Лизавета Вергелес
НЕОСКАЗКИ. Увидеть себя Царевной или болезнь в Квадрате
Ужасно неудобно подниматься по лестнице в чужих растоптанных тапочках — хорошо, что всего один лестничный пролет — точнее полпролета к грязной заплеванной площадке возле шахты мусоропровода. Хорошо, что самой дверцы мусоропровода нет, этажом ниже, хоть не воняет! Лихорадочно бьется мысль — к чему присоединиться? Что здесь есть белого и пушистого на этой площадке? Слева — мусорная труба жуткого зеленого цвета, справа — сетка шахты лифта, опоясывающая жуткую дыру, стонущую и громыхающую старыми изношенными органами. Жуть!
Я вышла покурить, но на самом деле я просто хочу побыть мгновение одна, собраться, со-Образоваться согласно месту, времени и обстоятельствам, по которым я попала в эту старую киевскую многоэтажку, в чужую большую, шумную киевскую семью и чувствую себя компонентом, а мне надо стать элементом Чужого Праздника, тогда Праздник станет и моим тоже — все-таки Женский День!
Наконец-таки приятное ощущение и осязание тоненькой шелковистой белой пачечки — мои любимые R-1, не курение — баловство! Как говорит одна моя подруга: что куришь — что радио слушаешь. Знаю-знаю, Минздрав предупреждает. Брошу-брошу… как-нибудь… потом… может быть… Как говорил Марк Твен, бросить курить очень просто, он и сам сто раз бросал. Кстати (или некстати?), американская (почему американская?) статистика утверждает, что выкуривание одной сигареты равноценно 36-часовому пребыванию на оживленной автомагистрали. Это моя коронная фишка, особенно при первом знакомстве на перекуре. Можно небрежно, поигрывая тоненькой изящной сигареткой томно промурлыкать:
— Поэтому я предпочитаю выкурить сигарету, чем 36 часов торчать на магистрали!
Обычно эта фраза примиряет с моей неправильной привычкой даже самых стойких некурящих «оловянных солдатиков» — конечно же, и на солнце бывают пятна!
Я далеко не солнце, и даже не солнышко. Я — Царевна Лягушка, она же Василиса Прекрасная, она же Василиса Премудрая. Не верите? Это потрясающее своей новизной открытие я сделала недавно, прожив почти полвека Алисой В Стране Чудес, Тургеневской Девушкой Лизой, английской Королевой Елизаветой, а чаще всего Лизаветой Потаповной. Еще я была Курочкой, Птичкой, Ласточкой, Рыбкой, Лошадкой, Козочкой, а также «глупой курицей», «хищной акулой — читай стервой», «старой больной лошадью», «упрямой козой», «кукушкой», «доверчивой вороной», «хитрой лисой». Стоп — вот это моё, присоединяю! Лиса-Василиса!
Да и дубленка у меня рыжая, с бело-абрикосовой опушкой и повадки, когда контролирую себя, мягкие, гибкие — лисьи! Но это внешнее. По сути своей я Коза. Это моя астрология, как говорит Учитель, но это не гороскоп — хотя именно по гороскопу я овца — коза, это по расположению звезд. Может, когда-нибудь я смогу понять, что означает расположение звезд? Сейчас я недоучка, начинающая Волшебница — которая хотела сделать грозу, а получила козу, «розовую козу с желтою полосой» — это про меня спела легендарная Алла Пугачева, которая мне ближе самой близкой подруги. Вообще, все песни про меня, все книги обо мне, и весь огромный Звездный Мир для меня, и только я решаю, что мне присоединить к себе: белое или черное, страшное или прекрасное, а может коктейль праздников и будней тоже иногда хорош? Не согрешить — не покаешься, тоже система, имеющая право на существование.
— Ты чего здесь одна? — появился Лева, муж моей киевской подруги Лельки. Лев, вальяжный, гладкий, с красивой, хорошо уложенной прической вьющихся чуть тронутых серебром волос. В Леве все правильно, подтянуто, ухожено — от волос до ногтей. Мужчина с обложки журнала. Подруги завидуют Лельке, но я то знаю, что, как говорят англичане, «у каждого свой скелет в шкафу». Я люблю свою Лельку, я и приехала «погреться у чужого огня», хотя, зная свою неугомонную натуру, осознаю, что поза Загорающей На Пляже Девушки не для меня — я ведь Девушка С Веслом, наверняка начну мутить информационное поле-море-океан и воображать себя Золотой Рыбкой, пока не накличу гнев Владыки. Тьфу-тьфу-тьфу, свят-свят-свят!
А за огромными, мутными, отродясь немытыми окнами метет метелица! Все белым-бело, и это 7 марта… Для меня, южной девушки, особенно приятно одно — не у нас! Я уезжала из Крыма в Киев 5 марта, меня провожал Мастер, у нас 15 по Цельсию, цветет миндаль, весеннее солнце, море сменило свинцовые краски на сине-стальные — еще чуть-чуть, и брызнет бирюза. Но чуть-чуть не считается и я присоединяю белый, искристый чистый снег, ведь это много новых известий!
— Лева! Посмотри — внизу сугробы намело, как белые изваяния, а здесь, на седьмом этаже, белые шары как фейерверк!
— Да, — не разделяя моих восторгов молвил Лев. — А на Новый год ни снежинки, а какой Новогодний праздник без снега?
Мы курим и смотрим на снежное представление, как вдруг за нашими спинами раздался стук в окно: стук-стук, стук-стук… Седьмой этаж! Мы одновременно поворачиваемся налево: в боковое стекло стучит и бьется на ветру полоска грязного, когда-то белого полотна, зацепившегося за подъездный подоконник. Стук-стук, стук-стук — и мое сердце сжимается. Это мне сигнал, в свете моих новых знаний — получите и распишитесь: стук-стук, стук-стук! Полотно, дорожное полотно, дорога? Тяжело будет уехать домой, в Крым, не будет билетов? Ладно, не обманывай себя! Лелька сделает служебную бронь, все-таки целый подполковник! Что-то случится в дороге? Буду внимательнее, хотя об этом тоже можно только мечтать, не с моим счастьем. Хотя у меня теперь есть ВК — Волшебная Карточка. Все будет хорошо! Я успокаиваюсь, пытаюсь собраться в единый образ Южной Гостьи — иначе как я буду гармонизировать пространство, сама такая разобранная? Мне удается: губы складываются в мягкую улыбку, глаза искрятся, взмах светлых пушистых волос — прячу сигареты — капля любимых «Бербери»… я готова! Возвращаюсь к столу — в семью, в праздник.
Лева подвигает мой стул — мы сидим рядом, и я погружаюсь в тепло-душную атмосферу праздника по-киевски, как Киевский Торт — всего досыта: маминой разнообразной стряпни и свекровиной осведомленности, горько-лимонной водки и сладкого кагора, привычного возбужденного лениво-обжорного общения трех поколений большой довольно дружной семьи. Две матроны — две мамы, бодрые, не чуждые «накатить по рюмочке», особенно своей, особой, настоянной на каких-то корочках-листиках-травках, но и казенкой не брезгуют; две сестры, тоже мамы, Лариса и моя Лелька. Лариса — статная, высокая, яркая брюнетка с необыкновенно гладким персиковым лицом — не поверишь, что это её взрослые дети-близнецы. Димка — красавец, темноволосый, косая сажень в плечах. Рядом с ним его подруга Танечка, и без того хрупкая, кажется Дюймовочкой, и Наташка — современная, уверенная, большая и красивая девица, очень гармонично выглядит рядом со своим бой-френдом Николаем, молодым, но уже очень перспективным доктором, обладающим чисто медицинским шармом, эдакой смесью небрежно-философского цинизма и здоровых мужских инстинктов. Две юные пары лениво подкалывают друг друга, но в целом сыты-пьяны и умиротворены бабушкиными яствами.
Сытая, расслабляющая атмосфера… Я лениво вспоминаю предостережение Учителя — только не объедаться! — но радушные хозяева подкладывают очередной лакомый кусочек и я перестаю думать о том, что вредно так много есть Себя, и с удовольствием поглощаю Еду, поглощающую меня многоликим, многоруким, многоротым Монстром, который заползает в меня и начинает гнездиться в каждой клеточке моего стройного, «несмотря на прожитые годы», почти девичьего тела. «Семь бед — один ответ!» — убаюкиваю я свое сознание и подливаю ему сладкого чая с восхитительными мама-Валиными кремовыми трубочками. Да и две маленькие розовенькие таблеточки «Мезима» тоже обнадеживают! Да и ВК у меня теперь есть, хотя я уже догадываюсь, что ВК срабатывает только на правильные, гармоничные желания, а обжорство — это далеко не гармонично. От крамольных мыслей меня отвлекают начинающиеся поэтапные сборы по домам. Три поколения — это непросто, пакуются четыре сумки пропорционально членам семьи.
— Женя, не забудь креветки в морозилке у баб-Вали, это я домой взяла, — звонкий Лелькин голос.
— А вот и не отдам! У меня лежат — мои креветки, — обижено-шутливо вторит баб-Валя, — ей не нужны эти креветки, просто ситуация некорректная.
— Ты же не любишь креветки, они тебе не нужны, — это Лелька.
Послушный внук и сын Женя в растерянности. Он ситуацию понимает буквально. Бабушка вроде в обиде, а может шутит?
Креветки «половинятся», все утихомирились, сумки упакованы, такси вызваны, все члены семьи обцелованы. После небольшой заминки на старте — во дворе намело, пришлось мальчикам толкнуть машину — новая десятая Лада, пахнущая новой кожей и уютом, наматывает на колеса размокшую, раскисшую отсвечивающую антрацитовым блеском в контрасте с Огнями Большого Города ленту дорог. Я спокойна, хотя движение напряженное, дорога сложная, у меня ВК, с нами все будет хорошо. Резкий противный звонок моего Мобильного: специально выбрала такой, иначе в сумке, брошенной на заднее сидение — звони хоть тресни — не услышу.
— Ты где? Обещала в восемь на городском, а уже полдевятого, — издалека недовольно-встревоженный голос Мастера.
— Дорога сложная, снег, через час точно буду, — виновато оправдываюсь, хотя знаю, что он волнуется не за мою безопасность. Ему нужны мои уши, чтобы заполнить через них все мое ментальное тело — до последней клеточки — своей цветущей вербальностью. Его «прёт», и я единственная на сегодняшний момент избранная им кандидатка на осыпание этими букетами.
Он недовольно отключился, но импульс сработал. Подключение к информационному полю пробилось к моему сонному образу сквозь сонм еды.
Креветки!.. И в моем сознании зацепился конец клубочка, который начал разматываться быстро-быстро, быстрее набегающей ленты дорог. Про креветки я услышала, когда мы наконец-то обрели Лену в Итальянском дворике «Квадрата». Перед визитом к маме мы с семьей — Лелька, Лева, Женя и я — шопинговали в сувенирном отделе «Квадрата».
Лена, оставив нас завершать приятный процесс «обсувениривания», направилась в продуктовый отдел за хлебом и минеральной водой к общему столу. Женя тоже перемещался невдалеке, заглядываясь на мобильно-компьютерные прибамбасы. Лёва озабоченно занимался упаковкой негабаритной картины в египетском стиле, капризно затребованной Лелькой в "Квадрате" несмотря на уже приготовленные восьмомартовские подарки. Ее нужно было упаковать отдельно, чтобы многочисленные родственные женщины не посчитали её за свой подарок.
Я стояла среди огней, витрин, возбужденно-снующих людей, оглушенная открытием, которое я сделала возле сияющих блеском стекла, золота и керамики магазинных полок, увидев подвешенного к потолку, дико раскрашенного огромного деревянного дракона, покачивающегося в струях теплого воздуха. Он был просто без-Образен.
" Учитель по году Дракон. Он напоминает мне о миссии, с которой я здесь", — подумала я и двинулась дальше, подобрать что-нибудь особенное, не очень дорогое, не очень тяжелое, — все-таки 900 км тащить, — для моих многочисленных подруг.
Отдел мягких игрушек… стоп! Дома, в моём Городе, в моей Новой Зеленой Гостиной три мягкие большие игрушки, остальные, в огромном количестве, я спровадила в Ту, Другую квартиру. Я останавливаюсь, мне жарко, горю огнем. Да, три… Всего три? В одном из больших стильно-бесформенных кресел восседает Лягушка. Да, лягушка, но это же Я! Я — Лягушка! Я — Царевна-лягушка! Я — Василиса Прекрасная, она же Премудрая! Но ведь я Лягушкой стала только две недели назад, а та лягушка сидит в моем новом зеленом кресле уже восемь месяцев. И полосатый симпатичный тигренок-рюкзачек, куда я иногда что-нибудь прячу, лежит на полке модной рыжей горки, — это мой сын Иванушка, — он по году Тигр! А на огромной тумбе-колонке свернулась калачиком Белая Кошка. Рядом с ней — симпатичный Белый Котеночек. Эта парочка — моя самая близкая подруга Таисия и дочь моя Алина. Они обе по году Коты-Кролики. И все? Нет, на дереве в синей вазе, стыдливо отвернувшись, болтается нарядная Лошадка, мой Любимый Муж, это он родился в год Лошади. И все? Все. Реально больше никого не было и нет в моем Хрустальном Тереме на Семи Ветрах. Каким ветром меня занесло на эту немыслимую высоту? Воронцова гора, самая высокая точка Города и Телевышка это подтверждает. Дом мой, новая чешка-пятиэтажка, рядом с ней, рукой подать, а если и пятый этаж принять во внимание, после предыдущего первого, куда забредал всякий Мимо Идущий Путник, а сюда не всякая Птица долетит — становится совсем интересно. Мне даже шторы не нужны. Легкая кисея на окнах — а кому заглядывать? Разве что ангелу, или солнцу, или ветрам, которые раскачивают мой Хрустальный Терем со Спящей Красавицей — скрип-скрип, скрип-скрип… Подружка у меня давеча ночевала, так извелась ночью вопросами: что за звуки, откуда? Да всё оттуда, всё с небес, с информационного поля! Зато панорама открывается: любо-дорого! Солнечным ясным днем налево посмотреть — синим сарафаном горы бархатятся. Направо поздним звездным вечером — мириады огней мерцают. «А в терем тот высокий нет хода никому», так-то братцы-кролики!!!
Заключительный танец на обледенелой площадке у подъезда — и мы с Лелькой обрели точку опоры на широком супружеском ложе: я уютно гнездюсь на месте изгнанного из Рая Лёвы, пристраиваю ВК — то к больной голове, то к вздувшемуся животу, то к своей, отнюдь не пышной, груди.
— К Заднице приложи, — в своей обычной грубовато-ироничной манере — дает о себе знать работа в мужском коллективе — комментирует Лелька, компенсируя сказанное теплым дружеским взглядом и звонким голосом.
— Может, мозги на место вернутся, — не унимается подруга, глядя на мои ухищрения.
Мне не обидно. Сама-то она без комментариев прилепила ВК на больную «хроменькую» ножку.
— Лелька, а помнишь «хроменькую подружку»?
Мы ржём как пара породистых лошадиц, пугая домочадцев, мирно почивающих под голубым экраном в соседней комнате. Приятно зимним, несмотря на весну, вечером вспомнить жару, море, Евпаторию, домашнее вино «из горла» на Яхте — иначе прольешь! Обычная яхта, с обычной, слегка потрепанной ветрами и морями командой из трех человек. А когда мы уже причаливали к пирсу, в поле моего зрения попала Белоснежная Красавица, лениво покачивающаяся метрах в ста от нас с колоритным красавцем-капитаном на борту — и борода, и трубка — ну прям Старина Хэм. Я стала в стойку, приняла образ Бегущей По Волнам и поплыла Лебедушкой по пирсу, навстречу Алым Парусам, пытаясь отделиться от подружек, из которых одна Толстенькая Как Колобок, другая — Замужняя. В общем, антураж не тот. И вот, когда я уже приблизилась на расстояние, позволяющее мне начать обстрел горящими глазами после подготовительных маневров длинных стройных загорелых ног, сзади раздался ехидный Лелькин вопль:
— Лиска, ты куда? А как же я, твоя хроменькая подружка, — и правда энергично заковыляла за мной.
Тогда я подумала, что это просто смешная шутка, но нога у Лельки с той поры так и болит. Это одна из причин, по которой я хочу ближе познакомить Лельку с Учителем и нашей глобальной миссией по осчастливливанию человечества нашим Продуктом, нашей Технологией — так ее называет Учитель. Нашей ВК — Волшебной Карточкой — так ее называю я, это ласково и понятно. На этой волне меня укачивает и я погружаюсь в уже смутные, размытые сновидением, приятные образы промелькнувших дневных впечатлений, но неугомонная Лелька трясет перед моим носом неизвестно откуда появившимся большим бархатным альбомом.
— Посмотри, я знала! Я знала, что я уже это где-то видела!
Я лениво концентрируюсь в образ подруги, но увиденное на фотографии снимает сон, как рукой. Свадебная фотография и купленная в «Квадрате» Египетская Картина — как зеркальное отображения одно другого. Цвета: песочно-серо-палевые идентичны. На фотографии красивая пара стоит на берегу реки с уходящими вдаль кораблями. На картине — уходящие вдаль караваны. На картине верблюжья колючка со скупыми неяркими цветами. На фотографии — берег, поросший пожелтевшей травой с блеклыми мелкими соцветиями. Там — барханы, тут — горы. И там и там песок. На фотографии за спиной молодожёнов течет река. На картине девушка несёт воду. В центре картины изображение девушки в парандже с удивительными миндалевидными глазами рядом с красивым юношей в чалме — но, если на фотографии закрыть лицо девушки ниже глаз, то это Лелькины глаза! А если на кудри жениха одеть чалму — это же Лёва!
Мы перебиваем друг друга, хватаем за руки — уже и Лёва и Женька возле нас. Находим все новые и новые штрихи сходства. Ещё раз вспоминаем, как Лев не соглашался покупать картины, которые Лелька, как ошалелая, находила в каждом углу «Квадрата» — и все они были египетские, но там девушка была одна. И только эту, он, сдавшись после просьб и уговоров, купил. Именно эту, где они вдвоем, Лева и Лелька, прожившие рядом годы: плача и смеясь, ссорясь и целуясь, в болезнях и радостях — а сколько их было, этих супружеских лет, чёрно-белых, как галстук жениха? Замолкнув, мы считаем Белые Гвоздики в букете у прекрасной невесты. Не на этом снимке, на другом, там лучше видно: двадцать одна… Растеряно улыбаясь, всегда уверенная в себе Лелька произносит:
— В этом году мы отметили 21 год совместной жизни…
Гвоздика — гвоздик — год, Гвоздика — гвоздик — год, Гвоздика — гвоздик — год… Восточной сказкой Тысяча и одной ночи проявилось информационное поле, отозвалось, откликнулось.
— Лельчик, тебя подключили, давай!
Я лихорадочно роюсь в своем чемодане в поисках книги, Моей Волшебной Книги Судеб. Сейчас она ниточка, связывающая нас с манящими тайнами информационного поля.
— Открой на любой странице, — почти приказываю я Лильке и, волнуясь, вчитываюсь в выбранный ею текст. Это не ново, мы в детстве так гадали на томике Пушкина, а повзрослев на Библии. Но здесь и сейчас есть ещё Картина! Картина и книга связаны незримой нитью, я должна распутать этот клубок: прекрасную Ярину похитил Кощей и держит в своем подземелье и только смелый Велес может спасти пленницу.
— Лелька, в твоем окружении есть мрачный мужик, который тебя достает?
— Есть, это мой непосредственный начальник, он меня доводит до белого каления своим деспотизмом и от себя не отпускает. Я уже не раз пыталась перевестись в другой отдел, — не задумываясь отвечает Лелька.
— Есть, есть Кощей, есть Лелька-Ярина. Она на работе точно Ярина, иначе заклюют. Где же Велес, кто?
— Лёва, это ведь ты Велес, ты и только ты найдешь Елену Прекрасную в образе Ярины, если… Если приведешь богатые караваны, и жена твоя сможет бросить эту чисто мужскую работу, изматывающую нежную женскую душу. Осталось дело за малым — найти караваны… Я замолкаю. Где отгадка, где ключ?
Меня осеняет:
— Люди, на фотографии вы смотрите вдаль, а на картине Он смотрит на Нее, а она несет воду! Вода — информация. Лёвка, ты понял? Понял? Прислушайся к жене и у тебя все получится на новой работе!
Лелька поддакивает:
— Да, он меня никогда не слушает, а потом расхлебывай за ним, — Лелькино возмущение набирает обороты, но я уже почти верю, что смогу им помочь, смогу гармонизировать обстановку, меня охватывает эйфория:
— Лельчик, у вас все получится, все будет замечательно!
— Да, легче сказать чем сделать, Леву переубедить — себе дороже, — ворчит Лелька.
— Видишь, видишь, и картина, и книга, — я улетаю вновь в манящие просторы информационного поля.
— Смотри, чтобы крыша не съехала, — ехидно возвращает меня на землю Лелька.
— Мне кажется, ты зациклилась на этих штучках. Почему ты решила, что все должно быть именно так, как в твоей книжке? Книжка как книжка, таких сотни. Сейчас все об этом пишут, каждый уверен, что только он открыл истину, а по мне, так Свияш …..
И мы погружаемся в вербальные образы: Маринина, Свияш, «Соавторы», «Закон тройного отрицания». Мне тоже импонируют эти размышления Марининой. Совпадают, резонируют, даже слишком, пожалуй. Нас ведь тоже трое: Учитель, Мастер и Я, мы тоже Соавторы. Я припоминаю фабулу, так и есть, всё как у нас, двое мужчин — одна женщина. Руководитель, исполнитель и фигаро «на подхвате». Кого там убрали? Женщину? Но я же в роли фигаро «на подхвате»? Холодно… Зато ее последняя фраза насчет того, что месть бессмысленна, а смысл имеет только любовь… Ой, как горячо — присоединяю! Это мне сигнал!
Любовь, только любовь! А что такое любовь? Возлюби ближнего своего, как самоё себя… Замкнутый круг: чтобы возлюбить ближнего, надо сначала возлюбить себя. Это и есть самое сложное. Как возлюбить себя, если на пути к этой любви то и дело сталкиваешься с монстрами — не с чужими, их можно обойти, не смотреть на них, не слышать — а как быть со своими, родными и близкими, слившимися с тобой, любимой, в единый образ?
Этот образ пульсирует, вибрирует, играет всеми цветами радуги и ежесекундно стремится сменить свою ипостась, подсунуть страшную личину вместо светлого образа.
И я послушно пугаюсь, иду на поводу этого страха, и вот я уже не Василиса, не Премудрая, уже даже и не Прекрасная. Вот и моя Царевна-Лебедь — обида растаяла, взмахнув крылом в Небесах — и лягушка, заквакав, скрылась в болоте. Я лечу в ступе Бабой Ягой на волне ужаса перед самой же собой — еще чуть-чуть — и моя Красная Шапочка будет съедена Волком. Вот это уже всё, финита ля комеди! И не быть мне тогда ни безобразной Бабой Ягой, ни «переходной» Лягушкой, и не мечтать о потерянном образе Прекрасной Царевны — информационное поле засасывает в зияющую дыру — «стирается информация». Бр-р-р-р! Страшно! Но, когда меня, трусливую девчонку, сильно напугают — я становлюсь бойцом. Облачаюсь в свои сверкающие доспехи Премудрой-Прекрасной — и вперед! Трепещите, бабки-ёжки!
И никакой Волк не страшен умным, смелым Красным Шапочкам — я уверенно ступаю своими стройными ножками по зыбкой почве информационного поля и не страшусь предстоящего перекрестка. У меня в руках посох — моя ВК!
Я, почти не слушая Лельку, подчиняясь свом ритмам, вдруг замечаю, что обычно матово-смуглое Лелькино личико пылает огнем:
— У меня температура 39,8, — в растерянности констатирует Лелька. Она и термометр успела подсунуть под кокетливую ночнушку.
— Классно, на работу завтра не пойдешь, будешь со мной, — некстати несу бред я, хотя больна Лелька.
— Да, очень классно, и на работе шеф подумает, что я на праздниках перебрала, — сетует Лелька.
— Неужели столько лет безупречной службы не избавляют тебя от таких подозрений?
— Да они все идиоты там, — уже в горячечном бреду бушует Лелька. Причем тут это? Лелька злится: как некстати эта болезнь! Можно подумать, что болезни когда-то бывают кстати. Кстати — некстати… Нас на больничную коечку укладывают, чтобы дать нам время на размышление перед следующем шагом по жизни. Намекают, что предыдущие нас не туда привели. Что же с Лелькой? А ну-ка, ВК, колдуни, дай информацию!
Я зажимаю ВК между ладонями и жду соединения. Есть! Эврика! Креветки! Когда мы, наконец-то, совпали во дворе «Квадрата», жутко опаздывая на встречу из-за Лелькиного отсутствия, взвинченные и взъерошенные, Лелька между прочим упомянула о том, что возле кассы в очереди испытала странное ощущение, которое запершило в горле, защекотало в носу и она закашлялась до слез, чуть тушь не потекла. Зато попались замечательно дешевые креветки и она не удержалась от покупки." Хотя теперь с ними таскайся, надо в холодильник положить у мамы".
В спешке, в суете креветки были отданы вместе с подарком, с покупками к столу, и были присоединены мамой Валей как родные. Когда Лелька стала их забирать, мама Валя, привыкшая воспитывать, советовать — как все мамы, с наилучшими намерениями — разобиделась на младшенькую, и в эту крохотную точечку обиды быстренько ввинтился коварный Вирус со злополучного «Квадрата», пригревшийся в Лелькином биополе.
Бред? Да, похоже на бред!
Как можно переиграть партию? Например, отдельно упаковать креветки, чтобы не перепутались с подарками. Заранее предупредить маму о временном их нахождении в холодильнике. Тогда бы мама не обиделась, не просверлила бы ненароком обида дырочку в Лелькином поле. Некуда было бы влезть Вирусу, хэппи энд?
Не сработал бы этот вектор — сработал бы другой, а что там было бы — мне знать не дано. Может, еще чего-нибудь похлеще? Игры на чужом поле опасны. Кочка-ямка, точка-тире, единица-ноль, черное-белое, свет-тень, царевна-лягушка… ВК, любимая! Помоги Ленку выздороветь… Какое там, не до сказок! В ход идут таблетки, микстуры, растирки, ингаляции.
— Лечись, лечись, лечись, и больше не дерись, — шепчу я тихо своей ВК и пре-Образуюсь в Заботливую Подругу.
Я такая не одна. В спальню, грациозно переступая черно-белыми лапками, вплывает сверхучерная-снизубелая кошка Гуся с особой миссией. Пришла лечить.
Гуся, Гайка, Домашний Доктор сворачивается калачиком в Лелькиных ногах и с чувством выполненного долга жмурится своими угольно-черными глазищами: чего расшумелись, всем спать! Гуся не просто черная кошка, Гуся — магическая египетская черная кошка. Египетской она стала недавно, после того, как по праву заняла место в ряду начинающих волшебников. Судите сами: сидим на большой уютной кухне, на кожаных диванчиках, мягких, уютных, курим как паровозы и муссируем новую волнующую тему: Законы Бытия, Векторы, Событийность, Проявленное-Непроявленное…
Я, Девушка С Веслом — мартини тоже немало добавило к этому образу — ощущаю себя Василисой Премудрой, развиваю тему моей старинной подруги, которая, став вдовой неожиданно для всех нас, живет вязанием.
Это ее вдовий кусок хлеба, довольно горький после неустанной материально проявленной заботы безумно любившего ее мужа. И я, ничтоже сумнящеся, рассуждаю о том, как же быть хорошим новостям — год прошел как сон пустой — если вяжет она не полотна, а дырчатые ажурные модели, которые могут одеть на себя только очень смелые девушки.
Тут Гуся, сидевшая смирно на Сашином больном колене — лечит — вдруг изогнулась дугой, зашипела, шерсть дыбом, и уставилась в коридорный проем на вешалку.
— Лельчик, там появилось что-нибудь новое? — спрашиваю я. Как же, я ведь теперь специалист!
— Вот этот сувенир!
— Что это? Неси сюда!
Лелька несет в кухню игрушку. Кошка не реагирует.
— Что там еще нового появилось? — работает моя мысль.
— Твоя дубленка, — настороженно сообщает Лелька.
— Унеси ее.
Дубленка убрана. Кошка по-прежнему в боевой стойке. Тут мы почти одновременно замечаем лежащую бесформенной черной горкой ажурную дымчатую шаль, подаренную мне на Новый год старинной подругой. Лелька берет ее в руки — кошка ожила, впилась в нее глазами. Я растерянно беру из Лелькиных рук шаль, кладу на диван возле себя и кошка, потеряв интерес к происходящему, вновь задремала на Сашином колене. Вот это да! Вот это урок мне преподнесла умная кошка! Других учишь, а сама? На себя оглянись! Мы, потрясенные увиденным, на все голоса запричитали:
— Вот это Гуся, вот это умница, вот это мудрая кошка!
— Кстати, в Египте черные кошки считались волшебными мистическими существами, — сказала Лелька и задумчиво добавила: " Раз я теперь Клеопатра — ты будешь моей Египетской Кошкой, Гуся!"
Так Гуся стала Таинственной Египетской Кошкой. Воленс-ноленс, хочешь-не хочешь, пришлось и Гусе подключиться к информационному полю.
Я, вдохновленная Египетской Кошкой, хватаю Свою Волшебную Книгу Судеб и, сломя голову, несусь к ребенку, к Жене, мирно играющему на компьютере в стрелялки, вместо того, чтобы взахлеб предаваться буйным радостям своих девятнадцать лет.
Читаю выбранный Женей текст: ясноглазый кудрявый Лель влюбился в Снегурочку. Бдительная мамаша Леля — кстати, тоже Леля, — разжилась у колдуньи волшебным блюдечком, через которое отслеживала влюбленных и тем самым чинила им препоны, пока Снегурочка не растаяла от любви к Лелю, а Лель не превратился в печального Желя. А если бы не препоны — взвился бы Лель ясным соколом и спас бы Снегурочку. Другой вектор — другая судьба!
Текст точно отражает действительность. Ребенок Женя под зорким Лелькиным присмотром прочно пришпиленный к маминой юбке, уютно почивающий в мамином биополе — послушный беспроблемный ребенок. Беспроблемный, потому что нет проблем и быть не может — энергичная Лелька устаканит все — от школьной «пары» по математике до выбора цвета рубашки или подружки. Да, эту ситуацию не разрулишь, чужой ребенок, все-таки! «Своими займись,» — ехидно шепчет внутренний голос. И то правда, моему сыночку Голубоглазому Ангелу, за тридцатник перевалило, а не далее как полгода назад еще просил бутылочку, сучил ножками и нуждался в смене памперсов.
Мой всегда безупречно вежливый, трудолюбивый и талантливый сынок — ходячий сборник трудных задачек для любознательных родителей. Вот уже тридцать лет я с замиранием сердца жду, какой еще сюрприз мне преподнесет мой первенец? Начиная с побегов из дома на украденных велосипедах «а-ля Геккльбери Финн», приключений в стиле армейского юмора «Солдаты-2», тусовки в богемах: где, как известно, «девочки розовые — мальчики голубые». Да и «расширением сознания» тоже не брезгуют, особо не стесняясь в выборе средств. Все это, надеюсь, в прошлом …
Полгода назад, не сдерживая слез, я обняла его мощный торс, еле дотянулась до гладкой розовой щеки прощальным поцелуем на кромке таможенного поста Аэропорта за два часа до рейса Симферополь — Тель-Авив.
— Лети, мой сынок, лети птицей-соколом к новой жизни на «историческую родину»!
Вскоре за сыночком и доченька моя Алинушка голубкой упорхнула из материнского гнездышка, наскоро слепленного из остатков «того, что было».
А было… Было образцово-показательное добротное Гнездо в виде большого уютно-функционального пространства, оборудованного всеми достижениями прогресса в бытовом приближении. Укрощенный домашний Монстр, мигая красно-зелено-белыми глазками неустанно стирал, сушил, мыл посуду, добывал воду из своих недр, даже если ее не было в кране. Кроме того, крутил фильмы, показывал телепередачи, удивлял новостями Большого Мира, пел на разные голоса кассетами и дисками, печатал, бродил по интернету и даже работал в 1С-бухгалтерии. Заботился о здоровье домочадцев: новейшими технологиями очищал «днепровский коктейль» в просторечье именуемый водопроводной водой, взбивал пюре и паштеты, рубил фарш, нарезал салаты, подогревал мгновенно тарелочку с едой или чашечку кофе, включал сам свет в местах отправления санитарно-гигиенических потребностей и даже лечил — не только прыщики и насморки — лампами типа Биоптрон.
Это многорукое, многоликое существо с далеко неоднозначным характером любовно по винтику, по лампочке создавалось моим Любимым Мужем для моего же блага. Чтобы ножки не перетрудила, чтобы ручки не испортила, чтобы мягко спала, сладко ела и сохранилась молодой и красивой для внутреннего потребления. По велению Любимого Мужа — а Монстр подчинялся только ему — помощник убаюкивал меня песенками, нашептывал сказки, расстилал скатерти-самобранки, на голубом блюдечке показывал дальние страны — чего еще Красавице желать? Кокетливый кружевной пенюарчик, а лучше без оного в спальне, фартучек на кухне, да паранджа на улице. Мужчины по природе отношения к женщинам почти все мусульмане. Мой Любимый Муж не исключение.
В голове муж, в руках кастрюля, за юбку цепляется розовощекий бутуз. Идиллическая картинка, вызывающая слезы умиления, но только не у меня. Много лет счастливой семейной жизни я честно пыталась преобразоваться и запечатлеться на этой картинке, но даже когда мне это удавалось, вместо слез умиления меня настигали другие слезы.
Недреманное око Девушки С Веслом ловило момент, и пенюарчик трансформировался в сарафан, паранджа в кокошник, и вот я уже Василиса Премудрая. Мудрю-мудрю и вот во лбу уже звезда горит. Звезда Прозрения! И вот плывет по информационному полю Печальный Образ Обиды — Царевна-Лебедь, белая и пушистая, с огромными ангельскими крыльями, покорная желаниям Своего Спасителя. Но желающих спасать нет, да и крылья ангельские того и гляди норовят сложиться в весло. А весло не крыло, и даже не помело — не полетаешь. Приходится грести — мечтаю об одном: делать это плавно и мягко, только в своем окололодочном пространстве, не мутить чужие воды, дабы не вызвать гнев Владыки.
Этому мне учиться и учиться, как завещал великий вождь. Неумелому гребцу дождаться бы у моря погоды, за свои полвека намутила воды — это квакает Лягушка, но я-то Премудрая и Прекрасная! Где мои русые косы, горящие глаза и умные речи? Зачем я здесь и сейчас? Ищу Своего Спасителя, любимого и единственного в необъятном информационном поле, в море-океане, потому что права моя Французская Подруга, когда говорит, что хуже одинокой женщины может быть только одинокая женщина, которая говорит, что ей это нравится. Если я, прожив полвека умницей и красавицей сейчас одна, значит я не нашла свою половинку, или потеряла ее, или не разглядела — самое время подумать об этом. В чем причина, где искать потерянный образ Счастливой Пары? Ясное море — во мне, где же еще? А где же еще искать себя и что делать, если найдя себя испугаешься? Как из Алисы В Стране Чудес я превратилась в Бабу Ягу, которая заманивает одиноких путников мужского племени, парит их в баньке, потчует снедью и снадобьями, потом заставляет их исполнять супружеские обязанности, а уклоняющимся жестоко мстит?
Я не хочу быть Ягой, я лучше буду Ягушкой-Лягушкой, может быть тогда найдется Иванушка-Дурачек, который найдет меня Лягушкой, потом потеряет Царевной, посвятит жизнь моему спасению из плена Кощея Бессмертного, а уж доставшуюся такой ценой избранницу всю свою оставшуюся жизнь будет холить и лелеять, любя ее цельный образ, любя в ней все ипостаси: и Лягушку-Ягушку, и Лебедь-Обиду, и Василису-Лису: потому как и был он сначала Колобком, Съеденным Лисой, потом Дураком С Писанной Торбой, но смог познать в лягушке царевну, и от этого себя познал, как Царевича. И жили они долго и счастливо, и умерли в один день, потому что без половинки не существует Целого.
Чья половинка оказалась зубастей и постепенно вытеснила другую — неважно! Появились два ущербных обломка, которые не соединить в единый образ, не склеить! Остается им искать Другой Светлый Образ, к которому, может быть, удастся присоединиться израненной душой и разбитым сердцем. Несутся они как скорлупки, подхваченные ветром перемен, по бесконечным просторам информационного поля.
Ритмы мироздания камертоном отзываются в их сердцах и судьбах: хорошо-плохо, улыбка-слезы, радость-печаль, обласкали судьбой — щёлкнули по носу, царевна — лягушка, рождение- смерть… Мы рождены этими ритмами быть счастливыми, слышать эти ритмы, следовать им, резонировать с ними, быть гармоничными и неотъемлемыми Элементами Мироздания.
Кто нас сбивает с ритма, кто путает следы-векторы на перекрестках судьбы, заманивая нас в темные дебри вместо светлой опушки?
Это Баба Яга зреет в юной Прелестнице, питаясь ленью, обжорством, гордыней и обидой, чтобы на важном перекрестке, нервно размахивая помелом, проскрипеть вроде бы внутренним голосом: «Иди туда!» А за этим «иди туда» кроется «не знаю куда, возьми то, не знаю что». На этом пути не то, что Царевича и Кощея проблематично встретить, одни вурдалаки, лешие, коты говорящие, всякая нечисть. Прочь нечисть, прочь Баба Яга!
Я — Царевна-Лягушка, Я — Лиса, хитрая и умная. Я всю жизнь искала себя и не хочу потерять то, что такой дорогой ценой нашла, но и торчать тупо на Перекрестке — не для меня, не системно! Что тут за ассортимент? Налево — Мужа найдешь, направо — Красоту, прямо — Мудрость. Пойду-ка я прямо за премудростями, встречу Василису Премудрую и получу ответы на все свои вопросы. «Водичка, Водичка, умой мое личко!», — гармонизируюсь водой в Лелькиной огромной ванной комнате. В путь!
Русая коса под беретом-кокошником, ВК — Волшебная Карточка — в сумочке-портфельчике, наспех выкуренная сигаретка:
— Лёва, я готова!
Мы с Лёвой — он, как всегда, любезно меня сопровождает по каменным джунглям Столицы, направляемся по моим делам. Маршрут определен: отдача семейных долгов, подшоколадивание Судьбы: маме платок купить, который я посеяла в чужом информационном пространстве. Книжный рынок — за эксклюзивными знаниями — для себя, любимой, да и обязанности материнские нелишне вспомнить — ребенок копеечку просит. Раз ребенок просит — обязательно надо дать, иначе сам возьмет, и, возможно, совсем не то, что ему надо.
Платок, белый и пушистый, встречает нас на входе грязного районного рынка, но я еще не верю, что это мой и мы бредём с Левой по лужам и грязным сугробам, по бесконечным рядам, завешенным и заваленным грудами одежды, обуви, белья, посуды, одеял, тканей и чего-то ещё, так необходимого людям. Неужели в таком количестве? Мне кажется, что пол-Столицы можно в это одеть, обуть, упаковать с собой и ещё останется бедным людям.
— Лева, ты не потеряешь ориентацию в этом Содоме?
— Ориентация у меня одна, а вот ориентиры мне хорошо известны! — шутит не очень довольный происходящим Лева и я решаю прекратить дальнейшие поиски и довольствоваться тем, что есть.
— Как вас зовут?
— Аня.
— Вы сами вязали этот платок?
— Да, я сама вяжу дома, в Дагестане, и приезжаю сюда продавать, к брату, — неохотно отвечает симпатичная черноглазая женщина средних лет с ярко выраженными признаками «кавказской» национальности.
— А настроение у вас было хорошее, когда вы вязали этот платок? — допытываюсь я, хотя знаю, что мне скажут то, что надо, в любом варианте. Я просто испытываю свои новые методики — слепо копирую Учителя, который спрашивает у молочницы: " Как корову зовут?" И если не знает, у неё не покупает, значит молоко плохое, «неприсоединённое».
— Носите на здоровье, самое хорошее настроение было, — наконец-то улыбается кавказская пленница, а мне только этого и надо — чтоб с улыбкой! Платок — белое пушистое облако, прилетевшее оттуда, с берегов маминой молодости, — мы десять лет жили в Грузии — как привет из снежной Столицы, почти с Родины — мама родом из Винницкой области — по-моему, все получается хорошо. Сейчас для меня это самое главное — работа над ошибками. Потеря платка — это ошибка, потому что рано я взяла у мамы холодным ветреным днем этот платок, когда с Сестрой бродила по микрорайону по её квартирному вопросу. Взялась проводить Сестру за руку по Неизвестной Земле, а сама еще не готова обойтись без Последнего необходимого мне проявленного призрака информационного поля моей Той Жизни: моего автомобиля, моей серебристой ступы — Славуты.
Сменила мебель, квартиру, работу — легко! А вот для смены автомобиля мне не хватает духу и я таскаю его за собой или он таскает меня — этот прошлый, вчерашний образ. Я знаю, как только я сменю его на новый — я оборву последнюю нить, связывающую меня с Той Жизнью, где я была Любимой Женой, Хорошей Матерью, Образцовой Хозяйкой, Надежным Другом и Партнером — Единственной. Была да и сплыла, хотя, как говорит Учитель: жена — это форма, а муж — содержание. Форма треснула и содержимое перетекло в другую форму, более прочную, поновее и покрасивее. Чтобы и ко мне что-нибудь притекло, надо форму свою восстанавливать, но не клеить — это до первого мороза — а коренным образом преобразовывать, заново формировать.
А надо ли мне, чтобы в мою новую красивую форму что-нибудь эдакое притекло? Для начала надо заиметь эту новую форму. Все перекрестки не отследишь, а вот недалекие версты уже могу. Поэтому мамин платок для меня сейчас самое главное. Однажды Белая Колдунья мне сказала: "Хочешь, развяжу твой узел одиночества? Укради у матери платок"! Я тогда этого не сделала, мне инстинктивно это не понравилось. Я не люблю за чужой счет, тем более за мамин. Я вспомнила её слова, когда холодным ветреным днём пришла на помощь Сестре пешком, без машины, не рассчитала погоды, замерзла с непокрытой головой и попросила у мамы платок. Вглядываясь в своё отражение, окруженное пенно-белыми пушистыми кружевами, поняла — я таки взяла мамин платок! Накинула на девичью косу бабий платок, значит вот оно — событие! Суженый уже близко, близко! Он должен узнать меня, выбрать из стройного ряда безымянных красавиц и умниц.
Кто поможет ему узнать меня? И я не должна вмешиваться, тянуть на себя информационное поле, иначе треснет, лопнет и отбросит еще дальше, на самые дальние перекрестки судьбы. Я и не тяну, но платок — это же сигнал и я закружилась в вихре предчувствий и радостных ожиданий. Танец закончился быстро и неожиданно слезами — платок исчез, растворился. Как это могло быть, что ни я, ни сестра этого не заметили, мы же были в этот вечер всё время вместе. Замшевая поверхность дубленки должна была бы удержать платок — не удержала! За что меня наказали? За то, что в этот вечер я была погружена в свои радости и не смогла помочь Сестре в её проблеме? Или за то, что на её жизненных перекрестках, желая ей только добра, путая векторы, как Баба Яга, направляла свою маленькую сестричку вместо солнечной полянки в темные дебри? Или за то, что опять лезу со своими добрыми намерениями, ведущими, как известно, в ад? Или за все сразу? В общем, ещё тот узелок и я хочу его развязать: я взяла у мамы платок — мама разрешила, когда я его потеряла — значит украла, платка ведь теперь нет. Сейчас платок снова есть, лучше прежнего, я его маме верну — мама простит меня! Приеду — Сестре с поисками квартиры помогу. Сестра успокоится, родители расслабятся, наше семейное информационное поле уляжется, наступит штиль, улучшится видимость и мой капитан Грэй под Алыми Парусами узреет долгожданную землю и возьмет курс к берегу.
Отвергая попытки Левы забрать у меня пакет с платком, я запихиваю его в сумочку-портфельчик, игнорируя потерявшую форму этику — он теперь в тяжелом бою согревать меня будет! Таки с боями мы перемещаемся маршрутками, метро, троллейбусами: становимся частью огромного транспортного монстра. На вожделенный книжный рынок он меня доставляет слегка помятой, с промокшими в неподходящих для таких путешествий сапожками. Вдохновленная результатами главной темы, я нащупываю в кармане ВП и через мгновение мы у прилавка, увешенного талисманами и амулетами.
Веселый книготорговец, следуя инструкции, советует купить Успенского вместо Вельзевула, но я, уже не слыша его, с вожделенной книгой в сумке, устремляюсь к следующей цели — исполнить материнский долг. Это-то и оказалось самым сложным. Это в нашем Южном Городе все про всё знают. В огромном Мегаполисе никто ничего не знает и знать не хочет о том, что находится дальше его носа. Поиски Приватбанка зашли в тупик,хотя мы уже переместились на Подол — это Левин родной район и ему казалось, что это облегчит нашу задачу. Уставшие, промокшие и голодные мы забрели в кафе выпить чашку кофе и подумать что делать дальше — куда направить свои стопы? В захудалой кафешке с прожженными скатертями на столах — хотя бы курить можно! — и с поражающим своей новизной названием «Встреча» почти пусто. Передо мной чашечка дымящегося напитка коричневого цвета, отдалённо напоминающего кофе. Открываю тоненькую пачечку сигарет, натыкаюсь на ВП — она у меня в сигаретной пачке гармонизирует сигареты — слышу разговор по мобильнику парня за спиной — что-то о Приватбанке! Через минуту мы получаем чёткие инструкции о пути следования к искомой цели. Никакого волшебства — только ловкость рук!
Неяркий солнечный луч робко заструился по спальне, вызывая из контекста художественного беспорядка то засохшие лепестки в вазе, то запыленный букетик непонятно живых или мёртвых цветов, перевязанный то ли кремовой, то ли пожелтевшей от времени ленточкой, то тонкий слой пыли, доселе мирно покоившийся в зимнем полумраке. Это печальное зрелище вдохновляет меня на революцию и я вовлекаю ошеломленных домочадцев в очистку проявленного информационного поля.
Соблюдаю правила: воду — чистую информацию — приносит Лева, я скребу, мою, чищу, протираю до блеска. Отработанную информацию — грязную воду — выливает Лева. Лелька сначала бурчит: «Не дают спокойно поболеть…»
— А ты лежи, книжечку почитывай, тебя никто не трогает, — парирую я, хотя знаю, что Лелька натура увлекающаяся, отлеживаться в стороне — не в её системе. И точно, через десять минут Лелька вдохновенно копается в своей прикроватной тумбочке, извлекая из нее массу позабытых интересных вещей.
— Смотри, это мой дракоша! Мне папа его подарил, — и фигурка смешного симпатичного дракончика водружается на тумбочку рядом с фигуркой пёсика, снабженного ошейником и поводком.
Все-таки, Лелька еще очень маленькая беззащитная девочка. Я рассматриваю дракончика:
— Лелька, а ты знаешь, кто это?
Она смотрит на меня с недоумением.
— Это мой Учитель, он пришел к тебе из твоего детства и будет поддерживать тебя и оберегать.
— Причем тут твой учитель? — не понимает Лелька.
— Потому что он Дракон по гороскопу, такой же ершистый, колючий, но справедливый.
Мы возвращаемся к своим «полям»: Лелька к тумбочке, а я к щётке и усиленно гармонизируем пространство. Уф, всё на сегодня! Не всё сразу — Москва не сразу строилась! Я ныряю в ванную с мечтой о горячем душе и последующем уютном пребывании на кроватке с новой книжечкой — не тут-то было, чистить так чистить! Срывается насадка душа, заливает всю ванную водой: зеркало, полки, новую красавицу — стиральную машину. Я выскакиваю из ванны мокрая, с волос стекает вода, тапочки промокли. Где тряпка? Ничего не нахожу, начинаю своей рубашкой вытирать зеркало, машинку — ноги замерзают на холодном кафеле, я дрожу от холода и понимаю, что весло моё опять пригребло не туда. Борьба с потопом закончилась надсадным кашлем и тупой головной болью. Звонок Учителю не добавил оптимизма:
— После того, как бывает очень хорошо, наступает не очень хорошо. Объелись — поголодайте теперь! — и я понимаю, что он имеет в виду пищу не только телесную, но и духовную. Правда! В эти дни было всего слишком: и разговоров, и еды, и питья. Очищаюсь теперь в режиме болезни. И я вспомнила все сигналы: и промокшие ноги, и сорванную насадку душа, и открывшуюся балконную дверь с моей стороны кровати, обнаруженную только утром, — а за бортом минус 17 по Цельсию — и, самое главное, грязную полоску полотна за окном седьмого этажа — стук-стук, стук-стук! Это твоя Лягушонка в коробчонке едет — милости просим! А куда я денусь с этой подводной лодки? Болею. Болею душой и телом. Лицо побледнело, щеки ввалились, глаза потускнели, волосы обвисли. Хриплю, сиплю и кашляю собачьим лаем. Потею, дрожу как осиновый лист и покрываюсь гусиной кожей.
Здравствуй, родная Лягушечка, а я уже соскучилась по тебе! Буду поить тебя малиновым чаем, укрывать теплым одеяльцем, думать о хорошем и добром, перестану волновать море-океан, спрячу свое весло и из Лягушечки снова появится Царевна, Премудрая и Прекрасная. Щечки загорятся, глазки заблестят, коса шёлком заструится и побегут стройные ножки по стежкам-дорожкам!
23 марта 2005 г.
