Однако, вдумчивый читатель, может задаться закономерным вопросом: «Почему сонеты 14 и 101 объединены в одном эссе»?
Остаётся неоспоримым фактом, что поэзия Эдмунда Спенсера в значительной степени повлияла на эволюцию, так называемого шекспировского сонета, который продвинулся куда дальше, как например в применении эвфемизмов и литературной риторики.
Поэтому, попытаюсь шаг за шагом раскрыть эволюцию сонетной строки Шекспира. Но какой лиричностью и красотой наполнены строки, посвящённые «молодому человеку», адресату сонета 24:
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
«Mine eye hath play’d the painter and hath stell’d
Thy beauty’s form in table of my heart» (24, 1-2).
«Мой взгляд играет (роль) живописца и всё ещё
Красивой вашей стати на ристалище моего сердца» (24, 1-2).
Однако, в этих строках не плотская любовь, о которой не менее красочно описал Спенсер в «Amoretti and Epithalamion»:
«Amoretti and Epithalamion» Edmund Spenser.
(This text of «Amoretti and Epithalamion» was prepared from Alexander Grosart's «The Complete Works in Prose and Verse of Edmund Spenser» (1882) by Risa S. Bear at the University of Oregon).
Epithalamion: 100.
My loue is now awake out of her dreame[s],
and her fayre eyes like stars that dimmed were
With darksome cloud, now shew theyr goodly beams
More bright then Hesperus his head doth rere.
Моя любовь пробудилась от своих (льстивых) снов ныне,
И её светлые глаза, словно звёзды, что потускнели (и остыли)
За мрачным облаком, теперь покажутся твои прекрасные лучи
Более яркие, чем у Геспера, его сверкающей главы.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 10.10.2021).
Краткая справка.
В греческой мифологии Геспер (древнегреческий Gesperus, латинизированный: Hesperos) — вечерняя звезда, планета Венера вечером. Он сын богини рассвета Эос (римская Аврора) и сводный брат ее другого сына, Фосфора, также называемого Эосфором, «Утренняя звезда».
Римский эквивалент Геспера (Gesperus — «западный») — Веспер (ср. «вечер», «ужин», «вечерняя звезда», «запад»). По одной из версий, отцом Геспера был Кефал, смертный в то время, как Фосфор был звёздным богом Астраиосом. Другие источники, однако, утверждают, что Геспер был братом Атласа и следовательно, сыном Япета.
Эволюция сонета от Петрарки до Эдмунда Спенсера, к Уильяму Шекспиру.
Сонеты «Аморетти» («Amoretti») Эдмунда Спенсера в значительной степени опирались на сонеты Петрарки, а также авторов, приверженцев традиций Петрарки, к примеру, Торквато Тассо.
Критик Ларсен Кеннет предположил, что «...в «Аморетти» Спенсер часто мог использовать устоявшиеся «топосы» («topoi»), поскольку его последовательность по-своему имитирует традиции ухаживания по Петрарке и связанные с этим неоплатонические представления». (Larsen, Kenneth J. (1997): «Edmund Spenser's Amoretti and Epithalamion: A Critical Edition». Tempe, AZ: Medieval & Renaissance Texts & Studies. ISBN 0-86698-186-1).
В классической греческой риторике понятие «топос», — «topoi», а на латыни «locus», относится к методу разработки аргументов в поэзии.
Помимо общего неоплатонического представления о духовной любви в противовес физической любви, он заимствует конкретные образы и метафоры, в том числе те, которые изображают возлюбленного или саму любовь как жестокого мучителя. Многие критики ввиду того, что посчитали его сонеты являлись переработкой старых тем. По этой причине у критиков укоренилось мнение, что сонеты Эдмунда Спенсера менее интересны и значимы, чем сонеты его современников, как Уильям Шекспир и сэр Филип Сидни.
Несмотря на это мнение, Спенсер полностью пересмотрел традицию написания сонетов по Петрарке, из которой он черпал своё первоначальное вдохновение. В сонетах «Amoretti and Epithalamion» Спенсер разорвал связи с традиционной любовной поэзией Петрарки по многим причинам.
В большинстве сонетов, согласно традиции Петрарки, повествующий автор тоскует по своей возлюбленной, которая чисто физически, ему сексуально недоступна. По этой причине в подобной ситуации, возникал конфликт между духовной и физической любовью, так как объект любви, девушка или женщина была уже замужем.
Подобные любовные посягательства по своей сути, являлись не чистой и непорочной любовью, а прелюбодеянием. С одной стороны, сама по себе подобная тема привлекала читателя мыслью нарушения религиозного табу, мол «запретный плод сладок». С другой стороны, католическая булла, напрочь отрицала и запрещала подобную любовь с женщиной, находящейся в религиозном браке, так как другой вид сожительства не считался браком, как таковым и порицался в обществе, вплоть до религиозного суда.
«Новаторство Спенсера состояло в том, чтобы посвятить всю последовательность женщине, которую он мог
