Шкафы и шпионы (СИ) [Дарья Ямнова] (fb2) читать онлайн

— Я способен о себе позаботиться самостоятельно и уж тем более как-нибудь переживу пятнадцать минут на холоде. Сделайте одолжение, Оника, помолчите! — гневно прошипели мне в ответ и вновь продолжили путь.

Наверное, дархи, как и оборотни, не особо мерзнут из-за пушистой ипостаси. Его предки вообще должны были по горным вершинам скакать, охотясь на козликов. К тому же у капитана еще и крылья есть, в отличие от блохастых, и для полетов нужно быть хорошо защищенным от холода. И вообще, мне его не жалко, пусть себе хвост отморозит! О наличии хвоста пришлось тут же задуматься, и взгляд как-то сам с интересом уперся в спину шагающего впереди капитана. Смотрела я, конечно, гораздо ниже, на то, откуда пятая конечность обычно растет. Тут же поймала себя на крамольных мыслях и неприличном поведении и разозлилась. Меня чуть жизни не лишили, а я тут об анатомии дархов думаю.

“Ну его, в гномий туннель и поглубже”, - от души мысленно ругалась, нормально одевая пальто и застегивая пуговицы. Целая плащ-палатка какая-то из времен студенческих практик в полях.

Тем временем мы подошли к местному почтовому отделению. Конечно, практически все уже давно пользовались кристаллами для связи, однако услуги телепорта позволить себе по-прежнему мало кто мог. Грузы, посылки, иногда и письма, а порой и люди доставлялись из города в город по-старинке, на каретах. Они и стояли рядами на большой площадке перед зданием почты. В некоторые были запряжены лошади, что говорило о скором отбытии.

Капитан уверенно завернул к отделению, но направился не внутрь, а к одной потрепанного вида повозке. Мне кинул короткое “Ждите здесь!”, намекая на тротуарную дорожку. Как по мне, так идеальная ситуация для побега. Я невольно поморщилась вслед удаляющемуся мужчине. Заключать контракты с Муресом не было никакого желания, мне даже с ним рядом находиться не хотелось. И с одной стороны, это действительно прекрасная возможность избавится от проблемы в лице капитана. С другой, можно сделать только хуже, если я попадусь. К тому же, это вообще может быть проверка на покорность… Вполне себе в духе военных.

Ну, предположим, сбегу я, и меня объявят в розыск. Допустим, даже не попадусь, и куда идти? К родителям? Выбор оказался невелик и удручал: плаха, дом, где тебе не рады или работа на разведку и психованного капитана. Горько хмыкнула и осталась стоять на тротуаре.

Через пару минут ректор показался из-за повозки и выглядел задумчивым и хмурым. Поравнявшись со мной, молча кивнул в сторону виднеющейся из-за двухэтажных зданий академии и стремительно зашагал в указанном направлении. Самоуверенность Табурета меня даже поразила, мужчина ни единой секунды не сомневался в том, что я за ним беспрекословно последую. А у меня и не было особого выбора, и приходилось идти, отчего внутри все переворачивалось от бешенства. Этот гад даже ни разу не обернулся по пути и, похоже, вообще забыл о моем существовании. Ему было все равно, зашла ли я в ЗАРС, бреду ли за ним по коридорам, осмелилась ли перешагнуть порог приемной. Опомнился только оказавшись перед дверью собственного кабинета, резко дернулся, обернулся, но споткнувшись об меня взглядом, мгновенно взял себя в руки. Капитан даже вежливо придержал дверь:

— Прошу, проходите, госпожа Сатор, — равнодушный тон меня немного насторожил.

А еще совершенно не верилось, что Табурет про меня и правда забыл, так сильно погрузившись в собственные мысли. Или это очень хороший спектакль для одной-единственной преподавательницы зельеварения. Мурес продолжал меня все больше пугать, и чего можно от него ожидать, оставалось непредсказуемым. Точно, ничего хорошего. На диван я присела, настороженно наблюдая за хозяином кабинета. Тот же опасно приблизился, практически нависнув надо мной, и выжидающе посмотрел в упор.

— Чего? — растерянно развела руками, не понимая молчаливого требования.

— Мое пальто, госпожа Сатор. Было бы неплохо его вернуть, — продолжая сохранять некую безэмоциональность, сообщил ректор, но глаз у него один разочек точно дернулся.

С дивана меня как взрывной волной подбросило, и пальто я с себя сдирала, как самую ядовитую змею на свете. Отдавала не менее истерично, держась от дарха на расстоянии, протянув вещь на максимально вытянутой руке, словно голодному псу кусок мяса предлагала. Капитан удивленно приподнял бровь и, чуть ли не закатив глаза, забрал предмет гардероба. Не спеша прошел к новеньким деревянным шкафам, которые теперь стояли вдоль всей стены и блестели лаком в лучах утреннего солнца, и спрятал в них пальто.

— Что ж, теперь к делу, — заявил Мурес, садясь за стол и доставая из ящиков толстенную стопку скрепленных между собой листов в сантиметра три, — контракт, подписывается в три этапа: вы приносите клятву верности короне на первой странице, ставите подписи на каждом листе и на последнем приносите “кровавую дань”. С процедурой знакомы?

— Да, это обязательный вопрос на экзамене по магическому праву, — без энтузиазма просветила Табурета и подошла к столу, собираясь забрать бумаги.

— Садитесь, госпожа Сатор, и подписывайте, — дарх поднялся и уступил мне свое место.

Сам и вовсе отошел к окну, потеряв ко мне всякий интерес. Но стоило мне только усесться за стол и подтянуть к себе контракт, как капитан резко вернулся к столу и раздраженно дернув ящик, выудил среди бумаг мою тетрадь. Ее же грубо шлепнул передо мной, сложил руки на груди и, сверкая глазами, грозно потребовал:

— Сними защиту.

Так быстро ориентироваться в ситуации не умела даже я, поэтому, изначально не на шутку препугавшись, теперь сидела и очень ядовито улыбалась. Но под давящим взглядом легко сняла блокирующее плетение и еще сильнее разулыбалась. Табурет тут же отобрал тетрадь обратно и с самым скептическим видом попытался читать мои каракули. Через секунд десять несчастное бумажное изделие вновь шлепнулось передо мной, а сверху раздалось рассвирепевшее:

— Это что?! Древнеэльфийский?!

— Капитан Мурес, тут всего лишь заметки о причине смерти вашего специалиста, — стушевалась, чувствуя себя беззащитной перед зависшим надо мной дархом, — ничего секретного, только несколько вариантов ядов, от которых в итоге я отказалась, поняв, что это укус камацати.

— Кама… что?‌‌‌ — удивление проскользнула в голосе раздраженного мужчины.

— Камацати, — подняла голову, столкнувшись со злым взглядом, — это маленькие паучки, согласно легендам южных народов, вызывают остановку сердца, но особые заклинатели могут их приручать и отдавать приказы.

Лицо капитана в этот момент надо было видеть. Его буквально перекосило в каком-то моральном поражении, и он устало потер лицо руками.

— Легенды и заклинатели пауков. Вы издеваетесь, госпожа Сатор? — кто-то очень сильно рассердился.

— Рогато-крылато-лохматые дархи женятся на морских фуриях. Мне ваше существование тоже поставить под сомнение? — скопировала раздраженный тон мужчины, но помня свое незавидное положение постаралась смягчить ситуацию, — это совершенно точно не зелья и не яды. Ничего похожего даже близко не существует. Полагаю, то же самое заключение сделала ваша лаборатория. Ну не запуганные же адепты там работают?

Говорила прямо в лицо Муресу, всем своим видом стараясь показать, что в моих словах насмешки нет. А вот капитан демонстрировал неприкрытый скепсис, и что-то неуловимо в его настроении мне не нравилось. Поэтому, сделав небольшую паузу, осторожно продолжила рассказывать свою теорию:

— Согласно записям с кристалла, никто не входил в его комнату на постоялом дворе. Но это, если искать людей. А пауков вы искали? Ко всему прочему, хоть вы и скрыли страну, три недели назад наш посол в Арудании трагически скончался от смертельного приступа, по этому поводу был маленький некролог в газетенке “Эрусвальдская хроника”. Пустыни, вечная жара, сложно представить более южные народы.

— Ваши детективные способности меня прям восхитили, на фоне заклинателей пауков, поискать статьи о смерти — это, пожалуй, гений дедукции, — издевательски прокомментировал Табурет.

— Тогда пускай ваши специалисты поднимут дело о гибели зельевара Ньерда Куккантили и подробно изучат рецепт “Белой сердечности”, во время приготовления которого он и скончался! — не имея больше сил сдерживаться, рыкнула на дарха, — тогда и поговорим о детективных способностях.

Собственная тетрадь была мной раздраженно отпихнута в сторону, а контракт пододвинут поближе. Остаться наедине с бумажками и то было приятнее, чем доказывать что-то насмехающемуся дуболому. Боковым зрением только и успела заметить, как сборник моих заметок плавно исчезает со стола, теряясь в недрах ящика среди кучи других бумаг. Удивленно взглянула на похитителя моей собственности, который почти в упор меня рассматривая, задался, наконец, правильным вопросом:

— Это тот, который в его двадцать пять сильно боялся умереть от остановки сердца, постоянно бегал к лекарю и проверялся? — сделав паузу, добавил, — а в итоге скончался именно от этого, после очередного заключения об отличном состоянии органа, во время приготовления сосудоукрепляющего средства, и став в народе нарицательным именем?

— Да-да! Тот самый, — язвительно подтвердила я, — только вот то, что рецепт считался выдуманным, мало кто знает, и остальные зельевары посчитали Куккантили поехавшим. Основной ингредиент “Белой сердечности” — живой и подчиненный камацити. Одна штука. Я могу уже начать подписывать согласие на рабство или еще о зверюшках из мифов и легенд поболтаем?

Нависать Табурет, наконец-то перестал и отошел к окну. Там занял самую настоящую наблюдательную позицию, скрестив на груди руки. Все то время, пока давала клятву на первой странице и подписывала следующие, чувствовала сверлящий во мне дырку взгляд, каждой клеточкой своего тела. Утешало только одно, что несмотря на “пока” и “временное помилование”, на каждую мою дерзость хотя бы не грозились немедленно казнить. Правда, едва ли рогатого надолго хватит, надо учиться сдерживаться. Даже, кажется, в этот момент из меня вырвался какой-то тоскливый, но короткий грустный вой. Вот так, с ходу, себя не переделаешь.

Уныние на меня накатило не только из-за внутренних мыслей, но и из-за контракта. Условия были самыми жесткими, какие только можно придумать. А от слов “верность”, “долг”, “преданность” к концу меня просто тошнило. На последнем листе все уговоры и аргументы развеялись столкнувшись с бессовестным “труд сотрудника не оплачивается”:

— Вы и здесь зарплату зажали? — из ушей аж дым пошел.

— Интересно, госпожа Сатор, почему дочь богатых родителей все время бесится из-за денег? — полюбопытствовал этот крохобор.

— Да не буду я вам ничего объяснять! — вскочила с места, поставив последнюю подпись, с гневом швырнула ручку на стол.

И без спроса уже стремительно направилась прочь из этого логова настоящего гнома. Но где-то в районе дивана меня грубо ухватили за предплечье, вынуждая остановится. Если бы я могла убивать взглядом, дарх бы уже бился в конвульсиях на полу. Капитан же невозмутимо меня оглядел:

- “Кровавая дань”, госпожа Сатор.

И правда, совсем забыла о последнем этапе, так сильно мне хотелось поскорее избавиться от общества скупердяя. Но это совершенно не повод хватать меня за руки. Так что из захвата я вывернулась, хотя, по правде говоря, Табурет удерживать и не пытался. К столу возвращалась, яростно стуча каблуками, с тем же бешенством рассекла ладонь плетением, вызывая куда больше крови, чем надо, и от души припечатала контракт, оставив на последнем листе красный отпечаток ладони. Хотя обычно все оставляли маленькую капельку. На коже засиял символ обременения и, тут же погаснув, исчез. А я с видом победителя гордо прошествовала мимо Муреса, задрав повыше нос, и покинула кабинет, оставив на полу кровавую дорожку.

Кто бы еще позволил мне, наконец-то, уйти. На звук внезапно открывшейся позади двери аж подпрыгнула, нервно оборачиваясь. Внутри пробежал легкий страх, что “временное помилование” закончилось.

— Госпожа, Сатор, — окликнули меня посреди приемной.

— Что?! — беспокойно почти завопила в ответ.

Табурет поморщился и, похоже, даже просчитал про себя до десяти:

— Пока вы болели, вместо ваших занятий проходила “Магическая этика”. Пройдите в деканат и ознакомьтесь с изменениями в расписании.

— Аа… Так это я два дня “болела”, значит?! — у этого дарха, похоже, вообще совести нет.

— Свои часы отработаете теперь вместо этики, — все мое возмущение ректор просто проигнорировал и добавил, — завтра зайдите в профсоюзный отдел после обеда. Познакомлю вас с коллегами.

И скрылся за дверью, не предоставив мне возможности еще хоть что-то сказать или спросить. Стучаться и вновь оказываться в кабинете наедине с разведчиком не было никакого желания. Хоть все и кипело от придуманного Муресом плана. Сначала они отправляют меня на больничный, а потом и вовсе по-тихому увольняют по-собственному желанию. Сатор? Какая Сатор? Ну была, ну работала, потом ушла и ничего не знаем. Циничность дарха, похоже, не знает границ. Меня опять так завело, даже в голову рецепт блошиной чесотки залез. Отмахнулась от навязчивой идеи с большим трудом. Хватит с меня уже одного отсечения головы, два — это как-то чересчур.

Хотя, если так рассуждать, то когда Табурет достанет меня до печенок, можно ведь и реальным ядом его угостить. Жаль только, что я не способна, в отличии от него, отправить невиновного на казнь и никогда не позволю себе причинить смерть случайному существу. Каким бы рогатым гадом он ни был.

***

То, что циничность Табурета и вправду бесконечна, мне довелось узнать в тот же вечер, как только я добралась до своей комнаты. В том, что в ней прошел обыск, сомневаться не приходилось. Но что по настоящему выглядело по-скотски — это моя зарплата за сентябрь, которую честно оставили на тумбочке с соответствующей пометкой. Денег было по-прежнему катастрофически мало, и финансовый вопрос встал как никогда остро.

Знаете, говорят, что вселенная всегда дает столько, сколько вам необходимо. Но в моем случае даже она осознала, как сильно погорячилась, и с утра прислала ко мне доцента Гностича. Он явился между парами прямо в мою лабораторию. Накаченного преподавателя по смертоубийству я откровенно недолюбливала, оценивая его интеллектуальные способности чрезвычайно низко. Виду, правда, никогда не подавала. Однако, когда мне стало известно, что его с должности не сняли, пришла в откровенное бешенство. ОН уволил меня и оставил этого, мало того, что тупого, так и еще ничего не смыслящего в смертоубийстве балобола. Утешало одно, в конце первого семестра ректор вместе с командиром Калири пообещали устроить аттестацию знаний адептов. И по итогам этой проверки заменить слабых педагогов.

Вот этот высоко оцененный Табуретом специалист и приперся ко мне на перемене, нагло и без стука завалившись в аудиторию. В тот момент я как раз с интересом анализировала бурду, сваренную адепткой Просор из моей любимой группы, с факультета специального реагирования. Сегодня выяснилось, что блохастых там двое и, помимо Седена Гомира, обучается оборотница. Девица накосячила что-то с рецептом зелья силы, создав интересный эффект взрывающегося вулкана и залив весь пол лаборатории, перепугалась и перекинулась, едва не бросившись на меня. Хорошо хоть к таким выходкам блохастых я равнодушна еще со времен пансиона. Парочка плетений, и адептка оказалась обездвиженной на полу прямо в быстро прибывающей луже. Хорошо хоть состав оказался не ядовитым… но это, конечно, время покажет.

Пролежала она в нем по времени прилично, пока я ставила блокирующие плетения на котел, останавливая этот маленький гейзер. Заливать нейтрализатор было никак нельзя. Во-первых, эффект интересный, а во-вторых, если это не единственное свойство этой бурды, то надо будет еще и антидот разработать. Имея исходник, сделать это в разы проще и быстрее. Но и после блока котла, распутывать адептку я не торопилась, устроив маленький допрос по поводу истерики. Госпожа Просор впала в настоящую панику, сдав всю группу с потрохами.

— Вы сумасшедшая! Вы травите студентов и ненавидите оборотней! — кричала блохастая на всю лабораторию.

— Допустим. А когти-то распускать зачем? — на следующий день после казни у меня было жуть какое философское настроение.

— Вы же помешаны на котлах и зельях! Убьете же за такой хаос, — перешла на заговорщицкий шепот Церуста Просор.

Стало понятно, что у оборотницы плохие нервы и настоящий стресс, а добрые одногруппники еще и накрутили ее до предела. По большому счету надо вызвать Муреса, доложить о нападении на преподавателя и отправить девицу под отчисление. Уже понятно, что в силовых структурах ей делать нечего. С другой стороны, сколько я наслушалась таких комментариев в свой адрес? И это всего лишь из-за роста. Может, у нее свои причины, чтобы учиться здесь. Последнее, чего бы мне хотелось — это становится теми, кто решает, где чье место.

— Ой, Церуста, да я только ваших самцов готова прибить, — пришлось легкомысленно усесться на столешницу и с любовью обнять котел с непонятной бурдой, — смотри, какое ты крутое зелье сварила! Это же, скорее всего, научное открытие. А хаос… Так… Хаос уберет адепт Гомир.

От такого у блохастого даже волосы на голове грустно зашевелились, а в глазах поселилась тоска. Плетение с адептки Просор я давно сняла, позволяя девушке подняться. Гомир на нее теперь так смотрел, так смотрел. Заглядение. Есть надежда, что все гормоны оборотня падут на голову юной истерички. Еще бы эльфа куда-нибудь пристроить и Табурета… Настроение при воспоминании о последнем резко понизилось.

И теперь, после того, как в лаборатории уже царил идеальный порядок, принялась делать пробы сегодняшнего шедевра. Вот за этим занятием, не в самом хорошем расположении духа, меня и застал доцент Гностич.

— Коллега, привет! Как твое здоровье? — проорали мне с самого порога, изображая дружелюбную улыбку.

— Так и прет! Вот решила на радостях новый яд протестировать, хочешь тоже попробовать? — черпак с зельем протягивала “коллеге” с шальным блеском в глазах.

— Ой, Сатор! Время идет, а шутки все в том же духе, — легко отмахнулся мужчина от половника, — я к тебе по делу. С просьбой.

Глаза закатила, даже не пытаясь скрыть от доцента своих эмоций. Весь предыдущий год он чуть ли не раз в неделю просил его заменить. И уж если кто-то из нас двоих стабилен, так это доцент. Как он целый месяц-то продержался, ума не приложу.

— Дай-ка угадаю, тебе очень срочно нужно к любимой больной тете, а почтовая карета в выходные в Лапшанаушахнус не едет? — перспектива бесплатно вкалывать еще и на парах по смертоубийству меня не вдохновила, и Гностича я уже приготовилась послать куда подальше.

— Да-да, тетушка опять расклеилась. Ты же знаешь, как она плохо переносит температурные перепады. Ну, заменишь, да? — воодушевился коллега.

С языка почти сорвался отказ, но меня вдруг осенило. Это явно знак от вселенной и самого сущего Опа. Ему же точно подняли зарплату, в отличии от меня. Ничто не мешает мне попросить за эти услуги денег.

— По одному золотому за каждую пару, — последовало бескомпромиссное заявление с моей стороны.

— Это грабеж, Сатор! Это не по-дружески! — более искреннее возмущение сложно представить.

— Выход вон там, Гностич!

— Ну, давай хотя бы пятьдесят серебряных?

К тому, что доцент начнет торговаться, готова, правду сказать, я не была. По-честному считала, что он в принципе откажется платить и уйдет восвояси. Куда и зачем отлучался преподаватель по смертоубийству, мне всегда было все равно. В прошлом году я с огромным удовольствием занималась его замещением. Думала, что это как-то поможет продвинуться в профессиональной деятельности. Теперь-то у меня таких надежд и быть не может… Вот котел, вот половник. Но несмотря на неожиданный ход событий, сориентировалась все же быстро и, плавно помешивая зелье в котле, спросила:

— Рудий, ты сколько за сентябрь получил?

— Ну… — неуверенно замычал мужчина, — триии-ста…

У меня даже половник из рук вывалился с неприятным скрежетом проехавшись по чугунному дну. Да у нас больше ста золотых раньше никто не получал!

— Да это зарплата, как у стража в столице! — вслух возмутилась я, зверея, — и ты еще торгуешься?!

— Ну, ладно, ладно! Золотой и договорились! — Гностич ловко положил передо мной монетку и оперативно засеменил на выход. — Пару надо подменить шестнадцатого ноября!

Монетку споро убрала в карман и задумалась. Сможет ли Табурет отнять и эту мечту? Сейчас, как минимум, он отодвинул ее исполнение на много лет, с такой-то зарплатой. Зельями, что ли, начать торговать… Впрочем, лицензия на год стоит столько же, сколько мечта. А из-под полы разливать — это однозначная дорога в лапы ОКЗОЗа. Представляю, как обрадуется Мурес и заставит еще какой-нибудь договор подписать. Странно даже, что преподавать разрешил и зарплату оставил. С такой виверновой хваткой- почти помилование с его стороны.

С размышлений о деньгах, плавно перетекла в раздумья о “коллегах из профсоюза”. Догадки, конечно, по этому поводу были, но поверить в то, что дарх додумался притащить преступников в учебное заведение, было сложно. Может там такие же невезучие отравители, как я. В общем, Муресу удалось запустить интригу, и всю следующую пару мне было не до зельеварения, и урок велся скорее на рефлексах.

Аудиторию покидала быстрей студентов, слегка их переполошив, и направилась в сторону нужного кабинета. Сложные отношения с коллективом сотворили свое черное дело, заставив меня сильно понервничать. Кто в этом профсоюзе состоит неизвестно. Я о его существовании вчера впервые в жизни услышала. Но если там блохастый преподаватель по боевой подготовке и позицированию Ухубис Пакий — жизнь станет совсем невыносимой. С другой стороны, с чего ему работать на Табурета?

В общем к нужному кабинету подходила, измучившись догадками. И миновав дверь, оказалась в небольшом помещении, где сидели два очень нестандартных ифиорца. Обычно мужчины из этого народа были смуглыми, с голубыми, слегка раскосыми глазами, а главное, с длинными волосами цвета красного вина. Не стеснялись демонстрировать голую грудь или руки, покрытые татуировками, почти всегда игнорируя требования приличного общества. Признаться честно, эти двое, вообще, были первыми ифиорцами, одетыми в строгие костюмы и с коротким “ежиком” на голове, о которых мне приходилось слышать. Я так и замерла на коврике, в полнейшем изумлении рассматривая мужчин. Последние встретили меня дежурной улыбкой и холодным, внимательным взглядом:

— Добрый день! Вы по какому вопросу? — спокойно рассматривая меня, спросил один из них, что казался мне постарше, — столкнулись с какими-то нарушениями ваших трудовых прав?

— Эээ… Вообще-то да! — мне вчера сказали прийти, и вот я здесь, остальное не моя забота, — мне сократили зарплату в два раза! Как вы считаете, это законно?

Ифиорцы стушевались и начали растерянно переглядываться. Стало ясно, что моя проблема, точно, не в их компетенции. А даже если они этим вопросом и должны заниматься, то против Муреса не попрут. Последний, кстати, не торопился и полагал, что “после обеда” это, видимо, во время следующей пары. Раньше всегда мои уроки заканчивались в первой половине дня, но капитан впихнул мне отработки именно сегодня. Когда я увидела утром поправленное расписание, аж чихнула от злости. Он не успел меня из тюрьмы выпустить, как уже торопился угробить трудовыми подвигами.

— Кстати, про законность! — злое веселье набирало обороты, — вот капитан Мурес еще принуждает бесплатно консультировать в области зельеварения. Как думаете, можем ли мы привлечь его к ответственности.

Красноволосые переглянулись между собой еще раз, с куда как большим напряжением. А я задумалась, почему вообще смогла об этом ляпнуть. По идее должно было начать жечь руку, напоминая о клятве. Неужели мне так неслыханно повезло, и она не сработала? Или магия не расценила это, как нарушение обещания. По сути, я никогда бы не смогла произнести хоть что-то, даже если бы очень сильно хотела. Все это работало так, что вместо слов правды мог случится кашель, чихание, какие-то рассуждения о погоде. Словом, ритуал защищал не только информацию, но и сам факт “кровавой дани”, создавая всегда разные естественные помехи в отличие от обычной клятвы. Но символ нагревался все равно, в качестве напоминания.

— Так что делать будем, уважаемый профсоюз, с коварным принуждением меня к бесплатному труду? — где-то на середине моего вопроса, позади открылась дверь, а на плечи мне тяжело легли две огромные лапищи.

— Пройдемте, госпожа Сатор, — злорадно хмыкнул мне на ухо командир Калири, — нам с вами дальше, так сказать, прямиком к коварному принудителю.

И крепко в меня вцепившись, блохастый амбал начал подталкивать меня в сторону двери, расположенной позади ифиорцев, которую я приняла за вход в комнату отдыха или кладовую. Ситуация, прямо скажем, не располагала к сопротивлению и заставила меня сильно понервничать. Оборотень на расстоянии локтя позади вас — это не романтические обнимашки, а любимый боевой прием. Когти втыкаются в плечи, фиксируя жертву, практически одновременно с этим клыками разрывают шею, и несчастный практически моментально гибнет от огромной кровопотери. Волки они и с двумя ногами собаками остаются. И в общем-то все, кто проходил боевую подготовку, знают, что блохастых лучше вообще на близкое расстояние не подпускать ни с какой стороны. А тут такой прокол, что даже дышать приходится через раз. Если Калири решил уединиться и пообедать мной, то шанс вытащить свою шкуру из такой передряги равен одному проценту. Даже очень хорошему магу особо нечего противопоставить зубам, которые три раза вас успеют растерзать, пока он там плетение будет конструировать. Единственное мое преимущество, дарующее тот самый один процент — это рост. Командир так нагибаться точно не привык и может удастся выиграть пару секунд и увеличить расстояние за счет неожиданного нападения. Тихонечко начала плести основу для очень простенького заклинания “Оглушительного чиха”.

Пока в моей голове прорабатывался сомнительный план спасения тире побега, меня доподталкивали до двери. Стоило только приблизится к ней, как та сама открылась, и на пороге оказался молоденький, естественно, светловолосый, эльф, а позади него огромный кабинет, в конце которого стоял Мурес.

— Сержант Детеку, надо проверить, — блондин положил папку на стол тому самому ифиорцу, что спрашивал меня о трудовой несправедливости.

Калири на все происходящее не обратил ровным счетом никакого внимания, продолжив толкать меня в открытую дверь. Во втором помещении располагалось с десяток столов, за которыми сидели люди, оборотни, гномы и сущий Оп знает кто еще. Затормозили мы с командиром прямо перед капитаном, заставив погруженный в рабочий процесс коллектив обратить внимание на происходящее. Я по-прежнему держала плетение, на всякий случай и находилась в весьма напряженном состоянии духа. Чувствовала, как от Калири волнами исходит во все стороны злорадство. Табурет на конструкцию из оборотня и преподавательницы по зельеварению посмотрел с недоумением. А встреченному нами эльфу оказалось и вовсе плевать на развивающиеся события. Он подскочил к дарху и быстро отчитался:

— Докладываю, генерал Мурес, — обратился блондин и продолжил, — сержант Детеку воспользуется телепортом и возьмет своих ребят из ведомства. Они исследуют маршрут.

— О! Саарин, ты завербовал Сатор в наши ряды? — удивление оборотня было очень искренним.

Дарх помрачнел и, кажется, начал звереть, а у меня впервые в жизни не нашлось слов. Уже после озвученного “генерал” я глупо хлопала глазами, уставившись на Табурета, и отказывалась это воспринимать. Все мысли превратились в одну очень длинную букву “ААААА!” и больше походили на крик отчаянья. Это просто не может быть правдой. В том смысле, чем же я так прогневала сущего Опа? За что мне такие подставы от судьбы? Вопросов было куда больше, чем ответов. И новые возникали и возникали, и конца и края им не было. Как и накатывающей все больше тоске.

Дело в том, что разведка и все эти шпионские игры обязывали сотрудников быть засекреченными с головы до пят. Но работа с обществом все равно так или иначе время от времени раскрывала кого-то. Поэтому много лет назад была принята сложная структурная система ведомства, но важным было то, что никто кроме сотрудников, приносящих “кровавую дань”, не знал кто главный. Ну и король, естественно. Куча капитанов и других званий, зачастую даваемых совершенно случайным людям, чтобы запутать потенциальных врагов. Но генералом мог быть только один, который представлялся всем остальным капитаном. Такое ляпнуть по ошибке эльф не мог. Я траванула одно из вторых лиц в государстве. Первым был король, а все, кто возглавлял ведомства и министерства, шли по важности прямо за ним. И подчинялись, соответственно, только Его Величеству. Из такой передряги меня даже отец не вытащит.

Грозный Табурет тем временем продолжал смотреть недовольно поверх моей головы, бросив на меня только один единственный взгляд в духе “больше ты меня разочаровать уже не сможешь”.

— Викраш, я, конечно, пригласил госпожу зельеварительницу для знакомства с новыми коллегами, но вот раскрывать собственный статус не планировал, — слишком спокойно произнес дарх, — столько лет дружим, а я все продолжаю задаваться вопросом, зачем я тебя из-под той лавины вытащил? Какое злодейство сотворила опять Сатор, что ты ее так бесцеремонно сюда приволок?

“Вот зря! ЗРЯ вы этого блохастого из сугроба достали! Давайте засунем обратно! Я с радостью помогу!” — в мыслях началось ликование и злорадство. Кажется, кушать меня сегодня все-таки не собираются.

— Мы пришли на вас жаловаться, да, Сатор? Какая там формулировка была? “Коварно принуждает к труду”! - весело хмыкнул Калири, — так за какие заслуги, Саарин, ты нанял это маленькое чудовище в отдел?

— Она установила причину смерти агента Рамфиса, — Табурет явно не разделял веселья блохастого, — и убери ты от нее лапы. Госпожа Сатор расценивает твою позицию, как угрозу, и держит наготове плетение.

На этом Мурес и вовсе от нас отвернулся, вернув свое внимание рыжему гному, отчего-то сильно похожему на нашего нового бухгалтера ЗАРСа. А вот Калири лапы от меня мгновенно убрал, чем я сразу же воспользовалась, увеличив расстояние и повернувшись к блохастому лицом. Тот сложил на широкой груди руки, скептически ухмылялся:

— И чем же вы хотели меня поразить, госпожа зельевар?

Вместо ответа я спустила с рук плетение, направив его точно в оборотня. Благо ректор этого не видел, а выражение лица командира, не ожидавшего такой наглости, дорогого стоило. Магия скользнула по блохастому, вызвав моментально оглушительный чих. По запугиванию Табурета теперь уже никто не догонит. Да и упоминание некоего агента Рамфиса дало уверенность, что меня нашли полезной.

Калири чихнул еще раз, привлекая, наконец, внимание Муреса. Тот с недоумением посмотрел на оборотня, потом на сделавшую самый невинный вид меня, и обреченно покачал головой.

— Оригинально, госпожа Сатор. Что же это? “Оглушительный чих”? — от вопроса дарха мне стало не по себе.

— ОглуЧХИИИИИ! — кажется командир хотел что-то прояснить.

На меня посмотрели еще раз очень серьезно, но готова поклясться: в глазах ректора стояло веселье. А недоумевающий блохастый еще раз громко чихнул. Все присутствующие наблюдали эту картину, практически затаив дыхание, даже до эльфа, наконец, дошла нестандартность ситуации.

— Пожалуй, это редкая, но лучшая победа над тобой, Викраш, которую мне доводилось лицезреть, — хмыкнул дарх под очередное громкое “апчхи”, - отдел спецуправления — это ваша новая коллега, госпожа Сатор. Есть, пить, язвить в ее присутствии не рекомендую. Можно не любить и жаловаться.

На меня с интересом уставился весь коллектив, похоже, что с таким фееричным резюме сюда работать еще никто не приходил. Я понимала что легко не будет, еще когда Табурет был в звании капитана, а теперь когда выяснилось, что он генерал… По сути, кто отправит обратно в тюрьму небольшая разница, но умение находить компромиссы у таких чинов стремится к нулю. Так что во всех смыслах обидное “можно не любить” пришлось проглотить молча.

— Вот ваше рабочее место, — продолжил ознакомительное собрание Табурет, — и пройдемте. У меня для вас куча работы.

И прошел в очередную дверь, на этот раз, видимо, скрытую плетениями. Получалось, что сначала была маленькая комнатка, где сидели ифиорцы, потом, как в процессе выяснилось, кабинет отдела спецуправления, а последним помещением стал зал переговоров. Посередине стоял длинный прямоугольный стол, к которому поперек был придвинут еще один, создавая эдакую букву “Т”. Вокруг была придвинута куча стульев. И больше ничего — ни коврика тебе, ни окошка. Только три коробки для хранения в углу, в таких обычно перевозили документы или книги.

Дверь за мной закрылась, отрезая от внешних звуков. Это создало удивительно неприятное ощущение уединения с ректором. Самое главное, пожалуй, постараться его не раздражать и, вообще, в целом было бы здорово, если бы он забыл о моем существовании. Надо как-то умерить пыл, плетение в адрес оборотня могло выйти мне боком.

— Ммм… а как мне теперь к вам обращаться? — с осторожностью начала налаживать рабочие отношения с Табуретом.

— Лучше по-прежнему, капитан. Генералом меня только лейтенант Амфис называет и Калири иногда. Викраш, когда обижается, а эльф оказался страшным педантом, — с какими-то неожиданно преподавательскими нотками начал объяснять Мурес, — лишнее воздействие магии “кровавой дани” вам ни к чему. Только увеличит количество тех, кто захочет вас рассекретить.

За время этого объяснения мужчина успел поставить явно тяжелые коробки на стол и теперь доставал из них одну папку, за другой. Было похоже, что он что-то ищет.

— К слову, госпожа Сатор, я такой же реальный, как и заклинатели пауков, — наконец, вытащив нужное, добавил капитан, — специалисты просмотрели записи с кристаллов и обнаружили очень сознательное насекомое. В связи с этим мы пересмотрели ряд менее подозрительных смертей и выявили серийный подход в ликвидации подданных нашего королевства. Теперь наши безопасники пытаются придумать, как оградить агентов от такой угрозы.

— Мелок от тараканов, — несколько подрасслабившись, предложение я вносила от души и не особо задумываясь, за что тут же поплатилась.

— Вы ходите по-крайне тонкому льду, госпожа Сатор! — едва ли не рыкнул на меня дарх, — прекратите испытывать мое терпение. Ваш успех с раскрытием смерти нашего агента — капля в море в сравнении с вашими недостатками. Не заставляйте меня при каждой встрече с вами сожалеть о вашем помиловании. Мелок от тараканов…

— Зачарованный… — уточнила, испуганно заглядывая в сердитые глаза Муреса, — этот алхимический продукт считается провальным, потому что не травит тараканов, а изменяет сознание вообще всех насекомых, попадающих в зону действия вещества. Они начинают танцевать, кувыркаться, биться о стену… Камацити тоже находятся под влиянием заклинателя. Минус на минус и все такое…

Под тяжелым взглядом капитана я сбилась с мысли и замолкла. Чувствовала, что мужчина с трудом держит себя в руках. Стало до ужаса обидно. Хотела помочь, а получила распсиховавшегося Табурета. А он все-таки вызверился:

— Значит так, Сатор. Сначала аргументы, потом вывод! Ясно? — после моего согласного кивка, дарх продолжил, — в коробках нераскрытые дела, которые могут быть связаны с отравлениями. Первым изучи вот это.

Мурес постучал по верхней папке, которую как раз и искал до этого. Затем продолжил:

— Потом можешь выбирать в любом порядке. Больше одного дела отсюда не уносишь. По каждому сдаешь письменный и устный отчет лично мне. Стандартный бланк попросишь у лейтенанта Амфиса.

Отчеканив все это, капитан вышел из переговорной, разве что только дверью не хлопнул. Псих! Ведет себя так, будто этих самых мелков переел. Впрочем, от “кровавой дани” меня никто не освобождал, и я с интересом приблизилась к засекреченным материалам. Любопытство вперемешку с исследовательским духом всегда были моими спутниками, и чаще именно за их счет мне удавалось получать высокие баллы в Спецтьме.

На указанной дархом папке значилось “Трагедия в Красном ущелье”. Даже само географическое название я видела впервые. О таком событии не слышала вовсе. От того с огромным интересом принялась за изучение информации.

Стоило только погрузиться в расширение собственных знаний об устройстве Рогатых скал, где и произошла гибель сорока двух существ, как в переговорную вошел тот самый эльф.

— Госпожа Сатор, пройдите за ваше рабочее место, — и правда занудный.

Внезапно возникший ядовитый ответ потонул и разбился о страстное желание стать тихой и незаметной. Да и, возможно, к новым коллегам стоит присмотреться, чтобы понять, чего от них можно ожидать. Хватит с меня Табурета в компании с блохастым. Их бы внимание к моей персоне пережить целой и здоровой. Так что я молча встала, прихватив папку и прошла за выделенный мне стол.

В отделе стоял легкий рабочий шум, а вот ни дарха, ни оборотня уже не было. Сосредоточиться на анализе в такой атмосфере будет сложновато. Но уже добравшись до рабочего места, сопровождающий меня эльф показал, как с помощью кристаллов можно не только изолировать звуки, но даже создать эдакую стеклянную завесу, смазывающую все, что находилось за ней. Этот же зануда сразу предупредил, что с той стороны меня все равно прекрасно видно.

Отключать кристалл я все равно не стала, вновь погрузившись в дело. И чем больше отчетов о гибели несчастных было просмотрено, тем в более основательный тупик зашел ход моих мыслей. В конце можно было вообще считать его замурованным. Из раздумий меня выдернул писк кристалла, напоминающий о том, что сегодня есть еще пары.

***

Над загадочной гибелью в Красном ущелье я зависала несколько дней. Вообще не имея никаких предположений. Если капитан возлагал на меня большие надежды, то боюсь, мой отчет может его серьезно разочаровать.

Однако, когда я впервый раз пришла к нему в кабинет, расписываться в полном провале, реакция была никакой. В моем бланке в графах выводы, предположения и причина смерти честно повторялось “понятия не имею”. Реакцию представляла себе какую угодно, кроме той, что была на самом деле. Даже пару раз успела сходить в храм к сущему Опу и попрощаться с жизнью. Вариант, что капитан взбесится от моей бесполезности и все-таки решит казнить, выглядел весьма правдоподобным.

Однако, мужчина хмуро изучил отчет, кивнул каким-то своим мыслям и разрешил “быть свободной” в контексте “заняться следующим делом”.

За минувшие две недели я успела разобраться еще с тремя “висяками”. Все преступления, которые каким-то образом касались разведки, ею же самой и расследовались. Исходя из того, что одно оказалось самоубийством, а два других после моих предположений отправилось на вторичное рассмотрение, уровень раскрываемости у них так себе. Особенно обидно на этом фоне вспоминалось “военным зелья не нужны”.

Поэтому с еще одним раскрытым делом я гордо вышагивала в сторону кабинета ректора. Жизнь вообще наладилась за это время. Доцент Гностич уже попросил заменить его в четвертый раз, что приятно пополнило мой скудный бюджет. Мурес ко мне вообще не приставал, будто вовсе забыв о моем существовании. Все наше общение сводилось к десяти-пятнадцати минутам, которые уходили на мои комментарии по делам. Командир Калири стал практически любимым оборотнем в нашем королевстве, выбрав себе для издевательств новую жертву! А точнее, целых две. И если адепта Гомира пытались просто сделать приличным оборотнем, то преподавателя боевой подготовки Ухубиса Пакия чуть ли не каждый день ломали через колено. Словесно, конечно. Но отчего-то мне казалось, что Калири и когти в ход пустит, если ему только повод дадут. Какая блоха пробежала между мужчинами, оставалось только догадываться. Но я однозначно болела за нового завуча. Ухубиса мне хотелось убить еще с первой недели работы в должности преподавателя зельеварения. Наглец подкатывал ко мне свой поднятый хвост целых два месяца, прежде чем до него дошло, что дама не стесняется, а прямым текстом посылает его пеньки в лесу топтать. После чего обиженный до глубины печенки мужчина стал отравлять мне жизнь и до кучи настраивать коллектив против одной стервы-зельеварительницы.

А вот к командиру Калири у меня по сути обид-то и не было. Пара обещаний смерти от оборотня — это у них вместо поздравительного вестника на день Весеннего Равноденствия. Сложно, вообще, представить человека, которому блохастый не грозил смертью.

В общем, даже навязанная работа наразведку принесла неожиданное удовольствие. Это, конечно, не полевая работа и охота на преступников, но все же чуточку похоже на то, чему мне так долго пришлось учиться. Жаль только за это денег не платят.

В таком приподнятом состоянии духа я пересекла приемную и оказалась перед дверью кабинета Муреса.

Вежливо постучалась и вошла… в неожиданно пустой кабинет. До этого, если капитана не было на месте, его обитель была закрыта и защищена хорошим набором охранок. Непозволительная оплошность для разведчика. Взгляд сам упал на длинную вереницу шкафов, которые давно привлекли мое внимание. В одном из отделений Табурет точно хранил одежду, воспоминание о бежевом пальто еще были слишком свежим. Но что прячется в других отсеках?

К шкафам меня притянуло, как зачарованную. Даже спустя время, ответа что на меня тогда нашло нет. Какое-то неосознанное стремление вляпываться в неприятности. Оказавшись в шаге от полированной деревянной дверцы, которая была самой центральной, я с замиранием от какого-то детского восторга, ее открыла. И тут же прочувствовала все оттенки разочарования — внутри висели только костюмы, а шкаф оказался двустворчатым.

В этот момент в приемной четко раздался голос капитана, перепугавший меня до колик. Застигнутая на месте проникновения, не особо осознавая, что делаю, я залезла в этот самый дурацкий шкаф и прикрыла дверцу. Прижалась к стене, как к родной и подтянула ноги, чтобы ничего не задеть. И даже дышала через раз, боясь быть обнаруженной.

— Проходи, Викраш, — по кабинету разлетелся спокойный и уверенный голос дарха, слегка приглушенно звуча сквозь добротную древесину, — ты по делам академии давно хотел ко мне зайти.

Перестук шагов по паркету дал понять, что оба мужчины прошли к столу. Скрежет стула и вроде шорох обивки… Наверное, они сели.

— Да, но последние недели выдались напряженными, — с какой-то отмашкой заявил оборотень, — кто бы знал, что педагогическая деятельность отнимает столько времени и сил.

— Если бы ты поменьше тратился на войну с коллективом, может нашел бы возможность и ко мне зайти, — ох уж этот менторский тон.

Оказывается, дарх воспитывает не только отравительниц, но и грозными оборотнями не брезгует. То, что Калири и Мурес давнишние друзья уже ни у кого не было сомнений. Только вот то, что дарх учит жизни оборотня, а тот на это не злится, было удивительно. В каких бы отношениях ты с ними не был, взрывной характер никуда не девается. А командир, пропустив все нравоучение, воодушевленно и искренне выдал:

— Да бесит меня этот блохастый! Давай его уволим!

— Викраш, только по результатам аттестации его студентов, — с тем же непробиваемым спокойствием ответил Табурет, — если адепты покажут низкий уровень боевой подготовки, этого блохастого мы заменим.

— А если провалится Сатор, куда ты ее денешь? — с гаденькими такими нотками спросил этот волчара недобитый.

Каких трудов стоило не вылететь из шкафа и не засветить пульсаром в наглую расцарапанную кем-то до меня морду! Никто даже представить не сможет. Кто не сдает у меня экзамены, тот больше вообще никакие не сдает! Против яда ты либо сваришь себе антидот, либо отправишься прямиком в семейный парк, деревья удобрять. И тут либо отлично, либо незачет. Других вариантов нет, и к такому раскладу я адептов готовлю с самого первого дня. Предыдущий курс весь сдал, и все живы, что особенно радует.

— Говорят, она в прошлом году всем отлично просто так поставила, — продолжила размышлять эта скотина блохастая.

— Если ты в это веришь, то тебя пора увольнять из разведки, — неожиданно весело парировал дарх, — у меня вообще нет сомнений в том, что единственное, что после первого семестра можно будет смело доверять первокурсникам — так это зельеварение.

От такой высокой оценки моего преподавательского таланта смутилась и, кажется, даже покраснела. Хорошо, в темноте шкафа не видно. Кажется, меня впервые в жизни похвалили… И кто?! Табурет… Даже профессор Блеоссин никогда не говорил ничего похожего на “вы молодец, Сатор” или “у меня нет в вас сомнений”, предпочитая общаться в парадигме “вы абсолютно правы в своем суждении”, либо “ошибаться приходится всем”. Такое странное тепло в душе разлилось, что даже про свое нелепое положение слегка подзабыла, с еще большим интересом вслушиваясь в разговор. В конце концов, я на разведку теперь работаю. Должность обязывает.

— Рановато меня увольнять, Саарин, — не согласился блохастый, — последние пару недель, госпожа Сатор демонстрирует образцово-показательное поведение. Ни в жизни бы не заподозрил, что у нее характер, как у гарпии весной!

— Предполагаю, что на нее так повлияла почти состоявшаяся казнь, — уже без толики веселья, даже с какой-то неловкостью объяснил Мурес.

В кабинете воцарилась тревожная тишина. Еле сдержалась от желания приоткрыть маленькую щелочку и увидеть, что происходит. Замолчавшие мужчины вызывали ужасное беспокойство. Но, слава сущему Опу, командир наконец заговорил:

— Ты ее на казнь отправил? — похоже, блохастый в курсе моих злоключений не был.

— Да. Она призналась в отравлении, — с неохотой произнес Табурет.

— Слабительным, Саарин, — явное осуждение и непонимание от Калири было неожиданным, — надо было поугрожать и завербовать.

Что ж, господин Мурес, кажется, вас в вашей жестокости даже друзья не поддерживают. Только вот дарх так и сделал, как предложил командир. В конце концов, можно было немножко дольше поубеждать в серьезности расплаты, чтобы у меня была возможность осознать, задуматься и раскаяться.

— Я не первый день в структуре, Викраш, — рыкнул ректор, — не надо меня учить! Ровно это мной и было сделано! Она отказалась и заявила, что все это блеф!

— И поэтому ты отправил ее на “почти состоявшуюся казнь”? — продолжил недоумевать оборотень, — в таком случае почему госпожа Сатор до сих пор жива?

Это был хороший вопрос. Возможно, сейчас мне наконец удастся узнать, что капитан и вправду божественно умеет притворяться и устраивать убедительные обстоятельства. Я даже успела немного разочароваться в нечаянном начальнике. Никогда не любила лицедеев и балаболов.

— Она жива, потому что умеет быть убедительной! — рявкнул Мурес, — что ты на меня так осуждающе смотришь, Викраш? Ты помнишь вообще какое заключение мне дали целители? Напоминаю “Вы умрете через три недели от обезвоживания”!

— Са…

— Заткнись! Зелье пятого класса опасности, до сих пор, кстати, с не выявленным составом! Успешное отравление высокопоставленного лица и наглый отказ от сотрудничества, — Табурета несло, — что мы в таких случаях делаем, Вик? Или ты думаешь я вообще бесчувственное чудовище?!

“Именно оно и есть”, - вывод сделала без тени сомнения. Зато перестала испытывать легкое чувство разочарования. Самый настоящий табурет с четырьмя конечностями, наличие пятой пока что установить по-прежнему не получилось. Беседа явно затягивалась и вопрос как выбираться из западни становился все более актуальным, а дарх только начинал наращивать свое озверение.

— С..

— Я еще не закончил, — жестко оборвал друга Мурес, — проблемных и несговорчивых мы отправляем на казнь. Отпустить ее на все четыре стороны — это всю жизнь думать, кому она еще плеснула в кофе яда. Такой печальный жизненный опыт у нас с тобой уже есть, и он для того, чтобы больше никогда не наступать на те же грабли. Даже если это маленькая девочка, шутки ради угощающая слабительным. С ее образованием, она прекрасно знала, какие законы нарушает, и какое за это следует наказание.

— Да я вообще до сих пор удивляюсь, как она с таким поганым характером до двадцати семи лет прожила, — наконец, смог вставить свои пять медяшек оборотень, — рано или поздно, она бы все равно плохо кончила.

— Да, ее скверное и неуравновешенное поведение может стать большой проблемой для нашего ведомства, — слегка подуспокоился Табурет, — полбеды, что она полна неожиданностей, гораздо опаснее ее умение оказываться в центре внимания и попадать в неприятности.

Не в бровь, а в глаз, капитан Мурес. Надеюсь, вы никогда не узнаете о том, что прямо сейчас я как никогда с вами согласна. Боюсь представить степень гнева, обнаружь вы меня в шкафу.

— Так почему она до сих пор жива, Саар? — неожиданно задумчиво задался вопросом оборотень, — отменять подписанные приговоры не в твоих правилах. Я вот ни одного больше такого случая не припомню даже.

— Удивила. Заставила стражу прибежать ко мне с докладом, — похоже ректору в это до сих пор верилось с трудом.

— О… А как? Ты же, когда отправляешь на казнь, запрещаешь тюремщикам идти на контакт с приговоренными? — Калири, похоже, тоже искренне удивился.

— Сказала, что сдаст заказчиков, — опять развеселившись хмыкнул Табурет, — и если ее казнят, никто и никогда не узнает, кто желал моей смерти.

— И все?

— И все, — подтвердил табурет, — меня это тоже зацепило, Викраш. Заставило прийти в камеру. И, честно, даже не знаю, зачем на это повелся и пришел. Жалость — плохой советчик.

Так, значит, меня и вправду собирались казнить. А голова на месте исключительно по причине моей неугомонной жажды жизни. Сложила бы лапки в ожидании чуда, следом легла бы голова под гильотину. У скверного и не гибкого характера оказывается есть свои светлые стороны.

— Ну, она же помогла установить причину смерти агента Рамфиса, — вмешался в ход моих мыслей Калири, — догадалась как-то про этих пауков. Ты, может, из-за этого ее и помиловал.

— Это было после, — сухо парировал Табурет.

— Слушай, ну, в любом случае теперь-то она ведет себя нормально и приносит много пользы, — оборотень явно подбадривал капитана и даже немножечко утешал, — вон таскается сюда каждый день, весь кабинет ею пропах.

— А с каких пор, Викраш, ты узнаешь госпожу Сатор по запаху? — в голосе ректора просквозило напряжение.

“Да! Да! Да! Не надо меня унюхивать, командир! Меня только две недели как помиловали, на второй приступ жалости рассчитывать не приходится!” — мысленно взмолилась я, кажется, окончательно перестав дышать. Если бы в моих силах было перестать пахнуть…

— Да она единственная, кто не душится с головы до пят, — оборотень немного задумался, что-то вспоминая, — слегка пахнет лесом, скорее всего моется с травяными отварами.

Обоняние командира меня не сильно удивило, а вот озвученные тонкости и подробности — очень! Это что, любой блохастый может установить с чем я ванну принимаю? Да и в принципе, ход мыслей мужчин мне уже панически не нравился.

— Викраш, а сколько такой аромат может продержаться в помещении? — сердце у меня ушло в пятки, дарх взял след, как гончая на охоте.

— Да не больше суток, ты и сам прекрасно знаешь, Саарин, — бесхитростно приговорил меня к смерти Калири.

— Госпожа Сатор последний раз была тут трое суток назад, — голос раздался прямо возле шкафа, после чего дверь резко открылась, являя моему взору взбешенного ректора.

— Это не то, что вы подумали! — прозвучало чрезвычайно жалко.

Но выбираться из шкафа я даже не собиралась, изо всех сил вжавшись в угол. За спиной Табурета возник шокированный оборотень, он же и прокомментировал ситуацию первым:

— Умеете вы удивить, госпожа Сатор!

— Как вы проникли в мой кабинет, Оника? Быстро, четко и по существу, — то, что в другом случае дарх открутит мне голову слышалось между строк.

— Дверь была открыта, я просто зашла.

То, насколько это неправдоподобно звучит… Даже сильно умным не надо быть, чтобы это понять. Мужчины сильно возвышались, загораживая дверь шкафа, отчего стало особенно плохо. Зажмурившись, вжиматься в угол я стала неосознанно. Но терзать меня на кусочки пока не торопились, впрочем злорадствовать тоже никто не стал.

— Я снял защитное плетение с двери при Калири, госпожа Сатор, — спокойно и с грустью прозвучало сверху, — зачем вы залезли в шкаф?

Лучше бы Табурет кричал, гневался и пытался придушить. Сейчас же все это звучало, как зачитывание смертельного приговора, приправленного вселенским разочарованием. Как будто хуже меня, ректор человека не встречал.

— Мне было интересно, что вы тут храните, помимо одежды, — взгляд с пола не поднимался, надежно приклеившись к паркету, — только и успела дверцу открыть, как услышала ваш голос в приемной. Перепугалась и спряталась. Я вообще с отчетом пришла по делу Эрусвальдских наследников, там один из погибших вычертил знак на стене. Вы его не расшифровали, потому что это очень корявый древнеэльфийский диалект. Их же около трех тысяч, и вот..

По-прежнему вжимаясь в угол, протянула бланк с отчетом куда-то, где по-моему предположению должен был стоять Мурес. Бумажку у меня из рук забрали под мою мысленную мантру “Я полезная! Я очень полезная! Вы меня хвалили!”.

— Эльфийский… — с такими интонациями, обычно говорят, когда случается откровение.

— Древне… — уточнила на всякий случай, отчаянно радуясь, что мысли Табурета потекли в какую-то другую тему.

— Сгиньте с моих глаз, Оника, — прошипели сверху, — единственное, почему ваша голова все еще при вас, что когда вы говорите искренне — это всегда выглядит, как детский лепет.

Впервые в жизни мне было откровенно плевать на уколы про внешность ребенка. Из шкафа я вылетала так же стремительно, как и из кабинета, установив королевский рекорд по бегу на каблуках. Мне вообще было достаточно слова “сгиньте”, чтобы почувствовать себя самым счастливым человеком в Дольсгоре.

Оставшиеся в кабинете мужчины, проводили беглянку задумчивым взглядом. Командир Калири нарушил молчание первым:

— У меня ощущение, что мы нашли в шкафу пятилетнего ребенка и угрожали ему расправой.

— Не питай иллюзий на ее счет, Викраш, — ректор резко направился к столу, — госпожа Сатор при своей беззащитной внешности, способна уложить оборотня на лопатки. Сокурсники до сих пор считают ее самой опасной, злобной и безбашенной выпускницей Спецтьмы.

Приблизившись к своему рабочему месту, капитан начал строить плетения, после чего часть столешницы отщелкнулась. Перед мужчиной оказалось несколько крупных кристаллов наблюдения.

— Ну, у меня после “Оглушительного чиха” точно нет сомнений, что в своей академии она всех достала до печенок, — весело хмыкнул Калири, — я только не понимаю, почему она до сих пор жива, и мы ее даже не допросили. С пристрастием.

Капитан тем временем занимался запуском кристаллов. Камни вспыхивали белым светом один за другим и стабилизировались излучая мягкий свет. Заинтересованный происходящим, оборотень вслед за своим начальником подошел к столу.

— Потому что, госпожа Сатор сказала правду, — не отрываясь от появляющихся изображений, заявил ректор, — женщина, подмешавшая мне отравы в кофе так, что я до сих пор не знаю, в какой момент она это сделала, способна на более продуманный план. Вот смотри.

Мужчина ткнул в кристалл, привлекая внимание своего друга. На демонстрируемой картинке девушка уверенно постучала в дверь и, не раздумывая ни секунды, вошла. Изображение моргнуло, меняя ракурс и теперь госпожа Сатор растерянно озиралась по сторонам пустого кабинета. Несколько мгновений с любопытством разглядывала шкафы и совершенно спокойно к ним подошла. Мужчины пронаблюдали, как преподавательница с интересом открывает створку, а уже через секунду вздрагивает и скрывается внутри гардероба.

— Не понимаю, Саарин… Ты снимал охранки при мне, — растерянно пробормотал Калири, — мне же не показалось. Надо все-таки допросить Сатор.

— Бессмысленно. Она здесь не причем. Предыдущий час записи на кристаллах зациклен, — мрачно констатировал ректор.

— Слишком быстро они сюда добрались, — командир озверел вслед за начальником.

— Или мы просто притащили кого-то с собой.

Мурес отключил кристаллы и задумался, недовольно рассматривая на оконном стекле капли начинающегося дождя. Калири скрестил руки и суетливо потоптался на месте. Друзьям не потребовалось больше слов, ситуация и так была ясна. Отчего настроение у обоих резко упало, а в кабинете даже сделалось темнее. Быстро портящаяся погода за окном только больше нагнетала обстановку.

Оборотень не выдержав долгого бездействия вернулся к шкафу и сердито дернул за дверцы. Хмуро все осмотрел и выдал:

— А где писулька мелкого чудовища?

— Тут, — небрежно указал куда-то на стол дарх.

Командир в два шага оказался у рабочего места и вцепился в листок бумаги. Пробежав внимательно глазами по записям, уставился на друга:

— Слушай, конечно, едва ли значение закорючки “дети” и установление смерти по причине “употребили ягоды белладонны”, сильно помогут делу Эрусвальдских наследников, но видно же, что девчонка старалась, — примиряюще заявил Калири, — хотя даже бланки ухитряется заполнять так, что придушить охота.

— Ты к чему клонишь? — сухо уточнил дарх, — по поводу заполнения документов, это ты еще комментарии к “Красному ущелью” не видел. У меня даже глаз задергался от ее “понятия не имею”. В любом случае убивать госпожу Сатор из-за выходки с подслушиванием не собираюсь. Пускай копается в старых висяках и приносит свою посильную пользу в раскрытии этих дел.

Оборотень внимательно всматривался в своего друга, пока тот делился своими планами насчет неугомонной преподавательницы. По окончании они и вовсе столкнулись взглядами, от чего капитан вновь психанул и начал метать глазами молнии. Без слов задаваясь вопросом “Ну что еще?”.

— От госпожи Сатор вообще много пользы: антидоты варит, студентов муштрует, дела расследует, помогает обнаружить взлом, Смертоубийство, если что, проведет вместо Гностича, пахнет вкусно, да? — несмотря на полушутливые интонации, глаза командира смотрели холодно, внимательно и зло.

— Она что, заменяет доцента?! — кажется, мужчина окончательно вышел из себя, — а почему я об этом не знаю?! Кто разрешил?!!

— Понятия не имею, Саарин, — уже полностью расслабившись, хохотнул оборотень.

Развернулся и, оставив друга беситься в одиночестве, оперативно покинул кабинет. После возможности, наконец-то, обсудить текущие дела, вскрылась куча новых проблем, и командир торопился раздать всем распоряжения. Пройдя теперь уже хорошо изученными коридорами, мужчина добрался до профсоюзного отдела, миновал исиорцев, которые по большому счету являлись охраной от любопытных. Их задача была, как можно быстрее выпроводить желающих пожаловаться и не допустить, чтобы кто-то вломился в самое сердце управления.

Дверь оборотень практически снес с петель, заваливаясь в помещение, как в какую-то таверну.

В себя я пришла еще тогда, когда оказалась в коридоре с трясущимися руками. Решение отправиться в профсоюз и заняться следующим делом было стремительным. Надо срочно наработать себе репутацию незаменимого сотрудника. Один Оп знает, зачем я в тот шкаф залезла, и каким чудом меня вообще из него выпустили. Прям в этом деревянном ящике и прикопали бы.

Откладывать процесс реабилитации не собиралась и уже стремительно отрабатывала варианты ядов, которые могли вызвать последствия, описанные в заключении целителей, проводивших исследование.

Первые мысли при виде блохастого были: “Они передумали и явились за мной”. Но Калири на меня вообще никакого внимания не обратил, зато сверлил всех остальных въедливым взглядом и раздавал указания. Чем навел настоящий хаос и панику в кабинете. За всем происходящим я смотрела с нарастающим напряжением и в какой-то момент поняла, что моя репутация подождет до завтра.

Пока оборотень орал на полноватого мужчину лет тридцати по имени Сурий Гунур и даже выбил у него из рук папку, заставив листы разлететься в разные стороны, мне удалось незаметно покинуть место боевых действий.

Пар на сегодня больше не было, как и желания работать. Стресс уже ушел, оставив усталость и опустошение. Где-то на дне сознания тихонько плескалась злость на все подряд. В первую очередь на саму себя, за то что попала во всю эту передрягу с разведкой. А потом на обоих блохастых в частности, и академию в целом. Уж не знаю, страдают ли дархи от паразитов, пожалуй, от такого рациона даже насекомые сдохнут.

Про то, что выходка со шкафом могла стоить мне жизни, понимала, но ответить на вопрос, что мной в тот момент двигало, не смогла. Видимо, просто слишком много стрессов за последнее время. Бессознательно хочется спрятаться от всех неприятностей в какую-нибудь нору.

Не долго думая, я отправилась к Проту. Хоть поделиться с библиотекарем всеми злоключениями не позволит клятва, просто перемыть кости Табурету мне никто не запрещал. В коридорах академии стояла благословенная тишина, поскольку занятия были в самом разгаре. Так что до хранилища добралась быстро и без всяких проблем. А даже такие мелочи несказанно радовали.

Старик устроился за одним из читательских столов с пухлой книгой и увлеченно читал. Было заметно, что к своей чашке он ни разу не притрагивался, давно про нее забыв. Господин Прот был из тех, кто любил пить кипяток и не признавал хоть чуть-чуть остывшего чая. Осторожно постучала в еще не прикрытую дверь, привлекая внимание друга.

— Привет, Оника, — неожиданно засмущался старик, неловко захлопывая книгу, — не ждал я что-то никого сегодня. Ты по делу?

Библиотекарь еще и обе руки сверху на талмуд положил, скрывая название. Даже приблизившись к столу, разглядеть чего же там с таким интересом изучал старик не получилось. Не дожидаясь приглашения, плюхнулась за новенький стол. Небольшой читальный зал стал тоже нововведением от господина Муреса. И хоть Прот был категорически против, спустя совсем немного времени начал с огромным удовольствием пользоваться обновками.

— Доброго дня. Я пришла искать утешения и поддержки. Наш начальник — настоящий козел, — ругала от души и с каким-то чувством удовлетворения, — что вы там читаете такое интригующее?

Любой другой с такими вопросами отправился бы в путешествие по гномьим туннелям. Но мне, сконфузившись, все же любезно пояснили:

- “Любовная лирика обитателей пограничных земель”, - краснея, как девица на свидании, выдал Прот и тут же добавил, — ты не подумай, Оника! Ничего такого, просто тут столько всяких обычаев и традиций в сюжетах прописано! Столько нового можно почерпнуть! А про ректора ты зря это, он, конечно, суровый человек, но порядочный.

— Это с чего вы его защищать начали? — удивление было самым искренним, — сами же не раз говорили, что кровопийца во плоти. А про обычаи даже любопытно, что там? Заваривание чая на молочных зубах потенциального супруга?

Библиотекарь поморщился, будто чего кислого съел и осуждающе на меня уставился. Я только разулыбалась в ответ и пошла за новой порцией чая. Кристалл быстро вскипятил воду в небольшом медном чайничке и уже спустя пару минут, читальный зал наполнился ароматом душистых трав. Вернулась за стол под все тот же острый взгляд. Но напиток у меня приняли с благодарностью и, наконец, решили ответить на претензию:

— Капитан Мурес перебросил ко мне на баланс две тысячи новых книг! — скрыть восторг собеседник даже не пытался, — этот сборник один из новых.

Прот с любовью погладил обложку фолианта. Кажется, Табурету придется ходить с грязными костями… Перемыть мне их теперь не с кем. Если замену учебного фонда библиотекарь принял хотя бы как данность, то это…. Этот шаг ставит капитана куда-то в ранг Сущего Опа. Теперь на него будут молиться и меня заставят. Вот ведь гад, ухитрился лишить меня единственного союзника.

— Я как раз остановился на удивительной истории прекрасной Элилихэ из арвадского племени содружества Ланониды, которую украл коварный рогатый Мантиклур, — старик начал входить в раж, в глазах загорелись восторженные огоньки, — но девица оказалась не только чудесна телом, но и возвышена душой и, полюбив чудовище, обратила его в человека, ребенка родила. А затем уговорила вернуться вместе с ней в родное племя. Но у арвадов суровый закон о чистоте крови и не менее страшное наказание. Они обманули влюбленных и привели их в священное место, связали и начали проводить древний ритуал. Здесь написано “И окрасились спапелласки алым, унося жизни троих”. Думаю, имеется ввиду, что на алтарь пролилась кровь.

Прот уже раскрыл книгу на том месте, где остановился до этого и задумчиво изучал текст. А мне стало жалко героиню этой истории… Какой-то козел пристал, ребенка сделал, а ее жизни лишили. За что? От рогатых мужиков вообще подальше держаться надо, обозленные они какие-то и коварные. Один Табурет чего стоит.

— И какая там мораль? — решила полюбопытствовать, что же задумывал сам автор этого произведения.

— Кто осквернен Мантиклуром, тот должен быть очищен спапеллаской, — весело хмыкнул Прот, — автор пишет, что желательно рогатого тоже поймать и заставить чувствовать смерть.

— Типично в духе древних, — ничего особенного тут, конечно, не было, — истории сколько? Лет пятьсот? У арвадов спапеласску бы смыло от волны возмущения, если бы они увидели общего потомка эльфа и оборотня.

— Племя, кстати, охраняется законами Ланониды, как исчезающие. Так что ты поосторожнее с такими высказываниями, обидишь кого ненароком, — и старик пригубил чая.

Затем открыл еще одну понравившуюся историю про деву песков и холодного воина и прочитал ее уже целиком. Сказателем Прот был душевным, и я давно уже забыла про свои собственные беды, полностью погрузившись в грустную историю любви. А затем в еще одну и еще. В конце каждого рассказа мы с азартом обсуждали малоизвестные ритуалы, сравнивали их с известными и спорили. Иногда я вставала на защиту традиций, пытаясь доказать их реалистичность, иногда библиотекарь. В каких-то случаях мы вдвоем приходили к мнению, что обычай просто выдумка для красоты истории романа главных героев.

Так мы провели время до самого ужина, на который я решила вовсе не ходить. Пересекаться с Табуретом не хотелось, ему нужно немного времени для того чтобы хорошенько остыть. Спать ложилась пораньше, с надеждой на завтрашний день.

***

— Доброе утро, адепты! — со злорадством оглядела свою любимую группу спецреагирования.

У них “Смертоубийство” я заменяла впервые. И, наконец, предвкушала настоящее веселье. Не ожидавшие меня увидеть и от того совершенно расслабленные ученики, заметались по классу, занимая свои места. Наевшиеся зельеварения практически в прямом смысле этих слов, они даже спрашивать ничего не решились. Лишь наблюдали, как я с их журналом в обнимку продефилировала за кафедру. Меня и ученические места разделяла площадка, выложенная по контуру защитными кристаллами. Это было специальное место для практической части, частично поглощающее действие заклинаний. Чем больше накопителей — тем лучше рассеиваются заклинания. Щедрость Табурета прям-таки не знала границ, что меня лично только злило. Потратить столько денег, чтобы адептам было не так больно учиться и зажать монетки для препода. “Может отковырять пару кристаллов и продать?” — пронеслась очередная шальная мысль, от которой я тут же отмахнулась.

Надо было проверить уровень подготовки адептов. Во всех группах до этой была сплошная растерянность и полное непонимание предмета. Что меня откровенно беспокоило. Смертоубийство — одна из главных дисциплин, наравне с боевой подготовкой для представителя любой силовой структуры. Плохой базовый уровень знаний и умений приводит к преждевременной кончине.

Надежда была лишь на то, что факультет “Спецрега” Гностич доверил мне впервые. У них, как у боевиков, должна была быть совершенно другая программа. Более сложная и углубленная, именно им ловить преступников и ликвидировать врагов. Студенты с остальных направлений готовились больше к кабинетной работе.

Еще раз задумчиво оглядела окаменевших будущих разведчиков.

— Адепт Гомир! — преувеличенно бодро выбрала, наконец, себе жертву для истязаний, — прошу в защитную зону. Проверим, как вы усваиваете материал.

Блохастый посерел лицом, но мужественно поднялся из-за парты и очень медленно поплелся к кристаллическому контуру. Неожиданно на своем месте заерзала оборотница, кидая нервные взгляды на одногруппника. И даже набралась наглости зажечь кристалл, оповещая о своем желании высказаться.

— Я вся внимание, адептка Просор, — великодушием прикрыла собственную заинтригованность, — вещайте.

— Добрый день, госпожа Сатор, — речь блохастой агрессорши была дерганной, — ааа… А у нас же не зельеварение…

Под моим пылающим взглядом оборотница замолкла и испуганно съежилась. Какие-то у меня слишком безголовые студенты в этом году. Или бесстрашные… Ну, не решила же она, в самом деле, что я перепутала пары или кабинеты. Хотя, судя по затравленному взгляду блохастой, она на это очень надеялась. Что же, плох тот преподаватель, что разочаровывает своих студентов:

— А к зельеварению и отравлению, Просор, нужно быть готовым в любой момент, — вспоминая самые загадочные интонации своего учителя Блеоссина, парировала в ответ девице, — выпив яду по недоразумению, ему не скажешь “ошибочка вышла”.

Кажется, в оборотнице что-то сломалось, и она впала в ступор, так и не поняв подоплеки моего прихода. Тем временем грустнейший Седен добрался до контура и нерешительно остановился перед ним. Поднял на меня глаза и теперь смотрел с невероятной тоской. Клянусь, это было так душещипательно, что я бы его заменила на другого адепта. Но он уже пришел, так что нечего полы лишний раз топтать, они дорогущие, и их жальче.

— Прошу, Гомир, не стесняйтесь, — сделала приглашающий жест рукой, и сама вошла в защитный контур.

Оборотень совсем поник, но спорить даже не пытался, покорно проследовал за мной и занял позицию. Глаз на меня больше не поднимал, уткнувшись в пол и нелепо расставив лапы перед собой. Кажется, даже зажмурился.

— И как вы будете создавать плетение для простого щита? — теперь уже я пребывала в полном недоумении от поведения студента, — что нужно при сражении с противником делать первым, Седен?

— Занять боевую позицию, — жалко промямлил оборотень, — показывайте, госпожа Сатор, все равно у меня ваши атаки отразить не получится.

— Встаньте в стойку, адепт Гомир, — жесткий приказ должен был вернуть ученика в реальность.

Да и весь этот поверженный вид идущего на казнь меня начал напрягать и раздражать. Занятия помогали хорошо отвлекаться от собственной шаткой жизненной ситуации. Так что по-настоящему обреченный вид обычно достаточно дерзкого блохастого мне сильно не нравился. Он, как типичный представитель своего народа, должен любить играть мышцами и демонстрировать, какой он весь из себя крутой настолько, что слепни мрут сразу на подлете. В следующее мгновение адепт нервно помялся на месте и встал, вновь опустив глаза в пол. Учитывая, что боевой стойкой это назвать нельзя даже при самой богатой фантазии, я начала потихоньку догадываться, в чем дело.

— Так, Седен, ноги на ширину плеч, — оказавшись в два шага возле ученика, начала выставлять его в позицию, — да не надо так раскорячиваться! Тебе не только плетения надо успеть делать, но и уходить от возможных атак. Ты вообще драться умеешь?

— Нет… — упадническим голосом прошептали в ответ, чем повергли меня в настоящий шок.

— Уточнять, чему вас учит господин Пакий, не буду, — от подколки неприятного коллеги удержаться не удалось, — но ты хотя бы в охоте участвовал?

— Конечно!

Тут же возмутился оборотень, будто не он минуту назад рассказал мне о себе невероятный факт. Чтобы блохастый и не дрался ни разу, звучало действительно нереалистично, но интуиция подсказывала, что это действительно так. Хоть адепт и выглядел грозно и был выше меня на целую голову, в его движениях прослеживалась робость. По началу я это, правда, списывала на осенний гон и буйство гормонов, но теперь на это можно было смотреть с другой стороны.

— Во время охоты на пути оборотня встречается множество естественных препятствий. И если не иметь хорошего баланса и собранности, ноги вы переломаете в первом же буреломе, — уже обращаясь ко всей аудитории начала объяснять с некоторым раздражением, — поэтому соплеменники нашего пушистого друга Седена предпочитают стоять на четырех лапах. Большинству членов общества в драке подобные действия недоступны и приходится стоять на двух. Этому, мои дорогие недотравленные подопечные, вам и нужно научиться в первую очередь. Боевое позиционирование и смертоубийство идут в связке на протяжении всего периода обучения.

Жертвы собственного зельеварения внимали с небывалым любопытством, которого я даже на своем основном предмете ни разу не наблюдала. Седен же, что-то сообразив, снова начал не умело перетаптываться, ища устойчивое положение. Пришлось вмешаться, объясняя самые базовые вещи. Позади раздалось шуршание бумаги, похоже несколько человек даже начали делать записи, что привело меня в окончательный гнев. И чему их тогда учат эти два болвана уже который месяц?!

— Как при обороте адепт! Научитесь чувствовать свое тело теперь в вертикальном положении так же хорошо, как и в горизонтальном! Корпусом работать нужно в противовесе, в стойке держите его жестко.

Полностью погруженная в процесс, без всякого смущения лапала блохастого, показывая, как нужно управлять собственным телом. Куда уходят руки, как переставлять ноги, зачем нужен корпус. При этом старалась, чтобы остальным тоже было хоть чуточку понятно. Как они вообще проходят занятия в зале сражений, вообще не ясно. Сейчас-то только теория и небольшая демонстрация, а на практических уроках приходится отрабатывать все заклинания на собственной шкуре в парах. Через десять минут Седен уже неплохо ориентировался в базовых позициях, схватывая информацию практически на лету. Вот бы такие таланты к зельеварению показывал!

— Ну что ж, адепт, сейчас я буду вас бить! — честно предупредила, — ваша задача найти тот самый баланс и удержаться на ногах.

Сосредоточенный блохастый в ответ очень серьезно кивнул. Но после первого удара осел на пол, как подкошенный. Била не сильно, но точно. Смысл упражнения был не в умении держать удар, а именно найти верные точки опоры.

И если первый раз была подножка с укладыванием противника на лопатки, то второй и последующие разы я все время меняла прием. То дергала мальчишку вперед, то в бок. Меняла точки ударов, начиная от щиколоток и заканчивая плечом. В какой-то момент даже просто за шею схватила, заставив оборотня от неожиданности клюнуть носом вперед. Пока, наконец, при очередной подножке он сумел удержаться на ногах.

— Что ж, неплохо, — хмыкнула сухо, на фоне того, что одного коллегу мне хотелось просто разорвать на части, настроения хвалить не было, — рекомендую всем разбиться на пары и потренироваться так же в свободное от учебы время. Теперь переходим к смертоубийству.

— Госпожа Сатор, а можете показать, как плести щит? — неуверенно промямлил блохастый.

Чем тут же удостоил себя моего негодующего взгляда. Это же первое заклинание, которому учат любого силовика! Как, вообще, можно отучиться два месяца без щита?! Это же собрать все атакующие заклинания в полном объеме. Оборотень смотрел на меня смущенно и даже несколько виновато. А вот остальная группа уставилась с огромной заинтересованностью.

— А кто-нибудь вообще умеет делать щит? — предчувствовала, что сейчас подтвердится мое самое худшее ожидание.

— Нет. Доцент Гностич нам этого материала не давал, — ответила за всех полуэльфа, — сегодня по плану у нас пульсары и их мощности.

— Больше похоже на тему для пары по практической магии, -

устало потерла лицо рукой, — вам что же, дают такие же лекции, как и остальным факультетам?

— Если что, я могу простой щит сделать, — видимо, попытался меня утешить адепт Варари, — и да, вы правы, пульсары нам объясняли уже.

Группа с любопытством уставилась на меня. Несколько мгновений в аудитории стояла идеальная тишина. Я задумчиво посмотрела на оборотня, потом на остальных адептов. В принципе, Гностич ни разу мне претензий по поводу своих пар не предъявлял. А пульсары, и правда, умеют делать все. Те, которые нужно изучать силовикам, проходят уже на курсе третьем, первые годы посвящая защитным заклинаниям. Куда, интересно, смотрит капитан? А Калири вообще чем занимается?

— Хотите изучить щит? Зажгите кристалл в знак согласия, — авантюру предлагала с некоторым беспокойством.

Но когда зажглись абсолютно все кристаллики, даже Седен, забывшись, ускакал на свое место, согрелась в душе. Все-таки подобная абсолютная поддержка не самого любимого преподавателя студентами дорогого стоила.

— Итак, сейчас мы зарисовываем структуру и порядок плетения, — распоряжения воодушевленно полетели во все стороны, — потом адепт Варари идет демонстрировать нам свои навыки.

С теоретической частью, несмотря на огромное количество нюансов и подробного разбора создания плетения, мы расправились быстро. Несколько уточняющих вопросов оказались весьма уместными и еще больше меня порадовали. На зельеварении адепты подобной сообразительностью не отличались. И теперь я наконец предвкушающе потирала ладошки, стоя в защитном контуре.

С непробиваемым спокойствием напротив меня расположился Варари и даже занял очень правильную стойку. Руки сами выложили пассы, заплетая магию в отталкивающее заклинание. Адепт, тем временем, также быстро создавал щит. Очень даже приличный, на первый взгляд. На второй, весьма дырявый, из-за чего тут же полетел назад по очень красивой дуге, не самым изящным образом шлепнувшись на то самое место, откуда у оборотней хвост растет.

Но какой в меня гневный взгляд бросили, надо было видеть. Будто у Калири с Муресом уроки брал. Подопытному я предложила подняться, после чего заставила еще раз создать щит, показывая и ему, и аудитории типичные ошибки. Мальчишка угрюмо кивнул и встал на позицию снова.

Второй полет был еще более прекрасным, чем первый. Но настроение мгновенно ушло в минус в тот момент, когда с порога раздалось:

— Что вы тут делаете, госпожа Сатор? — Табурет смотрел хмуро и исподлобья, сложив на груди руки, широко расставив ноги и загородив собой проход.

— Преподаю, — не менее мрачно, с легкой ехидцей сообщила в ответ.

— Не похоже на зельеварение, — комментарий от дарха прозвучал очень грубо, — на минуточку, госпожа Сатор.

И капитан первым вышел в коридор, явно рассчитывая на мое беспрекословное подчинение. В аудитории прошелся шепоток, в среднем предлагающий делать ставки. Увы, студенты успели хорошо познать гнев ректора и ставили на него. Я тем временем оказалась лицом к лицу с разъяренным начальством.

— Что вы тут делаете? — кажется Табурет решил провести допрос.

— Стою, сами же позвали на минуточку, — от шпильки удержаться не удалось, да и не хотелось, достал.

— Вы ходите по очень тонкому лезвию моего терпения, — не оценил моего остроумия ректор, — и я не повторяю вопросов дважды, госпожа Сатор!

— Заменяю доцента Гностича, — на противоречие дарху указывать не стала, поняв, что смертельно устала от постоянных нападок.

— А кто вам дал на это разрешение? — продолжил негодовать Мурес, — почему никто не поставил меня в известность об этом?

В этот момент пришло какое-то осознание, что мне надоело это все. И ректор с его претензиями-угрозами, и безответственные коллеги, и вот это отчитывание меня, будто ребенка. В конце концов, это вообще не мой предмет.

— Знаете, капитан Мурес, вам стоит устроить допрос с пристрастием доценту Гностичу, — безэмоционально прямо в глаза заявила Табурету, — это его нет на собственной паре, а я свободный человек, где хочу там и хожу! Заодно уточните, почему у него адепты после двух месяцев обучения простой щит не в состоянии создать!

На последних словах практически перешла на крик. Орать на дарха точно не стоило, потому что мужчина начал звереть, теряя человеческий облик. Ситуация становилась хуже с каждым мгновением и лучшим решением было бы сбежать, пока я не наговорила начальству что-нибудь еще. Развернуться смогла, а сделать и двух шагов не успела. Меня грубо схватили за руку и дернули на себя. Табурет силу явно не рассчитывал, да и на каблуках удержаться было сложно. В жесткое тело ректора я буквально впечаталась, едва устояв на ногах. Немного отлепившись от не давшего мне все-таки упасть мужчины, мне довелось встретится с этим взглядом. Уверена, что мы бы тогда точно сцепились на смерть, если бы не тонкий голосок с порога аудитории:

— Дядя, а мы можем с вами поговорить? — свидетелем наших препирательств стала адептка Алькис.

И честно, за судьбу девчушки я начала искренне переживать. Едва ли капитан легко съест подобное обращение к себе. С другой стороны, к студентам, как и к другим преподавателям он был куда как лояльнее,нежели, чем ко мне. Но вот ответ дарха меня поразил до глубины души:

— Лилли? Ты решила прекратить обет семейного молчания? Твоя мать не одобрит, — тут же отодвинувшись от меня, переключился Табурет.

— Она и на поступление сюда не дала согласия, — легко парировала, судя по диалогу, племянница ректора, — так вы уделите мне пару минут?

Мурес согласно кивнул и бросил на меня хмурый взгляд:

— Ждите здесь, госпожа Сатор, мы с вами еще не закончили! — и отошел с новоявленной родственницей на несколько метров.

Даже не поленился заклинание против подслушивания сотворить. И теперь сложив руки на груди сверху вниз мрачно разглядывал девушку. Адептка Алькис будто и не испытывала никакого дискомфорта. Уверенно и даже нагло что-то втолковывала ректору без толики смущения. Я же устало прислонилась к стене и задавалась лишь одним вопросом — Алькис относится к дархам или к фуриям? По какой линии, так сказать, приходится родственницей. Еще через пару минут Мурес кинул на меня задумчивый взгляд. Который мне совершенно не понравился. Тревожнее стало, когда капитан и вовсе развеял заклинание, а адептка очень довольная собой, скрылась в аудитории. Табурет же, даже не останавливаясь, прямо на ходу бросил несколько указаний:

— Возвращайтесь к паре, госпожа Сатор. И подготовьте новый учебный план для факультета “Спецреагирования”, - уже поравнявшись со мной сообщил дарх, — с сегодняшнего дня у них смертоубийство будете вести вы.

— А зарплата? Вы повысите? — почувствовав, как только что лишилась подработки, запаниковала я.

— На рудниках, госпожа Сатор, приговоренным не платят! — повернувшись рыкнул на меня Мурес, — чтобы больше про деньги от вас вообще не слышал!

— К…

Чуть не сорвалось у меня с губ оскорбление. Но весь воздух вышел, споткнувшись о свирепое лицо капитана. Тот прям всем своим видом предупреждал и одновременно подначивал. Мол, ну, скажи, только скажи это. Дай ему хоть повод, и он меня растерзает прям в этом коридоре.

— Крохобор! — пискнула возмущенно и быстро заскочила в аудиторию.

Устраивать расправу на глазах у адептов надо мной все-таки скорее всего не будут. А там и остыть успеют. В кабинете меня встретили двадцать пять заинтересованных пар глаз. А я вот отыскала глазами племяшку Табурета. Девушка счастливо и открыто улыбнулась мне в ответ.

— Что ж адепты, я ваш новый педагог по смертоубийству, — все еще прижимаясь спиной к двери оповестила своих новых подопечных.

Глава 7 Шкафы и шпионы

После пары, волей-неволей пришлось идти в профсоюз. От расследования дел меня пока что никто не освободил. С каждой неделей знакомства с капитаном личного времени становилось все меньше, а работы все больше. Если бы за нее еще и платили хотя бы минимально, я бы тут самой счастливой была во всей академии. А пока с тоской брела по коридорам в сторону нужного кабинета. И считала, что если мои финансы будут такими же, то пять тысяч золотом, в лучшем случае, накопятся лет через пять. Да и при таком графике едва ли у меня будет время наслаждаться своей мечтой.

В управлении разведкой все текло своим чередом. Кто-то занимался отслеживаем записей через кристаллы, кто-то подбивал годовые отчеты. Удивительно было только, что сегодня все оказались на месте. Обычно парочка агентов обязательно была на задании. В основном, здесь сидело руководство, которое уже дослужилось до того, чтобы не принимать участия в полях, а исключительно занималось принятием решений.

Никаких связей с коллективом у меня так и не образовалось, поэтому я молча прошла за свое место и погрузилась в очередное дело. Но, несмотря на включенный кристалл, отрезающий все звуки извне, явление Муреса и Калири не пропустила. Сосредоточенные мужчины прошли в помещение и, явно, здоровались со своими подчиненными. Звукоизоляцию потихонечку получилось отключить, активно делая вид, что меня интересует исключительно бумажки в руках.

Тем временем высокое руководство заняло места за своими столами. Похоже, сейчас будет что-то вроде собрания. Интересно, по какому же поводу? Уместно ли мое нахождение здесь? Хотя Табурет достаточно прямолинеен для того, чтобы выставить меня за дверь без зазрения совести.

— Коллеги, пришел срочный вестник, — с первыми словами Муреса воцарилась идеальная тишина, — в эти выходные в Генденборне, в дипломатическом особняке посла Юминлана пройдет встреча с представителями Арудании. Наша задача выяснить цель переговоров.

— Для этого надо изначально как-то проникнуть на территорию, — похоже Калири уже приступил к разработке пошагового плана, — без шума и открытого вторжения не обойтись. Эти королевства умеют охранять свои земли даже в чужом государстве.

— Может внедриться в штат прислуги? — подал идею суровый и в основном молчаливый бородатый мужик по имени Челчахатан, по фамилии к нему ни разу при мне не обращались.

— Мы последние три года пытаемся туда кого-то трудоустроить, — раздраженно парировал дарх, — и до сих пор безуспешно. Как мы провернем это за два дня?

— Так, ребята, дайте полную информацию по особняку господина Домео и вообще все, что может быть полезно, — почувствовав недовольство друга, быстро распорядился Калири.

Получив приказ, сотрудники управления напомнили разоренный муравейник. Все быстро сновали туда-сюда, приносили какие-то бумаги, отсматривали кристаллы. Табурет, как скала, сидел погруженный в свои, судя по выражению лица, безрадостные мысли. Калири периодически изучал поднесенные ему документы — быстро пробегался взглядом и недовольно откладывал. Я и вовсе спряталась за каким-то отчетом, стараясь не привлекать к себе внимания. Оборотень же, наконец, прочитал какую-то бумагу вслух:

— Агнира Домео, единственная и любимая дочь посла. Шестнадцать лет. Обладает расширенными полномочиями, может приглашать друзей в гости, — бодро озвучил командир, — вотремся в доверие, напросимся на чай?

— Вот прям мы с тобой к шестнадцатилетней девочке и подкатим, — ядовито иронизировал Мурес, — ты что, правда думаешь, что служба безопасности вообще не смотрит, кто в дом входит?

— Ну, может подберем кого-то подходящего? — не сдавался оборотень.

— Викраш, где мы откопаем несовершеннолетнего шпиона? — и тут взгляд дарха чисто случайно упал на меня.

По закону подлости именно в тот момент, когда листком я прикрываться перестала, заинтригованная обсуждением настоящего дела. Еще даже не до конца понимая, что задумал Табурет, стало понятно по одному его виду — мне замысел не понравится. Поэтому работая на опережение выпалила:

— Нет! Даже не думайте! И вообще, вы меня как консультанта нанимали!

Лицо у Муреса стало по-настоящему злодейским, он так пугающе начал ухмыляться. А тут еще и оборотень на меня уставился со словами “Даааа. Это вариант!”. Нужно было срочно убеждать разведчиков, что это очень плохая идея.

— Да как вы себе это представляете? За пару дней подружиться с малолеткой и напроситься в гости в нужный день? Да с чего вы вообще решили, что я ей понравлюсь? — перспектива провести выходные с какой-то, наверняка, капризной девицей, да еще и ради дел разведки? Увольте!

— А это ваша боевая задача, агент Сатор, — тут же нашелся блохастый.

— Учитывая события утра, вам и получаса хватило для того, чтобы втереться в доверие к юной студентке, — поддержал друга Табурет.

— Вы издеваетесь? Кстати, вот мне надо учебный план разрабатывать! — сомнительный аргумент, но какой остался, — когда вы представляете я все смогу успеть?!

— Поменьше в шкафах будете лазать, госпожа Сатор, — явно закончил обсуждение этого решения Мурес, — но мы в любом случае попытаемся разработать и другие пути решения этой задачи. Дочь посла, действительно, может не оценить нашу зельеварительницу по достоинству.

Оборотень на последних словах хохотнул. За это я мысленно пообещала обязательно напоить его “блошиной чесоткой”. Интересно, если встать в позу и категорически отказаться, меня отправят на казнь или нет? Проверять желания не возникло, и я угрюмо уставилась на дарха.

Кто бы мне тогда сказал, что последующие дни превратятся в настоящий кошмар. Меня заставили выучить всю родословную Домео чуть ли не до пятого колена, управляющих в особняке, членов службы безопасности в лицо. Дошло до того, что ко мне чуть ли не в середине занятий прибегали с кристаллами и проверяли, не забыла ли я очередного охранника.

Особенно тяжко было выдержать три часа этикета с эльфом из профсоюза. Тонек и сам был не рад поставленной задаче, и даже не пытался скрыть своего снисходительного отношения, чем меня сильно завел. Но поскольку Табурет очень четко и однозначно намекнул, что моя судьба буквально зависит от успеха мероприятия, пришлось сидеть с душным занудой и перебирать вилки.

Этикет в совершенстве мне был привит с детства до тошноты и без ушастого, однако, кто докажет, что рыбную вилку для мяса я выбрала по злому умыслу, а не по незнанию? Никто. Вот и эльф целых шесть раз в приступе “Она безнадежна!” бегал жаловаться на тупую зельеварительницу.

В итоге, Табурет не выдержал и пришел лично. Полюбовался на мое сияющее счастьем невинное лицо целых секунд двадцать, пронаблюдал, как я изящно подцепила листик салата, пафоснее, чем самая расфуфыренная светская модница, развернулся и ушел. Правда, предварительно захватив страдающего эльфа и освободив меня от дальнейшего воспитательного процесса.

Меньше всех мне в эти дни хотелось убить, как не странно, Калири. Оборотень подловил меня после обеда и единственный, кто спросил, найдется ли у меня полчасика! Один из всех этих бездушных разведчиков! От остальных в пятницу я тупо начала прятаться, используя плетения отвода глаз, самые темные углы академии и пульсары против доставших чирикаться за мной вестников. Так что блохастый не только продемонстрировал в очередной раз прекрасный нюх, вычислив меня по запаху, но и редкую в этой академии человечность. Пришлось идти.

Да и оказавшись в кабинете командира, последний не разочаровал. Выложил передо мной кучу кристаллов и спросил знаю ли, что это такое. Конечно, да — это было дорогущее шпионское оборудование, с весьма занятными не менее дорогими заклинаниями. Серьги-клипсы с небольшими камнями, например, должны были передавать обладателю сообщения прямо в ухо таким образом, что никто больше этого услышать не мог. Колье служило для записи картинки, условно говоря, у нас вся академия такими украшениями облеплена. Еще передо мной оказалось колечко, судя по плетениям, оно отдельно транслировало звук. Поразмыслив, напрашивался вывод, что разделив таким образом все потоки информации, магию было сложнее засечь.

Отложив три вещи, оставила на столе браслет и пояснила, мол, понятия не имею, зачем эта железка нужна. Оборотень, активиривал плетение, и все вещи сделались самыми обычными. Теперь без специального оборудования обнаружить в них передающие кристаллы было невозможно.

— В субботу и воскресенье будешь ходить в этих побрякушках, — пояснил командир и со спокойной душой отправил восвояси.

Учитывая, что все остальные мурыжили меня минимум по часу, пытаясь что-то объяснить какой-то там никчемной отравительнице, оборотень с его десятью минутами сделался в моих глазах практически божеством. Еще и проверять ничего не стал, поверив на слово. И уж не знаю, хотели ли меня еще чему-то “важному” научить, но остаток вечера мне удалось отсидеться в приемной ректора.

Самого Муреса на месте не оказалось, а его подчиненным просто не могло прийти в голову искать меня здесь. Поэтому несколько часов абсолютного спокойствия с полным погружением во все то же нераскрытое дело об отравлении. На мою удачу еще и к начальству никто не заходил. Видимо, лишний раз к Табурету обращаться не спешили даже самые пронырливые старожилы из преподавательского состава.

Ужинать и вовсе не пошла, все еще не желая натыкаться на членов профсоюза, а сразу отправилась спать.

С утра из кровати меня буквально вытащили и чуть ли не в пижаме утащили телепортом. Благо Калири, который за мной явился, все же имел те же болевые места, что и все оборотни, и теперь все время морщился, потирая подреберье.

— Представляешь, Саарин, это чудовище провело на мне болевой прием, — пожаловался блохастый дарху.

— Еще раз ко мне так заявитесь, я вам хвост общипаю! — пообещала хмуро и грозно.

— Во! Слышал? Прямая угроза здоровью! — развеселился Калири, — мне положена надбавка за вредные условия труда!

От такой наглости мое и без того отвратительное после беспокойного сна настроение съехало в самые отрицательные значения. Портативный, от того безумно дорогущий, телепорт перенес нас в какую-то спальню, где на всех возможных поверхностях расположились знакомые и не очень сотрудники разведки. Из окна открывался вид на прекрасный трехэтажный особняк. Мне его столько раз за два дня показали, что сложно было не опознать дом господина Домео. Судя по всему, наш король был такой же скупердяй, как и Мурес, потому что между зданиями едва ли было больше десяти метров. Родной землицы иностранному дипломату явно зажали.

— Да, это окна кабинета посла, — заметив мой взгляд пояснил Табурет, — по нашим данным, все важные встречи проходят там. Надеемся что спецы смогут установить прослушку, не нарушив плетения службы безопасности.

— Судя по тому, что я все еще здесь, надежд у вас на это мало, — проворчала в ответ.

— Кстати, об этом, — вновь вклинился оборотень, — в соседней спальне ждет ваш наряд и чудесные родственники на сегодняшний день.

Калири, тут же прихватив одну сонную преподавательницу за плечи, поволок ее на выход, под неодобрительный взгляд капитана. Его такие несерьезные выкрутасы друга напрягали, а меня и подавно бесило обращение, как с ребенком. Стоило только выбраться в коридор, как мой каблук мгновенно и от души врезался в ногу блохастому, тот дернулся, как от прокаженной и, примирительно подняв руки кверху, заявил:

— Намек понял, госпожа Сатор! Без лап, — и на расцарапанной кем-то до шрамов морде растянулась довольная улыбка, — вот и спасай тебя после этого от Саарина!

Подобное заявление меня в миг привело в жуткую ярость. Всю сонливость, как рукой сняло. Да если бы не один оборотень плешивый, Табурет в жизни бы не узнал, что я в том шкафу сидела. Тоже мне, спасатель нашелся. Но ничего ответить не успела, потому что нужная нам дверь была буквально напротив. А за ней оказался целый разряженный театр погорелых актеров. Все уже были в своих костюмах, дорогих и по последней моде. Отчего некоторые особенно колоритные персонажи с почти бандитскими лицами выглядели весьма нелепо.

— И куда такой веселой компанией мы собираемся идти? — растерянно замерла на пороге, пребывая в откровенном ужасе от увиденного.

— Какая-то там выставка магических искусств с развлекательной программой, — отмахнулся командир и, помахав несколькими бумажками, добавил, — у нас есть приглашения.

— Вот этот, тот и тот с нами не идут, — тыкая в особо подозрительных мужиков, объявила я.

Наверное, прав командовать у меня не было и в помине, но Калири внимательно посмотрев на указанных подчиненных, неожиданно легко со мной согласился. После чего позвал меня за собой в следующую комнату. Это оказалась спальня. На кровати был разложен нежно голубой наряд с рюшками, от одного вида которого у меня глаз задергался. А оборотень еще и ляпнул до кучи:

— Раздевайся! — и выжидательно уставился на меня.

В душе лопнула какая-то давно натянутая струна, и я, развернувшись полным корпусом к блохастому, медленно начала растегивать верхние пуговицы. Томный взгляд из-под опущенных ресниц, слегка прикушенная губа, и мужик сбежал. С возмущенным “могла просто попросить выйти!”. Надо же, какой порядочный, а я почти представила в красках все проведенные болевые приемы, когда оборотень начал бы приставать. Так бы хорошо от всех стрессов за один раз избавилась, настроение бы перед заданием подняла.

Но мне осталось продолжить раздеваться, с раздражением представляя, каким посмешищем я буду выглядеть в этом кошмаре. Эти гады ползучие еще и туфельки подсуропили на маленьком каблучке. Платье было чуть ниже колен, прикрывало жуткие панталоны, а рукава, чуть прикрывающие плечи, были расшиты кучей белых рюшек. Они же щедро украшали корсет и подол. Отсутствию зеркала в комнате искренне порадовалась. Увидеть собственное отражение было бы чревато отказом от задания и согласием на казнь.

Вернувшись в первую комнату, очень мрачно посмотрела на оборотня. Тот честно пытался сдержать улыбку, но в итоге захрюкал в кулачок. Кто-то менее разумный выдал “какая кроха!”, за что безжалостно получил заклинанием дыба и согнулся в три погибели в стонах. Реального физического урона не наносит, зато попавшему под плетение доведется пару минут испытать все грани боли, как от реального орудия пыток. Такого мои новоявленные родственнички от меня не ожидали. Хихиканье как-то мгновенно прекратилось, лишь Калири задумчиво хмыкнул. В этот момент в покои ворвалась какая-то оголтелая девица. Оказалось, что она должна мне сделать прическу и гримм.

Ирония в том, что гостья даже не поняла, кого именно она должна маскировать под малолетку. Этот день еще и не успел толком начаться, а я уже с вековой усталостью и каким-то смирением уселась на предложенную табуретку. Легкий макияж и прическа из двух косичек завершили свое грязное дело. Осталось сделать выражение лица поглупее и сойду даже за четырнадцатилетнюю. Слава сущему Опу, ржать уже никто не стал, все как-то углубились в детали задания и свои собственные роли. Калири же притащил вчерашние побрякушки и начал их на меня навешивать. Иногда поглядывал со смешком в глазах и, будто получая какой-то ответ на свой молчаливый вопрос, прилаживал следующее украшение.

Получив короткий инструктаж о том, что наша цель — это приглашение в особняк Домео, нас из этого дома вывели через центральный вход и усадили по каретам. Так я оказалась в галерее современного магического искусства на выставке каких-то там малопонятных достижений. В программе было официальное открытие, банкет и развлекательная программа. А пока все прелестницы и их родители порхали в фойе, приветствуя друг друга, мои спутники рассосались в толпе, оставив меня неловко стоять почти при входе. Прикрытие из них оказалось так себе, благо, никому не было дела до сопливой девчонки, которую бросила так называемая родня. Высший свет — сплошные эгоисты. В ухе неожиданно зашипело, а потом еще и заговорило голосом дарха: “Госпожа Сатор, не стойте на месте. Идите знакомьтесь с младшей Домео”. Звук был настолько реалистичным, что заставил нервно обернуться. Ощущение Табурета за спиной было потрясающе реальным.

На мои дерганья пришло еще одно ценное указание “Прекратите крутиться. Калири должен был вас проинструктировать! Привыкайте к связи с руководителем операции, курировать вас буду лично я.”

Прекрасно. Табурет будет звучать в моей голове два дня, еще и командовать. Отвратительно. Лучше бы оборотень, того хоть к блохам можно было бы послать. Он все же как-то спокойнее к покушениям на свою жизнь и здоровье относится. Получив еще один шипящий приказ немедленно приступать к знакомству с младшей Домео, наконец додумалась покашлять в кулачок “Надо понаблюдать. Так в доверие не втираются”.

Отключить от потока последовавших возмущений, к сожалению, не было никакой возможности. А вот полностью от них отрешиться, перестав замечать какой-то шипящий голос в своей голове, оказалось не так уж и сложно. И я даже с удовольствием пошлялась среди юных кумушек, вслушиваясь, чем живет вышний свет. Не добившийся выполнения приказов, Табурет и вовсе умолк, чем наконец облегчил задачу. Из парочки досужих разговоров выяснилось, что дочь посла считают мелкой пакостницей, задравшей нос. Насколько можно было верить сплетням, вопрос открытый, но молодая госпожа Домео, и правда, вела себя достаточно высокомерно, не проявляя желания к участию в светских беседах. Стояла в окружении пары стражей и со скучающим видом ждала открытия выставки. В этот момент я уткнулась в какого-то своего “родственничка”. Мужик дежурно улыбнулся и сообщил:

— Дядюшка Мурес очень надеется на ваше разумное поведение.

— Дядюшке Муресу давно пора в родные гномьи туннели, — на явственное рычание в ухе добавила, — не стоит мешать моему духовному развитию, раз отправили на эту выставку.

— Слушай, отравительница, — из сережки начал вещать Калири, — я конечно удержу Саарина от того, чтобы вломиться в галерею прямо сейчас, но вечером будешь разбираться с ним сама.

— Нам все еще нужно приглашение, дядюшка Викраш, или нет? — побольше меда в голосе, — если да, повторяю для слабослышащих — вы мешаете! Сахарку в кофе плеснуть было точно проще. Жаль, не того сорта оказался.

В ухе воцарилась блаженная тишина, ряженый мужик, получив, видимо, какие-то распоряжения, вновь слился с толпой. А я продолжила свои наблюдения. Блохастый с Табуретом точно поняли мой намек. Сомневаюсь, что только верно растолковали, возвращаться без приглашения теперь не вариант. Мне в тюремной камере кофе точно не предложат. А если расщедрятся, то сахар будет, что надо.

Под мои совсем поникшие мысли, всех начали пускать в основной зал. Я бы даже сказала, что это был огромный коридор. На стенах висели рамы, внутри которых причудливым образом жили магические плетения, доступные даже для просмотра не обученным нашему ремеслу. Так же стояли небольшие выставочные колонны, на которых также расположились экспонаты. Дав прибывшим немного времени прикоснуться к прекрасному, распорядитель пригласил всех в соседнее помещение, больше похожее на театральное ложе. Клянусь, что все это время в ухо мне злобно пыхтели, хоть не сказали ни слова.

Посетители устраивались на дорогих, обитых красным бархатом диванчиках, кто-то предпочел продолжить стоять. На небольшом возвышении появился все тот же распорядитель, начавший представлять гениев современного магического искусства, давая им выступать по очереди. Озвученные таланты выходили и начинали рассказывать о проблемах голодающих племен Ланониды, и как их картины отражают бренность бытия.

Госпожа Домео стояла почти у самого выхода с видом мученика. Конечно, светское общество это расценивает, как сопереживание страдающим где-то там людям. Но мне это выражение было хорошо знакомо совсем с другой стороны. Момент был шикарный, учитывая, что и стражи дочери посла слегка разбрелись.

— Какая же скукотища, — практически подкравшись сзади тихонько шепнула юной пигалице, — лучше бы они этим голодающим хлеба отвезли.

“Сатор, ты что творишь! Я тебя собственноручно придушу, Оника!” — запереживали у меня в ухе голосом Табурета. Пришлось мысленно посчитать про себя хотя бы до пяти. Пока госпожа Домео поглядывала на меня неуверенно. Это были практически роковые мгновения, учитывая уровень изливаемого на меня гнева. Особенно зацепило “безголовая наглая девчонка, провалившая задание”.

— И работы у них бездарные, — неожиданно поддержала беседу дочь посла, при этом сохраняя родовитое благородство на лице, — в Юминлане их бы подняли на смех и велели бы сжечь за отсутствие чувства прекрасного.

Поток кар на мою бездушную сущность мгновенно прекратился, вновь создав тишину. Ориентировался капитан действительно быстро и уже через секунду начал шипеть: “Так, отлично! Теперь убеди ее что тебе срочно надо посмотреть на юминланское искусство воочию!”. Сущий Оп, а можно чтобы он просто заткнулся?

— Да, в этой выставке не хватает немного огонька, — искренне подтвердила я, даже не предполагая во что это выльется.

— Добавим? — зловеще предложила госпожа Домео.

Мы с ней встретились двумя понимающими взглядами практически родных душ. Стало ясно, что это своего рода проверка, и поджигать, точно, заставят меня. Дружба, как говорится, начинается не с кофе. Я лишь сделала поглупее лицо и с глазами полными злого азарта кивнула. Меня тут же, как лучшую подружку, взяли под локоток и вывели в зал с экспонатами. Напоследок пигалица одним взглядом запретила страже следовать за нами. И к нашей общей радости, сторожить современное безвкусие никто не остался.

— Я буду смотреть вон оттуда, чтобы никто не пришел, — безапелляционно заявила девица, указывая на какую-то узкую лестницу, ведущую наверх.

Отличную позицию, надо заметить, выбрала. По кристаллам ее видно не будет, зато весь процесс она сможет лицезреть воочию. Остается надеяться, что все это поджигание окажется не зря. Под жесткое “Сатор, не смей! Сатор, это стоит кучу денег!” я душевно сложила все экспонаты в кучу и шепнув в кулачок счастливое “Оплатите, господин скупердяй!” заплела заклинание огня. Правда, иллюзорного, ибо с Табурета станется выставить счет. Пылать начало красиво, с фейерверками и треском. “Будьте любезны, капитан, оцепить территорию и поддержать легенду о поджоге. Думаю, моя новая подруга не оценит магию балаганов”, - в кольцо прошептала без особой опаски. Гул от огня шел такой, что можно было кричать, никто не услышит.

И быстренько ретировалась к узкому проходу на лестнице. К дочери посла, с горящими глазами подглядывающей за начавшейся паникой и суетой, присоединилась с видом победительницы.

— Ну, тебе за это влетит, если поймают, — восхищенно заявила пигалица, — Агнира Домео, можешь звать меня Агни.

Завидев ряженую родню, которая быстренько отсекала паникующих художников от их творений, похвалила Табурета. Одна радость, что мужик быстро соображает. Подхватив девушку под локоток, быстро потащила ее наверх по лестнице.

— Кониэль Затория, можно Кони. Пойдем, а то если поймают, и вправду влетит, — помним имя по легенде, держим заговорщицкий тон, выбираем слова попроще, — папенька и так меня мало куда пускает.

— Извини, Кони, но тебя точно отследят. И это будет грандиозный скандал, — без толики раскаяния заявила Агнира, — в зале везде натыканы кристаллы наблюдения.

— Какая удача, что они сегодня не работают? — на ходу сочиняла я, — пока мы ожидали в фойе открытия, управляющий встретил специалистов по зарядке. Судя по их разговору, записи сегодня не велись.

А вот теперь на меня посмотрели с уважением. Чем бы избалованные дети послов не тешились, лишь бы продолжали хотеть со мной дружить. Лестница, наконец, закончилась, и мы оказались в месте, где должен был проходить банкет. Понимающе переглянулись. Расстроенные художники и ошарашенные зрители, наверняка, захотят перекусить на фоне стресса. Дело осталось за малым, слегка усовершенствовать рецепты. Агнира оказалась настоящей гадиной, без малейшей укоризны совести, посыпая все перцем и замазывая десерты горчицей. Детская шалость, но как много говорит о человеке. Хотя и подстрекательства к пожару за глаза хватает для ясности портрета.

Оставив подруге самые коварные вариации, сама же развлекалась нелепыми сочетаниями продуктов под очередное недовольное пыхтение. Личным кулинарным шедевром посчитала рыбу нафаршированную маленькими солеными огурцами. Теперь кто положит себе рыбки и отломит кусочек, увидит небольшую иллюзию с червяками. “Своеобразные у вас подходы к юным умам, госпожа Сатор. Надо бы просмотреть записи с ваших занятий”, - наконец не выдержав, заявил дарх. “Оника, к вам гости, прячьтесь, если не хотите стать знаменитыми шеф-поварами Генденборна”, - вовремя сообщил оборотень.

Я быстро сцапала пигалицу за локоток и утащила в одну из ниш поближе к выходу. Чтобы, когда народ начал валить толпой, незаметно с ней слиться. Агнира пребывала в великолепном настроении и не думала даже сопротивляться. За начавшимся фуршетом мы уселись с ней за отдельным столом, ей такой был положен, как особенной гостьи галереи. Поблизости топтались ее стражи. Посетителям то и дело становилось плохо. А когда дело и вовсе дошло до рыбы, начались настоящие истерические вскрики. Мы же спокойно сидели и весело перемывали кости всем присутствующим. Потом перешли на обсуждение юминланского искусства. Но чувствуя не особую заинтересованность новой подружки в высоких темах, перешли на светские хроники и моду. Этим меня за последние дни напичкали, как я ту рыбку корнишонами.

Начальство в нашу беседу не вмешивалось, но периодически недовольно вздыхало. Когда же нас и вовсе пригласили досмотреть выступления пришедших в себя после ужасной трагедии творцов, дарх снова запыхтел. “Госпожа Сатор, я безмерно рад, что наших адептов вы просто мучаете, а не учите их издеваться над другими. Хотя это спорный вопрос. Но все же, мы вас туда послали не саботаж устраивать с дочерью дипломата”. Ответить в присутствии юной госпожи Домео у меня возможности не было. Оставалось молчать и надеяться, что Табурет снова перестанет давить на уши и мозги. Надо же, так впечатлился, что даже записи зельеварения из академии заказал. Надеюсь, до урока с оборотницей не дошел, неуравновешенную адептку было жаль.

Занудное представление художников было хорошо скрашено нашими ядовитыми комментариями, благо пигалица опустила полог тишины, и мы, не стесняясь, веселились на всю катушку. При особенно удачных подколках, улыбочку себе позволяли даже молчаливые стражи дипломата.

И вот настал момент прощаться. Калири успел пару раз сообщить, что меня ждут с распростертыми объятиями для наиболее точного удушающего захвата. Мурес просто мрачно сопел, вообще ничего не комментируя. А я ждала этого самого трогательного момента расставания двух подруженек.

— Кони, это был такой замечательный день, — заявила юная госпожа Домео, — и ты даже не представляешь, как мне не хочется с тобой расставаться!

— Мне тоже, Агни, — самым тоскливым видом подтвердила я, — ты такая замечательная! Вот бы видеться с тобой каждый день!

— Приезжай завтра! — воодушевилась девица, но сразу же нахмурилась и добавила, — но только после обеда, с утра у отца какая-то там встреча.

В ухе раздался слитый воедино стон разочарования от Муреса напополам с Калири. Похоже весь день за спектаклем они следили вдвоем. Какое правильное решение со стороны оборотня. Все-таки у капитана нервы слабые, надо, чтобы ему кто-то сердечные капли успевал подносить.

— Ой, а у меня во второй половине дня занятия по этикету, отец ни за что не отпустит! — разыгрывая вселенскую скорбь, решила, что по мне плачет большой Эрусвальдский театр, — может, с утра до этой встречи?

— А ничего, что так рано? — задумалась Агнира.

— Мне не важно! Я просто хочу еще с тобой пообщаться. Какая разница рано или поздно? — последнее мной было сказано от души, и пигалица повелась.

— Решено! Приезжай к дипломатическому особняку Юнинлана к девяти! До одиннадцати у нас будет целых два часа, — наконец, с радостью согласилась девица.

И под опекой своих стражей покинула галерею искусств, быстро скрывшись в подъехавшей карете. В ушах стояла подозрительная тишина. А сбоку возникли “родственники”, которые меня в карету запаковали почти так же быстро, как охрана дочь посла.

А я обиделась на рогато-блохастый тандем. Как пилить и возмущаться, так они первые. Как хвалить, днем с огнем не сыщешь. Могли бы хотя бы сказать что-то в духе “отличная работа, госпожа Сатор”. Может у них кристаллы сели? До самого гостиничного комплекса в ухе больше не прозвучало ни слова. Меня также под ручки вытащили из кареты и отвели в мой номер. В тот самый, где утром проходило знакомство с родней. Теперь здесь никого не было, лишь мой костюм, аккуратно сложенный на постели.

Перекусить я успела хорошо на банкете и на ужин решила не идти. Почему-то была уверена, что где-то он проходит, а главный скупердяй разведки в жизни не разорится на подачу в номер. Переодеваться в костюм страшно не хотелось, оставаться в голубом кошмаре, тем более. Надежды оправдались при посещении ванной комнаты — там нашелся новенький одноразовый халат. Похоже, покои мне достались не самые дешевые. В эконом классе таких вещей не выдавали.

Едва успела сменить дурацкое платье и расплести косы, как ко мне без стука завалился Калири. Изучил задумчивым взглядом зельеварительницу, завернутую в халат, который был изрядно велик. Полностью проигнорировал гневное и возмущенное “стучаться надо!” и заявил:

— Скажи спасибо, что это я, а не Саарин. Пришел предупредить, что ты шагаешь по очень острому лезвию, девочка, — чрезвычайно спокойно проговорил Калири, — в тебе для нашего дела слишком много эмоций. Учись работать, если не по протоколу, то хотя бы в команде.

Это они мне так “спасибо” говорят? Что-то не очень похоже. Пока я осмысливала произошедшее, командир развернулся и собрался выходить. Полетевшее от злости заклятье “эрского отдыха”, должно было обездвижить оборотня на пару минут. Все остальные планы на волчару разбились так же, как моя магия об очень вовремя выставленный щит Калири. Мужчина повернулся и, с какой-то впервые продемонстрированной мне внутренней властью, сурово ответил:

— Я не истерящая адептка на зельеварении, госпожа Сатор. Одного “чиха” мне было достаточно, чтобы запомнить насколько вы коварны и непредсказуемы, — ни секунды не шутя продолжил оборотень, — вот именно эти эмоции лишние. Не будь их, мне было бы гораздо сложнее понять, что нужно ожидать от вас предательства в любой момент. Вам плохо удается скрывать, как неприятно наше общество. Не грустите, такие зельеварительницы долго не держаться в разведке. И молитесь, чтобы Саарин узнал о “дыбе” и “эрском отдыхе” примерно… никогда.

На этом командир, наконец, вышел, с силой закрыв за собой дверь. Я осталась стоять в полной растерянности и непонимании, в чем меня только что обвинили. Отказывалась даже вникать в этот бред обиженного кем-то в далеком прошлом оборотня. Одно знала точно, пульсар вам под хвост, дядюшка Викраш, если после ваших слов я не стану лучшим сотрудником управления.

Спать отправлялась со злой решимостью узнать не только суть завтрашних переговоров, но и вообще вынести всю тайную канцелярию особняка Домео, до которой руки дотянутся.

Спала как убитая, вставала под звон кристалла, оставленного в тумбочке. Учитывая, что камешек помимо дребезжания орал “Подъем, рядовой!” голосом Калири, сомнений, кто оставил у меня эту гадость в комнате, не было. С кровати я подскочила, как ужаленная, с первого же приказа, перепугавшись очередного вторжения оборотня. В этом был весь блохастый, к пожеланиям прислушался, но гадость сделать не забыл. Вспомнились вчерашние слова командира, придав мне мгновенно бодрости. Подозрения в предательстве были особенно неприятны, поскольку не имели под собой вообще никакой почвы. В таких семьях, как моя, рождаются с клятвой верности королю на устах. Я ведь действительно и представить не могла, что Мурес — козел такого высокого полета. Да и убить, если хотелось, то исключительно в контексте никогда больше в жизни это табуретище не видеть.

Голубой вчерашний кошмар уже был почти мной надет, как в дверь спальни постучали. То есть, в гостинную завалились без всякого предупреждения.

— Госпожа Сатор, я вам свежее платье принесла, — раздался женский голосок, — прическу надо сделать.

После разрешения войти передо мной предстала вчерашняя девица, мастер разведки по гриму. В руках она держала аккуратно сложенный комплект одежды. При виде персиковых оттенков, стало тошно. В голове сам собой закрутился анализ, когда Калири ест, пьет и оставляет ли свою чашку без присмотра. Если мне постоянно грозят неминуемой кончиной, то напоследок стоит хотя бы слегка развлечься.

Оделась я оперативно, позволяя девушке вновь заплести мне волосы. Стоило только закончить и направиться в коридор, как там уже нас поджидал оборотень. Блохастый бросил скупое приветствие и молча проверил, все ли украшения я на себя нацепила. Мужчина был сосредоточен и хмур, чем-то сильно напомнив мне капитана. Едва ли такая разительная смена настроения была связана со вчерашним разговором. Даже оторви он мне вечером голову, навряд ли бы это заставило его вести себя столь серьезно.

— Проблемы, дядюшка Викраш? — если они есть, то лучше бы знать, к чему готовится.

— Надеюсь, тебе очень хочется жить, и мы узнаем цель встречи, — ответ был лаконичным и жестким, а самое главное, мало информативным.

— Рискну предположить, спецы защиту особняка вскрыть до сих пор не сумели, — это конечно, было из разряда ловли риса в храме Опа.

Но судя по плотно сжатым в ответ губам оборотня, я угадала причину плохого настроения. Видимо, вчерашнее веселье Калири себе позволил, исключительно полагая, что мои услуги не понадобятся. Похоже, какой-то принцип балансов из курса законов сохранения магии все таки сработал. Предмет был построен чуть ли не наполовину с опорой на веру в справедливость и мудрость Сущего Опа. Так что считалось, что на обычную жизнь и отношения существ друг с другом это все тоже действует.

Больше мне ничего командир так и не сказал, с тем же хмурым выражением морды, усадив в карету. Она неожиданно двинулась прочь от дипломатического особняка. Я по началу перепугалась, не разобравшись, куда меня везут. А потом сообразила, что мы сейчас навернем пару кружков и подъедем с другой стороны, для достоверности. Мурес вообще решил выйти на связь только когда ворота центрального входа оказались позади, а меня на крыльце дома встречала радостная Агнира: “Надеюсь дом посла останется цел после вашего визита, госпожа Сатор”. В этот момент юная хозяйка этого самого жилища бросилась ко мне обниматься. Такая искренняя радость, даже немного настораживала. Но госпожа Домео вела себя по-прежнему, как типичная избалованная прелестница.

— Ой, Кони! Ты что, во вчерашних украшениях? — от пигалицы сквозило плохо скрытое высокомерие.

— Прошу, не напоминай, Агни, — трагичная пауза, позволила быстро придумать душещипательную ложь, — это семейное старье заставляют постоянно носить, когда хотят кого-то выдать замуж. Папенька поэтому возит меня по всем этим местам, где даже сама скука загибается от тоски. У нас в роду такие обычаи.

“Это древняя эльфийская традиция, Сатор” — задумчиво сообщил мне в ухо дарх. Как я страдала в этот момент от невозможности ответить, даже представить сложно. Ну откуда эта злобная сопля может это знать? Она даже в родном юминланском искусстве толком не разбирается.

— О, Кони, какой кошмар! — со сплошь фальшивым сопереживанием Агнира подхватила меня под локоток и повела в дом.

Убранство было по-настоящему роскошным. Везде были красивые резные арки из дерева, легкие цветные занавеси, красочные мозаики. Интерьер создавал полное погружение в родную культуру господ Домео. Но смотреть по сторонам в изумленном восхищении мне было некогда, успеть бы ноги переставлять за пигалицей, да отслеживать все то самое многообразие лиц стражей из безопасности посла и местной прислуги.

Конец пути пришелся на большую гостевую комнату на втором этаже. Хоть кабинет вроде как и располагался где-то поблизости, мне это пока мало помогало. Все еще придерживая меня за локоток, Агнира прошла к накрытому для чаепития столику и к уютным белым диванчикам. Точь-в-точь такой же, только другого цвета, стоял в кабинете дарха.

Как гостеприимная хозяйка, девица предложила мне присесть и взялась разливать чай. При этом с легкостью пересказывая какой переполох “мы” устроили в галерее. Оказалось, что даже в местном вестнике вышла статья под названием “мелкое хулиганство с большими последствиями”, повествующее о трагическом событии в сфере современного искусства. Пока Агнира, захлебываясь восторгом, вещала, какие все вокруг глупцы, лишь мы самые достойные леди всего Мондара, я прикидывала. Если кашлянуть “козел” в кулачок, это зловредное табуретище ворвется в дом посла, чтобы меня придушить или нет?

“Сатор, вы слишком долго не отвечаете вашей подруге. Оскорбление для меня придумаете в другой раз” — хмыкнул Табурет.

Я слегка растерянно подняла на соплячку глаза. В глазах девице застыло холодное недовольство, а мне никак не удавалось выудить из памяти ее последние слова. На помощь неожиданно пришел дарх: “Она сообщила тебе, что на днях ей в рамках дипломатической встречи выпадет честь познакомится с нашим наследным принцем, Сатор”.

— Вот это тебе не повезло! — быстро взяв себя в руки с настоящим ужасом в глазах прокомментировала я, — принц же старый! Ему уже двадцать пять лет!

В ухо даже сопеть перестали. От молчаливого напряжения мужчин аж мурашки вдоль позвоночника пробежали. Вот чего они такие нервные? В шестнадцать большинство прелестниц предпочитает таких же пустоголовых и чуточку лихих кавалеров. Чтобы и на балкон залез и из родительского дома украсть мог. Принц по карнизам будет лазать? Нет! Он даже сам вестника не пришлет, скорее посыльного отправит, чтобы возлюбленную курьером доставили куда надо. Уровень педагогических навыков начальства стремится к нулю.

— Да, очень переживаю, что он положит на меня глаз! — пригорюнилась Агнира и начала искренне паниковать, — а вдруг они договорятся о каком-нибудь дипломатическом браке?!

— Не переживай, — взяла за руку “подружку”, - ходят слухи, что его величествопомолвлен с младенчества.

“Это секретная информация! Откуда ты знаешь, Сатор?” — завопил Калири, заставив меня поморщится. Они там вообще ополоумели так орать агенту на задании? Как у них еще все шпионы нервный тик не заработали. “Но слухи-то ходят”, - поддержка от Табурета пришлась кстати, особенно этот какой-то магически спокойный, умиротворяющий тон. Дочь Домео недолго раздумывая, легко отогнала собственные переживания и взялась за мои:

— А к тебе, Кони, уже кто-нибудь сватался? — в глазах девицы застыло азартное предвкушение старой сплетницы, — украшения вот носишь, наверняка же были попытки?

Пришлось смущенно потупится, выигрывая время на раздумья. До встречи со слов юной Домео оставался еще час. И лучше бы утолить такую неприкрытую жажду подружки, чтобы той не захотелось выставить меня раньше времени. Нужна срочно история про женихов, кого бы ей описать…

— Знаешь, — почти шепотом начала я ближе наклоняясь к соплячке, — однажды приехал один. А у него все лицо расцарапано.

“Саторрррр… это что еще за больные фантазии?” — возмутился Калири, пребывая в бешенстве. А вот госпожа Домео сделала круглые глаза и аж дышать перестала от заинтересованности. Сатор-Сатор… Обсаторкайтесь теперь. Легенду надо было лучше разрабатывать!

— Да. Оборотень, — продолжая нагнетать обстановку подтвердила я, — ходил и всем рассказывал, что это он с виверной сражался. Героически победил, по его словам, естественно. Но знаешь, что Агни? На деле оказалось, что это ему в порыве страсти дама сердца по лицу врезала.

“Оника…” — как-то предупреждающе прокашялся Табурет. А вот блохастый больше не произносил ни звука. Пигалица сидела заинтригованная, но все же в сомнениях.

— А почему у целителя не залечил? — наконец, сложила какую-то схему в голове юная Домео.

— Оставил, чтобы помнить о коварстве женщин. Он после этого всех девушек люто возненавидел, — воодушевленно продолжила сочинять душещипательную историю для девчонки, — начал видеть змею под каждой юбкой. Зачем только свататься притащился — загадка!

“От допроса с пристрастием, ты теперь, Сатор, не отвертишься!” — злобно уведомил Калири. Заставив меня искренне недоумевать, чего он бесится. Каким-то задним фоном прозвучало “успокойся Викраш, она не понимает, что несет” голосом Муреса, явно адресованное не мне. Фразу было слышно, как издалека. Подумаю об этом всем на допросе, если рогато-блохастое содружество все-таки его учинит. Сейчас надо было вернуть энтузиазм, начавшей скучать пигалице.

— И еще был один! Господин Лулес! — если будут пытать, то хотя бы, чтобы было за что, — ты не представляешь какой жадина! Я таких скупердяев в жизни не видела!

— А как ты о нем это узнала? — удивилась Агнира, — если на тайные встречи бегать не прилично?

— Он прямо у меня на глазах из вазочки в карман себе все конфетки высыпал! — искреннему моему возмущению не было предела, при воспоминании о зарплате.

“И сахар в кубиках тоже спер!” — неожиданно хохотнул Табурет. Чем сильно взбесил. Они там сидят и развлекаются, а мне тут эту девчонку байками развлекать. Блохастый, видимо, тоже успокоился и присоединился к коллективному сочинительству: “Скажи, что он еще и твои забрал.”

— А потом спросил, буду ли я есть печенье, — дочь посла все это время с интересом ждала продолжения, — ну, по этикету мне требовалось отказаться. Так этот Лулес и все печеньки с собой прихватил.

Пока госпожа Домео переваривала подобное возмутительное скупердяйство, на заднем фоне состоялся занимательный диалог. Судя по тому, что звучал он приглушенно, разведчики не потрудились отключить кристаллы, но говорили сейчас не в них, а друг другу.

“- Я же говорю, Саарин, проще придушить, — ерепенился оборотень.

— Угомонись, Викраш. Она просто придумывала колкость, чтобы тебя уязвить, — достаточно жестко одернул друга дарх, — и удивительным образом хорошо тебя просчитала, скорее всего случайно.

— То есть это серьезный агент, который рассказывает про дархов, которые воруют печеньки, капитан Лулес? — без стеснения вызверился блохастый.

— Хоть Лампопулес с карамельками, если у нас будет понимание, зачем встречаются послы Юминлана и Арудании.”

— Неужели тебе никто никогда не нравился по-настоящему, Кони? — выдернула меня из процесса одного шпионажа в другой пигалица.

Продержаться оставалось всего ничего, провожать меня начнут, наверняка, минут за двадцать до начала встречи. Значит, нужно еще что-то рассказать. Причем, саму Домео о чем-то подобном расспрашивать было бы пустой тратой времени. Все, что хотела рассказать сама Агнира, она выдала в самом начале. Отсутствие интереса к каким-то более весомым вещам, нежели чем светские сплетни, делало ее пустым собеседником. Если пигалица проблему свою не осознавала, то по-крайней мере умело пользовалась своим дипломатическим статусом, безнаказанно задирая нос и раздавая колкости неугодным.

— Мне нравился оборотень, — набравшись духу, начала рассказывать я, — если честно, влюбилась скорее.

В ухе кто-то даже закашлялся. А Агнира заботливо подлила мне чай и пододвинула поближе розовую пироженку с малинками сверху. Видимо, почувствовала отголоски искренних эмоций. Вдали прозвучало “я не буду это слушать” голосом Калири. Было бы к лучшему, если бы и дарх сделал перерыв. Погружаться в воспоминания никак нельзя, нужно лишь удовлетворить ненасытную девку. Капелька злости вернула меня в нужное русло:

— В общем, он мне рассказывал про оборотней, клялся в вечной любви, обещал красивое и светлое будущее, — некрасиво паясничая, перечислила я, — а потом оказалось, что нас, таких наивных девиц, наберется на военный отряд. Так что все эти чувства для глупышек, мужа надо выбирать побогаче и щедрого!

Лавочку свернула очень быстро и вовремя. В залу вошел слуга и сообщил, что гостье “пора”. Агнира расстроенно закрутила головой и с кислой миной предложила проводить подругу.

По коридорам в присутствии слуги мы с дочерью посла шли молча, лишь иногда переглядывались с понимающими ухмылками. Болтать при свидетелях пигалица не хотела, а я, в принципе устала от пустой болтовни. Особенно учитывая, что в ушах она снова возобновилась.

“Сатор, а ты вообще собираешься проникать в кабинет? Какой план?” — опомнился блохастый. Ну, вспоминая, что командир изначально исключил нужность моих услуг, такие мелочи его не заботили.

“Викраш, так это твоя задача была все продумать…” — от этих вкрадчивых интонаций дарха, волоски на руках встали дыбом. Да, определенно надо опасаться вот такого настроения капитана. Оборотня жалко не было ни секунды, меньше будет по вечерам гадости разносить. Если меня погубят эмоции, то его — излишняя самоуверенность. Что принесет провал Муресу осталось открытым вопросом. Наверное, именно поэтому он главный в разведке, а не Калири.

“Ну, я предполагал, что Сатор подобьет подругу на подслушивание, судя по вчерашнему дню”, - считать попытку блохастого выкрутиться хорошей, можно было бы только, если не знать о его десятилетней дружбе с дархом. За столько времени оборотень, наверняка, далеко ни один раз терпел полное фиаско. Вот и сейчас Табурет раздраженно и даже гневно припечатал подчиненного резким: “А в среду ты что предполагал? До того, как мы узнали много нового об увлечениях госпожи Домео.”

С пигалицей мы уже оказались в зале при входе, и я полностью абстрагировалась от болтовни начальства. Нужно сосредоточиться теперь на весьма сложной части этого задания. Агнира решила приобнять меня на прощание, сказала какие-то даже присущие случаю слова и уже раздраженно ожидала моего ухода.

— Агни, послушай, неловко просить, — мне пришлось сконфуженно бросить пару взглядов на стражу, — но меня прямо сейчас повезут на занятия по этикету. Чая опять же мы с тобой столько выпили. Мне бы в уборную, прическу поправить!

У меня даже щечки заалели, правда, от нервного напряжения. Рожицу я состроила настолько умильную, что пронять могло даже самых прожженных гномов, таких как Мурес например. Пара мгновений тяжелого мыслительного процесса на личике госпожи Домео вытрепали мне всю душу. Откажи она, и миссия закончилась полным крахом. Но имеющийся у меня план, всяко лучше того, что был у Калири.

— Конечно, Кони, — выпалила Агнира жутко недовольно, — но у меня дела, и второй раз я тебя провожать не пойду. Стража проследит, чтобы ты не заблудилась и нашла выход.

На этом пигалица резко развернулась и оставила нас наедине со служивым. Мужчина учтиво предложил следовать за ним, и не успели мы выйти из холла, как он указал на резную двустворчатую дверь.

“Возвращайтесь, Сатор. Вам не дадут бродить по особняку без присмотра”, - сухой приказ капитана меня добил. Заходя в шикарную уборную с искусной мозаикой на полу и стенах со сценами из жизни моряков, прежде чем ответить, удостоверилась в отсутствии видимых кристаллов наблюдения.

— Сейчас будет маленькое хулиганство с большими последствиями, — шепотом пообещала в кольцо.

И под сдвоенные беспокойные вопросы “Сатор, ты что удумала?”, начала доставать из декольте парочку заготовок. Воск от температуры тела чуть ли уже не тек, но в принципе и такой пойдет. Два кристалла, честно отковыренных из защитного контура кабинета по смертоубийству и листочек с разработанной схемой плетения. В доме дипломата работали отнюдь не простофили и иллюзия должна быть высокого качества. Минусы этой магии в том, что без достаточно кропотливой подготовки ее не сотворишь. Да и войти призрачная копия даже в самую простую лавку не сможет, а вот выйти при удачном стечении обстоятельств — легко.

“Вы неплохо подготовились, госпожа Сатор. Разговаривать или прощаться с прислугой, действительно, не обязательно. Но на пути вашей иллюзии три двери”, - правильно заметил Табурет.

— Первую открою я сама, вторую по этикету — стражи, — поделилась своими соображениями, исключительно, чтобы избежать очередного “возвращайтесь”, - позаботьтесь, чтобы ворота и карету перед своей госпожой открыл кучер.

“Положим, что учет пришедших и покинувших особняк через контур существ, действительно может занять пару часов. Но шляться по коридорам, где на каждом шагу кристаллы, тебе не позволят, Сатор”, - вернулся к общей беседе блохастый.

Я тем временем оперативно вливала магию в воск, который постепенно увеличивался в размерах, принимая очертания женской фигуры. Простенькое безобидное заклинание, относящееся к классу бытовых, привлечь внимание системы безопасности не должно. Табурет за происходящим наблюдал молча, явно ожидая ответа на замечания командира. Мне тем временем пришлось затолкать листок с плетением в рот своей полу материальной копии, активируя связь. И если бумажка удержится в тончайшем слое воска без проблем, то вот даже самый маленький кристалл для наблюдения пристроить оказалось не просто. Будем надеяться, что не вывалится. Учитывая уровень моего везения, вся эта аферы была чистой воды авантюрой. Риск затеянного мероприятия мои незримые надсмотрщики учуяли, когда начался второй этап подготовки к проникновению.

Я стояла перед зеркалом, оставив свою копию возле двери в само место уединения, и накладывала плетения. Магический процесс закончился еще одним простеньким заклинанием “Колуон дарва нэ”. И вот после этого началось…

“Сатор, это не серьезно. Так называемый отвод глаз вам не поможет. Попадетесь на раз. Оценил ваши старания, возвращайтесь”, - опять взялся распоряжаться Мурес. Разозлило меня эта позиция неимоверно! На что они, вообще, рассчитывали, когда сюда посылали агента?! Что шпиона под белы ручки проведут в кабинет и все расскажут? Или Табурет разнервничался, когда понял, что его друг разгильдяй?! Кому вообще нужны эти секретные переговоры, разведке или лично мне?!

Очень некстати вспомнилось вчерашнее “учитесь работать в команде” от Калири. Я честно пыталась это делать все утро, но достали. Вытащила из декольте последнюю заготовку и начала накладывать иллюзию на себя. Через пару минут в зеркале вместо меня отражался высокий широкоплечий мужик, один из важных фигур из службы безопасности. Габариты которого хорошо вмещали в себя подол юбки. Даже если где-то иллюзия не сойдется с реальностью, “отвод глаз” должен скрыть такие дефекты. Это заклинание было иным и любые защитные контуры под его действием пересекать точно нельзя. Подобная маскировка годилась только чтобы пошляться по коридорам в поисках нужного кабинета.

“А что, если ты наткнешься на реального господина Гаджэ?” — на удивление Мурес в очередной раз продемонстрировал наличие практически стальных нервов.

— А об этом надо было думать раньше! Вместо трех часов этикета, например! — это я прошипела даже не в кольцо, а просто вслух.

Но меня услышали, и тут бесится начал уже оборотень: “Ты хоть себе представляешь, девочка, какой будет скандал, и что с тобой сделают, когда поймают?! Мы тебя даже вытаскивать не станем!”. Табурет мудро промолчал. А я вспомнила! Во время "текучек", свой стакан с чаем Калири оставляет в деканате на одном и том же месте. Все как раз уходят в соседнее помещение на собрание, и это идеальный момент. Стоять прямо перед оборотнем в то время, когда в его напиток прольется что-то очень полезное для прочищения мозгов. Надо только будет проверить, насколько точно зелье будет попадать в чашку, падая с потолка.

К сложной части операции все было готово, и попросив у сущего Опа немножечко удачи, отправилась открывать дверь своей призрачной копии. Тут сильно помогло, что дверь была двустворчатая. Прикинула, что едва ли вышколенный страж метался по коридору, скорее замер там же, где и остановился. Открыв немного нужную створку так, чтобы быть скрытой от ненужных глаз, позволила иллюзии выскользнуть в коридор. Сама же на всякий случай и вовсе ушла в отдельную кабинку для естественной нужды и заперлась там. За движением призрака следила через вставленный кристалл. И пока, на удивление, все шло по шаткому плану. Вот ненастоящая я со стражем подхожу к выходу, мужчина галантно открывает мне дверь, за что получает благодарный кивок от иллюзии.

Клянусь, пока копия шла по небольшой каменной дорожке до ворот, у меня сердце билось, как сумасшедшее. Все казалось, что сейчас кто-нибудь догадается, и отовсюду вылезут охранники и набросятся на хрупкую восковую фигуру. Та тем временем под моим чутким управлением добралась до ворот и “слава Табурету” была встречена извозчиком, который торопился открыть калитку.

Только когда иллюзия скрылась в карете, я наконец глубоко вздохнула и спрятала парный кристаллик в корсет. Лишних улик оставлять не стоит, да и пригодятся они мне еще когда-нибудь.

В ушах давно уже воцарилась напряженная тишина, видимо, у оборотня закончились варианты способов расправы над зельеварительницей. Мурес мне так больше ничего и не сказал, но и блохастого не одергивал. Эдакое симметричное игнорирование.

Я тем временем не спеша выбралась из уборной. Самое главное в изображении других людей под иллюзией — это спокойствие и уверенность. Только нервозность и суета заставит других людей задумываться о причинах такого поведения и искать их.

Поэтому за основу взяла поведение Табурета. Вспомнила, как он ухитрялся демонстрировать власть голым стенам академии.

Внутренне все же содрогнулась, когда в первый раз наткнулась на слугу в коридоре. Тот учтиво кивнул, я в ответ сделала так же и не на секунду не останавливаясь прошагала мимо. “РАБОТАЕТ!” — билась радостная мысль внутри. Теперь нужно подняться на второй этаж в правой части особняка и попробовать найти кабинет посла. Да и вообще желательно удостовериться, что встреча проходит именно там.

И это оказалось в разы проще, чем можно было себе представить. По изгибистому коридору суетливо сновал персонал, кто с тележками, до самого пола накрытыми белыми скатертями, кто с подносами. Похоже подготовка к приему в самом разгаре.

Стены на пути к нужному кабинету были украшены кучей полукруглых ниш с колоннами и легкими занавесями. Габаритный господин Гаджэ в таком укрытии не спрячется, а вот незаметно свои тощие полтора метра в узкое расстояние между колонной и стеной засунуть можно. Выбрав момент, когда в коридоре никого не было, резко шагнула под арку, скидывая иллюзию. Присев, юркнула в щель и практически слилась с бежевыми стенами.

Затея была залезть под тележку разносчиков и к цели буквально доползти. Для этого сначала нужно выбрать подходящего прислужника, немного его отвлечь и заморочить. Если в кабинете остаться не будет возможности, под этим же укрытием можно будет добраться до кухни и там уже придумывать, как выбираться из особняка посла. Скорее всего придется снова нацепить иллюзию Гаджэ и немного пошуметь на выходе. Рогато-блохастые, конечно же, будут жутко недовольны, но обвинить меня в том, что я плохо пыталась выполнить их задание точно не смогут.

Из-за поворота наконец выехала груженая едой тележка, и, похоже, кроме меня и разносчика в этой части больше никого не было. Несколько салфеток слетело на пол под действием легкого магического ветерка, заставив парня остановится. Пока он отвернулся, шустро поднимая белоснежные тряпочки, засветила в него “морокой”, а сама проскользнула под тележку, прячась за длинной скатертью. Заклинание было из разряда мелко пакостных, вызывая у жертвы рассеянность. Эффект длился пару часов и считался незначительным, так что в основном им баловались студенты, стремясь сделать гадость ближнему по парте. Однако в сочетании с отводом глаз, как выяснилось на личной практике, получалась отличная маскировка.

Тем временем хорошенько отбив себе коленки, пытаясь поспевать за тележкой, угадывать направление по колесикам и еще при этом не сильно шуметь, мы наконец-то куда-то резко свернули и остановились. Из-под длинного полотна выглядывала практически прислонившись лицом к полу. Судя по звукам парнишка быстро переставлял на стол тарелки, которые привез. С одной стороны почти вплотную оказалась еще одна такая скатерть, а вот с другой открылся прекрасный вид на пустой кабинет. Похоже фуршет планировался после самой встречи, поэтому помимо письменных столов, справа от меня оказался обеденный стол. Подгадав, когда прислужник, судя по звукам, отошел подальше, пролезла под соседнюю скатерть. Столешница здесь была повыше, чем у тележки, и длинной настолько, что можно было спрятать небольшой отряд.

Оставаться в сомнительном укрытии не хотелось. На ткань если и наложить какие-то маскирующие плетения, то для того, чтобы их обнаружить хватит одного магического взгляда, брошенного случайно в сторону стола. А на таких встречах всегда присутствуют господа с повышенной подозрительностью ко всему на свете. Пришлось опять прислониться щекой к полу, просматривая кабинет через маленькую щелочку. В этот момент колесики в сопровождении мужских ног укатились прочь из кабинета. Несколько мгновений прислушивалась к идеальной тишине комнаты. Даже сама дышала через раз, чтобы не дай Оп не наткнуться на кого-нибудь забытого здесь стража.

Еще мгновение раздумывала, есть ли в кабинете кристаллы наблюдения или нет. На всякий случай навесила на платье иллюзию одежды служанки, которые мне по дороге сюда тоже попались. Если что, будем отыгрывать “там под столом пыль была”. С такими безрадостными мыслями выбралась из укрытия и осмотрелась по сторонам.

Окна, и вправду, похоже выходили на гостиничный номер, где засели разведчики.

“Да, Сатор, кабинет мы вычислили верно, вам нужно оставить кольцо и выбираться оттуда. Дождитесь следующую тележку” — молчание наконец было нарушено, и в целом это был хороший план от Муреса. Но короткого взгляда на стол хватило, чтобы стало ясно — тележек больше не будет. Стол полностью сервирован.

Это понял и грязно выругавшийся дарх. А мне на глаза попался двухдверный шкаф, составляющий единую композицию с книжными полками и каким-то сервантом. Все это деревянное великолепие занимало всю стену позади громоздкого письменного стола господина Домео. Через жесткую поверхность и плетений будет не видно!

К выбранному месту укрытия шла, как завороженная, на короткие мгновения почувствовав себя совершенно в другом кабинете.

Внутри опять оказалась только одежда, среди которых было много плащей. А какие у меня собственно еще варианты? И под тоскливое завывание “Только не в шкаф, Сатор!” юркнула внутрь. Судя по интонациям, у дарха начали сдавать нервы, он же и продолжил: “Вылезай оттуда, немедленно! И залезь обратно под скатерть!”

— Может, мне еще сразу под стол к послу залезть и его за коленки погладить? — вызверилась я очень тихим шепотом в кольцо, прикрываясь еще и ладошкой на всякий случай, — скажу, что гости подготовили ему особенный сюрприз!

“Очень подходящий момент для упражнений в злословии, Оника! Перед встречей кабинет обыщут магией и тебя найдут!” — без капли переживаний поставил меня в известность оживший Калири. Надо же, начальство даже с пониманием молчало, пока я там на коленках по коридорам ползала. Но новости были очень паршивые. Чтобы скрыться от поисковиков нужен отдельно зачарованный кристалл, но протащить такой через защитный контур не реально.

“Тебе же Викраш дал браслет?” — и не дожидаясь даже положительного ответа Табурет перешел к инструкциям. “Снимай активацию, расплетай связь с украшениями. На себя накинь базу для “Охарина””. Икнула я в этот момент от испуга. Заклинание, которое предлагал не совсем до конца создать дарх, использовалось исключительно для сокрытия тайников и неживых объектов. Людей таким образом было прятать нельзя. Вообще. Никак. Это просто меня убьет.

“Я сказал базу, Сатор! К ней потом вместо завершающего слова, вплетешь поток браслета и активируешь его! Спрячет тебя и все производимые тобой звуки и запахи заодно. Но молись, чтобы заряда кристаллов хватило на время встречи. Эта магия очень затратная!” — чеканя каждое слово прорычал Мурес. Пока он рычал, я уже сделала два пункта из ценных указаний и во всю заплетала “Охарину”. Даже не знаю с чего вот взяла и поверила ему на слово. С него сталось бы меня угробить, послушать разговор, пока труп валяется в шкафу и забыть, как звали. Разозлившись непонятно даже толком на что и уже закончив соединять потоки браслета и заклинания, ляпнула:

— Да если бы не этот блохастый извращенец, который нюхает, кто чем моется, вы бы меня в жизни в том шкафу не нашли!

В этот единый момент сошлось множество событий: я, зажмурившись в ожидании какой-то коварной подлости, активировала браслет, в кабинете посла открылась дверь, наполнив его гомоном множества голосов, а Калири насмехаясь сказал “слишком много у тебя со мной фантазий, малышка!”.

Закипела от такого обращения мгновенно, а вот ответить уже не рисковала. Работает ли браслет или нет неизвестно, а пожить еще хочется. Мурес, будто вторя моим мыслям, коротко приказал:

“Молчи. Мы отключаем наблюдение, оставляем только звук. Чем меньше ты делаешь, тем дольше проработает браслет”.

Это был чуть ли не единственный мой приказ, который за последние два дня выполнила госпожа Сатор. Хотя я испытывал огромные сомнения в том, что девчонка, действительно, беспрекословно наконец-то подчинилась. Больше похоже на то, что ей хватает мозгов для понимания, какую безбашенную махинацию она сейчас проворачивает. И вот тут я даже и сам не знал, чего мне хотелось в данный момент больше: придушить мелкую авантюристку или премию выписать.

Викраш и вовсе сидел, подперев голову лапищей и выжидающе изучал меня мрачным взглядом. Похоже, кто-то совершенно забыл о своих рабочих обязанностях. От разбора полетов прямо сейчас останавливала текущая операция. Этот шпионаж был в разы приоритетнее, чем чье-то разгильдяйство. И как бы сильно я сейчас не злился на оборотня, за десять лет дружбы такую серьезную промашку он совершил впервые. Впрочем, о причине этого поведения у меня имелись догадки.

Хоть лишнее оборудование было уже отключено, и мы лишь слышали разговор участников дипломатической встречи — все записывалось. Пока представители Юминлана и Арудании обменивались взаимными любезностями и малозначимыми новостями. Всю беседу спецы потом все равно представят в виде подробной расшифровки.

Нужная сейчас оперативная информация — это предмет переговоров. Если удастся это выяснить, то нужно будет дать оценку, насколько это важно для Марада и только после этого решать, какие последуют дальнейшие действия от нашего королевства. И нужны ли такие вообще.

Несмотря на бумажное перемирие, достигнутое еще пятьдесят лет назад с аруданцами, те не прекращали вести подковерные игры. Марадарское море разделяло нас по разным континентам, но южане, как одержимые, лезли в наши дела. И вот пожалуйста — переговоры с Юминланом, который никогда раньше не вел дел с заморскими государствами.

Когда послы, наконец, закончили с приветственной частью и перешли к цели визита, зельеварительницу мне даже стало жаль. Забраться в такое логово и остаться с носом. Мне к подобным провалам операций было не привыкать, а она точно расстроится. Аруданцы, как и сам господин Домео, обсуждая вопрос, предпочитали использовать весьма абстрактные выражения. Речь шла примерно “о том деле, которое мы обсуждали ранее” и “что скажете по поводу нашего предложения из переписки”. Мужчины точно обсуждали какую-то торговую поставку, но вот что именно хотели купить аруданцы, было не понятно. А самое главное, как они собираются организовывать доставку грузов, так же оставалось открытым вопросом. Своего выхода к морю у Юминлана не было.

“Здесь чем-то так ужасно воняет, я сейчас задохнусь!” — неожиданно едва слышно прошептала Сатор.

Первым сориентировался Калири, быстро активировав связь и с напряжением задав вопрос:

— Четко и быстро, пупсик, на что похож запах?

“На тухлые яйца и немного металл… как старую ложку облизала” — в ответном шипении чувствовалось, что девчонка просто в бешенстве, но много говорить боится. И уж тем более осознает, что момент для взаимных оскорблений не подходящий. Понимает ли Викраш, как сильно задевают Сатор подобные обращения? Я даже выражение лица зельеварительницы, которое уже видел несколько раз, в этот момент представил: сердито сведенные брови, хмурый взгляд исподлобья, обещающий вечные мучительные страдания.

Калири сомневался не больше пяти секунд, а затем беспокойно взглянул на меня, полный решимости:

— В кабинете активирован боруканский взрывной кристалл. Судя по интенсивности запаха — у нас не больше пяти минут, — серьезно подытожил оборотень.

— Твою ж! — я тут же начал связываться с тайной канцелярией.

“Нужно срочно вывести всех из здания”, - распоряжение передал быстро. Если на территории Мадара сейчас погибнут два посла — это будет ужасный международный скандал. Кого благодарить за расторопность не знал, но уже через тридцать секунд из кристаллов зельеварительницы донеслась тревога. Почти вместе с сиреной в кабинет вломились безопасники Домео и с коротким “потом разберемся” на любые возражения, потащили всех дипломатов на выход. По звукам о происходящем было не очень сложно догадаться.

— Немедленно уходи оттуда, Сатор! В кабинете бомба, — тут же рыкнул в передатчик я.

Девчонка ничего не ответила, но явственно был слышен скрип дверной петли. Затем шорох парочки несмелых шагов. В установившуюся тишину вслушиваться не было сил и я в очередной раз рявкнул:

— БЫСТРО УШЛА ОТТУДА!

— Только документы прихвачу, — явно ухмыляясь парировала с торжеством в голосе дуреха.

— Она не успеет, — равнодушно констатировал Викраш.

Это отлично понял и я, бросившись к окну и на ходу скидывая пиджак и рубашку. На подоконник запрыгнул в долю секунды уже с раскрытыми крыльями за спиной. Остановился лишь на долю секунды, прикидывая траекторию и спикировал под остервенелые крики Калири: “Саарин! Не смей! Ты с ума сошел! Ты погибнешь! Неееет!”.

Из-за вторжения и пересечения контура, сирена только взвыла в два раза громче. А защищенные от магического воздействия окна кабинета Домео пришлось выбивать собственным телом, просто влетев в них со всей силы. Стекло разлетелось на осколки, позволяя ввалиться в помещение. Перепуганная моим появлением зельеварительница замерла возле стола, с запиханными в декольте бумажками. О том, как сильно ее захотелось придушить прямо здесь, решил подумать потом. В два прыжка подлетел к в раз растерявшейся девчонке, не церемонясь, перекинул хрупкую фигурку через плечо и рванул обратно к разбитому окну. Взлетать обратно в гостиницу было плохой идеей. Судя по тому, какой уже смрад стоит в кабинете у нас всего несколько секунд до взрыва. Если волна от актвировавшегося кристалла застанет нас в воздухе, приятного будет мало.

Резко спикировал вниз, под одно единственное робкое “ой” от зельеварительницы. Действовал стремительно: поставил зажмурившуюся девицу на ноги, грубо прижал к стене первого этажа гостиницы, прикрыл нас крыльями, как мог и только после этого сдернул, привязанный к ремню кристалл. Даже успел его активировать и кинуть на землю, создавая универсальную защитную сферу. Перестраховался я очень кстати и вовремя. Один взрыв и немного сопутствующего мусора крылья бы выдержали без проблем. Им доставалось и похуже. Но вот то, что особняк был заминирован на совесть, никому и в голову не пришло. Первым вынесло кабинет посла. Волной меня прижало к стене так, что стало страшно, что зельеварительницу я просто раздавлю. Но так и не открывшая до сих пор глаз девчонка даже не пискнула. Лишь от дребезга осыпавшихся на нас осколков окон гостиницы инстинктивно дернулась вперед, вжимая голову.

Вариантов для маневра у нее, прямо скажем, не было, так что в результате этих трепыханий нос девушки клюнул меня куда-то в район солнечного сплетения, покрытый чешуей. И вот в этот момент грянул второй взрыв, заставив уже самому прижать к себе Сатор, прихватив ее за затылок. Этот кристалл был точно мощнее первого, и так хотя бы был шанс перераспределить вес собственного тела, чтобы действительно не раздавить малышку. К тому же, с этой волной до нас долетели куски кладки, стекла и прочего мусора. Что-то отражал удачно поставленный щит, но какие-то куски с особо забористыми защитными плетениями проникали сквозь него, ударяя по крыльям.

Радовало одно, что несмотря на все последующие потрясения, гостиница потеряла только окна. И сверху нас ничем не завалило. Сделать в такой ситуации было больше нечего, оставалось только переждать и надеется на то, что все это обойдется. И что девчонка перестанет то и дело вздрагивать и тыкаться в меня носом, как слепой котенок.

Кажется, уже пару минут ничего не взрывалось и даже звон в ушах стал сходить на нет, возвращая в мир звуки. Сатор по-прежнему прижималась ко мне лбом, а я осмелился осторожно опустить крылья и опасливо посмотреть по сторонам. Вроде и вправду все. Немного отстранившись от стены, вспомнил почему вообще тут оказался и сердито завис над поднявшей наконец на меня лицо девчонкой. Зрачки зельеварительницы начали быстро увеличиваться, поглощая светло-голубую радужку.

— Я придуш… — и поймал неожиданно обмякшее хрупкое тело, — шу тебя, Сатор.

Мысль договорил уже совершенно бессознательной девушке, поднимая ее на руки. Обморок был ужасно странным и непонятным. Вспомнилось, что к тому же он был не первым. Не похожа выпускница Спецтьмы на слабонервную особу. Да и с чего отключаться сейчас, когда уже все самое страшное закончилось? Дело точно не в бомбах и не в полете. Получается, Сатор испугалась меня при обороте? Это тоже странно, почему тогда не упала в обморок прямо в кабинете посла? Подобные, плохо объяснимые, а от того очень подозрительные события я всегда брал на карандаш. Допрос все-таки придется устроить.

С этими мыслями раскрыл крылья и поводил ими, проверяя на целостность. Вроде нигде разрывов не было — можно взлетать. Легкая ноша не создавала никаких дополнительных проблем, и я быстро оказался возле нужного окна. Уже на подоконнике поймал себя на мысли, что бессознательная Сатор очаровательна на контрасте со своей бодрствующей версией. Молчит, не спорит, затруднений не доставляет, еще и выглядит миленько и беззащитно. Кто бы знал, что за таким прелестным образом скрывается такая смертельно опасная заноза.

Гостиничный номер встретил весьма потрепанным, но очень взбешенным оборотнем. Основная масса оконных стекол разлетелась по помещению, доставив мало приятного присутствующим здесь. А взрывная волна только добавила острых ощущений. Из соседней комнаты доносились кряхтения и болезненные стоны. О такой мощи бомбы и их количестве было сложно предположить. Как это все оказалось в очень хорошо охраняемом особняке Домео?

Отодвинув все вопросы до лучших времен, спрыгнул на пол. Надо проверить, все ли целы и убираться отсюда. Юминлан, наверняка, уже в курсе произошедшего и торопится прислать своих специалистов. Попадаться на глаза, как и оставлять улики, не стоит. От системы безопасности и наблюдения в особняке едва ли хоть что-то осталось, так что визит одной маленькой зельеварительницы и вторжение крылатого чудовища так и останутся, скорее всего, не обнаруженными. Дорогу мне неожиданно заступил частично перекинувшийся Калири:

— Ты вообще соображаешь, что делаешь? — злобно заорал оборотень, — ты мог погибнуть! И все из-за этой девчонки!

— Мне что же, ее надо было бросить там, Викраш? — от напора друга я даже несколько растерялся сначала, — обеспечение безопасности и сохранение жизни своих сотрудников — моя прямая обязанность.

— Да ты ее месяц назад казнить хотел! Несколько секунд, и тебя на лоскутный коврик разорвало бы! — у Калири будто голову совсем снесло. — Надо было бросить и избавиться от этой проблемы! Забыть как звали!

— Может и тебя десять лет назад тоже надо было под лавиной бросить? — резко одернул друга и распорядился. — Быстро собираем все оборудование и уходим. Так, чтобы даже духа здесь нашего не осталось. Не облажайся хотя бы в этом.

Какое-то больное, ненормальное переживание проскочило в глазах Викраша. Но командир мне больше и слова не сказал, отправившись выяснять самочувствие личного состава. В целом, коллеги оказались живы и относительно целы. Серьезных травм не получил никто, и сейчас все уже суетливо собирали кристаллы, бумаги и другие свидетельства нашего пребывания. Калири проверил состояния портативного телепорта, но выставленные по внутреннему протоколу охранки, оградили оборудование от повреждений.

Сотрудники один за другим начали скрываться в телепорте. И когда мы оказались с Викрашем наедине, он задумчиво разглядывал бессознательную зельеварительницу, которую я по-прежнему держал на руках. Затем резко развернулся и вышел в коридор с кратким “сейчас вернусь!”. Буквально через пару минут оборотень стоял на пороге со стопкой вещей в одной руке и парой туфель на высоком каблуке в другой. На мой озадаченный взгляд пояснил:

— Вещи Сатор. Меня даже обеспокоил не тот факт, что это тоже доказательства нашего здесь пребывания, сколько реакция девчонки. Она на нас плешь проест за материальный ущерб ее гардеробу.

И на этом Калири шагнул в телепорт. Я всегда уходил последним, хоть многие это и считали неправильным. Еще раз внимательным взглядом окинул комнату, убеждаясь, что вроде мы ничего здесь не оставили и выбил ногой кристалл из портативного телепорта, запуская процесс самоуничтожения. Шагнув во все еще работающий портал, перенесся в академию. Там меня уже поджидал угрюмый и очень расстроенный оборотень. Он же и кивнул в сторону зельеварительницы:

— Озлобленные полтора метра решили напоследок увеличить себе верхние объемы? — а увидев мой недоумевающий вид, Викраш добавил, — что за бумажки торчат у нее из декольте?

— Это со стола Домео, — ответил сухо, продолжая гадать над поведением друга, — она что-то нахватала оттуда, пока я летел.

Командир тут же бросил одежду девчонки на пол и в два шага оказался рядом с нами. Столь же бесцеремонно под мое полное осуждения “Викраш!” вытащил листы, ничуть не заморачиваясь приличиями. И пока я про себя считал до пяти, обнаглевший блохастый изучил содержание документов.

— Они договариваются о поставке юминланских пушек, Саарин! — взволнованно воскликнул друг.

— Срочно доложи генералу Блинкану. Пускай решают с его величеством, что с этим делать. В любом случае, это напрямую касается армии, — внутри стало скверно от мысли, что аруданцы хотят затеять войну, — присоединюсь позже. Мне надо привести в чувство Сатор и задать ей пару вопросов.

Оборотень очень загадочно хмыкнул, кивнул каким-то собственным мыслям и как бы отрицая эти же мысли, потряс головой. Однако озвучивать ничего не стал, молча шагнул в портал и начал активацию кристаллов для переноса. С Калири и его столь странным и раздражающим поведением разберусь потом, сейчас нужно было привести в себя зельеварительницу и поднять последние документы с чертежами новых аруданских кораблей. Одну безрадостную идею, зачем им понадобились юминланские пушки, нужно было проверить.

Добравшись до кабинета, сгрузил девчонку на диван и пошел за коньяком, испытывая чувство дежавю. Сам однако в этот раз употреблять не стал, лишь сунул стакан с напитком зельеварительнице под нос. Сатор сначала сморщила носик, потом попыталась отвернуться и растерянно захлопала глазами, приходя в себя. Тонкие черты лица, девчачьи косички и персиковый цвет платья только подчеркивали миниатюрную фигуру и невинный вид. Правда, ровно до того момента, пока малышка не сфокусировала на мне пронзительный колкий взгляд, а когда рот открыла, все очарование развеялось в мгновение:

— Знакомый кабинет, диван и Табурет, — ядовито прошипела девчонка, — какое-то дежавю, не находите?

— Не хватает чистосердечного и пару суток в камере, — долгов не держим, счета оплачиваем сразу.

Зельеварительница от возмущения резко села и тут же схватилась за голову. Пришлось придержать это ходячее недоразумение за плечи, помогая найти баланс и пережить дурноту.

— Лапы уберите!

Пришлось дернуть плечом, чтобы капитан убрал от меня руки. Я и забыла каково порой бывает приходить в себя после обмороков. Особенно неприятно вытаскивать из головы последние события: ты их вроде помнишь, а ощущение, что пара суток уже прошла. Случайный взгляд на мой наряд помог гораздо стремительнее восстановить сегодняшнее утро. Дарх, выбивающий собой окно, перекидывает меня на плечо, и мы летим вниз. Болтаться в таком положении на высоте — такое себе удовольствие! Быть расплющенной об стену этим шерстяным козлом-переростком, вообще, отвратительно! Но, пожалуй, спишем эту претензию с личного счета, все-таки Табурет мне сегодня однозначно спас жизнь. Хотя вообще-то, не вижу объективных причин у Муреса рисковать собственной шкурой. Возможно у него есть совесть — сам подставил, сам из передряги вытащил.

Подняв наконец взгляд на сидящего рядом усмехающегося мужчину, несколько смутилась. Если в прошлый раз на теле капитана болтались какие-то лохмотья, то нынче он, ни капли не переживая, демонстрировал поджарый, накаченный голый торс, заставив вспомнить, что у него совести, как и чувства стыда в принципе не имеется. Кое-как собравшись с мыслями вернула себя в русло беседы:

— А по какому поводу вы с меня опять требуете чистосердечное? — и ожидая какой-то очередной подлянки добавила, — я кстати выполнила ваше задание! Они договаривались о поставке юминланских пушек!

— Мы уже изучили эти документы, Сатор, — мужчина бросил взгляд куда-то в район моего декольте, заставив возмущенно скрестить руки на груди, — и у меня к тебе другой вопрос.

— Ууу! “Мы” значит?! Какие же вы все, блохастые, распутники! — от мысли, что меня тут облапать успели, затрясло.

— Что за обмороки, Оника? — тоже начав психовать, обрубил мой поток негодования Табурет, — неподходящая реакция для выпускницы Спецтьмы.

Сцепившись взглядами с Муресом, я даже нервно сглотнула, чем, похоже, выдала себя с головой. Вообще, пора убираться отсюда! Задание выполнено, а дарх со своими вопросами может катится в гномий туннель. Истерично вскочила с проклятого дивана и банально хотела дать деру отсюда подальше, но вцепились в меня железной, во всех смыслах, хваткой и очень предупреждающе посмотрели.

— Да катитесь вы в Опово пекло! Я ничего не собираюсь объяснять! — затравленно прошипела Табурету, истерично трепыхаясь в руках капитана, — что вам вообще до моих обмороков? Хочу и падаю! Попробуйте запретить!

— О своих сотрудниках, госпожа Сатор, я предпочитаю знать все, — вкрадчиво и требовательно парировали мне в ответ.

— Обойдетесь. Можете сразу на казнь отправить, — перестала дергаться, прямо и холодно уставилась на Муреса, где-то внутри к чему-то такому и готовясь.

— Я все равно узнаю, Сатор, — как приговор, сообщил мужчина.

И разжал руки, наконец перестав удерживать меня за плечи. Шаг назад сделала опасливо, недоверчиво, не разрывая напряженного контакта взглядом с дархом. Тот удивленно приподнял брови и кивнул в сторону выхода. Может убегать оттуда, сверкая пятками мне былоне по статусу… Но очень хотелось убраться подальше и залезть в какую-нибудь очень неприметную щель, да поглубже. На шаг я перешла только миновав пару коридоров и, кажется, даже кого-то изрядно напугав.

С мыслями, что Табурет не сможет узнать о причинах потери сознания “никогда и ни за что”, отправилась в свою комнату. Хотя бы от одного позора, что надет на мне, я сегодня смогу избавиться без всяких помех.

До конца дня решила отсидеться в собственной спальне, занявшись наконец учебным планом по Смертоубийству. На жизнь решила смотреть оптимистично и программу распределяла на все шесть лет обучения. Только, от переизбытка впечатлений за сегодняшний день, меня очень быстро вырубило.

О том, что мне срочно нужна передышка и нормальные выходные, стало ясно с утра. Несмотря на то, что заснула я достаточно рано, вовремя подняться из постели даже под звон кристалла не удалось. И теперь, жуя на ходу захваченный из столовой пирожок с яблоком, практически бежала в деканат. Отказываться от нормального завтрака было бы настоящей глупостью, учитывая последние два дня, прожитые на десертах.

Поэтому со спокойной душой решила сегодня быть опаздывающей, но сытой. Пирожок к жизненно необходимым понятиям не относился и съеден был скорее от жадности и прозапас. Кто его знает, что "Табурет грядущий" нам готовит. Надо хотя бы убедиться, что мой новый план занятий не подразумевает держать одной рукой половник, а другой создавать смертоубийственные плетения.

Если быть честной с самой собой: посмотреть расписание стоило еще вчера и сегодня не пришлось бы вовсе тащиться в деканат, перед дверьми которого я пирожок и доела, неожиданно испытав странную тоску. Наверняка, в это время весь педагогический состав собрался в полном составе, изображая кипучую трудовую деятельность.

Жизненный опыт не подвел: стоило только перешагнуть порог злополучного кабинета, как на меня уставились десятки глаз, по большей части смотрящих весьма недружелюбно. Даже Гностич, бросив на меня презрительный взгляд, отвернулся. Уж чего себе надумал этот противный жук понять было не сложно, но то что доцент смертельно оскорблен читалось во всем его виде. Неожиданно поймала еще один непривычный поток негатива в свой адрес, на сей раз от командира Калири. Правда, оборотень быстро взял себя в руки и долго во мне ничего просверлить не пытался.

Пережив эту минуту всеобщего внимания, была готова направится к доске с расписанием и даже уверенно двинулась в нужную сторону, как дорогу мне заступил с самым гнусным выражением лица Пакий. Помня, что один завуч все же ненавидит преподавателя по боевой подготовке всяк больше чем меня, почти обрадовалась возможности безнаказанно помотать кому-то нервы.

— Точку для позиционирования перепутал блохастый? — чуть ли не прослезившись от ностальгии начала было я.

— Хотя бы не место для переодевания, госпожа зельеварительница! — с пугающим азартным блеском в глазах парировал мужчина, — все тут так долго гадали, почему такую отвратительную особу держат в столь уважаемом учебном заведении. Могла бы сразу так нам всем и заявить, продолжил торжествовать оборотень по непонятной для меня причине. Совсем что ли у болезного мозги сплавились? Несет какой-то бред. А вот Калири, привлеченный нашей начавшейся пикировкой, смотрел озабоченно и очень напряженно. Я же решила, что нужно больше информации и по-прежнему с насмешкой уточнила:

— И что же мне нужно было всем вам заявить?

— Что ты работаешь тут ректорской подстилкой! — истерично взвился мужчина и выпнул откуда-то из-за письменного стола коробку с моей одеждой, оставленной в гостинице, — персиковый цвет тебе ужасно к лицу, зельеварительница! Как и покатушки на руках капитана!

— Отличная идея, господин Пакий, — раздалось мне прямо в макушку голосом Табурета. — И вы уволены. А ты, Сатор, составишь мне компанию в субботу на ежегодном зимнем Эрусвальдском балу. Подготовься.

В этот момент на дарха смотрели уже все. Даже я развернулась, почти уткнувшись в лощеный пиджак и, тут же, отскочив назад, нарастила дистанцию. На меня Мурес не смотрел вовсе, очень холодно разглядывая бледного оборотня. Пока свежеуволенный преподаватель приходил в себя от шока, Табурет продолжил:

— Викраш, боевую подготовку теперь вести будешь ты. На позиционирование поставь Челчахатана, — продолжил раздавать приказы ректор, — господина Пакия напоить “слезами фурии”.

Последнее распоряжение заставило нервно сглотнуть всех. Даже я, несмотря на острую неприязнь к преподавателю военной подготовки, считала такой способ увольнения чудовищным. “Слезы” были самым эффективным зельем, стирающим память, но при этом самым опасным. Правда, просто так налить его абы куда не имело никакого смысла. Для достижения эффекта требовалось посадить жертву в центр круга из плетений и наложить несколько сложных заклятий. Можно было одной каплей удалить год, а можно и целую жизнь. Из-за этой нестабильности им редко пользовались, однако, в разведке и прочих тайных ведомствах средство было в ходу. Оно точно гарантировало, что никакие заклинания, ритуалы и настойки не вернут этих воспоминаний. Вот и Пакий, вернув себе возможность говорить, визгливо запротестовал:

— Вы не имеете права! Я гражданский! Это незаконно! — попятился блохастый при виде поднимающегося из-за стола командира, — вы мне все мозги ссожете!

— Имеем, господин Пакий. Вы подписали договор, в котором четко прописано, что с вами будет происходить при увольнении, — совершенно спокойно, разъяснил Мурес, — попробуйте сохранить достоинство и в следующий раз более внимательно изучать документы при трудоустройстве.

Коллективу, внимательно наблюдающему за происходящим, поплохело. Всем, кроме тех, кто был из новеньких. Видимо, они к сюрпризам от капитана были привычные, ну, либо просто действительно смотрели, что им подсунули в качестве трудового договора. Калири же и вовсе было на все начхать, он с самым зловещим видом крался к своей долгожданной жертве. И похоже, Пакий был настроен дорого продавать собственную память. Уволенный преподаватель давно перестал пятится и занял наиболее сбалансированную позицию и, сохраняя верность себе, гаденько так сообщил:

— Да что ты мне сделаешь, Калири? Тебя девчонка отмутузила!

Дальнейшие события мне увидеть было не суждено, поскольку меня грубо схватили за шкирку и выволокли в коридор. Учитывая, что эвакуировать из потенциального места драки меня взялся сам Табурет, дергаться и вырываться даже не стала, покорно перебирая ногами. Коридором дарх не удовлетворился, продолжая тащить меня куда-то дальше. К моему удивлению, остановились мы возле класса зельеварения, где наконец-то мужчина отпустил мой несчастный пиджак. Отряхнувшись, будто взъерошенный воробей, и уже с каким-то внутренним смирением заметила:

— Вообще-то мне нужно было посмотреть мое новое расписание занятий.

— Держи, — Мурес достал из внутреннего карманы вчетверо сложенный лист и протянул мне.

С грандиозным скепсисом на лице я приняла листок и ожидая подвоха развернула. Однако ничего ужасного не случилось, это был действительно мой обновленный учебный план. К слову весьма грамотно составленный с хорошо распределенный нагрузкой и двумя выходными. Взгляд сам как-то зацепился за субботу:

— Я не пойду с вами ни на какой бал! — мое возмущение с гулким эхом разлетелось по пустому коридору, — вы что, ядовитых грибов объелись?!

— Это приказ, Сатор. И он не обсуждается, — хмыкнул этот гад, — У тебя даже будет боевая задача — защищать своего капитана от назойливых девиц.

— Пригласите с собой маму! — мое фырканье нелепо смешалось с попыткой это прорычать.

— Сатор, — осадили меня предупреждающе, — чем быстрее ты научишься без возражений выполнять приказы, тем раньше твоя жизнь станет значительно легче и приятнее.

— Где бы вы были, если бы я выполняла ваши приказы в доме Домео? — на моем лице возникла самая язвительная ухмылочка из возможных.

— В глубоком гномьей туннели, Оника, — легко пожал плечами Табурет, — разведка туда периодически попадает. Это не так страшно, оттуда всегда можно найти выход, было бы желание. А вот где бы была ты со своим самоуправством, если бы я не прилетел?

Внимательного и такого пронзительного взгляда мужчины выдержать не смогла и отвела глаза. Если опустить кучу разных “но”, то за столом у Сущего Опа бы мне сидеть и вспоминать с ним свою жизнь. И тут, как не крути, Мурес прав: разведка признала бы задание провальным и начала разрабатывать следующее. А от меня остались бы бесполезные ошметки — про пушки я ведь даже в кристалл проговорить не успела, только бумаги найти и запихать их в декольте. Бессмысленная глупая смерть. Волей сущего Опа только и жива, достаточно было промолчать про запах, и тот шкаф стал бы мне гробом, как у древних, что хоронили трупы в деревянных ящиках.

— Почему вы не заключили со мной договор, как с остальными преподавателями? — уставилась на Табурета оценивающе.

Мужчина удовлетворившись моей реакцией улыбнулся в ответ:

— Ты читала договор с разведкой, на моей памяти единственная, помимо Анфиса. А он раз в двадцать длиннее, чем список трудовых обязательств. Увидела бы пункт про “слезы”, подняла бы шум и перепугала весь преподавательский состав раньше времени. Хоть ты и так это сделала.

— Ну, нет! Этот прокол вы на меня не повесите, — рассерженной кошкой вновь зашипела я, — додумались же телепорт сделать, выходящий в коридор академии! Видимо, чтобы легче было знать, когда вас нет и с кем ушли!

— Отправляйтесь на занятие, госпожа Сатор, — признавать собственные ошибки дарх не собирался, — а я пойду проверю, жив ли вообще господин Пакий и сколько ему решил накапать “слез” щедрый на такое Викраш.

На этом Мурес развернулся и ушел в сторону деканата, предоставив собственную широкую спину в полное распоряжение моего сверлящего взгляда. От разговора осталось странное впечатление со вкусом утреннего яблочного пирожка.

Глава 8 Бал и старые шрамы

В зеркале отражалась очень строгая преподавательница в самом своем дорогом брючном костюме черного цвета. Белый воротничок рубашки выгодно оттенял лицо, придавая ему некую холодность. Волосы привычно были затянуты в пучок на затылке. Прикидывая, что весь вечер мне придется стоять рядом с Табуретом, долго мучилась между самыми удобными туфлями или теми, с высокой шпилькой. В итоге решила, что выглядеть на фоне капитана все равно буду мелочью, чего к ногам не привяжи, и сделала выбор в пользу комфорта.

Теперь смотрела на результат сборов и где-то внутренне злорадно ухмылялась. В зеркале отражалась будничная преподавательница по зельеварению, но это если не знать, что костюм я выбрала и вправду самый нарядный. Уж не знаю, на что рассчитывал Мурес, прислав мне пару часов назад вестника с приказом “быть готовой к трем часам и явиться к телепорту”. Жизненный опыт подсказывал, что увидеть мужчина точно ожидает что-то другое.

И это был очень тонкий лед. Только вот просто подчиниться и весело подпрыгивая бежать выполнять все желания дарха, было против моей натуры. Это означало бы сдаться, опустить руки и превратиться в куклу, с которой можно делать все, что угодно. За свою, пускай и весьма ограниченную свободу, все равно нужно биться до конца.

С такими мыслями я выходила из комнаты преподавательского этажа и шла до самого телепорта, возле которого меня уже поджидал капитан в компании оборотня. Оба мужчины молчали и выглядели раздраженными. Дарх стоял в неприлично дорогом костюме, заложив руки за спину и о чем-то раздумывая. Калири же был в привычных брюках, бежевой рубашке и удлиненном пиджаке, который блохастый, видимо принципиально не застегивал. Вальяжно привалившись спиной к стене, оборотень задиристо поглядывал на собственного друга. Меня оба начальника увидели одновременно, и первым с чувством превосходства высказался командир:

— Ну, вот о чем-то таком я тебя и предупреждал! Вот поэтому и на пару часов пораньше, — отлип Калири от стены и, похлопав мрачного Муреса по плечу, оставил нас наедине.

— Мы идем на бал, Сатор! — рявкнул Табурет, как только блохастый скрылся за поворотом, — на это мероприятие ходят в платьях!

— Да? А ваше тогда где? — невинно похлопала глазками, скрестив перед собой руки и готовясь к долгому препирательству.

— Не беси меня, — дарх скопировал мою позу, — иди и надень платье.

— В моем гардеробе таких вещей нет, — равнодушно пожала плечами в ответ и, хмыкнув, добавила, — можете проверить.

Похоже капитана особенно разозлил не столько мой внешний вид, а то, что Калири оказался прав. Что я плохого этому оборотню сделала, интересно? Впрочем, не важно, главное теперь донести до командирского чая нужное зелье. Поставив себе мысленную пометку, дождалась возмутительного выверта ректорской логики:

— Значит, нужно было купить себе платье, Сатор! Это было твое задание! — лютовал Табурет, — решила мне в очередной раз свой характер показать? Так я в курсе, что гарпия по весне милейший зверек в сравнении с тобой!

— Никак нет, капитан Мурес, — меда в голосе сделала так много, хоть захлебнись, — решила напомнить, что бюджет на расходы для консультантов у вас не предусмотрен! У меня банально нет денег на платья.

Дарх прищурился и в раз сделался каким-то хищным на вид и очень опасным. Изменение было мимолетным, но у меня даже холодок по спине прошелся. Наваждение было секундным, а ответ Табурета убил наповал:

— При обыске у вас найдено чуть больше тысячи золотых, Оника! Весьма крупная сумма денег для девушки.

Я несколько секунд стояла с приоткрытым от шока ртом. Меня из колеи выбило не то, что дарх спокойно про обыск говорит, это я и так сразу поняла. Как уровень гномизма разведчика. Они не просто нашли мои деньги — они их пересчитали! Так еще в отчет занесли, а этот любитель глубоких туннелей еще и запомнил, сколько именно у меня монеток!

— Я их не на платья копила! — дар речи наконец вернулся.

— Их у тебя и конфисковать можно. Как у преступницы, — расплылся в ядовитой мечтательной улыбке этот гном.

Такой подлости от Табурета я даже не ждала. У меня от обиды и гнева, кажется, губа нижняя затряслась. Он ведь и вправду так может сделать. Руки опустились в прямом смысле, а ладошки сжались в кулаки. Пока я придумывала метод убийства этого рогатого хапуги, мужчина пришел к каким-то другим мыслям:

— Ладно, Сатор, пошли, — меня жестом пригласили пройти в помещение телепорта, — конфискации, так и быть, пока не будет.

Повинуясь требованию начальства, зашла в комнатушку с кристаллами. Дарх последовал за мной. Все те мгновения, что потребовались Муресу для активации переноса, была погружена в собственные переживания. У капитана появился еще один серьезный рычаг давления. Что, если этот рогатый гном опять поменяет свое решение, до того, как мы успеем вернуться и пошлет кого-нибудь забрать мои золотые? Вот бы сейчас придумать какой-нибудь повод и вернуться в комнату. Но даже если причина найдется, куда перенести тайник? Не в академическом же саду закапывать! Я мысленно взвыла. В банк нести нельзя, там счета арестуют в один миг, в лаборатории и спальне будут искать в первую очередь.

В общем, пока мозг лихорадочно перебирал варианты, мы оказались в каком-то незнакомом телепорте. Кристаллы тут явно были почти такие же мощные, как в академии, а выложенный им узор был гораздо замысловатее. Мурес уверенно пошел на выход и лишь у самой двери обернулся, намекая, что было бы неплохо следовать за ним.

Длинный прямой коридор с высоким потолком и множеством комнат сразу дал понимание, куда мы перенеслись. Добротные простые двери, деревянные панели до середины стены, паркет на полу и такой план этажа — почерк очень модного среди богатеев столицы архитектора Нармира Риранди. Едва ли дарх, который в душе чистокровный гном, разорился бы на столь дорогие услуги, а вот купить себе дом в очень удобном районе столицы мог. Квартал бульваров, как его прозвали в народе, был застроен по приказу короля в едином стиле этим самым модным архитектором. Он подходил вплотную к части столицы, где были построены особняки родовитых семей. Таким образом, его величество пыталось сделать некую иллюзию равенства: мол каждый может жить там же, где обитают древние и уважаемые граждане.

— Сатор, почему ты без плаща? — выдернул меня из задумчивости дарх, — столица не Генденборн, где всегда тепло.

Мужчина был все еще мрачен и под строгим взглядом я сперва растерялась. О том, что придется выходить на улицу, как-то и мыслей не было. Правда, в следующее мгновение мои глаза уже загорелись радостным блеском и вырвалось счастливое:

— А давайте я за ним по-быстрому телепортируюсь? — передо мной уже рисовалось, как мои три с половиной килограмма золота разделяются на маленькие кучки и распределяются по колбам с особо опасными ядами.

Слова с делом решила не разделять и бросилась обратно в комнату с телепортом. Меня, правда, сразу же поймали за руку и остановили. Уж не знаю, что в этот момент подумал Табурет, но мой неприкрытый энтузиазм его явно напугал. Мурес разглядывал меня буквально несколько секунд и категорично заявил:

— У нас уже нет на это времени, — и потянул за собой с тяжелым вздохом, — закажу теплый экипаж, да и ваши тряпки все равно не подойдут для королевского дворца.

— Может не стоит так тратиться? Это же в два раза дороже! — изо всех сил излучая искреннюю заботу и доброжелательность, залепетала я.

Мы уже были в конце коридора, где левая стена заканчивалась проходом к лестнице на первый этаж. Мурес, все это время сжимавшиий мое запястье, остановился и внимательно вгляделся в мое лицо.

— Ты меня пугаешь, Сатор, — и не став больше ничего объяснять, потянул за собой вниз по лестнице.

Мы оказались в достаточно просторной комнате, где предполагалось встречать гостей и снимать верхнюю одежду. Именно ее и стал доставать капитан из длинного деревянного шкафа темного дерева. Один из плащей он накинул мне на плечи и заказал экипаж, используя кристалл.

Какое-то время мы оба молча стояли в этом большом пустом холле, и каждый думал о своем. Я закуталась в выданное пальто и грустила, что деньги перепрятать прямо сейчас не удалось. Однако, идея с ядами была очень хороша. О чем думал Мурес, одному Опу известно. Мужчина то и дело с подозрением на меня поглядывал. У меня даже пришла внезапная мысль, что когда Табурет хранит молчание, он ничего такая компания для подумать.

Кристалл в руках дарха зажегся, сигнализируя о приезде заказанного экипажа. Мне бросили короткое “пойдем” и придержали дверь, пропуская вперед. Холод тут же полоснул по неприкрытым ногам, резко напоминая, что на улице начало ноября. Я в два шага преодолела маленькое крылечко особняка, тротуар и запрыгнула в теплую карету. Следом за мной в кабину шагнул Мурес, заставив отодвинуться к окну и отдал кучеру приказ трогать.

Колеса застучали по покрытой льдом дороге, а я с ностальгией рассматривала проносящиеся улицы и здания, которые не видела уже тринадцать лет. Столица за это время явно похорошела, но в целом осталась прежней. Так что уже через десять минут от меня прозвучало настороженное:

— Куда мы едем?

— За платьем, Сатор, — проворчал Табурет в ответ, даже не глянув на меня.

Решив, что это очередной саркастический уход от разговора, стала еще более въедливо всматриваться в детали маршрута. Когда через еще десять минут мы остановились у здания с кокетливыми каменными завитушками и элегантной вывеской “Салон красоты леди Эльвандии” глазам своим не поверила.

И теперь с еще большим скепсисом и недоверчивостью оглядывалась по сторонам просторного помещения, где было приличное количество красавиц, их кавалеров и мельтешащих работников в форменной одежде. Похоже, если Мурес и вправду планировал меня здесь одеть, записываться ему стоило за пару месяцев.

Неожиданно перед нами, как из-под земли выскочила приятная молодая девушка. Форменный наряд не оставлял сомнений в ее роли в этом салоне. Вот прямо сейчас великому ужасному Табурету укажут на дверь.

— Добро пожаловать, господин Мурес, — приветливо улыбнулась работница, — чем мы можем вам помочь?

— Требуется собрать вот эту госпожу на сегодняшний бал, — не размениваясь на взаимные расшаркивания поставил цель дарх.

— Прошу, следуйте за мной, — кивнула девушка.

И повела нас мимо всей той огромной толпы, явно ожидающей своей очереди. Капитан вел себя так спокойно и уверенно, как будто каждый день по салонам красоты ходил. С другой стороны вспомнилась статейка из газеты и реплики матушки Табурета. Может, он и вправду тут частенько бывал, с теми самими девицами, которых потом при всех позорил.

Путь наш неожиданно закончился в просторной комнате с диванчиком, примерочными, зеркалами и огромным количеством повсюду развешанных платьев. Тут же стояло кресло для работы парикмахера и гримера. Мурес молча уселся на диван и попросил кофе.

— Я не буду при вас переодеваться! — возмущение начало набирать обороты.

Мало того, что он и вправду решил напялить на меня платье, так еще и хочет поприсутствовать при этом?! Что с этим рогатым чудовищем не так? За кого меня вообще принимают? Одно маленькое отравление уже было тысячу и один раз отомщено.

— Сатор, там есть примерочные, — дарх миролюбиво махнул рукой в направлении кабинок, — один раз ты уже за сегодня оделась. Так что второй я буду согласовывать и утверждать. Не усугубляй, отнесись, как к заданию.

— Платить будете тоже вы, — с подозрительным прищурам уставилась на мужчину.

— Да, Оника, я уже понял, что в роду у тебя отметились настоящие гномы. Что рост, что характер, — принимая из рук уже вернувшейся обслуги чашку кофе, посетовал капитан, — мерь, одно платье меня не разорит.

— Вы подвержены стереотипам, — уже со спокойной душой прошла в примерочную, — гномы обаятельный, рукастый и талантливый народ!

Из-за отделявшей меня от дарха занавеси раздался тяжелый протяжный вздох. От многозначительности этого звука закатила глаза, пока этого никто не видит, и начала стаскивать с себя костюм. Упрямиться насчет переодевания было бессмысленно. Табурет живет по принципу: вижу цель, вижу препятствия — подготовиться к полету. А то, что у вас крыльев нет, не беда — запустим из катапульты. Кто не выжил — те сопутствующие потери.

Вообще, выбор капитана меня удивил. Салон был по-настоящему дорогим, ведь в предлагаемой одежде во всю использовались плетения. Магия должна была уменьшать или увеличивать наряд по фигуре. Правда, если маг был неопытным, то был риск, что такое платье задушит вас насмерть. У некоторых даже были панические страхи по этому поводу и они принципиально покупали себе одежду по-старинке, впрочем, как и многие другие слои общества, у которых на такие изыски не было денег.

В таком дорогом наряде один вечер в качестве всеобщего посмешища можно и пережить. Главное, что фамилия моя звучать не будет, а по-другому родители меня и узнать не смогут. Столько ведь лет прошло, да и не факт, что они вообще придут на этот бал. При мыслях о семье были двойственные эмоции. С одной стороны мне очень сильно хотелось их увидеть, хотя бы мельком. С другой, было ужасно больно понимать, что уже прошло тринадцать лет.

От воспоминаний едва не раскисла и всеми силами загнала все это в самый темный и дальний угол сознания, лихорадочно ища, на что переключиться. Удачно подвернулся Табурет, который козел и вообще рогатый гном! Мысль пришлась к месту, учитывая, что в примерочную заглянула работница с лилово-цветочным кошмаром в руках. Если капитан это одобрит, “не глядя” порву прямо на его глазах. Не явится же он на королевский бал со спутницей в драном платье? По-крайней мере все будут знать, что она оказывала сопротивление.

Примерив наряд, глянула на себя в зеркало, которое висело прямо в этой коморке. Не скажу, что в голубом или персиковом “от Калири” я выглядела лучше. Скорее тогда я была подростком из среднего класса, а сейчас меня повысили до ребенка из родовитого и богатого семейства. Ни на секунду не скрывая собственного “восторга”, вышла к капитану. Последний сидел уставившись в кристалл и явно просматривал записи, которые были скрыты магией от посторонних глаз. Пришлось покашлять, привлекая внимание начальства. Табурет уже на одно мое “кхе-кхе” грозно свел брови и поднял на меня взгляд. Перекосило его от увиденного так явственно — у меня аж настроение улучшилось, и на лице растянулась ядовитая улыбочка.

— Нет, — бросил короткое и емкое мужчина и вернулся к просмотру записей.

Что ж, если Мурес намерен одеть меня, соответственно возрасту и статусу, то через пару примерок он придет к мысли, что мой костюм вполне подходит на это мероприятие. Оставалось только покорно мерить тряпки и гаденько хмыкать себе под нос. Хоть где-то великого и ужасного генерала всея разведки ждет грандиозный провал. Через три еще таких же хмурых “нет” и платьев, превращающих меня в дите, у дарха закончилось терпение в первый раз, и он выдал уже слегка обеспокоенной работнице салона:

— А можно ее одеть так, чтобы она не выглядела, как пятнадцатилетняя соплячка? — из карих глаз молнии заискрили во все стороны.

Девушка, что предлагала платья, аж заметалась по всем вешалкам в этом будуаре для привилегированных клиентов, будто ужаленная в место, откуда у блохастых хвост растет. С чем была связана такая нервозность работницы, для меня оставалось загадкой. Только теперь мне притащили пяток платьев, которые даже моя бабуля не надела бы. Этим вечерним нарядам место было на окнах вместо занавесок. “От этого решения Мурес точно окончательно озвереет!” — с нескрываемым восторгом схватила все это старушечье великолепие. Меня тут же наградили одним крайне подозрительным взглядом от Табурета и ошалевшим от работницы. Последняя точно решила, что я сумасшедшая.

Первое же примеренное мной платье из линейки “Бабуль-кутюр” уже давно забросивший все свои кристаллы раздраженный разведчик встретил гневным:

— Теперь она выглядит, как дите, залезшее в гардероб своей бабушки!

Вырвавшееся хихиканье тут же было спрятано в кулачок и тщательно замаскировано в очень надсадный кашель. Мурес бросил на меня разъяренный взгляд, но тут же перевел его на работницу. Девчонка затряслась, как одинокий листок на ветру, и заблеяла несвязное:

— Господин… Ну, понимаете… это… такой случай! Сложный… и…

У Табурета аж желваки заходили, но, видимо, понимал, что выплескивать злость на кого-то в данном случае бессмысленно. Его взгляд упал на какие-то вешалки, стоящие возле окна и, будто пес, учуявший дичь, дарх поднялся и в два шага оказался у примеченной стойки.

— Господин Мурес! — запричитала работница, — это уникальные и самые дорогие платья! Вы отсюда запретили предлагать.

Дарх только мрачно посмотрел на девицу и вернул все свое внимание вешалкам. И пока мужчина перебирал платья, я собирала волю в кулак, чтобы не расхохотаться. Милостивый Оп! Даже боюсь представить, во что мне предложит облачиться Мурес со своим извращенным мышлением?! Однако капитан, наконец, перестал перебирать платья и все-таки выбрал вешалку. Увидев выбор со спины, сначала даже решила, что это пиджак плавно перетекающий в узкую юбку до пола, расходящуюся от колен. Но ровно до того момента пока это белое платье мне не повернули так сказать фасадом.

— Вы издеваетесь?! — от возмущения даже слов не смогла подобрать, — да тут разрез до пупка! Да у меня все неприличное вывалится!

— Было бы чему, — иронично хмыкнули мне в ответ, — мерь, Сатор. У нас уже и так нет времени. И да — это приказ.

С мужчиной мы сцепились взглядами после этого не на жизнь, а на смерть. В какой-то момент со мной прекратили бессловесно ругаться и лишь с грозным намеком приподняли одну бровь. Пришлось тут же капитулировать и, вырвав из рук гада весьма откровенный наряд, уйти с ним в примерочную. Это выражение лица мной уже было несколько раз увиденно, для того чтобы получить однозначное понимание, что дальше от Табурета последуют репрессии.

И вот стою в примерочной. Какой, однако, целомудренный наряд: плечи прикрыты, рукава до самых запястий, разрезов у юбки и вовсе нет. Был бы, если бы не декольте до самого пупка, украшенное на этом месте замысловатой брошью с камешками… Стоило признать, как ни странно, но платье не делало меня похожей на ребенка. В зеркале отражалась молодая строгая девушка. Если смотреть на ситуацию с этой стороны, то это точно лучше, чем все, что было перемерено до. Еще раз нервно подергав ткань, пытаясь уменьшить вырез, набрала побольше воздуха и вышла на строгий суд. Чувствовала себя какой-то беззащитной.

Капитан задумчиво смотрел в даль куда-то в окно, но стоило мне только сделать пару шагов вперед, как тут же оказалась придирчиво осмотренной с головы до пят. Никаких едких комментариев Табурет делать не стал, лишь утвердительно кивнул работнице салона. Собственный выбор мужчина явно одобрил. Девушка, кажется, только этого и ждала. Меня мгновенно утянули назад в примерочную, вручили белье, чулки, туфли и даже заставили примерить парочку пальто. Одно из которых и было одобрено начальством.

После этого Табурет, с видом победителя, уселся на диване и попросил еще кофе. А меня усадили на кресло и вызвали парикмахера и гримера. Две девушки были очень вежливыми, обходительными и молчаливыми. Последнее, думаю, особенно высоко ценил дарх. Мне же приглянулся в первую очередь профессионализм мастериц.

Уже через тридцать минут на макушке у меня угнездился замысловатый пучок из волос, правда две пряди были опущены вдоль лица. Гример и вовсе обошлась легким макияжем, но сделала сильный акцент на глаза, сделав их немного раскосыми.

Стоило только последний раз коснуться меня кисточкой и произнести девицам “мы закончили”, как капитан взлетел со своего пункта наблюдения и начал командовать:

— Пора, Сатор! Мы и так опаздываем.

В этот момент в комнату влетела работница, что пыталась подобрать мне наряд, с ожерельем в руках. Она торжественно потрясла им перед носом дарха, под его же унылый кивок одобрения, подбежала ко мне и застегнула побрякушку на шее. Уши у меня проколоты не были, так что обошлись только камешками, что теперь лежали у меня, очень хочется сказать “на груди”, но точнее было бы использовать слово “между”.

Пока я определялась, улучшило это украшение ситуацию или ухудшило, девица с таким же воодушевлением вручила начальству листок. Судя по брошенному на меня хмурому взгляду ограбленного гнома — это был счет за услуги. Учитывая сказанное работницей “Это дорогие уникальные платья, вы запретили отсюда предлагать” и общую магическую специфику салона леди Эльвандии — сумма там грандиозная.

Однако, капитан принял следующий листок, зачарованную ручку и поставил подпись. Потом с этой бумагой отправятся в банк и по ней получат деньги со счета разведчика. Ручка в данном случае играла роль гаранта, что дарх отдает средства добровольно. Но судя по испортившемуся настроению — утверждение сие очень спорно.

Нам принесли пальто: Муресу его старое, мне новое. Третье и мои вещи велели доставить в столичный особняк капитана. Уже покинув салон и усаживаясь в экипаж, что-то дернуло меня поддразнить мужчину:

— Теплый экипаж? Я же уже в пальто, — хмыкнула и патетично добавила, — Какая растрата!

— Это ты счет за платье не видела. Может и правда твою заначку конфисковать на покрытие расходов? — в тон мне ответил дарх, — и вообще, теряете хватку, госпожа Сатор, всерьез думая, что я могу пользоваться холодными каретами. Благо, средства позволяют ездить с комфортом.

— Конфискованные, видимо, — вновь забеспокоившись пробурчала себе под нос, — зачем вам вообще дался этот бал? Вы же по легенде изгнаны из столицы за плохое поведение?

— Неподходящее место для таких вопросов, — на меня грозно сверкнули глазами и вновь хмуро уставились в окно.

— А какое подходящее? Диван у вас в кабинете? — не подумав, как следует, ляпнула я.

Теперь хмуро уставились на меня. Выжидательно так. С откровенно демонстрируемым непониманием, что это такое сейчас было. Напоминать мужчине, что предмет мягкой мебели ассоциируется у меня исключительно с казнью, рабскими контрактами и обмороками не стала. Буду мудрее:

— Зачем вы вообще потащили на бал меня? — этим вопросом я задавалась, кстати, всю неделю, — если нет постоянной женщины, выбрали бы кого-нибудь из временных.

В конце равнодушно пожала плечами от непонимания. Искреннего ответа от Табурета все равно не ожидалось, но дарх снова удивил. Отвернулся к окну и как-то зажато ответил:

— Тебе можно просто приказать, Сатор, — и вновь посмотрел на меня.

Мужчина столкнулся теперь с моим откровенным и демонстрируемым удивлением, ну, может еще самую капельку с декольте, скользнув туда взглядом. Подумал и разъяснил:

— А женщин, хоть временных, хоть постоянных, нужно приглашать, — дарх начал всматриваться в окно, будто мог там кого-то разглядеть, — уделять внимание, делать вид, что я не вижу их алчных взглядов и желания зацепиться за мужчину посолиднее.

Сказано это было… Ну вот с такими же эмоциями можно отчет о наблюдении за объектом читать: подозреваемый поспал, потом поел, подозрительных действий не совершал. В общем, сочувствия к явно разочарованному в женщинах мужику у меня не возникло ни грамма. Увлеченная собственными переживаниями по поводу приближающегося мероприятия, утешила, как сумела:

— Не расстраивайтесь. Женитьба вам не грозит.

— Это почему? — неожиданно весело хмыкнул Табурет.

— Ну, искренние девушки сбегут от вас, после первого же знакомства с госпожой Мурес, — честно объяснила я, — остальные, которые неблагонадежные, этой встречи просто не переживут. Ходить вам в холостяках до самого очистительного костра.

— Однако, ты все еще дышишь, Сатор, — продолжил веселиться капитан.

— Это потому, что я сбежать от вас не могу, — поведала мужчине печальную истину.

В этот момент экипаж остановился, а дверь тут же отворил с поклоном слуга, жестом приглашая проследовать в королевский замок. Мурес подал мне руку, помогая выбраться и тут же сам уложил мою ладошку к себе на локоть. Видимо, пытался задушить все возможности для побега в зародыше.

Уже отдав встречавшему нас внутри мажордому пальто, по пустым коридорам стало ясно, что мы прилично опоздали. Капитан шагал рядом спокойным уверенным шагом. То ли переживал, что я за ним не успею, то ли действительно не особо торопился.

В зал для приемов нас пропустили без единого вопроса, видимо личности Муреса было достаточно для того, чтобы не озадачиваться проверками приглашений. А зря, между прочим, где вот гарантия, что мы не под такой же личиной, которую я использовала в особняке Домео?

Стало интересно, как к подобной дыре в безопасности относится сам дарх. Посмотрев на мужчину, встретилась с задумчивым и обеспокоенным взглядом. Похоже, Мурес размышлял сейчас о том же. Еще и смотрел так, будто с ним не преподавательница зельеварения, а злостный преступник под иллюзией.

Тем временем гости во всю занимались… ну, кто чем. Некоторые бродили вокруг столов с закусками и вином, избегая толпящихся кучками светских сплетниц. В центр то и дело выходили громко представленные особо родовитые семьи и выражали почтение стоящему перед ними королю. Последний был в кругу мужчин и женщин, выглядящих, как гости. Но все знали, что это элитные бойцы из личной охраны короля. Его величество Хрисфан Эсцибий третий относился не к тем, кто боится своих подданных, скорее ратует за профилактические демонстрации силы. Молодой, амбициозный, жесткий на грани жестокости. В общем-то хороший руководитель, учитывая, что ко всему прочему правитель был весьма не глуп, а к деньгам, как говорят, и вовсе равнодушен. Он избавился от трона и короны, как символов власти, и теперь вот стоял, так сказать, наравне со своим народом. Собственно, род Эсцибии уже в третьем поколении прочно работали в направлении сокращения социального разрыва между слоями общества. Хрисфан считался самым прогрессивным в череде преемников.

То, что король был не жадным до денег, было видно и по новому залу приемов, сделанному в знакомом стиле архитектора Риранди — красиво, спокойно и ничего лишнего, на что можно было бы пустить казенные средства. Единственный изыск, что по периметру помещения потолки были в разы ниже, чем в центре, и держались на круглых колоннах. Под ними как раз и располагались столы с закусками, а официальное действо происходило под высокой частью потолка. Можно ли было считать множество стеклянных дверей, ведущих на закрытые балкончики, изыском, не могу сказать. Скорее это было каким-то ну очень неприличным местом для уединения. Даже парочка влюбленных прямо на наших глазах мило друг другу улыбаясь, проскользнули в такую дверь с надеждой, что их никто не заметил.

Кстати, на наше появление другие гости не обратили внимания, мы появились как раз в перерыве между приветственными речами, когда паузу занимал оркестр, и сразу свернули к столам. Табурет принял расслабленный вид бывалого гуляки и прохаживался вдоль стен. Образ дарху давался очень хорошо, только вот цепкий взгляд карих глаз оставался сосредоточенным и внимательным.

Определенно радовало и то, что все, кто с нами здоровался, навряд ли вообще смогут завтра меня узнать. Дамы, оценивая мое декольте, тут же вообще забывали о моем существовании, не считая хоть какой-то соперницей. Мужчинам же, наоборот, больше никуда не смотрелось. Даже разговаривая с Муресом о каких-то приличествующих случаю пустяках, в глаза собеседнику они не смотрели вообще, прочно прилипнув взглядом в экстравагантный вырез.

Еще некоторое время поблуждав мимо столов по действительно огромному в целом помещению, дарх выбрал подходящее место для наблюдения. Сложно было бы считать это чем-то иным, поскольку открывался прекрасный вид на его величество и тех, кто в данный момент толкал свою речь. После окончания официальной части должны быть танцы, посвященные первому дню зимы. Интересно, мы и на них останемся?

В этот момент распорядитель объявил следующих почетных гостей:

— Чета Мефеялиэль и Ликгонилиль Сатор, в сопровождении господина Ирасиниэля Сатор, изволят поприветствовать Его Величество Хрисфана Эсцибия.

В поле нашего зрения оказались три высоких белокурых изящных эльфа в светлых одеждах, с выражением умиротворения холодной вечности на лице. Отец, мама и старший брат. Никогда раньше я не понимала, отчего люди выглядят так, как будто кол проглотили. Мне кажется, меня им сейчас просто проткнули насквозь. Все тело оцепенело, а сердце болезненно сжалось до размеров песчинки. Я покрепче сцепила зубы и несколько раз усиленно сглотнула, прогоняя вставшие в глазах слезы. “Это ничего не значит”, - твердила про себя, пытаясь отстраниться от увиденного, представить, что это совсем не те эльфы, а какие-то другие.

В реальность вернуло полное удивления:

— Твои родители — чистокровные эльфы? — у дарха даже обе брови поднялись вверх.

— Если вы до сих пор этого не знали — увольте тех, кто собирал на меня досье, — сухо отбрила Табурета, потеряв всякое желание беседовать хоть о чем-то.

— Некоторые очевидные вещи не фиксируются, — пробормотал дарх.

После чего задумчиво поставил у меня над головой ладонь, прикидывая рост. Мне в этот момент было дело только до собственных чувств, и на поведение капитана я поначалу даже не обратила внимания. Мужчина же бесцеремонно пропустил мой черный локон между пальцами и задвинул его за ухо. Только в этот момент до меня дошло, что происходит, но было уже поздно. Табурет успел пощупать кончик уха, заставив меня сердито дернуть головой. Но ему хватило и пары мгновений:

— Очень грубое целительство, Оника, — констатировал разведчик в своем духе, — ты отрезала себе уши?

— Мне их оборотень отгрыз! — зашипела, уже понимая, что это — то самое последнее рисовое зернышко в храме Опа, за которым падают все остальные.

— Серьезный повод ненавидеть блохастых, — сначала улыбнулся Мурес, но резко нахмурился и подцепил меня за подбородок.

Что в моем лице увидел мужчина, было не сложно догадаться — грядущую истерику он там усмотрел. В глазах точно стояли слезы, а меня начинало потряхивать. Лучшим решением было бы вовсе отсюда сбежать и никогда не возвращаться. Капитан решил по своему: развернул меня и, придерживая за плечи, утащил на балкон.

Пока я пыталась утихомирить бурю внутри, чтобы банально не разреветься, меня попытались прижать к стенке. Это произошло как никогда кстати, позволив стремительно взять себя в руки. И пока еще Мурес не успел взять меня в тиски, практически на автомате присела, нырнув под рукой мужчины. Он совсем не ожидал такой прыти от девицы в растрепанных чувствах, да еще и в неудобном платье. Про последнее забыла и я, едва не рухнув носом в пол. Спасло меня от падения легкое озверение дарха,который в лучших чувствах обманутого военного успел жестко вцепится в руку и дернуть меня на себя. Похоже даже, что у капитана больше сработали какие-то годами отработанные рефлексы по поимке неблагонадежных граждан. В итоге, я сильно врезалась плечом Муресу четко в солнечное сплетение, но Табурет даже не дернулся. В голове лихорадочно забилось “стены нет, стены нет”. Но перспектива ее появления маячила на горизонте, поскольку дарх уже крепко прижимал меня к себе за талию, хоть все еще боком. А еще вглядывался сверху вниз недобрым взглядом.

— Никто не будет прижимать меня к стене! — собрав остатки собственного самоконтроля, рявкнула я, смотря мужчине прямо в глаза.

— По какому поводу слезы, Сатор? — судя по тону, давно назревший допрос начинается прямо сейчас.

Внутри что-то надломилось. Какая-то тщательно и давно воздвигнутая плотина лопнула, как сухая соломинка. А все скопившееся за преградой хлынуло огромным сносящим потоком.

— Да какое вам вообще дело! — уже захлебываясь слезами, завопила я, — да вы все равно ничего не поймете!

— Чего же не пойму, Оника? — черство хмыкнул Табурет, — Хотя да, с кем согрешила твоя мать, что наследие эльфов в виде высокого роста, обошло тебя стороной, вопрос не простой.

— ОНИ ОБА МОИ РОДНЫЕ ПАПА И МАМА!

Это был просто истерический ор о давно наболевшем. Как ни крути, дарх интуитивно знал, какие вопросы задавать, чтобы довести опрашиваемого до эмоционального шторма. Но все это в тот момент я не осознавала. Мне было чертовски больно и хотелось просто докричаться до кого-то. И все равно родители были передо мной или большой начальник серьезного ведомства. Вот последнее забывать точно не стоило. Но меня уже ничего не могло остановить и периодически захлебываясь воздухом, я выкладывала все, как на духу:

— В девять лет все заметили, что я перестала расти! Чистокровные эльфы всегда выше всех остальных детей. Меня проверили у всех целителей, которые, как под копирку, говорили “девочка здорова!”. После этого дома начались постоянные скандалы. Отец обвинял мать в измене, она его в нечистокровности и плохом наследии. Почти год я жила в таком аду, где на глаза родителям лишний раз не хотелось попадаться. В итоге, великая и непорочная Мефея Сатор не выдержала таких оскорблений и потащила меня на ритуал круга крови!

— Это очень болезненная процедура, — некоторое сочувствие от дарха было неожиданным.

Мурес давно перестал убивать меня взглядом и теперь просто внимательно слушал, продолжая все также придерживать меня за талию. Вырываться было бы рискованно. Во-первых, в платье далеко от крылатого тренированного шпиона не убежишь, во-вторых малейшее трепыхание, и я окажусь прижатой к стене. А этого допускать категорически нельзя. Решила закончить собственное откровение, все равно капитан заставит теперь рассказать все до конца.

— Ритуал установил, что отец родной и мать тоже. Ну так, на всякий случай проверили, — язвительно хмыкнула.

И скрестила на груди руки, прикрывая вырез, который теперь делал меня ужасно уязвимой. В близком присутствии мужчины это чувствовалось особенно остро. Чтобы как-то избавиться от ощущения неловкости продолжила вспоминать.

— Скандалы прекратились. Мать тут же забеременела еще одним ребенком и вся погрузилась в дела нерожденного дитя, отец ушел с головой в работу. Все стало почти как прежде, но постепенно из моей жизни начали исчезать частные учителя. Потом прекратились балы и походы в гости. Начались вопросы, но родители либо филигранно уходили от ответов, либо попросту врали, придумывая всякие небылицы. Я верила целых четыре года, пока к нам в гости без предупреждения не нагрянула одна из маминых подруг. “О! Оника, а почему ты не в пансионе? Родители говорят, что ты вся поглощена учебой и не находишь времени для выхода в свет!”, - застрявшие на многие годы в голове интонации, передразнила, будто услышала эти слова только что, — так, капитан, вскрылось, что моя семья прячет одну не очень получившуюся дочь.

Выкатившуюся непрошенную слезинку дарх стер с моего лица, заставив отвернутся куда-то в сторону. Прикрыла лицо руками, пытаясь унять эмоции и несколько раз вздохнула и выдохнула. Благо хоть гримм был магическим и без снятия плетения, не размазывался.

— Родители решили настрогать еще детей, дабы убедиться, что их наследие — всем наследиям наследие, — грустно хмыкнула, — а я поняла, что хоть что-то в моей жизне не должно быть ложью и отправилась в закрытый пансион. Поступила и все ждала, когда господа Сатор все поймут и приедут за своей дочерью. Попросят прощения, скажут… что любят меня такой, полутораметровой. Тринадцать лет прошло, свою семью с тех пор я вижу впервые.

На Табурета смотреть не хотелось. Было как-то неловко и странно вывалить это все спустя столько лет на совсем не близкого мне начальника. Но "слезами фурии" его не напоишь, а так… наверное, рано или поздно все равно бы все это узнал. Через окна балкона вдали сияли огни ночного города. Может быть где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что Табурет разрешит уехать домой. Пожалеет меня второй раз, как отвратительно бы это ни звучало. Но логика этого мужчины, похоже, останется для меня непостижимой.

— И как твое полное имя? — последовал задумчивый вопрос от Муреса.

— Ониканиэль, — не придавая значения, легко представилась я.

— Еще и подделка документов, Сатор, — обреченно резюмировал этот огатый Табурет, еще и вздохнул тяжело и не давая мне опомниться продолжил, — значит, поступим следующим образом. Мы пойдем к твоим родителям, и ты представишь меня своим женихом.

— Что?! Вы рехнулись? — округлила я глазища раза в три, — да никогда в жизни! Это позор, позор и еще раз позор! Нельзя заключать браки без одобрения семьи! Не заставите! Можете казнить!

Капитан хмыкнул и с какой-то новой непонятной эмоцией на лице мне заявил:

— Будет ли позором для семьи твой арест за преступление пятого порядка прямо на этом балу?

— Вы так не сделаете, — неверяще замотала головой.

Сама же в голове быстро прикинула, что устроить такое вполне в духе Табурета. У него, судя по светским хроникам, что ни бал — то скандал. Думать о мотивах Муреса не было сил, похоже ему просто плевать, по какому поводу устраивать шумиху. Мужчина уже предложил мне локоть, ни капли не сомневаясь в моем решении. И я его приняла. Нелепый спектакль будет лишь позором никчемной дочери, публичный арест же — отпечаток на имя всей семьи.

Балкон мы с капитаном покидали, почти как одна из тех парочек, что попадались нам раньше. Только маршрут у нас был четкий и выверенный: сначала мы миновали толпу людей и вышли прямо в центр зала, который был относительно свободным. Прямо напротив нас оказались мои родители. Это был последний раз, когда я на них посмотрела. Столкнулась глазами с мамой и увидела, как меняется ее лицо, как происходит узнавание. А потом она изящно тыкнула локтем отца куда-то в ребра. Тем временем ни капли не стесняясь вообще никого, Табурет протащил меня через центр зала и уже в пяти метрах от четы Сатор, громко объявил:

— Дорогая моя, госпожа Сатор! Я так долго предвкушал этот момент, — на дарха обернулось приличное количество гостей, — жду не дождусь, когда ты представишь меня в качестве жениха своим родителям.

И если Табурет прям-таки уверенно купался в лучах всеобщего внимания, то мое состояние было подавленным. В каких-то своих мечтах я представляла, как возвращаюсь в семью, став большим начальником в министерстве безопасности, например. Или получив награду за заслуги перед отечеством от короля. Но не вот так… Не псевдо невестой псевдо балагура тире жениха. Глаз я на родителей так и не подняла. Вот они уже в паре метров и как будто не было этих тринадцати лет молчания, а перед ними стоит маленькая набедокурившая девочка. Только вот сказать мне было по-прежнему нечего. Муреса, судя по всему, мое эдакое отсутствие вполне устраивало. Капитан продолжил спектакль:

— Мефея! Ликгон! Я так рад, наконец-то, познакомится с людьми, давшими жизнь моему сокровищу! — получилось у дарха как-то агрессивно.

Едва ли начальник разведки мог себе позволить подобные оскорбительные оговорки. Мы, конечно, все равны, но эльфа называть человеком равносильно тому, что оборотня — блохастым. Не заметить полыхнувшее плетение полога, отрезавшего эту беседу от гостей, было бы сложно. Отец действовал оперативно и решительно, впрочем, как и раньше. Мама тоже себе не изменяла, сохраняя молчание и, вероятно, держа на лице приличествующую случаю дежурную улыбку. Ах, разве может что-то в нашем безупречном семействе идти не так? Все под контролем, ничего необычного. А если еще и не услышит никто, то можно вообще вывалить все, как на духу, чем и занялся отец, полностью проигнорировав капитана:

— Мы должны терпеть твои капризы, Оника, из-за этого прохиндея? — рубил с плеча господин Сатор, — тебе было мало потрепать нам столько нервов, так теперь ты решила еще выставить нас посмешищем и привести в наш дом широко известного дурачка из разведки?

— Вам не кажется, что капризы несколько затянулись? Лет так на тринадцать, — голосом дарха можно было воду в лед превращать.

У меня после слов отца все волосы дыбом встали, и я начала нервно сглатывать. Едва ли Мурес проглотит прямое оскорбление, да и после указания на “разведку” будет куча вопросов. Ответы капитан определенно захочет получить. Не дождавшись от меня хоть каких-то слов, папа продолжил отчитывать, и было ощущение, что перед ним все та же Оника, которой четырнадцать, с которой можно так говорить. И самое ужасное, что я ей и была сейчас.

— Ты в курсе, дочь, что это самый известный кобель в этом городе? — продолжал создавать себе опасного врага эльф, — Неужели твоя преподавательская карьера не приносит денег настолько, что пришлось поискать мужика побогаче.

— Хватит, папа! — в душе от понимания, что за мной все это время следили, все перевернулось, — господин Мурес мне не жених, это просто неудачная шутка!

— Сатор, Сатор… — разочарованно протянул капитан, — в разведку с тобой не пойду.

Родители явно пребывали в недоумении и не успели опомнится, как Табурет меня утянул, практически в центр зала. Пока преодолевали это расстояние, мужчина вытянул кристалл для связи из кармана и ни капли меня не смущаясь проговорил:

— На зимнем балу, прямо сейчас находится обвиняемая в преступления пятого порядка Ониканиэль Сатор, — дарх бросил на меня задумчивый взгляд, — срочно организовать арест и предъявить попытку убийства Саарина Муреса.

Внутри у меня все закипело. Отчего-то на казнь мне было в данный момент плевать, просто хотелось стукнуть этого Табурета, сделать ему больно физически. Но мы уже достигли самого центра, и мужчина затормозил. А потом и вовсе решил позадавать вопросы:

— Слушай, Оника, больно отец у тебя дерзкий, да и морда мне его эльфийская кажется знакомой — тайная канцелярия?

— Вы даже представить себе не можете, как сильно я вас ненавижу! — выпалила очень искренне, но под действием давней клятвы о неразглашении места работы папы.

— Странно это. Доказать столько времени что-то ты пытаешься своим родителям, а ненавидишь почему-то меня, Сатор, — дарх хмуро всмотрелся в толпу, — я тебе хотя бы уши не отгрызал.

Проследив за взглядом капитана, увидела начавшуюся суматоху и стражей, явившихся по мою душу. Один из представителей закона, всмотрелся в кристалл, после чего внимательно изучил меня. Похоже в базе преступников, даже запись с моим портретом есть. Мужчины в форме отделились от толпы, взяв нас с Муресом в кольцо. Все тот же с кристаллом с магическим усилением выкрикнул:

— Ониканиэль Сатор! Вы обвиняетесь в преступлении пятого порядка против Саарина Муреса! Сомкните ладони и не оказывайте сопротивления!

— Встретимся утром, малышка, — прошептал мне на ухо напоследок капитан.

Напутствие от Табурета вызвало недоумение. Он же вроде как не присутствует на казнях? Понимать мужчину я перестала давно и сейчас окончательно пришла к выводу, что все это уже не имеет значения. Хочется, чтобы просто эти минуты скорее закончились. Стоило только сомкнуть руки, как ко мне сразу же подлетели стражи и надели наручники. Несмотря на серьезность обвинения, особой силы представители закона не применяли и вежливо попросили следовать за ними. Учитывая, скованные руки, звучало абсурдно, однако в указанному направлении я направилась стремительно, продолжая рассматривать мраморный пол. Оглянуться на родителей сил так и не нашлось.

То, что на улице мороз, и было бы неплохо надеть пальто, никто из моего конвоя даже и не думал. Меня быстро вывели через какой-то служебный вход и усадили в усиленный экипаж для преступников, в чем была. Даже наручников не сняли. Внутри были узкие лавки по трем сторонам кабины, дверь была одна с зарешеченным окошком. Судя по едва прогретому воздуху, о криминальных элементах особо не заботились и не торопились обновлять заклинания.

О том, какая огромная куча проблем свалилась на голову родителей, старалась не думать и от всего, только что произошедшего, отмахивалась. Даже не понимала, какие чувства у меня остались после этой встречи. Такие близкие люди, но такие далекие.

Тем временем становилось все прохладнее, спасали только дорогие туфли с магическим утеплением. Тонкое же платье не грело совсем, и я потихоньку начала стучать зубами.

Благо остановились мы минут через пятнадцать, и все дальнейшее происходило очень быстро. Резко открылась дверь, меня встречали пара стражей с плетениями наготове и приказом “покинуть экипаж”. Стоило только коснуться ногами земли, как мужики подхватили меня под локти и поволокли внутрь мрачной крепости. Я только и успевала ноги переставлять, чтобы не споткнуться и не полететь коленями на брусчатку. Казнь, не казнь — кожа на ногах не казенная все-таки.

В том же ритме, не сбавляя темпа и заставляя меня идти согнувшись головой вперед, мы миновали приемную, какую-то комнатушку с дежурным и оказались в широком коридоре с глухими дверьми с окошками. Дядька в высоких черных сапогах, который сегодня следил за заключенными, провел нас к камере и распорядился “сажать сюда!”. Сам щелкнул замысловатым затвором, а стражи сняли с меня кандалы. Дверь открылась в место моего временного пребывания одновременно с толчком в спину, заставив в помещение буквально влететь.

Пока я пыталась удержаться на ногах, за моей спиной раздался глухой щелчок, отрезающий от мира свободных людей. С десяток представителей общества, оказавшихся со мной в камере, к ним точно не относились. Как и стражи, которые явно поленились составить протокол, оставив мое дело для утренней смены.

Магов никогда не сажали в общую, всегда исключительно в специальные одиночки. Потому что выставить дверь позади меня можно с одного заклинания. Говорить о том, что моя внешность сыграла мне на руку в этой ситуации — сложно, я предпочла бы рухнуть на койку и забыться сном.

Сейчас же мне предстояло малоприятное знакомство. Оскалившиеся пьянчуги с бандитскими мордами и парочка не менее скабрезных женщин очень зло на меня поглядывали. Пожалуй, нужно срочно уточнить, что я маг. Развернувшись, ударила пару раз в деревянную дверь. О том, что поворачиваться к такой публике спиной большая ошибка осознала, лишь когда меня схватили и дернули за руку со словами:

— Чего шумишь, красотка? У нас вся ночь впереди, — в лицо мне отвратительно дыхнули перегаром, демонстрируя гнилые зубы, щетину и сломанный десятки раз нос, — пойдем покажу, где мы с тобой приляжем.

— Я с ней и постоять не против, — хохотнул сухой высокий мужик, вызвавший прочные ассоциации с длинной палкой.

— Пожалуй, откажусь от ваших щедрых предложений, — руку из захвата выдернула, вызвав очевидное недовольство бандитов.

— Слышь, ты что, не поняла, куда попала? — в руках у мужика блеснул грубо заточенный кусок металла, — будешь послушной девочкой и делать, что говорят — может даже понравится процесс. А если не будешь, то ночку эту запомнишь надолго.

Я бы конечно просветила этого отщепенца, что мое “надолго” — это до исполнения приговора, но мужик опять попытался схватить меня, угрожая заточкой. В общем, все как-то сошлось в одну напряженную эмоцию, и с рук слетело плетение для заклинания дыба. Любитель плотских утех свалился, как подкошенный, издавая нечеловеческий вой. Мне с опозданием пришла мысль, что уравнивать преступников, сажая и мужчин, и женщин в одну камеру — плохая идея Его Величества. Будто вторя этому выводу, в коридоре надсадно загудела сирена. Похоже, использовании магии отслеживается каким-то общим охранным заклинанием.

Больше мне возможности поразмышлять не предоставили. Я даже обернуться на звук открытой двери не успела, совершенно не ожидая такого развития событий. В меня тут же швырнули подсечку и уже в процессе моего падения добавили почему-то заклинание “оковы”. Первое сравнимо с тем, если бы вас ухватили за обе щиколотки и резко дернули, вынуждая упасть. Каменный пол темницы встретился с моим плечом, бедром и ребрами, вызывая острую боль и сбив дыхание. Второе, вообще, использовали в основном для людей, что потеряли рассудок и вели себя неадекватно. Да, безусловно, “оковы” надежно обездвиживали свою жертву, но до кучи еще и и замедляли эмоциональные реакции. На все происходящее я теперь смотрела с толикой равнодушия, а все чувства долетали, как звуки через очень толстую стену.

Стражи быстро заковали мои руки и безжалостно потащили меня куда-то прочь.

“Вот и хорошо”, - отстраненно порадовалась я, в одиночке точно спокойнее. Поскольку под действиям заклинания двигаться не было никакой возможности, а на руках меня таскать никто не горел желанием, уже метров через десять каменных полов пришло невнятное возмущение от коленок.

“Платье восстановлению не подлежит”, - еще одна маленькая радость, за эмоциональное обладание которой я билась с заклинанием, стараясь по максимум вымотать силу плетений. Мурес точно из-за выкинутых на ветер денег расстроится. Что для Табурета грусть, то для нас повод устроить государственный праздник.

Однако, поводы для хорошего настроения быстро закончились, давая простор для действия “оков”. Эти остолопы притащили меня в карцер и не только заклинаний не сняли, они еще и кандалы оставили. Ушли законники попросту оставив лежать меня на полу. Но почти сразу же вернулись с новыми действующими лицами.

— Госпожу Сатор мы забираем, — раздалось от двери.

— А документы там? — судя по содержательности вопроса, это уже был кто-то из тюремщиков.

— Это дело разведки, — добавив налета загадочности, пояснил первый незнакомый голос, — ваше начальство уведомят, но никаких бумаг об этой заключенной не будет. Если вы составили протокол, необходимо его уничтожить. Ансвер, отправляйся с лейтенантом и проверь, чтобы никакой информации о госпоже Сатор не осталось.

Где-то глубоко в душе появилась надежда. Почему-то несмотря на все обстоятельства, убеждения, что Мурес второй раз отправит меня на плаху, не было. Еще и фразочка про “увидимся утром” не давала покоя. Все, что хотел Табурет — скандал, и он его получил. Зельеварительница же, похоже, в хозяйстве еще пригодится.

Однако все мои светлые видения о том, как с меня снимают кандалы и заклинания разбились о каменные полы примерно так же, как и мои коленки. Меня вновь подхватили за руки и поволокли знакомым уже коридором, будто пьяную подругу пытались дотащить домой.

Уже на улице, почти достигнув очередного экипажа, мои носильщики перекинулись парой фраз.

— Слушай, вроде нам Калири велел ее просто доставить в управление, про особый режим речи не было, — поделился своими соображениями тот, кто тащил меня за левую руку.

— Ты обвинение слышал? — тоном всезнающего профессионала парировал правый носильщик, — попытка убийства капитана Муреса!

Парень, высказавший сомнения на счет моего статуса, ошеломленно присвистнул. Его же напарник продолжил щедро делиться, имеющейся информацией:

— Ее в карцер посадили знаешь за что? — и не дожидаясь ответа, сам же рассказал, — она какого-то бедолагу в общей чуть на тот свет не отправила.

Левый “угукнул” и меня в этот момент положили прямо на пол экипажа. Немного утешило, что привыкший ездить с комфортом Табурет, не скупился на содержание служебного транспорта. Внутри кабины было хорошо натоплено, так что даже не очень чистый пол был намного лучше холодных камней темницы. О том, что вообще происходит, начала немного понимать и теперь только осталось дождаться встречи с командиром Калири. Доводить оборотня сегодня не буду, но теперь он точно получит свою порцию отравы. Сейчас мне хотелось только одного, чтобы этот отвратительный день закончился и желательно в моих покоях в академии.

Сбыться моим чаяниям было не суждено: встречать в управлении меня никто не стал. Более того, мои носильщики не долго думая, притащили меня в какую-то допросную комнату. Один из них, видимо, тот которого я назвала левым, даже любезно облокотил меня к стене, придав телу сидячее положение.

— Я думаю, произошла какая-то ошибка, госпожа Сатор, и скоро все прояснится, — виновато произнес парень.

Он же ослабил плетение, позволив контролировать какие-то минимальные движение, например держать и поворачивать голову. Впрочем и стена между мной и эмоциями так же стала в разы тоньше. Но все еще воспринималось несколько удаленным от меня. Подумалось:

“Скорее бы этот день уже закончился”.

Билось в моей голове, когда растерянную Сатор выводили из зала. Не такие у меня, конечно, были планы на этот вечер, и теперь придется все это разгребать. Впрочем, беспокойство поселилось во мне сразу же, как только Оника была закована в наручники. Уж больно ее отец хорошо хранил лицо, не на такую реакцию я рассчитывал. Однако, стоило шуму улечься, как чета эльфов исчезла из моего поля зрения. Порадовался, что связаться с Калири удалось сразу же, и на мой приказ оборотень даже не высказал никаких недовольств. Лишь саркастично хмыкнул: “Что? Сатор уже успела натворить дел до центральной эрусвальдской тюрьмы?”.

Когда Викраш вновь связался и доложил, что малышка в управлении, волноваться я по-крайней мере стал значительно меньше. Удивился только спокойствию друга, который еще не взвыл от наверняка разгневанной зельеварительницы. Впрочем, нужно было просто действовать согласно договоренностям, несмотря на эмоции. Они ее до добра не доведут. Да хотя уже. Окажись на моем ректорском месте Викраш, как изначально планировалось, даже бы вникать не стал в мотивы своего отравления. Придушил, и мне отчет предоставил, что так и было.

Размышления о “теплых” отношениях оборотня и зельеварительницы заставили вновь испытывать беспокойство. Надеюсь, Калири хватит ума не обострить ситуацию. Очень хотелось быстрее здесь закончить и вернуться в управление и объяснить девчонке, что готовить план по моему убийству рановато. Однако, игнорировать приказ Его Величества о встрече не в моих силах. Да и этот бал — единственное за последнее время событие в столице, на которое я могу официально явиться, не вызывая вопросов у общественности. Сохранить собственную должность в тайне, в связи с последними событиями, было как никогда актуально.

Конечно, мысли о том, что крысу мы притащили с собой в академию, и моя личность для потомков Схума давно не секрет, были. Но все же, оставались надежды, что если до сих пор на меня нет череды покушений, то у сектантов есть сомнения на мой счет.

Его Величество долго себя ждать не заставил и уже спустя полчаса я получил приглашение пройти в его кабинет. Бал, безусловно, продолжался, но королю там присутствовать было совершенно не обязательно, чем Хрисфан и пользовался. Это время правитель предпочитал тратить на что-то более прагматичное, чем танцы.

Например, как сейчас, сидеть за своим мраморным столом с золотой отделкой и сурово на меня поглядывать, щекоча нервы. Я, конечно, за собой грехов не чувствовал, но мало ли кто чего его светлости на ухо нашептал. Однако, Хрисфан начал с гораздо более неожиданной для меня темы, чем можно было предположить:

— Генерал, этот арест сегодня… — венценосный мужчина сильно затянул паузу, прежде, чем продолжить, — чета Сатор, безусловно, будет ходатайствовать за дочь. И боюсь, я не смогу отказать руководителю аналитического отдела тайной канцелярии в его просьбе. Возможно, вы согласитесь на какую-то компенсацию?

На меня очень выразительно посмотрели, намекая что отрицательный ответ не принимается. Поэтому пришлось оперативно вводить его величество в курс дел.

— Моей подчиненной ничего не угрожает, — с нажимом произнес я, — она просто выполняла поставленную задачу. Полагаю ваше вмешательство не требуется.

— Девушка выглядела очень… подавленной, — хмыкнули мне в ответ, — не похоже, что она вообще к такому развитию событий была готова.

Еще один внимательный взгляд от короля заставил меня нервничать. К такому разговору я готов не был и начал внутренне раздражаться. Но с каким-то категоричным упорством решил, что Сатор не отдам ни королю, ни семье. Это моя находка на задворках Марада, в этом пыльном Дольсгоре! Кому она там была нужна? А теперь посмотрите на них — аж у Хрисфана любопытство пробудили, как сильно стала дочь нужна. Но в своем убеждении, что ушастые родственники зельеварительницы успели поваляться в ногах Его Величества, я заблуждался. Стоило услышать дальнейший ход мыслей правителя, как все стало предельно ясно.

— Понимаете, генерал Мурес, — опять сделал паузу мужчина, как бы давая мне время на это самое полное “понимание”, - весь этот образ повесы и балагура, скандалы и тропа усеянная женскими юбками и их же разбитыми сердцами… Как-то не очень сюда вписалось ваше заявление о женитьбе и последующий арест невесты.

— Ваше Величество, — напряжение наконец ушло, смытое волной облегчения, — вы же понимаете, что я могу объявлять о женитьбе хоть дважды в день. Но мою супругу, увы, будет ждать судьба моей матери — хорошо охраняемый особняк у подножия Рогатых скал и легенда о тяжелой болезни. Если вы помните отец представил ее ко двору только уйдя на пенсию. Сатор подписала контракт не просто с разведкой, а с управлением, так что она в таком же положении.

— Воспитываете? — опять хмыкнул Хрисфан широко и доброжелательно улыбаясь.

— Воспитываю, — покорно согласился я.

— Что ж, тогда думаю, будет логичным, если вы появитесь с госпожой Сатор на нескольких приемах, — вернул себе холодный деловой тон король, — мы пустим слух через пару недель, что это лишь ваш неудачный розыгрыш, и никаких преступлений девушка не совершала. После этого вы сможете появиться с ней на людях еще столько раз, сколько будет необходимо. Как ни странно, но все сложилось удачно. Дело, по которому я вас вызвал, связано с посещением всяческих мероприятий. Было бы странно, если бы после столь долгого затишья, вы появлялись тут и там ни с того, ни с сего. А здесь вроде как, выводите невесту в свет. Итак к делу, нас очень обеспокоили ваши новости о юминланских пушках. Прежде, чем предпринимать какие-то кардинальные меры, мы хотим получить больше информации.

Пока Его Величество рассказывал, что именно хочет знать военное ведомство и от кого, по мнению тайной канцелярии, мы можем получить эту информацию, у меня в голове крутился только один вопрос. Зачем тащиться нам с Сатор? У нас что, оперативники перевелись? Да и самоуправство тайной канцелярии, решившей нам поуказывать за кем следить, очень сильно разозлило. Зельеварительницу к оперативной работе подпускать никак нельзя. И когда Хрисфан, наконец, закончил ставить “рабочие задачи”, я спросил то, что больше всего меня возмутило:

— Почему вы хотите, чтобы шпионил лично я?

— Генерал, — недовольно откинулся в кресле король, — потому что свободных сотрудников с расширенными дипломатическими возможностями у вас сейчас нет. А таскать на каждое мероприятие шпионов, которые уже несколько лет пытаются сохранить свое инкогнито чревато.

— Да, вы правы, прошу меня извинить, голова болит, — поморщился я.

Это был досадный прокол с моей стороны, но это они там все успели продумать с тайной канцелярией. Раньше на этих собраниях мое участие было обязательным, но вот последние несколько месяцев приходится избегать лишних появлений в королевском дворце.

— В таком случае, не смею вас больше задерживать, — попрощался Его Величество, порекомендовав на прощание выпить зелья от мигрени.

Стремительно покидая кабинет, а затем и дворец, размышлял о том, что настоящая головная боль ждет меня впереди. Поэтому искренне удивился, подъехав к целому и невредимому центральному почтовому отделению. Именно здесь наше ведомство и размещалось, по понятным причинам, красивой магически подсвеченной таблички с надписью “Разведуправление” не предусмотрено. Все сотрудники официально числились в рядах армии Марада. Возглавлявший ее Блинкан был своим мужиком и не доставлял в этом смысле хлопот. Мы вообще давно с ним пришли к молчаливому согласию, что каждый должен заниматься своим делом.

Вот и встретивший меня на входе дежурный честно выполнял служебные обязанности. Строго сообщил, что почта уже не работает, но можно записаться на точное время, чтобы не стоять в очереди. Даже подсказал, что сделать это нужно со стороны стоянки почтовых экипажей у другого сотрудника. Я, конечно же, все это знал, но порядок начинается всегда с начальства. Хочешь, чтобы подчиненные соблюдали протокол, начни с себя. Да и по правде сказать, момент встречи с Сатор стоило оттянуть. Дать ей, так сказать, время хорошенько остыть.

В общем зале дежурные оперативники и отдел связных, который работает без перерывов, встретили меня удивительно умиротворенной рабочей атмосферой. Все сидели по своим местам и, судя по стаканам с кофе и напряженным лицам, трудились в поте лица. Тихо поскрябывающие до этого на душе кошки, разразились отвратительным нервным ором. Калири соврал? Или встреча с родителями стала таким большим шоком для девчонки?

Небольшой условный коридор, в конце которого дежурили оперативники, преодолел стремительно. Левой стены физически не было, она представляла магическую завесу, отделяющую отдел связи от возможных случайных посетителей. Для непосвященных все выглядит как обычное почтовое отделение. Заметив меня, дежурные подскочили и отдали честь, для них я был одним из больших начальников.

— Сюда по-моему приказу должны были доставить девушку из центральной эрусвальдской тюрьмы, — брошено мной было резко, — где она?

— В… в допросной, капитан Мурес, — неуверенно промямлил мне один из служащих в ответ.

Оба рядовых испуганно переглянулись, заставив меня еще быстрее двинуться в указанное место. Почему-то перед глазами стояла, прикованная к стулу девчонка и возвышающийся над ней оборотень с пыточными плетениями наготове.

Распахнутая слишком сильно дверь, с глухим стуком открыла гораздо более печальное зрелище. Зельеверительница была прислонена к стене, как мешок с мукой. Кровавые разводы на рваном, грязном платье, на ногах только одна туфля, на полу цепь явно от кандалов, руки заведены за спину. Судя по видимым ссадинам и выступившим синякам девушку протащили по всем подземельям. На звук открывшейся двери Оника очень медленно подняла и повернула на меня голову. Щека тоже оказалась в грязи. Но больше всего мне запомнился взгляд зельеварительницы, обещающий долгую и мучительную смерть. Я же представлял, как отрываю своему другу его бестолковую и упрямую тыкву. Которая у него вместо органа, которым положено думать. В этот момент сзади меня догнал дежурный. Одного моего вида парню хватило, чтобы начать выкладывать все, как на духу.

— Капитан! Это не мы! — побледнел служивый, — нам ее так выдали в тюрьме! Она там на заключенного набросилась!

— Подскажи мне, пожалуйста…

— Рядовой Ригал!

— Так вот, рядовой Ригал, — очень спокойно и глубоко дыша продолжил я, — откуда в одиночной камере взялся другой заключенный, помимо госпожи Сатор?

От моего вопроса у совсем еще мальчишки случился ступор. И пока он нелепо смотрел в пространство, пытаясь связать все в единую логическую цепочку, я подошел к Онике. Плетение “оков” видел отчетливо, но для начала решил просто снять кандалы. Учитывая сколько кар обещал один взгляд под заклинанием, остужающим все эмоции, давать девчонке волю сейчас точно не стоит. Для начала, по-крайней мере, стоит залечить разбитые коленки, плачевное состояние которых под действием магии пока не ощущается в полной мере.

Правда, когда я подошел впритык, гнев у Сатор сменился испугом, темные зрачки чуть ли не затопили всю радужку, говоря о сильном приступе страха. О том, что будет дальше догадался по имеющемуся опыту и успел прихватить девушку за плечи, не дав ей съехать на пол. “Третий обморок”, - задумчиво посчитал я, пока снимал кандалы и распускал плетение. Закончив, поднял бессознательную малышку на руки и отправился к себе домой, через рабочий портал.

Оказавшись в коридоре своего жилища, не долго думая, толкнул ближайшую дверь и пересек просторную гостиную, направляясь в спальню. В комнате, как и во всем доме, обстановка была весьма аскетичная: широкая кровать по центру, одна тумбочка и шкафы вдоль стены. Прямо за ними был еще один выход — в ванную комнату. Единственным предметом декора, который на общем фоне смотрелся даже вызывающе, были темно-синие занавески с серебристым цветочным узором. Выглядели они, на мой взгляд, нелепо, но зато отлично отводили глаза всем желающим подглядывать в это окно. А простые, на первый взгляд, плетения не привлекали ненужного внимания к дому, потому что любое заклинание, наложенное на стекло, моментально превращало здание в объект для повышенного интереса. А так занавески с распродажи, купленные какой-то хозяйственной кумушкой. Таких в городе полно, чуть ли не в каждом окне.

Прикинул, что в целом систему безопасности дома обойти без шума не получится, и со спокойной душой уложил бессознательную зельеварительницу на постель. Сам уселся рядом на край кровати и задумался. Худые коленки, торчащие из рваных прорех платья, требовали срочного лекарского вмешательства. Простые ссадины и синяки — ничего серьезного, что я не мог залечить сам. Однако, вспоминалось возмущение Сатор, когда Викраш вытащил из декольте документы… Поводов у девчонки для истерики и так достаточно, стоит ли еще подливать масло в огонь?

Вызывать целителя сюда не вариант. Адрес моего дома в Эрусвальде, пожалуй, знали только Викраш и отец. Теперь, правда, еще и Сатор в курсе, но эта информация попадала под действие клятвы не разглашать обо мне ничего из личного.

Представив себе необходимость вызывать экипаж и вести девушку к лекарям, тяжело вздохнул. Прикинул, сколько вопросов мне зададут, на большинство которых возможности ответить просто нет. Пришлось выбирать меньшее из зол и наложить на малышку парочку заклинаний: “общее обезболивание” и “здоровый сон”. Последнее гарантировало, что девушка проспит пару часов.

Закончив с обезвреживанием Сатор, ушел в ванную за водой и полотенцами. Грязь и кровь с ног перед целительством нужно вытереть максимально тщательно. Это ускорит процесс заживления, и в целом магия сработает более качественно. Рядом с раковиной висел медный таз, редкий декор от архитектора Риранди, который за последние пять лет впервые был снят со стены и использован по прямому назначению. Наполнив его теплой водой и прихватив пяток чистых полотенец, вернулся к своей пациентке.

Что-то внутри меня категорически было против задирать юбку, поэтому выпустив когти просто отрезал ткань чуть выше колена. В свое время оказывать медицинскую помощь товарищам в боевом отряде приходилось не раз, но несмотря на солидный опыт, сейчас чувствовал себя мерзко. Мысли о том, что девушку я лечу, после вида голых сбитых в кровь коленок, как-то не помогали. Да еще и на бедре обнаружился внушительный синяк, уходящий куда-то выше под край платья.

Пока оттирал кровь и грязь, думал исключительно о том, как проучить Викраша за такой прокол. Еще надо не забыть забрать вещи зельеварительницы, которые отправили на конспиративную квартиру. И в целом надеяться, что все это выглядит на самом деле не так плохо, как в сложившейся картине из моей головы.

Совсем не дотрагиваться до девушки не получалось, приходилось одной рукой придерживать за узкие щиколотки, а другой держать полотенце и тереть им по стройным ногам. “Мда, Саарин, испытывать неловкость от вида разбитых коленок и чувствовать себя при этом маньяком-извращенцем — явный сигнал, что пора посетить бордель мадам Мелисиль”, - неожиданно сказал я сам себе давно назревший вывод. Да и с отмыванием женских ног тоже уже закончил, максимально тщательно оттерев их.

Дальше все стало значительно проще, поскольку заживляющие плетения тесного контакта не требовали. После первого заклинания ссадины начали активно стягиваться, к удаче Сатор, даже не оставляя рубцов. Остальная магия была направлена на заживление синяков и общее укрепление физического здоровья. Учитывая гематому на бедре, наличие других не исключал и на плетения, подходящие к случаю, не скупился. Через минут пятнадцать активных па руками над малышкой, темные пятна на ногах заметно посветлели.

Напоследок, вымочив еще одно полотенце уже просто под краном, вернулся к зельеварительнице и вытер грязь с лица. Макияж на удивление выглядел так, как будто его только нанесли. Впрочем какие-то охранные плетения вылетающие из заколки каждый раз, когда я тер по местам нанесения краски, быстро развеяли мои вопросы.

Прикрыв уже давно сладко посапывающую девушку свободным концом одеяла, ушел искать последний доклад. Два дня назад мне передали отчет по всей информации, которую удалось найти по обморокам Сатор. Правда, бумажки остались в кабинете академии и оставлять зельеварительницу совсем одну не хотелось. Впрочем, за десять минут с ней ничего не случится, да и заклинание сна все еще действует.

Вернулся я быстро и уселся в своей гостиной на диване с интересующим отчетом. Девушка по-прежнему беззаботно спала и даже успела завернуться в одеяло, как гусеница, чем вызвала у меня улыбку.

А вот изученные документы веселью не способствовали. Пришлось углубиться в отчеты лекарей из Спецтьмы и медицинскую карту адептки Сатор. Из пансиона и вовсе никакой информации добыть не получилось. Документы малышки числились утерянными, а целитель, работавший в то время, скончался от старости год назад. Погрузившись в бумаги и пытаясь припомнить значение указанных терминов, не сразу заметил пробуждение зельеварительницы. Некое чувство безопасности от нахождения в собственном доме, сыграло против меня: оторвался от стопки белых исписанных листов в руках, лишь когда шлепанье босых ног по паркету раздалось в паре метров от меня. На голые коленки взглянул лишь, чтобы убедиться в эффективности собственных лекарских навыков. От синяков остались лишь светлые желтые пятна, а значит через пару часов малышка будет полностью здорова. Голову поднял, встретившись с Оникой глазами, лишь когда она встала прямо передо мной на расстоянии руки. Ноздри у нее гневно раздувались, в такт с ними вздымалась грудная клетка. Брови хмуро сведены, а губы оказались обиженно поджаты. Оценив грозный вид, я процитировал:

— При отличном состоянии здоровья, адептка Сатор дважды теряла сознание в период обучения на первом курсе. По словам самой учащейся это происходило из-за конфликтов с недружелюбными однокурсниками в связи со стрессом. В Спецтьме два раза, на моих глазах три. Итого пять потерь сознания на одну девушку. Это похоже на систему. Что за обмороки, Сатор?

Вопрос с шумом застучал в висках, вызывая приступ злости. Этот рогатый Табурет сидит тут, как ни в чем не бывало и спокойно смотрит мои медицинские документы! Я вырвала эти бумажки из рук Муреса и изо всех сил треснула ими по рогатой морде. Удар вышел настолько сильным, а дарх настолько непробиваемым, что документы вылетели из моих рук и хаотично подлетели, осыпав разведчика своеобразным листопадом. Капитан даже головой не дернул, продолжая все это время смотреть прямо на меня в упор. Но в глазах у мужчины загорелся нехороший огонек, неожиданно сильно меня испугавший. Я даже сама до конца не поняла, что заставило бешеным пульсарчиком вылететь из комнаты и оказавшись в знакомом коридоре стремительно метнуться в телепорт. О том, чтобы у меня все еще был допуск к порталу, молилась Опу чуть ли не в голос. Мурес появился, когда я уже была охвачена светом переноса. Мужчина спокойно облокотился на дверной косяк и скрестил руки. Последнее, что мне запомнилось, насмешливая улыбка на плотно сжатых губах.

Оказавшись в академии из портального помещения я выбегала, охваченная все тем же приступом паники. Но пролетев пару коридоров в направлении своей комнаты в преподавательском общежитии, резко притормозила и перешла на шаг.

По ощущениям в Дольсгоре было далеко за полночь. Пустое и темное логово разведчиков навеяло безысходность и остудило в целом все эмоции не хуже “оков”. Собственное желание спрятаться от ректора в его же академии показалосьнеимоверной глупостью. Как и весь этот побег в целом. Лучше было бы даже не откладывать встречу с неизбежной расплатой за подобное оскорбление. Растерявшись, задергалась в разные стороны по коридору, морозя босые ноги. Сначала чуть ли не развернулась и не побежала обратно к телепорту требовать моментального разбирательства. Потом подумала, что поздно и едва ли у меня все еще есть допуск в капитанский дом. В итоге, просто плюнула на все и отправилась спать.

***

Воскресенье и первая половина понедельника прошли в каком-то тумане. Проснувшись после “бала” мне не хотелось ровным счетом ничего ни делать, ни думать, ни вспоминать. Даже явись капитан и вытащи меня прямо из кровати, было бы плевать. Но он своим визитом меня не почтил, а вместо этого прислал сегодня вестника с требованием явится в кабинет. Эмоций у меня это не вызвало ровным счетом никаких, как и в целом рабочий день. И вот уже несколько часов мы в полном составе профсоюза сидели в приемной ректора. Я с полным отсутствием хоть каких-либо связных мыслей угнездилась на подоконнике и смотрела, как падает снег. Наверное, было бы здорово сейчас поспать, с другой стороны, особого желания не находилось. Примерно в таком настроении прошли все эти полтора дня. Любые попытки вспомнить лица родителей или занимательное путешествие из академии до эрусвальдской тюрьмы и обратно мной тщательно и особо фанатично забивались насмерть. Например, очень важным подсчетом падающих снежинок. Шесть тысяч девятьсот семьдесят первая, кстати.

Чем приглянулась именно эта белая мушка дарху, одному Опу известно, но именно под ее неотвратимое падение, капитан зашел в приемную. Сухо всех поприветствовал и уверенно направился к Калири. Происходящее меня мало заинтересовало, и все это я отмечала по привычке, фиксируя передвижения Табурета боковым зрением. Что я, Муреса не видела? Уже так насмотрелась — по одному гневному вздоху опознать могу.

Большой начальник, тем временем, подошел к другу, который протянул руку для приветствия. На рукопожатие оборотню, конечно, ответили, но выражение лица Табурета надо было видеть. Взглядом он командира буквально сжег. Уж не знаю, с чем была связана взятая пауза, может, дарху каждый раз требовалось посчитать до ста десяти. Но пока капитан занимался ментальным разведением костра под собственным подчиненным, тот быстро взял ситуацию в свои руки и громко зашептал:

— Что с отравительницей? — умело сместил с себя опасное внимание блохастый и кивнул в мою сторону, — она второй день такая, будто в зелье уныния опущенная.

— Ей кто-то рассказал? — зашипел, будто большой разъяренный кот Мурес.

— Нет, — уверенно заявил Калири.

— Сатор, — наконец обратился ко мне Табурет.

— Ухм, — отозвалась я, даже не повернув головы.

А чего там смотреть? Очередное начальственное выступление? Увольте! Хотя он и это сделать не в состоянии. На казнь отправит? Так это уже будет похоже на помилование. Впрочем, позавчера мы доподлинно выяснили, что в планах этого у Муреса нет. Поэтому за окном идет снег, и наблюдать за его падением в разы интереснее. Какая там снежинка должна быть? Шесть тысяч какая-то… Но вот услышать то, что произнес капитан я была не готова. Совсем.

— Сатор, твой отец в ночь с субботы на воскресенье был арестован.

Скупые официальные слова наотмашь полоснули по сознанию, вызвав настоящий взрыв, покруче тех, что были в особняке Домео. В этот момент мне стало действительно плевать. Резко соскочив с подоконника, запустила в Табурета “кровавый смерч” и уже готовила заклинание “тысячи кинжалов”. От первого, не ожидавший такой моей реакции дарх еле отклонился, успев еще и прикрыться щитом. Явно сработали хорошо отработанные рефлексы и закрученный смертоносный воздух врезался в стену позади, оставляя в ней приличного размера воронку. Где-то на задворках полностью отключившегося здравого смысла промелькнул счет за ущерб.

Все происходило так стремительно, что я сначала даже не поняла, почему плетение капитана полетело не в меня, а куда-то в бок. Мозг запоздало обработал неутешительную картину, происходящую по правую руку. Всех остальных разведчиков в своем бешенстве в расчет не взяла. А зря. Летящий ко мне, перекинувшийся Калири, точно бы уменьшил количество зельеварительниц в этом мире, если бы не то самое заклинание Муреса, пролетевшее мимо меня. Зато оно отлично попало в блохастого, откинув его в остальных подскочивших коллег, которых оборотнем буквально снесло с ног. Обиженная волчья моська оказалась впечатляющим зрелищем. Однако “тысяча кинжалов” уже сорвалась с пальцев, а я на несколько секунд замешкалась. Этого дарху хватило, чтобы самым наглым образом просто прокатиться снизу под раскинувшейся сетью плетения и, вскочив на ноги, скрутить меня не хуже опытного стража порядка. Захват был отвратительно надежным: капитан завел мне руки за спину, заставив согнуться в три погибели. Мои жалкие трепыхания, даже с моей отчаянной точки зрения выглядели нелепо. Табурет уже был ко всему готов и от всех моих ударов ногами по его коленям, лихо уворачивался без особых усилий. С пронзительной тоской вспомнился брюзжащий голос преподавателя по смертоубийству из Спецтьмы: “Твое преимущество в бою — дистанция, Сатор. Дашь к себе подойти, и ты труп”.

— Срочное собрание переносится. Всем разойтись, — зло выплюнул надо мной разведчик и поволок в свое логово.

В смысле, в кабинет. Всю недолгую дорогу, я отчаянно пиналась и пыталась вывернуться из мужских рук, что стальными тисками сошлись на моих запястьях. Как-то в этот момент очень сильно хотелось жить и претендовать на долгое и светлое будущее. Но рогатый Табурет оказался мне не по зубам и, дотащив полтора метра гордого сопротивления до стола, плюхнул на него меня животом. Еще и бесстыдно привалился, надежно прижимая меня к деревянной поверхности, лишив всяческого пространства для маневра.

— Это домогательство на рабочем месте! — истерично завопила я, лишившись возможности сопротивляться физически.

— Тебя и выпороть за такое не грех! — искренне пропыхтел Мурес, наклонившись к уху и прижимаясь совсем уж неприлично, — мокрыми розгами! Твоему отцу тоже не помешает всыпать, кстати! Прекрати истерить!

— Прекратите ко мне прижиматься! Вы не имеете права его арестовывать! — мой крик перемешался с рычанием раненого зверя и недовольным кряканьем утки.

Нервы сдали, и голос начал срываться, искажаясь самыми неординарными способами. Высокие и глухие нотки моего ора разлетелись эхом по кабинету. Зато капитан моментально перестал на мне лежать. Даже попытался создать некую дистанцию, чтобы и вовсе не дотрагиваться, будто испугался, что от такого тесного контакта дорогой костюм испачкает. Но руки мои, тем не менее, держал крепко и продолжал к столу прижимать за счет захвата. Хотя и стоял по-прежнему очень близко, я буквально чувствовала: стоит местом для применения розог хоть на полсантиметра двинуть назад и упрусь в мужчину. Точнее в определяющий пол существа орган.

— Почему же не имею права арестовывать твоего отца, Сатор? — язвительно хмыкнули позади меня.

О том, что заключение моего родителя дело рук капитана, не сомневалась ни единого мгновения. Для обычной стражи сотрудник тайной канцелярии субъект неприкосновенный. А вот разведка что-то такое вполне выкинуть могла и сказать, что в глаза никакого эльфа не видела. Да они бы с самым честным видом клялись, мол, мы вообще ни разу в своей жизни ушастых и белобрысых не встречали, ни единого гражданина. Но заявить это дарху я, связанная старой клятвой, не могла.

— Чего молчишь, Оника? Думаешь, о том, что твой отец — начальник аналитического отдела, мне до сих пор неизвестно? — злые интонации в словах Табурета, говорили, что Мурес по-прежнему в бешенстве.

— Отпустите его! Он ничего вам не сделал, — с неожиданно выступившими слезами, заскулила в ответ.

Перед глазами встали глубокие и темные подвалы, отец, прикованный цепями к стене, и Калири с предвкушением пыток на лице. Волна мучительной тревоги за родителя закрутилась с новой силой, вызывая отчаянный всхлип.

— Он устроил драку с моими подчиненными, прямо в здании разведки, — уже гораздо спокойнее просветили меня в курс дела, — искал там дочь, таким оригинальным способом.

— Капитан Мурес, — выдохнула в стол, — я прошу вас.

— Хорошо, Сатор. У меня для тебя есть сделка, — горячие руки мужчины, даже немного разжались, наконец, — Я могу тебя отпустить или мне все еще стоит ждать очередных глупостей?

— Глупостей больше не будет, — горько сглотнув сообщила эту важную информацию столу.

После чего мне действительно позволили уже отлипнуть от стола и даже помогли выпрямиться. Однако, до знакомого дивана проводили, придерживая за плечо, еще и проследили за тем, чтобы я точно села. Табурет был напряжен, взбешен и сверкал глазами, а оправдаться мне было нечем. Да и в целом то, что мне предлагают какую-то там сделку уже можно считать большой удачей, если это будет еще один шанс избежать казни от Муреса. Я бы на его месте, наверное, отправила себя на плаху. Не увернись мужчина от заклинаний, даже если бы он каким-то чудом не умер, то на больничную койку слег бы надолго. Это было настоящее покушение на жизнь и здоровье при куче свидетелей. Как-то запоздало нашло осознание, что я вообще вытворила, и меня натурально затрясло. Руки, лежащие на коленях, сильно задрожали. Пока все это как-то переваривалось в моей голове, дарх куда-то отошел, а вернувшись, сунул мне под нос стакан с каким-то крепким напитком, имеющим резкий запах.

— Выпей, Сатор, — мне послышалось даже легкое сочувствие в интонациях мужчины, — казни не будет. Но я серьезно думал, что нервы у тебя крепче. Будем считать, что извиняться за произошедшее в эрусвальдской тюрьме мне больше не нужно. А вот за свободу твоего отца можем поторговаться.

— Чего вы хотите? — закашлялась я, глотнув терпкой жидкости из врученного стакана, — мы оба осознаем, что мое согласие — это не более, чем формальность.

— Ты должна рассказать о причине обмороков, — капитан облокотился на стол, вызывая чувство дежавю, — ну, и у меня для тебя новый рабочий контракт.

От озвученных условий я будто окаменела на несколько мгновений. Рассказать свою самую страшную тайну было очень тяжело. Да и в таком случае ни о каком помиловании и трудовом договоре речи больше не пойдет. Руки опять затряслись, вынуждая поставить стакан на пол. Но какое решение будет мной принято — знала: отца оставить в лапах разведчиков никак не могла:

— Я согласна, — голос уже начал срываться.

Мужчина тут же подтянул к себе скрепленные бумаги со стола и протянул их мне. Это выглядело, как предложение ознакомиться с новыми трудовыми обязанностями. Теперь, правда, и старые никто уже не доверит зельеварительнице, которой придется вспомнить то, что лучше бы было забыть.

— После того, что я расскажу — контракт не потребуется, — набравшись мужества с тяжелым вздохом ответила на не озвученное требование.

— Ты издеваешься, Сатор? — потерял всяческое терпение дарх, — давай клятву, что честно расскажешь про обмороки и подпишешь документы.

Так и не взятую мной стопку, капитан с глухим шлепком уронил обратно на стол и скрестил руки. После выжидающе на меня уставился, всем своим видом демонстрируя, что больше ничего обсуждать не намерен. Муреса было сложно осуждать в этот момент, он просто не понимал. Да и сколько клятв было уже в моей жизни, теперь скоро все это закончится и я стану свободной от груза всех обещаний. Руку полоснула привычным движением и в очередной раз взяла на себя некоторые обязательства. Как только последние отголоски магии рассеялись в воздухе мы встретились с разведчиком взглядами. Мужчина по-прежнему выжидающе на меня смотрел, всем своим видом показывая, что он весь во внимании и готовности слушать. Однако у меня смотреть прямо в глаза не вышло и я уставилась в пол, начиная рассказывать весьма длинную историю, начав издалека:

— В детстве мне в родовом столичном особняке не сиделось и частенько удавалось сбегать от нянек и прочих гувернеров. Матушка на тот момент уже имела четверых детей, а после моего десятого дня рождения родила еще троих. И от сестер-близняшек всегда было много хлопот, они старше меня на три года, и все внимание тогда доставалось им.

Мне было восемь лет, на улице стояло начало самого жаркого, за всю мою короткую на тот момент жизнь, эрусвальдского лета. Хотелось улизнуть из душного в своей строгости особняка и добраться до магазинчика с мороженым. Пройтись по шумным столичным тротуарам, демонстрируя новое голубое платье с рюшками и восхитительные белые банты, закрепленные к двум хвостам. Помню, как мне казалось ужасно несправедливым сидеть в таком восхитительном образе дома, где его никто особо и не увидит. Конечной целью маршрута, как я уже сказала, был магазинчик с мороженым дядюшки Одарда. Мечталось прийти, прислониться щекой к холодной витрине и долго-долго смотреть на разноцветные сладости.

Дорога лежала через Маковый переулок. По правде говоря, это место мне никогда не нравилось: узкая, длинная и мрачная улочка для пешеходов. Зато самый короткий путь от нашего особняка до торговых рядов лежал именно через нее.

Был самый разгар солнечного дня, но там почему-то совсем никого не было. Неожиданно от стены отлип огромный мужик не самой приятной наружности…

Больше сохранять спокойствие я не смогла и громко всхлипнула. По позвоночнику прошел озноб, а по всему телу пробежали неприятные мурашки, буквально вымораживая все внутри.

— Может, он был хорошим человеком, — захлебываясь собственными слезами, отдалась во власть накатывающей истерики, — я не знаю! Он просто испугал меня очень сильно! Дернулся в мою сторону, заставив отпрянуть и прижаться к стене. Навис надо мной… Я не знаю… не знаю, почему это произошло…

Вырвавшиеся рыдания, прервали рассказ. Рваное дыхание никак не хотело восстанавливаться, а слезы катились по лицу в три ручья. Но вернуться в прошлое и что-то исправить было невозможно.

— Я просто испугалась и пропустила через себя поток чистой магии, — горько провыла, закрыв лицо руками, — так бывает иногда с людьми, испытывающими сильное эмоциональное потрясение. Я читала потом… Но эта вырвавшаяся сила… Она забрала мое сознание, когда у меня получилось очнуться, оказалось, что мужчина мертв. В переулке по-прежнему никого не было, и я убежала, испугавшись.

Неожиданно внутри все тревожно взвыло, подсказывая, что Мурес может это все неправильно понять.

— Но отец не знал! Никто не знал, — беспокойно затараторила я, — Мне было страшно об этом кому-то рассказывать. Боялась наказания и последствий. Это ужасно, понимаете? С тех пор, стоит кому-то прижать меня к стене и перекрыть собой свет — я теряю сознание. Но родители тут ни причем! Вы обещали освободить отца!

Мурес казалось, вообще никаких эмоций не испытывает. Дарх внимательно и спокойно все это время слушал, ни разу не перебив. Когда понял, что рассказ закончен, протянул мне контракт со словами:

— Я обещал освободить господина Сатор, когда ты подпишешь трудовой договор.

— Вы что не понимаете? — недоумевающе протянула, — я убила человека, капитан!

— Как бы эгоистично не звучало, слава Опу, не меня, — хмыкнул Табурет, — ну, убила и убила, Сатор. В нашем управлении не редко приходится это делать, и мне в том числе.

От пережитых воспоминаний было настолько плохо, что поведение разведчика никак не укладывалось в голове. Может, он решил, что я шучу или вру? Растерянно смотрела на протянутые бумаги и самого мужчину, все пытаясь найти какую-то подсказку о том, что вообще сейчас произошло. Даже слезы, кажется, прекратили беспрестанно литься.

— Я вам правду рассказала, — очередная попытка что-то уточнить доконала дарха.

— Сущий Оп и Милостивый Маанти, Сатор, ты что, совсем дура? — в сердцах возмутился Табурет, — Дожив до двадцати семи лет тебе не пришло ни разу в голову покопаться в хрониках и узнать, кого ты убила?

— А вдруг это хороший человек? — в моих словах просквозило отчаянье, что копилось все эти годы, — вдруг у него осталась жена с маленькими детьми? Может, он не желал ничего дурного?!

— Добрый дядя в переулке конфеты раздавал, — закатил глаза Мурес, — знаешь, это даже в некотором смысле смешно. Мне на тот период было пятнадцать лет, и я грезил карьерой детектива. Отец же практически требовал, чтобы его чадо занялось семейным делом — разведкой. Однако, дархом он был весьма продуманным и предложил сделку. Если мне удастся вычислить похитителя детей из трещбольдского квартала — смогу стать сыщиком.

Капитан неожиданно отлип от стола и направился к одному из шкафов вдоль стены. Открыл один из ящиков, присел на корточки и недолго порывшись, выудил из бумаг довольно толстую папку. После чего вернулся к столу и протянул ее мне. До конца даже не верилось в то, к чему явно клонил дарх. Поэтому за предложенные документы я схватилась, не раздумывая. Стоило только открыть папку, как передо мной сразу же оказалась газетная вырезка с громким заголовком: “В Маковом переулке найден труп трещбольдского маньяка. Справедливость восторжествовала”.

— Тридцать один убитый ребенок, Сатор, — с грустью добавил мужчина, — ты могла стать тридцать второй. Я, конечно, рад, что этой участи тебе удалось избежать, но должен заметить один нюанс. Отравлять жизнь случайных людей вы начали еще в ваши восемь лет.

Запустила папкой в усмехающегося мужчину скорее от обиды. У меня тут может одно из самых важных событий в жизни происходит, а он издевается. Капитан поймал неожиданный снаряд и рассмеялся.

— Мне жаль, что ваша детская мечта не сбылась, — искренне добавила я.

— Не переживай, Сатор, — папку Мурес отложил на стол, — в разведке полно своих детективных историй. Мне иногда даже надоедает роль вечного сыщика.

Почему-то именно после этих слов дарха на душе полегчало. Сделалось как-то свободно и очень светло. Сложно сказать, что за чувства я испытывала, вспоминая эту ужасную историю из раза в раз. Но то, что она серьезно повлияла на мою жизнь и решения — неоспоримый факт. Поступление в Спецтьму и желание быть стражем, чтобы спасать людей, имело корни из этой истории. Мне сложно было себя в чем-то винить, я ведь и правда, не хотела убивать этого, как оказалось, мерзавца, но все равно мучительное чувство причастности испытывала. Пока новый поворот событий пытался каким-то образом уложиться в голове и латал старые душевные раны, начальство не теряло деловой хватки. Под нос мне опять сунули контракт со словами:

— Подписывай, Сатор.

Документы, наконец, перекочевали ко мне на колени и судя по оформлению, для подписания с меня потребуется очередная “кровавая дань”. Мозг, кажется, постепенно возвращал себе возможность мыслить здраво и отказывался понимать, зачем капитану еще раз заключать со мной такой контракт. Я и после первого была в полном его распоряжении. Почуяв неладное, внутреннее чутье забило тревогу.

— Мой отец в порядке? — с беспокойством подняла глаза на дарха.

Табурет устало потер лицо и хмыкнул. Потом и вовсе неодобрительно на меня уставился, заставив почувствовать себя глупой. Будто я не понимаю какой-то очевидной и простой вещи. Мой растерянный вид окончательно допек начальство, и мужчина с нотками сарказма сообщил:

— Твоего отца задержали всего на два часа, Сатор, — мой мгновенно рассвирепевший вид, заставил Муреса раскрыть всю картину произошедшего, — видимо, твоя матушка быстро сообразила, куда пропал ее муж. Со мной связался господин Волкан, почти сразу после того, как ты вероломно сбежала от своего начальника телепортом, сверкая коленками. Естественно, отказать начальнику тайной канцелярии в маленькой услуге я не мог, с удовольствием сделав одолжение и замяв конфликт.

Убить рогатого гада захотелось второй раз. Он провел меня, как ребенка, заставив выложить все, что хотел знать. Шумно втягивая носом воздух, даже не нашлась, что сначала сказать. А Табурет и вовсе развеселился, увидев мою реакцию. Еще и клятву ухитрился стребовать, бессовестно пользуюсь моим деморализованным состоянием!

— Но вы же сказали, что он арестован! — пытаясь, хотя бы уличить коварного мужчину во вранье, воскликнула я.

— Добавить, что уже освобожден, ты мне возможности не предоставила! — самодовольно развел руками Мурес.

— Вы хоть представляете, какое чувство вины я испытала?! Мы не виделись тринадцать лет! — силилась что-то донести до бесчувственного куска бревна, — И вместо того, чтобы попросить у них прощения, от меня они получили унизительный арест и тюремную камеру?

— Зато ты теперь точно знаешь, что им не все равно, — легко парировали в ответ, — к тому же, я не очень понимаю, в чем ты виновата.

Мурес вновь скрестил руки и, сдвинув брови, задумчиво на меня уставился. Нажитый за пару месяцев опыт подсказал, что оставлять начальника наедине с вопросами не стоит. “Я знаю все о своих сотрудниках”, - кажется так мне первый раз заявил дарх, смекнув про обмороки. И хотя восстановившиеся внутри спокойствие не располагало к очередным откровениям, решила рассказать очевидную для меня вещь:

— Родители никогда не выгоняли меня из дома, никогда не говорили, что я какая-то не такая, — сделав паузу, провела рукой по контракту, лежащему на коленях, — они действительно любили меня. Думаю, они даже не в курсе, что у их ссор был свидетель. В целом, мои мама и папа хорошие и заботливые. Семеро из восьми их детей выросли успешными и благополучными эльфами. И по итогу — это я от них сбежала и бросила свою семью. А не наоборот. Ко всему прочему, отец знал о моей работе, зарплате и бесился из-за вашей репутации. Уже тогда было понятно, что ему не все равно.

— В любом случае, Сатор, это не повод устраивать мордобой в моем ведомстве, — весомо ответил дарх, — и никак не отменяет твоей клятвы. Должен заметить, сегодняшней глупой выходкой ты сильно облегчила мне задачу. Не использовать такой расклад с максимальной пользой — непростительное упущение.

В глазах мужчина зажглись подозрительно самодовольные огоньки, вернув меня к ощущению беспокойства. Раз отец в порядке, стало страшно представить, на что меня подписал господин коварство, решивший все обставить таким образом. Конечно, Табурет не мог спрогнозировать, что я на него брошусь со смертельными заклинаниями… Но вот в среднем на то, что приду просить за родителя, наверняка рассчитывал. С холодеющей душой открывала первый лист, где содержалась информация о сути контракта. Остальные страницы скорее были типовыми и однажды уже были мной прочитаны.

— ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ?! — я даже с дивана вскочила, — НЕТ! НЕТ! И еще раз НЕТ! Это… Это унизительно! Шесть лет в Спецтьме и такое назначение? Вам самому как?

От стола капитан отлип и даже руки на груди скрещивать перестал. Похоже подготовился к очередному нападению.

— Тебе нельзя заниматься оперативной работой, Сатор, — похоже, меня пытались этими словами успокоить, — а висеть в воздухе в качестве вечного консультанта нельзя с точки зрения отдела кадров и нашего законодательства. Ты слишком эмоциональна для разведки, уволить я тебя не могу, желания казнить вообще никогда не имел, даже в отношении самых мерзких преступников. Их проще убивать на месте, не ознакамливаясь с деталями личности. У каждого, самого закоренелого негодяя найдется убивающаяся в рыданиях мать или заслуживающие уважения мотивы для мерзких поступков. Могут просто найтись симпатичные коленки и красивые глаза, кстати. Если у тебя есть неоспоримые доказательства злодеяния — безжалостно убивай. Это тебе, так скажем, информация к размышлению.

Дарх на секунду уставился в окно, будто ушедший в свои собственные безрадостные воспоминания, а затем вновь воззрился на меня. Задумчивый взгляд сменился снисходительным, и разведчик продолжил:

— И что с тобой остается делать? — принялся опять успокаивать меня Табурет, — разве это поступки хладнокровного и взвешенного специалиста? Сначала отравление, которое в конечном счете больше похоже на дурацкий розыгрыш. Затем нарушение прямого приказа, Сатор. Ты раскололась на глазах своих родителей за три предложения. О какой оперативной работе может идти речь? Про нападение сегодня я даже говорить не буду. Но вот побег из моего дома тоже выглядел совершенно несерьезно. С таким подходом и отношением к собственной жизни, тебя быстро расколят и еще стремительнее ликвидируют. Проще на казнь отправить.

Дослушав внимательно успокаивающий монолог, очень сдержанно возмутилась:

— И поэтому вы хотите, чтобы я работала вашим секретарем?!

— В свободное от преподавания время, — с довольным лицом уточнил капитан, — в профсоюзе больше сидеть не нужно, можешь все документы изучать в приемной. Если есть желание, конечно, покопаться в старых делах. Ты дала клятву, Сатор. Давай не будем усложнять, ко всему прочему, думаю последний лист несколько примирит тебя с ситуацией.

Сразу даже не смогла предположить, что там в конце контракта может быть такого сказочного. Потеснив улыбающегося Муреса от стола, положила бумаги на деревянную поверхность, открывая нужную страницу. Быстро пробежалась глазами по строкам и с неверием споткнулась о строку “заработная плата”:

— Триста золотых?!

— Да, — хмыкнули позади меня, — и в отдел кадров академии тоже сходи. Тебе там выдадут новый договор. Оклад, как и у всех, повышен в три раза.

Перед глазами, как живой, встал изящный двухэтажный домик с цветущим садом и большими окнами. Собственная спальня, кухня, спокойные вечера возле камина с книжкой. Почему-то, правда, нарисовался учебник по зельеварению, ну да ладно. Клятву я и правда дала, так что подписывать все равно придется. Сейчас хотя бы приближение покупки своего жилища стало настоящим светом в беспробудном ненастье этой осени. Мурес, предлагая такую зарплату, не может не понимать, что я захочу ее тратить. Так что выглядел в целом этот контракт, как обещание хоть какой-то личной свободы. В пределах верности короне, естественно.

Больше ничего говорить не стала, а второй раз за этот день, рассекла руку, приступая к клятве. Отдав кровавую дань, вручила подписанные документы мужчине. Мне, наконец, одобрительно кивнули:

— Пойдем, провожу тебя, малышка, — Табурет сразу же уверенно направился к двери.

А меня всю внутри перевернуло от ненавистного обращения. Выглянувший было лучик, обещающий, что распогодится, затянулся самыми черными тучами. Может, в чем-то Табурет и был прав насчет моего поведения, но это совершенно не повод относиться ко мне, как к ребенку.

— До двери проводите или до комнаты? — язвительно прошипела, обращаясь к дарху. — А за ручку возьмете? А конфетку потом дадите?

Мурес, замерев почти у самой двери, развернулся ко мне, развеселившись. В глазах у него заплясали смешинки, и мужчина даже откашлялся. Однако, увидев мрачную и недовольную подчиненную, Табурет постарался принять серьезный вид. Но с неоднозначным похмыкиванием просветил:

— Я отчетливо слышу, как за дверью топчется Калири, хочешь остаться с ним наедине? — и широко улыбнувшись добавил, — может, у него и конфетка для тебя найдется.

— Вы так хорошо слышите? — мое удивление было искренним, едва ли кто-то мог похвастаться слухом, способным улавливать звуки, минуя магическую защиту.

— Нет, — замотал головой Мурес, — я просто хорошо знаю своего друга.

Тут вспомнилась грозная волчья морда, бросившаяся убивать меня, во время нападения на капитана. Кажется, тот самый долгожданный повод у блохастого действительно появился. Как бы там ни было, секретарем все же лучше быть живым, нежели дохлым. Всем своим видом стараясь показать, что делаю огромное одолжение, приблизилась к дарху. Мужчина понимающе улыбнулся и вышел из кабинета первым. Выглянув из-за загораживающего меня Муреса, тут же столкнулась с взбешенным взглядом командира.

— Ты после всего еще к ней и спиной поворачиваешься? — воскликнул Калири, — у тебя совсем мозги растаяли? Она едва тебя не убила!

“Чуть-чуть не считается”, - про себя парировала я, благоразумно решив не вмешиваться в разговор. Да и вообще, кто старое помянет, тому и хвост ощипать можно. Меня вот едва не казнили, что ж теперь, каждый день по этому поводу претензии предъявлять?

— Для начала, Викраш, напоминаю, что убить меня не так просто, — при этом Табурет почему-то обеспокоенно посмотрел на меня.

Легко пожала плечами в ответ, мол, не настаиваю, что легко. Я бы вообще уточнила о высоком уровне сложности этой нетривиальной задачи, но кто меня спрашивает… Не могу себе представить хоть кого-то, кто способен пообломать рога этому дарху.

— По-моему, Саарин, ты совсем не в себе, — грубо припечатал друга оборотень.

— Кстати, об этом, — Мурес остался совершенно спокоен, — как по-твоему, госпожа Сатор должна была быть доставлена к нам в ведомство? Ты совсем забыл, кем работаешь? И с каких пор мои приказы выполняются как попало?

Несколько мгновений мужчины сверлили друг друга взглядами. Сдался первым, естественно, оборотень. Блохастый на вопросы ничего отвечать не стал и уставился на меня. Не добро так.

— Я не позволю ей загубить твою жизнь, Саарин, — Калири смотрел на меня и определенно угрожал, — повод она мне уже дала.

— Викраш! — рыкнул неожиданно капитан, — запугивать и угнетать сотрудников моя привилегия. Дай слово, что не причинишь вреда Сатор, пока она верна Мараду.

Мурес реально разозлился и своих эмоций сейчас не скрывал совсем. Что в свою очередь моментально вывело из себя оборотня. Блохастый даже частично перекинулся и зарычал, будто раненный зверь. А вот дарх на это лишь насмешливо фыркнул. Между мужчинами будто шла какая-то параллельная беседа, смысл который мне уловить не удалось. Они, действительно, знали друг друга чересчур хорошо.

— Даю слово, что не убью девчонку, — выплюнул Калири, явно сдавшись, и стремительно покинул приемную, громко хлопнув дверью.

— И ты тоже давай без глупостей, малышка, — бросил мне явно раздосадованный капитан, скрываясь в собственном кабинете.

Зубами я заскрипела уже в закрытую дверь. Фыркнула в неё же. Мы вообще с ней здорово поговорили и обсудили недопустимость фамильярного общения с сотрудниками.

Пар на сегодня больше не было, встреча с Протом и обмывание костей этим двум невыносимым блохастым показалось хорошим окончанием понедельника. Болтали со стариком мы неожиданно долго и почти сразу после беседы я отправилась спать. Идея от библиотекаря о том, что к некоторым вещам в жизни нужно относится проще и придавать им меньшее значение, зацепила и требовала скорейшего обдумывания. А размышления о собственных перипетиях судьбы мне всегда давались лучше всего на сон грядущий.

Утро же встретило хмурыми тучками за окном и огромной обидой на Табурета. Вечерние думы привели меня к состоянию протеста. Я не ребенок!

Косоватое зеркало же, будто издеваясь, показало мне белокурую малолетку. Действие окрашивающей магии закончилось и волосы вернули родной цвет волос. В голове набатом зазвенело противное “малышка”, а вот на губах расцвела ядовитейшая из улыбок. “Значит, я недостаточно взрослая и серьезная, капитан?”.

Глава 9 Превышение полномочий

Проснулся по привычке, за пару минут до звона кристалла и бездумно смотрел на деревянные балки, пересекающие потолок. Пора бы начать разрабатывать планы по прослушке на ежегодном Юминланском съезде меценатов. Список мероприятий, на который нас с Сатор отправляет Его Величество, передали еще в воскресенье, а вчера уже начали приходить первые отчеты по собранной информации. Схемы гостиницы, где будет проходить встреча, списки обслуживающего персонала, предварительные схемы посадки гостей и прочее. Но несмотря на то, что общий сбор управления я назначил на вчера, понимал, что до сих пор не готов его проводить.

Сейчас была особенно напряженная ситуация, и допускать утечек, а как следствие провалов задания, никак нельзя. О том, кто может оказаться подсадной уткой среди собственных людей, я размышлял, пока принимал с утра душ, завтракал и читал свежий номер “Эрусвальдских хроник”.

Кое-какие соображения о назначении юминланских пушек у меня, конечно, имелись, но король четко дал понять, что ему нужны весомые доказательства. Пока стекающиеся ко мне отчеты были достаточно рутинными и не могли вызвать у лазутчика каких-то определенных выводов о цели подготавливаемой операции. Но если прозвучит конкретная задача, боюсь, последствия для нашего королевства могут стать непоправимыми. Верить, что опять пригрел на душе предателя, не хотелось.

Телепорт моргнул ослепляющим светом, переправляя меня в академию. В коридоре столкнулся нос к носу с бывшим ректором, который теперь преподавал историю магии. Старик сдержанно поздоровался и отправился восвояси. А я задумался, что Сатор все-таки права насчет телепорта. Это все же не родное ведомство, где каждый связан клятвой. Вспомнив вновь о крысе в коллективе, которая неизвестным образом обходит "кровавую дань", погрузился в размышления. Правда, идей ровным счетом никаких не было. Только решил, что телепорт нужно оборудовать прямо в кабинете и еще где-нибудь, чтобы появляться неожиданно в самых разных местах. Возникший перед глазами класс зельеварения для такой цели, вызвал смешок.

Со все еще играющей на губах улыбкой, оказался перед дверью собственной приемной. В помещение входил с надеждой, что на голову мне ничего не упадет и не выльется. Должна же зельеварительница наконец-то взяться за ум?

К открывшейся передо мной картине готов точно не был. Возле секретарского стола спиной ко мне стояла миниатюрная девушка. Два белоснежных хвоста, завязанных высоко на макушке, легко качнулись от появившегося сквозняка. Пиджак обтягивал соблазнительную фигурку словно перчатка, демонстрируя узкую талию. Дальше начиналась облегающая юбка, что заканчивалась чуть выше колен. На контрасте с талией нижние женские прелести выглядели аппетитно, притягивая взгляд. Я бессознательно сглотнул.

Стройные же, немного худощавые ноги, ничем не прикрытые, внезапно показались очень даже знакомыми.

— Сатор? — голос оказался охрипшим, а в интонациях сквозило собственное неверие в то, что это действительно зельеварительница.

— А? — отозвалась белокурое чудо и повернулось ко мне, чарующе улыбаясь.

Природный эльфийский цвет волос оттенял лицо девушки, делая его похожим на тончайший фарфор. Голубые глаза теперь смотрелись особенно ярко, обрамленные светлыми ресницами. До сегодняшнего дня черные брови казались какими-то нарисованными, однако, вернув свой натуральный цвет, лишь завершали образ Сатор. Да и счастливая улыбка на чуть пухлых губах была мной увидена впервые. Взгляд невольно остановился на них, а потом и вовсе съехал вниз, пересчитав четыре наглухо застегнутые пуговицы на блузке. Испытав жаркое желание их расстегнуть, сглотнул второй раз, пытаясь взять собственное взбесившееся сознание под контроль. Нервно буркнув “доброе утро” и силой воли заставив себя перестать пялиться на Онику, торопливо ретировался к себе в кабинет. Боковым зрением все же смог заметить донельзя довольную и победно усмехнувшуюся зельеварительницу. Не представляю, какого эффекта ожидала девчонка, но выглядела она крайне соблазнительно.

Обеспокоенно пометавшись из угла в угол по-своему логову в попытках сообразить, чего еще удумало это мелкое чудовище, кое-как успокоился. Ничего серьезного в голову не приходило, а на остальные мелкие проказы даже внимания обращать не стоит. Быстрее успокоится.

Обмозговав ситуацию таким образом, уселся с чистым сердцем изучать присланные за ночь отчеты. Спустя минут пятнадцать безрезультатных попыток сосредоточиться на тексте, отложил бумажки. Каждый абзац давался с огромным трудом и стоило хоть чуть-чуть потерять контроль, как перед глазами вставали четыре пуговицы, а мысли уплывали в нерабочем направлении. Фантазии оказались яркими, но совершенно недопустимыми в отношении собственной подчиненной. Кажется, действительно пора посетить мадам Мелисиль и ее подопечных. В таком расхристанном состоянии пользы от меня для родного Марада не будет.

Видимо, Сатор тоже не ожидала, что кабинет я покину так быстро. Девушка во всю пыталась разобраться с новыми обязанностями и увлеченно копалась в каком-то высоком ящике, бесстыдно нагнувшись и наполовину скрывшись в нем. Юбка оказалась так сильно натянута, что ткань плотно облегала фигуру, подробно демонстрируя все изгибы тела. Я так и замер в дверях, как вкопанный, не в силах отвести взгляд. Пришлось самому себе напомнить, куда держу путь, и что там такого насмотрюсь до тошноты. Зачем-то с усилием хлопнул дверью. Сатор чуть ли не подпрыгнула от неожиданности и тут же выпрямилась. На лице у девушки заиграл легкий румянец, надеюсь, все же, что от смущения, а я тем временем сдержанно кивнул на прощание и отправился в столицу.

Элитный столичный бордель встретил меня традиционной для таких мест атмосферой: полумрак, расслабляющие благовония, витающие в воздухе, много занавесей и девушек за ними, пытающихся себя продать тем посетителям, которые еще не определились с выбором. В общем, все по-старому и ничего не изменилось. Решительным шагом добрался до полукруглой стойки, обитой красным бархатом и поприветствовал местную “дежурную”. Девушка, в чьи обязанности входила встреча гостей, всегда была разная. Не припомню, чтобы хоть раз кто-то попался дважды. Это обстоятельство, и в целом фривольный вид девиц, наводили на мысль, что работать за стойкой заставляют всех “жриц любви” по очереди.

— Приветствую тебя, путник! — замурлыкала стандартное обращение к клиентам пышногрудая красотка, — желаешь ли ты отдохнуть с дороги?

— Отдельный номер на третьем этаже, пожалуйста, — ни заигрывать, ни расшаркиваться настроения не было.

Прелести встречающей меня никоим образом не заинтриговали, скорее, даже наоборот, стали раздражать. Как и томные взгляды из-под длинных ресниц, закушенные губы и прочие соблазнительные приемчики. Даже стало интересно, как меня сейчас видит девушка. Дело в том, что бордели в Мараде запрещены не были, даже имели официальный статус и платили налоги. Но ходить в них все равно считалось жутко неприличным, однако, не встречал я еще одинокого мужика, который отказывал бы себе в таких посещениях. Безусловная популярность заведения мадам Мелисиль среди прочих обеспечивалась за счет магии, создающей полную анонимность всех, въезжающих во внутренний двор. Оказавшись здесь, ни работницы, ни другие посетители не смогут вас опознать. Раскошелилась хозяйка на очень крупную сумму, но думаю, это уже много раз окупилось.

Не добившись успеха в моем соблазнении, “дежурная” наконец нашла нужную страницу со списком номеров на третьем этаже и назвала комнату под номером триста семь.

— Кого хотели бы увидеть? — уточнила девица, вогнав в меня в ступор этим вопросом.

Я приехал сюда, чтобы избавиться от неожиданного утреннего наваждения. По иронии судьбы посмотреть сейчас желал на него же. Поймав себя на этой неприличной мысли, искушению описать госпожу Сатор не поддался.

— Блондинку, брюнетку и рыжую, — сухо озвучил ответ, с крамольной надеждой, что сходство у белокурой девицы хоть какое-то будет.

— Оплата вперед, — продолжая мурлыкать, потребовала распорядительница.

На стойку перед ней положил мешок с монетами, который жрица любви, со вспыхнувшими алчностью глазами, мгновенно уволокла за прилавок. Сдачи здесь не давали.

Мне предложили пройти в озвученную комнату и ожидать заказ. От предложенных горячительных напитков отказался, прикинув, что мне еще возвращаться в академию. И с мрачной решительностью поднялся по лестнице на третий этаж. В этом борделе я был много раз, неоднократно в компании с Калири. Так что проблем с поиском нужного номера не возникло.

Комнатка все в тех же бордово-красных тонах представляла собой маленький зрительный зал. С одной стороны диван во всю стену, с другой слегка приподнятая над полом сцена. Дальше дверь в каморку, где стояла кровать и была небольшая ванная комната. За уют отвечали развешанные по стенам ткани разной плотности. Периодически становилось дурно от такого давящего красного цвета со всех сторон. Но весь бордель содержался в едином стиле.

Недолго думая, уселся на диван в ожидании прихода девушек. Надо быстро разобраться с собственной неудовлетворенностью и вернуться к работе. Так что сохранял даже некоторый энтузиазм, правда, ровно до тех пор, пока с момента появления моего заказа не прошло минут десять.

Заиграла музыка, и все три девушки, плавно передвигаясь в танце, вышли на сцену. Все были стройными высокими красотками с роскошным телом. Изящно изгибались, выставляя свои достоинства с самой выгодной стороны. Зрелище было восхитительным и завораживающим. Но каким-то непостижимым для меня самого образом, мысли уехали в сторону предателя и к извечному вопросу “что делать?”. Рабочие проблемы так затянули, что опомнился я, лишь когда брюнетка подобралась ко мне поближе итронула за колени. Видимо, была самая наглая и уже во всю крутила глубоким декольте у меня перед лицом. Вернулся к цели визита и попробовал сосредоточится на доступных красотках. Однако, долго заставлять самого себя фокусироваться на происходящем в номере не смог. И опять глубоко задумался, обеспокоенный состоянием собственного сознания. Да, девушки были весьма соблазнительные, и если поднапрячься и пустить мысли в нужном направлении, то я не зря сюда пришел… Проблема оказалась в том, что желания стараться и взаимодействовать с этими "жрицами любви "не было.

А вот с утра, увидев Сатор, вожделение случилось конкретное и без всяких усилий. Учитывая, что зельеварительница похожа на подростка, не на шутку перепугался. А что, если Калири прав, и у меня действительно поехала крыша?

В этот момент к брюнетке присоединились подруги, и блондинка положила мою ладонь к себе на грудь. Руку выдернул, будто ошпаренный:

— Спасибо, девушки, вы свободны, — сухо ошарашил работниц я, — позовите распорядительницу.

Жрицы оказались понятливые и мгновенно удалились из номера. Через пару минут в помещение вошла “дежурная”, томно улыбаясь.

— Ты чем-то недоволен, путник? — с легким напряжением поинтересовалась она.

— Решил уточнить заказ, — мрачно сообщил в ответ, — у вас есть девушки, похожие на несовершеннолетних?

— Оооо… — расплылась в счастливой улыбке распорядительница, — вы хотите что-то особенное! Тогда вам нужен четвертый этаж, и стоит это в три раза дороже.

— Несите счет, я подпишу, — заподозрив неладное, быстро взял себя в руки, вернув деловой тон.

Девушка мгновенно умчалась за бумагами, оставив меня наедине с дурными предчувствиями. Про четвертый этаж за годы посещения этого борделя я услышал впервые. Считалось, что сверху помещения заняты кухней, жилыми комнатами для работниц и подсобными помещениями. Обвинять в преступлениях госпожу Мелисиль раньше времени не хотелось даже в мыслях. “Дежурная” быстро вернулась со счетом и вручила мне ручку. Разобравшись с оплатой, меня, как самого дорогого гостя, повели по неприметной лесенке на этаж выше. Там оказался похожий коридор, что и на третьем, но дверей было заметно меньше, и номеров на них не значилось.

Меня подвели к одной из них и пригласили внутрь. В просторной комнате, все в тех же красных тонах, в линейку стояли девочки лет пятнадцати. Внутри у меня все перевернулось от ярости, но на лице прочно осела маска холодного высокомерного равнодушия, выработанная годами до автоматизма. Смысл крушить тут все и ломать? Только больше напугаю этих аруданских детей. Нужно сообщить куда следует, чтобы тут все перевернули, а госпожу Мелисиль посадили. Его Величество будет в бешенстве, когда узнает, что такое происходило в столице прямо у него перед носом. Бордели по всей стране ждут тяжелые времена.

Однако, никакого возбуждения от вида полуголых подростков у меня не было. Скорее даже испытал отвращение и желание помыться от посещения этого места. Хорошие новости — в ряды извращенцев себя записывать пока не пришлось.

— Спасибо, но мне нужно уйти, — вежливо сообщил распорядительнице и вышел из комнаты.

Девушка нагнала меня в коридоре и с обеспокоенным лицом, окончательно добила меня:

— Я вас неправильно поняла? У нас есть мальчики!

— Спасибо, обязательно это учту, — с кривой улыбкой ответил спокойно, — просто забыл, у меня важная встреча сегодня. Позже вернусь, хорошо?

— Хорошо, — недовольно пробурчала “дежурная” и проводила меня до самого выхода, рассказывая о том, в каком замечательном заведение я сегодня побывал.

Уже оказавшись в карете, я вытащил кристалл и связался с Калири:

— Викраш, в борделе мадам Мелисиль торгуют детьми, — сразу оглушил известием оборотня, — организуй обыск и закрытие. Лучше всего сделай это через капитана Вогира, начальник стражей точно не причастен. А я доложу Его Величеству. И, Викраш! Проконтролируй, чтобы детей определили сразу же к целителям.

— Саарин… - наконец подал голос командир, — а ты уверен в этой информации? Это же отличный бордель! Я поверить не могу!

— Видел собственными глазами, даже счет за услуги оплатил, — поморщился от мыслей, ведь кто-то еще и пользовался.

— Понял, — мрачно бросил оборотень и завершил связь.

Вестников с плохими новостями никогда не жаловали при дворе во все времена. Очень кстати пришлось мое псевдо изгнание и отсутствие возможности появляться в королевском дворце. Кучеру приказал доставить меня на почту, решив не светить лишний раз домашний адрес. И пока карета выезжала с внутреннего двора борделя, еще раз обратился к кристаллу, взывая к начальнику тайной канцелярии. Мне повезло, и господин Волкан оказался на связи и ответил.

— Слушаю Вас, генерал, — донеслось скрипучее из кристалла, — что-то случилось?

— У меня есть информация, что сегодня произойдет обыск в борделе мадам Мелисиль, — делиться подробностями получения этих данных ни с канцеляристами, ни с королем точно не стоило, — учитывая, благосклонность Его Величества к этому заведению, полагаю, стоит предупредить, что мадам обвинят в торговле детьми.

— Сущий Оп! Вы уверены, что это действительно так?! — воскликнул в ужасе господин Волкан.

— К сожалению, ситуация такова, что ошибки исключены, — добил я мужчину.

— Это катастрофа! Нужно срочно оповестить Его Величество… - завопил кристалл и погас, давая понять, что разговор окончен.

Начальника Тайной Канцелярии я понимал. Это преступление вызовет огромный скандал, основные шишки от которого полетят в Хрисфана. Госпожа Мелисиль пользовалась огромным расположением короля, и все об этом прекрасно знали. А теперь, чуть ли ни его подруга, будет приговорена к смертной казни. Все, что попадало под нарушения четвертого и пятого порядка против детей, сурово каралось.

В Мараде вообще закон был суров, в отличии от той же Арудании, где торговля людьми до сих пор частенько встречалась, как норма. Всяческие долговые расписки и завоевательные походы постоянно умножали количество существ с клеймом принадлежности хозяину.

С такими невеселыми мыслями я переместился в академию и даже совершенно забыл о Сатор, пока опять не оказался в собственной приемной. Девушка снова стояла ко мне спиной и убирала какую-то толстую папку в шкаф. К лицезрению изящной фигурки я уже был морально готов, но собственный, весьма мужской интерес все равно проскользнул. Решив не испытывать в очередной раз собственные нервы, направился было в кабинет. Но тут сама зельеварительница развернулась, услышав шаги:

— Капитан Мурес! — воскликнула малышка, будто уличила меня в преступлении.

Только вот, что Оника говорила, я уже не слышал. Верхние две пуговицы блузки были расстегнуты, приоткрывая острые ключицы. По шее стекал выбившийся белый локон и скрывался под воротом, вызывая желание подойти и убрать его, провести по фарфоровой коже, спуститься ниже, легко касаясь груди.

— Потом, Сатор, — нервно сглотнул я, молниеносно ретировавшись в кабинет.

Прошел к столу и включил кристаллы наблюдения. Изображение показывало растерянную девушку, озадаченно смотрящую на дверь своего сбежавшего из приемной начальства. Потом легонько дернула плечами и продолжила разбираться с какими-то папками. Не похоже было, что зельеварительница имела представление о причинах моего поведения, хотя с утра точно не сдержала ехидства.

Собственная реакция показалось ненормальной, но отрицать, что теперь Сатор выглядит, как утонченная прекрасная леди, было бы глупо. Даже несмотря на два дурацких хвоста. С другой стороны, на всяких красоток я уже за сегодня насмотрелся, но как-то желания прижать их к столу в ректорской приемной не испытал. Как назло, вспомнилась вчерашняя истерика малышки, и она, лежащая на этом столе. От нового витка фантазий, напряженно потер лицо и заподозрил неладное. Мне уже достаточно лет, чтобы иметь мужество признаться самому себе в сильном влечении к этой обновленной версии Сатор. Девушка оказалась не только находчивой и отчаянной, но и весьма привлекательной внешне. Пускай на подчиненную я теперь смотрел с нового ракурса, однако, в то, что зельеварительница так сильно зашла мне под ребра, верилось плохо. Срочно нужно было исключить один вариант.

— Оника, зайди ко мне пожалуйста, — активировал я кристалл, связываясь с ней.

Через пару мгновений, не скрывая скепсиса, в дверях стоял мой новоиспеченный секретарь. Она скрестила руки на груди и с таким же слегка взъерошенным видом прошла в кабинет и уселась на диван, напомнив боевого воробушка. Начинать беседу девушка не торопилась, а я опять потерялся в фантазиях, разглядывая изящные черты лица, тонкую шею, призывающие их растегнуть оставшиеся пуговицы… Увлекся, словом.

— Сатор, хотел тебя спросить кое о чем, — формулировки подбирал осторожно, решив придержать на этот раз обвинения, — только ответь честно, ты ничем меня больше не поила?

— Вы чувствуете себя отравленным? — она вроде искренне округлила глаза и обеспокоенно добавила, — вам плохо?

— Очень! — доверительно кивнул в ответ, — можешь поклясться, что ничего мне не подливала, не опрыскивала, не подкидывала и прочее?

— У меня рука скоро отвалится от постоянных кровопусканий! — фыркнула ехидная зараза, — хотите принесу отвар, выявляющий посторонние вещества в организме? Большинство ядов главное вовремя обнаружить.

— Сатор, — в обращении было и требование, и толика давления, и осуждение.

Какие-то мгновения мы устроили очередную битву взглядами, которая далась мне с трудом. По итогу девушка сдалась и с каким-то остервенением начала произносить клятву. Формулировки выбирала настолько изощренные, что я даже восхитился. Не знаю, что в конечном счете должно было стать ясно из этого разговора, но зельеварительница к моему помешательству оказалась непричастна. А мне и вовсе в определенный момент стало плевать, и все мысли стеклись к желанию, чтобы ранка на руке девушки поскорее затянулась. Только увидев зажившую ладонь, удовлетворенно кивнул и взглянул на саму Сатор. От нее во все стороны исходили волны негодования и неожиданной обиды, от которых только больше захотелось подойти и обнять возмутительницу внутреннего спокойствия. Воплощение оскорбленной невинности, воспользовавшись моим молчанием, перешла к собственным вопросам:

— Если мы уже разобрались с вашим очередным расстройством желудка, у меня имеются рабочие вопросы, — колкость я пропустил мимо ушей, а малышка продолжила, — хотелось бы знать, капитан Мурес, а вы вообще собираетесь разбираться с обязанностями ректора?

— Что ты имеешь ввиду? — уточнил, урывками любуясь девушкой.

— Там корреспонденция за три месяца не разобрана, — принялась закидывать явно подготовленной речью зельеварительница, — куча заявлений от студентов и преподавателей, даже претензия от вожака Пакия на значительную сумму, что его подопечный лишился памяти!

— Деньги надо выплатить, это стандартная процедура, — про все остальное не особо знал и вникать не хотел.

— А если он потребует потом еще? — не угомонилась малышка.

— Сатор, твоя задача сделать так, чтобы у вожака не было возможности просить еще. И с остальным тоже разберись, пожалуйста, так, как считаешь нужным, мне и своей корреспонденции хватает, — с намеком поднял со стола стопку отчетов, которые за все утро так прочитать и не смог.

Посмотрели на меня с огромным подозрением, я даже на секунду задумался, что и вправду сделал что-то не то. Однако девушка поднялась и хотела было уйти. Испытывая противоречивые чувства, остановил вопросом, продлевая собственную душевную агонию:

— Оника, а по какому поводу такая кардинальная смена образа? — душевное напряжение в этот момент было максимальным.

Сатор счастливо развернулась ко мне корпусом и толкнула явно еще одну, заготовленную речь:

— В моем внешнем виде нет ничего, к чему вы могли бы придраться! — воинственно заверили меня, — костюм является утвержденной формой преподавателей, согласно уставу нашей академии!

— А волосы?

— Капитан, вы все равно уже в курсе, что я эльф, — легко пожала плечами зельеварительница, — не вижу смысла это больше скрывать.

Мне оставалось только согласно кивнуть, мало что понимая из этих сумбурных и немного странных объяснений, и отпустить девушку. Она быстро покинула кабинет, вызывая некоторое облегчение и странное разочарование. Я отчетливо понимал, что хочу лицезреть Сатор намного дольше, чем получилось сейчас.

Зачастую, чтобы справиться с собственными чувствами, нужно понимать их природу. Факт, что Оника оказалась прекрасной эльфой, принял легко. Естественный образ угомонил мой внутренний диссонанс, который проявился с самой первой встречи, когда преподавательница явилась с синими бровями. С тех пор легкое раздражение всегда присутствовало при виде девушки, потом, конечно, ушло на второй план, но, пожалуй, совершенно исчезло только сегодня. На освободившееся место пришла похоть, что было бы глупо отрицать. Значит, просто нужно взять ее под контроль, и для начала вернуться к работе.

Положил перед собой отчеты, сфокусировался на первой строчке и начал вспоминать свой утренний поход в бордель. Уже через пару минут с головой ушел в план гостиницы, в которой будет проходить съезд благотворителей. На этом энтузиазме погрузился в трудовые обязанности и возвращаться в реальность еще долго не планировал. Однако через пару часов мой покой бесцеремонно нарушил, ворвавшийся Викраш. Друг был, как всегда, в своем репертуаре и без лишних расшаркиваний промаршировал к дивану и вольготно на нем развалился. И все это под моим самым неодобрительным взглядом. Порой блохастый включал оборотня и вел себя, как настоящий паршивец, чем вызывал у меня острую необходимость надавать товарищу тумаков. Периодически мы с ним спускали пар, встречаясь на полигоне, однако, последнее время ситуация к подобным развлечениям не располагала.

— Я сделаю тебе одолжение, Саарин, — с места в карьер начал Калири, — и оставлю личность твоего нового секретаря без комментариев. Но, как насчет кофе?

От собственного остроумия мужчина оскалился.

— Лично я — пас, но думаю, тебе она чашечку сварит. Будешь? — парировать подобную нападку было просто, к тому же особо “приятных” гостей и вправду можно угощать напитками от зельеварительницы, — что с борделем, Викраш?

И так было понятно, что никакой кофе от моего нового секретаря друг не будет пить, даже под дулом юминланской пушки. Развивать самому эту тему в свете последних событий, тем более не хотелось. Лучшим решением стало переключить оборотня на отчет по заданию и поделиться собственными соображениями насчет предателя. Командир тут же перестал излучать раздражение и даже позу занял куда как более серьезную. Правда, при этом еще и вид приобрел действительно скорбный и искренне сообщил:

— Это ужасно, Саари, — тяжелый вздох лишь сделал картину более удручающей, — я до сих пор не могу поверить. Мы столько лет туда ходили и не замечали такого. Это творилось под носом у нас и даже Его Величества. Хрисфан со скрипом, но простил бы ей мужеложество, тем более, что все мы знаем, зачем некоторые высокопоставленные чиновники ходят в “Небесные изгибы”. Но там все совершеннолетние!

— Знаешь, иногда я думаю, что любые бордели надо закрыть и запретить любую торговлю телом, — вспоминая увиденных утром покалеченных девочек, не смог сдержать гнева, — казнить и тех кто покупает, и кто продает.

— Соскучился по растерзанным женским телам в подворотнях? — не согласился Калири, — ты же знаешь, что если наши граждане чего-то хотят, то запретить им это невозможно. Скажешь нельзя брать деньги, будут брать ювелирными украшениями и прочим. И попробуй докажи, что она отдалась за золото, а не по любви. Сейчас работницы борделей хоть как-то ограждены от закоренелых садистов и больных ублюдков.

— И как эти дети были защищены? — с ожесточением набросился на друга, — Я знаю, Викраш, что по большому счету ты прав, знаю. Но думать об этом спокойно не могу. Столичный, самый элитный бордель, и такая грязь! Мне страшно представить, что творится в том же Дольсгоре.

Почуяв, что я на взводе, блохастый решил меня немного утихомирить. Весело развел руками и доверительно сообщил:

— Будь спокоен, в Дольсгоре нет борделей, — и дальше Калири сдержанно отчитался, — Вогира к делу подтянул, он лично присутствовал на обыске, как и я. Детей мы передали целителям, работу заведения приостановили, сама госпожа Мелисиль доставлена в Центральную Эрусвальдскую тюрьму. Но знаешь, Саарин, у меня все равно есть вопрос, который не дает мне покоя. Как тебе в голову пришло о таком узнавать в борделе? Что ты там вообще забыл в начале рабочего дня?

К такому интересу со стороны Викраша, я оказался не готов. Никакой придуманной заранее лжи у меня не было, да и врать другу не хотелось. Говорить о своих утренних впечатлениях так же. Но оборотень дураком точно не являлся и быстро сам смекнул, что к чему. Впрочем кого-то менее умного, я вторым лицом в разведке и не сделал бы, за что сейчас расплачивался.

— С чего это тебя потянуло на маленькое и невинное? — с подозрением развил свою мысль блохастый и будто озаренный зашипел, — это Сатор, да? Это из-за нее?

— Я ее невинной даже с натяжкой не назову, — попытался отшутиться, отпираться было бы и вовсе глупо.

Получив косвенное подтверждение собственного предположения, Викраш уставился на меня, не моргая. Редкий случай, когда в глаза другу я смотреть не смог и отвернулся к окну. Стыдиться мне было нечего, как и обсуждать, но в какую степь понесет оборотня и так знал. И оказался прав.

— На одни и те же грабли, второй раз, Саарин, — Калири уже не спрашивал, а утверждал, — так нравятся бедовые девчонки? Тебе мало моей расцарапанной рожи и разрушенной жизни? Или ты уже забыл скольких наших друзей погубила Татена, пока мы капали слюной в сторону этой девицы? Как она крутила хвостом и ссорила нас?

— Знаешь, Викраш, мы договаривались никогда больше не упоминать это имя! — разозлился я, — хотя бы потому, что шею ей сворачивал не ты! А говорить про какие-то мои чувства к Онике — вообще смешно.

В конце для убедительности презрительно фыркнул.

— Да то, что она тебе нравится — очевидно! Еще с того момента, как ты ее помиловал! — возмущение у оборотня было ярким и искренним, — и после этого ты только и делаешь, что прощаешь ей то, что никогда и никому не прощал! Даже Тате! Сатор вчера тебя убить пыталась! Кого ты тут пытаешься обмануть?! Себя?!

Калири был, как всегда прямолинеен, и каждое его слово врезалось в меня острыми ножами. То, что у моего утреннего вожделения вполне понятная почва, осозновал и сам, но принимать до сих пор отказывался. Как и вообще считаться с тем, что Оника мне нравится, как девушка. Блохастый же будто взбесился и решил стребовать с меня чистосердечное, словно мы на допросе. Понаблюдав за моим шумным молчанием, начал закидывать убийственными фактами:

— Ты помнишь с каким аргументом ты ее помиловал? — глаза у друга воинственно заблестели, — “Она находчивая”! А когда поймал в шкафу за подслушиванием, что сделал? Просто отпустил! Завалилась в особняк Домео без плана, проигнорировала все приказы и чуть там не осталась. Так ты полетел ее спасать, Саарин! А вот вчера она пыталась тебя убить, и чем дело закончилось?

— Она попросила конфетку, — устало растер лицо, — хорошо, Викраш, Сатор мне нравится. Дальше-то что?

— У вас с ней вчера было? — округлил глаза командир, видимо настала его очередь пребывать в недоумении.

— Нет, я предложил попросить у тебя. Дурацкая шутка, но Оника все равно не поняла. Озвученное вслух признание в симпатии к малышке произвело неожиданный эффект. Мысль, что ей может нравиться Калири вызвала беспокойство и злость на самого себя. Если она вдруг что-то попросит у оборотня, понял, что готов дать ему по морде. “Похоже, я серьезно попал”, - осознал вдруг масштабы бедствия и испытал сожаление. Зельеварительница свалилась мне на голову, перевернув внутри все вверх тормашками в не самый подходящий момент. Грезить, в силу должности, я вообще не могу, а сейчас особенно нужна максимальная концентрация на работе.

— Буду следить за тобой, Саари, — после затянувшегося молчания, вновь заговорил командир, — и не дам наделать глупостей. Смотрю, как ты летаешь в облаках и скажу, что, похоже, ты серьезно попал.

На этом Калири больше задерживаться у меня в кабинете не стал и, попрощавшись, удалился.

Жестоко с его стороны было уйти, оставив меня наедине с мыслями о Сатор. Схватившись за голову, в каком-то порыве отчаяния подумал про себя “Только не это маленькое чудовище!”. Ну или миленькое. Впрочем даже очень симпатичное и прекрасное создание с острыми коленками, если не брать в расчет характер, как у гарпии.

Проще всего было бы потихоньку пережить эти чувства, а девчонку услать куда-нибудь в пыльные архивы, чтобы не маячила перед глазами. Ничем не подкрепляющаяся симпатия должна была быстро выветрится. Хороший план, но стоило попытаться представить, как объявляю девчонке о переводе… В общем, я это развитие событий даже в мыслях принять не смог, о реальной высылке и говорить нечего.

Похоже назначение зельеварительницы секретарем тоже было продиктовано бессознательным желанием видеть ее почаще. Интересно, в какой момент меня угораздило так увлечься? Как бы то ни было, витать в облаках — не позволительная роскошь для разведчика. И самым простым решением было бы добиться от Сатор взаимной симпатии, либо отказа. Хотя второй вариант развития событий вызвал у меня недовольство и протест. Нужна взаимность без всяких “либо”.

Подобная формулировка собственных желаний вызвала тяжелый вздох. Если брать во внимание, что я довел девушку до желания убить меня, едва ли мне можно рассчитывать получить хотя бы чашку кофе без какого-нибудь забористого зелья. И все же труднодостижимые цели всегда были моей слабостью, а значит, есть объект, есть задача — нужен план.

Достал из стола чистый лист бумаги и ручку и написал заголовок “Как соблазнить Сатор?”. На этом все мои светлые мысли закончились. Единственное, что приходило на ум, что не смотря на Спецтьму и любовь к брючным костюмам, Оника все равно является женщиной. Записал свои обычные жесты в сторону интересующих представительниц прекрасного пола. На листке теперь значилось следующее:

“Как соблазнить Сатор?

1. Цветы и конфеты.

2. Украшения.

3. Пригласить на свидание.”

Представил, как являюсь к девушке завтра с букетом ранункулюсов и получаю им же по морде, за домогательство на рабочем месте. С остервенением смял бумажку, подкинул, усиливая заклинанием полета, и сжег ни в чем не повинный снаряд пульсаром. Дорогими подарками зельеварительницу не проймешь, она, как оказалось, чуть ли не единственная из преподавателей, кто не брал взятки от студентов. Отказ мотивировала тем, что от яда в супе деньгами не откупишься, и это несмотря на ее практически бедственное финансовое положение. На момент сбора досье, информации о сложных отношениях с родителями просто не было. Даже решил, что просто, очередная чересчур честолюбивая за родительский счет эльфа попалась. Но нет. Девушка держалась принципов, несмотря на обстоятельства, и это вызывало уважение.

Что ж, госпожа Сатор, у вас все равно должны быть слабые места, не может не быть. И я все равно найду, как заставить биться ваше девичье сердечко чаще.

***

С момента моего отчаянного решения, добиться расположения Оники прошло чуть больше суток, за которые много чего случилось. Увы, в объятия ко мне по-прежнему никто падать не собирался. Скорее даже наоборот, теперь зельеварительница все время смотрела на меня хмуро, с подозрением, будто я что-то затеял.

И только стоило решить отложить свои завоевательные планы, дав девушке попривыкнуть к случившимся переменам, как разведка привнесла свои коррективы. Вчера вечером пришел срочный доклад о вероятной встрече юминланцев и аруданцев на территории королевства Борукан. И это был очень дурной знак. Не поделиться с Его Величеством этой информацией было бы равносильно предательству. Хрисфан же без размышлений потребовал отправиться в компании Сатор на берег Сонного моря. Именно оно омывало Борукан и являлось излюбленным местом для отдыха существ со всего мира, а заодно вполне могло стать торговым путем из Юминлана в Аруданию. Раньше наши соседи, торгующие круглогодичным солнцем и морским воздухом, в подобные дела не ввязывались.

Теперь же передо мной лежал одноразовый кристалл для создания прямой связи с другой страной и внутренняя дилемма. С одной стороны, в рамках нашей легенды, мы с Сатор помолвлены, и один номер на двоих — идеальное прикрытие. С другой — это весьма не прилично, да и зельеварительница воспримет это, как очередное издевательство. Впрочем, я приличным никогда в обществе и не считался. Ослепительное солнце этого раннего морозного утра раздражающе заскользило по столу, напоминая о вчерашних событиях.

Встать пришлось намного раньше, чем обычно. Долго обдумывал во вторник, как же задобрить Онику, ничего лучше сгоревшего плана, так в голову и не пришло. Однако, действовать в лоб я все-таки не решился.

Проснувшись, отправился в Эруданскую Цветочную лавку и унес оттуда огромный букет ранункулюсов нежно-розового цвета. По меркам столицы в руках у меня до самой академии находилось весьма яркое заявление о серьезности намерений. Такое подношение должно сшибать дам наповал. Букет шел даже в комплекте с симпатичным декоративным ведром.

В общем-то раннее появление помогло избежать ненужных встреч и в очередной раз напомнило об установке дополнительных порталов. До собственного кабинета практически крался всю дорогу, боясь быть пойманным с поличным, будто какой-то прогуливающий пары студент. Но судьба мне благоволила, и в приемной я оказался раньше Сатор.

Установил ей цветы прямо на стол и ушел к себе, посмотреть за реакцией по кристаллам наблюдения. Оника пришла минут через двадцать, точно к началу рабочего дня. В моих представлениях зельеварительница, как и любая женщина должна была бы обрадоваться, улыбнуться, подбежать к букету и поискать записку от “тайного поклонника”, восхищенно нюхать цветочки. О том, что прихваченную коробку конфет на случай успеха первого презента, придется скормить Викрашу, понял по одному моментально помрачневшему лицу Сатор.

Девушка с порога, как только увидела букет, уставилась на него, как на преступника из межкоролевского поиска. И почти сразу начала вязать плетения, направляя все их к букету. От происходящего я опешил так сильно, что лишь ухитрился порадоваться отсутствию уничтожающих заклинаний. Даже странно, как бережливо опутывает цветы магией, с нее сталось бы шарахнуть сразу пульсаром.

Зельеварительница тем временем, пробиралась к ведру с неведомым врагом, с каждым плетением отваживаясь подойти поближе. Наконец, оказавшись с цветами на расстоянии руки, остановилась в своем колдовстве и, судя по виду, серьезно о чем-то задумалась. Реакция девушки оказалась настолько неожиданной, что я не выдержал и отправился удовлетворять не на шутку разыгравшееся любопытство.

Стоило выйти из кабинета, как Оника моментально развернулась ко мне и обвинительно выпалила:

— ЭТО — не мое!

— Это — цветы, — в тон ответил ей.

На меня посмотрели, как на умалишенного и, будто разговаривая с ребенком, пояснили:

— Букет в приемной главного разведчика неизвестного происхождения — это именно то, что стоит нюхать по утрам, — увидев мой недоумевающий взгляд, закатила глаза и добавила, — а вдруг в нем бомба? Или какая-то вредоносная магия? Да и вообще, он может быть банально отравлен!

До меня наконец дошло, что за плетения наслала на букет зельеварительница. Оказывается, и вправду искала врагов, ну или, как минимум, оставленную ими магию. От выверта логики девушки хмыкнул, но по справедливости говоря, подобная осторожность хороша в нашей работе.

— Тебе сами-то цветы нравятся, Сатор? — если скажет “нет” можно и спалить из соображений безопасности.

— Симпатичные, — она легко пожала плечами, продолжая задумчиво рассматривать букет.

— Это я принес, Оника.

От неловкости даже руку в волосы запустил, пытаясь взъерошить короткие пряди. Давно таких эмоций не испытывал. В этот момент хотелось под землю провалиться, особенно от вида впавшей в ступор Сатор. Но уже через мгновение на меня посмотрели тяжелым хмурым и что-то подозревающим взглядом. Захотелось самому себе на голову ведро надеть и идти обсыхать в кабинет. Прикинув, что примерно такое желание и посетило моего секретаря, быстро уточнил:

— У тебя тут мрачновато, — окинул приемную скучающим взглядом, — решил таким образом оживить обстановку. Ты же не против?

Удостоив меня еще одной неодобряющей гримасой, Оника скупо отрапортовала “не против” и прошла за стол. Эти несколько мгновений мне удалось украдкой полюбоваться и хрупкой фигуркой и просто распущенными сегодня белоснежными локонами. Устроившись на своем рабочем месте, девушка выжидающе уставилась на меня. Кажется, приготовилась к какой-то гадости. Но я лишь сдержанно покивал и ушел к себе. Однако, кристаллы наблюдения по-прежнему работали и время от времени мне удавалось поймать Сатор за разглядыванием букета. Правда, она все так же смотрела на него, как на ядовитую змею.

О том, чтобы подарить конфеты и речи идти не могло. В сложившейся ситуации даже мне такой жест казался диким. Сосредоточиться на работе получалось плохо, моя предприимчивая натура жаждала активных действий и стремительного результата. Хоть какого-нибудь. За успех можно принять самые минимальные улучшения в настроении Сатор. Это бы подсказало, в каком направлении двигаться, чтобы расположить девушку к себе.

За бесплодными поисками я промаялся до самого обеда, перебирая новые отчеты о процессе подготовки съезда благотворителей. Ничего особенно полезного в них по-прежнему не было. Едва ли мне поможет информация у кого заказали мясо, а у кого овощи и по какой цене. Но находящиеся на задании ребята действовали по давно выстраданному правилу — бесполезных данных не бывает, есть только не востребованные.

К этому моменту в приемную вернулась Сатор, уходившая вести пары по зельеварению. Похоже, малышка решила пропустить обед и потратить это время на выполнение секретарских обязанностей. Не особо вообщем-то, я и задумывался о мотивах Сатор, увидев в этом ту самую возможность для налаживания отношений. Быстро свалил текущие бумаги в стол и вышел в приемную.

— Оника, а ты на обед не пойдешь? — спросил, активировав по привычке защитный контур кабинета.

— Сыта студентами по горло, — не поднимая головы от изучения бумаг, резко сообщили мне в ответ.

— Понятно, — обрадовался про себя, сохраняя непринужденный вид, — ну, я скоро вернусь.

И под равнодушное “угу” отправился через телепорт прямиком в Эрусвальд. Угостить чем-нибудь вкусным погруженную в работу коллегу- действительно, просто вежливость. А главное, я точно знал, что любит Сатор. Ее маниакальную привычку запивать булочки с корицей молоком, сложно было не отметить. В общей столовой преподавательница с этим кушаньем смотрелась совсем ребенком.

Телепорт отправил меня на территорию нашего ведомства в столице, поскольку, прямо рядом с ним располагалась пекарня “Пышная сдоба”. Тут можно было раздобыть практически любую выпечку, даже для самых привередливых, и разжиться кувшинчиком молока.

Отстояв в очереди из трех существ, выбрал желаемое и также оперативно вернулся в академию. Две булочки с корицей мне завернули в специальный бумажный кулек, сохраняющий тепло и свежесть. А молоко выдали в закупоренном белом кувшине. В общей сложности, отсутствовал примерно минут двадцать.

Похоже Сатор тоже не ожидала, что я так быстро вернусь и буквально вздрогнула при моем появлении на пороге приемной. Собравшись с духом и почему-то чувствуя себя весьма нелепо, преодолел расстояние до стола широким шагом и водрузил нехитрую добычу на стол. Как раз рядом с ведром с цветами. И все это под напряженным, сверлящим взглядом зельеварительницы.

— Вот, — не нашелся, что еще сказать.

Да и вообще предпочел бы ничего не говорить. И продолжил придерживаться выбранной стратегии молча. Взглядом давил выжидающе и требовательно. Девушка лишь приподняла вопросительно бровь и сдалась в этот раз без боя, с невероятной напряженной осторожностью, разворачивая кулек. Добравшись до содержимого, на меня подняли удивленные светло-голубые глаза и спросили:

— Это что какая-то проверка?

— Это попытка наладить отношения, Сатор, — честно и мрачно констатировал в ответ.

После чего разочарованно развернулся и ушел к себе в кабинет. Ну, хоть бы какой проблеск радости увидеть на этом милом личике. А там лишь подозрение, подозрение и еще раз подозрение. Казалось бы, в понедельник с зельеварительницей мы разрешили уже все разногласия, заключили настоящий контракт, я все простил и ради чего спрашивается? Чтобы от меня боялись булочку с корицей принять? Пока сидел, словно нахохлившийся ворон, за своим рабочим местом и возмущенно фыркал в стол, в дверь постучали. Впрочем, дожидаться моего ответа не стали и через мгновение в проходе появилась светлая макушка одной злопамятной заразы.

— Можно? — и удостоверившись, что я не возражаю, лишь гневно молчу, малышка зашла.

В руках у девушки оказалось блюдце и стоявшая на нем чашка. Судя по разлившемуся по кабинету пряному запаху, в ней был кофе. Горький, во всех смыслах, опыт у меня имелся и несчастное фарфоровое изделие должно было просто лопнуть под одним моим грозным взглядом. К сожалению, оно в целости и невредимости переместилось прямиком на стол и было пододвинуто ко мне поближе. Зельеварительница смотрела с вызовом, уверенно и яростно сверкая глазами. Я вглядывался в неё не менее горячо, требуя немедленно объяснить происходящее. Через пару минут наших молчаливых препирательств, мне с превосходством пояснили:

— Налаживаю отношения, капитан, — при этом не скрывая неожиданной обиды в голосе.

Мда. К чему представление с кофе, стало предельно ясно. Доверия у нас к друг другу нет никакого. Даже сейчас, разглядывая чашку, осознаю — пить из нее весьма рискованное решение. Но кто-то должен сделать этот шаг навстречу, как бы ни сложились наши личные отношения с зельеварительницей, работать мне с ней до самого очистительного костра. Набравшись мужества и готовясь к самому худшему, пододвинул к себе кофе и почти отхлебнул.

— Вы что, правда, пить собираетесь? — ошарашенно воскликнула малышка.

— А ты что, туда плюнула? — оттягивая момент ликования собственного безрассудства, с надеждой спросил я.

— Нет, — тут же хмуро свела брови Сатор.

— Тогда, ничего более ядовитого в нем быть не может, — обреченно сообщил в ответ и, зажмурившись, глотнул.

Напиток был вроде самым обычном. Однако, похоже, девушка и вправду успела хорошенько за мной понаблюдать, пропорции двух сортов зерен были смешаны очень близко к тому, как я предпочитал делать сам. Никакого сахара, крепкий.

Раскрыв глаза, еще разочек помолился великому Опу, чтобы в кофе оказалось не очень злостное зелье. Сатор украдкой прыснула в кулачок и, не удержавшись, рассмеялась.

— Даю слово, капитан, там нет никаких ядов, — продолжая прятать веселье за ладошкой, выдала зельеварительница, — у вас руки тряслись, пока вы пили!

— Я искренне рад, — сдержанно улыбнулся в ответ.

Пока Оника нервно кусала губы, пытаясь справиться с приступом смеха, у меня в голове были совсем другие мысли. Ставшее озорным лицо, искорки в глазах, девичий образ, сделавшийся в одно мгновения каким-то светлым и легким, свели меня с ума буквально в один короткий миг. Но мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и наслаждаться каждой секундой, хотя хотелось подойти… Обнять лицо малышки руками, тихонько погладить по щекам, коснуться губ. Поймал себя на мысли, что окончательно уплыл, и усилием воли вновь взял себя в руки.

— Вообще, в кофе было зелье, проверяющее есть ли в организме яд или нет, — девушка, наконец, успокоилась, — мои поздравления! Ваши вчерашние подозрения — беспочвенны.

— Сатор… — тяжело выдохнул я.

Похоже, малышку жизнь ничему не учит.

— Не люблю конкуренцию, капитан, — серьезно заявила зельеварительница, — подливать вам яду — это моя выстраданная привилегия. В случае вашей кончины в следствие отравления, командир Калири спустит всех оборотней на меня.

Не согласиться было сложно, Викраш, действительно, будет откручивать головы по горячим следам при таком развитии событий. Только вот я и так понял вчера, что меня ничем не поили. Вот и доверяй после этого женщинам, ведь могла и плюнуть, зараза. Только злиться все равно не получалось, все мои недовольства плавно перетекали в переживания. С таким своенравным характером Оника рано или поздно нарвется на неприятности. Тем временем девушка продолжала нервно топтаться возле моего стола. Судя по напряженной мимике, мое персональное наказание пребывало в сомнениях. И было бы славно помочь их разрешить, пока Сатор не натворила еще каких-нибудь глупостей.

— Ты все еще здесь, малышка. Какая настоящая цель этого представления с кофе? — не оставлял надежды получить прямой ответ на прямой вопрос.

— А я вам говорила, что вы отвратительно и раздражающе догадливы? — моментально зашипела она, будто ее против шерсти погладили.

— Спасибо за комплимент, неожиданно услышать из твоих уст что-то, похожее на уважение, — легко парировал я, — и все же, Сатор, если у тебя что-то важное, но ты сомневаешься, не бойся, — рассказывай. Думаю, мы сможем даже обойтись без арестов и казней сегодня.

Интриговать у девчонки получилось замечательно. Я уже был готов подписать любые помилования, только бы узнать, что же там такое приключилось у зельеварительницы. Ведь, несмотря на явные опасения, она пришла ко мне. Кофе в этой схеме являлось средством проверки моей реакции. И, похоже, Оника не была готова к результату, по которому я получался адекватным, и теперь стояла раздираемая внутренними сомнениями.

— Мне не хочется на кого-то наговорить, — наконец осторожно начала она, скрестив руки на груди, — просто поведение показалось странным.

— Я понимаю, — кивнул в знак поддержки этого хрупкого доверия, — но у разведчиков не бывает ненужной информации, только не востребованная. Давай попытаемся вместе разобраться в том, что тебя так обеспокоило?

После этой моей очень дипломатичной речи, Сатор опять напряглась. И теперь снова смотрела хмуро и исподлобья. Оценивающе. Я же пытался сохранить спокойствие, концентрацию и не съехать в неприличные фантазии. Потому что такая зельеварительница мне тоже нравилась, но уже в совсем непристойном контексте. А девушка опять удивила:

— Зачем вы притащили мне булочки? — подозрительный тон был на грани обвинительного.

— Ты всегда ешь их в столовой, а сегодня не пошла на обед, — растерянно развел руками, — решил захватить тебе перекусить.

— По средам булочки с корицей не готовят. У этой поварихи выходной.

— Помилуйте меня приливные духи! Причем здесь булки, Сатор?! — терпение кончилось, и я перешел на рык.

Такое ощущение, что девушка только этого и добивалась. Видимо, надеялась подтвердить свои убеждения насчет моей неадекватности и получить оправдание уходу. Но выверты женской логики сегодня для меня были не достижимы. Потому что на меня посмотрели, как на дурака, и наконец-то рассказали в чем дело.

— При том! — нагло заявила зельеварительница, — что пока вы пользовались телепортом, сюда приходил координатор управления Амфис. Нудный эльф, который постоянно называет вас генералом…

— Я знаю, кто такой Амфис, ближе к делу, Сатор, — поторопил, за что тут же был удостоен еще одного недовольного взгляда от зельеварительницы.

— Поскольку мне приходится разгребать документы за три месяца, то когда эльф пришел, он меня не увидел, — сумбурно продолжила девушка, — я копалась в коробке за столом и вылезла из-за него, только услышав шаги совсем рядом. Амфис стоял возле вашей двери и протягивал уже руку, чтобы открыть. При нем была не большая папка. И когда я окликнула его, эльф сильно вздрогнул и испугался. Потом и вовсе начал удивляться, что меня поставили работать секретарем. Он объяснил свой приход необходимостью передать вам документы и быстро ушел такой же нервный. Бумаги унес с собой.

Оника наконец замолчала, в ожидании моей реакции. В одном девушка была совершенно права — я действительно очень догадливый. А Сатор, чего-то перепугавшись, суетливо затараторила:

— У вас же портал для документов наверняка есть, и эльф..

— Да, Амфис слишком педантичный и занудливый длятого, чтобы забыть оставить документы на подпись моему секретарю, — успокаивающе закончил за Онику.

Зельеварительница нервно закусила губу и вновь с решимостью заговорила:

— Есть еще кое-что, — видимо, ища поддержки, присела на краешек дивана, — я долго думала, как попала к вам в кабинет тогда. Ну, когда в шкафу спряталась… Вы же слышали про эльфийский манускрипт Моральности?

— Легендарный сборник уникальных эльфийских заклинаний, — веселясь, вспомнил я, — правда, существующий только в сказках для самых маленьких эльфов.

Говорил это все без задней мысли, только вот реакция с дивана последовала незамедлительно. Сатор стала похожа на крошечного взъерошенного боевого воробушка. Хорошо хоть, обошлось без нападения на вероломное начальство в моем лице. Немного обиженно попыхтев, девушка добавила:

— Над камацити вы тоже посмеялись. А у каждого приличного эльфа, между прочим, дома есть сборник всех заклинаний из этого манускрипта. Но самих формул нет. Только описание: зачем создавали и почему запретили.

Информация для меня оказалось новой. От удивления аж брови поднялись, и я с искренним ошеломлением разглядывал нахохлившуюся Сатор. Уж с чем мне по долгу службы только не приходилось сталкиваться, но такие секреты ушастых открывались передо мной впервые.

— Да, — продолжая обижаться, добила меня зельеварительница, — там вполне конкретно описано заклинание “взлома, во имя спасения”. Создателем предполагалось, что благородный эльф открывает путь в любой защитной системе, но только с благими намерениями. Вынести, там, раненого из пожара. Но мои соплеменники пользовались заклинанием направо и налево, лишь прикрываясь честолюбивыми мотивами. Из интересного, магия открывает проход любому эльфу без злого умысла и держится достаточно долго. И, кстати, книжка про манускрипт была самой любимой в детстве одного маленького эльфа!

— Пошли, Сатор, — наконец определился с планом действий я.

— Куда? — опять напряглась девушка.

— Взламывать мой кабинет, — честно сообщил, пытаясь немного успокоить испугавшуюся Онику.

Следуя, древней мудрости, что лучший мотив к выполнению приказа — это личный пример, поднялся из-за стола. Параллельно активировал кристалл для связи и, под самым неодобрительным взглядом Сатор, попросил Викраша зайти. Блохастый был чем-то занят и пообещал, что явится, как только освободится.

— Вы слишком быстро мне поверили, — поднимаясь с дивана посетовала Оника, — если я заблуждаюсь, командир точно задастся целью сжить меня со свету.

— Амфис с нами больше пяти лет, — стал объяснять, покидая кабинет, — он свою карьеру начинал с простого дежурного. Даже по моим меркам, весьма стремительный взлет до должности координатора управления. Эльф был очень старательным. Вот только за пять лет совместной работы, ты не найдешь в нашем ведомстве ни одного служащего, который бы видел Амфиса “нервным”. К тому же, если это и вправду он, станет понятно почему эльф так сильно ненавидел раскрытого нами другого шпиона.

— Ого! — вышла в приемную Сатор, — был другой? Кто под вас так серьезно копает? И почему вас до сих пор “не убрали”?

— Другая… — поморщился и закрыл дверь, активируя плетения, — будешь много знать, малышка, наживешь себе много проблем.

— Вы не знаете… — ошеломленно приперла меня зельеварительница.

— Имею несколько предположений, — честно парировал в ответ, — по-крайней мере, почему я еще жив — не так сложно догадаться. Во-первых обойти клятву разведки не самая тривиальная задача. А во-вторых, от живого меня, скорее всего, больше пользы, чем от мертвого. К новому главе разведки нужно будет втираться в доверие повторно.

— Вы слишком откровенны, — нагло пожурила меня девушка, разглядывая дверь моего запертого кабинета.

Я тоже уставился на закрытый магией проход, раздумывая, чтобы такого ответить этой язве. Сказать что-то резкое, так и рвущееся с языка, было нельзя. Это только увеличит дистанцию между нами. Вообще-то и проигнорировать откровенное неуважение тоже не мог. Если всем спускать хамство, завтра каждый дежурный будет давать оценки моей откровенности. Что ж, продолжу говорить правду, присыпанную легкими нотками сарказма.

— А как иначе, Сатор? — подначивая, взглянул на девушку, — от недостатка информации ты сразу бросаешься творить глупости.

Зельеварительница мгновенно перестала рассматривать дверь и одарила меня всем своим вниманием. Взгляд был убийственный. Похоже, правда Онике не очень понравилась. Что поделать? Другой у меня все равно не было. А вот тему разговора точно пора менять, пока малышка окончательно не рассвирепела.

— Ну, что? — кивнул, указывая на дверь, — попробуй взломать.

— Да? — передразнила мой тон Сатор, — и как, по вашему, я должна это сделать?

— Предлагаю, как в прошлый раз — просто зайти, — развел руками в ответ, мол других вариантов не вижу, — главное, без злого умысла.

— Может, мне еще и в шкаф спрятаться? — фыркнула девушка, приближаясь к двери.

— Это по желанию, малышка. Я уже понял, что к шкафам ты неравнодушна.

“Жаль, табуреты у тебя не вызывают такого же воодушевления”, - с легкой грустью добавил про себя, вспоминая, как зельеварительница запустила в меня подушкой с утра. Впервые в жизни поставленная цель показалась чертовски недостижимой. У Оники и так, судя по отношению с окружающими, характер оставляет желать лучшего, а после знакомства с моей темной стороной, едва ли смягчился. Не мог себе и представить три месяца назад, что синебровая преподавательница займет все мои мысли. Глупо было бы отрицать изначальную некоторую симпатию к девушке, ее предприимчивости, находчивости и язвительности. Но эти белые локоны окончательно свели меня с ума. Я просто любовался, как Сатор в нерешительности стояла у двери, почти вплотную приблизившись к ней. И мне в этот момент были абсолютно безразличны все предатели, короли и разведка. Хотелось… Да много чего. Наконец, зельеварительница обернулась и тихо уточнила:

— Меня защитным заклинанием хотя бы не убьет?

— Нет, Сатор, — уверенно заверил в этом, девушку — мы в академии и здесь студенты. Накладывать убивающие контуры — опрометчиво.

Выдох у Оники был шумным. Неужели эта зараза подумала, что я ее обрекаю на смертельно опасный эксперимент? У меня даже глаз задергался. Малышка тем временем дернула ручку и вошла в открытую дверь. Затем удивленная до глубины души развернулась ко мне и ошарашенно спросила:

— И что? И все? — похоже степень шока у нас с Сатор было одинаковая, — так просто?

— Отвратительно, — констатировал я очевидное, — эта гадость до сих пор работает и любой ушастый может шастать ко мне в кабинет, как к себе домой.

— Да даже никаких подозрительных плетений в вашей защите нет! — продолжила возмущаться зельеварительтница, — как это убрать то?!

Самым неожиданным стало то, что Оника теперь смотрела на меня с надеждой. Однако я и понятия не имел с чем столкнулся. Ко всему прочему, от вероятного предательства Амфиса стало грустно. Впрочем, иллюзий, как и сомнений у меня не было. Хватило Татены, чтобы распрощаться с подобными заблуждениями раз и навсегда. Как приманенный воспоминаниями о другой шпионке, в приемную ввалился Викраш.

— Что же такого произошло, что ты меня выдернул? — ухмыльнулся оборотень.

— Кажется мы вычислили крысу, Викраш, — переглядываясь с вновь напряженной зельеварительницей спокойно начал я вводить в курс дела друга.

— И кто же это? — хищно хмыкнул Калири.

Командир мгновенно расплылся в предвкушающем оскале. Для засланца явно было заготовлено что-то особенное. Чувствовалось, что воспоминания о Татене разбередили так и не зажившую рану в сердце блохастого и он надеялся взять реванш. А может оборотень и вовсе желал пытками добиться признания, что девицу из нашего прошлого подставили. Опасные мечты. Мы оба знаем — госпожа Глибрин талантливо манипулировала нами, выкачивая информацию.

— Амфис, — после недолгой паузы раскрыл интригу я, — он использовал заклинание из древнего эльфийского манускрипта из сказок и проникал ко мне в кабинет. Вот проверили на Сатор. Магия обеспечивающая взлом точно работает.

— Постой, постой! — с иронией замахал руками Викраш, — дай-ка угадаю! И на Амфиса указала, конечно зельеварительница, да? Мы тут три года бьемся головой о стену, в попытках вычислить шпионов, но стоит какой-то малявке появиться на горизонте и все секреты падают к ее ногам?

— Викраш!

— Может надо работать, а не биться головой о стену? — съязвила Оника, одновременно начиная говорить вместе со мной.

— Сатор! — попытался одернуть обоих от бессмысленных перепалок, тем более оборотень начал закипать.

— Знаешь, Саарин, кажется, ты где-то потерял свои мозги, — чеканя каждый звук язвил друг, — и я даже знаю где — в борделе!

— Надо же какой ты сегодня проницательный, Викраш! — завелся вслед за блохастым, — может тогда расскажешь, зачем сюда приходил Амфис?

Малышка продолжала стоять в кабинете и заметно нервничала. Я же в упор напряженно разглядывал оборотня. Если он сейчас начнет оправдывать эльфа… Нет, к такому повороту событий нельзя быть готовым. Но, слава всем приливным духам, блохастый включил мозги и начал рассуждать вслух:

— Ну бумаги он должен пересылать через портал для документов, — отверг самую простую причину командир, — если нужна была личная встреча… то изначально стоило уточнить по кристаллу на месте ли ты.

Мы встретились с Калири глазами. У оборотня в них плескались первые проблески растущего подозрения. А у меня вероятно отражалось внутреннее облегчение, мне очень нужно доверять хоть кому-то.

— Сатор тоже нужно допросить, — пронзительно обжигая девушку взглядом заявил блохастый, — уж больно легко она вычислила предателя.

— Это просто стечение обстоятельств! — моментально среагировала зельеварительница, пропуская в голос нотки паники.

Пришлось буквально встать между другом и малышкой, загораживая последнюю спиной. На морде Викраша сразу же заиграла вселенская тоска, приправленная жгучим неодобрением. Но я спокойно добавил:

— Сложно назвать Онику везучей — она попала под наше внимание в качестве преступницы, — позади отчетливо раздался хмык согласия, — мы можем посмотреть записи с кристаллов и оценить насколько подозрительно вел себя Амфис.

— Самое главное, Саарин, чтобы тебе не пришлось потом жалеть об этом мимолетном помешательстве, — сказано было тихо и с намеком, а дальше оборотень уже обычным тоном спросил, — а почему вообще на Сатор действует какое-то там заклинание эльфов? Зельеварительница, ты что, полукровка?

Как заскрипели зубы у девушки услышал, даже с такого расстояния. Но о том, что мы завербовали чистокровную дочь канцеляриста я решил рассказать как-нибудь потом. Лишь бодро двинулся к себе в кабинет, попутно снимая бесполезную защиту. Калири хмуро шагал за мной, а Оника отошла к окну, явно держа некоторую безопасную дистанцию между нами. Вероятно боялась, что Викраш что-то выкинет и готовилась защищаться. Однако стоило нам обоим увидеть запись с кристалла, как все сомнения отпали напрочь. Мы наблюдали то, что осталось для Сатор скрыто. Амфис крался! Эльф сначала осторожно заглянул в дверь, убедившись в отсутствии в приемной хоть кого-то, аккуратно зашел. Затем на цыпочках, постоянно оборачиваясь, добрался до входа в мой кабинет. Когда уже протягивал руку к затвору, его окликнула Оника. Амфис чуть до потолка не подпрыгнул, сразу же начал дергаться, суетится, топтаться на месте. Для вечно уравновешенного и спокойного эльфа поведение и вправду казалось чересчур странным.

— Три года, Саарин… Три, мать его, года, — выругался оборотень, — я пожалуй пойду, у меня свидание в подвалах разведки.

— Иди, — благословил друга, напутствовав, — выясни заодно, как эту дрянь, пропускающую эльфов снять. А лучше разузнай что-нибудь про книгу.

Калири тут же покинул мой кабинет, лишь бросив напоследок, молчавшей все это время зельеварительнице, издевательское:

— Я слежу за тобой Сатор.

Ответить грозно нахмурившаяся девушка ничего не успела, Викраш ретировался слишком быстро.

— Командир последнее время довольно нестандартно себя ведет, — попытался реабилитировать оборотня в глазах зельеварительницы.

Но та, все опять исковеркала на свой лад и сделала тревожный вывод:

— Вам не в чем подозревать Калири, капитан, он хороший друг, — вид у Оники был самый серьезный, — похоже, командир к вам просто неравнодушен и ревнует к окружающим.

На последних словах маленькая зараза не сдержала смешка и сбежала, прикрыв за собой дверь. Мне же пришлось остаться наедине с кипой бумаг и невеселыми мыслями.

Собственно со вчерашнего дня так ничего и не изменилось. Сегодня передо мной лежал кристалл для международной связи, а думы были мрачны.

По уму было бы оставить девушку в покое и дать ей просто привыкнуть ко мне. С другой стороны я уже столько всего в жизни потерял, что сейчас хотелось просто брать, ни о чем не задумываясь. Судьба шпиона и так — вечное ожидание удачного момента, но лишь лучшие из нас осознают, что то самое мгновение мы организуем сами.

— Добрый день, я хотел бы зарезервировать номер на три дня, начиная с завтра. Один номер на двоих…

Мне задали еще несколько присущих случаю вопросов и закончили разговор. Но не успел я даже отложить кристалл, как в кабинет ворвалась разгневанная госпожа Мурес. Понятно, что маму если бы даже кто-то и захотел остановить, то вряд ли бы смог, но этот визит все равно не предвещает ничего хорошего. Осталось набраться терпения и выжить в лучах ее заботы.

— Ты объявил о помолвке!? — одновременно утверждала, спрашивала и порицала госпожа Мурес прямо с порога.

И ни на секунду не останавливаясь твердым грациозным шагом добралась до моего стола, не менее изящно, стукнув по нему обеими ладошками. Так и продолжила стоять, опершись на стол и сверля меня взглядом.

— Ма…

— Я так и знала, что ты притащил эту девицу на семейный ужин не просто так! — начала свою любимую игру она.

Сейчас мне будут задавать вопросы, делать какие-то выводы, но стоит только хоть букву сказать, как тут же перебьют. К слову методика допроса у мамы была весьма эффективная. Еще пара таких претензий и мне захочется выложить все самому. Отец к слову бесстыдно пользовался этим талантом, хоть и сам, попадая под его действие, чаще всего раскалывался. Поэтому у нас с ним была негласная договоренность — чем меньше поводов для нервов у мамы, тем крепче мы спим.

— М…

— Ты же понимаешь, что свадьба — это серьезное событие! — разговор начал принимать интригующий и неожиданный поворот, — Нельзя просто украсть девицу, запереть в особняке среди скал и сообщить ей, что она теперь жена! Нужно платье, банкет, танец молодоженов в конце концов!

— МАМА! — рыкнул я, останавливая полет фантазии, принимающий опасный формы, — ты забыла, что разведчики никогда не афиширует членов своей семьи?

— Да? А кто говорил, что прятать лучше всего на самом видном месте? — тут же скрестила руки на груди госпожа Мурес, — ты этим все время оправдываешь свое возмутительное поведение в обществе между прочим!

Мда… Неравный бой. Мама к этой беседе хорошо подготовилась, а я ее вообще не ждал. Ко всему прочему, она еще и знает меня, как облупленного. Даже эта минутная пауза на “подумать” была частью этого изощренного плана “женитьба”. Пораскинул мозгами и помрачнел. За парочку предложений мама вытащила главное — отсутствие протеста. Я начал спорить про детали, а не про сам факт свадьбы. Надо срочно исправляться.

— Между мной и Сатор ничего нет, — устало потер лицо, — помолвка это лишь прикрытие.

На губах у родительницы заиграла довольная улыбка, а глаза и вовсе засверкали. Она тут же уверенно уселась на диван, поправляя темно-вишневое платье, и с самым непринужденным видом заявила:

— Юная госпожа Сатор тебе нравится, — мама разгладила невидимые складки на юбке, — ничего нет сейчас… но что-то же между вами было?

— Я с ней даже не спал! — окончательно озверел, понимая, что врать бессмысленно.

От таких бесед с пристрастием, лишь росли мои подозрения о скрытых талантах морских фурий. Умеет ли моя мать влиять на сознание магически, вопрос открытый. Однако совершенно понятно, отчего в нее так втрескался до беспамятства отец. Даже украл из семьи и весьма долго убеждал, что она его любит. Матушка поначалу его активно пыталась убить, потом плюнула на это бесполезное занятие и разрешила ухаживать. В итоге не устояла под напором шарма господина Муреса старшего и вот они живут душа в душу уже много лет. Забавно получается, я иду по стопам своего отца и выбираю самую недоступную женщину, какая только могла попасться на моем пути.

— Прикидываешь варианты, в какой комнате запереть эту преподавательницу? — заговорщицки подмигнула мама, — оказывается все серьезнее, чем я предполагала. Впрочем, тебе давно пора женится Саари!

— Да ты ее несколько месяцев назад убить пыталась! А теперь предлагаешь сыграть свадьбу с Сатор? — что-то здесь было нечисто, — кто открыл тебе доступ к порталу академии?

— Ну начинается, — закатила глаза интриганка, — я просто по тебе соскучилась.

— Вопрос был не об этом, — радостно схватил фурию за хвост в надежде прищучить, — значит и мотивы твоего визита другие, да мама?

Госпожа Мурес тут же нервно поджала губы, еще пару раз дерганно погладила юбку и посмотрела на меня в упор. А увидев, что я не проникся и вовсе вновь закатила глаза.

— Ты порой даже хуже, чем твой отец.

— Конечно, все лучшее мне досталось от тебя, мама, — тут же отбрил попытку уйти в другую тему я.

— Но она ведь тебе действительно нравится! — не сдалась фурия, — ты ее даже убить мне не дал!

— Допустим, — сдался, устав от этого странного разговора, — теперь можно узнать из-за чего же ты так неожиданно по мне соскучилась?

— Женщин, которые нравятся, не отправляют на казнь, правда? — вопрос ввел меня в недоумение, а мама продолжила, — на балу Сатор арестовали, обвиняя в серьезном преступлении. Наказание — смерть. Ты ведь не ликвидировал женщину, которая тебе нравится? Опять?

— Знаешь, мама, я ценю твой изящный подход к этой теме… Но ты нарушаешь договоренности, — наконец успокоился, сообразив что за странный разговор устроила родительница, — напоминаю, мы не обсуждаем работу и внутренние дела разведки. Никогда.

— Саари, послушай, — она начала убеждать меня мягко, ласково, — я знаю госпожу Сатор старшую. Она очень переживает из-за судьбы дочери. Ведь уже пять дней эти бедные эльфы не могут получить никакой информации.

— А тринадцать лет до этого, почему она не переживала? — чистый ядовитый сарказам.

— У них есть объяснения! Они хотят рассказать об этом самой Онике! — родительницу хорошо накрутили.

Красиво. И очень в духе тайной канцелярии. Прислать к потерпевшему его же мать и заставить пролить сочувствующую слезу. Упорства чете Сатор тоже не занимать. Несколько запросов от начальника тайной канцелярии, одно письмо от короля с кратким “Ко мне обращалась семья твоей невесты. Не вмешиваюсь”. И вот. Они нашли весьма эффективный способ со мной связаться. Понятно откуда в Онике такая целеустремленность. Правда зная методы канцеляристов, разрешать встречу не хотелось. Пять дней — достаточный срок, чтобы придумать какую-нибудь душещипательную историю в духе “это было для твоего блага”. С другой стороны, малышка рано или поздно столкнется с родителями и мой отказ сегодня, может привести завтра к повышенной ненависти к одному Табурету.

— Только, если Оника сама захочет, — наконец озвучил свое решение.

— Сынок, и все-таки все гораздо серьезнее, чем я могла предполагать, — на мое очередное недоумение, мать радушно пояснила, — ты предоставляешь женщине выбор. Это что-то новенькое для представителей семьи Мурес.

Родительница тут же элегантно поднялась с дивана и приблизилась ко мне, обогнув стол. Пришлось подняться и заключить в объятия расчувствовавшуюся маму. Комментировать ее выводы я не был готов. У меня имелись куда как более насущные проблемы. Например банально выжить завтра, когда мы заедем в один номер. Расцеловав меня на прощание, госпожа Мурес покинула кабинет, отправившись домой.

Я же начал связываться с главой тайной канцелярии. Встречу Оники с родителями мы будем проводить исключительно на моих условиях.

Семья Сатор оказалась действительно заинтересована в свидании с дочерью и они на все согласились. К счастью господин Волкан также не имел ничего против моих требований. Оставалось лишь узнать желает ли встречи Оника. На мое прямое предложение повидаться с родителями зельеварительница отреагировала длительным молчанием. Уставилась в стол и несколько раз протерла с поверхности невидимую пыль. После чего с вызовом в глазах посмотрела на меня и ответила, что хочет увидеть семью.

“Ну пошли”, - сухо заявил ей в ответ и направился к телепорту. А она похоже опять не верила в происходящее и ждала подвоха. Нервничала, оглядывалась по сторонам, однако все равно следовала за мной. В ведомстве разведки, где и была назначена встреча, напряжение девушки заметно усилилось. Всю дорогу до переговорной мы молчали, хотя мне все время хотелось пошутить про подвалы. Отчего-то казалось, что именно про них Оника сейчас и думает.

Дежурный доложил, что чета Сатор уже прибыла и дожидается нас. Это не радовало. Даже раздражало. Проклятые канцеляристы! Когда им очень нужно, вся бумажная волокита проворачивается со скоростью боевого пульсара! Теперь и подготовить зельеварительницу к этому разговору не получится. Если увести ее в отдельный кабинет и завести душевную беседу, малышка точно с ума сойдет и решит, что я действительно издеваюсь. Что ж, посмотрим, как у Оники с импровизацией и сможет ли она так же эффективно выводить из себя прожженого канцеляриста, если он ее отец.

В переговорную сначала вошел я, так что и воинственно настроенного господина Сатор увидел первым. Мужчина даже не пытался скрыть эмоций и сидел в одном из центральных кресел, демонстрируя свое превосходство. Странное поведение для человека, только что давшего еще одну весьма серьезную клятву о неразглашении, разработанную для таких вот межведомственных случаев. Вполне может быть, это просто привычка канцеляриста.

Госпожа Сатор была менее жесткой в сравнении с мужем. Однако и она излучала отчужденную, эдакую благородную эльфийскую холодность. Вскакивать с дивана и бежать обниматься с дочерью, которую забыла на тринадцать лет, в общем не торопилась. Но в глазах, да и в целом на лице мелькало что-то живое и человеческое, похожее на радость и надежду. Оника неловко застыла у двери и даже пару раз бросила на меня нервный взгляд. Гнетущее молчание затягивалось.

— Доброго вечера, — наконец сказал я и отошел к окну, уставившись в него.

Приветствие — лишь скромная дань вежливости. Упрощать жизнь присутствующим было не в моих интересах. И даже малышке помогать я не торопился, наблюдая за происходящим в комнате с помощью отражения.

В помещении вокруг кофейного столика стояло два кожаных дивана, напротив друг друга и так же два кресла в том же стиле. Стало интересно, куда решит присесть Сатор. Комната действительно служила для переговоров, в основном с важными шишками и расположение мебели в ней было не случайным. В тайной канцелярии тоже такая есть. Чем выше чин, тем больше господин его занимающий любит психологический игры. Было бы ложью утверждать, что мне такие развлечения не нравились. Но я ими не злоупотреблял, опасаясь превратится в кого-то похожего на господина Сатор.

Тем временем, зельеварительница сделала несколько неуверенных шагов в сторону свободного кресла. Но тут уже материнское сердце не выдержало накала: Мефея поднялась с дивана и ухватила дочь за руку. Лица зельеварительницы мне, увы, видно не было. Но уже через несколько мгновений Оника оказалась в объятиях своей родительницы. И хоть обе женщины обошлись без слез, было видно, как их переполняют эмоции.

В итоге обе присели на диван. Мефея держала дочь за руку и все время поглаживала. Спрашивала о каких-то лишь для женщин важных мелочах, а Оника, то и дело смущаясь, ей отвечала. Господин Сатор, впрочем, как и я, весь этот трогательный момент хранил молчание. Чем похоже, держал обеих женщин в напряжении.

— Тебя обвинили в серьезном преступлении, Оника, — весьма резко канцелярист прервал милую болтовню.

Зельеварительница, похоже, хорошо запомнила предыдущий урок. Бросила на меня вскользь взгляд и сделала вид, что ее отец вообще ничего сейчас не говорил. Эльф такого коварства точно не ожидал, судя по съехавшему в уязвленной гримасе лицу. Что ж, у малышки есть один неоспоримый талант — выводить мужчин из себя.

— Мы дали клятву о неразглашении, — преодолев конфуз добавил господин Сатор, — ты можешь говорить с нами открыто, Оника, и ничего не опасаться. Так ты понимаешь серьезность выдвинутых тебе обвинений?

— Этот арест был лишь для отвлечения внимания, — после небольшой паузы решилась ответить девушка, — всего лишь очередная рабочая задача разведки.

Я оценил то, как быстро нашла что сказать Сатор. Интересно, а мы с ней эту версию обсуждали или она сама сейчас сориентировалась и придумала? Правда, на канцеляриста это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Но он будто гончая взявшая след, нашел во что вцепиться своей стальной хваткой:

— Значит решилась работать на разведку, дочь? — в целом эльф высказывался с явным неодобрением.

Сатор мгновенно потухла и будто превратилась в огромную колючку, хоть и молчащую. Кажется, пора всем напомнить, зачем мы здесь собрались. Да и встряхнуть зельеварительницу не помешает. На ближайшие три дня ей очень пригодится умение быстро справляться с непредвиденными поворотами событий.

— Ваша дочь отравила меня зельем пятого класса опасности, — не поворачиваясь к присутствующим поделился я.

Оника тут же нашла мое отражение в окне и просто на меня посмотрела. В этом взгляде было абсолютно все — и злость, и непонимание, и негодование, и обещание. Мефея же в отличии от дочери, лишь испуганно прикрыла ладошкой рот. А вот господин Сатор в очередной раз продемонстрировал, что он канцелярист до мозга костей:

— Это вызывает бесспорное уважение к тебе, Оника. А еще гордость, — с нотками довольства заявил эльф, — подлить отравы большой шишке из разведки — очень трудная задача. Практически невыполнимая. Ты бы очень пригодилась в тайной канцелярии с такими талантами.

— Исключено, господин Сатор, — напрягся, поняв куда клонит гад, — Оника подписала контракт с разведкой. Вы опоздали на тринадцать лет.

— Ей нужна защита! Даже несмотря на то, что ваше положение, господин Мурес, оказалось значительно выше рядового оболтуса, едва ли обеспечение безопасности моей дочери числится в должностных инструкциях разведки, — моментально взъерепенился канцелярист.

— Мои обязанности не вашего ума дело, — пришлось развернутся к присутствующим, встретившись с разгневанным родителем лицом к лицу.

— Оника может оказаться в руках бандита и рабовладельца! — охнув, выпалила, разволновавшая от начинающейся перепалки госпожа Сатор.

Ну вот и началось. Домашние закрутки от тайной канцелярии. О том, что у родителей зельеварительницы будет какая-то серьезная и уважительная причина “забыть” о собственной дочери, не сомневался ни единой секунды. Малышка на эту информацию отреагировала неуловимо быстро вздернув бровями, в остальном сохранив невозмутимое спокойствие. Так что о внутренних переживаниях девушки оставалось лишь догадываться. Вполне возможно, ей действительно нужно услышать что-то такое, чтобы жить дальше, без оглядки на прошлое.

— Когда Они было десять, моя мать путешествовала по Арудании, — заручившись нашим вниманием, чуть более уверенно продолжила госпожа Сатор, — времена были неспокойные… да что же я… И сейчас без личной маленькой гвардии по этой стране передвигаться не стоит! Так вот… Моя мать была захвачена бандитом по кличке Горбонос и чтобы выбраться из плена предложила контракт.

Такого представителя криминального мира Арудании знал даже я. Более того, несколько лет назад он серьезно затронул интересы Марада, из-за чего попал в наше поле зрения. Пока мы решали его судьбу, работорговец успокоился и почти залег на дно. Этот его резкий уход с тропы преступлений международного характера спас ему жизнь. Такой Горбонос был нам гораздо выгоднее возможных кандидатур, что заняли бы его место. А череда убийств в поисках разумного бандита, обязательно привлечет ненужное внимание со стороны правящего короля Арудании. Что ж, если это действительно заготовка от господина Сатор, то должен признать его умелое мастерство. Бабка наверняка сто лет назад умерла от аллергии, сам Горбонос едва ли будет рад изучению его сейфа на предмет контракта, а канцелярист, как и я, осведомлены, что подобные делишки аруданский преступник проворачивал не единожды.

— И моя мать была уже совсем не молода! — продолжила несколько надрывно ностальгировать госпожа Сатор, — в таком возрасте в наложницы уже не берут, деньги этого Горбоноса не интересовали… Вот он и польстился на контракт.

— Который в Мараде не законен, — попытка выбить эльфу из колеи провалилась.

Либо мать Оники тертый калач, с таким-то мужем, либо говорит правду.

— Конечно не законен, но только на территории нашего королевства! — горячо воскликнула в ответ женщина, — Но Горбонос же бандит! Что ему стоило приехать и выкрасть мою дочь! Мы снизили ее появление на публике до минимума! И когда она внезапно сбежала в пансион посчитали, что это идеальное убежище. Даже помогли сделать ей качественные поддельные документы!

— Что не помешало разведке раскрыть наше с вами родство за пару дней, — скептически хмыкнула зельеварительница.

— Они, дорогая, — госпожа Сатор ободряюще сжала руки дочери, — тебе больше не нужно переживать об этом. Мы нашли тебе прекрасного кандидата в мужья! Ты возьмешь его фамилию!

Малышка, кажется, побелела еще сильнее. Будто вообще с ее цветом кожи это возможно. Правда, зная характер девчонки — это скорее от гнева, а не от испуга.

— Боюсь, Мефея, ваши планы на заключение выгодного брачного союза придется отменить, — неожиданно разозлившись, фыркнул я, — уровень ее контракта, не позволяет открыто вступать в браки и заводить семью.

— Ты! — взревел и даже вскочил с кресла канцелярист, — Моей дочери требуется защита! Она в опасности!

Мои собственные чувства перемешались окончательно. Вероятно даже глаза почернели. Если даже убрать из расчета откровенное переигрывание родительской заботы, любви и обеспокоенности, то оставалась еще сама Сатор. Вопрос кому еще потребуется защита был открытым. Я по прежнему считал, что зельеварительница представляет опасность для окружающих, и попади она в лапы бандиту… Ставку делать надо определенно на Онику. За жизнь Горбоноса в такой ситуации не дам и медяшки. И весь этот накал бушующих страстей охладила сама малышка. Она медленно встала, будто на нее давил огромный груз, выпрямилась и без тени сомнения произнесла:

— Для начала, папа, — особенно подчеркнула обращение девушка, — научись защищать хотя бы себя, чтобы твой начальник не вытаскивал тебя из подвалов разведки.

Сказать, что видавший виды канцелярист онемел — это не сказать ничего. Мать Оники тоже впала в ступор, будто набрала в рот воды. Пользуясь ситуацией и не давая возможности чете Сатор прийти в себя, оперативно распрощался:

— Рад, что вы прояснили ситуацию, — дежурно отчеканил я, — но, к сожалению, нам с Оникой пора. Нас ждет срочное задание. Всего доброго.

И не дожидаясь ответа, подцепил замешкавшуюся малышку под локоток, самым бесцеремонным образом уволок ее подальше от переговорной. Пресек так сказать все дальнейшие попытки тайной канцелярии на терроризирование моей нервной системы. Сатор особо не сопротивлялась, молчала и лишь шумно пыхтела, выражая недовольство. Лишь покинув портальную комнату, уже в академии сообщила:

— Вам не обязательно было врать про срочное задание.

— А я и не врал, — ответил, легонько щелкнув девушку по носу, — мы перемещаемся рано утром в Борукан. Будь готова, я пришлю за тобой вестника.

— Вы издеваетесь? Какой еще Борукан? Какое утром? — вытаращилась на меня зараза, — Там же курорты! Я туда не отправлюсь!

— Сатор, — тут же помрачнел я, — ты сотрудник разведки. Это приказ, а не предложение выпить вина на берегу Сонного моря.

Заноза бросила на меня негодующий взгляд и развернувшись гордо ушла в конец коридора. Вот и как ей после этого и вправду предлагать поужинать, наблюдая за вечерним приливом?

В эту ночь я впервые в жизни проснулся от дурного сна, примерно после полуночи, в холодном поту. Мне привиделось, что Горбонос ворует Онику и увозит в Аруданию, а все мои попытки ее спасти, заканчиваются провалом.

Поднявшись из постели, еще где-то час нервно бродил по собственному дому, раздражаясь с каждым мгновением все сильнее. По итогу оказался в собственном кабинете с кристаллом для связи в руках:

— Этуорс, лейтенант Ксиворх, — произнес заклинание вызова специального дежурящего связного.

— Ксиворх слушает, капитан Мурес, — немедленно донеслось из магической стекляшки.

— Мабдоч, подскажи пожалуйста, кто ведет наблюдение за аруданским бандитом Горбоносом сейчас? — дерганно сформулировал я запрос, — мы же не снимали с него усиленную слежку? Интересует номер сектора?

— Конечно, капитан, — деловито заявили из кристалла, — усиленная слежка продолжается. Сектор шестой.

Впервые в жизни я так откровенно превышал полномочия, именно поэтому после ответа дежурного случилась небольшая пауза. Не то чтобы у меня была совесть или меня что-то мучило… Этот бандит ломал судьбы многих людей, кого-то лишал жизни. Просто каждый раз отдавая подобный приказ, я и сам становился таким вот Горбоносом. Вставшее на секунду перед глазами перепуганное личико с голубыми глазами мгновенно развеяло все сомнения.

— Ликвидировать, — уверенно и коротко озвучил приговор, — в борделе мадам Мелисиль торговали аруданскими детьми. Нам не нужно больше повторений этой истории, мы будем убирать всех работорговцев, которые могли бы быть в этом замешаны.

Мне коротко подтвердили, что приказ принят. После чего спать я ушел лишь через пару часов, получив отчет о том, что Горбонос мертв.

Глава 10 Ожоги, которые не проходят

Вот уже минут десять, стоя в коридоре рядом с телепортом, я подпирала наспех собранный чемодан, недовольно сложив руки на груди. Вещи вчера пришлось собирать впопыхах, и в течении всего процесса активно призывать на голову одного Табурета Опской справедливости. Последние несколько дней капитан меня все больше напрягал. Резко изменившаяся линия поведения заставляла каждое мгновение ждать подвоха. Старый Табурет-каратель был понятен, как обструганное полено: если ты натворил дел — тебя надо наказать, а все остальное время следует воспитывать. Новый начальник, приносящий булочку с молоком, вызывал жуткие мурашки. Вот он, вроде, и про эльфа сразу поверил, и от командира защитил, даже с родителями позволил поговорить… И только еще больше вопросов у меня наплодил. С чего это вдруг такие милости в мой адрес? И как придется расплачиваться?

Сомнений в том, что цена есть, и она будет достаточно высокой, не имелось. Оттого страхи только множились, а интуиция сходила с ума, предчувствуя очередные неприятности. В душе я надеялась, что можно будет откупиться зельями или еще с какой-нибудь дочерью посла кексов потрескать, пытаясь раздобыть секретные сведения. Но беда была в том, что Мурес и так мог все это получить. Ни на градус не меняя своего отношения. А значит, я даже представить не могу, что за гадость зреет в голове у дарха, раз он решил налаживать отношения, подкармливая меня плюшками.

И это нервировало. Табурет в очередной раз оказался мне не по зубам. На вкус противно, грызть больно, а ему хоть бы царапинка. В Борукан, опять же, зачем-то тащит. Неужели в разведке не нашлось парочки профессионалов, желающих в рабочее время насладиться курортными благами за казенный счет? Или там настолько важные шишки встречаются, что потребовался контроль самого главного шпиона Марада? Значит ли это, что под палящим солнцем Борукана нас уже ждет толпа подчиненных Муреса с каким-то гениальным планом?

В этот момент на плечо мне легла тяжелая рука, легонько сжав оную часть тела. Глубоко погруженная в свои размышления, какова вероятность превратиться в сородичей ретикулатской огненной жабы в первые же несколько часов, совершенно не ожидала явления Табурета из портала. Почему-то была твердо уверена, что вышагивать дарх будет со стороны собственного кабинета. Короткий позорный взвизг виртуозно перевела в грозно-возмущенное шипение, уже повернувшись к обидчику лицом с боевым плетением на изготове:

— Вииииыыыы! — заявила обвинительно, активно стараясь выглядеть серьезно.

— Я, Сатор. Я, — поморщился Табурет, — убери плетение, пожалуйста. Нервишки тебе надо поправить, конечно.

— Издеваетесь?! — моментально захлебнулась от возмущения.

Все мои переживания по поводу обгорания на солнце, которое белокожие эльфы не очень хорошо переносят, стараясь селиться северней, отошли на задний план. Кажется, актуально нынче переживать, как бы не умереть от капитанской “заботы” о моих нервах. Мужчина, кстати, был непривычно одет: белая легкая рубашка с косым вырезом, светлые штаны соломенного цвета и сандалии на босу ногу. Пока я переживала вторую волну стресса, от непривычного образа дарха, последний скептически разглядывал меня. Результатом явно остался недоволен:

— Сатор, я все понимаю: родители-канцеляристы, тяжелое детство, — ядовито профырчал Мурес, — но… пульсар мне под хвост! Абсолютно все знают, что Борукан — это страна, где всегда тепло. Шерстяной пиджак — это совсем не то, в чем я надеялся тебя сегодня увидеть.

— А у вас есть хвост? — моментально вспыхнул старый интерес.

Мужчина трагически закатил глаза, развернулся и молча вошел в портальный круг, всем своим видом демонстрируя, что он меня ждет. Видимо, мое любопытство останется неудовлетворенным. Слегка разочарованная, встала рядом с начальством, придерживая чемодан. Спрашивать второй раз про анатомию не буду. Вдруг у дархов хвост — это какая-то неприличная тема.

Вспыхнул свет, за которым последовала череда перемещений. Первой остановкой был дом самого капитана. Учитывая, что Мурес только лишь взял чемодан, предположила, что в академию он перемещался из какого-то другого места. Ну, а дальше магия телепортации перенесла нас на границу с Боруканом. Прошли мы, естественно, через частный портал, а не общественный. Там бы пришлось ждать очереди, здесь же нас встречали улыбчивые пограничники, которые открывали проход для важных лиц на несколько часов. Таким образом, у тебя есть огромный промежуток времени, когда ты можешь перемещаться, ну и, конечно же, такая же огромная пустота в кошельке. Больше всего меня поразило, что на территорию Борукана мы телепортировались также частным порталом, а у меня появился загадочный статус “спутница личного гостя короля”. В мои документы даже не смотрел никто. Интересно, как капитан обзавелся такими привилегиями? Впрочем, для светской беседы я была чересчур зла. Пиджак сняла сразу же, как оказались на границе. Жарища уже здесь была невыносимая. И теперь мне приходилось держать под мышкой лишнюю одежду и тащить чемодан, неожиданно превратившийся в тяжкую ношу. Мы только что завершили последнее перемещение и двигались по зданию телепорта к выходу. Гостиницы здесь почему-то таких способов приема клиентов избегали, предпочитая присылать за отдыхающими открытые экипажи. Мурес демонстрировал отвратительную бодрость, уверенно шагая в нужном направлении. Багаж, кажется, его вообще никак не напрягал. Впрочем, я успела позавидовать легко одетому мужчине десять тысяч раз.

Уже с комфортом разместившись на сидении экипажа, все-таки дала волю собственному любопытству, разглядывая по сторонам пеструю и во всю цветущую зелень, желтые двухэтажные домики и плещущееся вдалеке море:

— Как вы получили такой дипломатический статус?

— Думаешь, для этого нужно сделать что-то уникальное? — весело хмыкнули слева от меня.

— А разве нет? — искренне удивившись уставилась на довольного собой Табурета.

— Королевство Борукан живет за счет туристов, — Мурес хитро на меня взглянул, — чем больше денег ты тут тратишь, тем более желанный гость.

Я продолжила недоверчиво разглядывать мужчину, не особо понимая, что онсейчас имел ввиду. Пауза тянулась недолго, и дарх, наконец-то, соизволил объяснить происхождение своих привилегий:

— Чтобы получить статус “гость короля”, достаточно потратить несколько раз определенную сумму золотых, при этом веселиться и не нарушать местные законы. Это официальная процедура Борукана, — на губах у капитана заиграла загадочная улыбка, — я выполнил все условия.

— Даже не буду спрашивать, что входит в определение “веселиться”, - разочарованно протянула в ответ.

Почему-то надеялась услышать какую-то увлекательную байку о спасении боруканских повелителей от утреннего похмелья или что-то в таком же духе. Простая покупка дипломатических документов почему-то сделала Муреса насквозь прагматичным сухарем.

Обдумать собственный новый вывод о капитане уже не представлялось возможным, мы неожиданно свернули на брусчатую дорогу, ведущую к поистине шикарному зданию. Фасад представлял собой множество колонн, образующих бесконечное количество арок, и галерею под ними. Через главный проход открывался вид на зеленый внутренний домик с замысловатым фонтаном по центру. Вокруг сновало приличное количество смуглых существ, среди которых особенно выделялись работники отеля, облаченные в красную форменную одежду. Наш извозчик, к слову, был в такой же.

Экипаж плавно затормозил, привлекая внимание обслуги, что немедленно заторопилась к нам. Капитан, точно, ожидать никого не собирался и все столь же отвратительно бодро спрыгнул с повозки. Ступеньки, что помогли нам сюда забраться, как-то замысловато складывались и прятались под сам экипаж. Оценив непринужденное поведение и немудреный подход Табурета по достоинству, тут же последовала его примеру. Навряд ли у меня это получилось сделать столь же естественно и легко, но в целом все было бы даже замечательно, если бы… Если бы не выражение лица капитана, успевшего уже обогнуть экипаж и ставшего свидетелем иллюстрации к выражению “дурной пример заразителен”. Уж не знаю, как себе представлял дарх мой спуск, но явно точно не так. Весь его вид демонстрировал крайнюю степень неодобрения.

Я же не смогла сдержать искреннюю и счастливую улыбку, полностью игнорируя эмоции мужчины. А что? Указаний он мне никаких не давал, задачу рабочую не поставил, веду себя по ситуации, стараясь не отставать от опытного начальства. С этими мыслями, совершенно спокойно попыталась обойти Табурета и достать чемодан из багажного отделения. Меня тут же ухватили под локоток и потянули в сторону здания.

— Вещи заберут лакеи, — сквозь зубы прошипели мне прямо на ухо.

Разведчик явно при этом улыбался, видимо, во всю соответствуя привычному образу светского балагура. Я же смиренно позволила себя утащить куда-то вглубь главного здания отеля, все равно пока ровным счетом ничего не понимала. За чемодан со своими скромными пожитками безусловно переживала, однако, надеялась, что в случае пропажи смогу потребовать с одного Табурета возмещение ущерба. Да и навряд ли кто-то позарится на парочку летних брюк и строгих блузок.

Тем временем меня доволокли до стойки с улыбчивым распорядителем, который завидев Табурета, тут же начал радостно басить на весь холл:

— Господин Мурес! Добро пожаловать! — демонстрировал работник свои зубы, особенно белые на фоне смуглой кожи, — такая честь вновь приветствовать вас в “Зеленых Садах”!

Я мысленно присвистнула. Название отеля было известно даже мне, как самое дорогое место для отдыха на берегу Сонного моря. Конечно, если цели разведки остановились здесь, логично, что мы последуем сюда за ними. Но, сущий Оп! Сколько же денег уходит на такие вот операции! Пока я переживала о чрезмерных тратах казны и наших налогов, между мужчинами состоялся обмен любезностями. Наверное, мои мысли и дальше бы витали среди золотых монеток, перекладывая их с места на место, но в блаженное забытье беспардонно вторглись, раскидывая с таким трудом собранные в стопочку деньги.

— Мы подготовили наш лучший номер для молодоженов! — продолжая навязчиво сверкать белыми зубами, выпалил распорядитель.

— В смысле, для молодоженов? — в момент опешила я, искренне округлив глаза.

— Дорогая, — тут же с силой обвился вокруг меня опасной змеей дарх, — господин Каучи просто не знает, что ты пока еще моя невеста. У них здесь принято жениться сразу же, без отлагательств. Расскажу тебе поподробнее об обычаях в номере.

Последнее было сказано с напором и откровенным намеком. Если бы я в этот момент ела лимон, меня бы и то перекосило не так сильно. Поминуя, что мы тут, вроде как шпионы, и у нас задание, изо всех сил выдавила из себя самую натянутую в своей жизни улыбку.

— Жду не дождусь этой истории, дорогой! — игриво, вкладывая в каждое слово требование объяснений, выпуталась из захвата этого удава.

До кучи увеличила расстояние от жениха, который с моей легкой руки получил в родственники целый серпентарий, и сделала вид, что разглядываю местные интерьеры и очень, очень, ОЧЕНЬ ими заинтересована. А сама вспоминала, что те самые удавы в огромном количестве обитают в Борукане, и похоже, что Табурет решил навестить свою малую родину.

Когда бумажные дела были улажены, меня на этот раз лишь деликатно позвали “отдохнуть с дороги”. Трогать меня капитан предусмотрительно не стал, и до самого номера мы шли в напряженном молчании. На мужчину я даже ни разу не посмотрела, боясь запустить каким-нибудь заклинанием. Уже, конечно, не смертельным, но каким-нибудь достаточно вредоносным. От такого поступка меня отделял лишь опыт, что Табурет, который теперь немножко удав, от магии уклонится, а вот одна несдержанная зельеварительница хлебнет отдачи через край.

Хоть немного взять себя в руки помогло запоминание схемы отеля. В начале была административная часть, выстроенная по квадрату, а дальше от него в сторону моря выходили две длинные пристройки в два этажа. План был достаточно простой — прямой коридор, украшенный кадками с разнообразными растениями, и комнаты для гостей справа и слева, за добротными массивными дверьми. Иногда появлялись дополнительные проходы, ведущие прямиком на улицу. Видимо, для удобства отдыхающих, которые, наверняка, предпочитали передвигаться по улице, а не по длинному, казавшемуся бесконечным, коридору. Наконец, мы добрались до очередного ответвления, в котором находилась лестница на второй этаж. Таких мы тоже миновали несколько штук, но этой неожиданно воспользовались. И теперь стояли перед гораздо более шикарной дверью, чем видели до этого. Мурес на меня загадочно посмотрел, достал кристалл и вложил его в специальное углубление. Замок моментально щелкнул… Табурет тут же галантно распахнул передо мной дверь, приглашая пройти первой. От ощущения, что вхожу в логово чудовища по доброй воле, избавиться так и не смогла. Особенно тревожно стало, когда тот же замок предательски щелкнул позади, извещая, что от спасительного коридора мы отрезаны надежной преградой.

Из хороших новостей у меня была только одна — возле дивана стоял мой потрепанный жизнью чемодан, прислоненный к своему более объемному собрату. Багаж не украли, и мне, слава Сущему Опу, не придется щеголять перед Муресом в чем мать родила.

“Лучший" номер для молодоженов представлял собой весьма просторную комнату, разделенную на две зоны. Одна из них расположилась на приподнятом, будто сцена, полу. Там-то и стояло воплощение ужаса всей ситуации — двуспальная кровать. Массивная, несмотря на попытку мастера украсить ее кокетливыми столбиками. Но ни размер спального места, где можно и пятерых уложить, ни целых две тумбочки в комплекте, ни на градус не уменьшили внутренний накал возмущения.

Вторая зона и вовсе была окинута мимолетным взглядом, отмечая что-то вроде гостиной для отдыха и приёма гостей. Весьма типичная расстановка мебели — диван и два кресла вокруг журнального столика, вокруг много пустого пространства. Из-за этого складывалось ощущение, что номер огромный. Но по факту чрезмерным его можно было характеризовать только при большом занудстве. Справа в стене виднелась дверь, видимо, ведущая в уборную, а прямо перед нами, сквозь легкие шторы, приоткрывался вид на наш балкон и море, до которого, казалось, с каменных резных перил можно даже долететь, оттолкнись ты посильнее.

Обстановку я оценила по достоинству и медленно повернулась к источнику всех проблем на мою белокурую голову.

— ТУТ. ТОЛЬКО. ОДНА. КРОВАТЬ! — процедила, сурово пытаясь давить всеми словами в целом и каждой буквой по отдельности.

Все мои потуги вразумить Табурета разлетелись вдребезги о совершенно невозмутимый вид мужчины. Будто я только что ему доброго утра пожелала. Более того, мне великодушно пояснили:

— Было бы странно, Сатор, учитывая мою репутацию, останавливаться с невестой в разных номерах или просить отдельную кровать, — дарх при этом легко пожал плечами, будто только что скинул с них указанную проблему.

— Нет, ну вы серьёзно или издеваетесь? — мое собственное возмущение даже оформиться в понятную мысль не смогло, — какая, пульсаром мне по голове, невеста?

— Отставить истерику, рядовая Сатор, ты на задании, — ловко заткнул меня Табурет, включив начальника, — разыгрывать помолвку — это приказ его Величества. Он решил, что мое объявление на балу о том, что ты моя невеста, пришлось очень кстати. Весомый повод вернуться к светской жизни или вот поехать на пару дней отдохнуть. Теперь ты часть моего прикрытия.

— Невеста, значит? — сердито прищурилась в ответ, — а никого не смущает, вообще, что вы свою потенциальную жену на том же балу в тюрьму отправили?

— Тайная канцелярия уже активно распространила информацию о том, что это всего лишь был розыгрыш твоих родителей, — сухо и доходчиво парировали мне, — или ты сомневаешься в талантах убеждения таких специалистов, как твой отец?

Мне даже ответить было нечего. Потому что вот именно в этом таланте не сомневалась ни единой секунды. И в очередной раз обиженно разглядывая капитана, злилась на то, что меня опять умыли. Сердито сдвинув брови, грозно кинулась в неравный бой:

— Я с вами спать в одной кровати не буду! — чуть на рык не перешла от таких перспектив, — вы ночуете на диване!

Лицо Табурета неожиданно преобразилось в секунду: буквально каждый миллиметр теперь выражал настоящее коварство. Будто маска вечно холодного вояки слетела, оголив истинную сущность мужчины. От такой разительной перемены вся моя воинственность слегка подрастерялась, а внутреннее напряжение увеличилось, превращаясь в натянутую струну, что в любую секунду готова была порваться. После двух заключений, фантазия откровенно пасовала перед вывертами дарховых воспитательных методов, но хорошего ожидать не приходилось. Мурес же, с крайне хитрым прищуром, ухмыльнулся и будто довольный кот промурлыкал:

— Я, Сатор, как старший по званию, всегда сплю в наиболее выгодных условиях, — гад все это говорил, даже не мигая и смотря мне прямо в глаза, — и исключительно в силу нашего прикрытия, так и быть, не возражаю против твоего соседства в моей кровати. В остальном можешь размещаться на любой другой поверхности в этой комнате.

Всю эту речь я не отводила взгляда в острой попытке найти в карих глазах совесть, но там царило лишь неприкрытое веселье. Даже после того, как мужчина замолчал, мы так еще с минуту играли в “гляделки”. Отступать от собственных требований ужасно не хотелось, как и мириться со всей ситуацией в целом, но, кажется, капитану удалось найти универсальный способ мной управлять. И хоть все внутри яростно негодовало, мозг привычно реагировал на вбитые в спецтьме истины: старший по званию отдал приказ, приказ должен быть исполнен. В конце концов, мы, действительно, на задании, в чужой стране и бодаться с “напарником” — опасное занятие. Стоит проявить благоразумие.

С этими мыслями я демонстративно прошла к дивану и, накинув на него пиджак, картинно уселась. Такое вот молчаливое заявление “спать буду здесь”. Изнутри, правда, меня в этот момент съедала совершенно другая мысль: а если приказ будет лечь в одну кровать от старшего по званию, полагается тоже проявить благоразумие? Но я ее испуганно отпихнула и затолкала подальше, попутно внушая себе, что мне такой выбор делать никогда не придется.

Мужчина же, полюбовавшись моим демаршем, неспешно прихватил свой чемодан и направился к кровати, разбудив мое любопытство. Пришлось даже встать на диван коленями и опереться на спинку, наблюдая за передвижением потенциальной угрозы. Прямо на ходу дарх сообщил:

— Извини, Оника, но поспать у тебя сейчас не получится, у нас, на самом деле, времени впритык, — дарх раскрыл чемодан и ловко стащил стопку своих вещей на одеяло, — порабощать диван и заявлять на него все права будешь вечером.

Подколку я пропустила мимо ушей, рассудив, что иногда полезно притворяться глухой. Сама же в этот момент во все глаза разглядывала кучу мелких кристаллов для прослушки, не прекращая удивляться халатности Борукана.

— Вот так запросто можно провести ведь все, что угодно!

— Не стоит считать местных совсем глупыми существами, — тут же начал объяснять Табурет, — уровень моей визы запрещает им досмотр с пристрастием, но багаж они все равно просвечивают при помощи заклятий. Только вот этот чемодан стоит, как десять подобных отпусков…

— Кто-то из начертателей постарался? — предположила, исходя из опыта, что таких сумасшедших денег обычно стоит работа этих специалистов из области создания плетений.

— К нему много кто руку приложил, — задумчиво перекладывая кристаллы в кожаный мешочек для монет, хмыкнули мне в ответ, — в нашем ведомстве целая лаборатория есть для подобных целей. Я готов, пошли, Сатор.

— Ой, — вырвалось из меня непроизвольно, — дайте две минуты, капитан! Мне только переодеться, а то я сварюсь в этом.

В свои брюки ткнула уже суетливо, скрываясь с собственным чемоданом за дверью уборной. Начальство, судя по нахмуренным бровям, подобную промашку не одобряло, но возможности что-то мне сказать у него не было. Слишком уж быстро его подчиненная ускакала переодеваться. Наряд сменила по-военному оперативно, памятуя, что “времени у нас и так впритык”. Так что, через минуту я уже стояла перед капитаном в легких летних штанах цвета соломы и тонкой блузке с рукавом до самого запястья. Мурес, оглядев меня с ног до головы, так ничего и не сказал, лишь кивнул в сторону двери.

Поэтому комнату покинула первой, чувствуя, как бесшумно мужчина движется вслед за мной.

В коридоре Табурет моментально взял инициативу на себя. Он не только поравнялся со мной, направляя наш шпионский дуэт к цели, но еще и по-хозяйски притянул меня к себе за талию. Попытка увернуться от почти боевого захвата провалилась с треском, я лишь спровоцировала начальство к куда более резким маневрам. И в итоге оказалась практически вжата в капитанскую подмышку и надежно удерживалась мужской рукой, нагло расположившейся в районе талии.

— Каап…!

— Саарин! — мне даже пошипеть не дали, моментально прервав все, что я намеревалась сообщить, — и давай мы будем выяснять отношения потом и не под кристаллами наблюдения… малышка.

Обидное обращение меня окончательно добило. Но несмотря на дежурную улыбочку и фривольное поведение, мужчина был предельно серьезен и сосредоточен. На меня бросили внимательный взгляд и удостоверившись, что намек понят, потянули прямо по коридору. Мурес явно был погружен в задание и следовал одному ему известному плану. Мне же совсем не было дела до целей разведки. В данный момент лишь все сильнее жгло каленым железом такое тесное соседство с дархом, а горячая мужская рука и вовсе оставляла невидимые ожоги.

— Кааа… Саарин, — вовремя поправилась я под недовольным взглядом, — а ты крепко спишь по ночам?

Обращаться к капитану по имени и на “ты” оказалось настоящим испытанием для моей психики и горе-актерского таланта. Добавить к внутренним страданиям еще и полный надрыва тон, с которым я все это спрашивала, и получается очень плохо завуалированная угроза. От понимания, что в очередной раз проскакала по тем же граблям, мне откровенно поплохело. Угрозы Табурет не прощает и скор на расправу. Однако, неожиданно гад весело хмыкнул и заигрывающе заявил:

— Оника, в компании женщины здоровому мужчине есть чем заняться. Поспать, конечно, можно и потом, но это совершенно не обязательно, — и в столь приподнятом состоянии духа меня неожиданно осторожно привалили спиной к какой-то двери.

Хорошо хоть капитан не стал нависать сверху и сохранил между нами какое-то терпимое расстояние. Старая паника остро подступила к горлу, сжимая его противной холодной лапой. Даже напомнить начальству о моей проблеме не смогу, и придвинься он хоть еще на один миллиметр — точно потеряю сознание.

— Дыши глубже и ровнее, малышка, я помню, — спокойно объявил этот изувер, — мне надо еще секунд тридцать.

Что ему там надо, мне было совершенно плевать, все внимание сконцентрировалось на судорожных вдохах и выдохах. Поэтому, когда дверь позади меня открылась, лишая своей поддержки, я глупо замахала руками, пытаясь ухватиться буквально за воздух. Последний к моим действиям остался так же прозрачен, как и до этого, зато на запястья будто два тюремных браслета легли горячие мужские ладони, помогая обрести потерянный баланс и удержаться на ногах. Встретившись глазами с цепким взглядом капитана, почувствовала себя впервые в жизни абсолютно беззащитной… голой. Руки из захвата зло выдрала и привычно нарастила дистанцию, углубляясь в пространство взломанного номера. От едва не состоявшегося обморока меня пошатывало.

— А ты точно Спецтьму заканчивала? — покачал головой Мурес, закрывая дверь и отрезая нас таким образом от коридора.

— А вы точно здоровый мужчина? — гаденько прошипела в ответ.

Намек на мою несостоятельность, как специалиста, окончательно вывел меня из себя.

— А ты проверь, Сатор, — не оставаясь в долгу и с не меньшим количеством яда, парировал Табурет.

Наверное, в этот момент в моем взгляде была такая откровенная жажда убивать, что капитан даже как-то примирительно добавил:

— Ладно, Оника, потом выскажешь мне все, что думаешь, — Мурес оценивающе оглядел номер, — сейчас надо установить прослушку, так, чтобы ее не нашли. Времени у нас — два часа. Именно столько дается горничным на уборку комнат перед приездом гостей. В остальное время попасть сюда не получится. О каждом посещении постоялец будет уведомлен. Проникнуть нам нужно в десять номеров. В каком из них будет размещен юминланский переговорщик, неизвестно.

Наконец, рассказывая суть нашего задания, мужчина достал из кошелька шесть кристаллов и три из них вручил мне со словами:

— Думай, где спрятать так, чтобы не обнаружили.

И сам начал оперативно обследовать комнату метр за метром в поисках подходящих мест. Задетая ранее профессиональная гордость заставила мгновенно включиться в рабочий процесс. Однако, пока мы размещали прослушку, меня не покидал один вопрос:

— Капита…

— Саарин, — небрежно и не отрываясь от изучения щели между потолком и декоративной лепниной, поправили меня.

— Хорошо, — покладисто согласилась я с очевидным, ни секунды не собираясь играть по правилам Табурета, — вы сказали, что в коридоре кристаллы наблюдения. То есть они зафиксировали, как мы сюда вломились?

— А теперь тоже самое и на “ты”, - требование было озвучено менторским тоном, — и по имени меня назови.

Закончивший со своей щелью мужчина еще и уставился на одну зельеварительницу очень хмуро.

— Я получу ответ на этот важный вопрос или нет? — отступаться не собиралась и храбро встретила взгляд карих глаз.

— Оника, обращаться ко мне по имени и на “ты” сейчас очень важно, — вновь прибегнул к примирительной тактике начальник, — если хоть какая-то деталь легенды вызовет сомнения, Борукан очень быстро отзовет наши визы. Меня будут допрашивать с пристрастием, а тебя посадят в яму. Это аналог нашей тюрьмы, и, поверь, тут с правосудием и содержанием заключенных совсем плохо. Пожалуйста.

Озвученная перспектива звучала серьезно и мерзко. Мест лишения свободы с меня вполне достаточно. Но, если честно, коварному разведчику на фоне нашего беспрепятственного въезда на территорию Борукана не верилось вообще. Впрочем, судьба в этом году явно не благоволит к тому, чтобы ее испытывали.

— Хорошо, Саарин. Ты ответишь на мой вопрос? — каждое слово буквально процедила сквозь зубы.

— Отдых у всех разный. Да и гости здесь всякие бывают, — капитан поманил меня идти вслед за ним на выход, — поэтому за тем, кто входит и выходит в дверь того или иного номера, не следят. Во избежании скандалов и потери дорогих, во всех смыслах, клиентов.

Осознавая новую информацию, я вслед за дархом покинула взломанный номер.

Знала бы, что до предобморочного состояния меня будут доводить еще девять раз, сдала бы начальство местным властям. Но так я думала скорее со злости, уже после второго взлома Мурес соизволил объяснить, зачем это делает. Оказывается, это мы так влюбленных изображали на случай, если по коридору кто-то пойдет. И по плану предполагалось, “если что”, отправить меня в бессознательное состояние, отвлекая таким образом свидетеля от нашей возни с дверьми.

Уж не знаю, опыт это или свет счастливой звезды, под которой родился табурет, но ему на мой взгляд просто неимоверно везло. Во-первых, вся эта наша возня по номерам с прослушкой, казалась мне очень не продуманной. Да и часть с обмороками откровенно бесила. Однако, мы успешно расставили кристаллы по всем номерам, и ни единого раза не попались никому на глаза. И вот, закончив, меня мило вели под ручку в очередном неизвестном направлении с расплывчатой формулировкой “пообедать”. И я уже совсем не сопротивлялась столь тесному контакту с дархом, скорее даже, сейчас испытывала что-то очень отдаленно похожее на благодарность. Ноги меня еле держали. После всех этих недоприжиманий к дверям в голове шумело и, кажется, слегка подташнивало.

Откровенно говоря, было настолько плохо, что веди меня капитан хоть на эшафот, я бы покорно шла, лишь бы опора в виде сильной руки не исчезла. Когда хоть чуть-чуть стало лучше, оказалось, что Мурес то и дело беспокойно поглядывал на свое многострадальное прикрытие. Пришлось даже поймать очередной взгляд и как можно уверенней сообщить:

— Если у ввв…тебя какие-то очередные сомнения на тему моего образования, — натужно распрямила спину, приобретая горделивый вид, — с радостью откажусь от необходимости висеть на женихе и изображать страстную и пылкую возлюбленную.

— Нет-нет, малышка. Лучше тренируйся активнее, — хмыкнул мужчина, тут же отняв локоть и перехватив меня за талию, — а то пока градус твоей пылкости и страстности, как у замороженного ежика.

— Ооо… Вам иголок захотелось? — зашлась в вполне искреннем восторге.

— Тебе, — поправил Табурет и галантно открыл передо мной дверь, ведущую на улицу, — полагаю, что ввиду имеются, конечно же, отравленные?

— Разумеется. Ты вообще каждый раз вспоминай, Саарин, что я пылко люблю котел и страстно желаю в нем что-нибудь варить, — оказавшись на тропинке, выложенной камешками, в окружении зелени и цветов, с наслаждением вдохнула теплый воздух с нотками соленого моря, — какой у нас план дальше?

— Ну, если мое убийство ты отложила до лучших времен — то никакого, — меня вновь обняли за талию и продолжили шокировать, — нам нужно подождать, пока юминланский посол сначала поселится, а потом уедет. И забрать кристаллы в такой же перерыв для уборок. Ну, и разумеется, успешно их вывести в Марад, чтобы технический отдел проанализировал записи.

— И что же мы будем делать, пока юминланский посол будет загорать и таскаться по местным борделям? — растерянно взглянула на Табурета.

— Да тоже самое, — весело ответили мне.

— Таскаться по борделям?!

— А тебе что, хочется туда, малышка?

Мужчина широко и искренне улыбнулся, явно давая понять, что на серьезный разговор рассчитывать не стоит. Развеяв собственную ошарашенность, констатировала очевидное:

— Издевает. шься.

— Ну, если невеста настаивает на посещении борделя — отказать выше моих сил, — хохотнул дарх, окончательно растеряв всю свою табуретность и превратившись в того самого светского балагура и прослывшего сердцееда, — да отдыхать мы будем, Оника. Купаться, загорать, вкусно есть и активно изображать влюбленных. Все, больше никаких разговоров о работе. Ты на задании и будь любезна четко отработать мое прикрытие. Никаких угроз, сердитых взглядов и молчаливых обещаний скорой расправы. Ясно?

На меня еще и взглянули свысока, прям, как на нашкодившего ребенка. И получив в качестве ответа сухой кивок, потянули вслед за собой по узкой тропинке сквозь небольшие заросли зеленых кустов.

Закончившись, естественная преграда открыла вид на большую площадку со столиками. Часть ее была прямо под открытым небом, еще солидный кусок размещался под навесом из связанных пучков соломы. А дальше и вовсе находилось каменное здание с огромными окнами. Сквозь них проступали явственные очертания таких же столиков.

Существ было много: кто-то сидел по одному, другие размещались компаниями. В проходах то и дело сновали вертлявые подавальщики в красных форменных одеждах. Несмотря на высокую загруженность, свободных мест было тоже достаточно. Быстро оглядев местную таверну, Мурес уверенно повел меня к одному из столов.

Уже усевшись на предложенный мужчиной стул и скинув, наконец, напряжение от тесного контакта, оценила выбор начальства. Во-первых, радовалась, что кушать мы будем все-таки под крышей, которая худо-бедно защитит меня от палящего солнца. Вторым плюсом был, конечно же, потрясающий вид на бухту Сонного моря. Отсюда были видны две гряды камней, постепенно вырастающие в невысокие горы справа и слева от нас. Казалось, будто мы окружены, и вот-вот ряды противников сомкнутся, отрезая нас от водного горизонта. Находилась столовая на возвышении, и впереди открывался вид на спуск к пляжу. Хотя от обилия зелени и цветов сложилось впечатление, что это место от бухты отгорожено еще и огромным парком.

От основной части обедающих гостей, казалось, мы тоже расположились на расстоянии. Только лишь ухоженный кругленький мужчина в преклонных годах с аппетитом уминал жаркое по-соседству.

— Чего желает отведать моя прекрасная спутница? — полушутливо вернул меня из витаний капитан, — Я бы рекомендовал абсолютно любую рыбу. Ее здесь превосходно готовят, и она прекрасно сочетается с вином.

— Благодарю, — холодно отказалась от непрошенных советов, придвинув к себе меню, — надеюсь, здесь подают чай…

Выбор блюд оказался приличным и размещался на нескольких листах. Я бегло просмотрела список сезоных блюд и с некоторым замешательством остановилась на одной из строк:

— Устрицы… — задумчиво произнесла вслух название известного деликатеса.

— Не рекомендую, Оника, — тут же со знанием дела перебил Табурет, — полагаю, ты это никогда не пробовала. Устрицы не пользуются особой популярностью в Мараде, тем более среди эльфов.

— Две порции, пожалуйста, — состроив ядовитую улыбку, тут же потребовала неодобряемое начальством в двойном размере.

У Табурета морда сразу сделалась, как будто он лимон облизал. А мне оставалось только счастливо просиять. Если честно, устриц мне не хотелось вообще, как и пробовать что-то не проверенное. Тут Мурес был прав, несмотря на обеспеченное детство, морская кухня в Мараде популярностью не пользовалась. И кушать этот деликатес мне, и правда, не доводилось. Да и сказать я хотела лишь, что устрицы стоят, как телепорт. Но, видимо, в капитане опять проснулся гном, который “не рекомендует”. А что может поднять настроение лучше, чем ограбление подобных скупердяев?

Начальник молча продолжил изображать любителя лимонов и жестом подозвал подавальщика. И уже под мой скисший вид быстро надиктовал заказ:

— Бутылку белого императорского, две порции золотистого спара в лимонно-горчичном соусе и морское ассорти. Спасибо.

Я и слова сказать не успела, как прислужник, поклонившись, тут же сбежал передавать заказ на кухню. Табурет на меня лишь мельком глянул и устремил свой невозмутимый взор в горизонт. Прочистил горло и, неизвестно к кому обращаясь, разъяснил:

— В морском ассорти есть устрицы.

— Вы так жаждете всем командовать… Решили поуказывать, что мне есть? Думаете, сможете заставить? — скрестив руки на груди, недовольно откинулась на спинку стула, потихоньку закипая.

— Я просто хочу, чтобы ты не осталась голодной, — тяжело вздохнул Мурес.

— Нет, господин жених, уж просто признайтесь в своих пристрастиях, — мрачно вглядывалась в горизонт я, — вы на своей высокой должности привыкли, что все вокруг будут послушно скакать, достаточно лишь намека на приказ. Так и живете среди покорного стада подчиненных, не задумываясь о том, чего хотят окружающие. Возможно, даже не в курсе о существовании чужих желаний. Да и зачем о них знать, когда есть ваши и только ваши? Уровень раздутого эгоизма у дархов — впечатляет. Захотел — уволил, захотел — казнил. Встал с правой ноги — помиловал, с левой — вновь отправил в тюрьму. Я думала, что у вашей тирании есть границы, но вот прошу устриц и остро чувствуется их отсутствие. И устриц, и границ. Хотя… Может, вы просто золотых зажали?

Последние пару предложений я зло выговаривала капитану прямо в лицо. Мужчина с каждой секундой приобретал все более грозный вид и на глазах мрачнел. Только вот выдержать угрожающий и опасный взгляд не смогла и первая отвернулась, уставившись на море вдали. И уже десять тысяч раз пожалела о сказанном. Оскорбленный до глубины души, Табурет опять подозвал подавальщика и дополнил заказ:

— Двойную порцию устриц в одну тарелку и ваш лучший коньяк, немедленно.

— И графин с водой, — мстительно успела добавить я.

Мурес лишь кивнул. И до того момента, пока ему не принесли выпивку, грозно смотрел в даль. Прислужник был, видимо, с богатым опытом и с графином вернулся мгновенно. Заботливо поставил перед Табуретом стакан и аккуратно плеснул янтарной жидкости. Испарился так же в один миг. Дарх, не раздумывая, твердой рукой сжимая стакан, пригубил напиток.

— Это вы с горя напиться решили? — вопрос получился задиристым, но я все равно продолжила, — бюджет оплакиваете или это помин по собственной тирании?

На меня бросили еще один полуобиженный полумрачный взгляд и… промолчали. Стало понятно, что дела мои плохи. Игнорирующий меня, недовольный Табурет оказался чем-то новеньким. Чего теперь ждать от мужчины неизвестно. Но именно в этот момент на стол услужливо водрузили двухуровневую тарелку с раскрытыми раковинами. Устрицы лежали на колотом льде, а между ними расположились дольки лимона. Заинтригованная новыми впечатлениями, я полила ближайшую раковину лимоном и уверенно потянула ее в рот, намереваясь выпить содержимое. Деликатес, может, в Мараде популярностью и не пользовался, но как это есть ни для кого большим секретом не было. Только вот в томике по этикету о вкусе устриц ничего сказано не было. Удержать лицо и активно демонстрировать, что все в полном порядке у меня не было ни единого шанса. Из раковины в рот полились практически сопли вперемешку с маслом, а вкус отдавал морской водой напополам с лимоном. Тошнота подкатила моментально, и я отчаянно схватилась за стакан с водой, которую подали вместе с устрицами.

— Приятного аппетита, — душевное такое пожелание от Табурета, на удивление, было без злобы, но он надо мной явно подтрунивал.

Впрочем, даже если бы Мурес сейчас открыто и без прикрас издевался, мне было бы все равно. Вода никак не спасла положение — слизь будто обволокла все, до чего коснулась, отвратительно напоминая мне о нечищенных котлах. Ассоциация усугубила дело, и я задергалась, не понимая, как выйти из положения.

— Выпей, — четко скомандовал капитан, протягивая мне стакан с коньяком.

На сомнения у меня ушла толика секунды, после которой подкатил очередной тошнотворный позыв. В стакан я вцепилась, как в последнюю надежду умирающего и, не задумываясь, опрокинула в себя содержимое. Горячительное тут же избавило меня от слизи, принося терпкие нотки и привкус дубовой бочки. В груди разлилось успокаивающее тепло, осевшее где-то в растревоженном желудке.

Внимательно наблюдающий за мной все это время дарх с самым блаженным выражением морды потянулся к деликатесу и, не сводя с меня насмехающегося взгляда, проглотил эту гадость. И даже не поморщился.

— Извините, — скупо выдавила я из себя слова, остро чувствуя необходимость раскаяться.

— Да что ты, малышка, — хмыкнул мужчина, — не стоит. Я рад, что поход по борделям ты все-таки решила вычеркнуть из наших развлечений.

— Вы о чем? — недоумевающе уставилась на капитана.

— Устрицы — популярный афродизиак. Коронное блюдо всех борделей, — весело развел руками в ответ Мурес, — сейчас бы ты их натрескалась и потребовала бы досрочно супружеский долг исполнять. Но знаешь — я порядочный кавалер, до свадьбы — ни-ни.

Вот теперь начальник точно издевался. Он прекрасно знал, что мне о его послужном списке среди дам высшего и не очень общества известно. Более того, репутация у него, как у кобеля блохастого. И я уже с ужасом смотрела на переливающиеся в лучах солнца перламутровые раковины, осознавая в какую ситуацию могла бы попасть. В пору с благодарностью помолиться Опу за все нечищенные котлы в моей жизни.

Пришлось со смущением поставить на стол пустой стакан. Дарх почти сразу пододвинул его к себе и вновь наполнил. Настроение у мужчины было явно сильно испорчено, и я почувствовала что-то, похожее на укол совести.

— Мне не нужно было этого всего говорить.

— Не стоит, — сухо оборвал капитан и с мрачной решимостью опасно взглянул на меня, — ты очень вовремя напомнила, что я всегда получаю то, чего хочу.

Как-будто он хоть на одно мгновение об этом забывал или мог усомниться. Еще бы знать, какие желания посещают дарха, чтобы, так сказать, не оказываться на пути между ним и его целью.

Атмосфера была так сильно напряжена, казалось, можно окружающий воздух на куски резать. Так что появление официанта с нашим заказом было как никогда кстати. Юноша торжественно разместил тарелки с рыбой сначала передо мной, затем перед капитаном. Неспешно расставил фужеры на тонких ножках и наполнил их белым вином.

На еду я накинулась из двух соображений. Первое было продиктовано отсутствием завтрака и банальным чувством голода. Другая причина крылась в инстинкте самосохранения. Я очень покорно уминала рыбу, всем своим видом демонстрируя, что Табурет всегда прав и, вообще, главный. И практически не кривила душой — спар, приготовленный на открытом огне, был восхитительным на вкус и вдвойне прекрасным каждый раз, когда запивался вином. Последнее мне изредка доливал капитан, на которого я до сих пор не решилась смотреть. Хорошо же сидим, мирно. Но стоит на него только взглянуть, как кто-нибудь из нас обязательно скажет гадость. Так что лучше никаких зрительных контактов. И словесных. Последнему сбыться, оказалось, не суждено.

— Оника, если ты закончила с обедом, пошли на пляж, поплаваем.

На мужчину мне все же пришлось перевести взгляд. Сфокусироваться на собеседнике удалось с трудом, и я с негодованием взглянула на пустой фужер. А сколько же раз мне его наливали? А еще ведь был коньяк на пустой желудок… Сознаваться в том, что одна зельеварительница наклюкалась, было никак нельзя. Я же шпион! Я на задании!

Уже куда как более уверенно взглянула на капитана и заявила чистую правду:

— У меня нет купальника.

— Сатор… — безнадежно протянули слева, — как можно приехать на курорт без вещей первой необходимости?

— А у меня их вообще нет, — продолжила откровенничать я, — где мне плавать? В Дольсгорском городском пруду?

И с возмущением взглянула на мужчину, требуя от него незамедлительного ответа. Неужели, этот бессердечный чурбан и вправду считает, что там можно купаться. Дарх встретился со мной глазами, но мрачность, витающая вокруг него все это время, начала рассеиваться. И обе брови почему-то удивленно поползли вверх, будто две лохматые гусенички.

— Нет, Сатор. В дольсгорском городском пруду плавать точно не стоит. Боюсь, после него у тебя не только волосы посинеют, но и кожа позеленеет, — Табурет вроде даже взял себя в руки и безапелляционно уведомил, — поднимайся. Посетим местный базар и поищем тебе купальник.

Слово с делом у капитана еще ни разу не расходилось, и он уже стоял на ногах, задвигая свой стул. Так же уверенно и четко, вызывая мою острую зависть, он помог мне подняться, придерживая за плечо. У меня закрались подозрения, что начальство догадывается о том, что его сотрудник не трезв на задании. Нужно его срочно в этом разубедить. Я откровенно и нагло повесилась на Табурете, находя в нем ту самую опору с помощью, которой можно перевернуть Марад.

— Достаточно пылко и страстно, дорогой? — невинно похлопала глазами.

Меня тут же перехватили за талию и практически понесли в неизвестном направлении. Я итак едва переставляла ноги, так палящее Боруканское солнце окончательно меня добило.

***

Руки сжимали перила до белых костяшек, сердце бешено билось в груди. Мне было некуда бежать в чужой стране, и перед глазами с сумасшедшей скоростью проносились события сегодняшнего дня: утро встретило меня насмехающимся полуголым дархом и полным затмением о событиях вчерашнего вечера. Я валялась на злополучном диване, укрытая легким прохладным покрывалом. Даже с похмелья хватило взгляда одним глазом, чтобы понять — на ткань наложено плетение, защищающее от жары.

Но стоило вот только совершить опрометчивый первый шаг к пробуждению, как надо мной навис полуголый капитан. Он, конечно, как оказалось потом, был в штанах, да и спинка дивана, из-за которой мужчина надо мной навис, все прикрывала. Однако, накачанное смуглое тело, покрытое капельками воды после свежепринятого душа, оставили неизгладимый отпечаток на моей психике и румянец на щеках. Ситуация была ужасно интимной, напрочь стирающей любую субординацию. А дарх будто этого и не понимал вовсе, лишь внимательно смотрел на меня немигающим взглядом карих глаз.

— Пить, Сатор, ты не умеешь, — укоризненно сообщили сверху.

Я уже давно зажмурилась, чтобы больше не лицезреть текущие по мужскому телу капельки, и активно притворялась то ли мертвой, то ли спящей. Если поразмыслить, то мне даже есть чему порадоваться этим утром. Например, я жива, не в тюрьме и, вообще, на диване. Мы по-прежнему в гостинице, а значит нашу шпионскую миссию до сих пор не рассекретили. Пришлось осторожно открыть один глаз и беспокойно столкнуться с ухмыляющейся табуретской мордой.

— Пить не умею, — покорно согласилась с очевидным, — но я была бы вам признательна, если бы вы напомнили, что было после того, как мы уселись в экипаж…

И вот на всю эту вежливую, искреннюю речь мне ответили пронзительным хохотом. Гад уткнулся в спинку дивана лицом и чуть ли не рыдал от смеха. Я моментально приняла положение сидя и с негодованием бы вглядывалась в стриженную макушку, только меня слегка повело.

— Сущий Оп… выпила всего-то сто грамм коньяка и пару бокалов вина. Что ж так плохо-то? — простонала, придерживая тяжелую голову.

Табурет тут же перестал тереться мордой об диван и уставился на меня, не скрывая веселья.

— А еще, госпожа Сатор, поллитра местной кактусовой настойки, которую вы стребовали с меня в первую же минуту на базаре, — продолжил ржать этот гад, — можете поблагодарить, что вторые поллитра “вон той ароматной водички в красивой бутылке” я у вас отобрал.

Мужчина, продолжая подергиваться от непроходящего веселья, ткнул куда-то в сторону столика, на котором водрузился и вправду шикарный глиняный сосуд с причудливыми узорами. Я еще раз схватилась за голову, но уже скорее с ужасом и в попытке вспомнить хоть что-то.

— К слову, будучи под шафе, невесту ты изображаешь гениально, — Мурес получал удовольствие от каждой минуты своего триумфа, — первые полчаса я даже поверил в твой актерский талант и продуманное покушение на мой кошелек.

— А? — вырвалось удивленное из меня.

Брови, вероятно, уползли куда-то на лоб, а круглые, ошарашенные глаза одной зельеварительницы неверяще смотрели в хитрые смеющиеся янтарные.

— Около двери холщовый мешок комплиментов, который каждый уважающий себя табурет обязан сделать своей невесте, — опять заржал начальник.

И пока я с отчаянием разглядывала мешок размером с мой чемодан, дарх отсмеялся и спросил почти ласково:

— Голова болит?

— А что еще вчера было? — все с тем же шоком и растерянностью вновь уставилась на мужчину.

— Ну… Мы скупили пол базара, — еще смешок, — кстати, купальники ты мерить отказалась. Категорически и обещая переодеваться при мне только после свадьбы. Что-тотам было про честь эльфиек и блохастых кобелей, но вникать я не стал. Еще ты алчно скупала какие-то ингредиенты для зелий, гордо прикрываясь нуждами академии. Пару украшений выпросила в качестве моральной компенсации, потому что “жених просто гад и зажал бусики”. Ну, а потом мы вернулись сюда.

Тут Мурес обвел наш номер взглядом, как бы конкретизируя, куда именно.

— А дальше? — я стыдливо и опасливо попросила продолжить.

— А дальше ты, как и собиралась, воинственно отстаивала права на диван, — выражение лица Муреса сделалось пакостно-счастливым, — и вот вопрос, Сатор, что за странная любовь к предметам мебели? Со страстью к шкафам все давно понятно, с ненавистью к табуретам, вроде, тоже — ты явно предпочитаешь объекты помягче, но защита прав дивана на бездарховое существование?

Капитан опять издал нечленораздельный звук, свидетельствующий о новом витке неудержимого веселья. А я лишь смущенно разглядывала магические плетения на одеялке с надеждой, что продолжения не будет. Милостивый Оп был глух к моим молитвам.

— Но все же, как мы объясним вот это? — Мурес отстранился от дивана и махнул рукой, указывая на что-то позади себя, — мне лично не удалось понять, что это было за заклинание. Буду сильно удивлен, если ты вдруг вспомнишь.

Я с замиранием сердца взглянула в предложенном направлении, обнаружив черную сетку гари на едва желтоватой, практически белой, стене. “Вот и пришел момент конфискации моей тысячи золотых”, - пронеслась тоскливая мысль, прикидывая сколько лет потребуется, чтобы покрыть ущерб самой дорогой Боруканской гостинице.

— И не отмывается? — обреченный взгляд устремился на довольного мужчину.

— Неа, — дурашливо мотнул в ответ дарх, и с нездоровым восторгом добил, — к тому же, похоже, это было очередное покушение на меня. Если взять в расчет, что защитными контурами в начальство не кидаются.

С горестным воем я резко сложилась пополам, уткнувшись куда-то в район коленок. От очередного резкого движения мне окончательно подурнело.

— Да не расстраивайся так, малышка, — утешающе подбодрили сверху и начали новый виток издевательств, — я ведь успел тебя вовремя убедить, что диван от дархов, которые табуреты, контурами не защитишь. И честно раскрыл настоящее оружие против нас… Кактусовую водку. Ты очень старательно разливала остатки по кругу, благо полы от этого не портятся.

— Сколько? — окончательно раздавленная, с тоской пропыхтела я вопрос в одеяло.

— Чего сколько? — искренне удивились надо мной.

— Денег сколько?

Я перестала прятать раскрасневшееся лицо и сердито уставилась на мужчину. Последний ответил мне очень правдоподобным сочувствующим взглядом. Если бы это был не Табурет, можно было бы даже поверить в реальные сопереживания. И вот тут Мурес меня по-настоящему удивил, на губах у капитана заиграла ласковая улыбка, и он мягко сообщил:

— Ни сколько, Оника. Спишу в командировочные расходы, — еще пару мгновений меня внимательно рассматривали и спросили повторно, — голова болит?

— Угу, — смущенно промямлила я.

— Общее оздоровительное заклинание в комбинации с магическим лечением головной боли эффективно избавляют от похмелья.

— Капитан, целительство не моя сильная сторона. Вы проверяли, — окончательно отяжелевшую головушку пришлось пристроить на диван и прикрыть глаза, хоть как-то справляясь с подступающей тошнотой. Пребывание в благом неведении оборвалось ровно в тот момент, когда на край кто-то сел, нагло отодвинув мои ноги. Тут я и узнала, что дарх все это время был в домашних брюках и босиком. Мужчина оказался неожиданно близко, заставив меня окаменеть на несколько секунд. Время точно замедлилось, и мне лишь оставалось наблюдать за всем будто со стороны: вот одна из последних капелек стекает с волос, пробегает по виску, оставляя влажную дорожку на жилистой смуглой шее. И глупо не смотреть на развитое боевыми тренировками тело. И одновременно глупо смотреть. Нервно сглотнув от запутавшихся в шумящей голове мыслей, встречаюсь с жестким мудрым взглядом янтарных глаз… И вот ко мне уже тянутся сильные мужские руки. Теплые. Обжигающе горячие. Лишь когда мое лицо попадает в нежданный плен — мир возвращается стремительностью событий.

— Вы что делаете? — мой голос опережает все остальное, оглушая вновь.

— У меня, в отличие от одной зельеварительницы, с целительством все очень даже отлично, — ровно сообщил капитан, — так что планирую избавить тебя от головной боли и похмелья. Есть возражения?

— Никак нет.

Едва слышно выдохнула в ответ и закрыла глаза. Если ничего не видеть, то становится не так стыдно. А мне очень хотелось просто провалиться под злополучный диван и никогда из-под него не вылезать. Тем временем пальцы мужчины пришли в движение, слегка поглаживая меня по щеке. Затем отстранились, чтобы вновь коснуться, выписывая узоры. Я буквально почувствовала, как через кожу в меня начали проникать магические плетения, развеивая тяжесть в голове. И уже через десять минут мне легко удалось встать и упорхнуть в ванную, для того чтобы привести себя в порядок. В догонку лишь донеслось: “Надень купальник, после завтрака мы на пляж”.

Только оставшись наедине с собой, я решилась поразмыслить, с чего вселенная прислала мне немного везения в виде такого добродушного и милостивого Табурета. Поверить в бескорыстные мотивы дарха было сложно. Может, мужчина и сам попадал в такую неприятную ситуацию и закрывает глаза из чувства солидарности? Представить пьяного Муреса, громящего кабинет короля, мне попросту не хватило воображения. Другие начальники, которые в жизни капитана безусловно были, никак не хотели воплощаться. А сам дарх лишь отвешивал скупые поклоны и отказывался устраивать пьяный дебош в присутствии венценосной особы.

“Закрывший глаза на пьянство и нападение Табурет? Невозможно!” — всплывало откуда-то из задворков сознания. Больше похоже на правду, что мы все еще на задании, и наказание мне выпишут потом, в двойном размере. Сразу же по возвращению в Марад.

Помню, как с утра стояла под струями душа и просто позволяла воде спокойно течь, отрешаясь от всего на несколько мгновений. Чтобы вернуться к полной уверенности: если оставшиеся пару дней быть паинькой и не лезть на рожон, то до понедельника дарх всяко остынет.

— Сущий Оп! Я снесу все, что уготовил мне сегодняшний день, только пусть меня минует расплата за вчерашнее пьянство, — в сердцах прошептала, пока размазывала по телу местный аналог мыла, похожий на все те же устрицы, даром что не прозрачный.

Быстрый осмотр купленного вчера барахла порадовал. Купальников было несколько, и хотя бы один из пяти оказался приличным. Все остальное даже в обстановке борделя считалось бы развратом. Оперативно облачившись в легкие брюки и кофту, подходящие для местного климата, покинула уборную. В номере застала начальника, уже полностью одетого, задумчиво разглядывающего пострадавшую стену. Светлый хлопковый костюм на мужчине, непроизвольно создавал ощущение домашнего уюта и непринужденности. Я осторожно подкралась и встала рядом, с таким же философским интересом уставившись в пространство. Смотреть на деяние своих пьяных рук было совестно.

— Занимательная получилась магия, — добродушно поделился своими наблюдениями Табурет, — защитный контур обратился в гарь, которая охраняет сама себя. Жаль, ты сотворила это не в Мараде…

Неожиданно капитан прервался и с воодушевлением взглянул на меня. Я непроизвольно втянула голову в плечи и выдавила натужную улыбочку.

— Впрочем, по возвращении на родину можно тебя и напоить, — на упрямом лице заиграла коварная улыбочка, — наши специалисты с удовольствиям изучат все, что ты по пьяни наворотишь.

— Эээ… — от таких перспектив все мысли разлетелись, будто стая перепуганных ворон, — Жаль расстраивать ваши планы, но у меня с сегодняшнего дня эльфийский пост.

— Идем, Сатор, — капитан бесцеремонно подхватил меня под локоток и потащил на выход, — так и быть, не буду вас на нетрезвые опыты с магией толкать. А пост у вас в июле, либо по случаю свадьбы или ухода в отшельники. Последнее вам не грозит, и сейчас не май. Ваши намерения так серьезны, Сатор? А бусики подарите?

Мне оставалось только нервно поперхнуться и позволить утащить себя в неизвестном направлении. Которое в скором времени стало весьма понятным и совсем не жутким. Пунктом нашего назначения оказалась столовая. Где я вовремя и вспомнила о принятии всяческих лишений судьбы, за ради табуретского прощения. В общем начала покорно есть, вести светскую беседу об облачках, жучках и вкуснейших местных оладьях с фруктами на завтрак. Их мне, естественно, порекомендовал Табурет, но настаивать не стал. Когда пришел официант, дарх озвучил собственные пожелания и предоставил слово одной незадачливой зельеварительнице. Выпендриваться не стала и уважила начальство. Оладушки оказались, действительно, вкусными.

В остальном Мурес поддерживал со мной непринужденный разговор, периодически слегка подначивал. И всю эту, почти семейную, идиллию можно было бы пережить, но завтрак закончился, и Табурет потянул меня в сторону моря. Похоже, разведчик был серьезно настроен изображать влюбленных и сразу же приобнял, не успели мы и шагу от столика сделать.

Вынырнув из собственных воспоминаний, я лишь крепче сжала перила злополучного балкона. Острое понимание, что Табурет ничего не изображал, пронзило меня насквозь еще раз. Надо было бы стремительно искать пути побега, но все внутри будто сковало, заставляя продолжить лихорадочно вспоминать этот нелепый день.

Вот дарх чуть крепче прижимает к себе, вроде как помогая спускаться на сложном участке тропинки. Но я, Оп его подери, не нежная барышня. За моими плечами Спецтьма, два года преподавания студентам, его казематы, в конце концов! За глупое утреннее решение принимать покорно все, что пошлет судьба, обругала себя в тысячный раз.

Мы ходили на пляж, потом обедать, затем гуляли по склонам. А вечером этот любитель добиваться поставленных целей и вовсе устроил практически романтический ужин на берегу моря в лучах заката и восходе первых звезд! И все это время мне приходилось терпеть эти полуобъятия, внимательные взгляды, поданные руки и почти душевные беседы! Да как же я могла быть такой слепой! Не хочу ничего этого знать, подозревать или догадываться! Дернул же меня Оп предложить искупаться в ночном море…

От досады аж взвыла и потеряла всякие силы держаться на ногах, сползла вниз, обнимая каменную балясину. Она же приятно холодила лоб, напоминая обо всем в подробностях.

Возвращаясь с прогулки в ближайшие горы, где обустроили смотровую площадку с шикарным видом на бухту, меня неожиданно потянули снова в сторону пляжа. К тому моменту я уже почти привыкла к тесному сотрудничеству с капитаном на благо разведки. И в известном смысле отпустила ситуацию, философски сгрузив принятие всех решений на плечи Табурета. Пускай немного побудет в иллюзиях, что он тут самый главный, пока одна неунывающая зельеварительница наслаждается почти настоящим отпуском.

Только вот заданное в сторону пляжа направление меня совсем не обрадовало, после прогулки в горы зверски хотелось есть. О чем я мужчине и сообщила самым прямым образом:

— Если вы решили поморить меня голодом, имейте ввиду дархи очень даже съедобные на вид.

Меня в ответ одарили таким взглядом… Пришлось даже смутиться от двусмысленности собственных слов.

— Нас с тобой ждет ужин на берегу моря, малышка, — мужчина продолжил уверенно спускаться к пляжу по крутой тропе, увлекая за собой.

Первым сигналом, когда стоило бы включить голову, стали два прислужника в форменных красных одеждах, охраняющих вход к морю. Мужчины учтиво поклонились, беспрепятственно пропустив нас. И уже здесь мне стоило задуматься о том, что собственно происходит: ведь утром никакой охраны и в помине не наблюдалось.

С грубых каменных ступеней, уходящих прямо в песок, открылся вид на совершенно пустой пляж. Порыв теплого, наполненного морскими запахами ветра тут же растрепал мне волосы, заставив глубоко вдохнуть, наслаждаясь моментом. Огромный оранжево-красный диск заходящего солнца расплескал жидкого золота на возмущенную водную гладь, раскрашивая в свои цвета все вокруг. Даже белоснежный, полупрозрачный шатер, одиноко стоящий чуть в отдалении, показался захваченным в плен этим завораживающим светом.

Внутри заворочалось невнятное беспокойство, с каждым мгновением все больше набирая обороты. Отмахнуться не удалось, и я нервно начала смотреть по сторонам, пытаясь найти причину этой тревоги.

“А откуда здесь шатер?!” — пронеслась громогласная мысль, наконец, обратив все мое внимание на легкую конструкцию. Остроконечный купол из белой ткани переходил в четыре резных столбика, уходящих в песок. К ним с двух сторон были привязаны собранные на подобии занавесок полотна ткани, немного развевающиеся на ветру. А вот внутри стояло два стула и стол, с кучей закрытых металлическими крышками тарелок.

Все еще не особо задумываясь о происходящем, с недоумением уставилась на капитана. Последний легко пожал плечами, уселся в своих светлых, наверняка, безумно дорогих брюках, прямо на ступеньки и разулся. На песок Мурес наступил уже босым и выжидающе уставился на меня.

— Что? — все еще объятая внутренним беспокойством, спросила сердито.

— Ужинаем мы сегодня там, — капитан широко развел рукой в сторону шатра, — если в планах нет приобрести коллекцию мозолей — снимай обувь.

Несмотря на лишь усиливающуюся тревогу и резко испортившееся настроение, я по примеру начальства опустилась на лестницу и стащила ботинки. Один шаг — и мои ступни уже сжимает горячий песок, тащит в свои глубины, сменяя ощущение на прохладное касание. Возникли устойчивые ассоциации с трупами, лишь добавляя мне нервозности. Поэтому от щедро предложенной руки я шарахнулась, как от ядовитой змеи, огибая капитана по дуге. И судя по его эмоциям, все прикладываемые мной целый день усилия развеялись в один миг. Пропадать, так осознанно и со вкусом, а не по причине нелепого внутреннего беспокойства:

— Из планов у меня как всегда — только не осуществимые, — увеличивая дистанцию на всякий случай, направилась к шатру, ведомая голодом, — вот бы прикопать здесь одну табуретку.

— Настоящий клад получится, Сатор, — хмыкнул, плавно двинувшийся за мной, начальник.

— Так себе сокровище, — обернулась к мужчине, за широкой улыбкой скрывая тревогу.

— Ладно, малышка, ты и так весь день держалась. Сделаю вид, что я этого не слышал.

Мужчина вслед за мной добрался до шатра и галантно отодвинул стул, предлагая сесть. Именно в этот момент желудок свело голодной судорогой. Отложив доведение самой себя до тюрьмы, воспользовалась галантностью псевдо жениха и с нетерпением уставилась на закрытые тарелки.

Мурес не спешил занимать место рядом. Он решил самостоятельно открыть вино и разлить его по бокалам. Делал капитан это все мучительно медленно под моим пристально-гневным взглядом.

И вот уже сильная рука тянется к крышке в самом центре стола, чтобы открыть одно из блюд нашего ужина… Мне в тот момент казалось, что я буквально наброшусь на то, что там будет, и сразу запихаю в рот.

— Устрицы королевские, — озвучили мне ироничным тоном то, что я и так уже увидела, выложенное ровными кругами на тарелке, — двойная порция.

Повернувшись к основному источнику неприятностей в моей жизни, оказалась с ним практически лицом к лицу. Невольно отпрянула, вжимаясь в стул. И уж не знаю, чего такого разглядел Табурет, но тут же отодвинулся и сам, прекратив склоняться надо мной. Еще и другую тарелку открыл с горестным:

— Это же просто шутка, Оника.

Воодушевившись видом какой-то красной запеченной рыбы, решила, что на этот раз, моя очередь делать вид, что ничего не было. Правда, попытка набрать себе еды самостоятельно была жестоко подавлена дархом, который взял на себя обязанности официанта. Было неловко.

Мурес справлялся с задачей не хуже заправского гарсона. Желания попробовать то или иное блюдо, практические предугадывал. Исправно подливал мне воды и изредка вина, которое я предусмотрительно стала пить, лишь после того как утолила голод. Мужчина вообще вел себя слишком мирно. Чересчур. Все говорил о местных традициях, легендах и еде. Увлекательно рассказывал о каждом морском гаде, что встречался на нашем столе, начиная с глубины обитания и способе ловли и заканчивая тем, какое вино к нему подходит больше. Мастерство разведчика я оценила высоко. Это ведь талант — так много рассказать интересного, но по-настоящему не сказать ничего.

— А давайте искупаемся, — забитая необязывающими беседами и утопленная в вине тревога замолчала, возвращая мне ищущую приключений предприимчивость.

Мурес даже поперхнулся и вполне искренне закашлялся. А я, ведомая почти магическим очарованием звездного неба, отражающегося в волнах, поднялась из-за стола и двинулась к кромке воды. Когда теперь мне представится такая возможность? Целое море — и все мое. Ну, и еще одного блохастого дарха, да и Оп с ним. Если уж судьба и свела меня с разведкой, то точно для того, чтобы научиться ценить каждый проживаемый момент. Без оглядки.

Я быстро стащила с себя кофту, следом на песок полетели брюки. Едва побежавшие по телу мурашки, были тут же смыты теплой ласковой волной прибоя. Столько радости от купания и бултыхания в воде не было даже утром. Словно ребенок, кидалась навстречу волне, с восторгом чувствуя, как неведомая огромная сила разбивается о тело и тут же смыкается, делая меня своей частью.

Не знаю, сколько я так развлекалась, не замечая, что Мурес тоже залез в воду. Когда он удостоился моего внимания, то уже стоял по пояс в воде и задумчиво на меня смотрел, скрестив руки на груди. Было ли это знаком недовольства или ему просто было холодно — до сих пор остается загадкой. Когда мы встретились взглядами, мужчина нырнул, ловко скрывшись с головой в ближайшей волне. Маневр для ночного времени весьма небезопасный. Нервно оглядывать воду вокруг я стала уже спустя десять секунд, призывая почему-то всяческие Опские кары на голову Калири. Понимая, что командир в жизни мне не поверит, что его дорогой начальник утопился самостоятельно.

Легшая на плечи тяжесть мужских рук заставила вздрогнуть и резко обернуться. Табурет оказался ко мне так близко, что соприкосновение кожи моей (прохладной от морского воздуха) и его (обжигающе горячей) нельзя было не заметить. Проигнорировать.

На меня в одно мгновение обрушилось осознание всего, что происходило: булочки, цветы, доверие к словам про эльфа, изображение невесты, постоянные прикосновения и полуобъятия, ужин, ночь, море и звезды. И то, что мы сейчас с ним наедине, в чужом государстве, соприкасаемся голой кожей наших тел.

Из воды я вылетела, как ужаленная, в миг оказавшись на песке и натягивая на себя кофту.

— Сатор, ты чего? — дарх, будто гончая по пятам, оперативно выбирался из ближайшей прибрежной волны.

— Вы сказали, что спишете ущерб в командировочные, — мне нужно было убедиться в своих догадках, приблизиться к истинным мотивам капитана, — а какое наказание понесу я?

Мужчина тут же скрестил руки на груди и нахмурился. И с какими-то новыми, зловещими нотками в голосе сообщил:

— Никакого, Оника.

В этот момент мы смотрели друг другу в глаза: Мурес задумчиво, явно чего-то ожидая, у меня же в голове все проносилось со скоростью пульсара. “Не может Табурет такое просто взять и простить. Он за гораздо меньшие грехи готов был убивать. Как же это все получилось?”

Больше не теряя времени на раздумья, я натянула вторую штанину и с невнятным бормотанием, что мне срочно нужно в номер, припустила с пляжа, не оглядываясь. Благо хоть дорогу более или менее помнила. Где-то на середине тропы захолодило ноги, напомнив о забытых ботинках. Но даже оборачиваться, как и хоть на секундочку притормозить, было страшно. Мозг вообще не очень хорошо соображал в этот момент, больше наводил панику и заставлял чувствовать себя диким зверем, по-чьему следу идет большой и жестокий хищник. Лишь резко толкнув закрытую дверь в номер начала понемногу приходить в себя. Ведь кристалл есть только у капитана! Вторая волна ужаса накатила одновременно с третьей. Сначала до меня дошло, что остаться наедине в номере с дархом еще хуже, чем на пляже. А сразу после этого великого откровения мужская рука со светящимся камешком ткнула в дверь, отпирая ее. Передо мной медленно открылся обзор на наш номер. Мурес молчал, повернуться и встретиться с ним лицом к лицу не хватило духа. Я опрометью метнулась в ванную комнату, лишь мельком заметив, как мои ботинки полетели на пол рядом со входом.

Отгородившись спасительной дверью, прислонилась к ней и какое-то время пыталась отдышаться. С трудом успокаивала ускорившееся сердцебиение. Нужно просто делать вид, что ничего не произошло. Может Оп будет милостивым и развеет сгущающийся вокруг меня запах больших неприятностей.

Холодный душ пришелся как никогда кстати. Студил раскаленную от солнца кожу на шее. Ожоги — это конечно неприятно, но не смертельно. Правда, бессонная ночь мне обеспечена. Впрочем, это к лучшему, едва ли я теперь спокойно могу поспать в одной комнате с капитаном.

Собственное предположение в какой-то момент показалось полным абсурдом. Может, это лишь больная фантазия собственного сознания, сходящего с ума от усталости и постоянного стресса? А Мурес ходит там в комнате и вообще ничего подобного не затевает. Пока бессмысленно металась по ванной в очередном приступе смятения, кожу начало сильно припекать. Волосы тут же были убраны в высокий пучок, а тело завернуто в полотенце. А я ушла на очередной виток паники, осознавая, что одеться мне просто не во что. Грязное уже было благополучно телепортировано в прачечную. Вот уж и предположить не могла, что корзинка сработает так быстро!

Вариантов у меня вообще не осталось. Придется выйти прям так и уповать, что капитан не посчитает это сигналом к действию. С замирающим от страха сердцем толкнула дверь и почти сразу же столкнулась лицом к лицу с Табуретом. Ну, то есть он облокотился на спинку дивана и сердито смотрел прямо на меня. Ощущение было, что сейчас устроят тот самый допрос с пристрастием.

Я сделала мааааленький шажок вперед и начала искать глазами свой чемодан. На мужчину больше внимания не обращала, опасаясь даже случайного разговора. Обнаружив кожаную поклажу на колесиках рядом с диваном, неуверенно засеменила к нему. Слава Опу, дарх молчал.

Эти несколько метров до одежды, казались мне целой вечностью. И когда я уже была готова с облегчением выдохнуть и улизнуть обратно в ванную, случился мой второй позорный побег, правда, теперь на балкон.

Для начала просто горячая рука, легшая на обожженную кожу — так себе ощущение. Но в моей плачевной ситуации она сильно добавила градуса происходящему. Когда к тебе пристает человек, имеющий огромную власть и влияние, — это уже причина спрятаться в самой глухой и темной дыре в мире. А если ты при этом с ним наедине, в чужой стране, да и в одном полотенце…

Вот сижу и в панике обнимаю перила на балконе, лихорадочно соображаю, как быть. Куда сбежать от разведчика, и какие шансы выбраться из Борукана? Руку неприятно опалило, напоминая о данных клятвах.

В этот момент мужчина оказался на узком пространстве, огороженном перилами, вместе со мной. Я тут же вскочила, изо всех сил прижимая к груди полотенце.

— Не смейте меня трогать! — злость и безысходность придала сил.

— Так значит мне не показалось? — дарх замер, будто вкопанный.

— Я не буду с вами спать! Не заставите! У вас даже гона нет! — в спину уперлись перила, давая понять, что бежать мне некуда.

А очень хотелось исчезнуть с этого балкона, хоть в самый глубокий гномий тоннель. Лишь бы подальше от в миг взбешенного Табурета. Мужчина оказался не просто зол, почерневшие глаза говорили о не рядовом приступе гнева.

— А в твою светлую голову, Сатор, не приходила мысль, что ты мне просто нравишься, как девушка? — капитан сверлил меня немигающим взглядом, — и не в моих нравах кого-то к чему-то принуждать!

— Просто нравлюсь?! — настала моя очередь выйти из себя, — это вы-то никого ни к чему не принуждаете?! Расскажите эту сказку кому-нибудь другому!

Все накопившиеся обиды хлынули через край давно переполненной чаши терпения:

— Так не поступают с людьми, которые симпатичны! Вы меня всего лишили! Карьеры! Свободы! Надежды и мечты! Из-за вашего контракта я никогда не смогу стать сотрудником спецреагирования, ради которого прошла все круги Опских кар! Да мне теперь даже и шагу не сделать без вашего одобрения! А о мечте и вовсе можно забыть раз и навсегда!

— И чего же ты желаешь, Оника? — Мурес по-прежнему смотрел на меня черными глазами, но уже хотя бы мигал.

А я вовремя опомнилась и замолкла, вспомнив, что все это было: балкон, истерика, откровения. В прошлый раз все закончилось плачевно, так что повторять точно не стоит.

— Не важно. Это же все уже не важно! — ядовито буркнула в ответ.

— Пожалуй, что так. Но есть парочка моментов, которые тебе стоит запомнить. Не мешай мою работу и личные отношения в одну кучу, малышка. Я в жизни никогда ни одну женщину ни к чему не принуждал! — дарха похоже это сильно задело, — а не самое гладкое начало твоей карьеры в разведке мы уже обсуждали. Впрочем, теперь очевидно, что все это ты воспринимаешь, как наказание. Спецреагирование… Надо же… Ты хоть понимаешь, куда мечтала пойти работать?

— А вы думаете в Спецтьме забыли объяснить? — огрызаться, стоя в одном полотенце на балконе, получалась плохо.

— Думаю, что ничего общего с реальной работой вам не показали, — Мурес устало потер лицо, — ты все еще пытаешься кому-то что-то доказать. Абсолютно всем своим поведением.

Капитан, похоже, наконец взял себя в руки и вернул янтарный цвет глаз. Смотрел на меня задумчиво, будто решал: сейчас голову можно свернуть или дома казнить.

— Да, — гордо задрав нос нашлась, наконец, что ответить, — пытаюсь доказать, например, что меня не стоит лапать!

Во всех этих пафосных речах не верила ни единому слову. В прошлом уже однажды наслушалась и жалею до сих пор. Знаю, как случайно касаются, поддержат там, тут чем-то угостят, дадут совет и поддержку в нужную минуту. А потом ты оказываешься с ним в одной постели. И даже безмерно этому счастлива до тех самых пор, пока тебе не отгрызают уши, и ты не узнаешь, что утешали так же, как и тебя, всю женскую половину пансиона.

Мурес и вовсе не будет церемониться и расшаркиваться. Он и так уже знает мое слабое место — родители. Не получилось добровольно, — использует метод шантажа и угроз.

— А я тебя и не лапал. У тебя кожа сгорела от солнца, хотел исцелить, — дарх впервые за время разговора отвернулся и теперь всматривался в горизонт, — если тебе так хочется в Спецреагирование… Что ж, готов тебя туда устроить на недельку. Но только в обмен на свидание.

Хитрый прищур командиру скрыть не удалось. А у меня практически сердце остановилось. То ли от неверия в происходящее, то ли от переизбытка чувств и появившейся надежды. Однако, поддаваться порыву я не торопилась. У любой сделки могут могут быть коварные детали.

— С чего вы решили договариваться, если можно просто шантажировать? В обмен на свидание? А пойдем мы в вашу постель?

— Малышка, ты так много ее упоминаешь, что мне уже кажется, будто напрашиваешься, — Мурес зло хмыкнул, отрастил жуткий коготь и полоснул по руке, зачитывая клятву, — обещаю не заставлять тебя спать со мной посредством шантажа и не принуждать тебя ни к чему на свидании.

— Я согласна.

“Другого шанса может не быть никогда”, - пронеслась в голове горькая мысль. А Табурет и так может таскать меня по свиданиям, прикрываясь, что это задание от разведки.

— Тогда иди в номер, — капитан чуть отодвинулся к перилам, освобождая проход.

Сложно объяснить, что за угроза исходила волнами от мужчины во все стороны в этот момент. Все мое нутро сфокусировалось на этой опасности, и пройти мимо дарха просто не хватало смелости. Мелькнула даже малодушная мысль, что второй этаж — это не так уж и высоко. Парочка заклинаний поможет упасть без серьезных травм. Я даже позволила себе мельком взглянуть на перила, прикидывая высоту. Это стало фатальной ошибкой. Капитану хватило мгновения, чтобы сократить расстояние. Он вцепился в мои запястья, предотвращая любую возможность сотворить плетения, и завел руки мне за спину. В результате между нами осталось лишь полотенце, зажатое телами и более ничем не удерживаемое.

Муреса вообще ничего не смущало, что не удивительно. А я пока лишь безмолвно смотрела на него перепуганными широко распахнутыми глазами, искренне боясь любого развития событий. В голове пролетели картинки, одна похабнее другой, но непременно на фоне прекрасного звездного неба и шума моря. Что повергло меня в шок и заставило лишь усиленно прислушиваться к собственным желаниям. Похоже, отсутствие личной жизни с самого пансиона остро дает о себе знать. Избавляться от наваждения, подкрепленного в целом весьма романтической обстановкой, было не просто. Однако, воспоминания о тюремных заключениях, помогли эффективно осознать, к кому я, собственно, в данный момент насильно прижата. Но Табурет не стал дожидаться, пока жертва придет в себя, и жестко заявил:

— Сатор, ты совсем рехнулась? — янтарные глаза практически метали молнии, — Мы договорились, ты согласилась. Я дал клятву!

— Да плевать, — истерично начала дергаться из-за захвата, — и вообще я передумала уже!

Мои потуги вывернуться никакого дискомфорта Муресу не приносили, казалось, дарх вообще не напрягается, чтобы удерживать меня. Правильно в Спец Тьме говорили: “В ближнем бою ты, Сатор, труп”. Сейчас это особенно остро чувствовалось.

— Оника, ты сейчас додергаешься и полотенце упадет, — вкрадчиво выдохнули мне в макушку.

— Отпустите меня немедленно! — гневно пропыхтела я в ответ.

Сверху раздался протяжный выдох. Такие обычно делают, когда пытаются сохранить мирный настрой. Похоже, Табурет даже пытается оставаться спокойным. Жаль, что это не мешает ему держать в руках нас обоих.

— Отпущу, если ты меня выслушаешь.

Мурес остался верен себе, раз за разом демонстрируя упорное достижение одной цели за другой. Вот и теперь, он прекрасно понимал, что я очень быстро соглашусь на переговоры, только бы избавиться от такого тесного общения. Мое нелепое трепыхание прекратилось практически в тот же миг, а напряженный взгляд уткнулся куда-то в разрез мужской хлопковой рубашки, такой контрастной на фоне смуглой кожи. Табурету этого оказалось достаточно для того, чтобы начать диалог.

— Оника, прыгать с балкона — плохая идея.

За подобные увещевания дарх удостоился моего самого гневного взгляда. Не начальство, а какое-то концентрированное зелье особо изощренных издевательств. А я-то всю жизнь думала, что полеты с пятиметровой высоты на твердую землю делают эльфов счастливыми! Оценив по достоинству мое говорящее выражение лица, Мурес пояснил.

— Возможно, при каких-то других обстоятельствах, я тебя бы сам заставил с этого балкона прыгнуть, — взгляда смеющихся янтарных глаз выдержать не смогла и вернулась к изучению выреза, — но сейчас подобное поведение только привлечет внимание боруканских властей. Оно нам ни к чему.

Отчего-то моя голова сегодня была плодотворна на фантазии. От стресса, наверное. Поэтому ползущую себя с переломанными ногами в фате и белом платье представила очень ярко. По пятам, с задумчивым выражением лица и сложенными за спиной руками неторопливо шагал Мурес во фраке, раскинув за спиной огромные кожистые крылья. Сбоку за картиной наблюдали пятеро боруканских чиновников с записными книжечками. Перешептывались и явно не верили в историю про счастливых молодоженов. Я даже головой потрясла, избавляясь от наваждения. Табурет же понял все по-своему и принял это за знак поддержки его слов. Мол, внимание боруканских властей нам и вправду не надо.

— Я тебя сейчас отпущу, и ты пойдешь в номер, хорошо? -

Уравновешенный тон, мягкие, почти ласковые нотки. Он что, со мной, как с сумасшедшей разговаривает?! Впрочем, плевать, главное чтобы отпустил, и этот вечер уже закончился. И желательно, все это задание в Борукане. Интересно, оно-то хоть настоящее или этот гад настолько бессовестный? Взяв себя в руки почти так же крепко, как кто-то сейчас держал меня, с самым безэмоциональным видом сообщила:

— Хорошо.

В тот же момент мои запястья были освобождены из плена сильных горячих мужских рук. И первое, что я судорожно сделала — прижала полотенце покрепче. Было все-таки страшно, что Мурес отодвинется первым, и мое единственное облачение падет к ногам начальника. Заручившись поддержкой махрового изделия, тут же отстранилась от дарха и взбесившимся пульсарчиком метнулась в номер. Почему-то сейчас особенно сильно чувствовалось собственное смущение и соответствующие переживания. Дергано суетилась по комнате, пытаясь успокоить растревоженные нервы и составить какой-то план действий.

Мурес за мной не последовал и все еще стоял на балконе, будто на капитанском мостике, и смотрел вдаль. За что я даже испытывала нечто, похожее на благодарность, смешанное с облегчением. Наконец, сообразила переодеться в пижаму и даже завалиться на спасительный диван, предварительно выключив свет. Отчего-то в темноте было куда как спокойнее. Сложилось какое-то ложное убеждение, что если не видеть Табурета, то его как бы и нет.

Некоторое время спустя я услышала, как открывается и закрывается балконная дверь. После чего мое сердце почти остановилось от напряжения до тех самых пор, пока не стало понятно, что кто-то зашел в ванную. Умение дарха бесшумно ходить довело меня до холодного пота и обдумывания очередных крайностей. Защитный контур в сложившейся ситуации казался вполне разумным решением. Вот только риск раззадорить этим капитана представлялся весьма значительным. Да и какое заклинание накладывать? Банальное оповещение мне все равно ничем не поможет, реши дарх поразвлечься. А если расставить ловушки вокруг дивана, то можно вообще только сильно разозлить мужчину. Бешеное крылатое чудовище, желающее уложить вас в постель — так себе компания на вечер.

Если быть честной, то мне до сих пор с трудом верилось в реальность происходящего. Как будто все это происходит не со мной. Мысль о том, что Мурес имеет на меня свои очень личные цели, не укладывалась в голове. Я бы скорее поняла, если бы Табурет надо мной просто поиздевался. Вот уж, что по-настоящему сильно похоже на действия начальника разведки.

Правда, чем больше было попыток убедить себя в этом, тем сильнее накрывало осознание, что дарх ни разу не шутил. И пока я разбиралась с внутренними противоречиями, дверь в ванну открылась вновь, заставляя опять замереть сердце.

В комнате давно воцарился мрак, едва прореженный светом звезд, а Мурес по-прежнему передвигался бесшумно. Можно было бы воспользоваться каким-нибудь заклинанием, чтобы следить за происходящим, но как назло все вылетело из головы. Да и опять же, магия наверняка привлечет внимание начальства. Оставалось лишь посильнее закутаться в одеяло и прислушиваться к звукам. Вот, кажется, прошелестела какая-то ткань и прогнулся матрас на кровати. Я сплю!

Правда вот сна-то и не было ни в одном глазу. Зато роящихся, беспокойных мыслей целый котелок. По началу все думалось, что вот-вот мужчина вновь поднимется и придет “пообщаться”. Но чем дольше я крутила эту мысль, тем нелепее она становилась. Представить, что Табурет накинется на меня, скрутит и полезет страстно целоваться, так и не смогла. Очевидно же, что Мурес едва ли хоть разочек получал отказ от дам при дворе. Да пожалуй, если бы не мой побег из родного дома в свое время, вполне сталось бы и самой попасть в список воздыхательниц Табурета. При звании, из уважаемого рода, хорош собой, платежеспособен и этот суровый прямой взгляд янтарных глаз, который наверняка многие кокетки считают чем-то таинственно-очаровательным.

Размышления о привлекательности дарха в глазах женской половины высокого света, неожиданно навели меня на неожиданный вывод: внимание такого толка от Муреса должно бы мне изрядно польстить. Так бы наверное и случилось, если бы не столь тесное знакомство с другой стороной этого “сердцееда”, с той, которая может и придушить без малейшего проблеска жалости в глазах. Так что представить дарха, берущего женщину силой не смогла. Слишком честолюбивый для такого. Зато шею, пожалуй, при тех же обстоятельствах свернет запросто, исключительно в профилактических целях: не доставайся же ты никому.

Почти успокоенная собственными рассуждениями, я как-то пропустила тот момент, как кто-то поднялся с кровати и теперь уже уселся на мой диван. Степень собственного шока, описать сложно. В голове на высокой скорости пронеслись еще раз все мои только что обдуманные мысли, превращаясь в один панический вопрос: “Неужели, не настолько честолюбивый?”.

— Почему не спишь, Сатор? — в слабом свете выражение лица Муреса было не разглядеть.

— Вы клятву дали не приставать! — напряженно соображая, что же делать, выпалила я.

— Такую не давал, — темноту разрезала явно коварная улыбка, и в меня неожиданно полетело заклинание, — Уйку. Спи, малышка, у нас завтра завершение задания.

Последнее, что я успела запомнить, прежде чем погрузиться в крепкий здоровый сон — это то, как капитан начал склоняться надо мной. Объявший напоследок ужас, вылился в целую ночь отборных кошмаров.

Глава 11 Не во сне, а наяву

— Лаборатория с котлами в другом направлении, адепт Гомир!

Непутевый оборотень практически налетел на меня в коридоре и теперь отчаянно бледнел.

На помощь товарищу по перевоспитательным работам, поторопился эльф:

— Госпожа Сатор, а ваши занятия отменили! — остроухий неловко переминался, прикрываясь широкой спиной блохастого.

“Табурет начал мстить”, - пронеслась в моей голове стремительная мысль. Отличное начало понедельника, однако. И это всего лишь восемь утра! А дальше, как наяву, стали всплывать события вчерашнего дня. Стены просторного, светлого коридора разведывательной академии уплыли на второй план, сменившись на убранство гостиничного номера.

Проснулась я вчера резко, будто вынырнула из накрывшей волны с примерно той же панической яростью, с которой в этот сон была отправлена, заклинанием “уйку”. Обнаружение себя в кровати, а не на почти родном диване, лишь сильнее разозлило. Буквально несколько секунд потребовалось, чтобы вскочить на ноги и в прямом смысле возвыситься, над безмятежно проходящем мимо, негодяем. Ненавистный предмет мебели добавлял мне полметра, позволяя смотреть на Табурета свысока, а резкий подъем обозначил, что вино в Борукане коварно настолько, что по утру вы обязательно окажетесь в компании похмелья.

Дарх просто не ожидал. Я и сама до сих пор не верила, что застала мужчину врасплох, зарядив в него заклинанием “дыба”. Хорошо хоть, не чем-то смертельным: то ли во мне сохранились остатки здравомыслия, то ли просто по старой привычке хотелось сделать обидчику побольнее.

Капитан, не успевший прикрыться или уклониться от магии, привалился к дивану, стиснул зубы и изрядно поморщился. На висках у мужчины забились жилки, а стиснутая в его руке бархатистая обивка надсадно затрещала. Я так и осталась стоять в полной растерянности на кровати, пораженная до глубины души. Даже запоздалое умозаключение, что пижама на мне в целости и сохранности, да и в общем помимо моей телепортации на кровать, едва ли что-то еще произошло, не вернуло мне самообладание. Стало даже как-то обидно. Судя по выражению морды Табурета, ему тоже.

— И что? И все? — в моем вопросе даже прорезались нотки возмущения.

Капитан c какой-то неожиданной злобой хмыкнул, выпрямился и сквозь зубы процедил:

— Что-то вы подрастеряли хватку, Сатор. От импульса в прошлый раз толку было куда как больше. Дархи плохо восприимчивы к магии.

— В обороте! — голос наполнился запоздалым раскаянием, перемешанным с отчаянием, — Ну, не настолько же вы неуязвимы!

В ответ меня лишь одарили высокомерным холодным взглядом и молча отошли надевать рубашку. Мурес определенного куда-то собирался, но мне так и не сказал ни слова. Я, уже успев усесться на кровати, наблюдала за неторопливыми уверенными передвижениями начальства по номеру. Мой взгляд, который в любом другом просверлил бы дырку, был полностью проигнорирован. И вот тут в мою слегка гудящую голову пришло озарение: “Задание! Сегодня же нужно собрать кристаллы наблюдения из номеров!”.

Это заставило подорваться с кровати и оперативно одеваться самой. Конечно, меня никто с собой не звал. Мужчина явно обиделся и теперь делал вид, что он, вообще, в номере один. Но где-то в глубине души у меня жила уверенность, что для отлынивающих от трудовых обязанностей у разведчика отдельная пыточная. А мне хватит и тех, которые я ужеуспела заслужить за эти пару дней.

О решении идти вместе с капитаном жалеть не пришлось. Заключительная вылазка показала, что разыгрывать возлюбленных, зажимаясь по коридорам отеля, совершенно не обязательно. Так же как и доводить меня до полуобморочного состояния, взламывая двери. Дарх, правда, перед тем, как ломиться в номера, подкараулил уборщицу и при помощи душевных бесед о старом друге, выяснил, что все постояльцы из этого крыла сегодня съехали.

Несмотря на молчание и явное не желание общаться, моему участию в работе Табурет не препятствовал. В полной тишине мы вновь обыскивали номера и извлекали из тайников кристаллы. Правда, в предпоследней комнате нас ждал весьма неприятный сюрприз в виде работницы отеля. Мурес немедленно начал возмущаться, что все двери в этом коридоре одинаковые, а я разыгрывать сварливую жену. Табурет то ли и вправду разозлился, то ли проявил потрясающий актерский талант, моментально начав со мной ругаться, услышав “Говорила же, что это не наш номер!”.

— Вечно ты что-то говоришь! Если знаешь куда идти — так показывай! — размахивал руками Мурес.

Обмениваясь подобными фразами, под взглядом перепуганно-удивленной уборщицы мы ее и покинули. За кристаллами туда потом все равно вернулись, только вот капитан стал заметно напряженней и явно ускорился. По-прежнему меня игнорировал и о том, грозят ли нам неприятности в известность ставить не спешил. А я не торопилась спрашивать. Лишь уже в нашем номере в пустоту было брошено “уезжаем через 10 минут”.

Так до самой комнаты академического телепорта и молчали. Капитан имел настолько грозно-мрачный вид, что у него ни один таможенник не осмелился ничего спросить. Лишь быстро взглянул на документы и постарался поскорее избавиться от “счастливого” туриста. Я похоже выглядела не менее сердитой, и мои вещи тоже никто проверять не стал. Хотя на границе пришло запоздалое осознание, что парочка трав купленных на базаре являются контрабандой. Слава Опу — повезло. Даже представлять, что бы со мной сделал Табурет, за такую подставу, было страшно.

Поэтому я с настоящим облегчением выдохнула, оказавшись в стенах ЗАРСа, ни капельки не постеснявшись сделать это в присутствии Муреса. А зря. Дарх истолковал все по-своему. Сверкнул глазами, с грохотом поставил свой чемодан на пол и недовольно уставился на меня.

— Знаешь, Сатор, я в жизни никогда женщин ни к чему не принуждал! — сделав гнетущую паузу, капитан продолжил, — и тебя тоже не трогал.

Короткая речь была буквально пропитана обидой и скрытым “как ты могла обо мне так подумать!”. Эта мысль сквозила из каждой буквы, паузы и эмоции. Одарив меня напоследок еще одним “убивательным” взглядом, Табурет пнул свой чемодан в телепортационный круг и был таков.

А теперь вот, пожалуйста: “Ваши занятия отменены”. Какая мелочность, однако! И что он теперь меня уволит? Казнит? В тюрьму отправит? “Сдаст родителям”, - всплыла немного гнетущая версия из глубин души, кто где-то гаденький и злобный придумывал, как бы он сам со мной расправился. Я бы даже могла предположить, что это была такая искореженная версия совести.

— Не отменены, Ликфил, а перенесены, — племянница капитана мне широко и радостно улыбнулась, демонстрируя белые, крепкие на вид зубы на слегка смуглом лице, — и смертоубийство тоже. На одну неделю всего.

Позади девушки из примыкающего коридора вылетела маленькая бумажная птичка и, раздражающе чирикая, нацелилась прямо на меня.

— Сенто, — поймала падающую в руки записку и тут же развернула.

“Жду у телепорта. Мурес” — значилось в послании.

Глубокий вдох, почти такой же спокойный выдох и полное самообладание. Хватит с меня и тех необдуманных эмоций, что вырвались в Борукане. Запугивать себя больше не позволю, шантажировать тоже. В конце концов, он заключил со мной трудовой договор, вот и будем строить исключительно рабочие отношения. А если дарх не отцепится от меня со своими притязаниями, — клятвы “не навреди начальнику своему” я не давала. Пусть от магии, как показала практика, толку нет, но зелья-то никто не отменял. А к ним Табурет очень даже восприимчив.

— Господа адепты! К нашей следующей встречи с вас по докладу про три самых распространенных яда среднего уровня летальности. Кто про какой рассказывает, договоритесь сами.

На лицах блохасто-ушастого дуэта растеклось страдание, а “племяшка” лишь утвердительно кивнула. Одарив многообещающей ироничной улыбкой троицу, я отправилась в сторону телепорта в самом приподнятом расположении духа.

По длинным коридорам академии, впервые в этом учебном году, вышагивала, уверенно расправив спину. Впервые жалела, что не на каблуках, стук которых мог бы разноситься, впиваясь в стену и окружающих, будто точные удары, заранее деморализующие противника. Впрочем, главным было внутреннее убеждение — теперь мы с Муресом наравне. Правда, соседствовало оно с удивлением, почему эта очевидная с самого начала уязвимость Табурета, сразу не стала моей основной защитой от всех посягательств. Озадаченная вопросами собственного выживания, как-то не сообразила, что начальника тоже можно если не запугать, то буквально отравить ему жизнь.

Такие мысли сделали меня весьма жизнерадостной и в комнату телепорта я практически впорхнула, осененная счастьем. Где сразу же наткнулась на мрачную громадину. Дарх был мрачнее грозовой тучи и из-за этого, казалось, занимал все пространство. Представить кого-то еще смурнее казалось невозможным, но увидев меня Табурет именно это и сделал — стал еще угрюмей.

— Я смотрю у тебя, Сатор, прекрасное настроение, — сказано было с таким осуждением, словно это самое страшное преступление во всем Мараде.

Мужчина до кучи скрестил руки на груди, отчего стал еще напряженнее.

— А что сотрудникам разведки положено ходить угнетенными, с вечной тоской и страданием на лице? — с легким сарказмом и немного свысока парировала в ответ.

Даже посетовала опять, что без каблуков. Разговаривать с Табуретом, смотря снизу вверх, в таком тоне было не просто. Но сдаваться и прогибаться под капитана я теперь точно не собиралась. А затянувшаяся пауза, во время которой мужчина явно переваривал услышанное, придала сил для дальнейшего злословия.

— В моем контракте требований к настроению не указано. Если хотите на чью-то кислую морду смотреть — у вас для таких целей Калири имеется в полном комплекте: там и харя, и уныние в наличии.

Я готова поклясться, что у Муреса от моих слов дернулся глаз. В остальном капитан остался незыблемой мрачной тучкой. Чему нельзя было не радоваться. Решиться вновь язвить Табурету, было сродни прыжку со скалы в темную воду в жаркий день: останешься на суше — умрешь от солнечного удара, что же находится под зеркальной гладью не узнаешь, пока не нырнешь. Но, слава Опу, обошлось. Да и где-то внутри теплилась надежда, что это неплохой способ разонравится дарху.

— Требований таких, безусловно, нет, — выдернул из омута собственных переживаний мужчина, — просто удивительно прекрасное настроение, для женщины которую накануне пытались, по ее мнению, изнасиловать.

Сказано было с явной издевкой. А меня, как мешком муки огрели: со стороны я точно выглядела, как актрисулька, закатывающая истерики, чтобы получить побольше внимания к своей персоне.

— Вы не понимаете..

— Оставь свои попытки что-то доказать, Сатор, — оборвали меня грубо, — на грядущей неделе они тебе еще пригодятся. Мне, вообще, не надо ничего доказывать. Заходи в портал.

Дарх сам вступил в круг из кристаллов и резким жестом указал, куда вставать мне. Получился эдакий молчаливый приказ. Мое испорченное настроение к разговору не располагало, а недремлющее любопытство заставило присоединится к Муресу. Было крайне интересно, что же там такого уготовил мне Табурет. Неужели меня действительно ждет работа в Спец Реагировании?