Юлия Медникова, Екатерина Старобина
Сказка про Федора
Сказка про Фёдора
Юлия Медникова
Инкуб Фёдор летал над городом. Он обогнул высокий позолоченный шпиль с ангелом, промчался вдоль реки, следуя за катером с туристами, как в приоткрытые двери проскользнул между раскинутыми створками моста, снова вернулся к игле Петропавловской крепости. Было так смешно глумиться над ангелом, золотым, неподвижно застывшим в нелепой позе. Ещё один элегантный взмах больших красивых крыльев – и Фёдор припарковал свои копыта на крыше собора.
Ему очень нравился город, к которому он был приписан мадам Лилит. Летними ночами на его улицах всегда было много людей. И энергия у них была вкусная, рафинированная, а вовсе не та пьяная похоть быдла, которую ему приходилось хлебать на прежнем месте кормёжки. Там женились рано, разводились редко – да и смысл? А если что – блядством не гнушались. Этому способствовали злоупотребление спиртным и отсутствие высоких требований к мужикам: ни к их интеллекту, ни к физическому облику. Алкаши и безработные у местных «дам» шли в ход на ура. Так что Фёдору и его собратьям-инкубам делать там было нечего.
В
этом городе всё было совсем по-другому. Рай для таких как он. Все эти золотые ангелы, реки с мостами, прямые широкие проспекты обеспечивали беспрепятственное течение в пространстве сильных и вкусных потоков Эфира изысканного пикантного купажа. Пить можно было прямо из воздуха. И женщины тут были сплошь интеллигентные, возвышенные, образованные, при этом красивые, стройные и ухоженные, самостоятельные и независимые. Зачастую гордые, с набором несовместимых друг с другом требований к идеальному спутнику, и потому одинокие. Особенный кайф – бабы, которые, как они считали, занимались так называемыми духовными практиками. Энергии в них было накоплено много, она была чистой и шла приятным мощным однородным потоком, без толчков, пузырьков и сгустков. Мечта, а не жизнь. Вкушаешь такую пищу – и разговариваешь с ней о Босхе или Гессе. Особый эстетский кайф. А она, дур-ра, и рада-радёшенька.
Федор себе нравился. Он гордился мощными рельефными ногами, заканчивающимися пропорциональными копытами, широкими плечами, накачанным торсом с так вожделенными земными существами «кубиками», любовался своей величавой статью. Большие крылья были приятного сдержанного окраса, а если бы кто-то решился их потрогать, наверняка оказались бы мягкими на ощупь. Под покровом ночи, когда шёл «на дело», инкуб мог принимать любой облик – в соответствии с фантазиями донора, но ему нравилось, когда можно было оставить своё туловище. Без копыт и крыльев, конечно. А хвост легко трансформировался в полезный для процедуры крупный протяжённый орган.
Мысль, что кто-то может видеть, как красиво он смотрится на крыше высокого собора со шпилем, тоже нравилась Фёдору. Хотя это было и не так. Инкуб был невидим для всех. Ну, за исключением его коллег, разумеется. А им это было до дырявого барабана.
Иногда инкуб принимал физическое обличие и без насущной необходимости. Это казалось странным, но Фёдор любил ходить в спортзал. Все эти гири-штанги были ему не нужны, ведь он мог стать каким угодно: хоть с «кубиками» на прессе, хоть с волосатой грудью, хоть с интеллигентной близорукостью. В спортзале ему просто нравилось. Конечно, это было не совсем приличествующим его рангу занятием – отнимать хлеб у дилетантов вроде бесов и лярв, питаться тщеславием, завистью, вожделением и болью. Но ведь иногда и менеджеры «Газпрома» балуются шавермой!
А основным рационом Фёдора был Эфир. Люди его называли по-разному: «прана», «ци», «творчество», «
любовь
». Для него же это была просто еда, которую нужно добыть для своего пропитания, не забывая, конечно, отдать двенадцать процентов налога руководству. Ну и, само собой, отчисления в пенсионный фонд.
Инкуб присел на краешек крыши, залюбовался видом. Эх, жаль, на этом плане нельзя курить! Он втянул ночной воздух… Ещё раз… Принюхался… Неподалёку отчётливо ощущался мощный источник рафинированного лакомства. Резервуар явно дал течь, и Эфир вырывался тонкой, сильной и неуправляемой струйкой паники.
Фёдор взмахнул большими крыльями, взлетел и стал искать, планируя над Петроградкой. Да! В районе пересечения Большой Пушкарской и Введенской женщина в облегающих красивую задницу брюках пыталась поменять колесо на дорогой иномарке. Мужчины обычно не мучаются, когда откручивают болты, не только потому, что сильные, но и потому, что следят, чтобы в шиномонтаже болты окунали в графитовую смазку, а не прутся в ближайший магазин, пока им меняют резину.
Фёдор ещё раз принюхался, как всегда элегантно (жаль, никто не мог оценить) опустился на землю и зашагал сквозь марево белой ночи высоким атлетичным лесорубом, с короткой светлой бородкой, в шортах с накладными карманами и с заплечным рюкзаком.
– Девушка, вам помочь? – обратился он к растерянной даме с баллонным ключом в руках и поиграл открытыми майкой мускулами.
***
Это уже был их второй раз. Ей не то чтобы нравилось, просто был приятен сам факт, что вот рядом такое большое мускулистое тело, истощающее феромоны, не испорченное затхлым запахом пота и немытых ног. Наверное, просто давно не было и хотелось. Не конкретно того, что сейчас происходило, а чего-то… Сформулировать она не могла. Как в том анекдоте: не то большой и чистой любви, не то булки с маслом. Она позволяла с собой делать
это, сама особо не получая удовольствия. Но сейчас было уже как-то нестерпимо долго.
А Фёдор как раз так хорошо присосался, направляя поток еле заметными сокращениями инструмента. Эфир здесь был настолько вкусный! Инкуб так увлекся, что потерял бдительность и не заметил, как донор очнулся.
Ей вдруг стало противно… И невыносимо скучно… Она застала Фёдора врасплох и столкнула с себя его стокилограммовое физическое тело. Молча встала, подмылась в душе, оделась и пошла курить на кухню. Фёдор прямо охренел.
Такого с ним ещё не бывало. Понятное дело, облажался, но это была внештатная ситуация, и его не учили, как действовать в таких случаях. Он расстроился, молча оделся, взял рюкзак и вышел из квартиры.
Придётся менять тактику с Этой. И не терять контроль в следующий раз. Не терять контроль!
***
Был двенадцатый час ночи. Физическое тело Фёдора аккуратно открыло зелёную дверь своим ключом. Она на цыпочках подбежала к нему и нежно поцеловала в холодную мокрую щёку.
– Ну что ты так поздно? – спросила милым тоном капризной девочки. – Короед ждал тебе, ждал до последнего. Вот только-только уснул.
«Ну конечно, я же инкуб, – про себя подумал Фёдор. – Когда я появляюсь, все, кроме тебя, должны засыпать. Они-то мне зачем? Время ещё на них тратить! Разве что когда надо создать иллюзию присутствия…» Но вслух буркнул что-то вроде: «Прости. Так получилось».
– Борщ будешь?
– Естественно.
Человеческую пищу инкубы обычно не употребляли. За ненадобностью. Но некоторым хозяйкам так удавалось приготовить еду, что она содержала Эфир. Не очень много, но он там был. Как раз как в этом случае. А ещё Фёдору просто нравился вкус. Он ел только супы или протёртую пищу. Употребление чего-то твёрдого давалось с трудом, поэтому инкуб старался не экспериментировать.
Фёдор разделся до майки, что обычно нравилось донорам, поиграл мускулами и принялся за борщ. Она смотрела на него и умилялась. Эх, мужик! Свой! Да ещё какой! Правда, показать кому-то стыдно – в компании вести себя абсолютно не умеет, пугает приличных людей разговорами про выживание после ядерной атаки и мировые заговоры. Она пару раз поэкспериментировала с гостями: спасло только то, что Фёдор каждый раз являлся, когда все уже были сильно пьяны и особо не помнили потом, что за бред он нёс. Но таскать его с собой по гостям она зареклась…
– Ну, куда в этом году поедем в отпуск?
– В отпуск? – переспросил Фёдор.
Выезжать за пределы ареала, к которому были приписаны, инкубы, естественно, не могли. Но им по силам было моделировать две иллюзии про отпуск на море: одна имела условное название «Турция», другая – «Египет». Первая достигалась большим количеством алкоголя и чтением специальной мантры. Тут было всё просто и непритязательно. Море спиртного – и можно не заморачиваться по поводу создания эффекта чистоты и цвета настоящего моря. Однако сон в стиле «Турция» имел свои сложности для реципиента: у особи в состоянии алкогольного опьянения сильно возрастало либидо, приходилось делать много лишних движений. А иначе донор периодически психовал и мог отказывать в «заправке», когда требовалось.
С «Египтом» подход был другой. Для того чтобы погрузить объект в нужное состояние, требовалось взогнать горячее марево из смеси пряностей и димедрола, парализующее мускулатуру и останавливающее мозговую деятельность. Особям, устойчивым к такому коктейлю, приходилось добавлять пару доз LSD в «виски из дьютика», что помогало создать антураж богатого подводного мира. Ещё у людей были легенды, что есть в Египте такие особые «пирамиды». Но это была очень сложная иллюзия, её моделирование было доступно только асам очень высокого полёта. А Федор особо напрягаться не любил…
Оба варианта иллюзий с Ней Фёдором были уже отработаны. Инкуб ещё раз всё тщательно про себя взвесил.
– Что ж, поехали, поныряем?
– Нет, давай куда-нибудь на Крит или в Черногорию. Я хочу видеть спокойные европейские лица, хочу куда-то, где мы ещё не были, чего-то новенького…
Фёдор обречённо вздохнул и хлебнул борща.
***
«Можешь приехать?»
СМС очень плохо передавали эмоциональное состояние, поэтому Фёдор обрадовался, воплотился и поспешил на зов.
Плохо пахло уже на лестничной клетке. Инкуб насторожился, но в квартиру всё-таки вошёл. Его никто не встречал. Из спальни раздался кашель, а потом Она попыталась прокричать слабым голосом: «Привет». Фёдор скинул ботинки на коврике, прошёл в спальню. Картина была неприглядная. Видимо, сегодня ничего не будет. Нет, теоретически возможно, но зачем в себя такую дрянь закачивать? Да и донора так добить можно…
– Бееедная, заболела? – изобразил он заботу и приложил руку к горячему лбу.
– Ага…
Фёдор прошёл на кухню, залез в холодильник, ухватил одинокую позавчерашнюю котлетку – хоть что-то.
– Ладно, не буду тебя утомлять. Поправляйся!
Инкуб погладил донора по голове и пошёл в прихожую надевать ботинки. Послышалось шарканье ног больной.
– Да ладно, чего ты встала? Пока! – инкуб нежно чмокнул Её в лоб и вышел из квартиры.
– А…? – женщина растерянно стояла с рецептом в руке.
***
В прошлый раз инкуб снова потерял контроль. Она опять очнулась. Ушла спать на кухню, на неудобный диван. А утром забрала у него ключи и попросила больше не приходить.
Фёдор был расстроен. Не то чтобы он не сможет найти другой объект для «заправки», но… Тут был такой вкусный Эфир, такой купаж, такая консистенция! Не будь он инкубом и не знай, что такое невозможно, решил бы даже, что влюбился.
И вот его физическое тело пёрлось в ночи, под проливным дождём, с букетом цветов, книжкой про танки, половинкой чёрного и сметаной. Придётся потерять много Эфира, усыпить бдительность, так сказать… И эти долбаные долгие предварительные ласки! Такое расточительство, хоть плачь…
***
На какое-то время помогло. А потом начались занятия йогой. Да, они улучшали качество Эфира, но если попадался настоящий гуру, он помогал затягивать прорехи в эфирном теле – и потом нашему брату фиг присосёшься… А тут, похоже, попалась именно такая скотина. И как Фёдору теперь жить?! Он же уже привык к хорошему питанию и уходу!
Следом вообще всплыло ненавистное слово «Индия». Там была запретная зона для таких, как он. На полуострове Индостан потенциальные доноры отдыхают от инкубов, суккубов и прочих лярв, чинят защитную оболочку.
Он уже испробовал приёмы типа «ты толстая, куда тебе на пляж?», «у тебя больной желудок, а там всё острое», «да за эти деньги можно втроём на три недели три раза в …!» На время помогало. Но потом снова…
Вообще, темы вроде «ты толстая в этом платье», «куда в твоём возрасте?» и «идиотка, кто так держит руль!» – это азы, так сказать. Через мельчайшие дырочки начинает фонтанировать обида, жалость к себе, страх потери – и тут уже только подставляй рот (или что там у тебя), пей большими глотками. Второй класс начальной инкубской школы. Но с Этой становилось всё сложнее.
***
Занятия йогой сегодня прошли крайне неудачно. При попытке поднять самооценку и скрутиться сильнее всех спина жалобно хрустнула…
Она еле-еле доковыляла до метро, вошла в вестибюль и полезла в кошелёк за деньгами. Опа! Там было пусто. Совсем.
На улице шёл проливной дождь.
Вечер, десять минут десятого. В десяти минутах от метро жила её подруга, можно зайти и попросить денег на проезд. Да! Обнадёженная, она набрала номер. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» Видимо, легла спасть…
До дома шесть станций метро. Дождь. Спина очень болит.
Телефон держала в руках и умоляюще смотрела на него, прикидывая. Ещё подумала – и набрала номер Фёдора.
– Алло? – он что-то жевал.
– Привет! Слушай, тут такая ситуация… Я сейчас на Чернышевской. Я без машины, денег ни копейки, а у меня спина разболелась. Знаю, что ты ко мне сегодня не собирался, но не мог бы ты отвезти меня домой?
– Да не вопрос! Только придётся чуть-чуть подождать, мне ехать с Петроградской.
– Отлично! Спасибо тебе большое! Пойду тогда поищу пока, где мне сесть в тепле… Напишу, откуда меня забирать. Давай, я буду ждать!
– Хорошо.
Доползла до Литейного, откуда её было бы удобнее подхватить по дороге, нашла полупустое уютное кафе. И хотя ничего не заказала, ей разрешили посидеть, предупредив, что работают только до одиннадцати. Времени вполне достаточно. Обрадовалась и отправила СМС с адресом.
Прошло полтора часа, кафе совсем опустело, близился час закрытия. На неё уже стали коситься официанты. А Фёдор не приезжал и не звонил. Она не выдержала и снова набрала его номер. Соединилось. Но Фёдор не ответил – видимо, телефон просто нажался в кармане. «По достижении молодыми леопардами возраста восемнадцати – двадцати месяцев мать прогоняет их от себя; она готова к новому спариванию. Считается, что леопарды становятся…» – доносился из трубки звук телевизора. Она продолжала слушать.
«Феденька, может, ещё чаю?»
***
Она в очередной раз психанула, он – как обычно – не придал этому особого значения, не появлялся десять дней. Это был стандартный срок, когда Она успевала успокоиться, у неё переливался через край Эфир – и Она начинала скучать. И тут – хоба! – он такой, весь в белом. Ну, не в белом, скорее, в хаки. Ну, вы поняли.
Фёдор взял себя в руки, терпел десять дней и снова в физическом воплощении пришёл. Не в его привычках было звонить в дверь: донор мог подготовиться и дать отпор. Тут всегда был важен элемент неожиданности. Поэтому он всегда старался открыть дверь своими ключами и войти как можно более незаметно. Но тут была другая ситуация – в прошлый раз ключи у него опять как бы отобрали… Пришлось звонить. Тишина.
Открыл дверь, аккуратно сдвинув засов усилием воли. В квартире было очень тихо, душно и пыльно. Прошёлся по комнатам – никого. На кухне под окном в тазах с водой стояли горшки с ненавистными ему цветами. Метнулся на балкон – большого чемодана не было. Ящик с документами – загранпаспорта тоже нет…
Инкуб стащил с плеч рюкзак и осел на пол в прихожей. На долю секунды ему снова стало жаль, что не курит.
Когда оцепенение прошло, он достал из рюкзака коробку с подарком, который купил для неё, вынул новенький смартфон, сдул с него воображаемую пыль, протёр рукавом, посмотрел – и со всей силы кинул об стену.
– С-сука…
***
Хозяйка с элегантным чемоданом на колесиках вышла из лифта и полезла в сумку за ключами. На лестничной клетке стоял странный запах. Женщина принюхалась. В детстве ей делали примочки на кожу, которые так же гадко пахли. Благо, дело было на даче, она сидела на скамеечке на улице, чтоб не воняло в доме…
Что же это такое?..
Сера!!! Точно. Ха-ха-ха! Как в фильмах ужасов прямо. Пахло серой…
Странно, но запах сильнее всего чувствовался возле её квартиры. Она подошла к двери, из-за которой доносились странные звуки. Телевизор, наверное, работает… Стоп, какой телевизор? Откуда? Сын на даче у бабушки, ключи у Фёдора я забрала… Хотя с него сталось бы и дубликат сделать! Сука! Но он, вроде, телевизор не смотрит никогда…
Готовая устроить скандал, хозяйка решительно отперла дверь и зажала в кулаке ключи на манер кастета. В квартире действительно сильно пахло серой, слышались раскаты грома, треск электрических разрядов и странный гул…
Какое-то движение было на кухне. Женщина рванулась туда – и опешила. Она увидела спину голого потного Фёдора, совершающего, на первый взгляд, однозначные действия. Совершал он их над женщиной с красными волосами, тоже голой, которая, обхватив красивыми ногами бёдра Фёдора, сидела на кухонном столе. На
её кухонном столе, на котором она и её сын кушают, какая-то коза сидела голой задницей, а её пялил Фёдор! Он был чрезвычайно сосредоточен на процессе, тогда как красноволосая из-за его плеча увидела вошедшую хозяйку и злорадно ей заулыбалась. При этом ничего прекращатьона не собиралась. Женщина кинулась было согнать дрянь со стола и вытолкать обнаглевших гостей вон, но мадам впилась в неё взглядом – и та застыла как парализованная.
Она наблюдала за дикой сценой, как вдруг, словно по изображению на телевизоре, пробежала рябь. И вот уже спиной к ней стоял не Фёдор, а козлоногое нечто с рогами, хвостом и крыльями. А на столе сидела не женщина, а неистовая адская тварь с жутким оскалом, сутулый почти скелет, обтянутый обвисшей кожей в изъязвлениях. Существо повисло на том, что раньше казалось Фёдором, и выкачивало из него какую-то сияющую белым субстанцию. Мощный поток, со свистом, как из брандспойта, вливался в красноволосую бестию – и она наполнялась светом, жизнью, красотой, становилась всё более и более похожей на эффектную женщину с длинными гладкими ногами. А «Фёдор» при этом словно сдувался.
Красноволосая всё удерживала хозяйку квартиры взглядом и смеялась. Вот изображение снова дрогнуло – и тварь распалась на множество маленьких фигур. А белый поток разлетелся на тысячи маленьких разноцветных струй и капель. Один из фрагментов, бывших недавно единым существом, превратился в угрюмого белокурого мальчика, который достал из скопища брызг любимые куриные котлетки Фёдора, которые
она ему часто жарила, и начал с аппетитом их уплетать. А вот несуразная жердеобразная девица с миндалевидными глазами выхватила брюки, которые
она покупала и подгоняла для Фёдора, и попыталась приладить их на себя. Бесформенная кривоногая старуха аккуратно, двумя пальцами выудила из переплетения струек тысячную купюру, которая пропала в прошлом месяце из
её кошелька, улыбнулась и сунула себе в карман. Заплакал странного вида младенец, мать с пустой плоской грудью подставила под капли бутылочку, наполнила её искрящимся нектаром, надела соску и дала ребёнку, тот довольно зачмокал и успокоился.
Когда многочисленное семейство было наконец накормлено, мадам Лилит снова собралась в одном образе, вылезла из-под неподвижного «Фёдора», натянула платье, поправила красные волосы.
– Спасибо, детка, прощай! – кинула она хозяйке квартиры, потрепала её по щеке и вышла прочь из квартиры.
Опустошённая оболочка «Фёдора» схлопнулась и опала на пол.
2017
