Простые вещи [Артём Евгеньевич Елчев] (fb2) читать онлайн

Пролог

Дождя уже не было двое суток. Для моего города, в котором мелкий и противный дождик – обыденное явление, отсутствие осадков такой длительный срок – настоящее чудо. Так вот, если с неба ничего не капало в течение хотя бы двух дней, то всегда стоит ждать чего-то по-настоящему хорошего.

И эта примета действительно работает!

Мой сегодняшний вечер обещал быть великолепным. Ведь именно сегодня я должен был встретиться с девушкой своей мечты, Сашей Соловьёвой. Время свидания было назначено на двадцать ноль-ноль, встретиться мы договорились около скамейки, которая находилась недалеко от центрального мостика Зеркального озера, самого красивого, благоустроенного и романтичного места в нашем небольшом городке. Когда чёрная стрелка добралась до отметки шести часов вечера, моё сердце уже стало биться чуть быстрее обычного. Я включил что-то из заводной ретро-музыки и уже начал предвкушать все прелести приближающегося свидания.

Я впервые гладил свои брюки под столь потрясающую музыку, которая целиком очаровывала мою душу. Внутри что-то билось, но не как обычно из-за страха, а из-за огромного интереса дождаться кульминации сегодняшнего вечера.

Мой единственный и верный друг пошёл мне навстречу, одолжив свои классические часы на кожаном ремешке и флакончик его лучшего парфюма от итальянского дизайнера. Кажется, я никогда в жизни так сильно не душился, но это было вовсе не из-за какой-то присущей мне жадности, а для полной уверенности, что весь вечер от меня будет потрясающе пахнуть.

За такими приятными мелочами, как чистка до идеального блеска своих стареньких туфель или тщательной работы зубной щёткой, время пролетело совсем незаметно. Часы уже стали утверждать, что мне пора выходить, и трудно было с ними спорить. По пути я заскочил в цветочный магазин.

Флористка сразу же сделала комплимент моему внешнему виду, невольно вгоняя меня в краску.

– Хочу вот букетик красивый приобрести, но бюджет у меня весьма ограничен… Что можете посоветовать? – уже был готов спросить я у симпатичной продавщицы, которую, судя по нагрудному бэйджику, звали Ева.

Невысокая блондинка с зелёными круглыми глазами, маленьким носиком и пухлыми алыми губами – настоящая кукла.

Настроение было великолепным.

– Мне, будьте добры, три тысячи белых роз!

– Сколько?!

– Три тысячи.

– Но… Но у нас столько нет!

– Тогда просто три белых герберы.

Ева встряхнула своими длинными блондинистыми волосами, мило улыбнулась и стала выбирать мне самые свежие цветы.

– На свидание собрался? – спросила она.

– Типа того, – с присущей мне скромностью ответил я.

– Ну, пусть тебе сегодня улыбнётся удача!

Я расплатился, принял свой скромный букет и двинулся к озеру, получив на прощание очередную искромётную улыбку от Евы.

Через двадцать минут пешей прогулки я уже был на месте. Я специально пришёл чуть пораньше назначенного времени, ведь именно так полагается настоящему джентльмену (я точно где-то читал об этом). И вот наступил долгожданный час встречи, а Саши всё ещё не было видно. Минуты тянулись неимоверно долго, заставляя меня нервничать и переживать всё сильнее.

Гладь озера волшебно переливалась в сиянии звёзд, которых сегодня было удивительно много.

Пять, семь, десять, тринадцать минут девятого… Соловьёвой по-прежнему не было видно. Обычно же, когда опаздывают – заранее предупреждают, неужели она не знает об этом? Я решил позвонить и узнать, в чём причина её опоздания.

Гудки. Долгие, растянутые, нескончаемые. Ещё раз. Снова гудки…

Стрелка минут уже прошла половину своего пути, а Саши по-прежнему не было видно. Я сел на скамейку, полностью расстроенный таким исходом.

Ещё около получаса я совсем без движений просидел на холодной скамье, наблюдая за переливающейся гладью озера. Не пропадать же этому вечеру окончательно? Я решил позвонить тому самому единственному другу и предложить ему встретиться. Такие же гудки, которые ничем не отличались от гудков Соловьёвой. Вот тебе и кульминация вечера.

Я ещё раз глянул на мой букет и расстроился окончательно, Ева подсунула мне каких-то паршивых гербер, поэтому в порыве разочарования я уже хотел с размаху кинуть их в озеро, но мне на глаза попалась незнакомая бабушка, выгуливающая своего чёрно-белого папильона. Я лениво поднялся со скамейки и подошёл к ней.

– Держите, это вам, – собака тут же озлобилась в мою сторону.

– Ой, а это в честь чего?

– В честь мирного неба над головами, – с каплей равнодушия ответил я. Она засияла в счастливой улыбке и успокоила своего маленького друга, а я продолжил свой бесцельный путь. Да, первые симпатии к девушкам не только самые интересные, но и самые чувствительные. Я ещё долго бродил вокруг Зеркального озера, апатично размышляя о жизни.

Только на обратном пути домой я нашёл самое настоящее спасение вечера: это были два огня! Два огонька, которые знали абсолютно всё обо всех невзгодах этой жизни. Два огня, которые приближались ко мне с невероятной скоростью, заставившие одним касанием позабыть обо всех жизненных размышлениях.

Глава 1. Настоящая осень

Это была настоящая осень. Я бы даже сказал, что чересчур настоящая. Грязные, пустые и вместе с тем загаженные улицы уже настолько въелись в моё подсознание, что я с лёгкостью смог бы воссоздать эту картину с закрытыми глазами.

Немного надоело каждое утро видеть один и тот же невыразительный пейзаж, постоянно наблюдать блеклые лица людей, в которых, как правило, скрывались тонны желчи и недовольства. Даже заводная музыка была не в силах изменить мой настрой в эти очередные восемь часов утра.

Я старался не падать духом и смиренно вливался в эту пьесу, продолжая играть свою второстепенную роль. В большинстве случаев эта роль была предрешена уже заранее, за целый час до моего выхода на улицу. Ранние подъёмы были источником моего помятого лица и паршивого настроения.

Но я всё же пытался сохранять спокойствие и переносить все эти утренние процедуры как должное. Далеко не всегда получалось, но сегодня всё прошло более-менее удачно.

На улице было довольно прохладно. Солнце совсем не было видно за бесконечными облаками с оттенками бледного серого цвета. Казалось, что вот-вот начнётся дождь. Я уже подходил к воротам своего лицея, когда сквозь музыку услышал, что сзади кто-то зовёт меня.

Пришлось снять наушники и обернуться.

– Серб! Се-е-ерб! – до чего же у него противный голос. На этой мысли я ловил себя уже не в первый раз.

«Серб»? Кто этот неизвестный иностранец? Так вот, этот персонаж – и есть я. И всё-таки меня так называют не из-за присущей национальности, а из-за созвучной фамилии. Я учусь в выпускном физико-математическом классе в лицее имени академика Сахарова, пристально изучая все тонкости механики, математического анализа и других физматовских прелестей. В этом месте готовят отличную почву для самых лучших технических вузов.

– Сербин! Я знаю, ты меня слышишь!

Тем временем, я уже успел обернуться и протянуть свою худощавую руку Матвею Фадееву, тому самому обладателю «роскошного» голоса, который, собственно, и был моим единственным другом. Талант в области физики у этого парня был заметен ещё с младших классов, когда мальчик пытался выяснить: почему магнит притягивает к себе гвоздики, а бумеранг после каждого броска возвращается к хозяину в руки.

Да и вообще Матвей сам по себе был славным парнем, на которого всегда можно было положиться. Внешне он был крепкого телосложения, около ста восьмидесяти ростом и весил примерно восемьдесят пять килограммов.

Одевался он всегда элегантно – в парне чувствовалось определённое чувство стиля. Каждый день на нём красовалась идеально выглаженная рубашка, сочетаемая с новой жилеткой или пиджаком. На ногах всегда очень здорово смотрелись немного зауженные к низу брюки, в которых всегда была какая-то «изюминка» (в этой паре брюк была пуговица изумрудного цвета), весь этот набор всегда дополняла вычищенная до блеска обувь и классические часы на кожаном ремешке. Вдобавок ко всему этому от Матвея всегда приятно пахло. Я совсем не знаток парфюмерии, но смею утверждать, что я постоянно улавливал нотки мускуса и ванили.

У Матвея сегодня, как и в большинстве случаев, был отличный настрой, и я отметил для себя это ещё более отчётливо, когда мы в гардеробе встретили группу дамочек из параллели.

– Привет, ребят! – как будто в голос сказали они. Симпатичные, однако.

Я традиционно выдал скромное «привет-привет», натягивая свою совсем непримечательную улыбку, а Матвей ответил: «Всем привет, кроме двух». Вызывающе, если учесть, что их было четверо.

Скинув верхнюю одежду, мы неспешно подошли к расписанию, чтобы проверить то, что и так прекрасно знали. У информационного стенда находился Игнат Шейдаев, в чём-то очень даже обычный среднестатистический ученик физматовского лицея.

В виду своего нагловатого характера и в какой-то степени невоспитанности, этот персонаж совсем не вызывал у меня никаких симпатий. Время от времени Игнат пытался надо мной подшутить, оскорбляя то мою внешность, то мою манеру одеваться. В общем-то, любовь у товарищей он всегда именно юмором и завоёвывал, оскорбляя всех подряд, кроме двух самых привередливых личностей нашего класса.

Я имею в виду Глеба Браумаса и Стаса Драдемадова. Эти двое априори считали себя лучше всех остальных, никогда не упуская возможности поиздеваться над кем-либо или просто сделать какую-нибудь гадость. Без таких аморальных личностей сложно себе представить типичный школьный коллектив. Естественно, что они пользовались повышенным вниманием со стороны девушек.

– Привет, Игнат, – поздоровался с ним Матвей, привлекая его внимание.

– Привет, – хладнокровно ответил он и снова уставился в телефон.

– На пару собираешься? – поинтересовался Фадеев.

– Да. Ингу жду, – это была родная сестра Шейдаева.

До пары оставалось чуть больше пяти минут, и мы направились на третий этаж. На лестничной площадке мы встретили Леру Свиридову, главную красавицу нашего класса, непосредственно, по мнению Матвея Фадеева.

Он уже около месяца пытается добиться расположения Леры, и надо признать, что определённые успехи в этом деле у него есть. Он частенько провожает её до дома, помогает с физикой и даже пару раз ходил с ней в театр по её собственной инициативе.

Фадеев поздоровался и тут же начал допрос.

– Лер, ну как дела? Что там с физикой? Идём сегодня к Глебу? – из его уст это звучало весьма цельно и своеобразно.

Хоть большинство и недолюбливало Браумаса, но вечеринки были у него отличные. Там всегда собиралась куча сверстников. В основном все они были учениками нашего лицея, но Глеб иногда устраивал исключения, приглашая народ из гимназии неподалёку.

Иногда Глеб в шутливом тоне говорил о том, что рано или поздно уровень его вечеринок достигнет «Картона» или «Сильвера», двух самых авторитетных мест в нашем округе, где собирается настоящая элита общества, и проводятся самые знаковые мероприятия.

– И тебе привет, да всё лучше, чем обычно. Откуда столько сразу вопросов, Матвей? Погоди-погоди… Конечно, буду, если только компания будет соответствующая. Как же я там совсем одна? – улыбалась и отвечала Свиридова. Было видно, что тон Фадеева ей вполне приятен.

– Куда без подружек? Саша, Вика? А остальные? Кто там у нас ещё есть? – мой друг был заведомо доволен раскладом.

Мне же на этом вечере была интересна именно Александра, да-да, это та самая девушка, которая полгода назад не пришла на наше свидание, а потом… Потом меня сбила машина. Верно, именно в тех двух огоньках от фар автомобиля я и нашёл своё настоящее спасение – госпожа больница и кома, voila!

Почти сорок дней я пролежал совсем без сознания, а когда проснулся, то с трудом мог поверить, что я смог столько продержаться в таком состоянии. В общем, с тех пор у нас общение с Соловьёвой как-то и закончилось. Как я выяснил позже, она даже и не знала, что я попал в аварию и находился в больнице.

– Ой, они не собирались пока особо. Сам же знаешь, что у одной проблемы с физикой, у второй проблемы с чем угодно, но только не с учёбой. Я, конечно, спрошу, но ничего не обещаю. Серб, а ты идёшь?

– Да-да, я непременно там буду, – с небольшим безразличием ответил я. Первой парой была дисциплина под названием «Введение в ядерную физику». Соловьёва уже сидела в кабинете и что-то усердно повторяла. Давай сдавай физику и пошли сегодня вечером к Глебу – там наконец-то и поговорим. Звонок.

Девяноста минут интереснейших историй стартовали. Наш преподаватель физики, Алла Михайловна, сумела немного разбавить эту скуку информацией о том, что Фадеев лучше всех в лицее написал городскую олимпиаду по её предмету, и теперь его отправляют в столицу на финальный раунд. Фадеева наградили бурными аплодисментами, а он даже не смутился, будто знал, что всё так и должно было быть.

После пары мы с Матвеем первые вышли из кабинета, и я уже лично поздравил друга. Фадеев скромничал. Мы решили немного прогуляться вокруг лицея. Пошёл мелкий дождик. Мой друг улыбнулся, положил свою руку мне на плечо и начал свою речь о том, как мне стоит поступить с «моей» Сашей.

– В общем, давай так, если Соловьёва не придёт сегодня к Глебу, тогда ты лично явишься к ней домой. Придёшь к ней с букетом её любимых гербер, весь такой при параде и говоришь, что пришёл за ней. Парфюм будет твоим козырем, сегодня отец привёз мне ещё одну настоящую бомбу! Сам сегодня вечером планировал попшикаться, но и для друга не пожалею. В тот раз парфюм тебя не спас, но этот вечер будет по-настоящему роковым! Да и вообще, разве она сможет тебе, такому красавцу, отказать?

– Парфюм непременно нужен. Домой с цветами говоришь? Ты шутишь? Банально как-то, – не совсем подумав, ляпнул я.

– Банально? Серьёзно? Друг, двадцать первый век совсем не время для сумасшедших романтиков и благородных рыцарей. На такой поступок не способно около девяноста девяти процентов всех парней. Девушки обожают такие вещи! Ну, я имею в виду настоящих девушек, конечно. Понимаешь?

В чём-то он был действительно прав. Наверное, даже во всём.

– Возможно, – ответил я.

– Кстати, та самая дамочка, которую ты недолюбливаешь, набирает с каждым днём всё больше популярности. Говорят, что её куда-то на телевидение пригласили.

– Ты о ком? – не понял я.

– У тебя пробелы в памяти? Эмми Чайлд! Которая ещё постоянно чушь несёт и глупо хихикает.

– Ты же знаешь, что у меня с памятью, действительно, что-то не то в последнее время. Это та, которая снимает видео, да?

– Именно.

– А, чёрт. Я уже и забыл почти. Флаг ей в руки, – с каплей зависти ответил я.

Матвей предложил сходить до курилки и подымить. Довольно паршивая черта моего поколения – курение в столь раннем возрасте. Осуждаю, а сам курю – и такое бывает. В любом случае, предложение звучало чересчур заманчиво, отказа не последовало.

Местом для курения служила детская площадка одного из дворов, находившихся неподалёку от лицея. Здесь уже находилась немалая часть курильщиков нашего лицея. В их числе были и Саша с Лерой.

Также здесь находились Браумас и Драдемадов. Они что-то слишком эмоционально обсуждали. Как я понял, предметом их дискуссии оказался сегодняшний наряд Леры, который был довольно откровенным из-за глубокого декольте. Услышав это, она обернулась и недовольно показала им обоим средний палец. Браумас нагло засмеялся, подошёл к Свиридовой ещё ближе и довольно грубо схватил её за талию. Мы с Матвеем быстро переглянулись и поняли, что это уже перебор и надо начинать действовать.

Лера занервничала и оттолкнула Глеба. Фадеев сделал первый шаг к её обидчику и с присущей ему харизмой обратился к нему.

– Эй, Браумас, по-моему, ты ошибся темой для обсуждения?

– А что? Хочешь, чтобы я вот так резко взял и сменил тему?

– Хочу, – уверенно ответил мой друг.

Глеб лишь перевёл свой выжигающий взгляд на Фадеева. Скорее всего, он просто удивился, что его кто-то упрекает, ведь он, как и Драдемадов, чувствовал полную вседозволенность. Затем Браумас расхохотался, как ребёнок. Все тридцать два его ровных белых зуба выпятились наружу.

– Да, а в чём дело? Может быть, ты мне запретишь? Наверное, теперь мне даже нельзя смотреть на Свиридову. Верно? – как-то слишком просто ответил ему Глеб.

Образовалась небольшая пауза, сопровождающаяся молчанием.

– Ты стал слишком часто переступать черту вседозволенности, – ответил ему Матвей, пытаясь сохранять спокойствие и уверенность. – Слишком большой груз, чувствуешь?

– Да, он прав, – я не отличался красноречием, поэтому поддержал друга, как смог.

– Эй, а ты чего поддакиваешь? Вообще не лезь, – огрызнулся Глеб.

– Повторюсь: слишком большой груз. Перестань чувствовать себя хозяином ситуации, – заступился за меня Фадеев.

Больше всего я боялся, что дело дойдёт до драки. В моей жизни ещё не было случаев, чтобы мне приходилось что-то решать, размахивая кулаками. Сердце забилось чуть быстрее.

Снова молчание. Сложилось ощущение, что все персонажи выдвинули свои речи и чего-то ждали. Тут Соловьёва сообщила, что вот-вот начнётся пара. Глеб же откровенно послал её, мол, пусть не лезет в мужские разборки. Пропустить это оскорбление мимо ушей означало моё сокрушительное фиаско в борьбе за внимание Саши раз и навсегда.

Я решил действовать быстро и решительно, поэтому попытался со всей силы оттолкнуть Стаса, но это лишь немного пошатнуло его равновесие, который в свою очередь ответил мне серией их двух мощнейших ударов в корпус, заставивших меня сразу же повалиться на голую землю. Он не замешкался и тут же подбежал добивать меня ударами ноги.

Дамочки с нашего класса закричали и просили Драдемадова остановиться, остальные ребята из младших классов наоборот требовали продолжения. Саша подбежала к моему обидчику и попыталась оттащить его за руку, но грубая мужская сила одним движением откинула её обратно в толпу. Я закрыл лицо руками и уже довольно плохо соображал, что происходило вокруг. Всё мелькало то слишком быстро, то слишком медленно. Последнее, что я видел, это довольное лицо мерзкого Игната Шейдаева, который пытался как-то комментировать всё происходящее.

Адреналин в крови стал постепенно отступать. Лицо и тело загорелись от невыносимой разрывающей боли. Тут я почувствовал вкус крови у себя во рту.

Я открыл глаза и увидел Матвея, который лежал недалеко от меня. Его лицо было серьёзно подбито, пальтишко изуродовано наравне с остальной одеждой, которая была испачкана смесью из грязи и крови. Он лежал и бормотал что-то невнятное. Интересно, как развивалась его история боя.

Я попытался встать. Это оказалось сложнее, чем я думал, но истратив несколько попыток, мне удалось добиться желаемого результат. Мой друг был в сознании, что уже радовало. Издав звук умирающего животного, он довольно быстро поднялся и стал приводить себя в порядок.

– Как сам, боец? – усмехнувшись, спросил он.

Чудесно, он ещё и издевается. Откуда в нём столько иронии?

– Фиаско, – смиренно произнёс я.

– Верно. Перед нашими дамами, хах, – тут он позволил себе небольшую усмешку, – Не самые лучшие перспективы у нас перед сегодняшним вечером.

– Да ладно тебе. А где все наши? Оставили нас умирать на поле боя?

– Хах, я же сам сказал, что всё нормально. Пусть лучше учатся ребята, ведь знания у нас в приоритете. Поверь, убедить их в этом было совсем непросто…

– Нужно как-то менять ситуацию, чтобы на этот раз победителями вышли мы.

Он посмотрел на меня довольно циничным взглядом.

– Ага, для начала кому-то нужно элементарно научиться драться.

– Что верно, то верно. Кстати, как прошёл твой поединок? Всё было также безнадёжно, как у меня? Кажется, меня совсем быстро отключило от происходящего.

Матвей ухмыльнулся и начал рассказывать, как Глеб воспользовался тем, что Фадеев обернулся на меня, а дальше было делом техники. Смешанные бои сделали из Глеба настоящего бойца. Мне даже как-то иронично пришла в голову мысль, что мне повезло, что мой оппонент был такой же худощавый, как и я, Драдемадов. Кончалась вторая пара. Идея о посещении третьей совсем потеряла актуальность. Мы с Матвеем договорились встретиться в восемь вечера, перед началом вечеринки. Чем мы будем заниматься у Глеба, стало для нас большим вопросом. Мы с трудом пожали друг другу руки и отправились в разные стороны.

– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал мне Матвей. – До вечера, дружище.

– Не буду. Давай, до вечера.

– Артур? – я уже и забыл, когда меня последний раз называли по имени.

– Чего?

– У тебя правая бровь кровоточит.

Я тут же дотронулся двумя пальцами до левой брови.

– Это левая бровь.

– Да к чёрту!

Дождь по-прежнему не кончался, лишь периодически меняя свою интенсивность. Любимые брюки были порваны в трёх местах, относительно новая кожаная куртка полностью испачкана, а обувь выглядела вполне даже прилично – счастливая.

По ощущениям, моё лицо выглядело ужасно. Хотелось поскорее уже прийти домой и для начала хотя бы принять душ. Но идти до дома было ещё довольно долго, а зациклившись на том, чтобы поскорее прийти домой – дорога становилась лишь длиннее. Поэтому я хотел достать из сумки наушники, чтобы как-то скоротать дорогу, но, к несчастью, наушников в сумке я не обнаружил. Мистика?

Тут я придумал себе новое развлечение – создание плана мести и реабилитации в лице одноклассников. Дорога уже не казалась такой скучной и долгой. И всё-таки, какой из меня мститель?

По приходу домой я быстренько снял с себя всю одежду, кинул эти несчастные вещи в стирку, а сам принял душ и кое-как привёл себя в порядок, если это можно было так назвать. Всё ужасно болело. Я был морально и физически подавлен. Морально, наверное, даже сильнее.

Нужно было отдохнуть перед столь многообещающим вечером.

Решено – иду спать. Перед походом в кровать я последний раз глянул на своё отражение в зеркале, чтобы убедиться, что, мол, всё не так страшно. Я ошибался.

Все мои мелкие прыщи разбухли, мелкие ссадины и синяки украшали практически весь периметр моего лица, а левый глаз покраснел настолько заметно, что я стал похож на какого-то монстра из компьютерной игры. Да ладно, вовсе не лицо же красит мужчину.

Я решил не унывать и лёг в свою кроватку, которая ждала меня уже с самого раннего утра, в глубине души глубоко веруя, что сегодняшний вечер обещает быть великолепным…

###

Сегодня вечером, как уже решил заранее, я натянул на себя любимую серую футболку с надписью «Big in Japan», серый потрёпанный пиджак и зауженные синие джинсы.

Ещё я хотел взять на всякий случай небольшую сумму денег, но сразу же вспомнил, что дела с финансами у меня обстоят не очень хорошо.

Мои родители работали экологами, и каждые полгода уезжали на исследования в Африку. Большую часть денег на месяц, которую они мне высылали, я довольно нецелесообразно истратил, поэтому старался экономить, как только мог.

Квартирка у нас была небольшая, но зато своя и в новом районе. И никаких ипотек! Я уже стал собираться выходить, как раздался входящий вызов. Это была мама.

– Сынок, привет! Как у тебя дела?

– Привет, мам. Да всё хорошо, учусь, вроде как. Как у вас? Как вам Кейптаун?

– Давай учись, к экзаменам готовься. У нас всё замечательно! Заметно отличается от остальной Африки. Впечатлений положительных – целое море, твой отец вообще прямо-таки подумывает о том, чтобы каждый год приезжать именно сюда.

– Ну, рад слышать. Фотографии потом скинешь ещё, я посмотрю, чего там такого интересного.

– Ты там кушаешь хорошо? Не болеешь?

– Мам, всё хорошо.

– Не голодаешь?

– Да никто не голодает! Мам, всё нормально. Серьёзно.

– Хорошо, раз так. Деньги-то у тебя ещё остались? Не все истратил?

Тут мне стало немного неловко.

– Всё нормально, – почти не солгал я.

– Ну, и славно, сынок. Тебе большой привет от папы, он сейчас на дежурстве.

– И ему привет передавай.

– Ладно, Артур, рада была тебя слышать. Веди себя хорошо, скоро экзамены! Помнишь, да? Мы тебя любим. Пока. И да, очень постараемся приехать на твой выпускной вечер, но ничего обещать не можем, к сожалению.

– Да ладно, я всё понимаю, хорошо. Пока, мам.

Звонки от родителей не сильно отличались разнообразием, но зато стабильно грели душу.

На улице уже было довольно темно и прохладно, всё ещё шёл мелкий дождик. Повсюду были хаотично раскиданы пожелтевшие листья. Осенняя палитра красок приятно радовала глаз.

С Матвеем мы обычно встречались около информационной таблички с названием улицы, на которой располагались только частные дома, где, собственно, и проживал Браумас.

Сплошная химия внутри меня не давала мне покоя. Скорее всего, это была смесь волнения и страха перед сегодняшним вечером. Я понимал, что вряд ли, удастся как-то существенно отомстить Стасу и Глебу, а Саши сегодня, скорее всего, вообще не будет. Так какой смысл идти? Ради Матвея, который уже весь вечер проведёт с Лерой? Не знаю.

– Се-е-ерб! – где-то я уже сегодня слышал этот голос. Этот писклявый, но до боли приятный, мне голос, который я не слышал уже довольно давно.

Я обернулся, ко мне на встречу быстрым шагом приближалась Саша.

Как же мило она улыбалась! Сложилось впечатление, что она готова была броситься ко мне в объятия, но на последних метрах её всё-таки что-то смутило. Она резко остановилась, сложила руки веером, глубоко вздохнула и уже только после всего этого кинула свой взор на меня.

– Привет! – Саша снова мило заулыбалась и непринуждённо посмотрела вниз. Кажется, улыбка с её лица этим вечером уже не сползёт.

– Привет-привет, – её скромность магическим образом подействовала и на меня. – Я хотела сказать тебе спасибо, Серб, ты заступился за меня сегодня, это было очень мило с твоей стороны. Так вот… Спасибо!

Мимолётом я заметил у неё небольшую кровавую ранку над правой бровью. Соловьёва подошла ко мне на шаг ближе и немного нелепо поцеловала меня в губы. Однозначно, это был бальзам на больное сердце.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе ведь здорово досталась сегодня, Стас – он просто ненормальный какой-то…

А вот это уже прозвучало несколько обидно. Эти слова означали, что Саша прекрасно понимает, что сегодня я потерпел фиаско, пусть даже отстаивая её честь. Репутация должна быть восстановлена!

– Да ерунда, что ты, просто царапины ведь, – скромничал я.

Она аккуратно схватила меня за руку.

– Пошли?

– Да-да, сейчас пойдём, только подождём Фадеева, он сейчас уже подойдёт.

– Хорошо, подождём вместе.

В целом, всё моё настроение резко поднялось в гору, боли я уже почти не чувствовал и даже посмел себе предположить, что ещё скажу Глебу со Стасом "спасибо" за сегодняшний инцидент. Довольно забавно было поймать себя на этой мысли.

Я решил узнать, как дела у Соловьёвой с физикой, и она стала мне рассказывать, какие только сложные задачи она сегодня не решала. К моменту окончания её рассказа, подошёл Фадеев и тут же засиял своей лучезарной улыбкой. Однозначно, он был рад видеть нас вместе.

– А вот и Серб с Сашей! Как вы тут, не заждались?

Выглядел Фадеев, как обычно лучше меня. И лицо его было посвежее, и костюмчик поопрятнее.

Я аккуратно приобнял Сашу за талию, она была довольна таким развитием событий, поэтому облокотила свою голову на моё плечо, неуклюже обняла меня двумя руками, и мы двинулись к главному входу.

Мы подошли к двери и надавили на звонок. Нам довольно быстро открыли какие-то две незнакомые девушки. Наверное, из класса девятого или десятого. Обе были вооружены целым центнером косметики на лице и довольно безвкусными подростковыми нарядами.

– Кто это тут у нас пришёл? Матвей! И ещё двое, – сказала невысокая брюнетка. – Ну, добро, как говорится, пожаловать!

Повсюду играла громкая музыка, а мальчики и девочки с удовольствием беспорядочно двигались под эти незатейливые ритмы. Весь пол был усыпан фантиками, какими-то закусками и прочей ерундой. В принципе, всё было довольно обыденно.

Фадеев сообщил, что Лера с Викой уже где-то здесь, поэтому он отправился на их поиски.

Я взял Сашку за руку и повёл её на огромную кухню, чтобы немного расслабиться. Она мило стала отказываться от алкоголя, но я был настойчив и налил нам по стопочке каких-то «градусов». Довольно робко, но свою стопку она опустошила одним ловким движением.

– Да, здесь очень здорово. Мне нравится! Правда, немного шумно здесь всё-таки, – сказала Соловьёва сразу после того, как поборола очередные пятьдесят граммов неизвестной жидкости.

– Хоть в чём-то Глеб преуспел. Вечеринки у него крутые, хоть, как человек он совсем…

– Совсем никудышный! – закончила за меня Саша. Хм, ну и слово она вспомнила, «никудышный».

Она подошла ко мне ближе и снова крепко обняла меня.

Внезапно я почувствовал сильный толчок в корпус. Мы повалились прямо на пол, причём так получилось, что именно я упал сверху на Соловьёву. Я довольно быстро поднялся и стал из-за всех сил поднимать свою подругу, но она ударилась головой прямо о кафель.

С первой попытки она подняться не смогла. Тут я решил выяснить причину нашего падения, обернулся и увидел довольное лицо Глеба Браумаса, которого уже окружила толпа школьников, ожидающих хлеба и зрелищ

– Серб! Привет, дружище! Какими судьбами ты у меня?! – так он начал свою игру на публику, которая была уже в предвкушении новой драки. – По-моему, накануне я максимально ясно и понятно дал понять, что сегодня вечером тебя здесь видеть не желаю. Или ты был слишком занят, валяясь на мокром грунте? Что скажешь?

Резко я почувствовал дикую боль и слабость во всём теле. Драться я уже был не в состоянии. Я мимолётом оглянулся, чтобы посмотреть на Сашу. Она по-прежнему лежала на полу без сознания, а из-под волос стала выглядывать алая жидкость.

Гнев стал властелином моего разума, и я с кулаками набросился на Браумаса. Но всё это было, конечно же, бесполезно, хитрый Глеб именно этого и ожидал, и легко блокировал мой первый и единственный удар в этом противостоянии. Он контратаковал меня молниеносным выпадом с локтя, попав мне прямо в нос. Для меня это был нокаут, и конец этого бездарного спектакля.

Мне оставалось лишь лежать на грязном кафеле и задыхаться. Тем не менее, больше всего меня беспокоила Соловьёва, уже давно лежавшая совсем без движений.

– Саша! – пытался позвать её я.

На удивление, она каким-то неимоверным образом меня услышала и подошла ко мне вплотную, наклонилась на корточки и нежно прошептала:

– А мы ведь почти поверили, Серб, – и ударила меня кулаком прямо по больному носу. Неужели я главный неудачник в этом мире?

Голова стала раскалываться. Я закрыл глаза, прошёл лабиринт Неизвестного и с большим трудом вернулся в реальный мир. Кажется…

Сон вызвал у меня довольно двоякое послевкусие и вовсе отбил желание куда-то сегодня идти.

Меня разбудил нескончаемый будильник, заведённый на семь часов вечера.

Я почувствовал дикий холод по всему телу, который сумел проникнуть даже в мою душу. Это я только что снял с себя одеяло и направился в ванную. Зеркало в ванной висело старое и обшарпанное, но даже на фоне этого антиквариата я по-прежнему выглядел не очень.

Я оперативно оделся, на скорую руку привёл себя в порядок, и уже был готов выходить на улицу, но уже перед самым выходом мой страшный сон стал постепенно становиться явью, позвонила мама.

– Привет, мам. Как дела?

– Сынок, привет! У нас в Кейптауне просто чудесно. А как твои дела? Кушаешь хорошо, не голодаешь? …

Глава 2. Дождь

На улице шёл мелкий и противный дождь. Мне даже стало интересно, неужели он не прекращался с того самого момента? Зато воздух был свежим и насыщенным, таким было чрезвычайно приятно дышать. К тому же, меня это немного успокаивало: из-за своего сна я стал нервничать ещё больше.

Раздался входящий вызов.

– Матвей? Я подхожу, через десять минут буду.

– Отлично. Я уже на месте. Давай, жду тебя, – голос Фадеева показался мне совсем невесёлым.

– Давай, до встречи.

Может быть, ему приснился сон, где его ударила Лера? Хах.

Короткие волосы Матвея растрепались под усиливающимся дождём, его плащ намок и практически потерял оттенки зелёного, а лицо было довольно серьёзным и напряжённым.

– Ну, что случилось? – не выдержал и спросил я.

– Сон страшный приснился.

– Ты серьёзно?

– Конечно, нет. Серб, что за глупости?

– Ладно. Тогда, в чём проблема?

– Я просто тут узнал две новости. Обе они не очень. С какой начать? Которая похуже? Они обе примерно одной и той же степени мерзости, – Фадеев докурил, вздохнул, попробовал улыбнуться и снова посмотрел на меня.

– Ну же, говори.

– Лера с Сашей уже у Глеба. Веселятся.

– Стоп-стоп. Мы же, вроде как, должны были идти вместе? – моему разочарованию не было предела.

– Да, Серб. Именно. Значит, нас с тобой опередили. Вторая новость: оказывается, Браумас категорически против нашего появления у него дома этим вечером.

– Боится, наверняка?

– Именно, – улыбнулся Фадеев.

Матвей предложил покурить. Я согласился.

– М-да уж. Откуда у тебя вообще такая информация?

– По пути сюда встретил Шейдаева…

– Шейдаев? Да что он знает вообще?

– Так я согласен полностью, но всё же…

– К чёрту его.

– Как скажешь, Серб, – мой друг ухмыльнулся.

Дождь усиливался. Мы простояли некоторое время молча, размышляя о перспективах этого вечера.

– Почему мы всё ещё не в пути? – решил поинтересоваться я.

– К Браумасу?

– Ну, а куда ещё?

– Так докурим и пойдём. Куда спешить? – мы улыбнулись друг другу в знак полного понимания ситуации.

Мы неспешно выкурили ещё по одной сигарете.

– Кофе хочешь? – спросил Матвей.

– Не отказался бы.

– Ну, погнали тогда, – скомандовал Фадеев, дерзко кинув бычок куда-то в сторону.

– За кофе?

– И за ним в том числе.

– Погнали.

Мы двинулись в сторону шестьдесят второго дома, а наш путь сопровождался прекрасным листопадом и прохладным осенним дождём, которые давно уже успели стать для нас настоящими спутниками.

###

Да, здесь, как всегда, играла отличная музыка. В целом, всё музыкальное сопровождение придерживалось ретро-тематики. Все эти песни мне безумно нравились и это, наверное, был единственный схожий интерес у нас с Браумасом.

Мы с Матвеем пробрались на кухню и выпили по кружечке отличного свежезаваренного кофе.

– Я пойду на поиски наших дамочек, – поставил меня перед фактом Фадеев.

– Стой! Не уходи.

– Серб, ты чего?

– Да сон приснился жуткий. Мы там абсолютно также разминулись.

– А чем всё кончилось?

– Ну, сначала Глеб…

– Не-не, – тут же перебил меня он. – Вопрос в другом: чем кончается любой сон?

– Пробуждением? – неуверенно предположил я.

– Именно. То есть всё, что было до него – сплошная чушь. Не беспокойся, – он хлопнул меня по плечу и стремительно двинулся на поиски. Шустрый.

Я же остался совсем один и решил провести свой вечер в поисках девушки, с которой сегодня можно было бы познакомиться, да и просто попытался расслабиться.

К моему глубокому сожалению, я не отличался ни спортивным телом, ни милым лицом. Моя внешность никогда не была моим козырем. Невысокий рост, худощавое телосложение, немного небрежные причёски, не совсем ровный тон кожи, кривоватые зубы никогда не позволяли мне улыбаться дёснами наружу. Возможно, я отношусь к себе чересчур критично?

Недалеко от столика с алкоголем я заметил довольно милую девушку с русыми волосами. Одета она была в бордовое платьице, которое очень изящно подчёркивало все её великолепные формы.

Кофеин успешно зарядил меня жизненной энергией – время действовать. Я дерзко поправил пиджак и сделал к ней первый шаг. Она довольно быстро заметила меня и почему-то смутилась от моего приближения.

– Привет, ты чего тут одна? – как мне показалось, это была лучшая фраза для начала разговора.

– А тебе какая разница? – такого дерзкого ответа я совсем не ожидал.

– Большая, конечно же! А меня Артур зовут, – моментально перевёл тему я.

– Хм. Лика. С чего вдруг такое внимание?

– Эм, я же беспокоюсь о тебе. Переживаю, – м-да, вот так сразу из меня посыпались глупости.

– Ты серьёзно?

– Конечно.

– Хорошо, у тебя есть ровно минута, чтобы завоевать моё внимание.

Ничего себе! Её величество условия мне ставит!

– Целая минута? – с долей сарказма спросил я.

– Уже чуть меньше.

– Отлично, пойду лучше выпью чего-нибудь. Отличного вечера, дамочка!

Она разозлилась и врезала мне показательную пощёчину.

– Идиот, – церемониально развернулась и покинула мой взор Лика.

Кажется, она совсем ненормальная. Как только я посмел об этом подумать, она тут же грациозно развернулась через левое плечо и спросила меня:

– Кстати, ты ведь Артур Сербин?

– А что такое? – осторожно спросил я.

– Понравился ты мне, – неожиданно ответила она.

Я аккуратно кивнул, немного даже смутился и вернулся на кухню. Всё-таки нужно найти Матвея, чтобы объединить наши усилия по поиску Саши с Лерой. Я решил налить себе стаканчик чего-то алкогольного, выдержал небольшую паузу и залюбовался прекрасным лесным пейзажем, который открывался из кухонного окна.

Со стороны зала послышался топот. Первым на кухне появилась Лика, остановившись прямо около меня. Следующим появился Глеб Браумас, за которым уже организованно следовала целая куча школьников.

– Я же сказала, что он здесь! – окутала меня Лика своим подлым и предательским взглядом, выбив из рук мой пластиковый стаканчик с алкоголем.

– Рад тебя видеть, дружище! Как же я рад! – в доме моментом утихла вся музыка. Браумас нагло улыбнулся и развёл руки в сторону.

Теперь мои шансы даже на теоретическую месть были сведены к нулю. Нужно думать о том, как выбраться отсюда невредимым.

– Глеб, подожди, я всё объясню.

– А у тебя есть выбор? Я же тебе чётко и ясно дал знать, приятель, что сегодня не желаю видеть твоё мерзкое лицо у себя дома. Что тут было непонятного? А?

Я сглотнул тяжеленный ком в горле и продолжал молчать.

– Я жду объяснений! У тебя есть ровно минута, время пошло.

Минута? Ещё одна принцесса нашлась… Вечно всем нужно что-то объяснять и доказывать…

– Матвей! – во всё горло заорал я. – Матвей!

Далеко не самая лучшая идея. Все вокруг рассмеялись, а Глеб снова развёл руки в стороны. Если со мной всё будет в порядке, то, как только приду домой, сразу же придумаю, что нужно было ему ответить.

– Ну, и? Ты не в силах мне ничего объяснить? Какая досада…

– Тронешь меня сейчас хоть пальцем – клянусь всем святым, я убью тебя. Слышишь, Браумас, я убью тебя! – вспомнив трёхдневный курс актёрского мастерства, я попытался, как можно более убедительно произнести эту пустую угрозу.

Вся толпа вместе с Глебом залились в каком-то ненормальном смехе. Кажется, я переиграл.

– Я тебя услышал, Сербин! – издевательски произнёс Браумас. Он поднял правую руку в воздух, и к нему волшебным образом подлетела небольшая бейсбольная бита. Вот чёрт! – Мы все тебя услышали!

Он лёгким движением поймал её, грациозно развернулся и накинулся на меня в надежде нанести первый удар по ногам, но я довольно ловко смог увернуться.

Пока Глеб приходил в себя от промаха, у меня было около двух секунд, чтобы придумать что-нибудь более толковое, чем пустые угрозы. К сожалению, я не справился и потерял слишком много драгоценного времени.

В своей новой атаке Глеб задел меня битой по руке, но это было совсем не существенно, так как я уже во второй раз проявил чудеса ловкости.

– Да не дёргайся ты! Я тебе сломаю какую-нибудь конечность и выкину тебя из моего дома! – с первичным проявлением агрессии от своих промахов вымолвил Глеб.

Вечно бегать в ограниченной территории от него было совсем глупо, поэтому нужно было как-то попытаться перейти в наступление.

В момент следующего удара я попытался схватить Браумаса за руку и каким-то невероятным образом выбить у него биту, но мой оппонент был готов к такому варианту развития событий, и врезал мне кулаком по лицу, а затем добавил с колена в живот.

Я потерял равновесие и неуклюже повалился на пол, прикрывая лицо руками. Отныне не существовало ничего вокруг, кроме одного сущего демона, который уже неспешно приближался к своей жертве.

Может быть, и это всё мне снится? Последовали довольные выкрики с бурной толпы, которая дождалась кульминации. К счастью, я не видел их мерзких лиц, мой взгляд был сосредоточен только на Глебе Браумасе, который уже сделалрешающий замах для вынесения своего жестокого приговора.

###

Второй раз за день потерпеть унизительное фиаско было уже перебором. Кстати говоря, фиаско – одно из самых мерзких слов в мире, которое я постоянно употребляю после каждой неудачи, чтобы в дальнейшем сделать выводы и попытаться избежать ошибок.

Как же я надеялся, что сейчас открою глаза и окажусь у себя дома, обнаружив, что это был ещё один нелепый сон. Да, было бы здорово ещё суметь открыть глаза, ведь эта процедура оказалась не из лёгких. Но после нескольких безуспешных попыток я всё-таки добился своего.

Вряд ли, столь тёмная комната, смахивающая на чулан, была моим домом. На удивление, я смог быстро подняться и оценить своё состояние уже по-новому. Было паршиво, но не хуже, чем днём. Руки и ноги были целы, ни о каких крупных переломах не могли идти и речи. Правда, что-то неприятно кололось в правом боку. Это болели рёбра.

Я попытался узнать, сколько сейчас времени, но телефона в кармане не нащупал. Зато я прекрасно слышал музыку, а это значит, что вечеринка всё ещё в разгаре. Чудесно, самое время начать разбираться во всём произошедшем.

Дверь в мой чулан была заперта. В принципе, это было вполне логично предположить, но попытка не пытка. В помещении было маленькое круглое окошко, которое легко открывалось с внутренней стороны, но оно было довольно узким, чтобы даже моё худощавое тело пролезло в него полностью.

Ничего не оставалось, кроме как несколько раз постучать в дверь и несколько раз повысить голос, чтобы кто-нибудь да услышал. Спасение в голосе Фадеева обнаружилось практически сразу.

– Серб, ты? – осторожно спросил он.

– Матвей? Чёрт, как я рад тебя…

– Артур?

– Да я это, я. Артур Сербин. Слышишь?

– Слышу.

– Есть идеи, как меня отсюда вытащить?

– Ну, наконец-то ты нашёлся! Хм, погоди немного.

Спустя несколько минут ожиданий я снова услышал желанный голос.

– Никого поблизости нет.

– Погоди, а что с Браумасом, кстати?

– Пропал куда-то, как и Драдемадов. Что у тебя случилось внизу? Все только и говорят о том, что тебе переломали все конечности и бросили умирать в канаву.

– Ха-ха, серьёзно?

– Вообще-то вполне. Дом огромный, народу полно, а новость одна и та же.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– Конечно. Сначала я обыскал местную территорию, нигде тебя не нашёл. Теперь вот второй час ищу тебя в доме. Да чего за тебя волноваться? Вечно выпутываешься из таких ситуаций и сам находишься в самый неожиданный момент.

– Ну, спасибо! Да я помню только тот момент, когда Глеб замахнулся, и тут я потерял сознание, кажется… Вроде бы, не болит ничего особо. Переломов точно нет.

– Отлично. Ты готов?

– К чему готов? – не понял я.

– Ломать дверь. Или ты там пожизненно решил остаться?

– Очень смешно. И как мы её ломать-то будет?

– Что? Повтори, я не услышал. Музыка громкая слишком…

– Несмешные у тебя шутки! Как дверь будем ломать?! – повторил я чуть громче и эмоциональнее.

– А, насчёт шуток я знаю. У меня есть идея, жди здесь, никуда не уходи.

– Снова пытаешься шутить?

– Чёрт с тобой! Я скоро.

Не знаю, сколько прошло времени на самом деле, но мне показалось, что Матвея не было целую вечность.

– Ты где копаешься? – возмущённо спросил я, как только мой друг дал сигнал о своём появлении.

– Тихо там, – спокойно ответил он.

Послышался приятный щелчок, и моя дверь открылась с внутренней стороны. Передо мной стоял довольный Матвей, держащий в руках огромную скрепку, которую он использовал в качестве отмычки.

– Да ты гений! – в порыве эмоций обнял я своего друга.

– Замок простецкий совсем, как и ожидал. Даже простая скрепка справилась, – снова поскромничал он. – Но это же не отменяет моей изобретательности, верно, хах? – заулыбался Матвей.

– Так что, как твои успехи в поисках Саши с Лерой?

– Хочешь верь, хочешь нет, но нигде их не нашёл. Я даже немного расстроен тем фактом, что нашёл тебя раньше, чем их, – усмехнулся мой друг.

– Верю. Сколько времени сейчас?

– Почти три.

– И какие у нас теперь планы?

– На заднем дворе постоянно появляются новые лица. Видишь, – показал пальцем в окно Фадеев, – какое там столпотворение? Наверняка, они там и развлекаются. – Что их там всех там привлекает? – поинтересовался я.

– Да чёрт знает.

– Ладно, погнали, – готов был ринуться на поиски я, но меня тут же остановил Матвей.

–Ты сначала иди и приведи себя немного в порядок. Ванная – последняя дверь справа. А я пойду изучу обстановку. Встретимся около вон той беседки, – показал пальцем Фадеев.

– Опять потеряемся.

– Не опаздывай. Тогда точно не потеряемся, – он хлопнул меня по плечу и направился прямиком к лестнице.

Я же стремительным шагом направился к ванной комнате. Боль меня уже практически не беспокоила, постепенно отступая на второй план.

Я пристальным взглядом оценил своё состояние в огромном зеркале, которое украшало и без того шикарную и просторную ванную комнату. Выглядел я по-прежнему ужасно и совсем не сочетался с роскошью этого помещения. Умывшись холодной водой, я хотел уже догнать Матвея, но ко мне пожаловал гость, которого я желал видеть меньше всего на свете.

Глеб влетел довольно неожиданно, сразу же закрыл дверь на замок и жадно бросился к крану с холодной водой. Кажется, сначала он меня даже не заметил. Мне хотелось уже потихоньку уйти незамеченным, но дальнейшие действия Браумаса меня удивили.

Он посмотрел на меня, хитро улыбнулся, приподнял голову к верху и стал необъяснимо гримасничать. Он был пьян до ненормальной стадии. Глеб споткнулся об коврик, но быстро выбрался из неловкой ситуации, перегруппировался, присел на корточки и начал свою невнятную речь.

– Ну, приветик! – вступительное слово Браумаса сопровождалось обильной икотой.

– Слушай, давай поговорим нормально? – чувство страха овладело мной уже с первого момента появления Глеба.

– Да! Ты бесконечно прав! Ты ведь моя любовь, а я твой шо-колад!

Кажется, он что-то задумал…

– Отбросим все наши разногласия, Глеб, верно? – и тут до меня наконец-то дошло, что Браумас плохо соображает и этим нужно как-то пользоваться.

Я мимолётным взглядом заметил, что его рубашка запачкана алыми пятнами.

Он интенсивно закашлял. Казалось, что вот-вот он задохнётся, поэтому я по-дружески постучал ему по спине.

– Спасибо! Все мы, кх-кх, жертвы системы! Жертвы! Ты только представь: такой большой город для такого маленького человека! Сколько возможностей, сколько всего перед тобой открыто! Разве это плохо, когда ты пытаешься держать всё под контролем?

– Ты моя любовь, а я твой шоколад, – передразнил его я, проверяя реакцию.

– Мы будем вместе навсегда! Оу-воу-оу-воу! – мерзким голосом продолжил Глеб.

– Именно, приятель! Именно…

– Аяй, Серб, мы с тобой классный дуэт, давай создадим свою группу и поедем покорять весь мир!

– Да, дружище, так и поступим. Давай-ка ты для начала немного попьёшь…

Он отпил из пятилитровой бутылки, которую я любезно ему предоставил.

– Ты же это, отличный парень, я всегда ведь тебе завидовал даже.… Хорошо, что дело не дошло до греха, чёрт побери! Серьёзно, твоя гуманность, твоё умение чувствовать ситуацию… Это ужас какой-то, Серб! Так нельзя!

– Такой вот я человек.

– Тебя может однажды погубить твоя гуманность! В конце концов, научись ты уже драться! Ты же не девчонка…

Честно говоря, данный разговор был мне не особо приятен, но зато во мне проснулось спокойствие от того факта, что Глеб больше не представляет опасности.

– Девушка твоя, Саша Соловьёва, и то смелее тебя будет. Смешная такая! Про тебя всё что-то говорит, Артура Сербина ищет, кх-кх. Пришла ко мне и говорит, мол, не злись на этого недоумка. Представляешь? Ну, я такой и говорю, мол, да ладно тебе!

Ого, а вот это уже интересно!

– Ты сейчас серьёзно?

– Не понял!? Не веришь мне?

– Верю-верю… Всё нормально, Глеб.

– Ладно! Что-то я слишком грязный. Пятна какие-то непонятные повсюду, откуда они только берутся?! Так, пионер, давай-ка помоги залезть в мою любимую джакузи. – Я немного сморщился от представляемого процесса. – А что? Хочешь – присоединяйся!

– Не горю желанием, если честно. Погоди, сейчас включу воду, ты пока снимай с себя одежду.

Ловким движением рук я настроил тёплую воду, добавил в неё какую-то ароматную пену и помог Браумасу забраться.

– Слушай, а где ты в последний раз видел Сашу?

– Задний двор… Там у них особая атмосфера, хах…

Отлично, значит Фадеев, наверняка, уже нашёл наших подруг. Я был готов покинуть ванную, но тут же вспомнил про свой пропавший мобильный телефон.

Как я и думал, в одном из карманов брюк Глеба находился мой старенький телефон.

– Сербин, – я уже переступал порог, как меня остановил серьёзный голос Браумаса.

– Слушаю?

– А в чужих вещах копаться нехорошо, – покачав головой, сказал он. – Совсем нехорошо.

– Знаю, – апатично кивнул я.

– И ещё.

– Что?

– Спасибо тебе.

– До завтра, Глеб.

Я закрыл дверь в ванную комнату с приятной мыслью о том, что совсем скоро наступит понедельник, а значит, есть отличный шанс поймать мимолётную улыбку Глеба Браумаса.

– Эй! Что вы там вдвоём делали в ванной? – меня окрикнул поганый голос Шейдаева, который вместе с сестрой будто дежурили по этажу, о чём-то мило переговариваясь.

– Знаешь, что? – выдавил из себя я.

– Ну?

– Пошёл к чёрту!

И я продолжил свой путь вниз, ведь настоящий самурай всегда видит цель – не видит препятствий!

###

История с джакузи меня немного взбодрила и дала мне сил спуститься на кухню, чтобы перед встречей с ребятами выпить ещё одну чашечку кофе.

– Привет, Сербин, – довольно мило поприветствовала меня Инга, которая зашла практически незаметно.

– Вечер добрый, Шейдаева. Чего не спится в столь поздний час?

– Да я уже как раз собиралась уходить, решила перед выходом выпить чего-нибудь.

– Без брата? – удивлённо спросил я.

– Без брата.

Задалась небольшая пауза.

– Слушай, выпей-ка лучше кофе, бодрее будешь. Да и настроение поднимется, – немного неуверенно предложил я.

– Хм, а хорошая идея, – я тут же достал чистую чашку и спросил, какой кофе она предпочитает. – Сделай мне американо, пожалуйста, – в принципе, мне было абсолютно всё равно, на какую кнопку мне нажимать

– Вечер не задался? – спросил я, аккуратно протягивая Инге желанный напиток.

– Если честно, то да. Сегодня чересчур много народа, – ответила она, игриво поправляя локон своих блондинистых волос.

– И неужели ни с кем не успела познакомиться даже?

– Серб, с кем тут знакомиться? – улыбнулась Шейдаева. – И так всех уже знаю. Заводить новые знакомства нужно, например, в Картоне. Ну, или в Сильвере.

– Наверное, – неуверенно произнёс я.

– Не был там ни разу?

– Возможности не представлялось. Туда ведь просто так не попадёшь.

– Сама только два раза была там.

– В Картоне?

– Да, в нём.

– И ради чего всё это? – усмехнулся я.

– Говорят, что весело, – ответила Инга. – Владелец там, правда, не совсем с головой дружит…

– Владелец? Владелец чего?

– Генеральный директор, только в Картоне его все называют Владельцем, сама не знаю, откуда это пошло. А вообще про него довольно мерзкие слухи ходят.

– С каких пор Инга Шейдаева стала верить разным слухам?

– Ладно, я лично убеждалась в том, что у этого Владельца не всё в порядке с головой…

– Расскажи, – мне было действительно довольно интересно узнать.

– Думаю, что всё-таки не стоит, – моментально отвела тему в сторону Инга. – А у тебя как вечер прошёл?

– Нет-нет, не переводи тему. Мне действительно интересно.

Она глубоко вздохнула.

– Извини, Артур. Правда, не хочу говорить об этом.

– Ладно, я понимаю. Всё в порядке.

– Спасибо, – и она тут же сменила тему. – Так что, как всё-таки прошёл твой вечер?

– Да как-то не особо весело, если честно.

– Да? Почему же?

– Если коротко и без подробностей, то… Браумас.

– И что же он? Сломал тебе все конечности и бросил тебе умирать в канаву? – этот сарказм в исполнении Инги показался мне довольно забавным

– Почти… Просто сложилось ощущение, что весь сегодняшний день: от старта до финиша, этот человек находился где-то у меня в голове. Он везде и всюду.

– Знаешь, Артур, как это называется?

– И как же?

Она поставила пустую чашку в сторону, подошла ко мне, как можно ближе, игриво прикоснулась большими губами к моему уху и прошептала:

– Любовь, – нагло рассмеялась она, а я последовал её примеру и растёкся в широкой и глупой улыбке.

– Так и думал, – иронично согласился я с этим неоспоримым фактом.

– Ладно, уже довольно поздно, – Шейдаева сделала небольшую паузу, – Не хочешь меня проводить? – этот прямой вопрос застал меня врасплох.

Я не знал, что ей ответить, поэтому попытался моментально взвесить все «за» и «против».

– Хочу, – не соврал я. – Но не могу. Мне нужно ещё найти друзей, – мне невероятно хотелось продолжить общение с Ингой, но я действительно не мог позволить себе такой роскоши этой ночью.

– Что же, – моя собеседница жадно сжала свои алые губы. – Жаль. Тогда хороших выходных, Сербин, – помахала мне рукой напоследок она, кинув искромётную улыбку, в которой откровенно читались нотки разочарования.

– И тебе, Шейдаева, – также расстроившись, произнёс я.

Чёрт, а ведь таких возможностей сблизиться с Ингой уже, наверняка, не будет. Сестра мерзкого Игната всегда казалась мне довольно привлекательной и сообразительно девушкой. Ладно, нужно отправляться на поиски своих товарищей.

Если верить времени на моём мобильном, то я опоздал уже на потенциальную встречу с Фадеевым на целых полчаса. Спасибо за это невменяемости Глеба, очарованию Инги, а также всем причастным к изобретению кофе.

Я вышел на улицу и стал всматриваться в каждого встречного, чтобы не пропустить ни одного из моих знакомых. Неожиданно для меня инертная толпа стала несколько оживляться. Стали шептаться, двигаться и просто-напросто появилось какое-то движение. Эта всеобщая суета передалась со второго этажа, откуда изначально выбежала девушка, звавшая на помощь.

– Вызывайте скорую! Скорую!

Опять неведомый страх перед неизвестностью. Который уже раз за сутки?

Музыка уже не играла. Задний двор стал пустеть на глазах, но моих друзей по-прежнему не было видно. Около беседки, где должна была состояться наша с Матвеем встреча, уже никого не осталось. Я решил взять всё в свои руки и подняться на второй этаж, чтобы разобраться в произошедшем.

Лестница неприятно скрипела под моими ногами. Отовсюду по-прежнему издавались мерзкие крики. Поднявшись на второй этаж, я увидел посреди коридора одинокую маленькую девочку, которая смиренно сидела на коленях и держала в своих крошечных ручках плюшевого медведя.

Я подошёл к ней поближе и поинтересовался о происходящем:

– Солнце, что случилось?

– Стас сказал, что всё будет хорошо. Я просто должна тихо сидеть здесь и ждать врачей.

– Это ещё зачем?

– Так Стас сказал!

Этот диалог никакой новой для меня информации не преподнёс.

– Артур, – я обернулся и увидел Драдемадова, который выходил из ванной комнаты навстречу ко мне.

– Что случилось? – я заметил, как из открытой двери стала растекаться по коридору пенистая вода.

Он подошёл ко мне, как можно ближе и остановился. Стас сделал небольшую паузу, глубоко вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза.

– Глеб… Он не дышит, – скупая слеза тихонько покатилась из его правого глаза. Стрелка часов стремительно приближалась к четырём утра.

По-прежнему шёл дождь.

Глава 3. Испытание неопределённостью

Дом пустел на глазах. Никто не желал оставаться хоть как-то причастным к этому вечеру, поэтому стремительно покидали "корабль" имени Глеба Браумаса.

Стас смотрел на меня жалобными, молящими о помощи глазами, я же продолжал бездействовать, отказываясь верить в происходящее. Как только маленькая Яна перевела его внимание на себя, я снова спустился на первый этаж и мимолётом осмотрелся, в очередной раз, разочаровавшись в отсутствии моих друзей.

Всё казалось инертным, блеклым и ненастоящим. Мне ужасно хотелось снова проснуться у себя дома, чтобы подойти к старому зеркальцу и осмотреть своё слегка помятое лицо.

Вдруг ко мне из-за угла подошёл Игнат Шейдаев, который будто специально выжидал меня.

– Что, попал ты, Сербин? – с грязной ухмылкой спросил он.

Я не совсем понял его намёк, но довольно быстро овладел к нему новой вспышкой агрессии.

– Что!? Ты о чём?

– Кажется, смерть Глеба будет на твоей совести. Однако, стоит признать, ты оказался человеком, способным отвечать за свои слова.

– Что ты несёшь? – я оттолкнул его двумя руками в область груди, а он лишь продолжил гримасничать.

– А что, и меня тоже утопишь?

В моей голове пробежала гнусная мысль, которая была самым весомым аргументом не в мою пользу: несколько часов назад я орал Глебу, что убью его, а последним человек, с кем он виделся, был снова я. Вот чёрт. Такие совпадения вообще бывают?

Нет! Этого не может быть, он сам задохнулся, принимаю ванную, а я всего лишь хотел помочь.

Вдруг мне вспомнилась фраза своего друга о том, что пьяный человек способен утонуть в любой луже, что тут говорить про здоровую джакузи?

– Только не зарекайся, – продолжал меня доставать Шейдаев.

– Хватит! – крикнул я.

В этот момент в дом сначала ворвались люди в синих халатах, а за ними двое мужчин в строгих классических костюмах. Один из них довольно уверенным взглядом посмотрел на нашу небольшую стычку.

– Товарищ-следователь, вот он хладнокровно утопил парня… Это всё он! – мерзкий Шейдаев при первой же возможности доложил на меня.

Следователи уже были готовы задержать меня для допроса, но от страха я рванул на кухню, а затем на задний двор. Предчувствуя погоню, я в состоянии адреналина неуклюже перелез через забор и устремился вглубь чащи огромного Бурого леса.

Я бежал по мокрой листве, даже не думая останавливаться, периодически спотыкаясь об хитро спрятавшиеся брёвна. Всё на свете в мгновенье ока потеряло свою значимость. Границы реальности растворились в темноте бесконечного леса, про который ходит немало страшных легенд.

Запас сил стал понемногу покидать моё тело, и я споткнулся об очередное хитро спрятавшееся дерево, несколько раз перекатился кубарем и неуклюже скатился в небольшой овраг, который был полностью заполнен грязной дождевой водой. Моё тело почти целиком погрузилось в этот своеобразный водоём. Я лежал на спине, уже полностью промокший, замёрзший и уставший. Пожалуйста, пусть это всё это окажется глупым сном…

###

Абсолютно пустой и разрушенный город. Неподалёку доносилась звуки скрипки. Я находился в неизвестном мне дворе между заброшенными многоэтажными домами.

Недалеко от себя я увидел силуэт. Он скрылся в одном из открытых подъездов старого дома.

Любопытство и ещё какое-то противное чувство заставило меня следовать за ним. Подъезд действительно находился в ужасном состоянии: в некоторых местах отсутствовали целые куски стены, проходы загромождали кучи строительного мусора, освещение здесь практически отсутствовало.

Я начал своё преследование неизвестного силуэта. Ненадолго я остановился, закрыл глаза и отдышался.

Постепенно стало ощущаться лишнее дыхание на этаже со мной. Оно было повсюду. Ступеньки, соединяющие этот этаж с двумя другими, растворились во мраке.

Вдруг на меня накинулась внеземная сила, повалив моё худощавое тело на холодную бетонную глыбу. Я тут же почувствовал разрывающую боль в спине.

Я сумел разглядеть изуродованное лицо незнакомца, которое с трудом можно было назвать.

Отовсюду поползи насекомые. Они были крупные, голодные и злые. Меня стали разъедать тысячи проклятых насекомых, но я не испытывал ничего, кроме отвращения.

Я уже давно был мёртв, благодаря этому взгляду выцветших зрачков странного существа, в котором успел краем глаза разглядеть какие-то до боли знакомые мне черты.

Треск битого стекла. Всё пропало.

###

Я не знаю, как долго длится этот ужас, и который сейчас час. Но с неба по-прежнему падают капельки дождя, фильтруясь осенней листвой высотных деревьев.

Моё тело давно уже онемело и промёрзло, медленно и предательски оставляя меня. Порой я снова начинал думать о том, что всё происходящее не больше, чем чья-то глупая выдумка, ведь это не могло произойти со мной, самым обычным выпускником. Всё это – обман, иллюзия или что-то ещё наподобие этого. Я попытался сосредоточиться.

Правда, к сожалению, холодная вода не давала мне много времени на частые и непрерывные размышления.

Несколько раз я даже смирился мыслью о том, что моя бесславная жизнь так и закончится в этой канаве. Конечно, это не самая почётная или красивая смерть, но что тут поделать? Мой организм был совершенно другого мнения и каждый раз черпал силы из невообразимого запасного источника жизни.

Очередная волна холода и грязи немного сбавила обороты размышлений, поэтому я снова забылся на неопределённый срок. По-прежнему было темно, но чувствовалось, что вот-вот начнёт светать.

– Сербин! – в моей голове послышался знакомый сиплый голосок Соловьёвой. Кажется, я совсем сошёл с ума.

– Артур! – а это уже был низкий бас Фадеева.

– Чёрт… Пропал наш парень. Как бы волки его не сожрали ещё…

– Здесь вообще-то не водятся волки!

– Да откуда тебе знать-то…

Голоса этого небольшого диалога стали переплетаться у меня голове.

– Эй! – я попытался привлечь к себе внимание, но из-за простуженного горла мой голос стал совсем слабым. – Эй! Я здесь! Я здесь! – снова и снова повторял я.

– Тихо! Слышите?

– Да к чёрту тебя, Фадеев… Тебе вечно что-то кажется…

– Я здесь…

– Серб! – отозвался голос в ответ. – Серб!?

– Я здесь! Здесь! – через несколько мгновений мой овраг был освещён ослепляющим лучом, который стал для меня своеобразным светом в конце туннеля.

Силуэт Матвея Фадеева аккуратно присел на корточки и стал вытаскивать меня своими сильными руками из этой лужи. Я по-прежнему ничего не чувствовал, кроме холода и инертности, которые на двоих полностью сковали моё тело.

– Нашёл, – гордым голосом подтвердил Матвей. – Нашёл! Артур, как я рад тебя видеть… Ты как? Серб? Серб!?

Мои тяжёлые глаза сомкнулись, а мыслительный процесс остановился, заставляя моих друзей уйти в новую фазу отчаяния и безмятежности.

###

Проклятый свист кипящего чайника! Какой же ты жестокий и беспощадный! Кажется, я стал просыпаться. Да, точно, стали активизироваться мои больные точки.

Я открыл глаза и удивился от приятного факта, что находился в своей комнате. Как меня это обрадовало! Какое счастье! Какое облегчение! Это был просто глупый сон, который я просто нескоро забуду.

Противный свист прекратился. Так, а кто поставил чайник? А кто его выключил?! Несмотря на своё состояние, я всё-таки кое-как поднялся с постели и сквозь боль добрался до своей крохотной кухни.

На столе находились две чашки свежезаваренного зелёного чая, целая тарелка с поджаристыми тостами, ассорти самых простых фруктов и какие-то шоколадные конфетки. Я был приятно удивлён такому прекрасному набору. У плиты стоял Матвей, и я был безумно рад его видеть.

– Эй! Приятель! – я заулыбался, словно ребёнок, увидевший под новогодней ёлкой огромную цветную коробку.

Но его лицо осталось неизменным: хмурым и безрадостным. Он лишь кивнул в знак приветствия и присел на мягкий уголок, устремив свой взгляд в кружку с чаем.

– Проснулся наконец-то, – за пять лет знакомства я ещё никогда не видел Фадеева таким серьёзным и расстроенным одновременно.

– Проснулся. Это ты меня вытащил? – я сразу решил задать этот вопрос, чтобы проверить, насколько реальны события минувшей ночи.

– Да больше некому, – тут он позволил себе небольшую ухмылку. – Так бы и сгнил себе. В лучшем случае, сожрали бы тебя волки… Смерть так себе, скажу прямо.

Вот чёрт, это был не сон…

– Я даже не знаю, что и сказать… Спасибо…

– Да к чёрту твои благодарности, Серб. Спас и спас. Это всё ерунда по сравнению с главной темой нашего разговора. Давай-ка лучше поговорим о том, чем ты занимался вчера у Глеба, – это имя моментально заставило моё сердце забиться быстрее.

– Погоди… Сначала я всё-таки хочу кое-что спросить, – я собрался с духом, глубоко вздохнул и продолжил, – Глеб жив?

– Значит, ты всё прекрасно понимаешь сам, – этим ответом Матвей уничтожил во мне малейшую надежду на то, что весь ужас, случившийся ранее – был моей выдумкой. – Ты больной, Серб! О чём ты вообще думал? – всё это он говорил очень стремительно, постепенно повышая голос.

– Тихо-тихо… Пожалуйста, не стоит так стремительно давить, у меня до сих пор голова идёт кругом… Давай по порядку. Желательно, с самого начала.

– В таком случае, я хочу сначала услышать твою версию случившегося и свериться с тем, что я услышал от следователей.

– К чёрту, какие следователи?! – от упоминания этих персонажей у меня в очередной раз всё перевернулось в голове.

– Давай рассказывай, – велел Фадеев довольно серьёзным и строгим тоном.

– После того, как мы с тобой в очередной раз разминулись, – и я начал рассказывать ему подлинную правду вплоть до того момента, как я выбежал из дома. – А потом я споткнулся и оказался в той самой яме…

Матвей отпил из маленькой кружки и серьёзно задумался, пытаясь собрать детали от мозаики минувшего вечера воедино.

– То есть Глеб сам попросил тебя помочь ему забраться в ванную?

– Да естественно он сам попросил! – чересчур эмоционально отреагировал я.

– Хорошо. Пьяный человек, он и в луже утонет, а тут целая ванная.

– У меня в голове была абсолютно такая же мысль.

– Так я тебе её и сказал когда-то давно ещё, в классе девятом, вроде как…

– Наверняка, – согласился я. – Так что? – неуверенным и даже дрожащим голосом спросил я.

– Что?

– Глеб… Он…?

– Да нет больше Глеба. Да. Эту ночь дом Браумасов запомнит на всю жизнь. В понедельник отменили пары, всем лицеем едем на похороны. Утонул человек, Серб, наш одноклассник. И хоть мы с тобой оба прекрасно понимаем, что ты не виновен, но в следствии ты главный подозреваемый! – с каждым словом повышал тон Матвей. – Да чтоб тебя! Ты единственный подозреваемый!

– А сегодня суббота? – вновь неуверенно спросил я, словно пропуская все слова Фадеева мимо ушей.

– Да какая разница, Серб? Воскресенье сегодня, это что-то меняет? Какая вообще разница!?

И теперь, дождавшись официального подтверждения информации о смерти Браумаса, сложилось ощущение, что у меня оторвали огромнейший кусок от сердца и добавили злосчастную запись в карму.

В горле застрял ком, который негласно свидетельствовал о том, что мне сказать нечего. От этого факта никуда не убежишь и не спрячешься. Артур Сербин причастен к убийству человека…

Матвей находился в таком же подавленном состоянии, но он держался молодцом.

– Тебе грозит тюрьма, Артур. Твоя жизнь теперь под большой угрозой, – Фадеев констатировал факт, который я и сам прекрасно понимал, но боялся себе в этом признаться.

– Что будем делать?

Я лишь неуверенно помотал головой в разные стороны, в глубине души желая, чтобы в очередной раз бесконечные капли осеннего дождя портили и без того небрежную причёску одного из самых непримечательных учеников лицея академика имени Сахарова…

Таким образом, размышляя и собирая все наши мысли в одну общую кучу, мы просидели до четырёх утра, обсуждая все возможные варианты развития событий, и сошлись, что мне нужно будет изолировать себя от лицея хотя бы на неделю, чтобы дождаться дальнейшего развития событий. Ну, а потом уже действовать по ситуации.

Фадеев уехал домой, а я остался в гордом одиночестве допивать уже давно остывший чай, по-прежнему размышляя о произошедшем.

Несмотря на своё паршивое состояние, я решил, что небольшая прогулка будет для меня полезна. За такой короткий срок случилось слишком много всего.

Спустя пятнадцать минут я стал еле-еле перебирать своими ватными и тяжёлыми ногами, поэтому присел на скамейку в соседнем дворе. Один вечер, один случай, и твои взгляды на жизнь меняются самым коренным образом.

Мне вспомнилось далекое школьное утро, когда обстоятельства сложились так, что я и Глеб пришли задолго до начала первой пары. После принудительного рукопожатия и вынужденной паузы мы всё-таки решились на открытие диалога, который совсем незаметно перерос в увлекательную дискуссию, которая с головой накрыла нас обоих. Да, какое же было наше общение разочарование, когда за пятнадцать минут до начала пары стали подтягиваться остальные ребята, пытаясь настырно вмешаться в наш разговор.

Всё стало мне резко казаться пустым и ненужным. Образование – формальность, любовь – выдумка, счастье – вопрос самообмана. Глупые, наверное, даже в чём-то детские и наивные мысли лезли ко мне ещё довольно долго.

Пошёл дождь. Мелкий. Именно такой был необходим мне для того, чтобы напомнить о том, что я всё ещё жив. Я давно привык к дождю и любил его всем сердцем. Сквозь небольшой туман, поглотивший незнакомый для меня двор, я заметил довольно высокую и статную фигуру, приближающуюся в сторону моей скамейки.

Мне стало немного не по себе, и моя первая мысль была о том, что у меня начались галлюцинации.

Однако, это был вполне реальный молодой человек, который хладнокровно присел рядом со мной, снял капюшон, закрывающий довольно правильное по форме лицо, и глубоко вздохнул.

– Друг, сигарета найдётся?

Из его уст это прозвучало весьма целесообразно, все мои мысли сразу рассеялись.

Я с удовольствием достал пачку и протянул ему.

– Благодарю. А огонёк будет?

Будет. Он закурил. Из-за присущего людям любопытства я стал разглядывать его тщательнее. Короткая стрижка, русые волосы и глаза. Ох, эти глаза, как много огня было в этих глазах, казалось, что его зрачки периодически переливались пламенем. Это были глаза, полные ненормального энтузиазма, одержимые неприступной целью, одна мысль, о которой заставила бы кого угодно содрогнуться.

– Как прошёл день? – неожиданно спросил он, бросив мне искромётный взгляд и шальную улыбку.

– Бывало и лучше.

– Кхм, не каждый день обвиняешься в смерти человека, верно?

Я чуть не подавился собственным языком от удивления.

– Что!? – кое-как вымолвил я.

Незнакомец лишь горячо рассмеялся.

– Не волнуйся, друг, всё в порядке. Всё будет в порядке…

Он тут же бросил недокуренную сигарету в сторону урны, моментально поднялся и стремительно исчез в усиливающемся тумане, оставляя мне целую кучу новых вопросов без ответов.

###

Самая первая утренняя мысль о том, что я всё-таки сошёл с ума, показалась мне вполне адекватной и объяснимой. Проклятый незнакомец окончательно сбил меня с толку.

Я лежал в своей грязной кровати, разлагаясь от своего бездействия. Любые телодвижения приносили мне боль, в том числе и попытки мыслительного процесса.

Я решил, что неплохо было бы начать с медицинского осмотра своего тела. Правая рука была наполовину покрыта свежей кровавой корочкой, которая в некоторых местах уже успела немного подгнить.

Я слегка до неё дотронулся и тут же зашипел от боли, волна которой пробежалась по всем конечностям. Состояние другой руки было куда лучше: лишь пара синяков и несколько небольших ссадин.

Живот и спина также неприятно пестрили синей краской и небольшими алыми полосками, которые уже постепенно стали проходить. На удивление, ноги также пострадали не слишком сильно.

Я был уверен, что нет лучшего лекарства на свете, чем горячая ванна с морской солью, какими-то целебными маслами и, конечно же, ароматическими свечками, расставленными по периметру.

Вода набралась, щелчком пальцев загорелся огонь, в голове пропали все ненужные мысли, и я погрузился в хаос, который стал для меня настоящей здравницей.

Всё складывалось просто волшебно, но неожиданно в моё подсознание попытался нагло ворваться неизвестный мне персонаж, который в своём желании был очень настырен. К сожалению, его появление в моём океане размышлений автоматически привело к смене картинки в моей голове, в которой я уже был не единственным персонажем.

В мгновенье ока перед нами появилась какая-то загадочная дверь, ведущая неизвестно куда и которую при всех своих усилиях он никак не мог открыть.

– Тебе помочь? – из вежливости спросил я.

– Привет, Артур. А ты уже помог мне. Именно благодаря тебе, я здесь и оказался. Оглянись по сторонам, нравится?

Местечко было действительно довольно жутким, и с каждой секундой моё желание поскорее убраться отсюда возрастало по экспоненте. Бурый лес превратился в исчадие ада, которое не приснится даже в самых страшных снах.

– Что? Мы знакомы?

Я подошёл к двери, которая стояла между двумя могучими деревьями, и попытался дёрнуть ручку. Моя попытка была успешной, и я с лёгкостью открыл дверь, ведущую в неизвестность.

– Чудесно. Ты знаешь, что это за место? – словно игнорируя мой вопрос, ответил незнакомец.

Паренёк был до жути знакомый, он кого-то мне напоминал. Правда, цвет его лица был какой-то нездоровый. Лицо было худое, а кожа тонкая, если вглядываться, можно было даже заметить лопнувшие кровяные сосуды.

– Понятия не имею.

– Действительно, куда тебе.

– Действительно, куда мне? – огрызнулся я.

– Ты хочешь вернуться обратно?

– Да что ты несёшь? Ты кто вообще?

Мне это всё надоело, поэтому я решил закончить наш бессмысленный диалог и избавиться от своего загадочного собеседника, пытаясь пройти сквозь дверной проём. К моему удивлению, по неизвестной мне причине я не смог сделать этот один единственный шаг, чтобы оказаться с противоположной стороны. Сложилось ощущение, что между мной и дверным проёмом образовалось невидимое магнитное поле, запрещающее мне сделать этот ключевой шаг.

– Не так просто, – ухмыльнулся он. – Для начала, Артур, просто признайся.

– Что? В чём признаться?

– Что ты хладнокровно утопил меня, – заиграли около семнадцати мускулов, и он улыбнулся. Я тут же узнал в нём образ Глеба Браумаса.

– Глеб!? Что ты несёшь? – я не понял его иронии, но всё же не смог не спросить. – Так что случилось в тот вечер?

– Я утонул. Этого мало?

– Будто в этом есть хоть капля моей вины?

– Наивный. С этого момента начинается особая фаза в твоей жизни, название которой ты узнаешь чуть позже. Теперь ты жертва системы, Артур.

– Да наплевать! Как мне вернуться обратно? – с безразличием ответил я.

– Это будет долгий путь, который принесёт тебе много боли. Это только начало, Артур. В один момент над лесом повисла поглощающая мгла, раздался глухой рёв, словно это было предупреждение о надвигающейся опасности. Недалеко от себя я увидел длинный худой силуэт, который появился из ниоткуда и стал властно приближаться в нашу сторону. – Так что, признаешь?

Глупо было оставаться на месте, особенно когда существо с двумя мелкими глазёнками и огромным ртом, из которого торчали гнилые зубы, ускорило свой шаг.

– Ты пытаешься мне угрожать? Я прекрасно знаю, что всё это ненастоящее… Небольшая сценка, которую придумал мой мозг, всего-навсего…

– А ты не думал, что всё происходящее как раз и есть небольшая сценка, которую ты ежедневно выдумываешь? Возможно, ты уже давно потерял эту тонкую грань и перестал отличать настоящее от своих глупых иллюзий.

– Да отвали ты уже…

Я попытался ещё раз выйти из этого ужасного места, но безуспешно. Существо приближалось.

– Просто признайся.

– Никогда!

– Ты можешь обмануть кого угодно, но не себя самого. И это самое прекрасное, что есть во лжи!

Существо совершило олимпийский прыжок и схватило меня за правую ногу своими длинными костлявыми руками. Я хотел вырваться, но не смог даже пошевелиться, и уже чувствовал, как этот монстр начинает жадно обгладывать мою стопу. Ни звука, ни движения, ни даже вздоха – голая боль, неприкрытая ничем. Может быть, так лучше?

###

Воздуха… Воздуха!

Я хотел моментом выскочить из ванной и набрать полные лёгкие чудесного кислорода, но понял, что не могу пошевелиться. Тело полностью онемело. Чёрт, как же мне нужен был волшебный воздух… Мысли стали постепенно обрываться.

Вдруг я почувствовал, как волшебная сила тащит моё ослабевшее тело вверх, и уже через несколько мгновений самое дорогое богатство на земле снова стало мне доступно.

– Серб, Серб! Что ты творишь!? Серб! – это был до боли знакомый голос, который совсем недавно сумел вернуть мне душевное равновесие.

Чудом я сумел открыть глаза и среди полумрака увидел статные черты лица Фадеева. Он опустился на колени и прижал меня к своей груди.

– Мат-вей… – слова давались мне довольно тяжко из-за воды, которая забилась в самые потаённые уголки моего тела.

– Идиот! Ты с ума сошёл!? Ты что творишь вообще? Я чуть с ума не сошёл…

– Всё хорошо со мной… Вопреки всем своим утренним мыслям могу заявить, что я хоть и сошёл с ума, но жить я по-прежнему хочу. Пока… – в шутливом тоне ответил я. – Но, в любом случае, спасибо тебе. Ты очень вовремя! Снова.

– Скажи «спасибо» своей памяти, которая не позволяет тебе даже закрыть входную дверь на замок. – Действительно, ну и память! – Я с похорон.

– Как-то ты слишком резко темы меняешь… Можно немного поделикатнее?

– Переживёшь, – напрочь перебил меня Матвей.

– Верно. Ладно, как всё прошло? Наверняка, меня все ненавидят и презирают?

Фадеев поднялся на ноги, осмотрел меня довольно циничным взглядом и произнёс: – Давай-ка ты лучше вылезешь из ванны, оденешься, и тогда уже нормально поговорим. А то, мне совсем не по себе…

Я с большим нежеланием вылез из тёплой ванной и пошёл одеваться в свежую домашнюю одежду. Весь этот процесс занял не более трёх минут.

Матвей уже по старой привычке поставил чайник и устроился на моём мягком уголке.

– О нет, сейчас опять будет очередной душераздирающий разговор, – с недовольным лицом начал я диалог. – Верно?

– Ты давай присаживайся. Не люблю, когда глаза собеседника находятся на другом уровне от моих.

Я послушно присел и сразу же, будто по инерции, опустил виноватые глаза куда-то в пол.

– У тебя здесь курить можно?

– Да вообще нежелательно. Но для тебя могу сделать исключение, только около вытяжки давай. Или в окно кури.

– Нет, в окно холодно. Мерзкая осень в этом году. Хотя, в принципе, как и обычно. Ладно, потом покурим.

– Ну? Давай сразу к сути.

– В общем, если отбросить лирическое вступление и все остальные детали, то в результате следствия, которое, попрошу тебя заметить, завершили досрочно, смерть Браумаса признана несчастным случаем, а тебя признали полностью невиновным.

Я ожидал любого, даже самого мерзкого расклада, но такое умозаключение Фадеева показалось мне ложным.

– Ну, что умолк? Сказать нечего? – с довольно смелой улыбкой на лице обратился ко мне Матвей.

– Вот именно, что сказать нечего.

В глубине души я прекрасно понимаю, что эта новость для меня должна стать бальзамом для больного сердца, но на самом-то деле, как такое возможно? Я в замешательстве от полного незнания деталей. От этого и не становится легче.

– Да о чём ты? Справедливость. Карма. Удача, в конце концов! Можешь называть этот счастливый фактор, как тебе захочется. Можем даже назвать его фактором Сербина, – я ухмыльнулся от забавной иронии Фадеева, он продолжил, – Но результат-то очевиден.

– То есть всё вот так совсем просто?

– Да я бы не сказал. Остались некоторые проблемы довольно бытового характера. – Озвучишь?

– Первая проблема: тебя в буквальном смысле ненавидит весь лицей. Весь день не угасали разговоры о тебе, чёртовом маньяке, который идеально всё спланировал и выбрал подходящий момент, – здесь я позволил себе ноту иронии, но Матвей сразу же меня поправил, – А что ты смеёшься? Я вполне серьёзно. Тебя презирают, Серб, причём это относится не только к ученикам. Наш физрук вообще весь день тебяпроклинал… Единственные люди, которые ни слова о тебе не сказали, это отец Глеба и его сестра, бедные, убитые страшным горем люди.

– Я другого отношения и не ждал, в принципе… Ладно, я понимаю. А вторая проблема?

– Что?

– Ты говорил, что осталось две проблемы…

– А, точно, сам уже сбился с мысли. Вторая проблема состоит в том, готов ли ты сам себя простить и дальше жить в гармонии со своим внутренним миром? Если всё было именно так, как ты мне рассказывал, а я уверен, что всё так и было, значит всё в порядке, Артур. Твоей вины в этом действительно нет. Уверен, что со временем ты это поймёшь.

– Во время принятия ванны так получилось, что я задремал.

– Интересно, – перебил меня мой собеседник.

– Дай закончить… В мой сон ворвался Глеб, который пытался меня обвинить в своей смерти. Он ещё что-то говорил про новую фазу в моей жизни…

– Серб, ты опять хватаешься за глупые сны?

– Но в тот раз сон был предостережением, как оказалось. А ты абсолютно также даже не выслушал меня.

– Прости, но это всё совпадение. Ну, не верю я во всю эту чепуху. Просто не верю.

– Ладно, как скажешь.

Я уже хотел рассказать Матвею про свою встречу с незнакомцем, но в последний момент решил перенести этот разговор на более поздний срок.

Чайник закипел в нужный момент времени, и вернул нас в чувства. Матвей налил кипяток в две маленькие кружки с чаем и снова обратился ко мне.

– Серб, хватит пропадать в размышлениях. Я понимаю, что всё это очень сложно, но этот неприятный инцидент остался позади. Мистическими высшими силами судебное правосудие также обошло тебя стороной. Сейчас скажу очень банальную и примитивную фразу, но без этого я не смогу считать свой дружеский долг выполненным: нужно просто жить дальше.

– Да-да, я понял. Если честно, то не знаю, как бы всё это пережил без тебя, – от сотни приятных мыслей, которые всё-таки добрались до моей головы, я с трудом сдерживал слёзы.

– Постарайся не расплакаться… Как в тот новогодний вечер, ладно? – предательская слеза словно назло покинула границы моего глаза, давая Фадееву новый повод для широкой дружелюбной улыбки. – Ну, я же просил!

И тут я уже дал волю всем своим эмоциям, которые копились во мне долгое время, Матвей подошёл ко мне и в очередной раз за вечер приобнял, слегка постукивая меня по спине.

– Всё позади. Давай продолжим наше чаепитие, а после – ложись отдыхать. Эту неделю побудешь на дистанционном обучении, а дальше всё вернётся в прежнее русло. Я уверен. Уверен.

###

На улице уже стало заметно прохладнее, чувствовалось, что зима уже совсем не за горами. Дождь перестал приносить прежнюю свежесть и лёгкость, заменив эти свойства на неприятную морозную колкость, а деревья стали терять последние листочки, лишая этот серый город последних ярких цветов.

Я бы не сказал, что две недели, которые я провёл практически, не покидая своего убежища, пролетели быстро и незаметно. Отнюдь наоборот, ежедневно время тянулось неимоверно долго, а из-за моей слабости и полностью окутавшей меня лени, я не мог себе позволить никаких толковых дел.

Конечно, иногда в мои однотипные будни добавлял немного красок Матвей, который докладывал мне о сложившейся в лицее обстановке, которая, по его словам, по-прежнему накалялась.

В общем, мы решили, что логично будет заменить неделю дистанционного обучения на две. И эти четырнадцать дней прошли со знаком внутренней борьбы, в которой с небольшим перевесом всё-таки одержала победу ясная мысль о том, что я совсем не имею никакого отношения к случившемуся инциденту.

Именно с этой мыслью, я и вышел на улицу в очередной понедельник, будучи готовым к любым оскорблениям и самым ненавистным взглядам. Дорога показалась, на удивление, интересной, ноги уже совсем забыли, когда последний раз двигались по этому маршруту.

Подходя к воротам лицея, мне хотелось услышать, как сзади меня зовёт Фадеев, но в этот раз моё желание не сбылось, и я открыл тяжёлую входную дверь в гордом одиночестве.

Я, как можно, скорее скинул с себя верхнюю одежду и направился к информационному стенду, чтобы освежить в памяти наше расписание. Математический анализ, химия и физкультура – типичный набор для начала новой недели.

– Ого! Ничего себе, кто явился, – со стороны лестничного проёма послышался противный голос Шейдаева, который подошёл ко мне и продолжил. – Как скоро?

Я пытался не поддаваться на его провокацию, но всё же довольно аккуратно ответил:

– Как скоро? Что?

– Хах, а ты ещё спрашиваешь? Как скоро, мы сможем увидеть тебя за решёткой, – это заявление показалось мне чертовски мерзким, и мне сразу же захотелось дать Игнату по голове, но я совсем не имел права вмешиваться в новый конфликт.

Ребята с параллели, которые остались у лестничного проёма, оставались довольны таким дерзким началом диалога со стороны их приятеля, а я, сохраняя спокойствие и хладнокровие, развёл руки в сторону, дёрнул несколько раз бровями и шёпотом ему ответил:

– Как только ты начнёшь собирать сплетни реже, чем твоя сестра, – я издевательски хлопнул его плечу и оставил наедине с этим довольно простым по содержанию оскорблением, которое, кажется, неслабо его задело.

Я поднялся на второй этаж, чувствуя кучу выжигающих взглядов в свою спину, но я, на удивление, довольно быстро смирился с этим явлением. До начала пары оставалось каких-то пять минут, и весь второй этаж представлял собой отдельный мир, в котором жизнь била ключом: некоторые обсуждали самые горячие и пикантные темы, кто-то неистово повторял материал, беспокоясь об оценке в первом полугодии, другие же просто громко смеялись из-за разных глупостей.

Моё внедрение в этот относительно новый для меня мир изменило здесь всё и сразу, заставив каждого на несколько коротких мгновений отложить свою мимолётную рутину, и обратить свои взоры в мою сторону. Они все прекрасно понимали, кто сейчас будет проходить по этому коридору и за что меня стоит ненавидеть. Это знали абсолютно все: от совсем маленьких и глупых семиклассников до злых и матёрых выпускников, которые пропитались ненавистью ко мне больше остальных. Образовалась немая сцена, которая, по моему сценарию, должна была смениться уверенным, чётким и ясным действием с моей стороны. Но всё оказалось куда сложнее, чем представлялось моей голове. Мои худые ручонки задрожали, ноги стали неаккуратно подкашиваться, а огромные зрачки беспорядочно бегать из стороны в сторону, пытаясь спрятаться от такого количества желчи.

В этой ситуации было непозволительно думать головой, нужно было просто слепо следовать вперёд, перебирая дрожащими ногами, всё ближе и ближе приближаясь к заветному кабинету. Никаких мыслей, просто идти вперёд…

Казалось, что время остановилось, потеряло всякий смысл, но я старался не думать об этом и просто продолжал идти в самый конец коридора, где находился нужный мне двести десятый кабинет.

Мой взгляд невольно остановился на моих одноклассниках, которые как обычно, находились около аудитории, и все как один, смотрели на меня дикими презирающими глазами… Я подошёл к этому столпотворению почти вплотную и остановился, понятия не имея, следует ли мне сейчас с кем-то здороваться или просто что-то говорить.

– Привет, – всё-таки вырвалось у меня. – Привет, – ещё раз повторил я для уверенности в том, что все прекрасно увидели мой дружелюбный настрой.

Я облокотился об стену и ещё раз обратил взор на своих одноклассников, среди которых не заметил Драдемадова и Соловьёвой. На этаже по-прежнему царила мёртвая тишина, которая в нашем лицее была довольно редким гостем.

Ко мне в голову вкралась аккуратная мысль, что мне стало немного легче от факта отсутствия Стаса, и тут же прозвенел звонок, нарушивший всеобщий ритуал молчания. Я первым вошёл в кабинет и сел на привычную для себя вторую парту третьего ряда и приготовился к уроку.

Сложилось ощущение, что наш преподаватель совсем не торопится начинать занятие, и это ощущение оказалось оправданным. В течение пяти минут драгоценного для любого преподавателя времени, он не сказал ни единого слова, словно чего-то неистово ожидая. По кабинету стали доноситься недоумевающие перешёптывания, которые постепенно превратились в настоящий словесный хаос.

Егор Алексеевич понял, что без его вмешательства так дальше продолжаться не может, поэтому молодой специалист поднялся и вышел к центру доски, начиная свою пламенную речь.

– Класс, внимание! Хочу вам всем доложить следующую информацию: вопреки всему своему профессионализму я отказываюсь преподавать и готовить вас к экзамену, если в моей аудитории будет присутствовать кто-либо, причастный к смерти человека. Как вы все прекрасно понимаете, в данный момент в этом кабинете как раз и находится такой человек, которого и человеком-то назвать язык не у каждого повернётся…

Вот это поворот! Ладно ещё с ребятами, их ещё можно было бы понять, но, чтобы Егор Алексеевич, один из моих любимых преподавателей, отказывался вести занятие из-за меня… Это был для меня самый настоящий нож в спину, который моментально вернул меня к жестокой реальности, которая прямым текстом говорила мне: «Тебе здесь не рады, мальчик!».

Он вернулся к первоначальному сидячему положению, сложил руки и снова уткнулся куда-то в сторону, намекая на то, что ждёт моего ответа.

– Сербин, пошёл вон отсюда! – довольно прямо и грубо обратилась ко мне Вика Бертышева, маленькая фурия с волосами цвета моркови.

Если бы я сказал, что вся эту ситуация меня никак не задела – мне бы пришлось солгать, причём довольно профессионально солгать.

– Это редкая ситуация, когда ты сказала действительно что-то стоящее, – поддержал её Егор Алексеевич. – Убирайся, Сербин. Не знаю, как насчёт остальных моих коллег, но лично я даже воздухом одним дышать не желаю с… – Он сделал небольшую паузу, набираясь уверенности и решительности для финального слова. – … С такой мразью как ты, Сербин.

Мразь? Да что ты себе позволяешь, товарищ-преподаватель? Меня это до невозможности взбесило, и я моментально вскочил со стула.

– Что? Что ТЫ сказал? – переспросил я в довольном грубом тоне, в котором все почувствовали нотки угрозы.

Осмотревшись по сторонам, я ощутил полный контроль над сложившийся ситуацией: это были два десятка тяжёлых, но до жути пугливых и аккуратных взглядов. Я медленными и выверенными шагами стал неспешно приближаться к Егору Алексеевичу.

– Сербин, что вы делаете? Остановитесь немедленно! – дрожащим голосом пытался он остановить мой "дружелюбный" посыл.

Я же остановился около него, посмотрел на него сверху вниз, затем ещё раз осмотрел всех и каждого в этой аудитории. Да, сначала мне было ужасно неловко от того, что меня все презирают, но в моей голове произошла настоящая революция, которая позволила мне осознать тот факт, что эта однородная серая масса боится меня.

– Кажется, ты назвал меня мразью? А ты, Бертышева, что-то там сказала насчёт нежелания видеть меня в этом кабинете. Верно? – параллельно обратился я к своим обидчикам, которые продолжали молчать, виновато убирая глаза куда-то в сторону. – Верно. Так вот, если вам, уважаемый Егор Алексеевич и не менее уважаемая Виктория, не знаю, как вас по батюшке, угодно, чтобы меня не было на ваших занятиях, значит, всё будет по вашим желаниям.

Я вплотную приблизился к двери, взялся за ручку, но в последний момент резко развернулся через правое плечо и добавил:

– Но предупреждаю, господа, если я ещё раз от кого-то из вас услышу хоть малейший упрёк в свой адрес – берегитесь. Надеюсь, вы все хорошо помните о возможных последствиях.

На этой красивой ноте, я вышел из кабинета, аккуратно закрыл дверь и был полон решимости отправиться домой, чтобы поразмыслить о том, как можно начать извлекать выгоду из этой сложившейся ситуации.

Мою грустную и озадаченную физиономию сменила широкая нахальная улыбка, которая свидетельствовало о том, что теперь всё будет намного проще. Проще, чем когда-либо…

###

Как только я открыл металлическую входную дверь и вздумал покинуть пределы лицея, так сразу же на пороге столкнулся с девушкой, которая, видимо, очень торопилась на занятия.

– Ну, аккуратнее! – прикрывая руками глаза, по инерции выдал я.

– Серб! Ты что ли? Ох, Серб, – это была Соловьёва, которая, к моему удивлению, была очень рада меня видеть.

– Да к чёрту, кто же ещё? – усмехнулся я. – Ты чего опаздываешь?

– Погоди-погоди, тебя не было полмесяца на парах, и ты сейчас спрашиваешь у меня, почему я опаздываю? – она мило заулыбалась, а потом от радости обняла меня.

– Отличный парфюм… Прям с ума сводит, – не соврал я, вдыхая аромат её нежной кожи.

– Ох, спасибо. Правда, отличный аромат! Мне тоже очень нравится! Что, куда пойдём?

– В смысле? Ты же на пары собиралась, вроде как.

– Какие пары, Серб? Мы сейчас же идём в «Штрих», нам нужно срочно отметить твоё возвращение! – её энтузиазм бил через край, что уже само по себе было немного подозрительно.

Конечно, я удивился такому быстрому развитию событий, но всё-таки отвергать такое заманчивое предложение не стал. «Штрих» был самым обычным баром с простым интерьером, дешёвой мебелью и тусклым освещением, зато с демократичными ценами и неподалёку от нашего лицея.

Бар с момента открытия стал пользоваться популярностью у молодёжи, особенно у несовершеннолетних школьников, так как здесь никогда не требовали документов для подтверждения возраста.

– … даже Егор Алексеевич назвал меня мразью и отказался вести занятие в моём присутствии, представляешь? – я закончил свой рассказ о своё «триумфальном» возвращении в лицей и ждал реакции своей собеседницы.

– Вот как… – довольно наигранно ответила Саша. – Да, в принципе всё это время в лицее именно такая обстановка и была. Все ребята только и говорили о том, какой же ты ублюдок. Но от наших преподавателей я такого точно не ожидала…

– То есть ты не считаешь меня виноватым в смерти Браумаса? – подводя итог нашей небольшой беседы, спросил я, открывая перед Соловьёвой входную дверь в бар.

– К чёрту, Серб. Мы с тобой довольно давно знакомы, и я прекрасно знаю, на какие вещи ты способен, а на какие нет, – рассуждала Саша, как будто мы знали друг друга с детства.

Но это всё была наглой ложью. Мы знакомы с ней только второй год, из которых четверть мы совсем не общались, а она даже не в курсе о моей коме… Я решил не упоминать этот факт в слух, поэтому просто улыбнулся и осторожно кивнул.

– А кто тогда виноват? – вновь спросил я.

– Ну, – затянула Саша, – наверное, виноват сам Глеб… Следователи же установили, что это было самоубийство, совершённое в состоянии алкогольного опьянения.

– Значит, ты всё-таки не уверена в этом.

– Да почему!? – да потому что это прекрасно видно по твоим рассуждениям!

– Ладно. Закрыли этот вопрос. Тогда почему ты пошла в тот вечер к Глебу без нас? Мы же договаривались идти туда вместе, – я продолжал рубить правду-матку.

– Я что, на допросе?! – возмущённо спросила она. – Хватит!

Мне стало довольно приятно от мысли, что я задаю такие прямые и довольно щекотливые вопросы довольно сдержанно и без лишнего волнения. Реакция Соловьёвой была ожидаемой.

– Тебе не нравится мои вопросы?

– Просто я единственная, кто хоть как-то протянул тебе руку помощи, а ты вместо благодарности устраиваешь мне какой-то непонятный опрос. Это… Это нормально?

– Что?! Рука помощи? Ты сейчас серьёзно? – её ответы забавляли меня всё больше и больше.

Она не отвечала, пытаясь спрятаться в наступившей тишине.

– Ты случайно не знаешь, почему сегодня Фадеев не пришёл? И телефон у него выключен.

– Матвей? Да он вообще вторую неделю не появляется в лицее, с тебя пример берёт.

Фадеев всё это время не появлялся в лицее!? А вот это очень странно…

– Почему? Не знаешь?

– Понятия не имею, – коротко ответила она.

Я уставился в сторону своего коктейля, который очень гармонично разбавлял скучный цвет древесины нашего столика. В моей голове снова и снова возвращался один и тот же вопрос. Почему Матвей всё это время врал мне? Да и вообще, где он сейчас?

– Серб, – вернула меня в реальность Соловьёва.

– А? Что?

– Всё в порядке?

– А тебе есть до этого хоть какое-то дело? – на удивление, грубо ответил я.

Она приоткрыла рот и уставилась на меня своими большими глазами, в которых читалось недопонимание от сложившейся ситуации.

– Саш, зачем ты меня сюда пригласила? Я ведь прекрасно понимаю, что ты ко мне не относишься так, как хочешь мне это показать. Тебя никогда не было до меня дела. И я уверен, что на пару ты опаздывала специально, чтобы пересечься со мной. Тебе что-то нужно. Что-то определённое…

Я сумел в себе найти силы, что посмотреть ей прямо в глаза и понял, что разочарование всё-таки было не от того, что я веду себя так грубо, а от того, что я сумел разоблачить её безразличие. Тем не менее, она периодически их прятала, отводя свой одновременно красивый и пустой взгляд куда-то в сторону. Соловьёву мучила совесть.

– Почему ты не пришла в тот вечер?

– Ты всё ещё про тот вечер у Глеба?

– Да к чёрту его. Я про наше несостоявшееся свидание. Прошлой весной.

– Какое? – то ли прикидывалась, то ли действительно не понимала моя собеседница.

– После которого меня сбила машина, а потом я впал в кому.

Она продолжала виновато молчать.

– Кома? – переспросила Саша.

– Да.

– А ты уверен, что она вообще заканчивалась? – этот вопрос сумел завести мои размышления в тупик.

Как она вообще только додумалась до такого вопроса?

– Что ты несёшь? Я тебя не понимаю…

– Ладно. Этот разговор уже давно перешёл в неизлечимую стадию, Серб.

– Соглашусь, пожалуй.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Мне это безразлично, – ответил я.

– В принципе, как и мне. Прости, – здесь же я, наоборот, почувствовал нотки обмана, которые приятно стукнули по моему сердечку.

Между нами снова образовалась пауза, наполненная всё тем же мерзким и неловким молчанием, которое действовало мне на нервы всё сильнее и сильнее.

– Держи, – вставая из-за стола, Саша протянула мне небольшую визитную карточку.

Я принципиально не стал брать её сразу, поэтому спросил:

– Что это?

– С тобой очень желает познакомиться один человек. Причём довольно давно.

– И что теперь? – с безразличием возразил я.

– Это насчёт Фадеева, – ответила она, оставляя за собой довольно весомый аргумент в нашем споре. – Я боюсь, что здесь всё намного серьёзнее, чем кажется. В любом случае, будь осторожен.

Она аккуратно положила карточку на деревянный столик, показательно развернулась и покинула пределы этого бара.

Я же ещё раз попытался осмыслить нашу неслучайную встречу, которая оказалась для нас обоих в чём-то определяющей, и отправился домой, где ещё раз внимательно осмотрел визитку и решил, что с делом Матвея лучше не медлить.

Посередине голого белоснежного фона шрифтом красного цвета красовалось определяющее слово «Адвокат», а шрифтом чуть меньше – нужный адрес.

Через тридцать минут я уже стоял около нужной мне двери с выгравированным числом двадцать три. Рука с лёгкой дрожью потянулась к звонку. Лёгкое касание. Ещё раз.

Дверь почти моментально распахнулась, и я увидел перед собой молодого человека высокого роста.

Его русые волосы средней длины были элегантно зачёсаны на правую сторону. Широкий лоб с аккуратной морщинкой посередине и маленький лисий нос, имеющий островатый кончик, сразу почему-то намекнули мне о его хитроватости, а крупные губы правильной и эстетичной формы на пару с идеальными зубами прямым текстом намекали об его утончённой манере речи.

– Артур Сербин? Ну, наконец-то! Я ждал этой встречи целую вечность, приятель!

Глава 4. Картонная марионетка

Я по-прежнему стоял у порога и никак не мог решиться войти внутрь.

– Здравствуйте, – поприветствовал я молодого человека, черты лица которого почему-то показались мне знакомыми. – Кажется, я где-то вас видел. А вообще я пришёл насчёт Матвея Фадеева.

– Вечер добрый! Артур, ну, наконец-то! – откуда он знает моё имя? – Ты насчёт Матвея Фадеева? Да-да, всё сходится, всё верно, всё верно…

– Так что с ним?

– Я сейчас всё тебе расскажу, так что заканчивай стоять у порога. Добро пожаловать! – он протянул мне руку в знак приглашения, и я вошёл.

Одет он был подобающе своей внешности – по-настоящему роскошно: рубашка вызывающего изумрудного цвета, и синие строгие брюки, которые окутывал чёрный кожаный ремень с бляхой в виде какой-то греческой буквы.

Внутри помещения было довольно темно, лишь в некоторых местах тусклым цветом горели одинокие огоньки светло-голубого оттенка, которые придавали этому помещению дополнительный шарм. Меня любезно пригласили в гостиную.

Это помещение мне сразу показалось отстранённым от реальности местом, в котором не было никаких правил. Мелькнула шальная мысль о том, что здесь даже законы физики не властны над всем происходящим.

Наверное, это было из-за совокупности приятной расслабляющей музыки, которая добиралась до самых потаённых и неизведанных уголков души, и необычайно простого и располагающего к отдыху интерьеру, который, в основном, состоял из невысокой мебели, изящных картин и очень симпатичного косметического ремонта.

В центре комнаты находился широкий кожаный диван, рядом с которым находился кальян с чашей из экзотического фрукта, который я видел впервые в жизни. Эпицентр моего внимания моментально переключился на девушку, которая в довольно изящном положении пускала в воздух сладкий дым.

– Хм, я думаю, что не стоит начинать вот так сразу погружать твой разум в безмерное количество новой информации, – начал свой диалог незнакомец.

Мне показалось, что на фоне его превосходной дикции – любое слово, которое выйдет из моих уст станет настоящим мусором.

В полумраке я не смог сразу рассмотреть черты лица девушки, но сразу же заметил, что на ней было надето облегающее чёрное платьице, которое очень грациозно подчёркивало её формы. Кажется, сквозь полумрак она мне улыбнулась.

– Привет, Артур, – точно улыбнулась.

В одно мгновенье мне уже стало совсем не по себе от того, что я нахожусь где-то в неизвестности в окружении двух людей, которые причастны к исчезновению Фадееву.

– Вечер добрый, – с категорически серьёзным акцентом пробубнил я.

– Кажется, я не успел представиться! Точно! Представляешь, я забыл представиться! – таким образом молодой человек обратился к девушке, которая в ответ лишь довольно моргнула глазами.

– По-моему, я Вас где-то видел… – повторил я свою недавнюю мысль.

– Что же, Артур, верно, верно. А у тебя довольно неплохая память. Это свойственно всем ученикам физмата?

– Может быть, – аккуратно ответил я.

– Действительно, Артур, мы с тобой однажды уже успели увидеться. Это было две недели назад, в довольно сложный для тебя период в жизни. Я нашёл тебя, чтобы немного подбодрить и сказать, что всё будет хорошо. Согласись, в нашей жизни иногда не хватает таких людей, которые появляются из ниоткуда, говорят нам что-то толковое, и покидают действующую сцену до неопределённого момента.

Точно! Тот самый вечер! Это был тот парень, который подсел ко мне на скамейку и попросил закурить.

– Верно, я вспомнил. Вроде бы, Вы ещё попросили у меня закурить.

– Точно, Артур. Попросил у тебя закурить, – с каким-то осуждающим видом ответил незнакомец. – В общем, сейчас совсем не об этом.

Девушка мило засмеялась и пустила в воздух очередную порцию дыма, запах которого по-прежнему пленил и очаровывал.

– Артур, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь себя довольно скованно, оно и понятно, но я всё-таки лишний раз попрошу тебя не стесняться и попробовать расслабиться. Меня зовут Андрей Резнёв. Род моей деятельности – бизнес в сфере ночных клубов, я являюсь генеральным директором Картона, если слышал о таком, – он улыбнулся своей роскошной улыбкой и присел на диван рядом с девушкой.

– Правда, я всё-таки предпочитаю, чтобы меня называли Владельцем, а не генеральным директором, и я имею на это весьма резкие причины, о которых, возможно, расскажу тебе позже. Поэтому представлюсь ещё раз: Андрей Резнёв – Владелец Картона. Я же по-прежнему продолжал робеть и практически неподвижно стоять у входной двери.

– В этой сфере я кручусь уже немалый период времени, поэтому у меня есть необходимый опыт и навыки для организации действительно интересных вечеров, которые запоминаются людям на всю жизнь. Ты вообще понимаешь, о чём я сейчас?

Никаких деталей про Картон я не знал, поэтому ответил, что знаком со всем этим лишь в общих чертах. Я попытался найти в голове нужную информацию, и мне вспомнились слова Инги Шейдаевой, которая предупреждала о нехороших делах Владельца Картона, хм.

– Хорошо, Артур. Сейчас пока не будем углубляться в эту тему, ведь ты сюда пришёл совсем не за тем, чтобы какой-то ненормальный рассказывал тебе истории о неизвестном для тебя Картоне.

Я осторожно кивнул, радуясь тому, что Андрей Резнёв наконец-то перейдёт к делу. – Матвей Фадеев – это твой друг. Верно?

– Да.

– Хороший парень. Толковый.

– Да, – снова осторожно повторил я.

– Когда вы последний раз виделись с ним? – спросил Резнёв.

– Дней пять назад.

–Артур, заканчивай стоять у прохода! Давай присаживайся! Ненавижу, когда глаза собеседников находятся на разных уровнях. Давай-давай.

Андрею пришлось впервые повысить голос, и я послушно присел на край дивана, удивившись от того, какой магией обладают его слова – следует быть предельно осторожным.

– Так-то лучше. В общем, друг у тебя – просто золото, завидую тебе даже по-доброму. Эх, какой же толковый был парень, – глубоко вздохнул он, принимая кальянную эстафету.

– Что!? В смысле был!? – я сразу подсел поближе к Резнёву, который тут же широко улыбнулся.

– Да шучу я! Шучу, ха-ха, – и мне тут же стало намного свободнее, чем когда-либо. – В общем, Матвей обратился ко мне за помощью сразу после того несчастного случая с персонажем по фамилии Браумас. Знакомая фамилия, ничего не путаю?

Я еле заметно кивнул, но Резнёву было этого мало, и он повторил свой вопрос.

– Знакомая, – незатейливо ответил я.

– Значит, всё сходится. Твой друг сразу понял, что ни один адвокат не возьмётся за такое наивное дело о трагической судьбе двух подростков. Ну, а кому хочется портить свою репутацию, согласись?

Я уже прекрасно понял, что на все вопросы, которые задаёт этот человек, нужно отвечать вслух, поэтому я тут же сказал, что полностью согласен с ходом его мыслей.

– В этом деле не помогут никакие деньги, Артур. Но твой друг оказался довольно сообразительным и понял, что если не помогают деньги, то должно помочь что-то другое. Например, небольшая услуга в ответ. А в нашем городе есть только один адвокат, которые выигрывает абсолютно любое дело, но при этом не берёт ни копейки за свою непростую работу. Принцип довольно простой: ты помогаешь нам – мы помогаем тебе. По-моему, всё очень честно. Что думаешь?

– И правда, довольно логично.

– Знакомься, Артур, это моя сестра, – очаровательная девушка привстала и наклонилась чуть ближе ко мне, протягивая свою женственную ручку. – Камила Резнёва, твой адвокат.

Я довольно нежно пожал ей руку и заглянул в глаза, которые, однозначно, говорили о том, что Камила сейчас поведает мне довольно неприятную историю о том, как они вдвоём взяли Матвея в рабство или что-то типа того. Хотя, может быть, это мне показалось из-за страха и желания, как можно скорее, завершить эту встречу. Причём, желательно на позитивной для меня ноте.

– Как видишь, Артур, – впервые вступила в наш разговор Камила, – Мы свою часть сделки выполнили. Не имеет значения, как мы это сделали, но факт остаётся фактом. Смерть Глеба Браумаса признана несчастным случаем. Артур, ты невиновен – и это есть самая настоящая правда, которая теперь ещё подтверждена законом.

По интонации было заметно, что мой адвокат хотел продолжить, но её перебил Андрей.

– Признайся: ты сам чувствуешь себя виноватым в этом инциденте?

Я немного обдумал этот мерзкий вопрос и ответил, что нахожу себя полностью невиновным.

– Спасибо за твою честность. Мы прекрасно понимаем, что ты сейчас сказал правду, – неужели это так очевидно? – А знаешь, что самое тяжелое в таких вещах?

– Ответственность… – предположил я.

– А ты молодец! – похвалил меня Резнёв. – Действительно, самое тяжёлое – это уметь брать ответственность на себя. Всегда существует этот проклятый фактор ответственности… Андрей выпустил очередную порцию дыма, который благодаря очень грамотной системе вентиляции практически моментально растворился.

– Знаешь, в чём главная проблема нашей небольшой сделки? – вновь вступила в разговор Камила.

– В чём же?

Они синхронно засмеялись, от чего мне стало ещё больше не по себе.

– Главная проблема состоит в том, Артур, что мы свою часть сделки выполнили… Ну, а твой друг просто взял и пропал. Представляешь, как у него всё просто оказалось? – с иронией продолжала Резнёва. – Сделка века под кодовым названием «Простые вещи» – мы не дадим загубить жизнь твоему другу, а ты через некоторое время бесследно пропадаешь… Мистика!

Брат с сестрой продолжали нахально улыбаться, давая мне понять, что в любом случае, эту кашу придётся расхлёбывать именно мне. С одной стороны, я был бесконечно благодарен Матвею за то, что он нашёл выход не загубить мою жизнь тюрьмой и прочими прелестями. С другой же стороны, я на него злился из-за того, что он вот так безответственно пропал, благодаря чему я сейчас и нахожусь в ожидании проклятой авантюры.

– Ну, что замолчал-то? – Андрей ждал от меня изречений по высказыванию Камилы, но ничего толкового мне в голову по-прежнему не приходило.

– Так в чём же состояла часть сделки Фадеева?

Андрей довольно резко вскочил с дивана и удалился из помещения. Камила церемониально вручила мне шланг от кальяна и немного подвинулась в мою сторону.

– Что же, мой друг. Сейчас я прошу тебя максимально сконцентрироваться и очень внимательно выслушать моего брата, – она приблизилась ко мне ещё ближе и довольно дерзко положила свою руку на моё колено.

– Хорошо, – послушно согласился я.

Она наклонила свои большие губы к моему уху и перешла на лёгкий шёпот.

– Потому что вся твоя дальнейшая судьба целиком и полностью зависит от Владельца, – делая акцент на последнем слове, она страстно укусила меня за ухо. – Договорились?

По моему телу пробежали миллионы приятных мурашек, которые дали одобряющий сигнал в мозг о том, что теперь можно быть немного спокойнее…

– Договорились, – ответил я, уводя глаза немного в сторону от неловкости сближения с такой потрясающей девушкой.

Резнёва прижалась к моей груди, я же сглотнул предательский ком в горле, прикоснулся губами к холодному шлангу и сделал глубокую затяжку, которая в скором времени помогла мне выйти на абсолютно новый уровень мировоззрения.

###

Андрей вернулся с небольшой бутылкой и запечатанной коробкой с шоколадными конфетами. Увидев, что Резнёва прижалась ко мне, он прямо-таки засиял от счастья, будто всё шло строго по его плану.

– Чувствуете? – с довольным выражением лица обратился к нам он. – Ровно минуту не было. Дисхронизмом я уж точно не страдаю, уж больно пунктуален, профессия обязывает, – в этих словах чувствовалась нотки хвастовства, которые были поданы нам очень мило и аккуратно. – Тридцать секунд, – и он снова удалился.

На этот раз он вкатил в комнатку небольшой стеклянный столик с тремя заранее приготовленными снифтерами.

Я уже был в не таком замкнутом состоянии, как раньше, поэтому старался себя вести более свободно и раскованно, продолжая пускать прохладный дым, который так приятно согревал запуганный разум.

– Это что? – поинтересовался я, когда Резнёв поставил на столик уже распакованную бутылку.

– Настоящее чудо, Артур! Это настоящее чудо, – он хлопнул в ладоши и широко улыбнулся.

– А поподробнее? Сколько там градусов?

– Не беспокойся, градусов здесь хватит на всех и сразу. А тут у нас – шоколад. Угощайся, дорогой гость!

Такой ответ меня совсем не устроил, но я всё-таки решил промолчать и продолжать играть по предложенным правилам.

Андрей стал разливать секретный напиток.

– У нас в городе есть довольно неприятное место, о котором в обществе принято не распространяться. С этим гнусным местом и связана наша основная деятельность, о которой мы тебе расскажем в другой раз, собственно, как и про само чёртово место.

Вот это история! Я прям духом проникся вашей организации…

– Хах, парень, надеемся, ты не сильно расстраиваешься, что мы тебе сейчас ничего толком не собираемся рассказывать. Но и ты нас пойми, для нас ты обычный парень с улицы, который должен сначала завоевать наше доверие. Понимаешь? – вмешалась в речь брата Камила.

– Да, всё вполне логично… – согласился я.

Она моментально вырвалась из моих псевдообъятий и продолжила.

– Вот видишь, ты сам прекрасно видишь, что все наши поступки исходят сугубо из справедливости и железной логики, – Резнёва продолжала. – В этих аксиомах убедился и твой друг, но где он теперь? Даже наши возможности не позволяют определить настоящее местонахождение этого плута. Нет, конечно, у нас есть одна версия, но и до неё ещё нужно дорасти. И вот опять, снова, извини! – до меня только стало доходить, что Камила издевается над тем фактом, что в текущем положением я для них являюсь пустым местом, которое может помочь этим ребятам залатать самые глубокие дыры их неизвестной организации.

– Что вы от меня хотите? Я могу услышать от вас хоть какую-то конкретику? – на самом деле, эта смелая мысль ловко выбежала вперёд всех остальных, и мне стало невероятно неловко от того, что я сумел задать такие прямые вопросы.

– К чёрту, Артур, – Резнёв перехватил у меня шланг, который уже давно лежал без дела. – Ты кажешься вполне разумным парнем, с которым можно вести дела, – такие слова Владельца меня шокировали, но это был исключительно приятное удивление.

– И что теперь? – недоумевая, вмешалась Камила.

– А то, что мы поверим ему.

Резнёва открыла рот, словно хотела сказать что-то важное, но в последний момент передумала, и её перекошенное лицо заставило меня улыбнуться. Было прекрасно заметно, что решающее слово было за Владельцем, поэтому его фигура мне импонировала куда больше.

– А теперь, так как у тебя нет выбора, и ты будешь работать на меня, – сестра Владельца недовольно кашлянула, и Андрей тут же поправил сам себя. – На меня и Камилу. Ты теперь работаешь на меня и Камилу, Артур, поэтому предлагаю тост: за начало нового сотрудничества, которое удовлетворит запросы обоих сторон. Я хочу в это верить.

Все три снифтера в единый момент времени стали одним целым, в воздухе раздался приятный щелчок, который ласково ударил в уши.

Глупо было долго рассматривать всего лишь алкоголь, поэтому я залпом залил эту жидкость себе в горло и приятно удивился от того, что не почувствовал ни остроты, ни гадкого послевкусия, ни даже противной горечи, всё влилось очень трепетно и аккуратно, что мне пришлось очень даже по душе.

– А ты сомневался! – поддержал меня Резнёв.

Андрей снова наполнил снифтеры.

– Артур, мы с радостью услышали бы немного о тебе, но, чёрт, парень, мы всё про тебя знаем. Вся твоя ущербная биография нам прекрасно известна, извини, – а вот это было немного обидно. – Сербин Артур Эдуардович – парень, который ничего не добился и ничем не прославился. Вроде как, учится в довольно престижном месте, имеет довольно туманные планы на будущее. С большим трудом заводит новые знакомства, с девушками ничего никогда не клеится. Артур, если что-то не так, ты поправляй меня, ладно? – Андрей говорил чистую правду, но преподносил её в довольно циничной форме, что мне было не особо приятно. – В общем, я могу, конечно, продолжить, но толковой информации в моём рассказе ты не найдёшь, но это вовсе не из-за того, что я плохой рассказчик, а из-за того, что у тебя жизнь пустая.

Он остановился, чтобы перевести дыхание и выслушать моё мнение, но мне снова ничего достойного не лезло в голову, поэтому я продолжал молчать.

– Что? Нет ответа? В принципе, я его и не рассчитывал услышать… Хотя, ты знаешь, Артур, в скоро времени всё начнёт меняться. Ха-ха, чёрт, как же скоро всё изменится…

Тайна Вечности в очередной раз вскружила мне голову, заставляя мой разум отключиться, отдавая руль управления неизвестному инородному телу, которое, явно, не желало, чтобы всё оставалось на своих местах.

###

Было около пяти часов утра. Сквозь потоки блеклых фонарей и могучих каштановых деревьев я уверенной походкой рассекал капли нескончаемого дождя, двигаясь к своей цели, которая была вовсе не моим домом.

В голове то и дело всплывали какие-то скользкие, едва уловимые воспоминания о сегодняшней ночи, которая начиналась довольно бодро и динамично. Я отлично помню окутавшую меня эйфорию, связанную с моим первым появлением в ранее неизвестном для меня Картоне.

Что же было дальше – остаётся для меня завесой тайны, которую я вовсе не желал приподнимать, так как меня сейчас беспокоили совсем другие вещи.

Сейчас же я направлялся к дому Саши Соловьёвой, чтобы получить у неё немного больше информации о том, кто же всё-таки такой Андрей Резнёв и, конечно же, куда же мог пропасть Матвей.

Столь ранний час меня совсем не беспокоил, я был абсолютно трезв и вменяем, мною завладела вполне ожидаемая одержимость, во что бы то ни стало найти Фадеева.

У входной двери в подъезд я стоял совсем недолго, мне повезло, и я встретил пожилого почтальона, который закончил свою миссию в этом блоке.

– Что же не спится в столь ранний час, – пробубнил он, окинув меня довольно презирающим взглядом.

Я решил ничего не отвечать, но дверь за собой закрыл с показательным хлопком, который эхом раздался на весь подъезд.

Однажды мне уже доводилось бывать у Саши в гостях, когда она пригласила на свой восемнадцатый день рождения абсолютно весь наш физматовский коллектив. Жила она на девятом этаже нового дома, на внешних стенах которого были нарисованы различные морские обитатели.

Лифт довольно оперативно доставил меня на нужный этаж, и я принялся безжалостно давить на звонок. Через полминуты томительно ожидания я услышал шаги. Дверь отворилась, и я увидел перед собой сонную Соловьёву.

– … что? Ты нормальный? Сербин… – сквозь ненормальное количество брани я смог распознать только эти слова.

– Доброе утро, соня. Извини, что так рано, конечно… Мне действительно очень нужно поговорить с тобой.

– Это насчёт Матвея? О нет, нет, нет. Сербин, не смей меня впутывать в это дело! Убирайся! – она уже была готова закрыть дверь, но я вовремя подставил ногу, что разозлило её ещё больше.

– Да, это насчёт Матвея.

– Убирайся… Убирайся…

– Чёрт, да приди в себя уже! Что тебя так пугает?

Из её глаз покатились слёзы, она в порыве эмоций стала дёргать себя за волосы, пыталась меня бить своими крошечными кулачками…

– Саша, пожалуйста, пойми, что сейчас никто не в состоянии мне помочь, кроме тебя. И я прошу тебя: помоги мне, – довольно спокойным тоном произнёс я, напрасно надеясь, что из Соловьёвой вышли все демоны.

В этот момент соседняя дверь распахнулась, и оттуда вышел довольно массивный мужчина, одетый в какие-то домашние штаны и типичную белую майку. Спросонья он с большим трудом открыл оба глаза и уставился в мою сторону. Увидев и осознав, что я могу представлять потенциальную опасность для его соседки, он тут же схватил меня за шиворот и аккуратно приподнял меня.

– Кто такой? – грозно спросил он.

– Я…

– Да меня не волнует, кто ты! – он нажал на кнопку лифта, двери открылись, и он со всей присущей его мощью швырнул меня головой вперёд.

Голова из-за недосыпа болела и до этого момента, но теперь мне показалось, будто мой череп разламывается на тысячу мелких осколков.

– … не видел тебя здесь! – в след закрывающихся дверей лифта услышал я.

Передо мной всё стало расплываться в разные стороны, я чувствовал, как снова теряю контроль над своим телом. Боль была резкая, разрывающая, хотелось закрыть глаза и больше никогда не возвращаться в этот мир с таким большим количеством идиотов.

Лифт доехал до первого этажа, двери тут же закрылись. На мои джинсы упали несколько тёмно-багровых капель, и я тут же почувствовал, как по моей щеке стекает струя абсолютно такого же цвета.

Я с большим трудом, но всё-таки поднялся и в грязном лифтовом зеркале увидел, что моя голова кровоточит, пуская алую жидкость на моё уставшее лицо. К моему удивлению, фактор крови помог мне немноговзбодриться.

Я вытерся своей левой ладонью, а правую приложил к ране, чтобы она меньше кровоточила.

Пока я пытался решить вопрос о том, чем мне перевязать свою голову, лифт снова отправился наверх и довольно символически снова доехал до проклятого девятого этажа.

Двери раскрылись, и я увидел перед собой удивлённое, но уже довольно свежее лицо, Соловьёвой, которую я был даже рад видеть (однозначно, того самого мужчину мне хотелось видеть меньше).

Она была всерьёз напугана, и в её глазах читалось искреннее сочувствие, смешанное с двойной порцией переживаний.

– Сербин… Прости! Прости! Сейчас перевяжем тебе голову, не волнуйся только, – она помогла мне подняться, ещё раз окинула меня взглядом, полным сострадания и любезно пригласила в свои владения. – Полковник в отставке, что тут ещё сказать? А на прошлой неделе он двоих сразу с лестницы скинул. К счастью, и те живы остались…

Что же, товарищ-полковник, спасибо за оказанную помощь! Словами бы я действительно ничего не добился, а небольшая дырка в голове не только помогла хоть как-то войти в расположение Соловьёвой, но и в ближайшем будущем несколько освежит мои слегка застоявшиеся мысли.

###

– Да перестань, Сербин, я уже тысячу раз сказала, что мне стыдно за своё поведение, чёрт, неужели не веришь? Я была напугана не меньше тебя сейчас… – Саша закончила перевязку моей настрадавшейся головы, совершенно непонятно зачем легонечко стукнула меня по макушке и глубоко вздохнула.

– Прекрати меня по фамилии называть уже, Соловьёва.

– Да классная у тебя фамилия, вот и называю! Нравится, – с небольшим смущением ответила она.

– И с чего ты вообще решила, что я напуган?

В манере речи Саши мне очень нравился тот факт, что она постоянно очень активно жестикулировала, не стеснялась гримасничать и постоянно меняла интонацию своего довольно низкого для девушки голоса, тем самым придавая любому диалогу с ней дополнительных красок.

– У тебя на лице всё вчера было написано. Да и сейчас в принципе тоже. Правда, я думаю, что ты в данный момент больше боишься неопределённости. Артур, ты понятия не имеешь, насколько твоя ситуация серьёзна и…

– Что же?

– Ты не знаком с феноменом Андрея Резнёва.

– Хм, Инга тоже хотела рассказать что-то про него, но так и не смогла.

– Да особо-то о нём самом нечего рассказать… Резнёв – больной на всю голову человек, страдающий приличным количеством психических заболеваний. На данный момент является владельцем ночного клуба «Картон», со всей своей шайкой занимается какой-то мистикой, о которой практически никто не знает.

–Это сразу видно, что у него с головой что-то не в порядке, – согласился я. – Какой-то мистикой? А поконкретнее?

– Ничего не знаю, Сербин, говорю же. И я думаю, что никто, кроме его самого, тебе ничего не расскажет.

– Может быть, Инга знает, с чем связана деятельность Резнёва?

– Да откуда ей знать? Да никто из лицея не знает об этом! Я больше, чем уверена. – Хорошо, будем считать, что это правда, – я устроился поудобнее на большой кровати Саши, положил под голову ещё одну подушку и продолжил. – Теперь расскажи о том, откуда к тебе в руки попала визитка. Наверняка, эти ребята предварительно связались с тобой…

– Я не знаю, откуда, но они прекрасно владели информацией о том, в какой именно день ты появишься в лицее. И за сутки до этого я довольно поздно возвращалась домой, где у подъезда меня уже поджидал человек Резнёва. В деталях не помню, но он показался мне довольно вежливым, хорошо одет был…

– Да к чёрту, как он выглядел… Сказал он тебе что?

– Что завтра я должна буду выследить тебя, наговорить различной чуши и передать визитку.

– И?

– Что «и»?

– Погоди, это всё? – недоумевая, спросил я.

– Естественно, он меня припугнул тем фактом, что он от Резнёва. А так, вроде, да. Это всё.

Я немного не понимал, почему Соловьёва так легко согласилась, но потом всё-таки сам себя сослал на глупый фактор Андрея Резнёва. Все запуганы какой-то прекрасной легендой, о которой никто толком ничего не знает – смешно.

– Хм, ладно. То есть ничего толкового ты не знаешь…

– Так, а я о чём, Серб? Я тебе об этом и говорила. Никто не знает, – она развела руки в стороны и принялась каким-то странным взглядом смотреть на меня.

– Чего? – спросил я.

– Теперь ты рассказывай, как прошла твоя встреча с этим ненормальным.

И я без лишних подробностей рассказал ей эту историю, которую не хотелось вспоминать лишний раз.

– Ого… Он что-то хочет от тебя. Однозначно. Что думаешь теперь делать? – с довольно искренним переживанием поинтересовалась Соловьёва.

– Да понятия не имею, – не солгал я. – Необходимо действовать. В этом я уж точно уверен, – я уже вскочил с постели и был готов попрощаться с Сашей, но она, к моему удивлению, утвердительно стало настаивать на том, чтобы я остался у неё.

– Куда ты сейчас в таком состоянии?! Тебе нужно отдохнуть, да и к тому же, я чувствую себя виноватой перед тобой, Серб. Так что, прошу тебя, не спорь. Ты же всё равно один живёшь, вроде как, верно? – я кивнул. – В таком случае, с меня ещё и завтрак человеческий. Давай раздевайся…

– С этого и нужно было начинать, – отшутился я.

– Ну да, точно. Раздевайся и спать ложись, и я тоже пойду ещё подремлю. Ближе к полудню уже и разберёмся на свежие головы, – мне очень нравился ход мыслей Соловьёвой, который был абсолютно логичным и правильным с любой точки зрения.

Как бы то ни было, мне всё равно очень хотелось обсудить с ней тему нашего несостоявшегося свидания и немного поговорить о личных отношениях. Хотя бы самую малость…

– Саш? – окликнул её я.

– Чего ещё? – она развернулась и еле заметно улыбнулась, деловито сложив руки крестом.

– Спасибо тебе, – пожалуй, что в другой раз. Мы непременно поговорим об этом в другой раз. – И прости меня, что нагрубил тебе тогда в баре. Если честно, то мне отнюдь не всё равно.

Она кинула мне довольно искромётный взгляд, по которому было понятно, что это взаимно, но всё же добавила:

– И мне, – с этими словами, прикусив губы, она покинула собственную комнату, оставив для меня включённым небольшой светильник на письменном столе, который ещё очень долго направлял мои мысли совсем не в нужную сторону.

###

Спать совсем не хотелось. На меня напала коварная бессонница, которая продолжала забирать остатки моей жизненной энергии. В итоге, я всё-таки вскочил с кровати, и мне стало противно от слов Резнёва, которые циклично повторялись в моей голове. Я был зол на самого себя, было мерзко и тошно от осознания собственного ничтожества.

Сон Соловьёвой я тревожить не стал, поэтому покорно дождался её пробуждения и уже лично сообщил, что мне пора идти.

Несмотря на то, что уже было около двенадцати часов дня, на улице было пасмурно и темно, как поздним вечером. К тому же, продолжал моросить довольно мерзкий дождь, который вполне гармонично соответствовал моим внутренним переживаниям.

– Да куда ты пойдёшь? – зевая, отвечала мне Саша. – Оставайся уже до вечера, а там может погода улучшится.

Мне кажется или она действительно не хочет, чтобы я уходил от неё? От этой шальной мысли мне стало весьма приятно.

– Мне нужно идти, – как можно суровее произнёс я. Правда… Куда я сейчас пойду?

– Куда? Куда, Серб? Тебе некуда идти, ты ничего не знаешь ни про Резнёва, ни про Фадеева.

Соловьёва была абсолютно права, в этой ситуации я был абсолютно беспомощен.

– Я понимаю. Но всё-таки мне нужно идти…

– Хорошо. Может быть, увидимся сегодня вечером? Около той самой скамейки… Ничего себе! Она ведь всё прекрасно помнит и желает реабилитироваться за прошлую неудачу? Или же? Нет-нет, это всё искренне. У неё на лице всё написано, а так гениально играть не смог бы даже самый талантливый актёр.

– Значит, в восемь часов вечера у скамьи около центрального мостика? – улыбаясь, поддержал Сашину идею я.

– Да-да, всё верно, – она даже покраснела, то ли от неловкости, то ли от радости момента, а может, и от одного и другого сразу. – К тому же, завтра у нас будет долгожданный выезд на природу, если ты помнишь вообще про него…

– Чёрт! Форестнайт уже завтра?! Честно, из головы вылетел этот проклятый выезд.

– Да… Так что завтра утром можем вместе на него и отправиться… Если ты, конечно, не против…

О таком чудесном развитии событий я не мог и мечтать… Может быть, я всё-таки заснул, и мне это снится?

– Паршивый сон, – произнёс я.

– Что? Какой сон?

– По-моему, мне всё это снится…

Саша скованно пожала плечами, подошла ко мне чуть ближе и на несколько мгновений впилась в мои губы.

– Тогда просыпайся, Сербин!

Я несколько раз поморгал глазами и окончательно убедился, что мне всё это не снится…

– Знаешь, это самый лучший не сон в моей жизни.

– Хочется в это верить. Тогда до вечера?

– Да, до вечера, Соловьёва.

На прощание я приобнял Сашу, в очередной раз полной грудью вдыхая прекрасный аромат её кожи.

Я спустился на треклятом лифте вниз, открыл входную дверь и вдохнул в себя холодный осенний воздух, который навеял мне чувство дежавю, а также напомнил одну давнюю мысль, которая ещё совсем недавно была для меня кульминационной: приближающийся вечер обещает быть великолепным…

###

Была чудесная погода для того, чтобы завернуться в плед, заварить чай и готовиться к экзаменам, но я по-прежнему был полон разрывающей меня одержимости, которая должна была помочь мне решить вопрос с Резнёвым и наконец-то отдаться очень интересной сюжетной линии, которую я так ждал ещё с минувшей весны.

Когда я почти подошёл к своему дому, ко мне снова вернулись мысли о том, что как бы всё хорошо не складывалось, а этот лис был прав в том, что я – никто и звать меня никак. Хотя, пусть лучше я буду ничтожеством, чем…

Я не успел закончить ход своих наивных умозаключений, как сзади меня раздался очень громкий звук автомобильного гудка.

– Хэй! Малыш, тебя подвезти? – совсем внезапно из новенького автомобиля чёрного цвета вылез мой новый знакомый, Андрей Резнёв, который оставил машину прямо посреди двора и вышел, чтобы пожать мне руку.

– Малыш? Подвезти? Да я живу вот в этом подъезде, – это было первым, что пришло мне в голову.

– Да? Серьёзно? А я-то тут размышляю, почему я приехал именно сюда. И время подобрал очень удачное. Интуиция! Кхм, к чёрту шутки, – это были шутки? – Садись, мы едем в Картон. Нужно поговорить. Я думаю, что это больше в твоих интересах.

– Кхм. А вне Картона поговорить не получится?

– А в чём проблема? Тебе чем-то не нравится Картон? По-моему, вчерашний вечер тебе очень понравился. Я даже уверен, что он понравился тебе настолько, что ты практически ничего не помнишь.

– Да я…

– Малыш! Тихо, не надо меня перебивать, я ещё не закончил. В общем, мы едем в Картон, и это не подлежит обсуждению. Думаю, ты совсем не в тех условиях, чтобы спорить.

Как бы мне всё это не нравилось, но Андрей был прав.

– Не вижу причин для отказа, – сквозь зубы ответил я, надеясь на то, что всё закончится быстро.

– Ну-ну. Живее!

На Резнёве очень статно смотрелся плащ тёмно-зелёного цвета, который очень точно описывал фигуру своего хозяина. Его волосы уже успели намокнуть и растрепаться в разные стороны, что опять же придавало ему дополнительного шарма.

– За руль сядешь? – совсем внезапно для меня поинтересовался Андрей.

– Я не умею, – скромно ответил я.

– Да по тебе видно. Что ты вообще знаешь про автомобили?

– Салон у тебя классный. Кожаный, – в шутливом тоне сказал я.

– Это был риторический вопрос. Ну, хоть что-то толковое ты сказал.

Через десять минут мы были уже у Картона, который я впервые видел при дневном свете.

Это было обычное подвальное помещение, у входа которого красовались несколько табличек с множеством каких-то странных объявлений. На двери из букв греческого алфавита было выложено название клуба.

Казалось, что это просто какое-то убогое заброшенное здание, находившееся на окраине города.

Мы спустились по довольно длинной лестнице вниз и тут стали появляться первые признаки цивилизации. Резнёв надавил на звонок, и ему почти сразу открыл металлическую дверь человек средних лет, имеющий длинные волосы выгоревшего блондинистого цвета. У него был широкий лоб, большой нос и маленькие, как у азиата, глаза.

Переступив порог, мы оказались в царстве роскошного тёмного цвета, который довольно приятно отражался в глазах. Минимализм здесь царствовал везде и всюду: в мебели, в декорациях, и даже в огромных багровых буквах, которые украшали голые чёрные стены.

– Как я уже говорил, Картон – закрытый клуб, который не нуждается в лишнем представлении. Мы не особо любим что-то рассказывать о себе, общество это постоянно делает за нас.

Всё это время мы шли по довольно узкому туннелю, который утыкался в стойку, где находилась симпатичная рыжеволосая девушка.

– Вообще, это помещение – бывший немецкий аптечный склад, и оно идеально подходит для того, чтобы предоставлять этому городу тот самый заряд энергии, в которой нуждается каждый из нас. Здесь у нас своеобразная стойка рецепции, а дальше находится сам танцпол, бар и сцена. Наш администратор, Амилия, знакомься.

Девушка привстала, широко улыбнулась и протянула мне свою маленькую ручку.

– Пройдём. Вот и всё вышеперечисленное, по бокам находятся гостевые столики, есть несколько отдельных комнат, для особо важных персон. Ну, или для особо богатых.

Танцпол и сцена были не особо просторными, здесь также доминировали тёмные краски с оттенками багрового. Также по периметру помещения я насчитал тридцать два четырёхместных столика, которые были разделены перегородками, а также шесть индивидуальных комнат. По бокам от сцены находились две танцевальные площадки с пилонами, а напротив – компактный бар с дополнительными стульями на длинной ножке.

– А куда ведёт вон та лестница? – спросил я, указывая на ступеньки с правой стороны от бара.

– Там служебные помещения. Посторонним вход, конечно же, не рекомендуется, хах.

– Понятно.

– Чёрт, малыш. У меня тут дилемма. Куда пойдём обсуждать наши дела семейные? Ко мне в офис? Или же в одну из комнат заглянем?

– Я думаю…

– Отлично! Идём в комнату номер один, – закончил за меня Резнёв.

Я послушно последовал за ним и узнал в помещении абсолютно такую же концепцию, как в комнате, где я впервые встретился с Андреем.

– Хах, знакомая комната, – сказал я, чтобы просто что-то сказать.

– Ещё бы. Стоп, погоди… Это ты к тому, что все комнаты идентичны? Или про то, что вчерашний вечер также прошёл именно здесь, в комнате номер один?

– Я про схожесть. А что, мы вчера были именно здесь?

Резнёв с удовольствием плюхнулся на один их тройки диванов, которые были выставлены буквой «П», и жестом предложил мне повторить за ним.

– Давай-давай, малыш, падай, – и я послушно присел.

– Может, хватит меня называть малышом? – как можно в более добром тоне сказал я.

– Оу, тебе не нравится? – он с той же иронией схватился руками за лицо, пытаясь добавить ситуации трагичности.

Он моментально поднялся и несколько раз в молчании прошёлся по периметру помещения.

В комнату вошла Амилия, довольно ловко удерживая в руках поднос с уже знакомой мне жидкостью синеватого оттенка и какими-то закусками. Она аккуратно расставила всё на стол, не обращая никакого внимания на продолжающиеся шествия Владельца из стороны в сторону.

Андрей размеренными шагами доходил до одной стены маленькой комнатки, апатично переводил взгляд на меня и разворачивался. Данный процесс затянулся, и Резнёв наконец-то остановился около стола и обратился к девушке, которая покорно продолжала стоять.

– Амилия, представляешь, Артуру не нравится, что я его называю малышом? Хах, ты представляешь?

Я заметил, что её коленки тихонько затряслись. Я заметил, как в горле девушки застрял массивный ком, который она всё-таки сумела проглотить. Я заметил, как изменился взгляд молодой Амилии, которая прекрасно понимала, что сейчас что-то произойдёт.

Зрачки Андрея с самого начала переливались огнём, который горел у него внутри. Резнёв моментальным и резким движением перевернул стол вместе со всем его содержимым, послышался треск битого стекла.

Он впился своей могучей рукой в горло Амилии и с лёгкостью поднял её над полом, развернувшись ко мне спиной.

– Я тебе объясню это только один раз, малыш. Если мне что-то нравится, то я это делаю. Если тебе что-то не нравится в тех вещах, которые мне нравятся, ты молчишь об этом. Ты понимаешь, о чём я?

– Да, Владелец, – я прекрасно понимал, что Резнёв обращался ко мне, но почему-то он ждал ответа от своей жертвы, которая успела побледнеть от удушья.

Он ещё некоторое время держал её в своей власти, а затем ослабил хватку, и Амилия смогла освободиться из его рук, после чего стала жадно хватать ртом драгоценный воздух.

– Что за беспорядок здесь творится? Живо приберитесь здесь. Амилия, слышишь? Чёрт, представляешь, целую бутылку разбили? Вандалы! Ужас.

Сложилось впечатление, что с самого начала этой сцены, я стал изолированным телом, которое не в состоянии что-либо предпринять. От этого на душе стало ещё более мерзко, чем ранее, но я всё равно послушно следовал словам Андрея, вместе с которым мы перешли в комнату номер два, имеющую абсолютно идентичную планировку.

Буквально через пару минут к нашему столику присоединился тот самый высокий блондин, который внешне не производил никакого серьёзного впечатления. Худой, среднего роста, совсем без щетины, почему-то мне сразу показалось, что этот парень вырос где-то в трущобах.

– А, вот и Кирил! – Резнёв поднялся с места и в очередной раз поприветствовал его. – Знакомься, Кир, это тот самый Артур!

– Что за Артур? – не понял он.

– Сербин. Артур Сербин, – встал и представился я.

– А, тот самый? Который одноклассника утопил?

– Именно, – кивнул Резнёв с долей усмешки.

– Привет, Артур. Я – Кирил Ренне. Одна буква «л» в имени и две «н» в фамилии. Рад знакомству, – он протянул мне свою большую руку, я привстал и с небольшим презрением её пожал.

Хватка у него была железной.

– Присаживайся, Кир. Артур, этот парень – сердце моего бизнеса. Всё, что связано с этим клубом – держится на плечах этого персонажа. Когда-нибудь настанет день, когда этот парень станет здесь достойной заменой мне…

– Не стоит преувеличивать, – скромничал своим высоким голоском Кир.

Зашла Амилия и в очередной раз поставила на столик уже знакомый мне набор. Было прекрасно видно, что её глаза ещё не успели высохнуть после слёз. В этот раз она постаралась, как можно скорее удалиться, рассчитывая на снисходительность Резнёва.

– Дорогая, всё в порядке? – будто ни в чём не бывало, спросил Андрей.

– Да, Владелец, – всё также кратко отвечала она.

– Чудесно, – и молодая девушка стремительно покинула нашу компанию.

– Так вот, Артур. На данный момент ты – ничтожество. Ты – персонаж, который совершенно пуст. У тебя далеко не главная роль в этом представлении. Но так сложились обстоятельства, что мы с тобой теперь в одной лодке. Непременно, это сотрудничество будет выгодно для нас обоих. Я хочу тебя познакомить со своим родом деятельности, но на данный момент я не готов довериться тебе. Именно поэтому для начала у нас есть для тебя небольшое задание, которое и покажет, как сильно ты хочешь найти своего друга.

Я понимающе кивал, но в душе возмущался от того, что не получу всей информации сразу.

– Да, договорились, – подтвердил я.

– Погоди. Ты ведь понятия не имеешь, что мы тебе предложим, – перебил меня Кир.

– Ну, что ты парня перебиваешь? Он на всё готов! Верно, парень? – вновь вмешался Резнёв.

– Верно.

– Так вот, замечательно. Не переживай так сильно, расслабься! – он зачем-то ударил меня кулаком в плечо. – В этот раз никого убивать не придётся.

– Смешно, – ядовито выдавил из себя я.

Резнёв с Ренне расхохотались от моей серьёзности, от этого мне стало ещё более неловко.

– В общем, уже завтра у вашего выпуска состоится традиционный выезд на природу с палатками, поближе к морю. Славная физматовская традиция. А это значит, что весь ваш дружный коллектив соберётся вместе, чтобы по-настоящему отдохнуть перед приближающимися экзаменами. Всё верно, Артур? Ничего не путаю?

– Всё верно, – с апатией подтвердил я.

– Отлично! Ты с семьёй Шейдаевых знаком? Кажется, с Игнатом и его славной сестричкой Ингой? Кир, всё верно?

– Именно.

– Знаком, – вымолвил я, начиная задумываться о том, что же Владелец от меня хочет.

– Ещё бы. Инга кажется хорошей девочкой, правда? А вот брат её довольно неприятный персонаж? Что думаешь? – внезапно поинтересовался у меня Андрей.

– Чёрт. Да, – согласился я. – Игнат, правда, тот ещё ублюдок.

– Тем лучше, Артур. В общем, не будем больше томить и сразу перейдём к делу. Шейдаевы должны мне круглую сумму ещё с минувшего лета. Причём, представляешь, так забавно получилось, что они обязывались выплатить долг пополам. Пятьдесят процентов на брата, пятьдесят на сестру. Вот это настоящая семья! И сразу попрошу, чтобы ты не спрашивал, на кой чёрт им сдались эти деньги: сам не знаю, смею только догадываться…Так вот, необходимо, чтобы завтра ты поговорил с ними обоими, причём с каждым по отдельности. Они могут уверять тебя в чём угодно, но и я уверю тебя, Артур, что, если они не вернут мне эти деньги до понедельника, тогда ты никогда в жизни не отыщешь своего друга. Это я тебе обещаю.

Чёрт. И я должен на это согласиться? У меня нет выбора, как я понимаю.

– Хорошо. Они вернут тебе деньги до понедельника, – согласился я, прекрасно понимая то, что мне предстоит довольно нелёгкая и мерзкая работа…

– Нет, ты подумай, как следует, Артур. Не торопись. Взвесь все «за» и «против».

– У меня нет выбора.

Зато у меня была куча вопросов, которые я был готов задать без единой капли смущения.

– Как мне это лучше сделать? Что, если я не справлюсь? А что… – кажется, Андрей как раз и ждал такого потока вопросов.

– Так-так, не спеши, давай по очереди. Ответ на твой первый вопрос – любым возможным способом. Ответ на второй – ничего хорошего. И соответственно ответ на третий твой вопрос – хватит задавать тупые вопросы. Чёрт, просто возьми и сделай! Неужели так сложно? Всё вам нужно вечно объяснять что-то, рассказывать…

Да, с этим Резнёвым совсем плохо иметь дело…

– Ах да, чуть не забыл… У тебя есть ещё какие-то вопросы? – Вопросов нет, – глубоко вздыхая, ответил я, давая понять, что совсем недоволен сложившейся ситуацией.

– Отправим тебя туда завтра, ближе к вечеру.

– Да я планировал сам добраться.

– К чёрту твои планы.

У меня стали сдавать нервы от полного неуважения к моей личности, поэтому я поднялся с дивана и протянул Андрею руку, намекая на то, что мне пора идти.

– Что ты мне руку тянешь? – непонимающим тоном воскликнул Резнёв.

– Хорошо, я всё понял. До завтра. Я ухожу.

Кир и Андрей снова довольно переглянулись.

– Понимаешь, в чём дело, Артур? Мы не из тех ребят, кто не учится на своих ошибках. Мы не любим наступать на грабли прошлого. Мы берём планку намного выше, чем остальные. Именно поэтому мы решили, что ближайшие сутки ты проведёшь здесь, в Картоне. Вдруг в твою молодую, полную энтузиазма голову, случайно залетит мысль о побеге. Собственно, чем ты лучше Матвея Фадеева, хах?

Я сообразил, что действовать нужно быстро, поэтому решительно перепрыгнул через стол и выбежал из комнаты номер два, из-за всех сил направляясь к выходу. Ни Резнёв, ни Ренне не попытались даже имитировать преследование, что я почувствовал практически сразу, но на душе от этого факта мне совсем не стало легче.

Оставив позади себя стойку рецепции, я уже готов был открыть заветную дверь, но сзади меня окликнул довольно знакомый женский голос.

– Только попробуй дёрнуться, – это была Амалия, которая с невообразимой уверенностью держала в двух тоненьких ручках пистолет, слегка прищуриваясь для наилучшего прицеливания.

– Амалия, ты не обязана этого делать, – сказал я ей.

В этот же момент появился улыбающийся Резнёв, который был явно доволен работой своего персонала.

– Зато ты обязан.

Эти три слова стали для меня ужасающим приговором, которые заставили меня усомниться в перспективах сегодняшнего вечера, который совсем недавно обещал быть великолепным.

Глава 5. Алый песок

Это паршивое чувство страха. Отныне я ограничен, я не подвластен самому себе, я проклятая марионетка в руках человека по имени Андрей Резнёв. Это был главный вывод из минувшего вечера. И я был настойчиво уверен в том, что как можно скорее хочу выбраться из этого порочного круга.

Тем не менее, Владелец довольно любезно предоставил мне свой личный кабинет и с гордостью заявил, что его диван отныне мой диван. И на этом спасибо.

Спал я без особого комфорта, но зато наконец-то с полной уверенностью могу сообщить, что по-настоящему выспался.

Резнёв разбудил меня около двенадцати часов дня и с фальшивой заботой поинтересовался, как мне спалось.

Я был невероятно зол на него, и полностью смею утверждать, что холодная ненависть к этому человеку у меня началась именно вчерашним вечером.

– Паршиво спалось, – кратко и лаконично ответил я.

– Хах, ещё бы. Тебе здесь какая-то «Саша» звонила вчера четыре раза. Что хотела, не знаешь? Настойчивая такая, – и он протянул мне мой конфискованный телефон.

Я с большим трудом сумел промолчать, схватил разряженный телефон и отправился умываться.

Любезная Амалия, которой посчастливилось стать первым человеком, угрожающим мне огнестрельным оружием, накрыла мне один из столиков. На завтрак мне подали овсяную кашу с ягодами и большой капучино.

Если степень моего настроения была равна абсолютной паршивости, то теперь она стала равной абсолютной паршивости минус один.

Ко мне присоединился Кир, который, судя по лицу, был свеж и полон сил на сегодняшний вечер.

– Доброе утро, Артур.

– Привет.

– Приятного аппетита.

– Спасибо, – я не имел никакого желания вступать с ним в диалог.

– Как спалось?

– Паршиво, – повторил я.

– Сердишься?

– А ты как считаешь? – делая глоток кофе, ответил я.

–Это было бы вполне уместно. Поверь, это пойдёт тебе на благо. Вот увидишь.

Я понятия не имел, о чём он сейчас говорит, и мне было не особо интересно всё это слушать, поэтому я ничего не ответил.

– В общем, через несколько часов мы отправляемся. Я тебя отвезу.

– Угу, – безразлично кивнул я.

– Серб, пойми…

– Артур, – перебил его я. – Только друзья называют меня Сербом.

– Хорошо. Артур, ты в скором времени поймёшь, что мы с Андреем не такие ужасные люди, как кажемся. По крайней мере, есть люди, которые, определённо, хуже нас. Мы расскажем тебе о них в ближайшее время.

В Ренне в отличие от Резнёва чувствовалась определённая доля неуверенности в собственных словах, которая помогала мне в моих лаконичных ответах.

– Ладно, не буду больше отвлекать. Уверен, что мы ещё успеем подружиться, Артур, – покидая мой стол, сказал Кир.

– Иди к чёрту, – не так громко, но всё-таки произнёс я. – Дружище.

###

На Форестнайт весь отряд выпускных классов самостоятельно выезжал подальше от городской суеты, чтобы насладиться хорошей компанией и прекрасным морским воздухом.

Если честно, я уже с моего первого года в лицее мечтал отправиться на это потрясающее событие для одиннадцатых классов, но в последнее время даже несколько позабыл про его существование. То есть я мечтал о Форестнайте последние пять лет, исключая последний месяц.

Дорога в компании Кира оказалась долгой и нудной, в принципе, как я и ожидал. Водитель из Ренне был не такой ужасный, но в роли собеседника я его даже не рассматривал.

Зато он отлично знал дорогу, и доехали мы действительно очень быстро.

– Приехали. Артур, будь осторожен.

– Ещё какие-нибудь дружеские советы будут?

– К чёрту твою иронию. Помнишь, я говорил про ужасных людей?

– Допустим.

– Я не исключаю возможности, что они будут сегодня среди вас. Каждой год бывают. Ты ничего не слышал о прошлогоднем Форестнайте?

– Нет.

– Вот, возьми, отличная сталь, – он достал из-за пазухи небольшой нож, лезвие которого в буквальном смысле блеснуло мне в правый глаз. – Пригодится – хорошо, не пригодится – ещё лучше. Я уже понял, как пренебрежительно ты собрался ко мне относиться, и я заметил, что своей позиции менять ты не собираешься. Хорошо, пусть так. Но сейчас просто возьми этот проклятый нож.

Я особо не сопротивлялся этому предложению и принял подарок Ренне.

– Спасибо.

– Спасибо потом скажешь. Кстати, насчёт ужасных людей на Форестнайте. Это реальная история прошлого года. В общем…

– В общем, – я снова перебил Кира. – Ты прав. Сегодня здесь действительно будут ужасные люди. Не знаю, как их будет много, но я точно знаю другое. Одним из них – сегодня вечером буду я, – с этими словами я захлопнул дверь машины.

Ренне ещё немного постоял на месте, чтобы убедиться, что я направляюсь в нужную сторону, и спустя пару минут я снова услышал рёв двигателя.

Действовать я решил уверенно и быстро, поэтому мне был необходим план. Я решил, что сначала быстро разберусь с должниками, а потом уже начну изливать душу Соловьёвой.

В лесу было очень красиво, чувствовалось, что природа готовилась к зимней спячке. Было заметно прохладнее, чем в городе. Интересно, а здесь волки водятся?

В воздухе разнёсся едва уловимый запах костра, а это значит, что я уже совсем близко к цели. Идти прямиком по тропинке было худшим вариантом из всех возможных, поэтому я переборол себя и стал пробираться сквозь заросли кустарников и небольшие лужицы, которые очень грамотно маскировались под слоем листвы.

Я уже был совсем близок к основному лагерю, где выпускники разбили большую часть всех палаток, которых было около двадцати пяти.

В центре лагеря горел костёр, около которого успело собраться достаточное количество ребят. Один из них, кучерявый из параллельного класса, играл на гитаре какую-то незатейливую песню про батарейку, а остальные дружно подпевали.

Сердце вдруг забилось несколько быстрее обычного. Ах, чёрт! Из совсем небольшой палатки цвета хаки показалась Соловьёва, которая прекрасно выглядела в своём чёрном комбинезоне и спортивных штанах. Мне безумно хотелось тут же направиться в её сторону и рассказать о случившемся… Не сейчас!

Все чувства в сторону, сейчас время для появления в этой небольшой игре её главного героя, безумного и ужасного Артура Сербина.

Игнат или Инга? Кого подвергнуть моим страшным пыткам первого? Ответ появился прямо по курсу: Игнат вышел из большой красной палатки и направился куда-то в сторону компании, которая жарила мясо на мангале и распивала алкоголь из пластиковых стаканчиков.

А пока я лежал на холодной сырой земле и наблюдал за ним, чтобы не упустить из виду. Осталось лишь выждать подходящий момент. Выждать момент…

Я почувствовал резкий толчок, кто-то накинулся прямо на моё лежачее тело всем весом, и я до жути испугался, моментально вспомнив слова Кира про ужасных людей…

Но тут же раздался довольно знакомый приятный хохот.

– Испугался, шпион? – Шейдаева была в отличном расположении духа.

– Чёрт, Инга… Напугала ведь до смерти, – и это была подлинная правда. – Чёрт, чёрт…

– Хватит «чертыхаться», Серб. Не красиво ведь, – в дружелюбном тоне поправила меня она.

– Хорошо. Ты что здесь в зарослях делаешь?

– Могу задать тебе абсолютно идентичный вопрос.

Мы поднялись с сырой земли, и она принялась интенсивно отряхивать мою куртку. – Я к морю ходила. А обратно я решила обойти другой тропинкой, вот и заметила какое-то неподвижное тело. Сначала, конечно, тоже испугалась, но потом узнала тебя. Тебя выдаёт твоя причёска, слишком оброс уже, хах.

– Может быть. И как там у моря? Хорошо?

– Давай не переводи тему, хитрец. Ты за кем тут наблюдал? Подглядывал, может, за кем?

– Инга, ты же в курсе, что Фадеев пропал?

Она помотала головой в разные стороны и моментально сменила своё игривое настроение на более серьёзное.

– Нет-нет, Серб. Не говори так… Пожалуйста, скажи, что это неправда, Серб, – Инга схватилась двумя руками за лицо. – Мы все слышали эту историю, но сразу же сочли её глупой и неуместной. Мы так надеялись, что он просто немного приболел, и каждый день сидит дома, попивая какой-нибудь травяной чай. Мы все ждали его на Форестнайте. Но…

– Его нет, Инга. Он просто пропал. И никто не знает, где он.

Шейдаева тут же схватила меня за руку и повела куда-то в сторону чащи леса.

– Куда мы идём?

Она ничего не ответила, лишь сцепила мою руку ещё сильнее и ускорилась. Я послушно следовал за ней в течение двух минут и уже прилично вымотался, поэтому решил прекратить эту гонку за неизвестным и дёрнул её руку. Мы остановились.

– Инга, куда мы идём?

Она по-прежнему ничего не отвечала.

– Чёрт, Шейдаева, отвечай мне!

– Я боюсь. Мне страшно, Артур. Мне очень страшно, – она сжала меня в своих объятиях и тихонько заплакала.

– Ты боишься Андрея Резнёва? – аккуратным шёпотом спросил я.

– Не только его.

Я решил действовать максимально прямо и открыто, поэтому пользуясь случаем, перевёл тему в нужное для меня русло.

– Инга, я знаю, что он плохой человек. И занимается какой-то грязью. Я знаю, я всё это знаю. Также я в курсе о том, что вы с братом должны ему денег. Ещё с прошлого лета. Он мне всё рассказал…

– Чёртов ублюдок! Он всё врёт, Серб! Я сейчас расскажу тебе, как всё было на самом деле. Послушай, Серб… – она уже была готова рассказать свою проницательную историю, но мне это было совсем не интересно.

Очень жаль, что сейчас мы с Шейдаевой стоим по разные стороны баррикад.

– Прости меня, Инга. Он сказал, что если ты не вернёшь свою половину до понедельника, то я никогда не смогу отыскать Матвея. Чтобы ты сейчас мне не рассказала – я тебе поверил бы. Но у меня просто нет другого выхода. Этот ублюдок коренным образом замешан в его пропаже, я уверен в этом. Так что прости меня…

Она тут же освободилась из моих объятий и слабым девичьим толчком оттолкнула меня.

– Что!? Артур, что!? Ты сейчас это всё серьёзно говоришь?

– Более чем.

Шейдаева попыталась излить из себя нечто похожее на истерический смех, продолжая пускать ручеёк слёз из своих красивых глаз.

– Как же я ошибалась в тебе, Сербин. Как же я ошибалась… Ведь, я думала, что ты не такой, как остальные. Я не верила, что такой человек, как Резнёв сможет стать твоим поводырём.

– Я здесь ничего не решаю. Я зависим. Я пленник.

– Да ты просто трус! Ты ничтожество, Сербин. Ты ничтожество.

Эти слова Инги заставили в моей голове определённый механизм отключиться, и мои глаза стали отдавать кровавым оттенком ярости.

– Передай своему Резнёву, что он не увидит никаких денег. Ни от меня, ни от брата. Всё, разговор окончен. Я возвращаюсь в лагерь. И, знаешь, я думаю, что ребята будут совсем не рады тебя видеть.

Она церемониально прошла мимо меня, задев моё правое плечо.

– Не так быстро, – я схватился её худую руку мёртвой хваткой.

Отпусти меня! Слышишь? Отпусти меня – немедленно!

Моё следующее действие стало одним из самых непродуманных в моей жизни. Я достал свободной рукой нож, который мне подарил Ренне, и угрожающе направил его в сторону Инги.

– Ты… Ты больной? Сербин? Пожалуйста, успокойся, Сербин. Слышишь?

– Завтра ты вернёшь Резнёву всю сумму. В противном случае, мне придётся воспользоваться этим славным орудием, и кое-что слегка изменить в твоём милом личике, – эта фраза далась мне на одном дыхании, нужные слова подбиралась сами собой.

Она пыталась заглянуть мне прямо в душу, словно хотела знать, действительно ли эти слова принадлежали Артуру Сербину? Или это был один из его демонов?

– Знаешь. Мне действительно жаль, что ты однажды смог мне понравиться, Артур. И ещё: теперь я не сомневаюсь в том, что это ты убил Глеба, – я резко ослабил хватку, и она мощным рывком вырвалась из моих рук.

Инга неспешно направилась в сторону моря, через пару минут я окончательно потерял её из виду.

Луна скрылась за тёмными облаками. Я перестал ориентироваться на местности и упустил место нахождения палаточного лагеря. Где-то неподалёку послышалось уханье совы, холод приближающейся ночи стал грубо касаться кожи, в лицо то и дело летели различные мелкие твари.

Покой моей очередной шальной мысли моментально нарушился. Со стороны моря донёсся крик о помощи. Я сделал резкий оборот на сто восемьдесят градусов и помчался в сторону, куда только что скрылась Шейдаева. Я бежал из-за всех сил, прорываясь между бесконечными деревьями.

Наконец, где-то вдалеке я всё-таки сумел разглядеть мужской силуэт, крики помощи исходили именно оттуда. Я моментально уничтожил расстояние между нами и наткнулся на высокого статного мужчину в мантии с капюшоном чёрного цвета, который полностью скрывал его лицо.

Недалеко от него лежала молящая о помощи Инга, лицо которой было испачкано смесью из земли и крови.

Незнакомец заметил меня сразу, но факт моего существованию в этой сцене признал не сразу.

Он вплотную подошёл к её телу, и с размаху ударил её ногой по лицу, которое словно пластилин несколько поменяло форму после мощнейшего удара. Шейдаева с трудом перевалилась на правый бок и сплюнула сгусток крови на землю. После этого незнакомец наконец-то уделил внимание моему присутствию.

На меня смотрело настоящее чудовище. В тёмной чаще я по-прежнему не мог толком разобрать конкретные черты лица, но сразу заметил, что его лицо пестрит неровностями и какими-то кожными дефектами. Было очевидно, что это точно никто из числа выпускников. Он молча достал из-за мантии огромное лезвие, которое, однозначно, было в два раза больше моего.

– Кто такой? – начал свой диалог незнакомец.

Я был охвачен паникой, и ещё не до конца смирился тем, что всё происходящее прямо сейчас – не выдумки моего полёта фантазии. В любом случае, думать сейчас необходимо быстро, аккуратно и желательно эффективно.

– Артур Сербин. Я от Андрея Резнёва. Я…

– Отошёл. Быстро, – сиплым голосом приказал незнакомец.

– Что тебе нужно? Как тебя зовут?

На небольшой период времени я всё-таки сумел отвлечь его, и это помогло Инге продвинуться на несколько метров в сторону от маньяка.

– Не мешай, – наконец-то нашёл, что ответить незнакомец. – Время пришло.

Было прекрасно видно, что каждое движение давалось ей с большим трудом, и приносило нетерпимую боль, и она вот-вот была готова потерять связь с внешним миром. – Не трогай её! – с этими словами я сделал решительный шаг в сторону незнакомца в мантии.

Он направил свой кинжал прямо на меня и решительно зашагал в мою сторону. Из-за отсутствия хороших альтернативных вариантов я тут же отступил назад.

Мой оппонент прекрасно понял, что я не горю желанием вступать в схватку и снова сосредоточился на своей первоначальной цели, довольно грациозным прыжком моментально переместившись к Инге.

На мгновение мне показалось, что Шейдаевой стало лучше, и она была готова подняться с земли и обратиться в бегство, но это было всего лишь моей наглой иллюзией. Её тело приняло несколько новых ударов, продолжая непокорно валяться в грязи и молить о пощаде.

Она поймала мой взгляд, в надежде найти в нём своё единственное спасение в этой глухой тёмной чаще.

– Серб… – в её голосе чувствовалось некоторое смирение с тем, что её ситуация полностью безысходная.

Незнакомец хладнокровно зафиксировал руку Инги и вонзил клинок в её прекрасную женственную кисть. Я продолжал беспомощно стоять и наблюдать за тем, как уродуют это столько хрупкое и беззащитное создание.

Страшные, режущие уши звуки разносились по всей чаще Бурого леса. Для меня это был кошмарный сон, мерзкая иллюзия, что-то ненастоящее, а для неё пытка, которая имела такую высокую цену.

Действовать, действовать, действовать. Срочно!

Я послал всё к чёрту, и преодолев расстояние, которое было между нами, налетел на массивное тело маньяка, сумев откинуться вместе с ним в сторону от Инги. В своём геройском прыжке я сумел выбить лезвие из его рук и на считанные секунды отключить от происходящего.

Мне удалось тут же освободиться из оков незнакомца и перекрыть путь к телу Шейдаевой своим корпусом.

Я чувствовал, что досих пор очень слаб физически, но внутри меня разгорелось гневное пламя ярости, которое придавало мне новых сил, поэтому я убедительно решил бороться до последнего.

Незнакомец довольно оперативно поднялся с земли и уже был готов устранить преграду в виде меня. Он довольно быстро нашёл свой клинок взглядом и уже хотел сделать движение в его сторону, но последнее слово было за мной и моим прекрасным подарком, который мне пришлось вытащить второй раз за вечер. И на этот раз я был настроен решительно.

– Стой, где стоишь! Даже не думай! – проорал ему я.

Этот чёртов монстр медленно поднял руки вверх.

– Как скажешь, – в это же мгновение он набросился на меня всем своим весом, предварительно выбив моё оружие из рук.

Дальше следовала предательская подсечка, заставившая меня потерять равновесие и рухнуть неподалёку от Инги. Я очень неудачно приземлился спиной на выпирающие корни дерева, и осознал, что не могу подняться так быстро, как хотелось бы изначально.

Удар. Хлёсткий, сильный и безжалостный. Моё лицо заполыхало холодным огнём, который проник в каждую клеточку моего тела, заставляя её кричать, страдать и слепо надеяться на то, что эта боль когда-нибудь исчезнет. Даже не думая хвататься за своё орудие пыток, незнакомец вцепился в моё горло своими массивными руками, перекрывая мне путь к чистому лесному воздуху.

Я пытался не смотреть в его уродливое лицо и отводил глаза в сторону. Мой взгляд встретился с вершинами бесконечных деревьев, которые манили к себе своим величием.

Надо мной было бескрайнее небо, которое пряталось между верхушками здешних деревьев, игриво распространяющее свет лунного диска.

Туман. Всё растворялось в нём. Всё бесследно исчезало. Прости меня, Инга…

Моя худая дрожащая рука пыталась на прощание прикоснуться к её телу. Я слепо тянулся куда-то в сторону из последних сил, желая запомниться Шейдаевой в роли положительного героя.

– Давай… – хриплым голоском произнесла Инга.

Я опустил правую руку на землю и почувствовал божественный холод стали, который тут же послал сигнал в голову о том, что у меня всё-таки есть выбор, и только мне решать, чья жизнь имеет наиболее важную ценность…

###

Поток разумных мыслей обрывался. Решение было настолько быстрым и мимолётным, что я сам не понял, как это произошло.

Сталь вонзилась под кожу. Кольнуло. Резко и холодно, но не больно. В замирающей тишине проклятый туман растворился также резко, как и появился.

Мерзкое лицо незнакомца медленно и незатейливо приближалось ко мне. Его тяжёлое тело замертво рухнуло, прижав меня к выпирающим корням ещё сильнее. Хрустнуло.

Я схватил полный рот чудесного воздуха и любезно передал это сокровище в лёгкие, снова собрав остатки своих сил. Я кое-как выбрался из-под массивного тела, в левом боку которого торчал его же клинок.

Я осмотрелся, но вблизи не обнаружил никого, кроме по-прежнему истекающий кровью и лежавший без сознания Инги.

В состоянии аффекта я моментально сообразил, что необходимо попытаться остановить кровь из запястья Шейдаевой. Она уже потеряла её так много, что рядом с рукой сформировалась небольшая багровая лужица.

Я закрыл глаза, совсем ненадолго потеряв сознания. Нет-нет, я не усну, нет. Почувствовав лёгкость, я открыл глаза и быстро сообразил, что на мне больше нет туши маньяка. Куда же? Я огляделся, но никого, кроме по-прежнему истекающей кровью Инги не заметил.

Я снял с себя кофту, закатал один из рукавов своей клетчатой рубашки и неаккуратно отрезал его, перевязав худенькое запястье, останавливая кровотечение. Также я поступил и со вторым рукавом, уплотнив свою повязку. В любом случае, пульс есть – значит, есть надежда.

– Сюда! Сюда! – вблизи раздался крик, послышался шорох листвы, и я заметил толпу выпускников, освещающих свой путь лучами света от фонариков.

Полный состав Форестнайта через несколько мгновений уже подошёл к месту происшествий.

Выжигающие глаза, полные ненависти и страха перед неизвестным.

В двух метрах от меня находилось инородное тело, истекающее кровью, а у меня на руках лежала без сознания изуродованная Инга Шейдаева.

Из всей толпы ярче всего светило от Саши, которая отважилась и сделала ко мне на шаг ближе, чем остальные. В её глазах скрывалось недопонимание, разочарование и безысходность. Сколько всего ты не знаешь… Сколько всего вы все не знаете…

Соловьёва упала на колени и тихонько заплакала, прикрывая лицо руками со свежим маникюром, которые уже успел испортиться благодаря гитаре. Она что-то бормотала сквозь слёзы, но я никак не мог разобрать что именно.

– Помогите ей, – я не узнал своего изменившегося голоса, который нарушил всеобщую тишину.

Толпа выжигающих взглядов. Толпа ненависти. Толпа страха.

– Ренат! Аптечку сюда! Быстро, – скомандовал староста класса.

А я по-прежнему стоял с полуголым торсом, окровавленными, дрожащими руками и уставшими глазами, которые так ярко выделялись даже посреди столь тёмной холодной ночи.

###

В голове циклично повторялась немного наивная мысль о том, что было бы здорово прямо сейчас умчаться ещё дальше в чащу леса…

Инга по-прежнему находилась без сознания.

Это всё стечение обстоятельств… Это один большой обман. Это попытка заставить вас видеть то, что вы хотите видеть.

– Сербин, спокойствие! Мы пришли помочь! Медленно положи нож на землю и отпусти Ингу, – староста класса, Вениамин Рохшер, постарался взять ситуацию под свой контроль.

– Нет-нет, вы не думайте даже. Я понятия не имею, кто это, – я показал пальцем на тело, истекающее кровью. – И я так же, как и вы, сейчас не понимаю, что здесь происходит…

Собственно, кто сейчас готов поверить моим словам?

– Она потеряла много крови. Когда я услышал её крики о помощи – какое-то чудовище уже успело изуродовать Ингу, – с этими словами я отложил нож в сторону. – Я лишь пытался её защитить.

– Друзья! – обратился староста к толпе запуганных выпускников, – все мы прекрасно знаем и помним тот жуткий инцидент, после которого мы потеряли Глеба. Да, в ходе следствия Сербина оправдали, признав инцидент в ванной – несчастным случаем, но все мы прекрасно знаем правду. Мне жаль, что Артур в итоге выбрал пусть насилия и криминала.

– Чёрт, да послушайте меня. Хотя бы раз, просто послушайте… Рохшер, ты слышишь, что я говорю?

Вениамин перевёл взгляд в мою сторону и уже обратился лично ко мне.

– Да что ты говоришь? Послушать тебя? Мы были готовы простить тебе всё, Артур… Но история повторяется снова…

– Ты меня так и не выслушал. Никто из вас меня так и не выслушал. Вам всем легче осудить, чем разобраться. Так было, есть, и будет всегда, – я всё-таки не смог промолчать и ответил.

Ожившая толпа загудела, стала бурно что-то обсуждать. Эти люди ненавидели меня. Но я уже давно смирился с этой ролью козла отпущения. В голове в очередной раз промелькнули сотни вопросов без ответов.

– Инга. Спросите Ингу. Она очнётся, всё вам расскажет. Всю правду, – пульс у неё всё ещё присутствовал. – Она расскажет.

– Ты можешь говорить, что угодно, Артур. В любом случае, ты просто получишь по заслугам, вот и всё. Так всегда бывает. Всегда.

Он хотел ещё что-то сказать, но не смог. Им в мгновенье ока овладел очень сильный кашель, который за столь короткий период времени заставил его схватиться двумя руками за горло и умоляюще присесть на корточки.

– Где врач?! Где врач!? – дважды повторил голос.

Лицо Вениамина стало мерзкого сливового оттенка. Его губи пересохли, вместо членораздельной речи стали выходить непонятые обрывки звуков. Рохшер сложился пополам и коленями вперёд рухнулся на землю, по-прежнему держась двумя руками за горло. Время вокруг меня остановилось. Всё стало инертным и ненастоящим. Спасите…

– Астма! Баллончик! Где чёртов баллончик?!

Человек, который должен был оказывать медицинскую помощь на Форестнайте, наконец-то появился в зоне видимости и первым делом подбежал к Вениамину.

Краски пропали, звуки растворились в тишине, которая так давила на уши. Толпа людей загородили своими телами сцену спасения нашего старосты.

Я схватил Ингу за руку и прижал к себе ещё сильнее. В этот раз всё было точно также, как и в предыдущий, кроме одного душераздирающего факта. На её худеньком запястье отныне не чувствовалось пульсовых вибраций. Сложив руки крестом и положив их на область левой груди, я убедился в том, что сердце юной Шейдаевой остановилось.

Боль. Голая, неприкрытая ничем, заставляющая страдать от и до. В порыве отчаяния я открыл рот и закричал.

Фантом реальности пропал, я снова растворился в бесконечности и стал полностью неподвижным. Мир стал совсем другим. За что мне всё это? Я был готов отдать все богатства на свете, чтобы избавиться от инертности, и что-нибудь сделать… Тело казалось таким ватным и безжизненным, холод полностью его окутал.

Я хотел всего лишь, чтобы у меня было всё, как у всех. Каждый хочет быть немного героем, но не каждый может нести ответственность за свои поступки. Я аккуратно положил неподвижное тело Инги на землю, последний раз склонил над ней голову и на прощание поймал взгляд Соловьёвой.

Вдаль. Подальше. От всех и от всего.

Уставшие ноги вывели меня прямиком к прекрасному морю, от которого меня отделял только каменистая пропасть.

Я отошёл немного в сторону, пытаясь найти поблизости какую-нибудь тропинку, ведущую к самому побережью. Пройдя сквозь колючие заросли, я так и не нашёл более организованного спуска к морю. Силы были на исходе.

В порыве глубокого отчаяния я аккуратно присел на песок, обхватил двумя руками колени и аккуратно улёгся набок. Я опустил тяжёлые веки и заснул с глубокой уверенностью в том, что не имею абсолютного никакого желания вновь когда-либо просыпаться.

###

Моё желание не сбылось, и я проснулся я от головной боли, которая стала созревать ещё с начала вечера. И я был запредельно уверен, что это её апогей. Неподалёку послышался шёпот. Голос, однозначно, принадлежал молодой девушке. То ли я окончательно сошёл с ума, то ли рядом действительно кто-то был.

Я приподнялся и решил выследить обладательницу столь необычного, но прекрасного голоса. Мой интерес оказался сильнее всякого здравомыслия, и я, морщась от неприятных прикосновений дикого кустарника, продолжал пробираться на удачу вглубь зарослей.

Пройдя сквозь несколько метров ужасного колючего шиповника, я вышел на относительно открытое пространство, за которым следовал обрыв, и выход к морю.

Я насторожил слух и вновь услышал лишь отдельные фразы, исходящих со стороны берега. Я подошёл чуть ближе, и убедился в том, что был абсолютно прав.

Это была молодая и очень привлекательная на внешность девушка, на которой была надета синяя джинсовая куртка, под которой виднелась матроска огромного размера. Незнакомка пыталась спуститься к морю, то и дело что-то недовольно бормоча себе под нос.

Я подбежал прямиком к краю обрыва, желая вступить с ней в диалог, но своей необоснованной внезапностью испугал её, и она потеряла равновесие и последние несколько метров до берега скатилась кубарём по выступающим остроугольным камням.

Было не слишком высоко, поэтому, если действовать аккуратно, то спуститься можно довольно безопасно, но я засуетился и кинулся сразу двумя ногами вперёд. Это было неудачное и необдуманное решение с моей стороны.

Я скатился прямиком по остроугольным камням и колючим веткам, во время падения, пытаясь прикрывать лицо, из-за чего задел правой рукой один из проклятых камней, который от самого запястья до локтя распорол мне кожу. Кровь стартовала незамедлительно.

Адреналин от столь шокового падения предоставил мне какую-то фору для того, чтобы всё-таки подняться и вступить в диалог с девушкой.

– Слушай, извини, пожалуйста… Я не хотел тебя напугать. Ты как? В порядке? – спросил я, виновато спрятав порезанную руку за спину.

Она не торопилась подниматься из её случайно принятой позы лотоса, и удивлённо выкатила на меня свои большие голубые глаза, которые переливались среди ночи, словно звёзды.

– Эй! Я спрашиваю, ты в порядке?

– Ты из лицея Сахарова? – голос у неё был действительно очень приятный.

– Да. Форестнайт. А ты, видимо, из соседней гимназии, – предположил я.

– Верно. У нас так-то общий Форестнайт.

Она наконец-то поднялась с холодного песка, и как оказалось, она была немного ниже меня ростом. У неё были очень длинные ноги, которые красовались из-под совсем коротких джинсовых шорт. Ноги целиком были в тёмно-синих пятнах и кровавых ссадинах. На ней не было никакой обувь, весь педикюр был потрескавшийся и разбитый.

– Тебе не холодно? – снова спросил я, пытаясь проявить заботу.

Красивые, невероятно длинные русые волосы поддались лёгкому дуновению ветру и окутали её большие губы, на которых был виден небольшой кровавый след.

– Это, по-моему, не твоё дело, – довольно дерзко ответила она. – И вообще, мне пора идти. Извини, что я так грубо. Возможно, в другой раз было бы как-то иначе, но не сейчас.

– Тебе точно не нужна помощь?

– Да иди ты к чёрту со своей помощью! Ты уже помог мне спуститься. Ты что следил за мной?

– Ещё чего…

– В принципе, какая разница, верно? Счастливо оставаться, – она очень изящно развернулась через левое плечо и слегка прихрамывая, двинулась в противоположную от меня сторону берега.

Как только она стала удаляться, я тут же высунул из-за спины свою руку, пытаясь оценить ситуацию.

Рана была очень глубокой, кровь покидала моё тело в стремительном темпе, но я совсем не ощущал ни боли, ни страха, совсем не беспокоясь об исходе, при котором из меня вытечет вся моя алая составляющая. Я смирился. Я готов. Наверное…

В голове стало темнеть, мысли постепенно начали обрываться. Мне стало невероятно спокойно от осознания того, что весь этот кошмар скоро закончится.

От потери сил я опустился на колени, обхватил левой рукой правую, и попытался привлечь внимание незнакомой мне девушки для финального аккорда в моей жизни. Несмотря на грубоватые высказывания в мой адрес, она была невероятно красивой, в её голосе твёрдо ощущалась сильная женственная харизма.

– Прощай… Прощайте, – вряд ли, кто-то услышал мои последние слова, но для меня это был единственный шанс хоть как-то высказываться напоследок.

Мой писклявый голосок заглушился ударом очередной волны о берег, в воздухе ещё больше стала ощущаться морская пена, а моя незнакомка с каждым мгновением всё дальше и дальше удалялась от меня, словно нимфа, перебирая босыми ногами по морскому песку.

Она и не думала оборачиваться, независимо продолжая свой путь к бесконечному и недосягаемому, давая мне прекрасную возможность прекратить свой бесцельный путь наедине с самим собой.

Глава 6. В деле

Из-за повышенной влажности региона зима в нашем городе была долгой, мерзкой и крайне холодной. Но это была отнюдь ненастоящая зима, а её жалкое подобие, которое девяноста дней в году пыталось хоть как-то приблизиться к более привычному понятию этого времени года.

Атмосферное давление менялось часто, что очень чувствительно сказывалось на местных жителях, которые больше обычного жаловались на головные боли и отсутствие настроения.

Средняя температура воздуха редко опускалась ниже минус десяти градусов, но и этого вполне хватало, чтобы подцепить очередной новый вид гриппа или подобную гадость. Снег был у нас редким гостем и, как правило, при первом же соприкосновении с землёй бесследно исчезал.

Конечно, бывало и такое, что снег довольно стойко держался около двух-трёх дней, но такие случаи были большой редкостью.

К концу февраля температура лениво стала стремиться к нулю. Улицы были наполнены грязным серым цветом, казалось, что лучи солнца совсем не доходят до этого города. До настоящей весны было ещё далеко.

Очередное утро было тяжёлым и смутным, оно было наполнено инертной ленью и полным отсутствием желания любым возможным образом взаимодействовать с людьми.

Спать уже давно не хотелось, но покидать уютную кровать не хотелось ещё больше. В голову лезли различные мелкие мысли о ежедневной рутине.

Обстановка в комнате казалась привычной и знакомой. Я с трудом поднялся, открыл глаза и увидел перед собой знакомого молодого человека, лицо которого было наполнено неизвестной тоской и проклятой большой обидой на весь чёртов город.

Было прекрасно заметно, что его разум находится в апатичном состоянии ни первый день, ни даже месяц. Ярко выраженная неаккуратная растительность на лице, тёмные полукруглые мешки под глазами и небрежные длинные волосы производили далеко не самое приятное первое впечатление и, наверняка, свидетельствовали о трудном периоде в его жизни.

Раздался продолжительный звук дверного звонка, я глубоко вздохнул и наконец-то отошёл от зеркала. Я прекрасно знал о визите моего гостя, поэтому сразу же отворил замок и открыл входную дверь.

– Привет, Серб, – Кирил Ренне горячо поприветствовал меня и вошёл внутрь.

Мы прошли на кухню, я накрыл на стол сладостей и поставил чайник.

– Только проснулся? – спросил он.

– Проснулся давно. Поднялся только сейчас.

– Оно и видно. Паршиво выглядишь. Сходил бы умыться хотя бы.

– Иди к чёрту, – огрызнулся я.

– На другой ответ я и не рассчитывал.

– Тогда зачем предлагал?

Должен же кто-то, помимо Резнёва, напоминать тебе про элементарные вещи.

Да, наверное, Кир был прав, но меня это совсем не беспокоило. Андрей в последнее время был в постоянных разъездах, занимаясь какими-то неведомыми личными делами, о которых не знал даже Ренне, который оставался за главного в делах Картона.

– Ты по делу? Или как обычно? – поинтересовался я.

– В смысле? Я когда-то приходил не по делу? – Кир попытался изобразить удивление, но вышло у него это не особо убедительно.

– Мы оба прекрасно понимаем, что ты почти всегда приходил по различным мелочам. Однажды ты вообще пришёл насчёт вопроса оптимального количества умывальников на одного гостя…

– В тот раз действительно было скучно. Да ладно тебе, каким бы ты замкнутым и циничным не казался, всё равно элементарное человеческое общение тебе необходимо.

– Как и тебе. Но тебе, явно, есть с кем пообщаться в Картоне? Зачем же постоянно ко мне приезжаешь? – наш диалог проходил в незатейливом тоне, Ренне прекрасно понимал, что его компания мне импонировала, несмотря на мою грубость.

– Ну, с тех пор как Резнёв тебя принял в структуру Картона, ты стал своим человеком. Должен же кто-то был просветить тебя во все тонкости. Да и не скрою, что…

– Ладно, завязывай языком трепать. Верю я тебе. Я рад, что так всё сложилось. И я благодарен тебе. В знак признательности могу предложить тебе чай на выбор.

Ренне улыбнулся и выбрал зелёный чай с имбирём. Я поддержал его выбор, разлил кипяток по кружкам и всё-таки пошёл умываться. Настроение несильно изменилось в позитивную сторону.

– В этот раз я действительно по делу. У Андрея в пятницу день рождения, и мы готовим ему подарок в виде довольно необычной программы вечера.

– А сегодня – какой день недели?

– Четверг.

– И что ты хочешь от меня за сутки до праздника?

– В том и смысл, что Резнёв просто очень хочет, чтобы ты стал главным гостем этой программы. В общем, ты постоянно будешь в центре внимания, расскажешь пару занимательных историй перед публикой, поучаствуешь в различных конкурсах. Ничего сверхъестественного, в общем.

– Не горю особым желанием, – с предвзятой ухмылкой ответил я.

– Серб, ты же знаешь, что я тебя никогда не спрашиваю, а сразу ставлю перед фактом.

– Кир, ты же знаешь, что я тебя сейчас снова пошлю к чёрту?

Я прекрасно понимал, что у меня нет выбора, а мой собеседник знал, что я начну дерзить, так что никто из нас не остался в обиде.

– А Резнёв вообще будет в Картоне? Что-то давно его не было видно…

– Соскучился? – издевательски произнёс Кир. – На собственный праздник он-то точно явится. Да, ещё сказал, что ему не терпится поделиться с тобой одной простой истиной. Обещал, что тебе станет легче.

– Ну-ну, конечно.

В продолжении разговора мы ушли от темы Картона и мирно стали беседовать на житейский темы, изредка похлёбывая чай и закусывая его сливочными трубочками.

– И всё-таки, Серб, скажи: ты скучаешь по ней?

– Ты про кого?

– Про Сашу. После той ночи многое изменилось.

– Думаю, что нет, – не солгал я. – Всё прошло, исчезло. Возможно, не совсем безвозвратно, но это уже не столь важно.

– И неужели ты ни с кем не хочешь увидеться? Поговорить… Я думаю, что Инга бы много смогла тебе рассказать.

– Нет, Кир, не стоит. Мой образ, однозначно, ассоциируется у неё с насилием, жестокостью и, возможно, даже смертью.

– Она сильная девушка, раз буквально с того света смогли вернуть её.

– Однозначно, но лишний раз беспокоить её не стоит. Тем более, я слышал, что у неё не совсем всё хорошо с головой. Это всё последствия Форестнайта. Сам понимаешь.

Ренне кивнул, сделал последний глоток и поднялся из-за стола.

– Ладно, мне пора. Надо готовиться.

– Давай, Кир. Выход сам найдёшь.

– Не умничай, ты тоже давай готовься. К главной роли.

– Может, всё-таки поконкретнее расскажешь? Что от меня требуется?

Он подошёл ко мне вплотную и издевательски прошептал мне на ухо:

– Как минимум, не сбежать в самый ответственный момент, как поступил твой дружок.

В этот раз слова Ренне действительно задели меня, и я повысил свой тон.

– Матвей не мог исчезнуть просто так. Не мог. Ты понял меня? У него были причины. Были. Ясно?

–Так почему ты сам не выяснишь у него это? Или почему он до сих пор не решился зайти к тебе? Ответ очевиден: ты боишься. И он боится. Вы оба полны страха узнать что-то такое, что раз и навсегда перечеркнёт вашу дружбу. Вашу, казалось бы, идеальную дружбу…

Ренне говорил прямо и смело, что было ему всегда присуще, но именно этим он и задевал меня, больше и больше, с каждым его мерзким словом, заставляя меня ненавидеть его. Возможно, даже за тот факт, что он говорит самую настоящую правду.

Я хотел схватить его за горло, но он был готов к этому и почти без сопротивления убрал мои руки в сторону. Я повторил попытку несколько раз, но и они оказались безуспешными.

– Не смей так говорить про Матвея! Не смей так говорить про меня! Ты ничего не знаешь! Ничего не знаешь!

– Ладно-ладно, успокойся, Серб. Я ухожу, но ближе к вечеру снова заеду. Есть дело.

Я хлопнул за ним дверь, но тут же отворил и всё в том же порыве ярости крикнул ему в след:

– И не смей меня называть больше «Сербом»! Чёртов умник…

###

Под вечер мне стало немного стыдно за то, что я всё-таки не сумел ударить Кира, который уже не первый раз заводил тему отношений с моими одноклассниками. Он постоянно пытался объяснить, как мне следует поступать, и почему это будет правильным.

Но такие наивные и глупые советы от человека, который понятия не имеет, как мне иногда сложно просыпаться и засыпать с мыслями о лицее, не нужны и даром.

Весть о возвращении Матвея дошла до меня ближе к Новому году, и я безвозмездно верил, что рано или поздно он явится ко мне с распростёртыми объятиями и расскажет невообразимую историю о своих странствиях, на которую даже мне не хватит фантазии.

Мои ожидания не оправдались, и с каждым днём мне становилось всё паршивее от того, что Фадеев так и не удосужился меня навестить. Резнёв об этом прекрасно знал и отнёсся к этому факту вполне спокойно, утверждая, что благодаря такой рокировке он познакомился со мной лично, а на меня у Андрея были свои планы.

От таких идей мне было весьма неловко и неприятно, ведь я до сих пор понятия не имел, чем именно он занимается, помимо ночного клуба. Иногда у меня складывалось впечатление о том, что все тайные дела этого человека – всего лишь миф, который создан для поддержания своего авторитетного статуса.

Резнёв был впечатлён историей с минувшего Форестнайта и после неё даже принял меня на небольшую бумажную работу в Картон, которую стабильно очень щедро оплачивал. Правда, последние дней десять я практически ничем не занимался. Андрей обосновывал это тем фактом, что сейчас идёт очень важный процесс ожидания.

Он был доволен моей новой циничной составляющей, которая постепенно овладела мной впоследствии той ночи, глубоко веруя в тот факт, что это поможет мне состояться и преуспеть в его мерзких делах.

Также я усомнился в своих медицинских способностях, но это было весьма приятное разочарование в виду того, что Инга Шейдаева осталась жива. Правда, до меня дошли слухи о том, что она категорически отказывается возвращаться в лицей, а также ни с кем не разговаривает.

Медицина практически не знает случаев клинической смерти, когда человек оставался полностью вменяемым и адекватным.

Я ведь и сам пребывал в состоянии комы довольно немалый период, после чего моя психическая составляющая несколько пошатнулась.

Кир сдержал слово и заехал ближе к вечеру, вручив мне целую пачку пригласительных билетов, которые я должен был раздать выпускникам лицея. Он прекрасно знал, что эта идея меня чертовски разозлит, но отказываться я не имел права.

Очередное мероприятие будет посвящено дню рождения Резнёва, и Ренне со своей командой подготовил для него какой-то специальный подарок, поэтому раздавал пригласительные практически всем подряд.

Я долго не мог заснуть, постоянно ворочался и всеми силами проклинал Кира, ведь именно по его инициативе я снова встречусь лицом к лицу со всеми людьми, которых я уже давно решил оставить в прошлом. Ренне болен своей самоуверенностью и однажды это сыграет с ним злую шутку.

В любом случае, завтра утром кончится моё инертное пребывание в Картоне, а это значит, что Артур Сербин будет снова в деле. Однозначно.

###

Утро нового дня начиналось с довольно раннего подъёма и завтрака на скорую руку. Отвратительная погода за окном не изменилась. Я старался не думать о том, что буквально через час снова окажусь в лицее и встречусь с теми людьми, которые совсем недавно волновали моё сердце с различной интенсивностью.

Однажды Резнёв полностью раскритиковал мой стиль в одежде и велел мне тотально обновить свой гардероб. Я весьма неохотно последовал его совету и со временем привык и даже полюбил свою новую коллекцию рубашек, а также шикарное пальто, зауженные серые брюки и две пары классических туфель (тёмно-коричневые и бордовые). Но, к сожалению, цвет моего лица был настолько тусклым, что даже в новой одежде я выглядел весьма невыразительно.

Я глубоко вздохнул перед воротами лицея, в очередной раз настраивая себя на позитивный лад, попытался сделать свою походку чуть увереннее обычного и вошёл внутрь.

По причине долгого отсутствия мне бросалась в глаза каждая мелочь, которая мне не замечалась раньше: от настенных часов с рисунком нашей Солнечной системы в гардеробе до высоких потолков в коридорах.

Чтобы упростить свой процесс раздачи билетов и покинуть пределы лицея, как можно скорее, я решил найти президента лицея, Вениамина Рохшера. Я был готов отдать ему конверт с билетами, чтобы он уже распорядился с ними по своей воле, и с чистой совестью покинуть эти стены.

Было время обеда, и я направился в столовую, где мне в глаза сразу бросились знакомые ребята. Я остановился у входа, словно внутри меня какой-то важный механизм дал сбой, и я передумал идти.

Из-за стола поднялась Соловьёва и направилась к столу с грязной посудой. Я отбросил все лишние мысли в сторону и зачем-то подошёл к ней.

– Привет, Саш…

Она повернулась и удивлённо вытаращила на меня глаза, слегка приоткрыв рот.

– Саша! Привет… – я повторил.

Она промолчала, отвернулась, и еле-еле перебирая ногами, пошла обратно к своей женской компании.

– Соловьёва! – выкрикнул я, схватив её за руку. – Ты почему не отвечаешь?

Я держал её за руку, сжимая её тоненькое запястье со всей силы. Спустя считанные мгновения мы стали главными действующими лицами в столовой. Я снова ощутил эти выжигающие взгляды толпы, которые единогласно молили меня о том, чтобы я отпустил Сашу и больше никогда не появлялся в этих стенах.

– Отпусти. Сейчас же, – невозможно было не узнать этот голос, который я хотел услышать ещё с минувшей осени.

Я оглянулся и увидел Матвея, который по-прежнему отличался в лучшую сторону от всех остальных. Его лицо было свежим и бодрым, жизненный энтузиазм бил через край. Как же я скучал по тебе, приятель…

– Серб, пожалуйста, не глупи.

– Матвей? – от долгой разлуки мне всё ещё казалось, что мои глаза меня обманывали…

– Артур. Отпусти её руку, – хладнокровно повторил он.

С одной стороны, я уже был готов поддаться влиянию Фадеева, но данный поступок может с лёгкостью разрушить мою непоколебимую репутацию обезумевшего парня. Я попытался отбросить в сторону все тёплые чувства.

– Мне нужен Рохшер. Сейчас же.

– Ну, а Соловьёва тут причём? – Матвей приблизился ко мне.

– Пусти! Больно! – закричала Саша.

Я не отпускал.

– Серб! – Фадеев приближался.

Я уже и сам перестал понимать, что здесь происходит и почему, Соловьёва до сих пор находится в моём плене. Мысли перемешались. Мне почему-то снова вспомнился Кир, который с довольным лицом даёт мне всё те же наивные советы…

– Давай! – по команде Матвея моя пленница вырвалась из моих уз, заставив меня по инерции дёрнуться за ней.

– Артур, мы можем поговорить? – Фадеев аккуратно придержал меня за плечо.

Из меня вырвался очередной демон, и я со всей злости ударил его по лицу. Всё произошло настолько быстро, что я не успел опомниться, как на меня набросились трое парней, которые скрутили мне руки и повалили на пол лицом вниз.

– Он псих! Он чёртов псих!

– Матвей, ты в порядке?

– Всё нормально. Нормально.

– Покажи.

– Да этот ублюдок тебе нос сломал…

Я поднял глаза, и увидел, как голубая рубашка Матвея покрылась кровью.

– Давай, пошли в медпункт.

Он посмотрел мне в глаза, и я не смог разглядеть в его взгляде ни капли агрессии. Это было глубокое непонимание, которое царит между нами уже долгий период.

Я почувствовал, как меня грубо схватили за волосы и подняли с пола. Казалось, что вот-вот мне оторвут скальп. Двое по-прежнему держали меня за руки, а передо мной стоял Вениамин Рохшер.

– В чём дело? Посторонним не место в нашем лицее. Может быть, стоит позвать охрану?

Я попытался вырваться из оков, но попытка оказалась безуспешной.

– Не дёргайся. Отвечай на вопросы.

– У меня в правом кармане пригласительные билеты в Картон для всех выпускников. Я от Резнёва.

Меня тут же отпустили, и я отдышался. Затем я для начала показал Рохшеру свою карточку лицеиста.

– Сербин? Чёрт! Ты опять за старое! Жизнь тебя совсем ничему не учит…

Слова рыжего президента мне совсем не понравились, но я не разозлился. Я был до сих пор шокирован от того, что смог причинить физическую боль близкому мне человеку.

– Рот закрой. Вот билеты, – я протянул ему конверт с фирменной печатью Картона. – Счастливо оставаться.

Я с иронией хлопнул его плечу и покинул стены этого заведения, по пути домой ещё долго размышляя о том, что происходит в моей больной голове, мысли которой совсем недавно казались мне вменяемыми и адекватными…

Глава 7. На конкурсной основе

Иногда кажется, что всё происходящее – это всего лишь глупый, но очень правдоподобный сон. И вот тебе уже по-настоящему хочется вырваться оттуда и вернуться в реальный мир, но… Ты обречён.

Так было и со мной в этот вечер пятницы, когда визит в лицей Сахарова остался позади, а воспоминания до сих пор заставляли мои руки невольно дрожать.

Чтобы как-то отвлечься от негативных мыслей я внимательно осматривал длинный шрам на правой руке. Я вспоминал прекрасную незнакомку, которая спасла мне жизнь на Форестнайте, перевязав мою истекающую кровью руку своей матроской, которая до сих пор лежит в моей комнате.

Когда я очнулся, то первым, кого я увидел, был Кир, сообщивший, что бесконечно рад меня видеть. Как оказалось, местом моего пробуждения была одна из палаток, которая принадлежала ребятам из гимназии.

Ренне был уже в курсе того, что случилось в соседнем лагере, поэтому очень настырно поторапливал меня. Я отказывался ехать, не поблагодарив свою спасительницу, поэтому мы обошли все местные палатки и поинтересовались, где мы можем её найти. На удивление, никто из гимназистов даже не понял того, о ком идёт речь.

Я поддался уговорам Кирила, и он отвёз меня домой. На фоне всех душевных переживаний я дважды отправлялся в гимназию, чтобы найти свою незнакомку, но, даже пообщавшись с каждым выпускником лично, я не смог отыскать ни одной зацепки. Наверное, я смирился…

Вечер наступил незаметно, я отставил свои воспоминания в сторону и вернулся в реальный мир.

Я собрался и отправился в Картон, где меня лично встретил Резнёв.

– Артур! Как дела? – горячо поприветствовал меня он.

– Привет, Андрей. Всё замечательно… Ты куда пропадал?

– Расскажу тебе об этом чуть позже. Ты уже совсем близок к сути.

– Что-то подобное я уже слышал, – равнодушно ответил я. – С днём рождения разрешишь тебя поздравить?

Мы прошли стойку рецепции и уже поднимались в кабинет Резнёва.

– Однозначно, Серб. Никогда ещё не приходилось отказываться от поздравлений, хах.

Я не готовил какой-то специальной речи, да и слова подбирались как-то совсем неохотно, поэтому удивить именинника мне не удалось, но, тем не менее, он приобнял и горячо поблагодарил меня.

– Я безумно рад, что мы с тобой теперь в одной лодке. Все наши детские обиды остались в прошлом. Можно тебя о кое-чём попросить, Серб?

– Конечно. Надеюсь, на этот раз я не буду снова раздавать пригласительные, хах? – Что? Ты о чём?

– Ну, Кир просил меня раздать пригласительные на этот вечер… В честь твоего дня рождения. Утром я был в лицее и раздал билеты…

Андрей посмотрел на меня недоумевающим взглядом.

– Чушь. Это уже Ренне придумал, к нему вопросы…

Чёртов Ренне!

– То есть…

– Серб, не глупи. И не задавай лишних вопросов. Ты же помнишь, что я это ненавижу? В общем, сегодня вечером будет небольшой конкурс, в котором ты должен будешь принять участие.

– Да. Хорошо. Что за конкурс?

– Опять ты со своими вопросами неуместными… Обычный конкурс на выбывание. У нас сейчас сбор всей нашей команды в кабинете.

Как и в остальном Картоне, здесь преобладали строгие тёмные цвета, задающие какой-то суицидальный настрой. По крайней мере, мне так показалось.

– Всем большое за спасибо за подготовку, друзья, – начал свою речь Андрей, – Вы все доброкачественно подошли к своему делу, и я уверен, что нас ждёт успех. Спасибо вам за это. Сегодня у меня день рождения, и мне хочется, чтобы этот вечер задал правильный ритм и нужный настрой всему следующему году! Я открываю это бутылку шампанского за вас, друзья!

В кабинет вошли две симпатичных официантки и раздали каждому по бокалу.

– Поздравляем, Андрей, – Кир поднялся с дивана и вручил Владельцу маленькую запечатанную коробочку. – Я уверен, что вопрос с тёмными совсем скоро будет решён.

– Спасибо. Безусловно.

Проклятый Ренне! Ничего, с тобой я разберусь чуть позже.

Каждый из присутствующих пожал руку Андрею и отправился на своё рабочее место. Я же оказался последним, оставаясь с ним тет-а-тет.

– Что, Артур? Не терпится, наверное, узнать уже правду?

– Если честно, я уже настолько насытился этими ожиданиями, что давно считаю все эти тайные дела – мифом, – довольно цинично, зато честно, ответил я.

– А ты мне нравишься всё больше, Серб. Ты заслуживаешь этой правды.

Он удобно уселся в своё кожаное кресло и скрестил пальцы рук.

– Присаживайся, – я послушно присел. – Итак, нам предстоит очень интересный разговор…

###

– В общем, я постараюсь не останавливаться на мелочах и для начала расскажу тебе историю в общих деталях. Пять лет назад в нашем городе объявился человек, обладающий уникальным талантом. Он мог предсказывать точную дату смерти абсолютно любого человека. Это был один из студентов медицинского института…

– Местного института, который закрыли пять лет назад? Который был в одном здании с больницей?

– Чёртов Сербин! Не смей перебивать меня! – Резнёв хлопнул ладонью по столу. – Вообще, ты сейчас попал в точку, но всё равно больше так не делай. Уникальный прогноз можно было получить довольно просто – необходимо было всего лишь побеседовать с ним один на один.

Юный предсказатель, конечно же, очень стремительно стал набирать популярность, и всё большее количество людей хотело с ним пообщаться.

Честно, Артур, понятия не имею, как он этого делал, и какие методы использовал, но этот хитрец никогда не ошибался…

Большинство склонялось к тому, что он использует какой-то особый вид гипноза, заставляющий запустить в голове человека своеобразный обратный отчёт…

На волне успеха в институте открыли два цокольных этажа, которые и стали психиатрической лечебницей, в которой студента-предсказателя назначали заместителем главного врача.

– Андрей, прости, пожалуйста, что перебиваю… У этого студента есть имя?

– Разумеется.

– И как его звали?

– Андрей Резнёв.

Я приоткрыл рот от удивления, начиная обдумывать только что услышанную информацию. Но Владелец тут же расхохотался и продолжил:

– Ты сейчас серьёзно поверил мне? Да ты был серьёзен, как никогда, Серб! Конечно же, это был не я. Студента звали Навин Бертраш, и его нескончаемые амбиции не давали ему покоя. Он начал пользоваться своим талантом, ради достижения своих целей. Сначала он предсказал приближающуюся смерть своему начальнику, затем людям, которые были во главе института.

Естественно, пошли подозрения о том, что всё происходящее – дело рук Навина, и против него возбудили уголовное дело. Но Бертраш был совсем неглуп, и был на два шага впереди закона. Он создал свою команду последователей, в которую вошли как студенты медицинского института, так и его пациенты, которые были очарованы красивыми обещаниями.

Уговор был прост: Навин сообщал человеку его точную дату смерти, а он ровно четверть своей оставшейся жизни был обязан защищать его интересы.

Возможно, для тебя это сейчас звучит глупо и несерьёзно, но прими к сведению и тот факт, что этот предсказатель делал с людьми, которые отказывались примыкать к его команде?

– Понимаю…

– Именно. Уже на протяжении пяти лет медицинский институт именуется психиатрической лечебницей имени Навина Бертраша, который, пользуясь своим необыкновенным природным даром, сумел обожествить себя и обзавестись целой армией последователей.

За пять лет в нашем городе была проведена хорошая работа, чтобы про этого персонажа больше никто и никогда не вспомнил. Явление Навина – одно большое тёмное клеймо на весь город.

Пожалуй, вводная часть на этом закончена, Серб. Для начала, попробуй обработать эту информацию, а чуть позже я буду готов ответить на твои вопросы. Да-да, ты не ослышался, я буду готов ответить даже на самые глупые вопросы…

– Я… Я даже не знаю, что и сказать…

– Сво-бо-ден. Ничего не надо говорить, ты мне сейчас нужен в зале. Уже совсем скоро конкурс!

– Хорошо, – я привстал и вышел из кабинета, придержав за собой тяжёлую дверь.

Либо Андрей сейчас очень красиво обвёл меня вокруг пальца, либо в этом городе, и правда, происходит какая-то чертовщина?

И что же тогда он хочет, если всегда говорил, что возлагает на меня большие надежды?! И чем занимается команда Картона, помимо ночного клуба?

На фоне всего этого, участие в вечере Резнёва стало казаться глупой формальностью, ведь с этого момента у меня начинается свой собственный конкурс.

Конкурс на выбывание из структуры Картона. И кажется, моё время ограничено…

###

В зал я вышел расстроенный и подавленный тем фактом, что ситуация оказалась намного серьёзнее, чем я мог предположить. Я подошёл к бару и заказал себе чего-то покрепче. Справа от меня, за барной стойкой отдыхала Соловьёва, наслаждаясь компанией какого-то парня, которого я видел впервые.

В этот вечер Саша, очевидно, перестаралась с косметикой на своём лице, но с коротким платьем вишнёвого цвета попала в точку.

– Эй! Снова привет! – я сначала поздоровался, а только потом начал обдумывать, зачем это сделал.

Она посмотрела на меня недоумевающим взглядом, снова не сказав ни слова. Её массивный кавалер тут же вступился за свою даму.

– Какие-то проблемы? – он загородил Соловьёву своим телом и уставился на меня своимслегка глуповатым взглядом.

Данный персонаж был, наверное, в два раза больше меня, но меня это совсем не смущало.

– Отойди, мне надо с ней поговорить, – я попытался убрать его своей худой рукой в сторону, что ему очень не понравилось.

В ответ он слегка оттолкнул меня.

– Не хочет она с тобой говорить. Пошёл отсюда!

– Руки убрал!

Наша маленькая потасовка тут же привлекла внимание.

Из комнаты номер один появился Кирил Ренне, который мгновенно пробрался сквозь толпу и остановился около нас.

– Молодой человек, у вас появились разногласия с моим другом? – вступился за меня Кир.

– Нет, всё нормально, – ответил кавалер Соловьёвой, дружественно хлопнув меня по плечу.

– Очень тонко сыграно! Вы учитесь в театральном училище! Вы случайно не актёр?

– Эм, да нет…

– Кир, не лезь! – довольно грубо обратился к нему я.

– Понял тебя, Серб! Некрасиво закатывать концерт перед дамой. Согласен с тобой. Молодой человек, я поражён вашими актёрскими способностями и хотел бы поговорить с вами наедине.

Ренне был на своей волне, продолжая иронично и тонко унижать моего обидчика. Мне данное представление совсем не нравилось, но если Кир сейчас избавит меня от него, то я буду всё-таки благодарен.

– Прощу прощения, друзья, мы ненадолго… – он схватил его за плечо и повёл за собой в сторону выхода.

Кажется, Соловьёва не сильно расстроилась…

– Саш, почему ты молчишь? Пожалуйста, давай поговорим, я тебе всё объясню! – она наконец-то изобразила на своём лице что-то вроде заинтересованности.

Её внимательный взгляд негласно намекал на то, чтобы я продолжал свою речь.

– Моя жизнь сильно изменилась. Произошло слишком много вещей, которые уничтожают меня изнутри. Иногда я неподвластен своему разуму, отсюда вытекает моя агрессия. Ты хотя бы раз думала, как мне бывает сложно справиться со всем этим? Да я готов всё отдать, чтобы вернуть тот самый вечер у Глеба, чтобы исправить ситуацию…

Она продолжала хладнокровно молчать, словно ей доставляло удовольствие моё откровенное признание.

– Скажи мне хотя бы, где сейчас Матвей? Он здесь?

Молчание ранит намного сильнее слов. Я чувствовал, как начинаю терять контроль над собой от того, что это маленькое ничтожество отказывается мне отвечать.

– Скажи мне, – сквозь зубы проговорил я. – Ответь!

Рядом с ней незнакомый мужчина забирал коктейли для своей компании, и он уже был готов развернуться и отправиться к своему столику, как мои нервы не выдержали, и я толкнул его в сторону Саши.

Коктейльные брызги добрались и до платья Соловьёвой, и до одежды мужчины. Досталось всем.

Она от удивления открыла рот и выругалась в мою сторону, проклиная меня в этом ругательстве много-много раз.

Саша продолжала негодовать о случившемся. Незнакомец совсем не расстроился, еле скрывая свою улыбку от взглядов со стороны. Бармен в знак поддержки развёл руки в стороны и осторожно уточнил:

– Вам повторить?

###

– Серб, какая разница, что случилось с этим прекрасным актёром? Тебе, правда, есть дело?

– Если честно, то не особо, – ответил я Киру. – А ты мне ничего не хочешь сказать. Насчёт пригласительных? Кажется, Резнёв…

– Конечно, он был не в курсе. Поверь мне, так будет лучше…

– Да пошёл ты к чёрту!

– Серб, только не усложняй. Хочешь ударить меня? Ударь! Просто пойми, что я тебе не враг… Я понимаю, как тебе иногда приходится тяжело, но я просто хочу помочь…

– Слишком много тебя в моей жизни, не чувствуешь?

За моим вопросом, который сумел задеть чувства Кира, последовала небольшая пауза в нашем диалоге.

– Серб, мы можем обсудить это в другой раз…

– Да мы с тобой обсуждали это уже слишком много раз, Кир! И моя точка зрения на протяжении всех наших диалогов остаётся постоянной: не лезь не в своё дело.

– Ладно, Серб… Сейчас будет тот самый конкурс. Понимаешь же, о чём речь? – в знак одобрения я моргнул глазами. – Отлично. Давай-ка, пионерская готовность, понял?

– Хорошо, – я подозвал его жестом пальца чуть ближе, чтобы сказать ему кое-что на ухо. – Однажды твоя самоуверенность сыграет с тобой очень злую шутку.

– Приму к сведению. Как видишь, твоими советами я не брезгаю…

– Я польщён. Скажи лучше, Фадеев здесь?

– Нет, не появлялся. Давай лучше я тебе представлю ещё одного нашего друга. На сцене видишь парня с чёрной бабочкой?

Он показал пальцем на высокого и худого молодого человека в малиновом пиджаке с белой рубашкой.

Его мелированные волосы были очень аккуратно уложены на правый бок, а область висков была полностью выбрита, в таком сочетании сразу чувствовалось что-то сильное и волевое. Приятное на внешность смуглое лицо, обладающее ровными чертами, вызывало доверие.

– Вижу.

– Эрик Бютнер – ведущий сегодняшнего вечера.

– Он здесь не каждую неделю, верно?

– Именно. Этот парень – настоящая медийная личность, пользующаяся бешеной популярностью. Его образ в телевидении, голос по радио, а душа в Картоне. Отличный парень, кстати. Дружелюбный.

– Поглядим, – кратко и лаконично ответил я.

– Скоро уже начнётся, нужно подойти поближе к сцене.

– Хорошо.

Музыка постепенно стала утихать, световое сопровождение переместило акцент на сцену.

– Картон, добрый вечер! Как настроение? – публика ответила бурными овациями в адрес Эрика.

Однозначно, вечер им нравился.

– Самое время для того, чтобы немного развеяться, зарядиться положительными эмоциями на всю оставшуюся ночь! Мы подготовили для вас чудесный конкурс с потрясающим призом, друзья. Я с гордостью хочу пригласить для участия наших больших друзей.

Далее Эрик взял небольшую паузу, чтобы распространить интригу на весь зал. Мне стало немного не по себе.

– Друзья, сегодня на нашем вечере присутствует одна из самых известных девушек нашего города: потрясающая Эмми Ча-а-айлд! Видеоблогер, преуспевающая модель и, конечно же, просто красавица! Поприветствуем её аплодисментами!

Свет и внимание публики тут же переключились на неё.

Эмми мне никогда не нравилась, и я считал её маленьким глупым созданием, которая пользуется популярностью у таких же недалёких людей.

– Картон, привет! – поздоровалась Чайлд, в очередной раз, взорвав публику овациями.

– Итак, друзья, наш второй конкурсант – Артур… Сербин! Пресс-центр нашего любимого Картона, просим тебя выйти на сцену и поздороваться с публикой!

Пресс-центр? Так вот как называется моя должность…

Публика встретила меня довольно сдержанно и скромно.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – на сцену вынесли комплект из двух стульев и одного маленького столика.

Мы присели, Эмми продолжала махать рукой поклонникам.

– Думаю, друзья, большинство из вас согласится, если я скажу, что судьба – самая странная дама во Вселенной, которая может распорядиться вашей жизнью, как ей вздумается. Так вот, есть такие игры, в которых исход полностью зависит от этой коварной госпожи. И я предлагаю вам сыграть в одну из таких игр.

Интересно…

– Русская рулетка! – зал на мгновение растворился в тишине… – Но! Это будет немного изменённая версия игры…

Из-за кулис симпатичная девушка вынесла револьвер, а Эрик продемонстрировал содержимое его барабана. В одной каморе был забит порошочек белого цвета.

– Этот порошок заставит ваш разум целую неделю страдать от амнезии, которая полностью отуманит вашу голову… Поверьте, это будет незабываемо!

А можно мне рецепт? Может быть, тогда моя жизнь станет немного легче?

– Картон, мы начинаем! Участники готовы? Артур?

– Готов.

– Эмми?

– Готова! Я готова! – отозвалась вторая участница своим противным голосом.

– Правила конкурса беспредельно просты: каждый по очереди вставляет револьвер себе в рот и… Жмёт на курок, конечно же! – с этими словами Эрик положил револьвер на столик. – Кто начинает?

– Ну, он же парень, пусть и начинает! – передавая трусость на меня, сказала Эмми.

– Ты готов?

Я неуверенно кивнул.

– Что же, тогда мы начинаем конкурс! – Эрик отошёл в сторону.

Да ерунда это всё!

Я ещё раз посмотрел на публику, улыбнулся для того, чтобы все подумали, с какой лёгкостью я всё это сейчас сделаю, хорошенько прокрутил барабан и засунул дуло себе в рот.

Просто нажать на курок, это совсем просто, совсем-совсем просто, ну же! Нет, никак не поддаётся…

Что-то я действительно занервничал.... Моя фальшивая улыбка уже давно сползла с лица, которое замерло в довольно глупой физиономии.

Ладно, к чёрту всё! Раз, два, три… Снова не нажал, да что же такое? Недовольная публика загудела. Была не…

Щелчок. Спасибо, фортуна!

– Первый блин не всегда комом! Повезло нашему парню, повезло! Твой ход, Эмми, – раздался голос Эрика.

Наверняка, она боялась намного больше меня. Но как же показать свою трусость перед обожающей тебя толпой?

Мне можно было ненадолго расслабиться и в очередной раз поверить в случай. Но это всё было совсем мимолётно.

Эмми чувствовала давление со стороны, поэтому, даже не прокрутив барабан револьвера – нажала на курок, щелчок. Чёрт.

Публика пришла в экстаз от смелости юного дарования.

– Вот это да! Шанс был один из пяти – и ей повезло! Смело, очень смело! Играем дальше.

Мой ход. Я посмотрел на свою соперницу, и мне захотелось выстрелить этим порошком прямо ей в лицо, но сейчас не самый подходящий случай для этого…

Руки дрожали. Я прокрутил барабан револьвера.

Говорят, что второй раз всё даётся легче первого. Неправда! Наглая ложь! Я снова замер с дулом во рту…

Щелчок. Что, уже? Я нажал?!

Механизм трусости в моей голове дал сбой, и я всё-таки нажал на курок. Публика, кажется, недовольна таким развитием событий в мою пользу…

Моя соперница снова проигнорировала попытку получить дополнительный шанс на продолжение борьбы и тут же нажала на курок.

Щелчок. Смело… Два – два.

– Вот это борьба идёт у нас! Друзья, вам нравится это?

Ещё бы такое зрелище не нравилось…

– Думаю, пришло время объявить главный приз конкурса. С вашего позволения, друзья, главный приз – право на проведение дня рождения победителя в лучшем клубе города! В этот праздник клуб будет целиком отдан под ваше управление, и только вы будете определять, в каком стиле пройдёт ваш вечер, и кто на него будет приглашён…

Ого! А вот это действительно хороший приз!

– Я думаю, что теперь в наших участниках прибавилось азарта, верно? Продолжаем нашу игру!

На удивление, третий выстрел дался мне куда легче двух предыдущих. Возможно, я просто не хотел, чтобы это глупое шоу затягивалось.

На этот раз, звук щелчка был особенно приятен.

Эмми решила в этот раз перестраховаться, прокрутив барабан. Ещё бы!

Она снова помахала рукой публике, сказала что-то в камеру и посмотрела мне прямо в глаза.

– Пусть победит наиболее удачливый, хах.

– Надеюсь, это будешь не ты, – ответил я.

Она показала мне средний палец, который тут же получил поддержку от зрителей.

Эмми в третий раз положила револьвер себе в рот, сначала посмотрела вглубь зала, а затем на меня. Её глаза были наполнены самолюбием.

Пальцы на курок.

Оглушительный выстрел.

Тишина.

Чайлд продолжает смотреть мне в глаза, но уже обезумевшим взглядом, молящим о помощи.

Её блондинистые волосы стали стремительно окрашиваться в алый цвет, лицо идеальной формы бледнеть, а удивлённые глаза стали постепенно закрываться, так и не успев осознать, что этот конкурс будет самым неудачным в её жизни.

Глава 8. Дежавю

Как выяснилось, данный конкурс был апогеем текущего вечера.

Эмми рухнула на стол, оставляя за собой быстро растущую алую гущу.

Что случилось? Может быть, я давно проиграл в глупом конкурсе, а волшебный порошок попал ко мне внутрь?

Следовательно, я сейчас просто ничего не помню? Почему я сейчас сижу за столом?

– Артур! – Эрик стоял прямо передо мной и тряс меня за плечи, пытаясь вернуть к жестокой реальности. – Артур! Срочно к выходу, встречай врачей… Слышишь? Артур?!

– Да-да… Я бегу…

Бютнер оказался молодцом и совсем не растерялся в этой ситуации. Оказывается, что он сразу после выстрела вызвал бригаду скорой помощи.

Пуля прошла насквозь, оставив две небольшие дырки: одну во рту, другую в районе виска.

Эмми держалась молодцом, учитывая, что этот вечер может стать для неё последним вечером в жизни. Скорая приехала довольно быстро, и благодаря помощи Эрика, когда её заносили в машину скорой помощи, она была ещё в сознании.

На душе было страшно паршиво, хотелось исчезнуть.

Постепенно гости стали расходиться, прекрасно понимая, что шоу закончено. К чёрту такие выходки, проклятые живодёры! Пора уходить отсюда…

Клуб заполнила абсолютная тишина, которую я нарушил стуком каблуков своих ботинок. На сцене немного сгорбившись, сидел всё тот же Эрик Бютнер.

Он довольно проницательным взглядом смотрел в одну точку и курил, пуская ароматный дым в зал, наполненный страхом и ужасом.

Не сумев найти нужных слов для начала диалога, я подсел рядом с ним. Он сразу обратил на меня внимание и протянул мне открытую пачку. Я с удовольствием принял его щедрое предложение, а Эрик тут же вручил мне коробок со спичками.

– Спасибо. Уже и не помню, когда в последний раз в руках держал спички.

– Да я вообще любитель таких вещей. Наверное, часть меня застряла в славном и беззаботном времени до миллениума, хах.

– Понимаю… Возможно, у меня такая же ситуация.

– Да тебе и восемнадцати нет, парень…

– А тебе будто намного больше двадцати?

Он на короткое мгновение улыбнулся, давая понять, что он всего лишь пытается как-то разрядить обстановку.

– Эрик Бютнер, – протянул руку мой собеседник.

– Артур Сербин, можно просто Серб. Официально оформили наше знакомство?

– Да, именно, – довольно непривычно было видеть его в столь подавленном состоянии, ведь буквально несколько минут назад он чуть ли не плясал на сцене, пытаясь зажечь публику.

– Я знаю, кто ты. С некоторых пор ты довольно узнаваемая личность.

– А я знаю, кто ты. Кир представил тебя.

– К чёрту Кира и весь Картон. Ты знал про подвох с пистолетом?

– Догадывался, но до конца отказывался верить. Думаешь, здесь такие выходки – это редкость? Ты же здесь работаешь? Должен знать…

– И ты считаешь, что это нормально?

– Я уверен в двух вещах. Ничто не происходит без причины, это раз. Уверен, Андрей найдёт на этот мерзкий конкурс свои оправдания. Это два. Ты в гневе. Это три. Прости, но в течение моей речи понял, что ты очень зол, вот и добавил третью причину.

– Ты что, с ним заодно?

– Да мы здесь все делаем одно дело, кажется…

Со стороны служебного входа показался Андрей Резнёв собственной персоной.

При одном виде этой наглой и спокойной физиономии, мне сразу захотелось дать ему по голове чем-нибудь тяжёлым… Наверняка, я так бы и поступил, если Эрик вовремя не схватил меня за руку.

– Вот она, слепая агрессия в действии, не так ли, Артур? – рассудительным голосом начал свою многообещающую речь Андрей. – Как вам праздник, друзья?

Я попытался вырваться из оков Бютнера, но он держал меня довольно крепко.

– Эрик! Зачем ты сдерживаешь парня в удовольствии? – он всё ближе приближался к нам.

– Серб, он тебя провоцирует, не дёргайся. Пожалуйста, послушай меня, – шепнул в мою сторону Бютнер.

Властными короткими шагами Владелец всё ближе подходил к нам, в качестве своей траектории выбирая кривую линию.

– Держи, – он улыбнулся и захлопал в ладоши. – Эти аплодисменты тебе, ты их заслужил. Ты, правда, тот самый человек, который так мне нужен!

Освещение было слабым и тусклым, его голос эхом разносился по пустому залу.

– Так что? Как вам вечер? – Андрей встал прямо передо мной.

Он хотел, чтобы я всё-таки сорвался, это была его цель. Как бы сейчас не было трудно, мне стоит действовать наперекор мерзавцу.

– Отпусти, – Бютнер послушался меня, и я вплотную подошёл к Резнёву.

Я посмотрел взглядом, полным гнева, ему в глаза.

– Ты ответишь за все свои поступки… Зачем я тебе нужен?

Мною овладел страх перед физической и словесной мощью Резнёва, я дрожал, но пытался не подавать виду. Руки хаотично болтались, слегка вибрируя, а голос с каждым словом становился всё тяжелее.

– Серб, откуда столько нервозности в каждом слове? Я понимаю твой агрессивный настрой и нежелание меня видеть, но поверь, это шоу было показательным.

Он хотел положить мне руку на плечо, но я решительно отверг его попытку.

– Значит, вот как? Хорошо… Важность ценности человеческой жизни – вечный вопрос. Вечный вопрос… Не хочу уходить в философию, не моя это сфера всё-таки. Юная блогерша прострелила себе голову? Здоровее будет! Кажется, она покидала пределы Картона ещё в здравом уме. Эрик, верно?

– Да, – кивнул он.

– Зубы мне не заговаривай. Я задал вопрос, – вновь обратился я к Резнёву.

– И ты ждёшь на него ответа?

– Да.

– Вечно ты так: хочешь всего и сразу, не хватает тебе рассудительности, сдержанности, возможно. Посмотри на своего нового приятеля, – указав взглядом на Эрика, продолжил он, – Сидит себе, тихонечко пускает роскошный дым и не задаёт глупых вопросов… А ведь раньше был таким же бунтарём, как и ты. Кстати, это тот самый табак? Разрешишь? – Бютнер протянул ему пачку, и Андрей закурил. – Да, отменный табак. Отменный.

– Я. Задал. Вопрос, – повторил я, чётко проговаривая каждое слово.

– Понимаю, – сжал губы Резнёв.

Предел моей сдержанности приблизился к нулю быстрее, чем я ожидал…

– Я задал вопрос! Вопрос! ВОПРОС! – я снёс рукой все бокалы с барной стойки, которые с дребезгом продолжили начатую мною истерику.

Андрей молчал, с интересом наблюдая за моим сольным концертом.

– Можешь ничего не объяснять. Я ухожу, – эти слова должны были стать моей прощальной речью.

– Хозяин – барин, мой друг, хозяин – барин, – в очередной раз использовал речевой повтор Резнёв.

Эта издевательская манера речи окончательно вывела меня из себя, я показательно хлопнул ладонью по барной стойке и покинул Картон с глубокой надеждой на то, что больше никогда в жизни не увижу этот адский огонь в глазах.

Вряд ли бы, моя совесть позволила мне сегодня заснуть, поэтому я отправился в Штрих, круглосуточный бар, чтобы хоть как-то развеяться и попытаться забыть этот ужасный вечер.

Хотелось просто выключиться из режима жизни и перестать существовать, чтобы хотя бы на несколько мгновений не думать о случившемся.

В небольшом зале почти не было гостей, я уселся в самый угол. Официант принял мой алкогольный заказ, оставляя меня снова наедине со своими воспоминаниями.

Я в очередной раз повторил все события у себя в голове…

– Ты что следил за мной!? – я открыл глаза и был шокирован от внезапного появления Эрика напротив меня.

– Да брось, просто выжидал подходящий момент… Ладно, следил, да… Но я не знал, как по-другому к тебе подступиться… Извини.

Бютнер стал резко меня немного напрягать.

– Да ты о чём вообще?!

– Ладно-ладно, Серб… Просто одиноко мне в столь паршивый период дня – так нельзя. А у нас с тобой это взаимно, кажется. Развеемся немного?

Я аккуратно кивнул в его сторону.

– Хах! Отлично, Артур! И как раз треклятый дождь кончился…

###

После бара, ближе к третьему часу ночи, Эрик предложил мне прокатиться до своего любимого места, которое находилось неподалёку от города.

Наличие автомобиля и его убедительность заставили меня принять это предложение.

По пути он мне рассказывал о своей учёбе в гимназии, о своей общественной деятельности, а также про свою нынешнюю невесту.

На удивление, слушать его было действительно интересно, Бютнер умел подавать историю в нужном виде.

Мы приехали к месту, где начинался Бурый лес. Здесь, посреди мохнатых тропинок и не обширного количества гниющих деревьев, находился заброшенный и недостроенный комплекс домов.

– Денег не хватило в самый нужный момент, вот и забросили… А ведь, по прогнозам, здесь могло бы быть одно из самых престижных мест для проживания в городе! – объяснил мой собеседник.

Где-то был построен всего один этаж, где-то почти целый подъезд. Мы зашли в один из таких недостроенных подъездов и поднялись на самый верх. Крыши, конечно же, никакой и в помине не было. Вид на лес открывался прекрасный.

– Красиво. И как часто ты здесь бываешь?

Темнело буквально на глазах, с тропинки, откуда мы поднимались, раздался шорох, но я даже не подал виду, что меня это как-то напугало или привлекло моё внимание.

– Как только мне требуется в очередной раз собраться с мыслями, то есть частенько. Просто стою здесь, смотрю в бесконечность, курю и размышляю.... Идеальное место, чтобы восстановить баланс в голове.

Я затянулся чуть глубже обычного, посмотрел на Эрика и перевёл взгляд на серое хмурое небо. Выдох густого дыма спровоцировал какую-то приятную лёгкость от общения с новым человеком. Кажется, на душе стало чуть спокойнее…

– Хорошо здесь, – я лишь еле заметно кивнул, полностью соглашаясь с мыслью.

– Что ты хотел рассказать мне про Резнёва?

– О, тут мне точно есть, о чём рассказать. Давай только чуть позже. Честно, Артур, сейчас не хочется вспоминать это имя. Думаю, как и тебе.

– Как скажешь, – я докурил и бросил бычок со стены. – Высоковато. Насмерть разобьёшься отсюда?

– Думаю, нет. Хотя, сам прекрасно знаешь, что это зависит от того, как упадёшь. Наверное, ноги переломаешь точно, хах.

Я подошёл почти к самому краю и ещё раз оценил здешние красоты из ржавой техники, небольшого болотистого водоёма и погибающих деревьев. Подойти ещё ближе не решился – довольно опасно. Ветер ударил в спину резко и хлёстко, на мгновенье показалось, что я теряю равновесие и падаю в бездну. Страшновато…

– Ты чего? Всё нормально? Или ты решил стать частью этого хлама?

– Пожалуй, что не сегодня, – с улыбкой ответил я.

Наверное, пора возвращаться домой… Я уже хотел сказать об этом своему оппоненту, но сзади кто-то лёгкой рукой вцепился в моё горло и приставил к нему ледяное лезвие.

К моему сожалению, Бютнер пропал из радиуса моего обзора, и мне стало ещё больше не по себе. Я не решился открывать рот, чтобы случайно не приблизиться кадыком к холодному лезвию.

Очередной жизненный урок, который показывает, что нельзя никому верить. Никогда и никому.

Я почувствовал, как меня стали толкать в спину, аккуратно подводя к обрыву разрушенной стены. В следующий момент времени на мою голову набросили накидку, которая ослепила меня на мои последние секунды пребывания в этом мире.

– Эрик, что происходит, чёрт возьми? Какого?! – я всё-таки решился и попытался обратиться к Бютнеру.

Тишина в ответ. Он и не думал мне ничего объяснять. Кажется…

– Эрик! Эрик! – я услышал шаги в свою сторону.

– Артур! Я уверен, что мы с тобой могли бы подружиться и всё такое… Но, видимо, не в этой жизни, приятель! Не в этой жизни…

###

Колючий ветер неприятно прикоснулся к моему лицу, и я открыл глаза. Холода я больше не чувствовал.

Это означало, что с меня стянули накидку и убрали лезвие от моего горла. Я отдышался.

Послышался смех Бютнера, я обернулся и увидел его в объятиях неизвестной девушки.

– Эрик, чёрт возьми? По-твоему, это смешно?! – обратился я к нему.

– Эрик, по-твоему, это смешно? – девушка тут же меня передразнила.

– Да ладно тебе! Вот теперь, можно сказать, что официально оформили наше знакомство! Это мой новый приятель, Артур Сербин, – объяснил Бютнер своей спутнице, которая несколько секунд ранее приставила к моему горлу нож.

Я всё ещё плохо видел и не мог толком разобрать очертания лица подруги Эрика. Всё казалось размытым, поэтому я подошёл к ним чуть ближе.

– Чего уставился? – я присмотрелся и не мог поверить своим глазам.

Я не мог ошибаться… Это была… Та самая… Незнакомка с пляжа…

Она дерзко увела взгляд в сторону и прикусила губу от небольшого смущения, прекрасно понимая, что я – тот самый парень, которому она спасла жизнь.

– Так-так, я не понял… Вы уже знакомы? – спросил Эрик.

– Отчасти, – ответил я.

– В смысле отчасти? А ничего, что я твою жалкую жизнь спасла? Когда ты умоляюще рыдал о своей никчёмности?!

– Чего?! Да я..

– Вот и замолчи, – тут же перебила меня она.

Довольно дерзко.

– Может быть, введёте меня в курс дела? – недоумевая, снова спросил Бютнер.

– В общем…

– Тс-тс, парень, – она перебила меня, приставив указательный палец к моим губам. – Мы все сегодня устали. Я не сомневаюсь. И ты, и Эрик, и в какой-то степени даже я. Тяжёлая ночь, понимаешь?

– И что теперь? – я осторожно кивнул в знак одобрения.

– Мы сейчас везём тебя домой, а завтра вечером, если судьбе будет угодно, конечно… Мы снова встретимся и всё обсудим. Готова поспорить, что ты сейчас стоишь и едва улавливаешь суть происходящего… Да и выглядишь ты паршиво! Хотя, наверняка, тебе это свойственно…

– Эрик, такое общение считается у неё нормальным? – обратился я к нему.

Он подошёл чуть ближе и хлопнул меня по плечу.

– Именно. Ну, собственно, знакомься…

– Я за рулём! Пошевеливайтесь! – послышался женский голос со двора, намекая мне о том, что за этой девушкой нужен глаз да глаз.

– … Алиса, моя невеста. Так и живём.

Я второй раз за промежуток в восемь часов был шокирован от происходящего и прекрасно понимал, что для меня сейчас нет ничего лучше, чем здоровый сон.

Глаза закрылись моментально, а приятные мысли о том, что я всё-таки нашёл ту самую незнакомку – грели душу.

Причём я прекрасно понимал, что у них с Эриком отношения, которые совсем скоро будут подтверждены законом.

Но это совсем не отнимало моего желания вновь и вновь представлять Алису, в которой было что-то такое, что рано или поздно было в состоянии зажечь мой потухший жизненный потенциал.

###

Крепкий сон успешно залатал мои раны и подготовил место для новых. Я проснулся около пяти часов вечера. Ложился спать – за окном было темно, проснулся – такая же картина. Константа.

Раздался входящий вызов.

– Серб, привет, у нас всё в силе?

– Привет! Конечно. Встретимся через час в Штрихе?

– Штрих? Это для оборванцев, Артур. Ну, или школьников, что в принципе одно и то же. Я заеду за тобой через девяноста минут, и мы поедем в более приличное место. Не беспокойся, я угощаю. До скорого.

– Как скажешь.

Я не стал спорить и отправился в душ, где под струями тёплой воды ушёл в долгие раздумья. Мне совсем не нравилась ситуация, которая складывалась вокруг меня, Эрика и Алисы. Невеста Бютнера была потрясающей, несмотря на своеобразную манеру обращения. Со времён Форестнайта я чувствовал, что её женские чары подействовали на меня, заставляя периодически представлять её образ в моей голове. Надеюсь, это пройдёт…

Эрик оказался весьма пунктуален и заехал вовремя.

– Как дела? Выспался? – спросил он с переднего сидения пассажира, за рулём снова была его очаровательная спутница.

– В порядке. Куда едем?

– Ой, боюсь, что с твоей причёской нас вообще никуда не пустят. Ты с осени не стригся что ли? И не брился? Ты серьёзно, парень?

– Алис, отстань от него, – заступился за меня Эрик. – Едем в Сильвер. Слышал о таком?

– Сильвер? Какой-то элитный бар… Или?

– Да ничего элитного, просто высокие цены, приятный интерьер, хорошее обслуживание. Ну, будем считать его элитным, хах.

Действительно, Сильвер оказался довольно приятным, на первый взгляд, местом. Заведение было довольно просторным и светлым, интерьер придерживался классического стиля.

Основная цветовая гамма заведения была в серебристых оттенках, что придавало бару некоторой роскоши.

Нас встретила милая девушка и проводила за один из лучших столиков, который был забронирован на имя Эрика Бютнера.

– Перед сном особо не люблю наедаться, поэтом закажу какой-нибудь салат овощной и большой капучино. А вы что думаете, ребят? – довольно милым тоном поинтересовалась Алиса.

Эрик поддержал эту идею, только вместо большого капучино заказал двойной американо с горячими сливками. Я, по рекомендации своего нового друга, выбрал фирменную пасту со шпинатом, кофе флэт уайт, а также бутылку негазированной воды.

– Мне не терпится спросить… Зачем ты приставила нож к моему горлу? К чему был этот концерт?

Парочка шаловливо переглянулась и синхронно засмеялась.

– Нож? – Алиса полезла в сумку и достала оттуда складную расчёску. – Ты серьёзно? Нож, ха-ха!

– Но я был уверен, что это лезвие…

– Ты забавный, Серб. Правда. Просто хотелось преподнести какую-то изюминку в наше знакомство, вот и всё. Ты же не в обиде, правда?

– Я не из обидчивых…

– Вот и славно!

Я взял небольшую паузу, чтобы всё хорошо обдумать. Что же, раз так… Я решил, что не стоит придавать нашему знакомству столь серьёзный характер, поэтому улыбнулся ребятам и спросил:

– Так что, сколько вы уже вместе?

– Почти два года, в конце лета уже готовимся сыграть свадьбу. Постепенно уже начинаем раздавать пригласительные и продумывать план нашей идеальной свадьбы. Ах да, считай, что ты уже в списке приглашённых.

– Не то, чтобы мы будем сильно рады тебя видеть, – вставила Алиса.

– Черышева, прекрати уже. Серб уже прекрасно понял, что ты любишь хамить. Что ты его достаёшь?

– Да всё нормально, Эрик… Серьёзно… Можете на меня рассчитывать, – подмигнул я им. – Черышева?

– Алиса Черышева, – она любезно протянула мне руку. – Прости. Порой, я излишне эмоциональна. Я просто привыкла, что в кругу общения Эрика попадаются одни ублюдки, которые желают его поставить на колени. Индустрия у него такая. Мерзкая.

– Да, она права, – поддержал Бютнер. – Вечные интриги, сплетни, слухи. Ненавижу свою работу, но кручусь в этой сфере довольно давно, поэтому научился как-то не обращать внимания и гнуть свою линию. По-другому никак.

Официант подал напитки, а через несколько минут вынес салаты и мою пасту. Мы пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за трапезу.

– Ух ты! Отличный кофе! – восторженно произнесла Алиса. – Только нужно, пожалуй, вина ещё заказать. Вы будете? А? Молодой человек, нам, пожалуйста, две бутылки красного полусладкого и три бокала. Спасибо!

Я впервые увидел, как она искренне радуется таким простым мелочам, и от такого приятного зрелища сам невольно заулыбался.

Официант среагировал молниеносно, и через пару минут на нашем столе уже стояли три наполненных бокала.

– Эрик, ты говоришь, что везде гнёшь свою линию… Но в Картоне такая схема не работает, верно? – спросил я.

– Именно. Здесь отдельный мир, который лишает тебя права выбора. Это всё Резнёв, и начиналось у меня всё примерно также. Уже, будучи выпускником, я работал в качестве ведущего на различных праздниках, и людям нравилась моя энергетика. Мной интересовались большие люди, которые пророчили мне успешную карьеру. Но…

– Ты кого-то удушил в ванной? – с иронией спросил я.

– Хах, а ты молодец, что после всего случившегося можешь улыбнуться по этому поводу. Нет, потом я просто связался с Андреем Резнёвым. Кстати, ты уже в курсе про Навина?

– Да, он рассказал мне.

– Три года назад ещё был период, когда его сектанты довольно часто выходили в город и наводили страх на людей. Жуткое было время…

– Наверное… Кстати, как вы познакомились? – я сменил тему, потому что не желал больше слышать ничего про этих фанатиков.

Эрик уже приоткрыл рот, чтобы начать свой рассказ, но Черышева дерзко посмотрела на него, приложила палец к своему рту и начала повествование за него.

– Да ничего особенного, я переехала сюда три года назад, и родители отправили меня в гимназию неподалёку от дома. Получается, что я поступила в восьмой класс, а Эрик учился в одиннадцатом.

– То есть ты сейчас в десятом, да?

– Именно.

– Вот почему никто из выпускников не смог узнать тебя по моим описаниям…

– Что? Ты искал меня? Зачем?

Тут мне стало немного неловко.

– Ну… Чтобы поблагодарить…

– А, к чёрту твою благодарность, – мы с Эриком немного нахмурились, и она тут же поправилась. – Серб, пожалуйста. Я рада, что смогла помочь тебе. Так вот, однажды я сидела во дворе гимназии и читала книгу, он заметил меня и очень грациозно подсел рядом, представившись автором книги, которую я читаю. Потом начал предлагать главную роль в сериале, который он, якобы, собирается снять по мотивам романа.

– Да-да, помню… Ещё оказалось, что главный герой романа – парень, который постепенно начинает сходить с ума. Забавно.

Эта история заворожила меня, и я с восторгом продолжил слушать о том, как их отношения переживали первые шаги.

За совместным ужином я узнал ещё много интересных фактов про Эрика с Алисой, которые позволяли мне всё больше понять тот факт, что они отлично гармонируют и дополняют друг друга.

Общение было лёгким, приятным и не лишённым чувства юмора.

Алиса стала относиться ко мне с большим интересом и уважением, иногда спрашивая меня о моей жизни.

– Всё, что происходит в моей жизни – простые вещи. Так я решил для себя. Такое отношение позволяет мне относиться ко всем происходящим вещам проще. Да, бывает, что попадаешь в такие ситуации, которые заставляют думать, что это конец. Но как бы тяжело не было, нужно помнить, что самый тёмный час всегда под рассветом.

– Хорошо говоришь, Серб… Жизнь слишком коротка, чтобы относиться к ней слишком серьёзно.

– Так пусть в нашей жизни будет как можно больше приятных мелочей. Собрались вместе с друзьями за ужином? Прекрасно! Сегодня дождь не такой сильный, как вчера? Чудесно! Открыл глаза и встретил ещё один новый день? Потрясающе…

– Раз уж пошёл такой разговор, то давайте поднимем наши бокалы за… За простые вещи! Пусть в жизни будет больше радостей!

– Именно!

– За простые вещи, – с улыбкой подтвердил наш общий тост Эрик.

Мы ещё около двух часов наслаждались компанией, заказав за это время две дополнительных бутылки красного вина. Я никогда не был любителем этого напитка, но сегодня вечером он пришёлся мне очень даже по душе.

– Ну, что? Я вызываю такси? – спросил Эрик, а мы с Алисой дружно подтвердили.

Бютнер, как и обещал, расплатился за счёт, оставив очень щедрые чаевые. К нам подъехала наша машина, Эрик сел вперёд, оставляя меня на рандеву с Черышевой на задних сидениях.

Таксист был сдержанным и молчаливым, что меня, однозначно, радовало. Сейчас хотелось просто насладиться тишиной и покоем этого волшебного вечера.

– Вот здесь остановите, да-да…

Бютнер вышел из машины и открыл дверь со стороны Алисы.

– Милая, мы приехали. Выходи.

– Я поеду с Артуром и заберу у него свою матроску наконец-то. Ты же помнишь, как она мне дорога? Это же матроска моего отца…

– Тс, Артур? Проследишь за дамой?

Такой расклад несколько удивил меня.

– Конечно…

– Скоро буду!

На прощание он поцеловал свою возлюбленную, а мне протянул руку, которую я пожал как можно крепче.

Через пятнадцать минут мы подъехали к моему дому.

– Подождёшь меня здесь? – спросил я у Алисы.

– Что? Ты серьёзно? Заставишь меня стоять под дождём и ждать, пока ты вынесешь мне матроску? Ты забавный персонаж…

Мне очень хотелось остаться наедине с Черышевой, но я прекрасно понимал, что всё это будет неправильным по отношению к Бютнеру…

– Ну, добро пожаловать… – пригласил я Алису. – Проходи на кухню.

Я включил режим слабого освещения в квартире.

– Мило у тебя здесь, – осмотрелась и кратко ответила она. – Неси матроску. Надеюсь, ты постирал её?

– Конечно! – из своей комнаты крикнул я.

Я взял матроску в руки и остановился. Мне было чертовски приятно осознавать, что прямо сейчас в моей квартире находится та самая Алиса Черышева…

И почему я должен зависеть от мнения Эрика? Мы ведь даже совсем не друзья…

– Может быть, чай? Или кофе? Или…

– Или что? К чему сейчас это всё, Серб?

Я виновато опустил глаза в пол.

– Я… Я просто не хочу, чтобы ты сейчас уходила.

– И что же мы тогда будем делать? Общаться?

– Возможно…

Она резко поднялась из-за стола, вырвала матроску из моих рук и направилась к выходу.

– Хм, интересно, что скажет Эрик, когда узнает, что его новый друг пытался соблазнить его невесту? Не думаю, что он будет в восторге. До скорого!

Я должен был удержать Алису у себя дома всеми возможными силами. Я так не хотел оставаться один…

– Дверь открой мне! Слышишь?

Наверное, последние полчаса я был не в себе. Это всё магия. Это всё она.

Я схватил кухонный нож, глубоко вздохнул и аккуратно провёл им вдоль своей правой руки.

– Алиса… Алиса…

– Ну, что ты тут застрял? – она подошла ко мне на кухню. – Ты что творишь?! Сербин! Больной! Что же ты делаешь?

Я почувствовал, как перестаю управлять своим телом и медленно присел на пол.

Черышева что-то продолжала говорить мне, пуская тёплые слёзы по своему очаровательному лицу. Мне было предельно хорошо и спокойно.

Она заботливо стала перевязывать мою руку своей чистой матроской, что-то недовольно бормоча мне в лицо.

Я ещё никогда в жизни не чувствовал себя настолько живым и значимым… Это было самое прекрасное ощущение дежавю в моей жизни…

Глава 9. Блажен, кто верует

Ласковый шёпот на протяжении неизвестного периода времени с заботливым трепетом касался моих ушей, заставив наконец-то прийти в себя.

– Серб. Серб! Серб, – я очнулся и увидел перед собой знакомые глаза небесного цвета, которые ненадолго меня смутили и заставили меня считать, что я уже где-то в раю. – Алиса. При-вет.

– Неужели! Честное слово, лучше бы не просыпался… Скажи мне, пожалуйста, как называется твоя болезнь, и как это лечится? Ты что натворил вчера? – она ударила меня по перевязанной руке. – Се-е-ерб, что с тобой не так?

– Я думаю, что во всех моих бедах стоит винить вино, – ответил я, пытаясь понять, насколько сильно мне сейчас плохо.

– Винить вино? Ты серьёзно?

– Звучит весьма неплохо.

– Отнюдь… Кажется, я слишком быстро стала относиться к тебе более-менее лояльно. Избаловала тебя немного, а ты тут же руки вздумал резать. Молодец!

– В любом случае, мне сейчас очень приятно тебя видеть…

– Значит так, сейчас приедет Эрик. Разумеется, он очень зол на тебя! Тебе есть, что рассказать ему?

– Возможно.

– Возможно? Да ты больной…

– Не смею отрицать.

Противный звук дверного звонка заставил Черышеву подняться и открыть дверь своему будущему жениху, который стремительно направился в мою комнату.

Я хотел привстать, чтобы поприветствовать его, но Алиса тут же строго настояла на том, чтобы я не двигался.

– Серб, ты в порядке? Что с рукой? – по его интонации сразу стало понятно, что его, прежде всего, беспокоит моё состояние.

– Да в порядке. Думаю… Прости, что так вышло, – я уже начал оправдываться перед ним, но мой собеседник тут же остановил меня.

– Нет-нет, я всё понимаю. Ещё поговорим с тобой об этом. Вчера ночью позвонила Алиса и сказала, что ты порезал руку. Я тут же приехал и помог дотащить тебя до кровати. Рана была не очень глубокой, к тому же тебе повезло, что рядом с тобой был человек, который знаком с понятием первой помощи. Ты с каких пор руки режешь?

– Я…

– Да шучу я! Ничего не отвечай. У меня оставалась ещё кое-какая работа над сценарием дома, и я попросил Алису остаться с тобой, потому что очень беспокоился о твоём состоянии.

– Да, всё верно, – подтвердила Черышева.

– Серб, извини за прямоту и открытость, но ты сходишь с ума, приятель. Нет, вернее, ты уже просто перестал контактировать с частью мозга, которая принимает все важные решения.

– Наверное… – согласился я.

– В общем, у меня сегодня весь день съёмки, а вечером я собираюсь заехать в Картон и поговорить с Резнёвым, чтобы он окончательно отпустил меня. Так больше продолжаться не может. Думаю, что будет уместным, если я попрошу уйти и от твоего имени. Я готов обсудить с ним все детали и потребовать справедливости.Это – единственное лекарство, которое вылечит тебя. Это – единственный выход.

– Я готов сделать что угодно…

– Давно пора заканчивать этот цирк.

– Эрик, я так устал…

– Я верю, Серб. Я верю. Алис, присмотришь за этим самоубийцей?

– Что? Серьёзно? – недовольно ответила она.

– Конечно, а почему нет?

– По-твоему, я сиделка для сумасшедших людей?

– Он наш друг…

– Он не наш друг, Эрик. Вы знакомы два дня, один из которых он постоянно пытался флиртовать со мной.

– Мы с тобой уже говорили на эту тему.

– И что? Давай теперь постоянно будем рядом с ним, мало ли что он выкинет в очередной раз?

– Хорошо, значит, я отменю все дела и лично буду приглядывать за Артуром.

Мне было крайне неприятно слышать то, что говорит Алиса Черышева, тем не менее, она была права. И с какой вообще стати Бютнер так горячо вступился за наши отношения?

– Тихо, – сказал я. – Не нужны мне сиделки. И вы мне не нужны. Устроили тут. – Вот, наконец-то здравые мысли! Наш пациент здоров! – поддержала меня Алиса. – Да присмотрю я за ним! Хорошо! Начали тут…

– Ну, спасибо… Эрик, пожалуйста, просто сделай так, чтобы проклятый Резнёв отстал от меня. Это всё, что я хочу от этой жизни.

– Я тебя понял. Заеду вечером. Ведите себя прилично, господа-сумасшедшие.

– Надеюсь, он себе ещё что-нибудь перережет…

– Всё! Я ушёл, – Бютнер захлопнул входную дверь и снова оставил меня наедине с Черышевой.

Она присела рядом со мной на кровать и сложила руки крест-накрест.

– У меня к тебе очень заманчивое и взаимовыгодное предложение: я тебе сейчас дам кучу снотворного, и ты будешь наслаждаться прекрасными сновидениями до приезда Эрика. Как тебе идея?

###

Конечно, эта идея мне не понравилась, но хитрая дамочка пошла на обман, предложив мне свой фирменный целебный чай, куда и намешала кучу таблеток.

Мне приснилась полная ерунда, связанная с тяжёлыми воспоминаниями о ночи у Глеба Браумаса.

Я проснулся в холодном поту, оглядываясь по сторонам своей мрачной комнаты.

– Да ты издеваешься? Я дала тебе столько таблеток, а ты проспал всего шесть часов…

– Кажется, у меня температура.

Она дотронулась своей ладошкой до моего лба.

– Кажется, тебе кажется.

– Алис, сделай одолжение. Принеси, пожалуйста, ещё своего фирменного чая. Надоело уже терпеть твои выходки, – с обидой высказал я.

– Ладно. Ну, прости… – неожиданно для меня Черышева извинилась. – Иногда нам намного проще взять и лишний раз осудить человека, чем разобраться. Такова человеческая сущность. Мне действительно очень сложно относиться к людям добрее. Особенно к тем, которые режут себе руки, – она скованно улыбнулась и продолжила. – Так получилось, что меня обманывали всю жизнь. Каждый встречный человек пытался постоянно обмануть частичку меня. Везде. Постоянно. Наверное, мне просто не везло с людьми…

– Все врут. Кто говорит, что не врёт, врёт вдвое больше, – моя собеседница мило ухмыльнулась и ловким движением руки убрала со своего лица локон русых волос в сторону. – Чем занимаются твои родители? – спросил я.

– Отец – писатель, мать – главный бухгалтер. На самом деле, тот факт, что я сейчас нахожусь в этом городе, является также результатом родительского обмана.

– Ну, у нас здесь хорошо. К тому же, ты встретила Эрика…

– Хах, ты сейчас вздумал мне рассказывать плюсы от моего пребывания здесь? Я и сама ведь прекрасно всё понимаю, Артур.

– Да, наверняка, – согласился я. – А можно личный вопрос?

– Ну… Давай.

– За что ты полюбила Бютнера? – смело спросил я.

– Хм, за что я смогла полюбить Эрика? Наверное, он стал первым человеком, который осмелился говорить мне только правду, какой бы горькой она не была. Он был честен со мной абсолютно во всём. Из честности следует доверие, а на его основе уже и строятся счастливые отношения.

– Наверное. У меня никогда не было отношений. Трудно рассуждать, но твои слова кажутся вполне логичными.

– Всему своё время, ты понимаешь, да?

– Именно.

– Может быть, хочешь послушать сказки про долгую и счастливую жизнь?

– Про долгую не хочу, а про счастливую послушал бы.

Черышева принялась мне рассказывать различные истории из своей жизни, которые приходились мне по душе и даже на время заставляли забывать о ноющей боли.

– Кушать хочешь? – поинтересовалась моя рассказчица.

– Не отказался бы…

Она пошла на кухню и через несколько минут вернулась со стаканом горячего молока в руках.

– Я не пью молоко… – возмутился я.

– А мне какая разница? Я себе налила. А через пять минут будет готов твой омлет. – О, это уже лучше.

Я с большим удовольствием перекусил и поблагодарил Алису.

– Надеюсь, ты скоро снова заснёшь, – отшутилась она.

В продолжение нашего диалога я рассказал ей о том, что случилось со мной за последние полгода, давая понять, что когда-то я был абсолютно нормальным. Этой шуткой мне даже удалось развеселить Черышеву, от чего мне самому стало невыносимо приятно.

Время, проведённое наедине с Алисой, было наполнено лёгкостью и беззаботностью. Мне безумно хотелось, чтобы Эрик не приезжал, как можно дольше, но…

Ближе к девяти часам вечера по моей комнате снова раздался звук дверного звонка. Чёрт.

Эрик Бютнер, не раздевшись, ворвался в мою комнату, и я сразу понял, что вести будут не из приятных. Он слегка отдышался и вытер пот со лба.

– Может быть, хотя бы ботинки снимешь? – намекнула ему Алиса.

– Да-да, извини. Я сейчас.

– Что-то не так, – чуть ли не про себя проговорила Черышева.

– Проклятый Владелец… Чтобы он сгорел… Вместе со своим Картоном…

– В чём дело, Эрик? Что говорит?

– Слушай, Серб… Ты же в курсе про Навина?

– Да. Ты уже спрашивал.

– То есть ты знаешь, в чём состоит его сфера деятельности?

– Предсказывает даты смерти.

– А чем занимается Андрей?

– Картон…

– А помимо?

– Без понятия.

– Вот как, то есть он тебя ещё не вводил в курс дела. Последние несколько лет Резнёв занимался ликвидацией тёмных, чтобы они больше не смели появляться и пугать жителей нашего города…

– Ликвидацией… Кого? – перебил его я.

– Тёмных. Так называют людей, которые последовали за Бертрашем. Не знаю точно, почему именно "тёмные", но светлого в этих ребятах, однозначно, мало…

– Понял.

– Стоит признать, что эта задача у Владельца и его команды была выполнена успешно. А теперь… Кульминация! Резнёв всё это делал для того, чтобы остаться единственным связующим между Навином и людьми, которые желают заполучить заветные документы с датами смерти. Теперь всё стало намного проще: хочешь заветный документ? Обратись к Андрею Резнёву – договорись с ним и… После получения желанного документа – останься целым и невредимым.

– Ого…

– Вот тебе и "ого"… Никаких обязанностей перед Навином Бертрашем! Скажу тебе ещё больше, он и Андрей – бывшие друзья и одногруппники, поэтому Андрей прекрасно знает, что и где находится в институте. В последнее время заказов скопилось неприлично много, но… Не осталось исполнителей.

– Погоди, то есть…

– Да-да, не перебивай меня. Вся команда, которая занималась добычей документов… Её больше нет. По разным причинам. Не спрашивай, думаю, и так всё понимаешь.

– Понимаю, – я отвёл глаза в сторону.

– Основной проблемой первых исполнителей стала элементарная недооценка тёмных. Теперь Резнёв хочет, чтобы мы с тобой отправились в лечебницу и привезли все скопившиеся заказы.

– И сколько это?

– Двенадцать документов. Ладно, а теперь к делу: как твоя рука?

– Плохо, – ответила за меня Алиса.

– Нормально, – соврал я.

– Дорогая, прости, но сейчас я больше склонен верить этому парню. Нам необходимо действовать очень быстро. Бертраш давно уже не ждёт гостей, потому что знает плачевную ситуацию с исполнителями Андрея. Выезжаем завтра утром.

– Во сколько?

– В шесть утра.

– Эм…

– Я понимаю, что тебе нужно пару минут, чтобы всё хорошенько обдумать и решить, но… Надеюсь, ты понимаешь, что у нас с тобой нет другого выхода?

###

День, когда мне следовало по-настоящему преодолеть себя и шагнуть в неизвестность, стартовал около пяти утра по местному времени. Ещё одна порция снотворного подействовала на меня не очень эффективно, поэтому всю ночь я постоянно дёргался и ворочался, страдая от душевного дисбаланса и тумана в голове. В ней то и дело возникали новые мысли о том, что уже совсем скоро вся история, связанная с именем Андрея Резнёва, закончится, а мои страдания уйдут прочь раз и навсегда. Стоит только переступить порог лечебницы и забрать необходимые документы…

В теории расклад был довольно простым, но я был уверен, что практика сразу же начнёт выдавать аспекты, которые усложнят нашу задачу.

Новая сделка с Владельцем была крайне неприятной, но другого выхода, как уже сказал Эрик, у нас не было, поэтому я пытался рубить корни нарастающего страха по мере их появления.

Моё общее состояние, на удивление, было не самым паршивым. Рука практически не болела, тело было оковано слабостью из-за недосыпа, аппетит напрочь отсутствовал.

Я заварил себе облепихового чая и через силу съел несколько ложек овсяной каши, убеждая себя, что энергия мне сегодня жизненно необходима.

Во время умывания холодной водой я задумался о том, какие обстоятельства привели меня к тому, что совсем скоро я поеду в настоящий ад, чтобы помочь человеку, которого ненавижу всем сердцем.

Я оделся, ещё раз всё хорошо обдумал и открыл средний ящик своего комода с одеждой, откуда достал ножны, внутри которых находился подарок Кирила Ренне. Надеюсь, не понадобится…

Бютнер, следуя своей честности и пунктуальности, приехал вовремя.

– Доброе утро. Ты как, готов? – спросил он.

– Доброе. Я не знаю, чего ожидать.

– Это к лучшему. Поспал хоть немного?

– Вздремнул чуток.

– Аналогично.

Довольно продолжительное время пути мы ехали молча, довольствуясь лишь композициями с радиоволн.

– Как прошёл день наедине с Алисой? – неожиданно спросил Эрик.

Я немного растерялся, но попытался сохранить хладнокровие.

– Вполне хорошо.

– Ладно тебе, Серб, не скромничай. Я же знаю, что тебе она понравилась.

– Что? Нет… Что за чушь?

– Прекрати. Когда разговор доходит до любовной темы никто из нас не в состоянии умело врать.

– Да. Алиса симпатичная, – скованно ответил я.

– Опять скромничаешь. Да ты без ума от неё, приятель! Думаешь, я не видел, каким взглядом ты на неё смотришь?

– Каким же?

– Вот таким, – он посмотрел на меня, выпучив свои глаза так сильно, насколько мог.

Это показалось мне забавным, и я рассмеялся.

– Видишь, самому смешно ведь. И ты не подумай, я не смею винить тебя. Ни в коем случае! Она и правда волшебная девушка, в такую трудно не влюбиться.

– Да не влюбился я… С чего вдруг такие вопросы?

– Просто. Мне интересно.

– Что тебе интересно? – в довольно грубом тоне ответил я.

Такой разговор казался мне странным и неоправданным, я чувствовал себя некомфортно. Хотя, в общих чертах, Бютнер был прав.

– Твоё отношение к Черышевой. Не более того.

– Нормально я к ней отношусь. Ты доволен?

Эрик понял, что я не намерен продолжать диалог на эту тему, и оставил меня в покое. Он был мне симпатичен как человек, но его излишнее дружелюбие и попытки поговорить со мной по душам мне не особо импонировали.

– Расскажи лучше про наше дело, – нарушил я очередной ритуал нашего молчания.

– Резнёв ничего толкового не сказал, ты ведь его знаешь.

– Знаю, – ухмыльнулся я. – Долго нам ещё ехать?

– Ещё около часа, если будем ехать с такой же скоростью. Лечебница сама по себе является довольно жутким местом. Я сам однажды был в таком отряде исполнителей, поэтому некоторые подробности и нюансы знаю.

– Ты был исполнителем? – удивился я. – И как всё прошло?

– Не спрашивай… Из нашей команды вернулся только я.

– Сколько вас было?

– Четверо. Двоих я совсем не знал, бывалые наёмники. А один был моим хорошим другом с гимназии, – по его поникшему и слегка дрожащему голосу было прекрасно заметно, что эти воспоминания вызывают у моего собеседника небывалую боль утраты. – Кстати, если совсем откровенно, то ты чем-то напоминаешь мне его. Как же ты похож на Руслана… И внешне, и по характеру… Иногда я буквально вижу в твоём образе своего друга, но вовремя возвращаюсь к реальности…

– Соболезную, Эрик, – теперь мне стало понятно, почему у него такая тяга к дружбе со мной. – Я уверен, что он был хорошим парнем.

– Да. Да, Серб. Как и ты. Я рад, что мы сейчас вместе. Мне было бы трудно отправляться в лечебницу с кем-то другим.

– Это взаимно, Эрик, – я по-приятельски хлопнул его по плечу. – Извини меня, просто в последнее время моя циническая составляющая уничтожает всю мою гуманность.

– Прекрати. В твоём случае извинения не уместны, Серб. Всё в порядке.

Я улыбнулся ему в ответ и кинул свой взор на бесконечную дорогу, по периметру которой росли сотни голых деревьев.

Шёл мокрый снег, выл северо-западный ветер. Интересно, это когда-нибудь кончится?

– Самое тяжелое в этой жизни – это осознание того, что твои близкие люди уязвимы. Я всегда охотно иду на контакт с людьми, но подпускаю к себе с большим трудом. Это всё из-за страха потери.

– Прекрати. Это вполне нормально. Я думаю, что все этого боятся. И что теперь, закрыться у себя в каморке и совсем никак не контактировать с обществом? Близкие люди – самое ценное, что может быть у человека.

– Серб! Отлично! А ты говорил про твой бесконечный цинизм…

– Стоп… Ты меня сейчас специально к этому подвёл?

– Именно! Я считаю, что ты всегда так думал, но из-за того, что связался не с теми людьми, забыл об этой простой истине. Вот и всё. Совсем скоро всё кончится, и я уверен, что ты сможешь наладить все прежние контакты.

Хм, хитрый Бютнер… Наверное, он прав.

– А, чуть не забыл предупредить о лечебнице. Возможно, что внутри помещения в голову часто будут лезть различные шальные мысли. Будь осторожен с этим.

– В смысле?

– У тебя в голове станут появляться такие мысли, что в здравом уме тебе было бы страшно о таком подумать.

– Примерно понял.

– Ладно. Пожалуй, прибавлю скорости. Хочется поскорее со всем этим покончить…

###

Мы проехали информационную табличку "Институт медицинских наук имени Навина Бертраша", которая поддалась влиянию времени и успела покрыться ржавчиной.

Как выразился Бютнер, мы приехали на точку невозврата.

– Мы находимся в самой глухой чаще Бурого леса. Конечно, где ещё можно основать институт?! – усмехнулся я.

– Я читал, что на его территории производили различные военные и научные эксперименты. Поэтому нужна была большая местность, отдалённая от города, – поделился своими знаниями мой напарник.

– Вот как? Интересно…

– В общем, смотри: два здания, левое – это общежитие, правое – научно-исследовательский кампус, именно он нам и нужен.

– Что-то не производят они никакого хорошего впечатления…

– А совсем недавно они выглядели великолепно! Как-нибудь покажу старые фотографии этого места, ты очень удивишься.

– Договорились.

– Значит так, в нашем корпусе пять этажей плюс два цокольных. Угадай, где находится нужный нам архив? Конечно, на минус втором этаже!

– Кто бы сомневался, – поделился своим разочарованием я.

Институт был огорожен высоким ржавым забором, вдоль которого находилась целая куча строительного мусора.

Панельные стены здания уже стали менять свой цвет и покрываться мхом, большинство окон было разбито, стены были расписаны различными угрозами и непонятными пентаграммами.

Мне стало не по себе, как только я вышел из машины.

– Готов? – с высоко поднятой головой спросил меня Эрик.

– К чему именно?

– К полному избавлению от «картонной» зависимости, – с этими словами Эрик еле слышно хлопнул дверью и подошёл к багажнику. – С этими чертями нужно быть предельно осторожными, – Бютнер спрятал в карман пистолет, и мне вручил точно такой же. – Однозначно, пригодится. Пойдём, – с ужасным скрипом открывая калитку в ржавом заборе, сказал он.

– Он заряжен?

Щелчок.

– Теперь да. Впервые держишь в руках пистолет?

– Именно… Мне немного не по себе, если честно, – с робостью признался я.

– Ну, а я второй. Нужна инструкция по эксплуатации?

– Не помешала бы…

– Видишь тёмного – целься и жми на курок, всё просто! За дело!

Мне стало совсем не по себе от предостережений Эрика, но дороги назад уже не было, поэтому я для уверенности нащупал в кармане свои ножны и последовал за своим компаньоном, мельком любуясь здешним болотистым пейзажем.

Время действовать.

###

Мы пошли в правую сторону от забаррикадированного досками главного входа, надеясь отыскать более-менее подходящее окно, через которое можно было попасть внутрь лечебницы.

Удача нам улыбнулась почти сразу, и третье по счёту от входа окно было закрыто лишь наполовину.

– Я думаю, что мы с тобой достаточно худые, чтобы пролезть в эту щель.

– А как вы заходили в прошлый раз?

– Лучше не вспоминать. Через канализацию… Это вообще жуть, если честно.

– Ну, да. Из двух зол, как говорится…

– Именно. Серб, подсади меня, пойду первым, – Эрик ухватился за оконный фасад, подтянулся и весьма ловко перекинул сначала ноги, а затем и остальное тело.

– Вот тьма!

– Что такое? – взволнованно ответил я.

– Не видно ничего. Фонарь же у тебя?

– Фонарь?

– Нет, нет, нет! Ты серьёзно?

Я почувствовал себя без вины виноватым.

– Хорошо, – расстроенным голосом сказал мой напарник. – Вернись к машине и возьми фонарик из багажника. Я оставил его открытым.

– А ты как там? В порядке?

– Да иди уже… Быстрее самостоятельно освоюсь, – эти нотки наглости в обращении Бютнера мне совсем не понравились, но я промолчал.

И вообще, больше всего на свете не люблю, когда кто-то очень умный пытается любые собственные просчёты перевести на кого-то другого. Мол, ошибиться может кто угодно, но только не этот самый умник. Принимающий свою неправоту всегда достоин уважения.

Интересно, чем сейчас занимается Алиса? Наверняка, не спит и переживает за нас… По крайней мере, за Эрика-то точно.

Я схватил фонарь и довольно оперативно вернулся, чтобы продолжить нашу экспедицию.

– Эрик, как… – мой незаданный вопрос заглушил безмятежный крик, наполненный страданием.

– А! А-а! Серб… Ах…

Я схватился за фасад, немного неуклюже подтянулся и пролез сквозь щель. Я тут же посветил фонарём и понял, что мы оказались в маленькой заваленной хламом комнате. – Стекло повсюду… – спрыгнув на пол, выругался я. – Эрик, что случилось?

– Посмотри… Мне нужна помощь…

Я подошёл чуть ближе.

– Нога застряла, – дрожащим голосом промолвил он. – Что же ты так долго возился!?

– Да ты издеваешься?!

– Проткнул ступню… Насквозь… Вот чёрт… – я посветил на его ногу и невольно ужаснулся от увиденного.

Из разрушенного пола действительно торчал острый кусок арматуры, причём по всему периметру пола было расставлено несколько таких ловушек. Всё сводилось к мысли, что они здесь разброшены не просто так…

«Добро пожаловать», – было написано большими красными буквами на одной из голых стен. Также в помещении была замечена старенькая потрёпанная мебель и строительные материалы, раскиданные в случайном порядке.

Бютнер попытался ловким движением выдернуть свою ногу, но лишь поморщился и даже пискнул от боли и тут же оставил эту идею, начиная потихоньку впадать в истерику.

– Чёрт-чёрт, отличное начало экспедиции! Очень больно… Серб, нужна аптечка… – А где она?

– В машине, конечно же…

Действительно, довольно неприятное и неожиданное начало.... От вида крови мне стало мерзко и некомфортно.

– Как же…

– Давай быстро до машины. Без лишних вопросов, – приказал Бютнер.

Я послушался и аккуратно перелез обратно, что оказалось совсем нелегко. Как только я покинул здание, у меня закружилась голова. С чего бы это?

Я проделал первую часть операции по спасения своего товарища довольно мобильно и быстро, но Бютнеру так совсем не показалось. Как только я подошёл к окну, то сразу же услышал его зов о помощи.

– Серб, быстрее…

Сначала я закинул внутрь коробку с медикаментами, а потом уже залез сам. Я поставил фонарик на сидение облезлого кресла и подошёл к Эрику, чтобы попытаться оценить степень тяжести предстоящей операции.

– В общем, я думаю, что надо просто очень сильно дёрнуть ногу. Раз, и всё.

– Конечно! Проще простого. Я и на миллиметр её сдвинуть не могу, уже ору от боли, а ты предлагаешь достать её полностью. Лучше глянь, что есть полезного в аптечке. Куча бинтов, белые упаковки таблеток, несколько запакованных шприцев, разноцветные тюбики с мазями и несколько маленьких баночек с порошками разного цвета. Разбираться бы ещё во всём этом…

– Что из этого обезболивающее? – спросил я.

– Пачка с таблетками, которых меньше всего.

– Понял.

Мне вспомнился Резнёв. Из-за него, собственно, мы сейчас здесь и находимся. Надеюсь, жизнь рано или поздно всё расставит по своим местам.

– Одной тебе хватит?

– Не уверен… Сколько там осталось?

– Три штуки.

– Маловато… Давай две.

Мой пациент принял лекарство.

По всей арматуре стекали капли крови Эрика Бютнера, падая на разрушенный линолеум.

– Скоро подействует? – спросил я в надежде, что мы как можно скорее приступим к нашему делу.

– Минут пять… Не больше.

Спустя половину от ожидаемого времени Бютнер попробовал дёрнуть ногой. Его лицо оскалилось, но уже не так сильно, как раньше.

– Ну как? – уточнил я.

– Лучше, кажется.

Я немного задумался. Все мои мысли были связаны с той самой незнакомкой, которая заставила меня в тот самый вечер последовать за ней, потерять равновесие и покатиться кубарём с обрыва и получить эти самые шрамы, которые сейчас украшают мою руку… Ты ведь спасла меня, Алиса. Спасла мою жизнь. Как так получилось, что мы не пересеклись чуть раньше?

И почему каждый раз, когда ты врываешься ко мне в голову, я начинаю сходить с ума. Как же любоваться тобой и постоянно убивать каждую, даже самую маленькую возможность, что мы будем вместе…

– Серб, ты чего замер? Кажется, я совсем забыл про боль. Может быть, попробуем?

Я заботливо помог Бютнеру присесть, чтобы мне было легче доставать его ногу, и крепко схватился за его подошву, попробовал пошевелить её из стороны в сторону, раздался довольно неприятный звук, который негативно повлиял на моё восприятие ситуации.

– Так не больно?

– Почти ничего не почувствовал. Но всё равно: тащи быстро и резко. Одним молниеносным движением. Давай.

Быстро и резко, как хотел Эрик, не получилось. Для начала я сместил его ступню с мёртвой точки, а уже последующими темпами пытался полностью освободить своего друга. Мои руки моментально окрасились в алую краску.

Половина пути осталась позади. Бютнер не издал ни звука, это значительно облегчало эту хирургическую процедуру.

Я довольно быстро вспотел и вытер ладонью капельки пота с лица, забыв, что все мои руки в крови моего напарника. Прекрасно.

– Не томи, Артур… Пожалуйста. Ещё немного осталось, давай без остановок, попробуй всё-таки резким рывком вынуть, – поторопил меня Эрик.

Нам оставался один финальный рывок, но Бютнер наперекор своим словам заорал страшным голосом во всю глотку.

– Верни обратно, обратно! – неожиданно для меня завопил он.

Он задёргался, пытаясь вернуть ногу в исходное положение, но ему это доставляло не меньше боли и страданий, чем потенциальный последний рывок. Я растерялся, и мне стало страшно, что моя слабохарактерность не позволяет мне принять единственное верное решение: заткнуть уши и мощной хваткой вытащить его ступню из проклятой арматуры.

Надо действовать. Сейчас.

– Серб, не трогай, пожалуйста, – снова завопил Бютнер от прикосновения моих рук.

Я подошёл к аптечке, достал оттуда запакованный бинт и кинул в руки моему пациенту.

– Тихо.

– А-а, нет, Серб, нет, пожалуйста. Может быть, ещё одну таблетку принять? Или… Он не успел договорить, как маленькая тёмная комната растворилась в бешеном крике моего пациента. Теперь его от безопасности отделяла лишь элементарная обработка раны и грамотная перевязка. Никогда не поздно научиться методам оказания первой помощи.

Верно, приятель?

###

Оставив треклятую арматуру позади, мы продолжили знакомство с психиатрической лечебницей имени Навина Бертраша. Аптечку мы решили захватить с собой.

Мы обсудили вариант возвращения домой, но всё упёрлось в тот факт, что Эрик уже не сможет выбраться через окно, а единственный выход, который он знает, лежит через канализацию, путь к которой находится на втором цокольном. А по пути к нему мы как раз и захватим нужные нам документы. Идеальный план.

Практически весь первый этаж занимала регистратура и учебные аудитории. Ни о каком освещении речи, конечно же, не шло. Лишь слабый луч света от нашего фонаря уничтожал эту мглу и помогал нам пробираться сквозь разрушенный пол и кучу стройматериалов, которые были разбросаны абсолютно всюду.

Бетонные блоки, осколки стекла, и старая мебель весьма гармонично дополняли смутную атмосферу этого ада.

Бютнер оказался большим молодцом, учитывая, что он совсем не жаловался на свою травму. Конечно, он немного хромал на больную ступню, но передвигался вполне целесообразно и ловко.

Обработку и перевязку раны он сделал себе практически самостоятельно, я лишь помогал и слушался его указаний. Как он выразился лично: «Вроде бы, небольшая дыра в ступне, а такое ощущение, что голову прострелили».

Признаки жизни в лечебнице подтверждали надписи на стенах с довольно нервным подтекстом. «Вас уже не догонят». «Зачем уходить, если здесь интереснее?». «На пути к совершенству». Это лишь те, что мы сумели разглядеть, дойдя до лестницы, ведущей к цокольным этажам.

Она была забита всяким хламом, который преграждал путь, но сильно жизнь не усложнял. Все эти непримечательные ловушки мы старались обходить с предельной осторожностью, чтобы больше не повторилась грустная история с арматурой.

Каждый шаг сопровождался аккуратным вдохом и ритмичным биением сердца, которое стучало так быстро, словно кто-то бил по нему барабанными палочками в ритм классической композиции.

– Давай осторожно, – протянул я руку Эрику, чтобы он смог переступить последнюю недостающую ступеньку.

Если же первый этаж был большим и просторным, что глаза разбегались, то здесь был один длинный коридор, которому не было видно конца. Тесновато. По стенам этого коридора находились пронумерованные двери.

– Как в фильмах ужасов, – мне действительно стало совсем не по себе, а как только я посветил фонариком по стенам, то мой инстинкт самосохранения вовсе отказывался идти вперёд.

На стенах мы заметили новые ироничные записи, которые были намалёваны отнюдь не краской…

– «Улыбайся». Чудесно… Эта кровь… Она человеческая?

– А ты сможешь отличить кровь человек от крови животного?

– Вряд ли. А ты? – признался я.

– Я думаю, что это почти невозможно. Тем более, при таком освещении, – Эрик в очередной раз насторожился. – Не забывай, Серб, смотреть под ноги. Тут тоже всё завалено всякой ерундой.

– Что-то мне совсем нехорошо… Ради чего всё это? – внутри меня оборвалась ещё одна нить хладнокровия и отваги, и я пожаловался своему напарнику.

Он схватил меня за плечо и заглянул прямо в глаза.

– Серб. Серб, я всё понимаю. Всё понимаю. Ты же в курсе, что страх – иллюзия?

– В чём твой секрет такого решительного настроя?

– Скорее всего, обезболивающее. Попробуй, тебе обязательно полегчает.

Я принял его совет и проглотил таблетку, обильно запив водой.

– Давай, приятель, не робей. Тут не так далеко, как кажется. По дороге весь страх растеряешь. Уверяю тебя.

Бютнер всё также прихрамывал, но, тем не менее, шёл немного впереди меня.

– Здесь уже архивы начинаются, видишь? Один «А», два «А», три «А» … Нам нужно найти девять «Б», двадцать три «Б» и тридцать два «Б». Там все необходимые документы. Чёрт, просто запомни эти числа, хорошо? А то у меня совсем туман в голове.

Мы уже успели дойти до архива с номером десять «А», этот архив был примечателен тем, что здесь дверь была выбита и аккуратно лежала неподалёку от картотек. На двери была вырезана непонятная буква то ли греческого, то ли какого ещё алфавита.

– Серб?

– Чего?

– Устроим небольшой перерыв, – мы вошли в десять «А», и Эрик присел на выбитую дверь.

– Поддерживаю, – согласился я.

Спустя несколько минут адская тишина резко сменилась на непонятное мычание, чем-то напоминающее хоровое пение.

– Тоже это слышал? – спросил я.

– Ты серьёзно? Я уже минуты две слышу эти стоны. Думал, что уже окончательно свихнулся.

Мы насторожили слух, но на этот раз ничего не услышали. Тишина снова обманчиво обложила уши.

– Эрик, кажется, дело совсем плохо… – хотел уже умоляющим стоном продолжить свою пламенную речь я, как Бютнер снова насторожился и замер.

– Тихо, – снова мычание, только чуть громче. – Слышишь?

– Да, – кивнул я. – Что это?

– Я думаю, что мой ответ тебе не понравится.

– Тёмные? – дрожащим голосом спросил я.

– Наверняка.

Душераздирающее мычание стало ещё на тон громче.

– Нужно очень быстро спуститься, схватить документы и валить отсюда. Шансов у нас мало… Тёмные уже давно знают о нашем присутствии.

– Пошли в нашем размеренном темпе, – протянул я руку Эрику и помог ему подняться. – Мы почти пришли, – на этот раз уже я немного воодушевил напарника.

Он с трудом поднялся, поморщился и схватился за голову, снова упав на колени.

– А-а, не трогайте! – закричал он.

– Эрик! Эрик! Тихо, – шёпотом попытался успокоить его я, ужасно испугавшись от того, что с ним происходит что-то неладное…

Из его глаз покатились слёзы. Он продолжал правой рукой аккуратно придерживать голову, а левой стал хаотично махать в воздухе.

– Не лезьте ко мне, уйдите! Уйдите! – продолжал истерику Бютнер.

Первое, что пришло в голове – нужно срочно заставить его замолчать, поэтому я дал ему лёгкую пощёчину, от чего он сжался в комок и замолчал. Я тут же обратил внимание на его пустой взгляд, намеренно направленный куда-то в одну точку.

– Что с тобой? Тебе больно? – спросил я.

– Руслан?

О нет…

– Я Артур. Артур Сербин. Эрик?

– Руслан, пожалуйста, помоги мне…

– Давай поднимайся, – я схватил его двумя руками и сумел поставить на ноги. – Пошли, приятель, пошли.

– Я хочу пить.

– Держи…

Он жадно отпил, протёр лицо и посмотрел на меня всё тем же блеклым невыразительным взглядом.

– О-ни ря-дом, – по слогам вымолвил Эрик.

Проклятое мычание доносилось с лестничного проёма, откуда мы спустились. Пустив луч света прямиком на лестницу, жизнь стала казаться чем-то мелким и беспросветным.

Последние ступеньки на пути к нам преодолевал силуэт, окутанный в келье с капюшоном, державший в руках огромный топор.

Мои глаза предательски застыли, поймав фокус на стене около лестничного проёма, на стенке которого красовалось довольно двусмысленное послание «Мы вам рады».

###

Сложно было не заметить в кромешной темноте луч света, поэтому тёмный, увидев нас, решительно зашагал в нашу сторону. Он прекрасно понимал своё преимущество, поэтому двигался немного вальяжно, словно издевался над нами.

– Эрик, Эрик! Бежим! – к счастью, Бютнер сумел зацепиться за грань реальности и пришёл в себя.

– Серб? Вот… – выругался он. – Быстрее!

Он, несмотря на боль в ступне двигался довольно ловко, видимо, так сказывался выброс адреналина или какие-то другие факторы.

Мы уже успели добежать до архива тридцать два «А», а наш фонарик по-прежнему не видел стены, в которую коридор рано или поздно обязан был упереться.

– Они нас слышали с самого начала экспедиции. Если что – дадим бой, – решительно заявил мой напарник. – Тут происходят страшные вещи, с этим зверями никакие моральные устои не действует. Серб, я понимаю, что это сложно, но, если ты хочешь выйти отсюда целым и невредимым – используй оружие, – на ходу продолжал Эрик.

– Я понял. Какой у нас план?

– Глупый вопрос. Всё тот же.

Мы наконец-то добежали до конца туннеля и обнаружили винтовую лестницу, ведущую на второй цокольный этаж.

Я обернулся и посветил вдаль, не обнаружив ни одного признака преследования.

– Пропал.

– Просто дал фору. Издевается, – с одышкой произнёс Бютнер. – Спускаемся.

Лестница уходила довольно глубоко вниз.

– Это всё из-за ландшафта. Кругом одни болота и озёра, поэтому нужно было строить только на определённой глубине, – объяснил Эрик.

– А что, если внизу их ещё больше?

– Сейчас мы это и проверим.

Мы дошли до последних ступенек и очень удивились от увиденной картинки. Второй цокольный этаж был затоплен водой примерно по пояс. Некоторые документы и ошмётки штукатурки плавали прямо на поверхности, придавая особого шарму этому водоёму.

– Это ещё что?! Так и должно быть? – я не выдержал недовольства и кинул Бютнеру огненный взгляд, который он, скорее всего, даже не заметил.

– Успокойся, ничего страшного…

– Серьёзно?

– Запасной выход здесь-то точно есть. Если не найдём документы, то хотя бы выберемся отсюда. Понимаешь? Вряд ли, тёмные сюда будут лезть раньше определённого времени, в этом наше преимущество.

– Ты о чём, Эрик? Какое преимущество?

– Серб, кончай вот эти все разговоры, самому ведь тошно.

Я уже хотел вступить в конфликт, как сверху послышался низкий и противный голос. Каждое слово было произнесено максимально медленно и по слогам, что придавало голосу мерзости.

– Привет. Мы ря-дом, – до чего же это было ужасно сказано…

Кажется, я на собственном примере убедился, что предела страха не существует. С каждым шагом в этой лечебнице шкала этого ужасного чувства постоянно росла вверх.

Мы с Эриком быстро переглянулись, я направил луч света куда-то вперёд и начал соприкасаться с мутной водой, которая моментально стала сводить с ума моё тело.

Грязная, вонючая, но зато не сильно холодная. Бесконечные кучи хлама под ногами затрудняли передвижение.

Ну, а что делать? Приходилось перед каждым шагом – ощупывать ногой местность, куда собираешься ступить, а только потом уже двигаться вперёд.

– Ох, как мне всё это нравится! Какой там архив нам нужен? – недовольно обратился к своему компаньону.

– Серб, ты издеваешься так?! Я же просил тебя запомнить, – мы остановились и посмотрели друг другу в глаза.

Я почувствовал вину перед всем происходящим. Всплески воды прекратились, на небольшой момент времени воцарилось молчание.

– Девять «Б»! Серб. Двадцать три. Тридцать два. Прошу тебя, соберись, – и мне сразу же стало легче от того, что Эрик всё-таки помнит заветные номера.

– Прости… Девять "Б"… Это следующая дверь направо, – я посветил туда, и оказалось, что никакой двери там нет.

– Серб, как глаза? Привыкли к темноте?

– Привыкли. Всё в порядке. Как твоя нога?

– Лучше, чем когда-либо. На удивление…

– Рад слышать, – улыбнулся я.

– Давай так: я забираю документы, а ты стой тут и следи за лестничной площадкой. Если что рванём в конец коридора, а там уже и канализация недалеко.

– Хорошо, – я отдал фонарик Эрику и внимательно уставился в сторону винтовой лестницы.

Я уже перестал морщиться от грубых прикосновений водного потока и смирился со своим инертным положением.

Мне вспомнилась наша встреча в Сильвере, после которой Алиса просидела со мной весь день. Это было прекрасное время…

Вспомнились школьные товарищи. Матвей, ты хоть представляешь, где я сейчас? Хах. Помнишь, какой проблемой для нас была попытка познакомиться с теми дамочками из параллели? Хороший тогда вечер Браумас организовал же. Умел ведь парень…

Саша, а что ты думаешь по поводу опыта Франка-Герца и постулат Бора? Я помню, ты однажды пыталась донести мне о том, что прекрасно усвоила этот материал по физике и пыталась меня заинтересовать этим. А потом ты увлеклась чем-то другим, и весь твой энтузиазм моментально улетучился. Ведь энтузиазм он подобен пламени, если вовремя не поддержать огонь, всё исчезнет в один миг.

Резнёв. Проклятый Резнёв. Что же ты хочешь от меня? Почему ты спас меня? Почему именно я? Неужели я особенный? В чём же? Столько вопросов…

Да ладно, что там! Интересно, как поживают родители в Кейптауне? Они ведь, наверняка, считают, что у меня всё хорошо…

Так, всё! Я совсем скоро покину пределы этого ада, и всё снова будет хорошо.

Я? Я подумал только про себя? А как же Эрик? Может быть, это всё потому, что он является для меня самой настоящей преградой на пути к моему счастью? Он – единственная причина, почему я не могу быть вместе с Алисой. Ну, а что?

Семьи у Бютнера нет (как он рассказал мне об этом в Сильвере), никто и не заметит потери бойца. Разве что телевидение и радио объявит траур на несколько дней. Интересно, как бы отреагировала Черышева на то, что её молодой человек пропал без вести в старой заброшенной психиатрической лечебнице, оазисом для сектантов?

Что? ЧТО? Я действительно позволил себе эту мысль? Нет. Нет! Убирайтесь прочь! Это была секундная слабость… Нет…

Алиса меня никогда не простит за это. Да я сам себе этого не прощу, если покину пределы этой лечебницы без своего напарника. Ведь именно он всё это организовал, спасая не только свою, но и мою ситуацию тоже.

Хотя… А что, если это будет несчастный случай? Всякое бывает ведь… Вдруг опять наткнётся на что-нибудь?

Хватит! Всё!

– Документов нет, – опечаленным голосом воскликнул Бютнер, резко появившийся передо мной.

Спасибо, что вернул меня к реальности, конечно, но…

– Как нет? – растерянно ответил я.

– Нет. Нет. Нет проклятых документов!

Пока я думал, что ответить, тишину нарушил всё тот же мерзкий голос:

– Мы ря-дом.

Ещё один.

– Мы ря-дом.

И ещё.

– Мы ря-дом…

Я направил луч света в сторону винтовой лестницы и обезумел от количества тёмных, направляющихся за нами в преследование.

– Бежим! Сейчас! – скомандовал Бютнер.

– Как думаешь, мы справимся? – взволнованно спросил я.

– Однозначно.

– Блажен, кто верует…

– Блажен… Кто верует.

Мы продолжили свой путь, пытаясь как можно быстрее пробираться сквозь различный строительный мусор, уповая в надежде на то, что мы всё-таки сумеем вернуться наружу целыми и невредимыми.

Блажен, кто верует…

Глава 10. Меркнет свет, пропадают звуки

Как выяснилось, потоп уничтожил все документы на втором нижнем уровне лечебницы. Бютнер предположил, что это был несчастный случай: канализация не справилась с количеством осадков и ворвалась во владения архива.

Спустя час, который был потрачен на перебирание ногами по затопленному коридору, мы упёрлись в стену, которую украшало новое послание "Вы – жертвы".

– Тупик, – констатировал я.

– Здорово. И что теперь? – с разочарованием спросил меня Эрик, будто бы я должен знать, где находится выход к канализации.

– Не знаю, – со вздохом ответил я. – Ты уверен, что выход где-то здесь? Может быть, мы его пропустили? Или… Его завалило строительными материалами?

Хотелось закрыть глаза и больше никогда их не открывать.

– Кто его знает… Чёрт. Серб?

– Что?

– Прости меня. Должен признать, что понятия не имею, как найти этот выход к канализации, – с горечью признался мой напарник. – У нас не так много вариантов. Разворачиваемся.

– Ты серьёзно?

– Другого выхода у нас нет. Сколько их там было? Трое, четверо?

– Больше…

– У меня восемь патронов, и у тебя восемь. Это всё не такстрашно… Мы справимся. К тому же, чем больше тянем, тем меньше у нас шансов.

– Ну, а дальше что? Как будем выбираться?

– Есть вариант выбраться отсюда через крышу. Ну, по пожарной лестнице.

– Звучит сомнительно… Но не безнадёжно.

– Я иду первым, – доставая пистолет из-за пазухи, сказал Эрик, – освещай мне дорогу.

– Как твоя нога?

– Да в порядке всё. Идём.

Мы практически бесшумно вернулись к винтовой лестнице, ведущей наверх. Бютнер аккуратно выглянул, чтобы осмотреть местность.

– Чисто, – шёпотом доложил о ситуации напарник. – Что же они задумали…

Коридор по-прежнему казался таким же бесконечным и проклятым.

– Зато здесь сухо, – с иронией заметил я.

Мы дошли до двери двадцать «А» и в очередной раз услышали фирменное мычание. Оно действовало своеобразно, заставляя каждый участок тела покрываться мурашками от страха.

– Откуда это? – звуки становилось только громче.

Я понятия не имел, куда именно нужно светить в определённый момент времени, поэтому состояние растерянности окутало меня с ног до головы. Из противоположной комнаты появился тот самый тёмный в келье, гордо закинувший за плечо свой огромный топор.

Из-за капюшона совсем не было видно его очертаний лица.

– Вы – жертвы, – замахнувшись топором, повторил он надпись, которую мы недавно лицезрели.

– Не дождёшься, – Эрик тут же сделал два уверенных выстрела в уровень его груди.

Губы сектанта так и остались неприкрытыми, продолжая нести что-то невнятное. Он всей своей массой безысходно рухнулся лицом вниз, оставляя за собой быстро растущую лужу крови.

– Вот чёрт! – выругался Эрик. – Ну, сами напросились! – он кивком головы дал сигнал, что нам следует продолжать путь.

В этот же момент времени почти из каждого второго архива стали появляться человеческие силуэты, издающие единую волну адского мычания. На пути к нужной нам лестнице их было всего четверо, а сзади целая тьма…

– Прорвёмся! – мой напарник очень хладнокровно и метко попал в голову первым двум, которые находились на расстоянии двух вытянутых рук.

– Ты где так стрелять научился?! – восторженно спросил я.

– Алиса – большой фанат стрельбы. Пришлось как-то приобщаться к этому делу…

Впереди нам по-прежнему преграждали путь двое тёмных.

– Чего ждёшь? Доставай пистолет! Мой – левый, твой – правый.

Я не стал церемониться, схватился за оружие двумя руками и практически без прицеливания нажал на курок два раза.

– Именно! – поддержал меня Бютнер. – Да ты просто кремень…

Первый этаж был целиком забит сектантами. Их арсенал оружия был довольно обширным: от гаечного ключа до куска дерева с прибитыми гвоздями.

– Да что ты будешь делать! Наверх! – Эрик сделал ещё два метких выстрела, немного расчистив путь к лестничной площадке.

Ситуация на втором этаже была такой же плачевной и безрадостной для нас. Так было и на третьем, и на остальных этажах… Они были везде и всюду.

Тем временем, мы поднялись на последний этаж лечебницы.

– Давай направо, – скомандовал Бютнер. – Серб, смотри, – он указал пальцем на забаррикадированную досками дверь, которую поначалу было довольно непросто заметить.

Стремительно подбежав к ней, мы прочли надпись «Запасный выход». Отлично, но нам нужно немного времени. Хотя бы ещё на несколько минут…

Эрик попробовал подцепить одну из дощечек руками, но попытка оказалась безуспешной. Он повторил. Снова неудача.

– Что стоишь? Помогай давай!

Я тут же кинулся на помощь, но даже наша совместная попытка снова потерпела фиаско.

– Отойди, – указательным тоном сказал я Эрику. – Руки здесь не помогут.

Я взял довольно приличный разбег и со всей силы ударил ногой по центру. Желаемая цель была достигнута ценой адской боль, которая оказалась чуть терпимее, чем я ожидал. Тем не менее, я по инерции присел на корточки, чтобы как-то сбалансировать болевой эффект.

– Да ты больной… – деликатно сообщил компаньон.

– Наверняка…

– Не сломал?

– Нет… Кажется, нет…

Эрик посветил фонариком вперёд, и мы поняли, что наше спасение теперь совсем близко.

– Может быть, всё-таки перебьём всех этих ублюдков? – иронично предложил Эрик.

– Не сегодня, – улыбнулся я.

– Тогда вперёд! Как говорится, через тернии к звёздам, – с той же иронией произнёс он, протягивая мне руку.

Я с трудом поднялся и зашагал за ним, слегка прихрамывая. Впереди нас ожидала широкая и просторная лестница, которая вывела нас на чердак. Нарастающее мычание свидетельствовало о том, что армия тёмных была совсем близко. Интересно, кто из них Навин?

Осветив локацию фонариком, мы не заметили ничего необычного, только кучу кровавых пентаграмм на стенах. Мы посмотрели наверх и обнаружили люк, к которому когда-то была припаяна лестница. От него веяло чем-то особенным и несвойственным этому месту – свободой. Это был прямой путь на крышу.

– Давай-ка я тебя подсажу. Нога как?

– Адреналин – мой лучший целитель, – сквозь зубы ответил я, взбираясь на руки Эрика. – Порядок.

– Отлично, давай аккуратнее…

Опираясь на его руки и стену, я держался довольно уверенно. Люк был заперт на простую щеколду, которая с трудом, но всё-таки поддалась мне.

– Есть! – воскликнул я, увидев прекрасное пасмурное ночное небо.

Приятная прохлада игриво коснулась до моего лица.

– Попробуй зацепиться и подтянуться, – ну, это понятное дело. Только где на это силы взять?

Опять же, с помощью напарника я уже через несколько секунд лежал на абсолютно пустой крыше. Как же здесь хорошо…

Я обратил свой взор к небу и первая мысль, которая ко мне пришла, была связана с Алисой Черышевой. Эта девушка терзает мой разум с нашей первой встречи… Что с ней не так?

– Серб! Быстрее, они уже близко!

Я тут же пришёл в себя и протянул руки другу. Тяжёлый… Настырный Эрик в панике пытался хвататься за все части моего тела, когда осознал, что я не в состоянии его поднять.

Я сдался и ослабил хватку, но мой напарник продолжал держаться за меня своими длинными руками, цепляясь за единственный шанс спастись от бездны ада.

– Тяни! – орал он. – Они рядом! Серб, Серб! Тащи!

Мне нужно было собраться духом… Пытаясь передать всю свою оставшуюся силу в свои руки, я снова вцепился в Эрика и стал из-за всех сил тянуть вверх. Медленно, но у меня это получалось. Мне помогала Вселенная.

Оставались считанные сантиметры, чтобы Бютнер сам смог схватиться за выступ крыши и подняться ко мне. Но нет… У меня не получалось. Всё словно застыло. Инертный сон.

Мне снова захотелось посмотреть на бескрайнее небо, то ли прося у него помощи, то ли просто от безысходности ситуации… Алиса…

– Серб! – я опустил свой взгляд вниз, снова погрузившись в мир проклятых, которые уже были готовы забрать с собой свою жертву.

– Тяни же… – его тон стал умоляющим и жалким, глаза застыли.

Я тонул в океане его грёз и бестолковых иллюзий. Нечеловеческая сила стала отнимать тело Эрика, забирая меня следом. Он держался мёртвой хваткой, растягивая мою кожу до невыносимой боли. Мне повезло, и в очередной момент времени мне удалось вырвать из его оков левую руку.

В глазах Эрика читалось жуткое недопонимание моих действий, страх перед неизвестным будущем и расстройство во мне, в человеке, в котором он успел увидеть своего нового друга…

В голове сработал инстинкт самосохранения… Я довольно быстро нашёл своей свободной рукой в кармане ножны, достал оттуда лезвие, и недолго думая, всадил его в центр правой ладони Бютнера.

– Прости, – сказал я шёпотом на прощание, убирая голову в сторону, чтобы не видеть его потухающий жизненный взгляд.

– Я тебе верил… – сквозь слёзы лжи и обмана промолвил он, ослабив раз и навсегда свою хватку.

Несколько капель мокрого снега попали мне за шиворот, и я резко опрокинулся назад и отдышался. Его крики слились с адским мычанием и эхом стали разноситься в моей голове.

В это же мгновение я отдался на суд бескрайнему небу, сквозь которое еле-еле были видны звёзды.

Я медленно перевёл напуганный взор на свою дрожащую левую руку, в которой предательски лежал запачканный нож.

Он только что сумел окрасить не только худое запястье, но и моё сердце, в краски предательства и трусости, ужаса и отчаяния, лишний раз подчёркивая непостоянность людского характера, которое диктуется желанием быть единственным конкурентом в борьбе за одно из самых прекрасных чувств в этом мире.

###

Непреодолимый густой туман полностью окутал наш небольшой городок. Долгая ночь постепенно покидала пьедестал, уступая свои полномочия приближающемуся утру. По-прежнему выл колючий ветер, который повсюду разносил довольно крупные хлопья снега.

– Ты… Ты понимаешь, как далеко зашёл. Ты помнишь, что каждое действие всегда рождает противодействие?

Младшие классы, довольные от такого внезапного изменения погоды, с удовольствием шагали по скрипучему снегу в школу, предчувствуя беззаботность приближающихся выходных.

– Я всё понимаю. Пути назад давно уже нет. Познать новые горизонты своей души, которые раньше меркли где-то глубоко в её потёмках. Каждый поступок – это начало перемен и конец предубеждениям. Я устал винить себя за то, за что мне абсолютно не стыдно.

День обещал быть особенно холодным из-за нового морского циклона, принёсшего с собой не только кучу осадков, но и штормовой ветер.

– Нет. Ты ошибаешься. Ты врёшь самому себе… Ты настолько застрял в собственных страхах и ошибках, что каждый раз пытаешься найти новые оправдания, пытаясь обмануть самого себя. Неужели ты хочешь брать пример с Резнёва, который вообще ни с какими правилами не считается? По-твоему, это нормально?

Может быть, выходные не станут такими беззаботными из-за ураганного ветра?

– Правила? К чёрту правила… Самое главное, что ты стал добиваться желаемого. Эта игра стоит свеч. Это твоя игра.

– Знаешь… Я бы мог сказать тебе о том, что существует мораль и нравственность, правда и справедливость, закон и порядок, но… Ты прав. Я стал добиваться своего. К чёрту эти правила! Этот мир слишком мал, чтобы квитаться с кем или чем-либо, приятель! Ха-ха!

– Мне нравится твой настрой. Это всё так смешно и просто, что об этом хочется кричать. Я хочу быть особенным, я хочу быть тем, кому дозволено больше обычных людей. Я хочу искать лазейки в законах морали и правды, нарушая их, чтобы наслаждаться болью и ничтожеством других.

– Но ведь это уже не ты, – он смотрел мне прямо в глаза, ожидая такого, что изменит нас раз и навсегда.

Он ждал сигнала и желал чистосердечного признания от самого близкого человека в его жизни. Он понимал и чувствовал свою уникальность, а поэтому: знал, что теперь никто и ничто не сможет испортить ему жизнь, как это было раньше.

– Это уже не я. И это самое прекрасное, что могло бы случиться. И это произошло. Меня совсем не мучает совесть. Думаешь, это нормально?

– Это вполне естественно. Никогда ничего не происходит просто так, все наши судьбы переплетены и взаимосвязаны. Надежда и упование на простые вещи – это удел марионеток, людей без воли и характера. Ты не такой. Мы – не такие.

– Если кто-то продолжает слепо верить, полагаясь на те самые простые вещи, то мы с тобой ими управляем. Я и ты – Владельцы.

– Владелец… Но… И Андрей Резнёв – Владелец.

– И этому пора этому положить конец.

Я был бесконечно счастлив от того неоспоримого факта, что впервые в своей жизни сумел принять себя таким, какой я есть на самом деле.

Именно на этом вердикте я решил, что пора отойти от зеркала и ложиться спать, чтобы набраться сил перед своим финальным визитом к Владельцу, чьи дни совсем скоро обещают быть сочтены.

###

– Доброе утро, – я моментально открыл глаза и вскочил со своей постели. – Вернее, вечер, – я тут же поправился, отодвинув шторы и посмотрев в окно.

Положительных изменений в погоде не предвиделось.

Уже совсем скоро начнётся очередной вечер в Картоне, и я просто обязан быть там, чтобы раз и навсегда покончить с выходками Резнёва. Я больше не могу спокойно жить и существовать, зная, что где-то в этом городе находится человек, имеющий на меня довольно сомнительные и мерзкие планы. И мне стало совсем неважно: в чём их суть и почему именно я играю в них центральную роль. Я готов распрощаться с возможностью потенциального прозрения, лишь бы поскорее избавиться от невыносимого давления.

Я открыл шкаф и достал свою лучшую рубашку с брюками и даже рискнул уложить волосы на правую сторону отцовским гелем. Настрой был категоричный и решительный, мысли насчёт ситуации с крышей лечебницы меня совсем не тревожили.

Отнюдь, я был благодарен судьбе за то, что помогла мне раскрыть глаза и выявить корень проблемы, которую можно решить лишь посредством примитивного устранения.

– Да-да, около клуба, пожалуйста, – водитель такси остановил машину, и я вышел, оставив хорошие чаевые. – Спасибо.

Возле Картона, как обычно бывает в это время недели, толпилась целая куча людей, каждый из которых безвозмездно и независимо обсуждал свои дела.

У самого входа стояли высокого роста девушка и её бородатый кавалер, которые были совсем не юношеского возраста.

– Мальчик, ты серьёзно? В Картон собрался? – обратилась ко мне дама.

Её тон стал ещё более омерзительным благодаря её низкому выкуренному голосу.

– Вход закрыт, ха-ха! – напрочь заявил мне мужчина, доставая сигареты для себя и своей спутницы. – Пошёл отсюда!

– Пройти дай, – я попытался его оттолкнуть с прохода.

Раздался противный хохот, инцидент привлёк внимание толпы.

– Иди уроки делай, малыш, – как она меня назвала?

Эта невоспитанная парочка не оставила мне выбора, выпуская моих новых демонов наружу.

– Итак, друзья! Сейчас вы все станете свидетелями удивительной картины… Я бы назвал её… Хм… Да что тут думать? Я бы назвал её довольно прямолинейно… «Никогда не смей переходить мне дорогу», – дуло пистолета, который отдал мне Эрик Бютнер, было направлено в область груди дамы.

«У него оружие!». «Да он бредит!». «Сумасшедший…».

Ох, называйте это так, как вам хочется! Глупые!

– Давайте знакомиться? Меня зовут Артур Сербин, друзья называют меня просто Сербом, но в последнее время я всё реже слышу это сокращение. А всё почему? Правильно! Друзей становится всё меньше… А ты догадлив, бородач! Как тебя зовут? – я обратился к мужчине, направив оружие уже в его сторону.

– Да у него пистолет ненастоящий…

Я сделал предупредительный выстрел в воздух.

– Не хотите знакомиться? – широко улыбнулся я.

– Олег…

– Замечательно! Привет, Олег! – я выдержал небольшую паузу. – Точно! Я-то думаю, что-то тут не так… Где моё уважение к старшим? Я же – школьник, сменную обувь до сих пор в рюкзаке беру с собой. Здравствуйте, Олег! А вас как зовут, леди?

– Н… Наташа, – выдали дрожащие губы.

– Что же, Ннаташа, довольно необычное у вас имя. Рад знакомству! И чем же мы с вами займёмся, дорогая Ннаташенька? На что вы готовы ради того, чтобы продолжать жить счастливой и беззаботной жизнью, в которой всегда есть место для похода в ночной клуб?

– Артур, мы сможем договориться… Я уверена… Пожалуйста, только убери оружие, – мои зрачки, которые успели приобрести багровый оттенок ненависти, говорили прямым текстом, что я совсем не блефую. – Я уверена, мы сможем договориться, – Наташа облизнула свои большие губы.

– Хм… Мне нравится эта идея! Ннаташа, а ты знаешь, что нужно подростку. Гормоны рвутся наружу, всё такое. Я люблю таких сообразительных.

Я подозвал её жестом пальца и приблизился своим ртом к её уху, не опуская пистолет.

– Сейчас ты пойдёшь в сторону своего дома, а я пойду следом за тобой. Будем договариваться, дорогая Наталья. И настоятельно не рекомендую пытаться напрягать свои извилины, придумывая, как можно испортить мой план. Двигай, – шепнул я ей на ухо. – Ты всё поняла?

Кажется, я сумел настолько сильно растрогать своей романтической речью милую даму, что она не выдержала и расплакалась. Зато она кивнула больше одного раза и медленно стала двигаться в сторону от Картона. Молодец!

– Друзья, как мы все прекрасно знаем, настоящий мужчина никогда не поднимет руку на женщину. Это понятно даже мне, простому выпускнику лицея имени академика Сахарова. Пять минут назад этот молодой человек пытался принизить моё чувство собственного достоинства путём оскорбления перед своей девушкой. Невероятно мужской поступок, Олег! Теперь каждый знает, что ты – настоящий мужчина! Ты должен быть примером для подражания. Да ты просто обязан!

Вся брутальность, исходящая от него, в один момент испарилась, оставляя передо мной клочок жалости и трусости, которые били из него ручьём. Он уже давно осознал и смирился со своим унизительными фиаско.

– Ладно, наверное, я пойду, – уже собрался закончить диалог мой дорогой собеседник.

– Да-да, конечно, спасибо, что посетил наш скромный Картон. Действительно, нам очень приятно! Придёт время, и я стану главным в этом месте, чтобы ежедневно унижать и ставить ублюдков как ты на место. Иди-ка сюда, есть для тебя небольшое задание…

Кажется, оно пришлось Олегу совсем не по душе… А зря.

– Но я…

– Исполнять, – строго приказал я, взглянув этому ничтожеству прямо в его несчастные глаза.

Он немного апатично стал догонять свою возлюбленную, которая не успела уйти далеко. Толпа вновь оживилась, предчувствуя что-то интересное.

– Что? Не терпится узнать, что сейчас будет? Позволю себе небольшое вступление: я дал Олегу выбор. Либо он сейчас ударит по лицу Наташу, либо я прострелю ему какую-либо конечность. Ха-ха!

Олег разревелся, как маленькая девочка, неспешно приблизился к своей даме и застыл, оглядываясь на меня в надежде на то, что я всё-таки отменю своё поручение.

– Чего ждём? Я жду.

Послышались крики из толпы.

– Стой! Не делай этого!

– Будь мужчиной!

– Ты не обязан…

Лицо Олега стало ещё более омерзительным, он что-то тихо промямлил Наташе и дал ей слабую пощёчину. Девушка ни на секунду не раздумывала и ответила ему тем же.

– Нет! Нет! Так совсем не годится, Олег! Наталья даже не почувствовала, какая сила течёт в твоих сильных мужественных руках, – я снова направил оружие в его сторону и сделал несколько шагов в их сторону.

– Что?! Да что происходит, чёрт возьми! Ты с ума сошёл? – закричала Наташа, которая давно потеряли суть происходящего.

– Друзья, пожалуйста, просто не мешайте и попробуйте насладиться процессом, – обратился я к двум десяткам довольных лиц. – Вы же знаете, как поступает Картон с теми, кто не хочет с нами дружить, хах. Я жду, Олег. Прямо-таки заждался!

Это был мой последний предупредительный сигнал, и он прекрасно это осознал, ударив на этот раз кулаком милой девушке прямо по носу. Конечно, удар был совсем несильный, поэтому я по-прежнему был недоволен.

Олег снова обернулся, и ментальным образом понял, что необходимо продолжать. Второй удар пришёлся снова по носу, незамедлительно стартовала кровь. Наташа легонечко пошатнулась и нелепо уселась на корточки, взявшись двумя руками за своё лицо.

– Что ты делаешь!? Прекрати! – закричала она.

Олег снова жалобно посмотрел в мою сторону, но разве я мог отказывать себе и зрителям в таком неописуемом удовольствии?

– Продолжай, – этого было недостаточно. – Бьёт, значит, любит!

Окутанный собственной жалостью, мерзостью и безысходностью, Олег присел на корточки и ещё раз ударил Наташу по голове.

– Ещё.

Послышался звук птичьего щебета.

– Дальше.

Невоспитанная девушка шлёпнулась головой прямо об асфальт.

– Сильнее.

Кровь стала смешиваться с ледяным дождём, стекая общей струйкой в канализацию.

– П-пожалуйста, – послышался мужской голос, наполненный слабостью и отчаянием, со стороны дрожащего силуэта.

Я стряхнул со своих волос лишние капли в сторону и подошёл к нему вплотную.

– Ты что, только что на глазах всех этих людей избил девушку? Да ты чудовище, Олег, – я со всей силы размахнулся и ударил его ногой по лицу, заставив повторить судьбу Наташи. – Ты чудовище.

К сожалению, я не уловил тот тонкий момент, когда снежные хлопья успели превратиться в холодный зимний дождь, и полностью вымок. Ветер усиливался, заставляя говорить всё отчётливее и громче.

– Браво… Браво, Артур Сербин, – из входа в Картон показался довольный Кирил Ренне, который не переставал хлопать в ладоши, выражая своё восхищение перед увиденным представлением.

– Привет, Кир, – поздоровался я, убирая оружие за пазуху.

– Это было великолепно…

Моё тело дрожало от бешеного желания продолжить унижение бородатого приятеля, но меня остановило его предложение.

– В такую погоду на улице делать нечего. Сегодня ночью обещают штормовое предупреждение и настоятельно рекомендуют оставаться дома. Разрешишь пригласить тебя внутрь? К тому же, тебя очень желает видеть один старый друг…

Ох… Я ждал этой встречи целую вечность, приятель…

###

Я вместе с Киром вошёл в царствие звуков и огней, любезно поприветствовав на рецепции Амалию и ребят из службы охраны.

– Надеюсь, с электричеством в городе всё сегодня будет в порядке, хах, – усмехнулся Ренне.

– А что, есть предпосылки?

– Сам видишь, какая погода. Тебя ожидают в первой комнате.

– Ожидание будет недолгим.

– Рад слышать, Артур. Как только пообщаешься с ребятами, заскочи в мой кабинет, хорошо?

– С какими ребятами? – не понял я.

Кир не обратил внимания на мой вопрос и уже поднимался в административную зону. Я открыл дверь и увидел перед собой практически весь мой класс.

На столе у ребят находилась целая куча различных блюд, около десятка цветных бутылок и несколько кальянов в стеклянных колбах.

Я осмотрел каждого дерзким и обжигающим взглядом, медленно подошёл к столу, налил себе какой-то анисовой настойки и моментально опустошил стопку. Мерзкая штука, бр.

– Ну, здравствуйте, – поздоровался я.

– Я же говорил, что он будет не рад нас видеть, – Шейдаев не изменил самому себе, и первый недовольно высказался в мою сторону.

– Ещё одно негативное слово в мой адрес и вылетишь отсюда, ты понял меня? – грубо ответил я. – Мне сказали, что меня ожидают в первой комнате.

– Привет, Серб, – я обернулся и увидел перед собой Матвея, который, как обычно, выглядел намного эффектнее остальных.

Как я рад тебя видеть… Я так сожалею, что не могу тебе всего этого рассказать… У меня застрял огромный ком в горле и от потери концентрации я не знал, что сказать, застыв в нелепой позе с открытым ртом.

– Как у тебя дела? – наконец-то нашёл, что спросить я.

– Всё хорошо, – улыбнулся он. – Вот, выиграл олимпиаду по физике, в честь этого решил собрать ребят.

– Поздравляю, – искренне произнёс я. – Но… Картон – совсем не бюджетное место, хах.

– Отец решил подарок сделать, вот и занялся спонсированием этого вечера, – пояснил он. – Я… Я просто… Очень хотел, чтобы и ты был с нами в этот вечер. Я знал, что ты до сих пор находишься в структуре клуба, поэтому был уверен, что ты сегодня будешь здесь. И знаешь… Было бы здорово, если ты сейчас немного отвлёкся от работы и присоединился бы к нашей компании.

Моя душа расцвела от слов Фадеева, я чувствовал и понимал, что ещё совсем не всё потеряно. Есть шанс начать всё сначала. Написать новую историю, удалив старые главы, наполненные кровью и ненавистью. Всегда есть возможность.

– Да, Серб, мы все были бы рады, если этот вечер ты проведёшь с нами, – Соловьёва нежно схватила меня за руку. – Оставайся.

– Я уже обо всём договорился с вашим главным человеком, он уже в курсе и дал своё добро. Не беспокойся.

– То есть… Резнёв в курсе? – решил уточнить я.

– Эм… Резнёв? Ваш управляющий представился мне Кирилом Ренне. Одна "л" в имени и две "н" в фамилии.

– Что? Я сейчас. Я вернусь… Я быстро…

– Мы ждём тебя!

– Хорошо, – я взглядом попрощался с ребятами и отправился в направлении кабинета Резнёва.

Меня остановила охрана, которая связалась с Владельцем по рации и только затем дала согласие на то, чтобы я прошёл в административную зону Картона.

– Ох уж эти новички, – недовольно высказал я.

Я тихонько постучался и приоткрыл дверь.

– Заходи, приятель, – жестом руки пригласил меня в кабинет Кир Ренне.

Он был не особо весел, сложилось ощущение, что ему не хватало его фирменной иронии в голосе. Кирил задумчиво сидел в кресле управляющего и неспешно перебирал бумаги.

– Вот, убытки клуба считаю, хах. Ох уж этот Картон! Так, что-то ты быстро с ребятами пообщался, – кажется, ирония всё-таки никуда не делась.

Я присел в кресло напротив.

– Где Резнёв?

– Резнёв? А ты его больше не увидишь.

– Что? Почему? – от такого неожиданного ответа я привстал и откинул бумаги Кира в сторону.

– Скажем так: его миссия в этом клубе завершена. Да, я понимаю, что ты сейчас, возможно, немного шокирован моими словами, но личность Андрея Резнёва исчерпана.

– Это, в каком смысле?

– Покинуть Картон, и уехать из города было личным решением Андрея.

– Значит, теперь ты здесь главный? – с долей презрения поинтересовался я.

– Именно. И я прекрасно знаю, что ты беспокоился и переживал насчёт влияния этого человека на твою жизнь. Обещаю, что с моей стороны не будет никакого давления.

Данная информация меня удивила настолько сильно, что мне стало казаться, что я окончательно сбредил. Не может же быть всё так просто… Не может быть, что всё случившееся и пережитое мной было напрасно. Не может быть…

– Артур, пойми ты уже, наконец, что я никогда не желал тебе зла. Я всегда был на твоей стороне. И я так долго ждал этого дня, когда мы сможем сидеть с тобой и общаться тет-а-тет в этом самом кабинете. Мы в одной лодке, приятель. Шизофрения Резнёва стала невыносимой. И твоя жизнь стала такой же.

– Шизофрения?

– Какими заболеваниями Андрей только не страдал. Иногда ему приходилось настолько тяжко, что он пытался покончить с собой прямо в этом кабинете.

Он глубоко вздохнул и перевёл тему.

– Что с вашей поездкой в лечебницу? Зачем ты вообще согласился на это? Нужно было всё обсудить со мной…

– Кир, я и не знаю, как на всё это реагировать. Это сложно.

– Я понимаю! И не прошу, чтобы ты хотя бы пытался понять.

– Мы не смогли достать документы. Тёмные окружили нас. И… Мы с Бютнером разминулись в разные стороны… Боюсь, что он не смог выбраться.

– А знаешь, в чём правда? Резнёв знал, что эти документы были уничтожены во время наводнения. Он отправлял вас с надеждой на то, что вы не сможете вернуться…

– Вот…

– Артур, не ругайся. Давай лучше, я покажу тебе кое-что, – он привстал из-за стола и сказал следовать за ним вглубь коридора.

Мы дошли до конца, и зашли в довольно тесную комнатку с целой кучей хозяйственных средств и приборов для уборки помещения.

– Ты решил удивить меня швабрами? – почти шёпотом спросил я, ожидая от него какого-то сверхъестественного ответа.

– Помнишь день рождение Андрея, наверняка?

– Допустим.

– Теперь смотри, что мы ему подарили, – он отбросил в сторону небольшой махровый коврик, и я увидел кольцевую ручку с замком. – Так вот, специально к этому дню мы с командой завершили реконструкцию этого старого довоенного туннеля – своеобразный запасной выход, которого в клубе никогда не было. Он упирается в одно из оборонительных сооружений – какой-то из фортов. Это на южной окраине города. Спускаемся, – он с ужасным скрипом открыл маленькую дверцу, немного нелепо принял позицию полуприседа и стал потихоньку погружаться во тьму.

– Ты серьёзно? Зачем мне это?

– Когда-нибудь пригодится, – усмехнулся он.

– Ну-ну, – я последовал за ним, и сразу же обратил внимание, как здесь пахнет сыростью и ещё чем-то неприятным. – Как же здесь тесно… И гнилью пахнет.

– Картон построен на болоте, если что.

– Болото на болоте…

Мы спустились в ещё более тесное и тёмное помещение. Я пригляделся и заметил, что у одной из стен был небрежно заставлен вырытый путь. Щелчком пальца Кирил включил единственную лампочку, которая прибавила этой каморке похоронного вида.

– Кир…

– Что?

– Спасибо за экскурсию. Было очень интересно и познавательно. Думаю, пора возвращаться.

– Я вообще хотел немного окунуть тебя в историю… Рассказать про уникальность Картона…

– Значит, в другой раз.

– Как скажешь.

– А здесь точно нет другого выхода обратно?

– Нет, – кратко ответил обиженный Кир. – Кажется, твои ребята тебя заждались.

Мы почти дошли до кабинета Владельца, и я решил задать ему очень щекотливый вопрос.

– Как считаешь, я бы смог стать новым Владельцем Картона?

– Тебе честно сказать или соврать немного?

– Я хочу…

Я не успел договорить, как в одно короткое мгновенье раздался противный и хлёсткий звук, музыка моментально остановилось. Выключился свет, отдавая это место во власть тьмы и страха.

– Вот же… Как знал, что электроснабжение сегодня подкачает. Пойдём посмотрим, что там такое.

Глаза ещё совсем не успели привыкнуть к кромешной темноте, поэтому пришлось идти аккуратно вдоль стены. Со стороны зала стали доноситься девчачьи крики, на душе стало неспокойно. Чувствовалось неладное.

Кирил осторожно выглянул, оценил обстановку и замер.

– Что там? – спросил я.

– Да я понятия не имею… Где вся охрана?

Он выругался.

– Да что происходит? Кир, там мои друзья.

– Тс, – заткнул меня он и стал тихонько спускаться по лестнице. – Я знаю.

Я последовал за ним. В темноте я сумел разглядеть какого-то парня, который поднялся на сцену и попытался успокоить паникующую толпу. Все суетились, невозможно толпились, пытаясь найти выход.

– Да что ты будешь делать… Трубу прорвало, – констатировал Ренне.

Он обнаружил причину всеобщего волнения благодаря мокрому полу. Вода пополнялась довольно стремительно.

– Чёрт… В Картоне есть большая проблема с трубами и водоснабжением. Это очень тонкая и уязвимая деталь, о которой знает далеко не каждый человек…

– Насколько всё плохо?

– Если ничего не исправить, то в течение двух часов Картон превратится в Атлантиду. И я не шучу.

Из всех колонок стал доноситься низкий мужской голос, который слышал абсолютно каждый посетитель клуба.

– Картон, добрый вечер! Как вам наш концерт? – в течение последующих пяти секунд свет стал то появляться, то погасать, заставив глаза неприятно морщиться.

Ренне замер на середине лестничного проёма и больше не двигался, словно ожидал сигнала для действий. Световое мерцание снова повторилось, но уже на более продолжительный период времени, за который мы заметили в толпе отдыхающих целую кучу людей в коричневых келье. Тёмные появились из ниоткуда.

Страшно, страшно, страшно.

Страшно за моих школьных приятелей… Я и сам уже давно потерял грань реальность и успел раствориться в невыносимом фантоме, который периодически напоминал мне о том, что всё это – ненастоящее и пустое.

– Этот вечер может стать для вас роковым. Никто отсюда не выйдет, пока я не получу то, за чем пришёл.

Вода стала набираться всё быстрее.

– Мне нужен генеральный директор этой помойки. Меня не интересует ни один из вас, мне нужно видеть только лживые глаза управляющего, который гордо называет себя Владельцем. И я прекрасно знаю, что он сейчас находится в стенах этого здания, все выходы перекрыты. Вернее, единственный выход. Выбирай сам, уважаемый Владелец: или ты сейчас же поднимешься на сцену, а дальше мы уже сами разберёмся. Ты и твой клуб виноват передо мной. А вот тебе альтернативный вариант: мои люди перережут всем глотки, а это место станет для вас всех могилой. И я настоятельно не рекомендую задерживаться, потому что время – жизнь. Хах.

– Кир, он хочет видеть Резнёва, но не тебя… Я уверен… – поделился своими мыслями я.

– Дорогой Владелец, я обещаю, что мои люди никого и пальцем не тронут, если ты поднимешься на эту сцену сейчас же.

Ренне глубоко вздохнул и ударил меня по плечу.

– На данный момент здесь я – Владелец. Поэтому нужно идти, – сказал он, делая уверенные последние шаги с лестничной площадки.

Я был удивлён такой решительностью и мужеством этого человека.

– Кир, – он остановился и обернулся, и, несмотря на полную темноту, я увидел взгляд человека, который прекрасно понимал, что преодолел свой горизонт событий. – Прости меня. За всё.

– Артур, мы оба понимаем, что тебе не за что извиняться. Это всё стечение обстоятельств. И так было всегда.

– Нет. Не Артур. Называй меня «Серб», – улыбнулся ему я, пустив скупую мужскую слезу отчаяния.

– Хах, Серб. Мне есть, что сказать Навину. Я пошёл.

Ренне поднялся на сцену и первым же делом попытался успокоить толпу.

– У нас небольшие технические неполадки! Друзья, сохраняйте спокойствие…

На сцену к Киру поднялся довольно коренастый юноша, который отличался какими-то неприятными чертами лица: в темноте создавалось впечатление, что его лицо изуродовано глубокими шрамами по всему периметру, волосы сожжены, а его огромные руки полностью забиты необычными татуировками.

Он уверенно подошёл к микрофону и начал своё обращение:

– Добрый вечер, мальчики и девочки. Чего же вам не спится в столь поздний час? Скучно вам, повеселиться хотели? – говорил он размеренно, медленно, буквально выговаривая каждое слово по слогам. – Я передаю вам всем большой привет от На-ви-на. Настал момент полного молчания, затем в тишине стало нарастать тёмное мычание. Коренастый юноша поднял руки верх и уже хотел спуститься со сцены, как на полпути резко остановился.

Из колонок снова стал доноситься голос.

– Меркнет свет, пропадают звуки,

Я слышу голос пленный в темноте,

Возьму кинжал смиренный в руки —

Твоя душа отныне в мгле!

Он сделал ложное движение ногами, создавая иллюзию, что он готов покинуть сцену.

Юноша моментально достал из внутреннего кармана что-то маленькое и блестящее, сделал маленький, но быстрый, шаг сторону Кира, и молниеносно провёл сверкающим лезвием по его горлу.

Ренне рухнулся на колени, а его голова стала невольно откидываться назад, выкидывая из шеи фонтан алой жидкости.

Толпа уже готова была снова разбежаться по сторонам, лишь бы не видеть агонию Ренне, но голос добавил:

– Спасибо! Спасибо, Картон! Вы все свободны! Через полчаса это место сгниёт под водой. Ну, а вы вместе с ним! Приятного вечера…

– Кирил! – выкрикнул я в зал и тут же рванул на сцену.

Это было очень глупым решением с моей стороны, так как тёмные моментально обратили взгляд в мою сторону. Но мне было абсолютно всё равно…

Я сделал два уверенных выстрела в татуированного юношу, который перерезал горло Киру, и подбежал к его телу, перекрывая своей правой рукой рану.

– Ключ… В… Возьми ключ… И… В… Выводи людей… – но было уже слишком поздно, глаза Ренне закрылись навсегда.

– Ты слышал его, Артур? В… Выводи людей! Ха-ха! Это был потрясающий вечер… Я – человек слова, и хочу, чтобы ты убедился в этом.

По всему залу включился свет и снова погас. Мерцание. Продолжительное и долгое, затянутое какой-то таинственностью.

– Меркнет свет, опять дрожат худые руки,

И вдалеке слова прощания ускользают,

Живи отныне в вечных муках,

Душа в тисках, все звуки пропадают…

Все тёмные исчезли также неожиданно, как и появились. Я решил принять всю эту мистику как должное и понял, что я – единственное спасение для всех этих людей.

Воды уже набралось по самый пояс, нужно было спешить.

– Друзья, я – новый управляющий этого клуба, который совсем скоро скроется под водой. Меня зовут Артур Сербин, и я уверен, что смогу вас вывести отсюда. В Картоне есть один запасной выход, о котором знаю только я. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Мы выберемся вместе. Я обещаю.

Я спустился со сцены, сморщился от прикосновения холодной воды и вспомнил второй цокольный этаж лечебницы. Бывало и хуже… Затем я обошёл все индивидуальные комнаты, объявляя эвакуацию.

– Матвей! Собирай ребят! Следуйте за мной! – прокричал я, открыв комнату номер один.

К счастью, все были целы и невредимы, только очень и очень напуганы.

– Вперёд! – скомандовал я, поднимаясь на лестничную площадку, куда вода ещё не успела добраться.

В этот вечер в клубе отдыхало около ста пятидесяти человек, и в данный момент времени все находились в административной зоне. Я обратил внимание на высокого блондина и спросил:

– Как зовут? – спросил я.

– Меня?

– Ну, не меня же!

– Филипп.

– Филипп, слушай сюда. Сейчас ты выведешь всю эту группу наружу. Не заблудишься, если нужно – спускайтесь вниз, если нет – просто идите прямо. Туннель глубокий, выход будет около одного из фортов в черте города. Я буду замыкать. Ты понял меня?

– Понял… Я справлюсь…

– Помоги всем нуждающимся. И будь осторожен.

Я открыл запасной вход, дал Филиппу напутственные слова и отправился в самый конец толпы, чтобы лично проследить за тем, что все покинут клуб.

– Серб, ты как? – группа Матвея была замыкающей.

– Да брось… Вы все в порядке?

– Да… Ну и чертовщина здесь происходит…

– У нас так каждые выходные весело…

– Скоро всё закончится, – сказал Матвей. – Кажется, история с Картоном подходит к закономерному концу. Кстати, что с Резнёвым?

– Пропал. Лебединая песня Картона спета. Утром следователи обнаружат, что легендарный клуб затоплен. Наверное, это будет лучший конец всей истории. Для всех нас.

– Своеобразный счастливый конец, – добавила Соловьёва.

– Серб, а куда ведёт запасной выход? – спросила Вика Бертышева.

– К одному из фортов. Это в черте города.

Подошла наша очередь спускаться.

– А ты уверен, что мы выберемся? – с недоверием спросила Саша.

– Уверен.

– Откуда же?

– Друг сказал.

С этими словами я ещё раз посмотрел вглубь коридора, который также стал заполняться водой, и закрыл за собой люк. И я прекрасно понимал, что совсем скоро тёмные пожалеют, что переступили порог этого клуба.

Отныне моего клуба.

###

Как оказалось, мой друг был прав. Мы действительно вышли у одного из фортов, довольные ребята благодарили меня за героическое спасение, рассказывая о том, что это было самый страшный вечер в их жизнях.

– Матвей, убедись, что вся наша шайка благополучно доберётся до дома.

– Хм. Хорошо, Серб.

– И ещё… Прости за то, что ударил тебя в тот раз. И вообще… За всё прости…

– И ты меня. И ты меня прости…

Мы крепко обняли друг друга.

– Может, завтра увидимся? – предложил он.

– Непременно… Мне столько нужно тебе рассказать…

– Значит, завтра вечером в Штрихе?

– Хах, Штрих? Это для школьников, дружище! Ну, а мы пойдём в Сильвер…

###

Я совсем не спешил идти домой, поэтому у подъезда своего дома достал сигарету и закурил, пытаясь обдумать то, что сегодня произошло.

Нет.

Так не бывает.

Это всё неправда… Это…

– Артур…

Я пустил очередную порцию сигаретного дыма в воздух и неспешно обернулся.

– Артур… Привет, – со своей чудесной улыбкой на лице поздоровалась она.

– Алиса… Привет.

– Серб.

– Да?

– А где Эрик? Что с ним?

Я замолчал и опустил грешные глаза вниз.

В голову по-прежнему не лезло ничего толкового, кроме одного глупого риторического вопроса, который заставил вернуться меня в чувства и вынудил даже немного безумно улыбнуться навстречу холодному морскому ветру, который, однозначно, символизировал большие перемены

Глава 11. Грёзы приближающегося лета

Если верить моему настенному календарю с пейзажами Африки, то до лета оставалось ровно две недели. С приходом весны дышать стало намного легче, с этим временем года у меня всегда символизировалось начало чего-то большого и нового. Время перемен и изменений, шанс оставить всё позади, построив надёжный фундамент для счастливого будущего.

В семь пятнадцать утра прозвенел будильник, и я почти моментально поднялся с тёплой и уютной кровати, чтобы начать плодотворную работу. Я выпил стакан воды, чтобы разбудитьсвой организм и отправился умываться.

После водных процедур моё лицо было свежим и бодрым, если не учитывать небольшие синяки под глазами, которые никак не могли покинуть меня из-за постоянных ночных смен.

Я очень плотно позавтракал большой порцией овсяной каши с мелко нарезанными кусочками банана и любимым зелёным жасминовым чаем, подобрал из гардероба подходящую одежду и отправился в путь.

К месту назначения меня доставил служебный автомобиль, который мне любезно предоставляли с места моей новой работы.

– Привет. Ты готов? – с серьёзным выражением лица спросил я.

– Привет, Серб. Мы долго шли к этому. Пора.

Мы вошли в довольно просторное помещение, успешно миновав турникет и огромный зал с целой кучей шкафчиков.

– Здесь заблудиться можно… Ты здесь уже не в первый раз?

– Именно. В этом деле самое сложное – начать.

– Ну, тогда давай начнём?

– Ты же помнишь, что всегда есть возможность отступить? – с каким-то презрением спросил у меня Матвей.

Я сделал вид, что не обратил внимания на его слова и с большим удовольствием запустил крошечный мячик оранжевого цвета в воздух. Он дважды стукнулся по игровому столу: первый – на моей стороне, второй – на стороне моего соперника, который был не готов к такой молниеносной подачи и не успел среагировать.

– Один-ноль, моя подача. Не зевай, – с довольным выражением лица произнёс я, не скрывая широкой улыбки.

Борьба за очередное очко развернулась не ну шутку, мяч носился по обеим сторонам с хорошей скоростью, пока Фадеев не нанёс финальный удар, раскидав меня и шарик по разным сторонам.

– Один-один. Надеюсь, ты не будешь сильно расстраиваться, если я оставлю тебя с единицей в графе «Очки Артура Сербина»?

– Ну, попробуй… – вызов был принят!

– Как обстоят дела на работе? – спросил Матвей, делая свою первую подачу.

– Вполне неплохо. Да ты же знаешь, что я быстро освоился. С тех пор особых проблем и не было. К тому же, Феликс мне полностью доверяет и во всём поддерживает. Очень приятно, когда на новом месте сразу же входишь в расположение начальства. А то, что он очень требовательный я тебе уже говорил, кажется…

– А как персонал? Не сильно возникают ребята, что школьник заставляет готовить ему кофе?

– Хах, пусть попробуют. Все в курсе, какие про меня истории рассказывают по всему городу.

– Да всё уже тысячу раз переменилось! Ты сейчас и мухи бы не обидел…

– Всё равно. Боятся испытывать моё терпение.

– Значит, уважают. Пять-три в мою пользу. Подавай, спортсмен.

– Как пять-три!? Только что один-один было…

– Меньше языком чеши, хах.

Я ухмыльнулся и попытался полностью сконцентрироваться на игре.

– Как обстоят дела с твоей принцессой? – решил поинтересоваться я насчёт отношений Матвея и Леры.

– Отлично, Серб. А с твоей? – контратаковал он.

– Да Алиса ненавидит меня, кажется…

– Слабо… Шесть-четыре. Мои подачи.

Кажется, Фадееву удалось поймать кураж.

– Кто же виноват в том, что вы с Эриком разминулись в лечебнице? Это же девушки, им обязательно нужно кого-то обвинить. Так получилось, что ты оказался… Крайним.

Я не осмелился рассказать правды о лечебнице никому, даже своему лучшему другу. Иногда тусклыми вечерами мне казалось, что меня мучает совесть, но потом я выяснил, что это всего лишь очередная потребность организма в дозе кофеина.

– Не знаю, что мне с этим делать, – признался я.

– Она тебе всё ещё нравится?

– Конечно. Я же тебе рассказывал, что я такого ещё никогда и ни к кому не испытывал… Всё началось моментально! С самой первой встречи… На пляже…

– Да-да, именно так. Ты чего такой чувствительный стал? – с иронией спросил меня он, выиграв очередное очко в партии.

– Слушай.

У меня вообще в последнее время складывается такое ощущение, что во мне борются две личности. Одна – мягкая и сентиментальная, а другая – жёсткая и жаждущая добиваться своих целей любым путём.

– Ты уже рассказывал что-то подобное… Звучит немного странно, если честно. Может быть, у тебя шизофрения? Таких резких перепадов настроения я ещё не встречал ни у кого…

– Хочешь сказать, что я сумасшедший?

– Ну, давай рассуждать так. За минувшую зиму ты успел влиться в структуру Картона, сломать мне нос…

– Стоп-стоп. Не надо мне напоминать. Ладно?

– Как скажешь.

Фадеев выиграл очередное очко в партии.

– Двенадцать-десять. Партия, – торжественно объявил он. – Надеюсь, я проиграл не твой злой половине… Как-то не очень хочется нарываться на лишние неприятности перед экзаменами…

###

Мы с Матвеем сегодня потренировались на славу. Конечно же, этот слабак пытался один раз начать разговор о том, что у него болят все мышцы, и ему тяжело даются некоторые базовые упражнения, но я настоятельно убедил его в том, что терпение и труд все перетрут. Правда, в более жёсткой форме речи.

– Ты домой?

– Да. Пожалуй, что да… В последнее время ничего, кроме дома и не вижу. Ох уж эти экзамены. Билеты, билеты, билеты. Здорово, что ты меня вытащил, – ответил довольный Матвей.

– Хорошо, мы тебя докинем.

– Серьёзно? Ты звонишь в любое время, и тебя отвозят туда, куда захочешь?

– Хм… Именно, – горделиво ответил я.

– Неплохо устроился, хах.

В этот раз дождь дал нам небольшую фору, отложив своё свидание с асфальтом до более позднего времени. Ветра практически не было, дышалось легко и свободно. Уже показались первые одуванчики, и расцвели кусты сирени. Зелёного цвета на улицах города стало намного больше. В общем, погода была не такой мерзкой, как обычно.

За нами приехала машина, и сначала я попросил водителя отвезти Фадеева.

– Сегодня весь день на работе будешь?

– Именно, – я понимал, что меня сегодня ждёт довольно продуктивный день, но совсем не унывал. – Заскакивай, если будет время.

– Конечно. До встречи, Серб, – я пожал ему руку и через несколько минут уже прибыл к Сильверу.

Я довольно дерзко вышел из машины и абсолютно также зашёл через главный вход. Первой мне на глаза попалась администратор Сильвера, Елизавета. Это была невысокая и очень худая девушка, с чёрными как уголь волосами, которые очень тонко подчёркивали её смуглое лицо.

– Артур? Добрый день, – поздоровалась она.

– Привет, Лиза. В чём дело? Ты не ожидала меня увидеть сегодня?

– С чего вы это взяли? – у нас с ней были здоровые рабочие отношения, которые позволяли нам иногда пестрить различными словечками, но, тем не менее, она не думала даже обращаться ко мне на "ты".

– У тебя в голосе присутствовал эффект, который исходил от моего визита. Что случилось?

– Феликс приходил сегодня. И он очень недоволен тем, что вы не занимаетесь большим кушем, а сосредоточены на мелких идеях.

– Мы с ним уже говорили на эту тему…

Пятидесяти пятилетний генеральный директор Сильвера, Феликс, который никому и никогда не называл своего отчества, всегда мне напоминал очень бурного и амбициозного юношу, который вечно стремится к новым высотам. Нет пределу совершенства, только вперёд, и прочее, прочее, прочее.

Эти черты характера мне всегда импонировали и давали повод для саморазвития, но Феликс был просто помешан на этом бизнесе. У него был колоссальный опыт в ресторанной стезе, и он постоянно тянул меня за собой, заставляя меня думать о том, как с каждым днём повысить и без того немалую чистую прибыль Сильвера.

Феликс твердил мне о том, что он с нетерпением ждёт момент, когда я сделаю для него за одни сутки целое состояние, при этом, проведя один из лучших рабочих дней в истории заведения. И эти разговоры не прекращались ни на день с момента, как он лично обратился ко мне, чтобы я занял должность управляющего.

– Ну, не знаю, Артур… Кажется, сегодня он был особенно недоволен.

– Старый маразматик… Он у себя?

– Уехал до завтра.

– Потрясающе… Сделайте мне двойной американо и добавьте туда одну порцию горячих сливок.

– Конечно… Артур, к вам сегодня приходила девушка и очень хотела вас видеть… Девушка? Ко мне?

– Чего хотела? – спросил я.

– Не сказала. Она сидит за угловым столиком, – я обратил свой взор именно туда и узнал Алису Черышеву.

– Спасибо, Елизавета, – я поправил свою чёрную рубашку. – Девушке большой капучино. Спасибо ещё раз.

Мой уверенный и чёткий шаг сменился нелепой и глупой походкой.

– Привет, – поздоровался я.

Сердце забилось в сотни, нет, в тысячи раз быстрее.

– Привет, Серб, – она даже не улыбнулась мне.

– Я присяду?

– Конечно. К тому же, я к тебе по делу.

Я присел напротив неё и сразу же стал уводить взгляд куда-то в сторону. Вся моя уверенность в своих силах моментально ослабла перед женскими чарами этой нимфы. От неё веяло приятной прохладой, которая притягивала к себе, и заставляла давать сбой моим шестерёнкам в голове.

– Я слушаю тебя, – в этот же момент официант принёс наш кофе. – Это небольшой комплимент всем милым девушкам нашего заведения.

– Спасибо. Ты запомнил, какой кофе я люблю?

– А как же… – слегка поробел я.

– Хм… В общем, я не буду медлить и сразу хочу сказать, что я пришла за помощью.

– Конечно, – согласился я, хлебнув горячего напитка.

– С нашим выпускным вечером происходит какая-то мистика. Наверное, ты в курсе, что у вашего лицея и нашей гимназии должен быть один общий выпускной вечер

– Правда? Звучит интересно.

– Как оказалось, последний организатор этого мероприятия в последний момент решил забросить это дело, слишком сильно беспокоясь о судьбе своих экзаменов.

– Не очень здорово…

– Ещё бы… Так вот, до этого знаменательного вечера осталось совсем ничего, а мне всегда хотелось, чтобы мой выпускной был чем-то волшебным. Думаю, как и любому выпускнику… Особенно девушкам… Знаешь, что по статистике самые запоминающиеся дни в жизни – это свадьба и выпускной вечер.

– Хм. Логично…

– Поэтому, Артур, я очень хочу, чтобы наш выпускной вечер проходил здесь, в Сильвере…

Все мыслительные процессы отключились на несколько коротеньких мгновений. А что… А что, если это и есть тот самый куш, о котором постоянно твердит Феликс?

– Если это возможно, конечно… – тут же добавила Черышева. – Я понимаю, что обращаюсь к тебе с этой просьбой очень и очень поздно, но это всё стечение обстоятельств, не более… И было бы…

– Да.

– Что "да"? – аккуратно уточнила она.

– Хорошо. Ваш выпускной вечер пройдёт здесь.

– Ты сейчас не шутишь?

– Я думаю, что это будет превосходно. Только объясни, пожалуйста, мне одну маленькую деталь.

– Что тебя интересует?

– Ты учишься в десятом классе. Зачем тебе этот выпускной?

– Понимаешь… Я заканчиваю школу экстерном. И в этом году сдаю со всеми выпускниками экзамены. Как-то вот так…

– Да, это всё объясняет. Оказывается, я был вообще не в курсе твоей учёбы.

– Об этом практически никто не знал…

– Хорошо, Алис, у тебя есть уже какие-то конкретные идеи или предложения?

– Конечно… Практически всё готово… Я больше всего переживала за аренду Сильвера, а всё остальное – ерунда. Ты занят сегодня вечером?

– Вообще, да, но для тебя нет, – улыбнулся я. – Что такое?

– Может быть, мы могли бы обсудить выпускной у меня дома. Что скажешь?

– Да, давай так… – как можно более спокойно ответил я. – Ближе к десяти вечера я заеду. Диктуй адрес.

На самом деле, в моей душе прошёлся целый ураган положительных эмоций и приятных ожиданий. Но я-то прекрасно помню и понимаю, чем обычно заканчиваются вечера, которые обещают быть великолепными?

###

Дом Алисы Черышевой находился в лесопарковой зоне, рядом с небольшим безымянным озерком, где жители этого коттеджного района очень любили проводить свободное время, наслаждаясь чистым воздухом и любуясь прекрасной местной природой.

Она встретила меня, открыла калитку и дружелюбным жестом пригласила меня войти. Во внешнем дворике был небольшой цветник, который пестрил самыми разными красками, которые, непременно, радовали глаз.

– Красиво у тебя здесь… Мама занимается этим делом? – спросил я.

– Спасибо. Отец, – хмыкнув, ответила Черышева.

Внутри дома было также уютно, как и снаружи, сразу было видно, что в интерьере присутствует ярко выраженный стиль минимализма, сочетаемый с каким-то необычным дизайнерским решением. Доминировали светлые и приятные тона, которые располагали к гостеприимной атмосфере.

– Чего застыл? Раздевайся давай, – я немного засмотрелся, пытаясь разглядеть сразу все уголки опрятного холла, в котором не было ничего лишнего или ненужного.

– Да-да, – я тут же снял с себя ботинки и лёгким движением лишился куртки, Черышева любезно приняла её у меня и повесила на крючок рядом с большим зеркалом.

Мы уже хотели подняться на второй этаж, но в одной из комнат тут же включился свет, и оттуда вышел мужчина среднего роста в чёрном халате и очках прямоугольной формы. Его длинная, но аккуратная борода, чёткие контуры лица и волосы средней длины, постриженные бобриком, сразу бросались в глаза и заставляли считать его, по крайней мере, очень опрятным человеком.

– Гости? В такое позднее время? – начал он свой допрос, опрокинув довольно строгий и серьёзный взгляд на Алису.

– Пап, я же предупредила, что у нас вечером будет гость. Знакомься, это мой друг, Артур Сербин, управляющий Сильвера. Артур, это мой отец – Виктор Александрович, – он тут же перевёл взгляд на меня, и я виновато подошёл к нему чуть ближе, как можно увереннее протянув руку.

Он немного с недоверием оглядел меня своими большими глазами, и ответил мне тем же жестом.

– Артур. Очень приятно, – при этом я старался смотреть ему прямо в глаза, но в последний момент всё же заробел и отвёл взгляд в сторону.

– Ну, привет, Артур. Такой молодой, а уже управляющий? К тому же, ни где попало, а в одном из лучших заведений города!

– Да, карьерный рост у меня удался, – ответил я, и мне стало ещё приятнее, что отец Алисы разделил эту усмешку вместе со мной.

– И как оно нынче? Заведениями-то управлять?

– Не стану лукавить и скажу, что занятие не из лёгких. Но я давно уже привык к трудностям, поэтому всё в порядке.

– Это тебя характеризует только с положительной стороны, Артур, – он тут же приятно преобразился, и я немного перевёл дух, став чувствовать себя несколько свободнее.

– Папа, а ты чего не спишь? Вдохновение опять поймал? – спросила Алиса.

– Можно и так сказать. Уже пятую тысячу слов за ночь заканчиваю. Хороший вечер. Продуктивный.

Я немного не понял, о чём идёт речь, поэтому Черышева сразу же напомнила мне, что её отец – писатель, перечислив его самые известные произведения. Мне стало неловко от того факта, что все эти названия всегда были у меня на слуху, но ни одно из них я не читал.

– Я пригласила Артура, чтобы обсудить наш выпускной вечер. Ты же помнишь, что я за него ответственная?

– Кажется, я знаю, что является залогом успеха в организации любого праздника, – сказал отец Алисы, ожидая нашей реакции.

– И что же? – спросила Черышева.

– Друг, управляющий Сильвером.

– Хах, у вас всё в порядке с чувством юмора, – оценил шутку я.

– Хочется в это верить, Артур. Ладно, не смею вас больше беспокоить, а если что-то понадобится, то… Обращайся вот к этой женщине, – заключил он, показывая пальцем на свою дочь. – Только не шумите, детвора, – подмигнув мне, сказал на прощание Виктор Александрович.

На этой позитивной ноте он удалился в свою комнату и погасил большой свет в холле.

– Серб, поднимайся ко мне. Первая комната направо, я сейчас подойду.

Я максимально тихо поднялся по лестнице и дёрнул ручку заветной первой двери, которая любезно приглашал меня в мир Алисы Черышевой. Её комната была абсолютно непохожа на типичную подростковую, которая целиком завешена плакатами знаменитостей и заставлена по всем углам различным мусором. Здесь царил покой и равновесие, здесь доминировали приятные светлые тона, здесь каждая вещь лежала строго там, где ей суждено было лежать, всему было своё применение и назначение.

Большая широкая кровать, шкафчик для одежды и длинная книжная полка. Эта комната не могла похвастаться большим метражом, но это было ей только в плюс.

Я аккуратно присел на удобнейшую кровать, которая тут атаковала меня своими чарами и попыталась придать меня сладкому сну, который способен вылечить всё на свете. Через пару минут вошла Алиса с целым подносом, на котором красовались нарезанные фрукты и два больших стакана.

– Ты же молоко любишь, верно?

– Вообще-то… – хотел начать возникать я, но она тут же меня перебила.

– Не возникай! Помню я, что кефир любишь. Пей давай.

– Хм, умница какая, – она поставила поднос на столик рядом с ноутбуком и сама присела на стул с колёсиками.

– Угощайся, – да я радостью!

Единственным источником света в комнате были несколько встроенных в навесной потолок светильников, которые едва-едва освещали лицо Алисы, предавая нашему общению дополнительной романтики. По крайней мере, мне так казалось…

– Ты как, в порядке? – дожёвывая кусочек сочной груши, решился спросить я.

– А ты как думаешь? – она невольно ухмыльнулся, чтобы я не почувствовал себя в неловком положении. – Ладно, давай начнём. Сейчас покажу, что у меня есть, и каким образом я всё это вижу.

Время пролетело совсем незаметно, проскользнув сквозь целую пелену вопросов и ответов.

Алиса стала показывать мне кучу различных танцев и выступлений, музыки и спецэффектов, нарядов и украшений, блюд и закусок, конкурсов и предложений. Отовсюду она хотела заимствовать только самые лучшие части, создавая в наших сознания новые уникальные вещи, которые произведут приятный шок для всех выпускников.

Она часто интересовалась у меня чисто техническими и организационными моментами, на которые я всегда находил в свой голове довольно смелые и неожиданные решения. Черышева была довольна таким раскладом событий.

– Артур?

– Да?

– А можно немного нестандартный вопрос не по теме?

– Конечно.

– Ты когда-нибудь вообще думал о той цепочки вещей, которая привела тебя ко всему тому, что ты сейчас имеешь?

– Ты хочешь спросить меня о том, почему я сейчас нахожусь именно у тебя в комнате и пью кефир, заедая фруктами, а не занимаюсь чем-либо ещё?

– Можно и так сказать.

– Да я постоянно думаю об этом. Из первого всегда следует второе, из второго третье. Случайности не случайны.

– Серьёзно? Ты серьёзно? – издевательски повторила моя собеседница. – Может быть, ты ещё в судьбу веришь?

– Может быть, – с небольшой обидой ответил я. – С чего вдруг вообще такие вопросы?

– Интересно просто. Я считаю, что ты хороший парень и…

В этот же момент времени я совершенно случайно задел локтем пустой стакан из-под кефира, который разбился вдребезги, создав в этом тихом и умиротворённом доме целую волну шума. Виктор Александрович отреагировал весьма оперативно, окинув меня строгим и осуждающим взглядом, делая мне конструктивное замечание.

– Артур, я просил быть, как можно тише.

– Да, извините, я случайно…

– Пап, всё в порядке.

– Вы время видели, молодёжь? Кажется, вам нужно отдохнуть, – тут с ним очень трудно было не согласиться. – Уже поздно. Думаю, тебе пора.

– Да, конечно. Я уже собираюсь…

Он покинул пределы комнаты, без единого шума закрыв за собой дверь.

– Наверное, Артур, тебе, правда, пора. Спасибо, что уделил своё время. Я-то знаю, с каким трудом тебе удалось вырваться. Управление таким проектом как Сильвер – это очень здорово. Я горжусь тобой.

Это были самые лучшие слова, которые можно было услышать перед сном. Алиса Черышева гордиться мной. Внутри меня взорвалась радостная бомба, которая моментально выбросила волну эндорфинов в мою голову, заставив отныне себя чувствовать самым счастливым человеком во Вселенной.

Наверное, тысячи мудрецов и советчиков напишут, что именно сейчас был идеальный момент для поцелуя, и они будут, непременно, правы, но моя скромность и застенчивость решили напомнить о себе в самый ненужный момент времени, заставив хитрый мозг думать о том, что в этой войне не страшно сделать шаг назад, чтобы потом продвинуться на два вперёд.

– Спокойной ночи, Артур, – голос самой прекрасной девушки повторялся у меня в голове уже где-то в пределах своего подсознания, тем самым давая мне насладиться самым чудесными воспоминаниями, позволяя себя самые смелые мечты и фантазии.

Всё прекратилось в один момент, резко и внезапно.

Кто-то очень настойчиво желал меня видеть, надавливая на дверной звонок с чудовищной силой, желая его сломать.

Часы показывали почти четыре утра.

Я поднялся со своей кровати, накинул первую попавшуюся под руку одежду и открыл входную дверь.

Передо мной стоял дрожащий и вымокший под холодным дождём Станислав Драдемадов, друг Глеба Браумаса, совсем неуверенно держащий в руках старенький пистолет.

– Сербин… Ты заплатишь… Ты за всё заплатишь…

###

Оглушительный выстрел. Я не успел почувствовать ни страха, ни боли, всё произошло настолько быстро, что я даже не успел дёрнуться.

Яркий мелкий огонёк болтался где-то вдалеке, не давая мне ни единого шанса обрести вечный покой.

– Пожалуйста… Прекрати…

Я не знаю, слышал ли кто-нибудь мои мольбы о помощи, но они исходили из моего больного тела, скорее, по инерции, чем по благоразумным причинам.

– Хватит меня мучить… Я больше так не могу.

Я был жалок и беззащитен, что-то неописуемое разрывало меня изнутри.

– Оставь надежду, Артур Сербин.

Я чётко слышал свой противный голос. Он существовал отдельно и независимо от меня.

Мой разум по-прежнему существовал и мог вполне самодостаточно рождать образы и мысли, которые чётко и ясно намекали мне о том, что моя жизнь была не самым важным процессом во Вселенной.

Я был готов и дальше рассуждать о том, как весьма бесцельно и глупо всё получилось, критикуя свою жизнь всеми возможными способами, но знакомый оконный пейзаж послал мне первый луч света в конце таинственного туннеля, заставляя меня зацепиться за жизнь.

– Да очнись ты! – я одним резким движением открыл глаза и обнаружил своё тело в большой и уютной кровати Алисы.

Я был заботливо окутан и согрет тёплым одеялом. Мир стал приобретать более чёткие границы и очертания. Черышева по-прежнему выглядела превосходно, смыв с себя всю вечернюю косметику. Без неё она выглядела такой настоящей и естественной, её лицо было безупречно чистым. Алиса была одета в простую домашнюю одежду: чёрную однотонную майку и совсем нелепую кофту с застёжкой и капюшоном.

– Доброе утро…

– Что? Ты смеёшься? Уже почти вечер…

Я мимолётом посмотрел на часы, стоявшие на рабочем столе, и убедился, что мне только что сказали абсолютную правду: было около пяти часов вечера.

– Вот чёрт! Кажется, я опоздал на работу.

– Неудивительно. Тебе Феликс звонил, и он был очень и очень зол на тебя…

– Что? О нет… Ты взяла трубку?

– Ещё бы. Третий раз игнорировать звонок было бы глупо.

– Да он меня убьёт, – сказал я и тут же представил, как будет гневаться этот старик. – А-а! Что же ты меня раньше не разбудила? – довольно грубо поинтересовался я у Алисы. – Додуматься, что ли не смогла?!

В ответ она посмотрела на меня с абсолютным презрением и произнесла:

– Да что вы говорите? Раньше разбудить нужно было? А ничего, что тебя даже мой отец пытался поднять тебя на ноги? А? Большой привет тебе от него, кстати…

– Мне надо ехать. Где моя рубашка? – я героически скинул с себя одеяло и оглянулся по сторонам.

Черышева кинула мне в руки мою скомканную одежду.

– Надо было её выкинуть. А ещё лучше – сжечь.

– Спасибо, – с обидой сказал я. – Где у тебя можно умыться?

Кажется, я поставил новый рекорд по "утренним" сборам, но в этот раз меня немного подвёл водитель, сообщив мне, что сможет подъехать только через десять минут. – Может быть, кофе предложишь хотя бы? – спросил я у Алисы.

– Может быть, в Сильвере тебе его предложат? – её пресловутый характер никуда не делся, и она всё ещё была специалистом в области неудобных ответов.

Наверное, зря я нагрубил ей… Совсем зря.

– Прости меня. Я не хотел тебе обидеть утром. Это всё мои нервы…

– Пустяки, – хмыкнула она. – Что с тобой? Ты в порядке?

– Не знаю… Мне снятся кошмары.

– Так это же здорово… Вскочил с постели от очередного ужаса – сел за ноутбук и пишешь очередную главу своего романа. Пусть твои ужастики станут твоим вдохновением, – довольно ухмыльнулась эта лиса.

– Весьма остроумно. Если бы я писал свою книгу, то я, однозначно, нашёл бы способ сделать тебя счастливой, – это милое заявление вышло из моих уст фактически экспромтом.

Я даже приятно удивился, к тому же, эти слова заставили покраснеть мою собеседницу.

– Ну, и где ты такое вычитал, а?

– В твоих глазах и улыбке, – этот комплимент был уже немного лишним, и мы оба искренне рассмеялись, сбросив всё утреннее напряжение между нами.

– Я думаю, что смогу стать счастливой только, если наш выпускной пройдёт на самом высоком уровне. У нас же в силе, верно?

– Не сомневайся, Алис. Всё будет бесподобно.

– Правда, спасибо тебе. Я очень благодарна тебе.

– Хах, ну ещё бы! С тебя причитается, Черышева, – иронично подметил я.

– Надеюсь, что твоим следующим кошмаром стану я.

Я наклонился к её уху максимально близко и с игривой наглостью прошептал:

– Ты уже давно стала моей главной причиной плохого сна.

Она расплылась в широченной улыбке, размышляя о том, какие всё-таки чувства она питает к этому прекрасному молодому человеку, а он, тем временем, уже покинул её дом и отправился в свои владения, чтобы удостовериться в том, что они – всё ещё принадлежат ему. Хотя бы косвенно…

Иначе он совсем скоро свихнется и начнёт размышлять о себе в третьем лице, описывая себя строго с положительной стороны.

Эх… Надеюсь, ему удастся миновать эту злосчастную участь. Надеюсь!

###

– Ну, Сербин… Ну, мальчик… – Феликс уже покраснел от злости, пытаясь, как можно более компетентно спустить на меня свой гнев.

– Да успокойтесь вы уже…

– Кто ты такой, чтобы меня успокаивать? – в сторону полетела пустая чашка из-под кофе, разлетевшаяся в дребезги.

Самое неприятно было то, что мы сидели в общем зале, и наш скандал стал эпицентром внимания, как для гостей, так для персонала.

Это публичное унижение мне совсем не нравилось, и мне было бы наплевать на весь Сильвер, и в особенности на Феликса, если мне не нужно было проводить здесь лучший выпускной вечер на свете.

– Я извиняюсь перед вами. Уже тысячный раз.

– Никаких извинений, мальчик! Я тебя сразу предупредил, что тебя здесь ждёт. И что ты мне ответил в тот прекрасный весенний день? "К-конечно, Феликс… Я оправдаю все ваши ожидания…"

Он поднялся из-за стола, осмотрелся по сторонам и направился в сторону своего служебного кабинета.

– В мой кабинет! Быстро!

Я виновато последовал за ним, ловя на себе десятки осуждающих взглядов. "Бедняга", – подумают одни, "бесхребетный неудачник", – посчитают другие. "Вынужденные меры", – отвечу я всем и сразу.

Я закрыл за собой дверь в кабинет Феликса и присел напротив, морально подготовившись к очередной порции унижения.

– Артур, ты прости меня за этот цирк… Ты же прекрасно знаешь, что я к тебе очень хорошо отношусь, но по-другому заставить работать этих клоунов сложно, – вот так неожиданно начал диалог мой начальник.

– Феликс, то есть…

– Да-да, у нас с тобой получилось классное представление. И я знаю, что моя актёрская игра бесподобна. На секунду я даже поверил сам себе, что ненавижу тебя.

– Ох… Вы – гений, – и я выдохнул так свободно и легко, как не делал этого никогда раньше.

– Всё, спектакль – окончен, комплименты в сторону. Но и опаздывать я тебе тоже больше не рекомендую. А то как-нибудь пустая чашка полетит в твою сторону…

Ну-ну, а вам в ответ полетит чашка уже с горячим кофе. Причём в лицо.

Продолжайте, Феликс. Надеюсь, что ход моих мыслей не нарушил вашу связность речи.

– Артур, в городе снова были замечены тёмные. Как бы это ни было всё печально, но без жертв, здесь не обошлось, причём, как мне стало известно, они нападают исключительно на молодёжь.

Тёмные. В голове тут же сработал щелчок неизвестного механизма.

– А вот это очень плохие новости… И сколько пострадавших? – поинтересовался я.

– Две девушки и один парень. Все они живы, но находятся в больнице в тяжёлом состоянии. Как бы я не любил Андрея Резнёва и его мерзкий "Картон", но он был единственным звеном в городе, которое давало отпор этому беспределу. Я понятия не имею, что и зачем нужно этим ненормальным. И я не знаю, какая у них конечная цель, но я убеждён в том, что эти сектанты – настоящая опухоль в организме нашего города.

– Да, я согласен с вами, Феликс.

– У тебя есть какие-то личные счёты с ними?

Лечебница. Крыша. Эрик Бютнер.

– Не думаю, – ответил я.

Картон. Затухающий свет. Кирил Ренне.

– А я так не считаю, мальчик. И не смей врать мне, как бы тебе тяжело не было. Я прекрасно знал, что в один момент так и случится: они снова объявятся. Так и произошло. Ни с того, ни с сего. И никто не знает, что делать и как с этим бороться. Но все страшно боятся.

– К чему весь этот разговор, Феликс? – весьма открыто спросил я.

– Ты должен стать светом для этого города.

– Что? Почему? Что? – повторил я.

– Артур, только ты был в сердце преисподней, лечебнице, где собираются тёмные. – И что теперь?

– К тому же, ты лучше всех общался с Андреем Резнёвым и, наверняка, был в курсе некоторых подробностей.

– Замечательно.

– Только твой бесконечный потенциал способен на такие подвиги, о которых ты даже не подозреваешь. Тебя гнетёт твоё прошлое, которое постоянно посылало тебе проверки на прочность, но ты каждый раз доказывал, прежде всего, самому себе, что Артур Сербин готов преодолеть любые невзгоды и преодолеть все кошмары своей прошлой жизни, раз и навсегда отпустив свои грехи.

Феликс окончательно сошёл с ума? Может быть, он сейчас говорит что-то действительно стоящее, но мне это совсем неинтересно. Или он думает, что знает меня? Читает меня? Предсказывает меня? В таком случае, его наивность не ведает границ.

– Давайте начнём с того, что, прежде всего, боитесь вы, беспокоясь о своём месте под солнцем. Ведь вы, как никто другой понимаете, какая участь может ждать Сильвер, правда? И вы ещё тогда знали и видели во мне спасение. Именно поэтому я сейчас работаю управляющим. Вам было необходимо держать меня в своём поле зрения. Именно поэтому я сейчас и нахожусь в этом кресле. Да, и именно поэтому вы сейчас с самой натуральной злобой и ненавистью смотрите на меня, надеясь на то, что я сам не верю в искренность своих слов. Вы думаете, я сумасшедший? Я думаю, что сумасшедший вы. Хотя… Что тут такого ненормального в том, чтобы просто бояться за свою жизнь?

– Да как ты смеешь…

– Тише. Тише, Феликс, – я направил указательный палец в его сторону. – Вам очень повезло, что я знаю один очень древний рецепт, который способен уничтожить всё и сразу. И я буду очень рад воспользоваться им, совершая благородный поступок во имя города и, конечно же, во имя Сильвера! Во имя вашей жизни, Феликс!

Он молчал, прекрасно понимая, что сейчас находится, возможно, в одной из самых неловких ситуаций в его жизни.

– Если ты знаешь способ… Как… Избавиться… Я прошу тебя. Сделай это.

– Будет по-вашему! Только учтите, что мой выпускной вечер пройдёт в Сильвере, и мы с вами сделаем всё возможное, чтобы сделать лица выпускников ещё счастливее!

Феликс вскочил из-за своего кожаного кресла и уже хотел покинуть свой же кабинет, но в конце всё-таки придержал дверь и высказал мне:

– Просто сделай это.

Надеюсь, что моё безумие не перерастёт в нечто большее. Потому что мне очень хочется осуществить свой маленький план по ликвидации тёмных. А куда ушёл Феликс? Неужели он не думал, что дети могут быть настолько прямолинейными? Хм…

Что же, самое время начать избавляться от своих кошмаров, создавая свой собственный маленький шедевр, который сам станет кошмаром для каждого, кто встанет на моём пути.

А самое прекрасное заключалось в том, что я прекрасно знал каждую мелочь своей коварной задумки, которая совсем скоро восстановит покой и справедливость.

Глава 12. Оставь надежду

Яркий свет одинокого фонаря освещал дрожащую руку, которая весьма медленно и неуверенно опускала конверт в ящик. Едва слышный звук от соприкосновения бумаги и металла.

Что сделано, то сделано. Нужно ехать домой и хорошенько выспаться перед таким важным днём.

" … Я никогда и не думал, что смогу примерить на себя роль палача, но этого требуют обстоятельства: либо я это сделаю, либо рано или поздно кто-то испробует эту роль на мне. Я давно привык, что не могу быть чертовой пешкой в этой большой игре. Всё в мире динамично, перемены – они неизбежны. Всегда есть те, кто создают перемены, а есть те, которые под них послушно подстраиваются.

Наш мир динамичен, никто и ничто не остаётся без изменений. Мы – динамичны. Настолько, насколько может позволить наш разум, заставляющий нас принимать ключевые решения.

… Мой выбор был сделан задолго до этого судного вечера, в который я окончательно решился на две вещи: это письмо тебе и план по вынесению собственного правосудия. И я даже не знаю, какое из этих решений далось мне сложнее…

… Кстати, я поговорил с Феликсом (владельцем Сильвера, как ты помнишь), и он уже приступил к подготовке нашего выпускного вечера, так что не смей ни о чём волноваться!

Уверен, что всё будет в порядке. К тому же, я ещё просто обязан написать книгу, где ты будешь главной героиней и каждый день ловить птицу счастья за её колоритный хвост.

Артур Сербин".

Обрывки письма стали покрываться туманом сновидений, всё больше и больше переплетаясь в моей голове. Это давало подсознанию конкретный сигнал о том, что именно сейчас необходимо дёрнуть переключатель жизненных сил, чтобы погрузиться в бездну покоя.

Щелчок.

###

Минувшая неделя ожидания и подготовки выдалась сложной. Я каждый день, одержимый своим принципиальным желанием, вскакивал с постели ровно в шесть утра, полностью уверенный в себе и в своих дальнейших действиях.

К сожалению, как выяснилось при диалоге с Феликсом, при первом же упоминании тёмных моя эмоциональная составляющая снова дала сбой, и я снова стал терять контроль над своими мыслями. Правда, периодически я всё-таки пытался уговорить самого себя отступить назад.

Ни за что. Никогда.

Каждый раз, пересекая порог Сильвера, я надевал на себя маску беззаботного и спокойного управляющего, распоряжаясь заведением на ура. Но, как только, я оказывался наедине с собой, миллионы неоднозначных мыслей пытались одурманить и обмануть меня. Я давно уже смирился с тем, что какие-то шестерёнки в моей голове дали сбой.

Я ничуть не боялся будущего сценария, что мне стоит совершить один спорный поступок? Я беспокоился об дальнейшем исходе событий, который просчитать было практически невозможно. Возможно, это станет своеобразной кульминацией в этой бесконечной борьбе с самим собой.

Нужны перемены. Скоро всё изменится. Бесповоротно.

В моём деле мне больше всего нужны были единомышленники, которые ни на минуту не будут сомневаться в правильности моей задумки. Мне была необходим поддержка, и я, конечно же, её получил в лице Матвея и Алисы, которые в свою очередь набрали самостоятельные команды, готовые следовать за мной.

В эту ночь, несмотря на бесконечную усталость, пронизывающую моё тело от и до, я не сомкнул и глаза. Прозвенел будильник, который я тут же выключил, умылся ледяной водой и посмотрел на своё отражение.

– Скоро всё закончится. Не беспокойся, Серб.

Я прибыл на точку сбора последним.

В общем итоге, я насчитал ровно семнадцать человек, которые готовы положить конец целой эпохе. Я поймал тёплый взгляд Матвея и подошёл к нему.

– Все готовы? – спросил я максимально громко, чтобы мой вопрос услышали абсолютно все участники данного мероприятия.

Кивок головы каждого из ребят чётко ознаменовал, что пути назад – нет.

– Алиса, Лера и Матвей едут со мной. Дорога будет долгой – наберитесь терпения.

– Может быть, всё-таки скажешь, куда едем, командир? – с ухмылкой спросил у меня мой старый знакомый, Игнат Шейдаев.

– Кто взял его с нами? – недовольно спросил я.

– А что такое, командир? Что-то не так? – неожиданно для меня ответил Игнат.

– Я обещаю тебе, что ты договоришься… Матвей, зачем нам Шейдаев?

– Серб! Это я его позвала, – вступилась за него Черышева. – Всё в порядке.

Хм, интересный расклад. Я решил сдержаться и промолчать.

– По машинам, – скомандовал я и с хлопком закрыл за собой дверь, поймав довольный взгляд мерзкого Игната.

Наш экипаж в составе из четырёх машин выехал к месту вынесения приговора.

Светало.

– Мой первый вопрос будет немного глупым, но всё же: с каких пор ты водишь машину? – спросил Фадеев.

– Феликс сделал мне права. Здесь автоматическая коробка передач – думать много не надо, хах.

– Хорошо живёшь, – ответил мой друг.

– Не жалуюсь.

– Может быть, всё-таки просветишь нас? – с заднего сидения донёсся голос Свиридовой.

– Мы едем поджигать лечебницу, – уверенно и немного тщеславно ответил.

Ехидная улыбка пробежалась по моему помятому лицу, оставляя за собой едва заметный след от мимической морщины.

Как жаль, что на самом деле, никаких семнадцати человек не было и в помине. Никто, кроме Алисы, даже не в курсе, куда и зачем я сейчас отправляюсь.

Как жаль, что все эти диалоги были лишь отголосками моей больной и вконец разрушенной фантазии, которая уже давно затянула меня в такую тину, из которой выбраться уже невозможно.

Как жаль.

###

Я достал из правого кармана пачку с последней сигаретой и закурил.

Воодушевлённо, крайне медленно и осознанно, размышляя о том, как могло всё произойти, если в один осенний вечер мы с Матвеем остались бы дома.

Моё состояние меня пугало и самого. Вся моя фантазия казалось такой реальной, а теперь я абсолютно уверен в обратном. Какие-то записки сумасшедшего.

Мои глаза невольно опустились вниз, словно заранее прячась от всего того, что случится через несколько минут.

С каждым приближающимся мгновеньем мне всё больше казалось, что я парализован и отныне стал навеки частью этой лечебницы.

Я застрял где-то в чертогах своего разума, забывая обо всём на свете. Осматривая выцветающими зрачками ветви деревьев, создающих одну большую паутину, я поймал себя на мысли о том, что по-настоящему из своего круга общения я не знал никого, даже Матвея Фадеева.

Кто он? Почему мы общаемся? Куда он пропадал?

Зато мне почему-то казалось, что Алису я знал всегда, с самого детства. Я никогда и ни к кому такого раньше не испытал… Странно, может быть, это и есть любовь? Когда совсем неважно, сколько времени ты знаешь человека, а в секунды, когда весь мир останавливается, ты пытаешься осознать, насколько тебе дорог этот человек.

Да, теперь уже ничего не будет, как прежде. Да и вообще, как прежде не будет никогда. Всё меняется, переходит из одного состояния в другое. Всё, всё, всё, а я лишь часть этого огромного «всего», которая подчиняется всё тем же законам физики, что заставляет меня здесь и сейчас предчувствовать самый кровожадный огонь в моей жизни. В любом случае, если бы не случился тот самый вечер у Глеба Браумаса, то это была совсем другая история со своим нейтральным концом. В моей действительности всё намного проще.

– На сегодня я дал вам слишком много возможностей, чтобы остановить меня. Хватит, пожалуй, – тихо и довольно пробубнил я себе под нос.

Моя жизнь уже давно перестал быть чем-то большим и цельным, превращаясь в кучу осколков, которые никогда не станут частью больших историй.

На сегодняшний день приговор был прост и очевиден: двадцать канистр керосина. По две на каждый из этажей и оставшиеся на приграничную территорию. Эта игра стоит свеч.

– Оставь надежду всяк сюда входящий, – я вынес свой окончательный вердикт и бросил недокуренную сигареты в сторону лечебницы.

Яркое пламя моментально охватило больницу,всё быстрее и быстрее охватывая место, где относительно недавно находили свой покой психически нездоровые люди.

Спустя время послышались крики. Крики нелюдей. Они резали уши, заставляя каждую клеточку мозга страдать вместе с ними. Огонь всегда побеждает.

Вместе с этими криками умирала и частичка меня. Частичка чего-то хорошего, вечного. Неописуемая частичка всего того, что я уже стал терять так давно и так много.

Из-за забаррикадированных окон пытались выбраться десятки людей в мантиях, но всё это было напрасно. Показались их руки, я видел их изуродованные глаза. Ветер стал разносить огонь всё выше и выше, не давая тёмным никаких шансов в этом противостоянии.

На мгновение замер и я, пытаясь ещё раз осмыслить всё то, что только что своими руками натворил.

Последствия необратимы. Обратного пути нет. И это прекрасно.

###

Границы реальности моментально стёрлись благодаря особенному для меня человеку. Её уже до боли знакомые черты лица находились от меня на расстоянии поцелуя.

Дышать было сложно. Казалось, что вот-вот я снова утрачу связь с миром и начну задыхаться. Я почувствовал мерзкий вкус крови у себя во рту, мешавший добывать бесценный ресурс.

Глаза открылись не сразу, сложилось неприятное ощущение, что они смазаны клеем. Неизвестный источник света неприятно резал мои глаза.

Проснулось тело. Оно моментально разгорелось синяками и ссадинами, которые заставили меня тихонько завыть.

Как оказалось, всё было не так трагично, как мне могло показаться раньше, и находился я не где-нибудь, а в собственной постели.

Я попытался привстать, опираясь руками на кровать. Больно. Дышать по-прежнему было немного проблематично, кружилась голова.

Со стороны кухни послышались аккуратные шаги, а через некоторое время дверь в комнату открылась и показалась Алиса, одетая в строгую классическую рубашку в чёрно-белую полоску, заправленную в джинсы. Её лицо было предельно серьёзным и в чём-то даже расстроенным.

– Проснулся, – сказала она тихим голоском, при этом показалась первая улыбка на её лице, – Матвей, быстрее сюда!

Вновь послышались шаги, и в комнату вошёл Фадеев.

– Серб! – налетел на меня он. – Ты что натворил? – он схватил меня за плечи и стал трясти моё больное тело. – Я спрашиваю тебя: ты что натворил?

– Аккуратно! – заступилась за меня Черышева.

– Тише, здоровяк… У меня всё тело болит…

– Ты мог погибнуть! Ты мог погибнуть! – повысил голос мой друг.

– Матвей… Пожалуйста, спокойнее, – сквозь зубы проговорил я. – Что случилось… Я не помню…

– Отец ранним утром принёс мне твоё письмо, и я сразу же подняла на ноги Матвея, и мы отправились к лечебнице. Когда мы подъехали всё вокруг уже почти догорало. У тебя куча ожогов по всему телу, – произнесла Черышева. – Ты заживо сжёг десятки людей… Ты… Уничтожил их.

Я тут же осмотрел своё тело и заметил несколько вздутых волдырей.

– Это не люди, – ответил я. – Они заслужили этого.

– А кто же они тогда? С каких пор ты возомнил себя тем, кто способен решать, кому дано жить, а кому нет? Артур, что происходит? – устроила настоящий допрос Алиса.

– Зачем ты это сделал, Артур? Зачем!?

– Ты столько времени потратил, чтобы доказать всем, что не являешься тем, кто ты есть на самом деле, но… Каков итог? Ты лишь подтверждаешь статус "сумасшедшего"… Я не общалась с тобой до этого года, ноя уверена, что раньше ты был совсем другим…

– Она права, Серб. Ты нездоров, – согласился Фадеев.

– Я – вполне нормальный, ясно? Я – не сумасшедший.

– Запомни, Артур. Как мы мне сейчас не было сложно это признавать, но отрицание своего безумия – это первый признак безумия, – ответил он.

– Ты… – хотела что-то мне сказать Алиса.

Но я нагло перебил её, имея в своём рукаве главный козырь этого вечера.

– Может быть, спросим у Эрика, заслуживают ли они жизни? Что думает по этому поводу Эрик Бютнер!? – её рот самопроизвольно открылся, в стеклянных зрачках тут же показались первые капли. – А? Чего молчишь? Давайте! Попробуйте ещё раз меня обвинить в этом… Да я спас этот город! Я… Я! – я подавился, и мне снова стало сложно дышать.

Матвей смотрел на меня с таким презрением и ненавистью, что мне стало жутко не по себе. Алиса напоследок заглянула мне в самую душу, расплакалась и покинула мою комнату.

– Мне очень жаль, что я так долго дружил с таким ничтожеством, как ты, Артур. Прощай.

Он в спешке последовал за Черышевой, покидая пределы моего маленького царства.

– Да убирайся! Убирайтесь! Не хочу вас видеть! Обоих! – кричал я вслед. – Оставьте меня! Оставьте…

И я снова остался абсолютно один в своей пустой и холодной квартире. В голову по-прежнему лезли хаотичные и глупые мыслями, которые меня так сильно тревожили и пугали.

Я не мог ни на секунду забыть о том, что примерил на себя безликую роль палача, забывая гуманные ценности, знакомые мне с раннего детства. Этот ужас теперь навсегда останется со мной, несмотря на то что, возможно, этот поступок сделает меня ещё на несколько шагов ближе к истине, которая давно перестала быть для меня самой целью.

Глава 13. Праздник

Время. Оно убивает. Медленно и беспощадно.

Время не щадит тех, кто лишился всякого смысла жизни, не давая ни единого шанса на бесцельное существование.

Душевная пустота заставила меня потерять счёт дням, изредка немного апатично размышляя о том, что свою главную миссию в этом городе я всё-таки выполнил.

Я восстановил справедливость.

На улице царствовала абсолютная противоположность моему внутреннему состоянию: на небе не было видно ни единого облачка, а солнце нежно касалось до моей кожи своими озорными лучами, от которых мне не становилось ни капли умиротворённее или спокойнее. Мне было совсем безразлично.

За окном мило щебетали птички, а за столиками Сильвера дружелюбно общались десятки людей, наслаждаясь компанией друг друга.

– Артур… Всё в порядке? – я приподнял голову и дважды неуверенно кивнул Елизавете.

– Всё нормально. Можно мне ещё кофе, пожалуйста.

– Но… Это уже четвёртая чашка за пару часов…

– В день можно пить до шести, – в незатейливом тоне контратаковал я.

Я вновь уставился в неопределённую точку пространства, пытаясь отключить все мыслительные процессы.

– У тебя стеклянный взгляд, – она принесла нам две больших чашки кофе, присев со мной за столик. – Может быть, ты хочешь поговорить?

– Так-так. Стоп. Бросай этот диалог на "ты". Конечно же, судя по твоему портфолио, ты на несколько лет старше меня, но это не отменяет нашего служебного положения.

– Хорошо, как скажете, – с обидой ответила она. – Артур, вы…

– Лиз, давай по существу, – я хлебнул обжигающего напитка и перевёл свой взгляд на собеседницу.

– Артур, вы – отличный управляющий, Феликс постоянно лестно отзывается о вас, ставя всем нам в пример. Это всё здорово и понятно, но… Я не могу наблюдать за вашими страданиями. У меня есть ощущение, что вас что-то грызёт изнутри…

– Страдания? Я совсем не страдаю. Мне просто всё равно. Работа осталась последней возможной попыткой проявить себя и хоть как-то отвлечься от всесторонних проблем.

– Я пыталась говорить насчёт вас с Феликсом, а он лишь настойчиво повторяет, что вы всего лишь восстановили справедливость… Я не понимаю… И…

– Елизавета.

– Да?

– Мне сейчас совсем не интересна твоя имитация в хорошего друга или верного товарища. Поверь мне, я в этом совсем не нуждаюсь.

Она вытаращила на меня глаза, не веря мои словам, ведь я только что по собственной инициативе отказал ей в душевном разговоре, который, видимо, должен был пойти мне на благо.

– Просто скажи, как идёт подготовка к выпускному вечеру и сколько дней до него осталось. Этого будет достаточно.

– К выпускному вечеру всё готово. Он состоится завтра, с вечера субботы на воскресенье.

– Спасибо, Елизавета.

– Я могу идти?

– Я тебя и не звал, собственно. Иди, – хладнокровно ответил я.

Она демонстративно встала из-за стола, и стремительно удалилась вглубь зала, оставив меня наедине с двумя недопитыми чашками кофе вместо одной.

– Смотрю, с девушками ты так и не научился контактировать, – к моему столику совсем незаметно подкрался Матвей Фадеев, которого относительно недавно я успел проклясть около тысячи раз. – Зато в заведении у тебя полный порядок.

– Чего пришёл? – как можно серьёзнее спросил я.

– Давай без крайностей и глупой игры в обидчивого циника. Хватит, Серб. Довольно.

– Да что ты знаешь обо мне?

Он присел напротив меня, поправил свою небрежную причёску и внимательно осмотрел одну из чашек с кофе.

– Гадость какая… Что я знаю о тебе, Артур? Я уверен в том, что ты не знаешь, что я предпочитаю капучино с карамельным или каким-нибудь ореховым сиропом…

Он говорил спокойно и уверенно, полностью овладев инициативой общения с первого мгновенья. Его лицо было уравновешенно, дыхание стабильно, а голос был таким воодушевлённым, что мне приходилось очень неловко.

– Я не приглашал тебе присесть, – чёрт, внутренняя часть меня всё-таки дала слабину, но я был обязан держать уровень и не поддаваться дружеским уловкам Матвея.

– Молодой человек! – позвал он официанта. – Мне большой капучино с ванильным сиропом, сверху добавить взбитые сливки и шоколадную крошку. Спасибо! – он сделал заказ и перевёл взгляд в мою сторону. – А Глеб Браумас не приглашал нас на свою вечеринку. Чувствуешь иронию? Вот и Алиса её почувствовала… Я понимаю, что в твой голове давно что-то очень важное дало сбой, и теперь всё идёт наперекосяк… Глупое слово подобрал, да?

– Матвей, – глубоко вздохнул я. – Чего ты хочешь?

– Если дружба с тобой стала чем-то из пределов мечтаний, то сейчас я хочу хотя бы того, чтобы ты извинился перед Алисой. Она с ума сходит последние дни. Хотя, наверное, для тебя словосочетание "с ума сходит" лексически слишком сильное, да?

– Она периодически заходила сюда, но отказывалась меня видеть и вела разговор насчёт выпускного исключительно с Феликсом.

– Это ещё кто? Твой новый Андрей Резнёв?

Я помотал головой в разные стороны.

– Да что ты несёшь? – мой голос стал на тон выше. – Я прошу тебя, если ты сказал всё, что хотел, тогда просто убирайся из моего заведения. Увидимся на выпускном вечере.

– Ты не посмеешь со мной так разговаривать, Серб, – он стукнул кулаком по столу. – Ты можешь так говорить кому угодно, но не мне. Чёрт, друг, да очнись ты уже, в конце-то концов! Оставь ты в проклятом прошлое всё, что так грядёт тебе душу. Если ты хочешь поговорить об этом, то просто дай мне знать. Мы обязательно обсудим это. Мы. Слышишь, Артур Сербин? Мы.

– Почему…

– Потому что я до сих пор нуждаюсь в тебе, – моментально перебил меня он. – Ты – мой друг, а это никак не влияет на степень твоего безумия или чего-то там ещё. Это раз и навсегда, понимаешь? У дружбы есть начало, но нет конца. Если она обрывается, то бредня это всё, а не дружба.

Мои глаза наполнились невыносимо тяжёлой жидкостью, в горле застрял настолько объёмный ком информации, что даже при большом желании, из моих уст бы ничего не вышло.

– Сегодня вечером у Алисы день рождения, ты про это хотя бы помнишь? Да и вообще: ты знал, что у людей раз в год бывает день рождения? Хм… Она отмечает у себя дома. Ты же был у неё, верно? Значит, дорогу знаешь. Поверь, Серб, я буду очень рад тебя видеть там. А она тем более. Ты дорог нам. Несмотря на все твои поступки.

– Пожалуйста, ваш кофе, – официант принёс Фадееву его заказ.

– Благодарю вас. Выглядит чудесно. Учти, Артур, если ты так и не найдёшь в себе силы измениться и сделать шаг навстречу, то с каждым днём за твоим столиком будет всё больше чашек с недопитым кофе. Надеюсь, до вечера.

Он легко вырвался из моих немых оков, накинул свою джинсовую куртку и продолжил наслаждаться прекрасной погодой, которая совсем недавно соизволила заглянуть в наш небольшой городок.

###

Остаток дня я провёл за бумагами, изучая финансовый водоворот Сильвера, а также все детали и подробности предстоящего выпускного вечера.

Я предупредил Елизавету о том, что сегодня уйду пораньше и даже сумел найти в себе силы, чтобы извиниться перед ней.

В этот раз я абсолютно точно решил отбросить все бестолковые тревоги в сторону, а также не тешить себя никакими мнимыми ожиданиями, чтобы просто отдаться течению реки сегодняшнего вечера. Посмотрим, к чему приведёт такой расклад.

Первым делом после Сильвера я заехал в магазин одежды и прикупил себе новую пару серых брюк и классическую сорочку голубоватого оттенка. Также я забежал в цветочный магазин, невольно вспомнив, когда я вообще последний раз покупал цветы?

Флористка была невысокой блондинкой с зелёными круглыми глазами, маленькими носиком и пухлыми алыми губами – настоящая кукла, в общем…

Ева?

– Добрый вечер! Для какого случая желаете приобрести букет? – да, это точно она.

– Мне, будьте добры, три тысячи белых роз!

– Сколько!?

– Три тысячи.

Наши глаза встретились, передавая друг другу информацию о том, что почти год назад наш диалог начинался совершенно идентично.

– Точно-точно! Вы тот самый молодой человек, который сделал мне настроение на несколько смен вперёд, хах, – покраснела она. – Я так понимаю, вас по-прежнему интересует герберы?

– Да… Верно. Моей подруге исполняется восемнадцать. Мне нужно восемнадцать гербер. Пусть они будут самых разных цветов и оттенков.

– Но… Чётное число цветов никогда не дарят на праздники. Может быть, семнадцать? Или девятнадцать?

– Нет. К чёрту предрассудки. Восемнадцать гербер, пожалуйста.

– Как скажете…

Я не успел оглянуться, как на улице стемнело, а я с роскошным букетом стоял перед калиткой дома Черышевой, где каждая комната была освещена приятным приглушённым светом. Заводная танцевальная музыка играла не слишком громко.

Кажется, праздник был в самом разгаре, и я поймал себя на мысли о том, что очень здорово подходить не к инертному началу, а чуть-чуть попозже, когда искры веселья разлетаются из стороны в сторону чуточку активнее.

Я совсем неуверенно подошёл ещё чуть ближе к главному входу и на мгновенье застыл, никак не решаясь сделать этот переломный шаг, переступив через порог своей гордости.

"Просто сделай это", – подсказал мне мой внутренний голос. Но как я могу ему доверять, если совсем недавно он говорил мне: "Сожги их всех".

– Артур?! Привет, – тело оказалось решительнее разума, Алиса изумлённым, но добрым взглядом поприветствовала меня. – Очень рада тебя видеть… Заходи, – ловким движением руки она пригласила меня внутрь.

Черышева была одета в коротенькое чёрное платьице с глубоким вырезом, которое очень пикантно подчёркивало форму её прекрасного тела.

– Привет. Держи, это тебе, – я передал ей этот прекрасный букет. – Поздравляю тебя с днём рождения, Алис. Наверняка, тебе сегодня уже успели пожелать кучу банальных до жути вещей, поэтому я немного уйду от обыденности, если позволишь. Я хочу, чтобы в недалёком будущем тебя и твоё имя увековечили в одном из незатейливых романов современности.

– Ха-ха, такого мне ещё не желали, – она искренне засмеялась, озаряя своей белоснежной и ровной улыбкой вечерний полумрак. – Спасибо тебе большое… И герберы… Они просто чудесны. Спасибо!

Наши тела скрепились в очень тёплом объятии, которое вызвало во мне такую гамму эмоций и приятных ощущений, которых я не испытывал никогда прежде. Бездна между нами моментально растворилась, свидетельствуя о том, что сегодня можно начинать строить надёжный и крепкий фундамент для нашего общения.

Внутри царствовала очень приятная атмосфера настоящего праздника: дом был наполнен воздушными шариками, различными украшениями и неоновыми лампами, которые в случайном порядке отражали на потолок кучу разноцветных огоньков, многообразие которых удивляло и поражало. Музыкальное сопровождение было также на высоте, всё звучало весьма качественно и на нужной громкости, которая позволяла и потанцевать, и пообщаться без повышенных тонов.

– Проходи, Артур… Смотри, у нас всё очень просто: на кухне напитки и закуски, а основное движение вечера происходит в главном зале, – она взглядом пригласила меня на кухню, где я встретил двух незнакомых мне молодых людей, которые мне почему-то не особо понравились.

Они были на год младше меня и одеты в какой-то подростковый набор.

– Знакомься, Серб, это ребята из десятого класса, с которыми я училась… Это Максим, а это…

– Если честно, мне абсолютно всё равно, кто это, – перебил я Алису и моментально словил на себе три недобрых взгляда.

Такой грубый жест с моей стороны очень удивил Черышеву, и мне тут же стало весьма неловко. Кажется, я начал вечер совсем не с той ноты.

– Эм, ладно… Ты угощайся и приходи в зал, ладно? – она ласково коснулась моей руки и покинула кухню.

– Договорились, – ответил я.

– Считаешь, что ты лучше других? – как можно более грозно спросил меня один из двух недоумков.

– Считаю, что тебе нужно закрыть рот, – в спокойном тоне дал ответ я и стал осматривать содержимое кухни. – А если серьёзно, то да, именно так я и считаю.

Обратного ответа не последовало, я съел парочку бутербродов с икрой и несколько оливок, которых было очень и очень много. Кажется, они совсем не пользовалось популярностью.

Я налил себе в красный пластиковый стаканчик жидкости из бутылки тёмно-зелёного цвета, на этикетке которой был нарисован олень. Пахнет целым набором трав, а ещё, возможно, корой дуба, на вкус довольно противно, послевкусие терпимое – то, что нужно. Пауза. Повтор. Пауза.

Настроение было довольно странным, я чувствовал некое опустошение после эйфории, которая окутала меня при объятиях с Алисой. Хм, куда же всё испарилось?

Я аккуратно поправил лохматые волосы и отправился в гостиную. Она была просторной и вместительной, основной источник музыки находился здесь и продолжал приятно радовать неплохими композициями.

Вокруг пахло смесью табака, дорогого алкоголя и целой палитрой различных парфюмерных домов. Было довольно тесно, все беззаботно толкались. В этом горизонте событий было бы очень здорово разглядеть Алису, но это оказалось не так просто. Пара ритмичных движений, ещё раз, и ещё. И вот я уже где-то в самом эпицентре танцев и мерцающих огней.

В голове наступила приятный момент расслабления, который заставил меня действовать ещё решительнее в поисках своей подруги. И вот я всё-таки сумел краем глаза найти шаловливую юбку Алисы, которая стояла в самом углу комнаты, облокачиваясь на подоконник и держа в руках полупустой бокал шампанского. Она чередовала комбинацию из своих волшебных улыбок с невнятными гримасами. Эта магическая смесь не могла означать ничего другого, кроме как – заинтересованности в ведущемся разговоре. Она общалась с Игнатом Шейдаевым, моим хорошим знакомым, которого я так давно не видел.

Мне захотелось, как можно быстрее пробраться к этой сладкой парочке, чтобы любезно поинтересоваться о теме их диалога. Чем быстрее я пытался двигаться, тем больше сковывали мои движения. Меня будто специально не пускали в этот зловещий уголок, пытаясь сжать и оттеснить меня всеми возможными способами.

В конце концов, такое отношение ко мне – совсем неприемлемо. Это вновь и вновь разрушало частицы моего здравого ума, давая волю моим бесам. Именно поэтому, при очередной, совсем лёгкой отмашки локтем в мою сторону, я тут же вычислил провинившегося и со всего размаху пнул его с ноги в область колена, а вдобавок, как можно дальше оттолкнул руками. Тем самым, создалось целое цунами новых танцевальных движений, которое повалило на пол сразу несколько человек.

Моё агрессивное поведение моментально стало эпицентром всеобщего внимания. Один из весьма массивных персонажей этого вечера тут же появился около меня и под очень забавную мелодию пытался начать разговор.

Я совсем не слышал, какую лекцию морали он мне читает, да и особо не хотел разбираться, если честно, поэтому молча смотрел в его глаза, пытаясь задавить его своим огненным взглядом.

Мой оппонент был намного выше и шире меня, имел очень красивое и правильное лицо с парой родинок в области шеи, модную стрижку полубокс и очень большие, словно накачанные, губы. Сначала даже сложилось впечатление, что я его знаю, или, по крайней мере, где-то видел…

Музыка стала плавно затихать, давая мне шанс уловить нить диалога. Но всё случилось слишком быстро. Наш дружеский диалог стал воспоминанием, и он схватил меня за плечо своей железной хваткой, а в следующий момент времени я заметил, как его широкий лоб молниеносно приближается ко мне. Прямо в нос… И отпустил.

Невыносимая боль окутала моё лицо, наверняка, это был перелом, но благодаря известному фактору адреналина, который вырабатывается в экстренных ситуациях, нос гудел ещё не до такой степени, чтобы начать умирать прямо здесь. Тем не менее, я двумя руками схватился за него, оценивая ситуацию вокруг, пытаясь вернуться в эту мини-сцену, где я был в качестве приглашённой звезды…

Кровь, кстати, стартовала моментально, но меня это совсем не смутило, отнюдь, меня такой сценарий стал забавлять.

Гости праздника автоматически разделились на две категории: те, кому данное шоу приходилось по душе и те, которые мечтали о том, чтобы это всё побыстрее закончилось, но, тем не менее, их объединял факт любознательности.

Я решил не мешкать и не принимать к сведению отныне мирный настрой своего статного оппонента, который ясно давал понять всем своим видом, что всё закончилось и можно продолжать веселиться.

Но! Всё только начиналось.

Я взял шаговый разбег и налетел на него, прописав несильный, но точный удар с кулака в область правого уха. Такая выходка с моей стороны подзадорила его, но я очень вовремя нашёл под рукой пустую стеклянную бутылку и с приятным для восприятия дребезжащим звуком разбил её об тоже место, куда я первоначально и ударил. Вроде бы, попал прямо в ухо.

Боец оказался совсем не бойцом, он повалился на пол, придерживая истекающую кровью правую часть головы. Его тут же оттащили из комнаты для оказания первой помощи. Я нагло ухмыльнулся и оглянулся вокруг, довольным взглядом оценивая плотную стену из людей, окруживших меня. Внезапно внеземная сила притяжение заставила меня прижаться к полу, словно прибив гвоздями моё тело.

– Тихо, парень… – я узнал знакомый голос Матвея Фадеева, ставший чудесным бальзамом, который смог немного охладить мой горячий пыл.

В сторону глупости…

– Матвей… Всё хорошо, приятель, всё хорошо, – произнёс еле слышным голоском я.

Он поднял меня на ноги и внимательно осмотрел меня, придерживая за обе руки.

– Держишься на ногах? Голова не кружится?

– Нормально…

Фадеев снова включил музыку, гости снова стали распределяться по всей гостиной и спустя несколько

– Покажи нос, – он внимательно осмотрел его. – Сломал. Вот тебе карма всё вернула… Бумерангом прямо по носу!

– Да, конечно! Спасибо…

– Тише… Сейчас приложим лёд и пойдём на свежий воздух, поговорить надо, – заявил он мне, аккуратно выводя меня из столь просторного зала.

К сожалению, в морозилке льда не нашлось, и мы приложили к моему лицу кусок замороженной свинины, вышли на задний двор дома, совсем немаленькая территория, которая была очень опрятной и аккуратной. С левой стороны здесь раскинулся небольшой сад с молодыми деревьями, где между двух яблонь красовался упруго натянутый гамак.

Здесь был даже миниатюрный бассейн, рядом с которым очень эстетично смотрелись несколько лежаков и маленький столик. Глаза радовались из-за обилия зелёного цвета.

С правой стороны двора расположилась деревянная беседка, в которой мы и уселись.

Фадеев долго смотрел в мою сторону, пытаясь найти нужные слова для важного разговора. Я постепенно отходил от стычки, свежий воздух успокоил мои больные нервы, но нос стал буквально гореть от боли.

– Больно, – констатировал я. – Очень.

– Сам виноват. В общем, Серб, я хочу тебе сказать всё то, что думаю. Всё то, что на сердце. Всё то, очень важно для меня.

– Давай, – поддержал его я. – Я готов.

– Артур, я не узнаю тебя. Давно уже не узнаю. Мы совсем отдалились друг от друга. Мне становится невыносимо паршиво от постоянного осознания этого. Понимаешь, Серб? Вот и всё? Сейчас остаётся выпускной вечер, да, потом время поступлений… А потом же ещё будет время для небольшого отдыха… Что мы с тобой думали, когда только начинался учебный год? Ты помнишь?

Я всё прекрасно помнил, каждую мелочь и каждую деталь.

– Мы хотели сдать все экзамены и уехать подальше отсюда, помнишь же? Отдыхать! Я с Лерой, ты с Сашей, хах. Насчёт Соловьёвой ты погорячился, конечно, хах… Суть в том, что совсем-совсем недавно мы мечтали только об этом, – он поднялся со скамейки, положил мне руку на плечо и посмотрел на меня настолько мощным взглядом, от которого хотелось сдаться и пустить слёзы, вспоминая беззаботное время.

– А знаешь, что самое страшное? Мне всегда было больше всего стыдно именно за себя, что позволил тебе отдалиться от меня и лицея, не делая никаких шагов навстречу. Я испугался. Я категорически не желал всего того, что происходит с тобой, – Фадеев стал говорить всё более сдержанно, накал в голосе слышался всё отчётливее. – Прости меня.

– Прекращай, не за что тебе извиняться.

– Да ты с ума сошёл… В самом прямом смысле. Давно уже, – тут он выдержал небольшую паузу и рассмеялся, причём искренне и от души. – Да ты бы раньше и семиклассника не обидел бы, а тут налетаешь на Рената и хладнокровно разбиваешь ему бутылку об голову, вот скажи, это нормально? А? Се-ерб, я так скучаю по тебе, – он всё-таки перешёл тончайшую грань и проронил первую порцию скупых слёз, сжимая меня в объятиях. – По тебе настоящему.

– Ну-ну, дружище, всё в порядке… – как бы я не пытался сдержаться, но поток слёз вырвался и у меня. – Всё в порядке, – я утонул в его сильных мужских руках, осознавая, какую важную роль в моей жизни играет этот человек.

Молчание. Приятно и легкое. Самое лучшее лекарство.

– Да ты вообще не думаешь обо мне, – мы отпустили друг друга, приняв исходные положения. – А что у тебя с Алисой? Ещё скажи, что о ней совсем не думаешь…

– Прости. И она пусть простят, – я схватился за больной нос, который стал выть ещё больше, чем ранее. – Алиса, да? Кажется, я люблю её с самого первого момента, как только увидел её. Она – девушка из моих снов. Она мне всегда снилась, но я и понятия не имел, что смогу найти её в реальной жизни.

– Да я знаю, Серб… Хоть ты ничего толком мне не говорил никогда, но это всегда было отчётливо заметно, по крайней мере, для меня. И всё это время ты ничего ей не говорил? Почему?

– Не было подходящего момента. Не знаю… Нос просто отрывается, глянь-ка, кровь идёт?

– Да отвали ты со своим носом! Никуда он не денется. Что у тебя с Черышевой?

– Ничего толкового, – с печалью ответил я.

– Почему?

– Не знаю…

– М-да. Именно поэтому у тебя никогда ничего не получалось. Будь ты смелее, расскажи о том, что думаешь. Или ты уже давно потерял все шансы? Серб? Сдаёшь позиции?

– Да нет же… Не упускаю ничего и не сдаю…

Моё отношение к Черышевой выплыло на гладкую поверхность для Матвея, которому и так всё давно было понятно. Что-что, а в этой ситуации я действительно многое упустил и потерял, удаляясь от всех и сразу, даже от моей единственной звезды, которая не может оставить меня в покое до сих пор.

– Так что? Пойдёшь и поговоришь с ней? – спросил Фадеев с довольно серьёзным и решительным выражением лица.

– Да. Давно пора.

– Дерзай, Артур. Только, пожалуйста, держи себя в руках, слышишь? Я постараюсь быть неподалёку, если что.

– Хорошо. Спасибо тебе, друг.

– Удачи, Серб.

Я довольно быстро собрался с духом, хлопнул своего приятеля по плечу и вернулся в дом. Первым делом я вернулся на кухню и убрал размороженный кусок мяса обратно в морозилку, а затем отправился в ванную комнату и хорошенько умылся прохладной водой, чтобы максимально освежиться.

Дело оставалось за малым: найти Алису. Я любезно поинтересовался, где можно найти хозяйку дома, на что парень со смешной бородой ответил, что недавно видел, как она поднималась на второй этаж. Наверное, к себе в комнату?

Я аккуратно поднялся наверх и заметил, что входная дверь в её комнату была полностью закрыта. Нужно действовать решительно… Пренебрегая стуком в дверь, я одним резким движением дёрнул ручку, медленно стал приоткрывать дверь, осматривая происходящее в знакомой комнатке.

Превосходная Алиса стояла около письменного стола, в комнате было совсем темно, и только любезный полумесяц на небе слегка освещал помещение. Черышева спустя несколько мгновений почувствовала лишнее дыхание и грациозно обернулась через правое плечо.

– Артур, – я с щелчком закрыл входную дверь. – Артур, – вновь повторила она моё имя, которое оба раза прозвучало весьма непонятным для меня голосом, интонацию которого за время нашего знакомства я ещё не слышал.

– Эм, добрый вечер, – немного наигранно улыбнулся я. – Я тут мимо проходил, и всё такое… Тебя потерял, и резко стало как-то не по себе. Я решил, что не бывать весёлому празднику без главной виновницы торжества.

– Хм, вот как? Тогда заходи. Хотя, ты уже и без моего приглашения зашёл, – попыталась ухмыльнуться Алиса, параллельно поправляя свои не совсем длинные, но очень объёмные волосы. – Где твои манеры? Мог бы постучаться, вдруг я тут не одна?

– В таком случае, дверь была бы закрыта на замок.

– Хм, может быть. Как тебе день рождения?

– Всё очень здорово. Честное слово.

– Такая высокая оценка моему скромному торжеству от человека, за плечами которого работа в лучших местах нашего города – такой отзыв очень льстит мне и моей семье.

Хах, такой оборот был мне весьма приятен.

– Только вот почему ни одно большое мероприятие не может обойтись без неприятных инцидентов?

– Что случилось?

– Да в гостиной двое ребят сцепились и одному из них чуть ли не оторвали ухо, теперь весь пол в гостиной заляпан кровью…

Ой-ой.

– С ним всё в порядке?

– Увезли на скорой. Надеюсь.

Между нами снова образовалась невидимая словесная пропасть, та самая, которую я всегда боялся в общении с Алисой. Сейчас необходимо было говорить максимально чётко и уверенно. Но как можно подобрать нужные слова, когда мозг категорически против генерации связных предложений.

К моему счастью, заводная музыка сменилась на медленную и плавную композицию, которая прямым текстом намекала на то, чтобы я сейчас же взял свою собеседницу за талию и закружился с ней в белом танце. Я стал медленно и неуверенно подходить к ней, сокращая дистанцию.

– Артур? Ты чего?

– Миледи, я хочу пригласить вас на медленный танец, позволите?

Она мило улыбнулась и протянула свою маленькую ручку с прелестным маникюром на пальчиках, и мы закружились в объятиях друг друга под композицию, которую я никогда прежде не слышал, но был уверен, что отныне она станет моей любимой среди лирики.

Я старался прижать её к себе, как можно ближе, в глубине души мечтая о том, чтобы эта волшебная мелодия продолжалась целую вечность.

От Алисы по-прежнему веяло чем-то магическим, соблазнительным и очаровывающем. Мне ещё никогда не доводилось получать настоящего удовольствия от медленного танца. В эти моменты, когда мои руки находились у неё на талии, а наши ноги в один такт двигались по её небольшой комнате – я ощутил настоящее душевное равновесие. Я забыл про все свои невзгоды, которые мигом испарились и улетучились.

– Артур, да что с тобой происходит в последнее время? – такой вопрос от Черышевой буквально застал меня врасплох.

– В смысле?

– У меня складывается впечатление, что ты просто сходишь с ума…

– Что? Почему? – она ничего не ответила, лишь виновато опустив глаза в пол.

– Я знаю обо всех вещах, которые ты вытворил за последний год, – застрявший словесный ком покинул её горло, глаза рискнули подняться и с недоверием посмотрели на меня.

– Алиса, о чём ты говоришь? – скрывать очевидные факты о своём прошлом стали естественной реакций моего организма.

– Игнат всё рассказал мне. Начиная от последнего вечера Глеба Браумаса и заканчивая тем паршивым фактом, что это именно ты разбил Ренату голову. И ведь даже не признался мне в этом. Я могу продолжать до утра.

– Игнат? Ублюдок… Стой-стой, погоди. То есть, ты действительно в это веришь? Ты считаешь, что во всём действительно виноват я? – самое паршивое в этой ситуации было то, что я заранее прекрасно знал её ответ на этот роковой вопрос.

– Я была готова закрыть глаза и продолжать наивно улыбаться тебе, но… Чёрт! Ты так и не смог рассказать до конца о случившемся в лечебнице. У тебя на лице было столько страха и лжи, что мне стало страшно узнавать подробности. Ты слишком глубоко застрял в этой паутине.

В сознании все мысли потеряли определённость, и всё стало вертеться в разные стороны с небывалой скоростью. Я не мог сосредоточиться на чём-то одном, тело стало теряться в пространстве, нарушая ритм медленного танца.

– Пожалуйста, послушай меня… – чуть ль не умоляющим тоном произнёс я.

– Я вся во внимании, Артур. Сейчас я хочу услышать что-то по-настоящему толковое. Я хочу правду.

И тут я сказал самое нелепое и необдуманное предложение из бесконечности возможных вариантов.

– Алис, я люблю тебя.

И тут моё сердце на мгновение замерло. Мои зрачки увеличились ещё больше и застыли, ожидая ответной реакции от Черышевой.

– Не надо, – кратко ответила она, снова отводя свой взгляд в сторону.

– Что? В смысле? – уточнил я, прекрасно понимая, что этот разговор продолжает катиться ещё дальше в пропасть.

– Не надо любить меня, Артур. В нашем случае, это совсем бесполезно.

Такой ответ убил все мои последние ожидания и надежды хоть как-то наладить отношение с ней, давая мне чётко и ясно понять, что лучше бы я ничего не говорил.

– Почему? Почему ты сейчас отвергаешь меня?

– Артур, пойми… Ты опасен и непредсказуем. Мне страшно. И мне невыносимо больно от того, что передо мной стоит совсем не тот милый молодой человек, которому я однажды спасла жизнь. Поверь, это чувствовалось.

– Но я… Я могу измениться… Снова… Это возможно! Всё возможно! Это всё поправимо…

– Нет, – напрочь отвергла она. Ты болен, Артур, болен!

– Чем же я болен? – спросил я, понизив голос от переизбытка информации, которая сжигало моё сердце заживо.

– Своими иллюзиями. Ты одержимым своими бестолковыми принципами, истинно веруя во что-то непонятное, надеясь, что все твои жертвы пойдут на благо… Но это только пугает и отталкивает всё больше и больше. Да, в том числе и меня. Прости.

Это были её последние слова, которые она успела сказать мне, прежде чем покинула свою комнатушку, громко хлопнув дверью. Она была категорически разочарована во мне, заставив меня мысленно разложить все моменты моей деградации по полочкам.

Да пошло оно всё к чёрту, собственно.

Медленная композиция постепенно подошла к концу, сменившись на что-то более быстрое и современное, оставляя меня в комнате наедине с одной единственной мыслью, которая крутилась у меня в голове очень давно.

Моя жизнь окончательно потеряла смысл.

###

Я решил, что моим последним жизненным утешением станет месть одному человеку, который настолько сильно прочистил Алисе мозги, что ей было страшно находиться со мной в одной комнате.

Игнат, к счастью, попался мне на глаза довольно быстро, что позволило мне составить довольно простой план о том, как нам лучше остаться с ним наедине. Я попросил одного из парней, чтобы он доложил Шейдаеву о том, что, мол, Алиса ждёт его в комнате её родителей на втором этаже.

Он был не особо вежлив, но после дружелюбно предложенной мною купюры, его взгляды на жизнь резко поменялись, и он сообщил, что Игнат будет там через пару минут. Я же занял боевую позицию, аккуратно выслеживая Шейдаева.

И вот, ручка двери в желанную комнату дёрнулась, и жертва по собственной воле зашёл в мой капкан.

– Привет, приятель, – я начал свой диалог, слегка придерживая за собой дверь.

Щелчок. Отныне просторная комната полностью изолирована от внешних глаз и ушей.

Слегка озадаченный моим внезапным визитом Игнат стоял прямо посередине помещения. Было темно, но не до такой степени, что я не смог сразу разглядеть его большие глазки, которые сразу же метнули в меня пугливой искоркой.

– Артур? – чувство гордости переполняло меня, когда я услышал своё имя. – Ты чего?

Я позволил себе наглую ухмылку, прекрасно понимая, что сейчас в этой комнате находится именно тот Артур Сербин, которого я так люблю.

– Я чего? Чего я? Не-ет, друг, я совсем не чего, – затянул я, разводя руки в стороны. – Я очень даже ничего! Ха! Вопросы здесь задаю я. Понятно?

– Да, – разнёсся шёпот.

– Так это и был твой план? Настроить Алису против меня, каждый день углубляя её познания о том, какой же я ненормальный. Ненормальный? – переспросил его я.

Он лишь виновато опустил глаза и продолжал молчать.

– Я тебя спрашиваю. Я задал тебе вопрос, – пришлось начать повышать голос.

– Я совсем не это имел в виду… Поверь мне…

– Вот скажи, ты был в тот вечер в ванной Глеба Браумаса? Ты видел, как мои руки душили его пьяное тело и окунали его в смесь из крови и тёплой пенистой воды? Ты знаешь, о чём мы тогда говорили в тот вечер? Чем всё это закончилось? Да ничего ты не знаешь, маленький глупый Игнат. Ни-че-го.

Он помотал головой в разные стороны.

– Может быть, продолжим игру? «Знаю, не знаю»? По-моему, отличный способ проверить, насколько ты виноват передо мной.

– Извини, – еле слышно вымолвил он. Смешно.

– Что, прости? Кажется, я не расслышал?

– Извини меня… – повторил он.

– Да к чёрту твои мерзкие извинения, Игнат! Понимаешь? Зачем мне вообще чьи-то бесполезные извинения? – я обратил взгляд в один из ближних углов комнаты, где перед глазами сверкнула старенькая бейсбольная бита.

– Артур, я прошу тебя, не глупи, давай всё обсудим. Хочешь, я извинюсь перед ней? Хочешь? Перед Алисой? Она поверит мне… – Шейдаев прекрасно понимал, куда я посмотрел, поэтому начал волну новых попыток оправдаться передо мной.

– Вот именно! Что она сейчас верит тебе, а не мне. Поэтому не глупи. Или ты считаешь меня идиотом? – обыграл его слова я.

– Нет-нет, конечно, нет…

Я решил, что давно пора начать действовать.

– Нравится? – аккуратно подкидывая в руках своё орудие пыток, спросил я.

– Серб, пожалуйста, давай всё обсудим…

– А что ты хочешь обсудить? Почему, Алиса желает стоять и тонуть в твоих объятиях? Это была война, приятель? Ты – мастер красноречия! Ты победил, она теперь твоя. А что я? Я для неё просто псих, у которого на уме непонятно что. Знаешь, что она сказала? Она не знает, чего можно ожидать от меня. От меня! Вот даёт! Хах! Представляешь, Игнатушка? – прежде, чем фоновая музыка сменилась на какую-то медленную композицию, возникла небольшая музыкальная пауза, в которую Шейдаев, как можно громче, закричал о помощи.

Жаль, что он не знал того факта, что стены дома Черышевых имеют одни из самых звукоизоляционных стен в городе. Настоящий писатель нуждается в покое, он должен собирать плоды своих мыслей в одно целое, собирая слова в предложения, а предложения в огромные тексты, которым предстоит будоражить умы читателей, не давая им покоя. Дайте писателю полчаса побыть наедине со своими мыслями и, если он настоящий, то выдаст вам истинный шедевр в жанре, который будет зависеть конкретно от того, что сейчас лежит на сердце писателя, и какие мысли посещают его голову.

– Подождём помощи? – предложил я. – Дам тебе небольшую фору, ты меня убедил в том, что действительно боишься меня, хах. А я-то думал, что ты ничего не боишься. Серьёзный такой всегда ходишь, дерзкими словечками кидаешься налево и направо. Ну, кто же знал, что такая личность, как ты, будет опасаться сумасшедшего с битой? Глупости! Ха-ха.

– Артур, прошу тебя… Одумайся… Иначе… Иначе…

– Иначе что?

– Я буду вынужден защищаться… Я могу выйти из себя…

– Знаешь, почему меня это совсем не тревожит? Ты слишком нормальный для того, чтобы травмировать человека, чтобы специально причинить ему боль. Мне жаль, но ты и сам прекрасно всё это знаешь. Ты меня боишься, а я тебя нет, вот тебе и первоначальная завязка нашего конфликта.

Мне почему-то захотелось поиграть с Шейдаевым, давая ему почувствовать тот факт, как я его презираю.

– Знаешь, приятель, ты прав. Не по-человечески всё это как-то, нужно решать любые вопросы гуманно, без рукоприкладства.

Я сделалнесколько шагов к Игнату и протянул ему биту. Он опрокинул меня косым взглядом, чувствуя какой-то подвох.

– Держи-держи, – подбодрил его я.

Для него это был, возможно, единственный выход остаться сегодня с целым набором конечностей, и он это прекрасно понимал, поэтому подошёл ко мне чуть ближе и схватился за деревянный кончик. Я широко улыбнулся и расслабил руки, отдавая биту Шейдаеву.

– Давай, даю тебе шанс. Ударь меня, – начал я.

– Эм… Мы же хотели всё мирно решить, Серб. Оружие вообще не к месту, – он аккуратно поставил биту в сторону и поднял руки вверх.

– Видишь, приятель. Ты даже не пытаешься как-то исправить ситуацию, надеясь на чудо.

– Артур, ты ведь и сам не хочешь этого…

Страшно было это признавать, но эти слова я действительно решил обдумать остатками трезвого ума. Хочу ли я этого? Конечно же, хочу! Из-за этого мелкого недоумка Алиса теперь никогда не сможет меня полюбить, а это, чёрт возьми, самое важное!

– Ошибаешься, – я налетел на него и с разбегу ударил ногой в область паха, после чего он моментально повалился на пол и двумя руками схватился за больное место. Он попытался другой ногой отмахнуться от меня, но это было совсем бесполезно, так как я очень удачно увернулся, после чего накинулся на него сверху и дважды ударил горячим кулаком прямо по носу, после чего он уже заревел, как беззащитный ребёнок.

Я поднялся и стал активнее использовать свои ноги, нагружая его ударами в корпус. Мой взгляд автоматически перевёлся к бите, а через мгновение она уже была у меня в руках.

– Да ты знаешь, кто я такой?! Кому ты хотел сделать хуже? Девушку хотел у меня увести? Друзей моих настроить против меня? Ты ничтожество, маленькое уродливое создание, которое боится любой возможности что-то оспорить…

Я замахнулся, сжал губы и нанёс первый удар, который приняла на себя часть паркета около его головы.

– Что там такое, а, Игнат? Связываться со мной нельзя? – второй удар пришёлся в симметричную от его головы точку паркета. – Да что ты вообще знаешь обо мне?

Всё-таки я ещё раз серьёзно задумался перед тем, как искалечить Шейдаева до неузнаваемости. Всё-всё, в сторону такие мысли.

– Чёртов умник, – я замахнулся сильнее обычного и со всей мощи снова ударил куда-то вне тела Игната.

В этот самый момент я обнаружил, что дверь в комнату уже была открыта, и меня пугливо рассматривали десятки лиц, некоторые из которых я видел совсем недавно.

Искорка, сверкнувшая от зрачков Алисы, ударила мне глубоко в душу, заставляя меня ещё раз задуматься о том, с какой лёгкостью я могу причинить столько страданий беззащитному человеку, пусть даже такому лживому и мерзкому.

– Убирайся, – слёзы бесшумно окутали её выразительные черты лица, причиняя мне невыносимую боль с каждой новой каплей. – Убирайся… – повторила она.

Я прошёл сквозь пронзающие взгляды толпы, не обращая внимания ни на кого, кроме Алисы Черышевой, которая отныне стала для меня самой главной и важной проигранной схваткой в неравной игре, название которой я всё-таки сумел огласить вслух.

###

Насилие никогда не было для меня выходом из ситуации. Я никогда не желал никому зла целенаправленно или беспочвенно, и на этот раз я не смог перейти грань дозволенного, оставив Шейдаеву лишь сотни жутки воспоминаний, которые ещё долго будут ему сниться.

Тысячи снова ненужных мыслей, образов и воспоминаний снова закрутились в моей больной голове. Я потерял всё, что было так дорого.

Незнакомая улица стала казаться бесконечной, а время безмерным. Сигареты перестали приносить прежнюю лёгкость и удовольствие. Я решил прогуляться в сторону от дома Алисы, чтобы ностальгия вернула мне хоть малейшую долю настроения.

Я на мгновение остановился и замер, чтобы вдохнуть тот самый запах этой улицы, который всё ещё был насыщен праздником и весельем.

Мгновение растянулось на секунду, минуту, час, больше и больше. Я по-прежнему стоял в самом начале старой разбитой дороги и вспоминал самые приятные моменты. По крайней мере, я пытался.

Тишину нарушил звук уведомления о сообщения на мобильном телефоне. Это было сообщение от неё! От неё! Я замер на месте, проиграв в голове тысячи всевозможных вариантов её послания.

"Еду к тебе. Нам нужно поговорить".

Нам нужно поговорить! Мне и Алисе! Ох…

Мне на встречу ехал незнакомый легковой автомобиль, и я с воодушевлённым видом чуть ль не бросился под колёса, чтобы остановить его.

– Постойте… Пожалуйста… Мне нужно домой. За любые деньги… Пожалуйста.

Пожилой мужчина с аккуратными седыми усами десятки раз обматерил меня за мою выходку, но всё-таки согласился подвезти меня, причём абсолютно бесплатно.

– Мне всё равно в это сторону ехать, – сказал он.

Ночной город был совсем пустым, и доехали мы очень быстро.

– К девушке едешь?

– Да. А с чего вы так решили?

– Да вид у тебя такой, парень.

– Какой же? – с улыбкой спросил я.

– Бесконечно влюблённый, – усмехнулся он. – Ну, успехов…

Сердце на одно коротенькое мгновение остановилось в ожидании чего-то прекрасного и волшебного. Около подъезда Алисы не было видно, значит, скорее всего, она ещё в пути.

Я ещё раз сердечно поблагодарил его и открыл дверцу автомобиля, бегом направившись к своей квартире.

Дрожащие руки далеко не с первого раза открыли входную дверь.

Я разделся, умылся и зашёл в свою комнату, подготавливаясь к томительному ожиданию.

Но… Всё разрушилось в один момент.

Сердце сжалось в тиски.

В центре комнаты с моей старенькой люстры, которая светила блеклым и неприятным для глаз светом, болталось неподвижное тело в прекрасном чёрном платьице, привязанное к ней толстой петлёй.

От бессилия и беспомощности я упал на колени, даже не почувствовав того, как коленные чашечки соприкоснулись с ламинатом.

Щелчок. Я нашёл в себе последние силы, чтобы перевести пустой взгляд со свисающего тела на новое сообщение от абонента "Алиса".

«Справедливость? Завтра. Старый пирс. 1ч ночи. Жду не дождусь. Навин".

Глава 14. Вечер мнимых ожиданий

– Артур, прекращай! – её смех был таким искренним. – И что теперь, как мы такие мокрые пойдём домой?

Наши счастливые лица нараспашку открывали все наши простые радости бескрайнему холодному морю.

Я нагло улыбнулся, кинув шаловливый взгляд на её чёрное платье, которое благодаря мне, было полностью в солёной морской воде. В этой потешной игре моим напарником стала морская пучина, которая очень умело и своевременно распоряжалась озорными волнами.

– Ха-ха… Серб! Хватит! – но, несмотря на всю курьёзность ситуации, она по-прежнему не торопилась покидать граничную зону между пляжем и морем.Черышева решительно и настырно хотела отыграться, не желая мириться со своим фиаско, расплёскивая воду в мою сторону снова и снова. Уж я бы точно фиаско не потерпел бы! Ох! Кажется, и я теперь насквозь промок.Сквозь чарующий свет луны я направился прямиком к Алисе, чтобы попробовать ей снова сказать о том, что так давно лежит у меня на сердце.Бесконечная уверенность в том, что на этот раз всё будет взаимно, ни на мгновенье не покидала меня. Весь этот мнимый вечер был насквозь пронизан волшебством.Море решило ненадолго сбавить обороты, тем самым предоставляя мне прекрасную возможность начать диалог.

– Ты выглядишь просто великолепно.

– Ох, что ты? Серьёзно?– Конечно, – еле заметно подмигнул я. – Выпускной – наверное, это единственный вечер, когда можно смело оценивать максимальную красоту девушки! Вряд ли, она будет, когда-либо краше, чем на выпускном вечере, – усмехнулся я, выражая довольно трезвую мысль, которая крутилась у меня голове уже довольно давно.– Идиот, – иронично ответила она мне, стукнув меня кулаком по плечу, после чего мы снова широко улыбнулись друг другу.

– Алис, я хочу, чтобы ты кое-что знала.– Что ты любишь меня? Это я уже поняла.– И ещё кое-что, да. Я хочу быть с тобой: всегда и везде. И мне совсем неважно, если это всё окажется даже моим страшным сном. Я готов променять целую жизнь на одно большое сновидение, лишь бы в нём встретить тебя, – сказал я совершенно глупое по звучанию предложения, сразу же упрекая себя в этом.– Серб, но… Мы же оба понимаем, что это всё невозможно?

– Что? Но почему? Почему же?

– Ты ведь опять бредишь. Снова…– Мне плевать. Пусть так. Я не хочу другого исхода.

– Как мне жаль, что всё происходящее – обрывок твоей нескончаемой фантазии… – она стала медленно приближаться ко мне, закрыв глаза и слегка надув свои большие губы.

Я уже был готов снова обезуметь от собственного счастья, находясь в полной готовности, чтобы получить долгожданный поцелуй. Мои губы соприкоснулись с чистым морским воздухом.

Спустя ещё одно мгновение пропала не только Алиса, но и весь прекрасный пейзаж, ненадолго поглотивший меня.

Я сглотнул очередной ком в горле, всё ещё не решаясь подниматься с грязного пола, чтобы мои глаза снова не встретились со свисающим безжизненным телом.Но… Необходимо собрать последние жизненные силы в кулак, подняться и всё-таки выполнить последнее обещание, которое я совсем недавно дал Алисе. Я должен.

###

Мгновения осознанности и попытки обрести душевное равновесие становятся бессмысленными и напрасными, если ты сам для себя прекрасно понимаешь одну простую истину: твоя жизнь подходит к финалу. Возможно, не самому яркому или счастливому, но, так или иначе, это финал, который неминуем.Все точки невозврата остались давно позади, и отныне нет никакого смысла в продолжение своего апатичного существования.

Я уселся в самом уголке, чтобы не создавать вокруг себя никакого лишнего внимания, молча наблюдая за церемонией награждения медалистов наших учебных заведений.

– Дорогие наши выпускники! Дорогие родители! Мы все очень рады приветствовать вас на нашем прекрасном выпускном вечере в, пожалуй, лучшем заведении этого города! – всё это торжество, конечно же, не состоялось без помощи нашего бывшего ученика, Артура Сербина, но о нём мы, конечно же, ничего не скажем. – Мы с радостью начинаем наш долгожданный праздник и с гордостью объявляем, что все наши ребята успешно сдали экзамены, набрав весьма приличные баллы! Зато концерт начинают с радостью. Бурные овации со стороны зрителей. – На эту сцену приглашается для получения аттестата с отличием и золотой медали: Фадеев Матвей Александрович, Рохшер Вениамин Романович, Соловьёва Александра Витальевна, – этот список продолжился неизвестными мне фамилиями, собрав на сцене около десятка молодых людей.Что же, выпускной я всё-таки посетил, застав минуту славы своего друга: самое время задуматься о том, чтобы покинуть этот вечер.

Для начала я вышел в туалетную комнату, чтобы немного освежить своё уставшее лицо, первым делом обратив внимание на своё отражение в зеркале. Парень с той стороны зеркала был чертовски помят жизнью. На его лице в столь короткий срок распустились морщины, которые старили сразу на несколько лет. Два безжизненных заплывших глаза, под которыми словно пересохшие озёра находились два вечных признака недосыпа и погибших нервов – блеклые переливающиеся синяки. Грязные и неопрятные волосы, паклями свисающие со всех сторон, были неаккуратно растопырены во все стороны.Это был не Артур Сербин. Это был не я.Забившись в едва слышном истерическом смехе, я вспомнил о том, что совсем скоро мне предстоит такая долгожданная встреча с ничтожеством, которое посмело стать ярым соучастником деградации моей личности.

Необходимо взять себя в руки, полагаясь на агрессивное и расчетливое ведение диалога.

Пора.Стараясь не привлекать особого внимания, я покинул Сильвер через запасной выход, выбрался на крыльцо напротив главного входа и мысленно попрощался с этим заведением.

– Успехов тебе, Сильвер, – вслух произнёс я. – Как бы что ни сложилось.Я достал сигарету и присел на скамейку, в очередной раз, пытаясь представить, как могли развиваться события, если бы не тот роковой вечер в доме Браумасов.На улице было довольно прохладно, бесконечные серые тучи сгущались над городом, но дождя пока ещё не было, видимо, у него были свои планы на этот вечер.Я заметил, как кто-то вышел из Сильвера и уверенными шагами направился прямо ко мне. Сначала показалось, что мои глаза обманывали меня, но всмотревшись внимательнее в черты лица, я сам для себя подтвердил, что это именно тот человек, о котором я подумал сначала.

Он взглянул на меня умиротворяющим взглядом и присел рядом со мной, хлопнув по спине.

– Хорошо выглядишь, – произнёс я.– Как обычно, – усмехнулся он. – Пойду в университет стиля и моды учиться. Угости сигаретой.

Фадеев закурил.– Ты куда вчера пропал? – спросил он.– Домой. Матвей…

– Что такое?

– Случилось страшное.

Я долго колебался и размышлял о том, должен ли мой друг знать правду о Черышевой.

Должен ли он знать правду о том, что я проживаю свои последние часы? Нужна ли ему такая правда?

– Выпускной вечер проходит по-другому сценарию… И оформление совсем не то, что я хотел. Я расстроен.

– Хах, а ты максималист! Всё на высшем уровне, брось ты…

Матвей заслуживал правды, но не заслуживал тех ужасов и переживаний, что пережил я. Наверное, так будет лучше.

– В общем, если честно, то… Завидую вам всем, по-доброму. Сдали все экзамены, обсуждаете дальнейшее обучение… Вы все сегодня такие классные. Честное слово.– Да ладно тебе, Серб… У тебя-то тем более всё впереди, столько дорог новых открывается, столько возможностей. Да что ты несёшь? Мы празднуем потрясающий выпускной вечер в заведении, в котором ты практически главный! К чёрту этого Феликса… Недолго ему осталось, чувствую, хах…Я по-прежнему хладнокровно смотрел в сторону своего друга, внимательно вслушиваясь в каждое слово, пытаясь изобразить человека, в котором присутствует хотя бы капля жизненного энтузиазма.

Слова на грамотно выстроенный ответ стали подбираться всё сложнее.

– Хорошо… – Артур, а где Алиса? Как у вас вчера всё прошло?

Губы стали хаотично дёргаться. Сердце в очередной раз на мгновенье застыло. Который раз за сутки?

– Мне пора идти.

Он грубо взяла меня за руку, остановив мой новый порыв покинуть этот вечер.– Что? Куда ты собрался? – Мне действительно очень нужно идти. – Куда?Его хватка становилась всё крепче и крепче.– Мне необходимо решить один ключевой вопрос.– Какой?– Ключевой.– Артур!– Что тебе надо от меня?! Что?!– Хватит дёргаться! Да что случилось?

– Они все мертвы! Алиса мертва… Я убил Эрика Бютнера в надежде на то, что смогу добиться её расположения… А что в итоге? Что в итоге, Матвей? Ответь мне!Я не без труда вырвался из его мёртвой хватки, последний раз в своей жизни заглянув ему прямо в его застывшие от изумления глаза.

Времени было не так много, поэтому я прибавил ходу в надежде на то, что Матвей сможет меня когда-нибудь понять и простить.

Я сел в служебный автомобиль, который ждал меня с начала этого вечера и сообщил водителю конечную точку нашего маршрута.

– Старый пирс. Поехали.

Мне было страшно и жутко от того, что моя глупая жизнь закончится именно на том моменте, когда всё самое дорогое и ценное для меня, я уже успел потерять. В любом случае, я заждался исхода. Пора заканчивать.

###

– Спасибо вам, – поблагодарил я водителя, который никогда не отличался особой разговорчивостью. – Не стоит меня ждать. Езжайте обратно.Я захлопнул дверь и направился навстречу своей судьбе.

Навин оказался весьма тактичным и пунктуальным персонажем, находясь на берегу у пирса ровно в час ночи. Со стороны моря надвигалась страшная буря.Он очень гармонично вписывался в общий пейзаж: его могучий, высокий силуэт смотрелся впечатляюще на фоне огромных волн, подчёркивая негласную тиранию этого человека. Я всегда подозревал, что в нём есть что-то особенное, заставляющее всех вокруг поддаваться его влиянию.Плащ чёрного траурного цвета развевался на порывах бушующего ветра, призывая мощь стихии на его сторону. Погода продолжала медленно сходить с ума. Ветер был готов разнести пирс в щепки в любую минуту, а волны помочь своему приятелю в этом непростом деле.

Я медленно шёл по грязному песку, предчувствуя, что вот-вот всё решится. Развязка. Я был уверен, что Навин почувствовал моё появление сразу, хоть и стоял ко мне спиной.

– Я пришёл! – выкрикнул я. – Я пришёл покончить с тобой.

Он медленно обернулся, начиная выжигать меня своим огненным взглядом.– Артур, привет, милый друг. Ты снова опаздываешь, – на его до жути мерзком и смазливом лице проскользнула улыбка. – Мои жизненные уроки тебя так ничему и не научили?

– Что? Ты что здесь делаешь? Ты что…

Этот взгляд невозможно было не узнать. Андрей Резнёв находился на расстоянии всего нескольких метров от меня. Мне никогда не было понятно, какие мысли посещают его больную голову. Его сердце всегда было спрятано за кучей фальшивых историй, давая ему возможность маневрировать так, как ему вздумается. Этот персонаж кардинально изменил всю мою жизнь. Я ненавидел его всем сердцем.– А что ты так удивлён? Я же, по-моему, подписался в сообщении? На-вин. Так вот, он прямо сейчас находится перед тобой. Или ты больше привык к личности Андрея Резнёва? Хах. Конечно же, я учёл этот вариант, но решил преподнести в наши дружеские отношения немного шарма.

– Ненавижу, – я тут же достал из-под куртки заряженный пистолет, уверенно направив оружие в его сторону.

– Ничего себе! Вот так сразу? Будешь стрелять? Давай, хорошо. Конечно! Будет по-твоему…

– Я сделаю так, как считаю нужным, – сквозь зубы ответил я, чувствуя определённый градус, который возрастал с каждым мгновением.– Непременно. Но согласись! Нам некуда спешить. Сил-то у тебя хватит нажать на курок, несомненно. Решимости в последнее время у тебя также хоть отбавляй. В тебе я не сомневаюсь ни капли, Серб.

Слова – вода. Что он ещё от меня хочет? Очередные попытки провокации?– Ты разрушил всю мою жизнь… Я ненавижу тебя! Слышишь? – я подошёл ближе на пару шагов.

– Отнюдь, Артур Сербин! Это ты разрушил мою жизнь! – я ненадолго обомлел. – Или ты считаешь, что в этом мире только у тебя одного есть право на неприкосновенность? Думаешь, за моей бесконечной иронией не стоит такая же масса желчи к твоей личности, умник? Как ты считаешь?– Мне это безразлично, – хладнокровно и выдержанно ответил я. – Зачем ты втянул меня в это?

– Вся проблема состоит в том, что ты совсем не из этого мира, мальчик. Ты – заблудшая душа. У меня есть теория насчёт твоей личности, но об этом чуть-чуть позже…– Говори! Говори! – в очередной пригрозил оружием я.– Ну, а мне было суждено родиться не простым человеком, а именно тем, кто в будущем создаст свою империю, используя все свои таланты и знания, предсказывая людям дату смерти со стопроцентной вероятностью. Я так и сделал. Исполнил своё призвание. Я стал лучшим учеником в лицее академика имени Сахарова. Что? Я вижу удивление на твоём лице? Это самый сильный лицей в городе. А дальше… Я решил остаться в городе и поступил в местный институт. И… Я, конечно же, снова стал лучшим уже там, проведя десятки научных исследований. В конечном итоге, это место стало носить моё имя! Моё!– Да ты сумасшедший… Такой же, как я…– Я открыл место, где помогал людям излечить свою душу в обмен на небольшую услугу. В дальнейшем я возобновил работу легендарного Картона, который уже столько лет позиционирует себя как лучшее место в этом городе. Навин годами занимался своими пророчествами, заполняя архивы лечебницы, а затем продавал их через структуру Картона. Андрей в это же время продолжал строить свою картонную империю. Они всего-навсего были отличным дополнением друг для друга!

– Заканчивай. Мне совершенно неинтересна твоя двуличная биография. Ближе к делу.

– Я был сердцем этого города. Все уважали меня, ощущая всю особенность моей личности. Всё складывалось просто идеально до тех пор, пока в моей системе предсказаний не произошёл первый сбой: такая случайная и глупая смерть Глеба Браумаса. Вспоминаешь?

Хм…– Именно ты крутился весь вечер там, где тебя не должно было быть априори. И тут я сразу понял, что в тебе есть что-то такое, что может повлиять на судьбу человека, а следовательно – на моё предсказание. Я пытался держать тебе поближе к своим делам в Картоне, чтобы изучить тебя, пытаясь выяснить, что же в тебе такого особенного? В одно время, я наконец-то успокоился, считая все свои суждения – глупым недоразумением, а твоё влияние на судьбу Глеба – случайностью. Но…

– Что «но»? Что?!

– Сначала ты выжил в конкурсе, где по моим расчётам ты должен был выстрелить себе в висок… Ты в очередной раз изменил предсказание! А потом ваш визит в лечебницу… Какого чёрта? Мало того, что ты остался жив, но твои мерзкие чувства погубили Эрика Бютнера… Второго такого первоклассного ведущего у нас больше нет. Скорее всего, и не будет, но… Опять, опять, опять.– Твои тёмные его и убили. Я причастен к его смерти не меньше тебя. Забавно, да?

– Возможно. Но суть моего посыла в том, что феномен твоей личности стал для меня ещё большей загадкой, чем феномен моей. Ты смог спасти себя и своих друзей из тонущего Картона, а затем смог правильно преподнести себя самому опытному человеку в этой сфере. Феликс лестно отзывался о тебе, Артур. Правда?– Это не имеет никакого значения. – А как же твои чувства к слабому полу, Артур? Они сделали из тебя настоящее чудовище. Продолжим эту тему отношений?

Он давил на самое больное, прекрасно понимая, что внутри меня вот-вот взорвётся бомба.

– Мне никогда не хотелось причинять людям столько боли, но это всегда были вынужденные меры. Я просто хотел продолжать жить в этом мире иллюзий, где я был королём и мог позволить себе всё, что угодно моей корыстной душе. Это затягивает до невозможности. Думаю, ты меня понимаешь. Можешь делать вид, что тебе это чуждо, но я-то прекрасно знаю правду, Артур. Я просто хотел, чтобы всё оставалось на своих местах. В моём мире. В моём! Понимаешь?– Давай без этого. Просто скажи, к чему ты ведёшь.

Он отошёл от начала пирса в мою сторону и снова закурил, тем самым моментально уничтожив расстояние, которое разделяло нас.

– Твоё появление испортило всё то, что я строил и развивал долгие годы. Да! Я сам давно уже свихнулся даже из-за Навина, который периодически забывает о том, что он является плодом моего воображения, моей игры. – Мне это не интересно. Я хочу свою правду.– Да нет у меня для тебя никакой правды, помимо той, что я только что рассказал тебе. Успокойся, мальчик!

Что? Что?!– Отнюдь! – продолжил он. – Я хочу, чтобы правду о себе и своей жизни рассказал мне тот, кто лучше всего знает предпосылки твоих поступков – ты, Артур Сербин. Откуда в тебе это? Почему ты? Я ничего не понимаю…– Что? Что?! – уже вслух дважды выкрикнул я.Я всегда боялся правды от Андрея Резнёва, но оказаться готовым к тому, что он ничего не знает, кроме того, что я являюсь каким-то непонятным феноменом – стало для меня настоящей неожиданностью.

– Ты хотел услышать мою теорию? Готов попрощаться с здравым рассудком? А? Я готов.

– Я слушаю.

– Моё единственное предположение состоит в том, что ты – бессмертен. Ты обладаешь всемогуществом. Ты можешь создавать целые миры. Наблюдать за ними. Разрушать. Однажды тебе наскучило твоё всезнание, и твоя вечность настолько насытилась серостью и однообразием, что тебя стало настолько мерзко, что ты решил действовать в совершенно другом ключе. И что тогда? Ты создал отдельный мир. Нет. Целую Вселенную. Ты лично задал все параметры, и вступил в эту игру. Твой персонаж оказался случайным парнем по имени Артур Сербин, по умолчанию имеющий минимум знаний об окружающей реальности… Твоя память была стёрта в целях полного погружения в новый мир. И только здесь ты стал снова ощущать все прелести смертности, неведения и беспомощности. Ты наконец-то добился того, чего жаждал столько тысячелетий. Ты познал всю полноту бытия.Я считал себя сумасшедшим? Забавно. Да по сравнению с этим двуличным персонажем… Всё, чего я так опасался – оказалось ненастоящим. – Если я не прав… Так и скажи мне. Я страдаю от бессилия. Прошу тебя, Артур, расскажи мне то, что я так и не смог понять, – он развёл руки в сторону. – Я стою перед тобой и хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что я так и не смог понять, – снова использовал речевой повтор он, бросая бычок от сигареты в сторону. Смысл существования потерян окончательно. – Ты позволил себе уже слишком много, – сквозь зубы медленно и чётко ответил я.

– Знаю, ты сейчас полон ненависти ко мне, и это нормально. Понятия не имею, как бы я поступил на твоём месте, например.

– Не смей себя ставить на моё место…– Как скажешь. Я готов согласиться с тобой во всём, Артур. Я хочу понимания между нами. Я хочу мира.

Самое интересное, что все его слова звучали максимально адекватно: без капли хитрости или интриг, которые вечно дополняли слова Резнёва. Чувствовалось, что ему это предложение далось очень нелегко.

– Прощай, Андрей. И знай, что ты прямо сейчас уничтожил мою последнюю надежду на то, чтобы оставить этот мир с чувством выполненного долга.Гром. Сверкнула молния. Ещё одна. И ещё.Я развернулся и уже хотел покинуть место действий, чтобы ещё раз хорошо обдумать новое чувство недосказанности моей истории. Один из моментов пойманной тишины был нарушен щелчком предохранителя.

– Стоять! Я не отпущу тебя без моей правды…

Хм… Его правды? Хорошо.– Думаешь, мне по-прежнему не безразлична моя судьба? Стреляй, если хочешь и проваливай.

– Артур, Артур… Ты ведь слишком любишь своего друга, чтобы дать ему умереть до восхода солнца. Выпускники через несколько часов приедут сюда встречать рассвет.Этот ублюдок по-прежнему продолжал играть по безжалостным и нечестным правилам. Что же, ты хочешь правды?

– Хорошо, – я стряхнул с себя капли дождя, которые успели скопиться на моей одежде за то время, пока я стоял на одном месте. – Будет по-твоему, – и я стремительно зашагал в его сторону.

Я заглянул к нему в глаза, как можно глубже, выжидая подходящего момента, который вот-вот должен был наступить.

– Андрей. Навин… Как к тебе лучше обращаться? В общем, не столь важно. Помнишь, ты при нашей первой встречи сказал мне, что я – ничтожество? – я аккуратно приметил свою текущую цель под отступающей волной. – Теперь я абсолютно уверен в обратном. Настоящее ничтожество среди нас двоих… – я выждал небольшую паузу. – Здесь только ты.Вот он, мой долгожданный момент истины. Я моментально окунул руку в ледяную воду, чтобы схватить тот самый камень и как можно сильнее ударил Резнёва по лицу. И ещё раз. И ещё…

Разодрав его правую щёку и часть верхней губы, необъяснимое явление желало, чтобы я продолжал избиение. Резнёв рухнул на мокрый песок лицом вниз, некоторое время, пролежав совсем без движений. Затем он всё-таки нашёл в себе силы перевернуться и довольно хладнокровно посмотреть мне в глаза. – Сербин, – шепелявым и противным голосом еле слышно пробормотал он. – Сербин, – повторил он.

Резнёв пришёл в себя, откашлялся и даже сумел подняться на ноги, даже не думая о том, чтобы начать мне как-то угрожать.

– Прошу тебя… Расскажи мне… – еле-еле открывая рот промолвил он.Совсем недалеко от нас с Андреем, в морской пляж ударила молния, которая на некоторый промежуток времени обескуражила нас обоих.

Я властным и неспешным шагом подошёл к нему, ещё раз заглянув в его уродливое лицо, истекающее кровью. Мне стало противно и мерзко.

– Что? – спросил я. – Нравится? Мне давно уже надоела твоя ложь. Мне надоел ты.

– Я просто… Хочу помочь.– Не трать последние минуты своей жизни на унижения перед человеком, который даже не закончил школу. Даже, если он прошёлся революцией по твоему бестолковому миру.

– Этот шторм может помочь тебе. Он вернёт… Он вернёт… – откашливаясь, вновь произнёс он.

– Нет, – твёрдо и решительно ответил я, действительно пытаясь уверовать в то, что всё делается к лучшему.

Продолжать слушать этого ненормального означало вновь поддаться его влиянию, что меня категорически не устраивало.

– Прощай, – я наклонился к нему и забрал его пистолет, со всего размаху отдав его в полное распоряжение морской пучине.

Бескрайнее море. Тёмное небо с небольшой прослойкой, сквозь которую еле заметно светили звёзды. Едва видимый горизонт.

Но… Как я уже размышлял раньше, моя миссия закончена. Я должен вернуться туда, откуда начал. Я так устал от того, что несу ответственность за те вещи, которые совершил. Я так больше не могу, я не должен. Я готов отдаться во власть стихии, пусть она решает исход моей жалкой жизни.

Моей конечной целью стала крайняя точка полуразрушенного пирса, который в чём-то символизировал для меня весь моей жизненный путь за одиннадцатый класс. Пройдя буквально пару метров по скользкой поверхности, я поскользнулся, упав на правый бок. Я почти моментально поднялся, одержимый решительным настроем пробраться в конец пирса.

В моей жизни были такие же взлёты, и такие же падения, каждое из которых закаляло меня, и всегда делало только сильнее.

– Ненавижу! Я обернулся и увидел ковыляющего за собой Резнёва, который одной рукой держался за окровавленную голову, а второй пытался держать равновесие на мокрой поверхности.

В его глазах пылала ненависть, они горели диким пламенем. Миллионы контрастов отделяли его от бушующего моря, и одновременно у них было столько общего.Прогремел гром. Молния.Очередная волна сбила своей мощью его с ног, и он снова немного нелепо рухнул. Кажется, силы стали покидать его, как казалось ранее, бесконечный жизненный потенциал.

Мне же кое-как удалось устоять, и я продолжил наблюдать за непонятной настырностью этого человека.

О, эти глаза, в которых буквально горело адское пламя. Наверняка, несколько минут назад он говорил мне совсем не то, что чувствовал.

В ушах зазвенело, время застыло. Где-то вдалеке показалась настолько крупная волна, что уже было предельно ясно, что она накроет нас с головой. Страшно было представить, что она сможет сделать с моим человеческим материалом, если я окажусь на самом краю пирса.

Я перевёл взгляд со стихии на Андрея. Снова его глаза. Эти глаза… Сколько боли они мне доставили за этот год.

Боль. Я стал вспоминать. Из-за этих глаз случилось столько всего непоправимого. Моя Алиса отныне никогда не станет моей…

Как я ненавижу эти глаза, полные жестокости и бесчувствия, я ненавидел каждый нанометр сетчатки этих предательских глаз, которые отдавали багровым из-за лопнувших сосудов. Он нагло врал. Я ведь почти верил в его бред? Нет! Никогда! Что же? Я решил отдать свою жизнь на волю случая? Тогда пусть он же решает судьбу Резнёва!

Я накинулся на лежачее тело сверху и принялся кулаками яростно колотить его уже бесформенное, слабое и выцветшее лицо, отдавая в эти удары последние сгустки своей жизненной энергии.

Каждый удар давался мне всё легче и легче, стихия встала на мою сторону.Несмотря на беспомощность и слабость этот ублюдок держался очень стойко, но… В момент очередного удара его тело ослабло. Резко и моментально. Остатки его глаз сомкнулись, а вместе с ними погасло то самое пламя, очаровывающее и обманывающее всех собеседников в его жизни. Так вышло, что злосчастным случаем для Андрея Резнёва стал человек, который больше всего боялся узнать от него правду.Правду, которой нет. И никогда не было. Да.

– Этот мир больше не твой, – я столкнул его неподвижное тело, которое почти незаметно стало одним целым с морем.

Я в очередной раз посмотрел вдаль, где с горизонта шла ко мне навстречу та самая волна колоссальных размеров. Она была… Прекрасна.

Я подумал о ничтожности жизни человека, который живёт только для себя и думает лишь о себе. Она заканчивается вот так вот глупо и никчёмно, как у Андрея Резнёва. Как у меня.

Я был уверен, что поступил правильно, в моей душе впервые за столько времени наступило чувство справедливости и покоя. Я уже давно ничего не боялся. Я твёрдо и уверенно стоял на обрыве пирса, будучи смиренно готовым, принять свою учесть.На небе сверкнула очередная молния.

Какая мощь… Этот момент… Соприкосновения убийственной силы природы с твоим слабым телом…

Хах!А я посмел себе наглую ухмылку, потому что… Смерти не существуют! Существует лишь безликая пустота, которая раз и навсегда забирает все твои возможности, которые у тебя когда-то были.Подводное течение и волны безжалостно трепали моё тело из стороны в сторону, постепенно прижимая меня ко дну. Пускай… Пускай так!

Время подводить итоги?Единственный верный вердикт, который я мог вынести для самого себя, был максимально строгим и простым – бездарное обращение с таким ценным подарком как жизнь…

Как же хочется всё изменить, сделать совсем по-другому!

Боль? Нет, никакой боли не было. Страх? Точно нет, я вовсе не боялся того, над чем гадают тысячи лет. Ненависть? Глупости, всё это было далеко позади. Основная цель моего пребывания в этом мире отсутствовала… Весь смысл моей задумки сводился к поиску отсутствующей цели.

Я осознал это. Наконец-то. Я почти счастлив. Почти счастлив!Меня в последний раз в жизни окутала мимолётная тоска по чему-то давно утраченному и забытому, заставив обратить мой взор к небу.

Звёзды своим ярким мерцанием пробирались даже ко мне, на глубину около десяти метров. Звёзды что-то шептали мне. Звёзды пытались мне что-то сказать! Я жадно смотрел на эти прекрасные создания и просил их всего-навсего об одном, хотя бы самом крошечном шансе….

Я всё исправлю, я всё изменю! Я обещаю… Как же много «я» …Запас кислорода иссяк, пульс прекратился, а все мысли бесследно пропали, оставляя мою бесславную историю незаконченной.

Кажется……

Глава 15. Цикл жизни

Это было не похоже ни на что на свете. Вокруг парила абсолютная чистота, отдающая благородным белым цветом. Она была везде и всюду, полностью окружая и наполняя охватываемое пространство. Я чувствовал небывалую лёгкость, которая предательски не отпускала меня, заставляя порхать в этой пелене новых вопросов.Если в этом мире и существует какая-то главная загадка, определяющая основы всего и сразу, наполняя наш мир волшебным шармом и таинственным смыслом, то это и есть – та самая загадка.

Вне физических величин и общих законов науки, вне всего земного и космического, вне границ нашего сознания. Это что-то выходящее за общие представления и взгляды.

Да, наверное, прав тот, кто говорит, что смерти не существует, жизнь – это нераздельный процесс, состоящий из двух частей. Здесь не существует никакого времени, эта относительная величина не обладает здесь никакими полномочиями. Потрясающе чувствовать, как эта самая временная оболочка огибает трёхмерное пространство того, что мы называем жизнью, на протяжении стольких веков гадая об этом. Путешествуя среди галактик и систем, поражаешься богатствам всего, что слепил Создатель. Он и есть, главный судья, который определяет твоё дальнейшее место пребывания.

«Я есть Альфа и Омега, Начало и Конец, Первый и Последний». Ещё в раннем детстве мама любила повторять эти строки из Откровения Иоанна Богослова.Я не могу сказать о том, что я идеально прожил те дни, которые были мне предначертаны. Но я искренне верю, что всё это было определенно заранее ещё одной загадкой человечества, судьбой.

Чуть не забыл, меня зовут Артур Сербин, и я есть – дух. Да что тут говорить, я всегда был этим самым духом, всегда! Как же свободно и легко себя чувствовать без своего тела, сбросив земные оковы. Правда, к этому нужно привыкнуть.Сложнее всего представить, как выглядит абсолютная пустота. Только задумайтесь, как на самом деле должно выглядеть – отсутствие всего? Ещё сложнее представить: себя в этой пустоте. Тишина и покой бывают так необходимы в нашей повседневной рутине, но, когда их уровень становится предельно низким – становится невыносимо.

Ужасно слышать, как по твоим венам бежит кровь, как она циркулирует и взаимодействует с другими органами. Это чересчур сильно действует на нервы, это продолжает убивать тебя и после смерти.

Стоп! Я сказал о циркуляции крови? Кажется, все мои мировые размышления о вечной жизни стали постепенно уходить на второй план. Гипотеза про жизнь после смерти и вечность человеческого духа временно откладывается. Кажется, я снова стал слышать посторонние звуки и даже видеть какие-то незнакомые мне очертания. Ещё одна ужасная пытка в этом измерении – видеть свет… Как поток частиц. Или как волну. Видеть его насквозь. Кажется, я нахожусь в одном из гравитационных туннелей, ведущих к самому сердцу рая. Или же?

На мгновение меня ослепило, заставляя все очертания и звуки исчезнуть. Снова. Выход есть, и он совсем близко, это чувствовалось.

Наконец-то! Спустя конкретно определённый промежуток времени, я увидел что-то настолько яркое, что стало для меня квазаром в моей Вселенной. Кажется, что подобные переживания и ощущения испытывает человек, когда появляется на свет, только вот он этого абсолютно не помнит. Тогда почему это помню я? Почему думаю об этом?

Раз-два. Я в один момент открыл глаза, и оказалось, что моим квазаром оказалась обычная лампочка, несущая свет в составе самой обыкновенной люстры.У меня появилось огромное желание убедиться в том, что я жив и для начала хотя бы подёргать конечностями, но я их абсолютно не чувствовал… Просто не ощущал, вот и всё. Я не смог пошевелить даже головой.

Попробовал дёрнуть губами.Какие-то не особо целесообразные звуки из них смогли выйти, но до нормальной речи мне было далеко. Тем не менее, я всё-таки решил привлечь внимание своим громким мычанием.

Через пару минут в мою палату забежал невысокий молодой человек в белом халате, который был ошеломлен моим сигналам, раскрыв от своего удивления рот, а за ним ко мне ворвалась уже целая группа людей в таких же белых халатах, во главе которой был пожилой мужчина с аккуратной бородой. – Да ладно! Не может быть, – интенсивно повторял он, метясь по палате из стороны в сторону.

Хм, интересное развитие событий. – Я не могу… Пошевелиться, – попробовал я начать диалог, резко удивившись от того, что у меня довольно мерзкий голос, оказывается.

– Тишина! Всем выйти из палаты, мальчику нужен покой, – все послушно последовали его словам, оставляя нас наедине. Он же присел на мою койку и взглянул на меня своими добрыми и сильными глазами.– Меня зовут Лев Николаевич, и я главный врач в городской больнице. У тебя временно атрофировались практически все части твоего тела, Артур. Это вполне нормально. Ты как себя чувствуешь сам? Хм… Все жизненные циклы у тебя практически в норме! – сообщил мне он.

– Класс, – с небольшой ухмылкой ответил я. – Живым себя чувствую. Вроде как… Обрадуйте меня, доктор, скажите, что это неправда.

– Шутник! Давай оставишь свою иронию на пару минут, хорошо? – в спокойном тоне попросил он.

– Договорились, доктор. Чувствую, что очень слаб. Я…

– Нет! Тихо, Артур… Не стоит так много говорить, если ты… Артур?

###

Я провалился на несколько часов в состояние слепого сна. Открыв глаза, я снова увидел в своей палате главного врача, который задумчиво держась за голову обеими руками, сидел на стуле около меня.

– Проснулся, Артур… – с облегчением вздохнул он. – Как себя чувствуешь? Пожалуйста, не надо говорить слишком много. Ты пока очень слаб. И любое лишнее движение может заставить тебя вернуться в состояние сна. На своё собственное удивление, я уже мог слегка шевелить головой, и мой радиус обзора стал немного больше. Мне даже показалось, что я снова могу дёргать своими ватными пальцами ног…

– Нормально… Вполне. Как я выжил? Волны вынесли моё тело на берег?– О чём ты говоришь? – категорически не понял он.

– Шторм. Меня поглотил шторм.

– Ох, мальчик… Возможно я понимаю, о чём ты сейчас говоришь. – Он привстал с моей кровати и продолжил. – Ты самый большой счастливчик на этой планете, Артур! Как правило, в наше время выйти из такой глубокой комы… Это большая удача, парень. Мне по-прежнему с большим трудом верилось всему, что говорил доктор, но разве у меня был выбор?

– Ещё одна кома? Не понимаю…

Лев Николаевич глубоко вздохнул, прищурился и стал медленно, со всеми подробностями отвечать на мой вопрос,

– Почти год назад тебя сбил автомобиль, если у тебя это осталось в памяти. Водитель оказался честным и порядочным гражданином, готовым нести ответственность за свои поступки и сам вызвал скорую помощь и отряд полиции. Ты потерял очень много крови, затем перенёс несколько тяжёлых операций. Твоя жизнь всё время была на волоске. Ты ходил по самой грани пропасти весь этот год. В самом начале своего глубокого сна ты каждый день медленно умирал, врачи уже даже стали высчитать твою примерную дату смерти, но… Однажды показатели перестали ухудшаться и какое-то время оставались просто стабильно невысокими. И так продолжалось на протяжении нескольких месяцев.

– Автомобиль? – в голове картинками проскользнули воспоминания о несостоявшемся свидании с Соловьёвой… – Кхм, а ты ведь сказал что-то про шторм? Удивительно, что буквально позавчера у нас в области также было объявлено штормовое предупреждение… Это уже очень интересно, юноша… Возможно, я понимаю о чём ты… – То есть… Я всё это время находился в коме? После аварии с машиной? Нет. Нет. Нет.Этого не может быть. Всё, что былопотеряно, не может быть потеряно снова. Или же? Меня больше не терзают никакие прошлые поступки… Это… Не имеет никакого значения…

– Именно, – подтвердил он. – Кстати, из молодых ординаторов местного института дал очень интересную версию, анализируя твоё психическое состояние во время комы. Он был с тобой на протяжении всей твоей комы, пристально изучая твоё состояние и постоянно делая себе заметки. Артур, ты сможешь познакомиться с ним лично несколько позже.

– Хорошо, спасибо, – ответил я, по-прежнему перебирая целую кучу новых вопросов в своей голове.

– Да ты в какой-то степени уже являешься феноменом, Артур. Тебе знакомо это понятие?

– Да. Да… – несколько раз покивал я, вспоминая страшную бурю. – Ах да, поспешу тебе обрадовать ещё раз: к тебе с минуту на минуты приедут твои родители.

– Доктор, вы серьёзно?! Не шутка? Точно? Ох, доктор…– Отставить шутки, пациент Сербин. Отставить! – в незатейливом лёгком тоне обратился ко мне главный врач. – Всё, Артур, мне пора бежать к другим пациентам, а ты наберись терпения. До скорого, юноша, – попрощался со мной Лев Николаевич, оставляя меня снова наедине со своими теперь уже светлыми и многообещающими мыслями.Честно говоря, я понятия не имею, сколько прошло времени, но по моим ощущениям, весточка о том, что ко мне с минуту на минуту поднимутся мои родители, долетела до меня довольно быстро и оперативно.

Это было волнительное ожидание долгожданной встречи, которая уж точно расставит все точки над “i”. И вот, наконец-то дверной косяк в моей палате отворился, и я увидел немного постаревшее лицо матери, освещённое солнечными бликами, которые пробивались сквозь незанавешенное окошко. Оно так и светилось от счастья, которое переполняло палату своим теплом и нежностью. Отец, слегка поседевший, немного скромничал, скрывая свою очаровательную улыбку, и набросился на меня только после матери. Эти счастливые лица были для меня самым желанным драгоценным подарком в любой жизни, в любой мире, в любой Вселенной.

В голове в течение одного мгновения стали проноситься моменты, которые я совсем ещё недавно пережил. Они аккуратно сменялись, как лента в фильме с самым лучшим концом. Эта встреча была кульминацией всего того, что происходило в моей жизни.

Я лишь неподвижно улыбался в ответ, всё ещё практически не двигаясь. Мне уже не было столь важно, как всё было на самом деле. Куда важнее было то, что моя семья находится в полном составе.

– Артур! Сыночек! – мама всё никак не могла успокоиться и привыкнуть к мысли, что я нахожусь с ними в здравом уме и трезвом сознании, продолжая меня обнимать и целовать.

Отец же немного успокоился и первым присел ко мне на кровать, продолжая на меня смотреть своими сильными и по-настоящему любящими глазами. – Артур, вот ты даёшь! Уже никто и не верил, кроме нас, – произнёс он.– Мальчик мой, дошли наши молитвы! Ты не представляешь, ты не представляешь, сколько всего случилось с того момента, ох, Артур!

Мама вытерла свои слёзы счастья, немного отдышалась и продолжила:

– Как мы рады, Артур…А как же я… Счастлив…

###

– Поймите правильно, мальчик очень слаб… Ему пока сложно находится под постоянным вниманием, поэтому его жизненные силы могут оставить в любой момент времени, – за своей палатой я услышал голос Льва Николаевича.– С ним всё будет нормально?

– Это обычный процесс после комы… По нашим прогнозам, всё будет хорошо, не беспокойтесь. Вы можете встретиться с ним завтра после обеда, до этого момента лучше оставить его набираться сил.

– Спасибо вам! Спасибо большое, доктор…

На этой ноте моя палата наполнилась пронзительной тишиной, но её стремительно нарушил всё тот же главный врач, Лев Николаевич, ворвавшийся в мои владения.– Ох, Сербин… – Что такое?

– Вам бы сейчас только отдыхать и набираться сил, но… Судя по вашим показателям, все эти позитивные разговоры идут вам на пользу…

– Это… Не может не радовать.

– Именно. К тому же, ты сегодня просто нарасхват! Возможно, в какой-то другой ситуации я бы поступил иначе, но сейчас… Сделаем вид, что я вместе с охраной закрыли глаза на пять минут. Но только на пять! Не больше. К тебе ещё один посетитель.– Серьёзно?

– Серьёзнее некуда. Ожидай, – выходя из палаты, сообщил он.– Конечно, доктор.Я весь застыл в томительном ожидании, и вот дверь в мою палату снова отворилась, и я увидел такое доброе и любимое лицо дорогого друга.

– Серб! Серб, – Фадеев набросился на меня, сжав меня в своих сильных мужских объятиях.

– Матвей! – несмотря на то, что мне сразу стало хуже от попытки удушья, я всё равно желал, чтобы эти объятия длились, как можно дольше.

– Да ты вообще представляешь… Представляешь, что ты самый большой мерзавец в этом мире, Сербин! Слышишь? – в шутливом и непринуждённом тоне стала мне предъявлять именно тот персонаж, с которым я совсем не в дружеском тоне попрощался около Сильвера. – Мы тут с ума сходим который месяц… Ох, как я рад, Артур!

– Да я даже не знаю, что и сказать в своё оправдание, – через лёгкую боль в лёгких расхохотался я.

Мы немного помолчали, мысленно набирая в наших головах перечень вопросов, которые необходимо было адресовать друг другу для начала.– Матвей… Да у меня к тебе столько вопросов! Ты даже не представляешь…Главное… Главное, расскажи, с Глебом Браумасом всё ведь в порядке? – Глеб? Да, разумеется. По-прежнему рвёт и мечет. С чего только? – Да нет… Просто. Просто, дружище, – и я засиял в довольной улыбке.

Я также горел неистовым желанием поинтересоваться о судьбе Картона и Сильвера, а также о существовании человека по имени…

– Расскажи вот, для тебя этот год пролетел, как один длинный сон? – Фадеев перебил ход моих мыслей. – Ты что-то вообще чувствовал? – ох, вот это вопрос!В принципе, это уже совсем не важно. Является ли этот, как и остальные персонажи, сугубо плодами моей фантазии, или же я каким-то образом сумел позаимствовать их образы из реальной жизни? Пускай это останется тайной.До поры до времени, конечно…

– Так ещё бы! У меня там была борьба за выживание и власть в своём, как оказалось, выдуманном мире. И всё было… Таким реальным.

– И я там был? – с надеждой на позитивный ответ спросил мой собеседник. – И ты! И Саша! Весь наш класс! Лицей! Гимназия… Я познакомился с новыми людьми, сделал много ошибок и кучу глупостей, сумев найти и потерять свою любовь, – абсолютно серьёзно и размеренно начал рассказывать я.Фадеев немного помолчал с каменным выражением лица, а потом рассмеялся довольно противным для меня смехом.

– Ну, и фантазия у тебя, Артур! Тебе бы книги писать! – усмехнулся он. – Возможно, кто-нибудь да прочёл бы.

– Конечно, – с ноткой грусти согласился я. – Ты что? Мне не веришь?– В смысле? Да я за этот промежуток времени настолько уверовал в тебя и твои силы, что не верить твоим словам сейчас, было бы настоящим преступлением для нашей дружбы. Просто звучит весьма необычно. Мне нужно к этому привыкнуть.– Да, так и есть. Наверное… – всё-таки согласился я. – Доктор сказал, что у нас на встречу есть всего лишь пять минут, но я весь в нетерпении услышать хотя бы начало твоей истории, – подзадорил меня Фадеев. – Ох, Серб! Это же… Так здорово!

– Правда? Ты так считаешь? – я хотел убедиться в том, что эти слова были от сердца, и его желание услышать мою историю было искренним.

– Серб. Ты даже не представляешь, насколько сильно я соскучился по тебе. И я желаю знать каждую деталь твоих странствий в мире, который поглотил тебя. – Хорошо. Только пообещай мне кое-что.

– Что угодно.– В конце моего повествования я жду от тебя не менее интересную и захватывающую историю! О твоём мире. О твоей жизни. О тебе.– Звучит вполне справедливо. Что же… – на секунду задумался он. – Мне есть, чем поделиться. К тому же, у нас впереди столько времени… По рукам!Он сложил руки крест-накрест, растёкся в приятной улыбке, а его глаза тут же сверкнули едва видимым огоньком ожидания от предстоящего рассказа. – Знаешь, приятель… – начал я. – Это была… Настоящая осень. Я бы даже сказал, что чересчур настоящая…

Эпилог

Дождя, как мне сообщили родители, уже не было двое суток. Им удалось договориться с администрацией больницы и забрать меня домой с условием, что я буду придерживаться строгого постельного режима и принимать все необходимые лекарства. Я специально встал пораньше, чтобы насладиться мгновеньями утренней безмятежности. На моей прикроватной тумбочке лежала библия, которая была отмечена закладкой ближе к концу книги. Было около пяти утра, где-то неподалёку от дома мило щебетали птицы, обсуждая все прелести и невзгоды приближающегося дня. Ко мне до сих пор всё не могло прийти осознание того, что всё плохое действительно позади.Да, возможно, что это было очень нелогичное кино, с довольно странным сюжетом, который заставляет главного героя совершать поступки, которые раньше могли показаться ему против всех правил и законов гуманности. Я присел на кухонный диванчик и погрузился в тишину наравне со всем миром просыпающимся городом. В голову по-прежнему лезла куча мыслей, но я чувствовал в них какую-то упорядоченность, в них больше не было ничего такого, что заставляло бы сердце сжиматься в тиски, а мозг волноваться и переживать за ближайшее будущее. Мысли были чистые и светлые. Моя душа улыбалась.Улыбалась от осознания того, что самые дорогие для меня ценности находятся совсем недалеко от меня, они живы и здоровы, они всем сердцем любят меня, а я их. Всё это казалось таким простым и элементарным, мне стало так легко от всех этих воздушных умозаключений… Жизнь казалась чем-то прекрасным.Это был для меня чистый лист, на котором я хотел писать только аккуратным почерком, иногда позволяя себе небольшие мальчишеские шалости.Перед выходом на улицу, я ещё раз тихонько посмотрел на свою спящую семью и в очередной раз улыбнулся до самых ушей.

Мне было неважно, куда я приду в конечном итоге, просто-напросто хотелось идти и радоваться новому утру, как это делает природа. Хотелось дышать. Хотелось продолжать наслаждаться каждым моментом.

Вспомнилась одна цитата, которая крутилась у меня в голове уже довольно давно. Кажется, кто-то из моих друзей сказал нечто подобное: «Времени мало для того, чтобы в твоей жизни был сценарист; будь сам сценаристом своей жизни: делай так, как считаешь нужным, стремись туда, куда тянется твоя душа, запоминай то, что заставляет твоё сердце улыбаться – и только тогда твой фильм станет самым лучшим». Действительно, а какая разница, какой фильм у меня получился раньше?! Прошлое в прошлом! Теперь мой фильм станет настоящим шедевром, всё будет совсем по-другому! Эх, сколько всего мне предстоит наверстать и догнать! Перегнать! Что-что, но прекрасная утренняя природа за минувший год не изменилась ни капельки. Хм, было бы странно, если я сейчас утверждал обратное.

Я ненадолго остановился, чтобы обратит свой благодарный взор прямо к небу, на котором не было ни единого облачка, чтобы поблагодарить Всевышнего за такую возможность начать всё с начала.

В очередной раз послышалось птичье пение, прохладный ветерок приятно подул в лицо, я представил себе, сколько всего я теперь смогу сделать…Я открыл глаза и увидел несущиеся ко мне с нечеловеческой скоростью два огонька, которые предательски ослепили меня, заставляя смириться со своей участью жертвы. Я просто не мог не узнать эти два смиренных огня, несущие за собой столько новых вопросов.

Может быть, я по-прежнему застрял в одном из тысячи миров, пытаясь найти из него выход?

Голова раскалывалась от такого груза новой информации и прямого удара об асфальт, заставляя каждую клеточку моего тела начать свою своеобразную игру на выживание. Эта игра вот-вот должна была закончиться унизительным фиаско, не давая мне ни единого шанса на осознание новых ценностей и сущности человеческой морали, которые стали для меня такими простыми вещами…Наверное, мне было больно и страшно, но все эти ощущения пропадали под влиянием одного большого аффекта, который перебивал всё и сразу: неужели это конец? Хотя, кто, собственно, обещал мне что-то большее? Кто говорил, что я проживу свою жизнь как-то по-другому? Может быть, всё-таки кто-то предсказывал мне великую судьбу и огромное будущее?

Никто и понятия не имеет, что будет через одно коротенькое мгновенье, которое для одних пролетит совсем незаметно, а для других станет вопросом жизни и смерти…Тело стало отниматься, и я вновь ощутил небывалую лёгкость, которая тащила меня вверх, к небу. Пора?

Водитель автомобиля, бросая мобильный телефон в сторону, выскочил ко мне наружу, чтобы оценить моё состояние и оказать первую помощь.

У меня не было лишних сил для того, чтобы внимательно рассматривать человека, который волею случая стал для меня палачом. Пожалуйста… Я всего-навсего хочу как можно больше времени оставаться в этой гонке…В голове стали мелькать кадры из моей вымышленной жизни, начиная с начала моей комы и заканчивая страшным судьбоносным штормом. Нескончаемая борьба. Я больше не могу удерживать себя в этом бренном теле, чувствуя, как лихорадочно течёт кровь по венам или, работают нейроны в моей голове.Артур Сербин готов сдаться.Да, теперь можно снова вернуться к вопросу о бессмертии… Я готов узнать тайну о том, что происходит после смерти, чтобы потом по-дружески злорадствовать над всеми своими знакомыми, пусть даже они об этом и не узнают. Вся мотивация и жизненная энергия, которая наполняла меня всё время после комы, вмиг улетучились перед новым серьёзным испытанием.

Я собрал последние остатки жизненной энергии, чтобы напоследок насладиться окружающим миром и всё-таки открыл глаза, в которые тут же дерзко ударили солнечные лучи, освещая до боли знакомое лицо, которое на протяжении целого несуществующего года очаровывало моё сознание. Она пришла ниоткуда, так неожиданно и так случайно. И ушла абсолютно также…

Моё бесконечное воображение помогло мне насладиться волшебными моментами, проведёнными вместе с тобой, в моё глубоком и чарующем сне, который ты сделала самым лучшим и желанным подарком на свете.

Неподалёку уже послышался звук сирены скорой помощи, а я собрал всю волю и заново ожившую жизненную страсть, чтобы продолжить эту вечную борьбу, оставив познание всех тайн жизни на более поздний период. Возможно, кто-то ещё сомневался и переживал за мою жизнь, волнуясь, что я не смогу победить в этой схватке и выжить после второй автомобильной катастрофы, но я сам прекрасно знал и понимал одну вещь, которая казалась мне проще простого.

Благодаря Алисе исход в этом противостоянии уже абсолютно точно предрешен заранее. А что будет дальше – вопрос времени, который, однозначно, ещё не раз заставит меня убедиться в том, что никогда не стоит переставать радоваться жизни, ведь воистину, это и есть самый простой и ценный подарок во Вселенной.

Я улетучил все посторонние и ненужные мысли прочь, заменяя их приятными мыслями о такой долгожданной встрече с девушкой из моих снов.– Не двигайся… Скорая помощь уже в пути…

Черышева увидела, что я наконец-то стал приходить в себя, чувствуя её мощную поддержку, которая заставляла меня чувствовать себя всё лучше и лучше. Она наклонилась ко мне, подняла мою голову к себе на колени, осмотрела меня шаловливым взглядом той самой выпускницы и еле слышно прошептала:

– Всё будет хорошо… Я обещаю…

А я и не сомневался в этом. Ну, если только на одну секундочку… Теперь-то я точно и бесповоротно уверен, что всё будет именно так, как сказала Алиса.

И никак иначе! Никак иначе…

В оформлении обложки использована фотография автора Paul Pichugin (paulmp) «Aurora Autralis in Augusta, Western Australia» с https://www.deviantart.com/paulmp/art/Aurora-Australis-in-Augusta-Western-Australia-564986770