«Опять лядский Abaddon!» – Павел зыркнул на монитор и стукнул кулаком по столешнице из красного дерева.
Какая мразь это творит?
Уже два дня этот шрифт, будь он неладен, автоматически встает в настройках. Да и оттенок этот. Маджента, или как там его. Такого цвета крысята новорожденные бывают. Сегодня еще ручка на глаза попалась такая же. Валялась в углу общего офиса. Пришлось самому поднять, донести до корзины. И напомнить в чате хомякам, чтобы не пользовались канцтоварами не корпоративных цветов.
А сколько времени?
Свет в помещении стал такой плотный, желтоватый. В коридоре полная тишина. Хотя нет, шуршит кто-то в закутке возле окна. А теперь уже совсем рядом с дверью. Странно, там расстояние шагов десять, наверное. Если не больше.
Что там по пробкам?
Все дороги зеленые. Но и домой не тянет, хоть убей. Света сегодня рано пришла. По любому еще не спит. Для блога своего строчит. Подарил ей абонемент в спортзал, толку ноль. Раньше просто фигуристая была, с формами. А теперь…
Снова эта мелодия лядская на звонке? Откуда она вообще взялась?
Мерное гудение системного блока заглушили знакомые аккорды. “Bullet for my Valentine”. Безвкусица из прошлого. Не дай бог, кто из хомяков услышит.
Павла передернуло, когда он вспомнил, как пришлось оправдываться за те фотки. Догадалась же мразота какая-то их выслать. Как раз когда он уже предложение сделал Свете. А ее батя устроил его кое-куда. Да, вот прямо на первом курсе. Там, впрочем, ничего скабрезного и не было. Но вопросы пошли: «Что за прическа?», «Почему ногти накрашены?», «Кто это с тобой вообще?».
Нюхнуть, что ли?
Заначка есть. Павел вышел из офиса и направился в сторону туалета. Даже если кто-то додумался установить камеры в кабинках, темнота – друг молодежи, как говорится. Странно, опять шуршание какое-то.
Наверху?
Идешь по коридору, полное ощущение, что кто-то в затылок пялится. Вот-вот дырку в тебе просверлит.
Павел резко дернул ручку, чтобы выровнять дверь кабинки и задвинул щеколду. Включил фонарик на телефоне. Еще раз прислушался. Достал из внутреннего кармана крошечный пакетик с порошком. Положил телефон на бачок унитаза. Аккуратно вскрыл заначку и начал вытряхивать его содержимое на тыльную сторону ладони. Так, чтобы получилась тоненькая дорожка около трех сантиметров длинной.
Тррр. Так-так-так-та-так.
Дверь скрипнула и начала постукивать, как будто кто-то дергал ее снаружи. Павел зажал рот, поперхнулся. Порошок с руки разлетелся по всей кабинке. Фонарик на телефоне погас.
Сквозняк?
Павел опустил глаза. Темный кафель. Темная щель между дверью и полом. Павел сделал глубокий вдох. Медленно, шумно выдохнул. Потянулся за телефоном.
И чего моросить было?
Ясен пень, в такое время нет здесь никого. У всех, хомяков, да что там, даже уборщиц, дома семьи, дети, сериальчики. Вечно радостные сидят, ждут, когда 17.59 на часах превратится в 18.00.
Что за нах?
Под рукой вместо телефона что-то холодное, склизкое. Как мясо из морозилки. И запах этот откуда-то. То ли гнилой травы. То ли подвала. И еще чего-то до жути знакомого.
Освежитель?
Нет. Духи. Павел вздрогнул. Те самые. Табак и ваниль. Из лохматых годов. Которые любила…
Бодрый гитарный риф из динамиков телефона прервал внутренний монолог. Номер не определяется. Павел выбежал из туалета, хлопнув дверью. Все, хорош. Домой пора. Даже если Света еще не спит. Даже если ей вздумается выспрашивать мнение по поводу поста в ее блоге. Как всегда, про сраную усадьбу дохлого помещика. Или про очередное заброшенное кладбище. На это всегда можно сделать недовольное лицо. Напомнить о непомытой посуде. И о неубранном ноутбуке. Все лучше, чем…
Что это?
Боковое зрение имеет чувство юмора. Как и уставший мозг. По дороге в офис Павел мельком глянул на окно. В стекле отражался силуэт. Лохматая голова. Стрижка с косой челкой. Торс закутан в что-то бесформенное, скрывающее фигуру.
Термопот выключил? Отлично.
Павел зашел в лифт. Ощущение невесомости, когда начинается движение вниз, слегка успокаивает.
Он опустил глаза. И вздрогнул, больно прикусив язык. В зеркале пола отражалось нечто яркое. Вот видны худые ноги в полосатых гольфах. Кеды. Пышная юбка. Павел тряхнул головой. Наваждение исчезло.
Еще немного, сейчас будет подземная парковка. Любимая новенькая бэха на положенном ей месте Е37. Не мешает проверить ключи.
Павел хлопнул себя по карману. Глухой удар. Саднящая боль от вновь прикушенного языка. Темнота.
* * *
Слепящий свет, от которого усиливается боль в глазах и затылке. Колючий, влажный холод, проникающий в ноздри. Запах хвои и сырой древесины.
Что за место? Лес? Если бы. Сдается, все намного хуже.
– Так, хватит мой платок жевать! Он, между прочим, от Ёдзи Ямомото! – Света присела на корточки рядом с Павлом, привязанным к могильной оградке, и больно ущипнула его за щеку.
Он дернулся и попытался что-то сказать, но из-за того самого платка, которым был заткнут рот, у него вышло нечто среднее между хрюканьем и мычанием.
– Как кринолин? Сойдет? – Света обратилась к кому-то, стоящему за спиной Павла.
– Свет, а это какой размер? – Знакомый голос прозвучал из темноты.
Несмотря на вполне осеннюю прохладу, на лбу Павла выступили капли пота.
Возле Светы возник размытый силуэт. Постепенно его очертания становились все более четкими. Павел не то взвыл, не то зарычал.
– Сорок четвертый. – Света улыбнулась и подмигнула. – Теперь сорок шестой ношу.
Павел наконец мог разглядеть, с кем разговаривала его жена.
Фиолетово-серые припухшие пальцы. Облезлый черный лак на обгрызенных ногтях. Подернутые белесой пленкой глаза под косой челкой. Розовые блестки на щеках и на переносице. Свитер с оленями, надетый поверх… Светиного свадебного платья, будь оно неладно. И след от веревки на шее.
– Свет, вынь кляп. Посмотрим, что скажет?
– Так он уже все сказал. И в «Тиндере». И на «Баду». Много кому сказал. У меня полная папка скринов, – усмехнулась Света.
– Свет, последнее слово разве не надо дать?
– Так он папе моему столько этих слов наговорил. Про меня.
– Свет, ну надо. Традиция.
Света резко выдернула платок, скомкала его и бросила в лицо Павлу.
Ее собеседница наклонилась, так что ее волосы падали ему на лицо. От них пахло сырой землей и теми самыми духами. Табак и ваниль.
– Лиля… – выдавил из себя Павел.
– Для тебя – Лилия Тимуровна. – Лиля коснулась его щеки холодной, твердой ладонью.
Павлу опять пришло на ум мясо из морозилки.
– Ты это… Прости меня, что тогда так все… Что ты меня со Светой застукала…
– Прям Мария-Антуанетта. – Света закатила глаза. – Которая палачу на ногу наступила, и такая: «Простите, пожалуйста, месье, я это сделала случайно…».
– Свет, а я могла бы тоже истфак закончить. Если бы тогда не… – Лиля начертила пальцем невидимую линию вокруг своей шеи. – Зато теперь мне всегда пятнадцать. И каждый день подарки приносят. Цветы. Игрушки. Конфеты. Платье вот. – Лиля расправила подол. – Я им за это правду говорю.
– А у Павлуши залысина. И челочка-пропуск-в-щелочку, – задумчиво сказала Света.
– Да, с длинными волосами ему явно лучше было, – точно таким же тоном протянула Лиля. – Свет, пойдем? Ночь долгая, я погулять хочу.
– Значит… Все… Вы меня не будете…
– Мы – нет. Но здесь много интересного происходит в такое время. Кладбище-то старое. – Света развернулась, взяла Лилю под руку и зашагала в сторону асфальтированной дорожки.
Павел успел разглядеть, что Лилина спина стала совсем прозрачной, будто смешалась с промозглым ночным воздухом. Только в районе груди, слева тускло и неподвижно мерцал огонек.
* * *
Ушли наконец-то?
Павел сделал что-то вроде вращательных движений кистями. Затекшие руки отозвались мерзким покалыванием. Голову будто зажали огромные адские пассатижи. И это шуршание, все нарастающие. Не то ветер мусор ворошит, не то бормочет кто-то за спиной.
Да ну его в пень! Выбираться будем?
Павел снова сделал рывок, пытаясь освободить руки. Показалось, будто промокшие веревки затянулись еще сильнее. Откуда-то сзади послышались шаги. Легкие, уверенные. Кто-то двигался по петляющей, асфальтированной дорожке. И вот-вот должен был оказаться в поле зрения. Павел замер.
Неужто эти две?
За сеткой сухого куста мелькнуло что-то яркое. Вырвиглазное. Полоски из светоотражающей ткани. Спортивный костюм. Рельефный силуэт напоминал логотип какого-то фитнес-клуба.
– Доб… Кхм! Доброго времени суток! – Павел с трудом откашлялся.
– И вам того же. – Бегунья остановилась и сделала шаг в его сторону.
– Прекрасная погода, согласны?
– Не помешаю вашему процессу? – Девушка уже стояла прямо перед ним. Подошвы ее ярких кроссовок успела захватить рыхлая грязь.
– Скорее поможете. – Павел оглядел ее и одобрительно улыбнулся.
– Это тот самый тренинг? – Бегунья присела на корточки и начала развязывать веревки. – «Первобытная альфа-мужественность»?
– Кхм… – Павел кивнул, снова поперхнувшись слюной.
– Мы взаимный пиар друг другу делали.
– Вы? – Павел вскочил и заглянул в ее карие, с азиатским сечением глаза.
– Мирра Аль. Блогер-миллионник. – Девушка растянула в улыбке… – Губы Брауде. – Она указала розовым поблескивающим ноготком на свой рот. – Поверхностное введение филлера. Самая современная техника.
– Гиперэкстенизия для гиперпопы. – Павел раздвинул кусты и отступил в сторону, освобождая путь.
– Вы – мой преданный фолловер. – Мирра выпрыгнула на дорожку.
– Жене вот. Бывшей. Подписку на ваши курсы похудения два года подряд дарил.
– И как?
– Не активировала.
– Потому и бывшая?
– Мирра, а можно нескромный вопрос?
– Совершаю пробежку. Практикую выход из зоны комфорта, – она замедлила шаг.
– А…
– Через лес, наискосок, выход к остановке. Самый короткий путь. Вы со мной? – Мирра безошибочно нашла дыру в сетке-рабице за поворотом и нырнула туда.
Павел, кряхтя, последовал за ней.
Что это пролесок такой темный?
И какой-то… плотный, несмотря на отсутствие зелени. С каждым шагом идти все сложнее. Сухие вички больно хлещут по ногам.
– Ай! – Мирра споткнулась и полетела на землю.
– Вы… Ты в порядке? – Павел подскочил к ней.
Мирра оперлась на одно колено, но как будто все еще искала равновесие. Теперь она казалась еще более хрупкой и уязвимой. Павел взял ее за локти. Поставил на ноги и прижал к себе.
– Скоро, – прошептал он, зарываясь носом в ее волосы, – скоро этой хрени здесь не будет. Будет асфальт. Дублер тракта.
Мирра затихла. Павел взял ее за талию одной рукой. Пальцами другой провел между лопаток (убрала “ее”, повтор местоимения тут не нужен).
Что за?
На месте позвоночника он нащупал тонкий желоб, глубиной примерно в фалангу указательного пальца. И тут же получил под дых. Миг – и он уже в склизкой, сырой яме. Пытается подняться. Туфли Franceschetti serrano oxblood к такому жизнь явно не готовила.
Над ямой склонилась Мирра.
Мирра?
Костюм тот же. Те же кроссовки. Но в остальном… Ее кожа стала заметно темнее. Даже не так. Она теперь напоминала обожженную кору дерева. Издалека посмотреть, так и вовсе сливалась бы с поздне-осенним лесным пейзажем. Если бы не два тлеющих красных уголька, внезапно оказавшихся на месте глаз. И не языки пламени, плясавшие на голове и струившиеся по плечам.
Существо сделало шаг назад и крикнуло в темноту незнакомым, низким голосом:
– Девчонки, гляньте, кого поймал!
К краю ямы со смехом подлетели Лиля и Света.
– Перелесник… – Лиля хлопнула существо по плечу
– Для тебя просто Айт. – Глаза-угольки загорелись еще ярче.
– Мое уважение, Айт. Ты прямо этот, как его?
– Трикстер. – Света подошла к самому краю ямы и пнула комок земли.
– Твари лядские! – Павел потянулся к краю ямы.
– Во как ерепенится, черт веревочный, – Айт зыркнул на Павла. – Твои речи тебе же в плечи.
Земляные стены стали осыпаться. Чем яростнее Павел барахтался, тем глубже его утягивало.
– Твои речи тебе же в плечи, – Света плюнула в яму.
Лиля хихикнула. Айт обнял ее за талию.
– Эй, про культуру согласия не слышал? – Лиля убрала его руку. Или то, что служило ему рукой. В темноте это напоминало засохшую, узловатую ветку.
– Рад, что поднял настроение моей мавке.
– Лиля. Можно просто Лиля. И кстати, может это?
– Что? – Айт отвернулся от ямы. Земля перестала сыпаться.
– Айт, может, дадим ему откупиться?
– Опять ты! – нахмурилась Света.
– Айт, ну традиция же.
– Лиличка, я сейчас Маяковского цитировать начну, – Айт рассмеялся, обнажив острые клыки.
– Свет, у тебя его телефон?
– Лиля, блин, – Света всплеснула руками.
– Свет, ну давай.
– Пароль диктуй, чучело! – Света бросила взгляд на Павла.
– Твой год рождения. Наоборот.
– Тронута до глубины души, – процедила Света, тыкая пальцем в экран.
– Дай, дай выберу! – Лиля выхватила у нее айфон. – Вот это хочу!
– Аксессуары для волос. Гребешок «Череп и кости» (белое золото, сплав). Цена семь тысяч. – Света глянула на экран через ее плечо. – Оплатить покупку картой онлайн. Адрес доставки… Да можно туда же, в офис. Пин-код пришел, вводи.
– Оплата прошла! – Лиля передала телефон Свете. Та бросила его на землю и несколько раз наступила. Устройство тихонько хрустнуло под подошвой ее берца.
* * *
Павел с трудом разлепил веки. В глазах мокрый песок. От затылка по шее растекается ноющая боль. Тупая и противная, как самый бесполезный школьный предмет.
Кресло пора менять, что ли?
Еще сны эти, будь они неладны. Хорошо хоть в кабинете камер нет. Павел пошевелил мышкой. Компьютер одобрительно загудел. На экране открылся «вордовский» документ.
Опять лядский Abaddon. Снова этот оттенок. Маджента или как его там.
Какая мразь это творит?
Надо бы почту проверить. Должна сводка по торговым площадкам прийти. При взгляде на первое сообщение у Павла задергался подбородок.
«Магазин аксессуаров «LegacyShop» рад сообщить Вам, что Ваш заказ №0788375287 Гребешок «Череп и кости» (белое золото, сплав), отправлен по почте.
Пожалуйста, ожидайте прибытие заказа по указанному Вами адресу в течение 2х недель.
Спасибо за доверие. Хорошего Вам настроения!»
