сужался некрополь,
Где-то вдали зарождалась звезда,
Вселенная гасла, дрожала поодаль,
Пока «никогда» превращалось в «всегда».
Сверкали нейроны, нефть полыхала
И люди молились забытым богам,
Фигура плыла, в сиянье металла,
По новым руинам, по древним местам.
Ветер понёс в переулки истории
День монотонно идёт к завершению,
Дети с площадки орут про любовь.
Дождь намочил, к моему сожалению,
Кучу страниц неизвестных стихов.
Ветер понёс в переулки истории
Жёлтую стаю разбухших листов,
Каждый стихами пропитан, которые
Пишет, наверное, чей-нибудь Бог.
Дети, кричите! Любуйтесь цветами!
В ваши пятнадцать хватает забот.
Время ехидное пишет стихами
Ваши признания в мокрый блокнот.
Вечер
Сегодня вечер из шкатулки
Достал охапку тёплых слов,
Упёрся локтем в быль разлуки,
Провёл рукой по книге снов.
Открыл её, мокнул в чернила
Хвосты комет, слова сложил
О том, как ночь его любила,
О том, как он её любил.
Вечная весна
Душно думать. Душно очень.
Где весна моя? Ушла?
Будто бы пришла вновь осень,
Только плавит мозг жара.
Я смотрю в окно из кухни,
Там несут мои года,
Копошатся птицы, мухи –
Не догнать их никогда.
Я поверил, будто юность
Улетела, уплыла,
Я беру в охапку глупость
И кричу: «Верни года!».
Тот, кто нёс их, встал на месте,
Двинул пальцем у виска,
И пропел он будто в песне:
«Тут не осень! Тут — весна!».
Два стакана семечек
Если история выбросит в яму,
В бездну забвений, туда, к остальным,
К тем забулдыгам неряшливым, пьяным,
Что промотали всю жизнь за спиртным,
К тем бедолагам, забытым поэтам,
Чьё естество похоронят в словах,
Хочется верить: каким-нибудь летом
Семечкой стих прорастёт в головах.
Вспомнят меня, удивятся потомки:
«Люди похожи во все времена!»,
И, надевая на плечи котомки,
В вечность свои понесут семена.
Зверь
Зверь, в котором ужас зреет,
Жмётся в угол и рычит.
Каждый был таким вот зверем,
В каждом зверь ужасный спит.
Он проснётся, пустит когти,
Ранит тех, кого любил,
А затем любимых в гости
Будет ждать с последних сил.
Будет ждать, смотреть в окошко,
Но дорога пустотой
Даст понять, что даже кошка
Не придёт к нему домой.
Будет жизнь вокруг крутиться,
Будут люди петь и пить,
Только зверь в своей темнице
Станет жалобно скулить.
Зима
Божья перхоть будет падать
Белой сталью прям в сугроб.
Вот дорога — злая память:
Я шагаю без следов.
Тут зима пришла хозяйкой,
Но снаружи ли она?
С юга птицы, дружной стайкой,
Снег догнали. Где весна?
В куче старой серой пыли,
Мимо грозных, сильных слов
И в плену морозной были
Я шагаю без следов.
Злобный мир
Круглый год одну картину
Вижу я в окне, куря:
Ветки липы, из резины
Крыши, небо, облака,
И влечёт тоской незваной
Злобный мир меня к себе.
Лучше уж топиться в ванной,
Чем уплыть на корабле
В море будней. Жизни хватит
На бутылку, шпроты, хлеб.
Не зови меня на паперть,
Злобный мир, закрой-ка склеп.
Знаешь, Лисица
1
Знаешь, Лисица,
Эта ночь так сияет
И светом струится,
И жаль далеко ты,
Лисица,
И не видишь такой красоты.
Знаешь, Лисица,
Дни как резина –
Неделя всего,
Но как до зимы.
Скорей бы, Лисица,
Чаю свариться,
А мне бы потрогать
Руки твои.
2
Знаешь, Лисица,
Мне сегодня не спится,
От чего — не пойму.
Душа, как теплица:
В ней цветочные лица
Отходят ко сну.
Знаешь, Лисица,
Мне сегодня не спится
От того, как тебя я люблю.
Знаешь, Лисица,
Без тебя тут темница.
Наверно, оттого и не сплю.
3
Знаешь, лисица,
От чего мне не спится,
От чего я верчусь, как в бреду?
Где-то летит зари колесница,
А я, как и прежде, не сплю.
Знаешь, лисица,
Мне сегодня не спится,
Ночь меня к чёрту слала.
Сердце моё пока будет биться,
Я звёзды гашу, чтоб ты поспала.
Истина в вине
День, облачившись в пальто, собирая пожитки, уходит к другим.
Вспыхнул закат волосами стареющих женщин, штурмующих кассу в Магните.
Я — Галахад, отыскавший Грааль в выцветающих ценниках вин,
Словно поехавший, в старом домашнем отцовском прикиде.
Мысли, вскипая, трещат, как поленья в искрящем костре,
Небо протухло десятками тысяч сверкающих луз.
В древней инструкции сказано: «истина только в вине»;
Стоило б сноску подставить: «вина — отвратительный груз».
Круговорот
