прекрасную квартиру в одном из домов советской элиты на Спиридоновке. Теперь я думал о бабушке с теплотой. Я расхаживал по огромной лоджии, осматривал роскошный вид на город и предвкушал, как мои подруги будут падать в обморок, оказавшись здесь. Оставалось только похоронить бабушку.
Ее сожгли в крематории на окраине города, хоронить надо было в семейной могиле в районе «Рижской». Перевоз урны с прахом и захоронение поручили мне.
Машину я не вожу, а такси показалось вульгарным транспортом для последнего бабушкиного пути. Я обратился за помощью к Витьке. У Витьки была «четверка».
Оказалось, что «четверка» не на ходу, что Витька врезался на ней в иномарку и теперь расплачивается. Но есть выход, у Витькиного папаши под окном стоит старенький «ИЖ-комби», и можно попробовать завести его. Я сказал, что давай, мол, попробуем. Витька попробовал. «Комби» завелся. Витька подобрал меня на Маяковке, и мы направились в крематорий. Был солнечный сентябрьский день.
В крематории полный юноша в белом халате с пятнами от пищи выдал мне фарфоровую вазу с крышкой, расписанную под гжель. Бабушка любила гжель, и родственники решили похоронить ее в гжельской посуде. Вазу выполнил на заказ какой-то член Союза художников, мастер росписи под гжель. Я черкнул свой автограф в журнале выдачи прахов, сунул вазу под мышку и пошел к машине.
Витька спросил
– А что там внутри?
Я вспылил:
– Мы приехали в крематорий забрать урну с прахом моей бабушки! Вот крематорий! Вот урна! И как ты думаешь, что в урне? Прах бабушки, блин!
Витька взглянул на меня с укоризной.
– Я все понимаю, просто интересно туда заглянуть, может, ты прах каждый день видишь, а я никогда не видел...
Мне стало стыдно за свою несдержанность. Друг меня выручил, подвез на папином «комби», а я даже не могу дать ему посмотреть на бабушкин прах. Это на нервной почве, все-таки не каждый день держишь на коленях емкость с останками той, которая забирала тебя из детского сада.
– Извини, старик, смотри сколько влезет, – сказал я и протянул Витьке урну. Витька отодвинул сиденье назад, чтобы было удобнее, и принялся откручивать крышку. Я тоже решил взглянуть, вопреки Витькиным предположениям человеческого праха я никогда не видел.
В вазе была серая пыль.
– Липкая, – сделал вывод Витька, сунув в пыль палец и тщетно пытаясь его отряхнуть.
Пыль переливалась, как белужья икра. «Интересно, если у жен работников ЦК прах похож на белужью икру, то у пролетариев прах, наверное, как перловка, а у интеллигентов, как хлебные крошки», – подумал я и тоже сунул палец в вазу. Полюбовавшись на палец, я отерся салфеткой и выбросил ее за окошко. Мы тронулись.
По обеим сторонам шоссе красиво желтели деревья. Солнце светило, но не жарило. Наш кремовый «комби» тарахтел в левом ряду. Урна с бабушкой уютно устроилась на заднем сиденье.
Сзади послышались звуки сигнала. Витька посмотрел в боковое зеркало и поднажал. «Комби» затарахтел быстрее. Я тоже глянул в зеркало. Сзади напирала замызганная «газель» с битой фарой. За рулем «газели» сидела злобная харя.
На спидометре «комби» стрелка дрожала на «100 км/ч». Витька дергал все рычаги, нажал на педали до упора и даже сам весь подался вперед, но стрелка дальше двигаться отказывалась. Гудение сзади усилилось.
– Вот мудак! Сань, открой окно, – скомандовал Витька, опуская стекло со своей стороны.
Я сразу понял его план. Когда окна открылись, мы на «раз, два, три» высунули руки и показали харе в «газели» фак. Судя по отражению в зеркалах заднего вида, наши факи повергли харю в злобное недоумение. Харя, видимо, думала, что кремовым «комби», плетущимся в левом ряду, правит маразматичный старпер, только и мечтающий побыстрее добраться до дома с грузом дачных кабачков.
Факи заставили харю изменить стратегию. «Газель» с ревом пошла на обгон и, поравнявшись с «комби», принялась выжимать нас на встречную полосу. Машины, несущиеся в лоб сплошным потоком, истошно загудели. Впереди показались заграждения дорожных работ, мы летели прямо на них. Водитель «газели» торжествующе поглядывал сверху.
Витька будто ждал этого всю жизнь, он перегнулся через меня, показал водителю еще один маленький фак и дернул ручник. Моя физиономия расплющилась о лобовое стекло.
«Газель» проскочила вперед. Злобная харя на миг отразилась в большом боковом зеркале «газели», после чего оно чиркнуло об ограждения дорожных работ, и изображение водителя со звоном разлетелось. Витька радостно завопил, газанул и ринулся в правый ряд наперерез всем. Меня вдавило в спинку сиденья. Вслед неслась какофония из автомобильных гудков. Началась гонка.
«Газель» пыталась пропустить нас вперед, но Витька пристроился ей в хвост. «Газель» тормознула, Витька крутанул руль влево.
– Я в глубоком пике и выйти никак не могу, – прохрипел Витька, не позволяя «комби» перевернуться.
Мы легли на левое крыло и, чуть не встав на два колеса, с визгом пронеслись мимо «газели».
– Что делает он! Вот сейчас будет взрыв! Но мне
