значительном расстоянии от нее.
— Товарищ Кривошеев, — приказал Гончаров, выходя из машины, — вы только издали укажите его, больше от вас ничего не требуется.
В темноте все двинулись к одноэтажному зданию станции, стоявшему посреди длинной деревянной платформы.
— Вы что, тоже хотите пойти с нами? — тихо спросил меня Гончаров.
— Я хочу участвовать в задержании преступника. Разрешите! — ответил я.
— Нельзя. Операцию проводят сотрудники милиции, и я не имею права привлекать посторонних. Наблюдайте издали.
Повелительный тон его не допускал возражений. Майор повернулся к Машукину и спросил:
— Пистолет в порядке?
— В порядке, товарищ майор, не беспокойтесь.
— Пошли, только без шума! Без моего разрешения оружия не применять.
Майор стал подниматься на платформу. Кривошеев с Машукиным обогнули ее и пошли низом. Я некоторое время смотрел вслед, дал им возможность удалиться, потом последовал за Гончаровым. Скоро станционное здание скрыло его от меня. Несмотря на позднее время, платформа была хорошо освещена, и, поднявшись на нее, я сразу увидел Гончарова, одиноко стоявшего возле киоска. Я подошел к нему. Он укоризненно покачал головой.
— Как дела? — спросил я.
— Он в конце платформы.
— Федор Георгиевич, я тоже пойду туда, иначе я ничего не увижу.
— А что там видеть? Впрочем… — Гончаров на мгновение задумался, — идите, сядьте на ближайшую от этого субъекта скамейку и делайте вид, что ждете дачного поезда. Только ни во что не ввязывайтесь…
— Хорошо, обещаю!
На платформе было пусто. Редкие уезжающие собрались под навесом и ждали поезда. Небольшая группа молодежи пела под гитару: «А парень с милой девушкой на лавочке прощается…» Запевал приятный девичий голос.
Неторопливо шагая, я пристально глядел по сторонам… И вдруг увидел в самом конце платформы, на скамейке, вдали от фонаря, одиноко сидящего человека. Стараясь не вызывать подозрения, с деланной беспечностью я опустился на ближайшую свободную скамейку и огляделся. Ни Гончарова, ни его сотрудников нигде не было видно.
Как бы между прочим я взглянул на своего соседа.
Грачев сидел в позе отдыхающего человека, откинувшись на спинку скамейки и вытянув длинные ноги.
Это был крупный, хорошо сложенный мужчина, одетый в серый костюм. Овальное лицо, не лишенное приятности, все же таило в себе какую-то несоразмерность… Тяжелый, словно каменный, подбородок, тонкие губы, слегка сужающийся кверху лоб и большие холодные, чуть выпуклые глаза. Грачев был, без сомнения, силен: это чувствовалось во всей его крепко сбитой, массивной фигуре. Однако в нем не было ничего особенного, ничего запоминающегося. Он казался спокойным, равнодушным, и это, пожалуй, было самое страшное.
Небольшая рыжая кошечка, вытянув длинный хвост трубой, поднялась по ступенькам и, мягко ступая, важно пошла по платформе.
— Ксс, ксс, ксс, — поманил ее Грачев.
Кошечка подошла к нему и стала ласкаться о ноги. Не меняя позы, он замахнулся ногой. Кошка отпрянула, но удар все же настиг ее и сбросил с платформы на рельсы. Жалобное мяуканье скоро прекратилось. Грачев продолжал сидеть как ни в чем не бывало.
Неожиданно около себя я услышал пьяные голоса, подпевавшие доносившейся песне. Я повернул голову и увидел Гончарова и молодого человека, обнявшихся и нетвердо шагающих по платформе. Они, пошатываясь, прошли до конца платформы, не обратив никакого внимания ни на меня, ни на Грачева, и стали возвращаться.
— Вань, вот бы сейчас пару котлеток по-киевски, — сказал молодой человек.
Я узнал в нем Машукина. Гончаров, в низко надвинутой кепке, названный Ваней, замотал головой, остановился, похлопал себя по карманам и сказал заплетающимся языком:
— Эх, досада, спичек нет! Курить до смерти хочется! Может, у гражданина есть?
И оба они сразу вплотную придвинулись к сидевшему на скамейке. Тот лениво шевельнулся, подобрал ноги, не глядя на них, четко, как бы отрубая, сказал:
— Нет спичек! — и демонстративно отвернулся, давая понять, что продолжения разговора не будет.
— Да быть не может, гражданин, чтобы у вас не было спичек, не можем мы этому поверить! — с назойливостью, свойственной подвыпившим, не спуская с него глаз, говорил «Ваня».
— В чем дело, ребята? — все еще сдержанно спросил Грачев. — Я же сказал русским языком: нет у меня спичек. Что вам еще надо? Проваливайте!
— А я говорю, есть спички! — настойчиво сказал Гончаров и нагнулся к Грачеву, как бы желая убедиться лично, есть у того в карманах спички или нет.
— Что такое?! — В голосе Грачева слышались гнев и злость.
Он вскочил на ноги и выпрямился во весь рост, словно желая показать, с кем имеют дело эти пьянчужки. Он был на голову выше коренастого Гончарова. Но майор хорошо знал свое дело. Ему только и нужно было, чтобы тот встал. Молниеносным движением он схватил противника за обе руки, резко рванул на себя. В то же мгновение Машукин опустил руки в карманы Грачева и вытащил блеснувший
