Любят наши соотечественники все иностранное. Всегда любили и по сей день любят. А потому, каждый второй состоятельный сотрудник компании, равно добывающей или перерабатывающей углеводороды, стремится отправить своего отпрыска учиться за бугор. Постыдного я в том ничего не наблюдаю, ибо со времен Петра Первого сие зовется Великим посольством и помогает не только окна рубить в Европы тамошние, но и двери открывать в светлое будущее.
Аленку батька с маменькой из нефтегазовой столицы нашей родины – Тюмени отправили в град гранитный Эдинбург, что в Шотландии, дабы училась доченька политтехнологиям заморским и в случае чего смогла разоблачить врагов Отечества еще на этапе формирования неприятельской пропаганды.
Аленка была барышней еще совсем зеленой, по-английски изъяснялась с трудом, да и опыта жизни за пределами отчего дома не имела. И кто знает, как бы сложилась жизнь её на чужбине, если бы не повстречалась ей на пути Урмила.
Чтобы вы чуть лучше понимали взаимоотношения наших героинь, расскажу вам о их знакомстве. Представьте себе ситуацию: спустя более двенадцати часов пути, ибо рейсов Тюмень-Эдинбург и сейчас не существует, а во времена нашего повествования не было даже хоть сколько-нибудь удобных стыковочных маршрутов, в густой туман Шотландии приземляется наша с вами Аленка. А вот багаж Аленкин со всем, все, что с заботой упаковала для нее маменька, приземляться не собирается, ибо потерялся то ли в Москве, то ли в Амстердаме. Так вот, с одним рюкзачком Аленка появляется на пороге общежития, где выясняется, что королевский университет королевскими перинами студентов не обеспечивает, а предоставляет комнату не только без постельного белья, но и без одеяла и подушки, и даже без матраса. Где найти данные предметы бытовой роскоши в воскресенье вечером в незнакомом городе наша Аленка не знает. И готова она уже впасть в уныние, к тому же что пейзаж за окном к депрессии прямо-таки располагает – из-за тумана не видно даже противоположную сторону улицы, картинка, прямо скажем, как из компьютерной игры Сaйлент Хилл.
Но тут, как по волшебству, на пороге Аленкиной комнаты (практически в сверкающих доспехах) появилась Урмила, которая заранее знала о приезде соседки из далекой России и была к нему готова. Она накормила Аленку настоящим индийским кари, напоила чаем с молоком, да еще и выдала подушку и плед из своих личных запасов, благодаря которым Аленка вполне сносно переночевала на кухонном диване. Вот тогда Аленка и поняла, как необычайно повезло ей с соседкой– взрослой и самостоятельной Урмилой. Примечательной была эта соседка тем, что она есть и навсегда останется первой в истории Индии женщиной, окончившей военно-морскую академию. Как вы понимаете, сей факт внес неизгладимый след в формирование личности Урмилы, сделав ее женщиной стойкой и выносливой ко всяким житейским трудностям. А посему несмотря на то, что в годах разница между Аленой и Урмилой была не больше пяти лет, разница в жизненном опыте у них была огромна.
Благодеяния Урмилы не закончились и на следующий день – осознав уровень бытовой беспомощности своей новоиспеченной соседки, индийская девушка самолично заказала для нее матрас, а затем еще и свозила Аленку в местный универсам, где помогла ей купить не только подушку с одеялом, но и наволочку с пододеяльником в размер оных, что, согласитесь, уже магия черт знает какого уровня!
Спустя пару месяцев был еще один показательный случай, когда Урмиле пришлось отложить все свои дела и вместе с Аленкой ехать в местный госпиталь, так как последняя накануне сдачи очередного проекта объелась парацетамолом от чего потеряла сознание прямо на кухне. Старшая подруга не растерялась и снова с готовностью взвалила на себя заботы о не шибко смышленой соседке, оперативно вызвав ей скорую, а затем еще сутки проведя с подругой в больнице.
В общем, жила Аленка под крылом Урмилы, как у Христа за пазухой (ну или как у Ганеши за спиной. Тут уж как вам ваши религиозные предпочтения подсказывают). Хорошее шотландское виски соседки пили редко по причине капиталистически негуманных цен на оное. Пролетарский Гиннес – чуть чаще. Но в целом, тишь да гладь царила в их отсеке студенческого общежития.
Пока не случилось страшное.
Как-то раз в субботу, собравшись с силами и приготовившись отправиться в путь непростой да извилистый в университетскую библиотеку, Аленка открыла дверь из их с Урмилой отсека на лестницу… и тут же закрыла обратно. За дверью в неестественной позе лежал труп! По пояс раздетое мужское тело подпирало дверь снаружи. И собственно, «подпирало» было единственным, что это самое тело делало, ибо никаких признаков жизни оно не подавало.
Перепугавшись до смерти, наша с вами соотечественница бросилась к двери в комнату старшей по отсеку Урмиле в надежде с ее помощью если не разрулить сложившуюся ситуацию, то хотя бы избавиться от трупа и тем самым избежать депортации на родину. Урмила, в отличие от своей юной протеже, ни в какую библиотеку в субботу утром не собиралась, и потому дверь в свою комнату открыла не сразу, а когда открыла, дала понять Алене, что та имеет все шансы присоединиться к телу на лестнице. Однако, окончательно проснувшись, проявила-таки вялый интерес к изучению неопознанного лестничного объекта.
Признаться, методы освидетельствования тела Урмилой были выбраны самые негуманные. Алена уже прикидывала, какое из преступлений должно караться в Великобритании суровее: умерщвление человека или глумление над его трупом? Но тут случилось чудо. После двух десятков звонких оплеух молодой человек издал что-то похожее на стон. Хотя дышать, как показалось Алене, так и не начал.
Воодушевлённая промежуточным успехом Урмила скомандовала Алене брать тело за ноги. Сама же она бодро подхватила щуплого паренька подмышки и вдвоем девушки потащили его в ванную комнату. Однако закинуть паренька в ванну с первого раза у них не получилось. Пару раз рыжая макушка паренька звонко стукнулась о бортик ванной прежде чем девушкам удалось достаточно раскачать тело чтобы погрузить его внутрь. Впрочем, сочувствия к рыжему соседки не испытывали, потому как от него исходило такое амбре, что становилось понятно, что голова у него будет болеть совсем не от тесного знакомства с их ванной, а от чего-то покрепче.
Когда тело было в ванной, грозная Урмила открыла кран.
Тут стоит пояснить, что в Шотландии, как и в Англии раковины и ванны имеют одну общую отличительную особенность, а именно – отсутствие как такового смесителя. То есть, и на раковине, и на ванне есть два отдельных крана: для холодной и горячей воды. Предполагается, что смешиваться горячие и холодные потоки будут непосредственно в емкости. Целесообразность такой конструкции оставим на совести англосаксов. Сами придумали – сами пусть и мучаются. Как по мне, так тот факт, что остальной мир остался к этому техническому решению подчеркнуто равнодушен, говорит ярче любых других аргументов.
Так вот, на рыжую голову потомка шотландских горцев полилась бодрящая ледяная струя без какой-либо примеси воды горячей.
Еще одно отступление. Бытует мнение, что матерный русский является неким эталоном выразительного средства, способным передать самый широкий спектр эмоций. Что, конечно, имеет под собой некоторые основания. Чего только стоит разброс смыслов между однокоренными прилагательными «хреново» и «охренительно»! Этого же мнения придерживалась и Алена, искренне веря, что в отличие от родного русского, английский язык крайне скуп на мат. Но рыжий удивил и таки заставил Алену окончательно усомниться в ее познаниях в области иностранных языков. На одном выдохе парень смог выдать минутную тираду, умудрившись ни разу не повториться! После чего, однако, снова обмяк и затих.
Заботливая Урмила, переживая за непорочность глаз младшей подруги (после того, как непорочность ушей ее была уже порядком подпорчена), приказала Алене выйти из ванной и отправиться на поиски одежды рыжеволосого охульника. После чего захлопнула за Аленой дверь, оставив юную соседку самостоятельно справляться с пережитой психологической травмой. При этом из ванной продолжали доноситься звонкие хлопки пощёчин и прочие звуки, которые вполне могли посоревноваться со звуками из камер пыток в каком-нибудь из государств Средней Азии, не шибко преуспевшем в борьбе за права человека.
Постояв пару минут в абсолютной растерянности, ежесекундно вздрагивая от звуков из-за двери ванной, Алена поняла, что спасти рыжего из плена суровой индианки можно только найдя его одежду. Выйдя на лестницу, она, подобно Шерлоку Холмсу, восстановила картину происшествия: Парень лежал перед их с Урмилой дверью, при этом ноги его находились на лестничном марше, ведущем наверх. Вероятно, он полз сверху, так как ползти ногами вперед крайне затруднительно. Бедолага обнажен по пояс и без обуви. И если представить, что потомок шотландских горцев в подпитии мог щеголять голым торсом на улице даже зимой, было вполне возможно, то вообразить, что он ходил босиком – уже сложнее. К тому же, именно Алена тащила рыжего за ноги, и потому она имела прекрасную возможность созерцать его в меру чистые (ну уж точно не грязнее всего остального туловища) пятки. Вывод напрашивался сам собой: рыжий пил в общежитии, а значит и одежда его должна быть где-то здесь, на верхнем этаже.
Надо сказать, что наши героини были не только единственными иностранками в конкретно этом здании общежития, но и единственными относительно взрослыми барышнями. Остальные обитатели были представлены совсем юными британцами и шотландцами с редкими вкраплениями ирландцев. Возможно, именно поэтому Алена и Урмила держались особняком от остальных студентов и редко общались с соседями, которые в основной своей массе были лет на пять младше Алены и лет на десять младше Урмилы.
Найти нужный отсек на верхнем этаже оказалось несложно. К его двери вела внушительная цепочка улик в виде разбросанных бутылок из-под самого разного алкоголя. Нужно заменить, что потомки шотландских горцев не отличались патриотизмом, а потому среди улик было с лихвой бутылок и из-под мексиканской текилы, и из-под американского бурбона, и, конечно, из-под российской православной водки. Последней кстати в каких-то неимоверных количествах, что это как-то даже потешило Аленкин патриотизм. Дойдя по следам из бутылок до нужного ей «нехорошего» отсека, наша патриотка замерла, не решаясь открыть дверь. Судя по количествам выпитого, за дверью должна была быть добрая половина гренадерской гвардии, ну или хотя бы огнедышащий дракон в дозаправленном состоянии.
Все же решив, что лучшая защита – это нападение, и что трезвость – это какое-никакое, но преимущество, Алена рывком распахнула дверь и уверенно вошла внутрь отсека. На встречу ей вышли милейшие, как лесные феи, девочки-первокурсницы, такие себе Гермионы из первого фильма про Гарри Поттера. И если бы не антураж отсека, в красках сохранивший все следы вчерашней вакханалии, Алена никогда бы не поверила, что эти милейшие создания могли быть хоть как-то сопричастны к телу, отмокавшему сейчас в их с Урмилой ванне.
Нужно было что-то говорить, но все английские слова напрочь вылетели у Алены из головы. За исключением, пожалуй, тех, что она пару минут назад узнала от рыжего, но от них в данной ситуации толку было мало.
– Я… он… там внизу…
Лесные феи хранили молчание и недоумевающе хлопали длинными ресницами.
И тут, как это часто бывает в особенно идиотских ситуациях, на ум приходит мало уместная по форме, но отлично подходящая по содержанию фраза. Аленке, которая учила английский с помощью двух основных источников: зеленой книжки Галицынского (люто ненавидимой всеми российскими школьниками) и американскими фильмами с субтитрами, на ум пришла фраза из культового Терминатора:
– Мне нужна его одежда, обувь… и мотоцикл!
Лицо Алены в малейших деталях копировало мимику Шварценеггера, то есть не выражало ровным счетом никаких эмоций.
Феи переглянулись. Сложно сказать, что именно впечатлило первокурсниц: цитата из фильма времен молодости их родителей или же незабываемый русский акцент суровой старшекурсницы, но они тут же запорхали по комнате в поисках нужных Алене вещей. И через пару минут в руках у нее было все из затребованного… ну разве что кроме мотоцикла.
Можно было вызволять рыжего из ванной.
Однако спустившись к себе на этаж, Алена не нашла никого в ванной. А вот на кухне ее ждал сюрприз. На небольшом диванчике у окна сидел понурый рыжий. Его мокрые джинсы сушились тут же на батарее. Но удивительным было другое – суровая индианка пожертвовала рыжему самое дорогое – свой любимый шелковый халатик! Размер рыжему, конечно, не очень подошел, тощие коленки торчали из-под халата несколько дальше положенного, однако ярко-розовый цвет превосходно оттенял угрюмое веснушчатое лицо. Картину, которую Алена застала на кухне, можно было назвать «покаяние грешника и отречение его от всего спиртосодержащего», ну или «наставление заблудшей души индийскими методами». Рыжий шмыгал носом, пил аспирин и со всем соглашался. Урмила ходила по кухни взад-вперед находя все новые и новые аргументы для увещевания несознательного шотландца.
Заметив Алену с вещами рыжего в руках, Урмила не смогла оперативно сменить интонацию, с которой распекала начинающего алкоголика, и поэтому обратилась к Алене все тем же возмущенно-нравоучительным тоном:
– А остальные где?
– Вещи? Это все что на нем было вчера…
– Какие вещи?! Остальные малолетние идиоты где!?
Алена лишь развела руками и уточнять, входит ли она лично в число малолетних идиотов, благоразумно не стала. Видно было, что подруга в ударе. А поэтому Алена не спеша развесила вещи рыжего на одном из двух кухонных стульев и начала наливать себе и Урмиле чай. Этот напиток оказывал на индианку какое-то волшебное действие, и, поворчав еще минуту-другую, Урмила начала менять гнев на милость.
Рыжий же тем выменем закончил с аспирином, воспользовался перерывом в, казалось бы, нескончаемой проповеди, сполз на диванчик и мирно уснул.
Но радовалась Алена не долго. Чай не столько умиротворил Урмилу в этот раз, сколько отвлек. Опустошив свою полуведёрную кружку, неугомонная индианка решила, что нужно снова идти наверх в гнездо разврата и малолетних идиотов. Алена подразумевала, что одного мало вменяемого слушателя разошедшейся Урмиле явно недостаточно и теперь ей требуется аудитория посолиднее. Раз уж разбудили Шиву в субботу утром – будьте, как говорится, готовы к последствиям!
В царстве алко-фей на этот раз было гораздо оживленнее, чем когда Алена изображала из себя терминатора отечественной сборки, появившись здесь в первый раз. Все дело в том, что из спален фей выбрались два гоблина – то есть помятые вчерашними возлияниями внуки шотландских горцев, почти такие же как тот, что бессловесно дрых в розовом халате на их с Урмилой кухне, но чуть менее рыжие.
От природы живое воображение Алены тут же составило душещипательный пресс-релиз, который в полной мере отражал всю безысходность вчерашнего вечера для рыжего. Очевидно, имел место так хорошо показанный в советском кинематографе сценарий “три плюс два”. А именно, две феечки заманили к себе в отсек трех гоблинов, которые, вполне вероятно, вчера еще таковыми не были, и могли иметь достаточно презентабельный вид. Однако, рыжему феи, а значит и комнаты для ночлега, не хватило. А потому, он, разочаровавшись в любви, жизни и дружбе покинул отсек в гордом одиночестве и бродил по лестнице, пока алкогольный нокдаун не настиг его под дверью Алены и Урмилы.
Урмила, педагогическое начало которой, как вы уже поняли, было особенно развито, тут же оценила состоянии своей новой аудитории как удовлетворительное, собрала всех на кухне и начала проповедь. За время получасовой речи индийской старшекурсницы несмышлёные шотландцы узнали, что важнее всего в этой жизни дружба, товарищество и взаимовыручка. Что бросить друга в подпорченном алкоголем состоянии – это западло и недостойно памяти их, гордо носящих килты и волынки, предков! Что несчастный рыжий, потеряв сознание на лестнице, мог сломать себе шею, ну или хотя бы умереть от воспаления легких (о том обстоятельстве, что она сама полчаса назад приговорила рыжего к целебному закаливанию ледяной водой, Урмила почему-то умолчала).
Спустя тридцать минут душеспасительной речи один из гоблинов решил было поднять восстание, когда достаточно протрезвел чтобы осознать, что оторвав задницу от дивана и даже не шибко распрямляя спину, он становится на две головы выше миниатюрной Урмилы. Однако попытка неповиновения была жестоко подавлена не то уничижающим взглядом Урмилы, который даже при демонстрации снизу-вверх не терял авторитета, не то внезапными «похмельными вертолётами», настигшими гоблина из-за резкого подъема на ноги.
В общем, всем малолетним идиотам пришлось дослушать лекцию о вреде алкоголя до конца. А по ее окончании Урмила еще и объявила внеочередной субботник с последующей сдачей стеклотары и уборкой не только (и не столько!) «нехорошего» отсека, но и всей лестницы. По справедливому суждению привыкшей к дисциплине выпускницы военно-морской академии, это занятие должно было не только сделать из гоблинов людей, но и существенно упростить работу уже немолодой уборщицы, в обязанности которой входила еженедельная уборка общих помещений. Конечно, Аленка постаралась избежать участия в уборке чужой кухни, но суровая Урмила верила, что воодушевить младших можно только личным примером, и потому попытка Аленки капитулировать с поля боя за чистоту с треском провалилась.
Гоблины, постепенно приобретая человекоподобный вид, хоть и продолжали (как и подобает приличным подросткам) бубнить и ворчать, все же покорно собирали мусор и выносили его в контейнеры на улицу. И что самое удивительное – даже возвращались обратно! Хотя спустя некоторое время Аленка разгадала причину их покладистости. Это происходило в основном из-за того, что хитрая Урмила спрятала куртки гоблинов, а без них долго находиться на улице даже потомкам шотландских горцев было попросту холодно. Уже спустя два с половиной часа отсек и лестница сияли чистотой, и казалось, что даже лесные феи были удивлены результату. Видимо такой чистой они видели свою кухню в первый раз с момента заселения. Закончился незапланированный субботник уже традиционным чаепитием, в ходе которого Урмила проверила усвоение малолетними идиотами материала предыдущей лекции. И только когда их ответы полностью удовлетворили ее строгие требования, Урмила вернула гоблинам их куртки и благословила в обратный путь домой.
Вернувшись к себе в отсек, подруги вспомнили про рыжего. Вспомнили самым забавным из возможных образом: обнаружив его тощую задницу в обрамлении розового халата выглядывающую из их интернациольного холодильника! Пока они убирались наверху, этот гад проснулся и полез искать, что бы съесть!
Как вы уже догадались, участь его была незавидна. Урмилу, в отличие от Аленки, уборка чужого отсека нисколько не утомила, ибо она в ходе этой самой уборке выполняла самую ответственную, но наименее трудозатратную функцию – координационную. А потому, индианка была полна сил и одарила прожорливого шотландца очередной тирадой. На этот раз не только о вреде алкоголя, но и о правилах этикета и манерах поведения в чужом доме. Однако время было уже обеденное, поэтому из-за журчания в животе у Алены лекцию пришлось прервать.
Аленка, кстати, воодушевленная примером старшей подруги за несколько месяцев самостоятельной жизни успешно поборола бытовую беспомощность и даже с некоторых пор подменяла Урмилу на кухне. Вот и сегодня на обед у них был борщ, конечно, не такой как у маменьки в Тюмени, но для неискушённых иностранцев, да еще и студентов – самое то! Рыжий заглотил две тарелки и съел бы еще, но гостеприимству подруг, как, впрочем, и борщу в кастрюле, пришел конец. Вернув хозяйке халат и в сотый раз поклявшись более никогда в жизни не пить, рыжий покинул общежитие.
Мир и покой снова воцарились в русско-индийском отсеке общежития.
Но на следующий день стало ясно, что на потомках шотландских горцев педагогический талант Урмилы дал сбой. Видимо, для достижения должного эффекта перевоспитания Аленки нужно было поменяться комнатой с кем-то из них. На следующее утро, выходя на лестницу, подруги обнаружили бутылку довольно дорогого шотландского виски, перевязанную подарочной лентой. Урмила поначалу расстроилась, но потом позволила Аленке убедить себя в том, что отрекшиеся от алкоголя шотландцы просто раздают свои запасы, и что причин сомневаться в намерении подростков твердо встать на путь трезвости у них нет.
Урмила вроде бы даже поверила…
