Но никто не двигался со своих мест, и на сцену выбежали трехэтажные дома.
Раздался гудок, и поезд начал тормозить. За окном показались озабоченные лица людей, отсчитывающих вагоны. Остановившись, махина грузно пыхнула и открыла двери. Лёня, переваливаясь как медведь, выкочевал из купе. Дмитрий взглянул на циферблат часов, подаренных еще в армии, и поднял глаза к потолку. Дерево молча светилось лучами летнего солнца, отпечатывая на себе тени окружающего мира. Он потянулся к черной сумке, зажужжал замком и, пошарив немного, вытащил маленькую фляжку. Металл дзвенькнул, и мужчина припал к горлышку. Свежая вода, набранная на роднике его последнего местопребывания, ворвалась к пересушенному языку и стремительно ухнула, холодя желудок. Черная сумка вернулась к своему отрешенному состоянию.
По коридору зашагали ноги и понеслись беспокойные голоса. Кто-то волочил сумку, шуршащую своими черно-красными полосками, кто-то входил в комнатки и здоровался с новыми соседями, кто-то снимал с себя куртку, боясь, что в пути его продует. Проводница, женщина с тройным подбородком и сильным голосом, призывала не собирающихся в путь покинуть вагон и громко щелкала ручкой.
В купе показалось любопытное лицо девушки. Она отодвинула створку и, поводя плечом, протиснулась внутрь. Голова опустилась в знак приветствия. Её синие глаза с интересом принялись разглядывать Дмитрия, крепкого мужчину, возраст которого невозможно было определить из-за вьющейся бороды с блестящей проседью. Инстинктивно она опустила длинные ресницы и, подсобравшись, вытянулась, чтобы выгодно выглядеть сбоку. Девушка благодарно приняла только что принесенное белье и, краснея, начала застилать полку над Лёней. Она молчала и лишь изредка поджимала губу, будто в знак какого-то сожаления или сочувствия. Закончив свои постельные дела, она села на край койки и осторожно, с едва распускающейся женской силой протянула ладонь:
– Саша.
– Дима, – кивнув и легко пожав руку, отозвался он.
Она снова поджала губу и, оглядываясь вокруг, спросила:
– Давно едете?
– Со вчерашнего вечера.
– Понятно, – проговорила она губами, складывая ладони вместе и зажимая их коленями. – А далеко?
– Уже завтра схожу.
– Вот как. Я тоже, – неуверенно улыбнулась она.
Лёня, лялялякая под нос, внёс еще два стакана. Его глаза округлились, когда он едва не споткнулся о новоприбывшую ногу. Поздоровался, обтерев руку о потную футболку, как-то неловко пошутил, обнажая забор разнометальных зубов, и сел, незаметно поглядывая на молодую женщину. Их разговор завязался непринужденно и скоро; она удивленно смотрела на толстое лицо, когда оно говорило о чем-то ей неизвестном, а он, осторожничая, разглядывал достоинства светлого ангела, посетившего их мужскую обитель, и, отставив вонючее пойло, пытался производить отличное впечатление. Не в силах наблюдать за происходящим и не желая присоединяться к милому обсуждению, Дмитрий подбил комкообразную подушку и, сбросив ботинки, лег на жесткую постель.
Тело качало, словно на волнах. Давние и далекие проявлялись картины юношества. Хрупкая лодка, одинокая на маленьком деревенском пруду, держащая из последних сил двух мужчин, внимательно следящих за поплавками. У южного берега вода пестрела зелеными пятнами и напоминала болото. То болото, что они проходили отрядом, опираясь на высокие палки и закусывая губу, чтобы заглушить легкий вдох. То болото, что блестело в глазах прапорщика, хлопающего по плечу и театрально-трагично отправляющего в горячую точку. И вот их лодочка переворачивается вместе со снастями и уловом. Мокрые, осунувшиеся, они барахтаются. Отец, в черной кепке, с тиной на шее, тащит за шиворот испуганного ребенка. Через несколько лет до боли сжимающий челюсти ребенок будет тащить двоих раненых. Крики, всплески воды и песка, вопли о спасении, пятна под глазами и лепечущие благодарность синие губы.
По светлому небу тянутся длинные провода. Они приближаются, крепясь к столбам, и отбегают, пропадая за рамой окна. Миллионы и миллиарды напечатанных бумажек ушло на то, чтобы бескрайние просторы испещрялись чугунными вышками и ползущими от них щупальцами. Чтобы люди, которые никогда не встретятся могли излить душу друг другу. Чтобы на одном конце планеты знали, что ест на завтрак королева страны с населением в пять человек. Чтобы каждый был в курсе, почему великий поп борется с Диаволом, поддаваясь его соблазнам. Но не за тем, чтобы помогать больным, нуждающимся, слабым. Не за тем, чтобы читать прекрасные книги о чудесных людях, переворачивающих науку, искусство, целые страны. Не для того, чтобы становиться лучше. Куда ж несется эта тачка никудышных людей?
Дмитрий вздохнул, обратив на себя мимолетное внимание. Внутри сдавливало. Вечное небо с его бессменными белыми приспешниками никогда не пожалеет мелких тварей, губящих самих себя. Ничто не спасет их: ни страх старухи с косой, ни пара сенсорных кнопок, ни полки, забитые рядами плоских портретов. Казалось раньше: смотрит
