положить. Пусть на том свете кушает, – всхлипывая предлагает она.
– Того света нет – твердо ответил Бориска. – опять у тебя бабушкины сказки на уме.
– Ну и пусть что нет, а если он оживет, ему есть захочется.
– Мертвые не оживают. – уверенно вмешался Виталик.
– Как же, не оживают? – удивился Бориска- ты что фильм "Живые мертвецы» не смотрел?
– Так это кино. – продолжал рассуждать Виталик, дуя на тарелочку с горячим чаем, – Это ужасы. Там все возможно. Это специально для страха снимают. Нас, зрителей, напугать. А здесь все. Умер ёжик. Не нужны ему кусочки твоей ватрушки.
– А я вот верю, – прошамкала бабка Матрена, поглаживая Аленку по кудрявой головке, – в Царствие Небесное верю.
Чай допивали молча. Да и о чем говорить, когда печаль, когда поминки.
Хлопнула дверь. Морозный воздух мягкой волной докатился до самовара.
– Ну, что груштим? – раздался бас дяди Коли, соседа с Лесной улицы.
Дяде Коле, недавно на ферме, где он ветеринаром работает, дверью зуб выбило. А в город ехать далеко. так пока и ходит. Шепелявит. Букву Ш вместо буквы С говорит. И хотя старается букву С выговаривать, да не всегда получается.
– Да несчастье у них, – грустно улыбнулась мама, – ёжик умер.
– Да, это горе, – по сочувствовал дядя Кодя, снимая шапку и подсаживаясь к столу.
Погладил по головке грустного Виталика и, принимая чашку чая из рук Виталькиной мамы спросил:
– А где жил ежик-то?
– Да переселили мы его недельку назад в сени, там и жил, – ответила мама, подавая чашку с калачами.
Посидели. Помолчали. Попили чай.
–Да, – вдруг спросил дядя Коля, – в сенках – то ему холодновато будет.
– Так ёжик же он, – на свежем воздухе пусть и живет- ответила мама.
– Швежий воздух – это хорошо, – задумчиво произнес дядя Коля- – для детишек хорошо. Но ведь зима сейчас. А зимой многие звери что? – сделал паузу дядя Коля и вопросительно посмотрел на ребят.
Борис с Виталиком переглянулись. А ведь и правда.
– Слушай, Бориска, – шепнул на ухо Виталик, – а может и наш ёжик тоже, как медведи, ну того, как бы это в спячку впал?
Охваченные такой неожиданной догадкой ребята побежали к печке, открыли коробку, а там фыркал и возился недовольный теснотой, да всяким тряпками их лучший друг и питомец Петя.
Все так обрадовались, что даже кто-то крикнул:
– Ура, жив ёжик!' Отогрелся!
Лишь маленькая сестричка Бориса продолжала плакать.
Но теперь уже от радости.
–Свят, свят свят, – крестилась старая бабка.
Но её никто не слушал.
Уже все крутились возле ожившего ежика. Но сначала накормили теплым молочком.
С тех пор домик ежика не выносили в холодные сени. И жил он тут же у печки, которая своим теплом и спасла его.
А как наступила весна, всей гурьбой отнести Петю в лес.
Там у него и мама с папой, и друзья, и подружки, такие же колючие, но такие же добрые и веселые как он сам.
Суслик Федя
Суслик Федя, как и все суслики жил своей трусливой жизнью.
Федя всего боялся. Даже малейшее дуновение ветерка настораживало, он опасливо мигал глазками – бусинками и сердечко чуть не останавливается от страха, а иногда так стучало, что кажется, вот-вот выпрыгнет из груди и умчится и спрячется где-нибудь быстрее хозяина.
А уж если, где волком пахнет или лисой, мигом прыг в свою норку, спрячется и сидит тихо-тихо, как и будто его, суслика, тут и нет вроде.
Хвалили суслика мама и папа, да и другие суслики хвалили его за такую осторожность. Гордился суслик Федя своими талантами, такими своими способностями. Ведь он по движению былинки, травки маленькой, мог сказать, где и куда злой хищник степной крадется.
Ценили суслика Федю за такую осторожность и был он самым главным часовым, особенно часто просили его быть часовым мамочки, когда суслят своих на прогулочку, побегать на полянке из подземных норок выпускали.
Гордился суслик Федя таким своим чутьем и трусом себя никогда не считал.
Но вот однажды большой и пушистый Енот, при всех полевых зверятах высмеял Суслика, передразнил, пристыдил.
И даже рэп про него спел под барабан кролика и карканье косоглазой вороны. Рэп задиристый, плохой, со словами разными обидными и не очень. Поет и руками, и ногами фиги разные показывает. Суслика изображает. И трусом степным его называет. И песню свою неграмотную так и назвал «Песня степных трусов».
Все слушатели степные послушали, похохотали и песню забыли.
Но с тех пор как-то неуютно стал себя чувствовать Суслик.
И действительно, – думал он, – чего-то я всего и всех боюсь, и почему я от малейшего дуновения ветерка вздрагиваю? А вот Енот не вздрагивает. И даже песни поет. А чем я, Суслик, хуже Енота? Может, мне тоже перестать бояться и вздрагивать? И дрожать перестать? Несовременно это, как -то.
И решил Суслик самосовершенствоваться.
Решил заняться аутотренингом. Это по-нашему, по-русски, аутотренинг, а по – индийски это просто называется йогой.
Начитался книг про тренинги.
Тренинги – это такие упражнения, под руководством коуч-мастеров,
