вместе, чтобы завтра наш батюшка вернулся живым-здоровым, и устроим пир на весь мир! – задорно сказал Куля и хлопнул в ладоши свои.
А Мария Ивановна вдруг посмотрела опять за печку, и образ ее стал раздваиваться: одна половинка осталась так сидеть, как и ранее, счастью радоваться, вновь обретенным друзьям и фамилии, а другая ее половинка незаметно, будто ветер шальной, будто облако быстрое, из дверей и из дому вылетела и по полям побежала, по лесам полетела сквозь ветки, траву, ночь и время обгоняя. Летела и увидела, как идет в ночи по траве высокой, при звездах больших муж ее Федор Горыныч, живой-здоровый; окрепчал, омужал, огрубел, поседел совсем, но образ его благородный, любимый, желанный только краше стал, только ценнее для жены его преданной.
И он будто почувствовал, остановился вдруг, воздух свежий родной носом внимая, понял: сердце Марьюшки-красавицы проведать его прилетело, и улыбнулся звездам. А в ответ его сердце мужицкое верное ответило, что вот теперь все хорошо будет, как в сказке.
