В сумерках, стоя на коленях, я молился испорченному ангелу. Мои дрожащие губы с трудом произносили тайные слова, жившие в моей голове. Я чувствовал, как эти слова копошатся во мне, обволакивают тиной мой рот и медленно умирают на языке.
Трепеща, я молился. Трясущимися руками держал себя за локти. Зацелованные нечеловеческими ртами глаза, полные слез, вглядывались в ночное небо. Они смотрели на причудливую луну, на то, как она темна и туманна, как ее контур тает, словно желая уплыть от неба.
О нет, это не луна.
