Зодиак. Битва Знаков (СИ) [RainbowSloth] (fb2) читать онлайн

Высший отбрасывает меня в сторону, как тряпичную куклу. Я больно обдираю спину об жёсткую землю. Кое-как встаю на одно колено, но это всё что я могу сделать. Высший уже здесь. Его когти нависают надо мной, угрожая вот-вот растерзать меня.

– Ты посмел ослушаться моего приказа, – загробный голос Высшего звучит спокойно, но это гораздо хуже. – За это ты поплатишься.

Когти пронзают моё тело в том же месте, что и в прошлый раз.

– Зачем ты это делаешь, Эндрю? – спрашивает Высший, схватив меня за подбородок, заставив смотреть в его маску. – Почему из-за тебя должны страдать другие? Перестань делать это. Покончи с этим.

Когти вновь впиваются в моё плечо.

Я просыпаюсь от собственного крика, резко встав. Я тяжело дышу, всё ещё не веря в реальность сна. Но стоит мне дотронуться до шрамов, как до меня доходит ужас всего сновидения.

С моей руки стекает кровь. Липкая, горячая, свежая. На одеяле темнеют красные пятна, и я тут же отбрасываю его в сторону, будто избавлюсь от кошмара, который до сих стоит у меня перед глазами.

Я сажусь на кровать, свесив ноги.

Это был не просто сон. Вновь открывшиеся раны только подтверждают реальность кошмара. Но теперь я в безопасности, в своей комнате.

В безопасности… Смешно! Здесь я никогда не буду в безопасности, ведь это владения Высшего. Я прямо у него под носом.

«Покончи с этим».

В руке уже полыхает острый короткий клинок. Кончик лезвия тонкий, и запросто может пробить всё, что угодно. Я встаю, не понимая, почему я это делаю. Опускаюсь на колени и крепко сжимаю огненный эфес в руках, а остриё направляю на собственное сердце. Остаётся лишь вонзить, и всё будет кончено. Так просто и легко. И почему я не сделал это раньше?

Кровь стекает по моему телу, но скоро её будет ещё больше. Я закрываю глаза и надавливаю на грудь мечом.

– ТЫ С УМА СОШЁЛ?!

Чьи-то сильные руки сжимают мои запястья, отводя конец клинка подальше от груди. В конце концов, ему удаётся вырвать огненное лезвие, которое заметно потухло.

– Ты идиот?! – орёт мне в лицо Марк. – Совсем уже с катушек слетел, придурок?!

В его глазах блестят злые слёзы.

– Марк… – тупо шепчу я. Это может оказаться очередным сном, а мой друг уже давно мёртв. Из-за меня.

– Что ты собирался сделать?! Просто объясни мне, Эндрю, что это сейчас было?!

– Так будет лучше, – шёпотом произношу я. – Так всем будет лучше.

– Кому всем? Ты мог убить себя, идиот! Ты понимаешь это?!

– Я хотел этого.

Неужели я и впрямь чуть не оборвал собственную жизнь? А ведь это так легко – просто вонзить лезвие в сердце. И проблем нет. Но тогда бы я обрёк людей на ужасную судьбу, тирания Высшего бы продолжилась, и ничто не могло бы ей помешать. Своим самоубийством я лишь помог бы Высшему.

– Я… я… – от слёз трудно говорить.

Марк опускается рядом со мной и прижимает к себе. Меч уже полностью потух и исчез.

– Всё в порядке.

– Он был в моей голове. – Я задыхаюсь от собственных слёз. – Я видел его!

– Эндрю, успокойся и расскажи мне всё. Я слышал, что ты кричал. Что произошло?

Некоторое время я бьюсь в истерике и не могу связать и двух слов. Марк всё это время со мной, ни на секунду не отходит от меня. Руки трясутся, голос трещит по швам, а перед собой я всё ещё вижу металлическую маску Высшего.

Когда я успокаиваюсь, мой друг внимательно меня выслушивает, не перебивая. Голос по-прежнему дрожит, но я не останавливаюсь, стараясь не упустить ничего, но всё равно кажется, что какую-то маленькую, но важную деталь я пропустил.

– Я схожу за бинтами, – говорит Марк, когда я заканчиваю.

Я ощупываю свежие раны.

– Сейчас не это главное, – сипло произношу я. – Ему всё известно. Раз он узнал, что Арья мне помогла, что я встречался с Эшли, то и всё остальное он тоже знает.

– Эндрю, я бы не был так уверен.

– Зато я уверен! Он знает, что я скрываю. И знает, что я рассказал тебе.

Марк останавливается рядом с дверью. Ему не хочется оставлять меня одного в таком положении. Но кровь продолжает течь, и это Марк тоже не может оставить просто так. Тогда он поворачивается ко мне и говорит:

– Я за бинтами. И ты пойдёшь со мной.

Он кое-как поднимает меня и ведёт к больничному крылу. На протяжении всего пути я приговариваю, что к Арье точно не стоит идти. Но Марк не слушает меня. В лазарете ни души, поэтому мой друг, открыв шкафчики, быстро находит бинты и бережно обматывает мою рану. Белоснежная ткань тут же пропитывается кровью. Я дрожу, от этого Марку только сложней меня залатывать. Но тот ничего не говорит и продолжает своё дело.

К тому времени за окном уже рассветает, но в душе всё ещё присутствует мрак ночного кошмара.

***

Вот и настаёт день икс. Встреча произойдёт после обеда, занятий сегодня нет, поэтому я со спокойной душой встаю чуть ли не в полдень. Хотя кого я обманываю? Просыпаюсь я далеко не со спокойной душой, а после сегодняшней ночи волнение так и душит меня. До приёма у Высшего остаётся час, а я всё ещё щеголяю в пижамных штанах.

При каждом движении забинтованное плечо отдаётся глухой болью.

Пока я выбираю, что надеть, к горлу подкатывает неприятная тошнота. В который раз я иду в ванную, чтобы освежить лицо приятной холодной водой. В зеркале на меня уставляется лохматое существо с мокрым лицом. Лишь через несколько секунд до меня доходит, что это я. Кое-как пригладив непослушные волосы водой, я выхожу в комнату и тут же спотыкаюсь об гору одежды, которую я вывалил из шкафа на пол.

На глаза мне попадаются объёмный черный джемпер, такого же цвета брюки и самая обычная белая рубашка. Встав, я беру всё это в охапку и быстро одеваюсь, натянув на ноги белые кроссовки. Смотря на себя в зеркало и попутно поправляя манжеты рубашки, я говорю сам себе, всё ещё прокручивая в голове события сегодняшней ночи:

– Так, Эндрю, спокойно. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

Да, это говорит человек, который ни разу в жизни не пробовал алкоголь.

Я пунктуальный человек. Обычно, когда мы с Марком договаривались встретиться, мой друг всегда опаздывал. И неважно где назначена встреча, хоть около его дома. Марк всё равно умудрялся опоздать. На пять минут, на двадцать, на час. Тогда я просто вваливался к нему домой.

Но сейчас дело в том, что опаздываю именно я. Проблема заключается в кожаных перчатках с прорезями для пальцев. Их я начал носить недавно, сразу же после того, как получил татуировку Змееносца. А перчатки как раз скрывают её от посторонних глаз. И сейчас я не могу найти их! Но на встрече с Высшим они мне просто необходимы!

Оказывается, всё это время они лежали под кроватью. Кое-как я достаю их, натягиваю и спешу на третий этаж, где и проходит общий сбор.

Все уже собрались и ждут одного меня. Я как ни в чём не бывало подхожу к своему Тригону, не обращая ни на кого внимания. Но как только вижу Эшли, я невольно останавливаюсь. На ней воздушное чёрное платье с пышными рукавами. Густые волосы она свободно распустила. Я хочу подойти к ней, сделать комплимент, услышать её голос, но, заметив преподавателей, передумываю и улыбаюсь ей, говоря, как прекрасно она выглядит. Рыбы отвечает мне той же улыбкой.

– Почему так долго? – шепчет Марк, когда я подхожу к нему.

– Да так, – отмахиваюсь я, продолжая любоваться Эшли.

– Не советую, – прослеживает за моим взглядом Ари.

– О чём ты?

– Как бы она тебе не нравилась, эта девушка из другого Тригона, – шёпотом говорит Ари. – В последнее время у тебя и так много проблем. Не хватало ещё нарушения запрета.

– Тогда стоит добиться его отмены, – говорю я очень тихо.

– Что-что?

– Ничего.

Сначала дорога напоминает мне путь к больничному крылу, к Арье. Но через некоторое время мы сворачиваем направо и оказываемся в незнакомой части дома. Я даже и представить себе не могу, насколько он огромен. Тут точно есть потайные ходы, хотя дом в некоторых частях совсем новый. Снаружи уж точно. Но сейчас мы шагаем по старому коридору, стены которого покрыты тонкими трещинами. Никто кроме меня не обращает на них внимания, ибо все гадают, что их ждёт. А я лишь пытаюсь отвлечься. Но стены мне быстро надоедают, поэтому я разворачиваюсь к Марку.

– Ты никогда не хотел побывать в других странах? – спрашиваю я.

– Мне и в Огне хорошо, – отвечает Марк.

– Было бы интересно увидеть их, – мечтательно говорю я.

– Согласна, – присоединяется Ари. – Архитектура в Земле отличается своей оригинальностью. Я уж не говорю про изящность Воздуха.

– Не знал, что ты увлекаешься архитектурой, – поражается Марк.

– Да ты как-то не интересовался.

Признаться честно, я тоже не знал, что Арабелла так тепло относится к искусству.

– Ты хотела поступить в архитектурный? – догадываюсь я.

– Да, – грустно вздыхает Ари. – После Битвы вполне могу пойти. Но не знаю, захочу ли. А может, и вовсе не смогу.

Я практически не задумывался о том, кем хочу стать. Дело в том, что абсолютно все пророчили мне Битву. Учителя восхищались моими талантами и острым умом, видя меня участником Битвы, который непременно принесёт очередную победу Огню. Другие уходили чуть дальше. В их глазах я был будущей правой рукой Высшего. Мои родители лишь говорили, что это мой выбор, а не их, и нужно прислушаться к самому себе.

Через десять минут пути мы останавливаемся около стены с огромной трещиной, которая рассекает всю поверхность стены.

Преподаватели велят выстроиться нам по Тригонам. Первый стоит Огонь, за ним Земля, далее Воздух, и замыкает всё Вода.

– Эндрю Арко, Мишель Марпл, Алан Бенсон и Кай Колланс, выйдите вперёд, – приказывает Бенсон-старший.

Я, Мишель, Алан и Кай шагаем вперёд.

Нам четверым велят направить стихии прямо на стену. Первым идёт огонь, поэтому начинаю я. Пламя даже не повреждает стену, но мне говорит продолжить. Затем то же самое проделывает Мишель, но только с землёй. За ней следует Алан с воздухом. Заканчивает всё Скорпион.

Под потоком всех четырёх стихий, стена с грохотом отодвигается, открывая нам проход. Все ожидают увидеть Высшего, но оказывается, что наш путь ещё не закончен.

– Дальше вы пойдёте одни, – сообщает Нерп. – Тригон Огня, вы поведёте остальных, освещая путь.

Я, Марк и Ари одновременно зажигаем огонь в руках и первые входим в неизведанный коридор. Тот встречает нас тишиной и пустотой, которая терпеливо ждёт в конце.

Как только все оказываются внутри, стена с таким же грохотом возвращается на своё место. Как и говорил Нерп, мой Тригон идёт впереди. Пламя ярко горит в руке каждого огненного Знака. Когда оно начинает тускнеть, то мы просто разжигаем его снова, и становится так же светло.

Всё это время мы шагаем прямо и никуда не сворачиваем. Это хорошо, потому что, если бы дорога была с поворотами, я бы умудрился заблудиться. А всё из-за этого волнения, которое так не отпускает мою душу. Я пытаюсь принять невозмутимое лицо, как будто встреча с главой всех Знаков Зодиака для меня обычное дело, да и вообще я этим с утра до ночи занимаюсь. Но моё волнение выдаётся тем, что я слишком часто поправляю волосы, которые и без того взъерошенные, и нервно покусываю губы.

– Ты в порядке? – шёпотом спрашивает Марк.

– В полном.

Увидев свет в конце, у меня есть два варианта. Либо я как-то умудрился умереть, либо мы наконец-таки пришли. Меня не привлекает ни один из вариантов, поэтому находится третий, который и оказывается верным.

– Подумать только, – нарушает молчание Эшли. – Мы под водой!

Её восхищение можно сравнить с восторгом ребёнка. Радость от таких простых вещей, вызывает у меня улыбку. Но оглядевшись, я сам восторженно открываю рот от увиденного.

Мы действительно под водой! Мы находимся в широкой трубе с прозрачными стенами, и каждый из нас любуется морскими обитателями.

– Какие они красивые! – говорит Эшли, прильнув к стене.

– У тебя же связь с океаном. Да ты их каждый день можешь видеть, – хмыкаю я.

– Это другое, – вздыхает та. – Тебе не понять.

– Потом на рыбок посмотришь, – вмешивается Кай. – Высший нас ждёт.

Он кладёт обе свои руки на её плечи и ведёт дальше, о чём-то говоря с ней. А этот парень умеет выводить людей из себя за считанные секунды!

И как быстро они только помирились!

Идя по металлическому покрытию, я кидаю мрачные взгляды на Эшли и Кая. Руки Скорпиона до сих пор находятся на плечах Рыб. И та даже не собирается это исправлять! Ревность захлестывает меня, и я отвожу взгляд, чтобы не видеть счастливую парочку.

– А я предупреждала, – возникает рядом со мной Ари.

– Не начинай, – молю я.

– Эндрю, мне жаль, но это действительно так. Вам запрещено быть вместе. Чем раньше ты это поймёшь, тем легче будет.

– Я уже давно понял, – бурчу я.

У меня никогда не было отношений, хоть и предлагали не раз. А сейчас я нашёл ту единственную девушку, которую действительно люблю, но из-за какой-то вражды нам не суждено быть вместе.

Наблюдая за тем, как Тригон Воды обгоняет меня, я вздрагиваю от резкой боли в плече, напоминающей о ранах.

– Как плечо? – спрашивает Марк, заметив, что я сморщился от боли.

– В порядке.

Пройдя несколько метров, мы оказываемся в просторном зале. А у Высшего есть вкус! Пожалуй, на этом все его плюсы и заканчиваются.

Тёмный пол отражает колонны и свет стеклянной огромной люстры. На стенах покоятся золотые лампы. Тёмно-красный ковёр растягивается до самого верха лестницы. В центре широкая дверь, а по бокам две лестницы, уводящие на второй этаж. С левой стороны от главной лестницы я вижу проход без двери, который уводит куда-то вниз.

– Как думаешь, что там? – забыв обо всё, спрашиваю я Марка, указав головой в сторону прохода.

– Без понятия, – мычит тот, даже не посмотрев. Его взгляд устремлён на верх главной лестницы. Точнее на того, кто там стоит.

Чёрный балахон до пола, капюшон, металлическая сверкающая маска без всяких прорезей. И всё это Высший во плоти.

В моей голове возникает вопрос, о котором я и не задумывался ни после нашей первой встрече, ни после своего сна: как он видит и дышит, если маска без каких-либо прорезей? И как он ест?

Краем глазом я вижу, как Ари берёт за руку Марка. А мне чью руку брать? Свою что ли? Не такой уж я и одинокий.

Высший спускается медленно, за ним плывёт конец его балахона. Все, не отрывая взгляда, смотрят на него. Он внушает страх, уважение к нему. Пока он идёт к нам, все чемпионы, и я в том числе, склоняют перед ним головы, встав на одно колено.

– Приветствую вас, чемпионы. – Его голос похож на зловещий шёпот, принадлежащий дьяволу. – Добро пожаловать в мою скромную обитель.

Я поднимаюсь на ноги, как и остальные чемпионы.

– Для нас честь увидеть вас, мой господин, – выходит вперёд Кай и краем губ целует металлическую руку Высшего.

– Наслышан о твоих успехах, Кай. Твои способности поражают.

Я не особо вслушиваюсь в их разговор. Мне немного начхать о чём они там болтают. Я безуспешно борюсь со своими тревожными мыслями. Как будто в моей голове засел червь, как в фильмах, и пытается внушить мне, что через несколько минут правда вскроется, и я умру в тот же миг. Я пытаюсь сосредоточиться на чём-то другом, но ничего не выходит. Пока я не чувствую на себе чей-то взгляд.

Чей-то нежный взор уставляется на меня. Я едва заметно поворачиваю голову в сторону, и встречаюсь с удивительными голубыми глазами. Паника медленно отступает. Эшли врывается в мою голову, чтобы очистить её от мыслей, касающихся моей дальнейшей судьбы и Высшего. Я ощущаю её тепло, её энергию. Она как огонь. Такая же манящая, горячая, завораживающая. Похожая энергия и у Высшего. Только в ней нет того доброго тепла, что у Эшли. В потоке Высшего только тьма и могущество.

Оказывается, он приветствует каждого чемпиона. И все они целуют ему руку. И кто знает, какую заразу можно подцепить? Да, мой юмор меня до добра точно не доведёт. В последнее время жизнь вообще до добра не доводит.

– Я безумно рад нашей встречи, – с максимальным равнодушием произношу я и целую его руку, едва коснувшись её.

– Эндрю Арко. – Он произносит моё имя, будто пытается выжать из него весь смысл. – Ты успел отличиться своим своенравным характером.

– Я умею удивлять, – заверяю я его.

И ему это известно. Высшему известно всё.

– Вы не представляете, как я жажду узнать вас всех получше, – говорит Высший. – Но я уверен, что все вы проголодались, поэтому прошу к столу.

Спасибо, конечно, но после его руки аппетит пропал окончательно.

Все чемпионы двигаются вслед за Высшим. Центральная дверь без единого шума открывается сама по себе.

Мы входим в огромную обеденную комнату. Под длинным столом лежит тёмно-синий ковёр. Вокруг него достаточно много деревянных стульев, а на стенах висят красочные натюрморты в толстых рамах. Вблизи стола покоится камин, на чёрном дымоходе которого висит серебристая змея с открытой пастью.

Около каждого стула оказывается записка с именем чемпиона. Мне достаётся место с краю. Я очень рад этому, ибо я сижу напротив Эшли и не вижу эту жуткую змею, а Высший сидит далеко. Но моей радости быстро приходит конец, потому как оказывается, что я сижу в самом начале. Высший садится во главе столе, в шестидесяти сантиметрах от меня и Эшли. Повезло Анике и Тео, которые сидят дальше остальных.

Перед каждым лежит кусок аппетитного стейка с картофелем и овощами. В бокалах блестит красное вино.

– Сэр, могу ли я спросить вас кое о чём? – осторожно говорит Эшли.

– Конечно, Эшли, – с неожиданной теплотой в голосе отвечает Высший.

– Я не совсем понимаю смысл Битвы. Это развлечение для вас и остальных сидеров? Смерть подростков так забавляет?

Меня поражает её смелость и уверенность в голосе. Эшли смотрит на Высшего, не отводя взгляда. Её тонкие брови слегка нахмурены, голубые глаза широко раскрыты.

– Без Битвы была бы война, – спокойно говорит Высший. – Каждый бы стремился к господству над другими. Битва определяет сильнейший Тригон, который в следующем круге получит некоторые привилегии. Это и сохраняет равновесие между Тригонами.

«Без Битвы была бы война» … Но Высшему прекрасно известно, что война вот-вот ворвётся в безмятежную жизнь как сидеров, так и пустышек. Многое зависит от результатов этого круга, но и они не могут до конца остановить возможную угрозу.

– Но не мир, – отмечает Эшли.

– Не мир, – соглашается Высший. – Люди не могут жить в мире. Их души не могут прожить без ненависти к кому-либо.

– Но неужели нельзя придумать способ более гуманный?

– Например?

– Ту же борьбу, только без смертей, – подключаюсь я.

Как только я узнал о встрече с Высшим, я дал себе обещание помалкивать на ней. Но слова выскакивают сами собой, из-за чего я тут же жалею, что не родился немым.

– К сожалению, смерти необходимы. Проигравшие будут дальше проигрывать. Незачем оставлять в живых слабых.

Мне хочется возразить, но я понимаю, что так лишь привлеку его внимание. А оно мне не нужно. Пока я обдумываю это решение, осмеливаются и остальные:

– Но, сэр, почему именно подростки? – неуверенно спрашивает Питер.

– Вы молоды и полны сил. Именно такие мне и нужны. А если вы не способны выиграть, то и в жизни вы продолжите встречаться с неудачами. Считайте это милосердием с моей стороны.

– То есть Битва определяет достойных жизни? – уточняет Алан, и я вспоминаю, что именно на Битве погиб его брат. – Или лучше сказать – это определяете вы?

Высший кивает.

– Не всем это дано понять. У меня есть как сторонники, так и противники. К счастью, последних гораздо меньше.

Мои родители – противники Высшего, хотя и были его приближёнными. Они пошли на предательство ради меня. Все эти годы они обманывали самого владыку Зодиака, лишь бы защитить меня от него. Я не знаю, что с ними сейчас. Вероятно, они до сих в плену, их по-прежнему пытают. Из-за меня.

– Вы ошибаетесь, – тихо говорю я, но слышит абсолютно каждый.

Все обращают внимание на меня, а я продолжаю:

– Вы не имеете права решать, кто достоин жизни, а кто – нет.

Высший неглуп. Он знает, что я видел кровь в комнате своих родителей. И мне известно, что за этим стоит он.

– А как бы ты держал власть в своих руках, Эндрю? – с интересом спрашивает Высший.

Ну конечно. Смерть проигравших нужна лишь для того, чтобы показать могущество Высшего. Показать, что на месте подростков может быть любой. Показать, что вставать на пути Высшего, всё равно что подписать смертельный договор.

– Придумал бы что-то получше, чем девять ежегодных жертв, – смело говорю я.

Марк, сидящий рядом со мной, наступает мне на ногу, давая понять, что я перегибаю палку, и, возможно, через несколько секунд буду валяться трупом. Но останавливаться я не планирую. Весь мой страх уходит, остаётся лишь ненависть к этому человеку. Я смело смотрю на него, тот поворачивает голову в мою сторону. Краем глаза я замечаю Эшли, которая так же, как и Марк, хочет, чтобы я прекратил.

Но не теперь. Николас Бёрк мёртв из-за того, что помог мне. Его смерть случилась по моей вине. И я это так не оставлю.

Высший только смеётся:

– Ты мне нравишься, Эндрю, – замечательно, только этого не хватало. – Именно такие люди мне и нужны. Импульсивные, смелые, решительные. Ты не из слабых, хочешь показать свою силу. И это похвально. Я вижу в тебе удивительную энергию, которую не встречал ни у кого. Уверен, тебя ждёт великое будущее.

Ясен спутник, что Высший увидел энергию Змееносца.

– Великое будущее? – с усмешкой переспрашиваю я. – А может меня ждёт смерть через пару месяцев? Или уже сейчас?

– Такой вариант я бы не стал отрицать, – равнодушно произносит Высший.

Теперь всё более чем очевидно. Он знает о моём истинном Знаке, и я серьёзно влип.

– Девять жертв ничто по сравнению с жизнями миллионов людей, которые война унесёт за собой, – говорит Высший и отворачивается от меня.

Я не выдерживаю. Уже хочу высказать всё, что думаю об этом мерзавце, после чего попросту перерезать ему глотку столовым ножом, но Марк ещё сильней наступает мне на ногу. Я поворачиваюсь к нему и глазами спрашиваю в чём дело. Тот тоже отвечает мне взглядом: «Успокойся, иначе я сам тебя зарежу!».

– Каждая жизнь чего-то стоит, – говорит Эшли.

– Со временем ты поймёшь, что Битва необходима, Эшли.

Я не могу молчать.

– Лично моё мнение со временем не изменится, – громко высказываюсь я.

Возможно, это мои последние слова.

Неожиданно раны снова открываются, и я чувствую, как кровь пропитывает бинты. Моё лицо остаётся таким же спокойным, кое-как у меня получается не выдавать боль.

– Ты похож на своих родителей, Эндрю. Но будем надеяться, упрямства в тебе меньше.

– О чём вы?!

Высший игнорирует вопрос, наслаждаясь моим страхом.

Сердце колотится так, будто это его последние секунды. В горле пересыхает. Голова занята лишь одной мыслью: живы ли родители? Во что я их втянул?

========== Глава пятнадцатая. Эшли ==========

Никто так и не притрагивается ни к еде, ни к вину. От аппетитного запаха мяса меня начинает тошнить, а от переливающегося вина и вовсе голова идёт кругом. Чтобы хоть как-то отвлечься, я поднимаю глаза на Эндрю.

Выглядит он не очень. Поникший вид, побледневшая кожа, потускневшие зелёные глаза. Непривычно видеть его в таком состоянии. Он словно только что утратил частичку самого себя, однако боли в глазах нет. Только абсолютная пустота, а взгляд тупо устремлён в одну точку. Обе руки Эндрю сжаты.

– А что насчёт наших семей? – решаю я привлечь внимание Высшего. – Думаете, так легко справиться с потерей?

Да, кто как не сиротка должна спрашивать о семье? В любой другой ситуации я бы от души посмеялась.

– Незачем оставлять в живых слабых. Проигравшие – это лишь мошки, которых и так слишком много. Вашим близким это более чем известно. Скорбеть по умершим…

– Всё равно, что скорбеть по мошкам, – договариваю я. – То есть проявлять слабость, бессилие, бесхарактерность. А что насчёт любви, привязанности, чувственности? Или такие слова никак не вписываются в реакцию на смерть так называемых «мошек»?

– Ну почему же, ещё как вписываются. Но они подходят для людей, привыкших не воспринимать реальность такой, какая она есть. Верят в лучшее, в добро, в честность. Но мы не делимся на злых и добрых, хороших и плохих. В каждом из нас блуждает и тьма, и свет. А что именно мы будем развивать, уже наше решение. Когда до тебя дойдёт вся правда, Эшли, то ты поймёшь, что слабых оплакивать не нужно.

– И часто на вашем пути попадаются мошки? – подаёт голос Эндрю. – Скольких вы спасли от их жалкого существования? – вопрос до краёв наполнен ироническим ядом.

– Многих. И число постоянно увеличивается.

Аппетитные угощения так и остались нетронутыми. Мясо давно остыло, от него уже не исходит приятный манящий аромат. Вино осталось прежним, хотя мне начинает казаться, что напиток стал бледнее.

Высший, заметив, что еда не вызывает у нас особого внимания, делает неопределённый жест железной рукой. Тарелки и бокалы в ту же секунду испаряются. Понять секрет столь интересного фокуса просто: похоже, что всё это время в зале было больше людей, которые и сейчас невидимы. Несложно догадаться о слугах-Раках, чьи способности позволяют им делать невидимым не только себя, но и какие-либо предметы.

– Я бы хотел познакомиться поближе с каждым из вас, – говорит Высший. – Провести отдельную беседу. Арабелла, если ты не против, то я хочу начать с тебя.

Услышав своё имя, Ари уверенно встаёт. Оказывается, Марк всё это время держал её за руку, и только сейчас он с большой неохотой отпускает её. Эндрю дружелюбно подмигивает ей и с презрением смотрит на Высшего. Благо, правитель Зодиака не замечает столь непростительного взгляда в свою сторону от Стрельца.

Арабелла и Высший покидают обеденный зал.

– Отдельная беседа с каждым из нас, – слышу я шёпот Эндрю. – Да он прям психолог.

– Ты вёл себя как придурок, – таким же шёпотом отвечает Марк.

– По-твоему, я должен был перед ним преклоняться?

– Ты мог себя выдать. И так уже понятно, что он догадывается!

– О, нет, он знает. А даже если и подозревает, то догадка – это не разгадка, а лишь предположение. Чаще всего, неверное.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда после беседы с ним будешь валяться трупом.

– Дружище, трупы не разговаривают, но ради тебя я могу попробовать.

Марк громко фыркает. Несерьёзность друга ему явно не по душе.

– Ты же сам слышал, – снова начинает Лев. – Твои родители…

– Ни слова о них. Я уверен, с ними всё в порядке.

– Ты лжёшь.

– Этого я отрицать не стану.

Из их беседы я мало что понимаю. Марк переживает за своего друга, над которым нависла беда. Причём опасность предстаёт в лице самого Высшего. Но зачем такому могущественному человеку угрожать обычному парню? Хотя Эндрю не совсем обычный. Он выдающийся Стрелец своего поколения. Я вспоминаю подслушанный разговор, где Высший прямо говорил, что Эндрю может ему пригодиться. Но опять же всплывают вопросы, которые с недавних пор появлялись слишком часто в моей жизни: почему, зачем, для чего?

Чемпионы заняты своими делами и заметно волнуются. Вилора накручивает прядку волос на палец; Питер от нервов покусывает и без того погрызенные ногти; Тео с интересом разглядывает блестящие пуговицы на своём пиджаке; Мишель пытается заговорить с ними, но безуспешно; Алан разминает пальцы, и часто слышится хруст; Аника рассматривает собственные ногти; Кай общается с Ханной, но та отвечает вяло и с неохотой; Марк и Эндрю продолжают о чём-то спорить.

При таком раскладе моего отсутствия никто не заметит. Я бесшумно отодвигаю стул назад и тихонько плетусь к двери. Никто даже головы не поднимает. Только шёпот прерывает напрягающую тишину. Когда я выхожу в коридоре, то облегчённо выдыхаю. Никто ничего не заметил, а если и так, то просто не стал докладывать. Но моему облегчению приходит конец, когда чьи-то пальцы неожиданно хватают меня за запястье. В этот момент моя вторая рука летит в лицо подошедшего, но останавливается, стоит мне понять кто это.

– Извини, – Эндрю тут же убирает руку. – Куда собралась?

– Э-э… Решила воздухом подышать, – говорю я первое, что приходит в голову.

– А-а, воздухом, – понимающе кивает Эндрю несколько раз. – Под водой.

– Тут просто морской воздух. Сам понимаешь, полезно и всё такое.

– Полезно? Ну тогда я с тобой подышу! – хохочет он и театрально вдыхает.

– Да-а, конечно, – протягиваю я, чувствуя себя полной дурой.

– И долго дурить меня будешь? – интересуется Эндрю и снова шумно вдыхает.

– Перестань! Просто прогуляться решила.

– И подышать воздухом.

– Да иди ты со своим воздухом!

Я попросту теряю время. Если я хочу успеть до своей очереди, то нужно торопиться. Проблема в том, что я не знаю, когда мой черёд. Высший может пойти по порядку, по Тригонам или так, как он захочет.

– Должен тебя огорчить, но воздух не мой. Если бы ты сказала идти со своим огнём, то тогда я бы, возможно, и пошёл.

– Я просто хочу найти ответы. Я уверена, что найду здесь хоть что-то.

– Ну и сказала бы сразу. А то устраиваешь тут комедию с воздухом, – усмехается Эндрю. – Я с тобой.

– Нет.

– Это ещё почему?

– Ты девятый по счёту, и твоя очередь раньше моей. Ты можешь не успеть.

– Отличный аргумент! Но сейчас Высший может зайти в зал и вызвать тебя, – предполагает он. – Как тебе такой поворот событий, килька?

– Он может вызвать и тебя, спичка.

– Ставлю все свои деньги, что тебя.

– Ты издеваешься?

– Так я иду с тобой или да?

Из-за самодовольной улыбки Эндрю появляется резкое желание его пнуть.

– Ты невыносим, – сдаюсь я.

– Идеален, – поправляет он.

Мы быстро спускаемся по лестнице. На последней ступеньке я на всякий случай оборачиваюсь, чтобы убедиться, что никто так и не заметил нашего ухода. Эндрю замечает это и выдаёт:

– Не волнуйся. Я предупредил Марка. Если что, он нас прикроет.

– И как же он это сделает?

– Не знаю. Придумает что-то, – пожимает плечами Стрелец.

Дружба Марка и Эндрю порой удивляет. Они могут положиться друг на друга в любой момент. И всегда уверены в том, что один не подведёт другого.

– Кстати, где ты собралась искать ответы?

На самом деле идей у меня нет. Но похоже одна мысль есть у Эндрю, который ведёт меня в левую сторону от лестницы, к какому-то проходу без двери. Он уводит куда-то вниз, в пугающую темноту.

– Идём, – протягивает мне руку Эндрю, а в другой зажигает пламя. Заметив моё смятение, он робко улыбается: – Тут темно, очень легко навернуться, да и сломать себе что-нибудь.

Больше немедля, я беру его за руку, пусть в ту же секунду и хочу её выдернуть.

Мы аккуратно идём вниз по лестнице. Эндрю оказался прав: здесь действительно можно запросто упасть. Света от огня недостаточно, в любой момент можно поскользнуться и сломать себе шею.

– Ты не пробовала разжигать огонь? – интересуется Эндрю.

– Нет.

– Может сейчас время научиться?

Он останавливается на ступеньке ниже той, на которой стою я, и разворачивается ко мне лицом. Эндрю берёт мои ладони и просит сложить их лодочкой. После чего бережно и осторожно передаёт мне огонь.

– Эндрю, у нас не так много времени.

– Не волнуйся. Более чем уверен, ты быстро научишься.

Он одобряюще улыбается мне:

– Помни, огонь любит любые эмоции. И чтобы им владеть они не должны нести негативный характер. Ярость, испуг, злость – ничего из этого не подходит. Если будешь испытывать это, то огонь получит власть не только над самим собой, но и над тобой. Так что очисти разум от посторонних мыслей. Чистый рассудок, более-менее положительные эмоции, никакого страха. Он не причинит тебе вреда. Вот так, – удовлетворительно качает он головой, когда мне удаётся перебросить огонь из одной ладони в другую. – Молодец.

– А как можно избежать плохих эмоций в бою? – спрашиваю я, не переставая перебрасывать шар огня.

– Это довольно-таки сложно. Разум у тебя должен оставаться холодным, как лёд. А эмоции нужно скрыть от огня, приглушить. Или дать понять, что нельзя им поддаваться.

– Дать понять огню?

– Именно. Но это сложно. Под силу лишь единицам.

– И ты к ним относишься, – догадываюсь я.

– И снова верно.

Эндрю забирает у меня огонь и убирает его вовсе. Темнота тут же поглощает нас.

– Ты бы не мог?.. – прошу я, но Эндрю меня перебивает:

– Обучение ещё не закончилась. Запомнила тепло огня?

– Примерно.

– Попробуй разжечь огонь сама. Свой огонь. Просто вспомни это тепло, почувствуй его. И не бойся.

Я шумно вздыхаю и закрываю глаза. Особо ничего не изменилось, всё так же темно. Тут в ладонях теплеет, точно вспыхивает жар, но он не приносит никакого вреда, даже наоборот. Этот жар особенный, пленительный, доставляющий удовольствие.

– Ого, – изумляется Эндрю, и я открываю глаза.

Мой огонь немного отличается от пламени Эндрю. Главная причина заключается в том, что он синий.

– Это… Это частое явление?

– Впервые вижу такое, – признаётся Эндрю.

Я только сейчас понимаю, сколько времени мы потеряли из-за обучения! Конечно, полезно научиться новому, однако Высший уже мог узнать о нашем исчезновении.

– Нам нужно поторопиться, – напоминаю я.

– Точно, – соглашается Эндрю и вновь разжигает свой красно-оранжевый огонь. Я же так и остаюсь с синим. Теперь гораздо легче идти. Ступеньки видны, и, судя по всему, мы уже подходим к концу лестницы. Дальше идёт лишь поворот налево, куда нам и приходится пойти.

Уже тут мой взгляд падает на решётчатую дверь, до которой не доходит свет огня. Внимания на ней я не заостряю, а Эндрю и вовсе не замечает.

Я мягко отпускаю руку Эндрю, и тот замечает это, но не подаёт виду. Мы не разговаривали с ним практически месяц, с того самого дня, как он нашёл меня плачущей из-за произошедшего с Тригоном Воздуха. Тогда я не оттолкнула его, а рыдала ему в плечо. Он же с нежностью гладил меня по волосам, успокаивая и ничего не спрашивая при этом. Даже сейчас он не просит объяснений, а остаётся таким же невозмутимым.

Мы продолжаем идти. Длинный коридор всё дальше и дальше уводит нас в неизвестном направлении.

– Эш.

– Да?

– Каково жить в детдоме? Одной? Без родителей? – спрашивает он с жалостью, а не с насмешкой, которая обычно и присутствует в подобных вопросах.

– Детдом – это не самое худшее место, но и не самое лучшее.

Самой старшей в детдоме я стала лишь в тринадцать лет. До этого были довольно-таки неприятные личности – два парня старше меня на четыре года. Звали их Ян и Остин.

Они оба были одинаково отбитыми на всю голову. Им ничего не стоило просто подойти, да и ударить первого встречного ребёнка в детдоме. Они так развлекались, а безудержный гогот у них вызывали слёзы их жертв. Отбиться от них было почти невозможно: оба огромные, как два шкафа, с широкими плечами и сильными руками. Как бы дети не пытались с ними бороться, собираясь целой толпой, они всё равно проигрывали в драке с этими двумя. Ян и Остин попросту прижимали своих жертв к стене, хватаясь за горло, и били столько, сколько им влезет. Иногда они делали это просто так, а иногда находили повод, которого на самом деле не было.

Раль ничего с этим не делала. Она даже поощряла Яна и Остина, ведь те говорили, что побоями они воспитывают младших. Оба парня ходили у неё в любимчиках, им всё сходило с рук. Но иногда бывали случаи, выходящие за рамки нормального поведения. Тогда Раль оправдывала своих любимых мальчиков, говоря, что без родителей им живётся плохо, они лишь требуют больше внимания. Она жалела их, но не других.

Мне доставалось больше остальных.

И Ян, и Остин попали в детдом в возрасте восьми лет. Мне тогда, соответственно, было четыре года. В то время я особо ни с кем не разговаривала, да и не с кем было. А тут появились сразу двое. Я очень боялась подойти к ним, всё-таки разница в четыре года раньше казалась такой огромной. Восьмилетние парни выглядели в моих глазах, как самые настоящие взрослые.

Как-то раз я осталась на кухне одна, домывала гору посуды, что осталась после ужина. Тогда они и показали истинных себя.

– Эй, мелкая! – крикнул мне Ян.

От столь громкого голоса я чуть не свалились с табуретки.

– Помощь не нужна? – дружелюбно предложил Остин. Но его оскал говорил вовсе не о дружелюбности.

Не дожидаясь моего ответа, Ян грубо спихнул меня с табуретки, из-за чего я больно ударилась об кафель.

– Тебя же Эшли зовут? – спросил Остин, стоя рядом с другом.

Маленькая я кивнула, кое-как встав. На одной коленке темнел фиолетовый синяк, а на второй кожа и вовсе ободралась до крови.

– Скажи нам, крошка Эшли, что будет, есть одна тарелочка случайно разобьётся? – приторно-ласковым голосом поинтересовался Ян.

– Будет хорошо или плохо, крошка Эшли? – в тон своего друга сказал Остин.

– Плохо, – пропищала я. – Миссис Раль будет ругаться.

– Будет. Если ты разобьёшь, то она будет на тебя ругаться.

Тогда я не понимала, к чему они ведут, поэтому тупо кивала.

– Бедная крошка Эшли, – протянул Ян. – Кажется, ты разбила тарелку.

И он резко кинул хрупкую тарелку на пол, а та в свою очередь разбилась на неровные части.

– И чашку, – жалобно вздохнул Остин и, замахнувшись, бросил чашку. И от той остались осколки.

Посуда летала в стороны и с треском разбивалась на части. А я лишь стояла, тупо смотрела на осколки, прижав ладони к лицу. Вскоре от груды посуды остались лишь жалкие куски.

– Крошка Эшли, какая же ты неуклюжая! – кричал Ян в ужасе. – Разбила всю посуду! – с каждым словом он повышал свой голос. – Что же скажет миссис Раль?

Тогда я впервые осталась в подвале на всю ночь, а не на пару часов, как было раньше. Директриса поверила словах Яна и Остина и наказала меня.

Мне приходилось постоянно озираться, идя по коридорам детдома. Ведь в любой момент Остин мог выпрыгнуть из-за угла и схватить меня за волосы, прижав к стене. А за ним мог появиться Ян и несколько раз ударить меня, пока слёзы не будут течь ручьём.

– Крошка Эшли!

Вновь послышалось моё прозвище, когда я возвращалась из академии. На тот момент мне было уже одиннадцать лет, и я кое-как могла постоять за себя.

– Чего вам? – я даже не обернулась.

– Говорят, у тебя явные успехи в использовании своих сил, – протянул Ян. – Мне и Остину стало та-ак интересно, чего же добилась никудышная крошка Эшли.

– Уж точно больше вашего!

Эти слова оказались ошибкой.

Знак Остина – Рак, как и у Яна. И соответственно, они могут становиться невидимыми. Тогда я очень удивилась, что рядом нет Остина, но через секунду всё прояснилось.

Остин схватил меня в охапку, поднял над полом и сильно сжал грудь. Я царапала его огромные руки ногтями, пыталась вырваться, била его ногами. Но бесполезно.

– Надо преподавать крошке Эшли урок. Как думаешь, Остин? – спросил Ян своего дружка.

– Предоставляю эту честь тебе.

Удар. Снова удар. И ещё один.

Остин меня отпустил, и я мешком повалилась на пол. Грубый ботинок Яна прилетел мне прямо в лицо. А затем снова. Кровь текла на одежду и в рот, не давая вдохнуть. Потом, они схватили меня и уволокли в свою комнату, где грубо кинули на пол. Я кричала, молила их прекратить. Они достали… А, впрочем, сейчас это не важно.

Это кончилось лишь тогда, когда Яна отправили на Битву, где он и погиб, а Остин спился из-за потери друга.

– Но тогда я смогла ощутить свободу от их гнёта, смогла вдохнуть полной грудью.

Эндрю останавливается, развернувшись ко мне лицом.

– Это они с тобой сделали? – серьёзно спрашиваетон.

Я делаю вид, что не понимаю, о чём он говорит. Тогда Эндрю мнётся пару секунд, после чего уверенно говорит:

– Твои шрамы. Ты ведь их скрываешь, так?

Я даже лишаюсь дара речи, не зная, что и говорить. Похоже, в тот день, когда я дралась с ним, он всё-таки увидел то, чего не должен был. Но раз так, то нет смысла скрывать.

Избегая его взгляда, я поднимаю чёрный рукав платья на правой руке примерно до середины предплечья. Шрамы тянутся гораздо дальше, ещё и на второй руке их достаточно, но я показываю Эндрю только часть. Однако этого оказывается достаточно, чтобы сбить его с толку. Он с ужасом глядит на бледные шершавые полосы, которых слишком много. И длинные, и мелкие. Некоторые не разглядишь, а другие сразу бросаются в глаза.

– Насколько я знаю, такое они сделали только со мной, – тихо говорю я, хотя в горле стоит ком. – Они могли просто прижать меня к стене, достать нож и… И творить то, что им вздумается. Могли просто бросить в свою комнату. Один удерживал меня, другой мог трогать меня во всех местах, а мои слёзы забавляли их. Если я кричала, они резали мне руки. Шрамы идут примерно до плеч.

– Вот почему ты не любишь прикосновения, – догадывается Эндрю. – Эти ублюдки…

– Мертвы, – перебиваю я, поправив рукав. – Сейчас им уже ничего не сделаешь.

– Они слишком легко отделались! – восклицает Эндрю, а в зелёных глазах полыхает ярость. – Смерть слишком лёгкое для них наказание.

– Эндрю, – останавливаю я его. – Сейчас всё в порядке.

– Почему ты никому не рассказывала об этом?

– Потому что… – я резко замолкаю, поняв, что сама не знаю ответа. – Потому что боялась. Боялась, что не поймут и…

– Бросят?

– Ты же не изменил своего мнения обо мне? – осторожно спрашиваю я.

Зелёные осколки, сверкающие в глазах Эндрю, смотрят только на меня. Я же пытаюсь избегать этого проницательного и серьёзного взгляда.

– Нет. Если когда-нибудь изменю, то только в лучшую сторону, – признаётся Эндрю. – Запомни, Эшли: даже если ты отвернёшься от меня, я тебя не брошу. И я никому не позволю хоть как-то навредить тебе.

– Но мы ведь… – я уже было хочу сказать, что мы из разных Тригонов, но тут же замолкаю, поняв, что так всё испорчу. И тихо произношу: – Спасибо тебе. Спасибо, что выслушал.

Эндрю молча улыбается, а через секунду напоминает, что нам надо идти.

За всё это время мы ни разу не свернули и не нашли ничего, что может скрывать в себе те тайны, ответы на которые мы ищем.

Мой синий огонь давно потух, когда пламя Эндрю разгорается снова и снова, не оставляя нас в полной темноте. Не знаю, как далеко мы уже ушли и как много времени прошло. Но шестое чувство мне подсказывает, что возвращаться ещё рано. Мы ещё ничего не выяснили, а вылазка не должна стать бесполезной тратой времени.

– Я известен в стране твоего Тригона? – спрашивает Эндрю.

Я чуть не вздрагиваю от неожиданности.

– Ты всегда задаёшь странные вопросы в таких местах?

– В таких местах я ещё не бывал, – усмехается он. – Да и надо как-то разбавить обстановку.

Он прав. Время, проведённое за разговорами, проходит быстро и незаметно.

– Да, – говорю я. – Иногда всё доходит до абсурда.

– Например?

– Слухи одинаково бредовые. Сомневаюсь, что ты и есть Высший, а завтракаешь ты маленькими котятами.

Эндрю резко останавливается.

– Я – Высший?

– Согласна, полная ерунда. Эту белиберду придумали дети.

– Почему они так решили? Почему решили, что я – это он?

– Наверное, из-за твоей невероятной силы, – говорю я то, что в принципе понятно.

– Но разве я убиваю с её помощью? Разве приношу людям боль, устроив всё это? – его голос срывается. – Разве я такой?

– Нет, – тихо говорю я, остолбенев от столь бурной реакции на обычный слух. – Вовсе нет. Ты совсем не такой.

– Тогда почему?

– Эндрю, это просто слух. В нём нет ни доли правды. Это обычная чепуха, выдуманная детишками. К тому же это в моей стране так. В Стране Огня тебя любят все: и сидеры, и обычные люди. Ведь так? – растерянно спрашиваю я, заметив поникший вид Эндрю.

– Да. Абсолютно так, – говорит он. – И сидеры, и обычные люди.

Я не хочу продолжать дальше этот диалог, да и сам Эндрю не испытывает такого желания. Остаток пути мы проходим в полной тишине.

Поведение Эндрю никак не вяжется со всем происходящем. Во время общего разговора Высшего я старалась задавать вопросы как можно осторожней, а вот Эндрю пошёл на огромный риск, сам того не осознавая. После того как он открыто начал выражать свои мысли, я быстро пожалела о начатом диалоге с Высшим.

А ещё эти кожаные перчатки, которые Эндрю носит не снимая, тоже не дают мне покоя. Зачем они ему? Огонь не наносит перчаткам никакого вреда, а значит кожа огнеустойчивая, самая подходящая для огненных сидеров. Но всё равно непонятно, для чего они Эндрю.

Наконец, мы доходим до конца узкого коридора, по которому и шли всё это время. Дальше только стена – тупик. Но по бокам есть два прохода. А это значит, что варианта у нас два, и мы обязаны проверить все.

– Куда пойдём сначала? – спрашивает Эндрю, доверив это решение мне.

– Налево.

– Как скажешь. Если ты не против, я пойду первым.

Я безо всяких вопросов пропускаю Эндрю вперёд и, чуть погодя, вхожу следом.

Здесь уже есть хоть какой-то источник света: слабо мигающая лампочка. Комната круглая, просторная. А на стенах висит что-то непонятное, я не могу это разглядеть за высокой фигурой Эндрю, вставшем передо мной.

– Пойдём отсюда, – говорит он и разворачивается ко мне, всё так же закрывая вид.

– Ну уж нет. Я пришла сюда за ответами.

– Тут ничего нет, – неубедительно произносит Эндрю. – Уверяю тебя.

Но я не слушаю и отпихиваю его. Но зато теперь я понимаю, почему он так настаивал покинуть комнату и перейти к другой.

На всех стенах, прямо до потолка, увешены человеческие головы. Лица у всех разные: кто-то содрогается в так и не начавшемся плаче, у других полное безразличие, а губы третьих растеклись в безумных улыбках. Но их объединяет одна вещь – выпученные и открытые глаза. И эти глаза, эти головы принадлежат уже умершим подросткам. Кто-то старше меня, а кто-то такого же возраста. Но все они дети.

А ещё они отличаются по своей древности. Наверху остались только потемневшие черепа, а от некоторых отвались целые куски. Самые нижние выглядят так, как будто их убили только вчера. Но несмотря на огромное количество голов, места на стенах этой комнаты ещё более чем предостаточно.

Головы разделены по Тригонам и по годам. Дощечки погибших сидеров Огня, на которые и прикреплены головы, красного цвета, у Земли – зелёного, у Воздуха они белые, у Воды – синие.

– Тут… тут все погибшие… Все погибшие за четыреста лет! – срываюсь я на крик.

– Пойдём отсюда, – тихо просит Эндрю.

– Нет, – заявляю я и подхожу к головам погибших из своего Тригона. Без труда нахожу нужные года и узнаю казнённых. Тех, кто был со мной в детдоме, но в итоге их забрали сюда.

К своему ужасу я узнаю Яна, от которого мне так много досталось. Но сейчас я не испытываю ничего: ни жалость, ни ярость, ни удовольствие. Лишь тупое равнодушие.

– Здесь отец Аники Найман, – говорит Эндрю, подошедший к Тригону Воздуха.

Я оборачиваюсь. Сходства действительно есть. Тёмные волосы, тонкие губы, серые глаза. Найман выглядит старше всех остальных погибших, что неудивительно.

– Зачем? – собственный голос кажется чем-то нереальным, чужим и посторонним. – Они и так мертвы! Зачем выставлять это?!

– Чтобы внушить страх и ещё раз убедить всех в своём грёбаном могуществе.

– Но как же семье погибших? Неужели они даже не получают тело?!

– Думаю, тела просто сжигают.

Просто сжигают… Как ненужные трупы животных, как какую-то дрянь! Будто они недостойны настоящих похорон! Будто недостойны вернуться к своим семьям, чтобы те смогли с ними нормально попрощаться!

Как таких назвал Высший? Ах да! Мошки, недостойные ничего, кроме смерти. Так, по его мнению, он проявляет милосердие. Только это – обычная резня, где милосердие даже в сторонке не стоит. Эти головы не должны быть здесь, не должны висеть и радовать своим жутким видом Высшего, когда тот приходит полюбоваться своим могуществом, своей властью, своим превосходством, упиваясь в их сладком вкусе!

Страшная мысль ударяет так быстро, что я вздрагиваю. Но и отбросить её не могу, просто нельзя. Ведь она совсем скоро может воплотиться в мрачную реальность.

Моя голова может оказаться здесь через пару месяцев. И головы остальных нынешних чемпионов. Лишь один Тригон останется в живых, и, если верить статистике, это будет Огонь. Если так, то хоть Эндрю останется жив. Но острый язык вряд ли доведёт его до счастливого конца.

Я подхожу к голове, что ближе ко мне. Это оказывается девушка из Тригона Воды, погибшая в прошлом круге. Я не хочу вглядываться и узнавать её. Но прекрасно понимаю, о чём она мечтала – достойно послужить своему народу. А в итоге её некогда каштановые волосы свисают сероватыми патлами, губы поджаты, а глаза вот-вот выпадут из орбит. Моя рука сама тянется к ней.

– Не нужно! – перехватывает её Эндрю.

Я уже не обращаю должного внимания на его прикосновения. Они стали обычной и привычной вещью в моей жизни.

– Не стоит касаться её, – просит он.

Я вырываю руку.

Отвернувшись от него, я касаюсь головы погибшей девушки. Её кожа холодна, как лёд, и до ужаса слишком гладкая. Но то, что она настоящая – сомнений нет. Когда-то она излучала тепло, была нежной и мягкой. А теперь это лишь часть трупа.

– Мы… Мы можем оказаться здесь.

– Не говори так.

– Не говорить очевидное?!

– Это вовсе не очевидное. Это можно изменить. Нужно изменить.

– Пойдёшь против Высшего? – истеричный смешок вырывается сам. – Ты прямо сейчас видишь на что он способен! Да он оборвёт твою жизнь, если ты и дальше будешь вести себя как идиот, идущий на бесполезный риск!

– Да пойми ты, я не могу с этим смириться! Не могу принять эти бесполезные смерти, что случились за четыреста лет! Их гораздо больше, чем мы видим сейчас, и число увеличивается с каждой минутой! Если я смогу это прекратить, то я продолжу бороться. Даже если это будет стоить мне жизни.

– Ты просто идиот.

Взглядом я окидываю головы ещё раз.

– Пойдём отсюда, – вновь повторяет Эндрю.

На этот раз я полностью с ним согласна. После всего увиденного мне хочется не просто покинуть эту комнату, а вернуться в страну Воды и никогда её не покидать, никогда не слышать о Битве и Высшем. Но, под взглядом тысячи выпученных глаз, я понимаю, что это лишь очередная неосуществимая мечта.

Мы входим в следующую комнату. Заранее я зажмуриваюсь, боясь того, что здесь может находиться. Если это будут обезглавленные тела, то я умру прямо на месте.

– А здесь позитивней будет, – говорит Эндрю, смело вошедший в комнату.

Я открываю глаза. Конечно, это не висящие головы и не обезглавленные тела, но и позитивная обстановка здесь не ощущается. Скорей, она более умиротворенная и не такая жуткая, как в прошлом месте. Но здесь мне не нравится.

Комната такая же огромная, как и соседняя, но вместо голов стены усеяны фотографиями в рамках. Как и предыдущем случае, цвет рамки зависит от Тригона, как, впрочем, и расположение. Теперь я не теряюсь в них и могу точно сказать, что фотографий больше всего у Огня.

– Победители, – говорит Эндрю. – Подумать только! С одной стороны мертвецы, а с другой…

– Счастливчики, – заканчиваю я.

Сами фото ненамного больше ладони, и издалека разглядеть каждое почти нереально. Меня мало интересуют те, кто оказался сильней в кровавой схватке. Всё-таки в конце концов, они все стали убийцами. И если мёртвых я узнавала, то, приблизившись к фотографиям своего Тригона, я не вижу ни одного знакомого лица.

– Мэтт, Джек, Лия, Роза, Крис, Тереза, – перечисляет Эндрю тех, кто раньше учился в академии. – И много других. Все они здесь.

– Уж лучше здесь, чем на виселице, – бурчу я.

Он тут же умолкает и возвращается к другим фото. Такое чувство, что Эндрю ищет определённого человека, чьё участие в Битве ему известно. Если подумать, он знает многих, кто участвовал и победил. Но здесь что-то другое. Он старательно высматривает лица и, не касаясь, водит по фотографиям пальцем. Он останавливается на фото две тысячи восьмого круга. Тот самый год, когда Огонь и одержал свою первую победу среди одиннадцати.

Я подхожу ближе и нагибаюсь, чтобы разглядеть фото. Все три Знака молодые парни. Первый – Овен – загорелый, тощий, с коротко постриженными светлыми волосами, которые будто выгорели на солнце. Второй – Лев – коренастый юноша с квадратным лицом и мелкими глазами. А Стрелец отличается от них всех. В отличие от своих угрюмых товарищей, он широко улыбается фотографу. Его чёрные волосы сверкают в лучах солнца, как и голубые глаза.

– Ты его знаешь? – спрашиваю я.

– Это директор Огненной академии, – отвечает Эндрю. – Николас Бёрк.

– И какой он?

– Он похож на тебя, – говорит Стрелец. – Миролюбивый, всегда поможет. Никогда не оставит в беде. Он против всего этого. Против Битвы, насилия и бесполезного кровопролития. Будь его воля, нас бы здесь не было. Уверен, он бы тебе понравился.

В его зелёных глазах неожиданно пробуждаются ярость и скорбь, которых не было до этого момента.

– Но раз он против Битвы, то почему?..

– Эш, я знаю, никто не возвращается отсюда прежним. Но мистер Бёрк смог. Он жалеет о своём участии. Точнее, жалел.

Его голос предательски содрогается, и похоже, что любое упоминание о директоре наносит удар прямо в сердце.

– Почему прошедшее время? – не понимаю я, но доходит мигом. – О… Прости, я не знала.

Теперь мне становится ясна причина грустных ноток в голосе Эндрю.

– Как давно?

Эндрю глубоко вздыхает.

– Не знаю. Наверное, спустя день после того, как я сюда попал. Может, спустя два дня или неделю.

– Но почему ты так уверен? Он может и жив.

– Нет. Высший дал мне понять, что мистер Бёрк мёртв из-за меня.

Ничего не понимаю. Эндрю встречался с Высшим дважды: в пыточной и сейчас. Про первый разговор Эндрю мне рассказал, хотя мог и умолчать о том, что не касается меня. Зато второй их диалог мне более чем известен. Но и в нём не было даже искусно скрытого намёка. Хотя я могла просто не распознать его, в отличие от Эндрю. Вспоминая недавнюю беседу с владыкой Зодиака, я лишь нахожу указание на возможную опасность, нависшую не только над ним самим, но и над его родителями.

– Почему ты решил, что он мёртв из-за тебя?

Эндрю покусывает губы, обдумывая слова, которые он собирается мне сказать. Его рука летит вверх, прямо к волосам, и я понимаю, как сильно он нервничает.

– Он помог мне, – объясняет Стрелец, тщательно подбирая слова, чтобы не сморозить чего лишнего. – И всегда помогал. А Высшему это не очень понравилось.

Я совсем запуталась. Почему Эндрю скрывает свои эмоции, подавляет их? Зачем он это делает? На все мои вопросы Эндрю точно не ответит. Он лишь отмахнётся и снова прикроется фальшивой улыбкой, которую раскусить настолько легко, что это сможет сделать даже ребёнок.

– Эндрю, – всё-таки решаюсь я. – Что сейчас с тобой происходит?

– О чём ты?

Он выпрямляется, отводя взгляд от фотографии, где запечатлён молодой директор Огненной академии.

– С тобой явно что-то не так.

Эндрю разминает плечи и неожиданно морщится, после чего хватается рукой за плечо. В голове тут же всплывают три жуткие полосы.

– Я не хочу об этом говорить, – наконец произносит он.

Что ж, Эндрю хотя бы признаёт, что с ним творится что-то неладное. А это уже прогресс.

Эндрю – парень, встрявший во что-то серьёзное. Он умеет скрывать свои истинные чувства, но иногда, как сейчас, просто не может их сдержать, и всё накопившиеся резко вываливается на него. Но даже если он не может их остановить, то это не значит, что Стрелец не будет пытаться сделать это. И снова он борется с собственной болью, тем самым терзая себя самого ещё больше.

«Это можно изменить. Нужно изменить».

Из этих слов мне ясна лишь одна, но важная вещь. Эндрю решительно настроен прекратить всю тиранию Высшего и любой ценой свергнуть его.

Высший и впрямь засиделся на троне. Более чем уверена, что поиски двух пропавших сирот так и не начались. Высший ничего с этим не делает, и, сомневаюсь, что сделает хоть что-то.

Исчезновение сидеров началось двадцать два года назад. Глазами ищу нужный год, но все цифры, вырисованные на стенах, перемешиваются в голове. Если почти каждый Тригон раз в год лишается трёх своих представителей, то победители почти всегда меняются. Так, у Воды фотография тысяча девятьсот семидесятого года стоит рядом с фото, сделанным спустя шесть лет.

Нужный год оказывается у Огня, что вполне ожидаемо.

– Что ты хочешь найти? – не понимает Эндрю.

– Двадцать два года назад начали пропадать сидеры. Я хочу знать, причастна ли к этому Битва.

Снимок не очень высоко, но мне приходится встать на носки, чтобы всё разглядеть.

Один парень и две девушки. Первым идёт юноша, он же Овен. Каштановые вихри, загорелая кожа, тёмные глаза. Он, как и мистер Бёрк, широко улыбается, радуясь своей кровавой победе. Парень обнимает за талию участницу своей команды, Льва. Она ниже своего кавалера, волосы у неё длинные и золотистые. В глазах сияет весенняя свежая трава, совсем как у Эндрю. На губах счастливая улыбка.

Третья девушка, Стрелец, отличается от этой улыбчивой парочки. Русые кудри, тёмные глаза, курносый нос, пара веснушек. Чем дольше я её разглядываю, тем больше осознаю, как похожа на неё. Разве что, эта девушка выше ростом, чем я. Но если бы не рост и разный цвет глаз, то я бы запросто решила, что смотрю на себя.

На рамке выцарапано имя этой девушки: «Андреа Вентерли, Стрелец».

Но это невозможно.

– Эш, всё в порядке?

Нет, не в порядке.

– Эндрю, – зову я. – Посмотри на неё, – и указываю на Андреа.

Если это моя мать, то всё встаёт на свои места. Вот почему моих родителей не могли найти. Да потому что они из другого Тригона, Нептун бы их побрал!

– Она похожа на тебя, – отмечает он.

– Она не просто похожа на меня. Мне кажется, это моя мать.

Эндрю переводит взгляд на меня, а затем снова на фото, будто надеяться опровергнуть безумную, но истинную правду. Сомнений у меня никаких нет, я уверена в этом, как ни в чём другом.

– И фамилия у неё точно, как у меня.

– Но ведь это невозможно! – восклицает он. – Хотя… – Эндрю внимательно вглядывается в маленькое лицо моей матери. – Если она выиграла в Битве, то вступила на службу Высшему, а уже тот помог ей отправить тебя в страну Воды, скрыв правду.

Звучит слишком правдоподобно.

– Может как раз из-за моей матери у меня есть способность управлять огнём?

– Наверное. – Эндрю всё ещё смотрит на фото, подмечая различные детали. – Андреа Вентерли, – читает он. – Погоди!

Он перебегает на имена других участников. Краем глаза и мне удаётся их прочесть: «Роберт Арко» и «Сара Уэйн». Эндрю точно током поражает.

– Это… Это мои родители!

========== Глава шестнадцатая. Эндрю ==========

На фотографии запечатлены знакомые мне лица. Я не выдерживаю и делаю шаг назад, переваривая ужасающую правду. Мотаю головой, будто так смогу выбросить это из мыслей и больше никогда к этому не возвращаться, не вспоминать. Но правда от этого не изменится и не исчезнет. Она останется навеки, вонзившись прямо в сердце, и будет напоминать о себе, углубляясь всё дальше и дальше.

Всё время, что я живу на этом прогнившем свете, мои родители мне лгали. Уверяли, что никогда не были преданы Высшему полностью, особенно после моего рождения. Но теперь истина открылась передо мной, как старая книга, которую все так долго искали, а она пылилась на самом видном месте.

Они участвовали в Битве. И победили, убив проигравших.

Я вполне мог догадаться, каким способом они попали на службу Высшему, да ещё и несколько лет занимали высокие должности. Но решил довериться родителям и поверить в сказанное ими. Они вечно говорили, что это благодаря нужным связям, которые у них были. И я так легко заглотил ложь, не вдаваясь в подробности.

Отец познакомился с мамой в школьные годы, они учились на одном курсе. Были лучшими учениками, и именно лучших берут на Битву. Но они вечно говорили, что и ноги их здесь не было, а вот фото говорит об обратной.

– Эндрю? – зовёт меня Эшли.

Я перемещаюсь из мрачных мыслей в не менее мрачную реальность.

– Твои родители знали её? – спрашивает Рыбы, указав на свою мать. Факт, что это действительно так, теперь не вызывает у меня никаких сомнений.

– Возможно.

Лицо Андреа Вентерли кажется мне знакомым не только из-за очевидной схожести с Эшли. Порывшись в куче детских воспоминаний, я нахожу нужное.

Мне тогда было не больше шести лет. В тот день к родителям пришла важная гостья, их старая знакомая ещё со школьных времён. В тот период своей жизни я не особо жаловал гостей, которые часто бывали в доме. Да и родители не требовали моего присутствия. Но в тот раз во мне проснулся непонятный интерес к загадочной гостье.

Я осторожно шёл вниз по лестнице, а затем присел на ступеньке, так, чтобы было видно гостиную, где и разговаривали взрослые.

Женщина оказалась очень красивой, хоть и уставшей. Вьющиеся русые волосы, тёмные глаза, смешной вздёрнутый нос. А ещё мешки под глазами, обвисшие щёки, потухший взгляд. Выглядела она старше моих родителей, хотя они ровесники.

Я мало что помню из их разговора. Если не ошибаюсь, они упоминали Высшего, вспоминали своё общее прошлое. Тогда я практически ничего не понял, но в памяти навсегда осталась просьба мои родителей защитить меня, если они не смогут. Андреа не вдавалась в причины, но и не согласилась.

– Да, они точно знали её, – наконец говорю я. – Но я и представить себе не мог, что они… что они были здесь!

– Они никогда тебе не говорили? – удивляется Эшли.

– Нет. Это была не совсем ложь, но они явно не говорили мне всей правды.

Прям как я. Ведь я всю жизнь скрываю свой истинный Знак Зодиака. Вот и мои родители утаивали от меня своё участие в Битве. Но если вновь окунуться в глубь воспоминаний, то я никогда не спрашивал их об этом. Доверял словам, которые были сказаны единожды: «Мы никогда не участвовали в Битве. Верь нам».

Поверил. И что теперь? Стою и лицезрю истину.

Но зачем было её скрывать? Я не глуп и всё понял бы, если бы родители только рассказали! Гораздо лучше всё услышать из их уст, ведь так проще и легче. Но люди редко поступают правильно. Они привыкли утаивать правду, прикрываясь убеждениями, что так для всех будет лучше. Если в случае моей тайны это действительно так, то о своём участии в кровавой резне мои родители обязаны были мне сказать. Не знаю, что изменило бы это, но сейчас мне могло быть намного легче.

Зачем вообще врать близким людям? Какая разница, что за опасность их ждёт, стоит им узнать правду, если угрозы всё равно не избежать? А может беды и вовсе нет, и это просто жалкий вымысел?

– Эндрю? – Эшли обеспокоенно смотрит на меня. – Ты в порядке?

Я мотаю головой.

– Эшли, скажи, я могу тебе довериться?

От неожиданности она слегка дёргается и опускает глаза. Эшли берёт прядку волос и накручивает её на палец.

– Нельзя доверять другому Знаку.

– Я не об этом! – говорю я. – Забудь о Знаках. Разве они делают нас людьми? Да вне зависимости от этих Тригонов мы все люди и ничем не отличаемся друг от друга. Поэтому, могу ли я довериться тебе как человеку?

– Да, – тихо, но уверенно произносит она.

Одно слово, такое короткое и быстрое, но одновременно с этим оно значит для меня слишком много. В нём я не чувствую ни лжи, ни притворства, ни лицемерия. В нём я уверен, как ни в чём другом. Я уверен в Эшли. Она тот человек, которому я могу всецело доверять, не боясь предательства.

– Тогда я хочу тебе кое-что сказать, – продолжаю я. – Точнее, признаться.

– Эндрю, если ты не хочешь этого делать, то не стоит.

– Нет, я хочу. Я устал скрывать это.

Эшли скрывала свои шрамы, своё ужасное болезненное прошлое. И рассказать обо всём мне ей было нелегко. Как и мне сейчас, но я чувствую, что должен сделать это.

Возможно, я возненавижу себя сразу после того, как скажу это.

Признание даётся трудно, будто из горла лезут не слова, а ком всякой неразберихи. Я снимаю перчатку с правой руки, показывая символ Змееносца. Эшли принимает его, ничего не спрашивая и не говоря. Лучше бы она кричала на меня, велела бы заткнуть мой паршивый рот. Но она выбирает молчание, и чем дольше оно продолжается, чем дольше я говорю, тем мне становится больнее. Я вытаскиваю наружу всё то, что волновало меня раньше. Я рассказываю о своём сне, о своих страхах. Всё это выливаю на Эшли, которую я вообще не должен волновать. И она принимает это.

– Скажи что-нибудь, – прошу я. – Только не молчи, это невыносимо.

Эшли прикусывает губу, не зная, что и сказать. Я мысленно молюсь, чтобы она не отвернулась от меня, не бросила меня здесь.

– Ты прав, – наконец говорит она. – Мы все одинаковые и ничем не отличаемся. Но мы уже привыкли думать, что это не так. И если ты сможешь это изменить, то я на твоей стороне, Эндрю Арко.

– Правда?

– Насчёт такого не лгут. Только пообещай мне одну вещь.

– Какую же, килька?

– Выживи. Просто останься в живых после всего этого, спичка.

– Как скажешь.

Плюс ещё один человек, знающий мой истинный Знак. Пока я не жалею об этом, но не знаю, как всё обернётся. Возможно, всё будет намного хуже, чем я себе представляю. Или мои больные фантазии не воплотятся в реальность, которая окажется лучше. Хочется надеется на второй вариант, но первый не даёт покоя и кажется более вероятным.

– Нам нужно уходить, – напоминает Эшли. – Нас наверняка уже ищут.

Не имею ни малейшего понятия о том, сколько мы здесь проторчали. Но Эшли права: Высший уже мог заметить наше отсутствие. И если бы пропал кто-то один из нас, то не было бы так страшно. А так мы ушли одновременно, вдвоём. Нам попадёт не только за вылазку, но и за её совместность.

Во всяком случае, мы многое узнали. К примеру, в случае поражения, моя голова будет украшать стену проигравших, если не кабинет Высшего. Ещё Эшли выяснила личность своей настоящей матери. Для неё это многое значит, ведь за все свои пятнадцать лет она потеряла всякую надежду на то, что когда-то отыщет родителей.

Я узнал о причастности своих родителей к Битве. Немного удручающая правда, но рано или поздно она бы всё равно вылилась наружу.

Я и Эшли поднимаемся в обеденный зал, где сидят остальные чемпионы. Очень сильно надеюсь, что они до сих пор там, а не ищут нас по всему логову Высшего. Сначала входит Эшли, а чуть погодя, уже захожу и я. Подозрения мы, безусловно, вызываем, но поменьше, чем бы их было, если бы мы вошли вместе. К нашему счастью, все здесь. За исключением одного, который сейчас как раз и беседует с Высшим. Быстро пробежав глазами, я обнаруживаю, что не достаёт только Скорпиона.

Успели. Как раз вовремя, ибо после Кая следую я.

Я сажусь рядом с Марком и Ари и принимаю самый беззаботный вид, будто был здесь всё это время. Но моё отсутствие не скрылось от внимательных глаз Арабеллы.

– Где ты был?

– Да так, – отмахиваюсь я. – Просто гулял.

– Ещё скажи: воздухом дышал! – бурчит Ари. – А если бы подошла твоя очередь, а тебя бы не было?

– Ари, успокойся, – просит Марк. – В случае чего, я бы прикрыл его.

Ари громко фыркает:

– Прикрыл бы?! Львёнок, если ты не заметил, то наш дружок и так на крючке Высшего!

– Ещё как заметил. Просто ты слишком беспокоишься за него.

– То есть я должна закрывать глаза на все его рискованные выходки?!

Поняв, что ещё чуть-чуть и ссоры этой парочки не избежать, я резко встаю между ними, чтобы они не поубивали друг друга. Точнее, это Ари может в любой момент кинуться на Марка, когда тот и сделать ничего не успеет.

– Во-первых, обо мне не стоит сильно переживать, – говорю я перед тем, как Ари выбьет мне все зубы. – Я ценю твою заботу, однако это лишнее. Во-вторых, как прошли ваши разговоры с Высшим?

Ари и Марк одновременно тяжко вздыхают. А я ещё надеялся, что не всё так плохо.

– Он очень много спрашивал о тебе, Эндрю, – Ари серьёзно смотрит мне в глаза. – А ещё произошло что-то странное.

– Что именно? – обеспокоенно спрашивает Марк.

– Не знаю. Я будто впала в какой-то транс. Голова закружилась, в глазах потемнело. Вроде я говорила что-то, но совершенно не помню, что именно.

Я и Марк одновременно переглядываемся друг с другом. Всё это мне не нравится. Странный транс Ари напоминает мне неожиданный обморок Эшли.

– Высший заметил это? – интересуюсь я.

– Наверное. Но не подал виду.

Значит, он понял, что именно означает этот транс, и слышал каждое слово, сказанное Ари. И снова тайна, ответ на которую известен Высшему, но не мне.

– Ну, а у тебя, Марк, как всё прошло?

– Высший действительно интересовался тобой. Твоими успехами, твоей жизнью. А ещё спросил, на что я готов пойти ради победы.

– О, этот вопрос он задаёт всем чемпионом! – вставляет Ари.

– Неудивительно, – бормочу я, вспоминая висящие головы с выпученными глазами.

К горлу подступает мерзкая тошнота, и я пытаюсь отбросить образы умерших из своей головы, что получается не сразу. Они были такими же, как мы, они были обычными подростками со своими жизнями и мечтами, которые в один момент прервались. И такое продолжается вот уже четыреста лет.

Высшему уже давно пора в отставку, причём смена власти должна была произойти несколько столетий назад.

– Ари, ты бы не могла вспомнить, что именно говорила во время транса?

– Я постараюсь, Эндрю. Но вряд ли получится.

В этот момент в зал входит Кай. Выглядит он как напыщенный индюк, то есть как обычно. Но на этот раз походка не такая уверенная, а смоляные волосы немного растрёпаны. Он даже не смотрит на меня, а лишь головой указывает следовать за ним. Марк одобряюще хлопает меня по спине, а Ари кидает взгляд, говорящий вести себя очень осторожно. Как будто на войну провожают, а не на обычный разговор с Высшим.

Скорпион ничего не говорит, да и я не горю желанием начинать разговор, который может перерасти в очередную ссору. Однако я решаюсь кое-что спросить:

– Какой он?

– Советую держать язык за зубами. Иначе тут же окажешься на виселице.

– Что такого он тебе сказал?

– Просто не будь заносчивым идиотом, каким ты всегда бываешь.

– Это ещё надо посмотреть, кто из нас заносчивый идиот.

Мы останавливаемся рядом с широкой дверью. Кай уходит, оставляя меня одного. Всё это мне совершенно не нравится, а моё чутьё редко меня подводит. Прежде чем постучать в дверь, я глубоко выдыхаю, чтобы хоть немного успокоиться. В случае опасности лук я вытащу за секунду. Но за то же время Высший может и убить меня, поэтому времени для хоть малейшей самообороны у меня очень мало.

«Если что-то пойдёт наперекосяк, импровизируй», – эту фразу говорил мне мистер Бёрк, когда я сильно волновался. Вот и сейчас она подходит под ситуацию.

Дверь открывается безо всякого скрипа, совершенно бесшумно. Уж лучше бы был хоть какой-то звук, который едет по ушам своей резкостью, чем полнейшая гробовая тишина.

Признаюсь, я ожидал, что в кабинете будут ещё подвешенные головы. Не чемпионов, а других людей, которые не угодили Высшему. Но ничего такого я не вижу, а кабинет на вид самый обычный. Вот только на стенах висит целая коллекция мечей и ножей, которые меня немного вводят в ступор. У Высшего есть целый арсенал, когда у меня один лук.

– Повелитель, – падать ниц перед ним я не планирую, но отвесить лёгкий поклон стоит хотя бы ради вида.

Высший стоит рядом со своей коллекцией лезвий и крутит в руках короткий нож, точно примечает оружие, подходящее для того, чтобы кинуть в меня. Он только сейчас поднимает голову. Я же в свою очередь смотрю на него, стараясь не отводить глаза в сторону, и даю себе чёткое указание: не показывать ему свой страх.

– Эндрю Арко, выдающийся Стрелец своего поколения, – слова, которые я слышал так часто, теперь кажутся мне приговором. Особенно если они сказаны Высшим.

Жестом он велит мне садиться. Всего для этого есть два места: стул, находящийся рядом со столом Высшего, и диван. Так как диван будет подальше, я выбираю его.

– Ты напоминаешь меня в молодости, Эндрю, – говорит Высший, всё ещё крутя нож в руках. – В тебе та же энергия, что и была во мне когда-то. Однако откуда она в тебе? Почему именно ты?

Почему именно я? Самому бы знать ответ на этот вопрос. Возможно, я должен был погибнуть ещё в ту ночь, когда родился, но мои родители решили иначе.

– Откуда же мне знать? Сидеры все особенные, каждый по-своему. Может, просто моя особенность отличается от остальных? А может её и вовсе нет?

– И вовсе нет? – повторяет Высший с лёгкой усмешкой. – Помнится, твой показатель сил намного превысил нору. Что скажешь насчёт этого?

Я вспоминаю ту самую головную боль, что испытывал, когда измерялись мои силы. Будто тысячи иголок вонзились в голову и медленно входили в неё. Сейчас появляется такое же ощущение, однако иглы впиваются не только в голову, но и во все остальные части тела. Боли меньше, но она только начинается.

– Мне нечего сказать вам, господин Высший. Я не знаю, почему у меня такой показатель. Возможно, это просто ошибка.

Потусторонний голос врывается в моё сознание вместе с головной болью, говоря, что ошибка – это моё появление на свет.

Он знает. Точно знает.

Не знаю, как он это делает, но Высший может входить в сознания других людей. Он может видеть их мысли, читать как раскрытую книги, играть людьми, дёргая за нужные ниточки. Сейчас в роли новой игрушки выступаю я. И мне просто необходимо порвать нити, за которые он меня удерживает. Но если бы это было так просто.

Высший – искусный кукловод, он вертит людьми как хочет. Заставляет их чувствовать гнев, боль, отчаяние. Эти эмоции приносят ему лишь удовольствие, делают его сильнее. Высший наслаждается болью каждой своей куклы, выжимая из неё всё самое светлое. Но и марионетка может восстать, перерезав ниточки.

– Тебе нравится здесь, Эндрю? Тебе нравится на Битве?

Я и сам несколько раз задавал себе этот вопрос, и ответ на него всегда был неоднозначным. Если бы я не попал сюда, то проблем было бы гораздо меньше не только у меня, но и у всех. Я бы не узнал пророчество, которое висит на четвёртом этаже, я бы не получил метку Змееносца, из-за которой теперь ношу перчатки. Я бы не встретился с Высшим. А ещё я бы не познакомился с Эшли.

Тем не менее Битва ужасна. Во второй же день мой друг был жестоко избит, а Ари чуть не потеряла из-за этого контроль. Не буду говорить о бое с Каем, ведь он только развеселил меня. Чуть не погибла Мишель. Да и я многое получил.

– Меня пытали, – говорю я. – Такое никому не понравится.

На моём теле сохранились не только три полосы, оставленные рукой Высшего, но и раны, которые нанесли мне Хопеш и яд. Шрамы не такие заметные, как на плече, но своим видом они напоминают мне о нескончаемых пытках и о мучительной боли.

– Как я понимаю, подобные наказания ждут всех чемпионов. Я просто стал первым.

– Это необходимо, – резко обрывает меня Высший. – Боль – лучший учитель. Через неё люди и получают самые важные уроки. Именно она позволяет…

– Управлять нами, – договариваю я. – Словно игрушками.

Высший запрокидывает голову и громко смеётся. Готов поклясться Знаком, его смех – самая жуткая вещь, которую я когда-либо слышал.

– Рад, что ты понимаешь это. Не каждый способен увидеть истинный смысл в моих действиях.

– Я его тоже не вижу. До сих пор не понимаю суть Битвы, значение смертей, – перед глазами всплывают отрезанные головы, и я сдерживаю рвотные порывы. – Если бы Битвы не было, многое бы изменилось в лучшую сторону.

– Ты уверен, что в лучшую? Война Тригонов лучше, чем мир, который остаётся до сих благодаря мне и Битве?

– Мира никогда и не было. Не притворяйтесь, вам прекрасно это известно. Битва только усиливает этот огонь ненависти. Именно из-за неё эта вражда не прекращается, а лишь становится яростней! А этого грёбаного мира, о котором вы говорите, никогда и не будет, потому что он просто невозможен. Мы живём не в мире, а в постоянном страхе и непрерывной ненависти, – всю эту гневную тираду я выпаливаю на одном дыхании. – И мой ответ на ваш вопрос более чем очевиден. Я высказал свою позицию ещё за столом, однако повторяюсь: нет, мне здесь не нравится, – смелость растёт в моём сердце с каждым сказанным словом. – Но, если бы мне предложили вернуться назад, в прошлое и не участвовать во всём этом, я бы отказался. Не хочу, чтобы кто-то другой оказался на моём месте и пережил бы то, что терпел я.

Высший молчит не меньше тридцати секунд, обдумывая сказанное мной.

– Ты сразу привлёк моё внимание, Эндрю. Но я не понимал, что именно в тебе особенного. Упорство, превосходная сила воли, храбрость, честь – все эти качества мне не интересны, однако у тебя их целый набор. Ты любишь геройствовать – это я тоже увидел в тебе. Ещё ты гордый, упрямый и идёшь на риск, если есть возможность. Но не это делает тебя тем, кем ты есть. И только сейчас я понял, почему ты заинтересовал меня. Ты очень искусный лжец, Эндрю.

– Вы меня с кем-то путаете, – усмехаюсь я. – Я не умею лгать.

– О, нет, – более чем уверен, что за металлической маской прячется зловещая улыбка. – Ты действительно не умеешь лгать окружающим. Но ты постоянно обманываешь самого себя. Прячешь истинные чувства за улыбкой. Ты убедил себя, что не нуждаешься в помощи, когда это не так. Убедил себя, что справишься со всем один. И мы оба знаем, что это чистая ложь.

Я сжимаю кулаки, пытаясь сдержать подступающую злость.

– Ты сам понимаешь, что это правда. И ты согласен со мной.

Неужели я и впрямь это делал? Вспоминая случаи, когда на душе кошки скребли, я понимаю, что это так. Я продолжал улыбаться и говорить, что всё в порядке. Показывал эмоции только тогда, когда прятать их становилось просто невыносимо и невозможно. В других ситуациях я подавлял их, скрывая за тенью лжи.

На миг мне кажется, что в моих руках что-то сверкает, что-то одновременно тёмное и яркое. Словно вспышка тьмы. Не знаю, заметил это Высший или пропустил мимо глаз. Я никогда не узнаю его мысли. Но он может прочесть мои в любой момент. И я даже не пойму, что он копается в моей голове.

Высший продолжает говорить:

– Ты не скрываешь эмоции, боясь показать их другим. Ты страшишься самих чувств. Боишься им поддаться.

– Ложь! – Я не выдерживаю и резко встаю. Под перчатками становится всё горячей и горячей с каждой секундой. Сдерживать огонь ярости, рвущиеся наружу, почти невозможно, но я продолжаю это делать, пытаясь полностью его контролировать.

– Не сдерживай свою силу, – говорит Высший, внимательно наблюдая за мной. – Дай ей свободу, выпусти её здесь и сейчас! Покажи мне свой гнев, покажи на что именно ты способен!

Вот чего он добивается. Высший хочет, чтобы я не только показал себя, но и раскрыл свой Знак. Он желает увидеть силу Змееносца.

Огонь слабеет, а вместе с ним и моя злость. Высшему это совершенно не нравится.

– Почему ты сдался?

– Я не сдался, – тихо, но чётко говорю я. – Я лишь усмирил огонь.

– Снова ложь. Ты не усмирил свои силы, ты их испугался. Ты боишься собственного могущества, Эндрю. Или же… – Высший замолкает, и металлическая маска окидывает меня заинтересованным взглядом. – Ты боишься самого себя, – говорит Высший с необычайным восторгом, будто величайшая тайна раскрылась перед ним.

Как бы мне не хотелось это признавать, но я понимаю, что он прав. Я скрывал свой Знак, страшился, что его раскроют. Этот страх перерос в нечто большее. Теперь я боюсь самого себя. Боюсь, что причиню кому-то вред. Боюсь, что из-за меня мир так и будет гнить в жестокости. Ведь неизвестно, что я принесу миру: спасение или погибель.

Но как бы прав не был Высший, я не позволю манипулировать собой, играя на своих страхах.

– А может это вы боитесь меня?

Три месяца назад я сказал подобную фразу Рохалу, члену Совета. Однако тогда я смело смотрел в глаза противника и открыто насмехался над ним. Теперь я не только не вижу глаз врага, но и смеяться над ним слишком опасно. Тем не менее я позволяю себе лёгкую, но раздражающую других усмешку.

Высший и сам всё понимает. Более чем уверен, что Рохал передал все мои слова, сказанные в тот день. И Высшему известно, при каких обстоятельствах я попал сюда, что на самом деле у меня был отказ. Однако он не говорит об этом.

– Любишь играть с огнём, верно?

– Я Стрелец, причём один из самых выдающихся за всю историю Зодиака. Огонь уже давно стал частью меня. Может, у меня есть страх самого себя, но я не боюсь обжечься, когда того требуют обстоятельства.

– А что насчёт остальных? – заинтересованность Высшего этим разговором растёт, а я начинаю чувствовать себя куклой в чьём-то спланированном спектакле. – Отправишь ли ты в самое пекло других людей? Неважно, близки они тебе или нет. Рискнёшь чужой жизнью, если того потребуют обстоятельства? Не побоишься обжечь других?

Я уже это сделал, рассказав Марку и Эшли свой секрет. Я обжёг их собственными руками, поставил их жизни на кон. И чем я только думал, когда отчаялся на такой шаг?

– Ну же, Эндрю, – отвлекает меня от мыслей Высший. – Ответь мне: готов ли ты пожертвовать чужой жизнью?

Я мотаю головой, опустив глаза в пол.

– На что ты готов, допустим, ради победы? Чем ты готов рискнуть ради победы в Битве? Или что готов сделать?

– Я готов бороться дальше. Если потребуется, то отдам собственную жизнь ради победы.

Но я говорю не о победе в Битве. Мои слова относятся к свержению Высшего. Именно это я и планирую сделать. Это будет не мой личный успех, не триумф Тригона Огня, не торжество сидеров. Это будет победа всего мира, всех людей, всего живого.

– Будет интересно посмотреть, дойдут ли события до такой жертвы, – за маской наверняка прячется хищный оскал моего врага. – Можешь идти, Эндрю.

Я быстро кланяюсь, и в этот короткий поклон вкладываю всю свою ненависть и злобу. В дверях я останавливаюсь и говорю напоследок:

– Всё-таки вы неправы. Я совершенно не похож на вас.

========== Глава семнадцатая. Эшли ==========

Моя очередь наступает сразу после того, как возвращается Вилора. Такая же задумчивая и опустошенная, как и все, кто уже успел поговорить с Высшим наедине. Даже и не представляю, что могло способствовать этому. Мурашки бегут по телу от одной мысли, что ждёт меня, последнюю из чемпионов. Если делать выводы, основываясь на пустых лицах сидеров, то ничего хорошего.

Но я переживаю не за себя, а за Эндрю. Когда он вернулся, то выглядел хуже остальных. Постоянно касался собственных рук, лохматил себе волосы, покусывал губы. Марк и Ари пытались выбить из него хоть слово, но он отмахивался и тихо пообещал рассказать всё потом. Однако я сразу поняла: его разговор с Высшим прошёл настолько ужасно, насколько это вообще возможно. Во всяком случае Эндрю вышел живым, а это уже можно прировнять к маленькой победе.

Когда Эндрю рассказал мне свою тайну, я не сразу поверила в его слова. Они показались мне обычной выдумкой, новым слухом или легендой. Но, поразмыслив, я поняла, что его признание – наичистейшая правда. Это объясняет его способности, могущество которых превосходит опытных сидеров. Это объясняет заинтересованность Высшего. А ещё, возможно, вносит ясность в мои видения, про которые я совершенно забыла рассказать Эндрю.

Я иду за Вилорой, а мои мысли переключаются с одной темы на другую. Сначала я думаю о Змееносце, о моей безумной, но, как оказалось, верной догадке. Дальше перемещаюсь в свои видения, которые давно меня не посещали. А сейчас размышляю о Высшем, что именно следует ему сказать. Всё ещё не уверена, стоит ли спрашивать его о пропавших сидерах. Ведь вопрос о них может только разозлить правителя Зодиака.

– Тебе бояться нечего, – неожиданно говорит Вилора, не сбавляя шага.

– Что?

– Говорю: ты зря волнуешься. С тобой он будет помягче.

– Но почему?

– А ты разве не заметила? Господин Высший относится к тебе не так, как к остальным. С тобой он другой. Это все поняли ещё в начале, в обеденном зале. Так что считай тебе повезло. Стала любимицей Высшего за считанные минуты.

– Осталось узнать, везение это или чья-то злая шутка.

Любимица Высшего… Это я уже слышала, только в тех словах было много яда, презрения и злости.

Вилора уходит, а я стучусь в огромную дверь, за которой сидит Высший. Не дожидаясь ответа, я вхожу. Высший стоит рядом с чёрным столом. Замечая моё присутствие, владыка Зодиака оборачивается в мою сторону.

– Рад тебя видеть, Эшли. Садись.

Высший указывает на стул, стоящий рядом со столом. Я, не раздумывая, сажусь и наблюдаю за Высшим, который остаётся стоять, облокотившись на стол.

– Сэр, я бы хотела вас спросить кое о чём, – говорю я, прежде чем Высший сам решит начать разговор.

– Я тебя слушаю, Эшли.

– Мне бы хотелось знать, нашлись ли пропавшие сироты? И как ведётся само дело?

Высший не собирается ничего утаивать от меня и открыто говорит:

– Их признали мёртвыми.

– Что?!

Нет, нет, нет! Только не это! Неужели это дело решили замять, как и другие?!

– Точнее, одного мальчика признали погибшим, – продолжает говорить Высший.

– А второго?

– Второго нашли мёртвым в реке, – второй удар бьёт в сердце больней, чем предыдущий. – Большинство костей сломаны, конечности выкручены, глаза выколоты, а язык отрезан. И… – заметив, что я даже не моргаю, Высший резко замолкает.

– Продолжайте.

– И вырвано сердце, – заканчивает он.

Собственный вдох кажется чем-то тяжёлым и нереальным. Слёз нет, они даже не стоят в глазах, не рвутся наружу. В горле стоит ком, только и всего.

– Кто именно? – запинаясь, выговариваю я хриплым голосом.

– Оливер Шелл. Второго так и не нашли, решив, что он мёртв, как и первый.

Оливер и Рико мертвы. Оливер точно погиб, но в то, что Рико ещё жив, ещё дышит и существует, я хочу верить, однако осознание, что шансы ничтожны малы, не покидает меня. Похитители могли разделаться с Рико более жестоким образом, чем с Оливером. Ведь мало кто может вынести разговорчивого Рико, которому просто невозможно заткнуть рот. Но, похоже, это всё-таки возможно.

– Где нашли Оливера?

Высший отвечает так же спокойно, как и раньше:

– В городе Метида.

Столица региона Стрельца.

– Значит, это правда. Огненные похитили их, – мне самой не хочется верить в произнесённые слова, но всё указывает на это.

– Рохал, член Совета, как раз сейчас выясняет личности похитителей. Но, боюсь, это займёт слишком много времени.

Но у меня нет столько времени. Битва уже наступает на пятки, напоминая о себе. Тридцатое ноября стремительно приближается, а вместе с этой датой и моя возможная смерть. И тогда я вряд ли узнаю личность того ублюдка, который стоит за всеми похищениями сидеров. Но если Эндрю покончит с Высшим раньше, то у меня и у всего мира появится шанс.

– Господин Высший, а за все двадцать два года нашли хоть одного пропавшего сидера? – интересуюсь я. – Нашли тех, кто стоит за этим?

– Эшли, – ласково произносит Высшего, и эта мягкая интонация совершенно не идёт его потустороннему голосу. – За пропажей сидеров стоит нечто большее. И вряд ли бы они стали так легко раскрывать себя, предоставив всему миру убитого мальчика, плавающего в реке Тригона Огня.

– Думаете, Огонь здесь ни при чём?

– О, нет. Копни глубже и всё поймёшь.

Сидеры пропадали во всех странах, и началось всё с Огня. Затем пострадала страна Земли, за ней Воздух и Вода, а дальше по кругу. Но похищение школьников началось с конца, а преступниками оказались огненные. Всем были прекрасно известны положение Огня и его конфликты с Водой.

– Все Тригоны в этом замешаны. Возможно, существует даже особая организация, охватывающая все континенты. Но точно ясно одно: они настроены против сидеров.

Высший не перебивает меня, а жадно заглатывает мои слова, соглашаясь с ними. Я же с свою очередь продолжаю говорить:

– Они пользуются враждой между Тригонами и сидерами. Получается, по плану тех, кто за всем и стоит, сидеры должны истребить сами себя. А для этого идеально подойдёт война. Крайним сделали Огонь, серьёзные конфликты с которым есть у каждого Тригона. И всё из-за их одиннадцати побед. Теперь Огонь виновен и в похищении двух сирот. А после двенадцатой победы Огня война будет неизбежна.

Сидеры представляют собой могущество и уникальность. Они гораздо сильней, выносливей и ловчей, чем обычные люди. Если война начнётся, то каждый сидер задумается о своей важности из-за сверхчеловеческих сил. И будет решено обезопасить в первую очередь сидеров. Они будут дальше от сражений, к котором их и готовили, когда обычные люди будут гибнуть один за другим.

Теперь я и впрямь понимаю, как важен Эндрю. Если он сможет всё изменить, то всего этого можно будет избежать. Похитители сидеров не ожидают резкой смены власти, им потребуется время, чтобы переварить такие серьёзные изменения. Эндрю уж точно не оставит тему с пропажей сидеров в стороне и в итоге найдёт преступников.

Но что насчёт Высшего? Война ему может быть только на руку, учитывая его мысли о вечной борьбе Тригонов и невозможном между ними абсолютным миром. Но чью сторону примет владыка Зодиака? Или будет просто наблюдать за событиями, словно тот, кто всё это и задумал?

Нет. Это просто немыслимо.

– Господин Высший, что вы собираетесь с этим делать? – спрашиваю я голосом самой наивной девчонки, которая надеется на чудесное спасение. – Победа и в этом году достанется Огню?

– В этом году выиграет Вода.

На миг успокаиваюсь, но смысл его слов доходит до меня, словно пробившийся вглубь сознания заряд тока.

– Что? – переспрашиваю я, несмотря на то, что всё прекрасно услышала.

– Двенадцатая победа Огню не достанется.

– Но почему вы так уверены? Ведь никто не может знать исход событий, если только… Если только он не предрешён с самого начала.

С самого начала, с самого того момента, как все чемпионы прибыли сюда, Высший наблюдал за нами через преподавателей. Но что если так было с самой первой Битвы? Высший мог всё это время выбирать Тригон, который выиграет, а такие победы не вызывали сомнений. Но последние одиннадцать лет Высший выбирает Огонь. Почему – не знаю. И почему сейчас он выбрал именно нас, именно Тригон Воды? Связано ли его решение с неожиданно объявившимся Змееносцем?

Все головы, висящие на стенах… Чемпионы, что выиграли в те года, выполняли лишь роль палачей. Убил их Высший своей рукой, своими решениями. Битва для него не больше кровавого спектакля, где каждый шаг знает лишь постановщик, то есть он сам.

– Зачем? Вы же знали к чему приведут победы Огня!

– Я догадывался. – Высший слишком спокойный, словно он даже и не скрывает, что победы в Битвы подстроенные. – Это был, скажем, обычный эксперимент.

– Эксперимент?! Но почему вы решили его прекратить? Почему на этот раз не прикончите Землю, Воздух и Воду, как делали это раньше? Доведите до конца, раз уж начали.

– Как ты сама отметила, это приведёт к войне, что уже маячит на горизонте. А я не могу позволить ей случиться. К тому же, Эшли, победы в Битве не подстроенные, как ты могла подумать. Я просто делаю ставку, и каждый год она сбывается. В последние одиннадцать лет именно Огонь показывал себя достойней остальных, поэтому мне пришлось пойти на такие меры.

Я резко его обрываю, взяв слово снова в свои руки:

– Что насчёт Огня? Вряд ли их народ воспримет это положительно. Ведь они столько лет удерживали эту победу, а в этом году им даже стараться не надо, ведь на Битве сам Эндрю Арко – выдающийся Стрелец! – при упоминании Эндрю Высший напрягается, однако не останавливает меня. – Вы убьёте их всеобщего любимца, и это создаст новый конфликт!

– К тому времени я найду способ, как всё предотвратить.

Я шумно выдыхаю. Высший не скрывает, что чуть ли не основная его цель – убийство Эндрю. Владыка Зодиака уже подозревает его, а опасения усилились после их разговора. Возможно, из-за появления Эндрю Высший и отдаёт победу Тригону Воды.

– Неужели тебя волнует Тригон Огня?

Я поднимаю глаза, смело устремив их на металлическую маску.

– Вовсе нет, господин Высший, – лгу я правителю Зодиака.

Меня волнуют человеческие жизни. И не важно, относятся ли они к Огню или нет.

Я убираю прядь волос за ухо. Что-то здесь не сходится. Высший говорил, что найдёт способ предотвратить войну, однако справится ли он сразу с четырьмя Тригонами? Да, он могущественный сидер. Да, у него армия подчинённых, и каждый из них обучен достаточно хорошо. Однако они в любой момент могут восстать против своего хозяина. Высший не может подчинить себе всех, это под силу только богам, в чьё существование мало кто верит.

Но он уже мог найти этот способ. И возможно, постепенно приводит в действие.

– Ты ведь не хотела попасть сюда, Эшли?

– Моё желание никого не волновало. Но я не жалею, что стала участницей Битвы.

Потому что тогда бы я не узнала ничего из того, что мне удалось выяснить. Вряд ли настоящая личность моей матери стала бы мне известна. Я могла так и мучиться в пустых догадках, а сам ответ оказался простым, но нереальным в нашем мире.

– А о чём ты жалеешь?

– Я… – резко запинаюсь, понимая, что не знаю ответ на этот вопрос.

Да и о чём может жалеть пятнадцатилетняя девчонка? Разве что не вытрепала нервы Раль до такой степени, чтобы она захотела уволиться. Но это вполне могут сделать и остальные ребята из приюта. А о чём я могу действительно жалеть? На ум приходят незначительные школьные ситуации, на которые теперь и нервов не хочется тратить. Но было ли в моей жизни что-то серьёзное?

Моя мама бросила меня из-за Знака. У неё не было выбора, я не знаю, хотела она того или нет. Но если бы я родилась Овном, то жизнь была бы другой. Никакого детдома, никакой дружбы с Каем, никакой страны Воды. Если бы мой Знак относился к Огню, то я могла намного раньше познакомиться с Эндрю.

– Я не знаю, господин Высший.

– Не знаешь, – повторяет Высший, словно пытается выжить их этих слов скрытый смысл. – Ты напоминаешь мне свою мать. Однако она знала, что жалеть ей не о чем.

– Вы знали её? – конечно же он знал её, раз она была здесь.

Высший останавливает мой резкий пыл движением руки.

– Эшли, не нужно притворяться. Мне прекрасно известно о твоей маленькой вылазке и что ты узнала во время неё.

– Не понимаю, о чём вы… – мотаю я головой, но и сейчас Высший велит мне умолкнуть одной лишь рукой.

– Эшли, я вовсе не осуждаю тебя. Твоё любопытство более чем понятно. От сиротки, не знающей даже имён своих родителей, другого ожидать не следовало. Но ты могла просто спросить об этом.

– Раз так, то кто мой отец? – спрашиваю я быстрей, чем Высший успевает меня остановить. – Он тоже из Тригона Огня? Он сидер?

– Твой отец обычный человек из Тригона Огня. Его имя Андреа решила оставить в тайне, как и его Знак.

Обычный человек. Если это правда, то я полукровка, а не аномалия, которой я была на протяжении пятнадцати лет.

– Моя мама жива?

– Да.

– Можно ли как-то с ней увидеться?! – надежда в моих глазах не фальшивая, я действительно хочу увидеть свою маму. – Поговорить хотя бы минуту?

Уверена, она бы хотела того же. Ведь не может она не думать обо мне. О своей дочери, которую ей пришлось бросить.

– Андреа никогда не о чём не жалела, – повторяет Высший фразу, что сказал меньше минуты назад. – Вот только стоило случиться одному непредвиденному событию, как она корит себя по сей день.

Непредвиденное событие? Догадаться легко, а вот поверить невозможно. Я только узнала её имя, у меня появился шанс встретиться с ней. И это разочарование моей матери испортило всё в один миг. Превратило мечты в пустую груду хлама. А в общем, мечты с самого начала были лишены всякого смысла.

Я недостойна любви. И я вновь в этом убедилась.

Мне она и не нужна. Но несмотря на убеждение, которому я следовала долгие годы, красочные иллюзии на обретение родительской любви выстроились в моей голове, и так просто они не рассеются. Во всяком случае они не уйдут, не оставив после себя боль, что будет грызть моё сердце изнутри. И ничто не заглушит эти муки.

Чувствую себя полной дурой. Как вообще можно полюбить ребёнка, родившегося под Знаком другого Тригона? Для своей матери я отродье, позор всей её жизни. И она была только рада избавиться от меня, отослав туда, где мне и место. А именно в страну Тригона Воды, в детдом для сидеров.

– Она… – слова даются с большим трудом, они больно режут горло, будто тонкое лезвие. – Она знает, что я здесь? Она знает хоть что-то о моей жизни?

Глупый вопрос. Она бы не стала интересоваться жизнью нежеланного ребёнка.

– Вряд ли. Я давно ничего о ней не слышал.

Неудивительно. Никто не захочет светится в обществе после подобной ситуации.

– Какой она была? – пусть моя мать мечтает забыть о моём существовании в целом, я хочу иметь хоть какое-то представление о ней.

– Сильная, гордая, решительная, хладнокровная, амбициозная, – рассказывает Высший. – Стремительно уничтожала каждое препятствие на своём пути. Никогда не позволяла себе показывать слабость. Но заставляла дрожать других.

Прекрасные качества. Именно такой я себе её и представляла. Не опускает руки, идёт прямо к цели, несмотря ни на что. Сложно судить, похожа я на неё или нет, ведь моя осведомлённость состоит только из слов Высшего. В его глазах она может выглядеть такой, какой он её описал, но на самом деле истина может значительно отличаться.

– Эшли, на что ты готова ради победы?

Слишком рано. Если верить другим чемпионам, которые были здесь раньше меня, то этот вопрос Высший задаёт в последнюю очередь. С одной стороны, можно только порадоваться, что скоро я покину этот кабинет, а с другой в глубине души начинает возникать неприятная тревога. Он так просто не отпустит меня.

– Раз моя мать достигала своих целей всеми возможными способами, то почему бы мне не пойти её путём? – говорю я, внимательно следя за владыкой Зодиака. – Я пойду на всё ради своих друзей.

Готова поклясться, что за маской прячется заинтересованная усмешка. Высший может скрываться под этим куском металла хоть вечность, но когда-нибудь я научусь понимать его истинные намерения. Или сдеру эту проклятую маску, открыв его настоящее лицо, полное лицемерия. Сдерну холодные перчатки с его кровавых рук. Заставлю поплатиться за всех тех, чьи головы висят на стенах, словно трофеи.

Высший делает резкое движение правой рукой. Перед выходом появляется молодой парень, старше меня на пару лет. Он покорно преклоняет голову перед Высшим, так, что видна лишь его светлая шевелюра, а глаза скрываются внизу.

– Приведи сюда Стрельца, – велит Высший ему.

Тот кивает и растворяется в воздухе, став невидимкой. Я недоумённо смотрю то на Высшего, то на место, где только что стоял слуга. Приказ мне более чем ясен, но и из-за него кружится голова, а тревога усиливается с каждой секундой. По телу пробегают неприятные мурашки, внутрь пробирается холод.

Он не мог узнать так быстро. Хотя Эндрю и говорил, что Высшему уже всё известно, но сейчас не самое подходящее время, чтобы раскрывать все карты.

Раз Высшему известно, каким образом я узнала о своей матери, то вряд ли от него скрылось участие Эндрю во всей этой вылазке. Если так, то беседа пройдёт о моём довольно близком общении с Эндрю. Но эта тема может плавно перейти в другую, о которой мне даже думать не хочется. Моё беспокойство замечает и Высший, но ничего не говорит по этому поводу.

Время тянется слишком медленно, а может мне просто кажется так из-за усиливающегося волнения. Или это Эндрю просто медлит, не желая больше возвращаться в кабинет, напичканный ножами. Сейчас он забалтывает бедного слугу, оттягивая время. Да поможет светловолосому подчинённому Нептун, ибо иногда болтовня Эндрю просто невыносима. Однако сейчас она как раз к месту. Пока он чешет своим острым языком, в его голове вырабатывается хоть какой-то план в случае, если его тайна раскроется.

Дверь открывается, и я готова кинуть в вошедшего что-нибудь тяжёлое и большое, чтоб его мозги хотя бы на миг встали на место. Зелёные глаза тут же находят мои и не отпускают ни на секунду. Взглядом Эндрю спрашивает, что происходит и во что мы вляпались. Я смотрю на него, говоря, что не имею ни малейшего понятия.

– Господин.

Кланяется он так, что это даже и поклоном нельзя назвать. Лишь обычный и пренебрежительный кивок. Даже в напряжённые моменты придерживается своих принципов. Какой же он идиот!

Я зачем-то встаю. Почему-то мне кажется, что мне лучше встать рядом с Эндрю. Тот никак не реагирует, однако теперь наши глаза не видят друг друга. Что ж, пусть так. Высшему всё равно не понравятся наши гляделки, а сейчас лучше вести себя как его самые верные слуги. Такой вариант вряд ли устроит Эндрю, но ему нужно хотя бы помалкивать.

Жаль, что нельзя сказать ему об этом.

Высший всё ещё стоит за своим столом, уперев руки на деревянную поверхность. Его когти слегка царапают её, издавая неприятный звук. Он будто скользит не по столу, а по нашим глоткам. Эндрю заметно нервничает и машинально проводит рукой по волосам.

В любой другой обстановке ситуация выглядела бы даже забавно: повелитель всего Зодиака отчитывает двух подростков. Вот только мне сейчас совершенно не до смеха.

Я тереблю кончик волос и тут же одёргиваю саму себя. Нельзя выдавать волнение, даже если оно рвётся наружу, разрывая меня изнутри.

– Эшли, напомни основные законы между Тригонами, – просит Высший. Голос спокоен, но я улавливаю нотки приближающейся ярости.

– Тригоны не могут посещать чужие страны. Не могут пересекаться с друг другом, кроме исключений. Разным Тригонам запрещено говорить друг с другом, прикасаться и заводить романтические отношения, – говорю я, изредка спотыкаясь.

– Говорить друг с другом, прикасаться, – повторяет Высший с лёгкой усмешкой.

Я видела Эндрю в разных состояниях. В момент радости и счастья, в минуту печали, во время злости. Но сейчас его лицо не выражает ничего, чувства скрыты, а эмоции заперты под холодной маской. Однако Высшему ничего не стоит прочесть их.

– Тем не менее именно этим вы занимались на протяжении трёх месяцев.

Высший поднимает голову в нашу сторону, давая слово на оправдание.

– Сэр, это я виновата, – на одном дыхании произношу я. Это действительно так, ведь это я споткнулась и упала, это я в ту ночь пошла относить подвеску, это я заводила чуть ли не каждый разговор с ним.

– Вот как? – Высший мне не верит. – Эндрю, а что скажешь ты? Помнится, я предупреждал тебя. Просил держаться от Эшли подальше. И, как мне показалось, ты понял меня, осознал, какие могут быть последствия. Но всё равно посмел ослушаться.

В голове Эндрю наверняка мечутся мысли, как яркие молнии, желающие поразить врага. Но в голосе лишь острая сталь:

– Посмел. И раз так, то вина полностью лежит на мне. Я готов понести наказание, но Эшли здесь ни при чём.

– Рад это слышать. – Высший вновь делает жест металлической рукой, подзывая светловолосого слугу.

Тот делает всё без слов и безо всякого приказа. В руках парень держит два бокала. Он ставит их на стол перед нами. Содержимое бокалов абсолютно одинаковое: в них обоих налита ярко-жёлтая жидкость без какого-либо запаха. Тем не менее к горлу подступает тошнота, а насыщенный раствор больно режет глаза.

– Считайте это лёгким наказанием. Перед вами два бокала, но содержимое в них отличается. В одном из них обычный фруктовый сок. Абсолютно безвредный. А в другом разбавленный сок арденс-вивева. Вы должны выбрать один из них и выпить содержимое.

– Но сок цветка может убить нас! – перебиваю я Высшего.

– Не убьёт, лишь пощекочет горло, – обещает правитель Зодиака, вот только я ему не верю. – Эндрю, раз уж ты уверен в своей вине, то выбирай первым.

О нет, Эндрю выбирает первым вовсе не этой глупой причине. Высший даёт ему возможность распорядиться и моим выбором, ведь оставшийся напиток достанется мне. Но если мне выпадет яд, то Эндрю будет винить себя. Он легко выпьет сок треклятого цветка, но мне он не позволит сделать этого. И Высший знает об этом.

Взгляд Эндрю мечется с одного бокала на другой, словно он сможет понять, где что находится. Бесполезно. Даже я, водный сидер, не могу определить в каком из бокалов яд. Есть один выход: довериться интуиции и судьбе. Именно это делает Эндрю.

Он хватает бокал, стоящий ближе ко мне, и опустошает в мгновение ока. Со стуком опускает его обратно на стол, тяжело дыша. И, не дав мне ничего сделать, хватает второй напиток и так же быстро выпивает его. На губах остаются желтоватые капли, но его это мало волнует. Он облокачивается об стол, будто вот-вот упадёт. Жадно вдыхает воздух, поднимает зелёные глаза на меня и улыбается краешком губ.

– Яд был в обоих, – хрипит Эндрю. – Прости…

И падает на пол, прижимая руку ко рту.

– Эндрю! – я бросаюсь к нему, но сзади меня хватает слуга-блондин, вновь появившийся так неожиданно. Я отчаянно рвусь из его крепкой хватки, царапаю ногтями. Я должна помочь Эндрю, а не наблюдать за его адскими муками.

А вот Высший получает от этого только удовольствие. Лицо скрыто маской, но я чувствую эту энергию, полную наслаждения от чужой боли. Эндрю хрипит, иногда его голос срывается на сдавленный крик. Изо рта выходит бледно-жёлтая пена, глаза слезятся, а из носа капает тёмно-красная кровь. А яд только-только вошёл в его организм. Даже представить страшно, что будет дальше. Но ясно одно: двойная доза яда вполне может убить его. И Высшему это известно. Или он надеется на такой исход.

Из рук Эндрю вылетают золотистые искры – знак того, что его сила вот-вот вырвется наружу вне зависимости от его воли. В момент сильной боли способности сидеров сами вырываются из них. Но Эндрю пытается их сдержать, боясь проявить их перед Высшим. Думает, что так раскроет себя. А я готова кричать, чтобы он сделал это, но выжил.

Вот только он упрямый осёл и никогда этого не сделает!

Высший огибает стол и подходит к согнувшемуся пополам Эндрю. Тот находит в себе силы поднять глаза и взглянуть на врага. Ярко-зелёные глаза вспышкой ненависти отражаются в металлической маске. Я перестаю вырываться, всё равно бесполезно. Но и смотреть на это не могу. Второй бокал должен был достаться мне, я должна корчиться в муках, я должна чувствовать невыносимую боль.

Высший приседает на колени рядом с Эндрю на достаточном расстоянии, чтобы желтоватая пена, смешанная с кровью, не попадала на его балахон.

– Он же так умрёт! – кричу я срывающимся голосом из-за льющихся слёз. – Дайте ему противоядие, прошу!

Я уверена, оно точно есть у него. Однако Высший игнорирует мой крик.

– Знаешь, Эндрю, я ожидал от тебя благородства, – негромко шипит Высший. – И поступил ты, как настоящий герой. Глупо и безрассудно. Теперь ты страдаешь. Скажи мне, Эндрю Арко, это стоит того? Твоё упрямство стоит этих мучений? Эшли Вентерли стоит этой боли?

Эндрю снова выплёвывает пену. Крови стало только больше.

– Стоит.

– Выбираешь других, но не себя. Как предсказуемо. – Высший встаёт и глядит на Эндрю свысока, словно тот грязный оборванец, недостойный даже стоять рядом с ним.

Снова крик, от которого внутри всё сжимается. Сердце стучит как бешеное, связь с океаном появляется сама собой, но тут же обрывается. И так по кругу. В воздухе летают запах крови и резкая вонь яда арденс-вивева. А ещё пахнет горелой плотью. Яд перешёл на внешнюю часть. Шея Эндрю краснеет, на коже появляются маленькие ожоги, которые разрастаются с каждой секундой.

– Остановите это! – молю я. – Он же умрёт!

– Умрёт. Однако есть один способ предотвратить это.

– Какой же?!

– Сними с него перчатки.

Нет.

Кожаные перчатки с вырезами для пальцев Эндрю стал носить за два месяца до встречи. Я не придавала этому особого значения, однако сегодня узнала истинную причину. На его правой ладони изображён символ Змееносца, знак того, кем он и является на самом деле. Если Высший увидит чёрное клеймо, то всё кончено. Не только жизнь Эндрю, но и жизни других. Битва продолжит своё существование, жертв с каждым кругом будет всё больше и больше. В жизни всех людей постучится война и не уйдёт, пока не заберёт каждого в свой кровавый огонь.

Именно такое будущее ожидает всех людей, если я сниму перчатки.

Слуга отпускает меня, я бегу к Эндрю, опускаясь рядом с ним на колени. Моя рука ложится на его ладонь, заключённую в перчатке. Он не вырывает её, не сопротивляется, да и не может ничего сказать. Но глаза Эндрю говорят всё за него. Он не хочет этого. Но это глупо: если я не сниму перчатки, то Эндрю умрёт. А если я сделаю это, то он тоже умрёт, ведь его тайна прольётся на свет. Везде исход одинаковый. Но во втором случае Высший может сохранить ему жизнь, хотя бы ненадолго. За это время, пусть и короткое, я найду способ его спасти. Любой ценой.

– Прости, Эндрю, – говорю я и снимаю перчатку сначала с левой руки, потом с правой, оголяя чёрный знак.

Эндрю вырывает руку и прикрывает ей рот, однако это не помогает, и кровь вновь вытекает из его рта. На этот раз только горячая кровь, никакой пены. Она заливает знак, но Высший уже увидел его. Возможно, он торжествует. Поймал единственного Змееносца, раскрыл его личность руками глупой девчонки, которая близка ему, да и сама она им дорожит. Высший прекрасно справился со своей работой, он профессионально дёргал за ниточки, управляя нашими действиями, чтобы всё пришло к этому.

Высший бросает мне маленький пузырёк с бесцветной жидкостью. Противоядие. Высший сдерживает обещание, хотя я ещё не совсем уверена в этом. В колбе может быть ещё один яд, а не противоядие. Тем не менее я вливаю содержимое до капли в рот Эндрю.

Проходит тридцать секунд, за ней минута, а дальше вторая. Эндрю не хрипит, не сплёвывает кровь. Лишь сжимает собственное горло, не веря, что его пытки закончились. На пальцах, окрасившихся в кровавый цвет, остаются ошмётки сгоревшей кожи. Эндрю грубо вытирает остатки пены и крови с лица и встаёт, покачиваясь из стороны в сторону. Я поднимаюсь вслед за ним и не смею дотрагиваться до него, ибо боюсь, что он лишь отшвырнет мою руку подальше от себя. Или нет. Но всё равно выглядеть это будет странно. Словно я пытаюсь его поддержать, когда исход и так ясен.

Настоящие пытки только начинаются.

И Эндрю понимает это. За секунду в его руках появляется лук из тлеющего пламени. Тем не менее Змееносец гордо и храбро держит своё оружие, направив стрелу прямо на Высшего. Хоть глаз повелителя Зодиака и не видно, готова поспорить, что его лицо выражает полное равнодушие. Его не пугает лук в руках раненого мальчишки.

– Эшли, спрячься за меня! – рычит Эндрю.

Его голос изменился. Хриплый, твёрдый, огрубелый, менее бойкий. Но он остался таким же стальным, мужественным и уверенным. Как и его взгляд, только теперь в них нет искр озорства и задорности. Лишь злоба, ненависть, ярость и жестокость.

Некоторое время назад я пообещала Эндрю, что я не брошу его. И сейчас я готова следовать данному мной обещанию. Вместо того, чтобы встать за спину Эндрю, я делаю смелый, но небольшой шаг вперёд. В руках переливаются водяные сферы, которые в любой момент могут превратиться в мощные хлысты и дать отпор Высшему. Хотя, с последним я, конечно, погорячилась. Не стоит забывать, что сейчас противник не кто иной, как сам владыка всего Зодиака. Но вряд ли он тронет меня, но тем не менее в большой опасности Эндрю, который едва держится на ногах.

– Это бессмысленно, – говорит Высший. – Вы всего лишь дети.

Словно по приказу лук, созданный Эндрю, исчезает, а мои сферы испаряются, и связь, что я настроила с океаном, резко обрывается. Я пытаюсь её наладить, но бесполезно: океан стих в моей голове, больше я его не чувствую и не могу призвать. В мыслях нет привычного шума скоротечной воды, лишь пустая тишина, давящая на мозг. Я даже не могу призвать воду, будто её и никогда не было в моей жизни.

Я потеряла свои силы. И Эндрю тоже чувствует пустоту, удушающую внутри. Будто часть нас самих покинула нас навсегда. На мой зов не отвечает не только привычная и текучая вода, но и молчат и синее пламя, которое я научилась вызывать совсем недавно, и некая эмпатия, появившееся лишь один раз, и то очень неожиданно. Если вторую способность я ещё не развила, то огонь должен откликнуться.

А вот способности Высшего никуда не исчезли. Взмахом руки он направляет изощрённые ножи, висевшие до этого на стене, в сторону Эндрю. Высший действует так быстро, что Эндрю даже не успевает отскочить, как уже множество острых лезвий упираются ему в обожжённое горло со всех сторон. Некоторые остаются висеть в воздухе, но их кончики всё равно устремлены на Эндрю. Он не может даже вдохнуть полной грудью. Не только из-за ножей, грозно зависших в воздухе, но и из-за боли от яда.

Я же полностью свободна. Меня не удерживает молчаливый слуга, который снова стал невидимым, я могу легко двигаться, не боясь направленных в меня кинжалов. Вот только способностей у меня нет, а значит и шанс противостоять Высшему и помочь Эндрю равен полному нулю.

– Змееносец, – обычное слово, произнесённое голосом Высшего, сравнимо с режущей бритвой. Эндрю ощущает эту жгучую сталь и готов ответить тем же.

– Долго же до тебя доходило, – мнимое уважение быстро сменяется отвращением и пренебрежением.

– За тобой было интересно наблюдать. За твоим страхом и отчаянием. Смотреть, как ты ненавидишь и проклинаешь собственное существование, – вот истинное удовольствие. Однако жаль, что ты не смог довести дело до конца. Не смог убить себя ради блага своих близких.

Сегодня ночью до меня дошли чьи-то крики. Один из них был коротким, громким, паническим, полным мучений. Другой не заставил себя долго ждать, но в нём были слова, резкие, надорванные, душераздирающие. Сами слова я не разобрала, но догадываюсь какими они были. Теперь ситуация стала мне чуть более ясна.

Эндрю рассказал мне о своём жутком сне, но умолчал, что он пытался убить себя. Ему кто-то помог. Скорее всего, это был Марк. Но если бы тот не пришёл, то тогда…

И всё это из-за него. Из-за Высшего.

Я хватаю ближайший нож за рукоять. В голове лишь одно – рвущаяся наружу ярость. Я вовсе не остужаю её пыл, а наоборот, даю полную свободу. Быстрое движение моего тела, и нож почти у своей цели: защищённая шея Высшего, но я смогу её пробить.

Стоит мне только замахнуться, как Высший хватает меня за запястье холодными когтями, упивающимися в кожу моей руки. Пальцы до сих пор сжимают нож, а кончик направлен в металлическую маску. Когти вонзаются всё глубже и глубже в мою плоть, на запястье алеют капли крови, стекающие вниз. Высший вырывает нож, точнее лезвие само вылетает из моей руки, повинуюсь приказу. Не знаю, как он это делает, вряд ли здесь замешана воздушная магия. Оружие остаётся висеть в воздухе, а моя рука заметно покраснела не только от капающей крови, но и от силы Высшего, сжимающего моё запястье. Он с размахом отбрасывает меня на ледяной пол. Я успеваю лишь опереться на локти, как нож, который я и держала раньше, подходит вплотную к моему сердцу.

– Не трогай её! – тут уже нервы Эндрю на пределе. – Она ничего не знала!

Это первая ложь, сказанная им так убедительно. Но Высший сразу раскусывает её.

– Прошу! – Эндрю умоляет, он готов упасть на колени прямо перед своим врагом, и всё ради меня одной. – Это только наша вражда, и Эшли здесь ни при чём здесь! Убей меня, но не смей трогать её!

Эндрю хочет сделать шаг вперёд, навстречу ко мне. Но ему не позволяют ножи, которые кружат вокруг него до сих пор. Одно неверное движение, и его жизнь оборвётся, словно тонкая натянутая нитка. Вот только сей факт беспокоит Эндрю в последнюю очередь. В зелёных глазах, устремлённых только на меня, потух яркий огонь, да и сама жизнь в них исчезла.

Нож отходит от моей груди.

Когтистая рука Высшего взлетает вверх, и происходит то, от чего мой голос срывается на истошный крик. Лезвия, устремлённые в Эндрю, в один миг и все сразу врезаются ему в кожу. Удары приходятся по всему телу: и по рукам, и по ногам, и по спине, и по груди. Некоторые оставляют кровавые полосы и на лице. От тёмной одежды остались жалкие лоскуты, особенно верх. Все они насквозь пропитались липкой алой жидкостью. Эндрю не выдерживает и валится на колени.

Кровь везде. И на полу, и на стенках, и на самом Эндрю. Она льётся ручьём из грубых и глубоких ран. Она заливает ему глаза и всё лицо в целом. В воздухе поднимается тошнотворный металлический запах.

– Уведи её, – приказывает Высший, и молчаливый слуга вновь являет свой лик.

Он берёт меня и поднимает. Я не сопротивляюсь, да и не чувствую его прикосновений. Совсем ничего не чувствую, кроме глухой боли, возникшей в сердце при виде окровавленного Эндрю.

Слуга выводит меня и идёт вместе со мной к остальным чемпионам. Я тупо смотрю в гладкий пол, думая только об одном Эндрю.

Криков не слышно. Лишь тишина. Не знаю, что лучше. Высший вполне мог лишить языка Эндрю, чтобы не привлекать внимание чемпионов, до которых крики боли уж точно долетят. Однако это не похоже на него. Высший упивается чужой болью, он бы не стал лишать себя такого удовольствия, как вскрики Змееносца. И Эндрю это знает, поэтому и молчит. Не хочет предоставлять наслаждение врагу.

Но если бы он кричал, я бы была уверена, что Эндрю жив. Ведь его молчание и терпение могут многое означать. Высшему могло просто надоесть, и сейчас он кромсает уже мёртвое тело. Или же Высший довёл Эндрю до такого состояния, когда даже кричать нет сил, а любой вопль приносит невыносимую боль.

Что я скажу остальным? Что скажу друзьям Эндрю из его Тригона? И как я это скажу? Марк… Что будет с ним? Ведь он тоже обо всём знал. Он уже волнуется за своего друга, это было видно ещё с самого начала встречи. Мой рассказ о случившемся просто добьёт его. Марк полезет в самое пекло, нападёт на Высшего, так же глупо и безрассудно, как и я. А за ним потянется и Ари.

Слуга остаётся стоять в дверях, внимательно следя за чемпионами. Я медленно иду к своему Тригону, нервно сложив руки на груди. Моё появление удивляет всех. И не только из-за измученного вида, но и из-за того, что я вернулась одна. Без Эндрю. Без Высшего. Лишь с молчаливым слугой, который и роли не играет.

– Эшли?

Мелодичный и обеспокоенный голос Ханны. Его я, вроде как, узнаю.

– Эшли, что произошло? – она мягко обнимает меня за плечи, сажая на стул. Спасибо ей за это, ещё бы минута, и я бы рухнула замертво. – Кто с тобой это сделал?! – восклицает она, заметив липкую красную руку.

– Пустяки, – сипло отвечаю я.

– Эшли, где Эндрю?

Марк.

Святой Нептун…

– Где Эндрю? – настойчивей повторяет он и подходит ко мне, опускаясь на колени, чтобы видеть моё лицо. – Он в порядке?

Никто не останавливает его, даже Кай, стоящий позади меня. Марк молчит, ждёт моего ответа. Но слова так и не выходят из меня, они безнадёжно застревают в горле.

– Эшли, что с моим другом?! – Марк начинает терять терпение. А я контроль над собой. – Отвечай!

За этим наблюдают уже все чемпионы. Тригон Земли переглядываются друг с другом, Ари кидает взгляд на молчаливого слугу, Ханна и Кай стоят рядом со мной, Алан более серьёзный, чем обычно, а Аника и Вилора ждут моего ответа.

– Эшли, где Эндрю? – мягче, чем Марк, спрашивает Мишель.

Я не выдерживаю, и слёзы заполняют мои глаза, делая весь мир расплывчатым.

– Он знает, – наконец говорю я Марку. – Он знал всё это время.

Марк всё понимает. Его лицо становится каменным от ужаса, тёмные глаза стекленеют, рот остаётся открытым. Он лишь смотрит на меня, надеясь, что всё это глупая шутка и я рассмеюсь, смахнув фальшивые слёзы. Вот только слёзы настоящие, и я не могу их так просто остановить. Марк ждёт, не верит, что это правда. Как бы я хотела, чтобы это оказалось очередной ложью, что так легко сошла с моих губ.

Марк опускает взгляд в пол. И рычит, как самый настоящий зверь, готовый разорвать жертву на куски. Он выпускает когти и бросается к дверному проёму, рядом с которым стоит молодой слуга.

– Дай пройти! – рявкает Марк. Слуга не двигается, продолжая загораживать проход. – Дай пройти, грёбаный полудохлик! – громче повторяет он, направив на слугу когти. Марк выше подчинённого на целую голову и ширетого в плечах уж точно в два раза. Однако светловолосый и бровью не ведёт.

– Марк, не нужно! – резко возражает Ари.

Но уже поздно. Когти Льва могли рассечь тощее тело слуги, но в итоге лишь задевают воздух. Слуга стал не то что невидимым, он будто превратился в неосязаемого призрака. Снова взмах, и опять удар приходится в никуда. Марка это начинает раздражать, и он решает просто пройти сквозь тело слуги. Однако тот снова приобретает ощущаемую плоть и одной лишь силовой волной отбрасывает Марка назад, прямо на стол.

– Дождитесь господина.

Но Марк не собирается ждать. Он встаёт и снова кидается в бой. Вот только когтей нет, огня в его руках тоже не наблюдается. У него исчезли способности, прямо как у меня. Но Марк понимает это не сразу, и вторая вона вновь кидает его назад.

– Что за?.. – последнее слово, сказанное Марком, очень неприличное, но очень подходит под ситуацию.

– Дождитесь господина.

– Ждать?! Да я тебе морду разобью, полурослик!.. – и вновь последнее слово, относящееся к слуге, имеет скверное значение, идеально подходящее к положению дел.

На этот раз к нему кидается Ари, пытаясь остановить его. Но на помощь уже приходят Питер и Тео, схватившие Марка за руки, удерживая его. Их лица заметно покраснели, они из последних сил держат сопротивляющегося Льва.

Я думала, Питер и Тео удерживают Марка из-за сострадания к слуге, который лишь выполняет приказ. Однако дело оказывается в другом. А именно в том, кого они заметили.

Высший идёт тихо, но быстро. Его металлические пальцы волочат безжизненное тело. Я уже знаю кто это, но молюсь, чтобы мои догадки не оказались правдой. Но надежда мигом испаряется, ведь, выйдя на свет, Высший демонстрирует чемпионам бездыханного и залитого кровью Эндрю Арко. Кто-то кричит от увиденного. Владыка Зодиака бросает его всем на показ, а Эндрю не издаёт ни звука, ни вдоха. Внутренняя часть ладони повёрнута вверх, показывая символ Змееносца.

– Ах ты!.. – с ненавистью орёт Марк, вновь произнеся нецензурное слово, пытаясь вырваться из хватки Тельца и Козерога. За оскорблением следует и другие грязные выражения.

Высший никак не реагирует на гневные высказывания.

– Перед вами единственный в своём роде Змееносец! – провозглашает Высший. – Эндрю Арко или выдающийся Стрелец своего поколения! Вот только он оказался трусом, способным лишь скрываться за спинами своих близких! И сколько людей страдало из-за этой лжи! Его родители, его друзья, вы сами, – металлическая маска поворачивается в мою сторону. – Даже невинным детям он приносил боль!

Нет. Высший не скажет этого, да и никто не клюнет на его ложь.

– Мне жаль это признавать, – загробный голос пропитывается фальшивой ноткой сочувствия. – Я, как и вы, считал Эндрю Арко достойным и благородным человеком. Но родившийся монстром человеком не станет никогда. Змееносец похитил двух сирот из Тригона Воды и хладнокровно убил их!

Дальше всё как в тумане. Марк безумной стрелой летит на Высшего, и тот ловит его одной рукой за запястье. Слышится смачный хруст, крик боли, означающий далеко не поражение, и душераздирающий вопль Ари.

***

Сначала из окна летят флакончики с духами. Маленькие, но оглушить вполне могут. Если это, конечно, человек нормальных размеров, а не громила, стоящий у меня под окном и следящий за тем, чтобы я не сбежала из запертой комнаты, за дверью которой стоят два точно таких же отморозка.

Из горла вырывается нецензурное слово. Я беру чёрные туфли с длинными, а главное острыми каблуками и бросаю их из окна, прицелившись в громилу.

– Твою мать! – кричу я, когда туфли падают мимо.

Ну нет, я выберусь отсюда. Вырублю этого тяжеловеса, спущусь по лестнице и помогу Эндрю, который точно жив. Я уверена в этом.

Стул оказывается тяжелее, чем я думала. Да и поднять его на подоконник не так уж и легко. Но, надеюсь, все мои старания того стоят, и амбал хотя бы отключится на минуту, чтобы я смогла сбежать. Я рассчитываю более удобный момент, когда стул уж точно упадёт на лысую голову, а не промахнётся, как в случае с каблуками. Я уже готовлюсь скинуть его вниз, как в ванной слышится странный грохот. От неожиданности я сбиваюсь и роняю стул на пару секунд раньше, чем должна. Деревяшка попадает прямо в цель, но стальная голова лысого так и остаётся сверкать. А вот стулу приходит конец: от крупной башки громилы он разбился на щепки.

Кресло оказывается ещё тяжелей, да и в окно оно вряд ли влезет.

Я бы с удовольствием оглушила громилу волной, если бы только мои способности вернулись ко мне. Но пустота продолжает терзать меня.

Я оглядываю комнату в надежде найти что-нибудь увесистое. Кресло не влезет в окно, стол тоже, подушки слишком мягкие. Даже вазы для цветов нет, чтобы её скинуть на пустую голову качка, охраняющего меня! Я иду в ванную, может там найду что-нибудь подходящее. Заодно и выясню, что за странный шум был минуту назад.

Войдя, я обнаруживаю странный сюрприз. А именно девочку четырнадцати лет, сидящую на краю ванны и изучающую состав моего шампуня. С огненных волос незнакомки летят ослепляющие искры. В одной руке она сжимает баночку с шампунем, а в другой увесистый посох, на котором трепещет яркое пламя.

– Ты ещё кто такая? – спрашиваю я, и, на всякий случай, беру полотенце, готовясь к атаке со стороны девчонки. Вряд ли обычная тряпка спасёт меня от необычной особы, но попытаться стоит.

Та вздрагивает и чуть не падает прямо в ванну. Девочка изумлённо смотрит на меня, открыв миниатюрный рот. После чего трясёт головой, собираясь с мыслями, и оставляет шампунь в сторону. Она встаёт, и её тонкий голос звучит крайне серьёзно:

– Эшли Вентерли, меня зовут Адена, и я огненная нимфа. Я здесь, чтобы ты помогла мне спасти Эндрю Арко от гибели.

========== Глава восемнадцатая. Эндрю ==========

Я знал, что повторный поход к Высшему не обернётся для меня ничем хорошим.

Первой пыткой оказывается яд арденс-вивева. Тот самый цветок, который знатно потрепал мои нервы, да и меня в целом. Высший прекрасно знает это, но решает, что моё знакомство с ядом должно продолжиться.

Два абсолютно одинаковых бокала, содержимое в которых полностью идентично друг другу. Напитки ярко-жёлтого цвета, запаха от них не исходит никакого. Определить, где яд, а в каком фруктовый сок – невозможно. Но что-то здесь не так. Высший не просто так отдал мне право выбирать первым, ему известно моё отношение к Эшли. И что я не прощу себе, если она сделает хоть маленький глоток яда, который может сжечь органы.

Выбор напоминает обычную рулетку: повезёт или не повезёт. Но в моём случае оба решения представляют собой неудачу. Высший не торопит меня, для него мой выбор всего лишь запланированный ход в игре, что он ведёт. Ему неважно, что я возьму, для него оба варианта будут выигрышными. А для меня они будут означать крах.

Есть и третий вариант, ведущий за собой такие же последствия, что и предыдущие. Но в этом случае Эшли вряд ли пострадает.

Я обвожу взглядом два бокала. И делаю ход.

В первую очередь я хватаю бокал, стоящий ближе к Эшли, и выпиваю его большими глотками. Жидкость густая, горячая, больно обжигающая язык. Яд растекается по всей полости рта, сжигая дёсны. Глаза слезятся от жуткой режущей боли. Кое-как найдя в себе силы, я проглатываю яд, впустив его окончательно внутрь. Не дожидаясь начала действия, я вцепляюсь во второй бокал, чьё содержимое проглатываю быстрей. Вкус ещё отвратней, чем у первого. Горький, жгучий, тошнотворный и омерзительный.

Зато я оказался прав.

– Яд был в обоих, – сквозь стоны хриплю я. – Прости…

И падаю вниз, не успев ни за что зацепиться.

В ушах звенит, словно на меня одели кастрюлю и энергично бьют по ней тяжёлой скалкой. Голос Эшли проносится издалека, я еле его улавливаю. Яд сжимает горло огненным полыхающем кольцом, не пропускающее хоть каплю воздуха. Я хриплю, кричу от невыносимой боли. Тем временем отрава проникает дальше, дойдя до желудка и скручивая его. Изо рта выходит желтоватая пена, пахнущая падалью и прахом. К ней добавляется тёмно-бордовая кровь, капающая из носа. Я пытаюсь остановить её, прижав руку к носу, но это только ухудшает положение. Противный привкус железа попадает мне в рот, смешиваясь со вкусом гнили. Выступившие слёзы колют глаза.

Адское жжение яда совершенно не нравится моему пламени, которое искрами льётся из рук. Его бы было намного больше, если бы я позволил. Однако даже сейчас, сгорая заживо, я продолжаю сдерживать свою силу. Это уже происходит автоматически.

Высший подходит ко мне. Глаза слезятся, и каждая солёная капля приносит мне режущую боль. Но несмотря на это, я поднимаю взгляд на металлическую сверкающею маску, в которой я вижу искажённое отражение своего лица. На губах осталась мерзкая пена, а кровь стекает по подбородку, оставляя алые следы.

Высший опускается, позаботившись, чтобы моя рвота не доходила до его кристально-чёрного балахона, и теперь наши лица на одном уровне. Ну почти на одном. Я всё ещё пониже, потому что резкое жжение скручивает меня, вынуждая припасть лицом чуть ли не к полу. Эшли что-то кричит, но слов не разобрать. Но, к своему сожалению, я отчётливо слышу Высшего:

– Знаешь, Эндрю, я ожидал от тебя благородства. И поступил ты, как настоящий герой. Глупо и безрассудно. Теперь ты страдаешь. Скажи мне, Эндрю Арко, это стоит того? Твоё упрямство стоит этих мучений? Эшли Вентерли стоит этой боли?

Я сплёвываю пену, в которой крови стало намного больше. Голова кружится и болит. Горячее пламя до сих пор охватывает мою глотку. Но кое-как мне удаётся выдавить из себя короткий ответ:

– Стоит.

– Выбираешь других, но не себя. Как предсказуемо. – Высший встаёт и продолжает довольствоваться моими муками.

Кричу, потому что не могу терпеть. Яд полностью распространяется по организму и принимается за наружную часть, начиная с шеи.

Вновь проносятся сломленный голос Эшли и замогильный бас Высшего. С удовольствием бы присоединился к их увлекательной беседе, если бы я не подыхал полулёжа, при этом харкая кровью. Но именно этим я и занят. Умираю от мучительного жжения внутри и снаружи. Никогда бы не подумал, что буду страдать от сгорания собственного тела. Обычно это я поджигаю что-либо.

Тут рука Эшли ложится на мою ладонь, одетую в перчатку и покрытую липкой кровью. Нет. Она не сделает этого. Но, глядя в её голубые глаза, я понимаю, что сделает. И причина тому – это я, моя жизнь.

– Прости, Эндрю.

Перчатка слетает с левой руки. Дальше с правой, оголяя то, что я и скрывал. Я закрываю рукой рот, чтобы залить знак кровью, но Высший уже увидел его.

Эшли осторожно вливает в меня прозрачную жидкость, не брезгуя испачкать руки об мерзкую кровь. Сначала я не чувствую ничего, жжение не проходит, но и не усиливается. Тут, кольцо, сжимающее всего меня, рассеивается вместе с жаром. Я отнимаю руку от шеи. К липким рукам пристали кусочки сгоревшей кожи.

Встаю и действую быстро. Всё тело болит, но я это проделывал тысячу раз, и давящая боль мне не помешает. В руках появляется быстро сплетённый лук. Тусклый и не такой мощный, как те, что я творил раньше. Но сейчас это лучше, чем ничего.

– Эшли, спрячься за меня! – велю я не своим голосом.

Хриплый, жёсткий, чужой, потрескавшийся. Но это неважно.

Эшли не слушает меня и делает всё в точности наоборот. Она выходит вперёд, в ладонях блестят водяные шары, а прямая осанка говорит об уверенности вступить в бой с Высшим вместе со мной.

Высший слегка наклоняет голову, будто происходящее лишь забавляет его. Я бы тоже посмеялся, если бы передо мной стояли искалеченный парень с ужасным луком и девушка низкого роста, у которой самоуверенность возросла чуть ли не до небес.

– Это бессмысленно. Вы всего лишь дети.

На этом моменте начинается моя вторая пытка.

Исчезает не только мой смехотворный лук и сферы Эшли, но и тепло внутри меня. Внутри становится холодно, словно пропала часть меня самого. Как будто пропал мой огонь. Чтобы удостовериться в обратном, я вновь призываю его, но в ответ получаю лишь… тишину. Мёртвую пустоту, что начинает наполнять меня. Я потерял огонь, который был со мной единым целым.

Похоже, Эшли испытывает те же трудности, что и я. Но не Высший! Нет, только не он! Жестом руки он направляет смертоносные ножи со стены прямо в мою сторону. Я не успеваю и моргнуть, как их заострённые кончики упираются мне в кожу со всех сторон.

– Змееносец, – ядовито произносит Высший, так давно мечтавший разоблачить меня. И у него получилось. Он докопался до правды, о которой догадывался изначально.

– Долго же до тебя доходило, – злобно усмехаюсь я.

– За тобой было интересно наблюдать. За твоим страхом и отчаянием. Смотреть, как ты ненавидишь и проклинаешь собственное существование, – вот истинное удовольствие. Однако жаль, что ты не смог довести дело до конца. Не смог убить себя ради блага своих близких.

Мои родители, Николас Бёрк… Уже смерти троих людей на моей вине. Хотя насчёт мамы и отца я не до конца уверен. Но так или иначе, их жизням угрожает опасность, если она ещё не настигла их.

Вдруг Эшли делает невообразимое. Голубые глаза с ненавистью обращены на Высшего, а рука мечется к ближайшему ножу, направленному на меня. Её кисть двигается изящно и быстро, буквально через мгновение лезвие почти у шеи Высшего. Но тот тоже замечает рискованную попытку Эшли меня спасти.

Металлические пальцы сжимают тонкое и бледное запястье. Эшли в руках Высшего – невесомое пёрышко, разорвать которое проще простого. На её руке выступают капли крови, но Эшли продолжает крепко держать нож, устремлённый в ненавистную маску. Кинжал за считанные секунды вылетает из рук Рыб. Я делаю шаг вперёд, будто могу помочь ей, но лезвия тут же напоминают о моей беспомощности. Высший отбрасывает Эшли на пол, а нож, с которым она напала на него, подлетает к её груди.

– Не трогай её! – мой хриплый голос срывается на мольбу. – Она ничего не знала!

Ложь, наичистейшее враньё. Не знаю, насколько убедительно звучат эти слова, но Высший не верит мне, потому что знает правду. От него ничего нельзя скрыть.

– Прошу! Это только наша вражда, и Эшли здесь ни при чём здесь! Убей меня, но не смей трогать её!

Нож отходит от груди Эшли. Но кинжалы всё ещё угрожающе нависают надо мной. И наступает время третьей пытки.

Я всё ещё не чувствую своё пламя, не чувствую свой обожжённый язык. Но прекрасно ощущаю всю боль, что разносится по моему телу. Начиная с глубоких царапин на плече, заканчивая ожогами на шее. И ко всему этому добавляются новые муки.

По команде Высшего сверкающие лезвия рассекают моё тело. Кровь повсюду: на ногах, на руках, на животе и спине, один из ножей больно разрезал мою кожу от уха до уголка губ. Высший водит пальцем, руководя ножами, словно дирижёр управляет целым оркестром. В данном случае, его ансамбль представляет собой скопление металлических оружий. И новую мелодию он пробует на мне. Особенно не жалеет торс и одежду в целом, от которой остались жалкие лоскуты. Через некоторое время от меня тоже мало чего останется. Я не кричу, но ноги подводят меня, и я падаю в лужу собственной крови.

– Уведи её, – требует Высший.

Четвёртая пытка на подходе. И ни я, ни Высший не хотим, чтобы Эшли видела это.

Дверь бесшумно закрывается за слугой и Эшли. Теперь я наедине со своим врагом. На мне и живого места не осталось. Удивительно, что моё сердце до сих пор умудряется медленно и редко стучать.

Высший поднимает мою голову, касаясь кончиком когтя шеи. Надавливает. Вновь очередная тонкая струйка крови, которой нет конца. Глаза закатываются, дышать становится всё тяжелей и тяжелей. Ещё пару секунд, и я потеряю сознание. Но нужное время проходит, а я всё ещё вижу перед собой железную маску, на которую наброшен чёрный капюшон. Металлические пальцы одной руки сжимают горло, а вторая рука впивается в плечо. В то же место, вновь открыв старые раны.

– Знаешь, почему Змееносцев нет в этом мире? – Высший сильней стискивает в своих когтистых лапах мою шею, переломить которую ему ничего не стоит. – С самого начала времен такие, как ты, считались чудовищами, лишёнными нравственности и человечности. Змееносцы уничтожали всё на своём пути. И в первую очередь они истребляли людей. Убивали всех до единого, не щадя никого. Вот кто ты такой, Эндрю Арко! Кровожадный убийца, чья беспощадность не знает границ. Может, ты и не считаешь себя таковым, но придёт время, когда твоя жажда крови полностью завладеет тобою. И тогда против тебя будут твои друзья, близкие, родные и любимые. Все объединяться, чтобы искоренить такую заразу, как ты.

Жажда крови… Каждый день кто-то да умирает от руки Высшего. Наверняка, большинство проигравших убил именно он. Вот она – необходимость в девяти ежегодных жертв, нужность в самой Битве.

– Ты… – едва слышно произношу я перед тем, как окончательно отключиться. – Твой Знак… Змееносец!

Нет никаких сомнений, что Высший один и тот же с самого основания Битвы. Этот мерзавец умудрился прожить больше четырёхсот лет и не утратить свою власть. И он Змееносец, как и я. А за свою долгую жизнь Высший уж точно открыл способности этого Знака. Развил их до совершенства. По сравнению с ним я, выдающийся Стрелец, лишь мальчишка, который и своими силами толком не умеет пользоваться.

Как и ожидалось, я теряю сознание. Возможно, медленно ухожу из жизни, всё-таки при таких ранах выжить практически невозможно.

Очухиваюсь я только тогда, когда моё обессиленное тело тащат за шкирку. Я не могу открыть глаза, я даже пошевелить пальцем не в состоянии. В ушах звенит гулкий шум, во рту горький привкус железа. Высший – настоящий мастер своего дела. Уж он-то точно знает, насколько серьёзно нужно ранить человека, чтобы тот умер. И со мной он соблюл ту самую грань, отделяющую возможную жизнь от неминуемой смерти. А может быть, конец приходит ко мне медленно, растягивая мучения по задумке Высшего.

Отдалённый рык, похожий на рычанье льва, будит меня, выгнав из головы невыносимый шум. Высший отшвыривает меня в сторону, как ненужный мусор. Глухое рычанье не прекращается, оно срывается на пронзительный крик.

Марк.

– Перед вами единственный в своём роде Змееносец! – знакомый баритон всё так же хорошо мне слышен, в отличие от других звуков. – Эндрю Арко или выдающийся Стрелец своего поколения! Вот только он оказался трусом, способным лишь скрываться за спинами своих близких! И сколько людей страдало из-за этой лжи! Его родители, его друзья, вы сами. Даже невинным детям он приносил боль! Мне жаль это признавать. Я, как и вы, считал Эндрю Арко достойным и благородным человеком. Но родившийся монстром человеком не станет никогда. Змееносец похитил двух сирот из Тригона Воды и хладнокровно убил их!

Рёв, звериный крик, мерзкий хруст. Марк всё же решил вмешаться. Из-за меня.

***

На самом деле всё очень и очень плохо.

Во-первых, я не чувствую даже пальцев ног. Кровь на ранах запеклась, и не могу посмотреть на свои руки, иначе меня точно стошнит. Во-вторых, огонь так и не вернулся ко мне. Внутри по-прежнему пусто. В-третьих, я очнулся примерно час назад в тёмной холодной камере. Впереди меня лишь решётка, никаких окон и в помине нет, как и хоть какой-то лежанки. Руки прикованы к шершавым стенам ржавыми цепями, которые больно впиваются в потрескавшеюся кожу. Красные капли струятся на ледяной пол. Их стучание об пол напоминает мне отсчёт времени до важного события. Возможно, до моей кончины.

Меня переодели. Кто это сделал, я даже знать не хочу. На мне жёсткие серые штаны, на которых тоже темнеют потёки крови. Торс голый, спина прижата к жёсткой стене. От прикосновения с прохладной поверхностью щиплет раны.

Решётка с лязгом открывается.

– Пресвятой Плутон! – от ужаса восклицает высокий женский голос.

Она подходит ко мне и присаживается на корточки.

– Арья?

– Ну а кто ещё? – целительница осторожно касается моего истерзанного тела, и я шиплю от боли. – Во что же ты влип, Эндрю?

– Будто вы не знаете, – мрачно усмехаюсь я.

– Ещё как знаю. И мне жаль, правда.

– Мне тоже жаль, что я родился.

Арья шумно вздыхает.

– Я не об этом, – её мягкие руки бережно касаются моих ран, а кончики пальцев вспыхивают белыми искрами. – Мне жаль, что Высший узнал. Удивительно, как он не убил тебя на месте!

Раны на правой руке начинают затягиваться, оставляя бледные полосы шрамов.

– Что вы делаете? – серьёзно спрашиваю я и, подняв глаза, смачно ругаюсь от увиденного.

Арья отводит бледное лицо, закрывая его синими волосами. Но длинный шрам, тянущийся от левого виска до правого угла подбородка, разглядеть легко. Целительница неловко касается рубца, рассекающий её лицо

– Это нельзя исцелить. Но зато хоть изюминка появилась помимо синих волос.

– Это сделал он? Потому что вы помогли мне?

– Так, вот только не нужно себя винить! – Арья натягивает фальшивую улыбку. – Это было моё решение, и я бы не изменила его. К тому же случай с тобой намного тяжелей, – она проводит пальцем по лицу, закрывая очередную рану.

– Зачем вы это делайте? Вы и так помогли мне, и посмотрите к чему это привело!

– Я ещё раз повторяю: решение я приняла сама и вполне осознанно. Так что закройся, и не мешай мне работать! – Арья смахивает со лба прядь волос и продолжает меня исцелять. Я же специально не даюсь ей, отводя шею, которой она занялась. – Если хочешь знать, то сейчас твоё исцеление мне поручил сам Высший! Поэтому не будь упрямым ослом, хотя у тебя это прекрасно получается!

И ежу понятно зачем Высший приказал целительнице заняться моим восстановлением. Так будет продолжаться бесконечно: Высший будет рвать меня на куски, пока не добьётся полумёртвого состояния, а затем Арья будет исцелять меня. И так по кругу до тех пор, пока я сам не буду молить о быстрой смерти. Пока не превращусь в ручную игрушку, чьими мучениями можно любоваться хоть каждый день.

Арья смахивает со лба пот и продолжает работу. Она уже закончила с ожогами на моей шее и теперь переходит к телу. Арья слегка касается тех самых кровавых полос на моём плече. Её белый свет вновь оказывается бессилен: это клеймо останется со мной навсегда.

– Что с остальными? Эшли в порядке?

– Когда я проходила мимо её окна, на верзилу, охраняющего её, упал стул. Уверена, она справится. – Арья задирает штанины на моих ногах и осматривает раны на них. – А вот твоему другу не повезло.

– Что с Марком? Он же жив, да?

– Да, конечно. Вот только у него сломана кисть. Но так он абсолютно в порядке! – добавляет она, глядя на моё ошеломленное лицо.

Арья отстёгивает цепи, сдерживающие мои руки. Во сути, я свободен и могу сбежать. Но сомневаюсь, что даже излеченные ноги будут держать меня. К тому же, куда я отправлюсь? Океан пересечь я не смогу, прятаться на Нейтрале вечность совсем не вариант. Способности так и не вернулись ко мне. Их что-то глушит.

Я поворачиваюсь спиной к целительнице. Она водит кончиками пальцев по рубцам самых разных размеров. Они проходят, следы действительно пропадают, я чувствую это. Однако глухая боль никуда не уходит, даже не становится меньше.

– Прости. Высший велел именно так тебя исцелить. Убрать раны, но оставить боль. Я смогла полностью вылечить только ожоги и раны на лице. От остальных останутся лишь шрамы, потому что даже моих сил недостаточно, чтобы исцелить тебя целиком.

– Я понимаю. Делайте то, что должны.

Я ощупываю лицо руками, чтобы хоть что-то почувствовать. Убедиться, что я не мёртв, а впрямь сижу в тюрьме, ожидая своего часа. Под ногтями темнеет засохшая кровь, а сами пальцы холодны, как лёд, и дрожат, словно у меня нервный тик. На правой ладони всё тот же чёрный знак Змееносца. Ещё одно клеймо, напоминающее кто я на самом деле.

– Отсюда можно выбраться? – шёпотом спрашиваю я Арью.

Однако отвечает не она. А низкий мёртвый шёпот:

– И не надейся.

Арья вздрагивает и тянет руку к своему шраму. Я даже не оборачиваюсь. Всё равно ледяная маска не оставит меня в покое, и мне придётся на неё глазеть. Да и облезшие бесцветные стены куда приятней Высшего. Целительница пристёгивает меня цепями, извиняясь взглядом. Я так же безмолвно отвечаю, что её вины здесь нет.

Это дело касается только Высшего и меня. И я справлюсь один.

– Можешь идти, Арья, – велит Высший.

Та низко кланяется, всё ещё пряча своё лицо за волосами. Проходя мимо высокой фигуры Высшего, она заметно сжимается. Раньше Арья смело высказывалась о нём, не боясь самых бранных слов. Но шрам служит страшным напоминаем о могуществе и власти Высшего, пойти против которого равно самоубийству. И я тот самый суицидник, который, видимо, опоздал на раздачу мозгов, когда она проходила.

– Что с моими родителями? – резко и громко спрашиваю я, не дожидаясь, что Высший начнёт разговор.

– Они живы, – тон спокойный, невозможно определить врёт он или нет. – Однако не думаю, что это продлится долго.

С мистером Бёрком он не тянул. Но его могла убить девица, говорившая со мной по телефону в тот день. Тем не менее это ничего не меняет. Высший имеет отношение к смерти директора, он приложил руку ко всему случившемуся. И спрашивать его о Николасе Бёрке я не хочу. Высший просто недостоин говорить о таком замечательном человеке, как Бёрк. Да и вряд ли я выдержу описание его мучительной смерти.

– Зря ты скрывался от меня. Всего этого можно было избежать.

Я откидываю голову назад в нервном смехе, больно ударившись затылком.

– Как ты узнал об этом? Как узнал о том, кто я на самом деле?

– Впервые догадка появилась, когда я услышал о тебе. Это было больше десяти лет назад, тогда ты только начинал свой путь, как Стрелец. Но это было так странно, ведь маленький мальчик просто не может обладать таким могуществом. Я наблюдал за тобой и убеждался в правдивости своей теории. Но нужны были доказательства.

– Слова моих родителей.

– Я их не получил. Они молчали, им было что скрывать. В это же время я распорядился о твоём участие в Битве. Даже хотел заключить договор, если ты помнишь.

– Пресмыкаться и вести себя, как верная собачонка? Такие условия не удовлетворяли меня, особенно учитывая, что ты похитил моих родителей!

– Так было нужно. Это должно было держать тебя в узде, однако ты удивил меня в первый же день. Заговорил с Рыбами, коснулся её, – при упоминании Эшли тон Высшего начинает повышаться. – И прошёл проверку.

– Проверку?

– На Змееносца, – добавляет Высшего. – В твоей еде был подмешан змеиный яд.

– Что?!

Подумать только, смертельные неприятности случились со мной в первый же день! А я, даже не подозревая об этом, спокойно ел отравленную еду!

– Змеиный яд безвреден для Змееносцев. Ты остался жив, подтвердив тем самым свою личность.

– Тогда почему не убил меня сразу? Было столько возможностей! Я был как на ладони, тут любой бы не удержался!

– Ты прав. Я действительно люблю издеваться над своими жертвами. Делаю их муки вечными и невыносимыми. Я никогда не дарую простую, лёгкую смерть. Довожу людей до такого состояния, когда они сами начинают молить о ней, будучи полностью сломленными, готовыми сделать всё что нужно, лишь бы быть убитыми. Но ты немного другой случай, – серьёзно произносит Высший. – Мне не нужна твоя смерть, Эндрю. Во всяком случае пока, – добавляет он, заметив моё замешательство.

Надеюсь, я не ослышался, ибо услышал, что Высшему не нужна моя смерть. Но здесь есть подвох. Моя смерть ему не выгодна сейчас, а в будущем всё может измениться. Но почему так? Ведь Высший убивал родившихся Змееносцев на протяжении столетий. Но объявился я. Незаконный Змееносец, препятствие для Высшего и его власти.

– Что ты задумал? – холодея от ужаса, спрашиваю я.

По равнодушной серебряной маске, в которой отражаются такие же холодные стены, ничего непонятно. Ни эмоций, ни мыслей, лишь сплошная безразличность. Но на его лице, скрытым под проклятой железкой, может бушевать гамма чувств. Гнев, торжество, любопытство, хитрая ухмылка. Но они надёжно спрятаны от меня. А все мои ощущения раскрыты перед ним.

У Высшего есть план, в котором немалую роль играю я. Но почему он не воплотил его ранее, почему убивал Змееносцев и до, и после моего рождения? Высший живёт не первое столетие, за столь долгое время план можно было не только продумать, но и осуществить. Если только задумка не связана с определённым событием. Но разве возможно заглянуть в будущее на четыреста лет?

Такое вполне можно провернуть, однако для этого нужно обладать особым даром. Адена упоминала огненных прорицателей, которые как раз и владеют нужной способностью. Но до встречи с маленькой нимфой я о них и слова не слышал, а значит они вряд ли остались в этом мире. Тем не менее прорицатели могли успеть изречь то, что пригодится Высшему в осуществлении его замысла.

– Спасти мир – это лишь меньшая часть работы. Сложнее всего удержать этот построенный и спасенный мир, – говорит Высший, запутывая меня всё больше и больше.

– Но мира нет, – возражаю я, пытаясь вникнуть в его слова.

– И его никогда не будет. Согласие между Тригонами есть, однако оно не вечно. Назревает война, и после Битвы этого года она станет самым очевидным вариантом. Но она унесёт жизни многих сидеров. Это будут пустые потери в бессмысленной войне.

– Но Битву можно отменить! – вставляю я. – Тригоны могут прийти к мирному соглашению, если захотят!

– Именно, Эндрю! Если захотят. Но это невозможно, всегда найдутся те, кто будет против, а за ними потянутся и другие. И мир опять будет в той же ситуации.

– Управлять всеми не под силу никому.

– Неужели?

Разговор заходит в нужное русло, но мне оно совершенно не нравится. Высший многое недоговаривает, но оно и понятно. Сейчас я не более чем пленник, однако шестое чувство подсказывает, что именно я практически главный элемент во всём плане Высшего. И заключается он в управлении всеми людьми: и сидерами, и пустышками. То есть все станут рабами Высшего, их мысли, действия и сами жизни будут принадлежать только ему. Люди будут заточены в клетке так же, как и я сейчас. Но если я сижу в обычной тюрьме, то их ржавыми цепями станет весь мир.

– Я не позволю тебе сделать это, – со стальной уверенностью говорю я.

– Ещё как позволишь. – Высший подходит ко мне ближе и хватает за волосы, подняв мою голову прямо в металлическую маску. – Твои руки скованны, силы покинули тебя. Ты беспомощен, юный Змееносец. Однако ты можешь это исправить. – Высший резко бросает мою голову. – Мы можем заключить сделку, договор, соглашение – называй как хочешь. Но условия установлю я.

– Можешь даже не предлагать. Я ни за что не соглашусь на сделку с тобой.

– Даже если на кону стоят жизни твоих родителей и друзей? – насмешливо интересуется Высший. – Я не говорил, что сделка коснётся только тебя. Так что ты выберешь: сидеть в цепях, гадая о жизнях близких, или хотя бы выслушать меня?

Я сглатываю мерзкий ком, застрявший в горле.

– Я слушаю.

– Условия просты. Я дарую свободу твоим родителям, они могут вернуться обратно в страну Огня. Твои друзья не погибнут во время Битвы, возможно, им достанется победа. Ты будешь свободен, никаких больше цепей и ядов. И так как ты единственный Змееносец, то обучаться будешь у меня. Раскроешь свои силы, потенциал истинного Змееносца, жажду крови.

– Я не убийца, – внезапно перебиваю я.

– Это пока. И последнее, что ты получишь, согласившись на сделку, это встречи и разговоры с Эшли Вентерли, несмотря на запрет, – завершает Высший. – Разве это не хорошее предложение? Я даю тебе практически всё, чего ты желал.

Свобода родителей, жизням друзей ничего не угрожает, больше никаких мучений, мои силы вернутся. И я смогу видеться с Эшли в любое время, а запрет не будет распространяться на нас. Но это слишком щедро со стороны Высшего.

– Что должен делать я?

– Совсем немного. Во-первых, от тебя требуется абсолютное подчинение мне. Ты будешь делать всё то, что скажу я. И не посмеешь сопротивляться. Во-вторых, ты поклянёшься своим Знаком служить мне верно и до конца своих дней. И в-третьих, ты станешь истинным Змееносцем, совершив убийство и открыв настоящего себя. Это справедливые условия, разве нет?

Высший говорил о моей свободе, однако под ней он имел в виду вольное перемещение, отсутствие цепей и возвращение моих сил. А так, если я соглашусь, то никакой свободы мне не видать. Лишь рабство, подчинение и служба Высшему. Я буду принадлежать ему, буду зависеть от него, буду шахматной фигуркой в его руках, которой можно распоряжаться, как угодно. Я потеряю себя.

Такова цена.

Это цена спасения моих близких. Моя свобода в обмен на их. Но долго так не продлится. Если замысел Высшего действительно связан с управлением всех людей, то свободы попросту не будет существовать. Ни у меня, ни у моих друзей, ни у кого.

– Нет. Я отказываюсь от сделки.

– Ты мог получить всё, – задумчиво говорит Высший, стоя вблизи. – Но вместо этого выбрал цепи, муки и плен. Видит Юпитер, я хотел обойтись без этого, однако ты не оставляешь мне выбора. – Высший касается ржавых цепей, и те в один миг загораются тёмно-зелёным пламенем. – С этого момента твоя жизнь превратится в сущий ад, Эндрю.

Острая боль резко и стремительно вонзается прямо в голову, словно наточенный нож. Холодная камера пропадает, темнота застилает глаза, и я оказываюсь во тьме. Высший мастерки входит в мою голову, впиваясь когтями в мысли и воспоминания. Они прокручиваются сами собой, как киноплёнка, только слишком быстро обрываются, стоит Высшему залезть поглубже. Я вижу перед собой дорогих мне людей: маму, отца, Марка, Ари, Бёрка, Эшли… Всех их лица мелькают передо мной, но угасают они гораздо быстрей, чем появляются. Я безуспешно пытаюсь схватиться за воспоминания, но Высший забирает их раньше. Он хватает нити моей памяти, забирая их, оставляя меня ни с чем. Я бегу, но не вижу куда, а ноги утопают в непроглядной тьме моего сознания.

Рядом со мной появляется мама. Я тут же узнаю её светлые волосы, добрые зелёные глаза, лучистую улыбку. Я несусь к ней, надеясь, что Высший не доберётся до неё раньше. Но чем дольше я бегу, тем дальше мама отдалятся от меня. Её фигура становится всё тоньше и незаметней, и от бессилия я валюсь с ног.

– Эндрю.

Мама нежно касается моей щеки, прямо как в детстве, когда обрабатывала мне раны. Руки всё такие же: тёплые, мягкие, любящие.

– Мама, – шепчу я, поднимая глаза.

Я беру её за руку и встаю. Не отпускаю нежную ладонь, боясь вновь её потерять.

– Эндрю, зачем ты это сделал? – на её заботливом лице сверкают слёзы.

– О чём ты?

– Зачем ты убил меня? Зачем ты убил их всех?

Я лишь удивлённо раскрываю рот, не отпуская руку матери, которая держит меня крепче, чем я. Из её рта течёт густая кровь, пропадающая во тьме. Из груди торчит окровавленная металлическая рука, чьи когти сжимают сердце. Я пытаюсь выбраться из хватки мамы, но её ладонь намертво удерживают мою. Безжизненные глаза пронзают меня насквозь.

– Мама… – приглушённо говорю я. – Прошу, отпусти.

Рука синеет, внутри всё сжимается, в ушах звенит крик, в глазах стоит режущая боль, будто тысячи лезвий проникают в них.

– Я не убивал тебя.

– Ты не умеешь лгать, – смеётся ненавистный могильный голос, и когтистая рука опускается на моё плечо. – Посмотри вокруг. Ты убил их.

Шум стихает, и, будто очнувшись ото сна, я открываю глаза. Лицо мокрое и липкое от солёных слёз. Передо мной больше не загробная темнота, а жуткое красно-оранжевое небо, под которым расположилась арена. Песок тёмный и грубый. А на нём…

– Нет… Нет, нет, нет!

Подбегаю к первому трупу, которых здесь полно. К сильной руке прилип песок, окрасившийся в бордовый цвет. Глаза раскрыты, лицо покрыто свежей кровавой коркой. На месте сердца бездонная дыра. Голова пробита, из-под неё вытекает лужа крови.

– Папа. – Я беру отца за руку, безо всякой надежды проверяю пульс. В карих глазах нет ни осуждения, ни ненависти, ни злости. Только чистая любовь и понимание.

Дальше хуже.

Следующие пальцы ещё горячие, недавно в них полыхал огонь, сражающийся за жизнь хозяина. Но пламя не спасло. Тонкие руки обгорели, как и всё тело, кроме прекрасного побледневшего лица. Красные губы раскрыты, янтарные глаза пусты, а алые волосы раскинулись на песке такого же цвета.

– Ари… Нет, ты не могла! – Я прижимаю её тело к себе. В груди зияет такая же дыра, как и у моего отца. Я кричу, будто от моего крика Ари откроет глаза. Но этого не происходит, и мне приходится опустить её труп.

Рядом с ней лежит ещё один.

На его лице застыл безмолвный крик, глаза открыты и говорят о готовности помочь. Одна рука тянется к Ари, второй вовсе нет. Насквозь пробита не только грудь, но и голова, в которой сверкает огненная стрела, похожая на те, что создаю я. В его последнем взгляде тускнеет печаль и принятие неизбежного.

– Ма… – его имя застывает на губах. Я и не смею дотрагивается до его посиневшего тела.

Даже во время своей смерти мой друг держался за Ари, за меня. Вот только я его и погубил, как и Арабеллу.

Сорванный крик одновременно и возвращает меня в реальность, и добивает окончательно:

– Эндрю!

Обернувшись, я замечаю Эшли, слабо идущую по кровавой арене. Волосы спутаны, она сильно хромает, держась руками за сердце. Не думая, я побегаю к ней, когда она чуть не падает замертво, и ловлю её. Из бледных губ выливается тонкая струйка крови, грудь слабо поднимается, а голубые искры в глазах быстро угасают.

– Нет, – мотаю я головой. – Эшли, смотри на меня! Ты не оставишь меня, только не ты! Прошу, живи, Эшли! Просто живи! – Я прижал её лёгкую голову к груди и убаюкиваю, как ребёнка, тихо приговаривая: – Всё хорошо, Эшли. С тобой всё будет хорошо. Только не закрывай глаза. Не закрывай их…

Эшли действительно не закрывает их, а смотрит на меня, не мигая. В отличие от других трупов, её глаза полыхают синим пламенем ненависти и отвращения ко мне. Но она сама не верит в эти чувства ко мне, однако не может их потушить.

– Он был прав, – говорит она, и изо рта вырывается кровь. – Ты – чудовище.

Эшли выполняет мою просьбу, не закрывая глаза. Презрение остаётся в них, а вот искра жизни уже ушла.

– Это всё неправда… Это ложь.

Но глядя в её пустое выражение лица, я начинаю сомневаться в этом. Я не мог убить её. Как и не мог убить маму, отца, Марка и Ари. Тем не менее руки по локоть в крови, которой до этого не было.

Мир вокруг чернеет, арена пропадает, как и безжизненные тела моих близких, кроме Эшли, чья голова до сих пор прижата к моей груди. Она пахнет кровью, а ещё солёной водой и прохладным дождём. Но этот чудесный аромат испаряется, сменяясь запахом мёртвого, остывшего тела. Но и он проходит, отставив после себя только холод.

– Это ложь, – приговариваю я, гладя Эшли по волосам. – Ты жива… С тобой всё хорошо… Как и с остальными…

Я закрываю её удивительные глаза, потому что больше не вынесу этот пронзительный потухший взгляд.

– Всё ещё не хочешь принять моё предложение? – со злым наслаждением усмехается Высший. – Именно такое будущее тебя и ждёт. Ты не спасение для мира. Ты и есть его погибель. Ты, Эндрю, олицетворяешь смерть всего живого!

Я кладу невесомое тело Эшли во тьму, где оно и растворяется.

– Ты ошибаешься. Я несу смерть только тебе!

Огонь так и не появился во мне вновь, но теперь всё равно. Мои руки свободны, и их будет более чем достаточно.

Вот только здесь всё подчиняется воли Высшему. Стоит мне атаковать его, как он исчезает, а мой кулак рассекает воздух или на его пути появляется железный столб, объятый зелёным пламенем. Подобные препятствия окружают меня повсюду, заключив в огненную клетку, чьё зелёное пламя медленно сужается, загоняя меня в ловушку.

Из огня выходит Высший:

– Испокон веков Змееносцы открывали свои силы лишь в день своего семнадцатилетия. В этот день Змееносец впервые убивает, освобождая истинного себя, свою жажду. После этого ни один не смог остановиться. Тьма всегда требует всё больше и больше. И когда его сердце полностью пропитывается чужой кровью, Змееносец становится единым целым со своей жаждой, продолжая убивать. – Пламя смыкается вокруг меня в узкое кольцо, в котором мне и шагу не сделать. Высший всё ближе, и из рук поднимаются сгустки теней. – Если бы твои родители знали это, знали твою истинную сущность, они бы сами убили тебя. Ты боишься не только себя и своих сил. Ты боишься быть отвергнутым, одиноким, забытым. Боишься остаться один, но отказываешься от любой помощи. Ты убиваешь сам себя, Эндрю.

Внутри всё сжимается. Высший играет мной, словномарионеткой, подвешенной на ниточках, только вместо них жёсткие цепи, не дающие мне свободы. В голове крутятся образы дорогих мне людей. Каждый из них на секунду улыбается, смеётся, задорно закатывает глаза, а в следующий миг лежит на сгоревший земли, не шевелясь и не дыша.

Вновь падаю во тьму, и снова мимо меня проносятся воспоминания. На этот раз я оказываюсь в каждом из них. В семь лет я впервые встал на скейтборд и тут же упал. В девять я и Марк сломали автомат с газировкой в парке и нам пришлось удирать от охранника. В двенадцать я забинтовываю разбитое колено своему другу, который подрался с парнями постарше, что приставали к Ари. В пятнадцать я вместе с Марком мчу на велосипеде прямиком в регион Льва. В шестнадцать я встретил Эшли.

– Хватит! – задыхаясь от боли, кричу я, понимая, что воспоминания вижу не только я, но и Высший

Тюремная камера возвращается, как и проклятые ржавые цепи. Голова гудит, словно в неё входил скальпель. Я тяжело дышу, пытаясь схватить больше воздуха.

– Просто согласись на сделку, и я прекращу, – говорит Высший ласково-убаюкивающим голосом. Совсем как у Дев. – Согласись на сделку, Эндрю.

– Я… – слова сами выходят, но так же самостоятельно задерживаются во рту, предупреждая о самой страшной ошибке в моей жизни. – Я отказываюсь, – произношу я, когда язык хотел сказать совершенно иное.

– Будь по-твоему, – вздыхает Высший, смирившись с моим упрямством. – Я могу делать это хоть весь день. Без перерыва копаться в твоей голове, вонзаясь в самые счастливые воспоминания, и превращать их в сущий кошмар. Но могу просто приказать тебе принять условия, ведь рано или поздно ты прекратишь сопротивляться. Однако второй вариант не столь интересный и забавный. Поэтому продолжим.

Высший, как настоящий мясник, прорывается в моё сознание через кровь и боль.

***

Просыпаюсь я от того, что кто-то настойчиво тыкает меня палкой с острым концом. Я кое-как открываю глаза и тут же зажмуриваюсь из-за яркого света. Разминаю затёкшие руки, но очень зря. Ржавчина больно впивается в кисти рук.

Очередной толчок острой палкой будит меня окончательно, и я открываю глаза.

– Адена?!

Маленькая нимфа приседает в лёгком реверансе, словно куколка, но её лицо выражает строгую серьёзность. На этот раз её длинные волосы собраны в высокий хвост, подкреплённый огненным кольцом. А сама маленькая нимфа одета в простой тёмно-красный комбинезон, оголяющий её загорелые руки. Тонкие пальцы сжимают увесистый посох с языком пламени на самом верху.

– Что ты здесь делаешь?

Адена коротко фыркает, словно её пребывание здесь ясно как день. Безо всяких слов она подходит к цепям и ударяет по одной их них посохом. От неё исходит лишь металлический лязг, но нимфу это ни на секунду не останавливает. Сначала она бьёт нижним концом, и, не добившись от него результата, переходит к верхнему. Но и он не помогает. Тогда Адена засовывает посох подмышку и разрывает цепь хрупкими руками.

– А на первый взгляд и не скажешь, что в тебе столько силы.

Адена переходит ко второй цепи и так же легко ломает её.

– Я нимфа огня, – напоминает она, разрывая ржавые браслеты. – У нас есть все способности Знаков наших стихий.

Наручники с грохотом падают на каменный пол, полностью освобождая мои руки. Я кое-как встаю, придерживаясь за ледяную стенку, чтобы не упасть.

– Нам нужно торопиться, – говорит Адена, наблюдая, как я перевожу дыхание, согнувшись пополам.

– Только не говори, что тебя послал Юпитер спасти меня. – Я выпрямляюсь и разминаю затёкшие руки.

– Нет. Юпитер здесь не при чём. – Она по-детски чешет миниатюрный нос. – Но я и впрямь пришла тебя спасти! Так что не тяни время, которого у нас и так мало!

– У тебя есть план?

Маленькая нимфа несколько раз кивает.

– Просто доверься мне и хватайся за мою руку. Я перенесу нас подальше отсюда.

– А ты проделывала это раньше? – спрашиваю я, взяв её за горячую руку.

– Людей я ещё никуда не переправляла, но я много тренировалась! – убеждает она меня и бьют посохом по полу несколько раз. Из его конца сыплются искры, пол начинает уходит из-под ног, бледные стены вертятся и крутятся в разные стороны, а голос Адены, раздающий важные указания, слышен где-то вдалеке.

В глазах стоит тёмная пелена, которая постепенно рассеивается. Вместо неё в лицо ударяет яркий солнечный свет и чистое небо. Впереди шумит океан, а сзади видна арена.

– Ой, – пищит Адена, прижав ко рту маленькую ладонь.

– Ой? – переспрашиваю я, глядя на огромный дом, расположившийся за ареной.

– Немного промахнулась, – неловко говорит она. – Но сейчас всё будет как надо!

Прежде чем она опускает посох в песок, я хватаю её за локоть, останавливая.

– Объясни, что происходит.

– Я… я спасаю тебя, – лепечет маленькая нимфа.

– Это я понял. Но зачем ты это делаешь?

– Ну как это зачем? Ты же Змееносец! Единственный в своём роде и…

– Не единственный. У Высшего тот же Знак, что и у меня. Ты знала это, Адена?

– Нам нужно уходить.

– Сначала ответь на вопрос. И скажи, ты знала о жажде Змееносцев?

– Эндрю, у нас мало времени.

Я жду ответов на свои вопросы, всё ещё держа её за руку и не давая опустить посох. Адена отводит взгляд. Её губы дрожат, но сама нимфа молчит, то ли подбирает слова, то ли она просто не хочет говорить.

Тут в голову ударяет резкая боль, пульсирующая в висках. Я с коротким криком отпускаю маленькую нимфу, схватившись за голову. В ушах звенит, в глазах темнеет. Я оседаю на песок, всё ещё прижимая руки к голове. Адена кладёт тёплую руку мне на спину, будто так она надеяться успокоить мою боль.

Из темноты вылезает металлическая маска, излучающая сильный гнев. Я открываю глаза и пытаюсь встать, хотя боль не стала меньше, а лишь ещё больше усилилась.

– Ты в порядке? – шёпотом спрашивает Адена, помогая мне встать.

– Он знает. Знает, что я сбежал.

Адена тихо и смачно ругается, и я задаюсь вопросом, где она успела нахвататься таких грязных слов.

– К тебе вернулись силы? – спрашивает маленькая нимфа.

Я пытаюсь вызвать хотя бы вспышку огня, но ничего не выходит. Поняв очевидный ответ, Адена шумно вздыхает и говорит дрожащем голосом:

– Всё плохо, – она прижимает ладони к ушам и меряет песок обеспокоенными шагами. – Мой посох разрядился, без него мы не сможем переместиться, а слуги Высшего скоро будут здесь! Никчёмная, бесполезная, глупая нимфа! – принимается она ругать себя и царапать ногтями.

– Адена! – я подбегаю к ней и сжимаю ладони. – Не время впадать в истерику! Сколько нужно времени для подзарядки посоха?

– На одно перемещение нужно совсем немного. Пяти минут мне хватит.

– Хорошо. Пять минут не так уж и много.

Стоит мне произнести это, как изогнутый нож вонзается в песок в сантиметре от моей ноги.

– Займись посохом, – велю я. – Я разберусь.

Адена послушно втыкает посох в песок, её губы едва шевелятся, говоря заклинание на неизвестном мне языке. Вокруг нимфы кружатся небольшие огненные сферы, которых становится всё больше. Шарики огня медленно влетают в верхушку посоха, делая его ярче. Одновременно с зарядкой своего оружия Адена с волнением поглядывает на меня.

В это же время я встаю в боевую стойку, выставив обожжённые руки вперёд. В отличие от меня, противник вооружён кривыми лезвиями. Точнее, противница. Половину её лица закрывает чёрная маска, а волосы и глаза спрятаны под тёмным капюшоном. А на её чёрном поясе висят ещё несколько ножей, которых не меньше десятка.

Нож просвистывает рядом с моим лицом, но я успеваю увернуться и заломить руку нападавшей. Та ударяет меня затылком, а её локоть прилетает мне в солнечное сплетение. Незнакомка выскальзывает из моей хватки, но я тут же делаю ей подсечку, валя с ног. Однако она не сдаётся: девушка захватывает мои ноги своими, и я теряю равновесие, упав на песок. Противница оказывается на мне сверху и приставляет изогнутый нож к горлу.

В этот же момент девушку в маске сшибает водная струя, освобождая меня. Я в непонимании оглядываюсь и замечаю бегущую навстречу мне Эшли. Живую, здоровую, без дыры вместо сердца.

– Эшли! – выдыхаю я и встаю.

– Берегись! – кричит она, и я поворачиваюсь назад как раз вовремя. Ещё бы секунда, и я наверняка бы остался без уха. Я резко разворачиваюсь и ударяю девушку по руке, после чего захватываю её ладонь, сжимающую лезвие. Однако у неё есть второй нож, который выбивает Эшли водяным хлыстом. Я вырываю оставшиеся лезвие и перекидываю незнакомку через себя, после чего ударяю её в висок, и она отключается.

Эшли подбегает ко мне и безо всякого стеснения прыгает на шею, заключив меня в объятия. Я утыкиваюсь лицом в её волосы, пахнущие морской свежестью. Перед глазами сразу же встаёт её разбитый образ, её глаза, пылающие огнём ненавистью ко мне, её мёртвое тело. Но всё это было кошмарной иллюзией.

– Ты в порядке, – шепчу я, не отпуская её.

– Конечно, я в порядке! – кивает она, чуть отодвигаясь от меня, но её руки всё ещё обвивают мою шею. – А вот ты как?

– Сносно.

Не знаю, сколько времени мы не виделись, но она почти не изменилась. Только мешки под глазами стали заметней, но они ни капли не портят её красоту, а наоборот, усиливают. По её щеке скатывается слезинка, и я подхватываю её кончиком пальца.

– Я скучал по тебе, – признаюсь я, глядя в её красные и опухшие глаза.

Эшли хочет что-то ответить, но её громко перебивает Адена:

– Не хочу прерывать столь романтичный момент, но нам пора валить! – Нимфа поднимает посох и оглядывается вокруг. – За тобой был хвост?

– Нет. По пути я никого не встретила, – отвечает Эшли, мягко отстраняясь от меня.

Если Высший узнает, что Эшли участвовала в моём побеге, а он узнает, то ей несдобровать. Она и так могла пострадать, не выпей я сразу две порции яда, одна из которых предназначалась ей. Но если я сбегу, то меня не будет рядом, чтобы защитить её.

– Куда мы отправимся? – спрашиваю я.

– В страну Тригона Огня. Достаточно далеко от Высшего, там он не сможет блокировать твои способности.

– Он может блокировать способности?

– Ещё как может. Кстати, нам лучше поторопиться! – добавляет Адена, указывая пальцем в сторону арены.

Прямо к нам направляются не меньше двадцати человек, вооружённых до зубов. А во главе всего шествия стоит Высший, вблизи которого поднимаются мрачные тени. Боль в висках вновь начинает пульсировать, но я не обращаю на неё внимание.

– Я задержу их, – уверенно заявляет Эшли и призывает воду, которая в один миг испаряется. – Или нет.

– Я с тобой. – Я сжимаю её холодную руку.

– Тебе нужно уходить. А за меня не волнуйся.

– Эш…

Адена громко кашляет, перебивая меня.

– Ладно, – сдаюсь я и подхожу к Адене.

Но тут я понимаю, что забыл сказать Эшли кое-что очень важное. То, что хочу сказать чуть ли не с самого момента нашей встречи. Разворачиваюсь к ней, но те самые слова застревают в горле, а вместо них я отчётливо произношу:

– Я вернусь. Обещаю.

Нимфа молча протягивает мне свою руку, за которую я и берусь. Адена бьёт посохом несколько раз, и земля начинает уходить из-под ног. Эшли в последний раз поворачивается ко мне.

Тут девушка в чёрной маске резко просыпается, вытащив из пояса искривлённый нож. В отличие от меня, Эшли этого не замечает, и я пытаюсь предупредить её, но слова утопают в пространстве.

– Эшли! – кричу я, но она не слышит.

Нейтрал вспышкой исчезает, а нож вонзается в левый бок Эшли.

========== Глава девятнадцатая. Эшли ==========

– Нимфа? – переспрашиваю я, глядя на девчонку с переливающимися огненно-рыжими волосами.

– Только не говори, что и ты обо мне не слышала, – просит она, опустив голову.

Я откладываю полотенце в сторону и сажусь на край ванны, переваривая появление неожиданной гостьи.

– Напомни, зачем ты здесь? – прошу я, запустив ладони в волосы.

– Мне нужна твоя помощь. Я знаю, тебе дорог Эндрю, и ты хочешь ему помочь. А ещё он важен для всего мира, а одна я не справлюсь, – всю ситуацию она объясняет сбивчиво и торопливо. – В общем, меня послал Юпитер спасти его.

– Юпитер? – если нимфы реальны, то боги тем более. – А ты не мала для поручений самого Юпитера?

Адена краснеет и смущённо отводит глаза в сторону.

– Я лишь выполняю приказ, – буркает она и краснеет ещё больше.

Тогда я понимаю одну важную вещь:

– Ты лжёшь. Юпитер не давал тебе никаких указаний.

– Но я хочу помочь Эндрю! Это правда, честно!

Хоть Адена и пытается говорить с полной серьёзностью в голосе, её дрожь и волнение, с которыми она не может совладать, выдают неопытность и юность. Она ещё ребёнок, несмотря на то, что нимфы намного старше, чем выглядят. А ещё Адена старается казаться взрослой, уверенной, серьёзной и правильной.

– Ладно, – говорю я. – Я тебе верю. Во всяком случае в твои благие намерения спасти Эндрю. Но в случае с Юпитером ты что-то недоговариваешь.

– Так ты поможешь мне? – с детской надеждой лепечет Адена.

– А куда я денусь? Но сначала ответь на пару вопросов.

Адена округляет глаза и несколько раз кивает, соглашаясь с любыми условиями, лишь бы я помогла ей. Нимфа вновь присаживается на край ванны, прямо как я.

– Во-первых, почему я? Разве не лучше довериться его друзьям? Они из того же Тригона, и уж точно не оставят Эндрю в беде.

Особенно Марк. У него сломано запястье, а к целителю ему вход запрещён. Но сломанная кость не мешает ему рваться на помощь к своему другу. Даже сидя в комнате, я изредка слышала его гневные крики, издалека видела, как ему удаётся ненадолго вылезти наружу. Но сразу несколько верзил набрасывались на него и уводили в дом.

– Согласно моему плану их способности не подходят, – отвечает Адена. – К тому же Эндрю бы не хотел их впутывать это.

– Он бы не впутывал в это никого, – поправляю я.

– Его друзья и без этого под подозрением, – объясняет нимфа. – Их участие только бы ухудшило ситуацию. А к тебе…

– Знаю-знаю. Ко мне Высший относится по-другому. Не знаешь почему?

Адена бегло мотает головой. А я перехожу к следующему вопросу:

– В чём заключается твой план?

Адена перебрасывает искрящиеся волосы назад и ставит свой посох на пол, чтобы размять затёкшие пальцы. Она молчит, жуя губу и подбирая нужные слова для точного и понятного объяснения.

– Мне нужно знать, когда Эндрю останется один, – говорит нимфа. – А сама я не смогу узнать этого, не находясь там же, где и он. Поэтому мне и нужна ты, твоя связь с океаном. Ты можешь наблюдать за ним, узнать, где он находится и когда останется один, чтобы в этот момент я могла освободить его.

– Не хочу тебя разочаровывать, но сейчас океан нем как рыба.

– Это пока. Высший блокирует способности чемпионов, потому что понимает: вы опасны и можете помешать ему. Но вечно так делать он не может, да и смысла никакого нет. Думаю, ближе к завтрашнему дню силы вернуться, а сам Высший будет полностью занят Эндрю. Если уже не приступил к пыткам, – тихо добавляет Адена.

– Высший может блокировать способности?

– Чего он только не может. – Нимфа тяжело вздыхает и завязывает волосы в тугой высокий хвост, закрепив его огненным кольцом. – В общем, мне нужно, чтобы рядом с Эндрю не было никого. Ни Высшего, ни охраны. Хотя охрану я смогу вырубить, но не Высшего. И без тебя я не справлюсь.

– Но как я скажу тебе, где Эндрю и что он один?

– Найдёшь меня по океану. А уже через него и скажешь.

– Разве это возможно?

Адена громко фыркает:

– Поверить не могу, что сидеры так мало знают о своих силах! Через океан возможно всё, что угодно! Даже я это знаю, хотя не имею никакого отношения к Воде!

– Не знаю, получится ли у меня, – неловко мну я плечами. Увидеть через океан у меня получилось с первой попытки, однако более чем уверена, что говорить через него намного сложнее.

– Времени для хорошей практики у тебя нет. От этого зависит жизнь Змееносца.

План Адены очень рискованный. Никто из нас не знает, когда вернутся мои способности, и будет ли Высший их контролировать. Доступ в океан может быть закрыт для меня. И то место, где и держат Эндрю, наверняка охраняется от посторонних глаз Рыб. Но иногда защиту можно пробить, а для этого нужно потратить много сил. Вряд ли я смогу делать это постоянно: проламывать защиту, тратя большое количество энергии, и пробовать снова, если не получилось. А если удастся, да ещё так, что Эндрю окажется там один, то будут нужны силы для поиска нимфы и для передачи ей сообщения.

Но я обязана это сделать.

– Допустим, у нас всё получится. Но Эндрю не может остаться на Нейтрале.

– Я всё продумала. Я перенесу его в страну Огня, подальше от Высшего.

– Высший найдёт его везде. Должно быть место понадёжней, – в голову приходит идея, которая вряд ли возможна, я всё-таки спрашиваю: – Сидеры могут попасть туда, откуда ты родом?

Адена кивает, опустив глаза в пол.

– Могут. Но не сейчас.

Мне хочется накричать на неё, потребовать рассказать всю правду, ведь умалчивать даже о самых незначительных вещах в такой ситуации нельзя. А нимфа недоговаривает что-то очень важное, то, что, возможно, поможет мне понять картину в целом. Но давить на неё я не хочу. И без этого видно, как ей тяжело. Адена, будучи неопытной нимфой, возложила на свои плечи такую обязанность, как спасти Змееносца. По её румяным щекам стекают мокрые дорожки от слёз.

– Это сложно объяснить, – тихо говорит Адена, вытирая ладонями слёзы.

– Ладно. Я понимаю, прости.

Докапываться до правды я не буду, как бы мне не хотелось всё узнать. Это связано с Юпитером и остальными богами, и именно этот факт не даёт мне покоя. Боги настолько могущественны, насколько я даже представить не могу. И если Юпитер против спасения Змееносца, то Эндрю, Адене и мне не поздоровится.

Она ещё раз повторяет свой план, обговаривая все детали сама с собой. Я пытаюсь вставить хоть одно слово, но Адена тараторит слишком быстро, начиная мерить пол ванной шагами. Мне это быстро надоедает, но её тонкий голосок не даёт мне остановить это бесконечное мельтешение. А писклявые возгласы начинают меня бесить.

– Я точно упустила маленькую, но важную часть плана! – паникует Адена. – Без неё всё рухнет, и тогда пиши пропало!

– Адена! – резко выкрикиваю я, пытаясь вывести её из состояния скорой истерики.

Она мгновенно останавливается, глядя на меня пылающими глазами.

– Да не суетись ты так! – прошу я и подхожу к ней, беря её за влажные ладони. – Успокойся, глубоко дыши.

Адена утыкается мне в плечо и, не выдержав, начинает громко рыдать. Я растерянно обнимаю её, поглаживая шелковистые волосы. Искры, летящие с них, щекочут руки. Нимфа кажется маленьким ребёнком, нуждающимся в срочной поддержке. Такой когда-то была я, пока не отбросила потребность в любви. Но Адена не может отказаться от этого. Возможно, она сама не понимает, что ей необходима забота, понимание, помощь.

– Запомни: самая важная часть в твоём плане – это ты сама. Только ты сможешь сделать так, как надо. И даже не смей думать иначе, не позволяй другим считать иначе. Твои слёзы проявление огромной силы, а не слабости. Запомни это.

Красивое лицо Адены светится от горячих слёз и падающих с волос искр. Юная нимфа благодарно улыбается. Сейчас на её лице сияет стальная уверенность в самой себе и своём плане. Адена крепче обхватывает свой посох и держит его более смело.

– Почему ты так просто согласилась помочь мне? – спрашивает она.

– Потому… Потому что… Потому что я люблю Эндрю, – говорю я и проглатываю эти правдивые слова, которые так нелегко дались.

– Тогда вытащим его, – голосок Адены задорно и храбро звенит. – Вместе.

Не знаю почему, но я уже привязалась к ней, словно мы знакомы с самого рождения. Ей хочется довериться, несмотря на многие недомолвки с её стороны. Но намерения нимфы чисты. И я помогу ей, ведь хочу то же: спасти Эндрю Арко.

– Вместе.

***

Прошёл день с роковой встречи с Высшим и моим знакомством с Аденой. Охрана стояла под моим окном всю ночь, а за дверью я и проверять не стала. Способности так и не вернулись, весь план по спасению Эндрю кажется теперь несбыточной затеей. Три раза за день мне приносили еду, состоящую из двух булочек, чая и тарелки фруктов. Вся посуда успешно летела вниз на головы верзилам, охраняющим меня, чтобы вырубить их. Но, как оказалось, их лысые головы пуленепробиваемые.

Проснувшись, я ожидаю ещё один день взаперти и уже подозреваю, что на столе меня ждёт неизменный завтрак. Однако его нет, зато я замечаю того самого светловолосого слугу, что отбросил Марка в сторону одним лишь движением руки. Тот вежливо отвешивает мне поклон, держа в руках свежевыглаженную форму.

– Доброе утро, госпожа, – приветствует он меня и вешает форму на спинку кресла.

Я скидываю с себя одеяло и сажусь, свесив ноги.

– Госпожа? – усмехаюсь я. – Кто ты такой и что здесь делаешь?

Слуга даже не улыбается и продолжает говорить с тем же безразличным видом:

– Господин Высший приказал мне присмотреть за вами и проводить на завтрак. Поэтому попрошу вас поторопиться, завтрак уже через двадцать минут.

Изначально я не обратила внимания на его голос и внешность в целом. Но теперь он кажется мне странноватым и подозрительным. Голос приглушенный и будто не от мира сего. Светлые волосы по-особому приглажены, осанка слишком прямая, а глаза кажутся бесцветными. Вид у него высокомерный и равнодушный.

– Зовут тебя как? – спрашиваю я, встав, и сладко потягиваюсь на ходу. Я причёсываю волосы и быстро собираю их в толстую косу.

– Зовите меня, как хотите.

Я фыркаю и разминаю шею.

– Так не пойдёт. Лучше сам придумай себе имя.

– Немо, – глухо отвечает слуга и протягивает мне форму. – Зовите меня Немо.

Взяв форму, я отправляюсь в ванную, чтобы переодеться. Застёгивая жилет, я пытаюсь связаться с океаном, который вновь молчит. Уже прошло достаточно времени, за которое Высший мог избавиться от Эндрю. И больше тянуть просто нельзя.

Возможно, мне удастся узнать о местонахождении Эндрю от самого Высшего, если встречу его. Ко мне он относится по-другому, и стоит воспользоваться этим. Хотя в его кабинете я была полностью на стороне Эндрю. Но это было до ложных обвинений в его сторону, в которые я вполне могла поверить. Нужно притвориться обычной девочкой, жестоко обманутой Змееносцем.

Немо, словно сторож, стоит прямо за дверью ванной комнаты, так близко, что я чуть не ударяю его по лбу, но он вовремя отходит.

Немо вежлив и сдержан, а ещё холоден. Он спокойно ждёт, пока я переплетаю косу, но я так и чувствую исходящее от него раздражение. Хоть Немо и не высказывает своего недовольства, это не значит, что оно не бушует у него внутри.

– У вас одна минута, – напоминает он.

Послав косу куда подальше, я наспех завязываю волосы в пучок.

Слуга маячит за мной, как тень. Он не подходит ближе, не уходит дальше, а идёт ровно на положенном ему расстоянии сзади меня. Другие чемпионы, а уж тем более другие слуги, нам на пути не встречаются, поэтому я иду в гордом молчании, ибо с Немо и поговорить толком нельзя. Почему-то я стала думать прямо как Эндрю. От одной мысли о нём хочется мечтательно улыбнуться, но воспоминания, связанные с ним, чрезвычайно остры и болезненно режут.

В обеденном зале всё, как всегда. Те же четыре стола Тригонов, те же угрюмые и уставшие лица. Вот только одно место пустует, у Огня. Марк и Ари держат друг друга за руки, причём вторая рука Марка небрежно перевязана тонкой тряпкой. Когда я прохожу мимо них, Лев резко встаёт и цепко хватает меня за локоть, развернув к себе. Я автоматически вырываю руку из его хватки.

– Ты знала? – его способности тоже пропали, но он всё равно умудряется рычать.

– Отойди от неё! – шипит подошедший ко мне Кай.

– Ты знала?! – повторяет Марк. – Это ты его выдала, верно?!

– Марк, она не виновата, – говорит ему Ари, положив ладонь на его плечо.

Марк так не думает. Он же знает, что я не могла так поступить, знает, что и мне дорог Эндрю. Он просто потерян. Не знает, что делать, как помочь и спасти своего друга. Это абсолютно нормальная реакция, но почему-то она меня задевает.

– Марк, я его не выдавала, – тихо говорю я и хочу сказать ещё многое, но подходит Немо, велящий садиться нам на свои места.

Я думала, что выдержка у меня будет покрепче, однако после слов Марка я не могу сдержать слёзы. Распускаю растрёпанные волосы, чтобы хоть как-то скрыть лицо. Но выступившие на глазах слёзы не скрываются от глаз Кая и Ханны.

– Эшли, ты не виновата, – серьёзно говорит Кай и протягивает салфетку. – Арко мог обмануть любого из нас, но выбрал тебя.

– О чём ты? – не понимаю я и вытираю слёзы.

– Змееносцы – талантливые искусители, – добавляет Ханна. – Ты просто повелась на его чары, милая, в этом нет ничего постыдного.

– Возможно, этот мерзавец одурманил тебя надолго, но повелитель обещал помочь тебе, – продолжает Кай, и в сердце появляется сильное желание ему врезать.

– Что за ересь вы двое несёте?!

Я готова стукнуть кулаком по столу, но не хочу привлекать внимание, которое и так направленно на меня. Все чемпионы кого-то ждут. И я даже знаю, кого. Именно он и придумал всю ту чушь, которую мне вдалбливают Ханна и Кай. И если я хочу, чтобы всё пошло по плану, то нужно сделать вид, что и поверила во весь этот бред.

– Я не понимаю, о чём вы, – более жалобней выдавливаю я и хватаюсь за голову.

– Бедная, – вздыхает Кай. – Похоже, Змееносец и впрямь тебе мозги промыл. Но всё будет хорошо, слышишь? Уж повелитель разберётся с ним.

– И Арко получит по заслугам, – вставляет Ханна.

– Так он правда Змееносец? – вмешивается Мишель, повернувшись к нам.

Разным Тригонам запрещено переговариваться между собой, однако Высшего здесь нет. Кай вздыхает и, не повернувшись к Тригону Земли, отвечает:

– Да. Правда.

– Но и что с того?! – Мишель не выдерживает и встаёт, со скрипом отодвинув стул и с грохотом впечатав ладони в стол. – Что с того, что он Змееносец?! Мы все знаем его, знаем, какой он на самом деле!

– Высший сказал… – начинает Кай, но тут его уже перебивает Алан:

– Ты поверишь во что угодно, если это скажет Высший?

Кай хочет возразить, но Мишель снова перехватывает слово:

– Вот именно! Эндрю спас меня! Я просто не верю, что он может быть каким-то хладнокровным убийцей! Будь он таким, он бы оставил меня умирать!

Голос Мишель заметно дрожит, а на широко раскрытых глазах выступают слёзы.

Питер тут же принимает сторону Мишель:

– К тому же Змееносец – это выдумка, – произносит Питер гораздо спокойней, чем его подруга. – Если бы это было не так, Арко был бы такой не единственный.

– Точно, – присоединяется Тео. – Наверное, Высший просто испугался его силы, вот и придумал байку со Змееносцем.

Внутри всё резко сжимается. С каждым сказанным словом, касающимся Эндрю, мне становится только хуже. Перед глазами стоит только он, едва живой, весь в крови и ранах. И представить страшно, что с ним сейчас.

– Может, твоя правда здесь и есть, Тео, – неожиданно подаёт голос Вилора, которую обычно мало что волнует. – Однако Змееносцев нет, потому как они вне закона.

– Вне закона?! – ошеломлённо повторяет Алан. – То есть… Им запрещено рождаться?

– Да. Их убивают в младенчестве, – равнодушно говорит Вилора.

– Но зачем?! – изумляется Мишель.

– А мне откуда знать? – безразлично жмёт плечами Водолей. – Может для поддержания равновесия. Ведь прекрасно известно, что следует за двенадцатью.

– Однако одному удалось выжить, – замечает Аника. – А он хоть остался Стрельцом? Всё-таки способности этого Знака у него точно есть.

– Значит, у Змееносцев способности Стрельца и ещё какие-то, – задумчиво произносит Питер.

– А ещё Змееносцев убивают из-за глупой приметы, – буркает Мишель.

Однако Вилора её всё равно слышит:

– Это не глупая примета! Это закон природы, созданный богами!

– Да плевать, кем он создан! Змееносцев убивают только потому, что они родились! Они никак не могут на это повлиять. И Эндрю… Да пусть он хоть тысячу раз Змееносец, он отличный парень, а не убийца!

– Ты говоришь о члене другого Тригона, – отмечает Ханна.

Мишель на это громко фыркает:

– Я говорю о человеке, а не о Знаке! Да поймите же вы, вся эта ситуация просто отвратительная! Я не верю, что Эндрю может быть таким, – тихо добавляет она, опустив глаза, но через секунду с надеждой смотрит на меня: – Ведь так, Эшли? Ты ведь была там! Как всё было?

Не только Мишель уставляется на меня, но и все остальные чемпионы. Кроме Марка и Ари, которые так и не сказали ни слова. А вот я смотрю только на них, точно спрашиваю разрешение, можно ли знать остальным.

– Я… – я тут же запинаюсь, поняв, что вряд ли смогу сказать хоть слово о том, что пережила совсем недавно.

– Да отвалите вы от неё! – не выдерживает Ари. – Эндрю действительно не такой, каким его описал Высшим. И он никогда не был таким!

Всю эту ситуацию спокойно наблюдает Немо, стоящий в стороне. Мне даже кажется, что в его глазах мелькает интерес к происходящему, но лишь на секунду. На самом деле слуга очень странный. Он поправляет и без того безупречные волосы, и, кажется, с них падает прозрачная капля воды. Но, должно быть, я просто истосковалась по своей силе, вот и мерещится всё, что связано с любимым океаном.

Высший появляется быстрой тенью, и смотреть на него я не могу, но должна. Кое-как загораживаю его образ волосами, чтобы было легче. Но серебряная маска всё равно находит лазейку, и я целиком её вижу. Никаких прорезей, лишь пустой кусок металла. Но внутри прячется тот, кто полностью омыт в крови. И самая свежая кровь принадлежит Эндрю. Моему Эндрю.

Он нужен мне. Мне нужна его… его… В общем, понятно, что мне нужно.

Смотреть на Высшего невыносимо. Перед глазами, словно жуткая картина в не менее жуткой выставке, всплывает Эндрю, весь изрезанный ножами.

Немо исчез. А может просто стал невидимым, как он любит. Наверняка стоит за моей спиной и приглядывает, как и велел его грёбаный хозяин.

Марк не скрывает злости на Высшего, но его сдерживает Ари. Она не отпускает его руку, не отводит взгляда, словно боится, что место Марка будет так же пустовать, как и место их друга.

Высший опускает голову вниз, глядя на свободный стул между Марком и Ари. Затем обращается к ним:

– Мне жаль, что так вышло. Жаль, что вы называли Змееносца своим другом. Я не виню вас. И ты, Марк, и ты, Арабелла, были жестоко обмануты им. Видели в нём верного товарища, когда на самом деле Змееносец был жалким самозванцем, прикрывающим свою истинную натуру за маской дружелюбия. Под его влияние попали многие, но именно вас оно серьёзно коснулось. Вы были ослеплены им, вы доверяли ему. И, как я уже сказал, в этом нет вашей вины. За этим стоит Змееносец, и он поплатится за свой обман.

Я надеюсь, что Марк не слишком похож поведением на Эндрю и будет чуток поумней. Но оказывается всё наоборот.

Марк резко встаёт, опрокинув стол, и его кулак летит прямо в металлическую маску. Но он останавливается в воздухе по одному лишь движению Высшего. Со лба Льва течёт пот, глаза горят звериным огнём. Ари сидит тихо, сжавшись на стуле, что очень на неё не похоже. Хотя сейчас все сами на себя не похожи.

– Марк. – Высший абсолютно спокоен, его голос даже отдаёт жалостью. – Я знаю, ты не хочешь этого делать, – его тон странно утихомиривает и усмиряет пыл Льва. – И ты знаешь, что я прав, но просто не хочешь в это верить. Подумай сам, сколько раз твой так называемый друг обманывал тебя? Умалчивал, недоговаривал, отмахивался? Разве настоящий лучший друг не рассказал бы тебе всю правду сразу? – Рука Марка опускается. – Разве дружба строится на недосказанности? Она держится на доверии, вот только Эндрю никогда не доверял тебе.

Опущенная рука Марка снова сжимается в кулак. Взгляд устремлён вниз, в одну точку. Возможно, Марк снова попытается напасть на Высшего, который равнодушно наблюдает за Львом. Но он просто срывается, быстрым шагом покинув обеденный зал.

Высший никак не реагирует и обращается к остальным чемпионам:

– Ситуация со Змееносцем показала мне важную вещь. Никто из вас не готов к Битве так, как следует. Враг был у вас перед глазами и без труда обрёл доверие чуть ли не каждого, несмотря на его принадлежность к другому Тригону. Такая слабость не подобает уровню Битвы. С этого дня я буду учить вас, тренировать, оттачивать ваши навыки до совершенства. Занятия начнутся сегодня в полдень.

– А что насчёт преподавателей? – неожиданно спрашивает Алан.

– С ними всё в порядке. Считайте, у них временная отставка.

– А что с Энд… Что со Змееносцем? – тихо интересуется Мишель.

– Он уже получил долю того, что заслужил.

– Но представляет ли он опасность? – вмешиваюсь я. Голос звенит и дрожит, как и нужно. – Может ли он добраться до нас?

Образ напуганной девушки, которую использовали в своих целях. Именно такой меня выставил Высший в глазах всех. Что ж, спектакль продолжается, а значит мне нужно соответствовать своей роли.

– Змееносец под надёжной охраной. Его способности на нуле, он истерзан болью и страданиями. Но часто именно сломленных и стоит опасаться. – Высший понижает голос, будто говорит сам с собой. – Никогда не знаешь наверняка, насколько велика сила в разбитой душе. И Змееносец пойдёт на многое, лишь бы уничтожить вас и забрать ваши жизни. Таков истинный он.

Нет. Таков Высший на самом деле. Как бы он не старался выставить себя благодетелем и спасителем всего мира, понять каков он совсем нетрудно. Однако это не осознают мои друзья по Тригону. И Каю, и Ханне владыка Зодиака уже успел промыть мозги своими добрыми, но липовыми намерениями. А вот остальные Тригоны… Вспоминая, как яро Мишель защищала Эндрю, я понимаю, что её точно не подкупишь красивыми речами, как Ари и Марка. И, наверное, остальных тоже.

Высший говорит о сложности новых тренировок, но я его не слушаю, а размышляю о том, как скоро вернутся мои способности. Раньше я и не замечала, как они заполняют меня изнутри, являясь неотъемлемой частью меня самой. Они настолько важны, что без них я не пойми кто. Лишь оболочка, внутри которой пусто и одиноко.

Высший уходит, после чего наконец наступает завтрак. Еда появляется будто из воздуха, и даже знать не хочу, сколько здесь таких же слуг, как Немо. Но, смотря на два бутерброда с жареным сыром, я понимаю, что ещё секунда, и меня вывернет наизнанку. Я отворачиваюсь, а заодно и отодвигаю тарелку подальше от себя.

– Тебе плохо? – беспокоится Кай.

– Мы можем позвать целителя, – говорит Ханна.

Я вздыхаю. Шумно, глубоко, раздражённо.

– Мне просто нужно отдохнуть, – отвечаю я, сохраняя спокойствие, от которого уже мало, что осталось. – Я пойду.

Стоит мне выйти изо стола, как за спиной появляется тощая фигура Немо. Ему б ещё очки на нос нацепить, и образ хорошего мальчика будет соблюдён по всем правилам.

– Вы не поели, – говорит он, будто я сама того не знаю.

– Я не голодна.

– Господин велел вам набираться сил.

– Пусть господин сам и скажет мне это, а не посылает навязчивого слугу!

Как и предполагалось, Немо реагирует равнодушно, вернее никак не реагирует. Я пулей вылетаю в коридор, после чего быстрым шагом иду на улицу, чтобы проветрить мысли. Слуга тихо бредёт за мной, и хоть я иду быстро, едва не переходя на бег, вездесущий Немо не отстаёт от меня ни на шаг.

Я уже почти выхожу на теплую и свежую улицу, как сталкиваюсь с тем, кого хотела встретить, но одновременно с этим видеть его не могу.

– Господин Высший, – после такого уважительного обращения, которое Высший просто не заслуживает, на языке остаётся мерзкое послевкусие.

– Эшли. – Высший учтиво кивает. – Как ты себя чувствуешь?

Чего-чего, а именно такого вопроса я не ожидала. Мне казалось, что в первую очередь его будут интересовать мои отношения с Эндрю, а не моё самочувствие.

Но это мой шанс.

– Я… Я не знаю, – признаюсь я, специально запинаясь. – Господин Высший, я, наверно, должна перед вами извиниться, – руки трясутся, и я скованно убираю прядь волос за ухо. – Я выбрала не ту сторону и очень сожалею.

– Важна не неправильность поступка, а осознание самой его ошибочности. Ты поняла свою неправоту, что о многом говорит. Такой опыт лишь оградит от подобных ошибок и сделает тебя мудрее. К тому же каждый совершает неверный шаг в своей жизни.

– Мне очень жаль.

Контролировать приходится не только слова и эмоции, но и мысли, потому что Высший способен на всё. Если он может блокировать способности, то проникать в головы других ему ничего не стоит. Поэтому приходится жалеть о своём поступке даже внутри. От подобных мыслей кружится голова, всё больше и больше хочется выйти на улицу и вдохнуть воздуха. Но приходится смирно стоять, покорно склонив голову перед Высшим.

– Эшли, ты не против прогуляться?

Пресвятой Нептун.

Но нельзя отказывать повелителю Зодиака, даже если он чудовище.

– Сочту за честь.

Высший вежливо освобождает проход, давая мне пройти. Напоследок я ищу глазами Немо, но слуга вновь испарился, словно его и не было здесь. Оно и к лучшему: его присутствие только бы нагнетало и без того удручающую атмосферу. Но наверняка Немо идёт позади меня, просто став невидимкой. Тем не менее, дела это не меняет, и я всё равно наедине с кровожадным убийцей.

Мы неспешно шагаем прямо к арене. Почему-то в голову приходит моё второе видение, связанное с боем Высшего и Эндрю. Однако я быстро отбрасываю его образы из своих мыслей, вспомнив, что Высший может всё ещё просматривать их.

– Почему ты против победы своего Тригона?

Хоть Высший и спросил тихо, я всё равно вздрагиваю.

– Это будет нечестная победа, – отвечаю я искренне. – Вместе с упоминанием Битвы я часто слышала такое слово, как честь. Но если победитель известен изначально, то разве есть ли эта честь, которая у всех на слуху?

– Победитель не известен изначально, Эшли, – возражает Высший. – Я лишь вижу более достойный Тригон. Тот, кто больше стремится, хорошо слажен и умеет работать вместе. Далее идёт обычная лотерея, на которой моя ставка сбывается.

– Но что насчёт вашего эксперимента? – вспоминаю я его собственные слова. – Неужели Огонь был достоин столько времени?

– На самом деле это стало некой закономерностью. Огонь действительно представлял себя достойно на протяжении одиннадцати лет, из-за чего и было принято такое отчаянное решение, имеющие последствия. Но в этом году всё резко оборвалось.

– Из-за Эндрю, – не выдерживаю я.

Я останавливаюсь, так же, как и Высший. Мы уже подошли к арене, чей жёсткий песок не становится ярче даже на солнце. На самом деле погода совсем не подходит под нынешнюю ситуацию. Яркое солнце совершенно не вяжется с тёмной душой Высшего, нависшего надо мной.

В стране Тригона Воды сентябрь не такой солнечный и яркий. Обычно он встречает жителей угрюмым серым небом с огромными тучами. Сейчас я бы всё отдала за такую погоду, лишь бы попасть под дождь и ощутить воду на своём теле.

– В частности из-за него, – соглашается Высший. – Ему не нужно было скрываться от меня, однако он предпочёл именно этот путь. Ему нужна была помощь, но Эндрю Арко упустил свой шанс. И теперь его ничто не спасёт.

– Помощь? Но зачем?

Высший одаряет меня изучающим взглядом из-под маски.

– Змееносцы были истреблены не просто так. Более четырёхсот лет назад и пустышки, и сидеры не жили, а выживали, перебегая с одного места в другое, прячась от опасности, которая рано или поздно настигала их. Беду несли в себе Змееносцы, их способности. В каждом из них заложена жажда крови, открывавшийся в тот момент, когда Змееносец впервые убивает, осознавая это. После чего он не может остановиться. И Арко станет таким же, если не принять меры.

– Но Эндрю никого не убивал! – горячо говорю я.

Я не сомневаюсь в словах Высшего о жажде Змееносцев, о таком никто не посмеет солгать, даже такой подонок, как он. Но Эндрю не может быть таким!

– Пока неубивал, – добавляет Высший и решает продолжить прогулку. Я едва поспеваю за ним, чтобы ухватить каждое слово.

– Но как бы вы помогли ему?

– Такой силе нужна уздечка, – объясняет владыка Зодиака. – Так будет лучше и для него, и для всех остальных. Я бы обуздал его силы, если бы он позволил.

– То есть вы бы контролировали его? – уточняю я.

– Я бы назвал это помощью над самоконтролем.

Вот только от этой помощи выиграет только Высший. У Эндрю не будет свободы, он будет полностью зависим от воли Высшего. Он станет не просто игрушкой, которой можно вертеть в разные стороны. Высший видит в Змееносце могущественное оружие.

Высший не убьёт Эндрю. Он сделает всё намного хуже. Высший сделает из него ручную машину для убийств, идеально подходящую для войны, которая будет с девяностопроцентной вероятностью. Это значит лишь одно: медлить нельзя.

– Так действительно будет лучше, – лгу я.

Ещё никогда ложь не оставляла такую горечь во рту.

– А он… – я слегка сбиваюсь, будто собираюсь с мыслями. – Сейчас он опасен?

– Нет. Змееносец заперт в камере и закован цепями. Лишь чудо освободит его.

Адену действительно можно считать чудом, а вот меня никто так не называл.

– Эшли, я не враг тебе. – Высший кладёт мне на плечо металлическую когтистую руку. – Ты можешь мне довериться в чём угодно.

Я готова отбросить эту холодную руку куда подальше. Но вместо этого из меня вновь вырывается ложь:

– Конечно, господин. Не сомневайтесь во мне.

***

Немо очень раздражает.

Я понимаю, что назойливый слуга просто выполняет приказ, но необязательно же идти со мной на тренировку. Особенно когда перед ней мне нужно попробовать связаться с Аденой через океан, ведь мои способности наконец вернулись ко мне.

Солёный вкус на губах и холодная влага по всему телу – вот чего мне не хватало все эти дни. Я не медлю и сразу же открываю глаза в океане, а в то же время в реальности я устремляю взгляд на трибуны, где уже собрались все чемпионы. Настраиваюсь на нужного человека, на его улыбку, на его новый хрипловатый голос. Нить заметная, но огорожена защитой, как я и предполагала. Но всё равно хватаюсь за неё.

Защита достаточно сильная, но почему-то мне ничего не мешает пройти сквозь неё.

Камера, где держат Эндрю, просторная, в неё могут без труда уместиться десять заключённых. Но здесь только он. Как и говорил Высший, его руки скованны ржавыми тяжёлыми цепями и заметно покраснели. Глаза закрыты, голова опущена. Грудь едва заметно поднимается. Больше в тюрьме никого нет, но есть снаружи. Два крепких мужчины, должно быть, сидеры.

Этого мне достаточно, и я возвращаюсь обратно в океан.

Нить Адены намного ярче и безо всякой защиты. Стоит мне ухватиться за неё, как я оказываюсь на другом конце Нейтрала. Адена сидит на песке, поджав ноги под себя и склонив голову на ствол дерева, растущего там. Похоже, она тихо дремлет, но даже во сне нимфа крепко сжимает свой драгоценный посох.

Теперь нужно сказать ей, что время действовать, да так, чтобы Немо не понял.

– Немо, а тренировку будет проводить Высший? – громко спрашиваю я, не переставая идти. Адена тут же открывает глаза и сонно уставляется туда, где стою я.

– Да, госпожа, – спокойно отвечает Немо.

– Неужели он оставит Змееносца одного? Хотя это невозможно. Наверняка оставит двух охранников. Уверена, Змееносец сейчас сидит в огромной и просторной камере.

– Госпожа, к чему это?

– Просто хотела поговорить с тобой, Немо, – мну я плечами. Адена встаёт и завязывает длинные волосы, полностью приготовившись к выполнению нашего плана. – Пойдём, Немо. Всё начнётся не сейчас, а через некоторое время.

Не хочу, чтобы Адена бросалась сразу. Нимфа кивает, поняв всё, что я сказала, и тогда я выныриваю обратно в реальность.

Если Немо и смутили мои слова, то он, как всегда, не подаёт виду.

Я усаживаюсь на трибуны рядом между Каем и Ханной. На арене уже виднеется тёмная фигура Высшего, думающего, что его пленник и останется таковым. Как только он подходит к чемпионам ближе, я тут же меняю свои мысли.

– Вы тренировались долгих три месяца, – начинает он. – За это время можно полностью освоить свои способности. Сейчас у каждого из вас будет возможность продемонстрировать свои силы. Вы все по одному будете сражаться со мной. Используйте свои способности на максимуме. Покажите всё, что умеете.

Мне это не нравится. Мне это очень не нравится.

– Начнём по традиции: с Овна. Арабелла, прошу.

Она вздрагивает и что-то шепчет Марку. Её красные волосы собраны в низкий хвост, чего она никогда не делала. Обычно свои волосы Ари свободно распускает. Но сейчас что-то резко переменилось в её душе. Кожа потускнела, походка уже не та. Но глаза остались прежними, точно горящий в пламени янтарь.

Ари выходит на арену, почти не страшась Высшего. Если на завтраке она притихла, то сейчас перед владыкой Зодиака она являет собой разгорающийся огонь. Не такой яркий, как прежде, но навряд ли менее смертоносный. Чемпионы, включая меня, с затаившимся дыханием наблюдают за начавшиеся схваткой.

Арабелла не ждёт сигнала и нападает первой, выпустив вокруг себя огонь, стремительно движущийся к Высшему. Возможно, повторится ситуация, произошедшая на первой совместной тренировке, когда силы Ари вышли из-под контроля. Тогда всё дело исправил Эндрю. Но сейчас его нет. А Высший ничего не сделает, пока дело не дойдёт до критического уровня.

Столб огня вспыхивает, прямо в том месте, где был Высший, который исчезает за секунду. И появляется прямо за спиной Овна, однако та это мигом замечает и отпрыгивает назад. Ари вращает рукой, испуская пламенную волну. Но Высший останавливает её лёгким, на первый взгляд, ветром, поднявшимся по велению его рук. Он ставит ногу вперёд и вытягивает правую руку. Сразу же после этого из пальцев Ари вырывается огонь. Вот только движется он не в сторону противника. Огненное лезвие настигает свою же хозяйку, поранив ей плечи. Но Арабелла не привыкла сдаваться. Овен выпускает огненное кольцо, крутящееся, как обруч, на её запястье, и несётся прямо на врага.

Высший абсолютно спокоен. Как только Ари приближается к нему, он хватает кольцо и сжимает его так сильно, что оно просто рассыпается на искры. Тогда Арабелла пускает в ход суперсилу. Но и здесь её ждёт неудача: когти Высшего впиваются и без того раненые плечи Ари, и он бросает её, перекинув через себя.

– Слишком мало времени на обдумывание, – произносит он, глядя на поверженную Арабеллу. – Нельзя полагаться на силы, их можно запросто изъять. Но никто не заберёт разум. – Высший делает жест, означающий, что Ари может возвращаться на место. И сразу же подзывает к себе Тельца.

За то время, что Тео спускается по лестнице, Кай мне тихо шепчет:

– Слишком быстро. Даже для Высшего.

Даже для Высшего. Неудивительно, ведь чувства Ари сейчас не передать никому. Она не может полностью сосредоточиться на бое, глядя на того, кто пытал её друга.

Обычно Тригон Земли более громкий, и если их товарища ждёт бой, то они всегда с хлопками и криками поддерживают его. Но не сейчас.

Тео тоже не ждёт и мечется в атаку. Точнее, он исчезает вспышкой и его достаточно долго незаметно. Около Высшего появляется кольцо пыли, поднимающиеся и сужающиеся всё быстрее и быстрее. Но поражение Тельца наступает так быстро, что никто почти не удивлён. Высший словно видит его быстро передвигающуюся фигуру и одними лишь когтями хватает за ворот. Повелитель Зодиака швыряет Тео на землю, и поднявшееся пыль оседает вместе с поверженным Тельцом.

Затем происходит нечто. Высший пропадает вспышкой вместе в Тео, которого он держал за шиворот. Дальше они оказываются на другой стороне арены, и владыка Зодиака кидает Тельца прямо в стену.

У Высшего есть суперскорость, а ещё суперсила. И куча других способностей. Неясна одна важная деталь: как и откуда? Кто такой Высший на самом деле, если он использует наши способности против нас самих?

– Слишком медленно, – даже на другом конце арены слышен его приглушённый замогильный голос.

Такой провал ожидает всех чемпионов. Хотя провалом это назвать нельзя. Никто не выиграет в схватке с Высшим. И ему это прекрасно известно.

Не знаю, взялась ли Адена уже за дело или продолжает ждать. Лучше ей поторопиться, ведь я и подумать не могла, что тренировка пройдёт так быстро.

Следующая на очереди Аника.

Близнецы на ходу создаёт копии, в чьих руках блестят воздушные воронки, в которых крутится песок. Каждый из двойников нападает на Высшего по одному, все целятся в разные места. Но это не мешает ему быстро и ловко отбросить каждую копию, да так, чтобы все до единой с криком растворяются в воздухе. Причём делает он это, даже не касаясь их. Его главное оружие – руки, защищённые металлом. И только одного взмаха ими достаточно, чтобы поразить противника.

Аника посылает торнадо, заключая себя в него. Она поднимается слишком высоко, а на тонких губах играет самодовольная усмешка. По равнодушной маске ничего нельзя сказать, но наверняка Высший лишь смеётся над секундным триумфом Аники. Он возводит руки в стороны, и ураган, в котором крутится Близнецы, сужается. Аника не может выбраться, а от торнадо остаётся клубящеюся кольца, охватывающие её тело.

Они душат её, полностью облегая тело. Никто не смеет ничего сказать. Даже Тригон Воздуха. На лице Алана заметно волнение, ещё несколько секунд, и он впрямь кинется на помощь. А вот Вилора отстранена и от него, и от Аники. Она и вовсе не смотрит на бой, её тёмные глаза направлены в другую сторону.

Наконец, круги разжимаются, и Аника летит вниз. За секунду до падения и перелома нескольких костей, она создаёт мягкое облако, в которое и падает.

– Это твой бой, а не копий, – серьёзно говорит Высший, наблюдая, как Аника потирает покрасневшие руки. – В первую очередь нужно доверять себе, а не пустым двойникам. Следующий!

Сейчас выступает Ханна.

Она перекидывает волосы, убранные в хвост, назад, и сразу создаёт прозрачную, но видимую защиту вокруг себя. Если мой мозг работает правильно, то это то самое силовое поле, о котором Ханна и говорила мне. Высший тоже отмечает это, и направляет на Рака вращающийся вихрь воды. А поле, защищающее Ханну, наверняка слабое, потому что видно, как оно временами тускнеет, но вновь возвращается в прежнюю форму. Вряд ли защита простоит под накалом силы Высшего.

После третьего такого вихря Ханна не сдерживает оборону и идёт на отчаянный шаг. Рак резко отпускает поле, развеяв его. Теперь уже три столба воды несутся на неё. Но Ханна не мешкает, а создаёт ледяные доспехи, рассыпавшись на льдинки. Вихри сталкиваются между собой, оставив огромную лужу.

Ханна появляется за спиной у Высшего, и тот знает это. Недолго думая, Высший поднимает когтистые руки, а вместе с ними встают и острые, как бритва, волны. Они стремительно пытаются подрезать Ханне ноги, но та ловко увертывается от них, пятясь назад. Пока не достигает той самой лужи, что оставили после себя вихри.

Рак не успевает ничего сделать: лезвия рядом, а лужа начинает покрываться ледяной коркой, вместе с её ногами. Волны всё ближе, а при соприкосновении с песком они оставляют неглубокие расщелины. И представить страшно, что они сделают с человеческой плотью. Ноги Ханны покрываются льдом по колено, и она не может их разрушить, как бы не пыталась. Тут одно лезвие ударяет по льду, освободив Ханну. Та падает, растянувшись на песке.

– Силы должны быть на максимуме. Не следует их подавлять, когда те достигают пика, – говорит Высший, пока Ханна поднимается и отряхивает форму от песка.

Следующий Марк.

Его запястье уже не обвязано тонкой тряпкой, да и выглядит оно вполне нормально. Похоже, ему наконец разрешили сходить к целителю.

Судя по его виду, он долго ждал своей очереди. Я лишь молюсь всевозможным богам, чтобы он не пострадал в бою. Ибо настроен Марк решительно.

Марк бросается на врага, испуская огонь в различных формах. То это шар, то хлыст, то арка, то струя, то вообще его кулак покрывается пламенем. Высший делает то же самое, только двигается он более вдумчиво, следя за соперником. И огонь у него другого цвета. Тёмно-зелёный.

Два пламени сливаются в одно целое. Выглядит это красиво, но очень жутко. На ум сразу же приходит моё пламя: синее, спокойное, с мягкими языками. На арене же бушуют пожар из красного огня и зелёного.

Чувства Марка обостряются. Глаза желтеют, вместе круглых зрачков появляются злобные щёлки. Марк выпускает когти, целясь в лицо Высшего. Тот хватает Марка за руку, остановив его. Высший резко разворачивает Льва, прислонив его спину к своей груди и заломив руку. Марк коротко вскрикивает, но дальше он кричит ещё громче.

Кончики когтей Льва устремлены прямо на Высшего. И тот вырывается сначала один. Затем и второй. И так до конца.

Кровь струится по песку. Марк рычит от невыносимой боли и падает на колени, глядя на вырванные пять когтей, под которыми виднеются кусочки окровавленной кожи.

К горлу подступает тошнота, на глазах наворачиваются слёзы. Но отвести взгляда я не могу, как и все чемпионы. В особенности Ари. Она с криком несётся к Марку и опускается рядом с ним. По его щекам текут злые слёзы, рука согнута в локте. Арабелла осторожно касается её, и Лев тут же издаёт жалобное поскуливание вперемешку с рычанием. Приглядевшись, я понимаю, что пальцы почти не пострадали. Во всяком случае на них отсутствуют только ногтевые пластины. Легче от этого не становится.

В конце поединка Высший всегда что-то говорит чемпиону. Но не сейчас. В случае с Марком, он молча наблюдает, как Арабелла ведёт его обратно на трибуны.

Когти так и остаются лежать нетронутыми в липкой лужице крови. Я прижимаю руку ко рту, чтобы хоть как-то сдержать тошноту. Хочется, чтобы эта проклятая тренировка закончилась именно сейчас, ибо больше я не выдержу.

После ужасного поражения Марка все притихли, что неудивительно. Однако Мишель уверенно встаёт со своего места и идёт к арене, ведь наступает её очередь.

Вероятно, её способности – чуть ли не самая эффективная вещь против Высшего. Всё-таки чарующий голос Дев способен подчинить своей воле кого угодно. Кроме, разве что, самих Дев.

Но раз у Высшего есть способности Овна и Тельца, умения Огня, Воды и Воздуха, то почему бы ему не иметь иммунитет к чарам Дев?

Мишель делает шаг вперёд, будоража песчинки под собой. Крохотные серые частицы поднимаются, неведомым образом трансформируются и складываются в тяжёлые земляные сферы, больше похожие на камни.

– Господин Высший, – голос Мишель немного дрожит, но она убедительно скрывает это, – направьте камни на себя. – Я улавливаю песнь в её голосе, такую лёгкую и манящую.

– Конечно, Мишель.

Поднявшееся камни летят в сторону Девы, но та складывает руки крестом, создав защиту. Камни, ставшие ещё больше, продолжают двигаться в её сторону с гудящим свистом. Вокруг поднимается пыль, Мишель отступает одной ногой. Рыжие волосы бьют по её спине. Руки Девы до сих пор скрещены перед собой.

Но разъединяются, стоит очередному валуну задеть её барьер.

Мишель падает, и два камня размером с её голову падают рядом с ней в нескольких сантиметров от её головы.

Тогда Мишель ударяет кулаком по песку, вызывая мелкое землетрясение, чтобы свалить с ног Высшего. Но тот удерживает равновесие и резко взмахивает рукой, поднимая песок перед Мишель. Та даже не успевает ничего понять, и тут сама Дева оказывается в песке примерно по колено, точно земля утягивает её вниз. Как бы она не вырывалась, всё бесполезно. Мишель использует свои силы, пытаясь выбраться, но ничего не выходит. В светло-зелёных глазах заметны страх и нарастающая паника. Даже странно, что она не может совладать с собственной стихией.

Когда Мишель уже по пояс оказывается в песке, не в силах что-либо сделать, Высший снова поднимает руку, освобождая её. Дева тяжело дышит, точно пытается остановить подступившую панику.

– Порой голос может подвести, но руки – никогда.

С этими словами Высший отпускает Мишель и зовёт следующего чемпиона, чьи способности не менее полезны против него. Стоит мне только подумать об этом, как я вспоминаю, что Мишель со своими силами оказалась бессильна. Но Весы вполне могут знать следующий шаг своего противника, даже если тот того же Знака.

Алан сразу обволакивает руки воздухом, защищая их и придавая им силу. Как ни странно, Высший делает почти то же самое, но у его когтей крутится ветер. Они одновременно идут на друг на друга и сталкиваются.

Ветер бьёт такой же воздух, защищающий своего хозяина. Высший и Алан дерутся в рукопашную, и это не мешает обоим знать удары друг друга. Но Алан заметно отстаёт: он уходит от удара Высшего в последний момент, словно и не догадывался о нём. Весы пытается сделать что-то против одного удара, но получает в итоге совершенно другой, к которому он не был готов.

В конце концов Алан не выдерживает и опускает руки, давая себе бесполезную секундную передышку. Высший тут же этим пользуется, ударяет его в колено так, что Алан сгибается пополам, упав на песок.

– Импровизация – лучшее, что поможет в бою с тем, кто знает твои ходы наперёд.

Очередь постепенно уменьшается, и передо мной лишь Кай, Питер и Вилора.

Высший и Кай начинают творить иллюзии в одно и то же время. Скорпион создаёт не менее дюжины воинов с изогнутыми саблями в руках. Иллюзия Высшего выглядит более реалистично и натурально. Она представляет собой высокого юношу с чёрными волосами и в синей форме. Высший создал самого Кая.

Увидев себя, Кай застывает, так и не дав команду своим воинам. Зато Высший делает это. Он поднимает руку, а вместе с ним и лже-Кай. Опустив руку, копия даёт знак воинам напасть на настоящего Скорпиона. Те даже разницы не замечают и двигаются на собственного создателя. Кай быстро приходит в себя, и в его пальцах блестят ледяные ножи. Он рассеивает одну иллюзию за другой, но его оцепенение не проходит полностью. Особенно это заметно, когда взгляд Кая падает на самого себя, только искусственного.

Победив всех воинов, который он сам и создал, Кай переходит к своему двойнику. Вернее, это лже-Кай кидается на настоящего. А если честно, то я уже не разбираю, кто где, с того самого момента, как они сцепились. Выглядит это странно: будто один брат-близнец обозлился на другого. Вот только один из них намного искусней, ведь им управляет Высший. Движения лже-Кая полностью совпадают со взмахами Высшего.

Что только Кай не использует: и воду, и мелкие иллюзии, и кулаки. Ничего из этого не помогает. Созданный мираж Высшего слишком силён и очень отличается от обычных иллюзий Скорпионов.

Кай выдыхается быстрей, чем я думала. Оказывается, у копии тоже есть способности, в точности повторяющие силы Скорпиона. Такой иллюзии я ещё не видела. Да и никто из присутствующих не видел.

Кай падает, беспомощно прикрываясь руками. Казалось бы, последний удар и с ним покончено. Но копия тут же растворяется по желанию творца.

– Иллюзии – это лишь мираж. А ты – настоящий. Так доверься тому, что реально.

Дальше идёт Козерог. Даже не представляю, как Высший продемонстрирует его способности, учитывая такую защищённость его тела.

Питер не тормозит: одна его рука покрыта каштановой шерстью, а другая рыжей с чёрно-белыми полосками. На обоих звериные когти. И даже знать не хочу, что станет с ними. Обрубки, что принадлежали ранее Марку, до сих пор никем не тронуты.

Взмах – и перед когтистой лапой возникает каменная стена, защищая Высшего. Второй взмах – и из стены вырастает выступ, бьющий Козерога прямо в грудь.

Высший уворачивается от удара Питера и делает тому подсечку. Ничего не ожидая, Козерог резко падает, и, безусловно, Высший не упускает такой возможности. Ноги он заковывает землёй, как и одну руку. А другая, что рыжая с полосками, теперь направлена прямо в лицо Питера. Его собственные когти в сантиметре ото лба.

– Ты должен стать зверем, а не просто использовать его силу.

Земля уходит, и Питер в полной свободе.

Тем временем тренировка близится к концу, и я надеюсь, что Эндрю уже в родной стране. Я задумываюсь о нём и не замечаю, как бой Вилоры и Высшего длится уже больше минуты.

Молнии сталкиваются друг об друга. Одна белая и чистая, другая синяя и разрушающая. Не сложно догадаться, что вторая принадлежит Высшему. Оба противника подгоняют своё электричество воздухом. Пушистые волосы Вилоры встают дыбом. Из пальцев струятся искрящиеся частички, превращающиеся в тонкие разряды.

Но точно такие же поражают её тело. А потом ещё раз и ещё.

Я вздрагиваю. Все чуть ли не вскакивают со своих мест. Однако Вилора слабо поднимается на локти, приняв своё быстрое, как и у других чемпионов, поражение.

– Молния идёт из сердца, но не возвращается туда вновь, – шепчет Высший и поворачивается в мою сторону: – Эшли, твоя очередь.

Вдруг Высший хватается за голову одной рукой, словно его пронзает острая боль. Но сомневаюсь, что это так. После чего он твёрдо выдаёт:

– Тренировка окончена.

– Но, господин… – вмешивается Кай, но недоговаривает, поняв, что всё серьёзно.

Рядом со мной вновь появляется Немо, от которого мне нужно избавиться. Но вместо меня это делает Высший:

– Найди Третью, – велит он. – Пусть идёт к пляжу, далеко он не уйдёт, – затем Высший смотрит на меня и оборачивается к Скорпиону. – Чемпионы, идите обратно в свои комнаты и не смейте выходить из них. Кай, проводи Эшли.

– Конечно, господин.

Кай протягивает мне руку, решив, что я до сих пор до конца не окрепла. Чемпионы расходятся быстро и группами. Ханна быстро опережает нас, как и все остальные.

Возможно, это и к лучшему. Мне не нужны посторонние взгляды.

– Что произошло? – фальшиво слабым голосом спрашиваю я.

– Не знаю, – признаётся Кай. – Возможно, Змееносец.

– О нет.

– Вот именно. О нет.

Я резко останавливаюсь, словно мне стало плохо. Высшего не видно, как и Немо, который отправился за некой Третьей. Здесь только я и Кай, который тоже останавливается и с беспокойством смотрит на меня.

– Кай.

– Да?

– Прошу, прости меня.

Я ударяю его в висок. Скорпион падает мешком, потеряв сознание. Но ненадолго. За это короткое время я успею на пляж, куда переместились Адена и Эндрю. Не знаю, почему они не переместились сразу в страну Огня, но раз так, то им нужна моя помощь.

Надеюсь, что с отключённым Каем будет всё в порядке. А меня, скорее всего, ждут крупные неприятности.

Я несусь прямо на пляж, где должны быть Адена и Эндрю. И внутри себя молюсь всем богам, чтобы я успела.

Подойдя к месту, первым делом я замечаю Адену, проводящую непонятные мне махинации со своим воткнутым в песок посохом, вокруг которого кружатся шарики огня. И лишь затем обращаю внимание на Эндрю. Он дерётся с ловкой фигурой в чёрном, в руках которой блестят острые лезвия. И я узнаю её.

Это та самая девушка, которую я встретила в библиотеке. Именно ей велели следить за мной.

Незнакомка валит на землю Эндрю, и прижимает его своим телом, приставив нож к горлу. Я, не переставая бежать, посылаю в неё хлёсткую волну, освобождая Змееносца.

– Эшли! – кричит Эндрю и встаёт.

– Берегись! – ору я в тот момент, как девушка в чёрной маске направляет нож прямо на Эндрю. Он вовремя отходит и обезоруживает противницу, после чего бросает её через себя и ударяет так, что девушка теряет сознания.

Я бегу к нему и прыгаю в его горячие объятия, обвив руками шею. Эндрю зарывается в мои волосы и с наслаждением вдыхает их запах, как и я его. Он пахнет корицей и огнём, а ещё кровью и болью.

– Ты в порядке, – шёпотом говорит он.

– Конечно, я в порядке! А вот ты как?

– Сносно, – усмехается Эндрю.

С нашей последней встречи прошло несколько дней, и за такой короткий промежуток Эндрю очень изменился. Он стал взрослей, под глазами залегли круги, а зелёные глаза потемнели. Губы потрескались, всё тело в жутких шрамах. Но он всё так же прекрасен и удивителен.

– Я скучал по тебе, – говорит Эндрю, гладя меня по спине.

Я хочу сказать то же самое, но Адена меня перебивает:

– Не хочу прерывать столь романтичный момент, но нам пора валить! – Адена оглядывается вокруг с поднятым посохом. – За тобой был хвост?

– Нет. По пути я никого не встретила, – говорю я, мягко отстраняясь от Эндрю.

– Куда мы отправимся? – интересуется Эндрю.

– В страну Тригона Огня. Достаточно далеко от Высшего, там он не сможет блокировать твои способности.

– Он может блокировать способности? – удивляется Змееносец.

– Ещё как может. Кстати, нам лучше поторопиться! – испуганно говорит Адена, указывая пальцем в сторону арены.

Вдалеке на нас троих несутся примерно два десятка солдат Высшего, который стоит во главе всего этого. Он замечает меня, и почему-то я чувствую его резкое разочарование во мне. Но меня это мало беспокоит.

– Я задержу их, – твёрдо сообщаю я, выйдя вперёд и призывав водные сферы, которые тут же испаряются. – Или нет.

– Я с тобой. – Эндрю берёт меня за руку, и на этот раз я её не вырываю.

– Тебе нужно уходить. А за меня не волнуйся.

– Эш…

Адена громко кашляет, говоря, что сейчас не время для разговоров.

– Ладно. – Эндрю отпускает меня и идёт к Адене.

Но он останавливается, словно забыл сделать что-то важное. Он разворачивается ко мне. Зелёные глаза пылают чем-то светлым, искренним и чистым.

– Я вернусь. Обещаю.

Нимфа ударяет посохом несколько раз, а я в последний раз оборачиваюсь на Эндрю. Неважно, что ко мне приближаются Высший со своим внушительным отрядом. Я сделала то, что должна. Я поворачиваюсь в сторону владыки Зодиака: вокруг него вьётся тьма, готовая пронзить кого-либо в любой момент. Эндрю что-то кричит мне, но я не слышу.

Зато чувствую холодное лезвие у себя в боку и режущую боль.

========== Глава двадцатая. Эндрю ==========

– Верни меня! – требую я, стоя на мокром асфальте босыми ногами в какой-то подворотне.

Адена испуганно прижимает посох к груди и отходит от меня подальше, словно я ударю её.

– Я… я не могу! Посох разрядился, и тебе нельзя возвращаться!

– Так заряди его! – прошу я, схватив её за плечи и хорошенько встряхнув. – Я не брошу Эшли!

На улице идёт ливень, что не очень привычно для начала осени в стране Огня. Но идеально подходит под моё настроение. Холодные капли барабанят по моему израненному телу и стекают по нему, оставляя мокрые полосы. А вот Адена сухая, точно дождь обходит стороной её огненное сияние.

– Эндрю, да пойми ты! – кричит маленькая нимфа, сбросив мои руки. – Если ты вернёшься, то тут же умрёшь!

– Высшему не нужна моя смерть!

– Ты сам-то веришь в эту чушь, что втюхал тебе Высший?!

Как ни странно, но верю. Верю в то, что я нужен Высшему для его цели повелевать всеми людьми в мире. Он меня так просто не упустит. И не убьёт, если я снова попаду к нему в плен. Но это спасёт Эшли. И раз так, то я готов терпеть пытки хоть вечность!

– Верни меня, – повторяю я тише, но настойчивей.

Адена вздыхает.

– Нельзя. Это крайне опасно! Мы серьёзно рисковали, освобождая тебя.

– Зачем ты впутала её в это?

От моего стального хриплого голоса Адена отшатывается от меня. Её круглые глаза наполняются искрящимися слезами, а лицо бледнеет. Она услышала в моих словах упрёк, который, несомненно, был. Но я не хотел его вкладывать. Адена не виновата, и я это понимаю. Но продолжаю вымещать злобу на маленькой нимфе.

– Я не хотела, – осторожно говорит Адена. – Я лишь хотела помочь…

– С чего ты взяла, что мне нужна была помощь?! Или это снова Юпитер дал тебе важное поручение, касающиеся меня?! Почему бы ему самому не спуститься, а не посылать необученную нимфу, которой требуется помощь смертной?!

Адена вся съёживается

– С ней всё будет нормально! – сквозь слёзы кричит Адена. – Высший не позволит умереть одной из чемпионов!

– Он будет пытать её, – возражаю я. – Либо пошлёт Хопеша, либо займётся этим сам. Адена, верни меня и возвращайся в свой Град Звёзд.

– Пойми, я не могу.

– Это ты пойми! Я должен знать, что с ней всё хорошо! Должен знать, что она жива! – тело покрывается мурашками, словно я снова прикасаюсь к мёртвой Эшли. – Пойми, я люблю её! – пламенно выпаливаю я.

Дождь безжалостно стучит по плечам, голове, ногам. В такой ливень и народу нет. Подворотня безлюдна, здесь только я и Адена. И наши крики никто не слышит.

– Посох разряжен, – медленно объясняет Адена. – А третье перемещение за день может убить тебя.

Я сую руки в мокрые волосы, отчаянно придумывая решение.

– Но ведь ты можешь вернуться? – с надеждой спрашиваю я. – Ты же можешь узнать, в порядке ли она? Прошу, хотя бы это!

Адена нервно жуёт губу, обдумывая мой вопрос. Через некоторое время молчания, она неуверенно кивает.

– Я смогу, но не сейчас.

– Но…

– Сейчас рядом с ней может быть Высший, – поясняет она, перебив меня. – Лучше подождать. Хотя вряд ли её теперь оставят одну.

– Но ты это сделаешь?

– Сделаю. И это будет очень рискованно.

Думая, что мне делать дальше, я резко понимаю, что мои способности наконец-таки вернулись ко мне. Огонь растекается по венам, наполняя тело тем самым теплом, которое придаёт мне сил. Как же мне его не хватало! Я снова чувствую себя самим собой, безо всякой грызущей изнутри пустоты.

– Что это за город? – спрашиваю я, посмотрев на Адену.

– Метида.

Получив ответ, я обхожу её и иду к выходу из подворотни.

– Эй, куда это ты? – догоняет меня Адена.

Я останавливаюсь.

– Возвращайся к себе в Град Звёзд. А я сам разберусь.

– Ну уж нет! – Адена преграждает мне путь посохом. – Куда бы ты не пошёл, я с тобой. И это не обсуждается! – для более сильного эффекта она бьёт посохом по асфальту.

– Не пойми неправильно, но нимфа из сказок не совсем впишется в общество.

– О да, зато полуголый парень, от которого за километр несёт падалью, очень даже впишется! – издевательски фыркает Адена. – Я помогу тебе, хочешь ты того или нет!

– Мне не нужна твоя или чья-либо другая помощь.

– Раз так, то куда ты отправишься в таком виде?

– Найду куда, – буркаю я.

На самом деле я бы пошёл к себе домой. Да, глупо. Но это единственное, что мне приходит в голову. Мне нужно найти временное укрытие, деньги, чтобы хоть как-то выжить, а ещё чистая одежда. А мой дом идеально для этого подходит. На него я установил защиту, но её могли преодолеть. К тому же защита была только на входной двери. Тем не менее я пробуду там не более десяти минут, взяв всё самое необходимое. А дальше буду скитаться, бегая от Высшего. И так продлиться до моего семнадцатилетия. Но я знаю, что вернусь и буду готов нанести удар Высшему.

Сейчас мне нужно подготовиться к этому. Возможно, способности Змееносца заключаются не только в их мании убивать. И если так, то я узнаю это.

– В таком виде ты далеко не уйдёшь.

– Ты тем более, – бормочу я, глядя на её длинные волосы.

Адена взмахивает посохом, и её внешний вид тут же меняется. Огненные волосы заплетены в две толстые косы, тянущиеся до самой талии. Вместо красного комбинезона на ней чёрные широкие брюки, алые кеды, белая майка и красная лёгкая куртка. Нимфа встряхивает косами, убрав их назад.

– Так лучше?

– Сойдёт.

Теперь Адена похожа на четырнадцатилетнюю школьницу.

– А теперь займёмся тобой.

– Даже не думай! – но слишком поздно.

Снова взмах посохом, и теперь преображаюсь я. На ногах чёрные кроссовки, которые слегка велики мне. Вместо серых бесформенных штанов обычные синие джинсы. А верх, вдоль и поперёк украшенный ранами, прикрывает ярко-жёлтая толстовка.

– Ненавижу жёлтый. И кроссовки мне велики.

– Что поделать, я же всё-таки необученная нимфа! – припоминает Адена мои же слова.

Я сконфуженно опускаю глаза.

– Прости.

– Всё в порядке. – Маленькая нимфа уменьшает посох до размеров шариковой ручки и убирает в карман куртки.

– Но ты должна вернуться в Град Звёзд.

– Нет, – мотает та головой. – Я должна помочь тебе. И я не отступлю.

Я решаю временно смириться с этим. Рано или поздно Адена поймёт, как опасно находиться рядом со мной. А если до неё не дойдёт, то я смогу убедить её в этом.

Адена интересуется, куда мы идём. Я знаю, что ответ ей не понравится, да и мне мой план кажется максимально тупым. Но другой придумать я не могу. Маленькая нимфа упрекает меня в глупости, говоря, что у парней совсем мозг не работает. Тогда уже я спрашиваю, есть ли у неё другой вариант, и Адена замолкает.

Хоть мы и принарядились, и даже похожи за нормальных людей, идём мы всё равно по крышам. Я достаточно известен, причём особую любовь ко мне питают не все. Да и лишнее внимание мне не нужно, а я точно привлеку его в такой яркой кофте.

Я думаю об Эшли. Та незнакомка в маске всадила ей нож прямо в бок. Вряд ли рана смертельная, но я всё равно переживаю за неё. И я абсолютно уверен, что теперь Эшли на крючке у Высшего, а тот считает её моей союзницей. А ещё ему известно, что она мне дорога. И Высший воспользуется этим, чтобы добраться до меня.

А ведь я и не сказал ей те слова, что так легко выпалил Адене. И не скажу ещё долгое время.

Высший будет её пытать. В этом я ничуть не сомневаюсь. Он заставит поплатиться Эшли за свой поступок. Но её боль будет и моей, от чего Высший получит ещё большее удовольствие. В конце концов, мучения убедят Эшли, что всё произошедшее с ней случилось из-за меня. И тогда она возненавидит меня, а мой кошмар станет реальностью.

Я думаю не только об Эшли. Мысли перемешиваются, перескакивая с одного человека на другого. Я не знаю, что с Марком и Ари. Вряд ли они избегут гнева Высшего. Особенно Марк. Из-за своей глупости я рассказал всё лучшему другу, подвергнув его опасности. Я смутно помню, как Высший рассказал мою тайну всем чемпионам, бросив меня напоказ. Но бешеное рычание отчётливо отложилось в памяти, как и смачный хруст.

Я по-прежнему не знаю, что с моими родителями. По словам Высшего они живы. Но это лишь слова, никакого доказательства их истины у меня нет. К тому же мой побег мог решить их окончательную судьбу, причём в худшую сторону.

Дождь безжалостно стучит по металлическим крышам и трубам. Бежать по лужам сложнее, как и перепрыгивать с одной крыши на другую. В то время как я стараюсь сохранить дыхание в норме, хотя за каждым входом следует покалывание в груди, Адена полна сил и энергии и совершенно не промокла. Косы маленькой нимфы болтаются у неё за спиной, а сама она ловко прыгает на дальние расстояния.

– Страна Огня такая красивая! – восклицает она.

Мы пробегаем мимо академии сидеров. Всё такое же, как и запомнил. Только угрюмые тучи нависают над зданием, делая его серым и невзрачным. Во дворе никого нет, всё-таки огненные не любят дожди. Занятия у школьников уже кончились, а значит все разошлись по домам или попрятались в общежитиях. Вдалеке виднеется окно кабинета директора, и я невольно вспоминаю о мистере Бёрке, без которого академия потеряла все свои краски.

Адена замечает мой грустный взгляд и прибавляет шагу.

– Ещё далеко?

– Нет. Ещё немного.

Мы сворачиваем несколько раз, сокращая путь. Ближе к концу пути приходится спуститься с девятиэтажного дома, ибо после неё крыши обрывались. Мимо нас проезжает велосипедист, который едва не падает со своего транспорта, увидев моё лицо. Я натягиваю капюшон дурацкой жёлтой толстовки, пряча лицо. Судя по ошеломлённому лицу велосипедиста, тот узнал меня, а мне это совершенно ни к чему.

Наконец мы доходим до моего дома.

Он не изменился. Разве что трава заросла, всё-таки столько времени дом простоял пустым. Красных роз, что выращивала мама, и вовсе не видно. А так, всё как прежде. Но я ещё не зашёл внутрь, где могут поджидать сюрпризы.

– Там никого нет, – сообщает Адена, заметив моё беспокойство. – Дом чист.

Я не сомневаюсь в её словах, однако меня не покидает предчувствие, что что-то точно пойдёт не так. За мной уже послали хвост, в этом я уверен. Высший наверняка догадывается, куда я направлюсь в первую очередь. Но я не поверну назад. Я найду другое укрытие, но позже.

Я и Адена останавливаемся на пороге. Маленькая нимфа обеспокоенно мотает головой по сторонам, проверяя, нет ли преследователей. Тем временем я обнаруживаю, что моя защита так и стоит и ни капли не ослабла. Я осторожно снимаю её, с удовольствием пропуская пламя через руки. Давно я его не чувствовал.

Дверь заперта на ключ, чего и следовало ожидать. Выбивать мне её совсем не хочется, а вот кучу отмычек я не ношу, в отличие от Марка.

Адена отпихивает меня подальше, словно откроет дверь по щелчку пальцев.

– Дай мне попробовать. – Маленькая нимфа щёлкает изящными пальцами, после чего следует звонкий щёлк открывающийся двери.

– Подумаешь, – хмыкаю я и захожу.

Адена следует за мной, плотно закрыв за собой дверь. Для меры предосторожности я вновь ставлю защиту. Окны занавешены, да в целом всё так, как я оставил. Дверь в комнату родителей до сих пор открыта нараспашку, но я не решаюсь туда заходить. Вспомнив жуткое пятно крови на ковре, я сглатываю и поднимаюсь в свою комнату.

Не знаю почему, но никакой ностальгии я не испытываю. Лишь панику, говорящую, что нужно валить отсюда пока есть такая возможность. Но с другой стороны мне нужно собрать необходимые вещи, найти деньги и подумать, куда идти дальше.

Адена остаётся внизу, поняв, что мне нужно побыть одному.

В комнате тот же беспорядок, что и был в прошлый раз. В тот день я собирался второпях, поэтому носок, висящий на люстре, меня ни капли не удивляет. Под столом лежит коробка от пиццы, на кровати валяется груда мятой одежды. Кстати, о глажке. Утюг стоит на подоконнике, а гладильная доска закинута на шкаф. В какой-то момент мне становится стыдно за такой кавардак, всё-таки обычно в моей комнате гораздо чище.

Войдя в комнату, я наступаю на что-то длинное, узкое, с колесами, и падаю с грохотом, растянувшись на полу. А скейтборд, из-за которого я и поскользнулся, отъезжает в сторону кровати. Я встаю и беру доску в руки. Я как раз собирался менять его в этом году, но, как известно, всё пошло наперекосяк. Шкурка уже старая, доска местами поцарапана, а красные языки пламени стёрлись у самого конца. Колёса бы не помешало смазать, а то скрипят сильно и противно.

Такая обычная вещь на первый взгляд. Но столько значит для меня.

Если сюда кто-нибудь ворвётся, то я не хочу, чтобы он хоть пальцем прикасался к моей доске. Я убираю её в дальний угол шкафа, надеясь, что одежда на вешалках хорошо прикрывает скейтборд.

Я достаю самый вместительный рюкзак, какой только нахожу у себя, и запихиваю одежду, почти не глядя на неё. Я кидаю нижнее бельё, мятые футболки, несколько пар джинсов, две огромные кофты и куртку. Всё чёрного цвета, специально для скрытности. Прощупывая все возможные карманы, я нахожу примерно шестьсот тридцать семь звёзд. Очень скудно, учитывая, что выжить мне нужно до конца ноября.

От меня всё ещё несёт гнилью, поэтому я оставляю быстрые сборы и иду в ванную, захватив с собой штаны и чёрный свитер. Всё-таки я не намерен оставаться в нелепой яркой толстовке, что наколдовала мне Адена. Из всего этого можно оставить только кеды, хоть они мне и велики, а джинсы слишком светлые, поэтому не подходят.

В ванной я снимаю с себя прилипшие мокрые вещи и кидаю в белый тазик, зная, что они так и останутся там лежать вместе с другими вещами. Я встаю в душевую кабину и открываю кран, переключив его сразу на душ.

Я встаю под горячие струи воды с головой. Волосы прилипают ко лбу, грязь и кровь постепенно слетают с кожи. У меня нет сил даже открыть шампунь или хотя бы помыться с обычным мылом. Я скатываюсь на дно кабинки. Вода продолжает течь на меня тонкими струями, заливая лицо.

Закрыв глаза, я слушаю мелодичное постукивание воды по дну кабины.

Чей-то незнакомый голос зовёт меня. Я чувствую некую силу, исходящую от него. И называет он меня почему-то не по имени, а кричит: «Змееносец!».

Я открываю глаза, ожидая увидеть перед собой запотевшее и мокрое стекло, однако я стою на каменистом пляже, а впереди меня морские пенистые волны. На высоком камне разместился мальчик лет десяти. Он крутит в руках шероховатые камни, после чего разъяренно кидает их вводу.

Штанины у мальчишки подняты до колен, а ноги босые, старомодная рубашка на несколько размеров больше. Его иссиня-чёрные волосы лохматит морской ветер, но мальчика это ни капли не волнует.

– Ты пришёл убить меня? – спрашивает мальчик, не поворачиваясь ко мне, и бросает серый камень в водную гладь.

Я хочу ответить, но голос не поддаётся мне, словно я стал немым.

– Вы все хотите убить меня, – продолжает мальчик. – Говорите, что я убийца. Вот только я никого не убивал! – с этими словами он закидывает камень куда подальше, а мне остаётся только удивиться, как ему это удалось. – Это вы хотите меня убить, это вы убивали мой народ! И кто после этого настоящий убийца?!

Мальчик закидывает несколько крупных камней в воду и продолжает глядеть на бушующие волны. Подходя к берегу, они окатывают водой камень, на котором сидит мальчишка, но тот остаётся полностью сухим, словно вода обходит его стороной.

– Я ничего не сделал. Почему вы хотите убить меня?! – он разворачивается ко мне.

Его голубые глаза очень хорошо отражают настроение бушующего моря. А может, наоборот. Это из-за гнева мальчишки шторм и поднялся. В доказательство этого мальчик встаёт и поворачивается ко мне всем телом, а сзади него поднимается волна высотой с трёхэтажный дом. Она замирает, угрожая упасть в любой момент и смести всё на своём пути.

– Ты… ты такой же, как я, – произносит мальчик, не веря своим словам.

Только сейчас я понимаю, что абсолютно голый, но, посмотрев вниз, я обнаруживаю, что одет в ту же одежду, что и мальчик.

– Я не стану тебя убивать. – Голос возвращается ко мне, и я говорю то, что хотел сказать минуту назад.

Мальчик улыбается так, словно давно этого не делал.

– Ты отведёшь меня домой! – со странной радостью, будто мальчик не хочет впускать её к себе в душу, восклицает он. – Я увижу отца!

Мальчик подбегает ко мне, а волна остаётся стоять.

– Постой! – говорю я, выставив руки. – Я… я не знаю, кто ты, да и как тебе помочь!

Мальчик уставляется на меня, как на последнего идиота.

– Я Асл, – произносит мальчик таким тоном, словно и так всё ясно. Но не мне.

– Слушай, Асл, – я закидываю руку в волосы. – Я всё ещё не знаю, кто ты и где твой дом. Я даже не понимаю, как я попал сюда!

Асл делает шаг назад, а вот волна приближается.

– Но ты один из нас!

– Я даже не знаю, о ком ты!

– Тогда зачем ты пришёл?! – ревёт Асл. – Раз ты не можешь помочь своему народу, то убирайся отсюда!!! Прочь!!!

Волна поднимается всё выше. Ещё бы секунда, и она бы накрыла меня с головой, но в тот же миг я возвращаюсь в реальность.

Я снова в ванной. Адена стучит в дверь, крича моё имя. Похоже, я был в отключке слишком долго. Я кричу, что выйду через пять минут, и быстро намыливаю волосы, смываю шампунь, натягиваю одежду, которая вмиг покрывается мокрыми пятнами, ибо в спешке я забыл даже вытереться.

Я открываю дверь так быстро, как только могу. Адена стоит на пороге, прижимая к груди пачку апельсиновых леденцов. Насколько я помню, пакет был нетронутым, но сейчас в нём осталась только половина. А другая, как я понял, бесследно исчезла, стоило маленькой нимфе найти конфеты.

– Будешь? – спрашивает она, протягивая мне леденцы.

Я беру три штуки и убираю их в карман. Адена, ни капли не смутившись, освобождает от шуршащих фантиков сразу пять конфет и отправляет их в рот.

– Не перебарщивай со сладким, – предостерегаю я, выходя из ванной.

– И всё-таки людской мир такой удивительный! – Адена придаёт моему совету ноль значения и продолжает есть карамель. – И одежда удобная, и штуки такие необычные: и кислые, и сладкие! Удивительно!

Я усмехаюсь, глядя на её круглые восторженные глаза. Однако насчёт сладкого я не шутил. Я вырываю пакет с конфетами и сую к себе в рюкзак.

– Эй! – возмущается маленькая нимфа.

– Не знаю, как устроен организм у нимф, но для людей большое количество сладкого очень вредно! А ты и так почти всё сожрала!

Адена недовольно надувает губки, словно это вина апельсиновых конфет, что они оказались такими вкусными.

Я складываю оставшееся вещи и подхожу к кровати, подняв матрац. Под ним, между досками, лежит толстенькая стопка тёмно-синих купюр. Я давно откладывал, и, как можно заметить, за это время накопилась достаточно крупная сумма.

Схватив пачку денег, я быстро пересчитываю их. Здесь оказывается не меньше пятидесяти тысяч звёзд. Этого нам должно хватить.

– У вас такие странные деньги, – замечает Адена, рассматривая однозвёздочную монетку. – В Граде Звёзд совершенно другие.

– А разве в Граде Звёзд есть деньги? – удивляюсь я.

– Конечно. У нас вместо денег золотистая пыль, которую собирают с гаснущих звёзд.

Адена подкрадывается к моему рюкзаку, надеясь вытащить оттуда конфеты, но я вовремя замечаю это и убираю сумку подальше от неё.

– Зачем тебе столько вещей? – удивляется она. – Я же могу видоизменять их.

– Чего?

– Ну изменять вид вещей, – поясняет она. – Из футболки я могу сделать кофту, а из неё куртку и так далее. Я так постоянно делаю, – говорит маленькая нимфа, и ради демонстрации её брюки превращаются в спортивные штаны, майка становится белой футболкой с изображением дракона, а куртка изменяется на спортивную.

– Постой. А что насчёт кед и той толстовки? В тот момент на мне были только штаны.

– Ну, – мнётся Адена. – Тут сложнее. У земляных нимф с этим дела обстоят лучше. Материализовать можно любые вещи под какие только захочешь. Так, из куска бумаги получаются крутые туфли! Но ненадолго.

– Хочешь сказать?..

Не успеваю я договорить, как кеды превращаются в смятые банки из-по колы.

– Даже знать не хочу, из чего ты сделала ту жёлтую толстовку.

Адена мнёт плечами, словно она и сама не хотела говорить этого.

– Твои силы не всегда будут рядом, – говорю я, надевая нормальные кроссовки. – Я не знаю, в каких условиях мы окажемся. К тому же я всё ещё против твоей помощи.

Адена лишь фыркает, словно моё недовольство мало что изменит.

– Ты согласишься вернуться к себе домой за пакет апельсиновых леденцов? – весело предлагаю я.

Адена кидает в меня подушку, и я с хохотом ловлю её.

Но внутри мне не весело. Странный мальчик по имени Асл не выходит у меня из головы. Он сидер, вероятней всего, водный. Всё-таки поднять такую волну не под силу каждому, а уж тем более в таком юном возрасте. Мальчик упоминал свой народ, сказал, что я один из них. Но кого он имел ввиду? Сидеров или Змееносцев? Если судить по старомодной одежде Асла, то можно сделать вывод, что я попал в далёкое прошлое.

Похоже, Высший переврал всю историю или намеренно упустил что-то важное.

Я знаю, что не должен задерживаться у себя дома, однако мой желудок считает иначе. Как и зверский голод маленькой нимфы, которая жуёт чипсы с сыром и запивает фруктовым чаем. Это всё, что мне удалось найти. Другие продукты безнадёжно испортились. Даже печенье стало твёрдым, как камень. От безнадёги найти что-нибудь по-настоящему сытное, я хлопаю кухонными шкафчиками.

Сделав приличный глоток горячего чая, я спрашиваю:

– Адена, что тебе известно про Змееносцев?

Она давится чипсами от неожиданного вопроса.

– Немного, – откашливается Адена. – Я знала, что Высший – Змееносец. Это правда. А вот о способностях я не знала, клянусь! – маленькая нимфа обхватывает чашку ладонями. – Я знала лишь про Эфир, но не про так называемую жажду. Видишь ли, чуть подробней о всех Знаках, а уж тем более о тринадцатом, рассказывается на старших курсах. А всё, что я знаю о Змееносце, я вычитала в книгах.

– Но разве ты не на старших курсах? – удивляюсь я, вспомнив её слова, сказанные в первую нашу встречу, о том, что она совсем скоро закончит учёбу.

Адена тоже помнит об этом и пристыженно опускает глаза, глядя на пачку чипсов.

– Я заканчиваю только средние, – признаётся она. – Но я и впрямь лучшая ученица, об этом я тебе не соврала!

Я ставлю пустую кружку на стол.

– Ладно. А теперь давай-ка поговорим о Юпитере.

Адена заметно съёживается, но согласно кивает.

– Он ведь не посылал тебя спасать меня, верно? – приподнимаю я бровь. – И не было никаких поручений проверить меня, узнать, как идут мои дела. Да и вряд ли Юпитер наблюдал за мной хоть немного. Поправь, если я сказал что-то не так.

Маленькая нимфа отхлёбывает чай, после чего говорит:

– Всё так. Юпитер не посылал меня ни в первый, ни во второй раз, но он и впрямь изредка наблюдал за тобой. Я просто хотела увидеть тебя. Ну знаешь, слухи о тебе сделали своё дело. Мне стало… интересно. Вот я и решила спуститься, выяснить правду самой и узнать, каков ты настоящий.

– Но почему не сказала правду?

– А разве ты бы стал тогда со мной говорить? Я и так наговорила лишнего.

– Допустим, ты встретилась со мной из чистого любопытства. Но зачем спасла меня? Ведь ты уже увидела меня, неужели хотелось ещё раз взглянуть?

– Не совсем, – мнётся Адена. – В Граде Звёзд стало известно о твоём разоблачении. Но никто из богов или из нимф не хотел тебе помогать, решив не вмешиваться, как всегда. Ну я и решила проявить инициативу.

Я беру горстку чипсов и закидываю себе в рот.

– Зачем?

Адена вздыхает и снова берёт чипсы.

– Понимаешь, некоторые нимфы чувствует приближение какой-то беды, опасности, которая серьёзно повлияет на мир. И я уже давно ощущаю нечто подобное. Грядёт что-то страшное, Эндрю. Не знаю, как долго будет это продолжаться, но это точно коснётся всего мира, всех людей и сидеров. А раз ты Змееносец, то, наверное, можешь предотвратить это. Я просто хочу помочь тебе. Помочь спасти мир. Ведь раньше нимфы всегда помогали людям. Это был наш долг. Вот и сейчас я помогаю тебе и всему миру, исполняя свой долг.

Я сминаю пустую пачку из-под чипсов и кидаю в мусорное ведро.

– Есть что-то ещё, что ты должна мне сказать?

– Нет. Это всё, – уверенно заявляет она.

С этими словами снаружи раздаётся оглушительный грохот, похожий на взрыв. Я реагирую мгновенно и хватаю рюкзак, принесённый заранее. Адена быстро вытаскивает из кармана посох и возвращает ему привычный вид. После взрыва на улице становится подозрительно тихо. Но проверять я не собираюсь, зато знаю одно: пока делать ноги.

– Защита сработала, – говорю я. – Нужно валить.

Адена полностью согласна. Маленькая нимфа постукивает посохом по полу, словно это даст ей важную информацию.

– Здесь четверо. Все сидеры, окружили дом со всех сторон.

– Стихии?

– Все четыре.

Я громко выражаюсь, а Адена подхватывает.

– Не ругайся.

– Ты же ругнулся!

– Я – другое дело.

В любой момент я готовлюсь призвать пламя. Адена сжимает крепче свой посох, готовясь к атаке. Можно бы было выскочить в окно, но тогда бы мы стали открытой целью. Поэтому лучше принять бой, в ходе которого может получится улизнуть.

Дверь слетает с петель с огненным вихрем, и всё, что я успеваю крикнуть: «Ложись!» и кидаюсь на Адену, прикрыв её своим телом. Во всяком случае я надеюсь, что проорал именно это, а не бросился на неё с боевым кличем.

Вихрь не прекращается, его жар подпаливает мне одежду. Мысленно ругая себя за то, что покупал обычные вещи, а не огнеустойчивые, я сильней прижимаю Адену к полу, надеясь, что пламя не коснулось её. Не знаю, может ли огонь причинить её хоть какой-то вред, но проверять не стоит.

Вихрь огня резко останавливается. Подождав пару секунд, я решаю, что опасность миновала, и слезаю с Адены. Но как оказалось, худшее только впереди.

Знакомое постукивание тростью пробуждает во мне зверя, готового рвать и метать того, кто уже во второй раз ворвался в мой дом без приглашения.

Дик Рохал.

Одет как всегда с иголочки, чёрные волосы распущены и лежат на плечах. На его остром лице сияет хищный оскал, который я ненавижу всей душой. Я всё ещё помню, что всё началось с Рохала. Именно он похитил моих родителей, он отправил меня на Битву, он говорил от лица Высшего в день экзамена.

– Эндрю! – Рохал приветливо выставляет руки в стороны, однако никакой дружелюбности в его движении, а уж тем более в ухмылке, нет. – Давно не виделись!

Сзади меня, из чёрного входа, выходят ещё трое мужчин. Такие же крепкие и сильные, как Рохал. Они окружают меня и Адену со всех сторон. Я пытаюсь оградить её, однако пылкий нрав маленькой нимфы не оставляет её ни на секунду.

– Именем Юпитера, я, нимфа огня, приказываю вам одуматься и убраться отсюда подальше! – заявляет она стальным, но тонким голосом. – Иначе у вас есть все шансы быть поджаренными до хрустящей корки!

Слишком самоуверенно для нимфы, оканчивающей средние курсы. Адена это прекрасно понимает, но не отступает. А вот Рохал не ведётся на угрозу.

– Юпитер? – насмешливо повторяет он, предупреждающе крутя трость в руках. – Неужели сам бог пошлёт на меня свой гнев, стоит мне тронуть драгоценного Змееносца?

Отлично. Похоже, Высший успел сообщить всему миру о моём истинном Знаке.

– Сдайся лучше сейчас, Эндрю, – говорит Рохал. – И тогда мы не тронем девчонку. Повелитель Высший вновь примет тебя, если сделаешь всё так, как я скажу тебе.

– Примет меня? – усмехаюсь я, чувствуя, как огонь внутри меня нарастает. – Пусть сначала поработает над гостеприимством, а уж там я, так и быть, подумаю.

Не стоило мне этого говорить, но я часто делаю, а уже потом думаю.

И это становится последней каплей.

Я ни разу не видел силы Адены в действии. Не считая её суперсилы, телепортации и изменения вещей. Но маленькая нимфа не зря назвала себя лучшей ученицей, пусть и средних курсов. Я едва успеваю моргнуть, и если бы не Адена, то все четыре стихии настигли бы меня в мгновение ока. Но ей удаётся создать огненное поле, защищающее нас со всех сторон. Защита намного прочнее и мощнее тех, что создаю я сам. И пламя другое: золотое, светлое, излучающее особую силу. Стихии продолжают напирать на щит: впереди огонь, по бокам земля и вода, а сзади воздух. Кажется, что такую защиту точно не пробить, но я ошибаюсь

– Долго я не продержусь, – говорит Адена, вставив посох в пол и удерживая его.

– На счёт три отпускай, – велю я.

– Эндрю…

– Раз.

– Ты совсем спятил?!

– Два.

– Что ты задумал?!

– Три!

Адена отпускает посох, и у нас меньше секунды, чтобы убраться с места поражения. Я сгребаю нимфу в охапку и перекатываюсь вместе с ней, прямо за гарнитур. Стихии сталкиваются друг с другом, так и не достав меня. Но это ненадолго. Поток ветра летит прямо в нашу сторону, перевернув всю мебель. Я и Адена еле успеваем убраться подальше от кухонных шкафов, за которыми спрятались.

Похоже, я не учёл чего-то важного в особенностях нимф. Адена едва дышит, на лбу липкая испарина, а губы и вовсе синие.

Дело дрянь.

Я не могу бросить маленькую нимфу где-то на полу, даже в укромном местечке, и кинуться в бой. Я не должен оставлять её одну в таком состоянии, но и сражаться, а уж тем более выбраться отсюда, с ней на руках я вряд ли сумею. Рохал взрывает всё на своём пути, следуя за мной. За ним маячат и остальные. Земляной разрывает пол у меня под ногами и направляет острые доски в меня, целясь то в голову, то в сердце. Воздушный замедляет меня потоками ветра. А водный хуже всех вместе взятых.

Я бережно кладу отключившеюся Адену на пол, а заодно скидываю рюкзак и решаю дать небольшой отпор. Это очень смелое решение, учитывая то, что впереди идёт водный. Благодаря нему я понимаю, что в бою и Эшли, и Ханна, и даже Кай дрались не в полную силу.

Мой огонь потухает, не успев разжечься. А сам я захлёбываюсь в буквальном смысле. Вода заливает глаза, нос, уши и рот. Я падаю на колени, чтобы хоть как-то заглотить каплю воздуха. Словно по моему желанию, будь оно проклято, воздушный ударяет меня волной воздуха, припечатав к стене. Плюс ко всему меня прижимает водный волной. Но длится это недолго: земляной сковывает мои руки и ноги жёсткими камнями, впивающимися в кожу.

Я хочу разжечь пламя, но из-за оков, сдерживающих меня, выходят лишь искры.

Адена так и лежит на полу, где я её и оставил. Рохал подходит к ней и брезгливо проводит тростью по её побледневшему лицу.

– Не трогай её! – кричу я, пытаясь вырваться.

Стоит мне это сказать, как ледяная вода вновь прилетает мне в лицо, заставив заткнуться.

Я выплёвываю воду, хрипло кашляя.

– Поднимите девчонку, – приказывает Рохал остальным, а сам подходит ко мне.

Рохал – главный среди всех четверых. Не знаю, присвоил ли он себе такую должность или его назначили. Но земляной, воздушный и водный чётко следуют его указаниям. Адену удерживают воздушный и земляной, а водный стоит рядом, всё ещё готовясь ударить меня очередной порцией воды.

К моему горлу подходит тонкое лезвие, вылезавшее из трости Рохала.

– Эндрю, тебе стоило послушать меня. Я же говорил, жизни твоих родителей будут зависеть от тебя. И что мы имеем? – Рохал говорит спокойным тоном, словно играет с маленьким ребёнком. – Мало того, что ты Змееносец, так ты ещё и сбежал. А каждое действие имеет последствия. И будь уверен, они не понравятся тебе.

Я бы с удовольствием показал ему средний палец, но мои руки скованы.

Вместо этого во мне вскипает гнев. Чистый, огненный, зверский гнев. В комнате резко становится жарко, температура возрастает на несколько градусов. Рохал и его приспешники тоже это замечают. На серо-коричневых камнях идут трещины, дом идёт рябью, словно вот-вот начнётся землетрясение. Чаша моей злости наполняется до краёв и выплёскивается наружу через появившийся огонь.

Бум!

Каменные оковы с треском взрываются, и я полностью свободен. От неожиданности воздушный и земляной отпускают Адену, которая до сих пор без сознания, и собираются меня атаковать. Я резко поворачиваю трость Рохала, и лезвие попадает тому прямо в ногу. Больше медлить нельзя: я оглушаю и водного, и воздушного, и земляного хорошей порцией огня. Но отбить удар смог только водный.

Я прыгаю от его атак, словно волчок. Адена лежит без сознания, и мне срочно нужно как-то подобраться к ней. Но сначала нужно разобраться с водным.

Тот посылает столбы воды туда, где стою я. Я же отвечаю небольшими огненными бомбами, бросая их под ноги противнику. Тут внутри всё сжимается, мои руки неестественно выворачиваются. Прямо как тогда, когда произошла моя стычка с Каем. Ноги становятся ватными, но на этот раз решение приходит быстро. Я сосредотачиваюсь на том месте, где стоит водный, и поджигаю его одной лишь мыслью. Водный отвлекается, и я быстро хватаю цветочный горшок, который первый попался мне на глаза, и кидаю в водного. И тут же подбегаю к Адене, которая начинает приходить в себя.

– Эндрю…

Я накидываю рюкзак на плечо и помогаю подняться Адене, держа её за руку.

– Мой посох, – говорит она треснувшимся голосом.

Всё ещё не отпуская её руку, я бегу вместе с ней прямо за посохом. Маленькая нимфа останавливается рядом с ним, точно пытается восстановить свои силы с его помощью. Я же внимательно слежу за тем, чтобы она не пострадала.

Энергетическая стрела летит прямо в Адену, но я отбиваю огненной вспышкой. Дальше ещё одна и ещё. Рохал не прекращает. Он уже вытащил лезвие из своей ноги, и судя по виду, пребывает в бешенстве. Рохал едва стоит на ногах, всё-таки рана даёт о себе знать. От него ползёт огонь, захватывающий весь дом. Я перенаправляю пламя прямо в его лицо. Тот теряет контроль и с криком хватается за лицо, полыхающее в огне.

Под нашими ногами трещат деревянные доски, которые рушит земляной. Заодно и воздушный подкидывает молний, из-за которых бежать становится сложнее. Я и Адена увиливаем от атак сидеров, едва успевая отскочить от очередного выступа или молнии. Но вскоре нам удаётся выбраться наружу.

Я и Адена вылетаем на улицу под проклятия Рохала. Обернувшись, я в последний раз вижу свой дом, горящий в объятиях разрушающего пламени.

***

Прошло почти две недели с моего побега с Битвы. За это время я пытался уговорить Адену оставить меня, но она непреклонна. К тому же, как она сама выразилась, людской мир просто потрясающий, намного лучше, чем божественный.

Ага. Как же.

Каждые четыре часа мы останавливаемся в новых местах. И нет, это не отели, хостелы или какие-то квартиры. Мы прячемся на самых неприметных заброшках. Заводы, гаражи, старые дома. Все те места, где меня вряд ли узнают.

Листовки с моим изображением и крупными буквами: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» появились на следующий день после моего побега. Объявления висят везде, даже в обычных продуктовых магазинах. Конечно, это потянуло за собой слухи. Высший уже объявил о моём настоящем Знаке, выставил похитителем сидеров-сирот, обещал избавиться от такой заразы, как я. В общем, из любимца практически всей страны я превратился в самого опасного преступника. А та часть жителей, которые и так меня не любили, то есть пустышки, уже тысячу раз заявили, что оказались правы. Уверен, в социальной сети полно видео, где выставляют меня сумасшедшим маньяком. В телевизионных программах и вовсе говорят, что страхи беззащитных жителей превратились в удручающую реальность.

Адена возвращается на старый завод, где мы сегодня остановились, с двумя пакетами, набитыми до отвала едой. Я надеюсь, что на этот раз она купила абсолютно всё, что написано в списке, но снова ошибаюсь.

– Мороженое? – изгибаю я бровь, доставая две шуршащие холодные упаковки.

– Оно шоколадное! – говорит Адена в своё оправдание. – С орешками.

Я с улыбкой вздыхаю. Сам я пойти в магазин не могу, поэтому придётся довольствоваться тем, что накупила маленькая нимфа. И выглядит это, как детский набор.

– Адена, я просил купить хлеб.

– А я разве взяла что-то не то?

Она действительно принесла выпечку, но это оказались булочки с разными начинками. Маленькая нимфа довольно открывает мороженое, наблюдая как я дальше вытаскиваю продукты.

Не обошлось без её любимых апельсиновых конфет. Я просил купить её хотя бы небольшую бутылку воды, потому что наши запасы постепенно заканчиваются, но Адена решила, что газировка будет гораздо вкусней. Благо, она взяла злаковые батончики, которыми можно быстро подкрепиться на ходу.

– Слушай, а тебе точно хватило денег? – спрашиваю я, глядя на чек.

– Ага, – кивает Адена, с удовольствием уплетая мороженое

Похоже, маленькой нимфе настолько понравилось в людском мире, что она решила попробовать все здешние сладости.

Я открываю мороженое. Вкусно, но аппетита и настроения совершенно нет уже который день. По ночам мне снится, как Высший убивает Эшли всеми возможными способами. Поэтому большую часть времени я стараюсь бодрствовать и упражняться.

– Слушай, Эндрю. Может переместимся в другой город?

Я мотаю головой.

– Нет. Здесь безопасней всего.

Я частенько бывал в регионах Льва и Овна, в основном в центральных городах. Однако в них я ориентируюсь не так хорошо, как в родной Метиде. Поэтому отправляться в города других регионов слишком рискованно. Я хорошо знаю лишь их центральные улицы в столицах, но не улочки, по которым можно сократить путь, убегая от преследователей. Метиду я знаю так хорошо, как свои пять пальцев.

Недавно я попросил Адену купить самый дешёвый телефон, и к моему удивлению она принесла чуть ли не самый древний – кнопочный. Я даже не знал, что такие всё ещё продают. Но телефон нам всё равно нужен, хотя бы для того, чтобы просто знать время. Вот и сейчас на маленьком экране высвечиваются четыре цифры: «19:07». Пора уходить.

Я сообщаю Адене, и та без промедления начинает складывать еду к себе в сумку, которую она сделала из дырявой авоськи, что нашла в мусорке.

Выглядит Адена гораздо лучше меня. Неудивительно, она-то прекрасная нимфа, а я паренёк-беглец, от которого знатно попахивает. За всё это время я мылся всего лишь три раза. Первый раз я отмывал засохшую кровь у себя в доме. Второй душ вышел очень спонтанно, да и был он отвратительным. Я не просил того водного топить меня, но у него было другое мнение на этот счёт. Третий раз произошёл четыре дня назад, но и он мне не понравился. Мылся я в общественном душе, то есть в тех местах, где меня могут не узнать. И запах там стоял не лучше.

Хоть иди и в море купайся.

Я отдаю своё едва тронутое мороженое Адене, которая совсем не против. С того дня, когда она упала в обморок, подобных случаев больше не было. Маленькая нимфа заверила, что волноваться не стоит и это вполне нормальное явление. Но я придерживаюсь иного мнения.

– Ты точно в порядке? – странный вопрос, учитывая её румяный цвет лица.

– В полном.

– Тогда может объяснишь, что это было?

Нам приходится идти по людным улицам, чтобы вновь забраться на крыши и уже оттуда искать очередное укрытие. Я натягиваю капюшон кофты повыше, пряча лицо.

– Я же сказала: ничего особенного.

– Может для нимф такие резкие обмороки в порядке вещей, но не для меня. Что это было? Упадок сил? Снижение гемоглобина?

– Знаешь, у сидеров бывают выбросы сил. И если после такого они выживают, то долго восстанавливаются. Считай, у меня было нечто похожее.

Всё это мне до сих пор не нравится, но разговор я не продолжаю.

Сейчас темнеет раньше, чем солнечным летом. Я немного жалею, что провёл своё любимое время года на Нейтрале, где большую часть времени отнимали тренировки, после которых мало что хотелось делать. Но и осенью в стране Огня так же жарко, как и летом. И я, облачённый во всё чёрное, еле сдерживаюсь, чтобы не снять капюшон.

На улицах стоят патрули. Они останавливают каждого парня примерно моего возраста, словно я свободно прогуливаюсь по городу. Вообще, практически так и есть, но я не делаю это так открыто. Ещё полицейские останавливают школьников, которые идут одни или целыми компаниями. Патрульные сразу закатывают длинную речь о моей опасной личности. Благодаря их важному и заученному на зубок тексту, мне и Адене удаётся проскользнуть мимо них. В это время увесистый мужчина, чей надутый живот выпирает из-под формы, распинается о том, какое же я чудовище, двум бедным девочкам, которые просто выгуливали собаку. Рядом с ними я замечаю странную девушку в чёрной шапочке, скрывающей волосы. На секунду мне кажется, что она смотрит только на меня, будто узнала. Но, посмотрев туда снова, я вижу, что от неё и след простыл. Похоже, со мной жестоко играет моя паранойя.

Мы идём по освещённой улице частных домов, в которых живут всякие богачи, такие как Рохал. Немного опасно, но через них можно пройти в один заброшенный дом, к которому мало кто близко подходит. Иными словами, идеальный ночлег для нас.

Задумавшись о своём, я даже не замечаю, как мимо нас проносится чёрная машина. Адена едва успевает схватить меня за локоть и оттащить подальше от дороги.

Вслед водителю она кричит:

– Смотреть надо, куда прёшь, чертила автомобильный!

И откуда она только знает такие выражения?

Я смотрю на чёрную машину, водитель которой припарковал её около внушительного дома. Тут я узнаю и дом, и автомобиль.

Водитель уже скрылся в доме, а я так и не увидел его лица. Хотя в темноте сделать это трудно, но меня не покидает надежда, что это может оказаться он.

– Пошли, – говорю я Адене и тащу её в сторону того дома.

Та ничего не понимает, спрашивая, зачем нам понадобился полоумный лихач, чуть не сбивший нас. Я прошу довериться мне, но вопросов у Адены всё больше.

Я в нерешительности останавливаюсь рядом со входной дверью. С одной стороны, можно просто позвонить в дверной замок, а там уж будь, что будет. Рука замирает в сантиметре от кнопки.

– Дверь открыта, – спокойно сообщает Адена.

– Что?

Действительно, открыто.

В прихожей темно, как и во всём доме. Я даже не могу найти выключатель, но, вероятно, лучше обойтись без него. Я зажигаю пламя на кончике пальца и двигаюсь в первую попавшеюся сторону. Окна повсюду занавешены, словно в доме давно никто не живёт. Но пыли нет, а вот признаки жизни есть. В гостиной, в которую мы вошли, на кресле валяется кожаный портфель, из которого торчат бумаги. На столике лежат брошенные очки. Я чуть от радости не подпрыгиваю, увидев знакомые квадратные линзы.

– Что мы здесь забыли? – спрашивает Адена, оглядываясь.

Я хочу ответить, как Адена перебивает меня коротким вскриком:

– Берегись!

Я поворачиваю голову, и удар чем-то тяжёлым, чугунным и звонким прилетает мне прямо в ухо.

– Твою мать! Эндрю!

Хозяин дома быстро включает свет, больно бьющий в глаза, перед которыми пляшут звёздочки. Я ухватываюсь за спинку кресла, кое-как удерживая равновесие. В голове гудит, боль в ухе пульсирует.

Адена уже вытаскивает посох, как я говорю ей:

– Не надо! Всё хорошо!

И поднимаю глаза на старого знакомого.

Я ждал увидеть жуткие шрамы, исказившие его лицо. Однако мистер Бёрк совсем не изменился. Только иссиня-чёрные волосы немного отросли, а без очков он выглядит даже моложе. В руках он сжимает чугунную сковородку, которой и врезал мне по уху.

– Ты совсем спятил?! – восклицает он, опуская сковороду.

– Это я-то?! – удивляюсь я, всё ещё прижав руку к больному месту. – Это вы меня сковородкой чуть не убили!

– А ты ворвался в мой дом! – не остаётся в долгу Бёрк.

– Удар сковородкой гораздо больней!

– Я запаниковал!

– Могли бы использовать силы!

– Повторяю: я запаниковал!

Как бы то не было, я безумно раз видеть директора в полном здравии. Пусть и со сковородой в руках. Но я быстро вспоминаю свой сон и предупреждающе выставляю руку вперёд, когда Бёрк собирается подойти ко мне.

– Стойте! Сначала докажите, что это и впрямь вы!

Адена недоумевающе смотрит то на меня, то на Бёрка, не вмешиваясь.

– Эндрю, всё хорошо? – привычная забота обо мне возвращается в голос директора, но я на неё не клюю.

– Просто докажите. Скажите то, что знаем только вы и я.

Бёрк призадумывается, мельком глядит на Адену, а потом вновь поворачивается в мою сторону и говорит:

– Ты проиграл мне в карты и в итоге делал доклад по истории.

Облегчённо вздохнув, я валюсь на кресло. Голова кружится, я уже чувствую, как на месте удара вырастает огромная шишка. Бёрк тут же несётся на кухню, проклиная мою пустую голову. Адена усаживается рядом, на диван.

– У тебя все знакомые такие? – спрашивает она.

– Эшли самая нормальная среди них, – уверяю я.

И вновь мне будто ножом по сердцу проводят. Адена так и не вернулась на Нейтрал, чтобы проверить Эшли, аргументируя это тем, что там полно охраны. Я ей верю, ибо знаю, что она пыталась пробраться туда.

Мистер Бёрк приносит пакет со льдом и прикладывает его к моему уже опухшему уху. Я кладу руку на холодный пакет, прижав сильней.

– А теперь немедленно всё объясни.

Я вспоминаю, что Адена всё ещё не знакома с директором, как и он с ней.

– Сэр, это Адена, нимфа огня. Адена, это Николас Бёрк, директор академии.

Адена приседает в реверансе, таком же, как и в нашу первую встречу. Но мистер Бёрк останавливает её:

– Нет-нет! – говорит он и сам встаёт на одно колено, склонив голову. – Это я должен отдать вам честь, Адена.

Адена густо краснеет.

– О нас кто-то да помнит, – улыбается она. – А ты говорил, что он неадекватный, – поворачивается она ко мне.

Мистер Бёрк стреляет в меня взглядом, словно я выставил его в дурном свете перед самой нимфой огня.

– Я такого не говорил, – оправдываюсь я и резко встаю. Зря я это сделал.

Лёд чуть не выскальзывает у меня из рук, но я кое-как удерживаю его. Боль потихоньку уходит, как и головокружение. Я поудобней устраиваюсь в кресле и начинаю рассказывать директору всё то, что произошло со мной за лето, проведённое на Битве. Мистер Бёрк устраивается на диване рядом с Аденой, которая волнует его не меньше, чем моя история. Он просит говорить всё, как есть, безо всяких утаек. Я немного мнусь, когда речь заходит об Эшли, но быстро беру себя в руки. С ней точно всё хорошо, Высший не может позволить ей умереть. Но позволит страдать из-за меня.

– Высший так просто не оставит тебя в покое, Эндрю, – говорит Бёрк, сложив руки перед собой. – Он уже опорочил твоё имя, выставив преступником. Он уже держит в плену твоих родителей. Он уже вторгается в твои мысли. На этом он не остановится. Высший уничтожит тебя, испепеляя по маленькому кусочку, чтобы растянуть твою боль во имя своего наслаждения.

После столь жуткой тирады, от которой у меня мурашки бегут по коже, Николас переспрашивает некоторые моменты, такие как мой показатель сил, пламя Эшли, четвёртый этаж и хранящиеся на нём пророчество, моя попытка убить себя. Его почему-то не удивили отрубленные головы, увешивающие стену. Так же его мало затронули способности Высшего блокировать силы и вторгаться в чужие мысли.

– Я думал, что вы мертвы, – говорю я.

– Мне удалось избежать этого, – отвечает Бёрк. – Так значит, есть пророчество о Змееносце, что доживёт до семнадцати? – обращается он к Адене.

– На самом деле у пророчества две трактовки, – признаётся она. – И обе я не знаю. Однако их тексты должны быть где-то

– Две трактовки?! – изумляюсь я. – Раз так, то Высшему известны обе.

– Не помешало бы и тебе узнать хоть одну, – замечает мистер Бёрк. – Адена, в людском мире осталась хоть что-нибудь, что может быть связано с пророчеством?

Адена задумывается. Но чуть погодя, неуверенно кивает.

– Храм Асклепия, – говорит она, словно это всё объясняет. Но это ничего не говорит. Во всяком случае мне.

Голубые глаза Бёрка загораются.

– Ну конечно! Как я мог забыть об Асклепии!

Лично я о Асклепии Эскуле, с которым меня часто сравнивают, не вспоминал совершенно. И я абсолютно не понимаю, что за храм Адена имела в виду.

– У Эскула есть храм? – спрашиваю я.

И Адена, и Бёрк уставляются на меня, как на последнего идиота.

Мистер Бёрк печально вздыхает, как будто уж я-то точно должен знать про храм самого Асклепия Эскула. Но я немного зол из-за прилетевшей мне оплеухи от сковородки, поэтому я молча жду ответа на свой вопрос.

– Эндрю, чем ты занимался на уроках истории? – со строгой серьёзностью спрашивает директор.

Я смутно помню эти короткие часы. Некоторое время у нас был учитель, который мог не появиться на уроке. Но вскоре он ушёл, однако замену ему не могли ещё долго. В это время наши уроки изредка вёл Бёрк, но и того часто не было. В последние два года историю преподавала пожилая женщина, начинавшая урок истории с великих личностей, а заканчивала она рассказами о своих кошках, которые были в сто раз интересней.

– В карты с Марком играл, – говорю я чистую правду.

Кажется, Бёрк и не ожидал от меня другого.

– Как ты знаешь, Асклепий Эскул – величайший Стрелец за всю историю Зодиака. Жил он примерно пятьсот лет назад, да и то недолго. Но за это время он успел сделать многое для своего народа. Та же техника дракона была создана им. Он спасал людей от бедствий, которые в те времена были нередки. Однако одно из них и погубило его, – чем больше он говорит, тем быстрей я вспоминаю старую легенду.

– Тогда было наводнение, – перехватываю я слово. – Почти все земли оказались затоплены, остался лишь маленький клочок земли, где и были выжившие, в том числе и Эскул. Он создал дракона, чьё дыхание превращало воду в пар. Но не учёл самое простое: огонь может восстать против хозяина. Дракон, выполнив свою работу, спас людей, но напал на них. Тогда Асклепий уничтожил его, но во время создания дракона вложил в него частичку самого себя. Убив его, Эскул умер сам.

– Типичное самопожертвование, – вставляет Адена. – Жаль, что я не родилась в то время. Говорят, нимфы были очень злы на сидеров.

– Прошу прощения, а сколько вам лет? – интересуется Бёрк.

– Я ровесница Битвы, только чуточку младше. Что? – спрашивает она, заметив мои округленные глаза. – Я выгляжу моложе.

Согласен, четырнадцать – это меньше, чем четыре сотни.

– Вернёмся к Асклепию, – прошу я. – Почему пророчество может быть в его храме? И откуда у него вообще храм?

– Конечно, это не доказано, но он был прорицателем. Вполне возможно, что пророчество поместили в его храм, который был создан в память о нём и его великих деяниях, – поясняет Бёрк. – К тому же он единственный прорицатель, у которого вообще есть храм.

– А сейчас прорицателей нет? – спрашиваю я.

– Прорицателей нет в живых вот уже четыреста лет. Почти все возможные упоминания о них уничтожены, однако тот, кто захочет, всегда найдёт то, что ему нужно.

– Но неужели у них не остались потомки? Или всех перебили?

«Перебил», – исправляю я сам себя. Не сложно догадаться, кто мог это сделать, особенно если кое-какое пророчество не пришлось ему по вкусу. Высший запросто мог перерезать глотки маленьким детям, потомкам прорицателей.

– Может и остались, – не отрицает Адена. – Но всё не так просто. Дар действительно передавался из поколения в поколение, однако его нужно было развивать. В те времена ни один прорицатель ни одного Тригона так и не передал знания своему потомству. А со временем дар иссяк и потерял свой смысл.

– Ладно. А где этот храм вообще находится?

Тут меня ждёт удар прямо под дых. Бёрк говорит спокойно, будто пытается смягчить ужасную информацию:

– Существование храма не доказано.

– Это как?!

– На нём печать перемещения, – объясняет Адена. – Прорицатели не особо жаловали смертных, поэтому попросили нимф поставить печать, чтобы ни одна нога сидера или обычного человека не оскверняла храм. Его многие видели, но никому не удалось зайти.

– И как это сделать мне?

– Храм появляется на всю ночь в день полнолуния, – говорит Адена. Почему-то выглядит она очень обеспокоенно и всё время поглядывает в окно.

– Оно будет только в следующем месяце, – вспоминает Бёрк. – Эндрю, тебе плохо?

Я неуверенно мотаю головой. Почему-то мне кажется, что Высший совсем рядом, но, наверное, это лишь воображение разыгралось. Но я чувствую его энергию, хотя она немного отличается. Силы Высшего похожи на быстрое и смертоносное течение, которое знает каждое своё движение. Сейчас же течение более спонтанное и всё время петляет.

Мистер Бёрк приносит мне стакан воды, и я залпом выпиваю прохладную воду.

– Эндрю, тебе нужно поспать.

– Нет! – говорю я резче, чем планировал.

Я умолчал о своих постоянных кошмарах, касающихся Эшли. Каждый раз крови всё больше, её тело всё холодней. И на этот раз я просто не выдержу.

– Адена, вы бы не могли оставить нас с Эндрю?

Маленькая нимфа понимающе кивает, да и сама она хочет побыть одна, судя по её виду. Она достаёт их кармана уменьшенный посох и нервно крутит его в руках, выходя из гостиной. И только сейчас я задаюсь вопросом, откуда вообще у неё этот посох.

– Эндрю, некоторое время ты можешь остаться у меня, – предлагает Бёрк.

– Сэр, это лишнее. Я уже подверг вас опасности.

– Я обещал твоим родителям позаботиться о тебе. Высший сломал в тебе что-то важное. Лишил на время сил, показал истинные страхи, управлял тобой, как куклой! Судя по твоему рассказу, он серьёзно повредил твоё сознание. Поверь, больше всего на свете я желаю, чтобы Высший отправился в преисподнею, где ему и место. И ты можешь это сделать. Можешь спасти жизни миллионов. Поэтому прошу, позволь помочь тебе.

Прежде чем я успеваю дать хоть какой-то ответ, в гостиную вновь влетает Адена. Вид у неё перепуганный, словно она увидела Высшего в сопровождении тысячной армии.

– У нас серьёзные проблемы, – сообщает она.

Посох в руках маленькой нимфы неестественно трясётся. С него сыпется сноп искр, иногда полыхает пламя. Мистер Бёрк недоумевающе смотрит на меня, точно я могу всё объяснить. Однако я и сам мало что понимаю.

Я встаю, кинув лёд на мягкое кресло.

– Адена, ты точно мне всё рассказала?

========== Глава двадцать первая. Эшли ==========

Вокруг непроглядная тьма. Тишина заглушает всё, я даже не слышу собственных мыслей. Я не могу открыть глаза, веки кажутся тяжеленным грузом.

Я сильно хочу спать, но мне что-то мешает. То ли колющая боль в боку, то ли неспособность открыть глаза. Я пытаюсь это сделать,но глаза никак не разлипаются, будто больше не намерены ничего и никогда видеть. Зато тишина постепенно отступает, открыв дорогу приглушённым, едва различимым голосам. Они явно о чём-то спорят.

– Ей давно пора проснуться, – замечает первый.

– Замолчи! – восклицает второй, более тонкий. Он точно принадлежит девушке. – Ей нож в живот всадили, ты чего-то другого ожидал?!

– Я не ожидал, что она мне врежет!

– Если хочешь знать моё мнение, то ты заслужил. Я бы тебе ещё добавила.

Первый голос, принадлежащий парню, ничего на это не отвечает. Лишь вздыхает.

– Я убью его, – говорит он таким тоном, словно объявляет о деле всей своей жизни.

– Ты не можешь! Ты же слышал, что сказал господин Высший. Он опасен!

Высший.

Что-то знакомое.

– Но он не может разгуливать на свободе, – говорит первый. – Сначала два мальчика, теперь Эшли. Это необходимо остановить.

– Кай, мы ничего не видели, так что не можем точно сказать, что случилось с ней.

– Господин Высший всё видел. Это Арко чуть не убил её!

– Мы не знаем наверняка!

– Ты не доверяешь повелителю или оправдываешь убийцу?!

Их крики становятся всё громче и громче, а я не выдерживаю и открываю глаза. Точнее, пытаюсь открыть. Мне это почти удаётся: свет ослепительной вспышкой проникает в приоткрывшеюся щёлку, больно ударяя в глаза, и приходится вновь зажмуриться. Но после нескольких таких стараний, мне удаётся добиться результата.

Кай и Ханна стоят друг перед другом с перекошенными от злобы лицами. Ханна тыкает Кая в грудь, собираясь выдать что-нибудь этакое, но замечает меня, лежащую на белых простынях. Похоже, я в лазарете.

– Эшли! – Ханна прижимает ладонь ко рту и плачет.

Я хочу встать, но ко мне тут же подлетает Кай и поправляет одеяло, приговаривая:

– Лежи-лежи! Тебе нельзя так резко вставать.

Я послушно опускаюсь головой на подушку. Перед глазами всё плывёт, но понемногу зрение фокусируется.

– Где Эндрю? – первым делом спрашиваю я. – Ему удалось сбежать?

Кай и Ханна обмениваются обеспокоенными взглядами.

– Эш, ты всё ещё о нём думаешь? – интересуется Кай.

– Он до сих пор в твоих мыслях? – добавляет Ханна.

Точно. Как я могла забыть! Высший же объявил Эндрю врагом всего Зодиака, а меня он выставил бедной жертвой, пострадавшей от рук ужасного Змееносца.

– Уйдите, – прошу я, кое-как перевернувшись на бок.

– Эшли, мы можем позвать Арью или господина, – предлагает Ханна.

– Не нужно, – отвечаю я. – В особенности, вашего господина.

– Эшли.

– Пожалуйста, оставьте меня!

Те безо всяких слов уходят. А я наконец остаюсь одна.

Первое, что я делаю – это срываю душное одеяло. На мне надета тускло-зеленоватая сорочка, доходящая до колен. Руки открыты, но меня это не особо волнует. Я осторожно приподнимаю край сорочки до того места, где колет. Рана перевязана, бинты заметно покраснели в том месте, куда и пришёлся удар.

По щекам бегут слёзы, стекающие на белую подушку, оставляя мокрые полосы. Я даже не пытаюсь их смахнуть или перевернуться. Тело настолько болит, что и двигаться не хочется. Лишь лежать и плакать. Сон тоже ушёл, но не чувство бессилия. Кажется, я сделала всё, что могла, но по сути ничего не сделала. А теперь уж тем более я ничего не смогу. Высший не спустит с меня глаз, так просто он не забудет моё предательство. Я помню разочарование, которое исходило от владыки Зодиака. И сейчас мне не наплевать. Ведь огорчение может перерасти в полыхающий гнев.

В лазарет кто-то входит. Шаги уверенные, скользящие, стучащие. Я поднимаю голову и к своему облегчению вижу Арью.

Та приветливо машет рукой и автоматически прикрывает длинный чернеющий шрам, который уже все видели.

– У нас мало времени, – говорит она, подходя ко мне. – Высший вот-вот замучает тебя допросом, а мне нужно тебя излечить.

Я кое-как сажусь на кровать, поворачиваюсь боком и без слов поднимаю сорочку, а в это время Арья снимает старые бинты.

– Эндрю сбежал? – спрашиваю я.

– Сбежал. Только старайся не думать о нём. Ради своего же блага.

– Всё настолько плохо?

Я морщусь, стоит только целительнице прикоснуться к ране.

– Если ты про рану, то она не такая серьёзная, как я думала. – Арья призывает белый свет, опустив руки мне на бок. – Гораздо хуже была у Мишель. А если ты про Эндрю, то Высший не терпит и одного упоминания о нём.

Побег Эндрю сильно оскорбил Высшего, его эго и честь. Его буквально обыграла компания подростков, и не важно, что одной из них была нимфа, которая выглядит намного моложе, чем ей есть на самом деле.

– Сколько времени прошло?

– Два дня, – свет меркнет, и Арья прощупывает уже исчезнувшую рану. Похоже, даже царапины или шрама не осталось.

Целых два дня назад Эндрю сбежал из цепких лап Высшего. А я, помогавшая ему в этом, так и не сказала тех слов, что хотела. Я призналась в этом Адене, но почему-то не сказала самому Эндрю. Это так странно – признаваться в чём-то, особенно в любви. Неужели все эти бабочки в животе, замирание сердца, завораживающее головокружение нужно как-то объяснять? Неужели мы настолько слепы, что не замечаем самого простого?

Арья говорит, чтобы я особо не переживала за Эндрю. Тот очень силён, и он справится. Я и сама это знаю, к тому же с ним Адена, которая точно не бросит его. Но и за неё я беспокоюсь. Ей не хватает опыта, а она всё равно взвалила на себя тяжёлую ношу.

Эндрю вернётся. Он обещал.

– Если хочешь… – осторожно начинает Арья. – Я могу убрать твои шрамы.

Я ощупываю свои руки ладонями. Всё те же неровности и шероховатости, которые долгие годы приносили только нестерпимую боль.

– Не нужно.

Я хочу спросить Арью ещё о многом, но нас прерывает вошедший Немо. Тихий и равнодушный, в общем как и всегда. Хоть что-то не меняется.

– Повелитель желает поговорить с мисс Вентерли наедине, – говорит он.

Я киваю Арье, давая понять, что всё нормально, хотя это не так. Та лишь бросает взгляд на безразличного Немо. Её хмурое выражение лица говорит, что такому лучше не доверять, да и вообще не связываться с ним. На самом деле Немо меня тоже настораживает и доверия совсем не вызывает.

Я сажусь поудобней, свесив ноги. Может так я буду выглядеть хоть немного уверенней. Хочется сжаться в маленький комок и засесть где-нибудь в глубоком месте, там, где никто меня не достанет.

Высший схож с тьмой, которая вилась за ним в тот самый день, когда я и получила ранение. Мне до безумия хочется знать, откуда у него все эти силы, но я лишь молча наблюдаю, как он обходит лазарет, подходя ко мне. Немо уже скрылся, и очень надеюсь, что ушёл он за дверь, а не стоит в углу, приняв облик невидимки.

Высший продолжает стоять, смотря на меня свысока. Я стараюсь не отводить глаза, поднятые на его серебряную маску, и решаю начать первой:

– Я не жалею об этом. Я сделала то, что должна.

– Ты рисковала жизнью ради мальчишки, который тебя бросил, – возражает Высший. – Это ты должна была сделать?

– Он меня не бросил! – я не сдерживаюсь и отвожу взгляд.

Высший усмехается, словно мои слова прозвучали настолько наивно, что я и сама в них не верю.

– Зачем ты это сделала?

– Потому что… – я запинаюсь, вспомнив, что подобное запрещено. – Потому что он мой друг, – выдаю я не менее запретную вещь, но то, что чуть не вырвалось у меня, совсем не понравится Высшему. – И я хотела этого.

– Тогда где сейчас твой так называемый друг? Как видишь, он не вернулся даже узнать, жива ли ты или нет. Похоже, его это не особо интересует.

Я не могу заявить в лицо владыке Зодиака, чтобы тот заткнул свой рот, но и сказать мне нечего. По сравнению с низким могильным баритоном мой голос кажется тоньше писка маленькой мыши, что забрела в лапы грозного хищника.

Не дождавшись от меня ответа, Высший продолжает:

– Эшли, ты сразу приглянулась мне. Ты казалась обычной сироткой, стремящейся к чему-то большему. Однако сейчас ты поразила меня ещё больше. Мало кто способен помочь человеку, оставшись при этом ни с чем. Обычно чуть ли не каждый ищет выгоду для себя. Но не ты. Ты же, напротив, ищешь выгоду для других. И стараешься продумывать всё наперёд, чтобы выиграли все, в том числе и ты.

Я не совсем понимаю, к чему он ведёт, поэтому продолжаю слушать.

– Но ты меня разочаровала, – я еле сдерживаюсь, чтобы не перебить его саркастическим смешком. – Ты выбрала Змееносца, а не сидеров.

– Вы ошибаетесь, – резко обрываю я Высшего. – Я выбрала Змееносца и всех людей Зодиака, а не вас. Мир давно требует нового правителя.

– Нового правителя? – повторяет Высший, чуть не смеясь. – Ты имеешь в виду мальчишку, который боится собственных сил?

– Он будет лучше.

– Или станет вторым мной.

– Вы не правы.

– Власть ослепляет, Эшли. Она изменяет людей, делает их сильнее и могущественнее. Люди всегда стремятся к ней, забывая о её изъянах. В первую очередь, власть пробуждает самое ужасное, что есть в нас. Все грехи, недостатки, злодеяния вылезают наружу, стоит только получить человеку неведомую силу над всеми.

– Эндрю не похож на вас. И уж тем более не станет вами. Я ему не позволю.

– Пойдёшь против меня? Эшли, я говорил, что не враг тебе. Просто сделай правильный выбор, последствия которого будут более благоприятными.

– Я уже сделала его. И вы всё равно не убьёте меня, – слишком уверенно заявляю я.

– Почему же?

– Я одна из чемпионов. Моя смерть не наступит раньше Битвы, к тому же вы уже сделали ставку, которая обычно сбывается.

– Эшли, незаменимых нет. – Высший садится на соседнюю койку, что выглядит крайне неправильно. – Я могу избавиться от тебя, если захочу. И так же быстро и просто найду тебе замену.

– Но вы ещё не сделали это, – хмыкаю я. – А значит, я нужна вам. И это ваше особое отношение ко мне… С чем оно связано?

– Эшли, ты умная девушка, догадайся сама.

Ответ довольно-таки странный, но очевидный и единственный.

– Это из-за моей матери. Но почему?..

– Не всё сразу. Сначала поговорим о твоём наказании.

Мне остаётся только догадываться о том, что меня ждёт. Возможно, ежедневные пытки у палача Хопеша, изнурительные тренировки, в процессе которых я легко потеряю несколько конечностей, лишение свободы, удобства и еды, как это делала Раль. В подвале я сидела часто, так что такое наказание кажется мне самым лёгким и лучшим. Но я не отделаюсь так просто, а значит меня ждёт худшее.

Высший озвучивает то, что кажется лёгким и простым, но я готова умолять, чтобы он передумал:

– Ты станешь моей ученицей. Я буду обучать тебя отдельно от всех чемпионов. Жить ты будешь не в доме, но сможешь видеться со своим Тригоном в свободное время. Твои способности будут с тобой только во время занятий. А после Битвы ты встанешь на окончательную службу мне, поклявшись Знаком.

Три месяца под крылом у самого Высшего. Будь на моём месте кто-нибудь другой, да тот же Кай, он бы кричал от радости и целовал Высшему ноги. Но не я. Возможно, такое обучение действительно будет полезно для моих сил. Глядя в металлическую маску, я не могу выкинуть из головы образ израненного Эндрю.

Он обещал вернуться. И он сдержит обещание. Три месяца в компании с Высшим я выдержу. Ведь жила же как-то пятнадцать лет рядом с Раль.

– Я готова понести любое наказание, господин Высший.

Я справлюсь. Должна справиться. Хотя бы ради себя.

– Теперь ты жалеешь о чём-нибудь? – спрашивает Высший.

В прошлый раз, когда он задал этот вопрос, я подумала о своём рождении. Нежеланный ребёнок, не тот Знак, брошенная и никому ненужная девочка без любви. Но сейчас я понимаю, что всё это мои особенности, делающие меня сильней. Я нужна Эндрю, нужна миру, ведь я всё-таки появилась на свет. Но в первую очередь, я нужна самой себе.

– Вы были правы, когда говорили о моей матери, – отвечаю я. – Мы похожи. Я, как и она, ни о чём не жалею.

***

Я бы хотела сказать, что не всё так плохо, потому что так оно и есть, но глядя на свою новую комнату, мне хочется уйти обратно в дом и зарыться в одеяло с головой.

Здесь холодно, а ведь я прожила в стране Воды всю жизнь и привыкла к долговременному морозу. Я вся трясусь, разглядывая своё новое жилище. Кровать немного уже, но подушек столько же. Немо успел перетащить всю мою одежду в платиновый шкаф. В целом, комната ничем не отличается от той, что в доме. Только эта поменьше, и окон здесь нет. Да и ванная не такая просторная.

Как и обещал Высший, мои способности вновь отключились. Я особо не переживаю, ибо нахожусь в своей стезе, в воде. И пусть я её не чувствую, мне всё равно приятно хотя бы осознание, что она рядом.

Меня поселили в корпус, соседствующий с самим Высшим. Меня это совсем не радует, но плюсы тоже есть. Мне не нужно далеко идти на занятия, ведь зал рядом с моей комнатой. К тому же в эту часть подводной базы никто не заходит, кроме меня, Немо и Высшего. Но по пути сюда я всё равно встретила нескольких слуг. По их виду можно понять, что они вряд ли занимают высокое место на службе Высшего.

– Ваше расписание, госпожа. – Немо протягивает мне небольшой листок.

Подъём у меня не изменился, как и завтрак. Но занятия начинаются на час позже, а обед и вовсе на два часа позднее. Дальше у меня три часа свободного времени, после чего снова занятия и ужин в то же время, что и был. В целом, всё могло быть гораздо хуже.

Завтрак и всю остальную еду мне приносит Немо. Он ставит поднос, накрытый крышкой, на стол. Я ем безо всякого аппетита, и было бы намного легче, если бы надоедливый слуга хотя бы на минуту отвернулся.

– Немо, а как ты вообще попал к господину Высшему? – спрашиваю я и откусываю мягкий кусочек киви.

– Я не обязан говорить вам это, госпожа, – безразличным тоном произносит Немо, не глядя на меня.

– Как знаешь. – Я отодвигаю тарелки. – Немо, я могу сходить к своим друзьям?

– Ваше свободное время прописано в расписании, госпожа, – отвечает он, собирая посуду.

До тренировки ещё больше часа, а я даже не могу выбраться наружу! Но не проводить же утро в компании молчаливого Немо.

– Я могу прогуляться по базе?

Немо задумывается на несколько секунд. Похоже, мой вопрос поставил его в тупик. Но его лицо вмиг принимает равнодушное выражение.

– Указаний по этому поводу не было.

Я ухмыляюсь и собираю волосы в хвост.

– Значит, можно.

Но Немо так не думает. Он вообще никогда не согласен со мной.

– Вам лучше остаться. Про ваше свободное передвижение по базе не говорилось, но я думаю…

– Немо, ты слишком много думаешь! – перебиваю я его. – Запрета не было, а значит остаётся только согласие.

– Я не уверен.

– Это уже твоя проблема.

Я хочу выйти, но Немо преграждает мне путь.

– Тогда пошли со мной, раз не хочешь меня отпускать, – протяжно вздыхаю я.

– Вам лучше остаться.

Я в упор смотрю на него, давая понять, что или он меня выпустит сам, или я вырублю его. Не знаю, почему я так рвусь выйти из комнаты. Возможно, хочу просто ощутить чуть больше свободы, чем мне дал Высший. Да и видеть растерянное лицо Немо – одно удовольствие для меня. Бесцветные глаза смотрят в мои, будто мы играем в гляделки. Даже интересно, кто из нас проиграет, ведь в детдоме я всегда выигрывала в этой глупой игре.

Немо не выдерживает и опускает взгляд.

– У вас полчаса. И я иду с вами.

Я демонстративно закатываю глаза и выхожу из комнаты. Немо внимательно следит за мной.

– Можешь не нагнетать так? – прошу я. – Стань невидимым хотя бы.

Слуга послушно становится невидимым, но его присутствие ощутимо.

Я иду туда, куда вздумается. Несколько раз рука Немо ложится на моё плечо, а тихий голос шепчет, что идти туда мне запрещено. Я очень стараюсь запомнить все эти повороты, чтобы вернуться сюда одной, но их оказывается так много, что большая часть просто смешивается в одну кучу.

Мимо проходят пару мелких слуг, которые и внимания на меня не обращают. Они идут по своим делам, которые им поручили, поэтому они даже не смеют задерживаться. Лица у всех одинаковые: равнодушные, мрачные и без тени улыбки. Похоже, не один Немо такой серьёзный. На службе у Высшего все такие.

Однако кое-кто всё-таки отличается от угрюмого сборища. Я выхожу в тот самый зал, где впервые и встретилась с Высшим. Сегодня тут посветлей, но никак не из-за человека, спускающегося по лестнице.

Первое, что я отмечаю, так это его позолоченную трость в виде открытой пасти змеи. Волосы у него ниже плеч, прямые и гладкие. Вот кто действительно уделяет миллион часов своей укладке! Да и вообще внешнему виду. Мужчина одет в солидный костюм, напоминая хищника, выбравшегося на охоту.

Немо тащит меня назад, но мужчина меня замечает и окликает самым пренебрежительным тоном, какой я только слышала:

– Водная! – он выкрикивает это так, словно моя принадлежность к Тригону – это страшное ругательство.

– Госпожа, нам нужно идти. – Немо сильней тащит меня назад, а человек с тростью приближается. Незнакомец меня даже заинтересовал, поэтому я остаюсь стоять на месте.

Человек с тростью оказывается выше, чем я думала. Я даже не достаю ему до плеча. Вдалеке я и не заметила, что половина лица мужчины покрыта жуткими ожогами, словно он упал в кипящий котёл.

– Доложи повелителю, что я прибыл, как он и просил, – важно требует мужчина. Ожоги дёргаются, когда он говорит, и выглядит это ещё ужасней.

Немо становится видимым и вновь пытается меня увести. Незнакомец не обращает на него внимания. Он лишь сверлит меня взглядом, будто я должна упасть перед ним ниц.

– По какому делу господин Высший позвал вас? – вопрос вылетает быстрей, чем я успеваю его обдумать.

Он мне не нравится. Особенно его трость. Так и представляю, как змея неожиданно оживает и впивается клыками мне в колено.

– А не слишком ли ты мала, чтобы спрашивать такое?

– А вы не слишком стары, чтобы сам господин Высший приглашал вас сюда? – спрашиваю я, приподняв бровь. Ожоги на его лице неприятно дёргаются, пальцы сжимают наконечник трости. Я только сейчас вспоминаю, что, в отличие от меня, способности у этого нервного мужчины при нём.

Меня загораживает Немо, выставивший руку вперёд, оградив незнакомца от меня.

– Повелитель велел вам явиться лишь тогда, когда вы выполните задание, мистер Рохал.

Знакомая фамилия. Если моя память мне не изменяет, то сам Высший упоминал Рохала. Это он занимался пропажей водных сирот, пытаясь установить имя похитителя.

– Что за задание? – вмешиваюсь я.

– Госпожа, не лезьте, – просит Немо, всё ещё загораживая меня.

– Это вы нашли пропавшего сиротку? – спрашиваю я Рохала.

Тот кидает на меня злобный взгляд прищуренных чёрных глаз.

– Как твоё имя, водная девочка? – Рохал снова произносит слово «водная», словно это худшее оскорбление во всём мире. Он явно хочет выразить своё отвращение к моему Тригону, показывая своим властным тоном, что он стоит намного выше меня.

Но меня часто принижали, так что такие фокусы со мной не пройдут.

Я собираюсь ответить, но моё имя произносит кое-кто другой:

– Эшли! – потусторонний голос проносится лезвием по ушам.

Рохал поворачивает голову, устремляя взгляд на своего господина, который быстро приближается, подобно тени.

Владыка Зодиака замечает Рохала, который низко ему кланяется. Я же остаюсь стоять на месте, не шелохнувшись.

– Ваше превосходительство, – елейным голосом шепчет Рохал, так и не выпрямившись. – Я…

Высший обрывает его, обратившись ко мне:

– Ты должна быть у себя.

– Вы не давали никаких распоряжений по поводу моего передвижения по базе, – холодно замечаю я. – Я и подумала, что мне разрешено…

– Тебе разрешено лишь то, что говорю я.

Я понуро опускаю голову, как маленькая девочка, которую отчитали на глазах у её друзей. На самом деле я просто не могу смотреть на холодную маску Высшего. В ней я вижу собственное отражение, только искажённое. Интуиция подсказывает, что так и задумано. Высший хочет, чтобы люди видели себя, глядя на него. Чтобы они смотрели на чудовище, но лицезрели себя и свои пороки.

Теперь Высший переходит к Рохалу.

– Он здесь?

– Нет, повелитель.

– Тогда зачем ты явился сюда, Рохал? – Высший наклоняет голову набок, наблюдая за Рохалом, который немного дрожит, но всеми силами пытается это скрыть.

– Мы напали на его след. Мы почти его нашли и…

– Мне не нужны пустые обещания. Я велел тебе возвращаться лишь тогда, когда мальчишка будет у тебя. И если тебе не надоело место в Совете, то советую поторопиться.

– Повелитель, найти его не так просто. Нимфа скрывает его силы.

– Меня не волнует нимфа. Если потребуется, устрани её. Но мальчишка мне нужен живым. И ни один волосок не должен упасть с его головы. Ты меня понял, Рохал?

– Да, повелитель. Конечно, Ваше превосходительство.

Рохал ещё раз кланяется, чуть ли не падая лицом в пол. Высший не обращает на него внимания и уходит, а Немо тащит меня за ним. Я кидаю последний взгляд на Рохала, который уже поднялся. Его тёмные глаза устремлены на меня, а ухмылка хищная и узкая.

– Будь поумнее своей матери, водная девочка.

Немо охватывает мои плечи и уводит вслед за Высшим.

Меня беспокоят две вещи: разговор Высшего с Рохалом и слова члена Совета о моей матери. Высший точно говорил про Эндрю, но мне совершенно не понравилось, как он без колебаний отдал приказ устранить Адену. Я не знаю, можно ли вообще убить нимф, но бессмертны только боги, а значит смерть может настигнуть даже Адену, чего я и боюсь. Я виделась с ней всего пару раз, но всё равно привязалась к ней.

А слова Рохала… Даже не представляю, что они значат. Он знает мою мать, знает о её прошлом. И похоже, оно тёмное и мрачное.

Высший приводит меня в зал, усеянный различными оборудованиями для оттачивания разных навыков. Начиная с улучшения ловкости и заканчивая фехтованием.

Если я правильно понимаю, то меня ждёт так и несостоявшийся бой с Высшим.

Без предупреждения Высший атакует меня водяной волной, из которой сыплются ледяные шипы. Не ожидая такого, я скрещиваю руки, создав щит изо льда, который разбивается под натиском волны. Не выдержав, я теряю равновесие.

– Слишком долго, – замечает Высший. – Ты должна быть одним целом со своими силами, они должны защищать тебя автоматически.

– Я была не готова.

– Противника это не интересует. Он не будет спрашивать, готова ты или нет, твоё замешательство ему будет только на руку. Он ударит со спины, убив тебя, а ты даже не заметишь, как твоя душа возносится в небо. Нужно быть всегда готовым, если хочешь пожить в этом мире подольше. Ещё раз!

На этот раз нападаю я, настроив связь с океаном. Высший велел использовать способности по максимуму, что я и делаю. В руках два водных щупальца, из которых появляются ещё несколько. Я управляю ими, словно лёгкими верёвками. Все они устремлены прямо в Высшего. Он не уходит в сторону, даже не отступает. Высший возводит руки вперёд, подняв несколько столбов воды перед собой, и удар щупалец приходится по ним. После чего он соединяет ладони в глухом хлопке. Звук долетает до меня вместе с водным разрезом. Я вовремя пригибаюсь, ещё бы чуть-чуть и меня бы разрезало напополам. Но меня всё равно отбрасывает назад.

– Ещё раз, – велит Высший.

Я снова нападаю. Я уже хочу призвать акулу, чтобы та откусила пару конечностей Высшему, но что-то очень сильное и мощное выталкивает меня из океана. Я дёргаюсь от неожиданности, а нить, связывающая меня с океаном, резко обрывается. В голове неприятный стук, и в этот же миг меня полностью накрывает огромная волна.

Снова поражение.

– Ещё раз.

Это «ещё раз» длится до самого конца тренировки, когда я даже дышать не могу, не то что встать. У меня нет сил и желания подняться наверх, чтобы увидеться с чемпионами. Я валюсь на кровать, словно бесформенный мешок. Вставать не хочется, даже несмотря на аппетитный запах жареной картошки, что принёс Немо. Я лишь лежу с закрытыми глазами и молюсь, чтобы следующая тренировка прошла намного легче. Но все синяки, вдоль и поперёк украшающие моё тело, говорят об обратном.

– Целитель будет приходит раз в неделю, – сообщает Немо. – Исключение – только серьёзные раны, нуждающиеся в скорой помощи.

– И Высший будет решать, относятся ли раны к серьёзным или само заживёт, – мрачно догадываюсь я. – Ещё бы подорожник принёс, – буркаю я, морщась от боли.

Так продолжается десять дней. Изредка я нахожу в себе силы увидеться с Каем и Ханной. Больше ко мне никого не подпускают, хотя пару раз я видела и других чемпионов. Пальцы Марка крепко забинтованы, и, как сказал Кай, ходить ему ещё так долго, ибо когти можно восстановить только естественным путём, то есть отращиванием.

Я интересуюсь у Кая, как обстоят дела у него и не было ли больше приступов, похожих на те, что одолевали его в июне, когда он творил то, что потом сам не помнил.

– Они прекратились. Я не знаю, что это вообще было, но сейчас всё отлично.

– Я попробую разузнать у Высшего об этом.

– Лучше скажи, как проходят ваши занятия?

Я молчу несколько секунд, после чего выдавливаю:

– Нормально.

На моих руках, которые и так покрыты бесчисленными шрамами, появились новые царапины. Сегодня я проходила полосу препятствий, увешенную смертельными ловушками. На меня летели мечи и палицы, в меня пускали сразу несколько стрел. Мне приходилось уворачиваться, бежать и прыгать. Ещё были крутящиеся палки, рядом с которыми свистели лезвия. В общем, я ещё легко отделалась.

– Уверен, эти уроки только помогут тебе.

– Помогут?

Кай мнётся, подбирая слова. Но я уже догадываюсь о чём именно пойдёт речь и отвожу глаза на арену, где тренируется Тригон Земли. Они все разом нападают на Высшего, и, конечно, преимущество у него. Как и говорил владыка Зодиака, он действительно обучает других чемпионов. Но только у меня занятия индивидуальные.

– Помогут тебе избавиться от влияния Арко, – наконец объясняет Кай.

– Не было никакого влияния. Пойми, Кай, Высший лжёт, – я специально понижаю голос, чтобы никто не услышал, кроме Кая. – Эндрю вовсе не такой, каким он его выставил. Настоящее чудовище – это сам Высший.

– Но Арко похитил детей.

– Ты поверишь во всё, что угодно, если это скажет Высший?

Кай не отвечает. Его губы плотно сжаты, а глаза устремлены в даль. Он хочет мне что-то сказать, но не знает, как точно выразиться. Он глубоко вздыхает и смотрит на меня.

– Эшли, ты правда думаешь, что Арко не чудовище?

– Я знаю это, Кай.

Он вздыхает ещё раз и складывает пальцы вместе друг с другом.

– Мне совершенно не нравится Арко, но если ты и впрямь считаешь его хорошим человеком, то… – Он останавливается, будто сам не может поверить в то, что говорит. – То я доверюсь тебе.

Я недоумевающе уставляюсь на него. Кай – это тот самый человек, почитающий Высшего с самого рождения. Но сейчас он решает поставить свои принципы под сомнение, доверясь мне. Я знаю, что в его семье владыку Зодиака почитают чуть ли не как бога, а теперь Скорпион встаёт на мою сторону.

– Спасибо, – неуверенно произношу я. Признаюсь, такого я не ожидала.

Кай улыбается и хочет ещё что-то сказать, но настаёт черёд моего Тригона драться с Высшим. Кай и Ханна тут же поднимаются. Я бы с удовольствием присоединилась к ним, но мои способности отключены.

Я замечаю, что весь Тригон Огня отсутствует. На трибунах нет ни Ари, ни Марка. Спросить мне не у кого, ибо подходить к другим Тригонам мне запрещено, а мой уже вступил в схватку с повелителем Зодиака. Я волнуюсь за Марка и Арабеллу. Они могли что-нибудь да учудить, что совсем не пришлось Высшему по вкусу. А тот мог отправить их к Хопешу, местному палачу, который серьёзно искалечил Эндрю.

Как только эта мысль приходит мне в голову, я вздрагиваю, словно от удара током. А потом ещё раз, так как на моё плечо ложится чья-та холодная рука.

– Госпожа, вам пора идти. – Немо возникает прямо за моей спиной, напугав меня.

– Но сейчас у меня свободное время, – возражаю я. – И не пугай меня так!

– Извините. Господин велел вам возвращаться.

Я стреляю взглядом в сторону Высшего.

– Ладно, – сдаюсь я. – Пошли.

Уже стемнело, а на улице поднимается холодный ветерок. Немо скорей ведёт меня внутрь дома, чтобы скрыться от дуновения ветра. Совсем скоро отбой, и сейчас у чемпионов вечерняя незапланированная тренировка перед сном.

На самом деле тренировки становятся с каждым днём всё сложней и сложней. Когда какое-то упражнение начинает казаться мне лёгким, Высший переходит к более трудному или усложняет то, что я отрабатывала. Он никогда не хвалит меня, лишь требует очередного повторения. Он даже не даёт хотя бы минуту, чтобы перевести дыхание или выпить воды. Высший не прекращает занятия со мной ни на секунду. Поэтому к концу тренировки я едва дышу и запросто могу упасть в обморок.

Высший показал мне вход в доме, через который я могу попасть на базу без использования четырёх стихий. Он находится чуть дальше и глубже, но всё, что он требует, это мой отпечаток пальца, который был внесён в данные, как только Высший взял меня в ученицы.

Я уже хочу отправиться в душ, как на кровати меня поджидает сюрприз.

На постели сидит Адена. Её глаза распухли и покраснели от слёз, которые идут до сих пор. Волосы у нимфы спутаны, а посох куда-то делся. И смотрит она не на меня. Её круглые глаза удивлённо устремлены на Немо, а рот слегка приоткрыт от изумления. У слуги примерно такое же лицо, только в нём читается страх.

– Адена?! – выдыхает тот.

– Ты… – Нимфа встаёт. Слёзы тут же прекращают течь по её щекам.

Я перевожу взгляд с одного на другого, надеясь, что кто-нибудь из них мне всё объяснит. Но те продолжают недоумевающе таращиться друг на друга.

– Эшли, отойди от него! – велит Адена и в её руках вспыхивает золотистое пламя, намного ярче того, что обычно бывает у членов Тригона Огня.

Немо пытается сохранить невозмутимый вид, но у него это слабо получается. Он волнуется, причём сильно. Даже светлые волосы резко становятся растрёпанными. Он небрежно поправляет их, и с волос стекает капля воды.

– Не стоило тебе приходить, Адена, – сквозь зубы говорит Немо. – Но ты всегда была слишком глупой для нимфы!

– Немо, что такое ты говоришь? – не понимаю я.

– Отойди от него, – повторяет Адена. – Я тоже рада нашей встречи, Мун.

========== Глава двадцать вторая. Эндрю ==========

Адена даже не смотрит на меня.

Снаружи тихо. Слишком подозрительная тишина даже для ночи. Я осторожно выглядываю в окно: пусто и темно, все фонари резко погасли. Всё это начинает мне не нравиться. Кажется, ещё немного, и случится что-то плохое.

– Я проверю, что там такое, – говорю я.

– Нет! – срывающимся голосом кричит Адена. – Они убьют тебя, не раздумывая!

– Не они первые.

– Прошу прощения, но кто они? – спрашивает Бёрк, всё ещё соблюдая манеры перед маленькой нимфой.

– Мне, кстати, тоже интересно, – вставляю я.

Адена вся дрожит. Нижняя губа дёргается, а глаза на мокром месте. Её посох продолжает трястись, огня становится только больше.

– Огненные нимфы. Они пришли за мной. Ну, и за посохом. И за тобой, Эндрю.

Только этого не хватало. Нимфы намного сильней сидеров, ведь они являются воплощением своих стихий. По сравнению с ними я – пустышка, возомнивший себя мастером огня. На фоне их сил мои способности – это жалкие фокусы, от которых нет никакого смысла.

– Сколько их? – тихо спрашиваю я и не узнаю собственный голос.

– Не знаю. Они только приближаются. Через минуту будут здесь.

– За эту минуту вы успеете убраться отсюда, – замечает мистер Бёрк.

– Они найдут нас так же быстро, – возражает Адена.

– Но что ты им сделала? – не понимаю я. – И при чём здесь я?

Маленькая нимфа не успевает ответить. Снаружи раздаётся оглушительный взрыв такой силы, что пара картин со стен падает, и рамки на них вдребезги разбиваются. Температура повышается не меньше, чем на двадцать градусов. На улице ярко загорается огненная вспышка. А потом ещё одна. И ещё. Через несколько секунд вспышек становится не меньше дюжины. Каждая их них сияет так ослепительно, что я зажмуриваюсь, не вытерпев режущую боль в глазах. Вспышки смыкаются между собой, образовав огромный шар чистого золотого света.

И мозгов много иметь не нужно, чтобы понять, что нам конец. Умирать мы будем довольно-таки мучительно. Хотя это смотря как повезёт. Но о везении в своей жизни я давно что-то не слышал.

Не дожидаясь повторного взрыва, я пулей лечу на улицу, не обращая внимания на срывающийся крик Адены и безмолвное изумление Бёрка.

Снаружи всё гораздо хуже. Поднялись пыль и ветер. Свет всё такой же яркий, и я прикрываю лицо ладонью, прислонив её ко лбу. Видны лишь вспышка и очертания деревьев, чья листва объята золотистым огнём. Жар стоит просто невыносимый.

– Верховная Нимфа, прошу, остановитесь! – Адена вылетает из дома, держа посох в одной руке.

Вслед за ней бежит Бёрк. На ходу он создаёт два энергетических меча и тут же убирает их за спину.

Адена подходит ближе к золотистому свету, вытянув посох перед собой. Она нерешительно шагает вперёд, и золотой шар затягивает посох, но не трогает её. Когда он пропадает полностью, Адена отходит назад, выставив руки перед собой.

Золотистый огонь тухнет быстрой искрой, и я наконец могу разглядеть появившихся здесь людей.

Сзади стоят шестеро мужчин, которым на вид не больше двадцати пяти. На каждом надеты отливающие золотом доспехи. Нагрудник представляет собой язык пламени, как и наручи, и наколенники. Забрала у всех подняты, и лица воинов пылают серьёзностью и решительностью. Глаза наполнены огнём, который вот-вот выплеснется наружу.

Впереди пять девушек, очень похожих на Адену, но выглядят они старше её. У них такие же длинные и шелковистые волосы, только золотистые, а не огненно-рыжие. Их лица прекрасны и невинны, но ярко-красные глаза выдают злобу.

Во главе всего этого стоит высокая женщина с надменным и красивым лицом. Я пытаюсь понять, какого цвета у неё глаза, но безуспешно. Кажется, они переливаются всеми цветами радуги. Волосы свободно распущены и похожи на длинное развевающиеся пламя, что струится до самых пят. Женщина одета в точно такое же платье с длинным шлейфом, в каком я впервые встретил Адену. На её голове покоится изящная платиновая диадема с сияющим рубином в середине.

– Адена, – её голос оказывается очень громким. – Ты посмела украсть мой посох.

Только сейчас я замечаю, что в руках этой властной дамочки сверкает посох.

– Ты посмела спуститься в мир смертных.

С каждым услышанным словом Адена сжимается всё больше и больше.

– Ты посмела помочь смертному, – с этими словами женщина смотрит на меня испепеляющим взглядом, словно я – назойливое насекомое, мешающее всем жить.

– Прошу прощения, дамочка, но мне есть что возразить, – вмешиваюсь я самым наглым способом: я перебиваю гневную тираду незнакомки. – Во-первых, Адена здесь ни при чём. А во-вторых, «во-первых» будет достаточно.

– Эндрю, не лезь, – шепчет Адена.

– Эндрю Арко! – теперь женщина обращается ко мне. – Само твоё существование – серьёзная ошибка в природе. Но я с удовольствием её исправлю. Змееносцы ни за что не вернутся в этот мир!

– Вот как? – я приподнимаю бровь. – Может, вы и не знали, но как минимум два Змееносца в этом мире имеются. Один из них очень даже симпатичный молодой человек, а другой – тиран, восседающий на троне. И это меня вы называете ошибкой?!

– Высший не мешает богам, – как ни в чём не бывало говорит нимфа.

– Да им ничего не мешает, пока они сидят в своём Граде Звёзд!

Рука Бёрка ложится на моё плечо, а сам директор тихо произносит мне на ухо:

– Эндрю, лучше не груби ей. Это сама Верховная Нимфа, первая из своего рода.

– Если честно, то немножечко начхать, – так же тихо признаюсь я.

К Верховной подходит один их воинов.

– Ваша Огненная Светлость, прикажете убить его, проткнув мечом или разорвав на части? – спрашивает он, хмуро глядя на меня.

В моей руке тут же вспыхивает пламя, на что нимф лишь усмехается. В его руках появляется меч, только вместо лезвия полыхает острый огненный язык.

– Мальчик не должен попасть к Высшему. Он уже сыграл отведённую ему роль, – Нимфа переводит взгляд на Адену. – Адена, ты ещё можешь вернуться.

– Прошу простить меня, Ваша Огненная Светлость, – голос Адены звенит стальной уверенностью. – Но я вынуждена вам отказать. Я верю в Змееносца и не брошу его.

– Ты сама выбрала свою судьбу, – теперь Верховная Нимфа поворачивается к мистеру Бёрку. – Вашего отца вряд ли будет волновать ваша смерть, но нимфы не губят смертных без причины. Вам лучше уйти, если хотите пасть не от моей руки.

Мне интересно, почему она упомянула отца Бёрка, но сейчас это кажется чуть ли не самой незначительной вещью.

– Я ценю вашу заботу, однако только Эндрю может избавить этот мир от Высшего. А значит, я не оставлю его.

– Как угодно, – Нимфа устремляет раскосые глаза на меня, и в них читается ярая ненависть и полное презрение. – Убейте его самой мучительной смертью.

Я даже не успеваю ничего сделать, а огненный вихрь уже кружит вокруг меня. Жар слишком сильный даже для меня, кожа уже пузырится. Я пытаюсь отвести огонь подальше от себя, но напор оказывается достаточно мощным, и так просто мне не перехватить власть над пламенем. Я испускаю своё, но оно слабое и тусклое по сравнению с огнём нимф. Словно я решил победить пожар обычной тонкой спичкой.

Я быстро ложусь на землю, прикрыв голову руками, иначе бы шар огня размером с приличный автобус снёс бы мне не только голову. Нимфы не дают мне ни секундной передышки, которая бы мне не помешала. Я пытаюсь применить технику дракона, но противники настолько быстры, что я едва успеваю отскочить от их атак.

Пламя везде. Я даже не вижу Адену или Бёрка. Возможно, за них взялись другие или даже сама Верховная Нимфа. Об этом я стараюсь не думать.

На меня движется тот самый нимф, что разговаривал прежде с Верховной. На его лице сверкает безобразная улыбка. Лезвие меча полыхает, воин взмахивает им, словно играет. Он рассекает воздух, но скоро на его месте могу оказаться я. Я ничего не могу сделать, мои руки безвольно повисли, а ноги отяжелели. Я задыхаюсь от поднятого дыма.

– Знаешь, почему сидеры слабее нимф? – Огонь смыкается, а нимф, безумно улыбаясь, подходит ближе. – Стихии могут покинуть вас в любой момент, они никогда не доверяют вам и вашей алчности. Вы привыкли брать от них всё, лишь бы удовлетворить свою жадность! Может, вы и можете управлять стихиями, но нимфы – это их воплощение!

Я падаю на колени, а руки упираю в горящую землю.

– Да ты заткнёшься когда-нибудь… – хриплю я.

Но болтливость нимфа может меня спасти. Он подкинул мне неплохую идею, которая даже может сработать, если я правильно понял то, что он говорил.

Вокруг меня не только он, но и его дружки-воины. Это им принадлежит огонь, который вот-вот спалит меня. От пламени исходит мощная энергия, но если ощутить жар каждого нимфа, то можно заметить наиболее податливый и слабый огонь. То, что нужно.

Я кое-как нахожу в себе силы и перехватываю огонь, у которого энергия слабее всех. Вернее, я перехватываю нимфа. Я не был полностью уверен, возможно ли это сделать, но всё получилось. Почувствовав искромётное тепло, я бы закричал от радости, если бы не дым, душащий меня. Однако теперь сил у меня побольше.

Я направляю огонь воина на его товарища. Тот резко отклоняется и теряет контроль. Тогда я беру и его пламя, и полыхающий вихрь несётся на остальных. Нимф с мечом оскаливается и кидается на меня. В это время я захватываю энергии растерянных воинов. Конечно, они не отдают мне её полностью, но нескольких частей мне хватит. Я бы мог направить пламя на типа с огненным мечом, однако вместо этого я продолжаю отнимать силы у воинов. Некоторые уже практически без сознания, и их я оставляю в покое. Огонь защищает меня отвыпадов оставшегося нимфа.

Через минуту пять воинов лежат на земле, огонь скапливается около меня и повинуется любому моему приказу. Остался лишь я и нимф, желающий меня убить.

– Значит, жажда уже проснулась, – решает он, оглядывая своих приятелей.

– Они живы. Я не убийца и никогда им не стану.

– Я бы посмотрел на твоё лицо, когда ты поймёшь, как сильно заблуждаешься. А теперь верни моих товарищей, и тогда твоя смерть будет быстрой, но всё ещё мучительной!

– Вернуть? – Я делаю шаг вперёд, и огонь движется за мной. – Они очнутся через некоторое время!

– Ты – монстр! – нимф отступает, но не опускает меч. – Ты должен умереть!

– Я просто сильнее других сидеров, но это не делает меня монстром! – я начинаю терять терпение, пламя вспыхивает, обнажив острые языки. – Знаешь, почему не стоит недооценивать сидеров?! Мы управляем стихиями, а вот вы их воплощение! А значит, сидеры могут управлять и вами! – с каждым словом мой голос становится громче и подобен треску огня.

– Ложь!

Это последнее, что он говорит, перед тем, как отключиться. Его силы становятся податливыми, и я без труда забираю нужную мне часть. Нимф падает, закрыв золотистые глаза. А вместе с ним не выдерживаю и я: огня слишком много, мне срочно нужно выпустить и утихомирить его, иначе он разорвёт меня на части.

Дым рассеивается. Теперь я вижу Адену и Бёрка. А ещё пятерых нимф вместе с Верховной.

В основном сражается директор, потому что маленькой нимфе явно не очень хорошо. Бёрк закрывает её своим телом, в руках он крестом сжимает сотканные из энергии мечи, создав защиту от атак пятерых нимф, которая вот-вот треснет. Я немного удивляюсь, почему обученные нимфы не могут пробить щит обычного сидера, но особо не задумываюсь. Я знаю одно – им нужна моя помощь.

Я подлетаю вспышкой, словно сноп фейерверка. Огонь, следующий за мной, накрывает меня и моих друзей, защищая от пламени Верховной. Оно белое и чистое, на концах словно настоящее золото. Но мне сейчас не до разглядывания чужого огня, я и со своим еле управляюсь. Ноги подкашиваются, я будто держу не огненное покрывало, а целый небосвод. Я приседаю на одно колено, Бёрк убирает мечи и подползает к Адене.

– Как… она? – сквозь зубы спрашиваю я. Мой собственный огонь мне не вредит, но пламя Нимфы стало пробираться внутрь, обжигая мне руки

– Плохо, – сообщает Бёрк, прощупывая лоб маленькой нимфы.

– Что произошло?

– Она пыталась защитить меня и у неё почти получилось. Но Верховная ударила её волной, лишив сознания.

– Уходите, – велю я, едва шевеля языком.

– Эндрю. – Бёрк поднимает Адену на руки.

– Не спорьте. Я справлюсь. Просто поверьте мне.

Я открываю огонь, давая директору и Адене уйти. Бёрк не задерживается и пускается в бег. Никто его не останавливает, ведь нимфам нужен только я.

Я встаю, а за мной поднимается пламя. Одежда в некоторых местах прожжена до дыр, руки покрыты ожогами, но мне не привыкать. Я мельком гляжу на дом директора, охваченный жутким пожаром.

– Я не хочу вредить вам! – кричу я нимфам. – Мы можем мирно всё обсудить!

Верховная Нимфа выходит вперёд:

– Ты посмел напасть на хранительниц Огня!

– Это вы напали на меня!

– Это необходимо. Тебя не должно быть в этом мире. Ты умрёшь либо сегодня, либо будешь жалеть, что лишился возможности погибнуть.

– Послушайте, я вовсе не такой, как вы думаете! Может, я и Змееносец. Может, у меня и есть жажда к убийствам. Но всё, что я хочу – это избавиться от Высшего. Он хочет поработить весь мир!

– Вот поэтому ты и должен умереть, глупый мальчишка! – Верховная Нимфа поднимает стену пламени, что должна убить меня, но, сам того не ожидая, я останавливаю её рукой, окунув ту в огонь. К моему удивлению, я не чувствую ничего, кроме ласкающих прикосновений огня, который не причиняет мне никакого вреда, будто он мой.

Пять нимф одновременно ахают. А вот Верховная зла, как никогда.

– Ты! – её прекрасное лицо искажается в злобе и ярости. – Как ты посмел?!

Я, наверное, должен извиниться, но вместо этого вытаскиваю руку и гляжу на неё так, будто вижу впервые. В ладони вспыхивает огонь, причём не мой обычный, ярко-оранжевый, а золотистый.

– Госпожа, вы же знаете… – лепечет одна из нимф, с ужасом глядя на меня.

– Но у нас приказ, – возражает другая.

– Его признал Игнис, – напоминает третья. – Мы ничего не можем сделать.

– Мы можем убить его, – бурчит вторая.

– И лишь разгневаем его! – присоединяется четвёртая. Почему-то я понимаю, что нимфа говорила не обо мне.

Решение, конечно, принимает Верховная Нимфа. Она опускает своё пламя, а заодно и тушит моё взмахом изящных рук.

– Эндрю Арко, – в её обращении ко мне всё ещё чувствуется презрение, которое она и не пытается скрыть. – Ты удивил меня. Может, Игнис и признал тебя, но ты всё ещё остаёшься угрозой для всего мира. И если в назначенный день всё пойдёт так, как и было предсказано, я лично убью тебя.

– Э… – я даже и слов не нахожу. – То есть вы меня отпускаете?

– Пока живи, Змееносец. Твоя жизнь лишь продлилась на пару месяцев.

Она поворачивается ко мне спиной, а за ней и её нимфы.

– Стойте! – останавливаю я. – Мне нужно кое-что знать и…

Нимфы снопом искр растворяются во тьме. Вместе с ними исчезают и воины, которых я победил.

– Ну спасибо, – мрачно буркаю я в полную темноту.

Если честно, то я мало, что понимаю. Особенно кто такой Игнис, или как его там. По словам Верховной я должен стать чуть ли не погибелью всего мира, однако я всегда считал, что всё совершенно иначе. Может мне и впрямь лучше умереть? Ведь Высший не хочет моей смерти. Он желает использовать меня в своём плане. С помощью меня он и добьётся управления всеми людьми. Но как?

Похоже, Адене пора рассказать мне всё так, как оно есть на самом деле.

Горящий дом вскоре привлечёт внимание, а значит мне здесь задерживаться не стоит. Пожарные совсем скоро будут здесь, и, увидев меня, они сделают собственные выводы. Хотя, более чем уверен, произошедшее всё равно спишут на меня. Пустышки всегда так делали, даже когда я не был самым разыскиваемым преступником.

На улице уже минула полночь. Я совершенно без понятия, куда мог уйти Бёрк с Аденой, поэтому просто бреду по пустым улочкам. Только сейчас до меня доходит, что рюкзак со всеми вещами и деньгами остался внутри горящего дома.

Внутри кипит злость. Абсолютно все знают обо мне больше, чем известно мне самому. Мне это совершенно не нравится, к тому же очень беспокоит. Верховная Нимфа упомянула, что я уже сыграл отведённую мне роль, но что это за роль – мне неясно. И перешёптывания других нимф тоже заставляют задуматься. Они должны были убить меня, но в один миг передумали.

Мало того, что за мной охотится Высший и его прихвостни, так я ещё успел перейти дорогу нимфам и богам, и каким способом я это провернул, я, безусловно, не знаю. Возможно, нимфы оставят меня в покое из-за признания какого-то Игниса. Но лишь до определённого дня, когда должно случиться нечто ужасное. И в этом буду замешан я. Скорее всего, тогда и придёт в исполнение план Высшего.

Мне хочется подорвать всё, что я только вижу, к метеоритам и звёздам. Огонь тех воинов немного остался в моих венах и сейчас мощно пульсирует, желая оказаться на свободе. Я едва его сдерживаю, подавляя спокойствием. Вот только оно недолго задерживается во мне, а злость всё ещё бушует.

Мимо меня проносится тень. Быстрая, нечёткая, сначала я принимаю её за плод своего воображения. Но приглядевшись, я понимаю, что мне не показалось. За мной действительно кто-то следит. Стоит мне только заметить тонкую фигурку, как она тут же пропадает, а мне лишь остаётся искать её глазами.

Я продолжаю идти по длинному переулку и при этом прислушиваюсь. Сзади меня слышны тихие постукивания каблуками.

Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, я хватаю преследователя за запястье. Тот пытается вырваться, но я прижимаю его к кирпичной стене.

– Не самый лучший способ познакомиться с девушкой, – с усмешкой замечает преследователь. Точнее, преследовательница.

Я зажигаю огонёк на пальце, чтобы получше рассмотреть незнакомку. И тут я узнаю её: чёрная шапка, голубые глаза, миловидное лицо. Именно её я увидел вечером, но подумал, что она просто мне померещилась.

А ещё я слышал её голос задолго до того, как встретил.

– Кто ты такая?

– Как грозно, – девушка поигрывает бровями и ухмыляется. – Но помнится, у тебя был немного другой голос. Умудрился простудиться, малыш?

Этот её «малыш» бьёт стремительней, чем ток. И всё встаёт на свои места. Я разговаривал с ней в начале лета по телефону, когда только-только попал на Битву. Тогда я пытался поговорить с Бёрком, но трубку перехватила именно эта девушка.

– Кто ты такая? – повторяю я и сильней сжимаю её руку.

– Я же говорила, малыш, моё имя тебе ничего не даст.

– Что тебе от меня нужно?

Девушка вздыхает, словно всё очевидно.

– Как обычно, я лишь выполняю приказ.

– Значит, работаешь на Высшего.

– Я предпочитаю называть это службой, а не работой. А теперь будь лапочкой и отпусти меня, – она жалобно надувает пухлые губы. – Ты же такой добрый и не убьёшь меня.

Я замираю. Отчасти она права. Я действительно не убью её. А вот вырубить запросто могу. Однако мне это ничего не даст. Девица продолжит следить за мной, направляя на мой след других слуг Высшего.

– Эндрю, ты слишком долго думаешь! – протягивает она. – Заставлять девушку ждать – это уже хамство чистой воды.

– Я не убью тебя. Но и отпустить так просто не могу.

Я беру её вторую руку и смыкаю их вместе, а затем перевязываю их огненным кольцом, сжимающиеся у запястий. Девица изумлённо смотрит на него и переводит игривый взгляд на меня.

– Хочешь поиграть? Так и быть, ради такого симпатяги, как ты, я готова на время забыть о приказе.

– Ты пойдёшь со мной, – на всякий случай я связываю её руки ещё несколькими кольцами. – Уверен, кое-кто захочет видеть тебя. Он-то и решит, что с тобой делать.

– Ты про того очкастого? Кто-кто, а он меня не убьёт. А вот от него нужно было избавиться, когда была такая прелестная возможность! Но нет, надо же всё испортить!

Она говорит больше сама с собой, чем со мной. Я хватаю её за плечо и веду по улице. Девушка даже не сопротивляется, лишь изредка смеётся надо мной.

– Эндрю, будь добр, расслабь эти кольца. Они так жмут, а кожа у меня нежная.

Я молчу, но внутри всё кипит.

– Ой, да ладно тебе! Я же наблюдала за тобой, знаю, какой ты болтливый! Или, раз я не Вентерли, то и не заслуживаю твоего внимания?

Сам того не ожидая, я разворачиваю её к себе и вновь прижимаю к стене, но на этот раз мои руки сжимают её горло. От них исходит шар, глаза девицы наполнены самым настоящим страхом. Она безуспешно пытается вдохнуть хотя бы каплю воздуха, но я сжимаю её шею всё сильнее и сильнее. Поднимается запах горелого, в голове туманно, и я не понимаю, откуда вонь. Но доходит быстро.

Я не убийца.

Я тут же отпускаю её горло. Оно полностью покраснело, в некоторых местах облезла кожа. Девица жадно глотает воздух и мерзко смеётся.

– А говорил, что не убьёшь!

Я непонимающе смотрю на собственные руки. Абсолютно обычные, немного грязные. Но я едва собственноручно не задушил человека, не лишил его жизни, чуть не поджарив горло. И эта непонятная злость без причины… Откуда она только взялась? Девушка упомянула Эшли, мои отношения с ней. Может это и привело к моей ярости?

Но это была не просто ярость. Я не хотел её отпускать, я жаждал видеть, как она сгорает заживо, корчится в муках, не в силах произнести хотя бы слово. Я хотел именно этого. Хотел её смерти, и чтобы кровь девушки была на моих руках.

Высший оказался прав. Снова.

– О чём задумался, красавчик?

– Заткнись. – Стоит мне только взглянуть на её лицо, как желание испепелить эту раздражающую девицу возвращается. А ещё прирезать кого-нибудь вдобавок.

– А мне нравится, когда ты злишься. Но, знаешь, пора с этим заканчивать.

Воспользовавшись моим замешательством, девушка ударяет меня лбом так, что я невольно отшатываюсь. Дальше удар приходится в грудь острым каблуком. Я зажигаю огонь, но девица пользуется и этим: она подносит связанные руки к пламени, и кольца рвутся. Я даже не успеваю моргнуть.

Я пуляю в неё созданную стрелу и тут же останавливаю её, вспомнив, что я чуть не поджёг её. А вот незнакомка не медлит. Она делает мне подсечку, свалив с ног.

– Что-то ты сегодня слабоват, малыш, – цокает она языком и встаёт одной ногой мне на грудь. – Испугался самого себя? Может тебе и следовало убить меня, порадовал бы своего повелителя.

– Он мне не повелитель, – сквозь зубы шиплю я.

– Это пока, малыш, – ухмыляется девица. – Поверь, скоро твоё красивое личико будет смотреть на него с благоговением.

– Не дождёшься.

– Не переживай, ещё как дождусь.

Девица вытаскивает из пояса изогнутый нож. Точно такой, с какими сражалась фигура в чёрном. И её движения очень похожи на те, что я видел на Нейтрале.

– Это ты… Это ты ранила Эшли!

– Было дело. Конечно, её спасли, а мне влетело, но…

– Я убью тебя. Я уничтожу тебя, разорву на части, поджарю заживо!

– Да ты растёшь. Может убить твою подружку, чтобы ты наконец показал истинного себя? Надо бы подсказать повелителю. А знаешь… – на её лице играет безумная улыбка. – Как думаешь, малыш, повелитель разрешит мне прикончить твою подружку, если я приведу тебя к нему?

Мне всё больше и больше хочется убить её. Но я сдерживаюсь. Потому что именно это она и ждёт. И то же самое ждёт Высший.

Я кидаю в девицу шар огня, и она отшатывается от меня, освободив, и я наконец могу встать. Не знаю, сидер она или нет, но дерётся она только в рукопашную. Вероятно, способности у неё есть, всё-таки вряд ли пустышка могла попасть на службу к Высшему.

В моих руках два полыхающих языка пламени. Незнакомка медленно отходит, примирительно подняв руки перед собой. Я же подхожу всё ближе.

– Тебе не кажется, что это немного нечестно? – девица упирается в стенку, идти ей больше некуда. – Разве приличный парень будет сражаться против беззащитной девушки?

– Не такая уж ты и беззащитная.

– Верно подмечено, малыш.

Девица вытаскивает из своего пояса что-то маленькое и тёмное. Я бросаю в неё волну пламени, но она пригибается и подползает ко мне. Я валю её с ног и прижимаю ногой. В её лицо я направляю стрелу из чистой золотой энергии.

– Ты, вроде как, хотел знать, кто я такая. Зови меня Сафиной и запомни это имя! – Она выбрасывает руку вперёд, кинув в меня зелёный порошок, застилающий глаза.

Запах напоминает сгнившее мясо, я мигом закрываю рукавом рот и нос, догадываясь, что порошок ядовит. Поднимается зеленоватый дым, я совершенно ничего не вижу. Порошок, превратившийся в газ, проникает в глаза и больно щиплет их, словно по ним раз двадцать проехались острым клинком. Дым умудряется попасть мне в нос, я начинаю кашлять и от этого оседаю вниз.

Тут мою руку словно прокалывают обычной булавкой. Боль резкая, но короткая.

– Укус почти безболезненный, – слышится голос Сафины. – Чёрная аранеа была специально создана для таких случаев, как ты. Её яд напоминает арденс-вивева, да и создан по его подобию. Симптомы наступают не сразу. Сначала идёт головокружение, потом всё тело парализуется. Не чувствуешь конечностей, даже язык отнимается. А уже дальше твои внутренности сгорают. Сам процесс длится максимум полчаса, а после мучений наступает смерть. Но тебе повезло, малыш. Повелитель велел не убивать тебя, так что та разновидность яда чёрной аранеи, что уже в тебе, не смертельна. Тебя просто парализует, и ты отключишься.

Головокружение действительно начинается. Я опускаю глаза вниз и вижу только размытые очертания мохнатого паука размером с мой мизинец. Он перебирает чёрными лапками, идя к хозяйке. Я уже не чувствую пальцы ног и не могу ими пошевелить. Во рту стоит мерзкий привкус гнили. Я не могу вымолвить ни слова.

– Слушай, малыш, побудь пока здесь. Мне нужно связаться с повелителем, а то вдруг с тобой ещё можно поиграть.

Сафина разворачивается на каблуках, но я почти этого не слышу, а уж тем более не вижу. Похоже, она забыла упомянуть ещё один симптом: потерю зрения. Руки отнимаются, да и всё тело в целом. Я падаю и отключаюсь.

***

Ненавижу пауков.

Хотя бы потому, что после их укуса ужасно во рту пересыхает, а встать я никак не могу. А ещё открыть глаза и пошевелить хотя бы пальцем. Терпеть жуткую жажду я совершенно не хочу, но ничего не могу с этим сделать.

Кто-то нежно поднимает мою голову и вливает в рот противную тягучую жидкость, вкус которой похож на тухлое яйцо, перемешанное с сырой землёй. Но я покорно выпиваю это, ибо выплюнуть не могу. Напиток разливается по горлу, переходя во всё тело. Но пить от него хочется только больше.

Я пытаюсь хотя бы поднять руку. По ощущениям она ватная и безжизненная. И если я её поднимаю, то ничего не чувствую. Зато слышу звонкий шлепок и как кто-то болезненно взвывает. Скорее всего, это я.

– Эндрю! – едва доносится до меня.

Кое-как открыв глаза, я тут же жмурюсь от яркого света. Я ощупываю лицо, гадая, откуда моя рука взялась на нём.

Я пытаюсь встать на локти, что даётся мне крайне трудно. Перед глазами всё размыто, но зрение понемногу возвращается ко мне. Всё это время я лежу на облезлой подушке, которой уже лет десять как место на свалке. Пол жёсткий и до ужаса грязный. Я чихаю от поднятой пыли, и это окончательно будит меня.

– Лучше не вставай, – чей-то знакомый тонкий голос полон беспокойством.

Все имена перемешиваются в голове, но я кое-как вспоминаю:

– Адена?

– Ну а кто ещё?

Адена подхватывает меня, когда я встаю и тут же падаю. Она кладёт меня на подушку, которая оказывается не мягче камня.

– Тебе нужно лежать. Яд действует достаточно долго, особенно если не принимать противоядие. Но тебе повезло! Повар из меня так себе, но главное, что помогает!

Адена сжимает в руках пластиковый стаканчик, в который налита жидкость грязно-зелёного цвета. Запах похож на вонючие носки, нуждающиеся в срочной стирке. Я в полной красе ощущаю тошноту, подступившую к горлу, когда до моего мутного сознания доходит, что это и есть противоядие. И я точно выпил одну порцию этой гадости.

– Нет.

– Выпить это необходимо, – серьёзно заявляет Адена.

– Раз необходимо, то пей.

Адена смиряет меня хмурым взглядом.

– На вкус не так уж и плохо. Но, если честно, я не пробовала.

Я фыркаю. Но Адена права. Хоть запах и вкус у этого месива отвратительный, я должен это выпить. Руки и ноги до сих пор резиновые, а язык еле шевелится.

Маленькая нимфа подносит питьё к моим губам. Я долго собираюсь с духом и осушаю пластиковый стаканчик за один раз. На дне остаётся пара капель, на которые Адена не обращает внимания. Она молча забирает стакан, бросив его в дальний угол.

Мышцы постепенно приходят в норму. Вкус ваты во рту исчезает, а я наконец-таки могу нормально говорить.

– Что произошло?

Я помню, как меня укусил паук. На руке до сих виднеются две маленькие покрасневшие точки. Сафина – та самая девица, что и выпустила на меня ту тварь. Ей почти удалось схватить меня, однако сейчас я здесь, а её нигде не видно. К тому же со мной Адена, нашедшая меня неведомым мне способом.

– Ты почти попался. Мне удалось перенести тебя без посоха, что очень опасно для твоей жизни. А потом ещё от водных бегала с тобой, но в целом оторвались и…

– Погоди. От каких-таких водных? Сколько я был в отключке?

Адена присаживается рядом и откидывает волосы назад.

– Недолго. Я нашла тебя пару часов назад. На нас сразу напали водные, которых натравила та девушка.

Мне удаётся сесть, скрестив ноги. Но я по-прежнему не чувствую их полностью.

– А теперь, Адена, ты мне всё объяснишь безо всякой утайки.

Маленькая нимфа закусывает губу, словно боялась, что я вспомню о недоговорённости с её стороны. Она прижимает колени к лицу и вздыхает, собираясь с мыслями. А в это время я морщусь от послевкусия, что оставило после себя противоядие.

– Из чего ты его сделала? – раздражительно вырывается у меня.

– В месте, которое люди зовут аптекой, нашлись нужные мне травы. Я кое-что слышала о симптомах, что были у тебя, поэтому знала, чем тебе можно помочь.

– Откуда у тебя деньги? – только сейчас я вспоминаю о новой проблеме, а именно о сгоревшем рюкзаке с вещами и деньгами.

Адена молча кивает головой в сторону. Я поворачиваюсь и вижу свой рюкзак. Такой же чёрный и ни капельки не тронутый огнём. Я перевожу взгляд на маленькую нимфу, вопросительно выгнув бровь.

– Я догадывалась, что нам придётся бежать. Вот и уменьшила рюкзак, чтобы захватить его, – объясняет она.

Я ещё раз смотрю на рюкзак, где лежит всё необходимое. Тут в голову выстреливает мысль об отсутствии одного важного человека, который был с нами и сражался с нимфами. Я оглядываюсь назад в надежде, что он появится из тени, с теплотой улыбнётся и спросит меня о самочувствии. Но этого не происходит, и сердце камнем падает вниз, а во рту пересыхает.

– Адена, а где мистер Бёрк?

В её глазах заметны слёзы.

– Он… он ушёл… – кое-как выговаривает она.

– Куда ушёл?

– Он ушёл с ними… чтобы защитить меня… тебя, – Адена громко всхлипывает, пускаясь в безудержные рыдания.

– С кем он ушёл? Адена, что с ним?! – Я бы кричал ещё громче, однако голос мне не позволяет этого.

Это кажется таким нереальным. Несколько дней назад я был уверен, что мистер Бёрк мёртв, а его смерть лежит на моей вине. Не проходило ни дня, чтобы я не вспоминал директора хотя бы немного. Я корил себя, ненавидел Высшего всё больше и больше. И за одну ночь узнал, что Бёрк жив. Камень с моей души упал, но ненадолго. Похоже, теперь он снова в опасности, если уже не отошёл в иной мир.

– Слуги Высшего нашли нас быстро, – рассказывает Адена, иногда всхлипывая. – Наверное, тогда ты сражался с нимфами. Тогда я только пришла в себя. Возглавлял всё странный человек, один из водных. Он искал тебя, – голос маленькой нимфы дрожит, и я не смею перебивать её сбивчивый рассказ. – Он хотел забрать меня, чтобы затем схватить и тебя. Но Бёрк заключил с ним сделку. Сказал… сказал, что пойдёт с ним. И расскажет Высшему всё, что знает о тебе, твоих дальнейших действиях. Хотя он ничего не знает про это! Тот человек отпустил меня, но…

Адена прячет глаза в коленях и громко плачет. У меня самого внутри стоит целый ком. Я подползаю ближе к Адене и заключаю её в объятия. Она утыкается мне в плечо, продолжая плакать, а я глажу её по спине, молясь, чтобы Бёрк обязательно выжил. Но сейчас я как никогда раньше понимаю, что это практически невозможно. Он знает лишь о местонахождении пророчества и всё. И он никогда не скажет об этом Высшему, даже если у его горла будет нож, который мгновенно пронзит его.

– С ним всё будет хорошо, – говорю я, хотя сам не совсем верю в это. – Он справится. Всегда справлялся.

Но сам я думаю, что моё возвращение на Нейтрал должно произойти гораздо раньше. В опасности все, кто мне дорог. Я не могу отсиживаться здесь, хотя и должен. Да, я улучшаю свои силы, совершенствую их. Но Высший всегда будет сильней, хотя бы потому, что в его руках дорогие мне люди. И отречься от них я не могу.

Но он ждёт от меня именно этого. Ждёт, что я кинусь на помощь родителям и друзьям. Высший знает все мои действия наперёд.

– Прости меня, – всхлипывает маленькая нимфа. – Если бы я рассказала всё сразу, этого бы не было.

Я отстраняюсь и смотрю в её красное заплаканное лицо.

– Тогда расскажи сейчас. Без утаек.

– Без утаек, – повторяет она, трёт рукавом нос и садится в более удобную позу.

Возможно, мне будет сложно сосредоточиться на откровениях Адены из-за ситуации с Бёрком, но правда должна открыть мне глаза на происходящее. Хотя бы на богов, нимф и их планы на меня.

– Дело в том, что меня изгнали из Града Звёзд и приговорили к казни, – тихо признаётся Адена.

Такого я совсем не ожидал. Мне казалось, что всё будет более миролюбиво.

– Чего-чего? – на всякий случай переспрашиваю я, надеясь, что ослышался.

Адена повторяет всё слово в слово, печально опустив глаза. Она даже стала бледней, теперь она не светится огненным светом, как раньше.

– Но за что тебя изгнали?

Я даже представить не могу, чтобы такая нимфа, как Адена, совершила непростительный поступок, из-за которого она была приговорена к изгнанию и казни. При первой встрече Адена показалась мне маленьким эмоциональным лучиком солнца. И моё представление о ней практически не изменилось.

– За то, что я спустилась сюда, к людям. А низшим нимфам это запрещено делать. И ладно, если бы я просто пообщалась с обычными людьми, но я встретилась с тобой. А все нимфы настроены против тебя.

– Да я от них и доброго слова не дождусь.

Адена кивает.

– Они решили не вмешиваться до поры до времени. Верховная говорила, что это вообще не наша забота. А я так не считала и захотела разузнать, кто ты такой, так ли опасен, как мне говорили. Но про это узнали другие нимфы, сдавшие меня. После этого меня отправили в изгнание, предупредив, что если я вернусь, то не уйду живой.

– Но ты вернулась.

– Конечно! Я должна была спасти тебя, пока не поздно. Я почти украла посох Верховной, который должен был помочь. Но меня поймали, вынесли приговор и должны были казнить с рассветом. Но меня кое-кто выпустил, он тоже верит в тебя. Он и посох выкрал, сказав, чтобы я не медлила ни секунды. Но до этого меня лишили моих сил.

– То есть как это? – не совсем понимаю я. – Ты же нимфа до сих пор. Я видел собственными глазами на что ты способна!

– Силы нимф угасают постепенно. Конечно, можно лишить сразу и полностью, но это принесёт кратковременную боль. А меня хотели помучить. Я становлюсь смертной и даже не сидером. Пустышкой. Поэтому я часто падаю в обмороки, поэтому у меня бывают перебои сил. Чем чаще я их использую, тем быстрей теряю их. Посох мне помогал, замедлял процесс ухода моих сил. Только с помощью него я переместила тебя в страну Огня. Но теперь его забрала Верховная. А сил у меня слишком мало. Хватит на пару приёмов, может, даже меньше.

Теперь ясно, почему её сияние резко пропало. Она теряет себя, свою настоящую сущность, данную ей при рождении. И всё из-за того, что она решилась помочь мне.

– Получается, ты можешь умереть?

– Нимфы так и так умирают. Их можно ранить мечом, пронзив сердце, однако у них всё равно есть шанс на выживание, ведь нимфы восстанавливаются быстрей. Да и живут дольше. Но теперь я могу умереть так же быстро и легко, как смертная.

Это только всё усложняет. Я надеялся попробовать в очередной раз уговорить Адену вернуться в Град Звёзд, но теперь это невозможно. А вскоре она лишится сил, и бросать её я и не собираюсь. Поэтому придётся защищать её ещё лучше.

– Не волнуйся. Я не дам тебе погибнуть.

– Такое не зависит от тебя, – грустно улыбается Адена. – Смертью распоряжается Плутон, и если он решит…

– Не нужно, – останавливаю я её. – Лучше расскажи мне о богах. Как я понял, они меня не особо любят.

– Это ещё мягко сказано. Они просто верят в пророчество, в ту трактовку, где говорится о… – Адена замолкает, не в силах произнести ни слова. Она глубоко вздыхает и продолжает: – Я не знаю полностью, но в ней говорится о гибели мира из-за тебя. Само пророчество я знать не знаю, клянусь!

– Отлично, – бурчу я. – Итак, значит боги те ещё пессимисты, раз хотят меня убить. За этим они послали нимф. А ещё тебя изгнали из Града Звёзд, ты постепенно лишаешься сил, Бёрк в руках у Высшего, как и мои родители и друзья. И плюс к этому я – грёбаная погибель всего мира, долбанный Змееносец! Я не хотел этого признавать, но придётся: всё намного хреновей, чем я думал!

Адена полностью со мной согласна.

– Как ты оторвался от нимф? – спрашивает она.

– Они отпустили меня. Верховная хотела прикончить, но кое-что произошло. Она сказала, что всё равно убьёт меня, если всё пойдёт так, как предсказано. А ещё она говорила про какого-то Игниса, но я без понятия кто это.

– Игнис? – повторяет Адена сиплым голосом. – Ты уверен? Эндрю, что такого ты сделал?! – маленькая нимфа смотрит на меня круглыми глазами, полными страха и ужаса.

– Похоже, что-то плохое? – неуверенно говорю я. – Верховная чуть не поджарила меня, ну и я сунул руку в её пламя.

– Чего?! – Адена аж раскрывает рот, будто я устроил апокалипсис. Судя по её реакции, это вполне возможно. – Ты сунул руку в само пламя Верховной Нимфы?! Ты совсем сдурел?! Ты хоть представляешь, что ты наделал?!

– Если честно, то нет.

Я догадывался, что Игнис – важная шишка во всей этой иерархии богов, нимф и других. И именно его так испугались нимфы, о нём они и перешёптывались. Его решение повлияло на то, что сейчас я продолжаю жить, а не валяюсь пеплом где-то в мусорном ведре. Раз так, то возможно мне следует опасаться его и доверять ему одновременно.

– Стихии нимф чисты, – объясняет Адена. – Мы используем не то, что подвластно вам. Мы – воплощения наших сил. Но истинные стихии – это четыре дракона. Они и дают нам силы, они и создали нас.

Что-то подобное я припоминаю из детских сказок. Четыре дракона, столько же, сколько и стихий. Древнее богов, древнее всего мира. Именно они стоят на верхушке всей божественной иерархии. Для своих целей они часто избирают людей, которые впоследствии становятся великими героями как, к примеру, тот же Асклепий Эскул.

– И Игнис один из них, – договаривает Адена.

– Огненный. Он признал меня. Это хорошо или мне записать этот пункт в наш список проблем?

– Я знаю лишь то, что те, кого признавали драконы, не заканчивали хорошо.

– Точно. Значит, нужно записать.

Я разминаю пальцами шею, обдумывая всё, что сказала Адена. Во всяком случае нимфы оставят нас в покое хотя бы на некоторое время. Не знаю, согласятся ли с решением дракона боги. Возможно, стоит ждать скорую весточку от них. Но гораздо раньше мне стоит ожидать очередных подчинённых Высшего. Или, если ему это уже надоело, то его самого. И сидеть на месте я не собираюсь.

До полнолуния меньше месяца. За это время мы должны узнать точное местонахождение храма с пророчеством. И я должен раскрыть способности Змееносца, какими бы они не были. А за это время Высший может убить моих родителей и Бёрка.

Жертвы действительно нужны всегда и во всём. Но только не такие.

Я подхожу к рюкзаку, разминания затёкшие конечности. Противоядие помогло, я полностью ощущаю своё тело и могу им двигать. Из рюкзака я достаю футболку и кофту с капюшоном, ибо то, что на мне, прожжено по всех возможных местах. Благо, штаны не пострадали. Переодеваюсь и кидаю Адене пакет с апельсиновыми леденцами.

– Я пойду прогуляюсь, – сообщаю я, натягивая капюшон до глаз.

– Эндрю, это не самая лучшая идея.

– Мне просто нужно проветрить мысли. Не волнуйся. На этот раз ни одно членистоногое и близко ко мне не подойдёт.

Как я понял, находимся мы на очередной заброшке, вероятней всего, на старом складе. Я иду к выходу, за которым темнеет улица, а значит уже семь или восемь вечера, если не больше.

Я иду по пустым улицам и пинаю смятую жестяную банку. Я узнаю этот район: тот самый, куда беспокойные мамочки не пускают гулять своих детишек даже в дневное время. Обычно именно здесь ошиваются сомнительные компании, которым лучше не попадаться. Как-то раз я и Марк играли здесь в футбол обычной банкой из-под газировки. Нас заметили парни с бейсбольными битами. Удирали мы долго, всё-таки зашли на чужую территорию. Мы бы справились, если бы те парни не оказались сидерами, которые были лучше нас обучены.

Чей-то голос тихо произносит моё имя, и сначала я думаю, что мне показалось. Но ещё один отклик слышится издалека. Я верчу головой в разные стороны, пока не натыкаюсь на тёмную фигуру.

На Сафину это не похоже. Фигура мужская и высокая, а шаги длинные и тяжёлые.

– Эндрю, – слабо хрипит он.

Я зажигаю огонь в случае нападения и подношу пламя ближе к тёмной фигуре. Его лицо вводит меня в такой шок, что я забываю, как дышать. Лёгкие перекручиваются, желудок делает сальто, когда с его губ слетает следующее:

– Помоги, – выдыхает Кай Колланс.

========== Глава двадцать третья. Эшли ==========

– Мун? – тупо повторяю я и перевожу взгляд на Немо, как будто ищу признаки того, что это имя подходит ему больше, чем то, каким он представился мне.

Тот даже не смотрит на меня. Его бесцветные глаза окрашиваются в неестественно синий цвет, а губы кривятся в оскале. Волосы развиваются, будто их касается ветер. Кончики становятся бледно-голубыми, и с них слетают капли воды.

– Что ты здесь забыл? – Адена угрожающе поднимает пламя, чей свет за достаточно короткое время тухнет.

– Тот же вопрос к тебе, Адена. Я-то надеялся, что тебя наконец прикончили, как и того мальчишку.

– Так это ты… – её голос предательски дрожит. – Ты сдал меня!

– А ты думала, это были твои глупые подружки-нимфы? – с безумной улыбкой интересуется Немо.

Нет, не Немо.

Мун.

– Но ты же и спас меня! Зачем тебе это?!

Адена продолжает стойко стоять, на лбу появляются крупные капли пота, а огонь и вовсе кажется кончиком догорающей спички.

Мун смеётся сумасшедшим смехом, от которого я невольно отшатываюсь. Его глаза чуть ли не выкатываются из орбит, дикая улыбка доходит до ушей. И как только такой человек мог оставаться полностью невозмутимым столько времени? Сейчас он походит на безумца, внутри которого спектр эмоций. Лучше бы он оставался равнодушным ко всему, каким был ранее, чем меня раздражал. Но не теперь. Сейчас он вызывает лишь страх и мурашки по всему телу.

– А зачем тебе это? – серьёзный тон совсем не вяжется с его искажённым чокнутым лицом. – Я лишь хотел позабавиться, убедиться, что тебя убьют раньше казни. Но ты и впрямь сбежала к своим любимым людям! Радует меня одно: скоро ты станешь смертной, чьи крики будут усладой для моих ушей! – с этими словами он тушит слабый огонь водными хлыстами, со шлепком ударив ладони нимфы.

Прежде чем последует второй удар, я встаю между ними, что довольно-таки глупо с моей стороны, ведь мои способности отключены.

– Думаешь, я не трону тебя, смертная? – тон Муна даёт понять, что ещё как тронет.

На самом деле я всё ещё вижу Немо, безэмоционального слугу. Не то чтобы я особо по нему скучаю и верю, что сумасшедший образ – это лишь маска. С Немо я провела достаточно времени, но прекрасно понимаю, что его маска – это образ хорошенького подчинённого. И он так хорошо отложился в моей голове, что выпихнуть его оттуда не так просто. Но сделать это нужно быстро, ибо Немо никогда не было.

Был только Мун, он есть и сейчас.

– Ты нимф? – спрашиваю я.

Я никогда не задумывалась, что нимфами могут быть и парни. Все мифы говорили только о прекрасных девушках без какого-либо упоминания мужского пола.

– Нет. Я нечто большое, но похожее. Я не бог, не нимф, не сидер.

– Он подопечный, – перебивает его Адена. – Подопечный богини Луны.

– Иными словами, избранный.

– Скорее, везунчик.

– Выигравший шанс на миллион.

Я совсем не понимаю их словесную перепалку. Что Адена, что Мун – их голоса переполнены едким ядом. И если последний не сдерживает его, а выливает по максимуму, то Адена старается совладать со своими эмоциями.

– Подопечный? – переспрашиваю я, совершенно не вникая в происходящее.

– Смертная, твой мозг слишком примитивен для этого, – грубо бросает Мун. – Если отойдёшь, то так и быть: прикончу тебя немного позже.

– Эшли, лучше реально отойди, – тихо советует Адена.

Но я не двигаюсь ни на сантиметр.

Мун раздражённо наклоняет голову набок, совсем как птица. В его руках всё ещё шелестят хлысты, одним из которых он атакует меня, но Адена успевает быстрей и вспышкой загораживает меня. Возможно, это должен был быть щит, однако вышел лишь жалкий диск, прозрачность которого равна почти ста процентам.

Щит разбивается, и мы буквально становимся открытыми мишенями. Недолго думая, я хватаю расчёску со стола и кидаю прямо в Муна, который струёй отбрасывает моё жалкое оружие в сторону.

Вокруг Муна собираются пузыри, разрастающиеся каждую секунду. Я едва успеваю схватить Адену за локоть и кинуться с ней за кровать, которая переворачивается из-за волны, что послал в нас Мун.

– Как же забавно! – хохочет он. – Я даже готов немного повозиться с тобой, смертная, ради такого веселья!

– Да что ты говоришь, – бормочу я, пытаясь придумать хоть какой-то план, так как кровать долго не выдержит. Ей осталось максимум минута.

Я осторожно выглядываю, чтобы окончательно оценить противника, но тут же пригибаюсь, увидев летящие ледяные шипы, которые втыкаются в стену и кровать.

– Что будем делать? – спрашиваю я у Адены, ибо идей у меня ноль, как и сил.

– Без понятия! Мои силы почти на нуле!

– В каком смысле?!

– Я перестала быть нимфой!

– Твою ж…

Я шарю глазами по комнате, ища что-нибудь маленькое, но вместе с этим и тяжёлое. В который раз жалею, что даже обычной, но эффективной вазы здесь нет. Зато есть стеклянная бутылка из-под сока. Может сработать.

– Отвлеки его, – прошу я.

Мун посылает очередную волну, которая бы точно сбила наше укрытие, но Адена криком его останавливает:

– Мун, пожалуйста, остановись! Нам запрещено трогать смертных!

В это время я осторожно выползаю из укрытия.

– Скажу, что сама виновата, – как ни в чём не бывало жмёт плечами Мун. – Попала под удар, защищая глупую нимфу. Точнее, бывшую нимфу.

– Мун, это можно решить по-другому. – Адена поднимается, подняв руки

– Ты вне закона, Адена. Это нельзя решить по-другому.

– Можно. Я пойду с тобой в Град Звёзд, где меня казнят. А ты станешь героем, поймавшем беглянку. Но не трогай Эшли. Тебе ведь нужна я, так?

Мун улавливает смысл в словах Адены. В его синих глазах мелькает задумчивость, и в этом взгляде я вижу Немо. Но быстро собираюсь с мыслями и ползком направляюсь к бутылке. Пока что Мун занят Аденой и не замечает меня.

– Видишь ли, смертная должна умереть. Так что я убью и её, и тебя. И всё равно стану героем, избавившем этот и без того гнилой мир от надоедливой недонимфы.

Я берусь за горлышко бутылки и немного поднимаюсь, подходя к Муну со спины. Попытка у меня одна, и то нельзя гарантировать, что она сработает.

Я замахиваюсь, и в этот момент Мун круто разворачивается и хватает меня за предплечье, останавливая. Хватка у него крепче, чем он применял ко мне раньше. Я отвожу руку назад, но бесполезно.

– Глупая, очень глупая смертная, – бормочет Мун, глядя на бутылку. – Посмотри, Адена, какой ты станешь, если не умрёшь. Полное убожество.

– Неужели?! – шипит Адена

Удар прилетает чуть ниже затылка, почти в шею. Мун даже ахнуть не успевает. Его глаза замирают и закрываются, а пальцы становятся ватными и податливыми, и я легко вырываю свою руку. Мун падает чуть ли не на меня, но я тут же отскакиваю и гляжу на затихшего нимфа. Или подопечного. А, впрочем, это не так уж и важно.

– Он мёртв? – спрашиваю я, не решаясь проверить пульс.

– Нет, – слабо отвечает Адена.

Она оседает на пол, схватившись за голову. Нимфа заметно побледнела, даже её огненно-рыжие волосы перестали быть таковыми. Цвет будто вымылся, но ведь волосы Адены абсолютно натуральны.

– Ты в порядке? – Я бы усадила её за кровать, если бы та не была перевёрнута.

– Нет, – признаётся она. – Но сначала нужно разобраться с ним, – она мрачно кивает на Муна, лежащего без сознания.

Я молча соглашаюсь. Верёвок у меня нет, но его можно связать моей одеждой. Не самое лучшее применение вещей, особенно учитывая, что они мне нравятся.

Открыв шкаф, я хватаю первые выпавшие оттуда вещи.

– Можешь связать их между собой? – прошу я Адену, кинув ей одежду.

Та быстро понимает мою задумку и принимается завязывать узлы между тканями. А я тем временем беру на себя самую сложную часть: поднять Муна.

– Ну и кабан! – замечаю я, пытаясь поднять его тушу. – Авыглядит таким тощим.

Адена улыбается краями губ, завязывая одежду.

Несколько раз я роняю Муна, и после десятого падения я решаю, что лучше просто оттащить его ближе ко стулу, после чего или полностью связать, или привязать к стулу, если, конечно, получится поднять. Или если он не очнётся до этого времени.

– Зачем ты пришла? – я сдуваю прядь волос с лица, таща Муна по мокрой комнате.

– Хотела узнать, как ты, – признаётся она, закончив с одеждой.

– Сомневаюсь, что ты рисковала только ради этого, – говорю я. – Что случилось?

– Ничего серьёзного.

– Обычно, эта фраза означает, что случилось что-то действительно серьёзное.

Я поднимаю Муна и усаживаю его на стул, хотя несколько раз он соскальзывает и практически падает. Я связываю его, уделив особое внимание рукам – его главному оружию.

– Что произошло?

Адена вздыхает и сбивчиво рассказывает о том, как сегодняшней ночью на неё и Эндрю напали сами огненные нимфы во главе с Верховной.

– Это так странно, – задумчиво произносит она. – Понимаешь, в Граде Звёзд никто никого не грабил, не предавал, не убивал. Точнее, я не встречалась с этим, – тихо добавляет Адена, мельком взглянув на Муна. – А в вашем мире… Этого так много.

– Тебе не нравится наш мир? – уточняю я, заканчивая со всеми узлами и проверяя, сможет ли он выбраться быстрей, чем за минуту.

Адена мотает головой.

– Наоборот! Он удивителен! Я люблю людей, они поистине прекрасны. Но они способны… Способны на ужасные вещи. А такое я и представить себе не могла.

– Люди действительно способны на многое. Но, понимаешь, не все такие. Не все убивают или предают. Но есть и такие, кто способен на всё это. Таков уж наш реальный мир. Реальность для того и существует, чтобы мы уходили в фантазии, отдыхая от мрачности настоящего, – с горечью вздыхаю я и скатываюсь на пол, согнув колени и положив руки на них. – Адена, почему ты больше не нимфа?

Она быстро рассказывает о том, как сначала её изгнали за встречу с Эндрю, а потом приговорили к казне за попытку помочь ему. В итоге её силы стали медленно угасать, и почти последние кусочки она потратила на перемещение сюда и отключение Муна с помощью способности Овна.

– Мун спас меня, – говорит она. – Чтобы просто позабавиться.

– У него явно с головой не всё в порядке, – признаю я, поглядывая на Муна. Подумав, что он проснётся и начнёт орать, я беру тряпку со стола и запихиваю ему в рот.

В голове до сих пор не укладывается, что слуга, приставленный ко мне, оказался психом.

– Кто он такой?

– Мун, подопечный Луны.

– Подопечный Луны? Самой богини?

Адена немного мнётся, но всё же объясняет:

– Подопечные отличаются от нимф, но они не боги. Раньше все они были людьми, но погибли, принеся себя в жертву. Это основное, что нужно сделать, чтобы стать подопечным. И то, вероятность один к миллиону.

– Подопечные – это ученики богов?

– Что-то типа того. Каждый бог может взять одного подопечного. Если тот, конечно, согласится и всё по правилам, а сам бог посчитает эту жертву достойной. Нюансов много, к примеру, боги могут брать подопечных только того Знака, чьими покровителями являются. То есть Марс может взять только Овна, а у Меркурия выбор побольше: Близнецы или Дева.

– Получается, Мун при жизни был Раком?

– В точку.

Обучение у богов выглядит завораживающе, но и отталкивающе. Мало того, что погибаешь, жертвуя собой, а значит смерть достаточно болезненная, так эту жертву могут посчитать недостойной. Даже и думать не хочу, как нужно умереть, чтобы угодить богам.

– Эшли, я могу тебя кое о чём попросить?

– Конечно.

– Ты должна войти в доверие к Высшему.

Я нервно смеюсь с такой просьбы. Подобная мысль приходила в мою голову, но сразу же вызвала сомнение. Сделать это невозможно после того, что я натворила и наговорила. Высший раскусит мой план, быстрей, чем я продумаю его.

– Не выйдет. Он и взял меня в ученицы, чтобы держать под контролем.

– Хотя бы попробуй. Он должен довериться тебе и перестать блокировать силы.

– И что тогда? Я не сбегу, не пойду против него так прямо.

– Может удастся выяснить хоть каплю его плана, – предполагает Адена. – И если он выключит блокировку, ты сможешь связаться со мной или Эндрю.

Или с чемпионами из других Тригонов. Например, с Марком и Ари.

– Я попробую, – соглашаюсь я, совершенно не веря в удачный исход этой затеи. И уж тем более мне совершенно не нравится та часть, где нужно притворствовать. А из этого и состоит весь план. – Тебе хватит сил, чтобы вернуться?

Адена отвечает не сразу.

– Должно.

Я глубоко вздыхаю. Этот вечер я планировала провести иначе. Зато вопросов стало чуть меньше. Теперь понятно, почему Адена действует не по приказу Юпитера и почему она так долго об этом отмалчивалась. Я бы тоже никому не доверила такую тайну, от которой самой было бы больно.

– Эндрю в порядке? – спрашиваю я, чувствуя, как внутри что-то пылает.

К моему счастью, Адена кивает.

– Да. В порядке. Ему нелегко, но он справится.

Я хочу спросить кое-что ещё про Эндрю, но замечаю, как Мун начинает очухиваться. Слышится мычание, а его привязанное тело подёргивается.

– Тебе пора уходить, – говорю я.

– Да. Ты права, – Адена кивает и встаёт. – Прости за беспорядок, – она оглядывает комнату, которая вся залита водой.

– Пустяки. Разберусь.

Весь пол залит водой, в котором плавают мои вещи, кое-что из косметики, а кровать перевернута и пропитана водой. Я неуклюже шлёпаю по полу и обнимаю Адену на прощание, как младшую сестру. Как обнимала детей в детдоме, когда те делились переживаниями. Я всегда слушала и давала советы. А свои проблемы я держала при себе.

Адена испаряется в воздухе в тот самый момент, когда Мун полностью приходит в себя. Он тупо уставляется на свои связанные руки и что-то гневно мычит. Из-за кляпа я не могу разобрать слов, да и не стараюсь. И без этого ясно, насколько они грязны и злы. Я закатываю глаза и сажусь на край перевёрнутой кровати, поставив локти на колени, думая, что мне делать с ним.

Мун мычит, а синие глаза чуть ли не выкатываются из орбит от злости. Руки крепко привязаны к подлокотникам стула. Но не ноги.

Святой Нептун.

Я едва успеваю отскочить, как из ноги Муна вырываются ледяные шипы, летящие в мою сторону, а вода подо мной начинает замерзать. Единственный шанс спастись – это выскочить в коридор, но ноги уже покрылись ледяной коркой примерно до щиколоток. В то время пока я выбираюсь из ледяной западни, Мун освобождается, разбив стул вдребезги, и вынимает кляп изо рта. С того места, где я стою, вполне можно дотянуться до бутылки, которая с самого начала предназначалась Муну.

– Скажи, смертная, что ты испытываешь, доживая последние минуты? – усмехается он, приближаясь ко мне. Я же не могу сдвинуться ни на сантиметр.

Кое-как я дотягиваюсь до бутылки, которую чуть не роняю, но вовремя хватаюсь за горлышко покрепче. Мун уже совсем близко, и я с размаху ударяю бутылкой по его голове. Осколки со стуком ударяются об лёд подо мной, а у виска Муна заметна тонкая струйка синей крови, до которой он брезгливо дотрагивается.

– Глупо, – цокает он языком и хватает меня за горло.

Лёд, сковывающий мои ноги, разбивается под натиском силы Муна. Тот прижимает меня к стене, схватившись за горло. Я царапаю его ногтями, но бесполезно. Воздуха слишком мало, я хриплю, пытаясь схватить хоть каплю. На лице Муна сияет сумасшедшая улыбка, точно мой хрип приносит ему одно удовольствие.

– К твоему сведению, смертная, меня послали прикончить тебя. Даже и представить сложно, как такое ничтожество, как ты, могло насолить моему господину.

Глаза закатываются, мир чернеет вокруг. Я уже прощаюсь с жизнью, как Мун ослабляет хватку, но не убирает руки. Улыбка становится только шире, по коже бегут неприятные мурашки. Я снова прижата к стене и снова беспомощна. Вновь не могу ничего сделать, даже кричать нет сил. Мун сдавил моё горло так, что я и звука не могу выговорить. Шрамы на руках неожиданно напоминают о себе, заныв глухой болью.

Мун кидает взгляд на мои руки.

– А мы можем поразвлечься, смертная.

Одну руку он убирает, но вторая всё ещё на моём горле. Я не смею шевелиться, готовясь к худшему. Он с сумасшедшей улыбкой приподнимает рукав моей кофты, оголяя полосы шрамов. Слёзы сами выступают на глазах. Я едва выдавливаю:

– Пожалуйста…

Так же жалобно, как и несколько лет назад. Сердце замирает, в ушах поднимается крик, ноги превращаются в вату. В голове всплывают колющие воспоминания.

В руке Муна появляется тонкое ледяное лезвие, кончик которого он вонзает в мою правую руку, прямо в плечо. Не отрывая ножа, он ведёт вниз, специально виляя, делая порезы волнистыми. Каждая капля крови, стекающая в воду, со стуком бьёт в моей голове. Я тихо молю, чтобы он прекратил, чувствуя то же самое, что и несколько лет назад. Мун смеётся, глядя на мои слёзы и кровь. Он доходит до тыльной стороны ладони и разворачивает мою руку, ведя лезвием к венам. Но у них останавливается.

– Оставим на потом, – говорит он, оскалившись.

Я готова выть, но не могу. Внутри только боль, бьющая по всему телу. Тем временем Мун проделывает с моей левой рукой то же самое. Надавливает он так сильно, что в глазах темнеет, режущая боль проникает прямо в сознание. В воздухе застывает запах ржавчины. Мун вдыхает его полной грудью, наслаждаясь им и моим страхом.

– Ну, а теперь пришло время перейти к финалу! – объявляет Мун.

И в эту же секунду чья-то сила отшвыривает его в сторону, прямо в стену. Перед глазами всё плывет, в нос ударяет металлический запах. Я скатываюсь по стене, прямо в окровавленную воду. Язык не шевелится, как и всё тело.

– Нет, пожалуйста… – до меня едва долетает слабая мольба Муна.

После неё слышится мерзкий мокрый хруст.

Чья-то холодная рука ложится на моё плечо.

– Теперь всё хорошо, Эшли, – замогильный голос действует точно снотворное. – Больше никто не причинит тебе вреда. Просто закрой глаза.

И я действительно закрываю глаза.

***

Раны оказались не такими серьёзными, как я думала. Я уже стою на ногах и готова идти на тренировку с Высшим, но руки перевязаны бинтами. Так решил Высший, ибо, по его словам, я должна восстановиться без помощи Арьи. Та лишь остановила кровь. Поэтому сейчас я даже не всегда могу поднять вилку с первой попытки. Руки сковывает ужасная боль.

После того как я очнулась, не обошлось без разговора с Высшим. Он требовал от меня всю правду, и под воздействием его жёсткого голоса, лишённого всякой человечности, я действительно чуть не разболтала всё.

Как оказалось, Мун действительно мёртв. И благодаря своей синей крови он предстал перед Высшим, как нимф. Возможно, он и не слышал о подопечных, или счёл, что вероятность встречи хоть с одним из них крайне мала.

Историю я изменяю так, чтобы в ней не было ни одного упоминания Адены. По моим словам, Немо (именно так я его называла, и это имя оставляло горечь во рту) напал на меня ни с того ни с сего. Он пытался задавить меня волной, и это действительно правда. Я пыталась хоть как-то противостоять ему, но сил у меня не было. Поэтому он едва не убил меня, оставив глубокие порезы на моих руках. Если бы Высший не появился здесь, то Мун мог запросто перерезать мне вены.

После моего рассказа Высший говорил о моей безопасности и всей этой истории, но я слушала его вполуха. Все мои и без того смешанные мысли были направлены лишь на одно: всё повторилось практически точь-в-точь. Меня снова резали, а я не могла ничего с этим сделать. Точно я смирилась со своей смертью. Так просто приняла её.

Как я поняла, теперь способности будут со мной всегда. Подходящий мне слуга как раз сейчас ищется, что меня не очень радует. Да и свободы как таковой до сих пор нет: в моей комнате установили камеры и подслушивающее устройство, а в ванной только прослушку. Об этом я узнала, связавшись с океаном и оглядев через него всю комнату.

В конце разговора с Высшим, я сказала самую худшую вещь, за которую до сих пор ненавижу себя и всегда буду ненавидеть. Слова дались так тяжело, что я будто бы их выплёвывала, как смертельную отраву. На самом деле так и было. Слова несут в себе не меньшую погибель, чем тот же яд или обычный нож. И сказала я это ради плана Адены, ради того, чтобы войти к Высшему в доверие.

– Отныне я на вашей стороне, господин Высший, – я по-прежнему помню каждое слово, которое выжимала из себя, гоняла по языку, не хотя проглатывать, но впускала в горло, где всё горело. – Змееносец – вот истинное зло. Я ошибалась, слепо веря в него. Думаю, раз он заодно с огненной нимфой, то ему ничего не стоило послать за мной водного. Прошу простить меня и принять. Теперь я понимаю, что Змееносец хочет войны, хочет крови. Он действительно монстр, – в тот момент у меня потекли слёзы, в которых было ни грамма фальши.

Высший принял мои слова, но долго молчал, тщательно анализируя каждое.

– Я рад, что ты приняла правду, – сказал он. – Однако я уже слышал от тебя подобное, поэтому свои слова нужно доказывать действиями.

Я вынуждена лгать, за что ненавижу себя. Но нелюбовь к себе только усугубляет положение, однако от вранья я отказаться не могу. Замкнутый круг получается.

С перевязанными и больными руками хвост у меня получается низкий и неудобный – волосы вечно бьют по спине. Пересилив себя, я наклоняюсь, собрав волосы, и завязываю их резинкой. Получается небрежно, волосы выбиваются их хвоста и торчат в разные стороны, но это лучшее, что я сейчас могу сделать.

Теперь мне нужно идти не к тренировочному залу, а прямиком в кабинет Высшего, где он беседовал с каждым из чемпионов.

Рядом с нужным мне кабинетом никого, да и внутри ни звука. Я осторожно стучусь и приоткрываю дверь, заходя внутрь.

Первое, что бросается в глаза, так это то, что Высшего здесь нет. Вместо него за столом стоит высокий молодой человек и перебирает бумаги, бурча что-то себе под нос. Сначала он заглядывает в один листок, потом в другой, будто сверяет информацию. Он чешет переносицу, поднимая квадратные очки, небрежно лежащие на носу. После чего, недолго думая, он и вовсе снимает их, швырнув на стол, и вновь берётся за бумаги, но перед этим трёт и без того покрасневшие глаза.

Я неловко кашляю, привлекая к себе внимание. Мужчина поднимает на меня усталые голубые глаза, несколько раз моргает, дёргает головой и надевает очки.

– Простите, – произношу я, – я ищу господина Высшего.

– Конечно-конечно! – кивает он. – Подожди здесь. Думаю, он скоро будет.

Мужчина тут же начинает собирать бумаги, запихивая их в толстую папку, при этом каждую мимолётом перечитывает. Я сажусь на диван и вглядываюсь в незнакомца. Его я точно где-то видела, только в более опрятном и отдохнувшем виде.

Сейчас же он выглядит неважно. Чёрные волосы взъерошены, словно его ударили током раз десять. Глаза опухшие, белки красные, несколько сосудов точно лопнули. Уголки губ задумчиво опущены, ноздри напряжённо двигаются.

– Вы огненный? – наобум спрашиваю я.

Мужчина вновь поднимает на меня глаза и печально улыбается.

– Верно. Как ты поняла?

– Действовала наугад.

– Тогда ты водная, – угадывает он. – Рыбы? У вас с интуицией уж точно нет проблем. Ты Эшли Вентерли, так? – он оглядывает меня. – Ученица господина Высшего? Как видишь, и моя интуиция хороша.

– Скорей, сопоставление фактов, – поправляю я, усмехнувшись. – Водная, Рыбы, да ещё и зачем-то пришла к господину. Тут и ребёнок догадается.

– Верно, – мужчина смущённо опускает глаза, не переставая улыбаться.

Я в очередной раз внимательно оглядываю его с головы до ног, пытаясь вспомнить, где же мы с ним встречались.

– А вы какой Знак?

– А ты как думаешь? Интересно, что подскажет твоя интуиция.

– Она не всегда мне помогает. Я доверяю опыту, разуму и чувствам одновременно.

– И что же они говорят сейчас?

– Точно не Стрелец.

Мужчина вновь улыбается, и я понимаю, как давно он этого не делал.

– Дело в очках, да? – задорно интересуется он, постучав по оправе. – Но вся шутка в том, что я Стрелец с плохим зрением.

– Разве это возможно?

– Сидеры не огорожены от болезней, Эшли. У нас выше иммунитет, но лишь физически мы превосходим обычных людей. Никак не психологически. В этом мы значительно отстаём. Сидеры подвержены стрессу и психическим расстройствам намного больше, чем обычные люди. Из-за этого даже у нас могут появиться проблемы со здоровьем. Например, то же зрение.

– И что же вас тревожило в своё время? Или тревожит до сих пор?

Я знаю, что он не обязан мне отвечать, а мне и вовсе не следует лезть в его личные дела. Однако мужчина спокойно отвечает:

– Не могу понять, чего от меня ждёт близкий человек. Но близок он только на первый взгляд, а на самом деле мы далеки, как никто другой. Недавно он принял меня, но я не знаю, нужно мне это или нет. И скрывается ли за его принятием очередная ложь.

Он замолкает, поняв, что наговорил лишнего. Когда мужчина собирает последние бумаги и собирается уходить, я говорю:

– Вы так и не назвали своё имя.

– Прошу прощения. Николас Бёрк, можно просто Ник. И давай перейдём на «ты».

Николас Бёрк – директор Огненной академии. Вот почему он кажется мне знакомым, всё-таки его фотографию я видела в начале осени. Именно о нём так хорошо отзывался Эндрю, назвав лучшим человеком среди всех, кого он только знает. И что теперь? Сейчас Николас Бёрк прямо в кабинете Высшего, как самый верный его подчинённый. Эндрю говорил, что он мёртв, но он стоит передо мной, прижимая к себе папку и дружелюбно улыбаясь. Он помогал Эндрю, но сейчас переметнулся к его злейшему врагу. И я не уверена, что он действительно помогал, а не притворствовал.

– Кое-кто хорошо отзывался о тебе, – говорю я, перейдя на простое обращение, как он и просил. Но другом я его точно считать не стану.

– А что ты сама думаешь о нём? – Ник без труда понимает, кого я имею в виду.

Я мешкаю. Раз Николас Бёрк в кабинете самого Высшего, то он точно занимает не последнее место в служении ему. А значит, с ним нужно быть осторожной. Так же лгать и притворяться. И говорить ложь, приносящую жжение.

– Он не заслуживает места в этом мире. Он лжец и трус, раз скрывал свою чудовищную сущность столько лет. Без него точно будет лучше, ведь всё, чего он достоин, так это смерть. Не быстрая, а довольно-таки мучительная. Чтобы прочувствовал всю боль, которую он когда-либо причинил. Он не заслуживает ничьей любви.

На самом деле ещё как заслуживает. Заслуживает, как никто другой. А вот я действительно её недостойна, раз говорю такое.

Бёрк отшатывается, будто принял слова в свой адрес.

– Господин Высший действительно хорошо поработал над тобой, – тихо произносит он, улыбаясь. Эта улыбка мне совершенно не нравится, я не могу понять какая она: натянутая и нервная или же это нечто другое. – В общем, дождись его здесь. А мне уже пора. Ещё увидимся, Эшли. Очень на это надеюсь.

Я не отвечаю. Бёрк не особо вызывает доверия, хотя первоначально мне казалось иначе. Но первое впечатление всегда обманчиво, на то оно и первое. Он уходит, а мне остаётся только гадать, на какой он стороне на самом деле.

Высший приходит быстрей, чем я думала. Он молча велит мне следовать за ним. Даже не представляю, что он мне подготовил. Или будет снова сражаться со мной, пока я окончательно не выдохнусь, или очередная полоса препятствий, которую я буду проходить, пока не выполню без единой ошибки. Ну, или просто не упаду замертво.

Однако всё начинается с теории.

– Сидеры постоянно совершенствуются. Их силы растут: и стихии, и индивидуальные, – говорит Высший. – Овны отличаются своей суперсилой. Но они без труда могут забрать силу противника. Сделать его мышцы податливыми и слабыми. Тельцы в этом похожи, только они замедляют соперника, что даёт им огромное преимущество. Близнецы способны на теневое клонирование, то есть у каждого двойника свои мысли, цели и действия. Ими не руководит настоящий, они сами знают, что делать. Раки создают силовые поля, а также делают другие предметы невидимыми. У Львов повышаются инстинкты, они могут учуять врага за километр. Голос Дев обладает ультразвуком, оглушающий соперников. Кроме того, Девы могут менять свои голоса, подражая их обладателем, – от этой фразы у меня внутри всё леденеет, ибо Высший сказал её голосом Эндрю. Немного искажённым из-за маски, но узнать легко. – Весы притупляют разум противника и запутывают его, вводя в замешательство. Скорпионы без труда могут творить иллюзии в голове человека, хотя чужие мысли не доступны этому Знаку. Стрельцы, – Высший берёт длинный меч, висящий не стене, рассекает им воздух, после чего в его второй руке появляется идентичная копия меча, – создают любое оружие, которое им только приходилось держать, – он бросает второй меч в стену, но тот рассыпается на искры, так и не долетев. – Также с помощью энергии они способны создавать не только лук, но и любое другое оружие. Козероги перенимают способности животных, даже не превращаясь в них. Молнии Водолеев – это не просто разряды, от удара которых можно увернуться, уйдя в сторону. Нет, разрядами можно управлять, как только душа пожелает. Вертеть ими, пока они не достигнут цели. Про Рыб тебе известно. Океан и видит, и слышит, и знает. Наверное, он единственный, кто никогда никого не предавал.

– Что насчёт Змееносцев? – спрашиваю я.

– Змееносец не твоя проблема.

– Но, если он нападёт, я должна знать о его способностях.

– Нет. Змееносец не приблизится к тебе ни на шаг. Я об этом позабочусь.

Теория заканчивается, и наступает время практики. Все слова, сказанные об усилении индивидуальных способностях, полностью подтвердились. Высший не брезгует применять все разом, когда со мной лишь океан. Он действительно замедляет меня, всегда оказывается быстрей. А руки становятся как резина, мягкими и слабыми. Когда я нападаю, в голове что-то щёлкает, и я забываю, что хотела сделать. От молний увернуться почти невозможно, поэтому мне приходится бегать к стенам, где они изредка не успевают повернуть и впечатываются в стенки, но не в меня.

К концу занятия я выжата полностью, но умудряюсь стоять на ногах лишь из своей гордости. Высший говорит, что вечерняя тренировка будет в точности такой же, только ещё более ужесточённой. Куда уж больше?

Обедаю я кое-как, ибо просто не могу удержать вилку в руках, особенно находясь в таком вымотанном состоянии. Отставив полтарелки нетронутой, я валюсь на кровать, раскинув руки, и закрываю глаза буквально на пять минут.

В итоге, я проспала всё своё свободное время и до вечерней тренировки остаётся полчаса. От ноющей боли в мышцах я едва поднимаюсь и иду в ванную, где меня тут же выворачивает. Как жаль, что плохое самочувствие не является серьёзным оправданием для Высшего. Если меня вырвет во время тренировки, тот лишь подождёт, пока это прекратится, и продолжит, как ни в чём не бывало.

Подходя к его кабинету и едва сдерживая рвотные позывы, я слышу чьи-то голоса. Никакого дружелюбного настроя в их интонациях не прослеживается. Это больше похоже на ожесточённый спор, чем на беседу с правителем Зодиака. Его голос я узнаю сразу. Но вместе с ним находятся ещё двое, мужчина и женщина.

Прислушиваясь к их крикам, я к своему ужасу узнаю и их.

Мистер и миссис Колланс. Родители Кая.

========== Глава двадцать четвёртая. Эндрю ==========

Он идёт медленно, едва волоча ноги. В его руках ни намёка на оружие, даже признаков стихии нет. Дышит он через рот, глаза круглые, как монеты. Губы дрожат, пытаясь произнести хоть слово. Кай вытягивает руки перед собой, словно хочет сам их увидеть и убедиться, что они абсолютно пусты.

Его взгляд поднимается на меня, и кажется он абсолютно стеклянным и пустым. Но лишь на секунду: в следующую заметны паника и боль. Но пустота вновь настигает их.

– Кай. – Я стараюсь совладать с голосом и делаю шаг навстречу к нему. – Что случилось?

Я не спрашиваю, как он здесь оказался, да и что забыл в стране Огня, потому что знаю – он не ответит либо впадёт в панику, которая подкрадывается и ко мне. Я так же, как и он, выставляю руки перед собой, но скорее для того, чтобы как-то его успокоить.

– Он здесь, – шепчет Кай. – Я не хочу этого, он заставляет меня! Помоги мне! Прошу, Эндрю, избавь меня от него!

Я вздрагиваю, но не отшатываюсь. Дышать становится невыносимо, во рту стоит горький привкус ржавчины, который не покидает меня с самого того момента, как когти Высшего вонзились в мою плоть. Я стою, тупо глядя на Кая, схватившегося за голову. Я молчу, не зная, что сказать.

Всё будет хорошо? Ложь, которая останется таковой до конца моих дней. Не будет всё хорошо: ни сейчас, ни в другое время. Кай поймёт, и от этого ему станет только хуже.

Его здесь нет? Как никто другой, я знаю, что это не так. Сейчас он в голове у Кая, рвёт его мозг на куски, кромсая мысли на части.

Тогда получается, что Высший поблизости. Может, даже за моей спиной.

Я сглатываю слюну, которая на вкус оказывается, как кровь. И опускаюсь рядом с Каем, сидящем на корточках, схватившись за голову.

Плевать, если Высший рядом. Плевать, если сейчас он заносит руку для удара. Я должен помочь Скорпиону, несмотря ни на что.

– Кай, – я кладу руку ему на плечо. – Я знаю, каково это. И знаю, что с этим сложно бороться. Но не поддавайся страху! Ты сильней его, намного сильней!

– Прости, – сдавленно стонет тот, отпустив голову. – Я не хочу… пожалуйста!

Светло-карие глаза окончательно опустели. Вместо них холодный хрусталь, в бликах которого чувствуется злость. Я невольно отшатываюсь, при этом встав. Губы Кая трогает лёгкая улыбка. Точно такая же, как и в тот день, когда между нами завязался первый спор, когда я едва помог Эшли выбраться из его хватки.

Я не особо переношу Кая на дух. На Битве мы цапались при любом удобном случае, и я уж молчу о том, как он бесил меня, когда лип к Эшли! Но Скорпион не мой враг, и сейчас он нуждается именно в моей помощи.

Больше он не трясётся в судорогах и не кричит так, точно его режут прямо на месте. Хотя, вспоминая ту боль в голове, как будто мысли и воспоминания вырезаются скальпом, вонзающимся в самую глубь, я более чем понимаю этот крик. Я быстро осматриваюсь, пытаясь найти знакомую тёмную фигуру или хотя бы почувствовать его присутствие. Но здесь только я и Кай.

– Итак, Арко, – произносит он. – Тебе сказочно повезло, что убивать тебя нельзя.

Я не оставляю попытки достучаться до него.

– Кай, давай поговорим, – спокойно говорю я, держа руки на уровне груди. – Я не хочу драться с тобой и уж тем более вредить тебе.

– Ты же вроде как не умеешь лгать, – глумливо улыбается тот. – Впрочем, неважно. Не хочешь, не дерись. Так даже будет проще.

Кай выпускает прямо в меня ледяные диски. Он упоминал, что убивать меня нельзя, однако диски острей любой бритвы. Я пригибаюсь, и один из них проносится в сантиметре от меня. В руках тут же появляется лук, и я стреляю, целясь Скорпиону в ноги. Но стрелу отбивает ледяная стена, которую противник быстро выстраивает.

Святой Юпитер! И почему я всегда попадаю в такие ситуации?

Единственное, что я более-менее понял, так это то, что Высший в голове Кая, а значит единственный способ ему помочь – это вырубить его. И то нет стопроцентной вероятности, что это поможет. Тем не менее ко мне приходит только такая идея.

Не знаю почему, но действую я гораздо мягче, стараясь навредить по минимуму. Кай моего дружелюбия не разделяет, и несколько его атак оставляют внушительные вмятины в стенах домов. Он смеётся, глядя на то, как я лишь уворачиваюсь и защищаюсь, изредка нападая сам. Мышцы резко сводит болью: напоминание о незаживших ранах. Пусть так, всегда можно потерпеть. Но Кая, пытающегося вывести меня из строя, терпеть больше я не намерен.

Я натягиваю тетиву, но на этот раз целюсь не в ноги, а в сторону, и выпускаю стрелу, направляя её мыслей.

– Зрение подводит? – усмехается Кай, заметив, как стрела проносится мимо него.

– В темноте мало что разглядишь.

Стрела вонзается прямо под ноги Кая. Тот лишь успевает опустить взгляд и метнуть в меня десяток ледяных шипов, и стрела с гулким звуком взрывается, а Скорпион отлетает назад. Всё это сопровождается дымом и снопом искр.

Кая мне вырубить не удалось, но я точно отвлёк его и ввёл в замешательство. Тот поднимается спустя тридцать секунд, когда мой кулак влетает в его скулу. Кай реагирует, ударив меня в пах, но я, не обращая внимания на боль, к которой, кажется, начинаю привыкать, прижимаю его к стене, хорошенько ударив затылком. Коленом ударяю вниз живота, за что мне прилетает в ухо.

– Ты всё равно покойник, Арко! – выдыхает Кай, пытаясь ещё раз мне врезать.

На всякий случай я выставляю перед ним режущий язык пламени, прямо напротив глаза так, что оранжевый свет огня виден в зрачке Скорпиона.

– Как ты попал сюда? – спрашиваю я, держа огонь на нужном расстоянии. Пламя в пяти сантиметров от левого глаза Кая, которой нервно поглядывает на кончик танцующего язычка.

– Что ты сделал с Эшли? – вопросом на вопрос отвечает он.

– Что? – пламя подрагивает от моей внезапной растерянности, но я быстро налаживаю его состояние. – Ничего! И ты просил у меня помощи, если не забыл, членистоногий паршивец!

– Только владыка Высший может мне помочь!

Я уж и забыл, что его контролирует Высший, поэтому немного отодвигаю пламя.

– Точно. Только он. Поэтому извини, но сейчас будет больно.

Я резко бью прямо в висок. Глаза закатываются, а его голова безвольно опускается. Он мог бы запросто упасть, но я подхватываю его и чуть не падаю вместе с ним. Кай оказывается тяжёлым, хотя выглядит тощим. Я поудобней кладу одну его руку себе на плечо, чтобы та обвивала мою шею, и кое-как плетусь.

– Вот же кабан, – я поправляю скатившеюся руку, ругая на чём свет стоит Кая. – А ведь скорпионы небольшие такие, в ладошку умещаются. Куда уж там! Святой Юпитер, Колланс, серьёзно, что ты ешь? – я подтягиваю его скатившееся тело и продолжаю путь. – А с виду такой лёгкий! Знал бы, повернул бы назад сразу же, как только увидел бы тебя!

И так проходит вся дорога. Я бурчу всё, что только душе угодно, лишь бы развеселить себя и не упасть на ровном месте.

Я поворачиваю, надеясь, что голова не идёт кругом, и все места не перемешались у меня в мыслях. Тащить Кая становится тяжелей с каждым шагом. Старые увечья точно по команде решают напомнить о себе, особенно три полосы, которые до сих пор кажутся свежими. Я не выдерживаю и решаю взять передышку, уложив Кая на асфальт, а сам сажусь рядом, переводя дыхание. Пот каплями течёт по лицу, и я понимаю, что восстановился не до конца, хотя прошло достаточно времени. Раны, что нанёс мне Высший, заживают со скоростью черепахи, то есть как у обычных людей. Даже помощь Арьи помогла слабо, всё-таки она оставила боль по приказу. Плюс стычка с нимфами, короткое сражение с Сафиной и яд паука тоже дают о себе знать.

Я уже собираюсь разбудить Кая на свой страх и риск, как меня отвлекает голос, из-за которого сердце скручивается в маленький комочек и уходит в пятки, а сознание сжимается, готовясь к невыносимым прикосновениям.

– Эндрю.

Я поднимаюсь и озираюсь по сторонам, загородив Кая, лежащего без сознания.

– Решил наконец показаться сам, а не посылать слуг?! – выкрикиваю я в темноту.

Высший идёт плавно и неспешно. Хотя это не совсем он. Приглядевшись, я понимаю, что это всё тот же Высший, тот же балахон и та же ненавистная мне маска, однако выглядит он прозрачным, будто призрак. Но это действительно он, в этом я не сомневаюсь ни капли. Без колебаний я вызываю огонь, который пылает мощной вспышкой в моей руке. Его цвет изменился, он стал золотым и похожим на пламя нимф.

– Это лишнее, – говорит Высший, заметив жар огня и его изменившийся цвет. – Я не причиню тебе вреда.

– Мои шрамы говорят о другом. И зачем тогда ты вообще пришёл, если не за этим?

Я мрачно оглядываю его вид, что не скрывается от глаз Высшего.

– Водная проекция, – комментирует он свой немного прозрачный образ. – Как видишь, океан бывает очень полезен.

Насколько я знаю, океан – это не просто вода, распространившееся по всему земному шару, но и сложное пространство, от которого мало что можно скрыть. А раз Высший обладает наиярчайшим спектром сил, то его связь с океаном меня практически не удивляет. К тому же становится понятно, как он видит, несмотря на маску. Его глазами служит всевидящий океан.

– Что тебе нужно? – спрашиваю я, не опуская пламя.

– Лишь отдать твою вещь. И понять, когда ты наконец сдашься.

– Ждать придётся долго. Примерно всю оставшуюся жизнь.

Хоть это всего лишь проекция Высшего и самого его здесь по сути нет, но я всё равно улавливаю ледяную улыбку, коснувшееся его лица. Холодок забирается под кожу, растекаясь по венам и предупреждая об опасности, что может произойти в любой момент.

– Мне ничего от тебя не нужно, – добавляю я, вспомнив, что Высший упоминал о моей вещи.

– Даже это? – Высший показывает тонкую серебристую цепочку, висящую у него на пальце. Он стоит в пяти шагах от меня, а на улице царит ночь, но мне всё равно удаётся разглядеть подвеску в виде пламени. Ту самую, что осталась у меня от родителей. На Битве я расставался с ней только, когда спал, но почему-то даже не вспоминал до этого момента. Я и подумать не мог, что её забрал Высший. А теперь так легко возвращает.

Он бросает мне подвеску, так и не дождавшись моего согласия. Я машинально ловлю, и её концы впиваются в кожу. Металл холодный, но своими прикосновениями он обжигает внутри. Воздух застревает в лёгких, кажется, что весь мир уходит из-под ног, и вокруг нет ничего, кроме этой подвески. А ведь всё может произойти и так, что только она у меня и останется. Ни родителей, ни друзей, ни любимой девушки. Лишь украшение, напоминающее о всех сразу.

– Это всё? – хрипло спрашиваю я. – Прежде чем уйдёшь, ответь, зачем ты послал Кая? Храбрых слуг осталось так мало, что пришлось перейти на чемпионов?

– Знал, что ты будешь больше защищаться, нежели нападать. Знал, что его ты не тронешь, не оставишь одного. – Высший скользит взглядом по так и не очнувшемуся Скорпиону. – И как можешь заметить, я оказался прав. Ты не использовал свои силы как должно. Боялся покалечить? Помнится, ты не особо питал к нему симпатию.

– Сейчас мало что изменилось. Но он просил меня о помощи. И это, – я особо выделяю последнее слово, вложив в него и стеклянные глаза Кая, и его ухмылку, и его резкие перемены настроения, – сделал с ним ты.

– Разве сейчас тебя беспокоит это? Скорпион и его проблемы? Почему бы тебе не сосредоточиться на своих?

Я уже подготовил язвительный ответ, но понимаю, что вероятней всего Высший просто отвлекает меня, а с минуты на минуту сюда прибудут его слуги и схватят меня так легко, что я и сам посмеюсь с этого. Наверняка и Кай был обычным отвлекающим манёвром, однако оставить его здесь я не могу.

– Пошёл ты, – говорю я, убираю пламя, погружая улицу в темноту, и поворачиваюсь спиной к Высшему, спрятав подвеску в карман.

– Я не отпускал тебя.

– Начхать.

Но я всё равно останавливаюсь, заметив, что с Каем что-то не так. Он мигом открывает глаза и, даже не встав, начинает задыхаться. Я кидаю взгляд на Высшего, поняв, чьих это рук дело. Ругнувшись, я опускаюсь рядом с Каем и поднимаю его, осторожно усадив, но легче ему не становится. Он сгибается пополам, пытаясь схватить воздух. Его слезящиеся глаза такие же пустые, как и в тот момент, когда он напал на меня.

– Прекрати! – кричу я, глядя на Высшего. Гнев наполняет меня изнутри, и в венах уже бурлит пламя. Мозг советует вызвать лук и прострелить проекцию всеми возможными стрелами и во все возможные места. А здравый смысл тем временем шепчет из глубины сознания, что лучше вообще не нарываться.

– Сначала выслушай меня, – спокойно говорит Высший, наблюдая за бессмысленными попытками Кая вдохнуть воздух. – У меня для тебя кое-что есть.

– Ничего мне от тебя не нужно! – скриплю я сквозь зубы, но хрипы Скорпиона становятся всё более жалостливыми и невыносимыми. – Ладно. Я слушаю.

Высший наконец отпускает Кая, который в тот же миг снова отключается. Грудь поднимается, ноздри слабо расширяются при каждом вдохе. У глаз остались слёзы, но в целом он не пострадал. Высший велит мне подойти к нему, поманив пальцем. Я неохотно иду, мельком поглядывая на Кая. В плече, в том самом месте, боль прожигает раны, будто те снова открылись. Быстро ощупав плечо, я только убеждаюсь в этом. Запах ржавчины не заставляет себя ждать, а в ушах звенит.

Высший протягивает мне песочные часы, чей размер не больше ладони. В одном из полукруглых сосудов полностью чёрный песок, не перетекающий во второй, хотя часы стоят вертикально. Корпус полностью золотой, на верху вырезан символ Змееносца.

– Часы? – удивлённо спрашиваю я.

– О, они не так просты, – Высший переворачивает их, и теперь песок полностью находится во втором сосуде, хотя я и не заметил, как он так быстро перетёк. Зато вижу второй знак: Стрелец. – Они рассчитаны всего на пять минут и начнут действовать, когда у твоих родителей останется столько времени.

Я вспоминаю как дышать лишь спустя секунд сорок, когда Высший выводит меня из шока своим загробным голосом, продолжая объяснять. Я даже слушать не хочу, в голове бьёт мысль, что родители до сих пор живы, но эта маленькая вещь в любой момент может начать обратный отсчёт.

– И когда они придут в работу, зависит от тебя. Сдашься ты быстро или будешь сопротивляться. Но даже несмотря на это, я могу покончить с ними в любой момент. И ты узнаешь об этом. У тебя будет меньше пяти минут на принятие решения.

– Какого решения? – во рту стоит вкус сгнившего мяса.

– Сдаться или нет, – произносит Высший таким тоном, будто это и так ясно. Хотя так оно и есть. – Признать своё поражение или остаться только с гордостью. Тебе лишь нужно потереть один из этих знаков, и я приду за тобой, где бы ты не был. И тогда твои родители останутся живы. Разве это не честная сделка, Эндрю? Всего лишь ты в обмен на жизни целых двоих людей. Конечно, лучше согласиться сейчас во избежание других проблем, но решать тебе. Когда ты наконец отчаешься, выход у тебя будет только один. – Часы неведомым способом оказываются в моей ладони. – Чем скорее ты признаешь это, тем лучше. Терпение у меня не вечное.

Мне хочется швырнуть эти часы куда подальше, закинуть их на тот же Нейтрал и проехаться по ним бульдозером. А потом собрать жалкие остатки, кинуть в огонь и смотреть, как он пожирает их полностью. Но вместо этого я с болью, чей вой разносится по всему телу, сжимаю часы, желая кинуть их в первый попавшийся мусорный бак.

– Ты не избавишься от них.

– Хватит читать мои мысли.

– Я не читаю, сделать это на таком расстоянии практически невозможно. У тебя всё на лице написано. Ты не сможешь их разбить, сжечь, хоть как-то сломать, а уж тем более выкинуть их. Даже если ты их потеряешь, они всё равно вернутся к тебе.

Не выдержав, я ненадолго отворачиваюсь и кидаю часы куда подальше, прямо в темноту улицы. Ничего не слышно, даже звука падения или слабого стона Кая, в которого вполне могли угодить часы. Так ничего и не дождавшись, я вновь поворачиваюсь к Высшему, а мою ладонь одолевает тяжесть. Подняв её, я вижу часы без единой трещинки или малейшего повреждения. Смачно ругнувшись вслух, я прячу их в карман прямо к подвеске.

– Теперь-то всё?

– Не совсем.

На этот раз Высший протягивает мне небольшой свёрток. Я молча принимаю его и оглядываю на признаки чего-нибудь опасного, но разворачивать не решаюсь.

– Лучше открой сейчас, – советует Высший. – Тебе понравится.

Честно, мне уже не нравится, но свёрток я разворачиваю. И тут же роняю вниз, тяжело дыша. Стук падающих когтей впивается в сознание, барабаня там, словно ливень. Молясь, чтобы увиденное мне лишь показалось, я смотрю вниз и отступаю на шаг.

Пять когтей хаотично валяются на грязной ткани. В некоторых видна запёкшаяся кровь, чей удушающий запах бьёт плетью прямо в нос. Радует лишь одно: она не свежая, хотя тошнотворная вонь сохранилась. Как и ошмётки кожи.

Знак моей мамы – Лев. Но когти принадлежат не ей. Эти слишком крупные и широкие, и их владелец мне прекрасно известен, ибо я тысячу раз видел, как Марк проворачивает этими когтями немыслимые вещи.

Не задумываясь ни о чём, кроме того, как пробить грудь Высшего насквозь, я создаю лук и пускаю стрелу прямо в цель. А потом вторую и третью. Все онипроходят сквозь него, однако я не прекращаю, пока он, наклонив голову, с интересом наблюдает за моими попытками проткнуть его сердце. Проклятая проекция! Сбившись со счёта, я уже кидаю сам лук и падаю на колени, прямо рядом с когтями. Взять в руки хотя бы один я не решаюсь. Лишь тяжело дышу, сжав кулаки и сгорая от гнева.

– Считай это предупреждением. Это меньшее, чем твой друг мог отделаться. Поторопись с решением, пока к когтям не добавились и другие части тела. Это может произойти гораздо раньше, чем ты думаешь. Вот только на этот случай часов у тебя нет, юный Змееносец. А обратный отсчёт может начаться уже сейчас.

С рыком я призываю огонь, превратив того сразу в огромного дракона, который несётся прямо на Высшего. Рассмеявшись, тот исчезает, а дракон настигает лишь пустоту. Я не спешу подниматься или хотя бы убрать змея.

Я не забыл о возможной засаде, просто не могу заставить себя отвести глаза от разбросанных когтей или же собрать их.

Кое-как у меня получается рассеять огненного дракона, но никак не встать. Слёз нет, есть только злость. Я бью несколько раз кулаком по асфальту, пока кровь не остаётся на треснувшей от ударов шершавой поверхности, а серые крошки не прилипают к окровавленным костяшкам. Кончиками пальцев я берусь за край ткани и тут же отдёргиваю. Но оставлять здесь когти Марка я не собираюсь. Получается не совсем аккуратный свёрток, но мне достаточно того, что когти из него не вываливаются.

Положив его во второй карман, я направляюсь к Каю. Ноги едва волочатся, но остаться здесь ещё хотя бы на минуту я не могу. Меня не смутило, что Высший не забрал Скорпиона с собой. Похоже, счёл его неудачу только его проблемой. Я снова поднимаю его, уложив руку себе на плечи и иду уже быстрей, чем раньше, хотя это и нелегко, а тяжесть добавляют часы и когти.

Добравшись до места, я вхожу на склад, убедившись напоследок, что хвоста за мной не было. Или он есть и сейчас, просто я не заметил.

– Адена! – кричу я в тёмную пустоту, не в силах разглядеть хоть что-нибудь.

Не дождавшись ответа, я разжигаю огонёк на кончике пальца. К моему счастью, всё осталось как прежде. Приличный слой пыли, грязные ошмётки, старые коробки. Крови, которую всегда стоит ожидать увидеть, нет, так что я выдыхаю так спокойно, как только могу. Отсутствие крови вовсе не означает, что опасности нет. Я кладу Кая на перепачканный пол, совершенно не заботясь о том, что он наверняка относится к тем людям, у которых от одной пылинки начинается паника.

Я иду по складу, надеясь найти хоть какие-то признаки Адены. На полу валяется рюкзак, из которого выглядывается упаковка её любимых леденцов, а вокруг разбросаны фантики. Адена не могла уйти без меня, а если и могла, то точно не оставила бы конфеты.

Так и есть. Адена тихо посапывает, уткнувшись в колени. Рядом с ней лежит обёртка молочного шоколада, где осталось всего три кубика. Без всяких угрызений совести, я хватаю остатки шоколада и отправляю в рот.

– Эй, у тебя шоколад спёрли, – бужу её я с набитым ртом.

Действует мгновенно. Адена тут же разлепляет глаза и осматривается по сторонам в поисках преступника, но натыкается только на меня.

– О, Эндрю. Ты уже вернулся.

– Вид у тебя слишком кислый после целой плитки шоколада. И почему ты мокрая?

Только сейчас я замечаю, что волосы у Адены влажные, как и одежда.

– Ерунда, – отмахивается она и встаёт. После чего поднимает пустую упаковку, где остались одни крошки. – Ты съел?

– Иногда я жалею, что не умею врать.

Прежде чем мне прилетает лёгкий подзатыльник, я уже иду к Каю, которому давно пора проснуться. Адена бежит за мной, спрашивая, пора ли нам искать новое убежище. На самом деле время действительно подошло, особенно учитывая, что за мной мог быть хвост, однако я не отвечаю и молча показываю на Скорпиона.

– Зачем ты приволок труп?! – Адена с коротким визгом отходит подальше, но тут же замечает, что Кай дышит. – Зачем ты приволок дышащий труп?!

– Во-первых, он жив, – говорю я и склоняюсь над Скорпионом. – А во-вторых, как только появятся дышащие трупы, я сразу же сообщу тебе.

– Кто он?

– Кай Колланс. Участник Битвы, Скорпион.

Разбудить его надо, но хорошенько умыть его холодной водой – совсем не вариант, ибо воду мы бережём, как золото. Поэтому я бью его по щекам так хлёстко и сильно, что он очухивается после второй оплеухи, схватив меня за предплечье.

– Арко?! Ты что творишь?!

– И тебе привет.

Я грубо вырываю руку, а Кай тем временем садится. Заметив крупный слой грязи, прилипший к его ладоням, он энергично их отряхивает.

– Что я здесь делаю? – Кай с отвращением оглядывает старый склад.

– Честно, не имею малейшего понятия, но ты просил о помощи.

Кай отвечает мигом:

– Я был не в себе. У тебя бы я точно не стал просить помощи, паршивец.

Он встаёт, безрезультатно отряхивает одежду и только сейчас переводит взгляд на хмурое лицо Адены, которая мрачно сложила руки на груди.

– О, – Скорпион удивлённо раскрывает рот. – Ты… То есть, вы…

– Адена. Нимфа огня.

– Чудеснейшее имя! Я Кай…

– В курсе.

Адена с самым равнодушным видом обходит его стороной, подойдя ко мне.

– Кай, ты просил о помощи, – напоминаю я. – Ты говорил, Высший у тебя в голове.

– Чушь! – возражает он. – Я даже не знаю, как здесь оказался и как ты нашёл меня.

Я не исправляю его в том, что это именно он нашёл меня, и благоразумно молчу.

– После того, что ты сделал с Эшли и теми детьми…

– Повторяю в который раз: детей я не трогал, а уж тем более Эшли! – я подхожу вплотную к Скорпиону. – Её ранила девица из отряда Высшего. Сафина зовут. Может слышал о такой, раз сам теперь среди таких же?!

Кай хочет ответить, но так и застывает с открытым ртом, будто происходящее доходит до него по кусочкам.

– Как я сюда попал? И как ты нашёл меня?

Я закатываю глаза, не сдержавшись:

– Нашёл меня ты. Как ты попал в страну Огня – знать и не знаю, и я надеялся, что ты ответишь на этот вопрос.

– Но я тоже не знаю.

Приплыли.

– Или не помню, – добавляет он спустя время и хватается за голову. – Святой Плутон, это снова происходит!

Он, уже не брезгуя, опускается на пол, сжав волосы так, что аж пальцы белеют. Я сажусь рядом, а Адена остаётся стоять, наблюдая за нами.

– Кай, что происходит?

– Отвали.

– Я хочу помочь тебе, пустая ты башка! Мне плевать, что наговорил тебе про меня Высший, но всё это сущий бред! И если ты поверил в него, то дело твоё, но ты идиот, каких только можно поискать! С тобой творится что-то неладное, и как я понял, это не в первый раз. Так что выкладывай.

Кай смотрит на меня исподлобья.

– Это сложно объяснить.

– Объясни, как можешь.

– У меня провалы в памяти. Но сначала всё было иначе. Это началось ещё летом, в самом начале Битвы. Когда я управлял твоей кровью, чуть не сделал с Эшли, то… – он резко замолкает, но быстро возобновляет свой рассказ, – в общем, ты понял. Тогда я серьёзно покалечил Льва, разгневал Овна. Короче, немало дров наломал. Но дело в том, что это был не я. Точнее, это был я, но я не контролировал себя. Я помню всё, что тогда делал, но так, будто это был совершенно другой человек. Сейчас всё гораздо хуже. Я могу не помнить, как дошёл до своей комнаты, как оказался в постели и уснул. После этого раскалывается голова, ужасно хочется пить и всё тело ноет.

– Значит, тебя кто-то контролирует? – уточняю я.

– Я не знаю.

Теперь я обращаюсь к Адене:

– Это может быть Высший?

– На таком большом расстоянии – навряд ли. Но на Нейтрале может. Однако это странно, что провалы появились не сразу. Это напоминает очень редкое явление, однако к такому давно никто не прибегал!

– Адена, Высшего не интересует, кто и когда этим воспользовался. Он использует всё, что только есть. Если знаешь, говори.

– Как скажешь, – Адена мнёт плечами и опускается на корточки рядом с нами. – Кай, ты продавал свой Знак Высшему?

– Чего?! – спрашиваем мы с ним одновременно.

Адена вздыхает и трёт переносицу, поняв, что именно ей придётся объяснять.

– Продать свой Знак – это всё равно, что поклясться им, но немного серьёзней. Клянясь Знаком, ты клянёшься жизнью. Тут точно так же: продавая Знак, ты продаёшь жизнь. И дальше она принадлежит не тебе, а полностью во власти того, кому ты её продал. Он может управлять тобой, как ему вздумается. А как быстро ты выйдешь из этого состояния и будешь ли всё помнить зависит от хозяина твоего проданного Знака.

– То есть полный контроль над человеком без его понимания происходящего, – понимаю я.

– Именно.

– Но я не продавал свой Знак! – возмущённо восклицает Кай.

– Да неужели? – я не сдерживаю ехидный смешок. – Да ты только и делаешь, что благословляешь Высшего. Может и Знак успел продать?

– Заткнись, Арко.

– Сам заткнись, Колланс.

– Успокойтесь оба! – шипит на нас Адена. – И клятва, и продажа осуществляются только по истинному желанию сделать это. То есть заставить нельзя, даже голосом Дев. Точнее, вполне можно, но тогда эффект будет слабей.

– Но, тогда как мой Знак попал к Высшему?

– Возможно, это случилось ещё до твоего рождения. Понимаешь, до того, как родится сам ребёнок, его Знаком вполне могут распоряжаться родители, если уже знают период, который выпадает на его рождение.

– Но мои родители бы никогда!.. – по обрыванию столь громкой тирады я понимаю, что родители Скорпиона могли пойти на такой шаг, и Кай прекрасно это знает. – А что можно попросить взамен на Знак?

– Да всё, что угодно! Точнее, всё, что может дать тот, с кем ты заключаешь сделку.

Кай опускает голову в колени, переваривая услышанное. Такое мало кто сможет перенести. Родители буквально продали его Высшему ещё до рождения. Теперь жизнь Кая не принадлежит ему, она полностью в руках Высшего. И кто знает, когда он вновь захочет контролировать свою игрушку? Может, уже через секунду стеклянные глаза вернутся, и нам придётся отбиваться от разъярённого Скорпиона.

– Значит, это правда, – наконец говорит Кай. – Всё, что говорила Эшли, правда.

– Дошло наконец, – буркаю я.

– Ты правда не похищал и не убивал детей? Ты действительно не зачаровал Эшли?

– Ничего из этого я не делал. Я лишь хочу свергнуть Высшего, спасти мир от войны и насилия Битвы. Спасти его от Высшего. Ты сам видел, на что он способен. Высший ни спаситель и ни благодетель. Я тоже. Но я не тот, кем он меня выставил.

Кай поднимает на меня взгляд:

– Знаешь, почему ты мне не нравишься, Эндрю? – и не дождавшись ответа от меня, он продолжает: – Потому что у тебя было всё, чего я хотел. Ты известен во всех странах, тебя любили сидеры и пустышки. Может, Высший и оклеветал тебя, но ты всё ещё в центре внимания. Я всегда мечтал о таком. Я хотел быть лучшим во всём и везде, лишь бы мои родители наконец улыбнулись мне и сказали, что гордятся мной. Наверняка, ты слышал эти слова каждый день, – усмехается Кай. – А я ни разу. Так что меня и не удивило, что они поступили так. И знаешь, Арко… Как бы ты меня не бесил, тебе доверяет Эшли, а я верю ей. И раз так, то я тоже на твоей стороне.

Я недоумённо смотрю на него.

– Пустышки не любили меня, – хрипло произношу я. – Никогда. Они обвиняли меня во всём, в чём только можно и нельзя. Но сейчас это неважно. И… Спасибо за доверие. Думаю, твой Знак возможно вернуть, ведь так, Адена?

– Только в случае смерти нынешнего владельца. Ну, или тот сам вернёт, что очень маловероятно.

Ещё некоторое время мы сидим на складе, жуя немного иссохшие булочки. Во время еды я расспрашиваю Кая о чемпионах, в особенности про Эшли. Оказывается, что теперь она ученица Высшего, но я догадываюсь, почему она согласилась на это. И очень жалею, что не смог уговорить отказаться, а только стал причиной этого.

С Марком и Ари всё в порядке. Когти моего друга восстанавливаются медленно, но радует, что те вообще растут.

Каю всё ещё сложно принять правду, ведь он разочаровался в том, кого мечтал увидеть всю жизнь. Это прекрасно видно по его лицу. Он подозрительно поглядывает на меня и Адену, когда мы шёпотом говорим о скором полнолунии, а значит и о появления храма. Кай не слышит ни единого нашего слова, ибо всё, что он узнает, может попасть в руки Высшему. Наверняка на это и был расчёт, когда Высший так просто оставил Кая.

Я решаю, что уже давно пора открыть способности Змееносца, какими бы они ни были. Хотя бы стихию Эфир, являющеюся синтезом всех четырёх. Ещё бы разобраться, что вообще представляет из себя этот синтез.

Часы, лежащие в кармане, тяжёлым грузом напоминают о себе. Я машинально проверяю их каждый час, и пока ни одна песчинка не скользнула в другой сосуд.

После всех разъяснений, Кай решает не ждать утра и вернуться на Нейтрал прямо сейчас. На мой вопрос, как он собирается это сделать, Скорпион просит меня хоть немного подумать, раздражённо закатывая глаза, и велит сказать, как добраться до ближайшего выхода к воде. До меня быстро доходит, что Кай воспользуется гребнем волны, чтобы благополучно вернуться на Нейтрал. Без понятия, знает ли он куда ему плыть, но, если он решился на такое, значит маршрут ему наверняка известен.

Я и Адена быстро собираем вещи, а точнее я просто накидываю рюкзак, и мы втроём выдвигаемся. До пляжа идти точно час, если не больше. Но если идти до порта, то времени мы потратим в два раза меньше, однако пляж кажется мне более безопасным. Ночью там никого нет, так что никто и не заметит водного парня, плывущего на волне.

Напоследок Кай обещает убедить остальных чемпионов в моей невиновности. Пока в этом уверены только четверо: он, Эшли, Марк и Ари. Скорпион попробует привлечь и Ханну, а вот с другими у него могут возникнуть проблемы из-за Тригонов. Я не говорю, что не хочу втягивать их во всё это, что действительно так. Однако в глубине души понимаю, что мне нужна их помощь. Хотя против Высшего смотреться это будет смехотворно. Я лишь благодарю его и салютую ему двумя пальцами.

– А ты ему понравилась, – говорю я, когда мы уже покинули песчаный пляж, и сейчас идём по пустым улицам.

– Нимфе запрещено вступать в контакт с человеком, – огрызается Адена.

– Ты почти не нимфа, – напоминаю я, но заметив её тучный взгляд, тут же добавляю: – Извини. Не хотел тебя обидеть. Но человеком быть не так уж и плохо.

– Знаю. Но сейчас нам нужно сосредоточиться на храме. Полнолуние совсем скоро. Нам нужно подготовиться.

***

В то время пока Адена рыщет в библиотеках хоть какое-то упоминание о храме Асклепия или его самого, я тренируюсь не покладая рук. И всегда рядом с собой ставлю часы, поглядывая на них чуть ли не каждую секунду. С того момента как Высший дал мне их, прошло две недели. Уже наступил октябрь, и полнолуние должно случиться завтра, а именно в эту ночь, после полуночи.

По нашим предположениям храм должен появиться в лесу точно в назначенное время. Однако лес огромен, особенно в регионе Стрельца, который и славится в первую очередь своими густыми лесами. Адена прочесала все возможные упоминания его местонахождения. В одной из версии он появился прямо на территории лесной базы отдыха, в другой его расположение переместилось на самую окраину. Я пытался вывести хоть какую-то закономерность, но пока выходит только то, что храм сам решает, где ему появиться, и какого-либо правила здесь нет.

Адена говорила мне, что Стрельцы способны воспроизводить то оружие, которое когда-либо держали в руках. А за довольно-таки долгое время своих сил я лишался достаточно. Поэтому мне не помешает оружие, которое точно пригодится, в случае если я снова останусь без способностей.

Однако у меня по-прежнему ничего не выходит. В голове крутится только одно подходящее оружие: полуторный меч. Он был моим первым клинком, который мне доводилось держать в руках. И именно его я запомнил в малейших деталях. Он был средней длины, немного тяжеловат, а на круглом навершие сиял рубин, рукоять полностью была чёрной. На всём этом я старательно сосредотачиваюсь, но тщетно. Вся моя сосредоточенность мигом угодит, как до ушей доходит звонкий голос.

– Эндрю! – Адена возвращается со свёртком бумаги, который она кладёт прямо на хлипкий стол, оказавшийся в нынешнем заброшенном здании.

– Нашла что-нибудь?

– Да. – Адена разворачивает свёрток, и это оказывается карта региона Стрельца. Лес на ней отчётливо виден. – Храм появляется не там, где ему захочется. Смотри, – Адена тыкает в одну точку леса и отмечает её маркером, который был в её волосах. Потом указывает на вторую, третью и так далее. Всего получается шесть точек. – Если соединить правильно, то получится знак Стрельца, – маленькая нимфа соединяет все точки и гордо демонстрирует получившееся. – Каждое полнолуние храм появляется в одной из этих точек на всю ночь: сначала он появляется в нижней части знака, затем движется к верхней, потом образует стрелку, а дальше черту посередине. И по моим расчётам завтра он будет здесь, – Адена показывает в верхнюю точку. – Ну, или вблизи.

Я приближаю карту к себе. Понятное дело, храм не будет появляется в одном и том же месте каждое полнолуние. Он просто выбирает места ближе к точкам.

– Это рядом с прудом, – говорю я. – На машине туда ехать почти часа три, а пешком мы не дойдём: слишком далеко.

– Можно арендовать машину.

– Э, нет. У тебя нет документов, да и выглядишь ты на четырнадцать. А я в розыске, так что даже такси не подойдёт. И не смотри на меня так, угонять машину мы тоже не будем!

– Ладно. Тогда может скажешь, как идут дела с созданием меча?

– Это сложнее, чем я думал, – вздыхаю я.

– А вот у меня сразу получилось, – хвастливо протягивает она.

– О, раз так, то может подскажешь, что нужно делать?

Адена только тихо хихикает, ещё больше раздражая меня. Кажется, мои неудачи только забавляют маленькую нимфу.

– А что ты делал до этого?

– Сосредотачивался на нужном мече. Представлял его, вспоминал, какой он.

– Эндрю, как ты, самый выдающийся Стрелец своего поколения, не можешь знать таких простых вещей?! – Адена с хлопком ударяет себя по лбу. – Не существует одинаковых мечей, ножей, секир, посохов. Как и не бывает одинаковых сидеров, – важно произносит она, и, кажется, я начинаю понимать, в чём дело. – Оружие – это воплощение сидера. Ты можешь повторить только внешность меча, но никак не его свойства. Потому что у каждого клинка они индивидуальны и создаются на основе черт Стрельца.

Вот теперь я понимаю, что делал не так. Я думал об определённом мече, когда должен был сосредоточиться на своём. Только внешний вид может быть одинаковым, но никак не свойства. Это всё равно что братья-близнецы: внешне их не различишь, а вот характеры у них абсолютно разные.

Я закрываю глаза и представляю только вид меча, не задумываясь о его характеристиках. Всё равно он выйдет таким, как я хочу.

Я открываю глаза, стоит мне только ощутить тяжесть в руке.

В ней сверкает отливающим серебром меч. Он вышел немного длиннее, да и остриё мне кажется тоньше. Эфес удобно ложится в руку, сразу чувствуется что-то родное. Однако носить его постоянно с собой не очень практично, и почему-то я об этом даже не подумал. А вот у Адены тут же находится решение проблемы:

– Дай-как сюда, – и не дожидаясь моего разрешения, Адена дотрагивается до лезвия меча, который за одну секунду преобразуется в тонкий серебристый браслет, оплетающий мою руку. – Так будет лучше, – улыбается она, заметно бледнея.

– Ты потратила свои последние силы, – догадываюсь я, разглядывая браслет.

– Может быть.

– Не нужно было.

– Сейчас это неважно. Нам нужно решить, как добраться до храма.

Адена долго уговаривает меня взять такси. И сколько бы я не протестовал, заявляя, что таксист сразу же позвонит копам, Адена уверяет меня, что всё пройдёт без помех, если как следует загримировать меня. Она вручает мне цветные линзы, подготовленные на такой случай и чёрный парик. Но этим дело не ограничивается: мне приходится надеть и квадратные очки-нулёвки. Но даже в них, с голубыми глазами и чёрными волосами я похож на себя. Остаётся надеяться, что таксист не будет приглядываться.

Мы специально находим машину в маленьком захолустном районе. Таксист соглашается подвезти нас, даже не глядя на мою внешность, но цену он называет не маленькую. За такие деньги мы могли бы питаться десять дней, но дело намного важней.

В дороге нас трясёт, а водитель болтает без умолку. На все его вопросы отвечает Адена, зная, что мне рот открывать нельзя, иначе таксист может узнать меня по голосу. В машине я изредка вытаскиваю часы, которые так и не активировались. Неизвестность того, когда это произойдёт, пугает меня, но пока радует, что песок стоит на месте, а значит мама и папа живы.

Таксист останавливается рядом с узкой тропинкой, ведущей к пруду. По ней на машине не проехать, поэтому дальше мы идём пешком. Парик, линзы и очки я запихиваю в глубокие карманы куртки.

Чтобы скоротать дорогу, я завожу разговор с Аденой:

– Слушай, Адена, я так и не понял, какие способности у Высшего.

– Всех Знаков, – коротко отвечает она.

– Чего?!

– У него способности всех Знаков. Начиная с силы Овна, заканчивая связью с океаном Рыб.

– А как насчёт того, что он умеет читать мысли и проникать в голову? А ещё управлять металлом. Блокировать силы, в конце концов!

– Иногда я поражаюсь, как вы, сидеры, мало знаете о себе! У каждого Знака есть дополнительные способности, раскрыть которые намного сложней, чем основные.

– И какие эти способности?

– Не знаю, – вздыхает Адена. – Я знаю только, что они есть. А что у какого Знака – без понятия. Об этом рассказывают на старших курсах. Да и обучают нас этому тоже на них.

Мало того, что у Высшего есть все тринадцать способностей всего Зодиака, так его арсенал сил только удваиваться. И я без понятия, на что именно он способен. Пока мне известны только чтение мыслей, управление металлом и блокирование способностей. Отлично. Остаётся ещё штук десять, ведь Змееносец тоже относится к этому списку.

– Адена, – снова зову я её. – Ты как-то говорила, что я не совсем хорошо знаю тех, кто мне дорог. И кто-то связан с Высшим. Ты имела в виду моих родителей? Всё-таки они участвовали в Битве, а потом служили ему.

– Да. Я говорила о них, но…

Она резко замолкает, когда мы наконец сходим с тропы на открытое пространство.

– Мы пришли.

До полуночи остаётся десять минут, и я решаю продолжить разговор с Аденой чуть позже, уже после того, как мы всё выясним.

– Он должен появиться прямо рядом с прудом, – Адена оглядывает водную гладь.

Я киваю и внимательно вглядываюсь в пруд, словно смогу силой мысли ускорить появление храма. Он может явиться с любой стороны, даже прямо перед нами. Минуты идут так медленно, что я уже решаю, будто время остановилось. Вытаскиваю песочные часы: не пошли. Мои родители прожили ещё один день, но я совершенно не знаю в каком они состоянии. Высший мог выколоть им глаза, лишить их рук и ног. Отгоняя эти мысли, я вновь устремляю глаза в сторону пруда.

Облака расступаются, явив круглый серебристый диск, чей свет падает на воду.

Храм точно начинает заново строиться. Сначала появляется небольшая каменная лестница, дальше сам вход, на месте которого даже нет двери. В конце выстраивается резной купол, на вершине которого дракон с открытой пастью. Символ Асклепия.

Сам храм выглядит старым и заброшенным. Кажется, что купол вот-вот обрушится, а само строение усеяно трещинами. В темноте он выглядит как очередная заброшка, однако стоит мне об этом подумать, как внутри и снаружи храм вспыхивает алым огнём, которым совсем не причиняет вред его стенам.

Адена решительно смотрит на меня, и я киваю. Пора уже узнать всю правду.

Чтобы зайти в храм, сначала нам нужно зайти в пруд. К моему удивлению водная гладь оказывается такой же устойчивой, как и обычная земля. Лестница вся объята пламенем, однако ни мне, ни Адене оно не вредит. Языки лишь немного облизывают наши ноги, но я чувствую только их жар, не более.

Удивительно, но храм пропускает нас безо всяких проблем. Меня это очень настораживает, потому что не может происходить всё так гладко.

Внутри огня оказывается ещё больше. Он буквально везде: и на стенах, и внизу, и на потолке. В середине горит пламенный круг, внутри которого стоит деревянная стойка. А на ней виднеется дощечка, точно такая же, как и на четвёртом этаже дома на Нейтрале.

Я подхожу ближе к огненному кругу, а Адена остаётся стоять на месте, решив, что пророчество в первую очередь должен прочесть я. Едва я оказываюсь рядом с горячим краем круга, как меня оглушает голос, напоминающий рокот тысячи тяжёлых шагов, и отбрасывает назад.

– Ни один сидер не посмеет приблизится к пророчеству! – грохочет из пустоты голос, который кажется таким же мощным, как и тот, который я услышал, когда я познакомился со странным мальчиком Аслом.

Я потираю затылок от боли и раздражённо отвечаю:

– Это пророчество может быть обо мне! Я должен его узнать!

– Докажи это.

– Эндрю, с кем ты разговариваешь?

Судя по недоумевающему взгляду Адены, голос слышу только я, поэтому я неопределённо отмахиваюсь, говоря, что объясню позже. Та понимающе кивает.

– Я Змееносец, – произношу я, снова подходя к кругу. – Родился двадцать девятого ноября, в первый день его периода, – я показываю кругу свой знак, чернеющий на ладони.

– Докажи это, – повторяет голос.

Я задумываюсь. Слова могут стать хоть каким-то доказательством, но не в этом случае. То же самое и с клеймом. Знак не делает меня тем, кто я есть. Я бы мог продемонстрировать способности Змееносца, если бы знал ещё что-то, помимо жажды. Высший использовал тьму, однако это может оказаться дополнительной способностью другого Знака. И даже если это относится к Змееносцу, я не знаю, как это сделать.

Я вспоминаю фразу, явившеюся мне, когда я коснулся ручки двери, на которой был знак Змееносца.

– Ego accipere, – произношу я. – Я принимаю это. Принимаю то, что я Змееносец.

Огонь расступается передо мной, и я наконец вхожу в круг. Приблизиться к пророчеству оказывается трудней, чем я думал. Ноги становятся свинцовыми, я еле передвигаю ими. Жар от огня проникает в лёгкие, мешая дышать. Наконец я дохожу до заветной скрижали. Всё пророчество написано на древнезодиакальном, однако я без труда перевожу. Стоит мне это прочесть, как я чуть не падаю в обморок.

– Нет. Нет, это невозможно!

– Эндрю, что там написано? – обеспокоено спрашивает Адена.

Я тупо гляжу в текст пророчества, не веря в его содержимое.

– Эндрю, прочти вслух!

Дыхание выравнивается через несколько секунд. Я послушно зачитываю пророчество, хотя голос и дрожит так, будто я стою на сильном морозе в метель:

– «Тринадцатый Знак – сеятель смерти и зла – вернётся с тенью и скорбью в семнадцать лет. Откроет врагу путь во врата стихий и вручит его крови могущество бед. Во мраке души увянет сомнение. Убив, он будет подвластен всей тьме. Поняв ошибку, примкнёт к вражьим силам, полностью подчинившись обманувшему свет, и умрёт таковым от руки той, в чьём сердце любви совсем нет».

Проглотив весь текст, я смачно, но тихо матерюсь, всё ещё не признавая правду.

– Но это лишь одно пророчество! – восклицает Адена, подходя ближе к кругу, который её не пропускает. – Всего же существует две трактовки, это просто одна из них!

– Да какая разница?! Тут человеческим языком написано, что я – чистое зло и примкну к Высшему! Он получит то, что хочет, а я попросту погибну! Неудивительно, что нимфы и боги так жаждут моей смерти! Теперь мы с ними в этом похожи!

Я бью кулаком по пророчеству, будто надеюсь, что оно расколется на две части, и под ними будет истинное пророчество. Но доска крепка, и я бью по ней сколько захочу, пока на руках не появляется кровь, запах которой уже стал привычным.

В голове, в каждой мысли проскальзывают эти строчки, но я и думать не хочу, что они значат. При первом прочтении мне и так стало всё ясно. Никакой я не спаситель, а уничтожение всего мира в чистом виде. Поэтому я и нужен Высшему. Без меня он не получит желаемого. Легче убить себя прямо здесь и сейчас.

– Эндрю, пророчества всегда запутаны, – пытается приободрить меня Адена.

– И какая же строчка из всех может значить, что я спасу мир от Высшего, а не стану его погибелью, примкнув к нему?! Он был прав, Адена. Я действительно чудовище, не больше. Если бы мои родители знали об этом, они бы убили меня, стоило мне только родиться! Жаль, что они не сделали этого.

– Эндрю, не говори так!

– Не говорить правду?! – я резко разворачиваюсь к перепуганной маленькой нимфе. – Да тут уже при словах «сеятель смерти и зла» всё ясно! Я отдам Высшему какое-то могущество бед, и знаешь, звучит это так, будто я принесу ему на блюдечке как раз то, что он хочет! «Во мраке души увянет сомнение»! Знаешь, в чём я сомневаюсь? В том, что смогу победить. Я окончательно сдамся, приму поражение и примкну к нему, как об этом говорится! Убью кого-нибудь, может даже своих друзей, по его приказу, и жажда овладеет мной! Пойму, как жестоко ошибался, веря во все эти байки с уничтожением Битвы, поклянусь Высшему Знаком, может даже продам его! И умру… Вот моя судьба, Адена! Не в противостоянии Высшему, а в подчинении ему.

– И что теперь?! Бросишь всё это?! Поверишь обычной деревяшке? Валяй, если так хочешь это сделать! Но ты предашь доверие Игниса, который принял тебя!

– Да начхать мне на этого Игниса!

С этими словами огонь тухнет на секунду, которая кажется мне самой долгой во всей моей жизни. Пламя вновь вспыхивает, а на пророчество падает лунный свет, появившийся из окна храма. Я бы не придал этому значения и продолжил бы спор, но буквы меняются местами, образовывая новые слова. Тоже на древнезодиакальном.

– Что там такое? – спрашивает Адена намного спокойней.

– Похоже, вторая трактовка.

Не дожидаясь её просьбы зачитать, я на ходу перевожу текст и говорю:

– «Тринадцатый Знак доживёт до семнадцати лет и покинет мир, оставив в истории след. С отчаянной душой он свергнет врага, и с торжеством ляжет в сердце вина. Со мраком внутри победа встретит его. И ради чужого желания лишится всего, получив в обмен лишь ничего».

Второе пророчество оказывается короче, но не лучше. Согласно ему, я тоже погибну, прямо в свой день рождения. Но тут я хотя бы одержу победу над Высшим. Если, конечно, под врагом подразумевается именно он, а не какой-нибудь опасный тип, о существовании которого я знать не знаю.

Воздух похож на удушающий газ, но я всё равно шумно вдыхаю его, чтобы осознать, что я всё ещё здесь и существую по непонятным причинам. Из-за первого пророчества выход кажется только одним-единственным – перерезать себе горло, воткнуть меч в сердце, разрезать вены. Всё, что может убить меня. А ведь месяц назад я почти сделал это под контролем страха и Высшего.

– Эндрю, пойдём отсюда.

Я жду, когда лунный свет уйдёт от таблички, явив первое пророчество, которое почему-то кажется наиболее вероятным. Я с первого раза запомнил обе трактовки, однако ещё раз хочу убедиться в первой. Перечитать, найти хоть что-нибудь хорошее. Вырезанные буквы на серой скрижали так и остаются освещёнными луной. Заметны каждые изгибы и неровности во всех знаках, будто писавший их торопился так, что от этого зависела его жизнь. Или это было последнее, что он успел сделать.

Я выхожу из круга и не оборачиваюсь на пророчество до самого выхода. Уже в дверях я бросаю беглый взгляд, но лишь на огонь, продолжающий свой жаркий танец, охватывая теперь и пророчество. Скрижаль полностью в пламенных тисках, но вряд ли это хоть как-то причиняет ей вред. Я уже знаю пророчество, оба его проявления. Но легче от этого не становится. Только хуже и тяжелей. Однако идти дальше я обязан, ведь если трактовки две, то значит я выбираю одну из них. И пусть по словам второй я погибну, но я одержу верх над Высшим и свергну его.

– Ты в порядке? – спрашивает Адена, когда мы спускаемся к пруду.

– Нет. Я не в порядке, но сейчас это неважно. Мне нужно раскрыть способности Змееносца, если я хочу победить. Плевать на пророчества, пустой набор слов! Важны лишь мои действия, а не слова четырёхсотлетней давности.

Я хочу продолжить своё негодование, но меня прерывает свист ножа, который пролетает в сантиметре от моего виска и втыкается в ствол дерева. Я автоматически загораживаю Адену собой, внимательно вглядываясь в темноту. Следующий свист слышится сзади, и я обхватываю Адену за плечи и вместе с ней пригибаюсь.

– Будь начеку, – велю я и тру браслет, вызывая меч. – Пользоваться умеешь? – спрашиваю я маленькую нимфу, вкладывая клинок в её миниатюрную ладонь. Адена уверенно кивает, крепко сжимая рукоять.

Третий нож не заставляет себя ждать, как и знакомый смех. Такой смех принадлежит только одной особе, имеющей прямое отношение к ножам. Я вскидываю руки, вокруг которых полыхает золотистый огонь. Приблизив ладони друг к другу, я растягиваю огонь до размеров привычного мне лезвия и обхватываю получившийся клинок за ручку. И уже следующий нож я отбиваю огненным мечом.

Нас окружает не меньше пятнадцати людей в одинаковой чёрной одежде и в масках. Их почти невозможно разглядеть, они полностью слились с темнотой. Однако звуки взведённых курков пистолета слышны со всех сторон, как лёгкие щелчки, перерастающие в один. Предохранители сняты, судя по тому, как уверенно они держат пистолеты, а указательные пальцы, не колыхаясь, находятся на спусковых крючках.

Сафина выходит вперёд, держа руки сложенными на груди. Она останавливается в метре от меня, нахально улыбаясь и постукивая ногой, ожидая, что я наброшусь на неё и на этот раз точно убью. Такая мысль действительно проскальзывает в моей голове, но, если я сдвинусь хоть на миллиметр, пули градом полетят и в меня, и в Адену.

На этот раз волосы Сафина решила не скрывать. Они белые и коротко пострижены. Голубые глаза излучает торжество хищника, которому удалось загнать жертву в ловушку, где разобраться с ней легче лёгкого.

– Не знал, что ты воздушная, – прерываю я затянувшееся молчание. – Или любишь экспериментировать со внешностью?

Сафина смеряет меня грозным взглядом, по которому несложно понять, что тему её волос лучше не затрагивать.

– Они натуральны. Но сейчас тебя это должно волновать меньше всего. – Сафина разводит руки в стороны, демонстрируя своих вооружённых подчинённых. – Сидеры часто забывают о существовании пистолетов. Такое простое оружие, но сколько смертей оно принесло! – её голос до краёв наполнен наслаждением, словно она рассказывает не об оружии, забравшем людские жизни, а о старом друге. – От пуль никто не защищён, даже ты, малыш, и твоя ручная нимфа.

– Ты не убьёшь меня, – тут же говорю я.

– Это почему же? Решил, что сюда меня подослал Высший? Возможно, я тебя разочарую, но иногда можно отклониться от одного приказа ради другого.

– Другого? Решила пойти против Высшего?

– Не против. Я не предавала его, хотя есть за что. Лишь перешла на более сильную сторону, но это уже не твоё дело. Спросишь, как я нашла тебя?

– Нет, мне начхать.

– Отлично. Тогда не будем тратить время на болтовню. Пристрелите их.

Я запоздало понимаю, что весь отряд полностью подчиняется Сафине и, возможно, даже отведён лишь ей. А значит их не волнуют желания и приказы Высшего. Для них есть лишь один командир – Сафина.

Сплошная огненная стена появляется вокруг нас, защищая от обрушившихся пуль, как раз в тот момент, когда все разом нажимают на спусковые крючки. Пламя полностью проглатывает пули, расплавляя их. Мои руки расставлены в стороны, поддерживая щит. Стрельба прекращается в одно мгновение, точно так же, как и началась. Жаль, что солдаты не такие тупые и не пытаются пробить защиту свинцовыми пулями.

– Тебе всё равно не уйти, – говорит Сафина, чей образ скрывает пламя. – Разве пророчества недостаточно, чтобы понять простую истину: ты должен сдохнуть, Эндрю!

– Спасибо за совет, но я как-нибудь разберусь без него! И раз ты так желаешь моей смерти, то давай сразимся! Воздух против Огня! Двое сидеров без посторонних!

– Не смей называть меня сидером! – выкрикивает она, что больше похоже на рычание озлобленного зверя.

– Так ты обычная?

– Я не пустышка!

– Тогда как ты объяснишь свои?.. – я обрываю фразу, поняв, в чём дело. – О… Так ты дефект. Ошибка.

Я слегка рассеиваю огонь, чтобы через него можно было увидеть Сафину. Её кулаки сжаты, как будто она собирается вонзить собственные ногти себе в кожу. Брови сведены, губы поджаты, а взгляд болезненно опущен. И пусть к ней я испытываю жгучую ненависть за то, что она сделала с Эшли, мне становится её жаль. Кто-кто, а дефекты никогда не будут приняты всем миром.

Дефект или ошибка – это дети сидеров, рождённые без способностей, то есть пустышки от наделённых дарами. Такие могут иметь все признаки сидера, даже цветные волосы, как у Сафины, но они не обладают ни каплей способностей. Ни стихийной, ни индивидуальной. Дефекты становятся позором в сидерских семьях. Но они очень редки.

– Зачем ты напала на Мишель? – тихо спрашиваю я, подходя ближе к полупрозрачной стене, отделяющей нас. – Это ведь была ты, так?

– Как обычно, приказ, – её надменный взгляд возвращается к ней за долю секунды. – Чтобы проверить тебя. Пройдёшь ли ты мимо другого Тригона или поможешь. Конечно, ты выбрал предсказуемый вариант.

– Иногда я умею удивлять.

Я быстро гляжу на Адену, проверив, при ней ли меч. Если у меня всё получится, то он ей не понадобится, однако убедиться стоит.

Стена падает, а огонь трансформируется в длинную плеть, которая тут же расплавляет пистолеты, приводя их в негодность. Однако всё оказывается не так просто: подчинённые Сафины не мешкают и бросаются на меня. Их удары быстры, а ещё их много. Огонь вальсирует между нами, обжигая кожу каждого противника, в то время как я отбиваю их удары кулаками. Вся моя сосредоточенность направлена на огонь, бьющий врагов со всех сторон, но не убивая. Лишь калечит, но не серьёзно.

– Эндрю!

Тонкий голосок Адены действует как сигнал, и я оборачиваюсь. Спина Адены прижата к моей, её колени заметно подогнулись под натиском короткого лезвия Сафины, что сливается с мечом, который маленькая нимфа решительно сжимает в руках. Она только что отбила удар, предназначавший мне. Ругнувшись, я кручу одной рукой, создавая колесо пламени, и посылаю его в противников.

В это время Адена не подпускает ко мне Сафину. Мне хочется наорать на неё, чтобы она уносила отсюда ноги, но все силы и практически всё внимание уходит на пятнадцать человек, не оставляющих меня в покое. Лишь краем глаза я смотрю, как Адена отражает выпады противницы, но надолго её не хватит. Как и меня, если я сначала не разберусь со своими проблемами, а уже потом помогу Адене. Против меня лишь парочка пустышек, и победить их было бы гораздо легче, если бы не совершенные приёмы, от которых я едва ухожу.

– Адена! – не выдерживаю я. – Уходи немедленно!

– Но…

– Не спорь!

Адена отводит нож, опускает меч и уже собирается бежать, как до меня доходит отвратительный мокрый хруст.

Я оборачиваюсь, и, воспользовавшись этим, мне заламывают руки, но меня это не волнует. Я смотрю в одну точку, не мигая и не дыша. Я кричу, и собственный крик заглушает всё на свете, кроме проклятой боли.

Время останавливается, будто специально хочет запечатлеть этот момент.

Глаза Адены пусто смотрят на рукоять ножа, что вонзился ей прямо в живот. Её хрипы полны ужаса и страха, изо рта течёт тонкая струйка крови, но дальше идёт целый поток. Она вся дрожит, пытаясь сделать хотя бы шаг. Но Сафина не даёт ей этого сделать, вынув нож со смачным звуком, который остаётся у меня в ушах, как волна боли. Все чувства замирают, точно навеки отключились или погибли вместе с… Нет. Это невозможно. Я будто стою вдалеке от неё и с каждым новым хрипом отдаляюсь дальше.

– Луна сегодня красивая, – из последних сил хрипит она.

Маленькая нимфа в последний раз поднимает на меня глаза, которые на миг становятся такими же яркими, что и при первой нашей встрече. На её губах замирает моё имя, которое она уже никогда не сможет сказать. Адена падает на холодную землю, не произнеся ни звука.

– Я УБЬЮ ТЕБЯ! ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА ЭТО СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНЬЮ!

Сафина ещё имеет наглость ответить мне своей фирменной улыбкой. И это становится последней каплей.

Меня резко отпускают,почувствовав, как мои руки нагреваются до максимальной температуры, из-за чего держать меня уже невозможно. Все пятнадцать людей встают прямо перед Сафиной, защищая свою госпожу. Всего пятнадцать препятствий на пути.

Я иду медленно, но это и неважно. Гнев полностью поглощает меня, в голове, как молоток, бьёт одна мысль: «Убить, убить, убить». Рука поднимается ввысь, а с ней в препятствия летят водяные лезвия, отсекающие у первых трёх руки. В глазах одного я замечаю свои: синие, лишенные всякой человечности. Кровь океаном стекает по земле, но я ещё с ними не закончил. Лезвия превращаются в кольца, обвившие шеи тех же трёх. Они хрипят, точно так же, как хрипела Адена, но их жизни ничто по сравнению с ней! Я чувствую кровь, что течёт по их венам, и захватываю её, выпуская наружу. Они разом падают наземь, их лица сморщены и лишены всякой влаги. Они мертвы, и умерли все трое в сопровождении страха.

Да. Его они должны испытывать, глядя на меня.

Ещё четверо встают на моём пути. Такие же запуганные, но решительно настроенные защитить тварь, убившую Адену. Я поднимаю всех четверых разом, лишая кислорода. Резко возвысив их на несколько метров, я стремительно ударяю ими по земле. Шея каждого хрустит, но это только начало. Ветер подхватывает их, полностью расчленяя. В уже застывших глазах я вновь виду отражение своих: белые, разрушительные и убийственные.

Осталось восемь.

Идя мимо упавших внутренностей, я примечаю троих. Страх чувствуется сразу, он дурманит и манит. Теперь мои глаза ядовито-зелёные, но в них нет ни капли жалости. Я едва шевелю пальцами, как корни обвивают ноги препятствий, а дальше поглощают их полностью, забравшись в уши, нос и рот. На месте глаз у каждого остаются острые корни, крови так много, что это лишь увеличивает огонь моей мести. Трое тел уходят под землю. Я сжимаю руки в кулаки, и из-под почвы брызжут сразу три кровавых фонтана. Бордовая липкая жидкость попадает и на меня, когда я прохожу мимо льющихся кровавых струй.

Глаза красные, как кровь, окрасившая эти земли. Осталось пятеро. Теперь я слышу слабые молитвы. Какое жалкое зрелище! Всех пятерых я сметаю потоком огня. Пламя проходит прямо в них, сжигая их органы. Они горят заживо, крича и корчась в болезненных муках. Глаза некоторых лопаются. Щелчком пальцев я усиливаю жар, пока за считанные секунды от пятерых препятствий остаются лишь жалкие сгоревшие части.

Теперь на моём пути нет никого.

Сафина пятится, выставив перед собой руки, точно её это сможет спасти. У неё нет сил, она – ничтожный дефект. И умирать она будет так же ничтожно, унижаясь в мольбе и предсмертных криках. Умирать она будет медленно.

Позади меня вырастает сгусток чистой тьмы. Я могу сделать всё, что угодно: перерезать ей суставы и сухожилия, отрывать конечности, одну за другой, сдирать кожу, вонзать лезвия тьмы, пока всё ещё тело не будет проткано насквозь, вырезать каждый орган, чтобы она видела всё лично. Так много вариантов, и так сложно определиться!

Я посылаю в неё ураган тьмы, который должен захватить её. Но буквально за секунду до того, как он её настигает, позади Сафины появляется портал, в который она незамедлительно прыгает.

Я кричу, и смерч подхватывает всю воду в пруду, полностью его осушая. Дальше он переходит на деревья, срывая их с корнем. Затем уносит и трупы, и чьи-то внутренности. Оставляет лишь пролитую кровь и маленькое тело Адены.

Я падаю на колени и криком прожигаю всю землю. Почва становится полностью чёрной и сгоревшей, будто по ней пробежались тысячи пожаров, а не один лишь мой крик. Я ударяю кулаками по ней, и хруст появившихся трещин отдаётся в моём сердце. Воздух полностью исчезает из лёгких, слёзы душат меня плотным кольцом.

Вокруг тихо. Я подхожу к Адене и опускаюсь рядом с ней. Её голову, лёгкую как перо, я кладу к себе на колени. В её животе зияет кровавая рана, а под телом маленькой нимфы багряная лужа крови.

– Прости… – шепчу я, прижавшись к ней. – Прости меня, Адена.

========== Глава двадцать пятая. Эшли ==========

Их голоса я узнаю везде, пусть и слышала всего несколько раз. Но не перепутаю ни с кем. Особенно повелительный тон Доминика Колланса, от которого в голове звенит, а колени предательски подрагивают.

Нельзя сказать, что я хорошо знаю этих людей. Но того, что мне о них известно, вполне достаточно, чтобы замереть столбом перед дверью кабинета Высшего с пересохшем горлом, задержав дыхание. Стук сердце будто отсчитывает секунды, которые вдруг решили замедлить своё течение.

Знакомство с родителями Кая у меня не задалось, однако те отказываются это признавать, а Кай предпочитает молчать по этому поводу. Познакомилась я с ними в восемь лет, прямо в их доме. Тогда Кай впервые пригласил меня в гости, а из вежливости и интереса к его новой игровой приставке я просто не смогла отказаться. И после трёх часов наших игр пришли его родители.

Первое, что я отметила для себя, это разные глаза мистера Колланса. Его правый глаз точно такого же цвета, как и глаза Кая, а вот левый… Вспоминая, я до сих пор не могу понять его цвет, то ли голубой, то ли вообще прозрачный. Но я абсолютно уверена, что от него исходил ослепляющий свет. Поэтому при встрече с ним я редко смотрела ему в глаза, ведь стоило сделать это, как режущая боль оказывалась сильней и приходилось отводить взгляд, но уже с выступившими слезами.

А уже в остальном Колланс-старший напоминал подросшую версию Кая. Чёрные волосы, зачёсанные назад, прямая и уверенная осанка, оценивающий взгляд сверху вниз и безупречное умение держать себя.

Кай полностью пошёл в отца, ибо общих черт с его матерью я не нашла. Разве что манеры. Миссис Колланс умеет показать себя так, как удобно ей. И передо мной она предстала холодной фурией, чьи ледяные глаза прожигали меня насквозь. А её улыбка подобна металлическому блеску пули.

Ко мне они проявили сдержанное дружелюбие, фальшь которого я раскрыла тогда, когда миссис Колланс одарила меня своей фирменной улыбкой гадюки. Не знаю почему, но она очень походила на извивающеюся змею. Или дело в её тонкой фигуре и постоянных движениях, точно она обходит добычу, оглядывая её, или свою роль сыграл зелёный брючный костюм. А может, оба этих факта проявили себя. Колланс-старший не улыбался, за что я была ему безмерно благодарна. Он лишь равнодушно спрашивал о моей жизни и совершенно не удивился, когда я сообщила о сиротстве.

Перед тем, как я уходила, Колланс-старший попросил меня на пару слов. И это были действительно лишь несколько слов, которые я никогда не забуду:

– Мой дом только для достойных вещей. И если ты не докажешь, что являешься таковой, то так и будешь довольствоваться приютом.

Тогда я мало что поняла, всё-таки мне было восемь! Но чем больше я над этим размышляла, тем ясней становились его слова.

Вторая встреча с отцом Кая произошла в детдоме полгода спустя, перед Новым кругом. Он пришёл вместе с сыном с самой неожиданной причиной на всём белом свете.

Мистер Колланс обратился к приюту с вопросом удочерения меня. Для меня это был такой шок, что я не могла выдать хоть какой-нибудь звук на протяжении всего времени, что Колланс-старший разговаривал с Раль. Кай сидел рядом со мной, одобряюще улыбаясь и рассказывая о том, что это он попросил отца о таком праздничном чуде. Да, жить с лучшим другом под одной крышей – мечта, чуть ли не самая желанная, и возможность её осуществления вызвала у меня подозрения.

В тот день выглядела я неважно. Ян и Остин решили устроить себе праздник чуть пораньше, поэтому мне здорово от них досталось. Волосы спутаны, нижняя губа лилового цвета, а на руках небольшие желтоватые точки: обычные синяки, которые для меня в то время были нормой.

Мистер Колланс вновь решил остаться со мной наедине. Раль кивком указала мне на дверь, сморщив лицо в недовольной гримасе. Ну, другое выражение её лица я никогда не видела, разве что злость или прямое отвращение.

– Что с тобой? – коротко спросил Колланс-старший.

– Избили, – так же лаконично ответила я.

– И часто это происходит?

– Постоянно.

– Что получают обидчики?

– Ничего. Я не могу дать им сдачи.

– Не можешь, – повторил он так, будто пытался выжать весь смысл из этих слов. – Значит, ты не стала достаточно дорогой и стоящей вещью для моего дома. Ответ очевидный: продолжай дальше переступать порог детдома, а не настоящей жизни.

– Я знаю, – сказала я тогда. – Я недостойна того, что вы мне предлагаете. Однако сейчас я и живу своей настоящей жизнью.

Следующая встреча произошла, когда мне было двенадцать. Тогда Кай праздновал день рождения и решил пригласить меня на ужин со своими родителями.

Ужин прошёл тихо, а по его окончанию миссис Колланс предложила подвезти меня, прямо до детдома, и я согласилась из-за вежливости. Она и Кай напоследок сходили по делам, которые заняли всего пять минут, а в это время мистер Колланс решил отойти и сделать важный звонок. Но глоток свежего воздуха был нужен и мне, поэтому я вышла на улицу, думая, что семью Коллансов можно подождать и здесь.

Рядом с парковкой я заметила тёмный фургон, который вообще не должен был привлечь моё внимание, если бы рядом с ним не маячил мистер Колланс в компании человека, чьего лица не было видно.

Я осторожно подошла на согнутых ногах, спрятавшись за соседнюю машину, и прислушалась. Голоса звучали приглушённо, я едва улавливала слова, но их короткий диалог, что мне удалось услышать, по сей день изредка преследует меня в кошмарах.

– Сиротка? – спросил незнакомец.

– Даже родители неизвестны, – ответил Колланс-старший. – Бери сейчас, из детдома ты её не возьмёшь.

– И сколько ты за неё хочешь?

– Ох уж этот вечный вопрос в цене…

Дальше я слушать не стала, а быстрым и самым тихим шагом вернулась к двери ресторана, но тут же посчитала это худшей идеей. Я пустилась бежать куда глаза глядят, печатая на ходу короткое сообщение Каю, что доберусь своим ходом. И действительно бежала до самого детдома, не останавливаясь ни на секунду.

После этого я не видела родителей Кая. И не слышала до сегодняшнего дня.

– Договор был не таким!

Доминик Колланс. Разъярён, чуть ли не в бешенстве. Это подтверждает резкий стук кулаком по столу, от которого я невольно вздрагиваю, и скрежет ножек стула.

– Насколько я помню, подобные условия и вовсе не рассматривались, – я узнаю голос Высшего, как всегда полный ледяного спокойствия. – Точнее, в нём значилась одна простая вещь: я даю вам то, что вы хотите, а в обмен получаю то, что предложили вы сами. А значит, я могу пользоваться им, как захочу.

– Но он ещё не служит вам!

– Он служит мне с рождения. С вашего согласия, и вам это известно.

– В таком случае сделка отменяется, – заявляет миссис Колланс не так уверенно и громко, как требует ситуация. Обыденного превосходства нет в её голосе, вместо него покорность, которая не свойственна такой, как она. Или была не свойственна.

– Нет! – обрывает свою жену Колланс-старший. – Договор всё ещё в силе, господин Высший. Однако в него можно внести изменения.

– Изменения? И какие же? Дождаться его совершеннолетия? С радостью, ведь оно совсем скоро.

Сердце пропускает удар, внутри всё сжимается тугим комком. Кровь пульсирует в висках, а порезы вмиг напоминают о своём существовании: и старые, и новые. Однако меня это совершенно не интересует. Я прикусываю ладонь, чтобы не закричать от пробравшего меня шока. И чуть ли не сползаю по стене, пытаясь нормализовать остановившееся дыхание, которое должно оставаться спокойным как можно дольше. Или хотя бы сохранять тихий темп, а не переходить на частые и быстрые вдохи.

О ком идёт речь я поняла чуть ли не с самого начала, но сомнения у меня были. Но их не осталось, стоило мне услышать о скором совершеннолетии. Вся беседа построена вокруг Кая и некого договора, который заключили его родители с Высшим. Если я правильно понимаю, то мой друг – важная часть этого самого договора. По словам Высшего, Кай принадлежит ему с рождения.

Я продолжаю слушать, всё ещё прикусив руку, чтобы не ворваться с криком и потребовать объяснений. Дело касается моего друга, и сердце отчаянно толкает меня на рискованный поступок, лишённый всякого здравого смысла. Оно бешено колотится, трясёт меня своей паникой, заставляя быстрей принять решение. Однако я сильней вжимаюсь в стену и продолжаю слушать, хотя водоворот мыслей так и не даёт мне сосредоточиться и быстро уловить смысл, заглушая его.

– Сделку можно отменить, – напоминает Высший. – Но в таком случае вы потеряете всё. И влияние, и сына.

Я мысленно молюсь, чтобы они выбрали своего сына, нашли способ спасти его от опасности, которая им прекрасна известна. Но вместо этого Доминик Колланс отчётливо произносит совершенно другое, несмотря на слабые всхлипывания своей жены:

– Заключим новую сделку. Кай до сих пор принадлежит вам, но использовать его вы сможете лишь после того, как он вступит на службу к вам после Битвы.

– И что я получу, согласившись на сделку?

– Я доставлю вам Змееносца.

– Ты уже пытался это сделать.

– На этот раз я вас не подведу.

Высший задумывается на пару секунд, и за это время я успеваю прокрутить их диалог раз двадцать и понять, что мой друг во власти Высшего, но как и почему – это совершенно другие вопросы, ответы на которые так и не приходят в голову. Кай не поклялся бы Знаком Высшему, да ещё и до своего рождения! В этом замешаны его родители, и, возможно, Кай сам не знает о существовании договора.

– Я дал тебе всё, Колланс. Деньги, влияние, власть, даже место в Совете. И попросил взамен лишь Знак твоего сына. Ты подводил меня так часто, что сотни лет не хватит на перечисление твоих провалов. Но я терпел, соблюдая условия договора. А сейчас ты просишь доверить тебе поимку Змееносца, когда ты уже вернулся без него!

– Мой повелитель…

– Замолчи, – Высший редко повышает голос, переходя в ярость, но сейчас его спокойный тон до краёв наполнен злостью. – Я готов заключить с тобой новую сделку, но условия таковы: либо ты остаёшься с тем, что имеешь, либо теряешь всё, в том числе и семью. У тебя одна попытка, Доминик. Провалишься – станешь никем и ничем. А твой сын умрёт во время Битвы. Я лично это устрою.

– Да, повелитель.

Где-то вдалеке, за тысячу километров, а то и больше, слышится тихий и умоляющий шёпот миссис Колланс, которая отчаянно просит своего мужа одуматься и подумать в первую очередь о сыне. Время останавливается, как и, скорей всего, пульс. Я уже ничего не чувствую, будто эмоции резко закрывают свои двери и отказываются выходить. В голове пусто, ни одна мысль не пролетает мимо. Лишь тупая отстранённость от всего. Всё это кажется нереальным, разговор Высшего и мистера Колланса – невозможным, а плач матери Кая – выдуманным.

В реальность меня возвращает выступившая кровь на ладони и металлический привкус. Я опустошённо моргаю и гляжу на оставшиеся следы от зубов на руке, к которой прилипли слюни. Вытерев её об штаны, я слышу приближающиеся шаги к двери и запоздало осознаю, что сейчас меня раскроют. Я бросаюсь за угол, не дыша, и даётся это очень легко, ибо лёгкие отказываются принимать кислород. Миссис и мистер Колланс выходят, и я надеюсь, что они не завернут в ту сторону, где, вжавшись в стенку, стою я.

К счастью, они идут в другую сторону, и я облегчённо выдыхаю. Воздух иглами вонзается в горло, но я заставляю себя сделать вид, что всё более чем нормально, ведь сейчас у меня по плану тренировка с Высшим. Я сглатываю подступивший ком, выпрямляюсь по струнке и стараюсь не теребить кончики волос, ибо сразу себя выдам.

Но уже с порога выдаю то, о чём бы мне следовало молчать.

– Верните Каю его Знак.

Не знаю, правильно ли я поняла ситуацию, однако эта фраза вводит Высшего в секундное замешательство. Я собиралась делать вид, что ничего не знаю о его разговоре с Коллансами, однако, взглянув на владыку Зодиака, поняла, что не могу молчать, хоть и должна. Вероятней всего, Высший ничего мне не скажет, и я серьёзно получу за это. Но кровь бурлит во мне так, что молчать об этом всё равно, что сдерживать плач. А это у меня редко выходит, практически никогда.

– Извини? – вежливо переспрашивает он.

– Верните Каю его Знак. Я слышала абсолютно всё. И знаю, что вы заключили какую-то там сделку с его родителями. И что Знак Кая принадлежит вам! Я не знаю, каким образом это произошло, но верните его!

Высший упирается руками в деревянную поверхность стола, опустив голову.

– Эшли, – цедит он сквозь зубы. – Тебе не кажется, что ты слишком часто лезешь не в своё дело?

За холодной вежливостью прячется режущая ярость, и это ясно как день. Вместо того, чтобы покорно заткнуться, я поднимаю на него глаза и говорю:

– Нет, не кажется. Кай – мой друг. И если сделка касается его, то я лезу в своё дело.

Я сама не ожидала от себя столь резкого ответа, сказанного в лицо Высшему, однако отступать нет смысла. Для пущей уверенности я сжимаю кулаки и нахмуриваю брови, устремив решительный взгляд прямо в сверкающую маску.

– Почему Знак Кая принадлежит вам? И что это за сделка, Нептун бы её побрал? – сейчас, когда напряжение горит во всём теле, я не собираюсь сдерживаться в выражениях.

– Оба его родителя дали на это согласие. Они продали Знак ещё до его рождения.

– Продали? – изумляюсь я. – В каком смысле продали? Вы хотите сказать, что Коллансы продали вам своего ещё не родившегося сына? Но это невозможно!

– Ещё как возможно. К тому же они продали не его самого, а лишь его Знак. До рождения ребёнка его Знак полностью принадлежит родителям, а они могут распоряжаться им, как захотят.

– Но ради чего они это сделали?! Собственный сын в обмен на деньги и влияние?!

– В первую очередь они действительно получили это. На незаконные дела Доминика Колланса все закрывали глаза благодаря лишь этой сделке. Он стал самым опасным сидером в стране Тригона Воды лишь благодаря этому договору. Он построил своё имя лишь благодаря сделке. И плата за всё это ничтожна: Знак его сына.

– Он не имел права! Это Знак Кая, а не его! В конце концов, это его сын! Обменять его на какие-то деньги – вот что ничтожно и отвратительно! Кай не давал на это согласие!

– Это уже неважно.

– Ещё как важно! – я со стуком опускаю ладони на стол. – Это Знак Кая! Только он может распоряжаться им, и никто больше, даже его родители!

– Порой дети нужны лишь для достижения целей.

Я делаю вид, что не слышала этого, и отчаянно произношу:

– Верните Каю его Знак.

Сил, чтобы кричать, уже нет. Но злости по-прежнему полно, и я готова прямо сейчас схватить любой висящий на стене нож и запульнуть его либо в стену, либо в Высшего. В первой случае пострадает стена, а во втором Высший просто остановит нож налету и откажется дальше терпеть мою истерику.

– Допустим, я сделаю это. Но что я получу взамен?

– Что хотите, – тихо, но твёрдо говорю я. – Заберите хоть мой Знак, но верните его.

Слова выскакивают сами, я даже не задумываюсь о них. Они лишь мельком пролетают в голове, сразу вырвавшись наружу.

Я давно уяснила, что слова забрать назад нельзя, а если и можно, то сделать это очень трудно. Они вылетают навечно, безо всякого шанса на возвращение. Их обязательно будет кто-то да помнить. И очень повезёт, если этот кто-то не использует мои же слова против меня. Жаль, что Высший не относится к такому типу. Он использует всё, что только попадётся ему под руку. Будь то слова или те же люди.

– И ты готова заплатить такую цену?

Я знаю, на что иду. И знаю, каким мерзавцем Кай был в последнее время. Но всё то, что он творил, он делал под влиянием Высшего. Его странное поведение, невнятное объяснение всего связано именно с этой проклятой сделкой. Однако сейчас он стал прежним, и пусть чудовищная рана навсегда останется в нашей дружбе, Кай остаётся по сей день дорогим мне человеком. А их у меня мало, и я не могу лишиться одного из них.

– Да. Готова.

– Не находишь это забавным, Эшли? Ты отрицаешь любовь всеми возможными способами. Ты убедила саму себя, что недостойна её, что она не нужна тебе, что это пустая трата времени. Однако кое-что ты упустила. Несмотря на все убеждения, ты даришь эту любовь чуть не каждому. Рискуешь, думая, что так будет лучше. Но на самом деле ты даже не задумываешься об этом. Тобой движет только любовь к людям, не больше. Сейчас ты готова пожертвовать своим Знаком ради другого. И, как я понял, ты не откажешься от своих слов?

Если Высший согласится на сделку, то всё рухнет в один момент. Я буду подвластна ему, а тот сможет управлять мной, как захочет. То есть случится то, чего я боюсь больше всего на свете. И тогда я не смогу помочь Эндрю. Но он справится и сам, он точно поймёт почему я сделала это. И не будет осуждать.

– Если мне не нужна любовь, то это не значит, что её недостойны другие. И я не откажусь от своих слов. Отдайте Каю его Знак в обмен на мой.

Высший сцепляет ладони вместе.

– Мне не нужен твой Знак. И клятва им от тебя мне тоже не нужна. Пока что.

– Но…

Высший поднимает руку, веля мне умолкнуть.

– Если бы мне был нужен твой Знак, я бы обратился к твоей матери ещё до твоего рождения.

Я не спрашиваю, почему он этого не сделал, ибо знаю, что не получу ответа. Всё, что так или иначе связано с моей матерью, Высший тщательно избегает и скрывает от меня. Добиться правды от него я не могу. Пока не могу. А может, и не смогу никогда. Даже если Высший доверится мне, вряд ли он откроет мне правду. Однако я не отступлю, ибо обещала Адене. Но и оставить Кая я тоже не могу.

– Я могу попросить об одной просьбе?

– Смотря что это за просьба.

– Если мистер Колланс провалится, не трогайте его семью. Ни Кая, ни его мать.

Это выглядит как тщетная попытка сохранить жизнь моему другу, однако так оно и есть. За все десять лет, проведённые вместе, Кай стал важной частью моей жизни. И несмотря на все обиды, без него жизнь станет другой, серой и мрачной, точно от неё оторвут приличный кусок, практически половину.

– Я подумаю, но ничего не обещаю.

Конечно, Высший не даст мне обещания, ведь он вряд ли сдержит его. Но сейчас я большее и не получу. Поэтому я вздыхаю и благодарно киваю, но желание кинуть в него нож или же просто забить ногами всё ещё обжигает меня изнутри. Я впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы хоть как-то успокоиться. Всю злость я смогу выплеснуть во время тренировки, это уже давно пройденный урок. Да, Высший будет недоволен, что ярость будет управлять движениями, а не я яростью, но меня это ни капли не волнует.

– План занятия изменился. Оно пройдёт в другом месте, – говорит Высший, когда я наконец более-менее успокаиваюсь.

Я киваю, не говоря ни слова. Плевать, где пройдёт занятие и пройдёт ли оно вообще. Я иду следом за Высшим, который уводит меня всё дальше и дальше.

Насколько я знаю, подводная база полностью связана со всем домом и ареной, и способов попасть туда тьма тьмущая. Высший ведёт меня совершенно неизвестным мне путём в не менее неведомое мне место. По дороге я обдумываю, как быстро смогу найти Кая и всё ему рассказать. Теперь, зная истинную причину, я могу его простить. Из памяти это, конечно, не выкинешь, но прощения он заслуживает.

– Вы расскажете Каю? – спрашиваю я по пути.

Высший даже не оборачивается.

– В этом нет необходимости.

– Но он как никто другой имеет право знать! – вновь завожусь я. – Это его Знак и…

– Эшли, – прерывает он меня. – Он узнает лишь тогда, когда решу я. Не раньше.

Ну мы это ещё посмотрим. Хочет этого Высший или нет, но Кай узнает правду. Высший может запереть меня в комнате, запретить видеться со всеми чемпионами. Но всё это не станет препятствием для меня. Я найду способ рассказать всё Каю.

– В тот день, – в горле сухо и паршиво, – когда Кай избил Льва… Им управляли вы, верно?

– Побочный эффект, – отвечает он как ни в чём не бывало. – В первый раз такое бывает. Я его не контролировал.

– То есть это был он сам?!

– И да, и нет. Я уже говорил тебе, что внутри каждого есть и светлая, и тёмная сторона. Обе прячутся в самой глубине, однако тёмная любит проявлять себя чаще. Ей достаточно одного толчка, одного порыва злости, одного события, которое приведёт к ярости. В такие моменты человеком полностью управляют его тайные желания, которые он не признаёт из-за их аморальности.

Не знаю, легче мне от этого или нет. Кай приставал ко мне, будучи вовсе не под влиянием Высшего. Если бы это было наоборот, меня бы вывернуло наизнанку прямо на месте. Но тошнота и без этого подступает к горлу, поэтому я замолкаю, иначе выплюну не только обед с завтраком, но и все органы в придачу.

Высший приводит меня в тёмное, холодное, покрытое непроглядным мраком место. Впереди лишь железная дверь, а в стороне длинная винтовая лестница, ведущая наружу. В нос бьёт запах пота, железа и гнили. Морщась от омерзительной вони, я сжимаю крылья носа, но неприятный запах режет глаза, из-за чего слёзы на них выступают сами собой. Высшего ни капли не беспокоит трупный запах. Может, в его маске есть фильтр, который не помешал бы и мне.

– Более чем уверен, ты уже слышала о Хопеше.

Высший с металлическим лязгом открывает дверь, пропуская меня вперёд. Я же убираю руку от лица и вдыхаю воздух по минимуму. Колени дрожат, руки сложены на груди, чтобы те не свисали, как две верёвки, за которые можно ухватиться и кинуть меня в стену. Уверена, Хопеш практикует и не такое.

То, что я вижу, оказывается настолько ужасным, что я едва не падаю в обморок.

К потолку прикованы звенящие цепи, что туго обмотаны вокруг загорелых рук. Тёмные кудри прилипли к мокрому лицу, рот приоткрыт, ресницы едва колышутся. Кожа свисает красными влажными лоскутами. Сдержать крик у меня получается, а вот желание прикоснуться к нему – нет. Рука тянется сама, но я останавливаю её навесу и убираю к груди, а взгляд отвожу.

Ибо смотреть на Марка Фостера в таком состоянии невозможно.

А ещё на Хопеша. До этого я его ни разу не видела, и очень бы хотелось, чтобы так оно и продолжалось. Его довольная улыбка адресована вовсе не мне, а своему творению. Он с обожанием рассматривает каждую рану, точно видит в них произведение искусства. Его маленькие свинячьи глаза искрятся извращённой любовью. И только после минуты любования своей работой он замечает меня и Высшего.

Хопеш отвешивает низкий поклон, чуть ли не припадая к полу.

Высший обходит меня, не обратив внимания на мой шок. А может, просто проигнорировал. Он кружит вокруг подвешенного Марка, как коршун над трупом несчастного животного. Лев же не подаёт никаких признаков жизни, кроме слабо вздымающейся груди при болезненных вдохах.

– Как вы и просили, господин Высший, – бас Хопеша сочится покорством. – Однако до яда дело ещё не дошло.

То есть до арденс-вивева. Таким же пыткам подвергался Эндрю в этом же месте.

Высший тоже замечает сходство. Может, оно задумывалась изначально.

– Марк, – Высший подходит ко Льву. – Три месяца назад здесь висел твой друг. Неужели вы настолько дружны, что так одинаково глупы? Я ведь предупреждал его, что эти пытки покажутся ему щекоткой. И сдержал обещание. Но с тобой я поступлю иначе. Сначала ты увидишь муки своей возлюбленной, её последний вдох и смерть. Умрёшь сам. А дальше уже нужно решить, что делать с твоей семьёй: занятыми родителями и маленькой сестричкой. Может, они отправятся вслед за тобой, а может, умрут и до тебя.

Марк с глухим рычанием пытается вырваться, но выглядит это жалко.

– За что он здесь? – спрашиваю я не своим голосом.

– Я не люблю, когда идут против меня. И Марк понимал это. Однако попытался это сделать, за что и поплатился.

По спине пробегает неприятный холодок.

– Зачем я здесь?

– Дело в том, что Марк не до конца усвоил урок. Видишь ли, и он, и ты кое-кого поддерживали. Однако ты сделала выводы, верно? Так приведи и Марка к этому.

– Не понимаю…

– Тебе знакома техника крови? – получив слабый кивок, Высший продолжает: – Боль не просто лучший учитель, но и лучший показатель, насколько усвоен урок.

– Вы же не хотите, чтобы я?..

– Именно этого я от тебя и хочу. Ты ведь поняла правду и уяснила её? Так помоги другому, пусть и не из своего Тригона. Докажи те слова, что говорила мне.

Высший движением руки выкручивает цепи, освобождая Марка. Тот мешком падает вниз, почти не издав ни звука. Его руки тут же неестественно выкручиваются, кровь отливает от лица, делая его белым, как мел, и можно запросто решить, что Марк уже труп. Движения Высшего плавные и точные, будто он дирижирует целым концертом. Он решает усилить кровотечение, как наружное, так и внутреннее. Кровь пульсирует алой струёй, запах падали поднимается в воздух.

– Теперь ты, – велит Высший.

Если я заставлю Марка страдать, то поднимусь в глазах Высшего. Возможно, получится выяснить его планы. Он убедится в том, что я полностью на его стороне. А ещё в это поверит Марк, который и так убеждён в моей верности Высшему. И доказать ему обратное я не смогу, да и слушать меня он не станет.

Я опускаюсь рядом с ним, на колени. Высший не останавливает меня, решив, что мне так проще сосредоточится. Пусть думает, что хочет, сейчас я ненавижу его всем сердцем, и мне глубоко плевать, что он думает!

Марк поднимает на меня взгляд. Пустой, точно он ненавидит меня, но не может признавать это или же не хочет. До сих пор верит, что я не оказалась лгуньей, роль которой играю совсем немного дней, но по ощущениям всю жизнь. В ореховых глазах нет абсолютно ничего, даже какого-то блика света. Нет мольбы, крика злобы, простого отвращения и разочарования. Только пустота, прожигающая изнутри.

Кровь нащупать легко лишь потому, что она повсюду. Это почти то же самое, что и вода, только горячей. Если при управлении воды она чувствуется внутри, её течение растекается по телу, то с кровью точно так же. Подушечки пальцев в полной мере ощущают её, мне ясно её течение, которое теперь подвластно только мне. Я могу перенаправить его, ускорить или замедлить, даже остановить.

Крик проносится по ушам, как лезвие бритвы, отрезая все мысли, что выбора у меня нет. Выбор ещё как есть: прекратить и присоединиться к Марку, терпя все пытки, или же продолжить, как велит Высший. Больше меня устраивает первый вариант, однако я всё ещё плавно двигаю руками. Я действую как можно мягче, что не скрывается от Высшего, который вступает в дело, выкручивая Марку руки, ноги, да и всё тело в целом.

Это настолько ужасно, что меня воротит от собственных рук, от вьющихся взмахов. Будь моя воля и не будь здесь Высшего, который может меня остановить, я бы пустила кровь самой себе с огромным удовольствием. Вместо этого я с болью и ненавистью к себе наблюдаю, как скрючивается в агонии Марк.

Глазами говорю ему, что не хочу этого делать и мне крайне жаль, но разве он сможет понять? Взглядом пытаюсь донести, что это ради Эндрю. Но всё это утопает в его неистовом крике.

Однажды у меня получилось перенаправить собственную боль на других, точнее сделать так, чтобы они почувствовали то же, что и я. Вышло это спонтанно и на эмоциях. Однако теперь я пытаюсь перенять чувства Марка, чтобы полностью ощутить всю его боль. Заплатить за то, что я делаю.

Сначала сердце точно останавливается, пропуская несколько ударов подряд. Сердцебиение восстанавливается лишь спустя пару тяжёлых мгновений. Дальше кровь замирает во всех сосудах, но течение возобновляется с некоторой пульсацией и усиленной скоростью. Словно пытается вырваться наружу, прорвав и артерии, и вены, и капилляры. Я вздрагиваю, но тут же беру ситуацию под контроль, продолжая управлять кровью Льва и внутри, и снаружи. Она линиями вытекает из открытых ран, полностью заливая кожу. Кровь тянется изо рта по желанию Высшего, а не по моей воле.

Глядя на кровавое месиво, каким стал Марк, я со шлепком опускаю руки на пол, прямо в багровую лужу крови.

– Хватит, – прошу я, опустив глаза в залитый кровью пол. Точно красная корка льда, в которой застыли мои ладони. Кровь попадает под ногти, и в голову влетает недавнее воспоминание: Марк сражается с Высшим, который безжалостно вырывает его когти, а те градом падают на землю.

Я сжимаю кулаки, и кровь внутри них противно хлюпает. Внутри лишь одно желание: это место должно сгореть дотла.

***

Прошлое полнолуние я успешно пропустила. А в октябре случится прекрасная возможность: два полнолуния в одном месяце, в начале и конце. Высший решает вернуть меня в дом, обосновав это тем, что силы Тригона Воды возрастают в несколько раз во время полнолуния, и, если достаточно впитать в себя лунный свет, то результат не заставит себя ждать.

После всего, что я натерпелась, я только рада такому изменению. Перед Марком я не извинилась, да и вообще я его не видела с того самого дня, как и Ари. Или им запретили даже подходить ко мне, или же Тригон Огня сам меня избегает. От обоих вариантов в душе веет холодным ветром, а пальцы как будто снова опускаются в липкую кровь. Помнится, после так называемого занятия я отмывала руки всю ночь, и то, так и не отмыла. И если выглядят они безупречно чистыми, но по ощущениям кровь доходит до самых плеч вместе со шрамами.

Зато я наконец увидела Кая и с ходу всё ему рассказала. Тот предложил сходить в библиотеку и всё выяснить, и я незамедлительно согласилась.

Уже в библиотеке он мне выдаёт:

– Эндрю всё мне рассказал.

– Что?!

– Я виделся с ним две недели назад. В Метиде. Он, в какой-то степени, даже спас меня. Ну, мы, конечно, сначала немного подрались, но потом…

– Ты виделся с Эндрю?! – ошеломлённо переспрашиваю я.

– Ну да.

– И почему ты мне об этом сразу не сказал, Нептун тебя побери!

Я чуть ли не швыряю в него ближайшую книгу, но вовремя сдерживаюсь. Кай, поняв, в каком я состоянии, осторожно отступает от меня подальше, вскинув руки.

– Я хотел, чтобы нас никто не услышал! Библиотека идеально для этого подходит.

– О да, – язвительно протягиваю я, вспомнив, как какой-то девице настолько не понравился мой выбор книг, что она тут же сообщила об этом Высшему.

Мы садимся за ближайший длинный стол. Я, опустив голову на сложенные руки, требую, чтобы Кай всё рассказал, не упустив при этом ни одной малейшей детали.

– То есть ты был под контролем Высшего, когда встретил Эндрю, пытался его вырубить, но в итоге победил он, потом ты начал задыхаться, после чего снова отключился, а очнулся уже в самом грязном в мире месте, где были Эндрю и Адена, а уже благодаря им ты узнал, что твои родители продали твой Знак, и тем самым всё прояснилось: и странное поведение, и провалы в памяти? О, а ещё ты теперь на стороне Эндрю, – уточняю я, когда Кай заканчивает.

– Именно!

– Мы должны узнать, как это можно исправить.

Кай с грустью усмехается:

– Это возможно, если Высший умрёт. Ну или вернёт мне Знак по собственной воле.

– Всего два варианта. Какой маленький выбор, даже скучно.

– Так сказала Адена.

– Я не спорю, что ей, как нимфе, известно об этом лучше. Однако никто не знает всё в этом мире. К тому же по традиции жанра варианта всегда три. И третий мы найдём.

– Эшли, это бессмысленно, – закатывает он глаза, подходя ко мне. Моя рука ложится на полукруг, и я уверенно произношу:

– Продажа Знака.

Ко мне летит лишь одна книга среднего размера. Выглядит она не старой и даже почти непотрёпанной. Лишь корешок немного отходит. Не обращая на это внимание, я открываю книгу с первой же страницы и быстро перелистываю, бегая глазами по тексту, пытаясь выловить нужную информацию. Я проглядываю содержание, надеясь отыскать нужную главу, но названия настолько запутанные, что я решаю вернуться к первому способу поиска. Я вожу пальцем по строкам, думая, что так будет легче найти.

– Какого Нептуна в главе «Перемещение к началу» и говорится про то, что нам нужно?! – раздражённо шиплю я и сжимаю переплёт треклятой книги.

– Вообще, это вполне логично.

– Да пошли они со своей логикой.

Кай фыркает:

– Когда это ты стала такой злой?

– Месяц в обществе Высшего даёт о себе знать, – хмуро замечаю я и пробегаю глазами по маленькому тексту, который занимает всего лишь одну страницу. – То же самое. Те же два варианта. Да они ни звезды не знают!

Я швыряю книгу на пол и скатываюсь вниз, согнув колени. Кай присаживается рядом. В отличие от меня, выглядит он спокойным, хотя дело касается именно его.

– Я уговорю Высшего вернуть твой Знак, – обещаю я, подперев подбородок коленями. – Не важно, что он попросит. Я сделаю это.

– Эшли, не нужно.

– Почему? Кай, ты буквально марионетка в его руках! И дёрнуть за ниточки он может в любой момент, даже сейчас! Если тебе наплевать, то поздравляю, ты – конченный псих, не думающий о своей жизни! Может, ты и не заметил, то так уж и быть, скажу: мне не всё равно! Я переживаю за тебя, ибо твоя жизнь может оборваться в любую секунду по желанию Высшего и отправиться к Плутону! Или парни все такие тугодумы и вам действительно по барабану, умрёте вы или нет?! – выпаливаю я на одном дыхании.

Кай изумлённо хлопает глазами. Либо он прокручивает мои слова у себя в голове и даже не задумывается о своём ответе, либо он как раз придумывает его, но не находит нужных слов. Я глубоко дышу, обхватив колени руками.

– Эшли, – Кай протяжно вздыхает. – Мне не наплевать.

– Ведёшь себя так, как будто наплевать.

– Эшли, разве мне может быть наплевать на то, что мои родители буквально продали меня? – Кай говорит спокойно, однако его безмятежный тон хуже всякого крика. – Наверное, я должен быть в ярости или хотя бы удивиться. Но, знаешь, это ожидаемо от них. Понимаешь, они ведь любят меня по-своему, что ли, и я знаю об этом. Они никогда не говорили об этом прямо, да и не проявляли тёплого отношения. Их отстранённость, холодность, равнодушие стали привычны для меня. И если бы год назад они рассказали мне об этом, я бы даже не был расстроен. Я бы нашёл этому оправдание, даже был бы рад этому! Но сейчас что-то щёлкнуло. Может, мозг встал на место, – печально усмехается он, выдавливая из себя улыбку.

– Прости. Я не должна была кричать. Мне жаль, что твои родители поступили так.

– Мне тоже. Это вполне в их духе, но всё равно… Обидно как-то.

Возможно, мне сложно его понять. Своих родителей я не знаю, родная мать жалеет о моём рождении, а отец, вероятней всего, даже и не ведает о моём существовании. Предательства со стороны этих людей я не жду, но не потому, что они мои родители. Для меня они чужие люди, которые вряд ли появятся в моей жизни и захотят быть её частью. Они не больше, чем обычные прохожие на улице, чьи лица никогда не остаются в памяти.

У Кая же всё иначе. Он жил с родителями всю жизнь, они любили его, заботились и обеспечивали. Ему даже удалось уговорить отца хотя бы подумать над тем, чтобы удочерить меня. Кай получал от них всё, но тем не менее ожидал подобное предательство.

– Я найду способ вернуть твой Знак, – вновь говорю я. – Это нельзя так оставлять.

– Почему ты так хочешь мне помочь? После всего, что я сделал… Я приставал к тебе против твоей воли, применил к тебе технику крови, избил до потери сознания Марка.

– Это в прошлом, – перебиваю я его. – Тогда это был не совсем ты. По словам Высшего, это связано с тёмной стороной, которая есть в каждом.

– Но ты не простишь меня?

– Не прощу. Кай, пойми, это очень сложно, практически невозможно. Но ты всё равно остаёшься моим другом, даже после всего этого. Может, между нами и не всё так гладко, но я хочу тебе помочь.

– Так просто?

– Важные вещи всегда просты. Это мы любим всё усложнять.

Кай кивает и встаёт на ноги.

– Сейчас у меня занятие с Высшим, – сообщает он, пока я поднимаю книгу.

– Погоди, индивидуальное? – уточняю я.

Кай кивает, и книга выскальзывает у меня из рук, ударившись корешком об пол.

– Она ведь не первая? – интересуюсь я охрипшим голосом, а Кай наконец понимает, в чём дело. – Кай, как можно быть таким идиотом?!

Я поднимаю книгу и кладу её на стойку, чтоб больше ей не пришлось страдать.

– Я же не знал!

– Ты знал две недели! Если эти занятия проходят так, как я думаю, то сейчас ты всё ему выдашь! – я хватаюсь за голову, сжав волосы. – Тогда он поймёт мою ложь и лишит способностей. А я не смогу узнать о его планах. Я вообще не смогу помочь Эндрю!

Кай хочет вставить слово, чтобы хоть на секунду прервать мою скорую истерику, однако я делаю это сама:

– Хотя знаешь… Я смогу выкрутиться.

– Уверена?

– Абсолютно. Что-нибудь придумаю.

Кай слабо верит в мой уверенный тон, однако не возражает.Перед тем как уйти, он проходит по мне изучающим взглядом, который есть у всех Коллансов. Я отвожу глаза, будто меня это не волнует, и стягиваю резинку с запястья, завязывая волосы в хвост.

– Будь осторожна. И разберись с тем, что сейчас происходит с тобой. Если будет нужна помощь, только скажи.

– Я в порядке, – машинально отвечаю я, покончив с волосами.

– А ещё прекрати врать. Дурная привычка.

Я без всяких угрызений совести ставлю на его пути водный хлыст, об который Кай спотыкается. Он отвечает мне лёгкой улыбкой, той самой искренней и знакомой, и уходит. Я же задумываюсь о нашем положении.

Уже пять чемпионов настроены против Высшего, и к этому нужно привлечь остальных. Всего лишь семь подростков. Но даже двенадцати людей не хватит, чтобы противостоять владыке Зодиака. Однажды Высший назвал меня и Эндрю детьми и был абсолютно прав. Двенадцать детей ничего не смогут сделать против Высшего и его армии. Но в сердце всё равно кроется слабое предчувствие, что такой риск не будет напрасным.

И чтобы укрепить эту маленькую надежду, нужно убедить остальных чемпионов.

Я размышляю над тем, как это сделать, чтобы Высший не прознал. Точно не нужно говорить Каю об этом. Хоть он мой друг, но ещё он всё-таки шпион, пусть и не по своей воле. Весь октябрь я буду здесь, в доме, и шанса лучше мне не представится. Но лучше делать это ночью. Обычно, чемпионы ложатся очень поздно, так что возможность у меня есть. Никто не отменял водную проекцию, которой я до сих пор не научилась, но которая может оказаться такой полезной.

Я составляю примерный план до самого вечера, когда уже начинается закат. В любой бы другой период жизни я бы попыталась зарисовать удивительно нежное небо, его розово-лиловые облака и светло-оранжевый свет. Но сейчас этот закат служит лишь напоминанием, что мне пора на осмотр к доктору Фарреллу.

На самом деле об этом позаботился Высший. Он настоял на том, чтобы каждую неделю октября я проходила осмотр сил. Так будет ясней виден мой результат, насколько повысился показатель или же так и остался прежним. Я вовсе не против, доктор Фаррелл очень даже приятный человек. Однако его интерес к сидерам иногда меня пугает.

– Мисс Вентерли! – восклицает он, когда я вхожу в его кабинет. – Надеюсь, у вас всё в порядке. Жалобы какие-нибудь есть?

Разве что на Высшего.

– Всё в порядке, – отвечаю я, садясь на кушетку. – Только голова болит.

– О, об этом не волнуйтесь! Так на вас действует скорое полнолуние.

Фаррелл встаёт из своего тесного рабочего места и подходит к специальной машине, которая и измерит мои силы. Честно, это штуковина мне никогда не нравилась. В ней я была лишь один раз, после стычки с Муном, когда Высший наконец-таки сжалился и вернул мне силы. Безусловно, долгое их отсутствие повлияло на показатель, значительно снизив его. За эти две недели силы должны были прийти в норму, к тому же полнолуние, которое случится этой ночью, должно повлиять.

– А почему полнолуние раньше не действовало на меня? – интересуюсь я, наблюдая, как короткие пальцы доктора нажимают различные кнопки.

– Очередная и интереснейшая особенность сидеров. Видите ли, мисс Вентерли, у себя, в стране Воды, вы использовали силы не так часто и не так много. Здесь же, на Битве, всё несколько иначе. Вы развиваете свои силы так часто, что они, так сказать, размялись, разогрелись, привыкли к нагрузкам. И такие скачки очень резки, поэтому влияние лунного света и ощущается. Хотя на самом деле полнолуние действует на вас точно так же, как и обычно.

– Оно действует на всех сидеров?

– Абсолютно! Не только на Тригон Воды, хотя действие на него заметно больше остальных. И да, не забудьте этой ночью оставить шторы открытыми. Так лунный свет лучше проникнет, – говорит Фаррелл, после чего добавляет: – Можем начинать.

Я снимаю кеды и тёплый свитер и встаю в капсулу. Доктор ничего не говорит по поводу моих шрамов, а только застёгивает кольца. Дверцы закрываются, оставив меня в полной темноте.

По словам доктора, частые осмотры сил очень вредны для сидеров, ибо прибор выделяет много излучения, которое достаточно опасно и для обычных людей, и для сидеров. Я мало что поняла из того, что он объяснял Высшему, когда тот говорил о моём еженедельном осмотре. Из пояснений доктора до меня дошло, что подобное частое излучение может серьёзно испортить моё здоровье. Частые головные боли, сильные головокружения, боли во всём теле – и это лишь малая часть из всего списка, что он перечислил. Но Высший остался стоять на своём, несмотря на предостережения Фаррелла.

Кольца несколько раз ярко вспыхивают, но цвет свечения я не знаю, ибо глаза плотно закрыты, как и велел доктор.

Дверцы открываются так же быстро, как и закрылись. Фаррелл расстёгивает кольца, а я поскорей вылезаю из этой громадины. Всё-таки её работа меня пугает, особенно три гигантских кольца.

– Какой был цвет?

– Жёлтый, – Фаррелл возвращается к своему рабочему месту и быстро печатает отчёт. – Двести тридцать единиц. Это не плохо, но выброс возможен.

Я надеваю кофту и сажусь на кушетку.

– И почему только нормой считаются двести единиц, а не сто? – тихо бурчу я себе под нос, но доктор это слышит и с большим интересом принимается рассказывать:

– Потому что сто – это обычные люди, такие как я. Они редко могут перейти через установленную границу. А сидеры совсем другой случай. Ваши способности делают вас уникальными, непостижимыми, теми, кто разрушит эту границу, переступив через неё. Поэтому ваша норма – двести. За границей допустимого.

– Но и эту границу можно переступить. Я слышала, показатель Эндрю равнялся трёмстам восьмидесяти.

– Да, – нервно кивает доктор. – Было такое. Однако, это не более чем ошибка.

Показатель Эндрю стал чуть не решающим фактом в раскрытии его истинного Знака. И судя по грустной интонации доктора, тот винит себя в этом. Ведь именно Фаррелл отдал Высшему отчёт. Но это был приказ, и доктор даже подумать не мог, к чему это может привести. Да даже без отчёта Эндрю бы попался.

Я уже хочу попрощаться с доктором и вернуться в свою комнату, как в кабинет пулей влетает светловолосый парень, который сразу же подходит к столу Фаррелла, не обратив на меня внимание.

Из-за его спешности и небрежности я не сразу узнаю Алана Бенсона.

– Клиф, это уже невозможно! – восклицает он, уперев руки в квадратный старый монитор компьютера. – Я не могу контролировать себя, мне везде мерещится он!

– Алан, мой мальчик, прошу, сядь и всё расскажи, – успокаивающим тоном произносит доктор.

Только сейчас Алан замечает меня. В его голубых глазах пролетает буря, и все разбросанные бумаги на столе вмиг разлетаются в сторону, точно подул ветер.

– Надо же, – фыркает Алан. – Сама ученица Высшего находится в компании другого Тригона. Удивительно.

Я выгибаю бровь.

– Ты в порядке?

– Не лезь не в своё дело.

– Как скажешь. Доктор Фаррелл, хорошего вам вечера. А ещё удачи, которая точно понадобится, чтобы разобраться с ним.

Я уже скрываюсь за дверью, как Фаррелл меня окликает:

– Мисс Вентерли, постойте!

Я поворачиваюсь, отметив, что Алан всё ещё сидит с напряжённым видом, обеими руками схватившись за голову. С ним что-то не то, это заметно невооружённым взглядом.

– Мисс Вентерли, мне нужно отнести отчёт о вас, – мягко объясняет Фаррелл. – Не могли бы вы присмотреть за Аланом?

– Клиф, это запрещено, – встревает он.

– Знаю-знаю. Вам необязательно говорить. Эшли лишь побудет рядом с тобой, если что-то случится. Буквально пятнадцать минут, не больше.

Не дожидаясь ни моего согласия, ни разрешения Алана, Фаррелл берёт бумаги и покидает кабинет. Не уверена, что он захватил отчёт о моём показателе, ибо ушёл он настолько быстро, что я даже слова не успела сказать. Однако Алан выглядит настолько подавленным, что я не могу оставить его здесь. Возможно, я даже смогу привлечь его на сторону Эндрю, ибо, судя по всему, Высший ему не особо нравится.

Я сажусь на место доктора, ибо Алану вряд ли понравится, если я опущусь на кушетку рядом с ним. На столе такой беспорядок, что почти ничего невозможно найти. Но среди всего этого хлама виднеется небольшое фото, на котором запечатлён улыбчивый юноша, чуть постарше меня. И если приглядеться, то сходство с Аланом очевидно.

Вилора говорила, что брат Алана участвовал в Битве два года назад и, к несчастью, погиб.

– Алан, – осторожно зову я.

Тот даже не поднимает на меня глаза, однако даёт понять, что слушает.

– Послушай, пусть я и ученица Высшего, но это не значит, что я на его стороне, – мягко говорю я. – Поверь, мне не нравится вся эта вражда Тригонов, и уж тем более я не одобряю методы Высшего.

– То есть ты на стороне Змееносца? – резко спрашивает он. – Разве он лучше?

– Не он придумал эту кровавую резню, на которой столько полегло. Эндрю хочет это прекратить.

– Два подростка против Высшего, – с усмешкой протягивает Алан. – Слушай, я не имею ничего против, может ты действительно желаешь мир во всём мире, как и Эндрю. Но это смешно. Вы ничего не сделаете.

– Не сделаем одни.

Алан наклоняет голову, и вопросительно смотрит на меня.

– Высший поддерживает войну между всеми Тригонами, – говорю я звенящим голосом. – Он не видит между ними возможного мира, сплочённости, взаимодействий. Но если все мы будем действовать как один, то докажем обратное. Все чемпионы должны стать единой командой, несмотря на Тригоны.

– Нас всего двенадцать.

– Но мы сильны! К тому же Эндрю – Змееносец. Сильнейший Знак из всех. Знаю, это звучит наивно и глупо, но что если единство поможет нам победить? Ведь никогда не случалось, чтобы сидеры всего Зодиакального круга сражались вместе, плечом к плечу! И по своей воле.

– Бред, – выдаёт он, не задумываясь.

Я вздыхаю, понуро опустив голову. Алан абсолютно прав. Полный бред, пустая иллюзия, глупая надежда, не отпускающая до самого конца. Что-то в ней всё-таки есть, она едва цепляет, даже когда и кажется, что нить вот-вот оборвётся. Я вновь смотрю на маленькую фотографию, на счастливое юное лицо, чья улыбка погасла в один миг, как и жизнь. И я не хочу, чтобы такое случилось с нами.

– Ты хотел сюда? – спрашиваю я. – Хотел попасть на Битву, привести свой Тригон к победе? Подняться в глазах каждого, стать гордостью для родителей?

Судя по его виду, я задела нужную тему. Или не совсем нужную, но ту, за которую можно ухватиться, чтобы потянуть за нужные ниточки.

– Нет, – мотает он белобрысой головой. – Я никогда не хотел сюда. Меня не интересовала слава, я вообще не видел в Битве чего-то знаменательного. И даже сейчас, когда я попал сюда, я не стал гордостью для отца. У нас всегда были разногласия. Я сбегал из дома из-за непонимания. Даже не явился на тот же экзамен. А когда меня силой привели, то пытался завались его, как мог.

– Ты настолько не хотел сюда?

– Не совсем. Отец хотел, чтобы я прошёл. А мои желания его не интересовали. Скорей, я хотел досадить ему, дать понять, что это моя жизнь. И мной он не может распоряжаться, как… – Алан замолкает и сцепляет ладони вместе, прижав ко рту.

– Как твоим братом? – вероятней всего, я пожалею об этом вопросе, однако отступать поздно.

Алан протяжно вздыхает. Он лихорадочно теребит пальцы, покусывая нижнюю губу и постукивая ногой. Либо он подумывает о том, чтобы ответить мне молчанием, либо придумывает, как послать меня куда подальше с такими вопросами.

– Тони был не таким, как я, – выдаёт он, всё ещё держа руки около рта. – Он был лучше во всём. Популярный, умный, мечта всех девчонок. Вот он действительно старался, лишь бы отец был о нём высокого мнения. При этом Тони всегда меня поддерживал, когда я шёл против прихотей отца. Он даже защищал меня в школе, – скорбно усмехается он, наверняка вспомнив все забавные ситуации со своим братом. – А ещё он попал сюда. Обещал вернуться. Святая Венера, – он опускает голову. – Ненавижу обещания.

– Алан, прости. Мне правда жаль, я не должна была…

– Забудь, – прерывает Весы. – Знаешь, а ведь сегодня у него день рождения! Прямо за день до полнолуния.

– Так вот в чём дело… – понимаю я. – Ты видишь его?

Алан слабо кивает.

– Не важно, что или кого я вижу. Ты, наверное, подумаешь, что я обратился к отцу по этому поводу. Общая скорбь и все дела. Но нет. Он не любил ни Тони, ни меня. И если я умру, то для него меня никогда и не было. Как и Тони.

– Раз так, то ты уже сдался? – решаюсь спросить я.

– Что?

– Ну, если ты умрёшь на Битве, то твоему отцу будет всё равно. Он сделает вид, что ты вовсе не его сын, да и вообще у него детей не было. Верно? – получив короткий кивок, я продолжаю: – Значит, ты уже смирился с поражением, принял тот факт, что умрёшь. Битва и называется так, потому что это борьба на выживание. Обычный закон: кто сильнее, тот и жив останется. А ты даже не хочешь стать сильней, доказать своему отцу, что он ошибается! Знаешь, может ты мне и не поверишь, но Высший собирает головы всех проигравших и вешает их на стену, как трофеи. Голова твоего брата тоже есть среди них. И раз ты сдаёшься, то ты принимаешь его смерть, которая была бессмыслена! Ты признаёшь, что эти смерти – самая обычная норма. И твоя станет такой же: обычной, невзрачной, лишённой смысла. Да, пойти против Высшего – это то же самое, что и подписать смертельный договор. Как и с Битвой. Шанс умереть есть в обоих случаях, везде он равен почти ста процентам! Но если ты выберешь то, что предложила я, твоя смерть будет другой. Она будет за всех умерших здесь, она будет ради Тони. Ты переступишь через установленную границу. Ведь вряд ли бы твой брат хотел, чтобы ты погиб так же, как и он. Выбора у тебя три: или умри так, как пожелает Высший, или умри с честью за своего брата, или останься в живых, как он и хотел! И поверь, последний вариант возможен. Победить Высшего можно! Мы должны это сделать и остаться при этом в живых. Ради всех падших от его кровавых рук.

Весы – один из самых переменчивых Знаков. Либо он принимает решение за долю секунды, либо размышляет над этим чуть ли не всю жизнь. И даже если он сделает окончательный выбор, то может передумать в любой момент. Однако Алан не кажется таким. В голубых глазах читается крайняя задумчивость, точно он взвешивает все за и против. Даже сейчас он действует как стратег, продумывая все возможные варианты событий, точно сможет предугадать, как поступит Высший.

– Ради Тони… – задумчиво протягивает он, будто в этих словах и кроется верный ответ. – А ведь он всё делал ради меня. – Алан поворачивается ко мне, словно соображает, верю ли я сама в свои слова. – А ты ищешь подход через чувства, прямо как настоящая Рыбы. Да и уговаривать ты умеешь.

– Так значит?..

– Я в деле. Ты права, я должен отомстить за смерть Тони. Затея, конечно, пахнет стопроцентным провалом, однако Тони бы точно согласился. А где он, там и я.

– Спасибо, – я даже впервые широко улыбаюсь за столь долгое время. – Спасибо, спасибо, спасибо!

– Да не за что, только не надо меня обнимать!

– Хорошо, – неловко улыбаюсь я. – Но если ты передумаешь, я пойму и…

– Не передумаю. Я делаю выбор лишь один раз и почти никогда не жалею.

Я до сих пор улыбаюсь, ибо не могу сдержать себя. Нас уже шестеро: я, Эндрю, Кай, Алан, Марк и Ари. В последних двух я даже не сомневаюсь. Если я предложу им это, они посмотрят на меня, как на дуру, сказав, что давно в этом участвуют. Конечно, было бы неплохо поговорить с ними, особенно с Марком.

С остальными могут быть проблемы. И будто подумав о том же, Алан говорит:

– Я поговорю с Аникой и Вилорой. А ещё возьму на себя Тригон Земли.

– Ты уверен?

– Более чем. С девушками, возможно, и тебе нужно будет поговорить, но Тео, Мишель и Питера я смогу уговорить. А ты позаботься о своём Тригоне. И, как я понял, огненные уже в деле?

– Да. Но я всё равно должна поговорить с ними.

– Как скажешь. А я поговорю с Клифом. Осмотр сил у тебя каждую неделю, поэтому будем встречаться здесь, если удастся. Ну или придумаем что-нибудь.

Я изумлённо поднимаю брови.

– Ты ко всему относишься с такой серьёзностью?

– Скорей, я планирую несколько шагов наперёд, – неловко признаётся он. – В общем, я договорюсь со всеми.

Он не обещает, ибо сам сказал, что ненавидит обещания.

За пятнадцать дней мы так и не встретились в кабинете Фаррелла. Алан наверняка в это время был занят тренировками, как и все остальные Тригоны. Предосторожность ли это со стороны Высшего – я не знаю. Я даже не могу увидеться со своим Тригоном, всё время забито занятиями, после которых я валюсь с ног, а всякое желание с кем-то разговаривать тут же пропадает. Фаррелл ни разу не упомянул Алана или что-то касающееся него. Хочется верить, что он принял всё безо всяких вопросов, а не побежал рассказывать Высшему о странной просьбе. Но последний вариант точно отпадает, зная мягкий характер доктора и его тёплое отношение к Алану.

Занятия с Высшим ожесточились. Он велит мне продолжать, даже если я и встать не могу. Но я встаю. Высший всё ещё считает, что полнолуние повлияло на мои силы, однако я почти не чувствую этого. Мой показатель не превышает нормы больше, чем на сорок единиц, а по ощущениям и вовсе стремительно падает. Зато у меня стала получатся водная проекция, пусть и не на большие расстояния. Но я всё равно пытаюсь связаться с Эндрю с её помощью, однако его нить отчаянно уходит от меня, словно специально скрываясь. А связи с Аденой я совсем не чувствую, точно нимфа исчезла.

Несколько раз я видела Марка, однако тот, замечая меня, тут же менял направление и стремительно уходил подальше от меня. Я даже не могла его позвать, ибо слова застревали в горле. Ари равнодушно проходила мимо меня, а на мои попытки заговорить она даже не обращала внимания. Похоже, всё очень плохо. Но в глазах обоих всё ещё горит та самая уверенность, с которой они настроены пойти против Высшего.

К Хопешу я ходила лишь один раз и снова в качестве небольшого урока. На этот раз это был Алан, и как поведал мне палач, того поймали за разговором с Мишель. Алан выглядел абсолютно спокойным, даже когда я выпустила его кровь наружу. Наверняка он рассчитал такой вариант событий, ибо его редкие крики не были полны злости. Он понимал, что я вовсе не хочу этого делать, но должна.

После затянувшегося вечернего занятия я уже не иду в ванную, чтобы расслабить мышцы в тёплой воде, а сразу падаю на кровать, даже не сняв форму. Закрыв глаза, я убираю руку под подушку, как делаю всегда, и уже готовлюсь наконец-таки заснуть, как нащупываю в наволочке что-то плоское и… шуршащее?

Откинув весь сон, я встаю и оглядываю подушку, на ходу включая свет. В наволочке действительно есть что-то достаточно большое, толстое и прямоугольное. Вынув, я обнаруживаю конверт, плотно заклеенный тёмно-красной печатью с одним написанным словом: «Прости». Почерк похож на мой, только более крупный и резкий.

В комнате камер нет, поэтому я без проблем могу раскрыть конверт здесь. Однако из-за опасений, я всё-таки иду в ванную, заперев дверь на замок и только тогда распечатываю его, гадая, что внутри и кто мог мне подложить конверт, подписав лишь одним словом, да ещё и таким странным.

Я сажусь на пол и вынимаю содержимое, состоящее из многочисленных бумаг. Одни полностью исписаны, причём почерки значительно отличаются. Другие напоминают вырванные страницы, и к своему удивлению я узнаю старые пожелтевшие страницы книги, из которой я кое-что узнала о Змееносцах. А третьи листы представляют собой карты, рисунки и расчёты.

Я перечитываю всё по несколько раз, вглядываюсь в схемы, чтобы понять всё до мельчайших деталей. И чем больше до меня доходит, тем сложней становится дышать.

Не знаю, кто подложил мне конверт и насколько эти бумаги верны, однако я уверена в одном.

Нужно срочно связаться с Эндрю.

Ибо в конверте лежит вся информация о плане Высшего.

========== Глава двадцать шестая. Эндрю ==========

Адена мертва.

Два слова, в которых не может быть правды. Бред, чья-то злая шутка, не иначе. Но глядя на её бездыханное тело, я всё больше и больше понимаю правду, хотя всё ещё отказываюсь принимать её.

Нет, я не похоронил Адену. Земля полностью выжжена, пропитана кровью, кое-где валяются остатки тех, кого я убил. Но всё это не важно. Это место просто недостойно её. Она погибла, как смертная, как обычный человек. Однако для меня она навсегда останется маленькой нимфой. Самой храброй и самой лучшей.

Как-то раз, когда мы с ней шли по городу, Адена упомянула, что, умирая, нимфы сгорают в собственном пламени. Чистом и безупречном. Мой огонь нельзя назвать таким, тем не менее он всё равно полностью охватывает её. Я же наблюдаю за этим, не сводя глаз. Пусть она и умерла, как смертная, но ушла Адена, как самая настоящая нимфа.

Её прах я собираю в маленькую ледяную баночку, которую создаю движением рук, и убираю в карман, туда же, где и часы, и когти моего друга. Я всё время поддерживаю холод, чтобы баночка не растаяла, пока добираюсь до города.

Я не ловлю машину, а иду пешком. Добираюсь я за несколько дней, примерно за пять, а может и за неделю. Я почти не сплю, изредка останавливаюсь, лишь бы дать ногам передохнуть. Я не ем, но всё равно постоянно тошнит и рвёт так сильно, что я блюю кровью чуть не до потери сознания. Иногда я задыхаюсь, не в силах пропустить воздух в лёгкие.

Добравшись до города, я не медлю. Уже темно, поэтому я сразу иду на пляж, прямо к морю. Но перед этим прохожу через центральный парк Метиды, где стоит статуя великого Асклепия Эскула.

Я невольно поднимаю на него глаза, точно слышу его зов. Его каменное лицо направлено вверх, но я чувствую, что взгляд предназначен мне. Он разочарован. Разочарован новым героем, который приносит только беды. Помимо разочарования я чувствую и осуждение. Герой бы никогда не позволил погибнуть кому-либо.

– Прости, – тихо говорю я. – Я вовсе не такой, как ты. Я не герой, а погибель этого мира. Я несу только смерть, но никак не надежду.

Уже на пляже там я выкапываю небольшую, но глубокую ямку прямо рядом с водой, куда бережно высыпаю прах Адены. Она любила море, ей нравилось его журчание и пенистые волны. Внутрь ямки я кладу и свою подвеску, решив, что Адена этого заслуживает. Она заслуживает гораздо большего, но это всё, что я могу ей дать. Я сижу там до самого утра, наблюдая, как море ласково касается этого места.

После чего я возвращаюсь на ту самую заброшку, где остался рюкзак со всеми необходимыми вещами. Я до сих пор не могу ничего есть, даже от воды меня выворачивает. Взяв рюкзак, я спешу удалиться из этого места, но решаю открыть его. В рюкзаке, на самом верху, лежат апельсиновые леденцы, которые Адена так любила.

Я оставляю их там.

Я теряю счёт времени. Каждое мгновение зачем-то прокручиваю её смерть, и каждый раз понимаю, что я мог её спасти, мог помешать этому случиться. Иногда сердце колотится, как бешеное, и удары кровью отзываются в ушах. Должно биться сердце Адены, а не моё. Это она достойна жизни, это она достойна дышать, видеть и слышать! А не я. Ведь это я – сеятель смерти и зла. Не Адена.

Постоянно смотрю на песочные часы. Песок так и не начал своё течение, но всё равно служит напоминанием о том, кто ещё может погибнуть по моей вине. Пару раз я чуть не сорвался: хотел вызвать Высшего и сдаться ему, чтобы со всем этим уже покончить. Пусть будет, как сказано в пророчестве. Неважно, в каком из двух. В обоих я должен умереть, чего больше всего хочу.

Но от подобной мысли меня останавливает тонкий голос Адены, доносящийся из глубины сознания. Её слепая вера в меня, которая привела её к гибели. И я не хочу делать её смерть настолько напрасной, чтобы я сдавался после всего, что она сделала для меня. Без неё я бы не выжил, без неё я бы сдался при первой же возможности.

Адена вела меня всё это время. Её вера перетекала в мою, а я поверил в то, что смогу свергнуть Высшего.

Тренируюсь я часами. Отрабатываю все четыре стихии сразу. Не знаю, как у меня это выходит, ведь для каждой нужна особая концентрация. Я же делаю это, точно знаю всю жизнь. Силы выходят как-то сами, мне лишь стоит задуматься об этом. И как долго будет так происходить – я не знаю.

Похоже, это и есть стихия Эфир. Все четыре стихии вместе с тьмой, и все подвластны мне.

Единственное, чего я старательно избегаю – это тьма. Чёрные сгустки теней, готовые поглотить любого с ног до головы и отправить в иной мир. Именно так я и поступил с теми людьми, что служили Сафине. Я убил их.

Задумывался ли я о том, что стал убийцей? Да. Жалел ли я об этом? Нет. Их смерти по сей день не вызывают у меня сочувствия или сожаления, которые я должен испытывать. Мне всё равно. Этим я не заплатил за Адену. Как бы сказал Высший, я только показал, кто я есть на самом деле. Змееносец, ну или по-простому убийца.

Нет, жажды убивать у меня практически нет. Я лишь хочу свернуть шею Сафине и прикончить Высшего. Но желания перерезать глотку всякому прохожему у меня нет. Возможно, нужно убить каким-то особым способом, чтобы открыть эту жажду. Но даже думать об этом не хочу.

Часы крутятся в воздухе в точности так, как я хочу. Я направляю их в сторону даже не руками, а глазами, смещая взгляд, и пью воду небольшими глотками, зная, что меня всё равно стошнит через некоторое время, однако организм нужно приводить в норму, а то я и так стал тонким, как спичка, и побледнел. Внешний вид меня мало волнует, однако в бою с Высшим мне понадобится вся физическая сила.

Как я и говорил, я потерял счёт времени. Поэтому не знаю, какой сейчас день недели, какое число, прошёл ли октябрь или он вступает только в середину. По погодным изменениям так оно и есть: только сейчас люди достали свои лёгкие куртки, а по ночам стало ещё холодней. Жители уже не с таким рвением стремятся идти на пляж, а скорей предпочитают уютные кофейни.

Рядом со мной мятым свёртком валяется газета. Дату я посмотрел, но тут же забыл, но она точно не сегодняшняя, ибо в новостях написано о внезапном исчезновении пруда, находившегося за городом. Да ещё и вся земля в радиусе пяти километров выжжена дотла. Конечно, не обошли стороной и свежие человеческие остатки. Журналисты даже не поленились упомянуть меня, но на этот раз они действительно правы.

Вдруг, что-то шелестит. Как волна или быстрое течение ручейка. Лёгкое, журчащее, гибкое. Я убираю часы и иду на звук, держа наготове в руках земляной поток. Победить воду легче всего этой стихией. Огонь почти бесполезен, ветер не подойдёт, а бить воду водой… Да это уже звучит странно!

Иду я медленно, оглядываясь по сторонам. Неплохо бы было зажечь пламя, однако по нему меня могут заметить. В том, что это враг, я ни капли не сомневаюсь. В темноте его не разглядишь, однако всегда можно услышать или почувствовать. Точно прочитав мои мысли, хлюпающие и тяжёлые шаги разносятся в темноте. Я зажигаю огонь, чтобы лучше рассмотреть идущего. Точнее, идущую.

Её шаги тяжёлые лишь потому, что вряд ли можно ходить, находясь в водной проекции. Тем не менее я сразу узнаю её, хотя лицо, сотканное из воды, всё же выглядит иначе. Волосы в буквальном смысле распущены волнами. И лишь голубые глаза выделяются на фоне всей прозрачной фигуры Эшли.

– Эндрю.

Звучит ласково, но чувствуется, как удар под дых.

Она подходит ближе. Я замираю на месте, не в силах вымолвить даже и слова. Даже пошевелить пальцем и коснуться её я тоже не могу.

– Ты в порядке? – интересуется она. Ко мне наконец возвращается мой голос:

– Это правда ты?

– Знаю, выглядит странно, – слабо, но счастливо улыбается она. – Это водная проекция, сложная штука. Но это и впрямь я.

Я бы мог списать это на очередную уловку от Высшего и потребовать от Эшли доказательства. Но я не делаю этого, потому что верю ей, глядя в эти изумительные глаза, сияющие как самое чистое небо на свете, чьё отражение красит водную гладь океана.

– Я скучал, – признаюсь я и хочу дотронуться до её прозрачного лица, такого любимого и прекрасного, однако вовремя вспоминаю про её страх и останавливаю руку в воздухе: – Прости. Совершенно забыл.

Тогда Эшли берёт меня за руку и подносит мою ладонь к своему холодному и мокрому лицу.

– Ты больше не боишься прикосновений?

– Всё ещё боюсь. Но только не твоих, – признаётся она. – К тому же я рада тебя видеть. А ещё мне надо кое-что тебе сказать. Кстати, – Эшли вертит головой, – где Адена?

Святой Юпитер.

Моя секундная улыбка, которая и так была натянутой, увядает. Я убираю руку от её лица и запускаю в волосы, судорожно пытаясь придумать, как всё объяснить.

– Её… нет.

– Нет? В смысле, она куда-то отошла и скоро вернётся?

– Не совсем…

– Ты же не имеешь ввиду?.. Нет, бред какой-то, – мотает она головой. – Это же невозможно, ведь так? Эндрю, скажи, что это не так! Умоляю, скажи, что Адена жива! Скажи хоть что-нибудь!

Я должен сказать всего два слова, которые больно прожигают глотку, язык, да и всё внутри. Я сжимаю кулак, вкладывая в него всю силу воли.

– Адена мертва, – говорю я так тихо, что сам едва слышу.

Однако это доходит до Эшли. Она молчит не меньше минуты, её глаза опущены в пол, точно там она сможет найти опровержение моим словам.

– Как давно? – тихо спрашивает Эшли, стиснув зубы.

– Не знаю, – честно признаюсь я. – Это случилось в ночь полнолуния.

– Кто это сделал?

– Сафина, подчинённая Высшего. У неё нет сил, она… дефект. Однако это не помешало ей напасть на Мишель и ранить тебя ножом. И… убить Адену

– Вот же…

Последние слова полностью состоят из ругани.

– Что ещё произошло за это время?

Обо всём остальном говорить гораздо легче, чем о гибели Адены. Я вкратце рассказываю о нападении нимф, упомянув лишь Верховную и признание Игниса. Я говорю о встрече с Каем, о «подарках» от Высшего и о Знаке Кая. Оказывается, Эшли уже в курсе по этому поводу. Дальше я перехожу к самой худшей части своих так называемых приключений. Я рассказываю о пророчествах, проговорив каждое их слово. Завершаю я коротким описанием того, как убил пятнадцать людей.

Эшли старательно обходит эту тему, поэтому касается пророчеств:

– Ты умрёшь в любом случае, – медленно говорит она, и звучит это как утверждение, с которым сложно смириться.

– Да.

Эшли вновь смачно матерится.

– А у тебя что? – попутно спрашиваю я, пытаясь уйти от разговора о пророчествах.

– Я знаю, что задумал Высший, – выпаливает Эшли слегка дрогнувшем голосом. – И знаю, как он собирается использовать тебя и когда.

– Но откуда ты знаешь?

– Кто-то подсунул мне кое-какие бумаги в комнату, где обо всём говорится, – тараторит она и машинально поправляет прядку своих водных волос, отбрасывает её в сторону и говорит с удвоенной силой: – Всё произойдёт в ночь двадцать девятого ноября. Тогда все три высшие планеты: Уран, Нептун и Плутон – выстроятся в один ряд в созвездии Стрельца. Это называется Горниот, ужасное, просто отвратительное название! – Эшли даже мотает головой. – Но суть не в этом. Эти планеты не просто так называются высшими. Они несут роковые события, как война, бедствия, всё то, на что люди не могут повлиять! Уран приносит внезапность, разрушает старые стены, возводит новые. Но не всегда хорошие, Эндрю! Всё мгновенно трещит по швам из-за Урана, перелом в жизни всех людей наступает мигом. Нептун же поддерживает целостность всей системы, которую несёт Уран. Нептун отвечает за гармонию, но она недалеко уходит от смирения. – Эшли часто сбивается, пытаясь объяснить всё понятным и доступным языком, однако у меня уже голова идёт кругом. – Плутон… Он олицетворяет и связан с гибелью и трансформацией. А ещё с войнами, катастрофами, бедами, насилием и принуждением. Он заставляет изменяться весь мир, если тот способен на это, и беспощадно уничтожает всё то, что противится. И… Всё это ведёт к самым кардинальным изменениям! Изменится чуть ли не весь мир, в какую сторону – неизвестно. Но это не самое страшное. Такое положение высших планет даёт возможность открыть вход в божественный мир.

– Врата стихий, – перебиваю я. – Может это и откроют планеты?

– Не знаю. Дело в том, что это можешь сделать ты. Только Змееносец.

Я отшатываюсь.

– Но Высший тоже Змееносец! Зачем ему я?

– Потому что ты молод! – чуть ли не в истерике выкрикивает Эшли. – Твои силы только растут, когда Высший уже освоил их! Планеты примут тебя, а не его, потому что ты ещё наполняющийся сосуд, в которого можно влить энергию, дать такую возможность.

– Я открою ему путь в эти врата, – бурчу я, вспоминая пророчество. – Превосходно.

– Это не обычные врата. Они ведут к чему-то очень могущественному, к тому, что даст влияние над всем миром.

Ну конечно. Высший и хочет этого. Повелевать всеми людьми: и сидерами, и обычными. Чтобы не было восстающих против него. Он получит мировое господство, а может и больше. Не знаю, доберётся ли он до богов, но, если захочет, он добьётся и этого. Всё более чем просто: я открою ему путь в божественный мир, а дальше он получит то, о чём и желал. Или…

– «…и вручит его крови могущество бед», – повторяю я строчку первого пророчества. – Ну конечно! Я не только послужу ключом к этим вратам, но и принесу ему на блюдечке мировую власть, чьё могущество принесёт только беды!

– Эндрю, я бы не делала такие выводы… – осторожно произносит Эшли.

– Но это очевидно! – я даже смеюсь, но смех выходит нервным.

– Почему ты обращаешь внимание только на первое пророчество?! Почему бы тебе не принять второе?!

– А чем оно лучше? Моей победой над врагом? А кто мой враг, Эшли? – я подхожу вплотную к её проекции. – Может, им станешь ты?

– Не говори так. Я не отвернусь от тебя!

– Даже если я примкну к Высшему?

– Эндрю…

– Я понимаю, это сложно. И я не должен просить тебя об этом, но… – Я беру её за холодную руку и приставляю к своей груди, туда, где находится сердце. – Если потребуется, заставь его прекратить биться. Ради меня. Ради себя. Ради всех.

Это решение самое быстрое, трудное и правильное одновременно. Я знаю, что Эшли сможет это сделать. Мне прекрасно известно, какую ответственность я ей поручаю. И ненавижу себя за это. Эшли будет страдать, ей уже больно от одних моих слов об этом. Но другого варианта нет. Только она сможет убить меня, предотвратив всё это.

Марк и Ари не смогут. Они знают меня достаточно, чтобы всю жизнь видеть во мне друга, даже когда я стану чудовищем, таким же, как Высший. Это подтверждает тот кошмар, который наслал мне Высший. В их глазах не было ненависти, разочарования или чего-либо подобного. Марк пытался помочь мне, тянулся к Ари. Они не смогут убить меня, если это потребуется. Они будут пытаться помочь.

Эшли – другой случай. Она верит в людей, верит в меня, но в нужный момент она сможет разглядеть во мне монстра, которого нужно прикончить.

– Ты уверен?

Я киваю.

– Тогда я сделаю это, если потребуется. Только если потребуется, но не сейчас!

Она тяжело дышит, точно не может признать какое страшное обещание она только что дала мне.

– Я вернусь на Нейтрал, – твёрдым голосом заявляю я. – Как раз двадцать девятого ноября. В свой день рождения.

– Но, Эндрю, разве не будет логичней переждать этот день здесь?

– Логичней, но не безопасней для моих близких. Для родителей, Марка, Ари… Для тебя, – я убираю её непослушную прядку за ухо. – Он найдёт способ добраться до меня в нужный момент. – Не убирая руки от её волос, я достаю песочные часы. – Он дал мне это, чтобы я знал, когда моим родителям останется пять минут. Ещё он вручил когти Марка, как предупреждение. И я не знаю, когда начнётся ваш обратный отсчёт. А он начнётся, если Высший не получит желаемого. Сейчас он играет мной, даёт подумать. Он знает, что я вернусь, когда мне исполнится семнадцать, ведь об этом и идёт речь в пророчествах. Он всё равно получит меня.

– Эндрю, мы же не знаем, кто подсунул мне эти бумаги. Может, нас лишь пытаются запутать. И всё не так уж и плохо! – Эшли старается говорить как можно более одобряющим тоном, однако выходит слабо.

– Не думаю. На план Высшего это очень даже похоже. И кто бы не дал тебе всё это, сомневаюсь, что он враг нам. Скорее, пытается помочь.

– Хотелось бы верить, – грустно усмехается она. – Кстати, о помощи.

Голос Эшли дрожит с самого того момента, как я сообщил, что Адена мертва. Но она умудряется сдерживать свои чувства, когда любой бы на её месте пустился в рыдания.

Эшли рассказывает о встрече с мистером Бёрком прямо в кабинете Высшего. По её словам, это произошло уже после того, как на нас напали нимфы. А значит директор до сих пор жив. Опять.

– Не находишь это подозрительным? Ты считал его мёртвым, целых два раза. И он действительно был на волоске от смерти по твоим словам. Но он жив.

– Может, ему удалось избежать смерти, – невнятно шепчу я.

– От Высшего никто не уходит.

– Но Бёрк не может служить ему! – произношу я не так уверенно, как должен.

Мистер Бёрк – тот самый человек, от которого не ожидаешь подобного. Он просто не может прислуживать Высшему, это даже звучит нереально! Не мог же он всё это время делать вид, что помогает мне.

Я принял его помощь, хотя обычно всегда отказываюсь. Но почему-то я принял именно его. И вот во что мне это вылилось.

Юпитеровы спутники! До чего же глупо.

«Кое-кто из твоего окружения связан с Высшим больше, чем ты думаешь. Доверять ему или нет – выбор твой, но от него будет зависеть слишком многое». Вот что это значит. Я доверился Бёрку. Мои родители доверились ему, рассказав обо мне. Теперь они в плену у Высшего, я же – в бегах. Бёрк никогда не собирался помогать мне. Он постоянно лгал мне. Он так быстро узнал о пропаже моих родителей, сказав, что просто догадался!

– Эндрю, – зовёт меня Эшли.

– Я доверял ему, Эшли, – вполголоса произношу я. – Он же тоже знал о храме, о том, как его найти, условия для этого… Что, если это он сообщил Сафине, где я и Адена будем в ту ночь? Что, если это из-за него Сафина нашла нас и убила Адену?

Я доверился ему. Даже вошёл в его дом, чтобы убедиться, жив ли он. Рассказал всё, что знаю. Адена сообщила о храме. А он предал нас! Я сделал выбор, неправильный выбор, и от него зависела жизнь Адены. Пусть она и сказала мне об этом, но возможно сама не знала, о чём именно говорит, к чему всё это приведёт.

Из-за моей ошибки она умерла.

И снова всё оказалось до ужаса таким простым.

В этот момент слышится слабый шум. Точно упал приличный кусок металла.

– Тебе нужно уходить, – не задумываясь, говорю я.

– Как и тебе.

– Если это люди Высшего, я справлюсь. Особенно если это Сафина. Её я убью.

– Эндрю.

– Эшли, – я сжимаю её руки, и моё лицо оказывается совсем близко от её. – Знаю, сейчас времени на слова не хватит. Однако я хочу сделать кое-что безумное. То, что я давно хотел сделать, но никак не мог решиться. Возможно, это мой последний шанс. Хотя это не совсем и ты, но… В общем, я сделаю это, если только ты позволишь.

Эшли хлопает глазами, и через секунду она кивает. Легко и уверенно. И тогда я делаю то, о чём давно мечтал. Я целую её в губы.

Это не совсем поцелуй. Всё-таки Эшли явилась в виде водной проекции, но сейчас мне всё равно. Её губы холодные и свежие, как самая настоящая морская вода. Меня точно окунают в головокружительный водоворот самых разных чувств и эмоций. Холод, мурашки, потом приятное тепло и лёгкая эйфория.

Наш поцелуй длится всего пару секунд, но это короткое время кажется мне самым долгим и приятным во всей моей жизни. Возможно, я даже покраснел. Глядя на прозрачную смущённую Эшли, я понимаю, что она, как и я, пылает от спектра новых эмоций. Если бы только можно было продлить этот миг, растянуть его в вечность…

– Будь осторожен.

– Только ради тебя.

Эшли исчезает, а я всё ещё чувствую слабый вкус её губ.

Повторившийся шум быстро выводит меня из состояния растерянности. Я убираю витающий огонёк и крадусь в темноте, пытаясь увидеть пришедшего. Или пришедших. Тем не менее кто-то рьяно пытается привлечь моё внимание. Стук металла слышится отовсюду, и я вспоминаю, что это как раз склад всяких металлических штук. Если одна из них, да ещё и внушительных размеров, упадёт на кого-нибудь, например, на меня, то будет не очень хорошо. Поэтому я действую с двойной осторожностью.

Головокружение от поцелуя до сих пор не прошло. В мыслях одновременно бьётся и «Я её поцеловал! Она ответила на поцелуй! Я это сделал!», и «Сосредоточься на враге, тупица. Потом о ней будешь думать».

На самом деле я действительно могу по-тихому уйти, быстро схватив рюкзак. Однако меня ведёткрепкая решительность, усиленная недавним поцелуем. К тому же это может оказаться кто угодно. Рохал, Сафина или… Или Бёрк, доверие к которому обернулось для меня полным крахом. Конечно, больше всего я хочу встретить Сафину и отомстить ей за Адену. И моя рука точно не дрогнет.

Стук сердца полностью совпадает с падающими металлическими досками. Врагов несколько, ведь шум разносится с каждой стороны. Тем не менее главарь среди них точно есть. И лучше мне сразу найти именно его.

В темноте я дохожу до того места, где оставил рюкзак. Резко стихает. Даже слишком быстро. Сердце замедляется, точно бережёт удары для особого случая. Собственное дыхание кажется слишком громким, а температура в воздухе понижается на несколько градусов. Я оглядываюсь: по-прежнему пусто и темно. Разжечь огонь я не решаюсь, но держу ладони наготове. Те отвечают мимолётным теплом, а дальше я слышу, как стена, стоящая сзади мной, с треском покрывается льдом.

Я успеваю отскочить в нужный момент дважды. В первый раз, когда на меня летит сноп ледяных игл, я кидаюсь в сторону, присев. Во второй раз в меня стремительно движется хлыст огня, от которого я уворачиваюсь кувырком. Тут же становится светло, и белые лучи ослепляют меня, однако пламя уже колышется в моих руках.

Их больше, чем я думал.

Примерно тридцать человек в одинаковой чёрной форме. У каждого над сердцем вышит зодиакальный круг, в центре которого сияет эрцгамма – двенадцатиконечная звезда, а в круге символы всех Знаков. На каждом надеты чёрные маски, скрывающие всё, кроме линии глаз. Все они сидеры, окружившие меня полукругом, прижав к стене. Во главе стоят сразу двое, отличающиеся ото всех.

Первого я узнаю по неизменному стуку трости. Половина лица Рохала безнадёжно покрыта безобразными рубцами и ожогами. Кожа грубая, красная и в трещинах. Но кроме этого он почти не изменился. До сих пор носит дорогие костюмы, точно на бал собрался.

Второго я вижу впервые. Но что-то знакомое в нём всё-таки есть: на вид он не старше Рохала, угольные волосы опрятно перевязаны в короткий низкий хвост, а вот глаза у него действительно странные. Один светло-карий, другой то ли бесцветный, то ли светло-голубой, то ли вообще белый. Как бы то не было, смотреть в него нет никакого желания. Он притягивает, однако вместе с этим и отталкивает ослепляющим светом.

В прошлый раз я без проблем справился с пятнадцатью. Сейчас их всего лишь в два раза больше, плюс Рохал и его напарник. Однако тогда мной управляла безумная ярость мести. Она и сейчас во мне бурлит, однако не так сильно, как в прошлый раз. Но всё равно кипит в крови, пусть и с меньшим рвением вырваться наружу.

– Заблокируйте его силы, – властно приказывает незнакомый мужчина.

Огонь мигом пропадает, пустота залегает вглубь души. Я не могу призвать ни лук, ни землю, ни воздух, ни воду. Обращаться ко тьме я даже не хочу и не собираюсь.

– Серьёзно? – выгибаю я бровь. – Даже не дадите им попытаться победить меня?

Незнакомец легко усмехается. И к своему ужасу я узнаю эту улыбку.

Точно такая же у Кая Колланса. И вот теперь сходства видны прямо на лицо. Судя по виду Колланса-старшего, становится ясно, что именно такой человек вполне может продать Знак своего сына.

– Ты слишком высокого мнения о себе, мальчик, – он наклоняет голову, окинув меня изучающим взглядом, точно ждёт, что я выкину что-нибудь в любую секунду. – Меня уже посылали за тобой, однако мы не встречались.

Адена упомянула о странном водном человеке, который в итоге забрал Бёрка. Этого гнусного предателя…

– Я слышал о тебе, – называть Колланса на «вы» просто язык не поворачивается. – И вот я о тебе, скорей, низкого мнения. Очень низкого.

– Вот как?

– После продажи Знака своего сына опускаться ниже уже некуда, – сквозь зубы произношу я. – Ты продал его за жалкое влияние.

– О нет, – прерывает он меня. – Я покажу тебе, чего стоил мой сын.

Колланс делает шаг вперёд, однако Рохал останавливает его тростью.

– Мы пришли сюда не за этим.

– Какая жалость, – не выдерживаю я, за что получаю испепеляющие взгляды обоих.

Прежде чем Рохал приказывает схватить меня, я подцепляю рукой рюкзак и со всей силы швыряю его в одного из тех, кто окружил меня. Удар выходит неслабым, и парень со стоном хватается за нос. Пустота на каплю отступает, а значит он был тем, кто меня и удерживал. Или одним их них. Замешательство одного быстро перетекает в всеобщую растерянность, и многие теряют концентрацию. Благодаря этому я испускаю залп огня.

Некоторых отбрасывает в сторону яркая вспышка. Рохал немного отходит назад, прикрыв глаза руками. Колланс стоит на месте, с интересом глядя на меня.

Раз так, то придётся удивить его по-крупному.

Сначала на меня движется сразу несколько волн ветра, не меньше десяти. Другие пускают воздушные воронки. Я не медлю и резко провожу руками, создав лезвие из того же воздуха. Оно проносится по всем препятствиям, полностью их уничтожая. Рохал выпускает шипящий огонь у моих ног, и я отскакиваю, оттолкнувшись ветром от пола.

– Заблокируйте его! – орёт он, создавая мощный пламенный поток. – Немедленно!

В голову приходит только одна мысль. Сейчас я не хочу этого делать. Но тогда хотел. И в обоих случаях это необходимо.

Нащупать и услышать дыхание тридцати людей оказывается легче, чем я себе представлял. И так же просто лишить их воздуха. А вот удержать их в задыхающимся положении – сложновато. Я не хочу их убивать, только лишу сознания, не более. Однако дело осложняет Рохал, пускающий в меня по несколько стрел. Наконечники у них настолько острые, что со звуком впиваются в пол, когда я уворачиваюсь от них. Нужно продержаться всего несколько минут, и для защиты я воздвигаю каменную стену.

Я держусь, как могу, и наконец добиваюсь желаемого. А теперь неплохо бы разобраться с Рохалом.

Опустив стену, я тут же ударяю его водным щупальцем, отбросив в сторону. В полёте тот теряет трость, однако ему она нужна лишь для пафосного вида. Поэтому без неё передвигаться он сможет более чем нормально. Но пока он не встал, я задавливаю его водой, окончательно припечатав к стене.

А ещё я совершил непростительную ошибку. Я забыл про Колланса.

Пару игл вонзаются мне в левое плечо, из-за чего я теряю контроль. Колланс подбирает трость своего напарника и ударяет меня её набалдашником прямо ко голове. В ушах гудит, перед глазами мелькают звёздочки. Я отшатываюсь, а Колланс в это время надвигается прямо на меня уверенным шагом.

– Знаешь, я всегда видел в Тригонах некую несправедливость, – произносит он. – Способности распределены не слишком равномерно. Взять, к примеру, Дев. Чарующий голос позволяет им заполучить всё, что только захотят. Мне хотелось того же. Поэтому я и продал Знак сына за такую маленькую, но нужную услугу.

В голове сгущается непроглядный туман, а звон только усиливается. Колланс всё ближе, и почему-то я не отвожу взгляда от его странного глаза.

– Однако действует это не как у Дев, – продолжает он. – Это намного больней.

Свет ослепляет меня, а в голове точно водоворот, из которого отчётливо слышится полушёпот Колланса: «Сдавайся. Сдавайся. Сдавайся».

Гипноз. Самый обычный, но такой действенный гипноз. Я сжимаю голову руками, приставив их к ушам, и жмурюсь так, что на глазах слёзы выступают. Слова Колланса почти завладевают мной, как тут…

– Достаточно.

Всё прекращается в один миг, и я с болью открываю глаза. Но ещё с большей болью я узнаю потусторонний голос, который нельзя перепутать ни с чем. Я уже готовлюсь к очередному лишению сил и пальцами нащупываю браслет.

Некоторые, кого я вырубил, уже пришли в себя и встали на одно колено, преклонив голову. То же самое проделывает и Рохал. А чуть погодя, и Колланс. Один я остаюсь стоять перед Высшим.

На этот раз это не проекция, а действительно он. Я сглатываю подступивший ком, понимая, что от него я не уйду. Левое плечо отдаётся режущей болью, льдинки всё ещё впиваются мне в кожу, из которой тонкими струйками течёт кровь.

– Повелитель, – с покорностью произносит Рохал, не поднимая головы. – Змееносец перед вами. Он полностью ваш.

Прелестно, они даже не спросили меня.

Высший всего в паре метров от меня. Его ледяная маска устремлена в мою сторону.

– Оставьте нас, – произносит он.

Все тридцать слуг уже очнулись, и сейчас все, как один, изумлённо вертят головами, переглядываясь между собой.

– Повелитель, – осмеливается один из них. – Вы уверены?

– Умолкни, – приказывает тот, даже не одарив его и беглым взглядом.

– Владыка, но позвольте, – осторожно говорит Колланс. – Мы могли бы…

– Ты оспариваешь мои приказы, Колланс?! Я сказал: оставьте нас, – повторяет он ещё жёстче. – Возвращайтесь на Нейтрал. Ты, – он указывает на того самого смельчака, что решился обратиться к нему. – Создай портал.

Тот встаёт и покорно крутит руками, создавая овальный, светящийся белым портал. В точно такой же Сафина и сбежала от меня. Сначала входят все тридцать солдат, потом неуверенно шаркает Рохал, но от одного взора Высшего, тот прибавляет шагу. Последним идёт Колланс, у которого до сих пор есть вопросы:

– Мой повелитель, и всё-таки я не до конца понимаю…

– Ещё один оспоренный приказ, Колланс, и у тебя будет достаточно времени пошевелить мозгами, но уже на том свете.

Колланс вздрагивает, но быстро берёт себя в руки. Он низко и уважительно кланяется и наконец-таки входит в портал, который сразу после него закрывается.

Теперь мы одни.

Только Высший и я.

Сейчас я могу покончить со всем этим раз и навсегда. Не дожидаться своего дня рождения, просто отрубить ему башку и всё! Он заслуживает смерти за всё то, что сделал за свою долгую жизнь. Он должен умереть сейчас, иначе убьёт ещё многих людей. Таких же невинных, как Адена.

Я тру браслет, обнажая меч, и тот, к моему изумлению, покрывается золотистым пламенем, таким же, как у Верховной Нимфы и, с недавних пор, у меня. Высший тоже замечает это, однако говорит он следующее:

– Эндрю, прошу, выслушай меня.

Не обращая на это внимания, я кидаюсь в атаку.

Высший ловко уворачивается от моих ударов, при этом совершенно не нападая. Я испускаю пламя, и от него Высший уходит в сторону. Только защита, безо всякого нападения. Тем лучше для меня.

– Эндрю, остановись и выслушай меня!

– Выслушать?! – Я делаю выпад, от которого Высшему снова удаётся уйти. – Ты разрушил мою жизнь! Из-за тебя погиб дорогой мне человек! – Меч круто выкручивается, и я почти поражаю им бок врага, однако тот в нужный момент уворачивается.

– Эндрю, я знаю, как это выглядит, то дай мне только минуту, и я всё объясню!

Он умоляет. И в этом тоне я слышу знакомые нотки. Даже слишком знакомые.

Я не останавливаюсь, а только пользуюсь его секундным замешательством. Выкрутив руку, я поднимаю меч, прямо над ним, и взмахом ударяю по его лицу, разрезав проклятую маску. Ветром снимаю с него капюшон и… Останавливаюсь.

Высший даже не скрывает своё лицо. В голубых глазах застыло… Что это? Сожаление? Извинение? Он с опаской делает шаг навстречу ко мне. Я же не двигаюсь от пробравшего меня шока. Внутри всё камнем падает вниз.

– Почему? – наконец спрашиваю я не своим голосом. – Почему?! – повторяю я громче, глядя на лицо Николаса Бёрка.

========== Глава двадцать седьмая. Эшли ==========

Идя по коридору на первую за полтора месяца тренировку с моим Тригоном, я едва сдерживаю слёзы, которых ночью почему-то не было.

Была только тупая боль, где-то прямо рядом с сердцем. Там, где бережно хранятся воспоминания, связанные с Аденой. А теперь её нет.

Сафина. Всё, что у меня имеется, это её имя. Это она напала на Мишель и пырнула меня ножом. И убила Адену. Высший, вроде бы, упоминал её как Третью. Странно, что девица вообще служит ему, учитывая то, что она дефект. Слово грубое, и я бы в жизни не назвала никого так, однако именно она заслуживает. Сафина – самая настоящая ошибка.

Я задумываюсь о плане Высшего, пытаясь отвлечься от мыслей об Адене. Она бы хотела, чтобы я не думала о ней, а занялась действительно важными вещами. Ведь осталось чуть больше месяца до Горниота. Чуть больше месяца до самой Битвы. И этого времени совершенно недостаточно, чтобы разработать действительно хороший план.

На самом деле я ни разу не слышала о таких событиях, как Горниот. Возможно, их не проходят в школе, однако могут изучать в высших учебных заведениях.

В академии мы подробно проходили самые разные парады планет. И малые, и большие. Но никогда не рассматривали сближение между Нептуном, Ураном и Плутоном. Возможно, это из-за редкости события. Поэтому у меня и появляются опасения, что бумаги могут оказаться поддельными. Я так и оставила их под подушкой, почему-то не позаботившись спрятать ценный конверт получше.

Мысли мельтешат в голове, перескакивая друг на друга. Если они снова уходят в сторону смерти Адены, я быстро вспоминаю первое, что приходит в голову. Иногда это незначительные вещи, но сейчас в голову ударяет недавнее приятное воспоминание.

Поцелуй с Эндрю был таким коротким, но таким долгожданным. Только от одной мысли о нём я чувствую, как полыхают щёки. Во время самого поцелуя они горели ещё более жарким огнём. Хорошо, что я была в виде водной проекцией, ведь так моё полностью раскрасневшееся лицо не было видно.

На самом деле это мой первый поцелуй в жизни. И произошёл он именно с Эндрю. Даже не знаю, прыгать ли мне от счастья или серьёзно задуматься над запретным поцелуем, а именно о возможности, что об этом узнает Высший. Конечно, это был не совсем настоящий поцелуй, ведь я была проекцией. Но сомневаюсь, что Высшего интересуют хоть какие-то подробности. И если он узнает, то нам обоим несдобровать.

– Эшли! – зовёт меня Кай уже в третий раз, и только сейчас я обращаю на него внимание. – Позволь спросить, ты вообще спала?

– Да, – говорю я чистую правду. – Целых три часа.

На самом деле меньше. Чуть ли не всю ночь я перечитывала информацию, написанную на всех бумагах. Я пообещала себе просматривать их каждый день, пока не выучу полностью. Я должна запомнить абсолютно всё, даже малейшие детали, которые только на первый взгляд кажутся незначительными.

– Ты в порядке? – спрашивает Кай, серьёзно посмотрев на меня.

– Потом поговорим, – тихо обещаю я, когда мы подходим к выходу. Рядом с ним нас ждёт Ханна, закутанная в длинный розовый шарф и тёмное пальто.

Я выгляжу примерно так же. На Нейтрале похолодало, а я та ещё мерзлячка. Солнце изредка освещает улицу, а в остальное время оно скрывается за тяжёлыми свинцовыми тучами. Наверняка в стране Тригона Воды уже минусовая температура, однако и та, что сейчас на острове, меня совершенно не радует.

Перед каждым выходом на улицу я укутываюсь в плотный шерстяной шарф, закрывающий чуть ли не всё лицо. А пальто доходит до самых лодыжек. Иногда смешно наблюдать, как другие чемпионы выходят в лёгких кожанках, надеясь на прохладный ветерок. После чего, дрожа, бегут обратно в дом, чтобы захватить вещи потеплей. В частности, это случается с Тригоном Земли, в стране которых так же тепло, как и в Огне.

– Почему так долго? – буркает Ханна. – И почему здесь нет отопления?

– Как будто в академии оно было, – усмехаюсь я.

Отопление в академии давали не раньше конца октября, а в детдоме батареи были холодными, как лёд, примерно до декабря. Но если повезёт, то могли включить и в середине ноября. Осенью, зимой и даже весной по приюту я ходила, закутавшись в тёплый плед, который хоть как-то согревал.

– Да такая погода для нас просто сказка, – говорит Кай, стоя в расстёгнутой короткой куртке. Похоже, он себе уже мозги отморозил.

– Сказка для меня – это жара, пляж и стаканчик чего-то игристого, – заявляет Ханна, выходя на улицу, где нас тут же обдувает волной холода. – Тригон Воздуха мог бы и позаботиться о погоде, – хмуро добавляет она, глядя на огромные тучи.

Утром часто можно заметить, как ребята из Тригона Воздуха разгоняют тучи, но серое угрюмое небо им всё равно не скрыть. Иногда они подогревают воздух, чтобы было легче заниматься. Но делать это вечно они не могут, а утеплённый комплект формы не всегда спасает от холодных ветров, как и верхняя одежда.

Сегодня занятие должно пройти в оружейной. Ни разу там не была, и даже не знаю, чего следует ожидать. И я совершенно без понятия, кто будет вести урок. Высший ничего насчёт этого не говорил, поэтому, вероятней всего, следует ожидать именно его в качестве учителя. Но когда мы входим в оружейную, по моей спине пробегает неприятный холодок, и я понимаю, что среди оружия лучше видеть Высшего, но не мисс Лофф.

Я знала, что преподаватели вернулись, однако мне повезло не встречаться с ними лицом к лицу. Я лишь изредка видела из окна тренировки других Тригонов, где и были преподаватели, но я не пересекалась в ними лично. И глядя на холодную улыбку алых губ Лофф, я мечтаю только о том, чтобы её не видеть.

– Надо же, – протягивает она, смотря только в мою сторону. – Неужели Вентерли решила к нам пожаловать?

– Да вот решила, что давно не виделись, – мрачно говорю я, вспоминая длинные ногти этой змеи, которые чуть не впились мне в шею. – Но поняла, что ошиблась, и с удовольствием бы не виделась столько же.

Говорить такое мисс Лофф, да ещё и в оружейной, очень опасно, однако я даже не опускаю взгляд под её хищным взором.

– Надеюсь, оружием ты владеешь так же хорошо, как и языком.

– Не сомневайтесь.

В академии, уже на девятом курсе, нас учили обращаться с холодным оружием. Сначала нам выдали обычные, безопасные деревянные мечи, и только после нескольких месяцев практики лишь лучшим разрешили подержать настоящий меч. До сих помню то незабываемое ощущение, когда холодное и гладкое лезвие опускается в ладони, а потом берёшься за эфес и поднимаешь меч ввысь.

На десятом курсе абсолютно все упражнялись с настоящими мечами. Правда, их кончики были затуплены, но это лишь мелочи.

Но, конечно же, наше знакомство с оружием началось с обычных деревянных палок, с которыми работают с начала средних курсов. Вначале было сложно: постоянные удары палкой прилетали во все нежные телесные места, оставляя тёмные синяки. Но стоило ученикам стать ловчее и быстрее, как синяков становилось всё меньше, а палки казались уже не такими тяжёлыми.

Всё ещё помня мои ядовитые высказывания, Лофф не отводит от меня взгляда.

– Оружие. – Она обводит руками всю оружейную. – Чуть ли не самая важная вещь в бою. Лезвие ножа вонзается в глотку противника, принося вам лёгкую победу. Но с любым оружием нужно уметь обращаться. И уметь противостоять ему.

Лофф с обожанием берёт короткий кинжал с широким лезвием и с интересом рассматривает его, крутя из стороны в сторону. Она глядит на его кончик, наклонив голову набок, а затем поворачивается к нам, всё ещё сжимая оружие в руках. И резко бросает в мою сторону.

Я вовремя отпрыгиваю влево, и кинжал с треском вонзается в стену, в то самое место, где секунду назад была моя голова. Даже и думать не хочу, что могло бы случится, будь моя реакция ужасной.

– Уворачивайтесь, изгибайтесь, извивайтесь, словно змеи, – говорит мисс Лофф со злобным блеском в глазах. – Но не давайте обычному клинку задеть вас. Выберете себе то оружие, с которым вы сможете совладать. Оно должно вам подходить, вы должны быть с ним одним целым. Это может быть всё, что угодно: сабля, меч, нож, шест.

Мисс Лофф уходит, забрав с собой кинжал, что кинула в меня. Я, Ханна и Кай остаёмся втроём в окружении пугающего и острого металла. Сложно выбрать что-то одно, когда ни одно оружие из богатого арсенала не вызывает хоть какой-то отклик.

То, что я сейчас выберу, будет со мной и во время Битвы. И во время сражения против Высшего. Этим я буду защищаться от врагов. Возможно, данный выбор когда-нибудь спасёт мне жизнь.

Кай рассматривает чуть ли не каждый меч, проверяя, как он лежит в руке, насколько легко им управлять. Ханна останавливается на посохах, что неудивительно: в академии Рак лучше всех обращалась с этим оружием благодаря ловкости и грации.

– Тебе лучше подойдёт меч, Ханна, – замечает Кай и взмахивает лезвием. – С твоими-то способностями можно подкрасться к противнику и вонзить в него клинок.

– Ударить в спину? Нет, спасибо. Это подходит больше крысам.

– А кого это будет волновать? – задаёт вполне логичный вопрос Кай.

– Никого, – вмешиваюсь я. – Здесь честь потеряла весь свой смысл и просто не нужна. Нож в спину может прилететь в каждого из нас. Высший даже бровью не поведёт. Ему не нужны благородные люди. Он нуждается в убийцах, в тех, в кого нас сейчас превращают.

Я кручу в руках короткий меч. Он чуть длинней того кинжала, что чуть не пробил мне голову. Меч вложен в чёрные ножны, и лезвие легко вынимается из него. Черенок гладкий, чёрный, он идеально ложится в руку.

– А как вообще проходит Битва? – нарушает молчание Ханна.

– Все четыре команды сражаются друг с другом одновременно. Используют стихии, способности, оружие. Всё, что только могут, – принимается объяснять Кай. – Происходит это на арене, на глазах сотни тысяч сидеров. Повсюду камеры, транслируется специально для смертных. С трибун доносятся предвкушающие крики, требующие крови. Чемпионы дерутся до последних сил. Тригон, который остаётся до конца, который всё ещё стоит на ногах, когда силы остальных на нуле, выигрывает.

– И убивает проигравших, – договариваю я.

– Отвратительно, – тихо произносит Рак, возвращаясь к выбору оружия.

Мы с Каем переглядываемся. Это наш шанс поговорить с Ханной наедине. Возможно, не единственный, однако я не знаю, когда ещё появится такая возможность. А медлить мы не можем.

Я останавливаюсь на коротким мече и едва заметно киваю Каю, который, сжимая изогнутый клинок, берёт слово в свои руки:

– Ханна, ты ведь не хочешь?.. – он тут же резко замолкает, точно всё, что он собирался сказать, вылетело из головы. – Ты ведь не хочешь убивать?

Она странно на него смотрит, наклонив голову.

– А разве кто-то хочет?!

Кай открывает рот, но тут же его захлопывает, поняв, что его вопрос практически не имеет смысла. Ханна тяжко вздыхает:

– Ты же знаешь, что не хочу. И, как сказала Эшли, это никого не волнует. Все видят в нас будущих убийц, вот только всем всё равно, какие мы на самом деле. Никого не интересует, какими мы сами хотим быть. Наши желания не имеют никакого значения.

– Чушь! – выпаливаю я. – Наши желания ещё как имеют значение хотя бы для нас самих! Да, всем всё равно на то, что хотим именно мы, но это не значит, что и нам должно быть наплевать! Мы сами определяем, какими нам быть.

– К чему ты ведёшь?

Вместо меня отвечает Кай, который наконец-таки собрался с духом. Он подходит к Ханне вплотную и кладёт обе руки на её плечи. Голубые глаза Ханны, схожие с двумя льдинками, направлены в светло-карие, пылающие серьёзностью.

– Мы хотим пойти против Высшего. Хотим управлять своими жизнями сами. Ханна, я знаю тебя чуть ли не с рождения, – произносит он так тихо, что я едва слышу. Похоже, Кай нашёл к ней подход, однако он слишком личный.

Только сейчас я вспоминаю, что Кай и Ханна родственники, поэтому неудивительно, что Скорпион решился сделать такой шаг.

– И знаю, что произошло с тобой.

Ханна резко от него отходит, опустив глаза в пол.

– Твоя мать всё рассказала, – продолжает Кай. – Я же просто подслушал разговор. Но не волнуйся, это совершенно не страшно. Этого не следует бояться.

– Нет, – отрезает она. – Это в прошлом.

– Ты не можешь стать своим прошлом.

– Могу. Это можно изменить и исправить.

– Это не нужно исправлять, Ханна! Это часть тебя.

– Тогда это неправильная часть меня!

Признаться, я совершенно не понимаю, о чём они говорят. Ханна хранит какой-то секрет, причём очень личный, однако Каю о нём известно.

– Ханна, это абсолютно нормально. Ты такая, какая есть, и не нужно ничего менять. Мы рождаемся теми, кто мы есть. И мы не выбираем этого.

– Многие называют это болезнью…

– Это не так. Это не болезнь, а абсолютная норма. Мы не выбираем, кого будем любить в жизни. Это часть тебя, её можно только принять, но не отказаться.

Взгляд Ханны до сих пор потуплен в пол. И теперь уже я решаю вмешаться:

– Ханна, если мы сможем всё изменить, то вражды между Тригонами не будет. Никто не будет ненавидеть друг друга из-за того, что кто-то отличается от всех. Мир будет принимать каждого таким, какой он есть.

– И для этого нужно свергнуть Высшего.

– Это сложно, но…

– Я с вами! – выпаливает Ханна на одном дыхании. – Я… я хочу оставаться такой, какая я есть. И не хочу, чтобы кто-то решал за меня, кого мне любить.

Я не совсем понимаю, что она имеет в виду. У меня есть только догадки, но не думаю, что ими нужно делиться с Ханной. Достаточно того, что она с нами.

Я счастливо улыбаюсь:

– Спасибо! И…

Меня прерывает пронзительный крик, доносящийся с улицы. Он бьёт по голове, точно громкая трель, поэтому мы втроём тут же зажимаем уши, что не очень помогает. Кажется, что ещё чуть-чуть, и крик точно порвёт барабанные перепонки. Вопль прекращается так же резко, как и начался. Мы втроём переглядываемся и в ту же секунду выбегаем на улицу. И то, что я вижу, заставляет броситься меня вперёд, однако Кай вовремя меня останавливает, схватив за шарф.

– Пожалуйста, не надо! – кричит Мишель, упав на песок.

Её руки безвольно колотят по земле, а глаза наполнены слезами. Рядом стоит Высший, равнодушно смотря на её рыдания. Чуть поодаль от них, едва пребывая в сознании, на четвереньках стоит Алан Бенсон, спина которого полностью открыта. По ней проносятся хлёсткие удары плетью, которую в руках сжимает его отец. Плеть оставляет красные полосы, а ещё с неё слетают ядовито-жёлтые капли, которые, попадая на песок, тут же испепеляют его. Как и кожу Алана, которая уже покрылась ожогами.

Он не кричит. Только терпит.

Я смотрю то на него, то на Мишель, то на Высшего. Как будто кто-нибудь сможет объяснить мне происходящее. Какого Нептуна Бенсон-старший это делает?! Зачем он бьёт своего сына кнутом, с которого стекает яд?! Неужели… Неужели отец Алана на такое способен?! Он же видит, как его сыну больно! Как он только может?! Зачем он это делает?! Ради чего?! Из-за чего?!

Я перемещаю взгляд на Мишель, которая выглядит не лучше. С её красивого лица слетают крупные капли слёз, а глаза горят неестественно зелёным цветом. Практически так же было и у Арабеллы, когда её силы вышли из-под контроля. Вот только способности Мишель будто… молчат. Вряд ли они заблокированы, иначе бы её глаза не были такими насыщенными. Она бьёт кулаками песок, рассекая руки до крови, точно это единственное, что она может сделать. Но это не так.

Она снова кричит, и всех снова прошибает ударной волной. Я прижимаю руки к ушам, пытаясь хоть как-то спрятаться от оглушающего крика. Бесполезно. Звуковая волна практически сбивает с ног, но прекращается в один миг. Я вспоминаю слова Высшего о голосе Дев. Они действительно могут оглушать им.

На арене уже собрались все Тригоны. И каждый смотрит на ситуацию с беспомощностью. Только Питер и Тео кидаются к своей подруге. Телец тут же приседает рядом с ней, обнимая её за плечи.

– Пожалуйста, прекратите… – лепечет Мишель.

Вилора хочет подойти к Алану, но её останавливает Аника, схватив Водолея за локоть. Близнецы слабо мотает головой, не отрывая взгляда от Алана. Я замечаю Ари и Марка, которые держатся за руки. Их глаза абсолютно пусты, а свободные руки сжаты в кулаки. Я сама еле сдерживаю злость, чтобы не наброситься на Бенсона-старшего.

Удары плетью болью барабанят в ушах.

– Алан сам выбрал терпеть боль и за себя, и за тебя, – тихо отвечает Высший, но слышат все. – Вы знали, какие могут быть последствия. Однако всё равно посмели коснуться друг друга.

Коснулись друг друга… Вот же…

Всё это из-за треклятых прикосновений! Из-за разногласий между Тригонами! Мишель и Алан всего лишь коснулись друг друга!

Я вдруг резко ощущаю боль каждого. У Алана это адское жжение, точно кожу пожирает раскалённый металл. Но он терпит, и от этого только больней. А ещё внутри горит странное чувство, отличающееся своей лёгкостью. То же самое есть и в сердце Мишель, вот только ощущается оно с режущей болью.

В сердце стучит боль, точно на месте Алана я вижу Эндрю.

Ну конечно…

Алан, как и Эндрю, выбрал терпеть боль и за себя, и за Мишель. Эндрю едва не погиб, думая только о том, чтобы не пострадала я.

Мишель и Алан любят друг друга.

Я замечаю на себе чей-то серьёзный взгляд и поворачиваюсь в его сторону. Питер смотрит только на меня и едва заметно указывает глазами на Тео и плачущую Мишель. После чего приставляет руку к груди, к тому месту, где бьётся сердце. И кивает.

И я всё понимаю. Отныне Тригон Земли на нашей стороне.

***

Крик Мишель преследует меня до конца октября, когда наступает второе полнолуние. Сегодня у меня последний осмотр у Фаррелла, а значит и последний шанс поговорить с Аланом, ведь до этого у нас так и не вышло. А остаются как раз Вилора и Аника, которых я обязана уговорить.

На этот раз кольца чуть ли не загораются красным. Мой показатель превышает норму на целых пятьдесят две единицы, поэтому доктор Фаррелл вручает мне плитку шоколада, посоветовав съесть хотя бы половину. Ещё он рекомендует лечь пораньше спать, однако на это я мотаю головой. Высший велел мне сегодня не спать чуть ли не всю ночь, находясь всё время под лунным светом.

– Тогда лучше растяните шоколад на всю ночь. – Фаррелл не может пойти против Высшего, однако и перестать беспокоиться обо мне он тоже не в силах.

Я согласно киваю. Шоколад я уже давно не ела, а тут предоставляется возможность лакомиться им целую ночь, растягивая каждый кусочек наслаждения. Упустить такой шанс всё равно, что взять грех на душу.

Фаррелл вновь уходит с отчётом, оставив меня одну, и я уже подумываю вернуться к себе в комнату, как в дверной проём просовывается светлая копна волос.

Перед тем, как я радостно воскликну его имя, Алан приставляет указательный палец к губам, веля мне вести себя тихо. После чего он оглядывается по сторонам и едва слышно произносит:

– Заходите. Быстро!

За Аланом вырисовываются две женские фигуры, которые заходят перед ним. А уже после входит он сам, плотно прикрыв дверь.

Вилора со скучающим видом проходит до самого места доктора и садится на его разваливающийся стул, положив ногу на ногу. Её тёмные буйные кудри немного трясутся, когда она опускает голову набок.

Первой подаёт голос Аника:

– Ну? Мы так и будем стоять в этой тесной коморке?

Я уже и подзабыла, как Аника относится ко мне. Однако Алан не обращает внимание на наши разногласия и берёт слово в свои руки:

– Мы решили пойти против Высшего, – безо всяких лишних объяснений и мотивационных речей заявляет он. Я хочу спросить, как его самочувствие, однако решаю, что это может подождать.

– Это мы уже поняли, – закатывает глаза Вилора. – Только при чём здесь мы?

– При том, что одни мы не выстоим, – наконец произношу я. – Нам нужна команда, состоящая из всех Знаков. Только так у нас будет хоть какой-то шанс на победу.

– То есть двенадцать подростков выстоят против Высшего и его армии? – изгибает бровь Аника. – План шикарен. Наверное, долго над ним думала, да, Вентерли?

– Аника, не заводись, – предупреждает Алан.

Тон Аники до краёв полон язвительностью, поэтому я позволяю себе не сдерживаться и отвечаю точно такой же интонацией:

– Если ты не хочешь вечно жить по указке Высшего, имея вместо своих мыслей его, то предложи что-нибудь получше. Ах да, если тебе нравится пресмыкаться перед ним, то продолжай, но не забудь, что тогда ты потеряешь саму себя.

Аника собирается ответить, но Вилора обрывает её:

– Погоди. В каком смысле «имея вместо своих мыслей его»?

– В самом прямом, – вздыхаю я и принимаюсь рассказывать весь план Высшего о получении безграничной власти и полного контроля над всеми людьми Зодиака. Тригон Воздуха слушает меня внимательно, даже Аника не смеет перебивать едкими фразами. Я не забываю и о роли Эндрю во всём плане, однако о пророчествах умалчиваю.

Все молчат не больше минуты. Вилора накручивает волосы на палец, Аника обеспокоенно сжимает кулаки. Алан очухивается быстрей всех:

– Двадцать девятое ноября? То есть у нас месяц.

– Месяц остался и до самой Битвы, – напоминает Вилора. – И эти два события стоят рядом не случайно. Хотя, возможно, Высшему просто повезло, и это приятное стечение обстоятельств, но он мог всё продумать и просчитать. Всё-таки Битва – идеальное событие для огромного скопления народа.

– Но это и рискованно, – возражает Алан. – Что, если его план оборвётся?

– План оборвётся только в случае его смерти. Высшему прекрасно об этом известно, – вставляю я. – Сомневаюсь, что он вообще думает о своём провале.

– Высший предусмотрел вариант со своей смертью, но решил, что вероятность этого ничтожна мала, – кивает Вилора.

– И это действительно так, – перебивает её Алан.

– Да. Поэтому двадцать девятого ноября он получит власть над всеми людьми, а уже на следующий день сможет её продемонстрировать. И соберутся почти все сидеры.

– Власть у него будет над всеми, – договариваю я.

Аника раздражённо цокает языком, впервые подав хоть какой-то звук после того, как я рассказала обо всём, что знаю.

– Знаете, всё это пахнет дерьмовой затеей. Начнём с того, что даже если все согласятся, что просто невозможно. Высший разделается с нами ещё до Битвы. Конечно, в великого Эндрю Арко может поверить каждый, но его особенность лишь в Знаке, не больше. Это верная дорога к самой смерти, и если вы хотите мучительно умереть, да ещё и от руки самого могущественного сидера, то вперёд, флаг вам в руки! Но я точно не собираюсь быть суицидницей! И лучше рассмотрите вариант, где чётко значится переход на сторону Высшего. Там шансов побольше будет.

Аника уже собирается уйти, как путь ей преграждаю я. Алан вопросительно поднимает брови, а Вилора смотрит на это с едва заметным интересом.

– Твой отец погиб здесь, – напоминаю я.

– Вот это неожиданность. Только ты не учла одного, Вентерли, мне наплевать на это. Твоя благородная речь о почтении к их смертям для меня станет пустым звуком и не подействует, как на Алана. Мой отец действительно погиб здесь, и я рада этому. Рада тому, что даже не знаю его и никогда не узнаю! А знаешь, почему?! – Аника тыкает меня в грудь острым ногтем. – Да потому что и я ему не сдалась! Ни я, ни моя мать-пустышка, которую он изнасиловал, когда ей только восемнадцать исполнилось! И результат этого перед тобой. Он поиграл с моей матерью, точно с ненужной игрушкой, оставив ей такую же. А потом сдох на радость всем. И я уж точно не хочу повторять его судьбу!

Признаю, такого я не ожидала.

Я не задумывалась, каково живётся Анки с мёртвым отцом, ибо всю жизнь прожила с детьми, у которых точно такая же ситуация. Да и у меня тоже, но мой случай отличен тем, что я не знаю совершенно ничего про него. Аника не была знакома со своим отцом, однако она знает, что он был за человек. Глядя в её серые глаза, появляется чувство, что она ощущает себя нежеланным ребёнком.

– Ты повторишь его судьбу, если не будешь сражаться, – говорю я так тихо, что слышит только она. – Ты умрёшь на той же Битве, и твоя голова будет висеть в том же месте.

– Исход Битвы никому не известен.

– Высший уже сделал ставку, которая сбывается из года в год. На этот раз он поставил на мой Тригон, а не на Воздух.

– Даже удивительно, – усмехается она.

– Аника, я знаю, это нелегко. И я не могу тебя заставить. Но вся целостная цепь может разрушиться без одного звена. Каждое звено по-своему важно. Может, ты и не была нужна своему отцу, но это не значит, что ты не нужна другим. Ты искусный боец, и без тебя мы можем даже не пытаться.

– Зачем мне это, Рыбы?

– Докажи всем, что ты нужна этому миру. Нужна всему Зодиаку.

Аника прикусывает губу, обдумывая мои слова.

– А что если прямо сейчас я пойду к Высшему и расскажу ему всё? Что тогда, Эшли? Я буду нужна всему Зодиаку?

– Да. Будешь. Ведь у каждого из нас есть своя роль. Если тебе отведено сделать это, то вперёд.

Аника изумлённо хлопает глазами. В том же удивлении пребывает Алан, даже у Вилоры появился интерес к происходящему. Обычное её равнодушие ко всему сменилось явной заинтересованностью.

– Смотри, чтобы я не пожалела об этом, Вентерли, – произносит Аника, после чего обводит взглядом своих товарищей по Тригону и уходит, стуча тонкими каблуками.

– Она согласилась? – недоумённо спрашиваю я.

– Зная её, это можно расценивать, как «да», – протягивает Алан и поворачивается к Вилоре. – А что насчёт тебя, Вил?

Вилора постукивает короткими ногтями по поверхности стола, точно анализирует каждое слово в своём ответе. Её тёмное лицо остаётся таким же непроницаемым. Она отбрасывает непослушные кудри назад и тяжело вздыхает, уставившись в стену.

– Знаешь, Алан, мне всегда было всё равно на Битву. Попаду я, не попаду. Умру или не умру. Меня это не волновало, даже когда моя нога впервые ступила на Нейтрал. Меня даже не интересовало, будут ли страдать родители, если я умру. Но сближение Тригонов… Эта идея вызывает во мне некие чувства. Может быть, это с кем-то связано, но не суть, – её симпатичное лицо озаряется лёгкой улыбкой. – Мне нравятся эти ощущения. И если твой план, Эшли Вентерли, поможет их сохранить, то я рискну.

– Поможет, – киваю я. – Я уверена.

На прощание Вилора небрежно машет рукой, после чего тоже уходит, оставив меня и Алана вдвоём. Я тут же спрашиваю, повернувшись к нему:

– Ты как?

Он вопросительно складывает брови домиком, однако быстро понимает, что я имею в виду.

– Уже оклемался, – равнодушно говорит Алан. – Но сейчас это неважно. Лучше скажи: все ли Тригоны на нашей стороне?

– Да. После того, что с тобой случилось… – я останавливаюсь, вспомнив нечеловеческий крик Мишель. – Тригон Земли с нами. И… то, что я думаю, насчёт тебя и Мишель… Это ведь правда?

Пусть я и лезу не в своё дело, но я не могу поступить иначе. Мне нужно разобраться именно в своих чувствах, понять, следует их остерегаться или принять. Такое случается со мной впервые, и, если кто-то испытывает что-то подобное, я хочу знать, как поступить с этими новыми ощущениями: закрыть в себе навсегда или выпустить на свободу.

– Я не просто коснулся её, – признаётся Алан. – Мы… Я до сих пор не знаю, что именно это было и почему это вообще произошло. Мы целовались… Знаю, это звучит невозможно, но это действительно так! – его лицо заметно краснеет, а уголки губ ползут вверх. – Но мы такие разные… И меня всё равно тянет к ней. Мишель – это землетрясение, касающееся каждого. Она не может пройти мимо, любой запомнит её. Я же… обычный ветер, ничем непримечательный. Мишель запоминают навсегда, она точно искра, пробуждающая свет в душе. И она пробудила меня. Дала то, что я давно не испытывал. Поэтому, да, это правда. Я люблю её. И хочу, чтобы эта любовь была со мной всегда. До самой смерти. Так что и ты прими то, что чувствуешь.

С этими словами Алан уходит. Через некоторое время я возвращаюсь к себе в комнату. Слова Алана излучали стальную уверенность, которая и мне не помешает, если я всё-таки хочу принять чувства, а не держать их под холодным замком своих убеждений.

Не спать до полуночи оказывается намного проще, чем не спать после неё. К этому времени у меня остаётся половина шоколада, лунный свет во всю просачивается в комнату через окно, а у меня уже глаза слипаются. Сидя на подоконнике, я устало подпираю голову ладонью, которая кажется мне чуть ли не самой мягкой вещью на всём белом свете, а затылком прижимаюсь к холодному стеклу окна.

В голову лезут мысли о моих видениях, которые не случаются вот уже несколько месяцев, с самого июня. Сейчас кажется, что вот-вот наступит время, когда они сбудутся.

Точнее, одно из них, а именно второе. Тогда вся арена была поглощена огнём, а между его острыми языками были все двенадцать чемпионов, в том числе и Эндрю. Все мы сражались против Высшего, против его войск. Не знаю, должен ли меня радовать сам факт того, что все чемпионы уже присоединились, но меня это больше беспокоит. Особенно если вспомнить, что преимущество по численности не на нашей стороне в любом случае. А хороший конец выглядит таким же далёким, как россыпь звёзд, усеянных на тёмномнебе. Ведь моё видение оборвалось в тот самый момент, когда меч Высшего почти пронзил тело Эндрю.

Я так и не рассказала про них Эндрю, хотя это очень важно. Я бы могла сообщить ему об этом в ту ночь, когда мы увиделись после долгого расставания, когда мы впервые поцеловались. Однако тогда я даже не вспомнила о видениях. Все мои мысли были заняты только планом Высшего.

Я пыталась с ним связаться и после нашей встречи, однако он вновь ускользал от меня. В полнолуние я не решаюсь попробовать снова, ибо по словам доктора Фаррелла использование сил может привести к серьёзному выбросу.

Я мотаю головой, отгоняя сон, и он тут же уходит, стоит мне услышать настойчивый стук в дверь. Настолько настойчивый, что даже паузы между стуками нет.

Подойдя к двери, я осторожно, стараясь не скрипеть в такой поздний час, открываю её. На пороге оказывается Марк.

– Эшли! – он говорит быстро, чуть ли не задыхаясь. – Мне нужна твоя помощь! С Ари что-то происходит! Я не знал к кому ещё обратиться, ей плохо, и я…

– Стоп-стоп-стоп, – останавливаю я его. – Что с ней?

– Это не объяснишь.

Немедля ни секунды, я плотно закрываю дверь, выйдя из комнаты, и уже вместе с Марком быстрыми, но тихими шагами иду в комнату Арабеллы. По пути нам не попадается ни души, чему бы я порадовалась, однако даже и не думаю об этом. Все мысли вращаются вокруг Ари.

Дверь в комнату открыта, и я первой влетаю в неё, а за мной входит и Марк, закрыв дверь на замок, чтобы никто не помешал. После чего он стрелой мчится к Ари, стоящей на коленях, и опускается рядом с ней, заботливо приобняв за плечи. Я изумлённо ахаю, прикрыв рот ладонью, и подхожу к ней.

Тонкие плечи Ари подрагивают, хотя окна плотно закрыты. В её глазах один чистый белок, без радужки и зрачков. Губы синие, в кровавых трещинах. Они едва заметно шевелятся, выговаривая слова очень тихо.

– Что с ней такое? – спрашиваю я, пытаясь разобрать хоть слово.

– Я не знаю! – в панике восклицает Марк. – Это длится уже час, она вся дрожит и иногда кое-что говорит.

– Но она говорит и сейчас.

– Сейчас она говорит очень тихо и на другом языке! – прислушиваясь, я действительно узнаю знакомые звуки древнезодиакального. – А бывает, что она…

Он не успевает договорить, и его перебивает Арабелла. Вернее, рот действительно раскрывает она, и слова принадлежат ей, однако голос разительно отличается от её настоящего. Это скорей похоже на карканье с воем, чем на человеческий голос.

– Тринадцатый Знак – сеятель смерти и зла – вернётся с тенью и скорбью в семнадцать лет, – произносит она так громко, что у меня закладывает уши. – Откроет врагу путь во врата стихий и вручит его крови могущество бед. Во мраке души увянет сомнение. Убив, он будет подвластен всей тьме. С отчаянной душой он свергнет врага, и с торжеством ляжет в сердце вина. Со мраком внутри победа встретит его. И ради чужого желания лишится всего, получив в обмен лишь ничего.

После чего Ари бьётся в судорогах. Марк крепко держит её, однако с помощью своей силы Овен отчаянно вырывается, царапая ногтями сильные руки.

– И это уже в третий раз за час, – выдавливает Лев, пытаясь совладать с Ари.

Не придумав ничего лучше, я выпускаю струю воды прямо в её лицо. Судя по существенному снижению сопротивления, это помогает. Ари тяжело дышит, выплёвывая воду, попавшую в рот. Её глаза плотно закрыты, но, когда она немного приоткрывает их, видны вернувшиеся зрачки и радужка. Я облегчённо выдыхаю, а Марк ослабляет хватку, однако руки не убирает.

– Ари? – слабо зовёт он.

Она отвечает не сразу.

– Что… что случилось? Во имя Марса…

Ари прижимает руку к голове, немного отодвинувшись от Марка. И только сейчас замечает меня:

– Эшли? – произносит она неуверенным тоном, будто сомневается в моём имени. – Что ты здесь делаешь? И почему вы двое так на меня смотрите?! Объясните уже наконец! – Ари кидает гневный взгляд на Марка.

Вместо него заговариваю я:

– Ари, ты ничего не помнишь?

– Ну, если я без понятия, почему вы смотрите на меня так, точно у меня был припадок эпилепсии, то значит я ничего не помню и не понимаю.

– Это действительно был припадок, – поясняю я, не зная, поняла ли я всё так, как следует. – Только не эпилепсии. Хотя может эпилепсия у сидеров проходит немного похоже, но…

– Я не болею эпилепсией. Ближе к делу.

– Мы сидели с тобой здесь, и ты решила сходить в ванную, но упала прямо по середине комнаты, – говорит Марк. – Ты хрипела, точно задыхалась. Я уже подумал идти за помощью, как ты заговорила не своим голосом.

– Что я говорила?

– Пророчество о Змееносце, – говорю я, и Овен, и Лев с удивлением уставляются на меня. – Точнее, одно пророчество о Змееносце, соединённое из двух.

– То самое? – уточняет Марк.

– Да. То самое.

– Но откуда я могу его знать?! – восклицает Ари. – Я и сейчас его не помню. Не помню, чтобы говорила хоть раз, даже чтобы знала или слышала!

Марк обнимает её и успокаивающе гладит по волосам.

Во всём этом меня пугают две вещи: то, что Ари сказала пророчество, и то, что оно состоит из двух: в нём нет только последнего предложения из первого и первой строки из второго. И напрашивается вопрос – это ли настоящее пророчество?

– Подобное случалось раньше? – спрашиваю я.

Ари потирает миниатюрный нос, тихо шмыгнув.

– Нет. То есть я не помню. – Она замирает, серьёзно задумавшись, и ни я, ни Марк не прерываем её. После затянувшегося молчания Ари негромко протягивает: – О нет…

– Ари, ты же не говоришь о том случае? – взволнованно интересуется Марк.

– Как раз о нём и говорю.

– Что за случай? – спрашиваю я. – Это случалось раньше?

Марк и Ари переглядываются, точно спрашивают друг у друга: стоит ли мне доверять. Я их не виню, ведь после всего, что я сделала, я бы сама себе не доверяла. И уж точно не стала бы рассказывать о подобном. Однако Марк обратился за помощью именно ко мне. Вероятно, им руководствовала паника, нежели здравый ум, и он пошёл ко мне лишь потому, что я первой пришла ему в голову.

После продолжительные гляделок, Ари поворачивается ко мне:

– Это произошло во время разговора с Высшим. Тогда я впала в некий транс. А когда очнулась, то так же ничего не помнила.

– То есть ты могла сказать ему пророчество? – в ужасе произношу я, округлив глаза. Но быстро прихожу в себя, вспомнив, что обе трактовки Высшему давным-давно известны, однако почему Ари сказала смесь из них? Неужели те строчки, которые она не произнесла, ложные? И значит ли это, что пророчество одно?

– Я не знаю. Разве можно сказать одно и то же несколько раз? Тем более мои родители смертные, и я уж точно не принадлежу к роду прорицателей.

– К кому? – спрашивает Марк.

Ари смиряет его испепеляющим взглядом, точно о прорицателях должен знать каждый. На самом деле я тоже практически ничего о них не знаю, да и почти не слышала, но благоразумно помалкиваю. Мне лишь известно, что их дар передавался из поколения в поколение и то, что сейчас их нет.

– Львёнок, скажи, что ты делал на уроках истории? – раздражённо спрашивает Ари.

Марк отвечает безо всякой утайки:

– В карты с Эндрю играл.

Ари ударяет себя по лбу, глубоко вздохнув.

– Прорицатели – род сидеров, существовавший сотни лет назад. Сейчас многие считают их легендой, очередной детской сказкой, но прорицатели всегда были правдой. Просто кое-кто позаботился о том, чтобы они исчезли из истории всего мира. Но ничто не забывается просто так. Поэтому о прорицателях до сих пор есть некоторые сведения. Они предсказывали будущее, обычно, в виде пророчеств. Со времени их исчезновения их дар полностью иссяк, перестав существовать.

– Но он ведь сохранился в их потомках? Просто стал обычной частичкой, как те же способности сидеров, – предположила я.

– Возможно. Но прорицатели всегда были сидерами, а мои родители пустышки.

– Но раз их дар иссяк, то могли и исчезнуть силы сидеров? – допускает Марк. – Они могли стать и обычными людьми. А их дети рождались сидерами с тем самым даром.

– Но, если бы такое произошло, об этом бы точно сообщили хотя бы в одном Тригоне, – возражает Арабелла.

Я согласна с ней, но во всём этом есть один нюанс:

– Да, но такое могло и не произойти. Ты ведь не знала ничего об этом, не развивала дар, как должно. У тебя просто случился этот транс и всё. На это могло что-то повлиять, например, какое-нибудь событие. То же положение планет или полнолуние.

– Но в прошлые полнолуния всё было более чем нормально. И во время встречи с Высшим ничего такого глобального не происходило.

– Значит, произойдёт в скором времени.

Под это описание подходит лишь одно событие, до которого остаётся всего месяц. Три высшие планеты ещё как могут влиять на подобные явления, раскрывая особые дары сидеров. И прорицание как раз относится к таким. Возможно, Ари не единственная, кто заговорил каркающим голосом. Тысячи аномалий во всех странах могли впасть в транс в эту ночь или в предыдущие. Но первый приступ случился с Ари при встрече с Высшим, причём в тот момент, когда они были одни. Сейчас Высшего рядом нет, зато лунный свет проникает в комнату даже через шторы. Вероятно, первое проявление дара и связано с Высшим, а вот дальнейшие его появления могут происходить в полнолуние. Ари так же могла впасть в транс и чужим голосом глаголить пророчество и в сентябре, и в начале октября. Однако об этом никто не знал, даже она сама.

– Это может быть связано с Горниотом, – вполголоса произношу я, точно проверяю, насколько правдоподобно это звучит.

– Разве Горниот возможен? – спрашивает Ари.

Секунду я провожу в полной растерянности, ведь я даже и не предполагала, что о Горниоте кому-то известно. Ведь я сама о нём услышала впервые, когда нашла конверт. А вот Ари даже не спросила, что значит это странное слово. Она лишь удивилась его возможности. В отличие от неё Марк пребывает в полном замешательстве.

– Что за слово вы обе только что сказали?

– Даже спрашивать не хочу, чем ты занимался на дополнительных занятиях по астрологии. Хотя нет, спрошу: чем ты занимался на дополнительных занятиях по астрологии? Точнее, зачем ты вообще на них записался? – со серьёзностью в голосе спрашивает Ари.

Он даже не задумывается, а выдаёт сразу:

– Я записался на них, потому что записалась ты. Просто хотел побольше времени видеть тебя, – лицо Марка покрывается пунцовой краской от смущения.

Ари с хлопком ударяет себя по лбу уже во второй раз.

– Объясню простыми словами: Горниот – это когда три высшие планеты выстраиваются в ряд, что приводит к кардинальным изменениям во всём мире. И если ты спросишь, что за высшие планеты, я тебя ударю! – обещает она, заметив, как Марк раскрыл рот, и поворачивается ко мне: – Сколько у нас времени?

– Месяц. Это произойдёт двадцать девятого ноября. Высший хочет использовать Горниот в своих целях.

Не дожидаясь вопросов, я во второй раз за день рассказываю о плане Высшего. О том, как нашла нужные бумаги у себя под подушкой, как связалась с Эндрю, который поведал мне о пророчествах. Их мне тоже приходится повторить, упомянув, что произнесённое пророчество Ари состоит из них. Я не говорю о смерти Адены и об убийствах, что совершил Эндрю. Сначала мне хотелось об этом рассказать, но, когда я подхожу к этому, слова сами застревают в горле, и я пропускаю этот момент.

– У нас месяц, – повторяет Ари, глядя в пол. – У нас месяц, а нас всего четверо.

– Двенадцать, – поправляю я её.

– Но этого всё равно недостаточно! – восклицает Арабелла, вставая. – Это очень и очень мало!

– Да, мало, – соглашаюсь я с ней и тоже встаю. Следом подтягивается и Марк. – Но это всё, что у нас есть. И это единственный вариант, каким бы провальным он не был.

– Он не провальный, – с уверенностью возражает Марк.

– Почему ты так уверен? – не понимает Ари.

– Потому что есть пророчество. На четвёртом этаже.

Марк набирает в лёгкие побольше воздуха и говорит:

– «Двенадцать Знаков встанут вместе. И свет откроется им вновь. Боясь, сражаясь, убивая, постигнут тайны круг. Восстанет Зодиак. Овен откроет. Телец познает. Близнецы найдёт. Рак пройдёт. Лев спасёт. Дева изменит. Весы уравновесит. Скорпион потеряет. Стрелец возглавит. Козерог вернёт. Водолей поймёт. Рыбы умрёт».

– «Двенадцать Знаков встанут вместе», – повторяю я. – «Восстанет Зодиак». Говоришь, оно на четвёртом этаже?

– Ну да.

Я уже бросаюсь к двери, как путь преграждает выскочившая передо мной Ари с расставленными в стороны руками.

– Если ты на четвёртый этаж, то я с тобой, – важно заявляет она.

– Нет! Мы из разных Тригонов, нас не должны видеть вместе! Вам и без этого влетело из-за меня!

– Забей, – отмахивается Марк, неловко покручивая рукой, на которой ногти сравнительно короче, чем на другой. – Уже оклемались.

– Мне жаль, – произношу я, вспомнив тот проклятый день, когда мне пришлось управлять его кровью. – Я не хотела этого делать.

– А я не хочу вести вас на четвёртый этаж, – с улыбкой признаётся он, точно хочет дать понять, что тот случай уже в прошлом. Но не для меня. – Однако это необходимо.

Марк первым выглядывает из комнаты, шумно втягивая воздух. Его чувства обостряются, и сейчас он пытается понять, есть ли кто-нибудь поблизости, кого нам стоит остерегаться. После чего Лев прислушивается, нет ли рядом чьих-то шагов, чтобы мы точно никому не попались. Подождав ещё минуту, Марк наконец-таки кивает и пропускает нас первыми.

– Только тихо, – велит он.

Мы послушно идём очень тихо, маленькими шажками, стараясь даже не дотрагиваться ступнями до пола. Однако воздухом мы не владеем, поэтому приходится обходиться своими силами, а именно точным умением наступать только на носок и нигде не задерживать ногу. К сожалению, мы все втроём босиком, поэтому деревянный пол немного прилипает к коже, от чего слышится небольшой скрип. Крадучись, мы добираемся до лестницы, по котором нам предстоит преодолеть два этажа.

Мы поднимаемся так же тихо, но уже спешно, не обращая внимания, как ступеньки прогибаются под нашими быстрыми шагами. Марк и Ари перепрыгивают по несколько ступенек сразу, а я не такого высокого роста, как эта парочка.

Нам не иначе как повезло, ибо по дороге нам никто не встретился. До запретного четвёртого этажа мы добираемся довольно-таки быстро, учитывая нашу осторожность. В конце лестницы Марк останавливается и вновь принюхивается. Не почувствовав ничего, он подходит к одной единственной двери на всём этаже.

Марк приседает перед дверью и всовывает в замок отмычку, которая непонятно откуда взялась. Крутит он её с видом самого настоящего профессионала, немного прищурив глаза. Наконец слышится заветный щелчок, и Марк с самодовольным видом дёргает за ручку, открывая дверь.

– Дамы вперёд, – галантным тоном говорит он, изящно крутанув рукой и склонив голову набок.

Как только дверь за нами захлопывается, Ари и Марк разжигают огоньки, освещая узкий старинный коридор. Я давно не практиковалась со своим огнём, поэтому не решаюсь его вызвать. К тому же сразу возникнут вопросы, на которые сейчас мне не хочется отвечать. Однако мне нужно получить ответ на тот вопрос, который до сих пор меня беспокоит.

– Вы точно не злитесь на меня? – спрашиваю я, идя позади огненных.

– А почему мы должны на тебя злиться? – вопросом на вопрос отвечает Ари.

– Я стала ученицей Высшего. Делаю вид, что присоединилась к нему, что презираю Эндрю. Я… я пытала тебя, Марк.

Он отвечает мне слабой улыбкой:

– Я действительно злился на тебя, но позже до меня дошло, зачем ты это делаешь. Я не такой тупой, каким считает меня Ари, – за это она отвешивает ему лёгкий подзатыльник, из-за чего его улыбка становится шире. – К тому же Эндрю доверяет тебе. И, знаешь, вы идеально друг другу подходите.

– Идеально подходим? – изумлённо повторяю я, но Марк будто и не обращает внимание на это.

Я прибавляю шаг, заметив, что Ари и Марк ушли дальше чем я, однако один из их огоньков летает рядом со мной. Он мельтешит перед моим лицом, точно играет, и я отгоняю его взмахами рук. Огонёк шипит и отлетает к стене, освещая картины, которые я до этого не заметила. Ребята уже стоят рядом с дверью, что в конце коридора, и безуспешно пытаются её открыть. Я же подхожу ближе к той картине, на которую мне показал огонёк.

На первый взгляд самая обычная картина, которой точно есть лет триста, если не больше. Обычный мужчина в рубахе и широких штанах. Судя по огню, он сидер. Однако всё его лицо замазано красной подсохшей краской, которая за длительное время значительно потемнела, сделавшись тёмно-бордовой. Но приглядевшись, я понимаю, что это самая настоящая кровь.

– Вряд ли мы откроем дверь, – между тем слышится голос Марка. – В прошлый раз её открыл Эндрю, да и тут символ Змееносца. Похоже, открыть может только он. Эшли, ты где там застряла?

– Идите сюда, – зову я и дотрагиваюсь до рамки картины. На подушечках пальцев остаются куски пыли, которые я стряхиваю. Такое чувство, что к картине давно никто не притрагивался, однако тонкое стекло полностью чистое.

– Что там у тебя? – Марк подходит и уставляется на картину. – Тебя кровь смутила?

– Не совсем. Эта картина мне знакома. Я её точно видела, причём не один раз.

Ари отодвигает Марка локтем, чтобы получше рассмотреть картину. Она подносит палец, на котором вьётся язычок пламени, прямо к заляпанному кровью лицу мужчины. Ари нахмуривает тонкие брови и водит пальцем по всей картине, точно разглядывает каждый штрих.

– Это Асклепий Эскул. Величайший Стрелец за всю историю Зодиака.

– Это с ним сравнивают Эндрю? – уточняет Марк.

Ари протяжно вздыхает.

– Именно с ним. Асклепий Эскул многое сделал для сидеров. Раньше за такими, как мы, охотились, загоняли в угол и убивали. Сидеров считали наказанием, что послали боги на людей. Конечно, никому неизвестно как сидеры появились вообще, но не суть. Асклепий Эскул изобрёл различные техники, позволявшие сидерам защищаться в те времена. Именно он добился того, что сейчас мы не добыча для поехавших умом пустышек. Эндрю часто сравнивали именно с ним, называли его наследием Эскула.

Это сравнение мне не очень нравится, как и нахождение картин, на которых изображён всё тот же Асклепий.

– Почему его картины здесь? – задаёт Марк тот самый вопрос, который мучает нас всех. – Конечно, он великий и всё такое, но, насколько нам всем известно, Высший боготворит только себя, – усмехается он, но улыбка сползает с его лица, когда он понимает, что только что сказал. – А этот Асклепий вообще умер?

Я сглатываю тугой ком, засевший в горле.

– Да, по легенде он умер сразу после того, как спас мир от наводнения. Но это было лет пятьсот назад.

– Четыреста пятьдесят шесть лет назад, – поправляет меня Ари. – Чуть позже были истреблены и прорицатели.

Я искренне удивляюсь, насколько много Ари знает из истории, особенно учитывая, что на неё отводилось не так много часов.

– А четыреста лет назад появилась Битва, – говорю я. – Конечно, мне не хочется делать поспешных выводов, но Высший – это и есть Асклепий Эскул.

Всё более чем сходится. У него было достаточно времени, чтобы рассчитать, когда произойдёт Горниот. Он сымитировал свою смерть. А ещё стал известен не под своим настоящим Знаком. По словам Эндрю, Высший, как и он сам, является Змееносцем. Наверняка история перевернула не только его Знак, но и его настоящие деяния.

Тем временем Ари достаёт телефон и быстро водит пальцем по яркому экрану. Вскоре она подносит мигающий телефон к картине. Я и Марк подходим ближе.

На экране самое обычное фото, вот только это фотография страницы учебника по истории, где как раз и изображена та самая картина. Однако на фото лицо не замазано кровью, и его можно рассмотреть. Волосы черные, почти до самых плеч. Глаза ярко-голубые. И всё это вместе с утончёнными чертами лица кажется мне очень знакомым.

– Он похож на Бёрка, – говорю я. – На директора вашей академии.

– Что?! Не говори глупостей, да они и рядом не стоят! – одёргивает меня Ари. – И ты его даже не видела!

– Ещё как видела. И именно в кабинете Высшего.

С одной стороны, это кажется невозможным, ведь Бёрку точно не больше тридцати. Однако раз Высший прожил чуть ли не пятьсот лет, то он вполне мог и сохранить молодой возраст. А значит, всё сходится. Моя первая встреча с Бёрком произошла как раз в кабинете Высшего, и тогда я пришла чуть раньше положенного времени. Он просто был не готов к моему приходу, поэтому на нём и не было маски. После того, как зашла я, он тут же поспешил уйти.

– Действительно похож, – соглашается со мной Марк, но заметив гневные искры в глазах Ари, тут же добавляет: – Точнее, совсем немного похож. Нет прям очевидного сходства, но если повернуть голову под определённым углом, то… Прости, Ари, но они действительно похожи.

– Лишь цвет волос и глаза, – настаивает она на своём, хотя говорит не очень уверенно. – Но это просто не может быть он! Бёрк ведь помогал Эндрю!

– Или делал вид, что помогал, – говорю я.

– Я не верю в это. Николас Бёрк – лучший человек из всех, – Ари со злостью убирает телефон. – Он не может быть Высшим. Это абсурд.

– Но ведь это всё объясняет, – вмешивается Марк. – Он стал директором в молодом возрасте, и это почти никто не объяснил. Бёрк сразу стал проявлять интерес к Эндрю, часто общался с его родителями и с ним самим. Он действительно был добр, но лишь для того, чтобы завоевать наше доверие!

Ари с грустью потупляет взгляд в пол. И я решаюсь спросить:

– Почему ты так веришь, что это не он?

Я верю, что Бёрк стал другом для учеников академии, и для Ари, Марка и Эндрю в том числе. Однако Арабелла отказывается даже предположить, что он может оказаться Высшим. В отличие от неё Марк это принял, но с большой неохотой. А Эндрю и вовсе разозлился, но тоже поверил.

– Потому что знаю его. Бёрк позволил мне жить у него, когда мои родители велели мне не возвращаться. Это было всего лишь одно лето, но одно из лучших. Тогда я и изучила подробно всю историю Зодиака, у него было так много книг об этом.

– У него были книги о истории того времени?!

– В них она раскрывалась более подробно. Но ты же не думаешь, что у него были эти книги, лишь потому, что он Высший?!

Я вздыхаю. Ари наотрез отказывается верить в такую очевидную вещь. Действительно сложно поверить в такое, после всего, что Бёрк сделал для неё и для других. Но на самом деле всё это было лишь ради того, чтобы приблизиться к Эндрю. Вряд ли ему было хоть какое-то дело до школьников, которым дружба с директором облегчала учебный период.

Всё это время Бёрк добивался доверия Эндрю, чтобы потом открыть ему свою настоящую личность. Если бы Эндрю не сбежал, то действительно мог присоединиться к директору, которому верил чуть ли не всю жизнь. Наверняка Высший бы выставил себя благодетелем, который желает лучшего для мира. И тогда его план полностью бы удался.

– Я не знаю, Высший он или нет, – говорю я. – Но Бёрк точно с ним связан.

– Эндрю должен знать об этом, – произносит Марк. – Даже если мы и ошибаемся, он должен быть осторожен.

Я вспоминаю, с какой печальной ненавистью Эндрю отзывался о Бёрке, после того, как я назвала директора подозрительным. Он даже обвинил Бёрка в смерти Адены. И если он узнает о возможной личности Высшего, то это добьёт его окончательно. Эндрю и так выглядел опустошённым, ведь пережил столько всего. А новость о предательстве Бёрка стала почти последней каплей, однако он сдержался. Но вряд ли сможет на этот раз.

– Я свяжусь с ним через океан, – обещаю я. – Прямо сейчас.

– Нет, – останавливает меня Арабелла. – Лучше, когда будешь одна. Давайте уйдём отсюда, а то у меня плохое предчувствие. Точно кто-то совсем рядом.

Путь к пророчеству нам закрыт, но мы хотя бы знаем его текст, который я запомнила сразу же, как Марк его произнёс. Мне казалось, что на четвёртом этаже может оказаться ещё что-нибудь важное, и я не ошиблась. Целых четыре картины, на которых изображён Асклепий Эскул. Это подтверждает Ари, которая быстро оглядывает их перед тем как уйти. На всех лицо замазано кровью, точно их хозяин не хочет, чтобы его узнали. Но не существует такого препятствия, которое бы никто не преодолел.

Перед выходом Марк снова прислушивается, прислонив ухо к двери. Если предчувствие Арабеллы работает, то нам несдобровать. Не только потому, что мы шастаем ночью по четвёртому этажу. Наказание прилетит нам за то, что мы – представители разных Тригонов – собрались вместе.

– Чисто. Но лучше вместе не выходить. Вернее, тебе, Эшли, не выходить с нами.

– Поняла. Идите первыми.

Ари берёт за руку Марка, а тот опускает ручку двери, открывая её. Я же на всякий случай прячусь в тёмном углу, чтобы если снаружи кто-то есть, он бы не заметил меня. Парочка вылетает в коридор, прикрыв за собой дверь. Я прислушиваюсь, и пусть у меня не такой хороший слух, как у Марка, но до меня всё-таки доходят их быстрые шаги, спускающиеся по лестнице. Досчитав до пяти, я решаю, что и мне можно выходить.

Дверь громко скрипит, когда я закрываю её, но, к моему счастью, коридор оказывается пустым. Я верчу головой, проверяя, так или это. И, полностью убедившись, иду в свою комнату.

А вот тут мне не везёт. Прямо на втором этаже, на лестничной площадке, рядом с дверью, ведущей в мой Тригон, стоит Высший. Я замираю в пролёте между этажами, пригнувшись и спрятавшись за перилами. Я даже зажимаю рот и нос ладонью, чтобы не дышать. Такое чувство, что Высший чего-то ждёт. А может и кого-то.

Я отчаянно придумываю, как объяснить ему, что я не в своей комнате. Высший найдёт меня, в этом я ничуть не сомневаюсь, поэтому и ищу правдоподобное оправдание. Однако мысли перемешались в кашу, и я не уверена, что теперь смогу смело врать Высшему, зная, кто находится под маской. Меня уже распирает от желания сорвать её и высказать Бёрку всё, что я о нём думаю, прямо в лицо.

Я собираюсь с духом, что даётся нелегко, и выхожу из укрытия с таким видом, точно я не просидела за перилами больше пяти минут. И искренне удивляюсь Высшему:

– Господин Высший? Что-то случилось?

– Где ты была? – сразу же спрашивает он.

Я сглатываю слюну и самым спокойным тоном, на который только сейчас способна, говорю:

– Я искала доктора Фаррелла. Мне показалось, что моих сил слишком много и может произойти выброс. Но сейчас всё прошло.

Не знаю, верит мне Высший или нет, однако эта ложь звучит очень даже правдиво. Возможно, из-за этого влетит Фарреллу, но почему-то я даже не подумала об этом.

– Раз так, то ты готова к ночному занятию.

– Ночному занятию? Но вы ничего не говорили.

– Я и не должен предупреждать тебя. Искусный боец всегда готов к сражению. Разве ты не усвоила этот урок?

Учитывая изнурительные тренировки с Высшим, на которых тот нападал безо всякого предупреждения, я давно его усвоила. Однако сейчас это никоем образом не вяжется с тем, что я задумала. Эндрю должен знать о личности Высшего, даже если я ошибаюсь. И каждая секунду на счету.

Тем не менее Высший сейчас рядом со мной. И в виде Бёрка он не сможет навредить Эндрю. Хотя бы сейчас.

– Я готова, господин Высший, – сдаюсь я.

Я быстро переодеваюсь в форму, после чего возвращаюсь к Высшему. Дальше мы идём прямо на базу, но на этот раз он ведёт меня не туда, где обычно проходят тренировки, а совершенно в другую сторону. По дороге я размышляю, скрывается под маской Бёрк или кто-то другой. В одном я уверена точно: настоящее имя Высшего – это Асклепий Эскул. Но за кого он выдаёт себя сейчас? За директора Огненной академии, который наблюдал за Эндрю на протяжении его школьных годов, или за кого-то другого?

Я вспоминаю фотографии, висящие в комнате чемпионов. На одной из них был Николас Бёрк, одержавший победу в кровавой резне. Но каким образом он попал туда, если он не тот, за кого выдаёт себя? Может, просто мальчик, похожий на него? Возможно, Высший взял его имя, чтобы не привлекать к себе внимание, как обычный житель страны Огня. Он мог убить парня, который был так счастлив своей победе. У него были цели, желания, стремления. И всё это оборвалось, ибо так захотел Высший.

Мы останавливаемся перед железной широкой дверью. Замок щёлкает по велению руки Высшего, который поворачивается ко мне:

– Сейчас ты докажешь мне, насколько твои слова были верны. Готова ли ты присягнуть ко мне или же снова соврала. Сделай то, что требуется, и я поверю тебе.

– Но что требуется? – не понимаю я.

Я не получаю ответа, ибо Высший резко открывает дверь и впихивает меня внутрь. После чего с металлический хлопком закрывает меня, оставив одну в полной темноте.

То есть реально в полной темноте. Я даже не вижу собственных рук и ног или хотя бы пола под собой. Я безуспешно оглядываюсь, пытаясь увидеть хоть что-то. После чего нащупываю дверную ручку и безрезультатно дёргаю за неё. Заперто. Вряд ли я здесь одна. Просто что-то скрывается во всей этой темноте и гнетущей тишине. Я втягиваю в лёгкие воздух, но даже этого не слышу.

Я делаю осторожный шаг и чуть не спотыкаюсь об собственную ногу. В этот момент слышу странный шум. Он похож на рычание дикого и голодного зверя, которого заперли в клетке прямо рядом с добычей. Всё ещё ничего не видя, я пытаюсь понять, откуда идёт рык, и натыкаюсь на два синих светящихся шара небольших размеров.

Сначала я решаю, что это огонь точно такого же цвета, как и у меня, однако шары начинают мигать, словно чьи-то глаза. Недолго думая, я ударяю неизвестного водной плетью, из-за чего его гнев лишь усиливается, и он бросается на меня, сбив с ног.

Синие точки внимательно изучают меня, а ногти неизвестного впиваются мне в виски, и я кричу. Он пугается моего крика и шипит, будто приказывает мне прекратить. Я нащупываю его тело в темноте и хватаю за грудки, отбросив от себя. Тот со стуком врезается в стену и снова рычит. Я же встаю и осторожно дотрагиваюсь до висков. Что-то липкое и тёплое остаётся на пальцах, но сейчас мне не до этого. Чудовище с шипением бросается на меня, но на этот раз я возвожу ледяную стену, которая слишком быстро рушится. Голова гудит, в висках покалывает. Перед глазами всплывают странные образы.

Сначала становится светло. Солнце ясно освещает зеленеющую поляну. Я оглядываю себя: волосы связаны в две косы, на ногах сверкают туфли на застёжке, а платье белое, без рукавов. Шрамов нет… Ни единого, руки чисты и белы.

От всего этого меня отвлекает задорный голос:

– Эшли! – Эндрю подбегает ко мне, улыбаясь во весь рот. – Смысл пряток в том, чтобы хорошенько спрятаться, а не чтобы рассматривать свой изумительный наряд.

Он щёлкает меня по носу, после чего обхватывает за талию и поднимает меня, кружа вместе со мной и смеясь.

– Эндрю, что происходит? – спрашиваю я, когда он опускает меня на землю.

– Как это что? Разве не ты предложила мне устроить пикник вместе с твоей мамой?

– С моей… мамой?

В этот момент к нам не спеша направляется женщина средних лет. Русые волосы свободно распущены, зеленоватое платье развевается на ветру, а лицо озаряется доброй материнской улыбкой, которую я ни разу в жизни не видела.

– Моя… мама, – повторяю я, с восхищением глядя на приближающуюся к нам женщину. После чего перевожу взгляд на счастливого Эндрю, который держит меня за талию, будто забыл о запрете. В его взлохмаченных волосах застряли зелёные листья, делающие его глаза такими яркими и счастливыми, какими они никогда не были.

– Да, твоя мама, – кивает он. – Та самая мама, которая бросила тебя.

Его руки с пренебрежением отбрасывают меня, и он вытирает ладони об светлые брюки. Улыбка меркнет на его лице, оставив лишь гримасу злости и отвращения ко мне.

– Ты и впрямь подумала, что можешь быть со мной? Со мной, с величайшим Стрельцом своего поколения? Со мной, с единственным в мире Змееносцем? Ты и впрямь решила, что достойна меня? – он смеётся не своим смехом. – Достойна моей любви?!

Земля под ногами чернеет, солнце гаснет, оставив вместо себя кровавое небо.

– И ты решила, что достойна счастливой жизни! – жалостливо протягивает Эндрю, однако никакого сочувствия он не испытывает. – Бедная крошка Эшли. Подумала, что достойна жизни с матерью и любимым парнем. Юпитер тебя побери, разве можно быть такой наивной? – Он снова смеётся, точно вся ситуация только веселит его.

Я отшатываюсь и чуть не падаю в огромный обрыв, которого до этого не было. Моя мама исчезла, остался лишь Эндрю с безумной улыбкой, приближающийся ко мне.

– Ты ведь слышала о моей жажде крови? Ну, знаешь, убивать каждый день, иначе мне будет плохо! А ты ведь любишь меня, Эшли! – произносит он самодовольно, не переставая широко улыбаться. – И не позволишь, чтоб я мучился. Знаешь, мне так не хватает крови! И почему-то именно твоей… Такой сладкой… Манящей, необходимой…

Он оказывается рядом со мной, вплотную подойдя ко мне. Руки превращаются в безвольные верёвки, я ничего не могу сделать. В руках Эндрю сверкает остро наточенный нож, который с хрустом вонзается прямо мне в живот. Я даже и слова не могу произнести.

– Спасибо, Эшли, – улыбается он. – Теперь мне хорошо! – Эндрю вынимает нож и с наслаждением слизывает кровь и толкает меня, прямо в самую пропасть.

Тут я очухиваюсь и задыхаюсь. Чьи-то крепкие руки сжимают мне шею, норовя её в скором времени сломать. На голове я чувствую самый мощный пузырь из всех, что встречала и создавала сама. Он-то и мешает мне дышать. Я ударяю кулаком чудовище в грудь, однако это совершенно не помогает. Тогда из меня вырывается синее пламя.

Чудовище с кричащим визгом отшатывается от пламени, а пузырь с хлопком лопается. Я бурей надвигаюсь на противника, уже наплевав, кто это может быть. Синий огонь следует за мной, охватывая врага. Тот шипит и сбивает меня волной, а заодно и тушит пламя. Однако подобно моему гневу оно разгорается вокруг него. Его синие глаза сверкают ещё ярче, и огонь по моему желанию добирается до его лица.

Он прыгает на меня, намереваясь впиться ногтями в кожу, но кольцами синего пламени я хватаю его за запястья и резко раскручиваю, припечатав к стенке. Огонь собирается вокруг него. Шипение превращается в жалостливый скулёж.

Это он послал мне ужасное видение. Или иллюзию, в которую я почти поверила. Боль в животе ноет так сильно, что кажется, будто рана действительно настоящая. Я даже проверять не хочу. Потоком огня я прижимаю чудовище к полу. А дальше всё происходит само собой, я даже не контролирую себя.

Я создаю ледяной нож и опускаюсь перед монстром, не вглядываясь в него. Высший просил меня сделать то, что потребуется. И сейчас требуется именно это.

Я провожу ножом по его шее, вонзаясь в самую глубь. Издав отвратительное бульканье, чудовище замолкает, а из раны хлыщет кровь синего оттенка. Я бы отшатнулась, если бы не узнала знакомые тёмные глаза. Они перестали быть синими, и помимо них я узнаю и самого монстра.

Точнее, человека.

– Рико… – шепчу я, падая перед мёртвым телом.

========== Глава двадцать восьмая. Эндрю ==========

– Почему?! – в третий раз повторяю я, но уже сорвавшись на крик.

Бёрк выставляет руки перед собой и делает неуверенный шаг навстречу ко мне. Я мгновенно поднимаю меч, остриё которое устремлено прямо в грудь врага. Он останавливается в нескольких шагах от меня, не решаясь двинуться дальше.

– Эндрю, я понимаю, как это выглядит, – его голос совершенно не похож на Высшего, тем не менее балахон и разломленная маска говорят об обратном. – Но всё не так, как ты думаешь. Я могу всё объяснить.

– Я ведь доверял тебе, – сквозь зубы цежу я, сжимая рукоять меча. – Мои родители верили тебе! И всё это время за маской прятался именно ты!

– Эндрю, я не Высший!

– Неужели?! Тогда как ты объяснишь всё это?!

Поверить в то, что Бёрк служит Высшему намного проще, чем принять то, что он и есть Высший. Однако теперь мне ясно его рвение помочь мне в независимости от ситуации. И узнал он о пропаже моих родителей так быстро лишь потому, что сам отдал приказ. Бёрк совершенно не удивился тому, что произошло со мной на Нейтрале. Лишь задал пару вопросов, которые как раз и могли интересовать Высшего. А ещё тот проклятый сон… Вместо Бёрка неожиданно появился Высший. Теперь я знаю почему.

– Всё это время… Это был ты… С самого начала. Зачем?! – выкрикиваю я. – Для меня ты стал человеком, на которого я равнялся! Я оплакивал тебя, когда считал мёртвым! А в итоге… В итоге ты пользовался моим доверием, верно? Ты только и добивался его, чтобы потом использовать!

– Эндрю…

– Замолчи! – я пуляю в него огненный шар приличных размеров, однако Бёрк ловит его и тушит. – Ты пользовался доверием всех: и моих родителей, и моих друзей! Скажи, тебе было смешно каждый раз, когда ты видел меня?! – мой голос предательски трещит. – Смешно от моей наивности?!

– Эндрю, это не так. Просто выслушай меня и всё!

– Адена мертва! Ты наверняка это знаешь, ведь одна из твоих и убила её. Но тебе всё равно, так? Она знала это? Знала, кто ты на самом деле?!

Бёрк, точнее Высший, а, впрочем, и не так уж это и важно, мешкает. Он потупляет глаза в пол, точно там найдёт верные, но очередные лживые слова. В двух разломленных частях маски отражаются его глаза, где прячутся смятение и грусть. Я бы решил, что он огорчён смертью маленькой нимфы, если бы не знал, каков Высший на самом деле.

– Она знала, – произносит он так тихо, что я едва слышу. – Но она знала правду, Эндрю, а не то, что ты думаешь. Я… я не знал о её смерти! И мне не всё равно!

Глядя на него, я начинаю думать, что так оно и есть. Но, если бы Адена знала, кто он такой, она бы сказала мне. Если только Бёрк не попросил об обратном. Высший умеет убеждать, и обвести вокруг пальца маленькую нимфу для него слишком легко, что грех не воспользоваться очередным доверием к себе.

– Почему я должен верить тебе после всего?

– Я не прошу тебя верить мне. Я прошу, чтобы ты меня выслушал только и всего. Пожалуйста, Эндрю. Я не причиню тебе вреда, клянусь.

Я медленно опускаю меч, не будучи уверенным в своём рискованном решении. И аргументов против него намного больше, чем за. Я уже доверился Бёрку, и, возможно, всё это вылилось в то, что происходит сейчас. Мои родители доверились ему и попали в плен. Адена тоже верила ему и погибла. Бёрк точно связан с Высшим, в этом у меня нет сомнений. Лучше вонзить в него меч прямо сейчас, ведь в противном случае я потеряю такую возможность. Но с другой стороны во мне говорит тот самый парень, который считал директора своим другом. И он велит мне выслушать Бёрка, узнать всю правду. Даже если этим он попросту запутывает меня.

Возможно, я совершаю самую большую ошибку из всех. Это решение не кажется мне правильным. Наоборот, я должен передумать, как можно скорей. Но не могу.

Бёрк вновь делает неуверенный шаг вперёд.

– После моих слов ты вряд ли сможешь мне доверять. Поэтому просто выслушай меня. Я и впрямь не желаю тебе зла, только хочу помочь. И я действительно не Высший.

Он вздыхает и уже хочет начать, как его перебивает взявшийся неоткуда голос:

– Эндрю, отойди от него, живо!

Я оборачиваюсь и замираю, точно всё тело парализовало. Ко мне и Бёрку быстрыми шагами приближается… Бёрк. То есть это действительно Бёрк в более привычном для него образе. И очки, и расстёгнутые верхние пуговицы на рубашке. Те же голубые глаза, тот же голос, что и у Бёрка, стоящего передо мной, который с таким же изумлением смотрит на свою копию.

– Ты не можешь… – ошеломлённо произносит он.

– Не могу? – второй Бёрк встаёт рядом со мной, точно здесь ему и место. – А, по-моему, это тебе пора прекратить обманывать его.

– Я не обманываю, и тебе это известно!

– Мне известно, кто ты на самом деле и что ты задумал, Высший.

Первый Бёрк, что одет в балахон Высшего, поворачивается ко мне:

– Эндрю, теперь я прошу тебя поверить именно мне.

Вместо этого я отхожу от обоих подальше, подняв меч.

– Эндрю, ты не должен ему верить, – говорит второй Бёрк.

– Я не верю никому из вас! – выкрикиваю я и направляю кончик меча то на одного, то на другого. – И сделайте хоть ещё один шаг, убью обоих, не разбирая, кто настоящий.

Одна часть меня требует довериться тому, на ком недавно была надета металлическая маска, что я разрубил огнём меча. В конце концов именно он приказал Рохалу, Коллансу и их подчинённым вернуться на Нейтрал. В его интонациях я действительно прочувствовал правду. Но другая сторонакатегорически против и кричит мне не верить именно ему, ведь на нём всё тот же балахон, а под ногами валяется маска, снившееся мне в кошмарах. И говорил он именно голосом Высшего. Да и второй Бёрк выглядит так же, как и всегда, что придаёт ему нечто родное. А моя третья часть советует ни на кого не полагаться. Ведь не стоит забывает, что если Бёрк и не Высший, то может быть на его стороне. И если так, то я серьёзно влип. Хотя влип я в любом случае.

Я пытаюсь прочесть энергию каждого, но их потоки настолько похожи, что смешиваются воедино, и я быстро перестаю понимать, где чей. Если среди них есть настоящий Высший, в чём у меня нет сомнения, то он специально запутывает меня, наслаждаясь замешательством и растерянностью с моей стороны. Я тут же слышу его голос у себя в голове, открыто насмехающийся надо мной.

– Эндрю, – зовёт меня первый Бёрк. – Я всё тебе объясню.

– Объяснишь очередную ложь? – усмехается второй тем самым смешком, что так свойственен настоящему директору. – Рядом с тобой лежит маска, и, как мне кажется, она слетела не самым простым способом. Твой вид выдаёт тебя с ног до головы, Высший.

– Если так, то как здесь оказался ты? – вмешиваюсь я. – Как узнал, где я нахожусь?

– Дело в том, что я действительно служу Высшему, – объявляет тот. – Вернее, делаю вид, как и просили твои родители. О том где ты и с кем, я узнал от неожиданно вернувшегося Рохала, который был потрясён не меньше чем я. Тогда я и понял, что тебе нужна помощь.

– Но как ты смог так быстро добраться?

– Один Знак может создавать порталы, – вместо него отвечает первый Бёрк.

– И Высшему известно об этом, как никому другому, – вставляет второй, на что первый стреляет в него гневным взглядом.

– А ещё только у него есть способности всех Знаков без исключения.

– Точно. Тогда может расскажешь, как сюда попал ты? А ещё не забудь сказать, как тебе удалось приказать всем вернуться на Нейтрал. Даже интересно, зачем ты это сделал? Решил на этот раз понадеяться только на себя, раз прислуга подводит?

Я разворачиваю меч в сторону первого Бёрка:

– Как ты попал сюда?

– Узнал, что Рохал и Колланс напали на твой след. Притвориться Высшим – единственный способ, каким я мог тебе помочь.

– Допустим, ты действительно всего лишь притворился им. Но твой голос звучал точно так же. И где ты взял маску и сам костюм?

Меня поддерживает второй Бёрк, чувствуя перевес в свою сторону:

– Именно. Только у Высшего имеется доступ к этому.

Первый Бёрк с яростью в глазах смотрит на второго, но при этом кажется, что он вовсе не хочет нападать на другого, будто его что-то останавливает или удерживает. Он поворачивает голову в мою сторону, настороженно взглянув на кончик меча, с которого трепещет золотистое пламя.

– Я не хочу, чтобы ты знал, Эндрю, но выбора у меня снова нет. Кем бы ты меня не посчитал, ты окажешься прав. Я не Высший, а его… – в этот момент в его металлической руке вспыхивает пламя. Тёмно-зелёного цвета.

Второй больше не медлит.

Его огонь, полыхающий ярко-оранжевым цветом, сбивает с ног первого, а в это время второй создаёт лук и стреляет прямо в грудь противнику. Первый Бёрк отражает стрелу взмахом пламени, всё ещё зелёного. И если верить его выражению лица, то он удивлён не меньше, чем я. Другой Бёрк не даёт ему и слова вымолвить своими бесконечными атаками. Они в точности совпадают с теми, что присуще настоящему мистеру Бёрку.

Первый, как и в бое со мной, только защищается, изредка нападая по-настоящему. Он отражает пламя либо стенами, либо взмахами рук. Однако успевает он в последний момент или же просто делает вид. Если это Высший, то второй вариант очень даже возможен. Пытается вызвать жалость и сочувствие, но очередное возгорание зелёного пламени не оставляет во мне ни каплю сомнения.

Это и есть Высший.

– Эндрю, в сторону! – приказывает мне второй Бёрк, и пламя первого чуть не летит в меня, однако я вовремя отскакиваю.

Я, не думая, кидаю свой меч настоящему Бёрку, и тот без проблем ловит его. Я же призываю стихии, а именно воду, самую эффективную из всех четырёх против пламени.

Оба Бёрка с интересом отмечают появившееся водные лезвия, которые я бросаю в первого. Тот уворачивается, и бритвы врезаются в стены и колоны, оставляя внушительные полосы.

Первый Бёрк призывает огненный меч, такой же зелёный. Он парирует все удары, что наносит второй Бёрк, движения которого точны настолько, что даже не к чему придраться. Мне всегда казалось, что Бёрк дерётся идеально, но не настолько.

Второй будто знает каждый шаг первого.

И почему я замечаю это только сейчас?

Первый Бёрк падает на спину, а остриё моего меча, что держит второй, упирается в его горло.

– Стой! – останавливаю я его, подойдя ближе.

Первый смотрит на меня с надеждой. А второй – с пониманием.

– Ты прав, Эндрю. Это должен сделать ты, – он передаёт мне меч, и, как ни странно, я беру его. – Именно ты достоин этого. Сделай это. Избавь мир от Высшего.

Я смотрю на лезвие меча, в котором видно моё отражение. Отчаяние, непонимание происходящего, тревога, что совершу очередную ошибку, – всё это читается у меня на лице. Я перевожу взгляд на того Бёрка, который лежит на полу, тяжело дыша. Он смотрит лишь на меня, и на этот раз в его глазах лишь гнетущая пустота и принятие. Принятие собственной смерти.

– Услышь собственное сердце. Чувства никогда не подведут, – просит он. И я понимаю: Бёрк примет любой мой выбор.

Я снова смотрю на меч, будто вижу его впервые. И поднимаю глаза на второго Бёрка.

– Николас Бёрк никогда бы не попросил меня убить кого-либо. Даже Высшего.

Я бы вонзил клинок в тело второго Бёрка, однако тот хватает лезвие одной рукой, закованной в каменную перчатку. Меч входит в каменную поверхность, но не причиняет никакого вреда Высшему. Да тот даже не напрягается, когда я сильней надавливаю.

Ну конечно. Сверхсила Овна.

Высший выбивает меч у меня из рук, и он с лязгом летит в сторону. Я пячусь назад, пытаясь призвать хоть одну из стихий, но абсолютно каждая отказывается отвечать мне хотя бы какой-то искрой энергии. Даже тьма, даже способности Стрельца. Я совершенно безоружен перед Высшим.

Бёрк – настоящий Бёрк – поднимается, держась за стену, и пытается мне помочь, разжигая огонь, однако Высший едва одаривает его взглядом и отбрасывает ветром в сторону. Я же лихорадочно придумываю способ как добраться до меча, который лежит всего в метре от меня. Мне лишь нужно отвлечь его от себя, мне хватит одной секунды. Вот только всё внимание Высшего приковано ко мне.

– Знаешь, Эндрю, я действительно поверил, что ты сможешь убить своего старого и доброго директора, – монотонно протягивает он уже своим истинным голосом, снимая очки и ломая их на две части. – Тебя оказалось так легко обмануть, хотя раньше ты был более предусмотрительней. Похоже, два месяца серьёзно помотали тебя. Но хотя бы не до такой степени, как ту несчастную нимфу. Это было бы… прискорбно.

Ногти Высшего преобразуются в острые когти, который в два раза длинней, чем у моего друга. А может даже и в три. Рана на плече тут же откликается тупой болью, как и почти все шрамы на теле. Однако те полностью зажили, оставив после себя бледные полосы. А вот по плечу и груди начинает стекать кровь.

Мысли кружатся в беспорядочном хаосе, пока до них не начинают доходить холодные прикосновения и загробный шёпот. Я кричу и падаю от неожиданной резкой боли. На этот раз когти Высшего впиваются не только в мои мысли, но в сам череп. Голова разрывается, точно вот-вот взорвётся. Я не чувствую, не слышу и не вижу собственные мысли. Высший отбрасывает их подальше от меня и переламывает на части, точно ненужный мусор. Он заходит в самую глубь, не давая мне ни единой возможности вырваться из его хватки.

Снова пустая темнота. Я едва дышу, хотя воздух иглами впивается в воздух. Я кое-как встаю, но под собой ничего не чувствую. Тут кто-то тонко зовёт меня по имени:

– Эндрю.

Я узнаю её и оборачиваюсь.

Тонкую шею Адены сжимает Высший одной лишь рукой, которая на этот раз оказывается металлической. К нему так же вернулись и балахон, и ненавистная мной маска. Яркие глаза Адены наполнены слезами, но она не решается даже вдохнуть или всхлипнуть. Когти Высшего уже вошли в её шею, по который стекают мелкие капли крови. Второй рукой Высший проводит по её лицу, от чего маленькая нимфа сжимается.

– Ты только посмотри на неё. Такая маленькая, хрупкая, неопытная. Разве столь прекрасное создание не заслуживает пожить подольше? Хотя бы окончить школу, стать настоящей всесильной нимфой? Она же заслуживает всего этого, не так ли?

– Отпусти её, – тихо прошу я.

– Зачем? – искренне удивляется Высший. – Она ведь и так мертва. Конечно, не самая лучшая смерть для нимфы – погибнуть смертной. Да и ещё от руки дефекта. Да ещё и по вине того, к кому доверия было больше, чем к себе.

Я не отвечаю, ибо знаю, что это действительно так. Адена погибла по моей вине, я никак ей не помог, хотя мог защитить. Она лишилась сил, она была беззащитна. В отличие от меня. Если бы я сразу велел ей бежать, то вряд ли бы Сафина настигла её.

– Я ведь предупреждал тебя, Эндрю, – ласково говорит Высший. – Ты не поможешь своим друзьям, разве что принесёшь им смерть. И Адена, – он проводит когтём по контору её лица, – всего на всего стала первой. Даже интересно, кто окажется вторым, третьим, четвёртым и так далее.

– Чего ты хочешь от меня? – не выдерживаю я. – Я знаю про Горниот и знаю отведённую мне роль! Я знаю оба пророчества, знаю, что ты намерен сделать! И если ты оставишь моих близких в покое, я помогу тебе.

Высший отдаляет вторую руку от лица дрожащей Адены, однако не убирает когти из её шеи. Он наклоняет голову, совсем как птица, разглядывающая удивительную для неё диковинку. Не говоря ни слова, Высший вонзает руку прямо в грудь маленькой нимфы, проникая вглубь её тела, и вырывает ей сердце. И бросает его мне под ноги.

– Поздравляю, Эндрю. Теперь ты сам веришь в собственную ложь.

Дальше я падаю во тьму. Высший и Адена с вырванным сердцем остаются где-то далеко, однако смех моего врага пульсирует в висках. Он вновь управляет моим сознанием, а я так просто позволяю ему это. Снова.

Тут меня резко кто-то выдёргивает, и на этот раз под ногами ощутимо чувствуется твёрдая земля. Я чуть не падаю на колени, как меня придерживает Бёрк, стоящий рядом со мной. Выглядит он ещё хуже меня: бледный, с опухшими глазами, с испариной на лбу и посиневшими губами. Он и сам едва держится, причём его ладонь прижата к левому боку, и я замечаю выступившую кровь.

– Сэр.

– Пустяки, – отмахивается тот. – Высший скоро узнает о моём присутствии в твоём сознании. И заставит тебя убрать меня отсюда.

– О чём вы? – Бёрк чуть не валится с ног, но я вовремя ловлю его.

– А вот теперь действительно выслушай меня. Твоё сознание – это только твоё сознание. Твои мысли принадлежат только тебе. И как бы силён не был Высший, здесь, в своей голове, ты сильней. Не давай ему управлять твоим сознанием. Вытесни его.

– Но как?

– У всех двенадцати Знаков существуют ещё и дополнительные способности. Так вот, у Стрельцов – это чтение мыслей, вхождение в чужой разум, управление им. Времени на обучение у тебя нет, но тебе повезло: сейчас ты в своей башке, где именно ты и хозяин. Здесь твои силы никто не заблокирует, если ты сам этого не позволишь.

Я киваю, пусть и не до конца всё понял. Но Бёрк прав: времени у меня нет. И раз я величайший Стрелец своего поколения, то овладеть очередной способностью легче лёгкого. Даже если сейчас мне нужно сразиться против Высшего, который уже здесь.

– На это даже жалко смотреть, – произносит он, обращаясь скорей к Бёрку, чем ко мне. – Я дал тебе столько возможностей, каждый раз принимал тебя, несмотря ни на что. И этим ты мне заплатил, Николас.

– Я лишь слепо шёл за тобой. И заплатил тем, что ты заслуживаешь на самом деле, – Бёрк выравнивается, однако руку от раны не убирает.

Я в это время пытаюсь сосредоточиться. В конце концов, это действительно моё сознание, в котором я могу делать всё, что захочу. И только я могу им управлять, а не Высший или кто-либо другой.

Внутри я чувствую знакомый жар, следующий за мной всю жизнь. А вместе с ним появляется и спокойность воды, бойкость земли и плавность воздуха. Что-то тёмное пролетает вместе с ними, но я не цепляюсь за это, хотя поток оказывается очень мощным.

Я выбрасываю руку, и в Высшего летит мощный заряд пламени, разбивающийся на четыре, три из которых преобразуется в остальные стихии, и все сливаются в единый поток. Высший едва успевает среагировать и пытается заблокировать меня, я даже начинаю чувствовать пустоту, но противлюсь ей. Бёрку становится совсем плохо, похоже, Высший действительно пытается заблокировать его и убрать из моего сознания. Тогда я смело выхожу вперёд, загородив директора, и сплетаю лук.

– Это даже интересно.

Высший щёлкает пальцами, и окружающий мир вокруг начинает меняться. Я узнаю арену, только она оказывается полуразрушенной. На трибунах горит пламя, вместо песка лишь твёрдая земля, покрытая трещинами, а воздух наполнен гнилью и мертвечиной. В трещины земли течёт кровь, словно стремительная река. Трупов я пока не вижу. А Бёрк и вовсе пропал.

Я натягиваю тетиву, выпуская стрелу, состоящую из четырёх стихий. Она взрывается уже в полёте, но так и задумано: сначала летящей волной вспыхивает пламя, после чего следует целый град камней, дальше идёт небольшой ураган, а завершает всё поток острых льдин. Я абсолютно уверен, что Высший попал под весь обстрел, однако тот выходит из поднявшегося облака пыли целым и невредимым, лишь стряхивая пепел с плеч.

– Отличная попытка, – оценивает он. – Однако теперь мой ход.

Его молния чуть не поджаривает меня до хрустящей корочки. Он ударяет меня прямо в челюсть, и я падаю на выжженную землю и тут же получаю удар в живот. Он берёт меня за шею, подняв, как беспомощного котёнка, и швыряет в сторону. Ловит меня копия Высшего, оказавшееся сзади, и сжимает мою руку так сильно, что слышится неприятный хруст, и я коротко вскрикиваю. Настоящий Высший оказывается невидимым и, незаметно подойдя, когтями рассекает мне грудную клетку.

Я пытаюсь что-то придумать, но всё кажется безнадёжным. Даже если это и мой разум, то Высший всё равно сильней. Я даже не могу управлять собственными мыслями.

Я снова лечу во тьму, но на этот раз приземляюсь гораздо быстрей, но больней. Я едва встаю на одно колено, понимая, что вторая нога сломана, как и правая рука. Вероятней всего, в реальности мои конечности абсолютно в норме, но не здесь. Я сжимаю глаза, пытаясь это контролировать, и боль действительно отступает, однако возвращается с треском зелёного пламени Высшего.

– Ты же не думаешь, что сможешь победить меня даже здесь, в своём сознании? Нет, Эндрю, для этого ты слишком слаб. Ты не можешь разобраться со своими мыслями, чувствами, решениями. Ты уже давно не веришь в самого себя. Ты давно остался совершенно один. А одиночество так ослабляет.

Я пытаюсь не слушать его, а концентрируюсь на том, как выбраться отсюда и выкинуть Высшего из своей головы. Я должен это сделать не только ради небольшой, но первой победы над Высшим. Я должен это сделать ради Эшли, которая верит в меня до сих пор.

Высший будто понимает, что я сосредоточился именно на Эшли, чтобы найти верный путь.

– Надо же, – произносит он. – Ты так и не отпустил её. Даже наоборот, принял запретный плод. Как жаль, что она не испытывает того же.

В этот момент я оказываюсь в небольшой комнате. Кажется, что это момент из прошлого, но не такого уж и далёкого. Высший величаво стоит, свысока смотря на сидящую на кровати Эшли. Её руки полностью перевязаны бинтами, а глаза устремлены в пол. Голос звучит уверенно:

– Отныне я на вашей стороне, господин Высший. Змееносец – вот истинное зло. Я ошибалась, слепо веря в него. Думаю, раз он заодно с огненной нимфой, то ему ничего не стоило послать за мной водного. Прошу простить меня и принять. Теперь я понимаю, что Змееносец хочет войны, хочет крови. Он действительно монстр.

Я замираю, чувствуя, как слова каждым своим звуком входят в сердце, прямо в самую его глубь. Они пульсируют в ушах, снова и снова всплывают в голове. Каждое слово подобно бензопиле, что лезвием вонзается внутрь.

Дальше только хуже. На этот раз я в кабинете Высшего, но самого его здесь уже нет. Однако есть Бёрк, а рядом с ним Эшли.

– Кое-кто хорошо отзывался о тебе, – говорит она.

– А что ты сама думаешь о нём? – интересуется Бёрк.

Эшли мешкает, но в конце концов произносит:

– Он не заслуживает места в этом мире. Он лжец и трус, раз скрывал свою чудовищную сущность столько лет. Без него точно будет лучше, ведь всё, чего он достоин, так это смерть. Не быстрая, а довольно-таки мучительная. Чтобы прочувствовал всю боль, которую он когда-либо причинил. Он не заслуживает ничьей любви.

Она не могла сказать это. Она… Она солгала. Что в этом случае, что и в том.

– Как видишь, – я снова оказываюсь в тёмной пустоши рядом с Высшим, – она не испытывает того же, что и ты.

– Ложь.

– Ты сам в это не веришь. В отличие от тебя, Эшли понимает, что к чему. И ей известна выгода каждой из сторон.

Тогда бы она не пришла ко мне, не сообщила бы обо всём плане Высшего. Она искренне переживала и за меня, и за Адену. Еле сдержала слёзы, ибо не хотела показывать их. И наш поцелуй… Нет, он не мог быть фальшивкой.

Я выдыхаю. Тихо, медленно, размерено. И поднимаюсь.

– Ты не знаешь её.

И пусть говорю я шёпотом, однако он оказывается громче и сильней любого крика. Темнота рушится, боль в руке и ноге отступает, кажется, что даже кости срослись. А я вновь оказываюсь в реальности, где в меня тут же летит теневой разрез.

Я отскакиваю, и на полу остаётся внушительная трещина. Глазами нахожу Бёрка, который вот-вот потеряет сознание – в его бок вколот металлический обломок.

Высший – в обличие Бёрка – бросает в меня молнию, но я защищаюсь с помощью воздушного щита. Тогда он пулей подбегает ко мне, припечатав к стене и сомкнув когти на шее. Я хриплю, задыхаясь, а Высший отрывает меня от пола, подняв вверх.

– Я ведь могу перейти к более жестоким методам, Эндрю. И я дойду до крайности, пока ты наконец не присоединишься ко мне. Точнее, не захочешь этого. Чтобы ты не говорил, сейчас ты противишься этому. Но настанет момент, когда ты действительно сдашься и другого выхода у тебя не будет. Я дождусь этого, я приближу этот час. Поэтому поглядывай на часы почаще. Обратный отсчёт может начаться в любую секунду.

Высший отпускает меня, и я жадно хватаю воздух ртом. Машинально нащупываю часы в кармане, что не скрывается от Высшего:

– Подумай об Эшли, Эндрю Арко. О своих чувствах, которые приведут к падению не только тебя, но и её.

Я бросаюсь на него, и судя по улыбке, Высший только этого и ждал. Он уже пытается схватить меня, как между нами резкой вспышкой поднимается столп огня, и Высший исчезает.

– Да чтоб тебя! – в сердцах выкрикиваю я.

– Он бы забрал тебя на Нейтрал, – встревает Бёрк, кое-как поднимаясь на ноги. – И на этот раз ты бы не сбежал. Поэтому я и сделал то, что сделал.

Только сейчас я вспоминаю о ране директора и тут же подхожу к нему. Обломок застрял не так глубоко, как я думал, да и оказывается он поменьше. Рана не критическая, скорей просто для выведения Бёрка из строя.

– Простите, – говорю я, осматривая рану. – Я должен был довериться вам.

– Всё в порядке. Лучше нам уходить отсюда.

– У меня есть бинты, я могу…

– Всего лишь царапина, – и в доказательство своих слов, Бёрк вытаскивает обломок из раны и тут же шипит. – К тому же у нас нет времени. Высший решит, что ты как раз перебинтовываешь мне рану и отправит сюда целый отряд. И на этот раз так просто ты не отделаешься.

– Я сделаю всё быстро.

– Высший тоже так думает, поэтому даже на споры у нас нет времени.

– Да с чего вы вообще взяли, что он думает?!

Бёрк молчит где-то две секунды, после чего выдавливает вымученную улыбку:

– Потому что я его сын, Эндрю.

========== Глава двадцать девятая. Эшли ==========

Я убила Рико.

В это сложно поверить, однако ледяной нож, с которого стекает синяя кровь, говорит об обратном. Её капли ударяются об пол, точно барабанный звук, бьющий в перепонках. Я забываю, как дышать, воздух не доходит до лёгких, а застревает во рту, обжигая дёсны. Пустые глаза Рико расширились, точно на последней секунде пытались выкатиться, чтобы не видеть весь ужас. Его зрачки сужены до размеров мелких чёрных точек. Рот открыт – в нём застыл последний крик, который так и не вырвался наружу.

Металлическая рука опускается мне на плечо. Я не сбрасываю её, даже почти не чувствую. Только роняю нож, что разбивается об пол на маленькие ледяные куски, и осторожно кладу руку на мёртвое тело туда, где должно быть его сердце. Никакого биения нет, даже самого слабого.

– Что с ним? – тихо спрашиваю я, едва открывая рот.

Высшему прекрасно известно, о чём именно я спрашиваю. Не о мёртвом теле, точно вижу его впервые. А о тёмно-голубой крови, о светящихся синих глазах, чья безумная искра не увяла в настоящих, тёмных, о резком увеличении способностей Рико, ведь его иллюзия была такой реальной. И в конце концов, почему он пытался убить меня.

Рико совсем недавно исполнилось тринадцать. Всего тринадцать лет. Он и не пожил толком… Он кажется таким маленьким, беззащитным. Особенно сейчас, когда он исхудал так сильно, что его сложно узнать, если не приглядываться. Щёки впали, под глазами залегли тёмные круги, губы посинели, руки стали тонкими, как спички. Однако, когда он держал меня, он был силён, как Овен. Вместе ногтей у него длинные грязные когти, которыми он меня едва не прикончил.

Он пропал пять месяцев назад. В конце лета нашли мёртвого Оливера, который пропал вместе с другом. И чтобы не искать второго, Рико сразу признали мёртвым.

– Пришёл в негодность, – отвечает Высший. – Вышел из-под контроля.

– В негодность? – сипло повторяю я и отбрасываю его руку, после чего встаю, повернувшись лицом к правителю Зодиака. – В негодность приходят вещи, а не люди!

Я вновь смотрю на бездыханное тело Рико, его перерезанное горло, стекающую кровь. И всё это сделала я. Руки по-прежнему дрожат, я даже не собираюсь это скрывать. Как и синий огонь, что сияет резкими вспышками.

– Вы с ним сделали это. Пропажа других сидеров тоже ваших рук дело?

– Нет.

– Но вы причастны, – голос звучит настолько сухо, что сказанная фраза кажется утверждением.

– И да, и нет. – Высший даже не проявляет ни малейшего удивления на синий огонь, вспыхивающий у меня в ладонях. – Мои люди иногда мелькают в этих делах, однако это лишь сотрудничество с тем, кто стоит за этим. Я бы даже сказал, вынужденное сотрудничество, но довольно-таки выгодное.

– Но вы можете прекратить это, наплевав на выгоду! Вы ещё можете спасти столько жизней!

Высший оглядывает Рико, обходя его, точно хищник рассматривает уже мёртвую добычу. Он подмечает малейшие детали: его раскинутые руки, приоткрытый рот, суженные зрачки.

– Рико был первым, – наконец говорит он. – Вместе со своим другом.

– Оливер, – вставляю я, поняв, что Высший не назовёт его имени.

Он никак на это не реагирует.

– Эти двое стали первыми в масштабном проекте. В эксперименте, для которого идеально подходят дети, подростки, ибо их силы не окрепли до конца. И точно по закону жанра, первый эксперимент кончился провалом. Один убил второго и сошёл с ума. Не справился с таким резким скачком собственных сил.

– Рико убил Оливера?! – переспрашиваю я и вспоминаю, как умер Оливер.

Его нашли в стране Огня, в реке. Кости сломаны, язык отрезан, вместо глаз две тёмные дыры, вырвано сердце. И, похоже, всё это сделал обезумевший Рико.

– Но как?! Что это за эксперимент? Он ведь не первый, так? Над сидерами всё это время проводили эксперименты, как над животными, а вы знали, но ничего не делали!

– Нет необходимости прекращать их. Проект был направлен на усиление сил сидеров под действием особой сыворотки, – объясняет Высший. – Однако в расчётах была допущена ошибка, что привело к изменению не только сил Рико, но и его самого. Его разум помутился, он стал неконтролируемым, как бешеный зверь.

– Он всё это время был здесь?

– Нет. Когда он убил второго, а после пытался сбежать на волю, было принято решение устранить его. Однако я не считал, что такой редкий экземпляр нужно сдать в утиль. Наоборот, восстановить сломанное или…

– Сломать окончательно, – договариваю я. – Вы специально его забрали, верно? Не потому, что разглядели силу, которая по сути не контролируема. Вы это сделали для меня. Вы планировали, чтобы я убила его. Зачем?! Зачем вы сделали это?! Зачем вы мне всё это рассказываете?!

В маске Высшего отражаются языки пламени, и их синие острые концы словно говорят всё за него.

– Мне нужны сильные люди, Эшли. И ты подходишь мне.

– Сила не измеряется в готовности убить.

– Однако ты не мешкала. И смею спросить: почему?

Я молчу. Стоит мне подумать, что я не колебалась ни секунды, как меня бросает в дрожь. Я не пыталась разглядеть лицо монстра, даже не подумала, что он может оказаться человеком. Я просто провела лезвием по горлу, перерезав его. Будучи охваченной злостью после иллюзии, которая слишком походила на реальность, я не задумывалась, что чудовищем, которое пыталось меня убить, мог оказаться мой друг. Я хотела спасти себя, поэтому… Поэтому я и сделала то, что требовалось.

– Может, Битва изменила меня. Или показала, кто я на самом деле.

Это действительно так. Я притворялась, лгала так много, сколько не врала всю свою жизнь, мучила других чемпионов. И вот я достигла почти конечной точки: я убила человека. Дальше будет хуже. Если наш план с треском провалится, то я, скорей всего, умру. А может, Высший превратит меня в ручную куклу, которая будет убивать в удовольствие, прямо как он сам.

– Не я отдавал приказ о их похищении, – произносит Высший, заметив единственную слезу, скатывающеюся по моей щеке. – О проекте и их пропаже я узнал в тот же день, когда всё и произошло.

– Но вы же знаете, кто за этим стоит. Кто их похитил, из-за кого пропадали сидеры! Просто скажите его имя!

Вряд ли Высший мне скажет имя этого человека. Даже если он сделает это, то скорее всего мне эта информация ничего не даст. Но если этот человек сотворил такое с Рико и сделает то же самое с ещё тысячами сидерами, то я обязана хотя знать его имя. Если мне удастся дожить до начала зимы, я найду его и заставлю поплатиться за всё.

– Он известен под несколькими именами, минимум под десятью. Ни одно из них тебе ничего не скажет.

– Я хочу знать.

– Знания приносят беды, а не только решение проблем. Однако, – задумывается Высший, – я отведу тебя к тому, кто выполнил приказ этого человека.

– Он был одним из ваших людей, – догадываюсь я.

– Да. Был.

Я снова опускаю взгляд на Рико, которого любила. Он был чуть ли не самым задиристым из младших мальчишек, не считая Джона. Однако его я знаю не так давно, а вот Рико появился на пороге детдома в годовалом возрасте вместе с Оливером. Повзрослев, они буквально облазили каждый угол, ничто не осталось без их внимания. И если Оливер был более-менее скромен, то Рико никогда не упускал возможности высказаться. Из-за его острого языка ему часто доставалось от старших, как и мне. Он часто выводил меня на эмоции своими выходками, но тем не менее Рико всегда защищал меня, несмотря на то, что противники были в два раза его больше.

– Ведите, – уверенно заявляю я, отводя глаза от растёкшийся синей лужи крови.

Высший пропускает меня вперёд, а пламя в моих руках наконец-таки гаснет. Нужно поберечь силы для того, встреча с кем меня ожидает. Я не собираюсь его убивать, но хочу, чтобы он поплатился за то, что натворил. Мне известно, что он лишь выполнял приказ, однако, судя по всему, исполнил по собственному желанию, раз подчинился другому, а не Высшему, которому служил. И раз так, то он заслуживает расплаты.

Высший уводит меня в тот самый проход, куда я ходила с Эндрю, когда тот ещё был на Нейтрале. На этой длинной и крутой лестнице он учил меня призывать пламя, тогда оно и стало сине-стальным. В тот же день мы увидели яркий контраст Битвы: с одной стороны, подвешенные головы, а с другой фотографии почётных победителей. Благодаря последнему я узнала личность своей матери, о её участии здесь. А ещё именно здесь покоится фото молодого Бёрка, который, вероятней всего, скрывается под маской Высшего.

Но на этот раз мы идём не к тем двум проходам, а к решётчатой двери, которая оказывается открытой. Высший идёт впереди, указывая путь. Я стараюсь не отставать от него ни на шаг. Меня ведёт железная решимость разобраться во всём здесь и сейчас. Или хотя бы приоткрыть завесу тайны с пропажей сидеров.

Коридор настолько узкий, что приходится идти по одному. Но он хотя бы освещается тусклыми лампочками, изредка мигающими. Справа небольшие тюремные камеры, которые почти все пустуют. Лишь иногда я замечаю одинокий в углу скелет в рваной старой одежде. Но чаще валяются оставшиеся кости, которые вот-вот сгниют. Пока ни в одной из клеток я не встретила живого человека. Или хотя бы полуживого.

Мы поворачиваем, и в одной из камер я замечаю слабое движение, но не останавливаюсь. Однако останавливают меня.

Чья-то сухая, чуть ли не безжизненная рука хватает меня за предплечье, впиваясь в кожу пожелтевшими ногтями, под которыми заметны целые куски грязи. Пальцы длинные и кривые, а кожа ссохшаяся, вся в трещинах, серо-коричневого оттенка.

Я вырываюсь, но полусгнившие ногти вонзаются в плоть, я невольно вскрикиваю.

Высший тут же оборачивается.

– Мависса, пусти её. – Он грубо отшвыривает руку от меня подальше, а я с замершим сердцем смотрю на оставшиеся следы от ногтей.

Из камеры доносится старческий противный смех.

– Ты не спрячешь от меня её. Это дитя предназначено картам, – из темноты тюремной камеры показываются две кривых ладони, сжавшие прутья решётки. – И когда придёт твой конец, меня уже ничто не сдержит! – смеётся старуха. – А ты, дитя, не смей совершать ошибок своей матери!

Не дожидаясь продолжения, Высший хватает меня за плечо и уводит подальше от странной старухи. Её гнусный смех бьёт в ушах, заглушая все мысли, точно они лишь жалкий посторонний звук. А ещё её слова… Каким-таким картам я предназначена? Кто эта ненормальная и что она знает обо мне и моей маме? Судя по всему, больше, чем я сама. Вся моя уверенность постепенно улетучивается лёгким ветром, однако я из последних сил решаюсь спросить:

– Кто она?

– Мависса, – отвечает Высший. – Обычная заключённая, тронувшееся умом.

Я замечаю, как его речь немного изменилась. Раньше она была полна горделивостью, задумчивостью, неким пафосом. Сейчас же видно явные отвращение и раздражение, точно Высший произнёс не имя старухи, а глотнул приличную порцию яда.

– Почему вы держите её здесь? Разве не проще её убить?

– Не каждый способен погибнуть просто так, от руки другого. Для некоторых это слишком лёгкая и милосердная смерть.

Точно, я чуть не забыла, как сильно Высший любит выбирать различные способы убийства. В случае с загадочной старухой он выбрал оставить её одну на всю жизнь в тёмной камере, чтобы та видела, как мимо неё проходят дни, а вместе с ними и целая жизнь.

В конце коридора я вижу одну единственную дверь и понимаю, что именно туда мне и предстоит зайти.

– Господин Высший, – обращаюсь я к нему, – я бы хотела пойти одна.

В висках покалывает, и я едва дотрагиваюсь до них. Подушки пальцев окрашиваются в отвратительно-кровавый цвет, голова кружится. Я уже и забыла, что Рико впился выросшими когтями мне в виски.

– У тебя пятнадцать минут, – объявляет он.

Я благодарно киваю и дальше иду уже одна.

Внутри оказывается темно, поэтому я разжигаю огонь, который даётся мне с необычайной лёгкостью. И в этот же момент замираю.

Сначала я обращаю внимание на тюремную камеру. Во-первых, она намного больше тех, что рассеяны по всему пути. А во-вторых, на металлический прутьях решётки виднеются слои засохшей крови, точно кто-то отчаянно пытался выбраться на свободу во время ужасных пыток. И, кстати, о пытках… В углу стоят примерно двенадцать длинных посохов с электрическими наконечниками. Такой же есть у Вилоры, который помогает ей направлять силы. Однако эти выглядят гораздо внушительней.

Я подношу пламя в одному из отверстий в решётке и изумлённо ахаю, зажав рот ладонью. На губах чувствуется металлический привкус, и, убрав руку от них, я замечаю, что на ладони следы не только моей крови, но и тёмно-синей, что принадлежит Рико.

На полу, прислонившись к стене спиной, сидит мужчина средних лет. Его тёмные волосы спутаны, щетина превратилась в короткую тёмную бороду. Всё тело в кровоподтёках, синяках и царапинах. На самом мужчине лишь цепи и дырявые шорты до колен. Глаза плотно закрыты, но ресницы слегка шевелятся от света огня.

– Кто здесь? – слабо бормочет он.

Я не отвечаю.

В дальнем углу я замечаю женщину того же возраста, что и первый заключённый. Она тонка, как маленький прутик, в грязных волосах виднеются светлые пряди. На ней одежды уже побольше, однако она такая же грязная и дырявая. В отличие от мужчины она даже не замечает огонь, а продолжает лежать с закрытыми глазами, не подавая никаких признаков жизни.

– Кто здесь? – повторяет мужчина, медленно раскрывая карие глаза. – Лучше убей нас сразу, всё равно ничего не получишь…

– Вообще-то, я пришла за ответами, – говорю я слегка дрогнувшим голосом, но быстро беру себя в руки.

Мужчина поднимает на меня усталый взгляд и изучающе смотрит на синий огонь.

– Синее пламя, – задумчиво произносит он. – Никогда такого не видел. Кто ты?

Он замечает форму, надетую на мне, на которой остались капельки синей крови погибшего Рико.

– Одна из чемпионов, – понимает он. – Тебя подослал Высший.

– Не совсем, – возражаю я. – Я сама захотела прийти.

– Зачем? Только отвлекаешь себя от важных тренировок.

– Зачем вы похитили двух сидеров? – спрашиваю я, не обратив внимание на едкое замечание.

Взгляд мужчины замирает на мне, после чего он с болью поднимается на ноги и с таким же трудом доходит прямо до решётки, вцепившись в металлические прутья.

– Я здесь пять месяцев. О ком именно ты говоришь?

– Водные сидеры, оба сироты. Обоим было по двенадцать лет. Вы похитили их прямо из академии.

– Точно, – горько произносит он. – Моё последнее задание.

– Зачем вы это сделали?

– Мне приказали.

– Кто?

– Не знаю. Приказ просто пришёл, имени не было. Его никогда нет, когда дело доходит о похищениях. Сначала я думал о Высшем, однако ему незачем это делать.

– Как вы попали в страну Воды?

– Почему тебя это волнует, девочка?

– Они были мне дороги. А сейчас они оба мертвы, и именно вы похитили их!

– Я выполнял все приказы безоговорочно ради дорогого мне человека. Так что я понимаю тебя. Вини меня сколько хочешь, но лучше от этого тебе не станет. Мы все теряем близких, или они теряют нас. От этого не убежать.

– Ради кого вы это сделали?

– Ради сына. Я… Я всё равно не смог его защитить.

Его тёмные впавшие глаза округляются, будто ему открылась одна из самых загадочных тайн всего человечества. Он переводит взгляд с моего лица на пламя, освещающее помещение.

– Ты же из Воды… – протягивает он. – Откуда огонь?

– Не знаю, – признаюсь я. – И вас это не должно интересовать.

– Верно, – соглашается мужчина. – Но, раз ты получила ответы, то прошу, ответь и на мои вопросы. Что с моим сыном?

– Что? А я откуда знаю?!

Вдруг женщина в углу слабо шевелится, и мужчина тут же подходит к ней, несмотря на искалеченное тело. Он опускается рядом с ней, ласково дотронувшись рукой до её лица. Она приоткрывает глаза, тяжело дыша. Мужчина бережно опускает руку ей на плечо, смотря на неё с искренней любовью. Кажется, даже его уставшее лицо разгладилось, а в карих глазах засияли искры.

– Вы родители Эндрю, – доходит до меня.

Женщина тут же поднимает голову.

– Эндрю? Что с моим сыном? Он жив? Он в порядке?

Её зелёные глаза, точно такие же, как у Эндрю, умоляюще уставляются на меня, отчаянно прося ответ. Ещё никогда я не видела такого беспокойства в чьём-то взгляде.

– Он сбежал, – произношу я, когда вновь обретаю голос. – И он жив.

Больше я ничего не говорю. Если скажу, что он в порядке, то гнусно солгу. В эту ложь никто не поверит, ибо Эндрю точно не в порядке. Смерть Адены значительно отразилась на нём, что и говорить о пророчествах.

Будто по щелчку пальцев, я забываю, что Роберт Арко похитил Рико и Оливера. Ненависти или злости я к нему совершенно не испытываю, лишь сочувствие и желание помочь. Теперь я понимаю, почему он это сделал: чтобы никто не сомневался в его преданности Высшему, а значит не смогли бы догадаться о тайне его сына. Он просто защищал Эндрю. Я не могу злиться на него.

– Высший знает, так? – слабым, почти увядшем голосом спрашивает миссис Арко.

– Да, – киваю я. – Уже давно.

– Как твоё имя?

Её голос и звучит слабо и тихо, но я всё равно улавливаю в нём заботливые нотки, которые прежде не слышала от взрослой женщины. Да и вообще я ни от кого не слышала подобного. Разве что от Эндрю.

– Эшли Вентерли. Рыбы, – я зачем-то добавляю свой Знак Зодиака.

Супруги переглядываются между собой.

– Дочь Андреа Вентерли? – уточняет мистер Арко.

– Да. Может, поэтому я и могу призывать огонь.

Я облокачиваюсь спиной к решётке и скатываюсь на пол. Огонь я оставляю висеть в воздухе. От безнадёги я хватаюсь за липкую от крови голову. Родители Эндрю всё ещё живы, однако они в таком состоянии, что могут еле передвигаться. Они даже не знают, что происходит с их сыном. Они здесь уже пять месяцев, и всё это время Высший мучил их ради ответов, которые давно знает.

– Эшли, – зовёт меня миссис Арко, подойдя к решётке. Рядом с ней сидит её муж и задумчиво чешет подбородок. – Мы знали твою маму и…

– Знаю. Моя мать ненавидит меня, жалеет о моём рождении и видеть не хочет. Ну и всё в этом духе. Я знаю, что она была здесь, как и вы.

– Да, но речь пойдёт о твоём отце, – ласково сообщает она, словно готовит меня к новости, которая взорвёт мозг.

– Вы и его знаете?

– К сожалению, – печально усмехается мистер Арко и тут же стонет от боли, что вызвал его грустный смешок. – Твой отец опасен для тебя.

– В каком смысле? – перебиваю я. – Он же не…

От неожиданной догадки меня пронзает холодом.

– Скажите, что это не так.

– Мне жаль. Но правду невозможно изменить.

– Это не может быть правдой.

– Твой отец – это Высший, Эшли.

Я сжимаю кулак, впиваясь ногтями в кожу, и стискиваю зубы, чтобы не кричать во весь голос о том, что это наичистейшее враньё. Слёз нет, но перед глазами всё расплывчатое, и я закрываю их от полной безнадёги и непонимания. Не знаю, что происходит внутри. То ли желудок делает сальто больше двадцати раз, то ли сердце добивает свои последние удары, то ли мозг просто отказывается работать от происходящего. А может, всё одновременно. Горло становится деревянным, а хоть какие-либо слова замирают на языке. Я ничего не могу сказать, поэтому со злостью ударяю кулаком по полу, до тех пор, пока на бледных костяшках не остаются капли крови.

– Эшли, вовсе не важно, кто твой отец! – пытается подбодрить меня миссис Арко. – Дети никогда не отвечают за поступки своих родителей. Главное, что ты делаешь сама. Это и делает тебя хорошим человеком.

Это треклятое особое отношение… Это грёбаное желание получить меня в качестве своей подчинённой! Этот Высший, Нептун его побери! Вот почему он так хочет, чтобы я была на его стороне. Вот почему он сделал меня своей ученицей. Вот почему он избегает разговоров о моей маме.

И он солгал про моего настоящего отца!

– Сволочь, – шепчу я в самый кулак.

Высший, Асклепий Эскул, Николас Бёрк… Да кто бы не скрывался под маской на самом деле, он мой отец. Настоящий. И если это так, то открыть правду он собирается мне в самое ближайшее время, чтобы я точно встала на его сторону. Он предстанет в виде заботливого отца, который всё это время оберегал меня. Сделает вид благодетеля. Вот толькоВысший не учёл, что родственные связи мало что значат для меня. Если он действительно мой отец, то это практически ничего не меняет.

Я всё равно его ненавижу. И пойду против него.

Миссис Арко права. То, что я дочь Высшего, не делает меня таким же человеком, как он сам. Возможно, я даже смогу использовать эту информацию. Притвориться верной дочерью, чтобы выведать больше. И даже смогу узнать его настоящую личность, убедиться в этом окончательно.

Да, я злюсь на то, что Высший оказался моим отцом. Хуже кандидата на эту роль и не придумаешь. Но я всю жизнь прожила без отцовской заботы, поэтому проживу ещё. Для меня он не отец, а враг. Не больше.

Мои пятнадцать минут уже подходят к концу. Я могла бы пообещать супругам Арко, что обязательно их вытащу, но в этом нет никакого смысла. Даже если им удастся выбраться, то сбежать они не смогут. Никто не перенесёт их в страну Тригона Огня, как это случилось с Эндрю. Ведь Адена мертва, а больше из нимф никто не поможет. Но молчу я не только по этой причине. Всё это время Высший мог подслушивать наш разговор через океан. Поэтому я даже не могу рассказать им про Эндрю.

Я поднимаюсь, в ногах чувствуется свинцовая тяжесть. Супруги Арко смотрят на меня одинаковым взглядом: сочувствие. Они даже не знают меня, не знают, какая я на самом деле.

– Почему вы считаете меня хорошим человеком?

– Если бы в тебе была хоть капля от Высшего, ты бы не говорила о двух сиротах, как о дорогих тебе людях, – отвечает Роберт Арко.

– Я могла лгать.

– Могла. Но правда всегда видна, если исходит от сердца.

Я ничего не говорю, даже не прощаюсь с ними, зная, что это наша первая и последняя встреча. Вряд ли они увидят своего сына, прежде чем Высший решит окончательно сломать Эндрю, убив его родителей.

Я уже иду к выходу, как замираю от одного предположения. Будет ли Эндрю относиться ко мне так же, если узнает о том, кто я? Он был в гневе, когда узнал, что Бёрк служит Высшему. А мой случай намного хуже. Сможет ли он доверять мне? Сможет ли он любить меня? Или все чувства мигом исчезнут, а на их место придёт жгучая ненависть?

С этими мыслями я начинаю чувствовать лёгкое головокружение. Так и не дойдя до двери, я падаю в обморок прямо на месте.

***

Внутри всё сжимается холодным тугим узлом. Я мычу что-то невнятное, точно из последних сил пытаюсь попросить о помощи. Язык сухой настолько, что отзывается противной горечью. Я нехотя сглатываю и тут же морщусь от неприятного послевкусия. В ушах гудит, перед глазами всё закрыто густой пеленой. Я моргаю несколько раз, чтобы вернуть зрение в норму.

Я сижу на холодном каменном полу. Вокруг меня лишь голые тёмные стены, всякое освещение отсутствует, а ещё ржавые цепи, прикованные совсем рядом со мной. Однако мои руки полностью свободны, как и всё тело. А вот способности полностью отключены, что вызывает тупую боль в затылке.

– Я не хотел этого, Эшли, – доносится до меня голос снаружи. – Однако ты не оставила мне выбора, вынудив пойти на такие меры.

– Я просто узнала правду. И всё.

– Правда не всегда приятна, верно? – Высший зажигает огонь рядом с прутьями и склоняет голову набок.

– Вы сами позволили мне с ними встретиться.

Я всё ещё обращаюсь к нему на «вы», ибо до сих пор не могу иначе. Я не уважаю его. Но некий страх, заложенный в самой глубине меня самой, оказывается сильней и велит мне обращаться к правителю Зодиака так, как требуется. Вряд ли я смогу назвать его отцом или таким простым словом, как папа. Это даже на язык не ложится.

– Признаться, я и не знал, что именно семья Арко в этом замешана. Но, как оказалось, именно они спасли тебя от смерти и отправили в страну Воды, где и оставили на пороге детдома. Андреа знала, что ты жива, но всё равно сказала, что убила тебя, а твой труп кинула на растерзание диким зверям.

От услышанного звенит в ушах, но я, сглотнув, спрашиваю:

– И вы поверили ей?

– Не совсем. Твоя мать действительно на такое способна и даже на большее. Но доверие к людям уже давно превратилось в жалкую выдумку.

– Вы искали меня?

– Да. Однако твоя фамилия распространена во всех странах. В тот же день вместе с тобой родились ещё сотни девочек с такой же фамилией, но с разными именами. А при рождении ты была названа другим именем.

– Каким же?

– Эвелин, – и каким бы это имя не казалось красивым раньше, сейчас оно звучит хуже всякого яда. – И нашёл я тебя только тогда, когда тебе исполнилось пять.

– Вы могли забрать меня.

Единственное, за что я благодарна Высшему, это то, что он не сделал этого. Иначе кошмар, что я терплю два месяца, начался бы гораздо раньше. Может, всё было бы по-другому, да и сама я бы не была той, кем являюсь сейчас. Я бы стала жестокой, поклонялась Высшему. Возможно, даже превратилась бы в его копию.

– Мог, – не отрицает он. – Но опыт показал мне, что лучше дать тебе вырасти самой, научиться всему, самостоятельно освоиться в жизни без чьего-либо вмешательства. Я наблюдал за тобой, даже были мысли забрать под своё крыло. Но теперь я понимаю, что не ошибся. Ты, в отличие от других, полностью безупречна.

Я в недоумении уставляюсь на него.

– В отличие от других? – голос будто немеет. – Полностью безупречна? То есть до меня были ещё дети?!

Учитывая его приличный возраст, ещё как были. И даже больше, чем я могу себе представить. Возможно, даже сейчас в этом мире могут жить ещё парочку детей, чьим отцом приходится кровожадный правитель Зодиака. И раз так, то у меня есть и братья, и сёстры. Вот только эта мысль меня совершенно не радует, а тревожит. Ещё неизвестно, кем они могут оказаться. И если вспомнить слова Высшего о его опыте, но он уже растил детей под своим крылом.

– Видишь ли, Эшли, – мягко, как самый настоящий отец, объясняющий маленькой дочери непонятную ей вещь, говорит Высший. – Я прожил немало лет. И ты сама об этом знаешь. За всё это время ни один мой ребёнок не обладал моими силами. А вот ты совершенно другое дело. – Он делает паузу, ожидая, что я захочу возразить, однако я молчу. – Ты сидер, твои силы велики. Ты раскрыла способность Рыб к эмпатии в таком юном возрасте. Ты умна, целеустремлена, готова на многое. Но самое главное – это то, что ты унаследовала способности прорицателя.

Тут я его перебиваю:

– Я не прорицатель. Я не предсказываю будущее.

– Ты не дослушала меня, Эшли. Ты унаследовала способности прорицателя – мои способности. Однако, не совсем в том ключе. Это случается редко, но лучше и представить нельзя. Ты не предсказываешь будущее, ты его видишь. И у тебя уже были видения. Ты Видящая, Эшли.

– Не было у меня никаких видений! – отчаянно лгу я, но теперь всякий обман, сказанный Высшему, даётся мне с большим трудом. – Вы ошибаетесь. Я не унаследовала ваших способностей.

– Не смей лгать мне, – произносит Высший. – Я не прошу тебя говорить о них. Напротив, ты сама мне всё скажешь, когда захочешь.

– А если не захочу?

– У тебя будет достаточно времени подумать. До Битвы, после неё. Рано или поздно ты сдашься, Эшли. Ты ведь всё ещё не на моей стороне. Или ты и впрямь решила, что я поверю тебе?

Время замирает. Или это делает Высший, или сейчас идёт та самая последняя минута моей жизни, которая по слухам растягивается чуть ли не до вечности. Сердце стучит слабо и редко. Я действительно надеялась, что Высший верит в мою преданность ему. Ведь я сделала столько всего для этого. Говорила ужасные вещи про Эндрю, управляла кровью чемпионов и мучила их. В конце концов, я убила Рико, своего друга.

Заслужить доверие Высшего было последней просьбой Адены. И даже её я не смогла выполнить.

Высший кидает мне под ноги тот самый конверт, что я оставила под подушкой, не подумав перепрятать его в другое место. Именно в нём хранятся чуть ли не все сведения о его плане. Конечно, многое упущено, но основное я знаю. И всё благодаря тому, кто собрал эту информацию и подкинул мне.

По щелчку пальцев Высшего папка вспыхивает зелёным пламенем. Я успеваю только вскрикнуть от неожиданности, как от конверта остаётся только пепел.

– Твой брат постарался на славу, Эшли. Но не волнуйся. Вряд ли ты увидишься с ним до того, как я его убью.

Мой брат… У меня есть брат? Неужели это он подкинул мне конверт?

До боли сжав кулаки, я поднимаю глаза, устремив их в холодную маску.

– Вы Асклепий Эскул? Или предпочитаете такое обращение, как Николас Бёрк?

Он молчит, и это молчание навевает тревогу и панику.

– Николас Бёрк, – произносит он, словно пытается выжать из этого имени весь возможный смысл. – И почему меня считают именно им?

Высший отходит от прутьев, убрав огонь, и тюремная камера вновь уходит во тьму. Я бросаюсь к решётке и с лязгом берусь за ледяной металл.

– Вы не можете уйти! – кричу я.

– Подумай обо всём, что произошло, Эшли, – советует Высший. – Подумай о себе, о семье, которая теперь реальна. Подумай о своей крови, рядом с которой ты должна быть. Вспомни, Эшли. Ты пыталась спасти Змееносца и без труда преодолела мощную защиту. Как думаешь, почему?

Ответ приходит сразу же, но он до сих пор кажется нереальным.

– Ваша кровь, – едва слышно произношу я. – Ваша кровь и была защитой от Рыб.

Поэтому я так легко преодолела её. Защита кровью – самый мощный барьер, который только можно установить. А ещё он сложен и опасен в использовании.

– Признаться, я недооценил тебя. Решил, что ты даже пытаться не будешь. Поэтому подумай о том, кто приведёт тебя лишь к краху. Задай себе вопрос и ответь на него честно. Нужна ли тебе его любовь? Нужна ли ты ему? Проведи эти три дня в нужных тебе размышлениях, его голос доносится из глубины темноты.

Я дёргаю за прутья, которые отвечают лишь громкий звоном. Высший уходит, оставив меня сидеть в тюремной камере целых три дня. Способности по-прежнему не отвечают, как будто окончательно ушли. Я бы могла выкрикнуть вслед Высшему пару смачных ругательств, однако сил не остаётся даже на это. Я вспоминаю Эндрю, который даже не подозревает, кто я на самом деле. Вспоминаю Рико, жизнь которого я забрала своими же руками. Вспоминаю супругов Арко, которые вряд ли увидят сына до своей смерти. А ещё мой брат… Я даже его имени не знаю! Я тихо ругаюсь, скатываясь вниз на холодный пол. Прижав ладони к лицу, я всхлипываю, но слёз до сих пор нет.

Я вспоминаю, что так и не убедилась в настоящем имени Высшего. Но я знаю одно: я никогда не назову этого человека своим отцом.

От безысходности я пинаю ногой решётку.

– Ну что ты, дитя, – слышится старческий голос, который я мгновенно узнаю. – Разве стоит злиться на собственного родителя?

– Он мне не отец.

– Как скажешь, – произносит Мависса, выходя из темноты. – Но вот я точно смогу помочь тебе, девочка.

========== Глава тридцатая. Эндрю ==========

Дойти до очередного убежища практически нереально. Мало того, что на улице резко похолодало, так ещё и Бёрк с раной не может двигаться быстро. Да и у меня самого силы на нуле. Вытолкнуть Высшего из сознания – задачка не из лёгких.

Когда мы наконец останавливаемся, я первым делом вытаскиваю небольшую, но необходимую аптечку. Я хватаю салфетки и вытираю кровь с раны. Та уже почти остановилась, однако обработать и промыть её водой всё равно не помешает. После чего я принимаюсь зашивать рану. Скажу сразу, занятие это не из приятных.

– Кто он такой? – спрашиваю я сквозь зубы спустя время.

– Что?

– Кто он такой? – говорю я чётче и громче. – Кто такой Высший?

– Асклепий Эскул, – наконец-таки отвечает Бёрк, опустив глаза.

Я замираю с иголкой в руках.

– Не смешно, – я возвращаюсь к зашиванию раны, однако руки у меня заметно дрожат.

– Я не шучу.

– Если Асклепий Эскул – это Высший, то я Юпитер, – бурчу я, закончив со швами. Получилось не очень ровно, однако это всё, на что я способен.

Я вливаю остатки воды в себя, чтобы хоть немного освежить одеревеневшее горло. На вкус как земля, только вызывает жжение. Я с размаху бросаю бутылку в стену.

– Эндрю, я не вру тебе.

Я отворачиваюсь, пытаясь сдержать порывы гнева. Я глубоко дышу, закрыв глаза, на которых предательски выступают обжигающие слёзы.

Это не может быть правдой. Такое просто невозможно. Асклепий Эскул – величайший герой всего Зодиака, он сотни раз рисковал жизнью ради своего народа, столько для него сделал. Он не может оказаться Высшим, который принёс только боль и страдания в этот мир. Это невозможно…

Или я снова отказываюсь верить в очевидные вещи.

– Прости, – осторожно произносит Бёрк. – Я должен был сказать тебе раньше.

– Как и тысячу других вещей, – огрызаюсь я.

– Мне жаль.

– Мне тоже жаль, что я верил вам обоим.

Меня постоянно сравнивали с Асклепием Эскулом. Называли его наследием, говорили, что я стану таким же великим, как он. Другие же видели во мне полную противоположность героя известных легенд. Пустышки верили, что, в отличие от Эскула, я принесу только беды, что Зодиак падёт из-за меня. Возможно, они правы. Но абсолютно все ошибались по поводу Асклепия Эскула. Может он и был героем, но не теперь.

– Значит, я всё-таки такой же, – тихо произношу я.

– Эндрю, ты не такой как Высший.

– Да с чего вы взяли?! Меня считали героем, как и Эскула! Но всё переменилось! Теперь я изгой в своей же стране, мне желают смерти не только пустышки, но и сидеры. А Эскул… Он с самого начала был обманщиком! С чего вы взяли, что я не стану таким же как Высший?! С чего вы решили, что я не сделаю только хуже?!

Кровь внутри бурлит, я еле сдерживаю себя, чтобы не поджечь тут всё к метеоритам и звёздам. Наконец, я не выдерживаю, встаю и стреляю из лука несколькими стрелами сразу. И все точно попадают в цель: в дальнюю стену.

После чего я вновь опускаюсь на пол, схватившись за голову.

– Почему вы так похожи? – спрашиваю я, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Я уже говорил тебе, что у всех Знаков есть дополнительные способности. Их труднее раскрыть, лишь единицам удаётся их постичь, – Бёрк шумно вздыхает. – Они гораздо сложнее, не все могут их понять. А Высший, к всеобщему сожалению, понял. Принимать облик других людей – это особая способность Дев.

– Какие способности у других Знаков?

– Овны могут вытягивать силы других сидеров, оборачивая их против своих же хозяев. Так, они могут заставить себя выпустить пламя, которое навредит именно тебе, но не им. Тельцы управляют металлом. Близнецы обладают телепортацией и могут создавать порталы, которые ты уже видел. Раки способны проходить сквозь твёрдые предметы. Львы управляют потоками света. Девы изменяют внешность. Скорпионы выделяют любой яд. Стрельцы, как ты знаешь, обладают телекинезом и способностью проникать в чужой разум, читать мысли. Козероги близки с природой: они понимают животных. Водолеи видят ауры, исходящие от людей, то есть истинное отражение их душ. Рыбы управляют эмоциями. Они чувствуют их и изменяют.

– И многие из подручных Высшего обладают ими?

– Только самые лучшие и он сам.

– А что насчёт вас? – я поворачиваюсь к нему, серьёзно глядя на побледневшее лицо директора. – Кто вы такой?

Бёрк слабо улыбается и повторяет уже в который раз:

– Я сын Высшего, Николас Бёрк.

– Точно! Сын Высшего! Сын проклятого Асклепия Эскула! А раньше не могли сказать?! Только не говорите, что узнали обо всём недавно!

– Об этом я узнал в детстве, как и о личности Высшего, – говорит он с таким видом, точно это не самая лучшая пора в его жизни. – И давай уже перейдём на «ты».

– И как мне называть тебя?

– Просто Ник.

– Я хочу знать всю правду про тебя, Ник, и про Высшего. И на этот раз без утаек, потому что я устал от этих тайн! – последнюю фразу я чуть ли не выкрикиваю в состоянии истерики. – Или я не смогу тебе доверять.

– Но сможешь, если я всё расскажу?

– Нет, – честно признаюсь я и опускаю голову. – Не смогу. Не знаю.

Ник понимающе кивает.

– Понимаю. Сложно поверить во всё это, а уж тем более довериться сыну Высшего, – он усмехается, запустив руку в волосы. – Сыну Асклепия Эскула.

– Я верил в него.

– Я тоже. Я верил в него, как в героя, которым хотел стать. Позже я начал верить в своего отца и доверять ему. Уже звучит как полнейший абсурд. И моя история такая же.

Я не был желанным ребёнком. Во всяком случае так было со стороны матери. Она была молода, искала богатую жизнь, где каждая прихоть принимается с распростёртыми объятиями. Высший мог осуществить её мечты. И свою цель за счёт её самой.

Видишь ли, сколько бы Высший не жил, у него всегда были дети. Не потому, что он порядочный семьянин и всегда хотел провести старость в компании своих отпрысков. Нет, вовсе не поэтому. Он хотел создать небольшой отряд, в который бы входили все Знаки Зодиака. Все бы были его детьми, подчинялись бы любой его воли. Но, не знаю, проклятье это или что-то большее, однако большинство его детей умирали при рождении. Или рождались настолько слабыми, что не доживали и до одного года. Были исключения, но и они не были идеальными. Одни не могли слышать, другие видеть, а третьи и вовсе были немыми. И такие не жили. Высшему всегда наплевать на своих детей. Главное – их силы, которые ему на самом деле и нужны.

Как я уже сказал, моя мать была молода. Ей едва исполнилось восемнадцать, как она каким-то неведомым образом встретила Высшего. Она не участвовала в Битве, но была чистокровным сидером. Это ещё один небольшой пункт у Высшего: все его дети и их матери должны быть сидерами с чистой кровью. Однако в планы моей матери не входил ребёнок. А уж тем более от Высшего.

Когда я родился, у Высшего не было детей. Все они умерли, а я стал старшим и единственным из живых. Имя дал мне Высший, посчитав его значение достойным для меня. Победить народов, да ещё и Стрелец, идеальный лидер среди всех двенадцати.

До девяти лет меня растила мама. Она не была идеальной матерью, но хоть кормила и одевала, а не бросила на улице. Относилась она ко мне нейтрально. Не плохо, но и не сказать, что хорошо. Она никогда не позволяла называть себя матерью.

Я не знал, кто мой отец, а мама отказывалась мне говорить об этом. Когда я спрашивал, она просто молчала, не била и не кричала. Только молчание. Я привык к этому и смирился. До тех пор, пока мама не умерла.

Не знаю, что тогда случилось. По одной из версий, она просто переходила дорогу, и её сбил автомобиль. Однако по словам водителя она сама кинулась под колёса, пытаясь убить себя. Как итог: у неё это получилось.

Мне казалось, это конец, пока вечером следующего дня в дом не вошёл человек, пришедший от моего отца. Тогда я был один и ничего не понимал. Тот мужчина сказал, что отец желает меня видеть.

Признаться, я удивился, когда он отвёл меня в аэропорт, где я прежде не был. А уж когда я увидел настоящий самолёт, моей радости не было предела. Однако она немного угасла, когда я понял, что летим мы на Нейтрал. В те года я уже знал, кто такой Высший. Знал про Битву и что на ней происходит. И для меня Высший выглядел страшным человеком, который не прощает малейшую оплошность. Таким он и оказался.

Я думал, что мой отец работал на Высшего и где-то облажался, а меня ведут на смертную казнь вместе с ним. Но всё оказалось гораздо хуже, пусть на тот момент всё выглядело, как самое настоящее чудо.

Высший встретил меня прямо в доме. Тогда была весна, ученики только готовились стать чемпионами. Я до сих помню, что он мне сказал, после того как объявил, что он мой настоящий отец. Каждое слово.

– Запомни, Николас, одну вещь: ты ещё не стал моим сыном. Докажи это, и тогда я приму тебя. Докажи мне, что можешь называться моим сыном. Но если мои требования будут тебе не по силам, то запомни ещё кое-что: незаменимых нет.

Незаменимых нет… Эта фраза преследует меня по сей день.

После этого я начал чувствовать себя особенным. Оно и не удивительно, всё-таки сам Высший признался в прямом родстве со мной. Но я знал, что мне никто не поверит, да и говорить об этом уж точно нельзя. Однако в академию после этого заявления я вернулся только в выпускной год. А до этого я жил под его крылом, на Нейтрале.

В тот же год и в тот же день я узнал, что у меня есть брат.

– Брат?! – я не хотел перебивать Ника, чтобы лучше всё понять, однако на этом моменте я просто не могу сдержаться.

– Брат, – кивает Ник. – Младше на восемь лет, да ещё из Тригона Земли. Эта новость ошарашила меня, а не обрадовала. И Высший одобрил именно эти чувства.

Мне было запрещено приближаться к брату. Не потому, что он тогда был маленьким. Дело в Тригонах. Как бы Высший не гнался за идеей создать совершенный отряд из своих детей, он поддерживал вражду Тригонов даже между нами. В будущем мы должны были стать командой, однако не должны испытывать друг к другу какие-либо тёплые чувства, даже родственные. И когда я хоть на секунду зарекался о брате, меня избивали до потери сознания, чтобы я не мог говорить минимум дня три.

Я ничего не знал о нём. Ни имени, ни Знак, ни внешности. Просто знал, что он существовал, был.

Спустя два года после этого родилась моя сестра. На этот раз из Тригона Воздуха. И вот о ней я знаю побольше, однако тебе это не понравится.

Родилась она под Знаком Весы. Высший был рад такому повороту, ибо способности этого Знака действительно сильны и необходимы в бою. Однако его ждал неприятный сюрприз, благодаря которому я и узнал о существовании сестры.

Она родилась с белыми волосами, что с одной стороны просто прекрасно, ведь это показатель могущественной силы. Однако позже стало известно, что она дефект. То есть совершенно каких-либо способностей. Пустышкой, так сначала называл её Высший. Он хотел избавиться от неё, ибо такая дочь ему точно не нужна. Но я уговорил оставить её в живых, заверив, что она принесёт пользу.

Высший согласился, но не признавал того, что она его дочь. Даже лишил имени, что дал ей ранее. Стал называть просто Третьей, её номер по счёту среди нас. А на самом деле зовут её Сафина.

Тут я перебиваю уже во второй раз:

– Хочешь сказать, что та Сафина, что убила Адену, дочь Высшего?!

– Отсутствие сил и непринятие её существования сыграли свою роль. Это не оправдывает всего, что она совершила. И, если честно, временами я жалею, что уговорил Высшего сохранить её жизнь. Но не потому, что теперь желаю ей смерти. Мы никогда не были близки, она даже ненавидит меня. Однако я чувствую, что мог не просто спасти ей жизнь, а спасти её саму от влияния отца. Мне было одиннадцать, но уже тогда я начал сомневаться в своём выборе. Правильно ли я делаю, что нахожусь рядом с отцом?

Мои сомнения только укрепились, когда я встретился с твоими родителями.

Я говорил тебе, что впервые познакомился с ними после Битвы. Но на самом деле это произошло, когда мне было четырнадцать.

Это был март. Тогда родилась моя вторая сестра, самая младшая по сей день среди всех ныне живущих детей Высшего. Родилась она девятого числа, под Знаком Рыбы.

Ник берёт паузу, но она не требуется. Тут и дурак сможет догадаться, однако мне сложно вымолвить хотя бы слово об этом. Я могу поверить в родство Бёрка и Высшего, я могу принять тот факт, что Высший – это Асклепий Эскул. Я даже не сомневаюсь, что Сафина его дочь. Но чтобы и она…

– Эшли? – тихо и неуверенно произношу я, надеясь, что сомнительный тон изменит всю ситуацию, и Эшли не окажется дочерью моего врага.

– Эшли, – кивает Бёрк. – Я знаком с её матерью, правда, не знаю, как она живёт сейчас, да и жива ли вообще. Но в моей памяти она осталась удивительной женщиной.

К Высшему я попал на следующий год, после того как Андреа и твои родители победили в Битве. Безусловно, они присоединились к моему отцу.

Роберт и Сара занимались делами, которые касались в основном дипломатии, а вот Андреа взялась за моё обучение. Учила она жёстко, но эффективно. Может, этим она и привлекла Высшего. Она не позволяла себе даже малейшего проявления слабости и жалости. Её основной принцип – будь твёрже той стены, которую пробиваешь.

Однажды она пропала на девять месяцев. Сначала я не придал этому значения. В моей голове была только учёба и желание понравиться отцу. Андреа вновь появилась на Нейтрале, но на этот раз просила помощи. Ибо в обычную больницу она не могла пойти по понятным причинам.

На самом деле Эшли задумывалась как Овен, но родилась на несколько дней раньше. И это повлекло за собой некоторые последствия. Высшего заинтересовал такой поворот событий, и он решил оставить дочь у себя, но Андреа была категорически против. Она была против её рождения, однако, когда она решилась на аборт, было уже поздно.

Она пыталась убить Эшли и даже обратилась за помощью ко мне. Андреа убеждала меня, что так будет только лучше. Она хотела, чтобы это сделал я, пока она будет отвлекать Высшего на себя. Я отказался. Всё-таки она моя сестра, пусть и родственники мы лишь по отцу. Тогда Андреа пообещала сделать всё без чьей-либо помощи.

Я не знал, что делать. Я мог рассказать всё отцу, однако испугался. Но я должен был спасти свою сестру. Не знаю, что мной тогда двигало. Близость я не испытывал ни к Сафине, ни к брату. Но с Эшли я сразу начал ощущать настолько сильную связь, что я не хотел её терять. Я не мог позволить ей оборваться.

Я решил действовать один. Мне нужно было пробраться к сестре и не отходить от неё ни на шаг. Защищать ценой своей жизни, когда Андреа явится за ней. Времени у меня было мало, поэтому план был совершенно не продуманным. Андреа собиралась всё списать на несчастный случай, ведь дети Высшего часто погибают чуть ли не сразу после рождения. Однако Эшли было почти два месяца. Всё это время Андреа решала, как ей поступить с её дочерью. И остановилась на таком кошмарном варианте.

Едва я вышел из комнаты, как встретил твоих родителей. Они оба знали, что задумала Андреа и какие планы у Высшего на свою дочь. Они говорили быстро, но чётко. И абсолютно каждое слово было по делу. Тогда они впервые открыли мне глаза на истинного Высшего. Не то, чтобы я не поверил… Скорей, я не хотел верить, но в глубине души всегда знал правду. Но тогда я об этом не особо задумывался. Моей целью было спасти Эшли, и твои родители хотели того же.

При рождении она имела другое имя. Эвелин – дающая жизнь. Мне пришлось выкрасть её ночью. Она даже не проснулась, не испугалась незнакомого человека. Может, – лицо Ника озаряется слабой улыбкой, – тоже почувствовала связь между нами.

Было решено отправить её в страну Тригона Воды, где она будет в безопасности. Роберт и Сара специально для этого взяли вертолёт, на котором мы и добирались. Вообще, моё присутствие было вовсе необязательным, но я настоял на нём, ибо не хотел расставаться с сестрой. И раз уж я полетел вместе с твоими родителями, мне было поручено придумать ей новое имя.

Имя Эвелин ей идеально подходило. Она была такой хрупкой, нежной, беззащитной. Однако было что-то не то в этом имени. Мне хотелось связать его с её Знаком. Рыбы – настоящие мечтатели. Они не только витают в облаках, но и идут к своим целям сами. Поэтому их мечты и особенные. Они сбываются благодаря их усилиям.

Тогда я назвал её Эшли. Это имя имеет два значение: живущая в ясеневом саду или мечта, видение. И я знал, что именно это имя будет освещать путь в её нелёгкой жизни.

Фамилию я оставил ту же, что и у её матери. Как бы Андреа не клялась, что ненавидит свою дочь, мне всегда казалось, что за этими словами скрывается ложь, которую она сама отказывается принимать.

Вариантов особо не было. Мы сразу отправились к детдому для сидеров. Твой отец взял Эшли, а заодно с ними отправился и я. Написал записку с её именем, датой рождения и Знаком. Мы оставили её прямо на пороге приюта. Тогда стояла глубокая ночь, шёл ливень. И это не твои родители оставили маленького ребёнка совершенно одного под дождём. Это сделал я. Не знаю, что я должен был сделать, но точно не оставлять её одну. Настоящие старшие братья никогда так не поступают. Я и без этого совершил ошибку с Сафиной. Можно сказать, я лишился обеих младших сестёр.

Тогда я не понимал, что чувствую. Ко мне медленно приближалось осознание, что Высший вовсе не такой, как я думаю. Раз ему плевать на собственных детей настолько, что исчезновение Эшли он воспринял совершенно спокойно, то я разве я могу восхвалять такого человека? В то время я винил себя за подобные мысли.

Я учился и тренировался у разных мастеров, которые только служили у Высшего. Бывало, занятия вёл он сам. И, знаешь, после подобных уроков я даже не мог открыть глаза. Он изнурял меня чуть ли до потери пульса. Но я продолжал работать, лишь бы заслужить внимание отца, доказать ему, что я достоин называется его сыном. Но что бы я не делал, Высший не выказывал ни гордости ко мне, ни любви. Он не хвалил меня, а только повторял, что могу лучше, даже если я выполнял всё безупречно.

Это привело меня к желанию попасть на Битву. Это казалось мне прекрасным шансом, благодаря которому Высший наконец принял бы меня, как родного сына. Почему-то я не видел риска умереть. Я хотел отцовской любви и хоть какого-то внимания.

Я знал, что выпускной год проведу в академии. Об этом Высший сообщил мне в мой шестнадцатый день рождения. А спустя пару месяцев, я узнал кое-что шокирующее.

Мой брат, с которым я ни разу не пересекался, даже лица его не видел, погиб. У него случился выброс сил, и он не справился. Ему было всего восемь лет. Высший сообщил об этом сухо, точно говорил о моей учёбе. Я не знал даже имени брата, но всё равно разозлился на равнодушие отца. Всё-таки это его ребёнок, а не бесполезная безделушка. Мне это напомнило ситуацию с Эшли. Я кричал, говорил то, что годами копилось в душе. Признался, что любил брата, хотя сам об этом никогда не задумывался.

Я просидел в тюремной камере примерно месяц. Иногда мне приносили немного еды и воды. Где-то один раз в три дня, а может и меньше. Всё это время я был лишён сил. Знаешь, о чём я тогда думал? Не о том, что ошибался всю жизнь и слепо добивался расположения отца. Я жалел о своих словах. И тогда я принял окончательное решение: я должен был попасть на Битву.

Высший никогда не говорил о ней со мной. Он не просил, чтобы я стал чемпионом, но я почему-то решил, что если сделаю это, то отец будет мной гордиться. Да, тогда я не особо блистал умом. Моя единственная цель состояла лишь в получении любви от отца.

Выпускной год я провёл здесь, в Метиде, как самый обычный школьник. На все вопросы о том, где я пропадал все эти годы, я отвечал, что перешёл на обычное семейное обучение, что было даже близко к правде. Меня обеспечивал отец, каждый месяц он скидывал он мне нужную сумму. Я почти не тратился, но мне было приятно, что хоть финансово он меня поддерживал.

Как ты уже понял, Эндрю, я был лучшим в классе. Да, главную роль сыграли несколько лет, проведённые на Нейтрале. Однако и у меня случались ошибки, из-за чего я впадал в ярость, ведь так стремился стать безупречным. В итоге я сдал экзамен на максимальный балл. И к моему удивлению, меня взяли на Битву.

Моей радости не было предела. В первый же день я ждал, что отец захочет увидеться со мной и поговорить. Этого не произошло. Но я не смел спрашивать преподавателей о нём. И у меня оставался один выход: ждать официальной встречи. Пусть я и знал, как проникнуть на базу через дом, я не делал этого. Ведь за подобное я бы точно не добился расположение отца, а сделал бы все свои старания напрасными.

Я усердно тренировался и с таким же энтузиазмом ненавидел другие Тригоны. Меньше всего Воду, и, возможно, причина заключается в Эшли. Преподаватель был в восторге от моих результатов, даже обещал поговорить с Высшим о проведении индивидуального занятия со мной. Это ли не счастья для сына, который только и хочет, что получить лишние минуты на встречу с отцом?

Встреча с Высшим прошла как обычно. Он не обращал на меня никакого внимания, в то время как я восхищался буквально каждым его шагам, испытывая внутри какую-то горечь. У меня снова появились сомнения, но я отбрасывал их как можно дальше.

Как ты знаешь, в тот год победил Огонь. Не знаю, связано ли это с моим родством с Высшим или же причина в другом. Тем не менее, я победил. И я был рад. Пока не дошло до убийства проигравших.

Мои товарищи по Тригону отказались это делать, но у них был выбор, в отличие от меня. Я отказаться не мог. Не потому, что хотел показать отцу, на что я способен. Он не принял мой отказ, когда я прямо об этом заявил. И мне пришлось убить всех девятерых. А после этого я ещё и наблюдал, как Высший отрубает их голову, вешает на стену…

Тогда я разочаровался в самом себе. Я ненавидел себя. У меня ведь был шанс одуматься, но я не воспринял его, как возможность. Я не знал, что делать. На отца мне тогда было наплевать. До меня наконец дошло, что я не нуждался в его любви, расположении, принятии, внимании. Мне не нужен был отец, я просто убедил себя, что не смогу без него. Я цеплялся за единственного родственника, с которым мог сблизиться, но так горько ошибся.

Однажды мне указали на эту ошибку. И это были твои родители. На этот раз именно они пришли мне на помощь. Снова.

Я был в растерянности. Не знал, что мне дальше делать. Служить отцу я не хотел, ибо знал, что не смогу. Это бы убило меня. Я бы не смог убивать людей так же просто, как это делает он. Я не хотел становиться лидером его отряда, которого, к счастью, до сих пор не существует.

Твои родители помогли мне. Вернее, я сам пришёл к ним, ибо не знал других людей, которые могли бы это сделать. Я умолял, стоя на коленях. Я ожидал получить отказ, ведь им было известно, кто я такой. Но они согласились.

Тогда, Эндрю, я узнал о тебе. Твои родители сказали, что тебя нужно защитить от Высшего, и я идеально подходил на роль шпиона в его рядах. Я согласился, не спрашивая, что в тебе такого особенного. Узнал я это, насколько ты знаешь, немного поздней.

Я говорил тебе, что отказался от службы у Высшего. Это не совсем так. Я согласился. Он не стал просить клятву Знаком. Тогда мне почему-то показалось, что отец стал лучше относиться ко мне. Я не понимал, что должен испытывать. С одной стороны, я хотел этого всю жизнь. Но с другой, я ведь ошибался в этом. Возможно, он понял мой сговор с твоими родителями, и хотел узнать про них больше. Другого объяснения у меня нет. Особенно учитывая его приказ, что он отдал мне спустя шесть лет после моего поступления к нему на службу.

Он хотел, чтобы я начал присматривать за тобой. Точнее, чтобы я всё разузнал про тебя. Он даже велел добиться твоего доверия. Безусловно, это он пропихнул меня на роль директора академии. Педагогический я не заканчивал, однако вопросов не возникло. Я сразу же рассказал об этом твоим родителям. Тогда они решили, что это хорошая идея, и в случае чего, я позабочусь о тебе. Однако мне предстояло быть двойным агентом. Работать и на Высшего, и на твоих родителей. Информация, что я сливал своему отцу, была не особо для него полезной. Обычно, я говорил о твоих успехах. Всё это я заранее обговаривал с Сарой и Робертом.

Вскоре мне это надоело. Я не понимал, какую важность ты представляешь. Тогда я долго добивался раскрытия правды, но вскоре твои родители мне всё рассказали. И уже после этого я поклялся самому себе, что защищу тебя, чего бы мне это не стоило.

После того, как Сару и Роберта похитили, я пообещал тебе, что помогу сбежать. И я действительно собирался сделать это. Но всё пошло не по плану. За тобой пришёл Рохал, а меня и вовсе заставили принимать экзамен. Однако я его так и не принял. Меня раскрыли, стоило нам с тобой попрощаться.

Работу над моими мучениями поручили Сафине. О, как она была счастлива! Она добивалась ответов всеми возможными орудиями пыток! Но заговорил я лишь при отце.

Я наплёл ему с три короба. Я не стал отрицать, что действительно был в сговоре с твоими родителями. Однако я соврал, что не знаю, кто ты на самом деле. Я сказал, что больше работал на Высшего, а твою семью попросту обманывал. Я говорил, что и не собирался помогать тебе. Просто делал вид, как и просил мой отец.

И он принял это. Принял мою ложь, принял меня. Снова. Мне опять это не понравилось. Я не понимал, чего он от меня ждёт и почему я до сих пор жив.

Принял он меня и в третий раз. Когда я сбежал с Аденой от нимф, нас нашёл Доминик Колланс. Тогда я попросил не трогать Адену. Обещал предстать перед Высшим. И я сделал это. Мне казалось, что это точно мои последние секунды, но он вновь поверил в ту ложь, что я наговорил. На этот раз я понял, что он просто сделал вид. Вероятней всего, он хотел подобраться к тебе с моей помощью, использовать меня. И у него это получилось.

Я понимал, это мой последний шанс. Тогда я начал действовать и искать ответ на вопрос, что же задумал Высший. Я полез в его кабинет, надеясь найти нужные сведения. И нашёл. Правда, мне пришлось забрать их. И после того, как я всё изучил, я подбросил их той, кто точно разберёт всё лучше и быстрей, чем я.

– Эшли, – догадываюсь я. – Это был ты.

– Да. Это я оставил все необходимые бумаги, зная, что она точно разберётся. В тот же день я узнал, что на твой след напали Рохал и Колланс. Я понимал, что против них и целого отряды ты вряд ли выстоишь.

Тогда мне пришлось позаимствовать у отца его костюм. Иными словами, я его украл. У него полно таких, так что я не думал, что он мог заметить пропажу. Я достаточно долго возился с голосом, пытаясь сделать его как можно похожим. Тут свою роль играет и маска, однако мне пришлось взять микрофон, – с этими словами Ник достаёт из кармана небольшой чёрный микрофон, что прикрепляется к уху. – Это было сложно, я не был уверен, что получится. И когда на сцене объявился второй я, то весь мой план кубарём покатился в пропасть. Я сразу понял, что это настоящий Высший.

Ну, а дальше ты знаешь. Я действительно на твоей стороне, Эндрю, и всегда был на ней. Мне чудом удавалось выжить, и я не останавливал попытки помочь тебе, хоть и понимал, что это может оказаться последним, что я сделаю за свою жизнь. Пусть я и сын Высшего, но теперь я делаю всё возможное, чтобы не называться им, – заканчивает Бёрк.

Я молчу примерно минуту. Мне всё ещё трудно принять, что Николас Бёрк и Эшли оказались детьми Высшего. А ещё и Сафина. Эта мразь точно пошла характером в своего папашу. Мне плевать, что Высший лишил её имени, называя обычным порядковым числом. Может, её и ведёт то, к чему раньше стремился Ник: принятие со стороны отца. Но это не оправдывает её.

Мои родители знали, кто такой Ник, и всё равно доверялись ему. Они не ошиблись. Он действительно делал всё, что от него требовалось. Мне даже немного стыдно, что я посчитал его Высшим.

– Знаешь, – задумчиво произносит Ник, – я решился пойти против отца не только из-за всех увиденных смертей. Это лишь дало решающий толчок к осознанию. Наверное, меня вело моё желание встретиться с сестрой, с Эшли. Спасти хотя бы её, когда Сафине уже нельзя помочь.

– Эшли не такая, как она, – замечаю я.

– Не такая. Но мне страшно, что с ней может сделать Высший.

– Она никогда не встанет на его сторону, – со стальной уверенностью заявляю я, но в этот же момент в голове слышатся те самые слова, что сказала Эшли обо мне. И пусть я знаю, что это чистая ложь, из памяти они просто так не выходят. – Мы недавно виделись, – вспоминаю я, чувствуя, как щёки мигом покрываются алой краской. Поцелуй намного приятней тех слов, и он, к моему счастью, тоже не покидает мысли.

– Ты знаешь про Горниот?

– Да. И свою роль в нём. Но этого не произойдёт. Я не позволю, и Эшли не даст этому произойти в случае чего.

Именно она сможет это сделать. Плевать, дочь Высшего она или нет. Мои чувства к ней не изменятся, даже наоборот. Внутри вспыхивает новая искра, что намного ярче предыдущей. Какой бы не была запретной наша любовь, мы её добьёмся.

Вместе.

***

Я возненавидел полнолуния после смерти Адены. Теперь этот бело-сероватый диск не кажется мне таким родным и сказочным. Я только злюсь, когда замечаю лунный свет.

Я злюсь на себя, что не смог спасти её, ибо в тот момент её жизнь зависела от меня. Но недавно я начал испытывать ужасную злость к богам. Да, моя персона у них не вызывает восхищения, как это бывает, но они могли спасти Адену. Могли забрать к себе в Град Звёзд, хотя бы на время вернуть её силу, чтобы она восстановилась. Она сделала гораздо больше, чем все боги вместе взятые. Луна только напоминает мне об этом. Последние слова Адены были о ней, о её неописуемой красоте. И если раньше я видел всё очарование полнолуния, то теперь чувствую лишь отстранённость и полное равнодушие.

Недавно Ника объявили в розыск, выставив моим сообщником. Но до этого он прикупил себе и мне новую одежду, а заодно и еду, и воду. Однако даже если экономить, то хватит нам только до первых дней ноября. А после придётся воровать. Я уже практикую подобное, чтобы приноровиться. Но всегда оставляю деньги за украденное.

В остальное время я тренируюсь. Ник учит меня полностью владеть моим разумом, не впуская в него Высшего. А заодно помогает мне оттачиватьумения владеть стихиями. Для этого он специально прикупил и мне, и себе огнеустойчивую одежду. Кожаная куртка оказывается чуть ли не лучшей вещью, что у меня когда-либо была.

Стоя на улице, я пытаюсь привести свои мысли в порядок, как и советовал Ник. Но ничего не выходит. Рана, что оставил Высший внутри моей головы, так и не зажила. Ник сказал, что она останется навсегда и будет неким тайным входом для Высшего. Поэтому я должен научится закрывать даже и его.

Я снова поднимаю голову, подставляя лицо ненавистному лунному свету. Но большую ярость вызывает у меня тот, на кого я смотрю.

Памятник Асклепия Эскула ни капли не изменился. Но теперь мне кажется, что смотрит он на меня не с осуждением или разочарованием, а с насмешкой.

Кто бы мог подумать, что Высшим окажется величайший герой Тригона Огня – Асклепий Эскул. Походило всё на злую и очень несмешную шутку. Многие дети, увлекающиеся мифами, равнялись на Эскула, считали его примером для подражания. В своё время я тоже восхищался легендами о нём, пусть мой интерес и остыл с возрастом. Сейчас я просто разочаровался в герое своего детства.

Когда правда открылась мне, я почувствовал глухой толчок прямо в спину, точно меня бросили прямо в пропасть.

Это он изрёк те пророчества обо мне. Он же и истребил всех прорицателей, себе подобных. Инсценировал собственную смерть, выставив себя героем, а после пришёл к власти, придумав ежегодное кровавое побоище. В его честь даже храм есть, а он оказался жалким обманщиком.

– Ненавижу тебя, – с ярой злостью шепчу я, глядя в его каменное лицо, что смотрит на происходящее с высокомерием.

Ник уже давно спит на очередной заброшке. Мне же захотелось прогулять. В парке никого, всё-таки в городе объявлен комендантский час из-за меня. За эту вылазку мне точно влетит, но я стараюсь не думать об этом.

Я достаю песочные часы и смотрю на них. С момента последней встречи с Высшим прошло достаточно времени, и я проверял часы чуть ли не каждую минуту, молясь, чтобы обратный отсчёт не начался. В белом свете чёрный песок сияет из-под стеклянной глади. Каждая песчинка дожидается своего часа, желая поскорей высыпаться в другой сосуд. Но к моему счастью, это не происходит. У меня ещё есть время. Я думал, как спасти родителей, обсуждал это с Ником. Однако мы оба сошлись на мнении, что это не произойдёт, пока я не вернусь на Нейтрал. Я даже предлагал потереть один из знаков, но Ник назвал меня идиотом, который опоздал на выдачу здравого смысла. Вряд ли мои родители протянут до Битвы, до которой остаётся месяц.

Стоит мне об этом подумать, как одна чёрная песчинка из бесчисленного количества падает в другом сосуд. А за ней тянется целая струя песка.

Я едва не роняю их, но тут же, совершенно не задумываясь, начинаю усердно тереть знак Стрельца, но ничего не происходит. Песок так и продолжает течь тонкой чёрной струёй, словно смеётся над моими усилиями. Я уже перехожу к другому знаку, как меня отвлекает знакомый голос, чей тон до краёв наполнен наслаждением и усмешкой:

– Напрасно, Эндрю. Уже поздно.

– Что ты сделал с ними?! – выкрикиваю я, сжимая часы в руках.

– Собираюсь сделать, – поправляет меня Высший, пришедший в виде проекции.

Я не мешкаю ни секунды:

– Я согласен. Считай, я сдаюсь, забери меня, сделай своим верным псом! Управляй кем захочешь, только отпусти их! Я сделаю всё, даже Знаком поклянусь! – я уже готов упасть перед ним на колени, но держусь. – Умоляю!

– У тебя был выбор. И я давал тебе шанс. Но ты упустил его, – он щёлкает пальцами, и внутри моей ладони слышится хруст. Раскрыв её, я вижу лишь осколки, что впились в кожу, и чёрный песок, просочившийся между пальцами. – К тому же ты до сих пор сопротивляешься этому. Поэтому получай то, что заслужил.

Будто по его велению прямо перед ним появляются две человеческие фигуры, и их я без труда узнаю. Выглядят они ужасно. Кожа висит лоскутами, это даже заметно и в виде проекции. Волосы обоих спутаны, по всему телу виднеются странные пятна. Кровоподтёки, решаю я. Раны, царапины, рубцы. У обоих связаны руки. Они едва стоят на коленях с поднятыми головами, глаза, наполненные теплотой, устремлены на меня.

Осколки со стуком выскальзывают из руки.

– Мама… Папа… – говорю я так, словно впервые их вижу. Я видел их пять месяцев назад, в последний раз слышал их голоса, когда уходил в академию. А теперь они почему-то молчат. Нет сил даже на слова или что-то более серьёзное.

– Ох уж эти семейные воссоединения, – протягивает Высший, и я готов убить его прямо сейчас. – Постоянная драматичность, желание дотронуться друг до друга, бесконечные слова любви. Жаль, что любящим матери и отцу нечего сказать драгоценному сыну. – Высший заставляет открыть рот сначала маму, затем отца. У обоих отрезаны языки. – Жаль, что ты, Эндрю, не рядом с ними. Ведь этого ты хотел? Увидеться со своими родителями? Как видишь, я милосерден, раз выполняю твою просьбу.

– Отпусти их, – не своим голосом прошу я, не отрывая глаз от родителей. Боль застыла в их взглядах, но через неё пробирается бескорыстная любовь ко мне. Отец едва заметно кивает, как бы уверяя, что это необходимо. И любящие глаза мамы говорят, что моей вины в этом нет. И никогда не было.

– Зачем мне это делать? – с искренним изумлением интересуется Высший. – За свои ошибки нужно расплачиваться, Эндрю. И это та самая плата, которую ты мне должен. Можно было обойтись без этого, но ты сам всё решил. Как я и говорил, жизни всех твоих близких зависят только от тебя.

В этот момент я чувствую себя самым беспомощным человеком в мире. Я ничего не могу сделать, мои силы абсолютно бесполезны. Мне лишь остаётся смотреть на это, полностью ощущая свою беспомощность.

– Итак, кто же будет первым? Решать только тебе, юный Змееносец. Лишиться в первую очередь отца, чья крепкая рука тебя оберегала, или же потерять мать, которая подарила тебе жизнь? – рассуждает Высший, проводя когтями по шеи каждого.

– Прошу, не делай этого…

– Тогда выберу я, – провозглашает он и впивается когтями в сердце моего отца, вырывая его. Я кричу, и проекция человеческого сердца катится к моим ногам. Папино тело падает вниз, так и не издав ни единого звука. Я перестаю дышать, видеть, слышать, что-либо чувствовать. Собственное сердце уже само готово выскочить.

Я падаю на колени, прямо перед сердцем своего отца. И пусть это водная проекция, легче мне не становится. Только хуже.

– Ах да, – Высший шевелит рукой, и сердце приобретает настоящий вид. Красное, влажное, полностью в крови. – Так сказать, на память.

Не дожидаясь больше ничего, он с такой же лёгкостью и кровожадным наслаждением вырывает сердце моей матери. На этот раз я кричу громче, мольбы намного больше. Её сердце, сразу в обычном виде, падает около меня.

Их трупы исчезают, оставив меня и Высшего наедине. Я не смотрю на него, ибо не вижу ничего кроме вырванных сердец. Кажется, я вот-вот упаду рядом с ними. Руки не дрожат, я просто не чувствую их, как и всё тело, и мысли, и собственную жизнь.

Они мертвы.

Из-за меня.

– Тебе хочется умереть прямо на месте, – догадывается Высший, подходя ко мне ближе. – Но ты всё равно не сдашься даже после этого. Посмотрим, насколько их смерти, – он показывает на вырванные сердца, – напрасны.

В этот момент я слышу, как меня кто-то зовёт, но я мало что понимаю. В ушах стоит мой собственный крик. Кто-то обхватывает меня за плечи, прижав к себе, когда я неотрывно смотрю в одну точку, даже не моргая. Но отчётливо слышу:

– Ты следующий, Николас, – обещает Высший и исчезает.

Мои родители мертвы. Окончательно. Это нельзя исправить.

Смутно помню, что было дальше. Ник долго выводил меня из этого состояния, добиваясь, чтобы я сказал хоть что-нибудь. А я молчал, будто и мой язык отрезали. В горле всё время стояли ком и тошнота. Когда я немного очнулся, меня вывернуло больше десяти раз. Изо рта шла пена вперемешку с кровью.

Больше я ничего не помню. Не помню, как сказал, чьи это сердца. Но одна фраза всё-таки осталась у меня в голове:

– Я вернусь на Нейтрал. И отомщу.

========== Глава тридцать первая. Эшли ==========

Мависса неспешным шагом выходит из темноты, а тюремную камеру резким светом освещает золотисто-белая сфера, парящая в её ладони. Я жмурюсь, закрыв лицо руками, но свет оказывается таким ярким, что пробирается в любые щели. Однако, приглядевшись, я понимаю, что не так уж его и много. Или мне действительно показалось, или часть света просто погасла.

– Что вам нужно? – спрашиваю я, стараясь говорить как можно решительней, и поднимаюсь с холодного пола.

– У тебя со слухом проблемы? – ворчит она. – Я же сказала, что могу тебе помочь.

Я мрачно оглядываю её. Лица не видно, его скрывает тёмный, старый капюшон плаща, низ которого спускается до самого пола. Из потёртых рукавов, чья длина тянется до самых колен, выглядываются сморщенные костлявые руки, одна из которых держит переливающуюся сферу. Всё остальное наглухо закрыто плащом, даже ноги. Сам плащ имеет застёжку в виде странной старинной монеты, покрывшейся зеленоватым налётом.

– Как вы попали сюда?

Смех Мависсы похож на скрип мела по школьной доске, и я невольно морщусь.

– Я привязана не к определённой клетке, девочка. Я могу спокойно передвигаться, переходить из одной камеры в другую.

– Но не можете выбраться на свободу, – догадываюсь я. – Высший заключил вас в самой тюрьме, заставив не покидать её.

Даже странно, что она ни на что не упирается. Глядя на её тонкие руки, похожие на кости, кажется, что она едва жива, да и вообще передо мной, скорей, скрюченный труп стоит, а не больная на голову старуха. Если я хоть пальцем её трону, то она развалится, превратившись в пыль в ту же секунду. Но, вспомнив её цепкую хватку, я тут же меняю своё мнение. Похоже, старуха намного крепче, чем выглядит.

– И поэтому я привязана к самому месту, а не определённой камере. Как ты сказала, умная девочка, я не могу уйти. Я давно здесь, – протягивает она, пытаясь подчеркнуть долгое время своего пребывания. – Редко, кто навещает, однако прогуляться можно. Даже Высший давно не заглядывает ко мне. Настолько давно, что и позабыла маленько его лицо, – с грустной насмешкой скрипит Мависса. – Хоть он и старательно скрывает его под глупой маской.

– Вы знаете, кто он?

– О, поверь, я знаю больше. Мне известно каков Высший. Его прошлое, характер, слабости. Хотя те он мог давно побороть, сделав их своим оружием.

– И раз вы пришли помочь, то расскажите мне про это? – с надеждой спрашиваю я.

И снова получаю скорее скрип, нежели смех.

– Нет. Я расскажу про тебя. И про то, что тревожит тебя на самом деле.

Она взмахивает скрюченными пальцами, и сфера рассыпается на многочисленные прямоугольники. Они летят прямо в меня, остановившись чуть ли не перед моим лицом. Это оказываются карты, повёрнутые рубашкой вверх. Висят они в воздухе по тринадцать штук в ряд, которых всего шесть.

Все карты перевёрнуты вверх ногами, и у всех одинаковый оборот: золотая рамка, чёрно-синий фон. На верху узорчатый серебристый полумесяц, а внизу половина солнца. В центре изображён Зодиакальный круг с символами двенадцати Знаков. А уже в его середине расположилась гексаграмма: шестиконечная звезда.

Все карты отдают одинаковым манящим светом, призывая выбрать именно её. Но никакого доверия они у меня не вызывают.

– Что это?

– Карты Таро, – важно провозглашает Мависса. – Дают предсказание на тот или иной вопрос, какой ты им задашь.

– Такое давно никто не практикует, – замечаю я. – Карты что-то да значили несколько сотен лет назад.

– Вот именно это и привело людишек к тому, что творится сейчас. Зря ты не доверяешь картам. Таро – самый надёжный советчик, который никогда не подведёт тебя.

Я ещё раз смотрю на каждую, и совершенно не ощущаю той надёжности, про которую говорит Мависса.

– Кто вы и как связаны с этими картами?

– Считай меня той, кто поможет найти ответы на твоё прошлое, настоящее и будущее. Просто выбери карту. Она опишет твоё прошлое.

Я задумываюсь, стоит ли вообще доверять этой полоумной старухе, помешанной на каких-то картах. Да и они все прямо перед глазами, из-за чего смешиваются в общую кучу. Сложно выбрать одну конкретную, когда висят не меньше семидесяти. Однако взгляд падает на пятую карту в шестом ряду, и я указываю на неё пальцем. Она немедленно подлетает ко мне.

И снова в перевёрнутом виде, но понять и прочитать, что это за карта, нетрудно.

– Десятка мечей, – торжественно объявляет Мависса.

Карта заключена в ту же золотую рамку, что и её оборот, но на лицевой стороне фон оказывается светлей, напоминая закат. В воде, отражающей небо, стоит девушка с длинными распущенными волосами, а в её спину воткнуты ровно десять мечей. Обнажённая спина девушки полностью покрыта кровью, чьи капли окрасили часть воды в алый цвет.

– Перевёрнута, – заключает старуха. – Твоё прошлое было одним большим разочарованием, горем, сожалением. Однако борьба закончена, и далась она настолько тяжело, что практически не осталось сил идти дальше, хотя это нужно. Из-за этой необходимости энергия начинает искрами возвращаться. Но без жертв не получить результат. Нужно время, чтобы прийти в норму окончательно. Это напоминает проигрыш в бою, но решающий только впереди. И всё может измениться даже в лучшую сторону. Главное не цепляться за мнимые принципы, и как бы тяжело не далась прошлая ситуация, для новых сложностей будут силы и стремление.

Карта остаётся висеть рядом с Мависсой, не собираясь принимать нормальное положение.

Я же выбираю следующую. По словам старухи, это будет моё настоящее. Я долго смотрю на всю колоду и выбираю седьмую карту в третьем ряду.

Та оказывается не перевёрнута.

– Старший аркан. Смерть.

На карте, обрамлённой золотом, изображён молодой юноша с прекрасным чистым лицом среди многочисленных кривых могил. Сам парень слегка повернул голову, точно вглядываться вдаль, в чужие жизни и души. В руках он держит косу, чьё лезвие перемазано в крови. Одет он в типичный костюм смерти: чёрный балахон, открывающий только руки и белоснежное невинное лицо.

– Трансформация, уход от старого, приход к новому, чему-то более лучшему. Начало новых изменений, поднятие личности. Безвозвратное переосмысление какого-либо принципа, чувства, установки. Стоит проститься со старым и принять новое, которое будет гораздо приятней ушедшего. Начало нового периода, освобождение от прошлого.

Карта присоединяется к первой, встав после неё.

Остаётся последние. Будущее.

На этот раз мой выбор падает на тринадцатую карту второго ряда.

– И снова старший аркан. Суд.

На ней изображён ангел с раскрытыми белоснежными крыльями, однако он вовсе не выглядит доброжелательным. В изящных руках он сжимает золотистую трубу. Рядом с ним, у подола его мантии, тянутся невзрачные человеческие души, поднявшие руки в молитве, обращаясь к ангелу.

– Перерождение, которое потребует усилий. На пути к нему будут трудности и испытания. Но цель достижима, и энергии на неё требуется немало. Эта жизненная перемена неизбежна, её просто нужно принять, но не следует бояться. – Мависса делает паузу, а третья карта становится в ряд к двум остальным. – Интересное сочетание.

– Что вы имеете в виду? – нахмуриваюсь я.

– Каждая карта имеет своё значение, даже вместе с остальными. Тебя ждёт конец прежней жизни, а ещё несчастья, которые запросто могут привести к смертельному исходу, – на этих словах я вздрагиваю. – При этом возможно восстание из мёртвых, рождение нового. Но с этим будет и смертельный приговор. Тебя ждёт неизвестность, окажешься ты чуть ли не на дне. И тогда придётся полностью отдаться в руки судьбы.

Я гляжу на три карты, которые вытянула. Все парят в стороне от остальной колоды, которая собирается воедино и исчезает.

Каждая карта говорит о многом: и о плохом, и о хорошем. Однако первое лежит на поверхности, когда до хорошего ещё додуматься нужно. Да то же восстание из мёртвых не сулит ничего хорошего, стоит мне вспомнить своё первое видение, где Эндрю как раз занимался подобным.

– Смертельный исход, восстание из мёртвых, отдача в руки судьбы, – повторяю я основное. – И всё это случится?

Мависса мотает указательным пальцем.

– Не совсем. Карты дают лишь прогноз, а не точное предсказание. И уже от тебя, девочка, зависит его точность, сбудется ли всё или только частично.

– То есть это можно предотвратить? Можно избежать всего, что вы сказали?

– Всего? – со смехом повторяет она. – Нет, в этом случае нельзя избежать всего. Однако путь к этому можно, – Мависса замолкает, подбирая нужное слово, – смягчить. Но уйти от этого не получится. Но даже если ты избежишь одного, то отказ от этого повлечёт ещё большие беды. Но решать, в первую очередь, тебе.

Я сглатываю.

– То есть если у меня получится избежать смерти, то это приведёт к ещё более страшному событию? Например, к гибели других людей, мировой катастрофе? И всё из-за моих действий и решений?!

На мои слова Мависса отвечает медленным кивком.

– Но как я должна понять, что делаю всё правильно?

– А как ты понимала до этого?

– Я не понимала. Я до сих пор не знаю, какие действия были верными. К тому же они привели меня к этому, – я развожу руки в стороны, охватив тюремную камеру.

– Сворачивай с течения.

– Чего? – я ещё больше запутываюсь, однако Мависса вряд ли видит в этом какую-либо загадку.

– Не плыви по течению, а сворачивай с него. Выбирай другие пути, иди в разные стороны, а не упирайся в одну. В случае чего, карты помогут.

С этими словами три карты, которые я ранее выбрала, присоединяются ко всей колоде, и та материализуется в яркую сферу, а я снова жмурюсь, ибо свет вновь падает прямо в глаза.

– Карты помогут? И это ваш совет? – не без капли язвительного яда спрашиваю я.

– Я дала тебе намного больше советов. Если у тебя работают хотя бы пару извилин, то ты поймёшь. Не сразу, но со временем.

Обычно, такое говорится, когда кто-то собирается уйти, оставив самые важные вопросы без единого ответа. По виду старухи можно запросто решить, что она покидает меня. Сфера погасает, темнота возвращается в стены. Я едва успеваю крикнуть:

– Подожди…

Но от загадочной Мависсы и след простыл.

Я цепляюсь за лёгкий дымчатый шлейф, проскальзывающий между пальцев. Прокрутив все слова старухи, я громко выражаюсь, и слабое эхо разносится в темноте.

Следующие три дня, а может, больше или меньше, проходят одинаково. Никто не приходит, даже слабых шагов нет. Высший решил полностью изолировать меня от внешнего мира, лишив и еды, и воды, и сил. И если первые два пункта ещё можно вынести, ведь в детдоме я частенько терпела подобные наказания, то отсутствие способностей серьёзно сказывается на мне.

Меня выпускает Высший, не говоря ни слова. Сначала я встречаю его холодной отстранённостью, однако постепенно она перерастает в сдерживаемый внутри гнев. И если Высший замечает это, а он точно чувствует мои эмоции, то просто не подаёт виду.

Правила моего обучения снова изменились. Мои силы будут со мной всегда, но я не могу посещать других чемпионов, даже из своего Тригона, а им так же запрещены хоть какие-либо встречи со мной. За каждым моим шагом будут следить, однако способ этой слежки Высший не озвучил. Зато огласил то, что примерно за два или три дня до Битвы я смогу вернуться к остальным чемпионам. И то ради совместных тренировок, которые будут напоминать формат Битвы.

Хуже придумать можно, однако сей факт ни капли меня не утешает.

Когда я возвращаюсь к себе в комнату, за окном царствует глубокая ночь. До подъёма остаются считанные часы, а восстановить силы необходимо. Даже не снимая формы, которая до сих пор в синей крови, я валюсь на постель, засунув руки под мягкую и тёплую подушку. Закрываю глаза и в этот же миг проваливаюсь в глубокий сон.

***

Как Высший и обещал, я не видела ни одного чемпиона практически три недели. Битва дышит в затылок, её когти подбираются прямо к сердцу, а зловещий шёпот смеётся в ухо. Тем самым Битва только напоминает, что ещё немного, и она придёт, окончательно настигнув. От неё нельзя убежать, какие бы старания не прилагать к этому.

Высший не просит называть его отцом, да и сама я не горю этим желанием.

Если Битва и состоится, то, судя по всему, Тригон Огня выступит дуэтом. Но к этому времени должен вернуться Эндрю. И если события обернуться не в нашу сторону, то ему придётся участвовать в кровавой резне.

Как там говорила Мависса? Свернуть с течения? Боюсь, оно слишком мощное, чтобы противостоять ему.

Таким же является и Высший. Непобедимым, несокрушимым, могущественным.

Моя подготовка значительно отличается от навыков других чемпионов. Мои способности сильней, быстрей, проворней. Если другим нужно время, чтобы создать тот же шар своей стихии, то у меня выходит автоматически. Занятия с Высшим оказались очень даже полезными, но эта эффективность пугает меня. Неизвестно, для чего он подготовил меня – свою родную дочь. А неизвестность часто оборачивается чем-то плохим.

Битва наступит через три дня. Горниот – через два, да ещё и ночью. А я так и не связалась со всеми чемпионами, чтобы обговорить план. И сегодняшняя ночь может стать последним шансом для этого.

Я долго практиковала водную проекцию, чтобы она тоже получалась на автомате. До этого момента я и не задумывалась, чтобы провести в состоянии проекции другого человека, да даже связаться с теми же чемпионами. Такой простой выход из ситуации дошёл до меня только сейчас. Даже тошно от своей глупости.

Происходит это так же, как и со связью с океаном. Сначала нужно настроить её, найти нужный путь, а дальше увидеть и услышать происходящее. После чего воззвать к себе воду, чтобы она полностью окутала тело и перенесла сознание в нужное место. И с другими людьми это происходит почти так же. Для начала нужно нащупать их нити и уже потом отправиться к ним. После этого перенести их сознание в океан, направив вместе за собой. А дальше вода делает своё дело.

Для встречи всех чемпионов я выбираю Тригон Земли. Те наверняка вместе, в одной из своих комнат. И найти их энергию в океане оказывается проще, чем у остальных. Я сосредотачиваюсь на силах Мишель, похожие на лёгкий летний бриз и тёплое щекотание мягкого песка.

Сейчас все чемпионы стараются держатся вместе со своими товарищами по Тригону. И раз Тригон Земли отличается особой дружеской связью, то можно смело предположить, что они не спят, а проводят ночь в своей компании, размышляя о Битве и Горниоте. К их раздумьям придётся присоединить ещё парочку человек.

– Эшли?! – вскрикивает Мишель, увидев проекцию меня, и хватается за сердце от испуга. – Что ты?.. Как ты?.. – она непонимающе оглядывает меня, и к её изумлению присоединяются Тео и Питер, сидящие на полу.

– Нам нужно всё обсудить, – сразу перехожу я к делу. – И Горниот, и наш план действий, и Битву.

– Но…

– Я приведу остальных чемпионов. Нас кто-то может подслушать?

Ребята задумываются, но Питер выдаёт почти сразу:

– Не думаю. Вряд ли Высший днями и ночами следит за нашими разговорами.

– А уж тем более за нашими, – добавляет Тео, усмехнувшись.

Я киваю, удовлетворившись и таким ответом. Вновь возвращаюсь в океан и на этот раз ищу каждого чемпиона по их силам. С огненными мне везёт: Марк и Ари оказываются рядом и почти не задают лишних вопросов. Приходится повозиться с воздушными, ибо Аника уже легла спать и поначалу считает меня очень плохим сном. Вилора откликается сразу, а вот Алана почти невозможно найти. Но спустя время и тот обо всём узнаёт. Кая и Ханну найти оказывается легко, и так же просто я ввожу их в курс дела.

Спустя время одиннадцать чемпионов оказываются в сборе, включая и меня. Не хватает только Эндрю, но расстояние между нами настолько велико, что я просто не смогу поддерживать связь, да ещё и проекции. К тому же он абсолютно недоступен. Даже представить страшно, что с ним происходит.

В нормальном виде только Тригон Земли, а все остальные сотканы из воды, её плавных линий и лёгких волн. Кай и Ханна не особо удивляются такому виду, но другие от этого явно не в восторге. Особенно Ари и Марк, ведь вода в какой-то мере заглушает их огонь. Но ради того, из-за чего мы собрались, они готовы терпеть каждое неудобство.

– Как я поняла, этот бред всё-таки продолжается, – цокает языком Аника, нарушив молчание. – А я уж думала, весь этот цирк был шуткой, опоздавшей к первому апреля.

– Однако ты согласилась на этот цирк. – Я злюсь, ибо Аника умудрилась сбить меня с мысли своим едким замечанием.

– Не хотела портить розыгрыш, который с самого начала был безнадёжным.

Я стискиваю зубы и уже готовлю подходящий ответ, но вовремя вспоминаю, что все ссоры давно пора отставить за угол, а лучше и вовсе позабыть о них, избавившись навсегда. Я вздыхаю и оглядываю собравшихся.

Десять чемпионов сидят двумя рядами, я же единственная стою, точно лидер, решивший повести свою команду в опасную авантюру. И все от меня ожидают именно этого: некий заряд мотивации на дальнейшие действия. Проблема в том, что у меня самой нет мотивации.

– Что же, – протягиваю я, собираясь с духом, и сажусь, как все остальные. – На всякий случай, все же знают про Горниот? – получив положительные ответы, я продолжаю: – Отлично. Так вот, до него остаются считанные дни. И только мы знаем о намерениях Высшего. Только мы сможем его остановить.

– Точнее, попытаться остановить, – исправляет меня Тео, важно подняв указательный палец.

Но исправление меня не устраивает.

– Нет. Мы сможем. Нам нужен только точный результат, нацеленный на стопроцентную победу. К тому же бой с Высшим и его силами точно состоится.

– Почему ты так уверена? – спрашивает Тео.

Я быстро рассказываю им о своём втором видении. Как арена горела в пожирающим огне, как мы бились против врага, стоя вместе плечом к плечу.

– Так ты прорицатель? – уточняет Ари.

– Не совсем. Это сложно объяснить, и я сама не до конца всё поняла. Таких, как я, называют Видящими. Я вижу то, что произойдёт с очень большой вероятностью. И всё в общих чертах. Поэтому это должно случиться. И мы должны победить.

– Это всё, конечно, хорошо, однако реальность на то и реальность, что надежды редко помогают, – возражает Вилора. – В первую очередь нам нужно убедиться, вернётся ли Арко, без которого и Горниот-то не состоится.

Вместо меня отвечает Марк:

– Эндрю вернётся. Он никогда никого не бросал.

– И он обещал, – вставляю я.

– Но можем ли мы рассчитывать на это обещание? – вмешивается Ханна. – Разве не разумней переждать этот Горниот, чтобы ничего не произошло?

Я снова собираюсь всё объяснить, но на этот раз слово перехватывает Ари:

– Нет. Высший может захватить Эндрю в любой момент, сбежать у того не получится. Это просто игра, где Эндрю – загнанная в угол мышка, а Высший – хищник, растягивающий муки жертвы. Поэтому не важно, вернётся Эндрю сам или нет. Во время Горниота он будет здесь. И он не позволит, чтобы было иначе. Ведь тогда Высший примется за меня, за Марка, за его родителей, – Ари коротко стреляет в меня взглядом, – за тебя, Эшли. А Эндрю не из тех, кто ставит близких под удар.

– Поэтому он вернётся двадцать девятого, ночью. Ну, или двадцать восьмого, за несколько часов до Горниота. К тому же в моём видении он был.

– И мы так же должны быть готовы за несколько часов, – произносит Кай.

– Тогда, можно устроить переполох, – на полном серьёзе предлагает Мишель.

Десять пар глаз уставляются на неё, даже Питер и Тео гадают, что она задумала. План Мишель кажется простым только ей самой, ведь никто из нас не может понять саму идею.

– Да ладно, это же очевидно! – закатывает она глаза. – Высший точно подготовился к этому Горниоту и всё спланировал. Почему бы не пустить его план под откос? Добавить парочку проблем к ожиданию грандиозного события?

Первым очухивается Алан:

– Точно! Можно испортить подготовку к Битве.

Лично меня это вводит в ещё большее замешательство.

– Если всё удастся, то Битвы не будет. А подготовка как раз и начинается за день.

Алан неловко чешет затылок.

– Да, но Битва перенесена.

– Что?! – восклицаю я одновременно с остальными чемпионами.

– Об этом мне сказал отец. Высший уже сделал официальное заявление, завтра объявит нам. Битва состоится по всем правилам, только случится она на день раньше, чем положено, во второй половине дня.

– Как раз двадцать девятого, – протягивает Питер.

– Он ни капли не сомневается в своём замысле, – догадываюсь я, после чего и вовсе ударяю себя по лбу: – Ну конечно! На Битве соберутся чуть ли не все сидеры всех Тригонов! Просто идеально, чтобы получить контроль над всеми сразу! А уже потом переключиться на школьников и обычных людей. Высший предпочитает действовать сразу, а не дожидаться положенного срока. Он сворачивает с течения, – добавляю я чуть тише и задумчивей, точно говорю больше сама с собой.

Высший продумал всё изначально. Вряд ли перенос самого масштабного ежегодного события был спонтанной идеей. Скорей, он просто просчитывал подходящие ему варианты. Ночью он получит то, что поможет ему управлять всеми людьми. А уже днём того же дня испытает это на сидерах.

И мы тоже попадём под его влияние.

– Можно сбить его с толку переполохом, – поняв идею Мишель, я незамедлительно соглашаюсь с ней. – Но нужно всё сделать так, чтобы подозрения не пали на нас.

Молчавшая до этого Аника громко фыркает:

– Устроить беспорядок без способностей? Или будет идея получше?

Я улыбаюсь краешком губ, ведь Аника, сама того не подозревая, подкинула мне идею.

– Наоборот. Способности необходимы, ведь у Высшего полно служащих ему сидеров. И каким бы великим и устрашающим не был бы правитель, в его окружении всегда найдутся крысы. А Высший не привык доверять хоть кому-то. Поэтому хаос может устроить каждый из его подчинённых. Нам же нужно не попасться, а ещё делать вид, что мы полностью сосредоточены на Битве.

– А Высший знает, что нам известно про Горниот? – интересуется Питер.

– Да. Но он не представляет, что мы можем действовать вместе. В этом наше преимущество. Мы должны сорвать подготовку к Битве.

– Но она проходит не только здесь, – замечает Алан. – Страны тоже готовятся к этому. Проверяют исправность кораблей, самолётов.

В голове созревает сложная и опасная идея.

– Тогда не дадим им это сделать, – хитро заявляю я и оглядываю Тригон Воздуха. – Вы сможете подпортить погоду?

– Смотря насколько нужно её подпортить, – похоже, Вилора думает о том же, о чём и я.

– Настолько, насколько сможете. Чтобы лететь на тех же самолётах было небезопасно. Грозы, ливни, сильный ветер, туман, даже метель. И не только здесь, но и на всех материках.

– Сбавь обороты, Вентерли! – обрывает меня Аника. – Материки в тысячи километрах отсюда. А их территории огромны! И их четыре! Три сидера точно не справятся с этим!

– Справятся, – перебивает её Алан. – Ни один сидер не знает до конца собственной силы, своего могущества. Потенциал можно раскрыть в любой момент. Поэтому мы сможем использовать свои силы даже на таком большом расстоянии, распределив весь максимум между материками.

Аника уже хочет возразить, однако за долю секунды решает не спорить.

– Но мы быстро выдохнемся, – между тем произносит Вилора.

– Мы начнём не сразу, – тут же говорю я. – Ближе к полудню, а может ещё позже. Главное, чтобы нас не заподозрили.

Я уже собираюсь дать указания Тригону Земли, однако Мишель озвучивает мою мысль раньше, чем я:

– Мы вызовем землетрясение! – объявляет она с безумными искрами в глазах. – Даже с такого расстояния это возможно. Главное – знать землю нужного материка.

– Знать землю? – не без усмешки спрашивает Алан. – Это типа какая где почва?

– Не совсем. Каждая земля имеет особые свойства, обладает рядом отличий от других. И чтобы хоть как-то взаимодействовать с ней, достаточно знать нужную энергию. Разве с драгоценным воздухом не то же самое? Он ведь везде разный, не так ли?

– Да, только воздух повсюду, когда большая часть планеты покрыта не землёй, а водой, поэтому…

– Прекратите! – я резко обрываю их спор, который может продолжаться до самого утра. – Если вы сможете это сделать, то отлично. И раз для этого нужно знать, какая земля в странах, то в теории я смогу перенести вас в виде проекций. Этого будет достаточно?

– Вполне.

– Отлично. Но и переусердствовать не стоит. Нам не нужны пострадавшие, а уж тем более человеческие жертвы.

– А ещё выбросы, – добавляет Алан с тем же невозмутимым видом, направленным на Деву. – Их никто не отменял, и они запросто могут случиться.

– Да, – сквозь зубы цедит Мишель. – Спасибо, Алан, что напомнил.

Я благодарно ему киваю.

– Да. Спасибо, Алан. Выбросы нам не нужны, поэтому будьте осторожны. Нам нужно лишь сбить Высшего с толку, но при этом не пострадать самим.

Хотя мы точно пострадаем, но уже чуть позже. Однако вслух это я не произношу, чтобы не испортить и без того вялый командный дух и окончательно не убить всю мотивацию, которая едва держится, готовясь вот-вот сорваться.

– Наша задача – это океан, – заявляю я своему Тригону. – И вся вода в целом. Моря, реки, озёра, сам океан. Но можно взять только его и моря. Устроим небольшие штормы, чтобы люди даже и не подходили к воде. Возможно, мне удастся договориться с самим океаном.

– Можно потопить базу, – предлагает Ханна, и, честно признаюсь, такое заявление я меньше всего ожидала от неё.

Ханна никогда не была жестока, чаще всего она искала мирные обходные пути. Сейчас же в её голове созрела идея, что можно и всю базу Высшего пустить ко дну. Замысел хорош, однако нюансы не дают нам право привести его в действие.

– Там люди. Много людей. Мы не можем пустить всех на корм рыбам.

– Кстати, о людях, – вмешивается Питер. – Что насчёт местного персонала? Поваров, к примеру, уборщиков. Они-то обычные люди. И если бойня с Высший произойдёт здесь, рядом с домом, то что делать с ними?

– А ещё доктор Фаррелл, – вспоминает Алан. – И Арья. Мы не сможем их вывести.

– И позволить погибнуть тоже, – шепчу я, поняв, что проблема просто огромна, а решений совершенно нет.

– Арья может присоединиться к нам, – предполагает Марк. – Уж она точно против Высшего. Особенно после случившегося, – робко добавляет он, но все и так прекрасно понимают, что речь идёт о её жутком шраме.

– Она не сможет, – возражает Ханна. – Арья покинула Нейтрал неделю назад. Наверное, Высший всё-таки почувствовал угрозу.

Или же решил вымотать нас до потери пульса. Если он подозревает нас, то такое решение не особо удивляет. Ранения может получить каждый из нас, однако на этот раз сила целителя нам не поможет.

– А что насчёт остальных? – стоит на своём Алан.

– Смертным запрещено присутствовать на Битве, – замечает Кай. – По идеи, их должны вывести на время, в том числе и поваров, и доктора Фаррелла, и других. Сделать осмотр или приготовить еду сможет кто-нибудь другой. Поэтому за день до Битвы смертные покидают Нейтрал. А раз Битва перенесена, то они уйдут завтра.

– Нам нужно обеспечить им безопасный путь, прежде чем перейти к остальному, – решаю я. – Кай, в какое время они покинут Нейтрал?

– До вечера точно должны.

– Слишком поздно.

– Но мы же не можем…

– Ещё как можем, – резко заключаю я. – Я знаю, это трудно. Но спасти всех не получится. Без жертв не обойтись, даже если это человеческие жертвы. И, боюсь, нам самим придётся убивать, чтобы спасти самих себя. Поэтому будьте готовы к этому.

Лично я к этому не готова, хотя уже убила человека, причём того, кто был мне дорог.

– Тогда чем это отличается от Битвы? – не выдерживает Аника. – Везде два варианта: или сдохни, или убей сам. В чём различие, Вентерли?

– В том, что тогда мы убьём не ради прихоти и забавы Высшего, – отвечает вместо меня Ари. – Если потребуется, то мы убьём ради себя, ради своих же жизней. А не потому, что так захотел тип в маске, у которого явные проблемы с психикой. Поэтому если смертным не удастся уйти вовремя, то значит так тому и быть. Возможно, их даже не заметят или вообще забудут про них. И если вопросов по этой теме больше нет, то, Эшли, скажи, что делать мне и Марку?

Сначала я впадаю в лёгкий ступор от её ответа, однако быстро прихожу в себя, обдумывая, что же поручить им.

– Поджечь дом или арену? – выдвигает Арабелла варианты.

– Не нужно поджогов, – мотаю я головой. – Подозрения сразу падут на вас. Всё-таки вы друзья Эндрю, и Высший не забыл об этом. Думаю, вам стоит отвлечь его внимание. Или подпортить арену во время тренировки, чтобы всё выглядело как случайность.

– Тогда это должен быть выброс. Небольшой, несерьёзный.

– Уж извините, что волнуюсь в первую очередь за наши жизни, но выбросы крайне опасны! – тут же возражает Алан. – Лучше обойтись без него, ведь невозможно предугадать, каким будет выброс.

– Я была на грани выброса. Я смогу с этим совладать и сейчас, – с железной уверенностью заявляет Ари.

– Только если потребуется, – настаиваю я. – Лучше действительно не переходить к таким мерам.

Казалось бы, план готов, осталось обговорить детали. И вот они как раз могут всё разрушить лишь одним своим упоминанием. Но обойти их стороной нельзя.

– Высший может заблокировать наши силы, если почувствует неладное.

– Он и заблокирует, когда мы открыто выступим против него, – хмыкает Аника. – Мы будем беззащитны, точно добыча в ловушке.

– На этот случай у нас есть оружие.

– Которое бесполезно при борьбе с Высшим, – Аника снова обрывает меня. – Всё это с самого начала выглядело и звучало смешно.

– Прежде чем вы начнёте свой жаркий спор, давайте перейдём к другой проблеме, а эту, более важную, отложим на потом, когда некоторые устанут возмущаться, – вмешивается Кай, краем глазом взглянув на Анику. – Поговорим обо мне.

– Ты настолько нарцисс, что везде впихиваешь себя?! – поднимает бровь Питер. – Дай угадаю, новая стрижка? Волосы стали короче, да?

– Я сейчас тебя ударю, – злостно обещает Кай.

– Ты хотел сказать, ужалю? Даже интересно, как членистоногое из воды сможет ударить меня.

– Может я и членистоногий, Козий рог, – произносит он, отчеканивая каждую букву. – Но мой Знак хотя бы не козёл с рыбьим хвостом.

– Моё созвездие хотя бы не напоминает крючок.

– И это я ещё возмущаюсь, – закатывает глаза Аника.

Пока перепалка между Питером и Каем не переросла в нечто большое, я щёлкаю обоих по носу лёгкой волной, чтобы они наконец угомонились.

– Сразу видно, – бормочет Кай, потирая нос. – Козерог!

– Сказал Скорпион, – не остаётся в долгу Питер.

– Успокойтесь оба! – велю я. – Кай, Высший управлял тобой после того, как ты узнал правду?

– Честно, я не помню.

– А вот мы не знаем, – с важностью заявляет Питер. – Каким таким боком Высший управлял нашим драгоценным Скорпионом?

Я быстро рассказываю о продаже Знака Кая, о том, на что пошли его родители. Рассказ выходит максимально коротким, однако на всех производит впечатление.

– О… – протягивает Козерог, явно жалея о своих словах. Однако произносит следующее: – Извиняться за созвездие в виде крючка я не буду.

– Как и я за Козьего рога.

– Помолчите оба, – советует Мишель. – Я правильно поняла, что Высший может управлять Каем из-за того, что его родители продали его Знак? Как это происходит?

– Не знаю. Кажется, он просто вторгается в мой разум и всё. Управляет моими действиями, мыслями. После чего я ничего не помню.

– Не удивлюсь, если ты не единственный такой, – грустно усмехается Алан. – Готов поставить, что и у меня отец мог продать мой Знак Высшему.

При его словах меня точно ударяет бодрящим током. Раз Высший – мой отец, то до моего рождения он мог свободно распоряжаться моим Знаком. Но разве можно его продать самому себе? Сомневаюсь. Либо он отчаянно искал подобные способы и нашёл, либо его постигла неудача. И первый вариант больно морозит душу. Может, поэтому Высший и отказался от моего Знака, когда я предлагала.

Мой Знак уже может принадлежать ему. Просто я об этом не знаю.

– Ну, раз на топошло, то поставлю и я, – как ни в чём не бывало жмёт плечами Мишель. – Мои родители на такое способны, тут даже удивляться нечему.

– Мои родители смертные, поэтому они запросто могли и приплатить сверху, –присоединяется Ари. – Так что я запросто могу оказаться среди таких, как ты, Кай.

– Замечательно, – отмечает Тео. – Четыре подростка с неуравновешенными родителями, которые запросто могли продать Знаки собственных детей. И знаем мы только про одного из них.

Я молчу, не говоря, что подростков с ненормальными родителями здесь пять. До сих по не уверена, что хоть кто-нибудь ещё должен знать правду.

– Если бы они сделали это, то Высший давно бы воспользовался. Однако нам стоит ждать, что Кай может переметнуться на сторону врага.

– В этом случае убейте меня.

– Нет! – тут же восклицаю я, а вместе со мной и Питер:

– Лично я готов прямо сейчас.

– Я прибью вас обоих, если это случится, – обещаю я. – И даже не думай клясться Знаком, у тебя всё на лице написано.

– Но я уже сделал это, если помнишь.

Я замираю, быстро вспоминая, и хлопаю себя по лбу.

– Ты идиот!

Кай поклялся собственным Знаком, что никогда не причинит мне вреда. А если Высший может управлять им, то ему ничего не стоит приказать Каю напасть на меня. И тогда Скорпион лишиться не только своих сил, но и себя самого.

– Похоже, без жертв действительно не обойтись, – тихо произносит Ханна.

– Это мы давно выяснили, однако стоит сказать, что ты стопроцентный идиот, – заявляет Питер, глядя на Кая. – Но может есть способ избежать этого? Допустим, он не просто вторгается в разум. А, скажем, произносит кодовые слова?

– И что ты предлагаешь? Затычки в уши?!

– Сделать из земли? – услужливо и задорно предлагает Козерог.

Прежде чем Кай пошлёт его куда-нибудь подальше, я беру слово в свои руки:

– Возможно, это потребуется. Однако я могу перенести сознание Кая в океан. Так я избежала чар голоса Мишель. Может, и в этот раз сработает.

– Сработает, если вся суть заключается в нужных кодовых словах.

– Может сработать, даже есть смысл кроется не в этом, – задумчиво проговариваю я, оценивая, каков шанс того, что моя идея обернётся полным крахом. – Если главное – это твоё сознание, то я смогу перенести его в океан, а уже там мне будет легче защитить его от Высшего.

– Эш, не забывай, что Высший блокирует силы.

– Помню. Но ведь у всего есть исключения, ведь так?

Ведь это просто невозможно, чтобы Высший был непобедимым. В нём должен быть хотя бы один процент слабости, который мы обязаны найти и использовать. Потребуется вытащить эту каплю, червоточинку бессилия. Она есть в каждом человеке, даже в том, кого человечность давно покинула.

И если я правильно поняла, то эта слабость кроется на поверхности.

Эта слабость я.

Пусть я и дочь Высшего, однако очень сомневаюсь в его бесконечной родительской любви ко мне. В конце концов, он не тот, кто будет привязываться даже к своему ребёнку. Однако он упоминал о моей идеальности, в отличие от других его детей. И раз я такая единственная, то это важно для него, и Высший не упустит возможности использовать меня и мои силы.

Я нужна ему. Он не отпустит меня так просто и не даст умереть.

Он говорил, что незаменимых нет. Но заменить меня у него не получится ещё долгое время.

– Эшли? – голос Вилоры возвращает меня в реальность. – Ты что-то придумала?

– Да, – шёпотом говорю я. – Возможно, есть один козырь против него.

– И какой же? – интересуется Тео.

Святой Нептун.

Если я сообщу им об этом, то придётся рассказать и о родстве с Высшим. Оно всё равно вскроется, но сейчас слова застревают прямо в горле.

– Я не могу сказать.

Первым, что я слышу после этого, становится смешок Аники.

– А как же доверие к нам, Вентерли? Мы же команда, как никак.

– Я доверяю вам! – в сердцах выпаливаю я чистую правду. – Но я сама ещё не уверена. Это может не сработать. Даже, вероятней всего, и не сработает.

– Но ведь это важно, – настаивает Алан. – Слушай, я понимаю, может, это что-то действительно очень страшное, – я едва заметно усмехаюсь, удивившись, как точно он попал в цель. – Но между нами не должно быть недомолвок. Особенно таких. Если знаешь что-то, что можно использовать против Высшего, то скажи

– Это сложно, – невнятно произношу я.

– Ты про его личность? – предполагает Ари.

– Его личность?! – переспрашивают все, кроме меня, Марка и Арабеллы.

– Его личность… – тихо повторяет Мишель. – Его личность! И когда вы, Меркурий вас подери, собирались нам об этом рассказать?

На самом деле это выскочило у меня из головы, почти так же легко, как и видение. Однако о нём я, слава Нептуну, вовремя вспомнила. И всё-таки о настоящем имени Высшего чемпионы должны знать.

– Асклепий Эскул.

– Величайший Стрелец всего времени? – изумлённо произносит Алан.

– Да. И… – я смотрю на Ари, спрашивая у неё разрешения поделиться догадкой по поводу Бёрка. Та понимает всё без слов и слабо и неохотно кивает. – Есть подозрения, что сейчас он скрывается под именем директора Огненной академии.

Высший не подтвердил это, но и не опроверг. Его фразу можно считать и отрицательным ответом, однако не стоит исключать возможности того, что он мог солгать, ещё больше запутав. Нам известно его настоящее имя – его первое имя. Этого вполне достаточно. Конечно, не помешало бы и Эндрю узнать об этом. Но времени уже нет.

– Я правильно понимаю, что мы идём против Асклепия Эскула, сильнейшего Стрельца за всю историю Зодиака?! Да что там, он сильнейший сидер всех времён! – всплёскивает руками Аника. – Ах да, а ещё он может блокировать наши силы, тем самым сделав из нас кучку идиотов! Ещё у него способности всех Знаков, а Колланс в любой момент может встать на его сторону, достаточно пальцем щёлкнуть, – точно в подтверждение своих слов Близнецы звонко щёлкает пальцами. – А ещё нас мало, а Вентерли – затейница всего этого бреда – не хочет говорить нам что-то важное, хотя сама призывает довериться друг другу во всех вопросах. А ещё нам придётся пахать до потери пульса, лишь бы пошатнуть план Высшего, который он разрабатывал сотни лет! Поправьте, если это не весь список наших проблем.

– Проблем гораздо больше, – бурчу я себе под нос. – И ты сама согласилась, Аника. Или ты забыла ради чего мы это делаем?

– Лучше скажи, Вентерли, ради чего это делаешь ты?

Я замираю, точно всё тело резко парализовало. Ответ на вопрос Аники ждёт не только она сама, но и другие чемпионы. Я всегда знала свою цель, но сейчас почему-то не могу даже сформулировать мысль, словно она застыла во льдах. Она рядом, но при этом и так далеко, что я не могу даже схватить её за кончик. А все эти взгляды, направленные на меня, только сбивают с толку.

– Я делаю это ради себя, – неожиданно на вопрос отвечает Ари, встав с места. – Я хочу доказать себе, кто я на самом деле. Мои родители считают меня отклонением от нормы. И пусть думают, что хотят, но я и впрямь не придерживаюсь правил. Мы идём против нормы, чтобы сделать лучше. А значит, я та, кто сделает мир лучше, пробив норму, отклонившись от неё. Я делаю это, чтобы наконец доказать, что я могу быть той, кем являюсь. И гордиться этим.

Вслед за ней встаёт Марк.

– Я делаю это, чтобы помочь лучшему другу. И своей семье, которая не должна жить в этом кошмаре. Если есть хоть малейший шанс, что у нас получится, что мы не погибнем, а увидим своих близких и проживём ещё много лет, то я готов рискнуть ради счастья дорогих мне людей. И ради своего счастья, – добавляет он тихо и мечтательно, быстро скользнув взглядом по Ари. Та замечает это и с уверенностью берёт его за руку.

В то время, как у меня нет слов, они появляются у Кая.

– Мои родители буквально продали меня, определив мою судьбу заранее. Они не спросили меня, да им было абсолютно плевать! И если я пойду против Высшего, то пойду против их воли. Докажу, что я способен на это, что в первую очередь свою жизнь определяю я сам, а не они. У меня есть право на выбор, и оно должно быть у всех.

Точно почувствовав тему с недопониманием родителей, встаёт Алан.

– А вот у меня немного наоборот. Я шёл против отца, не соглашался с его требованиями и желаниями. И вообще я попал сюда только потому, что он захотел. Да, я тоже хочу, чтобы он понял важность моего выбора. И я сам руковожу своей жизнью, направляю её. Но в первую очередь я хочу отомстить за брата и доказать, что его смерть случилось не ради потехи. Поэтому я делаю это ради брата, его памяти.

– Похожие ситуации, – грустно усмехается Мишель и встаёт. – Мои родители вечно меня контролировали, даже всовывали тех, с кем я должна общаться, а сами были против моих друзей, говоря, что это не мой уровень, и так низко я не должна опускаться. Они требовали быть лучшей. И я буду лучшей, только не в том, в чём они ожидают. Они должны увидеть, на что я способна. Это должна увидеть я. А ещё, – она берёт небольшую паузу, – хватит запретов. Я хочу делать то, что хочу. Я хочу перестать бояться себя и своих возможностей, – добавляет она тише, и я вспоминаю, насколько беспомощно Мишель выглядела, когда пытали Алана, хотя её силы были на максимуме. Теперь я понимаю в чём дело: Мишель по непонятным мне причинам боится собственных сил.

Следующим встаёт Тео:

– У меня нет проблем с родителями, как у вас четверых, однако я просто хочу стать достойным сыном, которым можно гордиться. Я хочу стать тем человеком, которого будут помнить за то, что он совершил невозможное. Мне хочется жить полной жизнью, где каждый слышал обо мне хоть что-то.

– А мне хочется, чтобы желание матери наконец исполнилось, – присоединятся Питер. – Она мертва, почти восемь лет. И она всегда видела во мне кого-то особенного. Она принимала меня тем, кто я есть, в отличие от всех. И это несмотря на все недостатки. Она считала, что когда-нибудь я стану великим. А раз такой шанс мне выпал, то я не намерен его упускать.

Вилора вздыхает, но всё равно встаёт:

– Я тоже не намерена упускать этот шанс. Да и запреты меня тоже знатно заколебали. А ещё недавно внутри точно молния пронеслась, однако искры остались. И я не хочу, чтобы они уходили. Не хочу, чтобы меня покинули чувства, что взбудоражили во мне эти искры. Я хочу сохранить их.

Воодушевись этими словами, поднимается и Ханна.

– Мне надоело, что мне указывают. С кем общаться, как поступать. Мне хочется свободы во всём. Вы правы, выбор должен быть у каждого. И жизнь есть у каждого, и он сам руководит ей! Я хочу наконец взять управление в свои руки полностью, а не частично.

Точно забыв про моё существование, поднимается и Аника с кривой усмешкой.

– Слушайте, вам не кажется, что вы слишком много делаете ради родителей?

– Не ради них, – возражает Ари. – А ради себя. Их убеждения, слова, действия служат лишь рычагом. В первую очередь мы доказываем не им, а себе. Ведь всю жизнь слышали одно и то же, что отложилось в наших головах. Мы просто выбьем это сначала себе, а уже потом им.

– Ладно-ладно, поняла, – миролюбиво поднимает она руки. – Мне тоже есть, что сказать. Как-то раз одна особа сказала мне, что у каждого есть своя роль в этом мире. У каждого она по-своему важна. И если мне отведено встать вместе с вами, то только дайте флаг мне в руки. Но если я пойду против этого, то всё развалится. И если другие передумают, то всё пойдёт крахом. У меня есть своя роль, и я знаю об этом. Она намного важней, чем некоторые могли себе представить, – громко заявляет она и поворачивается ко мне. – А теперь ты, Эшли. Ответь уже, ради чего ты это делаешь?

Я встаю, пусть и неуверенно.

– Мне никогда не нравился Высший, – начинаю я. – Я считала его тираном, и моё мнение не изменилось, а только ухудшилось. Я хотела помочь пропавшим сидерам, ибо исчезли близкие мне люди. Сейчас они мертвы, а значит я не смогла их спасти. Я не хочу, чтобы это повторилось. Из года в год жители Зодиака встречаются с болью, потерями и скорбью. В большинстве случаев в этом был повинен Высший. И сейчас он намерен забрать у меня то, что я никогда раньше не чувствовала. Любовь. Я делаю это ради любви, ради себя, ради всеобщей свободы. Я просто хочу быть счастливой, но это невозможно, пока жив Высший! Если Эндрю это изменит, а он сделает это, то я пойду с ним и в огонь, и в воду. Я всегда буду рядом с ним и не отступлюсь.

Я могла бы сказать и про своих родителей, однако молчу, ибо сейчас это слишком трудно. Высший говорил, что я должна быть рядом с ним, ведь мы родная кровь, семья. Но он глубоко заблуждается. Моей семьёй стали ребята из детдома, двое из которых погибли. Новые чувства во мне всколыхнул Эндрю, ворвавшись в мою жизнь, как безумный вихрь пламени. Я не отпущу его и не потеряю.

Мне нужна любовь. Я достойна её.

– Вместе мы совершим невозможное, – обещаю я. – Пора уже давно переступить через границу, сломать отведённые рамки. Нужно свернуть с течения. Вместе.

***

Вместе.

Кто бы мог подумать, что это слово будут применять Знаки всех Тригонов, да ещё имея ввиду друг друга? И пусть у нас были разногласия, однако с сегодняшнего дня мы стали командой. Скомканной, всё время ссорящейся командой. Однако в этом наше преимущество. Мы разные, но цель у нас одна: победить Высшего.

После нашей ночной встречи я провела Тригон Земли на все материки, чтобы они почувствовали землю. Конечно, отняло это не мало сил, а ещё целый вагон времени. Поэтому, когда я вернулась назад в комнату, на сон у меня оставалось примерно три часа. И то заснула я лишь под утро, ибо мысли ураганом носились по моей голове.

Проснувшись, к своему ужасу я обнаруживаю новый костюм, аккуратно висящий на вешалке прямо на ручке шкафа. Я тут же узнаю его: приятная тянущаяся ткань чёрного цвета, нет рукавов, а на груди вышит синий символ моего Знака. Неприятный холодок продирает меня до самых костей. Та же форма была надета на мне в моём видении. А значит, всё случится так, как было показано.

И Высший может убить Эндрю.

Сглотнув огромный ком, я быстро переодеваюсь и завязываю волосы в толстую косу, вспомнив, что тогда у меня был высокий хвост. Может, это и незначительно, однако изменение малейшей детали может перевернуть всё. Даже если это мои волосы.

Шрамы абсолютно открыты. Видны как и старые порезы, так и новые, похожие на волны. Я осторожно дотрагиваюсь до старого рубца и вздрагиваю. Совершенно непривычно видеть себя с открытыми руками. Видеть и чувствовать каждый порез.

С меня хватит. Я не должна бояться себя и своего прошлое. Всё равно его невозможно изменить, а значит остаётся только принять.

На удивление, за окном сияет солнце, а воздух не такой холодный. Наверняка Высший распорядился немного изменить погоду, чтобы чемпионы в новых костюмах не получили переохлаждение, а были готовы к Битве. К Битве против него.

Аппетита у меня совершенно нет, однако на завтрак всё равно приходится идти. К моему счастью, на столе дымится свежая кружка кофе.

Несмотря на его высокую температуру, я выпиваю напиток большими глотками.

– Ты вообще спала? – интересуется Кай, подсаживаясь рядом. – И… И что у тебя с руками?!

– Может быть, – уклончиво отвечаю я на первый вопрос, игнорируя второй, и с надеждой смотрю на кружку Ханны, которая медленно размешивает сахар в кофе.

– Я волнуюсь, – признаётся та, пододвинув мне напиток, за который я тут же хватаюсь. – Мы действительно собрались делать это?!

– Да. И отступать уже некуда. А кофе недостаточно, – признаю я, осушив и вторую кружку. – Это нормально, Ханна. У меня тоже руки трясутся. Нас всего двенадцать, и это вместе с Эндрю. А Высший… Он слишком силён и знает, на что давить. Шансов на победу у нас мало, это правда. Но они есть, и это главное.

– Что у тебя с руками?! – повторяет Кай.

Ханна только сейчас замечает мои шрамы и изумлённо подносит руку ко рту.

– Напоминания о прошлом, – отмахиваюсь я. – Вы готовы?

– Я всё ещё не понимаю, что с твоими руками, но нет, лично я не готов. И лучше сказать сейчас. Я безумно счастлив, что познакомился с вами, – слабо улыбается Кай. – Даже с тобой, надоедливая троюродная сестричка.

– Сказал заносчивый троюродный брат.

Мы втроём улыбаемся, точно делаем это в последний раз. До Горниота остаётся семнадцать часов. И каждую минуту до него мы потратим так, как должны.

Поняв, что я не расскажу, откуда у меня шрамы, Кай сообщает, что Питер договорился с обычными людьми, чтобы те покинули Нейтрал как можно раньше. Не знаю, как у него это вышло, но главное, что получилось. Если смертные вернутся в свои страны, то всякие переживания о них исчезнут, а это значительно облегчит нашу работу.

На самом деле волнение никуда не денется. Мы ответственны за дальнейшую судьбу всего мира. И это не самая лёгкая ноша.

Ночью мы договорились, что начнём действовать в восемнадцать часов, не раньше. До этого времени смертные покинут Нейтрал, а тренировок почти не будет, чтобы сэкономить наши силы перед Битвой.

Да, Битва перенесена. Это подтверждает Высший на завтраке. Стоит ему это сказать, как весь кофе, выпитый мной, лезет наружу. Я отодвигаю подальше жареные тосты, однако Кай возвращает мне их обратно.

– Поешь. Тебе потребуются силы.

Нам всем они потребуется.

После завтрака следует долгая тренировка, где Высший объясняет нам основные правила Битвы, которые мы и без него вызубрили. Битва состоится завтра, во второй половине дня. И так как это юбилейный год для кровавой резни, то зрелищ требуется намного больше, иными словами мы должны выложиться по полной.

Правила Битвы весьма просты: выживет сильнейший. Двух этих слов достаточно, чтобы понять всю суть события. Здесь нет раундов, этапов, очков, баллов. Все Тригоны выходят сразу на арену и дерутся, пока не останется один или двое-трое из одной стихии. Остальные должны либо валятся без сознания, либо быть убитыми. Да, оказывается можно погибнуть и во время Битвы, а не после неё. Почему-то я даже не задумывалась об этом. Как и том, что умереть могут и представители победившего Тригона.

Обычно, это происходит из-за выброса, но случается очень редко. Также могут убить во время Битвы, лишь вонзив лезвие в спину. Такое даже приветствуется, но, к счастью, случается редко, особенно с победителями. Ставка Высшего сбывается всегда, и этого не избежать.

Высший ни слова не говорит о неполной команде Тригона Огня. Однако и те помалкивают об этом.

Тренировка проходит как обычно. Мы повторяем азы ближнего и дальнего боёв, а также не забываем про оружие, с которым нам и предстоит биться. Рассекая лезвием воздух перед Аланом, я представляю вместо него Высшего. Как сдёргиваю маску, а тот наконец получает то, что давно заслужил.

Я пытаюсь хоть немного использовать эмпатию, которая, по словам Высшего, есть у Рыб, как дополнительная способность. Однако, как бы я не сосредотачивалась на своих чувствах или на других, у меня ничего не выходит. Я не могу ни ощутить эмоции других, ни внушить им свои.

Неплохо бы узнать о дополнительных силах и других Знаков. Особенно это касается блокирования сил. Нам бы это очень пригодилось.

К назначенному времени тучи сами сгущаются, точно чувствуют приближающийся Горниот. Темнеет теперь рано, однако в тёмное время суток стихии ощущаются лучше, будто вся их сила собирается в одной точке, до которой легко дотянуться. Первым делом я вхожу в океан, встречающий меня солёным родным вкусом.

Я мысленно прошу его об очередной помощи, чтобы он своими силами устроил шторм. Вода волнуется, я это чувствую каждой клеточкой тела. Из плавной, тихой, мягкой воды она превращается в настоящее буйство, безумие которого началось резко, но остановить его будет непросто. Вода бурлит, поднимается огромными волнами с пеной.

Я вижу всё через океан. Чувствую влияние Ханны и Кая. Вода бьётся об мосты, набережные, маяки. Она полностью захватывает корабли, стоящие на пристанях. И это происходит со всеми материками, в том числе с Нейтралом, но рядом с островом океан бушует немного тише.

В небе разразились бесчисленные грозы. Через океан я замечаю небольшой ураган, двигающийся прямо на материк Тригона Земли. Ветер настолько сильный, что сносит людей, которые не успели спрятаться в зданиях. Падают фонари, деревья, повсюду гудят машины. И земля трясётся.

На дорогах появляются лишь тонкие трещины, но людей с головой охватывает паника. Они бегут, куда глаза глядят, хватают своих детей, бросают машины прямо на дорогах. Попадаются сидеры, которые пытаются остановить три катастрофы, в зависимости от Тригона. Самым беззащитным оказывается Огонь. Я даже пытаюсь найти Эндрю, когда перехожу к Огню, однако вся образовавшейся вокруг суматоха только сбивает с толку.

Я слегка касаюсь подводной базы Высшего, где происходит точно такой же хаос. Она не затоплена, но все пытаются выяснить причину неожиданных бедствий, да ещё и во всех страхах. Рядом с ней я не задерживаюсь: Высший может почувствовать моё присутствие.

Я возвращаюсь в реальность и продолжаю поддерживать связь с водой, руководя её волнами. В нос ударяет запах палёного, и я, почувствовав неладное, смотрю в сторону арены, от которой исходит дым, видный в темноте. А через секунду вспыхивает огонь.

– Ари и Марк, – сразу догадываюсь я, не думая больше ни о чём, спускаюсь вниз по пожарной лестнице, захватив с собой короткий меч, и бегу прямо к арене. За всё прошедшее время новая форма так и осталось на мне, а вот косу пришлось сменить на высокий хвост.

Кровь бурлит, она едва не закипает огнём. Всё случится именно так, как я и увидела. Этого нельзя избежать.

Подходя к пылающей арене, я ожидаю увидеть всего две фигуры, однако вижу три. И резко останавливаюсь прямо в самом начале, позабыв, как дышать.

Воздух прогнил дымом, но смущает меня не это. Марк и Ари действительно здесь, как я и предполагала. Та же форма, только символы вышиты красным. И стоят они на коленях, корчась от боли. Рядом с ними лежат их клинки. Из их рук вылетает пламя, распространившееся по всей арене: на песке, на трибунах, на стенах. А в центре стоит Высший, чьи руки точно дирижируют их силами.

– Эшли! Рад тебя видеть! Даже хорошо, что ты пришла первой.

– Что происходит? – хриплю я не своим голосом и вздрагиваю, когда из Ари вырывается душераздирающий крик.

– Ты про это? – рука Высшего мечется в сторону, а вместе с ней и пламя Марка в меня в сопровождении с его криком. Я вовремя отскакиваю, крепче сжав клинок. – А что тебя смущает? Разве вы не планировали именно это? Пойти против меня?!

Я отшатываюсь. До Горниота остаётся меньше трёх часов, но столько против Высшего мы не продержимся. Я тут же теряю связь с океаном, да и с остальными своими силами. Но Высший не блокирует меня. Нет, это происходит само. Точно сами силы отказались от меня, от моего плана. От всего.

– Отпусти их.

Высший управляет их силами. Как он это делает, я даже не представляю, но времени на выяснения этого нет. Высший чуть ли не вырывает их руки вместе с огнём.

– Иначе что? Эшли, ты ничего не можешь мне сделать.

– А вот мы можем.

Мишель уверенно встаёт рядом со мной, подняв сверкающий меч перед собой. По другую сторону от меня встаёт Алан, а дальше тянутся и остальные чемпионы: Кай, Ханна, Аника, Питер, Тео и Вилора. И все в боевой готовности, намерение каждого железное. За маской Высшего я чувствую лёгкое удивление, и он на один миг отпускает Марка и Ари, которые тут же этим пользуются. Они направляют снаряды огня, летящие в его лицо, но Высший быстро отражает их. Однако Лев и Овен уже встают вместе с нами.

– Все Тригоны заодно? – смеётся он. – Пустая трата времени. Или прекратите сейчас, или мне придётся заставить вас. Эшли, будь благоразумной. Останови это.

– И не подумаю, – я уверенно выхожу вперёд.

– Одумайтесь, пока не поздно. Вы всего лишь дети. Я могу победить вас даже без армии, лишив вас сил.

– Честный бой не для тебя, Высший?! – усмехается Алан.

– В этом мире давно нет места для чести, Алан. Есть только победа, а уже путь к ней может быть любой.

– И каждый со своими жертвами, – перебиваю я и наставляю лезвие себе на руку, изрезанную отвратительными шрамами. – Однажды я чуть не погибла. И ты был в ярости из-за этого. Но дело не во мне, а в моём даре. Он нужен тебе, а соответственно и я.

– Эшли, ты совершаешь ошибку.

– Мы имеем право требовать равные условия. В противном случае подобного дара тебе придётся ждать ещё очень долго, – я надавливаю кончиком меча так, чтобы кровь не выступила, но кожа натянулась.

Высший опускает голову, тихо смеясь. Огонь полностью освещает и его, и нас. Длинные языки пламени точно отражают накаляющеюся атмосферу: злость, ярость, страх, что ничего не выйдет. И заинтересованность Высшего во всём происходящем.

– Я не ожидал от тебя такого, Эшли, – усмехается он, подходя ближе. – Твой дар действительно бесценен, и я не позволю пропасть ему. Это касается и тебя, Арабелла, – поворачивается он в её сторону. – Тем не менее, есть силы с вами или нет, исход один и тот же. Со мной целые армии, Эшли, – Высший снова смотрит только в мою сторону. – Сидеры, пустышки. Каждый из них обучен так, что покончит с вами в один миг. У тебя есть ещё шанс одуматься и выбрать свою семью.

И вот зачем он упомянул про наше родство?! Но отступать нельзя.

– Семью я действительно обрела здесь. Но это не ты. И я никогда не назову тебя своим отцом!

– Значит, выбор сделан?

– Окончательно.

– Как и моя ставка, – в маске поблёскивает огонь, а вместе с его дымом я чувствую и спрятанную улыбку. – Я дам вам равные условия. Но что насчёт тебя, Кай?

– Мой Знак принадлежит только мне, – заявляет тот.

– Однако я могу подчинить тебя. Но вы просили равные условия. Поэтому вопрос с тобой будет решён позже. А пока получайте то, что хотите.

За Высшим начинают появляться порталы, из которых выходят не меньше тридцати человек. И это из каждого портала, когда всего их настолько много, что я быстро теряюсь. Они возникают даже на трибунах, даже на крыше дома. Огонь разгорается ярче, тучи темнеют, дышать становится тяжелей. Нас всего одиннадцать, когда врагов не меньше тысячи вместе с Высшим. Тот поднимает руки в стороны, демонстрируя своё превосходство. В воздух попадает чувство нашего бессилия, но отступать некуда. Это Битва должна произойти, пусть правила и изменились.

На этот раз Тригоны сражаются вместе, бок об бок. А враг у нас один: Высший.

– Итак, – с неким торжеством произносит он. – Вы одни против меня. И кто же вам поможет, Эшли?

Я сглатываю, понимая, что ответа у меня нет. Но он находится у другого:

– Неужели прошло так много времени, что все успели позабыть обо мне? – слышится с самого верха трибун. – О моём блестящем уме, необыкновенной храбрости и неотразимой красоте – огонь перед говорящим вспыхивает и расступается. – Как только можно было забыть меня, Высший?! Я даже… Разочарован!

Я едва верю своим ушам и оборачиваюсь на знакомый голос.

– Скучали? – и точно возродившейся феникс, из пламени выходит Эндрю Арко.

========== Глава тридцать вторая. Эндрю ==========

– Скучали?

Вымученная усмешка, вынужденный энтузиазм, холодное желание мести и гудящая под сердцем скорбь чувствовались в этом слове. Я рассеиваю огонь перед собой, и уже каждой клеточкой тела ощущаю ярость Высшего, а ещё слабое торжество. Конечно, главная часть его плана буквально прибыла сама в его руки. Вот только я здесь вовсе не за этим. Я собираюсь покончить с Высшим раз и навсегда.

Огонь, охвативший арену, я сразу узнаю по цвету и исходящему жару. Это пламя моих друзей. Но сомневаюсь, что такой пожар устроили именно они. Тем не менее его свет идеально подходит мне. Почувствовав его силу, я захватываю весь огонь и разжигаю его с новой силой, полностью подчиняя себе. Теперь пламя полыхает ярким золотом.

– Просто решил пройти мимо, а тут всё так изменилось, – специально протягиваю я, идя вниз по трибунам. Высший спокойно наблюдает, точно чего-то ждёт. – Не думал, что Битва пройдёт именно так.

Я замечаю Эшли, которая стоит впереди всех чемпионов прямо рядом с Высшим. Волосы развеваются на ветру, в голубых глазах блестит огонь. И только сейчас я понимаю, что цвет её глаз и Ника абсолютно одинаковый. Даже взгляд один и тот же: глубокий, точно повидал столько всего, что другим и не снилось.

Её руки… В свете пламени виден каждый её шрам. Появились даже новые, напоминающие буйные волны. Не знаю, кто сделал с ней это, но если это Высший, то сегодня он получит всё, что заслужил.

Эшли стоит рядом с Высшим так, что в любой момент он может убить её, используя лишь когти. Сомневаюсь, что он хотя бы на секунду подумает о родстве с ней. Такие мелочи его не волнуют.

– Ты либо глуп, либо сильно привязан к другим, – произносит Высший. – Хотя одно с другим прекрасно сочетается в тебе.

– Поэтому я здесь. Я и так потерял многих.

– Потеряешь ещё больше, если не смиришься со своей судьбой.

– Моя судьба разделена на два варианта. И я уж сам выберу.

В этот момент все взгляды переведены только на меня. Враги в любой миг могут пустить оружие в ход, Высшему только стоит дать приказ. А вот мои друзья ждут сигнала от меня.

– И что же ты намерен делать, Эндрю? – Высший заинтересованно наклоняет голову, будто ждёт, что я начну его удивлять.

– Всё просто, – я выдавливаю вымученную улыбку, а перед глазами встают вырванные сердца родителей. – Победить тебя.

Это вовсе не сигнал или кодовая фраза, но энергетическая стрела со свистом летит прямо в Высшего.

– Обычной стрелой меня не убить. – Высший с лёгкостью ловит её и сжимает в кулаке, заставив её раствориться в воздухе. – И тебе, Николас, об этом известно.

– Известно всем, – киваю я. – Вот только дело в другом, – и поворачиваюсь к чемпионам. – В сторону!

Так как Эшли стояла ближе всего к Высшему, я в одно мгновение загребаю её в охапку, прикрыв своим телом и оттащив подальше от врага. В этот же момент сзади нас гремит взрыв, унося часть войск Высшего под землю и уже на тот свет.

– Скажи, что у тебя есть план! – громко просит Эшли, пытаясь перекричать взрыв.

– Я бы назвал это планом Б, – неловко признаюсь я.

Всю арену накрывает дымом, не видно ни Высшего, ни оставшихся живых людей. Ну, или тех, кто хотя бы в сознании. У нас есть пара минут, чтобы быстро всё обсудить.

– Значит так, Высшего я беру на себя, вы же постарайтесь отвлечь других! – стремительно раздаю я указания, а заодно и обнажаю меч.

Ари и Марк переглядываются, да и у остальных вопросов не меньше.

– Эндрю, где Бёрк? – спрашивает Ари.

– Это тот, который Высший? – уточняет Питер.

– Что?! – изумляюсь я. – Нет, он не Высший.

– Но можно ли ему доверять? – серьёзно спрашивает Эшли. Глядя в её голубые глаза, цвет которых немного потемнел, накрывшись дымкой, я вспоминаю её брата, который и устроил весь взрыв, убив и покалечив несколько тысяч людей.

– Да. Можно.

– И какой у нас план? – спрашивает Вилора.

– Я же сказал: победить Высшего.

– Это не план! – замечает Кай.

– Как придумаешь что-нибудь получше, сразу же сообщи, – бормочу я и замечаю, как дым рассеивается, и сквозь него проглядывается арена. – Приготовьтесь.

– Мы давно готовы, – сообщает Ари, разжигая пожирающий огонь в руках. – Вот только мы убьём тебя, если умрём.

– Договорились. Поэтому постарайтесь не умереть.

Каждый встаёт в боевую стойку, я же выхожу вперёд, ожидая, когда враг нанесёт первый удар. Лезвие покрывается золотистым пламенем, и я крепче сжимаю меч.

– Эндрю. – Эшли подходит ко мне, и наши руки сами сцепляются.

– Эшли.

– У нас всё получится.

– Конечно. Ты же помнишь о том, что должна будешь сделать?

– До этого не дойдёт, – твёрдо заявляет она и сжимает мою ладонь крепче, боясь отпустить и потерять навсегда.

– Но если это случится, то убей и Высшего.

– Эндрю, я…

– Сможешь. И я знаю, что вас связывает.

– Вспомни своё обещание, – шепчет она. – Ты обещал выжить.

Я спрашиваю себя, чем думал, когда давал подобное обещание. Внутри полыхает странное ощущение, что я должен его сдержать, несмотря ни на что. Легче сказать, чем сделать.

Дым окончательно рассеивается благодаря быстрым движениям рук Высшего. Бёрка нигде не видно, и в голову лезут неприятные мысли о том, что он мог попасть под взрыв. Этот вариант вполне возможен, мы даже рассматривали его, когда обдумывали весь план. Риск был понятен и мне, и ему. И он принял его, ничуть не сомневаясь.

А вот я не уверен до сих пор. Сколько бы силы во мне не было, её всё равно будет недостаточно, чтобы победить Высшего. Но многие верят в меня, иначе их бы здесь не было. В меня верила и Адена, ради которой я должен это сделать.

В меня летит снаряд зелёного огня, который я тут же ловлю и рассеиваю. Дым разлетелся по сторонам, я бросаюсь на Высшего, взмахнув мечом. Тот парирует удар, схватив лезвие перчатками. Я отвожу клинок и резко выкручиваю его, но и эту атаку Высший ловко отражает, но на этот раз уже своим мечом, появившимся буквально из воздуха. Он сделан не из огня или любой другой стихии. Меч выглядит вполне обычным, выполнен из сверкающего металла.

Высший слишком быстрый. Я даже не успеваю сделать выпад, как он уже атакует другим, чуть ли не выбивая меч из рук. Я пытаюсь не думать о своих действиях, нападаю спонтанно и неожиданно. Но Высшему всё равно известен каждый мой шаг, а то и несколько сразу. А вот его движения предугадать невозможно.

Я посылаю в него огненную плеть, которую он перехватывает и превращает в кнут, сотканный из кромешной тьмы. Высший разводит руки крестом, и плеть едва не задевает мою глотку, но я вовремя отскакиваю. Я выкручиваю меч, захватываю его пламя, создав огненное кольцо, и кидаю его в Высшего. Но и этот удар он блокирует.

Тем временем небо окрашивается в багровый цвет, а луна и вовсе пропадает. Облака ложатся тёмной дымкой, огонь под красным светом горит только ярче.

– У тебя не больше часа, юный Змееносец, – усмехается Высший, крутя меч и подходя ближе ко мне. – Горниот неизбежен.

Я в очередной раз бросаюсь в атаку.

Один час сравним с одной жалкой минутой, которая пролетит так незаметно, как это только возможно. Я мельком обвожу взглядом всю арену.

После взрыва выжило немало народу, однако трупов не видно. Дым ушёл полностью, на арене виднеется огромная дыра. Но никаких тел.

И только до меня доходит положение дел, как сверху доносится крик:

– Это была иллюзия!

Ник едва успевает крикнуть, как Высший отбрасывает меня в сторону сотрясанием земли подо мной. Он щёлкает пальцами, и в один миг вся арена покрывается порталами, откуда выходят бесчисленное количество вооруженных отрядов. Живые, невредимые, полные сил. Среди них я замечаю Рохала, Колланса-старшего и Сафину, один вид которой вызывает во мне жуткую ярость и желание разорвать всё вокруг.

До этого огромная армия врага была лишь иллюзией. Всё это время мои товарищи сражались с обычными фантомами, которые уже вымотали их. А если с таким дрался и я, то лучше застрелиться на месте.

К моему счастью, Высший всё это время был настоящим, но он ни капельки не устал, в отличие от меня.

Я кидаю взгляд на Кая, и тот всё понимает. А заодно в дело вступаю и я.

Я уже практиковал такое, но времени на обучение у меня было мало, а подобное требует много сил, которых у меня и без того на исходе. Если переборщу, то произойдёт выброс, причём крупный. Однако выбор у меня небольшой, точнее, его совсем нет.

В это же время ко мне подбегает Ник, и с помощью быстрых переглядок мы понимаем друг друга. Высшего нужно отвлечь, и у Бёрка достаточно сил, чтобы я совершил задуманное.

– Ты совершаешь ошибку, Николас.

– Я совершил уже тысячу ошибок. И сейчас пришло время их исправить.

Пока Высший и Ник сталкиваются в схватке, я вычерчиваю вокруг себя огненный барьер, который не подпустит ко мне никого, а заодно создаю такой же вокруг Кая, только из воды.

Звон лезвий отвлекает, не давая сосредоточиться ни на чём, кроме него. Пока у Кая получается сотворить несколько солдат, я стою на месте, не зная с чего начать. Стихии ощущаются в полном объёме, но я не могу привести их в действие. Они зависли в одной мёртвой точке, а выйти из неё практически невозможно. Особенно под звуки падающего оружия и гневных криков. Воздух наполняется кровью, точно так же, как и небо.

Времени мало, а финишная черта практически достигнута. Главное не сбавлять темп, не дать противнику выйти вперёд и сдвинуть нас назад, прямо к поражению, а после него и к гибели.

Собрав всю энергию в себя, я выпускаю её, выполняя задуманное.

Такое может сотворить каждый сидер, если ему хватит сил и концентрации. Сейчас у меня большие проблемы с обоими пунктами, и всё выходит хуже, чем я планировал, но лучше, чем стоило ожидать.

Те клочки арены, которых не коснулось сражение, тут же покрываются дюжинами воинов, чьи тела сделаны из всех стихий. Огненные появляются быстрей всех. Земляные собираются из камней и выглядит крупнее всех. Воздушные сотканы из грозных ветров, а вместо ног у них небольшие кружащиеся смерчи. Одни из водных сделаны из объятий воды и её шумных волн, а другие представляют собой ледяные статуи.

В дополнение к ним идут иллюзии, созданные Каем. Они не так хороши, как те, что сделал Высший, тем самым обведя нас вокруг пальца. Но даже это поможет нам.

Воины двигаются прямо на противников, которые немного опешили с такого неожиданного прибавления. Не знаю, делал ли кто-нибудь фигуры из стихий, однако более чем уверен, многие видят такое впервые. И вся прелесть подобных воинов заключается в том, что их практически нельзя разрушить. Даже если кто-нибудь уничтожит одного из каменных, то он восстанет вновь из своих же обломков. А вся соль в следующем: нужно постоянно поддерживать их, а эта работёнка не из лёгких. Особенно если к этому приписать ещё и то, что я снова рвусь в бой прямо к Высшему.

Ник выдохся достаточно быстро, и что-то мне подсказывает, что он всё ещё видит в Высшем того самого отца, которому нужно угодить. Винить его в этом нельзя, однако подобное стоило бы ему головы, если я бы вовремя не отвёл удар, спасая жизнь друга.

Взглядом я даю понять, что справлюсь сам, а вот помощь Ника не помешает другим.

Мой взгляд понимает и Высший. Он и так сражался в полную силу, а сейчас будто усиливает весь свой напор раза в три, чтобы я засомневался в своём решении, в котором и не был уверен. Моя решительность мигом начинает угасать, когда он чуть не отрубает мне ухо: лезвие пролетает в миллиметре от него, я даже слышу тонкий свист.

Вновь быстрый взгляд в небо: красное, точно сообщает о неизбежной катастрофе. Постепенно, арена становится похожего цвета, только кровь окрашивает песок.

– Десять минут, – объявляет Высший, загоняя меня в угол, подальше ото всех. – Начинай считать секунды.

– До твоей смерти? – криво усмехаюсь я. – С радостью!

Выпады Высшего сильны и резки настолько, что я чуть не роняю меч раз двадцать, а то и больше. Я не могу использовать силы, ибо вся энергия уходит на поддержание воинов. А Высшему этого делать не нужно. Он посылает в меня всё, что только возможно. Я либо отскакиваю, либо отражаю слабым щитом, на который у меня едва хватает сил.

– Сдайся, пока не поздно, Эндрю. Я получу желаемое, и ты это знаешь. Вопрос в том, будут ли страдать твои друзья, как делают это сейчас.

Время начинает течь медленней, растягивая каждую секунду. Я словно увяз в какой-то густой жиже, что не даёт мне нормально передвигаться. Но время застыло только для меня, остальные дерутся с обычной скоростью. Высший перестаёт нападать, будто хочет, чтобы я увидел всю картину полностью.

Марк и Ари сражаются плечом к плечу против Рохала. Силы обоих на исходе, а к Рохалу присоединяются солдаты, вооруженные с ног до головы. В то время как Марк удерживает поле, защищающее их от соперников, Ари не перестаёт атаковать. В один миг её глаза полыхают красным, а это не самый лучший знак. Я едва не кидаюсь к ним на помощь, но ноги не поддаются, я даже крикнуть не могу или шевельнуть рукой.

Тем временем я замечаю Кая, который дерётся против своего же отца. Колланс-старший использует силы гипноза на сыне, а тот отчаянно сопротивляется.

В этот же миг к Каю подлетает Питер с тигриной рукой и когтями царапает грудь Колланса-старшего. Тот теряет контроль, но Кай уже ослаб и едва пребывает в сознании. Козерог закрывает Скорпиона собой, постепенно обращаясь в огромного бурогомедведя.

Вилора, Ханна, Аника, Тео, Мишель и Алан дерутся вместе, помогая друг другу. Но надолго их не хватит. Молнии Водолея не такие яркие и искромётные, а защита, которую держит Ханна, слабеет. Тео бежит безумной вспышкой, но даже он не успевает вырубить всех противников. Аника создала столько копий, что каждая выглядит так, будто ей осталось недолго. Алан постоянно бросается вперёд, чтобы кому-то помочь, ведь он видит шаг каждого нападающего. Голос Мишель постоянно висит в воздухе, но невозможно приказать всем, не захватив при этом и своих друзей.

Каждый борется так, как только может. Даже превышает свой максимум, из-за чего могут случиться выбросы. Глаза Арабеллы лишь на долю секунду стали красными, однако этого уже достаточно, чтобы бить тревогу.

Я замечаю Бёрка, который, разбрасывая всех противников, бежит к Эшли. И вот она сражается с Сафиной один на один.

Неважно, что Сафина дефект и не имеет способностей. Она ловка, быстра, и с ней не так просто справиться, как это кажется на первый взгляд. Однако Эшли держится. Но ножи Сафины беспощадны, как и она сама. Сложно увернуться от маленьких снарядов, когда те летят со всех сторон.

Ник отбивает несколько ножей пламенем, защитив Эшли, которая мигом отбрасывает Сафину в сторону водным щупальцем. Но та не собирается сдаваться. Её движения быстры и точны, кажется, что в голове Сафины звенит одна мысль: убить и Ника, и Эшли. Своих брата и сестру.

Заглядевшись всем этим, я не замечаю, как время восстанавливается в своё привычное течение. И в последний момент парирую удар Высшего.

Крики и звон металла бьют в ушах так, словно отсчитывают секунды до Горниота. Осталось так мало времени до него и до того момента, когда мне исполнится семнадцать.

– «Тринадцатый Знак – сеятель смерти и зла – вернётся с тенью и скорбью в семнадцать лет», – повторяет Высший строчку пророчества, точно прочитал мои мысли. – Ты действительно вернулся, объятый скорбью. И с тенью – моим бесполезным сыном. Как думаешь, скоро ли сбудется остальное пророчество?

Я ударяю мечом, но Высший блокирует и этот удар. Увеличив напор, мой меч соскальзывает, и Высший пользуется этой возможностью, отбросив оружие в сторону.

Я не медлю и создаю лук. Высший приближается, рассекая под собой песок, и в любой момент клинок может проткнуть меня. Я натягиваю тетиву и выпускаю стрелу, ни на что не надеясь. И та попадает прямо в сердце Высшего.

Он останавливается, а вместе с ним и я от шока, что получилось. Но крови нет. Высший лишь слегка удивился.

– Я же говорил: этим меня не убить, – и с этими словами он вытаскивает стрелу, отбросив её на землю.

Ругнувшись, я продолжаю выпускать стрелы, одну за другой, отступая дальше от Высшего. Стрелы падают прямо рядом с ним, не долетая до цели. Он подходит всё ближе и ближе, а мои силы на исходе. Стрелы не такие крупные и мощные, как были до этого. Стихийные воины слабеют вместе со мной, некоторые уже давно испарились.

Лук пропадает, а вместе с ним и мои возможности двигаться. Высший поднимает руку вперёд, и все конечности немеют, точно меня парализовало. Я пытаюсь пошевелиться, но каждая попытка безуспешна. А тем временем надо мной нависает меч Высшего, который готов нанести решающий удар.

– Нет!!!

Кажется, это будет последним, что я услышу.

Я вижу Эшли, которая бросает в нашу сторону ледяной диск. Но уже поздно. Пока он долетит, я буду уже мёртв или же на грани смерти.

Меч опускается, и я слышу звон разбивающегося льда. Способность двигаться возвращается ко мне, и я тут же пригибаюсь, ибо лезвие едва не сносит мне голову. Вокруг бесчисленное количество осколков льда, в которых отражается кровавое небо.

Высший устремляет взгляд на Эшли.

– Так ты предвидела это. Я впечатлён. Однако я не хотел убивать его. Мне нужна лишь капля твоей крови, Эндрю.

В этот момент он хватает меня за запястье и разрывает кожу.

Я кричу от невыносимой боли, что пронзает меня от мозга до костей. Казалось бы, обычная царапина, но боль такая, будто мне отрезали руку, перед этим облив кислотой. И крови гораздо больше, чем должно быть.

В глазах темнеет. А возможно, почернело небо, и Горниот начался.

Высший хватает меня за окровавленную руку, дотрагиваясь когтями до крови. Я вырываюсь, но хватка у него крепкая, будто я жалкая кукла в его руках. Кровь продолжает стекать по предплечью, заливая белую кожу. И в конце концов падает на землю. Воздух пропадает из лёгких, а голову пронзает мой собственный крик. Что-то рвёт меня изнутри, пытаясь выбраться наружу. И, похоже, у него это получается.

Эшли пытается подбежать ко мне и помочь, но её отталкивает неведомая сила, что образовалась вокруг меня и Высшего. Она снова кидается ко мне, и на этот раз её останавливает Ник, который хватает свою сестру сзади, ибо понимает всю опасность образовавшийся силы. Эшли отчаянно вырывается, но её крики не доходят до меня, а Ник едва сдерживает её.

Остальных я не вижу. Арену закрывает тёмная пелена, уводя меня и Высшего подальше от сражения. Кровь продолжает течь, а Высший сжимает мою руку ещё сильней, пытаясь выдавить ещё. Помимо боли в голову ударяет странное ощущение, что кто-то создаёт связь между нами. Силы Высшего чувствуются в полном объёме, вот только они охватывают мои, входя в них, и пытаются получить контроль.

Я стараюсь вырваться, но всего меня будто заковали в цепи так, что я даже пальцем пошевелить не могу.

Из раны вырывается поток тьмы, застилающий всё небо. Я теряю контроль над собственными силами, которых становится слишком много, я просто не могу совладать с ними. Власть над ними практически полностью переходит к Высшему. Он управляет ими, как только хочет. В то время пока я обессиленно падаю на колени в лужу своей же крови, Высший творит то, что ему вздумается. Кровь подо мной чернеет, как и всё вокруг.

Повсюду тишина, заглатывающая каждого в свои гнетущие объятия. Ничего не происходит примерно пару секунд, даже бой останавливает. Я едва дышу, а кровь наконец перестаёт течь, хотя сомневаюсь, что во мне остался тот самый минимум для поддержания жизни. Сил совсем нет, точно я потерял все в процессе этой бури тьмы. И я говорю не только про способности сидера, но и про жизненные силы, которые увядают с каждым слабым вдохом и таким же негромким выдохом.

Я будто потерял десяток жизни, а то и больше.

– Выброс, – констатирует Высший, подходя ко мне. – И такой силы, которую даже я не ожидал. Но дело не закончено.

Только сейчас я обращаю внимание на тусклый свет открывшегося позади меня портала. Что именно за ним – не видно, однако он всё равно мне не нравится. В первую очередь меня волнует не он, а мои друзья, которых тьма запросто могла поглотить, как и всю арену. Судя по сложившейся ситуации, так и произошло. Я не вижу ничего кроме густого чёрного дыма, заполнивший всё пространство. Даже слабые лязги мечей и короткие крики не долетают до меня.

Я не вижу Эшли. И я не знаю, что с ней. Она была слишком близко во время выброса, как и Ник. Основной удар мог пройтись именно по ним.

– Что ты сделал? – слабо спрашиваю я, кое-как вставая на ноги.

– То, что должен был. Ключ для врат стихий это ты: твои силы и твоя кровь. Кровь должна быть пролита на землю, как жертва. Силы открыли сами врата, для этого нужен был выброс. Но на этом твоя роль, юный Змееносец, не заканчивается.

Я всё ещё плохо соображаю и даже не сопротивляюсь, когда Высший одним лишь выпадом руки вталкивает меня в портал, а арена и весь бой остаются позади.

Портал ведёт в очень странное место, а точнее в самый дивный сад, какой я только видел. И пусть мне не до разглядывания ветвистых деревьев, я всё равно изумляюсь его красоте: трава свежая и зелёная, внутри тут же просыпается желание понежиться в её объятиях; кругом растут самые разные цветы; рядом звонко, словно играет на скрипке звенящую мелодию, журчит водопад наичистейшей воды; посреди всего этого стоит широкая каменная лестница, увитая растениями и ведущая прямо в кучерявые бело-голубые облака. Я жадно глотаю чистый воздух, и с каждым вдохом ко мне возвращаются силы, точно он очищает меня изнутри. В нос ударяет приятный запах лета, вечного счастья и беззаботности. В голову сразу же лезут самые яркие воспоминания в моей жизни, когда я был поистине счастлив.

И во мрак событий меня вгоняет Высший, появившийся позади.

В моих руках уже полыхает пламя, однако Высшего это нисколько не беспокоит.

– Что это за место?

– Обитель драконов стихий, – объявляет он, расхаживая по саду. Среди всех ярких летних красок он выглядит червоточиной темноты. – Ты ведь слышал про них, верно? Особенно про Игниса.

– Он признал меня. И не ради того, чтобы помогать тебе.

– Драконы не признают. Они проклинают. Разве ты не знаешь, что такие, как ты, не заканчивают хорошо?

Адена упоминала об этом, но тогда я не придал этому большое значение, ибо меня больше волновала сама маленькая нимфа и её тернистый путь к моему спасению.

Но как бы то ни было, Высший прав. Если вспомнить легенды, то истории героев, связанных с драконами стихий, редко заканчиваются счастливо. Взять того же Высшего, чьё настоящее имя оказалось Асклепий Эскул – герой, которым восхищаются по сей день. Согласно мифу, он погиб, защищая других. И только он знает свою истинную историю, в течение которой он стал тем, кем является сейчас.

Согласно пророчеству, меня ожидает судьба не лучше, чем его.

– Я не позволю тебе заполучить его, – чётко произношу я, продолжая твёрдо стоять перед ним с зажжённым огнём.

– Это как посмотреть, Эндрю. Пока я действительно не могу заполучить то, что на самом деле принадлежит мне по праву, – я внимательно слежу за каждым его движением, чтобы не упустить момент, когда он нападёт. – Видишь ли, некие обстоятельства не позволяют мне взять так называемое могущество бед. И из-за тех же обстоятельств сделать это можешь только ты.

– И ты думаешь, что я передам тебе такое могущественное оружие?!

– Я знаю, что ты это сделаешь. В противном случае, твой кошмар продолжится и окончательно превратится в явь.

Меня точно прошибает зарядом тока, доходящем до самого сердца. Кошмар, преследующий меня три месяца, только один. Его мне показал Высший, поэтому ему известно о моём главном страхе.

Практически каждый раз, когда я засыпал хотя бы на час, мне снился один и тот же кошмар. Начинался он всегда одинаково: я падал во тьме, которой не было конца. А после начинались настоящие ужасы: арена полыхала точно так же, как и сейчас, вот только во сне она была усеяна трупами дорогих мне людей. Мама, отец, Марк, Ари и Эшли, бездыханное тело которой я видел последним. Именно в голубых глазах горели разочарование и ненависть.

Часть кошмара сбылась: мои родители мертвы. Вырваны сердца, прямо как во сне. И Высший может исполнить оставшеюся часть в любой момент.

Я могу отказаться. Вступить с ним в бой и, если повезёт, убить его. Но это не поможет. Я ослаб, даже воздух в саду драконов стихий не вернёт мои силы полностью.

Я обещал бороться ради победы. Если потребуется, то и отдать свою жизнь ради неё, но никак не чужие. Высший всегда получает то, что хочет, и сомневаюсь, что сейчас что-то изменится. Особенно когда на кону столько жизней, а их судьбы определит только моё решение.

Может, я не тот, кто приведёт Зодиак к спасению от Высшего. Может, я действительно стану тем, кто уничтожит весь мир. Но я спасу своих друзей, чего бы это не стоило.

В этом случае меня убьёт Эшли. И она же сможет покончить с Высшим.

– Что я должен делать? – спрашиваю я тихо, едва произнося горькие слова.

Огонь тухнет, зато разгорается пламя торжества Высшего. Всё идёт в точности, как он и запланировал в этом спектакле, где роль главной куклы отведена мне. Нужные ниточки задействованы, и мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться ему.

– Иди по лестнице до самого конца, а дальше поймёшь сам. И не вздумай меня обмануть.

Я ничего не говорю и устремляю взгляд на огромную лестницу, ступени которой кажутся бесконечными. Уводят они в неизвестность. Я сглатываю тугой ком и ступаю на первую ступень. Ноги кажутся лёгкими, как пух, и одновременно с этим наливаются свинцом. Довольно-таки странное ощущение. Будто я могу двигаться дальше, прямо к своей цели, но желание идти к ней совершенно отсутствует.

Лестница уводит меня прямо в чистое небо, чья голубизна может даже ослепить. Облака собираются вокруг меня, словно пытаются загородить от какой-то опасности. А может, считают угрозой меня, поэтому и кружат рядом со мной, не давая проходу. Я расталкиваю их руками, и на ощупь облака мокрые, но безумно нежные и приятные. Они облепляют меня со всех сторон, полностью закрыв обзор. Я не вижу ни ступень, ни сад, оставшийся внизу вместе со врагом, ни собственные руки или ноги. Только скопление белых облаков, которые будто бы смеются надо мной!

Среди всех облаков невозможно разглядеть ступеньку, поэтому я едва не падаю вниз, чуть не соскользнув с камня. Облака собираются кучней, как будто для них это игра – столкни парня в пропасть и получи сто очков. Каким бы весёлым не было это развлечение, мне оно совершенно не по душе. Ругнувшись про себя, я разношу облака по сторонам воздухом. И пока те снова не собрались воедино, я быстро пересекаю ступени, которых осталось совсем немного.

Идти становится сложней, а воздух намного тяжелей, чем в самом низу. Я едва вдыхаю, как лёгкие сжимаются тугим комком. Облака перестают мельтешить передо мной и превращаются в чёрные тучи, что следуют за мной по пятам. Будто только и ждут, чтобы я совершил ошибку, а они смогли бы отомстить мне за испорченную игру.

Не знаю, сколько времени я поднимался. По ощущению у меня ушло не больше пятнадцати минут, однако гудящие ноги и одышка говорят об обратном. Я едва дохожу до последней ступени, как тут же обессиленно падаю на колени, тяжело дыша. Во рту сухо, воздуха не хватает. Кажется, что я постарел на тридцать лет, а то и больше.

Тем не менее я нахожу в себе силы хотя бы поднять голову и окончательно лишаюсь дара речи.

Передо мной поистине удивительное место. Оказывается, я на вершине скалы, а подо мной раскинулось огромное озеро, где вода переливается самыми разными оттенками голубого и синего. Прямо над озером стоит небольшой островок, висящий на дымчатой подушке из сероватых облаков и густого тумана. Я едва могу разглядеть сам остров: весь покрыт свежей зеленью, из тумана выглядываются верхушки гор, в одной из которых виден водопад, откуда вытекает прозрачная вода прямо в озеро.

– Отлично, – бормочу я, стукнув себя по лбу. – Не хватало ещё летающих островов!

Я кое-как поднимаюсь на ноги, подхожу к краю и гляжу вниз, тут же поняв, что долететь, используя воздух, очень опасно и практически нереально, а падать в неудачном случае я буду очень долго, да и приземление будет совсем не мягкое. Тем не менее именно на этом летающем островке находится моя цель. И чем дольше я буду стоять на краю, обдумывая план, тем быстрее иссякнет терпение Высшего.

Мысленно я пытаюсь дотянуться до земли острова, почувствовать её энергию и соприкоснуться с ней, чтобы провести мост между обрывом, на котором я стою, и островом. Так я с лёгкостью доберусь, однако остров не согласен со мной: туман точно закрывает от меня всю землю, уводя её энергию подальше. На секунду я действительно её чувствую. Она чистая, твёрдая и никем нетронутая. В её структуру ни разу не вмешивался ни один человек. И я не стану первым. Никто не станет.

Земля этого острова похожа на ребёнка. Невинного, слабого, беззащитного, ещё не видевшего жизни. Это напоминает мне об Адене. Она была такой же: наивной, чистой, верующей в слабые надежды.

Я отпускаю последнюю возможность захватить землю, потому что не могу. Это место находится в другом мире, где вряд ли ступала нога человека. Я и без этого преодолел путь до обрыва. Дальше дороги нет.

Святой Юпитер.

Я уже готов повернуть назад и прийти ни с чем. Может, получится задержать Высшего. Может, мои друзья спасутся. Хотя вероятность этого ничтожна мала.

В последний раз поднимаю глаза на остров, утопающий в тумане, и уже разворачиваюсь назад, как меня отвлекает поскрипывающий звук, заставляющий обернуться.

От острова прямо к обрыву медленно приближаются крепкие корни, которые скрепляются между собой. Я подхожу ближе к краю, а мост собрался уже наполовину. Даже не знаю, радоваться мне или паниковать ещё больше. С одной стороны, Высший получит то, что хочет, и не тронет моих близких. В этом же заключается загвоздка: Высший получит то, что хочет. Тогда мир уже ничто не спасёт. Да, дорогие мне люди останутся живы, но будут полностью подвластны Высшему. Даже не знаю, что хуже.

Когда обе земли окончательно скрепляются, я осторожно ступаю на мост, готовясь, что сейчас он тут же обвалится, а я полечу вниз, как последний идиот. Но тот оказывается намного крепче, чем я ожидал. Сделав второй шаг, а за ним и ещё несколько, я окончательно убеждаюсь, что мост меня выдержит, и уже более спокойней иду к острову.

На середине я оглядываюсь назад, проверяя, не оборвётся ли мост в любую секунду. Тревога растёт во мне с каждым моим шагом вперёд, приговаривая, что я совершаю самую ужасную ошибку в жизни. Я лишь молюсь, чтобы она стала последней.

Ступив на остров, я тут же окунаюсь в туман, чей запах напоминает сахарную вату из ларька в парке развлечений. Даже подушечки пальцев становятся немного липкими. Туман рассеивается, и передо мной открывается весь остров в полной своей красе. Меня вновь встречает лестница, но на этот раз ведущая к пещере, которая, как оказалось, прячется за водопадом.

Ума много не надо, чтобы понять, куда мне на этот раз нужно идти. Сейчас нужно действовать как можно быстрее, ведь я и так достаточно времени проторчал на обрыве.

Перепрыгивая через ступеньки, я поднимаюсь и направляюсь прямо к проходу в пещеру. Уже слышен водопад, и его капли даже долетают до меня, одежда вмиг становится влажной, а волосы прилипают ко лбу.

Приходится пройти через воду и полностью промокнуть, чтобы попасть в саму пещеру. Я чуть не соскальзываю с мокрого камня, но вовремя восстанавливаю равновесие.

В самой пещере темно и сыро. Я зажигаю пламя, а заодно и высушиваю себя. Водопад остаётся позади, но его журчание всё ещё отдаётся в ушах и даже успокаивает. Я смотрю по сторонам, пытаясь заметить хоть что-то похожее на могущество бед. Я ожидаю увидеть оружие, свиток с нужными словами, да даже пузырёк с нужной жидкостью. Но никак не светящийся шар, парящий в воздухе

Сам шар энергии небольшой, даже меньше моего кулака. Слабо верится, что в нём может быть такая сила. Тем не менее ничего другого здесь нет. Поэтому я с опаской подхожу к выступу, на котором покоится сфера.

Почему-то я медлю. Следует забрать шар и быстро возвращаться вниз, пока Высший не потерял терпения. Но вместо этого я тупо гляжу на сферу, подмечая каждую её деталь. В ней переплетены золотистые и чёрные нити, каждая из которых сверкает по-своему. Их так много, что едва можно разглядеть каждую. Между ними нет даже самых маленьких пробелов. Это просто плотный клубок нитей, в котором заложена самая могущественная сила в мире.

Рука тянется к сфере, но останавливается, стоит мне услышать незнакомый голос:

– Ты уверен, что оно нужно тебе?

Я оборачиваюсь назад и, не увидев никого, смотрю по сторонам. Там тоже ничего нет, и тогда я поднимаю голову и тут же одёргиваю руку.

Войдя в пещеру, я даже не подумал оценить её высокий потолок, да и сами размеры. Но пещера настолько огромна, что прямо сейчас ко мне спускается громадный дракон, чьё тело полностью состоит из янтарного пламени. Я отшатываюсь подальше от сферы, а дракон приземляется, подняв такой шум, что я не выдерживаю и падаю.

Дракон одновременно завораживает своим видом и пугает. Дело не только в его размерах, которые настолько гигантские, что я едва ростом с его глаз. Но больше меня пугает то, что всё тело дракона безо всякого исключения соткано из пламени. И туловище, и лапы, и голова, и крылья. Даже чешуйки представляют собой огненные язычки.

– Так оно нужно тебе или нет? – громко повторяет он, не раскрывая рта.

Я поднимаюсь, и в любой момент могу упасть вновь, ибо голос дракона не только оглушает, но и сбивает с ног.

– На самом деле… – осторожно произношу я и сбиваюсь. – Да… То есть нет! Вернее, оно нужно не мне, а… Я не знаю, – наконец признаюсь я.

Из ноздрей дракона вылетает горячий пар.

Тут я понимаю, что такому величественному существу неплохо бы было показать своё уважение. Я неловко кланяюсь и уже собираюсь вставать на колени, но дракон меня останавливает своим рёвом:

– Не знаешь?! Тогда почему ты здесь?!

– Я… – снова теряюсь в мыслях. – Я хочу спасти своих близких. Тех, кто ещё жив. И это, – я указываю на сферу, – должно помочь мне.

– Тебе или кому-то другому?

– Игнис… – опасливо говорю я, но вовремя исправляюсь: – Господин Игнис. Вернее, Ваше Превосходительство Игнис…

– Хватит, – обрывает меня один из драконов стихий. – Ты так и не ответил на мой вопрос. Кому и как поможет сплетение судеб?

Я немного впадаю в ступор от того, как он назвал сферу, но беру себя в руки.

– Если я отдам его Высшему, то он пощадит моих друзей. Но погубит весь мир.

– Тогда он не пощадит твоих друзей, а наоборот, покарает их, – замечает Игнис. – А вместе с ними и тебя.

Я сжимаю кулаки.

– У меня нет другого выбора! В пророчестве точно говорится о том, что я сделаю! Этого не избежать!

Игнис молчит. Его огромные крылья плотно сложены на спине, а огненные глаза задумчиво изучают меня. Я же подумываю, как сгорю в пламени дракона.

– Что говорилось в пророчестве?

Не сдержавшись, я громко фыркаю:

– А то вы не знаете!

– Знаешь, почему я признал тебя? – я молчу, а Игнис продолжает спустя несколько секунд: – Знаешь, почему ты смог попасть сюда? Почему только ты можешь это сделать?

– Нет. Не знаю, но прямо сейчас мне начхать! Мои друзья в беде, весь мир на грани гибели! Мне всё равно, почему всё это случается сейчас и со мной!

– Именно. Тебе всё равно, – дракон едва заметно качает головой. – Ты не ищешь власти, силы, могущества. Тебе не нужно ничего из этого. На своём пути сюда ты ни разу не задумался, чтобы использовать такое мощное оружие ради своих целей, какими бы благородными они не были. В твоей голове звенела одна единственная мысль – спасти близких. Именно это желание не остановило тебя и привело прямо ко мне.

– Хотите сказать, что?..

– Сплетение судеб, могущество бед или способность управлять всеми людьми получает только тот, кто никогда об этом не задумывается. Чистый душой и сердцем.

– Я убил пятнадцать людей.

– Пара плохих поступков не закрывает тысячу благородных.

– Получается, Высший не сможет получить сферу, даже если я передам ему?

Дракон мотает головой.

– Сможет. Только ты решаешь, оставить сферу себе или отдать другому.

Я и впрямь могу получить сферу, а вместе с ней и способность управлять каждым. В том числе и Высшим, и его подчинёнными. Тогда победа уже будет в моих руках, а мои друзья выживут. Но я не знаю, справлюсь ли с этой силой, именуемой себя властью.

– Нити – это человеческие жизни? Это их судьбы? Поэтому сфера и называется сплетением судеб, – догадываюсь я. – Почему одни нити золотые, а другие чёрные?

– Всё зависит от того, какую жизнь проживает человек. Полную тьмы или обогащённую светом. Нельзя сказать, каких больше, а каких меньше. Мир не делится на злых и добрых. Каждый избирает свой путь, всё время выбирая разную развилку: то тёмную, то светлую.

– И всеми ими можно управлять?

– До единого.

Власть дурманит разум. Даже сейчас, когда я гляжу на шар, внутри которого заключены миллиарды жизней. Среди них есть и моя, и Высшего. Получив сферу, в его руках будет полный контроль надо мной. А если эту силу заполучу я, то смогу победить.

Я беру шар в руки. Сила так манит, но внутри бьёт сигнал, чтобы я держался от этой штуки подальше.

– Я не могу принять подобную силу, – признаю я больше для себя, нежели для кого-либо ещё. – И она не должна попасть в руки Высшего или кого-то другого. Эта сила в любом случае погубит мир.

– Просто вспомни пророчество.

– «Откроет врагу путь во врата стихий и вручит его крови могущество бед», – горько произношу я. – Или только второе пророчество верно?

– Правда будет закрыта для тебя, пока ты её не признаешь и не поймёшь.

С этими словами Игнис раскрывает крылья, собираясь улететь.

– Подождите! Я не понимаю, что я должен сделать! – я пытаюсь перекричать хлопанье его громадных крыльев, но Игнис уже поднимается на самый верх.

– Вспомни пророчество! Только в конце ты найдёшь правду!

Я хочу попросить сказать мне поконкретней, ибо ситуация настолько критическая, что мне не до загадок, однако Игнис уже улетел. Сфера всё ещё вложена в мои ладони, и она не собирается выходить из них, если только я не прикажу. Я могу забрать всю власть себе, а могу отдать другому. Но и то, и другое приведут к глобальным катастрофам.

Верховная Нимфа обещала прикончить меня, если всё сложится так, как и задумано. Но её не видно на горизонте до сих пор, а ведь я держу в руках самое могущественное оружие. Возможно, Игнис смог вмешаться и запретил Верховной убивать меня. А вероятней всего, встреча с ней мне только предстоит.

Игнис велел вспомнить пророчество. Однако его строки мне никак не помогают, даже не наводят на нужную мысль. Кажется, я зашёл в тупик, а возможности повернуть куда-либо нет.

– Тогда нужно идти напролом и разрушить этот тупик, – тихо произношу я, вспомнив слова Эшли.

Я уверенней беру шар в руки, чтобы он не выскользнул, и, немедля больше, выхожу из пещеры, пустившись бежать. Дорога каждая секунда, и пусть я всё ещё не знаю, что делать, но я абсолютно уверен, что ответ придёт в пути. Каким бы крепкий не был тупик, я его пробью.

Стоит мне только спуститься вниз, как земля острова дрожит, и я чуть не падаю прямо на месте. Оглянувшись назад, я вижу, как водопад, закрывающий пещеру, на секунду перестаёт течь, но спустя миг продолжает. Вот только вода теперь грязная и не такая звонкая. Голубое небо затягивается тучами, а туман добирается и до гор, верхушки которых быстро покрываются трещинами, как и земля. Я едва успеваю отскочить, и то место, где я стоял, разламывается на две части, открывая пропасть.

Я перевожу взгляд на обрыв, до которого должен добраться. Мост, соединяющий две земли, стремительно рушится. Я тут же бросаюсь прямо к нему, перепрыгивая образовавшиеся трещины, которые растут с каждой секундой. Объяснение всему этому только одно: я забрал то, что поддерживало жизнь этого места.

Перепрыгнув расщелину, я почти рядом с мостом, от которого отлетела добрая половина корней. Стоит мне вступить на него и побежать, как осыпаются ещё парочку. Мост уходит у меня из-под ног. Я бегу быстро, но один из концов моста преследует меня и обрывается почти рядом со мной. Осыпается и тот конец, что ведёт прямо к обрыву. Поняв, что я не успею и провалюсь вниз, я, набрав скорости, прыгаю.

И больно приземлюсь, едва не слетев с края.

Я оглядываюсь назад, прямо на остров. Облака рассеялись, остался лишь густой туман. Но сейчас это скорей дым. Остров умирает, и всё из-за того, что я забрал сплетение судеб. Оно поддерживало жизнь этого места, даже того сада, где сейчас Высший. И сад тоже погибнет.

А значит и драконы.

Ну конечно. Высший всё предусмотрел. Могущество бед не только включает в себя жизни всех людей, но и даёт жизнь обители драконов. Островку, саду, этому обрыву, на котором я стою. А ещё благодаря нему живут и драконы стихий. И раз я забрал сферу, то сейчас они медленно умирают. Высший знал об этом, он просто хотел, чтобы я убрал драконов, которые могли бы ему помешать.

Но Игнис позволил мне это сделать. Один из драконов стихий доверил мне не только свою жизнь, но и все жизни в целом.

Я должен вернуть сферу на место, пока всё живое здесь не погибло.

На этот раз никакие облака не пытаются спихнуть меня, даже тучи не летают рядом, а просто нависают, закрывая чистое небо. Спускаться оказывается гораздо сложней, ибо ступени буквально рушатся под моими быстрыми шагами. От некоторых и вовсе ничего не остаётся. Только каменные крошки падают вниз.

Свет сферы становится гораздо ярче и горячей. Я всё ещё прижимаю её к груди, пытаясь не выронить. Сил становится меньше, будто шар вытягивает их из меня, полностью заглатывая.

Почти дойдя до конца, я готов упасть в обморок, голова кружится, всё плывёт перед глазами. А ещё странные галлюцинации, словно синий огонь сталкивается с зелёным.

Во имя Юпитера…

Это не галлюцинации.

Весь сад потерял свои яркие краски, однако меня это ни капли не волнует. Больше меня беспокоит Эшли, отчаянно атакующая Высшего и пламенем, и водой, одновременно с этим успевая отражать и его удары.

– Эш… – шепчу я.

Она меня не слышит. Эшли сосредоточена на бое, стараясь не пропустить ни одного движения противника. Я замираю, ноги становятся свинцовыми, а шар обжигает руки.

Эшли действует быстро, вращая руками, тем самым создавая режущие диски из огня и воды, которые она бросает в Высшего. Тот либо уворачивается, либо перенаправляет их, целясь в Эшли. Глядя на всё это, могу смело заявить, что Эшли держится превосходно, однако преимущество на стороне Высшего.

Подняв столп огня, я защищаю Эшли от стремительного вихря, посланного Высшим. Они оба оборачиваются прямо на меня, и в этом же момент Высший, воспользовавшись замешательством и скоростью Тельца, хватает Эшли сзади, сжимая ей шею и приставляя к её горлу ледяной нож. Как бы Эшли не вырывалась, всё бесполезно. Лезвие всего в нескольких миллиметров от её кожи.

– Отпусти её, – прошу я, осторожно подходя. – Я принёс то, что ты просил, – и показываю сферу, которая оставила мне внушительный ожог на руке.

– Тогда отдай мне это, и она не пострадает. – Высший надавливает на кожу Эшли, натягивая её, но кровь не выступает.

– Эндрю, не делай этого, – голос Эшли дрожит, а глаза отражают страх. Но не за свою жизнь, а за меня. И я точно так же переживаю за неё, но никак не за себя.

– Сначала отпусти её! – срывающимся голосом умоляю я. – Она же твоя дочь!

Высший усмехается и проводит пальцем по щеке Эшли. Та вся сжимается и закрывает глаза, слёзы катятся вниз, а вместе с ними и тонкая струйка крови из раны, что только что оставил Высший.

– Эшли поистине удивительна. Она рискнула собственной жизнью, чтобы попасть сюда, и ей это удалось. Мне не хочется её убивать, но, – он проводит по волосам Эшли, однако никакой заботы в этом жесте не чувствуется, – иногда нужно чем-то жертвовать, даже если это собственные дети. Отдай мне сферу, Эндрю. И тогда Эшли будет жить.

Я смотрю сначала на Высшего, потом на Эшли, которая взглядом говорит мне одуматься и не делать этого. Выбрать весь мир, а не её. Полный бред. Именно Эшли стала для меня всем миром. Я не могу потерять её.

Я смотрю на сплетение судеб, что до сих пор покоится в моих руках. Высший протягивает руку, точно я собираюсь вложить в неё такое могущество. Второй рукой он держит Эшли, чьи глаза просят об одном: не делать этого. Даже если на кону стоит её собственная жизнь.

Нити сверкают, сливаются между собой. Нужно лишь передать сферу Высшему, и тогда Эшли будет свободна. Но эта свобода не продлится больше минуты, спустя которую мы оба будем во власти Высшего. Я снова смотрю на него. А потом на Эшли. И до меня доходит, почему Игнис велел вспомнить пророчество.

– Решай быстрей, юный Змееносец!

«Откроет врагу путь во врата стихий и вручит его крови могущество бед».

Могущество бед я вручу крови Высшему. Это необязательно должен быть он. Эшли – дочь Высшего, а значит в ней течёт его кровь.

Всё так просто.

Я делаю уверенный шаг вперёд, не отнимая взгляда от сферы.

– Я, Эндрю Арко, Змееносец, – произношу я, чётко выговаривая каждое слово, – отрекаюсь от владения сплетением судеб. И передаю это право Эшли Вентерли, Рыбы, – и поднимаю глаза прямо на Высшего.

Следует ожидать, что в эту же секунду он перережет глотку Эшли, а после и меня прикончит за компанию. Но всё происходит немного иначе.

Безусловно, Высший не медлит и проводит лезвием по горлу Эшли, из-за чего я чуть не бросаюсь прямо к ней, однако ничего не происходит, и это вводит в шок всех. Нет ни крови, ни царапины, ни белой полосы, оставшейся на шее. А тем временем сфера вылетает у меня из рук, взметнувшись вверх и засветившись переливающимся чёрно-золотым цветом.

Эшли удаётся вырваться из хватки Высшего, но в неё тут же летит сверкающая молния, которую я отбиваю земляной стеной. Сфера всё ещё горит, причём её свет становится ярче всё быстрей и быстрей, застилая весь сад так, что практически ничего не видно. Обычно так оно и происходит: свет в конце туннеля, в конце всей жизни. Только он описывается белым, чистым, манящим. А блики золотого и чёрного скорей тревожат, нежели приманивают к себе.

Из-за ослепляющего света я не замечаю, как в Эшли летит теневой разрез, и, не раздумывая, кидаюсь на неё, сбивая с ног и прикрывая своим телом.

Высший нападает яростней и смертоносней. Он вычерчивает вокруг себя круг, который полыхает зелёным пламенем, не давая нам подобраться. Я стреляю зарядом воды, но стоит только ему дойти до круга, как он тут же превращается в пар и испаряется.

Свет тухнет. Но сомневаюсь, что так должно быть. Приглядевшись, я только убеждаюсь в этом. Высший забирает свет сферы полностью, оставляя лишь кромешную темноту, поглощающую обитель стихийных драконов. Я оборачиваюсь к Эшли, чтобы объяснить, что именно она должна делать. Но столбенею. Она не выглядит растерянной или удивлённой. Наоборот. Её глаза искрятся так, будто всё происходит в точности, как и должно быть. А на лице сверкает холодная маска равнодушия.

Нет.

Невозможно.

– Зачем? – сипло шепчу я, глядя прямо на неё. Теперь меня не волнует Высший, сплетение судеб или что-либо ещё. Только Эшли и её предательство.

– А зачем мне идти за тобой? – с той же грустной интонацией интересуется она. – Я должна бороться за свою семью, а не за тебя. Ты мне никто, Эндрю.

Мир перестаёт существовать, а сердце сжимается. Голубые глаза всё ещё кажутся мне изумительными и такими любимыми. Но их обладательница не испытывает тех же чувств. А я не могу отбросить то самое ощущение, которое всё это время вело меня вперёд, не давало всё бросить и сдаться. Я не могу забыть его. Я не могу разлюбить Эшли, не могу перестать смотреть на неё с любовью!

В это время свет сферы окончательно гаснет, и сам шар влетает в ладони Эшли, той, кому я лично передал это оружие, веря в правильность своего выбора. В голову влетают те самые слова, сказанные ею. Их показал мне Высший, и тогда я считал их чистой ложью. Сейчас же всё сходится, и те слова становятся правдой.

Я должен напасть на неё. Стоять до конца, исправить всё, что натворил. Хотя бы дождаться появления Верховной Нимфы, обещавшей убить меня. Не хочу терпеть это. Не хочу ничего чувствовать.

И почему только эти грёбаные чувства нельзя отключить, когда это так необходимо?! Почему просто нельзя отрубить эту проклятую боль?!

– Я верил тебе.

– Знаю. Ты ошибся, забыв, что мне не нужна твоя любовь.

– Но нужна мне! – не выдерживаю я. – Всё это я делал ради тебя! Я не сдался лишь потому, что всё время думал о тебе! Без тебя я бы давно убил себя, давно бы всё бросил! Я держался после всего того, что произошло! После пыток, после смерти Адены, после смерти родителей! Только ради тебя… Ты давала мне жизнь! Ты была её частью, незаменимой частью! А теперь ты убиваешь меня.

– Я дочь Высшего. Неужели от меня стоит ожидать другого?

– Стоит. Потому что я знаю тебя, Эшли.

– Знал, – чётко поправляет она.

Тьма полностью застилает небо. Поднявшийся холодный ветер морозит кожу, и я бы с удовольствием превратил своё сердце в ледяной осколок. Но никому не подвластно избавиться от терзающих изнутри чувств. Сломанное не починить, а разбитое не склеить.