«Такая любовь»
В маленьком домике, по крыше которого расползлись тени от развесистых ветвей плакучей ивы, свили семейное гнездышко Оксана да Петр. Вдали от города и цивилизации они жили уже как семь лет, растили двух ребятишек Машеньку и Мишеньку, и строили планы на третьего. Оксана вела домашнее хозяйство, а Петр, как полагается мужчине, добывал деньги – он работал водителем автобуса. За красивую служебную форму, а еще за белокурые волосы и обольстительный взгляд она и полюбила его одним жарким июльским днем. По утрам хозяйка подчевала семью пышными капустными пирогами, а смотря, как супруг уплетает горячий завтрак, все думала: “Один то он у меня ненаглядненький, на свете белом муженька такого больше не сыскать мне”.
Что уж там говорить, Оксана была женщиной роскошной – высокая и пышная, словно боярыня, выращенная в достатке, она сияла круглыми формами, а румянец не сходил с ее щек, ведь она то воду из колодца несет, то дрова рубит, то ковер выбивает. “Петенька то работает, ему то все некогда, он деньги в семью приносит и на том хорошо”, – говорила она любопытным соседкам.
И жили они душа в душу, и не могла Оксаночка налюбоваться мужем Петенькой. Холила его, лелеяла, и больше своей жизни любила. Особенно она ценила минуты, когда они оставались наедине, и он ей все приговаривал: “Каждая складочка на теле любимая! И круглый животик милее всего на свете мне”. И так тепло становилось Оксаночке от нежных слов ее супруга.
Но вот однажды, когда на улице сверкали грозовые молнии, их дом настигла страшная беда. Тощая кондукторша с городского рейса №10 разбила вдребезги их семейное счастье. Она увела ненаглядного Петеньку, “Разлучница коих свет не видывал!”, – тут же окрестила ее вся улица.
И загрустила сильно Оксана, каждый день она горько плакала. “На что покинул меня мой миленький?”, – все спрашивала она у плакучей ивушки. По утрам она горько плакала и днем тоже горько плакала, вечером впадала в истерику, а ночью ей снился Петенька. В сновидениях он был прежний – такой нежный, верный и любящий, обнимал ее крепко, целовал жарко и очнувшись утром до того ей становилось тошно, что слезы снова ручьем бежали из глаз.
В их семейном гнездышке Петр теперь появлялся редко. Но вот однажды, когда Оксана по привычке сидела на лавочке возле калитки, она вдруг вдали увидела автобус. Он источал черный дом и стремительно приближался прямо к ее дому. Взглянув в кабину, женщина не поверила своим глазам – на водительском кресле сидел Петр, он гордо смотрел вперед и курил папиросу. Автобус затормозил прямо у их дома. “Неужто, наконец, одумался? – тут же подумала Оксана, – я так и знала, что он вернется!”. А затем она заметила вышедшую из салона женщину с красными губами, на поясе которой болталась кондукторская сумка. Та положила руку на плечо Петру и, сквозь лобовое стекло, пронзила Оксану надменным взглядом.
– Добрый вечер, Оксана, – сказал Петр, шагающий ей навстречу.
– Добрый, Петенька. Чаю может? – сердце женщины колотилось с бешеной скоростью, она даже положила руки на грудь, чтобы немного успокоиться.
– Нет спасибо, – ведя диалог, мужчина практически не смотрел на женщину, он с любопытством осматривал дом. – Как дети?
– Хорошо, Петенька, по тебе скучают очень, плачут часто.
– Ну и я скучаю, да вот все некогда в гости зайти, график последнее время плотный, водителей не хватает.
Оксана лишь потрясла головой, тяжело вздохнув.
– Я вот по какому поводу. С супругой новой мне жить негде. Снимать жилье дорого, да и не хочется отдавать ползарплаты чужому человеку.
– Само собой – снова понимающе кивнула Оксана.
– А дом этот все-таки мой. Поэтому Оксана, хоть мне и тяжело тебя об этом просить, но я хочу, чтобы вы с детьми съехали отсюда.
Оксана не поверила своим ушам – она надеялась на возвращение мужа в семью, а он просит ее о выселении.
– У меня новая жизнь, супруга вот моя гражданская. Асенька, иди сюда! – из автобуса спустилась женщина, она моргнула Оксане в знак приветствия – я ни в коем случае не тороплю вас. Понимаю, что найти жилье нелегко. Даю четыре месяца.
Еще чаще стали теперь соседи видеть зареванную Оксану. И хоть просьба Петра и ранила ее больно в сердце, но любовь к нему все равно настырно продолжала жить. И так она сильно горевала из-за сложившейся ситуации, что и аппетит былой потеряла. Ела мало, отчего стала таять на глазах. От пышных форм уже ничего не осталось – ушли тучные бока, исчезли щеки на лице, аппетитные ножки, стали все равно, что две тоненькие палочки, а самое неслыханное, что на ее теле появилось то, чего не было никогда – талия. И здешние мужики стали засматриваться вдруг на Оксаночку и даже присвистывать ей вслед.
– Оксанка, сеновал свободен и место в моем сердце тоже! – признался как-то раз в глубоких чувствах фермер, живущий через дом.
А она улыбнулась сквозь слезы, но приглашения не приняла. Не мил ей теперь был белый свет и ни один мужчина не смог бы восполнить ту пустоту, что съедала ее изнутри после расставания с мужем. Лишь Петю своего она любила, лишь Петю своего она желала, и где-то в глубине души все еще верила, что он обязательно вернется.
Спустя четыре месяца автобус Петра вновь остановился у дома с плакучей ивой. Самоуверенной и гордой походкой водитель направился к двери. Он признаться очень удивился, когда не застал на пороге плачущую жену, а затем, увидев даму, стоящую спиной и развешивающую на веревки мокрое белье, он оценил ее зад, а только после спросил:
– А Оксана дома?
– Петр? – тут же повернулась женщина.
– Оксана?!
Мужчина и не думал скрывать своего удивления. Он внимательно рассматривал лицо и фигуру жены, чем вызвал в ней неловкость.
– Однако… Оксана…, а тебя и не узнать.
– Да что там – грустно сказала женщины, – аппетит последнее время совсем пропал, вот и не осталось следа от былой пышности.
Мужчина вдруг даже как-то оробел. Он совсем, как в юности начал краснеть, а язык его стал заплетаться.
– Ну… а как дела с … поиском жилья?
– Пока у меня только один вариант, к маме уехать – женщина пожала плечами.
– Ну, в принципе надежный вариант. Теща и за внуками присмотрит, и ты ей помогать по хозяйству будешь – одобрил Петр.
– Да какое уж там хозяйство. Я же теперь работаю. Устроилась в автомастерскую бухгалтером, как в прежние времена.
– В автомастерскую? Это там, где механики машины ремонтируют?
– Ну, Петр ты как маленький, водителем автобуса работаешь и не знаешь, что такое автомастерская. Да, у нас работают восемь механиков, ребята все рукастые, молодцы.
– Ну ладно – немного погодя ответил Петр – чуть позже еще зайду.
Автобус Петра и в самом деле стал появляться на улице чаще, и водитель его задерживался в доме надолго. Заходя в гости, он теперь часто приносил пирожные и уже не требовал так настойчиво выселения Оксаны и детей, а однажды принес букет алых роз и накинулся на нее с поцелуями.
– Люблю тебя Оксанка! Место себе все найти не могу! Весь мир мне не мил! С тобой одной быть хочу! – выпалил взволнованный Петр.
И растрогалась Оксана от любовного признания Петеньки, расплакалась и крепко обняла его.
– Ждала я тебя Петр! Верила, что вернешься ко мне! Ведь любовь у нас настоящая! Тощая я только вон, какая стала теперь, совсем не привлекательная.
– Что ты Оксаночка! Я тебя любую люблю! – сказал Петр, оценив тонкую талию и бедра супруги своей.
И стали они жить снова вместе в их домике под плакучей ивушкой. Родили третьего сыночка. Еще счастливее теперь стала Оксаночка, и даже радостнее ей было, чем в день их свадьбы.
Оксана вставала специально пораньше, чтобы до работы успеть, пирогов капустных напечь.
– Оксана, где мой пирог? – кричал сонный и голодный Петр.
– Бегу Петенька, бегу миленький! – тут же отвечала жена.
Семейное счастье оно ведь такое – терпения требует и старательности. Зато всегда сильное мужское плечо рядом – какой-никакой, а мужичок в доме есть. Да и как женщине без мужчины сейчас? Что соседки скажут? А если вор в дом забредет? Это ведь сейчас спокойно, а так “всяко может быть”, – подумала Оксаночка и понесла мужу капустные пироги.
