ближайшую ашкану (закусочная – прим. ред.). Он уже давно чувствует голод, но прежде всего, ему нужно напиться. Арык для этого дела не подходит, и подождав каши, он садится верхом и через несколько минут они выезжают на площадь города. Здесь ведется торговля кабатом – растением, которое жуют все кедеи (бедняк – прим. ред.), чтобы притупить чувство голода; в ашканах подается изумительный плов с желтой морковкой и отборным рисом; разносчики торгуют свежей, прохладной, ключевой водой. Народу полно. Прежде всего Кирпи хочет напиться и отдает свои последние деньги за холодную кружку влаги. Освежившись, он думает, как теперь заработать на миску плова себе и несколько зеленых лопухов своему каши. Зумин вертит головой, принюхивается к сводящим с ума запахам и ждет пока хозяин примет какое-нибудь решение. А у Кирпи-Апенди уже возник план. Он заприметил толстого хомяка-бая, торгующего отборным негзунским рисом и направляется прямиком к нему:
– Удачной торговли, почтеннейший бай! Да прибудет Всевышний Хом в любых Твоих начинаниях!
– Если покупаешь, то покупай! А если нет, не мешай торговле! – Хомяк на жаре разомлел, и какой-то маленький кирпи, возносящий хвалу его нелегкому делу, раздражает бая.
– О, мудрейший из торговцев! Я просто хотел заключить с тобой небольшое пари. Спорим, что мой каши рассмеется моей шутке, но не будет смеяться над твоей?
– Зачем мне спорить с тобой, сумасшедший кирпи! – Хомяку не до шуток, он в своей пушистой шубе взопрел, и его вот-вот хватит солнечный удар. Но вокруг начинают скапливаться чычканы (мыши – прим. ред.) и сары-чычканы (суслики – прим. ред.) – обычная городская беднота, а некоторые из них даже подзуживают торговца:
– Не бойся, хомяк-бай! Каши не умеет смеяться! Спорь!
– Ну так что! – Кирпи видит, что торговец почти готов и дожимает его. – Может ты боишься?!
– Ничего я не боюсь! Спорим на ползуира! Призываю всех в свидетели!
– Да! Да! Мы свидетели! – кричат набежавшие зеваки.
– Тогда начинай! – Кирпи-Апенди выводит своего каши в круг и ставит его перед потным баем.
– Ну, слушай, безмозглый каши! – презрительно бросает хомяк. – Один бай говорит другому: «Ты знаешь, чтобы связать свитер, нужно аж три овцы?», а другой отвечает: «Да ты что! А я и не знал, что они умеют вязать!».
Хомяк заливается смехом. Каши молчит, а в толпе кто-то кричит:
– Это старая шутка, почтенный бай! Пусть теперь кирпи говорит!
Кирпи ждет, пока все успокоятся и начинает:
– Почему каши перевозит тяжелую поклажу на большие расстояния, почти не требуя пищи?
Все молчат.
– Да потому что он – каши!
Кирпи снова незаметно дергает друга за уздцы, и тот начинает громко орать, скаля зубы и веселя всех окружающих.
– Ты проиграл, бай! Плати! Все видели! – Народ напирает на хомяка, и тот тревожно глядя по сторонам, отдает Кирпи-Апенди пятьдесят зиринов.
– Выиграл, ну и катись отсюда!
– С удовольствием, многоуважаемый бай! —Наш герой раскланивается перед толпой, садится на каши и устремляется к ближайшей ашкане.
Глава 2.
Обмотав поводья Зумина вокруг лошадиной коновязи и задав ему свежей травы из седельного мешка, Кирпи устремляется внутрь ашканы. Сейчас он готов съесть целого быка на вертеле. Но, к сожаленью, в кармане только пятьдесят зиринов. Этого хватит лишь на одну миску вкусного нектабского плова. Уже на входе наш колючий герой ощущает запах свежего варева, и принюхиваясь маленьким подвижным носиком, он усаживается за стол.
Время обеда и в ашкане уже много народу. Стоит галдеж – водоносы, бедняки, торговцы табаком, дервиши (монах – прим. ред.), гадальщики и прочий городской люд сидят и обсуждают свежие новости. Некоторые курят кальяны на фруктовой воде, другие просто жуют нектабский табак.
Для Кирпи-Апенди приносят большую, расписанную диковинными узорами пиалу с пловом, на самом верху которого ярко желтеет мелкой стружкой морковь.
Наевшись, наш путник откидывается назад и с удовольствием оглядывается вокруг. Ему нравится слушать этот шум, состоящий из громких криков, гортанных возгласов, смеха и хриплого покашливания. Он путешествует давно и в каждом городе или кишлаке (деревня – прим. ред.) видит одну и ту же картину. Бедный люд пытается выжить и заработать несколько зиринов, чтобы прокормить себя и свою семью. Но налоги жадного эмира не дают выбраться из беспросветной нищеты. Люди ютятся в развалюхах и глиняных лачугах. Благо, что жаркое лето не дает замерзнуть целой семье. Но зимой приходится несладко.
Кирпи-Апенди прислушивается к разговору за соседним столиком:
– Илбирс-хан снова увеличил подать на торговлю. Я еле свожу концы с концами! Работаю с утра до ночи, табак продается, но на семью остаются сущие гроши!
– Ты прав, Чычкан-баба. Я сам ношусь по базару с утра до ночи. Тяжелый бурдюк с водой давит на мои плечи. Ноги отваливаются. Но налог на воду отнимает всю мою прибыль!
Наш герой слушает все это и ему хочется как-то помочь простым работягам, только и знающим, что работать от зари до
