Варя битый час сидела в аэропорту захудалого городишка, названия которого даже не упомнишь. Рейс опять откладывался, а гнусавый голос диспетчера раздражал сильнее усталости и жалости к себе. Разгулявшаяся вьюга всё никак не пускала и без того еле державшуюся на ногах девушку домой. Хоть на перекладных добирайся. Вынужденная посадка на край мира была последней каплей в череде неприятностей. Ни едва тёплый растворимый кофе, ни пирожок с повидлом не радовали. Только танцующая свой невообразимо прекрасный танец метель, за которой Варя наблюдала в большие стеклянные окна, хоть ненадолго успокаивала и приободряла.
«Вот бы маминых булочек с корицей» – тяжёлый, уставший вздох девушки эхом разошёлся по пустому аэропорту. Практически полночь. Все пассажиры куда-то разбрелись в поисках провианта или пристанища на ночь. Остались только скучающий охранник возле входа, сама Варя да тётенька-буфетчица, которая второпях собиралась покинуть их весёлую компанию, и уже облачалась в видавшую виды шубейку.
– Я вас не потесню? – Варя даже встрепенулась от неожиданности. Кто посмел нарушить эту тихую идиллию столика на двоих возле буфета? Взгляд остановился на седовласом старичке в стильном пальто и берете. «Довольно необычное сочетание для наших широт», – подумалось девушке. Хотя говорил незнакомец совершенно без акцента. Да и что делать иностранцу в уездном городе N?
– Нет, ну что вы, буду только рада компании, – почему-то глядя на старика захотелось тепло улыбнуться. Варя поспешно убрала живописно разбросанные фантики от конфет и мимоходом поправила бумажные васильки в расписной вазочке под гжель. – Вы тоже ждёте следующий рейс?
– Нет, я уже дома. Жду, когда непогода уляжется и меня дочка заберёт, – старик, прихрамывая обошел стол и сел напротив Вари.
–А вот мне не судьба сегодня домой попасть, – вмиг погрустнела Варя, хотя и обрадовалась за старика, что хотя бы он через час-другой будет возле домашнего очага и спать в своей постели.
– Вы верите в судьбу? – старик почему-то удивился.
– А как же в неё не верить? Жаль только, что не дано знать заранее, что там уготовано. Месяц назад я бы не отказалась от парочки подсказок.
– Хм, – старик ловко поправил берет и подсел ближе, – значит, вы думаете, что никак не можете повлиять на свою судьбу?
– А как тут не думать? Буквально за одну неделю вся жизнь полетела в тартарары. Уволили с работы, предал любимый человек…Наконец застряла непонятно где и на сколько. Как тут не уверовать в злой рок? – зря Варя разоткровенничалась и вспомнила все то, от чего сейчас так отчаянно бежала. Нервишки и так шалят из-за вынужденной посадки. Хоть Валерианку пей. Девушка даже раздраженно отодвинула стаканчик с почти нетронутым кофе.
– Может не такой и злой, и не такой уж и рок? Мало кто знает, а тем более верит, что всё в его руках, в том числе и судьба. Может жизнь вам даёт шанс понять это? – в тёплом взгляде старика сверкнуло что-то таинственное.
– Это вы о чём?
– Говорят давным-давно в этих местах, в чаще леса жили три сестры. В простонародье суденицы. Их мало кто видел и знал, но они знали все о всех и наблюдали за каждым с самого их рождения. Не знали только ничего о своей судьбе. Это знание было от них сокрыто.
С первым вздохом младенца начиналась пряжа судьбы из нитей прошлого, настоящего и будущего. Сестры умело ткали узоры жизни, до тех пор, пока моток пряжи не заканчивался
– Какая красивая легенда, – Варя страсть как любила легенды, сказки. Даже сейчас на книжной полке держала несколько сборников сказок. Ну и что, что взрослая уже? В любом возрасте не возбраняется верить в сказки, – Но она лишь подтверждает, что где-то свыше все уже нам уготовано.
– Не спеши делать выводы, дитя. Это лишь начало истории, – хитро прищурился старик. – Судениц почитали и каждый год возносили им дары за неустанный труд. Каждый верил в их справедливость и благосклонность. Но были и недовольные. Те, кто считал свою судьбу незаслуженной и несправедливой. Обделенные милостью судениц, пытались силой или хитростью изменить свою судьбу: нить жизни врага раньше положенного обрезать, веретено сломать, или рисунок поправить. Всякое случалось.
Попасть в гости к суденицам было не простой задачей. Никто по доброй воле уж точно бы не решился отправиться в самые темные и суровые леса, где всякая нечисть водится, охочая душой человеческой поживиться. Но алчность и жадность еще и не на такое толкали люд. Да только никто из гостей живым так и не возвращался.
Жил в те времена в далекой деревне добрый молодец Данило. Вот как есть добрый и к односельчанам, и к животине. Жил скромно, но честно и трудолюбиво. Всего в жизни хватало, хоть и сиротою остался рано. Только сестра младшенькая грела душу и радовала. Так вдвоем и трудились. Уважали и помогали брат с сестрою старшим, почитали старые традиции и судениц. Приносили им на опушку леса то яблок из сада, то орехи и ягоды из леса, то пряников и калачей, коли праздник какой.
И все бы хорошо, живи и радуйся. Да только на деревню часто вражины стали совершать набеги. И без того бедный народ грабили, да девиц на выданье в плен забирали. Вот и сестрицу Данилы младшенькую в плен увели. Одна-одинёшенька его кровинушка на всем белом свете осталась. Отец в боях сгинул давно, а мать еще при родах отошла в мир иной. Прервали суденицы нить её жизни. Но Данило не озлобился ни разу, ни на ткачих, ни на судьбу, вот только теперь за сестру боялся. Не знал, что же делать, как Олесю вызволить. И с отчаянья пошёл один в логово басурманское, честь по чести вопрос решить. Схватили Данилу у самого бивака, обнесенного частоколом, и сразу к темнику повели.
– Так чего тебе надобно? Али такой смелый, али жизнь наскучила? – темник сидел у огня и точил аккуратно саблю.
– Освободи сестру мою, Олесю! Она одна у меня осталась.
Темник раскатисто расхохотался, аж пламя в костре встрепенулось.
– И что взамен предложишь?
– Забирай меня если хочешь, только сестренку отпусти.
– Нет, так дело не пойдёт. Мне кой-чего другое надобно. Слыхал я, что у вас тут где-то суденицы живут и судьбы ткут.
– Так и есть, – кивнул Данило.
– Так вот, давно мы их ищем. Всё никак найти не можем. Столько девиц переловили, столько деревень спалили, а все без толку. Если поможешь их отыскать и достанешь мне одну вещицу, то так и быть – отпущу твою сестру и тебе жизнь сохраню.
–Да кто ж его знает, где сестры-суденицы то живут. Их никто никогда в глаза не видывал.
– А ты постарайся, поищи как следует. И добудь моток нитей моей жизни. Без нитей можешь даже не возвращаться. Не видать твоей сестре свободы, а деревню вашу испепелим дотла, если до новой луны не управишься.
Ничего не оставалось Даниле, как отправиться на поиски судениц. Только вот, где их искать, он и вправду не знал. Единственный кто хоть что-то мог о ткачихах рассказать был старый, слепой знахарь. Он жил аккурат на опушке дремучего леса, был нелюдим и практически ни с кем не общался, только больным и немощным помогал. Поговаривали, что это после встречи с одной из судениц он ослеп. Настолько ослепительно красивой та была или чего погорше с ним приключилось. Так никто и не знал. Да только он был единственный, кто живым из гостин вернулся.
Данило собрал скудный харч в путь: сухари да пару яблок. И отправился прямиком к знахарю за подсказками.
Старик не шибко обрадовался гостью, заслышав его приход еще из далека. Хоть и незрячий, а слух и нюх, как у добра молодца.
– Не шел бы ты, Данилко, на встречу своей погибели, – с порога встретил храбреца знахарь, – суденицы на то и суденицы, что им до нас, до людей особо нет дела. Знай ткут себе и ткут, без чувств и сострадания. Послушай старика, не повторяй моих ошибок. Не справиться тебе с судьбой.
– Выбора то у меня нет, сестру и деревню спасать нужно. А судьба – девица ладная, с ней не справляться, а миловаться надобно.
– Ну коли так, – молвил старик, – ступай в самую темную чащу леса, да судьбу свою кликай. А там и сестры-суденицы сами тебя найдут. Только ты не поддавайся коли чудищ узреешь страшных, да кикимор болотных или девиц красных. И спать не смей, а то уснешь на веки вечные, там в лесу и останешься. Суденицы так любят гостей встречать и на смекалку проверять. Не верь глазам своим. Только сердцу. Я вот глазам поверил, их и лишился.
– Благодарствую, старче, за наказ, и низкий поклон бью челом, – Данило расправил плечи и смело шагнул за порог прямо в объятья леса.
Старик лишь задумчиво почесал длинную бороду и перекрестил хлопца на удачу. Жалко его. Да только так и предначертано было, выткано на полотне жизни.
Шёл Данило день, другой. Лес становился стеной непроходимой, а голод верным спутником. Сгущались тени и все окутывал морок. Разносились то тут, то там уханье сов да волчьи заунывные напевы.
– Где же вы, суденицы! – ветер подхватывал и разносил по всем полям и лесам хриплый, надрывающийся голос Данилы, – хватит играть со мной в прятки, я не уйду пока не явитесь передо мной!
Устал Данило в пути, глаза сами собою смыкались. Да только спать нельзя. Уснет – тут и сгинет. Вдруг в шелесте листьев почудился голос девичий, ласковый такой, тонкий.
– Приляг, Данилко, на мягкую травушку, укройся мятой и барвинком. Спи, спи сладко…шшшш….
И так мягко шепчет, что Данило сам не понял, как очутился на траве и начал проваливаться в сон. Уже в полудреме вспомнился образ старика и его наказ не спать ни при каких условиях. Данило подскочил как ужаленный:
– Не проведете, слышите! На том свете высплюсь.
Теперь уже в шелесте листьев чудился заливистый смех, как колокольчик или чистая родниковая вода. А следом из всех теней показались чудища. Они кидались из стороны в сторону, злобно сверкали пустыми глазницами да гнилыми клыками. Завывали похлеще волков и размахивали когтищами в локоть длиной. Данила не на шутку испугался, даже крестик из-за пазухи достал. А потом бросился бежать во весь опор. Да только голос девичий никуда не делся, теперь жалобно звал на помощь. Просил от чудищ спасти.
– Спасите, помогите! – доносилось из-под каждого кустика, из-под каждой травинки.
– Где ж ты девица? – Данило метался в потемках, но не видно было ни зги. Только глазища чудищ горящие в темноте. Аж заслышал Данило совсем рядом всхлипывания, да такие горькие, аж сердце кровью обливалось. И заприметил наконец-то в кустах шиповника еле различимую, хрупкую девичью фигурку. Бросился к ней на помощь, да только рукой прикоснулся, аж девица превратилась в клыкастое чудовище и бросилась на сердобольного хлопца.
Не успел Данило опомниться, как выбежал на небольшую лужайку, где перед ним словно из-под земли выросла избушка. На вид совсем заброшенная – покосилась на один бок, дыры зияют.
Данило рванула на себя хлипкую деревянную дверцу обветшавшего домика и остановилась на пороге.
В воздухе витал аромат свежего сена и пугливой лаванды. Даже морозная свежесть первого снега почудилась. Молодец вдохнул полной грудью и сон как рукой сняло. Это место, казалось, вне времени и пространства, а там, где встречается прошлое, настоящее и будущее.
Седовласая старуха сидела на промерзлой земле, едва прикрытой дымкой инея, и ловко орудовала веретеном. Она задумчиво что-то в нем созерцала и словно чего-то или кого-то ждала. Шальной ветер играл серебром ее волос и лоскутами обветшавшей ткани, прикрывавшей нагое тело вместо платья. В котелке над очагом что-то булькало и довольно аппетитно пахло. У Данило аж желудок свело, вспомнив, что не ел несколько дней.
– Входи, добрый молодец. Гостем будешь. Не топчись у порога, в ногах правды нет, – прошамкала старуха, не отвлекаясь от дел.
И тут-то Данило понял, озираясь в сторону леса, что чудища, словно гончие, добычу прямиком в силки загнали. Спохватился Данило, да вспомнил слова старого знахаря: «Не верь глазам своим». Еще раз пригляделся к старухе и сразу узрел прекрасную деву в длинных белых одеяниях. Хитрить сестрицы надумали. Ну что ж, так и мы бывалые. Данило расправил плечи и уже без тени страха вошел в дом.
– Бабушка, говорят где-то в этом лесу суденицы живут. Может знаете, видели, где сестер сыскать?
– Погибели ищешь, добрый молодец. Неравные дают они людям судьбы: у одних вся жизнь в довольстве и почёте, у других, сколько ни бейся, ни доли, ни воли. У одних жизнь длинная, у других – короткая. За что ж их почитать и встречи искать? Их бояться надобно, – молвила старуха.
– Справедливости не боюсь, а мастериц уважаю. Чего ж их боятся?
– То ли глупый, то ли смелый, – хмыкнула старуха, – Поешь и ложись спать – устал с дороги, утро вечера мудренее.
– Не голоден я, бабуся, благодарствую, – хитрые сестрицы, да он хитрее.
Данило глаз не сомкнул всю ночь, памятуя наказ мудрого знахаря. А старуха с первым проблеском луны куда-то ушла. А утром ни свет, ни зоря под её личиной явилась уже другая златовласая прелестница.
– Так зачем судениц ищешь, добрый молодец? – молвила старуха, накладывая в тарелку еще дымящуюся кашу, а на столе, устланном домотканой скатертью, уже красовалась крынка парного молока, ломоть хлеба да медовые соты, – Судьбы лучшей просить или богатств несметных?
От такой хлебосольности Данило не устоял и умял все подчистую, даже крошек не оставил. Казалось, что такой вкусной еды никогда в жизни не ел. Да вот только сил не прибавилось, а еще пуще прежнего в сон потянуло.
– Пришёл просить не для себя, а отдать нить судьбы темника басурманского.
Старуха расхохоталась, да так громко и звонко, что пол-леса перепугала: зверюшек сонных, да птиц дремлющих.
– А чего же темник сам не явился? Негоже свою судьбу в чужие руки отдавать.
– Оно то так, бабуся, да только судьба сестренки моей и целой деревни в его руках. Сам найти ткачих не мог, вот меня и послал. А коли без судьбы его вернусь, грозится казнить всех и деревню сжечь. Не могу я домой воротится с пустыми руками.
– Суденицы показываются только людям с добрым сердцем и чистыми помыслами. Слушай, – подошла ближе старуха, —можно и по-другому сделать. Нить жизни темника обрезать и дело с концом, у меня как раз есть заколдованные ножницы, – на ладони старухи полыхнуло яркое пламя и появились небольшие ножницы, с вензелями да самоцветами.
– Не по чести это, бабусь. Хоть и басурманин он, но раз обещал, то слово сдержу. Да и кто дал мне право жизнь чужую обрывать, – а глаза все смыкаются, веки тяжелеют, в голове туман.
– Хм, бесстрашный, честный даже со врагами. Не то, что некоторые… Не часто в наши края гости наведываются. Много лет назад являлся тут один храбрец, много прыти, да мало веры было. Не видел ничего дальше своего носа. Так слепым и воротился, – заговорила старуха. Не уж-то о знахаре готовит? Насторожился Данило и вспомнил зачем в лес пожаловал.
– Так не подскажете, где судениц-то искать? А то пора в путь-дорогу…– Данило глянул за окно, а там опять сумерки и луна стыдливо за тучи прячется. Даже не заметил, как день прошел, или опять чары какие?
– Ложись спать, милок. Вон совсем притомился. А завтра все тебе покажу и расскажу.
В этот раз как Данило не старался, а сон его всё-таки одолел. И сны такие красочные, яркие, как в заправду: три старухи странные хороводы водили вокруг него, да песни пели. Аж кровь в жилах стыла. И опять Данило вспомнил, что нет веры глазам. Пригляделся, а вокруг него три девы-красавицы кружат, запутать хотят, с ума-разума свести и из сна не выпускать. Собрал Данило всю волю в кулак и молвил:
– Хватит уже, суденицы, хватит родимые! Я не со злым умыслом пришел. Узнал вас под личиною. Не губите, а лучше помогите.
Рассмеялись хором сестрицы.
– Узнал значит. Несдобровать тебе, Данило. Тут с нами навечно и останешься, – старшая сестра молвила и даже ножницами волшебными сверкнула, чтобы нить жизни его оборвать.
– Сестрицы, миленькие, не губите парубка, – вступилась младшенькая. В чертах тонких Данило признал ту самую девицу, которую от чудищ спасал, да которая сама его чуть не съела. – Пусть лучше докажет, что достоит прошения, коли за этим пришёл.
– Тогда сама и водись с ним. Нам некогда, судьбы ткань надобно. А то вон и рассвет близится, вот и решим его судьбу с первыми петухами.
На том и порешили. Завела младшая суденица Данилу на берег скалистый озера Надежд, что за грозным лесом разлилось темными водами. Там все людские надежды и мечты гинули. Некоторые от лени, а большинство от неверия. Веру терять раньше времени, это как время терять без веры. Хотя бы в себя самого. Любила младшая суденица к озеру приходить изредка, да поплакать над горькими людскими утратами.
– Горестно мне, Данило, что вы столько своих мечтаний вот здесь хороните, – молвила девица, – и жизни боитесь, и мечтать разучились. Эх…Но ты не теряешь надежду и веру в свои мечты. Вот за это мне и приглянулся. Загадаю я тебе три загадки. Если справишься, – отпустим тебя с миром и щедро одарим. А ежели нет – то вместе с надеждами полетишь со скалы.
Кивнул, соглашаясь Данило. А куда деваться?
– Слушай первую загадку: лучше, чем Бог, страшнее, чем бес, есть у бедняка, но нет у богача, если это съесть, то можно умереть.
Призадумался хлопец. Посмотрел на звездное небо, затем в темень озера. И заговорил:
– Нет ничего лучше Бога, нет ничего страшнее беса. У бедняков нет ничего, а у богатых есть все. Если ничего не есть, то можно умереть. Значит ответ на твою загадку – ничего.
Сверкнула глазами суденица, то ли с угрозой, то ли с восхищением.
– Ну хорошо. Слушай вторую. Изловил царь мудреца, которого сильно невзлюбил за всякую крамолу и желал ему смерти. Мудрец смирился с судьбой и принял смертный приговор. Да только попросил царя-батюшку прилюдно дать обещание, что как именно смертельный приговор будет приведен в исполнение, мудрец выберет сам. Царь не увидал подвоха и дар прилюдно слово. Да только сразу же был вынужден отпустить мудреца. Как именно пожелал умереть тот?
Нахмурился Данило. Одна загадка сложнее другой. Присел даже на самом краешке скалы. Подумал о жизни и говорит:
– Столько люду умирает от болезней, ран в сражениях. Самая благословенная смерть – умереть от старости. Мудрец на то и мудрец, чтобы прожить столько отмеряно свыше, а не власть держателями на земле.
Заулыбалась младшенькая:
– Своими речами и мудрецу не уступаешь. Вон уж багрянец в неба гладь вливается, мало тебе времени есть подумать над третьей загадкой. Так что, слушай. На море-океане, на острове-Буяне сидит птица да божится, что везде бывала, все в мире видала: и царя в царь-граде, деву в горнице, старца в келье, дитя в колыбели. Кто такая та птица?
– Ну и загадки у тебя девица. Что-то мне подсказывает, что та птица, так и быть везде бывала и все видала, только вот в вашу избушку так и не заглядывала. Смертушка та птица родимая. Сестрица ваша двоюродная.
– Всякая родня бывает. Когда-то и мы свидимся, – суденица окинула взором озеро и взяла Данилу за руку, – а теперь и домой пора.
С первыми лучами солнца суденица с Данилом воротились в избу. Там уже их ждали, с хлебом-солью встречали.
– Так чего для себя просить будешь, Данило? В будущее заглянуть хочешь или невесту-прелестницу тебе в судьбу вплести? – вкрадчиво спросила младшая из сестер, которая и заступилась за него. Данило поглядел теперь ясными глазами на нее и что-то в груди сжалось. Хотел попросить. Да то, что действительно хотел, вряд ли дадут.
– Мне для себя ничего не надобно. Что проку с того будущего коли его не изменить, а невеста…, – Данило как-то задумчиво на младшую суденицу зыркнул, – если судьба, то и так встретится.
– Странный ты хлопец, Данило, – молвила старшая из сестер. – Совсем на человека не похож с его слабостями: лживостью, жадностью, завистью… За твою смелость и честность мы приготовили тебе подарок.
– Даруем тебе право вершись свою судьбу самому, – заговорила средняя сестра, с которой Данило на второй день в избе говорил, – по собственному разумению и хотению. Распоряжайся даром мудро.
В миг возле ног Данила засверкал всеми оттенками багрянца моток нитей его судьбы. Данило сразу же почувствовал незримую связь, сердце подсказывало, что это именно его жизнь, его судьба.
– Бери, не бойся. Теперь все в твоих руках. Бери и ступай. Отпускаем тебя с миром.
– А как же темник…, – не мог Данило уйти, зная, что ожидает Олесю и всю деревню.
– А у темника своя судьба и ей суждено свершиться. Возвращайся в деревню. Больше ваши края никакая нечисть не тронет. И Олесе счастливая жизнь уготована. Ступай-ступай, – молвила старшая суденица. Только младшая стояла в углу и помалкивала.
Данило вернулся в деревню. И узнал, что княжеские войска разгромили вражин, а пленников, в том числе и сестру его вызволили да вернули домой в целости и сохранности. И все бы ничего, живы и радуйся. Только вот сердцу не прикажешь. Запала в душу суденица младшенькая. И днем, и ночью покоя не дает. Не выдержал добрый молодец и решил на озеро Надежд воротиться, а вдруг судьба опять суденицу повстречать.
Долго шел. Счет времени потерял. Сил уже не было. Только одна надежда грела: опять посмотреть в ясные очи девицы, да за руку взять нежную. Коли веришь и не теряешь надежду, все непременно сбудется.
Суденица тоже каждый день приходила на скалы возле озера, где загадки загадывала, и наконец-то дождалась суженого:
– Вот и свиделись, Данилушка. Не знала воротишься ли. Свою судьбу мне знать не положено. Да только сердце верило и ждало.
С тех пор Данило сам ткал полотно своей судьбы вместе с женой красавицей. И помогал ткать другим. Разносил молву по всем усюдам, что суденицы ткут судьбу только за тех, кто сам не хочет ее вершить, кто боится взять все в свои руки и теряет надежду, веру раньше времени.
Вот и сказке конец, а кто слушал молодец.
Варя аж в ладошки хлопнула от восторга:
– До чего же красивая и поучительная история! Никогда такой не слышала, – она даже не заметила, как пролетели несколько часов. До того ее вниманием завладела история и таинственный рассказчик.
– Местные сказания всегда уму-разуму учат. В нашей семье эта легенда из поколения в поколение передается. Так что, не бойтесь взять в свои руки нити судьбы, когда придёт время, – старик поправил берет, лукаво улыбнулся и по-отечески обнял Варю. – Ну, а мне пора домой, вьюга закончилась. Думаю, скоро и ваш рейс объявят. Старик неспешно пошаркал к выходу, а Варя так и осталась стоять в каком-то растерянном, но одухотворенном состоянии. Ей опять, как в детстве, захотелось верить в сказки.
Вдруг Варя почувствовала какой-то толчок и опустила глаза вниз. Возле ног лежал увесистый клубок ниток. Девушка аж вздрогнула, пребывая ещё под впечатлением от рассказа старика. Откуда пряжа? Посреди ночи в аэропорту? А вслед за клубком показался британец. То есть кот породы британец, который несся во весь опор прямо на яркий клубок, грозя заодно цапнуть и Варину ногу.
– Васька! Да, куда ж ты драпанул, проказник! – следом за котом бежал молодой, довольно симпатичный человек. – Простите! Удрал шкодник с переноски и захватил любимую игрушку в придачу. Тоже устал ждать. Лапы захотел размять. Он и самолёты не сильно любит, но мужественно терпел. Вы нас простите…
Парень поднял недовольного беглеца на руки и наконец-то взглянул на девушку. Ясные, голубые глаза манили глубиной, как горные озера. В них хотелось утонуть и забыться. Казалось, такой красоты он никогда не видел. Что-то неуловимо родное и близкое было в этой незнакомке.
Варя подняла растрёпанный моток ниток и застыла на месте. Растерянный взгляд блуждал по знакомым чертам лица. Кажется, этот незнакомец был до боли знаком. Может, из прошлой жизни? Девушка неуверенно сделала шаг вперед. Шаг на встречу судьбе, на встречу жизни и новой любви.
Все всегда начинается с первого шага, с первого взгляда, с первого стежка на полотне… Главное решиться на этот самый первый шаг и довериться судьбе.
А ты веришь в судьбу?
