Сердце Волка [Мария Бурбовская] (fb2) читать онлайн

Сердце Волка

Пролог

Полыхали тысячи домов. Их жители метались в страхе и ужасе, но против смерти были бессильны. Если кому-то и удавалось выжить в этом колоссальном пожарище, его тут же безжалостно рвали на куски волки, бродившие гигантской стаей по улицам. Казалось бы, это был обычный вечер, в который уставшие люди возвращаются с работы, ужинают и отправляются спать. Как бы не так. Жители города знали о планирующемся нападении, но не все посчитали нужным обезопасить себя и свою семью.

Они даже представить себе не могли, что всего через несколько минут будут в агонии пытаться сбить пламя с себя или лежать холодеющим и растерзанным хищниками телом в толще обломков. И они не заслужили этой участи. Как именно все произошло, мы никогда не узнаем. Помним только, что в какой-то момент дом, стоящий ближе всех к темному лесу, вдруг вспыхнул. Взрыв. И все. По цепной реакции загорелся соседний дом, и так продолжалось, пока пламя не охватило весь город. Но треск огня и рушащихся стен перекрыл лишь один звук — вой. Настолько громкий, что его слышали почти все.

Целые полчища волков хлынули на улицы, вламываясь в уцелевшие дома и хватая в челюсти теплую добычу. Они были гораздо умнее, быстрее, больше и кровожаднее обычных волков. Но не могли же волки поджечь целый город?..

Могли. С чудовищем-тираном во главе армии даже волки будут способны на нечто не менее ужасное.

К счастью, очень скоро подоспела помощь. Улицы огласились приказаниями, выстрелами, вскриками. Волки были вынуждены отступить, и даже их вожак не возражал против этого благоразумного решения. Те редкие люди, которым удалось выжить в этом аду, занялись восстановлением города. И чудо — он снова был тем самым красивым современным городом, который вдруг оказался почти стерт с лица земли.

Но нам следует чуть отмотать время назад, чтобы видеть, как произошло… роковое для этого вечера событие.

Оглушительный треск раздался прямо над самым ухом мальчика. Он вскочил и бросился к углу, и вовремя. Дверь слетела с петель, едва не пришибив его. Сначала показалась чья-то когтистая, почти человеческая лапа, а в следующую секунду и ее хозяин. Мальчик лишь на секунду задержал на нем взгляд, и теперь уже не мог сдвинуться с места от ужаса. Все тело существа было покрыто бурой длинной шерстью, когти казалось принадлежали настоящему медведю, а маленькие, злобные черные глаза в ответ посмотрели на мальчика. Губы на длинной волчьей морде растянулись в усмешке. Он нашел то, что искал.

Мальчик вздрогнул, почувствовав на плече крепкую хватку матери. Она подхватила с пола сумки, собранные за несколько минут до этого и откинула крышку люка. Мальчик спрыгнул вниз, за ним внизу оказалась заботливая мать. Монстр зарычал с досадой и сорвал крышку. К счастью, эта туша была слишком большой, чтобы пролезть в узкий подземный проход, где даже ребенку приходилось передвигаться на четвереньках. Это был тоннель, построенный предками мальчика. Они прислушались к предсказанию ясновидящего о нашествии волков. Вообще эта семья была довольно суеверной и готова была поверить в любую чушь о сверхъестественном. Счастье, что то предсказание они не оставили без внимания. Ведь так или иначе, тоннель был, и благодаря ему мать и сын получили шанс на спасение.

Они спрятались в подвале дома всего десять минут назад, стараясь подавить желание броситься наутек каждый раз, когда кто-то кричал. Один раз истошный вопль пронесся до того близко, что волосы встали дыбом. А затем что-то большое и тяжелое ударилось о дверь. Языки пламени едва не проникли в их временное убежище.

Мать мальчика была очень доброй женщиной и носила красивое имя — Екатерина. Тонкие аристократические черты лица делали ее похожей на королеву из детских сказок. Она имела привычку сдавливать мочку уха, когда задумывалась и лишь тяжело вздыхать, вместо того, чтобы кричать, когда злилась. Екатерина верила в легенды города и, как и ее родители, умершие до пришествия волков, не прогадала. Тысячу раз обсуждала с единственным сыном стратегию отступления за годы до нападения, и в какой-то момент даже начала сама сомневаться в своей вере, но вдруг все их опасения к несчастью сбылись.

В руке мальчика был зажат увесистый нож. Чистое серебро. Не случайно мать выбрала именно этот материал — только он мог убить тех тварей. Серебро, и только серебро… По одной из легенд, столетия назад, когда город был едва ли не поселком, в лесу неподалеку поселились необычные люди. У них была чудесная способность — они могли обращаться волками, когда пожелают. Вскоре после их обнаружения их окрестили перевертышами. Жители посчитали, что это несправедливо и стали гнать с нейтральной территории соседей. Но те никогда не отличались трусостью, потому ответили принятием вызова. Так началась война людей и перевертышей.

У волков были свои кланы, племена, своя иерархия, политика и законы. Они не сделали ничего, что могло бы стать настоящей причиной для войны: не воровали скот, не крали новорожденных детей, а всего лишь мирно существовали. Но людей было уже не переубедить — самые сильные и жаждущие славы мужчины собрались вместе, обсудили план, приготовили оружие и отправились убивать. Большой отряд.

Та битва была похожа на нынешнюю, но побеждал в ней человек. Люди разорили самое сокровенное перевертышей — их дом. Убили всех, кто попался под руку — женщин, детей, стариков. Освирепевшие от гнева, волки ринулись в атаку, забыв о предосторожности. Они унесли много жизней, сражаясь до последней капли крови, но увы, врагов было слишком много. Лишь нескольким перевертышам удалось скрыться от смерти. На прощание они пообещали вернуться и отомстить.

Когда поселок стал мелким городишком, ясновидящие изрекли пророчество, согласно которому волки должны были вернуться.

Город разросся. И волки вернулись.

Откуда-то сверху раздался приглушенный рев и топот. Мальчик и его мать замерли, едва дыша от волнения. Когда звуки стихли, они продолжили путь. Через несколько минут впереди показался слабый, голубоватый лунный свет.

Наконец они выбрались на поверхность, грязные и напуганные, но невредимые. Их план был прост — если повезет, и волки их не заметят, к рассвету они доберутся до соседнего поселения. При свете полной луны были видны пепелинки, летящие с города на ветру. Мальчик помог матери вылезти, и они бросились в лес, подгоняя друг друга.

Он думал о том, что его одноклассников нет в живых. Что соседи погибли. Что никого, с кем он был знаком, мальчик больше не увидит. Это казалось таким неправильным, и в подвале, когда он ненадолго закрывал глаза, порой начинал верить, что все это — просто плохой сон. Додумать свои печальные мысли мальчик не успел.

Не прошло и пяти минут, как сзади раздался рык.

— Не оборачивайся, — прошептала мама, но мальчику уж точно не хотелось снова видеть перед собой ту клыкастую морду.

Покрытая инеем трава предательски хрустела — как под ногами людей, так и под лапами животных.

Хрусть.

Мальчик резко развернулся и замахнулся ножом. Волк протяжно заскулил и свалился на землю. Еще четверо бежали за ним, а за всеми ними…

Быстрой тенью идущий в конце волк метнулся в сторону и пропал, как будто растворился в воздухе.

Волки быстро поняли, что их обнаружили, и бросились в атаку.

Кровь стучала в висках. Пока еще ни одному зверю не удалось даже оцарапать мальчика, и он был в какой-то степени даже горд собой. Его мать тоже неплохо справлялась, отбиваясь от животных. Но тут прямо на глазах сына женщина вскрикнула, изогнулась и рухнула на землю.

За ее спиной из темноты выросла гигантская тень волка, удерживая дрожащие пальцы с окровавленными когтями на весу.

Мальчик отвлекся. Сначала он не понимал, что произошло. Но затем он увидел смертельную рану и убийцу. С каждой долей секунды мальчик все больше убеждался в том, что его последний родственник уже не поднимется.

Он взревел и заколол еще одного волка.

В его ногу вцепился последний волк. В холке он был почти по плечо мальчику, в то время как тому было восемь лет. Сзади выросла тварь-гигант, похожая на медведя. Она схватила его за плечи, и мальчик обомлел, застыв от ужаса. Он чувствовал, как сомкнулись звероподобные пальцы существа на его руках, а затем нечеловеческие зубы вгрызлись в мышцы над ключицей, оставив кровавую метку — шрам на его теле. Слишком незначительная рана, чтобы убить, но ее оказалось достаточно, чтобы превратить мальчика в себе подобного — монстра.

Вожак стаи не ошибся в выборе преемника.

Сердце зачастило ударами, в крови смешивалось одно с другим: человек и оборотень, оборотень и человек. Они словно боролись внутри мальчика: победитель будет один, но именно он решит саму судьбу.

В голове пронеслась мысль: «Что со мной будет?!» Не только каменные лапы чудовища сковывали тело, не давая пошевелиться, но и ужас вперемешку с горем, и… яростью. Огромное количество злобы и гнева, которые накопились за эти секунды в нем, вдруг превратились во что-то, что было способно убить храбрость одним своим существованием. Во что-то, что было гораздо более жестоким, чем гладиатор в Колизее.

Мир заволокло черной дымкой, чувства померкли, и в следующую секунду мальчик почувствовал, что тело движется против его воли: напрягается шея, в органах ураганом мечется горящая боль, хоть и притупленная. А он слышит чей-то голос…

Внутри словно что-то взорвалось: удушающая резь в раненом месте вернула его к реальности. Кровь стала будто жидким металлом, — раскаленной и при этом скользкой, как ртуть. Каждый удар сердца отдавался в голове ужасной болью, которая била тревогу: «Что он со мной сделал?!»

Глаза мальчика вспыхнули и поменяли цвет. Это был ярко-желтый оттенок, будто огонь, в котором родился его внутренний монстр. Теперь он уже не чувствовал страха. Ни ужаса, ни грусти. Только… опустошение. И боль.

Он слышал, видел и чувствовал больше. Луна, всего несколько минут назад безразличная и холодно равнодушная, сейчас почти заботливо склонилась над ним. Волки словно вопросительно переглянулись и склонились в поклоне. Даже то уродливое чудовище, совершившее безжалостное убийство, почтительно пригнуло голову. Но это был больше не мальчик. Не тот добрый парнишка с третьего этажа, носящийся летом за голубями в попытке научиться летать. Не он.

«Огненный Глаз.»

Эти слова волков… мальчик знал, что они обращаются к нему. Их голоса теперь были слышны в голове, хотя они даже не шевелились. Он обернулся. Город все еще пылал алыми и рыжими красками, ветер уносил огонь в сторону, создавая целые картины из пламени. Черный удушливый дым поднимался вверх, но на фоне неба его даже не было видно. Огонь, казалось, уже лениво колыхался высокими стенами над рушащимися домами. Город погибал.

Существо наконец отпустило его, отошло в сторону и облизнуло окровавленные губы, словно пробуя на вкус кровь мальчика. Тот лишь потер прокушенное место, будто чувствовал боль, в несколько раз уменьшенную.

«Твой план не удался, — кивнул он вожаку. — Нужно уходить. Скоро здесь будут военные, они нас убьют. Вы сослужите мне хорошую службу, если проживете еще несколько десятилетий. И однажды… мы вернемся».

Мальчик уверенно перешагнул через трупы своих подопечных и матери, но даже не взглянул на нее. Ему было уже все равно.

Шаги волков постепенно стихали, пока не превратились в мертвую тишину. Мать мальчика лежала на спине. Ее остекленевшие глаза смотрели в одну точку — на белую, как снег, луну. Пепел оседал на ее лице, руках и покрывал все тело подобно савану. Она словно вопрошала: «Зачем ты сделала это с ним?»

Но луна осталась безответна.

«Мы еще вернемся.»

Глава 1. Пророчество

Белый туман стлался по крытой инеем траве, сгущался, клубящимися облаками полз дальше. Казалось, что он что-то шепчет, тоскливо плачет, тычась в холодные стволы деревьев и лапы елей.

В это же время в комнате дома, что стоял неподалеку, вдали от городских многоэтажек, на стуле возле стола сидел человек, внимательно разглядывая кисть левой руки. В последнее время с ним происходило что-то странное, и это его пугало, настораживало и восхищало одновременно. Пока он не знал, как к этому относиться и как поступать, поэтому решил до поры до времени молчать.

Тот аккуратно сжал пальцы в кулак, посмотрел, как проступили косточки и так же разжал. Он чувствовалсвою руку. Слышал каждый удар сердца, отдающийся в венах, ощущал кожей прикосновение своего дыхания. И касалось это не только руки, а всего тела — он слышал, как на улице редкие лесные животные пробираются по инею, видел, как натягиваются линии на подушечках пальцев, если немного надавить на них, чувствовал расстояние от плеча до хлопчатобумажной ткани рубашки, которую так и не снял, придя после работы. Но сильнее всего концентрировалось это «что-то» именно в руке, причем в левой.

Костяшки перекатывались под кожей, обеспечивая подвижность суставов. Почему-то ему нравилось это чувство — контролировать себя так, как никогда прежде.

Такие странные изменения происходили в форме приступов — ближе к ночи, и то не всегда. И он никогда не мог угадать, когда же начнется следующий. Появились они около двух недель назад. Впрочем, никаких сложностей приступы ему не доставляли, и беспокоиться пока было не о чем. Волновали только две вещи: из-за чего это происходит, и каковы будут последствия?

Было уже около двух часов ночи, но он даже не чувствовал усталости после трудного дня. Наоборот, ощущал необыкновенный прилив сил, будто голыми руками мог швырнуть грузовик, запрыгнуть с человеком на спине на второй этаж или со скоростью гепарда рвануть за чемпионом по скорости бега.

Он снова собрал ладонь в кулак, но слишком резко разжал его. Пальцы сами собой напряглись, кожу вокруг ногтей стало саднить, она покраснела и опухла. Ногти заострились и вытянулись в форму загнутых вниз когтей.

Он вздрогнул, едва не подскочив на стуле, и с трудом сжал пальцы в кулак. Они словно закоченели, отказываясь подчиняться, как после времени, проведенного на морозе.

Но тут какое-то новое чувство, еще лишь мельком знакомое ему, вновь появилось. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего это не сулит. Как будто внутри, в голове находились большие двери, и ты стоишь, подпирая их спиной, а с другой стороны кто-то неумолимо ломится…

Зазвенело в ушах. Он охнул. Тут же заложило ухо. Затем второе. Высокая чувствительность пропала, но вместе с ней и слух исчез совсем. Картинка перед глазами стала резкой и дерганой, на секунды расплывалась и мутнела, но снова возвращалась в исходное состояние. До того неприятное ощущение, что хотелось избавиться от него прямо сейчас. Он помотал головой, пытаясь прогнать это состояние, хотя в глубине душипонимал, что это бесполезно.

Чей-то голос нашептывал ему, призывал отпустить и отойти в сторону. Как будто он схватил его за струны разума и приставил к ним нож. Один взмах — и они порвутся, такие тонкие и хрупкие…

«Ты меня не одолеешь. Я живу бок о бок с тобой уже двадцать с лишним лет, так почему ты до сих пор меня отвергаешь? Ведь знаешь, что рано или поздно ты не выдержишь. Я тебя сломлю, и заставлю в ужасе переосмысливать свои поступки, снова и снова, пока ты не сойдешь с ума.»

Когти не пропали, но появилось неприятное покалывание в ладонях, которое уже переходило к локтям. Страх не давал ему опомниться от одного изменения, как тут же в силу вступало другое.

Руки задрожали. Кожа разрывалась и лопалась, из-под нее высвобождались мышцы, которые стремительно росли. Он в ужасе уставился на розовую плоть, не в силах ни кричать, ни говорить. Его изуродованное лицо все еще выражало хоть что-то, ноонбоялся, что это ненадолго.

Он покачнулся, ослабев, и сполз с табурета, крупно дрожа и роняя слюни, смешанные с кровью. От былых сил не осталось и следа. Все, что он успел запомнить — это то, как терял сознание.

— Поднимай! — раздался чей-то громогласный крик в рацию, выведший Леру из раздумий. Она потянула рычаг, кран вздрогнул и загудел. Железный канат натянулся и закрутился на катушку. Когда груз был поднят, она вернула рычаг в исходное положение и повернула кран в нужную сторону. Еще немного подтянув канат, она придвинула его ближе к зданию. Строители замахали руками, словно маня эту груду кирпичей: «Иди сюда, мы тебя не обидим!» От таких мыслей Леру опять затошнило. Она опустила свой груз на место и дождалась, когда трос будет отцеплен от крепления.

Лера работала здесь всего несколько месяцев.

Возвращаясь домой, она устало валилась на кровать и засыпала без сил. Рычаги были тугими и массивными, ее туда пригласили работать, потому что никого, кто умел бы управлять этой штукой, не было. Прошлый работник уволился сразу после того, как в кране произошло короткое замыкание. Лера согласилась, но без особого энтузиазма.

После школы она получила средне-специальное образование. Сдала на отлично экзамены, получила удостоверение… ведь именно по совету матери она пошла туда. В последнее время в Миткорде были очень востребованы профессии строителей, крановщиков, архитекторов и инженеров. Город до сих пор восстанавливался после пожара, и недавно произошел большой скачок роста населения, а домов-то нет. Поэтому, обнадеженная получить хорошую работу, Лера сделала то, чего хотела ее мать. И она была не одна такая. Очень скоро это закончилось. Со стороны это напоминало Каролингское Возрождение. Вот только всем уже обученным строителям, крановщикам, архитекторам, инженерам и другим пришлось работать там, где есть. И конкуренция теперь была немаленькая.

Крановщица четвертого разряда… Лера как вчера помнила, как насмешливо на нее посмотрел работодатель, когда только увидел. Но в душе-то понимал, что никого больше нет. Все более везучие, умелые и квалифицированные разобрали места у более богатых, и потому Брысову пришлось ее взять, хоть и скрипя зубами. Ведь без крановщика и стройка идти не может. Но Лера все равно ликовала. Вот только стоило ей получше узнать начальника, эту радость как рукой сняло.

В детстве она мечтала стать ветеринаром. Да-да, глупая детская мечта. Тогда ей было лет… пять? Шесть? Неважно.

Валерия Степановна Белова — так она значилась в списке сотрудников. Мама раньше много раз рассказывала, как ей долго выбирали имя. В конце концов они так отчаялись, что просто спросили у первого попавшегося мальчика на улице — действительно, нужно было по-настоящемуотчаяться, чтобы решиться на такое. Лера могла себе представить, и без труда: «Мальчик, здравствуй, назови пожалуйста одно женское имя.» «Зачем? Что я, дурак что ли?» В этот момент они краснеют. «Да нет, просто назови, пожалуйста.» Заливаются пунцовой краской. «Ну, Лера.» Такая безнадега на самом деле была вызвана тем, что весь род Беловых был упертый, как ослы. Нет, ну правда. Кто-то всерьез хотел назвать ее Розой. Когда малолетняя Лера про это услышала, она сказала: «Спасибо, что не дали мне это имя.» Ей никогда не хотелось связывать свою жизнь с цветами. А особенно носить имя, которое само за себя говорит. А если кто-то хочет назвать ее Розой, другой обязательно хочет, чтобы она стала Катькой, Динкой, Юлькой и так далее. Лера не знала, почему и зачем вообще, но мама даже описала того мальчишку: зеленые глаза, поношенная одежда, рыжие растрепанные волосы. На вид ему было лет восемь. Когда он сказал простое слово «Лера», родители буквально возликовали. Смущенный такими похвалами, он просто попросил немного денег на еду. Похоже, сирота или бездомный. Родители пожалели его и дали даже чуть больше, чем он просил. Он унесся с блестящими глазами, «сверкая пятками» — так говорила мама.

— Обед! — пронесся крик на всю стройплощадку. Кричал Леон, он пробыл на этой работе дольше всех — целых пять месяцев. Обалдетькак много. Обнадеживает.

Большинство вылетали после двух-трех дней. Или по своей воле, или их отсюда выпинывал разгневанный начальник. Наглый, самовлюбленный эгоист. Ничего не скажешь.

Лера заглушила двигатель. Она не спускалась вниз — пока спустится, пока поднимется, все время закончится. Рядом, в кабине лежала сумка. Лера достала из нее пакет с провизией и начала есть.

Так она и жила.

Небольшая квартира где-то в двух кварталах отсюда, ни одного нормального друга и мама, которая вечно ворчит по телефону: «Ну что ты все одна. Нормальные люди в твоем возрасте уже семью имеют».

Лера хотела поступить в другой университет, получить высшее образование и начать работать где-нибудь в другом месте. А вот дети ей явно не были нужны. Счастья и так особо много привалило — тупой начальник, отсутствие друзей, невероятно низкий болевой порог, расшатанный, как скрипучая петля на двери, вестибулярный аппарат и наставления матери. Зарплата была меньше, чем должна была быть по представлением ее, но даже этого Лере хватало. Но в месте работы, можно сказать, она сама была виновата. Не надо было слушать.

Итак, Лера вернулась домой и снова забылась тем спокойным сном, уснула, «как убитая». Ей было двадцать один. Если человеку, давшему ей имя, действительно было девять, значит, сейчас около двадцати девяти. Или даже тридцати.

Лера в основном не смотрела новости и не читала газеты. Пословица «меньше знаешь — крепче спишь» явно была про нее. Некоторые вещи не давали ей покоя, поэтому она не могла сосредоточиться на работе и делах.

Этим утром новости сами настигли ее, словно мстя за то, что она так не хочет их знать. Стоило ей встать, она сразу получила звонок от родителей.

Сначала Лера слушала с безразличным лицом, но как только были произнесены два слова, ее сонливость как рукой сняло. Силы словно ушли куда-то. Лера с трудом отняла телефон от уха, все еще не веря в то, что произошло. Дрожащими пальцами она набрала номер своего начальника. Трубка, как всегда, взорвалась ругательствами.

— Что тебе от меня надо, Белова? Обед дома забыла? Останешься голодной, значит.

— При чем здесь вообще обед? Я… вы можете дать мне сегодня выходной? По… семейнымобстоятельствам, — выдавила она. Да, здесь слово «семейные» было более, чем уместно.

— Это работа, если хочешь жить — работай. Знаешь поговорку «без труда не выловишь и рыбку из пруда»? Так вот, это про тебя.

— Нет! Дело не в этом. Понимаете… все так сложно. Я просто… дайте мне выходной, вот и все. Это… все, о чем я прошу.

— Не в этом, говоришь, дело? А в чем же тогда? Если кто-то помер, тогда, так уж и быть, я тебе разрешу, — голос начальника вдруг стал так противен Лере, что она не сдержалась:

— Ну сколько можно играть в этого тупого босса?! Можете вы хоть раз заткнуться и послушать меня? У меня пропала сестра! — выпалила Лера и тут же пожалела об этом. Счастье, но ее слова возымели хоть какой-то эффект. Начальник впервые за все время ее работы на стройке стал серьезен и повел себя, как нормальный человек:

— Напишешь заявление, придешь, отдашь его мне, и я тебя отпущу.

Лера нажала кнопку «отбой» и положила телефон на стол экраном вниз. Она еще несколько минут сидела, удерживаясь руками за лоб, затем выдохнула и встала, сопровождая это словами в пустую квартиру:

— Что ж, если ты сама не объявишься, я тебя найду, — Лера натянула куртку и вышла на улицу. В этом городе и так было довольно прохладно, а Лера еще и легко замерзала, поэтому даже летом носила легкие куртки.

Да, у нее пропала сестра. Владельцы интерната уже заявили в полицию о пропаже. Значит, скоро начнутся поиски. Но Лера не могла ждать.

Она очень долго бродила по улицам города, обшаривая все переулки и промежутки между домами — это было уже после того, как она отдала заявление. Только Кристина жила здесь, кроме Леры — вся остальная семья осталась во Владивостоке. Этот город — Миткорд — стал большим относительно недавно, все его некрупные жилые дома отстроили лет сто назад. Некоторые держались до сих пор, некоторые превратились в обломки. С тех пор он здорово разросся — этакая махина, сжирающая пространство тайги. Приезжие никак не могли поверить, что все эти здания отстроили за относительно короткий промежуток времени.

Но сколько бы Лера ни искала, ничего не выходило. Она спрашивала у всех прохожих про внешность сестры, но ни один человек не сказал ей «да». Кристина жила здесь в школе-интернате, имея возможность на каникулах приезжать к родственникам. Конечно, неудивительно, что она заблудилась, но ей стоило быть начеку! От злости Лера пнула мусорный бак, спугнув бездомную кошку.

Время близилось к четырем. Часы пролетели совершенно незаметно. Голодная, Лера зашла в первое попавшееся кафе и села за свободный столик. У нее не было планов ничего есть, просто передохнуть и продолжать поиски, но желудок в конце концов одержал верх, напоминая о еде.

Там висел маленький телевизор на стене. Шли новости. Поскольку больше делать было нечего в ожидании заказа, Лера невольно посмотрела на него. Сначала крутилась реклама шампуня. Потом наконец перешли к сути. Лера не особо внимательно слушала, но даже с таким уровнем растерянности она без труда различила слова «десять пропавших человек.» В числе пропавших был и директор института естественных наук «Таэда», Айзек Уилльямс — иностранец, приехавший в Россию. В любой другой момент это ее совсем не заинтересовало бы, но теперь она встревожилась. Скоро принесли заказ, на что Лера даже не обратила внимания. Особенно странным был тот факт, что все эти люди пропали в один день — вчера!

«Кристина пропала вчера,» — пробормотала Лера в стол.

Она готова была погрузиться в раздумья, но новости снова вырвали ее в реальность: «Так, стоп, ты смотришь или нет? Мы для кого стараемся?» «А на окраине леса объявилась стая волков, — говорила ведущая. — Несколько сумасшедших, попавших в больницу сегодня, бредили о «волках-переростках, которые вещали пророчество». Затем последовало видео — вот он, край леса. Сначала ничего не происходило, но затем из чащи появилась фигура. Волк был слишкомуж большим. Если обычные походили на собаку, то Лера сомневалась, а будет ли Кристина выше подобного животного, учитывая тот факт, что оно стоит начетырехлапах?

Желудок скрутило тревогой. Она быстро расплатилась, оставив нетронутый заказ на столике и крича на выходе: «Сдачи не надо!»

Лера побежала к лесу. Она узнала это место — сама несколько раз там была, когда блуждала в поисках сестры и проезжала на поезде, только прибывая в город. Проклиная размер Миткорда и все его население, она протискивалась через толпу прохожих, едва успевая выговаривать извинения. Похоже, волки утащили Кристину.

Слегка удивившись, что не обнаружила возле леса никого, насторожило и одновременно сделало на душе Леры легче. В такое время здесь должно быть много грибников и собирателей ягод. Она присмотрелась к окружению. Папоротники и другие растения были поломаны или прижаты к земле камнями, а земля рядом напоминала почву на грядке. Словно ее чем-то вспахали. Две ровные полосы-углубления, шириной всего в несколько сантиметров. Похоже на каблуки. Но вокруг нет никаких других признаков того, что это могли быть люди. Словом, никаких ямок от пальцев, которыми человек отчаянно цепляется, пытаясь замедлиться, вырванной травы или комьев мокрой земли, из-под верхнего сухого слоя. Ничего.

Лера сравнила свою обувь со следом, и это лишь подтвердило закравшиеся было сравнения. Похоже, именно здесь Кристина и побывала. Ей было двенадцать, а Лера выросла ненамного больше с того момента, как ей самой исполнилось двенадцать. Но это касалось только размера ноги. Это определеннобыла Кристина.

Лера поднялась и подошла к другому следу. Ясно, что все они оставлены разными людьми. Эти ямки были намного уже прошлых, к тому же едва различимые. Похоже на ребенка. Леру передернула дрожь от представления того, где сейчас может быть этот ребенок.

«В желудке,» — проныл ее собственный, отчего стало только хуже.

Расстояние между всеми следами было примерно в метр, а рядом… ничего. Никаких следов похитителей, если они, конечно, были. «Заткнись, — приказала она себе. — Нельзя сдаваться.» Тут Лера вспомнила, насколько странными были те волки. Сомнения испарились. Если мысленно расставить примерно по одному такому по центру каждого следа, получится, что волки должны были двигаться бок в бок, или, если уж на то пошло, волк был один, но всех утащил разными путями. Но где жеихследы?..

Лера собралась с духом и отправилась в лес по следам. Это было сложно, учитывая глубину ям. Она была везде разная, в зависимости от ширины. Самый узкий также был и самым неглубоким, а был один, в который могли спокойно поместиться два следа от обуви ребенка и осталось бы еще немного места. «Наверное, взрослый человек,» — подумала Лера и пошла дальше.

Ей все время казалось, что кто-то за ней наблюдает. С деревьев, из кустов, из-за валунов, из-под почвы — неважно откуда, но она просто чувствовала повисшее в воздухе напряжение. Лера шла, готовая в любой момент броситься наутек. День был солнечным, но деревья закрывали плотно прилегающими друг к другу кронами небо и отрезали землю от света. Ее заставляла двигаться вперед только надежда на то, что она сможет найти сестру.

Одна только удача спасла Леру от смерти. Да, такое уже бывало, когда она чуть не выпала из окна, но ее кто-то удержал, или когда чуть не ткнула ножом себе в живот (случайно, конечно), но только сейчас она поняла, насколько близко была к небытию.

Желто-белые зубы клацнули в сантиметре от ее носа. Еще чуть-чуть, и они сомкнулись бы, поглотив еще половину лица. Лера не видела, откуда вдруг появился этот волк, но вблизи он был даже больше, чем она себе его представляла. Да уж, в сравнении с обычной, среднестатической, как говорится, собакой этот волк был настоящим гигантом. Действительно, в холкеон был по плечо Лере! А при мысли о том, что могут быть и больше, ее передернуло. Она отскочила в сторону, но это было уже и не нужно. Волк, рыча и скалясь от досады, пополз назад, загребая лапами землю. Через несколько секунд он уже висел вниз головой на длинной ветке векового дерева, извиваясь в попытках освободиться. Его задняя лапа была вытянута, вокруг нее змеей обвилась толстая веревка.

Волк попался в ловушку, Лера была спасена.

Она не знала даже, кто установил эту западню и для кого она была вообще. Вокруг были деревья, и только. Никаких признаков жизни кроме болтающейся на веревке псины. Но был и еще один вопрос: где же его стая?

— Что вы здесь делаете?

Говорящий человек появился также внезапно, как и волк, причем бесшумно. Он выходил из холодного тумана неприветливого леса, окутанный полутьмой, со стороны, противоположной направлению к городу.

— Я… — Лера развела руки в сторону, растерявшись от нескромного вопроса. — Допустим, я гуляю, — почему-то инстинкт самосохранения не дал ей сказать правду, как будто нарочно подсунул ложь. И сердце ее уже стучало. Не от глупой влюбленности с первого взгляда, страха, неожиданности. А от напряжения. Что-то было в этом парне, отчего хотелось добровольно просидеть на кладбище хоть всю ночь, лишь бы подальше от него. — А… разве прогулка по лесу запрещена?

Пока Леру не донимал вопрос «а он-то что здесь делает?». Но она почувствовала, что заставила того растеряться. Сам виноват.

— А, нет, конечно же нет, — человек подходил все ближе. Пока его лица нельзя было различить, но Лера заметила, как тот дернул головой вверх, выразив ответный сарказм в одном только движении. — Но сейчас опасны такие прогулки. Вы случайно не полицейский под прикрытием?

— Что вы, нет! У меня нет никаких навыков следопыта. А это ваших рук дело? — поспешила сменить тему Лера, выделив голосом «ваших».

— Ага, — незнакомец перешагнул через какую-то преграду или очередную ловушку. — На самом деле это несложно, только если у тебя есть стремянка. Надеюсь, вы не ранены?

— Нет, все хорошо. Этот волк напал на меня, а затем попался сюда, — Лера кивнула на веревку. — Если это сделали Вы, значит спасли меня.

Человек усмехнулся. В один момент он прошел под освещенным местом, и солнце сделало его волосы ослепительно золотыми, но к счастью, тут же скрылось. Наконец он оказался достаточно близко, чтобы его можно было разглядеть.

Белая рубашка, черная накидка, напоминающая серапе Мориса-мустангера и пончо одновременно, коричневые брюки и рыжие недлинные волосы, смешно взлетающие на каждом шагу. В цвете этих волос смешалось сразу три оттенка: светло-выгоревший, огненный и темный, почти что бурый. Глаз не было видно, поскольку незнакомец склонил голову вбок и вниз. Высокий. Очень высокий. Одним словом, верста коломенская. Да и вообще, он был длинным. Лера не знала, как это еще объяснить, но только одно слово и вспоминалось: длинный. И руки, и ноги, и шея, и пальцы, даже голова вытянутая, как будто был человек нормальным, а потом по нему скалкой прошлись и растянули.

Несколько секунд длилось молчание, затем наконец незнакомец сделал еще несколько шагов в сторону Леры и протянул руку, сопроводив это словами:

— Павел.

— Лера, — обладательница имени смело пожала руку.

— Мне всегда нравилось это имя, — заметил Павел. — Когда-то я узнал об этом, но раньше это осознание пряталось… знаете, где-то в глубине мозга.

— Забавно. Ведь мое имя мне дал девятилетний мальчуган-сиротка, подсказавший моим родителям верный выбор, — сказала Лера.

Павел вдруг резко поднял голову. Глаза у него оказались изумрудно-зелеными, глубокого насыщенного цвета с вызывающим и хитрым взглядом. Губы тонкие, позволяющие тому улыбнуться во весь рот. Голос Павла скакал от одной динамики к другой — от грубого рычания и истерического крика до почти нежного шепота или сиплого хрипа. Но сейчас он был удивлен, определенно.

— Еще забавнее то, что, когда ябыл мальчуганом-сироткой, двое незнакомых людей подошли ко мне с очень странной просьбой — назвать одно любое женское имя.

И тут Лера наконец поняла. Зеленые глаза, рыжие волосы… повзрослевший мальчик-с-улицы-давший-ей-имя стоял перед ней! Лера даже не знала, что сказать, но первой мыслью, которая пронеслась у нее в голове, было: «Что ж, надо полагать, у него никогда не было загонов по поводу того, что он слишком низок».

— Ух ты, — наконец выдавила она, уже укоряя себя за подобные размышления. — Такое чувство странное…

— Я тогда даже не думал, что увижу когда-нибудь вас, — выдохнул Павел. Затем, недолго помолчав, продолжил. — Обычным детям имена дают родители, а тут такое.

— Что за намеки? Я что, ненормальная? — Лера даже не заметила, как переступила границу между знакомством и крепкой в не очень далеком будущем дружбой, хоть и прерывающейся вечными пререканиями и сражениями взглядов. Она и сама была удивлена, что при первой встрече так отреагировала. — Кстати, можно на «ты».

— Ладно… хорошо, взаимно, — Павел выглядел так, будто его только что обидели, но он пытался скрыть разочарование и делать вид, что все хорошо. Затем сменил тему. — Ну, что будем с этим Болто делать?

— Даже не знаю. Ты его поймал, тебе и решать. Я здесь вообще ни при чем.

Лера посмотрела на волка. Тот глядел на нее своими умными глазами, и читалась в них такая невообразимая злоба, как будто тот не просто был на одном уровне с человеком — даже больше, он его превосходил.

Павел едва не уничтожил ее скептическим взглядом. После он сделал шаг в сторону волка и остановился, как вкопанный. Лера тоже застыла на месте.

— Погибший сирота, сотканный из зла и тьмы

Вернется, озарив мир огнем смерти.

Повелевающий волками посланник мглы

Очистит древний город от людей, вонзив в их сердце когти.

Унося течением окровавленное тело, река убережет владыку,

Что получил удар по Ахиллесовой пяте.

Аргентум, чья материя поможет избежать убийства,

Станет не братом, не сестрой — врагом тебе.

Скрипучий, но еще не старческий, до сих пор сильный голос. Лера перевела взгляд на Павла. Тот стоял, не шевелясь, словно время застыло, и он вместе с ним. Даже птицы на миг замолкли, а вокруг потемнело, как будто все живое тоже оказалось потрясено произошедшим. Говорящий волк… шизофрения, добро пожаловать! Может, она действительно сходит с ума? Потому что на самом-то деле волк продолжал биться в конвульсиях, пытаясь освободиться от пут, а слова звучали, отдаваясь легким эхом в голове Леры. Однако голос был незнаком…

— Ч-что это было?!

Глаза Павла были похожи на маленькие чаши, в которых плескалась тревога и непонимание.

— Пророчество, — прошептал он. — Несколько дней назад я поймал еще одного волка, он говорил тот же бред.

— Ты тоже слышал?!

— Конечно.

Отлично. Какой-то волк заявляет, что погибший сирота «соткан из зла», а аргентум… станет врагом?

Волк? Говорит? Серьезно? А это не сон? «Кто-нибудь, ущипните меня,» — пронеслось в голове Леры.

— С чего бы волку-переростку сообщать нам об «огне смерти»? Что вообще здесь происходит, черт возьми?! — вот теперь Лера по-настоящему начала приходить в себя. Произошедшее ее не просто напугало. Она думала, как можно максимально логично объяснить это.

В этот момент волк рванулся наверх, схватился зубами за веревку и потянул. Та лопнула моментально. Беглец упал на бок, но тут же взрыл землю когтями, вскочил и бросился прочь, засыпая ошеломленных друзей комьями земли.

Глава 2. Оборотни!

Лера опомнилась первая. Она достала из рюкзака блокнот, который носила с собой еще с окончания школы и ручку. Послышался щелчок, стержень выдвинулся, и Лера застрочила на первой свободной странице, вспоминая слова пророчества.

— Погибший сирота… вернется, озарив мир… — бормотала она. Павел заинтересовался и подошел ближе. Он видел, как Лера выводила корявые буквы на бумаге, что-то говоря под нос.

— Аргентум! Это же «серебро» на латыни! — воскликнул Павел. — Но причем здесь серебро?..

— Может, какие-то… ритуалы? — Лера усмехнулась и захлопнула блокнот, когда закончила писать.

— Ага, и ведьмы сейчас слетятся на своих метлах и будут колдовать, — хмыкнул Павел, всем своим видом давая знать, что не верит в подобную чепуху. — Смешно.

— Интересно, как связаны мы и серебро, — пробормотала Лера, снова открывая блокнот и проклиная свою привычку постоянно закрывать его.

— Потом разберемся, — отмахнулся он. — В любом случае, если серебро станет нашим врагом, значит, нужно его остерегаться любыми способами, — заключил Павел.

— Это еще не точно, — возразила Лера. — Может быть, это пророчество предназначалось кому-то другому? А волк просто обознался… Или это был отвлекающий маневр, чтобы он успел сбежать. Лучше сначала выяснить, прежде чем делать вывод.

— Ты права, — заметил Павел. — А последние несколько строк не рифмуются. Вроде звучание похожее, но все равно странно.

— Замолчи со своей рифмой, я пытаюсь понять смысл.

— Тебе не кажется, что сначала лучше узнать получше, с чем мы имеем дело? Думаю, тогда станет ясно, что все-таки делать с серебром.

— Учти, я не большой любитель книг. Так что, если в Интернете ничего не выгорит, в поиске информации придется ориентироваться тебе. — Лера закрыла блокнот, на этот раз окончательно и сунула его в рюкзак. — Моя сестра пропала. Я думаю, ее исчезновение связано с этими волками.

— Отлично. Тогда я предлагаю сейчас пойти ко мне домой. Если повезет, или не повезет, найдем что-нибудь серебряное.

— Где ты живешь?

— Недалеко отсюда. Идем, — Павел махнул рукой и зашагал прочь от этого места.

Сначала Лера подумала, что человеку, который расставляет ловушки для гигантских волков (не менее гигантских, чем он сам — по сравнению с нормами), понятие «пять километров» тоже покажется недалеким местом. Но все же она последовала за своим новым знакомым и не разочаровалась. Правда, сначала немного сомневалась в своем решении довериться первому встречному человеку.

А еще Лера сама поразилась в мыслях тому, как быстро они разговорились об услышанном, когда она записывала пророчество. Как быстро и легко сработались… если не считать мальчишек из школьного класса, Лера и с парнями-то не общалась особо. Звучит дико и странно, но именно так все и было. Отец редко влезал в разговоры девушек (он был единственным мужчиной в семье), но пару раз все же заговаривал с дочерьми. Больше всего он любил повторять: «Главное в жизни — найти человека, с которым ты всегда сможешь решить любой вопрос и понять друг друга даже на подсознательном уровне.»

Идти пришлось действительно недалеко. Стоило им отойти на полсотни шагов от ловушки, как показался небольшой одноэтажный дом, стоящий в центре поляны. Любопытный зрительный обман — издали его не было видно вообще, но если подойти уже чуть ближе, то домик сразу становился заметен. Деревья здесь расступались и с неба глядело солнце. Дом был сложен из отполированных досок темно-коричневого цвета с бордовой черепицей. Лера старалась ставить ноги след в след за Павлом, поскольку сама пару раз по дороге сюда замечала блестящие в траве веревки.

Внутри дом отличался особым уютом. Простота и одновременное тепло создавали впечатление, будто здесь живет бывалый охотник времен девятнадцатого века. Все вещи были расставлены четко, по местам. Лера не считала себя особым перфекционистом, но этот порядок вызывал только положительные чувства. Потолок и дверные проемы здесь были неожиданно высокими для квартиры, в которой жила Лера и квартиры, в которой она провела детство. Павел закрыл дверь, когда вошел сам. Лера оказалась в гостях. Краем глаза она заметила лежащий на столе бейдж: «Павел Воронежко».

Мистер Воронежко предложил заварить чай, на что Лера неоднозначно хмыкнула. Тот принял это за согласие и взялся за чайник. Лера в то время прочесывала Интерент, используя мобильные данные. Она надеялась найти мифы, предания, сказания, легенды и т. д. о волках, серебре, сиротах и «огне смерти».

Лера наткнулась на вампиров. Про этих она и так уже знала, что они боятся серебра, чеснока, осины и божественных прибамбасов (крестов, святой воды и др.). Но вампиры здесь были просто неуместны. Кроме того, это просто выдумка… наверное.

Вот тогда она нашла ту самую статью про оборотней. Звучало, как полный идиотизм, но все фактысходились. Хотя если можно было назвать фактом говорящего волка и его россказни, то…

— Хей, Па… Павел, подойди сюда, — произнесла Лера, не отрываясь от экрана телефона. — Я кое-что нашла.

— Называй меня Пашка.

— Почему?

— Так привычнее.

Шкуру этих тварей было невозможно пробить обычным оружием. Деревянное копье им ни по чем, пули тоже, стрелы им вреда не причинят. Но если пули, наконечники стрел сделаны из серебра, убить их можно также, как обычного человека.Также можно попытаться отравить, утопить, сжечь, подорвать гранатой, запустить в него пушечным ядром, сбить машиной (то есть его ребра переломаются изнутри, пронзят сердце или легкие и в таком духе) или скинуть на него рояль (бедный рояль).

При отравлении нужно учитывать, что у них отличное обоняние, и их так просто не обхитрить. Поэтому если только перебить запах или сбить оборотня с толку другим способом, он не накинется на вас с рыком и воем. Утопить? Понадобится огромная сила и кислородный баллон, потому что объем легких любого оборотня увеличивается с превращением в монстра (то есть когда он получил эту способность, а не когда становится волком). Насчет огня Лера не была уверена. Вряд ли он позволить привязать себя к столбу, как ведьму и устроить вокруг себя костер. Способ сбивания машиной явно был не в ее духе, потому что никакой машины, кроме крана, у нее и не было (да и тот принадлежал не ей). Лера также не играла на рояле, фортепиано или контрабасе, если уж на то пошло. Да и где его взять-то?

Значит, выходов два — серебро или комбинация способов. Например, отравленные пули или сбивание машиной прямиком в озеро (только нужно постараться самой при этом не умереть). Скинуть рояль, облепленный гранатами? Без комментариев.

Пашка недолго читал. Затем он встал, ушел на кухню, взял две кружки и вернулся, дочитывая статью. Его лицо постоянно менялось: то от радости и проблеска надежды до выражения полной безвыходной ситуации. Наконец он сказал:

— Понятия не имею как ты, а я все равно не до конца понял, на чьей стороне серебро. Если мы против оборотней, то серебро должно быть с нами… но в пророчестве сказано, что оно станет врагом. А владыка этот, я так понимаю, собирается перебить весь город.

— Но должен же быть хоть какой-то способ его одолеть!

Они замолчали. И снова поверили во все с первых слов, с первого источника. Иногда Лера поражалась самой себе, и не только: тому, как влияет на нее всеохватывающая атмосфера легкой тупости с ноткой торможения на окружающих.

Вдруг Пашка сказал:

— Знаешь, если мы хотим найти твою сестру и разобраться во всей этой путанице, лучше начинать прямо сейчас, потому что, если твоя сестра еще жива, у нее осталось немного времени.

— Да. Ты прав. Нужно запастись серебром. На всякий пожарный.

Лера встала. И зачем вообще нужны эти пророчества? Если предупредить, можно было не добавлять всей этой загадочности. Она подошла к двери.

Пашка тоже поспешил подняться. Они оставили нетронутый чай на столеи вышли из дома.

Лера знала своего нового приятеля всего час и уже не сомневалась в том, что он иногда ведет себя, как подросток или, еще страннее, маленький ребенок. Он спешил за ней, пробираясь через бурелом и ежесекундно окликая Леру:

— Стой, подожди! Ты куда?

Она не отвечала. Если те волки похитили Кристину, значит, они будут убиты или отдадут ее добровольно. Но сначала нужно оружие. А для оружия нужна лицензия. Черт, почему все так сложно?

Сердце еще немного стучало, стоило вспомнить о словах волка. Весь мир перевернулся с ног на голову, и всему виной один чертов зверь.

— Здесь, — Лера резко остановилась, отчего Пашка чуть не врезался в нее. Это было то самое место, где ловушка сработала и волк сбежал. Она нагнулась и потрогала веревку. В том месте, где ее раскусил оборотень, она выглядела так, словно ее разрезали тупыми ножницами. Хотя сюда больше подходило слово «разгрыз».

— Зачем мы сюда вернулись? — Пашка выглядел озадаченно.

— Слушай, я конечно понимаю, что ты можешь быть пафосным и крутым, но иногда до тебя не сразу доходит, ты уж извини.

Пашка ухмыльнулся. Это выражение лица впоследствии стало привычным Лере, но сейчас она немного удивилась. Такая… сумасшедшая улыбка от уха до уха, обнажающая белые ровные зубы.

— Я знаю.

Лера помолчала, затем наконец сказала уже серьезно:

— Нужно отследить того волка.

— Это полное самоубийство, — заметил Пашка. — У нас нет ровным счетом ничего, что могло бы их напугать, убить или хотя бы ранить. Мы не сможем от них даже убежать.

Последнюю фразу он отчетливо выделил сарказмом.

— Ладно, значит, мы хотя бы будем знать, где их логово.

— И ты еще говоришь мне, что у меня с мозгами туго? Я думаю, твоей сестре от тебя мертвой много пользы не будет. В конце концов, мы даже не знаем, куда он убежал, какая может идти речь о слежке? — Пашка замолчал. Затем он поднял глаза к небу, хотя ничего разглядеть через такую завесу ветвей было невозможно. В его голосе прозвучала явная тревога. — Солнце садится.

Лера не знала, сколько сейчас времени или почему Пашка так остро реагирует на заход солнца. Но учитывая тех врагов, с которыми им придется иметь дело, это могло иметь значение, при чем особенное.

— Да, — согласилась она. — Мне пора возвращаться.

— Мне тоже, — Пашка собрал остатки веревки. — Увидимся завтра?

— Определенно. Я не буду бросать это дело.

Они распрощались и ушли каждый по своим домам.

Когда Лера в очередной раз без сил рухнула на кровать, она почувствовала себя так, словно ею протирали циферблат на Курантах. Мысли вертелись в голове и уже спутывались, а мышцы не слушались. Разбитая, она наконец уснула.

Как же она была права на счет захода солнца…

Придя домой, Лера пожалела о том, что не притронулась к заказу. Голод грыз ее всю дорогу домой, пока небо медленно темнело. Поэтому остатки вчерашнего омлета показались ей вкуснейшей едой из всех возможных. Поужинав, Лера отправилась спать.

Самое ужасное в ее сне было то, что он был почти логичен. Почти. Один сон, битком набитый странностями.

Это был домик Пашки. Тусклое освещение, былой аккуратности уже нет, стол просто завален хламом, словно тот перерыл все свои вещи, пытаясь найти что-то. У него мешки под глазами, как будто он не спал неделю, безумный взгляд, но серьезное лицо. Волосы беспорядочно растрепаны, плечо замотано окровавленными бинтами, губы разбиты, появилось какое-то странное… впечатление жути. Пашка строчил в черном кожаном блокноте угольным карандашом. Рядом валялась стружка от него же. Лера не смогла разглядеть то, что там написано. Она видела все со стороны, словно это был фильм. Такое уже случалось с ней пару раз, но тогда она хотя бы могла осознавать, что это просто бред ее уставшего мозга. Но сейчас это было… так похоже на реальность. Вдруг Пашка дернулся, захлопнул блокнот, спрятал его в какой-то деревянный сундучок и сунул за стол. Все это произошло очень быстро, словно он готовился к этому. Внезапно дверь открылась, в комнату вошел незнакомый ей человек. На нем был черный строгий костюм. Пашка молниеносно повернулся, глаза страшно заблестели, а алые от крови губы растянула коварная улыбка, словно он что-то замышлял.

Лера видела много кошмаров.

Но этого она испугалась больше всего.

Она проснулась с криком, недоумевая как оказалась дома. Затем в памяти начал проясняться вчерашний день. Мысли пронеслись настолько быстро, что Лера даже не успела их воспринять.

«Вот я влипла», — подумала она и бросилась собираться на работу.

Вчера она без особого трепета восприняла факт существования оборотней, но сейчас наконец освободила голову от перегрузки. Теперь можно мыслить ясно. Пророчества, волки, кошмар… в двух словах, неприятная история.

***

На работе кто-то наконец обратил на нее внимание. Это был Леон. Он сказал, что ему жаль и он надеется, что с Кристиной все будет в порядке и в таком духе. Обычное утешение. В действительности же он был единственнымчеловеком в этом месте, которому не все равно. Это-то и давало надежду Лере. Что не целая толпа оболтусов, желая славы, отправится на поиски, а только те, кто успели стать настоящими ее друзьями. Она вяло поблагодарила Леона и принялась за работу.

Кран приветливо загудел. Лера пробормотала: «Привет, дружок. Как поживаешь? Я тоже хорошо. Босс не скучал там без меня? Отлично, я так и думала, что ему наплевать».

Нет, ее уже посещали мысли насчет собственной… крыши. Но раз она поехала, почему бы и не жить дальше? В любом случае, до настоящего сумасшествия ей еще далеко.

До такого сумасшествия, которое притаилось в Пашке из ее сна.

Да в любом случае — ты не шизофреник, пока тебе не ответят.

От этих мыслей на душе собрались грозовые тучи. Лера потянула рычаг.

— Куда собралась, Белова? — окликнул ее начальник, когда рабочий день закончился. — Для тебя у меня специальное задание.

— Подавись своим заданием, — проворчала Лера, но на счастье, начальник ничего не услышал.

— Ты будешь разгружать вот эту груду материала, — он ткнул пухлым пальцем в башню из кирпичей, возвышающуюся над их головами. — За то, что отсутствовала вчера.

Он гадко улыбнулся. Особенно мерзко это выглядело в сочетании с его внешностью: мелкие крысиные глазки, жидкие и редкие волосы, невысокий рост для человека такого возраста. Лишь в последнем он превосходил Леру.

Ей сейчас хотелось сбросить на него всю эту груду кирпичей, чтобы придавило хорошенько, а не убило, но она с трудом сдержалась. Вместо этого Лера прошипела:

— Будет сделано.

Она, конечно, любила одиночество, но никогда даже не подозревала, насколько сильно к нему привязалась. Все уже ушли, только Леон остался, да и тот шел в направлении выхода. Он заметил Леру и спросил, куда она направляется.

— Меня оставили дорабатывать, — ответила она, не останавливаясь.

— Это несправедливо.

— Вчера меня не было, пока все вы работали, — вздохнула Лера. Может, она действительно заслуживала это.

— Но ты искала сестру, — возразил Леон. — Этот… мерзавецменя уже достал, честно говоря.

— Не тебя одного, — мрачно кивнула Лера.

— Хочешь, помогу?

— Нет.

— Почему?

— Тебя уволят. А здесь хорошую работу найти сложно. Устроиться — еще сложнее. Если кто-то узнает, что ты мне помогал…

— Никто.

— Меня тоже уволят.

— Я хочу помочь.

— Я знаю, но не нужно.

— Но…

— Я же сказала — нет! — выкрикнула Лера. Она отшатнулась, сделала неуверенный шаг и ушла, не оборачиваясь, поскольку знала, что начальнику обязательно захочется посмотреть, как она мучается и он сейчас стоит где-то в тени. Лера подошла к башне и вытащила кирпич.

Вода стучала по крышам зданий и хлестала по старым, развороченным водосточным трубам. Большинство людей старались укрыться под козырьками магазинов, аптек, банков и подъездов, чтобы переждать дождь, поскольку не имели при себе зонта. Другие же оказались более осмотрительными или просто появились на улице уже во время дождя. К более осмотрительным относился и человек, стоявший с зонтом у ателье.

Он внимательно наблюдал. Со стороны могло показаться, что тот всего лишь ждет автобус, поскольку неподалеку была остановка, но на самом деле его целью был человек, даже не подозревавший о его присутствии здесь.

Он накинул на голову капюшон и надел темные очки и маску, якобы для защиты. На самом же деле он всего лишь скрывал свою внешность так, как мог. Главное — не дать никому увидеть глаза.

Сейчас, смотря на цель, человек начинал сомневаться в своем решении. Стоит ли оно того? Ведь если она даст положительный ответ, то обратного пути уже не будет. Но чем больше он наблюдал за ней, тем больше убеждался в своей правоте, вопреки сомнениям. В случае необходимости она без труда сможет повести за собой целые полчища воинов, но…

Для нее это будет непривычно, и она может совершить грубую ошибку. Однако если у них будет много времени, то она сможет пройти некоторого рода обучение. При должной — физической и психической — подготовке даже сражение с охотником может показаться ей несложной задачей.

Ему нужен был человек, который обладал бы всеми качествами лидера. Так же были важными готовность пожертвовать собой в случае необходимости и хорошее здоровье. Однако физическая сила играла уже не такую роль — все необходимое он получил бы из способностей. Но здесь дело обстояло по-другому: он понятия не имел, как эти способности поведут себя, попади они в руки девушке. Он не мог припомнить ни одного Предводителя женского пола за всю длинную историю оборотней, и решил на всякий случай перестраховаться. В конце концов, это будет его вина, если ее план провалится из-за глупого недочета.

Впрочем, ведь у него на заметке была еще парочка человек, и оба были мужчинами, так что запасной выбор все же был. Но… у каждого из троицы были свои недостатки. Первая плохо держала язык за зубами и сразу лезла в карман за оскорблениями, если ее разозлить, и это могло в будущем обернуться проблемой для всей расы оборотней. Второй издавна прослыл эгоистом. Такой вряд ли станет хорошим правителем, если даже не способен обеспечить своих подчиненных. Третий же был слишком независим и жить не мог без свободы и вольности. Кроме того, он имел склонности к клаустрофобии, и это могло плохо сказаться на исходе поединка, если таковой будет, а во всей его жизни не случалось такого случая, чтобы тот смог пересилить себя. Слабая воля, и даже слишком. Поэтому он сомневался, сможет ли тот преодолеть свои страхи и принять бремя.

Он уже больше месяца следил за каждым из выбранных собой людей. Собирал столько информации, сколько мог. Проникал в дома, копировал данные, взламывал страницы в социальных сетях, подделывал паспорта… но все это было для дела, и он не сомневался, что рано или поздно его секретная деятельность оправдает себя.

Даже больше — он знал это.

А перед этим еще два месяца было потрачено на сбор армии. Гибриды подчинялись ему беспрекословно, но он чувствовал, что делают они это только потому, что не хотят умирать. Ведь понимали же, что он сделает, если не выполнять приказ. Оно и лучше… пока тебя боятся, никакому разумному человеку не взбредет в голову перечить. Из них состояла самая основная, наипростейшая боевая сила империи. Иногда подобные мысли о том, что он — правитель всех оборотней и даже своеобразный император, заставляли его невольно улыбаться.

Более высокие по званию оборотни уже не были гибридами, оно и очевидно — некогда люди, волки-переростки, больше не имеющие сходств с своим прежним обликом не могли быть теми же полководцами или генералами. И те, и другие подчинялись ему как миленькие, стоило только продемонстрировать силу на одном из них. Но великие цели всегда требовали жертв. И он был готов на все, чтобы вернуть расе оборотней былую власть и величие.

Вряд ли им захочется уходить с поля боя, зная, какой жестокой смертью наградит их Предводитель. А когда поймут, истекая кровью, свою ошибку, уже поздно будет что-то исправлять. По-настоящему преданных ему было немного, но он уже привык к тому, что никто и никогда не доверяет ему и сторонится взгляда.

Выбор предстоял непростой. Все трое возможных будущих преемников обладали качествами, достойными его внимания, но… как говорится, идеального человека не существует. А ему и не нужен был идеальный. Важно, чтобы он мог убить при необходимости, но хорошо понимал эту самую необходимость.

Пока все указывало на третьего. Но он не торопился делать вывод. Все это напоминало марафон — чем больше он узнавал о каждом из них, тем дальше пробивались его соперники. Их «рейтинги» бешено скакали, и в жизни каждого из них что-то происходило. Поэтому он мог лично понаблюдать за их реакцией, размышлением и способом решения проблемы.

Он ухмыльнулся через маску и зашагал прочь, мысленно собирая факты о цели воедино.

К утру была растаскана только половина этой груды. Ей предстояло развезти партиями материал на каждую точку, чтобы ее коллеги могли работать, не отвлекаясь на перевозку кирпичей каждый раз, как они закончатся. Увы, сегодня только половина всех работников сможет выполнять задачу так, как положено из-за ее начальника, который свалит всю вину на лень Беловой.

Лера моргнула, едва не отключившись на ходу. Она работала всю ночь, не смыкая глаз. Площадка быстро заполнилась приходящими строителями, включая начальника, который только и делал, что орал и отдавал приказы. Если бы его не было, это здание было бы построено давным-давно, потому что как раз таки он никак не мог определиться, что строителям делать, пусть даже в соответствии с чертежами. Он выглядел очень довольным собой. Таким Лера его еще никогда не видела. Иван Михайлович подошел ближе и сказал:

— Хорошая работа, только тебе стоило поторопиться. Сегодня из-за тебя многим придется работать больше.

Лера сжала зубы, удерживаясь от того, чтобы не врезать ему по заплывшему от жира лицу. Эта злость мгновенно пробудила ее, хотя тело было все еще залито свинцом.

Брысов обошел ее кругом, словно зная, в какой она бессильной ярости. Скоро он доходится. Тогда ее терпение лопнет. А пока ему стоит держаться подальше.

Босс наконец отпустил ее к крану.

Там, наверху, глаза снова начали слипаться. Лера клюнула носом, но не дала себе заснуть. Она никогда не боялась высоты, здесь она чувствовала себя в своей стихии, потому что далеко от людей. Но сейчас от взгляда на землю у нее закружилась голова, в воображении всплыла квартира, лишь усиливая усталость.

Лера запустила работу крана. Всеми силами она пыталась прогнать этот сон, но никак не получалось. Кран загудел и опустил трос вниз.

Несколько минут все шло хорошо.

Но тут послышалось шипение электричества, Леру тряхнуло. Кабина еще раз сотряслась, в сторону полетели искры. Сердце отстучало чечетку и замерло. Лера несколько секунд ничего не соображала, затем наконец поняла.

Опять это короткое замыкание…

В последний раз это произошло пять месяцев назад, тогда же, когда Лера и попала сюда. Когда же наконец этот кран починят?! Окончательно! Ее особо не прельщала та мысль, что в любую минуту этот многотонный железный слон может снова заискриться и выбросить ее из кабины вниз, навстречу смерти. Сегодня это случилось.

Лера потянулась к кнопке экстренного выключения. Она не видела, откуда вдруг повалил дым, но от него заслезились глаза. Лера закашлялась и наконец нащупала что-то ладонью. Она откинула крышку и вдавила кнопку.

Кран вдруг резко остановился. Гудение прекратилось. Но дым продолжал валить, а искры выпрыгивать. Один из проводов, подключенных к пульту управления, вдруг покрылся оранжевым светом — огнем. Лера подавила желание вылезти из этого чертова места и на миг зажмурила глаза. От дыма те заслезились. Она прикрыла нос и рот рукавом, судорожно вдохнула воздух, уже пропахший дымом, но еще не заволоченный им и задержала дыхание. Лера подняла увесистый баллон огнетушителя, и стоило проводу покрыться пеной, огонь исчез. В кабине ощутимо снизилась температура, по спине поползли мурашки от облегчения и пережитого страха. Лера вылезла из кабины и почувствовала, что вот-вот свалится. Перед глазами все смазалось, от дыма, которым та успела надышаться, разум помутился. Она спустилась по длинной-длинной запасной лестнице крана. Даже вечно воняющий, но прохладный воздух Миткорда показался ей свежим в сравнении с дымной кабиной крана.

Строители отвлекались от работы. Начальник подошел ближе, сверкая черными узкими глазами. Леон стоял неподалеку, поправляя каску. Спустя несколько секунд Лера услышала гневный окрик:

— Что ты наделала?! Кран мне решила спалить?!

Она не успела ответить — ей просто выбора не оставили.

— Ты уволена, — прорычал начальник, раздуваясь от злости.

Лера быстро повернулась лицом к нему. При чем она вообще? Что, ей дело есть до поджогов? «Я же потушила огонь,» — рассеянно подумала та.

— Но… я же не…

— Никаких «но». Это точка. Ты уволена.

Лера посмотрела себе под ноги. Что же произошло? Короткое замыкание, возгорание, а затем Лера потушила огонь, согласно правилам и спустилась вниз. Чтоона сделала не так?! Может, он думал, что это не было коротким замыканием, и Лера пренебрегала правилами?

— Я же ни при чем!

— Ты крановщик. А значит, ты и ответственна за это.

От такой логики голова могла пойти кругом.

— Радуйся, что кран застрахован, — продолжал начальник. — Тебе не придется за него платить. Но больше твоей ноги здесь не будет!

Лера еще несколько секунд оторопело разглядывала заволоченный дымом изнутри кран, затем наконец сказала:

— И пожалуйста. Раз я здесь больше не работаю, то могу высказать свое мнение — вы самодовольный поганец, каких свет не видывал!

Иван Михайлович даже опешил, но скоро опомнился. В Лере уже просыпался человек, готовый ответить ударом на удар. Брысов ответил:

— Значит, ты сейчас пишешь заявление об увольнении, я отдаю тебе трудовую книжку и пишу в ней, что я уволил тебя, а не ты ушла по своему желанию. Глазки строить будешь у кого-то другого.

Так он и сделал. Лера написала заявление, а затем круто развернулась и быстро зашагала прочь, прижимая трудовую книжку к груди, как свое сокровище. Ей все время казалось, что кто-то преследует ее, и гнетущее чувство вокруг плеч и спины все нарастало, так что Лера перешла на бег, чтобы никто не слышал больше, как дрожит ее голос или как она в спешке утирает навернувшиеся слезы.

Так она убежала достаточно далеко от площадки. Лера почувствовала на своем плече мокрую руку дождя, замедлилась и в конце концов остановилась у стены жилого дома, дрожа от холода и пытаясь спрятать в покрытых каплями ладонях многострадальную трудовую книжку от дождя.

Лера услышала знакомый голос:

— Все в порядке?

Глава 3. Пекарня

Это была всего лишь мимолетная секунда, но ее хватило, чтобы окатить волной облегчения Леру. Перед ней стоял Пашка, черный зонт крыльями простирался у него над головой.

— Я… ме-меня уволили с работы, — запинаясь, объяснила Лера.

— За что?

— Да так… несчастный случай или вроде того.

— Значит, ты не виновата? — выгнул бровь Пашка.

Лера неоднозначно покачала головой. Та гудела, глаза снова начали слипаться. Она и сама уже не понимала, виновата ли, но точно знала одно: ее уволили и обратно вряд ли возьмут.

— Ты осталась без работы и, как я вижу, не спала ночью, — подытожил Пашка.

Она кивнула.

— Хватит стоять под дождем, иди сюда, — вдруг сказал он. Лера шагнула под зонт. — Оставили делать лишнюю работу?

— Как ты угадал?

— Валишься с ног, глаза красные, ведешь себя затравленно. Поверь, со мной такое случалось, — Лера почувствовала, как ей становится лучше от понимания. Но в данном случае зонт был едва ли полезен — ветром капли относило в сторону, и скоро ботинки и нижняя часть штанин обоих были мокрыми.

— Спасибо.

— Не за что, — Пашка тепло улыбнулся, а затем резво обернулся направо, в сторону автобусной остановки, словно боковым зрением увидел кого-то знакомого. — Нам предстоит найти тебе новую работу.

— Ты что, серьезно? — нахмурилась Лера.

— А почему нет? Разве друзья не нужны, чтобы помогать друг другу? Или… я слишком обнадеживаю себя? — озаренный внезапной догадкой, Пашка сник.

— Нет! Нет, все нормально, — Лера тоже улыбнулась.

— Так… где ты работала? — Пашка потер бровь пальцем.

— Я была крановщицей, — коротко сообщила Лера.

Рыжего ее ответ явно удивил. Он даже слегка подался назад, будто конь, увидевший нового наездника и явно находясь не в восторге от него.

— Ох… круто. В смысле… прости, мне правда жаль. Я не то имел ввиду.

— Я поняла.

— Ну что, тогда снова на стройку? — собрался с мыслями Пашка. — Кажется, я видел где-то объявление… недавно крановщик убился, застрял в кабине. Там вакансия освободилось.

— Ни за что, — замотала головой она. — Если у нас на площадке кран бешеный, то я боюсь даже представить, что произошло там, раз он… — закончить фразу Лера не осмелилась, будто боялась, что и с ней может произойти что-то подобное. — И если меня так будут каждый раз швырять с места на место, я скоро не выдержу.

Пашка огляделся вокруг.

— Значит, перспектива «опять на стройку» тебя не устраивает. Я уговаривать не буду, это твой выбор. Но обычно, чтобы устроиться куда-либо, нужны паспорт, трудовая книжка и страховое свидетельство, — вспомнил Пашка. — Что-нибудь из этого у тебя с собой есть?

Лера, как обычно, потянулась за рюкзаком, но не обнаружила его на своих плечах. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять: он остался в кране, наедине с огнем и коротким замыканием.

— Ох черт… смеешься, что ли? — невесело бросила она. — Все мои вещи там, в кабине. Ну, кроме трудовой книжки, — Лера еще крепче прижала ее к себе, закрывая от воды предплечьями.

Пашка поджал губы и покачал головой.

Если память Лере не изменяла, в том рюкзаке не было ничего особенно ценного. Телефон она спросонья забыла дома (и хорошо, ему же лучше), а кроме старого целлофанового пакетика, уже который день кочующего из дома в старую сумку, там было пусто. Сам же рюкзак был настолько старый и измученный, что даже некоторые бездомные могли похвастаться лучшим состоянием своего скромного имущества. Достался он ей от папы, который, перебирая свои вещи, нашел его среди старья, «по которому уже давно плачет мусорка», как выразилась бы мама.

Вот только этот трещащий по швам рюкзак и нравился Лере. Обе его лямки когда-то оторвались, но были снова пришиты упрямыми руками, а левая теперь болталась на паре ниточек. В дне недавно обнаружилась дырка, из-за которой Лера чуть не лишилась ключей. Которые, в свою очередь, после этого случая хранились в кармане ее собственной куртки. Рюкзак еще не до конца потерял свой цвет морской волны, но заметно потемнел. Он напоминал о далеком месте, где Лера провела детство, и где теперь жила ее семья — о старом добром Владивостоке. Маленький кусочек памяти. Вообще-то, у нее был еще один (новый, даже без сотни дырок), но он никак не мог заменить того.

— Жалко конечно, — вздохнула она. — Но ничего ценного там не было. Да и рюкзак старый. Даже если не сгорел, то его все равно только выкидывать, в таком-то состоянии.

— Погоди, что значит «сгорел»?!

Лера усмехнулась. Наблюдать его реакции было невероятно приятно и забавно. Если бы у Пашки был специальный список «Офигения дня», этот момент туда попал бы.

— В кране произошло короткое замыкание. И возгорание. Я там чуть не задохнулась.

— Хорош денечек, — протянул Пашка так, словно уже хотел отойти подальше от Леры и ее сумасшедшей жизни.

— И не говори, — покачала головой Лера. — Поэтому все документы дома. Опять же, кроме трудовой книжки…

— Тогда давай так: сейчас ты быстро сбегаешь домой за всем, что тебе нужно. Я подожду прямо здесь, или где-нибудь еще, если надо.

Он пригнулся и осторожно вышел из-под зонта, опустив его в руки Леры. Та просверлила его глазами: «Спятил?»

— Давай. Только не возражай.

Пашка ожидал, что она будет извиваться и спорить, поэтому заранее приготовил максимально убеждающий взгляд. Но Лера только вздохнула, покачала головой, пробормотала что-то вроде: «Черт бы тебя побрал», затем кивнула и помчалась прочь. Он не сдержал улыбки и несколько секунд еще смотрел вслед удаляющейся фигуре. Дождь успел добраться до кожи, прежде чем Пашка наконец встал под козырек какого-то магазина, под которым ютилось еще несколько человек.

Лера бежала, не щадя ног. Ей просто не хотелось заставлять Пашку ждать. Она подумала, что похоже, этот день будет последним для ее легких, а потом прибавила ходу.

Скоро впереди показался панельный, девятиэтажный, серо-бурый от недавней пыльной бури во время засухи, дом. Тучи покрывали далеко не все небо, но даже так оно было красивым. Предгрозовым. Цветы на клумбах, не такие нарядные, как в большинстве дворов, благоухали под потоками вод, и в этой обстановке были прекраснее любых роз. Лера ворвалась в квартиру, нашла хороший пакет, который, по ее опыту, влагу не пропускал. Сунула туда все документы, надежно завязала и уже собралась было выходить, но тут вспомнила кое о чем. И взяла и свой зонт тоже.

Пашка не знал, почему чувствует это, глядя на Леру. Щемящее ощущение на уровне сердца. Как от предательства.

В то же время оно было теплым, но не самым приятным. Это чувство заставляло его расплываться в дурацкой глупой улыбке, замирать, как от красивого скачка на качелях и ночами плакать от этой боли. Вот только от чего все это— он не знал. Ведь за всю свою жизнь не было ничего подобного.

Он знал ее два дня. Два дня. Что это такое?!

Пашка понимал, что ему просто невероятно хотелось сблизиться с ней и стать ее другом: впервые за столько лет жизни у него наконец-то появился шанс на обыкновенное общение! Шанс на то, чего он был лишен все это время. Последние лет десять-пятнадцать его собеседником был сводный брат — и только. А Пашка все это время искал человека, который сможет разделить его переживания в отсутствие брата. Он потому и попросил Леру называть его так — ему нравилось это имя. С детства он был Пашкой, им и хотел остаться. Та не проявила никаких признаков того, что ей не нравится с ним общаться, значит — хоть какая-то надежда есть. Зато теперь он разочаровался в собственном благоразумии.

При их первой встрече Лера зашла на территорию его дома — а она была довольно большая. Пашка хотел обнести ее забором, но пока, увы, не успел. Но говорить об этом не стал: ему показалось это невежливым. И при этом он не смог спрятать свой дурацкий характер, полный самоуверенности и наглости.

И вообще, в эти моменты ему хотелось уйти куда подальше, спрятаться где угодно, лишь бы Лера его не заметила. Купить билет на рейс в Шотландию и начать новую жизнь. Но вместо этого Пашка… как будто против собственной воли вышел ей навстречу, выдавил из себя глупую улыбку и застыл, думая: «Какого черта ты делаешь, придурок?»

Он не знал, почему чувствует это, глядя вглазаЛеры. В карие, медово-орехового оттенка, глаза. Почему чувствует это, тупо пялясь на лицо со слабыми чертами итальянки и немного смуглой кожей. Почему так настораживается каждый раз, стоит только учуять где-то запах кофе. Или почему всей душой теперь ненавидит темные волосы цвета шатен, заплетенные в косу. Пашка, конечно, общался с людьми не один раз — все-таки жить даже в лесу, ни с кем не контактируя, невозможно. С остальными он умел держать себя в руках, но вот когда Пашка говорил с Лерой… он начинал думать, что она может его понять так, как никто другой не понял бы.

Об этом он думал, стоя под козырьком того несчастного магазина. Зачем ему приспичило гулять в такую погоду по городу, зная, что где-то здесь она живет? Почему он не воспрепятствовал этому чувству, почему повиновался, послушно выполнил его прихоть?

Но сейчас, смотря, как исчезла среди тысячи одинаковых людей Лера, он не смог уйти. Сколько бы себя ни уговаривал. Это было бы слишком жестоко. И все-таки он понимал, что делает все правильно — на пути к приятельским… или даже дружественным отношениям.

Когда на горизонте снова показалось место, где они разошлись, Лера чувствовала себя так, как будто она побила мировой рекорд по скорости и выносливости, а легкие атрофировались. Она наконец замедлилась, тяжело перевела дух и протянула черный зонт Пашке. Тот улыбнулся, принял его и раскрыл.

— Ну что, пойдем? — он нарушил молчание первым.

— Ага, — Лера еще не до конца отдышалась, поэтому больше и не стала говорить. Вернее, больше и не смогла выдавить.

Они миновали несколько домов, высматривая вывески с надписями «требуется работник» или что-нибудь еще в этом духе. Только сейчас Лера поняла, что Пашка выше ее на полметра. В сравнении с ней он был просто гигантом (да и не только в сравнении с ней). Они перешагнули через бурлящую лужу и продолжили путь.

Лера уже успокоилась. Если и находить работу, то такую, чтобы можно было в скором времени накопить на покупку какого-нибудь серебряного оружия. «Черт, я уже жалуюсь. Не будь Пашки, я бы давно уже осталась нищей на улице и мокла бы под дождем,» — подумала Лера.

Она уже начала размышлять, как бы ей максимально правдоподобно выразить свою благодарность. В конце концов, Пашка не обязан ей помогать. И только тут до нее дошло, что вчера она не пришла в лес, как договорились. Но тот, похоже, не обиделся. Зато сегодня он укрыл ее зонтом и ищет новую работу вместе с ней. А что сделала сама Лера? Правильно, ничего. Только случайно чуть не сожгла кран и разозлила начальника.

Дождь лил все сильнее. Пашка гигантскими шагами отмерял целые метры по блестящей мокрой плитке, а Лера едва успевала за ним, прижимая пакет к животу.

Прежде, чем наконец найти «то самое место», они долго бродили по улицам. Заглядывали в парикмахерские, супермаркеты, аптеки, банки, больницы, библиотеки и даже бюро ритуальных услуг. Выглядывали объявления о нехватке каких-либо работников. Но каждый раз что-то шло не так. То зарплата больше походила на подработку, то график работы был слишком жесткий. Прошло немало времени, прежде чем наконец Пашка легко толкнул ее и указал куда-то вперед.

Там стояла пекарня, которая и выделялась из общей массы наличием вкуса. Они подошли ближе. На двери висел лист с надписью «ТРЕБУЕТСЯ ПРОДАВЕЦ».

Они вошли и сложили зонты. Здесь было тепло, да и обстановка довольно приятная. Откуда-то играет тихая музыка, но запах… Лера никогда не бывала в этой пекарне, но этот аромат свежей выпечки практически вскружил голову, а в животе заурчало. За прилавком стояла скучающая женщина в фартуке, похоже, пекарь. На двери прозвенел колокольчик, когда они вошли, но женщина не обратила внимания. Лера обернулась на Пашку. Он остановился у входа и сейчас смотрел ободряюще, словно говоря: «Ну же, смелее! У тебя получится». Она собралась и подошла к прилавку. Женщина потянулась и уставилась немигающим взглядом на Леру. Та робко спросила:

— М-м-м… здесь можно устроиться на работу?

Женщина широко распахнула глаза и сказала:

— Да, конечно! Продавец? Отлично. Идемте за мной.

Она открыла дверцу, загораживающую покупателям проход за прилавок и пропустила туда Леру, которая только и делала до этого момента, что утвердительно кивала. Пашка почти счастливо улыбался. Проследовав за женщиной, она нырнула в темноту и вышла уже в странном помещении.

— Саня, можешь встать к кассе? У нас скоро будет новый продавец! — крикнула неожиданно мощным голосом пекарь. Через несколько секунд из-за угла показался хмурый парень, которого, по всей видимости, и звали Саня. — Бог мой, как же давно у нас не было продавца! — Он прошел тем же путем, каким пекарь и Лера пришли сюда. Женщина повернулась спиной к печкам и объявила:

— Это наша пекарня внутри. Идем, нужно подписать кое-какие бумаги.

К вечеру все дела были сделаны. Пекарь, которую, как оказалось, зовут Ольга Дмитриевна, показала все печи, хотя в этом не было надобности и познакомила со всеми работниками и работодателем, умудрившись при этом не отвлечь их от работы. Она была очень разговорчивой и приятной женщиной, с ней можно было спокойно вести разговор на любую тему. Но это выяснилось уже после. Перед этим они долго сидели в кабинете, ознакамливая Леру с условиями будущей работы, а затем, когда она дала положительный и окончательный ответ, печатали бумажки, затем ставили подписи и так далее, одним словом — оформляли ее как нового продавца. Задача осложнилась еще и тем, что принтер был почти одного возраста с Лерой, поэтому работал медленно, как улитка, и постоянно жевал бумагу. В конце концов они договорились так: она завтра же приходит на работу к восьми, не опаздывает, надевает фирменный жилет пекарни и маску. «Прошлый кассир тоже носил это,» — успокоила Ольга Дмитриевна. Как оказалось, это была редкая пекарня в Миткорде, где пекари работали прямо там же. Как говорится, выпечка «с душой».

Лера вышла из-за прилавка только вечером, когда вся эта беготня улеглась. Солнце давно село.

— Ну как? — она вздрогнула от неожиданности. Пашка стоял в тени, все лампы были выключены, поэтому его не было видно. Только белки глаз зловеще блестели в темноте. — Надеюсь, все получилось?

Лера не стала отвечать. Они вышли из пекарни. Дождь давно закончился. В небе стояла полная луна и отражалась в лужах на мокром асфальте. Лера сказала:

— Ты дурень, — и усмехнулась. Это не прозвучало обидно, да и у нее даже не было такой цели — обидеть кого-то. — Простоял там… сколько? Не меньше трех часов точно. Как будто у тебя дел нет.

— Дела, конечно, есть, куда от этого деться? Но я сам распоряжаюсь своим временем, поэтому если я хочу кого-то ждать, я буду ждать.

Они пошли медленным шагом в сторону леса (и сами не знали, зачем).

— Знаешь, ты, наверное, самое лучшее, что случилось в моей жизни, — наконец решилась Лера. Это она хотела сказать еще с того момента, как они наткнулись на пекарню.

— Правда? Спасибо, — Лера не видела при таком освещении ничего, но могла поклясться, что Пашка улыбнулся. — Но я думаю, ты слишком плохо меня знаешь, чтобы это утверждать.

Несколько секунд длилось это молчание. Затем разговор продолжился.

— Ты говорила, что ввязалась в это дело ради своей сестры. Ты знаешь, а ведь у меня есть брат. После того, как я лишился дома, мне пришлось бродить по улицам, выпрашивая деньги и еду у прохожих, а иногда даже подворовывая. Но далеко в город я обычно не заходил. Держался ближе к лесу. И однажды после ночи, проведенной в кустах двора какого-то дома, я встретил его — Ника. Он долго упрашивал своих родителей усыновить меня, и наконец они согласились. Ему я обязан всем, что сейчас имею.

Пашка повернулся лицом к луне. Холодный, голубоватый свет пролился на него, очертив его контур с ракурса Леры белоснежным цветом. Но даже ему не удалось полностью смыть все краски внешности — ярко-зеленые глаза только слегка побледнели, а рыжие волосы как будто покрылись серым пеплом. Он сглотнул, словно снова проживал самые ужасные моменты своей жизни.

— Они приехали из Великобритании всей семьей еще когда Нику было тринадцать, но в России его родители и умерли. Мы решили остаться. Много воды утекло с тех пор. И все-таки я иногда скучаю по… своимродителям. А еще я надеюсь, что мне удастся тебе помочь в поисках. Ведь я знаю, каково это: любить своего брата или сестру настолько, чтобы броситься за ним хоть в огонь.

Пашка обернулся на Леру, когда та заговорила. Теперь он был похож на вампира из-за этого резкого света, который четко выделял все самые мелкие черты лица. Только сейчас она заметила, что на носу у него, оказывается, есть маленькая горбинка.

— О, — только и выдавила она. — Мне жаль.

На большее Лера не была способна. Пашка облегченно выдохнул, словно боялся, что она будет приводить примеры из своей жизни, поддерживать его, и отвернулся. Затем сказал:

— Иди домой. Ты не спала всю ночь.

Ей захотелось возразить, но язык не послушался. Она смертельно устала.

— С-спасибо за все. Мы ведь увидимся завтра?

— Разумеется, — с умиротворенным спокойствием в голосе сказал Пашка, в последний раз обернулся, затем ушел в лес. Забавно звучало: так, как будто он был странным волшебным созданием, которое жило в лесу. Лера была готова прыгать от радости, но скажите это сначала ногам. Она повернулась в сторону дома и побрела в тепло, еле двигаясь. Чувство голода снова заработало только к вечеру. Стоя перед зеркалом в ванной, Лера смыла сажу с лица и попыталась вымыть ее из волос. Хорошо сделать это у нее не получилось, но сил просто не хватило на то, чтобы нормально помыть голову.

Утром Лера с трудом продрала глаза. Ей все еще хотелось приклеиться к подушке головой, заснуть и не просыпаться никогда. Но тут она вспомнила, что сменила работу и моментально вскочила. Такое возбуждение часто бывает с людьми, когда, например, после долгого лета ученики вновь идут в школу, или актеры готовятся к выступлению в театре. А Лера готовилась к первому рабочему дню на новом месте. Кофе не понадобился. Она позавтракала, оделась и легко выскользнула на улицу.

За ночь дороги почти полностью высохли. Только кое-где влажный асфальт напоминал о том, что вечером был дождь. Солнце уже встало, и жители Миткорда просыпались, собирались с духом и шли навстречу непредсказуемому потоку времени. Лера мысленно прокладывала маршрут до пекарни. Ее сердце радостно подпрыгнуло, когда впереди показались витрины. Она миновала фонарный столб и вошла.

Казалось, все ее только и ждали (хотя так на самом деле и было). Лера перевернула старомодную табличку с надписью «Закрыто» и надела жилет. К ней подошла Ольга Дмитриевна и сказала:

— Я сделала твой бейджик. Держи, надевай скорее, — она вручила его Лере. На нем было написано: «Валерия Степановна Белова, ПРОДАВЕЦ». Она нацепила его на жилет и встала за прилавок.

Через некоторое время показался первый покупатель. Лера натянула маску на нос и встретила его сумасшедшей улыбкой, потому что на его лице играла точно такая же. Пашка сказал:

— Ну, мадам, как дела?

— Нормально. Ты пришел просто поболтать?

— Нет, что ты, я не такой придурок, — он ухмыльнулся еще шире. — Конечно, нет. Можно… вот эту штуку? Я просто не знаю, что это.

— Да уж, настроение — покупать то, о чем ты понятия не имеешь, — усмехнулась Лера.

Она подошла к застекленной витрине, сняла полиэтиленовый пакет с катушки и надела его на руку, после чего открыла витрину и спросила:

— Ты про сосиску в тесте?

— Наверное, да, — пожал плечами Пашка. К нему снова возвращалась манера развязности и раскованности, самоуверенного поведения победителя в любом деле.

Она молча удивилась тому, с какой беспечностью он делает выбор, подобрала лежащую сосиску и завернула ее в пакет. После чего пробила товар и сказала:

— Тридцать девять рублей.

— Так тебе здесь нравится? — спросил Пашка, доставая деньги. — Или мы с тобой вчера зря бегали?

— Нет, конечно, не зря. Я еще не до конца здесь освоилась, но, думаю, справлюсь. Коллеги дружелюбные, обстановка мирная.

— Но нам все еще нужно найти твою сестру, — Пашка помрачнел, когда выкладывал монеты на стол.

— Знаю, — вздохнула Лера, отсчитывая сдачу. — Именно поэтому нужно дождаться выходных.

Она отдала монеты Пашке. Он засунул пакет в карман, немного постоял, как будто вспоминая свою реплику, заготовленную заранее, сказал:

— Еще увидимся. Спасибо, — и вышел, звякнув колокольчиком.

Остаток дня прошел так же спокойно. Лера даже удивилась, как она раньше выдерживала всю эту суету на стройплощадке. Какие-то постоянные приказы, беготня, размахивание руками… Здесь было куда спокойнее. Но вот в чем загвоздка — всю смену она стояла, не имея возможности присесть хоть на минуту. Поэтому под конец рабочего дня она села и крепко прижала ноги к себе.

Было невероятно приятно. Лера просидела так, казалось, минут двадцать, но в конце концов вспомнила о голоде. В пекарневсегдавкусно пахло, а кроме того, она еще и не закрывалась на обед. Разве что ночью, после проветривания, этого запаха там не было.

Она даже не заметила, какзаснула — в уютной, но не подходящей позе для сна. На границе сознания она вдруг поняла, что произойдет и успела подумать: «Да вы издеваетесь? Опять!», но было поздно.

Это были руины Миткорда.

На относительно ровном пространстве асфальт был расчищен от обломков и пыли. Что самое странное… в центре этого пространства в агонии корчился огромныйбурыйволк. Он был настолько гигантский, что Лера даже подумала: «Интересно, во сколько раз он меня больше? В два? Три?» Его черные глаза светились страхом и злобой одновременно. Тут в памяти Леры всплыл отрывок пророчества: «Повелевающий волками посланник мглы…» То есть, если это оборотень, то ему подобные могут управлять волками?.. прекрасно. Превосходно.

Оборотень рвал на себе кожу когтями от боли, выл и метался, но сделать ничего не мог. Даже будучи огромным бурым волком, он вел себя абсолютно по-человечески. Лера смотрела на все так же, как и в прошлом сне — от третьего лица. Она долго гадала, почему ей вдруг стали сниться такие странные сны, при чем очень частые. Но вдруг случилось то, чего она даже от снане ожидала.

Волк издал страшный горловой крик. На боку у него алела кровавая рана, по всей видимости, полученная только что. Но дело было совсем в другом. Оборотень изо всех сил тряхнул головой, зарычал и еще раз тряхнул. Вздрогнул, его зрачки расширились от боли, он разогнулся. Волк оттолкнулся передними лапами от земли и… встал на задние лапы, как медведь, слегка откинувшись назад для сохранения равновесия.

Это было действительно величественное зрелище. Густая бурая шерсть между пальцев делала его еще более устрашающим. Черные глаза с ненормально расширенными зрачками бешено вращались. Лапы… Лера с ужасом отметила про себя их удивительное сходство с пальцами человека. Чудовищной длины когти вздрагивали вместе с существом. Но морда была практически полностью волчья. Вытянутый нос, чувствительные усы, которых почти и не заметно, и зубы… каждый длиной два-три сантиметра. Волк громко и протяжно взвыл в небо. Вдруг он затрясся, его глаза закатились наверх, он упал на лапы, слабо покачнулся и завалился на бок. Пыль вокруг покраснела. Существо продолжало тихо скулить, пока не вздохнуло и затихло.

Лера тяжело дышала, когда обнаружила, что ее волосы наэлектризованы и стоят дыбом, а она сама лежит на своей кровати. Все это просто сон… Тогда почему так реалистично?

Тут Лера кое-что поняла. Все это надо срочно рассказать Пашке. А особенно — тот факт, что руины принадлежали Миткорду!

Но сейчас ночь.

Она со вздохом откинулась на подушку, боясь снова провалиться в странное видение, но больше таких мерзких снов ей не довелось увидеть.

Глава 4. Нож

После того, как закончилась смена в пекарне, Лера поспешно вышла на улицу. Холод мгновенно пробрался до костей, задувающий со всех сторон ветер здорово поспособствовал получению простуды, но это не было важно. Хотя, если во время возможной схватки с оборотнем Лера вдруг чихнет, это будет просто смешно.

Она медленным бегом направилась к лесу. Этой ночью не было видно луны, ее полностью скрыли тучи. Лес напоминал скорее сплошное черное пятно, тянущееся ветвями деревьев к ней… Лера выбросила эту мысль из головы и в нерешительности остановилась. Лишь напомнив себе о том, что ее сестра где-то одна, возможно, в месте куда похуже обыкновенного леса, она смогла справиться со страхом и шагнуть под бесконечный кров темноты.

Лера пыталась нащупать путь. В какой-то момент ей это удалось, и она пошла увереннее. Здесь царила страшная тишина. Вот знакомые следы… но они едва видны при таком освещении. Телефон разрядился, поэтому фонариком не воспользоваться. Лера перешагнула через корягу, которая в ее воображении могла запросто оказаться змеей.

Наконец впереди показался домик Пашки, в окнах которого еще горел свет. Камень свалился с плеч Леры, она сразу кинулась к нему, даже не смотря под ноги. А это было зря.

Лера должна была догадаться, что Пашка довольно предусмотрителен, а живя по соседству с оборотнями и волками-переростками, он точно не будет орать на всю округу и размахивать флагом с надписью «Я вкусный! Съешьте меня!». И кроме того, она ведь сама, своими глазами видела, как работали его ловушки. Соответственно, они были, и были повсюду.

Лера теперь болталась вниз головой, подвешенная к дереву.

За секунду до этого раздался треск — ловушка сработала.

Лера безвольно повисла, не соображая. Эта ловушка предназначалась для волка, а попалась в итоге она. Если ничего не предпринять, то есть шанс, что утром ее тело уже будут рассматривать полицейские. Надо было отдать должное Пашке: узел был настолько крепкий, что уже через некоторое время Лера едва могла пошевелить пальцами ноги, веревка без труда удерживала человеческий вес, а ветка, на которой была закреплена конструкция, только слегка покачалась. Домик все еще был далеко, даже если закричать, не услышит. Но тут она увидела какое-то движение впереди. Дверь открылась, и оттуда бесшумной поступью высокая фигура направилась к ней. На миг ей стало жутко, но вдруг Лера поняла — это же Пашка!

— Освободи меня, пожалуйста.

Послышался сдавленный изумленный вздох, и в следующую секунду в лицо Леры ударил яркий свет — ее друг использовал фонарик. Голова уже начинала болеть от крови, которая прилила к мозгу.

— Какого… Почему ты ходишь по лесу в такой поздний час?

— Мне надо кое-что тебе рассказать. Срочно.

— И ты для этого решила…

— Ага.

Пашка заворчал что-то о том, что можно было прийти утром, обменяться номерами телефонов, но «нет блин, тебе понадобилось становиться пиньятой», кладя фонарик в карман и развязывая тугой узел, стянувшийся на лодыжке Леры. Но прежде чем растянуть его окончательно, он сказал:

— Так. Если я развяжу его, ты упадешь и сломаешь себе шею. Поэтому, когда я скажу «три», постарайся упасть на живот, ладно?

— Легко сказать, — мрачно ответила Лера. Кровь уже пульсировала. Голова с каждым мигом, казалось, становилась все тяжелее и могла отвалиться в любой момент, или еще хуже, взорваться. А уж при мысли о том, какое это будет красочное зрелище…

— Раз…

Лера приготовилась.

— Два…

А вдруг не получится?.

— Три!

Пашка резко потянул за веревку, Лера напрягла мышцы живота и дернулась вверх, тут же почувствовав, что теперь ее ничто не удерживает от падения. Через секунду она уже лежала на животе, а веревка болталась в воздухе. Получилось! Приземление хоть и было не самым приятным, но все же лучше, чем висеть на высоте двух метров.

— Спасибо, — Лера едва смогла улыбнуться. Пашка помог ей подняться, они вместе вошли в дом.

Острые снежинки резали лицо, глаза, он задыхался в них.

— П-пожалуйста… прекрати…

Говорил он вслух, потому что на мысли сил уже не осталось. Да и голос сдавался — стал похож на жалкое блеяние простудившегося козла.

— Я прекращу, если ты дашь мне то, что я хочу, — ответил ему беспечный и безмятежный, полный сил голос в голове, который был похож на могучее рычание льва.

— Но я… я не могу…

Он сидел на коленях, схватившись обмороженными руками за лицо и похолодевшие волосы.

— Наоборот. Ведь сдаться куда проще, чем бороться, верно? Если ты прекратишь свое сопротивление, я, быть может, даже дам тебе посмотреть на свою деятельность.

— Это н-неправильно…

Он заикался. Давно не чувствовал конечностей, которые покрылись мраморным узором. Это продолжалось всего несколько минут, но было мучительно. Голова разрывалась от боли, лицо покрылось пунцовыми пятнами. Как бы сильно ему ни хотелось сдаться, он пытался… продолжал бороться, гнать паразита разума прочь. Он и подозревать не мог, как далеко все зайдет — эти приступы участились, а сейчас, когда тот потерял сознание от последнего из них, оказался здесь.

— Когда-то мы были друзьями, — невесело усмехнулся голос. — Но теперь ты меня ненавидишь. Я это чувствую. Самое сильное из чувств человека — это ненависть ко всему, что его не устраивает. И ты такой же человек. Жалкий, убежденный в своей правоте, надменный. Знаешь ли ты, каково было мне, когда ты меня прятал в глубь сознания? Я задыхалсяв твоей самовлюбленности. Теперь я намерен сделать то же с тобой.

Он замер. В памяти стали проступать нечеткие события… которые лишь подтверждали слова голоса.

— Помнишь ли ты хоть один раз, чтобы я поступал правильно по отношению к кому-то другому? К тебе? А поступал ли тытак? Нет, нет, нет!

Несмотря на разговор с голосом в голове, он все еще не понимал, что тому нужно. От холода он уже не мог ничем пошевелить и чувствовал, что вот-вот покачнется и упадет. Волосы его побелели, покрылись тонким слоем снежной пыли.

— Знаю, что ты хочешь спросить: зачем я тебя сюда притащил? Но происходит это в твоей голове, и только. Я могу заставить тебя почувствовать что угодно и увидеть что захочу. Я долго выбирал между раскаленной пустыней и этой ледяной глушью. А еще я нашел твое слабое место, и знаешь что? Ты легко сосредотачиваешься на одном деле и совершенно забываешь про другое. Этим самым ты пропускаешь меня в самые нежные части твоего разума. Что-что? Будешь впредь внимательнее? Не смеши меня, чудила! Я изучил твой мозг вдоль и поперек. И знаю, на какие места стоит надавить, чтобы подчинить тебя себе. Ты только представь, что ты будешь чувствовать, когда наконец поймешь, что я сделал твоими руками уже и что я ими сделаю потом?

«О нет,» — пронеслось в его голове.

— О да, — голос потянул гласные, услышав его мысль и показывая, что имеет здесь любую власть, какую только пожелает, а затем перешел на мягкий, убаюкивающий шепот. — Засыпай. Ведь я уже не один раз проделывал такое с тобой? Знаю, переход неприятный, но затем тебе будет легче. Я обещаю. Больше никто тебя не тронет. Я разберусь со всеми твоими проблемами. Тебе больше не придется беспокоиться за друзей…

Он чувствовал, что дыхание на исходе. Морозный воздух резал легкие, казалось, в этот орган кто-то засыпал целый мешок мелких льдинок, которые теперь то и дело ранили мягкие стенки.

Он был парализован. Не мог сдвинуться с места. Ресницы покрылись тонкой коркой и слиплись, глаза щипало, и из них вот-вот были готовы политься слезы.

Но больше всего он боялся. Боялся этой твари, боялся, что она овладеет им, заставит делать то, чего он совершать не хочет, станет творить ужасные поступки…

И сил совсем не осталось. Хотелось просто свалиться в зыбкую тягучую темноту, которая проглотит его с головой, и совсем неважно, что там происходит снаружи, что там происходит без него…

Сердце билось. Нехотя, лениво. Как будто и ему уже надоели все эти трудности, с которыми приходилось жить, с которыми приходилось бороться.

А сознание… оно угасало. Тонуло в этой вязкой, пугающей мгле, барахтаясь над ее поверхностью, зная, что одно неверное движение — и ты пойдешь ко дну, к далекому, несуществующему дну.

Губы ссохлись. Теперь их было не разлепить. Глотку раздирала жажда. Хотелось взвыть от отчаяния, животного желания найти этого паразита и прибить его на месте, беспомощного ужаса и невыносимой тоски от осознания того, что ты бессилен. Твое тело — марионетка, которой обрезали нитки, а ты — кукловод, не добровольно отошедший от дел.

Ему хотелось сдаться. Так просто.

Но что сказали бы его друзья? Знакомые?

Не придется… беспокоиться за друзей?!

— Нет, нет, пожалуйста, не надо, — перед глазами появилась картинка. Картинка, не дающая ему покоя вот уже несколько дней. Он умолял, тихо, робко, постепенно его голос крепчал, но не получал уверенности в успехе. — Не делай этого…

Голос не глуп. Говорит про слабые, нежные места разума. Но в то же время о друзьях. Выходит, он знает о нем не все, иначе даже не заикнулся бы о том, что заставляло его таять от счастья. Надежда… она есть!

Он чувствовал себя так, словно над ним нависла грозовая туча, а у него в руках была ценная вещь, и необходимо было всеми силами ее спрятать, укрыть. И вещь эта была — мысли, частичка души.

Голова запульсировала жгучим огнем. Ее заполонили странные мысли, шипящие о том, что он сделал неправильный выбор, о том, что все могло быть иначе…

Чужиемысли.

Внутри как будто кто-то вился, тугим клубком сжимал разум, раскалывая череп и стуча по нему.

Боль была такой сильной и навязчивой, что игнорировать ее уже было невозможно, да и не имело смысла. По телу волной прошлась судорога, но не холодная, как от волнения или мороза, а горячая, будто кто-то провел раскаленным утюгом по шее, груди, спине, рукам и ногам.

Он дернулся и выдавил хриплый стон.

На крик не хватало силы слабого, сиплого и тихого, как мышь, голоса. Это был предел его возможностей на данный момент, но он упрямо пытался ухватиться хотя бы за одну из этих чертовых мыслей, которые и принадлежали не ему.

Но они только заносились быстрее и суматошнее.

Вторая волна выбила из него новый хрип:

— Не-не надо…

Ужас сдавил горло.

Пальцы задергались. Он дрожал, то и дело кидаясь то в одну, то в другую сторону. От холода все чувства давно исчезли, а уж контролировать себя вообще не представлялось реальным.

Слишком поздно он понял, что рвался не он. А тот, другой. Вторая, рассвирепевшая от стойкости двойника половинка разума в бешенстве жгла мысли. И так жестоко, легко и быстро, как если бы огонь пожирал лес…

Агония заставила его разогнуться. Она ужалила в спину, резко и неожиданно, пересчитала позвонки и оставила печать боли на его лице.

Сознание снова угасало. Оно тонуло.

И он боялся тоже утонуть.

Он боролся. Но вот побороть не сумел.

«Простите,» — только и успел подумать он и рухнул без сил на снег. А в следующую секунду все это исчезло, и он открыл глаза, поменявшие цвет, уже у себя дома.

— Получается, в твоем сне у меня был какой-то черный блокнот в кожаной обложке, — подвел итог Пашка, когда выслушал подробный пересказ обоих снов.

Лера кивнула. Он встал и подошел к столу. Несколько минут рылся там, но в конце концов развел руками и снова сел на диван.

— У меня нет ни одного черного блокнота, а деревянного сундука и подавно. Кроме того, я ненавижу беспорядок, — продолжал Пашка. — И не улыбаюсь так кошмарно.

— Не могу с этим согласиться, — возразила Лера.

— Ладно, допустим, я как-то странно улыбнулся, и что с того? Лампа у меня не светит так тускло, да и кто вообще может меня ранить? В смысле, кому это вообще надо? — добавил Пашка. — К тому же это просто сон.

— Слушай, а где ты работаешь? — вдруг спросила она.

— В отеле неподалеку, — ответил растерявшийся Пашка. — А что?

— Нет, ничего, — пробормотала Лера и сменила тему. — Если этих оборотней можно убить только серебром, в смысле, из всего нам доступного, значит, нужно какое-нибудь оружие.

Они замолчали. Денег на оружие не было ни у кого, с этими бешеными ценами им просто не совладать. Несмотря на то, что Пашка, вероятно был не так уж и беден (раз уж он живет в частном доме), его дохода все равно не хватало. Несколько секунд продлилось это молчание, но Пашка вдруг прервал его, громко щелкнув пальцами и быстро проговорив:

— Столовое серебро.

— Ты гений, — выдохнула Лера. Пашка принес ноутбук и забил в поисковик: «Столовое серебро».

— Ты уж определись, — проворчал Пашка, но Лера не ответила.

Так они просидели, наверное, с полчаса, посещая разные сайты и изумляясь ценам.

— Во всяком случае, за хранение платить не придется, — пробормотала Лера.

— А времени на то, чтобы ждать, пока заказ придет, нет. Нам придется купить какие-нибудь ножи прямо здесь, в Миткорде, — вздохнул Пашка.

В ближайшие выходные они отправились вместе по Миткорду в поисках подходящего магазина. Все-таки хорошо, когда город немаленький. В нем можно найти что угодно.

Но, как оказалось, это не так просто.

С самого раннего утра, когда открываются все магазины, они вышли на прохладный июльский воздух. Лера проверяла маршрут по Интернет-картам, все же им удалось найти сайт какого-то магазина в городе. Там был указан адрес.

Несколько часов они кружили по быстро заполняющимся улицам Миткорда, постоянно сбиваясь с курса. Пашка ругал этот электронный навигатор на чем свет стоит, а Лера все пыталась найти правильный путь.

Спустя несколько больших кругов по городу они наконец достигли того магазинчика, из-за которого и началась эта беготня. На входе громко звякнул колокольчик, Пашка пробормотал последнее ругательство, Лера спрятала телефон в карман куртки. Вообще-то, было лето, но даже в это время года в Миткорде понадобится куртка (или хотя бы кофта какая-нибудь). Немолодой человек с бородавкой на подбородке широко улыбался, по всей видимости, редким покупателям. За его спиной высились полки с коробками и ценниками. На стене красовалась большая надпись: «Серебро от мастеров». Лера подошла к прилавку и сказала:

— Это здесь продается столовое серебро?

Продавец моментально засуетился и ответил, что да, а потом предложил им с десяток подстаканников и кувшинов. Лера решительно отказывалась от всего этого, а когда подобные реплики ей окончательно надоели, она перебила продавца:

— Да нет же! Нам нужны два ножа, серебро как можно качественнее.

Стоящий за прилавком мужчина покосился на Пашку, как на зверя, затем, уже без былой пылкости, спросил:

— Этот молодой человек с вами?

Лера закатила глаза. Завидев ее реакцию, продавец поспешил войти в соседнее помещение, которое, как догадалась по собственному опыту Лера, было складом. Оттуда он принес с десяток маленьких коробочек, на каждом из которых красовалась фотография изделия.

— Вот, посмотрите. Это девятьсот двадцать пятая проба, нож для масла. А это для сыра… — продавец начал перечислять всевозможные ножи, каждый описывая примерно как «самый лучший выбор» и «лучше не найдете нигде». Лера дождалась, когда он закончит и ответила:

— Боюсь, нам нужно чистое серебро, — она уставила глаза в пол, почему-то чувствуя себя виноватой.

Продавец посмотрел на нее, как на ненормальную, затем перевел взгляд на Пашку. Тот все еще стоял в стороне, угрюмо разглядывая помещение и держа руки в карманах, как будто чувствовал себя лишним. В конце концов стоящий за прилавком сказал:

— Н-но у нас нет чистого серебра!

В этот момент Пашка подался вперед и утробно прорычал:

— Вы лжете. А я ненавижу лжецов.

Лера застыла. Именно таким она и боялась увидеть друга, учитывая его состояние во сне. Конечно, наверняка это был обыкновенный кошмар, вот только странные сны она видела теперь почти каждую ночь после первой встречи с ним и волком. Глаза горят безумной решительностью, на губах играет скорее оскал, нежели улыбка сумасшедшего. В голосе ни следа доброжелательности, которая так и блистала в момент, когда Пашка предлагал искать новую работу вместе. И самое неприятное — в этот момент он был настолько похож на себя во сне, что Леру аж передернуло. Пашка сделал всего шаг в сторону прилавка, но стоящий за ним человек тут же прикрылся руками и слегка присел, дрожа от страха. Он быстро проговорил:

— Есть чистое серебро! Есть, — продавец говорил отрывисто и часто дышал. — Я… я продам вам нож из чистого серебра.

Пашка тут же отошел назад. Мужчина выпрямился, но руки так и не опустил. Стоило ему отвернуться, друг Леры тут же взглянул на нее и ярко ухмыльнулся во все тридцать два зуба. Но эта решительность из глаз так и не исчезла, что снова заставило вздрогнуть Леру. Она постаралась не подавать виду и успокоиться. Продавец выскользнул из склада с коробочкой в руках. Она была несколько больше, чем все остальные, на ней не было ни надписи, ни фотографии. Цвет картона сначала показался темно-синим, но когда коробка оказалась в нормальном освещении, выяснилось, что она черная.

И как он это делает?..

Пашка напрягся. Сегодня он вообще странно себя ведет… Казалось, всякий раз, когда продавец доставал очередное изделие и вертел его в руках, нахваливая, Пашка нервничал, едва скрывая чувства. Может, какие-то неприятные воспоминания, связанные с чем-то в этом месте. Возможно…

Детская травма.

Продавец бережно опустил коробку на прилавок. Все так же аккуратно снял крышку и вытащил на свет старый нож.

Сразу видно — делали его мастера. Серебро было в отличном состоянии, хоть и немного порозовело. Длиной нож был сравним с боевым, а рукоять украшали замысловатые узоры, нанесенные отдельными полосками серебра. В любом случае, выглядел этот прибор просто потрясающе. Пашка подошел ближе и дрожащими руками взял с прилавка изделие. Несколько секунд он смотрел на него, затем перевел взгляд на Леру.

— Это… насколько я понимаю, это был обычный нож, в последствии покрытый серебром. В любом случае, думаю, он вам подходит, — сказал продавец, уперев руки в бока, словно напрочь забыл, как только что дрожал.

Точно. Детская травма. Причем серьезная, сразу видно. Лера никогда не разбиралась в психологии, но сейчас это было настолько очевидно, что не догадаться — уже почти что грех.

Она молча кивнула. Пашка всеми силами старался скрыть свою дрожь в голосе, но выходило неважно:

— Есть еще?

— Нет, это единственный экземпляр чистого серебра. Но вы все еще можете взять девятьсот двадцать пятую пробу! — тут же заверил продавец.

— Где вы его взяли? — это прозвучало очень грубо. Даже слишком.

— Эм… извините, я не обязан это говорить. Что такое?

Казалось, сейчас Пашка произнесет что-то очень важное. Он уже открыл было рот, чтобы сказать это что-то, но в последний момент передумал и ответил:

— Нет, ничего. Назовите цену.

— Десять тысяч двести. Но для вас, как для первых покупателей в этом месяце, я могу сделать скидку — этот нож вам обойдется в семь тысяч шестьсот пятьдесят. Скидка гигантская, заметьте.

Пашка замешкался. Лера увидела его замешательство и тут же произнесла:

— Вы очень щедры. Спасибо большое, мы покупаем, — а сама подумала, что с быстрым счетом у этого мужчины все отлично. Выходит, это… двадцать пять процентов?!

Лера прекрасно понимала, что это довольно большая покупка для нее за раз. Но без скидки было бы еще хуже. Для такой суммы двадцать пять процентов это очень много… две тысячи с лишним. Она поспешно достала карту и приложила к тут же оказавшемуся благодаря продавцу терминалу у нее под рукой, затем вбила пин-код. На его экранчике появилась надпись «Жду ответа… Ответ получен… Успешно! Спасибо за покупку!» Лера вернула карту и кошелек на их место и положила нож обратно в коробку, выхватив его из рук не сопротивляющегося Пашки и закрыла крышкой. Все эти движения были произведены быстро, как если бы от этого зависела чья-либо жизнь. Лера засунула коробку с новым ножом в рюкзак и потащила Пашку к выходу, схватив его за рукав. Только на свежем воздухе она остановилась и перевела дух. Как оказалось, вся эта серебряная атмосфера и на нее надавила. Здесь она почувствовала себя гораздо лучше. Особенно странным казалось внезапное предложение продавца о скидке. Сначала врал, затем продал, как будто пытался избавиться…

— Вот черт, — пробормотал Пашка. — Один нож…

— … из чистого серебра, — закончила Лера. — Другого выхода у нас нет. Идем, надо решить, что с ним теперь делать. И как ты вообще догадался?

— Предчувствие, интуиция, или как ты это там называешь. Этот продавец врать вообще не умеет, я все вижу. А насчет ножа… думаю, я уже решил, — заявил Пашка, догоняя Леру, уже шагающую в задумчивости. — Мне он не понадобится. Оставь себе.

Она моментально остановилась. Пашка уже мог без особого труда читать ее эмоции — Лера редко сдерживалась.

— Ты что, с ума сошел? Без защиты, на переростка? Или даже на оборотня?..

— Я умею о себе позаботиться, — Пашка говорил уже без улыбки. — Это действительно так.

Лера решила не допытываться. Вместо этого она нехотя признала поражение, и они распрощались. Лера все же надеялась, что у ее друга окажется какой-нибудь бедовый рояль, который можно скинуть на оборотня. Она повернулась к дому и припустила по старой асфальтированной дороге, которая в некоторых местах была покрыта вереницей ям и впадин.

В тепле, дома, Лера долго рассматривала новый нож. Почему же Пашка так нервничал? Что заставило его задать этот вопрос? Одна мысль уже закралась в уставшее сознание Леры, но она тут же вспомнила о благоразумии и отогнала эту глупую идею. Чепуха. Этого просто не может быть.

А вот нож явно таит в себе какую-то тайну… Что-то ужасное произошло тогда, когда продавец магазина серебряных изделий обнаружил его. Именно обнаружил, поскольку он явно не был уверен в своих словах. Ну, в крайнем случае, украл, но надо надеяться на лучшее. И это был именно клинок, поскольку по форме он мало чем отличался от боевого ножа. Посмотришь так — боевой клинок, посмотришь чуть по-другому — уже столовое серебро.

Острый с двух сторон, отточен идеально, баланс отличный… Еще он был неожиданно тяжелым для своего размера. Нож уже получил розоватый цвет. Значит, с момента его изготовления прошло немало времени. А зная свойства серебра, оно чернеет, если его долго не брать в руки. Должно быть, продавец очень гордился своей находкой, раз частенько доставал его. Тот, кто изготавливал его, определенно знал толк в ножах. А так — даже не оружие. Просто «кухонный нож».

Лера крутанула нож в руке и испугалась сама себе. В этот момент она его случайно выпустила из рук, поэтому нож проделал сальто в воздухе и успешно приземлился в ее руки. Засунув его в коробку, она решила больше играть с этим прибором. Опасная штука, однако.

Ночью ей снился тот же бред. Дом Пашки. Опять же тусклое освещение, однако на этот раз ясно виден источник света — свеча, живое пламя которой играло и танцевало в хрупком зале из воска, переливаясь сотнями оттенков от светло-желтого до ярко-красного. Пашка снова пишет в блокноте. На этот раз он выглядит даже напугано, та же рана на руке, но волосы растрепаны еще сильнее, а петухам на голове счета нет. И снова повторяется та же сцена — Пашка предугадывает чье-то появление, закрывает блокнот и кладет его в сундук.

Но на этот раз сон не оборвался. У Леры бывало такое, когда она видела как бы «продолжение» ее сна. Похоже, это случилось в очередной раз, только уж очень странно.

Незнакомец пригладил волосы всей пятерней как после удачного дня и вдруг в ужасе замер, завидев Пашку. Леры здесь не было, но даже если бы была, она не смогла бы продохнуть от изумления — человеком в черном оказался Пашка!

И точно такой же Пашка сидел за столом с запуганным и затравленным видом. Оба были самыми настоящими двойниками. Казалось, сидящий за столом ничуть не удивился, а вот вошедшего это очень даже смутило. Лера видела, как тот слегка отшатнулся назад в испуге и что-то пробормотал, но она не услышала ни слова. Первый Пашка встал из-за стола. Стройный, высокий, бледный, как мел, с кругами под глазами и растрепанными волосами, он был похож на персонажа из какой-то видеоигры-хоррора. Не хватало только тесака. Кроме того, стали заметнее скулы. Что-то было странным и неправильным, но в то же время мелким и неуловимым в его глазах, поэтому Лера так и не смогла понять, что. Слабое, ненадежное освещение от пламени вдруг стало казаться диким, необузданным и жутким.

Второй Пашка попятился и столкнулся с дверью. Поскольку дом был небольшой, прихожая и гостиная не разделялись стенами. Пашка-безумец все подходил к нему, а Пашка-нормальный, казалось, испугался больше, чем мог испугаться при встрече с оборотнем. Двойник изо всех сил вжимался в дверь, не в силах что-либо предпринять. И Лера могла понять его испуг — прийти домой после работы и вдруг увидеть самого себя, еще и раненого! Вдруг безумец улыбнулся под стать своему прозвищу и протянул руку с длинными пальцами и со словами:

— Куда собрался?..

Лера уже который раз просыпалась от этого кошмара. Он все повторялся, а уснуть без сновидений ей не удавалось. И этот ужас она испытывала каждый раз, волнуясь за судьбу того вжавшегося в дверь и перепуганного бедолаги, ведь тот Пашка, которого она знала, и был вторым! Только один раз ей довелось увидеть безумца в действии — тогда в магазине, но это, похоже, была лишь простая манипуляция подчинения.

Страшно подумать, на что еще был способен Пашка из ее сна.

Детская травма. Серебро. Забытый нож… Легенды Миткорда.

Картинка упорно пыталась сложиться в ее мозгу, но ей не хватало до полной синхронизации лишь одной детали — одной! Если бы она у нее была… Тогда все встало бы на свои места. И что значат ее странные и частые сны, и почему вдруг Пашка так странно себя ведет, а особенно — кто этот загадочный бурый оборотень из ее второго сна. Лера села в кровати и задумалась. Спать больше не хотелось. Она вышла на балкон. Кажется, сейчас где-то около четырех утра… во всяком случае, так подсказывала интуиция.

Небо было голуба-серым, как всегда в июле по утрам, но все еще оставалось относительно темным. На балконе было холодно, но можно и привыкнуть. Лера села на табурет, стоящий рядом. Так она провела несколько минут в раздумье. Но тут удивительное зрелище захватило ее.

Она за всю свою жизнь не встретила ни одного рассвета. Но этот был прекраснее всех, которые Лера видела в Интернете и на картинах, потому что этот был живым. На ее глазах из далекой призрачной дымки, душащей смогом весь город показался яркий краешек солнца, озаряя все небо вокруг светом. Оно вокруг порозовело и стало переливаться нежными оттенками, а облака пронзили золотые нити. Может, это просто воображение Леры разыгралось, но она словно почувствовала прикосновение еще холодных лучей звезды. Все тревоги ее сна быстро забылись, предавая себя ощущениям.

У Леры слов не находилось, чтобы описать эти ощущения. Но почему-то ее внутреннее предчувствие бешено вопило, что это будет последний рассвет, который она встретит вот так… в безопасности. Лера сидела несколько минут как в тумане, а затем ее внимание резко привлекла темная и быстрая фигура, движущаяся среди домов.

Теперь рассвет уступил место тревоге. Незаметно для себя Лера крепко сжала рукоятку ножа, с изумлением на него взирая. И как это она умудрилась прихватить его с собой на балкон? Чего-чего, а этого она точно не помнила. Похоже, Лера быстро привыкает к новому средству защиты и нападения.

Она вернулась к фигуре. Этот силуэт мелькал среди домов практически со скоростью молнии, постоянно меняя направление, словно никак не мог определиться, куда двигаться и подозрительно смахивая на «кое-кого», знакомого Лере. В один момент она вскочила от неожиданности и чуть не уронила табурет.

Фигура, похоже, двигалась к ней.

В один миг силуэт застыл, это было лишь краткое мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы развеять последние сомнения Леры.

Она отчетливо увидела, как полыхнули мощью огненно-желтые глаза, и ощутила на себе тяжелый и иронично-холодный взгляд.

Лера отошла на несколько шагов назад и бросилась одеваться. Если придется бежать, то не в пижаме и босиком. Она спрятала небольшой и легко вместимый нож в карман куртки, порадовавшись, что это не тяжелый меч времен Римской империи. Быстро обувшись, она вылетела на улицу пулей, на всякий случай держа руку у левого бока.

Фигуры не было видно.

Лера огляделась в поисках угрозы. Она была здесь… и учитывая ее скорость, она могла скрыться очень и очень быстро. Но даже если так, то зачем ей появляться в такую рань посреди города?.. Или это не живое существо?

Ее сковал страх. Она могла двигаться и мыслить вполне ясно, но дыхание сбилось, а ноги дрожали от адреналина. Таких монстров Лера не видела еще никогда. И один из них сейчас разгуливает по Миткорду… он был похож на того оборотня из сна. Во всяком случае, если ей не показалось, то оба были покрыты шерстью. Но что, если это один и тот же оборотень?

И тут Лера снова ощутила на себе этот пристальный и внимательный взгляд, которым изучает цель шпион и наблюдает за жертвой снайпер. Сердце тяжело ухнуло, когда она убедилась в том, что это — то самое чувство. Затем Лера медленно обернулась, не делая резких движений и просто надеясь, что ей хватит выдержки не броситься наутек. Оборотень. Определенно, он. Волк-человек стоял во весь рост, выпрямившись. Лера застыла в ожидании, не накинется ли. Но тот стоял так же неподвижно.

От волка здесь, похоже, было даже чуть больше, чем от человека. Все тело (человеческоетело, представьте!) покрывала смоляно-черная и влажная от воды шерсть, не короткая, но и не такая длинная, как у медведя. На его загривке она была особенно густой, что создавало зрительный обман сильной бычьей шеи, каковой она не являлась. Поджарое, мускулистое тело с широкими плечами, стальными челюстями, выгнутыми вперед коленями и пятью пальцами на руках и ногах. Но стоял он на носках, поскольку, попытайся тот встать на всю стопу, он обязательно упал бы. Большая вытянутая вперед голова, словно принадлежащая настоящему волку, черные изогнутые когти смертоносной остроты длиной семь-восемь сантиметров. Высокие, рваные волчьи уши, стоящие на макушке и готовые улавливать малейший шорох, и волчий хвост, покрытый чуть более густым мехом. И даже Пашка не мог равняться в росте с этим оборотнем — он был ниже того почти на метр! На первый взгляд Лера дала оборотню метра три, не меньше. Самой же пришлось задрать голову настолько, насколько позволяла шея, чтобы посмотреть ему в глаза.

И самое странное — на существе была одежда! Гигантских размеров грязно-серая футболка с короткими рукавами, побуревшая от грязи и времени и черные, ободранные примерно до колен, джинсы. Ткань была покрыта всевозможными пятнами, а его штаны казались даже темно-серыми на фоне черноты шерсти. Оборотень стоял уверенно, гордо расправив плечи, по всей видимости, не имея проблем с самооценкой и умудряясь при этом выглядеть расслабленным. А если уж на нем есть одежда (не трещащая по швам, как после превращения), наверняка он разумный.

Вдруг Волк (теперьс большой буквы «В») обнажил свои белые клыки, улыбнувшись. Учитывая его вытянутую морду с острейшими клыками, улыбка доходила почти до ушей и выглядела особо жутко. Лера медленно попятилась, не делая резких движений. Оборотень лишь слегка приоткрыл пасть, шевеля губами, но звук оказался неожиданно мощным и низким:

— Привет, — басовитый, оперный, с легкой хрипотцой голос разнесся по пустой улице. Улыбка незнакомца растянулась еще шире, уши потянулись назад, и выражение его морды стало больше похоже на хищный оскал. На Леру смотрела пара огненно-желтых глаз с гигантскими круглыми зрачками, в которых горел охотничий азарт.

Глава 5. Огненный глаз

Одна мысль посещала Леру на протяжении этой минуты. О, сейчас она наконец поняла, что пора повиноваться этому инстинкту. Пусть слепо, пусть ею движет страх, но иначе не спастись. Она замерла на секунду, а затем рванулась в сторону, быстро перебирая ногами.

Бежать!

Когда она пыталась догнать уходящий поезд или знакомого, чтобы поговорить, Лера никогда не бегала так быстро. Теперь она сама чувствовала себя этим маленьким ураганом. Лера установила себе четкое правило: никогдане оглядывайся, если за тобой по пятам следует огромный оборотень, желающий тебя убить (она, конечно, еще сомневалась в его намерениях, но уж если он следует за ней, то ничего хорошего здесь нет). Она пыталась не поддаваться соблазну, но любопытство все-таки победило. Она лишь на долю секунды повернула голову назад и увидела странную картину.

Волк держался в отдалении, но всего три-четыре метра. Он бежал рысцой, абсолютно бесшумно, даже по асфальту, двигаясь уже на четырех лапах. Его руки были примерно равны длине ног, поэтому он без труда передвигался этим способом. И был полон энергии и сил, а самое ужасное — оборотень прекрасно понимал, что Лере не убежать! Он ничуть не торопился, а если бы постарался, Лера наверняка была бы мертва.

Она прибавила ходу. Последняя надежда испарилась. Такого слона не завалить парой ударов ножом, пусть даже из чистого серебра.

Еще одна надежда, появившаяся внезапно, тут же развеялась на ветру — Лера начала уставать. Волк все так же ухмылялся, его присутствие просто кожей ощущалось, как будто тот имел какую-то мощную ауру… Лера больше не оглядывалась и не жалела об этом. В памяти всплыли строки из Интернета, которые она читала: «Оборотня можно убить так же, как и обычного человека — сбить, скинуть с достаточной высоты, отравить или утопить.» Лера попыталась мыслить ясно, пусть даже на бегу. Машина… высота…

Лера помчалась вперед, не взирая на боль и усталость. Легкие уже горели огнем от такой большой дистанции. Волк… Волк с ней играет. Хорошо, тогда самое время поменять местами кошку и мышку!

Лера с разбега подпрыгнула на максимальную высоту и перемахнула через ограждение. Осталось всего несколько метров… Но вдруг она увидела, как большая тень накрывает ее с головой. Момент — и Волк уже стоял перед ней на четырех лапах, ощерившись. Он что… ее перепрыгнул?! Кажется, он понял, что здесь ему реально опасно находиться. Лера затормозила, чуть не упав. Теперь ее и цель разделял оборотень, способный переломать все ребра легким ударом лапы.

Что ж, похоже настало время для «безумного поступка». Может, Лера сошла с ума, но иного выхода не было. Или умереть, сражаясь, или сгинуть слабой в когтях этой твари. Выбор невелик, но гораздо больше ее прельщал первый вариант.

Все-таки… она уже на стройке, и это значит, что хотя бы на что-то она да способна.

Лера вынула нож, Волк зарычал и напряг все свои мышцы, приготовившись к драке — от этого его шкура покрылась буграми. От такого рыка ей моментально стало плохо, страх окончательно помутил сознание. Звук был настолько мощный, что нож в ее руках мелко задрожал. Лера сжала его рукоять крепче.

Она занесла оружие над головой и кинулась в атаку. Волк легко увернулся, отскочив в сторону. Это и было его ошибкой. Теперь путь был свободен. Лера вошла в лифт крана и начала подъем.

Оборотень прыгнул. Лера почувствовала, как лифт тряхнуло и он на миг даже остановился, но через секунду снова начал подниматься. Ее противник уже полз вверх. Она подняла голову, чтобы оценить расстояние до цели. Осталось совсем чуть-чуть…

Лера вскрикнула и выронила нож. Он упал на сетчатый пол кабины. Лифт остановился, его снова тряхнуло. Лера присела на колено, правая нога, находившаяся ближе всего к врагу, кровоточила. Штанина разорвана и пропитана быстро приливающей кровью. Волк тоже продолжал подъем. Она судорожно схватилась за ногу и так сильно сжала ее в попытке утихомирить боль и остановить кровотечение, что даже перестала чувствовать пальцы. Успел цапнуть, червяк волосатый! На самом деле это, действительно, была просто глубокая царапина, но благодаря низкому болевому порогу Лера ощущала эту боль в несколько раз сильнее. «И кто придумал делать эти дырки в стенах?» — пронесся противный вопрос в ее голове.

Она с трудом поднялась на ноги и еле удержалась, чтобы не застонать. Режущая боль вспыхивала с новой силой каждый раз, когда она пыталась наступить на ногу. Нож все еще валялся на полу. Дотянуться бы до него…

Свет в лифте замерцал, Лера почувствовала сильный толчок в кабину. Волк пытается прорваться внутрь… Есть надо было меньше! Хоть эта мысль не развеселила ее, но придала Лере сил. Она рывком схватила нож и вскочила на ноги, удерживаясь за стену. Лера поморщилась от новой волны страданий. Такого мучения ей не приходилось испытывать еще никогда.

Через несколько минут она с трудом открыла дверь из лифта и вошла в кабину машиниста, предварительно закрыв задвижку на двери. Конечно, это не поможет.

— Давай, малыш! Сбрось эту черную гадину! — вскричала Лера, стоило только крану привычно загудеть и вздрогнуть после включения. Очевидно, его уже успели починить — провод, пострадавший при коротком замыкании, исчез, вместо него появился другой. Починить, но не почистить. Следы от замыкания на потолке кабины остались прежними.

Она резко развернула кран на месте, попытавшись скинуть надоедливого монстра. Лера выглянула вниз — Волк на миг поднялся в воздух, но успел в последний момент зацепиться лапой. Так он и повис. Но через долю секунды очнулся и с еще большим рвением прыгнул наверх.

Волк подтянулся лапами и ухватился ногами за стрелу. Еще есть возможность, пока он не залез окончательно! Лера придвинула трос с крюком ближе к кабине, развивая скорость. Противник быстро обернулся и отпустил стрелу. В один момент сердце Леры радостно подпрыгнуло, но тут же упало куда-то вглубь.

Оборотень схватился за крюк и в момент оказался настолько близко к кабине, что можно было разглядеть каждый чувствительный ус на его морде. Он подскочил еще ближе и прижался носом к стеклу, напоминая волкоподобного безумного свина.

— Неплохо, — прорычал басом он. — Но ты должна была оказаться умнее.

— Я и так умная! — завопила Лера и выпрыгнула из кабины как раз в тот момент, когда разбитое стекло дождем брызнуло во все стороны, а тяжелая лапа Волка разодрала обивку сиденья в клочья. Лера упала, но быстро поднялась, безуспешно пытаясь забыть про адскую боль в ноге. «Допустим, доломать кран было приемом самозащиты,» — с невовремя появившейся иронией подумала она. Оборотень раздраженно зарычал, словно думая: «Ты меня уже достала! Неужели так сложно сдохнуть?» Лера захромала к лифту. Обычное отступление, вот только за ней гонится большой разъяренный оборотень. Как бы подтверждая этот факт, Волк вытянул лапу и пошарил ею в месте, где должен был секунду назад находиться лифт, пытаясь остановить его. В один момент Лере показалось, что пол провалился, но это оказалось не так плохо. Один из тросов, удерживающих лифт, оборвался благодаря острым когтям врага. Лифт накренился и задел одну из стенок, задерживая падение. Всего через несколько минут он уже стоял, едва ли не вдавленный в асфальт, а Лера отчаянно жалась к стене в надежде выжить. Она снова поморщилась от боли и вылезла из лифта.

Волк все еще сидел наверху, не решаясь прыгать. Спустя несколько секунд размышлений он наконец схватился пальцами за дыры в стенах крана и начал аккуратный спуск. Лера не выпускала нож из рук. Ладони вспотели, выпавшие из косы волосинки мелко дрожали, когда она поспешно хромала прочь, но Волк все видел. Он знал, как ей больно, но в то же время не желал упустить добычу. С рыком он остановился, а затем отпустил стену крана и поддался свободному падению, растопырив лапы и приготовившись приземляться.

Лера обернулась, как в начале погони, и опять разочаровалась — оборотень уже стоял на асфальте и отряхивал пыль с пальцев. Лера попыталась ускорить шаг, но тут же оставила эту затею — быстрее уже некуда.

В один прыжок Волк оказался к Лере ближе, чем хотелось бы. Зубыс ясным звуком клацнули возле ее правого уха, как в лесу, когда напал волк-переросток. Лера взмахнула ножом и случайно оставила рану на руке Волка. Увидев, как исказилась морда оборотня, Лера поспешила выдернуть нож. Он отскочил назад и предупреждающе поднял хвост. Кажется, серебро делало свое дело — едва слышно, но Волк скулил. Похоже, даже для такой громадины было больно получить ножом по лапе. Рана был обыкновенная, ничего не шипело, не дымилось. Кажется, Лера просто перечитала ужасов. Но кровь то и дело стучала по асфальту, стекая по черной густой шерсти, едва отличаясь цветом от меха. «Я задела вену,» — подумала Лера и крикнула:

— Что тебе от меня надо?! Кто ты такой?

Несколько секунд Волк молчал, озабоченно разглядывая рану. Затем поднял голову, в глазах которой плескалась ненависть.

— Я не буду рассказывать тебе всемои планы. Это ведь так наивно, правда? Мое имя — Огненный Глаз. Но ты слишком горда, чтобы называть меня так, это я знаю наверняка.

— Где моя сестра?

— О, ты уже догадалась, что я в этом замешан? Это похвально. Видишь ли, мне нужна ты. Но иначе ты бы не ввязалась во все это дело, и самое главное — ты бы не согласилась так запросто отдать свою судьбу мне в руки. Потому-то я и забрал твою сестру. Все просто. Ах да, не забудь — это ловушка, но ты туда пойдешь, так или иначе.

— Где она? — прорычала Лера и сделала шаг ближе. Вообще-то, ни о чем подобном она не догадывалась. Просто… интуитивно чувствовала связь. Ну, и возможно, что сдуру ляпнула.

— Все прояснится со временем. Если мой план удастся, то тебе больше не придется увидеть свою сестру, — Волк нагло ухмыльнулся собственным мечтам. — Извини, пока сказать не могу, что с ней. Но я даю тебе время на то, чтобы ее найти живой и невредимой — до первого августа. А до сего времени я буду слегка занят… другими делами.

— Опасную игру ты затеял, пес, — тихо, но четко сказала Лера.

— Спасибо. Я польщен.

— Есть хоть одна причина, чтобы мне тебя не калечить? — устало спросила она, перекладывая нож в другую руку.

— Насмешила, — фыркнул Волк. — Но она есть: я еще не убивал.

О чем говорит этот самовлюбленный и наглый монстр? Не убивал? Что это все значит, черт возьми?! Лере казалось, что все ее мировоззрение только что перевернули вниз ногами, потрясли и выпотрошили — сначала волк-переросток, затем гигантский говорящий оборотень и его планы.

— Ещене убивал?! — ужаснулась Лера.

— Конечно. Я невиновен, как младенец. И пока люди своими глазами меня не уразумеют, не поверят в оборотня и в твои слова. Так что не советую.

Лера сделала несколько шагов назад. Волк оставался на месте. Судя по их разговору, прямо сейчасЛера не будет убита, но потом… У нее есть время до первого августа, чтобы найти сестру, а затем… Что? Он убьет ее? Кристину? Пашку? Но тут тварь прервала ее мысли:

— Ах да, чуть не забыл. У меня к тебе есть предложение. Ты можешь стать… могущественной.

— Подавись своим могуществом, кретин! — выплюнула Лера.

Волк лишь разочарованно покачал головой. Улыбка уже сошла с его страшной морды, и теперь он выглядел так, как будто абсолютно уверен в своей правоте, просто уже устал спорить.

— Плохие слова, плохие… Я еще припомню их тебе. Можешь в этом не сомневаться. Но вот в чем загвоздка — сегодня ты решила дерзнуть и сразиться со мной. И этим вызовом ты обрекла свое будущее на ту судьбу, которой никогда не желала. Но помимо этого — мы с тобой теперь враги, и будем сходиться в битве каждый раз, как встретимся. Вместо этого я предлагаю тебе сдаться — и тогда я смогу заживить твою рану, ускорить процесс и стать твоим союзником. Тебе нужно лишь подойти ближе…

— Трус! — возмущенно крикнула Лера. — Вместо того, чтобы честно сражаться за право жить, ты хочешь переманить меня на свою сторону! Трус, трус!

— Я пытаюсь спасти тебе жизнь! — рявкнул Волк. — В ином случае ты умрешь мучительной смертью, другого варианта у тебя просто нет!

— И от чего же я должна умереть? — сухо поинтересовалась Лера, даже не восприняв его слова всерьез.

— Мои родичи, — прорычал Волк. — Они убьют тебя, даже не задумываясь. Поэтому я тебя ищу. Раздерут, изуродуют и съедят, так что ничего не останется. Но все же за мою помощь ты тоже должна будешь отдать кое-что.

— Что? — почти прошептала Лера. Ее голос осип, поэтому это прозвучало, как мольба о пощаде, хотя в душе она была готова разорвать это чудо-юдо в клочья.

— Свою человеческую сущность, — с искренним сожалением ответил Волк, неправильно поняв ее тон. — Я смогу превратить тебя в оборотня. Пойми, не все рождены такими. От двух оборотней рождается оборотень, от человека и оборотня гибрид. Я всегда был человеком до рокового дня. Мою мать убили, но я не смог защитить ее. Также они поступят и с тобой, и тогда я буду беспомощен против них.

— А с чего это ты вдруг кинулся защищать меня? Если меня хотят убить, тогда отпустите мою сестру, и я сама приду к вам.

Лера прекрасно понимала, что такие слова ей даром не пройдут. Но ей так хотелось снова увидеть Кристину… живой, невредимой и счастливой. Ради этого… она была готова на все.

— Не все так просто, — вздохнул Волк. — Я не могу тебе сказать. Но… Если даже ты согласишься, то ее убьют, как и весь остальной город. Пойми, у тебя все же есть выбор. Или вы обе умрете вместе с остальным населением Миткорда, а мне придется искать кого-то еще, кто, возможно, в твоей жизни тебе до дрожи неприятен. Или же ты выживешь, но должна будешь похоронить свое прошлое.

Лера медленно опустила голову. Сейчас или никогда!

— Я не такая. Как бы ни было заманчиво твое предложение, я отказываюсь. Я… я найду выход.

— Сомневаюсь, — снова фыркнул Волк. — Но дело твое. Я пытался, ты не согласилась. Мы еще увидимся, — со злобной улыбкой пообещал он и быстро скрылся среди зданий.

Лера облегченно выдохнула. Он ушел… теперь и ей пора идти домой.

«Как же больно», — подумала она и усилием воли заставила себя шагать.

Мозг взрывался от переизбытка информации. Ничего не понятно! Волк хотел сделать ее счастливой? Или ему просто не нравится Миткорд? Мог бы выбрать другой город. Но Лера подозревала, что не все так просто. Придется копать все глубже и глубже…

Лера ввалилась в квартиру и упала на руки. В «скорую» звонить нельзя. Сразу возникнут вопросы, почему это какая-то продавщица в пекарне бегает в пять утра по улице с ножом и ломает кран? Она, перебирая руками по стене, доползла до кухни и села, облокотившись о холодильник. Можно позволить себе передышку, но только очень короткую. Все, достаточно. Лера поморщилась от боли, когда перекись водорода зашипела и запенилась на ране. В попытке перебинтовать ногу она уронила стул. После уверенного и властного голоса Волка даже этот грохот на всю квартиру казался не таким уж громким.

И только когда боль немного утихла, Лера смогла нормально отдышаться. Голова уже кружилась. Нож лежал рядом, тоже окровавленный.

Лера устало открыла глаза. Будильник на телефоне пиликал и никак не унимался. Разбросанные по комнате вещи, упавший стул… постепенно к Лере стала возвращаться память. То, что произошло… Оказывается, она так и заснула, прислонившись к холодильнику спиной.

Встать оказалось не так сложно, чем бежать с истекающей кровью ногой. Если особо сильно не опираться на ногу, вполне можно потерпеть. Лера специально надела длинные штаны, чтобы никто не видел бинтов.

На работе все было, как обычно. Только Ольга Дмитриевна была немного более хмурой и мрачной. Эта работа действительно нравилась Лере. Тихо, мирно… И не может произойти того же, что довольно часто происходило с краном. Нога ныла и иногда даже чесалась вокруг раны.

Когда же смена наконец закончилась, Лера с облегчением выдохнула и поспешила скорее уйти. В темноте Волку легко скрываться. А манипулировать, используя страх — еще проще.

Но тут она услышала за спиной тихий шепот. Слов Лера не разобрала, но поняла — это однозначно не оборотень. Она сделала вид, будто ничего не заметила и попыталась прислушаться. Между лопаток пробежали мурашки. Раненая нога замедляла Леру, и теперь это стало проблемой. Она решила не рисковать и просто постараться уйти.

Она ускорила шаг. Немногие магазины сейчас были открыты, но до ближайшего как минимум метров пятьдесят. Придется немного поторопиться…

Лера слышала тихое постукивание по асфальту за спиной, как от ботинок с набойкой на каблуках и попыталась успокоиться. Ладно, эти двое (или их больше?) сами напросились. Если хоть попробуютнапасть, получат каждый ножом по животу. Рука сама потянулась к карману. В случае чего можно попытаться и антисептиком брызнуть… Лера свернула на другую улицу. Затем прошла еще через пару мест. Хвост неизменно следовал за ней. В дверях закрытых магазинов отражались их смутные черты: точно, двое. «Черт», — подумала Лера и сжала нож.

Шепота уже не было, но она чувствовала, как кто-то приближается. И вдруг чьи-то пальцы чуть не сомкнулись на ее плече.

В один момент этот стук прекратился. Его сменил чей-то вздох, тихий вскрик, затем хруст и тошнотворный звук, с которым тела падают на землю.

Лера обернулась, не выдержав. За ее спиной происходила безмолвная схватка. Ну, во всяком случае, безмолвным был победитель. Двое ее преследователей уже лежали на животе, живые, но оглушенные. Один из них зашевелился и тут же получил легкий пинок из темноты. Даже со светом фонарей невозможно было разобрать, кто стоял всего в нескольких метрах от Леры. У нее перехватило дыхание. Кажется, там что-то шевелится…

ЭтонеВолк. Мелькнули черные перчатки, и загадочный человек вдруг исчез. Спустя минуту где-то наверху послышался звук — негромкий, но свидетельствующий о том, что он ушел… Лере не хотелось выяснять, кто был ее спасителем. Она, конечно, была ему благодарна и все такое, но ее жизнь не такая. Ей приходится существовать по соседству с оборотнями, волками, тайнами и многим другим. Сейчас не время для сантиментов. Лера и так была на нервах после встречи с Волком. Просто… этот кто-то мог оказаться куда более страшной тварью.

Она развернулась и со всей доступной скоростью побежала прочь.

Солнце лилось на деревянные парты, бликовало на обложках учебников, дневников и тетрадей. Гигантский букет стоял в большой голубой вазе на учительском столе. Дети с криками и хохотом носились по классу, прячась за партами и стульями. Кто-то рисовал на вырванном листке из тетради, кто-то складывал бумажный самолетик.

В класс вошел мальчик. Он ничем не отличался от других — такая же школьная форма, рюкзак за спиной. Но почему-то все тут же притихли и изумленно на него воззрились. Кто-то смотрел с негодованием, кто-то просто с удивлением, а некоторые не стремились скрывать свою неприязнь.

— Ты что тут делаешь? — грубо спросил другой пацан, подойдя к нему. Это был член мальчишеской банды класса, Илья Луженко. Именно он обычно дразнился и хвастался своей силой, хотя никогда ею, как и умом, не блистал.

— Я здесь новенький, — тихо пробормотал тот, опустив голову.

— А? Что ты там пропищал? — Луженко подошел ближе. Новенький попятился.

Мальчик с мольбой взглянул на своих будущих одноклассников. Но те прятали глаза и делали вид, будто его не видят, заняты важным делом.

Тут раздался чей-то надменный холодный голос:

— Мы здесь слабаков не жалуем, — говорил тоже мальчишка, сидевший на последней парте, закинув ноги на стол и сцепив руки на затылке. Он открыл глаза, встал и оттолкнул Луженко. — Подбирай свои сопли и вали отсюда, если не хочешь вылететь. Это мы можем устроить.

Кирилл Панов, глава банды.

— Разве вам не помешает пополнение? — спросила какая-то грузная девочка с белоснежными бантами, туго стягивающими ее тонкие короткие косички. Она демонстративно ковыряла циркулем кожу на пальцах.

— Тебя вообще никто не спрашивал, — тут же вклинился Луженко.

— Соня права, — вопреки тому, прищурив глаза, нехотя признал Панов. Он повернулся к новенькому. — Ты еще можешь доказать свою пользу классу.

Мальчик шумно выдохнул и с благодарностью посмотрел на Соню. Та лишь фыркнула и отвернулась, не выпуская циркуля. Кирилл протянул ему руку:

— Ну так что?

Его спас звонок.

— Эй? — раздался голос Леры где-то в глубине леса.

Затем снова стук. Прошла минута, и дверь наконец отворилась. На пороге стоял Пашка.

— Так, говоришь, тебя вчера спас какой-то странный человек в черных перчатках? — спросил он, когда выслушал Леру. — Жаль, меня там не было. Я бы надрал задницы всем троим…

— Паша! — протестующе воскликнула Лера. Тот сморщился от этого слова, как будто оно доставляло ему боль, но через секунду улыбка вернулась на его лицо.

— Да ладно, ладно. Шучу я. А ты… хотя нет, не отвечай. Я и сам знаю. Ты его теперь боишься, да? — Пашка коварно улыбнулся, как будто Лера была его заклятым врагом, и теперь он вызнал ее главный страх.

— Нет! Что за бред? Но… пожалуй, все-таки есть немного…

— Понимаю, — хмыкнул он. — Может, это типа… местный супергерой? Который спасает заблудших девушек от злых парней?

— Замолчи. Это может быть обыкновенный косплей.

Пашка метнул быстрый взгляд на раненую ногу Леры, отчего та вздрогнула. Он что-то знает? Но откуда? Затем встал и ушел в соседнюю комнату. Тем временем Лера перепроверила, хорошо ли штанина закрывала бинты, и моментально разочаровалась в своей осторожности. Вернулся тот через минуту, и к сожалению Леры, был уже абсолютно серьезен.

— На тебя напали. Я угадал? — Пашка положил аптечку на стол, тогда как Лера решила впредь внимательнее относиться к мелким деталям.

— Конечно, на меня напали, — недовольно фыркнула она, пытаясь скрыть дрогнувший голос.

— До этого. Зная тебя, ты бы без труда от них убежала. Но что-то ведь помешало тебе это сделать, так?

Лера коснулась пальцами лба и покачала головой, бормоча под нос проклятия, какие только знала. Пашка, доказавший свое открытие, сложил руки на груди. Дверь открылась, в дом вошел человек в таком же строгом костюме, как Пашка во сне, и шляпе-котелке.

— Ах ты ж…

— Не надо, — прервал ее Пашка. — Так будет лучше.

Человек, который, как думала Лера, и есть Ник, повесил шляпу на вешалку и прошел в комнату, уперев руки в бока. Взгляд его Лере сразу понравился: озорной, веселый, с искоркой. Почему-то она считала, что людям с такими глазами можно доверять.

— Так ты, значит, Лера, — сказал он. — Нет, он отказывается со мной о тебе говорить, представляешь? — у Ника были черные волосы, густые брови, прямой нос и легкий британский акцент, даже несмотря на то, что говорил он свободно. Ну точно, Ник. На левой стороне его шеи красовалось овальное родимое пятно.

— Может, просто поможешь? — смущенно спросил Пашка.

— Красивая. Неудивительно, что Пашка тебя выбрал.

— Никого я не выбирал, — процедил он, глядя прямо перед собой.

— А ты, значит, шпион, — Лера повернулась к другу. Ей совсем не понравилось то, как он себя повел. — И как же ты умудрился оказаться незамеченным оборотнем?

— Я не шпионил, — проворчал Пашка. — Во-первых, ты странно ходишь, а это значит, что ранение ты получила, и получила недавно, и тебе все еще больно, во-вторых, я чувствую запах крови. От тебя несет за километр, ты уж прости. В-третьих, самое очевидное — бинты видно. Я мог бы подумать, что ты ногу сломала, но иначе ты ходила бы с гипсом и, возможно, костылем. Можешь сколько угодно отпираться, но я уже все знаю.

— Ладно, а Ник здесь откуда? Не мог же он просто так взять и появиться?

— Вот именно, что не мог, — как-то натянуто и неправдоподобно улыбнулся Пашка. — Поэтому и вышел через заднюю дверь, — он кивком указал на запасной выход. — А потом вошел. Все просто. Он любит эффектные появления.

— Так у вас еще и задняя дверь есть… я попала, — пробормотала Лера.

— Нет. Я хочу тебе помочь. Одна ты к оборотню не пойдешь, — отрезал Пашка. — Это не храбрость, а глупость.

— Вот же черт, — продолжила Лера. — И с чего ты вообще взял, что это был оборотень?

— Может, до меня иногда и «не сразу доходит», но уж поверить в нападение вервольфа после того, как говорящий волк заявил про гибель города мне куда легче. Теперь ты работаешь в пекарне, и «происшествием на стройке» твою рану уже никак назвать не сможешь. Ты изо всех сил скрываешь от меня эту штуку, но поверь, я очень злопамятный. Возможно, даже слишком. И тот случай, когда кто-то пытается спрятать за спиной что-либо, стоя лицом ко мне, я вижу всегда, — он подался вперед, сцепив пальцы рук в замок. Все свое суждение Пашка произнес на одном дыхании, и теперь наконец сделал вдох. Лера замерла, боясь сделать неосторожное движение и спровоцировать его. В последнее время она все чаще ловила себя на том, что начинает пугаться его, хоть с момента их знакомства и прошло немного времени. — Будь благоразумней.

— Л-ладно.

— Славно, — он довольно прищурился, ухмыльнувшись уголком губы — и эта ухмылка была настоящей.

В его зеленых глазах блестело какое-то новое выражение. И не решимость, и не безумие, а острая опасность. Находясь рядом с человеком с такими звериными глазами начинаешь чувствовать себя неуютно, хочется куда-то сбежать, спрятаться… точно так же, как при первой встрече, но Пашка чувствовал все, он загнал ее в угол, он… Сейчас это было лишь… да, вот оно — предупреждение, но Лере отчего-то казалось, что в любой момент он мог разозлиться и зарычать. Не как человек или актер, имитирующий звуки животного, а по-настоящему, как дикий зверь. Зарычать, оскалиться и броситься. Вот только, что он делал быдальше, представлять совсем не хотелось. Побил? Ранил? Убил?.. Да нет, это все бред. Лера просто еще не до конца оправилась после встречи с Волком, вот и выдумывает.

Но случись что-то подобное, как поступила бы она? Неужели Лера пригрозила бы ему ножом? Но он засмеялся и выбил из ее руки оружие. Хотя… если уж заправскому оборотню это не удалось, то почему должно удастся ему? Но Лера почему-то боялась его сильнее, чем Волка. Может, от страха… навредить? Что ж, в таком случае, Пашка о чем-то подобном совершенно не заботился.

— Можешь начинать, — он повернулся к Нику. Лера выдохнула. Взгляд первого заметно притупился, потерял былую яркость, но что-то в его поведении все еще напоминало о недавних словах.

Ник открыл аптечку. Лера отлично помнила ту боль и не хотела снова ее испытать.

— Не надо… я сама могу.

— Ничего ты не… — начал Пашка, и голос его был холоднее льда.

— Помолчи, Паш! Я все понимаю. Но ты сделал уже слишком много. И мне как-то неудобно, что ты вечно мне помогаешь, а я не могу сделать что-то для тебя. Именно поэтому я должна одна справиться с Волком. И даже если это инициатива Ника, я все равно откажусь, — она бросила многозначительный взгляд на Ника, только сжавшего губы.

Пашка явно нервничал. Он потряс головой, затем встал, походил и снова сел, как будто это не он только что не без труда балансировал между угрозой и предупреждением. Зато Лера радостно выдохнула, когда убедилась, что в ее словах не звучало ярко выраженного страха или произведенного впечатления на нее.

— Знаешь что, — начал Пашка. — Ты мне очень поможешь, если не будешь соваться в одиночку на поле брани. Просто позови меня, и все.

Лера вздохнула. Ну и что прикажете с этим делать?

— Серьезно, Лер, — сказал Ник. — Я врач. Специализируюсь на хирургии. Все будет нормально. Просто успокойся.

Он осторожно размотал импровизированную повязку и вскинул брови.

— Почему ж ты в «скорую» не позвонила?

— А что я им скажу? Домашних животных у меня нет, и где еще можно получить что-то подобное? Оборотень напал? Так они меня в другую больничку отправят, — невесело усмехнулась Лера.

— Разумно, — кивнул Ник. — Царапина… Похоже, тут без швов не обойдется. Это будет больно, сразу предупреждаю.

— Обезболивающее надо? — Пашка посмотрел на брата. Тот покачал головой.

— Нет. Рана не настолько серьезная. Вся опасность заключается в том, что… короче, у меня есть вопрос: этот… заморышмог принести инфекцию? — кое-где он откашлялся в кулак, пропуская некультурное слово.

Оба воззрились на нее.

— Я н-не знаю… но я уже обрабатывала ее. Чувствую себя пока нормально.

— Конечно, ты чувствуешь себя нормально. Первые симптомы проявляются только спустя три-четыре дня, а то и больше. Как только появятся тошнота, головокружение, бессонница, головные боли, озноб, лихорадка, — начал перечислять Ник. — Повышение температуры, усиленное выделение пота, слабость, разбитость, учащение пульса, вялость — все, можешь считать, это заражение. И только подумай, какой идиот потом будет убиваться по поводу того, что не уберег тебя от этого? Правильно, вот этот, — он указал на Пашку. — Тут уж моя карманная медицина тебе ничем не поможет.

— Когда что-нибудь из этого случится, я скажу, — криво и невесело усмехнулась Лера, молясь, что сделала все правильно. — Молчать — не в моих интересах.

— Не «когда», а «если», — подал голос Пашка. — Но раз уж так случилось, нам остается только ждать и прилежно соблюдать правила антисептики, разве нет?

Ник кивнул.

— Угу. Но вообще, еслиэто все-таки заражение, а рана у тебя небольшая, то шансы на благополучное выздоровление не такие мелкие, как кажутся. Но это не значит, что нужно расслабиться и забыть про опасность, я снова предупредил.

— Ладно. Я расскажу, — наконец выдавила Лера под сверлящим взглядом Пашки. Тот поставил рядом тумбочку, чтобы Нику было удобнее работать.

— Отлично, — выдохнул он.

Лера решила говорить все так, как есть. И в деталях, лишь иногда прерываясь, чтобы в очередной раз случайно упрекнуть Ника за неаккуратность и получить извинение. Вообще этот разговор отвлекал ее от боли, поэтому так было даже лучше. Она сжимала и разжимала кулаки, взбудораженно продолжая пересказывать историю. Иногда нитки стягивались так туго, что в глазах слезы проступали.

— А ты… — Лера посмотрела на Ника. — Знаешь про…

— Да, — ответил тот, слегка прищурившись. — Я знаю про всю эту кашу, в которую вы сами прыгнули дополнительными ингредиентами. Сначала я немножко прифигел и думал, может, мне стоит сводить его к психологу, как раньше, когда родители куда-то уезжали. Ну, сама подумай — как бы ты на моем месте поступила, если бы твоя младшая сестра вдруг начала нести бред про оборотней, пророчество и серебро? Но вообще это мне по сценарию положено психовать как человеку с низкой стрессоустойчивостью. Поэтому я чуть-чуть покричал и…

— Твою ж!..

— Прости, — сказал Ник, оттягивая иголку назад. — Осталось немного. Он мне все разболтал, стоило только его крепким кофе напоить. Он-то его не пьет, — Ник перевел многозначительный взгляд на Пашку, улыбаясь так широко, что казалось, вот-вот челюсть вывихнет. — Так что если захочешь узнать какой-нибудь его секрет, используй крепкий кофе. После трех-четырех чашек сломается. На него он действует лучше всякого алкоголя, будет только по-идиотски глаза таращить, тараторить со скоростью пулемета и с места на место бегать…

— Почему именно Волк? — резче, чем стоило бы, перебил Пашка. Ник прикусил язык и покачал головой с видом старшего брата, который знает, что его младший просто возомнил о себе слишком много и думает, что ему позволено все. Точно, он же и есть старший брат, недовольный поведением младшего.

— Не знаю, — ответила Лера, скривившись. — Огненный Глаз — как-то слишком длинно говорить. И еще он наглый, самовлюбленный и… короче, он мне жуть как не нравится. Пускай будет Волком.

— Какой он?

— В смысле?

— Ну, как выглядит?

Лера примерно пересказала то, что помнила точно, не забыв упомянуть и о желтых глазах. Брови Пашки поднимались все выше и выше, и Лера уже принялась вспоминать: а не приукрасила ли она случаем? Но нет, все было верно. А заодно сначала мысленно всполошилась: «Он уже ведет себя как обычно, что с ним не так?», но потом вспомнила, что тот применяет свою так называемую харизму (в форме угрозы, и только так) в редких случаях и тут же забывает про сказанное.

— Волк предлагал мне… стать оборотнем. Зачем ему это, я не особо поняла, но он говорил, что у него есть какой-то план…

— Он не раскроет карты так просто, сам же сказал. Но болтливый, как черт. Придется выбивать из него эту дурь, — сказал Пашка, наклонился, чтобы видеть, как продвигается работа Ника и помрачнел.

— Моя сестра ему не нужна. Он похитил ее, и из его слов исходит, что его цель — я. Но я не понимаю… как можно жить в счастье, если уже никого — семьи, друзей — не останется?

— Стоп, то есть ты хочешь сказать, что этот самый оборотень показался, напал на тебя, ранил, а затем заявил, что ты ему нужна? Целой и невредимой? — изумился Пашка.

— Слушай, если тебе так интересно, что это значит, можешь сходить к нему, спросить, — съязвила Лера. — Мне откуда знать, что задумал этот хвост на ножках?

— Ладно, понял.

— Вообще-то он много чего говорил. Но если он и выглядел так, как будто извиняется за это, то я ему все равно не поверю. Особенно после его слов о том, что он не все мне расскажет, — все еще раздраженно сказала Лера. — Волк пытается заставить меня что-то сделать, используя вежливое «или сдохнешь». Но я не собираюсь плясать под его дудку.

— И молодец. У нас есть третий вариант. Мы находим твою сестру, спасаем ее и еще девять пропавших, прогоняем этого гада, радуемся победе. Вот только не все так просто. В чем я абсолютно уверен, так это в том, что он не сдастся.

— Готово, — сказал Ник. Лера облегченно вздохнула. — Только аккуратно, ладно? Если так пойдет и дальше, то с каждым разом тебе будет только хуже и хуже. Не заставляй моего брата страдать.

Ник подмигнул, Пашка закатил глаза, так и не опуская сложенных на груди рук.

— Кстати, — начал он. — Помнишь, ты спрашивала, где я работаю?

— Ага.

— Хочешь посмотреть? Тут недалеко. Ну, если сможешь…

— Естественно! — недовольно фыркнула Лера.

Глава 6. Найденыш "Вулфиана"

Ник шел с ними. Они двигались так, кажется, уже километр, но никакого отеля пока не было видно. Дорога шла вверх. Лера обернулась назад и ахнула — Миткорд сверху, в закате, выглядел потрясающе.

— Да, вид здесь прекрасный, — согласился Пашка. — О, смотри. Знакомый фургон, а?

Мимо них проехал фургон с надписью: «Пекарня «Королевская» — свежий хлеб каждый день!» Лера недоуменно оглянулась вслед уезжающей вверх машине. Она сама видела ее пару раз.

— Это же…

— Ага. Я немного похимичил с контрактами, и теперь часть вашего хлеба каждый день поступает к нам, потому что большинство постояльцев пользуются стандартным питанием.

— В город лезть не охота? — догадалась Лера.

Ник кивнул.

— А тебе идет котелок, — заметила она.

Тот скривился и сквозь зубы процедил:

— Я ему проспорил. Неделя появлений на улице в этой шляпе. Прилюдно.

Лера взглянула на Пашку, который слышал их короткий разговор и едва не мурлыкал от удовольствия. Затем Ник как-то приободрился и зашагал увереннее.

— Смотри, — Пашка указал вперед.

Сначала она ничего не увидела. Дорога выходила на более или менее ровную местность и сразу же пропадала среди деревьев. Но спустя несколько секунд в просвете между ними показался какой-то громадный темный силуэт.

— Добро пожаловать в отель «Wolfian»! — Пашка драматично раскинул руки в стороны, когда они достигли вершины этого холма.

Метрах в ста впереди стояло большое здание. В окнах еще не горел свет.

— «Вулфиан»? — переспросила Лера. — И кем же ты здесь работаешь?

— Ну, вообще-то, он его владелец, — поправил Ник, улыбаясь.

— Серьезно?! Офигеть… ты молодец.

— Несколько лет назад купил его. Пока держусь. Это была его идея англонизировать название, — Пашка указал на Ника. Лера тихо усмехнулась и посмотрела на отель.

Выглядел «Вулфиан» так же круто, как Миткорд в закате. Фонари, расставленные по периметру, горели ровно и ясно. Крыша была угловатой, напоминающей башни средневекового замка. Стены выглядели точно так же, как в доме Пашки. Черепица — какая? Правильно, багровая. В нос тут же ударил запах хвои и смолы — такой тягучий, уносящий с головой в поток воспоминаний…

— Красивый, — только и сумела сказать Лера, подавленная этим величественным зрелищем.

— Ты еще не видела его внутри, — в который раз за этот день ухмыльнулся Пашка.

Ник открыл дверь, приглашая их войти внутрь. Лера шагнула за порог и с восхищением огляделась.

— Вау…

На стенах висели копии известных картин, а возле входа — схемы здания. Впереди был длинный коридор со множеством поворотов, справа стояла стойка регистратора, а в конце коридора — большая спиральная лестница. Прямо над головой, на высоте нескольких метров висела красивая люстра — Лера видела похожие, только гораздо больше, в театре.

— А кто же ты тогда по профессии? — спросила она у Ника.

— Детский хирург в городской больнице, — не раздумывая, ответил он. — Но я довольно часто здесь бываю.

— Круто.

Он широко улыбнулся и медленно побрел в сторону выхода. Несмотря на доброжелательное и дружелюбное выражение лица его осанка и походка с легкостью выдавали все секреты. Ник работал очень много и долго, и сильно утомлялся. Возвращаться не торопился, поскольку усталость не позволяла идти слишком быстро. Но даже с недосыпом он мог мыслить быстро, радикально — это и требовалось от врача такого класса.

— Эй, Ник, — окликнула она того.

— М? — Ник обернулся. В глазах его не было больше того озорства, с каким он смотрел на Леру впервые, хоть это и было не так давно. Только какая-то едва уловимая светлая печаль.

— Ты не умеешь делать комплименты, — усмехнулась Лера.

Он снова улыбнулся, поправил котелок и сказал:

— Я заметил.

— Со мной ты так не разговаривал, — беззлобно посмеялся Ник.

— Будто ты себя иногда по-другому ведешь, — фыркнул Пашка.

— Верно. И все-таки, я не понимаю, чего ты пытаешься добиться, — первый подошел ближе, заглядывая в глаза, которые Пашка старательно отводил. — Дружбы, внимания? А-а-а, так она тебе нравится…

— Ответ неверный. Закрой свой глупый рот, — раздраженно проворчал тот, но свои покрасневшие щеки скрыть уже не мог. — Я просто друга пытаюсь найти.

— Да-да-да, конечно, я тебе верю, — добродушно смеясь, продолжал Ник. — А вообще, я тебе не советую так разговаривать. Не когда ты такой заботливый и пытаешься укрыть ее от всех опасностей, а когда ты рычишь, используешь неприятные интонации. Завязывай с этим… — Он перебирал свою одежду, пока вдруг не нашел что-то, что заставило его замереть. Они были уже дома. — А это еще что такое?

Пашка неторопливо обернулся к нему и присмотрелся. Румянец уже почти стерся с его лица, поэтому больше ничто не выдавало этого смущения. В руках его брат держал маленький клочок бумаги, явно вырванный откуда-то. Бумага была желтой, но плотной, громко шуршащей, как будто кто-то вымочил ее в кофе или в чае. Ник развернул сложенную в четыре раза записку и нахмурился.

— Что за фигня?..

Сердце испуганно екнуло. Пашка вырвал бумажку из рук брата, поднес ближе к глазам, перечитал внимательнее, но ничего не изменилось. Его глаза бегали по одной единственной строчке, по изгибам прописных букв. Почерк был аккуратный, «идеальный», как выразились бы знатоки каллиграфии. Даже без закрученных заглавных он был красив.

— Откуда она здесь? — наконец обессиленно поднял он глаза от клочка. Ник озадаченно пожал плечами.

— Может, случайно попала?

Пашка положил руку на лоб и покачал головой.

— Ты знаешь хоть один случай, чтобы подобные записки попадались случайно? Бред какой-то…

— Воры?

— Возможно, — он посмотрел на него уже с меньшим сомнением.

Братья осмотрели окна и двери, но нигде не было ни следа взлома.

— Тогда…

И оба подумали об одном и том же.

— Это не ее почерк, — покачал головой Пашка. — Своими глазами видел. У нее он… вертикальный, угловатый, корявый, такой неровный…

— Да, я понял, — остановил его Ник. — Но что нам делать с этим? И его содержанием.

— Пока ничего. Пусть побудет у тебя. Рано или поздно мы выясним, что это значит, — Пашка протянул ее брату. — Только не потеряй.

Домой Лера вернулась не скоро. Пашка вызвался ее проводить, но она наотрез отказалась. Серьезно, как она может загладить свою неловкость? Одной не соваться к Волку? Тоже мне. А отель действительно классный.

Лера заснула быстро и легко. Ей снился, кажется, обыкновенный сон: логики там было мало, события почти не цеплялись друг за друга. Зато выдернуло ее из сна так же неожиданно, как и в прошлый раз. Ей уже настолько надоели все эти кошмары, что она была готова на все, чтобы это закончилось. Лера вздохнула, затем с сильным желанием забыть весь этот сон снова повалилась на кровать — час двадцать девять минут ночи…

На работе все происходило как-то суетливо. И Саня бегал туда-сюда гораздо чаще, чем обычно. Складывалось впечатление, будто ему сделали парик из настоящей соломы — волосы вечно топорщились в стороны, будто большой желтый ежик, и даже по цвету напоминали высохшую траву. Плюс карие глаза оттенка яшмы, — они создавали невообразимо прекрасный контраст с неровными и немного острыми зубами. Сказать по правде, Лера никогда не видела, чтобы тот улыбнулся. Саня всегда ходил с таким выражением лица, будто вчера его грандиозное творение (что бы это ни было) кто-то раскритиковал на все лады. Да и глаза у него были немного сощурены, с покраснением, а брови сдвинуты, и это делало его похожим на зомби. Лера сначала не поняла, что происходит. Пекари как-то волновались сильнее обычного. И кого-то здесь не хватало…

— Стой! — она схватила пробегающего мимо Саню за локоть. — Что случилось?

— Ольга Дмитриевна случилась, — пробормотал он и вырвался. — Говорит, могут быть какие-то новости о ее дочери.

— А что… с ней?

— Пропала, — пожал плечами Саня. — Но сегодня нашлась.

Он вошел на склад, затем вышел оттуда с большой банкой муки:

— Подержи, — и снова скрылся на складе, показался с пакетом сахара и забрал банку, прижимая все это к груди. Лера продолжала стоять на месте, задумавшись. — Ну, что встала-то?

Она поспешила встать за прилавок. Пропала! И нашлась… Значит, Ольга Дмитриевна куда-то ушла и оставила кого-то за главного. Вот черт… знать бы, где все это…

— Алло, Лера? — спросил Пашка, когда Лера взяла телефон, который так неожиданно зазвонил. — М-м-м… можешь подойти к отелю? Пожалуйста, у нас тут… ЧП. Ну, когда работать закончишь…

— Да, конечно. А что за ЧП?

— Потом объясню, — в трубке послышались какие-то шорохи.

— Черт, — пробормотала Лера.

В школьной столовой стоял привычный гомон. Ложки стучали о тарелки, слышался скрип отодвигаемых стульев, смех и дажепение. Ученики расположились кучками, дурачились и успевали есть. Мальчик отбился от всех и сидел за отдельным столом, где никто не обращал на него внимания. Он смотрел на человека, не мигая. Это была Соня Щепкова. Она защитила его в первый учебный день, и теперь новенький не сводил с нее глаз, подгадывая момент, чтобы поблагодарить так, чтобы никто не увидел. Но Щепкова вечно таскалась с подружками, поэтому пока ему не удавалось выполнить задуманное.

Мимо прошмыгнул Луженко. Мальчик втянул голову в плечи. Где Луженко — там и вся банда, особенно Панов. Кирилл с самого начался относился к нему не слишком-то дружелюбно, а с каждым днем его нескрываемое презрение в глазах росло. Даже девочки, и те были хороши — от них уже сыпались оскорбления, пока банда мальчишек держалась. Но Щепкова просто игнорировала того. Хотя бы не обзывала.

Опасения мальчишки подтвердились — за Луженко последовали другие. Последним шествовал Панов. Новенький замер.

Панов его заметил.

Он решил не останавливаться, но и просто так не уходить. Короткий взмах рукой — тарелка полетела вниз вместе со стаканом. Звон разбитой посуды.

В столовой воцарилось молчание.

Штанина брюк Панова намокла и напиталась школьным компотом у самого ботинка. Он обернулся. Его лицо исказила гримаса ярости. Лицо Щепковой изумленно вытянулось. Мальчик вскочил и бросился к выходу из столовой.

Лере было очень трудно стоять спокойно, зная, что в отеле что-то случилось. А ЧП — это серьезно. Она надеялась, что Волк не объявился, потому что… его появление всегда несет с собой разрушения и боль. Пашка говорил, что умеет о себе позаботиться. Интересно, каким же это способом? Удар-по-морде и вопль: «Иди нахрен» или что?

Лера поторопилась поскорее выйти из пекарни. Рука уже на автомате сунулась к ножу. Только подожди… надо сначала выяснить, что случилось.

— Ну наконец-то! — выдохнул Пашка, когда Лера показалась у входа в отель. — Ты в порядке?

— К-конечно, я в порядке, а с чего такое беспокойство?

— Думаю… я думаю, Волк объявится здесь с минуты на минуту. Идем!

Лера поспешила за Пашкой вверх по лестнице. Несколько минут они петляли по коридорам и переходам, между дверьми и стенами, пока вдруг не остановились перед очередной дверью, в то время как Лера недоумевала, зачем Волку мог понадобиться «Вулфиан». Отель походил на настоящий лабиринт: посмотришь на схему — просто, и сразу становится все очевидно, но стоит войти в него, и ты уже недоумеваешь, как умудрился заблудиться.

Пашка открыл ее и вошел внутрь. Сначала огляделся, и только потом шагнул. Лера за ним. Это был номер. На кровати сидела девочка чуть помладше Кристины, она часто всхлипывала, ее руки дрожали. Ник сидел рядом и старался ее успокоить.

— Ольга Дмитриевна? — изумленно выпалила Лера. — Я слышала о Вашей дочке… это она?

— Да, — глухо отозвалась Ольга Дмитриевна. Непривычно было видеть ее без фартука, извалянного в муке и тесте. Она гладила девочку по голове и сжимала ее руку. — Все хорошо.

Лера осторожно шагнула поближе. Ник поднял голову. В его взгляде читалось беспокойство. Одними губами он прошептал:

— Он.

Лера сделала еще один маленький шаг и села на одно колено.

— Как тебя зовут? — это прозвучало так мягко и успокаивающе, что Лера сама удивилась себе.

— Д-диана, — прошептала она и прижалась к матери.

— Что случилось?

— Я… я была дома. А потом как будто заснула… и очнулась в пещере. Там было еще много людей… кажется, восемь.

— Восемь? — нахмурилась Лера. Если это пропавшие, то всего их десять. Не считая Дианы и включая Кристину, девять. — Может, девять?

— Нет, восемь… и там было так темно. Все остальные еще спали… я их разбудила, и мы вылезли наверх.

— Это подземная пещера? — дыхание перехватило.

— Да. Мы некоторое время шли, пока не заблудились… я решила искать дорогу одна и поэтому ушла. И вот… когда я увидела этот… о-отель, в темноте как будто засветились два огромных желтых глаза… а потом рычание. Господи, мне так страшно…

Диана задрожала. Рассказывала она так, будто постоянно пыталась вспомнить, что же произошло, но ее все время что-то отвлекало. Лера выдержала паузу, затем снова спросила:

— Была ли… среди тех людей девочка? Ей двенадцать. На меня похожа.

— Я не помню…

— Так, а где ты увидела те глаза? Можешь нам показать? — Пашка за спиной Леры странно дернулся.

За окном, словно ночная птица, пронесся вой. Диана вскрикнула, но тут же зажала себе рот рукой.

— В этом нет нужды, — медленно проговорил Пашка. — Он уже здесь.

Лера рывком встала и еле сдержалась, чтобы не вытащить нож. Она выбежала из комнаты. Пашка попытался остановить ее, встав в проходе, но тщетно. Лера вырвалась и змейкой проскользила между коридоров, ориентируясь только на свою память. Но тут перед ней снова появился Пашка. Да уж, ему-то легче здесь ориентироваться.

— Ты его спугнешь. Нужен другой план.

— Спугну? Да ты смеешься. Скорее он меня заживо сожрет.

— Именно поэтому я не хочу, чтобы ты с ним дралась. Это опасно.

— Вся моя жизнь состоит из опасностей! — крикнула Лера почти в отчаянии. Если Волк там, то она права не имеет не прийти. — Я каждый день могу выйти на дорогу и попасть под машину! Так чем же эта ситуация отличается от жизни?

— Тем, что ты сама лезешь под нее, — проворчал Пашка. — Я могу тебе помочь.

Лера толкнула его и вошла в первый попавшийся номер. Каким образом он оказался открыт — непонятно, но это только на руку. Подумав: «Если хочешь, чтобы я осталась, следи за своими номерами лучше», Лера осмотрелась и повернула задвижку. Пашка с другой стороны подергал ручку, пытаясь войти. Затем послышалось громкое и не самое приличное ругательство, топот ног, снова все стихло. Лера открыла окно и выглянула наружу. Второй этаж… если постараться, можно не свернуть себе шею. Она аккуратно вылезла, вцепившись руками за подоконник и поставила ногу на выступающую балку. В ушах застучала кровь. Лера сделала несколько осторожных шагов по направлению к пожарной лестнице, спускающейся с крыши, затем рывком перелезла на нее и спустилась. Бесшумно приземлившись в траву, вынула нож. Тот зловеще блеснул в свете звезд. Что ж, первое препятствие было преодолено.

— Ну, поехали, — пробормотала она и двинулась в сторону леса, где услышала вой.

Облачко пара вырвалось из ее рта. Такая мертвая тишина… и даже собственных шагов не слышно. Лера, осторожно переставляя ноги и держа нож наготове, двигалась в глубину. Она не хотела погибнуть смертью глупого чудака из фильмов, наступившего на сухую ветку, поэтому очень внимательно оглядывала участок земли, на который собиралась наступить. Расстояние между ней и отелем медленно увеличивалось до числа сто метров… Но до настоящей глуши еще надо дойти.

Впереди что-то металось, будто Волк при первом появлении в городе. Сердце то ли испуганно, то ли взволнованно подпрыгнуло. Лера ускорила шаг, все так же внимательно смотря под ноги. Скоро фигура показалась снова и оказалась оборотнем. Волк уже замедлился и теперь медленно брел на четырех лапах. Расстояние между ними сокращалось. Но тут оборотень остановился и подобрался, словно готовясь к прыжку. Затем поводил в воздухе носом, его уши зашевелились. Волк расслабился, затем неспешно произнес:

— Думала, я тебя не услышу?

Лера встала за дерево. Может, Волк подумает, что ему показалось? Что-то зашелестело, приближаясь. Лера вжалась в кору дерева и сжала нож крепче.

Она осторожно выглянула из-за ствола. Волк исчез.

Лера выпрыгнула в нужный момент. Когти содрали с дерева большой кусок коры и ненадолго застряли там. Она обернулась и увидела Волка, пытающегося высвободить лапу.

— Напрасно пытаешься, — прорычал он. — Ты сама напросилась.

Лера обошла дерево кругом и подскочила к оборотню сзади. Затем, почти не целясь, всадила нож в левую лапу оборотня. Тот громко и угрожающе зарычал, тяжело засопел, дернулся и вырвал когти изствола. Послышался хруст-щелчок, нож вырвало из рук. Волк яростно оскалился и заскулил одновременно. Из его лапы торчал осколок ножа. Лера подняла оружие и попятилась.

— Ты мне надоедаешь, — сказал Волк и прыгнул.

Лера упала на спину, не успев увернуться. Нож покатился в какую-то яму. Оборотень прижал девушку к земле, не давая вздохнуть. Этот удар выбил из нее весь дух, и в глазах потемнело.

— Своей наглостью ты только отсрочила смерть. А какой тогда смысл вечно страдать, не имея возможности спокойно умереть? — Волк поднял ослабшую руку Леры и осмотрел. — Это будет мой тебе подарок. На память, — улыбка растянула его длинную морду и обнажила белые клыки.

Длинный коготь коснулся запястья Леры, словно щекоча. Затем немного поводил, выбирая место для удара и вдруг вспорол кожу. Та вскрикнула от боли.

— Просто представь, что будет агонией, — слащавым голосом почти пропел Волк. — Это окажется гораздо больнее…

Дотянуться до ножа никак не получалось. Его почти не было видно в зарослях папоротника и буреломе.

— Что-то случилось? — Волк всадил коготь еще глубже, отчего Лера сжалась и вскрикнула. — Или тебе неприятно? — он то и дело плавно вертел головой, выговаривая слова и прищуривая глаза. — Нет, я не шутил. В игры я не играю, можешь быть уверена. Зря ты отказалась. Может, передумаешь?..

Лера запыхтела, пытаясь скинуть эту огромную тушу. Даже дышать было больно, что уж говорить о том, чтобы говорить или сражаться. Она не хотела слушать Волка, но последнее предложение ее отрезвило. Он пытается дать ей второй шанс. Но если Лера согласится, Кристина погибнет! И Миткорд будет разрушен. Нет уж, давай вставай!

Лера впечатала кулак свободной руки в морду оборотня, вложив всю свою силу и злость. Он запрокинул голову к небу, ошеломленный скорее от наглости, чем от эффективности удара. В раненую руку словно всадили раскаленный железный прут. Это было не менее больно, чем рана на ноге.

Лера пнула Волка в бок коленом и попыталась сдвинуть, а про себя подумала: «Ты сколько вообще весишь?» Тот дернулся и вслепую ударил лапой. Нож был совсем близко… Лера последним усилием воли вывернулась из хватки оборотня, схватила нож и встала. Прибор был измазан в грязи и крови, рукоятка намокла.

— Пошел прочь! — крикнула Лера и замахнулась ножом, еле удерживаясь от того, чтобы не сдавить запястье. Волк с легкостью увернулся и встал на лапы. Несколько секунд они молчали, смотря друг другу в глаза. Затем оборотень быстро развернулся и умчался в глубину леса, стараясь не наступать на лапу.

Глава 7. Убийство

— Я же просил… — Пашка метал молнии. — Почему? Неужели так сложно было просто пойти со мной?

— Иначе он бы ушел! — почти крикнула Лера и добавила уже чуть спокойнее. — Я не могла позволить ему этого.

— Покажи руку, — потребовал Пашка. — Это было очень опрометчивое решение. Ты же могла погибнуть…

И на этот раз он знает о ране? Да что у него за суперспособность!

Лера еле сдерживалась, чтобы не сбежать. Ей не удалось убить Волка, так может, в следующий раз повезет? Она медленно протянула руку с красной полосой на запястье. Пашка бережно взял ее и оглядел.

— Успокойся. Я ведь жива.

— Да не могу я успокоиться!

— Что на тебя нашло? Ты весь какой-то… дерганый, что ли.

— Я не знаю, — пробормотал Пашка и опустил голову. — Такое ощущение, будто… черт. Словно в меня залили целую тонну злости и волнения. Так фигово я себя еще никогда не чувствовал.

Ник подкрался просто мастерски.

— Ты опять влезла в какое-то дерьмо? — пробормотал он. Лере хотелось засмеяться, но сил уже совсем не осталось.

— Можно и так сказать. Что там с Дианой? — спросил Пашка.

— Постепенно отходит от испуга. Но сколько бы ее мама ей ни говорила, толку нет. Она все равно верит в эти большие желтые глаза.

Лера воспользовалась заминкой и спрятала руку в карман. Пашка некоторое время смотрел на нее, словно оценивал, затем вдруг спросил, глядя на зажатое оружие в ее руке:

— Что у тебя с ножом?

— А, это… сломался. Прямо в лапе Волка.

— Ты все же смогла его поранить? — встрепенулся Ник.

Лера кивнула.

— Ладно, идем. Рана сама себя не вылечит, — сказал он.

Пока Ник зашивал, Лера рассказывала сны. Получалось так себе, потому что на запястье было кудабольнее, чем на ноге. Пашка здорово подействовал ей на нервы, и она теперь чувствовала себя провинившейся. Волк куда-то сбежал, а Лера не смогла его остановить. Ей было стыдно, потому что она не выполнила просьбу друга, умудрилась отломать кусок ножа и упустить оборотня.

— И потом… последнийсон был самым странным, — дрожащим голосом сказала Лера.

— Самое смешное — это то, что сны эти снятся только тебе, — сказал Пашка. — И ты так говоришь, будто все это обязательно должно случиться.

— А почему бы и нет? — растерялась Лера. — Это слишком похоже на правду, чтобы быть ложью. Серьезно, все эти сны… они такие странные, но при этом… да, и я теперь боюсь засыпать, но… вдруг они как пророчество? Может, это все будущее… вещие сны. Не знаю.

— Я закончил. Может, еще ногу посмотреть? — предложил Ник. — Точно симптомов заражения нет?

— Посмотри, — тут же откликнулся за Леру Пашка, не дав ей и рта раскрыть. — Это было бы очень кстати.

Ник работал так аккуратно и спокойно, что глядя на него, можно было смело сказать — мастер в своем деле. Каждый второй пациент при входе в операционный блок нервничал, хотя бы чуть-чуть, но хладнокровие Ника в любой ситуации быстро успокаивало. Он снова размотал бинт. Лера затаила дыхание.

— Гляди-ка, — воскликнул тот. — Да у тебя отличный организм! Гноя не вижу, да и края царапины почти стянулись. Бычье здоровье, быстрая регенерация, поздравляю! — Ник похлопал ее по плечу.

Лера облегченно рассмеялась. Один из крупных булыжников свалился с плеч. Пашка расплылся в улыбке.

— И снова: если случится что-то подобное, не молчи, — наставлял Ник. — Тебе же хуже. А, вспомнил, еще: не позволяй ему трогать твой нож. Возьмет, чуть выше своей головы поднимет, и все, ты уже не дотянешься и драться не сможешь, — он улыбнулся, вел себя так, как будто разговаривал с маленьким ребенком после проведенной операции. Причем так умело, как будто Ник проделывал этот фокус много раз: расположить к себе пациента, заверить в том, что ничего страшного не случится, прооперировать, сказать: «Я же говорил», улыбнуться и отпустить к родителю, что Лера даже сама почти повелась, но вовремя опомнилась.

— Ник! — с укором воскликнула она.

— Да ладно, ладно. Молчу.

— Так как же ты заставила его уйти? — вернул разговор к теме Пашка.

— Мне достаточно было садануть его ножом по лапе, а потом закричать: «Пошел прочь». И… стойте, как думаете, у него могут быть блохи?

— У вас тут такой штурм мозга, — пробормотал Ник. — Что я даже подумываю, а не присоединиться ли к вам.

— Боюсь, ты ничего не поймешь, Ник. Да я и сам ничего не понимаю. Иногда… мне бывает страшно, что мы не справимся. Что я потеряю кого-то… как тогда. И… что не успею вам сказать.

— Что сказать? — Лера дернулась. Она не чувствовала себя лишним, непосвященным в какие-либо тайны человеком, если ей недоговаривали. В такие моменты ей просто хотелось узнать: считают ли эти люди ее по-настоящему близким человеком, если их связывает что-то большее, чем система начальство-работник или знакомый-должник.

— Но сейчас еще не время, — быстро проговорил Пашка. — Я… когда-нибудь… вы об этом узнаете. Обещаю.

— Не стоит разбрасываться обещаниями, — процедила Лера.

— Ладно. В любом случае, я не перестану просить тебя прекратить. Волк опасен. И если у тебя есть нож, это не значит, что ты можешь защититься. Я не знаю, что я сделаю, если ты опять сбежишь, но это меня и пугает. Надеюсь, нам обоим хватит ума не делать глупостей…

Пашка осекся и посмотрел на Леру: та сверлила его взглядом.

— Что?

— Она ждет извинений, — тут же сказал Ник.

Некоторое время Пашка переводил взгляд с брата на Леру. Ник выразительно поднял брови, будто говоря: «Ну не тупи, делай что тебе говорят». Наконец до Пашки дошло, и он сказал:

— Черт. Прости за тот день… Мне надо получше следить за собой и за своим языком. Я вообще могу наговорить чего лишнего, поэтому… да, прости меня.

— И ты обещаешь… — подсказал Ник.

— И я обещаю, что больше такого не повторится.

Ник победно и гордо улыбнулся, как будто его брат только что стал чемпионом города, а не извинился.

— Я тебя прощаю.

Уже давно сгустилась ночь. Лера с трудом дошла до дома. Глаза слипались почти так же, как утром, перед тем, как произошло короткое замыкание. Раза два или три ей казалось, что кто-то упрямо преследует ее, и так до самого дома, но это оказалось лишь игрой перепуганного воображения. Сегодня был трудный день.

Лера утром едва продрала глаза. Швы болели, голова кружилась, а в глазах темнело каждый раз, стоило ей встать. И при этом она не решилась выпросить выходной. Не посмела.

Ольга Дмитриевна крутилась вихрем. Похоже, сегодня у нее удачный день. И вся как будто светится от счастья… ну да, вчера выяснилось, что ее дочь жива и невредима. И даже Саня словно был рад… в таком состоянии Лера его еще никогда не видела, потому что его обычное настроение — мрак. Хмурое выражение лица, сдвинутые брови. Но так даже лучше. Оказывается, с его желтым ежиком на голове ему очень шла эта острозубая улыбка.

А сама Лера была причиной всех несчастий. Она свалила несколько мешков с мукой, когда проходила по тесному помещению и чуть не обсчиталась с ценой. Ужас.

Кроме происшествий, описанных выше, ничего больше не случилось. Лера решила пораньше лечь спать, чтобы нормально выспаться. Засыпая, она подумала о тех слухах, которые до нее дошли, — что Ольга Дмитриевна сняла номер в отеле для дочери и теперь каждый день ее навещает. Но никто не знал, почему бы ей просто не привезти дочь домой… семейные обстоятельства.

Зато утром было намного лучше. Боль на ранах еще не прошла. И стоило кому-то случайно коснуться руки или ноги Леры, она снова вспыхивала с новой силой.

— Алло?.. Алло-о, — Лера не понимала, зачем Пашка ей позвонил и молчал. Но спустя несколько секунд с другого конца линии раздался голос.

— Это я, Ник. У нас опять кое-что… на этот раз давай сразу к Пашке домой.

Лера бросилась одеваться. Вот что за привычка — вещи раскидывать… когда вернется, сразу попытается отучиться. А пока…

Дождь мягко шлепал по улицам. В мокром асфальте отражались выключенные фонари, пасмурное, затянутое тучами небо смывало все краски с мира.

Одышка разрывала легкие.

Крики оглушали. Даже дождь, и тот, казалось, присоединился к школьникам. Ноги гудели от безостановочного бега.

Мальчик на последнем издыхании бежал по улице, прыгая через лужи и стараясь не оступиться. Разъяренные вопли все приближались. Он обернулся.

Длинной вереницей по улице растянулось двадцать человек. Его одноклассники. И все бежали. Бежали за ним. Он не боялся. Только чувствовал боль.

— Гоните сатаниста! — завопила Щепкова и прибавила ходу.

— Гоните в шею! — подхватил Луженко.

— Тебе здесь не место! — крикнула еще одна девочка.

Эти слова стояли в ушах мальчика. Он повторял их про себя. Он уже давно не был новеньким. Он стал чужим.

Стоило лишь подумать о Щепковой, как его тут же захлестывало горькое чувство. Он думал, что хоть она среди всех этих остолопов будет мыслить нормально, но увы — и ее поглотил раздор.

Предала.

Но мальчик прекрасно понимал, что в этом есть и его вина. Не стоило так привязываться к людям, прежде чем узнавать об их змеиной сущности.

Предан.

А ведь началось все с одного — с Луженко. Ведь именно он развязал конфликт почти из ничего. Новенький пришел в класс, ну и что с того, что необычная внешность? Нет, надо было ему обязательно нагрубить, прогнать и еще порадоваться сверх этого.

Предан.

И Панов вслед за ним. Не захотел показаться добродушным идиотом, поддерживающим всех и вся. Не захотел показаться глупее какого-то Луженко и упасть в глазах всего класса.

По щекам мальчика текли слезы. Но счастье, из-за дождя этого никто не видел.

Чувство гнева, грусти и одиночества бурлили уже у самого горла, готовясь вырваться наружу.

Мальчик не заметил торчащего из земли железного прута, оставшегося после смены водопроводных труб, споткнулся и с воплем упал. Штанина у лодыжки разошлась, на коже показался глубокий порез. Толпа за его спиной, стремительно приближаясь, взорвалась оскорблениями.

— Нытик!

— Маменькин сыночек!

— Слабак!

«Они меня ненавидят,» — подумал мальчик.

— Да, — ответил ему голос.

— Они меня презирают.

— Да.

— Но почему я должен терпеть все их выходки?

— Я рядом. И я не дам тебя в обиду.

— Я не могу… — прошептал мальчик, качая головой. Силы вдруг оставили его. Хотелось остаться так и лежать здесь, в уличной грязи, под градом пинков и ударов. Он обернулся. Оставалось всего каких-то десять метров до угнетателей.

— Позволь помочь тебе. Вместе мы сможем наконец жить нормально… ты же этого хочешь?

— Да… — мальчик дрожал от злости.

— Вы только посмотрите! Он сам с собой разговаривает!

— Тогда расслабься…

Мальчик повиновался. Уставшие мышцы болели. Несколько секунд ничего не происходило.

И тут он почувствовал, как какое-то тепло разливается по всему его телу. Заполняет всю его сущность. Усталость как рукой сняло. Мутные мысли тут же осветились ярким лучом энергии. Мальчик чувствовал, что ему становится лучше.

Он встал. И обернулся. Злость запульсировала бешеным огнем, сигнализируя о том, что пора нападать.

— Что опять? — спросила Лера с порога.

— Волк опять, — протянул Ник. — Даже не знаю, как именно все случилось, но… мне это ох как не нравится.

И Лере тоже не нравилось. Она уже заметила разложенную на столе аптечку — бинты, стаканчик с водой, йод и зеленка, пинцет. Потихоньку чувство тревоги стало распространяться…

— О, боже… — выдохнула она, когда вошла в комнату.

Пашка сидел на табурете перед столом. Ник склонился над ним и пытался что-то достать из его руки с помощью второго пинцета, который держал в руках. У первого, похоже, обломался кончик.

— Ч-что произошло?!

— Пока Пашка не может говорить, — протянул Ник. — Надо подождать.

Прошло несколько минут молчания. Лера облокотилась о стену и сложила руки на груди, стараясь скрыть трясущиеся коленки. Пашка зарычал.

— Спокойно, братик, — пробормотал Ник. — Осталось немного.

— А-с, — выдавил Пашка.

— Ник, долго еще? — спросила Лера.

— Если бы Пашка не дергался, я закончил бы гораздо быстрее, — проворчал Ник.

— Гр-р, — захрипел тот, напрягся и вцепился руками в стол, да так, что он со скрипом сдвинулся с места.

— Вот-вот, — продолжал бормотать Ник. — Осколок вошел глубоко… Очень глубоко. В следующий раз будь осторожен, ладно?

Пашка промолчал. Он сидел с крепко сжатыми зубами, стараясь вынести боль.

Осколок?!

— Есть! — вдруг прошептал Ник и повернулся к столу. Пинцет, который он держал в руках, сжимал окровавленный кусочек металла. Ник опустил его в стаканчик с водой и положил пинцет. Затем принялся за бинты.

Лера подошла ближе и уперла руки в колени, рассматривая осколок. Затем разогнулась, достала нож и покрутила им возле стаканчика, сравнивая. Он. Определенно. В ее воображении уже строились всевозможные догадки, но она не смела даже думать о самой страшной из них. Но… слишком долго она пряталась за тем, что это все могли быть лишь предположения. Со знакомства с Пашкой прошло немало времени, и Лера не один раз убедилась в том, что в чем-то они с Волком похожию. Эта мысль давила на нее изнутри. И она тянет время, пока Волк вершит свой план…

Лера всеми силами скрывала беспокойство, грызущее ее изнутри, и выходило пока, вроде, убедительно.

Может, настало время просто взглянуть правде в глаза?..

— Ну теперь-то ты можешь рассказать, что случилось? — Лера готова была зарыться в землю от стыда, потому что это прозвучало с таким жестким металлом. В душе ей сразу стало неприятно от собственного тона. Но, раз уже решила играть роль беспристрастного судьи, придется мириться. Она погладила нож по лезвию.

— Не помню, — понурив голову, пробормотал Пашка. — Хоть об стенку башкой бейся, я ничего не могу вспомнить.

— Ты меня так не пугай, — нахмурился Ник. — Нам твоей амнезии тогда по горло хватило.

Пашка вяло улыбнулся. Лера не знала, так ли это на самом деле, но выглядел он так, будто тоже сильно устал и понимал не больше, чем все остальные.

— Под каким, говоришь, углом ты всадила нож Волку? — Ник внимательно изучал рану. Кожа вокруг нее сильно покраснела и опухла.

— Примерно… сорок пять градусов, — растерянно ответила Лера, дезориентированная этим вопросом.

— Так-так… рана свежая, потревоженная. Осколок был под углом… сто восемьдесят градусов. На глаз определять сложно, но на сорок пять это никак не катит.

Ник замолчал.

— Я был дома. Мы оба слышали вой, и возможно, это был Волк. На моих глазах ты вышел из дома, чтобы проверить ловушки, а потом ввалился сюда с этой штукой. И ты… правда не помнишь ничего об этом вечере?

— Да.

— Значит, Волк решил навести подозрение на Пашку, — Ник сложил руки на груди и хмуро посмотрел на Леру. — Другого предположения у меня нет. Сразу после драки с Волком мы говорили, помнишь? И знаешь, Пашка не выглядел раненым, больным или что-то в этом роде. Волк его еще и головой приложил, — он указал на пятнышко крови под волосами на затылке брата. Лера только сейчас заметила это. — Неудивительно, что ты не помнишь.

Лера провела пальцем по краю ножа, откуда откололся кусочек.

— Ладно, допустим, — Лера убрала нож и снова сложила руки на груди. — Но зачем Волку это делать? Он ведь знает, что мы догадаемся? — но в глубине души она была так рада тому, что это было лишь недоразумение.

Вот же черт… Лера уже настолько привязалась к Пашке, что просто надеетсяна то, что это ошибка. На то, что все уладится… глупо это. И она… она размякла. И уже не желает и не может смотреть этой самой правде в глаза, даже если это можетоказаться ложью.

— Похоже, он отчаялся, — вставил Пашка. — С таким противником, как ты, не каждый день… сталкиваешься. Если тыего так саданула, то на мне он, похоже, решил выместить свою злость. Не представляю, как он до сих пор тебя не разорвал.

Лера не сдержала улыбки. Она опустила голову и покачала ею, но все равно ликовала в душе. Эти слова здорово подняли ей настроение.

— Волк же не дурак. Он затеял какую-то опасную игру… нужно быть осторожнее, — сказала Лера. — А ты еще и обвиняешь меня в том, что я постоянно с ним дерусь. Он сам нападает.

— Лера… — тихо позвал Пашка. — Ты же помнишь. Когда ты пошла драться с Волком… в тот момент, когда я увидел глаза в лесу, это ощущение… усилилось. Как будто я ощущал собой присутствие оборотня там. И это… — он потупил глаза. — Прости меня. Когда тебе нужна была помощь, я искал тебя и даже не додумался пойти в лес. Можешь считать, эта твоя рана из-за меня. И еще раз прости.

Лера подошла ближе к Пашке. Тот мгновенно сгорбился во все позвонки, словно ожидал удара. Ник смотрел на все это с явным удовольствием. Лера растрепала рыжие волосы и сказала:

— Прощаю.

Пашка поднял голову. Взгляд у него в этот момент был щенячий — счастливый и облегченный.

— Спасибо, — выдохнул он. — Что… почему ты так на меня смотришь? — Ник довольно ухмылялся. Затем усмехнулся, отвел взгляд и по-настоящему рассмеялся.

— Да нет, ничего. Просто… ребята, да вы хоть знаете, как мило смотритесь вместе? — Пашка тут же отвернулся и покраснел.

— Заткнись, — пробормотал он.

Наверное, Лера должна была немного разозлиться, обидеться или что-то в этом роде. Но благодаря Нику камень на ее сердце раскололся на такие же мелкие кусочки, как осколок ножа. Интересно, когда она в последний раз так хорошо себя чувствовала?

— Ладно, — сказала она. — Извините, но мне пора. Пока, братья Гримм, — попрощалась с друзьями Лера и вышла на улицу.

В воздухе витала тревога.

Она ощущалась не так легко, как обычно.

Казалось, она клубилась здесь целыми облаками, вдыхать которые было тяжело и страшно. Но самый сильный эффект они имели уже после, когда ощущается этот лютый ужас… Напряжение наэлектризовало атмосферу. Теперь, со сгустившейся тьмой, видеть было невозможно.

Все лампы разбиты. Под ногами ощущается звонкий хруст чего-то — так сразу и не поймешь, стекло это или что-то более страшное. Где-то рядом произошло убийство… и даже невозможно понять, кто убит и убит ли вообще.

Даже припав к полу не спасешься. Начинаешь шарить руками по нему в поисках тела или чего-то еще. Но вместо этого натыкаешься на багровую липкую лужу… И постепенно в твоей памяти пробуждаются странные образы — призывный вой, за которым следует появление больших желтых глаз…

Диана дышала часто и напугано. Ей постоянно мерещилось, что опасность рядом… что сейчас она выступит из мрака и тогда уже не останется никого, кто мог бы доказать его виновность… и что рядом… он.

Она подняла руки. Кровь натекла целой лужей и теперь неприятно высыхала на пальцах и ладонях. Диана испуганно обернулась — за стеной послышался какой-то шорох, и снова уперлась руками в пол. Свежая кровь… Она еще горячая. Диана ахнула, когда вдруг почувствовала под своими ладонями что-то теплое и мягкое.

Внезапно чья-то быстро слабеющая, по ощущениям почти призрачная рука коснулась ее запястья пальцами. От страха и неожиданности Диана закричала… все посторонние шумы тут же стихли. Даже лесные звуки за окном словно прекратили свое существование. Она молниеносно отдернула руку, отскочив в сторону и наткнувшись в темноте на опрокинутый шкаф.

За дверью послышался топот. Диана громадным усилием воли заставила себя замолчать. Кто знает… помощь это или подкрепление убийцы.

Дверь резко распахнулась и глухо стукнулась о стену ручкой. Чья-то рука несколько раз щелкнула выключателем, затем вдруг в глаза Диане ударил яркий и чуть голубоватый свет фонарика. На пороге стояла черная тень. Она быстрым движением оказалась за спиной Дианы и подхватила ее на руки. Та снова закричала, пытаясь отбиться. Чей-то успокаивающий голос шептал ей на ухо ласковые слова, но она уже ничего не слышала от безумного ужаса и снова пыталась ударить. Ее ноги оторвались от пола, фонарик упал на пол, осветив чудовищную картину. Диана обернулась и снова закричала, с новой силой ударяя того загадочного спасителя… Свет фонарика несколько раз моргнул, затем померк.

Еще более яркий свет ударил ей в глаза. Это место было ей знакомо. По левую руку от нее стояла широкая лестница, по правую — коридор с множеством таких же дверей.

Диана почувствовала, как эти руки аккуратно опустили ее на пол. Паника понемногу улеглась, но сердце до сих пор бешено колотилось. Снова кто-то сказал ей неразличимую фразу.

В комнате с побитыми лампами была абсолютная тишина. И теперь эти звуки за пределами комнаты оглушали, не давая ничего расслышать. Лишь пол содрогался от походки нового человека, который спешил подойти ближе. Диана хотела исчезнуть с глаз и провалиться пусть даже в более яркое окружение, лишь бы не знать, что совсем рядом с ней номер с отворенной дверью, в котором она это увидела… лишь бы не знать.

Кто-то опустился на колени рядом с ней. Свет бил незнакомцам прямо в спины, отчего лица казались абсолютно черными. Кто-то мертвой хваткой вцепился в ее плечи, как будто не собирался больше никогда и никуда отпускать. Диана еле удержалась, чтобы не ударить его. Потому что… потому что в памяти снова пробудилось страшное ощущение.

Диана невидящими глазами уставилась в потолок, в слепящую лампу. Она чувствовала сильную, режущую боль, которая продолжала раздирать ее… изнутри. В душе. Да, где-то там еще сохранилась частичка ясного разума, не затуманенная паникой. И она еще понимала, кто оказался убит, а кто оказался убийцей, хоть и смутно.

Затем снова кто-то поднял ее, и на этот раз Диана оказалась в комнате, которая выглядела точь в точь как та, из которой ее недавно вынесли. Здесь свет не был таким ярким. Но темнота на улице, даже такая далекая и недосягаемая, снова напомнила ей о зловещей смерти в номере.

Страх, ужас, паника… все эти слова повторяются здесь неоднократно, потому что, как думала Диана, уже никто не сможет понять ее. Никто…

Но она так думала. Наверное, один человек все же испытывал все эти чувства и даже больше, и все перед своей смертью. Но сейчас он мертв… Даже в таком состоянии параноика Диане было легче справляться с мыслью, что она только что потеряла близкого ей человека. Намного легче.

— Надеюсь, Пашка не влезал в очередную ловушку, подстроенную Волком, — устало вздохнула Лера, когда ей позвонил Ник, на этот раз со своего номера. — Что там у вас? Все хорошо?

— Нет, — Ник дышал часто, как будто только что бегал. — Хуже. Намного. В отель, быстро!

Намного хуже? Лера даже не знала, что уже может быть еще хуже. Волк сплясал татарскую чечетку или что? Но все-таки, как Лера ни старалась приободрить себя и одновременно заставить собираться быстрее, беспокойство не замедлило проявить себя.

«Я начинаю привыкать к его выходкам,» — подумала она и побежала вверх по склону, стараясь экономить силы.

Суета была еще больше. Несколько постояльцев обеспокоенно обсуждали что-то возле входа, выкуривая сигареты. Несколько стояли в самом коридоре, сбившись в такую же кучку. Пашка практически пулей прошелся по всем ступенькам лестницы, перепрыгивая через каждые три или четыре и по-птичьему вертя головой во все стороны. Наконец его взгляд зацепился на Лере. Пашка облегченно выдохнул, и они двинулись навстречу друг другу.

— Скорее, — сказал он и бесцеремонно потянул ее за руку.

Что вообще здесь произошло? Что ж, однозначно что-то интереснее, чем татарская чечетка в исполнении оборотня.

Или страшнее…

Лера невольно скользнула взглядом по полу и заметила кое-какую неприятную деталь — он был вымазан в чем-то коричнево-красном. Мысленно содрогнувшись от одного предположения, что это, Лера оказалась в одном из номеров «Вулфиана». На кровати, опять же, сидела Диана. Выглядела она намного хуже, чем в прошлый раз. Глаза словно затуманены какой-то дымкой…

— О боже… ты ранена? — все ее руки были в крови.

— Нет! — жалобно дрожащим голосом ответила Диана. — Это… это не моя кровь.

Лера обменялась взглядом с Пашкой. Оба подумали об одном, хоть было возможно и другое, пожалуй, даже ужаснее.

— Что случилось?

Диана уронила голову на руки и заплакала. Ответить она смогла только через несколько минут, когда немного успокоилась:

— Мы… с мамой были в номере, — всхлипывала она. — Как вдруг я услышала на улице вой и там снова были эти… желтые глаза, — Диана прошептала последние слова и покачала головой.

— Так… а дальше?

— Я отошла всего на несколько минут… потом услышала какой-то треск и вернулась, и все лампы были разбиты. И окно тоже. Мне было так страшно, я пыталась найти маму, но нашла совсем не то, что искала… — Диана подняла окровавленные руки. — Там была целая лужа крови.

О, черт…

— А потом, — она снова заплакала. — Я нашла что-то теплое… и мягкое, — ее плач скоро перешел в настоящее рыдание. — И там было еще больше этой горячей крови.

Лера аккуратно положила руку на плечо Дианы. Она не знала, что даст ей понять. Может, то, что готова поддержать. Может, то, что все будет хорошо…

— И тут меня что-то схватило за руку, — продолжала Диана. — Я так напугалась, что закричала… а потом… потом…

— Потом пришел Ник и вынес ее оттуда, — закончил Пашка.

Ник вообще не отреагировал, как будто ничего не слышал. Лера даже не заметила, как присела на одно колено, чтобы видеть глаза Дианы, и встала. Как в прошлый раз… Одного взгляда хватило, чтобы попросить Пашку показать номер.

— Только… спокойно.

Первые несколько минут Лера не могла продохнуть от ужаса, который она испытала. Все не так… этого просто не должно быть!

Она видела большое количество фильмов, в которых кого-то раздирали на куски прямо перед камерой. Но тогда… тогда, даже если искусственной крови и бутафорских кишок было не отличить от настоящих, Лера могла себя успокоить тем, что все это выдумка и этого не было по-настоящему… но как бы ни правдоподобно выглядели эти моменты… они существенноотличались от реальности.

— Лера, — тихо окликнул ее Пашка, словно боялся, что стоит ей оказаться там, внутри, и темнота поглотит и ее. Она исчезнет у него на глазах, всего за две секунды, а он не успеет ничего сделать. А потом будет винить себя всю оставшуюся жизнь. Голос его звучал приглушенно, как будто тот находился за толстой пленкой. — Не надо.

Она не услышала.

Пришлось воспользоваться фонариком. На улице сгустилась еще большая тьма, чем до прихода Леры. Весь пол был усеян обрывками ткани и крупными осколками стекла. Были и мелкие, каждый размером с песчинку. Все вещи были перевернуты и разодраны, а на деревянной мебели выцарапаны следы гигантских когтей. Стекло захрустело под подошвой, когда Лера шагнула внутрь номера. Окна разбиты, от ламп остались одни подставки.

Но ни один кусочек стекла не был измазан в крови. Странно…

В самом углу комнаты и была причина ужаса… все осколки и щепки от перемолотого дерева были отброшены немного назад, а к углу спиной прислонился человек. Его глаза застекленели, от тела все еще немного веяло теплом, и в воздухе уже чувствовался тошнотворный запах смерти.

Кровь багровой лужей покрыла весь пол вокруг тела. Ее было так много… Лера сделала еще несколько шагов по битому стеклу и задрожала.

Ольга Дмитриевна?!

Спустя ровно секунду после этого послышались воющие сирены.

Глава 8. Тень

— Ничего не понимаю, — бормотал полицейский. — Все говорят о желтых глазах, но никто не знает, почему они должны принадлежать не человеку. О, капитан, вы уже обвели тело?

— Да. Его нужно доставить в морг. Я обыскал всю комнату и… кое-что нашел, — Капитан помахал зип-пакетом. — В номер никого не впускать. Оградите вход лентой.

— Будет сделано.

Полицейский умчался выполнять задание, а капитан тяжело вздохнул:

— Мне жаль, Валерия. Так вы говорите, она… пекарь?

— Да, — глухо отозвалась Лера. — Я работаю там же…

— Мы найдем убийцу. С Дианой Колоколовой мы уже поговорили… Эй, Мишка, куда собрался? Подожди. Возьми несколько крупных осколков, кусков мебели и ткани, отнеси на анализ. Все остальное я сделаю сам.

— Капитан, я выполню задание, но… пожалуйста, не называйте меня так на людях, — еще один полицейский зыркнул глазами в сторону Леры.

— Ладно-ладно, иди, — сказал капитан. Его коротко остриженные по-армейски волосы блестели в свете ламп. — Как, говорите, называлась пекарня?

— «К-королевская». Она там, на улице Пушкина, шесть… — выдавила Лера и махнула рукой в неопределенном направлении.

Капитан выудил откуда-то блокнот и ручку и записал все произнесенное.

— Нам необходимо поговорить с другими работниками пекарни. И с владельцами отеля…

Лере так захотелось закричать, что Пашка чист, но сил просто не хватило. Энергия куда-то испарилась, стоило ей узнать в убитой Ольгу Дмитриевну…

Капитан развернулся и поймал на повороте кого-то. На вопрос: «Кто владелец отеля?» этот кто-то указал пальцем на Пашку, который стоял на первом этаже отеля, о чем-то споря с человеком у входа.

— Подождите, мы… — донесся до Леры обрывок разговора.

— Плевать мне на ваши объяснения! Я увольняюсь! И если вы не можете уследить за всем, что творится в вашем дурдоме, советую и вам сматываться! — это был один из работников отеля. Он очень эмоционально размахивал руками, временами стуча по стене и тыкая пальцем в полицейских и Пашку, да с такой ловкостью, что тот лишь успевал уворачиваться. — Адьос!

— Стойте! Но…

Но человек уже выпрыгнул в темноту. Пашка проводил его раздосадованным взглядом, так же всплеснув руками.

Он отвечал спокойно, но Лера уже знала этот взвинченный взгляд. На нервах… это точно.

— А камеры?

— Да, они у нас есть. Вернее, были, — Пашка взял со стола охранника пакет и протянул его капитану.

— У вас что, охранник спит? — тот осмотрел пакет со всех сторон, и Лера увидела наконец, что в нем — как раз-таки камера, превращенная едва ли не в крошащийся блин.

— Проснулся минут десять назад. У него уже два выговора было. Честное слово, я его уволю, — скорее со злостью, чем с мольбой не закрывать отель пообещал Пашка.

— Вы шутите? — допытывался Кобровский.

— Нисколько.

Домой Лера пришла тоже поздно. Когда после допроса полиция убедилась, что ее помощь здесь больше не понадобится, ей прямо так и сказали: «Идите домой. Мы разберемся».

Всю следующую неделю лил дождь.

Диана позвонила отцу, который по ее словам уехал в командировку и скоро должен вернуться. А «Вулфиан» бесплатно дал ей проживание в номере до тех пор, пока ее родитель не заберет ее домой.

Лере было одновременно и грустно, и зло. Она то срывалась, то снова хваталась за голову. Во что превратилась жизнь в Миткорде…

— И все из-за этого поганого оборотня! — крикнула Лера в пустую квартиру и ударила кулаком по столу. Затем, немного успокоившись, она снова села в угол, куда не долетали лучи солнца и замерла.

Дождь то затихал на короткий промежуток времени, то начинал лить, как из ведра. Лужи на улицах становились все больше и больше, пока вода в какой-то момент не дошла до лодыжек. Обыкновенная погода в Миткорде, нечего сказать.

Лера навестила Диану. Она сказала, что отец приедет, самое меньшее, через месяц и она боится, что злоупотребляет гостеприимностью «Вулфиана»… Лера несколько раз порывалась разорвать эту треклятую ленту и пойти по следам убийцы сама, но вспоминала, что все же ничего не сможет сделать против полиции, которой явно будет интересно, почему она это делает… Не выход.

Но… ведь есть другой вариант. Более разумный.

А для его воплощения нужно…

Лера опустилась на ступеньки возле подъезда. Такое тихое, уединенное место, где никто не мешает размышлять в одиночестве. Дождь ненадолго затих. Сколько можно еще терпеть эту холодную воду…

Какая-то бродячая собака подошла к ней и жалобно поскулила, заглянула в глаза, улеглась рядом. Лера аккуратно погладила бродягу по голове.

— У меня тоже не все так гладко, — сказала она. — Сначала думаешь, что все хорошо и поддаешься вольной жизни, а потом… а потом начинается вся эта суровость.

Собака обнюхала Леру, повиляла хвостом.

— Нет у меня еды.

Она вздохнула и потрепала ее между ушей:

— Ладно. У тебя нет блох?.. Иди, хозяина ищи. Я… не могу тебя взять. Пока не готова.

Собака отвернулась, словно поняла смысл слов Леры. Затем потопталась на месте, еще жалобно поскулила и побрела в сторону.

Лера не могла отнести себя ни к кошатникам, ни к собачникам. У нее никогда не было ни тех, ни других. Только крыса в детстве. Но она и сама понимала — она действительно не готова ухаживать за кем-то. Слишком была рассеянной и забывчивой. К тому же Лера сомневалась, а сможет ли она уделять должное внимание этому кому-то?

— Надеюсь, ты найдешь друга. А я… разберусь наконец со своей проблемой.

«Мне нужный зацепки», — подумала Лера и открыла блокнот, в котором неаккуратным почерком было нацарапано пророчество. Она немного подточила карандаш и начертила круг. Через несколько секунд в нем появилась надпись: «Волк». От круга вниз пошли две стрелки с надписями: «Черный» и «Агрессивный». От первой стрелки вниз направилась еще одна надпись: «Ник, Леон». Под «Агрессивный» Лера остановилась. Нужно больше данных… Еще две стрелки направились от круга, только вверх: «Низкий голос» и «Раны». Над «Раны» скоро было написано имя: «Пашка, я». Но этот бас… такого Лера еще не слышала ни у кого, кроме самого Волка.

Раз уж есть обличье волка, то должен быть вид и человека. На то он и оборотень.

Она не относилась к тем людям, которые вечно конспектировали что-то, записывали, чтобы не забыть. У нее это происходило как в одно ухо влетело, в другое вылетело. Но с пришествием в ее жизнь пророчества подобные записи стали просто необходимы, так как хорошей слуховой памятью Лера не отличалась. И сейчас она попросту, банально, глупо запуталась. Так что без схемы тут не обошлось.

Ладно, нужно еще больше.

Влево от круга надпись «Высокий», «Быстрый». Пашка… нет, только насчет высокого. А вот быстрый… слон в посудной лавке, какая вообще может быть речь о скорости? Разве что когда надо, носится как бешеный лис.

Леон… у него низкий голос, но не настолько же! Рост… ну, скажем, средний. Быстрый… хорошо развитая моторика рук. Не считается! Но волосы черные.

Саня отпадает по всем критериям, кроме скорости. Да, если что, он понесется со скоростью гепарда — этим он был похож на Пашку.

Опять двадцать пять, не хватает!

Теперь вправо. «Сильный». Вот здесь сложно. Лера ни с кем и не дралась больше. А только по виду определять сложно. Если Саня и напоминает маринованную креветку, то на деле может оказаться силачом. И наоборот…

В конце концов под подозрение попал продавец из магазинчика столового серебра. Но даже так… неправильно. Цвет волос — каштан. Рост чуть ниже среднего… ну так, на глаз. Голос… да обычный, ничем не приметный у него голос. Рот разевает широко, как лягушка.

Почти ни один из знакомых Лере людей не подходил. Она пока пыталась вычислить его этим способом, поскольку отталкиваться от оставленных им улик было невозможно — как пробраться туда, где могут находиться только сотрудники полиции?

Может, эти его желтые глаза — линзы?

Лера устало откинулась на спинку стула. От бессильной злости ей захотелось зашвырнуть этот блокнот вместе с пророчеством куда подальше. Она уходит в отставку…

Но тут одна мысль озарила ее подсознание. «Пророчество!» Ну конечно! Как она не догадалась раньше?

Получив удар по Ахиллесовой пяте… А что, если Волк — всего лишь пешка, которой было поручено задание? Нет, так не пойдет. Слишком уж важная получается пешка… сирота, сотканный из зла и тьмы… и огонь смерти!. «Очистит древний город от людей, вонзив в их сердце когти.» Нападение?

Вторжение армии! Но… какой? Армии волков? Каких-то там гибридов, которых упомянул Волк?

Нужно узнать больше.

Дворняга снова пришла к Лере. Ее шерсть намокла и прилипла к бокам, голове, лапам, хвосту. По луже плыл мусор.

— Так и знала, что ты вернешься, — улыбнулась Лера. — Ешь.

Она пододвинула к собаке целлофановый пакет с кусочками колбасы. Та тщательно обнюхала еду и жадно принялась за нее. Возможно, она уже привыкла к жестокости людей. Возможно, уже знает, чем может закончиться для нее неосторожность.

Как раз Лере и нужно было что-то, что могло привести ее к логову Волка. Может, собака. А может, ничего и не нужно?

Хорошее обоняние собак. А у волков оно наоборот, слабое. Так вот как нужно подкрадываться к Волку… бесшумно, но необязательно совсем без запахов… ну и что теперь Лере делать? «Чтобы вести себя как собака, нужно думать как собака?» И тут ее осенило.

Лера сделала несколько шагов по раскисшей каше из земли и воды вверх по склону. Ноги увязли в грязи.

Добраться до «Вулфиана» оказалось сложно и долго. Дождь к тому времени… затих или кончился? Тучи еще не разошлись, наверное, опять польет…

Лера остановилась в нерешительности перед номером с лентой, загораживающей проход. Скоро полиция узнает результаты анализа. И что тогда? Они будут ломать голову над тем, что же это значит? Если кто-нибудь из гражданских (ладно, кроме их троих) узнает об этом, тогда эта новость разлетится по всему городу, и прости-прощай, мирный Миткорд…

Что же, похоже, другого выхода просто нет. Они должны… знать правду и то, насколько опасно все это.

Лера кинула последний взгляд на зловещую комнату и ушла.

Черт, кто-то уже успел узнать про убийство. Новости… с каких это пор они считают нужным рассказать о слухах? Ведь у них пока ничего, кроме сплетен, нет.

Нет… нет, есть. Фотографии? В отеле крот.

Теперь все будет намногосложнее. Убийств в Миткорде почти не случалось, даже учитывая его размеры и сумасбродность его жителей.

Лера нервно теребила воротник кофты. Волнение, тревога, беспокойство, страх, гнев, злость, ужас, боль, раздражение… всеэти чувства она уже успела испытать благодаря одному — Волку. Его надо поймать или…

Убить. Отомстить.

— Но помимо убийства в отеле нам стало известно, что в полицию продолжают обращаться люди с просьбами поймать загадочного человека в черном.

— По слухам, он не говорит ни слова и нападает на грабителей и воров на всех улицах Миткорда, — продолжил второй ведущий. — А утром на месте преступления находят оглушенных нарушителей закона.

— Несколько очевидцев делали фотографии, но даже при использовании высветления в темноте лишь едва виден смутный силуэт.

— А это значит… что таинственный спаситель все же существует, — закончил второй ведущий.

Лера сразу вспомнила тот вечер, когда она возвращалась из пекарни, и за ней погнались двое человек. Тут же новые подозрения захлестнули ее с головой. Ладно, она не знает, кто это, но относиться к нему с восхищением, не зная его самого — опасно.

Может, он что-то знает о Волке…

— Я помню, как в детстве учила язык жестов, — говорила какая-то женщина перед камерой. — Ну так, для прикола. А вчера… я попыталась вспомнить его и… тот человек что-то пытался мне сказать. Но я так и не поняла, что.

— Он нем?

— Не знаю, — пожала плечами женщина. — Но меня чуть не ограбили. А потом я вдруг услышала, как кто-то дерется и… потому позвонила в полицию. Телефон-то у меня всегда при себе. Но до того, как они приехали, из темноты вдруг высунулась рука! И там была моя сумка…

— Вы видели его лицо?

— Нет. В том-то и дело, что нет! А как только я забрала сумку, он испарился. Я светила фонариком и долго его искала, но нашла только тех подонков.

— А что же подумала полиция?

— Что это обыкновенный человек, который решил мне помочь, — пожала плечами женщина. — Но я так не считаю. Он меня спас и достоин уважения.

— А на этом наш выпуск новостей заканчивается, — снова обратилась к зрителям ведущая. — Будьте с нами.

Лера покачала головой. Если она хочет поговорить с этим… неведомо чем, нужно дождаться наступления ночи. Он появляется только тогда…

Язык жестов. Что же, если Лера хочет что-то узнать, ей придется припомнить школу и все методы, которыми она еще тогда пыталась заучивать материал.

Лера огляделась. На улице пусто, будтовесь город вымер. И абсолютная тишина. Лишь фонари светят, и то, иногда зловеще перемигиваясь. Даже звезд на небе не видно…

Лера быстро обернулась. Ладонь скользнула на рукоятку ножа. Нет, все спокойно. Она просто на нервах. Интересно, существует ли способ поговорить с этим человеком, не привлекая внимания…

Два коротких удара по асфальту ногой. Лера обернулась и рефлекторно вытащила нож. Стой…

Перед ней стоял человек в черном костюме. На первый взгляд, это была обычная одежда, но что-то в ней было не так… Странные-и-непонятные-черные штаны, какая-то… облегающая толстовка, или что это за штука. На голове — маска. Там, где должны были находиться глаза, ткань одного материала заходила на другую. На поясе блестели шнурками какие-то металлические штуки. На плечах накидка, слегка похожая на Пашкину, доходящая ему до талии. Леру уже начинало бесить, что она не может отгадать хотя бы два предмета из его внешнего вида правильно. Черные перчатки… это же он!

— Кто ты? — Лера заметила, что после каждой встречи с Волком ее уверенность в себе возрастает.

Незнакомец сделал несколько замысловатых движений руками. Лера попыталась на память вспомнить язык жестов, но ничего не вышло. Для нее оказалось даже в некотором роде неожиданностью то, что он вдруг заговорил… ну, как. Может, он хочет и ее тоже сначала узнать, прежде чем раскрываться?

— Стой, можно… помедленнее? — спросила она, готовясь узнавать букву по движению.

Человек даже не шевельнулся. Интересно, каким образом он дышит через эту маску? Еще несколько таких же движений… ровно четыре. Они были медленнее и четче.

Т…

Е…

Н…

Ь…

— Тень? — пробормотала Лера. — Ч-что это значит?

И…

М…

Я…

Лера одернула себя. Она пришла сюда по делу! Этот Тень может что-то знать об убийстве. В Миткорде можно связать между собой противопожарную систему и тигра. Все равно сходства найдутся. Так и здесь… лучше попытаться, чем ничего не сделать.

— Что ты знаешь об убийстве в отеле «Вулфиан»?

— Не больше, — «произнес» Тень.

— Не больше, чем я? Да ты спартанец, — пробормотала Лера. — Ты знаешь, кто такой Огненный Глаз?

Тень отрицательно помотал головой.

— Волк? — отрицание.

— Знаешь убитую?

Он дернулся, как будто хотел кивнуть, помотать головой и покачать ею же одновременно, но вовремя сдержался. Значит, знает. Но Лера сделала вид, будто этого не заметила.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Легко.

Лера поняла — больше из него не выдавить. Не самый разговорчивый парень. Но прежде, чем она успела сказать последнее…

— На кого ты работаешь?

— Я? — изумилась Лера. — Да у тебя проблемы с законом, я посмотрю.

Тень проигнорировал колкое замечание, дожидаясь ответа, но она решила не обнадеживать его.

— Ты меня спас. Спасибо.

Тень кивнул и сделал несколько цирковых сальто назад. Темнота словно поглотила его и укрыла от глаз Леры. Тень… лаконичность и вычурность… еще одна тайна.

Лера не выяснила ровным счетом ничего, что могло бы помочь ей в поисках сестры.

— Алло? Паш, ты помнишь, я тебе говорила про этого… человека, который меня как-то спас? Вчера ночью я узнала его имя.

— Да? И кто же он?

— Тень.

— Он знает что-то об убийстве?

— Нет. И да, похоже, он и впрямь немой.

Разговор получился коротким. Поиски Кристины зашли в тупик. У Тени свои дела, в которые он не позволяет вмешиваться. И даже сны на время прекратились.

Кстати, насчет снов. Лера не спала всю ночь — бессонница и тупые попытки не биться головой об стенку от безнадежности и разгадать загадку лица Волка. Но ей пора привыкать к привычке этого оборотня делать все дела после девяти.

Глава 9. Угроза

— Мне нужно поговорить с капитаном, — сказала Лера. — Это очень важно.

— Извините, но капитан сейчас занят, — возразил полицейский. — Он не может принимать случайных людей с улицы в такое время.

— Такое время? Произошло убийство, я могу вам помочь! — разозлилась Лера. — Вам не понять. Я должна обсудить это с капитаном.

Скрипя зубами, полицейский все же указал ей дорогу.

— Капитан? — Лера медленно вошла в кабинет.

— Валерия? Что вы здесь дела…

— Видите ли, я знаю, кто убил Ольгу Д… Колоколову, — быстро сказала Лера.

— Так почему же вы мне сразу не сказали? Мы могли бы уже давным-давно поймать виновного…

— Без моей помощи вы только убьете себя и команду, — отрезала Лера. — Я знаю, я могу показаться сумасшедшей, но если вы сравните мои слова с результатами анализа шерсти, наконец поймете, о чем речь.

— Вам же нельзя здесь находиться, — Кобровский встал из-за стола и направился в сторону Леры, тесня ее к выходу, но она быстро среагировала.

— Можно, если вы позволите, — прошипела она, приставив нож к горлу капитана. Кобровский тоже оказался быстр: он попытался схватить Леру за руку с ножом, но она придвинула нож ближе к сонной артерии и даже почти почувствовала, как бьется кровь в ней об кожу. Капитан приподнял руки, вскинул брови и сделал пару шагов назад, принимая поражение. — Спасибо, капитан.

— Идете против закона?

— Если есть необходимость.

— И сейчас вы считаете, что она есть?

— Конечно, — они тем же медленным шагом вернулись примерно в центр кабинета. Несмотря на то, что Кобровский был гораздо выше, Лера проявлять слабость не собиралась. — Я не хочу иметь и не имею ничего против полиции, но вы не оставляете мне выбора.

— Что вы хотели сказать?

— Убийца Ольги Колоколовой — оборотень.

— Думаете, я куплюсь?

— Да, думаю, вы купитесь. Если бы я говорила неправду, то мне незачем было бы вообще сюда приходить.

— Можете доказать?

Лера смерила его недоверчивым взглядом и, не убирая ножа, закатала рукав, открыв взору капитана шов на запястье, которым Волк наградил ее после того, как нашлась Диана. Кобровский только фыркнул, затем нервно и даже слегка злобно рассмеялся:

— И вы считаете, что я должен вам поверить просто потому, что вас укусила собака, а вы приняли ее за оборотня?

— Это не собака, — прорычала Лера и тут же оторопело смолкла, как и капитан. Собственный голос показался ей страшным. Затем, взяв себя в руки, она продолжила уже более спокойно. — Это и правда оборотень. Он ранил меня, и я его. Этот нож пролил его кровь.

— И как же, по вашему, он выглядит?

— У него огненно-желтые глаза. Да, он похож на волка, но он ходит на двух лапах. Чаще всего.

— Есть еще хоть один человек, который видел его, кроме вас? — спросил капитан, уже уверенный в ответе, который собирался получить. Лера сжала губы и промолчала, но затем сказала:

— Я называю его Волк. Мы дрались два раза, и я выжила оба из них. А он хочет уничтожить население Миткорда. У вас есть семья? — капитан неохотно кивнул. — Так вот, подумайте о них. О своей жене, сыне, дочери или кто у вас там. Я могу спасти их, но для этого мне нужно остановить Волка.

— Как вы собираетесь сделать это?

— Я постараюсь привести его к вам. Вы убедитесь, что он реален, и посадите под замок — хотя бы пока он не признается, что виновен. А если у меня не выйдет, я его убью.

Кобровскому потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Лера не шутит.

— Вы безумны, — выдохнул он.

— Боюсь, нет, — покачала головой Лера. — Мне нужно, чтобы вы дали мне проход в номер.

— И как я это объясню? «Ко мне в кабинет вошла гражданская девушка, пригрозила мне ножом, а я перетрусил и сделал все, как она хотела?»

— Можно и так, — согласилась Лера. — Я не из тех людей, кто решает все вопросы угрозами и силой, но вы, похоже, ничего другого не понимаете. Все же будет лучше, если это останется между нами.

Она вдруг резко убрала нож с горла Кобровского и быстро направилась к двери кабинета. Но у капитана, очевидно, остались вопросы:

— Зачем вам все это? Неужто хотите почувствовать себя героиней, спасительницей города?

— Волк похитил мою сестру, — немного помявшись, ответила Лера, глядя прямо в глаза Кобровскому. — Я надеюсь ее найти.

— Вы… вы и правда можете его остановить? — снова спросил капитан. От его былой злобы со страхом не осталось и следа. Только усталость, которая гладью простиралась в его глазах. Те, казалось, разом потемнели и ввалились, состарив Кобровского лет на десять. Лера не спешила говорить, потому что и сама засомневалась, но взяла себя в руки.

— Да. Я могу его остановить.

— Тогда я помогу вам. Но если вы пытаетесь мстить, мой вам совет: не дайте жажде мести вами овладеть. Она сожрет и вас, и вашего врага, — Лере показалось, что капитан говорил это потому, что сам когда-то поддался чувствам и совершил что-то такое, о чем потом пожалел, но заострять на его словах внимание не стала.

***

Близился вечер. Завтра снова на работу…

Лере что-то снилось. Какие-то смутные фигуры и силуэты мелькали перед глазами. Они постоянно перемещались и словно меняли цвет… И наконец остановились, обретя четкость.

Тень. А рядом с ним… какой-то странный человек, одетый в бежевое пальто пиджачного типа. С поводка, который он держал в руках, рвались две крупные беспородные собаки, оглашающие лаем пространство вокруг.

Тень что-то говорил на своем языке жестов. Незнакомец выслушал его, затем расхохотался и взмахнул свободной рукой.

— Посмотри, как здесь красиво! И особенно мне нравится в этом месте то, что падение с этой высоты будет недолгим и почти безболезненным.

Тень сжал кулаки. Лера заметила, как он напрягся.

— О! Прости. Кажется, ты кое-что потерял… свои лекарства! Не знал, что у тебя… оу, проблемы с психическим здоровьем. Сам диагноз поставил? Да брось, хватит отмалчиваться, я ведь знаю, что ты умеешь говорить! Но боюсь, скоро они тебе уже не понадобятся, — Человек в пальто помахал несколькими коробочками от антидепрессантов. Говорил он нескладно, то и дело перескакивая с одной темы на другую. Затем снова показал их Тени, улыбнулся и швырнул за спину.

Тень сделал быстрый рывок, прыгнул вперед, упал и почти что заскользил на животе. Коробочки закрутились в воздухе и лишь едва коснулись пальцев в черных перчатках. Незнакомец потрепал собак по загривкам, успокаивая, затем подошел ближе к Тени, обреченно глядящему вниз, и сказал:

— Твоя ошибка, — и вдруг с силой пнул его в бок.

Тень замолотил руками по воздуху, пытаясь найти опору и полетел вниз.

Хозяин псов грустно улыбнулся и погладил собак. Они продолжали оглушительно лаять.

— Вы хотите рвать, мои хорошие? Отлично! Настало время проучить живодеров! — этот странный человек начал спуск по лестнице, внезапно лишившись улыбки и предавшись тяжелым воспоминаниям, размышляя вслух. — И ведь все же жалко парня. Не ту сторону выбрал…

Этот сон был крайне неприятным.

Тень погибнет от руки какого-то психопата с собаками…

***

— Узнал что-нибудь? — спросила Лера у Пашки, стоя у входа в огороженный номер.

— Нет. Думаю, ты тоже, — он перевел взгляд на нее.

— Ты прав. Я искала не там, пока очевидное было у меня под носом… Но все же кое-что сделала, — Лера пригнулась и прошла под лентами.

— Стой! Ты куда? — растерялся Пашка.

— У меня есть разрешение от капитана, — сказала она и вошла в глубь комнаты.

Все окна были завешаны, поэтому стояла непроглядная тьма.

Лера включила фонарик и нашла место, где белым цветом по стенам и полу была обведена фигура человека. Кровь высохла и впиталась в дерево. Стекло снова захрустело под ногами, когда Лера медленными шагами продвинулась ближе к окну.

Все, что можно, полицейские уже осмотрели. Но Леру не интересовало то, что находилось внутри комнаты. Следы есть…

Когда Волк ранил Ольгу Дмитриевну, он наверняка сделал это когтями… ее живот был буквально разодран. Ужасное воспоминание… Но как бы то ни было, крови много, а значит, она должна была стекать с когтей и оставлять следы на полу, земле — любой поверхности, где прошелся Волк.

Лера невольно коснулась пальцами шва на запястье. Ведь это он сделал лишь одним когтем. Все вены видны… ей еще повезло, что он их не задел. А вдруг он не задевал их специально?

Лера отодвинула тряпку, которой завесили разбитое окно. Несколько кусков стекла все еще торчали из рамы. Ночь дохнула на нее прохладой.

Лера сдернула эту импровизированную занавеску, положила на раму и сделала шаг через нее. Затем, осторожно двигаясь, снова направилась по направлению к пожарной лестнице…

Это тот же номер, из которого она вылезла недавно, собираясь отследить Волка.

Но на этот раз она не допустит такой оплошности.

А пока можно подумать о сне. Эти лекарства… Зачем они понадобились Тени? Он болен или украл их из какой-то больницы? Но скорее всего, они принадлежат ему. И самое главное — они были очень важны Тени, потому что он бросился за ними… его родственник болен? Или, в конце концов, он сам.

Помимо бежевого пальто у убийцы были русые волосы примерно до плеч, заплетенные в пучок на затылке, в глазах пугающая ясность. Лера не разбиралась в психологии, но ни секунды не сомневалась, что тот человек находился в здравом уме… в отличии от его оппонента. При мыслях «убийца Тени» и «сумасшедший выскочка в маске» Леру почему-то передернуло. Ведь она даже не заметила, как про себя уже похоронила его — и тело, и разум.

Чем же занимаются эти двое, что один из них таскается с собаками, горько усмехаясь над антидепрессантами и отсутствием возможности говорить, а другой только и смотрит на него через свою маску, что так и не поймешь, хочет он тебя обнять или зажарить, активно жестикулируя, так как другого способа общаться у него нет, и скрывая любую свою выходку темнотой, в точности… как… Волк?..

Так, сны снами, а цель рядом…

Лера вытащила нож. Где-то впереди, между деревьев, что-то происходило. Что именно, пока непонятно, но ясно одно — Волк там участвует. Она уже видела его массивную шерстяную фигуру.

Трава предательски шуршала под ногами, но, казалось, никто этого даже не слышал. Или просто не обращал внимания.

Затаившись за деревом, Лера наконец смогла увидеть происходящее нормально.

По земле полз какой-то человек. Он был напуган до полусмерти и даже немного ранен. На его щеке красовались кровавые полосы. Одет был в рабочую форму… вот черт, это он! Продавец столового серебра!

Его голос дрожал и отдавался эхом. Но с такого расстояния расслышать его было невозможно.

И тут показался Волк.

Он шел на четырех лапах, ставя их след в след и удерживая при этом идеальный баланс, словно двигался по невидимому канату. Осторожно перешагивал через все преграды, какие ему встречались, с кошачьей грацией, несвойственной существам его племени.

Морда исказилась в оскале, его зубы то и дело разжимались, и Волк как будто пытался поймать что-то в воздухе. Когти впивались в землю и взрывали ее при каждом шаге, словно тот уже предвкушал свою победу. Хвост ходил ходуном, покачиваясь скорее от инерции движения хозяина, чем от осознанных действий.

— Почему ты продал этот нож?! — закричал он и одним большим прыжком оказался рядом с перепуганным продавцом. Тот задрожал и прикрылся руками, но молчал, потеряв дар речи в панике. — Отвечай! — рявкнул оборотень и занес когтистую лапу для удара.

— Б-боялся!..

— Чего? — снова задал вопрос Волк, не опуская лапу.

Молчание.

— Не хочешь говорить, да? Тогда мне придется силой разжимать тебе твои упрямые челюсти, — Волк говорил все так же грубо, но когда продавец промолчал, Лере показалось, что его голос стал еще жестче. — Начнем?

В один момент он схватил продавца за рубашку и поднял на уровень своих глаз. Затем втянул носом воздух, наслаждаясь страхом человека.

— Я-я боялся, что за-за мной п-придут!.. Оборотни придут…

— А знаешь ли ты, что теперь за тобой приду я? Если сегодня ты спасешься, я вернусь за тобой. Истинно ради удовлетворения.

— Нет! Пожалуйста, н-не трогайте меня! — завопил продавец.

— Напомни, я все спросил? Ах да, ты же не знаешь. Точно. Я все узнал. Ты мне больше не нужен… — Волк пошевелил пальцами, любуясь ими и перевел взгляд на смятенную жертву.

Лера выскочила из-за дерева, подбежала поближе, оттолкнулась ногами от земли изо всех сил и запрыгнула Волку на спину, предварительно пнув его в бок, чтобы забраться окончательно. Тот выпустил продавца и завертелся, пытаясь скинуть ее. Лера даже удивилась, как это ей удалось прыгнуть так высоко?

Она ожидала, что от оборотня будет неимоверно вонять, и заранее морально приготовилась терпеть тошнотворный запах тины, крови, грязи… но ничего подобного Лера не почувствовала. Волк не пах. Ничем. Даже звериного аромата не было. Что ж, тем лучше.

— Зачем тебе нужна эта информация? — закричала она и приставила нож к горлу противника.

— Видишь ли, тебе это не обязательно знать, — оборотень замер.

— Тогда тебе не обязательно знать, почему я тебя убью!

Волк засмеялся.

— Ты этого не сделаешь.

— С чего ты взял? — лезвие коснулось шерсти.

— У тебя кишка тонка, — пожал плечами оборотень. — И, похоже, тебе действительно приглянулась эта вещица.

Он говорил беспечно и абсолютно спокойно, словно ему действительно было наплевать, убьют его или нет.

— Правда? — Лера все пыталась напугать его, но видимо, угрожающе это не звучало. — Думаешь, мне так сложно это сделать?

Легко или сложно — она и сама не знала, но задавалась вопросом, а может ли Лера лишить его жизни? Ведь прямо сейчас, нож у его горла, одно плавное движение — и он мертв, все проблемы решены! Лере больше не придется бояться за свою и чужую жизнь, рисковать ею и терпеть боль. Капитан все уладит. Кристина найдется, и остальные пропавшие тоже. Надо лишь убить Волка.

И тут Лера представила себе эту картину. Как она вонзает нож в его горло, а оборотень вдруг взвоет, повалится на землю, едва не придавив собой ее и будет дергаться, пока не лишится всей крови в организме. И умирать он будет долго и мучительно, потому что он очень силен и живуч — но рана есть, этого не избежать. А Лере не хватит духа ударить его еще раз, чтобы прекратить эту агонию…

Она настолько сильно погрузилась в размышления, что даже чуть не расслабилась, поэтому нож съехал с глотки почти на ключицу. Висеть на стоящем Волке было максимально неудобно, а значит, решать надо быстро.

В один момент Волк сделал молниеносное движение рукой. Лера инстинктивно придвинула блестящий клинок ближе к шее оборотня. Все-таки умирать не хочется, да?

— Даже не думай, — прошипела она. Струйка крови потекла вниз.

Волк застыл с протянутой лапой, словно до этого намеревался скинуть ее.

— Ладно, — наконец процедил он. — Я хочу убить тебя, неужели так сложно понять?

— Не на того напал, — сказала Лера и ударила ножом.

В последний момент оборотень дернулся и избежал рокового момента, подставив ухо вместо глотки.

Она давно это заметила… тело Волка уже покрывали рубцы и шрамы. На шее, носу, ушах… даже на спине. И сейчас она попала в точности по старому шраму на ухе, хоть и целилась в горло.

Волк свирепо зарычал и схватил Леру за шиворот. Она безвольно повисла. Тот швырнул ее на землю. Лера едва успела сгруппироваться и подставить к земле ноги, прежде чем ударилась и едва не сломала шею.

Она еле сумела подняться, все так же сжимая нож в руке. Внутренности будто кто-то провернул через мясорубку. Желудочный сок подкатил к горлу, и Лера сглотнула. Продавец лежал на земле и похоже, не понимал, что здесь происходит. Волк в несколько мелких прыжков достиг цели и чуть не напоролся на торчащий клинок. Затем медленно отошел.

— Зачем ты убил ее? — крикнула Лера.

— Я не обязан тебе отвечать, — рявкнул оборотень и снова попытался подойти. — Это не твое дело!

— У тебя должны быть мотивы!

— Есть они у меня, есть! — зарычал Волк. — Но тебя это не касается! — он ловко увернулся от удара и схватил Леру за руку, в которой она держала нож.

Она попыталась пнуть его, но тот встал настоящей скалой. Лера снова замахнулась ногой, но Волк только сильнее сжал лапу, так что рука побелела. Кровь сильной пульсацией отдавалась в кисти и пальцах.

— Ну-ка… посмотрим. Что ты можешь без ножа? — оборотень выбил единственный шанс Леры у нее из руки. — Попробуй сопротивляться!

Это что, очередная игра Волка? Что он задумал на этот раз?

Лера рванулась назад, но оборотень держал крепко и даже не шевелился. Она попыталась снова вывернуться, но безуспешно. Сердце замерло от мысли о том, что он может сделать, если сейчас она не освободится.

— Придумай что-нибудь пооригинальнее! — захохотал Волк. — Иначе тебе придется несладко! — с этими словами он клацнул зубами возле уха Леры.

Она попыталась собраться с мыслями, но они, как назло, все перемешались. Продавец поднялся на четвереньки и помотал головой. Несладко… это уж точно. Надо что-то делать.

Лера подпрыгнула вверх и ухватилась за голову Волка, как за спасательный круг. Тот тут же стал ею размахивать, пытаясь вырваться, поэтому пришлось потянуть за уши. Зрачки оборотня расширились, она сжала его челюсти свободной рукой, отпустив бедные уши и пнула Волка под дых. Он отпустил ее руку, отчего Лера брякнулась на землю.

Оборотень захрипел и закашлял, отходя назад. Лера схватила лежащий нож и приготовилась снова нападать. В этот момент он кивнул ей, будто учитель, довольный результатами своего ученика.

— Неплохо. Думаю, в нашем последнем сражении у тебя будут шансы, — прорычал Волк и скрылся в кустах.

После таких слов он исчезал и еще некоторое время не возвращался. Но сейчас это прозвучало как-то неуверенно… словно тот чего-то боялся.

Лера помогла продавцу встать. Тот еще заикался, что, впрочем, было неудивительно:

— В-вы… вы его прогнали, — он восхищенно уставился на нее. — Потрясающе… так вот з-зачем вам этот н-нож. С-спасибо…

Продавец сказал, что сможет самостоятельно найти дорогу домой и он в порядке. Лера решила поверить ему на слово и побрела в сторону отеля.

Глава 10. Это не Леон

— Ты в порядке? — это было первым, что решил узнать Пашка, когда Лера снова показалась в «Вулфиане». Вполне ожидаемо.

— Да, в отличие от Волка.

— Я бы разозлился, но сил нет, — Лера натянуто улыбнулась. — Разрешение от капитана? Это как вообще?

— Да… я с ним поговорила. Он все понимает. Ну, и считает меня сумасшедшей. Но вроде как доверяет мне.

— Считает тебя сумасшедшей, но доверяет? Я его не понимаю.

— Скажи спасибо, что он вообще меня выслушал.

— Странный тип. Я бы на его месте прогнал бы сразу, и… Только не говори мне, что ты ему пригрозила.

— Ну так, немножко…

— Думаешь, если бы у тебя не получилось его убедить, это сошло бы тебе с рук?

— Но получилось же!

Пашка застонал и схватился за волосы.

— Я с тобой с ума сойду.

— Не сойдешь. Мы вместе это сделаем.

Он усмехнулся и сказал:

— Ладно, что теперь делать. Точно ран нет?

— Если бы они у меня были, я бы тащилась на одной ноге или что-то в этом роде, а во все стороны хлестала бы кровища. Нет, у меня их нет.

Пашка облегченно кивнул. Затем несколько секунд так и стоял молча, как будто озадаченно глядя в пол. Лера неуверенно спросила:

— Что-то случилось?

— А? Нет… нет, все нормально, — Пашка тряхнул головой. — Просто сегодня целый день голова в тумане.

— Опять твои ощущения? Что-то мне подсказывает, не все нормально.

— Честно, я не знаю, что это значит. Но они… усиливаются с каждым днем. Я просыпаюсь, и чувствую, что мне сложно мыслить ясно. Вроде ничего не болит, но это чувство все же есть… такими темпами у меня скоро крыша поедет.

Лера сразу вспомнила свой сон.

— Не думаю. Во всяком случае, если что-то изменится, скажи мне, ладно?

— Угу.

Лера вернулась домой. Настроение было такое себе. И предчувствие нехорошее… Так всегда после драки с Волком. А продавец? Он как будто знал, что оборотни… существуют. Так спокойно он это воспринял.

Леон… надо бы навестить его и расспросить. Может, случайно проговорится. И возможно, Лера нашла человека, который более или менее подходит по внешним приметам Волка. А если сомнений не останется вовсе, придется ловить его прямо на месте. Уж лучше лишний раз проверить, чем упустить возможность.

Бывший начальник Леры покрикивал на строителей, которые сгибались в три погибели при каждом окрике. Новый кран уже вертелся и гудел, разнося материалы по всей площадке. Еще и крановщика нового нашли.

Здание они так и не достроили…

Лера поискала глазами Леона. Он был тут же, укладывал кирпичи.

Иван Михайлович заметил Леру и ухмыльнулся, обнажив свои кривые зубы:

— Что, вернулась, Белова? Я тебя больше не возьму!

— Я нашла себе другую работу, и она мне нравится, — заявила Лера. — Я здесь не для этого.

Леон поднял голову и вздрогнул, когда поймал на себе пристальный взгляд Леры.

— Мне нужно поговорить с Леоном.

Иван Михайлович что-то проворчал и махнул рукой Леону: мол, давай. Он аккуратно спустился вниз и медленным бегом двинулся к ним.

— Что-то случилось?

— Ты новости смотришь?

— Ну… да. Что не так-то?

— А то, что ты — подозреваемый в убийстве! — Лера ткнула блокнотом в Леона. — У тебя черные волосы, ты не карлик и имеешь достаточно низкий голос.

Леон нахмурился, но его учащенное дыхание уже было не скрыть. Затем спросил:

— Ты что… в полицию устроилась?

— Тебя это не должно касаться, — скрипнула зубами Лера. — Ты что-нибудь знаешь?

— Ну… нет. Серьезно, единственный раз, когда я кого-то ударил, был еще в детстве…

Лера вынула нож и покрутила им возле носа Леона:

— Знакомый нож?

— Ты мне угрожаешь?

— Дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос. Давай так: ты мне не лжешь, а я тебя… не подозреваю. Пока.

— Но я и так не лгу… Ты можешь заморочиться, проверить мои слова на детекторе лжи, подать на меня в суд, арестовать или что-то еще, но все это будет бесполезно, потому что я сам знаю об убийстве уж точно не больше тебя.

— Да не полицейский я, — проворчала Лера. — Ладно… допустим. Все-таки, есть кое-кто повыше тебя. Где ты был вечером шестнадцатого июля в девять тридцать вечера?

— Я… кажется, я… мы делаем ремонт в квартире, клеили с женой новые обои, — запинаясь, ответил Леон. Перед этим он еще некоторое время мялся, словно не хотел говорить. Или пытался вспомнить.

— До скольких вы этим занимались?

— Почти до одиннадцати.

— К этому моменту полиция уже обыскала отель, — едва слышно пробормотала Лера.

— Я могу идти и дальше работать?

Она недовольно кивнула и перечеркнула имя Леона везде. Настоящий убийца говорил бы по-другому.

Это не он…

Это просто нормальная реакция на известие, что его подозревают в убийстве. Теперь у Леры было ощущение, будто все это с самого начала было глупо. Ну конечно, как она вообще могла подозревать Леона? Он ведь всегда был добр ко всем, включая Леру — зачемему все это могло понадобиться?

Вари, тупой котелок! Кто это может быть? Ник… как-то неудобно подозревать его в чем-то после того, как он залечил раны Леры и спас ее от потери крови и заражения. И уж тем более: зачем ему было помогать своему врагу? Глупо.

Пашка вообще рыжий. Этот сразу отпадает. Еще и шипит каждый раз: «Не ходи, не ходи». Тоже глупо.

Продавец из магазина — Лера при нем дралась с Волком, какие могут быть подозрения?

Тут Лера почувствовала, как телефон в кармане вибрирует. Она достала его и взяла трубку:

— Да?

— Лера! Я понимаю, что ты не обязана мне помогать, но… в общем, у меня большая проблема, — это был Пашка. — Ну… дом… сгорел.

Пашка сидел на бревне. Пожарные тушили последние огоньки, которые еще пылали среди дыма. В воздухе пахло сажей, золой и сыростью.

Лера положила руку на плечо Пашке. Он вздрогнул и посмотрел на нее.

— Даже не знаю, что нам теперь делать.

— Где Ник?

— Он идет сюда…

— Я могу как-то… помочь?

— Думаю, нет. Я сам разберусь с этим.

— Из-за чего это произошло?

— Я не знаю, — покачал головой Пашка. — Вроде все было хорошо. Просто в какой-то момент я почувствовал запах гари.

— Я убью этого гаденыша.

— На этот раз ты сваливаешь вину на него зря. Тысячи домов горели не по чьей-то вине. Поэтому… продолжай поиски спокойно и не отвлекайся на мои проблемы.

— Но где-то же вам придется ночевать!

— Денег нам пока хватит. Парочка идей все-таки найдется, — попытался успокоить ее Пашка. — Зато у тебя проблема посерьезнее.

— Ты не имеешь права отвергать мою помощь! Ник тоже жил в этом доме! — выпалила Лера.

— Это была его идея, — парировал тот. — Но вообще-то… это даже не идея, а наказ: «Если Лера попытается нам помочь, убеди ее в том, что делать этого не нужно. Уж ты-то это можешь».

Лера не знала, что на это ответить.

Спустя несколько дней она услышала о втором убийстве.

Машина лихо вильнула в сторону и едва не вылетела за обочину. Шины загрохотали, колеса подпрыгивали на камнях и неровной поверхности грунтовой дороги. Полицейский, сидящий за рулем, вжал педаль тормоза так, что машина резко дернулась вперед.

— Что за фигня?!

— Не выражаться, рядовой Родаков!

Несколько секунд назад прямо перед ними промелькнула черная фигура гигантского волка, настолько огромная, что смогла бы поднять эту машину. Как будто намеренно перебежала дорогу. Капитан сидел на правом переднем сиденье.

Все стихло. Только сирены продолжали оглушительно выть.

Вдруг что-то сзади сильно толкнуло машину, полицейских тряхнуло. Затем по крыше застучало, как от дождя или мелкого града, и стекло со стороны Алексея Кобровского вылетело.

В окно машины лезла мускулистая волкочеловеческая лапа с длинными изогнутыми когтями. Она вслепую шарила в пространстве, и капитан едва успевал уворачиваться от смертоносного оружия существа. Рядовой Родаков молнией выпрыгнул на дорогу, вынул пистолет из кобуры, обошел машину кругом и выстрелил в тварь. Пуля ударилась о ее висок, пробила его и застряла в черепной коробке. Существо дернулось и только сморщилось от боли. Евгений выпустил еще около трех пуль, но те не смогли заставить волка даже пошатнуться. Всего за несколько секунд все раны затянулись, не оставив шрамов и вытолкнув наружу пули раздавленными кусочками металла.

Однако Родаков привлек его внимание.

Существо медленно повернуло голову в его сторону, застыв. Затем улыбнулось во все свои острые зубы. Вытащило лапу из машины и двинулось решительными и быстро набирающими скорость шагами в сторону полицейского.

Кровь Кобровского застыла в жилах, когда тот увидел это. Однако он никогда не был человеком робкого десятка и потому решил задавать вопросы потом.

Он вылез наружу, пригибаясь к земле и держа пистолет дулом вниз. Осторожно выглянул из-за заднего бампера и тут же снова прижался спиной к боку машины.

Черная тварь, которую они сначала ошибочно приняли за гигантского волка, склонилась над истекающим кровью Евгением Родаковым, как будто решая, что с ним теперь делать. Беспомощный обезоруженный рядовой пытался отползти подальше, но ему не хватало сил. И его мучитель прекрасно это понимал.

Капитан лихорадочно думал. Участь бедолаги Родакова могла настичь и его, попытайся он напасть. С другой стороны, это существо проявило признаки агрессии первым, разбив окно полицейской машины. Если выстрелить неожиданно, пара-тройка пуль его точно отвлечет. Все-таки хорошо, что Валерии здесь нет. Ей же лучше. «А если она не сумасшедшая, и это и есть тот самый оборотень?» — пронеслась мысль в голове капитана.

Размышления Алексея были прерваны. Тварь подняла голову от своей жертвы, поднялась на четыре лапы и прыгнула, оскалив красные клыки, на очередного полицейского, оказавшегося поблизости.

Кобровский поднял с земли свою рацию, которую задел когтем волк и случайно содрал. В крошку… теперь это не больше, чем горстка металлического порошка. Значит, подкрепление вызвать не удастся. Машины, ехавшие за ними, врезались в преграду и смялись. Капитан подгадал момент и нырнул в новое укрытие. Рукава его рубашки тут же побурели от грязи и дорожной пыли.

Родаков глядел глазами мертвеца на то, как погибают его товарищи, но своими разодранными руками уже не мог ничего сделать, как бы сильно он этого ни хотел. Парень подавал большие надежды, был самостоятельным и любознательным, но не остался в числе выживших.

Если пули его не убивают, то что делать? Скрутить лапы? Да у него наручники на запястьях не сомкнутся! Неужели придется надеяться на помощь Валерии?!

Существо потрясло за одежду очередной труп, оставленный за собой, стоя на дороге спиной к городу. Кровь, пролитая на нее, темнела. Оно посмотрело в закрытые закатившиеся глаза жертвы и разочарованно фыркнуло.

Кобровский встал посреди дороги. Поднял пистолет, прицелился и взвел курок. Даже если не убьет, не причинит вреда, то отвлечет. Или, может, надо стрелять в сердце?

А в то время убийца насторожился. Напрягся, зашевелил ушами. Повернул голову с огненно-желтыми глазами. Чувствовал человека и оружие в его руках. Тварь втянула носом воздух, мысленно понимая, что каждый выстрел — вспышка боли, которая может свести его с ума. Рефлексы могут помочь.

Капитан выстрелил. Без промедления.

И рефлексы сработали. Оборотень ушел от пули. А в следующий момент едва не убил Алексея Кобровского, бросившись на него.

Пашка метался от стены к стене, не находя себе места. Ник тоже явно волновался.

— Что случилось?

— Второе убийство, — мрачно сказал Пашка. — Наш постоялец. Волк опять за свое взялся. Я его ненавижу.

— Где это произошло?

— Идем.

Через несколько минут они оказались в номере. И все повторилось… На полу лицом вниз лежал низкий и худой человек в дорогом, разодранном театральном костюме. Лера огляделась и вздрогнула — на стене красовалась кровавая надпись: «ТЕБЕ НРАВИТСЯ МОЙ ПОДАРОК?»

— О, черт…

— Что это значит? — с порога спросил Пашка.

— Я… я не знаю, зачем, но… он обращается ко мне. Как будто хочет меня запугать…

Лера сглотнула, заставила себя подойти к стене и потрогать ее. Кровь прилипла к пальцам.

— Еще свежая… Волк где-то поблизости! — крикнула Лера и выбежала из номера.

На этот раз отыскать кровавый след было еще проще. И все-таки… Волк же должен был догадаться, что чем больше крови он проливает, тем ярче оставляет след. Кроме того, был бы поумнее — наверняка взял бы, чем кровь вытереть. Тряпку какую-нибудь… или в крайнем случае, об одежду. И зачем ему вообще все это… ведь он уже слышал ответ Леры — нет! И продолжает с ней воевать.

Лера шла так уже несколько минут. След постепенно становился слабее и слабее, пока вдруг не исчез совсем. Однако переход оказался слишком резким.

Она громко выругалась. Конечно, Волк не идиот! Он бы не рисковал! Он… просто отвлек Леру, пока сам занимался чем-то другим…

С колотящимся сердцем Лера кинулась обратно, к отелю, не обращая внимания на ветки, больно хлещущие по лицу и бурелом, опутывающий ноги. Еще можно успеть!

Всего через полминуты бешеного бега Лера оказалась на дороге, ведущей к отелю. Легкие горели огнем. Давай…

Откуда-то снизу поднимался дымок.

Лера остановилась.

Шесть полицейских машин было разворочено. Одна из них повернула и перегородила путь остальным. Их крыши были пробиты, дверь одной оторвана напрочь.

И трупы.

Они усеяли дорогу между машинами. Лужи их крови слились в один ручей, текущий вниз по склону. И снова надпись, большая и вишневая…

«УЗРИ СВОИХ ЗАЩИТНИКОВ, МИТКОРД! ЖАЛКО ВЫГЛЯДИТ, НЕ ТАК ЛИ?»

Волка нигде не было видно.

Капитан Кобровский лежал на земле, приходя в себя. Его лицо покрывали ссадины, синяки и незначительные царапины, серьезных ранений не было. Он открывал глаза, щурясь от света, бившего в глаза и уже пытался встать.

Спустя всего несколько секунд в небе застрекотали вертолеты.

Руки Леры задрожали, нож плавно выскользнул из ее теплой ладони и вонзился в землю, как двадцать один год назад.

Капитан заметил ее и побрел к ней, с трудом переставляя ноги. Лера еще раз огляделась, не веря своим глазам.

Волк только что, на глазах у всего города убил четырнадцать полицейских.

Глава 11. Новое оружие

— Ты должна была идти по следу, — заплетающимся языком сказал капитан, едва поднявшись на ноги. Чувствовал он себя отвратительно, но знал, что был обязан делать все возможное.

— Он хотел отвлечь меня, чтобы я не мешала ему сделать это!

— Тебе нужно другое оружие. С этим у тебя нет шансов против него, — Кобровский покосился на нож.

Лера только кивнула. Ее не удивило то, что капитан перешел на «ты». После того, что они оба видели, не было смысла в этих любезностях.

— А мне уже нет смысла скрывать от людей, — продолжил капитан. — Теперь мы все знаем, что нашему городу угрожает опасность.

Очень большая опасность. Кобровский прав как никогда — нужно принимать меры. Безумен оборотень или нет — его необходимо поймать. Или убить…

Поддержка здесь не помешала бы.

Лера и Кобровский оказались в участке очень быстро.

— Я полагаюсь на тебя. Больше никого уже нет. Часть мертва, часть уволилась… остались только мы с тобой. Не подведи меня, — с этими словами капитан протянул ей пистолет. Лера молча заметила, что его руки сильно тряслись, а сам он постоянно облизывал губы и едва не падал от каждого движения.

— Я… не подведу вас, — Лера покрутила пистолет в руках. Тот оказался еще тяжелее, чем нож.

— Но сначала научись стрелять, — сказал Кобровский. — Еще не хватало, чтобы ты застрелила кого-то.

В детстве Лера иногда ходила в тир. Но на деле все оказалось гораздо сложнее. Пули выскальзывали из рук, пальцы покраснели, но в цель ей так и не удалось попасть. Зато отдача каждый раз едва не сбивала ее с ног.

— Не закрывай глаза, — посоветовал капитан. — Иначе это может плохо для тебя кончиться.

Несколько раз Кобровский забирал у нее оружие и показывал сам, что и как надо делать. Потом Лера снова попыталась выстрелить, и на этот раз мишень слегка покачнулась — пуля ее задела.

В конце дня капитан вздохнул, взял пистолет и просто сказал:

— Возвращайся завтра. Это уже неплохо, знаешь ли. Не хочу, чтобы по вине моего бездействия погиб кто-то еще. А мне пока придется разгребать кое-что здесь…

Когда Лера уже собиралась было уходить, Кобровский вдруг окликнул ее:

— Извини, что назвал тебя сумасшедшей. Ты не безумная. Теперь я знаю, что это был… оборотень.

— А я думала, Пашка во сне ненормальный, — неслышно пробормотала она.

— Что?

— Да так… мысли вслух. Извинения приняты, — Лера улыбнулась и направилась прочь.

Лера долго не могла уснуть. Значит, сны не прекратились. Это был простой промежуток между ними… передышка. Иногда можно было задуматься — вдруг кто-то нарочно насылает эти видения Лере, чтобы напугать ее или помочь? Хорошая идея для полета фантазии, но действительности там нет места.

— Будущее будет очень сложным, — тяжелый, низкий голос прозвучал настолько неожиданно, что по телу прошла дрожь.

— Волк? — Лера не сразу поняла, как здесь оказалась и с кем вообще говорит.

— Я тебе обещаю. И нам обоим придется через многое пройти, чтобы наконец получить покой, — продолжал оборотень, словно не слышал ее.

Это было бесконечное черное пространство. Внизу — чернота, вверху — чернота, везде чернота. Но ни источника звука, ни самой Леры здесь не было. Как сон без сновидений.

— Я даже не уверен в том, слышишь ли ты меня, — снова заговорил Волк.

Ни ножа, ни пистолета, ни угрозы. И, кажется, даже он сам не слышит ее…

— Слышу! — крикнула она в пустоту. — Что… это?

— Будь готова и не сдавайся. Мы пройдем через это вместе, понимаешь? От тебя зависит многое… в том числе и моя жизнь. Да… пожалуй, лучшее укрытие — крыша отеля. У твоего друга есть кое-какой секрет, и я надеюсь, ты воспримешь его правильно.

«Это же полнейший бред, — подумала Лера. — Волк в жизни не станет помогать мне».

— И да… тебе стоит отпустить меня. Не хвататься за мою жизнь как за соломинку, а отправить вниз по течению мертвым телом… я уже давно заслуживаю этого. Не убивайся.

Лераникогда в жизнине стала бы нянчиться с этим убийцей. Еще понятно, если бы это говорил близкийей человек, тогда странностей было бы куда как меньше. А так — вообще ничего не понять…

«Какого черта я здесь делаю? — сказала она себе. — И какого черта здесь делает Волк? И какого черта он мне помогает?! А даже если он и образумился, то как возможно это… место?»

— Ведь я в твоей голове! — прогремел ответ. Перед ее глазами буквально из ниоткуда выросла исполинская морда оборотня, настолько огромная, что Лера могла разглядеть каждый миллиметр его зеленыхглаз вблизи.

— Я думала, он меня не слышит! — растерялась Лера, глядя на этот оттенок цвета, как завороженная. Слова невольно слетели с губ.

— Как видишь, теперь это не так, — Волк дернул ухом. — И я пытаюсь тебе помочь… в собственной поимке, ха! Звучит бредово… Но дело в том, что я даже едва знаю, что на меня находит. Днем я… обычный человек, но ночью… о, ночью вся моя истинная сущность пробуждается, так и рвется на свободу… а я пытаюсь соединиться со своим телом и снова его контролировать, как прежде. Даже не знаю, есть ли у меня право ставить диагнозы сам себе, но… у меня, похоже, раздвоение личности. И все эти убийства… виноват я, поскольку не смог уследить за собой же… ты можешь меня убить, и тогда я буду очень благодарен тебе. Но вот загвоздка — моя вторая личность явно не захочет умирать. Так что тебе придется попотеть. Ах да, ты сейчас спишь. А я тебе снюсь.

— Стой-стой-стой, я ничего не поняла! Что за бред ты плетешь?

Волк вздохнул, как будто только сейчас понял, что ему придется пережевывать эту информацию, чтобы предоставить ее понятнее для Леры. Всем своим видом он показывал, что хотел выглядеть куда лучше, чем предстал сейчас (а зеленые глаза ему шли…)

— Тот оборотень, с которым ты дралась — это то, что получилось на выходе скрещения человеческого ДНК и ДНК Предводителя. Новая личность, которую я неосознанно выносил. Если кратко, незапланированный ребенок, с которым я живу в одном теле. Да не смотри ты на меня так, я знаю, что я теперь «мамочка». Он изо дня в день следит за тем, что я делаю, и если происходит что-то, что ему не нравится, он прячет мои воспоминания куда подальше и берет дело в свои руки. То есть — и меня заталкивает в глубь, не давая и слова сказать. А затем мажет черной краской всю мою жизнь.

— И все это… его работа?

Зеленоглазый радостно кивнул, когда Лера уловила мысль, но не успел снова заговорить:

— Кто такие «предводители»?

Волк сжал губы. Даже на волчьей морде это выглядело естественно, натурально и самое главное — скептически добожественного уровня.

— Особые оборотни. Умирают только от серебра. Все остальное им нипочем. Все показатели гораздо выше человеческих, кроме обоняния. Оно у нас отбито почти напрочь. Ну, то есть, стандартное что-то мы, ясен перец, можем чувствовать, но что-то, что свыше способностей носа человека — перебор. Зато это компенсируется титанической выносливостью, силой, скоростью, хорошей памятью, острейшим слухом и почти орлиным зрением. Кроме того, мы можем буквально залезать в чьи-то сны, как я сейчас забрался в твой. Насчет старости и срока жизни не знаю, но мне явно не больше пятидесяти. Быстры на расправу. Но… если бы Ог действительно хотел тебя убить, давно убил бы, — озадаченно сказал Волк. — Так что если он тебе говорил что-то на этот счет, то верить такому, как он — вообще плохая идея.

— То есть… он мне лжет?

Тут Лера вспомнила тот идиотский сайт с «достоверной» информацией об оборотнях. Быть может, так было в мифах, но только не в реальности!

— Верно. В последнее время он стал раздражительнее. И все потому, что мне уже надоело вечно сидеть со стертой памятью, как сосунок, который только и умеет, что говорить слово «хочу». Я попытался сопротивляться, и мне за это здорово досталось. Поэтому я сделал вид, будто сдался и готов выполнять любую его прихоть и пока засел в тени. Естественно, он мне не поверил и хватку не ослабил, но так, думая только о том, что я слаб, я постепенно начал вспоминать.

— А с чего я вообще должна верить тебе? То, что ты мне здесь объясняешь, может оказаться такой же сказкой! Не пытайся оправдать себя, знаю я таких.

А сама в этот момент подумала о Пашке, закатывающем ей целые истории работы своего мозга: как он своим великим и гениальным умом додумался до чего-то. Но даже этому рыжему хитрецу она симпатизировала куда больше, чем Волку.

Последний сделал жест «рука-лицо», покачал головой. Глубоко вздохнул. Лера готова была поспорить, найдись у него под рукой какой-нибудь стол, он обязательно подолбился об него головой, если бы не мешала морда.

— Как же я ненавижупризнавать что-то подобное… но мне правда нужна помощь. Один я отсюда не выберусь, — он поморщился. — Я надеюсь на твою помощь. Ты — единственная, кого я помню ясно. Больше мне некого умолять. Но если ты откажешься, мне придется гнить в этой дыре разума всю свою оставшуюся жизнь.

Волк отвернулся, глядя куда-то в сторону и моргая немного чаще обычного. Лера почувствовала себя виноватой; кажется, что ему удалось расшевелить ее совесть. Она размышляла, стоит ли ей выполнять эту просьбу, хотя как, ей даже не представлялось точно.

— Ладно, — наконец вздохнула Лера. — Я помогу тебе. Но если обманешь — убью.

— Лучшее, что ты для меня можешь сделать, так это убить, — фыркнул Волк, совсем не скрывая радостного блеска глаз. — Большое спасибо. Кроме тебя есть еще какой-то рыжий, но я понятия не имею, как его зовут. Высоченный такой, метра два. Других примет не помню, все мутно… Ты его знаешь?

Лера неоднозначно покачала головой.

— Если хоть раз с ним встретишься — беги. Куда угодно, пока он тебя не заметил. Я… я не знаю, почему, но чувствую: он опасен. И навредить может в особенности тебе.

— П-погоди… с чего бы ему быть?..

— Опасным? Так он тебя знает? — допытывался Волк. — Ох, все еще хуже, чем я себе представлял. Скажу честно, с предчувствием у меня никогда плохо не было. Самый ужасный его режим включается после требовательной интонации, косых взглядов и гадких улыбочек. Он не самый лучший человек, и я надеюсь, что ты будешь держаться от него подальше. Зачем? Да хотя бы потому, что я отменный эгоист и все еще жду, что ты мне поможешь. Но мертвая Лера или Лера-инвалид вряд ли сможет меня спасти.

Последние слова он произнес с сарказмом, но от всей души.

Вспомнился Пашка. Прищурил глаза, удостоверившись в послушании. И несмотря на то, что Волк никогда не говорил прямо, и всегда за его словами скрывалась темнаядоля правды, доверие к «опасному рыжему» заметно пошатнулось.

Лера все еще пребывала в смятении. Поняла она далеко не все, что сказал ей Волк, но времени на дальнейшие объяснения, похоже, не осталось.

— Черт, у нас осталось всего полминуты! Слушай: я помню только что-то смутное, какую-то «линию», которая соединяет человека и событие. Не в буквальном смысле, это выражение. Сейчас я даже не знаю своего имени, но точно уверен: я как-то связан с «Вулфианом». Не знаю, постоялец, работник, поставщик продуктов… подумай, ты меня найдешь. Я тебя и так знаю, иначе не помнил бы ни имени, ни внешности. Может, и ты меня знаешь? Враг моего врага — мой друг, и отныне мы должны друг другу доверять, да? — Волк совсем затараторил, как будто кто-то потащил его прочь, но тот хотел обязательно договорить, цепляясь за их разговор. Глаза его, казалось, вот-вот увлажнятся от отчаяния и страха, простого, детского страха. — Пожалуйста, помоги мне отсюда выбраться. Власть мозга Предводителя велика, я даже смог забраться в твой сон, но Ог непременно об этом узнает, так что я прошу тебя…

Но продолжения Лера так и не смогла дождаться. Видимо, организм решил, что спит уже достаточно. Голова гудела, как будто в ней завелся целый рой пчел. Волк… в ее голове?!

— Так значит, ты веришь своей интуиции? — изумился Пашка, услышав странное сновидение. — То, что она тебе подсказывает, не всегда может оказаться правильным.

— Ты понимаешь… на этот раз она настолько сильно убеждает меня в этом, что у меня уже не осталось сомнений. Может быть, Волк говорил правду. Но только как он оказался здесь… — Лера притронулась кончиками пальцев к виску. — Ничего не понимаю.

— Лера, тебе это приснилось! — Пашка резко схватил ее за локти, развернул к себе и посмотрел в глаза, как будто боялся, что сейчас она свихнется окончательно, и он больше никогда не увидит ее в здравом уме. — Одумайся!

— Да, но видение о том блокноте, в котором у тебя было замотано плечо, тоже мне приснилось! — возразила та. — Пойми, это все, что у меня есть. Кучка городских легенд, больше смахивающих на наивные байки, нож, не рифмующееся пророчество в стихах и две раны, — больше мне не на что опираться.

Пашку ее слова явно не убедили.

— Можешь пообещать мне кое-что?

— Смотря что, — увернулась от ответа Лера.

— Говори конкретнее. Можешь или нет?

— Ты первый.

— Ладно… можешь пообещать, что не будешь гоняться за этим сном, как угорелая?

Лера сделала задумчивое лицо, а сама косилась на Пашку. Тот изо всех сил притворялся, что ему безразлично (почти), но с актерскими навыками у него, похоже, всегда было плоховато. Зато ее не отпустил, как будто забыл, что его ледяные пальцы до сих пор сомкнуты на чьих-то локтях.

— Ну… хорошо. Обещаю не носиться за этим сном как угорелая. Доволен?

Тот облегченно кивнул.

— И все-таки…

— Только не начинай, — Пашка выразительно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на свои руки и вдруг резко разогнулся и отпрянул.

— С этими твоими ощущениями все стабильно?

— Абсолютно. Единственное — так это я не выспался, но тут я сам виноват, поздно спать лег… неважно. Еслиэто все-таки правда, я настоятельно рекомендую тебе принять во внимание его совет о крыше, — заметил Пашка. — Раз это отличное укрытие, значит, тебе хорошо бы ее изучить.

— Он сказал «лучшее» укрытие, а не отличное, — проворчала Лера. — Но его лапы явно не дружат с благоразумием.

Этим она и объясняла его слова о Пашке. Но ему по этому поводу ничего не сказала. Благо, он и не заметил фальши в голосе.

Тот посмотрел на наручные часы, а потом зачем-то задрал голову наверх, упершись взглядом в потолок. Они стояли на втором этаже отеля и обсуждали недавний сон Леры. Все десять часов на работе она повторяла про себя этот диалог и пыталась сохранить все его детали в памяти. «Какой красивый потолок, не правда ли?» — подумала Лера.

— Дождались, — прошептал он. — Пошли.

Снова то темный, то светлый лабиринт коридоров, дверей и стен отеля. Затем лестница, и вот они уже стоят на крыше.

— Смотри, — Пашка указал пальцем вверх. — Сегодня особенно хорошо видно созвездие Весов.

Небо было темно-синим, местами черным и усеяно белыми и голубоватыми яркими точками разной величины. Некоторые скопления были больше, некоторые меньше… но во всей этой россыпи сверкающих белых «снежинок» Лера не могла найти даже Полярную звезду, не говоря уж о каком-либо созвездии.

Отель находился довольно-таки далеко от города, поэтому до него почти не доходило облако смога, висящее над улицами. В основном жители Миткорда занимались промышленностью — в этих местах был хороший лес и богатые рудой земли. Потому и строительство, в общем-то, процветало. Но все же находились люди, держащие гостиницы (как, например, тот же Воронежко), поскольку приезжие все же были, от этого никуда не деться. А что же может привлечь их лучше, чем «отдых на свежем воздухе среди леса»? Что же может быть лучше, чем заснуть с целями завтра сходить в магазин за новой сумкой, а утром не проснуться из-за раны в животе? Хотя принижать «Вулфиан» из-за единичного случая было совершенно непростительно.

Воздух здесь был действительно прохладный, и дышалось хорошо. Но одна мысль о нынешнем плачевном положении Миткорда все портила. Как, впрочем, и о том, что от этого прекрасного леса через пару десятков лет не останется и следа.

— Я даже не знаю, как мне теперь убить Волка, — сказала Лера.

— Ты справишься.

— Просто… ведь он не хотел никого убивать. Это было совершено его руками, но против его воли. И так подумать… он не безумец, и вполне нормальный человек. А все считают его таким ужасным… да и я думала, он не лучше. По сути, Волк и не виновен!

— Я понимаю. Но он сам просит об этом, хочет смерти… возможно, потом, со временем, что-то прояснится. Лера, ты не станешь похожей на него после того, как убьешь.

Лера опустила голову и покачала ею. Пашка вообще не выглядел опасным. Выше всех вокруг на голову, он хоть и был похож на ходячее пугало с огорода (из-за длинных рук и ног и рыжих волос, как тыква), то пока признаков агрессии не проявлял, ассоциировался лишь со словом «друг». Но Лера попросту забыла о «беги куда угодно», поэтому снова вела себя непринужденно.

— Но даже так… я все равно сомневаюсь. Может, все гораздо проще. Может, я просто настолько слепа, что уже не вижу этого? — ее голос задрожал. — Я… просто не знаю. И как мне это сделать, зная, что Волк, возможно, хороший человек?..

Так прошло полминуты. Пашка покрутил головой, будто ища что-то, затем вдруг наклонил голову так, чтобы видеть глаза Леры, но из-за своего роста это ему не удалось. И вдруг осторожным движением, словно боялся чего-то, он приподнял голову Леры пальцами. В ее глазах стояли слезы.

— Я в тебя верю, — уже более уверенно он взял ее за руку. — Кто бы что ни говорил.

Лера улыбнулась сквозь пелену слез. Такого друга, как Пашка, еще поискать надо… Глядя на него, нельзя было поверить, что именно этот человек умел угрожать и разговаривать совершенно по-другому, как будто не своим голосом. И что именно этого человека Волк называл опасным, тем, кто может навредить. Сейчас он выглядел так, как будто неделю назад выиграл в лотерею жизни, найдя нового друга и теперь был счастлив до слез. Она покачала головой, затем улыбнулась еще шире и обняла его, не обращая внимания на сдавленный вздох, как будто она его кинжалом проткнула.

— Спасибо, — прошептала Лера.

Пашка в растерянности приподнял руки, как будто защищался от кого-то. Этого он явно не ожидал. Затем неловко опустил их на плечи Леры.

В этот момент ей было так хорошо просто знать, что, пусть все самое сложное еще впереди, ее друг рядом с ней. А там — будь что будет. Вместе ни один шторм не страшен. Время летело быстро, прошло минут пять или шесть. В груди разлилось приятное ощущение тепла и защищенности. Ноги устали стоять в одном положении, но Лере было все равно.

— Когда я впервые тебя увидела, то подумала, что ты нахал, — голос от слез немного изменился, как будто просел.

— Что? — Пашка резко посмотрел на Леру: с усмешкой, удивленно. — А… я вспомнил. Мне кажется, если бы я посмотрел на себя самого со стороны, мне бы и не такое подумалось.

Лера тоже вспомнила свою фееричную фразу: «Допустим, я гуляю» и не сдержала широкой улыбки. Да и зачем? Все равно нет сил сопротивляться счастью. А затем прыснула. Слезы покатились из глаз, а Лера не могла остановиться, и в этой ситуации это казалось таким странным и ненормальным. Миткорд в опасности, Волк беспомощен, а она стоит здесь и смеется, как дурочка…

— Ну все, перестань. У меня сейчас вся рубашка в твоих соплях будет, — беззлобно проворчал Пашка спустя полминуты, пряча улыбку. Лера снова проиграла раунд своему организму и засмеялась еще сильнее.

— Хватит поднимать мне настроение. Может, я поплакать хочу.

— Да ладно тебе, не унывай. Просто представь, что было, если бы на моем месте сейчас оказался бы Ник. Тебя бы просто разорвало от хохота. Одной из его любимых остается шутка про нас. Про нас с тобой, представляешь? Вот придурок.

— И что он там придумал? — через некоторое время, поуспокоившись, спросила Лера.

— Э-э-э… я, пожалуй, тактично промолчу.

— А если нетактично сказать?

— С этим уже к нему обращайся. Я не буду этого делать, нет. Ты меня не уговоришь.

— Ну и ладно. Я все равно спрошу. Сам же сказал.

— Не надо, я же не всерьез, — Пашка выразительно посмотрел на Леру. — Если он узнает, что я тебе об этом рассказал, все станет только хуже, поверь мне.

— Хуже — это то, что Ник просто мне расскажет эту шутку?

— Нет. Он придумает другую. И не одну. А затем он будет, уже не скрываясь, рассказывать их нам. Чертов придурок.

— Ты его за это обожаешь?

— Я его, конечно, люблю, но точно не за это.

— А за что тогда?

— Это риторический вопрос?

— Нет.

— Тогда я сделаю его риторическим.

— Я все еще хочу услышать ответ.

— Тебе-то это зачем?

— Узнать, в чем секрет.

— Секрет чего?

— Секрет вашей братской любви.

— И что тут непонятного? Придурок придурка издалека видит, иначе он бы меня не подобрал.

— Нет, почему вы так долго живете вместе. Обычно братья и сестры расходятся, как только появляется возможность, но вы…

— Господи, Лера! Только не говори мне, что ты думаешь, будто мы…

— Любую возможность надо допускать, даже самую абсурдную.

— Да я бы ни за что…

— Все, я поняла, спасибо. Я же знаю, что Ник тогда вернулся со свидания. Ну, в смысле, когда мы только познакомились.

— Как… — Пашка выпучил глаза. — Как ты узнала?

— Я ведь тоже умная, — пробормотала Лера. Было уже совсем не холодно, Пашка походил на живую печь. Слезы тоже высохли, но ей хотелось еще постоять. Кто знает, когда еще выпадет такая возможность? — Красивый костюм, парфюм… это их первое свидание?

— Я откуда знаю? Я в чужие отношения не лезу.

— И правильно. А кто она?

— Она? А чем вызван интерес?

— Ничего плохого. Это чистое любопытство. Так кто же?

— Ну, как бы сказать… — Пашка мялся, оттягивая время. Было ясно, что лучше оставить этот вопрос в покое.

— Ладно, если ты не хочешь говорить, не буду допытываться.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что подумала, я нахал?

— Ну, знаешь, «что вы здесь делаете» не звучало дружелюбно. Скорее нахально.

— Ну да, бывает со мной такое. Когда вроде настроение хорошее, грубить некому и незачем, но просто очень хочется с кем-то поссориться или подраться, да так сильно, что я иду на поводу у этих чувств.

Вот тут Лера и вспомнила про слова Волка. Может, в магазине и после первой встречи с Волком именно это с Пашкой и произошло?

— Ты пробовал сопротивляться? — прощупывая почву, спросила она.

— Осознанно — нет. Мне и делать-то ничего такого… злого… не хочется, но иногда я даже не замечаю, как слова срываются с губ, или как я уже держу кого-то за грудки, прижав к стене и что-то рыча.

— А теперь будешь сопротивляться?

— Попробую.

— Обязательно?

— Ага.

— Не очень уверенно.

— Это как сон. Граница между реальностью и дремой стирается, ты теряешь момент, когда засыпаешь. Если ты очнешься до того, как полностью заснешь, то кошмар тебе не приснится. И если я попытаюсь сдержаться до того, как начну действовать, то ничего и не случится. Это очень сложно, вот и все.

— И много раз у тебя это случалось?

— Ты со мной знакома несколько недель. Посчитай, сколько раз за все это время я срывался.

— Много.

— На самом деле не очень, но теперь их, наверное, будет меньше. Во всяком случае, я верю, что мне удастся их сдерживать.

— Надеюсь, у тебя получится. Потому что это жутковато.

— Когда я кому-то угрожаю?

— Нет, когда ты веселый и общительный, а через две секунды разговариваешь со мной так, как будто я твой заклятый враг. И уже не похож на себя самого.

— Скажи честно: в такие моменты ты думаешь, не сделаю ли я чего-то неправильного?

— Да.

— Потому что не доверяешь мне?

— Потому что не знаю, могу ли я на тебя положиться.

Они ненадолго замолчали. Лера давно потеряла счет времени, проведенному здесь, но уходить совсем не хотелось.

— Я бы себе тоже не доверял, — тихо пробормотал Пашка. Лера пыталась бороться с усталостью, но глаза все-таки слипались. Коса за спиной как будто стала в три раза тяжелее, ноги налились свинцом, и Лера почувствовала себя так, словно только вчера ее оставили делать лишнюю работу на стройке. Пашка убрал одну руку с ее спины, посмотрел на часы и охнул. — Надо закругляться. Пошли, поздно уже.

Лера медленно отстранилась, и как только Пашка оказался на расстоянии полуметра от нее, холодный ветер тут же вонзил свои невидимые иголки в плоть. Лера устало улыбнулась ему и поплелась к выходу с крыши. Пашка последовал за ней, держась довольно близко.

Лера еще долго надеялась на новую беседу с «настоящим» Волком.

Если все его слова — действительно правда, то определенно стоит узнать больше. К примеру то, почему он до сих пор не сделал ничего толкового, чтобы остановить вторую личность. И почему это Лера должна его жалеть… Слишком много вопросов.

И если его сознание может самостоятельно действовать днем, то почему до сих пор не сказало Лере? Чем дольше он тянет, тем больше невинных людей погибнет.

Обещание, данное Пашке, не особенно тяготило Леру. Она думала, что действительно не станет так хвататься за этот сон, будто это был знак свыше. Но, как оказалось, это немного сложнее.

— Ты что, всерьез взяла здесь номер? — удивился Пашка. — Зачем?

— Все странности происходят именно здесь, — пожала плечами Лера. — Первое, второе, массовые убийства, Диана… все это почему-то случается поблизости или вовсе внутри. Скорее всего, следующий удар тоже будет тут, а мне не придется бегать. И еще, Волк сказал, что он как-то связан с «Вулфианом». Это значит, что он здесь, возможно бывает, в смысле, когда не под действием Ога.

— Ты Огненного Глаза так называешь? Странно, что ты раньше до этого не додумалась. Но следующего удара может и не быть. Много раз так случалось, что убийца не решался продолжать свое дело и сбегал.

— И ты об этом знаешь, — уточнила Лера. — Отлично.

— Я немного покопался в Интернете по этому поводу, ну, может, что-то полезное найду. Как видишь, пока без вестей, — в ответ пожал плечами Пашка.

Они свернули направо. Лера, как всегда, не удержалась и провела рукой по гладкой поверхности стены. Здесь можно было не бояться получить занозу — все было сделано аккуратно, и отшлифован каждый квадратный миллиметр.

— Ну, мы пришли, — они остановились у темной, прохладной двери. Лера вставила ключ в замок и повернула его там. — Располагайся.

Номер оказался очень даже уютным. Хоть и маленький, поскольку на хоромы денег разумеется, не было. Но стиль был искусно сохранен. Стены были из того же темного дерева, а из окна открывался вид на кутающийся в тумане лес. Занавески тяжелые, красные и мягкие. Кровать стояла в левом углу, ближайшем к окну, справа находился шкаф и проход в другую комнату. Там была ванная и туалет.

Лера поблагодарила Пашку, но когда тот уже собирался уйти, она окликнула его и попросила войти.

— Чертов рост, — выругался он, когда, заходя в номер, ударился головой о дверной проем. Пашка нагнулся и вошел. Вытянув руку, он с легкостью мог достать до потолка. — Вымахал, каланча. Давно надо было попросить кого-нибудь, чтоб через меня переступил.

Сама Лера была неожиданно низкой для себя. Сто пятьдесят три сантиметра— маловато. Это было уже на грани нормы, поэтому по сравнению с Пашкой она вечно чувствовала себя букашкой. Она тихо усмехнулась и вдруг заметила: тот исподлобья глянул на ее выражение лица, и заметив на нем улыбку, словно посветлел. Тут Лера поняла одну простую вещь: Пашка просто пытается поднять ей настроение. Опять. Его шутки были глупыми, не смешными и пустяковыми, но почему-то именно они действовали на Леру лучше всяких других слов. Ей вдруг захотелось отблагодарить его — даже сильнее, чем перед тем, как они нашли пекарню.

— Смотри, — она достала телефон, стараясь не подавать виду. Пальцы застучалипо клавиатуре, и скоро на экране появился экстренный выпуск новостей.

Еще с того момента, как Кристина пропала, Лера решила выставить напоминание о каждой новости в городе. Возле двери она почувствовала вибрацию и тихий звук — уведомление было получено.

— Прямо сейчас в центре Миткорда собрался большой парад людей, которые собираются уехать из Миткорда и призывают власти города сделать хоть что-то против убийцы, — заговорила ведущая без представления.

Лера и Пашка увидели, пожалуй, сотню протестующих против такой жизни. Они потрясали плакатами и скандировали:

— Скажите «нет» страху!

На плакатах были надписи: «Нам конец», «Он нас перебьет», «Бог бессилен» и другие.

— Мне вот что-то интересно, как они представляют себе борьбу с тем, о чем понятия не имеют, — пробормотал Пашка. — А еще у меня нехорошее предчувствие насчет этих отъездов.

— У меня тоже, — согласилась Лера. — Что-то здесь не так. И я уверена, на этот раз Волк очень даже при чем. Он не даст так просто взять и уйти… что-то наверняка подстроил. Но в чем смысл этого парада?.. Они просто кричат, но ничего не делают, чтобы покинуть город…

— Кстати, хотел тебе сказать… это ощущение… оно начинает как-то… будто пробуждаться к ночам. Мне трудно засыпать, — сказал Пашка. — И… я даже боюсьзасыпать. Потому что понимаю, что может что-то случиться, меня не будет рядом, и все такое… То есть днем я практически ничего не чувствую, но к вечеру… все мои инстинкты обостряются. Я начинаю видеть по-другому, ощущать мир по-другому. Словами это… не передать.

Лера тронула рукоятку ножа. От Пашки это едва заметное движение не ускользнуло.

— Думаешь, все это сделал я? — просто спросил он.

И Лера застыла. Он так легко догадался о ее чувствах и переживаниях, что аж дыхание перехватило.

— Прости. Но да, я так думаю, хоть это и невозможно, — произнесла она, осторожно подбирая слова.

— А утром, — продолжал Пашка. — Я понимаю, что что-то упустил. Как будто какая-то моя часть стерлась с лица Земли с частичкой памяти, но при этом я сам не пострадал. Какие-то образы в памяти, но ни один из них не выглядит четким. Один туман в голове.

Пальцы Леры готовы были сомкнуться на рукоятке, но что-то вдруг их удержало.

— Убей меня! А потом проверь, исчезнет ли Волк. Все просто. И если это был я, лучше сожги тело.

Лера опустила руку. Пашка коснулся рукоятки ножа и вытащил его из ножен. Немного покрутил перед лицом, потом вложил в руку Леры.

— Я не знаю, что мне делать с этим. Просто убей. И забудь.

— Что ты такое говоришь? Это же просто невозможно… ты рыжий, а Волк… ну, черный. И характерами вы отличаетесь совершенно. А как же история с осколком в руке? Ведь мы уже доказали… И у меня есть предположение, что ты сам не знаешь, кто ты такой.

— Это твое «ты рыжий» не железобетонно.

Пашка посмотрел в окно. Тучи на небе были такие же хмурые, как и он сам. Он не верил даже самому себе. Лера не сказала: «ты можешь сам себя убить», но поняла это достаточно поздно и очень обрадовалась. Инстинкт. Категорические нежелание потерять его завязало ей язык. Да оно и лучше…

— Одного я не могу понять… если я действительно Волк, что, если верить тебе, очень маловероятно, то почему до сих пор не убил тебя? — Пашка опустил голову.

— Потому что ты мой друг. А Волк — оборотень, который не справился с собственным телом. Твои ощущения — определенно что-то другое. Нечто, чего мы пока не понимаем.

— И теперь я чувствую себя монстром, — пробормотал Пашка. — Так ты собираешься меня убивать или как?

Он говорил абсолютно спокойно, в его голосе не было и тени сарказма.

— Нет, — твердо ответила Лера. — Мы будем выжидать. И я остановлю Волка… иди, потому что я боюсь… передумать. И не будь таким придурком, пожалуйста. Не хочу, чтобы я тебе поверила и совершила чудовищную ошибку.

Пашка словно расстроенно кивнул, затем вышел, аккуратно нагнувшись.

— Ой, прости! — с усмешкой съязвил Панов. — Какой я неуклюжий!

Толстые тяжелые книги посыпались из сумки девочки. Она тяжело вздохнула и опустилась на пол рядом с ними. Толпа безуспешно пыталась ее обойти. Мальчик молча наблюдал все это, стоя в углу лестничного пролета у окна.

«Я должен помочь ей»

— Верно.

— Но почему я медлю?

— Ты сомневаешься, правильно ли поступаешь.

— Но ведь это не должно мешать мне!

— Снова верно!

Мальчик медленно, лавируя между другими учениками, начал спуск с лестницы, на пути к девочке. Учебники и тетради ее были смешаны с библиотечными книгами.

Она в испуге шарахнулась от мальчика, когда мальчик осторожно поднял одну из ее книг. Затем еще одну. Та аккуратно складывала их в сумку, собирая с пола все новые. Казалось, они никогда не кончатся.

Кажется, однажды он уже видел ее — как раз-таки в школьной библиотеке. Ей доверяли даже самые старые книги, поскольку она была проверена многими годами чтения и всегда возвращала произведения в целости и сохранности, чиня переплеты и аккуратно вклеивая выпавшие страницы.

— Зря я это затеял.

— Нет.

— Почему это?

— Посмотри на нее! Она такая же, как мы! И ей тоже нужна помощь. Но у нее нет друга, как у тебя.

Девочка встала, повесила сумку на плечо и смущенно улыбнулась мальчику. Он оторопело ее разглядывал.

«Она… она… улыбнулась мне…»

Кто-то схватил мальчика за шиворот, да так, что тот едва не упал и поволок прочь. Девочка ахнула и попятилась.

Панов!

— Ты мне все веселье портишь! — прошипел он, отойдя от толпы на приличное расстояние.

— Но это неправильно!

— По-настоящему неправильно — перечить мне.

Из-за его спины вышел Луженко, какой-то толстяк, крепко сбитый пацан и щуплый мальчишка. Пятеро против одного.

Панов замахнулся для удара в голову, но мальчик уклонился и вывернул ему руку. Кирилл охнул и отошел в сторону. Луженко тут же подоспел ему на помощь, вцепившись зубами в плечо противника. Он ударил того по голове кулаком, и Илья отступил.

С остальными справиться было сложнее. Толстяк толкнул мальчика животом, заставив вжаться в стену, а тот крепкий пацан уже метил кулаком ему в голову. Момент — и рука второго впечаталась в стену. Он завопил от боли и схватил мальчика за горло другой рукой.

— Мне… не помешает помощь…

— Нет проблем.

Мальчик зажмурился, пнул соперника в грудь и освободился. Глубокий вдох.

Щуплый мальчишка, собиравшийся бить сзади, вдруг в ужасе бросился прочь. Панов изумленно обернулся. А затем, посмотрев на мальчика, вздрогнул и попятился назад, не в силах вымолвить ни слова.

Тот схватил его за рубашку и предотвратил отступление, подняв в воздух на уровень своих глаз. Кирилл снова испуганно охнул, поглядев на свои болтающиеся над полом ноги.

— Пошел прочь, — низким голосом, достойным старшеклассника, прорычал мальчик и рывком поставил Панова на ноги.

Ему не нужно было дважды повторять.

Глава 12. Затравлен

Лера в очередной раз проклинала свою бессонницу. В какой-то момент ей удалось задремать на пять минут, но малейший шум из леса тут же разбудил ее. Эта ночь тут же напомнила ей рассвет, когда Лере пришлось в первый раз столкнуться с Волком. А ведь тогда она даже засомневалась в своем решении найти сестру — стыд! Возможно, в бессоннице виновато новое место… опять двадцать пять. Лера все пытается найти виновника, но даже не задумывается о том, что сделала она.

Сестру освободила? Нет. Волка победила? Нет. Узнала, кто он? Нет. Даже помочь полицейским не смогла… и они погибли без надежды. В лютом ужасе.

«Убей меня!»

«И если это был я, лучше сожги тело»

Бред какой-то… И Пашка так легко предложил ей это сделать. Как будто уже давно жаждал смерти, но что-то удерживало его здесь.

«Как будто какая-то моя часть стерлась с лица Земли с частичкой памяти, но при этом я сам не пострадал».

Заснуть ей удалось с трудом.

— Так, уже неплохо, — похвалил ее капитан. — Держи крепче, отдача здесь та еще. Да уж… никогда не думал, что мне придется обучать кого-то стрельбе нелегально… возможно, я нарушаю закон… да даже не возможно, а точно… и слетаю с катушек, но… когда-то мне придется отдать этот пистолет тебе. До того момента, как мы поймаем оборотня, он будет у тебя. А пока… на сегодня закончим.

В последние дни эти монологи Кобровского были слышны все чаще и чаще. Он говорил «ты» «тебе», но обращался только к себе. Похоже, ему впервые приходится что-то нарушать… такое значимое.

А Пашка… он больше ни разу не упомянул о своих ощущениях и подозрениях, но весь его взгляд выражал только одну мысль: «Убей меня». Лере казалось, что еще немного, и она обнаружит его в петле. Но об этом старалась не думать.

Ник… этот не знал ни о странном появлении Волка в сне Леры, ни об ощущениях Пашки. И вообще он был весь как на ладони — у него нет тайн.

Лера продолжала искать. Она облазила весь лес, но так и не нашла ни одного места, где могла бы быть эта самая подземная пещера. Иногда ей казалось, что Диана солгала ей. Но… она была слишком напугана, чтобы лгать. Иначе получилось бы неправдоподобно. К тому же, вопрос — зачем ей это делать?

Лера пнула от бессильной злости первый попавшийся камень. Ничего не выходит! Волк уже давно не объявлялся. А выход из города только один… Большая дорога в другой стороне от «Вулфиана». Однако даже после парада она совершенно пустовала. Никто не въезжал и не выезжал из Миткорда. Все боялись.

Лера знала, что эта новость разлетелась за пределы города. Ходили слухи, что из Москвы кто-то собирается отправить помощь, но ведь она будет бесполезной! Это только слухи, а время идет. До августа осталась какая-то неделя, и потом… потом…

Погодите-ка.

Лера прощупала мох под слегка сдвинувшимся камнем. Если надавить — под ним что-то есть… Мысли путались больше обычного. Интуиция кричала, что здесь что-то важное. Лера вырвала кусок мха, затем еще и еще… скоро ее глазам открылась какая-то коричневая поверхность. Глина.

А здесь ее не должно быть.

Лера ободрала себе все руки, пока раздвигала ветки кустов. Сердце билось очень часто. Пальцы дрожали от волнения и напряжения. Какое-то тошнотворное и сладковатое одновременно ощущение появилось.

Внизу показалось черное пятно.

Лера торопилась и не обращала внимания на боль. Когда ветка хлестнула ее по запястью, она только поморщилась, но даже не остановилась.

Ведь… после этих долгих поисков ей наконец удалось отыскать ту пещеру!

В ней царила кромешная темнота. Стены, пол и потолок были вымазаны глиной. Внутри она была обожжена, а снаружи — нет. Никаких желтых глаз и рыка. Лера осторожно спустилась вниз, включила фонарик и осмотрелась.

По полу были раскиданы веревки, какие-то развязаны, какие-то разорваны. И полнейшая тишина, в которой слышно даже удары чьего-то сердца…

В этот момент Лера почувствовала какое-то движение под ногами. Запнулась, упала и ощутила под руками тепло, принимающее очертание чьего-то тела. Сердце сначала подскочило от страха и неожиданности, мозг выработал мысль: «Человек!», а легкие на секунду отказались работать. Наверное, то же чувствовала Диана.

Кристина!

— Ты жива, — прошептала Лера и прижала ее голову к себе. Сестра слабо зашевелилась. Веревки на ее ногах и руках были ослаблены и развязаны, оставалось только их скинуть. Она нашла ее. Кристина жива. Она в порядке.

— Лера? — прохрипела Кристина и закашлялась. Взгляд ее был — Как ты… сюда попала?

— Я вижу, ты уже нашла свою сестру, — Волк здесь! — Я думал, ты уж никогда ее не отыщешь.

— Черт! — выругалась Лера. Она совершенно забыла о словах Волка — это ловушка. Разумеется, он здесь. Это же буквально его второй дом…

— Я тебя предупреждал. Можешь попрощаться с сестрой, вам все равно недолго осталось, — Волка никак не было видно.

— Он здесь! — Кристина вцепилась в Леру и не отпускала. — Нужно бежать!

— Уже никак вы не сбежите, — горько усмехнулся оборотень. — Вы хотя бы друг друга напоследок увидите. А я? У меня уже давно ничего нет. Дома. Друзей. Семьи. И даже тот, кто был мне дорог больше всего, отвернулся от меня, узнав о моей сущности. Я никого не трогал. И тогда… я понял, что мир несправедлив. Кого-то любят, кого-то отвергают. Что я сделал? Я просто существовал. У меня не было ничего, что было у них, но я молчал. Никому не хотелось со мной общаться. А как может быть иначе? «О, привет, как тебя зовут? Фу, у тебя желтые глаза и низкий голос! Я не хочу с тобой дружить.» Они игнорировали меня. Или травили, как бешеную псину!

Лере хотелось отвлечься и не слушать его, но история постепенно ее увлекла.

— От этого становилось только больнее, — продолжал оборотень. — Но понял я это слишком поздно. Они сами вырастили во мне целый вулкан, который наконец пробудился. Ему давно пора было это сделать. Все, все, кого я встречал, думали: «У него наверняка есть друзья, значит, я не обязан с ним дружить. Мир не без добрых людей», — проблеял он, передразнивая «всех». — Я делаю это не просто так. Вы не поймете меня, пока сами не столкнетесь с такой же проблемой. Я пытаюсь отомстить тем, кто меня ненавидит за мое простое существование. Год за годом… каждый день — одно и тоже. Нытик, слабак, маменькин сыночек! Били, плевались, обзывались! Ты даже не представляешь, Лера… как я устал от этого.

Его голос перемещался вокруг, то отдалялся, почти эхом отдаваясь от стен пещеры, то совсем приближался, как будто Волк стоял прямо за спиной одной из них, дыша в затылок.

Мысли ударили по сознанию Леры тяжелее, чем свинцовая кувалда.

Она вдруг вспомнила, с каким отвращением она подумала впервые о Волке, когда его увидела. Как нагрубила при первой же возможности, так и не узнав его хорошенько.

Как возненавидела его.

«Подавись своим могуществом, кретин!»

«Я ничем не лучше…»

— Но… при чем здесь тогда моя сестра? Я поняла свою ошибку. Дай ей уйти… пожалуйста. А меня можешь убить… я не буду сопротивляться.

— Дело не в этом. Я кое-что понял, пока пытался мстить за себя. Оборотней ненавидели испокон веков ни за что. Убивали их ради забавы, продавали в рабство, отбирали земли и хозяйничали на чужой территории. И даже после стольких лет я продолжаю видеть, как по всему миру всплывают трупы, трупы моих союзников и друзей. А все это — из-за людей. Охотников, которые считают, что мы недостойны жизни лишь за то, что имеем некие способности. Я такой же, как и мои предки. И не намерен терпеть эти выходки от людей. Я буду топтаться в вашем муравейнике, как вы уничтожали наш дом! Мы уже пытались… ничего не вышло. Но теперь во главе стою я, а не жалкий медвежонок! Так что… в любом случае, простая месть моим знакомым переросла в нечто большее. Это война, Лера.

Ей хотелось сказать: «Но ведь тебя не было там», но она вовремя сдержалась. Был он или нет — погибли невинные. Много невинных. И он собирается отплатить людям той же монетой. Кажется, не только Волк говорил загадками, но и Ог. Лера не поняла, о каком медвежонке шла речь, и когда это «они» что-то пытались сделать, но, похоже, узнать ей это не светит.

— Тогда выйди и сражайся. Не хочу умереть от удара исподтишка, — прошипела Лера, вытаскивая нож.

— Один момент…

Кристина вскрикнула. Она пыталась держаться за Леру, но никак не получалось. Ее ногти оцарапали плечо Леры до белых полос, и вдруг она исчезла. В темноте уже давно пропало всякое понимание того, что происходит. Не было ясно даже элементарное «влево-вправо»…

— Как тебе такой поворот? — За спиной Леры наконец показались желтые глаза. — Может, ты скажешь что-нибудь вдохновляющее?

В этот момент все стало ясно.

Чувства Волка было не описать. Лера наверняка повела бы себя так же, если бы с ней обращались как со старой игрушкой, которая «ничего не чувствует». Настолько сильно его жизнь испоганили, что он готов портить ее другим без причины. И ведь не только с ним так обходились! Любой оборотень, раскрывая свои способности сталкивался с этим. «Я запрещаю тебе дружить с этим дрянным мальчишкой!» «Но почему?» «Я не… замолчи» Лера обернулась.

— Пожалуй, да, — голос ее опять дрожал. Она ведь тоже устала постоянно драться с ним. Какая-то ее часть сейчас кричала, что ничего не получится, и вообще все это полнейший бред, пора бы уже образумиться, замолчать, отойти и выбраться, желательно без драки, забрать Кристину и уехать куда подальше из этого треклятого города… а другая едва шептала… что это не последняя битва. Они встретятся еще много раз. — Ты прав, я тебя не пойму. Я даже представить себе не могу, что ты перенес. Но в жизни каждого случается переломный момент, когда все идет наперекосяк. Очнись от этого кошмара. У тебя наверняка еще остались друзья, знакомые… или родственники. И… еще не поздно все исправить. Это все неправильно. Поэтому я прошу тебя опомниться. Вовремя. Пока ты не… не сделал необратимого.

Глаза начали привыкать к тьме. И мрачные силуэты тоже стали медленно проступать.

Волк согнулся, стоя на четырех лапах, чтобы не удариться головой о низкий потолок. Кристина лежала у стены, в сознании, но боялась пошевелиться или даже вздохнуть.

Лера выронила нож. Он громко звякнул, упав, отчего сестра сжалась в комок. Глаза человека и оборотня находились теперь на одном уровне. Когда-то люди смотрели свысока на небольших волков, когда-то оборотни возвышались над людьми, но теперь… теперь восторжествовало равенство.

Волк не шевелился. Дышал медленно, но не спокойно. Как-то даже с трудом, словно находился на тонкой грани между спокойствием и истерикой.

— Остановись, — прошептала Лера и медленно, аккуратно подняла руку. Волк быстро дернул ухом, но не накинулся. Просто понимал, что без ножа она ему и ничего не сделает.

«Вы не поймете меня, пока сами не столкнетесь с такой проблемой.»

Расстояние между рукой и оборотнем медленно сокращалось. Пальцы дрожали. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Огненно-желтые глаза смотрели недоверчиво, даже с долей страха, но было в них что-то умоляющее и до того печальное, что внутренности скручивались в тугой узел: «Пожалуйста, не бросай меня здесь одного.» Волк был напряжен, но не от готовности драться. Что-то другое заставляло его дрожать.

Кристина испуганно выпучила глаза, вдруг осознав, чтособирается сделать Лера. Она изо всех сил замотала головой и даже потянулась к лежащему ножу, но потом поняла, что тот лежит слишком далеко, чтобы взять его в руки, оставаясь незамеченной оборотнем. Поэтому ненадолго задумалась о том, что ей предпринять, в то время как Лера наконец решилась.

Она осторожно положила руку на плечо оборотня. Тот судорожно вздохнул, как будто этим аккуратным прикосновением Лера сняла с него какие-то цепи, сковывавшие его вот уже много лет. Дрожь унялась. Ладонь утонула в шерсти, непривычно мягкой и шелковистой, навевающей воспоминания о чем-то уютном и убаюкивающем. Было как-то одновременно и жутко, и прекрасно. Волк в любой момент может напасть, а Лера бросила нож. Глупый и рискованный поступок.

Волк в этот момент испытывал такое пьянящее облегчение, что его действительно можно было сравнить с освобождением. Хоть Лера этого и не знала, но в тот момент даже Огненный Глаз почувствовал эту еще слабую, но яркую искорку.

Несколько секунд он смотрел на нее, затем закрыл глаза, через веки которых скатилась слеза. Его шерсть оказалась безумно приятной на ощупь, но покрытой грязью и спутанной в крупные колтуны. Лера и подумать не могла, что ей когда-нибудь захочется вот так вот просто погладить оборотня, а уж тем более этого. Она даже издалека чувствовала на руке его сильное, могучее теплое дыхание. Еще один вздох, только более спокойный.

Ведь она впервые прикасалась к нему без цели покалечить!

Волк открыл глаза. Не медленно, как будто сонно и вяло, а с умиротворенным спокойствием, но при этом легкой бодростью. Они вдруг оказались зелеными, как свежая весенняя трава на лугу, как первые листья, как… что-то невообразимо красивое. Глаза Волка.

— Око за око, — сказал он и протянул лапу. — Зуб за зуб.

Лера даже не смела надеяться на то, что это сработает. Она наконец выдохнула со слезами на глазах, вдруг осознав, что задерживала дыхание. Что-то важное произошло в голове у оборотня… он не сопротивлялся. Не попытался даже скинуть руку. Значит, что-то еще осталось от той выжженной и черной, как смоль, души!

При этом Лера чувствовала такое счастье, как будто это не она только что совершила самый безумный поступок в своей жизни, бросив нож. Как будто это не она только что рисковала своей и жизнью сестры ради душевного спокойствия другого существа.

Волк тянулся к глазам Леры. В какой-то момент ей даже показалось, что он собирается выцарапать их, но вместо этого тот… заставил ее закрыть веки. Он сделал это совершенно спокойно и аккуратно, даже с такими длинными когтями.

С закрытыми глазами недосып за несколько ночей без сна и нервотрепки легко расправился с ней. Усталость навалилась внезапно и неожиданно. Лера еще помнила эти добрые, но все еще печальные глаза, которые так неожиданно решили судьбу внешнего вида Волка в лучшую сторону.

— Лера! — раздался чей-то знакомый зов. — Лера!

Веки были тяжелыми, словно их налили свинцом.

— Лера! — раздался другой голос, но ближе.

Она пошевелилась.

— Лера! Вон она! — крикнул первый.

Открывать глаза никак не хотелось. К тому же казалось, что сделать это невозможно. Но пришлось пересилить себя. Поначалу цвета казались неестественно яркими. Но потом только стало ясно, что они должны быть такими. В темноте пещеры их почти не было… если не считать…

К ней бежали двое — Ник и Пашка. Лера лежала на голой земле в позе морской звезды.Голова немного кружилась, но в целом все было хорошо, и, она бы даже сказала, отлично. Рядом валялся и нож.

— Ты что здесь делаешь?!

— Я… — всем телом она испытывала такое невероятное чувство свободы и приятного прилива сил. Как если бы научилась летать…

А где она была?

— Я нашла пещеру Волка, — пробормотала Лера и привстала на локте. В это верилось с трудом, но в голове была непривычная ясность.

— Ты ранена?

— Нет.

Лера вспомнила, какой мягкой оказалась шерсть Волка. Это не было сном. Это все было… В реальности.

— Что там произошло? — Пашка присел на колено и внимательно вгляделся в карие радужки глаз девушки.

Ей хотелось рассказать ему о том, что цвет глаз Волка был очень похож на его оттенок, но говорить этого Лера не стала, потому что боялась, что Пашка снова будет пытаться уговорить Леру убить его под предлогом «я не знаю, что со мной происходит, но ничего хорошего здесь нет». И все же этот факт мучил ее.

— Я… я нашла Кристину. Она была жива, и, кажется, цела. Но это была ловушка. Волк… устал. От него все отвернулись… ушли. Кто-то лишил его дома, семьи, друзей. Всего, что было ему дорого. Но потом он вспомнил легенды Миткорда… и решил отомстить людям. Всем. Его армия стоит на границе… я хотела ему напомнить, что пора очнуться. И Волк меня выслушал. А потом не стал убивать. Его глаза поменяли цвет, и вот… я здесь, — сбивчивый рассказ Леры удивлял братьев.

— Мы тоже нашли твою сестру, — сказал Ник. — Она так же на земле валялась, а сейчас спит.

— Да, но прежде, чем заснуть, потребовала объяснений по поводу того, где ты сейчас, что это была за тварь и какого хрена ты ее гладила, — добавил Пашка. — А еще она вырывалась и бешено вопила, так что кто-то чуть не вызвал полицию, когда Ник попытался ее осмотреть. Теперь я узнаю семейное сходство.

В этот момент Лера засмеялась. Не скованно и наигранно, как неделю назад, а легко, по-настоящему. Настроение было отличным, казалось, все произошедшее с ней из-за Волка было всего лишь плохим сном. Она улыбнулась, посмотрела на друзей и крепко обняла сразу двоих.

— Спасибо.

Ник удивленно покачал головой, Пашка застыл, отведя взгляд. Первый ухмыльнулся, а второй сделал вид, будто ничего не было. Но его сияющие глаза было не скрыть.

— Но знаешь, у меня теперь такой же вопрос. Разве он не попытался тебя убить?

— Нет, — Лера радостно помотала головой. — Его глаза правда поменяли цвет. Были желтыми, а потом… — она вдруг осеклась. — в общем, поменяли цвет. И… я так рада, что все обошлось.

— Ну как, належалась на земле? — поинтересовался Пашка, глядя на присохшие к одежде Леры комочки сухой земли.

— Да на ней спится лучше, чем на кровати, — снова засмеялась та.

Но неужели она действительно просто отключилась? Что, правда так хотелось спать? У Волка есть какие-то тайны. Но с другой стороны — с чего ей думать, что все закончилось? Слишком просто… но, может, это всего лишь подозрения? Когда знаешь, что ты сильнее, лучше других, хочется показать свое превосходство. Всеми силами. Любой ценой. И неважно, как они на это отреагируют — ты ужелучше. И кто эти «они», тоже неважно. Особенно сильнее это желание после того, как тебя втаптывали в землю, раз за разом. Огненный Глаз смог перебороть в себе эту жажду доказать всем, что он способнее. Теперь все закончилось. Закончилось… Мысли снова спутались в большой клубок.

Когда Кристина проснулась, попросила пить и есть. Она и так была худой, а теперь казалась скелетом, обтянутым кожей. Ник осмотрел ее и сказал, что ей срочно нужно набирать вес, иначе могут начаться проблемы. На вопрос Леры, чем она там питалась, Кристина ответила, что большую часть времени, проведенного в пещере, она была в сознании, но сидела на привязи. И веревки оказались настолько крепко скрученными, что ей не удалось сразу развязать узлы. Поэтому, пытаясь найти, чем их распилить или придумать, как разорвать и развязать, Кристина жила там. Каждый день она обнаруживала возле себя кружку воды и немного еды. Сначала та даже не подумала притронуться к подачке, но вскоре голод и жажда ее сломили. А спать приходилось прямо там, на глиняном полу. Бывало, бессонными ночами Кристина заставала Волка, мешком сваливающегося откуда-то сверху, тихо рыча ругательства под нос. В такие моменты она едва могла дышать от страха, притворяясь спящей. А оборотень в это время неумело пытался перетянуть раны, случайно разрывая бинты когтями. Пару раз он так резко дергался от боли, что и сама Кристина вздрагивала. За некоторое время до того, как Лера нашла ее, той почти удалось освободиться. Но тут очень не вовремя заявился Волк, который и огрел ее лапой по голове, увидев ослабленные узлы. Кристина тут же потеряла сознание и пролежала в одной позе несколько часов, пока не очнулась. Но никому, кроме Леры, доверять не стала.

— Круто, — только и сказала она, войдя в квартиру Леры. — Нет, правда круто. Спасибо. Хотя я даже не думала, что буду кому-то важна, но здесь намного лучше, чем в его берлоге.

Лера усмехнулась.

— Располагайся. Позвони родителям. Только не наговори глупостей, ладно? А то они меня на котлеты пустят, если узнают…

— Ты меня спасла, — возмутилась та. — В этом нет ничего постыдного.

Кристина прошла в комнату, вынула телефон и набрала номер матери. Они уже забрали вещи из интерната, поэтому теперь в один из более или менее свободных углов помещения горой была свалена одежда, школьные принадлежности и прочая мелочь.

— Алло, привет, мам…

— Кристина?! Господи, все хорошо? Где ты сейчас?!

— Все нормально, мам! Ле… — она осеклась, сморщившись от криков матери. — Легавые меня искали, но я сама нашлась. А сейчас я у Леры дома.

— Боже, Кристина, я так рада, что все обошлось, — мама всхлипнула. — Как тебя угораздило?

— Спасибо.

Чего?

Лера огляделась. Она снова была в том самом черном сне… когда разум Волка впервые заговорил с ней. Теперь же он снова обращался к ней… еслик ней.

— По сравнению с Бетельгейзе Солнце — малышка, но именно благодаря ей на Земле есть жизнь. Так и здесь: если бы не ты, я никогда больше не очнулся бы. Вовремя… красивая речь, однако. Я бы так не смог, честное слово. Несколько предложений, и Огненный глаз ослабил свою хватку. Мне удалось снова взять все в свои руки. Спасибо за все. Думаю, теперь я могу рассказать тебе, кто я на самом деле.

— Подожди! — выпалила Лера. — Я… мы точно знакомы? В реальной жизни?

Молчание.

— Да. Ты… не хочешь это знать?

Голос Волка был настолько грустным, что хотелось зашвырнуть в него стеклянную вазу и закричать: «Не смей грустить!» Но Лера этого не могла сделать. Перед глазами снова появилась его морда.

— Нет, хочу, просто… мне не все ясно. Вспомнил ли ты все сразу, или пришлось ждать… Почему глаза желтые, а не зеленые, как у тебя, и почему ты такой громадный, и вообще… с чего вдруг Огненному Глазу прятать твои воспоминания?

— Наверное, есть и больше меня, я не знаю точно. А глаза у всех разные. От генетики это вообще не зависит. Ог… ведь он сначала предложил мне работать вместе, помогать друг другу… но я испугался, отказался, и он в два счета одолел меня. Я действительно слаб. Но у каждого свои недостатки. Да, его не жалуют, но это не было достойным поводом для того, чтобы устраивать панику. Память вернулась ко мне не сразу, только спустя несколько часов, и я думаю, это ненадолго. Поэтому… после того происшествия ты общалась со мной в человеческом облике — только через несколько часов я все вспомнил.

— Я была все-таки права… ты не хотел никого убивать. Только я не понимаю, почему Огненный глаз вдруг позволил мне его усмирить.

— Вас что-то связывает, — предположил Волк. Голос у него был все еще низкий, басовитый и гудящий, но гораздо более мягкий и приятный. — Времени мало. Днем я все еще не помню о себе ничего. Только на короткие мгновения что-то проясняется, и тогда я становлюсь собой. В реальности встретиться будет сложно. Но залезать в твои сны — еще труднее. Через какое-то время, есть вероятность, я снова все забуду. Ты точно хочешь знать?

Вот только и он сам не хотел говорить. Ни говорить, ни самому знать. Шерсть его вокруг глаз снова намокла, только сильнее. Огненный Глаз не был одним из тех, кто позволял себе больше одной слезы. От противной мысли о том, что даже сам Волк был невероятно разочарован своим горьким открытием, глаза реального тела защипало жгучей водой.

Кто же он такой?

Это ее шанс узнать правду!

— Да! — крикнула Лера в черную бездну.

— Я…

Голос Волка затих, будто приглушенный какой-то стеной и вскоре исчез окончательно. Лера слышала, что после «я» он пытался еще что-то сказать, что не смог. К сожалению, на этом сон оборвался.

Волк не успел. Не нужно было уточнять… просто говорить, и все. Лера потрогала лезвие ножа. В последнее время это действие ее успокаивало, позволяло приводить в порядок мысли. Не складывается. Что-то определенно не так. Повелевающий волками посланник мглы… Посланник мглы — это наверняка Волк. И река в этом деле еще никак не замешана. Армия Огненного глаза стоит на границе, но так и не вошла на территорию города. Нет. Это пустые надежды. Ничего еще не закончено. Дела еще есть.

Сирота…

— Ты не видела Ника?

— Нет, — пробормотала озадаченная Лера. — Что-то случилось?

— От этих ощущений башка уже взрывается… я тревожусь за него, — Пашка быстрым шагом обошел почти весь отель. — Он должен был быть дома. Он никогда не опаздывает, сегодня он не дежурит в больнице…

— Я пойду на второй этаж, — сказала Лера и поднялась по лестнице, высматривая между снующими туда-сюда постояльцами и работниками Ника.

Лера в ужасе остановилась перед дверью одного из номеров. Кровь!

Да что ж такое…

Заперто. Лера внимательно оглядела петли и край двери. Левосторонняя, насчет «от себя» или «на себя» она не была уверена, но решила проверить: с силой потянула на себя, затем наоборот. По всей видимости, дверь открывалась внутрь, потому что, стоило Лере толкнуть ее в ту сторону, она подалась чуть сильнее, чем когда Лера ее тянула на себя. Она отошла на несколько шагов назад, затем разбежалась и пнула дверь. Ей никогда не приходилось их выламывать, и сейчас с первого раза не вышло, разумеется. Зато грохот стоял такой, что Волк по ту сторону двери все слышал и наверняка готовился бежать или заметать следы. Если это вообще он.

Нужно еще сильнее. Будет очень неловко, если это окажется краской, а Лера просто так выломает кому-то дверь… и если вообще получится. Слишком много «если».

— Ты что делаешь?! — едва ли не на ультразвуке проверещал Пашка, мгновенно материализовавшийся у нее за спиной, но тут же осекся, увидев выползшую из-под двери багровую лужу. Непонимание и возмущение на его лице сменилось испугом и решительностью. Закусив губу от волнения, он грубо оттолкнул Леру и с первого удара ногой вынес дверь чуть ли не с петель.

Труп, постоялец. Но крови больше, чем должно быть. Она залила почти всю комнату и натекла за дверь. Многовато для одного человека…

Неужели… неужели Огненный Глаз не смог удержаться?

— Кого-то ранили, — Лера присела и потрогала пол, на самом деле смаргивая слезы. Пашке почти что противопоказано видеть, как кто-то плачет. Иначе начнет сам загоняться по поводу того, что он такой придурок и никудышный друг. Выходит, все было зря. — Совсем недавно…

— Ник… — прошептал Пашка, с трудом шевеля губами и заставляя себя дышать. — Он пропал… не просто… так.

Лера отвела взгляд. Этого человека она где-то уже видела… он стоял на улице, возле входа в отель, обсуждая с другими постояльцами или друзьями убийство Ольги Дмитриевны. Но сильнее всего удивляло то, что это произошло настолько бесшумно, что не заметил никто. Да, это наверняка сделал Волк — кто же еще мог оставить такие жуткие следы: дыры на теле от клыков и, словно кровавые дорожки, глубокие прочесы когтями? Тут Лера заметила, что возле трупа валяются черепки, то ли от чашки, то ли от тарелки, покрытые кровью. Должно быть, убитый пытался защищаться.

Пока Лера исследовала место преступления, Пашка поежился. Слюна загустела и стала усиленно выделяться, а в голове гулко, но не болезненно пульсировали мысли. Он едва мог двигаться, непонятное чувство с отголосками страха и желания действовать сейчас же сковало тело. Лера выглядела совершенно невозмутимой, и это его отчасти успокаивало, хоть и не могло помочь окончательно. С каждой секундой становилось все хуже. Ноги стали такими тяжелыми и будто не его, что Пашка с трудом пошевелил пальцами.

— Я иду с тобой, — выдавил он. — Плевать мне на улики. Ник, возможно, ранен.

С таким взглядом спорить оказалось сложно. Лера осмотрела окно. Окровавленные осколки… что, если кого-то вытащили этим путем? Пашка немного помедлил, затем переступил порог и, шатаясь, подошел к ней. Лера посмотрела вниз и сказала:

— Высоковато.

Пашка аккуратно оттолкнул ее и вылез. Затем, цепляясь за подоконники и карнизы, быстро спустился, легко спрыгнул и грациозно приземлился.

— Стой! — но было поздно. Он не обратил внимания на восклицание Леры и бросился в глубь леса.

Лера выругалась и пулей вылетела через главный вход. Нет, обязательно ему было через окно лезть. Всего на несколько минут задержались бы, зато вышли нормально… Пашку она догнала нескоро. Тот замедлился и теперь сверялся с кровавым следом.

— Как ты собираешься на него кидаться? В одиночку? Можешь о себе позаботиться? Интересно, как, без серебра!

— Да, могу, — прорычал Пашка. — Этот гад похитил и ранил Ника… я должен быть там.

Страх никуда не делся и не ослабел, а только стал сильнее. Но наряду с ним появился такой гнев, которого он мог бы послушать и не пожалел бы. Пашка вдруг вздрогнул: на миг ему показалось, что вот сейчас, наконец он увидит Волка и разберется с ним. Отомстит за все, сполна: за пропавших, за раны Леры, за ее голодавшую сестру, за исчезнувшего Ника…

И больше никогда, никогданичего подобного не повторится.

Потому что он убьет его. Серебра не было, но ведь можно вырвать ему важный орган — сердце или легкие, свернуть шею. И тогда все выяснится: оборотень или нет. Убийца или нет… А если и сам умрет, то что же. Пал в бою.

Так они крались еще довольно долго. Скоро позади оказалось и логово Волка. Лера не думала, что это какая-то ловушка.

— Стой, — прошептала Лера. Пашка неохотно повиновался. — Ты слышишь?

Они оказались на пустой поляне. Их окружали странные звуки, похожие на тявканье, сопение и скуление.

— Что? — Пашка повернулся к Лере. — Я не могу ждать.

— Ты ничего не слышишь? — изумилась она. — Не нравится мне все это…

— Мне тоже, — сквозь зубы процедил Пашка и вдруг сорвался с места. Он исчез настолько быстро, что Лера даже не успела запомнить направление, в котором он вдруг пропал.

Звуки как будто сузили круг.

— Черт тебя подери, идиот! — на глаза Леры навернулись жгучие слезы, она остановилась в нерешительности. А вдруг это все-таки ловушка? И туда попадется не тот?!

С того момента, как Кристина обнаружилась целой и невредимой, Лера чувствовала себя намного лучше. И даже предстоящая битва с Волком не так сильно пугала ее. Но теперь… это чувство накатило с новой силой. Тревога. Беспокойство. И самое главное — как помочь?

Вдруг где-то впереди громко хрустнула ветка.

Лера схватилась за голову в попытке приглушить страх. Изо рта вырвалось завывание:

— Дура-а-к…

Казалось, сам лес обратился на сторону монстра — с каждым мгновением и вздохом становилось все темнее, словно Леру держала за руки смерть.

А затем эти звуки пропали. Лес молчал. Как будто замер в ожидании чего-то ужасного. Затылок прошило ледяными иглами, зрачки расширились от ужаса. Лера застыла, не в силах ни двигаться, ни кричать.

Слезы уже ручьями текли по ее щекам. Она бессильно уверяла себя в том, что с ним ничего не случилось и не случится, но остановиться не могла. Ведь он просто убежал, и пока ничто не намекало на присутствие Волка здесь…

Захлебывалась в плаче.

Мертвую тишину разрубил мучительный, сжигающий внутреннее спокойствие, вопль. Вопль, полный отчаяния, ужаса и боли. Затем он коротко оборвался, как оборвалась и жизнь кричащего…

И снова тишина. Сердце пропустило удар.

Его вопль.

Чувство горькой безнадежности душило, сдавливало горло так, что хотелось закричать так, чтобы освободиться навсегда, навсегда…

Нет! Это все галлюцинации, ничего не было. Это просто Лера перепугалась, вот и мозг подсовывает ей ложь… а если вопль и был, то не его… но даже саму себя она не могла в этом убедить.

Дрожь волнами проходилась по телу, снова и снова заставляя дергаться. Лера изо всех сил пыталась сдвинуть себя с места, заставить бежать в лес, за ним, проверить, в порядке ли он… она не чувствовала здесь себя в безопасности, и даже не думала, что с Пашкой будет лучше. Но почему-то ей казалось, что онбудет в безопасности — полнейший абсурд, учитывая его силу по сравнению с силой Леры.

— Что же ты стоишь? — медленно протянул кто-то. Лера до боли всматривалась в глубину леса, но там ничего не было. — Не бросаешься на помощь другу?

В глазах заплясали черные пятна.

Сразу же вспомнилась первая драка с Волком. Кожей ощущалось его присутствие… на этот раз гораздо сильнее. Какой-то зловещий холодок. Лера заставила себя закрыть рот, потому что вдруг обнаружила, что вкладывает голос в каждый вдох и успокоиться становится только сложнее.

Ее била уже более крупная дрожь.

— Очень жаль, что ты не смогла его остановить, — продолжал Волк. — Ведь именно по твоей вине он пострадал. Ты должна была попасться. И все-таки… он продержался дольше, чем я от него ожидал.

Лера сжала нож так, что костяшки побелели. Рука мелко затряслась от злости и страха.

Холодное дыхание леса обжигало мокрые щеки.

Хотелось вернуть его. Срочно, прямо сейчас! Схватить за руку, зашипеть: «Не смей уходить» и снова расплакаться. Неважно, какой он, каким он был… хотелось вернуть его.

— Ты опять предложишь мне драться, а не прятаться? — угадал ее мысли оборотень. — Увы, ведь я так люблю свое красноречие. Или, может, все-таки слишком пафосно?

В этот момент за спиной Леры что-то тяжело приземлилось. Она обернулась и увидела Волка, встающего после прыжка. Слезы снова дали о себе знать. Лера уже не пыталась сдерживаться. Пускай! Пусть он видит, что ему удается ее вывести из себя, но он поплатится, поплатится за все!

Но она старалась не думать о том, что жепроизошло там.

Слишком страшно и больно становилось.

Одну лапу он держал за спиной.

Она сглотнула.

— Неужели ты настолько глупа, что думала, будто я не буду сопротивляться? — осклабился оборотень. — Напрасно. Кстати, у меня для тебя есть сюрприз.

Вместе со снами пришло усиление интуиции. Лера одним предчувствием могла увернуться от удара. И сейчас это внутреннее ощущение забило тревогу, так сильно, как еще никогда, разрывалось фейерверками. Мышцы неконтролируемо задергались. Ее словно окатило ледяной водой. Волосы встали дыбом, а кожа приобрела мраморный цвет.

В его лапе что-то было.

Лера сделала шаг назад. Затем еще один. Пятилась. Что бы это ни было, ничего хорошего оно не предвещало. И ей никак и ни за что не хотелось видеть этот «сюрприз».

Волк резким движением сделал выпад вперед и вытащил лапу из-за спины. Лера закричала и тут же зажала рот рукой, зажмурившись. Даже из закрытых глаз немедленно брызнули слезы новым потоком. Медленно опустилась, дыша через раз.

Нож бесшумно крутанулся в воздухе, упал на землю. Мир сузился, превратился в одну точку — то, чего Лера боялась больше всего, было ее центром. И Волк улыбнулся…

В лапе оборотня, небрежно схваченная за волосы, болталась голова Пашки. Она слегка покачнулась на ветру, но застывшего выражения лица не поменяла.

Глава 13. Скорбь

Наверное, не найдется такого слова, которое полностью могло отразить чувства Леры. Это был даже не ужас — нечто более сильное с примесями из горя, боли, вины и бессилия.

Она несколько часов сидела в одной позе, не в силах даже унять эту дрожь. С губ срывались обрывки слов, но одно было слышно точно: «Па-а-а…» Лера даже не пыталась сопротивляться воспоминаниям. Уже поздно. В памяти снова и снова всплывала картина. И именно она не давала ей сдвинуться с места. Словно намертво пришила ее к холодной, дикой лесной земле. Голова. Голова. Голова.

Волк ушел без боя.

Уже давно стемнело. Кто-то снова звал ее по имени. Но на этот раз это был один голос.

Кто-то опустился рядом с ней и тронул за плечо. Но Лера даже не отреагировала, продолжая шептать. Из-за нее? Да. Из-за нее.

— Ник? — мутная пелена перед глазами чуть-чуть рассеялась, она смогла разглядеть его и даже замолчала.

Ник коротко улыбнулся, давая ей понять, что все хорошо и тут же нахмурился. Лера вдруг вспомнила слова Пашки. О тумане в голове. Вот что он чувствовал. И даже шевелиться трудно, не то что говорить.

Пашка ошибался. Он не смог… себя защитить.

Лера видела, насколько темным стало все вокруг. А потом чувства пропали. Она просто отключилась. Сказались переживания, страх, волнение, тревожность и режущая боль в душе.

Лера открыла глаза. Она лежала в своем номере.

Здесь было совершенно пусто. И одиноко.

Лера с трудом встала. В глазах снова потемнело, поэтому пришлось подождать. Она даже не помнила, как оказалась здесь. Туман вокруг леса растворился и исчез. Но без него тайга выглядела непривычно и еще более зловеще.

«Вулфиан» осиротел.

Несколько человек в ярких жилетах тихо переговаривались. Все постояльцы быстро разъехались, поэтому больше ничто не нарушало тишину.

Неподалеку от них стоял Ник. Его глаза опухли, волосы были растрепаны, а на подбородке щетина больше не выглядела такой опрятной и аккуратной. Ник так же ненавидел беспорядок и потерпеть его не мог ни в каком виде.

— Т-ты не видела Пашку? — дрожащим голосом спросил он, когда заметил Леру и подошел поговорить с ней.

Лера опустила голову и почти минуту молчала. Затем посмотрела в те темные, карие и уже далеко не счастливые глаза и вздохнула. Ник должен знать правду. Он должен.

— Волк убил его, — со злостью прошептала она. На глаза навернулись слезы. Слова эти дались ей с таким трудом, что Лера заставила себя еще раз произнести их. — Убил. И… прости. Я не хотела. Мы… мы искали тебя. Знали, что ты ранен… и пошли тебя искать.

Даже если бы вдруг неожиданно оказалось, что это она убила всех тех людей, ей было бы намного лучше. Ник отшатнулся, будто его кто-то ударил. Его глаза забегали.

Он не знал, куда деваться.

— Нет, — тихо сказал он. — Все правильно. Лучше знать, что он мертв. Чем… терзаться напрасными надеждами и заблуждениями, — пробормотал Ник и обернулся в сторону открытой входной двери в неуверенности. Несмотря на его слова, внутри он все еще слепо тыкался в уверения. Затем медленно оттянул воротник рубашки и показал кровавую царапину по центру горла. Слегка приоткрыл кожу на запястье вместе с другим следом и обреченно прошептал. — Я был приманкой.

— Господи, — выдохнула Лера.

В этот момент у Ника сдали нервы. Он раскраснелся, его глаза увлажнились, мышцы лица окаменели, и через несколько секунд тот затрясся от рыданий, слегка наклонившись вперед. Несколько человек обернулись, но ему было все равно. Лера снова отчаянно захотела убить, убить Волка и поддержать Ника, но на ум не приходило ни одного слова, а во рту пересохло, поэтому, поддавшись неожиданному порыву, она подошла ближе и крепко обняла его. Сначала он ощутимо напрягся, будто ожидая подвоха, но затем расслабился и позволил себе осторожно уткнуться носом в плечо Леры, изредка мотая головой в дурацком котелке.

Всю следующую неделю велись поиски тела.

Никто его не нашел. На месте убийства была кровь, и скоро установили, что принадлежала она ему. Теперь мир официально считал Павла Воронежко убитым.

— Ты как? — спросила Лера.

— Да… нормально, — Ник положил руку на лицо, тихо всхлипнул и убрал. — У меня… правда, все хорошо.

Ник вышел. Следом за ним Лера.

До церкви было далековато, поэтому они вышли пораньше.

Мелодичное, но монотонное пение священника звенело в ушах.

Свет солнца потоками лился через отверстие в потолке на стены. Мозаики, казалось, светились. В окоченевших руках Лера держала тонкую свечку. Ее пламя сильно дрожало.

Сил на слезы уже не осталось. Как назло.

На железных подставках стоял пустой гроб. На его крышке лежали цветы; три свечки были воткнуты в дерево. Лера подумала: а могло ли быть иначе? Могло ли случиться так, что… она сама отдала бы жизнь?..

— Задувайте свечи. Настало время проститься с умершим, — пение прекратилось. Лера на негнущихся ногах затушила свечу и подошла ближе. Ник последовал ее примеру.

Они были единственными, кто пришел прощаться с ним. Лера помнила друга и в радости и в злости, и старалась сохранить эти воспоминания в целости. Самым неприятным было то, что это — все, что от него оставалось.

С абсолютно серого портрета в черной раме ей весело улыбался Пашка.

Они вышли на улицу. Большое и озлобленное солнце тут же прожгло черную одежду до самой кожи. Его жестокий палящий свет нещадно уничтожал любое желание жить. Как будто оно тоже шипело: «Это ты виновата. Сейчас он был бы жив, если бы ты сделала хоть что-то, чтобы ему помочь».

Лера опустилась на край кровати в номере. И снова память… Как Пашка сидел здесь же и просил убить его. Зачем?.. От понимания того, что именно Лера сделала это, она бы сошла с ума. Пашка был рядом. Всегда. С самого ее рождения он был… здесь.

Почему все так?

Наверное, Лера была бы счастлива знать, что это всего лишь кошмар. Или, может, это кома. Волк еще тогда ее чуть не убил, она впала в кому и теперь все это — не больше, чем простая фантазия мозга. Наверное, она была бы счастлива знать, что умерла она, а не кто-то другой. Очень…

Вечер на крыше отеля казался таким безмятежным и даже неестественно счастливым, когда все было хорошо. Как сон, после которого не хочется возвращаться в жестокую реальность.

Река медленно катила свои воды вниз по течению. Лера сидела на камне у берега и слушала, как тихо журчит мягкая вода. С недавних пор это место стало успокаивать лучше любых слов, и Лера приходила сюда теперь довольно часто. Но даже несмотря на утешающий шепот реки она чувствовала такую ярость… гнев, злость, желание отомстить… все это перемешалось в какую-то кашу, но кричало одно: «Убей Волка! Отомсти за друга! И сожги его тело, чтобы его тоже не нашли!»

«Река убережет владыку.»

«Лучшее укрытие — крыша.»

Ничего еще не закончено. Волк не победит… Не захватит Миткорд. Никогда. Лера не допустит этого.

— Я нарушаю закон. Но я считаю, что поступаю правильно, — капитан протянул Лере кобуру и пистолет. — И если ты тоже будешь делать только то, что правильно — ты справишься. Сейчас я доверяю тебе больше, чем себе. Поэтому говорю: ты готова. Если я выдам тебе лицензию на ношение оружия, то меня сместят с поста, а тебя арестуют. Некоторые и так подумывают о том, как бы сделать это. Другого варианта у нас нет, так что придется довольствоваться тем, что есть. Я рассчитываю на тебя, ну кто бы мог подумать.

Лера прицепила кобуру к поясу и сунула туда пистолет.

— Носи с собой и применяй только по назначению, — продолжал наставлять Кобровский. — Полиция Миткорда мне не верит… извини, помочь ничем не могу. Поимку циркача в черном никто не отменял.

— «Циркача в черном» зовут Тень, — вскинула голову Лера. — Он спас меня. Я не думаю, что у него какие-то дурные замыслы.

— Приказ есть приказ, — в своей привычной манере отрезал капитан. — Его отдал не я. У тебя шесть серебряных пуль. Трать их с умом.

— Первая машина, владелец которой осмелился пересечь границу территории Миткорда оказался сожжен заживо. Полиция в растерянности. Дорога взорвана.

По экрану пошла рябь.

Она прекратилась так же внезапно, как и началась. Только теперь на экране вырисовался оборотень, стоящий во весь рост на краю леса. За его спиной было множество волков, которые переминались с ноги на ногу, бродили, играли или скалились друг на друга.

— Да, это я, — осклабился Волк. — Не надо паниковать. Вам все равно недолго осталось. Попрощайтесь со своими родными, проведите с ними последние моменты своей жизни. А если не хотите сгореть заживо, как тот бедолага — вы не должны покидать город. Аэропорт, вокзалы, автовокзалы, дороги — все это заминировано. Ни один человек не уйдет и не придет в Миткорд. Особенно тяжелая участь ждет всех солдат, стоящих на границе. Не надо спрашивать, что я задумал. Я жду только одного человека. Того, кто на короткий период смог усмирить мой горделивый нрав. Иди туда, где узрела пророчество. А на этом ваш экстренный выпуск новостей заканчивается. До встречи!

Экран замерцал и померк.

Лера кинула быстрый взгляд на пистолет, сиротливо лежащий на столе и ждущий своей жертвы. Что ж… Волк хочет встречу? Он ее получит. С пулей в подарок.

Но на душе было все еще тяжело. Потому что месть — злорадная штука. Вроде ты снова чувствуешь себя счастливым, а… лучше и не становится. Вспоминается, что ты все равно это что-то потерял. Что-то, что уже не получается вернуть.

Выбора больше нет, такого монстра не остановишь. А Лере и выбирать-то не хотелось. Эта сволочь убила Пашку — и должна сдохнуть.

Пистолет был действительно тяжелый. Одной рукой его сложно держать. Опробовать в деле? Страшновато. Вдруг Лера попадет в кого-то? С ножом не так… К нему она уже привыкла. Черт, да как она вообще может в кого-то попасть, если Волк из леса даже не высовывается? Разве что кому-то захочется погулять по лесу, надеясь, что не попадется в ловушку местного чудака…

Лера проверила, заряжен ли пистолет и сунула его в кобуру. Шесть пуль, больше капитан не дал. Наверняка больше и не понадобится.

Этот нож много раз спасал ей жизнь. Разве она имеет право не взять его с собой в последнюю… смертельную битву? Застрелить Волка должно быть проще. Вот теперь Лере захотелось вогнать в него серебро, чтобы он задохнулся в боли и умирал долго, мучительно. Раньше она этого боялась, но сейчас такая ненависть и ярость в ней пылала, что, казалось, и сдерживаться было незачем.

А Пашка преследовал Леру везде. Эти воспоминания жгли душу, как ничто другое. Те плохие и хорошие моменты… он волновался за нее, беспокоился… как Лера была глупа, ну почему она так себя вела, заставляла его снова и снова возвращаться к мыслям о том, что он во всем виноват? Ник даже успел шуточку отпустить. А потом все это… вдруг рухнуло.

«Именно поэтому я не хочу, чтобы ты с ним дралась. Это опасно.» «Прости меня.» «Иногда… мне бывает страшно, что мы не справимся. Что я потеряю кого-то… как тогда. И… что не успею вам сказать.» «Я… когда-нибудь… вы об этом узнаете. Обещаю.»

«Просто… ребята, да вы хоть знаете, как мило смотритесь вместе?»

Пашка хотел о чем-то рассказать. Но так и не сумел. Он ушел вместе с этой тайной. Лере вдруг захотелось забыть весь этот ужас. Забыть Ника, Пашку, Волка… все. Начать новую жизнь. Как с чистого листа. Потому что чем больше счастливых воспоминаний у нее есть, тем менее счастливой они делают ее сейчас.

Лера решила вернуться домой. Кристина ведь тоже в городе.

— Войдите, — отозвалась Лера на тихий стук. Дверь отворилась, в номер вошел Ник.

— Ты уже уходишь? — спросил он, оглядывая собранные вещи.

— Да, я хочу вернуться в город, — Лера положила в рюкзак сложенную кофту.

— Мне иногда тоже хочется… бросить все и просто уйти в отставку, — вздохнул Ник. — Поговорить с родителями, утешить их…

— Где они сейчас?

Ник поднял голову наверх. Лера представила себе небо… хоть в темных деревянных стенах отеля это было сложно.

— Прости, я не знала.

— Ничего… ничего. «Вулфиан» — теперь единственное, что у меня осталось. Родители, брат… Все. Ничего, кроме него. И даже он… постепенно станет пустым и серым воспоминанием.

— А что ты… имел ввиду, когда говорил… ну, что мы с Пашкой… — начала Лера.

— Я же видел, насколько счастливыми вы выглядели, когда были рядом друг с другом. Думаю, вы и сами это понимали. У него наконец появился друг, кроме меня, а ты обрела человека, по-настоящему беспокоящегося о тебе, — Ник облокотился о косяк и упер свой прямой взгляд в пол.

— Я даже не задумывалась на этот счет, — тихо призналась Лера. — Пашка хотел что-то нам сказать. И в голову не приходит, что это может быть.

Ник промолчал. И Лера снова вспомнила, как Пашка ударился головой о дверной проем, когда пытался войти сюда… Ник же был далеко не таким высоким, но легко мог похвастаться своим ростом перед Лерой.

В горле снова встал тот самый ком. Ну почему она не может так просто успокоиться? Взять себя в руки… Как некоторые люди.

До этого Лера старалась не разговаривать с Ником о Пашке. Это было тяжело для них обоих, да и теперь одно это имя вызывало боль, а не радость.

— Ты тоже не можешь никак отпустить его? — Лера не смотрела в глаза Нику.

Тот немного помолчал, затем коротко ответил:

— Да.

— Почему?

— Я все еще надеюсь. Что он жив. Ведь мы не нашли тела. Но ты видела его?

— Голову, — почти прошептала Лера, невольно всхлипнула от страшного воспоминания и застегнула рюкзак. Вещей у нее было немного, но и так он был забит до верху. Взгляд Ника давно изменился, как будто того убили, оставили лишь пустую оболочку — тело без души.

Ник поморщился и слегка приоткрыл рот, как будто не веря, что с его сводным братом расправились так жестоко.

— В твоих снах… было сказано что-то про его смерть? — медленно спросил он. Лера закинула рюкзак на плечо и сделала шаг в сторону выхода. — Так?

— Нет.

— Пашку убил Волк. Мы не нашли тела.

— Это просты сны, Ник. Они не должны сбываться, — вздохнула Лера и вышла из номера.

Она прошла мимо тусклого фонаря и обернулась. За все то время, пока Лера сражалась с Волком, она сама научилась неплохо реагировать на мелкие движения, даже несмотря на то, что с его появления в ее жизни прошло не так уж много времени. Этот оборотень научил ее кое-чему, причем совершенно неосознанно.

— Тень! — тихо окликнула Лера.

Тень быстро и аккуратно спустился по пожарной лестнице с дома. И приспичило ему ночью по крышам бегать?

— Хочу тебя предупредить, — начала Лера, вспоминая свой сон. — Будь осторожен. Есть кто-то, способный тебе помешать. Это не Кобровский. Какой-то… психопат с двумя собаками. Попытайся не вестись на уловку с лекарствами, он хочет тебя убить.

— Спасибо, — коротко ответил Тень и исчез.

Ну, хоть кому-то она помогла. Возможно, спасла жизнь…

Тень ничуть не удивил факт, что Лера знает о каких-то лекарствах.

А Волк должен поплатиться за то, что он сделал. За все… Лера тут же вспомнила собственные слова: «Это просто сны, Ник». Так почему она все же предупредила Тень, если знает, что это может быть выдумкой ее мозга?

Лера стояла на маленьком участке земли, не заросшем папоротником. Волка опять не видно… ладно, на этот раз ей хватило ума прийти днем, а не в новолуние. Где-то вдалеке выделялось место, где когда-то стоял дом Пашки. Еще неподалеку Лера сама не смотрела себе под ноги и попалась. Лесной волк напал на нее тогда, стоило Лере выйти в лес. А сейчас она стоит здесь уже полчаса, и не видно никаких признаков армии Волка. Может, он просто соврал? И если так, то как же быть с пророчеством?

— Я уж думал, ты не явишься, — пророкотал голос. — Кажется, ты меня не так поняла. Я имел в виду: «Ты поняла смысл пророчества», а не услышала в буквальном смысле. Кажется, я забыл, что ты плохо понимаешь меня, если я начинаю красноречиво говорить, прошу извинить. Но тебе наверняка не терпится опять же перейти к части схватки…

При воспоминаниях о Волке становилось больно и плохо, но это ни в какой степени не могло сравниться с тем, что Лера испытала сейчас. Как огромный костер, гнев вспыхнул в груди — и погасать не собирался.

— Тварь! — взвыла Лера и вытащила нож. К пистолету она пока не притрагивалась. Все еще не доверяла… Губы тут же потянулись в стороны, и из глаз снова брызнули слезы. — Ты убил его! Покажись!!

— Я понимаю твою скорбь, — Волк мог в этот момент покачать головой, но он опять, как назло, куда-то пропал. — Но ты сама виновата. Ведь ты могла кинуться туда и умереть сама… неужели ты так не считаешь?

— Заткнись! — крикнула Лера и невольно почувствовала под пальцами правой руки прохладный металл. Пистолет.

— Еще одна грубость в твой список дерзости. Он здорово пополнился, однако. Но ты думаешь, что сможешь меня пристрелить, и тогда город будет в безопасности? Ошибаешься. Я единственное звено, которое удерживает эту рухлядь целой. В случае моей трагичной смерти армия вторгнется в Миткорд, и умрешь не только ты. А все. Не останется ничего от твоего дома и семьи. Какая драма. Ого, да ты пистолетом обзавелась? Да, можешь считать, он у тебя, конечно, красивый, только я такое оружие не жалую. Сама понимаешь. Ближний бой.

— Я тебя сейчас оттащу за твой наглый хвост к…

— Стоять! Попадание ниже пояса. Это было больше, чем просто оскорбление. Ты ранила мою душу.

— Нет у тебя души, поганец, — прорычала Лера, вытащила пистолет и взвела курок, уставив дуло в землю. — Иди сюда, пес драный…

Несколько секунд ничего не происходило. Как всегда, смешивает внезапность с очевидностью.

Затем Волк вдруг сделал рывок из-за спины Леры и замахнулся лапой в прыжке. Она пригнулась и нажала на спусковой крючок. Прогремел чудовищной громкости выстрел, но Волк так и не достал своей цели. Он заскользил по земле и притормозил, зарыв когти в почву. Ни крови, ни хрипа. Промазала. Лера снова взвела курок и прицелилась.

— Кажется, ты загнала меня в угол. Невежливо. Кто вообще учил тебя манерам? Твой друг тоже был любителем погрубить… — произнес Волк, с опаской оглядываясь по сторонам, как будто искал, куда бы скрыться.

Злость вскипела мгновенно. Лера снова выстрелила. Волк молниеносным движением взвился в воздух и уже через секунду оказался ближе, чем когда-либо. Дуло пистолета упиралось ему в шею, а он сам застыл с занесенной для удара лапой.

Она видела его желтые глаза. Пыталась прочитать в них что-то, кроме холодного желания убить, но все остальное Огненный Глаз успешно скрывал. Хоть что-то, отдаленно напоминающее жалость или чувство вины. Ничего подобного. Что ж, в таком случае…

Лера в очередной раз взвела курок.

— Тебе никогда не удавалось меня укусить, — прошипела она. — Да ты не особо и пытался. Почему? Лишь когти. Дай угадаю — тебе это кажется негигиеничным.

— И не только. Во-первых, сейчас я не голоден, а именно жажда крови заставляет оборотней совершать безумные поступки. Во-вторых, укус здорово ускоряет процесс после получения ранения, а мне это уже ни к чему… В-третьих, это просто неприлично. И да, хочу тебе напомнить — я сказалсейчасне голоден. Просто представь, на что я был бы способен, не будь у меня под рукой твоего дружка…

Он сыпал соль на рану. И напрасно.

Лера выстрелила и напоследок щедро пнула Волка. В горле снова чудным образом появился этот горький надоедливый комок, из-за которого она на секунду перестала дышать. И на глаза опять навернулись слезы. Оборотень схватился за глотку, хрипя и кашляя. Сквозь его пальцы струями сочилась кровь, мгновенно пропитав шерсть и громадную одежду.

А в желтых глазах явно читалась паника.

«Пашку убил Волк. Мы не нашли тела.» «Сейчас я не голоден, а именно жажда крови заставляет оборотней совершать безумные поступки.» «Просто представь, на что я был бы способен, не будь у меня под рукой твоего дружка…» «Но ты видела его? — Голову.» Мразь, как же Лера его ненавидела. Убил, оставил только голову. А тело…

Осталось всего три пули. Лера убрала пистолет в кобуру и вынула нож. Волк медленно осел в траву, бешено молотя хвостом по земле и вращая глазными яблоками, как механическая кукла, сошедшая с ума. Его когти снова зарылись в землю.

— Я помню то, что ты мне сказал о Миткорде, — прошептала на звериное ухо Лера. — Но мне уже все равно. Я убью тебя так, как ты убил моего друга. Так, как ты убил всех остальных людей. Мне осталось только сделать пару ударов ножом. И плевать мне на закон. Ты этого давно заслуживаешь.

Лера приготовилась нанести удар.

Волк неслышно расхохотался.

Он окончательно упал, его хвост продолжал вертеться из стороны в сторону, но пасть то и дело открывалась в беззвучном смехе. Оборотень лежал в позе уставшей собаки и вяло перебирал лапами, продолжая дергаться.

Лера растерянно опустила нож. Что происходит?

— Смех продлевает жизнь, — почти пробулькал Волк. От этих звуков сразу стало жутко. — А ты теперь в замешательстве.

Оборотень ударил Леру по руке. Нож взмыл в воздух и отрубил лист папоротника, вонзившись в землю. Рык Волка был похож на храп коня в этот момент.

— Спасибо за представление, — Волк поднялся на ноги, шатаясь. — Но в следующий раз будь внимательна. Я не люблю легкие бои, — он помахал окровавленной лапой. — И не люблю подставлять глотку удару.

Выходит, попала в руку. А все остальное — лишь актерская игра…

Волк склонился в притворном поклоне и в несколько быстрых прыжков скрылся с линии горизонта. Лера выругалась. Ускакал, еще и с пулей в лапе. Остальные можно даже не надеяться найти. Все равно, что искать иголку в стоге сена.

Лера медленными шагами добрела до выжженной земли. Она была усеяна пеплом и сажей. Сердце снова сжалось. Волк пытался ее раззадорить. Он знал, насколько сильно она его ненавидит… и пытался разжечь эту злобу только сильнее. Но зачем? И каждый раз, когда они сходятся в бою, все повторяется… Волк сбегает, она не может ничего предпринять, чтобы остановить этого маньяка, поэтому новое сражение становится неминуемым! Лера опустила руку на землю и вспомнила, как было хорошо когда-то. Ее слова напрягли даже ее саму, но более точного определения собственного состояния она уже не могла придумать. Эту пустоту уже нечем заполнять. Пусть Миткорд горит… все равно.

— Что со мной происходит? — прошептала она. — Я… я веду себя так, будто сама ничем не лучше Волка. Я становлюсь жестокой, безжалостной… Почему-то мне уже плевать, сгинет Миткорд или нет… умрут люди или выживут… я чувствую, что мне должно быть наплевать. Надеюсь, ты меня поймешь, — Лера собрала в горсть золу и подняла. — Без тебя очень трудно.

Сказав это, она глубоко вдохнула и пустила золу по ветру.

Глава 14. "Скоро ты будешь отмщен"

Пора приблизить час расплаты. Волк говорил о крыше. Лучшее укрытие… может, и так. Лера поднималась три-четыре раза на крышу «Вулфиана», но почему-то не нашла в ней ничего хорошего, чтобы тамсидеть часами и прятаться от оборотня.

Она даже пыталась найти удачное место для того, чтобы Волк не мог зайти за спину, скинуть ее вниз, а Лера при этом сумела бы стрелять. Такого места просто не было.

И тут она подумала. А что, если…

«Я умею о себе позаботиться.» «Да, могу.» «Просто позови меня, и все.» «Я бы надрал задницы всем троим…»

Дрожащие руки. Магазин серебра. Едва ли не слезы в глазах.

«Убей меня.» «Но они… усиливаются с каждым днем.» «У твоего друга есть кое-какой секрет, и я надеюсь, ты воспримешь его правильно.» «

Что, если и… Пашка был оборотнем?

Эта мысль пугала. Очень пугала.

Точно, крыша едет. Никаким оборотнем он не был. Это невозможно. Он был человеком. И лучшим другом. Другом, которого она… не смогла спасти. Или не стала спасать…

Лера не хотела плакать. И устала. Ощущение ужасное, но слез, которые могли бы облегчить боль, нет, как назло.

Сначала продавец заявил, что у них нет чистого серебра. Затем он сделал огромную скидку. И при этом сказал, что не обязан говорить, где он его взял. Продавец может что-то знать!

***

— Это… вы? — изумился продавец магазинчика. — Не ждал вас снова. А где тот, рыжий? — он заглянул за спину Леры и не увидел там ничего.

— Расскажите всю историю об этом ноже с начала до конца, — Лера с видимым спокойствием проигнорировала вопрос и показала нож. — Вы что-то знаете.

— Да… я нашел его примерно двадцать лет назад. Нож был в крови. Это была кровь волков. И там же ее было гораздо больше, чем может потерять один волк. В те годы волки напали на Миткорд и вот что странно… они его подожгли. Много людей погибло, да. Но ходили легенды о мальчике, которому подчинились эти волки. Он увел их от города. Но что с ним было дальше, никто не знает. Теперь наш город считается проклятым, — вздохнул продавец. — Но дело не в проклятьях.

Я тогда был только начинающим. Меня интересовало золото, а не серебро, но в один момент я вдруг понял свое предназначение — тогда, когда нашел этот самый нож. Ходят легенды, что он принадлежал тому самому мальчишке. Мальчик-то был обыкновенный. Ничем от других не отличался. Только худой был, как спичка.

А волки напали неспроста. Одни говорят, просто год выдался голодный, вот они и решили человечинкой полакомиться, а другие — что они затаили обиду на людей. Именно на жителей Миткорда, и однажды пришли отомстить. Но что самое главное — те волки могли принимать вид людей. Потому-то они и смогли проникнуть во все организации, сообщества и даже власть молодого Миткорда. И после этого им не составило труда раздобыть побольше бензина и спичек. Город буквально стал адом на Земле…

Те волки, что не успели последовать за мальчиком, оказались в конце концов убитыми людьми. Помощь пришла и перебила всех этих зверей. Но я не верю. Не верю в первый вариант развития событий. Иначе как объяснить поджог? — продавец пожал плечами.

— Волк… — пробормотала Лера. — Вы сказали, что нашли свое предназначение, когда нашли тот нож. Но с чего вы решили заниматься серебром?

— Столовые приборы из серебра — признак обеспеченности семьи, — просто ответил продавец. — Я же владелец магазина. И, если честно, своим поступком мальчик вдохновил меня. Возможно, он спас часть той команды, которая истребила последних волков.

— Но вы же сами сказали, что волки ему подчиняются. Может, он ушел с ними не для того, чтобы спасти Миткорд, а спасти самих волков?

— Я об этом не задумывался, — нахмурился продавец. — А вы, похоже, использовали нож не по назначению. Не думаю, что еда могла бы сломать этот прибор.

Намек был ясен. Несмотря на то, что Лера спасла его, и он был ей благодарен, продавец все же не хотел видеть ее здесь.

— Если так думать, то я могу использовать не по назначению весь ваш магазин, — фальшиво улыбнулась Лера. — Спасибо за информацию.

Она вышла и вздохнула. Как и в первый раз, внутри было душно. Атмосфера всего этого серебра напрягала, нагнетала обстановку. И как этот человек может проводить там столько времени?

***

— Может, теперь это не мое дело. Я нашла сестру, большего я не обязана делать, — Лера снова пыталась заговорить с воспоминаниями. — Но тем не менее я продолжаю бороться с Волком. Зачем? Он все так же хочет меня убить, помимо всего Миткорда.

«Потому что капитан доверился мне,» — вдруг услышала свою мысль Лера.

— Я могу вернуть пистолет ему…

«И предать? Я этого хочу? Чтобы он сам разбирался с тем, с чем сам никогда не имел дела? А Миткорд? Сколько же в нем хороших людей, которые не заслуживают участи в качестве второго блюда на пиру волков!»

— Тень может разобраться, — пробормотала Лера.

«Я сваливаю на него то, чего он не понимает. У него и так проблем полно, а я еще лишнюю работу ему подкидываю. Подло с моей стороны.»

— Но я…

«Нет уж. Я все преодолею. Пашка так свято верил в меня! Я могу победить Волка, отомстить за друга! Я могу спасти город! И я знаю, как все это делать, просто веду себя глупо, думая, будто ничего и не кому не обязана.»

— Ладно, — сдалась Лера. — Я попытаюсь.

— Лера? — она обернулась и увидела Ника — впервые в повседневной одежде: джинсы, бесцветно-серая толстовка с причудливым рисунком. Шляпы на нем больше не было, очевидно, обещанная неделя уже прошла. — С кем ты говоришь?

Она снова сидела перед выжженной черной землей.

— Я… Понимаешь, Ник… Не знаю, как это объяснить. Мне его не хватает! — пожаловалась Лера и покачала головой. — Это так странно…

— Нет ничего странного, — вздохнул Ник. — Пашка сумел тебя поддержать. А я нет. Я вообще ничего не сделал, чтобы тебе помочь. Вместо этого я… сыграл роль наживки.

— Ты два раза зашил мне раны, — возразила Лера. — Поэтому не надо винить себя в этом.

— Ты не понимаешь! Ты столько раз дралась с Волком и всегда побеждала, а я что? Не сумел воспротивиться ему один раз! Один гребаный раз! Из-за меня Пашка пошел без защиты прямо в пасть Волка. Это из-за меня…

— Остаться в живых — тоже мне победа. Я его не остановила. Не догнала, не сказала, что так нельзя. Почему в пророчестве об этом ничего не сказано?!

Лера помнила то злое, палящее солнце после отпевания. Как оно жгло через одежду и оставляло красные следы на коже. Словно и оно гневалось на нее за то, что она ничем ему не помогла.

— Ты узнала что-нибудь, что могло бы помочь?

Ей хотелось рассказать Нику о Пашке — слова Волка о нем и все ее суждения о том, что ее друг был оборотнем, но она не смогла. Еще не время… Но вот другое он просто обязан знать.

— Владелец магазина столового серебра, где я купила нож, рассказал мне одну легенду… когда-то люди чем-то насолили волкам, поэтому они пришли через несколько столетий и отомстили. Дома горели… Выжило немного. Но среди них был мальчик. Он ничем не отличался от других детей. В ту ночь он увел волков в лес и ушел с ними. Оставшихся добили люди. Вот только я не понимаю, как эта легенда поможет мне в сражении.

Глаза Ника округлились. Он вздрогнул и быстро заговорил:

— Первое время у Пашки была амнезия. Он ничего не помнил о своем прошлом. Но потом вдруг стал кричать, что что-то понял. Осознал. Говорил, что его маму убили волки. А он сам… ушел в лес с ними же. Потом они исчезли, и ему пришлось выживать одному. Мы смеялись, не верили, что они его не тронули, но он так злился от этого… И вот тогда я начал замечать за братом странные штуки. Если ему было нужно, он мог двигаться очень быстро. И с виду не скажешь — что может он вообще сделать? Но Пашка оказался довольно сильным для себя самого. Влегкую ломал доски, кирпичи… мы все удивлялись. А однажды он сломал руку и все время, пока мы были в «травме» сидел с абсолютно спокойным лицом. Терпел…

Лера вынула нож и нервно облизнула высохшие губы. Если Пашка был оборотнем… то почему никогда не превращался? У него, похоже, не было таких же проблем, как у Волка. Она посмотрела в глаза Ника — в них читался страх и не понимание, но в то же время они были полны печали.

Но что, если… он и есть тот мальчик? Тот мальчик, который… который едва не погиб тогда? Получил дар своего оборотничества в ту ночь? Выходит, и нож по праву принадлежит ему? И реакция Пашки на нож… и его слова «где вы его взяли?» — это… он узнал этот нож?!

«И у меня есть предположение, что ты сам не знаешь, кто ты такой.»

Если это так, то этот секрет Пашки определенно был чем-то другим, нежели оборотничеством.

— Но что самое главное, — продолжил Ник. — Несколько раз я видел, как из-за освещения его глаза отливали желтизной. Знаю, звучит бредово и не значимо, но… ты лучше меня знаешь, какого цвета были глаза Волка.

— Они были желтыми и вдруг стали зелеными, — прошептала Лера. — Это… не может быть совпадением, — ее голос задрожал. Пашка… он умер! Лера видела его голову! Видела!!

— И… еще, — Ник вынул из кармана толстовки желтую бумажку, развернул и протянул ей. — Около двух недель назад я нашел эту штуку у себя в вещах. Это его почерк. Но так он писал только после…

— …после того, как его глаза казались желтыми, — потрясенно прошептала Лера, заканчивая фразу.

«Я всегда рядом. Береги нервы.»

У Леры было такое лицо, как будто только что выяснилось, что все это время она слепо следовала плану Волка, даже не осознавая этого, и теперь произойдет что-то ужасное, что уже не предотвратить. Ник понимал, как это странно и пугающе для нее, но он решил уже не останавливаться, чтобы выговорить все, что его беспокоило.

— Когда Волк меня утащил, я… конечно, перепугался до смерти. Он схватил меня за воротник и тащил лицом вниз по земле. Пару раз останавливался, чтобы повыть, но не громко, так что вы бы даже не услышали. И тогда… мне казалось, как будто я слышу голос в этом вое, только очень тихий, в несколько октав пониженный. Голос… Пашки.

— Но… я никогда этого не замечала, — голос самой Леры просел и осип, так что первые несколько слов она как будто вообще забыла, как произносить. — Волк много говорил со мной, но… никогда еще не было ничего подобного.

— Повтори, Волк оторвал ему голову? — медленно спросил Ник.

— Точно не знаю, как он умер, — призналась Лера. — Но Волк сказал, что у него есть для меня сюрприз, а потом вдруг показал… это. А перед этим я слышала крик. Да, он… оторвал ему голову.

Ничего не понятно… может, желтые глаза у всех оборотней? Нет. У бурого оборотня из сна были черные глаза…

Слишком много указывало на то, что Пашка действительно погиб. Голова, кровь на месте преступления, воющий волк во время разговора с Дианой… но рана на руке, его подозрения о себе, те «ощущения» и все сказанное Ником о нем… это слишком странно. Только одно и было ясно: Пашка умер до того, как лишился головы, иначе он бы не кричал.

— Кто придумал название отелю? — сорвался неожиданный вопрос.

— Пашка, — тихо ответил Ник. — Звучало так себе, поэтому я предложил англонизировать. Мы долго выбирали подходящий вариант, но потом… ох, сначала это было что-то вроде «Волкодава» или чего-то еще в этом роде. Согласись, действительно не очень? В итоге вместо убийцы волков отель превратился в их обиталище. — Лера кивнула. Почему-то это казалось ей важным.

— Ник, — тихо сказала Лера. Она вдруг кое-что поняла. — Во втором сне, когда я разговаривала с Волком, он сказал, что вспомнил все не сразу, только через несколько часов. Поэтому… поэтому я успела с ним пообщаться, пока он все еще считал себя обыкновенным человеком. За это время я говорила только с Кристиной и вами двумя. Кристина сама была рядом со мной и Волком в той пещере. Но Пашка умер, Ник.

Ник неверяще уставился на Леру. Ей вдруг показалось, что он расплачется. Но Ник взял себя в руки и затараторил:

— Куда ты ранила Волка? У меня нет ни одной его раны. Помнишь осколок? У меня нет там даже шрама…

Он вдруг стянул толстовку через голову. Под ней оказалась обыкновенная футболка. Ник указал на кожу на плече:

— Нет раны. А еще у него не должно быть этих отметин, — он снова ткнул пальцем в побагровевшую полосу на запястье. Лера сдержала вздох: она только сейчас заметила, что метки эти — одна из них, начинаясь у самого горла, уходила под футболку, другие две, на запястьях, тянулись вверх по всей длине внутренней стороны руки.

— Я проверю, — пообещала Лера. — Кристина упоминала, что Волк неумело перевязывает раны. Я сама видела, как ты это… делаешь. Так что это вряд ли ты.

— Разберемся потом, — Ник сжал кулаки так, что проступили вены под светлой, почти белой кожей.

У всех есть граница терпения. И даже у Ника она запросто лопнет после этого. Волк должен быть мертв!

— Я хочу быть с тобой и видеть, как он подыхает, — со злобой прорычал он. — Эта скотина убила моего брата. Убила. Моего. Брата! И она поплатится за это самым жестоким образом. Ты можешь дать мне на время нож?

Поймав неуверенный и даже изумленный взгляд Леры, Ник пояснил:

— Это почти тот же скальпель.

Почему-то эта злоба в некогда добрых глазах Ника казалась неестественной, но не фальшивой, словно он должен был от рождения приносить лишь счастье. И этим поведением он порядком напугал Леру, причем даже посильнее, чем Пашка в магазине столового серебра. Вот что делает жажда мести с людьми… И вот на что готов Ник ради исполнения своего желания.

— Хорошо. На крыше. У меня еще осталось три пули, — после всплеска ярости Ника эти слова прозвучали мирными и обыденными. — Одну я вгоню ему в сердце.

— Все постояльцы разъехались. «Вулфиан» скоро закроют, а я сегодня не дежурю в больнице. Это одна из причин, по которым я свободен.

Лера кивнула.

— Я думаю, стоит хорошо изучить крышу, чтобы потом уметь ориентироваться.

— Я могу помочь тебе загнать его в ловушку.

— Нет. Мы сами там засядем. Рано или поздно он придет за мной. Лично. И тогда поймет, что значит гнев!

Лера сжала кулак, опять полный золы. Она просыпалась через пальцы и вымазала ладонь серым цветом.

— Скоро ты будешь отмщен, — прошептала она. — Волк умрет.

Глава 15. Сделка

Даже лето в Миткорде было зачастую холодным и дождливым, но все-таки погода официально считалась совершенно непредсказуемой. Сегодня дождь, а завтра иссушающий зной. На Иван-Купала можно даже не готовить бутылок с дырками в крышках— наверняка опять будет хлестать как из ведра. Но сейчас лишь накрапывал мелкий грибной дождик, еще далекий от ледяных майский ливней, несмотря на то, что небо было более или менее чистым — редкий день в календаре.

Зато с сентября в большинстве случаев дожди прекращались. Задувал ветер, срывающий шапки с прохожих, сметающий газеты и листовки на своем пути, выплескивающий воду из луж, рвущий ветви деревьев и ломающий спицы зонтов. Он проникал даже под самые теплые куртки и шубы, стоило только слегка приоткрыть воротник.

Одно счастье — зима была относительно мягкая. Морозы долго не стояли, и снега выпадало не так много, чтобы укрывать им целые улицы по колено. Поэтому трактористам не приходилось часами сгребать снег в горы у дорог.

Соответственно, и весной слякоти было меньше. Сначала мартовский снег покрывался настом, затем чернел и таял, а потом и вовсе превращался в бурую от песка, прошлогодней грязи и не только, смесь.

Человек в своем неизменном бежевом пальто с русыми волосами до плеч шел по улице, слегка кренясь в сторону из-за тяжелого пакета, оставляющего белые полосы на пальцах. Из его кармана выглядывал краешек поводка, а на лице застыло безмятежное выражение. Он смотрел под ноги, изучая цветную плитку, выложенную идеально ровно странными узорами. Она уже слегка намокла и потемнела, но все равно была так же красива. Вокруг благоговейно трепетали зеленые листочки деревьев, наслаждаясь теплой водой.

Он уже давно научился замечать те важные мелочи, о которых другие люди забывали напрочь. Хмурый и вечно мрачный Миткорд? Тоже красиво! Чистое и молодое, умытое ночным дождем солнце на рассвете? Прекрасно! Люди, которым не нравится твой внешний вид? На тебя хотя бы обращают внимание! Он мог бы перечислить еще тысячу таких вещей, от которых его душа радовалась, словно вся его жизнь наконец изменилась в лучшую сторону. Сейчас он и мог и одновременно не мог этого сказать о себе — ведь с приходом радостных моментов в его жизнь пришли и ужасы, которые совершал он сам. Глядя на него, в это сложно было поверить. Искренняя, лучезарная улыбка, но добрая душа. Как же могло так получиться? Увы, он был добр далеко не ко всем живым существам. Ведь «не суди людей только по их внешности» работает и в обратную сторону.

Из подъезда, аккуратно придерживая дверь, вышла полненькая женщина. Завидев улыбку соседа по дому, она улыбнулась в ответ, и человек в который раз убедился в своей правоте. Дети, животные и даже некоторые взрослые люди отдают то, что получают.

Он вошел в темный подъезд, где глаза не сразу привыкли ко мраку. Но он уже столько раз входил и выходил из этого места, что уже инстинктивно двинулся вперед, ставя ноги на ступеньки. Окна подъезда были завешаны старыми тряпками. Никто не знал, кто их и для чего сюда повесил, кто-то другой уже порывался их снять, но таинственный любитель мрака снова и снова вешал их, так что жители дома уже просто смирились. Круглая лампочка с датчиком движения моргнула и вспыхнула, осветив лестничный пролет.

Некогда желтая, ставшая коричневой и белая краска на стенах давно облупилась и местами отваливалась кусками, стоило только чуть задеть ее локтем. Строительная пена пожелтела и общипанными кусками выступала по углам. Пол тоже покрывали сомнительные пятна и шелуха от семечек. Иногда казалось, что лестница вот-вот обвалится вниз, но этого так и не произошло. Перилами служили согнутые металлические палки, которые шатались и скрипели при прикосновении. Всевозможные надписи и рисунки не самого любезного происхождения покрывали эти старые стены.

Но тем не менее человек в пальто любил это место. Он поселился здесь уже давно, и был вполне доволен своим домом. Далеко не хоромы, хотя тот жил и не один, но ни ему, ни его друзьям не было нужно что-то большее. Тихо насвистывая любимую песню, тот вставил ключ в дверь под номером шестьдесят восемь и повернул его. Пока все говорили о щелканье, звук поворота ключа в его двери звучал совсем по-другому. Скорее чудовищно громкий треск, нежели тихое и мелодичное «щелк».

Дома его никто не встретил.

Это сильно его напрягло. После некоторых событий в его жизни его могла разыскивать полиция, и сейчас он с тяжелым камнем на сердце думал об этом, поспешно скидывая ботинки.

В комнате, ближе всего располагавшейся к входу, было слышно тихое рычание. Две его собаки, Белла и Клара, лежали в самом дальнем углу помещения, прижавшись животами к полу, оскалившись и утробно рыча. Человек подбежал к ним и опустился на колени, приобнял обеих, но те лишь кинули на него быстрый взгляд, а затем снова приковали его к входной двери. Обе дрожали.

Он гладил их, шептал успокаивающие слова, но и сам был встревожен и напуган не меньше. Что могло заставить их дрожать от испуга и сбиться в кучу, да так тесно, если они терпеть не могли друг друга?

Или кто.

Стараясь ступать как можно тише, человек направился к выходу из комнаты. Клара оглушительно гавкнула, призывая его остановиться, но тот жестом показал ей, что все хорошо. Белла нервно заерзала, готовая в любой момент кинуться на защиту хозяина, но не осмелилась оспаривать решение.

Квартира была однокомнатная, поэтому оставалось немного вариантов, где могло находиться страшное нечто. Ведь единственное, чего боялись его собаки, было грозой!

Теперь было отчетливо слышно тиканье часов. Рык остался позади. Но больше — никаких звуков. Может, это какая-то ошибка? Человек мысленно припомнил, не приносил ли он накануне в дом чего-то необычного? «Если мне не изменяет память, нет», — подумал он, с опаской приближаясь к кухне.

Осторожно, все так же тихо двигаясь, тот заглянул внутрь и застыл в ступоре.

Там стоял, с усилием согнувшись, чтобы не проломить потолок головой, человек-волк, покрытый черной шерстью. Она слегка топорщилась, словно еще была влажной после соприкосновения с водой. Черные когти на ногах клацнули о ламинат, когда пришелец обернулся.

— Прошу прощения за то, что вломился в твое жилище без приглашения, — пророкотал он, изучающе оглядывая безвкусно составленный интерьер. — Тебя сложно найти.

— Я действую осторожно, — голос человека даже не дрогнул. Он был удивлен, и это еще мягко сказано, неожиданным приходом существа, но даже близко к испугу не стоял.

— Это хорошо. У тебя преданные собаки. Они едва на меня не набросились, пришлось принять кое-какие меры.

— Что ты с ними сделал? — голос хозяина дома тут же загрубел.

— Только припугнул, — отмахнулся незваный гость. — Я не собираюсь их калечить. Думаю, они еще понадобятся тебе.

Человек с нескрываемым облегчением оперся о косяк без двери. Он узнал этого зверя — громкие убийства поразили его до глубины души.

— Самое время представиться, — похоже, за шкурой монстра таилась не только злобная, жестокая и агрессивная тварь, но и вежливая и красноречивая личность. Зверь отвесил низкий поклон. — Я Огненный Глаз. И я не просто так наведался в гости к великому Псарю.

Псарь вздрогнул.

— Зачем ты здесь?

— У меня есть к тебе одно деловое предложение, — Огненный Глаз широко улыбнулся.

— Садись, — Псарь указал на кресло, одиноко стоящее в углу тесной кухни, хотя звучало это скорее приказом, чем приглашением. Огненный Глаз тяжело рухнул на предложенное ему место, словно его уже не держали ноги. Вот теперь хозяин псов заметил, что левая ладонь человека-волка была туго замотана бинтами.

— У меня тоже есть свои проблемы, — мрачно пояснил Огненный Глаз, встретив вопросительный взгляд Псаря. — И у меня есть причины к тебе обращаться.

— А я думал, ты непобедим, — с небрежной усмешкой произнес тот. — На камеру ты ведешь себя гораздо увереннее. Не слишком остроумно с твоей стороны доверять мне.

— Я никогда не доверю никому свои слабости, — фыркнул Огненный Глаз. — А что ты можешь мне сделать? Твои собаки боятся меня, как огня, а ты даже вреда мне причинить не сможешь. Полиция уже понесла крупные потери, а если ты и узнаешь мое второе имя, то в суд не сумеешь подать, не раскрыв миру правду о себе. Так или иначе, с недавних пор я не нуждаюсь в человеческом доме и человеческом имени. Решение этого суда никак не повлияет на мою жизнь.

Повисло молчание.

— Да, пожалуй, ты прав, — Псарь пожал плечами, на вид такой же безмятежный, но в его душе уже бушевала гроза.

— Извини за грубость, — вернулся к теме Огненный Глаз. — Я не собираюсь тебе угрожать. Мне понадобится союзник, который сможет мне помочь в кое-каком деле.

— И что же это за дело? — Псарь демонстративно сложил руки на груди, уже строя всевозможные догадки о том, кто же мог покалечить такую тварь.

Огненный Глаз сонно прищурился, сцепив руки в замок. На ухе виднелась гнойная рана. Похоже, он не так уж сильно заботится о себе, раз позволяет ранам гнить.

— Скажем так, очень скоро я могу потерпеть неудачу, — развязно и медленно начал он, тщательно подбирая слова. — Но чтобы этого не случилось, мне нужен человек, который сможет всерьез заняться моими ранами, — Огненный Глаз осторожно тронул поврежденное ухо, затем указал на вторую руку. — В каждом бою я получаю все больше увечий, и одно из них непременно может обернуться моей смертью. Соответственно, я не могу получить помощь. Поэтому ты мне и нужен.

Псарь тихо усмехнулся:

— Я не врач. И никогда им не был, — он подошел к столу-тумбе и аккуратно взял фотографию, стоящую в маленькой рамке. С нее ему улыбался человек с короткими волосами и тремя миловидными щенками на руках. В самом низу фото красовалась надпись: «Спасены».

— Ты волонтер, — резко сказал Огненный Глаз. — Я все о тебе знаю.

— Бывшийволонтер, — поправил того Псарь. — И возвращаться к этим делам я не собираюсь.

— Никто тебя и не заставляет. Может, тебе понравится моя плата?

— Деньги меня не интересуют, — отрезал тот, поставил фотографию на место и снова повернулся к собеседнику.

Огненный Глаз лишь покачал головой и улыбнулся:

— Разве кто-то говорил о деньгах? Я наслышан о тебе. И тебя явно что-то беспокоит. Я могу помочь тебе, а ты — мне.

Псарь вспомнил дрожащих от испуга собак, все еще сидящих на одном месте в комнате. Вспомнил свои планы, мечты. Затем в его памяти всплыл человек — тот, из-за которого все может пойти прахом. Тот, кто действительно способен разрушить будущий мир… мир без живодеров.

— Да, меня действительно кое-кто беспокоит. Ты можешь его убрать?

— Это несложно, — кивнул Огненный Глаз. — Я не оставлю улик.

— Стой! — горячо воскликнул Псарь, взмахнув рукой. — Не нужно его убивать! Достаточно лишь преподать ему хороший урок и сдать полиции. Уж они-то будут рады.

Огненный Глаз сладко потянулся, выставив руки (или лапы) вперед. Затем улыбнулся еще шире и уставился немигающим взглядом на почти-союзника.

— Будет сделано.

— Я должен это видеть, — человек, так и не снявший пальто, в воодушевлении шагнул ближе.

— Так значит, по рукам? — Огненный Глаз встал, снова пригнувшись.

Псарь энергично кивнул и протянул левую руку. Человек-волк пожал ее и тихо охнул, но тут же крепко сжал челюсти, чтобы не опозориться. Оставалась лишь одна деталь — имя.

— Назови цель.

И Псарь, недолго думая, назвал ее.

Глава 16. Николас

— Не понимаю, чем Волку так приглянулась эта крыша, — пробормотала Лера. Они стояли наверху, глядя на тающий в пастельных тонах город. Было в этом что-то печальное: ведь все погибшие не увидели этого заката, этого Миткорда. Похоже, его эра подходила к концу.

— Здесь… здесь все и произойдет, — прошептал Ник. — А ведь я помню, какой она была раньше. Старая, некрасивая. Но мы решили, что нужно дать этому месту еще один шанс. И ты знаешь, родители всегда думали, что когда-нибудь между нами произойдет разлад, и мы станем жить отдельно. Но этого не случилось. Он многим обязан мне. А я многим обязан ему. Мы навсегда останемся братьями, — он вынул из-под рубахи какой-то небольшой предмет, долго и внимательно смотрел на него и сжал в кулаке.

Как будто даже не услышал ее. Оказался настолько поглощен своими мыслями, что не заметил Леру.

— Ник, — тихо сказала она. — Мы справимся. Все будет хоро…

— Хорошо? — прорычал тот, все так же сжимая предмет в руке. Не оборачиваясь, не повышая голоса. — Ты правда так думаешь?

— Я всю жизнь так думаю, — твердо ответила Лера. — Пашка думал так же.

— Думал так же, думал так же… — передразнил ее Ник. — Ты слишком плохо его знала, чтобы говорить так. Думала, поболтала с ним немного, стала жертвой его вседействующего обаяния, и все, ты теперь его подружка? Бред!

— Но…

— Но-но! Что? Ты сделала хоть что-нибудь, чтобы его спасти, а? — Ник наконец повернулся лицом к Лере. Его черные глаза злобно блестели. Угольно-черные волосы были взъерошены, а родимое пятно на шее, казалось, покраснело. В руке он держал серебряный крестик… — Ты же у нас в этом разбираешься, так что же не поспешила другу на помощь? Ты сомневалась, правильно ли это? Ты боялась, а вдруг он превратится в безумца, которого уже нельзя будет остановить? Или ты не хотелаему помогать? Не говори мне ничего, я и сам знаю. Я тоже ничего не сделал. Хорош старший брат. Все время, что мы жили вместе, я заботился о нем, я… Почему сейчас ничего не вышло?

— Ник…

— Хочешь спросить, что со мной не так? Как это получилось, что я был таким добрым, нежным, мягкотелым, а теперь… а теперь я какой-то бездушный монстр? — закричал Ник и указал пальцем на себя. — Нет, лучше спроси у себя, что с тобойне так. Ты намертво привязываешься ко всем, кого видишь, а потом восклицаешь, да как так могло получиться? Люди другие. И ты всех нас плохо знаешь.

— Ник!

— Хватит! — взорвался Ник. — Я знаю, о чем ты будешь говорить, если я тебе позволю! Будешь читать мне нотации, что правильно, а что нет, будешь рассказывать сказки о том, как Пашка утешал и «верил» в тебя. Мне это надоело. Он не такой. И никогда таким не был, — отчеканил он.

— Перестань, — устало вздохнула Лера. — Я знаю, тебе плохо, очень плохо. Но надо успокоиться. Ты переживаешь из-за Волка, и я тебя понимаю. Он…

Она замолчала. На миг ей даже показалось, что Лера хотела сказать: «Он не виноват».

— Говори, раз начала. Я тебя послушаю.

Нужно собраться с мыслями, иначе Ник снова прервет ее и уйдет, так и не услышав Леру. Говорить коротко и ясно, но не пропускать ничего важного. Да, с Ником было сложно, определенно сложно, но это значило, что Лера должна ему помочь. Он мог принять одно решение сейчас, а через пять минут заявить: «Я передумал». «Я смогу,» — подумала она и заговорила:

— Знаю. Ты ответишь мне: «Я же ясно сказал, что мне не нужны твои размышления». Но… вкаждомиз нас живет подобие Огненного Глаза — один из двух волков. И это не значит, что нужно все свое внимание отдавать добру. Настоящий человек — это тот, кто живет, находясь между гранями. И я надеюсь, что рано или поздно все люди отыщут это место в своем сердце. Ты— в том числе.

Ник посмотрел на нательный крестик, который до сих пор сжимал в пальцах.

— Огненного Глаза мне на всю жизнь хватит. Надеюсь, он никогда и не вернется. Ведь… ведь мы жили спокойно и счастливо. Я был доволен жизнью, ты понимаешь? — голос его задрожал, и лицо Ника покраснело. — Все складывалось как нельзя лучше, все было прекрасно! — тут Ник уже закричал. Слезы потекли по его щекам, и он снял веревку с крестиком с шеи. — Пока не заявился этот ублюдок! Только до этого момента!

Крыша была плоская, поэтому выместить свою злость было не на чем. Ник швырнул крестик куда-то далеко вниз, поднял лицо к небу, затянутому тучами, и проорал:

— В чем твой смысл, если ты никому не помогаешь?!

Ник обессиленно опустился на колени, будто эти слова выжали из него все остатки энергии. У Леры сжалось сердце от жалости. Тот что-то еще шептал. И снова она не смогла выдавить из себя и слова, это было ужасно. Ник вздрогнул. Затем опять. Лере не нужно было глядеть в его глаза, чтобы понять: он хочет побыть один. Она как можно тише прокралась к двери и покинула крышу. Ник закричал, согнулся и схватил себя за волосы. Жуткое отчаянье, сквозившее в его голосе, наконец вырвалось на волю, и горькие слезы завладели глазами, а в груди снова всколыхнулось море боли.

— Киллер! — крикнул пекарь другому. — Сгоняй на склад за дрожжами!

Отец Дианы не успел приехать. Из-за Волка никто не сможет ни войти, ни выйти из Миткорда. Казалось бы, один оборотень, и как он успел заминировать столько дорог, железнодорожных путей, автовокзалов и аэропорт? И сколько бы люди ни искали эти ловушки, не нашли ни одной. Но угроза Волка давала о себе знать — взрыв был. Взрывчатка эта явно не из города, для того, чтобы заминировать все вокруг, понадобилось бы столько, сколько не мог достать ни один торговец черного рынка. Судя по всему, именно там Волк ее и раздобыл. Диану переселили в приют. Это пока… пока Волк не будет мертв. Тогда взрывчатку можно спокойно вытащить, и проезд снова будет открыт.

Лере в спину дохнуло теплом — кто-то открыл печь.

У Волка в ладони пуля. Если ее забрать, будет больше шансов на победу. Значит, сейчас этот кто-то ходит с замотанной рукой. Там наверняка останется шрам.

— Насколько мы знаем, капитан Кобровский остался один на страже порядка. Ему почти удалось поймать и арестовать загадочного акробата с оружием.

Сани сегодня не было. Вышел на больничный. Кажется, подхватил что-то.

Далее было показано видео — запись, снятая на трясущуюся камеру. Произошло это, похоже, ранним утром — примерно в то же время, когда и Лера впервые встретилась с Волком. Небо оставалось серым, солнце еще не взошло. Обладатель той камеры снимал происходящее со второго или третьего этажа. По улице кто-то бежал. Завернув за угол, неизвестный вдруг взлетел и, описав дугу по воздуху, почти мгновенно перемахнул через улицу, как будто кто-то с невероятной силой ударил его по ребрам.

Лера ахнула и прижала руку ко рту — она узнала в «летающем» бедняге Тень. Он уже был значительно потрепан, будто несколько часов провел на крупной потасовке. А затем акробат врезался в дверь продуктового магазинчика, выбил ее (сорвал с петель!) и провалился спиной внутрь. Лера подавила новый вздох.

Кто же мог швырнуть его так далеко и выбитьимдверь?!

Поднялась завеса пыли. Прошло несколько секунд, прежде чем она хоть немного развеялась, и Лера увидела смутный темный силуэт, лежащий абсолютно без движения. Тень даже не дышал.

И тут в магазин вошел человек из сна Леры — она не могла его не узнать. Все то же пальто, русые волосы и собаки. Стоило ему что-то сказать, они тут же бросились на валяющегося акробата. Одна укусила его за руку, вторая впилась зубами в его бок. Боль заставила Тень задергаться, пытаясь отбиться от псов. Но те не отступали. Одной рукой надеясь сдержать собак, второй Тень вынул откуда-то нож и принялся отбиваться от них, все так же лежа на спине.

Леру поразила выносливость этого человека — пролететь пол-улицы, возможно, сломать себе ребра от этих ударов, а после этого еще и драться!

Хозяин собак вдруг резко обернулся и тут же сменил выражение лица. Затем посвистел, его питомцы будто нехотя оторвались от живой игрушки и вернулись к человеку. Тень облегченно и обессиленно в то же время уронил голову на пол, как будто знал, что его противник сейчас же исчезнет. Лера удивилась, но именно это и произошло.

Всего через какие-то двадцать секунд у магазина появился… капитан.

Кобровский скрутил руки Тени, но тот даже встать не смог, только слабо пошевелился. Капитан похлопал себя по карманам, затем ненадолго вышел. Его не было почти несколько минут. И этого времени вполне хватило Тени, чтобы освободиться, на руках доползти до дверного проема, подтянуться по косяку и встать, согнувшись от внезапной боли, а затем уйти незамеченным. Если бы Лера не знала, что он нем, она удивилась, как ему хватает выдержки не заорать.

— К сожалению, человек в черном скрылся. Капитан был близок к его поимке, как никогда. Но на месте преступления был оставлен нож. Ни имени, ни отпечатков пальцев. Следите за следующими выпусками.

Лере показалось, будто ее ударили по лицу — во всяком случае, такое чувство возмущения она испытала. Тень ударили, переломали ему ребра, швырнули, выбили им дверь, затем натравили на него собак, и после этого он виноват в случившемся? Лера понимала, что она еще не до конца разобралась в ситуации и многого не знает, но уже не могла оставить впечатления несправедливого осуждения.

Тень уже не с кем было обсудить. Лера помнила, как однажды столкнулась с ним в темном переулке и испугалась. И тогда Пашка даже посмеивался над ним. Если верить словам Ника, еще будучи ребенком, Пашка мог сломать кирпич. Неудивительно, что он легко расправился бы с теми двумясейчас. Что означали эти желтые глаза, Лера не знала. Но он просто не может быть Волком, потому что… погиб. Но в чем она была уверена абсолютно — собаки не могли выбить дверь, да так, чтобы она повисла на одной петле. А тот человек в пальто? Тот тоже не мог.

— Давай, волчонок, — сказала Лера, стоя в лесу. — Я все еще хочу тебя убить.

Это было максимально открытое пространство, какое она смогла отыскать в лесу. Здесь Волку прятаться уже негде. Если только он не вылезет из-под земли.

— Взаимно, — пророкотал Волк, выходя из-за деревьев. — Сегодня… я решил, что с меня хватит. Я больше не буду за тобой гнаться в безумии.

— Да неужели? — Лера посмотрела прямо в желтые глаза. — А я так не думаю. Может, ты меня обманываешь, чтобы утихомирить мою бдительность?

— Нет. Только я кое-чего не упомянул. Я продолжузахватывать Миткорд. Его мины на дорогах — лишь начало. И я все гадаю — когда же ты поймешь, кто скрывается под черной шерстью? Будет любопытно посмотреть на твою реакцию. Ах да, забыл сказать. Я не бесконтрольное тело. Я вторая, более темная сущность, которая с нетерпением ждет, когда же стемнеет. Как человек, моя первая личность — слабак. Тряпка. Он трясется, понимая, что я могу натворить. А я тем временем строю планы, великолепные и прекрасные, которые… разбиваются вдребезги о твое упрямство! Ты помнишь пророчество. Так почему не сдаешься? «Очистит древний город от людей.» Это значит, что моя работа увенчается успехом! Кстати, как тебе мой удар по самолюбию Тени? Он неплохо выступил в роли шара для боулинга.

— Так ты заодно с тем…

— Не совсем. Это Псарь, мой временный союзник. Он еще не знает, что скоро Миткорд взлетит к чертям собачьим. Но ему понравилось, как я отправил его врага прямо в продуктовый магазинчик. Это — мой билет. Совет на будущее: никогда не спрашивай, почему от него пахнет псиной. Уж очень у него ранимая душа.

— Ты слишком много болтаешь. Что ты говорил про пророчество?

— Будущее предрешено. Ты только зря тратишь свое время. Можешь даже не пытаться что-то исправить. Опять же, ты терпишь боль, обиду, желание отомстить мне, но таковажизнь! Твой друг умер, но не напрасно. Я все пытаюсь до тебя достучаться — чем дольше ты борешься, тем больше твоих близких гибнет!

Лера вытащила нож.

— Ошибаешься. Мы, и только мы сами творим судьбу. Пророчество и сны здесь ни при чем. Посмотрим, сможет ли твоя армия войти в город, если никто им не прикажет?

— Если ты меня одолеешь, я ее отзову. А если нет… — Волк улыбнулся. — Она разорвет солдат, стоящих у города и ворвется внутрь. Моим волкам ничто не помешает. Ведь это… гибриды. Прекрасные создания.

— Идет.

Волк неторопливо опустился на четыре лапы. Лера лихорадочно думала. Если это последний бой, тогда ей нельзя проиграть. Никак. А лишиться пистолета — буквально обречь половину своих шансов на гибель. В случае чего придется бежать. К отелю. Ник наверняка услышит, как Лера будет продираться сквозь лес.

Волк потянулся. Было отчетливо слышно, как хрустнули кости. Лера ничего не могла поделать с собой, но невольно подумала: «Старик». Почему-то эта мысль дала ей надежду. Не в том смысле, что Волк, быть может, уже старый и не такой подвижный, а что она тоже не такая простая. У нее есть оружие, способное убить врага. У нее есть знание о том, с кем она сражается. Она может победить.

Лера сделала ложный выпад вперед и повернулась в сторону, решив атаковать первой. Волк отскочил как раз туда, где теперь находилась Лера. Она едва не проткнула ножом бок врага, но оборотень увернулся. Занес лапу и ударил, но чудом промахнулся. Лера воспользовалась заминкой и все-таки ударила Волка в бок ножом. Он взвыл и швырнул ее в сторону.

Голова болела так, что в глазах стояли слезы. В памяти всплыл фееричный полет Тени через улицу. Он чудом выжил! Ладно, значит, Тень смог (да еще и собаками израненный), то и Лера попытается… Она поднялась на четвереньки, с трудом держась. В глазах мгновенно потемнело. Дышать было трудно.

Волк двигался к ней, скалясь и прижимая уши от боли, но явно не собираясь сдаваться. Бой только начался! Оборотень полон сил, разве что с резаной раной на боку. Лера окончательно встала, шатаясь. Ноги были ватными и едва слушались.

Волк прыгнул. Лера пригнулась и едва не кувыркнулась от неожиданности в сторону. Нужно ослабить его, чтобы потом промахнуться было невозможно. Она мельком посмотрела на лапу оборотня, которую недавно сама порезала и изумилась — шрам был, но ни крови, ни повязки нет. Живучий… И тут Лера вспомнила про обещание, данное Нику. Нужно проверить шрамы.

Волк приземлился и встал на задние лапы. Лера подбежала к нему сзади и так же, как когда-то, спасая продавца, прыгнула. Обхватила шею правой рукой, а левой нанесла с десяток ударов по спине, примерно четыре пятых из которых пришлись на воздух. Оборотень свирепо зарычал и схватил ее за руку. Лера повисла, пытаясь дотянуться хоть до чего-нибудь, куда она смогла бы снова нанести удар. Футболка Волка покрылась дырами с кровавыми пятнами. На запястьях отметин, как у Ника, не было…

Он потряс лапой с новым шрамом и, угадав момент, выбил нож из руки Леры. Она попыталась пнуть Волка, но безуспешно. Оборотень тихо засмеялся.

— Я не люблю убивать, да… но запугивать — дело другое. Ведь даже не обязательно калечить! Достаточно лишь тяжелого взгляда и устрашающих слов. Но ты сама напросилась. Считай, ты тоже умрешь не напрасно.

Он хрипел и сипел, хватая воздух ртом. Все-таки, как бы он ни лечился, здесь нужна была другая, более длительная, но эффективная медицина. Оборотень делал паузы почти после каждого слова. Казалось, еще немного, и его стошнит кровью.

Лера выхватила пистолет и взвела курок. Прогремел выстрел. Волк выпучил глаза от боли, во все стороны брызнула кровь, и пара капель попала на лицо девушки. Она с отвращением вытерла их рукавом.

Он должен был умереть от количества ранений!

Что-то человеческое все еще было видно в этом взгляде, в его голосе и даже во внешнем виде. Только спустя несколько секунд после выстрела Волк издал звук — давящийся слюной и кровью, оборотень наконец разорвал путы жуткого молчания и коротко вскрикнул, а затем с такой силой сжал челюсти, что на щеках заиграли желваки. Лера попала в ухо. В чувствительное ухо, уже едва не разорванное ею же.

Волк отпустил руку Леры. Она убрала пистолет и схватила лежащий в нескольких метрах нож. Лера оглянулась и зацепилась взглядом за мелкую дорожку, протоптанную ею среди бурелома. Волк посмотрел вниз, на Леру, которая готовилась всадить нож в его ногу и яростно зарычал.

Низкий, мощный вой огласил непроходимую тайгу. Это не было просто завывание, которое Волк издавал от боли. Призывный… если оборотень просит волков войти в город, значит, он солгал. Лера еще не проиграла. Если он ждет помощи от своих гибридов, значит, Волк трус. Но если это что-то другое?

Зрачки оборотня расширились, в точности, как в глазах другого оборотня из сна Леры.

Она могла поклясться, что видела, как его когти еще сильнее вытянулись, а клыки заострились. В следующее мгновение ее опасения подтвердились: футболка прямо на Волке треснула по швам. Он прогнулся со всей доступной гибкостью позвоночника, размахивая мордой, как топором. Теперь затрещали его кости. Всего за несколько секунд он вытянулся вверх еще на десяток сантиметров.

Да куда уж больше-то?!

— Что за черт?! — воскликнула Лера и снова ударила Волка, едва не промахнувшись. Она не хотела признавать это, но надеялась, что он ответит.

Оборотень мгновенно повернул голову в ее сторону и ощерился. Казалось, боли он даже не почувствовал… просто разозлился. Его уши оттянулись назад и крепко прижались к голове.

Лера вскочила, сжимая нож и кинулась в сторону. Она знала, что Волк ринулся за ней. Наэтот раз он не будет церемониться. Пустится во всю прыть, стараясь догнать как можно скорее и уничтожить. И сейчас… оборотень был гораздо больше похож на зверя. Он не сказал ни слова, не подал признаков человечности. Что ж. Похоже, Лера его здороворазозлила.

А вдруг именно таким он и должен быть?

В этот момент Волк выскочил из-за ее спины и зарычал. Лера резко развернулась направо и помчалась куда-то в лес. Она даже не знала, куда бежит. Просто… бежала.

Это отель!

Лера практически летела над землей. Нога еще не совсем зажила, но сейчас определенно было лучше, чем в первый раз. Волк ранен, но это вряд ли мешает ему бежать быстрее. Особенно на четырех лапах. Лера перепрыгнула через поваленное дерево, не останавливаясь. Где-то сзади он приземлился после такого же прыжка. Расстояние стремительно сокращалось. Секундное замешательство Волка дало ей фору, но скоро он ее дого…

Вдруг Лера почувствовала сильную боль в ноге, как будто что-то пронзило ее насквозь. Она с криком и слезами на глазах упала, оборотень навис громадной черной тучей над ней. Нога кровоточила, но не сильно. Большая часть урона сказалась на штанине, а сама рана являлась несколькими глубокими царапинами. Укусил… Лера пнула оборотня прежде, чем тот успел ее убить, встала и захромала, набирая скорость.

Скоро впереди показался «Вулфиан». Лес расступился перед ней. Лера выскочила из него и остановилась только у самой двери, наставив пистолет на Волка.

Прицелилась.

Оборотень все так же скалился, рычал и ходил из стороны в сторону, пытаясь подойти ближе. Иногда он мотал головой и всаживал когти глубоко в землю. Но когда он поднимал опущенную голову, его глаза все так же оставались желтыми и сощуренными. Почти янтарными…

— Кто же ты такой? — прошептала Лера.

Волк задышал чаще. Он снова затряс головой с максимальной скоростью. Она мелькала, так что казалось, будто находится в двух местах одновременно. Лера слегка наклонила голову, пытаясь присмотреться внимательнее к деталям. Волк зарыл когти в почву и вырвал их оттуда, рыча, словно гигантский кот, точащий когти. Но до сих пор оставался на месте. Вдруг это очередное представление? Лера снова медлила…

Почему? Почему не стреляет?! «Я давно заслуживаю смерти.»

Эти слова как будто снова перенесли ее в тот сон. Волк просил не хвататься за его жизнь. Это что… оно? Но откуда он мог знать? Откуда?!

— А-гр, — захрипел Волк и закрыл голову лапами. — Ты… не… сможешь…

А вот это уже явно Огненный Глаз пожаловал.

Оборотень совсем сгорбился и подобрался, словно готовился к прыжку. Но при этом он продолжал бешено вертеть хвостом и стучать им по земле. Волк взвыл и отпрянул. Лера прицелилась. Но тут она поняла. Волк тянул время для нее! Чтобы Огненный глаз не успел окончательно озвереть!

В этот момент он заскулил, закрыл глаза и упал. Его мышцы подрагивали от перенапряжения после скачка роста. Лера все еще не стреляла.

— Что за… — пробормотала она в замешательстве, все так же надеясь услышать что-то вразумительное.

Волк не шевелился. Единственное, что отличало его от мертвеца — слабое дыхание, колышущее его шерсть. Лера сделала медленный шаг в сторону оборотня. Он не отреагировал. Еще один… не накинулся, не разорвал. Нет, это уже просто не может быть актерской игрой.

Вдруг Волк сделал судорожный вздох и дернулся, будто в предсмертной конвульсии. Но вместо того, чтобы внезапно умереть, он часто и глубоко задышал, словно задерживал дыхание на долгий промежуток времени.

Лера отпрянула и прицелилась. Оборотень открыл глаза. Они остались желтыми.

Волк крупно задрожал, силясь поднять расслабленное тело. Лера изо всех сил уговаривала себя нажать на спусковой крючок, но что-то мешало ей сделать это. Какой-то своей частью она понимала, что неспособна на такое.

Скрипя зубами, Лера спиной толкнула дверь отеля и влетела внутрь. Почти что на крыльях пролетела по лестнице и поднялась на крышу. Только теперь она почувствовала боль, как будто все это время что-то заглушало ее чувства. Ник стоял там, на краю, смотрел на корчащегося внизу в конвульсиях оборотня. Он услышал ее кривые шаги и обернулся. Ту боль, которая отражалась в его глазах, было не передать никакими словами.

— Почему ты его не убила? — глухой вопрос.

Лера задавала его сама себе и без подсказки Ника. И уже всем сердцем жалела, что не поступила так, как считала нужным. Винила себя в проявленной слабости.

«Но кто же ты тогда, если не Ник?» — подумала она. Отметин у Волка действительно не было, и это даже немного пугало. Из них двоих — Пашка умер, а Ник просто не может быть оборотнем, иначе обращался бы с бинтами куда лучше. Конечно, на слово верить нельзя было — но Ника похитил Волк, и прямо сейчас он доказал свою невиновность: стоя здесь, на крыше, откуда можно было спокойно разглядеть их обоих — находящихся в совершенно разных местах.

— Не смогла.

Стоило Волку появиться у отеля, оба забыли о недавней ссоре. Правду говорят — общая беда объединяет врагов. Хоть они никогда и не были настоящими врагами. Лера протянула Нику нож. Тот осторожно взял его, как будто он мог вырваться из рук и сам собой располосовать ему лицо.

Тихие, тяжелые шаги раздались за дверью на крышу. Неожиданно.

Леру прошиб холодный пот. Она уже не чувствовала пистолета в своих ледяных руках, несмотря на то, что было довольно тепло.

Солнце скрылось за тучей.

Дверь разлетелась в щепки. Волк вылетел оттуда со скоростью молнии, и Лера не успела отреагировать и вовремя прицелиться; пуля была потрачена впустую. Его глаза смотрели с желанием нанести последний удар, такой, чтобы враг на всю жизнь запомнил…

Ник, поймав на себе взгляд Леры, отпрыгнул в сторону. Та подняла пистолет повыше и попыталась придать себе уверенности, успокаивая себя мыслью, что тот заслуживает наказания. Волк заскользил по черепице и вцепился когтями в нее. Но только тут осознал свою ошибку.

«У меня еще осталось три пули. Одну я вгоню ему в сердце.»

Обещание обязана сдержать. Обязана сдержать… Обещание.

Он оказался на краю. Все, что Волк успел сделать — это повернуть изумленную морду.

Глава 17. Сердце Волка

— Нет!

Лера прикрыла рот рукой, сдерживая рыдания. Ей было страшно, ей было больно. Теперь она винила себя в том, что все-таки выстрелила.

Ник в ужасе уставился на то место, где секунду назад находился Волк. Он видел, как вдруг тот начал превращаться, как его нагнала пуля и как его толкнуло с неведомой силой назад… а затем ноги оборотня оторвались от крыши, Волк, будто в невесомости, уставился на Ника. Безмолвно… И в доли секунды оказался распростертым на траве.

Лера была не в силах оторвать взгляда от изломанного тела, лежащего на земле. Его лицо выражало все тот же страх.

Она уже и сама поняла, что наделала. Теперь самым страшным для нее стал взгляд Ника — неверящий, напуганный, отчаянный. Лера со всей доступной скоростью с ее прокушенной ногой спустилась по лестнице совершенно пустого «Вулфиана» и бросилась к выходу.

Тело все еще лежало там. Уже наполовину человеческое, в нем угадывались черты лица. Волк начал превращение еще на самой крыше, но не успел сделать это окончательно — его настигла пуля. Костлявое, но еще сохранившее крепкие мышцы тело еще даже не уменьшилось в размерах. Черная шерсть выпала почти полностью, только кое-где еще сохранилась растительность на руках и ногах. Человеческие волосы не успели отрасти заново, поэтому голова Волка оставалась почти лысой. На местах, где были волчьи уши и морда, теперь краснели незажившие рубцы; вместо человеческих носа и ушей пока были только разорванные белые хрящи и дырки в черепе. Поломанные когти почти стали ногтями длинных пальцев. А на левой части груди медленно расползалось черно-красное пятно смерти.

Пуля вошла точно в сердце Волка.

Сдержала обещание.

Тот лежал в неестественной позе, раскидав руки и ноги в стороны. Приоткрыл рот, растопырил пальцы от агонии. Широко распахнул глаза. Пустые, совершенно пустые глаза, лишенные жизни. Огненно-желтые радужки уступили место тусклым, выцветшим зеленым. Но Волк больше не шевелился. Он застыл. Застыл навеки.

Лера едва держалась на ногах. Подошла ближе. Сомнений не оставалось. Она увидела это еще тогда, на крыше, и теперь лишь сильнее уверилась в своей правоте. Даже в обезображенном остановленным превращением лице она без труда узнала некогда озаренного улыбкой человека.

«Убей меня! А потом проверь, исчезнет ли Волк.»

И Волк исчез. Вместо него на земле лежал Пашка.

Ее совершенно не волновало, как тот остался в живых, где скрывался все это время и почему именно так. Ее беспокоило только то, что произошло сейчас.

Она убила его!

Она его убила!!

Издала неконтролируемый вопль. С трудом глубоко вздохнула. Горькие и горячие слезы потекли ручьями по щекам. Задыхаясь от ужаса и жгучей ненависти к себе отступила назад, в дверной проем, шаркая ногами и цепляясь за косяки онемевшими пальцами.

Ник смотрел не на нее. На брата. Шокирован, ошеломлен, потрясен. И избит. Внутри. До конца.

Но он молчал. Сдерживал и плач, и себя самого. Не давал себе кинуться вниз, разодрать в кровь руки, мысленно умоляя брата очнуться. Потому что знал, чем это для него обернется.

Лера привалилась к внутренней стене «Вулфиана» лбом и содрогнулась от рыданий. Всхлипывала. Не думала ни о чем. Ударила по стене кулаком. Тихо плакала. Уголки губ ползли все ниже и ниже. В конце концов без сил оперлась спиной об эту стену и сползла вниз. Ноги уже не держали. На языке появился соленый привкус слез. Бессвязные отрывки слов проносились у нее в голове, но не успевали собраться в мысли.

Огненный Глаз не хотел ее убить. А пытался сделать своим преемником. Таким же жестоким и безжалостным тираном. Потому и ранил… потому и ушел без драки…

Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Лера не двигалась. Тело давно затекло, но ей было все равно. Плевать, абсолютно. Руки и ноги стали словно свинцовыми протезами — ими нельзя было пошевелить. Перед глазами стояла картинка. Одна и та же. Но сколько бы Лера ни старалась ее прогнать, заменить чем-нибудь счастливым — все безуспешно. Вывихнутые в суставах и посиневшие пальцы. Обезображенное гримасой боли лицо. Пятно крови на груди.

Пашка…

Смотрела в стену. Тупо, без эмоций.

Тихие шаги. Справа. Вход.

В дверном проеме выросла массивная фигура звероподобного существа. Мелкие, черные медвежьи глаза, длинные когти, выглядывающие из-под бурой шерсти… Лера с трудом повернула окоченевшую голову в сторону твари. Посмотрела безразличным взглядом. Вздохнула. Отвернулась. Только последняя слеза и скатилась по ее щеке.

Ник спускался по лестнице на первый этаж, тяжело переваливаясь с ноги на ногу. Теребил левой рукой лацкан пиджака, в котором так и остался после какой-то встречи. Правой мягко проводил по перилам из темного лакированного дерева. Прошел к косяку центрального входа и остановился в нерешительности.

Земля вокруг кровавого пятна была усеяна тяжеленными следами оборотня. Но труп исчез. Оставил вместо себя лишь кровавый след, ведущий в глубину леса. Ник обернулся, огляделся. Лера сидела у входа с потерянными видом. Ее глаза и нос покраснели. А веки были закрыты. Она просто уснула после всех переживаний.

А ведь голова-то была искусственной…

Пуля вошла точно в сердце Волка.

Лера его убила. Значит, добилась своего.

Но многого не знал даже Ник. Он не знал ни о сделке Огненного Глаза и Псаря, ни о договоре с капитаном, ни о том, что же значило пророчество. Он и правда был ранен. И во многом он ошибался.

Черная краска. Во время первой встречи с Волком его шерсть была влажной… после покраски.

Предводителями называли особенных оборотней, наделенных определенными способностями. Те могли оборачиваться по своему желанию, изменять внешний вид частей своего тела и самое главное — выносить эту нагрузку на организм. Все, что могло убить их — это серебро и другой оборотень такого же типа. Если же кислород в легких Предводителя заканчивался, или его душила вода, пожирал огонь, тот умирал от голода или жажды и так далее, оборотень чувствовал всю эту боль, но не погибал. После сделки с ведьмами Предводители получили бессмертие от любых других источников вреда (все что угодно, но не серебро), но за это те «наградили» их забытьем. Однако в основном они не доживали и до сорока — их убивали преемники. Мозг Предводителя был способен на многое — проникнуть в чужой сон, породить вторую личность, передавать приказы гибридам на расстоянии и даже предсказать недалекое будущее…

Рано или поздно вторая личность Предводителя отделялась от первой и начинала жить самостоятельно. Все остальное время от получения ранения до этого момента она росла, накапливала знания, опыт человека, в котором жила, чтобы однажды стать претендентом на владение контролем над телом. И тогда от нее зависела судьба человека — ведь тот даже не знал, что в нем таится. Лишь немногие оставались в живых по милости их двойников. Ну, а что насчет появления на свет личностей, то их родителями можно было условно считать человека, укушенного оборотнем и самого оборотня, нанесшего увечье.

Продавец магазинчика столового серебра не отчаялся найти покупателя для ножа двадцатилетней давности. Наоборот, он старался продать его только потому, что чувствовал, как в мире оборотней для него это может обернуться. В ином случае продавец обязательно оставил бы нож себе. Даже несмотря на то, что мир оборотней казался ему туманным и едва ли существующим, он все равно принял меры предосторожности, порадовавшись возможности. И несмотря на то, что далеко не все оборотни злопамятные (в отличие от Предводителей), у некоторых из них все же есть понятия чести и справедливости. И понятия эти в большинстве случаев отличались от «правильных» человеческих суждений. Увидев реакцию Пашки на его ложь, продавец тут же передумал и решил продать нож — он посчитал, что это и есть оборотень.

Пашка был прав.

Все было просто, но лишь запутано. С черной шерстью скрываться во тьме легче.

В лесу — обычный воющий волк, гибрид. Пашка дернулся. В этот момент Огненный Глаз подавал гибриду сигнал, и Волк это почувствовал. Возможно, именно это и послужило основанием для его рассуждений о том, что он может оказаться убийцей.

Волк был прав.

Он чувствовал опасность, исходящую отсамого себя.

Но как бы ни сомневался продавец из магазинчика, он спасся. Ведь мир оборотней действительно был велик, и там нашлись бы подобные фанатики, решившие восстановить порядок. Оборотни делились на два типа: зависимые и независимые. Первые превращались только в ночь полнолуния и на утро ничего о произошедшем не помнили. Вторые оборачивались в любое время года, месяца, суток и по своему желанию. Предводители и гибриды же находились между ними, но в отдельный тип выбиться не могли, так как имели свойства и тех, и других. С зависимыми их связывало только то, что во время забытья обеих личностей их тело превращалось в тупую машину, которая только и занималась тем, что убивала все, что движется. С независимыми сходств было куда больше — обе личности могли превращать тело во вторую форму. А с гибридами дело обстояло немного по-другому. Они могли обращаться лишь один раз в жизни — рожден человеком, после превращения навсегда останешься волком. Но делали это осознанно, когда захотят.

Забытье — так называлось состояние оборотня, когда личности отступали от контроля за телом, иначе известное как двойная потеря сознания. Бывали случаи, когда перевертыши навсегда оставались в забытье из-за того, что их вторая личность была слишком горда и нетерпелива, а потому выскакивала слишком рано и серьезно травмировала первую, так что та не могла больше ничего сделать. Однако подобное могло происходить лишь с Предводителями — единственными оборотнями с двумя личностями, у которых это считалось естественным. И неважно, в какой форме они находятся — оборотень всегда оборотень. В забытье впал и Волк, когда Огненный Глаз отступил после очередного удара.

Большая часть мира оборотней недолюбливала Предводителей, и их можно было понять. Именно из-за них у перевертышей-современников начались серьезные проблемы, так как общество теперь считало, что все оборотни — нахальные убийцы. К счастью, под «обществом» здесь подразумевается половина одного процента населения, состоящая из охотников, случайных жертв и тайных организаций. Но были и такие, что боготворили Предводителей и хотели быть на них похожими. Смертность среди них была куда выше, чем среди других оборотней, которая и так была немаленькой. Другие же относились к Предводителям с ужасом и сбегали отовсюду, где только звучали о них слова.

Под «самым дорогим человеком» Огненный Глаз подразумевал… Пашку?

«И даже тот человек, который был дорог мне больше всего, отвернулся от меня, узнав о моей сущности в целом.» Забыт обществом и близкими. И после этого Огненный Глаз решил постоянно стирать воспоминания, чтобы его первой личности не приходилось постоянно страдать от того, что делал его двойник в темноте ночи, несмотря на отношение окружающих к нему. До этого он уже проделывал такое, и с невероятной ловкостью для двухмесячного ребенка. Именно тогда Пашка прибился к семье Блэков, и выяснилось, что тот ничего не помнит. Значит, до или после — не так важно, Пашка все же узнал о своем проклятии и существовании Огненного Глаза. От девятилетнего ребенка с вспыльчивым характером это было бы весьма ожидаемо, но вот взрослому человеку…

Но даже эта их встреча оказалась стерта.

И Ник стоял на пороге перед пустым двором «Вулфиана». Отель закрывался после всего, что здесь случилось. Он смотрел на кровавые следы. На Леру. И не знал, как ему поступить. А в его уже недалеком, но туманном будущем будутзамешанырегулярные посещения психолога и несколько лет, на протяжении которых он отходил от всего случившегося.

Солнце мягкими, но еще лишь едва теплыми лучами ласкало отходящий от зимы город и лес. Местами еще не проросла трава; здесь поздно сходил снег. И где-то между границей этого леса и города находился панельный пятиэтажный дом. Было около пяти вечера, и небесное светило уже ярко бликовало на окнах квартир, слепя своим великолепием.

Мальчик несся по улице в направлении этого дома. Куртка, связанная рукавами у него за спиной, прыгала на ветру, приятно обдающем лицо. Где-то неподалеку цвела сирень, ее ветки изящно качались, листья трепетали, а запах был великолепен. Он влетел в дом, поднялся до четвертого этажа скачками и ворвался в квартиру.

— Они меня ненавидят! — дрогнувшим голосом выпалил мальчик и без сил рухнул на диван. Родителей дома не было: они уехали «по делам», как часто выражались. Из-за стола поднялся парень. Он опустился рядом с братом и легонько приобнял его.

— Кто ненавидит? — тихий и вкрадчивый голос с сильным акцентом британца всегда успокаивал мальчика.

— Все, — полушепотом сказал тот и сглотнул горькие слезы. — Они все считают меня странным. Думают, что лучше меня, и… — он осекся. — Я с ними дрался. И они меня отчего-то боятся. Как будто я монстр.

Мальчик замолчал, как будто что-то осознал и посмотрел прямо в глаза парню:

— И ты меня тоже боишься?

— Чепуха, — ответил тот. — Я знаю тебя куда лучше «всех», они просто не понимают, какой ты хороший. Ты лучше них. И ты можешь не обращать внимания на них. Они все равно никогда не поймут тебя по-настоящему, так зачем им уподобляться?

Мальчик опустил глаза и улыбнулся краешком рта.

— Я попробую, — прошептал он и обнял брата, уткнувшись носом в его плечо. — Спасибо.

Солнце с такой же улыбкой смотрело на них через стекло окна. Парень всегда умел успокаивать брата лучше других. И без того ярко-рыжие волосы мальчика теперь казались золотыми. И его зеленые глаза остались зелеными.

Они о чем-то догадываются. Думаю, мне стоит немного изменить сюжет. Так, чтобы… создать неожиданный поворот. Такой, который отобьет все подозрения от меня. Прошлый фокус с домом вышел не совсем так, как я ожидал… Если немного подумать, то вполне можно сделать это. Будет очень интересно посмотреть на реакцию Леры, если она, конечно, позволит мне привести в исполнение свой план.

Голова манекена вполне подойдет.

Помнится мне, я обещался написать, зачем я веду этот дневник. Казалось бы, какой-то психопат решил притвориться, что у него есть воображаемый друг и рассказывать ему все свои проблемы, страхи и переживания… Но на самом же деле я пополняю его новыми записями лишь с исторической точки зрения. В конце концов, я себя уважаю. Ох… смотря какого себя.

Я уже сделал немало, и не собираюсь сдаваться. А значит, в жизни оборотней, которые будут годы спустя процветать, живя в этом городе, тоже должен наступить момент, когда они будут вспоминать былые времена, где жилось нелегко. И я не хочу, чтобы мое имя кто-то коверкал и перевирал все события… Так или иначе, этот дневник может стать своеобразным источником истории. А так посмотреть — всего лишь пачка листов, обернутая искусственной кожей…

Одного мне жаль — Николаса. Имеет слабую нервную систему, легко срывается на истерические приступы. Частенько в компаниях друзей начинает чувствовать себя лишним, ненужным, бесполезным. Если мне все удастся, то есть не маловероятный шанс на то, что Блэк сойдет с ума. Или в крайнем случае впадет в глубокую депрессию. Хороший парень. Неплохо играет роль психолога, но самому хотя бы раз в неделю все же стоит посещать похожего по названию, но не назначению, врача.

Но благие цели всегда требовали жертв. И (право, позор!) я иногда даже начинаю сомневаться в своей правоте. Однако есть вероятность, что тут мою совесть укоряет двойник. В конце концов, это его заповеди: «так нельзя» и «тут не надо».

А пока мне пора откладывать ручку в сторону. Если на организме скажется недосып, то мне станет сложнее в бою, а у нашего юного детектива появится еще один повод меня заподозрить. Честно говоря, для меня был немного неожиданным момент, в котором мой двойник начал догадываться о своей звериной сущности. Хотя кто здесь зверь, не знаю, а я хотя бы слюни во сне не пускаю. Мерзость. Плоский юмор, отвратительное поведение этого рыжего недомерка по отношению даже к друзьям меня поражает. Кто может упрекнуть меня в том, что я критикую других? Это же до сих пор я! Может быть, когда-нибудь ты и прочтешь этот дневник… если не умрешь.

— Я чрезвычайно рад, что на открытии нашего музея собралось такое количество людей, которые любят свой город и интересуются его историей, — начал директор музея. — Работа шла почти год, и вот наконец мы готовы представить вам плоды нашего труда. Музей будет открыт все семь дней в неделю и работать с девяти утра до семи вечера…

Исторический музей Миткорда.

— … и сейчас я хотел бы показать этот музей внутри, без экскурсии. Прошу следовать за мной.

Толпа ввалилась во входные двери новоиспеченного музея. Это здание было жилым, но нижний этаж, когда-то принадлежавший художественной школе, чуть не обвалился. Тут же подоспели ремонтники и восстановили этаж. Но школа ради безопасности детей переехала в отдельное здание, а пустующее место занял музей.

За директором плыло целое море цветных голов, которые крутились, ахали и охали, с восхищением рассматривали аккуратно оформленные стенды… и вот они свернули направо. В крыло героев.

Поверхность толстого картона стендов блестела и бликовала на свету ламп. Между ними оставалось приличное расстояние, люди бродили, читали текст, а над стендами была большая надпись: «Они вершили светлое будущее».

Наконец директор собрал всех и повел в другую сторону, противоположную от крыла героев.

Все повторялось. Люди с неподдельным интересом разглядывали работы множества людей, обсуждали их…

«Преступное» крыло.

Вишенкой на торте этого места стал стенд, на котором не было ни одной четкой фотографии. Фотороботы, размазанные снимки с мест преступления. И все же везде была хотя бы одна общая черта — огненно-желтые глаза и волчья наружность. О биографии данного преступника было известно совсем ничего — только то, что тот заявился, грозясь перебить весь город и даже начал свою работу, но в какой-то момент вдруг бесследно исчез. Однако он оставил на Миткорде клеймо своей жестокости, заставив людей по-другому относиться к преданиям об оборотнях. И даже сейчас, стоя здесь, они сторонились этого куска фанеры, как будто оскалившийся Предводитель мог вдруг выпрыгнуть с изображения и загрызть на месте. Или сделать кое-что похуже: вернуться.

Эпилог

Декабрьский снег крупными хлопьями падал на землю, сминался под ногами людей. Был уже темный вечер, но именно в это время все спешили с работы домой. Фонари услужливо освещали улицы, серебря снег. Прохожие деловито шагали, каждый думая о чем-то своем. Миткорд казался таким мирным в эти минуты. И так становился непохож на самого себя — двадцать четыре года назад, в пожарище.

Сунув руки в карманы, Лера поежилась. Несмотря на то, что падал снег, было довольно прохладно, но это было только началом по сравнению с тем, что будет в марте. Начнутся морозы, метели… Зима только началась, и снег покрыл еще не все. Она неуверенно поглядела на магазинчик, около крыльца которого стояла. Юля, ее новая коллега, утверждала, что именно сюда переехал магазин столового серебра, в котором Лера когда-то купила нож. Вообще, Юля устроилась в пекарню вторым продавцом не так давно, всего несколько месяцев назад, и за это время они успели стать хорошими подругами. Лера хотела поговорить с продавцом, но, вернувшись в то место, обнаружила лишь закрытую дверь, когда-то вводящую ее в магазин. Юля оказалась очень проницательным человеком и потому сразу догадалась, что что-то не так. Лера поделилась своими переживаниями, и чудо — Юля знала кое-что. По ее словам, тот магазинчик переехал в другое здание, причем довольно далеко от прежнего, и она дала Лере адрес, потому что сама жила неподалеку и частенько проходила мимо. Но теперь, стоя перед дверью, та засомневалась. Если продавец все же внутри, то как он воспримет ее появление? Это был ей не близкий человек, но все же Леру грызло подозрение о том, что не все здесь правильно.

Пытаясь что-нибудь придумать, она повертела головой по сторонам. Люди были такие спокойные… а ведь три года назад им грозила смерть от руки оборотня и его приспешников. Лера думала, что увиденное ею не даст ей еще долго спокойно спать, и оказалась права. Капитан позаботился о том, чтобы никто не узнал о том, что произошло там, у отеля, и Лера была ему благодарна. «Вулфиан» закрыли, обещали снести, но руки так и не дошли. С тех пор он одиноко стоял там, на холме, глядя за оживленным Миткордом, когда его забросили и ушли. Ник словно пропал: не отвечал на звонки, да и Лера его после того дня больше не видела. Тень, к счастью, остался жив и через некоторое время снова появился на улицах и успел многое сделать. Вещие сны прекратились, но на их место встали кошмары: просто воспоминания, смешанные со страхами. Обычные сновидения, хоть от них Лера и просыпалась со слезами на глазах. Пророчество, она думала, все-таки не сбылось: иначе причем здесь река и аргентум, который должен был стать ее врагом? Лера даже смогла немного сблизиться с Саней из пекарни: они разговорились, оказалось, что он неплохой парень, просто молчаливый, и у них даже были схожие вкусы в музыке.

Так, нужно входить, иначе она простоит тут до самого закрытия. Лера набралась решимости, сжала в кармане нож, позволивший ей выжить столько раз, и уже подошла было ближе, но… замерла. Звуки вдруг стали отдаленными, сердце ушло от страха в пятки, и тело отказалось слушаться. Лера только через несколько секунд заставила себя медленно сойти с крыльца и побрести к предмету, так потревожившему ее.

Она видела человека, стоящего посреди толпы. Он отличался от основной массы неожиданно большим ростом — возвышался над ней на одну-две головы. Стоило Лере сделать шаг, сердце оживилось и застучало быстро, как заяц, бегущий от лисы. А человек посмотрел на Леру — и сорвался с места, пробивая плечами волны толпы.

Наконец оцепенение прошло, и она смогла побежать, также протискиваясь сквозь потоки незнакомцев. Все их лицаказались темными, безразличными, равнодушными, даже несмотря на улыбающиеся или хмурые выражения. Лера не выпускала из поля зрения человека и пыталась приблизиться, но тот снова и снова сбегал. Он свернул во двор и направился по дороге, застланной тенью.

Лера попыталась бежать быстрее, но здесь, под снегом — гололед, а у нее были скользкие ботинки, поэтому выходило неважно. Она набрала в легкие побольше воздуха и крикнула:

— Стой!

Человек поскользнулся, но удержал равновесие и заковылял еще быстрее. Расстояние все-таки сокращалось, и с каждым пройденным шагом сердце Леры стучало все чаще и судорожнее. В голове все поплыло, она не могла думать о чем-то другом, кроме погони. Лера снова закричала:

— Подожди! Я хочу поговорить! — отчаяние подгоняло ее, они наконец выбрались на притоптанный снег, где можно было не бояться поскользнуться. По щеке скатилась слеза, Лера побежала так быстро, как только могла. Человек все так же уходил от нее, и это доставляло такую боль…

Перед глазами, как будто это было вчера, мелькали воспоминания. Лера все кричала, просила остановиться, но тот был словно глухой. Голос дрожал от слез, мокрые щеки обжигал воздух. Легкие разрывались изнутри.

— Пожалуйста…

В темноте двора, куда не долетал свет фонарей, Лера не увидела валяющейся прямо на снегу пластиковой игрушечной лопатки, запнулась об нее, потеряла равновесие и растянулась на земле. Сдерживать слезы больше не имело смысла, но она все еще пыталась уговорить таинственного человека подождать.

— Я хотела только поговорить…

Он обернулся, словно наконец понял смысл слов Леры. Та так и лежала на покрытом льдом асфальте, ощущая пальцами его холодное дыхание. Слезы падали на него, одна за другой, одна за другой…

Онтакнапоминал ей друга. Стоял всего в каких-то метрах от нее, по-обычному засунув руки в карманы, но расстояние это казалось бесконечностью. На голову был наброшен капюшон, закрывающий голову. Блеснули его глаза — такие грустные, одинокие, глубокие. В коже вокруг них пролегли морщинки, но не старости, а какой-то внутренней боли. Решив предпринять последнюю попытку, Лера онемевшей рукой вытащила нож из кармана, положила его на землю перед собой и сипло прошептала:

— Узнаешь?

Человек вздохнул, подошел ближе, опустился на колени, взял нож и протянул его Лере. Та с недоумением уставилась на прибор.

Человек продолжал свои попытки отдать ей нож, приговаривая какие-то странные слова. Скоро Лера совсем перестала что-либо понимать, переводя взгляд с рук говорящего на нож. Тому это, похоже, надоело, он вложил его в ее руки и сжал. Лера отрывисто и с шумом втянула воздух носом. Эти руки, этот голос… она не могла их не узнать.

Пока человек что-то бормотал, пытаясь заставить Леру взять нож, она смотрела на лицо, скрытое под капюшоном. В голову пришла сумасшедшая мысль, и она принялась ее оценивать.

— Ну что мне с тобой делать… — тот вдруг осекся, увидев, как Лера на него пялится. Решив не упускать возможность, она вдруг потянулась вперед и скинула капюшон с головы человека. Он соскользнул с черной шапки, из-под которой выглядывали рыжие волосы — длиннее, чем она помнила. Зеленые глаза со страхом и в то же время радостью посмотрели на Леру, и та вдруг стиснула Пашку в объятьях.

Он неловко обнял ее в ответ. По щекам покатились горькие слезы, тело затряслось от рыданий. Нож Лера так и не взяла, теперь он валялся на льду. Она хваталась за парня, как утопающий за человека в воде. Пашка тоже обнял ее крепче, чтобы хоть как-то успокоить, но Лера в конце концов разрыдалась в голос, раскачиваясь вместе с ним из стороны в сторону.

— Еще минута, и ты меня задушишь, — сдавленно просипел он, но Лера хватку почти не ослабила. Ей казалось, что если она его отпустит, он исчезнет, окажется миражом и галлюцинацией, и она больше никогда не сможет его увидеть. Но когда Пашка похлопал ее по плечу, она резко отстранилась.

Тот никуда не делся. Лера хотела окончательно убедиться, что он настоящий, не подделка, не глюк! Поэтому она схватила его за руку, посмотрела в глаза, но сказать ничего не успела: он ее опередил:

— Ты даже не спросишь, как я выжил? — Пашка ухмыльнулся, и теперь стало ясно, что это и правда он. Только тут Лера вспомнила, что вообще-то она его убила. Увидев ее ошарашенное лицо, Пашка продолжил. — Мне пересадили сердце.

— Что?

— Ага. Я не знаю, как оказался в больнице, а очнулся — никого вокруг нет, сердце приживалось долго и все такое, но сразу после пересадки я впал в кому. Так и пролежал два года. А… когда наконец проснулся, — голос его стал тише и печальнее. — Увидел записку на стене. Не знаю, кто ее написал, но в ней было сказано, что эта больница заброшена, и ее автор хотел мне помочь. А еще он знает об Огненном Глазе.

Лера вздрогнула. Только этого не хватало. Она еще не совсем отошла от потрясения и той гигантской волны облегчения, которая накрыла ее с головой, стоило ей узнать Пашку.

— Перед тем, как твое… ну, тело исчезло, я видела какое-то существо. Оно похоже на… твой второй облик.

— Опиши его, — нахмурился Пашка.

— Оно как волк. Но больше похоже на медведя. У него черные глаза, как у Ника, только еще темнее…

— Медведь, — с ярко выраженным страхом прошептал Пашка. — Это был Медведь. Он обратил меня.

Лера резко обернулась на звук. Кто-то приближался, громко хрустя коркой льда о подошвы. Их двое, судя по голосам, оба мужчины, и немолодые. При таком освещении разглядеть что-либо не представлялось возможным, и ожидать можно было чего угодно. Не отворачиваясь от людей, Лера нащупала рукой нож и сжала его. Ладонь Пашки тут же предостерегающе легла ей на плечо:

— Это обычные люди, успокойся, — и сжала его.

Она заглянула в его глаза. Куда делась та внимательность, с которой он отмечал все мельчайшие детали, с которой он следил за тем, чтобы Лера оставалась в целости и сохранности? Она отлично помнила все это, но что-то здесь было не так.

— Где Огненный Глаз?

Пашка помялся и перевел взгляд на мужчин. Они уже заметили их и спрашивали:

— Вам помочь?

— Ответь на мой вопрос, — дернула его к себе Лера. — Что случилось с Огом?

— Я его больше не чувствую, — признался Пашка. — После пересадки сердца его как будто больше нет со мной, — он поднял голову в сторону незнакомцев и прокричал. — Нет, все нормально, спасибо! Просто поскользнулись.

Он начал вставать, а Лера спрятала нож в карман, чтобы его не увидели. Пашка протянул ей руку, и, недолго думая, она за нее ухватилась и поднялась. Так непривычно было снова чувствовать его рядом, знать, что вот это — друг, и что он готов поддержать и помочь. Но в то же время невероятно здорово.

— Нам нужно отойти в сторону и там поговорить, — тихо сказал он. — Я все тебе расскажу.

Лера последовала за ним в еще большую тень, куда не долетал свет фонарей. Говорили они теперь тише, потому что люди проходили совсем близко, всего в пяти метрах — их отделяло небольшое расстояние и припаркованные машины.

Пашка рассказывал, что с ним произошло за эти три с половиной года, и Лера слушала. Было холодно, но она не обращала на это внимания, потому что смотрела прямо в его глаза — и, кажется, только сейчас начала понимать, как же по нему скучала. Он предупредил, что говорить придется долго, и они решили сесть на лавочку, предварительно сметя оттуда насыпавшийся снег.

Больница, в которой он очнулся, находилась где-то за городом, довольно близко к «Вулфиану». Пашка не знал, кто его оперировал, и весть о том, что Павел Воронежко жив, могла разлететься далеко и быстро. К тому же, кто-то следил за его состоянием во время комы, иначе он не выжил бы. Аппараты жизнеобеспечения, спасавшие его, на вид были довольно новыми. Помимо записки, Медведь оставил ему еду и воду, но тот к ней не притронулся и отправился в отель. Когда Пашка говорил о том, как теперь выглядит «Вулфиан», у Леры чуть слезы на глаза не навернулись. Входная дверь на одной петле висит, везде паутина и горы пыли, окна грязные изнутри и снаружи, черепица в некоторых местах раскрошилась, как будто по отелю ураган прошелся. Номера, в которых были совершены убийства, так и остались в беспорядке. В голосе самого Пашки передавалась боль, которую он испытал, глядя на этот «Вулфиан», ведь он ему был как дом.

Там он и обосновался. Туда частенько наведывались банды подростков, жаждущих приключений и риска. Их было несложно спугнуть: Пашка не показывался на глаза, просто скользил по коридорам и номерам, специально задевая и роняя мелкие и гремящие предметы, хлопал дверями, иногда угрожающе подвывал на чердаке, а иногда и глухо стонал в помещениях с хорошей акустикой. «Лучшей комедии я никогда не видел, — признался Пашка. — Надо видеть, как они убегают в ужасе». За полтора года, что он там просидел, он стал своеобразным местным призраком. В страшные номера Пашка подростков не пускал: обычно запирал их, а ключи прятал, но если не успевал этого сделать, ходил в основном около них, зловеще посмеиваясь и отпугивая ребят. Ему было легко ходить бесшумно, а вот они топали и часто наступали на скрипящие половицы, поэтому, даже не видя их, он мог обнаружить каждого.

— Что ты ел? — нахмурилась Лера.

— Мне приходилось охотиться, — сказал Пашка. — Как выяснилось, охотник из меня такой себе. Я надеялся, что смогу найти другой способ чем-то питаться, но воровать я не собирался, поэтому пришлось убивать ради выживания. Теперь я понимаю, почему человечество перестало есть сырое мясо.

— А воду где брал?

— К реке ходил. Как в старину, с ведром. Правда, оно предназначалось для тушения огня, но какая разница?

Однажды такая комедия обернулась кое-чем похуже. Ребята побежали в город, на бегу говоря о том, что собираются рассказать об этом взрослым. Я думал, они этого не сделают, но оказался не прав. У меня появилась проблема, потому что взрослые решили их послушать и сходить в отель, облазить его целиком и полностью, чтобы показать, что никого там нет. Против шестерых-семерых подростков я мог выстоять, но тут у меня нет шансов. Я собрал все свои вещи, запер номера, выбросил ключи и пошел ближе к городу.

Там я увидел тебя. Ты была на том месте, где когда-то стоял наш дом. Приятно знать, что меня не забывают, — Пашка улыбнулся. — Я спрятался, ты меня не заметила. Ника я тоже видел, он с кем-то ругался.

— Ты превращался?

Пашка закусил губу, вероятно, думая о том, стоит ему отвечать или нет.

— Прости, это больная для тебя тема, я…

— Не извиняйся, — прервал ее он, не глядя на Леру. — Со мной все нормально. Да, я превращался. Так проще ловить дичь и сбегать от проблем. Я уже научился этим управлять осознанно.

— Это больно? — тихо спросила она через некоторое время.

— Очень, — так же тихо ответил Пашка.

— Тебе снятся кошмары?

— О том, что я делал?

— Не говори так. Это делал не ты, а Огненный Глаз.

— Он творил все моими руками.

— Так снятся?

— Да.

— Что в них происходит?

— Я убиваю людей. Но только… на этот раз это делаю я, и никакого Ога нет. Я не извиняюсь, я доволентем, что я делаю. Это… так меня пугает.

Пашка замолчал, глядя в одну точку где-то впереди. По его щеке скатилась слеза, и он прошептал:

— Лучше бы Медведь меня не спасал.

Вторая слеза. Лера видела, как плачет Ник, она и сама плакала, но впервые посмотрела на то, как это делает Пашка. Он не утирал красные глаза рукавом, только слизывал слезинки, попавшие на губы. Пашка заговорил громче, голос так же дрожал, как и у Леры:

— Я ведь мог убить тебя и Ника, если бы ты меня не остановила, я… — он снова облизнул губы, нервно постучал пальцем по коленке и стал оглядывать пространство вокруг, как будто говорил все это ему. — Лучше бы Медведь меня не спасал. А что, если Огненный Глаз вернется, я не смогу ему препятствовать, он же снова подчинит меня себе… — его взгляд остановился на каком-то дереве, припорошенном снегом. — Зачем вообще жизнь, если она… такая?

Лера осторожно взяла его за руку.

— Помнишь, что ты мне сказал? «Я в тебя верю, кто бы что ни говорил.» Ты и правда в меня верил, и все получилось. Так и знай: я тоже в тебя верю, потому что никто мне не указ, на что надеяться. «По сравнению с Бетельгейзе Солнце — малышка, но именно благодаря ей на Земле есть жизнь.» Ты говорил это, чтобы отблагодарить меня, но не подумал: здесь есть два смысла. Солнце, может, и не такое большое, но его вполне хватает, чтобы создать живое. И в то же время если бы на достаточном от Бетельгейзе расстоянии оказалась планета, примерно немного меньше ее, на ней тоже могла бы появиться жизнь. Не знаю, кого ты подразумевал под Бетельгейзе, но Солнце — это я, а Земля — ты. Представь, что ты — это Бетельгейзе. Звезды могут не только уничтожать, — Лера сжала руку Пашки, и он улыбнулся: слабо и даже как-то иронически.

— Ты это сейчас придумала?

— Просто до меня только сейчас дошло. Вытри слезы и соберись.

— Ладно, — немного хрипло отозвался Пашка и засунул руки в карманы.

— Сейчас нам надо найти Ника и поговорить с ним, чтобы все исправить. Надо быть готовыми к тому, что он будет нас бить. А еще мы попытаемся выяснить, зачем Медведь тебя спас, и куда исчез Огненный Глаз.

— На тебя Ник не поднимет руку, даже несмотря на то, что выстрелила ты. Только не останавливай его, пожалуйста. Мне уже и самому хочется, чтобы кто-то набил мне морду. Пойдем прямо сейчас, до завтра ждать нельзя.

— Почему?

— Я знаю, где он может находиться. Завтра его там не будет, вот и все.

Лера встала, Пашка поднялся следом за ней.

— Кстати, почему ты от меня убегал?

— От меня одни проблемы. Я не хотел создавать тебе их снова, но ты меня уговорила.

— Получается, ты теперь без того сердца?

— Бессердечный. Ага.

— И это значит, что если его… ну, вырезать, то ты умрешь? И если ранить тебя в этот орган чем-то не серебряным, то ты тоже умрешь?

— Я не знаю, но проверять как-то не хочется.

— Ты стал уязвимее, — Лера легко ткнула его локтем в бок. Тот отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, но улыбнулся. — Ну что, пойдем?

— Ага.

— Как думаешь, мог Огненный Глаз умереть вместе с твоим сердцем? — спросила Лера.

— Не знаю, — вздохнул Пашка. — Он не просто вторая личность, он… нечто большее. Раньше я думал, что у всех так — ощущение, будто в груди тесно, но оказалось, нет. Это было так привычно: когда ты чувствуешь его рядом… хоть и не знаешь о его существовании. Ог — не просто психическийпаразит, это… весь я. Он был в моем теле полноправным хозяином, когда ты выстрелила, и сразу после этого Ог ушел. Теперь у меня в груди так пусто. Сердце бьется, легкие работают, а вот его нет…

Ноги затекли от долгого времени, проведенного в сидячем положении на лавочке, но прогулка до Ника должна была помочь. Было все так же темно и холодно, с улицы доносились обрывки разговоров и шум города. Иногда, задумавшись, Лера и не замечала, как же она любит Миткорд и всех его сумасшедших жителей. Она последовала за Пашкой, который повел ее к брату, и на этот раз Лера вспомнила о том, ради чего она продолжила бороться с Волком, когда Кристина уже нашлась: ради этого чертова города.

Лере хотелось расспросить Пашку обо всем, что ее интересовало: как он успел так быстро вернуться в отель после драки с ней, как проходило превращение и о многом другом. Но она понимала, что сейчас еще не время. Для них главное — найти Ника и выстоять против него. Лера знала точно только одно: парой синяков Пашка вряд ли отделается.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Пророчество

Глава 2. Оборотни!

Глава 3. Пекарня

Глава 4. Нож

Глава 5. Огненный глаз

Глава 6. Найденыш "Вулфиана"

Глава 7. Убийство

Глава 8. Тень

Глава 9. Угроза

Глава 10. Это не Леон

Глава 11. Новое оружие

Глава 12. Затравлен

Глава 13. Скорбь

Глава 14. "Скоро ты будешь отмщен"

Глава 15. Сделка

Глава 16. Николас

Глава 17. Сердце Волка

Эпилог