– Виновна! Приговаривается…
– Виновна! Приговаривается…
– Виновна! Приговаривается…
Зал судебных заседаний не открывался 78 лет. Преступления изжили себя, как бесполезное, неинтересное и постыдное занятие. Преступников не существует. И вот сегодня… Три приговора. Три вины. Три высших меры наказания.
В мировом сообществе Земли уже давно не было таких событий. Сенсация. Тот, кто урвет хоть клочок новой информации, навеки войдет в историю журналистики. Репортеры толпятся возле дверей суда, на лестнице, крыльце. Они заполонили близлежащие улицы, крыши, заборы. Но приговоренных не видно. Тех проводят подземными катакомбами Москвы. Время исполнения приговора тикает, отсчитывая последние часы несчастных на Земле.
***
– Господин Сенатор! Ну что мне еще сделать? – симпатичная смуглая брюнетка в розовом брючном костюме стоит на коленях. – Она же не со зла. Нелепое совпадение звезд. Несчастный рок. Помогите, прошу, молю.
Важный толстопузый Сенатор, похожий, как кофейное зернышко на всех советников мирового сообщества, брезгливо обходит плачущую мать. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
***
– Иннокентий, это абсурдно и нелепо. За такое не приговаривают к высшей мере наказания. Повздорила молодежь. Так помирятся. С кем не бывает?
– Алиса, уйди! – один из богатейших людей планеты смотрит в ярости на хрупкую блондинку, последние несколько лет занимающую козырное место его фаворитки. – Тема закрыта. Если не угомонишься, вылетишь из моей жизни навсегда.
– Не хочешь помочь? – спокойный тон уже бывшей любовницы не предвещает ничего хорошего. – Живите долго. Ты и твой сынок. Живите несчастливо. И помните всегда о моей девочке. Проклинаю.
***
– Не стыдно? – седовласая дама в белом нагло выпускает кольцо экологически чистого дыма в лицо Судье. – Сколько тебе капнуло кредитов за эту сфабрикованную наспех постановку? И как теперь будешь спать?
– Нормально, – буркает судья, вынесший приговор. – Буду. Спать. Она виновна.
– Сам знаешь, что за такое максимум – 25 лет работ в озеленении на выселках. Но высшая мера… Да еще и без права обжалования… Кто заказал весь этот спектакль?
***
Дзын-дзын-дзинььь. Так звонит только особый телефон. Для эксклюзивных коротких сообщений.
– Все готово.
– Хорошо. Запускай.
– Можно им проститься с родными?
– Это нарушение.
– День? Час?
– Прямо сейчас. У тебя 40 минут.
***
На Земле обычный день. Никто не улавливает момент запуска небольшого космического шаттла. Только три матери, на секунду замерев от сжавшегося в ледяной кулак сердца, судорожно отсчитывают успокоительное. Почему так больно? Одна капля, семь, шестнадцать.
Никто не замечает, куда исчезли из подземной городской тюрьмы три заключенные. Только три отца, внезапно вздрогнув, бросают безнадежный взгляд в окно.
Никто не фиксирует, что высшая мера наказания исполнена. Только самые досужие репортеры еще остаются у стен суда, но и эти бдения скоро прекратятся.
***
Голова раскалывается. Ужасно. Кажется, что въедливые сороконожки ковыряются всеми сорока лапками в мозгу. Аннета с трудом разлепляет глаза. Невозможно сфокусироваться – все плывет. Вроде должны принести завтрак. Калорийный. Безвкусный. Серый. Впрочем, как и все в этой тюрьме.
Что это? Где привычная спартанская камера с серыми, наспех отштукатуренными, стенами? Хотя и новая обстановка роскошью не хвастается. Кряхтя и держась за голову, Аннета сползает с кресла. Кресло? Дурман слетает с клеток серого вещества, остается боль. Но она не мешает осознать, что…
– Черт, черт… – девушка с ужасом загнанной косули рассматривает картину, открывающуюся перед ней. Огромный экран-стекло демонстрирует черноту и яркие вспышки. Звезды? Чуть в стороне поблескивает светлая сторона Луны. – Черт, черт, они все-таки исполнили приговор!
Рядом слышится сопение. В соседнем кресле шебуршится фигурка в серебристо-черном комбинезоне. Таком же, как и на Аннете. Костюм переливается в свете лунных бликов. И от этого становится тревожно.
– Ишь, заботливые какие. Воду приготовили. Лучше бы сразу расстреляли. – Аннета с гримасой отвращения бросает взгляд на бутылки с прозрачной жидкостью, закрепленные на панели. Но руку протягивает. Во рту сухость, будто после недели жизни среди песчаных барханов Сахары.
– Что? – вторая девушка открывает глаза. – Где я? И ты кто такая?
– На, попей. Сейчас станет легче.
– Они что исполнили приговор? Господи, мама, папа, сестра… Я не успела написать им письма. А ведь адвокат обещал мне.
– Я Аннета. А ты?
– Лиля, – причитания прерываются. – Послушай, приговоров же три было…
Девушки, бросаются к третьему креслу.
– Совсем ребенок.
– Давай воду.
– Черт, не приходит в себя.
– Эй, не вздумай умирать.
– Смотри, шевелится. Воды ей, воды.
– Где я? – испуганные глаза беспорядочно мечутся с одного лица на другое. Вдруг васильковый взгляд натыкается на звездную панораму. – Космос? Это конец.
– Так, успокойся, – легкая пощечина останавливает начало истерики. – Ты жива. Пока. Мы – тоже. А там, как судьба решит. Тебя как звать?
– Кира, – шепчут сухие губы, а взгляд не отрывается от проплывающей мимо Луны. – Они сдвинули нас с орбиты.
– Сдвинули? Откуда знаешь?
– Мой младший брат. Он бредит Космосом. Рассказывал, что с орбиты можно увидеть только темную сторону спутника.
Девушки сидят тихо и неподвижно почти целый час. На полу. Подальше от попутчиц. Каждая мысленно прощается с прошлым, семьей, Землей. Это нелегко. Говорят, перед самой смертью подсознание прокручивает жизненные кадры назад. Но последних кадров нет. В длиннющем приговоре часто упоминалось про шесть месяцев. Кто знает, в чем смысл отсрочки и полугодовых запасов, когда существует Запрет?
Да-да, Запрету на выход в Космос уже 537 лет. Когда-то земляне повели себя неправильно, слишком глупо, воинственно. Уничтожено несколько планет, другие – оказались на грани гибели. Межгалактическое сообщество до сих пор не оправилось и пожинало плоды. Расы вымирают. Рождаемость сократилась. Знания потеряны.
Земляне, будто злые детишки, не осознающие последствий своих неразумных шалостей, были наказаны. Планета полностью изолирована от Галактики, граница последней траектории определена давно. Ослушаешься – смерть. Межгалактический Патруль строго придерживается протокола. Много «смельчаков», рискнувших нарушить границу, потеряли земляне. В этом году исполнилось ровно 500 лет, как земляне прекратили направлять космические корабли далее Луны. Космология как наука, остановилась в своем развитии, так и не успев толком сформироваться.
И вот теперь хрупкий шаттл с тремя преступницами покидает ограниченный круг.
– Так, девчонки, – решительно подхватывается со своего места Аннета. – Хочу знать с кем проведу ближайшие полгода. Давайте расскажем о себе. Начнем с преступлений.
– Зачем, – в глазах Киры блестят бусины слез. – Мы не проживем и эти полгода. Исторические факты говорят…
– К бесам исторические факты, – нервно прерывает Аннета. – Хочешь сдохнуть? Иди, бейся головой об стену, только не скули.
– Тише, девочки! Мы – это все, что у нас осталось. Давайте я начну. Я Лиля. И меня приговорили за уничтожение гектара леса.
– Лиля? Как?
– Лес на планете под защитой. Каждый метр в Красной Книге. А тут целый гектар. – Кира, зажав рот двумя ладошками, огромными глазами с невыплаканной болью смотрит на подругу по приговору. Ну хоть готовая истерика не разразилась, и то – хорошо.
– Мы с друзьями праздновали помолвку Влада и Насти. Напились здорово. Кто-то предложил шашлыки в лесу, как в старые добрые времена. Книжек начитались и бабушкиных дневников начитались, вообразили себя великими путешественниками по самым дебрям природы. У меня с собой зажигалка была, у матери стащила. Мне и разжигать. Потушить не смогли.
– Но судили же тебя одну. А остальные?
– Сбежали, – горько усмехается Лиля. – Я зажигалкой щелкала, мне и отвечать. Это уже потом мне прадед рассказал, когда в тюрьме навещал… Надо было сначала обезопасить пространство от возможного пожара. Воду приготовить, песок. Ай, что теперь махать руками, ничего не изменится. Ну, Аннет, твоя очередь.
– Я Охотница.
– Ох!
– Состою в обществе истребления животных-мутантов. В очередном рейде… промахнулась. Мало того, что убила косулю, не мутанта. Так она еще и на сносях была. И косуленок ее тоже полноценный был.
– Вот, значит, как, – задумчиво протягивает Лиля, – ты, вроде, постарше нас с Кирой. Неопытная? Сменила сферу деятельности?
– Я с детства стреляю. В нашем роду все охотники.
– Тогда как?
– Ваня, напарник мой, уронил рюкзак в момент выстрела. Вот здоровая косуля и понеслась. Выскочила прямо перед мутантом. Но заряд послан. Ничего сделать нельзя было.
– Ну а ты, Кира?
– Я не хочу об этом говорить, – едва слышно шепчет девушка. – Мне стыдно…
– Кира… Перестань вести себя, как ребенок. Здесь равные условия для всех.
– Мы должны знать, что представляет каждая. За что осуждена? Скажи, и больше мы не будем возвращаться к трагическим моментам. Пусть все покоится в прошлом. На Земле.
– Я… я… – Кира плачет, закрыв лицо руками. Но внезапно, будто вспомнив что-то, что придало сил, выпаливает:
– Я отказалась целоваться с сыном Самого.
– Иннокентия что ли?
– За такое не приговаривают к высшей мере.
Два голоса с нервными смешками раздаются в унисон.
– Вы не понимаете. Моя мать – любовница Иннокентия. С Артемом, его сыном, мы знакомы пять лет. В тот злополучный день мы забрались вдвоем на колокольню. На город посмотреть. Артем попытался меня поцеловать.
Кира торопится выплеснуть все наружу, будто боится, что не хватит сил досказать:
– Я отказалась, объяснив, что он всего лишь друг. Артем сказал, что если я откажу, то спрыгнет вниз…
– И?
– Спрыгнул.
– Насмерть?
– Жив. Но отец его очень разозлился, кричал, что специально держал меня рядом, как будущую любовницу сына. Не жену. Любовницу… – слезы текут по щекам, но девушка их не замечает. Надо высказаться, раз уж решилась. – Потом нервный срыв. Камера. Подземелье. Холод. Суд. Приговор. Все как в дымке. Ничего не помню. Не попрощалась ни с мамой, ни с братом.
– Девочки, – нервно смеется Аннета. – Мне только одной кажется, что наши дела слишком раздуты и… сфальсифицированы?
***
– Командор! – молоденький лейтенант обращается не по уставу. – Корабль с Земли пересек запретную орбиту и удаляется от Луны.
– Распылить, – равнодушный голос звучит слишком резко, заставляя командный состав невольно сделать шаг назад. – Забыли о протоколе, лейтенант?
Двухметровый гигант медленно переводит взгляд на подчиненного. Этого немигающего взгляда боятся все. Он лишает воли и ясности сознания. Командора не любят. Ему подчиняются, единогласно принимая его знания, опыт и авторитет. Уважают за справедливость и быстроту решений. Если вступил в Межгалактический Патруль, то командор за тебя будет горой, вытащит из самой задницы, но и потребует в сто раз больше, чем другие командующие. Но не любят.
– Сэр Командор, я просканировал корабль землян, – лейтенант Ферз, решив, что хуже не будет, открыто демонстрирует несоблюдение межгалактических протоколов.
– И… – в командорской рубке тишина. Пролети комар, и шуршание его крыльев услышат все.
– Это не космический корабль. Эвакуационный шаттл. Последние идентичные модели сошли с конвейера почти шестьсот лет назад. На Земле.
– Они нарушили ограничивающую орбиту. Мне повторить приказ?
– Подождите, командор¸– по рубке пронесся едва слышный «ах». Ну и наглец же этот Ферз! Спорит с самим Черным Командором, внушающего ужас всему адмиралтейству.
– На борту отсутствует оружие, – продолжает лейтенант, – Полностью. Столовые приборы из растворяющегося пластика. Запасы воды, еды и воздуха примерно на 6 месяцев. Вернее – 5 месяцев, 29 дней и 7 часов. На борту три особи женского пола.
– Выведите на экран, – странный приказ никто не посмел осудить. Техники бросаются к тумблерам.
Три минуты, две, пара секунд…
И вместо звездной дали на экране появляется тесненькое помещение. Межгалактический Патруль с брезгливостью рассматривает убогое старье. Видно плоховато, связь еще не налажена, но неказистая обстановка различима. Три пилотских кресла. Как на них вообще можно сидеть? Серый пол, утыканный пластинами с заклепками. О них же вечно будешь спотыкаться. На полу копошится темное пятно. Не разглядеть. Три шкафа, с убранными в ниши узкими кроватями. Как неудобно и нерационально. Для быстрой эвакуации подойдет, но жить здесь полгода… Увольте.
Картинка приближается. Откуда-то сбоку выходит стройная смуглая девушка. В нелепом космическом комбинезоне старинного неудобного покроя, с серебристыми вставками-нашлепками. В руках – бутылка с красной жидкостью, губы девушки шевелятся.
– Земляне, – Черный Командор не скрывает презрение. – Они избавляются от людей смешанных рас. Это первобытное недальновидное общество. Вот почему этот корабль здесь. Их выкинули.
– Но, наши исследователи утверждают, что на Земле повсюду смешение рас. И они вполне уживаются. Расовых предрассудков нет, – что-то много сегодня возражений в адрес главнокомандующего Патрулем. Как бы не огрести.
– Звук где? – поведение и слова Черного Командора удивляют весь командный состав.
– О, судьи нам оставили винцо! – копошащее пятно в районе пола выпрямляется. Еще одна девушка. Рыжеволосая красотка. – Посмотрим.
«Они еще и пьют спиртное» – вся дежурная смена патрульного флагманского Крейсера в шоке.
– Это единственная бутылка, – с горечью роняет бывшая охотница. – Нашла на кухне. На самом видном месте. Только вот что праздновать? Оставим на последний день. Если доживем. А где Кира?
– Где-то здесь. Куда ей деться?
Крейсерцы переглядываются. Интересные особи, в роду которых явно смешано несколько рас. Похоже, Командор прав. Земляне остаются на примитивном уровне развития. Тот, кто отправил девушек в космос явно бездушный сноб, дуралей и идиот.
А девушки – загляденье. Не оторвать глаз. Такие разные и такие красивые. Им не место в космосе, на старом примитивном шаттле без защитников и оружия.
– Кира?
Из-за намертво привинченных кресел раздается всхлип.
Бутылка отставлена в сторону. Девушки бросаются к креслам. Вытаскивают из-под него дрожащую девушку.
По крейсерской командной рубке проносится вздох восхищения. Девушка очаровательна. Нет, она… Идеальна. Совершенна. Восхитительна. Белокурая длинная, ниже талии коса растрепалась. Выбившиеся пряди красиво переливаются в искусственном свете шаттла. Ни грамма косметики, которую так любят землянки. Впрочем, и остальные девушки не отштукатурены. Огромные васильковые глаза в обрамлении густых ресниц. Эта девушка соответствует всем стандартам красоты межгалактических гуманоидовидных рас. Только слишком мелкая. Самому низкому патрульному не достанет и до плеча. Две другие – тоже невысокие, но чуть крупнее. Эта же выглядит статуэткой. Ее место в каком-нибудь хрустальном дворце, среди журчащих фонтанов и поющих птиц.
Командор с жадностью рассматривает миниатюрное создание. Даже в его суровой душе что-то екает. Главное – не показать вида команде. Главнокомандующий не имеет право на слабости и проявление чувств.
– Кира, прекрати, – Аннета замахивается рукой, будто хочет влепить звонкую противоистеричную пощечину.
Ударит?
Ладонь уже летит. Вот-вот соприкоснется с белоснежной кожей лица. Но в последний момент рука меняет траекторию. Аннета крепко прижимает девушку к себе:
– Поплачь, милая, поплачь…
– Вы не понимаете, – всхлипывает Кира. – Они наблюдают за нами. Сотни глаз. Я чувствую. Кожу колет от их взглядов. Мы для них – подопытные.
– Лейтенант, – Командор подзывает подчиненного, – Они нас видят?
– Никак нет, сэр, – рявкает по уставу Ферз.
– Связь шаттла с Землей? – это уже вопрос к акустикам.
– Есть. За шаттлом действительно наблюдают.
– Сэр Командор, – приближается старший акустической группы. – Можно оборвать эту связь. Окружить шаттл противоволновым пузырем. Для наблюдающих землян они перестанут существовать.
– Действуйте.
– А шаттл? – это уже капитан третьей эскадрильи Бортон, не отрывающий взгляда с рыжеволосой нимфы.
– Запасов на полгода, – задумчиво произносит главнокомандующий Крейсером. – Изолируйте их. И посмотрим. Вывести на экран весь шаттл. Наладить качественную связь. Установить дежурство. Наблюдать круглые космические сутки.
***
Где-то через час на Земле:
– Господин Сенатор, шаттла больше не существует.
– Это точно?
– Точнее не бывает. Ни одного обломка.
Попытка выйти в Космос не удалась. Землян не простили.
***
Три недели пролетели быстро. Девушки притирались к друг другу и потихоньку адаптировались в ограниченном пространстве. Небольшой шаттл изучен досконально. Исползан вдоль и поперек в прямом смысле. Ни один сантиметр не пропущен.
Помещение, двадцать шагов по одной стене и девятнадцать – по другой, где они очнулись, когда действие неизвестного земного состава испарилось, было основным. Здесь девушкам предстоит коротать все шесть месяцев. Хорошо, что потолки достаточно высоки, не давят сверху.
Три небольших компактных кресла для пилота, навигатора и механика насмешкой возвышаются над непонятным пультом управления. Какие-то кнопочки, пять табло со стрелочками, тумблеры, датчики, знаки и графики, выскакивающие на голографической трехмерной панели. Девушки пытались пощелкать, понажимать, потыкать. Бесполезное занятие. Мозг шаттла не слушается неумех. Живет в собственном мире, не вмешиваясь в существование обреченных людей. Только порой выдает какую-то сложную звуковую и сигнальную тарабарщину. Побесновавшись, и незаметно изменив траекторию, компьютер затихает.
Огромное, во всю стену панорамное окно передает космическую картинку. А полюбоваться есть чем. Скорость шаттла невысока, звезды не смазываются в сплошную ленту, а красиво и таинственно мерцают в темноте. Иногда мелькнет сбоку пояс астероидов и обломков комет, но шаттл, будто повинуясь невидимой твердой руке, проходит мимо.
В рубке находятся три компактные кровати, которые легко и быстро прячутся в стеновой панели. Такая технология давно применяется на Земле. Удивительно другое – мягкая постель не из синтетики, а из настоящего чистейшего хлопка, без примесей. На Земле такой могли позволить немногие. Чем заслужили непозволительную роскошь приговоренные?
Вспомнив лекции брата-космофаната, Кире удалось отыскать несколько тумбочек, столов и кресел, которые при желании «вырастают» прямо из пола. Для трапез девушки выбрали небольшой, круглый столик. Еще один пригодился для творчества. Лиля обожает рисовать и что-нибудь мастерить. И теперь, по мере возможностей, сил и фантазии, украшает их скромное серое и непритязательное жилье. Да и подружки отвлекаются, перебирая ее рисунки и незамысловатые зажимы для волос. Тумбочки оказались набиты сокровищами. Цветная бумага, картон, мелкая мишура, бусины, клей, скотч и канцелярские принадлежности в избытке. Нитки можно надергать из запасов постельного белья. В ход скоро пойдет освобождающаяся тара от продуктов. Для творческих порывов есть все, кроме канцелярских ножа и ножниц.
Еще одно неприятное открытие девушки сделают чуть позже. Такие милые сердцу дам маникюрные наборы тоже отсутствуют.
Под полом находятся сложные механизмы шаттла: реактор, система жизнеобеспечения, защита. Туда без соответствующих знаний лучше не соваться. Где находится управляющий Мозг всем этим хозяйством, девушки так и не разобрались. Выросшая на космических рассказах брата, Кира ничего не может вспомнить, но попытки отыскать не оставляет.
Аннета в первый же день воцаряется на небольшой кухоньке, которая одновременно служит и кладовкой. Все углы заставлены коробками и контейнерами с необходимыми продуктами питания. Полугодовой запас. Порадовало, что это были именно продукты, а не питательные брикеты, разогревающиеся в микроволновом контейнере. Охотница и путешественница – девушка неплохо готовит, и способна сотворить вкуснятину даже из самых простых продуктов. Аннета берется за контроль еды и воды. Запасы рассчитаны на полгода. Но разбазаривать нельзя. Может и не хватить.
Еще одно помещение – санитарное. Впрочем, воду девушки тоже экономят и обходятся минимумом.
Шаттл вполне пригоден для изолированной жизни. Здесь можно просуществовать небольшой срок. Но человеку нужен простор. Рано или поздно стены и привычная обстановка начнут давить, что может вызвать неприятные и необратимые последствия. Депрессию. Апатию. Галлюцинацию. Но есть еще фактор, давящий на психологическое состояние. Что будет, когда запасы воздуха, воды и еды закончатся? Шаттл может из жизнеобеспечивающего короба превратиться в последнее пристанище, из которого не сбежать. Смерть барабанит костлявыми пальцами по тонкой, но прочной обшивке.
Девушки не тешат себя иллюзиями. Они не пилоты, не механики, не ученые. Они – никто. Посадить шаттл на пригодную для жизни планету не смогут. А ту еще отыскать надобно.
Юные и неопытные недоучки, выросшие в стерильных земных условиях ни на что не пригодны в космосе. Кира вообще ребенок, 17 лет. Даже не успела определиться со своим земным кредо.
– Мы просто обыкновенные бабы, – через три месяца грубо подведет итоговую черту Аннет, когда девушки познакомятся ближе.
А пока, двух старших очень беспокоит Кира. Девушка постоянно замирает возле панорамного окна. Есть три вещи, на которые можно смотреть не отрываясь. Огонь. Текущая вода. Звезды. Но видеть со стороны отрешенный взгляд жутко и неприятно. Хочется завыть, глядя на эту хрупкую белокурую малышку, непонятно за что приговоренную к смерти вдали от дома. Еще хуже – окликать ее полчаса и не получать ответа:
– Кира!
– Малышка, не пугай нас!
– Кирочка! – Лиля легонечко встряхивает девушку.
– А? Что? – Кира часто моргает. Помутневшие более часа назад зрачки постепенно наполняются пониманием.
– Ты уже три часа стоишь, дрожишь, обхватив себя руками. Молчишь.
– Девочки, мы здесь не одни. На нас смотрят.
– Ты же утверждала, что от дома мы отрезаны.
– И сейчас не сомневаюсь в этом. Смотрят… другие. Будто присматриваются. Изучают. Вы никогда не задавались вопросом, почему мы еще живы? После Большого Запрета в космос отправлялись наши корабли. Ни один не возвратился. Экипажи и судна пропали. Будто и не существовали никогда. Их распылили, даже осколки не вернулись. А нас – почему-то нет.
– Кира, – прерывает девушку Аннета. – Ужин почти готов. Давайте накроем на стол, и ты нам расскажешь о Большом Запрете.
– Вам интересно? – шепчет Кира.
– Почему же нет? Это ты у нас спец по космосу.
***
– Командор, девушка – явный псионик. Только ее способности не развиваются. Наставника нет. Ее бы нашим ученым показать.
– Вижу. Продолжаем наблюдать. Записи передадим. Для анализа. Позже, – главнокомандующий, как всегда, говорит короткими, почти обрубленными фразами.
Лейтенант Ферз, когда не дежурит, первым прибывает в рубку управления, чтобы послушать очередную историю. Впрочем, есть у него секрет. И зовут этот секрет Аннета. От ее смуглой кожи, волнистого водопада темных волос и черных глаз невозможно отвести взгляд. Девушка превратилась в лейтенантское наваждение и часто снится ему. Любовь? Суровому патрульному неведомы земные чувства. Притяжение? Это штучки земных чудаков – так написано в учебниках истории. Судьба? Не существует общих граней между обыкновенной землянкой и, пусть гуманоидной, но более развитой расой.
Девушкам трудно мирно сосуществовать. Это понимают даже на Крейсере. Когда женщины собираются более трех и взаимодействуют длительное время, неизбежно возникают ссоры и склоки. Такова женская натура, требует разнообразия и деятельности. А здесь… Не оставлено ни книг, ни фильмов, ни настольных игр. Но девушки слишком юны, подвижны, бодры. Чтобы не провалиться в депрессию, необходимо разнообразить бытие. Все время находить занятия, придумывать что-нибудь новенькое. На шаттле даже уборкой не займешься. Ни пыли, ни соринок, ни грязной посуды от трапез – обо всем незаметно заботится централизованная система шаттла.
И такое занятие, увлекшее всех, нашлось. Аннета учит девушек зажигательной румбаре. Весь состав Межгалактического Патруля с удовольствием наблюдает, как красиво изгибаются стройные фигурки, выписывая с каждым днем все более сложные па. На их танец можно смотреть вечно, как на огонь. Притягательно, завораживающе, но потрогать нельзя. Румбара – танец души и сердца. Да, определенные фигуры и пируэты есть, но это дело техники.
А по вечерам девушки рассказывают истории. О себе. О доме. О Земле. Прочитанные, услышанные, увиденные. Эти истории за ужином ждет свободный состав Патруля. Земля постепенно открывается в другом ракурсе. Неужели там живут удивительные, смелые и открытые люди?
***
На ужин Аннета напекла оладушек. Сложила пирамидкой на общей тарелке. Странная эта еда. Немного клейкие, из какой-то мамалыги, предназначенной для разбухания в кашу. Политые сладким бесцветным сиропом. Кленовый? Крейсерский повар не знает такого, но на заметку берет, несмотря на то, что процесс приготовления пищи намного проще, чем у землянок. С молчаливого согласия Командора Джун записывает все, что вытворяет девушка с продуктами. Будет чем заняться после службы.
Кира начинает рассказ.
Давно-давно, в примитивные докосмические времена люди на Земле только любовались звездами, а некоторые даже считали ее плоской, нашлись мечтатели, кто не побоялся трудностей и создал первую машину, покинувшую планету. Знаете, кто в ней летел? Белка и Стрелка. Это были собаки. «Ох, собаки! Бедняжечки. Они были умными?» – интересуются девушки.
Собаки всегда были умными, но не настолько, как человек. Они не говорили, не читали, не писали, ничего не создавали, но отличались преданностью и защищали хозяина. «Хм, это они на планете Собак не были» – думают крейсерцы, внимательно внимающие рассказу.
Собак запустили первыми, чтобы понять и изучить, может ли живое существо выдержать нагрузки. После полетел первый человек. Гагарин, кажется. Потом еще и еще. Высадка на Луну. Запуск спутников. Марс. Сатурн. Нептун. С выходом в Космос человечество стало быстро развиваться. Появились сложные нейро- и нанотехнологии. Знаменитая таблица Менделеева увеличилась в два раза. Ведь столько образцов привезено из космических далей.Постепенно увеличивается продолжительность жизни. Людям на Земле становится тесно. Ввысь рванули космические корабли. Основная миссия – поиск пригодных планет для жизни.За пределами Солнечной системы человечество ждало потрясение. Они – не единственные разумные существа. Более того, земляне – примитивны и неразвиты.Межгалактическое население с удовольствием протянуло дружественную руку дитю, которое не научившись переваливаться с боку на бок, пытается ходить. Знаете, что нас погубило? Жадность, высокомерие и наглость. На Земле родился Ученый. Никто не помнит его имени, разве только Сенаторы. Это имя впоследствии уничтожили, вымарали из учебников и исторических трактатов. За одно только произношение шепотом можно очутиться на тюремных нарах. Имя, которое нельзя произносить. А через двести лет после Запрета, даже звучание забыто. Но разве можно предать забвению зло? «Так что же он сделал?» – оладушки съедены, и девушкам не терпится узнать подробности.
«Глупые земляне! Имя Зла должно быть известно каждому, а они уничтожили. У нас до сих пор скорбят Великие Дома. Хотя очень интересно послушать их версию».
Ученый построил космический Корабль. Огромнейший. Совершенный. Идеальный. Может даже наш шаттл создан по тем же схемам, как и те шаттлы, сконструированные по подобию Корабля. В трюме Корабля уместилось около двух миллионов таких вот малышей. Может врут, а может и нет? Ученый мечтает создать собственную Империю и быть там Богом. Навязчивая идея безумного гения. Поблизости от Земли незаселенных планет не оказалось. А лететь и искать… Зачем, если можно отобрать? Оружия, которое он захватил в полет, хватило бы уничтожить нашу Землю триста раз. Планета, на которую навострился Ученый, называлась Эфиллия. Это был рай. Цветущие сады. Вещи, создающиеся просто по велению сердца и души. Ароматы только те, что желаешь слышать. Любимая еда и питье. Планета, где исполняются все материальные желания. Там было все. Но… «Так и знала, что будет сейчас это но…» – вздыхает Аннета.
Эфиллия – планета без инкарнации. Здесь селятся те, кто больше не желает возрождаться вновь в своем мире. Сопровождающие имеют право прожить на планете семь дней, а после уехать и никогда не возвращаться. Или остаться навсегда. Сведения у землян об удивительном месте ограничены. Я согласна с моим братом, утверждавшим, что с планетой не так все просто. Тщательно охраняемая тайна, неизвестная землянам. «Девочка, ты даже не догадываешься, насколько права» – Черный Командор, стоявший неподвижным изваянием у экрана, не отрывает взгляда от белокурой особи женского пола, с интересом следя за ее мимикой и каждым движением. Девушка не врет. Знает не все. Но суть верная.
В молодости Ученый много летал, ему удалось однажды попасть на Эфиллию в составе какой-то делегации… Украл образцы. Почва. Растения. Воздух. Вода. Камни. Живые организмы. Набрал команду исследователей, сам разобрал каждый образец по атомам и молекулам.Говорят, это было самое величайшее открытие на Земле. Ученый обнаружил секрет вечной жизни. Живи вечно, но только на Эфиллии… Так начался процесс создания живого Корабля. Это был единственный шанс вернуться в рай и господствовать в нем. И Ученый воспользовался им.Все космические корабли в радиусе тысячи парсек от Эфиллии вероломно уничтожены беспринципным самодуром. Ученый селится на планете. Отныне доступ на Эфиллию закрыт, либо плати высокую цену. Пожертвование живыми и разумными существами. Что этот Ученый делал с принесенными в жертву и обитателями планеты, никто не знает… Но, думаю, что ничего хорошего. Гений вознес себя на вершину существования всего живого в Межгалактическом Космосе. Возомнил Богом и прародителем. Мощь его флота растет. Планета сама создает корабли по чертежам Ученого. Неугодные планеты уничтожаются. Все расы должны служить ему, либо ликвидация. Много Великих Домов кануло в небытие. «Скорбим! Скорбим! Скорбим!» – команда крейсера, преклонив колено, почтила минутой молчания погибших.
«Это ужасно! Больно! Скорбим!» – по щекам трех девушек текут слезы.
А далее был создан Межгалактический Совет. Собран мощнейший за всю историю существования миров флот. Эфиллию уничтожили вместе с Ученым и зародышами кораблей. Он правил долгих тридцать лет. Мой брат утверждает, что не все корабли, рожденные на Эфиллии стерты и распылены. Я не знаю, прав ли он.После победы такой тяжелой ценой на Землю отправлен Ультиматум. Он четко определяет крайние границы. Все нарушившие космическое пространство корабли приговорены к распылению. Без следов. Человечеству Земли разрешено выходить в космос чуть дальше вечного спутника – Луны. Более 500 лет человечество не ведает, что твориться в пределах их Солнечной системы, не говоря о далеком Космосе. Может другие планеты нашей системы уже заселены? «Ты думаешь, мы далеко от Земли?»
Я не думаю. Я знаю. Шаттл еще в первый день пересек очерченную границу. Да что там граница. Девочки, разве вы не чувствуете, это не наша система. И нас не должно уже быть. Но почему-то мы еще есть. ***
– Лиля, ты так много умеешь, – Кира устраивается на полу, у ног подруги. Рядом коробки из-под фруктов, постепенно превращающихся для девушек в сокровищницу. – Знаешь, когда я перебираю наши сокровища, вспоминаю мамину шкатулку с бижутерией, разноцветными стеклышками, камешками и ракушками. Мама любила путешествовать. Много, где побывала и всегда привозила сувениры. Хранила и берегла их пуще драгоценностей.
– Разве это сувениры, – Лиля сдувает с глаз рыжую непокорную прядь. – Вот если бы сюда мастерскую деда… Нам ничего не оставили. Пластмассовые ножи не в счет.
– Я бы так не смогла, – в голос Киры закрадывается грустинка. Девушка перебирает красивые ленты, которыми так удобно перевивать волосы. Любуется великолепными эскизами платьев. Вот бы одеть такое и кружиться, кружиться… А вот в этом удобно отплясывать румбару. Оно не будет сковывать движения, а неровный край красиво разлетится вокруг коленей.
Сегодня Лиля мастерит нечто. Она целый месяц соскребала с фруктов защитный воск. А теперь, нагрев и добавив молочную смесь, лепит фигурки. В ее тонких пальцах податливый материал принимает очертания девушек. Миниатюрных, стройных, нежных.
Аннета останавливается за спиной мастерицы с кастрюлей пюре из сельдерея, посыпанного мелко порезанным зеленым луком. Свежие перышки девушки вырастили самостоятельно. Это Лиля предложила посадить несколько луковиц в воду. Она много знает, и может создавать полезные вещи из того, что есть под рукой.
На патрульном Крейсере несколько поклонников рукодельницы записывает все ее идеи в голографический блокнот. Надо разобраться, как получаются такие вещи. Но все потом. Сейчас надо записывать.
– Вкусно пахнет, – тонкие пальцы безжалостно сминают фигурки, превращая их в серый комочек.
– Зачем? Красиво же было.
– Не то. Воска пока мало. Давайте ужинать, – материал со стола летит в коробку.
– Лиля, а кто твой дед?
– Мастер на все руки, – усмехается девушка. – Рыжинка мне от деда досталась, как и умение работать с разным материалом. Я мечтала архитектором стать, построить хрустальный мост, как предок.
– Подожди, поющий хрустальный мост в Москве построил твой предок?
– Ага, а еще Черепашью Башню, Бронзовую Говорящую Статую, Вращающийся Объектив.
– Вот это да! Рассказывай.
История Лили.
В нашей семье шепотом передают байку, что наш предок помог создать Живой Механизм. Не робота, а именно живой и мыслящий механизм. После твоего рассказа, Кира, о безумном Ученом, я серьезно задумалась. Наверное, все, что рассказывал мой дед – правда. Немного искаженная, приукрашенная, отшлифованная, но правда. Раньше я не верила. Сказочкой считала. На флагманском Крейсере тишина. Все знают, что тайна Корабля, прорвавшегося на Эфиллию с безумцем на борту, не разгадана. Может это тот самый Живой Механизм?
«Живой Механизм? Это как? Компьютер?» – девушкам непонятно.
Трудно объяснить. Да, в какой-то мере компьютер. Но способный чувствовать, расти, учиться. Мой предок создал на заказ что-то непонятное и невероятное. Я вот теперь думаю, может это те самые украденные образцы с Эфиллии? Они послужили прототипом для создания Мозга, а Корабль появился позже. Версий и догадок можно строить уйму.Когда все было готово, немолодой человек и талантливый мастер влюбился. Просто потерял голову, пропал. Подумаешь, изобретение… Счастье не в нем. Счастье, когда смотришь в глаза человека, тонешь в них и не хочешь спастись. Жить ради другого, дышать одним воздухом, сидеть на лавочке, любуясь закатом – вот настоящее счастье. Заказчику чужие чувства пришлись не по нраву. Впереди – много работы, открытий, свершений, а тут какая-то любовь. Лишний и бесполезный придаток. А все лишнее отрезается и утилизируется. Мне кажется, что заказчиком и был тот самый Ученый, имя которого предано анафеме. «Та девушка… стала прародительницей вашего рода?» – Аннета всегда умеет отделять главное от второстепенного.
Нет. Она погибла. Заказчик изобразил страстную влюбленность. Преследовал девушку повсюду. Вымолил единственное свидание на скале, где птицы вьют гнезда у теплого минерального источника. Со свидания девушка не вернулась. Упала. С того самого утеса, от которого начинается поющий мост. В нашей семье утес называют скорбным. Мой предок не поверил предательству любимой. Ушел от заказчика. А дед мой уверен до сих пор, что это не был несчастный случай. «А изобретение?» – сентиментальная Кира смахивает слезу.
Оно исчезло. Испарилось вместе с заказчиком. По крайней мере, больше никто вразумительного ничего не рассказывал. Мой далекий предок потом женился, но никогда не любил жену, был равнодушным к детям и внукам. Он творил. И только творения поддерживали его силы. Именно в них он заключил свою нерастраченную любовь и свою душу. Вы же все слышали, как они поют, особенно перед дождем. А знаете, девочки? Может совершенный корабль Ученого и Живой Механизм это и есть величайшее изобретение моего предка? «Если версия верна, то надо лететь на Землю. С поющими конструкциями явно что-то не так. Отошлю доклад в Совет – пусть разбираются» – машинально делает заметку Черный Командор.
***
Сегодня очередь Аннеты. Весь день девушка пребывает в задумчивости. Что рассказать?
Спасает Кира:
– Анн, расскажи, как ты стала охотницей.
Смуглянка даже бровь не нахмурила, а раньше, за такое коверканье имени кое-кто мог схлопотать по наглой… Как давно же это было. В другой жизни. А может там и не жизнь была вовсе? Сон. И вот сейчас они проснулись и пытаются жить, рассказывая друг другу призрачные сказки.
– Это неинтересно и грустно.
– Ты расскажи, а там решим.
Ужин готов – рагу с соевым бифштексом. Эх, сейчас бы даже мутировавший зверь вкуснее показался.
Аннета начинает рассказ.
Никто не помнит, когда и кто затеял эту дурацкую и бесполезную чистку. Скорее всего, когда на планете появились первые мутации. Паника началась. Людей стали отбраковывать. Род изучался до десятого колена. И если находилась какая-нибудь прапрапра… бабка другой народности… Целые семьи выселялись из центральных районов. «Какое варварство. Дикари. Все разумные расы равны – это же первый Межгалактический закон» – суровый патруль Крейсеры возмущен.
«А я о таком и не знала» – удивляется в мыслях Кира, но не перебивает. Подруга может и обидеться, замолчать.
Безумие продолжается три года, пока сын одного из Сенаторов не влюбляется в выселенную девушку. В девятом колене ненаглядной нашлись азиатские корни…Но истинная любовь способна на многое. Парень не может пережить разлуку, копается в архивах и доказывает всей планете, что чистокровных рас на Земле никогда и не существовало. Молодежь подхватывает эту теорию, вытаскивает на обозрение, пиарит. Проблему вытряхивают напоказ все, кому на лень. Старые и молодые. Богатые и бедные. Обыкновенные и знаменитые. Слишком много репрессированных и недовольных. И чудо свершилось. Безумную чистку отменяют. Оказывается, большинству людей просто чихать на расовые принадлежности. Старые люди утверждают, что именно тогда и началась эра Процветания и Благополучия. «Кажется, я ошибся. Расовых предрассудков на Земле нет. Пожалуй, следует продолжать наблюдение. Но в Совет докладывать повременю» – мысли главнокомандующего от всех скрыты, но подчиненные скоро догадаются, что он неравнодушен к одной из девушек.
Не все семьи возвратились в родные места. Моим предкам нравится новая жизнь. Охота. Рыбалка. Свобода. Минимум техники и электроники. Несколько семей, объединившись в артель, поставляют в города дичь… «Ага, понятно. Ты пошла по стопам семьи»
Не, женщины у нас редко становятся охотницами, хотя с детства нас обучают и стрелять, и зверя выслеживать, и в засаде сидеть. Мое же призвание – танцы. Ритмичная мелодия превращает мое тело в пластилин. Иногда мне казалось, что это не я управляю телом, а оно – моей душой и моими желаниями. Впереди конкурс. Мечта танцора. Зачем мне охота? Одно только участие – высшая награда. Я тренируюсь каждую свободную минуту. Девушка замолкает и смахивает слезу. Вспоминать трудно. И больно.
В нашей округе появляется медведь-мутант. Гигантский. Злой. И вечно голодный. Откуда вылез, с какой стороны приперся, никто не знает, но вопрос с косолапым шатуном надо решать срочно. В тот злополучный день в поселке остаются дети до десяти лет и я. Все отправляются на охоту за крупной дичью. Я танцую. Ничего не вижу и не слышу. Только мелодия и ритм.Как этот медведь прорвался в наш дом? Загадка. Ужасный, полный боли и отчаянья крик младшей сестры теперь всегда со мной. Еще мучительней – картина, которая осталась навсегда в памяти: растерзанная зверем сестра и я, стреляющая в упор.Больше я никогда не танцевала… Целых девять лет… Пока не очутилась на этом шаттле вместе с вами. «Бедная девочка! Как бы я хотел растворить твою боль. Разделить на двоих. Ведь ты создана для танцев, а не для охоты» – в этот вечер балагур и весельчак лейтенант Ферз не появится в общей кают-компании. Ему надо побыть в одиночестве.
***
Скандал разразился на исходе пятого месяца полета.
– Это все бред! – бамц, и стакан, пущенный «хрупкой» женской рукой, летит в стену.
– Лиля, успокойся. Что с тобой?
– Неужели вы ничего не видите, не понимаете, не соображаете, – бамц, и второй стакан летит в стену, падает на пол израненной помятой тушкой. – Каждый день мы делаем вид, как нам хорошо вместе. Такие дружные. Не ссоримся. А по ночам втихаря рыдаем в подушку. Да постель не просыхает от слез…
– Лиля, – Кира пытается обнять подругу. – Да, мы плачем, мы тоскуем… Там остались…
– Кирочка, ты блаженная дурочка. Или нет? Знаешь так много о космосе, сказочки нам рассказываешь… И все время твердишь, что за нами присматривают. Где же они, благодетели эти? Что ты знаешь и не договариваешь?
На Крейсере дежурный наблюдатель нажимает тревожную кнопку. Через пару секунд командный состав Патруля с жадностью впивается в экран, фиксируя каждое произнесенное слово. Вот она – истина.
– Лиля, прекрати!
– О, наша великая Охотница. На кухне возишься. Завтрак. Обед. Ужин. Танцы. К чему ты нас готовишь? Кого нам здесь соблазнять? Никого рядом нет, кроме трех неудачниц.
– О чем ты?
– Мы здесь не просто так. Есть цель. И кто-то из нас явно в курсе, – Лиля нервно носится по шаттлу. – Посмотрите, кораблик наш летит слишком правильно, по определенной траектории. Пятый месяц заканчивается. Мы без усилий огибаем метеориты, спокойно проходим рядом с астероидами, легко избегаем космический мусор и осколки. Ни разу не попали под излучение планет. Не встретили ни одного космического корабля. Что это, по-вашему?
– Я не знаю, – Кира некрасиво кривит губки, собираясь разреветься.
– Ты хочешь сказать, что у этого полета есть цель?
– Мнекажется, что мы оружие, – еле шепчет Лиля.
Командорская спина, затянутая в черную форму, напряжена: «Неужели я ошибся?»
– Откройте глаза, девочки, – шмыгает носом Лиля. – Наше трио безупречно. Красавицы. Фигурки у каждой – хоть завтра на подиум. Если бы очутились на одном конкурсе мисс Земля, то неизвестно, кто бы победил. Дурочки. Имеем способности, которые еще шлифовать и шлифовать, но все недоучки.
– А ведь правда, девочки, – от волнения Анн чуть не прокусывает губу. – В роли соблазнительниц мы идеальны.
– Мы отвлекаем, а корабль летит куда-то, с неизвестной целью. Или в определенное место и с конкретной миссией?
На патрульном Крейсере тишина. Прелестные землянки. Круглосуточный сериал. Истории о Земле, любви, космосе. Если это просчет Командора, то какова будет цена для всей Галактики?
– Я ведь не только рисовать и поделки всякие мастерить умею, – откровенничает Лиля. – Я с металлом и стеклом работаю. С детства в дедовской кузне пропадаю, а рядом с отцовским стеклодувом спать могла. Талант у меня, от предка достался. Знаний не хватает, но металл и стекло ощущаю, как собственное тело. И сейчас чувствую, что с шаттлом что-то происходит.
– У меня нет никаких талантов, – испуганно оглядывает всех Кира. – Я только школу закончила. Не знала, куда поступать. С психологом консультировалась.
– Сколько? – Аннета отлепляется от стены, подходит к Кире, заглядывает в глаза.
– Что?
– Сколько лет ты ходила к психологу?
– Семь. Родители беспокоились из-за моих странных мыслей и чувств. Да вы и сами уже заметили.
– Девять.
– Что девять?
– Девять лет я посещаю психолога, – всегда уравновешенная Аннета запускает стакан в стену шаттла. – С тех пор, как погибла моя сестра. А последний год… Этот врачишка заставлял каждый раз находить причину, при которой я бы вновь танцевала. Он так надоел мне, что в отчаянии ляпнула, что буду танцевать тогда, когда смерть подберется близко. Как же он ухватился за эту мысль. Все время обсасывал ее в разнообразных вариантах.
– Вот и обнаружили, что у нас общего, – рыжеволосая красотка тяжело рухнула на пол, будто мешок с картошкой свалился. – Я тоже посещала психолога. Он со всеми талантливыми детьми работал. Со всеми, кто мог из обычных вещей сделать что-нибудь. О моей дружбе с металлом и стеклом пел дифирамбы, пророчил великое будущее.
Отважная охотница, отменная кухарка, гений танцев.
Чувствительный псионик, знаток истории космоса.
Мастер на все руки, повелительница металла и стекла.
Аннета, Лиля и Кира горько плачут, обнявшись и не обращая внимания на грубый рельефный пол, от прохлады которого не защищают тонкие комбинезоны.
Кто вы, милые девушки?
Куда и, главное, зачем летите?
Ответов нет.
***
А на Крейсере тревожно.
– Расс…
– Командор, прошу вас, – капитан третьей эскадрильи решительно нарушает субординацию. Пусть Черный Командор его уничтожит, но он просто обязан защитить свою рыжеволосую Лилиану. Уже свою? Гроза космических нарушителей уверен, что его миссия в Межгалактическом Патруле – спасти девушку и ее подруг.
– Рассчитать, куда летит шаттл, – не обращая внимания на блеянье капитана, рявкает Черный Командор.
– Через месяц шаттл достигнет туманности, где обитают остатки Эфиллии, – отзывается один из техников.
– Сбить траекторию.
– Невозможно без распыления.
– Остановить.
– Мозг шаттла закрыт.
– Связаться с пассажирками.
– Они нас не услышат, пока сами не захотят.
Это конец. Протокол обязывает распылить шаттл землян, пока не стало слишком поздно.
– Посмотрите, – один из техников тычет в экран. – Что они делают?
– О, святая Эфиллия, – проносится по Крейсеру. – Они пытаются…
– Внимание, – Черный Командор поднимает руку в жесте, требующем идеальной тишины. – Максимально возможное сближение.
***
– Мы можем сделать только одно, – Аннета вытирает слезы. – Мы попытаемся остановить шаттл, с какой бы целью он ни летел.
– Как?
– Лиля, шаттл из металла, стекла и пластика, повелевай.
– Кира, ищи связь с компьютерным Мозгом.
– А я буду танцевать. Нет, не так. Мы все будем танцевать. Я направляю.
Завораживающий последний танец «в космосе только девушки». Им никто не поможет, они сами по себе. То, что происходит, не должно происходить. Неслышные мелодия и ритм румбары бьют по ушам, проникают в стройные тела, заставляя двигаться в такт.
Девушки танцуют.
Три тела превращаются в единый организм. Мелькают изящные руки, босые ступни практически не касаются пола. Рыжие, черные и белые волны сплетаются в один вихрь. Торнадо. Где-то в середине мелькают серебристые блики старинных комбинезонов.
Девушки танцуют.
Их движения отражают души. Невидимые потоки сжирают кислород в маленьком космическом корабле. Шестой месяц подаренной жизни так и не наступит, но девушки еще не догадываются о грозящей опасности. Они больше не трио внутри корабля. Они – единый организм. Повелевающий организм. И шаттл потихоньку уступает. Ведь он просто создание человека и обязан подчиняться.
Девушки танцуют.
Патрульный Крейсер на всех парах разрезает космическое гиперпространство. Не успеть.
Но что это? Шаттл скрипит, сопротивляется, замедляет ход. Стоп. Воздуха почти нет. Месячный запас потрачен. Девушки никогда не узнают о настоящем предназначении миссии. Завтра. Завтра компьютерный Мозг должен был открыть тайну. Шаттл – не оружие, он дар. Живой Механизм, который готовы преподнести земляне Эфиллии, вернее ее осколкам. На шаттле запас энергии, обнаруженной в тайной закладке Ученого. Тот все предусмотрел. И знал, как возродить Эфиллию при неблагополучном исходе. Эфиллию можно ранить, но не уничтожить. А Возрождающая Энергия совсем близко.
Увы.
***
– Командор, у девушек не осталось воздуха. Они умирают!
Весь состав, дежурный и свободный, смотрит на экран. Там, в маленьком тесном шаттле умирают три очаровательных создания. Такие разные и дружные. Такие слабые и сильные. Такие молодые и мудрые.
Закаленные галактическими буднями ветераны украдкой смахивают скупые слезы. Патрульные не плачут. Не по уставу. Но принимать решение только Командору.
– По близости от шаттла есть подходящая планета? – вопрос, который ждут и боятся не услышать.
– Планета Наяда. По составу воздуха годится, но опасна…
– Подойдет…
– Через двадцать две минуты процесс смерти будет необратим.
– Портал?
– Готов.
На эти слова Черный Командор только усмехается. Каковы наглецы! Действовали за его спиной. Надо взять на заметку. После.
– Сам пойду… И… Лейтенант Ферз. Капитан Бортон. Со мной. Рассчитывайте траектории на планету.
***
Щелчок.
Три огромные темные тени склоняются над потерявшими сознание девушками. Поднимают обмякшие тела. Хрупкость, нежность, уязвимость бросаются в глаза. А еще все видят, что ее великолепие Смерть уже касается землянок. Щеки покрывает неестественная бледность, губы тускнеют, грудь слабо поднимается, пытаясь вдохнуть последние крохи кислорода.
Щелчок.
Огромное зеленое поле. Два солнца в зените. И гигантские лопухи василькового цвета чуть темнее закрытых глаз белокурой красавицы, дающие прохладную тень. Девушек опускают на травяное ложе. Они дышат. Слабо, но дышат. Черный Командор снимает перчатку. Осторожно прикасается к гладкому шелку волос. Кира. Почему не встретились при других обстоятельствах? Лейтенант Ферз украдкой целуют свой темную красавицу. Здесь нет камер, никто не узнает. Капитан Бортон с нежностью изучает тонкие черты рыжеволосой Лилианы.
Щелчок.
Патруль возвращается на Крейсер. Портал закрыт. Пора докладывать в Совет.
***
Земляне получают малюсенький шанс. И этот шанс – три беззащитные девушки на неизвестной планете.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0
