Интуиция (СИ) [Ирма Грушевицкая Irmania] (fb2) читать онлайн

Интуиция Ирма Грушевицкая (Irmania)

Глава 1

Возможно, ты сейчас лежишь здесь, потому что не хочешь стоять где-то ещё?

«Интуиция», 2001г.

Вот уже целых полчаса я крутилась в кресле, отталкиваясь носками туфель от пола, и буравила взглядом экран компьютера. Будь мой вестибулярный аппарат немного слабее, давно бы укачало.

Монотонное повторение одних и тех же движений помогает сосредоточиться. Это запомнилось мне с курса лекций по психологии. И, по-моему, не только мне. На протяжении всего времени моё кручение сопровождалось тихими ритмичными ударами в противоположную от стола стену: в соседнем кабинете сосредотачивался Бен.

Всего лишь два месяца, как меня назначили вторым заместителем начальника отдела мероприятий и рекламы сиэтловского отделения издательства «Бриджест Пост». Прибавка к жалованию и небольшой кабинет размером с обувную коробку стали приятным дополнением к первому шагу по карьерной лестнице. Неприятным же дополнением стала привычка первого заместителя – Бена Уоркса, занимающего соседний кабинет, – швырять в стену теннисные мячики. К концу первого рабочего дня в новой должности мне казалось, что они летят прямиком в мою голову. На следующий день перед работой я заехала в спортивный магазин и купила Бену несколько поролоновых мячей. Удары в стену стали тише, и вскорости я перестала их замечать. Вернее, в дополнение к моему кручению в кресле, удары мяча стали неотъемлемым атрибутом дедлайна, в который с завидной периодичностью превращалась наша с Беном жизнь.

Сегодня это был ежемесячный отчёт. Ничего такого, чего я не делала бы раньше. Достигнуто, обеспечено, размещено, создано. Факты, тезисы, цифры. Показать видимость работы. Безусловно, она велась, но из-за постоянно повторяющихся названий организаций, мероприятий, изданий и целевой аудитории могло сложиться обратное впечатление. Книжные выставки, работа с благотворительными фондами, детские муниципальные праздники – всё это было, но для полноценных ежемесячных отчётов едва хватало. Вернее, хватало, но, как правило, имело свойство повторяться. На новые расходы, связанные с нашей работой, начальство шло неохотно. Именно поэтому  ежемесячно мы с Беном переживали мозговую ломку.

Отчёт сначала ложился на стол мистера Фицуильяма – нашего непосредственного руководителя, затем попадал к вице-президенту по маркетингу и далее по цепочке прямиком в Нью-Йорк, в центральный офис. Я готова была отдать на отсечение левую руку, что уже на уровне мистера Фицуильяма его никогда никто не читал. Правую я бы всё-таки оставила на случай, если бы его пришлось переписывать.

Конечно, у нас были шаблоны, наработки и прекрасное владение деловым английским. Но сегодняшний день должен был показать, сможем ли мы и дальше ими пользоваться.

Внезапно зазвонил телефон, и стук мяча в стену прекратился.

- Он здесь, Эмили! Боже мой, он здесь! И он гораздо круче, чем можно было ожидать!

Голос Джессики звучал восторженно, и я словно наяву увидела, как трясётся от эмоций её высокий белокурый хвостик.

Джессика сидела на рецепции первого этажа офисного центра, где размещалось издательство, и занималась сортировкой посетителей. Она только что рассталась с очередным бойфрендом и в данный момент находилась в активном поиске своей следующей жертвы. Потрясающее сочетание красоты и непомерных амбиций. При всём своём облике принцессы в беде, в том, что касается мужчин, Джессика обладала поистине бульдожьей хваткой. Мне было занятно наблюдать за ней. Парочка вовремя сделанных комплиментов, съеденный на двоих шоколадный батончик и купон на бесплатный массаж – этого было достаточно, чтобы заручиться её доверием. Иметь своего человека на первом этаже оказалось весьма выгодно. Как на капитанский мостик океанского лайнера к Джессике стекалась информация обо всём, происходящем в «Бриджест Пост». Непостижимым образом она первая узнавала о размерах годовых премий или предстоящем сокращении и делилась этой информацией с проверенными людьми. К коим относила и меня.

Именно поэтому, когда в конце октября в здание вошёл новый директор по маркетингу и развитию, назначенный к нам из самого Нью-Йорка, она позвонила мне.

В кабинет влетел Бен, плюхнулся на стул и во все глаза уставился на меня. Я улыбнулась, увидев в его руке оранжевый мячик.

- Мне нужны подробности, Джесс!

Она с шумом вдохнула воздух и со скоростью пулемёта начала выдавать информацию:

- Шесть футов и почти что два дюйма идеального мужского тела. Вес около ста девяносто фунтов. Сероглазый шатен с ямочкой на подбородке. Тёмно-синий костюм, галстук в тон. Идеально начищенные туфли. Платиновый «Петек», портфель от «Феррагамо». На левой руке обручальное кольцо. Кажется, «Тиффани».

Глаз у Джессики был не хуже, чем у агента МИ-6. Правда, ничего полезного этот глаз не разглядел. Разве что в Нью-Йорке директорам хорошо платят.

Я скривилась. Поняв мою реакцию, Бен обречённо махнул рукой и вышел из кабинета.

- А поконкретнее ты можешь что-нибудь сказать? - поинтересовалась я без всякой надежды на успех.

Джессика не разочаровала:

- Поконкретнее? Хм… - На секунду она задумалась. - Ну что я могу сказать: в наше время даже «Тиффани» никого не отпугнёт.

На два часа дня была назначена встреча, на которой новый вице-президент должен быть представлен сотрудникам компании. Разумеется, не всем: приглашены только директора направлений, начальники отделов и их заместители. Обычно на встречу с руководством мистер Фицуильям брал с собой Бена, но в этот раз он лично попросил пойти меня.

- Ваши коммуникативные свойства гораздо выше, чем у других. К тому же ваши психологические навыки общения с сотрудниками позволяют мне надеяться, что ваше мнение о мистере Хейдене будет объективным не только с профессиональной точки зрения.

Просто сказать, что я лучше разбираюсь в людях, было для мистера Фицуильяма сродни косноязычию: любовь к классической английской литературе оставила свой отпечаток на его манере общения. Тем не менее, я уважала мистера Фицуильяма и считала одним из классных специалистов в своей области.

Сейчас он нервничал. Как известно, любая новая метла – а особенно если эта метла имеет отношение к деньгам – метёт по-новому, и мистеру Фицуильяму было о чём беспокоиться. Чтобы и дальше развивать наше направление, необходимо кардинально изменить отношение к его финансированию. Новый вице-президент должен был нам с этим помочь. Проектная документация была готова, и мы ждали этого назначения с надеждой и некоторой толикой страха. Правда, после ухода предыдущего руководителя в компании надеялись, что маркетинговый департамент сиэтловского филиала возглавит кто-нибудь из своих. Слухи муссировались долго, строились различные предположения, но такого никто не ожидал. Фамилия Хейден была мне известна. От своих Нью-Йоркских коллег я немало наслушалась о его агрессивном стиле руководства. Почему он решил переехать в Сиэтл и чем для нас станет  его переезд – об этом должно было стать известно уже в ближайшее  время.

В конференц-зале яблоку негде было упасть. Многие захотели посмотреть на нового вице-президента. Мистер Фицуильям сразу присоединился к главам других маркетинговых направлений. Я прошла дальше - в ряды, где сидели сотрудники рангом пониже. Моя приятельница из отдела продаж, завидев меня, махнула рукой, приглашая к ней присоединиться.

- Что слышно, Сара? - спросила я, опускаясь в ближайшее свободное кресло.

- Ажиотаж страшный, - сообщила она доверительно. - Говорят, что в прошлом году он в два раза сократил персонал отдела продаж и на сорок процентов повысил его производительность. Мой шеф с утра жуёт антациды, а я подумываю сказать мужу, что в ближайшее время о втором ребёнке не может быть и речи.

- Неужели всё так страшно?

Сара не успела ответить. Двери в который раз раскрылись, впуская в конференц-зал большую группу мужчин в деловых костюмах. Мы встали, аплодисментами приветствуя входящих.

Возглавлял её наш управляющий директор – мистер Салливан. Высокий и представительный, с благородной сединой на висках, при виде его у меня всегда начинало сосать под ложечкой. За ним шли его заместители, редакторы и директора направлений. Из-за своего маленького роста мне было мало что видно, и только когда все сели, а входящие заняли места в президиуме, я смогла хорошенько их разглядеть.

Пока мистер Салливан выступал с приветственной речью, мой взгляд метался в поисках незнакомого лица. С удивлением я обнаружила, что нового директора среди них нет. Мистер Салливан долго говорил о непростом положении, сложившемся на издательском рынке Сиэтла и Америки в целом. Упомянул разросшуюся конкуренцию, роль Интернета, финансовый кризис и новые налоговые правила, принятые Сенатом. Я почти перестала прислушиваться к его словам, когда, выразив надежду на позитивные изменения в связи с вливание в нашу команду новых сил, он с чувством произнёс:

- Итак, разрешите вам представить нашего нового директора по маркетингу, мистера Майкла Хейдена!

Дверь открылась, и, зааплодировав, все снова встали.

Что ж, эффектное появление.

Спины впереди стоящих скрывали от меня происходящее. Я увидела лишь каштановые волосы и широкую спину, обтянутую тёмно-синей тканью, пока новый директор пожимал руки приветствующим его коллегам.

- Вот так красавчик! - произнесла более высокая Сара. Я еле удержалась от желания привстать на носочки или, чего хуже, подпрыгнуть. Можно подумать, к нам пришла рок-звезда, и сейчас мы немедленно ринемся за автографами.

Я с облегчением выдохнула, когда все начали рассаживаться.

Тут я его и увидела.

И моментально остолбенела.

Не может быть! Невероятно! Непостижимо!

Это был он.

Он!

Мужчина, образ которого весь год преследовал меня в моих снах. Старательно забытый, на грани сна и яви, о чьём земном воплощении я запретила себе вспоминать. И вот он здесь. Стоит в нескольких метрах от меня…

- Эмили, сядь! - кто-то настойчиво тянул меня за руку.

Я еле смогла опустить взгляд, ошалело уставившись на покрасневшую Сару.

Сара. Ну конечно!

- Да что с тобой такое? - прошипела она, довольно ощутимо дёрнув меня вниз.

- Прости, - пробормотала я, и мой взгляд снова вернулся к президиуму.

Он что-то говорил. Смысла я не понимала, да и вряд ли могла разобрать хоть слово из сказанного. Стараясь справиться с сердцебиением, я не могла отвести от него взгляда. Как завороженная, я отмечала изменения, произошедшие в нём со времени нашей последней встречи. Его взгляд стал жёстче, выражение лица более резким. Голос. Оказывается, я совсем не помнила его голос. Хотя, вот этих властных ноток в нём точно не было.

Он не был красив в строгом смысле этого слова, но может именно эта недо-красота в своё время привлекла меня в нём. Льдисто серые глаза, опушенные тёмными ресницами, смотрели строго. Лёгкий художественный беспорядок, обычно царивший на его голове, уступил место строгой классической стрижке. Идеальный костюм, решительность в облике - само воплощение мужественности и надёжности. Именно этим он меня и покорил. Именно поэтому мне так трудно было его забыть.

А ведь у меня почти что получилось, с горечью подумала я. Но вот он появился, и в одно мгновение всё вернулось.

Марк.

Тот, о котором я запретила себе сожалеть.

И как бы я не сопротивлялась, как бы не говорила, что всё навсегда похоронено и забыто, воспоминания, вырвавшись из дальних уголков моей памяти, снова вернули меня на год назад в предрождественский Нью-Йорк – в то время, когда я едва-едва не поверила в волшебство.

Глава 2

Отвезите нас куда-нибудь в Нью-Йорк

«Интуиция», 2001г.

Мама говорила, что я родилась старушкой. В отличие от своих сверстников, мне никогда не было скучно со старшим поколением: ни в пору моего детства, ни когда я стала старше, и визиты к бабушке в Квебек случались не чаще двух раз в год. Всегда это было событие. Бабушка делала из моего приезда настоящий праздник: с накрытым столом, заставленным моими любимыми лакомствами, и целым сонмом своих подружек, призванных порадоваться успехам американской внучки Мари Фремон. Когда расспросы прекращались, а посуда убиралась, над столом загорался ярко-красный абажур из тонкого китайского шёлка, из бабушкиного бюро доставались большие, пахнущие гвоздикой альбомы: начиналась моя любимая часть вечера. Чёрно-белые фотографические карточки – именно так бабушка называла фотографии – передавались из рук в руки, и в который раз я окуналась в мир, где все собравшиеся за столом были молоды. И пусть я наизусть знала историю, как Феликс Фремон, запинаясь, впервые сделал Мари Дувэ предложение, а она, не разобравшись, послала его подальше; или сколько любовников было у Элен Руаяль, пока она не встретила своего Густава – мне всегда было интересно.

Я любила смотреть, как оживают их лица. Как начинают светиться глаза при воспоминании о времени, когда они были счастливы. Как задорно смеётся бабушка, когда подруги подшучивают над ней. И передо мной была уже не маленькая седовласая старушка, а молодая, красивая девушка, стоящая под руку с невзрачным молодым человеком в плохо сидящем костюме – любовью всей её жизни, моим дедом Феликсом. Я с завистью наблюдала, как теплеют её глаза, когда она проводит костлявым пальчиком по его лицу. Когда бабушка вновь поднимает на меня взгляд, я понимаю, что никогда в жизни она не была счастлива так, как в день, когда был сделан этот снимок. И что все долгие годы жизни с дедушкой, и после – когда бабушка осталась одна – воспоминания о временах молодости наполняют её душу светом.

Фотографии передавались из рук в руки. Постепенно на них появлялись моя мама, мой дядя Алек, тётя Лорен. Потом мы перемещались во времени, и я видела своего папу, их с мамой свадьбу. Свадьбу дяди Алека и тёти Агнесс. Яркие снимки моих многочисленных кузенов и кузин. Видя свои ранние фотографии, сначала я всегда испытывала неловкость. Это была уже та жизнь, которую я знала. Я будто выходила из кинотеатра после просмотра интересного фильма или закрывала книгу, счастливо улыбаясь, что герои нашли своё счастье. Реальность не была для меня такой захватывающей, как прошлое бабушки и её подруг.

Может быть, именно из-за уважения, которое я испытывала к её молодости, повзрослев, я наслаждалась каждым мгновением своей.

Я очень отчётливо помню тот момент, когда впервые почувствовала, что этот мир принадлежит мне. Я была его королевой, и подобно Джеку Доусону мне хотелось раскинуть руки и заорать об этом на всю вселенную. Правда, я была намного увереннее его, стоявшего на носу «Титаника»: подо мной были сто два этажа непотопляемого Эмпайр-стейт-билдинг, а вокруг плескалось залитое полуденным зимним солнцем бетонное море Нью-Йорка.

Никогда я не чувствовала себя настолько наполненной жизнью. Радость от того, что у меня всё получается, и сегодняшний день – это один из череды многих и тоже счастливых - всё это вылилось в радостный смех. Стоящая рядом азиатская семейная пара с подозрением покосилась на меня. Я извинилась, но ещё долго не могла справиться с широкой улыбкой, прочно застывшей на моём лице, пока я обходила кругом смотровую площадку на восемьдесят шестом этаже.

Это было хорошее окончание года. Мне было двадцать три. Весной я окончила университет штата Вашингтон и изо всех сил рвалась начать самостоятельную жизнь. Я всерьёз обдумывала предложение одной из логистических фирм в Сиэтле, когда родители, пригласив меня на выходных домой в Такому, завели тот разговор. Они предложили не торопиться, а хотя бы несколько месяцев посвятить себе. Выложив на стол авиабилет до Дублина, они окончательно сломили моё сопротивление.

Ирландия была моей мечтой. Её зелёные холмы, продуваемые ветрами, их насыщенные краски поздней весны, запах вереска и пропитанный солью воздух - как я мечтала об этом, зачитываясь Джойсом, О’Коннелом, Уайльдом. Потрёпанный томик Йетса с двенадцати лет не покидал верхний ящик моей прикроватной тумбочки.

- Работа никуда не убежит, - говорили родители. - В конце концов, мы можем позволить себе, чтобы наша единственная дочь некоторое время поваляла дурака.

Проведя два месяца в Ирландии, я поехала в Англию, затем во Францию. Там ко мне присоединилась Маргрит – моя давняя подруга детства. Неделю мы гостили на ферме моих дальних родственников в Лангедоке, после - перебрались на Лазурное побережье.

Маргрит уехала в конце сентября – её ждала работа. Я же ещё несколько месяцев колесила по Европе, наслаждаясь всем, что Старый свет мог предложить своим гостям. Мне не было одиноко, когда я посещала художественные галереи и маленькие авторские магазинчики подарков. Не завися ни от кого, я могла часами рассматривать выставленные на булыжных мостовых картины уличных художников, читать книги, наслаждаясь вкусным обедом в небольшом семейном ресторанчике, или, потягивая кофе, сидеть в тёплом кафе, рассматривая залитые дождём улицы и прячущихся под зонтами прохожих.

Когда в одном из австрийских городков я впервые обратила внимание на богато украшенные рождественские витрины, меня потянуло домой.

Ближайший рейс, который перенёс бы меня через океан, был в Нью-Йорк.

До Рождества оставалось две недели, и я решила провести их в Большом Яблоке.

И раньше будораживший моё воображение рождественский Нью-Йорк был ослепительно прекрасен.

Увидев раскинувшийся передо мной огромный город в зале прилёта аэропорта Кеннеди, я почувствовала себя Кевином МакКаллистером. В отличие от маленького хулигана из известной комедии, оказавшись в одиночестве в Нью-Йорке, я не чувствовала себя потерявшейся. Если только чуть-чуть растерянной: после старушки Европы город меня ошеломил. Но уже на следующий день, хорошенько выспавшись в отеле, я с лёгкостью влилась в его ритм.

Музеи Метрополитен и Гуггенхайма, галереи современного искусства; острова Элис и Либерти, продуваемый всеми ветрами Гудзон с огромными, похожими на дома паромами; рождественские гимны и аккомпанементом к ним - потряхивание мелочи в кружке Армии спасения. И конечно Манхэттен: Таймс-Сквер, колёсные колпаки здания Крайслер, Пятая авеню вверх от Рокфеллер-плаза до Центрального парка – всё было в моём полном распоряжении. Я ходила на экскурсии в богато украшенные к праздникам «Мейси», «Бергдорф» и «Блумингдейл». В последнем даже нашла то место у лестницы, где герои моей любимой романтической комедии «Интуиция» пытались перехватить друг у друга перчатки.

Вообще, в моём путешествии по Нью-Йорку именно этот фильм никак не выходил у меня из головы.

Разумеется, гуляя по Центральному парку, я вспоминала, как пела здесь Жизель из «Зачарованной»; как перед его главным входом прыгал по лужам герой Джорджа Клуни, неся в руках смеющуюся Мишель Пфайффер. На Пятой авеню я наблюдала за девушками, похожими на всем известную «сексуальную» четвёрку. Я видела сосредоточенных Энди, выскочивших на перерыв, чтобы купить чашечку кофе, пока их личные Миранды строят дьявольские козни. Милые «Шопоголик», «Завтрак у Тиффани», «Красавчик Альфи», «Кейт и Лео». Пугающие «Армагеддон», «Послезавтра» и «Монстро». Большая любительница кино, я испытывала трепет, когда в зданиях, перекрёстках и людях узнавала кадры, видимые мной на экране. В скольких из них я наслаждалась видами рождественского Нью-Йорка: любимый с детства «Один дома», «Старый новый год», «Интуиция»… И вот я здесь!

Я спускаюсь по хорошо расчищенной дорожке к катку в Центральном парке, сажусь на скамейку - вполне вероятно, на ту же самую, на которой сидели герои Джона Кьюсака и Кейт Бекинсейл – и почти что вижу их. Вижу, как чёрная перчатка, брошенная Сарой, летит по воздуху, и Джонатан, уже почти смирившийся с тщетностью поисков девушки своей мечты, с удивлением переводит взгляд с неё на вторую такую же, что лежит рядом с ним. Доверяясь своей интуиции, они вступили в игру с судьбой и выиграли. Верю я, что такое возможно? Конечно же, нет. Хотела бы я пережить нечто подобное? Безусловно.

И не будучи искушённой в сердечных делах, я им завидовала. И даже если бы герои так и не встретились, я всё равно бы им завидовала. Потому что однажды, столкнувшись с тем, о чем многие из ныне живущих и говорить-то вслух стесняются, они больше не были прежними. Наваждение, одержимость, внезапная страсть – эти понятия давно опустились до названия второсортных фильмов ужасов. Настоящая любовь, теперь встречаемая разве только на страницах книг или телеэкранах – кто задумывается о ней в пору долгих помолвок и стремлению супругов к финансовой независимости? Даже в «Друзьях» - последнем романтическом сериале Америки - Моника сделала предложение Чендлеру, и никого это не удивило. Я понимала, что сама недалека от того, чтобы влиться в ряды подобных циников. Но может это путешествие, это внезапное желание остаться в Нью-Йорке вместо того, чтобы вместе с родными готовиться к Рождеству – мой последний шанс?

Внезапно мне вспомнились слова, которые часто любила повторять бабушка Мари: «Никогда не жалей о том, что сделала, детка. Особенно, если в этот момент ты была счастлива».

Не знаю, хорошо это или плохо, но до сих пор мне не довелось о чём-либо настолько сильно жалеть.

Глава 3

Думаешь, судьба положит мой телефон тебе на порог?

«Интуиция», 2001г.

Шёл шестой день моего пребывания в Нью-Йорке.

Без особой цели я болталась по городу, разглядывая витрины и иногда балуя себя чашечкой кофе в тёплых, пахнущих корицей кофейнях. На пересечении Пятой авеню и Сорок второй улицы, я увидела величественное здание, выполненное из белого мрамора. Охнув от изумления, я с благоговением поднялась по очищенным от снега ступенькам Городской публичной библиотеки. Оказавшись перед вращающимися латунными дверьми, я вспомнила момент из «Послезавтра», где на них с грохотом обрушивается огромная приливная волна. Опасливо обернувшись, я бросила взгляд на спокойный зимний город и рассмеялась: интересно, многие ли из впервые приходящих сюда делают это? Внутрь заходить я не стала: ещё живы были студенческие воспоминания, когда приходилось сутками просиживать в подобных заведениях.

Пройдя дальше по Сорок второй, я завернула за угол и оказалась в Брайант-парке. И снова неповторимая рождественская атмосфера: гирлянды на деревьях, детский смех, горячий яблочный сидр и крохотное имбирное печенье в бумажных пакетиках. И конечно каток с венчающей его раскидистой елью – обязательная атрибутика всех Нью-Йоркских парков. Очень захотелось покататься, но рождественская ярмарка, раскинувшаяся возле катка, привлекала меня гораздо больше.

Впервые я увидела их у волшебных шаров со снегом. На прилавке разыгралась настоящая снежная буря. Двое ребятишек с восторгом прыгали вокруг отца, который, взяв шар, встряхивал его и, вернув на место, сразу брал другой. Дети визжали, мужчина смеялся, а пожилая темнокожая женщина-продавец, не сдерживая улыбки, внимательно следила за каждым его движением. Маленькое представление собрало зрителей, и я тоже решила понаблюдать за троицей.

- Давай ещё, ещё! - дружно требовали дети.

На вид им было лет по пять. Одетые в яркие тёплые пуховички, они синхронно шмыгали носами и поправляли шапки, когда те съезжали на глаза. Это были близнецы – мальчик и девочка. Переведя взгляд на их отца, я заметила, что он довольно симпатичен и выглядит моложе, чем казалось на первый взгляд. И вообще, все трое были очень похожи. Ребятишкам действительно повезло с папой. Понаблюдав некоторое время за троицей, я двинулась дальше.

Проходя по рядам и рассматривая сувениры, я неожиданно для себя оказалась в еловом лесу. Деревья были воткнуты в аккуратные кучки снега, образующие ровные ряды. На месте продавцов я бы обязательно соорудила из них лабиринт.

Я любовалась пушистыми елями - сравнивая, прицениваясь, - и, сама того не замечая, начала выбирать деревце по своему вкусу. Разной формы и разной пушистости, высокие и карликовые, канадские и альпийские - у меня закружилась голова от их многообразия.

Сняв перчатку, я погладила стройную ёлочку, в мигающем свете гирлянд отливающую голубым. Иголки были мягкими. Захотелось ощутить их аромат и, собрав несколько веточек в охапку, я потянулась к ней. Концы иголок крошечными льдинками приятно покалывали кончик носа.

Внезапно ёлочка дёрнулась сначала от меня, потом верх. Охнув, я выпустила ветки из рук и полетела вслед за ними в темноту прохода. Раздался чей-то сдавленный возглас, и машинально я рванула назад. Не удержавшись на ногах, я со всего размаху влетела попой в следующий ряд ёлок, и меня немедленно накрыло целой лавиной снега, скопившегося на их ветках. От всей души я громко выругалась. Не менее цветастые ругательства, сказанные мужским голосом, раздались из соседнего прохода.

Теперь ёлочные иголки не казались мягкими. Без особого желания мой нос заполнился их ароматом. Иголки были везде: вперемешку со снегом они лезли в нос, в рот и за шиворот. Вязаная шапка съехала на нос, и я, как слепая муха, барахталась в холодной колючей паутине.

 Внезапно кто-то схватил подмышки и рванул вверх.

- Спасибо, - сдавленно пискнула я, всё ещё продолжая отплёвываться.

- С вами всё в порядке?

- Пока не знаю.

Я лихорадочно отряхивалась. Мужчина кинулся мне помогать, но после нескольких пасов чёрных кожаных перчаток я его оттолкнула.

- Не трогайте меня!

- Простите, я не думал, что в соседнем проходе кто-то есть. Я потянул ёлку, а вы вынырнули вслед за ней. И не успел я ничего сделать, как вы занырнули обратно.

Эти его «вынырнули и занырнули» произвели на меня по истине магическое воздействие. Сначала тихонько, а затем громче и громче я начала хохотать. От смеха у меня одновременно заболели щёки и бок. Я слышала, что мужчина тоже смеётся. Не в силах справиться с собой, я начала заваливаться на бок. Он подхватил меня под руку, одновременно подтягивая с глаз наползшую на них шапку. Я взглянула на него, но от выступивших на глазах слёз мало что удалось разглядеть. Он был высок, темноволос и одет во что-то очень мягкое. А ещё от него приятно пахло, и этот факт отчего-то ещё больше меня развеселил.

Наконец, взяв себя в руки, я сорвала с головы шапку и хорошенько её встряхнула. Несколько прядей, выбившихся из спрятанного под шапкой хвоста, упали на лицо. Я не успела отреагировать, как рука, обтянутая чёрной перчаткой, потянулась убрать их.

- Ого!

Этот возглас заставил меня поднять голову, и с удивлением я обнаружила перед собой молодого человека из киоска со снежными шарами.

- Ого, что?

Глаза скользнули по его лицу, отмечая идеально прямо нос, высокие скулы, немного крупноватый рот и тёмную щетину на подбородке, которая, впрочем, нисколько его не портила. Из-под тёмных бровей на меня с восхищением смотрели серебристо-серые глаза. Их выражение привело меня в трепет.

Он улыбнулся и отступил на шаг.

- Простите, это вырвалось непроизвольно.

- Прощаю. И всё-таки?

- Вы красивы, как ангел.

Он сказал это очень буднично. Будто сообщил который час. Я ни на секунду в это не поверила, но, тем не менее, смутилась. Почувствовав, что начала краснеть, я немедленно завозилась с шапкой. Натянув её на голову, я предприняла попытку его обойти.

Молодой человек был словно стена.

- Если вам нравится эта ёлка, берите. Я найду другую.

Наверное, стоило объяснить, что ёлки меня не интересуют или что-то вроде того. Может, я просто могла вежливо отказаться или как-то посмеяться над всей ситуацией. Хотя, над ней я уже смеялась, и теперь это выглядело бы по-идиотски. Вместо этого, пробормотав нечто невразумительное, я рванула в противоположную от него сторону и, лишь оказавшись у ворот парка, пришла в себя.

Он застал меня врасплох. Это издалека мужчина показался милым, вблизи же от него у меня просто захватило дух. Я никогда не была падка на мужскую красоту. Максимум, что замечала, это мускулы у парней, играющих за университетскую сборную. Но не буду лукавить: я скорее выберу Джонни Дэппа, чем того же Джона Кьюсака. Но чтобы забыть обо всём и убежать с ним на край света – тут надо хорошенько подумать. Но сейчас… Даже того, что я увидела, вполне хватило бы, чтобы краем света я не обошлась.

Конечно, у меня были романы – нельзя сказать, что в этом плане я была неискушённая. Но никто из моих бойфрендов не смотрел на меня с таким восхищением. Даже при первой встрече. Даже Джейк, с которым я встречалась больше года на втором курсе, и который стал моим первым мужчиной. Может, когда парни вырастают, они специально учатся этому взгляду? Может, когда девушка начинает правильно на него реагировать, она становится настоящей женщиной? Как нелегко было в этом признаться, своим поступком я вернулась на стадию зародыша.

Дойдя до катка, я вспомнила, что так ничего и не купила. Пришлось возвращаться.

Первым мне попался на глаза тот самый прилавок с волшебными шарами. Да, это был бы идеальный подарок – напоминание о собственной глупости. Я фыркнула, но, тем не менее, подошла ближе.

Сейчас в стеклянной стране было спокойно. Лишь в нескольких потревоженных шарах летали снежинки. Здесь можно было увидеть всё: от лесной сказки, до Эйфелевой башни. Забавные фигурки животных, ангелов и Санта-Клаусов. Я взяла тот, в котором под снегом стояли знакомые очертания небоскрёбов.

- Отличный рождественский сувенир, - прокомментировала продавщица.

- Спасибо. Я просто смотрю.

- Нет проблем.

Потеряв ко мне интерес, она отошла к другим покупателям.

Я поставила шар на место и потянулась за другим, более традиционным: рождественская оленья упряжка с крошечным Сантой в крошечных санях мчалась над заснеженной деревушкой.

Краем глаза я увидела, как к нему тянется рука в чёрной перчатке. Вскинув голову, я снова встретилась взглядом с уже знакомыми серыми глазами. Теперь они смотрели чуть насмешливо.

- Второй раз наши вкусы совпали. Занятно, вы не находите?

Что-то изменилось. Вот прямо сию секунду.

Может это лучики морщинок, побежавшие у него из глаз, или ямочки на щеках, появившиеся, когда он улыбнулся, но больше мне не хотелось бежать. Наоборот: я ответила на улыбку и испытала необычайный прилив радости. А ещё вдохновения.

- Я уступила вам ёлку, вы должны уступить мне шар.

- Да, так будет честно, - согласился он и убрал руку.

Я взяла шар и легонько его встряхнула. На деревеньку обрушилась снежная буря.

- Он музыкальный, - сообщил молодой человек показывая мне на маленький рычажок у его основания. Я нажала на него и услышала знакомую мелодию «Украшайте залы».

- Я вернулся за ним, но вы были первая, так что… - он развёл руки.

Я смотрела, как искрится снег в шаре, как, успокаиваясь, он ложиться на маленькие зелёные ёлочки.

- Знаете, на кармическом уровне это откровенный обман. Мне не нужна ёлка. Я не собиралась её покупать. Так что вот, - я протянула ему шар.

Молодой человек с искренним удивлением посмотрел на меня, но шар не взял.

- Вы не любите Рождество?

- Отчего же, очень люблю. Просто мне некуда ставить ёлку.

- Странно, - засмеялся он. - На бродяжку вы не похожи. Остаётся одно – маленькая квартира?

Теперь пришла моя очередь улыбнуться.

- Если не придираться к словам, то, скорее, первое, чем второе.

- Значит, всё-таки бродяжка?

- В определённом смысле, да.

У него было такое недоуменное выражение лица, что я расхохоталась.

- Ничего криминального, не волнуйтесь, - я похлопала парня по руке. - Просто мой дом на другом конце страны.

- О!

- Вы покупаете этот шар?

Мы оба вздрогнули.

Круглое лицо продавщицы немедленно расплылось в улыбке, когда она узнала моего собеседника.

- Всё-таки вернулись? Хорошо. Вашим ребятишкам этот шар очень понравился. Я его специально решила придержать, и если бы эта девушка не оказалась вашей женой, ни за что бы ей его не продала.

- Я не…

Немного оттолкнув меня назад, мужчина взял из моих рук шар и протянул его продавщице.

- Большое спасибо. Мы берём его.

Пока она занималась оформлением нашей покупки, он занимал её разговором. Я же, переминаясь с ноги на ногу, пыталась понять, отчего мне стало так тепло и радостно, когда меня назвали его женой.

- Ну вот, - заговорила я, когда мы отошли от прилавка. - Карму себе мы всё-таки подпортили. Не надо было ей врать.

- А мы и не врали, - ответил молодой человек. - Мы просто не сказали правду. Тем более, это совершенно неважно – шар-то у нас! - Он протянул мне нарядный пакет и снова улыбнулся. - Счастливого Рождества.

- Нет-нет-нет, - замахала я руками. - Раз он понравился вашим детям, теперь я его точно не могу принять.

- Во-первых, детей у меня нет, - начал он.

- Вот только не начинайте! Я видела, как вы играли с ними.

- Во-первых, детей у меня нет, - повторил он, настойчиво вкладывая мне в руки пакет. - А во-вторых, мои племянники и думать забыли о каком-то шаре, когда их мать пообещала им пирожное и шоколадный коктейль. Кстати, как вы относитесь к шоколадному коктейлю?

Я обалдело уставилась на него, пытаясь справиться со свалившимся на меня потоком информации.

- Так что насчёт коктейля? - На его щеках снова заиграли весёлые ямочки.

Поморгав несколько секунд, я вышла и ступора.

- Ну, я даже не знаю…

- Соглашайтесь. Недалеко есть одно место, там делают потрясающие шоколадные коктейли.

- Я предпочитаю кофе.

- Отлично, - кивнул он. - Я тоже.

Его звали Марк. Ему было двадцать восемь. У него действительно не было детей, но был старший брат и племянники. Он писал статьи «для одного скучного экономического журнала» и сейчас работал над своей первой книгой. Собирая для неё материал, он провёл достаточно много времени в поездках по всему свету, и мы нашли много общего в наших впечатлениях о Европе.

За беседой и кофе время пролетело незаметно. Мы договорились встретиться на другой день за завтраком. Марк посадил меня в такси и на прощание поцеловал руку.

Всю дорогу я ощущала на коже прикосновение его тёплых губ.

И пока следующим утром я не увидела его, размашистым шагом входящим в маленькое кафе неподалёку от моей гостиницы, сердце опасливо сжималось: что если он мне всего лишь приснился?

Как же с ним было легко! Мы много смеялись. Я делилась своими впечатлениями о Нью-Йорке, говорила о фильмах, об «Интуиции», а Марк убеждал меня, что я попала под влияние массовой культуры.

- Сердце города вовсе не Манхэттен, - говорил он. - Оно внутри каждого нью-йоркера. Это часы, настроенные на особый ритм. Мы всё время спешим, всё время говорим по телефону. Мы не ждём зелёного сигнала светофора, и в такси никогда не заморачиваемся с точным адресом. Просто называем нужный отрезок улицы.

Его родные жили на Лонг-Айленде, «чёртовом краю света». Сам он снимал небольшую студию недалеко от Центрального вокзала.

Марк много рассказывал о городе, показывал свои любимые места. Нью-Йорк в одночасье перестал быть для меня чужим. Я видела его глазами идущего рядом со мной молодого человека и влюблялась в него. В их обоих.

К вечеру второго дня мне казалось, что я знаю Марка всю жизнь. Тогда же он впервые меня поцеловал. В канун отъезда Марк отвёл меня на матч «Рейнджерсов», и я окончательно поняла, что пропала.

Как обычно, он проводил меня до гостиницы. Прежде чем выйти из машины Марк уже привычным жестом подтянул меня к себе.

- Я не хочу тебя отпускать, - прошептал он мне в губы.

- Так не отпускай.

- И что же нам делать?

У меня было всего мгновение на принятие решения. Я отодвинулась, протягивая руку к двери, и потянула его за собой.

- Идём!

- Ты уверена?

Он спрашивал об этом всю дорогу, пока я вела его по освещённому вестибюлю к лифтам. Наверно мы выглядели несколько комично: маленькая девушка в расстёгнутом пальто и сбившейся на одно ухо шапке тащит за собой высокого привлекательного мужчину.

Я была уверена. Настолько уверена, что, зайдя в лифт, тут же кинулась к нему в объятья. Он подхватил меня на руки и начал неистово целовать.

Я не помню, как мы дошли до номера, как открыли его. Не помню, как разделись и оказались в постели. Но хорошо помню, что было дальше. Я настолько всё хорошо запомнила, что ещё долгое время, просыпаясь одна среди ночи, чувствовала его прикосновения. Его поцелуи, его ласки, его слова, что он шептал мне в ту ночь – всё слилось в один клубок воспоминаний, именно тех, о которых не стоило жалеть, потому что в них я была счастлива.

«Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться».

Глава 4

- Я вчера потеряла ключи. А потом нашла их в холодильнике.

«Интуиция», 2001г.

Нет, мы не сделали традиционных ошибок романтических комедий и обменялись телефонами в первый же вечер. Уходить от меня в наше последнее утро Марк не хотел – я сама его выгнала. Его встреча с редактором должна была состояться в два, а в двенадцать мы ещё самозабвенно занимались любовью. На прощанье он поцеловал меня и вложил в руку ключ от своей квартиры: Рождество мы договорились встретить вместе. Пока он был на встрече, мне необходимо было собрать вещи, выписаться из гостиницы, сдать свой билет и приехать к нему на квартиру. Ещё мне предстоял разговор с родителями: как случилось, что я не приеду домой на Рождество. Маленький серебристый ключик лежал в переднем кармашке джинсов, и в течение всего этого времени я то и дело к нему прикасалась. Объясняясь с мамой, я и вовсе сжала его в руке - для уверенности.

- Папа очень расстроится. Да и я тоже. Ты уверена, что хочешь остаться в Нью-Йорке, родная?

- Да, мам. Прошу, не беспокойтесь. У меня действительно всё в порядке.

- Ты кого-то встретила?

Неужели я думала, что смогу её обмануть.

- Да.

- Расскажи о нём.

- Пока мало что рассказывать, но он замечательный. Мам, мне кажется, это то самое.

- Уверена?

- Хочу быть уверена. В любом случае, Рождество мы встречаем вместе, а на следующий день обедаем с его семьёй.

- Ого! - только и сказала мама. Я засмеялась.

- Лучше пожелай мне удачи.

Мама пожелала мне не только удачи, но и счастья. Не забыв, конечно, предупредить держать ухо востро и в случае чего немедленно звонить в службу спасения.

Сидя в такси, я смотрела на праздничный город. Теперь я сама была его частью. Затопившее меня счастье было безмерным. Мне казалось, что я сияю, как рождественская гирлянда. Окажись город на грани энергетического коллапса, меня вполне хватило бы на освещение небольшого района. Радио в такси было настроено на праздничную волну, и я с удовольствием подпевала Чаби Чекеру.

Марк жил на Сорок четвёртой восточной. С Парк авеню мы свернули на Сорок вторую и стояли на светофоре, чтобы повернуть на Лексингтон. «Джингл белл рок» сменилась более спокойной «Блю Кристмас». В отличие от Кейт Себерано, грустить мне не хотелось, и я снова принялась глазеть на прохожих. Взгляд зацепился за две маленькие фигурки в ярких пуховичках. Один розовый, другой светло-зелёный. Знакомый окрас. Вот так-так!

Открыв рот, я смотрела на племянников Марка. Они стояли на краю тротуара, ожидая, когда загорится зелёный свет. Я вспомнила его слова, что красный свет для настоящего нью-йоркера не помеха. Но даже в Нью-Йорке мать никогда не станет рисковать жизнью детей, беспричинно прыгая среди машин. Жена брата Марка выглядела разумной. Я с интересом изучала высокую белокурую женщину, державшую в руках, словно поводки, шарфы обоих малышей. Прижимая к плечу телефон, она что-то энергично говорила в трубку. Я засмеялась, когда она одним ловким движением вложила шарфы в одну руку, а другой начала кому-то энергично махать. Последив за её взглядом, я с изумлением уставилась на стоявшего на другой стороне улицы Марка.

Нам одновременно загорелся зелёный.

- Стойте, стойте! - заорала я. - Остановите машину!

- На перекрёстке? - недоверчиво переспросил водитель. - Не думаю, мисс.

- Тогда остановитесь, где будет возможно.

Он смог припарковаться только футов через тридцать. Всё это время я провела, уткнувшись носом в заднее стекло. Я наблюдала, как женщина с детьми переходит улицу, а Марк с улыбкой смотрит на них.

Как только такси остановилось, я с нетерпением рванула ручку двери.

- Мы ещё не приехали! - прокричал водитель.

- Да, да, я знаю. - Я нетерпеливо махнула рукой и, попросив его подождать, побежала назад к перекрёстку. Он что-то кричал насчёт того, что остановка здесь запрещена, но я, занятая лавированием в людском потоке, неслась вперёд.

Загорелся красный.

Но остановил меня не он.

Женщина отпустила шарфы. Дети побежали к Марку. Он ловко подхватил их на руки и закружил. Они весело смеялись. Женщина перехватила у него девочку, а затем… затем…

Неееет!!! Жену брата так не целуют!

Я отказывалась верить своим глазам. На какой-то момент возникла спасительная мысль, что я обозналась, и мужчина – вовсе не Марк. Но тут он прервал поцелуй и ласково провёл по лицу женщины. Я узнала этот жест! Несколькими часами ранее он делал тожесамое, целуя меня на прощание.

Словно налетев на бетонную стену, я замерла у самого края дороги. Мне казалось, что глаза сейчас выскочат на асфальт - туда, куда на секунду раньше приземлилось моё сердце. Это не могло быть правдой. Он не мог так поступить. Это был какой-то дурной сон.

Взяв детей за руки, они поднялись по ступенькам ярко-освещённого магазинчика. Марк открыл дверь, запуская их вовнутрь. В последний момент он что-то почувствовал, потому что, перед тем, как зайти, обернулся. Его взгляд скользнул по спешащим по тротуару людям, потом переместился вдаль, на противоположную сторону, где стояла я.

Он увидел меня! Я готова была дать голову на отсечение, что увидел. Но никакого узнавания в его глазах не было. Ни один мускул не дрогнул на красивом лице. На долю секунды задержавшись на мне, серебристый взгляд скользнул дальше.

Я была для него одной из толпы. Пустым местом, не стоящим внимания.

Потрясённая, я наблюдала, как он входит в магазин и закрывает за собой дверь.

Всё.

Второй раз меньше чем за сутки у меня случился провал в памяти.

Я не помню, как дошла до такси. Не помню, что говорил водитель. Мы куда-то ехали, потом он, просунув руку в своё маленькое окошечко, принялся трясти меня за плечи.

- Мисс, мы приехали. Слышите, мисс?

- Что?

- Я говорю, приехали. Сорок четвёртая восточная. Этот дом вам нужен?

- Я… я… не знаю… наверное.

Я с удивлением смотрела на свои лихорадочно трясущиеся руки. В голове гудело, язык отказывался говорить. Я почувствовала, как одновременно с сердцебиением у меня закружилась голова. Я начала заваливаться набок.

- Эй, эй, дамочка! - закричал таксист. - Не смей блевать! Я только что сделал химчистку салона.

Его грубость немного меня отрезвила. Я снова села прямо и, опустив голову между колен, начала делать глубокие вдохи.

- Вот так, умница! - подбадривал меня водитель. - У меня здесь недавно одна чуть не родила, так вот так же дышала. Вроде помогло, успели до госпиталя. Ты часом не беременна?

«Упаси бог», - подумала я про себя

Попросив водителя подождать, я вышла из машины и на негнущихся ногах пошла к дому. Поднявшись на четвёртый этаж, я довольно быстро нашла нужную дверь. Волшебный шар лежал у меня в сумке – в той жизни, которая только что закончилась, мне хотелось держать его поближе. Достав шар, я поставила его около двери. Ключ я положила под него.

Быстро сбежав по лестнице, я вышла из дома и, закрыв за собой дверь, села в такси.

- В аэропорт.

- В какой из трёх?

- В тот, откуда улетают в Канаду.

Зализывать раны я отправилась в Квебек.

Глава 5

Вселенная постоянно напоминала мне о тебе.

«Интуиция», 2001г.

Жалости к себе я предавалась ровно месяц. Правда, в течение этого месяца редко оставалась одна.

Если тебя преследуют плохие воспоминания, надо постараться заменить их хорошими. Моими хорошими воспоминаниями стало общение с родными. Я запретила себе думать о произошедшем, сосредоточившись на своих близких.

Бабушке уже было под восемьдесят, и я с удовольствием помогала ей по дому. Мои тёти и дяди, кузены и кузины, и даже парочка двоюродных племянников, появившихся за последние несколько лет – все требовали моего внимания. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. К Новому году мне на выручку прилетели родители. Мама дипломатично не упоминала о том, что произошло в Нью-Йорке. Я же упорно старалась не выводить разговор на болезненную для меня тему.

Но стоило мне остаться наедине с собой, как всё возвращалось. Мысли, что я гнала от себя в течение дня, образы – стоило мне лечь в постель и закрыть глаза, как всё это прорывалось. Будто каждый вечер я ковыряла едва успевшую зажить за день болячку.

Не сожалеть у меня пока не получалось.

Не сразу, но мне удалось убедить себя, что ничего плохого со мной не случилось. Я даже позволила себе иронизировать: в конце концов, не я первая, не я последняя. Конечно, для семьи, в которой я выросла, измена – событие из ряда вон выходящее. Но если мужчина захотел изменить жене, жалеть нужно вовсе не ту, с кем он это сделал.

Был момент, когда я обманывалась мыслью, что они могли быть в разводе и сохранить дружеские отношения. Тогда я корила себя за столь поспешное бегство. Я брала телефон и долго смотрела на списки не принятых звонков и мелькавшие конвертики сообщений. Каким искушением было их открыть, поверить в искренность того, что в них написано. Как легко было бы всё вернуть, закрыть глаза на обман и получать удовольствие от украденного счастья. Будь я полегкомысленней, так бы и сделала.

Всё осложнялось моими чувствами к Марку. Я всерьёз полагала, что влюбилась в него. Не знаю, что оказалось больнее: то, что он обманывал меня или же то, как мастерски в конце изобразил равнодушие. Неужели он настолько хороший актёр или… или я действительно была не первой?

Удивительное дело: впервые подумав об этом, я испытала неловкость. А потом пришёл стыд: наивная, я посчитала себя исключением из правил, а на самом деле стала одной из длинной цепочки подобных исключений.

Этот щелчок по носу окончательно меня отрезвил. Я решила, что вынесла необходимые уроки, и собиралась впредь не допускать, чтобы чувства настолько меня захватили. Я решительно отмахнулась от всех воспоминаний и за последующие месяцы довольно сильно в этом преуспела.

Срывы бывали.

Самый сильный случился весной, когда Маргрит вышла замуж. Джон добивался её расположения ещё со школы. Она же упорно игнорировала его, легкомысленно называя "синицей". Но когда синица неожиданно начала делать авансы в сторону Табиты – давешней врагини Маргрит – она поняла, что может никогда не дождаться журавля. Силки Маргрит поставила качественные и, выходя замуж, находилась на четвёртом месяце беременности. Я была главной подружкой невесты и, танцуя с толстяком Питером – шафером Джона, – боролась со слезами, наблюдая, как жених смотрит на невесту. Это был тот самый полный восхищения взгляд. Питер тоже пытался изобразить восхищение, но от усердия сильно потел и сбивался с ритма, то и дело рискуя отдавить мне ноги.

В ночь после свадьбы я проснулась в слезах: во сне на меня с восхищением смотрели серебристо-серые глаза.

В целом, моя жизнь складывалась удачно. Я устроилась на хорошую работу, сняла небольшую квартиру недалеко от центра. Выходные я проводила у родителей в Такоме, встречалась с друзьями. Даже сходила на несколько свиданий, одно из которых было настолько успешным, что могло бы стать началом чего-то большего. Но в какой-то момент я поняла, что поцелуи Грегори вызывают во мне те же эмоции, что и чистка зубов. Я ужасно на себя сердилась и честно старалась изменить ситуацию. Мы даже прожили вместе неделю, но, в конце концов, оба решили, что не готовы к настолько серьёзному шагу. Так как решение было обоюдным, особых угрызений совести я не испытывала.

Я сосредоточилась на карьере. Это было самым простым, но и не лишённым удовольствия занятием. У меня получалось. Меня начали замечать и продвигать по службе. Доход был хорошим. После повышения я сменила машину, начала задумываться о собственном доме и решила, что ближайшие год-два честно посвящу налаживанию личной жизни.

И вот в одночасье всё рухнуло.

Глава 6

- Зачем вообще вставать с постели?

- Есть торт?

- Нет, не то! Делать ошибки.

«Интуиция», 2001г.

Остаток того дня я старалась не думать о том, во что превратится моя жизнь теперь, когда Марк так неожиданно снова в неё ворвался.

Я не могла отделаться от чувства, что являюсь участницей какой-то нелепой пьесы. Причём, роль у меня далеко не второстепенная; текст я не выучила, а на сегодня был назначен генеральный прогон. Впереди маячила премьера – много-много дней премьеры, в которых мне потребуется сосредотачиваться, набираться мужества и вести себя соответствующим образом при каждой встрече с главным героем.

Вечером, придя домой, я попыталась проанализировать ситуацию.

Было бы очень удобно, если бы Марк меня не узнал. А почему бы и нет? Я бросилась к компьютеру, лихорадочно ища файлы, где хранились мои прошлогодние снимки. Щёлкая мышкой, я внимательно изучала себя времён годичной давности, параллельно рассматривая своё отражение в небольшом зеркале. Изменения несущественные, но были. Длинные волосы - некогда волнистые и по большей части распущенные, - теперь собраны в элегантный пучок. Карие глаза я прятала за стёклами очков в тонкой металлической оправе. Со зрением у меня было всё в порядке: однажды смеха ради примерив их, я решила, что в очках выгляжу солиднее. Да и выражение глаз изменилось - стало жёстче, пронзительней. Яркие свитера, джинсы и кеды сменились деловыми костюмами и туфлями на каблуке. Честно говоря, от прошлогодней меня мало что осталось. В другой ситуации моя скучность могла бы испугать, но сейчас я определённа была ей рада.

Если же произойдёт обратное, и Марк вспомнит наше короткое знакомство, я вполне могу сделать вид, что не предаю этому особого значения. Сначала разыграю удивление, потом недоумение. Далее сосредоточенно буду делать вид, что пытаюсь вспомнить и «простите, мистер Хейден, что-то не припоминаю». Я вполне могла оказаться такой же неразборчивой в связях, как и он - легкомысленной и безответственной любительницей отношений без обязательств.

Но оказавшись вечером в постели и закрыв глаза, я снова и снова перебирала в памяти события прошедшего дня. Своим первым выступлением и последующим общением с сотрудниками Марк ни в коей мере не создавал впечатление человека поверхностного. Он слыл хорошим руководителем, и я могла только дивиться, как за один неполный год он успел сменить род деятельности и добиться на этом поприще завидных успехов.

А может не было никакого журнала? И книги не было? Как не было той встречи с редактором? Может, это один из штрихов придуманного образа, позволяющего завлекать в постель маленьких провинциальных дурочек? Маркетолог в издательстве – что может быть скучнее? Гораздо интереснее путешествующий по свету журналист, собирающий материал для своей первой книги. Но излучающий властность мужчина, каким я увидела Марка сегодня, никогда бы не стал заниматься подобными глупостями.

Возникло стойкое чувство, что я что-то упускаю.

Впрочем, настолько ли сильно я хотела во всём разобраться, или это моё уязвлённое самолюбие в очередной раз подняло свою голову?

Он не был моим непосредственным руководителем. Да, Марк Хейден возглавлял наш департамент, но между мной и им стоял мистер Фицуильям. Именно поэтому наша первая встреча наедине произошла в лифте.

Это случилось через две недели после его назначения. День был неимоверно сложным. Я нажала на кнопку вызова, двери лифта открылись. Внутри стоял Марк.

- Добрый вечер.

- Добрый вечер.

Мы доехали до первого этажа в абсолютной тишине.

Я стояла к нему спиной, но дверцы кабины были зеркальными. Его взгляд был направлен вверх на мигающие кнопочки этажей. Марк выглядел уставшим.

Первый этаж.

- Всего доброго.

- До свидания.

Мне понадобилось всё моё самообладание, чтобы не разреветься тут же в лифте. Дома я снова всматривалась в своё отражение и взывала к здравому смыслу: Марк оказался мудрее меня, решив не вспоминать наше короткое знакомство. И если я собиралась и дальше работать в этом издательстве, мне необходимо сделать то же самое.

- Эмилия, мистер Хейден собирает расширенный совет. Присутствие вас и мистера Уоркса обязательно.

Бен нервно сглотнул:

- И что за повод?

Как всегда, в период сомнений мистер Фицуильям снял с носа очки и начал их протирать.

- Я не знаю, Бен. В последние дни Майкл много говорит об оптимизации…

- Марк, - поправила я машинально.

- Марк? - удивился мистер Фицуильям. - Почему Марк?

- Потому что его зовут Марк.

- Вовсе нет.

- Вовсе да!

- Да нет же! - воскликнул он с раздражением. - Его имя Майкл. Майкл Хейден. Откуда такая некомпетентность?

У меня отвисла челюсть.

Так значит, он даже не Марк?!

Диагноз оказался намного сложнее. Пациент взял себе не только новую личность, но и имя. Значит, с одной стороны мы имеем Майкла Хейдена – приличного семьянина и успешного предпринимателя. С другой – Марка, гения от журналистики и начинающего писателя.

Мне стало тошно.

Следующий месяц нас всех хорошенько трясло. В то время, когда все приличные люди выбирали подарки и были заняты подготовкой к празднику, мы пропадали на работе. Никаких планов на Рождество я не строила. Но оставаться в праздник одной так же не хотелось. Когда позвонила мама и мимоходом упомянула, что они с папой были бы счастливы видеть меня дома, я с радостью уцепилась за приглашение.

За два дня до наступления Рождества было объявлено об объединении отдела мероприятий и рекламы с отделом по связям с общественностью. Мистер Молина, возглавляющий последний, ушёл в отставку. Мистер Фицуильям решил последовать за ним.

- Ничего неожиданного не произошло, Эмилия. Решение я принял давно. Новые времена, новые веяния. Пора дать дорогу молодым и посвятить себя семье. - Он любовно погладил фотографию, на которой были изображены его трое внуков. - Вы справитесь, моя дорогая.

Никогда не думала, что по отношению ко мне мистер Фицуильям питал отцовские чувства.

Тем не менее, в четыре часа у нас было назначено совещание у мистера Хейдена – теперь даже в мыслях я старалась называть его именно так.

Он грамотно говорил о нашей работе, правильно расставлял акценты. Я была согласна с тем, что его решительный стиль руководства – то, что нужно нашей компании. При всей жёсткости проводимых им мер, я не могла не восхищаться его профессионализмом.

- Мисс Лейтон, задержитесь, пожалуйста.

Сначала я даже не поняла, что он обращается ко мне. По инерции, встав из-за стола, вместе со всеми заместителями я пошла к выходу. Бену пришлось довольно ощутимо толкнуть меня локтем.

- Что?

Бен сделал выразительные глаза и энергично кивнул в сторону мистера Хейдена.

- Мисс Лейтон! - услышала я решительный призыв.

Почувствовав, как холодеют руки, я развернулась и на ватных ногах пошла назад.

- Присаживайтесь. - Мистер Хейден указал мне на ближайшее к нему кресло.

Я послушно села, уставившись на свои колени. Поднять голову и встретиться взглядом с начальником у меня не хватило смелости. Впервые, после того случая в лифте, мы оказывались один на один. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Мистер Хейден не торопился объясниться. Рискуя заработать косоглазие, я видела, как он методично перебирает на столе бумаги, раскладывая их в только ему известном порядке.

Когда я уже почти открыла рот, чтобы заговорить, он неожиданно опередил меня:

- Я изучал ваши отчёты. - Мои челюсти довольно звонко клацнули. - Ещё в Нью-Йорке я обратил внимание, как грамотно они составлены. С самого начала я присматривался к вам, мисс Лейтон. Разговаривал с вашими коллегами. И готов с ответственностью заявить, что всерьёз рассматриваю вашу кандидатуру на должность начальника отдела маркетинга объединённого департамента.

Я лишилась дара речи.

- Скажите, какое участие вы принимали в составлении нового плана работы вашего отдела?

- Самое непосредственное.

- Хорошо.

То, что он говорил после… Я действительно пыталась вникнуть в его слова, но это выходило с трудом.

- … конечно, у вас мало опыта, но это болезнь, которая лечится. Я вижу деловую хватку. Я вижу аналитический ум и достаточное количество амбиций. Думаю, вы справитесь.

У меня не было слов.

- Мистер Хейден, я… я не ожидала. - Это было всё, что я могла из себя выдавить.

- У вас есть три дня, чтобы обдумать моё предложение. После праздников я жду первоначальный план мероприятий. И знайте, мисс Лейтон, подобные авансы я раздаю очень редко.

По выражению его лица, я понимала, что он не шутит. Но оказаться в подобной должности, имея за плечами настолько небольшой опыт работы – настоящий вызов! Мистер Хейден был прав, говоря о моих амбициях: я готова к сражению за этот пост. И даже если я проиграю более именитым соперникам, для меня это будет незабываемый опыт. Впрочем, я не собираюсь заранее предаваться пораженческим настроениям и с готовностью принимала бой.

И всё-таки я обязана была задать этот вопрос:

- Мистер Хейден, благодарю за оказанное доверие, но я хотела бы знать: ваше предложение… оно как-либо связано с тем, что произошло в Нью-Йорке?

- С тем, что произошло в Нью-Йорке? Что конкретно вы имеете в виду, мисс Лейтон?

Его лицо выражало искреннее недоумение. Для меня этого было достаточно. Чтобы ни было между нами в прошлом, ни он, ни я не хотели, чтобы это мешало нашему общему будущему.

Я уже поднималась, чтобы уйти, когда он меня остановил:

- И ещё один момент, мисс Лейтон.

- Да, мистер Хейден.

- Это…  - Он откинулся в кресле, откашлялся и потянулся к галстуку. Расслабив его узел, он неуверенно посмотрел на меня. «О, чёрт!» - Это личное.

«Чёрт! Чёрт!!! ЧЁРТ!!!»

Я похолодела. Значит, он решил провести нас через это. Наивно было бы рассчитывать на обратное. Действительно, если мы собираемся работать вместе, между нами не должно быть недомолвок.

- Я просмотрел ваше личное дело, - начал он. - Вы окончили Университет штата Вашингтон?

- Это так, сэр, - кивнула я, стараясь скрыть своё удивление.

- Что ж… это может показаться странным, - он снова откашлялся. - Я бы хотел попросить вас встретиться с моей женой.

- Вашей женой?! - Я обалдело уставилась на него. Что за…

- Да. Я не слишком силён в подобных вещах, а вот Сара… Сара - моя жена, - пояснил он с улыбкой. - Она умеет говорить о подобных вещах.

Эти знакомые ямочки, появившиеся у него на щеках, выбили из меня весь дух. Я ничего не понимала. Зачем он говорит о своей жене? Зачем мне с ней встречаться? Что за дикость?

- Мистер Хейден, мне кажется, что мы…

Сигнал селектора прервал меня:

- Мистер Хейден, здесь миссис Хейден.

- Да, спасибо, Мэри. Пригласите её, пожалуйста.

Я немедленно вскочила на ноги. С ужасом я наблюдал, как открывается дверь, затем входит Мэри, секретарь мистера Хейдена, а за ней - знакомая белокурая женщина. Меня моментально бросило в жар. Наверное, так чувствуют себя преступники на очной ставке.

- Спасибо, Мэри.

Мистер Хейден вышел навстречу. Легким поцелуем он поприветствовал жену. Она задержала свою руку на его груди немного дольше, чем позволено приличиями. Мне поплохело.

Зелёные глаза миссис Хейден впились в меня.

- Мисс Лейтон, это моя жена Сара. Дорогая, позволь представить тебе мисс Эмилию Лейтон.

- Рада познакомиться с вами, мисс Лейтон!

С самой искренней улыбкой молодая женщина шла ко мне, протягивая руку. Приложив титанические усилия, я всё-таки подняла моментально вспотевшую ладонь.

- Здравствуйте, миссис Хейден, - прокаркала я.

- О, зовите меня Сара!

Она была ошеломляюще красива. С правильными чертами лица, красивыми зелёными глазами и обезоруживающей улыбкой. Идеально стройную фигуру обтягивало белое платье из тонкого кашемира. Каким нужно быть идиотом, чтобы изменять такой женщине?

- Что ты успел рассказать, Майкл?

- Ничего. Ты пришла как раз вовремя.

Мой недоуменный взгляд метался между ними. Очень хотелось зажмуриться и с криком убежать из комнаты. Только крайнее изумление от нереальности происходящего заставляло меня стоять на месте.

- Давайте присядем.

На этот раз мы расположились на двух небольших кожаных диванах, стоящих друг напротив друга в дальнем углу кабинета. Я села на самый краешек, нервно натягивая на колени края форменной юбки. Мистер Хейден с женой расположились напротив.

- Эмилия… вы позволите мне вас так называть? - поинтересовалась Сара. Я согласно кивнула. - У меня к вам небольшая просьба. Вернее, это даже не просьба, - она неловко улыбнулась и бросила быстрый взгляд на мужа. - Майкл просил меня не вмешиваться, но я решила попытаться…

У меня засосало под ложечкой. Я еле удержалась от желания вытереть вспотевшие ладони об юбку.

- Слушаю вас. - На мистера Хейдена я старалась не смотреть.

- Видите ли, мы разыскиваем одного человека. Он некоторым образом связан с нашей семьёй. К сожалению, обстоятельства сложились так, что мы потеряли с ним связь, и…

- Дорогая, переходи к делу.

- Да, конечно, - улыбнулась она. – Мы ищем молодую женщину. Данные о ней скудные. Нам известно что её зовут Эмили. Прошлой весной она окончила университет штата Вашингтон, а следующие полгода путешествовала по Европе. Последние две недели до Рождества она провела в Нью-Йорке. Собственно, это всё.

Я буквально окаменела. Не замечая моей реакции, миссис Хейден продолжила:

- Майкл и я, - она взяла мужа за руку, - мы надеемся, вы нам поможете. Вы закончили Университет приблизительно в одно время. Может, вы знали студентку по имени Эмили? Что-то слышали о ней или… - она запнулась.

Я отказывалась верить в реальность происходящего. Это была уже не игра и не чёртова пьеса. Это было какое-то извращённое второе измерение, в котором я абсолютно ничего не понимала.

Она просит меня помочь найти… меня?

- Мисс Лейтон, - позвал меня мистер Хейден. - С вами всё в порядке?

На лице - лишь вежливое участие. Ни тени смущения, ни отголоска вины. Это стало последней каплей. Он что, совсем идиот - заставлять жену разыскивать любовницу? Да ещё ту, с которой вот уже как два месяца работает бок о бок.

Я перевела взгляд на Сару. Она выглядела несколько озадаченной: вероятно всё, что я в этот момент переживала, отразилось на моём лице. Я должна была положить этому конец.

Может быть, был другой способ. Может, не следовало реагировать так бурно. Но внезапно всё, что я держала внутри себя весь этот чертовски долгий год, выплеснулось наружу.

Я вскочила на ноги и меня понесло. Я высказала всё, что думаю о грязных ублюдках, дурящих голову своим женам. Я ужаснулась, как ловко они прикрываются детьми, выдавая их за племянников. Я покрыла позором их откровенно извращённый ум, позволяющий с лёгкостью прыгать из постели в постель. Я посмеялась над тем, как хорошо они умеют заметать следы, играть на публику и – самое главное – давать обещания. В конце концов, я посоветовала мистеру Хейдену засунуть подальше его предложение о повышении. С лёгким сердцем, но чуть-чуть заплетаясь в ногах и отчего-то начав плохо видеть, я вылетела из кабинета.

Глава 7

- На сколько он пьян по десятибалльной шкале?

- На двадцать.

«Интуиция», 2001г.

Это было самое сильное похмелье, которое я переживала в жизни. И самое странное, учитывая, что накануне я не выпила ни капли спиртного. Но проснувшись с головной болью и кислым привкусом во рту, я немедленно застонала.

- Ш-шш, дорогая. Вот, выпей!

Открыв один глаз, я сфокусировала взгляд и увидела перед собой стакан воды. А за ним полную сочувствия мордашку Маргрит.

- Как ты, милая?

- Это ты должна мне сказать, - прохрипела я, беря из её рук стакан. Вода была с довольно ощутимым химическим привкусом: заботливая подруга, вероятно, растворила в ней не один блистер аспирина.

- Выглядишь, конечно, не очень. Но душ и некоторое ограничение в жидкости должны помочь.

Я могла поехать в Такому к родителям, но самым родным человеком поблизости оказалась Маргрит. Увидев меня на пороге своего дома, подруга моментально позвала Джона и, передав ему на руки трёхмесячную Кэтти, занялась мной.

Я всё ей рассказала. От начала до конца. От этих чёртовых ёлок до контрольного звука закрывающихся дверей лифта, сопровождающегося излишне эмоциональными выкриками с просьбой остановиться.

- Почему ты ничего не рассказывала мне? - ругала меня Маргрит.

- Потому что мне было стыдно, - плакала я. - Влюбиться в женатого – это же полнейшая глупость!

- Глупость только в том случае, если ты с самого начала знала об этом. А ты тогда подумала, что встретила того самого - единственного.

Сначала мне хотелось чертыхнуться, но внезапно я снова вспомнила нашу ночь. Перед глазами возникло лицо Марка и его полный любви взгляд, с которым он следил за тем, как я подхожу к краю. «Эмили, ангел мой», - пошептал он на самом пике, и его слова были доказательством правильности происходящего. Именно этот момент я запретила себе вспоминать. Во веки веков.

Я кивнула и снова заплакала.

Плакала я в ту ночь много. И говорила много. Маргрит была со мной. Только один раз отлучилась, чтобы покормить малышку.

Когда я спустилась на кухню, Джон встретил меня сочувствующим взглядом и тарелкой с дымящимся омлетом. Кэтти лежала в детском креслице и с удовольствием обсасывала свой кулачок. Я протянула ей растопыренную пятерню. Малышка с удовольствием ухватила меня за указательный палец.

- С каждым днём она всё больше становится похожей на тебя, - заметила я Джону.

- Спасибо, Эмили. - Поставив на стол тарелку, он присел рядом со мной на корточки и с нежностью погладил обтянутую хлопковой штаниной ножку дочери. - Иногда я думаю, что не заслужил этого.

- Все мы имеем то настоящее, которое заслуживаем.

Я сказала это просто так, не задумываясь, и внезапно поняла, что сказала истину. Все мы имеем то, что заслуживаем: счастье, горе, радость, беду – кто-то где-то на каком-то уровне решает уравновешивать наши усилия и результаты. Наша задача в том и состоит, чтобы сопоставлять эти решения нашим ожиданиям.

- И ты? - внезапно поинтересовался Джон.

Я взглянула на него. Его внимательные глаза сосредоточенно изучали меня. Мой друг оказался гораздо проницательней, чем можно было представить. Надеюсь, Маргрит это понимает.

- Учитывая, что я ни разу в жизни не возвратила в магазин бракованный товар, нет.

Я отшутилась. Но пока завтракала, пока прощалась со своими друзьями, решительно отвергая их предложение встретить вместе Рождество; пока ехала домой и парковалась; пока поднималась на лифте на свой этаж и рыскала в сумке в поисках ключей, я думала о том, насколько непреложно то, что я сказала.

Неужели я заслуживаю, чтобы всю жизнь вспоминать того, кто изначально мне не принадлежал? Что такого я сделала за те недолгие годы своей жизни, чтобы страдать подобным образом? Исходя из всего, я вполне могу рассчитывать на счастье. Если только это не проколотая шина велосипеда гадюки Виктории в шесть лет испортила мою карму. Но с другой стороны, нечего было отрывать голову моей новой Барби.

А может просто ещё не время? Или ещё не появился в моей жизни человек, с которым я пойму, что это время пришло. А то, что произошло сейчас, весь этот кошмарный год – это как бы предоплата за будущее счастье?

Он стоял ровно посередине моего потрёпанного кокосового коврика. Я чуть не задела его сапогом, но в последний момент, перед тем, как вставить ключ в замочную скважину, я увидела, как он блеснул.

Мой волшебный шар.

Он был абсолютно прозрачен: ни единой невесомой снежинки не парило в сфере.

Я зажмурилась и, еле сдерживая слёзы, ткнулась в свою закрытую дверь. Нехотя я открыла глаза, но шар не исчез. Я смотрела на него сверху, и с этого ракурса он вовсе не казался волшебным. Пластиковые ёлки, грубо вырезанный Санта и упряжка с оленями. Банальность, глупость, заезженная традиционность.

Слёзы брызнули из глаз, и в следующий момент я разрыдалась.

Две сильных руки обвили меня и одним лёгким движением прижали к твёрдой груди. Я плакала долго, а они держали меня. Слёзы капли на шар, и в тот момент, когда я поняла, что специально целюсь так, чтобы они на него попали, я развернулась в держащих меня руках.

И как я могла решить, что они похожи?

Его серебристо-серые глаза были не настолько прозрачными, чтобы казаться льдистыми. Он был чуточку ниже, волосы длиннее и по-прежнему растрёпанные, и я вдруг поняла, что эти два месяца мне не хватало его щетины.

- Ангел мой, - шептал он, целуя мои глаза. - Глупый, несчастный, заплаканный ангел. Этот изверг тебя чуть не доконал, да?

С ожесточением он гладил мои плечи, пока я, что есть силы, цеплялась за него.

- Почему ты не сказал, что вы близнецы?

- Не успел.

- Он правда тебя старше?

- Да. На двадцать три минуты.

- Мне было так плохо.

- Можешь не рассказывать.

- Я видела тебя... его… я думала… ох, Марк…

- Ш-ш-ш, ангел мой, всё хорошо.

Он держал меня в своих руках, а я, перестав за него цепляться, плавилась в его объятьях, наслаждаясь их крепостью, теплотой, запахом…

- Целый год потерян, - проговорил он.

- Ты сердишься?

- Нет. Просто теперь знаю, как легко тебя потерять.

- Мне было так плохо, - повторила я.

- Я с тобой.

Марк взял моё лицо в ладони и очень нежно поцеловал. Я полностью растворилась в поцелуе, в одно мгновение вспомнив его вкус. Всё вернулось: нетерпение, предвкушение, ожидание… Обвивая его шею руками, я уже не думала о прошлом. Мне стало жарко, перед глазами всё поплыло. Я могла простоять так вечность, целуя его. Всё кружилось вокруг, и я не хотела останавливать это кружение.

Он так много давал мне этим поцелуем, что я на мгновение испугалась силе его чувств. У меня перехватило дыхание, и в этот момент Марк перестал меня целовать.

Отстранившись, но не выпуская меня из объятий, он внимательно посмотрел в моё лицо.

- В этот раз я твёрдо намерен встретить Рождество вместе. Ты дашь мне ключ?

Вытащив из кармана связку ключей, я протянула их Марку:

- Мама снова расстроится. Я обещала приехать.

- Если хочешь, давай поедем вместе.

- Нет! Мы обязаны были встретить Рождество вдвоём. Это наш долг космическим силам, понимаешь?

- Понимаю, - засмеялся Марк.

- Только, знаешь, я ничего не планировала. Ни угощений, ни украшений. Чертового молока для Санты – и того нет.

Он расхохотался и звонко чмокнул меня в нос:

- У нас в запасе двенадцать часов. Что-нибудь придумаем.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7