплату и доход от аренды дома я практически не тратила, то без труда оплатила себе билет в город мечты, и, отпросившись у семьи на пару дней, в тайне надеясь более не увидеть их никогда, улетела, почти накануне праздника зимнего Равноденствия.

«Пресс ИНК», в лице пиар менеджера Айрис Ландрус – ухоженной женщины лет пятидесяти, с модной стрижкой и безупречным маникюром, пристально познакомились со всеми моими произведениями, и, для начала выкупили у меня права на три книги: «Нигде», «Армазонка Ривер», и «Я называла его Милый». 

Айрис поведала мне, что они давно хотели заполучить работоспособного автора, пишущего живо и интересно, и издательство, не прочь «раскрутить» новую звезду. Я, не колеблясь, подписала договор на астрономическую, по моим понятиям сумму гонорара за три книги, а также, дала согласие в письменном виде на все предстоящие мероприятия по рекламе: интервью, публикации, заметки, участия в ток шоу и других телепередачах.

Двадцать первого декабря я прибыла в аэропорт имени Геннеди. Мне надо было вернуться в Лог-Анджелес – закончить дела, уволиться с работы, перевести кое-какие вещи в Нью-Бйорк. Я приняла решение снимать квартиру в городе мечты, так как летать туда-сюда было гораздо затратнее, нежели чем арендовать жильё. Запросы мои были самыми минимальными – крыша над головой и стол, куда можно было поставить печатную машинку. Поэтому, мне удалось быстро отыскать недорогой, подходящий вариант.

На регистрацию рейса Нью-Бйорк – Лог-Анджелес собралась приличная толпа из пассажиров. Очередь медленно продвигалась вперед. Позади меня, прямо на чемоданах, расположилось семейство с тремя детьми, разного возраста. Двум старшим детям – брату и сестре, было скучно, они шумно носились друг за другом, то и дело, спотыкаясь о багаж других пассажиров, визжали, дрались между собой, отдавливая туфли и сапоги, несчастных попутчиков. Некоторые люди были откровенно возмущены поведением маленьких дьяволят, другие шикали на них, недовольно морщась на испорченную обувь, третьи просто улыбались, понимая, что это «просто» дети и им по возрасту разрешено так себя вести. Родители их, упорно делали вид, что они тут не причем. Мама – полная крашеная блондинка с грязным, неопрятным хвостом из волос, качала третьего малыша в слинге, возмущенно попискивавшего, когда она останавливалась – перевести дух. На дряблой шее её, потерявшей былую белизну и упругость, покачивалось серебряное обручальное кольцо на золотой цепи, так и норовившее залезть орущему младенцу прямиком в раскрытый ротик. Женщина, то и дело, потрескавшимися пальцами с обгрызенными ногтями, поправляла это странное украшение. Отец семейства, замученный мужчина средних лет, с рыжими короткими волосами, в очках, сосредоточенно смотрел на экран мобильного телефона, боясь поднять глаза на творившееся его детьми, безобразие.

Пожилая степенная пассажирка, тем временем, достала небольшой контейнер из дорожной безразмерной сумки. Открыв его, она наполнила зал ожидания восхитительным ароматом свежеиспеченных ванильных блинчиков. Маленькие дьяволята, превратившие ожидание рейса в ад для других людей, тут же прискакали к решившей подкрепится, старушке.

- Я возьму один! – грубым, совершенно не детским, противным голосом, быстро потребовал веснушчатый мальчишка, кулаком размазывая зеленые сопли, потекшие с его остренького лисьего носа.

- Я тоже хочу! - тоненьким, словно пилА голосом, пропищала его подбежавшая сестричка и громко чихнула, разбрызгивая микробов, прямо в коробку на блинчики.

Отец опустил голову еще ниже, будто бы хотел попасть по ту сторону экрана спасительного смартфона.

- Конечно, угощайтесь. – брезгливо скривилась старушка.

Грязными руками, которыми они перетрогали все поверхности и выступы зала ожидания, и Бог знает, чего еще, дети быстро поедали исходившие ароматом блинчики, не оставляя ни одного, для щедрой старушки.

С превеликим отвращением я наблюдала за этой сценой. Мне припомнились месяцы работы с такими же сатанятами в Лог-Анджелесе. Слава судьбе, что мне больше никогда не придется возиться с чужими детьми! И почему родители их совершенно не воспитывают? Что та семья, закрывала глаза на все безобразия, перекладывая воспитание и общение с детьми на мои плечи, что эта… Будь моя воля, я бы ух... наподдавала им! Нам с Денисом и в голову бы не пришло вести себя так в детстве в общественных местах.

Тем временем, ребята доели добычу и возобновили игрища. Брат никак не мог настигнуть сестру, та, убегая и вереща, метнулась в мою сторону. Упав прямо ко мне на колени, оцарапав кожу новых, купленного вчера ботинок, она, жирными руками вцепилась в пальто кофейного цвета, оставив отвратительные пятна на светлой ткани. Следом за ней, на меня рухнул её братец, мазнув сопливым носом рукав, и зажирнив пальто еще больше. Обалдевшая от крайней степени наглости ребят, я резко встала, скинув с себя сатанят, и направилась сдавать багаж. Было ужасно жаль новых купленных дорогих вещей, стоимость которых мне никто не собирался возмещать.

Подойдя к стойке регистрации, всё еще возмущенная отвратительным поведением спиногрызов, я протянула паспорт улыбающейся девушке и краем глаза заметила какое-то волнение и резкое движение не далеко от себя.

Тут же раздались выстрелы. Воцарилась паника, завизжали голоса, некоторые пассажиры попадали как подкошенные. Расстреливая всех вокруг, преступник в маске быстро продвигался в мою сторону. Загипнотизированная всем происходящим, я с трудом скинула с себя оцепенение и заметила неожиданно выбежавшего к стрелку ребенка. Отец дьяволят, смог схватить в охапку лишь дочь, мать, укрывала собой чадо в слинге. Мальчишка же, не понимая, что твориться вокруг, метнулся в сторону стрелка.

Мое тело, среагировало быстрее, чем мозг. Я сама не поняла, в какой момент бросилась на мальчика, закрывая его собой от выстрела. Пуля обожгла мне спину, я почувствовала боль, и то, как уплываю, куда-то за грань этой реальности.

Глава 30

На этот раз лабиринтов не было. Было темно и тихо. Словно в космосе, в невесомости, моя душа падала в бездну, и падению этому не было конца. Я не помнила ни, кто я, ни своих близких.

- Кто я? – начала задавать себе вопросы. – Я Катя. Я жива? Вроде жива. По крайней мере – я мыслю. Но почему так темно вокруг? И тело… у меня его нет. Нечем пошевелить. Лишь сознание, мысли… Неужели я все же того самого? Нет, я не хочу умирать, мне еще так много всего нужно сделать, написать, сыграть, полюбить…

- Твоя земная жизнь закончилась – раздался тихий голос посреди бездны.

- Нет… пожалуйста – взмолилась я. Здрасьте, приехали! Похоже, я допрыгалась. – Я должна вернуться обратно.

- Как ты собираешься возвращаться? – твоё тело прострелено, пуля пробила лёгкое. С таким не живут.

- Я не хотела умирать… вообще-то. Я нечаянно.

- Зачем тогда бросилась спасать мальчишку?

- Не знаю… - в черной бездне невозможно было солгать, - поэтому я добавила, - если бы было возможно всё изменить, то я бы спряталась, не стала бы спасать жизнь этому отвратительному кхм дьяволенку. Я вообще ненавижу детей… особенно таких…

- Тебя уже несколько раз возвращали на землю, давали шанс, наделяли сверх способностями… буквально вкладывали сюжеты в твою не слишком умную голову, а ты так и не на шаг не приблизилась к своей мечте. Так может и не нужна тебе эта цель? Может, он, совсем не тот, кто тебе нужен? Смотри, вон она – дверь в вечную жизнь.

Створка, возникшая в пустоте, манила неземным ярким светом, оттуда веяло спокойствием, умиротворением, и моя душа как мотылек, завороженная сиянием, полетела было, туда, но остановилась. Передо мной возник яркий образ кумира.

- Нужен! – выкрикнула я, - Последний шанс. Дай мне его. Я сделаю всё возможное и не возможное.

Снова боль и рвота. Опасения за свою вменяемость и писк приборов. Очертания больничных стен, проступавшие сквозь мрак бездны. Доброе лицо доктора Залепилли, склонившегося надо мной и говоривший с любовью и тревогой голос:

- У тебя традиция да? Каждый год во время зимнего Равноденствия, ты непременно хочешь видеть меня, и ищешь любые причины, попасть в реабилитационный центр? Может, номерами обменяемся? Так легче будет, и здоровьем рисковать не нужно.

Я слабо улыбнулась иронии врача и выдала ему ответ сиплым голосом:

- Каждый год, тридцать первого декабря, мы с друзьями ходим в сауну…

- Что? – ВЗАшник не мог знать культовой версилонской комедии, а потому не смог в полной мере оценить юмор пациентки.

- Ничего, забудьте… Долго мне еще тут валяться?

Залепилли крякнул с восхищением:

- Долго? Да я тебя вообще теперь отсюда не выпущу. Что ты за человек – катастрофа вообще? Такого просто не бывает – и машиной ее давили, и ножом резали, теперь вот легкое прострелили… что дальше? Сожжение? Авиакатастрофа? В океане тебя утопят или с небоскрёба скинут?

- Голос сказал мне, что если я в этот раз не добьюсь своей цели, то в следующий – умру по-настоящему.

Залепилли скептически посмотрел на меня.

- Под общим наркозом, голос еще и не то скажет… Операция шла несколько часов. Удивительно, но ничего серьёзного по ходу её не обнаружилось. Пулю извлекли, ткани сшили… Через месяц будешь как огурчик. Регенерация у тебя смотрю, прям как у Росомахи, обернутого покрывалом Левкотеи.  

- Каким каким покрывалом?!

- Не бери в голову! – махнул на меня врач, - Отдыхай!

Глава 31

События, произошедшие в аэропорту, а также пригрозивший мне в наркозном опьянении голос, произвели на меня глубочайшее впечатление. Я осознала, что жизнь одна, и она происходит здесь и сейчас, а не в каком-то отдаленном будущем. Хватит мне уже быть пассивным зрителем собственной судьбы. Пора ее, судьбу, брать в свои руки, а не ждать у моря погоды.

Сразу же, после ухода Залепилли, я принялась звонить Айрис Ландрус, и убеждать ту – созвать пресс конференцию прямо в больнице. Айрис, будучи в первую очередь бизнесменом, тут же почуяла прибыль от такого хода. Она раздула огромную кампанию с привлечением журналистов, телеведущих и актеров, и всё это ради раскрутки трёх романов раненной авторши.

 Безумный парень с пистолетом, открывший в стрельбу в аэропорте, и малыш, которого, рискуя жизнью, спасла Катерина, вызвали огромный общественный резонанс.

Зато мне подфартило – так подфартило! В каждом эфире восхваляли мой благородный поступок. Родители мальчика боготворили меня при каждом удобном случае, называя ангелом-хранителем их семьи. Мои книги раскупались как горячие пирожки в морозный день. Даже самые отъявленные критики не могли в полной мере разнести мои бестселлеры в пух и прах, потому что не получалось у них очернить спасительницу ребёнка.

Я исправно посещала каждый эфир. Ходила туда как на работу и светила мордой лица перед камерами как можно больше. По настоянию пиар-менеджера, меня гримировали каждый раз как можно бледнее, болезненнее, чтоб народ гораздо медленнее забывал мой геройский подвиг. Надувательство? Да, но теперь, чтобы добиться известности я была готова идти на все!

Мне, не без помощи пиар отдела всемогущего издательства, присвоили премию человек года по версии одного из крупных журналов. На волне успеха, издательство выкупило у меня права на остальные написанные книги, и я, всего за несколько месяцев, из нищей эмигрантки, подрабатывающей нянькой, превратилась в миллионершу и писательницу с мировым именем.

Молливуд не остался в стороне от всеобщего помешательства моей личностью. Теперь сами киностудии, через своих агентов искали пути подходов к Госпоже Сноу.

Киностудия «КиноДримс» оказалась настойчивее всех, и представитель её, Найт Кэмпинг, лично встретился со мной.

- У меня есть два условия, - уверенно ответила я, прекрасно зная, что могу себе это позволить.

- Обсудим их, - проговорил Найт, - размешивая рафинад в чашечке эспрессо. Обозначьте свои условия.

- Речь идет о фильме по мотивам «Армазонка Ривер», не так ли?

- Именно. – прихлебнул бодрящий напиток Кэмпинг. – Блокбастер с хорошим бюджетом.

- Значит, пригласить на главную мужскую роль известного актёра, для вас не составит финансовых затруднений?

- Смотря кого приглашать. – пожал плечами Найт. – Вы видите определенного человека на эту роль?

- Да. Дэвид Рэйн идеально подойдет на роль Лучника. А я, соответственно, идеально подойду на роль Галатианны.

Найт посидел с минуту в раздумье. Условия, в принципе выполнимые, если Рэйн согласится на этот проект. Актёром он был вполне неприхотливым. Играл за разные гонорары, время от времени, обходясь вообще без них. А вот на счёт Кейт, были сомнения. – Всего одна работа в мыльной опере не тянула на главную роль в Молливуде.

- Я пришлю вам ссылки на мою первую работу в кино, - словно прочтя его мысли, быстро произнесла я. - В конце концов, пригласите меня на пробы. Уверяю Вас, не пожалеете. У Вас нет другого выбора. Либо я и Рэйн играем главные роли, либо я рассматриваю предложения других кинокомпаний.

- Но Рэйн может быть, занятым в иных проектах! – резонно возразил на это Найт.

- Мы его подождём, - ответила я как ни в чем не бывало, прихлебывая мятный чай.

Потому что так и надо действовать на пути к мечте. Иначе возможности можно прождать целую жизнь. А если у меня нет этой жизни?!

Глава 32

Пока «КиноДримс» вели активную подготовку к началу съёмок нового фильма, я, не без помощи давнего друга - посла Капэллы, перевезла родителей, брата и бабушку в Лог-Анджелес, купив им просторный дом с участком, автомобили, и устроила брата в университет. Легко и приятно все это делать, особенно когда есть деньги. Много денег.

Мой папа, как и предполагала мама, на отрез отказался признавать себя зависимым человеком, и продолжал тихо напиваться у себя в комнате. По сути, мы с отцом были двумя одиночками. Разница была лишь в том, что он бежал от семьи посредством алкоголя, а я, прикрываясь работой.

Тиропольскую квартиру, мы решили не продавать.  Просто закрыли ее, пустую, оставив запасной комплект ключей соседям – на всякий случай. Будущее казалось родителям туманным и неопределенным. Они до сих пор не верили, что я все это смогла сделать для них, и что больше в нищету они не вернутся.

Свой первый домик, на окраине мегаполиса, я так же оставила себе. Это было мое личное пространство и убежище. Неограниченная материальными средствами, я сделала там первоклассный ремонт, оформила дворик в гальпийском стиле, но проводить там много времени, не могла – работа заставляла всё чаще бывать в Нью-Бйорке, а вскоре мне предстоял перелет на Армазонку, на место локации съёмок на одноимённой реке.

Когда Найт сообщил мне, о том, что Дэвид Рэйн согласен и примет участие в съёмках, я долго и громко хохоча скакала по кровати отельного номера, пока не начала стучать в дверь горничная, пришедшая выяснить, что происходит в комнате.

Скоро я познакомлюсь с Ним… Какая же она будет? Наша первая реальная встреча? Там, на экваторе, в декорациях главной водной артерии планеты, на краю света… Что может быть более романтичнее этого?! Нет, какая же я, всё-таки, молодец! И как ей повезло, что киностудия, первой решила экранизировать именно «Армазонку Ривер»! Я читала предварительный сценарий. Там будут и поцелуи и даже постельная сцена… о… а возможно, наша экранная любовь перерастёт в настоящую… кто знает? Даже если и ничего не получится, то я всё равно увижу Его воочию, прикоснусь к кумиру, буду разговаривать с ним и дышать одним воздухом… О чем еще большем можно мечтать преданной фанатке?

* * *

Съемки фильма были запланированы с июня по сентябрь – во время местной зимы. Так называемый засушливый период как раз приходился на эти месяцы, в остальные же, во время сезона дождей, работать с кинокамерами не представлялось возможным.

Накануне дня рождения, в середине мая, я уже вылетела в Манаус, единственным прямым рейсом из ВЗА. Едва приземлившись в местном аэропорте меня мгновенно обдало тропической влажностью. Такой мокрой жары я еще не встречала нигде: ни в жарком сухом климате Тирославии, ни в Лог-Анжельском лете.

Такси уже поджидало меня у выхода из аэровокзала. Весь путь до отеля, я во все глаза рассматривала этот удивительный город. Если бы не джунгли, окружающие Манаус с трёх сторон, то он вполне мог бы сойти за современный город: уютный, чистый, с древней архитектурой в западном стиле, с домами, украшенными барельефами и вензелями, – он был словно чудом, посреди непроходимых лесов Армазонии.

Водитель такси, на гальском языке рассказывал мне о тех или иных достопримечательностях города, а так как я обладала феноменальной памятью и за несколько дней до вылета изучала язык, то вполне понимала, о чем говорит водитель, и даже пыталась задавать вопросы, чем приводила аборигена в неописуемый восторг.

В отеле, за стойкой рецепшен, меня ждал сюрприз. Симпатичная девушка, в форменной одежде отеля, отложила мой роман в сторону и обворожительно улыбнулась. Несмотря на то, что книга была переведена на несколько основных языков, на гальский в том числе, иллюстрация оставалась неизменной. По ней, я и узнала своё детище. Я играла и писала под псевдонимом, широкой публике не было известно моего настоящее имя, и лицо, мое было пока мало популярным. Работница отеля никак не могла узнать во мне Кейт Сноу.

- Интересно? – как можно более равнодушно поинтересовалась я, кивком указывая на яркий томик.

- Ну, так… занимательно. – ответила ничего не подозревающая отельерша.

Зардев краской от гордости, испытывая самый настоящий оргазм, по крайней мере, я, будучи невинной девушкой, так себе его и представляла, я задохнулась от этой незатейливой похвалы. Вот оно – пьянящее, ни с чем не сравнимое чувство писателя, которого читают…

Глава 33

Я провела ночь в отеле, отдохнула и привела себя в порядок. Утром за мной приехал помощник режиссера Фредди Купер. Молодой, коренастый, светловолосый и светлоглазый ассистент, со всеми почестями проводил меня до места съемок – лагерь киношников расположился в нескольких километрах от Манауса, на стыке с лесами непроходимых джунглей.

Мне вновь предстояло жить в трейлере, но теперь в вечной жаре и духоте. Рэйн должен был прибыть в съемочную деревню аккурат, в мой день рождения. Это ли не знак, и не самый лучший подарок от судьбы?

К приезду любимого, я начала готовиться за день – перебрала все свои вещи, решая, в каком виде лучше всего предстать перед ним. Но джунгли не оставляли практически никакого выбора в одежде: джинсы поплотнее, да футболка с длинными рукавами, и толстый слой репеллента вместо тонального крема – чтоб комары не съели до начала съёмок.

Так как в жаре и стопроцентной влажности тек любой макияж, кроме киношного грима, а моя кожа находилась в идеальном состоянии, я решила ограничиться чистыми волосами и свежей одеждой.

В душном помещении трейлера было сложно оставаться, и несколько ночей подряд, я брала печатную машинку подмышку и отправлялась на улицу – снаружи, между трейлеров, я садилась на землю, скрестив ноги, и работала так, до утра.

Не в силах успокоиться в эту ночь, я, подхватив самое необходимое, так же расположилась на насиженном месте. Вокруг было темно – лишь голубоватый свет Луны подсвечивал наш лагерь. Миллиард звезд, с Южным Крестом во главе подмигивали мне в ночи, оглушительно квакали древесные лягушки, во все горло стрекотали цикады, ухали ночные птицы.

Внезапно, во всем этом животном гомоне, мой слух уловил санглийскую речь и тяжелые мужские шаги.

Это был он.

ОН!!!

 В сопровождении Фредди и местного гида – аборигена. Я знала это.

 Я почувствовала его всем нутром, каждым нервом и нейроном головного мозга. Я не могла оторвать глаз от монитора – боялась посмотреть на любовь всей жизни. Вопреки здравому смыслу старалась оттянуть этот сладостный момент еще на подольше. Руки мои заледенели и замерли над клавиатурой. Сердце, же, наоборот, билось невпопад, дыханье прерывалось и осушало горло.

Он приближался.

- Большой лагерь.  – услышала я его голос. – Декорации уже выстроили?

Фредди что-то ответил ему.

Я с трудом оторвала взгляд, полный слез, от спасительного монитора и впервые в жизни, вживую взглянула на мужчину своей судьбы.

Фото из журналов не передавали и крупицы его неземной энергетики и обаяния. Его порочные глаза уже вовсю разглядывали меня. Меня! Боже он смотрел, а я была парализована. И вымолвить ничего не могла! Какой-там говорить! Я даже моргнуть боялась!

Дышать забыла как!

Одет он так же был в джинсы, футболку с длинным рукавом, его отросшие, к роли черные волосы прикрывала бейсболка, слегка впалые щеки, подернутые пятидневной щетиной, разгладились в приветливой улыбке.

Это он мне улыбнулся.

Он - ангел.

Обычный человек просто не может обладать столь чарующей харизмой и магнетизмом.

Или он был демоном?

Да хоть кем!

Мне, по уши, влюбленной в него, было совершенно всё равно. Пусть хоть самым страшным маньяком и убийцей, я, не задумываясь, погибла в ту же минуту от его руки.

Сейчас же, он подошел поближе, возвышаясь не дюжим ростом, и быстро опустился на пол, рядом со мной. Как я не хлопнулась в обморок – одному Богу известно!

«Как же долго я тебя ждала!» - кричало мое сердце так громко, что я испугалась: вдруг он услышит? - «Я погибла! Бежать от него уже поздно. Да и бежать от любви и мыслей, абсолютно некуда, даже за чертой жизни, он всё равно не оставит мою душу в покое. Никогда!»

- Привет, - произнес кумир, доброжелательно глядя на меня, едва живую от всего происходящего. – Кейт? – одновременно вопросительно и утвердительно проговорил он.

- Привет… – хрипло выдавила из себя я. Вообще удивительно, как смогла выдавить из себя хоть что-то.

Он был так близко. Всего пара сантиметров разделяла нас, и я не могла не уловить запах табака, древесного парфюма и чего-то острого, головокружительного, исходившего от предмета обожания.

- Наслышан о тебе – продолжил Дэвид, - ты спасла ребенка от выстрела, а за год до этого, тебя чуть не убили на съёмках. – Он разглядывал меня с нескрываемым интересом.

«А еще раньше я попала под автомобиль» - хотела сказать я, но не смогла совладать с передавленным от волнения горлом.

- А еще, ты – писательница и моя партнерша по фильму, - он обворожительно улыбнулся, показывая ровные белые зубы, - мне передали, что ты хотела именно меня на данную роль и никого другого. Интересно, зачем я тебе понадобился? – он бросил быстрый игривый взгляд на меня.

«Потому что я ждала Тебя всю жизнь!» - воскликнула я, про себя, разумеется.

Озадаченный моим молчанием и затравленным видом, Дэвид взглянул на рукопись.

- Не буду отвлекать. До завтра! – он поднялся и быстро удалился со спутниками в сторону трейлеров.

Глава 34

Описать мое состояние было крайне тяжело. Я едва осталась в сознании, находясь вблизи кумира, и сейчас, остатки его, медленно покидали меня. Кое-как приподнявшись, на трясущихся ногах, боясь выронить печатную машинку из взмокших ладоней, я, по стеночке, возвратилась обратно в трейлер.

Наконец, добравшись до своего спального места, я упала на влажные от жары простыни, погружаясь в обморок.

Он разговаривал со мной.

Он присел рядом.

Он улыбался.

Он шутил.

Он был…

ОН…

Он…

он…

Очнувшись, я увидела, что за окном всё еще так же темно, а часы показывали наступившее раннее утро. Отдохнувший мозг работал ясно и помнил все, происходившее накануне. Надо успокоиться и предпринять еще одну попытку пообщаться с кумиром. Почему со мной творятся такие странные вещи в его присутствии?

Почистив зубы, и выпив чашку чая, я вновь вышла на улицу.

«Какая удивительная ночь!» – восхитилась я, окидывая окружавшие лагерь джунгли и стелющийся по земле туман. Подумалось, что около реки будет немного посвежее, и я направилась за ограждение. Я шла по скользким от росы камням, высокие папоротники и трава царапали мою кожу сквозь джинсы, над головой пролетела летучая мышь. Едва поднимавшееся солнце подсветило оранжевым цветом несколько висевших в небе туч, и они странным узором украсили черное небо. У реки вырисовывался высокий силуэт человека.

Это был Он.

Без сомнений.

Обхватив себя за плечи, я подошла поближе.

Широкая спина его дернулась и напряглась. Он заметил приближение.

- Не спится? – набравшись храбрости, я пересилила себя.

- Невероятный рассвет. – произнес Дэвид. – Выспался в самолете. Я здесь уже бывал, но, по утрам обычно, спал.

Я стояла рядом с ним, каждой клеточкой ощущая его присутствие, боясь пошевелиться, взглянуть на него. Это был мой лучший день рождения и лучший подарок от Вселенной. Мы стояли оба в молчании и глядели на черные воды быстро несущейся реки и думали каждый о своем.

Я мечтала растянуть эти мгновения, превратиться в каменные изваяния и застыть рядом друг с другом, до конца времен.

- Пойдем отсюда, пока москиты нас не сожрали, - наконец произнес Дэвид, и, не дожидаясь ответа, взял меня за руку, помогая преодолеть мокрые, замшелые камни у берега.

Рука его была широкой, теплой и сильной и я с удовольствием пошла за ним, опираясь на эту надежную мужскую руку. Дэвид вел себя естественно, уверенно и очень дружелюбно. Он был именно таким, а может, даже и лучше, каким его себе рисовало мое воображение.

- У меня есть кофе, - неуверенно пролепетала я, стоя около своего трейлера, - позавтракаем?

- Если угостишь сэндвичем, то я – не откажусь. – Улыбнулся Рэйн.

Мы прошли внутрь моего временного жилища. Дэвид опустился на диванчик, с интересом разглядывая обстановку вокруг.

Я хлопотала в дальнем уголке трейлера, оборудованного под кухню. Нарезая сыр и бекон, я то и дело посматривала на кумира, одновременно не веря счастью и представляя себя его девушкой, любовно готовящей завтрак. До реальной встречи с ним я проштудировала тысячи сайтов, сотни форумов, где общались между собой фанатки Дэвида. Они бы отдали все на свете за такое утро. Но шанс, почему-то, выпал именно мне.

Нож, плохо лежавший во вспотевшей ладони, сорвался с батона и надрезал мне палец.

- Ау! – негромко вскрикнула я и принялась дуть на порез.

Дэвид вскочил с места и подбежал ко мне. Он взял мою ладонь и повернул к окну, пытаясь рассмотреть рану в дневном свете.

- У тебя есть аптечка? – поинтересовался он.

- Да, вон там, на полке. – слабо проговорила я, не отрывая взгляд от, стекавших на пол, алых капель.

Дэвид окинул меня внимательным взглядом.

- Эй, ты чего? В обморок только не падай! Я сейчас!

Кумир опустил меня на стул, а сам кинулся в сторону, куда ему указала я. Оставшись без подпорки, откинувшись на спинку сидения, я начала заваливаться в бок. Свет постепенно гас в моих глазах. Пространство вокруг наполнилось рябью черно-серого тумана. Уши распирало от звона и ваты, словно кто-то напихал туда по килограмму изделий из хлопка. Тошнота поднялась к горлу, а воздух сделался густым, словно кисель, приготовленный из пыли.

- Кейт! – где-то вдалеке кричал Дэвид, - Кейт! Где антисептик?

- В зеленом пузырьке, - услышала я будто не свой, посторонний голос.

Дэвид совершал какие-то действия, то и дело, мелькая в мареве тумана у меня перед глазами.

- Пить, - прошептала я пересохшими губами.

Дэвид поднес к моим губам одноразовый стаканчик с прохладной водой. С каждым жадным глотком, туман, постепенно рассеивался, звон в ушах уменьшался, я приходила в сознание.

С каждой секундой мне делалось стыдно за своё поведение. Я знала, что не являюсь экзальтированной истеричкой, падающей в обморок от капли крови. Скорее всего, близость Дэвида сотворяла со мной подобные вещи.

- Что это такое? – Дэвид держал пузырек с бриллиантовой зеленью и с любопытством рассматривал свои пальцы, покрытые темно зеленым цветом.

- Зеленка. Обеззараживатель. Очень популярен в нашей стране. – я улыбнулась, вспомнив, как мама лично положила ей заветный пузырек в сумку, гордясь собой, что не забыла такую полезную, в хозяйстве, вещь.

Дэвид пожал плечами, убрал пузырек в аптечку и поинтересовался:

- Оно отмоется?

- Вряд ли. – рассмеялась я. – Эта штука похлеще татуировки будет.

- Как ты? – тоже улыбнулся Дэвид. Он взял мою раненную руку, осматривая приклеенный им пластырь.

- Я буду в порядке. Ты же спас меня.

- Какая же у тебя маленькая, нежная ручка! Её не должны украшать шрамы. Присаживайся, я сам дорежу сэндвичи.

Поставив на поднос дымящиеся чашки и бутерброды, он присел на другой конец диванчика, соблюдая приличную дистанцию. Я совершенно не знала, как вести себя дальше. Чувствовала себя заторможенной идиоткой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Чашка с кипятком, так и норовила выскользнут из влажных ладоней, и, в довершении всего, обжечь колени, а еда не лезла в горло. Дэвид, же, наоборот, с аппетитом поедал сэндвичи, ведя непринужденный разговор. Он расспрашивал меня о ролях, о том, как я попала в мир кино, о книгах и прочем.

- В девять нас ждет работа, - Рэйн бросил взгляд на мобильный. – Пойду пока вещи разберу.

Проводив его до двери, впечатленная тем, что кумир согласился позавтракать со мной и оказал первую помощь при порезе, я взяла в руки чашку, из которой пил он, и… Да, знаю, что очень глупо и по-детски. Но я поцеловала краешек, которого касались его губы. Не став мыть, я убрала её подальше, решив сделать чашку сувениром. 

Глава 35

Кулак кумира.

Какая же я дура неловкая! Идиотка пришибленная! Что он подумал, когда я свалилась в обморок от капли крови? Глупо молчала потом, не в силах выговорить ни слова? С такими мыслями я шла на съёмочную площадку. Мне, неловкой и не умеющей преподать себя, никогда не покорить его сердце.

Режиссер, полный, невысокий мужчина в возрасте, прикрывший отсутствие волос бейсболкой, а испещренное шрамами, от прыщей, лицо клочкастой бородкой, подался навстречу, едва заметив мое приближение.

- Итак, почти всё готово. Сначала снимаем все эпизоды с Рэйном - у него не так много времени, а потом доснимем остальное. Где он кстати?

Я едва успела пожать плечами, а актер уже приближался к декорациям.

- Привет, дружище! – главреж дружески обнял Рэйна и похлопал его по спине.

- Как поживаешь приятель? – мужчины отошли в сторону от меня, оживленно обсуждая последние новости.

Несколько дней были отведены под репетиции, и когда режиссер убедился в том, что правильно донес материал до актеров и других членов съёмочной группы, команда приступила к съёмкам.

Снималась сцена, где моя героиня, Галатея, выбралась из сарая, где ее держал Лучник – Рэйн, разыскала его мобильный и попыталась позвонить отцу. По сценарию, Лучник замечает, что его пленница набирает номер, и, придя в ярость, бьет ее по лицу.

Рэйн – был отличным актёром. Я поняла это с первых минут репетиций. Перед камерой он был идеален. Он был беспощадным убийцей с холодным злым взглядом. Я поверила ему. Как и миллионы фанатов по всему миру. В тот момент, когда я сжимала трубку смартфона, я испугалась Дэвида по-настоящему. Он надвигался на меня как скала. Огромная, холодная и серая. Загипнотизированная его взглядом, я не увернулась от его кулака, как было отрепетировано заранее, я получила удар в лицо по-настоящему. Свет померк мгновенно.

* * *

- Стоп! – заорал главреж. – Что произошло?

Дэвид резко опустился на колени и принялся тормошить меня.

- Вот черт! – сплюнул режиссер, разглядывая ярко фиолетовое пятно, словно чернило, растекавшееся под моим левым глазом. – Чего ты мышей не словила?

Остальная съемочная группа тоже не бездействовала. Меня подняли и перенесли на принесенное кресло. Гримерша держала марлю со льдом на месте ушиба, а Дэвид брызгал мне на лицо из кем-то поданной бутылки.

Я постепенно приходила в сознание, еще из-под прикрытых ресниц, первым увидела Дэвида. Он смотрел на меня с тревогой и ужасом.

- Как ты? – выдохнул он.

- Чего ты не увернулась? – с досадой произнес главреж.

Голова моя трещала, место синяка распухало с каждой секундой, прикрывая веко, а перед глазами плясало лицо Дэвида.

- Кейт, не молчи! – взмолился Дэвид. Он приподнял мне голову и сам теперь держал лед под моим несчастным глазом.

- Что случилось? – задала вопрос я, и сразу вспомнила последние пять минут своей жизни. – Не понимаю, как это могло произойти, - виновато произнесла я.

Через полчаса, в столовой, я сидела с уже другим пакетом льда и тупо смотрела вдаль на пальмы и лианы. Левый глаз заплыл, нещадно ныла ударенная скула. Хорошо, что челюсть не задета – подумалось мне. Сзади послышались шаги и вошедший Дэвид сел рядом за соседний стул.

- Болит? – с тревогой поинтересовался он, пытаясь разглядеть масштаб катастрофы, прятавшийся за льдом.

- Уже нет. – соврала я. – Со мной всё будет в порядке.

- Не сомневаюсь, - усмехнулся Дэвид, - хотел загладить свою вину и пригласить тебя в клуб. Поедешь вечером?

 - Тут есть клуб? – недоверчиво произнесла я.

- Не тут, в Манаусе. Мой байк прибыл вчера ночью. Можем скататься на нем.

У меня аж дух захватило. Он зовет меня на свидание? Или это просто попытка искупить вину за синяк под глазом?

- А как же съемки? Джоэл не доволен будет, – неохотно произнесла я.

Дэвид взглянул на мое фиолетовое «украшение» на лице и ухмыльнулся:

- Какие же тут съемки с подобной красотой? И у тебя недавно был День Рождения, как мне сказали. Чарб отпускает нас на сегодня. Так что соглашайся. Хорошо проведем время.

Кумиру невозможно отказать. Я полетела в трейлер – переодеться и замазать «красотищу» под глазом.

«Он мне улыбался! А что он подумал?» - метались мысли - «Я такая некрасивая, неуклюжая, как он вообще мог на меня посмотреть? Может он во мне что-то нашел? Нет, конечно, просто растягивает губы в обычной улыбке - он же воспитанный человек. Знаком с этикетом. Клиннинговой леди, он ведь тоже улыбается. И Чарбу, и всем остальным. Так что это, не имеет никакого значения. Я всё-таки страшная. Бедный, и как он только со мной работает? Зануда - я, и Синий Чулок.»

После неудачной попытки нанести макияж, я отправилась за помощью к гримерше.

- Давай, превратим тебя обратно в красавицу, - улыбнулась добрая женщина.

Она прикоснулась спонжиком к отекшему пурпурному месту удара, а я сморщилась от боли.

- Ну и дурака я сваляла! – не без досады констатировала я.

Глава 36

Для вылазки в Манаус, я выбрала шорты песочного цвета, заканчивающиеся немного выше колена, черный топ на бретельках с блестящей надписью NВY, на ноги одела летние кроссовки, а волосы стянула в простой хвост – никакая прическа не выдержит Амазонской жары и шлема мотоцикла.

Мы мчались по пыльной извилистой дороге, прорубленной прямо посреди джунглей, заливаясь медовым светом закатного солнца, разрезая влажный горячий воздух тропического леса. Для меня это был первый опыт катания на байке. Я вцепилась онемевшими от напряжения пальцами в талию кумира, и, опьянённая его близостью, упивалась наслаждением от скорости и музыки, оравшей в моих наушниках.

Город вырос перед нами в одночасье. Внезапно, прямо из леса мы въехали на оживленную улицу Манауса, никаких пригородов в этом городе не существовало. Дэвид прекрасно ориентировался на освещенных фонарями улицах и вскоре припарковал байк на стоянке у здания ночного клуба.

Благополучно преодолев фейс-контроль – охранник растеряно уставился на молливудскую звезду и пролепетал: проходите, пожалуйста – мы оказались в забитом прыгающими людьми темном прокуренном зале. Музыка орала громче, чем в моих наушниках, но это никого не смущало.

Устроившись на небольшом, местами протертом и прокуренном диванчике мы выпили принесенные официанткой местные коктейли и Рэйн вывел меня на танцпол. нас окружала какофония звуков и потные счастливые люди, двигающиеся в такт битам. Песня плавно сменилась знакомой мне мелодией. Точно! Старая версилонская дискотечная песня, которую я знала наизусть еще в школьные времена, орала на весь клуб и окрестности Армазонии. Огромная волна счастья и тоски по Родине, по родному языку захватила меня, и я растворилась в импровизированном танце, подпевая певцу и не обращая внимания ни на Дэвида, ни на других людей на танцполе. Несколько туристов из Версилонии, по-видимому, и заказавших песню, так же отрывались под нее, одобрительно косясь на меня.

Дэвид принес еще выпивки. Музыка отдавалась битами в грудь. Уши ломило от громкости. Было темно, душно и жарко. Алкоголь делал свое дело. Ром, несомненно, был крепче Мартини, но, у непьющей меня, уже основательно кружилась голова после трех бокалов терпкого сладкого напитка. Дэвид так же был немного пьян.

- Поехали отсюда? – слегка заплетающимся языком проорала сквозь музыку я.

Актер кивнул, и, расплатившись, мы вышла на улицу. Несмотря на поздний час, молодежь курила около клуба. Осуждаю. Пить и курить очень вредно для здоровья. Ночные бабочки, точно мотыльки облепившие вход в злачное заведение, с интересом уставились на Рэйна. Из дверей клуба вырывался дым и рев музыки. К нам подошли трое взрослых мужчин бандитской внешности. Лысеющие и бритоголовые, пузатые, с перстнями на могучих руках, с неприветливыми лицами.

- Версилонцы что ли? – гулким басом спросил один из них на чистом Версилонском.

Дэвид непонимающе уставился на него, инстинктивно прикрывая меня собой.

- Я – версилонка, - выглянула я из-за могучей спины актера, - он – нет.

Лица мужчин расплылись в довольной улыбке.

- Надо же, в этой глуши, соотечественницу повстречали! - Хохотнул второй из троицы. – Ты из Версилонии?

- Нет, из Тирославии, - не стала вдаваться в подробности я.

- А мы как раз оттуда, туристы, типа. – заржал третий.

- Удачного вам путешествия, - пожелала я.

- И вам! – не остался в долгу первый заговоривший.

Мы с Дэвидом прошли к месту, где оставили мотоцикл. Голова закружилась вновь, от выпитого, и от духоты, которая не спадала тут даже ночью.

- Кто были эти мужчины? – поинтересовался Рэйн.

- Туристы из Версилонии. Знаешь такую страну? – ехидно улыбнулась я.

- А ты говоришь по-версилонски? – вместо ответа прозвучал вопрос Рэйна.

- Конечно, еще бы! – я улыбалась вовсю, осмелевшая, под действием горячительных напитков.

Рэйн присвистнул и достал сигарет.

- Будешь? – предложил он мне. Я отрицательно покачала головой. – Не против?

- Кури. – разрешила я, и тут же добавила: – Но помни, что это очень вредно. Я родилась в Тирославии. Эта страна лишь недавно получила независимость от Версилонии.

- А сюда как попала? – Дэвид облокотился на своего железного коня.

- Чудом. – судорожно вздохнула я, морщась от сигаретного дыма собеседника. – Именно чудом. Иначе это не назовешь. А вообще это – длинная история. Расскажу как-нибудь, если тебе это будет интересно.

Глава 37

Докурив, Дэвид завел байк. Я, окончательно осмелев, уже по-свойски обняла его мускулистую спину.

- Ты пьян Дэвид, - зачем-то произнес мой язык.

Вместо ответа, актер помчался по ночному городу, разрывая тишину ревом железного коня. Центральная улица так же резко оборвалась ухабистой проселочной дорогой. Мотоцикл, то и дело, подпрыгивал на камнях и проваливался в ямки, и каждый раз мое сердце уходило в пятки. Дорогу нам освещал один единственный мотоциклетный фонарь, вырывавший из темноты фрагменты зарослей джунглей.

По расчетам Дэвида, мы уже давно должны были вернуться в киношный лагерь, но, почему-то, дорога никак не приводила нас на место. Мы заблудились. Едва эта мысль промелькнула в моей голове, как мотоцикл чихнул и встал, как вкопанный.

- Что случилось? – сонно спросила я.

- Бензин кончился, - буркнул мой кумир, - и мы, похоже, свернули не на ту дорогу.

Я опустилась на землю рядом с мотоциклом. Слишком устала за этот долгий и полный разных событий день. Сонливость добавляло мне и выпитое горячительное. Дэвид вытащил сотовый телефон.

- Чёрт! Сети нет! – с досадой воскликнул он и обернулся на спящую меня, – Кейт! Здесь нельзя спать. Пошли.

Поковырявшись в багажнике и вытащив складной охотничий нож, он решительно взял меня за руку и повел в сторону реки. На берегу, в нескольких метрах от воды, вверх дном валялась прогнившая рыбацкая лодочка. Усадив меня полусонную на камень, Рэйн перевернул лодку и, светя фонариком мобильного телефона, осмотрел дно. Деревянный пол зиял пустотой и речным песком. Оглядевшись вокруг, актер принес несколько упавших, но свежих пальмовых листьев, и устлал ими дно.

- Номер отеля готов. – Пошутил он и помог мне прилечь на импровизированную кровать. Сам лег рядом, даже слишком близко, - лодочка была довольно узка, не позволяя свободно улечься, двоим взрослым людям.

Прижавшись друг к другу, мы оба уставились на фантастический вид ночного неба, усыпанного миллиардами разноцветных звезд, висевших, казалось, очень низко.

- Дэвид, - осмелела я, - у тебя есть девушка?

- Нет, - немного помолчав, ответил он. – А у тебя парень?

- Нет. – поспешила я с ответом.

- Спокойной ночи. – пожелал мне, отворачиваясь в сторону, кумир.

- Сладких снов! – прошептала я, прислушиваясь к мерному дыханию его тела, и погружаясь в липкую дрёму.

Утром меня разбудила истошно чирикающая незнакомая яркая птица. Солнце уже стояло довольно высоко. Дэвида рядом не было. Зажмурившись, я вылезла из лодки и отправилась к реке – умываться. Взглянув на свое отражение в водной глади, морщась от потревоженного ранения, я поняла, что смыла косметику, камуфлирующую синяк, и тот, во всей красе обрамлял мой глаз и часть щеки.

Умывшись, я с облегчением увидела Дэвида, неподалеку молотившего тонким прутиком по водной глади. Вот он застыл на мгновение, а затем, резким движением выдернул палочку из воды с рыбой на другом конце. Отшвырнув улов на песок, он точным движением острия палки, проткнул рыбе голову и отбросил ее к остальному, выловленному ранее, улову.

Я поспешила подойти к нему.

- Пираньи! – Дэвид с нескрываемой гордостью показывал мне небольших зубастых рыбок. – Могут и палец оттяпать, если вовремя не прибить.

Несколько минут он побродил в чаще и вернулся оттуда с охапкой хвороста и двумя кусками лиан.

- Вот кофе – пошутил он, протягивая мне кусок, - там освежающий сок, - пояснил актёр и жадно припал к своей лиане.

Осушив ее, он развел костер, и вскоре вкусно запахло жареной рыбой.

- А вот и завтрак, - мило улыбнулась я. – Вкусно то как! Где ты научился выживанию в джунглях?

- Да, это знает каждый, - отмахнулся Рэйн. – Ты мне лучше скажи, Кейт Сноу - это же твой псевдоним. А как тебя зовут по версилонски?

- Катерина Снежинская, - и, увидев его замешательство труднопроизносимыми словами, я добавила, - Катя. Коротко меня зовут Катей.

- Катя, - практически без акцента повторил Дэвид. – Необычно. Когда же нас теперь найдут, Катя?

Глава 38

Несмотря на опасения Дэвида, нашли нас достаточно быстро. Съёмки продолжились. Мой синяк облегчал труд гримеров, так как долго не проходил и был много великолепнее нарисованного ими, если так вообще можно говорить про синяки.

Ночь была моим временем. Я так же продолжала писать ночами напролет, или перебирать в памяти прошедшие дни, связанные с Дэвидом. Часто, на мечты о нём, обрушивались бурлящие волны других видений: тысячи сцен и сюжетов будущих книг. Это напоминало транс, и спровоцировать его могло что угодно: чье-то, произнесенное вскользь слово, мелодия, или увиденная в газете фотография, и вот, я уже погребена под лавиной информации, пришедшей ко мне, не известно откуда. И тогда оставалось только бежать к печатной машинке и успевать записывать перипетии чужих судеб.

* * *

Несколько месяцев спустя

Приближался Новый год. Город Ангелов, нарядившись украшенными елями еще в Ноябре, пестрел гирляндами и переливался, словно бриллиант, электрической иллюминацией. Я с грустью и тоской разглядывала все это великолепие из окна такси, а еще, я с ужасом ждала полночи и наступающей для меня пугающей даты. Три года подряд, именно в этот день, моя жизнь подвергалась опасности, весела на волоске. Чего же мне ожидать через пару часов на этот раз?

Фильм был отснят и выходил в прокат. Я стала богаче на несколько миллионов, обрела популярность среди молодежи и получила недурные рецензии критиков. На публике и с обложек журналов я очаровательно улыбалась зрителям и читателям, но в моей душе не все было так радостно. Причиной этого, был, конечно же, Дэвид. За несколько месяцев съёмок он так и не сделал ни одной попытки перевести нашу дружбу в более интимную сферу. Он держался вежливо, участливо, но отстраненно.

Каждый день, проведенный на съемках с Дэвидом, я воспринимала как чудесный подарок от судьбы. Я упивалась его близостью. Это было больше похоже на помешательство в обостренной фазе. Какой же сладкой мукой это было – смотреть на кумира, но не сметь, даже дружески, дотронуться до него, обожать сцены с его участием, и ненавидеть другие. Его шутки, подколы, язвительные пикировки с другими участниками съёмочного процесса, его профессионализм – я могла часами перебирать в памяти самый счастливый отрезок в моей жизни. Как многому я от него научилась!

После того, как Рэйн покинул съемки в джунглях в июле, я со съемочной группой задержалась там до Сентября – доснимать остальные эпизоды фильма. Его отъезд, больше всего напоминал потерю смысла жизни. Я отдавала себе отчет в том, что его работа в Армазонских Джунглях, когда-нибудь закончится, и мучительно ожидала развязки, моля время остановиться. Но то, как назло, неумолимо убегало без оглядки, совершенно не заботясь о моих чувствах. Я тосковала, хандрила: то писала ночи напролет, то тупо пялилась в ночное небо, вспоминая каждое мгновение, проведенное рядом с любимым человеком.

Какой же я была счастливой, когда Дэвид был рядом! Я щурилась на солнце, как довольная сытая кошка, мурлыкая под нос нежную мелодию и зорко наблюдала, как предмет моих мыслей тренируется с оружием для очередного эпизода, или выполняет физические упражнения на свежем воздухе. Я отдала бы всё на свете, лишь бы пережить эти счастливые мгновения еще раз…

Надо признать, что Дэвид не пошел со мной на сближение, хотя и знал, что в данный момент, партнерша по фильму свободна, и сам, как признавался, не был в других отношениях. Не испытывал он чувств ко мне. От этого и было обидно до рыданий в подушку.

Действительно, недоумевала я порой, как же так могло произойти, что я, преодолев такой длинный извилистый путь, вернувшись три раза буквально с того света, пережив реабилитацию после аварии, удар ножа и выстрел в легкое, как могло произойти, что я стала для него не больше, чем временная коллега по работе?

По щеке моим, смывая тональный крем, поползла крупная слеза. «Так, не раскисать, только не сегодня!» – Я постаралась взять себя в руки. Такси везло меня на премьерный показ фильма «Армазонка Ривер». По всему городу, наравне с Новогодней атрибутикой, весели билборды с лицами Кейт Сноу и Дэвида Рэйна, рекламируя новый блокбастер. Я не видела любимого почти пять месяцев, и очень надеялась, что он так же прибудет на премьеру в качестве исполнителя главной роли.

Соскучившись по кумиру, я решила не ударить лицом в грязь перед ним, и оделась, даже лучше, чем могла бы нарядиться на собственную свадьбу. Облегающий корсет цвета припыленной розы соблазнительно, но не вульгарно подчеркивал небольшую грудь, открывал беззащитную ключицу и острые плечи, стягивал и без того узкую талию, переходя в свободную, ниспадающую юбку, расшитую кружевом того же благородного, розового цвета. Популярный стилист уложил мои русые отросшие волосы в нежную прическу, заколотую блестящей брошью, открыв тем самым обнаженную спину. В ушах моих покачивались длинные серьги с натуральными камнями, губы были слегка тронуты нюдовой помадой, а глаза сделались огромными и влажными от тоски и грусти.

К красной дорожке, расстеленной перед кинотеатром, мы с Дэвидом подъехали почти одновременно. Он, одетый в шикарный смокинг, с легкой небрежностью в прическе, уже вовсю фотографировался для прессы. Я вылезла из машины. Фотографы тут же ринулись ко мне.

Дэвид так же подошел к бывшей партнерше. Он искренне улыбнулся мне и взял ее локоток.

- Ты такая красивая сегодня! – с восхищением проговорил он тихо, ведя меня в холл кинотеатра. – Я соскучился!

- И я скучала, - прошептала я, немея от счастья. – Не представляешь, как!

Последние слова Дэвид не расслышал – нас тут же потребовали на сцену.

«Соскучился он!» - улыбаясь в камеры, думала я. - «Чего тогда не позвонил и не появился ни разу?» - Эти мысли не покидали меня в течение всего показа. Я, практически, не смотрела на экран. Наши места с Рэйном были не далеко друг от друга, и я то и дело украдкой рассматривала кумира. Тот же, напротив, внимательно, даже придирчиво всматривался в картину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Может он на самом деле не такой решительный как в своих фильмах? Он же живой человек, и вполне может испытывать робость, застенчивость и остальные чувства, с детства, порицаемые в мужчинах. Ну, вот такой он, в делах сердечных, не решительный. Наверно уже не одна представительница слабого пола разбивала его сердце до меня. А может, он не уверен, что девушка ответит ему взаимностью? Кто знает, какие тараканы ползают в его голове. Он же спрашивал меня о личной жизни, еще до встречи выяснял подробности моей биографии. Пригласил в клуб, в конце концов. И сейчас признался, что безумно скучал по мне. Что это? Если то, что я думаю, то мне надо брать инициативу в свои руки.

Поотвечав на вопросы журналистов, после показа, Рэйн исчез из поля моего зрения. Ну вот. Я даже разозлилась на него. Я так долго сочиняла, что скажу ему, как признаюсь в своих чувствах, наряжалась для него, делала прическу, макияж, ждала этого вечера, в конце концов, а он просто исчез.

Даже не попрощался со мной. Ну что за человек? Кровь закипела от обиды, а щеки покрылись пунцовым румянцем.

«Ну, нет уж, мистер Рэйн!» - зло подумала я. - «Хватит водить меня за нос. Пора расставить все по своим местам. Ты ответишь мне сегодня. Поделишься своей загадочностью! Так же, как и я тебе».

Глава 39

Мой план был прост. Я давно уже выяснила домашний адрес кумира. Сейчас я возьму такси и наведаюсь к нему в гости.

По дороге мой запал потихонечку затухал. Я веду себя, как повели бы тысячи безумных фанаток. Они бы наверняка атаковали его дом, как это собиралась сделать я, и стали бы вопить ему о неземной любви. Ну и черт с ними! По-другому, видимо, никак. Я успокоилась от этих мыслей. Да конечно, он тоже испытывает что-то ко мне. Несомненно, иначе не стал бы так себя вести.

Подъехав к его дому, я в нерешительности застыла у ворот. Может уйти пока не поздно? В ночном небе сверкнула молния. Тут же мои уши услышали раскаты грома. На секунду мозг отвлекся на эти природные явления, палец же, сам собой надавил на кнопку видеофона.

«Что я наделала?» – не успела подумать, как из динамика прозвучал его голос.

- Кейт? – удивленно спросил он. – Заходи.

Ворота автоматически открылись, показывая главной фанатке владения кумира. Довольно яркий фонарь освещал просторный овал бассейна и аккуратно подстриженную растительность внутреннего дворика. Дэвид уже ждал меня на террасе. Он успел снять смокинг, и теперь, облаченный в обычные джинсы и футболку, искренне улыбался мне.

Он провел меня в гостиную и предложил присесть. Принес выпить вино и сырную нарезку на закуску.

- Хорошо, что ты пришла. За наш успех! – Поднял он бокал.

Я ощущала себя нелепо в этом роскошном платье. Но выбора у меня не было, так же как и времени на переодевание.

Я долго смотрела на него, собираясь с мыслями.

- Все в порядке? – напрягся он под моим взглядом.

- Дэвид… я пришла поговорить. – Щеки мои вспыхнули еще больше.

Он нахмурил брови и с подозрением уставился на гостью. Я молчала.

- Я тебя слушаю – напряженно произнес он.

Наконец я встала и медленно подошла к нему. Он приподнялся на встречу. Я уставилась в его завораживающие глаза темно медового цвета. Из другой комнаты раздался бой часов. Наступила полночь, а с ней и мистическая дата.

- Дэвид… я хочу быть с тобой – не отрываясь от его магнетических глаз, произнесла я. – Я люблю тебя. Давно. И очень сильно. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить на пути к тебе. О тебе мечтают миллионы женщин по всему миру, я тоже была одной из них, я так же грезила о тебе в своей забытой Богом стране, как обезумевшая ждала фильмы с тобой по телевидению, покупала журналы, в которых печатались твои фото. Все мои книги посвящены тебе. Как и все мои мысли. Я пережила автокатастрофу, ножевое ранение и огнестрельное, но каждый раз лишь мысли о тебе вытаскивали меня с того света. И вот я выжила. Сама добилась всего, денег, известности. Мне ничего от тебя не надо. Нужен только Ты. Не томи же меня. Ответ на мой вопрос: ты будешь со мной?

Я вложила свои ледяные руки в его разгоряченные, и с огромной надеждой, болью и любовью смотрела на него снизу-вверх.

- Не откажи мне… - прошептала я,  - иначе, всё зря… всё напрасно…

Он нежно сжал мои ладони, посиневшие и холодные, точно лед, и приподнял их на уровень своего лица. Он переплетал наши пальцы, ласкал мои запястья, целовал кончики.

- Катя… - произнес он, не отрываясь от своего занятия, - я еще не встречал таких чистых и преданных девушек как ты. Наверно, я еще не встречал такой чистой и искренней любви. Я понял это еще в нашу первую встречу. А потом только убеждался в этом. Ты не умеешь скрывать чувств. На твоем лице всё написано. Но это и есть прекрасно. Но… от этого мне еще неприятнее причинять тебе боль.

Последние слова резанули мое сердце. «Но», всегда есть «но»! Я уже чувствовала, что означает это проклятое «но»…

- Катя… - он нежно осушил он мои слезы двумя поцелуями, - у тебя светлое непорочное сердце, и ты непременно поймёшь меня. Я скрываю это от всех, даже, возможно и от себя, но ты поймёшь. Тебе я хочу открыться. Я не могу ответить тебе взаимностью ни потому что, не полюбил тебя. Я уверен, любой другой, нормальный мужчина, с радостью примет твою любовь, и будет счастлив. Я не могу ответить тебе взаимностью, потому что, вообще не могу любить. Никого.

Глава 40

От неожиданности я отпрянула от него и с ужасом уставилась в его до безумия прекрасные глаза.

- Что? – прохрипела я.

- Меня не привлекает никто, - тихо проговорил герой моей мечты.

Я беспомощным жестом обхватила свою голову, не в силах осознать услышанное.

- Мужчины? – Спросила я глухим, не своим голосом. – Тебя … привлекают мужчины?

- Никто. - Дэвид отвел глаза. – Я – одиночка. Мне хорошо одному. И я никого не пускаю в свою жизнь.

Постояв пару мгновений в звенящей темноте, я ринулась вон из его дома. Улицу заливал ливень. Он шел стеной, холодный, противный. Выбежав за ворота на пустой темный проулок, совершенно не пытаясь укрыться от дождя, я медленно шла, сгорбившись и понуро опустив голову. Мое красивое платье промокло насквозь, и потяжелевший низ путался в ногах, прическа растрепалась и длинные мокрые волосы спадали до талии. Тушь потекла, оставляя за собой черные дорожки, тянущиеся до уголков рта.

Меня совершенно не волновал этот дождь и мой внешний вид. Я не понимала, что происходит вокруг и что я делаю в этом времени и пространстве. Я просто брела под покровом ночи и дождя, раздавленная, сломленная словами Рэйна. Всё зря. Всё было напрасно. Больше всего мне хотелось умереть. Как горько жалела я о трёх утраченных попытках покинуть этот мир. Внезапно, будто кто-то подслушал мои мысли, я увидела молниеносный свет фар и почувствовала пребольный удар в поясницу. Удар отбросил меня к обочине, стукнув затылком о бордюр.

Совершенно не понимая, что произошло, лежа в грязной холодной луже, заливаясь кровью и испытывая боль и тошноту, я прикрыла глаза, моля поскорее потерять сознание.

- Эй, Леди! – услышала она неприятный баритон рядом с собой. – Дамочка, с вами все в порядке? – Чьи-то сильные руки легко оторвали меня от земли и понесли поближе к свету от фар.

От яркого света я открыла глаза и взглянула на сбившего меня человека. И тут же в ужасе вскрикнула, пытаясь вырваться из его рук. Потому что это был сам… Сатана. Остатки сознания, наконец, покинули меня, и она погрузилась в спасительную тишину.

Очнулась я довольно быстро. Полулежа на переднем сидении автомобиля, заботливо пристегнутая ремнем безопасности, я повернулась в сторону водителя. Посланник ада вел машину уверенно, не нарушая правил, несмотря почти на нулевую видимость за окном.

- Как ты? – он заметил, что его жертва очнулась. – Брось, неужели не узнала?

Сквозь туман сотрясенного мозга и пережитый ужас в доме у Рэйна, я внимательно разглядывала необычного попутчика. Наконец, луч понимания забрезжил в голове. Разукрашенный белым гримом мужчина, с черной помадой и затемненными глазницами, со стеклянным вставным глазом с вертикальным зрачком, был всего лишь рок-исполнитель Маргарет Ладен.

- Сама-то себя сейчас в зеркало видела? – хмыкнул Маргарет, прочитав мои мысли. – Ты чего разгуливаешь посередине неосвещенной дороги? Я поздно заметил тебя, сигналил, но не успел затормозить… Даже не пытайся подать на меня в суд. Я первый подам! За моральный ущерб и помятый бампер. И выиграю. Ты разгуливала в неположенном месте!

- Да пошёл ты! – отвернулась я. Все пережитые события, смешавшиеся с болью от удара, вновь вызвали поток слез и безысходности. – Останови машину, я уйду!

Остановившись, он внимательно осмотрел меня.

- Не знаю, что у тебя случилось, - уже намного мягче сказал он, - но сейчас я отвезу тебя к себе и немного позабочусь. Возражения не принимаю.

Проехав несколько кварталов, он остановился около невысокого жилого дома и помог мне вылезти из машины. Я не могла идти. Маргарет не раздумывая подхватил меня на руки. Ни чему не удивляющийся консьерж лишь поздоровался с нами и помог музыканту открыть дверь.

Затуманенным мозгом я оглядела довольно обычную, для такого эксцентричного человека, гостиную. Он опустил меня на диванчик.

- Сейчас приду. – Маргарет быстро вышел и довольно скоро вернулся обратно. –  Набрал тебе ванну. Отогрейся, а я пока какао сварю.

Когда я, вымытая, завернутая в огромный халат короля демонов, как его называли журналисты, вернулась в гостиную, там и впрямь витал аромат горячего шоколада. Рок певец появился с подносом булочек и эклеров.

- Как ты? – он успел смыть грим и выглядел сейчас вполне обычным парнем со слегка отросшими волосами.

Я и раньше видела его видеоклипы и слышала его песни, некоторые мне даже нравились. Мы часто смеялись с братом во время просмотров «Музограммы» над экстравагантной внешностью Ладена и его сатанинскими видео. Теперь же я была в обыкновенной квартире «Черного Принца», а сам «Король демонов», смыв и сняв этот ужас, с выпечкой в руках выглядел вполне заурядным, правда высоким, даже долговязым мужчиной. Крупные и довольно грубые черты лица, блеклые светло-зеленые глаза, широкий нос, вялые губы – видели бы его фанатки вот так, без этих сатанинских декораций, чтобы они подумали?

Певец так же внимательно рассматривал меня

- Ты кто? – наконец задал он вопрос. – Я откуда-то тебя знаю. Точно.

Глава 41

- Кейт Сноу. – произнесла я. – А видел ты меня, скорее всего на плакатах, развешенных по всему городу.

- А я – Раян. Ладенсон. – зачем-то добавил он. – Ну, наверняка, ты меня узнала, – произнес он, искренне улыбаясь.

- Вообще-то я думала, что Маргарет Ладен – это твое настоящее имя.

- Да ладно, - хмыкнул Раян, - все знают, что это - мой псевдоним. – Что у тебя случилось?

Едва вернувшееся хорошее настроение испарилось без следа. На глаза навернулись слезы.

- Прости, - пробормотал Ладенсон, - идём, ляжешь в моей комнате, а я тут переночую.

Он и впрямь ловко застелил чистую простынь и надел новую наволочку, пожелал спокойной ночи и быстро удалился из комнаты.

* * *

На улицах города всё оставалось таким же, равнодушные прохожие спешили по делам, машины сновали по дорогам, дети бежали в школы, птицы перелетали с веток на скамейки, и всё это, освещало утреннее солнце. Миру дела не было до драмы, разыгравшейся прошлой ночью.

Некоторые внимательные коллеги по съёмочной площадке заметили едва различимые перемены в моей внешности. С моего лица навсегда исчезла мягкость, наивность двухнедельного щенка, уступая место холодной, насмешливой жестокости. Я не улыбалась больше, не задирала голову в небо, не любовалась дождем и радугой. Начала грубить всем вокруг. В двадцать один год я полностью разочаровалась в этой жизни.

- Какая муха тебя укусила? – не понимали меня знакомые.

- Зазвездилась, наверное, - недовольно бурчал обслуживающий персонал.

- Лишний форинт заработала и теперь человеком быть перестала? – орала на меня мать.

Я пробовала пить и курить, чтобы хоть как-то заглушить мысли о Дэвиде, постригла волосы по короче, перекрасила их в черный цвет, стала делать яркий макияж. Мое нутро никак не могло принять и понять факт «особенности» Дэвида. Ведь так не бывает. Так не могло произойти именно со мной! И тем не менее, это случилось.

Раян начал частенько захаживать ко мне. Он времени явно не терял.

Первый раз он явился на съёмочную площадку под предлогом принесенного платья, оставленного у него дома. Потом находил иные предлоги, а после, начал заходить без видимого повода. Ради интереса я иногда смотрела фанатские видео из выступлений рок певца. На сцене, мой новый знакомый, и впрямь выглядел, словно посланник ада. На самом деле, без устрашающего грима и сатанинской атрибутики, Ладенсон был премилым человеком, разводящим зимний сад филодендронов на террасе и с удовольствием, готовящим десерты из желе и фруктов для друзей.

Ходить с ним в рестораны, и появляться на публике было совершенно не трудно: без грима его никто не узнавал, на меня, так же мало обращали внимание. Дважды разведенный, он платил неплохое содержание бывшим женам и дочерям, обеспечивал отличную жизнь своей престарелой, но эксцентричной маме, и был, по его словам, абсолютно свободным человеком.

Теперь мое утро начиналось с банального сообщения о «Добром Утре», а вечер заканчивался пожеланиями «Спокойной Ночи».  В течение дня он так же забрасывал меня посланиями.

Я не могла не почувствовать, что он испытывает ко мне интерес и влечение, а возможно и нечто большее. Мне, несомненно, это льстило, поднимало самооценку, уроненную другим «роковым» брюнетом, но и одновременно и взращивало чувство вины к этому доброму человеку – я ведь никогда не смогу ответить ему взаимностью.

Глава 42

Новый проект – фильм по мотивам книги «Нигде» требовал моей поездки на Родину – ведь основное действие происходило в Копейских горах, а так же в декорациях Тирополя.

- Я поеду с тобой! – безапелляционным тоном заявил Раян.

Ну вот, только этого не хватало. Мало того, что мне было волнительно вернуться «домой» после более чем трехлетней отлучки, боязно встретиться с одноклассниками и подругами, которым я даже ни разу не позвонила и не ответила на их электронные письма. Так еще и с ним. Отдать бы все на свете, чтобы только поменять этих мужчин местами. Эти слова нужно было произнести Дэвиду. Это он должен был непременно посетить маленькую квартирку на окраине Тирополя и почувствовать, как буквально все там пропитано огромной любовью к нему… Какая несправедливость… ведь ему меньше всего нужна была эта самая любовь…

Съёмочная группа летела практически полным составом чартерным рейсом без пересадок. Ладенсон, забросив все дела, сидел на соседнем со мной кресле и не сводил с меня взгляда.

- Давно со мной такого уже не было. – признался он тихим голосом. - Ради тебя я оказался готовым на всё: даже смог отменить выступления и поволочиться в далекую страну третьего мира, лишь бы быть рядом с тобою.

Я, зажмурившись, растворилась в музыке версилонского исполнителя, лившейся из наушников. Возращение домой. Такое странное радостное и грустное чувство одновременно. Приоткрыв глаза, я вглядывалась в горы и леса, обрамляющие их. «Нигде», - подумалось мне, - «вот оно, мое нигде»! Оставалось добавить, «Никто» и «Никогда». Вот и допишу трилогию на досуге.

Объявили посадку. Из самолета на нас дохнуло жаркое, словно из гриля, дуновение Тирославского ветра.

- И это Март? – Недовольно, но восхищенно ахнул Раян.

- Мда… Глобальное потепление, - тихо проговорила девушка.

Быстро пройдя все формальные процедуры, несколько автобусов отвезли команду по отелям, я же, накануне отлета, взяв ключ от своей квартирки у мамы, намеревалась переночевать там.

Раян, пожелав посмотреть на мое «родовое гнездо», с любопытством разглядывал столицу маленького государства. Он трижды побывал в Версилонии во время гастролей, но в провинциальные города никогда не заезжал – времени не хватало, так же как и интереса. А уж Тирополь был для него такой Тьмутараканью, что и словами не описать.

Я, во все глаза глядела на знакомые улочки, ничуть не изменившиеся со времен аварии, на скверики, парки, кварталы… Непередаваемое чувство. Грудь сдавило чем-то родным, непонятным…

Потянулся мой родной район, оформленный типовыми обшарпанными многоэтажками. Вот мой дом и подъезд. Отпустив такси, я застыла в нерешительности, а рок певец принялся озираться по сторонам. Во дворе бегали мальчишки, пожилая женщина развешивала белье прямо в огороде, перед окнами первого этажа. Разгуливала крупная дворняга, сосед с шестого этажа медленно курил на балконе, не спеша рассматривая вновь прибывших.

Едва живая от нахлынувших эмоций я, поддерживаемая Раяном, зашла в бетонный, пахнувший кошками подъезд. Защемило в сердце от вида жалкой поцарапанной двери. Руки тряслись, и я никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Тогда Ладенсон нежно выхватил этот самый ключ и уверенно открыл дверь.

До боли родная прихожая, длинный коридор и двери в три комнаты, ванную, туалет и кухню. Моя рука автоматически потянулась к выключателю. Надо же, тело на подсознательном уровне помнит, как девочкой, делало это тысячи раз. Под потолком вспыхнула одинокая тусклая лампочка, осветившая зеленую, местами протертую дорожку. На вешалках и полках для обуви скопился приличный слой пыли. Повсюду была паутина и спертый, годами не проветриваемый воздух. Глаза мои, опухшие от слез, приковались к ковру, висевшему над моей бывшей кроватью. Там, пришпиленная жалкой кнопкой, висела вырезанная из журнала фотография Дэвида. На секретере, под стеклом красовался собственноручный, кое-как, нарисованный, черно-белый портрет моего кумира.

Я, не в силах больше стоять на ногах тяжело опустилась на кровать, где провела столько бессонных ночей в мечтах о нем. Раян понял все без слов.

- Значит, все-таки, он… Да что вы все в нем находите-то?! – задал музыкант риторический вопрос.

- Уж не ожидал ли ты увидеть здесь свои фотографии? – хмыкнула я.

- Точно не здесь. Иначе, ты бы стала играть рок. Вернемся в отель?

Но я не могла оставить дом вот таким одиноким и грязным.

- Я хочу привести тут всё в порядок, а ты поезжай. Помою полы и вернусь. – я вскочила с кровати, оторвала журнальный снимок, вырвала портрет из стекла, и, яростно скомкав их, выкинула в туалетную корзину для бумаги. Всё! Хватит! Он более для меня не существует. Теперь надо так же вырвать и смять его из своего сердца. Разыскав тряпки и ведерко, я неистово приступила к уборке.

- Я помогу тебе, - произнес музыкант, вооружившись пылесосом.

Он ходил с издающим жуткие звуки агрегатом из комнаты в комнату.

Знали бы сейчас соседи, да и жители Тирополя, что сам Маргарет Ладен борется с пылью в их доме и городе. Что бы они подумали? Что бы сказали на это папарацци? И что бы сказала на это сама я, лет пять назад, когда изредка смотрела его клипы по телевидению? Фантасмагория. По-другому не скажешь.

Лишь отчистив до блеска жилище, я смогла покинуть его.

- Еще один мост сожжен, - проговорила я по-версилонски, вспоминая, как смяла портреты кумира, и повернула ключ в замке.

- Пройдемся? Или хочешь в отель? – спросил Раян, глядя в мои опухшие от слез глаза.

Не отвечая, я вышла на дорогу и махнула рукой.

- В парк у подножья, - произнесла я остановившемуся водителю, и кивнула Ладену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  Старая отечественная раздолбайка, с плохими амортизаторами и воняющим протертым салоном, преодолела длинный путь из города в парк. На деревьях распускались молодые листья, вишни и яблони стояли в цвету, тут и там пробивались редкие маки. Здесь всё начиналось. Именно в этом месте, более трех лет назад я стояла и грезила о Нём, сжимая в руках журнал, вырезанное фото из которого, валялось сейчас, в мусорном ведре. Сейчас же, рядом был этот долговязый мужчина. О нём точно так же грезили его фанатки, рассматривая и собирая каждое фото и заметку.

Он осторожно обнял меня за талию, готовый отстраниться в любой момент, если бы почувствовал сопротивление.

- У нее самые красивые глаза – низким баритоном произнес Раян.

- У кого?

- У моей любимой.

- И кто же она? – Зачем-то спросила я, ведь и так знала ответ.

- Ты, - выдохнул Раян, и по телу его прошла дрожь.

Я мягко вывернулась из его объятий и уставилась на закатное солнце. Нет, хватит ритуалов! Не надо Ему больше ничего передавать.

- Кейт, прости, не следовало этого сейчас говорить, - смущенно проговорил Раян.

- Я не смогу ответить тебе взаимностью. Никогда.

- Я знаю. – сказано это было тихо и безысходно.

Внезапно, я обернулась, - последние красноватые лучи блеснули в зелени его глаз зловещими всполохами. Если и рушить мосты, то до основания!

- Женись на мне, Раян…

Удивление проскользнуло на его лице, а еще радость и облегчение.

- У меня с собой даже кольца нет, Кейти, но я всё сделаю наилучшим образом. Обещаю тебе!

Глава 43

Посетить родное учебное заведение я решила до начала съёмок. Ладенсон не мог пропустить такого события. Мне хотелось полностью повторить путь, который я проделывала много лет, пользуясь общественным транспортом. Поэтому, хотя отель находился существенно ближе к университету, чем моя квартирка, я взяла такси и приехала с Раяном к родному подъезду. Мы вышли из парадного, словно провели в доме ночь, и направились к остановке. Абсолютно всё осталось прежним: аптека, полицейский участок, школа по соседству, где я училась первые годы, еще до перевода.

На остановке было людно, но никто не обращал внимания на зрелого мужчину и молодую женщину. Никому и в голову не могло прийти, что рядом с ними запросто стоят известный музыкант и молливудская актриса. В подъехавшем автобусе не было свободных мест, и я со спутником встали около окна посередине салона, заняв любимое место. Теплый ветер, влетавший в салон из приоткрытой форточки, трепал мои темные волосы, едвадостигающие плеч.

Я закрыла глаза, предаваясь воспоминаниям о бесчисленных поездках, где создавались тысячи разных сюжетов, проигрывались сотни сцен, а то и просто мечты, которые, почему-то, стали реальностью. Автобус методично проезжал остановки: «Госпиталь», «Университет», «Посольство».

- Надо встретиться с Капелой, - пронеслось в голове.

Версилонский театр. Шепнув Раяну, что пора выходить, кинув пару монет в тарелочку около водителя, я застыла около того самого пешеходного перехода.

- Здесь, - тихо сказала я. – В этом месте я попала под машину. Именно тут, моя жизнь разделилась на две половины.

Я оглядела редкие облака в небесной лазури, окинула взглядом старый парк, где распускались листья, древний расколотый фонтан, продолжавший журчать неутомимыми струями.

- Как это произошло? – прервал мое созерцание спутник.

- Помню, как сильно я хотела спать в то утро. Раннее просыпание причиняло мне физическую боль. Но бабушка, тормошившая сонную школьницу, была неумолима. Да я и сама знала, что, если опоздаю к первой паре, ничего хорошего не выйдет. До сих пор помню молочный вкус кирпичного хлеба, намазанного сливочным маслом и посыпанного, сверху сахаром. Такое «пирожное» мы с братом ели на завтрак, когда заканчивалась колбаса, а до зарплаты было еще далеко.

Раян нежно взял меня за руку и отвел немного в сторону, туда, где проезжую часть от тротуара отделяли бордюр и газоны. Немногочисленные прохожие, в этот утренний час, то и дело пялились на странную парочку, решившую поговорить прямо около пешеходного перехода.

- Оделась я не так тепло, - продолжила я, отирая со щеки грустную слезинку, - и быстро озябла, выйдя в промозглое, пасмурное утро. С неба сыпалась изморозь, быстро таявшая на моём лбу и волосах, непокрытых шапкой. Ссутулившись и съёжившись под пронизывающим ветром, я понуро побрела на автобусную остановку. Мысли, роившиеся в голове, были безрадостны. Причиной тому была Тирославская литература. Казалось, тогда, я бы отдала всё на свете, лишь бы только не попасть на этот урок. Мне не нравился университет, не нравились преподы. Некоторых, я, даже, побаивалась. Особенно ту, по литературе. Я ехала в переполненном автобусе и читала конспект, пытаясь запомнить хоть что-то на этом, не понятном мне языке. Дорога пролетела, к сожалению, быстро. Кинув монетку в тарелочку для водителя, я, вновь пригревшаяся в автобусе, вышла в холодное серое утро. Засунув руки в карманы, я ступила на него, – я сделала жест в сторону пешеходного перехода, - машин не было, и я начала движение. А потом, словно призрак, что-то серое промелькнуло на периферии зрения. Помню, как меня что-то раздавило, что-то взорвалось в голове… И всё. Тишина…

Слезы мои, уже не сдерживаемые ничем протекли по впалым скулам до уголков губ. Раян, ощутивший острый укол жалости, нежно обнял меня. Медная статуя Гостоевского невозмутимо взирала на обнимавшихся людей.

- Сейчас скажу странную мысль, - быстро произнес он, - но если бы тебя не сбили в тот день, то мы бы с тобой вряд ли встретились. Как ни крути, но я должен быть благодарен этому месту. – Он взял меня за руку и аккуратно перевел через дорогу.

- И я должна быть благодарна, - горько подумалось мне.

Глава 44

Старое трехэтажное здание университета было покрыто осыпающейся, песочного цвета, штукатуркой. Его окружал чахлый сад, состоящий из пары  изросшихся деревьев и вбитого в асфальт железного забора, покрытого облупившейся краской. В здании было темно и прохладно, а еще тихо – занятия уже начались.

- Странно, охранника нет, - заметил Раян.

- Какой, нафиг, охранник? - посмотрела я на Раяна с сарказмом. - Чего здесь охранять? Полусгнившие парты? Шатающиеся стулья или выцветшие плакаты десятилетней давности?» К одному из таких и подошла я, принимаясь изучать расписание занятий. У нашей группы по графику шла Тирославская Литература.

«Какая ирония» - подумалось мне, - «В тот день, я как раз и шла на эту самую литературу, абсолютно не подготовившись к уроку, а сейчас вот, попаду прямо на неё. Может, ноги дать, пока не поздно?» - задорно пронеслось в моих мыслях.

Мы поднялись по трясущейся лестнице на второй этаж и встали рядом с кабинетом, где проходил урок.

- Подождём звонка? – предложила я, прекрасно помня, что преподавательница отличалась строгостью и противным характером, и немного побаивалась её.

- Лады, - согласился рок-певец.

Он с ужасом осматривал убогость учебного заведения: прогнивший, протертый до дыр линолеум, деревянные, полвека, не меняемые рамы растрескавшихся окон, годами не открываемых из-за неисправности, на разрисованные студентами, выкрашенные унылой зеленой краской стены.

Дверь резко открылась, обрывая наши мысли. Из кабинета выглянула та самая преподавательница. Она вопросительно оглядела меня, потом перевела взгляд на необычного мужчину средних лет, долговязого, в стильной кожаной куртке, джинсах и явно дорогих ботинках. Потом ее взгляд вновь переместился на меня.

- Здрасти, - проблеяла я по-версилонски, - я пришла…

- Снежинская?! – не веря своим глазам, воскликнула преподавательница, - Это ты? Заходи, конечно! – от потрясения она даже забыла, что собиралась куда-то выйти.

Писавшие какую-то самостоятельную одногруппники, услышав знакомую фамилию, уставились на нас. Раян, не замеченный аудиторией, быстро прошел в конец аудитории, и сел на свободную скамью.

- Привет, - произнесла я и улыбнулась так, словно работала перед камерой, выставив лицо и позу в наиболее выгодном свете.

Аудитория застыла с занесенными в воздух ручками, и поехавшими от удивления ртами, а потом, наиболее активные однокашники повыскакивали с мест и подбежали ко мне. Несколько минут мы обнимались, целовались, жали руки и просто заключали друг друга в объятия.

- Не могу поверить, что это ты!

- Отлично выглядишь!

- Играешь – супер! – Я видела и сериал и «Амазонку».

- Книги – отпад, читал в сети!

Самостоятельная была сорвана. Но преподавательница не возражала. Она усадила меня за кафедру, и я отвечала на бесконечные вопросы бывших одногруппников.

- Катя, а это кто? Твой телохранитель? – Преподавательница первая заметила сидевшего, неприметно, Раяна.

- Не узнаете? – хитро прищурилась я, оглядев аудиторию. – Есть предположения?

Ойкнув и побледнев, моя одногрупница быстро достала мобильный, чтобы проверить верность догадки.

- Не может быть! – Вскрикнула она. – Ребят, да это же… Маргарет Ладен… Да, Катя? Я права, сэр? – обратилась она к Раяну, отчаянно шаря по его лицу взглядом, пытаясь отыскать знакомые черты в лице без грима.

Он слегка кивнул, искривив губы. Наконец, заметили – читалось в его взгляде. Теперь, вконец дезориентированная группа ринулась к нему – потрогать, пообщаться, взять автограф – шутка ли? Легенда рока сам пришел ним в университет и решил по-тихому отсидеться на задней парте.

Пользуясь всеобщим замешательством, ко мне подошла моя бывшая подруга, Кира Сорокина. Школьницами, мы много секретничали друг с другом, перезванивались, списывали, и сидели за одной партой. Сейчас же мне было жутко неловко - я ни разу не написала и не позвонила Сорокиной.

- Почему он с тобой? Вы встречаетесь? – Спросила Кира.

- Э… мы – друзья, - замялась я.

- Раньше тебе нравился Дэвид Рэйн, помнишь? И ты сыграла с ним вместе. Как он тебе? Космос?

- Он просто – супер, - грустно подтвердила я.

- У него кто-то другой? – понимающе отреагировала бывшая подруга.

- Да, к сожалению, у него именно кто-то другой.

Не говорить же, что он вообще оказался парнем со странностями.

Кира игриво сощурилась и по-свойски пихнула меня локтем в бок:

- Ну, ты даёшь, мать, самого Маргарета Ладена подцепила, и еще в наш сраный универ притащила! Браво!

Прозвучал звонок на перемену, но никто и не думал расходиться. С началом следующей пары в кабинет начала стекаться параллельная группа. Увидев, что творится в аудитории, они быстро разнесли весть о звездах. Вскоре весь универ собрался рядом с аудиторией, где проходила встреча – всем хотелось увидеть «селебритис» и взять автографы.

Позже, фойе учебного заведения украсилось портретами «выдающейся выпускницы» (хоть я, таковой и не являлась) и «известной личности» (хотя фото Маргарета Ладена меньше всего подходило месту, сеющему добро и знания молодежи).

Глава 45

Ошибка.

Самую главную ошибку в жизни, женщина, как правило, совершает в красивом свадебном платье в сопровождении подруг и свидетелей.

Слухи о том, что «Темный принц» сделает предложение руки и сердца возлюбленной, а также представит ее широкой публике прямо на концерте, сделали свое дело. Концертная площадка была переполнена. Всем не терпелось узнать, кем же будет новая миссис Ладенсон. Ему пророчили практически каждую мало-мальски известную личность от шестнадцати и до восьмидесяти лет.

Я сидела рядом со сценой, в передних ВИП рядах, далее была натянута ограничительная лента, за которой простирались стоячие места, заполненные до отказа поклонниками творчества «Посланника из Преисподней».

Маргарет был явно в ударе. Разукрашенный фирменным гримом, разодетый в облегающие кожаные брюки и нечто, сделанное из анти-москитной сетки, он скакал по сцене под одобрительный свист и улюлюканье фанатов. Его группа бесновалась наравне с лидером.

 «И как это всё может кому-то нравится?» - я.

Остальные пришедшие, без лишних вопросов и мыслей наслаждались талантом и темной притягательной энергетикой кумира.

Под мои размышления, какофония из металла и тяжелого рока стихла, уступая место до боли знакомой мне нежной мелодии, в такой же неуместной тут всеобщей истерии, как наивный одуванчик, решивший расцвести на пути у военного танка.

Не успев узнать знакомый мотив, я услышала как Раян, старавшийся изо всех сил придать своему голосу нежность и певучесть, начал петь на непонятном языке:

- И вновь пришла твоя весна,

Но холод, вновь, не отпускает,

И рядом, я один – кто знает,

Кем ты до глубины души больна.

 Версилонские фанаты Ладена, без сомнения присутствующие на этом концерте, были намного сообразительнее меня. Зал взорвался одобрительным гоготом и даже начал подпевать кумиру. Тут, только до меня дошло, что это известная версилонская песня, которую я постоянно слушала в наушниках в самолете. Неужели Раян услышал ее и решил спеть?!

- Твоё сознанье поспешит

Ладонью нежно прикоснуться,

И как от пламя отшатнуться,

Так что моя принцесса, прячь, прячь,

Ты сбереги, мою любовь, ласкаю

Теплом. Спрячь, спрячь –

Ты будешь спать

Пока твой сон я охраняю…

Он пел её с таким чувством и душой, так старательно воспроизводил слова на незнакомом ему труднейшем языке, то и дело, поглядывая в зал, на ту, кому и посвятил ее.  

- Я лишь к тебе хочу одной

Смотри на что способно сердце,

Оно, холодное. Согреться,

Я постараюсь теплотой.

Наступил проигрыш мелодии без слов. Ладен резко вынул цветную линзу из глаза и демонстративно выкинул ее под ноги. Ассистентка вынесла ему белоснежное полотенце, по-видимому, пропитанное мицеллярной водой, и певец изящно стёр грим, постепенно превращаясь в настоящего обыкновенного парня. Разделавшись с макияжем, он сошел со сцены и подошел ко мне. Я тут же встала, ошеломленная, не ожидавшая от него ничего подобного. Фотографы кинулись к нам, едва сдерживаемые охраной, фанаты ревели от восторга на заднем фоне, остальные ВИПы свернули головы, и с великим удивлением уставились на возлюбленную «посланника из ада».

Он опустился на одно колено, преданно глядя мне в глаза, одной рукой сжимая микрофон, а второй, трепетно переплетаясь с моей похолодевшей рукой.

- И каждый шрам твоей души –

Я бережно к нему хочу коснуться,

От рук моих они не разобьются,

Так что, моя принцесса, прячь, прячь

Ты сбереги, мою любовь, ласкаю

Теплом. Спрячь, спрячь –

Ты будешь спать

Пока твой сон я охраняю…

Музыка стихла. Ладен положил микрофон на пол. В освободившейся руке у него оказалась открытая ювелирная шкатулка, где на маленькой бархатной подушечке покоилось, с крупным камнем, бриллиантовое кольцо. Потерзав мою руку еще некоторое время, он, наконец, отпустил ее, трогательно волнуясь, и глядя на меня огромными зрачками, тихо, так что могла услышать только я, произнес:

- Я, может не самый лучший парень, не идеальный, со своими тараканами повсюду, но, я люблю тебя. Люблю тебя так, как не любит ни один твой самый преданный фанат. Наверное, я влюбился в первую же секунду, как взглянул там, на дороге, сбитую моими колесами. Пугаюсь столь великого чувства и одновременно упиваюсь им. Я клянусь защищать тебя, поддерживать во всем, оберегать, никогда не причинять боли. Я не позволю больше плакать твоим глазам.

Не отрывая от нее взгляда, он свободной рукой нащупал микрофон.

- Принцесса, - разнесся его охрипший баритон на ломанном версилонском языке, - Выходи за меня замуж.

Разбушевавшийся зал притих. Люди замерли, уставившись на нас. Смятенная его словами, признаниями и предложением, я испуганно поискала защиты в его глазах. Но, увидев отчаянную мольбу в них, кивнула, произнеся, короткое:

- Да… - по-версилонски.

Лицо его озарилось радостной улыбкой. Он достал кольцо и надел мне на безымянный палец. Зал взорвался бурными аплодисментами. Он поднялся во весь свой рост, возвышаясь надо мной темной глыбой, и склонившись, нежно, с осторожностью впервые в жизни поцеловал меня.

Глава 46

Из окна лилось чудесное утро. Раян встал рано с чувством мальчишеского восторга и ощущением, что вот-вот произойдёт какое-то волшебное событие. Напевая под нос, он отправился на кухню жарить блинчики. Скоро он будет точно так же угощать любимую. Да. Он с удовольствием будет готовить для Кати, и кто знает, возможно, и для их малышей. У них непременно будут два сына. И дочка, если Кейт, конечно, захочет. Представляя Катю беременной, он вспоминал их вчерашний разговор в гримерной.

- Почему ты спел именно эту песню? – Удивилась девушка.

- Она тебе нравится.

- Как ты узнал?

Раян довольно улыбнулся и хмыкнул:

- Ты слушала её на повторе раз двадцать, когда мы летели в Тирославию.  Ну, я и решил, позвонил Дэну…

- Позвонил Дэну!? – с ужасом оборвала его невеста, - Дену Бергману?

- Ну да, - почесал он затылок, - спросил у него разрешение. Его же песня.

- И что, интересно, он тебе ответил?

- Ну, сначала, он сильно удивился.

(«Еще бы!» - Про себя отметила Катя – «Ну да, по сути, что здесь удивительного, если рок-звезда делает тебе предложение руки и сердца, то звонок версилонскому поп-музыканту, дело – житейское.»),

 - А потом, мы отрепетировали по телефону каждый куплет.

* * *

Настойчивый телефонный звонок вернул Раяна к реальности.

- Раян, сукин ты сын! – Заверещала трубка голосом его матери, - Какого Чёрта!? Что всё это значит?

- Доброе утро мама, о чем ты? – Спокойно ответил он, подбросив блин к потолку и ловко поймав его сковородкой.

- Не прикидывайся! Мой телефон оборвали с шести утра, по телеку крутят лишь одну жареную новость. Про тебя, мой, дорогой сынок! Все жаждут узнать, ты снова спятил? Зачем жениться-то? Кто она? Еще одна безумная фанатка?

- Нет мам, к сожалению, на фанатках не женятся.

- Значит еще одна охотница до чужого кошелька! Только через мой труп и брачный контракт! Слышал?

- Мам, - устало проговорил Раян, опускаясь в плетеное кресло, - Кейт не преследует ни какие материальные цели. Брачный контракт, скорее всего, понадобится ей. На её счету, гораздо больше денег, чем на моём!

- В Нью-Бйорке! – Рявкнула миссис Ладенсон.

- Ты о чем?

- Свадьбе быть только в Нью-Бйорке! Не буду я лететь через всю страну, ради брака, который продержится пару недель!

- И откуда такой пессимизм?

- Из опыта, детка. Твоего опыта!

Глава 47

Солдат казненный, меня растерзали.

Всю ночь перед церемонией, я не могла сомкнуть глаз. На пределе громкости, версилонским роком, ревели мои наушники. Мои родственники прилетели накануне и остановились в моей Нью-Бйоркской квартире. Вечер перед свадьбой, семейство Снежинских провело в полном составе.

- Катюх, ну почему Маргарет Ладен? – Недоумевал Денис, - Он же сатанист, и вообще, придурок!

- Это, Денька, его имидж, - грустно объясняла я, - ну, как рабочая одежда. Кто-то трудится в спецовке, а он в образе «посланника ада», вот и все. На самом деле, добрее человека не найти.

В гостиную, шатаясь из стороны в сторону, зашел отец и тихо присел в кресле.

- А краснокожего своего разлюбила что ли? – Заплетающимся языком произнес он, - как там его? Крэйг Мрэйг…?

- А! Точно! – Рассмеялся Денис, - Дэвид Рэйн! – Ты с ним даже в кино снялась! Или он того самого… не по бабам?

Я с острым уколом в сердце взглянула на ухмыляющуюся физиономию брата. «Да, ты даже не представляешь, насколько твоя шуточка близка к истине…»

- Нет, - стараясь придать голосу беззаботности, ответила я, - просто он оказался не совсем тем человеком, о котором я мечтала.

В комнату вошла мама с большой дымящейся кружкой чая.

- Катюш, что-то ты не выглядишь как счастливый человек, - её проницательный взгляд обычно замечал многое, - если не любишь его, не выходи замуж. Без любви, счастья не будет.

«Если не за Дэвида, мамочка, тогда вообще без разницы, за кого…»

- М-да! – задумчиво произнес на всё это папа, - Крэйг Мрэйг, твой, был бы получше сатаниста…

За пару часов до церемонии я уже была облачена в подвенечное платье с белоснежным корсетом, расшитым алыми всполохами, пламенные языки которого вливались в пышную алую юбку, ниспадавшую воланами и переходившую в короткий шлейф. В перекрашенных в ярко-рыжий цвет волосах пламенел Тирославским маком алый бант, заменяющий диадему и фату. Образ невесты выходил агрессивным, хотя и очень сексуальным.

- Ну и платье ты себе выбрала, - неодобрительно покачала головой мама. - Будто в пламя бросаешься или в Пекло, а не замуж выходишь…

«Так и есть мамочка» - мысленно ответила ей.

Я была полностью готова, когда садилась с родственниками в роскошный лимузин. Машину, подъехавшую к Центральному Парку, тут же окружили репортеры и фотографы.

«Солдат казненный. Меня растерзали» - военным маршем пульсировала в мозгу вчерашняя, прослушанная сотни раз, бунтарская песня, когда я, полная холодной решимости, гордо вышла из лимузина, в облаке папарацци и репортеров, высоко подняв голову и нагло позируя перед камерами. «Смотри, и жалей, кого ты потерял!» - кричал мой взгляд, пойманный десятками телекамер тому, который – вот ирония, - никогда не пожалеет об этом.

Глава 48

Закатное солнце, в своем неясном свете, топило город Ангелов в жарком колышущемся мареве. Это отчетливо было видно с террасы, где перед бассейном с прозрачной водой, на лежаках развалились двое мужчин, то и дело, потягивая пиво из запотевших бутылок, и медленно вдыхая дым от сигарет.

Лан Йаз Хен был старым приятелем Дэвида, и частенько приезжал к нему, чтобы вот так, в тишине около воды попить пивка и отдохнуть от бешеного ритма киношной жизни.

- Жарко сегодня, - медленно проговорил Лан, щуря и без того узкие глаза на закат, - интересно, завтра будет такая же жара? – он неторопливо полез в карман и достал смартфон – поглядеть прогноз в интернете.

Дэвиду не было дела до погоды, и он так же лениво глядел на город, радуясь тому, что очередные съемки закончились, а новых, ему пока никто не предлагал.

- Вау! – внезапно восхитился его приятель, - Эта новость висит даже на метео-сайте.

- Что за новость? – Дэвиду было совершенно не интересно, но он зачем-то спросил.

- Ты даже не представляешь, на ком женился Маргарет!

- Снова? – кисло проговорил актер, - И на ком? На вороне, которую не успел принести в жертву?

- Неа, на нашем главном стори-мэйкере!

- На Кейт? – не веря своим ушам, произнес Рэйн.

Лан молча нажал на видеорепортаж и протянул телефон другу. Отбросив сигарету, Дэвид хмуро уставился на экран.

Чья-то трясущаяся камера запечатлела ту, которая еще полгода назад стояла перед ним со своим девичьими признаниями в вечной любви и другими глупостями, которые он даже слушать не хотел, настолько детскими они ему казались. Теперь же простушка выросла. В этом пламенеющем платье, со стервозностью в глазах и решимостью – хоть на трон, хоть на плаху, - она нагло позировала на камеру, зная как выгодно подать себя с нужного ракурса. Теперь в ней мало что осталось от наивного щенка, преданно и с придыханием глядевшего на Дэвида, ища его благосклонный взгляд. Камера проследовала за ней от автомобиля до аллей с сакурами. Невесту, вместе со священником ожидал Маргарет. Он был одет в классический свадебный смокинг, его гладко зачесанные назад черные волосы блестели на солнце, белым пятном смотрелись живые цветы в бутоньерке, не было ни единого следа от сатанинской раскраски. Вот он заметил ее приближение, и его глаза зажглись преданным блаженным благоговением. Он весь прямо засветился от счастья, когда Кейт, наконец, подошла к нему. Трясущейся рукой он взял ее под локоток, заискивающе заглядывая в глаза и шепча что-то, склонившись над ее головой. В глазах Кейт читалась снисходительность. Эта молодая женщина лишь позволяла себя любить. Сама же, она не испытывала к нему никаких чувств. Дэвид понял это. Видео закончилось, и он сунул телефон обратно другу.

- Повезло же ему, - вздохнул Лан, - говорят, что она добрая и многим помогает. А еще богатая и талантливая. Вот бы мне такую жену!

Дэвид скептически изогнул одну бровь.

- Нет, правда, неделю назад, в книжном я видел целую полку с ее романами. Штук двадцать, не меньше. И когда она только успевает и играть и писать?

- Ночами, - хмыкнул Дэвид. – Нет потребности во сне, вот и пишет. Ничего особенного. Вот, чёрт, пиво то - тю-тю! – так ни кстати закончившийся напиток расстроил актёра еще больше.

- А! – вспомнил Лан, - скоро запускается грандиозный проект в сотрудничестве с новой миссис Ладенсон.

- Не слышал, - буркнул Дэвид. – у них все проекты грандиозные.

- Но этот, по слухам, затмит все остальные. Какой-то необыкновенный сюжет, снимать будет сам Столкерк, миллиардный бюджет, догадайся сам, с кем в главной женской роли.

- А главную мужскую роль утвердили?

Лан пожал плечами.

- Со Столкерком я еще не работал, - задумчиво почесал трёхдневную щетину Дэвид.

- Ну, тогда пусть твой тормозной агент Кассандра не спит, а обрывает телефон киностудии.

- Угу, - промычал актёр и нехотя поплелся в дом.

После ухода Лана и звонка Кассандре, Дэвид достал еще несколько бутылок хмельного из холодильника, разыскал планшет и прилег со всем этим на диван, хмуро уставившись на всемирную сеть, пестревшую громкими заголовками о бракосочетании. Он много раз пересматривал видео свадьбы, про себя окрестив его «стервозной Кейт». Снова и снова, с мазохистским наслаждением вглядываясь в её холодное, надменное, но неимоверно красивое лицо, пытаясь разглядеть в нём черты испуганной девочки, некогда явившейся в эту гостиную с глупыми признаниями.

Содержимое бутылок быстро испарилось в никуда, тогда Дэвид достал сигареты. Почему он раньше не замечал этих зеленеющих ведьминых глаз, горящих яростью? Полных чувственных губ, соблазнительно приоткрытых в холодной решимости, подчеркнутых алой помадой? Распаленный выпивкой взгляд скользнул ниже, на лиф корсета, поддерживающего соблазнительную грудь невесты.

Нажав на паузу, улыбаясь во весь рот, Дэвид уставился на бюст девушки, пытаясь разгадать, пуш-ап ли это, или «природное богатство». Его мозги едва не закипели, мучительно вспоминая Кейт в Манаусе.

- Какой же у тебя реальный размер? – громко произнес Дэвид, не сводя глаз с застывшего изображения. Как не пытался, он не смог вспомнить внешность бывшей партнерши по фильму. То не ясное, жалкое, размытое пятно, коим представлялась Катя в его памяти, не имело ничего общего с этой рыжеволосой, опасно-притягательной стервой, нагло позировавшей ему с экрана.  – Это всё, сейчас могло принадлежать мне, если бы я не сыдиотничал в тот вечер! Да уж, Раян, привалило тебе счастье! Где же вы встретились? И как недолговечна твоя любовь, красотка?!

Когда вся пачка была докурена, а глаза заслезились от непрерывного глядения на экран, Дэвид, не переодеваясь, заснул на этом же диване.

Глава 49

Через пару недель после свадьбы, около полуночи, Раян ждал жену на парковке  офиса «Калифорнии Дримс». Прошло около получаса с того момента, как он отправил сообщение: «милая, я тут, спускайся», но её так и не было. Еще через двадцать минут, Кейт, наконец, соизволила выйти из здания. Лицо её выражало досаду и не довольствие.

- Что случилось, малыш? – Он внимательно посмотрел на неё, заводя машину.

- Замуж, я вышла, вот что случилось, - с досадой пробормотала Катя себе под нос – теперь даже спокойно поработать мне не дашь!

Глаза Раяна полезли на лоб. Может он ослышался?!

- Разговаривала со Столкерком, - вместо этого произнесла девушка, - он не доволен моей физической подготовкой к роли.

Раян округлил глаза и подмигнул ей:

- У тебя отличная фигура! Уж я-то видел!

Лицо Кати перекорежило от этих слов. Казалось, муж не просто раздражал её, - он был ей противен. Но, поборов себя, она пояснила:

- Отличная фигура и спортивная подготовка – разные вещи. Мне нужно научиться танцевать. Причем, в сжатые сроки. Так что, с завтрашнего дня, переезжаю на площадку. Утром – спортзал, затем сценарий, ночью – инструкторы по танцам.

- А сон? – окончательно скис Ладенсон.

- Я обхожусь без него, если ты забыл. Хореографов двоих найму, один будет с двенадцати до трех ночи, второй с трех до шести. Чтобы у людей тоже было время на поспать.

- И надолго ты меня оставляешь?

- Раян, ты же знал, на ком женишься. Роли для меня превыше всего.

За разговором они доехали незаметно. Дома, пока Катя принимала душ, Раян сервировал стол, украсив его цветами, и зажег свечи. Он зачаровано смотрел, как она, в накрученном на мокрые волосы тюрбане из полотенца, одетая в шелковый халатик придирчиво ковырялась в тарелке с пастой и морепродуктами.

- В следующий раз, приготовь овощи вместо макарон. – Попросила она, - ты же знаешь, я ем низкокалорийную пищу.

После позднего ужина, он отнес ее в спальню, где девушка, стиснув зубы, и стараясь поменьше морщиться от отвращения, зажмурившись, считала секунды, когда он, наконец, отпустит её.

* * *

Стоя в душе, я яростно терлась мочалкой, пытаясь смыть с себя его запах и пот. Злорадно думая, что с завтрашнего дня переезжаю на съемки, и в ближайшие три месяца он ко мне не притронется.

Время на часах показывало два часа после полуночи, когда я, с радостью, села за печатную машинку – работать над сценарием. Раян тихо спустился в гостиную, стараясь не привлекать внимания и несколько минут пялился на мое сосредоточенное лицо.

На экране всплыло сообщение от новостного агентства.

«В Тирославии появился собственный маньяк – садист. Серийный убийца выбирает в жертвы молодых девушек и чинит над ними жестокую расправу. На измученных телах не обнаружено никаких следов, указывающих на преступника. Полиция Тирополя ведёт расследование. Будем держать вас в курсе событий.»

- Ужас какой! – пробормотала я, покрываясь мурашками. – Откуда в нашей глухомани взяться серийному убийце?

* * *

- Киностудия приносит вам глубочайшие извинения, Дэвид. – услышал он в трубку голос своей ассистентки. –  Но миссис Ладенсон категорически против вашего участия в проекте.

Небритый, лохматый Рэйн застыл, босой, у раскрытого холодильника.

- Почему это? – искренне удивился он.

- Сказала, считать это её капризом. И условие выдвинула, или вы, или она. Конечно, кинокомпания, пошла ей на уступки.

- С какой это радости, малолетняя выскочка диктует киностудии свои условия?! - в бешенстве прорычал актер. Он никак не мог найти минералку, хотя отлично помнил, что покупал её вчера в супермаркете.

-  Она имела опыт работы с Вами на площадке, и, по её словам, ничего хорошего из этого не вышло. Звучит как вызов, не правда ли?

- Вот сучка! – вместо минералки он откупорил бутылочку ледяного йогурта и залпом выпил его. – Не вышло, значит, ничего хорошего со мной! Ну, я ей устрою, стерве, сопливой! – он со злости пнул дверцу холодильника и зашвырнул телефоном об стену.

Кипя от гнева и негодования, он, немедленно, подхватив шлем, понесся на киностудию. Так сильно и обидно его еще никто не задевал. По дороге пыл его постепенно угасал.

- Ну и характер! – с восхищением думал он. – Её отвергли, а ей хоть бы хны, пишет, снимается, замуж вышла, да еще за кого, и теперь его, словно мальчишку, из-за каприза, лишила перспективной роли! Танк, а не женщина! Прёт на пролом! И мне это… нравится? Да, чёрт возьми, мне это нравится!

Доехав до киностудии, от его задора остались лишь тлеющие

угли. Отыскав ассистента Столкерка, Дэвид высказал ему всё, что накипело.

- Даже не знаю, чем ты её так разозлил… - произнёс в замешательстве он, - главреж на её стороне, пылинки сдувает. Может тебе самому с ней поговорить?

- Она здесь? – поднял бровь Рэйн.

- Ага. Переехала уже сюда. День и ночь тренируется.

- Не сомневаюсь! – хмыкнул Дэвид.

Ассистент провел его к спортзалу и удалился. В приоткрытой двери, под звуки бравурной музыки мелькали две девичью фигуры. Дэвид застыл, с восхищением уставившись на движения бывшей партнерши по фильму. Она ни сколько не уступала в технике девушке-хореографу. Синхронно выполняя фигуры, она не замечала ничего вокруг. Её блестящие рыжие волосы струились в воздухе, тело, спрятанное под спортивный костюм, было гибким и лёгким.

Едва не дотянув до окончания музыки, Дэвид поспешно удалился, решив прийти вечером и поговорить с обидчицей наедине.

До вечера еще оставалась куча времени, и он решил скоротать его в знакомом баре. Начал с пива, потом в ход пошли напитки покрепче. За два часа до полуночи он набрался прилично, но всё равно сел на мотоцикл. В помещениях киностудии было темно и тихо. Тусклые лампочки горели в коридорах. Беспрепятственно пропустившая его охрана, которой он наврал про назначенную встречу, указала ему, где найти миссис Ладенсон. Он отыскал ее в кабинетике, недалеко от офиса ассистента Столкерка. Кейт сидела за ноутбуком и её неутомимые пальцы летали роем пчел над клавиатурой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но вот, руки её замерли, а сама Катя подняла глаза и с удивлением уставилась на бывшего кумира.

Глава 50

Снова-здорова! - пронеслось у меня в голове.

Рэйн медленно, с грацией змеи, вошел и приблизился к столу, не теряя зрительного контакта. Он был пьян. Слабо что ли на трезыую голову прийти на разборки?

- Зачем ты пришел? – раздраженно спросила я.

- Как ты себя ведешь? – начал распаляться Дэвид. – Что я тебе сделал? Кем ты себя возомнила?

- А, ты об этом… - усмехнулась я. – Думаю, нам не стоит работать вместе. И ты понимаешь, почему.

- Смотри на меня! – рявкнул он и стукнул кулаком по столу.

Я удивленно округлила глаза. Пластик столешницы, выполненный под дерево, пошел трещинами. Сердце мое принялось неистово колотиться, ладони стали ледяными и взмокли. В бешенстве он был красив, словно древний бог и опасен, как человек, которому уже нечего терять.

- Что ты себе позволяешь?

- Ровно то, что и ты! – он медленно обходил стол, приближаясь ко мне. – Ты как мелкая, противная пиранья, которую вовремя не прибили, и теперь готовая оттяпать не только палец своего спасителя, но и сожрать руку! – прорычал он.

Я быстро оценила обстановку. Близится полночь. Я одна в помещении. Он пьян и зол. Охрана далеко, на КПП. Можно быстро схватить трубку, набрав службу спасения и попросить помощи. Словно подслушав мои мысли, Дэвид вырвал провод из розетки.

- Ну, уж нет, маленькая тварь! – ухмыльнулся он, рывком дёргая меня из кресла.

Теперь я испугалась по-настоящему, мне впервые намеренно причиняли боль. Я постаралась взять себя в руки и не поддаваться панике. Дэвид до боли, словно пытался сломать кости, сжимал мои запястья, медленно продвигаясь к стене.

- О, нет! Ты не пиранья, ты – Сирена. Мокрая, скользкая, мерзкая Русалка, славно поющая в мужские уши сладкие песни о вечной любви, затягивая нас на дно мутной пучины! – шипя, он толкнул меня на стену, так, что голова моя слегка ударилась о бетонную поверхность.

- Бить будешь? – спросила я, морщась от боли, не в силах оторваться от его гипнотического взгляда и судорожно вдыхая его ни с чем несравнимый запах, смешанный с табаком и алкоголем.

- Я хочу, чтобы ты, глядя мне в глаза, сказала, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хочешь меня видеть!

Любовь, ненависть к этому человеку, боль, которую он мне причинял, а еще тошнота, преследовавшая меня с самого утра, окутали мозг туманом, и я никак не могла сообразить, что делать дальше. Краем глаза я заметила как Дэвид, ухмыляясь, теперь смотрит на вырез моей футболки.

- Что? – пронеслось внутри. – Что-то не то. Он не должен так делать. Он же… или нет?!

Он навалился на меня, словно хотел размазать по стене, одной рукой удерживая запястья, а второй, по-свойски, шарил под футболкой. Его обветренные губы то и дело касались моего лица, стараясь дотронуться и слиться с моими губами то ли в укусе, то ли в поцелуе.

- Перестань! Немедленно! Ты пьян!

* * *

- Брось! Не этого ли ты хотела, когда пришла ко мне в ту ночь объясняться? – Пальцы его вольготно хозяйничали на животе, пытаясь справиться с молнией н джинсах, пока, внезапно не ощутили неровные края шрама от ножа. Отпустив ее, испытав укол жалости, он во все глаза смотрел на это странное для девушки украшение, затем осторожно повернул её спиной, осматривая след от огнестрельного ранения.

Огромными, смятенными, всё понимающими глазами он уставился на её посеревшее, покрывшееся испариной лицо. Внезапно он понял все. Без слов.

Устало опустившись в кресло, Дэвид обхватил голову, пытаясь справиться с атаковавшей его мигренью. Конечно, причинять боль, и уж, тем более, насиловать, он её не собирался. Хотел просто припугнуть, поставить на место. Вот только силу свою не рассчитал. Подзабыл уже, какая она хрупкая.

- Что же ты натворил? – тихо проговорил он.

Было утро, когда Дэвид очнулся у себя дома. Он спал на диване в той же одежде, что и вчера, и совершенно не помнил, как добрался до дома. Совесть быстро напомнила ему всё, что он наделал накануне, и он, сгорая от стыда, поплелся в душ.

- Урод! Придурок! Маньяк хренов! – шипел актер на своё отражение, отплевывая пену для бритья так и норовившую залезть к нему в рот. – Почему, всё, что касается этой девчонки, выходит шиворот навыворот? Всё равно! Умеешь ломать, умей и построить! Или, по крайней мере, извинись! 

Позавтракав сигаретой и кофе, он отыскал в памяти треснувшего телефона номер Кейт, и, надеясь, что она так и не сменила его с декабря, набрал цифры.

- Да. – после нескольких гудков ответил тихо её голос.

- Это – я. – девушка молчала, и он продолжил. – Я… прости меня за вчерашнее. Не знаю, какая муха меня укусила, ты в порядке?

- Я в больнице, - после некоторого молчания ответила она.

Дэвид сморщился и потер глаза, мучительно вспоминая, какие он мог нанести ей повреждения, что бедной девушке пришлось обратиться к врачам.

- Что с тобой Кейт? Это из-за меня? Что я натворил…

- Дэвид, - оборвала его Катя на полуслове, - пожалуйста, оставь меня в покое. Хватит! Не звони, не появляйся. Постарайся забыть о моём существовании.

- Просто скажи, в каком ты госпитале. Я пришлю цветы.

Катя хмыкнула и отключилась. Озадаченный, он пару мгновений смотрел на пищащую трубку, соображая, как поступить дальше.

Глава 51

Раян сидел около ее кровати, потрясенно переваривая новость о доброкачественной опухоли в мозгу.

- Да я с ней уже три года живу, - успокаивала его Катя. – Это – типа гематомы после аварии. Видишь, за годы, она даже не увеличилась.

- Милая, это – серьезная вещь, она может перерасти в рак.

- И тогда, ты останешься молодым вдовцом, - ослепительно улыбнулась актриса.

Он бросил на неё взгляд, полный боли.

- Никогда так больше не говори! Тебе нужно отдыхать, спать, ты же, как робот, сутки напролет, тренируешься, пишешь… зачем?

- Раян, я хочу прожить свою жизнь именно так. Ты же не можешь запереть меня в клетке и отнять печатную машинку. Некоторые птицы не могут жить в неволе.

Он и сам это прекрасно понимал. Другого человека не переделаешь. Его можно либо принимать таким, каков он есть, либо отпускать на все четыре стороны.

- Ты потеряла сознание ночью в туалете. Уборщица обнаружила тебя рано утром, испачканную рвотой, и запястья твои в синяках… Что вчера произошло? Кто-то обидел тебя? Поднял руку?

Катя вымученно улыбнулась и попыталась придать голосу беззаботность.

- Нет, конечно, синяки – от спортзала. Перезанималась, возможно, даже не знаю, с чего меня тошнило. Съела, наверное, что-то не то. А сознание, я теряю, периодически.

Раян с подозрением уставился на неё.

- Столкерк сказал, что Рэйн атакует съёмочную группу, жаждет поучаствовать в проекте, и вчера он дважды приходил на студию. Я убью его, если это его рук дело! – Ладенсон кивнул на синяки.

- Остынь, Отелло! – очаровательно улыбнулась Катя. – Может он и приходил, но я его даже не видела.

- Я не сомневаюсь в тебе, милая, - он отрицательно покачал головой, - полностью доверяю. Но если кто-то посмеет тронуть тебя хоть пальцем, тому не поздоровиться!

Катя присела на кровати, подперев рукой подбородок.

- Спой мне, Раян. – улыбнулась она. – Мне нравится единственная твоя спокойная песня, про край света.

Рок певец сходил за гитарой к автомобилю, и, вернувшись, устроился около нее, придав баритону как можно нежности, тихо пел для любимой женщины.

* * *

Белые розы были повсюду. Курьеры каждые полчаса доставляли охапки цветов на киностудию, которая вся насквозь, казалось, навсегда была пропитана этим одуряющим запахом.

- Что это? Декорации? – удивилась я, по возвращению на рабочее место.

- Вообще-то, это вам присылают, - поспешила объяснить помощница.

Я открыла дверь в рабочий кабинет, и там, окутанное всё пеной из роз, и залепленное открытками с единственным словом «прости» напомнило о страшном вечере, когда сюда ворвался бешенный Дэвид.

- Интересно, кто это так провинился перед вами? – задумчиво проговорила ассистентка.

Я бросила взгляд на новый стол. проломленный уже успели заменить.

Зазвонил телефон, я попросила ассистентку выйти из кабинета.

- Не знаю, чем он мог так провиниться перед тобой, но, если ты его не простишь, в мире больше не останется белых роз. - проговорил Столкерк в трубку.

- Да простила, я его давно. – хмыкнула я.

- И чего ты так категорически против сотрудничества с ним? Хороший актёр, и жаждет работать с нами. Может, хватит вредничать?

- А черт с ним! – воскликнула я, - С психом лучше соглашаться. Переклинило же его на этой роли! Пусть играет!

- Он тут, у меня в кабинете. Хочет тебя видеть!

Меня возмутило последнее предложение. Мне что, теперь бежать к нему по первому зову?

- Не сегодня, я буду занята до позднего вечера.

Глава 52

Дэвид покорно ждал наступления темноты, стараясь не попадаться ей на глаза, но сам незаметно поглядывал в ее сторону, когда она ходила по коридорам и кабинетам киностудии. Он не понимал, что творится с ним. В мыслях его теперь царила эта странная девушка из Тирославии, изображавшая из себя, как минимум, царицу Савскую. Весь день он неосознанно преследовал её, стараясь держаться как можно ближе.

Закончив дела в офисе, поужинав, Катя отправилась в танцевальный класс. Через некоторое время Дэвид так же прошел в спортзал, и стоя у раскрытой двери завороженно наблюдал, как хореограф ставит ей танец живота. В звенящем монетками платке, небрежно повязанном на бёдрах, с обнаженным животом, движения её были плавны и соблазнительны. Танец, несомненно, преобразовывал её. В глазах играли чертенята, волосы становились глубокого огненного оттенка, тело наполнялось грацией и изяществом.

Девушка подхватила широкий, во весь размах рук, алый платок и начала выполнять элементы с ним, картинно подкидывая и закутываясь на манер чадры. Она любовалась собой в зеркале, играла, гримасничала, кокетничала, подмигивала своему отражению.

Но вот, их глаза, встретились в отражении зеркал. Её взгляд, словно кинжал из зеленой яшмы, резанул его сердце. Прекратив танцевать, она грациозно и уверенно прошла к двери. Актриса стояла к нему так близко, что он заметил капельки пота, выступившие над соблазнительно припухлыми губами, и ощутил запах её духов, смешанный с запахом её разгоряченного тела. Судорожно и жадно вдохнув этот дурманящий коктейль, не в силах оторвать взгляд от колдовских, горевших безумной яростью, очей, он едва не получил резко захлопнувшейся дверью по носу.

- Вот стерва! – восхищенно произнес он. – тоже мне, танк без тормозов! Не пора ли батарейку заменить? Ну и женщина!

Вернувшись домой, он достал пиво. Много пива. Пил, курил и разговаривал сам с собой, но так и не смог понять, что же творится с ним в последнее время. Почему он позволяет какой-то выскочке, явно мстящей ему за отвержение, вытирать об себя ноги? Закрывать двери перед носом? Не пускать в проект.

- Она красивая! – повторял он сам себе. – Да, она, очень красива. Она – самая красивая из всех, кого я встречал. Меня тянет к ней. Потому что я, её… хочу… Хочу так, как никогда не хотел не одну женщину в мире. Я люблю её – Он рассмеялся с облегчением, - о да, наконец-то я признался себе в этом. Люблю и хочу быть с ней. И никто другой мне больше не нужен.

* * *

С самого утра я чувствовала себя не очень. После ночной тренировки, аппетит разгулялся не на шутку. В кафетерии я позавтракала обычной порцией овсянки, но осталась голодной. За стеклом, на столах исходилась паром свежая выпечка. Обычно, равнодушная к мучным изделиям я, столько лет евшая лишь овощи, зерно и морепродукты, набросилась на булочки с заварным кремом и шоколадные круасаны. Я жадно поедала высококалорийные десерты, запивая их сладким апельсиновым соком, наслаждаясь каждым кусочком запретной еды.

Затем, объевшись, впервые за последние годы, меня стало клонить в сон. Я настолько отвыкла от этого чувства, что приняла его за недомогание и отправилась к ноутбуку, работать над сценарием. Пальцы двигались медленно, буквы, плясавшие перед глазами, сливались в единое пятно, и вскоре, опустив голову прямо на клавиатуру, япросто отключилась.

Меня разбудил звонок телефона. Я подняла тяжелую, после сна голову, сфокусировала взгляд на часы в ноутбуке, прикидывая, что проспала около трёх часов.

- Слушаю, - зевая, ответила я.

- Спишь что ли? – удивился ассистент Столкерка.

- Самой даже странно, - хрипло призналась я.

- Тебя все ждут на площадке.

- Десять минут, и я спущусь, - пообещала я.

Больше всего на свете, мне сейчас захотелось снова уткнуться щекой в клавиатуру и продолжать спать. Но, переборов сон, я, всё же встала, и, шатаясь, побрела в туалет – приводить себя в порядок. Побрызгав на лицо водой, я отметила, как ввалились глаза на побледневшем лице, и как разлилась синева под ними. Не успела расстроиться от превращения в панду, как взгляд упал на брусочек яркого, малинового цвета, мыла, лежащего в переплетенной мыльнице рядом с бутылочкой жидкого мыла.

«Какого черта его сюда положили, это же не гигиенично» - возмутилась, было я, но тут, до носа донёсся божественный аромат свежей земляники, исходивший от розового прямоугольника. Я взяла мыло в руки и поднесла его к лицу. Запах был настолько восхитительным, что рот мой, моментально наполнился слюной, а зубы, раньше, чем мог сообразить мозг, впились в твёрдую горько-сладко-кислую массу. Ничего вкуснее, я раньше в жизни не пробовала! Какие глупые люди, моют им руки, а ведь, это мыло – лучший в мире десерт!

Очнувшись, я удивленно уставилась на объедки мыльного бруска, и, выкинув его в корзину, поспешила на площадку. Потянулась обычная рутина, но чувство голода и желание понюхать тот самый запах, так и не оставили меня. Так же, как и Дэвид. Он стал просто вездесущим. Где бы я не находилась, чем бы не занималась, он был по близости, пялился на меня своими жгучими черными глазами.

Я не понимала, как к этому относится. Последнее время я чувствовала себя уставшей и разбитой. Меня преследовали разные запахи, раздражали, казалось бы, обычные вещи. А другие, наоборот, умиляли до слез.

Глава 53

Когда в срок не пришли мои ежемесячные неприятности, до меня, наконец, начали доходить подозрения. Вместе с просьбой заказать пиццу и купить блок земляничного мыла, я попросила ассистентку заехать и в аптеку.

«Это еще не точно» - уговаривала я себя, с ужасом смотря на явно положительный результат теста на беременность. Они часто врут. Надо ехать в госпиталь.

Выйдя из кабинки туалета, испуганная, словно увидевшая привидение, я трясущейся рукой отдала тест ассистентке.

- Поздравляю вас! – искренне улыбнулась девушка.

- Не с чем, Кристина, - прошептала я, - мне надо в госпиталь.

- Позвонить мистеру Ладенсону? – поинтересовалась Кристина.

- Нет! Только не ему. Ты меня отвезешь.

Лежа в кабинете на кушетке, закрыв глаза, я молила небо, чтобы всё обошлось. Беременность совершенно не входила в мои планы. А от нелюбимого мужчины, пусть и от мужа, претила мне вдвойне.

Молодой симпатичный доктор, в стильных очках в тонкой оправе, медленно водил по животу актрисы аппаратом ультразвука и тревожно всматривался в экран. Наконец, лицо его посветлело, и, улыбнувшись, он проговорил:

- Ах, вот оно где!

- Что где? – испуганно спросила я.

- Плодное яйцо. Вот, посмотрите, четыре миллиметра. Тянет на две – три недели.

- Это точно, доктор?

- Ошибки быть не может. Я вижу эмбрион, матка увеличена, у вас задержка, и симптомы, которые вы мне описали, говорят об одном: вас можно поздравить!

- Доктор, но мы делали все возможное, чтобы не…

- Ни один контрацептив не даёт стопроцентной гарантии. Значит, этот ребенок очень хотел появиться у вас, раз преодолел все барьеры.

Поблагодарив врача, взяв результаты УЗИ, я вернулась на студию и прошла прямо к Столкерку. Молча протянула ему конверт, и тяжело опустилась на противоположное кресло.

Внимательно изучив бумаги, пожилой режиссер нахмурился и достал сигареты.

- Ты же понимаешь, что теперь мы не сможем видеть тебя в роли Лии. Много обнаженных и полуобнаженных сцен, актриса должна быть настоящей танцовщицей в соответствующей форме. Хорошо, что мы еще не начали снимать. Надо срочно подыскать тебе замену.

- Не надо, - тихо проговорила я.

Выпустив дым, Столкерк изогнул бровь.

- Не будет никакого ребенка.

- Вот только не надо делать глупостей. Неужели жизнь родного дитя стоит роли в этом фильме? И потом, роли будут дальше, а вот сможешь ли ты забеременеть после аборта еще раз, это вопрос.

- Я делала всё, чтоб этого ребенка не было, не понимаю, как это получилось, - всхлипнула я, - я не готова к детям. Я их ненавижу всеми фибрами души. Зачем мне рожать того, кого потом возненавижу, и рисковать при этом карьерой? Личным временем и пространством?

Режиссер возмущенно встал и приблизился ко мне.

- Знаешь, девочка, про тебя давно говорили, что ты совершенно без тормозов, идешь к своей цели с упорством танка, не падая и не оборачиваясь. И это похвально… было похвально, до тех пор, пока ты не пошла по головам и трупам…

- Каким еще трупам?

- Трупам своих детей. Жизнь твоя. Поступай, как знаешь. Если решишь… - режиссер замялся, пытаясь подобрать правильное слово, … продолжать, жду тебя через неделю. Начнем съёмки, в конце концов, ну а если, здравый смысл возобладает – пойму и приму твоё решение.

Совершенно смущенная, угнетенная я, шла, словно в тумане на парковку, где её ожидало такси.

Краем глаза я заметила быстро приближавшегося к мне Дэвида.

- Кейт, я хотел тебя…

- Дэвид, давай потом, - отмахнулась я от него, словно от назойливой мухи и прибавила шаг.

* * *

Он остался стоять с открытым ртом, восхищенно – обиженный ее безразличием.

- Вы ей мыла подарите, - посоветовала Кристина, наблюдавшая за коротким диалогом.

- А? – ошарашено спросил актёр.

- Мыла, земляничного, называется «Гурмэсоап». Она вам за него душу продаст.

- Что она с ним делает? – удивился Дэвид.

- Ест, наверно, не знаю, куда еще можно использовать столько мыла… – очаровательно улыбнулась Катина ассистентка.

Глава 54

Я вернулась домой в полном одиночестве. Раян был, скорее всего, на студии звукозаписи, и я могла по полной упиваться горем наедине с собой. Открыв бар, я достала початую бутылку первоклассного Эля, и терпкий напиток, вперемешку со слезами начал приятно щекотать мое разболевшееся горло.

- Почему? Почему со мной? – шепотом вопрошала я, - Почему это происходит в моей жизни? Я не хочу, не готова, не сейчас и не от него. Как же я так вляпалась и что же делать дальше? – я отхлебнула напиток, и вкус его напомнил мне о беззаботных временах съёмок «Армазонки Ривер». Я была с Дэвидом тогда. Без проблем и без забот. Отрывалась в ночном клубе Манауса, опьяненная ромом и Его близостью. А теперь…

Я услышала шаги и обернулась. Это был Раян.

- Ты дома? – удивился он, рассматривая заплаканную жену с бокалом в руках. – Что произошло?

Вместо ответа, я порылась в сумке и протянула Раяну результат Узи и положительный тест на беременность. Он стоял с открытым ртом, счастливый и удивленный одновременно.

- О Боже, Кейти, это же просто чудесно!

Его слова еще больше расстроили меня и я всхлипнула.

- Ты плачешь, милая, но это – нормальная реакция. Это – гормоны.

- Какие гормоны, Раян, я потеряла роль. – Раздраженно воскликнула я. – И что мне теперь делать?

- Рожать, воспитывать, конечно! – счастливо улыбнулся он. – Родишь и вернешься в большое кино. А вот пить, в твоём положении, очень вредно, - он мягко отобрал у меня бокал и вернул бутылку на место.

- Я не хочу, Раян! Не хочу! Слышишь?

Он крепко обнял меня, нежно поглаживая спину:

- Ты боишься, это нормально, страх перемен, страх перед родами, депрессия – мы ведь не планировали зачать ребенка специально, но раз Бог дал нам его, значит, нам нужно принять это именно как дар. Я рядом, милая, я помогу, тебе не о чем беспокоиться.

Пролетела неделя, в течение которой, я кушала, плакала и спала. От моей бывалой активности и творческого потенциала, не осталось и следа. Не смотря на утверждения, что беременность – не болезнь, я чувствовала себя больной и разбитой, как никогда. Теперь, прекратив участие в той бешенной гонке, которую я себе создала, у меня было много времени на размышления. И чем больше я думала, тем объемнее ощущала масштаб ловушки, в которую сама себя загнала. Зачем-то вышла замуж за нелюбимого, неприятного мне, но хорошего человека, умудрилась забеременеть ребенком, который был мне совершенно не нужен. Отдалилась от Дэвида на максимальное расстояние…Куда еще больше можно разрушить собственную жизнь? И это в двадцать лет… когда всё еще у всех впереди. Куда я спешила? О чем я думала?

О нем! О Кумире! Ведь не один мужчина не сравнится с мечтой, такой сияющей и далекой. Я и сама могла бы быть самодостаточной, без какого-либо кумира. Пусть он был бы, словно яркая звезда, высоко в небе, идеализированный в моем воображении, практически ангел, всё понимающий и всезнающий. Не надо было рушить мечту. Была бы она маяком в моей жизни. Не надо приближаться к кумирам…

Неделю от Дэвида не было слышно ни слова. Наверно ему уже доложили, что я в положении, и он, наконец, решил оставить меня в покое. В одиночестве я целыми днями слонялась по комнатам особняка, выключив свет, даже стала почти с нетерпением ждать прихода Раяна по вечерам. Постепенно он переставал казаться мне таким уж чужим. Что не говори, но он был остроумным, начитанным, с ним было о чем поговорить. С ним я могла быть сама собой. Мне не нужно было казаться не лучше и не хуже. Он любил меня такой, какая я есть. И он был моим мужем и отцом моего ребенка.

Вечерами, Раян старался вывести меня погулять или сводить в ресторан. Обычно мы сидели на уютном диванчике, где-нибудь в углу, и Ладенсон рассказывал мне, что интересного произошло за день. В тот вечер, он так же, близко придвинувшись ко мне, шептал что-то очень забавное, касаясь губами ушка. Развеселившись, я глупо хихикала и кивала в такт повествованию.

Запрокинув голову, чтобы от души посмеяться над очередной шуткой, я краем глаза заметила знакомый тяжелый взгляд, отраженный несколькими зеркалами. Это был Дэвид. Он хмуро уставился на нас, и губы побелели от напряжения. Щеки мои вспыхнули, а сердце неистово заколотилось. Хорошее настроение мгновенно улетучилось. Раян почувствовал перемену в моем настроении и бросил взгляд в сторону Дэвида. Лицо его потемнело, заиграло желваками. Дэвид встал, бросил на стол несколько купюр, и с абсолютно прямой спиной, прошел рядом с нашим столиком, не оборачиваясь и не говоря ни слова, вышел из ресторана. Мы промолчали. Раян сделал вид, что ничего не произошло. Я так же подыграла ему.

Глава 55

Утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. С трудом разлепив глаза, я подождала пару мгновений – авось перестанет звонить, мешающий спать звонок. Но тот упорно продолжал резать утреннюю тишину.

- Да! – наконец дотянулась я до трубки.

- Я жду тебя внизу! – безапелляционным тоном заявил до боли знакомый голос. - Нам надо поговорить. Выясним всё раз и навсегда… – из трубки послышались гудки.

С тяжким стоном я села на кровати. Сердце вновь затрепыхалось внутри. Раян на работе. Вот и хорошо. Правильно Он говорит. Надо прояснить всё до конца. Припудрив лицо на скорую руку, облачившись в джинсы и футболку, закрутив волосы в пучок на макушке, я вышла на улицу. Синий спортивный автомобиль, стоявший под деревом, мигнул фарами.

Сев в машину, я молча оглядела кожаный салон теплого персикового цвета, боясь взглянуть на водителя. Дэвид так же, не оборачиваясь, завел мотор. Он привез меня к себе, пультом управления закрыл ворота, вышел из машины и открыл дверь Кате.

Войдя в дом, я отметила, что мало что изменилось в его доме с декабря: та же терраса с диваном с темно-синей обивкой, стол, словно вязанка спиленных деревьев, низкие кресла. Прозрачные стеклянные стены, через которые открывается живописный вид на сад и бассейн.

Дэвид явно нервничал. Он закурил, потом, спохватившись, поспешно затушил сигарету в пепельнице, полной бычков. Походил из угла в угол, собираясь с мыслями. Я стояла около стола, скрестив руки.

- Ну и зачем ты меня позвал? – я постаралась придать голосу суровости, но слова вышли какие-то сдавленные.

Он подошел ко мне, наконец, близко, практически вторгаясь в личное пространство.

- Что ты со мной делаешь? – горько проговорил он. – Зачем я встретил тебя на свою голову? Мне следовало бы залепить уши воском, а еще лучше привязать себя к матче корабля, чтобы никогда больше не поддаваться искушению быть рядом с тобой…

Я возмущенно всплеснула руками и зло уставилась в его глаза.

- Дэвид, тебе не кажется, что это уже слишком?! – я встряхнула головой, и одернула спадающую на глаза рыжую прядку. – Да, я имела глупость, прийти сюда и объясняться в любви. Ты отшил меня. Разве я так сильно донимала тебя? После Армазонки прошло почти полгода, разве я потревожила тебя за то время? А после признания прошел почти год. И ты сам начал искать встреч со мной! Я избегала тебя, как могла, а ты пришел мне руки выворачивать! Оскорблял последними словами! По-моему, это я, зря повстречалась с тобой!

Я замолчала, и он отступил немного.

- Столкерк подыскивает новую актрису. Как ты мне это объяснишь? Из-за меня все-таки уходишь из проекта?

- Он сам тебе не объяснил? – удивилась я.

- Он, так же как и ты, молчит и увиливает от ответов. – Кейт, сейчас разговор не о нем, а о нас! В тот вечер, я поступил ужасно. Я был пьян и нес чушь. Сделал тебе больно. Прости меня. Мне очень жаль, что всё так вышло.

Я утвердительно кивнула, боясь поднять на него взгляд.

- Это всё, что ты хотел сказать?

- Да.

- Я пойду тогда…

- Да...

Я развернулась и направилась, было, в сторону двери.

- Нет, подожди, - кинулся ко мне Дэвид, - почему я все время несу ахинею, вместо того чтобы сказать главное…

- Ну же! Говори! – потребовала я, после того, как он замолчал.

- Я люблю тебя! – глядя мне в глаза, всё так же продолжая держать за плечи, прошептал он.

- Любишь меня? – только и смогла произнести я от удивления. - Как друга?

Он отрицательно покачал головой,

- Как коллегу? – тот же жест, - как…

- Как мужчина может любить женщину… - тихо проговорил он.

Я недоверчиво уставилась на него во все глаза:

- Но ты же говорил, что…

- Я был дураком, - перебил он. – Испугался твоей любви, ответственности, пойми, я всю жизнь стремился к свободе, к легким, необременительным отношениям, а тут – ты! Такая серьёзная, да еще по уши влюбленная в меня… Я не хотел тебя использовать, не хотел ранить, поэтому и придумал ту чушь.

Меня бросило в жар от возмущения. Руки чесались, хотели от души влепить ему пощёчину, а потом еще одну и еще.

- Ты… ты! – зашипела я от злости, - ты даже не представляешь ту боль, которую ты заставил меня пережить своим враньем! Ты – жестокий! Ты – страшный человек! – меня, наконец, прорвало, слёзы одна за другой, стекались на дорогой паркетный пол. – Я выживала ради тебя! Возвращалась с того света! – прокричала я. - А ты, оказывается, солгал мне! Не хочу больше тебя видеть! Знать не хочу! Уйди из моего сердца! Убирайся из моих мыслей!

Я развернулась, и поспешила к выходу. Он кинулся ко мне, сгреб в охапку, я вырывалась и сопротивлялась изо всех сил, но он был намного сильнее, и с легкостью подавлял все попытки сопротивления.

- Кейт! – выкрикивал он, - Послушай, Катя! – настоящее имя, произнесенное им, заставило меня остановиться. – Катя! Постой! – он отпустил меня, нежно касаясь лица подушечками пальцев. – Вот так, успокойся. Катя, я всё равно тебя не отпущу не поговорив. Давай выдохнем и присядем.

- О чем нам еще разговаривать? – возмутилась я, но разрешила подвести себя к дивану и сесть.

Он сел прямо на стол, оказавшись напротив, решительный, настроенный на победу.

- Расскажи мне о себе.

Глава 56

- Зачем? Неужели тебя это интересует?

- Конечно! В сети о тебе мало информации, разве что о спасении мальчика, о происшествии в сериале, да о замужестве. Расскажи мне, как ты жила раньше, в Тирославии, чем занималась, о чем думала?

Я медленно покачала головой. Что я здесь делаю? Замужняя женщина, ждущая ребенка, в доме чужого мужчины. Я беспристрастно всмотрелась в такие знакомые, миллионы раз разглядываемые в журналах и на экране черты лица.

Вместо кумира, сияющей, далекой, недосягаемой звезды, передо мной сидел обычный мужчина средних лет. Морщинки, не замазанные фотошопом, прорезали его лоб, лучились в уголках глаз, бороздили, подернутые щетиной щеки, черные, словно вороное крыло волосы, серебрились на висках, футболка его была мятой, и не первой свежести, джинсы, заношенные до дыр, обтрепались на стыке с пыльными, сбитыми ботинками.

С его-то деньгами и положением в обществе, он мог бы сверкать, словно ограненный бриллиант, а он выглядел чуть получше, какого-нибудь, бездомного нищего. Раян, постоянно одетый с иголочки, не считая концертного образа, никогда бы не позволил себе ходить так, как Дэвид.

- Всё, что я думала, сидя на уроках, едя в автобусе, моя полы дома ходя в магазин за хлебом, было связано с тобой… Все рассказы, все истории… Ты был в них главным героем, злодеем, или наоборот. Неважно! И все героини любили тебя. Безумно. Потому, что они были мною… Перед тем, как попасть в аварию, я писала «Письма Ветру» - что-то вроде дневника, где, обращаясь к тебе, описывала, что произошло интересного за день… О, Боже! Я заклеивала каждую страницу скотчем, чтоб когда-нибудь показать их тебе… Какая глупость… где же теперь этот дневник!?

- Я прочел бы его с удовольствием! – Воскликнул Дэвид, вслушиваясь в каждое слово.

- Похоже на болезнь, - нахмурился Дэвид.

- Да, и вирус «Дэвид Рэйн», я подцепила лет в десять, когда стало пробуждаться первое влечение к противоположному полу. И я не одна такая. Дэвид, хоть раз зайди на фанатские сайты, и ты поймешь, что миллионы девушек по всему миру, так же больны тобой.

- Как можно влюбиться в картинку, – фыркнул Дэвид, пожимая плечами, – не зная реального человека? Никогда не видя его вживую? Ведь должна произойти химия! А так? Я, ведь могу оказаться и психом, и подлецом, и подонком. И никто, никогда не узнает об этом! Знаешь, что я думаю? Вы все, любите не меня реального, а мой, прилизанный, отутюженный, экранный образ, ловко вплетенный в вашу мечту. На самом деле, у меня отвратительный характер. Я настолько обычный человек, что даже могу ругаться, стоя в очереди в банке! У меня слишком высокие требования ко всему. Мне нужна идеальная партнерша, и таковой, как ни странно, являешься ты! – Воскликнул он, глядя мне в глаза.

Не выдержав его взгляда, я встала, подошла к окну.

- Зачем ты это сейчас делаешь, Дэвид? Тебя задело моё замужество? Положение в обществе? Интересно, вспомнил ли бы ты обо мне, если бы не свадьба с Раяном и не выгодный контракт?

- Кейт! – он встал и подошел ко мне. – Я люблю тебя. И хочу быть с тобой!

- Вот, здорово! Значит, когда той ночью, я пришла клясться тебе в вечной любви, молодая, свободная, без проблем и хлопот, тебе было не интересно. А сейчас, когда я стала женой другого…

- Ты счастлива с ним? – перебил он меня.

- Он был со мной в самые страшные часы моей жизни. Всегда и во всем поддерживал. Никогда не предавал. И я не предам его! Поздно, ты Дэвид, опомнился. Слишком поздно! – я развернулась, и пошла в сторону двери.

- Но ты ведь тоже меня любишь! – перешел на крик Дэвид.

Я остановилась и обернулась.

– Я жду от него ребенка. Прощай, Дэвид Рэйн! – ещё раз улыбнулась я и решительно удалилась из его дома и его жизни.

Глава 57

Прошло несколько недель. Токсикоз медленно отпускал меня, и вместе с тем, постепенно возвращалась моя бывалая работоспособность. Сон, все еще требовался, но пары часов в сутки, было достаточно. Я всё больше смирялась с нынешним положением. Прибавив пару килограммов в весе, я накупила себе новой одежды, подчеркивающей округлившийся живот. Посмотрела, даже, пару выпусков реалити шоу «беременные». Но мозг все больше требовал быть чем-то занятым. Очень кстати позвонил Столкерк, и попросил помочь со сценарием. Я с радостью согласилась и тут же приехала на студию. Так начался новый виток нашего сотрудничества.

Я критично осмотрела актрису, выбранную на роль Лии, молодую, известную… но талантливую ли? - Спросила я про себя, и не собираясь превращаться в Натали Де Моне, тут же согласилась – талантливую. И очень даже хорошо, что другая партнерша будет работать с Дэвидом Рэйном – перевернутой страницей моей жизни. Пусть кто-то другой целуется и всячески взаимодействует с ним в кадре и реальной жизни. А с меня хватит.

Теперь я ежедневно работала с командой сценаристов, стараясь как можно меньше появляться на площадке и встречаться с бывшим кумиром. Дэвид, казалось, оставил меня в покое. Каркнул сухое «привет» при встрече, кинул быстрый взгляд на мою изменившуюся фигуру и поспешил пройти мимо. «Ну, и, Слава Богу!» - подумала я.

В таком режиме прошло еще некоторое время. И когда я совсем, было, расслабилась и потеряла бдительность, Дэвид предпринял еще одну атаку.

Вечерело. Прохладным октябрьским вечером, обхватив себя за покрывшиеся мурашками плечи, я вышла из студии и стала озираться в поисках автомобиля Раяна – обычно он заезжал за мной после съемок. Сегодня его долго не было, и я совсем озябла под пронзительным холодным ветром. Через некоторое время ко мне подъехал другой автомобиль – синий спортивник Дэвида.

- Подвезу тебя, ты замерзла совсем, - предложил он, опустив стекло.

- Спасибо, за мной приедет муж, - стуча от холода зубами, отказалась я.

- Кейт, на самом деле, мне очень нужно поговорить с тобой. Сядь, пожалуйста, это ненадолго.

Я посмотрела по сторонам: Раяна так и не было, а из салона Дэвида вырывалась струя теплого воздуха. Поколебавшись, и решив, что ничего плохого не случиться, я всё же села на переднее сидение. Дэвид побарабанил по рулю. Выключил радио, затем включил снова. Снял с себя куртку и заботливо укутал мои плечи.

Наслаждаясь окутавшей мое озябшее тело теплотой и запахом смесей кожи, табака, одеколона и собственного аромата Дэвида, сердце зачем-то встрепенулось, а мозг окутался легкой дымкой.

- Так что ты мне хотел сказать? – поинтересовалась я.

Дэвид огляделся, завел мотор. Стоявшая на перекрестке серая машина развернулась и поехала за ними.

- Поедем, где поспокойнее. – объяснил он. - Там и поговорим.

Тучи сгустились и по стеклу забарабанили первые капли осеннего дождя. Дэвид включил дворники. Я то и дело поглядывала на экран мобильного телефона, ожидая звонка от Раяна. Но тот так и не звонил. Дэвид привез нас на парковку заброшенного парка, где стояло не так много машин, и остановился в углу, избегая любопытных глаз.

Ветер усилился, и его порывы расшатывали машину из стороны в сторону. Актер выключил мотор. В салоне стало темно, и были слышны завывания ветра, пробивавшиеся сквозь музыку, лившуюся из радио. Атмосфера была мрачная и совершенно романтичная.

Он повернулся ко мне, отыскал мою руку. Очарованная, загипнотизированная его взглядом, я не могла сопротивляться. Пахло дождем и прибитой пылью. Ливень стучал по крыше автомобиля, прыгал по лужам, заливал дороги. Огромные черные глаза Дэвида сверкали антрацитами в сгущающихся сумерках.

Он медленно приблизился к моему лицу и впервые в жизни, а не по сценарию поцеловал меня. Я ответила. Все барьеры, которые я налаживала в своем сердце, рухнули под очарованием этого момента.

В этом жадном поцелуе была вся моя жизнь, весь её смысл. Вот к чему я шла и стремилась, умирала и выживала, писала и играла. Как бы мне хотелось, чтоб это волшебное мгновение растянулось на часы, не заканчивалось как можно дольше…

Но вот наши губы разомкнулись.

- Катя, моя Катя! – голос его дрожал. – Выходи за меня, я не могу без тебя!

- Я уже замужем, - горько ответила ему, - и жду ребенка.

Стоявший невдалеке серый автомобиль резко тронулся и уехал с парковки. Мне он показался смутно знакомым, но сквозь дождь и бурю, я не смогла толком разглядеть его.

- Я буду воспитывать его как своего! Клянусь тебе! Разведись с Ладенсоном. Ты не любишь его. Ты любишь меня. У нас всё будет. Обещаю. Свадьба, платье, дети…

Глава 58

И тут, с моих глаз , словно упала пелена. Я мысленно увидела лицо Раяна, наивного, безумно влюбленного и преданного мне. Я не могу так поступить с ним. И не смогу никогда.

- Остановись, Дэвид! Кому нужны чужие дети, когда свои-то не очень интересуют? Я никогда не пойду по трупам тех, кто меня любит. Раян был и остается единственным мужчиной в моей жизни. Я не предам его. Как бы я не любила тебя. Не в этой жизни, милый. Прощай!

Я поспешно вылезла из автомобиля, в дождь и ураган, более не ощущая холода, быстро пошла к дороге и поймала такси. Ливень словно очищал меня, смывал следы запретного греховного поцелуя, пока я шла от такси до ворот дома. Быстрее, туда, в тихую семейную гавань, где меня всегда ждал любящий и преданный Раян. Мой муж. Отец ребенка. Мне так захотелось его обнять, прижать к себе, поблагодарить за терпение, любовь, заботу. Укрыться, зарыться в его объятиях, уткнуться носом в длинные темные волосы.

В доме было темно и пусто. Телефон так же молчал. Что же случилось?

Я, не снимая мокрой одежды, принялась звонить ему на мобильный. Его аппарат был выключен. Тревога, ядовитой змеёй начала подниматься мурашками по моей спине к затылку. Стараясь не думать ни о чем плохом, я набрала номер его музыканта и близкого друга Раяна.

- Он давно уехал, Кейт, сказал, что заедет за тобой, и вы, куда-то там отправитесь.

- Он так и не приехал! – воскликнула я. – Что-то случилось!

- Ну, ты так не нервничай, давай подождем. Он взял у меня бутылку джина, что я привез из Гонолулу, хотел тебя побаловать. Хочешь, я приеду?

- Нет, наверно ты прав. Я подожду еще немного.

Я принялась слоняться из угла в угол. Чтобы хоть как-то заглушить тревожное завывание ветра я включила телевизор, ежеминутно набирая его номер, в надежде, что он включит мобильный. В животе начались непривычные толчки. Впервые в жизни я почувствовала, как внутри меня шевелится другая жизнь. Об этом надо непременно рассказать Раяну, он, несомненно, запомнит этот день. Наконец, тревога и усталость сделали свое дело, и я заснула неспокойным сном под монотонное бормотание телевизора.

* * *

Раян, ругая себя, за то, что задержался на студии дольше, чем обычно и заставил беременную жену ждать себя на холоде, уже подъезжал к парковке киностудии, когда увидел, как Кейт садится в знакомую машину. Раян прекрасно знал, кому принадлежит этот автомобиль и нахмурился еще сильней. Он решил проследить, что же будут делать дальше «коллеги по работе». Возможно, Дэвид, из вежливости решил подвезти Кейт до дома – погода-то не летная.

Не веря, но, всё еще надеясь на простой исход, Раян преследовал их. Они повиляли по городу, приехали на стоянку заброшенного парка.

Остановившись так, чтобы его было не видно, а сам он мог наблюдать за парочкой, рок певец вес обратился в зрение. Ливший, точно из ведра, дождь и без того уменьшал плохую, из-за темноты, видимость. Но обострившийся взгляд, всё же сосредоточился на салоне автомобиля.

Они о чем-то говорили, затем Дэвид приблизился к его любимой жене и поцеловал её. Она была не против. С болью в душе, с раной на сердце, Раян осознавал это. Она всегда принадлежала другому. И теперь они вместе. Изменяют ему под носом.

Разозлившись, Раян завел мотор, и погнался по темным, дождливым улицам. Он так её любил! Заботился! Жалел…

Зачем он встретил этого злого демона в ангельском обличье там, на той темной дороге? Зачем ездил с ней в Тирославию? Зачем женился? Она же ждет от него ребенка! От него ли?

Врубив на полную мощь тяжелый рок, он, вспомнив, что раздобыл у друга бутылку джина для женушки, потянулся к ней, и, отпустив руль, скрутил крышку одним рывком. Двумя большими глотками он осушил терпкий напиток, и сморщившись, произнес:

- Гадкое пойло! Как и ты сама!

Голова его пошла кругом, давящие мысли немного отпустили. Он уже совсем не смотрел на дорогу, лишь выжимал педаль газа до упора.

- Все они стервы, - успел было подумать Раян, до того, как произошло столкновение. Короткая вспышка света и тишина. Он даже не ощутил боли.

* * *

Разбудил меня звонок городского телефона. Обрадовавшись, что это, наконец, Раян, я, кинув, взгляд на часы, показывавшие час ночи, радостно крикнула в трубку:

- Раян! Это ты?

- Миссис Ладенсон? – спросил чужой незнакомый голос.

- Да, это, я. – Кто это?

- Офицер Дорен.

- Что…что случилось? Что-то с Раяном? – тревога трубила во все трубы у меня на душе. Гром и молния вторили ей за окном. – Он… жив?

- Он… его тело обнаружили в конце стрит авеню, близ заброшенного склада, он разбился на машине, врезавшись в столб. Вскрытие показало алкоголь в его крови. Невдалеке валялась и пустая бутылка.

- Что? – заорала я. – Что? Вы врете! НЕТ! НЕТ! Зачем вы так шутите?

- Боюсь, что это правда. Я около вашего дома. Должен привезти вас в морг, на процедуру опознания.

Глава 59

Свинцовые тучи повисли над деревьями, обрамляющими большое кладбище, где покоились звезды и выдающиеся деятели города Ангелов. Большая процессия из людей в черном, и солнцезащитных, несмотря на отсутствие светила, очках, тянулась за гробом рок звезды. Проводить Раяна пришел практически весь свет Молливуда. Журналисты и папарацци то и дело щелкали затворами.

Я, поддерживаемая Денисом под руку, одетая в глухое черное платье, бледная до синевы, шла впереди процессии. За нами, шла мама, крепко сжимая локоть пьяного отца. Далее шли родственники, друзья, коллеги, разукрашенные, словно черти всех мастей, фанаты музыканта несли, точно библию, книгу о нем. Гроб опустили в могилу и забросали землей.

Внезапно, растолкав толпу, в первые ряды выбилась сухопарая бойкая старушка со злым, нервным лицом.

- Это ты убила моего мальчика! Гадкая стерва! – завизжала мать Раяна, подлетая ко мне. – Он был бы жив, если б не связался с тобой! Я говорила ему! А теперь он тут, мой бедный сынок, лежит в холодной земле, а ты живешь! Сука! – с полными слез глазами она подлетела ко мне и со всей силы отвесила оплеуху.

Очки слетели с моих глаз. Папарацци ухмыляясь, защелкали фотоаппаратами сильней. Еще бы, такая жаренная новость как скандал на похоронах, может быть дорого продана таблоидам и журналам.

Денис с трудом удержал меня на ногах, и, вместе с кинувшимся к драчунье Столкерком, сдерживал разбушевавшуюся старушку.

Я, не ожидавшая ничего подобного, ощутила резкую боль внизу живота. Между ног стало горячо и мокро. По ногам, растекаясь по колготкам, побежала кровь.

* * *

Открыв глаза, я увидела, как сквозь тучные пшеничные колосья, пробиваются теплые лучи яркого, висевшего высоко в синем небе солнце. Удивившись, как же это я оказалась посреди поля, я привстала и оглядела необъятные кусты ярко коричневой пшеницы, застывшей, без единого порыва ветра, словно на картине пейзанского художника. Всё вокруг было замершим и нереальным.

Обернувшись, я увидела Раяна, одетого в белую тунику, и держащего за руку мальчика, лет семи, безумно похожего на него.

- Господи, Раян! – кинулась я было к нему, - Ты жив! Слава Богу! А я… я думала ты…

Рукой он остановил мое приближение.

- Я ухожу от тебя. И его забираю с собой. – он указал на мальчишку. – Теперь, ты свободна.

- А это кто? – я во все глаза глядела на ребенка, одновременно похожего на Раяна и Дениса.

- Не узнаешь? – скривил в улыбке губы мой муж.

Дрожь понимания прошла по моему телу.

- Нет, пожалуйста, не уходите! Не покидайте меня! Заберите с собой!

- Нет, не сейчас. – Раян развернулся, и, увлекая с собой ребенка, хотел, было, идти.

- Постой! – кинулась к малышу я. – Как тебя зовут, сынок?

Мальчик развернулся и произнес:

- Дэвид. Ты бы меня так и назвала.

Я опустилась к нему и заключила в объятия.

- Я люблю тебя, Дэвид!

Мальчик улыбнулся и поцеловал меня в щеку.

- Нам пора, - произнес Раян.

Они пошли прочь от меня и вскоре растворились вдали пшеничных колосьев.

* * *

Из больницы меня забрал Денис и привез в дом родителей. Я хотела вернуться в свой маленький домик на окраине Лос-Анджелеса, но мама настояла, чтобы я некоторое время пожила с ними.

Канун рождества выдался снежным и морозным. Сняв холодное пальто в гардеробе, я поднялась на нужный этаж офиса  большой юридической компании, где Раян был постоянным клиентом.

Из кабинета, где должно было огласиться завещание, открывался красивый вид на город. Все Ладенсоны были в сборе.

- Еще смеет опаздывать, стерва! – громко прошептала мать рок певца.

- Госпожа Мария, прошу Вас воздержаться впредь. – осек её адвокат.

Катя, проигнорировав замечание, опустив взгляд в пол, прошла в конец кабинета и села на дальний стул.

- Итак, все претенденты в сборе. Можем начинать оглашение.

Бывшие жены Раяна – располневшая блондинка и сухопарая красавица брюнетка встрепенулись, их взрослые дети – практически мои ровесники искоса поглядывали на вдову. Свекровь, же хотела просто меня убить.

Адвокат медленно надел очки, неспешно вскрыл конверт, и, выдержав паузу, принялся читать.

- «Я, Раян Ладенсон, в трезвом уме и твёрдой памяти, завещаю всё свое имущество, права на тексты и музыку, за исключением квартир, где проживают Мария, Дэйзи и Джина Ладенсоны, разделенное в равных пропорциях моей нынешней жене Катерине Ладенсон и её ребенку.»

Послышался удивленный вздох. Мария закашлялась, Джина пошла красными пятнами, Дэйзи же, наоборот, побелела. Я сидела с каменным лицом.

- Катерина, насколько мне известно, ребенка вы потеряли на пятнадцатой неделе беременности? – вопросительно посмотрел на меня адвокат.

- Именно так. – тихо произнесла я.

- Аборт, небось, сделала втихаря! – зло сверкнула глазами Мария.

Эти слова всё-таки, пробили броню Кати, долго готовящейся к малоприятной процедуре оглашения наследства. Она с ужасом уставилась на бывшую свекровь.

- Вы хоть представляете себе искусственные роды на четвертом месяце беременности? Когда ребенок полностью сформирован и пинается внутри? Это уже не просто аборт, а убийство сформировавшейся личности!

Я встала и подошла к окну, чтобы они не видели моих слез.

Родственники Ладенсона потупились - все же Мария перегибала палку, а адвокат, чтобы сгладить ситуацию, быстро произнес:

- Значит, теперь Вы являетесь единоличной владелицей имущества господина Ладенсона.  Через четыре месяца, Вы можете вступать во владения.

- А как же мое содержание? – прошипела старуха. – Он всё оставил этой…?

- А наше образование? Зачем папа так с нами поступил? – захлопала глазами дочь рок певца. Неужели из-за какой-то проститутки нам голодать и бросить колледжи?

Все снова зло уставились на меня.

- Вы можете подать в суд за оскорбление личности, - бдительно посоветовал адвокат мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  Я сидела молча, смотря в никуда.

- Я отказываюсь от наследства. - тихо проговорила я, наконец. – Я же могу это сделать?

- Можете, конечно, - заикаясь от удивления, произнес юрист, - но зачем это вам?

- Эти деньги принадлежат его матери, бывшим женам и детям. А мы, были с ним в браке лишь восемнадцать недель. Мне не нужно чужого. Давайте подпишу, где надо. Я должна ехать.

Глава 60

Дэвид долго звонил в домофон, прежде чем его, наконец, впустили. Открыв дверь, мама Кати, даже поначалу отпрянула от неожиданности.

- Вы? – удивленно проговорила она на плохом английском.

- Я должен увидеть Катю! – произнес он именно это имя, а не привычное Кейт.

- Её тут нет. Она вернулась к себе.

- В дом Ладенсона или в свой маленький домик? – нахмурился актёр.

- Нет, - медленно произнесла женщина. – Ни туда, и ни туда. Она возвращается к себе домой, в Тирославию.

Она во все глаза смотрела на этого самого обычного мужчину, возможно чуть крупноватого, и выше среднего роста. Да, внешность его была слегка экзотична, но красавцем его можно было назвать с натяжкой, женщина недоумевала, что могла разглядеть в нем её юная дочь. Почему она так боготворила его, обожала и любила.

- Зачем она возвращается туда? – спросил Дэвид.

- Хочет начать там всё с нуля. Попробовать вернуться к истокам.

- И давно она уехала? – сердце начало колотиться в его груди.

- Пару часов назад отправилась в аэропорт.

Развернувшись, пробормотав на ходу быстрое «спасибо», он кинулся, было, к двери, но был остановлен матерью. Она протягивала ему тетрадь, где был заклеен скотчем каждый листок, кроме последнего.

- Она сказала, передать это тебе, если ты всё-таки, придешь сюда. Возьми, Дэвид. Это принадлежит тебе.

Схватив тетрадь, он ринулся на выход и врезался в отца Кати. Мужчина обвел его мутным пьяным взглядом, затем ухмыльнулся и произнес на версилонском языке:

- О! Краснокожий!

 Дэвид в растерянности кивнул странному мужику и помчал в аэропорт.

Денис стоял на втором этаже, с мифами Древней Греции подмышкой.

- Этот Эврилох оказался не таким уж и лохом… – Задумчиво произнес он, наблюдая за действиями кумира сестры.

* * *

 Обгоняя людей, расталкивая толпу, Дэвид подлетел к билетной кассе в здании аэровокзала.

- Мне срочно! – Крикнул он на очередь.

Многие узнали его и расступились, доставая мобильные – запечатлеть себя на фоне кумира.

- Самолет до Тирополя уже улетел? – Крикнул он кассирше.

- Сэр, прямого рейса нет.

- Как летают до этого чертового города? – кипятился он.

- Через Носкву. Но вы опоздали – Уже объявили взлет.

- Задержите самолет. Я заплачу любые деньги. Мне позарез нужно попасть на этот борт!

- Но, сэр – девушка показала в сторону большой стеклянной стены, сквозь которою было видно, как рядом быстро прокатился белый аэробус с версилонским гербом на хвосте. – Слишком поздно.

- Когда следующий ближайший рейс?

- Через Носкву, рано утром. А через Сардал, через пару часов.

- Давайте Сардал! – Дэвид нервно кинул паспорт и кредитку в окошечко кассирши.

- Через Сардал, вам даже виза не нужна будет, сэр.

- Вот и отлично.

Пройдя паспортный контроль, прикрываясь бейсболкой от назойливых фанатов, Дэвид скрылся в укромной уголке ВИП зала и открыл Катин дневник. Все страницы были исписаны на непонятном алфавите. На последнем листке, он, наконец, увидел знакомые слова. Хорошо, что последнюю запись девушка сделала на санглийском.

«Дорогой Дэвид!

Если ты читаешь эту запись, то, значит, я для тебя еще что-то значу, раз ты пришел к моей матери и получил дневник.

Писатели, в основном, несчастные люди, недолюбленные, брошенные, но что поделаешь?

Счастливый человек, обычно, не задаётся вопросами. Не пишет книг.

Но главный мучавший меня, в последнее время, вопрос, почему все истории о нас с плохим концом? Где наш «хэппи-энд»? Даже в моих фантазиях, меня и тебя, всегда что-то разделяет. Не это ли главный знак судьбы, посланный нам, чтобы мы никогда больше не сближались, забыли друг о друге?

Я решила возвратиться домой и начать жизнь заново. Знаешь, я не хочу больше писать и сниматься. В мире столько еще интересных занятий помимо писательства и кинематографа! Химия, например. Я хочу изучать ее. Понять свойства элементов, молекул, атомов. Мои родные будут жить там. Я оставила им все средства и недвижимость. Деньги мне больше не нужны. Скромная сумма на первое время у меня есть, а там, найду, где их раздобыть.

Мой дорогой, любимый Дэвид! Мечта моя! Жизнь моя! Ты навсегда останешься в моем сердце. Любовь моя к тебе никуда не денется. Я благодарна судьбе за каждое мгновение, проведенное рядом с тобой. Сохраню их в сердце до последнего вздоха. Милый мой Дэвид, ведь это просто чудо, что я, через столько лет мучений одиночества, наконец, познакомилась с тобой, говорила, трогала, целовала твои губы. И ты признавался мне в любви. О, Дэвид!  Это слишком много для одной жизни.

Ты, береги себя, Дэвид. Ты должен жить и творить, ради нас, таких повернутых на тебе фанаток, влюбленных до беспамятства, до конца жизни!

Ты, не ищи меня, Дэвид. Теперь я не заслуживаю счастья быть рядом с тобой. Я убийца. Загубила две души. Больше не желаю никаких отношений. Пусть одиночество будет мне мукой ада.

Дэвид, а всё, что было между нами, было прекрасно. Чудесно. Волшебно. Я даже не знаю, как описать это все словами. Но ты знай, что так оно и было.

Прощай, Дэвид. Прощай, любимый!

Твоя фанатка Катя.»

Глава 61

Летя на самолете, обратно в Тирославию, я сидела одна около окна, и смотрела на облака. Уши мои были заткнуты наушниками, из которых звучали песни Раяна. В тот раз он сидел рядом, а я, глупая, мечтала о Дэвиде. Сейчас, бы я отдала всё на свете, лишь бы Раян оказался рядом со мной. Наверное, и теперь он рядом со мной, так же, как и наш не рождённый ребенок, если рассказы о том свете являются правдой. При мысли о малыше, сердце мое наполнилось виной: я не желала его с самого начала, думала об аборте, ставила карьеру и славу на первое место. А он был у меня, шевелился внутри. И вот его не стало. Так же, как и Раяна.

- Простите меня, мои дорогие, - прошептала я, глядя в облака, - я очень виновата перед вами. Я всегда буду помнить о вас. Боль от вашей потери, до конца жизни останется в моем сердце.

Объявили посадку. Я вышла из самолета, прошла паспортный контроль. Толпа людей пестрела цветастыми юбками и яркими платками – национальным колоритом Тирославии. Никто не узнал во мне знаменитость, хоть я и не скрывалась.

Взяв такси, я поехала к себе домой. Кое-где на улицах, весели растяжки с рекламой фильма «Нигде», только сейчас выходившего в прокат. На постерах я, с длинными растрепанными волосами, в грубом тканном белом платье, в синяках и ссадинах, с луком и стрелами, решительно смотрела на своего противника Изверга, в хорошем дорогом костюме и гадкой ухмылкой на устах.

Я открыла дверь и спокойно вошла в квартиру, как будто и не уходила отсюда никуда. Быстро распахнула все окна, проветривая затхлое помещение. Прошла в ванную, где в корзине, покрывшиеся грязью и паутиной, все так же валялись смятые портрет Дэвида и вырезка из журнала. Стряхнув с них пыль, и любовно расправив, я отнесла изображения обратно к стеклу серванта. Дэвид, всё же был частью моей жизни, и неправильно было вот так выдирать его из сердца. Основательно убравшись, застилая старую кровать простынями, раздобытыми в недрах шифоньера, я размышляла о свободе.

Свобода стала для меня самым ценным в жизни. Свобода выбора. Познав жизнь, теперь ямогла заняться чем угодно: саморазвитием, самопознанием, помощью другим. Знала ли я себя раньше? Нет. Любила? Едва ли. Дэвида знала, своих героинь и героев – знала, а себя, нет. Теперь мне предстояло познать самого главного человека в жизни.с Саму себя.

Кумир лишил меня всего. Даже подруги у меня не было ни одной. Совершенно одинокая, свободная, без семьи, детей и друзей, очарованная странница, отыскавшая золотое руно и разочаровавшаяся в этом. Вот кем я стала, когда осуществились самые заветные мечты.

Лучше бы черный джип с посольскими номерами ехал тем утром по другой улице. Тогда я, целая и невредимая, спокойно бы закончила университет и сейчас ходила бы на работу… Впрочем, что мешает мне сделать это теперь? Надо лишь получить диплом и постараться навсегда забыть странное приключение на чужой земле.

Завершив дела дома, я, поймав такси, отправилась в парк у подножия Копейских гор. Водитель всю дорогу как-то странно на меня поглядывал, вероятно, узнал, но так и не заговорил.

«И, слава Богу, что не заговорил», - вздохнула про себя я.

И вот, я стояла там, где всё начиналось, в конце декабря – мистической для меня даты. Солнце садилось за острую пику. Ветер трепал мои отросшие русые волосы.

Вот он, момент истины. Солнце вот-вот скроется отсюда и появится там, в городе Ангелов, где по-прежнему живет мой кумир. Мужчина моей мечты, которая, вопреки всему, стала реальностью.

- Он придет, - шептала про себя я. – Да, он придет, не может не прийти.

И что будет дальше? Мы слишком свободолюбивые создания. О да, мы одиночки по своей природе, и лучшее что мы можем сделать друг для друга – не сближаться.

Никогда.

Сохранять дистанцию.

Любить на расстоянии, изредка пересекаться взглядами.

Не надо портить это удивительно эфемерное чувство грубым общением.

Ни к чему нам эта встреча.

Не испытав радости от неё, мы никогда не почувствуем всей горечи расставания!

Я зажмурилась и кожей ощутила чье-то присутствие за спиной. Чьи-то ладони опустились на мои глаза. Я прикоснулась к этим ладоням, боясь обернуться и увидеть кого-то другого вместо Него. Пусть это будет Он! Вопреки всему сказанному, Боже, пожалуйста, пусть это будут Его руки! Пусть, я так и буду стоять, надеясь, что рядом со мной мой любимый.

Эпилог

Сардал

Двадцать лет после рождения

Аэропорт обволакивал его гомоном тысяч людей и гулом самолетов. Надвинув посильнее кепку на глаза, Дэвид продвигался в толпе к паспортному контролю. Ему во что бы то ни стало надо было попасть в город. За несколько часов до этого, будучи летящим в небе, ему привиделся сон.

Где-то высоко в космосе, в пространстве и пустоте, висели каменные лабиринты, а в них, словно муравьи в потревоженном муравейнике, сновали встревоженные люди. Но вот, среди всех незнакомых лиц, он увидел её. Катя стояла в растерянности, в непонимании озиралась по сторонам. Она не видела его. Лишь одиноко, потеряно, не уворачиваясь от ударов и пинков, задевающих её мятущихся людей, смотрела впереди себя.

Она о чем-то напряженно думала, и лицо ее начало постепенно светлеть – словно она вспоминала о чем-то важном. Теперь её радостные глаза смотрели прямо на Дэвида.

Он подбежал к ней и взял её за руку.

- Пойдем, я выведу тебя отсюда! – он потянул её по узкому проходу, пробивая им путь среди толпы. – Где это мы оказались? – обернулся он и чуть не вскрикнул от удивления.

Ведь сжимал он не нежное девичье запястье, а испещренную вздувшимися венами сухую, словно пергамент, дряблую руку.

Дэвид очнулся, покрытый холодным потом. Это была сардальская колдунья, напророчившая ему славу и любовь поклонниц. Как он мог про нее забыть? Хотя, не удивительно, прошло уже почти три десятка лет с конца их единственной встречи. Он должен ее увидеть и спросить, что ему делать дальше. Само проведение направило его в Сардал.

Пройдя паспортный контроль, он рысцой, понесся к стоянке такси – ведь время транзита было мизерным.

- Садись, - на корявом санглийском произнес обрадовавшийся водитель.

Дэвид прожил в Сардале пару лет, прежде чем его семья переехала в город Ангелов, и теперь со светлой грустью рассматривал город своего детства. Такси ехало медленно, постепенно угождая в пробку.

- Всё! Часа три теперь простоим! – с досадой хмыкнул водитель.

- Мне через два вылетать! – Встревожился Дэвид.

Он открыл дверь и вылез из машины. С ужасом оглядел километровый затвор и сел обратно.

- И что теперь делать?

Гул мотоцикла, оглушил округу вместо ответа.

- Точно! – хлопнул себя по колену актер.

Он сунул деньги водителю и побежал на обочину, где сновали быстрые манёвренные байки и поднял руку. Один из них притормозил.

- Отвезите меня по этому адресу, вот, деньги!

Мотоциклист кивнул и посадил попутчика на железного коня. Рассекая холодный декабрьский воздух и пыль обочин, Дэвид мчался к колдунье, словно от неё зависела вся его жизнь.

Водитель байка довез его до причала, где Дэвид, мальчишкой, неудачно ограбил пожилую колдунью. Дэвид сошел там, потому, что ни за что на свете, он не смог бы объяснить ему на сардальском языке точный адрес. Он решил идти по памяти. Мало что изменилось тут за последние тридцать лет, всё так же пахло кофе, кукурузой и выпечкой, истошно выли чайки и перебирал, солеными волнами, точно струнами, у причала, залив.

Дэвид застыл на секунду, прикрыв глаза, воспроизводя про себя события тридцатилетней давности. Вспомнив общие очертания и приметы, он пошел петлять по району в поисках знакомого забора. Он раздал почти всю имеющуюся в кармане наличность нищим – словно отдавая долги за награбленное, будучи мальчишкой. Подав последние двадцать форинтов дедушке в лохмотьях, он обернулся, и перед ним, будто вырос тот самый голубой забор.

Ворота открылись, и пожилая женщина, замотанная в платок, кивком головы пригласила его войти.

- Тифа, это ты? – удивился Дэвид, рассматривая знакомое, но испещренное морщинами, пожилое неухоженное лицо женщины.

- О да, на мне, в отличие от тебя, время оставляет свои отпечатки. – тихо произнесла она на санглийском. - Заходи.

Дэвид вошел в дом, озираясь на пустую огромную клетку, и на закрытое писание, лежавшее на той же табуретке. В этом доме, теперь, пахло печалью и старостью.

 - Где же Зафаре Канум? Мне очень надо поговорить с ней!

Тифа вздохнула и отвела глаза, тихо проговорив:

- Она умерла.

Дэвид вздрогнул и задумчиво опустился на подушку.

- Давно?

- Двадцать лет и один год назад, - едва слышно произнесла Тифа.

Дэвид устало закрыл глаза и потер переносицу. И что ему было теперь делать дальше? На самолет-то, он, наверняка, уже опоздал.

- Она хоть успела воспользоваться моим автографом? – пробормотал он, вспомнив странную просьбу местной колдуньи.

- О, Да! На деньги, вырученные от его продажи, мы устроили роскошные похороны и поставили ей достойное надгробие.

Дэвид вновь зажмурился и потер висок, словно у него болела голова.

- Но она оставила тебе письмо перед смертью, а я его перевела. – Тифа поспешно вышла из комнаты и скоро вошла вновь, неся простой, пожелтевший от времени, тетрадный лист в клеточку.

Дэвид развернул его. Не много ли писем ему пришлось прочесть за сегодня?

«Ну, вот ты и вернулся, негодный мальчишка и мелкий воришка, ко мне! Ты молодец – всё же раздал долги и мне вон тоже как помог. Ну что? Правду я тебе тогда говорила? Много сердец разбил? Предавался запретной любви?

Вижу я, пришел ты ко мне с вопросом. Но я тебе всё сказала тогда. Что еще ты хочешь от меня услышать? Да, она будет ждать тебя сегодня, на закате, у подножья гор. Да, она продолжает любить тебя вопреки всему. Пойдешь к ней – потеряешь успех и славу. Не пойдешь – станешь еще успешнее. Вам не суждено было быть вместе. Выбор за тобой.

Но знаешь, что я тебе скажу? Всё равно иди за своим выбором, и поменьше верь, выжившим из ума старухам».

Дэвид сложил письмо и сунул в карман брюк. Смятенный, он вышел из комнаты и направился по длинному, устланному красным ковром, коридору, ища Тифу, и наткнулся на маленькую комнатку, с распахнутым окном. Полупрозрачная тюль, светло-желтого, песочного оттенка, надувалась парусом от ветра и колыхалась у портрета в тяжелой раме, висевшего рядом с окном на стене. Откуда-то доносились звуки рояля.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дэвид подошел поближе к портрету. Ткань тюли то закрывала, то открывала изображенную на картине юную девушку. Чем больше Дэвид всматривался в лицо, тем знакомее оно ему казалось. Наконец, отодвинув мешавшуюся ему занавесь, придвинувшись к картине вплотную, он, разглядел портрет. Звуки рояля стихли. В комнату тихо вошла Тифа. Дэвид обернулся на нее, взглянув глазами, полными удивления.

- Откуда тут портрет Кейт Сноу?

Тифа медленно покачала головой.

- Не знаю такой. Здесь изображена молодая Зафаре Канум.

Конец

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Эпилог