впереди оставалась такой же прямой.
Очередной раскат грома, но в этот раз от него отделился скрежет. Он не переставал и словно кружил где-то прямо над нами. Мы вдруг повернули, меня отбросило к правому краю повозки, а покров на левой стороне распорола ветка, которая тут же врезалась в деревянную переборку телеги и отломилась.
— Фессаль, ты за дорогой вообще следишь?
— Не рассчитала, — меланхолично отозвалась старуха.
В образовавшейся дыре я видел быстро мелькавшие стволы деревьев и слабое свечение где-то вверху. Подползя к левой стороне, я обнаружил источник этого света. Вверху, на уровне крон деревьев порхало несколько маленьких птах, состоявших из чистого электричества. Именно от них и шел тот самый не прекращавшийся скрежет.
— Что это за птицы там, наверху?! — проорал я, стараясь перекричать удары копыт, ливень и пронзительный скрип высоченных сосен.
— О, это? Это напасть всех путешественников, застигнутых в чистом поле грозой! Громовые стрижи!
— Но мы ведь не в чистом поле! Мы в лесу!
— Это роща! Скоро опять выедем на равнину!
Один из стрижей нырнул вниз и замер аккурат на уровне дыры. Свет его тела залил все вокруг. На него было невозможно смотреть, все равно что пялиться на яркую лампочку. Так же внезапно, как опустился, стриж улетел. Я пошатнулся и упал, моргая глазами. Яркий послеобраз птичьего тела наслаивался на тьму ночи. Снова мигнула молния.
— Какой ты пугливый, игрок, — сказала Фессаль тихо, но отчетливо.
Я вздрогнул и поднял голову — старуха исчезла. В тонкой полосе ночи между двумя краями навеса виднелись мускулистые лошадиные спины, кусочек дороги, обрамленной деревьями, и непроглядная тьма.
Все это вдруг осветилось, и я увидел стрижа, метившего прямо в повозку. На мгновение ночь превратилась в день, а затем все погасло.
Зеленоватые волны лениво омывали песчаный берег. С тихим шорохом вылезла моя надгробная плита.
«Убит Фессаль» — гласила надпись, под которой был изображен я, испепеляемый молнией.
