Дисклеймер: рассказ написан в жанре альтернативной истории и никакого отношения к истории 20-ого века не имеет. Персонажи, страны и события вымышлены и не относятся к реальности ни коем образом.
Из газетной вырезки от 02.07.1969
Эскалация военного напряжения в Карибском бассейне: при акте агрессии со стороны американских ВВС пострадал экипаж советской подводной лодки. «Вероломное нападение не будет забыто, наказание будет соотвевующим!»– лидер КПСС Л.П. Берия.
Глава 1.
Доза облучения: 200 мЗв.
Литрами растворенный в крови адреналин пульсировал в висках. В ушах одновременно и звенело, и гудело. Гудело от работы двигателя БМП. Звенело от продолжительной перестрелки в подземном складе. Правое плечо ныло от отдачи автомата. Руки уже не тряслись так сильно. Пальцы, несмотря на слой прорезиненной химзы военного образца все равно пропахли порохом. Дыхание было учащённым и громким, так как Андрей ещё не привык к плотно прилегающей резине противогаза. Стекла уже успели покрыться туманом испарины, ухудшавшей и без того плохой обзор из прорези бронемашины со стороны мехвода. Левая часть головы покрылась багровой коркой от запекшийся крови. В памяти, как заевшая плёнка, крутились воспоминания, слившиеся в единый образ. Витя, беспомощно тянущий к нему руки, крик попавшего под автоматную очередь Костяна, а за тем всепоглощающий огненный шторм взрыва цистерны. И снова по новой. Раз за разом.
Бронемашина, не зная страха и ужаса, упорно ехала сквозь ночной мрак, прорезая тьму лучом прожектора. Из под гусениц брызгала фонящяя грязь и слякоть, перемешанная с пеплом, пылью и металлическим хламом, оставляя за собой долгий, не заживающий шрам от траков. Абсолютная пустота правила этой сырой пустошью. В округе не было ничего. Ни домов, ни деревьев, ни кустов. Даже неба не было. Луна, звёзды, облака, были поглощены тьмой поднявшейся от взрывов пыли, растянувшейся на сотни километров.
Вдруг в ушах звон стал явно громче, чем гул. Машина постепенно сбавляла обороты, траки остановили свой ход и БМП встала посреди океана грязи под темным потолком неба, светя лучом в неизвестность.
– Нет-нет-нет.– Обречено пробормотал солдат, смотря на показатель топлива. Дизель кончился. Пленку наконец то выключили. Миг осознания сменился на отрицание, выраженное в грубой матерной форме. «Так. Ладно. Это было ожидаемо». Но почему так скоро? Он ещё не смирился с грядущим и неизбежным, которые уже не просто стучались в дверь, а вынесли ее с ноги. Мозг, не смотря на долгую и беспокойную ночь, занялся анализом пройденного расстояния от подземного комплекса и просчетом дальнейших действий.
Самые оптимистичные расчеты – километров 10. До города ещё 15. По грязи. При повышенном фоне. Полностью в одиночку. Потом сам город, изуродованный взрывами и испускающий ещё больше невидимой смерти. Весы риска резко потяжелели в одну сторону.
На другую сторону весов были положены радиопротекторы, три сменных фильтра для противогаза, счётчик Гейгера и уверенность, что он проехал большую часть заражённой территории на БМП и сейчас фон был гораздо меньше, хотя все ещё превышал норму. А где он ее не превышает? Отрицательные факторы хоть и пошатнулись вниз, до полного баланса было далеко. Единственное, что мог добавить Андрей на сторону положительных факторов – скорость передвижения. Бежать, без остановки, в неудобной химзе. Ну, никто не обещал, что прогулка будет комфортной.
Андрей запрокинул голову, закрыл глаза и ещё раз все обдумал. Громко вздохнув, он взял правой рукой рюкзак, лежащий в глубине машины. Он сдвинул противогаз на лоб и стал шарить в рюкзаке. Освещение внутри машины оставляло желать лучшего, но он нащупал маленькую оранжевую квадратную коробочку. Противорадиационные препараты. Непослушными пальцами, он откинул крышечку коробки. Внутри лежали четыре пенала, малинового цвета с таблетками внутри. Решив не мелочится, Андрей разжевал сразу четыре штуки, запил водой из армейской фляги и стал вслух считать до 40 минут.
Под отсчёт времени, солдат стал готовиться к марш-броску. Препарат и флягу он вернул обратно в рюкзак. Счётчик Гейгера потрескивал так, как от него ожидалось, показывая незначительное превышение за листами стали и биологической защиты. Его он перевесил через левое плечо с помощью специального ремешка. Следующим на очереди был автомат, с единственным магазином на 30 патронов. Затвор, механизм подачи боеприпаса, газоотвод. Единственная вещь, которая не испытывала вообще никак проблем и не знала ни каких сложностей. Оставался лишь сам солдат. Он откинулся в кресле и старался нормализовать дыхание, успокоиться. Андрей закрыл глаза и отсчитывал оставшееся время, а когда оно пришло, сделал пять глубоких вдохов, стянул противогаз обратно на лицо, повесил автомат на шею, открыл люк и под возросший в темпе треск счётчика выскочил из чрева бронемашины во мрак постядерной пустоши, побежав со всех ног в бесконечную неизвестность.
Глава 2.
Доза облучения: 30 мЗв.
03.07.1969. 03:36. Генштаб поднял уровень боеготовности до DEFCON-1. Приказ на запуск МБР дальнего действия был отдан сразу, после обнаружения запусков с Кубы и Восточной Европы. Автоматика сдвинула многотонный люк пусковой шахты и дала команду на подачу аэрозина и тетраоксида в камеру сгорания. Двигатель LR- 87 выдал оглушающий рев и тянущимся за ним токсичным, оранжевым хвостом пламени вытолкал ракету «Титан II» и ее собратьев из шахт в базе ВВС в направлении Советского Союза. Ракета набирала высоту согласно плану полета, поднимая ее все выше и выше, открывая невиданные по красоте виды на Землю. Отделение первой ступени прошло успешно, включилась вторая ступень, толкающая ракету уже за пределами линии Кармана. Внизу пролетали тёмно-синий океан и облака. Невероятно завораживающее зрелище.
Показались очертания бьющейся в агонии ударной волны Западной Европы. Вторая ступень отработала и боеголовка W-53 продолжила самостоятельный полет в вакууме. Система маневрирования скорректировала траекторию, летя прямо на один из главных промышленных центров советов – Тольятти. Пролетая уже над Белорусской, Украинской ССР можно было увидеть растущие в размерах оранжевые кляксы, погребающие под собой и здания, и людей. Москва уже лежала в радиоактивных руинах, не оставляя никому и шанса выжить на поверхности.
Заход на цель и вход в атмосферу. Конус боеголовки раскалился до невообразимых температур, двигаясь на равно пропорциональной скорости. Объятая оранжевой плазмой, ее можно было принять за падающую звезду. Но вместо исполнения желаний, она несла с собой смерть и разрушение. Плотные слои атмосферы. Скорость снизилась, а значит и нагрев тоже. Языки плазмы ушли. За боеголовкой оставался лишь след от сверхзвуковой скорости. Во тьме ночи видны очертания завода, река. Километр до поверхности и литий-6 сдетонировал, буквально в долю секунды обжав уран-238 плотным кольцом из быстрых нейтронов, вызвав деление его ядер и последующий неописуемый по мощи выброс энергии.
Грохот не поддавался внятному описанию. Все, что могут выразить слова это то, что он чувствовался в сотне километров от взрыва и чувствовался он не ушами, а всем телом, вибрацией отдавая в кости. Он слышался даже под землёй, перекрывая крики спасающихся от горящего неба. Необъятный огненный шар сначала превратил ночь в самый яркий день лета на секунду, и в следующее мгновение уничтожил все одним лишь своим касанием в радиусе пяти километров. Завод, прилегающие к нему постройки, бедолаги, не успевшие спрятаться в прямом смысле испарились на атомы и исчезли из этого мира навсегда. В радиусе 32 километров остальные получили сильнейшие ожоги от выделенного тепла, сжигавшего сетчатку, воспламенявшего кожу на всех участках тела вглубь до костей, причиняя невыразимую ни одним языком боль, ее наивысший эквивалент.
На бьющуюся в муках землю спустилась ее величество, Владычица Хаоса, Ударная Волна. Термоядерным кулаком она крушила здания, обрушивала мосты, сдувала машины словно бумажные, громя подземные тоннели, окрашивая ночь грязно-оранжевым сиянием разрушения и страдания. Не успевшие спастись от мощи 9 мегатонн чистого энерговыделения умирали от полученных ожогов, попадали под завалы и стирались ее наступающим фронтом так же легко, как ластик стирает карандаш. Ее величество шло дальше, величественно неся за собой черную мантию смерти, обильно украшенную сапфирами из праха и самоцветами из пыли. А за Владычицей тихой поступью ступала ее придворная. Незаметная, незримая, всепроникающая убийца, упивающаяся своей силой Радиация. И так по своей прихоти человечество начало свое падение в черную бездну неизвестности и смерти.
Глава 3.
Доза облучения: 90 мЗв.
На глубине 45 метров, массивные гермозатворы сомкнулись на ближайшие десятилетия, укрыв под толщью грунта и бетона 579 человек. Солдаты, рабочие заводов, гражданские. Спустя пару дней к шоку от произошедшего, добавилось горе утраты. Семья, друзья, родственники, близкие…. И самое ведь страшное, что ты до конца не знаешь, живы ли они или нет. Повезло ли им не погибнуть в давке у гермоворот, успели ли они скрыться от вездесущего жара теплового излучения и от бури ударной волны. Или они где-то на другом конце города, в другом убежище, так же мучаются от неопределенности, горя и шока.
Пока простые люди переживали случившееся, командование объекта принялось за выполнение плана по случаю ядерного удара. Независимо выжил ли генштаб в столице, Куйбышев должен стать одним из производственных центров постядерной эпохи. Для этого под землёй был построен целый комплекс все возможных складов, убежищ и командных пунктов, связанных тоннелями. Армия должна объединить всю систему и поддерживать ее, готовясь продолжить войну, если враг выжил.
Здесь и была загвоздка. Удалось связаться только с гражданским бомбоубежищем под зданием исполкома. Москва, Ленинград, Новосибирск, Киев, Минск все их частоты шипели в радиоэфире. Данные со спутников докладывали о тотальном уничтожении большей части Северной Америки и Западной Европы. Но велик шанс, что враги так же успели эвакуироваться под землю.
Сейсмическая и радиологическая разведка доложили о ещё трёх взрывах в районе Куйбышева, кроме подтвержденного 9-ти мегатонного W-53, меньше по мощности. Предположительно, «Минитмен». Один не далеко от города, остальные в районе базы ВВС и второй базы РВСН. В ответ на радиопозывные, раздавался только лишающий всякой надежды белый шум эфира. В общем, дело было скверным, даже по меркам глобального ядерного конфликта.
Но даже такой расклад был лучше, чем леденящая кровь картина, увиденная командованием. Основной целью W-53 было уничтожение подземных штабов, на максимально возможной глубине залегания. Но похоже, целью конкретно этой боеголовки была подземная инфраструктура под заводом. Склады с деталями, ресурсами и инструментами под заводом- испарены. Но кровь стыла в жилах у офицеров, когда они поняли, что продовольственные склады уничтожены ударной волной. Основная их часть была возле завода, от которого остался лишь здоровенный кратер. Тоннели, длинной в километры, к складам с зерновыми культурами обрушены. Остались только частично затопленные и заваленные склады под единственным уцелевшим убежищем под базой РВСН и гражданским убежищем в центре города.
Человек- цивилизации погиб в ядерном огне. Ударная волна, ярчайшая вспышка и излучение пробудили человека- зверя.
Глава 4.
Доза облучения: 240 мЗв.
Ноги гудели внутри от усталости. Дыхание было частым и тяжёлым. Из-за безостановочного бега, стекла противогаза запотели настолько сильно, что собравшиеся на верху линзы капли пота начинали скатываться вниз. Под ногами постоянно чавкала вязкая грязь, утягивающая его вниз при каждом шаге, словно зыбучий песок. Глаза слипались от переутомления, а мозг во всю требовал привала. В глотке образовалась вторая Сахара. Он пытался накапливать и сглатывать слюну, но каждое движение гортанью причиняло боль из-за сухости, а слюны все равно не хватало.
По его внутреннему ощущению, Андрей бежал несколько часов. Окружающее ничего из густой черноты стало немного светлее, хотя потолок над его макушкой оставался непроницаемым. Можно даже сказать, что наступило утро. Без пения птиц и сияния солнца. Лишь с пронизывающим сквозь резину холодным ветром, радиацией и вечной тьмой на весь небосвод. Спустя некоторое время и сквозь туман запотевших линз, Андрей углядел следы обработанной почвы. Местами кривые и исчезающие борозды для посева. Похоже он недалеко от какого-то колхоза. Там он решил дать себе передышку, к тому же пора снова принять радиопротекторы.
Вдалеке замаячили очертания деревенских хат, к которым бегом направился солдат. Он бежал по грунтовке, размытой от дождей, переходящей в деревенскую улицу, с домами по двум сторонам. По всей округе валялись разбросанные волной обломки забора из штакетника, были повалены деревья. Некоторые хаты были склонены на бок, напоминая уставшего человека, который вот-вот отключится и заснёт. А были и сгоревшие жилища, воздевшие обгоревшие руки-фундаменты к потолку в мольбе. Стекла в рамах были выбиты звуковой волной. Неожиданно, с потолка закапала черная жижа. Смесь воды, пепла и радиоактивной пыли. Счётчик как будто взбесился и затрещал со всей силы. Срочно нужно было укрытие и причем под землёй.
Андрей в секунду оказался в полуразрушенной хате с дырявой крышей. Фортуна ему благоволила и он нашел вход в погреб с ржавой, металлической дверцей, внутрь которой он моментально юркнул. Глубина была небольшая, метра три, но этого было достаточно, чтобы счётчик затих, показывая те же значения, что и до черного дождя. Андрей стоял ногами на деревянной лестнице, дыша как лошадь после скачек. Так прошло минут пять и наконец-то его нога спустилась с лестницы. Но вместо твердой почвы, он наступил на что-то не устойчивое и мягкое, от чего его стопа скользнула и уже ощутила твердую поверхность.
Андрей обернулся назад в сию секунду, но ничего не увидел из-за тьмы погреба. Тогда он очертил правой ногой полукруг, пока снова не наткнулся на загадочное «это». Задев «это», он опустился на корточки и нащупал его в темноте и тут же отпрянул к стене с застывшей кровью в жилах. «Это» было полуразложившейся рукой мертвеца. Дыхание снова участилось, сердце заколотилось как бешеное. Не очень хотелось пережидать непогоду вместе с покойником. Дав глазам привыкнуть к тьме и увидев хотя бы смутные очертания тела, Андрей стянул противогаз, смочить пустыню в горле. И тут же пожалел об этом. Запах гнили и затхлости выбил его сознание из тела и за секунду до неминуемого извержения содержимого желудка, его лицо снова было поглощено пропотевшей резиной. «Неужели столько вони из-за одного тела?!».
В тот момент свободы от резинового плена, он усмотрел рядом с трупом спичечный коробок, недалеко от руки, на которую он наступил. Схватив его одеревеневшими пальцами, Андрей аккуратно вынул одну спичку и чиркнул о коробок. Потрескивая от впитанной влаги, маленькое пламя осветило небольшой погребок, выцепив из темноты ещё трех покойников. Старика, мужчину и ребенка. Андрей наступил на левую руку женщине, обнимавшей правой рукой младенца. Перед глазами снова всплыл Витя, а по ушам ударил крик Костяна. Его начинало пожирать чувство вины. За трусость, за слабость. За то, что он выжил.
У всех были видны следы лучевой болезни и голодания. Язвы, нарывы, потемневшая кожа, выпавшие волосы и худоба. На полу валялись пустые консервы и банки из под солений. От увиденного Андрей встал как вкопанный посреди подвала, в горле образовался ком, кровь в жилах застыла. Шок шоком, но горло чуть ли не трескались от сухости и жажды. Поэтому солдат сделал глубокий вдох и снял резиновую маску. Он дышал ртом, а когда поднес флягу к губам, просто перестал дышать. Напившись, он снова натянул противогаз и сел на пол, облокотившись спиной на лестницу. Таким же образом он поменял шайбу в противогазе на свежую. Какое-то очень неприятное чувство грызло его изнутри. Смесь неприязни и страха. Неприязнь от разлагающся тел и страх, что во мраке одно из тел встанет. Глупо, но мозг то и дело рисовал жуткую картину, как тело медленно поднимается и встаёт на ослабшие ноги.
Ещё один раз Андрей провернул такую же операцию, чтобы принять препарат. Неуютно поежившись, он сжал автомат в руках и закрыл глаза, отгоняя от себя эти бредни тем, что снова стал анализировать пройденный путь и планировать дальнейшие действия. Колхоз значит хозяйство. Хозяйство значит производство. Производство значит товар. Товар значит доставка. А доставка означает дорогу. Где-то должно быть шоссе, ведущее в город. Его то и нужно найти. «Быстрее бы дождь кончился».
Глава 5.
Доза облучения: 130 мЗв.
У чего нет начала и конца? Что по-настоящему бесконечно? Человеческий инстинкт выживания. Любое другое чувство затухает в тени внутреннего дикаря с дубиной, напуганного достаточно чтобы либо бежать, либо бить. Однако на смену булаве пришли экспансивные пули, белый фосфор, психо-химическое и термоядерное оружие.
Из-за чего начался конфликт? Из-за идеологии? Из-за политического влияния? Из-за ресурсов? Нет. Все вышеперечисленное лишь рельсы, ведущие в обрыв, к истиной причине. По этим рельсам катились эшелоны со всеми сортами оружия массового поражения. Неустанно росли разновидности тотального уничтожения, а тревога уже давно перемахнула за координаты этого печального графика. Чем больше общество осознавало, куда катятся эшелоны, тем выше росла тревога. А где тревога, там страх. Где страх, там выживание.
Так человечество попало в злополучный круг, а рельсы тем временем ржавели, шпалы рассохлись, а бездна в предвкушении миллиардов душ разинула отвратительную пасть.
579 человек. Около двухсот военных, остальные гражданские. У каждого своя личная боль, печаль, страх. Число на бумажке не передаст этого. Не передаст этих потерянных лиц, океана ужаса в глазах. Не передаст бессонные от волнения ночи, полные всхлипов и тяжких вздохов, шёпота молитв и невыразимых размеров стену эмоционального потрясения, удар об которую не выдержала психика многих. Андрей видел и слышал все это. Казармы и жилой отсек были переполнены, свободных коек не было. Спали на полу, облокотившись об стену, даже стоя. Вонь человеческих тел буквально чадила в отсеке, баню топили редко. Не было и ночи, чтобы какой-нибудь бедолага не разразился вскриком или истерическим смехом. Тогда его, успокаивая, отводили в лазарет, под либо сочувствующие, либо негодующие взгляды.
Но когда твоя работа координировать группы людей, то за нескончаемыми листами документов, отчётов и приказов перестаешь видеть тех самых людей. Трёх дней не прошло после эвакуации под землю, как ввели всеобщую трудовую повинность. Все необходимое для существования можно получить только работая. Никто не возражал, наоборот, сидеть на шее у других не хотел никто. Единственная работа, которую предлагали для всех- разбор завалов. Четыреста человек в тоннели, по две смены. Остальные в лазарет или на обслуживание комплекса. Андрея и его взвод отправили на разбор завалов по приказу.
Особых инструментов не было, освещение было отвратительно тусклым, воздух, и без того затхлый затвердел от пыли рухнувших бетонных сводов. Каждый кусок бетона давался с невероятным усилием, каждый очищенный метр- достижение. Наравне с пылью, тоннель был заполнен тяжкими приступами кашля, от которого трясся весь комплекс. Каково же было удивление и недопонимание всех, когда за этот адский труд им выдали помятую банку полужидкой, склизкой, зловонной субстанции под кодовым названием «тушенка». Содержимое банки, плюхнувшись в пустой желудок, нисколько не утолило голода, наоборот. А затем снова жуткие ночи в жилом отсеке. И так день за днём.
Однако с самого первого дня этой каторги зрело молчаливое недовольство. И как вода, уходящая с берега перед цунами, так и недовольство грозило перерасти в нечто большее…
Глава 6.
Доза облучения: 280 мЗв.
Черный поток с черного потолка наконец-то смолк. Словами не описать как он был счастлив сбежать из этой могилы. Не то чтобы он боялся трупов, но кому понравится сидеть в погребе с пятью жертвами лучевой болезни? Долго он решил не задерживаться и продолжил свой марш-бросок по грунтовке, ведущей из колхоза. Ещё больше он обрадовался, когда спустя сорок минут скитаний он вышел на асфальтированную дорогу. Господи, наконец-то! Покрытой паутиной трещин, местами расплавленный, весь в колдобинах, омытый черным дождем, но все же асфальт! Какое же это счастье, когда ноги не застревают с раздражающим чавканьем в засасывающей мерзости.
Что-то за черным потолком, нечто выше его, придавало яркости освещения окружающего мира. Лучшей аналогией было бы освещение при пасмурной погоде. Когда нет дождя, но небо скрыто за тучами. Только вместо туч – бескрайняя тьма и свет чуть тусклее.
Если прежде Андрей был один и не на что было обращать внимание на его пути, то теперь по боками дороги стояла лесополоса. Вернее, так она называлась раньше. Стволы почерневших, безымянных деревьев с голыми и ломкими ветвями, вознесёнными в молитве о прощении и милости к черному пространству над их макушками, стояли кривым рядом. Они накренились в разные стороны, под разными углами. Они были расколоты пополам и противная, влажная труха сыпались из них, что кровь льющаяся из раны. Листья, ветки, иголки гнили в лужах, на асфальте рядом. Вся дорога была выстлана этим мёртвым ковром, как бывало осенью при листопаде.
Ряды бывших деревьев справа неожиданно поредели, обнажая скрытую за ними железную дорогу. А солдат все шел и шел вперёд, не встречая особых преград, пока не подошёл ближе к городу через несколько часов после выхода с колхоза. Счётчик снова заверещал от паники и возросшей радиации. Вдруг на пустынной дороге он увидел что-то впереди. Из-за дальности и тумана в линзах он не мог различить, что это было, пока не подошёл ближе.
Автомобильная пробка. Бедолаги пытались сбежать из города, но дороги были переполнены. От начала и за горизонт шла неровная линия автомобильных остовов. Заржавевшие и застывшие на одном месте. Двери распахнуты, покрышки разложились. Первым в этой коллоне мертвых его встретил автобус, на который рухнул ствол дерева. Он смял автобус пополам, прогнув его крышу и выгнув днище до асфальта. На левом борту виднелась облупленная и потрескавшаяся жёлтая краска, формирующая надпись: ДЕТИ. Когда Андрей подошёл поближе, счётчик взбесился. Метал магнитом притягивал к себе радиацию, как железные опилки. Внутри опять что-то ёкнуло. Впервые за свой отчаянный поход он был счастлив плохой видимости противогаза, счастлив, что не было видно салона автобуса.
Впереди лежали стальные скелеты машин, разбросанные ударной волной по всей округе. Бывшие машины валялись на боках, на крыше, редко Можно было встретить экземпляры стоящие на оголённых колесах. Покрышки растаяли, словно сахар в чае и черными лужицами стекли под остовы. Первое что бросалось в глаза при взгляде на них – окраска. Выцветший обгоревший метал пепельного цвета, выжженный клеймом световой волны.
«Откуда здесь столько машин? В жизни такого количества не видел». Не успел спросить себя Андрей, как увидел и услышал причину затора. Дорога была отрезана сошедшей с рельс электричкой, завалившейся на правой бок и испускающий столько фона, что ещё чуть-чуть и она могла бы светится в темноте. Как и весь остальной металлический мусор в округе, от ее зелёного цвета не осталось и следа. За электричкой шла вереница вагонов, те что вышли за пределы ЖД путей – перевёрнуты на бок, те что ещё остались на путях стояли более-менее ровно. Дозиметру явно не нравилось количество излучающего хлама по близости, и за неумением использовать русский мат, он выражал недовольство и гнев треском. Дорога окончательно превратилась в огромное кладбище с металлическими гробницами и надгробиями и не было ему ни конца, ни края. На секунду в измотанном сознании мелькнула затея бросить все и бежать обратно. Но Андрей всего то сменил фильтр на противогазе и твердой, насколько это позволяли уставшие ноги, походкой сошел на обочину и припустил вперёд, сквозь железные джунгли.
Глава 7.
Доза облучения: 160 мЗв.
Понятие времени утонуло без следа в пучине боли во всем теле, приступов кашля во тьме жилого отсека, захватившего все существо каждого в комплексе голода и перешептываний о лучевой болезни. Минуты, часы, сутки, недели, все слилось в неразличимое месиво. Чем глубже они погружались в эту пучину, тем больше людей захлебывалось в ее темных и жестоких водах. Точное количество погибших Андрей не знал, но один беглый, суетливый взгляд внутрь приоткрытой двери лазарета давал понять, что дело дрянь.
Четыре всадника Апокалипсиса 20-ого века настигли подземелье и принялись сеять хаос. Пораженные Голодом падали посреди смены. Чума мертвой хваткой гребла и косила всех, до кого дотягивалось лезвие радиации. Война же, покончив с поверхностью, спустилась во мрак тоннелей и тусклость бункера.
Большинство выживших пахали в центральном проходе, который, по официальной версии, вел к складу зернового фонда, обещавшим прокормить всех и каждого на века вперёд. Взвод Андрея, однако, перевели в один из южных тоннелей. По официальной версии, снова продовольственный склад. Но когда погребённые слоями бетонной пыли и мусора гермоворота со скрежетом сдвинулись, военные увидели во тьме очертания боевых машин пехоты, крытых грузовиков, ящики с боекомплектом, топливные цистерны, комплекты химзащиты. Ни намека на провиант.
«Еды! Еды! Еды! Еды!» скандировала толпа страшно худых людей, испачканных в пыли и грязи, а их простой и понятный лозунг эхом отдавался по всему тускло освещенному подземному комплексу. Голоса были тихими по отдельности, но в слитые в едином крике – громки и полны решимости. Они не уйдут, пока им не начнут давать столько пайка, чтобы было достаточно для пропитания и для изнурительной работы.
– Товарищи, пожалуйста, успокойтесь и возвращайтесь к работе!– пытался перекричать толпу подоспевший, так же худой, офицер. В его сторону тут же раздались свист и ругательства.
– Мы тут от голода сдыхаем, работать невозможно! Либо кормите нормально, либо сами долбитесь с этими завалами!– высказался один из рабочих в толпе. Офицер пытался сказать ещё что-то, но потонул в разъярённом гомоне.
Взвод Андрея, по суетливому и сумбурному приказу, перебросили с раскопок в арсенал. «Что-то не то». Выдали всем автоматы, стандартный комплект защиты и отправили в бастующий тоннель. Офицер безуспешно пытался успокоить протестующих тем фактом, что на раскопки скоро пригонят технику, но кажется это только злило толпу больше. На мгновение в тоннеле вместе с пылью повисла тишина. Скелетообразные существа со стороны завала смотрели на других скелетов с оружием в руках. И там, и там кто-то смотрел друг на друга со страхом, недопониманием и замешательством.
– Что, своих стрелять будете, а?– нарушил кто-то молчание в толпе около обвала.
– Возвращайтесь к своей работе, это приказ!– ответил командир взвода, снимая автомат с предохранителя, упирая приклад в плечо. Ещё несколько солдат сделали то же. Опять напряжённое молчание. Напряжённое настолько, что, кажется, оно могло бы вытеснить всю пыль из тоннеля. У Андрея внутри все скукожилось, он вспотел как в самый жаркий день лета, глаза нервно бегали по этой чертовой норе, ком подкатил к горлу. Автомат он держал дулом в пол.
– Да что же вы творите?! Это свои люди!– Осипшим голосом пытался воззвать к разуму Андрей. Как все произошло он не понял. То ли в комвзвода прилетел кусок бетона, раскроив ему череп, то ли какой-то солдат случайно спустил курок и выдал свинцовую очередь. Барабанные перепонки разорвались от боли выстрелов десятка автоматов в тесном пространстве. Более сильной боли Андрей не чувствовал даже в самый тяжёлый день на раскопках. Он зажал уши и пытался перекричать выстрелы, просил остановится, но он даже себя не слышал, что о других говорить.
Протестующие бросились в лобовую атаку, обрушивая яростные удары арматурой по военным. Пороховой дым смешался с пылью в воздухе, ничего не было видно. Лишь оранжевые вспышки очередей. Пуля просвистела мимо его носа, он прямо почувствовал, как она рассекает воздух возле него. Потерявшись в тумане дыма и пыли, Андрей ощутил сильный удар по затылку, столкнувший его в темный провал забвения.
Толпа протестующих выбила военных из тоннеля. Стрельба участилась и слышалась уже где-то внутри комплекса. В затылке пульсировала кровь, так, что отдавала в глазные яблоки. Боль поглотила весь череп и его внутренности. Порох и пыль все ещё густо застилали видимость, но Андрей, приспособившись, стал выходить из тоннеля. Туман дыма и грязи спал и Андрей увидел десятки мертвецов, уложенных в ряды, в лужах крови и застывшим взглядом безмолвного ужаса. Андрею стало плохо. Не от вида смерти, которой он уже навидался в лазарете, а от произошедшего, от всего мгновенного шторма безумия и насилия, затопившего реками крови убежище.
Голова кружилась и раскалывалась, в ушах гудело, тошнило. Ноги как будто вырвали и поставили неуклюжие протезы, но Андрей брел сквозь ряды смерти, не веря в произошедшее. Автомат он нес в одной руке, ухватив его за цевье, с трудом переставляя ноги. Куда он брел он не понимал, но в беспамятстве он вышел на остаток своего взвода. Костян и Витька, а с ними трое гражданских. Все они прятались в помещении, в котором стояла грохочущая воздухоочистная установка.
– Где остальные?– Ослабшим голосом спросил Андрей.
– Все у продовольственного склада. Дерутся за последние крохи.– Ответил Костян.– Мы сбежали, как только выбрались из того безумия в тоннеле. Стрелять по своим это уже…– он не договорил. Они смолкли и прислушались к крикам и выстрелам снаружи, перекрывшим гул очистного агрегата. Кто-то взял контроль над складом.
– Мы все тут сдохнем. Либо от голода, либо от рук других.– обречено сказал один из гражданских, у которого правая рука, обмотанная в окровавленную тряпку, беспомощно болталась в плечевом суставе. Вопли снова перекрыли гул машины на какое-то время, пока Андрей не нарушил молчание.
– Нет. Мы прорвёмся. Убежище под исполкомом выжило, там есть люди. Мы доберёмся туда.
– По поверхности? Насколько сильно тебя затылком приложили?– Мрачно усмехнулся Витька.
– Угоним БМП. Обожремся радиопротекторами, оденем химзу и будем сторонится очагов излучения.– Уверено продолжал Андрей.– Нельзя просто сидеть и ждать смерти. – Повисло молчание. Андрей вглядывался в лицо каждого, пытаясь понять их мнение. Все обдумывали.
– Я за. Хотя бы попытаемся.– Сказал Костян. Гражданские тоже согласились. Все смотрели на Витьку.
– Черт. Ладно.
Глава 8.
Доза облучения: 350 мЗв.
Глаза то и дело смыкались под гнетом усталости. Голова болела так долго, что он не мог припомнить каково это мыслить без раздирающей боли. Во рту снова воцарилась пустыня. Тошнота усилилась. Теперь не было ни минуты без сильного позыва избавится от содержимого желудка прямо в противогаз. Дышать ему стало труднее, появился хрип. Если бы ноги могли говорить, то они покрыли бы Андрея искусным, девятиэтажным матом с ног до головы. Сейчас он просто сидел на коленях, как будто молясь. Из-за химзы, не пропускающей ничего из вне и не пускающей внутрь ничего он сильно потел. Какой вонизм начнется, когда он снимет промокшую изнутри, вонючую, осточертевшую резину он и представить не мог. Впрочем, перед ним высилась нечто другое, о чем сейчас стоило подумать.
По мимо девяти этажей мата, которым его покрыли бы ноги, перед глазами его высилась девятиэтажная высотка, бывшее жилым, здание, шириной казавшиеся с половину экватора. В его центре зияла темная, поглощающая все внимание дыра. Пасть, с рваными и острыми краями, торчащей тут и там арматурой и последствиями пожара или взрыва. Даже сквозь замыленные линзы, взгляд внутрь этой червоточины вселял ужас. Само здание заметно обветшало, осыпалось и местами обрушилось. Его края были разрушены, гарь и копоть толстым слоем скрыли краску. Здание хоть и сошло с иллюстраций к аду и вселяло отчаяние и жуть в сердце неудачливого путника, самым страшным было другое.
Дорога, идущая рядом со зданием, была погребена под бурным потоком мутной, грязной, фонящей жижи, схоронившей под собой тонны металлического мусора. Наверное из-за ядерного удара река изменила свое течение и пошла сквозь город. Река была чуть ниже первого этажа здания, ее берега были сформированы бетонными осколками, хламом и ржавыми остовами машин. В центре этого потока торчал хвостовой отсек фюзеляжа сверхзвукового самолёта. Знаки отличия стёрлись под воздействием среды и даже его титановый корпус стал гнить. Дозиметр пищал уже не предупреждающе, а панически. Так его встретил Куйбышев.
Андрей сидел на левом берегу местного Стикса, созерцая громаду здания на другом берегу. Всплывающие то и дело в памяти образы его действий в бункере он пытался подавить мыслями как пересечь реку. Вина съедала его. И чем ближе он подбирался к цели, чем больше препятствий на пути становилось, тем больнее становились укусы. Панический треск счётчика выудил его из безуспешных попыток утопить свою вину. Хрипя от ненависти, Андрей стянул раздражающую коробку с плеча и с размаха швырнул ее в пучину.
– Достал.– Процедил он сквозь зубы. Андрей взял лежащий неподалеку ржавый прут, длиннее его на голову, и опустил один конец в воду. Глубина была ему по грудь. «Что ж. Ладно». Антон перевесил автомат затворным механизмом вверх. В левую руку он взял рюкзак и поднял его вверх. Правой рукой он сжимал прут, которым ощупывал дно.
Ощущения были необычными. Вода была ледяная, но химза не пропускала ни капли. Он чувствовал движение мутной жидкости, ощущал чистейший холод, пронизывающий насквозь. Измотанные мозги ожидали влаги, но не получали ее и это вводило их в ступор. На дне покоился железный хлам, укрытый скользким подобием ила и грязи. Ноги вязли во всей этой субстанции, поток норовил унести его, как осенний лист в луже, а без того уставшие конечности двигались с невероятным трудом. Вскоре вода дошла ему по плечи. Андрей запрокинул голову, чтобы не намочить ненароком фильтр и тут случилось то, чего он совершенно не ожидал. Солдат успешно боролся с протестами желудка, но один из позывов добрался до возможного пика и пытаясь его сдержать, Андрей резко остановился, не справился с равновесием и течение снесло его боксерским ударом.
Фильтр промок в ту же секунду, как он оказался под водой. Сквозь едва заметный зазор между капюшоном химзы и противогазом стала поступать фонящяя муть. Сознание с криком: «Нахер так жить!» выпрыгнуло из мозга и контроль перешёл в трясущиеся пальцы паники. Тело беспомощно барахталось в под водой в потоке, иногда удавалось высунуть на долю секунды голову из нее. В ушах гремела мощь течения, а затем заглушалась при погружении. Так бы Андрея и несло, пока в какую-то микросекунду он не почувствовал яркую вспышку боли где-то в спине, на уровне поясницы. Течение отпустило его, он высунул голову и суетливо обернулся назад. Он налетел на кусок бетона и насладился спиной на длинную арматурину. В месте удара запульсировала боль, теплота полилась внутрь химзы, вместе с холодной речной жижей. Сердце чуть ли не лопалось от ужаса и страха, дыхание участилось, но грязный фильтр не пропускал нужного количества чистого воздуха. В руках и ногах он почувствовал расслабляющую слабость, переходящую в остальное тело.
Не долго думая, Андрей попытался резко вырваться с «шампура». Снова ярчайшая боль вспыхнула в спине и ослепила глаза. Страдания продлились недолго, похоже прут вошёл не глубоко. Холодная струя устремилась внутрь химзы. Тут к Андрею пришло осознание, что утеряв контроль над телом, он выпустил из пальцев рюкзак с остатками препарата и фильтрами. Ровно как и свой посох. Горе и досада ярко вспыхнули внутри, хотелось закричать. Матерясь под нос, солдат заковылял сквозь поток.
Десять минут борьбы с рекой, с собственной болью и солдат неуклюже ступил на противоположный берег, скрытый тенью дома с пастью. Ноги опять подкосились и он рухнул на колени, уже не сдерживая эмоций и языка. Вода вытекала из дыры в химзе. Холод поработил судорогами его тело. Несколько слез струйками выбежало из глаз. Дав себе передышку, если ее так можно назвать с испорченным фильтром то, Андрей поправил автомат, единственную вещь, которая была по прежнему с ним, и которой было все равно на холод, влагу и излучение. Пошатываясь, солдат неуверенно встал на ноги снова, вызвав этим их явное недовольство, и поплелся в обход многоэтажки.
Глава 9.
Доза облучения: 180 мЗв.
План был простым. Костян отправился за радиопротекторами, бинтами, обезболивающими в лазарет. Витька- за провизией, если конечно получится урвать хоть что-то из того хаоса в продовольственном складе. Андрей и трое гражданских двинулись к недавно откопанному складу техники, подготовить БМП к выезду, найти химзу и противогазы.
По пути в темных коридорах комплекса они наткнулись на несколько бездыханных тел. Стены были густо заляпаны кровью. Вдруг из-за спины послышались шаги около 10 человек и их разговор, который Андрей не уловил.
– Бегите к складу, живо!– Приказал гражданским Андрей. Сам он все ещё двигался медленно и решил задержать наступающих огнем на подавление. Гражданские кивнув, кинулись в глубь прохода. Предохранитель снят, затвор доведён и оглушающий грохот оранжевых вспышек заполнил полуосвещенный коридор. Оружие лягалось, что дикий мустанг, ударяя прикладом по правому плечу. Андрей палил близко к стенам и потолку, чтобы пули рикошетили в пол, создавая что-то вроде «заслона» из свинца. Выпустив так обойму и зарядив новую, он увидел три силуэта, бегущих к нему. Очередь улетела в пол под их ногами, заставив их в ужасе лечь на живот. Солдат отстреливался и по-тихоньку отступал и во время одной из перезарядок, он дошел до очищенного недавно гермозатвора. Впрочем, радости было мало.
Гражданские, которых он пустил вперёд, сейчас лежали с простреленным животами на спине, пуская из ртов струйки крови , а над ними стояли два солдата, судорожно перезаряжающихся. Андрей испугано взглянул на них, они на него. У одного солдата выпал рожок с патронами из руки, другой тут же направил ствол на него, Андрей сделал то же самое.
– Нет!!!– Крикнул он ему, не раздумывая тянув палец к спусковому крючку. Вопль не помог и они одновременно выстрелили друг в друга. Солдат пошатнулся и упал лицом в пол, с изрешечённым пузом. Андрей стоял в ступоре, боясь пошевельнутся и не понимая, ранен он или нет. Однако долго ему не пришлось стоять, второй солдат достал запасной рожок и вновь готовый к стрельбе автомат смотрел прямо на него. Андрей был быстрее и его свинец достиг солдата, подкосив и облокотив того об стену. Выстрелы оглушили Андрея, голова снова закружилась, дым от пороха заполнил коридор. Обернувшись назад он не увидел преследующую его группу. Наверное, отступили за подкреплением.
Трясясь изнутри, Андрей склонился над гражданскими, пальцем нащупывая пульс на шее. Вдруг один из них схватил его руку, напугав его. Раненный хотел что-то сказать, но вместо этого булькнул кровью, прохрипел и умер. На руке Андрея остался кровавый след. Горевать было некогда, хоть он и был в шоке, Андрей скользнул внутрь склада и направился к накрытому брезентами ряду бронемашин. Автомат он повесил на плечо, скинул ткань с одной из машин и открыл бак. Свет в складе был такой же тусклый, как и везде, но помещение было гораздо больше, так что какое-то время он суетливо искал глазами цистерну с дизелем. Она стояла в его дальнем правом углу, где Андрей оказался в мгновение ока.
Десятилитровая канистра набиралась медленно, так что Андрей, окинув внимательным взглядом помещение ещё раз, выцепил ящик с боеприпасом к БМП. Тут же он услышал далёкие выстрелы из глубины коридора. И в голове сверкнула ввергавшая в ужас идея, которая, впрочем, могла спасти их жизни. Сильным ударом приклада он вскрыл ящик, выудив из его внутренностей тяжесть кумулятивного заряда. Двигался он уже не так быстро, но все так же выкладывался на максимум и вот снаряд лежал внутри БМП, а сам Андрей двинулся к гермоворотам, собрав с трупов остатки амуниции.
Две фигуры выплыли из тоннельного мрака, отстреливаясь от преследующей их толпы. Костян и Витька.
– Внутрь, внутрь, бегом!– крикнул им Андрей, нацелив дуло в тоннель. Вновь все скрылось в пороховом дыме, вместе с пулями воздух рассекали бетонные осколки. Глаза слезились, кажется все стреляли наугад, надеясь зацепить противника. До гермоворот оставалось каких-то десять метров, как одна из фигур подкосились и грохнулась спиной на пол, выронив автомат. Это был Витька.
Костян, остановился на полпути в ужасе обернувшись назад. Он было качнулся в сторону раненого, но в левый глаз ему ударил кусок бетона, отлетевший от стены, отбив вместе с этим желание помочь и Костян скрылся за тяжестью гермозатвора. Из поврежденного глаза хлестала кровь, которую он пытался остановить зажав ладонью. Здоровый глаз скользнул на тела убитых возле двери.
– Двигай к цистерне, бери канистру и заправляй машину!– Срывая голос орал Андрей. Костян как будто не слышал и немигающим взглядом смотрел на Витьку, который беспомощно полз по полу, крича от страха и корчившись от боли. – Живо, твою мать!!!– Андрей схватил его левой рукой за грудки, подтянул к себе и пнул в направлении цистерны, что вывело Костяна из шока и тот, споткнувшись, побежал к резервуару.
Андрея облило бензином ужаса и подожгло. Витька, держась левой рукой за живот, из которого валились внутренности, пытался ползти к гермозатвору. Правой рукой, до локтя умытой кровью, он тянулся к нему. Все тело было поражено агонией, лицо исказилось в неестественной гримасе, клеймом отпечатавшейся в памяти Андрея. Он заменил использованный рожок и предпринял попытку выскочить из укрытия, оттащить раненого.
Но и метра он не пробежал, как пуля прошила его левый висок по касательной, оставив глубокую царапину, бетонная крошка разъедала глаза, а попав в лёгкие он зашелся в приступе кашля. От неожиданности всех этих факторов, Андрей упал задницей на бетон, встал на четвереньки и вновь оказался за укрытием.
– Прости, прости, прости.– Шептал он себе под нос. Справа от него был рычаг, смыкающий затвор, который он дёрнул с усилием. Стальная махина грозно загудела и загремела своими механизмами, пытаясь сдвинуться, но из-за перестрелки, из-за недавнего обвала, затвор встал, оставив узкий зазор.
Тогда Андрей, не теряя ни секунды, оказался возле брони и запрыгнул в башню, вновь готовый вести огонь. Костян, притащив канистру, принялся заливать дизель в бак.
– Как закончишь, дуй захимзой, а я прикрою.– Вновь скомандовал Андрей. Костян не успел ответить, так как в зазор проскочили несколько силуэтов, открывших огонь. Стало темнее, чем в тоннеле. Это рикошетом разбило освещение. Всполохов выстрелов становилось все больше, а патронов у Андрея- меньше. Обнаружив у себя всего-то три магазина, он принялся стрелять более метко, ориентируясь на выстрелы врага. Однако, пули настолько часто стали пролетать мимо его лица, отскакивать от брони, что он то и дело прятался внутрь машины. Так же приходилось утирать кровь, струившеюся из виска. Костян, закончив заправку, исчез во тьме в поиске комплектов химзы, а Андрей, матерясь под нос, торопил его.
Выстрелы стали формировать полукруг, стягивающийся к БМП. Все чаще Андрей прятался в башню, его трясло от напряжения, целится нормально у него уже не получалось. На половине предпоследнего рожка, Костян, задыхаясь от усталости и адреналина, запрыгнул на машину и закинул два комплекта химзы, противогазов и подсумок с фильтрами в люк к Андрею. Тот в ту же секунду окунулся внутрь, затащив барахло в машину и секунды две он ждал, когда Костян запрыгнет в чрево бронемашины. Но он все ещё был снаружи. Опасливо озираясь, Андрей выглянул из люка. Костян лежал на броне, изрешеченный от правого плеча до левого бедра. Лицо перекошено агонией. Левая рука воздета к потолку, как будто он пытался схватиться за что-то.
– Господи!– Воскликнул Андрей, пытаясь схватить его за руку. Но не успел он ее ухватить, как ещё одна пуля пробила запястье Костяна, чуть не вырвав указательный палец Андрея. В шоке он отбросил его руку и выпалил остатки рожка в смыкающийся полукруг. Кинув последний взгляд на Костяна, крича от своей невозможности помочь, Андрей захлопнул люк. Но Костян, смотрящий стеклянными глазами в потолок, пробитый очередью выстрелов, остался перед глазами.
Внутри звуки попаданий были приглашенными. Кровь хлестала его череп изнутри и пульсация отдавала в глаза. Кромешная тьма внутренностей машины была непривычной, в глазах все рябило от вспышек выстрелов. Желудок почему-то протестовал. Все лицо было залито кровью из виска. Руки охватил невиданный тремор, дышал Андрей глубоко и прерывисто. Неуклюжим движением он включил освещение внутри.
– И ты меня прости, Костян.– Шепнул он себе тихо под нос и сел на кресло мехвода. Двигатель затарахтел, пробудив машину. Вновь не теряя времени, Андрей двинулся к противоположному тоннелю, под обстрелом десятков автоматов, сквозь колоны техники и разного оборудования. К счастью, гермоворота были открыты. Перед въездом внутрь, Андрей выскочил на место стрелка, повернул башню назад и вернулся за руль, скрывшись в тьме тоннеля. Лишь пушка торчала по направлению к складу.
Андрей нашел взглядом снаряд, который он закинул сюда раньше. Рядом лежала сумка Костяна. На подготовку орудия ушло около полторы минуты, но Андрей все таки разобрался. Пушка смотрела прямо на цистерну с топливом, которую он мог смутно различить сквозь прицел. Шлемофон он не нашёл, так что после нокаутировающего удара по ушам, он слышал только звон, вскоре перекрытый громоподобным взрывом кумулятивного заряда и цистерны с топливом. Огненная буря, выжигая воздух и людей, плавя бетон и сталь, сокрушила потолок склада, обрушив на него сотни тонн грунта и похоронив под завалами всю сохранившуюся технику.
Шатаясь как пьяный, Андрей поспешил вернутся за руль и на всех парах понёсся внутрь тоннеля, на встречу тьме.
Глава 10.
Доза излучения: …
Порой он не мог даже волочить ноги из-за резкой боли в них, от пят до бедер, и приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. В ботинках осталась холодная вода, поэтому ногам было холоднее всего. Рану в пояснице он зажал ладонью настолько сильно, насколько смог и кровь уже не хлестала. Однако тонкая багровая линия струилась вниз, к ногам, а перевязать рану было нечем. Внутренности болели из-за голода, а желудок начал пожирать сам себя. Приступы тошноты участились, хотя казалось бы: куда чаще? Другой вопрос: что же могло вылететь из пустого, на протяжении нескольких дней, желудка? Впрочем, проверять Андрею этого не хотелось. Ему много чего не хотелось. Например, думать о ярких, белых точках, бьющих его в глаза. В мозге, окончательно превратившимся в шмат выжатой слизи, всплыл рассказ одного из сослуживцев, что если близко стоять к источнику мощного излучения, можно увидеть такой поток. Гамма-частицы пробивают тебя насквозь и попадают на сетчатку глаза. По сути, ты видишь радиацию. На вечно мыльные стекла противогаза он уже не обращал внимания, смирился. Дышать стало очень трудно. Заменить фильтр было нечем, воздуха шло меньше, и Андрей делал небольшие вдохи, которых не хватало для нормальной работы мозга. Его желание спать не поддается вообще никакому описанию, как будто его погребли под горным хребтом изможденности. Во рту было суше, чем в пустыне. В общем, от человека мало, что осталось. Лишь ходячий ссохшийся труп, чуть ли не светящийся от радиации, облаченный в химзу, казалось бы бесцельно бредущий по мёртвым руинам города. Но цель у трупа была. Исполком.
Дорога его лежала в центр, ориентир- статуя Ленина, ну или то, что нее останется. Под самим зданием расположено гражданское убежище ради которого и был затеян этот безумный и безрассудный поход. Ради которого погибло столько людей и ради которого Андрей стал ходячим трупом.
Воды было уже по колено, в исключительных случаях- по бедро, а вскоре уровень снизился до голени. Похоже та река это основной поток, а все остальное лишь притоки к ней. Бетонные фундаменты, пронзающие темный потолок арматурой, формировали поврежденную челюсть с сгнившими зубами, а на этих зубах- ядерные тени. Несчастные, которых испарило вспышкой, оставив от них лишь тень. Металлическая рухлядь забивала протоки- улицы, формируя что-то вроде плотин. Приходилось идти в обход. Изначально Андрей надеялся, что найдет центр быстро, но чем дальше он брел сквозь постядерное царство мертвых, тем больше он не узнавал город. А потолок над ним начинал темнеть.
Холод жег все его тело, каждый шаг- ярчайшая боль, каждый вдох- удушье. Но сквозь нависающий мрак и ублюдочные линзы он увидел городскую площадь, а на ней- постамент. Статуя вождя пролетариата сраженная лежала рядом. Но все внимание Андрея было направлено на потемневшие руины исполкома. Надо отметить, что оно выглядело лучше, чем те же сгнившие хрущевки с одним лишь фундаментом. Андрея накрыло нежданным приливом сил и за несколько минут он стоял на ступенях исполкома. Что-то его распирало. Радость, счастье, что добрался. Горечь, ненависть за то, что пришлось преодолеть. Все это вместе бурлило, кипело, грозило выплеснуться наружу.
Здание было выкрашено белым, но ядерный взрыв привнес свое цветовое оформление архитектуры, окатив его черной сажей, украсив узорами теней людей. У входа стояли шесть колон, три из них- обрушены, а дверь погребена за ними. Но справа от завала было разбитое окно, достаточно широкое, чтобы в него залезть, что Андрей, с трудом, но сделал. Под ногами хрустело выбитое взрывом стекло, сотней осколков разлетевшееся по кабинету, в который он залез. Помещение потоплено во тьме и не было видно ничего. Дав глазам привыкнуть, солдат на ощупь стал выбираться из кабинета через дверь, ведущую в коридор. К счастью, он не был полностью разрушен и передвигаться в нем можно было. Строительный мусор устилал пол, формируя кривой ландшафт. Пару раз Андрей спотыкнулся. Идти надо было на нижние уровни здания, туда он и направился.
Путь вниз он нашел быстро, по одному следу. Вереница из трупов, ведущая прямиком под землю. Бедолаги не успели добраться до убежища и погибли от голода и излучения. Рассмотреть их во тьме было сложно, да Андрей и не горел желанием. Ему было достаточно вспышек воспоминаний о раненом Витке, которые вновь вспыхивали перед его глазами. К убежищу вела винтовая лестница, штопором уходящая вниз во мрак. Трупы были и на ней. Не было и шага, чтобы он не наступил на мертвеца и чем глубже он спускался, тем больше мертвых он топтал. Вскоре твердость метала лестницы перестала чувствоваться под ногами. Ее заменили мягкость мертвой, гниющей плоти.
И вот он. Великий и могущественный гермозатвор, способный выдержать ударную волну. Но ни этот. Обезумевшая от страха толпа любой ценой стремилась внутрь убежища. Затвор не был доведён до конца, оставив тонкую щель, в которой торчали тела, словно зверь, не успевший доесть свою добычу. А из щели струился тусклый, мигающий красный свет. Неужели свет в конце тоннеля- красный? С неким отвращением, Андрей вынул два тела из пасти гермозатвора и сам протиснулся внутрь.
Красное мигание освещало толпы разлагающихся мертвецов, буквально заваливших коридор, ведущий к последнему рубежу- биологической защите. Они лежали и сидели во всех возможных позах, протягивая руки к двери в конце коридора, над которой мигала красная лампочка. Мертвецы лежали мёртвым ковром, словно листья в конце октября. От запаха не спасал даже противогаз и гниль прожигала себе путь сквозь фильтр, вызывая ещё больше тошноты. Несколько секунд Андрей тупо смотрел на все это, не в силах ступить шагу. В жизни он не видел СТОЛЬКО трупов. «Так. Просто ступай прямо. Тихо и спокойно». Сказал он себе и спустя минуту подготовки- пошел. Кишками вновь овладела слабость, на лбу выступил холодный пот. Он боялся, что кто-то из мертвых схватит его за ногу, за то, что тот посмел нарушить их покой, поэтому ступал солдат аккуратно, все ближе подбираясь к двери биологической защиты.
Встав возле нее, выдохнув, Андрей стал стучать, что было силы. Руками, ногами( после ударов ногами он вскрикнул от боли и решил использовать только руки). Гулкие удары барабанным ритмом разносились по склепу. Воспалённое сознание рисовало картину восстающих от сна мертвецов, бредущих на побеспокоивший их зов. А дверь отвечала суровым молчанием, вселяющим безысходность. Так Андрей стучался минут 15, пока от бредней его уставшего мозга у него не перехватило дыхание и в панике, почти задыхаясь он выбежал из покоев смерти.
Преодолев тот же путь, упав несколько раз на тела, Андрей вновь стоял на ступенях здания, беспомощно смотря на него и пытаясь нормализовать дыхание. С потолка на его макушку упала черная капля, а за тем ещё одна. Река забурлила от дождя, нужно было где-то прятаться, но идти обратно Андрей наотрез отказался. Тут его осенило. Вентиляция. Воздух берется с поверхности через специальные шахты и идёт в очистные установки.
Одна из них должна быть неподалеку. По крайней мере, он надеялся. Полчаса брождений по темноте под фонящими осадками привели его к полуразрушенному, бетонному прямоугольнику, на половину утопленным в воде. Выше уровня воды на него смотрели металлические заслонки, запускающие воздух или, если надо, перекрывающие поток. Сейчас они были закрыты. Ещё один плохой знак. Руками Андрей не сдвинул их ни на миллиметр и тогда, ни в чем не сомневаясь, Андрей пустил в ход автомат. Плечо вновь ответило болью в ответ на отдачу, но пули калибра 7.62 прошили тонкий металл насквозь, что нож масло. Повесив оружие на плечо и вернув его на предохранитель, Андрей пальцами оттянул заслонки за повреждённые части, обнажив темный спуск шахты.
Неуклюже взобравшись в нее, солдат упёрся спиной в одну стену, а ногами в другую и так стал спускаться по-тихоньку вниз. Метал под его спиной и ногами скрипел, хрустел, лязгал и изгибался. Андрей дрожал от холода, его трясло от напряжения и накатывающей истерики, иногда из него вырвался нервный смешок. Кряхтя, дыша, как будто он пробежал марафон (что не далеко от правды), Андрей медленно сползал вниз, пока шахта не стала сужаться и по ширине. Точки гамма-частиц исчезли, значит он точно глубоко, возможно уже в убежище. Снова не раздумывая, как будто он это проделывал каждый день вместо утреней зарядки, Андрей левой ногой стал бить по металлической стенке шахты. Тонкий лист не выдержал после десятого удара. Такую же операцию Андрей проделал ещё несколько раз, как ребенок, не умеющий пользоваться консервным ножом пытался открыть банку сгущенки. Получилось окошко из рваного метала с острыми краями, смотрящее в тьму какого-то помещения.
Одному дьяволу известно, каким образом Андрей умудрился схватится руками за край пробоины и удержаться там, но, разрезав перчатки и искромсав ладони до мяса, Андрей сделал это. Боль пульсировала в руках, он стискивал зубы, так сильно, что ему показалось, что один из них треснул, когда он предпринял попытку подтянуться и вылезти из кишки воздуховода. Туловище торчало из дыры шахты и неожиданно для Андрея, оно перевисло ноги и потеряв контроль, солдат полетел спиной вниз, разрезав себе ещё и ноги об острые края.
Из рта хрипло вылетело ругательство и померкло в смачном звуке падения 60-ти килограмм мяса об мокрый бетон. Спина вспыхнула болью от копчика до шеи, дыхание перехватило, что напугало его до усрачки. Он просто не мог сделать вдох или выдох, лёгкие как будто забыли как дышать. Его сознание было изрешечено шоком от боли, невозможности дыхания и нервного срыва, поэтому Андрей тупо, беспомощно, с непередаваемым ужасом смотрел в потолок, инстинктивно пытаясь стянуть резину противогаза.
Лицо обдало холодом. Не тем затхлым, сухим холодом который он чуял под резиной, а влажным, освежающим что-ли. Спустя минуту он смог сделать лёгкий, жадный вдох, отдавший болью по всей спине. В уши стала заливаться прохладная вода. Так солдат остался лежать на мокром бетоне в помещении очистной установки. Лишь спустя полчаса, когда уже более-менее наладил дыхание он спросил себя: «Какого хрена здесь делает вода?». Было темно, никакого освещения, ни какой захудалой лампочки. Даже установка не шумела, как это было в его бывшем убежище. Почему так темно, почему никто не обратил внимание на шум здесь? Подозрение и жуткие догадки множились в больном сознании.
Час спустя, Андрей решился встать и тут же выдал мощнейший по силе матерный монолог за всю свою жизнь, посвященный боли в спине. Тогда, отдышавшись, он перевернулся на живот (не буду каждый раз описывать все те страдания, что он испытывал, так как боль раздирала его при каждом движении). К невообразимому счастью, ноги были рабочие. Андрей лег в позу отжиманий и сквозь боль, он неуверенно и крайне осторожно встал на ноги. Спина не выпрямлялась, Андрей сгорбился от боли и изменился в лице. Распоротой левой рукой он держался за место удара, где-то возле его недавней раны, которая вновь закровоточила. В нос пробралась трупная вонь. «Пожалуйста, пусть это мне мерещится, пожалуйста» – шептал он про себя. Мольбы не помогли.
Солдат приблизился к источнику вони по запаху, а правой рукой он, как слепой ощупывал стену, пока его нога не ударила что-то стеклянное. Пошарившись в темноте, пальцы ухватили керосинку, в которой все ещё болталось немного горючего. Оранжевая искорка чиркнула и тьма расступилась, обнажая скрытый в ней труп мужчины. Лица нельзя было различить, пальцы уже разложились до костей, одежда истлела. Андрей был не в состоянии даже ругнуться. Он бессознательно пялился на тело, порой как кошка смотрит в угол. Перед глазами мелькало все произошедшее за последние сутки. Перестрелка, взрыв, десятки смертей, безумный марафон, вспышки от ранений и травм. Все смешалось в взрывоопасную смесь, к которой не было фитиля. Выразить свой гнев и боль Андрей не мог, так же как и не мог дышать, когда упал. Но он просто провалился в безвременье, пялясь на труп. «Все напрасно».
Черт его знает, сколько бы он ещё простоял, если бы свет керосинки не указал на дверь, ведущую из помещения. Лишенный всякой надежды, солдат открыл ее. Не без труда, ведь ее подпирал ещё один труп. Внутрь хлынула вода, став ему уже по голень. Его снова трясло, и от холода, и от напряжения из-за чего свет дёргался. И в этом дребезжащим сиянии он увидел затопленное убежище и сотни всплывших тел. С потолка подземелья капала вода, так же как с потолка небесного. Стены были исписаны в темных подтеках, а трупы обезображены водой. На месте лиц- сгнившее месиво с проступающим черепом, голые челюсти с разрушенными зубами, лопнувшие язвы, содержимое которых плавало рядом с телами.
Река затопила не только весь город, но и его подземелья. Система очистки не справилась, вода заражённая, генераторы накрылись, а с ними и воздухоочистители. Может ещё и продовольственные склады смыло…
Голод, лучевая болезнь или утопление. Лотерея без проигравших.
Ноги подкосились и Андрей, так же сгорбившись, присел в холодную воду, облокотившись спиной об стену. Все также тошнило. Сквозь сомкнутые усталостью глаза струились слёзы. Тело дрожало, холод прокалывал его насквозь, а ноющая боль в спине уничтожала последние нервы. Чувство вины и крушение всех его смутных надежд финальным штурмом взяло его сознание.
Только Андрей открыл покрасневшие глаза, он увидел стоящего перед ним изрешеченного Костяна, с выбитым левым глазом. Вдалеке, бултыхаясь в воде, к нему полз Витька, ведя за собой остальных мертвецов. Костян опустил свою ледяную, одеревеневшую ладонь с простреленным запястьем ему на лоб.
– Давай к нам.– Услышал Андрей загробный, еле ворочающий языком голос Костяна. В ответ Андрей истерически рассмеялся, не обращая внимания на боль по всему телу. Мертвецы в воде окружали его, тянули к нему сгнившие культи.
– И чего ты добился?– Спросил Костян, убрав руку с его лба.– Мы погибли , пойдя за тобой. Мы были обречены и ты тоже. Мне повезло, умер почти сразу. Витька промучился немного, а вот ты…– Истерический хохот раздавался по всему комплексу жутким эхом.
Дрожащими руками солдат снял с плеча автомат. Непослушными пальцами убрал предохранитель. Истерический хохот стих и Андрей просто дрожал всем своим существом. Прохладное, металлическое дуло уткнулись в лоб. Большой палец правой руки не с первого раза нащупал спусковой крючок. Вдох, выдох. Вдох выдох. Вдох и на выдохе по убежищу разлетелся грохот одиночного выстрела. Тело Андрея свалилась в воду. Минута и все звуки стихли. Лишь керосинка горела во тьме, пока на рассвете не кончилось топливо.
КОНЕЦ.
