Призрачная вспышка [Ричард Ли Байерс] (fb2) читать онлайн

- Капитан Фезим действует методично, - сказала она. - Наверное, это то, что делает его хорошим командиром. Но это также делает его скучным рассказчиком, и сегодняшний вечер как раз тому пример. Он склонен описывать каждый шаг своего путешествия, вместо того, чтобы переходить к открытию в конце. Но однажды я уже пережила эту историю, поэтому могу сказать, что след, в конечном итоге, привел его к месту, где враги Его Величества встречаются, чтобы замышлять и творить свое колдовство. Место древней битвы в Небесных Всадниках.

Оракс решил, что она имела в виду место, где они с Аласклербанбастосом вызвали мертвых, чтобы напугать Чазара.

- Да, - сказал он, снова прикоснувшись пальцем к карте, - прямо здесь.

Сфоррид улыбнулся кривой, менее высокомерной улыбкой, которая на мгновение почти заставила полюбить его.

- Волшебница права, капитан. Мы бы спорили куда меньше, если бы вы сказали мне об этом с самого начала. Но не берите в голову. Просто скажите – что вы собираетесь делать с этим?

Что, действительно?

- По моей информации, - сказал Оракс, - шабаш соберется завтра ночью. Мы нападем на них, когда они соберутся. Если мы подкрадемся к ним с небольшим отрядом, то, возможно, сможем взять их живыми и допросить. Тогда мы сможем выяснить, являются ли они агентами Джаксанаедегора, стойкими роялистами Аласклербанбастоса или, может быть, служат драконорожденным.

Сфоррид прищурился и задумался. Затем он сказал:

- Звучит разумно. Мы с моими помощниками, конечно же, будем сопровождать вас.

- Хорошо, - сказал Оракс. - Но пока у меня было долгое путешествие, а это мой шатер. Рамед найдет для вас подходящее место для ночлега, а также обеспечит тем же ваших верховых животных.

После того, как Хранители Змей ушли, он плюхнулся в кресло. Мералейн ухмыльнулась ему.

- Ты были чудесен. - Сказала она. Девушка взяла полупустую бутылку вина, сделала глоток и предложила ему.

- Я сказал то, что ты и хотела, чтобы я сказал? – спросил волшебник.- Когда ты начала говорить о шабаше и месте в холмах, я должен был догадаться.

- Ты будто читаешь мои мысли. Было ясно, что единственный способ удовлетворить ублюдков - это показать им повстанцев. Так и сделаем.

- Остались ли привидения на этом клочке земли? Вы и Аласклербанбастос вызвали целую кучу, но затем, кажется, всех уничтожили

- Я призову новых.

Оракс улыбнулся.

- А потом мы используем их, чтобы разыграть другой спектакль. Почему нет? Если эта уловка обманула Чазара, она должна обмануть и его слуг.

* * * * *

Ее серебряный пирсинг блестел в сеянии парящих шаров магического света. Бири подошла к Баласару, и он почувствовал обычные противоречивые чувства – наслаждаться её компанией и потребовать немедленно отойти. Но на данный момент действительно не возникало вопроса о том, как следует себя вести - воин клана Даардендриен не должен отгонять товарища в странном и опасном месте.

- Я не понимаю, - прошептала она. = После того, как за нас поручился Неллисс Сарадексма, императрица приняла наше предложение. Она даже одолжила нам больших красных стрекоз, чтобы мы быстрее добрались до гор. Но эти люди ведут себя так, будто не хотят нашей помощи.

Она имела в виду имаскарских солдат и боевых магов, которые сопровождали драконорожденных в пещеры. Бледная кожа одетых в у униформу мрачных цветов имаскари была испещрена темными полосами и пятнами, что, насколько Баласар знал, делало их уникальными среди остальных представителей их расы. На их лицах застыла маска высокомерия, но когда они думали, что на них не смотрит ни один чужеземец, выражения их лиц принимали разную степень скептицизма, веселья или нетерпения.

- Я думаю, это вопрос профессиональной гордости, - пробормотал Баласар в ответ. - Они уже исследовали именно эти туннели. Тогда они не смогли найти путь, ведущий от Драконьих Мечей в пустыню. Так что они будут выглядеть профанами, если это сделает кто-то другой.

- Но ведь Кхорин – дварф.

- Не обязательно, что это означает для них то же самое, что и для нас. Особенно если учесть то, что Подземье для них значит то же. Что и для дварфов.

Бири озадаченно посмотрела на него.

- Они в это верят?

- Я не знаю и не собираюсь спрашивать. Если это еще не общеизвестно, они могут не захотеть, чтобы об этом узнали посторонние. Но задумывались ли вы когда-нибудь, где они провели все эти столетия между падением своей старой империи и основанием новой? Или почему новая называется Высоким Имаскаром?

Она улыбнулась в ответ.

- У тебя ум как у волшебника.

Обычно он принимал комплименты как должное, но по какой-то причине ее комплименты всегда приводили Баласара в замешательство, хотя, как он полагал, он этого и не показывал.

- Уверен, что так. Моим бедным наставникам приходилось регулярно избивать меня, чтобы  заставить меня выучить хотя бы буквы и цифры.

Она усмехнулась, затем ее лицо снова стало серьезным.

- Как ты думаешь, имаскари могут быть правы в том, что здесь нечего искать

Баласар пожал плечами.

- Аласклербанбастос не указал Джесри точное местоположение. Он просто сказал ей о том, что ходы есть. Затем она передала информацию Кхорину, когда все, о чем они думали, это как им поскорее сбежать из подземелий Чазара. Так что по пути все могло спутаться. Но я в ней сомневаюсь. Джесри и Кхорин умны, и существа Гестаниус, должно быть, ползают где-то под горами. Почему бы нам не найти их?

Они направились к передней части колонны. Воины Платиновой Когорты приветствовали их взмахом руки или кивком, когда они проходили мимо. Как любой разумный драконорожденный, Баласар не нуждался в религии, а особенно в поклонении драконам. Но он все еще был рад, что сектанты простили его за то, что он проник в их братство с целью шпионажа.

Вглядываясь во все стороны, Кхорин крался спереди, где ровный мягкий свет магических сфер угасал. Он объяснил, что это было необходимо. Некоторые вещи дварф мог разглядеть только в темноте или наоборот. Идя впереди, он мог с легкостью пользоваться как темнотой, так и светом.

- Есть что-нибудь интересное. – Спросил Баласар.

- Еще нет, - ответил Кхорин. Он повернулся к Бири. - Я заметил, что ты и пара волшебников имаскари недавно читали какое-то заклинание.

Она пожала плечами.

- Снова прорицание. И снова ничего. Но это может быть и потому, что Гестаниус предприняла контрмеры.

- Дума, что так оно и есть, - сказал Баласар. - Но, сказав это, наши новые друзья не перестанут беспокоиться. Они очень скоро захотят повернуть назад.

- У нас есть фонарики. - Ответила Бири, и Баласару понравилось, как она это сказала.

- Да, - подтвердил драконорожденный. – А еще…

- Посмотрите на это. – Дварф Гном использовал свой новый боевой топор, заветную реликвию и подарок Даардендриенов, чтобы указать на место, где высокая стена переходила в сводчатый потолок.

Баласар прищурился и сказал:

- Я ничего не вижу.

Кхорин ухмыльнулся, блеснув белыми зубами в густой бороде.

- Ну ладно.

Он жестом пригласил Медраша, Неллисс и Джемлеха Блуерхайна выйти вперед.

Как и следовало ожидать, Медраш, подобно только что отточенному кинжалу, стремился узнать, что происходит. Неллисс, одетый в черный плащ с четырьмя слоями наплечной накидки и с хрустальным шаром фокусировки, прижатым к его груди, выглядел почти так же нетерпеливо. Дипломат был поражен, когда Тархан приказал ему присоединиться к экспедиции, но в какой-то момент морского путешествия его отношение изменилось, и теперь он наслаждался этим приключением.

Джемлех шел более неторопливо. Высокий командир имаскари носил такую ​​же чернильно-черную шинель, как Неллисс, но у него была овальная застежка из оникса, которая удерживала высокий воротник. В руках командира держал изогнутую трость, вырезанную из камня и помогающую ему в использовании заклинаний.

- Что вам нужно? – Спросил он.

 Кхорин указал туда же, куда и прежде.

- Мне кажется, что на самом верху стены есть трещина, прямо у изгиба. Его трудно увидеть, потому что он почти вне досягаемости света и из-за того, что камень выпирает с обеих сторон. Это делает её похожей на углубление, а не на начало другого туннеля.

Джемлех прищурился на пару ударов сердца.

- Я думаю, что это просто углубление.

Бири улыбнулась.

- Нам не нужно строить догадки.

Она пробормотала стишок и сложила руки вместе, как будто лепила снежный ком. Между ними возникла сфера света, подобная тем, которые создали имаскари, за исключением того, что свечение этой было золотым, а не серебристым. Она подбросила сферу, и она поплыла вверх.

Её сияние освятило щель, достаточно широкую, чтобы позволить даже самые большие существа из тех, которые намеревались атаковать Высокий Имаскар, могли пройти через неё. Баласар почувствовал укол возбуждения.

- У тебя острый взгляд, - сказал Джемлех Кхорину. - Признаюсь, мы этого не замечали. Но мы не знаем, что внутри. Может быть, там тупик.

Баласар ухмыльнулся.

- Как и дама, не нужно строить предположения.

- Верно, - подтвердил Медраш. – Не нужно. - Он повернулся и поманил пару воинов Когорты, вышедших из строя. Джемлех сделал то же самое, вызвав двоих солдат имаскари, указав на них тростью.

Неллисс сотворил еще один шар света и поднял его до середины стены. Взявшись за уступ, Медраш начал подъем. За ними последовали и другие солдаты. Между тем, два мага имаскари бормотали заклинания, которые, как понял Баласар, были одинаковыми и возможно должны были увеличить  силу и ловкость солдат. Но Бири не повторяла за ними. Улыбаясь, она просто ждала своей очереди начать восхождение.

Когда Бири и Баласар поползли наверх, он прижался к ней, но было полно мест, за которые она могла ухватиться и полезть дальше. Один из воинов Когорты забрался наверх перед ними и тихо выругался.

Когда Баласар добрался до вершины, он понял, в чем дело. Хотя было невозможно узнать, как далеко уходит тоннель, он и его товарищи вошли в пещеру, столь же просторную, как и та, что была внизу. Баласара тревожило, что такое большое ответвление осталось незамеченным. Это заставило его представить себе целый мир, пронизанный темными тайными пространствами, о существовании которых не подозревал ни один драконорожденный, даже когда они находились прямо над, под или рядом с ним.

Но в основном это заставляло его продолжать действовать. Он огляделся в поисках Медраша и Кхорина, а потом все потемнело.

Он понял, что какая-то контрмагия погасила свет Бири. Он выхватил свой палаш - как и Медраш, Баласар оставил свой двуручный меч в Небесном Когте, столице имаскари. Большое оружие могло продемонстрировать окружающим величие драконорожденных, но в Подземье лучше подходило короткое оружие, с которым Баласар и Медраш всегда тренировались.

Кхорин проревел:

- Троглодиты! - Затем раздался стук, который, вероятно, был его топором, рассекающим чью-то плоть. Имаскари что-то кричали на своем языке. Возможно, пытаясь зажечь новый свет, Бири прочитала быстрое заклинание.

Баласар учуял запах гнили. Инстинкт побудил его повернуться вправо и отмахнуться мечом. Его лезвие рассекло что-то, что издало шипящий визг. В то же время он почувствовал, как что-то пронеслось мимо его головы, когда его противник, что бы это ни было, атаковал его.

Затем в пещере вспыхнуло янтарное сияние, осветив троглодитов - живущих в пещерах дикарей-рептилий, похожих на низкорослые пародии на драконорожденных, но у этих, как и у тех, с которыми драконорожденные имели дела прежде, были длинные шеи, блестящая как ртуть кожа и резкие движения

Пещера начала мерцать, когда контрмагия начала бороться с заклинанием Бири. Это заставляло все вокруг двигаться серией тошнотворных, дезориентирующих рывков.

Баласар порезал своему противнику морду. Вряд ли это была смертельная рана, и он сделал еще один выпад. В ответ на это существо превратилось в нечто бесформенное, как будто оно было сделано из жидкого металла – оно брызнуло в разные стороны, избегая атаки, после чего сформировалось в единое целое и разинуло пасть.

Баласар внезапно вспомнил, что прежде эти длинношеие рептилии обладали дыхательным оружием. Он отступил, затаил дыхание и поднял щит, прикрыв лицо.

Его окатила струя пара. Глаза Баласара обожгло, и они наполнились слезами, но несмотря на это и мерцание, он смог разглядеть, как троглодит набросился на него. Он уклонился от удара усыпанной кремнем боевой дубинки и вонзил свое меч монстру под рёбра. Враг рухнул, и в тот же момент Бири вскрикнула.

 Баласар развернулся. Два троглодита схватили ее за руки - тактика, лишившая ее возможности использовать какие-либо заклинания, требующие жестов - и толкали ее к краю обрыва. Она начала выкрикивать слова силы, но Баласар сомневался, что она сможет закончить заклинание, если начнет падать.

Он выдернул меч из существа, которое только что убил, бросился на троглодитов, схвативших Бири, и с размаху перерезал горло тому, который был слева. Другой монстр отпустил волшебницу и набросился на воина с обнаженными клыками и растопыренными когтями. Баласар отпрыгнул в сторону дороги, ударом по позвоночнику убил монстра, но понял, что балансирует на краю пропасти. Слабое золотое мерцание все еще пыталось ослепить его. Воин резко подался вперед и упал о колени. Было больно, но это было лучше, чем разбиться насмерть.

Окружающий свет становился ярче и ровнее. В нескольких шагах от него Медраш заставил лезвие своего меча сиять силой Торма. Осмотревшись, Баласар с облегчением увидел, что только пара его товарищей была убита. Несомненно, это произошло потому, что ртутных троглодитов было не так уж и много, а те, что были, имели только примитивное оружие. Очевидно, они рассчитывали на свои атаки дыханием и слепоту исследователей, что должно было уровнять шансы.

- Ну, вы проиграли. - Подумал Баласар. Он выбрал другого врага, но прежде чем смог добраться до него, Кхорин подошел к существу сзади и разрубил ему голову напополам. Баласар повернулся к другому врагу и в тот же момент увидел, как меч Медраша пронзил его грудь.

И это был конец. Когда ноги последнего троглодита согнулись под весом его мертвого тела, Неллисс и Джемлех забрались в пещеру.

- Вовремя. - Сказал Баласар.

Неллисс, привыкший к его чувству юмора, улыбнулся и показал непристойный жест в ответ. Джемлех сердито посмотрел на него. Бири хихикнула.

Вглядываясь в проход, который простирался перед ними, Кхорин взмахом руки смахнул капли крови со своего топора.

- Теперь я уверен, что это правильный путь, - сказал он. - Кто-нибудь не согласен?

- Это еще предстоит выяснить, - сказал Джемлех. - Но я согласен с тем, что троглодиты были часовыми. А часовые не стоят там, где нечего защищать.

- И если я не ошибаюсь, - подхватил Медраш, - эти часовые были сродни тем существам, которые служили Скутосину. Те, кого гигантские шаманы вызвали своими талисманами.

Кхорин достал тряпку из мешочка на поясе и стер кровь со своего оружия.

- Нужно натянуть веревки, - сказал он, - чтобы остальные могли забраться…. Смотрите!

Баласар заглянул в туннель и почувствовал укол тревоги, когда увидел взгляд дракона, направленный на него.

Магический свет лишь слегка освещал его, но он все равно сиял, как ртутные троглодиты. На его голове была пара коротких рогов, загнутых вперед под челюсти, и два длинных, загнутых назад за глаза. Его тело было по-змеиному тонким, и Баласар мог легко различить хлесткий хвост, скрывавшийся за крыльями.

Он и его соратники насторожились. Волшебники подняли свои чародейские орудия и начали читать заклинания, после чего дракон отступил, но не назад. Вместо этого он растворился и улетучился в сторону, просочившись через узкую трещину в граните. Потребовалось всего лишь мгновение, и облачко исчезло. Голоса магов стихли, оставив их заклинания незаконченными. Силы, которые накапливались вокруг них, рассеялись в разные стороны потрескивающими потоками искр.

- Настоящий страж. - Сказала Бири.

- И мы его напугали. - Ответил Неллисс.

 Баласар ухмыльнулся.

- Мне кажется, что это не наша заслуга. Думаю, мы его еще увидим. И сражаться мы с ним будем на том поле, которое выберет он.

Тем не менее, драконорожденный разделял хорошее настроение волшебника, потому что он и его товарищи явно нашли секретный путь Гестаниус, а Баласар уже сражался с драконами.

Но когда все поднялись в эту пещеру, и группа построилась в правильном порядке, Баласар заметил, что не все его товарищи сгорали от нетерпения. Вишва, например, очень плотно сжала челюсти.

Так не пойдет. Она была одной из опор Когорты, и если она потеряет самообладание, это может оказаться заразным.

Баласар подошел к ней и пробормотал:

- Успокойся. Мы же победили Скутосина, не так ли?

Культист сердито посмотрел на него.

- Я не боюсь.

- Тогда что не так?

- Судя по описанию, существо, которое вы видели в туннеле, было ртутным драконом. Металлическим.

 Баласар пожал плечами.

- Если ты так говоришь.

- Скутосин и служившие ему драконы были цветными, - сказал Вишва. - Дети Тиамат. Совершенно очевидно, что они творили зло. Но металлические - дети Бахамута. Так почему этот помогает Гестаниус?

 - Вы когда-нибудь слушали старые сказки и песни? – ответил Баласар. – Драконы поработили наших предков, и цвет их шкуры не имел никакого значения для них.

 - Я знаю это! - рявкнул Вишва. - Я не идиотка. Но эти драконы не знали Богов. В отличие от тех, что здесь. Это должно что-то значить.

 Баласар не знал, что на это ответить.

- Просто пообещай мне, что когда ртутный дракон вернется, ты будешь драться, независимо от того, считаешь ли ты его дружелюбным или нет.

 - Конечно, - Вишва кивнула, и чешуйки, болтающиеся на её спине, дернулись. - Но честно говоря, я ничего не понимаю.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

20-22 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Аот поднял копье и произнес слово силы. С резким треском молния вырвалась из острия и расколола камень размером с череп на склоне над ним.

- Впечатляет. - Сухо сказал Джет.

- Будем надеяться, что они думают так же. - Ответил Аот. В противном случае, поскольку орки были орками, они, вероятно, попытались бы убить Аота, и ему и его товарищам пришлось бы зарезать их, хотя они хотели лишь поговорить с ними.

Наёмник поднял руку и помахал над своей головой веткой с листьями, что означало мирные намерения. Затем они с Джетом направились к разрушенной маленькой крепости. Сапоги Аота опустились на землю. Лететь было бы проще, но, может быть, слишком впечатляюще - несложно было запаниковать, когда на тебя спускается черный грифон с кроваво-красными глазами.

- И правильно сделают. - Сказал Джет, уловив ход мыслей своего хозяина.

Аот оглянулся на Гаэдинна, Церу, Мардиз-сула, Йемера, Сон-лиин и остальных солдат, собравшихся на тропе снизу. Никто не подавал никаких сигналов, а значит никто не заметил чего-то, что могло бы ускользнуть от взора Аота. Конечно, люди редко это делают, но все же неплохо было иметь несколько пар глаз, отслеживающих напряженную ситуацию.

В конце концов, один из полдюжины серокожих лучников со свиными лицами, собравшихся на разрушающихся зубчатых стенах, соизволил опустить оружие. Даже несмотря на тень от полей своей фетровой шляпы, орк, который, как и остальные, вел преимущественно ночной образ жизни, прищурился и крикнул:

- Кто ты и чего хочешь?

- Меня зовут Аот Фезим. Я хочу поговорить с вашим лидером.

- Сложи оружие и можешь войти. И зверя оставь снаружи!

Аот ухмыльнулся.

- Нет. Нет на все. Сегодня прекрасный день, так что пусть ваш лидер сам выйдет сюда ко мне.

- Подожди. – Ответил орк.

Аот так и сделал. Решив, что ветка выполнила свое предназначение, он бросил её. Затем три фигуры вышли из затененной арки, где когда-то висели ворота.

Двое из них были орками, каждый из которых выколол глаз из-за преданности богу войны Груумшу, и, вероятно, были самыми грозными воинами в группе. Но Аота насторожил третий – его внешний вид заставил Аота активировать заклинание татуировки, защищающее его от яда.

Существо оказалось медузой, и хотя самцы это вида были несколько менее ужасными, чем женщины, чей взгляд действительно мог превратить человека в камень, они были достаточно устрашающими. Высокий и лысый, с желтыми глазами с узкими зрачками, у него было умное лицо и черно-пурпурная парчовая одежда, которая, хотя и была в пятнах и потускневшей, когда-то была элегантной. Он выглядел так, будто был важной личностью, попавшей в непростую ситуацию. Аот задавался вопросом – что довело его до того, что он возглавил горстку варваров посреди пустошей.

- Вы и ваши друзья идете по моей дороге. - Сказал медуза.

- Если это твоя дорога, - сказал Аот, - тебе следует поддерживать её состояние.

- Тебе придется заплатить пошлину, - настаивал медуза. - Половина того, что у тебя есть. Мои воины осмотрят ваше имущество, чтобы убедиться, что вы не обманываете.

- Прошу, - начал Аот. – кто-то из часовых должен был заметить, что люди внизу - всего лишь авангард более крупной армии. И под крупной я имею в виду намного большую, чем твою. Ты действительно думаешь, что твой отряд сможет не дать нам пройти? Только потому, что эта куча обломков стоит над тропой? Может быть, если бы у вас были катапульты, но я был в небе и все прекрасно видел – ничего у вас нет.

Медуза нахмурился.

- На этот раз я разрешу вам пройти.

 - Хорошо, - сказал Аот. - Спасибо. Но пока не отказывайся от денег. Я готов заплатить за информацию об окрестностях Головы Старика.

Вождь бандитов ехидно улыбнулся.

- У тебя какие-то дела с Серым Змеем?

- Скажу так, мне определенно интересно узнать о нем все, что только возможно.

- Тогда я с удовольствием помогу тебе найти его. При условии, что цена будет подходящая.

- Например, десять золотых…

Что-то над головой издало глухой звук. Аот посмотрел наверх. У одного из орков на бойницах из груди торчала стрела. Он пошатнулся и попятился назад, скрываясь из виду.

В то же мгновение Джет заговорил в голове Аота, но не словами, а скорее эмоциями – требуя, чтобы Аот обернулся. Как и наёмник, медуза и его телохранители вытащили из своих ножен сабли.

Джет присел, а затем, щелкнув крыльями, прыгнул, чтобы разорвать врагов на части. Медуза зашипел, сгорбился и впился в них взглядом. Грифон дернулся на середине прыжка, а внутренности Аота охватил спазм боли и тошноты.

Несмотря на нападение, Джет ударил одного орка и пронзил его когтями. Но другой телохранитель отскочил и атаковал. Аот увидел двоих знакомых, один из которых уклонился от удара сабли орка.

 Но Аот не мог пойти ему на помощь. У него был собственный противник. Медуза сделал выпад и полоснул ему по горлу.

Сжимая свое копье обеими руками, Аот парировал, а затем нанес удар в живот. Медуза с внешней легкостью уклонился.

Может для него это действительно было так. Когда они обменивались атаками, Аот видел, насколько краткими и точными были действия его противника и как он всегда возвращался к идеальной позиции даже после самого ожесточенного обмена ударами. Существо владело саблей с тем же мастерство, с которым Кхорин владел топором, а Гаэдинн - луком.

А ядовитая сила взгляда медузы пронзала Аота всякий раз, когда необходимость дуэли вынуждала его смотреть врагу в лицо. Пока что это вызывало только приступы головной боли, но, в конце концов, магия должна была прорвать его защиту.

Подумав, что ему нужно быстро закончить битву, Аот отступил с равнины, на которой стоял старый форт, на склон. Он поскользнулся и покачнулся, пытаясь удержать равновесие. Но отступление даст ему время, необходимое для прочтения заклинания.

Медуза бросился на него, целясь ятаганом в голову врага. Аот заблокировал удар, и когда два оружия ударились друг о друга, сила, которой он наполнил копье, высвободилась из оружия с грохотом и вспышкой. Сабля раскололась на несколько частей.

Все еще не осознав произошедшее, медуза отступил, выронив рукоять своего поломанного меча и схватившись за кинжал на поясе. Аот вскарабкался вверх и ткнул копьем существу меж ребер.

Как только он выдернул оружие, рядом с его ногой в землю вонзилась стрела. Он поднял взгляд и увидел, что, поскольку им больше не нужно было беспокоиться о том, чтобы не поразить своего вождя, все орки на зубчатых стенах целились в наёмника.

Затем Гаэдинн верхом на Эйдер пролетел над стеной и застрелил двоих лучников. Оседлав поток ветра, Йемер летел за грифоном, попутно застрелив еще одного орка из своего арбалета.

 Остальной авангард был прямо за ними. Водяной душ помчался на своих ногах так легко, как если бы он пересекал ровную землю, а все остальные цеплялись за спины бегающих, устойчивых драконов.

 К тому времени, как Аот достиг вершины склона, стена была чистой, и наёмник устремился к руинам, проносясь мимо Джета, лежавшего на земле и глубоко дыша. Несмотря на плохое самочувствие, грифон, очевидно, убил другого одноглазого орка, а затем укрылся в арке ворот крепости, где лучники не могли его поразить. Цера остановилась рядом с ним и слезла с дрейка.

- С тобой все в порядке? - Спросил Аот.

- Конечно, - ответил Джет. - Особенно, если твоя женщина меня почистит. Иди внутрь и добей их.

Аот так и поступил, хотя его товарищи не то что бы нуждались в нём. Орков было мало даже для того, чтобы сопротивляться «авангарду» - клюв и когти Эйдер, лук Гаэдинна, клинки дженази и их магические уловки быстро уничтожили гарнизон форта.

Односторонний характер маленького столкновения не беспокоил Аота. Наёмники не занимались рыцарством и не были склонны проявлять сентиментальность из-за орков. Но внезапно коричневая собака - домашнее животное или талисман варваров - прыгнула на него из ниоткуда. Он рефлекторно выставил копье, и пес сам насадил себя на него, после чего немного дернулся и безвольно повис.

По какой-то причине он почувствовал укол сожаления. Или, может быть, это просто напомнило ему, что всякая борьба была бессмысленной - даже контрпродуктивной - и была чисто результатом чьей-то ошибки. Он стряхнул тушу собаки с конца своего оружия и пошел выяснять, чья это была ошибка.

Он собрал своих товарищей в пыльном дворе форта.

- Кто выпустил ту первую стрелу? – Спросил он. – Кто начал это?

Гаэдинн злобно улыбнулся.

- А как ты сам думаешь?

 Сон-лиин поморщилась от презрения в его тоне.

- Это я выстрелила, но не я начала это! Орк натягивал лук. Он собирался застрелить вас, капитан.

- Кто-нибудь еще это видел? - Спросил Аот.

- Я нет, - сказал Джет, - я был прямо там и смотрел за каждым.

- Должен признаться, - сказал Мардиз-сул, - я тоже ничего не видел.

- Потому что ваше воображение не берет верх над вами в напряженной ситуации. – Ответил Гаэдинн.

- Как и у меня! - рявкнула Сон-лиин. - Я выросла в этих горах! Я привык к их опасностям больше, чем любой из вас!

- Ты - одна из этих опасностей. - Сказал Гаэдинн.

Мгновение назад Аот был более чем готов отругать человека, ответственного за начало битвы, но Гаэдинн так прекрасно принимал чужое презрение на себя, что его комментарии были излишни.

- Ну, мы все вышли из переделки целыми и невредимыми, - сказал он. – Это был хороший выстрел – снизу, с тропы, и прямо в грудь орка, стоящего на стене. Ты бы и сам не смог выстрелить лучше.

- Не говори глупостей, - запротестовал Гаэдинн. - Конечно, мог. Отчасти потому, что я не паникующий ребенок.

Один дженази огня пробормотал что-то своему соседу. Аот не мог уловить слов, но по их тону он предположил, что дженази согласны с оценкой Гаэдинна.

- Сынок, - сказал Аот, - в следующий раз присмотрись получше. А теперь поехали. Мы захватили этот жалкий форпост, так что можем его обыскать. Мне нужны карты. Документы. Я сомневаюсь, что кто-то из орков был большим эрудитом, но их вождь мог что-то уметь.

* * * * *

Молния прорезала черное небо, и ливневые потоки забили по крышам Лутчека. Глядя через окно ее комнаты, Джесри подумал, будто истинные Боги отвергают притязания Чазара, демонстрируя, на что способна подлинная божественная сила.

Но даже если бы эта фантазия и была правдой, безумный дракон был неспособен усвоить такой урок. Так что Джесри придется достигать своих целей более действенным путем.

Несмотря на опасность, она очень хотела это сделать. Долгое время она чувствовала себя разорванной между Гаэдинном, Аотом и Братством с одной стороны и Чазаром с другой. Несмотря на пороки и ложь Героя Войны, часть ее цеплялась за идею, что он был спасителем, каким его считали многие чессентцы. Что со временем он оправится от потрясений, которые его разум испытал в Шадоуфелле и отбросит жестокость и высокомерие, подобно змее, сбрасывающей кожу.

Но его действия неуклонно подрывали ее веру. Может быть, это был вид Кхорина, привязанного колодкам, или бедного, сбитого с толку старика с вырванным языком, окончательно сломанного Чазаром. Может быть, это был тот жуткий момент, когда она увидела, что что-то изменилось в разуме дракона, и он начал верить, что этот негодяй, пресмыкающийся перед ними, на самом деле был ее отцом только потому, что он этого хотел.

 Как бы то ни было, это окончательно настроило Джесри против него, и все потому, что она считала, что даже если какое-то чудо исцелит разум Чазара, он останется таким же жестоким и коварным, как и прежде. Даже если это существо и способно полюбить людей, то все равно будет считать их не более, чем пешками на игральной доске.

Пришло время показать, на что способна одна пешка, когда она двигается сама.

Джесри надела старый серый плащ с капюшоном, который Аот дал ей вскоре после того, как спас ее от огров-магов. Плащ прошёл через столько испытаний, что Гаэдинн как-то сказал, что из-за этого он выглядела как типичный атрибут нищего. Но она все равно сохранила его, так как, конечно же, любой узнает ту элегантную и дорогую одежду, которую волшебница носила в последнее время.

Она взяла свой посох, и он побудил её поджечь что-нибудь.

- Не сегодня, - подумала она, - не под этим ливнем. Пришлось бы сделать слишком много, и это привлечет лишнее внимание.

Она открыла окно. Дождь ударил ее в лицо. Она заговорила с ветром, и он с воем унес ее с балкона.

Джесри не боялась, что кто-нибудь её увидит. Она была просто темным пятнышком, движущимся на фоне черного неба.

Несмотря на погоду, снова летать было весело, хотя и не так весело, как было бы на спине Шрама. Она почувствовала новую боль от потери своего напарника, отдавшего свою жизнь, чтобы спасти ее, и задалась вопросом - сможет ли она когда-нибудь снова оседлать грифона? Затем она нахмурилась, осознав, что это была за мысль - молчаливое признание страха, что ей никогда не сбежать из нынешней ситуации.

Ветер пронесся по расчищаемому пустырю, освобожденному для нового храма Чазара, а затем рванул к лагерю за ним. В некоторых частях палатки стояли упорядоченными рядами, в то время как в других человеку пришлось бы пробираться сквозь них. Джесри подозревала, что за этот беспорядок были те малоуважаемые и малопрофессиональные наёмники, многие из которых были обычными ворами и разбойниками.

Она приземлилась в тени одного из отдаленных домов, вокруг которого вырос лагерь. Было уже достаточно поздно, и через окна, закрытые ставнями, не было видно признаков света. Она шла, ее ноги скользили по грязи и шлепали по лужам. Чувствуя, что у нее еще есть работа для него, ветер, который унес ее вверх, задерживался рядом с ней, порывая то в одном, то в другом направлении. Он заставлял ее накидку раскачиваться взад и вперед, подобно колокольчику на ветру, и продолжал угрожать сбросить его с головы женщины - не из шутки или обиды, а просто потому, что не знал ничего другого.

Она заметила часового, свернувшегося под деревом, и прошла в двух шагах от него. Он так ничего и не заметил. Слегка улыбнувшись, она решила, что ей, вероятно, пришлось бы прокричать: «Смерть Чессенте!», и лишь это могло бы заставить стража выйти из своего скудного укрытия. Хотя даже в таком случае он может проигнорировать это – лоскутная армия Чазара состояла из людей самых разных взглядов и темпераментов.

Со временем она остановилась под собственным деревом, как мог бы поступить любой, кто нуждался в укрытии от проливного дождя. Она посмотрела на палатки и фургоны с припасами недалеко от неё, взяла посох и снова заговорила с ветром.

То, что она сказала, было своего рода заклинанием, имевшим четкую стихотворную рифмованность, перемежаемую словами команды. Но она не чувствовала это так, будто отдавала приказы. До войны с Трескелем она провела достаточно времени в Лутчеке, чтобы познакомиться с местными ветрами, и это было больше похоже на просьбу о помощи от друзей.

И эту помощь они стремились оказать. Ветер ревел и развевал крылья ее плаща подобно развевающимся знаменам. Ей пришлось схватиться за дерево, чтобы не упасть, а ведь она даже не была целью порыва. Она просто оказалась на пути.

Палатки потеряли свою форму, и по тентам заструилась рябь. Фургон покачнулся вбок, а затем снова опустился на все четыре колеса.

- Еще. - Пробормотал Джесри, и ветер завыл громче. Капли дождя, захваченные порывом, казалось, летели горизонтально, а не падали с черных облаков наверху.

Кусок палатки оторвался от веревки и кола, удерживающего ее на месте, и начал дико хлопать. С другими палатками происходило то же самое, пока одна из них не перевернулась, открыв ее содержимое ветру и дождю. На несколько мгновений линии аккуратно сложенных на дальней стороне припасов закрепили сдерживали тент, подобно поводку, удерживающему обезумевшего пса. Потом он оторвался и улетел.

Одна за другой палатки исчезали в ночи. Тем временем груды продуктов и других предметов, необходимых для армии в походе, разлетелись на части. Бочонки кувыркались по земле, пока не ломались, проливая содержимое. Мешки рвались, а их содержимое уносило ураганом. Мука выглядела как стая призраков, обращенных в бегство, прячась от человеческого глаза в ночи и дожде. Если бы Джесри не была настроена на ветер и не воспринимала эти действия, как прикосновения, она и сама никогда не заметила бы этого

С грохотом перевернулся первый вагон. За ними последовали и другие. Она не могла сказать, насколько сильно они были повреждены, но, по крайней мере, их содержимое вывалилось из грузовых платформ, а дальше оно разлетится или будет украдено поутру.

В конце концов она решила, что сделала все возможное на этом конкретном участке. Она подумывала направить ветер на другие палатки поблизости – туда, где были солдаты - но отказалась от этой идеи. Она достаточно рисковала для одной ночи.

Джесри поблагодарила ветра и сказала им, что они могут прекратить шторм. Он сразу же начал утихать, хотя сила проливного дождя, сверкающих молний и грохота грома оставалась впечатляющей сама по себе.

Джесри огляделась, чтобы убедиться, что никто не смотрит, затем попросила ветер, который принес ее сюда, вернуть ее обратно во дворец Чазара. Поднимаясь вверх, она задавалась вопросом - чего она на самом деле достигла?

Скорее всего, она отложила начало кампании Красного Дракона, но, возможно, не более чем на день или два. Этого было достаточно? Все зависело от того, как поживают Гаэдинн, Аот, Кхорин и другие, а этого она не знала.

Волшебница вздохнула. Несмотря на то, что она чувствовала себя плохо подготовленной ко всем этим уловкам и интригам, в какой-то степени эта игра напоминала ей войны, в которых Братство грифона постоянно участвовала. Солдат, сосредоточенный на своей конкретной задаче, часто не знает о том, как продвигается война или даже битва, частью которой он является. Ему просто оставалось надеяться, что все его усилия, в конце концов, приведут к победе.

В её воображении Гаэдинн криво улыбнулся и ответил на ее мысль:

- Правильно, Лютик. Каждый раз хаос и массовая неразбериха. Но никому не рассказывай об этом, иначе как Аот нас продаст?

Даю слово, подумала она с улыбкой и тоской по эльфу. Затем она почувствовала легкое тактильное ощущение, будто прикосновение к свисающего листа, хотя оно почти потерялось в холодном влажном соприкосновении с дождем.

Это поразило Джесри, и ей потребовалось время, чтобы понять, что произошло. Из-за магии, которую она использовала, чтобы уничтожить припасы, у нее все еще была остаточная связь со всеми потоками воздуха, проносящихся рядом, из-за чего она чувствовала то же, что и они. Волшебница не осознавала этого, пока ощущения ветров совпадали с её, но именно эта остаточная связь позволила ей уловить нечто иное.

Она прочитала заклинания и укрепила свою власть с ветром, затем протянула руку, как будто у неё их была невидимая сотня в десятках метрах впереди. И вот она нащупала существо.

Оно летело на некотором расстоянии позади нее, его кожистые крылья с каждым ударом отбивали капли дождя обратно в воздух. Как и многие существа из преисподней, он был в некоторой степени похож на человека, но обладал удлиненной, полуживотной головой, когтистыми, четырехпалыми руками и шипами, растущими по большей части его шкуры, как у дикобраза, хотя и не настолько толстыми, чтобы скрывать тонкость тела монстра.

Это был колючий дьявол. Джесри встречалась с такими на поле битвы, когда их вызвал какой-то вражеский колдун или жрец. Но она никогда не сталкивалась с тем, кто мог стать невидимым, и она понятия не имела, почему кто-то следил за ней.

Может быть, ей удастся заставить его рассказать – так как он был призван не её магией, то волшебнице придется силой выбить из него ответ.

Она предупредила ветер, что когда она повернется, дьявол, скорее всего, швырнет в нее свои шипы. Им нужно приготовиться оградить ее сильным порывом ветра. Ее посох убеждал просто сжечь дьявола, но Джесри приказала ему прекратить подталкивать её и делать то, что она приказывает. Затем она повернулась, подняла оружие над головой и произнесла первое слово заклинания.

Колючий дьявол хлестнул одной рукой, как будто мог нанести волшебнице удар на расстоянии. И в некотором смысле он мог, потому что вспышка алой силы вырвалась из кольца на его указательном пальце, которое девушка заметила слишком поздно. Сила ударила ей  в голову, и Джесри подумала, что урон был нанесен и ветрам, так как те ослабли и выронили девушку, стремительно понесшуюся навстречу земле.

 Она снова сосредоточила свои мысли и выкрикнула команду, заставившую ветер подхватить ее всего в несколько футов от верхних ветвей вяза.

Колючий дьявол зарычал, рукой сорвал несколько игл со спины и бросил их в Джесри, подобно стрелам, которые, несмотря на проливной дождь, зажглись алым пламенем.

Она почувствовала, что ветер все еще восстанавливается после первой атаки. Он не мог удержать ее в воздухе и защитить от шипов. Волшебница выдохнула, произнеся защитное слово, и подняла плащ перед собой.

На мгновение шерсть стала прочной, как кольчуга. Два иглы все равно плащ пробили насквозь. Один из них проткнул рукав туники Джесри и уколол её в руку. На нее тут же накатила волна головокружения.

Нет, Абисс тебя побери! Конечно, в ее кровь попала лишь крошечная капля дьявольского яда, и она не могла позволить ему остановить ее. Она прорычала заклинание, вызвавшее прилив сил, и это успокоило волшебницу, и только после этого она поняла, что её плащ горит.

Джесри махнула плащом, пытаясь сбить с него огонь. Когда это не удалось, она попыталась подчинить пламя своей воле. С точки зрения ее посоха, управлять огнем было не так хорошо, как распространять его, но это было уже что-то, и псевдо-разум внутри оружия удовлетворенно закричал.

Руководствуясь инстинктом и магическими умениями, волшебница втянула огонь из ткани в себя и направила его на посох, чтобы пополнить его запас силы. Проходя через нее, он безболезненно сжег остатки её головокружения и слабости, чего она совсем не ожидала.

Она огляделась, используя как собственные глаза, так и тактильное ощущение ветра. Она обнаружила, что колючий дьявол парит недалеко от того места, где он был мгновение назад. Когда он понял, что его первый шквал шипов не вывел волшебницу из строя, он атаковал снова.

Но, как и Джесри, ветер оправился от первоначального штурма. Даже не нуждаясь в команде, он взвыл и сбил иглы с курса.

Дьявол повернулся и направился в сторону центра города. Джесри бросилась в погоню.

При этом она попросила у ветров еще одну услугу. Рыкнув, они превратились во вращающийся столб, видимый благодаря пыли и мусору, захваченными во время вращения.

В ураган попался и колючий дьявол. Водоворот воздуха засосал существо Пустоты, швыряя его из стороны в сторону и мешая управлять полетом. Так или иначе, он рухнул на землю, и Джесри позволил вихрю успокоиться.

Колючий дьявол посмотрел на нее. Ей пришло в голову, что крылатый хищник, вероятно, не привык прятаться на земле, когда враг парит над головой.

- Теперь ты видишь, каково это, - крикнула она, повысив голос, чтобы ее можно было услышать сквозь шипение и грохот дождя. - Я могу убить тебя, если ты вынудишь меня. Но я не хочу.Скажи мне, зачем ты здесь.

Колючий дьявол зарычал.

 - Кто-то послал тебя за мной, не так ли? – упорно продолжила Джесри. - Зачем? Что ты должен был делать?

- Хорошо, - прорычал дьявол. Его гортанный голос вызвал дезориентирующую какофонию звуков. Джесри слышал слова, но они также наполняли ее нос запахом горячего металла. - Я скажу. Для начала…

Существо дернулось. Оно взмахнуло крыльями и бросило две пригоршни игл.

К счастью, Джесри и ветер были готовы. Порыв воздуха отбросил шипы назад и снова повалил дьявола на землю. Джесри обратилась к земле и воде, которые в данный момент слились в грязь, и она стала еще мягче, засосав колючего дьявола. Существо преисподней барахталось, пытаясь вырваться из захвата.

Возможно, грязь удержит существо несколько мгновений, но Джесри решила не испытывать судьбу и воспользоваться выигранным временем, чтобы прочитать более длинное заклинание.

Хотя ее умение контролировать дьяволов и демонов были в лучшем случае бесполезным, она была несколько более искусной в противодействии магии. Она могла бы разрушить ограничения, наложенные призывателем дьявола, которые не позволяли ему отвечать на ее вопросы. И если она восстановит его свободу воли, дьявол сможет увидеть, что сотрудничество было в его же интересах.

Она напевала слова заклинания, полные жестких согласных, и, взяв посох обеими руками, размахивала им, как молотком, которым ломала невидимую стену. Капли дождя, падающие на колючего дьявола, при соприкосновении с его шкурой начинали светиться белым, дымиться и шипеть.

Это выглядело многообещающе, но все еще не казалось, что Джесри вот-вот поборет защитное заклинание. Сейчас она все узнает.

- Теперь ты поговоришь со мной? - Спросила она.

Все еще валяясь в грязи, существо, казалось, пыталось. Его пасть шевельнулась, но не издала ни звука - по крайней мере, настолько громкого, чтобы Джесри могла услышать его сквозь шум ливня. Затем он взвизгнул и выхватил еще две пригоршни своих игл.

Джесри приготовилась защищаться. Но колючий дьявол глубоко вонзил шипы в собственное туловище и упал лицо на землю.

- Ну, вот и все. - Подумала она. Раздраженно нахмурившись, девушка спрыгнула на землю и наклонилась, чтобы осмотреть железное кольцо, которое позволило дьяволу использовать собственную контрмагию и, вероятно, до сих пор остававшееся невидимым. Судя по всему, хозяин существа дал ему этот аксессуар, но в его дизайне не было ничего особенного, чтобы предположить, кем был этот человек.

Незнание делало возвращение в Коллегию Войны еще менее привлекательной перспективой, чем было до встречи с дьяволом. Но именно там, согласно стратегии Аота, должна была быть Джесри. Итак, она что-то пробормотала грязи, и та булькнула, полностью поглощая тело дьявола. После этого волшебница вернулась в крепость.

* * * * *

Как и многие волшебники, Оракс приучил себя четко понимать свое внутреннее состояние, и в результате он очень часто запоминал свои сны. Так было сейчас, и он наслаждался этим. Во время настоящего «рейд», от страха у него пересохло во рту, но сейчас, пересматривая постановку произошедшего во сне, он получал настоящее удовольствие.

Он замаскировал себя под Аота и сделал обыкновенного грифона похожим на Джета. Иногда он даже заставлял его говорить. Поддерживать иллюзии было непросто, но когда он и его товарищи летели сквозь ночь к склону Небесных Всадников, он знал, что перед Мералейн стояла еще более трудная задача - она должна была создать впечатление, будто происходит массовая атака, одновременно управляя своими марионетками: зомби и скелетами, маскирующимися под шабаш предателей-некромантов и их приспешников-нежить.

Однако ей это удалось. Навалившись на спину своего грифона, она взмахнула совей палочкой и, по сути, атаковала первой - зазубренные осколки чего-то более черного, чем ночь, обрушились на фигуры внизу.

Мгновением позже лучники сделали первый залп. Как и положено предполагаемым волшебникам, зомби нанесли ответный удар мощными вспышками из смеси слабой магии и талисманов, которые Оракс нашел среди вещей Аота. И, как им и было приказано, мертвые направили свои атаки на драконьи отродья и Хранителей Змей, сидящих на них. Если кто-то и должен пострадать, то пусть это будут они.

В ходе последовавших за этим действий Мералейн удалось создать видимость такого яростного и фанатичного сопротивления, что, когда битва закончилась, казалось вполне справедливым то, что нападавшим не удалось захватить кого-либо из шабаша «живым». Хранители Змей были недовольны этим, но Оракс успокоил их, «обнаружив» свернутые бумаги в кармане мантии зомби. Неоднозначные, но наводящие на размышления записи выглядели просто как ключ к разгадке, ведущей Братство к другим врагам Короны. Только понадобится некоторое время на изучение этих документов.

Оракс едва смог удержаться от смеха, когда Сфоррид Нира поздравлял его с успешным боем. Он перевел дыхание, чтобы успокоиться, и начал отвечать с той же сердечностью. Затем внезапно что-то накрыло ему рот.

Это разбудило его, когда он обнаружил, что его рот был зажат чей-то рукой, а к горлу был приставлен кинжал. В палатке Аота было темно, только первые серые отблески рассветного солнца просачивались сквозь холст, но он отчетливо видел Сфоррида и других Хранителей Змеей, стоявших над ним и Мералейн. Один из жрецов закрыл рот волшебницы и прижал к её шее кинжал с односторонним лезвием.

- Не сопротивляйся, - сказал Сфоррид. – И только шепот. Не говори ничего, что может быть даже похоже на начало заклинания. В противном случае, клянусь пятью дыханиями, мы немедленно убьем вас обоих.

Он кивнул священнику, удерживавшему Оракса, и тот открыл ему рот.

- Я никогда не встречал настоящего Аот Фезима, не так ли? - продолжил Хранитель Змей. – Все это время это был ты. Вот почему ты спишь в его шатре и в его постели, дабы поддерживать обман, пока мы в здесь.

Оракс промолчал.

- Зачем? - спросил Сфоррид. - Где Аот Фезим?

Оракс пытался придумать что-то убедительное, но ничего не приходило в голову.

Сфоррид пожал плечами.

- Отвечай. Если ты не будешь говорить здесь, я гарантирую, что ты заговоришь в Лутчеке. Давай встанем и оденемся. Убедитесь, что в их одежде нет оружия или амулетов.

Хранитель Змей с кинжалом отбросил простыни и стащил Оракса с койки, а тот, у кого был нож, сделал то же самое с Мералейн. Оракс почувствовал вспышку гнева из-за того, что жрецы видели ее обнаженной, но в их поведении не было ничего непристойного. Они были заняты своим делом, и это, как он понял, было еще хуже. Если бы она смогла их отвлечь, возможно, это дало бы ему шанс сделать…что-нибудь.

Но раз уж этого не произошло, может быть, он сможет отвлечь их. Когда третий послушник начал рыться в их разбросанной одежде, Оракс спросил:

- Как вы узнали?

Сфоррид усмехнулся. Наточенные зубы придавали ему уродливое выражение.

- Ты не так умен, как думаешь. Хранители Змей - жрецы. Вы думали, что можно выдать реанимированные трупы за живых людей, и мы не заметим разницы?

- Мы надеялись, - сказал Оракс. Послушник бросил ему одежду. - Мы были высоко над ними, и было темно. Почему вы не раскрыли нас там? - Он уже знал ответ, но это было единственное, что он мог придумать, чтобы поддержать разговор.

- Потому что предположил, - сказал Сфоррид, - что все солдаты, которых вы привели с собой, были замешаны в обмане. Другими словами, на вашей стороне было численное превосходство.

- Как и сейчас, - сказал Оракс, натягивая штаны. - Все Братство собралось вокруг этого шатра.

- И по большей части, - ответил Сфоррид, - все оно крепко спит. Ты же лично проследишь за тем, чтобы любой, кто проснется, не заметит ничего угрожающего, потому что в противном случае я убью вас. А теперь одевайтесь, оба.

Оракс и Мералейн затягивали процесс так сильно, как могли, но это было совсем ненадолго, а агенты Чазара никогда не ослабляли бдительности. Когда пленники были полностью одеты, два жреца вложили свои клинки в ножны и подняли свои боевые кирки. Все четыре Хранителя Змей держали оружие небрежно, однако все равно с легкостью могли взмахнуть им. И они шли рядом с Ораксом и Мералейн, когда все вышли из шатра.

 Как и сказал Сфоррид, весь лагерь спал, будто пытаясь отоспаться за последний час ночи, ржание лошадей, мычание голодных мулов и гудение боевых рогов не разбудит их. Храп доносился из разных палаток и от людей, которые в теплую летнюю погоду предпочли ночевать под звездами.

- Я должен что-то сделать, - подумал Оракс. - Это убьет меня, но если все четверо будут заняты моим убийством, это может дать Мералейн реальный шанс.

Но подходящий момент так и не наступил. Или же все расчеты сбивались, когда один из Хранителей бросал взгляд в другую сторону, или делал четверть шага впереди, и таким образом отходил от Оракса. Все они обогнули большую, заплатанную палатку, в которой находилась переносная кузница, и оказались перед загоном, где жрецов ждали их животные.

Когда рептилии увидели своих хозяев, они издали странные крики - резкие, но тихие и дрожащие. К ним уже были пристегнуты седла и седельные сумки, когда они наклонились при приближении жрецов и их пленников.

- Посадите их по одному, - сказал Сфоррид. - Сначала парня.

Тот, кто вел Оракса, толкнул его вперед, а затем ударил его по уху, когда он попытался сесть.

 - Не в седло, богохульник, - прорычал священник. – Вперед.

Это было ненадежно и неудобно - позвонки драконьего отродья впивались в пах Оракса. Тем не менее, когда жрец посмотрел вниз, чтобы прикрепить свою боевую кирку к седлу, он подумал, что госпожа Удача наконец-то дала ему шанс. Но нет, Абисс его возьми, это было не так - только не с двумя другими Хранителями Змей, стоящими за спиной Мералейн.

Страж Оракса сел за ним, застегнул ремни седла и вытащил кинжал из ножен. Охранник Мералейн посадил ее и себя таким же образом. Сфоррид и другой послушник вскочили на драконьих отродий. Затем рептилии поднялись, бросились вперед, взмахнули крыльями, похожими на крылья  летучих мышей, и взлетели в воздух. Лагерь остался далеко позади.

- Вот и все, - подумал Оракс, изо всех сил цепляясь за зверя под собой. - Как только мы улетим подальше от Братства, они снова приземлятся, заткнут нам рот и свяжут руки. Тогда у нас действительно не будет шансов. Если я собираюсь сделать шаг, то нужно действовать сейчас.

- Но что это должен быть за ход, когда нужно было одновременно не соскользнуть с драконьего отродья и избежать кинжала у своей шеи. А что бы сделал Гаэдинн?

Даже несмотря на отчаяние, Оракс заметил, что эта мысль была для него странной. Он не привык задумываться о том, что сделали бы другие - вероятно потому, что когда он рос в нищете в магическом квартале Лутчека, кому он мог подражать? Только не его учителю - способному волшебнику, но вечно пьяному и грубому во всех смыслах человеку.

Он отбросил такие бесполезные размышления и воспоминания. Подумай о деле! Думай, думай, думай!

Как и у грифона, у драконьего отродья не было поводьев. Возможно ли, чтобы наездник управлял рептилией таким же образом, с помощью голосовых команд и прикосновения к шее? Может ли система сигналов быть одинаковой для обоих видов существ?

Оракс не знал, но, возможно, он узнает. Его руки уже были на чешуйчатой ​​костлявой шее драконьего отродья. Вряд ли он мог оторвать их, не рискуя свалиться вниз.

Он медленно прижал указательный палец правой руки к шее рептилии и повернул волосок в одном направлении. Оракс затаил дыхание, ожидая реакции человека позади него, но её не последовало. Прикосновение было слишком мягким, чтобы привлечь его внимание.

Оракс скользнул пальцем на полдюйма вниз по гребню, который был позвоночником рептилии. Зверь взмахнул крыльями и немного повернул. Хранитель Змей все еще не реагировал.

Тогда все в порядке. Оракс вздохнул и надавил сильнее на голову драконьего отродья. Рептилия сложила крылья и упала вниз.

Хранитель Змей вскрикнул от удивления. И в тот момент, когда он, судя по всему, намеревался установить контроль над животным, Оракс отшатнулся, затылком ударив жреца в лицо.

Человек не сразу ответил ударом кинжала, поэтому Оракс решил, что он, должно быть, оглушил его, хотя и не верил, что мог нокаутировать ублюдка одним ударом. Когда драконье отродье начало выравниваться, волшебник снова запрокинул голову.

Но у него не получилось подчинить себе животное. Судя по всему, хранитель Змей перехватил контроль.

Ораксу повезло, что это была не рука с клинком. В противном случае он, вероятно, проткнул бы себя. Это не облегчило ему задачу. Поскольку на его стороне больше не было элемента внезапности, его единственной надеждой на борьбу со священником было отпустить шею животного, развернуться и сразиться с жрецом более менее лицом к лицу.

Как только Оракс повернулся, он начал спадать. Ему пришлось схватить жреца не только в качестве первого удара в драке, но и для того, чтобы удержаться верхом.

Нос жреца смялся от удара кулака волшебника, и из него потекла кровь. В руках у него больше не было кинжала - он, видимо, выронил его, когда Оракс нанес удар, поэтому атаковал пленника кулаками. В то же время он выкрикнул команду на языке, напоминающем драконий. Животное начало кружить взад-вперед, из-за чего Ораксу стало еще труднее усидеть верхом.

Он понял, что Хранитель Змей не пытался его усмирить. Ублюдок собирался сбросить его вниз и имел прекрасные шансы на успех. Они оба умели драться, но жрец был крупнее и сильнее и, сидя в своем седле, обладал всеми остальными преимуществами.

Кроме магии. Если Оракс сможет применить свой дар, даже несмотря на то, что Хранитель Змей бьет его, и без какого-нибудь талисмана, чтобы сосредоточить на нём свою силу, у него все еще может быть шанс.

Держась одной рукой за шиворот жреца, изо всех сил стараясь защищать себя от кулаков противника, волшебник выдохнул первые слова заклинания. Глаза послушника расширились, когда он понял, что делает его пленник. Мужчина удвоил свои усилия, пытаясь сбросить или стряхнуть Оракса со спины животного, или, если это не удастся, нанести ему такой удар, чтобы сбить ритм чтения заклинания.

Когда Оракс начал читать последние слова, Хранитель Змей схватил его за руку, которой он отбивался. У волшебника не было другого способа сделать необходимый жест, кроме как рукой, которой он держал своего врага. Он отпустил жреца, и теперь уже ничто, кроме хватки Хранителя Змей, не удерживало его верхом.

Оракс по лицу жреца определил, что тот все понял. Мужчина зарычал и толкнул волшебника боком. Оракс запустил свою свободную руку под кольчугу жреца и схватил его за кожаную тунику под ней.

Сила вырвалась из его руки, как будто он бросил стрелу света, которая  попала прямо в тело жреца. Мужчина содрогнулся, а затем обмяк, как тряпичная кукла. Все еще двигаясь зигзагами, драконье отродье заставляло его переваливаться из стороны в сторону.

Оракс боялся отпускать труп, но ему пришлось это сделать - если он собирался повернуть назад и попытаться взять под контроль драконье отродье, ему придется снова отпустить любой источник устойчивости. Волшебник сделал это одним быстрым, неистовым движением, после чего перегнулся через змеевидную шею, чтобы лечь на неё подобно тому, как наездник сидит в седле.

Он сжал складку кожи, отдав команду, означавшую прекратить то, что животное делало сейчас. К его облегчению, драконье отродье возобновило полет по прямой. Независимо от того, понимал ли он то, что один из людей на его спине только что убил другого, или нет, он, очевидно, был готов подчиниться единственному оставшемуся наезднику.

Оракс огляделся. Хотя солнце только появилось, небо было достаточно светлым, чтобы он мог увидеть ярость и испуг на лицах оставшихся Хранителей Змей. Волшебник усмехнулся и показал им непристойный жест.

Сфоррид заорал:

- Сдавайся или мы убьем Мералейн!

Страха мгновенно стер чувство удовлетворения. Но Оракс был уверен, что если он сдастся, то они оба будут убиты.

- Я буду сражаться насмерть несмотря ни на что! - крикнул он в ответ. - Если вы убьете нас обоих, у вас не останется никого, чтобы задавать вопросы! - В то же время он начал взлетать, дабы подняться над жрецами.

Это была разумная тактика, но он знал, что не может свести битву к простому соревнованию к большему мастерству в полете, потому что это по определению был не он – грифоны-то еще не до конца покорились Ораксу, что уж говорить о драконьем отродье. Вместо этого он начал читать новое заклинание.

Тем временем начали подниматься и Хранители Змей. Сфоррид произнес собственное заклинание.

Но Оракс закончил первым и окутал себя и свое животное дымкой, которая в сочетании с предрассветным мраком должна была сделать их трудными целями для попадания. Это не затуманило его собственный обзор, но когда заклинание жреца настигло его, он почувствовал вокруг неестественный холод.

Мгновение спустя один из драконьих отродий его врагов извергнул в Оракса вспышку огня, в то время как другой монстр выплюнул струю ядовитого и едкого пара. Очевидно, они без сожаления напали на кого-нибудь из себе подобных, если им было приказано это сделать. Сфоррид прорычал последнее слово своего заклинания, протянул руку, и на мгновение светящаяся голова призрачного синего дракона мелькнула вокруг его неё. Иллюзорный дракон извергнул потрескивающий зигзаг молнии, который Ораксу показался вполне реальным.

Атаки драконьих отродий прошли мимо, хотя и совсем близко. Пока все шло хорошо, но покров размытия долго не продержится. Взглянув на Сфоррида, Оракс начал читать новое заклинание. Затем, на последнем слове, он развернулся и протянул руку к Хранителю Змей, сидевшему за Мералейн.

Оракс не хотел этого делать - он боялся попасть в нее, а не в жреца, или убить зверя под ними. Но сейчас она нужна была ему.

И поскольку она склонилась над шеей своего драконьего отродья, как и Оракс, луч бело-голубого света, вылетевший из кончиков его пальцев, лишь осветил ее, пронзив шею испуганного похитителя. Жрец дернулся и обмяк - его горло и верхняя часть туловища покрылись инеем, а сердце остановилось от сильного холода.

Или, по крайней мере, Оракс надеялся, что оно остановилось. Прежде чем он успел в этом убедиться, его животное хлестнуло крыльями и бросилось в сторону. Этот скачек чуть не столкнул волшебника со спины животного, и на мгновение он подумал, что именно этого и хотел зверь. Но в тот же миг другая рептилия с вытаращенными когтями и жрецом-наездником на спине пронеслась через пространство, в котором только что был Оракс со своим драконьим отродьем.

- Убей девушку! - Проревела Сфоррид. Жрец выровнял своего зверь и развернулся в направлении Мералейн. Теперь Оракс мог быть уверен в том, что он действительно убил ее надзирателя, дав ей возможность захватить контроль над драконьим отродьем. К сожалению, первым признаком этого была неуклюжая манера полета зверя. Когда дело дошло до верховой езды на крылатом существе, Мералейн была еще большим новичком, чем Оракс, и она явно слишком плотно контролировала животное, раздражая его и не давая простора для самостоятельности.

Сфоррид продолжал преследовать Оракса. Он вытянул руку, и вокруг нее появилась светящаяся прозрачная голова красного дракона, извергающая пламя. Опережая запоздалый приказ Оракса – и спасибо Королеве Ветра за это! - его верховое животное едва успело ускользнуть от взрыва. Волшебник ответил грохотом яркой молнии, но Сфоррид увернулся, повернув налево. Ублюдок еще и сделал вид, что ему это легко далось!

Они обменивались атакой за атакой, и ни одному из них не удавалось одержать верх. Тем временем другая Хранительница Змей пыталась подняться над Мералейн и залететь ей за спину, в то время как та была полностью поглощена выравниванием полета своего драконьего отродья. Ораксу не терпелось пойти ей на помощь, но он знал, что Сфоррид убьет его, если он отвлечется от битвы.

Противник Мералейн почти достиг идеальной позиции для атаки, когда, внезапно, её зверь полетел плавно, а мертвый жрец, закрепленный в седле, выпрямился. Оракс понял, что Мералейн оживила мертвеца и поручила ему управление летающим животным.

Но их противник все еще имел преимущество в высоте. Мералейн выкрикнула слово, которое заставило Оракса вздрогнуть, вместо того чтобы сделать что-нибудь полезное, и в тот же момент только что оживленный зомби приказал своему драконьему отродью использовать свое дыхание. Шлейф ядовитого тумана моментально поднялся вверх и поглотил жрицу и её зверя, который покачнулся и упал вниз, унеся с собой вопящую от ужаса Хранительницу Змей.

Понимая, что у него не осталось союзников, Сфоррид развернул коня и начал отступать. Это было неверное решение, так как из-за этого он не смог увернуться от молнии, брошенной Ораксом. Обугленные и искалеченные, Хранитель Змей и его животное упали вниз и разлетелись на кровавые ошметки при столкновении с землей.

Оракс и Мералейн последовали за ними и убедились, что оба жреца мертвы. Волшебник глубоко вздохнул и сказал:

- Хорошо. Это было интересно.

Мералейн убрала прядки со своего бледного вспотевшего лица.

- Какой теперь план? - Спросила она.

Оракс попытался подумать.

- Надо спрятать тела и вести себя максимально удивленно, если кто-то еще приедет из Лутчека в поисках пропавших ублюдков. Мы видели, как они возвращались в столицу и понятия не имеем, почему они не вернулись.

- Это может сработать, - она махнула рукой в сторону двух выживших драконьих отродий. - А что насчет этих зверей?

Оракс думал – могут ли они спрятать животных, спасших им жизни, или им придется убить и их в целях избежание раскрытия обмана. Ответа он не находил.

- Клянусь семью холодными разбитыми звездами, - сказал он, наполовину смеясь, наполовину раздраженный, - дай мне минутку, ладно? Минуточку. Чтобы хотя бы отдышаться.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

23-24 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Праксасаландос просочился сквозь щель в камне. Это был идеальный способ преследовать его добычу. Он мог шаг за шагом двигаться за имаскари и драконорожденными, а они даже не подозревали, что он рядом.

Он нашел расщелину, которая выводила его в просторную пещеру. Это было небольшое отверстие, но в нем было достаточно места, чтобы он мог сформировать глаз из жидкого металла, в состоянии которого сейчас находилось его тело.

Незваные гости все еще отдыхали – а многие вообще спали - и не подавали никаких признаков того, что в ближайшем будущем двинутся дальше. Было понятно, что они устали. Они прошли долгий путь, иногда, даже несмотря на следопытские навыки дварфа, выбирая не тот туннель, из-за чего им приходилось возвращаться назад. А еще они сражались со стаей пещерных драконов, которых Праксасаландос натравил на них.

Но в отличии от прошлого раза, драконорожденный по имени Медраш нес караул и внимательно вглядывался в темноту. К некоторому разочарованию, Праксасаландос обнаружил, что среди исследователей было немало грозных воинов, но, тем не менее, Медраш, его родственник Баласар и гном Кхорин выделялись среди остальных. Они были прирожденными лидерами, выходившими за рамки своего ранга. Устранить хотя бы одного, и это существенно ослабит весь отряд.

Именно это и намеревался сделать Праксасаландос.

Он растворил глаз до того, как его заметили, после чего, руководствуясь своего рода тактильными ощущениями, столь же надежным, как и зрение, он устремился обратно тем же путем, которым пришел сюда. Он просочился из толщи гранита в туннель, который соединялся с пещерой, которую он только что исследовал, но спрятался за углом, где его не могли увидеть его жертвы.

Там же он снова придал своему телу твёрдую, но необычную форму. Этот процесс был более трудным, чем принятие естественной формы, но не намного. По крайней мере, для дракона, обладающего необычными способностями.

Когда он закончил, то выглянул из-за поворота. Он выглядел как бледнокожий имаскарец, и драконорожденный никогда не заметит его в непроглядной тьме пещер.

Праксасаландос время от времени выглядывал наружу, пока наконец в поле зрения не появился Медраш. Затем он приступил к последней и самой сложной детали своего маскарада – сформировал в своей руке светящийся фонарь. От напарника с источником света Медраш не будет пытаться сбежать.

На операцию потребовалась пара ударов сердца - достаточно времени, чтобы Праксасаландос почувствовал укол сомнения.

Что он делал? Почему он расставлял силки для людей, которые никогда не причиняли ему вреда, особенно когда, судя по их знаменам и знакам отличия, некоторые из них поклонялись Бахамуту? Почему он служил Гестаниус, презренному существу, которому должен противостоять любой уважающий себя металлический дракон?

Но, конечно, ответ был очевиден - Игра.

В определенные моменты Праксасаландос сожалел, что вообще принял приглашение Бримстоуна и отправился на Драковир. Но, как и большинство ртутных драконов, ему было любопытно – как выглядит тот, кто является одновременно нежитью и спасителем их расы.

И с того момента, как вампир объяснил ксорвинтаал во всей её замысловатой красе, пути назад уже не было. Праксасаландос не был заинтересован в начале нового Драконьего века - предполагаемой конечной цели состязания - но сама картина была завораживающей в своей сложности; уникально подходящей для того, чтобы отвлечь глубокий и тонкий разум дракона не только на месяц или год, но и на долгие столетия его почти бессмертной жизни. Дракон мог противостоять его очарованию с такой же отдачей, с какой противился желанию собирать драгоценности в собственную кучу.

И как только Праксасаландос согласился, ему пришлось учитывать тот факт, что, хотя он могущественен по обычным драконьим стандартам, ему все же не хватало ресурсов, чтобы играть на том же уровне, что и другие великие драконы Востока. Если он хотел хорошо выступить на начальных этапах, его лучшим шансом было объединиться с одним из них. И Гестаниус, жившая в тех же горах, что и он, казалась разумным, хотя и сомнительным выбором.

Голос Медраша раздался из туннеля.

- Что там за свет из-за угла?

Праксасаландос решил, что фонарь с пятном фосфоресценции полностью сформировался. Он обошел поворот, приманив Медраша, а затем скрылся из виду.

- Баласар? – Спросил драконорожденный.

Праксасаландос не ответил. Он затаил дыхание в ожидании реакции Медраша.

А абсолютно не факт, что она будет такой, какой её ожидал Праксасаландос. Если Медраш сомневался в том, что говорили ему его глаза, он мог бы вернуться назад достаточно далеко, чтобы увидеть настоящего Баласара спящим. Или его голос может разбудить настоящего драконорожденного, который ему ответит.

Но когда Праксасаландос услышал шорох приближающихся шагов и почувствовал запах Медраша, он понял, что уловка сработала.

Он растворился и просочился в камень. Сквозь него драконы направился к арке, которая соединяла проход с пещерой, занятой имаскари и драконорожденными. Одни усилием воли Праксасаландос активировал руны, которые на ней оставил сама Гестаниус.

* * * * *

Кхорин проснулся от дрожи в камне под ним. По крайней мере, ему так показалось. Больше никто не проснулся, а никто из тех, кто уже не спал, не выглядел встревоженным. Вокруг все было спокойно.

Спокойно, но не хорошо. Дварф мог чувствовать это своими костями, даже если имаскари, с их претензиями на знание Подземья, не могли.

Он снова огляделся. Из пещеры вели три коридора, и часовой, стоящий у одного из них, пристально смотрел вниз – судя по всему, там было на что посмотреть.

Кхорин подумал о том, чтобы натянуть кольчугу, которую для него изготовил кузнец клана Даардендриен, но решил не тратить время. Он схватил свой новый топор и направился к имаскари.

К тому времени, как дварф подошел к солдату, он понял, что правильно делал, что торопился. Потолок над аркой выглядел твердым. Ни видимой, ни слышимой тряски не было. Но почему-то он казался настолько ненадежным, будто это была постройка из детских кубиков, которая вот-вот рухнет. С потолка упала пара маленьких камешков.

Однако явно не поэтому имаскарец вглядывался в тени и на белый свет, сияющий из-за поворота. Если бы он понял, что на самом деле происходит, он бы, вероятно, заставил себя бежать, но он не делал этого.

- На что ты смотришь? - рявкнул Кхорин. - Что это за свет?

- Я видел Баласара. - Запинаясь, сказал солдат. Не доверяя большинству своих соседей, имаскари по своей натуре были замкнутым народом, и, очевидно, часовой не совсем свободно владел Общим языком, который позволял многочисленным расам и этносам Фаэруна общаться между собой.

Нетерпение лишь еще больше действовало на нерва Кхорина.

- Баласар там внизу? – Могло ли это быть так? Разве Кхорин не прошел мимо спящего Баласара по дороге сюда.  

- Медраш… пошел за ним, - сказал солдат. - Свет исходит от его фонаря и меча.

- Уведи всех подальше от этого прохода, - сказал Кхорин. - Быстро. Но не кричи. Понял меня?

Глаза часового широко раскрылись.

- Да!

Дварф побежал по коридору, и ощутимая дрожь пробежала по камню под его ногами. С потолка упало еще немного пыли. С тихим хрустом в стене слева от него появилась тонкая трещина.

Драконорожденный свернул за поворот. Осматриваясь с недоумением, Медраш прошел на несколько шагов вперед. Как и сказал часовой, паладин заставил светиться лезвие своего палаша серебристым светом, чтобы он служил ему фонарем.

- Вернитесь сюда! - сказал Кхорин. – Сейчас же!

Пораженный Медраш резко обернулся.

- Баласар...

- Никогда здесь не был, - сказал Кхорин. - Это ловушка! Давай же!

Медраш побежал к нему. Кхорин развернулся и помчался назад, но остановился, когда снова повернул за угол.

Туннель перед ним завибрировал. На землю упало столько песка и пыли, что даже человек не смог бы пропустить это. Гранит грохотал тихо, но непрерывно.

Медраш обогнул поворот и врезался в дварфа.

- Дальше! – Подгонял паладин.

- Нет, - сказал Кхорин. - У нас не получится. Назад в другую сторону!

Медраш выглядел так, будто хотел возразить, что их товарищи были всего в нескольких шагах от них, но затем он нахмурился и сделал так, как ему сказали.

Потолок с оглушительным грохотом упал и поднял ослепляющее и удушающее облако пыли. Тряска сбила Кхорина с ног. Кашляя и потирая слезящиеся глаза, он огляделся и смог разглядеть пятно света, окружавшее лезвие Медраша.

Он поднялся на ноги и направился в том же направлении. Медраш пошел ему навстречу.

- С тобой все в порядке? - Спросил драконорожденный.

- Со мной все Отлично. - Заметив, что пыль оседает, Кхорин повернулся, вытер слезящиеся глаза и осмотрел массу битого камня, завалившего проход. Несмотря на всю их бешеную спешку, он и Медраш едва не попали под обвал, а это означало, что проход был заблокирован как минимум на двадцать шагов.

- Что ж, назад мы не вернемся, - спазм раздражения скрутил его кишки. – Будь ты проклят, Медраш, ты не дварф! Меня не волнует, что тебе кажется и что ты увидел. Никогда не ходи в одиночку ни по одному из этих туннелей.

 - Извиняюсь. - Сказал Медраш.

Кхорин вздохнул.

- Забудь. Любой может стать жертвой уловки, особенно магической.

- И, похоже, именно это и произошло, - Медраш еще раз взглянул на завал. - Бири и некоторые имаскари владеют собственной магией. Если они будут работать вместе, то, возможно, смогут освободить нас.

- Не рассчитывай на это. - Сказал Кхорин.

- Потому что завал слишком велик?

- Отчасти. Кроме того, помните, что мы не знаем, насколько далеко зашел обвал, поэтому мы даже не знаем, что с нашими товарищами все в порядке. Как и они не знают того же о нас.

Медраш мрачно улыбнулся.

- Ты говоришь, что мы должны спасти себя сами?

- Именно.

-  А мы можем?

- Если этот туннель куда-то ведет. Я надеюсь, что он вернется и соединился с маршрутом, по которому идет наш отряд. Но есть только один способ узнать это.

- Тогда вперед. - Сказал Медраш.

Кхорин так и сделал, в то же время всматриваясь в признаки опасности впереди. Но он почти пропустил или, по крайней мере, проигнорировал линию серебристого отблеска на граните прямо рядом с собой. Однако затем он понял, что это было - ртутный дракон прятался в очередной трещине.

- Осторожно! - Крикнул Кхорин. Он отступил и приготовил топор к бою. Два воина против дракона – расклад удручающий. Но если он и Медраш оба нанесут удар в тот момент, когда ртутный дракон примет твердую форму, но прежде, чем он сможет атаковать, у них может быть хоть какой-то шанс.

- Я вижу. - Сказал Медраш. Он поднял свой меч, выкрикнул имя своего Бога, и сияние в клинке вспыхнуло так ярко, что Кхорин вздрогнул. Затем паладин нанес удар по трещине. Это было быстрое, но тяжелое действие, и даже несмотря на то, что трещина была настолько узкой, что Кхорин не был уверен, что лезвие сможет в неё зайти, оно вонзилось чисто, даже не царапнув сталью камень.

Ртуть взбудоражилась и рассыпалась на отдельные капли, окружив светящийся меч. Они устремились прочь от оружия и скрылись из виду.

Медраш выдернул меч назад гораздо медленнее, чем вонзил его. Без силы Бога, увеличивающей его навыки, он аккуратнее отнесся к остроте заточки своего клинка.

- Я не убил его. - Сказал он.

- Я подозревал, что это он, - ответил Кхорин. – Но ты убежал вперед, и я решил пойти за тобой. Но все равно – мы молодцы.

Медраш продолжал вглядываться в трещину.

- Я был близко к нему и, кажется, что-то почувствовал.

- Что?

- Я не уверен. Будто подлость.

Кхорин фыркнул.

- Мне не нужно быть паладином, чтобы понять это.

* * * * *

Когда Джесри вошла в Зеленый Зал, она оглядела собравшихся и решила, что изрядное количество присутствующих, как и она, боялось, что их вызовут на аудиенцию к Герою Войны.

Конечно, не каждое лицо выдавало такие чувства. Халонья ухмылялась, как полусумасшедшая тварь. Лорд Лютен и другие придворные, которые до сих пор получали от Красного Дракона только заверения в дружбе и привилегии, выглядели самодовольными. Зан-акар Зераез сохранял свои пурпурные, покрытые серебром черты лица в форме маски мудрой и трезвой вежливости.

Тем не менее, некоторые придворные - мужчины, которых лишили собственности или должности просто по прихоти Чазара или которым было приказано послать своих жен или дочерей в его покои - сердились и недовольно перешептывались. Даэльрик и некоторые другие высшие жрецы стояли в отдельной группе, что-то тихо обсуждая.

Но только Шала продолжала хмуриться, когда Красный Дракон вошел в зал, хотя некоторые другие не могли сопротивляться импульсу, заставившему их вздрогнуть или нервно выдохнуть.

Это произошло потому, что Чазар был залит кровью от его длинного красивого лица до остроконечных туфель. Кровь пропитывала его ярко-черные шелковые и бархатные одежды и притупляла блеск его алмазных пуговиц. Джесри подозревала, что он лично принял участие в наказании предполагаемых преступников в темницах, хотя это не обязательно было именно так. Он доказал, что способен творить беспредел в любом месте и в любое время, если что-то его злило.

Все гости кланялись проходящему мимо Чазару, который, видимо, не замечал всеобщей растерянности, а когда он дошел до трона, то плюхнулся на расшитые золотом подушки, заляпав их кровью.

- Встаньте. - Сказал он, и Джесри заметила, что на его губах было значительно больше запекшейся крови, чем на остальной части его лица. Даже его зубы были испачканы в ней.

- Что ж, - продолжил Чазар, оглядывая всех, - вот мы снова сталкиваемся с тем же досадным парадоксом. У Чессенты есть собственный Бог, из-за чего она благословлена больше любого другого государства. Тем не менее, ни один монарх до сих пор ничего не делал с недовольными. Почему?

Через мгновение Джесри решила, что это не риторический вопрос. Он действительно ждал ответа. Но никто не знал, что сказать, а те, кто знал, боялись привлечь к себе внимание дракона.

Наконец, Даэльрик, в своем желтом облачении похожий на перекормленную канарейку, откашлялся и сказал:

- Ваше Величество, самый яркий свет отбрасывает самые глубокие тени. Когда изучаешь священные тексты Хранителя ...

- Огонь и кровь! - закричал Чазар. - Вы действительно подумали, что мне нужны ваши метафоры? Ни слова больше! Или вы будете изучать свои священные тексты без глаз и языка!

Круглое румяное лицо Даэльрика стало чуть бледнее. Он поклонился и отступил к своим товарищам-жрецам, некоторые из которых чуть отошли от него, будто недовольство Чазара было заразительным.

Джесри предположила, что если кто-то сможет успокоить дракона или хотя бы побудить его перейти к делу, то это либо Халонья, либо она сама. И на этот раз жрица, судя по её виду, не собиралась ничего говорить, хотя она, похоже, и пыталась сохранить серьезное выражение лица, чтобы скрыть своё рвение.

Итак, Джесри предположила, что ей нужно было вмешаться.

- Ваше Величество, - сказала она, - я прошу вас помнить, что другие не видят так далеко и ясно, как вы, - как обычно, она чувствовала себя неловко и немного грязно, сочиняя банальную, льстивую речь, которая требовалась в такие моменты, - но если вы расскажете нам, что вас рассердило, возможно, мы поможем найти лекарство.

Чазар шокировал ее, оскалив свои розоватые зубы в усмешке.

- Вы действительно не знаете, миледи?

Джесри вздохнула. Она хотела быть уверенной, что ее голос останется ровным.

- Нет, Ваше Величество, я не знаю.

- Но я уверен, что вы знаете, что шторм повредил наши припасы.

- Конечно. Но я не понимаю, как эта неудача связана с разговорами об измене.

 - Лгунья! – Взвизгнула Халонья, снова став самой собой.

Пламя охватило посох Джесри, и, решив, что лучше выглядеть сердитой, чем испуганной, она позволила посоху загореться.

- Ваше Величество, я не могу передать вам, как меня тошнит от того, что эта гарпия налетает на меня с одним ложным обвинением за другим.

- Я представляю, - сказал Чазар. - Я сам устал от этого, потому что ты не раз убеждала меня, что она ошибалась. Но ты умеешь управлять духами ветра, а именно сильный шторм уничтожил припасы.

- Сильные ветры ведут себя самостоятельно даже в эпицентрах самых ужасных штормов, - сказала Джесри, изо всех сил стараясь казаться высокомерной. – Это все обвинения, которые могут быть предъявлены мне? Это и злоба Халоньи? Если так, то, может быть, все не так уж плохо.

Но Красный Дракон сказал:

- Нет, миледи. Собственно, это еще не все. Видите ли, как бы я ни сопротивлялся её наветам, я уже начал сомневаться в вас. Вы ... разочаровали меня в некоторых моментах. И когда я разделил эти сомнения, Владычица Дракона убедила меня отправить духа шпионить за вами. Если бы он сообщил мне, что вы ведете себя должным образом, на что я очень надеялся, это успокоило бы мой разум. А если он сообщил о чем-то еще, что ж… - Он пожал плечами.

Джесри прокляла себя за то, что не сбежала, как только убила шипастого дьявола.

- И что же сообщил ваш шпион? – Спросила она.

- Ничего, - ответил Чазар. – Он не пришел на встречу с Хранителем Змей, который призвал его из Ада.

- Тогда мы вернулись к тому, с чего начали, - сказала Джесри. - Против меня нет ни одной улики, и лишь змея, которая беспрестанно льет яд вам в уши.

- Дьявол был невидим, - сказала Халонья. – Только тот, кто разбирается в тайных искусствах, смог бы обнаружить и убить его.

- Нет, если он просто соскользнет с поводка и уйдет домой, - сказала Джесри. - Те из нас, кто «познала злое искусство», знает, что время от времени такое происходит. Ваше Величество, я еще раз отмечу, что нет никаких доказательств, подтверждающих эту клевету, поэтому я могу лишь довериться вашему чувству справедливости.

- Вообще-то, - сказал Чазар, - есть некоторые улики. Поднимите свой посох так, чтобы все могли его увидеть.

Один из Хранителей Змей из свиты Халоньи выступил вперед, встряхнул кусок серой ткани и высоко поднял его. Джесри почувствовала тревогу, когда узнала плащ, который носила в ту ночь, когда разрушала караван с припасами. Судя по всему, кто-то обыскал ее покои и нашел плащ там, где она спрятала ее - на дне сундука.

- Это твое, не так ли? - спросил Чазар. - Кажется, я видел, как ты его носила вскоре после нашей встречи.

Такое Джесри не смогла бы оспорить.

- Это действительно похоже на мой плащ, Ваше Величество. Но что с того?

- Существо, посланное наблюдать за вами, было шипастым дьяволом. Если бы он бросил свои шипы в того, кто носил эту одежду, то на ней остались бы небольшие дырочки с обожжёнными краями. - Чазар посмотрел на жреца. – Покажи пальцами эти дыры.

Джесри выдавила улыбку.

- Если Ваше величество и знает что-то обо мне, так это то, что я часто вызываю огонь.

- Но я никогда не видел, чтобы он прожигал твою одежду.

- Я не всегда была так хороша в своем ремесле, как сейчас.

- В этом есть смысл. Его было бы больше, если бы я заметил эти дыры раньше. Или если бы плащ, когда его нашел слуга Халоньи, не был влажным, как будтокто-то носил его под дождем.

Сердце Джесри колотилось так сильно, что она боялась, что острый драконий слух Чазара услышит это, и от этого звука он разуверится в ней еще сильнее.

- Ваше Величество, вы достаточно проницательны, чтобы понять, что видимость вины может быть сфабрикована.

- Этот аргумент начинает казаться таким же изношенным, как плащ.

- Ваше Величество, я… - она вспомнила, что он не хотел, чтобы ему напоминали, даже косвенно, что она дважды спасла его. - Я имею в виду… я знаю, как я вас «разочаровала». Я тоже разочаровалась. Вы не представляете, как бы я хотел, чтобы мы…продвинулись дальше. Но, тем не менее, вы знаете, что я дала вам больше, чем когда-либо давала кому-то другому. Вы знаете, что если проявите терпение, то наше время придет.

- Шлюха! - завизжала Халонья. - Её лживый язык пытается сбить вас с толку!

- Да, - сказал Чазар, - я боюсь, что это она и пытается сделать. - Слезы текли из его раскосых золотых глаз и прорезали каналы в запекшейся на его лице. Для Джесри внезапное проявление невозмутимого страдания было даже более пугающим, чем его неприкрытый гнев или самодовольное поведение, с которым он играл с ней.

- И как ты можешь обманывать и мучить меня, - продолжал Чазар, - когда знаешь, что я люблю тебя? Когда я дал тебе все! Когда ты была одним из двух людей, которым я доверял! Я должен убить тебя! - он повернулся, чтобы взглянуть на Хасоса. – И павшего рыцаря, что поручился за тебя! - Его взгляд переместился на Никоса Кориниана. - И вероломного советника, который привел тебя в Чессенту.

Чазар встал с престола.

- Я должен очистить весь этот продажный, неблагодарный двор и начать все заново! – крикнул он. - Завершить освобождение Чессенты, уничтожив жестоких и жадных подлецов, которые разлагают ее изнутри! Народ будет петь мне хвалебные гимны! Они будут смеяться и забрасывать вас камнями и навозом, пока вы будете ползать голым и истекать кровью на виселице! Они ...

- О, ради любви ко всем Богам. - Вмешалась Шала.

Чазар уставился на нее, и, по крайней мере, но мгновение его взгляд был наполнен не яростью, а недоумением от того, что кто-то посмел его прервать.

- И чтобы не было никаких сомнений, - продолжила бывший Герой Войны, - я имела в виду настоящих Богов. Я готова заступиться за них, даже если эти трусы не сделают этого. - Она указала на первосвященников резким взмахом руки.

- Да ты сошла с ума. - Сказал Чазар.

Шала усмехнулась.

- Забавно это слышать от вас. Нет, Ваше Величество, я не сумасшедшая. Мне просто надоели ваши истерики. Надеюсь, она закончится пораньше, если я скажу, что это я убила дьявола.

- Ты бы не смогла! – Крикнула Халонья.

- Не будь дурой, - ответила Шала. - В свое время я убивал гораздо более опасных существ. Я осматривала стены и наткнулась на демона. Он напал на мне, и я убила его.

- И никому не удосужились об этом рассказать? - Спросил Зан-акар Зераез.

- Честно говоря, милорд, - ответила Шала, - мне и в голову не приходило, что зверюга прятался там, чтобы наблюдать за покоями госпожи Джесри наверху. Я думала, что она шпионит за мной или пытается меня убить, но я предполагала, что Хранители Змей вызвали его по приказу Его Величества или леди Халоньи. Вот поэтому я посчитала, что не принесу никому пользы, сообщив об убийстве монстра.

- Но ты же не маг и не жрец! - зарычала Халонья. – Ты не могла бы увидеть невидимого дьявола.

 Шала фыркнула.

- Видимо, я знаю о сверхъестественном больше, чем ты, пророчица, но это не вызывает большого удивления. Существуют талисманы, которые наделяют магическими способностями даже обычных людей, типа меня. Вот, смотри.

Двигаясь без особой поспешности, Шала открыла сумку на поясе и вытащила сферу размером с кулак. Объект был настолько черным, что не казался твердым или объемным. Скорее, похожим на дыру, появившуюся в этом мире. Она подбросила его в воздух, и предмет, сопровождаемый удивленными вздохами собравшихся, начал парить вокруг неё.

- Жемчужина короны Чессенты. - Сказала она.

- Тогда это принадлежит мне. - Сказал Чазар.

Шала пожала плечами.

- Признаюсь, я была удивлена, что вы никогда не просили меня отдать её вам. В конце концов, вы же Бог. Я подумал, что если это правда, то вы должны знать об этом, даже если оно появилось после вашего исчезновения. Я думала, что вы хотите, чтобы она осталась принадлежать моей семье.

- Ты ошибаешься. – Ответил дракон.

Джесри наблюдала борьбу на лице Чазара – борьбу, между яростью и нерешительностью.

Она поняла, почему Шала утверждала, что убила шипастого дьявола. Женщина решила, что то, что Чазар в любом случае арестует ее - это лишь вопрос времени - поэтому она была готова подвергнуть себя опасности, чтобы защитить единственного человека при дворе, который иногда мог убедить дракона вести себя разумно и гуманно и который тайно пытался предотвратить грядущую войну.

Джесри не могла опровергнуть эту мрачную логику, но ей не хотелось позволять другим рисковать собой ради нее. Хасосу это сошло с рук, но он не говорил вызывающе или неуважительно. А Шала, мягко говоря, вела себя именно так.

Джесри не знала, как вмешаться, но она хотела попробовать. Волшебница вздохнула и выпрямилась. Судя по всему, краем глаза заметив перемену в ее позе, Шала бросила на нее быстрый, но свирепый взгляд, говорившей красноречивее любых слов.

 - Что ж, я заслужила того, чтобы оставить жемчужину у себя, - сказала Шала. - Вы согнали меня с престола. Вы заставили меня сломать меч Ишуала Каранок. Драгоценный камень может быть моей платой за все это.

- Отдай его мне сейчас же. - Пробормотал Чазар.

- Если вы настаиваете. - Сказала Шала, и черная сфера полетела прямо в голову Чазару.

Халонья закричала. Чазар отскочил в сторону, и драгоценный камень промахнулся. Когда он начал поворачиваться, чтобы, вероятно, атаковать снова, дракон спрыгнул с пьедестала и атаковал Шалу.

Отступая, она сунула руку в рукав и выхватила метательный нож, спрятанный там. Тень пробежала по стали - верный признак магии смерти, которую Джесри почувствовала во внезапном приступе головной боли. Шала подняла плоский кинжал в форме ножа для писем.

Чазар извергнул огонь. Это была ничтожная вспышка по сравнению с мощными взрывами, которые он извергал в форме дракона, но она попала Шале в лицо, и та пошатнулась. Кинжал выпал из ее руки. Драгоценный камень замедлился, отклонился от Чазара и снова поплыл в направлении женщины.

Живой Бог приблизился к Шале и кулаком ударил по ее квадратному покрытому волдырями лицу. Ее колени подогнулись, а он схватил ее за предплечья пальцами, покрывшимися красной чешуей. Его когти пронзили ее одежду и плоть под ней. Он открыл рот, полный клыков, и наклонил голову, чтобы разорвать ее шею.

- Вы точно хотите этого? - Вмешалась Джесри.

Чазар оглянулся.

- Что? - Рявкнул он.

- Я просто подумала, что вы собираетесь сделать что-то быстро и необдуманно, так?

Дракон перевел дух.

- Ты права.

 Он швырнул Шалу на пол, схватил черный камень из воздуха и смотрел на него, пока тот не перестал пытаться вырваться из его хватки. Затем он сердито посмотрел на ближайших стражников.

- Вы! Похоже, вы спали, когда эта сука пыталась меня убить! Теперь-то вы проснулись и готовы отвести ей в темницу?

Пока солдаты тащили Шалу, Джесри не могла судить – правильно поступила она, или нет. Возможно, все, что ей удалось сделать - это приговорить своего спасителя к долгой мучительной смерти от пыток, потому что Чазар, несомненно, принял меры к тому, чтобы никто не больше не сбежал из его темницы. И все же она не могла стоять сложа руки и смотреть, как убивают её союзника.

На данный момент, решила волшебница, все, что она может сделать, это убедиться, что акт самопожертвования Шалы не прошел напрасно. А это наверняка было сознательное самопожертвование. Шала ни за что бы не поверила в то,  что камень и нож, какими бы могущественными они ни были, смогут убить Красного Дракона.

Чазар начал ходить по комнате, вглядываясь в одно лицо за другим. Без сомнения, он искал признаки нелояльности. Опасаясь возможных последствий съеживания, люди встречали его взгляд как можно прямее.

Джесри нахмурилась.

- Ваше Величество. - Позвала она.

Чазар повернулся к ней. Его зубы снова стали похожи на человеческие. На его пальцах виднелась лишь намек на чешую, а ногти были чуть длиннее обычного размера. Джесри предположила, что это уже что-то.

- Да? - Спросил он тоном, более мягким, чем за весь сегодняшний день.

- Разрешаете ли вы мне покинуть Лутчек? - спросила она. - Я могу уйти из города к закату. Само собой, я не унесу с собой ни одного подарка, который вы мне подарили, дабы не тратить дополнительного времени на сборы.

Чазар моргнул.

 - Что?

- Я полагаю, что действия Шалы Каранок оправдали меня. Тем не менее, я разочаровал вас, и вы мне больше не доверяете. Так что для меня было бы неправильно и эгоистично оставаться при дворе. Вам нужны надежные и верные советники, особенно накануне войны.

Некоторое время он молча смотрел на нее. Ее сердце упало, когда она решила, что инстинкты ее подвели. Ей не следовало подталкивать и заставлять его делать выбор сейчас.

Но затем он подошел к ней. Вблизи она почувствовал запах крови, покрывшей его, а также дыма и огня.

- Нет, - сказал он, - нет, нет, нет. Я не разрешаю тебе. Мои искренние извинения. Очевидно, Шала была нашим предателем все это время, а не ты, - он ухмыльнулся. - К счастью, из-за её нападения все вопросы о её лояльности мигом отпали.

- Нет! – Закричала Халонья.

Чазар вздохнул и повернулся в ее сторону.

- Моя дорогая, упрямая дочь...

- Подумай об этом! - Халонья говорила на ходу. Пока она шла, её пышное одеяние развевалось, а амулеты и цепи звенели от столкновений друг с другом. – У ведьмы в комнате был мокрый плащ. Это что-то должно значить!

- Почему? - Спросил Чазар.

 Джесри могла бы объяснить это сама, но вот Халонья. Судя по её глупому лицу, не могла сделать этого. Все, что она смогла выдавить из себя, это:

- Потому что!

Оцепеневшая от нежелания, Джесри все же решилась и опустилась на колени перед Халоньей. Она склонила голову, как скромная просительница, ожидающая разрешения поцеловать украшенный драгоценностями изгибающийся носок туфельки жрицы.

- Высшая леди, - сказала она, - прошу прощения. За то, что я сделала, что настроила вас против себя, и за каждое недоброе слово, сказанное с тех пор, как мы встретились. Я знаю, что вы мудры и благоразумны, и что ваша личность священна. Я знаю, что наш Бог хочет, чтобы мы были друзьями. И все же мне было трудно избавиться от недоброжелательности. Возможно, я просто ревную вас к нему.

Халонья уставилась на нее. Джесри ни за что бы не смогла поверить, что это сработает.

Чазар улыбнулся Халонье.

- Миледи? – Спросил он.

Хотя жрица все еще дрожала от разочарования, она была достаточно предусмотрительна, чтобы дать живому Богу то, чего он так явно хотел. Она с шипением вздохнула и чуть приглушенным голосом сказала:

- Конечно, я прощаю вас, Джесри. Сестра. Все, чего я когда-либо хотела, это убедиться, что вы верны нашему хозяину.

Чазар выпустил черный камень, и тот начал плавать и кружить вокруг него, как и вокруг Шалы. Затем, либо забыв, либо не заботясь о том, что Джесри было трудно прикоснуться к нему, он схватил ее окровавленной рукой и поднял на ноги.

Он обнял ее одной рукой, а другой - Халонью, после чего притянул обоих к себе.

- Наконец! - сказал он - Наконец.

Желудок Джесри сжался. Ей казалось, что она либо оттолкнет его, либо её стошнит, но она держалась.

Тем временем Халонья взглянула на нее, и по её взгляду было понятно – их вражда не закончена.

Джесри понимала, что её заговор можно было бы раскрыть еще дюжиной способов, и это наверняка случится, если весь этот спектакль продлится чуть дольше.

Гаэдинн, - подумала она, - Аот, Кхорин – где же вы?

* * * * *

Баласар наблюдал, как Неллисс устанавливала деревянную треногу. На деревянных ножках были вырезаны руны, и в том месте, где они встречались, крепилась кожаная чаша.

Медленно, с некоторой преувеличенной церемониальной осторожностью, посол имаскари вставил свой хрустальный шар в гнездо. Затем он обошел треногу, переставляя руки в новое положение, на каждом шагу распевая одну и ту же строчку заклинания.

Рядом Джемлех своей тростью нарисовал в воздухе серебристый поблескивающий изгиб. Он нарисовал овал, и когда тот был готов, от краев мерцание устремилось к центру, сделав овал похожим на зеркало.

Бири открыла свой бурдюк и пролила струю воды на пол пещеры. Шепча, она провела своей палочкой из застывшего облачного вещества снизу вверх, из-за чего казалось, что она заставляет жидкость подниматься. В конце концов, она превратилась в туман. В клубках пара проявлялись и исчезали неясные образы.

Когда их приготовления были завершены, каждый волшебник начали бормотать собственные заклинания, пока Баласар не почувствовал, что вот-вот взорвется от нетерпения. Наконец Джемлех повернулся и сказал:

- Прости, драконорожденный. Прорицание по-прежнему не работает. Я почти уверен, что Гестаниус наложила чары, которые блокируют магию.

Неллисс вынул шар из чаши.

- Я согласна.

- Я тоже. - Сказала Бири. Ее миниатюрное облако раздвинулось и исчезло.

Баласар нахмурился.

- Хорошо. Мы их не видим, но это не значит, что мы не можем до них дотянуться. Мы более или менее знаем, где они были, когда случился обвал.

- К сожалению, - начал Джемлех, - лишь «более или менее»  недостаточно, когда мы говорим о перемещении в пространстве. Учитывая охранные чары Гестаниус, магия либо вообще не сработает, либо она может телепортировать тебя прямо в толщу камня.

- Тогда нам придется проложить туннель, - сказал Баласар. - Я полагаю, у вас есть заклинания, которые помогут разобрать обвал.

- В некоторой степени, - сказал Джемлех. - Опять же, было бы полезно, если бы мы точно знали, в каком направлении копать. Нам также необходимо действовать достаточно осторожно, чтобы не спровоцировать новый обвал. Но мы это сделаем, если вы прикажете. В конечном итоге это ваша экспедиция. Императрица приказала мне и моим людям помогать сэру Медрашу, сэру Кхорину и вам.

Баласар хмыкнул.

- Медраш - лидер. Вот почему мы должны вернуть его.

- Мы можем поговорить наедине? - Спросила Бири.

- Если хочешь. - Ответил Баласар.

 Они отошли на несколько шагов по направлению к парящему зеркалу Джемлеха, пока сверкающий овал не начал втягиваться внутрь себя и не исчез.

- Я знаю, что ты отказываешься верить, что Медраш и Кхорин мертвы, - пробормотала Бири, - как и я. Я тоже отказываюсь верить в это.

- Хорошо.

- Но играем в гонки со временем, - продолжила она. - Мы пытаемся убить Гестаниус вовремя, дабы предотвратить войну, в которой Тимантер не сможет выиграть. Ты должен спросить себя – чего бы хотел Медраш?

- Абисс подери, он мой брат по клану и лучший друг! Я не могу просто бросить его... как и Кхорина.

- Нам остается только надеяться, что этот проход куда-то ведет. Если это так, то Кхорин найдет выход.

- Ты думаешь, что Кхорин и Медраш смогут вдвоем отбиться от ртутного дракона и его слуг?

- Если и есть воины, способные на это, то только они.

- А еще ты думаешь, что мы сможем найти верный путь без дварфа-направляющего?

 - Ты сам сказал, что есть основания полагать, что эти имаскари хорошо разбираются в Подземье. И я сама видела намеки на это. Они не Кхорин, но не бесполезны.

Баласар закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем он повернулся к Джемлеху и Неллисс.

- Новый план.

* * * * *

Глядя из-за маленькой корявой сосны, Гаэдинн наблюдала за темной фигурой, сидящей на гранитном выступе. Ночью он видел лучше, чем большинство людей – в противном случае практика помогла бы ему додумать то, что он разглядел бы в темноте - но все же это был не первый раз, когда он хотел, чтобы его глаза справлялись с темнотой не хуже, чем глаза Аота или, хотя бы, Кхорина. Хотя, если подумать, то может и не надо ему это – голубое свечение из глаз сильно подпортило бы внешность Гаэдинна.

Он прикрыл рукой рот, раскрывшийся в зевке. Гаэдинн проснулся раньше времени, но эту работу он не мог поручить Аоту. Он не мог сказать почему – наверное, сложившаяся ситуация казалась ему головоломкой, которую он должен разгадать.

Тень поднималась и исчезла с другой стороны ее насеста.

Прилив возбуждения смыл сонливость Гаэдинна. Он обогнул сосну и вскарабкался на выступ. По ту сторону его укрытия не было тропы, а Гаэдинн вынужден был признать, что по дереву он карабкался лучше, чем по скалам. Тем не менее, ему казалось, что он добрался до вершины склона с минимумом шума.

Его движения стали еще тише, когда эльф ступил на путь, по которому пошла Сон-лиин. Он решил, что ему нужно последовать за ней. Гаэдинн вытащил стрелу из колчана и положил ее на свой лук.

 Человек, ожидавший Сон-лиин, находился там, где узкая извилистая горная тропа расширялась в относительно широкое и ровное пространство. Гора была обнесена стеной с трех сторон и обрывалась отвесной скалой с четвертой.

Поляна была достаточно далеко от лагеря, чтобы никто не увидел и не услышал пару. Гаэдинн был рад, что они не собирались шептаться, ведь ему не придется подкрадываться слишком близко.

У худощавого дженази, укрытого в тени, были округлые, сутулые плечи. Бледно-голубое мерцание, играющее по прожилкам на его лице и руках, указывало на то, что он был дженази шторма. Гаэдинн был почти уверен, что это был Йемер, но до тех пор, пока он не услышит его голос, он не сможет сказать точно.

- Что ж, - сказал дворянин, - благодаря этому несчастному медузе и его карте, мы добрались сюда быстрее и с меньшими потерями, чем я хотел.

Сон-лиин не ответила. Гаэдинн не удивился. Он не был чародеем, но с того дня, как его отец передал его эльфам, он умел различать её, и смог определить, что девушка была под гипнозом или что-то в этом роде.

- Но все еще может получиться, - продолжил Йемер. - Я собираюсь предупредить Виршекеллабекс о нашем приближении. А ты тем времен сделаешь все возможное, чтобы убедить всех подойти к его логову по северной тропе. А когда они попадут в засаду, ты нападешь на них. Если бы я уничтожил всю экспедицию в одиночку, я бы получил больше очков, но и так неплохо.

 Про себя Гаэдинн выругался самым тяжелым оскорблением, какое только было в его репертуаре, ведь Йемер явно говорил об Игре - ксорвинтаале. Это означало, что он был драконом в обличье дженази, как Чазар, и был сложным противником, с которым Гаэдинн, мягко говоря, не смог бы  справиться в одиночку.

Но ему придется. Если он отправится за помощью, то по возвращению Йемер может уже ускользнуть.

Он положил на лук одну из немногих оставшихся магических стрел, вышел на открытое пространство и прицелился.

Йемер, краем глаза заметивший эльфа, начал разворачиваться. Тут же в его грудь вонзилась стрела. Гаэдинн не был уверен, что он попал в сердце, но если нет, то, по крайней мере, проткнул легкое.

Йемер упал на изогнутую каменную стену. В то же мгновение черные тени, похожие на шипы, вонзились в его кожу. Эффект шел изнутри стрелы, наружу, вниз по конечностям дракона и вверх к его голове. Казалось, что тени сгущаются и пытаются пробиться сквозь плоть дракона.

Некоторое время он бился в судорогах, а затем безвольно обмяк. Гаэдинн остался на месте и выпустил еще несколько стрел в то, что, как он надеялся, было трупом. Сон-лиин просто стояла и смотрела на Йемера, как будто ожидая дальнейших указаний.

И тогда Йемер начал расти.

Крылья и хлесткий хвост вырвались из тела дженази почти моментально, в то время как остальные конечности начали постепенно расти и утолщаться. Гаэдинн потянулся за другой зачарованной стрелой, но заметил, что Сон-лиин все еще стоит неподвижно рядом с трансформирующимся существом. Судороги Йемера могли сбить её с ног или с обрыва, даже если дракон не хотел этого.

Эльф подбежал к дженази, схватила ее и потащила назад.

- Очнись! - Крикнул он. На самом деле, он не ожидал, что от этого будет хоть какой-то эффект, да его и не было.

Когда он оттащил девушку в безопасное место, Йемер завершил свою трансформацию. В своей естественной форме дракон имел светящиеся  голубые глаза и серую чешую, блестевшую в лунном свете. Шипы, выросшие под нижней челюстью и на затылке, чем-то напоминали бороду и волосы. Гаэдинн с облегчением увидел, что существо, по крайней мере, не смогло излечить свои раны во время превращения - стрелы все еще торчали из его тела, а теневые шипы так же цеплялись за плоть, хотя и казались теперь намного меньше.

- Убей его. - Прорычал дракон.

Сон-лиин вырвалась из хватки Гаэдинна, выхватила нож из своих ножен и ударила его в живот. Застигнутый врасплох, эльфу все же смог увернуться. Полностью уйти от удара не удалось, но лезвие прошлось лишь по поверхности плотного кожаного корсета.

Гаэдинн ударил Сон-лиин кулаком в челюсть. Когда она пошатнулась и упала, Йемер раскрыл челюсти.

Эльф отпрыгнул. Драконье дыхание ударило по месту, которое только что покинул лучник, и, подобно дубинке, оно оставило на земле вмятину.

Тогда Йемер, казалось, рванул вперед. Гаэдинн знал это - или знали его инстинкты - что дракон на самом деле не изменил своего положения. Но внезапно его длинное лицо, а конкретно раскосые светящиеся глаза, оказались так близко, что они были единственным, что эльф мог увидеть или, по крайней мере, на чем мог сосредоточиться. Ему казалось, что весь мир наклонился и начал переворачиваться.

- Кореллон! – Ахнул эльф.

Он не был жрецом, так что никакой ливень божественных сил не спустился на него в ответ на его зов. Но, возможно, имя Великого Защитника помогло ему сосредоточить свою волю. В любом случае, земля под ногами улеглась, а взгляд дракона перестал быть таким притягательным.

Йемер взревел и бросился вперед. Это было быстро, но, тем не менее, немного прихрамывал – раны давали о себе знать. Поспешив назад, Гаэдинн сумел опередить его.

Возможно, решив, что в своем нынешнем состоянии он не был быстрее или проворнее своего врага, Йемер остановился там, где все еще лежала ошеломленная Сон-лиин. Он поднял когтистую переднюю лапу над ее телом.

- Сдавайся, - сказал он, - или я раздавлю ее.

Гаэдинн рассмеялся.

- Я был готов помочь ей, но не собираюсь кончать жизнь самоубийством  ради неё.

Размахивая рукой, привлекая внимание к движению, другой рукой он потянулся к еще одной зачарованной стреле в колчане.

Возможно, опасаясь хитрого лучника, Йемер решил не исполнять свою угрозу и вновь накинуться на врага. Он просто атаковал снова, и если он при этом наступил на Сон-лиин – а Гаэдинн не мог сказать точно - это было не преднамеренно.

Эльф понимал, что у него нет времени на то, чтобы выстрелить из лука. Когда дракон накинулся на него подобно змее, он уклонился и воткнул стрелу, как кинжал, в голову своего противника. Но сила его мышц не могла сравниться со смертоносностью лука, и древко лопнуло, когда наконечник столкнулся с чешуей дракона. Магия внутри стрелы высвободилась с потрескивающей вспышкой, ужалившей пальцы лучника.

Понимая, что у него нет никакого шанса на то, чтобы восстановить дистанцию, необходимую для стрельбы из лука, Гаэдинн отбросил своё главное оружие и выхватил с пояса короткие мечи. Они не принесли ему много пользы - Йемер атаковал его так безжалостно, что эльфу оставалось только уворачиваться и уклоняться от острых клыков и цепких когтей, от взмахов крыльев и ударов хвоста. Лишь изредка Гаэдинн мог контратаковать, да и то это не приносило большой пользы.

И хотя пространство, поначалу похожее на небольшую арену без стен, казалось достаточно просторным, теперь оно было полностью занято драконом. Гаэдинн неоднократно находил себя на краю каменного выступа или прижатым к скале. Все чаще и чаще атаки дракона отставали от движений лучника всего на мгновение или два.

Он изо всех сил пытался придумать хитрость, которая могла бы его спасти. Ничего не приходило в голову.

Но затем с неба упали два луча ослепительного света. Они впились Йемеру в спину, и он взревел и содрогнулся. Рев внезапно оборвался, когда вынырнувшая из темноты Эйдер налетела на дракона и клювом вырвала большой кусок мяса из его затылка. Она тут же выплюнула его - возможно потому, что на нем были шипы.

Йемер рухнул, и Эйдер отскочила прежде, чем огромное тело упало на землю. Сразу же на землю приземлился Джет с Аотом и Церой на спине.

Гаэдинн еще секунду наблюдала за Йемером, и, убедившись, что, несмотря на судороги, дракон действительно умер, он поспешил к Сон-лиин.

Каким-то чудом, учитывая все выпады и атаки Йемера, она осталась невредимой. Когда эльф подошел, она неуверенно села и с оживлением и недоумением на лице простонала:

- Что случилось?

Гаэдинн начала было отвечать, но поняв, что он так устал, что сможет лишь прохрипеть, перевел дыхание.

- Это Йемер, - сказал он, кивая в сторону трупа дракона. - Как ты можешь заметить, он был драконом и использовал свои умения, чтобы контролировать тебя и заставлять делать вещи, подвергающие опасности всех нас. Но теперь с тобой все будет в порядке.

Эйдер подошла к Гаэдинну неровной походкой грифона. Он взъерошил перья на ее шее.

- Хорошая девочка, - сказал он, - хорошая девочка.

- Да, это так, - сказал Аот, спешившись. - И тебе повезло. Самостоятельно сразиться с драконом было дерзко даже по твоим меркам.

Гаэдинн ухмыльнулся.

- На самом деле эта сторона ситуации застал меня врасплох. Было бы полезно, если бы парень с заколдованными глазами заметил, кем на самом деле была изменником.

Аот пожал плечами.

- Они не видят оборотней, потому что те изменяют свою внешность не магией. Тебе повезло, что мы услышали его рев.

- О, да, - сказал Гаэдинн, - хотя в случае необходимости я бы как-нибудь прикончила его.

 - да уж наверняка. – Вставил Цера.

Аот еще раз взглянул на тело Йемера, содрогнувшееся в последний раз.

- Шкура выглядит точно так же, как шкура драконьего отродья, который напал на нас в Орлиной Идиллии.

Цера пробормотала слово, от которого головка ее золотой булавы засветилась, так что она тоже могла хорошо разглядеть тело.

- Другими словами, он блестит, как сталь. - Мрачно сказала она.

- В этом есть смысл, - сказал Аот. - Судя по тому, что я слышал, стальные драконы любят принимать внешность людей или эльфов.

- Но они же металлические, - сказала Цера. - Я не ожидала, что они примут участие в грязной игре Тиамат.

Гаэдинн ухмыльнулся.

- Повелительница Солнца, простите меня, если сказанное противоречит догматам вашей веры, но хорошее никогда не бывает таким хорошим, каким оно должно быть, а зло часто бывает ничуть не хуже.

- Давайте вернемся к более практичным вещам, - вмешался Аот. - Важно то, что если это Йемер пытался убить нас в Эйрспуре, а значит есть основания полагать, что Виршекеллабекс знает о нашем приближении.

- Йемер так не думал, - ответил Гаэдинн. Он перестал чесать Эйдер, а грифон повернула голову и укоризненно посмотрела на него. Он фыркнул и продолжил двигать рукой. - Он собирался улететь вечером и рассказать ему все об этом. Если бы я не остановил его.

- Да, - сказал Аот, - ты герой, я понял. Напомни мне когда-нибудь купить тебе кружку эля. А теперь, может вернемся в лагерь?

 - Позволь мне забрать свой лук, - сказал Гаэдинн. Он поднял его и был рад обнаружить, что Йемер на него тоже не наступил. Он ухмыльнулся Сон-лиин. - Как насчет того, чтобы обратно полететь со мной и Эйдер? У нее нет седла, но я могу подержать тебя.

 Сон-лиин улыбнулась.

- Было бы неплохо.

Он держал в одной руке лук, а другой поддерживал дженази, управляя грифоном только коленями и голосом, ведь даже Эйдер нуждалась в руководстве для полета назад в лагерь, путь и короткого. Убрав оружие, Сон-лиин обвила руки вокруг тела Гаэдинна и обняла его.

- Ты когда-нибудь летала раньше? – Спросил эльф.

- Нет. - Ответила она.

- тогда, наверное, после этой небольшой прогулке ты будешь мечтать о собственном летающем животном.

После этого она замолчала на несколько ударов сердца. Глядя вниз, она подумала о том, сколько черных гор и долин, сколько человек можно разглядеть в этой темноте. Затем она спросила:

- Что заставило тебя подумать, что я нахожусь под чарами?

- Я тоже вырос, скитаясь и охотясь в дикой природе. Не совсем такой дикой, как ты, но все же. Я подумал, что ты, должно быть, должна контролировать себя лучше, чем в последнее время. В противном случае ты бы не выжила. Ну а еще я услышал, как ты сказал Цере, что загадочным образом забыла предупреждение своего отца о путешествии по ущелью с голубым туманом в это время года.

Сон-лиин хмыкнул.

- Но ты был таким… пренебрежительным. Я думал, ты винил меня во всем. Что ты меня ненавидишь.

- Я предположил, что кто бы ни контролировал твой разум, он предпринял шаги, чтобы убедиться, что об этом никто не узнает. Я хотел, чтобы он поверил, что единственный, кого ему не нужно опасаться – это я.

– Ну у тебя хорошо получилось.

Гаэдинн улыбнулся.

- Тебе тоже следует поучиться этому. Во всем мире не сыщешь более полезного навыка.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

25 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Сияние клинка Медраша потускнело. Он раздраженно хмыкнул. Потребовалось лишь небольшое усилие его воли паладина, чтобы сталь засияла с прежней яркостью, но постоянная нужда в этом постепенно истощала божественную силу, которая могла понадобиться ему в бою. И Медрашу, и Кхорину приходилось драться каждый раз, когда бледные безглазые звери выскакивали из нор или падали с потолка.

Но единственной альтернативой освещению пространства была тьма, а это неприемлемо. Медраш дышал медленно и глубоко, выдыхая разочарование и тревогу и призывая на их место стойкость и уверенность. Когда он почувствовал, что взгляд Неистовой Верности обратился к нему, он полоснул воздух. Клинок вспыхнул ярче.

К сожалению, это не сделало вид спереди менее зловещим. В нескольких шагах впереди пол широкого тоннеля, по которому он и Кхорин шли, поднимался, подобно крутому склону.

- Я не уверен, что это правильный путь,- сказал Кхорин. – Давай еще раз посмотрим на то, что позади.

Оглядевшись в поисках потенциальных угроз, они пошли назад тем же путем, которым пришли сюда, и вернулись к трупу последнего зверя, который напал на них. Он был похож на огромную бесшерстную уродливую летучую мышь, но не летал, а ползал. По внутренней поверхности его крыльев были разбросаны кольца-присоски. Когда дварф и драконорожденный приблизились к телу, крошечные чирикающие падальщики отбежали от него. Разорванная плоть уже пахла гнилью.

- На этом хватит. - Сказал Кхорин, понизив голос.

- Ты же не думаешь, что пропустил ответвляющийся туннель, не так ли? – спросил Медраш так же мягко.- Ты просто хотел вернуться достаточно далеко, чтобы, ртутный дракон, если он притаился на вершине того склона, не смог нас подслушать.

- Ты прав, - сказал дварф. - Хотя это не поможет, если он просочится через трещину в стене. Но я думаю, что если он действительно устроил засаду на вершине подъема, то какое-то время он останется на месте. Ты согласен, что он, вероятно, там, наверху?

- Определенно,- сказал Медраш. - Слуги дракона не остановили нас. Может быть, он от них этого и не ждал. Может быть, они просто должны были ослабить нас или дать дракону лучшее представление о том, на что мы способны. Во всяком случае, возвышенность- идеальное место для того, чтобы сам дракон устроил нам засаду. Как только мы поднялись до середины, он высунулся бы и обдал нас своим дыханием.

- Что было бы очень прискорбно, - подхватил Кхорин, - потому что нам нужно подняться по склону. Если отсюда и есть выход, то он там. Вопрос в том – можем ли мы сделать что-то, чтобы остаться в живых во время подъема.

Медраш нахмурился и вспомнил все заклинания, которым научился, используя мощь Торма.

- Да. Начнем с благословения. Если мы будем сильнее, то доберемся до вершины склона намного быстрее.

Он снова привлек силу своего Бога. Казалось, что она льется с высоты и в то же время поднимается изнутри паладина. Покалывающий прилив жизненных сил смыл усталость и болезненность с его мышц. Его мысли сосредоточились с какой-то бесстрашной ясностью. Кхорин начал разминать свои массивные плечи и оскалил зубы в ухмылке, ощутив тот же эффект.

- Хорошо,- сказал наемник. - Давай сделаем это.

Они вернулись к подножию холма. Снова осмотрев его, Медраш решил, что в некоторых местах подъем был настолько крут, что он никогда не смог бы подняться наверх, не помогая себе руками. Без света ему тоже не обойтись, но, к счастью, он мог привязать свой палаш к поясу. Драконорожденный позволил оружию повиснуть на кожаной петле, и они с Кхорин начали карабкаться наверх.

Это было труднее, чем он ожидал. Некоторые камни были мягкими. Они рассыпались, когда он хватался за них или наступал ногой, а затем катились вниз по склону. Висячий меч продолжал раздражающе бить его по ноге.

Но главная проблема заключалась в том, что в таком положении лезвие освещало не так много пространство, как когда он держал его в руках как факел. И все же свет был нужен, чтобы он сумел заметить ртутного дракона до того, как он обдаст их с Кхорином своим дыханием. Следуя заветам старейшин клана, Медраш продолжал вглядываться в темноту, выискивая намеки на движение.

Хотя он знал, что это всего лишь своего рода иллюзия, казалось, что ему и Кхорину потребовалась целая вечность, чтобы взобраться даже до середины. Тут они были в идеальной позиции для того, чтобы напасть на них – слишком далеко от вершины, но слишком высоко для падения. Если дракон действительно наверху, то он должен был что-то предпринять…

Там! Движение во тьме! Медраш затаил дыхание, чтобы выкрикнуть святое имя Торма, но в самый последний момент увидел, что ничего твердого, настоящего не сдвинулось с места. Тень просто переместилась вслед за раскачивающимся светящимся мечом.

Полегче, подумал он, полегче. Не трать силы. Не позволяй грязному существу знать, что ты готов к этому.

Он подтянулся наверх, и столкнулся с тем, что ему было необходимо ухватиться за скалу обеими руками. Когти его второй руки слегка поцарапали гранит, заставив доспех тихонько звенеть.

 И тогда Кхорин закричал:

- Там!

 Медраш всмотрелся в темноту, но ничего не увидев, перевел взгляд на дварфа. Кхорин указывал на левую сторону уступа. Медраш посмотрел туда и так никого и не увидел, но почувствовал приближающееся зло.

Этого было достаточно. Он собрал в едино праведный гнев Торм и свой собственный, метнув его во тьму.

Белый свет вспыхнул на вершине холма. Ртутный дракон, обожжённый и с обугленной чешуёй, взревел и заметался. 

Но он не упал и через мгновение, когда свет померк, выгнул шею над вершиной склона так, что это напомнило Медрашу рыбака собирающегося забросить удочку в воду. А рыбой был Кхорин, оказавшийся прямо под широко распахнутыми челюстями.

Медраш сконцентрировал больше силы Торма, сжал кулак и отдернул руку назад. Сотканная из серебристого мерцания огромная призрачная перчатка появилась в воздухе, схватила дракона за затылок и дернула.

 Медраш знал, что он направил недостаточно силы Торма, чтобы сломать шею дракону или, хотя бы, повалить его, но неожиданный рывок отдернул его голову как раз в тот момент, когда из пасти вырвался поток ядовитого пара.

К сожалению, попадание этого оружия не зависело от точности стрелка. Ядовитое облако охватило большое пространство и, казалось, что наиболее плотная его часть попала в дварфа. Рискуя упасть, он отшатнулся в сторону, и облако задело его лишь краем. И хотя Кхорин все равно вскрикнул, Медраш надеялся, что он избежал смертельной раны или тяжелой травмы – в темноте он ничего не мог разглядеть.

Но у Медраша не было еще и времени. Ему повезло, но он не мог бороться с драконом, когда его руки держались за выступы на склоне. Он должен был быстро подняться на уступ и надеяться, что Кхорин присоединится к нему вовремя.

К счастью, поскольку теперь враг показал себя, паладин мог использовать еще одну из своих способностей, чтобы сократить дистанцию. Когда Кхорина вырвало, Медраш вновь воззвал к Торму, ощутил прилив энергии, а затем пополз вверх. Его продвижение было в два раза быстрее, чем раньше, а все потому, что теперь он не полз, а карабкался с ловкостью жука. Сила Неистовой Верности свела на нет вес драконорожденного.

Эффект длился ровно столько, сколько ему потребовалось, чтобы влезть на выступ. Мгновенно на него набросился ртутный дракон. Паладин отпрыгнул назад и чуть не упал с вниз, но огромные клыки сомкнулись, так и не задев его торса.

Медраш попытался ответить, но еще не восстановил равновесие и был слишком медлительным. Дракон одернул голову и оттопырил лапы с когтями. Паладин снова увернулся и даже сумел порезать один из его пальцев, но рана была слишком неглубокой.

Бой продолжался в том же темпе еще несколько отчаянных моментов. Драконорожденный пригибался и уклонялся от атак, которые могли разорвать его. Время от времени он наносил удары уколами или порезами, но никогда не наносил врагу большого урона. Даже когда он использовал силу Торма, чтобы усилить удар или на мгновение зацепить ноги врага за уступ, его меч так и не достиг ни одной жизненно важной точки.

Он сомневался, что сможет продержаться долго. Либо он сделает ошибку, либо начнет уставать и замедлится, а дракон убьет его. Осознание не испугало его, только не с благословением Бога, проясняющим его мысли и укрепляющим его решимость. Но сводило с ума осознание того, что Кхорин, Баласар и другие его товарищи могут умереть, что сам Тимантер может в конце концов пасть перед армией Чазара, если Медраш здесь и сейчас не найдет способ победить.

Пасть ртутного дракона широко раскрылась, и его голова метнулась к паладину. Он низко опустился, упершись левой рукой в ​​пол. Голова чудища пронеслась над Медрашем, и он с ревом и силой Торма в руках и мече направил клинок прямо в горло врагу.

Лезвие вошло недостаточно глубоко. Кровь хлынула из новой раны, но дракон так и не дрогнул. Он мгновенно поднял переднюю лапу, чтобы топнуть. Медраш отступил, заставив дракона развернуться. Поняв, что ему не выбраться из-под него, паладин поднял острие меча, чтобы проткнуть лапу, когда та опустится.

Но этого не случилось. Ртутный дракон дёрнулся и зарычал, и Медрашу наконец удалось выбраться. Он посмотрел через уступ. Кхорин добрался до вершины и воткнул свой боевой топор в бедро монстра.

Над драконом заструились потоки разноцветного дыма, напоминающие головы на длинных шеях, которые вполне осознанно намеревались нанести удар по Медрашу. Он не знал точно, что произойдет, если одной из них удастся коснуться до него, но предполагал, что это как минимум нарушит его концентрацию. Не позволяя этому случиться, паладин уклонился от потока голубого пара, потом увернулся от удара зеленого и отошел от ниспадающего белого. Белая голова ударилась об пол и приняла бесформенную структуру, но вновь собралась в единое целое, когда шея поднялась.

Ртутный дракон отпрыгнул назад, но, к сожалению, не вытянул дымные шеи до их максимума. Возможно, это движение застало Кхорина врасплох, а может быть, он просто слишком запыхался, чтобы следить за существом. Он запнулся, а дракон глубоко вдохнул и откинул голову назад. Его дыхательное оружие вновь было готово, и дракон намеревался вновь обдать им дварфа.

 - Убирайся, ибо так велит Торм! - взревел Медраш. Один за другим, извиваясь, как паразиты, которых доктор щипцами выдергивал из кожи пациента, шеи туманных голов вырывались из-под чешуи ртутного дракона.

Вырывание с корнем заставило дымные головы атаковать еще яростнее, чем прежде, и когда Медраш пригнулся, увернулся и переложил меч обратно в ведущую правую руку, ему показалось, что за свой успех он может заплатить жизнью. Но когда он разрезал черную голову, она и ее копии приняли бестелесную форму, а затем и вовсе растворились.

 Возможно, не в силах проглотить своё ядовитое дыхание, ртутный дракон повернул голову и выплюнул его на сталагмит. Это сделало существо уязвимым для удара. Кхорин набросился на него с высоко поднятым топором.

 Медраш ненавидел драконов, но все равно кричал:

- Стой!

* * * * *

Аот нашел место, где каменистая земля поднималась, постепенно переходя в подножье скалы. Если кто-то подползет к краю, как это сделали он, Мардиз-сул и несколько других дженази, то он будет полностью скрыт от чужих глаз. Не боясь посторонних, он мог бы выглянуть и осмотреть Голову Старика, которая в отдалении действительно напоминала голову с бело-серым пятном наверху, похожим на волосы.

Мардиз-сул глубоко вздохнул, а затем сказал:

- Ну, выглядит не так уж плохо.

Аот улыбнулся.

- Отличный настрой. Но на самом деле все еще хуже, чем кажется - рядом с вершиной парит земляной остров. Его окружаютоблака и магия, скрывающая остров от чужих глаз. Любых, но не моих.

Решимость на лице огненного дженази исказилась в смятении.

- И здесь логово Виршекеллабекса?

- Там есть какой-то мост, соединяющий остров и гору, поэтому я предполагаю, что, по крайней мере, некоторые из Хранителей Змей тоже там.

- Но разве это не усложняет ситуацию?

Аот, думал, что усложняет, но знал, что должен излучать уверенность на благо Огненных Истребителей.

- Это всего лишь еще одна проблема, которую нам нужно решить. Ну, пойдем все обдумывать.

Они поползли назад, пока не смогли встать и быть незамеченными. Затем самые привередливые из них отряхнулись и присоединились к остальным членам отряда, развалившимся в своих седлах, пожевывая пироги или растущую здесь чернику в ожидании развития событий. Все они вопросительно посмотрели на Аота и его спутников.

Они нервничают, - сказал Джет, передавая свои слова ментально. - Ведь теперь мы как никогда прежде близки к логову дракона.

 Я это исправлю.

 Или сделаешь в десять раз хуже.

- Ладно, - начал Аот, - слушай меня! Вот орешек, который мы должны расколоть. – Он образно обрисовал ситуацию.

Как Аот и ожидал, это напугало многих из них. Их глаза расширились, после чего начались перешептывания. Он выпустил в воздух из наконечника копья свистящую вспышку, дабы привлечь к себе внимание дженази и не дать им пропитать друг друга страхом.

- Мы можем это сделать,- сказал он. - Помните, грифоны могут летать, как и дженази воздуха.

- Капитан Фезим прав! - Сказала Сон-лиин, и Аот не сомневался в ее искренней поддержке. Она стремилась выполнить миссию, как ради достижения цели, так и для того, чтобы доказать, что она не является обузой, которой казалась на начальном этапе путешествия.

Но он также подозревал, что в каком-то смысле она делает это для Гаэдинна. Она проводила с ним много времени с тех пор, как он разоблачил Йемера, и Аоту казалось, что он почти видел, как она пытается произвести на него впечатление.

- Согласна,- сказала Цера посиневшими губами. - Хранитель Желтого Солнца хочет, чтобы мы сделали это, дабы спасти невинных, которые в противном случае погибли бы, когда дракон и его слуги выступят. Бог будет следить за нами на каждом шагу.

- Я уважаю Богов и их жриц, - сказал дженази земли. – Ничего против не имею. Но… - Он развел коричневыми, покрытыми золотыми прожилками руками.

- Но ты же знаешь, что драконы - опасные враги, - закончил за него Аот. - Справедливо. Но помните – мы Огненные Истребители. Мы сами довольно ужасны. Мы победили ужасы, порожденные голубым туманом. Медузу и его орков. Мы уже убили одного дракона, а ведь он прятался среди нас. Мы можем сделать это, - он вздохнул.- Тем более, что у нас есть оружие, о котором вы не знаете.

Мардиз-сул нахмурился. Пламя струилось по одной из золотых линий над его правым глазом.

- Почему же ты так долго ждал?

- Потому что это существо не может быть удобным попутчиком,- ответил Аот,- и потому что я не горжусь тем, что такое существо служит мне даже для достижения достойной цели. Но пришло время, когда он нам действительно нужен, - он повернулся к Цере. - Он поблизости?

Она кивнула.

- Когда мы приблизились к Голове Старика, я подзову его.

- Тогда покажи остальное.

Цера достала теневой камень из мешочка на поясе. Дженази стояли достаточно близко, чтобы хорошенько рассмотреть его неестественный вид.

Они еще ничего не видели. - Сказал Джет.

Цера посмотрела в камень. Ее челюсть сжалась, когда внутри он замерцал синим светом. Связь с таким существом, как Аласклербанбастос, все еще причиняла ей боль, хотя она изо всех сил старалась это скрыть. Чувствуя себя виноватым, Аот сказал себе, что, по крайней мере, ей не придется долго терпеть это.

Какое-то время ничего не происходило. Среди дженази напряженное ожидание начало уступать место недоумению и сомнению. Затем драколич прополз через щель между двумя обветренными гранитными выступами, и несколько Огненных Истребителей встревоженно вскрикнули.

Аот не то чтобы встревожился, но был удивлен. Ухудшение физической формы Аласклербанбастоса заметно прогрессировало с тех пор, как он в последний раз видел драколича. Казалось, что все оставшиеся кусочки его шкуры окончательно сгнили.

На мгновение он задумался об этом, но растущий страх дженази вытолкнул эту мысль из его головы. Огненные Истребители толкались, спотыкались и хватались за оружие, отступая от Аласклербанбастоса. Дрейки визжали и шипели. Аот должен был доказать, что он все контролирует, прежде чем вспыхнет настоящая паника.

 Он пошел к дракону той же походкой, с какой хозяин подходит к надрессированной собаке. Ну, или он хотел, чтобы драколич был надрессированной собакой.

- Ляг. – Сказал Аот.

Искры шипели и сыпались с его ободранного, искалеченного, обугленного изуродованного тела, пахнущего в равной степени гнилью и молнией. Аласклербанбастос сверкнул взглядом… и остался на месте.

- У жрицы все еще есть твоя филактерия, - сказал Аот. - Она неоднократно доказывала, что знает, как ей пользоваться. Неужели нам действительно нужно наказать тебя снова?

- Я бы хотел, чтобы ты это сделал, - сказал Гаэдинн. - Мне всегда приятно видеть это.

Его сырое, склизкое лицо и остекленевшие, запавшие глаза были маской ненависти, но, тем не менее, драколич опустился на землю.

* * * * *

Кхорин вцепился Праксасаландосу в спину. Каждый раз, когда дракон делал шаг, он толкал дварфа и причинял ему боль, но не так сильно, как если бы Кхорин сам пытался ковылять на собственных ногах, или если бы он вообще мог это сделать. От удара об стену он получил несколько синяков и. возможно, даже сломал пару костей. Но в бою Кхорин не чувствовал боли и травм, зато они настигали его после.

Ртутный дракон спустился в углубление в гранитном полу. Это толкнуло дварфа еще сильнее, из-за чего боль пронзила его, заставив зашипеть.

Праксасаландос повернул голову, чтобы посмотреть на врага. Порез на его шее, наконец, зажил, но все еще выглядел как неприятная рана.

- Мне очень жаль. - Сказал дракон. Хотя его бас выделялся бы среди голосов многих людей и дварфов, у него был достаточно высокий для дракона голос, а нотки вины в его словах говорили о том. Что он действительно чувствовал себя виноватым.

 - Все в порядке, - сказал Кхорин. - Если бы у нас был настоящий паладин, а не этот шарлатан, он мог бы нас исцелить. - Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он громко и притворно кашлянул, что вызвало реальный приступ кашля. Его легкие, горло и нос все еще болели от того, что он вдохнул немного драконьего яда, а глаза все еще горели и слезились от ядовитых испарений.

Медраш плелся рядом с Праксасаландосом, с высоко поднятым тускло светящимся мечом и звенящей на каждом шагу чешуей на затылке. Он фыркнул:

- Милость Торма лучше всего утешает добродетельных. Это означает, что злобным наемникам не повезло.

Кхорин усмехнулся, а потом пожалел об этом, потому что это тоже было больно.

Как это часто бывает, легкомыслие Медраша оказалось мимолетным.

- Ты знаешь, я помогу тебе, как только моя сила восполнится - сказал он. - Или если мы раньше доберемся до наших друзей, это смогут сделать целители. - Он повернул голову и хмуро посмотрел на дракона. - При условии, что они все еще живы.

 - Клянусь вам, они в порядке, - сказал Праксасаландос. - Я не мог беспокоить их и преследовать вас одновременно. Если они не сбились с правильного пути, ты мы скоро встретимся с ними.

Медраш хмыкнул.

Дракон вздохнул.

- Ты все еще не мне доверяешь мне, паладин?

- До недавнего времени ты пытался нас убить. – Вмешался Кхорин.

- Я знаю, - сказал Праксасаландос. - Я заслуживаю вашего сомнения и презрения. Но я был под чарами. Сэр Медраш, вы знаете это лучше, чем кто-либо другой, поскольку именно вы освободили меня.

- Как магия завладела тобой? - спросил Кхорин.

- Должно быть, это как-то связано с тем, что Бримстоун объяснял нам правило Большой Игры. Как только я услышал его, то тут же будто бы потерялся.

- А без этого трюка всем было бы наплевать? - спросил Медраш. Свет внутри его клинка превратился в едва заметный след бледного блеска.

Праксасаландос заколебался.

- Я этого не говорил. В своей холодной и эгоистичной манере ксорвинтаал прекрасен. - Его голос приобрел мечтательный оттенок. - Очарователен. Несколько уровней Игры. Тонкость. Многие драконы поддались соблазну и без принуждения. Но не я! Я поклоняюсь Бахамуту, да ослепит он меня и подрежет мне крылья, если я лгу.

- Ты можешь доказать свои слова, - сказал Медраш. - Но делом, а не другими словами.

- Просто скажи как. - Попросил Праксасаландос.

 - Сначала, - начал драконорожденный, - отведи нас к Гестаниус.

 - Конечно.

 - Во-вторых, помоги нам застать её врасплох при самых выгодных обстоятельствах. Она все еще думает, что ты все еще верный слуга. Ты можешь заманить ее туда, где мы сможем победить её.

Праксасаландос снова заколебался, и Кхорин подумал, что знает, почему. Гестаниус, вероятно, была достаточно хитра, чтобы разглядеть обман, и к тому же и намного сильнее ртутного дракона. Если она поймет, что ее предполагаемый помощник пытается предать ее, Пракс вряд ли выживет.

Но после удара сердца он сказал:

- Хорошо. Я сделаю и это, если это требуется, чтобы искупить вину.

Некоторое время они шли молча. Несмотря на свои боли, а может быть, из-за них, Кхорин задремал, а затем снова проснулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как свет клинка Медраша полностью погас. Ослепленный, паладин запнулся.

Пракс присел.

- Я могу с лёгкостью нести вас обоих. Заберись мне на спину.

- Иначе, - сказал Кхорин, - нам понадобится целая вечность, чтобы присоединиться к остальным.

Медраш вложил свой меч в ножны.

- Ну хорошо. – Сказал он.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

27 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Когда Джет приблизился к парящему острову, Цера попыталась не думать о стрелах, летящих из темноты. Она знала, что ее спутники были сильны. После всего, что она пережила с того дня, как встретила мужчину, за талию которого сейчас держалась, она сама начала чувствовать себя достаточно сильной. Тем не менее, достаточно одного удачного выстрела, чтобы убить любого человека, дженази ветра или даже грифона. Из всех, кто летел в авангарде, только Аласклербанбастос был уверен, что переживет любую внезапную атаку, но он был потенциальной угрозой для остальных.

Эти мысли уйдут, если Цера перестанет волноваться и займется своей работой. Она отпустила правую руку, сунула ее в мешочек на поясе и сжала теневой камень.

Контакт, который она установила, не был психической связью, как у  Аота с Джетом. Он был более грубым и примитивным. Но, как обычно, она чувствовала надменность, жестокость и грязную и противоестественную силу дракона, которая поддерживала его жизнь. Эти ощущения царапали ее душу, как ноготь царапает грифельную доску. Она почувствовала укол отвращения Аласклербанбастоса от ее прикосновения, а также зависимости и унижения, которые оно олицетворяло.

Джет, Эйдер и драколич сели на каменный парящий остров — более или менее похожий на вершину горы, из-под которой виднелась остальная часть горы — и ни один часовой не пустил в них стрелу и не поднял тревоги. Аот сказал, что выбрал путь, который ни один из Хранителей Змей не мог хорошо разглядеть, а все остальное сделали тьма и скрытность.

Шестеро дженази тоже приземлились, а ветер, принесший их, ворвался в одеяния Церы и взъерошил ее кудри там, где они торчали из-под шлема. Она и Аот спрыгнули со спины Джета, и грифон немедленно взмахнул крыльями и улетел, чтобы подобрать еще двух всадников. Когда Гаэдинн и Сон-лиин спешились, Эйдер последовала за ними.

Гаэдинн наложил стрелу на свой лук, а затем, держась низко, повел Сон-лиин и других дженази шторма к мосту. Их первой задачей было захватить его и не дать Хранителям Змей на дальней стороне пересечь его.

 В то же время работа Аота и Аласклербанбастоса заключалась в убийстве жрецов на этой стороне. Они надеялись лишить Виршекеллабекса союзников еще до того, как он поймет, что на него напали.

Наёмник и драколич крались к расплывчатым формам пяти стоячих камней, которые Хранители Змей подняли и с помощью магии скрутили в змеевидные формы. Без сомнения, это было своего рода святилище, а жрецы, жившие на парящем острове, построили вокруг него свои хижины и разбили палаточный лагерь.

Аот забрался в одну из хижин, а Аласклербанбастос просунул голову под навес. Цера могла представить последовавшие за этим удары копья и  пронзающие удары драконьих клыков, разрывавшие спящих людей на куски.

Как бы она ни ненавидела Хранителей Змей — в конце концов, эти негодяи пытали ее — Цера все еще была счастлива, что ее освободили от необходимости нести такую ужасающую жестокость. Она была вполне счастлива, что ей приходилось просто держать поводок Аласклербанбастоса на достаточном расстоянии от него, дабы дракон не смог внезапно развернуться и ударить ее.

Слева донесся тихий шорох. Ее сердцебиение участилось, она повернулась в том направлении и выставила перед собой щит. Она вспомнила, как Аот говорил ей, что она склонна держать его слишком близко к телу, и ей следует отодвигать его немного подальше.

Как бы она ни смотрела, она не смогла увидеть ни угрозы, ни Хранителя Змея, крадущегося или блуждающего в ночи. Ей хотелось вызвать свет Амаунатора, но это, конечно, раскрыло всю их операцию.

Когда в нее не полетела ни одна стрела и не вспыхнуло ни одно заклинание, она решила, что ее нервы сыграли злую шутку, или же она услышала пение ночной птицы или какого-нибудь маленького ночного зверька.

Она обернулась и обнаружила крадущегося в темноте Аласклербанбастоса, и звук повторился, чуть громче и, скорее всего, ближе.

Она дернулась, но по-прежнему ничего не увидела. Но инстинкт кричал, что она в опасности.

Она отступила на шаг, и облака, скрывавшие парящий остров, на мгновение расступились. Свет Селунэ мерцал и рябил на чем-то плоском и текущим по земле. Сначала Цера подумала, что это была текущая жидкость или рой насекомых, бегущих в стае. Затем, поняв, что она его заметила, нечто рвануло вверх.

Это был полый дракон. Его вздымающееся, провисающее и покачивающееся движение свидетельствовало о том, что внутри кожистой шкуры ничего не было. Это напомнило Цере о костюмах, которые иногда надевали культисты Чазара, чтобы пройтись по улицам Лутчека, с той разницей, что те были красными. Искры, которые начали скакать и шипеть, и запах приближающейся бури, смешанный с запахом гниения, выдавал то, что дракон был синим.

Синим, как Аласклербанбастос, чей ободранный вид она, наконец, узнала. Все еще отступая, она схватила филактерию и сосредоточила свою волю, чтобы заставить драколича отозвать свое творение.

Но не успела она пролить солнечный свет на драгоценный камень, как боль, льющаяся из него, пронзил руку, а затем и голову Церы. Она пошатнулась, и камень чуть не выпал из ее пальцев.

-  Я не знал, что он может сопротивляться! — подумала она, чувствуя себя возмущенной, как ребенок, поймавший товарища на жульничестве в игре. - Он никогда не показывал мне, что способен на это!

Белый свет мерцал внутри полого дракона - в задней части пасти и за пустыми глазницами. Поняв, что грядет, игнорируя почти парализующую боль, Цера бросилась в сторону. Дыхание нападавшего ослепительной вспышкой молнии пронеслось мимо нее. Грохнул гром.

- Теперь, - подумала Цера, -  я достану лича.

Но полый дракон бросился на нее, и ей нужно было сосредоточиться на том, чтобы избежать эту атаку… и следующую… и следующую.

* * * * *

Аот полз от хижины к соседней палатке, когда прогремел гром. Развернувшись, он предположил, что какой-то идиот дженази увидел угрозу, и, забыв, что все должны соблюдать тишину, применил свои стихийные силы.

Но на самом деле все было еще хуже. Аласклербанбастос перестал выполнять свою задачу и побежал обратно тем же путем, которым они пришли, к краю парящего острова и к Цере. По какой-то причине он считал, что она больше не сможет навредить его филактерии, и у него, несомненно, были веские основания для такой уверенности.

Аот побежал за Аласклербанбастосом, но понял, что ни за что его не догонит. Он направил свое копье и выкрикнул слово силы.

Искра вылетела из острия оружия, пронеслась сквозь тьму, ударила в кончик хвоста драколича и взорвалась гулким пламенем. Аласклербанбастос дернулся и пошатнулся, но выстоял и побежал дальше.

Аот прокрутил свое копье над головой и призвал парящие, вращающиеся лезвия янтарного света прямо перед драколичем. Аласклербанбастос не смог вовремя остановиться или повернуться, чтобы увернуться от них, поэтому они срезали с его тела несколько кусков гнилой плоти.

- Повернись и сразись со мной! — крикнул Аот. — Иначе я разорву тебя на части!

Аласклербанбастос продолжил свой путь к Цере. Он уже был достаточно близко, чтобы атаковать ее своим дыханием или заклинанием, но, судя по всему, вместо этого хотел использовать клыки и когти. Еще пара прыжков и он сможет нанести удар.

* * * * *

Мост, соединяющий парящий остров с вершиной горы, представлял собой тонкий изогнутый гранитный пролет, будто бы выдавленный из скалы. У него были низкие рудиментарные парапеты и, насколько мог судить Гаэдинн, не было никакого материального основания, которое должно было удержать его от обрушения под собственной тяжестью. Магия был причиной создания и существования этого острова.

Один из двух часовых парящего острова стоял на страже на другом конце моста. Сейчас его труп лежал лицом вниз, а из его позвоночника торчала стрела Сон-лиин. Гаэдинн еще раз огляделся, убедившись, что не происходит ничего, что требовало бы его внимания, а затем присел на корточки и начал рыться в вещах Хранителя Змей.

Один из дженази издал слабый плюющий звук.

- Что? — шепотом спросил Гаэдинн. - У нас есть время, и если я что-нибудь найду, я поделюсь.

- Мы делаем это не ради добычи. — Сказал дженази.

- Это не значит, что ты должен в ужасе отказываться от нее. - Ответил Гаэдинн.

Сон-лиин усмехнулась, и в этот момент ночь расколол раскат грома. Где-то позади них что-то вспыхнуло.

Дженази, протестовавший против обыска мертвых, с широко раскрытыми глазами и искрами, бегущими по прожилкам на коже, будто забыл о своём недавнем споре и выпалил:

- Слишком рано! Еще не все на земле. Прошло слишком мало времени!

- Это война, — сказал Гаэдинн, вставая и выхватывая из колчана стрелу. - Ничего… - В темноте вспыхнула вспышка огня. Слева, у парящего острова. Лучник почувствовал укол тревоги.

Пещера Виршекеллабекса находилась в центре парящего острова. Если он вышел раньше, чем ожидалось, а Аот и Аласклербанбастос встретили его магией и дыханием дракона, то это было бы не так уж плохо. Но вспышки и шум исходили не из того места, где находился вход в пещеру.

Это было всего лишь предположение, но Гаэдинн подозревал, что Аласклербанбастос придумал еще одну уловку, чтобы освободиться, а Аот сражаться с Виршекеллабексом, когда он появится, а разбуженный всей этой суматохой, он наверняка появится.

- Держите мост, — сказал Гаэдинн. - Убедитесь, что враг не подкрадывается к вам сзади. Я должен идти.

Он направился к сердцу парящего острова. Слева появились вращающиеся отрезки желтого света. Магия Аота, скорее всего. Гаэдинн уже видел, как он использовал это заклинание раньше.

Он услышал шаркающие шаги и обернулся, одновременно натягивая лук. Сон-лиин бежал, чтобы догнать его.

- Я приказал тебе защищать мост. – Сказал эльф.

- Там! – Выкрикнула дженази. Она указала в сторону, куда Гаэдинн должен был повернуться и выпустить стрелу.

Он и повернулся. Внезапно вспыхнувшие огни лишили эльфа его ночного видения. Но он все еще мог видеть Хранителя Змей, сворачивающегося вокруг древка, которое Сон-лиин вонзила ему в тело. Очевидно, Аот и Аласклербанбастос не избавились от всех злодеев до того, как план начал рушиться.

Из мрака выскочило еще две фигуры - одна человеческая, другая нет. Когда Гаэдинн увидел кожистые крылья и хлесткий хвост, он выругался. Аот издалека осмотрел парящий остров, но не заметил никаких абишаев. Либо дьявол тогда не был на виду, либо один из жрецов только что вызвал его из адских владений Тиамат.

Гаэдинн выстрелил ему в грудь. Атака повалила бы любого человека, но существо продолжило наступать. Хвост поднялся, готовый ужалить врага, а сам абишай плюнул туманной струей, почти невидимой в темноте.

Эльф отпрыгнул в сторону. В тот же миг на краю его поля зрения вспыхнул красный свет, а в ответ засиял белый. Он предположил, что Хранитель Змей поразил Сон-лиин заклинанием, и она ответила своими чарами дженази, но он не мог сказать, к чему это привело, так как не мог отвести взгляд от собственного противника.

Брызги пролетели рядом с ним, упав на камень и заилю и зашипев. Хотя дьявол и промахнулся, пары, наполнившие воздух, обожгли открытую кожу эльфа и, что было намного опаснее, глаза. Слезы выступили на глазах и затуманили его зрение.

И тогда Гаэдинн понял, что больше не видит абишая. Либо он просто потерял его в дымке и темноте, либо тот использовал сверхъестественную способность, чтобы сбить лучника с толку. Он подумал о жале, поднятом и готовом вонзиться в его тело.

Выпустив еще одну стрелу, Гаэдинн попятился, непрерывно выискивая следы дьявола. Какое-то время он не мог найти абишая, но затем что-то - тихие шаги или запах, настолько слабый, что эльф даже не осознавал этого, или, быть может, просто чистый инстинкт - подсказало ему, что его враг был немного правее от него.

Эльф развернулся, поднял лук и, казалось, целился прямо в Сон-лиин. Если абишай на самом деле не был между ними, или если он просто промахнется мимо существа, у него был шанс вместо этого убить девушку-дженази.

Гаэдинн сказал себе, что он не промахивается и не отвлекается на обычные тени. Он выстрелил, стрела попала в цель, и абишай стал видимым уже в прыжке. Он забился в конвульсиях, и Гаэдинн без особого труда уклонился от его скребущих когтей и хлещущего жала. В конце концов, они больше не были нацелены на него. Абишай сражался с поистине непобедимым врагом. Вскоре его судороги стихли, и он остался лежать неподвижно.

Гаэдинн повернулся к другой драке…только вот это была уже не драка - жрец упал замертво. Поставив одну ногу на тело поверженного врага, Сон-лиин кряхтя вытащила свой длинный охотничий нож из-под ребер Хранителя Змей.

- Я собиралась сказать, — выдохнула дженази, - что на этот раз я не под чарами. Я могу помочь тебе с Виршекеллабексом.

Гаэдинн ухмыльнулся.

- Не то чтобы я готов был признать, что мне нужна помощь, но если ты идешь, то доставай свой лук и не отставай.

Они побежали вперед, замедлившись и спрятавшись, когда приближались к пещере. Никто и ничто не обращало на них внимания, так что, возможно, Аот и Аласклербанбастос убили большую часть Хранителей Змей. Хотя, с другой стороны, пара не встретила и дженази.

- Другие Огненные Истребители все еще в пути, - подумал Гаэдинн, -  или их напугали огни и звуки битвы на парящем острове? Ей-богу, просто сесть на спину грифона было само по себе пугающей перспективой, если ты никогда не делал этого прежде. Но если Огненные Истребители будут сопротивляться, возможно Джет смог бы заставить их довести дело до конца.

 Чернота пещеры зияла на восточной стороне большого гранитного уступа. Гаэдинн едва успел взглянуть на меньший уступ, как изнутри пещеры раздался оглушительный рев. Затем тот же низкий свистящий голос запел рифмованные двустишия на том, что эльф принял за драконий язык. Синие искры падали с неба. На мгновение лучник скорее не увидел, а почувствовал темноту, скользящую по его коже как прохладный шелк, а крики и другие сбивчивые звуки боя, доносившиеся из-за спины, отдались металлическим привкусом на его языке.

- О, отлично, - сказал он, когда искры исчезли. - Виршекеллабекс — колдун.

Огромная голова на конце змеиной шеи высунулась из пещеры, чтобы осмотреться. Челюсти дракона казались непропорционально большими по сравнению с остальной частью черепа, а ряды кривых торчащих клыков казались такими же гротескно большими в сравнении со ртом. Колючие наросты свисали под нижней челюстью, образуя подобие бороды.

- Он тоже большой. - Прошептала Сон-лиин. Несмотря на ее попытку проявить смелость, ей не удалось сдержать дрожь в голосе, и Гаэдинн ее не винил. Судя по голове, Виршекеллабекс был вдвое крупнее Йемера и, вероятно, вдвое старше и могущественнее.

Первым побуждением Гаэдинна было попытаться вонзить стрелу в глаз Виршекеллабекса. Но эта атака, вероятно, не убьет его. Никогда одна рана не могла остановить дракона. А вот его первая атака, какой бы она ни была, выдаст его местонахождение.

Эльф вынул из колчана одну из двух оставшихся зачарованных стрел и положил ее на лук. Затем он вышел на открытое пространство, оттянул тетиву и выпустил стрелу.

 Как он и рассчитывал, стрела пролетела над головой Виршекеллабекса, а затем исчезла со вспышкой и гулом. Часть потолка пещеры треснула, и осколки с грохотом посыпались на голову дракона.

Они прижали его голову и шею - единственные части, которые мог видеть Гаэдинн, к полу, погребя их под грудой камня. Но гранитные осколки тут же начали двигаться. Очевидно, Виршекеллабекс все еще был в сознании и пытался вырваться на свободу.

Гаэдинн выругался и выпустил последнюю магическую стрелу. Она тоже взорвалась светом и шумом, и сверху посыпались новые куски гранита. Но и после этого насыпь продолжала смещаться. Обломки сыпались с вершины кучи и с грохотом падали сбоку.

Сон-лиин достала собственную стрелу.

- Грумбар, - сказала она, - прошу, Помогите мне. Она поцеловала широкое острие древка, и по золотым линиям ее кожи потекло мерцание.

Затем она выстрелила в груду камня, и сквозь нее также заструился золотой свет. Со скрежетом и хрустом каменные глыбы теснее сцепились друг с другом. Некоторые зашипели, превращаясь в единое целое.

- Хорошая работа. - Сказал Гаэдинн.

- Это все равно не задержит его надолго, - ответила Сон-лиин. – Я, все же, дженази ветра, а не земли. Я сделал, все, что могла, но…

Ее глаза закатились, и она наклонилась вперед. Гаэдинн поймал ее и положил на землю.

* * * * *

По мере приближения Аласклербанбастоса, Цера сунула теневой камень обратно в сумочку на поясе. Ее рука дернулась к позолоченной булаве, висевшей на другом бедре, но не смогла ни за что ухватиться. Не было времени разбираться - вместо этого она просто высоко подняла руку и провела ею по дуге с востока на запад.

- Хранитель! - Воскликнула она.

Золотой свет вспыхнул вокруг нее, и, наконец, магический взор, до этого момента он не замечал другой угрозы. Дракон напомнило ему кожаных змей, с которыми он сражался в Тэе, и, безусловно, он был продуктом некромантии Аласклербанбастоса. Лич, по-видимому, содрал с себя гниющую шкуру, чтобы сделать из неё слугу.

Аот обежал Аласклербанбастоса и встал между драколичем и Церой. Отвесный обрыв на краю парящего острова был всего в двух шагах от наемника, что ограничивало его возможности маневрировать.

- Используй филактерию! -  Закричал он.

- Он может использовать эту связь, чтобы навредить мне, - выдохнула Цера. - Но если я сосредоточусь…

С треском, как парус, поймавший ветер, полый дракон устремился к свету. Аот начал разворачиваться в этом направлении, но Аласклербанбастос тоже рванулся вперед.

Аот резко развернулся и шагнул навстречу драколичу. Он нанес удар своим копьем и высвободил большую часть хранящейся в нем энергии, чтобы наполнить удар разрушительной силой и не дать инерции врага повалить себя с ног.

Копье вонзилось глубоко в нижнюю челюсть змея. Белый взрыв силы  швырнул в воздух обрывки разложившейся плоти, костей и сломанных клыков. Аласклербанбастос споткнулся и остановился, но тут же поднял переднюю ногу.

Аот начал шагать вправо, чтобы не дать дракону-нежити вцепиться в него, но затем почувствовал движение слева. Он посмотрел туда и увидел голову Аласклербанбастоса, повернувшуюся к нему.

От взгляда дракона у воина закружилась голова. Внезапно весь летающий остров словно перевернулся на бок, и Аот упал прямо в глаза своему противнику.

Он сосредоточил свою волю на одной из татуировок на груди и активировал ее магию. Прилив ясности и бодрости смыл его головокружение, и он смог оторвать взгляд от драколича. Только тогда Аот смог увидеть, как раскрываются челюсти его врага, открывая свет в задней части челюсти.

Наёмник нырнул вперед. Позади него вспыхнула молния - вспышка осветила сырое, вонючее гнилое тело Аласклербанбастоса во всем его уродстве.

Аот приземлился на колени. Аласклербанбастос поднял ногу, чтобы топнуть. Его шея продолжала изгибаться, чтобы дать возможность глазам снова парализовать Аота.

Воин забрался под дракона. В этот момент это было самое безопасное место. Ревя, он вонзил копье между массивными ребрами. Когда он выдернул оружие, из прокола брызнула черная жижа.

Ноги Аласклербанбастоса согнулись. Аот понял, что его враг вот-вот бросится в бегство, и как только это произойдет, будет невозможно отвлечь его от Церы. Он выпалил слова силы и взмахнул копьем по дуге.

Щупальца чернильной тени вырвались из земли. Они обвили задние лапы и хвост Аласклербанбастоса. Пока они обездвиживали нежить, Аот продолжал вонзать копьё в грудь дракона.

Драколич пробормотал двустрочный стих на драконьем языке. Магия просвистела в воздухе и на мгновение превратила все вокруг в болезненно фосфоресцирующее зеленое свечение. Черные щупальца растаяли, и дымящийся осадок стек по его конечностям, как масло.

Аот побежал к одной из передних лап Аласклербанбастоса. Может быть он сможет пригвоздить существо к земле своим копьем. Но прежде чем наёмник  смог добраться до цели, дракон отпрыгнул.

К облегчению Аота, Аласклербанбастос не поднялся в воздух. Дракон просто отскочил. И тогда Аот понял, почему - Джет и Эйдер вернулись и теперь кружили над личем, тесня его и лишая пространства для взлета.

У каждого грифона на спине была пара Огненных Истребителей. Дженази отчаянно держались за шеи животных, слишком напуганные, чтобы сделать что-то еще. Один из них кричал.

Аот не винил парня. Крылья Аласклербанбастоса взмахивали вверх и вниз, а хвост крутился в воздухе. Лич бросался, как змея, смыкая свои клыки. Пассажирам, должно быть, казалось невероятным то, что грифоны успешно уворачивались от каждой атаки.

Но это не сможет продолжаться долго, если только кто-нибудь не отвлечет Аласклербанбастосу. Аот призвал огонь из своего копья и полоснул им бок дракона.

- Да умри уже! – подумал Аот. - Я убил тебя раньше, когда ты был в гораздо более сильном теле, чем это. - Но тогда на стороне наёмника сражались Чазар, Джаксанаедегор и несколько других драконов.

Когда он снова бросился вперед, чтобы вставать между драколичем и Церой, он подумал, что филактерия по-прежнему является ключом к разрешению ситуации. Цера могла бы победить врага, если бы только смогла найти время, чтобы снова взять камень под контроль. Но полый дракон все еще безжалостно наседал на нее, отталкивая назад, параллельно краю утеса. Неживая тварь сделала выпад, щелкнув пастью и царапнув клыками и когтями, а в ответ жрица нанесла удар булавой из янтарного сияния, парящую в воздухе между ними.

Аот нацелил свое копье на полого дракона и прорычал первые слова заклинания, призванного разорвать его в клочья. Но тут он услышал удар, и каменистая земля под ним затряслась.

Он огляделся - Аласклербанбастос сделал еще один прыжок, прочь от грифонов и за линию, которую прикрывал сам Аот. Теперь между драколичем и жрицей, которая осмелилась карать и контролировать его, не осталось ничего, кроме свободного пространства.

Продолжая читать, Аот решил обратить свое заклинание на Аласклербанбастос. Потом до него дошло, что можно было придумать кое-что получше.

- Цера! - проревел он. - Брось камень! Вниз!

Вздрогнув, она взглянула на него, затем усмехнулась и отбросила металлическую булаву. Она полезла в сумку на поясе, выхватила теневой камень и швырнула его вдаль.

Аласклербанбастос замер. Полый дракон тоже, как будто ужас перешел от разума творца к его творению.

- Да, это твоя душа падает в ущелье, — выдохнул Аот. - Твое существование. Твоя свобода. Ты и твой друг можете остаться здесь и сразиться с нами, или можешь отправиться на поиски своего драгоценного вместилища.

Аласклербанбастос взревел. Он побежал на Церу, но когда она отпрыгнула в сторону, он не стал поворачиваться за ней. Дракон просто рванулся вперед, прыгнул с края и нырнул вниз. Через мгновение полый дракон сделал то же самое, хотя его складки ловили воздух, из-за чего он медленнее.

- Это было даже немного разумно. – Мысленно сказал Джет.

- Я так и думал. - Ответил Аот.

- Или, так оно было бы, если бы ты придумал это пораньше.

 Аот фыркнул.

- Вы с Эйдер, перестаньте бездельничать. Спустите своих пассажиров на землю и вернитесь за следующей четверкой.

Когда грифоны выполнили приказ - а дженази воды упал на колени, извергнув наружу содержимое желудка - Аот направился к Цере, которая поспешила ему навстречу. На мгновение они обнялись, так крепко, как могли с оружием, щитами и доспехами на них. Их снаряжение звякнуло.

- Ты в порядке? – Спросил он.

- Все хорошо, - сказала она, - за исключением того, что мне очень жаль.

- Не стоит, - сказал он. – Это я…

За их спинами, ближе к центру парящего острова, что-то взревело.

- Проклятие – выругался наёмник. - Идем! - Он пошел в направлении шума, а она последовала за ним.

Мардиз-сул, с крошечным пламенем, струящимся сквозь асимметричную маску из морщин на его лице, поспешил к ним.

-Это Виршекеллабекс! – Выпалил он.

- Думаю, да. - Ответил Аот.

- Но… у нас больше нет собственного дракона, чтобы сразиться с ним!

- Если мы будем сражаться, то у нас есть шанс, - ответил Аот. - Если мы этого не сделаем, то можем быть абсолютно уверены, что Виршекеллабекс убьет нас. Так что рекомендую бороться. Собери этих троих, - он указал на других новоприбывших тычком копья, - и пошли.

Он изо всех сил старался показать твердость и решительность, но внутренне разделял сомнения Мардиз-сула. Их положение могло стать плохим. Возможно, Виршекеллабекс уже был в небе, паря над их головой, готовясь уничтожить весь отряд своим дыханием. Аот посмотрел на небо, но не увидел дракона.

И когда он и его спутники достигли центра острова, он понял, почему - Виршекеллабекс, или, во всяком случае, его передняя часть, застрял под кучей упавших камней в устье пещеры. Гаэдинн стоял и смотрел на это со своей обычной беззаботностью, как будто ситуация, в которой оказался серый дракон, была немного забавной, но ничего более. Спрятанная за выступом, Сон-лиин лежала на земле без сознания.

Цера присела рядом с девушкой.

- Она просто дремлет, - сказал Гаэдинн. - Она напрягала себя. Некоторым из нас пришлось взять на себя слишком много, когда другие оказались не там, где должны были быть. Что, Аласклербанбастос соскользнул с поводка? Кто бы мог подумать?

- Лучше скажи то, что мне нужно знать. - Отрезал Аот.

 Легкомысленное поведение Гаэдинна исчезло.

- Видишь ли, мы поймали дракона. Но я не уверен, что надолго. Прямо перед тем, как камень упал на него сверху, он произнес заклинание. Может быть, оно сделало его сильнее или быстрее, ибо свидетельств других заклинаний я не видел.

- Верно, - Аот повернулся к Мардиз-сулу и другим дженази. - Окружите вход в пещеру, - он указал на дженази воды, которую вырвало, немного попав на переднюю часть панцирного доспеха. - Кроме тебя. Ты беги к мосту и что бы там ни случилось, наш отряд уже должен взять ситуацию под контроль. Оставь одного человека стоять на страже и приведи остальных. Всё, пошли!

Дженази двинулись. Дженази воды мчался с нечеловеческой, но типичной для своего вида скоростью, как будто его несло невидимое течение.

Цера оторвалась от осмотра Сон-лиин.

- Она только что потеряла сознание. - Сказала жрица.

- Тогда оставь ее, - сказал Аот. - Мы тоже должны занять позицию и разрушить столько чар Виршекеллабекса, сколько сможем.

Он и Гаэдинн встали прямо перед пещерой. Дракон собирался на кого-то напасть, и на данный момент это должны были быть воины, у которых были наилучшие шансы выжить. Цера присела за валуном слева. Это дало бы ей некоторую защиту, при этом не мешая колдовству.

С бешено колотящимся пульсом в шее, Аот нацелил копье и произнес заклинание, целью которого было рассеять другие чары. Цера пробормотала начало молитвы.

И тогда куча камней рухнула сама на себя. Виршекеллабексу наконец удалось вытащить голову и шею из-под завала. Глубокий голос прошипел команду, и вся куча рассыпалась на куски гравия, которые мгновенно вылетели из входа в пещеру подобно тысяче брошенных камней.

Чистый рефлекс заставил Аота вовремя поднять руку, чтобы закрыть лицо и глаза. Шквал грохотал по его доспехам, жалил его тело и отбрасывал назад.

Он поймал равновесие и огляделся. Ухмыляясь, Гаэдинн перекатился на ноги с одним кровавым пятном на щеке и с другим на подбородке. Он явно спасся от худшего, упав плашмя, как и Цера, сжавшаяся за своим валуном. Остальные же, стоявшие с разных сторон от пещеры, были побиты намного сильнее.

Аот вернул Гаэдинну улыбку. Он предположил, что они только что испытали на себе результат магии, которую ранее сотворил Виршекеллабекс. Это было заклинание взрыва, подготовленное заранее, а затем приведенное в действие одним командным словом. Но сейчас заклинание было использовано, так что хотя бы о нём можно было больше не беспокоиться.

Но когда Виршекеллабекс вырвался на открытое пространство, сразу стало ясно, что есть масса других причин для беспокойства. Один дженази земли взвизгнул от размера и скорости дракона, а может быть от явного ужасающего гротеска торчащих из пасти спутанных клыков.

 Аот сделал шаг, выкрикнул слово силы и выпустил из своего копья потрескивающую молнию. Ослепительная вспышка впилась в грудь Виршекеллабекса, и серый дракон запрокинул голову и завыл.

 Гаэдинн выпустил стрелу. Стрела вонзилась в нижнюю часть чешуйчатой ​​шеи врага.

 Выскочив из-за своего камня, Цера протянула руку и сказала:

- Я молюсь о твоем Святом Свете!

Яркий луч вырвался из кончиков ее пальцев и пробил в одном из крыльев дракона дымящуюся дыру с черными краями.

Мардиз-сул бросился вперед, закричал и замахнулся мечом, метя в бок Виршекеллабекса. Рассекая воздух, лезвие вспыхнуло пламенем.

И в этот момент все остальные дженази тоже начали сражаться, стреляя из арбалетов и метая копья.

- Слава Повелителю Огня, — подумал Аот. - Теперь у нас есть шансы.

Хвост Виршекеллабекса хлестнул по воздуху. Мардиз-сул едва успел пригнуться, чтобы не потерять голову. Но в тот же момент дракон рванулся вперед. Он приблизился к Аоту и Гаэдинну, но один из шипов на скакательном суставе его задней ноги задел руку с мечом Мардиз-сула, пройдя между звеньями и выбив их вместе с брызгами крови.

Мардиз-сул застыл на месте, как статуя. Его красно-бронзовая кожа стала серой.

Тем временем Виршекеллабекс откинул голову назад, резко дернул ее вперед и широко раскрыл пасть. Вырвалась серая рвота, и Аот с Гаэдинном бросились в разные стороны.

Едкие брызги ударяли по земле, но не брызгали, но не разлетелись, как брызги воды. К тому времени, когда они упали, они уже застыли и превратился в паутину из связанных между собой шариков, петель и усиков. Представив, как дымящаяся, шипящая слизь въедается в его плоть и одновременно прилипает к ней, Аот вздрогнул и пробудил защитную магию другой татуировки.

Затем, вращая копьем нужную фигуру, он создал второе такое же оружие из ряби разноцветного света. Оно приподнялось, как будто его держал невидимый воин, и бросилось на голову Виршекеллабекса, начав колоть её ведомая волей своего создателя.

Гаэдинн выпустил вторую стрелу в шею дракона как раз в тот момент, когда выпала первая, конец которой обуглился. Если это означало, что стрела вошла достаточно глубоко, чтобы соприкоснуться с едкой рвотой Виршекеллабекса, Аот предположил, что это было хорошо. Хотя даже если это было и так, эта рана не замедлила дракона.

Тем временем, невзирая на хлещущий хвост, топанье задними лапами и взмахи крыльев, которые могли бы прихлопнуть его, как муху, один дженази земли помчалась вперед, к Мардиз-сулу. Он схватил его за плечо и пробормотал что-то, чего Аот не надеялся и услышать из-за рычания Виршекеллабекса, воинственных кличей Огненных Истребителей и всей остальной какофонии. Но, может быть, это было заклинание или молитва, призванная помочь дженази земли использовать его родство с камнем, потому что в тот же момент красный и золотой свет залил лицо Мардиз-сула, и,освободившись от оков оцепенения, он отшатнулся вместе со своим товарищем.

 Передняя часть стопы Виршекеллабекса рванулась к Аоту. Он отступил в сторону и попытался нанести удар, но был слишком медленным. Серый дракон взмахнул когтями, ног еще одна стрела вонзилась в его шею рядом с окровавленной раной оставленной предыдущей. Монстр зашипел, а его когти так не достигли цели.

Аот тоже не терял времени и пронзил горло радужным копьем. Виршекеллабекс прорычал односложное командное слово на инфернальном языке, которое наполняло человека инстинктивной ненавистью, даже если он их не понимал. Копье исчезло.

Затем голова дракона дернулась вправо. Он открыл пасть и изверг свою рвоту. Но кислотная слизь взметнулась дугой высоко над головами любого из дженази на том фланге и забрызгала землю далеко позади них.

Аот ощутил прилив насмешек Джета:

- Соскучился, змеёныш? - Затем грифон сосредоточил свои мысли на своем хозяине. - Мы вернулись. Нам продолжать переправлять дженази или присоединиться к битве?

- Высади Огненных Истребителей и отнеси меня к Гаэдинну. - Ответил Аот. Не было никакого смысла посылать грифонов за подкреплением. Так или иначе, битва закончится до того, как они прибудут.

Грифоны приземлились рядом с той самой массой гранита, которая защищала Сон-лиин. Когда Аот создал дождь из градин размером с кулак, дабы отвлечь Виршекеллабекса, Гаэдинн повернулся и побежал к выступу. Аот подумал, что лучник уходит слишком рано, но потом заметил, что его колчан пуст, в значит он не сможет продолжить атаковать, даже если останется на месте.

К счастью, именно тогда с востока прилетели дженази ветра, и если кто-то из них и колебался перед лицом битвы, то лишь мгновение. В некотором смысле их появление компенсировало уход Гаэдинна. Они заполнили брешь в трехсторонней формации, в окружении которой находился дракон.

Но Аоту по-прежнему нужен был кто-то на том клочке земли, который он сейчас занимал. Кто-то, кто выдержал бы самое худшее, что мог сделать Виршекеллабекс, и, вполне возможно, погиб бы. И Мардиз-сулу не повезло быть лучшим рукопашным бойцом среди всех Огненных Истребителей.

- Яркий Меч! — взревел Аот. – Ко мне!

Мардиз-сул немедленно бросился к наёмнику, сделав достаточно широкий круг, чтобы Виршекеллабекс не задел его. Тот самый дженази земли, который снял с него окаменение, последовал за ним на шаг. С широко раскрытыми глазами и дрожащим телом дженази воды в забрызганном рвотой панцире двинулась вперед, чтобы тоже присоединиться к Аоту.

Возможно, у нескольких воинов, поддержанных магией Церы, был шанс выжить. Аот мог только надеяться на это, потому что он нуждался в них здесь, чего бы им это ни стоило.

- Держи эту позицию! — Сказал он, и голова Виршекеллабекса метнулась к ним. Все пытались отпрыгнуть в сторону, но дженази земли была слишком медленным. Кривые клыки серого дракона сомкнулись на нем, и когда гигантские челюсти оторвались, от воина не осталось ничего, кроме рук, ног и крови.

Джет вылетел на открытое пространство. Дженази, которых он и Эйдер только что принесли к парящему острову, последовали за ним.

Аот вскочил в седло грифона. Реагируя на его волю, ремни безопасности начали застегиваться, фиксируя позицию наездника. Но Джет не стал дожидаться их готовности. Он взмахнул крыльями и мгновенно взлетел в воздух.

По пути наверх Аот заметил над ними Гаэдинна и Эйдер. С грифоном к лучнику прибыли и дополнительные стрелы, и он стрелял ими в шею дракона так быстро, как только мог, попутно превращая дракона в подушку для иголок. Но он не соблюдал дистанцию, пока делал это. Эйдер ныряла и рвала Виршекеллабекса, потом отлетала, кружила и снова ныряла на него.

Той же тактики придерживался и Аот. Ему и Гаэдинну нужно было использовать как свое лучшее оружие, так и оружие своих грифонов, если они надеялись убить, казалось бы, неудержимый ужас внизу.

- Мне нравится этот план. - Сказал Джет, почувствовав намерение наёмника. Грифон взвизгнул, и бросился на одно из размашистых кожистых крыльев серого дракона - он пронесся мимо, оставив на крыле глубокие раны.

Пока он вращался, Аот успел метнуть дротики лазурного света. Затем Джет сложил крылья и спикировал. Аот зарядил свое копье хаотической силой и ударил одновременно со своим грифоном. Столетие практики позволило ему не задеть Джета, а вместо этого пронзить спину дракона. Сила вспыхнула и сильнее расширила рану от копья.

Затем Джет рванул в сторону. Гигантские клыки Виршекеллабекса сомкнулись всего на расстоянии кончика пальца от его левого крыла.

Аот почувствовал еще одну угрозу, хотя не знал точно, что и где.

- Осторожно! – Сказал он.

Руководствуясь интуицией всадника или своей собственной, Джет нырнул вниз. Над их головами пронесся хвост Виршекеллабекса.

Взмахивая крыльями, грифон вспорхнул вверх, стремясь снова подняться в воздух. Он повернулся, заходя на еще одну атаку.

Виршекеллабекс рычал слова на том же раздражающем, отталкивающем демоническом языке, который он использовал раньше. Черные перья и мех грифона стали серыми, а его тело застыло.

Каменная конструкция начала падать и кружиться из стороны в сторону. Аот закрыл глаза, чтобы тряска не мешала его концентрации, положил руку на твердую ребристую каменную шею своего фамильяра и пробормотал слова заклинания.

Контрзаклинания не были частью всеобъемлющей системы боевой магии, которую он изучал в молодые годы в Тэе. Это был просто дополнительный трюк, который он освоил по пути, и сейчас он мрачно осознавал, что не так хорош в этом. Но, видимо, достаточно хорош, ибо Джет снова резко пришел в движение. Взмахивая крыльями, грифон напрягал каждую мышцу, чтобы прервать падение.

После того, как у него получилось, его тело дрожало и дергалось. Остаточная боль от двух трансформаций и последовавшие за ними экстремальные усилия отлично ощущались и Аотом через его ментальную связь с Джетом. На мгновение ему показалось, что у него из спины выросли судорожно пульсирующие крылья.

- Мы можем ненадолго отступить, - сказал он. - Успокоить дыхание.

 Человек мог бы выругаться в ответ, но даже грифон, наделенный эквивалентным уровнем интеллекта, не смог сконцентрироваться для ответа. Тем не менее, Джет ответил всплеском отвращения, передав его хозяину.

- Если мы будем отдыхать, - сказал он, - это просто даст дракону шанс снова использовать тот же трюк.

 - Тогда давай попробуем вот что. - Он визуализировал последовательность движений, и убедился, что грифон полностью ее понял. Затем Джет взмахнул крыльями и понесся вперед, прямо на голову Виршекеллабекса.

 Когда они были на полпути к своей цели, Аот метнул дротики багрового света. Дракон уворачивался от них, сгибая шею набок. Затем, разинув пасть, он ударил нападавших головой. Это был ход, который удивил бы многих соперников - казалось невероятным, что существо могло нанести удар с такой скоростью, когда ему приходилось крутить головой по горизонтальной дуге.

Но Аот был готов. Он направил копье, произнес слово силы, и парящая завеса из рябящих радуг взорвалась. Взрыв пронзил голову Виршекеллабекса, и он взревел и забился в конвульсиях, когда различные магические эффекты — жар, холод, яд, неистовство — взорвали его тело и разум.

Когда он отдернул голову от пелены света, Джет взмахнул крыльями и пролетел над ней. Затем грифон вытянул свои когти и вонзил их в голову Виршекеллабекса, как раз там, где она соединялась с шеей. Внезапная остановка больно отдалась в теле Аота, чуть не сломав ему шею, или, по крайней мере, так ему казалось. Он поджег острие своего копья магией и вонзил его в плоть серого дракона. Джет царапался и кусался.

Виршекеллабекс поднял переднюю лапу, чтобы разорвать их в клочья подобно тому, как человек убивает назойливого комара, но он так и не завершил движение. Вместо этого он рухнул вперед, а Мардиз-сул и другие дженази, стоявшие перед ним, поспешили выбраться из-под падающей туши. Джет отскочил.

Падение дракона сотрясло землю, и какое-то время он катался и крутился. Его хвост был особенно энергичен и сначала хлестал еще яростнее, чем раньше.

Но постепенно все судорожные движения стихли. Пройдясь вдоль серого дракона, изучая его, Аот решил, что существо действительно мертво. Когда наемник глубоко вздохнул, он задался вопросом - кто, все же, нанес смертельный удар.

- Я, конечно. - Сказал Джет, сложив крылья и устремившись к земле.

Дженази снизу начали аплодировать. Они тоже пришли к выводу, что с Виршекеллабексом действительно покончено, и на данный момент ими овладели ликование и явное облегчение от победы. Позже еще будет время оплакать нескольких товарищей, переломанные тела которых лежали вокруг дракона.

Когда Джет сел, Цера встала из-за своего камня. Аот улыбнулся, увидев ее невредимой. Затем приземлились Гаэдинн и Эйдер.

- Почему ты продолжал стрелять в шею? - Спросил Аот.

- Это был эксперимент. - Ответил Гаэдинн.

Аот покачал головой.

- Эксперимент?

Гаэдинн ухмыльнулся.

- Дракон - большая цель, недостойная моих стараний. Мне нужно было что-то делать, чтобы не заскучать.

* * * * *

Пока он бродил взад и вперед, вверх и вниз, вглядываясь вдаль, Аласклербанбастос неоднократно убеждал себя, что он не мог потерять филактерию, ни в коем случае. Он был связан с ней. Он чувствовал, как она зовет его.

Тем не менее, казалось, что на поиски ушла целая вечность, и когда он, наконец, нашел, то понял, почему. Кувыркаясь и отскакивая от крутой стены ущелья, камень приземлился в кучу прошлогодних опавших листьев, почти полностью погрузившись в неё.

Драколич поднял камень трясущейся лапой. Шкура, превращенная в помощника и олицетворяющая боль дракона, безмолвно смотрела на  Аласклербанбастоса, подобно младшему священнику, помогающему старшему наставнику в каком-то эзотерическом обряде.

И если это было не совсем так, то, по крайней мере, это было очень глубокий момент. Аот Фезим был презренной личинкой, но он был прав. Драгоценный камень был вместилищем духа Аласклербанбастоса. Ключ к существованию и свободе для самого великолепного создания, которое когда-либо видел мир. И, наконец, это существо вернуло его.

Высоко над головой раздались хриплые голоса.

Выведенный из транса, близкого к экстазу, Аласклербанбастос хмыкнул. Виршекеллабекс не был таким могущественным, как Чазар, Гестаниус, Скутосин или он сам, но он был стар и хитер. Было почти немыслимо, чтобы Фезим, Повелительница Солнца и Огненные Истребители убили его без помощи своего «ручного» драколича. Однако крики ликования не могли означать ничего другого.

Аласклербанбастос решил, что это будет недолгий праздник. Пока они были утомлены, а их магия исчерпана, они не смогут оказать сопротивление в случае внезапной атаки. Он расправил крылья, и они зашуршали вместо того, чтобы лязгать голыми костями.

У него было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому изменению с тех пор, как Фезим и его лейтенанты оживили его в теле Калабастасингавора, но даже это заставило его задуматься.

Он только что восстановил так много, что было бы легко не заметить того факта, что ему еще многое предстояло восстановить. Он по-прежнему обладал лишь частью той силы, которая по праву была его.

Вдобавок филактерия была уязвима и останется таковой, и не важно – оставит ли он её тут или возьмет с собой. Единственный способ быть по-настоящему в безопасности - это спрятать её так хорошо, чтобы никто никогда не нашел её снова.

Так что, решил дракон, возмездие может немного подождать. Вскоре он разыщет Фезима, Церу Иуртос и их приспешников.

Он пробежал несколько шагов, взмахнул крыльями, подпрыгнул в воздух и полетел на восток. Полый дракон попытался последовать за ним, но не смог.

Все в порядке. Создание выполнило свою задачу. Оставив его позади, драколич со смехом представил, как оно бездумно бродит по горам и убивает всех, кого повстречает на своем пути, продолжая, пусть даже незначительно, даже случайно, кампанию террора Виршекеллабекса против всех, кто осмеливался вторгнуться на его территорию.

* * * * *

Гаэдинн слышал о драконьих пещерах, представляющих собой обширные лабиринты туннелей, извивающихся и разветвляющихся в земной толще на милю за милей, но логово Виршекеллабекса не было одним из таких. Точно нет. Парящий остров был недостаточно велик, чтобы вместить в себя такой лабиринт, и лощина лишь слегка уходила вниз. Вскоре обрываясь тупиком.

 Драконий клад хоть и не занимал такого пространства, чтобы соответствовать жадности дракона, все же был почти таким, каким его описывали в сказках, стихах и балладах. Спутники запнулись и затаили дыхание, когда свет их факелов засиял на серебре, золоте и драгоценных камнях.

По счастливой случайности Гаэдинн оказался рядом с таращившимся на него дженази ветра, который неодобрительно встретил то, что лучник обыскивал убитого жреца.

- Жаль, наверное, что ты здесь не ради мародерства. – Сказал лучник.

На мгновение дженази посмотрел на него, как будто не понял шутки. Потом он засмеялся коротким полубезумным смешком, бросился к открытому сундуку и зачерпнул двойную горсть монет, просыпав некоторые сквозь пальцы.

Другие Огненные Истребители ринулись вслед за ним, чтобы заполучить свою часть сокровищ. Несколько нерешительно Сон-лиин последовала их примеру.

Гаэдинн ухмыльнулся.

- У меня есть подозрение, что ты никогда раньше не грабила ничего действительно ценного.

Дженази шторма улыбнулась.

- Не то что бы.

- Оставайся со мной, и я покажу тебе, как это делается.

Глядя из стороны в сторону, он провел ее вокруг других дженази к задней части клада. Он взял маленькую шкатулку из слоновой кости с замысловатой резьбой, открыл ее, вынул из нее кольцо с рубином и поднес к свету.

- Вот это, - сказал он, - как раз то, что тебе нужно. Легко унести с собой и достаточно ценное, чтобы содержать тебя всю оставшуюся жизнь, если будешь разумно распоряжаться финансами. Не то, чтобы я это пропагандирую это своим примером. Я рекомендую тебе продать его, растратить вырученные деньги, живя как принцесса, а затем ограбить кого-нибудь еще.

Он положил кольцо обратно в шкатулку и бросил ей.

Она еле-еле поймала шкатулку.

- Ты отдаешь его мне?

Он фыркнул.

- Конечно нет. Почему я, во имя Черного Лука, должен отдавать что-то настолько ценное? Просто это твоя доля. Не тряси его так, оно ценное.

Она покачала головой.

- Ну хорошо.

Внимание Гаэдинн привлекла брошь для плаща, украшенная большой черной жемчужиной и сделанная из какого-то странного зеленого металла — вероятно, вещества, происходящего из какого-то другого плана или продукта исследований алхимика. Он наклонился, чтобы поднять его.

- Это мое, и я зарежу ножом свинью, которая попытается оспорить это заявление.

Когда он снова выпрямился, перед ним стоял Аот - его голубые глаза светились во мраке. Он отложил свой щит, а в другой руке держал бурдюк. Скорее всего, он нашел его среди вещей Хранителей Змей. Он протянул его, и Гаэдинн сделала глоток чего-то красного, чуть теплого и кисловатого. Ужасно, конечно, но в данной ситуации - сойдет.

- Спасибо, - сказал он, передавая вино Сон-лиин. - Поторопись, а то упустишь все самое лучшее.

- Похоже, тут на всех хватит, — ответил Аот. - В любом случае, то, что нам действительно нужно, мы с Церой нашли артефактов Хранителей Змей: заметки о том, как маскировать абишаи под драконорожденных. Они должны помочь нам убедить Аратану, что Тимантер не совершал набеги на Аканул.

Гаэдинн усмехнулся.

- О да. В этом и был смысл похода, не так ли? Просто посреди этой кучи золота я как-то подзабыл.

- Ну, может быть память вернется к тебе на обратном пути в Эйрспур, - ответил Аот. - Мы уходим с рассветом, так что отдохни немного.

- Уходим, — повторил Гаэдинн. — Ты говоришь так, будто мы расстаемся с Огненными Истребителями.

- Мы и расстаемся. Мы торопимся, и я думаю, что они смогут добраться до дома и без нас.

- Согласен, - сказал Гаэдинн, оглядывая дженази. - Они оказались сильнее, чем я предполагал. Или, может быть, эта небольшая компания закалила их. Но не думаешь ли ты, что показания Мардиз-сула могут помочь нам убедить королеву? В конце концов, он дворянин.

- Он напишет для нас письмо королеве.

- Тогда все в порядке. Если мне нужно заставить себя уснуть, то дай мне еще немного пойла. - Он повернулся, чтобы забрать вино у Сон-лиин, но помедлил.

Он был не так проницателен в чтении выражений лиц дженази, как человеческих или эльфийских. Узоры мерцающих линий немного отвлекли его. Но казалось, что девушка набиралась смелости, чтобы что-то сказать.

Она сглотнула.

- Ты предупреждал меня, что если я полечу на грифоне, то захочу сделать это снова. Хорошо, я хочу. В смысле, я хочу пойти с вами и тоже стать наемником.

- Это значит, что тебе придется оставить позади всех, - сказал Гаэдинн – Или же это одна из причин сделать это.

Гаэдинн улыбнулся.

- Причина, не так ли? Что ж, я понимаю, - он повернулся к Аоту. - Нам нужна новая кровь, и сегодня она показала, что может справиться с собой.

К его удивлению, Аот оглянулся на него с некоторой насмешкой на лице. Поскольку Гаэдинн считал себя умнее большинства людей, включая своего капитана, его немного раздражало то, что он не понимал к чему это.

И следующие слова Аота не просветили его. Тэйец просто повернулся к Сон-лиин и протянул руку.

- Добро пожаловать в Братство Грифона, лучник. Но не думай, что сразу же получишь своего грифона. Это случится не скоро, если вообще случится.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

28 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Джесри окинула опытным взглядом ветеранов, выставленных на смотр. Несколько латников стояли по стойке смирно прямыми рядами с одинаковым снаряжением в руках и на теле. Другие, в том числе наемники, сутулились, чесали носы или ягодицы, отличаясь гораздо большим разнообразием оружия и доспехов. Крестьяне-ополченцы, вырванные со своих полей, держали в руках топоры для рубки дров, серпы или мотыги, и с удивлением и трепетом таращились на все происходящее.

 Несмотря на различия в экипировке и поведении, в отряды людей, дженази и других народов в совокупности составляли грозную армию. И, несмотря на все попытки Джесри и отстранение Шалы Каранок, эта армия выглядела готовой к походу. Джесри предположила, что Чазар собирается отдать приказ, пока не заметила, как изменилось его поведение.

Сначала, разъезжая туда-сюда на белом коне с красными и золотыми украшениями, и сияя солнечным светом, сияющем на его золотых доспехах, Герой Войны был тем самым монархом-завоевателем, своим энтузиазмом очаровывающий все королевство. Он болтал на десятки тем, некоторые относились к делу, некоторые нет, и шутил как с офицерами, так и с солдатами. Однако постепенно его настроение ухудшилось без какой-либо причины, которую Джесри могла различить. Он сердито смотрел на то один, то на другой отряд, что стояли перед ним, а затем резко дергал поводья, чтобы развернуть коня, и молча скакал к следующему строю. Украдкой обмываясь озабоченными взглядами, его заместители и представители королевы Аратаны ехали позади него.

Все так и продолжалось, пока, в конце концов, все они не оказались перед осадными инженерами и артиллеристами, которые стояли перед длинными фургонами с башнями и мангонелями, разобранными для перевозки. На некоторых инженерах были видны амулеты и броши в виде свитков, свидетельствующие об их поклонении Богу Огме – покровителю знаний и изобретений. Волшебники, недавно добавленные в этот особый корпус, были отмечены зелеными татуировками на руках - старое клеймо стало знаком королевской благосклонности. Пара волшебников улыбнулась Джесри, и она заставила себя улыбнуться в ответ.

Впереди группы стоял старый, сутуловатый дженази земли по имени Джарел-амар, чья репутация была такова, что даже чессентцы, высоко ценившие свое военное мастерство, согласились поставить его во главе этой роты. Низко поклонившись, он сказал:

- Мы готовы к выступлению, Ваше Величество».

Чазар хмыкнул.

- Ты? Тогда расскажи мне, как ты собираешься штурмовать Джерад Тимар?

 Пожилой дженази склонил голову набок.

- Ваше Величество?

- Я говорю на арагракхе? Мне нужно в кротчайшие сроки попасть в крепость драконорожденных. В идеале до конца лета. Скажи мне, как ты собираешься этого добиться.

Джарел-амар заколебался.

- Ваше Величество, я определенно рекомендую осадить Джерад Тимар и провести осаду крайне тщательно. И кто знает, какие возможности мы откроем для себя? Но в то же время мы должны быть реалистами – эта цитадель сильна, как никакая другая. Скорее всего, драконорожденные умрут от голода, чем сдадут её.

- Согласен, - сказал Магнол. Наместник Огня Аканула был крепким воином с кожей цвета кирпича. Линии, проходящие через его тело, были тусклее, чем обычно - скорее медными, чем золотыми. Несмотря на высочайшее качество его доспехов и оружия, они имели явно вспомогательную функцию, что напомнило Джесри о доспехах Аота и Кхорина. - Окружите столицу, опустошите остальную часть королевства, и, в конце концов, у драконорожденных не останется иного выбора, кроме как сдаться. Но это, вероятно, займет некоторое время.

 - Я не хочу их капитуляции! — рявкнул Чазар. - Я хочу уничтожить их! Преступления драконорожденных против наших народов требуют не меньшего! Или дженази не согласны?

Магнол и Зан-акар Зераез обменялись взглядами. Затем посол сказал:

- Ваше Величество, это, безусловно, было бы… оптимальным исходом. Но королева не отдавала приказа искать возмездия. Если мы просто победим драконорожденных, заставим их…

- Замолчи! — прорычал Чазар. - Драконорожденные должны умереть от моей руки, прежде чем начнется новая игра. Неважно! Я повешу следующего человека, который скажет мне, что на это уйдут годы или что это вообще невозможно!

Магнол был смелым или, может быть, просто не понимал, насколько изменчивым на самом деле был характер Чазара. В любом случае, он ответил герою войны хладнокровно и по существу, что снова напомнило Джесри об Аоте.

- Ваше Величество, моя королева предоставила в ваше распоряжение мои войска, и вы можете рассчитывать на наше повиновение. Но мне нужно, чтобы вы объяснили, что мы должны сделать, дабы я мог понять – сможем ли мы достигнуть ваших целей с нашими ресурсами. - Он махнул рукой армии, выстроившейся на поле боя. Крошечная рябь пламени пробежала по кончику его большого пальца. Разум внутри посоха Джесри подтолкнул ее к тому, чтобы разжечь собственный огонь.

Чазар проследил за этим жестом и еще раз взглянул на свою армию. Судя по кислому выражению его лица, он вынужден был признать, что войско, каким бы грозным оно не было, вряд ли уничтожит Джерад Тимар за месяц, сезон или, быть может, даже год.

Однако затем он рассмеялся, повернул свою лошадь и пустил ее в галоп. Он помчался прочь от поля так быстро, как только могли нести его ноги коня. Его спутники в изумлении уставились ему вслед.

 Через пару ударов сердца один из телохранителей Чазара вспомнил, что он не должен позволять своему хозяину бродить без сопровождения. Пришпорив своего скакуна, он закричал:

- Вперед!

После чего все остальные - как воины, так и сановники - поскакали за ним.

Чазар провел их всех мимо стройки, где продолжали расчищать место для нового храма, и углубился в безумно извилистые улицы Лутчека. Джесри пришло в голову, что Гаэдинн усмехнулся бы, увидев, как чрезмерно величавые аристократы изо всех сил стараются не отставать. Ему бы особенно понравилось смотреть за бледной Халоньей с выпученными глазами, уронившую свою митру, оставшуюся лежать в пыли.

Но Джесри не могла насладиться смущением пророчицы. Она слишком беспокоилась о том, к чему приведет эта идея Чазара. И даже Гаэдинн перестал бы смеяться, когда живой Бог проехал прямо рядом со старухой, которая слишком медленно уходила с его пути и мчалась без оглядки. Груши из плетеной корзины женщины покатились в грязную лужу.

Чазар остановился перед тренировочным полем и баней. Что привело его именно в это заведение, а не в одно из многочисленных подобных заведений по всему городу, Джесри понятия не имела. Монарх спрыгнул с коня и, не удосужившись привязать животное или каким-либо образом закрепить его, зашагал к главному входу.

К тому времени, когда его свита остановила своих коней, Герой Войны уже исчез внутри здания. Кто-то, возможно, привратник, невольно взвизгнул, когда в комнату неожиданно ворвался владыка всей Чессенты.

- Что происходит? — Спросил Хасос.

Джесри ответила пожав плечами и нахмурившись. Барон ей нравился больше, чем раньше, но в тот момент казалось несправедливым, что от нее ожидали понимания.

Как только сановники смогли слезть на землю, они последовали за Героем Войны. Его нашли в просторной комнате с высоким потолком и соломенными ковриками на полу. Очевидно, спортсмены, которых он прервал, занимались акробатикой или борьбой.

Эти спортсмены были мальчиками – никто не выглядел старше восьми-девяти лет. Одетые в набедренные повязки, они стояли на коленях перед своим государем. Так же как и их учительница и  матери и служанки, которые привели мальчиков на урок.

- Встать! — прогремел Чазар. Он развернулся и одарил Джесри и ее спутников широкой белозубой улыбкой. - Вот вы где! Вовремя! Вот наше оружие! Вот сила, которая сожжет Тимантер, как костёр сухой лист!

- Ваше Величество, я не понимаю. - Сказала Джесри. Она решила, что должна. Все остальные выглядели слишком настороженно или растерянно.

- Я объяснял, - сказал Чазар, - что черпаю силу из веры моего народа. Ты должна помнить.

 Джесри вспомнил, как он утверждал, что черпает силу из кровавых жертвоприношений. Это было его оправданием убийства заключенных в Сулабаксе. Но она знала, что лучше не указывать на нелогичность заявления.

 — Да, Ваше Величество.

 - Так посмотри на это. - Он развернулся, схватил ребенка за предплечья и поднял в воздух. Маленький мальчик задыхался. Участившийся пульс показывал себя усиленным бегом крови в венах на шее.

- Кто я? - Спросил Чазар.

Ребенок только испуганно таращился на него.

- Кто я? - Повторил дракон более резким тоном. Из его рта вырывалась струйка дыма. По край ним суставам его пальцев пробежала малиновая чешуя.

- Бог, - подумала Джесри. - Скажи ему, что он Бог.

И, возможно, один из истинных Богов прошептал этот ответ ребенку на ухо. Ибо, заикаясь почти неслышно, с неимоверно высоким голосом, он дал ожидаемый драконом ответ.

- Хорошо! — Воскликнул Чазар. Он уронил ребенка и шлепнул его по спине, отчего тот упал на руки и колени. Он повернулся к Джесри и собравшимся лордам, жрецам, воинам и послам. - Понимаете? Чистая, совершенная вера невинного. Величайшая сила во всем мире. Дети Чессенты пойдут с нами и встанут в авангарде. С их Богом на поле боя, вдохновляющим их, они посрамят драконорожденных паладинов. И с их поддержкой я, наконец, буду самим собой, каким был до того, как ушел. Непобедимым! Вне досягаемости всего, что прячется и ползает во тьме! - он уставился на Халонью. - Разве это не так?

- Пожалуйста, — подумала Джесри, — не подпитывай его безумие хотя бы сейчас.

Халонья колебалась. Затем она сказала:

- Да, Ваше Величество, это так. Вы нашли ответ.

Магнол бросил на Зан-Акара Зераеза вопросительный взгляд. В ответ посол едва заметно покачал головой, посоветовав Наместнику Огня промолчать. Может быть, это потому, что дети дженази были в безопасности в Акануле.

Джесри пришло в голову, что набор детей может на самом деле помочь стратегии Аота, ведь это неизбежно замедлит марш на юг, тем самым выиграв больше времени для ее друзей для выполнения своих миссий. Но это не имело значения - она не могла допустить, чтобы дети оказались на поле боя лицом к лицу с воинами-драконорожденными. Она должна была предотвратить это.

 — Ваше Величество. - Вмешалась она.

Чазар обратил на нее ухмылку.

-

Да?

- Я не претендую на то, чтобы понять смысл божественного замысла, - начала она, — но если вы говорите, что дети придадут вам сил, то я знаю, что так и должно быть. Тем не менее, несомненно, это сделают их молитвы, а не пролитие своей и чужой крови. А в Лутчеке они будут молиться наиболее усердно и эффективно.

Халонья сердито посмотрела на нее.

- Его Величество объяснил, что должно случиться.

Джесри опустила голову.

- Конечно, сестра. Прости меня, если я сказала глупость. Я уже призналась, что не понимаю всех сакральных смыслов, так что позволь мне просто сказать, как я восхищаюсь твоим мужеством.

 - Да, это было бы… - Халонья моргнула. -  Моим мужеством?

 - Конечно, — ответила Джесри. - Если цель состоит в том, чтобы направить силу детской веры, то я предполагаю, что Его Величество захочет, чтобы его верховная жрица стояла прямо среди них, на передовой, - она повернулась к Чазару. - Я права?

Красный Дракон кивнул.

- Да. Это имеет смысл.

Халонья заколебалась, и ее глаза забегали из стороны в сторону. Если она искала помощи, это было бесполезно. Даже такие восторженные сторонники, как лорд Лютен, предпочли хранить молчание.

Внезапно она закачалась, шатаясь и кружась, раскинув руки, хлопая облачением, качаясь и звеня украшениями. Большинство юных спортсменов пялились на нее, хотя один пытался скрыть ухмылку и шептался с соседом.

- Духи говорили со мной! — заявила Халонья. - Драконьи экзархи, оберегающие Ваше Величество!

Джесри никогда не слышала о «драконьих экзархах», но Чазар просто спросил:

- Что они тебе сказали?

Жрица колебалась мгновение. Джесри предположила, что она думает над тем, как наиболее правильно высказать свою мысль.

- Что Ваше Величество совершенно право! — сказала Халонья. - Или был бы! Как обычно! Но, возможно, он забыл о своем новом храме. Это естественно, поскольку он еще даже не построен. Работа едва началась. Но эта земля уже является самой святой на всем Фаэруне. И если я поведу туда детей в молитве, мы совершим большие чудеса, чем где бы то ни было!

Джесри снова склонила голову.

- Сестра, я, как всегда, склоняюсь пред твоей мудростью.

Но Чазар нахмурился.

- Мои слуги, смертные и бессмертные, мудры. Но не так, как я. И мой собственная божественная воля велит мне отвести этих юношей и всех им подобных к Тимантеру.

Джесри вздохнул.

- Ваше Величество, из всего, что я слышала от вас сегодня, я предполагаю, что вы думаете так потому, что Джерад Тимар считается неприступным. Но я могу гарантировать вам, что это не так. Братство Грифона уничтожило одно из колец ужаса Сзасса Тэма, и мы — извините, они — могут помочь вам захватить и цитадель драконорожденных.

Чазар фыркнул.

- Оно могло бы помочь, если бы капитан Фезим и его люди не были заняты погоней за предателями и нежитью в Трескеле.

- Я полагаю, что они, должно быть, почти или полностью выполнили это задание - сказала Джесри. - В конце концов, у нас больше не было покушений на Коллегию Войны. Не было и сообщений о беспорядках.

- У нас нет никаких новостей, — сказал Чазар, - даже от Хранителей Змей, которых Халонья послала узнать об успехах Братства Грифона.

Джесри почувствовала укол тревоги. Она впервые услышала об этих шпионах, но, судя по всему, люди, которым было поручено скрыть отсутствие Аота, каким-то образом справились с ситуацией.

И хотя обычно Халонья ухватилась бы за возможность истолковать молчание жрецов в ущерб Братству, теперь ее приоритетом было избежать возможности проникновения копья драконорожденного в ее кишки.

- Я считаю, вмешалась она, — что мы можем принять тишину как хороший знак. В конце концов, я послала четырех человек. Если бы что-то было совсем не так, то по крайней мере один из них вернулся бы назад, чтобы предупредить нас.

- Хм, - Чазар изучал двух единственных людей, которым он действительно доверял, и которые, на этот раз, объединились во мнении. - Хорошо, будь по-твоему. Дети останутся здесь, а Братство Грифона пойдет с нами на юг, - он повернулся к Хасосу. — Немедленно пошлите за ними и скажите, чтобы они возвращались как можно быстрее. Скажи Аоту Фезиму лететь вперед и добраться до Лутчека в кротчайшие сроки.

- Да, Ваше Величество. – Ответил Хасос.

- И вот я сделала это, - подумала Джесри. - Если мы участвуем в гонке, то это последний этап.

Хотела бы она знать, как далеко продвинулись по этому маршруту Гаэдинн, Аот и Кхорин.

* * * * *

- Уже много времени прошло. – Сказал Баласар.

Кхорин нахмурился. Они должны были лежать в засаде в тишине. Хотя Баласар говорил тихо, и понимая то, как звук распространяется под землей, Кхорин выбрал их нынешнее укрытие отчасти потому, что любой шум, который они издают, не распространился бы далеко. Поэтому он решил не поднимать вопрос о неосмотрительности драконорожденного.

— Похоже на то, — прошептал он в ответ, — но ведь так всегда бывает, когда ждешь.

Лежа на животе на уступе, Баласар покрутил плечами, пока они не хрустнули.

- Особенно, когда ждешь дракона. А именно того самого дракона, который уже пытался убить многих из нас.

Чуть поодаль нахмурился Вишва, услышав столь пренебрежительное отношение к Праксасаландосу. Медраш же просто сказал:

- Теперь Пракс стал другим. Нам остается только надеяться, что Гестаниус этого не почувствовала.

- Иначе она убьет его, — сказал Кхорин, — и не приблизится к нашей засаде и на милю.

- Ртутные драконы должны быть хитрыми, — сказала Бири. Она лежала рядом с Баласаром — не случайно, как предположил Кхорин, — и улыбнулась, глядя на Даардендриена. – Если ты дашь ему шанс, то увидишь, что у вас много общего.

Баласар фыркнул.

- Может я и дружу с кучей драконопоклонников, но уж до самих драконов я не дойду.

На другой стороне пещеры, возле входа в туннель, имаскарец в уголке стены помахал обеими руками над головой. По словам Джемлеха, у этого парня был самый острый слух среди всех солдат в его роте - настолько острый, что капитан доверял ему слушать шорохи и шуршание крыльев Праксасаландоса, что должно было стать условным знаком.

Только Кхорин и те волшебники, использовавшие заклинание ночного зрения, смогли увидеть махи молодого имаскари. Все остальные лежали ничком, ничего не видя в темноте. Кхорин прошептал, что все должны заткнуться и быть готовыми. Его приказ прошел вдоль укрытия в форме резких шепотов и толчков.

Затем в пещеру вошел Праксасаландос. Гестаниус кралась прямо за ним. Кхорин вздрогнул.

И это не из-за огромных размеров и явной силы древнего синего дракона, хотя они были достаточно устрашающими. Сложно было сказать, в чем было дело, но уродство, общее у Гестаниус и Скутосина, тоже играло свою роль. Как и зеленый дракон, в свое время она была Избранной Тиамат, до того как Чазар убил и съел их, чтобы добавить их силу к своей собственной. Затем Темная Госпожа вернула их к жизни, и вся эта связь с одной из высших сил зла оставила на них след.

- Но что с того? - подумал Кхорин. - Мы убили Скутосина, убьем и тебя.

Гестаниус прошла несколько шагов вглубь пещеры, неся с собой запах надвигающейся бури - ее движения были быстрыми и плавными, несмотря на ее размер. Затем она резко остановилась, как будто что-то почувствовала или подумала, не почувствовала ли.

- Сколько еще? – Спросила она. Жужжащие искры и крошечные молнии ползали по двойному остроконечному рогу на ее морде и рожкам на надбровных дугах. Для тех, кто не мог видеть ничего другого, мерцания должно быть похоже на созвездие в форме дракона в ночном небе.

- Мы почти у цели, - ответил Праксасаландос. Он сказал Гестаниус, что убил незваных гостей в туннелях, как и предполагалось, но один из них оказался золотым драконом, принявшим форму имаскари. Дракониха шла посмотреть, сможет ли она опознать тело. – На самом деле, мы уже пришли.

- Что ты имеешь в виду? — Спросила Гестаниус, тщетно оглядываясь в поисках растерзанных и покалеченных трупов.

Бири прошептала слова силы и взмахнула палочкой взад-вперед, словно руководя оркестром музыкантов. Медраш сжал свой медальон в стальной перчатке и вознес молитву Торму. Кхорин знал, что где-то в пещере другие маги концентрировали свою силу и создавали заклинания.

Может быть, Гестаниус услышала шепот или просто почувствовала трещащую в воздухе магию, потому что она вдруг вытянула шею и повернула голову сначала в одну, потом в другую сторону.

- Что… - Начала она.

Пракс развернулся и обрушил на нее серебристый шлейф своего дыхания. Пар омыл ей глаза, и она взревела от шока и боли.

В то же время золотое мерцание внезапно заполнило отверстие, через которое вошли драконы, и потрескивающее пламя вырвалось изнутри, чтобы заполнив тоннель на противоположном конце пещеры. Появились плавающие шары светящейся энергии, осветившие пространство.

Воины завыли свои боевые кличи. Застучали арбалеты, в воздухе загудели стрелы. Некоторые болты отлетели от чешуи Гестаниус, но другие вонзились в её тело. Кхорин разрядил свой собственный арбалет, затем схватился за топор, вскочил на ноги и бросился вниз по крутому склону, спускаясь к полу пещеры.

Это была безрассудная, рискованная схватка, но Медраш, Баласар и другие мчались рядом с ним. На мгновение Гестаниус замерла от изумления, ослепленная ядовитым поцелуем дыхания Пракса. Ее врагам нужно было использовать преимущество, пока оно у них было.

Имаскарец волшебник брызнул желтым огнем на вершины крыльев Гестаниус. Очередная струя дыхательного оружия Праксасаландоса ужалила Кхорина в нос и наполнила его рот неприятным металлическим привкусом. Он повернул голову и сплюнул, не замедляя шага.

Затем камень под ним начал трястись, выбивая дварфа из равновесия и заставляя спотыкаться. На мгновение он предположил, что один из его союзников-волшебников наложил заклинание, вызвавшее землетрясение. Но затем он узнал характерный ритм вибрации.

Он втянул воздух, чтобы выкрикнуть предупреждение. Но прежде чем успел извергнуть его, из пола вырвался пурпурный червь, расшвыряв куски камня в разные стороны.

Трудно было сказать наверняка, ведь его задняя часть все еще была в земле, но существо выглядело таким же огромным, как и сама Гестаниус. Поднявшись, как змея, оно вертело головой туда-сюда. Эта голова, хотя и была крупнее дварфа или человека, была мала по сравнению с толстым, похожим на пиявку телом своего обладателя, и состояла она целиком из челюстей с выступающими сверху и снизу клыками. Кхорин знал, что отсутствие глаз не мешало зверю ориентироваться в поисках добычи.

У него было время задуматься: не приказала ли Гестаниус, не доверяя Праксасаландосу, лиловому червю следовать за ней, или это было банальное везение, сделавшее существо доступным для психического зова его хозяйки. Он также задавался вопросом - могут ли магические барьеры, воздвигнутые магами, чтобы удержать дракона в пещере, вместо этого стать кладбищем драконорожденных, имаскари и одного дварфа?

И тогда червь определился с целью, после чего, широко разинув пасть, обрушился на дварфа, как оползень.

* * * * *

Аласклербанбастос крался по туннелям под Горой Драконьего Хребта, и его гнев усиливался с каждым шагом.

Зомби и другие стражи лежали обугленные и разорванные там, где Чазар уничтожил их, сметая со своего пути к самым богатым хранилищам. Кое-где среди бойни валялись монеты и даже пара драгоценных камней, упавших, когда красный или его слуги выносили сокровища.

Этот вид предупредил драколича о том, что он мог ждать в сердце горы, поэтому он решил не идти туда - он хотел видеть пустую комнату, где век за веком копил свои сокровища. Он знал, что это зрелище лишь разожжет его гнев.

 Так и случилось. Даже более того - это привело его в бешенство. Появившиеся прыгающие молнии освещали стены и его сгнившее тело. Он поднял голову и издал рёв, эхом разнесшийся по разграбленному логову.

Точно так же он почувствовал необходимость взглянуть на меньшую камеру, в которой некогда хранилась его филактерия, хотя для этого не было никакой практической причины. Возможно, он надеялся найти какое-то указание на то, как Чазар нашел и открыл его, несмотря на многоуровневые иллюзии и обереги. Но кроме черных пятен копоти на стенах ничего не было видно.

Все равно это не имело значения. Аласклербанбастос ходил по земле и снова владел своей душой, несмотря на все худшее, что могли сделать его враги. Да, он был слабее себя прежнего, но он собирался исправить это, потому что Чазар и любые другие мародёры, разграбившие его хранилища, не украли все.

Он вернулся в одну из больших пещер и уставился на стену. Прошипев заклинание, он нацарапал когтем руны на полу. Искры затанцевали и зашипели на каждой из рун, после чего появились и на его теле.

 Привлеченные нарастающей силой, мелкие духи шептались друг с другом. На потолке вырос белый грибок, и в мохнатой массе образовались рудиментарные лица. Стена, на которой Аласклербанбастоссосредоточил свою волю, стала мягкой, как воск - огромные кости выскользнули изнутри и с грохотом упали на пол.

 В логове лежали десятки драконьих тел, спрятанных на тот день, когда драколичу может понадобиться одно из них. Но здесь не было лучшего. До того, как Аласклербанбастос устроил свою кончину, Фаариньяаллафон был синим драконом, таким же древним и огромным, как и он сам - ужасом земли такой далекой, что лишь немногие люди на Фаэруне когда-либо слышали ее название.

Когда последняя кость выползла наружу, они все лежали большой кучкой на полу. Аласклербанбастос распевали разные рифмы, и части скелета взмывали в воздух по одной или по две за раз. Петли из настоящего серебра и черного железа, прикрепленные к концам костей, звенели и звенели, соединяя одну кость с другой, словно кусочки огромной головоломки.

 Когда последняя кость прилепилась к своим соседям, Аласклербанбастос переориентировал свою концентрацию. До сих пор работа была достаточно легкой для некроманта его умений. Последняя часть будет сложнее.

 Двигаясь с церемониальной медлительностью и точностью, он поставил теневой камень на пол между собой и скелетом. Затем он возобновил пение. Он не пытался говорить громче, чем раньше, но заряд темной магии в словах заставлял их греметь, как гром. Камень вокруг него задрожал и треснул.

Когда эхом раздалось последнее слово, дракон изверг поток своего смертоносного дыхания.

Но это была не просто молния. Он изверг себя разум, магию и чистую бушующая сущность бури, смешанные воедино. Оболочка Калабастасингавора рухнула позади него, а эссенция драколича повисла в воздухе, пылая и потрескивая, в воздухе.

Освобожденный от грубой материи, он почувствовал, как пустота тянет его. В невидимой архитектуре мира открылась дверь, и Природа требовала, чтобы он прошел через нее подобно обычным смертным.

Но Природа была слаба по сравнению с его волей и его магией. Он рванулся вперед и врезался в сердцевину теневого камня, словно стрела, попавшая в яблоко.

 Оказавшись там, он больше не осознавал, что имеет призрачную, горящую форму или вообще какую-либо форму. Он был просто сознанием, подвешенным в пустоте. Но все было в порядке. Сейчас он был в безопасности и больше не чувствовал притяжения смерти. Он, образно говоря, мог отдышаться и подготовиться к заключительному этапу своей трансформации.

 Когда драколич был готов, он протянул руку в жесте, который смутно напоминал ощупывание и неловкое прикосновение одновременно. Он нашел скелет Фаариньяаллафона и бросился в его сторону.

Он овладел скелетом, после чего из его сердца с яркой вспышкой и громким раскатом вырвался поток грома. Другие последовали один за другим, быстро, как удары бьющегося сердца.

 Наконец вспышки и какофония стихли. Драколич попытался расправить крылья, и они, слегка застучав, отреагировали именно так, как должны были. Слияние разума и физической формы было совершенным.

Драколич был опьянен чувством величия - он снова стал Великим Костяным Змеем, таким же сильным, как прежде. И он заставит своих врагов пожалеть об этом!

 - Единственная проблема, - подумал он с легкой иронией, - заключается в том, чтобы решить, с чего начать. Ведь так много врагов, заслуживающих мести.

 Возможно, путь к выбору состоял в том, чтобы оценить, как месть может лучше всего сослужить для достижения других целей. И когда он взглянул на вопрос с этой точки зрения, то сразу понял, за что ему лучше всего взяться.

* * * * *

Кхорин отпрыгнул в сторону, и клыки лилового червя сомкнулись в том месте, где он только что стоял. Дварф поднялся, взмахнул топором и рассек одну из выпуклостей, тянущихся вдоль всего тела червя.

Ответный удар был предсказуем. По правде говоря, червь не должен был быть в состоянии вывернуть голову настолько далеко, чтобы дотянуться до Кхорина, но у него как-то получилось. Челюсти монстра широко раскрылись, обнажая клыкообразные выступы, заполонившие всю пасть. Шипы вздымались и колыхались, наполняя воздух вокруг вонью гнили.

Голова червя налетела на дварфа. Кхорин попытался увернуться, но его ботинок наступил на что-то скользкое. Он потерял равновесие и ощутил прилив ужаса от возможных последствий. Но тут чья-то рука схватила его за плечо и дернула. Этого было достаточно, чтобы одернуть его подальше от опасности, и огромные клыки снова сомкнулись в пустоте.

Медраш спас дварфа и сильно дернул спиной, позволив мечу покинуть ножны. Поймав его за рукоять, он спросил:

- Сражался с таким раньше?

- Пару раз, - сказал Кхорин. – Придется много резать и рубить.

- Мне жаль это слышать, - сказал Баласар, надвигаясь на существо с вытянутым щитом и высоко поднятым мечом. - Потому что их двое.

Кхорин выругался. Он хотел оглядеться и определить, где появился второй монстр – а заодно и посмотреть, что делает Гестаниус — но затем первый червь возобновил движение, и дварф понял, что если он отвлечётся, то тут же может умереть.

Существо закончило выползать из своей норы и одновременно ударило Медраша. Он заблокировал удар своим щитом и, должно быть, направил на это часть силы Торма, иначе удар сбил бы его с ног. Надеясь добраться до какой-нибудь уязвимой или мягкой части тела монстра, драконорожденный подошел вплотную и полоснул червя по нижней челюсти. Зверь отпрянул, дернув головой назад и вверх, уведя ей из досягаемости меча драконорожденного.

Но существо тут же изогнулось и укусило одного из воинов Платиновой Когорты. Парень вставил свой щит, как это сделал Медраш, и это спасло ему жизнь. Но клыки червя с лязгом сомкнулись на краях щита и вырвали его из рук воина. Рывок наверняка либо сломал, либо вывихнул руку драконорожденному, и он выронил свою булаву и пошатнулся назад. Червь же проглотил щит.

- Внимание! – взревел Кхорин. - Обойти с фланга! Давайте, как я вас учил! Как будто боретесь с чем-то большим.

Воины бросились строиться. После этого они атаковали пурпурного червя, пока тот отвлекся, и отступили, когда монстр повернулся к ним. Тем временем волшебники, включая Бири, пронзили его лучами света и бросили ему на спину сети из дымящейся шипящей слизи. Нити обжигали его плоть, оставляя перекрестные ожоги.

Вновь и вновь появляющиеся раны выглядели так, как будто в конце концов они должны возыметь какой-то эффект. Однако червь не замедлялся. Но Кхорин был к этому готов - в юности он видел, как одно из чудовищ было порублено пополам, но было живо, ведь жизненно важных органов у него было несколько. Червь был всего лишь отрезком кишки, обтянутый мышцами, с головным мозгом, который был всего лишь бугорком на вершине спинного мозга, и дюжиной сердец, качающими кровь.

Стоя в центре колеса парящих светящихся рун, Медраш глубоко врезался в бок червя. Кхорин рванул вперед, сделав то же самое. Когда зверь повернулся в их направлении, Баласар бросился вперед, чтобы атаковать его с другой стороны.

Безглазая голова дернулась в его сторону, и застигнутый врасплох, драконорожденный не смог вовремя остановиться. Его собственная инерция швырнула его в пасть червя. Существо высоко подняло голову, сглотнув жертву.

Медраш вскрикнул, и они с Кхорином яростно атаковали. Если Баласар был еще жив, он мог надеяться лишь на то, что его союзники убьют червя и быстро достанут его из желудка монстра.

Тогда Бири присоединилась к борьбе, что было неправильно. Ей следовало оставаться на уступе и читать заклинания с относительно безопасного расстояния. Кхорин затаил дыхание, чтобы крикнуть ей, чтобы она возвращалась. Затем он заметил пять мечей малинового света, парящих вокруг нее и ореол медного мерцания между сотворенными клинками и ее телом, и понял, чего она добивалась.

Медраш заметил ее приближение и открыл рот. Скорее всего, его первым порывом тоже было приказать ей отступить.

- Пусть она поможет! - Рявкнул Кхорин. Он надеялся, что это не приведет к смерти еще одного друга.

Глаза Медраша сузились. Затем он развернулся, высоко поднял окровавленный меч и кулак в стальной перчатке и закричал:

- Торм, защити ее!

Среди медного мерцания начали вспыхивать точки серебристого света. Возможно, они даже имели форму рук, но они мигали слишком быстро, чтобы Кхорин мог быть в этом уверен.

Бири встала прямо перед их колоссальной фигурой червя.

- Я тут, червь! Червь! Червь! Червяк!

Огромные челюсти качнулись в ее сторону, после чего обрушились на волшебницу.

Драконорожденная с белой чешуей ахнула. Она непроизвольно отшатнулась на полшага, но не дальше.

Червь схватил ее, поднял голову и проглотил. Затем он издал оглушительный рев, когда почувствовал, как летящие лезвия разрезают его изнутри.

Кхорин надеялся, что это отвлечет его от внешних угроз.

- Все вместе! – крикнул он – Атакуем! Сейчас же!

Воины Когорты ринулись со всех сторон. И червь не нападал на них, хотя извивающиеся, вздымающиеся судороги его колоссального тела могли  раздавить их.

Огонь вырвался изо рта зверя, когда, по-видимому, все еще живая и способная действовать Бири использовала огненные заклинания.

Медраш взмахнул мечом над головой – действие, совершенно непохожее на его обычное серьезное обращение с оружием. Вращение зажгло яркое сияние внутри лезвия, и когда паладин атаковал, лезвие разрезало, как будто толстая шкура червя и плотные мускулы были мягкими, как подтаявшее масло.

Голова зверя качнулась вперед и ударилась о пол пещеры. Еще несколько мгновений монстр бился в конвульсиях, а затем растянулся неподвижно.

- Уберите их! — Крикнул Медраш.

Кхорин мог угадать местонахождение Бири - она должна быть как раз под той частью червя, которая покрылась дымящимися волдырями, свидетельствующими о том, что она прожарила червя изнутри. Используя свой топор как что-то среднее между колуном и мясницким тесаком, дварф разорвал шкуру существа. Руководствуясь либо подсказкой своего божества, либо простым умозаключением, Медраш атаковал место в нескольких шагах дальше. Воины Когорты помогали им обоим. Кхорин видел боковым зрением бушующие битву, и осознание того, что другие враги могут в любой момент напасть на спасателей, нервировало его. Но они не могли позволить себе отвлечься.

Схватив одной рукой острие топора, а другой его рукоять, он пропилил образовавшуюся дыру на пару ударов глубже, а потом, кряхтя, раздвинул края образовавшегося зазора. Среди мускулов, крови и слизи появилась ступня в ботинке. Дварф крикнул:

- Сюда! - Вместе он и драконорожденный, работавший рядом с ним, разрезали и разорвали отверстие еще больше, а затем вытащили Бири на открытое пространство.

Она истекала кровью в дюжине мест, но Кхорин решил, что ни один из порезов не был серьезным. Благословение Торма и ее собственная сила защитили ее. Скользкая от слизи, сдерживая рвотные позывы и кашель, она прохрипела:

- Нечем… дышать.

- Теперь с тобой все в порядке. - Сказал ей Кхорин.

- Баласар… — Сказала она.

Голоса бормотали позади них. К тому времени, как Кхорин огляделся, Медраш и культисты уже вытаскивали Баласара из тела червя.

Он был сильно изранен - весь в крови с головы до ног. Обычных доспехов из стали и кожи было недостаточно, чтобы защитить его, поскольку бесчисленные внутренние зубы лилового червя изрезали его, а мышцы сжимали снова и снова. Но он был жив. Должно быть потому, что шепча Медраш молился, и серебристый свет исцелял раны воина.

Кхорин сменил позу, чтобы не дать Бири хорошо рассмотреть происходящее с Баласаром.

- Он в порядке, — сказал дварф, поворачиваясь к воину из Когорты. – Верни её на уступ.

Бири покачала головой.

- Я могу…

- Больше ничего, пока хотя бы не отдышишься, — отрезал Кхорин. — А теперь вы оба, пошли!

Воин помог ей встать. Кхорин повернулся, чтобы наконец узнать, как шли дела у остальных.

Хотя он был почти весь сырой от сочащейся крови и покрыт ожогами, второй фиолетовый червь все еще был жив и яростно пытался добраться до нескольких имаскарских волшебников, сидящих на уступе. Одним из них был Неллисс Сарадексма, который держал в руке с длинными пальцами побледневший шар из темного кристалла и двигал его вверх-вниз и из стороны в сторону. Призрачный парящий щит зеленого света двигался вместе с шариком, блокируя атаки червя. Тем временем товарищи-волшебники Неллисса, а также драконорожденные и имаскарские воины, окружавшие нижнюю часть зверя, яростно атаковали его.

К сожалению, защита посла не была непробиваемой. Кхорин издал тихий рык, когда зеленый щит не смог достаточно быстро переместиться, и червь схватил мага с уступа. Подобно Баласару и Бири до него, имаскарец мгновенно скользнул в глотку зверя — золотой посох, длинная черная шинель и все остальное.

Но, несмотря на эту потерю, Кхорину показалось, что враги червя измотали его. Чего он не мог сказать о Гестаниус.

В данный момент зеленая дракониха была в занята боем с Праксасаландосом, дуэлью, которая из-за разницы в размерах напоминала Кхорину собаку, сражающуюся с кошкой. И собака выигрывала. У Пракса было как минимум два серьезных ранения и несколько легких. Оторванный кончик его хвоста и пара обломанных рогов из-под челюсти валялись на полу пещеры.

Драконы бросались друг на друга, кружились и наносили удары так быстро, что ни один имаскарец или драконорожденный не осмеливался приблизиться, рискуя быть затоптанным или сокрушенным взмахом хвоста. Вместо этого воины стреляли в Гестаниус из арбалетов, хотя нередко болты не достигали своей цели не смотря на огромные размеры драконихи. Когда они попадали в цель, болты часто отлетали от её чешуи.

 Атакуя ледяными порывами и завываниями сосредоточенного шума, Джемлех и пара других чародеев — слава Деве Удачи, что способность к магии была у имаскари в крови — наносили несколько больший урон. Но этого было недостаточно, чтобы заставить Гестаниус дрогнуть.

Гестаниус внезапно открыла пасть и без каких-либо видных движений подготовки, которые Кхорин научился подмечать, изрыгнула кислоту. Атака, по-видимому, застала врасплох и Праксасаландоса, потому что шипящая кислота попала прямо в него, и он вздрогнул, дернулся и беспомощно забился в судорогах.

 Гестаниус воспользовалась моментом замешательства соперника и набросилась на него. Она схватила шею Праксасаландоса челюстями и встала на задние лапы, так что рога на ее затылке задели потолок. Она одновременно сжала челюсти и вцепилась когтями в грудь противника.

Хлынула кровь, и Пракс разлетелся на ртутные и капли, которые стекали с клыков и когтей Гестаниус, образуя на полу блестящую лужу. Зеленый дракон тут же упала в центр и продолжила царапать. Теперь она была похожа на копающую собаку - ее усилия разбрасывали куски ртутного дракона в разные стороны. Одна из капель упала прямо под ноги Кхорину.

При этом Гестаниус повернулась и посмотрела на Джемлеха и его товарищей-магов. Без Пракса — или хоть кого-то еще, отвлекающих её - она, скорее всего, уничтожит заклинателей за пару ударов сердца.

Кхорин закричал так громко, как только мог, поднял топор и бросился в атаку. Он прекрасно осознавал, что если он был единственным, кто нападет, то, возможно, это были последние мгновения его жизни.

На мгновение, пока Гестаниус развернулась в его сторону, все арбалетчики, лучники и пращники остались на месте. Тогда Вишва закричала:

- Бахамут!

Она отбросила арбалет, подняла боевой молот с пола и бросилась в атаку. Ее примеру последовали другие члены Когорты и имаскарские солдаты.

Это не помешало Гестаниус нанести удар по единственному безумному дварфу на поле боя. Ее огромные челюсти обрушились на него, а его собственная инерция едва не обрекла его на ту же нелепость, которая постигла Баласара. Но каким-то образом ему удалось отскочить в сторону и даже ударить голову дракона сбоку, хотя этим он лишь немного порезал ее. Продолжая метаться, он увернулся от удара передней частью лапы драконихи.

Дварф нырнул в тень под брюхо дракона и начал рубить переднюю лапу. Потолок был слишком низким, чтобы Гестаниус мог взлететь. Если бы Кхорин смог отрезать ей пару лап, это бы обездвижило ее.

Он сделал пару хороших, глубоких порезов - достаточно глубоких, чтобы вновь привлечь ее внимание – и она начала топать. Вероятно, дракониха надеялась расплющит дварфа, но в этом может и не быть необходимости. Если бы она просто зацепила его когтем, это разорвало бы его пополам.

 Кхорин отчаянно уворачивался всякий раз, когда выпады и взмахи лап Гестаниус угрожали попасть по нему. Он размахивал топором, когда мог, и, хотя и был сосредоточен на своей небольшой части борьбы, мельком видел усилия остальных.

 Так например удар кожистого крыла сразил имаскарского копейщика.

 Драконорождённый с топором и бурой чешуей побежал к Кхорину, под Гестаниусом, но челюсти зелёного дракона рванули вниз и откусили всё, что было у драконорожденного выше пояса. Гестаниус подняла голову и выплюнула кровавые ошметки. От вида этой мерзости Кхорин даже застыл на мгновение и пару раз моргнул.

Помутневшая от кусочков разлагающейся плоти дымящаяся жидкость струилась по бокам Гестаниуса. Джемлех или один из его коллег облили ее кислотой.

Кхорин проревел:

- Восточный Разлом!

И размахнулся, вонзив большую часть лезвия топора в плоть Гестаниус. Когда он вырвал оружие, из раны брызнула кровь, залившая его грудь, бороду и ослепив дварфа, пока он не отступил в сторону и не смахнул кровь с глаз.

 Гестаниус взвыла и оторвала лапу от пола, а Кхорин был в восторге, когда она не опустила её. Дракониха приложила переднюю лапу к груди так, что дварф больше не мог до нее дотянуться.

Но прежде чем он успел добраться до её конечности, Гестаниус прорычала слово, которое, казалось, пронзило дварфа насквозь, как рапира. Он упал ничком, а слово драконихи повисло в воздухе, как дрожащий звук гонга. Звук извивался и давил на Кхорина, и насколько он ужасно чувствовал себя, настолько же сильно звук рвал мир вокруг на части. Это была магия настолько могущественная и действенная, что истязала саму реальность.

Наконец звук стих, но у Кхорина болел каждый нерв, и он не мог сосредоточиться. Когда Гестаниус отпрыгнула от него, он почти не мог осознать все плачевность ситуации.

Почти, но не полностью. Стиснув зубы от острой боли, дварф заставил себя поднять голову.

 Почти так же быстро, как всегда, несмотря на хромоту, Гестаниус повернулась к Кхорину лицом. Он предположил, что это была своего рода похвала, что из всех врагов, которые нападали на нее, он был тем, от кого она особенно хотела избавиться.

И она, скорее всего, так и сделает, потому что, когда он огляделся, то не увидел никого, кто смог бы отвлечь дракониху - слово силы ошеломило всех, воинов и магов. Некоторые лежали без сознания, а пара имаскари дрожали с закатанными глазами, утопая в неудержимом ужасе, если не в чистом безумии.

Кхорин с трудом поднялся на ноги и поднял свой топор.

- Ну попробуй. - Прохрипел он.

Гестаниус открыла пасть, и бледное облачко появилось в глубине её пасти. Запах кислоты наполнил воздух. Глаза Кхорина заслезились от наполнивших воздух ядовитых испарений.

Но затем с потолка хлынул серебристый водопад.

Точнее, пролился лишь наполовину. В полете жидкость начала обретать форму, и к тому моменту, как поток ртути упал на Гестаниус, он превратился в Пракса.

Его тело повалило дракониху на пол. Он схватил ее шею челюстями на полпути и вонзил в нее передние когти. Она вывернула голову и выплюнула кислоту, которую изначально предназначала Кхорину, но угол был неудачный. Пракс низко пригнулся, и кислота прошипела над его головой. Когти на задних лапах оставили глубокие кровавые борозды на спине Гестаниус.

Но затем зеленый дракон хлестнула ртутного по шее и разорвала хватку Праксасаландоса, хотя его челюсти были полны её плоти. Она перевернулась, рухнула на ртутного змея и покатилась. Его когти вырвались из ее спины и драконы сплелись вместе, кусая и разрывая в попытка обездвижить соперника.

Подобно бойцам они продолжили драться даже тогда, когда уперлись в стену пещеры. А это, как подумал Кхорин, означало, что другие бойцы меньшего размера могли приблизиться к ним без такой большой вероятности быть раздавленными.

Все еще слабый и дрожащий от воздействия слова силы «поражение», дварф едва ли чувствовал себя способным пробежать через пещеру, но он заставил себя сделать шаг, затем другой, и вот уже бессилие ушло. Драконорожденные и имаскари последовали за ним, сначала спотыкаясь и шатаясь, а затем набирая скорость.

Когда они добрались до драконов, они должны были воспользоваться моментом, ринуться в атаку, нанести удар и быть готовыми к отступлению в одно мгновение, потому что, хоть драконы не катались и не толкались как раньше, они все еще не были неподвижны. Драконы перекатывались и дергались, и в любой момент могли раздавить мелких существ, тыкающих мечами и копьями из тени.

Кхорин ударил, затем увернулся от случайного удара ногой Пракса, и тем самым свой череп. Справа яростно закричала пара воинов, но он понятия не имел, почему, пока ему снова не пришлось отступить. Затем дварф увидел, как Пракс обвил шею Гестаниуса своим окровавленным обрезанным хвостом, как удавкой.

Неистово пытаясь вырваться из удушающего захвата, она рванула его, дергаясь так безумно, что Кхорин не понимал, как он или любой из его воинов могут подойти на расстояние удара. Но Медраш ворвался в драку, словно веря в то, что громадины, махающие лапами, не могут его задеть.

Он крикнул:

- Торм!

А Праксасаландос прорычал:

- Бахамут!

Медраш вонзил свой меч глубоко в грудь Гестаниус, а ртутный дракон еще туже затянул петлю на её шее.

Гестаниус напряглась. Затем ее судороги начали стихать, хотя некоторое время ртутный дракон все еще продолжали душить, резать или бить ее лапами, просто чтобы убедиться, что она действительно мертва.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

29-30 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Аот решил, что вид из тронного зала Аратаны был таким же захватывающим, как и во время его предыдущего визита, но теперь стал более суровым - на севере, над морем, нависали серо-черные грозовые тучи. Он надеялся, что это не предзнаменование.

Он дал сжатый отчет об экспедиции в логово Виршекеллабекса, и аудиенция была прервана, чтобы жрецы и клерки дженази могли изучить бумаги Хранителей Змей и восковую печать на завещании Мардиз-сула. Хотя Цера изо всех сил старалась сохранять самообладание, Аот видел, как ее гложет нетерпение. Гаэдинн каким-то образом ухитрился расслабиться стоя со своей обычной беззаботностью. Сон-лиин, которая никогда прежде не бывала в таком царственном месте, воспользовалась перерывом, чтобы поглазеть на роскошную обстановку зала и украшенные драгоценностями наряды придворных.

Каждый эксперт прошептали свое заключение Традрему Кетроду. Выслушав их всех, квадратный Наместник Земли повернулся к приподнятому серебряному трону и сидящей на нем стройной молодой дженази шторма.

 - Ну что, милорд? — Спросил Аратана. Сегодня на ней были шпильки для волос с золотыми кольцами с аметистами.

- Явных и неопровержимых признаков подделки нет, - ответил Традрем. – Однако…

- Однако, - прервал Гаэдинн, - вы можете упасть в припадке с пеной у рта, если признаете, что мы были правы, а вы ошибались. Вы это хотели сказать?

Дженази земли бросил на эльфа, но продолжил обращаться к королеве:

- Как я сказал - однако, даже если мы предположим, что каждое слово, которое мы сегодня услышали или прочитали с куска пергамента, правда, это не доказывает, что драконорожденные не совершали набеги на наши деревни. Это просто дает некоторые основания подозревать, что этот Виршекеллабекс и его слуги тоже этим занимались.

- При всем уважении, милорд, - вмешался Аот, - это вымученная интерпретация фактов. Каковы шансы, что Тимантер проведет тайные набеги, и в то же время Хранители Змей Виршекеллабекса замаскируют демонов из Бейнхолда под драконорожденных и отправят их совершать точно такие же набеги?

- Не так уж и малы, - сказал Традрем. - Если Виршекеллабекс узнал, что замышляют драконорожденные, и решил использовать их вторжения как прикрытие, чтобы скрыть собственные злодеяния.

- Ваше Величество, - сказала Цера, - я клянусь самыми священными клятвами моего ордена и моей веры, что мои спутники и я говорим правду. Только Виршекеллабекс и его слуги несут ответственны за массовые убийства. Серый дракон хотел, чтобы войска Аканула были выведены за пределы государства для ведения бессмысленной войны. Наверняка вы понимаете, что это позволило бы ему более безопасно убивать и сеять хаос в вашем королевстве.

- Не то чтобы ваша армия показывала какие-то реальные признаки того, что собирается выследить и убить его, — сказал Гаэдинн, — но я полагаю, что действовать совсем уже неприкрыто он не стал бы до тех пор, пока войска были здесь.

Губы Аратаны сжались. Молния вспыхнула в облаках на севере, и некоторые серебристые линии на лиловой коже королевы замерцали в такт с ней.

- Милорд, — сказала она Традрему, - мне кажется, что, по крайней мере, капитан Фезим, его друзья и Кабала Огненного Шторма оказали Аканулу услугу. Чего, конечно, достаточно, чтобы мы выслушали их доводы и восприняли их всерьез.

- Ваше Величество, — сказал Традрем, — если я и был чуть менее любезен, чем обычно, то лишь потому, что у меня есть опасения по поводу печально известных наемников и безрассудных искателей острых ощущений, предпринимающих отчаянные авантюры внутри наших границ без разрешения Короны. Тем не менее, я извиняюсь. Безусловно, я выказываю почтение тем, кто рисковал собственной жизнью, чтобы избавить королевство от опасного зверя.

Аот успокаивающе вздохнул.

- Но?

- Но, - продолжил Традрем, — разве это имеет значение в связи с грядущей войной? Драконорожденные - древние враги дженази. Мы должны были выступить против них рано или поздно.

- Тогда пусть позже, - сказал Аот, - когда аболеты не будут представлять такой угрозы для Аканула, а Тимантер, по крайней мере, даст предлог, который не заставит вас выглядеть дураками и мародёрами, когда правда станет общеизвестной.

Цера поморщилась.

- Ваше Величество, я бы не стала выражаться так… прагматично. Но своими словами капитан Фезим добирается до фундаментальной истины. Вы не должны вести войну из-за обвинения, которое, как вы знаете, является ложью.

Традрем бросил на жрицу кислый взгляд.

- Повелительница Солнца, при всем уважении, разве я только что не объяснил, что дело гораздо сложнее? Драконорожденные провоцировали нас. Поколениями. Мы также должны учитывать обещания, данные нашему союзнику - Чессенте, а также усилия и расходы, затраченные для отправки армии на юг. Что, если мы отступим сейчас, а затем решим, что нам нужно сражаться с Тимантером в следующем году, но уже с опустошенной казной, без друзей, которые могли бы поддержать нас, и даже без пути к нашему врагу?

Сон-лиин откашлялась. Аот удивленно посмотрел на нее. Другие сделали то же самое.

Пристальные взгляды стольких аристократов почти заставили ее поежиться. Это заставило ее заикаться:

- Я… я…

- Сделай вдох. - Прошептал Гаэдинн.

Она и сделала.

- Ваше Величество, мой отец учил меня, что первое, что нужно знать о луке, это то, что если вы выпустили стрелу, то уже не сможете вернуть ее обратно. Я узнала, что он имел в виду во время охоты на серого дракона. Я была под заклинанием и сделала выстрел, который мог убить капитана Фезима.

- Простите, - прервал Традрем, - но как это относится к делу?

Молодая дженази нахмурилась.

- При всем уважении к вам, милорд, но я думаю, что да. Я пытаюсь сказать королеве, что у нее есть преимущество перед лучницей. Она может отозвать своих солдат назад, пока они не совершат какой-нибудь ужасной ошибки или не нанесут непоправимого вреда. Это может быть некрасиво или дорого, но она может это сделать!

- Мы даже доставим депеши с новыми приказами, — сказал Гаэдинн. – Раз уж мы все возвращаемся в Чессенту.

Как и во время предыдущей аудиенции, Аратана повернулась к двум другим присутствующим Наместникам.

- Миледи? Милорд?

Лехайя опустила голову и посмотрела на свои сложенные руки, словно в ее серебристых переплетенных пальцах можно было найти ответ. Наконец она сказала:

- Если бы я была судьей, судившей драконорожденных за конкретное преступление, в котором они обвинялись, мне пришлось бы оправдать их. А если их оправдают, то нельзя и наказывать.

- Но это не суд! - рявкнул Традрем. - Это политическая хитрость!

- Возможно, - ответила Лехайя, — но я прошу вас не обвинять меня в том, что я смотрю на дело глазами закона. Это то, почему я занимаю эту должность.

Аот улыбнулся.

- Как я понял, можно с уверенностью сказать, что лорд Миксофин занимает свой пост, потому что знает толк в счетах и ​​счетной палате. Он из тех людей, которые проснутся ночью в холодном поту, если выяснится, что Аканул потратил большую сумму, чтобы двинуть свою армию на юг, а затем просто вернуть ее обратно домой.

Наместник Моря слегка улыбнулся, как будто его наполовину позабавило, а наполовину оскорбило то, как Аот охарактеризовал его.

- Признаюсь, капитан, я бы счел такое расточительство достойным сожаления.

- Что ж, может быть, вам станет легче, если вы узнаете, что Аканул хотя бы признается в сделке, - Аот повернулся к Гаэдинну. - Покажи брошь.

На этот раз лучник выглядел удивленным, но он достал зеленое металлическое украшение из мешочка на поясе и показал его всем. Дженази вытаращили глаза, особенно Миксофин.

- Я думал, — сказал Аот, — что узнал брошь по рассказам, которые слышал, а теперь по вашей реакции вижу, что был прав. Это брошь Повелителей Приливов, не так ли? Потерянная во времена потрясений Магической Чумы. Одно из величайших сокровищ Аканула в целом и семьи лорда Миксофина в частности. И именно это сокровище я надеялся найти в сокровищнице дракона. Пожалуйста, сэр Гаэдинн, верните его законному владельцу.

- С превеликим удовольствием. — Сказал лучник, и только тот, кто знал его так же хорошо, как Аот, мог уловить нотки сарказма.

- Это откровенное взяточничество! - Выпалил Традрем.

Миксофину понадобилось мгновение, чтобы оторвать взгляд от украшения из зеленого металла и черного жемчуга на ладони и ответить:

- Меня не подкупить, милорд, но я думаю, что капитан Фезим прав - в каком-то смысле это действительно поможет сбалансировать доходы и расходы.

- Вам!

Хозяин Монет выпрямился. И, несмотря на его более массивное телосложение и агрессивное поведение, глаза Традрема расширились, а верхняя часть его тела слегка сместилась назад.

- Моя семья всегда считала владение брошью Повелителей Приливов священным долгом, - сказал Миксофин. - Мои предки всегда использовали ее на благо нашего народа. Если вы утверждаете обратное, скажите прямо, и мы с вами будем исходить из этого.

Рот Традрема сжался.

- Милорд, вы же знаете, что я не имел в виду ничего подобного. Но я говорю, что возвращение этого сокровища подобно уничтожению серого дракона. Это хорошо само по себе, но не имеет никакого отношения к вопросу вторжения в Тимантер.

- Я не так в этом уверена, — сказал Аратана. - По крайней мере, так гласит легенда: сам Повелитель Воды подарил нашему народу брошь Повелителей Приливов. Возможно, знаменателен тот факт, что она вернулась сюда в этот день, принесенный теми, кто предлагает мир.

- А может и нет, - ответил Традрем. – Особенно принимая во внимание то, что в нашей совместной с Тимантером истории нет никакой двусмысленности.

- Это правда, - ответила королева, — и действительно может наступить день, когда мы пойдем войной на драконорожденных. Но не сейчас. Не тогда, когда аболеты представляют такую ​​угрозу, и не потому, что злобный дракон пытался обмануть нас. Мы отзовем лорда Магнола и войска.

Аот глубоко вздохнул и злобно удовлетворился ошарашенным взглядом Традрема.

Как он и ожидал, Наместник Земли был не единственным, кто был недоволен или, по крайней мере, притворялся, что был недоволен. Гаэдинн озвучил это сразу же, как группа наемников покинула зал для аудиенций.

- Правильно ли я понимаю, - начал рыжеволосый лучник, - что ты знал, что это за брошь, как только увидел ее в пещере Виршекеллабекса?

- Именно, — сказал Аот. - Она кишит магией, и, как ты знаешь, я могу видеть такие вещи.

- И тем не менее ты не предупредил меня, что я претендую на вещицу, которую ты собираешься отдать.

- До последнего момента я надеялся, что нам не придется делать этого.

Веселье дернуло уголки рта Гаэдинна.

- Ну, мы не и должны были отдавать её, независимо от необходимости. Кто добыл её? Надеюсь, мы станем обычными наёмниками до того, как окончательно забудем, что это значит.

* * * * *

Баласар немного задремал, а потом проснулся от пульсирующей боли во всем теле. Он подумал о том, что хорошо бы снова заснуть. Конечно, было бы хорошо, если бы он мог справиться с этим, но это вряд ли.

И ему не хотелось просто лежать на твердом каменном полу, глядя в потолок пещеры и страдая от боли. Если он встанет, то, по крайней мере, может быть что-то отвлечет его от дискомфорта. Так что он откинул одеяла и поднялся на ноги, хотя от этого ему стало только хуже.

Большинство его товарищей крепко спали. Осталось лишь несколько парящих светящихся сфер - ровно столько, сколько было нужно целителям и часовым, дабы они могли выполнять свою работу. Баласар подумывал обратиться к первым за помощью, но он не мог просить их тратить свои заклинания, лекарства и другие ресурсы только для того, чтобы облегчить его боль, когда другие раненые едва цеплялись за жизнь. Он решил развлечься, поболтав с одним из часовых, и, чувствуя себя мумией в своих туго завернутых льняных бинтах и ​​вонючих мазях, заковылял к ближайшему.

Он сделал несколько шагов, прежде чем его спину свело судорогой. Он издал стон сквозь стиснутые зубы.

Бири сбросила одеяло, вскочила и поспешила к нему. Ее белая чешуя и серебряный пирсинг во мраке казались призрачными.

- Что ты делаешь? - Прошептала она.

- Я просто не мог заснуть. — Ответил он, понизив голос и стараясь не выражать своего беспокойства.

Возможно, ему этого не удалось, потому что она обняла его и помогла добраться до места, где выпуклость на дне стены пещеры образовывала подобие скамьи. Она помогла ему сесть, а затем плюхнулась рядом с ним.

- Лучше? – Спросила она.

- Да. - Признал он.

- Точно? Я могу привести кого-нибудь…

- Спасибо, но да, правда. Медраш спас меня. Как только он сможет исцелить меня еще раз, я буду как новенький, - он ухмыльнулся. - Хотя, очевидно, это произойдет только после того, как Праксасаландос сможет идти. Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда Даардендриен поставит проклятого дракона выше своего брата по клану. А еще я не понимаю, почему существо, способное разделиться на десятки капель ртути, а затем снова собраться, нуждается в помощи для восстановления.

Бири улыбнулась.

- Загадка. Я думаю, имеет значение то - намеренно ли он меняет свое тело или это делает какая-то внешняя сила.

- Я полагаюсь на мудрость твою мага.

Несколько ударов сердца они сидели молча. Затем она сказала:

- Будет странно разделяться сейчас, особенно посреди этого лабиринта.

- Я согласен, но нет такого безрассудного плана, который Медраш не попробовал бы, если бы он вообразил, что Торм прошептал его ему на ухо.

Она усмехнулась.

- Там, в Джерад Тимаре, все говорят, что ты безрассудный и оттого беспомощный.

- Только когда дело доходит до разумных занятий, таких как выигрыш ставок и погоня за… ну, и других разумных занятий. В любом случае, я полагаю, что первая часть не самая неразумная, ведь у нас действительно может быть мало времени.

И в таком случае он, Медраш, Кхорин, Неллисс и Пракс выйдут из пещер на востоке, на Равнинах Пурпурной Пыли. Это был более короткий путь, чем идти назад. А уж когда они выйдут наружу, то ртутный дракон сможет  перенести своих товарищей через горы. Если все пойдет по плану, то они доберутся до Небесного Анклава и, в конечном счете, до Тимантера быстрее, чем если пойдут назад.

- А вторая часть? - Спросил Бири.

- О, а это полное безумие.

Медраш понял, что заручиться активной помощью Высокого Имаскара - это отличная идея, но чтобы убедиться в том, что войны не будет, Медрашу нужно было сначала убедиться, что новости о союзе Высокого Имаскара и Джерад Тимара дошли до Чессенты, а уже после этого начинать переговоры. Он намеревался отправиться в путешествие с Перрой — или другим послом Тархана — как и раньше.

А все потому, что ему пришло в голову пришла мысль о том, что Чазар, которого его народ почитал как своего величайшего защитника, мог страдать от того же помутнения рассудка, которое поразило Платиновую Когорту  и Пракса. И если это так, то, возможно, паладин мог бы разрешить конфликт между Чессентой и Тимантером, используя дар Торма, чтобы очистить его.

Баласар сомневался, что это сработает. Он по-прежнему придерживался традиционного убеждения драконорожденных, что единственный хороший дракон — это тот, чья голова висит на твоей стене. Но даже при этом он обратил внимание на рассказ Вишвы о разнице между металлическими и цветными драконами и на рассказ Кхорина о его единственной встрече с «живым Богом».

- Но ты же все равно поедешь с Медрашем. — Сказала Бири.

Баласар пожал плечами и пожалел об этом, потому что это тоже было больно.

- Кто-то должен. Капля рациональности в море безумных размышлений о воле Богов. И в любом случае, я вляпался во все это в самом начале. Поэтому должен дойти до конца.

Бири посмотрела на свои руки с несколькими кольцами, каждое из которых было либо эксцентричным, либо имело подчеркнуто утилитарный вид, что делало их скорее мистическими инструментами, чем украшениями.

- Да… ну… я разговаривал с Праксом, и он сказал, что если он донесет еще одного всадника до аванпоста, где мы оставили своих ездовых животных, это его не замедлит.

Баласар заколебался и подумал, как нелепо, что одна девица может так легко сбить с толку парня бойкого и достаточно умного, чтобы проникнуть в Платиновую Когорту и разоблачить Налу.

- Ты уже и так много сделала. - Сказал он.

Она вздохнула.

- Надеюсь, ты понимаешь, что не каждая женщина полезет за тобой в глотку лилового червя.

- И спасибо тебе за это. Я знаю, что обязан тебе жизнью.

Она покачала головой.

- Я не хочу, чтобы ты был что-то мне должен. Я просто хочу, чтобы я тебе нравилась.

- Ты и нравишься.

- Тогда почему такой отъявленный развратник вздрагивает, когда я ему улыбаюсь?

- Потому что я не просто заигрываю с тобой. Особенно если старейшины моего клана добьются своего. Или старейшины твоего клана.

- Значит, невыносима перспектива чего-то постоянного?

- Да. Нет, - он пытался найти слова, чтобы выразить свои чувства. - Я горжусь тем, что принадлежу к клану Даардендриен. Но в то же время, сколько я себя помню, мне казалось, что если я позволю ему, то он задушит меня. Все эти обязанности, традиции, ожидания… Я имею в виду, что некоторые из них хороши… Шучу, вообще нет. Но я с радостью сражусь с любым бандитом, великаном или змеем, на которых укажут старейшины. Но вот остальное…

- Душит.

- Да.

- Ну, это все хорошо, но я думаю, что ты был так занят защитой своей драгоценной независимости, что не заметил того, что происходит на самом деле. С тех пор, как я вылупилась из яйца, старейшины моего собственного клана стремились сделать меня как можно более «пригодной для замужества», и, как и большинство наших собратьев, они считают волшебников «эксцентричными». Думаешь, они поощряли мои занятия?

- Я полагаю, что нет.

- Ты прав! Я должна была бороться за это! А это делает нас с тобой родственными душами. Итак, ты знаешь, что в нашем браке не будет ничего уравновешенного и приличного. У нас был бы самый скандальный, возмутительный союз во всем Тимантере. Наши старейшины пожалеют о дне, когда мы встретились.

Баласар рассмеялся, но потом попытался сдержаться, чтобы не разбудить измученных воинов, храпевших всего в нескольких шагах от него.

-  Хорошо сказано. – Тихо ответил он.

* * * * *

Бримстоун, наконец, приобрел то, что он считал подходящим инструментом для своего наблюдения - трапециевидный лист полированного обсидиана в серебряной оправе. Когда он смотрел в него и шептал слова заклинания, чернота стекала к краям камня, а в центре появлялись образы.

Сначала Ананта не решалась заглянуть в волшебное окно. Но, в конце концов, Бримстоун заметил, что она отстранилась, и предложил ей удовлетворить свое любопытство, если она сочтет нужным. Ананта не была уверена, отражало ли это доверие или он считал, что она не осмелится использовать против него то, что узнала.

В самом деле, она не стала бы и пытаться, но не из-за страха, хотя однажды Бримстоун уже победил её. А все потому, что Скалнедир, синий дракон, которому Ананта всем обязана, отдал ДраковирБримстоуну и приказал ей служить его новому хозяину так же самоотверженно, как и старому.

- Понятно. - Сказал вампир, когда изображение прояснилось.

С посохом в руке Ананта подошла к листу обсидиана, чтобы лучше видеть. Она была драконорожденной, с высоким, крепким телосложением, типичным для своего вида, но даже при этом на мгновение, стоя так близко к Бримстоуну с его темно-серой чешуей в красную крапинку и светящимися малиновыми глазами, она почувствовала себя мышью, которая подошла слишком близко к кошке.

Она подавила это чувство, сосредоточившись на людях в зеркале.

Они пировали в богатом зале, и, аккомпанируя себе на лютне, бард как раз заканчивал песню. Для ушей Ананты звук был далеким, жестяным, слова неразличимы, но она знала, что Бримстоун отчетливо все слышит.

 Лысый, улыбающийся мужчина в центре главного стола встал и наклонился над кубками, тарелками и подносами, чтобы пожать руку менестреля и передать ему набитый кошелек. Затем он огляделся, возможно, чтобы позвать следующего артиста, но дворянин в красной куртке заговорил и отвлек его.

Они разговорились, а затем человек в красном кого-то позвал. Официант медленно, чтобы ни в коем случае не уронить, вынес к сборищу пыльную бутылку.

Сначала ей воспользовался человек в красном. Лысый мужчина понюхал красное вино, что-то прокомментировал и сделал глоток. Он начал говорить что-то еще, и его глаза широко раскрылись. Он попытался поднять руки к горлу или лицу, но ему это удалось только наполовину – ему пришлось наклониться вперед через стол.

Жрица Великой Матери бросилась вперед и попыталась исцелить его. Но после трех молитв она покачала головой, показывая, что он умер. И тут слуги лысого напали на удивлённого аристократа в красном и такого же потрясенного парня, принесшего вино.

Бримстоун усмехнулся.

- Красиво. - Сказал он своим лукавым, сардоническим шепотом.

Как любой драконорожденный, достойный своего имени, Ананта презирал яд как оружие трусов. Но ей не хотелось говорить об этом и вызывать насмешки над своей мнимой наивностью.

- Что произошло, милорд? – Спросила она.

- Лысый мужчина был старшим лейтенантом Куареншодора. На самом деле это Ирингаллаган заказал его убийство, но убийца организовал все так, чтобы слуга Линтринела подал яд. Ну, слуга Линтринела, слуга слуги, ты поняла. В конечном итоге вина падет не на того принца-дракона. Это хороший пример ксорвинтаала – уж куда более тонкое исполнение, чем то, которое мы наблюдали последнее время.

- Как вы узнали, что все произойдёт именно сейчас. — Спросила Ананта.

— Ирингаллаган сам просил меня об этом. — Сказал Бримстоун. - Он хотел убедиться, что получит за это баллы.

Ананта хмыкнула, Бримстоун повернул голову, чтобы посмотреть прямо на нее, и чернота залила все вокруг.

- Ты не одобряешь, — сказал дракон. Его дыхание пахло дымом. — Ты пытаешься это скрыть — что, конечно, ранит мои нежные чувства — но я вижу. Все это кажется тебе каким-то мелочным? Недостойно самых могущественных существ в мире и твоего любимого принца Скалнедира в частности?

Ананта нахмурилась.

- Что-то в этом духе.

- Хотите верьте, хотите нет, но отчасти я понимаю. Однако эта мелочность изменит Фаэрун, - он резко повернулся, поднимая крыло, чтобы случайно не ударить ее им. — Я объясню подробнее в другой раз, а пока - у нас гость.

Спустя удар сердца она почувствовала запах молнии и услышала жужжание и треск. Затем, капая искрами, в пещеру заполз драколич. Скелет дракона затмевал Бримстоуна, как он затмевал Ананту.

Она задалась вопросом - мог ли это быть тот, кем, как она думала, он должен быть: игрок, который, несмотря на все преимущества, а может быть, из-за них, рано выбыл из Большой игры, когда клика его соперников и подчиненных сговорилась против него.

Приветствие Бримстоуна рассеяло ее неуверенность.

— Милорд Аласклербанбастос, — начал он. - Я рад видеть, что вы вернулись в мир живых и облачился в форму, столь же внушительную, как и предыдущая.

- Вы знали? — Прорычал драколич.

- Что Джаксанаедегор и ваши меньшие вассалы намеревались предать вас? — спросил Бримстоун. – По ходу конфликта я узнал.

- И вы меня не предупредили! - Бледный свет замерцал внутри ребер Аласклербанбастоса, сквозь его клыки и череп. Запах приближающейся бури усилился.

Ананта покрепче обхватила свой посох. В нём были скрыты огромные силы, но она сомневалась, что они достаточно велики, чтобы на равных бороться с Великим костяным змеем.

- Я также никого не предупреждал ни о каких ваших планах. - Ответил Бримстоун. Чувствовал ли он угрозу, Ананта не мог определить по его поведению.

- Но ведь все разом набросились на меня! - сказал Аласклербанбастос. Маленькие молнии шипели от одной кости к другой. – Неужели они сами собрались?

- Если бы я разговаривал с кем-то другим, — ответил Бримстоун, — то принял бы эти слова за низкое нытьё о справедливости. Но я знаю, что лорд Аласклербанбастос понимает, что это концепция для слабаков, не применимая к ксорвинтаала или деяниям драконов в целом.

Несколько ударов сердца Аласклербанбастос смотрел на него в ответ. Затем, к облегчению Ананты, мерцающий свет внутри драконьего скелета немного потускнел.

 - Я хочу знать свое текущее положение. - Сказал он.

 - Вы на последнем месте, — сказал Бримстоун. — Вы начали достаточно хорошо: вступили в сговор со Скалнедиром и его окружением и развязали настоящую захватническую войну. Но затем ваши враги разбили вашу армию, забрали ваше королевство и ваши сокровища и уничтожили вас, хотя и временно. Вы не можете отрицать, что ваш рейтинг справедлив.

- Как бы то ни было, — сказал Аласклербанбастос, — нам нужно это исправить.

Бримстоун пожал плечами, слегка встряхнув своими кожистыми крыльями.

- Вы сами это сказали. Игра едва началась. В течение десятилетий…

- Я хочу, чтобы это было отрегулировано сейчас же, — прорычал синий дракон. Его тон был таким яростным, что, несмотря на ее желание не провоцировать его, Ананта подняла свой посох. К счастью, это вызвало неприятный смешок, а не удар молнии. - Расслабься, страж. Я не имел в виду, что намерен заставить эту наглую змею помочь мне. Я имел в виду, что собираюсь поставить новую пьесу. Ту, которая мне принесет больше всего очков и позволит сохранить всю Игру.

- Это… интригующе. — Сказал Бримстоун.

- Воспользуйся своим черным зеркалом, чтобы посмотреть на Виршекеллабекса и Гестаниус. И после этого я скажу тебе, что у меня на уме.

* * * * *

Чазар обычно вел официальные дела в Зеленом Зале или в одном из подобных помещений Коллегии Войны. Но по причинам, о которых он не сообщил Джесри, сегодня он решил собрать свой двор на крыше.

Когда она прибыл на место, то обнаружила слуг, разносивших вино, и троих менестрелей, играющих на яртинге, лонгхорне и ручном барабане, в то время как закат заливал кровью небо на западе. Это заставило ее задуматься – не решил ли Герой Войны превратить собрание в светское мероприятие или настолько близкое к чисто светскому, насколько только могло быть собрание богатых и могущественных Чессенты.

Прежде чем она успела пробраться сквозь толпу, чтобы спросить его, слуга наверху стукнул посохом по полу и, повысив голос, чтобы перекричать музыку, объявил:

- Повелитель Солнца Чессенты.

В поле зрения собравшихся появился толстый верховный жрец, покрасневший и запыхавшийся после подъема на вершину крепости.

Чазар хлопнул в ладоши, и музыканты замолчали. Даэльрик поклонился, как и те, кто прибывал до него.

- Вот человек, которого мы все ждали, — сказал Чазар. — Спасибо, что пришли так быстро.

- Конечно, Ваше Величество, — сказал Даэльрик. – Курьер сказал, что это срочно.

- Так есть, - сказал Красный Дракон. - Закат никого не ждет, что вы, конечно, знаете лучше всех присутствующих. Подойдите к парапету, и мы насладимся этим вместе.

Его круглое лицо превратилось в мягкую маску удовольствия. Первосвященник сделал, как ему было сказано. Тем временем Чазар заметил Джесри, усмехнулся и тоже поманил ее к парапету. Халонья, которая уже болталась рядом с Героем Войны, скривила рот в приветственном ухмылке. Хасос кивнул Джесри.

После того, как все выпили вина, собравшиеся встали и некоторое время молча смотрели на небо. Это должно было быть приятно — или, по крайней мере, более успокаивающе, чем обычная болтливость и суета Чазара. Но, возможно, именно тот факт, что дракон был тихим, заставлял Джесри чувствовать себя все более и более раздраженной с каждым новым мгновением.

В конце концов, даже несмотря на то, что это противоречило ее здравому смыслу, она почувствовала необходимость попытаться выяснить, что происходит на самом деле.

- Это очень мило, — сказала она Герою Войны. - Просто не то, чего я ожидала.

- Мы, друзья, должны дорожить этими моментами, — сказал Чазар, — особенно теперь, когда их осталось всего несколько.

Джесри оглянулся на других людей в непосредственной близости от Красного Дракона. Насколько она могла судить, никто из них тоже не понял, что он имел в виду.

- Вы имеете в виду, что это последние минуты мира перед тем, как мы отправимся на войну? – Спросила девушка.

Чазар рассмеялся.

- Нет! С молитвами детей об укреплении моей силы, уничтожение Тимантера станет тривиальной задачей. Я имел в виду совсем другое, - он повернул свою широкую белоснежную ухмылку к Даэльрику. - Ты хочешь что-нибудь сказать нам?

Хотя Даэльрик явно был поражен, он хорошо контролировал себя. Его глаза только немного расширились, а тело почти не дернулось.

- Я уверен, что у вас получится объяснить лучше. - Ответил он.

Чазар кивнул.

- Возможно. Итак, вот оно: я поговорил со своим младшим братом Амаунатором. Я сказал ему, каким проклятием темнота станет для Чессенты. Я объяснил, что есть призраки, совершающие злодеяния даже в моем собственном дворце и против меня самого, и призвал его что-то с этим сделать. Что ж, потребовалось приложить немного усилий. Он традиционалист и, прямо скажем, немного ленив, - дракон подмигнул Даэльрику. - Не обижайся. Так или иначе, в конце концов он согласился с моим планом. - Чазар сделал паузу, возможно, чтобы дать аудитории задать вопрос.

Если так, то Халонья сыграла свою роль.

- Каков ваш план, Ваше Величество?

- Положить конец ночи, - начал Чазар. - Вот почему мы должны наслаждаться теми немногими закатами, которые у нас остались. Скоро Даэльрик возглавит великий ритуал всех Повелителей Солнца королевства. После этого солнце будет вечно висеть в зените, и в Чессенте навсегда будет полдень. Он повернулся к коренастому первосвященнику в желтом облачении. — Не так ли, мой друг?

 Даэльрик сглотнул.

- Ваше Величество, это… я впервые слышу об этом замысле.

Улыбка Чазара сменилась хмурым взглядом.

- Разве ты не общаешься со своим Богом каждый день? Какой же ты тогда священник?

- Я действительно открыт для всего, чем Хранитель решит поделиться со мной, - сказал Даэльрик. - Но если он поделился этим, я… не понял его слов.

- Ваше Величество. - Вмешалась Джесри.

Чазар повернулся.

- В чем дело, дорогая?

- Вы говорите о вещах, которые, безусловно, находятся за пределами моего понимания. Но возможно ли, что Амаунатор не рассказал об этом Повелителю Солнца Апатосу потому, что передумал? Подумайте об этом. Если солнце будет освещать Чессенту каждое мгновение, не будет ли слишком жарко? Не превратит ли это землю в пустыню?

- Я уверен, что Амаунатор сможет регулировать температуру, — сказал Чазар. - Хорошо, если солнце будет греть меньше, то сможет светить так же ярко.

Халонья улыбнулась.

- Только подумайте о том, каким богатым будет урожай, получающий столько света!

Чазар улыбнулся, обнял ее и прижал к себе.

- Точно! Я знал, что ты поймешь!

Даэльрик глубоко вздохнул и выпрямился.

- Ваше Величество, прошу вас выслушать меня.

- Я слушаю. — Сказал Чазар.

- Я не способен собрать достаточно энергии, чтобы совершить чудо, которое вы желаете. И даже если бы я был способен на что-то подобное, то не знал бы, как это использовать.

- Не недооценивайте себя! У вас есть сильные стороны, которые вам еще предстоит открыть, и Амаунатор будет направлять и поддерживать вас на каждом этапе этого пути.

- При всем, Ваше Величество… со всем почтением к воплощенному Богу, который благословляет меня тем, что позволяет мне говорить с ним во плоти… Я не знаю, как это вообще может быть. Амаунатор — Бог порядка. Упорядоченного движения и времени. Ночь сменяет день, сезон сменяет сезон, а год сменяет год, потому что…

Чазар взмахнул рукой справа налево. На мгновение, когда голос Даэльрика подскочил, Джесри показалось, что кончики пальцев Героя Войны едва не коснулись шеи жреца. Затем на румяной коже Даэльрика появились три красные линии.

- Это богохульство! — прорычал Чазар. - Ты бросаешь вызов мне и своему божеству-покровителю! Так?!

Но Даэльрик не мог ни в чем признаться. Он мог только выдавить из себя хриплые, булькающие звуки, пока шатался и возился с горлом в слабой попытке удержать кровь внутри своего тела. Но красная жидкость текла и окрашивала его золотую мантию в багряный цвет.

Чазар с отвращением сплюнул. Затем он снова ударил вертикальным взмахом, как апперкотом. Его чешуйчатая рука была слишком большой, размером с переднюю часть стопы дракона - когти вонзились Даэльрику в нижнюю часть челюсти и глубоко в голову. Затем он развернулся и перебросил священника через парапет так же легко, как человек может бросить мяч.

Или, скорее, он бросил большую часть его. Голова Даэльрика болталась на весу, а нижняя челюсть осталась прикованной к когтям его убийцы.

Когда Чазар заметил это, он рассмеялся. Он стряхнул с себя кусок окровавленной плоти и кости и поймал его, прежде чем он успел упасть. Затем он схватил Хасоса, притянул его к себе, взял воина за воротник  и дергал его вверх-вниз, как ребенок, говорящий марионеткой.

- Я барон Хасос, — сказал он фальцетом. - Я барон Хасос.

Переполненный шоком и отвращением, Хасос рефлекторно попытался высвободиться. Джесри напряглась, потому что это могло побудить дракона убить и его. Но вместо этого Чазар просто отпустил барона. Хасос отшатнулся назад, кровь Даэльрика залила его подбородок. Он потерял равновесие и упал, и Герой Войны хохотнул от его конфуза.

К нему присоединились лорд Лютен и некоторые другие подхалимские придворные, но это звучало натянуто, и, возможно, даже Чазар заметил. Или, может быть, он заметил Никоса Кориниана и других придворных, которые не смеялись.

В любом случае, он окатил всех собравшихся своим взглядом.

- Даэльрик Апатос был лжесвященником и предателем! – крикнул он. - Кто готов оспорить это?

Никто этого не сделал. Даже Джесри, хотя это заставило ее ощутить прилив стыда.

Но молчание не смягчило Чазара.

- Оставьте меня! – прокричал он. - Если вы будете здесь через десять ударов сердца, ты сгорите!

Люди ахнули и разбежались. Некоторые теснились на ближайшей лестнице. Другие поспешили к восточной стороне крыши и тамошним лестницам.

Джесри была одной из последних, но, в отличие от многих придворных, она не паниковала. Она просто проявляла осторожность. И когда она отдалилась от дракона на некоторое расстояние, она остановилась и оглянулась.

Спиной к закату, который превратился в мерцание темно-синего и малинового света на горизонте, Чазар сидел на зубце. Он был не более чем силуэтом в сумерках, но Джесри могла сказать, что он сгорбился, упираясь локтем в колено и закрывая рукой глаза.

Эта поза наводила на мысль об усталости, сожалении или даже отчаянии. Это заставило ее задаться вопросом - дала ли госпожа Удача ей последний шанс спасти его от жестокости и безумия.

Она знала, что у нее есть все основания сомневаться в этом. Но она также помнила, что он любил ее, пусть даже похотливо и эгоистично. Он помог ей и Гаэдинну сбежать из Царства Теней. Он сделал ее своей правой рукой и освободил магов Чессенты. И как она отплатила ему? Ложью и уловками. Болтаясь перед ним, как противный ребенок, дразнящий собаку куском, который не собирался отдавать.

Она глубоко вздохнула и подошла к нему. Один из телохранителей, стоявший на безопасном расстоянии от монарха, двинулся, чтобы преградить ей путь. Она нахмурилась. Страж поколебался, затем пожал плечами, как бы давая понять, что, если она будет настаивать на том, чтобы приблизиться к Чазару в его нынешнем настроении, она может принять на себя последствия.

Наконечник ее посоха щелкал по крыше, когда она шла. Чазар оторвал лицо от ладони и сердито посмотрел на нее.

- Я сказал, что убью любого, кто не оставит меня в покое. – Рявкнул он.

- Ты сказал, что сожжешь их, — ответила она. — Я не слишком этого боюсь.

Он фыркнул.

- Нет. Наверное нет. Ну, если хочешь быть здесь, то садись.

Она села на зубец рядом с ним.

- Думаешь, я был слишком строг с Даэльрика? – спросил он. - Все остальные думали так, даже те, кто смеялся. Я видел это по их лживым лицам.

- Я думаю, — сказала Джесри, - что, возможно, он говорил правду, когда говорил, что просто не знает, как исполнить ваш приказ.

- Тогда все так, как я и сказал. Он не был настоящим жрецом Амаунатора и заслуживал смерти за то, что выдавал себя за него. Его преемник справится лучше.

- Возможно. Если человек вообще способен на такое. Если ты не попросишь его совершить что-то, что мог бы сделать только Бог.

Чазар склонил набок свою длинную красивую голову.

- Ты веришь в это?

Она пожала плечами.

- Я волшебница, а не жрец, так что, возможно, мое мнение не имеет большого значения. Но мне кажется, что тайная магия примерно так же сильна, как и божественная. И я, конечно, не знала бы, как сделать так, чтобы солнце всегда оставалось на одном и том же месте, как факел, горящий на стене.

Чазар хмыкнул.

-  Значит, Амаунатор ввел меня в заблуждение.

Джесри заколебалась.

- Не знаю, Ваше Величество.

- Возможно, мне придется проучить его. Возможно, мне придется наказать всех Богов. Они все завидуют мне. Все жалею, что я вернулся.

- Я… надеюсь, что это не так.

- Иногда они даже не отвечают, когда я их зову, - он понизил голос. - Это… расстраивает. Один или два раза это даже заставило меня задуматься, действительно ли я могу призвать их.

- Ваше Величество, в настоящее время вы ходите по миру смертных, и состоите из плоти и крови. Возможно, это приводит к определенным неудобствам.

Чазар вздохнул.

- Может быть. Было бы неплохо поверить, что меньшие божества не ненавидят меня и что мне не придется отказываться от них, чтобы быть в безопасности.

Собравшись с духом, Джесри взяла его за руку. Ее кожа покрылась мурашками.

- Ваше величество, - начала она, - теперь вы в безопасности. Я знаю, что вы этого не чувствуете, и, учитывая, что вы пережили сто лет пыток в Царстве Теней, кто может вас в этом мы можете просто наслаждаться пребыванием в родном доме.

Несколько ударов сердца Чазар сидел тихо. Затем он сказал:

- Но игра.

Очевидно, как бы он ни был рассеян, он снова забыл, что простым людям не позволено знать о ксорвинтаале. Джесри попыталась придумать способ поговорить об этом, не показывая, что она на самом деле делала это.

 Она все еще обдумывала способы сделать это, когда что-то порхнуло над головой.

Чазар дернулся, болезненно крепко сжал ее руку и вскрикнул. Может быть, потому, что, как и она, он только что заметил, что сумерки сменились ночью.

Она заговорила с ветром, и он шептал, что существо, порхающее над крышей, всего лишь летучая мышь. Она открыла рот, чтобы поделиться обнадеживающим знанием с Чазаром.

Но она опоздала. Он вскочил на ноги и стал высоким, как гнолл. Швы на его одежде разошлись. Он запрокинул голову, открыл увеличившуюся пасть и выплюнул струю желтого огня. Разум в посохе Джесри взволнованно воскликнул.

Дыхание Чазара перехватило летучую мышь, и горящая туша упала на крышу. Задыхаясь и дрожа, Герой Войны смотрел на неё так, словно подозревал, что он может восстать из пепла, как феникс. Прибежали охранники.

- Это была просто летучая мышь. - Сказала Джесри.

- Или вампир! — рявкнул Чазар. — Я понимаю, что ты хотела только утешить меня. Но не надо скрывать от меня правду. А она в том, что я не в безопасности. Я никогда не быть в безопасности, пока не буду править всем, а все, кто желает мне зла, не будут мертвы. И даже тогда всегда будет тьма, - он сверкнул свирепой, безумной ухмылкой. - Пока не…

 Внутренне Джесри напряглась.

- О чем вы, Ваше Величество?

- Вы подали мне идею. Если Амаунатор не хочет или не может прогнать ночь, вместо этого мы воспользуемся факелами. Гейзерами вечного огня из Бессмертного Пламени. А если Косуту это не понравится, мы заставим его смириться с этим. Подумайте, какое это будет приключение! Армия Богов и людей спускается в Хаос, чтобы убить Первородного!

Посох чуть ли не вибрировал от перспективы войти в мир, полностью состоящий из огня. На долю секунды его волнение заразило Джесри, но она подавила чуждую ей эмоцию, будто топтала угольки ботинком.

 К сожалению, осознание своей точки зрения вызвало приступ тошноты.

- Я была права, - подумала она, - Чазар слишком глубоко погрузился в безумие, чтобы я или кто-либо еще мог достучаться до него.

Это означало, что Шала пожертвовала собой ни за что.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

5-6 Элиент, Год Извечного (1479 по ЛД)

Оракс не видел Лутчек снизу, но когда грифон опустился немного ниже, то волшебник увидел огромный город. Он смог разглядеть большую глыбу из песчаника – Коллегию Войны – а так же безумное сплетение улиц за ней, продолжающийся снос, который, должно быть, был первым этапом возведения храма Чазара, и рассредоточенные вооруженные силы Чессенты, Трескеля и Аканула.

Теперь все было кончено. Он, Мералейн, Рамед и некоторые другие, кто знал об отсутствии Аота, заставили Братство двигаться настолько медленно, насколько это было возможно, но не было никакого способа помешать ему добраться до места назначения на следующий день.

Оракс погладил своего грифона по шее и приказал ему приземлиться. Мералейн последовала за ним. Они отдали грифонов на попечение мастеру по уходу за грифонами и направились в шатер Аота.

Оказавшись внутри, Оракс позволил своему внешнему виду раствориться. Тем временем тени вокруг Мералейн лишь немного сгустились. Это напомнило ему кошку, трущуюся о лодыжки своего хозяина.

Волшебник вытащил пробку из кувшина с каким-то прозрачным, едким трескельским напитком — он так и не удосужился узнать, как называется эта мерзкая субстанция и из чего она сделана - и наполнил две оловянные чашки. Его рука дрожала. Он надеялся, что девушка этого не заметила.

Они сделали по глотку. Ее лицо исказилось, и Оракс подозревал, что и у него тоже. Затем он спросил:

- Ну, что думаешь?

- Пока что маскарад был успешным. – Ответила Мералейн.

- Может быть, на наемниках. Он не одурачил Сфоррида Ниру, не так ли?

- Ну, поначалу все было неплохо.

- Мы собираемся встретиться с Чазаром, который уже начинает что-то подозревать, ибо Сфоррид и другие Хранители Змей так и не вернулись домой. И потому, что он приказал капитану Фезиму лететь в Лутчек вперед Братства, а он этого не сделал.

- И куда ты хочешь сбежать? – Спросила Мералейн.

Оракс покачал головой.

- Я не знаю. Я решил, что мы возьмем драконьих отродий. Они на принадлежат нам - по крайней мере, больше, чем любой из грифонов. Но я не знаю, как далеко они смогут пролететь над морем. А это означает …

Мералейн нахмурилась.

- Почему ты остановился?

- Наверное потому, что я не хочу бежать.

- Ты бы предпочел, чтобы Чазар убил тебя?

Он искал слова, чтобы объяснить, причем как Мералейн, так и себе.

- Я пообещал, что сделаю это. И я предпочту рискнуть - даже сильно рискнуть - и довести дело до конца, чем бросить все вот так. В смысле, здесь не так уж и плохо, - он вздохнул. — Но тебе, наверное, стоит уйти. Я буду чувствовать себя лучше, если ты это сделаешь.

Она криво улыбнулась.

- Ты идиот и лжец.

Он фыркнул.

- Может быть.

- Если бы не твоя идиотская часть, ты бы понимал, что я тоже не хочу уходить. Уходить от Братства и особенно от тебя.

- Настоящая любовь, - сказал голос из-за полога палатки. - Изнурительное заболевание, но, к счастью, почти все выздоравливают.

Оракс и Мералейн развернулись на звук. Как волшебник и предполагал, говорил Гаэдинн, и прямо вслед за ним в шатер вошел Аот.

Оракс уже хотел было сказать, как он рад их видеть, но это было бы слишком мягкотело. Поэтому он просто ухмыльнулся и сказал:

- Я как раз собирался разочароваться в тебе и навсегда стать Аотом Фезимом.

Тэйец улыбнулся. Полумрак внутри павильона делал свечение его глаз более заметным.

- Думаю, речь шла не только об этом.

За ним в шатер вошла Цера, а за ней молодая дженази шторма, хотя некоторые линии на ее пурпурной коже были золотыми, а не серебряными. На ней был пятиугольный значок, который, вероятно, идентифицировал ее как солдата или чиновника Аканула.

- Лагерь уже видел, как капитан Фезим недавно входил в эту палатку.  - Сказала Мералейн.

- Значит, они не должны видеть второго Аота? – спросил наёмник. - Я сомневаюсь, что кто-то так внимательно следит за «моими» перемещениями, что это вызовет подозрения, а даже если и так, я слишком устал, чтобы волноваться, - он опустился в походное кресло. - Дай мне этот кувшин и доложи о произошедшем в моё отсутствие. Можешь говорить в присутствии Сон-лиин. Она знает почти все.

Сопротивляясь искушению приукрасить рассказ и прославить собственную хитрость и доблесть — и, конечно, те же качества Мералейн — Оракс изложил недавние события так ясно и кратко, как только мог.

Когда он закончил, Аот хмыкнул:

- Могло быть и лучше, могло быть и хуже.

- Но, скорее, лучше. - Добавил Гаэдинн.

* * * * *

Когда он и Аот шли по коридорам Коллегии Войны вместе с Никосом Коринианом, первым нанимателем Братства, который что-то бормотал то в одну, то в другую сторону, нервы Гаэдинна натянулись, подобно тетиве.

Отчасти это было потому, что он и его товарищи должны были встретиться с Чазаром, который, вероятно, все равно был ими недоволен и его настроение почти наверняка испортится еще больше еще до конца аудиенции. Но в первую очередь он нервничал потому, что впервые за долгое время увидит Джесри.

 Он усмехнулся над собой, напоминая себе, что она была просто другом. Она не могла быть чем-то большим, да и он хотел именно этого, потому что лучше иметь друга, чем витающий дух разочарования.

Тем не менее, хотя он знал, что это не всегда было очевидно, эльф огляделся в поисках женщины как только он и его товарищи вошли в Зал Клинков. В конце концов, он должен был убедиться, что с ней все в порядке.

Как следует из названия, декор в зале прославлял фехтование на мечах. Скульптуры бронзовых воинов держали большие мечи над головами. Их двойники на гобеленах атаковали друг друга палашами и щитами. Плитка на полу была выполнена в виде стилизованных ятаганов, а на высокая спинка трона на помосте была выполнена в виде веерообразной дуги из пяти лезвий, угрожающих потолку.

Возле помоста, в красивом малиновом дамском одеянии, вместе с Хасосом, Халоньей, Кассаром Джедой и некоторыми другими высокопоставленными лицами, стояла Джесри. Усыпанная рубинами тиара помогала удерживать ее белокурые локоны в сложной укладке, созданной каким-то парикмахером. Но, несмотря на свой наряд, она выглядела осунувшейся и усталой, возможно, даже в каком-то смысле понурой. Гаэдинн видел это в ее золотых глазах и складке рта, и это вызывало у него еще большую неприязнь к Чазару.

Она улыбнулась и направилась к нему и Аоту, но затем Красный Дракон шагнул через дверь в конце зала, и всем пришлось замолчать и поклониться или сделать реверанс.

- Встаньте, - сказал Чазар, плюхаясь на трон. - Капитан Фезим, лорд Кориниан, выходите вперед.

Гаэдинн предположил, что это означало, что дракон не собирается отступать. Отступать нельзя и ему - он хотел быть рядом со своими друзьями, если дела пойдут плохо.

Когда наёмник и аристократ встали перед помостом, Аот сказал:

- Ваше Величество, у меня хорошие новости. Это потребовало некоторых усилий, но мы устранили угрозу в Трескеле.

Нахмурившись, Чазар погладил подбородок.

- А кем были предатели?

- Когда-то упыри и прочая нежить, которые раньше служили Аласклербанбастосу, — ответил Аот, — и которые, по-видимому, были настроены отомстить за него.

 Гаэдинн подумал, что это была хорошая ложь. Когда ns сражаешься с живыми, то обычно остаются трупы, заключенные и родственники, оплакивающими потерю, а вот у нежити таких связей не было. Даже скептик не смог бы сказать, что Братство не боролось с какой-нибудь нежитью где-то в захолустье.

- Ты уверен, что существа не служили Джаксанаедегору? - спросил Чазар. Гаэдинн спросил бы то же самое, учитывая, что зеленый дракон был вампиром и, как он и Джесри знали не понаслышке, среди его последователей была и другая нежить.

- Да, - сказал Аот. - Во время битвы некоторые из нежити говорили о Великом Костяном Змее.

- Тогда справедливо, - сказал Герой Войны. - Теперь скажи мне, почему ты проигнорировал мой приказ явиться ко мне как можно скорее и позволить своей роте догнать себя.

- Как мы все знаем, — начал Аот, - нежить ядовита, и после того, как мы сразились с ней, среди моих людей вспыхнула эпидемия. К счастью, это контролировали жрецы и другие целители. Но какой военачальник оставил бы свой пост, пока не убедился, что проблема решена? Точно не вы, Ваше Величество, если все рассказы о вас правдивы.

-  А как же мои жрецы? - Спросила Халонья.

- Кажется, я уже объяснил это в депеше, — сказал Аот. - Они посетили нас и ушли, чтобы вернуться в Лутчек, и это последнее, что я о них слышал, - он снова посмотрел на Чазара. – Ваше Величество, вы мой работодатель, и я отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите. Но все же я не ожидал такого рода допроса. Я ожидал, что вы будете рады услышать, что я уничтожил одно гнездо врагов, а после мы обсудим следующую кампанию.

Чазар несколько мгновений смотрел на него и вдруг усмехнулся:

- Вы правы, капитан, особенно в отношении планирования! Я отложил свой отъезд, пока вы и ваша компания не прибудете, потому что леди Джесри сказала мне, что вы знаете, как взять Джерад Тимара.

Аот криво усмехнулся.

- Да? Хорошо, что мы знаем об этом месте?

Во время последовавшего обсуждения Джесри поймала взгляд Гаэдинна. Очевидно, они не могли свободно говорить перед Чазаром, но он мог сказать, что ей не терпелось узнать, есть ли основания для надежды на то, что вторжение можно будет остановить. Он едва заметно кивнул ей.

А через несколько мгновений охранник у двери объявил о приходе Зан-Акар Зераеза.

У посла был мрачный, напряженный взгляд. Гаэдинн был рад, потому что это означало, что дженази намеревался действовать в соответствии с посланием, которое передала ему Сон-лиин.

Как и следовало ожидать, значок, который был виден на её груди и идентифицирующий её как королевского герольда, как и пергамент с печатью Аратаны, были настоящими. Но Зан-Акар был не первым послом, игнорировавшим приказы из дома, если находил их неудобными или неприятными.

Чазар засиял.

- Милорд! Это отлично… или было бы так, если бы вы взяли с собой лорда Магнола! Теперь, когда капитан Фезим, наконец, счел нужным удостоить нас своим присутствием, - он подмигнул Аоту, - мы можем составить окончательный план кампании и отправиться завтра на рассвете.

Зан-Акар вздохнул.

- Ваше Величество, с глубочайшим сожалением я вынужден просить вас не привлекать Аканул к подобным мероприятиям. Королева Аратана приказала нашим солдатам вернуться домой.

Чазар уставился на него.

- Почему?

- Очевидно, — сказал дженази шторма, — появились исчерпывающие доказательства того, что драконорожденные не совершали злодеяний в Акануле. Аратана предлагает и вам подумать о том, что драконорожденные не причастны к убийствам в Чессенте.

- Это глупо! — Рявкнул Чазар, и изо рта у него вырвался дым.

Словно в ответ одна-две искры проползли по серебристым прожилкам на коже Зан-Акара. Но Гаэдинн должен был отдать ему должное - это был единственный признак того, что посол испугался.

- Я могу только повторить то, что написала мне моя королева, - сказал Зан-Акар, - и заверить вас, что она не из тех, кто делает поспешные выводы.

- Но мы заключили договор! - выпалил Чазар. - Более того, у нас есть возможность победить. Раз и навсегда уничтожить ненавистного врага.

- Поверьте мне, — сказал Зан-Акар, — вам не нужно убеждать нас ненавидеть драконорожденных. Я молюсь о том дне, когда наши два народа объединятся, чтобы смести их раз и навсегда. Но, похоже, этот день еще впереди. Я умоляю Ваше Величество понять, насколько серьезную угрозу представляют аболеты для Аканула, и насколько мы уязвимы, пока наша армия находится вдали от дома.

- Мне следует убить тебя. - Сказал Чазар. Из его рта и ноздрей вырвалось еще больше дыма, а на шее появился едва заметный узор, напоминающий чешуйки.

- Очевидно, - сказал дженази, — можете, если захотите. Я в вашей полной власти. Но я прошу вас подумать, как такое нарушение обычаев и дипломатии отразится на чести великого короля и достоинстве его двора.

- Ты посягаешь на мою честь? - Спросил Чазар.

- Нет, Ваше Величество, просто прошу вас подумать.

- Уходи, - прорычал Герой Войны. - Я хочу, чтобы ты убрался из моего королевства! Ты, Магнол, и весь твой малодушный, неестественный род!

- Как прикажете, Ваше Величество.

Зан-Акар поклонился и повернулся, чтобы уйти.

- Ты везучий ублюдок, — подумал Гаэдинна. - Только Боги знают, что нам нужно сделать, чтобы вытащить Джесри — и все Братство, если уж на то пошло — из когтей Чазара.

Но он вовсе не завидовал послу и его удаче. Зан-Акар вызывал у эльфа раздражение чуть ли не с того дня, как Гаэдинн и его товарищи прибыли в Чессенту, но он храбро проявил себя перед лицом гнева Чазара.

Чазар сцепил руки, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Дым перестал вырываться из его ноздрей, а чешуйки сошли с его кожи.

Затем он посмотрел на собравшихся.

- На самом деле это отличные новости, — сказал он. - Робость Аратаны означает больше славы и наград для всех нас, - он посмотрел на Аота. — Разве ты не согласен?

- Возможно. - Ответил Аот. Затем он приступил к анализу того, как потеря их союзников-дженази, вероятно, повлияет на ход грядущей войны. Он указывал на одну трудность за другой, но ни разу не сказал, что вторжение стало слишком рискованным. Он хотел, чтобы Чазар сам сделал такой вывод.

Любой разумный монарх сделал бы это, но Чазар им не был, и поэтому, наблюдая, как упрямо сжимаются челюсти Красного Дракона, Гаэдинна задавался вопросом - не было ли бессмысленным убийство Виршекеллабекса. Может быть, это привело лишь к тому, что война на юге затянется и унесет еще больше жизней наёмников из Братства.

Но тут он заметил, что Хасос отошел в сторону, чтобы пошептаться с женщиной средних лет с некрасивым рябым лицом, бритой головой и двумя кругами, нарисованными на лбу. На мгновение отсутствие волос заставило Гаэдинн принять ее за тэйца. Затем по нарисованным кольцам он понял, что она, скорее всего, была родом из Гелданета, последнего уцелевшего города Мулхоранда, который не был включен в состав Империи Имаскари.

Когда Хасос услышал, что она хотела сказать, он подошел к трону и чуть не встал по стойке смирно. По его позе было ясно, что он хочет, чтобы его заметили.

 - В чем дело? - Спросил Чазар.

- Хозяйка Нанпрет была одним из шпионов Вашего Величества в Верхнем Имаскаре, — сказал Хасос. - Она принесла нам новости, они плохие. Вторжения с Равнин Пурпурной Пыли прекратились, или, по крайней мере, так считает императрица. Если мы нападем на драконорожденных, она пришлет им на помощь волшебников и солдат.

- Не верю, - подумал Гаэдинн. - Наконец-то, что-то принесла нам удача, а не собственные усилия.

Или они? Он посмотрел на Джесри, и она ответила ему тем же почти незаметным кивком. Очевидно, у всех у них были свои истории, которыми они могли бы поделиться, если бы им удалось отделаться от Чазара живыми.

Герой Войны сердито посмотрел на шпиона.

- Как это могло произойти? – Спросил он.

 - Я не знаю, Ваше Величество, - ответила Хозяйка Нанпрет. - Я не стала копаться во всех подробностях. Я вызвала драконье отродье и заставила его принести меня сюда, чтобы предупредить вас так быстро, как это было вообще возможно, - она колебалась. – Но дорого обошлась мне не дешево.

Если она ожидала награды или хотя бы слов благодарности, то Чазар разочаровал ее. Он был занят другими делами.

- Гестаниус, — прошептал он, — коварная ты навозница.

Хасос посмотрел на него.

- Что, Ваше Величество? Я не понимаю.

- Ничего! — рявкнул Герой Войны. - И эта новость ничего не меняет!

- Ваше величество, - сказал Аот, - я должен сказать, что, по моему мнению, две новости, которые вы получили сегодня, в сумме, значительно меняют стратегическую картину.

- Возможно, если бы я был каким-нибудь тщедушным смертным военачальником, — сказал Красный Дракон. - Но я Бог!

- Справедливо, - ответил наёмник. – Но я был с вами на войне, и я видел, что даже вы можете проиграть битву, если расклад сил не в вашу пользу.

- А ты считаешь, что они не в мою пользу?

- Я думаю, было бы благоразумно дать вашим войскам полностью оправиться от одной войны, прежде чем вести их в другую. Думаю, в этом году уже поздно начинать новый…

- Потому что ты бездельничал в Трескеле, пока я ждал тебя здесь!

- Кто-то должен был обезопасить север, иначе было бы глупо идти на юг. Но факт остается фактом - начинать новую кампанию уже поздно. Ваши люди будут голодать, если никто не соберет урожай. Холод и болезни уничтожат ваши войска, если мы все еще будем держать осаду к началу зимы. А без дженази, поддерживающих нас, и с имаскари, пришедшими противостоять нам, мы долго будем стоять у Джерад Тимара.

Аот вздохнул.

- Я не говорю, что мы не можем победить. Я говорю, что некоторые победы могут быть такими же губительными, как и поражения.

- Я понимаю, — сказал Чазар, — что ты высказали свое честное профессиональное мнение. Но ты не понимаешь, как Верховная Леди Халонья направит силу детской веры, чтобы сделать меня непобедимым.

Гаэдинн тоже толком не знал, что это значит, но ему внезапно пришло в голову, что ему есть что об этом сказать:

- Значит, не все так плохо, — пробормотал он достаточно тихо, чтобы могло показаться, будто он разговаривает сам с собой, но достаточно громко, чтобы Халонья могла его услышать. — Потому что если вы и не окажетесь непобедимым, то, по крайней мере, точно будете знать, кого винить.

Халонья дернулась, как будто он ткнул ее булавкой. Она помедлила пару ударов сердца, а затем сказала:

- Ваше Величество.

- Что? — Рявкнул Чазар.

- Я… я буду честна, — сказала верховная жрица. - Младшим жрецам и мне было бы полезно иметь больше времени для практики. Научиться использовать детские молитвы. Я… не хочу разочаровывать вас, подобно Даэльрику.

Чазар покачал головой.

- Я не знаю, смеяться мне или обрушить на вас пламя. Неужели в меня никто не верит?

Джесри поднялась на пьедестал. Это можно было рассматривать как оскорбление королевского достоинства Чазара, но если он и расценивал это так, то смягчился, когда она встала на колени у трона и взяла его руку в свои. У Гаэдинн скрутило желудок, когда он представил, какое отвращение у девушки вызовет это прикосновение.

- Все верят в вас, - сказала она. - Особенно Халонья и я. Но, как я уже говорила вам раньше - вы не обязаны этого делать.

- Но я хочу. - Сказал Чазар, и на этот момент, несмотря на угрозу, которую он олицетворял, его манера поведения напомнила Гаэдинну обиженного ребенка.

- Думайте о государственном управлении как об игре, — сказал Джесри. - Сейчас вы далеко впереди. Вы вернулись после столетия отсутствия, вернули себе трон и завоевали Трескель. И все это в течение нескольких месяцев! Неужели пришло время вам сделать еще один шаг, рискнув всем, чего вы добились?

Гаэдинн напрягся. Она пыталась заставить Чазара думать о ксорвинтаале, не показывая, что знает о его существовании. Но если он почувствует, что она знает…

К счастью, Красный Дракон испустил долгий вздох, который, несомненно, означал смирение, а не гнев.

- Хорошо, — прорычал он. – Будь по-вашему. Драконорожденные могут еще немного пожить свои жалкие жизни.

Гаэдинн с трудом сдержал ухмылку. Кто бы мог подумать? Безумный план Аота действительно сработал. Они предотвратили войну, не бросив открытого вызова Чазару или как-либо иначеспровоцировав его ярость.

Конечно, это был не конец. Но, каким бы убежденным пессимистом он ни был, Гаэдинн был готов допустить возможность того, что худшее уже позади.

* * * * *

Один провинциальный лорд привел своих дочерей ко двору, чтобы те стали свидетелями великолепия правления Красного Дракона. Чазар не удосужился сохранить имена приведённых детей. Но последние две были хорошенькими, поэтому он заказал их себе в постель. Обнаженные, дрожащие, с окровавленными бедрами, они лежали и изо всех сил старались не вздрогнуть и не закричать, пока он ковырялся в их ранах своим ногтем, превратившимся в коготь.

Как и предшествовавшие этому издевательства, уколы были своего рода развлечением, но даже это не улучшило его настроения.

Не помогало и напоминание себе о словах Джесри - что он бог, монарх и завоеватель, вновь обретший безопасность в сердце своих владений. Его по-прежнему сводило с ума то, что его план вторжения на Тимантер так быстро и полностью провалился. Он чувствовал себя тупицей, сбитым с толку ловкостью рук какого-то уличного мошенника.

Белая восковая свеча в одном из золотых канделябров погасла, и хотя двадцать других еще горели, это тоже раздражало его. В последнее время он понял, что предпочитает, чтобы его кровать была окружена светом и огнем, а особенно в то время, когда он спал.

Он сел, вновь зажег свечу лёгкой струйкой огненного дыхания и повернулся к своим гостям. Но этот трюк не вызвал ожидаемого удивления и восхищения. Это заставило девушек снова вздрогнуть.

Это раздражало его, но одновременно и возбуждало - как и воспоминание о беспомощном, пораженном лице их отца. Он наклонился, чтобы поцеловать младшую дочь - ту, что с каштановыми волосами и веснушками – и тогда погасли еще две свечи.

Это было ненормально. Свечи растаяли за долю секунды, а Чазар не почувствовал сквозняка. Он огляделся.

Быстро погасло еще больше свечей, а тени в углах сгустились быстрее, чем должны были после исчезновения источников света. Холод и вонь гнили витали в воздухе. Старшая, худая и темноволосая дочь всхлипнула.

 Чазар мог только предположить, что Аот Фезим и его компания некомпетентных наёмников все-таки не устранили угрозу со стороны Трескеля. Отлично, он сам возьмется за работу. Поклявшись, что не дрогнет и не споткнётся — только не в своём собственном дворце, будь он проклят, — с бешено колотящимся сердцем он выкатился из постели. Он схватил палаш, который оставил среди разорванной и спутанной одежды на полу, выхватил его из ножен и призвал пламя в горло, превратив кожу в чешую. Пока чешуйки вырывались из-под кожи, они немного чесались.

Затем часть одной из стен вспыхнула призрачным свечением, как молния, и запах надвигающейся бури смешался с вонью разложения. Одна из девушек всхлипнула.

И Чазар все же заколебался, хотя и всего на мгновение, потому что его интуиция подсказывала ему, что вот-вот что-то произойдет.

Говоря на драконьем языке, голос Аласклербанбастоса прошептал из колеблющего свечения.

- Я рад видеть, что ты преодолел свой детский страх темноты.

Чазар вздохнул и ответил на том же шипящем многосложном языке.

- Я не знал, что ты можешь установить контакт с внешним миром, находясь в заточении в филактерии.

- А я и не могу, — сказал драколич. – Я не в филактерии. Некоторое время я был заточен там, но твой наёмник и его лейтенанты спасли меня.

Чазар фыркнул.

- Твоя ложь бессмысленна. Они рисковали своими жизнями, борясь с тобой.

- Но по пути, — сказал Аласклербанбастос, — они каким-то образом догадались, что в нашем конфликте нечто скрытое от человеческих глаз. Они воскресили меня, чтобы я мог поведать им детали.

- И ты рассказал им о ксорвинтаале?

- Да.

- Значит ты предал весь драконий род!

- Не говори как идиот. У них была моя филактерия. Повелительница Солнца, подручная Фезима, придумала, как с его помощью причинять мне невыносимую боль. Любой бы сказал. Сейчас важно, чтобы мы справились с проблемой.

- Мы?

- Просто послушай меня. Узнав о Большой игре, люди решили, что нельзя позволять нам манипулировать пешками в войнах. Эта идея их оскорбила. Жрица заявила, что это оскорбило ее Бога. Таким образом, Аот Фезим сам начал играть в игру с целью ее саботажа. Он и его союзники задержали ваш поход на юг, пока они сами убеждали королеву Аратану отказаться от союза с тобой, а имаскари - прийти на помощь драконорожденным. Для этого они убили Виршекеллабекса и Гестаниус.

Младшая девушка начала царапать грудь ногтями, разрывая все больше волдырей и пуская кровь. Аласклербанбастос даже физически не присутствовал в помещении - он использовал заклинание, чтобы говорить на расстоянии, но одного его голоса и простого намека на его злую сущность и неестественность было достаточно, чтобы свести девушку с ума и погрузить в тихое безумие с нотками самовредительства.

- Я тебе не верю. — Сказал Чазар личу.

- Я понимаю, что ты сумасшедший, - ответил Аласклербанбастос, - но попробуй подумать. Есть ли у тебя хоть капля существенных доказательств того, что какой-то трескелец хотел отомстить за мое поражение? Или что это нежить освободила Кхорина Скуллдарка?

Чазар заколебался.

- Произошли странные события, — сказал он. - И Халонья продолжала предупреждать меня, что я оказываю свое доверие тем, кому не должен. Но нет… не могу поверить…

- По крайней мере, поверь, что Гестаниус и Виршекеллабекс мертвы! Я видел их трупы в провидческом зеркале Бримстоуна.

- Ты был у Бримстоуна?

- Сразу после того, как я восстановил филактерию и свою свободу. И он согласен со мной - Аот Фезим и все остальные люди, которые знают об игре, должны немедленно умереть; до того, как они смогут раскрыть секрет еще больше. Вот почему я здесь - решил, что лучше предупредить тебя о том, что я не собираюсь вновь разжигать нашу борьбу.

- А если я снова зажгу его?

- Тогда это докажет, что ты действительно сумасшедший, не только частично, но полностью. Нет ничего важнее сохранения игры. Если мы этого не сделаем, то лишимся ключа к господству над Фаэруном. И оскорбим Тиамат, которая дала его нам.

- Я могу защитить секрет, не позволяя тебе войти в мое царство.

- Уверен? Твой двор полон предателей, перехитривших тебя. Они уничтожили других старых могущественных драконов, включая меня в моем предыдущем воплощении.

-  Я уничтожил тебя.

- Как пожелаешь, не буду придираться. Я просто хочу сказать, что нельзя недооценивать Аота Фезима, особенно теперь, когда его банда наемников находится в городе. Позвольте мне помочь тебе разобраться с ним. Я возьму с собой несколько мургоманских драконов. Достаточно много, чтобы быть уверенным в победе над тейцем и его дружками.

- Как я могу быть уверен, что они не пойдут против меня?

- Потому что они боятся Отца Чессенты, бывшего Избранного Темной Госпожи, дракона настолько могучего, что он неоднократно возвращался из мертвых и мог бы быть Богом. Потому что они достаточно благоразумны, чтобы сосредоточиться на одном сражении за раз. Потому что у тебя есть верные войска в Лутчеке, готовые помочь тебе в случае необходимости. И потому что я больше не хочу твоей смерти.

Чазар рассмеялся.

- Я почти поверил тебе, пока ты не сказал это.

- Но я действительно не хочу тебя убивать. Во всяком случае, не сегодня. Магическая Чума смела старый мир. Почему бы не позволить нашему конфликту умереть вместе с ним? Подумай, как мы можем доминировать в Большой игре и в новом мире, который она создаст, если мы объединим усилия! А если мы обнаружим, что все еще презираем друг друга после того, как установим наше превосходство над меньшими существами, мы сможем столкнуться в нашей последней дуэли.

Чазар встал и задумался на несколько ударов сердца. Затем он сказал:

- Хорошо. Что ты предлагаешь?

- Где капитан Фезим?

- В своих покоях здесь, в Коллегии Войны. Цера Иуртос с ним.

- Превосходно! Не делайте ничего, что может спугнуть его, пока я и другие драконы не окажемся в городе. Мы окружим крепость и сделаем его побег невозможным.

- Я мог бы убить или захватить его прямо сейчас, во сне.

- Лучше подождать и напасть на него всеми силами. Я и мои спутники будем там до того, как он проснется. Единственное, что я хочу, чтобы ты сейчас сделал, это разобрался с людьми, которые, как я слышу, рыдают поблизости.

- Я уверен, что ни один из них не говорит на драконьем языке.

- Они могут рассказать о странном происшествии, произошедшем в спальне Героя Войны, а потом эта история каким-то образом может дойти до Аота Фезима или его друзей. Не будем рисковать.

- Полагаю, ты прав.

- Тогда увидимся до рассвета.

Мерцание угасло, погрузив комнату в почти полную темноту.

Но окно пропускало немного света. Очевидно, достаточно, чтобы разглядеть движение Чазара, развернувшегося к девушкам и поднявшего свой меч. Девушки закричали, но ничего больше уже не успели.

* * * * *

Иногда Джесри понимала, что ей снится. Знание, казалось, скользило в ее голове и исчезало, как груз, передвигающийся по трюму качающегося корабля.

Гаэдинн пытался превратить своё отвращение в желание. Реакция Джесри на это была непостоянной - в определенные моменты его внимание было если не приятным, то, по крайней мере, терпимым. Она могла оценить, как медленно и нежно он действует, и это заставило ее хотеть его.

Но в другие моменты отвращение переполняло ее. Ее кишки сворачивались, а желчь обжигала горло. Она попыталась сосредоточиться на его лице - на этот раз нежном и открытом, а не застывшем в дерзости и насмешке, но воспоминания тут же нахлынули на нее. Огромные и отвратительные стихийные маги удерживали ее силой. Чазар нетерпеливо впивался в её губы.

Затем внезапно она поняла, что человек, который обнимал ее, действительно был Чазаром. Он откинул голову назад и искоса посмотрел на нее, а затем открыл рот, полный клыков. Длинный раздвоенный язык высунулся, чтобы облизать её губы. Его поверхность была шероховатой и обжигающе горячей.

Это вызывало у нее невыносимое отвращение, и она попыталась оттолкнуть его. Но он был слишком силен и либо безразличен к ее нежеланию, либо был слишком занят собственным удовлетворением, чтобы заметить её потуги. Она произнесла слово силы.

Между ними вспыхнуло пламя, разорвав его хватку и отбросив назад, но оно было неспособно причинить вред красному дракону. Именно поэтому она выбрала именно эту магию.

Но потом он начал кричать и метаться по полу, а на нем вспыхнула одежда и волосы. Он снова стал Гаэдинном.

Она была причиной его агонии, но это было не единственное, что она чувствовала. Часть ее радовалась просто тому, что пламя прыгало и потрескивало. Может быть, поэтому она, как ни старалась, не могла вспомнить слов контрзаклинания. Лицо Гаэдинна почернело и огонь поглотил его...

Со вздохом Джесри резко проснулась, и ее глаза распахнулись. Чазар стоял над ее кроватью. Даже во мраке она узнала его высокое, мускулистое телосложение и длинную голову с заостренными подбородком и ушами.

Она судорожно вздохнула и выдохнула.

- Ваше Величество, - сказала она. – Я не знала, что вы здесь.

-  Это потому, что я отослал твоих служанок.

Джесри предположила, что это означало, что он уже не мог ждать ослабления её страха близости. С бешено колотящимся сердцем она сказала себе, что может оттолкнуть его, как делала раньше.

- Если Ваше Величество простит меня на минутку, — сказала она, — я бы могла одеться подобающе.

- В этом нет необходимости, - сказал он, и, когда кошмар рассеялся, она уловила странные нотки в его голосе. Может быть, это не похоть привела его в ее апартаменты, или, по крайней мере, не только похоть.

- Ну тогда, - наполовину ожидая, что он остановит ее, но не желая продолжать лежать на спине, она попыталась сесть. И когда он позволил ей сделать это, она встала и подошла, чтобы взять халат, чтобы натянуть его поверх ночной рубашки. Она встала напротив своего посоха. – Что-то срочное? Что-то стряслось?

- Ты скажи мне. Я узнал, что Аот Фезим предал меня. Именно из-за его двуличия Чессента не смогла пойти на Тимантер.

- Ваше Величество, при всем уважении, это абсурд. Аот — наемник. Он зарабатывает себе на жизнь…

- Нет! — рявкнул Чазар. - Я знаю, что он виновен. Я предлагаю тебе направить свою энергию на то, чтобы убедить меня, что ты не причастна.

Если не было никакой надежды убеждать Красного Дракона в невиновности Аота, то это действительно могло быть мудрее. В конце концов, Джесри не сможет помочь своим товарищам, если она будет мертва или окажется в темнице.

- Я искренне не верю, — сказала она, — что Аот когда-либо сделает что-то нелояльное по отношению к нанимателю. Но даже если и так, я больше не часть Братства и не была с ними. Я был здесь с вами.

- Да, здесь, в Лутчеке. Где кто-то помог вашему другу Скуллдарку сбежать, а сильный ветер уничтожил припасы. Где ты смотрела мне в глаза и убеждала меня обдумать своё положение в игре.

Пытаясь скрыть это, Джесри сглотнула.

- Ваше Величество, мы уже говорили о побеге и о том, что случилось с припасами, и я не понимаю, почему с моей стороны было неправильно говорить о войне и управлении государством как об игре. Это распространенная фигура речи у людей.

Чазар нахмурился.

- Я знаю это! И я не хочу, чтобы ты была причастна. Я хочу, чтобы ты была моей супругой и моей удачей, как я и предполагал.

- Тогда позвольте быть ими, — сказал Джесри. – Доверьтесь мне.

- Это не так просто. Ты должна проявить себя и сделать это до прибытия Аласклербанбастоса. Иначе…

- Аласклербанбастоса? - Она слышала, что Великий Костяной Змей сбежал, но, как и ее друзья, предположила, что драколич просто где-то затаился. Очевидно нет. - Теперь я понимаю! Ваше Величество, эта мерзкая нежить - ваш враг! Вы не можете верить всему, что он говорит!

- И все же я знаю. Мне кажется, что я погряз во лжи со дня моего возвращения, и теперь я, наконец, свободен, что является плохим знаком для лжецов. Они узнают, что бывает с теми, кто пытается обмануть Бога.

- Ваше Величество, что бы вы ни подозревали, вы, конечно же, проведете хотя бы суд.

- Когда же вы, насекомые, поймете, что я Бог? Я могу судить и наказывать, как мне заблагорассудится, без бесконечной канитель судов и законов. Другими словами, ваши друзья уже мертвы. Единственный оставшийся вопрос – присоединишься ли к ним ты?

 — Вы сказали, что я могу доказать вам обратное. Как? - Она предполагала, что знает, и задавалась вопросом - сможет ли она вынести это в реальности лучше, чем во сне.

Но Чазар удивил ее, рассмеявшись над тем, что он увидел на её лице и услышал в её голосе.

- Ты думаешь, я настолько одурманен? Что это будет так просто?

Сбитая с толку и безумно обиженная, несмотря ни на что, она сказала:

- Ваше Величество, кажется, я уже объяснила, что мне будет нелегко.

- Или, возможно, ты просто дразнила меня, потому что решила, что это будет лучший способ держать меня отвлеченным и сбитым с толку.

- Клянусь, это не так.

- Что ж, тебе придется доказать это, как прихожане всегда доказывали Богам свою верность. Жертва. А именно твой друг Улреас. Я сказал Аласклербанбастосу, что не буду выступать против кого-либо из вас, пока не прибудет он, но эльф лишь жалкий воин, а не маг. Конечно, ты сможешь избавиться от него, не поднимая шума и не разбудив капитана Фезима, а после этого мы с тобой займёмся любовью рядом с его трупом. Это сделает наш первый раз еще более особенным.

- Гаэдинн помог спасти вас. Он имел к этому такое же отношение, как и я.

Мир превратился в какофонию звуков. Когда ее разрозненные мысли начали приходить в себя, в голове у нее зазвенело, во рту появился привкус крови, а она прижималась спиной к стене. Она поняла, что дракон ударил ее по челюсти тыльной стороной ладони - его рука хлестнула так быстро, что она не успела среагировать.

- Я сказал тебе больше не упоминать об этом! — прорычал Чазар. - Я Бог! Я никогда не был заключенным, никогда не был связан тьмой и никогда не нуждался в помощи смертных! Это богохульство, если не хуже! А богохульство — самая гнусная из всех измен!

- Простите меня, Ваше Величество, - ответила Джесри. — Я… не знаю, почему я это сказала. Какой-то дьявол, должно быть, вынудил меня. Потому что я люблю и боготворю вас, и сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать это. Даже убью моего друга, если это то, что вам нужно.

- Нужно.

- Тогда я возьму свой посох.

Как и раньше, она думала, что он может остановить ее, но он этого не сделал. Вероятно, он справедливо полагал, что ему незачем бояться её инструмента. Он был практически невосприимчив к огню, который стал ее главным оружием, а никакое другое заклинание из ее арсенала не могло поразить его так сильно, чтобы он не смог нанести ответный удар.

Было поздно, но коридоры Коллегии Войны редко были полностью пусты, и испуганные часовые и слуги торопливо отдавали честь или кланялись своему правителю, а затем, несомненно, с любопытством поглядывали на него и его спутницу, когда они проходили мимо. Ночная рубашка Джесри и босые ноги, вероятно, заставили их подумать, что Чазар вытащил ее из постели для какой-то безумной авантюры или свидания. Что, вообще-то, было недалеко от истины.

Чазар остановился перед одной резной, окованной медью дверью. Он вынул из-под дублета серебряный ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Замок поддался с тихим щелчком. Он ухмыльнулся, приложил палец к губам, распахнул дверь и провел Джесри в темную комнату.

В этот момент она почувствовала укол надежды, потому что Гаэдинна не было в комнате. Но когда Чазар открыл вторую дверь, они обнаружили эльфа, растянувшегося на своей кровати и тихо храпящего. Несмотря ни на что, рот Джесри сжался, когда она увидела вторую фигуру, почти спрятанную под одеялом.

- Видишь? - прошептал Чазар с намеком на смех в голосе. - Ему на тебя наплевать. Так что это не должно быть сложно.

- Нет. - Джесри подняла свой посох, велела ему замолчать, когда тот попросил огня, и вместо этого обратилась к ветру.

Создать настоящую бурю в таком массивном закрытом здании, как Коллегия Войны, было непросто. Но, как и любой волшебник, который когда-либо успешно произносил заклинание, она заставила себя поверить, что магия ответит, и она действительно ответила. Воздух завопил, сбил ее с ног и швырнул вперед. Чазар схватился за нее, но в этот момент он был тем, кто не успел среагировать.

Ветер врезался в кровать и сорвал с пухового матраса Гаэдинна, его сожителя и покрывала. В темноте Джесри не могла сказать, то ли порыв воздуха выбил окна и ромбовидные стекла оконной створки, то ли это сделали тела влюбленных, когда они пронеслись сквозь них.

Мгновением позже она тоже проскочила в него и увидела, что она и остальные вырвались из восточного фасада Коллегии Войны, на противоположной стороне от большей части Лутчека. Лишь несколько разрозненных зданий возвышались над землей внизу.

 Джесри еще раз обратился к ветру и почувствовал, как тот ответил с легкой неохотой. Швырять людей, как кошка, отбивающая мяч, нравилось ему больше, чем подхватывать и держать их. Но он послушался. Порывы ветра подняли Джесри, Гаэдинна и его спутницу вверх.

В тот же момент пламя вырвалось из разбитого окна, но прошло прямо под ними. Наверху, на зубчатой ​​стене огромного здания из песчаника, закричал часовой.

Чазар снова попытается сжечь их, и поэтому Джесри приказала ветру приблизить ее к стене и притянула к себе остальных. Так дракону будет сложнее попасть.

Хотя это и было почти невозможно, но вторая струя огня пронеслась между ней и Гаэдинном, однако тогда они были уже достаточно высоко и смогли использовать край крыши как укрытие. Джесри швырнула девку Гаэдинна рядом с одной из катапульт, и та с визгом рухнула вниз.

Затем, как показалось Джесри, она, наконец, смогла сделать паузу, чтобы перевести дух и подумать. Охранники внизу выглядели удивленными, а не агрессивными, хотя это могло измениться в любой момент. Она оставила Гаэдинна и себя парить в воздухе.

К ее облегчению, оказалось, что оконное стекло не порезало его. Расчесывая пальцами свои взлохмаченные волосы, он ухмыльнулся ей.

- Тебе действительно не нужно было прилагать все эти усилия, чтобы увидеть меня голым.

- Замолчи! - отрезала она. - План сорвался! Чазар хочет убить нас всех!

- Я уже догадался. Уловил суть, хотя некоторые детали и упустил. И я предполагаю, что Аот и Цера все еще внутри крепости.

- Да. Ты знаешь, в каких они комнатах?

- Даже если бы я знал, я сомневаюсь, что смог бы найти их отсюда.

- Мы не можем просто оставить их умирать.

- Нет, но мы также не можем вернуться на их поиски. Просто мы погибнем и все. То должна предупредить их отсюда.

- Хорошо.

Выкрикивая резкие ударные слова, происходящие из одного из языков стихийного хаоса, она обхватила свой посох обеими руками и начала бить им вниз в такт ритму заклинания.

Ее сила сотрясла строение под ней. Толчки заставили часовых спотыкаться и дрожать.

Когда она закончила, Гаэдинн спросила:

- Ты уверена, что этого достаточно? Я имею в виду, это было по-своему впечатляюще, но ты так ничего и не сломала.

- Я еще не закончила. - Ответила она. Девушка покрутила посохом над головой. Разум внутри вскрикнул от радости, когда она пожелала, чтобы концы стержня вспыхнули пламенем.

Четыре огненных шара вылетели из концов посоха и, описав дугу, упали в разные места Коллегии Войны. Свет, который они излучали, предположительно проникал во все окна.

Задыхаясь, она опустила посох и погасила огонь на его концах.

- Это все, что я могу.

- Тогда этого должно быть достаточно. Тем более что ребята внизу наконец-то готовят свои арбалеты. Нам нужно добраться до Братства.

- Я знаю.

Она обратилась к ветру, и он понес их вперед.

* * * * *

Джет бродил по грязному полю, где спали его собратья-грифоны. Он хотел присоединиться к уставшим после возвращения в Чессенту животным в их дремоте, но тягучее чувство беспокойство не отпускало его.

Он повернулся на восток и своими мыслями потянулся через весь город.

- Ты здесь? Все хорошо?

Но все, что он ощутил в ответ, было спутанным пятном разума, которое медленно ускользало от его психического касания. Аот тоже спал. Счастливчик - что он перехитрил Чазара, вероятно, слишком много съел, слишком много выпил и совокупился со своей самкой.

- Идиот, — подумал Джет, хотя и не без доли зависти. - Не теряй бдительности, пока еще находишься в логове дракона.

И в этот момент из точки над Коллегией Войны вспыхнул огонь. Пылающие шары выгнулись наружу и ударили по стенам крепости, словно брызги из фонтана.

Джет не знал точно, что это значит, но очень сомневался, что это хорошо.

- Теперь-то ты проснулся? – Позвал он.

Нет. Аот не отвечал. Хотя, возможно, его сон был не таким глубоким, как раньше.

Джет потрусил, расправил крылья, хлестнул ими и поднялся в воздух.

- Опасность! — взвизгнул он. - Опасность!

Затем он полетел в сторону Коллегии Войны.

- Проснись! — воскликнул он, разрывая барьер бессознательного состояния Аота, будто равал его когтями. - Проснись, проснись, проснись!

* * * * *

Аоту снилось, что он снова на вершине горы в личном маленьком аду Сзасса Тэма, и где-то среди всех воскрешенных великанов и бехолдеров Джет кричит от боли. Он отчаянно боролся, чтобы добраться до грифона, но на каждого врага, которого он уничтожил или отшвырнул в сторону, перед ним вырисовывались еще два, и он даже не мог мельком увидеть своего друга.

И тут его глаза распахнулись. Но голос Джета все еще звенел у него в голове. Это заставило его чувствовать себя сбитым с толку.

Что ты, прохрипел знакомый,

- …пьянь! Протрезвитесь!

Аот коснулся одной из татуировок на предплечье. Волна спокойствия и жизненной силы смыла его оцепенение.

- В чем дело? – Спросил он.

- Что-то парило над Коллегией Войны, швыряя огненные шары. Сейчас ничего не происходит, но я решил, что тебе нужно знать.

Аот схватил Церу за плечо и встряхнул.

- А? — Пробормотала она.

Он потряс ее сильнее.

- Проснись!

Она хмуро посмотрела на него и прикрыла глаз.

- Что не так?

- Если нам повезет, Чазар просто развлекается. В противном случае цитадель атакуют.

- А если не то и не то?

- Тогда Джесри только что попытался предупредить нас, что дракон настроен против нас. Я не хочу сидеть в этой комнате, пока нас не арестуют или не убьют. Джет прилетит и унесет нас в безопасное место.

Цера скатилась с кровати и схватила рубашку.

- Что, если Чазар все еще доверяет нам, но потом узнает, что мы сбежали?

Аот натянул штаны.

- Я придумаю какое-нибудь оправдание.

Как только они оделись, он потянулся за своей кольчугой, но оставил ее на подставке. Потребовалось бы время, чтобы надеть доспехи, а он боялся, что у них его нет. Он сунул Цере в руки булаву и щит, схватил свое копье и повел ее в гостиную.

Он приоткрыл дверь. Никто не ждал снаружи, но по Коллегии Войны начало эхом раздаваться возбужденные голоса. Он не мог сказать, было ли это потому, что люди просто реагировали на огненный дождь или потому, что Чазар и его офицеры уже отдавали приказы.

Он знал, что ближайшая лестница находится слева. Поскольку было хорошей идеей покинуть этот этаж, он и Цера направились в этом направлении.

- Я почти у цели. - Сказал Джет.

- Хорошо, - ответил Аот. – Мы выйдем на балкон или еще куда-нибудь.

- Мне пришлось сделать круг, чтобы избежать столкновения с Чазаром. Он в воздухе в форме дракона.

- Он преследовал Джесри? Или движется к нашему лагерю?

- Все, что я знаю, это то, что он направлялся на запад.

- Проклятие! Поторопись!

- А что, по-твоему, я делаю?

Прошло несколько мгновений, прежде чем грифон снова заговорил:

- Пара зданий возле Коллегии горит.

 - Побеспокоимся об этом позже. Сейчас есть проблемы посерьёзнее.

Аот добрался до вершины лестницы и снова повел Церу налево. Каждый верхний уровень выводил на крышу, им нужно было всего лишь найти дверь.

Но прежде чем он успел это сделать, из-за угла появился отряд гвардейцев Чазара в позолоченных доспехах и шлемах с гребнями из алого конского волоса. Увидев Аота и Церу, они потянулись, чтобы обнажить мечи. Их лидер затаил дыхание, чтобы закричать.

Но первым закричал Аот. Он выкрикнул слово силы и ткнул в солдат копьем.

Магия усилила крик гулом, похожим на раскат грома. Каким бы громким он ни был, шум не повредил ни ему, ни Цере, но стражники пошатнулись и упали.

Аот шагнул вперед и посмотрел на офицера. У чессентца шла кровь из носа и ушей, и он выглядел ошеломленным. Но его глаза были открыты.

Аот приставил свое копье к горлу парня.

- Я и мои последователи хотим покинуть Чессенту. - Сказал он.

Офицер вытаращил на него глаза.

- Не думаю, что он тебя слышит, - сказала Цера. Она пробормотала молитву, от которой кончики ее пальцев загорелись золотым светом, после чего наклонилась и коснулась каждого уха упавшего человека. - Попробуй снова.

- Мы с моими людьми просто хотим уйти, — сказал Аот. — Если Чазар позволит, проблем не будет. Но если он попытается остановить нас, я гарантирую, что эта битва опустошит Лутчек. - Он вспомнил про пылающее здания, которые видел Джет. - Я сожгу это место дотла. Так и передай ему, - наёмник ждал ответа, но мужчина продолжал таращиться. - Скажи, что понял, или я убью тебя.

- Я… я понял. — Пробормотал капитан.

- Хорошо. - Аот взглянул на остальных поваленных солдат. Все они были еще слишком ошеломлены, чтобы причинить какие-либо неприятности. Он и Цера пробрались через них и поспешили дальше.

- Ты не можешь сжечь Лутчек, - сказала она. - Здесь живут десятки тысяч невинных людей.

- Я должен был им чем-то угрожать. - Сказал он. - И вот, кажется, нащупал верную точку.

Дверь вывела их на дорожку за рядом зубцов. Он открыл его, и, взмахивая крыльями, чернее ночи вокруг них, Джет опустился на один из блоков песчаника

* * * * *

— Чазар гонится за нами. — Сказала Джесри. Ее золотые волосы спутались, а ночная рубашка развевалась в ветру, унесшем ее и Гаэдинна.

Он огляделся. Эльф видел Коллегию Войны, её стены были запятнаны колеблющимся желтым светом пожаров у его основания, но в воздухе ничего не было.

- Полагаю, ветер сказал тебе.

- Да. Мы быстрее, чем он, но…

- Но, в конце концов, он поймает нас. Когда у тебя закончится магия, если не раньше.

- Да.

- Но это не имеет значения. Если мы доберемся до Братства раньше, то, скорее всего, все будет в порядке.

Про себя он молился старому Острому Глазу, чтобы это было так.

Они пролетели над площадкой для нового храма Чазара. Магазины и дома, которые стояли снизу, в основном были превращены в руины, ожидающие, пока кто-нибудь их соберет и увезет. В тени свай горели костры. Переселенцы, которым некуда было идти, выживали, как могли.

Гаэдинн посмотрел вперед, туда, где город начал редеть, а армия расположилась лагерем. Он на мгновение закрыл глаза и вздохнул, когда заметил фигуры, снующие в той части лагеря, что принадлежала Братству. Что-то предупредило их, что в городе беда, а это означало, что у них у всех есть шанс.

Прирученный ветер Джесри приземли со всех сторон пялились на них. У многих из них рты были открыты, а Сон-лиин не могла оторвать глаз от Гаэдинна.

Он ухмыльнулся.

- Я знаю, что это великолепно, но сейчас не время. Найдите мне лук и колчан. Живо!

Дженази помчалась прочь, и из темноты вышел Рамед.

- Что происходит? – спросил он. — Джет закричал, что идет опасность, а потом…

- Чазар собирается напасть на нас, - прервал Гаэдинн, - но, может быть, мы сможем заставить его передумать. Поднимайте всех грифонов в воздух.

- Прошло совсем немного времени. Большинство из них не оседланы…

- Мне все равно. Меня не волнует, есть ли у них всадники. Они более пугающие в воздухе, чем на земле. Я хочу, чтобы каждый воин здесь показал, что он тоже готов драться. И мне плевать на то, что они могут быть не в форме - на это тоже нет времени. Просто пусть они направят свое оружие в небо.

- Принято. – Ответил Рамед и умчался в лагерь, на ходу выкрикивая команды.

- Этого будет недостаточно, - сказала Джесри. - Чазар - военачальник. Он увидит, что мы не готовы к столкновению с ним, - она осмотрелась. - Оракс! Мералейн!

Она продолжила звать, в то время как Гаэдинн внимательно изучал небо над городом. В его рту пересохло, а руки болели от отсутствия в них оружия. Наконец, после того, как прошла, казалось, целая жизнь, хотя он знал, что на самом деле это было всего несколько вздохов, Сон-лиин прибежала обратно с длинным луком и стрелами. Затем Оракс и Мералейн выбежали из темного прохода между двумя рядами палаток.

- Чазар идет за нами, - сказала им Джесри. — Он будет здесь через несколько минут. Вы должны сделать так, чтобы мы выглядели более подготовленными, чем мы есть на самом деле. Вам предстоит наполнить ночь тенями и призраками и сыграть на его страхах. Начните сейчас, а я поддержу вас тем, чем смогу.

Мералейн сжала свою костяную палочку в кулаках и прошептала заклинание. Ее тело сморщилось, а на коже появились темные пятна, когда она приняла вид одного из мертвых. Оракс вытащил один из своих кинжалов и полоснул татуированную ладонь. Поначалу рана кровоточила нормально, но когда он начал читать заклинание, кровь заклубилась светящимся паром, а внутри витков образовывались и растворялись неясные формы. Пробормотав несколько заклинаний, Джесри протянула руку, и воздух между ней и младшими магами, которым она передавала свою силу, задрожал.

Теплая летняя ночь превратилась в холодную, и в воздухе повис смрад разложения. Наверху завизжал грифон, и хотя он был в курсе, Гаэдинн почувствовал укол рефлекторного страха, потому что почему-то это не звучало как крик живого существа. В нем были какие-то нотки, возможно, пустоты, которые свидетельствовали о ненасытном голоде нежити.

Но это была всего лишь иллюзия, но можно было быть уверенным, что Чазар снова попадется на эту удочку, когда он понял, что его предполагаемые союзники все это время обманывали его? Нахмурившись, Гаэдинн наложил стрелу на свой лук.

- Целься в глаза, — сказал он Сон-лиин. — В них будет сложно попасть, но если мы…

Девушка  кивнула.

- Мы действительно сможем причинить ему боль, - сказала она ровным женским сопрано. - Я понимаю.

Их спутники поспешили к ним. Гаэдинн был рад видеть, что Мералейн дышит, а трупные пятна и полоски исчезают с ее кожи. Она была еще тоньше, чем до того, как применила свою магию, но при этом явно жива.

- Думаю, с ней все в порядке, - прохрипел Оракс. — С ней же все в порядке?

- Она только что чуть не потеряла сознание, - сказала Джесри. - Это ослабило ее точно так же, как и тебя.

Оракс насмехался над предположением, что что-то может ослабить его, после чего сделал некоторое усилие, чтобы устроить Мералейн поудобнее, а затем поднялся на ноги.

- Отлично сделано, — сказал Гаэдинн. - Честно говоря, я сомневался, что это сработает.

- Я подозреваю, - сказала Джесри, - что это сработало только потому, что на помощь к Чазару придет Аласклербанбастос и его помощники. Вот он и подумал - зачем ему рисковать, схватившись с нами в одиночку?

Гаэдинн уставился на нее.

- Стоп. Аласклербанбастос идет сюда? Он в союзе с Чазаром?

- Так он мне сказал.

- Веселье просто не прекращается, не так ли? Есть идеи, как с этим справиться?

С шелестом крыльев Аот, Цера и Джет опустились на землю. —

- Почему бы тебе не начать с того, чтобы пойти и одеться? – Сказал наёмник с пылающими глазами.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

7 Элиент, Год Извечного (1479 по ЛД)

Когда Чазар устремился к крыше Коллегии Войны, он внимательно оглядел советников и воинов, встретивших его. Среди них не было Аота Фезима и Церы Иуртос. Очевидно, они тоже сбежали.

Его тело сжалось от ярости, и он подумал, как легко было бы остаться в воздухе в форме дракона и испепелить всех до единого предателей и дураков, которые в очередной раз его разочаровали.

Но их все еще можно было использовать, поэтому он нырнул в центр крыши, и люди поспешили прочь, чтобы не быть раздавленными. Дракон уже хотел было принять форму человека, но передумал - в ночь войны и предательства лучше оставаться в «доспехах» и во всей своей мощи. И если кто-то из его подданных испугался, увидев его в таком обличии, что ж, хорошо – было мудрым бояться его сейчас, в нынешнем настроении.

Все начали кланяться. Он зарычал, извергнув немного огня, сам того не желая, и все люди вздрогнули. Пара из них даже взвизгнула.

- Я так понимаю, — сказал он, — что королевский гарнизон был не в состоянии арестовать спящих мужчину и женщину.

- Они сбежали, Ваше Величество, — сказал Никос Кориниан, делая шаг вперед. Дом советника стоял недалеко от Коллегии Войны, и он, вероятно, бросился в крепость в поисках ответов после того, как с неба обрушился огонь. — Но они оставили для вас сообщение. - Он жестом подозвал офицера.

Солдат вонял потом и дрожал. Его доспехи слабо звякнули.

- Капитан Фезим сказал, что он и его наёмники просто хотят уйти. Но если кто-то попытается их остановить, они позаботятся о том, чтобы битва уничтожила Лутчек.

Чазар повернул голову, чтобы снова взглянуть на Никоса. Было бы так легко размазать его или сбросить со ​​стены.

- Это слова негодяя, которого ты привел в нашу землю.

Никос склонил голову.

- Прошу прощения. Я постараюсь загладить свою вину, дав лучший совет, какой только смогу.

- Мне не нужны советы. Мне нужны копья и арбалеты.

- Значит, вы действительно хотите задержать наемников?

- Я хочу вырезать их всех! Они на окраине города. Какой вред они могут нанести ему?

- Мы уверены, что сможем удержать сражение в этой области? — Спросил Никос.

- При всем уважении, Ваше Величество, — вмешался Лютен, — я тоже беспокоюсь об этом. Сегодня уже были пожары. Нам повезло, что они не распространились.

Зрелище двух вечных соперников, выступающих на одной стороне, напрягло нервы Чазара еще больше. Это заставило его еще сильнее почувствовать то, что каждый из его слуг действительно был предателем или настолько бесполезен, что он мог обойтись бы и без них.

- Можно предать короля и остаться безнаказанным, — сказал он, — но не Бога. Должно последовать наказание.

- Я понимаю, — сказал Никос, — но обязательно ли это должно быть здесь и сейчас? Все армии расположились лагерем вместе. Если кто-то один попытается напасть на другого, ничего не получится. Это будет просто хаос.

- Тем более, что аканульцы все еще стоят там. - Добавил Лютен.

Чазар поднял хвост и хлестнул им по крыше. Дрожь крыши заставила придворных пошатнуться.

- Я приказал им уйти!

Хасос выступил вперед.

- При всем уважении, Ваше Величество, это армия. Они не могут просто взять и уйти в одно мгновение.

- И вполне возможно, что они нашли… повод для беспокойства в том, что Ваше Величество недавно сказал Зан-Акар Зераезу, — сказал Никос. - Если вдруг вспыхнут боевые действия, кто знает, на чью сторону они встанут?

- Надеюсь, они сразятся с нами! - выплюнул Чазар. - Клянусь Абиссом, можем начать войну и с Аканулом. Сегодня вечером мы уничтожим Магнола и его армию, а затем беспрепятственно двинемся на север. Я воссяду на троне Аратаны до осени.

Все просто пялились на него. Было бы так легко сжечь их глупые лица. Так просто.

- Думаете, у нас не хватит сил, чтобы сразиться с наемниками и дженази одновременно? – спросил он. - Я Красный Дракон Чессенты! У меня одного достаточно сил. Но даже если бы я был недостаточно силен, то это не важно – помощь на подходе. Аласклербанбастос и несколько меньших драконов идут к нам.

Он ожидал, что эта новость ободрит людей. Вместо этого они выглядели еще более ошеломленными, чем прежде.

Наконец Кассар Джедда сказал:

- Ваше Величество, я служил Великому Костяному Змею всю свою жизнь, пока вы не свергли его. Мой отец и дед служили ему. Я знаю его, и что бы он ни сказал вам, вы не можете ему доверять.

- Даже если бы и могли, — добавил Никос, - разрушения, которые могли бы нанести несколько драконов, сражаясь в городе, сметая врагов своим дыханием… — Он развел руками.

- Клянусь всеми звездами, — сказал Чазар, — неужели никто не верит в меня?

- Я верю! - завопила Халонья. Ее облачение развевалось, а амулеты и бусы звенели, когда она выскочила из толпы придворных и развернулась, чтобы встретить их лицом к лицу. — И позор всем вам за то, что вы сомневаетесь! Кого волнует, кто погибнет в бою и падет ли весь город? Наш господин воскресит павших и построит новый Лутчек, новую империю, чистую и святую, где те, кто служит единому истинному Богу, будут жить в радости вечно!

 - Точно! - взревел Чазар. - Больше никаких придирок! Приказываю готовить войска к битве!

* * * * *

Хасос ненавидел, когда Чазар возвышался над ними всеми в форме дракона, языки пламени вырывались из его пасти, а желтые глаза сверкали почти так же ярко, как огонь. Но он был рад, что Герой Войны, видимо, собирался оставаться в таком виде на ближайшее время - в форме дракона он был слишком велик, чтобы последовать за своими слугами в крепость.

Таким образом, Хасос мог на мгновение замереть, хотя и знал, что должен, как и все остальные, спешить, чтобы подготовиться к битве. А как один из высших офицеров армии Красного Дракона он должен спешить еще больше. Но его мысли кружились, и ему нужно было разобраться в них.

Первым, что прояснилось, было знакомое желание вернуться домой, в Сулабакс, заниматься мирскими делами своего баронского двора. Но желание не могло просто так сбыться, особенно когда он должен был выполнять свой воинский долг.

Со стороны все это казалось достаточно ясным: он поклялся в верности правителю, который был величайшим героем Чессенты и, по мнению многих, Богом. Но он также дал обет рыцарства, который обязывал его защищать королевство и людей, а не только трон. Что он должен был делать, когда одна клятва противоречит другой?

- Подожди, - подумал он. - Делай ровно столько, сколько нужно, чтобы удовлетворить требования Чазара и надейся, что все уладится само собой.

Но нет, черт возьми, нет. Всю свою жизнь он был осторожным человеком, и это сослужило ему хорошую службу. Но этого больше не будет. Не тогда, когда у него и всего королевства было мало времени.

Он пришел в себя и вздрогнул, заметив Кассара Джедда, плетущегося в нескольких шагах от него. Хотя, возможно, это было не так уж и удивительно. Чазар увез тощего, седого короля Трескеля с его родины в качестве своего рода трофея. В отличие от Хасоса, у бывшего монарха не было срочныхобязанностей.

- Вы выглядите встревоженным, - сказал Кассар, подходя ближе и перебирая круглый золотой медальон, свисающий с цепочки на его шее. Ювелир выгравировал маленькие знаки по краю. Хасос не узнал ни одного из них, и их странные, смутно тревожащие формы напоминали ему, что его спутник был не просто королем, но и каким-то колдуном.

- В некоторой степени. - Сказал Хасос.

- Еще бы, - сказал Кассар. - Я преклонил колени перед другим повелителем, врагом Аласклербанбастоса. Лич исчез, и у меня не было выбора. Но сейчас…

- Думаете, Чазар защитит вас?

- Вам не кажется, что в настоящее время он не сильно обеспокоен кем-то из своих человеческих вассалов? Кажется, что сейчас этим вассалам стоит подумать о том, как защитить себя самих.

- Я не предатель. - Отрезал Хасос. Действительно, одна мысль о том, что его так называют, вызывала у него отвращение. Для истинного блюстителя рыцарского кодекса не было более гнусного оскорбления.

Кроме, пожалуй, труса.

- Если бы я считал вас кем-то, кроме храброго и порядочного человека, - сказал Кассар, - я бы не доверился вам в трудную минуту.

- Нет, — настаивал Хасос и лишь с опозданием понял, что говорит больше сам с собой, чем с бывшим королем. Он сделал долгий, успокаивающий вдох. – И я лишь отчасти понимаю то, что происходит сегодня и, а, честно говоря, и несколько последних месяцев. Но я думаю, что нам, чессентцам, нужно перестать плясать под драконью дудку до того, как сами скалы обрушатся на нас. И я могу знать, как остановить музыку. Вы поможете мне?

Старик кивнул.

- Если я смогу.

Затем Хасос собрал десять своих самых верных вассалов. Они были хорошими людьми, но он не решился бы вступить с ними в бой без поддержки могущественного мага или жреца. К счастью, он подумал об этом заранее.

Когда они достигли узких ступенек, спускавшихся в подземелье, Кассар вытащил из рукава бронзовый жезл. Он был тонким, как соломинка, и почти не блестел во мраке, но, как это ни парадоксально, глазу было больно смотреть прямо на него, как будто он отражал свет полуденного солнца. Старик взмахнул им туда-сюда, а затем повел своих товарищей к двери, которая оказалась незапертой, хотя мгновением раньше она, судя по всему, была закрыта.

Тюремщики вздрогнули от удивления, когда компания рыцарей и аристократов, но они не стали хвататься за оружие, потому что узнали барона Хасоса.

Тем не менее, это не означало, что было безопасно оставлять их позади.

- Мы пришли освободить Шалу Каранок, — сказал им Хасос. - Вы можете помочь нам, можете позволить запереть себя в камере, или можете попытаться нам помешать и умереть.

Двое мужчин посмотрели друг на друга. Потом тот, что потяжелее, с висячими усами и круглым щетинистым подбородком, прорычал ругательство и сказал:

- Мы поможем, милорд, — сказал он. – Идите за мной, она недалеко.

Хасос учуял  вонь и услышал отдающиеся эхом стоны, и ему стало стыдно при мысли о том, сколько «предателей» и «богохульников» было заперто в этих хранилищах. Тем не менее, всем, кроме одного, придется подождать еще некоторое время. Он жестом приказал тюремщикам идти вперед.

Он пошли вперед, к лестнице вниз.

- Я не знаю, что там внизу, господин, - прошептал толстый тюремщик. Точнее, я знаю план казематов, но не знаю, что приготовили Хранители Змей.

- Опиши мне план. - Ответил Хасос.

- По сути, это кольцо.

- Тогда мы разделимся у подножия лестницы. Где бы они ни держали Шалу Каранок, мы нападем на них с двух сторон. А теперь тихо.

Хасос взял на себя инициативу, и все спустились вслед за ним. Коридоры наверху были плохо освещены, но темнота внизу была еще гуще, хотя и не совсем полной. Вдалеке раздавалось мягкое свистящее пение, и в воздухе пахло горьким ладаном.

У подножия лестницы был прямой коридор, ведший к месту, где из полудюжины дверных проемов лился свет. Еще один проход уходил влево. Хасос крался вперед, а Кассар шептал заклинания за его спиной. Солдаты разделились на две группы, как барон и приказал.

Затем их всех окутало облако пара. С горящими глазами, полуослепший от слез, Хасос согнулся пополам, захваченный приступом кашляя. Его товарищи задыхались и блевали сзади.

Чары сокрытия исчезли, и перед Хасосом немедленно появился дрейк размером с осла. Вслед за своей дыхательной атакой он набросился на группу, широко раскрыв свои клыкастые челюсти в готовности растерзать нарушителей.

Хасос видел лишь пятно на фоне мрака, а воздух, который мог вдохнуть, был пропитан кислым тошнотворным запахом. Тем не менее, он бросился навстречу существу, и, возможно, эта тактика застала ее врасплох. Он взмахнул мечом, и он глубоко вонзился монстру в череп.

Дрейк упал, дергаясь в предсмертной агонии. В судорогах он чуть не ударил Хасосу по ноге, но тот вовремя отпрыгнул.

Кто-то закричал. Хасос развернулся. Дрейк, чуть меньше того, что барон только что повалил, набросился на одного из людей и вырывал куски кишок из его живота. Струя артериальной крови брызнула вверх.

Хасос вонзил свой меч в бок второму монстру. Еще один воин пронзил ему шею копьем. Дрейк рухнул, но выпотрошенного человека было уже не спасти.

Хасос понял, что за его спиной тоже раздаются рычание и крики, а это означало, что в коридоре сбоку был еще как минимум один дрейк. Но прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы попытаться что-то с этим сделать, пара темных фигур вышла из освещенных дверных проемов перед ним. Попеременно крутя и рубя кирками, они начали читать заклинания.

Кассар Джедда подошел к Хасосу, ткнул палочкой и прохрипел слово силы. Облако света в конце прохода, казалось, закружилось так, что Хасос не мог толком разглядеть, но, тем не менее, у него заболели глаза, а желудок скрутило. Хранители Змей исчезали и вновь появлялись в немного других местах. Это вывело их из равновесие.

Намереваясь сократить дистанцию ​​до того, как жрецы смогут применить свою собственную магию, Хасос атаковал. Другой воин бросился за ним. И, возможно, сокращение расстояния помешало Хранителям Змей использовать свои самые грозные заклинания, но они успели среагировать и разбудить закованные в их оружии чары. Головка одной кирки вспыхнула пламенем, а другая покрылась инеем.

Хасос был на той же стороне коридора, что и священник с магическим оружием. Он уклонился от удара драконьего жреца в голову, а затем сделал выпад. Его острие вошло в торс священника.

Голос сказал:

- Сюда.

Хасос повернулся в направлении голоса, к Хранителю Змей, стоявшему за дверным проемом. Взгляд драконопоклонника пронзил его, и он застыл от внезапного страха. Жрец вскочил и взмахнул киркой, с головки которой капала дымящаяся кислота.

Хасос освободился от паралича как раз вовремя, чтобы парировать удар. Металл звякнул о металл. Толчок дернул его руку в сторону и чуть не выбил рукоять меча из хватки. Он ответил ударом по горлу, и его противник упал навзничь.

Хасос бросился в комнату и огляделся в поисках следующего врага. Никого не было. А когда он присоединился к своим товарищам в холле, то и там никого не нашел. Оказалось, что он и его союзники убили всех жрецов и дрейков, хотя в процессе они потеряли половину отряда.

Хасос вздохнул, чтобы успокоиться. Он знал некоторых мужчин, которые только что умерли, с детских лет. Но у них еще будет время для скорби…по крайней мере, он на это надеялся.

- Я вижу казарму, камеру пыток и святилище, — сказал Кассар, глядя в разные освещенные дверные проемы. - Но нигде нет Шалы Каранок.

- Продолжай искать, - ответил Хасос. — Она должна быть здесь.

И она была заперта в пустой камере неподалеку. Ее похитители попросту не сочли нужным дать ей источник света, а это означало, что Хасос не мог оценить всю степень ее травм, пока не вытащит ее полубессознательное тело на свет.

Увидев её при свете, он почувствовал смесь гнева и облегчения. Лицо Шалы опухло и было покрыто синяками, а спина была испещрена следами от кнута, но ее состояние могло быть намного хуже. Довольный тем, что носил его с собой со времен кампании против Трескеля, он достал из мешочка на поясе оловянный пузырек с лечебным эликсиром и поднес его к ее губам. —

- Выпейте. - Сказал он.

Она так и сделала, хотя немного прозрачной жидкости стекло по ее подбородку. Полное осознание вернулось в ее глаза, а ее покрытое шрамами лицо приняло свое обычное хмурое выражение. Она оттолкнула руки Хасоса, поднялась на ноги и, как могла, привела в порядок свою грязную рваную одежду.

Хасос встал и отдал честь.

- Славься Шала Каранок, Герой Войны Чессенты. - Сказал он. Его спутники сделали то же самое.

Шала хмыкнула:

- Я не возражала против отказа от этого титула, что бы ни думал Чазар. Я полагала, что он принадлежит ему по праву. И я молилась, чтобы его разум исцелился, и тогда он стал бы лидером, о котором рассказывают истории. Но я предполагаю, что раз вы здесь, то все становится только хуже, а не лучше.

- Намного хуже, — сказал Хасос. Он объяснил так много, как мог.

- Тогда я не буду возражать и против того, чтобы вернуть титул себе, — сказала Шала, - если мы сможем его отобрать

- Причина, по которой мы пришли за вами, — сказал Хасос, — это то, что армия все еще уважает вас. Я полагаю, что есть много чессентских солдат, которые последуют за вами в битве против драконов, и по крайней мере некоторые последуют за мной. Нам просто нужно выбраться из Коллегии Войны и сплотить их.

- И сообщите о наших планах капитану Фезиму и лорду Магнолу. - Сказала Шала.

 — Вы действительно думаете, что дженази поддержат нас? — Спросил Хасос.

Шала фыркнула.

- Конечно, если Чазар на самом деле достаточно сумасшедший, чтобы ударить и по ним. Будем надеяться, что так оно и есть.

Кассар Джедда прочистил горло.

Шала повернулась к нему.

- Да, Ваше Величество?

Бывший король криво улыбнулся.

- Вопреки распространенному мнению, я никогда не был полностью подставным лицом. Некоторые части трескельской армии последуют за мной в восстание так же, как чессентцы последуют за вами.

- Буду признательна, - сказала Шала. - Но не поймите меня неправильно. Я не собираюсь отказываться от притязаний Чессенты на Трескель. Они должны быть единым королевством, им и останутся.

- Все, о чем я прошу, — сказал Кассар, — это сохранить мою корону в качестве вашего вассала и не взымать с Трескеля дополнительных налогов, ежели они не будут введены по всему королевству.

- По рукам, - сказал Шала. - И, похоже, у нас есть план, - она посмотрела на Хасоса. – Я права?

- О чем вы? – Спросил Хасос.

- Вы ухмыляетесь.

- Я? - Хасос пожал плечами. - Полагаю, мне нравится безрассудство больше, чем я ожидал.

* * * * *

Джет парил на ночном ветру, и хоть Аот и мог чувствовать болезненность и усталость грифона благодаря их психической связи, никто другой не мог бы сказать об этом по плавным, но мощным взмахам его крыльев. Но каким-то образом Цера смогла увидеть это, или же она была достаточно мудра, чтобы догадаться. Сидя позади Аота, она пробормотала молитву, от которой ее пальцы загорелись золотым светом, а затем погладила мех грифона. Тепло покалывало от прикосновения и смывало боль.

Тем временем Аот наблюдал за подготовкой Братства к битве. Они работали так хорошо, как и можно было ожидать. Западная окраина Лутчека не была тем безумным клубком улиц, которым был город по большей части, и спасибо за это Повелителю Огня - создать правильное построение в городе было труднее, чем на открытой местности, но даже так, как это часто случалось в последнее время, ему не хватало опыта Кхорина.

Отвечая на его молчаливый приказ, Джет полетел по спирали, унося его все дальше и дальше, и даже для солдата-ветерана с залитыми огнем глазами ситуация на земле становилась все трудноразличимее. Некоторые чессентские, трескельские и наёмные отряды покидали свои лагеря, чтобы объединиться с людьми Аота. Другие отошли подальше, чтобы сформировать то, что станет противостоящей армией. Некоторые группы все еще решали, что делать - иногда словами, а иногда кулаками или даже клинками.

Это был хаос, или, по крайней мере, по большей части. Посреди всех этих ссор аканульцы стояли, как скала в бушующем приливе, готовые к бою, но явно отстраненные от Братства и их союзников. Они ясно давали понять, что не будут сражаться, если Чазар оставит их в покое.

- Если Чазар нападет сам, — сказал Джет,  - пока все колеблются и суетятся, он может победить.

- Может быть, - ответил Аот, - но он не нападет. Не ночью. Он будет ждать помощи.

- Я ничего не могу разобрать. - Сказала Цера.

- Я предупреждал тебя. - Ответил Аот.

- Ну, - начала она, — если честно, я поднялась сюда не только для того, чтобы посмотреть.

Отчасти удивленный и отчасти испуганный, он фыркнул:

- И  о чем ты думала еще?

- Что вы с Джетом сможете доставить меня к дому Хранителя быстрее и безопаснее, чем если бы я попыталась пробраться по улицам.

Нетрудно было догадаться, что она имела в виду.

- Ты действительно думаешь, что сможешь убедить других жрецов солнца сражаться?

- Насколько я понимаю, Чазар зарезал нашего верховного жреца без какой-либо причины, - Цере не особенно нравился Даэльрик Апатос, но даже такое возмущение придало её голосу стальной оттенок. - Они должны будут драться. Может, они ждут лишь призыва.

Аот помнил, как Чати сгорела и умерла в одно мгновение.

- Я не могу остаться с тобой.

- Она это знает, - сказал Джет, - но нам нужна вся возможная помощь. - Он поднял одно крыло, опустил другое и повернулся к храму Амаунатора.

* * * * *

Кхорин и его спутники большую часть времени путешествовали по ночам. Летучим мышам так нравилось больше, Праксасаландосу было все равно, но темнота не позволяла чессентцам пускать стрелы в предполагаемых врагов, летящих над головой.

Со своей стороны, Кхорин был счастлив избежать жара солнца позднего лета и насладиться величественным зрелищем сверкающих луны и звезд. Это может быть его последний шанс, если Чазар плохо встретит их в Лутчеке.

Он созерцал созвездие, известное дварфам как Змея - с его ярким глазом, длинными клыками и извилистым хвостом. Затем кто-то протрубил длинную короткую ноты в рожок. Это был сигнал спускаться, вероятно, для того, чтобы все могли посовещаться, поскольку в воздухе это было практически невозможно. Для комфортного полета летучим мышам требовалось слишком много места друг меж другом.

Кхорин отправил Айрона на открытое поле. Летучая мышь раздраженно взвизгнула. Она каким-то образом почувствовала, что её всадник хочет опуститься вниз, а ей не нравилось неуклюже ползать с головой выше ног. Но она все равно повиновалась.

Они приземлились, взмахнув кожистыми крыльями в последний раз, и подождали, пока все остальные сделают то же самое. Следующим приземлился Пракс с Медрашем и Бири на спине.

Кхорин не знал, почему паладин решил оседлать ртутного дракона. Может быть, он все еще боялся предательства и хотел быть в идеальном положении, чтобы среагировать на него. Волшебница с белой чешуей сидела позади него, потому что она не была опытным летчиком. Несомненно, она предпочла бы ехать позади Баласара, но летучая мышь не смогла бы пронести двоих всадников на дальнее расстояние.

Когда все оказались на земле, Перра посмотрела на Медраша.

- Вы дали сигнал. - Сказала она.

- Да, — ответил Медраш. - Я почувствовал что-то впереди. Под этим я подразумеваю, что Торм позволил мне почувствовать это.

- Еще бы. - Простонал Баласар.

К удивлению Кхорина, Медраш улыбнулся.

- Я почти разделяю твоё раздражение, потому что раньше я надеялся на знаки и предзнаменования, но они еще никогда не несли хорошие новости, не так ли? - его лицо и тон снова стали серьезными. - Очень скоро в Лутчеке произойдет что-то плохое. Если наша цель — предотвратить бедствие, то нам нужно добраться туда как можно скорее.

- Наша цель - предотвратить вторжение на Тимантер, — прервала Перра, - и катастрофа в Лутчеке может сыграть нам на руку. Тем не менее, я понимаю вашу точку зрения.

 - Мы почти в Лутчеке. - Сказал Кхорин.

- Я знаю одно или два заклинания, которые помогут нам путешествовать быстрее. - Сказала Бири.

- Как и я, - добавил Пракс. Он взмахнул крыльями, и они блеснули в лунном свете. - Но я не могу наложить чары на весь отряд, и я думаю, что ты тоже.

Перра на мгновение нахмурилась, размышляя. Затем она сказала:

- Сэр Медраш, вы пойдете вперед. В конце концов, это ваше предчувствие. Леди Бири и сэр Праксасаландос будут сопровождать вас, ускорив ваш путь. И если магия сможет помочь еще кому-то, то Кхорин и Баласар тоже поедут с вами. Остальные догонят, как только смогут.

Баласар взглянул на Кхорина с притворным отвращением.

- Я так и знал, что нам не получится отмазаться.

* * * * *

Цера поцеловала Аота, а затем отошла достаточно далеко от Джета, чтобы дать ему возможность расправить крылья. Грифон потрусил неровной походкой, типичной для своего вида, а затем прыгнул вверх. Он и его хозяин исчезли в ночном небе.

Цера глубоко вздохнула и повернулась к храму Хранителя с огромными солнечными часами и фасадом с колоннадой. С карнизов свисали транспаранты со стилизованными закатами. Она восприняла это как многообещающий знак. Ее орден решил скорбеть по своему верховному жрецу, нравится это Чазару или нет.

Затем она шагнула в дверной проем, и протянувшиеся руки схватили ее с обеих сторон.

Нападавший справа от нее крепко сжал ее руку, не давая ей дотянуться до булавы. Но тот, что слева от нее, держался не так крепко. Она вскрикнула, вырвалась, развернулась и ударила мужчину справа по зубам своим щитом, вложив весь свой вес в удар.

Стальной щит лязгнул. Мужчина отпустил её и пошатнулся, а она увидела, что на нем был значок в виде колеса с пятью S-образными спицами. Значит, Хранители Змей или их воины.

Его партнер обхватил ее сзади. Она чувствовала, что больше не сможет вырваться, но ей удалось отклониться в сторону и ударить по паху врага рукоятью булавы.

 Мужчина ахнул и напрягся. Она ткнула его снова, и его руки дернулись, ослабляя хватку. Жрица вырвалась, развернулась и ударила его булавой по носу. Мужчина упал.

Она огляделась, убедившись, что ни один из мужчин не собирается снова подойти к ней, а затем посмотрела внутрь храма. На нее смотрело изрядное количество мужчин, женщин и зверей.

Оказалось, что Чазар, Халонья или кто-то еще, все еще верный Красному Дракону, также думали, что повелители солнца могут выйти и сражаться. И этот человек предпринял меры, чтобы предотвратить это, отправив Хранителей Змей, бандитов и пару дрейков размером с мастиффа, чтобы арестовать духовенство Амаунатора и держать их в плену в их собственном молитвенном доме. Вероятно, это было достаточно легко. На стороне незваных гостей была неожиданность, и, хотя все Повелители Солнца знали магию, в том числе и боевые молитвы, у некоторых было мало опыта в реальном бою.

Хранительница Змей прорычала шипящее слово на языке, который почти наверняка был драконьим. Золотой свет заструился по оливково-зеленой чешуе дрейков, и два монстра помчались по мраморному полу.

Цера воззвала к Хранителю, взмахнула своей булавой над головой и направила ее на рептилий. Живая изгородь из ярких вращающихся лезвий возникла прямо перед ними. Они мчались слишком быстро, чтобы остановиться, и собственная инерция швырнула их на клинки. Они вывалились с другой её стороны, сразу же упав на пол в предсмертной агонии.

Лезвия света исчезли, и Цера двинулась на остальных своих врагов.

- Сдавайтесь или умрете – Сказала она.

Это, конечно, был блеф, причем нелепый. Ей повезло, но в одиночку у нее не было шансов против стольких врагов. Но если бы она смогла приковать к себе все их внимание, то, может быть, недолго будет одна. Если она отвлечет нарушителей, ее братья и сестры могут воспользоваться возможностью и начать действовать.

- Убей ее! - выкрикнул Хранитель Змей. Судя по пятицветным кольцам, которые он носил на каждой руке, его заостренным зубам и вытатуированным чешуйкам, покрывавшим каждый дюйм обнаженной кожи, он высоко продвинулся в иерархии своего ордена.

Воины рассредоточились по флангам Церы. Лидер Хранителей Змей начал читать заклинание. Жрица вызвала Амаунатора и окутала себя ярким светом. Защитная мера не ослепляла ее собственные глаза, но если ей повезет, это должно было повредить всем вокруг.

Хранитель Змей взмахнул рукой в движении, напоминающем укус змеи или дракона. Потрескивающее пламя вырывалось из его длинных острых ногтей. Но Цера отпрыгнула в сторону, и огонь пролетел мимо.

Два воина бросились на нее. Тот, что был справа, закричал:

- Тиамат!

Цера бросилась к ним. Может быть, они не ожидали этого, потому что она протиснулась между ними, и ни один из них не ударил и не порезал ее, хотя один короткий меч поцарапал кожаный доспех, защищающей ее бок.

В ответ на это Цера начала безумно вертеть булавой и бить ей по головам противников, все еще стоявших к ней спиной. Сначала один, потом другой упали. Она развернулась, и ее конечности напряглись.

Она узнала заклинание и знала, что оно парализует ее всего на несколько ударов сердца. Но этого было достаточно, чтобы один из оставшихся врагов вонзил в нее кирку или лезвие.

В этот момент среди заключенных вспыхнул яркий свет. Руки впились в лицо Хранителя змей, оно задымилось, и он с криком упал. Между пленниками и похитителями появились воины из золотого мерцания. Хранитель Змей с подточенными зубами начал читать еще одну молитву, но двое Повелителей Солнца прыгнули на него и повалили на землю, избивая кулаками.

Еще один бандит подошел к Цере, но суматоха отвлекла его, и он не успел подобраться на расстояние удара, когда ее паралич прошел. Она позвала Хранителя по имени, размахивая своей булавой, и сила Бога усилила удар, пришедшийся на грудь врага.

И тогда битва стала достаточно легкой. Через несколько ударов сердца все Хранители змей и их прихвостни были либо мертвы, либо не в состоянии сопротивляться.

- Все в порядке? – спросила Цера задыхаясь.

- Вполне, - ответил Повелитель Солнца. Его костяшки рук были в ранах, возможно, из-за того, что он несколько раз ударил по броне. - Я думаю, что они готовились убить нас, но не успели. Что происходит?

- Разве ты не слышал? — сказала жрица с черными, заплетенными в косу волосами. - Чессенте не нужны никакие Боги, кроме Красного Дракона.

- Это часть общей картины, - сказала Цера. Она объяснила, что происходит так кратко, как только могла. - Я собиралась убедить вас сразиться с Чазаром. После того, что здесь произошло, надеюсь, мне не придется тратить на это много времени.

Другие жрецы обменялись взглядами. Тогда тот, у кого были ободранные, окровавленные кулаки, сказал:

- Мы будем драться. Очевидно, мы должны служить Хранителю, защищать людей и спасать собственные жизни. С чего начнем?

- Вооружайтесь, - сказала Цера. – Потом мы посетим храмы всех остальных истинных Богов. Если Хранители Змей держат в плену и других жрецов, мы их освободим. В любом случае, мы попросим наших коллег сражаться вместе с нами. А потом… ну, по ходу дела разберемся.

* * * * *

Вспыхнул свет, и на севере загрохотал гром. Чазар знал, что это не шторм или, по крайней мере, не естественный шторм. Аласклербанбастос сигнализировал о своем приближении.

Чазар колебался и думал, что никто не может винить его за это. Аласклербанбастос был его злейшим врагом и воплощением всего грязного и неестественного. При любых других обстоятельствах только идиот пошел бы встречать его в темном и одиноком небе, особенно зная, что он привел с собой союзников.

Но Чазар считал, что каким бы отвратительным он ни был, драколич хотел сохранить неприкосновенность игры Тиамат так же сильно, как и любой другой игрок. И ему действительно может понадобиться помощь синих драконов, чтобы сохранить то, что принадлежит ему, и наказать тех, кто попытается отобрать это у него.

Особенно Джесри. Дракон думал о любви и доверии, которые он даровал ей, и о том, как она отплатила ему предательством и ложью, после чего взревел от боли и гнева. Необузданное желание мести отодвинуло в сторону все остальные чувства и мысли.

Он спрыгнул с крыши Коллегии Войны, взмахнул крыльями, взмыл вверх и полетел к тому месту, где сверкнула молния. Аласклербанбастос и его союзники все еще были там, паря в ночном небе и ожидая его прихода. Меньшие драконы были черными, изумрудными, два сапфировых и золотых.

- Я ожидал больше цветных. – Сказал Чазар.

- Я не собираюсь делить эту победу с Яксанаэдегором, — ответил Аласклербанбастос. По его голым костям с треском ползли искры, а сквозь отверстия в его черепе мерцал бледный свет, — или с кем-либо еще, кто предал меня. Эти драконы оказались в пределах досягаемости от Драковира, поэтому я завербовал их. Не волнуйся. Они последуют за нами.

- Для них будет лучше, если это так, — сказал Чазар. - Мои человеческие солдаты нападут вместе с нами.

- Ты же понимаешь, — начал лич, что путающиеся под ногами солдаты и дома мирных жителей будут на нашем пути. Это будет…грязно.

Чазар выплюнул полосу пламени.

- Я люблю людей не так, как раньше. Если это потребуется, чтобы дотянуть битву до утра, то ты можешь уничтожить город.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

7 Элиент, Год Извечного (1479 по ЛД)

Если Джесри переживет ночь, она выберет нового грифона и научит его лучше понимать и слушаться ее. Однако на данный момент она уговорила ветер принять форму гигантского орла, и в такой форме поднять её наверх.

Именно там она должна была быть сейчас - вместе со всеми членами Братства, которые могли подняться в воздух. Если госпожа Удача улыбнется, их товарищи на земле смогут отбиться от солдат Чазара, но для борьбы с драконами потребуется летающая кавалерия.

Обострив свой взор чарами, которые позволили ей видеть сквозь тьму, она огляделась и обнаружила Аота и Гаэдинна, парящих на своих грифонах. По крайней мере, на мгновение это зрелище взбодрило ее сердце.

А затем в поле зрения ворвались драконы.

Будучи драконами, они, несомненно, видели противников, парящих и кружащихся перед ними, но если чары Оракса сработали, что было обещано, видели не всех всадников на грифонах. Магия должна была заставить драконов обратить внимание лишь на горстку врагов, но игнорировать их опасность и искать более сильных врагов.

Иллюзия продержится всего пару вдохов. Но этого времени было достаточно для первого шквала стрел и заклинаний. Мчась вперед на Джете, Аот со сверкающими во мраке голубыми глазами метнул ослепительную молнию из своего копья. Гаэдинн стрелял из лука так быстро, как это только было возможно. Джесри взмахнула своим посохом, и огонь вырвался из его вершины, ударив сапфирового дракона по глазу. Существо закричало, а она вместе со своим оружием возликовала.

И хотя магия огня, скорее всего, окажется бесполезной против него, Джесри хотела сразиться с Чазаром. Она чувствовала, что все происходящее было результатом её неудачи. Но было невозможно предсказать, где он появится, и, судя по всему, сейчас он был на другом конце битвы.

Орел волшебницы пролетел мимо головы сапфирового дракона и вдоль его шеи, а она опалила его еще одной вспышкой пламени. Он ударил ее огромным крылом, но ее животное благополучно спикировало под ударом и, взмахнув собственными крыльями, снова взлетело.

Ее товарищи также были атакованы драконами. Защитная тактика сработала, потому что колоссальные монстры не были так проворны в небе, как грифоны или духи ветра.

С этого момента борьба будет более жесткой. Но пока орел кружил, Джесри твердила себе, что это не будет хуже, чем то, что было в Тэе. И в этот момент ее птица исчезла, и она рухнула вниз, навстречу крышам.

Она попыталась произнести слово, чтобы замедлить падение, но стрелы янтарного света вонзились в ее тело. Всплеск боли заставил ее провалить заклинание.

Но, к счастью, сущность, которая была орлом, смогла сосредоточиться. Хотя она не приняла форму, которую Джесри ей придала, сущности удалось создать невидимый восходящий поток, который остановил падение волшебницы прямо у чьего-то дымохода.

Покачиваясь, как пробка в ручье, Джесри оглядывалась в поисках нападавшего или, как оказалось, нападавших. Тощая, сморщенная, сгорбленная старушка и бородатый молодой человек с бородавкой в ​​уголке глаза сидели на крыше в двух шагах от них. Джесри вздрогнула, потому что узнала обоих. Она встречалась с ними в ту ночь, когда Аот созвал собрание магов Лутчека, и еще несколько раз с тех пор.

- Вы атакуете не того! - Крикнула Джесри, чей голос срывался от боли в груди.

- Нет, - ответила пожилая волшебница. - Чазар освободил нас, а ты предала его.

— Это не так, — сказал Джесри. - Но если вы не будете сражаться на правильной стороне, просто уходите. Не заставляйте меня причинять вам боль.

Вместо ответа старуха схватила свой посох обеими руками и подняла его над головой. Кровавые слезы хлынули из ее глаз, и внезапно Джесри почувствовала головокружение и тошноту, глядя на нее. Тем временем волшебник-мужчина поднес к лицу куклу из дерева и что-то прошептал ей на нарисованное ухо. Призрачные бесы, похожие на деформированные зародыши, материализовались вокруг него - то появляясь, то пропадая из видимости.

Джесри могла сказать, что оба ее врага использовали магию смерти. И они начали первыми, но ни один из них не был боевым волшебником. Направив свой посох, она выпалила слова силы в два раза быстрее, чем намеревалась изначально, но все же с правильным ритмом и интонацией, и она закончила раньше пары магов. Возникший взрыв огня разорвал ее врагов на части вместе с большей частью крыши под ними.

Волшебница вздохнула, и, а волнение посоха только усугубил чувство горечи. Но она отбросила сожаление и, шепча заклинания на одном из языков Небесного дома, принялась помогать своему помощнику вернуть себе форму птицы.

* * * * *

Боль пронзила голову Гаэдинна, и мир перед ним рассыпался как искаженное лоскутное одеяло или мозаика. Затем, несмотря на пульсирующую боль, он вскрикнул, сосредоточив свою волю, и вытолкнул психическое давление из своего черепа, как учили его Аот и Джесри. Головная боль утихла, зрение нормализовалось.

- Моя очередь, — прошипел он сапфировому дракону, несшемуся под ним и Эйдер. Он почти не сомневался, что это он напал на него. Вместе с несколькими другими наездниками на грифонах эльф изо всех сил старался навредить этому дракону, и, как все думали, драконы-драгоценные камни обладали экзотическими экстрасенсорными способностями.

Он выпустил стрелу, и она глубоко вонзилась в мышцу у основания правого крыла дракона. Существо дернулось в конвульсиях и не в силах расправить крылья, рухнуло на землю.

Гаэдинн усмехнулся, когда монстр упал на крышу дома и пробил её, но удовлетворение сменилось отвращением, когда он вынырнул из только что разрушенного строения, пробив стену.

Падение явно повредило ему - его левое крыло было разорвано и смято, а один бычий загнутый вперед рог обломался. Но дракон по-прежнему выглядел способным и готовым к бою.

Более того, он даже нашел себе некоторых союзников. Гаэдинн был слишком занят стрельбой и уклонением от драконов, чтобы замечать большую часть того, что происходило на земле. Но сейчас он увидел, что по несчастному стечению обстоятельств существо упало прямо перед ротой солдат Чазара, подходивших к Братству и его союзникам на правом фланге. Как и любой разумный человек, простые воины возмутились мощным и неожиданным появлением такого огромного и грозного существа, но с ними была парочка Хранителей Змей, и жрецы поспешили заговорить с драконом. Без сомнения, поскольку он больше не мог летать, они призывали его присоединиться к битве на земле.

Если бы это произошло, результаты могли быть разрушительными. В поисках способа, с помощью которого его товарищи на земле могли бы выдержать такое нападение, Гаэдинн огляделся и обнаружил дженази, стоящих довольно близко к месту намечающейся битвы, но бездействующих. Несмотря на угрозы Чазара, на них еще никто не нападал, так что они не оставляли надежды избежать битвы.

Направляя Эйдер коленями, Гаэдинн отправил ее навстречу своим сражающимся союзникам, а затем приземлился за спинами нескольких лучников из Братства. Вздрогнув, солдаты отшатнулись, а затем сразу три наемника начали что-то бормотать на него.

Не обращая на них внимания, эльф осмотрелся и нашел Сон-лиин.

- Подойди сюда! — позвал он её, крича так, чтобы его можно было услышали сквозь рев и грохот битвы. - Садись сзади!

Она так и поступила.

- Где маги? – Тут же спросил её Гаэдинн.

Дженази указала и сказала:

- Там.

Гаэдинн направил Эйдер в указанном направлении, и наемники расступились в сторону. Молоды волшебники уставились на него.

- Вы уже заставили наших братьев в воздухе выглядеть не такими опасными и многочисленными, - начал он. - Теперь мы с Сон-лиин должны казаться больше, чем мы есть на самом деле.

Оракс нахмурился.

- Ну, если я…

- Не объясняй! — рявкнул Гаэдинн. -  Просто сделай это! Сейчас же!

Оракс по-змеиному дернул левой руки и начал что-то тихо бормотать. Гаэдинн не слышал слов, но Мералейн, вероятно, слышала, ибо присоединилась к юноше в чтении заклинания.

Как только они закончили, Гаэдинн поднял Эйдер обратно в воздух.

- А теперь, - сказал он девушке, сидящей позади него, - мне нужно, чтобы ты была самым могучим дженази, какой только существует. Чтобы из твоих глаз лились искры, которые будут видны ночью так же ясно, как солнце в полдень.

- Хорошо, — сказала она. - Но что мы делаем?

- Убиваем дракона, - ответил он. - Ну, или просто делаем ему больно. Но делай все возможное.

Он провел Эйдер над строем аканульцев. Несколько дженази почувствовали их и посмотрели вверх.

Затем Эйдер пронеслась над участком земли, отделявшем дженази от сапфирового дракона и людей Чазара. Надеясь, что ремни удержат его в седле, Гаэдинн наклонился сильно влево. Это усложняло стрельбу из лука, но нужно было дать противнику хороший рассмотреть Сон-лиин и дать ей пространство для стрельбы.

Враги впереди выглядели так, словно были готовы возобновить наступление с сапфировым драконом в авангарде. В обычной ситуации это означало бы, что они пропустят Эйдер, вылетевшую из темноты во фланге.

Но как минимум некоторые заметили это. Голова дракона резко повернулась, а затем откинулась назад.

Гаэдинн толкнул Эйдер локтем, но потом понял, что в этом не было необходимости. За последние несколько декад грифон запомнила, как выглядит дракон, собиравшийся извергнуть свое дыхательное оружие, и она уже уклонялась. Пока эльф болтался на боку, внезапное резкое движение грифона хлестнуло его, но это было предпочтительнее, чем столкнуться с дыханием дракона. И хотя он услышал пронзительный вой, с ним все было в порядке.

Он выпустил несколько стрел. Одина отскочила, но остальные пронзили шею и грудь дракона. Позади него из тела Сон-лиин затрещали и вырвались молнии. Мышцы Эйдер дернулись, когда они немного ужалили ее. Стрелы, выпущенные бывшим Огненным Истребителем, сверкали молниями.

Сапфировый дракон открыл свою пасть, чтобы извергнуть еще один поток дыхания, и одна такая стрела с молнией пронзила его глотку. Возникшая в результате вспышка заставила существо замотать головой и бить хвостом по земле от боли. Толчки заставили его союзников-людей пошатнуться.

Гаэдинн решил, что эта атака, скорее всего, достигла своей цели, если это вообще было возможно. Однако, некоторые солдаты Чазара подняли свои арбалеты. Он повернулись на Эйдер, и грифон унесла Гаэдинна и Сон-лиин обратно тем путем, которым они пришли.

Эльф огляделся и усмехнулся, увидев разъяренного дракона, устремляющегося за ними, потому что это означало, что он также атакует и ряды дженази. После минутного колебания союзники рептилии сделали то же самое.

Рябь движения пробежала по строю аканульцев, когда они поспешно приготовились к обороне. Сверкнули пламя и молнии. Дженази ветра поднялись в воздух.

- Добро пожаловать на вечеринку. - Сказал Гаэдинн.

* * * * *

Медраш в изумлении уставился на него. Может быть, это было иронично, учитывая, что именно предчувствие паладина убедило его и его товарищей пройти последний этап своего путешествия так быстро, как только могла позволить магия. Но его тревоги и фантазии не соответствовали действительности.

 Хотя расстояние и темнота скрыли некоторые детали, он мог сказать, что люди, дженази и драконы сражались в западной части города и над ней, в битве, по крайней мере, такой же большой и хаотичной, какой была любая битва драконорожденных с драконами или великанами. Крики, вопли, рев и лязг металла слились в один огромный пульсирующий гул. Здания горели, а небо было исчерчено полосами серого дыма. Драконы кружили над крышами - сияние их дыхательного оружия и взрывы магии, которые следовали в ответ, подсвечивали наездников на грифонах, которые кружились вокруг них, как комары.

- Что это такое? — Спросила Бири, сидя за его спиной.

Этот вопрос вывел паладина из изумления, и он попытался привести в порядок свои мысли.

- Война, - сказал он. - Хотя кто с кем воюет, я пока не могу сказать.

- Что же нам делать? - Спросил Праксасаландос.

- Я пришел освободить Чазара от безумия Большой Игры, — сказал Медраш. - Это все еще нужно сделать, независимо от того, что еще происходит.

- Тогда я найду его для тебя, - сказал ртутный дракон. Взмахивая крыльями, он помчался вперед, а летучие мыши Кхорина и Баласара не отставали. Драконорожденный ухмыльнулся своему брату-паладину и волшебнице с белой чешуей.

Когда они добрались до окраины города и поля битвы, справа на них накинулся дракон. Медраш подумал, что он был черным, хотя в не был уверен из-за темноты. Он наклонил копье и щит и приготовился направить силу Торма. Бири глубоко вздохнула и снова выдохнула, сосредотачиваясь на магическом плетении.

Но дракон пролетел мимо Праксасаландоса, Кхорина и Баласара. Либо он принял ртутного змея за одного из своих союзников, либо в разгар стремительной, кружащейся в небе борьбы вообще не заметил их. Наездники на грифонах, на которых он на самом деле нацеливался, разлетелись в разные стороны.

-  Если мы ударим его, когда он повернется спиной… - Сказал Пракс.

- Нет, — ответил Медраш. – Придерживаемся плана.

Они так и сделали и каким-то образом избежали враждебного внимания других драконов или лучников и заклинателей на земле. Тогда Кхорин заставил Айрона нырнуть вниз. Медраш мог только предположить, что дварф с его превосходным ночным зрением заметил что-то, что, по его мнению, требовало его немедленного внимания.

А затем в небе вспыхнул огонь.

Это было дыхание Чазара, и Аот Фезим и его черный грифон спикировали под вспышкой. Но вместо того, чтобы погаснуть из-за исчезновения источника, полоса пламени поплыла по воздуху, втянулась в себя и приняла форму дракона. Чудище повернулось и, хлестнув крыльями, полетело вслед за тэйцем.

Это, вероятно, удержит его от столкновения с самим Чазаром, по крайней мере, на какое-то время. Игнорируя наёмников на грифонах, выпускавших в него стрелы, Красный Дракон впился взглядом в действия на  земле. Там, судя по всему, сражались две массы чессентских воинов. Одна рота оттесняла другую, и, несмотря на высоту, на которой он летел, и общую какофонию, Медраш мог разобрать, что скандировали люди, одерживающие верх:

- Шала! Шала! Шала!

Медраш все еще не совсем понимал, что происходит в Лутчеке, но казалось, что, как и Аот, так Шала Каранок сражались с Чазаром. А это означало, что кто-то должен вмешаться, прежде чем змей нырнет и нападет на бывшую правительницу и воинов под ее началом.

- Подлетим поближе! - Сказал Медраш. В ответ крылья Праксасаландоса забились еще быстрее.

Медраш высоко поднял свое копье и открылся безграничной праведной силе Неистовой Верности. При этом он смутно ощутил, что Бахамут в каком-то метафизическом смысле находится рядом с его божеством и тоже готов поделиться своей силой. Вероятно, что никто другой этого не видел, но холодный белый огонь потек по копью, стекая в руку паладина в стальной перчатке.

Затем драконорожденный ощутил такой мощный прилив сил, что почти усомнился в своей способности сдержать ее. Тем не менее, ощущение было не пугающим, а восторженным. Если его тело сгорит, то душа, что останется, будет вечно гореть во славе, как звезда.

Ему пришлось напрячься, чтобы отбросить подобные фантазии и сосредоточиться. Каким бы радостным ни было простое наслаждение от связи с божественным духом, его долгом было использовать дар и как можно быстрее - Чазар уже сложил крылья, чтобы нырнуть на людей внизу.

Медраш направил копье, и из него вырвалось серебристое пламя. Он был уверен, что все это видят, и Чазар дернулся, когда вспышка омыла его тело.

- Чазар! - крикнул Медраш. – Да поможет тебе Торм! Пусть он очистит тебя от скверны Тиамат иксорвинтаала!

Чазар взмахнул крыльями и вышел из пике. Он будто скользил, будто был ошеломлен или просто не обращал внимания на яростную борьбу, бушующую со всех сторон. Пракс повернулся и погнался за ним.

Медраш держал силу Неистовой Верности, переливающуюся вокруг тела Чазара, пока та окончательно не исчезла. Когда вспышка погасла, Медраш поник от изнеможения.

 - Сработало? — Спросила Бири.

 Тем временем траектория парения Пракса приближала их ближе к земле.

 - Думаю, да. - Ответил Медраш.

 Затем Чазар с горящими желтыми глазами резко повернул голову. У Бири перехватило дыхание. Медраш подумал, что они были слишком близко. И тогда из пасти Красного Дракона вырвалось пламя.

* * * * *

Кхорин знал, что в воздушном сражении, где опасность может прийти сверху, снизу или с любой другой стороны, воин должен сохранять бдительность. Он также изо всех сил старался найти Чазара, хотя представлял, что древнего красного дракона, изрыгающего пламя, будет трудно не заметить, как только он и его спутники окажутся достаточно близко к нему.

Тем не менее, всякий раз, когда он считал обстановку вокруг себя спокойной, он отвлекался на обстановку снизу. Поскольку всадники Братства на грифонах были в воздухе, его копейщики наверняка были где-то там, внизу, и ему нужно было посмотреть, как они держатся.

Там! Вот они, построение-якорь в центре армии союзников — если кто-то вообще захочет удостоить беспорядочные массы людей внизу этим названием. Они сгруппировались вокруг трескельского штандарта с изображением короны, рядом с которыми были еще два знамени – с жезлом и полосой огня. Чессентские штандарты были по бокам.

Но вот другие чессентцы атаковали переднюю линию построения, и, что было неизбежно в результате прямой атаки, сплошные ряды где-то разбивались, из-за чего строй казался рваным и неровным. Но они держались.

Проблема была у арьергарда. Некоторые из врагов обошли союзников, чтобы атаковать их сзади, и, судя по всему, враги могли прорваться сквозь задние ряды, крики о помощи которого всеми игнорировались или оставались неуслышанными в общем хаосе битвы. Среди всего этого шума и неразберихи, возможно, никто даже не понял, что происходит.

Но когда Кхорин послал Айрона вниз, он подумал, что кто-то должен что-то сделать с этим. Он понимал, что когда в воздухе летают драконы, Аот, Джесри и может быть даже Гаэдинн тоже должны быть там. Но все же кто-то должен был следить за происходящим на земле.

Расстегивая ремни, дварф понял, что на самом деле корит себя за то, что так долго отсутствовал.

Затем Айрон рухнул на одного из вражеских солдат, который повалился на землю от удара и когтей летучей мыши. Кхорин вонзил свое копье в другого врага, выхватил свой боевой топор и выпрыгнул из седла.

Железо качнулось под ним и лишило спешивание всякого изящества, которое он планировал - Кхорин свалился с тела летучей мыши и рухнул на землю. Он застонал от удара, но затем вскочил и начал раскачиваться.

Испугавшись, его противники медлили. Дварф зарубил двоих мужчин до того, как остальные начали защищаться, и даже тогда они больше беспокоились о Айроне. К удивлению Кхорина, летучая мышь осталась с ним на земле, и хотя животное было неуклюжим, оно крутилось и металось из стороны в сторону, неся смерть своими крыльями и острыми клыками. Воодушевленный хаосом, который дварф и огромная летучая мышь, посеяли среди врагов, арьергард союзников сплотился и бросился в атаку.

Тем не менее, какое-то время Кхорин думал, что битва может пойти по любому пути. Затем, когда он разрубил живот очередному сопернику, мужчины начали кричать. Он огляделся, чтобы понять почему, и воспользовался моментом, чтобы отдышаться. Ситуация показалось страшным даже ему, хотя это было, скорее, из-за какой-то ауры страха, нежели натуры или внешности новых участников битвы.

Мертвецы поднялись из-под земли и начали колоть и бить чессентцев, и это было уже слишком - нападавшие развернулись и побежали прочь. Некоторые даже бросили оружие и щиты, чтобы бежать быстрее.

Наемники не бежали, но тоже отшатывались от качающихся, шаркающих трупов.

- Все в порядке! — раздался высокий, задыхающийся голос. -Они на нашей стороне!

Кхорин протиснулся между двумя копейщиками и увидел миниатюрную курносую девушку верхом дрейке. Он смутно помнил ее из собрания магов Лутчека Аота.

Она тоже помнила его.

- Кхорин Скуллдарк! Ты вернулся!

- Конечно, — ответил он, — и здесь, на земле, я главный. За пять вдохов или меньше расскажи мне, что, во имя Двойных Топоров, происходит.

* * * * *

Не было никакой надежды избежать огненного дыхания Чазара. Хотя это была жалко неадекватная защита, Медраш поднял щит в попытке защитить Бири и себя.

Между тем у Праксасаландоса была, по сути, та же идея. Он не мог увернуться от пламени, но сумел взмыть вверх, так что оно обожгло его брюхо, а не всадников на его спине.

К сожалению, поскольку его тело находилось в вертикальном положении, Медраш начал соскальзывать со спины дракона. Ревя, пытаясь побороть слабость своих мышц, он вцепился в шкуру дракона пальцами и коленями. Он молился, чтобы Бири тоже держалась. Сейчас он ничем не мог ей помочь.

Пракс продолжил крутить сальто назад, пока не повернулся животом к земле. Однако его тело все еще горело, поэтому он внезапно рухнул.

Медраш посмотрел вниз, на остроконечную крышу, несущуюся к ним навстречу.

Он воззвал к Торму, и небольшая волна силы божества - это было все, что он мог собрать и удержать в своем истощенном теле - влилась в него. Он сосредоточил её в своих сжатых пальцах, а затем передал Праксу.

Дракон внезапно вздрогнул под ними и взмахнул крыльями. Пракс не мог остановить падение, но он смог замедлить его и до конца развернуться ногами вниз.

Когда он врезался в крышу, от тут же принял жидкое состояние, что, возможно, спасло наездников. Тем не менее, мощнейший толчок превратил мысли Медраша в звенящий беспорядок. К тому времени, когда он вышел из оцепенения, он почти соскользнул вниз, с карниза, пока рядом с ним текли ручейки ртути. Он ухватился за черепицу и закрепился на крыше.

Он огляделся. Бири был чуть выше. Казалось, ей не грозила опасность упасть вниз или соскользнуть, но он не мог сказать, дышит ли она.

Ужасно, но Пракс не полностью превратился в жидкий металл. Некоторые струйки горели, в то время как отдельные части тела лежали посреди луж ртути.

Как ни тревожно все это было, Медраш едва мог уделить ему внимание, потому что Чазар, с горящими желтыми глазами и пламенем, вырывающимся из-под его клыков, несся к крыше.

Все еще дрожа от падения, остро ощущая предательский уклон под ногами и обрыв за спиной, Медраш с трудом поднялся на ноги. Поняв, что в какой-то момент он уронил копье, драконорожденный схватился за меч. Он надеялся, что сможет хотя бы нанести удар до того, как красный дракон сокрушит его.

И тогда Баласар и его мышь метнулись в голову Чазара, а драконорожденный метнул свое копье в глаз дракона. Он не попал, но снаряд застрял в складках кожи под ним.

Чазар нанес ответный удар, но летучая мышь увернулась, и пылающие пасти сомкнулись в пустоте. Баласар продолжал порхать вокруг головы змея, попутно метая в него ножи.

Выровнявшись, Чазар вывернул шею для еще одного удара. И тогда завыл ветер. Хотя Медраш ощутил только слабый след взрыва, этого было достаточно, чтобы отбросить его назад прежде, чем он взял себя в руки.

Чазар принял на себя всю силу взрывной волны. Она ударила его в бок и метнула о башню. Он и куски разбитого песчаника вместе упали на землю. Тем временем Баласар и его летучая мышь кувыркались в воздухе, но, к счастью, не пострадали от столкновения с чем-либо.

Взревев, Чазар поднялся, взмахнув крыльями и с грохотом разбрасывая во все стороны обломки. Затем над ним пролетела Джесри Колдкрик. К удивлению Медраша, наемница летела верхом на огромном орле, а не на грифоне.

Он почти не сомневался, что она вызвала ветер, и Чазар, по-видимому, был того же мнения. Он изрыгнул пламя, но не попал в орла, который промчался мимо. А поскольку улица, на которую он приземлился, была слишком узкой, чтобы он мог расправить крылья, дракон не смог сразу вернуться в воздух, чтобы последовать за ней. Он зарычал и бросился за волшебницей пешком.

У Медраша не было возможности проследить за ним, даже если бы он и хотел, и тогда он понял, что до сих пор не проверил Бири. Как только он вскарабкался к ней, она застонала и шевельнула рукой.

Баласар приземлился на крышу и спрыгнул с седла.

- Ты в порядке? – Спросил он.

- Думаю, отделаюсь синяками, - ответила волшебница маг. Она попыталась сесть, и Баласар помог ей. - Спасибо Праксу, - она оглядела крышу, и печаль прозвучала в ее голосе. - На этот раз он не соберется, не так ли?

- Я так не думаю. - Сказал Медраш.

- Итак, - сказал Баласар, - я так понимаю, экзорцизм не сработал.

- Нет, - ответил Медраш, и в нем закипел гнев, вызванный замешательством. - И я не понимаю! Зачем Неистовой Верности призывать меня спешить сюда, если я не могу повлиять на исход битвы?

- Быть мне сыном жабы, если я знаю, - ответил Баласар. - Это твое суеверие и твоя магия. Но, возможно, есть причина. Подумай об этом.

Медраш сжал свой кулон в форме рукавицы, словно хотел выжать из него вдохновение.

- Хорошо. Я освободил Пракса, но он металлический дракон. Чазар – цветной, а именно цветные драконы служат Тиамат. Может быть, я не могу направить достаточно силы, чтобы разорвать ее хватку.

- Но не все драконы, сражающиеся на стороне Чазара, цветные, - сказал Бири- Я видела нескольких драконов-драгоценных камней.

- И если я смогу заставить их напасть на Чазара, — сказал Медраш, — или просто уйти, это значительно поменяет расклад сил. Это может дать Аоту и Шале Каранок реальный шанс на победу.

 - Возьми мою летучую мышь, — сказал Баласар. - Она понадобится тебе, чтобы приблизиться к своим целям.

 - Спасибо, - Медраш вскарабкался на гребень крыши, и животное взгромоздилось на нее. - Вы двое будете в порядке?

- Все хорошо, - сказал Бири. - Мне просто нужно немного перевести дух, а потом мы найдем путь вниз. Я полагаю, что Кхорину и его пехоте не помешает еще один мечник и волшебник.

Медраш коснулся пятками бока летучей мыши, и животное взмахнуло крыльями и взмыло вверх. Ненавидя темноту, жгучий дым и более высокие сооружения, которые, казалось, были вовлечены в общий заговор, чтобы лишить его ясного обзора пространства вокруг, паладин оглядывался по сторонам.

Первым, кого он заметил, был Аласклербанбастос, безошибочно узнаваемый даже тем, кто никогда его не видел, благодаря его огромным размерам и мерцанию молний на его голых костях. По словам Джесри, переданными через Кхорина, Аот нашел способ контролировать лича. Но если так, то существо соскользнуло с поводка, потому что дрался драколич со своим бывшим хозяином.

Великий Костяной Змей изверг молнию. Джет поднял одно крыло и благополучно откинул своего седока в сторону. Аот выпустил из своего копья радугу предположительно разрушительной силы. Но Аласклербанбастос даже не стал уворачиваться, и магия никак не подействовала на скелет огромного дракона.

Медраш хотел пойти на помощь тэйцам. Все в Аласклербанбастосе возмущало его чувства паладина и драконорожденного. Он едва мог смотреть на лича, не сжимаясь и не дрожа от ненависти.

Кроме того, Аот, похоже, нуждался в помощи, потому что в данный момент не так много других всадников на грифонах сражались с Аласклербанбастосом. Очевидно, драконы истощали их, причиняя вред им и их ездовым животным или просто истощая их запасы стрел. Вскоре в воздухе не останется боеспособных противников, и драконы обратят своё внимание на беззащитных солдат на земле.

Именно поэтому Медраш решил, что он должен придерживаться своего первоначального плана. Это давало единственную реальную надежду на победу. Хотя его инстинкты кричали против этого, он пролетел мимо драколича и боевого мага.

Дым как будто сгустился. Потом он понял, что это уже не дым - не над этим участком города - а нечто более влажное и чистое: туман.

Но хотя в тумане было легче дышать, он еще мешал зрению, и вскоре паладин понял, что туман настиг и других. Под ним, едва заметные сквозь облака, потрепанные наемники ухаживали за своими ранеными грифонами.

Затем он услышал грохот, и из тумана и мрака выплыла приземистая барабанообразная башня. Даже если она изначально не задумывалась как бастион, сейчас он стал таковым для войск Аота и Шалы, укрывшихся внутри. Они, вероятно, могли бы долгое время сдерживать воинов, окружавших строение, если бы не существо, которое крушило и прорывалось к ним сверху.

Медраш не мог видеть его, даже когда он был почти рядом с ним, хотя его присутствие было очевидно по длинным, глубоким следам от когтей, появляющимся на деревянной крыше башни. Не удовлетворенный тем, что ослепляет своих врагов туманом, дракон использовал еще и заклинание невидимости.

А это означало, что Медраш никак не мог узнать, когда тот решит использовать свое дыхательное оружие. Но, к счастью, у летучей мыши были свои собственные чувства, и она, вероятно, уже сражалась с драконами на Равнине Черного Пепла. Животное рванулось вбок, и хотя вопль, раздавшийся через мгновение, был мучительно громким, он не причинил Медрашу никакого реального вреда.

Драконорожденный решил позволить своему животному летать так, как оно сочтет нужным. На данный момент летучая мышь понимала, как ей следует маневрировать, гораздо лучше, чем паладин. Он обратился к Торму и Бахамуту и благодарный тому, что его внутренняя сила вернулась, смог обрушить на врага холодный огонь.

И тогда боль пронзила его череп. Он почти потерял концентрацию и позволил дару, который дали ему Боги, уйти в никуда, но этого не произошло. Рыча, паладин выдавил из головы вмешательство.

Но к тому времени, как он это сделал, на крыше перестали появляться новые трещины, а быстро разрушающаяся поверхность больше не прогибалась под невидимой тяжестью. Дракон улетел.

Летучая мышь металась то вправо, то влево, пикируя и кружась, уклоняясь от новых атак, которых Медраш не мог видеть. Но проворство летучей мыши не могло спасти их надолго - только не от врага, который мог ударить клыком и когтем, взрывом звука, силой его воли и лишь Торм знал как еще.

Медрашу нужно было закончить бой быстро, и - он надеялся – он все еще не потерял силу холодного огня. Но как он мог направить силу на невидимую цель?

Ему нужно было ощутить порчу Тиамат, как он чувствовал ее раньше. Он протянул руку, руководствуясь интуиции или какой-то родственной ей способностью, и ему показалось, что он почувствовал тошнотворный очаг мерзости, пронзающий воздух.

Он протянул руку и закричал:

- Торм!

Белое пламя сорвалось с его пальцев. Туман потерял часть своей плотности, а другая часть начала переливаться и наполовину раскрыл дракона.

Существо зарычало. Размахивая крыльями, оно предпринял последнюю яростную попытку приблизиться к летучей мыши и Медрашем. А когда паладин бросил в дракона остатки святой силы, тот отказался от попытки атаковать и от заклинания невидимости. Свечение горящего здания блестело на чешуе монстра, словно пластины полированного изумруда.

- Ты… вернул меня в прежнее состояние. — Сказал дракон, обращаясь к разуму драконорожденного. Его слова были как литавры, пульсирующие и грохочущие в голове Медраша.

- Тогда отблагодари меня, - ответил паладин. - Моим товарищам и мне нужна ваша помощь против Чазара и Аласклербанбастоса.

- Я признаю, что в долгу перед тобой, драконорожденный, и я отплачу тебе, если смогу. Но я не ровня Красному Дракону Чессенты и Великому Костяному Змею. Напав на них я попросту убью себя

- Как и все здесь, — сказал Медраш, - мы сами им не ровня. Но я собираюсь успокоить и других драконов. Сколько смогу, пока мои силы не иссякнут.

Изумрудный дракон задумался над этим на пару вдохов, пока они с летучей мышью скользили над крышами. Затем он сказал:

- Не трать силы о черного. Сомневаюсь, что ты сможешь вырваться из хватки Большой Игры.

 - Я уже догадался. Значит ли это, что ты нам поможешь?

 - До тех пор, пока не решу, что мой долг уплачен.

Дракон взмахнул крыльями и взмыл в небо.

* * * * *

Аласклербанбастос прошипел слова силы, и в воздухе появилась фигура, похожая на огромный черный меч. Кто-то другой мог бы назвать это тенью, но пылающие глаза Аота узнали в этом то, чем оно было на самом деле: подвижная рана, прорезанная в ткани мира; дыра, через которую можно было провалиться в небытие.

Дыра двинулась к Аоту и Джету. Грифон спикировал. Но уступать пространство драколичу – плохая тактика, однако Аот чувствовал, как устал Джет и что грифон не был уверен в своей способности увернуться от пореза каким-либо другим способом.

Теневой меч снова налетел на них. Аот выпалил контрзаклинание и ткнул копьем в черную дыру. Ничего не произошло.

Джет продолжал уворачиваться, хотя дыра заставляла его опускаться все ниже и ниже. Аот метнул огонь в черный меч, и вспышка исчезла, когда столкнулась с заклинанием лича. Меч продолжал приближаться.

Аот прохрипел слова силы, развернул копье над головой и ткнул им в сторону дыры. Его собственный теневой меч, меньшего размера, но идентичный во всем остальном, выскочил из острия и полетел в сторону заклинания Аласклербанбастоса.

Воздух или часть самого пространства дернулись, когда два проявления небытия пытались поглотить друг друга. Аот отвел глаза, пытаясь побороть желчь, обжигающую горло. Инстинкты подсказывали ему, что если он этого не сделает, его магическое зрение может разглядеть что-то, что повредит его разуму.

Скрученные и сплетенные вместе, как сражающиеся змеи, лезвия исчезли.

Когти Джета почти коснулись булыжников, а нависший над головой, с молниями, пляшущими по голым костям, Аласклербанбастос почти завершил еще одно заклинание, которое обрушит на узкую кривую улицу дождь молний. В воздухе запахло надвигающейся бурей.

Аот метнул из своего копья дротики лазурного света. Это было то, что он мог сделать практически мгновенно, но вместе с эти это было относительно слабое заклинание. Он знал, что этого, скорее всего, будет недостаточно, чтобы сбить драколичу концентрацию, и, конечно же, этого не произошло.

Но случилось кое-что другое. Вой пронзил воздух и отбросил в сторону увенчанный гребнем череп Аласклербанбастоса. Лич резко повернул голову, ища нового врага, который осмелился напасть на его.

Аот решил, что это дало ему и Джету шанс скрыться от Чазара и отдышаться. Поняв, чего он хочет, грифон приземлился и бросился к двери. Аот поднял свое копье и выбил дверь и большую часть дверной рамы силовым импульсом.

Джет прыгнул внутрь, и они оказались в магазине свечей. Аот разрушил часть стены, и они помчались в магазин шляп.

* * * * *

Аласклербанбастос не мог видеть наглеца, напавшего на него. Но он услышал, как хлопают кожистые крылья, когда трус торопливо отступил в… дым? Хотя больше это напоминало туман.

Он выплюнул гулкую, сверкающую молнию в облако. Но после этого ничего не закричало и не упало на землю.

Он колебался, на мгновение неуверенный - идти ли за предателем или прикончить Аота Фезима. Эти колебания стоили ему времени - когда он снова посмотрел на улицу, наемника и грифона там уже не было.

Аласклербанбастос зарычал, а затем напрягся, чтобы отбросить разочарование и подумать. И когда он это сделал, он хлестнул своими лязгающими крыльями, поднялся повыше и оглядел небо в поисках огненных вспышек.

Они привели его к Чазару, который преследовал Джесри Колдкрик. Очевидно, что боевое чутье волшебницы и ловкость ее животного до сих пор сохраняли ей жизнь в столкновении с гораздо более сильным противником почти так же, как Фезим выжил в столкновении с Аласклербанбастосом.

Но теперь Джесри предстояло сразиться с двумя древними драконами, а пока она была так занята борьбой с Чазаром, она могла даже не заметить приближения Аласклербанбастоса. Драколич изучал орла, познавал его истинную природу, после чего начал шептать слова разрушения заклинания.

Орел исчез из-под наездницы. Джесри рухнула вниз и исчезла из поля зрения между крышами двух зданий. Изрыгая пламя, Чазар заревел потрясения и страданий. Он боялся, что Аласклербанбастос хотел обмануть его и убил волшебницу ради мести.

Аласклербанбастос подозревал это, и когда каждый из них устроился на крыше стоящих друг напротив друга домов  — конструкции скрипели под их весом — и посмотрели вниз на извилистый переулок, разделяющий их. Лич понял, что был прав - трупа внизу не было.

- Эти люди хитры, - сказал он. – Должен отдать им должное.

Чазар уставился на него.

- Ты кусок навоза! Я почти догнал ее! А потом ты… отвлек меня!

Раздражительность красного дракона напомнила Аласклербанбастосу о том, как сильно он его презирал, как сильно хотел наброситься… но нет. Не сейчас. Может быть, через несколько лет.

- Я понимаю, что ты чувствуешь. - Начал он.

- Нет! — Рявкнул Чазар.

- Понимаю. Ты ненавидишь волшебницу за то, что она обманула тебя. Я ненавижу Фезима за то, что он сделал из меня раба. И поэтому мы оба отвлеклись от битвы, преследуя их. В то же время происходящее меняется.

- Что ты имеешь в виду?

- Ллемградак напал на меня как раз в тот момент, когда я собирался прикончить Фезима. По крайней мере, я практически уверен, что это был он.

- Зачем ему это делать? Он должен понимать, что наберет больше очков, помогая нам сохранить неприкосновенность игры, чем любым другим путем.

Аласклербанбастос фыркнул:

- Так я и предполагал. Но, возможно, я упустил из виду тот факт, что мы играем в игру, рассчитанную на десятилетия или даже столетия, и каждый достойный игрок использует долгосрочную стратегию. Ллемградак может быть готов пожертвовать очками сейчас в надежде, что это окупится позже.

Горящие желтые глаза Чазара сузились.

- Какие бы планы он ни строил, он не посмеет идти против нас в одиночку.

- Нет, не посмеет, но мы должны быть готовы к тому, что другие драконы тоже повернутся против нас.

- Будь ты проклят! Это ты привел их сюда!

- И, к счастью для тебя, я придумал, как приспособиться к новым обстоятельствам.

- Как?

- Мы перестанем отвлекаться на врагов, даже на тех, которых особенно ненавидим, — сказал Аласклербанбастос, — или на любые мелкие неприятности в воздухе. Мы закончим бой на земле до того, как предатели накинутся на нас с неба.

- Как мы это сделаем? — Спросил Чазар.

- Мы найдём Шалу Каранок и ударим по ней всем, что у нас есть, потому что она единственная альтернатива тебе для Чессенты, и если мы её убьем, повстанцы сложат оружие. А если кто-нибудь из трескельцев или дженази будет настолько глуп, чтобы продолжать сражаться после этого, верные тебе войска сокрушат их.

 Чазар хмыкнул.

- Это может сработать.

- Сработает! А в придачу забери и Джесри Колдкрик с Аотом Фезимом. Они будут стоять защищать Шалу. А потом, когда другие драконы увидят, что город наш, они подчинятся - они не станут драться с нами и со всеми лучниками и катапультами, которые могут метнуть в воздух стрелу или камень.

Чазар расправил крылья.

- Давай же сделаем это.

* * * * *

Пробив несколько стен, Аот и Джет остановились в мясной лавке и стали ждать - выследит ли их Аласклербанбастос или снесет с лица земли всю улицу, чтобы уничтожить их. Аот использовал это время, чтобы глотнуть воды из бурдюка и промочить пересохшее от дыма горло. Джет обнаружил, что мясник торговал кониной, и принялся пожирать мясо.

Через некоторое время стало очевидно, что Аласклербанбастос отказался от преследования. Аот расслабился, выпустив напряжение, которое, как он неосознанно накапливал, хотя и готовился к новому бою с драколичем.

- Помнишь, какой хитрый план у тебя был? — спросил грифон через ментальную связь, так как его клюв был занят поеданием конины. - Тот, где мы с тобой прокрались бы в Аканул и убили дракона, и из-за этого не случилось бы войны?

- Да. — Ответил Аот.

- Как думаешь, сработало?

Аот нахмурился, а затем рассмеялся.

- Очевидно, что сработал блестяще. Настоящей целью было предотвратить вторжение на Тимантер, что мы и сделали. Вместо этого мы сражаемся на чессентской земле. Ну что, готов вернуться в битву?

Джет проглотил последний кусок конины.

- Просто открой дверь.

Аот сделал это и выглянул на улицу. Не было видно ни драколича, смотрящего на него сверху вниз, ни какого-либо другого врага в поле зрения. Где-то поблизости шла битва — он слышал ее сбивчивый рев — но она еще не распространилась на этот участок улицы.

Когда он и Джет взлетели, наёмник заставил грифона подняться очень высоко. Это заставляло его чувствовать себя незащищенным, но это была его единственная надежда оценить общий ход битвы, несмотря на клубящийся, жгучий дым и здания, перекрывающие обзор.

Даже после того, как Джет достиг вершины своего максимума, ни один дракон, живой или мертвый, не атаковал их. Но когда Аот увидел, где на самом деле находятся Чазар и Аласклербанбастос, он выругался.

Войска, верные Красному Дракону, собирались для нападения на центральную часть строя союзников. Сам Чазар возвышался среди них, отдавая им приказы и пытаясь вдохновить их. Сверкая молниями, Аласклербанбастос приземлился на крыше немного в стороне, вероятно, чтобы не спугнуть воинов своего нового партнера. Судя по всему, он присоединится к атаке, когда она начнется.

- Они бросают все силы на Шалу.- Сказал Джет.

- Да, — ответил Аот. — Отнеси нас туда.

Когда они мчались к войскам Шалы, Аот протрубил в свой горн, потому что, и хотя наёмники на земле были заняты и вряд ли смогли бы добраться до Шалы, всадники на грифонах могли помочь ему. И один за другим наёмники на грифонах вылетали из мрака и присоединился к Аоту.

Они повернули на запад, чтобы избежать преждевременного столкновения с противником, а затем обогнули строй Шалы. Когда они прибыли, к их летающей роте присоединилось еще больше всадников на грифонах. Сидя на Эйдер вдвоем, Гаэдинн и Сон-лиин летели перед группой дженази ветра в развевающихся одеждах и с голубыми линиями, сверкающими на их лицах. Джесри с ее посохом, пульсирующим огнем, парила, как дженази - что-то явно случилось с ее орлом. Оракс и Мералейн летели на своих украденных дрейках.

Прилетели и другие люди, которых Аот и не надеялся увидеть. Кхорин летел верхом на гигантской летучей мыши. Баласар и драконорожденная с белой чешуей прискакали на лошадях, сотворенных из застывшего тумана, чьи тела рассеялись, как только тимантерцы спешились.

- Мы действительно можем справиться.

- Или, по крайней мере, пусть все наши друзья будут с нами в загробной жизни, — ответил Джет. — В любом случае, бой грядет.

Он был прав. Чазар расправил крылья, а его воины поспешили в стороны или просто попадали, чтобы не быть раскиданными Героем Войны. Красный Дракон взмыл в воздух, и Аласклербанбастос спрыгнул со своей крыши. Взмах его бесплотного хвоста оторвал половину крыши и несколько досок со стены. Под драконами воины выкрикивали боевые кличи и бросились в атаку.

Аот и Оракс обрушили на Аласклербанбастос огненные всплески. Устроившись на земле за рядами воинов Шалы, и взмахивая своим посохом, как двуручным мечом, Джесри бросила в лицо Чазару воющий ветер, полный камней. Мералейн, чьи руки непрерывно двигались, как у жонглера, выхватывала кусочки тьмы из ткани ночи и бросала их в красного дракона. Всадники на грифонах, дженази ветра и лучники выпускали свистящие тучи стрел в приближающихся драконов.

И ничто из этого даже не замедлило их. Аласклербанбастос прошипел слова силы, и в воздухе появилась огромная когтистая рука из тени. Она рванула вперед, и Джет лишь чудом увернулся от неё. Чазар изверг ослепительную вспышку огня. Когда пламя погасло, Джесри стоял невредимой там, куда упало пламя – вокруг неё лежали черные и скрюченные тела.

Тем временем массы копейщиков и мечников столкнулись друг с другом. И хотя Аот считал иначе, трудно было не думать, что их борьба бессмысленна по сравнению с боем, что вспыхнул над их головами.

Аот выстрелил в Аласклербанбастоса звуковым снарядом, и по всей длине скелета существа прокатилась дрожь. Но кости не сломались, а лич не дрогнул. Он мотнул головой справа налево, и в его пустых глазницах вспыхнул бледный свет. Аот почувствовал, как его мускулы пытаются сжаться и онеметь. Он прорычал слово контрзаклинания и выпустил силу защитной татуировки - его конечности расслабились.

Нескольким дженази ветра повезло меньше. Они не могли двигаться или, по-видимому, даже приказать воздуху переместиться, когда Великий Костяной Змей прорычал заклинание, и посреди них взорвался поток кислоты. Пузырясь и шипя, плоть дженази растворялась, а дымящиеся кости посыпались на землю.

Кислота тоже падала и расплёскивалась на земле. Она приняла форму дракона, вставшего на дыбы,  и ударила ближайшего арбалетчика передней лапой. Тот упал, корчась и крича от боли, пока жидкость, впитавшаяся в его лицо и грудь, не лишила его голоса.

Аласклербанбастос был близко. Джет увернулся вправо, и драколич повернулся, чтобы держать грифона и его наездника перед своим парализующим взглядом. Затем, подобно яркому ревущему водопаду, пламя обрушилось на дракона сверху.

* * * * *

 Джесри изо всех сил старалась сохранить уверенность и неукротимую волю, необходимые для колдовства. Тем не менее, когда драконы приближались, было трудно игнорировать страх, шепчущий о том, что она и ее друзья слабее их. И когда в поле зрения появились другие драконы, она почти почувствовала укол отчаяния.

Но затем сапфировый дракон пролетел сквозь крыло Чазара, оставив на нем дыру и заставив самого красного дракона издать вопль боли. Чазар и отклонился от курса, и прежде чем он успел прийти в себя, изумрудный дракон рухнул на него сверху и швырнул на землю.

Изумрудный дракон тут же взлетел. Чазар вскочил на ноги. Его хлесткий хвост попутно убивал окружающих воинов. Он изрыгнул пламя в дракона зеленого цвета, но существо взмахнуло крыльями и увернулось.

Джесри понятия не имела, почему меньшие драконы перешли на другую сторону, но, поскольку они это сделали, возможно, у нее и ее товарищей все-таки появился реальный шанс. Она поразила Чазара ударом мороза. То же самое сделала драконорожденная волшебница с белоснежной чешуей и серебреным пирсингом, вращавшая палочкой, сделанной будто из облака.

* * * * *

Цера повела свою группку жрецов вперед, на рев и лязг битвы. Затем масса воинов перед ней на мгновение расступилась, дав женщине ниже среднего роста возможность бросить ясный взгляд на то, что происходило впереди. Женщина ахнула и резко остановилась.

Она и её сторонники нашли остальных столичных жрецов Амаунатора в их собственных храмах, арестованных Хранителями Змей. У драконопоклонников явно не было достаточного количества людей, чтобы захватить всех, но они нейтрализовали все известные храмы, духовенство которых было особенно недовольно господством Церкви Чазара.

Удивив похитителей, как они, вероятно, удивили своих пленников, Повелители Солнца обнаружили, что сокрушить их довольно легко, тем более что каждая победа добавляла в их группу новых рекрутов. Цера старалась не чувствовать слишком большого злорадства, когда Хранители Змей падали замертво, хотя, когда она вспомнила, как они заключили ее в тюрьму и пытали, было трудно не почувствовать, что быстрая смерть от боевого заклинания или удара меча – слишком большая награда для них.

Когда все слуги истинного Бога были свободны, она повела свой отряд на запад, к армиям, которые, судя по раздающемуся эхом грохоту, начали серьезное сражение. Ей и ее товарищам пришлось выдержать пару стычек, но они обошли основные силы Чазара, избежав крупного столкновения. Это казалось более разумным курсом. Несмотря на то, что она и другие жрецы были опытными клириками, обученные воины все еще имели неплохие шансы перебить их до того, как они пересекутся с войсками под командованием Аота или Шалы.

То, что они благополучно добрались до войск последней, заставил Церу почувствовать прилив гордыни, вызванный ее открывшимися талантами полководца. Так же она яростную решимость сделать все возможное, чтобы помочь обороне. Но это чувство исчезло, когда она увидела сердце битвы – решимость сменил страх.

Драконы сражались друг с другом, и их борьба почти превратилась в основной лейтмотив битвы – по крайней мере, в той части поля биты, который она могла увидеть. Воины отступили, чтобы уберечь себя от случайного взмаха лапой или хвостом. Это ограничивало их возможность вступать в бой друг с другом, хотя они и не казались особенно склонными к этому. Без сомнения, испытывая то же изумление и ужас, что и Цера, они тоже просто наблюдали, как драконы дерутся друг с другом.

Наблюдали, а не помогали. Либо они сомневались в способности простых людей и дженази повлиять на результат этого столкновения, либо боялись атаковать не того дракона. Только маги, такие как Аот, и несколько мастеров-лучников, таких как Гаэдинн, посылали вспыхивающие вспышки силы или стрелы в стремительное, кружащееся цветастое пятно.

На несколько ударов сердца Цера задумалась - близится ли спасение, смогут ли драконы, необъяснимым образом присоединившиеся к их делу, победить Аласклербанбастоса и Чазара? В конце концов, они превосходили их по численности синих и красных и заставили вести бой на земле. Золотой и привязанный к земле сапфировый со сломанным крылом драконы жгли и отрывали рога, крыловидные фаланги, ребра и другие части скелета драколича. Изумрудный и еще один сапфировый драконы оставили кровавые раны на шкуре Чазара. С воем они ударили красного дракона по передней лапе, да так сильно, что он выгнулась в неправильную сторону и больше не могла выдерживать вес хозяина.

Но затем сверху на золотого дракона брызнула темная жидкость, и он дернулся от боли. Мгновение спустя еще один дракон – черный - бросился на него, как ястреб, схвативший голубя на лету. Оба дракона пробили стену дома и продолжили сражаться внутри  - Цера была уверена в этом, ведь их яростная схватка заставляла постройку ходить ходуном.

Пока золотой дракон был занят, Аласклербанбастос посмотрел на сапфирового и прорычал заклинание. Дракон-драгоценный камень развернулся и попытался сбежать, но был слишком медленным - щупальца тени вырвались из земли, обвились вокруг тела и повалили его на брюхо.

Драколич развернулся и выплюнул молнию в изумрудного дракона. Дракон содрогнулся и рухнул на землю. Чазар прыгнул, взмахнул крыльями и вцепился в переднюю часть стопы оставшегося сапфирового дракона своими пылающими челюстями. Он хлестнул его по шее, одновременно с этим не разжимая челюстей.

Лапа оторвалась, а дракон упал на землю. Кровь хлынула из огрызка, и существо содрогнулось. Чазар заскрежетал костями лапы, прожевал её и проглотил.

Затем он и Аласклербанбастос обратили свои взоры на людей и дженази перед ними и, даже не потрудившись снова взлететь, бросились вперед. Некоторые воины с криком бросились врассыпную. Другие пытались сражаться, но драконы отбрасывали их в сторону и топтали.

Цера не могла атаковать обоих драконов одновременно, поэтому она начала читать молитву, чтобы помешать Аласклербанбастосу. Почему нет? Он был нежитью, а за ее спиной были все лучшие жрецы столицы. Даже без них она причиняла ему боль раньше, и хотя она потеряла его филактерию, которая давала ей такую возможность, может быть какой-то остаток той связи все еще держался.

Она потянулась к Хранителю, и он наполнил ее своим светом. Женщина взмахнула своей булавой над головой, и из нее вырвалось ослепительное сияние, безвредно прошедшее через всех живых, оказавшихся на пути, и обожгло лицо Аласклербанбастоса. Драколич покачнулся, остановился, после чего попятился, отступая под каким-то невидимым давлением.

Другие жрецы тоже начали читать молитвы. Их теплый свет полился в нее и через нее, добавляя сил её заклинанию. После этого к ним присоединились жрецы других богов. И хотя их сила исходила из других источников, она так же помогла ей.

- Да! – подумала Цера. - Мы сожжем его!

Затем, поборов силу света, Аласклербанбастос двинулся прямо на жрицу, набирая скорость с каждым шагом.

* * * * *

Чазар согнул задние лапы и расправил крылья для прыжка. Джесри могла сказать, что этот прыжок перенесет его через большинство воинов, которые стояли между ним и Шалой, после чего дракон рухнет на бывшую правительницу и ее ближайшую охрану.

Джесри указала своим посохом и брызнула огнем в глаза дракона. Это не повредило бы ему, но она могла сделать это мгновенно и, как она надеялась, этим отвлекла бы его, прежде чем он набросится на Шалу. Посох завизжал в идиотском ликовании от того, что его наконец-то использовали для вызова огня, и, несмотря на остроту момента, она почувствовала соответствующий трепет.

Вздрогнув, Чазар повернулся в ее сторону.

- Разве не меня ты хочешь больше всего? - Крикнула она.

- Да, — прохрипел красный дракон. Кровь из его ран стекала на землю. - Я любил тебя. Я хотел дать тебе все.

- Я тоже тебя любила, — сказала она. - И я хотела верить, что ты можешь быть тем самым героем из легенд. Но ты не он. Ты слишком долго был в заключении во тьме, и это сломало тебя. Теперь мне остается только убить тебя.

 - Попробуй. - Сказал Чазар и направился к ней.

 Девушка швырнула в него струю льда и града. Драконорождённая волшебница усилила эффект взмахом своей туманной палочки. Мералейн разбрасывала перед драконом клочья тьмы.

Чазар продолжал приближаться, хотя и не так быстро, как мог бы. Он хотел, чтобы Джесри почувствовала себя беспомощной перед тем, как он убьет ее.

Шала и несколько ее солдат атаковали его сзади. Даже не оглядываясь, он отбивал их удары взмахами хвоста.

Гаэдинн и другие наездники на грифонах спикировали и, кружа над драконом, вонзали в его чешую острые наконечники стрел. Чазар взмахом крыла ударил спустившегося слишком низко наемника, отчего человек и грифон беспомощно закувыркались в воздухе. В остальном же дракон проигнорировал атаки наёмников и продолжил ковылять к Джесри.

Волшебница расправила землю перед собой, превратив её в некое подобие зыбучего песка, а затем заставила пряди грязи заструиться вверх по телу красного дракона, в попытках задушить и опутать его. Но, хлопая и щелкая крыльями, Чазар вырвался из хватки, попутно приблизившись к волшебнице.

В лучшем случае у Джесри было время еще на одно заклинание, но на какое, когда все они казались бесполезными? На одно жуткое мгновение ее разум опустел. Тогда к ней пришла идея.

 Почему Чазар был так неудержим? Потому что она дала ему силу и жизнь в Царстве Теней и затем снова на поле битвы, где Аласклербанбастос чуть не убил его. И, может быть, то, что она дала, она могла и забрать.

Она объединила свою волю с разумом посохом, и соединилась с пылающим ядром красного дракона. Она ухватила его внутренне пламя и потянула.

Чазар запрокинул голову и закричал.

Все было так, как она и задумывала. Но казалось, что нужно осушить океан пламени, остатки того, что она дала ему, и огромные запасы, которые он создал для себя после возвращения из Шадоуфэлла. Она не была уверена, что сможет справиться с потоком, который хлынет на посох и её, но ей придется. Если же она не удержит поток, то он вырвется наружу, убив всех на поле боя, кроме самого Чазара.

Джесри бросила часть пламенной силы обратно в Бессмертный костер, из которого она и ее посох черпали её. Другую её часть волшебница заставила превратиться в золотисто-огненный столб, возвышающийся выше самого высокого шпиля в Лутчеке, и окружила им себя. И все же было что-то еще, сотрясавшее ее и одновременно топившее её силы.

Девушка боролась с паникой, пока что-то — возможно, интуиция волшебника — не подсказало ей, что она может сделать с огнем что-то ещё; что-то, что позволит её заточить силу в ловушку. Не пытаясь понять — на это не было времени – она просто вызвала эту магию. Жар разлился по её венам.

Посох визжал от экстаза, вызванным, контролем над таким количеством пламени. Он все еще вопил, когда взорвался, и толчок выбросил Джесри из яркого пространства во тьму.

* * * * *

Летя над пехотинцами и всадниками, Аот мог точно видеть, что беспокоило Аласклербанбастоса. Одетые в свои облачения и регалии, собрание городских жрецов стояло в сияющем тумане силы, которую они же и вызвали. Облако становилось ярче впереди, где оно передавало всю эту божественную мощь Цере. От наконечника булавы в ее вытянутой руке исходил свет, который как луч устремлялся к драколичу и отталкивал его назад, разрывая его тело и превращая плоть и кости в пепел.

К сожалению, даже этого было недостаточно, чтобы остановить его. Борясь с потоком света, он ринулся вперед.

Угадав его намерение, Аот и Джет бросились на драколича.

Наёмникуже израсходовал большую часть своей магии, но на пути вниз бросил в Аласклербанбастоса шар пламени, а после этого Джет врезался в обнаженные шейные позвонки драколича.

Грифон тут же начал царапаться и кусаться. Благодаря их психической связи Аот почувствовал не только ярость Джета, но и его разочарование, поскольку массивные кости оказалось трудно сломать или даже поцарапать. Всадник и животное дернулись, когда молния, бегающая по телу их врага, пронеслась рядом с ними.

Аот взмахнул рукой и отбросил щит. Он схватил свое копье обеими руками, зарядил его разрушительной силой и вонзил в узкую щель между двумя позвонками. Он хотел сломать то, что связывало их вместе.

Аласклербанбастос резко остановился. Он попытался повернуть голову, чтобы добраться до нападавших, но не смог. Джет приземлился слишком близко к черепу.

Это не означало, что драколич был беспомощен. Аот пытался услышать слова заклинания и следил за малейшим сдвигом, который мог сигнализировать о намерении Аласклербанбастоса сбросить его и Джета с шеи или о попытке резко перевернуться с кувырком.

Но никаких сигналов не было. Внезапно Аот понял, что маленькие удары током, пронзавшие его и Джета, прекратились, а запах надвигающейся бури стал сильнее, чем когда-либо.

- Взлетай! — проревел он, и Джет подпрыгнул в воздух. Мгновение спустя большие молнии пронеслись вдоль всего скелета Аласклербанбастоса, протрещав от макушки к кончику хвоста.

Аот и Джет избежали этой атаки, но, вернувшись в воздух, дали личу возможность добраться до них. Пока все больше маленьких кусочков его тела рассыпалось и превращалось в пепел, Аласклербанбастос развернулся и атаковал.

Джет взмахнул крыльями и увернулся. Огромные клыки сомкнулись в воздухе, разбросав искры, выбитые столкнувшимися клыками.

Джет попытался выбраться из зоны досягаемости скрежещущих челюстей дракона и парализующего взгляда, но Аласклербанбастос не отпускал их, на ходу рыча слова силы.

Аот встал на стременах и вонзил копье глубоко в лоб Аласклербанбастоса, между пустыми светящимися глазницами и костяными шипами наверху. Драколич отдернул голову и вырвал оружие нападавшего из его рук. Аот выругался. Но, по крайней мере, когда лич отшатнулся, он запнулся и прекратил чтение заклинания, что дало Джету возможность улететь в сторону.

Пока грифон поднимался, Аот увидел, что не только они вступили в рукопашный бой с Аласклербанбастосом. Медраш, Баласар и другие на земле рубили ноги дракона, как лесорубы валят деревья. К некоторому удивлению Аота, ни паладин, ни его меч не светились, а вокруг его тела не плавали светящиеся руны. Очевидно, он уже израсходовал всю свою мистическую силу, имевшуюся в его распоряжении.

Но даже без этой силы он, судя по всему, причинял Аласклербанбастосу особый вред, поэтому он поднял лапу, чтобы раздавить именно паладина.

Аот заставил Джета нырнуть обратно на шею нежити. Аласклербанбастос пошатнулся, а Медраш выкарабкался из-под когтей существа.

Джет снова начал кусать и колоть драколича. Аот расстегнул ремни, схватил боевой молот, привязанный к седлу в качестве запасного оружия, и перелез через круп грифона. Без копья, которым он мог дотянуться до тела дракона, сидя на грифоне, это был единственный способ поучаствовать в битве.

Рывок шеи Аласклербанбастоса чуть не сбил наёмника с ног, но он пригнулся и схватил выступающую кость. Свободной рукой он начал колотить дракона молотом. Удары пробудили чары, скрытые в молоте. Символы, выгравированные на стали, засветились все ярче и ярче, и каждый удар был сильнее, чем предыдущий.

Наконец чья-то атака — Аот понятия не имел, исходила ли она от него самого, Джета, одного из драконорожденных, Оракс или Церы и жрецов — оказалась смертельной. Аласклербанбастос взревел, забился в конвульсиях и разбился, как кусок фарфора.

Это выбило опору из-под ног Аота, но он высвободил магию, заключённую в татуировке достаточно быстро, чтобы превратить падение в более медленный спуск. Кусочки костей застучали под ним, и он рухнул в облако пыли и пепла.

Оказавшись посреди этого, Баласар закашлялся и сплюнул.

- Вот почему я ненавижу сражаться с нежитью, - выдохнул он. - Ты в любом случае испачкаешься.

* * * * *

Две нити огня — одна струилась от Чазара к Джесри, а другая тянулась вверх, в небо, беря начало из волшебницы — погасли одновременно.

Внезапное исчезновение всей этой яркости затуманила зрение Гаэдинна. На мгновение ему показалось, что заклинание закончилось потому, что Джесри убил или ранил дракона. Но затем он увидел, что, хоть Чазар и превратился в изможденное существо, похожее на пленника из Царства Теней с его израненной шкурой, болтающейся на сморщенных конечностях, он все еще стоял на ногах, а вот Джесри упала - ее тело все еще было охвачено пламенем. Гаэдинн не мог сказать, было ли это последним безобидным проявлением магии, которую она только что применила, или она могла сгореть заживо.

Но он видел, как Чазар снова заковылял к ней, и знал, что если красный дракон доберется до нее, она умрет, несмотря ни на что.

Он направил Эйдер к земле. Он срезал ремни седла и спрыгнул со спины грифона.

- Летите! – Крикнул он. Эйдер взмахнула крыльями и снова взлетела в воздух.

Но Сон-лиин не послушалась его. Она тоже спрыгнула со спины Эйдер и выхватила стрелу из своего колчана.

Его золотые глаза горели так же ярко, как всегда - Чазар посмотрел вниз на эльфа и дженази, которые стояли между ним и волшебницей.

- Хорошо, — прогремел он. — Тебя я тоже хотел убить лично.

- Заткнись и умри. — Ответил Гаэдинн. Он выстрелил в правый глаз дракона. Дженази тоже спустила тетиву.

Чазар вскинул голову, и ни одна стрела не попала ни в глаз, ни в какое-либо другое особенно уязвимое место, хотя стрела Гаэдинна и вонзилась в его лицо. Он потянулся за одной из немногих оставшихся  колчане стрел, и дракон двинулся вперед. Его лапы были такими длинными, что даже хромая он мог достичь своих врагов за пару шагов.

Затем Кхорин будто появился справа от дракона. Он заорал:

- Восточный Разлом!

И рубанул топором здоровую переднюю лапу Чазара. Хасос и другие воины, вооруженные копьями, вонзили своё оружие в живот колоссального существа. Мералейн и драконорожденная волшебница с белой чешуей пронзили Чазара металлическими и ледяными штыками.

Дракон пошатнулся. Но затем, набросившись как змея, взмахивая крыльями и размахивая хвостом, как цепом, он раскидал новых противников и продолжил движение.

 Стреляя так быстро, как Сон-лиин только могла, Сон-лиин пронзала дракона стрелами, заряженными молниями из её серебряных линий на теле, сверкающих как раскаленный металл. Каждая останавливала его, но и то лишь на мгновение, не больше.

Между тем, Гаэдинн сделал то, чего почти никогда не делал - он не торопился и прицелился.

Это был единственный шанс проткнуть глаз и поразить мозг. Чазар рефлекторно защитил глаза, но уверенный в прочности своей чешуи, он иногда игнорировал атаки, которые простые воины направляли на другие части его тела.

Это было ошибкой, решил Гаэдинн, ведь после последней битвы с драконом он запомнил, где вдоль нижней части шеи у драконов проходит артерия. Он должен попасть точно туда, а дряблая, свисающая кожа лишь усложняла задачу. Но если бы у него получилось, даже живому Богу результат показался бы неприятным.

Эльф расслабился. Стрела вылетела из лука. И, возможно, Чазар каким-то образом почувствовал, что это реальная угроза, потому что сжимать шею. Но он был слишком медленным, а стрела слишком острой.

Чазар споткнулся, затем пошатнулся. Он сел на корточки, поднял здоровую переднюю лапу и вырвал стрелу из раны, но от этого стало только хуже - из раны ритмично хлынули потоки крови, и красный дракон рухнул на бок.

Но потом он наполовину перекатился на брюхо и как-то ухитрился проползти вперед. И когда Гаэдинн и Сон-лиин натянули свои луки, он взмахнул когтями, заставив их отпрыгнуть – если бы они не сделали этого, то удар разорвал бы их пополам.

Задыхаясь, Чазар явно собрал все оставшиеся силы для последнего рывка к Джесри. Тогда Шала выбежала из темноты с окровавленным палашом в руке. Она вонзила его в основание шеи Чазара. Красный змей вздрогнул - его дрожь была настолько сильной, что Гаэдинн почувствовал ее сквозь землю – после чего неподвижно рухнул на землю.

Как только Гаэдинн убедился, что Чазар больше не представляет угрозы, он развернулся и бросился к Джесри. Когда он добрался до нее, он не знал, чувствовать ли ему ужас или облегчение.

Огонь по-прежнему с головы до ног окружал девушку, лежащую без сознания. Было так жарко, что эльфу потребовалось усилие воли, чтобы встать рядом с ней. Огонь сжег каждую ниточку её одежд, но не тронул тело. Ни единого волдыря.

* * * * *

Фикос пробежался по подвалам, схватил свиток отсюда, ониксовую статуэтку Тиамат оттуда, пятиглавый жезл откуда-то еще и засунул их в свою сумку. Благодаря чарам мешок изнутри стал больше, чем снаружи, но он все еще не мог вместить все, что он и его товарищи Хранители Змей использовали для снаряжения и освящения своего святилища. Даже если бы было время собрать больше, унести получилось бы только самые драгоценные артефакты.

Шаги шаркнули по полу позади него. Вздрогнув, он развернулся и схватился за кинжал на бедре. Жрец расслабился, увидев, что позади него подошла Эсвела.

Чтобы выйти на улицу, жрица сменила свои облачения на невзрачную одежду, включая капюшон, скрывавший ее худое желтоватое лицо с татуировкой в ​​виде пентаграммы. В такой ужасный день немногим выжившим Хранителям Змей Лутчека было небезопасно выглядеть такими, какие они есть на самом деле.

- Ты узнала о Ферзате? - спросил Фикос.

- Да, - сказала Эсвела. - Он мертв.

- Уверена?

- Да. Челнадатилар - золотой дракон - убил его.

 Фикос выругался, потому что убийство цветного дракона любым другим существом считалось преступлением против Темной Госпожи, а также потому, что он и Эсвела надеялись, что черный дракон поможет им сбежать из города.

- Ну… - начал он, и под звон и лязг бус и подвесок в комнату, освещенную свечами, шатаясь ввалился кто-то еще. Это была Халонья - слои ее гротескного, ниспадающего костюма были грязными и мятыми.

 «Верховная жрица» уставилась на сумку в руке Фикоса.

- Что вы делаете? — Завопила она.

- Бежим, — ответил он. - До того, как солдаты Шалы Каранок явятся, чтобы арестовать нас.

- Нет! Я приказываю вам остаться и защищать храм!

- Извини, — сказал Фикос. - Пока Чазар был жив, мы подчинялись тебе, потому что он этого хотел. Но теперь его нет.

- Его нет, но воскреснет, ибо он Бог!

- Нет, - отрезал Фикос, - и никогда не был. Мы согласились и с его претензиями, так как через него мы служили и нашему истинному божеству. Но это время прошло.

- Богохульник! - Закричала Халонья.

Фикос набрал воздуха, чтобы начать отрицать обвинение, но Эсвела сказала раньше:

- У нас нет времени на дебаты с сумасшедшей.

И, очевидно, она была права. Фикос вытащил нож из ножен, шагнул и нанес удар. Широко раскрыв рот и глаза, Халонья повалилась навзничь. Рукоять из акульей кожи торчала из ее груди.

- Каким бы опасным ни был город, — сказала Эсвела, — я рада, что мы ненадолго задержались.

ЭПИЛОГ

7 Элиент – 5 Марпенот, Год Извечного (1479 по ЛД)

В Эйрспуре Сон-лиин смогла понаблюдать за пышной церемонией, которой королева называла обычным приемом. Шала Каранок, подумала она, показала то, как настоящий правитель должен справляться с подобным.

 Герой Войны так и не вернулась в Коллегию Войны. Вместо этого, как только распространились слухи о смерти Чазара и о том, что его сторонники начали сдаваться, она установила свой командный пункт прямо на краю поля боя, прямо рядом с грудами трупов. Там она приняла власть и велела отправить гонцов ко всем соседям. Она даже не удосужилась зайти в какой-нибудь дом, когда дождь, вызванный Астаналаном — изумрудным драконом — пролился на пожары. Но Шала и её советники игнорировали его и мокрые волосы, прилипающие к головам.

Многим из этих людей не терпелось заговорить, но Зан-акар Зераез выглядел готовым взорваться. Наконец, Шала вызвала его, хотя, судя по ее сердитому взгляду, у неё на это не было времени.

- Ваше Величество, - воскликнул посол, - этот мерзавец преднамеренно спровоцировал дракона атаковать войска дженази! - Он повернулся и указал на Гаэдинна.

Лучник выглядел сбитым с толку и развел руками.

- Не могу понять, что вы имеете в виду, милорд. Я просто бежал от дракона. Я бегал от нескольких этой ночью. И я ни за что не стал бы вести их куда-либо.

- Лжец! - оборвал Зан-Акар - Ваши намерения были очевидны!

Магнол положил руку на руку плечо своего товарища дженази.

- Не знаю, как ты это докажешь, — сказал крупный дженази огня. - Правда в том, что нам все равно пришлось бы сражаться. Я знал, даже если ты - нет. И хорошо, что мы вступили в бой пораньше, - он посмотрел на Шалу. - Я понимаю… опасения лорда Зан-Акара, Ваше Величество, но Аканул готов оставить этот вопрос без внимания.

- Спасибо, Верховный Лорд, — ответила Шала, — и еще раз спасибо за вашу помощь.

В этот момент Хасос и отряд воинов согнали к трону две дюжины перепачканных, спотыкающихся пленников. У каждого пленника были связаны за спиной руки с зелеными татуировками.

- Волшебники, Ваше Величество, — сказал Хасос. – По крайней мере, те, кого мы успели поймать.

Герой Войны хмуро посмотрела на них, и они съёжились.

- Отведи их в подземелья, - сказала она. – И сделай все, чтобы они не сбежали с помощью магии.

Джесри шагнула вперед с того места, где она, Гаэдинн, Аот, Оракс, Мералейн, Сон-лиин и другие наемники стояли группой. В отличие от всех остальных, она выглядела иссушенной.

Как поняла Сон-лиин, это произошло потому, что волшебница претерпел трансформацию. Джесри превратилась в существо из огня, схожее сутью с красным драконом или саламандрой. Ее магия каким-то образом позволяла ей сдерживать пламя и жар, поэтому она могла носить одежду, и другие люди могли приближаться к ней без опасности, но капли дождя высыхали сразу, как только касались ее.

- Ваше Величество, - сказала она, - это несправедливо. Вы объявили амнистию всем, кто сражался за Чазара.

- И магам тоже, — ответила Шала. - Я отпущу их, когда порядок будет восстановлен. Но я восстанавливаю старые законы, регулирующие их поведение.

- Именно это и несправедливо. - Сказала Джесри.

- Мы только что пострадали магов потому, что их никто не контролировал, - отрезала Шала. - А у меня слишком много неотложных дел, чтобы спорить с тобой. Мой приказ остается в силе.

Пока Хасос и солдаты уводили пленников, маги свирепо смотрели на Оракса и Мералейн. Предатели! кричали их глаза. Предатели!

Иллюзионист и некромант вздрогнули, но выглядели встревоженными всего пару вздохов. На самом деле не имело значения, что им больше не было места в Лутчеке, даже среди народа, которого избегало большинство чессентцев. Как и Сон-лиин, они нашли новый дом среди Братства.

Джесри, бредущая назад к своим товарищам, выглядела поистине безутешной.

- Значит, все было напрасно. - Вздохнула она.

- Город только что разорвал сам себя на две части, - ответил Гаэдинн. - Шала считает, что людям нужно кого-то обвинить, чтобы они могли снова собраться вместе и стать одним народом. Поскольку все уже ненавидят магов, они прекрасно подходят для этой роли.

- Это неправильно. - Сказала Джерри.

- Но к тебе не имеет никакого отношения, - сказал он. – Только не теперь, когда ты вернулась назад, на свое место. Важно высосать из тебя огонь, и мы придумаем способ. Аот может помочь. Я полагаю, Мералейн и Оракс тоже.

Она просто посмотрела на него мгновение. Потом она сказала:

- Нет. Это не то, чего я хочу.

- О чем ты?

- Это изменение — единственное, что дало мне силу. Я прожила свою жизнь в страхе перед людьми… прикасающимися ко мне. Теперь они не смогут сделать этого.

- Но ты никогда не хотела быть такой

- Нет, и неудовлетворенность только усугубляла мои страдания, потому что, пока мое уродство было только в моей голове, я не могла принять его. Были времена, когда я чуть не сводила себя с ума, пытаясь преодолеть это, - она улыбнулась грустной маленькой улыбкой. — И сводила с ума тебя, пока закрывалась в своих мыслях. Но это уже позади. Если я урод внутри и снаружи, у меня нет другого выбора, кроме как научиться быть довольной этим. У нас, в конце концов, нет другого выбора, кроме как быть теми, кем мы всегда были, и не более того.

 - Я не позволю тебе отказаться от себя.

 - Абисс тебя побери, тебе никогда не понять! Это не твой выбор!

Она повернулась и пошла прочь.

- Она тебе не нужна, - подумала Сон-лиин. – Тебе нужен тот, кто сделает тебя счастливым.

* * * * *

Цера рассеянно нахмурилась, когда посмотрела в потолок. Аот поднялся с кровати, изогнулся, впился пальцами в ее ребра и пощекотал. Она попыталась вывернуться или схватить и обездвижить его запястья, но она не смогла ни того, ни другого. Он не остановился, пока у нее не кончился воздух и ее беспомощное хихиканье превратилось в легкие пыхтения.

- Это было жестоко. - Прохрипела она.

- Да ну? – ответил он. - Ты без колебаний нападешь на меня, когда мы занимаемся любовью, из-за чего я выгляжу как дурак до конца ночи.

- Это другое. - Сказала она и, видимо, сочла этот ответ достаточным.

- Так о чем ты думала? – Спросил он.

- Чессента и Высокий Имаскар, — сказала она. - Тимантер и Аканул. Они по-прежнему ненавидят друг друга. Даже без того, драконов, стравливающих их. Так какой смысл в том, что мы делали? Почему Хранителя это вообще волновало?

- Что ж, - сказал Аот, — если они и будут сражаться, то, по крайней мере, они сделают это потому, что хотят, а не потому, что драконы обманули их. Они не будут воевать так часто и свирепо, чтобы опустошить Восток и завоевать его. Кроме того, мы объединили Чессенту и Трескель и ослабили церковь Тиамат. Все это что-то да значит не так ли?

Она улыбнулась.

- Говоришь как истинный защитник Желтого Солнца.

Аот фыркнул:

- Я же говорил тебе, что никогда не «работал» на Амаунатора. Я хотел сохранить Братство и восстановить нашу репутацию, что я и сделал. Все знают о победах, которые мы одержали в последнее время. Толпа людей из Лутчека хочет вступить в Братство. Я получил благодарность коронованных глав Чессенты, Тимантера, Аканула и Высокого Имаскара. Они все обратятся ко мне, когда снова будут готовы к войне.

Цера улыбнулась и покачала головой, и один из ее взлохмаченных желтых локонов упал ей на лоб.

- Я знаю, что это не единственная причина, по которой ты все это сделал.

Он вздохнул.

- Ты права, но это все равно не для того, чтобы угодить Богу, разве что косвенно. Я понимаю, что ты не могла даже подумать о том, чтобы отказаться от своих обязанностей, когда вокруг все обратилось хаосом, но теперь, когда все кончилось, ты пойдешь со мной, когда придет время двигаться дальше?

Одно мгновение она смотрела на него. Затем она сказала:

- Поскольку Даэльрик мертв, некоторые люди говорят, что я должна быть Солнечной Леди Чессенты.

 Он вздохнул.

- Ох.

 — Но я не сказала им «да»! Я должна медитировать и молиться. Выяснить, чего хочу я и чего хочет Амаунатор, - она коснулась его щеки. – И каков бы ни был ответ, сейчас мы вместе.

Он улыбнулся.

- Да.

Он взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.

* * * * *

Кхорин изучал скалы Драковира, пока он и его товарищи спускались вниз по спирали. Насколько он мог видеть, в засаде не было ни одного врага, но это не исключало того, что засада могла быть. По словам Челнадатилара и других драконов-драгоценных камней, в туннелях, усеивавших гранитные стены центральной чаши, было место для десятков драконов и сотен их слуг, поэтому дварф не сводил глаз со скал с того момента, как Айрон спустил его на уступ. Он заметил, что Аот, Джет, Гаэдинн, Джесри, Медраш и Баласар делают то же самое.

Но ничто не выпрыгнуло и не напало на них. Вместо этого воздух наполнился запахом дыма и гари, а в устье одной из пещер появилась пара светящихся красных глаз.

- Некоторым из вас здесь не место. - Прошептал шипящий голос.

- Они здесь потому, что их пригласили драконы, — ответил Астаналан. Даже в сгущающихся сумерках его плоть сияла, как будто он действительно был собран из изумрудов. - Выходи, Бримстоун. Нам есть что обсудить.

Дракон с красными пятнышками на угольно-черной чешуе прокрался на выступ, и скалы позади него заслонял лучи заходящего солнца. Рядом с ним шла драконорожденная с посохом на плече. Кхорин предположил, что она Ананта, хранительница парящего острова.

Бримстоун неторопливо повернул голову, увидев множество драконов, воинов, волшебников, грифонов и других существ, смотрящих на него с разных точек естественного амфитеатра. Его взгляд остановился на Аоте и Цере.

- Это вы нарушили правила. - Сказал он.

- Да. - Ответил Аот.

- Тогда за ваши жизни можно получить бонус, — сказал Бримстоун. Он посмотрел на других драконов. - Это была искусная игра - предать Аласклербанбастоса и Чазара и заставить этих людей помочь вам убить их. Но есть еще много очков, которые можно заработать за их убийство. Более того, так вы защитите игру.

Кхорин схватил свой топор и огляделся, чтобы посмотреть, не примет ли кто-нибудь из драконов предложение Бримстоуна. Никто не захотел. Они просто смотрели на него.

- Нет? - спросил вампир. - Никто? Я так понимаю, вы воображаете, что паладин освободил вас от каких-то чар. Но наверняка вы помните красоту игры, её увлекательность. Какими живыми вы себя чувствовали, разрабатывая свои стратегии.

- Да, — пророкотал Домборкойх. Сапфировый дракон держал обрубок своей передней лапы над землей. - Но и яд может быть сладким на вкус.

- Мы признаем вас одним из спасителей нашего вида, — сказал Челнадатилар. — Это и святость Драковира - вот почему мы не напали на тебя просто так.

Бримстоун ухмыльнулся, обнажив два своих верхних клыка.

- А я-то думал, что это потому, что вы все еще не знаете всех секретов, что я привез с собой с севера.

- Не важничайте, - прогремел золотой дракон. - Мы признаем, что мы в долгу перед вами. Но даже если один благодетель спас нас от безумия, это не значит, что мы позволим ему вовлечь нас в другое.

- Другими словами, - сказал Аот, - заканчивай свою игру. Раствори заклинание, которое ты наложил на других игроков.

- Может оказаться, - прошептал Бримстоун, - что многие из них все равно захотят играть.

- Очень жаль, - сказал Аот, - что состязание не может продолжаться без судьи и секретаря, ролей, от которых ты откажешься и никогда больше не возьмешь. В противном случае мы выследим тебя и убьем.

Бримстоун усмехнулся.

- Хорошо. Тем более после такой угрозы. Дай мне минутку.

Шипя слова силы, он нацарапал глифы на скале под своей лапой. Каждая вспыхивала красным, белым, синим, зеленым или черным светом, когда он заканчивал вырисовывать ее. Кхорин наблюдал за драконом еще более внимательно, чем раньше, потому что понятия не имел, что делает это существо, хотя и чувствовал себя уверенным из-за того, что Джесри, Аот и другие маги выглядели сосредоточенными, но не встревоженными.

Когда Бримстоун начертил последнюю руну, сила устремилась наружу и разошлась в разные стороны, как рябь в пруду, куда кто-то уронил камень. Кхорин не мог ни увидеть, ни ощутить её обычным способом, потому что, как он полагал, она поразила его дух, а не плоть. Но все же это потрясло его.

- Вот, - сказал Бримстоун. - Вы удовлетворены?

Баласар повернулся к Медрашу и спросил:

- Удовлетворены?

- Да, — сказал паладин. - Я почувствовал, как сила Тиамат увядает.

- Тогда я думаю, что мы закончили, — сказал Бримстоун, — и я чувствую, что солнце скрылось за горизонтом. Так что, если вы меня извините, я пойду.

- Одну минутку. - Сказал Аот.

- Да-да?

- Ты не выглядишь таким уж расстроенным из-за того, что мы испортили твою игру.

- Я редко объясняюсь с меньшими существами, - сказал Бримстоун. - Но ради интереса давайте представим, что на самом деле я не был беспристрастным арбитром турнира. Предположим, я тоже играл, и моей целью было убить или хотя бы ослабить Чазара, Скутосина, Гестаниус и Аласклербанбастоса. Это имело бы смысл, не так ли? Они были самыми сильными драконами в этой части мира. Вряд ли кто-то из нас добился бы могущества, пока они сидели на своих кучках. Но сейчас их нет. А что, если это потому, что я манипулировал выбранными пешками, чтобы уничтожить их, а эти пешки даже не подозревали, что работают на меня? Учитывая все вышесказанное – у меня не так много причин унывать, не так ли?

- А все именно так, как ты описал? – Спросил Аот.

- О нет, конечно, нет. Как правильно заметил Челнадатилар, я спаситель рода драконов, а как может спаситель опускаться до обмана? Остерегайтесь Аласклербанбастоса, капитан. Если вы не уничтожите его филактерию, однажды он может вернуться, - Бримстоун ухмыльнулся. - Если подумать, я тоже мог бы, и, возможно, в ту ночь у вас не будет такого грозного собрания союзников, готовых помочь вам.

- Возможно, они мне не понадобятся. - Ответил Аот.

Бримстоун кивнул Ананте.

- До свидания, миледи. Надеюсь, я не был слишком неприятным гостем.

Он повернулся, прошел обратно в туннель, свернул за поворот и исчез.

- Ну, — сказал Гаэдинн, — это было интересно.

- Не обращайте внимания ни на его красивые речи, ни на угрозы, — сказал Медраш. - Он просто хотел спасти свою гордость и забрать радость от нашей победы. А это именно победа. Мы сделали все, что планировали.

- А это значит, что мы можем идти домой. - Сказал Баласар.

- Тогда я думаю, что на этот раз это действительно прощание, - сказал Кхорин. Он и драконорожденные слезли со своих летучих мышей, чтобы обменяться рукопожатиями. – Если вы увидите наших товарищей из Платиновой Когорты, передайте им мои наилучшие пожелания.

- О, мы их увидим, - сказал Баласар. - Торм велел Медрашу назначить себя их защитником.

Медраш нахмурился, как будто его брат по клану раскрыл что-то неловкое.

- Нет. «Защитник» - это преувеличение. Но со временем те, кто раньше презирал Когорту, могут забыть, как хорошо они сражались с великанами. Им может понадобиться кто-то, кто не является поклонником дракона, чтобы высказаться за них.

 - А я, - сказал Баласар, - намерен погрязнуть в праздности и разврате. - Бири фыркнул и усмехнулся. - Я имею в виду, женатым, конечно.

Настали последние мгновения прощания. Затем драконорожденные снова забрались на своих летучих мышей - ту, что пережила битву с Чазаром, и двух, которых они позаимствовали, когда Перра добралась до Лутчека – после чего животные взмыли в воздух.

Все остальные смотрели, как тимантерцы исчезают во мраке. Затем Мералейн с бледным лицом и в  темной одежде, которая каким-то образом была почти невидима даже для глаз гнома, сказала:

- Забавно.

- Что? - Спросил Оракс.

- Мы никогда не узнаем, действительно ли Бримстоун использовал нас в качестве своего оружия. И мы не знаем – не проводятся ли сейчас в мире другие ксорвинтаала. Даже если Бримстоун считает, что он открыл секрет, который все остальные не знали, это не обязательно делает его таковым. В конце концов, может ли хоть кто-то знать – делает ли он свой осознанный выбор, или просто действует по указке неведомого игрока, как пешка, передвигающаяся по доске.

Кхорин сердито посмотрел на Оракса.

- Ради Танцора, поцелуй девушку. Или дай ей выпить. Что угодно, лишь бы заткнуть ее.

О ПЕРЕВОДЕ

Перевод выполнен командой форума «Долина Теней» (shadowdale.ru), посвящённого переводам художественной и игровой литературы по сеттингу Dungeons & Dragons “ForgottenRealms”. Перевод выполнен на некоммерческой основе и не предназначен для продажи.

Переводчик: PyPPen

Русская обложка: nikola26

Вёрстка и форматирование: nikola26

Спонсоры перевода: Алексей Кузьмин, larik

Если во время чтения Вы обнаружили какие-то огрехи, замечания, стилистические неточности, то прошу отписать о них на shadowdale.ru.

Регистрируйтесь на нашем сайте abeir-toril.ru и форуме shadowdale.ru — новые книги вас будут ждать только там.

Спасибо!