скорее и думал привлечь к работе Раду. «Она могла бы печь торты на дому» – думал он. «Обрадую ее этой новостью!» – думал.
Рада лежала на мягкой постели и смотрела в голубой потолок. Иногда ее беспокоила отрыжка от холодного безвкусного омлета со смородиной. «Мог бы и догадаться, когда я проснусь. Сготовил бы омлет попозже, и отрыжки бы не было!» – корила она Бояна. Но когда он вошел в комнату и улыбнулся ей, она перестала быть недовольной. И заснула.
Боян будил ее всю следующую ночь, но не мог добудиться. Тогда он решил разбудить ее во сне. Лег рядом и пытался заснуть. Но навязчивые мысли о Косоглазии, о зеленой стране с мраморными равнинами, не давали ему покоя. Застревали в густой жиже в голове и не могли раствориться.
Заснул, все же, он под утро, но во сне Раду так и не повстречал. Да и сам сон был каким-то некрасивым. Про гепатит.
Глава 4
После месяца работы на молочном заводе Боян не узнавал себя в зеркале.
На месте его больших щек теперь зияли темные углубления с черной щетиной. Многочисленные ожоги от ядовитых паров молока покрывали все тело, и Боян замазывал их слюной Рады. Она слишком много спала, и Боян отчаялся ее будить. Ему приносила облегчение мысль о том, что когда жена проснется, то будет в восторге от скорого отбытия в Косоглазию. Он радовался, кроме всего, тому, что устроился работать в карамельный притон по ночам, охранником. Там платили больше двухсот тысяч за смену, и теперь в семейной казне было свыше четырех миллионов золотых. По выходным он сидел у кровати и ждал, когда Рада проснется. Но он боялся. Отчаянно боялся того, что этого не произойдет.
В один из участившихся дождливых вечеров Боян прочитал из книги снов, что войти в сон постороннего человека можно, только если человек желающий соединиться с желаемым своим молекулярным строением. Бросив книгу в потолок, Боян отстриг себе прядь волос и сунул в раскрытое ухо Рады. Затем он принял полбутылки козявочного рома и, обняв жену, заснул.
Он очутился в сухой траве где-то в жарких прериях. Не успев рассмотреть масштабные пейзажи, он наткнулся на морду антилопы, и та его пожрала. Боян очнулся в ее желудке. Посреди мягкого мясного пространства находился темный пруд, над ним летали стрекозы, покрытые кровью. Пахло гадко. Рада сидела на скамье у дерева из вен и читала книгу. Боян присел рядом. Его переполняли пустые переживания. Он хотел плакать от того, что Рада и без него прекрасно развлекается. – Что читаешь? – спросил Боян.
– Твою книгу. О нашем путешествии, – улыбнулась Рада. – О нашем путешествии? – переспросил Боян, потупившись. Она молчала, погрузившись в чтение. – Рада, давай ты проснешься, милая, – застонал Боян и продолжил. – Мне тебя не хватает, Рада.
– Почему же? – удивилась она. – Я же рядом с тобой, всегда. – Нет, ты не рядом. Ты далеко. Рада, давай ты проснешься и мы поедем в Косоглазию. Я собрал все необходимые деньги.
Она была красива.
Будто Боян идеализировал ее во сне. Впрочем, он не видел ее живой уже долгое время. Она дышала, иногда забавно пукала и сопела. Но не жила. Не было в ней жизни, которую так хотел видеть Боян,
– Я люблю тебя, Рада, – заплакал он.
– Я тоже тебя люблю, дорогой. Она улыбнулась и поцеловала его в нос. – Приходи ко мне почаще, – сказала она. – да как ты вообще можешь вот так! – обозлился Боян. – Как?! Эгоистка.
А затем он проснулся и заплакал наяву. Только слезы в этот раз приносили больше боли.
Глава 5
Третий месяц жизни женатого мужчины Боян провел безработным. На заводе он попал под сокращение, а из карамельного притона его выгнали, сломав ухо за то, что он облизал одну из покрытых карамелью стриптизерш из любопытства. Теперь Бояна радовало только то, что на столе все еще стоял алкоголь. Бренди и джин. Эль и валерьянка.
Он засыпал, обняв Раду, и искал ее во снах. То в парке аттракционов, то в дремучем лесу Греции. А когда находил, не мог сдержать слез. Она отвечала ему с острым холодом, таким, к которому нельзя привыкнуть, постоянно увлекалась картографией и пением ручьев. А он ходил за ней по пятам. По сланцевым горам и облакам из приторного зефира. А когда просыпался и не мог заснуть вновь, напивался и пропадал в котлах. В тех, где Рада варила суп детям.
Боян выучил имена и портреты детей. Один из них был мальчиком, лет шести. Дерзким пухляком с зелеными глазами и носом матери. Рада рассказывала, как он был зачат при веселом сексе в высокой траве рядом с родительским домом. Как им было щекотно, и они смеялись то ли от веселья, то ли от страсти, непонятно, отчего. А Боян этого не помнил. Он помнил только то, как громил квартиру в бешенстве, как напивался и завязывал узлы из проникающих в квартиру редкий лучей солнца сквозь бесконечные дожди. Ему надоело, и он не мог ничего поделать. Он любил Раду, честно и безысходно. Он проверял любовь, заводил любовниц и ходил к проституткам, пытался целовать мужчин на платных вечеринках в богатых домах, но все эти связи не приносили ему ничего, а
