растрогано заулыбался, ещё раз, схватив, крепко поцеловал отчею десницу и твёрдой, решительной походкой вышел вон. Старец же медленно повернулся к иконам в красном углу, тяжко опустился на колени, и погрузился в безмолвную молитву.
II. Два брата
У крутого поворота узкой дороги лежал труп коня, рядом с ним сидел угрюмый воин в кольчуге, опоясанный мечом. Кольчуга словно тонкая льняная рубаха облегала могучие плечи, а из-под темно-русой бороды поблескивала серебряная шейная гривна. Рядом на траве лежал небрежно брошенный шлем, и тут же воткнутый в землю окровавленный нож. Им воин перерезал горло своему коню, когда тот внезапно сломал ногу, и теперь сидел над ним в тяжких раздумьях, не желая расставаться с милым трупом. Огромное мускулисто-жилистое тело коня на глазах ссыхалось, теряя кровь, а земля жадно впитывала огромную кровавую лужу.
Коня другого такого не сыскать – но это только полбеды! Как добраться пешком до града, куда он держал путь, в кольчуге и при оружии, когда на дорогах кого только ни встретишь – от разбойников до разъездов половцев?! Пешком много ли против конных навоюешь? Доспехи и оружие только привлекут их как ценная добыча. Но ещё хуже другое – не оправдать доверия великого князя! Воин был гонцом, с ним была драгоценная ноша – грамота великого князя. Что если она не будет доставлена? Что если достанется врагу?!
– Господи, помилуй и помоги, – тяжко взмолился витязь.
На дороге появилась фигура путника. Он шел небыстро, видимо миновав уже немалый путь, и воин, как ни приглядывался, всё не мог понять, во что он одет – словно старый черный мешок сидел на худом его теле, покрывая с головой, и только редкая всклокоченная борода торчала из-под того мешка. Только когда путник совсем приблизился, витязь разглядел, что это не мешок вовсе, а монашеский клобук и ряса, только весьма ветхие и запылившиеся с дороги.
– Мир тебе, брат! – сказал путник неожиданно твердым голосом, когда поравнялся с конским трупом и печальным воином.
– И тебе мир, – устало ответил тот.
– Вижу, беда приключилась, – посочувствовал монах, – ну так Бог дал, Бог и взял, чего сидеть-то? Пошли, пока солнце высоко.
Витязь молчал – ему тяжело казалось объяснять монаху, что тому, мол, легко говорить "пошли", когда он налегке…
– А ты оставь всё лишнее, – опять обратился к нему монах, даже как-то ласково, словно к ребенку, – ну хоть схорони, что ли, где-нибудь под кустом, да пошли! А то долго ль сидеть так будешь?
Воин угрюмо посмотрел на него, понимая, что тот дело говорит, но мучаясь другой тяжёлой думой: "А что если этот человек запомнит место, да похитит его добро? Монах-то монах, а ведь он-то ведь его не знает!"
– Всякий человек ко греху падок, – угадал монах его мысли, – и монахи не исключение, но что поделать-то с того? Не убьешь же ты меня, чтобы добро своё схоронить?
Воин опять тяжело посмотрел на него – нет, не убьет, конечно…
– Поклянись! – промолвил воин.
– Нет, – твердо ответил монах, – клясться Самим Христом не велено, "но да будет слово ваше "да", если да, и "нет", если нет, а всё, что кроме, от лукавого". Если же недостаточно тебе слова христианского, то поступай, как знаешь…
– В Христа я верую!
– Вот и слава Богу! Как зовут тебя?
– Прохор.
– Рад, что встретил тебя Прохор-воин! А я чернец Лазарь.
Вместе они нашли заросли кустарника погуще, Прохор опустил туда меч, снял с шеи дорогую гривну и кинул следом, затем и шлем, снял с помощью Лазаря кольчугу, сложил и всё прочее, что было при нём, включая конскую упряжь. И пошли обратно к дороге. Прохор обернулся назад, осматривая тайник, – не приметен ли?..
– Вот так и с конём мы вдвоем прятались, бывало, не раз в засадах! – разговорился вдруг Прохор, – и, поверишь ли, добрый конь мог лежать спокойно вместе со мной! Нарежем с другами свежей зелени, укроемся, и выжидаем ворога… Ну, тут свежей зелени класть не будем, она пожухнет назавтра, выдаст тайник…
– Полно тебе, и о коне, и о скарбе думать… Сам же знаешь, что пустое всё это, не о том христианину думать надо.
– Не о том… Только вот что у меня ещё есть, – Прохор показал плотно свёрнутую грамоту с великокняжеской печатью, – вот это не скарб, и даже не конь верный! Это служба моя, верность великому князю и всей Русской земле, чтобы доставить в целости приказ великого князя, и как можно раньше. Как с этим быть теперь?
– Поспешим во град, там, Бог даст, наместник княжеский тебя примет и найдёт способ доставить грамоту. А нет, так такова, значит, воля Божья!
III. Дети, яже ми даде Бог
Через бурелом дремучих северных лесов пробирался жалкого вида странник. Одежда на его худом теле вся давно изодралась в клочья и висела теперь лохмотьями, словно распоротый многажды сверху донизу черный мешок. Голова его теперь была непокрыта, так как клобук свой он давно потерял в пути, и спутанные длинные волосы, как и клочковатая борода, в беспорядке ниспадали на костлявые плечи. Он давно потерял направление, а уж дороги в этих краях
