Национализм гораздо более связан с ненавистью к чужому, чем с любовью к своему.
Бердяев Николай Александрович
Фашизм – страшная раковая опухоль, её нельзя лечить на минеральных водах, её нужно удалить.
Эренбург Илья Григорьевич
Полемики, дискуссии, дебаты, -
кончаются, доспорившись до хрипа,
согласием, что снова виноваты
евреи неопознанного типа.
Губерман Игорь Миронович
… На самом деле расизм – это инструмент для манипулирования народом в карьеристских целях узкой реакционной группы.
Евтушенко Евгений Александрович
… Лучше отказаться от патриотизма, чем от совести.
Соловьёв Владимир Сергеевич
Моя родина – вселенная, весь род человеческий – мои братья, моя религия – творить добро.
Томас Пейн
Где глупость – образец, там разум – безумие.
Иоганн Вольфганг Гёте
Запись 1. Навязчивая идея. В последнее время мою голову захватила одна единственная мысль: завести личный дневник. Не знаю, кто или что мне внушило эту идею, но я спать не мог, пока не купил эту карманную книжку. И вот, наконец, я начал эту первую запись. Меня зовут Герман, мне 13 лет. Я живу на окраине Зелёного государства. В нашей деревне, как и во всей стране, принято почитать зелёный цвет: мы носим зелёную одежду, живём в зелёных домах, пишем зелёными чернилами. Даже деревья и трава зелёного цвета! Особенно чтятся у нас люди с зёлёными глазами. Отец говорит, что все зеленоглазые избраны высшей силой, чтобы править. Ему-то легко говорить так… с зёлёными глазами. А у меня глаза серые, как у мамы. Хотя, мне кажется, что унаследовал от матери я не только цвет глаз. Я такой же спокойный, как и она, добрый и вдумчивый.
А вот от отца мне, вероятно, ничего не досталось. Мой отец строгий и сильный, активно обсуждает политику и всегда читает газеты. А я совсем не такой. Мне ни газеты, ни политика не нравятся. Говорят одно и то же разными словами, а мне интересно узнать что-то новое.
Ну, что ж, для первой записи это, пожалуй, хватит.
Запись 2. Урок цвета. Сегодня в школе наша учительница, Клавдия Валентиновна, рассказывала нам о других странах. Сначала мы изучали Синее государство, Клавдия Валентиновна говорила, что в нём все живут как звери: едят с пола, живут в конюшнях и спят в гробах. После мы говорили о Жёлтой стране, в которой живут полулюди полусвиньи, и о Красной, в которой все питаются червями. А потом были Белое, Чёрное, Фиолетовое и многие другие государства. Урок кончился тем, что учительница сказала, что Зелёная страна – самая великая и могучая, что умнее и сильнее нас нет никого на планете.
Кстати, я схлопотал двойку. Как? За что? За вопрос: «А почему, если мы самые умные и счастливые, мы не можем помочь другим государствам стать такими же счастливыми?». Учительница пробормотала что-то невнятное и поставила мне 2.
А вот Вика сегодня получила 5 за свой доклад «О величии и могуществе зелёного цвета». И, судя по всему, Вика станет редактором газеты. Одна и та же мысль, заложенная в названии, пересказывается множество раз разными словами без конкретных доказательств. То, что нужно для газеты!
Запись 3. Люди в повязках. Привет, это снова я. Сегодня мой отец устроился работать человеком в повязке. Людьми в повязках у нас зовутся те, кто следит за порядком в государстве. Они постоянно расхаживают по улицам и следят, чтобы никто не совершал преступлений и не говорил ничего лишнего. Я слышал, что если они застанут кого-нибудь за обсуждением незаконных тем (в особенности презирается восхваление чужого цвета и оскорбление зелёного цвета), то тех сразу же отведут в тёмное сырое помещение, будут бить, оскорблять, а потом и убьют. Я надеюсь, мой отец не будет так делать. Ему уже выдали зелёную повязку на лоб! Он ей очень гордится.
Запись 4. Стена. Сегодня мы с ребятами играли возле стены. Говорят, что эта стена отделяет нас от Синего государства. Рома, мой лучший друг, сказал, что за этой стеной водятся злые демоны, которые поедают детей. Я не очень верю во все эти сказки, и в слова Клавдии Валентиновны я тоже не верю, бред какой-то. Ведь если бы и жили там какие-нибудь демоны, то победили бы мы их давно или они сами умерли с голоду.
Из-за этого я просто сгораю от любопытства. Ведь есть же что-то там, за стеной, что-то таинственное и неизведанное, что-то, что я должен узнать.
Запись 5. Правдивая ложь. Когда я спросил у мамы, что же находится за стеной, она ответила, что никто этого не знает. Но вдруг отец сказал: «Мракобесы там живут! Всё за пределами нашего государства скудно и мрачно! Мы – самый великий народ!»
Запись 6. Моя коллекция. В последнее время я стал просто коллекционировать версии того, что находится за стеной, и сейчас я решил собрать их всех в один красивый список:
1)
Клавдия Валентиновна – государство недоразвитых и глупых людей
2)
Рома – синие демоны-людоеды
3)
Мама – неизвестность
4)
Отец – мракобесы (хоть я до конца не понимаю значение этого слова)
5)
Вика – «это не положено нам знать» (не люблю такие её фразочки)
6)
Коля – вряд ли там вообще что-то есть
7)
Стас – что-то очень-очень страшное
8)
Я – там находится нечто, о чём нам не хотят говорить, то, о чём никто даже не может подумать…
Запись 7. Большое открытие. Сегодня моё любопытство развеяло все сомнения, и я решился перебраться через стену. Я специально положил в свой рюкзак рогатку, два бутерброда, дневник и ручку. Всякое может произойти! Отправляюсь после обеда.
Я хотел взять с собой Рому, но как только я начинал говорить о стене, он тут же менял тему разговора. Видимо, боится. Хотя такого я от него не ожидал. От кого угодно, но не от Ромы. Я всегда считал его образцом храбрости и мужества, но, видимо, мысли не всегда бывают истинными.
И вот я уже смотрю на стену. Видимо, я так сильно волнуюсь, что лучшая защита для меня – уставится в дневник и записывать свои мысли. Ну, пописали, и хватит, пора идти. И что бы меня ни ждало на той стороне, я должен оставаться невозмутимым.
Я залез на дерево, медленно взбираясь на каждую ветку. С виду оно казалось не таким высоким!
И вот, наконец, я взобрался достаточно высоко, чтобы перепрыгнуть на стену. Собравшись с мыслями, я оттолкнулся от дерева, и (о, чудо!) мои ноги твёрдо стоят на стене. Сердце бешено колотилось, вырываясь из груди. Я аккуратно прошёлся по каменной махине и также аккуратно спрыгнул вниз с другой стороны. И вот, когда я действительно осознал, что сделал это, я смог увидеть перед собой стену. Но не такую зелёную стену, к которой я привык, я совершенно другую – синюю стену. Этот цвет был настолько не привычен для меня, что он словно резал глаза. Но дальше было больше. Я посмотрел вниз и увидел синюю траву! Синюю! Действительно синюю! Осмотревшись по сторонам, я увидел, что и листья на деревьях также синие! И даже воздух, казалось, имел синеватый оттенок!
И тут неожиданно я услышал звук, похожий на смех, но я не мог доверять этому странному, незнакомому мне миру, ведь это мог быть рёв огромного страшного зверя или голос жуткого демона! Поэтому я тут же спрятался в кусты. В синие кусты. Звук приближался и усиливался. И вдруг я понял, что это действительно смех! Настоящий чистый девичий смех!
Я слегка выглянул из кустов и посмотрел в сторону, откуда доносился этот смех. И вправду я увидел красивую девочку, которая бегала и смеялась отчего-то мне неизвестного. И вот она остановилась, нагнулась и аккуратно сорвала красивейший синий цветочек. Она медленно поднесла цветок к своему носу и нежно вдохнула его аромат. Подул ветер, ласково расправляя её каштановые волосы.
Вдруг рогатка выпала из моего, вероятно, плохо застёгнутого портфеля и почему-то издала сильнейший шум.
Девочка повернулась на звук и пошла в мою сторону. Увидев меня, она немного попятилась от неожиданности, но тут же сделала шаг вперёд. Мы примерно с минуту молча разглядывали друг друга, как рассматривает старинную скульптуру посетитель музея.
– Кто ты? – спросила она.
– Я Герман.
– А я Света, – нежно проговорила она, – А почему ты одет в зелёное? Ты не боишься людей в повязках?
– Зачем мне их бояться?
– Говорят, что они даже за разговоры о другом цвете увозят людей куда-то далеко, так, что их больше никто не видит.
И тут я понял всё! И почему от нас скрывали, что находится за стеной! И почему запрещены разговоры о других цветах! И почему вообще существует эта стена! Всю мою недолгую жизнь меня обманывали! Мне внушали то, что совершенно далеко от реальности! Мне говорили, что кроме нации зелёных существуют только нелюди. Но вот передо мной стоит ОНА! Она ведь не зверь и не демон. Она человек! Такой же человек, как и я человек! И различает нас только цвет, глупый-глупый цвет! И ей, как и мне, как и всем на свете, также внушают, что за стеной живут те, кто достоин презрения, что один какой-то цвет – самый лучший!
– Ну что ж ты молчишь, – вернула меня в реальность Света.
– Я не отсюда.
– Ты из соседней деревни?
– Я из Зелёной страны!
– Этого не может быть. Мне говорили, что там живут немые безликие вампиры. А ты – человек.
– Мне, как и тебе, внушали, что за стеной живёт нечисть, но, видимо, нас всех обманывали.
– Обманывали? Но зачем?
– Не знаю, но… ты ведь не демон, а я не вампир, значит мы можем подружиться?
– Можем!
Мы проговорили с ней ещё где-то с час, пока она не сказала, что ей пора идти. Я также залез на другое, теперь непривычно синее, дерево и перелез через стену.
Запись 8. Рассказать – не рассказать. Меня весь день одолевало желание рассказать о случившемся всем вокруг, но потом я подумал: если всё это скрывают, то, вероятно, рассказав всем об этом, я нарушу закон, и меня заберут люди в повязках, как и говорила Света. И я стал молчать.
Запись 9. Часы вечности. С тех пор я много раз встречался со Светой. Мы почти каждый день виделись, когда я перебирался через стену. И, мне кажется, Света понимает меня на много лучше всех моих одноклассников вместе взятых. Она умная, с ней есть о чём поговорить. И, что редкость, она читает книги, хотя в последе время я уже начинал думать, что так делают только я и моя мама.
С каждым днём Света нравится мне всё больше.
Запись 10. День рождения. Сегодня прекрасный день! Мой день рождения! Ура! Ура! Ура!
В школе меня поздравили, но взгляд Клавдии Валентиновны как будто говорил: «ну и что, что ты повзрослел на год, если мозгов не прибавилось». Хотя, по-моему, мозгов у меня побольше, чем у неё. Причём, по моим расчётам, раза в три.
Отец, зная мою любовь к чтению, подарил мне карманную книжку «Зелёный – значит великий» одного известного политика, сэра как-его-там. Вообще всех политиков принято называть сэр. Сэр высоко-задранный-нос, сэр толстое-брюхо, сэр я-не-знаю-куда-делись-бюджетные-деньги, ну и, конечно же, многоуважаемый сэр говорю-всякий-бред.
В общем, теперь у меня есть, как выразился отец, «настольная книга всех великих людей».
Меня уже от первой страницы начало тошнить:
«Зелёный цвет – единственный истинно великий и истинно священный цвет. Все те, кто удостоены чести носить почётное звание Зелёного человека – великие, чистые духом и телом люди, души которых даже после смерти будут существовать в этом мире, когда все предатели истинного величия зелёного цвета будут вечно страдать как при жизни, так и после смерти…»
Если говорить откровенно: ужасная книга. Даже стало жалко бумагу, на которой этими бедными чернилами написан такой глупый и безобразный текст сэра я-всегда-прав-потому-что-я-всегда-прав.
Хотя, далеко не все подарки оказались такими. Мама подарила мне редкое издание книги «Часы жизни», да ещё и с автографом писателя! Не знаю, где она её раздобыла, но эта книга – просто моя мечта!
Также я успел сходить к Свете. Она поздравила меня и подарила белого бумажного лебедя. Этот подарок был довольно прост, но почему-то так мил. Пока я разглядывал лебедя, я ощутил на своих губах нежный поцелуй. На пять секунд я остолбенел от неожиданности, а потом посмотрел на Свету и вдруг понял что-то. Что-то, что нельзя передать словами, но можно передать поцелуем. Что-то необъятное и вечное, что-то одновременно сложное и простое, мистическое и обыденное, тайное и явное.
Запись 11. Лупа будущего. Не знаю почему, но в последнее время я забросил идею дневника и уже три года ни одной записи я не делал. Что заставило меня снова взяться за дневник? На это повлияло то, что я перечитал все предыдущие записи и впал в ностальгию. И мне так понравилось это ощущение, когда ты под лупой будущего рассматриваешь прошлое и вспоминаешь всё в мельчайших подробностях, что я захотел испытать это снова. Возможно, уже сейчас будущий Герман смотрит на эти строки и также как я минуту назад поддаётся ностальгии.
Что произошло за эти три года? Многое.
Мой отец поднялся по карьерной лестнице вверх и стал руководителем людей в повязках в нашей деревне. Хотя, судя по его мыслям вслух, он метит на космические высоты.
У матери особых жизненных изменений нет, но мне кажется, что она стала чуточку веселее.
Я повзрослел и стал умнее.
Со Светой мы видимся каждый день и уже довольно давно встречаемся. С каждой минутой я влюбляюсь в неё всё больше и больше. И меня, порой, одолевает желание снести эти чёртову стену, что нас с ней разделяет. Я, между прочим, уже рассмотрел 10 способов того, как это сделать!
Честно говоря, я до сих пор храню того самого бумажного лебедя, которого Света подарила мне на 14-летие. Для меня он стал дороже всей Зелёной страны. Кто-то бы сказал, что я не патриотичен (как сейчас очень модно говорить), но я не могу любить «государство», которое меня обманывает.
Запись 12. Очень-очень день. Я полчаса перебирал в своей голове эпитеты, чтобы описать этот день, но у меня это не получилось, поэтому я без лишних комментариев расскажу, что же сегодня произошло. Ничего не предвещало беды (так обычно говорят, чтобы создать напряжённую обстановку). День был солнечный и безоблачный. Безмятежно пели птицы. Деревья шуршали своими зелёными листьями.
В начале дня отец сообщил мне, что к нам придут гости. Это не входило в мои планы, но я успевал 15 минут побыть со Светой.
И после этих прекрасных 15-ти минут я пошёл домой, чтобы встретить таинственных гостей.
Учитывая то, что к нам не часто ходят гости, для меня стало неожиданностью, что к нам пришли родители Вики на пару с дочерью. Почти всё время в центре обсуждения была политика. Отцы говорили, я и мама молчали, а остальные находились на каком-то среднем положение, изредка давая понять, что они существуют.
Но меня это обсуждение всё-таки затронуло, когда отец Вики сказал:
– Зелёный цвет – величайший из цветов, а всех тех, кто с эти не согласен нужно сжигать в печи. Так говорил сэр какой-то-там (я не запомнил его имени, чтобы записать). Ведь так, молодой человек, – обратился он ко мне.
– Вы правда хотите услышать моё мнение? – спросил я.
– Да. А как же ещё?
– Выводы сэра как-его-там основаны лишь на глубоком общественном предрассудке. Эту фразу говорили в изменённом виде сотни и сотни таких же сэров.
– Вы называете патриотизм общественным предрассудком?
– Нет. Это вы называете общественный предрассудок патриотизмом. Патриотизм – это любовь к родине, а не ненависть ко всему к ней не относящемуся.
– Как можно любить своё без ненависти к чужому?
– Разве не в этом и заключается предрассудок: мы привыкли ненавидеть одно, прикрываясь любовью к другому.
Настала тишина. Отец смотрел в одну точку и нервно постукивал пальцами по ручке кресла.
Мама смогла быстро сменить тему, и все словно забыли о том, что этот разговор был.
В конце этого разговора отец сказал:
– Герман, Виктория, мы, как родители, обсудили один насущный вопрос и приняли решение о вашей женитьбе.
– Что? – воскликнул я.
– Эта свадьба будет выгодна обеим семьям и вам с Викой тоже. Вы как молодая семья получите определённые льготы…
– Какие льготы? Отец, почему ВЫ принимаете решение о МОЕЙ женитьбе?
– Довольно выгодное со всех сторон решение…
– Какая выгода? Ты меня не слышишь?
– Я слышу тебя отчётливо, но…
– Я не хочу ничего слышать! – я встал и ушёл в свою комнату.
Через некоторое время ко мне зашла Вика и села рядом со мной на кровать.
– Ты расстроен? – спросила она у меня каким-то ранее не знакомым для меня мягким успокаивающим голосом.
– Мои родители решили за меня то, на ком я женюсь. Это ситуация похожа на весёлую? Не думаю. Хотя почему я говорю «родители»? Отец! Я видел глаза матери, она тут не причём. Он вынудил её. Как и попытается вынудить меня.
– Но везде нужно искать плюсы, – она пододвинулась ко мне.
– Какие плюсы в том, что меня женят насильно?
– Ты вступишь во взрослую жизнь, станешь настоящим мужчиной.
– Разве свадьба влияет на взросление? Разве дизайн аквариума влияет на возраст рыбки?
– Нет, но двум рыбкам комфортнее друг с другом, – сказав это, она неожиданно поцеловала меня. Почти сразу я оттолкнул её.
– Ты что делаешь?
– Я никогда не говорила тебе этого, но я всегда любила тебя. Любила с того момента, как только увидела, любила всем сердцем, – она снова потянулась ко мне, чтобы поцеловать, но на этот раз я оттолкнул её до того, как она успела это сделать.
– Что? Это что, день потрясений? Что ты несёшь? Какая любовь?
– Искренняя нежная любовь, – она опять потянулась ко мне, но я держал её на расстоянии. Такой Вику я не видел никогда. Всегда она была сдержанная, педантичная и, пожалуй, холодная. Но сейчас передо мной была совсем другая Вика, пугающе изменившаяся Вика.
– Я не люблю тебя, Вика, – отрезал я.
Её глаза померкли, она отодвинулась от меня и заплакала.
– Кто она? – неожиданно сквозь слёзы спросила Вика, – Кто та, что заняла твоё сердце? Ира? Катя? Надя? Кто?
Перед моими глазами появился образ Светы.
–Это не важно!
– Не важно? – она пристально посмотрела на меня свои заплаканными глазами, – Если потереть янтарь, он приобретёт отрицательный электрический заряд и начнёт притягивать к себе небольшие частички вроде пыли – вот это не важно. А то, кого ты любишь – это очень важно! Кто она?
– Она не из нашей деревни.
– Чем она лучше меня?
Я молчал.
– Она красивее? Умнее? Что я должна изменить, чтобы ты полюбил меня?
– Мы влюбляемся не во внешность, не в ум, а в человека. Если бы я стал глупее и некрасивее, ты бы разлюбила меня? Нет. Нельзя просто взять и навязать любовь.
– Нельзя просто взять и навязать любовь… – сухо повторила она, глядя в одну точку, а потом, молча, встала и ушла.
Запись 13. Синие чернила – синие мысли. Почему эта запись написана синими чернилами? Почему? Да уж, хороший вопрос. День, описанный выше, ещё не успел закончиться, поэтому начнём с того, на чём мы остановились.
После ухода Вики я достал дневник и написал предыдущую запись. Как только я закончил писать, ко мне в комнату зашёл отец.
– Ты женишься на Вике, и это не обсуждается, – резко сказал он.
– Я не буду жениться на Вике, и ЭТО не обсуждается!
– Если ты не женишься на Вике, то ты мне больше не сын, – закричал он.
Я не ответил и, молча, вышел из комнаты.
– Ты куда? – кинул он мне в след.
– Прогуляться.
Я обещал Свете, что после визита гостей мы опять встретимся. И я всегда держу свои обещания.
Как обычно я перелез через стену и стал ждать появление Светы. Вдруг кто-то сзади закрыл мне глаза руками. Послышался голос:
– Угадай кто?
– Эти нежные руки я узнаю из тысячи. Это руки самой прекрасной девушки на свете.
Я повернулся и поцеловал эту прекрасную девушку.
– Ну, так уж и самая прекрасная… – смущённо сказала она.
– Да, согласен, слишком недостойный комплемент. Неотразимая, чудесная, сногсшибательная, обворожительная, ласковая, лучезарная, восхитительная, милая… Я могу продолжать хоть весь день.
Она улыбнулась, но потом неожиданно проговорила:
– Ты выглядишь немного опечаленным, что-то случилось?
И как она всё видит?
– Да, случилось. Даже не знаю, как сказать… Мои родители… мой отец… хочет женить меня насильно.
– Что?
– Да-да, я и сам не могу это «переварить».
– Как это возможно? Как можно так с живым человеком?
– Я хочу, чтобы ты знала: не смотря на давление отца, я никогда не женюсь на другой девушке, потому что я люблю лишь тебя одну, и буду любить до самой смерти.
Без лишних слов она подошла ко мне, посмотрела в глаза и мягко прижалась к моим губам. Мне казалось, что я попал в какой-то другой мир. Не синий, не зелёный, но ослепительно светлый мир, в котором сущёствовали только я и Света. Я и Света. Я И СВЕТА.
Вдруг что-то выбросило меня из этого мира, я почувствовал боль в затылке и погрузился в бездонную темноту.
Очнулся я в тёмной синей комнате. Я лежал на синей твёрдой кровати, а впереди меня расположилась решётка… тоже синяя.
«Тюрьма, – подумал я, – Синяя тюрьма»
Я прикоснулся к затылку и нащупал огромную шишку. Видать сильно же меня ударили. Но… что же со Светой? Что с ней?
Не успел я начать думать рационально, как раздался звук, похожий на человеческий голос:
– Очнулся.
Источником звука оказался синеглазый охранник, облаченный в одежду, соответствующую его глазам.
– Веди его, – сказал кто-то издалека.
Меня привели в синюю комнату со столом и двумя стульями (я расположился на одном из них). Некоторое время я сидел один. Свет падал чётко на меня, и я ощущал себя артистом, выступающим на сцене.
И вот вошёл человек и сел на второй стул. На нём была синяя повязка.
– Назови своё имя, фамилию, отчество и дату рождения.
Я молчал. И вдруг я ощутил удар по моему лицу.
– Назови своё имя, фамилию, отчество и дату рождения, – повторил собеседник.
Я назвал.
– Признаёшь ли ты, что совершил преступление?
– Какое преступление?
– Во-первых, ты находился в одежде ненадлежащего цвета (только сейчас я понял, что на мне синяя одежда), во-вторых, вы обвиняетесь в попытке изнасилования добропорядочной девушки.
– Попытка изнасилования? Я просто обнимал Свету!
– То есть ты просто так, находясь в одежде ненадлежащего цвета (мне кажется, это его любимая фраза), обнимал добропорядочную гражданку Синего государства?
– Да…
Вдруг человек надлежащего цвета ударил меня по лицу.
– Не неси чушь, урод! Быстро выкладывай: где взял одежду? Имена, фамилии, адреса! Говори, и, возможно, тебе сохранят жизнь.
Я молчал.
– Говори, – закричал он и в третий раз ударил меня, но на этот раз намного сильнее, – Говори, мразь!
Человек в повязке попытался ударить меня в четвёртый раз, но неожиданно появился какой-то толстый мужчина, одетый в дорогой синий костюм.
– Сэр какой-то-там (да, я снова не запомнил его имя), – произнёс человек в повязке.
– Оставьте меня наедине с заключённым, сказал сэр.
Мучитель вышел.
– Здравствуйте, товарищ диссидент.
– Здравствуйте, товарищ толстосум.
– Остроумно, остроумно, – сухо ответил сэр толстосум, – но я пришёл сюда не шутки шутить. Я знаю, что вы не из этой деревни. И даже не из нашей страны. Ты самовольно пересёк границу нашего государства. Ты понимаешь, что это высшая мера?
Хоть я не до конца понимаю смысл словосочетания «высшая мера», я кивнул.
– Но я пришёл не пугать тебя. У меня к тебе деловое предложение.
– Деловое предложение?
– Именно. Я предлагаю тебе отречься от зелёного цвета и признать власть синего. Ты станешь примером для всех. Все газеты напишут о том, что представитель зелёного цвета вступил на истинный путь! Ты получишь огромный дом в столице и станешь настоящим сэром!
– Вы хотите сделать меня политической пешкой? Ни за что!
– Я предполагал, что ты так ответишь. Любовь к родине и всё такое, но подумай: на кону твоя жизнь!
– Даже под страхом смерти я не стану таким, как вы!
– Подумай о Свете. Ведь ей не приятно будет любить умершего. А если ты согласишься на моё предложение, то между вами не будет стены, ты сможешь свободно любить её, сможешь спокойно и богато жить с ней. Ты согласен прожить долгую и счастливую жизнь в синем государстве или предпочитаешь бесчестно умереть от рук палача?
Я задумался.
– Разве можно жить счастливо, предав свои принципы? Для меня не важен цвет футболки, которую я ношу, но звание лжеца и губителя мне не по душе! Разве останусь я самим собой после того, как воткну этот нож в сердце? Нет. Я ни за что не стану сэром!
Он встал, чтобы уйти, его лицо было похоже на лицо рыбака, от которого ускользнул большущий окунь.
– Тогда ты умрёшь. И только Бог сможет спасти твою душу.
– Бог не имеет любимого цвета, – кинул я ему вслед.
Он сделал вид, что не услышал.
Запись 14. Казнь Сегодня – роковой день, смертный день. Утром меня повели на главную площадь. Собрались сотни людей. Все они смотрели на меня, как на инопланетянина, спустившегося на землю. Некоторые говорили что-то гадкое в мой адрес, но я не слышал их слов.
Меня возвели на импровизированную сцену, по центру которой стояла гильотина.
Я оглядел толпу. Позади неё на дорогом кресле сидел уже нам знакомый сэр толстосум. Он пристально следил за каждым моим движением, словно змея смотрит на добычу.
Я увидел Свету. Она, вся заплаканная, глядела на меня с утекающей надеждой на то, что всё это страшный сон, от которого она сейчас же проснётся. Но с каждой секундой эта иллюзия рассеивалась, обнажая страшную реальность.
– Этот человек виновен в том, что незаконно пересёк границу Великого Синего государства, – зачитывал палач, – в том, что носил одежду зелёного цвета, в том, что публично взывал к ношению зелёной одежды, и в том, что покушался разрушить святые принципы синего цвета!
Ропот усилился, но его я не замечал. Я смотрел лишь на Свету. Казалось, что нет сейчас всей этой толпы, есть только я и Света… я, Света и гильотина…
Меня положили на страшный стол. Над моей шеей висело острое лезвие. Раздалось: «Приговорён к смерти». Я услышал нажатие рычага, лезвие полетело вниз. И вот моя голова упала в корзину, подставленную прямо к гильотине.
Света горька заплакала. Сэр а-я-предлагал-лучший-выход ушёл, довольный публичной казнью. Постепенно все разошлись.
Но… вопрос: как я пишу эти строки, если меня казнили?
Прежде чем объяснить магию сегодняшнего дня, следует погрузиться во вчерашний…
Запись 14. Странный человек. … Меня вели с того самого допроса от сэра благодушие. Перед моей камерой у меня из кармана выпал бумажный лебедь (странно, что его переместили в мою новую синюю одежду). Я попытался поднять его, но охранник толкнул меня и буквально забросил в камеру.
– Мой лебедь! – закричал я.
– Лебедь? Тебе нужен этот лебедь?
– Да.
Охранник раздавил птицу и пнул её ко мне.
– На, получай, – сказал он и удалился.
Я поднял кусок бумаги, жалобно смотря на разрушенное воспоминание.
– Милый был лебедь, – раздался голос позади.
Я обернулся и увидел взрослого мужчину со светлыми усами и бородой, на нём была синяя одежда и круглые очки. Он лежал на второй койке, видимо, его привели, пока я был на допросе.
– Оно несколько больше, чем лебедь, – сказал я, – Это была память.
– Дайка мне, – сказал мужчина. Я передал ему кусок потоптанной бумаги.
–Хорошо, что эти гнусные охранники ходят в идеально чистой обуви, – мужчина аккуратно развернул лист, а потом сложил из него лебедя. Хоть он был немного потрепанный, но целый.
– Такой? – спросил он.
– Да, – с радостью сказал я и взял из его рук возродившуюся птицу, – Спасибо.
– Меня зовут Владимир.
– Я Герман, очень приятно, – мы пожали друг другу руки.
– За какой проступок ты оказался здесь?
– Я перелез через стену.
– Так ты из Зелёного государства?!
– Да, именно.
– А зачем ты перелез через стену?
– Чтобы встретиться с девушкой.
– Человек из Зелёного государства перелезает стену, чтобы увидеть девушку из Синего государства. Это что-то новое. Но как?
– Как я перелез через стену? Там довольно просто, сначала забираешься на дерево…
– Нет-нет! Как ты пересилил «патриотизм» твоего государства?
– Сначала мне было просто интересно, что находится за стеной. Детское любопытство, жажда приключений и всё такое. Но потом я увидел девушку и влюбился в неё с первого взгляда. Это было 3 года назад. С тех пор я многое узнал. Узнал, что всё, что мне рассказывали в школе, всё, что мне внушал отец – ложь. Всё это притворство и наигранность среди политиков, редакторов газет и людей в повязках ударило мне в глаза, и я прозрел! Я понял. А потом появился этот сэр как-его-там и предложил мне стать одним из них, стать марионеткой синего демона. Но теперь, побывав здесь, я понял абсолютно всё! Что синий демон, что зелёный демон – разницы нет! Два брата близнеца, которые обзывают друг друга и возвышают себя. Вот такой вот спектакль.
Владимир улыбнулся и сказал:
– Я сразу понял, что ты один из нас.
– Один из вас?
– Один из тех, кто знает истину, – он расстегнул синюю рубашку, и я увидел под ней белую рубашку, в центре которой был цветовой круг.
– Мы называем себя бесцветными, потому что у нас нет любимого цвета. Мы против цветового разделения на страны. На этом основывается целая философия, но об этом потом.
– Вы… вы… что-то такое действительно существует?
– Действие всегда рождает противодействие. Даже у идеального закона будут противники. Или ты думал, что один такой?
– Временами мне казалось, что я один во Вселенной, – улыбнулся я.
– Ты очень похож на меня в молодости. Такой же неудержимый и непредсказуемый. Но, главное, мечтательный! И потому я помогу тебе.
– Ты поможешь мне сбежать?
– Побег заставит синих искать тебя. Учитывая то, что ты лично встретился с довольно влиятельным в сиих местах сэром, он лично возглавит поисковую операцию. Нам нужно более выгодное решение.
– Но какое?
– Тебя должны казнить.
– Что?
– Ты знаком с искусством иллюзии? – он достал из кармана зубочистку, поставил её в кулак рядом с большим пальцем так, чтобы я её видел, потом резко разомкнул кулаки и зубочистка пропала, – Магия – скажешь ты, – он повернул руку ладонью к себе, и я увидел, что сейчас зубочистка приклеена скотчем к большому пальцу, – Иллюзия – скажу я! Тоже самое мы сотворим и с твоей казнью. Палач – наш человек и гильотина тоже наша. Нажав на рычаг, палач не только приводит в действие лезвие, но и открывает потайное нижнее отделение. Ты падаешь в это отделение ещё до того, как гильотина достигает шеи, но всё происходит так быстро, что никто не замечает этого. Чтобы создать большую правдоподобность наш человек незаметно подставит над тобой каркас, имитирующий твою спину. Поэтому, когда твоё тело упадёт вниз, каркас и ноги останутся на прежнем положении. Также просто, как заставить зубочистку исчезнуть…
Запись 15. Живой мертвец. Так и произошло. Меня казнили, но я остался жив. Магия – скажете вы, Иллюзия – скажу я.
И теперь, когда эта иллюзия свершилась, мы можем переходить ко второму акту этой пьесы.
Где-то в середине дня, когда птицы пели громче всего, а облака передвигались по небу, внимательно всматриваясь в картину земли, в окно Светиной комнаты раздался стук. Она встала с кровати, открыла окно и увидела бумажного лебедя. Он был немного мятый, но целый. На его крыле было написано:
«Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых…»
Неожиданный луч надежды осветил сердце Светы. Она выбежала на улицу и стала оглядываться по сторонам. Вдруг кто-то со спины закрыл её глаза руками.
– Угадай кто.
Света повернулась ко мне и стала обнимать и целовать. По её щекам текли слёзы, но на этот раз слёзы радости. Она молчала, боясь, что сейчас эта реальность уплывёт от неё вдаль, и она проснётся в своей постели заплаканная и одинокая. Но на этот раз бояться было нечего. Я развеял тишину своими словами:
– Света, не важно, как я выжил, важно то, что тебя грозит опасность. Теперь, когда люди в повязках знают, что я из Зелёной страны, они начнут задаваться вопросами: «А почему этот диссидент обнимал ту девушку? Почему она не оттолкнула его? Между ними что-то было?». И тебя незамедлительно посадят в тюрьму для разъяснения обстоятельств, а потом могут и казнить!
– Что же теперь делать?
– Единственный выход – бежать!
– Но куда?
– Далеко отсюда есть страна, – начал Владимир, приближаясь к нам, – о которой не пишут в учебниках по географии и истории. Страна, где живут те, кто не согласен с политикой цвета. Те, кто знает истину. Те, кто не боится высказывать своё мнение. Путь туда долог и тернист, но жизнь там – свободная.
– Света, я вынужден задать тебе вопрос: ты согласна поехать со мной куда-то на край света, в неизвестную страну? Согласна ли рискнуть всем?
– После того, как я пережила твою казнь, я поняла, что без тебя не смогу жить. Конечно, я согласна!
– Тогда тебе стоит объяснить всё родителям и собрать вещи. Я сделаю то же самое за стеной. А Владимир в это время подготовит всё для отъезда. Встречаемся здесь через полчаса.
Запись 16. Разговор с родителями. Я перелез через стену и пошёл к своему дому. Как только я зашёл в него, понял, что внутри никого нет. Я стал осматривать свою комнату. Что здесь самое нужное?
И тут я понял, что самое нужное здесь это лишь три вещи: книга «Звёздная колыбель», что мне читала мама в детстве, книга «Часы жизни», подаренная мне на 14-илетие, и книга «Памятник музыке», которую я ещё не успел прочитать. Удивительно, но у них всех один и тот же автор! Я собрал все три книги и тут услышал мамин голос:
– Сынок! – она обняла меня, – Мы думали ты убежал из дома!
– Нет, мама, я не убегал из дома.
И тут я рассказал родителям всю историю от начала и до конца. И про то, как впервые перелез через стену, и про то, как за этой стеной увидел милую девочку, и про то, как впервые с ней поцеловался, и про то, как разговаривал с сэром у-меня-к-тебе-деловое-предложение, и про то, как познакомился с Владимиром. Я рассказал им, что хочу уехать в неизвестную мне страну, чтобы жить там вне квазипатриотизма и вне разделения на цвета.
Отец молча слушал меня, а когда я закончил, он подошёл ко мне и положил руку на плечё.
– Знаешь, сынок, сейчас я понял, – начал он и вдруг ударил меня по лицу, от чего я упал на пол, – что воспитывал тебя слишком мягко.
– Что ты делаешь? – закричала мама.
Я смотрел на отца изумлёнными глазами.
– Преподаю нашему сыну урок, – говорил он, нанося второй удар.
– Отец! – воскликнул я, но лишь ощутил третий удар по лицу.
– Стой! – закричала мама. В её руке был отцовский табельный револьвер. Дуло оружия смотрело прямо на своего непосредственного владельца.
– Что ты делаешь? – спрашивал отец, – Немедленно положи его на место!
– Нет! Я не позволю бить моего сына и отбирать у него счастье!
– Счастье? Ты считаешь предательство родины счастьем?
– Я не предаю родину, – сказал я, – я лишь бегу от страшной заразы, разъёдающей мою родину! Это разделение на цвета погубит всех, кто его придерживается!
– Ты влюбился в синюю девушку! – обвинительно возразил отец.
– Ты остался таким же, каким и был отец, и ни на грамм не поумнел за 17 лет моего существования. Есть ли разница, какого цвета на тебе футболка, если душа переливается всеми цветами радуги? От того, что я любил бы синий или красный цвет моя личность не изменилась бы, мой внутренний мир не потерпел бы изменений. Все люди похожи друг на друга вне зависимости от цвета. И те рамки, те границы, те стены, которые вы возводите, существуют лишь в воображении. Нет деления на синих, красных, зелёных, жёлтых и прочих, есть деление на тех, кто видит это деление, и тех, кто эти границы разрушает. Мама, ты согласна поехать со мной в бесцветную страну?
– Да, сынок, согласна.
Отец стоял неподвижный, зная, что ничего больше не сможет изменить.
– Она умерла из-за тебя, – крикнул он неожиданно нам вслед.
– Что? – переспросил я.
– После всего, что ты наговорил Вике, она покончила с собой.
Я ничего не сказал и просто вышел, думая обо всём, что произошло.
Сколько же всего я пережил за эти три с лишним года. Сколько же я всего увидел и узнал. Каждый раз я думал, что это всё, предел того, что можно познать. Но теперь мне кажется, что знание подобно горизонту, чем больше ты к нему приближаешься, тем дальше оно уходит от тебя.
Что будет дальше? На этот вопрос я ни за что не смогу ответить. Пусть судьба распорядится мною, потому что сейчас я вступаю в новую, ещё не известную мне жизнь…
