Безнадёжная сказка [Виктория Анкай] (fb2) читать онлайн

Безнадёжная сказка Виктория Анкай

1

Я вышла из подъезда и подняла голову… Глубоко вздохнула, выгоняя из лёгких затхлый воздух нашей подсобки, расположенной прямо в подвале этого дома, зажмурилась на секунду… Снова открыла глаза…

Снег. Крупные пушистые хлопья, искрящиеся и сверкающие в оранжевом свете уличных фонарей. А на земле — белая пена, напоминающая крепкие взбитые белки с сахаром… Её ровный слой лёг на ветки кустов под окнами первых этажей, покрыл припаркованные на газоне машины, расстелился по стадиону школы, стоящей через дорогу, спрятал под мягкой невесомой шапочкой переполненные мусорные контейнеры посреди двора и кучу хлама, не вмещающуюся в них… Только пешеходная дорожка вдоль дома нарушала эту гармонию, словно по белковому крему провели грязным пальцем — посреди неё тянулась неровная тропинка, протоптанная несколькими парами зимней обуви.

Жаль, испортили такую красоту… Впрочем, мне и самой пора идти.

— Машка! Тьфу, напугала… — подъездная дверь позади меня с грохотом захлопнулась, и, хрустя свежим снегом, ко мне подтянулась Люська. — Ты чего встала?

Ещё раз вздохнула — и правда, стою тут, мечтаю, а время ведь не резиновое.

— Красиво, Люсь, да? — я последний раз обвела глазами эту мирную картину и, не дожидаясь ответа подруги, бодро зашагала по ровному снежному покрывалу до тропинки…

Несправедливо всё-таки — сегодня двадцать девятое декабря, а мы должны работать. И ладно бы толк был, но нас теперь точно перенаправят чистить этот снег, ибо дворников по району катастрофически не хватает… С одной стороны оно даже хорошо — дело нужное и полезное в отличие от отмывания подъездов и подготовки столетних стен к возможной покраске. Но с другой стороны — перед Новым годом хотелось хоть немного отдохнуть и расслабиться…

Мне ещё Юльке платье надо дошить к завтрашнему утреннику — она у меня снежинка, танцует в первом ряду…

А вот сил почему-то совсем не осталось. После обеда вон опять красили четвёртый этаж в соседней пятиэтажке — глупейшее занятие, ибо этим домам сто лет в обед исполнилось, они уже ходуном ходят, да и краску снова выдали такую, что она облупится и пойдёт трещинами через неделю. А с учётом того, что сейчас ударил лёгкий морозец, то и вовсе на три дня этого так называемого ремонта хватит. А виноваты опять мы будем… Идиотизм полный. Впрочем, не привыкать…

Я свернула на дорожку, протопала мимо старого здания казначейства, в котором сейчас, после того, как канули в небытие или переехали на другой адрес парикмахерская и швейное ателье, расположился какой-то банк, перебежала дорогу на зелёный сигнал светофора…

Иногда мне кажется, что город погибает. Не весь конечно, ибо он слишком большой, но вот такие районы, подобные нашему, давно и тихо отмирают на своих бесперспективных окраинах. Нет, нам, конечно, из года в год обещают расцвет и улучшение качества жизни, мол “не всё сразу, будем двигаться от центра и поднимать вот такие ушлые уголки”… Но года идут, превращаются в десятилетия, с большого плаката, висящего на боковой стене пятиэтажки, вон опять смотрит чьё-то незнакомое довольное лицо, сулящее нам на кануне выборов райскую жизнь, ремонты в подъездах за счёт государства и пособия на детей, на которые можно купить не только бесконечно полезные каши и овощи, а ещё и вкусный торт с лимонадом…

Враньё. Иногда я думаю, что город не оживает и облагораживается, испуская лучи добра и света с центральных районов, а совсем наоборот — он загибается и покрывается мраком именно начиная с наших окраин, медленно но верно тянущих свои чёрные смердящие щупальца к центру…

И, наверное, поэтому этот девственный чистый снег, так неожиданно прикрывший грязь и мусор, разруху и запустение, обшарпанные фасады и выбитые стёкла бывшего строительного магазинчика, кажется сейчас, в преддверии Нового года, каким-то чудом после тоскливой хмурой осенней погоды, затянувшейся в этом году аж до конца декабря…

С грустью посмотрела на свой дом, виднеющийся отсюда. Перевела взгляд на тянущуюся вперёди длинную ровную аллею… Я просто нереально устала. Но идти надо — бабушка ждёт. Точнее, не ждёт… Она ничего не помнит после приступа, не узнаёт даже нас, родных, практически не поднимается с постели. И за ней нужен уход… Но обеспечить его некому. Утром и днём к ней ходит мама, а вечером после работы вот я забегаю.

Можно было бы Пашку попросить, но… Нет. Теперь нет. И так в саду стыдно, когда приходится просить его забрать дочку…

Ой, ну надо же! Вот не повезло кому-то…

Прямо на перекрёстке, прижавшись к обочине, моргала аварийкой машина. Крупные снежинки падали прямиком в открытый капот, иногда, завихряясь, ударялись в водительскую дверь и залетали через приоткрытое окно в салон.

Мельком глянула на водителя, с тоской оббивающего ботинком налипший под передним крылом снег… Бедный — тонкая кожаная курточка нараспашку, под ней белая рубашка, сигарета в пальцах… Точно не местный, из центра откуда-нибудь. Они все отличаются как иностранцы…

Интересно, что там у него сломалось? Наверное, эвакуатора ждёт…

Перебежала дорогу, мгновенно выбросив из головы тёмную иномарку и её хозяина. Прошла мимо магазинного ряда, проскочила рюмочную, дверь которой привычно была открыта даже несмотря на мороз, свернула в чернеющий проход, почти бегом доскакала до крайнего подъезда…

Тихонько прикрыла входную дверь, прислушиваясь к тишине квартиры. Скинула ботинки, повесила на крючок куртку, на цыпочках прокралась в спальню…

— Бабуль, привет… Не спишь?

Бабушка только качнула головой, слегка улыбнувшись… Кажется, она так и не вставала с кровати со вчерашнего вечера…

На глаза ожидаемо навернулись слёзы… Господи, как она похудела за эти полгода болезни… Мне всегда казалось, что пышная розовощёкая добротная старушка будет такой вечно…

Но распускать нюни вообще не время. Покормить её надо, переодеть если нужно… Может, она послушать телевизор сегодня захочет, или книжку ей почитаю…

Просидела у бабушки почти час — дольше никак, надо за Юлькой в сад бежать. Дочка и так меня в группе продлённого дня всегда дожидается… Нет, она не против, привыкла давно, но мне иногда безумно совестно перед ней…

Снег на улице повалил ещё сильнее, оседая на ресницах и мешая смотреть по сторонам. Потрясающая погода — так хочется поверить в сказку как в детстве…

Я всё ещё помню это волшебное незабываемое чувство, когда чудеса кажутся хоть и редким, но вполне обычным явлением. Я вообще верила в них долго, даже очень. Лет до тридцати точно…

Больше не верю. И от этого именно сейчас почему-то как-то горько…

Замедлила шаг, притормозила у перекрёстка, вглядываясь сквозь снегопад…

Тёмная иномарка так и стояла у обочины. Её почти залепило снегом…

А что же хозяин?! Бросил свою машину и давно уехал домой на такси? Ну правильно и сделал, с автомобилем и завтра разобраться можно…

Я почти поравнялась с тёмным блестящим боком, пытаясь разглядеть значок на багажнике… Шкода? Чёрт, из-за снега ничего не видно…

В этот момент в тёмном салоне на водительском месте сквозь стекло отчётливо мелькнул огонёк зажигалки, на секунду вспыхнул красный кончик прикуренной сигареты…

Господи, он что, так и сидит там?! Больше часа? Впрочем, у нас эвакуаторы действительно долго едут… А может, он вообще банально ждёт тут кого-нибудь, а я жути нагоняю на пустом месте. Да и какая мне, спрашивается, разница?..

Я почти остановилась, глядя на превращающуюся в сугроб машину. Чёрт… А может, ему плохо там? Или эвакуатор отказался ехать сейчас? Или он заблудился?..

Неуверенно шагнула по глубокому снегу к автомобилю…

Чёрт, дура я всё-таки…

Но не разворачиваться же теперь? Он наверняка меня уже заметил…

Утопая в снегу и оставляя рваные следы, неторопливо протопала пять метров до машины…

Глубоко вздохнула. Закусила губу и решительно постучала по водительскому стеклу. В это же мгновение почувствовала, как тает вся моя бравада…

Изящная обтекаемая дверь распахнулась через секунду, и я машинально отступила на пару шагов. Из салона быстро вылез тот самый мужчина в распахнутой куртке и белой рубашке… Захлопнул за собой дверцу, и приличный пласт снега с шорохом съехал с крыши прямо ему под ноги…

Не давая себе задуматься, быстро и громко спросила:

— Здравствуйте! Вы меня извините… У Вас что-то с машиной случилось? Или Вам плохо стало? Может, помощь какая нужна…

Последние слова я почти прошептала, неотрывно наблюдая за тем, как мужчина с удивлением приподнимает брови, облокачивается ладонью с уже потухшей от снега сигаретой о крышу своей иномарки, едва заметно улыбается…

Господи, так глупо я себя давно не чувствовала… Наверное, с тех самых пор, как пришла устраиваться в огромный гипермаркет на другом конце города на работу…

— Машина сломалась, — он кивнул в сторону автомобиля, не сводя любопытный взгляд с моего лица, и улыбнулся чуть шире. — Боюсь, помочь Вы не сможете.

Просто констатация факта.

Наверное, это надо расценивать как намёк на то, что я лезу не в своё дело…

До меня неожиданно донёсся запах мужского парфюма. Явно дорогого и качественного. Потрясающий аромат, редкий… Ну по крайней мере я вообще не помню, когда последний раз встречала мужчину, от которого пахнет туалетной водой…

И улыбается он просто крышеносно… А глаза… То ли добрые, то ли лукавые, но в них смотреть хочется… Жаль, невозможно разглядеть, какого они цвета, только блеск и отражение фонаря видно…

Машинально выпрямилась, зачем-то поправила шапку, улыбнулась в ответ…

— Ну тогда извините за беспокойство…

Мужчина кивнул совсем добродушно и как-то… снисходительно что ли. Тёплая такая улыбка уверенного в себе человека. Вежливая и привычная для него.

— А Вы… Вы эвакуатор вызвали? — я уже сделала шаг назад и почти отвернулась, но зачем-то задержалась ещё на секунду.

Он открыл рот, явно собираясь послать меня куда подальше, но внезапно глубоко вздохнул, перестав улыбаться… Сразу стал как-то старше. А игривый взгляд теперь казался серьёзнее и цепче.

— Не вызвал, — голос прозвучал непринуждённо, но это, скорее всего, просто привычная манера общения. — Телефон тоже сдох.

Он холодно усмехнулся, будто сам до сих пор не смирился с таким стечением обстоятельств.

А я… Чёрт, я тут вообще-то всякого насмотрелась. А на этого товарища смотреть почему-то вполне себе приятно… Да и тревожные колокольчики в груди заметно успокоились и перестали звенеть — не плохой он, я бы почувствовала.

Не то чтобы мне прям так сильно хотелось помочь, скорее просто тянуло ещё на пару минут задержаться в его обществе…

Быстро расстегнула молнию бокового кармана и вытащила свой телефон. На секунду замешкалась — стыдно за трещины на экране… Впрочем, чёрт с ними, лучше битый телефон, чем вообще никакого.

— Вот, если хотите, можете позвонить… — я снова шагнула к нему, протягивая мобильник.

Мужчина, не говоря ни слова, несколько секунд смотрел на меня чуть прищуренным взглядом. Наконец как-то неуверенно поднял ладонь и, не касаясь моей руки, взял телефон…

Невольно покраснела, глядя, как он осматривает чёрный корпус в своей руке, как с любопытством жмёт кнопку, листает меню…

— Надо же… — его одобрительный тон застал меня врасплох. — Давно уже не видел такую… модель. Их уже лет семь не выпускают…

Девять. Но это если совсем точно. Поэтому и стекло поменять не удаётся — подходящих просто нет. Да если бы и были — проще собраться уже и купить наконец новый мобильник. Ну или хоть в кредит взять…

Мужчина наконец поднял глаза на меня… Синие. Точно синие…

— Вас хоть как зовут, спасительница? — чуть насмешливый голос прозвучал устало.

— Маша…

Он снова усмехнулся…

— Маша… — он покачал головой и совсем по-мальчишески почесал ладонью короткий ёжик на затылке, стряхивая снег. — Ну Маша так Маша, я — Андрей.

Он потоптался на месте, словно забыв обо мне, набрал номер на экране…

— Кать, это я… Телефон сел, задержусь немного… Машина барахлит… В городе уже… Да ничего не буду делать, такси вызову сейчас, скоро домой приеду… Давай там, не переживай только…

Почему-то в этот момент аромат мужского парфюма почувствовался очень резко.

Глядя в сторону на расстилающуюся по газону снежную гладь, слушала обрывки разговора. Надо же, ответственный какой — сразу даме своей звонит… Чёрт, везёт же некоторым…

— Ну что, Маша, есть у тебя номер такси?

Даже вздрогнула от неожиданного вопроса…

— Нету, я на такси обычно не езжу…

Андрей кивнул, совершенно не удивившись моему ответу, и задумчиво пробормотал:

— Да, я тоже обычно не езжу.

Я покусала губу.

Решение пришло раньше, чем я успела подумать…

— А Вы знаете, что там у Вас сломалось? — я кивнула на занесённую снегом машину. — Если поломка несложная, то я… Я знаю, где можно починить. У меня муж ремонтом машин занимается… Здесь недалеко, и ребята сами дотащат до гаражей… Если хотите…

Уже пожалела, что завела об этом разговор… Господи, пусть он откажется, а…

— Правда? — Андрей заинтересованно вскинул бровь. — Ремень ГРМ оборвался, если тебе это о чём-то говорит. Это ерунда, я сам мог бы поменять, если бы был запасной. Но от помощи спеца не откажусь.

Чёрт, и заплатит ведь наверно, деньги у него явно есть…

Но Пашка же меня убьёт — он уже сто лет не ходил в гараж ради ремонта …

Впрочем, поздно назад пятиться. Придётся сделать так, чтобы сходил.

— Вы… Вы тут побудьте… — мысли лихорадочно теснились в голове. — Я сейчас за ним схожу… Я близко живу…

Андрей протянул мне телефон.

— Ты позвони сначала, вдруг занят — в такой снегопад мелких аварий тьма, там очередь может на ремонт, — он смотрел с какой-то внимательной осторожностью во взгляде.

Чёрт, логично конечно… Вот не поймёшь, то ли он тебе сочувствует почему-то и по глазам мысли читает, то ли просто так постоянно очень в тему усмехается…

Пробурчала, аккуратно забирая телефон из его ладони:

— Нет там очередей, не волнуйтесь. Просто не уходите никуда, ладно?

Андрей на пару секунд задержал пристальный взгляд на моём лице… Наконец пожал плечами и кивнул, соглашаясь.

— Ну как скажешь, Маша. Подожду тут.

— Ага, я быстро! — я развернулась, пытаясь впихнуть телефон в карман куртки.

Мобильник неожиданно выскользнул из пальцев…

Вот же растяпа! Чёрт… Прямо в снег…

Несколько мгновений тупо смотрела, как чёрный корпус будто в замедленной съёмке исчезает в белой пушистой пене, погружаясь в неё ребром…

Спохватилась. Наклонилась, схватила телефон, машинально обтёрла ладонью экран от снега… На месте моих прикосновений по стеклу тут же поползли влажные следы…

Это ведь ничего, правда? Подумаешь, в снег упал… Он не успел бы промокнуть! Да ведь? Господи, ну пусть он не успел промокнуть… Только этого мне под Новый год не хватает…

Андрей молча смотрел, как я прячу мобильник в карман. И правда, что тут скажешь, если я такая ворона…

— Всё, я убежала!

Я беспечно улыбнулась, хотя на душе ощутимо заскребли кошки. Махнула Андрею рукой, развернулась и неуклюже потопала по снегу к пешеходной дорожке. Не оглядываясь, быстро пошла по ней, прикидывая, как пройти дворами и срезать путь до дома наискосок.

Только бы Андрей дождался…

2

Заскочила в подъезд, взлетела по ступенькам, забыв об усталости… Замерла у входной двери…

Я всю дорогу думала о том, что скажу Паше, как буду его убеждать и что говорить. Но сейчас, стоя на пороге собственной квартиры и глядя на старую потрёпанную дерматиновую дверную обивку, я уже не была так уверена, что стоит вообще что-то пытаться…

Всё произошедшее вдруг показалось сном. Больное, не в меру разыгравшееся воображение на кануне праздника может учудить всё что угодно, верно? Может, я просто придумала себе какого-то там Андрея? Вообще, такие как он никогда не застревают на пути таких, как я.

Но ведь застрял же…

Чёрт его побери…

Выдохнула, пихая ключ в замочную скважину — бессмысленно стоять на площадке. А я ведь обещала, что быстро…

…Из глубины квартиры донёсся громкий звук работающего телевизора, в нос ударил привычный кисловатый запах…

Да что б тебя, Пашенька!

Опять. Я так и знала. Хорошо хоть за Юлькой не попросила сходить. А вообще, надо торопиться — дочь в саду небось совсем одна осталась…

Сняла ботинки, сдвинула в сторону стоящие посреди прохода Пашкины зимние кроссовки… Опять мокрые, а на батарею не поставил! Ну что за человек такой… Впрочем, как хочет. Я уже тоже не могу за всем уследить, надоело…

Протопала на кухню. На столе — две пустые стеклянные пивные бутылки, полупустой пакет с чипсами, мобильник, пепельница, полная окурков…

— Паш! — я оглянулась в коридор на выключатели — в туалете и ванной света нет, значит в комнату переместился. — Паааш!!!

Уснул он там что ли?!

Открыла форточку — скоро дочь придёт, нечего ей дышать этим перегаром. Машинально составила бутылки под стул к уже накопившимся там — опять мне самой придётся выкидывать. Просила ведь — выноси своё добро сам, мне стыдно тарой греметь на весь подъезд! Но нет же, вечно накопит пока места свободного на полу не останется…

Вернулась в коридор, свернула в комнату…

Пашка действительно спал на диване. Сидя, облокотившись о мягкую спинку, уронив голову на плечо. Около его колена свернулась калачиком Мурка — это он притащил её домой пару лет назад, грязную и полудохлую, сам отмыл, сам выходил, первое время наряду с чупа-чупсом для дочки всегда приносил пакетик корма для этой нахальной мордахи… Теперь кошка признаёт хозяином только его. Она может, конечно, поиграться с Юлькой или поютиться на моей подушке, если муж возвращается поздно с так называемой “работы”, но радостно встречает у двери она исключительно Пашку.

По телевизору вещал знаменитый ведущий каких-то политических дебатов — любимые Пашкины передачи. Что толку, спрашивается, смотреть всё это, если на деле ничего не меняется?! Лучше бы футбол смотрел, честное слово…

Присела на корточки, потеребила мужа за коленку…

Шёпотом позвала:

— Паш… Пашенька… Просыпайся…

Он мгновенно приоткрыл глаза, фокусируя рассеянный взгляд на моём лице. Виновато улыбнулся и пробормотал хриплым спросонья голосом:

— О, Маня… Привет… Я тут… посплю ещё немного… Лады?

Он поудобнее продавил затылком спинку дивана, привычным движением пригладил ладонью Мурку, сложил руки на груди и снова закрыл глаза.

Да чёрт же побери вас всех!

Я уже занесла руку, чтобы снова потрясти его, но передумала. Быстро поднялась на ноги, вернулась в кухню. Включила чайник, насыпала в чашку две ложки с горкой кофе, добавила пять ложек сахара — мне очень нужно, чтобы Паша проснулся в хорошем настроении…

Вернулась в комнату, держа в руках дымящуюся чашку. На несколько секунд задержалась у дивана, разглядывая мужа… Кажется, знаю его вечность, но до сих пор не могу привыкнуть к тому, что сейчас происходит между нами…

Господи, ну как мы вообще до такой жизни докатились?!

***

Пашка пришёл к нам в седьмом классе. Я в то время принципиально вообще не дружила с мальчишками, твёрдо уверенная в том, что я слишком хороша для обычных парней, и за мной обязательно должен явиться принц под алыми парусами. Это вон отличницы и красавицы пусть отрываются по полной, а у меня — душа, внутренний мир и прочие неоспоримые достоинства и преимущества, да. И разглядеть это сможет только он, один единственный, красивый, богатый и вообще просто сногсшибательный. А я подожду, я же не тороплюсь…

Так вот Пашка стал первым из парней, с кем я всё-таки начала общаться не свысока, а нормально, на равных. Не знаю почему. Мне нравилось его чувство юмора, его способность общаться со мной по-дружески, без каких-либо обидных подколов, так свойственных подросткам и которыми меня закидывали несносные одноклассники из-за моего высокого роста, вечно зализанного хвоста вместо причёски и недовольного выражения лица, ибо смотреть волком исподлобья я научилась раньше, чем говорить.

К десятому классу мы уже официально считались парой. Других претендентов на дружбу со мной просто не было, хоть меня и давным давно обогнали в росте многие одноклассницы, я научилась делать сносные кички из своего хвоста и пользоваться косметикой, стала более терпимо относиться к мужскому полу, поскольку подозрения о том, что принц немного задержится, у меня всё-таки появились.

Не то чтобы мы с Пашкой клялись друг другу в вечной любви, но было бы странно, если бы наша такая себе дружба не переросла в какие-никакие отношения и первый опыт близости, ведь все уже давно девственность потеряли, особенно “Ленка с Лёшкой аж два месяца назад, а мы опять отстаём”…

После одиннадцатого Пашка поступил в институт. Я бы тоже хотела, но… Платить родители не могли, и у меня был один путь — училище рядом с домом. Мечтая о карьере первоклассного востребованного дизайнера интерьера, с дуру выбрала специальность мастера отделочных строительных работ… Практику проходила в местном ЖЭКе, осталась после немного подработать, поскольку народу у них как всегда не хватало…

С Пашкой мы как-то легко расстались. Пять лет не виделись, только по праздникам изредка общались по стационарному телефону. За это время я успела “расцвести”, как выражалась моя мама, ибо до меня наконец дошло, что принц может скрываться под личиной любого встречного парня. И я принялась его усердно искать…

Пашка тоже искал свою принцессу. И даже нашёл — женился ещё на последнем курсе на какой-то Карине…

Мне было плевать от слова совсем. Я на тот момент была уверена на сто процентов в том, что мы уже никогда не увидимся, и меня ждёт прекрасное будущее известного на весь мир дизайнера…

А потом мы столкнулись на соседней улице, где Пашка с друзьями решил исполнить мечту детства и открыть крутой автосервис. Денег у скромной молодёжи хватило только на то, чтобы вскладчину снять гараж на задворках и закупить какие-то там инструменты… А ещё Пашка успел уже развестись и исправно платил алименты своему новорожденному сыну.

Наверное, ничего странного и в том, что следующим утром мы проснулись в одной постели, не было. Оба со своими мечтами и планами, оба молодые и по-своему счастливые, с ещё не потухшим юношеским максимализмом…

Поженились через полгода. Квартиру в удобном нам обоим районе, тогда ещё вполне приличном и даже, как мы верили, развивающемся, успели купить как раз до того момента, как одним прекрасным утром взлетели цены на недвижимость… Мы были счастливы. Вот действительно счастливы так, как могут быть счастливы двое не слишком притязательных людей, которым хорошо и удобно друг с другом, думали о детях, планировали накопить денег и пойти учиться дальше…

Пашкин автосервис, разросшийся до двух совмещённых гаражей, а проще СТО местного разлива, даже работал. И даже постоянные клиенты были. И даже доход. Не то чтобы прям совсем прибыль, но на хлеб с маслом хватало, хоть и с перебоями. А я вдруг поняла, что Пашка и есть тот самый принц…

Несколько раз я пыталась найти другую работу. Пробовала, например, уйти в частную строительную организацию, обещавшую баснословный заработок… Но ненормированный рабочий день, необходимость колесить по области и даже жить на объектах на время косметического ремонта меня мало прельщали. Ещё в какой-то момент, когда вдруг захотелось неожиданно круто изменить свою жизнь, я решила вообще завязать с отделочными работами и подалась в местный Fix Price на выкладку товара, а в перспективе готова была даже ездить через полгорода ради устройства в более крупный и брендовый гипермаркет, куда меня обещали взять администратором зала… Но что-то не срослось, и, помыкавшись ещё пару месяцев по каким-то сомнительным местам и оставшись совсем без денег, я с радостью вернулась в родной ЖЭК, где меня встретили с распростёртыми объятиями и даже добавили пару тысяч к окладу, а я внезапно осознала, что “старый друг лучше новых двух”.

Специально беременеть я не планировала, но искренне обрадовалась, когда это произошло. У Пашки тогда уже были первые звоночки трудностей с бизнесом, но в конце концов мы и не такое переживали, верно? Наладится рано или поздно, надо просто потерпеть…

Не наладилось. Это сейчас я понимаю, что в современном мире мало делать что-то хорошо и качественно, что в любой деятельности нужна раскрутка и реклама в первую очередь, что часть доходов просто необходимо нести не на улучшение инструментов работы, а на прямую пропаганду собственного дела. А Пашка… Он, как и его друзья, всерьёз полагал, что хороший товар в рекламе не нуждается, что если они будут обслуживать клиентов быстро, недорого и по высшему разряду, то весть о них разлетится по всему городу, и толпы желающих выстроятся в очередь за заменой масла и ради сезонного шиномонтажа…

Но ехать к чёрту на куличики в сомнительный район почему-то никто не спешил даже за минимальной ценой и высоким качеством обслуживания, ибо в центре один за одним открывались, работали и закрывались подобные автосервисы в невероятном количестве. И всё чаще рабочий день ребят в так называемой “ремонтной мастерской” стал заканчиваться одним и тем же — пивом и обсуждением политической обстановки в стране…

И я в тайне даже радовалась этому — ежедневно видеть мужа, скатывающегося медленно, но верно в депрессию, было просто невыносимо, а помочь ему я не могла ничем… А после этих посиделок с друзьями-соратниками он приходил в более-менее нормальном настроении и даже пытался строить планы на будущее…

А потом стало совсем плохо. Пива стало гораздо больше, чем работы, а денег не стало вообще. Но Пашка, упрямо сцепив зубы, всё твердил, что он всё исправит, что рано или поздно мы с ним переедем в более благополучный район, что Юлька пойдёт в балетную студию, а там и сына родим…

Родственники в один голос твердили, что пора бросать “этого алкоголика”, что “дальше будет только хуже”… Смешные. Куда мне идти?! Да и зачем? Пашка ведь не буйный совсем. Наоборот добрый. Когда выпьет, может и посуду помыть, и обнять, и даже сказать, что всё ещё любит меня, а дочку просто обожает… Ругается, конечно, когда я в его работу с советами лезть пытаюсь, но это редко… Ему просто тяжело. Плохо. И он совсем не представляет, что со всем этим делать… И я тоже не представляю. Но бросить его я в любом случае не могу. Я же его столько лет знаю… И тоже люблю, наверное…

***

Я смахнула слезу и снова потеребила мужа за коленку.

— Паш, проснись… Дело есть…

Пашка нехотя заворочался, приоткрыл один глаз…

— Манюнь, ну чего ты, ммм?! Я ж тихонько…

Он снова зажмурился.

— Паша! — на свой страх и риск я повысила голос. — Паш, ну просыпайся! На вот… Я тебе кофе сделала!

Я протянула ему под нос кружку.

Пашка открыл оба глаза, сердито посмотрел мне в лицо, потом с удивлением перевёл взгляд на кофе, потом снова рассеянно зыркул на меня…

— Что случилось-то? — он протянул руку, с преувеличенной осторожностью перехватывая у меня горячую чашку подрагивающими пальцами.

— Пашенька… — я машинально спрятала вспотевшие ладошки в вытянутые длинные рукава большого свитера и затараторила на одном дыхании, глядя мимо мужа в стену на обои, отслоившиеся в сотый раз на этом самом месте. — Вообщем, я тебе работу нашла. Там пустяки — ремень какой-то в Шкоде оборвался, надо его заменить вроде как… Вообщем, сам разберёшься, но нужно прям сейчас! Понимаешь? Мне за Юлькой бежать надо… Одевайся, Пашенька, я тебя очень прошу! Я уже пообещала…

Пашка смотрел на меня как на полоумную. Глотнул кофе и поморщился…

Чёрт, горячий сделала… Впрочем, быстрее проснётся.

— Мань, какая Шкода? И ремень-то какой?

— Пашечка, да откуда я знаю, какая Шкода и какой ремень? Красивая Шкода, к вам такие редко ездят! А ремень какой-то… Мммм… Не помню я! Там посмотришь…

— Пиводной что ли? — Паша наконец отлепился от спинки дивана и залпом допил кофе, недоверчиво глядя в моё растерянное лицо. — ГРМ?

Я согласно закивала, забирая у него чашку из рук.

— Вот, вот этот ГРМ! Ты же можешь это поменять, да? — я с надеждой уставилась на мужа, хотя прекрасно знала, что может.

Пашка брезгливо усмехнулся.

— Пфф. Да чего там менять-то, Маш? Если клапана на месте, то там дел-то на две минуты… Только клапана — это ж не шутка… Это иногда полностью двигатель проще заменить, чем возиться…

Терпеть не могу, когда он так не вовремя начинает бубнить о своих клапанах, цилиндрах и свечах.

— Паш, собирайся… Только зубы почисти, ладно? И жвачку зажуй… И джинсы поменяй на новые… Паш, пожалуйста…

Он обернулся ко мне.

— А джинсы на кой? Я же вымазать могу…

Я развернула его к двери в ванную и подтолкнула за плечи.

— Ничего, постираем. Ты ещё и небритый… Просто там очень представительный дяденька, Паш… Я ему тебя расписала как хорошего специалиста…

Должна же я в конце концов польстить мужу, правда? Только бы он быстрее собрался…

На улице, пробираясь напрямик по снежному полю, я действительно на секунду подумала, что сошла с ума… Если там сейчас нет никакой Шкоды и никакого Андрея, то это будет феерично…

Но Шкода была. Даже с такого расстояния хорошо просматривался белый сугроб под фонарём у обочины…

Решила дальше не ходить — толку от меня всё равно никакого нет, да и в сад давно пора бежать.

— Паш, вон, видишь? Мужчину Андрей зовут… — я показала пальцем на машину. — Я дальше не пойду, я за Юлькой побегу… Только ты не подведи, ладно?!

Я с отчаянием заглянула мужу в глаза… Пашка только кивнул и махнул рукой, мол — не учи меня шнурки завязывать. Бодро пошагал к машине…

Ну вот и хорошо. Отлично даже.

Несколько секунд смотрела ему в след… Так со стороны вроде и не скажешь, что он пил недавно… Надеюсь, Андрей не заметит. А если и заметит, то ему хватит такта промолчать — выбор у него всё равно не велик.

…Весь вечер, выстрачивая на бабушкиной швейной машинке белую лёгкую ткань и пришивая дождик к подолу платьица снежинки, нервно кусала губы и улыбалась сама себе… Наверное, иногда для хорошего настроения нужен просто маленький незначительный повод. Такой, как мимолётное ощущение собственной полезности в жизни чужого человека, как возможность заработать несколько лишних сотен рублей, как восхищённые глаза дочки, подбегающей каждые пять минут к столу, чтобы полюбоваться на свой будущий наряд…

А наряд и правда получается на удивление потрясающим. И работа спорится именно потому, что присутствует такое нереальное чувство в душе… Всю мою усталость как ветром сдуло. Всю сердитость на судьбу и злость на Пашку тоже. А ещё перед глазами всё время всплывает Андрей…

Где-то подсознательно во мне всегда незаметно росла и множилась своеобразная нелюбовь к тем, кому повезло больше, чем нам с Пашкой. Наверное, непонимание того, что и в какой момент именно в нашей семье пошло не так, злило и раздражало больше всего. И всегда хотелось чуда… Ну вот идёшь ты по улице, а на тебя сверху падает огромная пачка пятитысячных купюр…

Глупо, да. И я даже догадывалась о том, что не все и не всегда способны такой подарок судьбы использовать правильно и по назначению. Например, Люська бы сразу накупила тонну собачьего корма и потащилась бы по району кормить всех голодных бездомных собак, которые её отлично знают и огромной толпой провожают домой. А ведь могла бы приобрести наконец компьютер, подключить интернет и создать кучу объявлений о пристройстве своих подопечных в добрые руки… Хотя, ей, конечно, виднее. А вот Пашкин друг Лёшка, который не так давно окончательно вышел из общего бизнеса, просто пропил бы все эти деньги. И, наверное, по-своему был бы счастлив…

Но мне почему-то казалось, что мы с Пашкой никогда так необдуманно не распорядились бы подобным подарком судьбы… Тоже глупо. Ведь я представления не имею, что бы мы сделали… Да и подарков от судьбы хрен дождёшься. Нереально.

Но вот к Андрею привычной неприязни нет почему-то. Наоборот, мне хочется, чтобы у него всё было очень-очень хорошо… И думать о нём бесконечно приятно и волнительно… Интересно, увижу я его ещё когда-нибудь? Вряд ли…

Услышав, как открывается входная дверь, бросила всё и понеслась в коридор…

— Ну как, Паш? Починили? — я с нетерпением смотрела на мужа, скидывающего кроссовки и вешающего куртку на вешалку. — Сделали? Получилось?

Пашка посмотрел на меня как-то холодно.

— Нет, Маш. Там снег видала какой? — он достал из внутреннего кармана бутылку пива, чупа-чупс и пакетик влажного корма. — Позвонил Витьке, отбуксировали в гараж… Завтра смотреть будем.

Я засеменила за ним на кухню.

— А… А Андрей?! Паш, вы ведь его не бросили? У него телефон разрядился… А его тоже, может, жена дожидается…

А дети у него есть, интересно?!.

Пашка поднял с пола Муркино блюдце и выложил половину пакетика. Мурка тут же запрыгнула на стол, утробно мурча и тыкаясь ему в руки.

— Андрей попросил вызвать ему такси, но Витька предложил подвезти, и он согласился. Так что Витёк ещё подзаработает…

— У тебя тоже машина есть… — я вздохнула и шмыгнула носом.

— Ой, Мань, отстань. Доделаю когда-нибудь, — муж поставил блюдце на пол, погладил кошку и направился в комнату с конфетой в руках.

Наша машина — это купленный когда-то с рук за бесценок Форд Эскорт. Она поездила всего пару месяцев, а теперь уже несколько лет стоит мёртвым грузом у дальней стены гаража. Нет, изредка Пашка к ней возвращается, но толку от этого нет. Сапожник без сапог, да…

Выдохнула. Всё не так и плохо. И вообще, скоро спать, а я ещё воланчик Юльке не обметала…

3

Я заскочила в подсобку, на ходу стягивая куртку и шапку.

— Ой, ты глянь… Ты чего это такая нарядная-то? Да ещё и явилась на два часа позже?! — Люська с Олькой пили чай за маленьким хлипкими столиком, завернувшись в фуфайки — отопления, похоже, опять не было.

— Ну я же предупреждала вчера, ну, — я сердито зыркнула на них. — Утренник у Юльки в саду был.

— Аааа… — Люська согласно закивала. — Ну покажи хоть фотки…

— Нету фоток, — я глубоко вздохнула, раздумывая над тем, снять капроновые колготки или нацепить тёплые штаны прямо на них. — Телефон сломался…

— Ну приплыли… Всё у тебя через одно место, Машка!

Я всё ещё надеялась, что мобильник оклемается. Наверное, снег вчера всё-таки попал внутрь через трещины на стекле… Вот подсохнет немного на батарее, зарядится и снова заработает. Там же столько фотографий… И Юлька новорожденная, и праздники в детском саду, и мои фотки ещё с того времени, когда я была молодая и красивая, и наш дружный женский коллектив на восьмое марта в прошлом году… Жалко до слёз…

— Ты шибко не навьючивайся, вспотеешь. Сегодня снег чистить идём, — Олька отставила чашку в сторону и тяжело вздохнула. — Лишь бы по крышам лазить не отправили…

Не отправили. Работы и внизу хватало. Вчерашний снегопад завалил все придомовые дорожки и узкие подъезды для автомобилей, которые техника обычно игнорирует. Да и когда та техника вообще до нас доберётся… Лопатами быстрее и надёжнее, да.

После работы снова побежала к бабушке. По-хорошему сегодня надо было бы задержаться подольше, сварить суп, полы хоть в коридоре протереть…

Вместо этого только покормила бабулю и помыла посуду. Оправдала себя тем, что устала шоркать лопатой и таскать снег. Может, попозже с Юлькой приду и всё сделаю…

Выскочила из подъезда и на всех парах понеслась к Пашкиным гаражам…

Раньше я часто приходила сюда. Таскала мужу обеды и ужины, помогала с уборкой, до рождения Юльки просто праздно проводила время в компании таких же жён Пашкиных друзей, которым по вечерам хотелось побыть рядом с мужьями…

Теперь бываю здесь редко. Последний раз, кажется, в начале лета приходила. Чтобы растолкать и забрать домой уснувшего здесь Пашку…

Иногда мне кажется, что действующий гараж здесь только один, и это наш. Тёмные проезды, давным давно перегоревшие лампочки фонарей, мусорный контейнер, заполняющийся раз в полгода, отсутствие следов и снежные заносы по пояс между рядами ворот… Грейдер при необходимости проходит только центральные улицы, а заезды чистят сами водители, и сегодня опять наверняка расчищен только один — наш…

На повороте в тени у кирпичной стены стояла незнакомая машина — большой чёрный джип… На водительском месте курил мужчина в костюме, из приоткрытого окна доносились звуки негромкой музыки. Рэп кажется, да ещё и русский… Что этот броневик вообще здесь делает? Явно же по Пашкину душу…

Промелькнула мысль, что у мужа могут быть неприятности… Но я отбросила её — обычно я нутром чувствую подобные вещи, а сейчас в груди теснится только любопытство и… надежда, кажется.

Выдохнула, возвращая водителю удивлённый взгляд, и свернула в проезд. Замерла и отступила назад, чувствуя, подпрыгивает и начинает колотиться сердце…

Маленькая дверь в правой огромной воротине нашего гаража была открыта, освещая вытянутым прямоугольником яркого света кое-как расчищенный снег перед порогом, а в проёме задержались за разговором оба — мой Пашка и Андрей…

Непроизвольно улыбнулась… Так и знала…

Не особо задумываясь о том, зачем мне это надо, постояла за поворотом несколько минут, демонстративно игнорируя взгляды водителя джипа. Лишь услышав, как скрипнула и тут же с лязгом захлопнулась дверь гаража, выступила из-за стены…

Андрей с удивлением поднял голову и замедлил шаг… Неожиданно широко улыбнулся, а у меня зашлось сердце…

— Привет, спасительница Маша.

— Здрасьте… — я тоже притормозила, глядя, как он проходит мимо, и с восторгом вдыхая его аромат…

Сегодня на нём были идеально сидящие джинсы, чёрный свитер и та же кожаная куртка. Какой же он всё-таки… Красивый? Не знаю… Необычный скорее…

Явно чувствуя мой непонятный интерес, Андрей всё же остановился.

— Не холодно тебе, девица? — он пробежался насмешливым взглядом по моим ногам.

Чёрт, да, выгляжу я дурацко — капроновые колготки, ботинки на толстой подошве, огромная широкая жёлтая куртка…

Покраснела…

— Не холодно, у дочки в саду утренник сегодня был, — я потопталась на месте, не зная, как продолжить разговор. — А как там Ваша машина?

Он махнул рукой в сторону гаража.

— Павел говорит, клапана надо всё-таки поменять, — лёгкое раздражение в голосе спряталось за терпеливым вздохом. — Ну надо так надо, подожду ещё денёк…

Я многозначительно посмотрела в сторону джипа.

— А это?..

Андрей бросил равнодушный взгляд на автомобиль и пожал плечами.

— А эта служебная.

— Понятно…

Как назло в голову больше ничего не приходило. А так хотелось поболтать ещё немного…

Подпрыгнула, когда у Андрея в кармане зазвонил телефон…

— Извини, я на секунду, — он поднял на меня глаза, произнося это так, будто мы с ним действительно вели важную беседу, и нас так некстати прервали. — Да, Тох, слушаю…

Кивнула, совершенно по-детски радуясь этой возможности полюбоваться им ещё немного…

Андрей повесил трубку совсем быстро. С сожалением глянул на меня, мысленно, похоже, уже находясь далеко отсюда и, по всей видимости, собираясь прощаться…

— А у меня телефон не работает после вчерашнего ныряния в снегу, — я грустно усмехнулась, пытаясь продлить общение ещё на пару предложений. — Какие-то дни неудачные у всех, да? У Вас машина, у меня телефон…

Андрей резко остановился и заинтересованно поднял бровь.

— Совсем не работает? Он у тебя с собой? Покажи.

Не верит?!

Я протянула мобильник, не без удовольствия наблюдая за тем, как ловкие мужские пальцы нажимают на кнопки, открывают заднюю крышку, достают аккумулятор…

— Давно не работает? — он серьёзно глянул на меня.

Растерянно пожала плечами.

— Не знаю. Я вчера как в карман сунула, так только сегодня утром посмотрела… Пробовала сушить на батарее, но она у нас на работе еле тёплая… И заряжать пробовала…

Андрей скептически поморщился и снова посмотрел мне в глаза.

— Я заберу, ребята посмотрят… Не обещаю ничего, но может реанимируют, — он улыбнулся…

Жаркие мурашки табуном проскочили по позвоночнику… Пряча смущённую улыбку, пробормотала, протягивая руку:

— Не надо, я сама в ремонт отнесу…

Андрей ловко отдёрнул ладонь.

— Нет уж, спасительница Маша. Ты мне — машину, я тебе — телефон. Если получится, конечно… Всё, давай, мне пора. Пока.

— Пока…

Я обескураженно смотрела, как он делает пару шагов к джипу, привычно запрыгивает в салон, как автомобиль, врубив яркие фары, резво сдаёт задним ходом…

Интересно, кем Андрей работает?..

Только когда машина скрылась за рядом гаражей, а я внезапно осталась одна, до меня окончательно дошло то, что произошло. Во-первых — мы точно увидимся ещё раз из-за моего мобильника, а во-вторых — Пашка меня точно убьёт, если узнает… Наверное, лучше промолчать и не говорить ему — он ведь даже не в курсе, что у меня телефон сломался…

…Я сидела на большом промасленном стуле, подложив под задницу кусок более-менее чистой ветоши. Задумчиво наблюдала за Пашкой…

Всё-таки он счастливее меня по жизни — у него есть любимое дело. Вон с каким усердием он копается в капоте Шкоды… И руки не дрожат, и не устал даже, и взгляд внимательный, сосредоточенный, как в молодости…

А я что? Всегда ненавидела эти унылые холодные подъезды, грязь и побелку, запах краски… Но ни о чём другом я не мечтала. Давно уже поняла, что дизайнер интерьера — это слишком несбыточная… нет, даже не мечта. Фантазия скорее. А мне давно уже не до фантазий…

А хуже всего вот такие внезапные вспышки осознания того, что это конец. Наша пропахшая пивом и соседским смрадом квартирка, изрисованные мелком от тараканов стены с вечно олипающими от сырости обоями, постоянно текущие гнилые трубы в подвале, неисправная духовка газовой плиты, крошащийся балкон — это тот предел, которого мы смогли достигнуть. Выше головы не перепрыгнешь, да?! Да…

И ведь проблема не в том, что я не хотела бы по-другому. Хотела бы… Ради Юльки хотя бы… Но что именно? А главное — как? И где силы брать на это “по-другому”, если весь запас энергии заканчивается ещё в середине рабочего дня?..

— Паш, давай уедем, — я смахнула слезу, скатившуюся по щеке.

Пашка поднял на меня глаза, вытирая чёрные руки чистым куском тряпки. Мельком усмехнулся…

— Куда, Маш?

— Куда-нибудь… Продадим квартиру и… и гараж, купим новую… В хорошем районе…

Пашка не любит эти разговоры про продажу гаража, я знаю…

Но сегодня он явно пребывал в хорошем расположении духа. Только снова как-то обречённо и грустно усмехнулся и будничным тоном пробормотал, опять склоняясь над открытым капотом:

— А жить на что будем, Мань? Да и кому мы там нужны, в этом твоём хорошем районе?..

Поджала губы, глотая соль очередной слезы. Никому… Нигде и никому не нужны, кроме друг друга. Ещё Юльке нужны. И бабушке… И подъезды красить всё равно кто-то должен…

Слезла со стула. Шагнула к мужу и обняла его сзади, прижимаясь изо всех сил к родной спине, пряча лицо в застиранной шерсти свитера и вдыхая запах машинного масла… Ну почему??? Почему кто-то может быть вот таким, как Андрей, а кто-то нет…

— Побегу за Юлькой… Сегодня к бабушке с ней вместе сходим… — я отстранилась, глядя на Пашкин затылок. — Ты долго ещё?

Он равнодушно пожал плечами, не оборачиваясь.

— Не знаю. Как получится. Андрей просил ещё тормоза посмотреть, а это деньги, Маш, сама понимаешь…

Рассеянно кивнула головой, забыв о том, что он не может меня видеть. Тихонько завернулась в свою огромную куртку, обернулась на пороге… Вздохнула и вышла из относительно тёплого гаража на улицу.

4

Тридцать первое декабря — самая отвратительная дата в году. Потому что я работаю. Потому что Юльку сегодня придётся забирать Пашке, ибо в саду короткий день. Потому что у меня нет телефона, а без него я не смогу даже позвонить мужу и напомнить о дочери… Нет, я, конечно, и вчера вечером, и сегодня утром все уши ему прожужжала об этом, но хотелось бы быть точно уверенной…

С ожесточением скребла по дорожке широкой лопатой-волокушей, чувствуя, как в сотый раз по спине прокатывается градом пот, а уши уже закладывает от этого громкого шкрябанья. И людей сегодня, как назло, слишком много — затаптывают и трамбуют свежевыпавший снег, превращая его в плотный наст, который очень трудно счищать. И чего им всем дома не сидится, оливье не стругается…

…Чёрный джип въехал во двор и остановился у самого поребрика, в двух метрах от меня…

Господи, да как же… Я же потная вся! И в ватниках рабочих! И в фуфайке… И на голове чёрт знает что — шапку скинула, жарко…

Люська, махавшая лопатой у самого крайнего подъезда, разогнулась и уставилась на машину. Олька, смачно матерившаяся на парковке напротив, замолчала и тоже замерла на месте…

Андрей выпрыгнул из салона. Снова в рубашке и распахнутой тонкой куртке…

Стояла как дура посреди дорожки, придерживая ручку лопаты, и слышала только стук собственного ополоумевшего сердца…

— Привет, — Андрей улыбнулся, наверняка прекрасно понимая, какое впечатление он производит на нас, присутствующих дам.

Как-то неприятно кольнуло в груди… Ревность что ли?! Из-за того, что девчонки его тоже разглядывают?! Ну всё, докатилась… Главное — виду не показать…

— Привет, — кивнула, не в силах удержаться от ответной улыбки.

Андрей остановился и протянул мне телефон…

С жадностью смотрела в его лицо при свете дня… Глаза голубые! Не ошиблась! Только я думала, что синие, а они совсем светлые…

— Держи. Сделали. И стекло поменяли. И смотри, Маш, будь аккуратнее, — он подмигнул мне, а у меня слюна застряла в горле…

Опустила взгляд на его протянутую ладонь, машинально стянула огромную рукавицу и взяла мобильник…

— А это что? — я растерянно покрутила телефон в руках, осматривая новенький чёрный чехол на нём…

Простенький совсем, аккуратный и лаконичный, а на задней панели однотонный белый маленький рисунок луны, будто нарисованный тонким карандашом…

— А это на тот случай, если снова в снег уронишь, — Андрей добродушно рассмеялся. — Просто подарок от меня лично, забей.

Несколько раз хлопнула ресницами, собираясь с мыслями…

— Я… Я не могу чехол взять… За ремонт я заплачу, а чехол не могу, правда…

Андрей слегка нахмурился и поднял взгляд исподлобья. Почему-то по коже невольно пробежал озноб…

— Не можешь принять подарок? — в его тоне смешалось любопытство и раздражение. — Ремонт подразумевался бесплатно, лучше фруктов дочке купи.

Закусила губу от внезапно захлестнувшей обиды — как будто дочка фруктов не видит совсем… Мы же не на помойке живём в конце концов!

— Не могу, Андрей, — я постаралась взять себя в руки. — Что я мужу скажу? Он не одобрит…

Он помолчал несколько секунд, чуть сузив глаза и изучая мои вспыхнувшие от его пристального внимания щёки. Наконец едва заметно кивнул и едко процедил:

— Я бы тоже не одобрил. Скажешь, что сама купила, в любом случае эта бутафория копейки стоит.

Да знает Пашка прекрасно, что не стала бы я на такие глупости тратиться… Но я только кивнула, соглашаясь и лихорадочно соображая, что чехол, в конце концов, и снять можно, спрятать… Зато память останется…

Андрей внезапно снова улыбнулся, и я невольно залюбовалась лучиками морщинок, разбежавшихся от уголков голубых глаз…

— Всё, Маш, счастливо.

Он махнул рукой, отворачиваясь к джипу…

Почему-то остро ощутила, что, скорее всего, больше никогда не увижу этого человека…

Сжала в кулаке мобильник, ощупывая пальцами непривычную мягкость и бархатистость полиуретана…

Прошептала, глядя, как Андрей садится в салон, и чувствуя, как к горлу подступают горькие слёзы:

— Счастливо…

…Несколько раз за оставшийся рабочий день набирала мужа, но он упорно был недоступен. Чёрт его побери…

Не пошла к бабушке после работы, побежала сразу домой…

Пашка всё-таки забрал Юльку. И на том спасибо…

Сам он привычно дрых на диване в комнате, а дочь сидела на кухне за столом, разложив перед собой краски, кисточки и раскраски с диснеевскими принцессами…

Чмокнула Юльку в макушку, чувствуя, как в груди копится обида и злость на Пашку — ну ведь праздник же! К нам Люська придёт, кто-нибудь из его мужиков наверняка пожалует, может, мои родители нагрянут… Ну хоть сегодня мог бы помочь, а не храпеть на всю квартиру?!

Снова заглянула в комнату… Обвела глазами крошечную искусственную ёлочку на хромоногом столике, скользнула взглядом по экрану телевизора, где шёл какой-то новогодний концерт, задержалась на пару секунд на шикарных блестящих платьях знаменитостей, поднимающих бокалы и желающих всем счастья в новом году…

Подхватила с кресла плед, накрыла Пашку, сделала потише звук, погасила свет и прикрыла дверь — не хочет помогать, так пусть хоть не мешается…

Уже в десять вечера, покончив с салатами и выключив сковороду с котлетами, разбудила мужа и убежала к бабушке — ей хоть и не до праздника, но мы с Юлькой вчера для неё тоже маленькую ёлочку нарядили… Да и отнести поесть нужно обязательно…

Вернулась домой полдвенадцатого.

Ну я так и думала — несколько Пашкиных приятелей, моя Люська, Ленка, Вовкина жена… Все довольные, нарядные, уже за столом… Только у меня настроения в этом году нет совсем почему-то…

На протяжении последних лет пяти я каждый Новый год загадывала одно и то же желание — чтобы Пашка бросил пить. И оно даже иногда сбывалось ненадолго — когда совсем не было денег или когда мы крепко ругались из-за его случавшихся запоев…

А в этом году, глядя на улыбающиеся лица друзей, на то, как Вовка под одобрительные возгласы обрывает фольгу с горлышка бутылки с шампанским, как по телевизору вещает о вечном президент, как сонно трёт кулачками глаза Юлька, я вдруг неожиданно поняла, что больше не хочу загадывать это…

Вот именно в этот момент я как-то остро осознала, что гораздо сильнее хочу чего-то для себя лично… Не знаю даже… Платье может… Или сапоги и шубку… Или хотя бы ногти накрасить что ли… Чтоб вот не стыдно было держать в руках отремонтированный сияющий телефон в новом чехле… Или, наверное, хочу ещё раз увидеть Андрея…

Растерялась, когда часы безжалостно забили полночь, отправляя в небытие ещё один год нашей жизни — я так и не определилась с тем, что хочу загадать…

Зажмурилась и беззвучно зашептала, поднося бокал к губам:

— Пусть у всех всё будет хорошо… У нас с Пашкой, у Юльчика, у бабушки, у мамы с папой, у Андрея… Просто хорошо… Ну хотя бы не хуже, чем есть сейчас…

Дурацкое желание. Да и не желание даже, а какой-то бессвязный набор слов. Ну теперь поздно… На будущий год заранее придумаю чего хочу…

Быстро нацепила дочке курточку и вышла с ней на балкон смотреть новогодние феерверки. У нас тут, конечно, жиденькие салюты, петарды в основном, а вот с центральных районов иногда доносится невероятный грохот, а высоко в ночном небе вдали расцветают разноцветные цветы, от которых дух захватывает даже на таком расстоянии…

Больно от всего происходящего почему-то, щемит в груди… Первый раз мне так тоскливо в самый разгар веселья…

…Юлька уже спала, когда Пашкины приятели шумной толпой вывалились из нашей квартиры, оставляя после себя благословенную тишину. Господи, неужто я старею, раз меня так напрягают все эти шумные компании?..

Выдохнула, глядя на бардак на столе и на стройный ряд бутылок, выстроившихся у батареи. С натянутой улыбкой повернулась к мужу, всё ещё возившемуся в коридоре после ухода гостей. Замерла, чувствуя, как обида, весь вечер незаметно теснившаяся в груди, вспыхнула напалмом…

Пашка стоял перед зеркалом и возился с вечно заедающей молнией куртки. Уже в кроссовках даже…

Чёрт, он что, с ними собрался?! А как же я?! А праздник?! Я думала… Надеялась, что мы просто посидим вдвоём…

Вышла в коридор, прислонилась к стене. Закусила губу, пытаясь унять крупную дрожь…

— Паш, ты чего… Уходишь?

Муж хмуро глянул на меня в отражении зеркала.

— Ну а что, Маш… Чего мне дома-то делать? Новый год всё-таки… Все гуляют…

Всхлипнула, из последних сил сдерживая рыдание…

— Все?! Я не гуляю, Паш… Я вот дома сижу! Посуду сейчас мы-ыть буду! — мой голос всё-таки надломился и стал тонким. — Думаешь, мне п-погулять не хочется?! Да?! Х-хочется, чтоб ты зна-ал! О-оочень! Я тоже весь год пахала, между прочим! Я-я же вообще ник-куда не хожу… Я-я…

— Маш, не начинай! — Пашка в сердцах дёрнул вниз разошедшуюся молнию. — Мы просто с ребятами посидим где-нибудь! В гараже, наверно… Я же не собираюсь шляться где попало! Что страшного-то? Хочешь гулять — иди гуляй, кто тебя держит? Посуду и завтра помыть можно!

Он со злостью бросил неподдающуюся молнию, оставляя куртку нараспашку, и потянулся к дверной ручке, явно не желая продолжать разговор…

Вспылила от какой-то острой невыносимой несправедливости, бросаясь к нему…

— Да у меня же Юлька! Куда я пойду? — я вцепилась в его рукав, больше не в силах сдерживать рвущую на части боль и горечь. — Н-не уходи, Паш… Ну завтра сх-ходишь… С-сегодня же пра-аздник…

Он напрягся, застыл на месте, закрывая обратно приоткрытую было дверь… Обнял меня свободной рукой и глубоко вздохнул, борясь с раздражением…

— Маш, тише. Меня ждут уже, я же договорился, понимаешь? Давай в праздник не будем ругаться… Маш, ну…

С ожесточением оттолкнулась от него, не поднимая головы метнулась в ванную… Хотела хлопнуть дверью, но сдержалась — дочь спит, нельзя…

Закрыла рот ладонями, давясь истерикой и не выпуская наружу раздирающий горло вопль отчаяния и безнадёжной обречённости — ему просто плевать… На меня, на Машку, на семью, на всё… Я ему вообще не нужна! Раздражаю и мешаю только!

Хлопнула входная дверь… Послышались торопливые шаги по лестнице…

Сползла по стене на пол, захлёбываясь слезами и хватая ртом воздух… Обхватила голову руками, тихо подвывая и покачиваясь из стороны в сторону…

Пустота… Не чувствовала больше ни обиды, ни злости, ни боли. Жалость только какую-то, переплетающуюся с презрением… И почему-то ко всем сразу — и к себе, и к Пашке, и к друзьям его недалёким…

5

Проснулась от Юлькиного бормотания и шороха подарочной бумаги — дочь, стараясь не шуметь и не будить уснувшую прямо в одежде на диване маму, копошилась рядом с неубранным со вчерашнего вечера столом и открывала подарки, которые я всё-таки успела поставить на кособокий столик рядом с ёлочкой. Набор пазлов она уже распаковала и положила на пол, конфеты, выданные мне на работе, тоже пошли в ход, а теперь Юлька с сосредоточенным сопением разворачивала последний подарок — мебельный гарнитур для своей любимой куклы. Не такой, конечно, как она просила у Деда Мороза, а поскромнее намного и гораздо дешевле, но даже ради него я облазила все сайты в поисках самой гуманной цены.

С минуту, улыбаясь, молча наблюдала за дочерью…

Наконец Юлька почувствовала мой взгляд и подняла голову.

— Мааам! Смотри! Ты говорила — не подарит Дед Мороз мне этот набор! — она быстро схватила ещё закрытую огромную коробку и бросилась ко мне. — А он подарил, видишь?! И диван есть, и холодильник… И шкаф, мам, смотри, настоящий!!!

Шкаф для кукольной одежды — это вообще наша с ней больная тема. Если диван ещё можно соорудить из кубиков, то хлипкие коробки из-под геркулеса, которые мы пробовали переделать под двустворчатый шкаф, мялись и ломались уже через день. А тут и правда — четырёхстворчатый, с настоящими полочками, даже два выдвижных ящика есть…

Потрепала дочку по пушистым со сна волосам, вдохнула запах детского шампуня… Счастье-то какое — никуда не надо, можно спать сколько влезет, и новый год уже наступил… А впереди ещё несколько выходных… Только посуду осталось помыть, и можно валяться с чистой совестью…

— Юль, а папа дома? — я прошептала вопрос ей на ухо, не желая нарушать тишину и гармонию утра.

Дочь отрицательно помотала головой.

— Нету. А можно мандарину?

Нету…

Кивнула, поднимаясь на локте. Чёрт, ну и бардак же на столе… Надо было всё-таки ночью мыть посуду, а не откладывать на утро этот кошмар. Но пореветь было нужнее, да…

После уборки постояла под душем, смывая с себя остатки впечатления от празднования Нового года, ополоснула лицо ледяной водой, приводя в норму опухшие после истерики глаза, достала из шкафа чистую одежду… Хотелось чего-то женственного, лёгкого, кружевного, чтобы по фигуре и холодило кожу — изредка, но находит такое вот состояние… Впрочем, среди пузырящихся обоев и пожелтевших потолков с разводами это смотрелось бы жалко и неуместно, да. Натянула серую трикотажную футболку и вытянутые бриджи — самое оно для меня и окружающей обстановки. Кто на что учился, как говорится…

В телефоне светились аж целых четыре непрочитанных сообщения — редкость невероятная. Не спеша насыпала корма голодной кошке, налила себе кофе, уселась поудобнее на табуретку и открыла зелёный конвертик. Первое — поздравление с Новым годом от компании сотовой связи, услугами которой я пользуюсь, второе — от мамы, тоже с поздравлениями и приглашением в гости на традиционные первоянварские блины, третье… От Пашки. “У меня всё хорошо, отмечаем, не переживай”. Четыре часа назад…

Задрожали губы и защипало глаза… Дурак! А если бы я вот так ушла и смс-ку прислала? Не переживал бы, да?! Совсем-совсем?! Ненавижу…

Мельком глянула на четвёртое сообщение… Замерла, пропуская удар сердца…

“С Новым годом, спасительница” и подмигивающий смайлик…

Восемь часов назад. Откуда номер узнал?! Впрочем, глупый вопрос, да… А я даже не поздравила в ответ… Я же не видела… Я и подумать не могла… Господииии…

Едва не рассмеялась в голос, перечитывая в сотый раз смс-ку. Дрожащими пальцами набила “Спасибо! Взаимно”, добавила смущённый улыбающийся смайл, отправила… Знала, что Андрей не ответит, не ждала. Просто тихо радовалась тому, что у меня теперь есть этот номер… Как какой-то талисман, оберег… Вот будет мне совсем сложно в жизни, и я смогу набрать его и сказать: “Привет! Помнишь, ты как-то заглох на машине, а я к тебе в окошко постучалась? Ты меня ещё спасительницей называл…”.

Просто маленькая тайна…

Всё-таки расхохоталась, подхватывая на руки забежавшую на кухню дочь…

Вздрогнула и замерла на месте, услышав короткий лязг и раздражённое бряцанье ключей в замочной скважине входной двери…

Поставила Юльку на пол, выдохнула с облегчением — Пашка наконец-то вернулся. Надеюсь, вменяемый. Впрочем, пусть лучше спать сразу проваливает — не хочу ним разговаривать…

Вручила Юльке яблоко, подтолкнула её в комнату и отвернулась к окну. В груди против воли привычно затрепыхалось чувство радости и облегчения — муж всё-таки наконец-то дома… Нет, не то чтобы я прям скучала, но район у нас не особо благополучный — мало ли что… Наверное, если бы я всегда точно знала, что Пашка жив-здоров и с ним ничего не может случиться, то я гораздо меньше волновалась бы за него.

Ещё это дурацкое свербящее чувство ревности… Хочешь не хочешь, а автоматом проскакивает мысль о том, что скучающих одиноких дам вокруг полно, и им только свистни, а если ещё и пивом угостят… И муж вполне может мне изменять во время своих пьянок с друзьями…

Однако кроме собственных необоснованных догадок поводов подозревать подобное никогда не было — женских следов на Пашке я ни разу не находила, во сне он бормотал только моё имя, а будучи моложе я даже втихаря проверяла его телефон, но тоже ничего не обнаружила…

Но все эти попытки уличить мужа в измене давно в прошлом. В последнее время я просто не хочу об этом думать. Зачем? Даже если у него когда-то что-то с кем-то было, то сейчас это уже не имеет значения.

Хотя… Вот если, например, прям сегодня было, то обидно, конечно…

Глупости. Но из головы не прогнать…

— Привет, Машунь…

Не ответила, продолжая сверлить взглядом уродливый двор, затянутый грязным рваным тающим снежным покрывалом — Господи, как же хорошо, что сегодня не надо на работу, я бы с ума сошла от этого мокрого тяжёлого снега…

— Обиделась, да? — за спиной хлопнула дверца холодильника. — Да я ж не думал, что так затянется…

Стиснула зубы, не давая себе сорваться — пусть проспится сначала, а потом поговорим. А ещё лучше — вообще забудем…

— Кстати, как Юльке подарки? Понравились? — о раковину ударилась струя воды, выпущенной из крана, забулькала в подставленной чашке, послышались жадные глотки. — Маш, ну чего ты молчишь?

Потому и молчу, что это провокация чистой воды — я сейчас на эмоциях начну отвечать, обвинять, злиться, а кончится всё тем, что Пашка скажет, что с моим характером любой мужик начнёт пить, что это я во всё виновата… И уйдёт спать, а мне потом целый день ходить в отвратительном настроении и ненавидеть себя за то, что не смогла промолчать. Нет уж. Пусть он виноватым остаётся.

— Машунь… Ну прости, — на плечо легла родная ладонь, моментально согревая кожу под футболкой уютным теплом, а над ухом раздался очередной глоток. — Ну праздник же…

Хотелось обернуться, уткнуться лицом в его грудь, разреветься — дурацкое желание побыть слабой… С кем ещё, если не с ним, не с собственным мужем?! И он даже пожалеет, если начать причитать о том, что я не сержусь, что главное — что он жив и здоров…

Да я и правда не сержусь так чтобы очень, просто не хочу сейчас такой жалости. Ничего не хочу…

Наверное, было бы правильно и очень эффектно демонстративно сбросить тяжёлую руку со своего плеча, окатить мужа холодным презрением, послать подальше… Но у меня нет столько сил, чтобы лишить себя этого реального ощутимого тепла. Оно мне нужно. Хоть изредка…

— Мааань… Ну…

Сквозь зубы прошипела, упорно продолжая пялиться в окно:

— Паш, просто иди спать, ладно? У меня тоже праздник, представляешь?

Он с тяжёлым вздохом убрал руку.

По щеке ожидаемо покатилась первая слеза…

— Маш, а это что?

Что-то в изменившемся голосе мужа заставило меня напрячься и всё-таки повернуть голову…

Пашка крутил в руках мой телефон, так опрометчиво брошенный на столе. С интересом поднял на меня глаза исподлобья…

Как-то ощутимо болезненно кольнуло чувство вины… Что я там про его измены думала? А сама хороша — подарки от чужих мужиков принимаю…

— Что “что”? Телефон это, не видишь? — я сердито выхватила мобильник из его ладони.

Главное — невозмутимое лицо. И пусть он уже правда спать проваливает…

Пашка хмыкнул.

— Броню ему купила что ли? Ну наконец-то, — он уже повернулся к двери. — Давно тебе говорил. Смотрится, кстати, отлично.

Говорил он, видите ли!

Что-то гадкое, подлое и тёмное заворочалось в груди… Ну хоть раз! Хоть единственный раз пусть он себя скотиной последней почувствует…

С какой-то горькой злобой бросила ему в след:

— Не купила! Подарили! Ясно? Только почему-то не ты!

Пашка с удивлением обернулся, облокачиваясь локтём на дверной косяк.

— Мань, а чего ты орёшь? Мама что ли подарила? Или Люська твоя? Ну хочешь, я им деньги отдам, и будет как будто бы от меня? — он насмешливо улыбнулся и кивнул на телефон. — Чего истерику устраивать?

Никогда не думала, что раздирающее изнутри чувство острой несправедливости может быть настолько сильным, заставляющим померкнуть свет и забыть на секунду о том, как нужно дышать…

Ядовито усмехнулась и прошипела в сердцах:

— Думаешь, кроме них и подарить некому? Полагаешь, что твоя жена большего не достойна, чем подачки от мамы, да? — всё тело словно одеревенело, превращаясь в тугую натянутую пружину. — Знакомый подарил, понял?! Мужчина!

Не могла смотреть в глаза мужу, ибо врала. Хотя нет, по сути не врала… И от этого было ещё хуже. Но Андрей подарил из жалости, а не потому что я чего-то там достойна, а я всё вывернула наизнанку… Дура…

Решительно шагнула мимо мужа в коридор, надеясь сбежать от собственного лживого позора…

Пашка, демонстративно сложивший руки на груди во время моего демарша, внезапно оттолкнулся от наличника и мгновенно перегородил мне дорогу…

— Дай пройти! — я машинально попыталась отпихнуть его в сторону.

Однако Пашка неожиданно крепко стоял на ногах и даже не пошевелился… Вместо этого толкнул меня плечом вглубь кухни…

С испугом подняла на него глаза… Попятилась к окну… Он что, реально разозлился?! Господи, что я наделала… Знала же, что так будет…

— Сядь, — Пашка рявкнул, кивая на табуретку. — Сядь, сказал!

Опустилась на стул, чувствуя, как начинает бить дрожью всё тело…

— Паш, не ори так, Юля услышит… — голос неожиданно засипел, а голова стала пустой и лёгкой…

Он не ответил. Развернулся, аккуратно закрыл дверь в коридор, сел напротив… Наконец поднял на меня тяжёлый предупреждающий взгляд, бегло осмотрел лицо, задержался в моих испуганных, наверное, глазах…

Чёрт… Он вообще пил сегодня? Или успел уже совсем протрезветь? Там вроде в холодильнике пиво ещё оставалось…

— Рассказывай, Маш, — от этих слов, произнесённых холодно и сдержанно, повеяло смутной тревогой.

Опустила голову и примирительно начала:

— Да нечего особо рассказывать…

От обрушившегося на столешницу оглушающего удара кулаком подпрыгнула и зазвенела стоящая на краю сахарница…

Перехватило дыхание… Зажмурилась, вжалась в холодную стену за спиной…

— Говори как есть, — угрожающий тон не оставлял сомнений в том, что если Пашка и не почувствовал себя скотиной как мне того хотелось, то в любом случае не остался равнодушным к этой дурацкой ситуации с телефоном… — И только попробуй обмануть, Маш…

Под кожей расползалось непривычное покалывающее ощущение страха. И непонятное неприятное чувство вины…

Нет, я никогда не боялась Пашку так, чтобы всерьёз паниковать, хоть он изредка и перегибал палку в моменты сильных ссор — дальше разбитого стекла в дверях кухни (да и то по сути случайно) и скинутой на пол со стола посуды дело никогда не доходило.

Но сейчас…

Я слишком часто слышала статистику того, на что способны люди в подобном состоянии. А Люськин бывший даже мебель крушил, когда перебирал сверх меры с алкоголем…

Но Пашка…

— Маш, не доводи до греха, — скорее прочитала по губам, чем расслышала тихий бесцветный голос. — Я же всё равно узнаю. Говори…

— Да нечего мне говорить! Нечего! — я спрятала подрагивающие ладошки под стол. — Это просто благодарность за то, что помогла человеку…

— Чем помогла, Маш? — очень хотелось поверить в обманчивую мягкость Пашкиного голоса. — И кому?

Так и тянуло соврать. Ответить, что спасла чью-то собаку из-под машины, нашла чужой паспорт или перевела старушку через дорогу. Но вместе с тем понимала, что просто не в силах обмануть мужа…

Горячие слезинки потекли по щекам. Слизнула их с губ, ощущая, как от солёного вкуса немеет во рту.

Глядя на изрезанный ножом потёртый край стола, прошептала:

— Паш, я не знаю, чего ты там себе напридумывал, но не будь дураком пожалуйста…

Пашка рывком поднялся с табуретки. Шагнул к окну, метнулся к раковине, опёрся ладонями о края тумбы, горько усмехнулся…

— Маш, ты просто расскажи, а? — он больше не прятал нетерпение в резком голосе. — Или что, мне лучше не знать, да?

Он обернулся ко мне. В его глазах застыло что-то незнакомое… Что-то чужое, жёсткое и презрительное…

Да за что?! За что на меня так смотреть?! Я же ничего, вообще ничего плохого не сделала!

Опустила голову…

Желание сохранить свою маленькую тайну, так греющую душу уже именно тем, что она тайна, боролось с необходимостью рассказать ему правду. Нет, правда Пашке тоже не понравится, я знаю, но моя совесть будет чиста, а это огромный камень с души… Только почему-то обидно за Андрея — я же согласилась с тем, что скажу мужу, будто сама купила этот дурацкий чехол, а теперь… Дура…

— Паш… Это Андрей мне подарил… — я исподлобья глянула в нахмуренное непонимающее лицо Пашки. — Ну которому ты машину делаешь… Понимаешь, я тогда дала ему свой мобильник, чтобы он жене позвонил, и уронила его в снег… А он… Андрей… Потом нашёл меня во дворе, где я убираю, и подарил… Ну просто в благодарность за то, что я тебя тогда позвала, понимаешь?

Я молилась только о том, чтобы муж не спросил про исправный экран… Рассказывать о том, что я так необдуманно отдала свой телефон незнакомому человеку, а он бесплатно починил его, я не стала бы даже под страхом смерти — этого Пашка бы точно не понял…

— Андрей значит… И ты взяла? От какого-то левого чувака, которого ты знать не знаешь? — Пашка прищурил глаза и с отвращением скривил губы. — Халяву что ли полюбила, Маш? А трахаться с ним пошла бы за деньги, а? И тачка у него крутая… Да, Машунь?!

Предательски вспыхнули щёки и уши… Перед глазами невольно всплыл образ Андрея — гладко выбритый подбородок, искрящиеся насмешливые голубые глаза, чёртова неземная мальчишеская улыбка, дорогой прикид…

Не пошла бы за деньги. А вот если бы просто позвал, то, наверное, пошла бы куда угодно…

— Дурак ты, Паша… Тебе вот я и даром не нужна, верно? На диване спать же удобнее, чем с женой в постели, — я обвела его обречённым взглядом, судорожно проглотила слюну и вытерла мокрую щёку тыльной стороной ладони. — А он же просто… от души…

Пашка шагнул ко мне. Упёрся в стол кулаками…

— Снимай эту херню, — он кивнул на телефон, который я отчаянно сжимала в ладони. — Быстро.

Господи, нет…

Всхлипнула и дрожащими пальцами содрала с корпуса чехол… Ничего, у меня ещё сообщение в архиве останется на память…

Муж наблюдал за моими порывистыми нервными движениями с какой-то фанатичной яростью в глазах… Неужели правда приревновал? Решил, что я за деньги могу… предать могу? Хотя, в теории может и могу, да только кому я нужна хоть за деньги, хоть без? Смешно даже…

Пашка вырвал из моей руки чехол… Сжал в кулаке, лихорадочно оглядывая кухню… В душе шевельнулось робкая надежда на то, что он сейчас просто выбросит его в мусорку…

Однако он сунул его в карман джинсов.

Протяжно всхлипнула… Чёрт, аж в груди всё перевернулось… Я себе обязательно куплю со следующей зарплаты такой же, вот точь-в-точь…

— Телефон дай! — Пашка протянул руку…

Вскинула на него глаза… Как под гипнозом вложила в его ладонь мобильник — хуже всё равно уже не будет… Просто не может быть…

— Пароль?!

— Два-три-шесть-шесть, — голос хрипел от сдерживаемых рыданий.

Ну он же знает пароль! Думает, сменила теперь?

Стараясь унять озноб, с замиранием сердца ждала, пока муж тыкал кнопки… Слишком долго…

Господи, пусть только в архив сообщений не лезет… И в книжку записную…

— На.

Показалось, или его голос стал более спокойным и уверенным?! Робко подняла голову, взяла телефон, открытый на истории вызовов…

Боже, спасибо…

Пашка отвернулся и грубо толкнул ладонью дверь, выходя из кухни…

Пару секунд сидела в счастливом отупении, боясь поверить в свою удачу — он проверил только мои звонки и, наверное, сообщения, но в архив сохранённых не полез…

Из коридора донёсся Юлькин недовольный голосок:

— Пап, ну посмотри, что мне дед Мороз принёс!

Через секунду послышался Пашкин глухой рассеянный ответ:

— Круто, Юль! Я потом посмотрю, когда вернусь, ладно?

Дочь глубоко вздохнула и, что-то бормоча себе под нос, потопала в комнату…

Вернётся?!

Бросилась в прихожую…

Пашка уже натягивал куртку.

— Паш… Ты куда? — я машинально зажала рот ладонью, глядя как он обувает кроссовки…

Муж бросил на меня уничижительный горящий взгляд. Отвернулся к двери…

— Паша! — я с отчаянием вцепилась в его руку. — Ты же только что пришёл…

Он раздражённо дёрнул плечом, стряхивая меня.

— В гараж я! Куда ещё? Не истери давай.

— Зачем? — я с надеждой вгляделась в его ожесточённое лицо, чувствуя, как копятся слёзы в распахнутых глазах. — Из-за меня, да? Не хочешь со мной разговаривать теперь?..

Он закатил глаза к потолку и процедил сквозь зубы:

— Да твою мать… Тачку доделать твоему Андрею надо, поняла?

Перехватило дыхание…

— Пашенька… Ты же… Ты же не станешь… ему вредить с машиной? Правда же? — я замерла, ощущая, как вдоль позвоночника скользит морозный пронзительный холодок.

Он с удивлением поднял брови.

— Из-за того, что моя жена на жалость давит и прикарманивает всё, что ей предлагают? — он презрительно усмехнулся. — Нет. Он же не виноват, что повёлся. А ты иди, на паперти постой, может кто ещё чего подарит. А там и до панели недалеко… Да, Маш? Всё, я ушёл.

Он резко дёрнул ручку, шагнул из квартиры, хлопнул дверью у меня перед лицом… Торопливыми перебежками поспешил по лестнице вниз…

Выдохнула, прижимаясь лбом к шершавому дверному дерматину и давясь беззвучными слезами…

Бросилась обратно на кухню, прильнула к окну…

Пашка вышел из подъезда, привычно сунул руки в карманы распахнутой куртки, быстрым шагом пошёл по дорожке вдоль дома.

Внезапно остановился… Хлопнул себя по джинсам, вытащил из кармана мой чехол… Бросил его в стоявшую у лавочки урну. Снова зашагал по тротуару…

Сердце остановилось…

— Юль, я на одну минутку! — я схватила с вешалки свою куртку. — К соседке спущусь…

— Только совсем на минутку! — дочь прервала свои напевчатые бормотания. — Ладно, мам?!

— На половинку даже…

Я выскочила на площадку, закрыла дверь на ключ, понеслась вниз…

Добежала до соседнего подъезда. Чувствуя себя полной идиоткой, заглянула в бак…

Чехол лежал на самом верху в остатках не успевшего растаять розового снега. Вокруг рассыпались многочисленные конфетти из чьей-то новогодней хлопушки — это от них кровавыми разводами расходилась краска.

Затаила дыхание. Быстро достала чёрный прямоугольник из этого месива… Зашагала обратно к своему подъезду, прижимая чехол к груди, словно кто-то мог отобрать это нелепое сокровище — я его спрячу, в сумку под подкладку затолкаю, но он по крайней мере останется у меня. Подарок же…

6

На сердце было неспокойно. С улыбкой смотрела на дочь, уплетающую яичницу с колбасой, кивала головой на её нескончаемую болтовню, но почти не слышала, о чём она рассказывает.

До сих пор не могла поверить, что сумела сохранить подарок Андрея, пусть и таким нечестным способом. Да и что толку в этой честности, верности и преданности, если оно никому не нужно?..

— …Мааам! — Юля потеребила меня за локоть, хлопая большими невинными глазами. — Я больше не хочу есть…

На автомате ответила привычное:

— Пока не доешь — гулять не пойдём.

Дочка недовольно скривилась и снова взяла в руки вилку…

Зря волнуется — гулять мы пойдём в любом случае: сходим к бабушке, забежим в магазин, может даже до папиного гаража дотопаем… Зачем? Не знаю, тянет просто…

…Светлая грусть привычно ворвалась в сознание и мягко расстелилась по дну души, когда мы с Юлькой тихонько вошли в крошечную квартирку, пропахшую лекарствами и старостью. Наверное, зря я таскаю дочь сюда — ощущение полной безнадёжности и относительности существования накладывает свой неизгладимый отпечаток… Впрочем, наверное, дети не так остро реагируют на всё это — у них впереди целая жизнь, они вообще не загоняются бренностью бытия. А вот я загоняюсь…

Это раньше, всего несколько лет назад, я наивно верила, что у нас с Пашкой всё ещё впереди. Будет и дом-полная чаша, и сынишка, и деньги, и здоровье, и отдых на морях, и наряды как в кино, и вечеринки с друзьями в клубах… Вот всё то, что что показывают в красивых сериалах. Так просто должно быть, ибо мы с Пашей хорошие, мы стараемся, очень стараемся, и нам просто обязано повезти рано или поздно. А теперь…

Теперь на плечи медленно, но верно опускается тяжёлое, как гранит, понимание того, что мы уже прошли тот этап своей жизни, где можно было поймать удачу за хвост, что мы самим временем, проверяющим нас на прочночность, списаны в утиль, ибо не прошли проверку, что теперь остаётся только то, что мы успели накопить к этому периоду. И речь не только о деньгах, да вообще не о материальном, наверное… Просто всё, что у нас есть — старая квартира в одном из самых отстойных районов города, рассыпающийся гараж, неисправная машина, горстка таких же, как мы сами, друзей… Наверное, даже мечтать о чём-то большем у нас теперь нет ни прав, ни возможностей. А впереди — старость…

Нет, жизнерадостная Люська постоянно твердит, что в нашем возрасте вообще глупо думать о старости, что до неё ещё жить и жить. А я вот почему-то ощущаю себя бесконечно древней, просто удивительно даже, как я ещё не рассыпалась в прах…

— Мам! Ну иди уже! Бабушка зовёт! — Юлька выскочила в коридор, глядя на меня с осуждением в глазах. — Чего ты так долго?

Зовёт?!

Я бросила на тумбочку дочкину курточку, скинула ботинки и поспешила за Юлькой в комнату.

Бабушка сидела, привалившись плечом к ковру на стене.

Господи…

Надо же, порозовела даже… Улыбаться пытается…

Сердечно улыбнулась в ответ, испытывая невероятное облегчение — что бы я там ни думала о собственной жизни, но есть те, кому действительно на самом деле нужно жить и жить дальше…

— Привет, бабуль…

Она кивнула в ответ, обессиленно хлопнула ладонью по простыни рядом с собой, приглашая сесть.

— Ну как ты? Арина приходила? — я задавала привычные вопросы, имея ввиду свою маму. — Кормила тебя?

Она снова кивнула.

— Приходила, да, — слова она произносила хоть и тихо, но достаточно чётко. — С Костей приходила. А Пашу я уже давно не видела…

Я замерла с пакетом в руках… Она не помнит Пашу. После приступа не помнит нас всех, даже имена путает и то меня, то маму дочкой называет… Папа приходит сюда с мамой, помогает, а Пашку я сто лет с собой сюда не брала…

— Да… Работает Паша… — я внимательно вгляделась в её лицо, боясь раньше времени тешить себя надеждой.

Может, скорую вызвать?! Вдруг это ненормально… Нам в больнице говорили, что не восстанавливаются в таком возрасте… И память если и вернётся, то ненадолго…

— Угу, — бабушка отвела взгляд. — Работает… Желающие-то есть? Идут к нему ремонтироваться-то?

Похолодел затылок. Точно вспомнила…

— Идут, бабуль, — я со знанием дела покивала головой, доставая банку с пюре. — Куда они денутся…

— Хорошо. У Павлика руки-то золотые…

Выдохнула. Придётся Пашку вечером притащить всё-таки…

— Конечно, золотые, — я уверенно улыбнулась, ничем не желая расстраивать старушку, и махнула рукой, торопясь сменить тему. — Ты посиди, я сейчас картошку разогрею. Юль! Включи бабушке телевизор, пока я на кухне буду!..

…На улице уже стемнело, когда мы с Юлькой вышли из подъезда.

Будто в другом мире побывали… В котором тихо, светло и немного грустно, где нет интернета, но есть старые фотографии на стенах — молодая бабушка, ещё живой дед, их семейные чёрно-белые снимки с новорождённой мамой на руках; где стоит пыльный хрусталь в серванте, по-старинке висят над диваном ковры, а в тумбочке советских времён зачем-то хранятся старые журналы с вязанием… Там прошло моё детство, и с тех пор ничего не изменилось. А вот для Юльки это уже будто параллельная вселенная, хотя она и любит бывать здесь со мной…

Набрала Пашку…

— Да, Маш! — резкий недовольный голос на фоне работающего радио и какого-то гула воющего мотора…

— Привет… — растерялась почему-то… — Ты не дома, да?

Зачем звонила, спрашивается?

— В гараже, Маш! Некогда, давай потом?! — нетерпение в его тоне не оставляло сомнений, что он действительно занят.

— Хорошо… Пока, — я повесила трубку, ощущая себя ещё хуже, чем до звонка.

А так хотелось услышать его голос…

Всё-таки свернули к гаражам по пути в магазин. Не то чтобы я собиралась или планировала это сделать, но… Да, собиралась, хоть и отодвигала это решение вот до этого самого последнего шага.

Крепко держа за руку дочь, шагала по подмёрзшим к вечеру лужам. Под ботинками хрустели и ломались тонкие льдинки, в небе появились первые звёзды, Юлька старательно пыхтела, ради развлечения выдыхая пар изо рта…

Не хотелось думать ни о чём. После сегодняшней ссоры я вообще плохо представляла себе, что скажу Пашке при встрече… Наверное, совру, что Юлька соскучилась и к папе попросилась…

Замедлила шаг на повороте к нашему проезду, придержала дочь… Глубоко вздохнула, поправила ей капюшон, заправила выбившиеся из-под шапочки волосинки…

В относительной тишине за углом хорошо слышался шум — лязганье железных дверей, мужские голоса, звук работающего автомобильного двигателя… Правда с машиной возится, и похоже уже на улице, значит всё сделал и проверят…

— Пошли, Юль, — я гораздо увереннее перехватила дочкину ладошку…

За поворотом остановилась как вкопанная. Сердце ухнуло в пятки…

Яркий свет, идущий из широко распахнутых огромных ворот гаража, освещал почти весь проезд, в том числе заведённую чуть поодаль Шкоду с открытым капотом, над которым склонились Пашка и… Андрей.

Зря мы пришли, не надо было…

Шагнула назад, потянула за собой Юльку… Сердце билось как чумное, в ушах стучал пульс.

— Юль, папа, похоже, занят… — я остановилась за углом, развернула дочь к себе. — Может, не будем ему мешать?

Юлька обиженно шмыгнула носом. Сердито прошипела:

— Ну и чего, мы зря шли что ли?

Я осторожно выглянула из-за поворота, наблюдая за тем, как Пашка закрывает капот, а Андрей садится в салон…

Присела на корточки перед дочерью и прошептала в ответ:

— У папы клиент, Юль, ты же видишь. Мы попозже вернёмся…

За углом взревел двигатель…

Юлька тетрально засопела носом и капризно надула губы.

— Я потом не пойду, я устала…

Я поднялась на ноги, ещё раз высунулась из-за кирпичной стены…

Шкода разворачивалась в узком проезде. Прямо рядом с гаражом, в сантиметре от самого Пашки, исподлобья внимательно наблюдавшего за машиной… Он не спешил отходить в сторону, просто следил за чётко выверенными короткими быстрыми движениями автомобиля.

Даже когда Андрей наконец круто развернул свою иномарку и неожиданно дал задний ход прямо на Пашку, он не сдвинулся с места, спокойно глядя на приближающуюся машину…

Шкода резко остановилась, кажется, в миллиметре от его кроссовок, багажник едва не упёрся в его джинсы…

Чувствуя, как мгновенно покрывается испариной похолодевшая за секунду до этого спина, отступила обратно за угол… Руки тряслись крупной дрожью, когда я зачем-то снова поправила шапочку обиженной Юльке…

Господи, зачем мы вообще припёрлись сюда? По-русски же сказал, что занят…

Не удержалась, выглянула ещё раз…

Пашка с Андреем с довольными минами стояли рядом с гаражом и крепко жали друг другу руки, что-то говорили, поглядывая на работающий автомобиль… Идиоты. Оба, мать их…

Андрей достал из кармана куртки бумажник, отсчитал деньги, протянул Пашке… Снова ударили по рукам…

Господи, они же прощаются, и Андрей сейчас здесь поедет!

— Юль, идём быстрее…

Я дёрнула дочь за руку, утаскивая её в соседний проезд, обняла за худенькие плечи, прижала к себе. Юлька с удовольствием вцепилась в меня ручонками в ответ — обниматься она готова всегда и везде…

Через минуту тёмная Шкода, набирая скорость, проехала по дороге. Уффф…

— Юляш, — я наклонилась к дочке. — Пойдём лучше в магазин, м? Чипсов купим… Не будем папе мешать…

Недовольный детский взгляд загорелся азартом и предвкушением.

— Ну пошли. Только чур я выберу с каким вкусом…

Я взяла её за руку, и мы неспешно поплелись обратно к выходу из гаражной зоны.

Слушая рассуждения дочери на тему того, что даже вредные чипсы изредка можно есть, особенно когда очень хочется, улыбалась сама себе…

Не знаю, что Пашка будет делать с деньгами. Да мне и всё равно по большому счёту… Но руки у него и правда золотые. Впрочем, он и сам, похоже, это отлично знает — ни разу не усомнился в том, что отремонтированный его руками автомобиль может подвести опытного хозяина. И я, наверное, горжусь сейчас мужем…

Крепчавший мороз проникал под одежду и студил пальцы без перчаток, но мы с Юлькой упорно игнорировали холод, медленно шагая по аллее в сторону дома и хрустя чипсами из огромной упаковки. Не дешёвыми колечками, а настоящими рифлёными кружочками со сметаной и зеленью из рекламы по телевизору — этот восхитительный ритуал повторяется слишком редко, чтобы разочаровывать себя неподобающим вкусом. Даже разговаривать не хотелось. Хотелось идти вот так под жёлтым светом фонарей целую вечность и испытывать это спокойное уравновешенное глубокое чувство, так похожее на счастье…

В дверях квартиры нас встретила злая голодная Мурка. Шикнула на неё, протискиваясь в коридор — нечего путаться под ногами, не до неё сейчас…

7

Пашка вернулся поздно вечером, когда Юлька уже спала — хлопнула входная дверь, и я с трудомразлепила глаза, отрывая голову от собственного уютного локтя на кухонном столе и в сотый раз за последний час выныривая из тяжёлого дремотного состояния. День выдался слишком насыщенным — Новый год, истерика, ночной недосып, ссора, несколько часов в тишине бабушкиной квартиры, долгая прогулка по морозу — безумная усталость валила с ног, но мне очень хотелось дождаться мужа…

Привычная бутылка в руках, в пакете, похоже, ещё несколько…

— Привет, — Пашка, не глядя на меня, водрузил пакет на табуретку, поставил пиво на стол.

— Привет…

Я даже улыбнулась, скользя взглядом по его совсем заросшему лицу — мы сегодня почти не виделись, и я действительно соскучилась… Судя по всему, настроение у него отличное, хоть и не показывает виду…

Пашка небрежно выложил из пакета маленький тортик, кошачий корм, блок сигарет, сразу убрал в холодильник пару бутылок пива…

— Чего не спишь? — он так не поднял на меня глаза, плюхаясь на соседний стул.

Сделал глоток из бутылки, достал из кармана пачку сигарет, прикурил.

Улыбнулась шире, пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Тебя жду…

— Мммм, — он многозначительно кивнул головой, как-то недобро усмехаясь. — Ну не зря ждала.

Он зажал в зубах сигарету, лениво поднялся на ноги, полез по задним карманам джинсов… С громким хлопком припечатал к столу деньги — несколько аккуратно сложенных пятитысячных купюр, мятая кучка тысячных, пятисоток и сотен… Сверху добавил горстку мелочи…

— За этим ждала? — он снова сел, наконец поднимая внимательный пренебрежительный взгляд в моё вытянувшееся лицо. — Давай, прячь. Сапоги себе только купи — эти твои галоши меня бесят даже когда стоят в коридоре.

Задрожали губы… Нет, не от обиды, а… не знаю от чего, наверное, просто привычка последних дней — на всё реагировать слезами…

Как-то машинально прошептала онемевшими губами:

— Давай лучше тебе куртку купим, Паш…

— Может и купим, — Пашка раздражённо затушил окурок в пепельницу. — На сигареты мне отложи только. И не реви без толку — сама же тут млела от чужих денег. Так бери и не ной.

А вот сейчас, кажется, стало обидно… Тихо спросила просто для того, чтобы не молчать:

— Паш, там же несерьёзная поломка была… Откуда столько?..

Он нахмурился, глядя на меня как на дурочку. Заговорил жарко и громко, словно я могла бы засомневаться в его словах:

— Да какая тебе разница, Мань, а? Я же говорил, что тормоза гляну ещё… Не обманул я никого, не бойся. Он сам заплатил, это нормальная сумма за такую работу в хорошем автосервисе, — он повысил голос. — А ты чужие деньги не считай, ясно? Ты свои считай, поняла меня?

— П-поняла, — от его яростного раздражённого тона хотелось зареветь в голос.

Это ради этого я его столько ждала?! Ради очередной ссоры?! Ненавижу… Ни денег мне от него не надо, ничего! Вообще ничего! Я же…

— Маш, а где кошка? — Пашка отодвинул штору, заглядывая на подоконник. — Даже встречать не вышла… Кыс-кыс-кыс…

Он торопливо шагнул к двери, ушёл по коридору в комнату.

Ну конечно, кошка важнее…

Обвела взглядом деньги на столе… Сколько месяцев прошло с тех пор, как Пашка последний раз приносил домой такие суммы за работу?! Я даже вспомнить не могу, весной, кажется, была разбитая машина…

— Маш, ещё раз спрашиваю, где кошка?! — от Пашкиного рыка подскочила на месте…

Перед глазами промелькнул наш с Юлькой вечер — я, кажется, ни разу не видела Мурку с тех пор, как она тёрлась об мои ноги у входной двери… Неужели выскочила в подъезд?!. Задрожали поджилки…

Закрыла лицо ладонями, понимая, что для Пашки сегодня это будет последней каплей…

Тихо прошелестела, преодолевая мешающий ком в горле и чувствуя, что просто больше не могу адекватно воспринимать окружающую действительность:

— Я не знаю… Наверное, выбежала, когда мы с Юлькой вернулись домой… Прости пожалуйста, Паш… Если бы я раньше заметила, мы бы её нашли…

Пашка несколько секунд стоял в оцепенении… Наконец смачно выругался, хватая со стола пачку и зажигалку, поспешил в коридор… Через секунду хлопнула входная дверь…

Чёрт, да за что мне всё это? Ну за что, а?!

Господи, пусть он найдёт свою Мурку, ну пожалуйста…

Я держалась. Ровно пять минут. Пока плотно закрывала дверь в комнату, где спала дочь, пока гасила свет в квартире, пока зачем-то наливала себе чай в темноте… Потом просто придвинула табуретку к батарее, примостилась у окна и… заревела.

Не зря, наверное, говорят — как Новый год встретишь, так его и проведёшь… Слёзы лились и лились, совершенно не собираясь останавливаться. Да я не пыталась их удержать — зачем? Юлька спит крепко и не услышит всё равно, Пашки дома нет, за стеной — чужая кухня, и соседям я отдыхать тоже не помешаю. Сейчас можно рыдать всласть и от души, полной грудью, не сдерживаясь и не давясь всхлипами и всхрапами, издавая похрюкивания и подвывания, с некрасивым шмыганьем и дурацким иканием, которое так бесит Пашку, когда я всё-таки не могу сдержаться при нём…

Я, наверное, просто устала. От всего. Просто всё бессмысленно… Стараться быть хорошей матерью, но в глубине души понимать, что не тяну и десяти процентов до этих заботливых мамочек, так искренне и счастливо улыбающихся с картинок в интернете, пытаться быть хорошей женой, но постоянно говорить что-то не то и делать всё не так, мечтать облегчить жизнь родителям, но осознавать, что это просто невозможно…

Я просто больше так не могуууу…

Хлопнула входная дверь. Пашка…

Господи, хоть бы он кошку свою нашёл… Я про неё больше не буду забывать, и кормить буду вовремя, и шикать на эту дурочку перестану, только пусть уже домой вернётся…

Закрыла мокрое лицо ладонями, замолчала, набирая в грудь воздуха и пытаясь успокоиться — затыкаться быстро я умею, но всё равно нужны хоть несколько минут для того, чтобы восстановить дыхание и высушить слёзы.

— Маш?! Ты чего тут в темноте? — растерянный Пашкин голос прозвучал за спиной удивлённо и настороженно.

Чего и всегда — ною как дура, мог бы и не спрашивать…

— Спать собиралась как раз идти, — я глубоко вздохнула, отрывая руки от лица, глотнула так и стоявший на подоконнике давно остывший чай, держась из последних сил, чтобы не шмыгнуть носом. — Нашёл кошку?!

Сердце глухо ударилось о рёбра, когда Пашка, так и не включив свет, выдвинул из-под стола вторую табуретку…

— Нашёл, — он тихо добродушно усмехнулся. — В подвале сидела, дурёха…

Он приставил табуретку к батарее в шаге от меня, сел рядом, устало потянулся, выгибая спину и плечи… Добавил тихо:

— Жрать небось хочет… Да, Мур? — в его голосе было столько искреннего тепла, что я всё-таки нечаянно всхлипнула от какой-то острой жалости к этим двоим. — Мыть её завтра придётся…

Я кивнула, утёрла мокрые щёки и попыталась встать — нет сил разговаривать, нет желания снова ругаться, кошка дома — можно и правда спать лечь…

— Маш, ты плачешь что ли? — Пашка схватил меня за руку, не давая сделать шаг.

Да какая уже разница? Хоть плачь, хоть смейся, хоть выйди в окно — всё одно… Даже отвечать не хочется…

— Мань, ну ты чего? Мурка вон нашлась, денег заработали… Сапоги себе справишь… Плохо разве? — он смотрел на меня снизу вверх, поглаживая моё запястье большим пальцем. — Из-за чего расстраиваешься-то?

Его лицо в свете уличных фонарей я видела отчётливо. И слишком хорошо знала, что означает это проглаживание и блеск в глазах…

— Паш, не надо… Я спать хочу… — я опустила голову, понимая, что снова делаю всё не так, как нужно… — Сегодня был невероятно тяжёлый день… Лучше завтра…

Муж только медленно и глубоко вздохнул. Обиделся…

— Что опять не так, Маш? Думаешь, я пьяный?! — он кивнул на оставшееся на столе недопитое пиво. — Это была первая бутылка за вечер. И то, как видишь, не допил…

Наверное, вчера я бы обрадовалась этому. И завтра обрадуюсь. Но сегодня не могу — не получается… И заставлять себя сил нет…

Помолчала немного, безуспешно попыталась вытянуть руку из его ладони…

— Отпусти, Паш… Пожалуйста, — я снова судорожно всхлипнула. — Я просто не могу… Не могу так больше… Только не злись…

— Да не злюсь я, Маш, — Пашка неожиданно обнял меня за талию притянул к себе, тыкаясь лбом мне в живот. — Я тебя обидел, да? Когда из-за кошки наорал?

В груди что-то сжалось, колко и нестерпимо, будто нож повернули… Какой же он всё-таки смешной и глупый! Ну вот кто? Кто его, идиота, кроме меня вытерпеть сможет? Из-за кошки обидел… Да если я перечислю всё, чем обидел за сегодняшний день, то… Ой, лучше не надо.

— Есть немного, — я осторожно положила ладони ему на плечи и тихонько усмехнулась, ощущая, как по щеке снова скатывается слеза. — Но я уже привыкла, не переживай…

— Мань, прости, ладно? — он зарылся лицом в мой халат. — Ты же меня знаешь…

Знаю. Слишком хорошо знаю. Хотя иногда кажется, что не знаю совсем…

Просто прижала его голову к себе, потеребила давно нуждающиеся в стрижке волосы, ощущая как собственная грудь подёргивается от сдерживаемых рыданий…

Пашка сжал крепче мою талию, аж дыхание спёрло. Но от этого почему-то стало тепло и хорошо… Безумно хорошо… Уткнулась подбородком в его макушку, чувствуя, как впитываются в его шевелюру мои стекающие с лица слёзы…

…Тишину внезапно нарушило громкое “мяяяу”.

Усмехнулась, убирая руки с мужских плеч, отстранилась от мужа. Произнесла шёпотом, не желая разрушать это хрупкую непонятную атмосферу между нами:

— Корми уже свою кошку, пойду я спать…

Пашка тяжело вздохнул, прижимаясь ко мне последний раз перед тем, как разорвать объятия.

— Не реви только больше, Маш. Всё будет хорошо, слышишь?! — он смотрел с низу вверх с такой надеждой, что мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть…

Не будет хорошо. Никогда уже не будет… Самообман, пустые мечты, безнадёжная наивная сказка. Мы не те… Не в том месте, не в то время, не в той вселенной. И изменить это просто невозможно…

— Конечно будет, Паш, — я отступила на пару шагов к двери. — Спокойной ночи…

Как бы мне не хотелось спать, сон больше не шёл.

Наверное, муж прав — Мурка нашлась, деньги есть и на куртку, и на сапоги… Всё же хорошо, даже лучше, чем было неделю назад… Ну чего мне опять всё не так?!

Это Андрей виноват… Со своей красивой жизнью, дорогой машиной, безупречным внешним видом, чёртовыми голубыми глазами и немного сумасшедшей хмельной улыбкой… Зачем я только подошла к нему?! Жила бы себе сейчас спокойно…

Пашка пришёл через полчаса. Тихонько лёг рядом, распространяя по комнате привычный запах геля для душа, осторожно обнял меня поверх одеяла… Чёрт, а я думала, пить опять полночи будет под свои дурацкие политические дебаты…

Лежала спиной к нему, старательно делая вид, что сплю — пусть тоже засыпает побыстрее. Завтра его ещё надо уговорить к бабушке сходить…

8

Пашка на удивление легко согласился навестить бабушку. И мне было не по себе — он помнил её не в меру любопытной добродушной старушкой, пекущей пироги к нашему приходу и вечно пристающей с распросами о будущем. А теперь она совсем не та…

Решила не тянуть до вечера — лучше сходить сейчас, пока Паша трезвый, да и бабушка утром наверняка чувствует себя бодрее…

…Перехватила нахмуренный удивлённый взгляд мужа, когда мы переступили порог её комнаты — Пашка вполне ожидаемо растерялся. Только бы виду не показал, не расстраивал её лишний раз…

— Бабуль, привет! — я многозначительно глянула на него, шагая вперёд и садясь на край бабушкиной кровати. — Смотри, кого я тебе привела… Помнишь Пашу?

— Привет, Евгения Михайловна, — Пашка поздоровался нарочито бодрым голосом и осторожно подступил ближе, всё время бросая на меня вопросительные взгляды. — Маша сказала, видеть меня хочешь…

Бабушка улыбалась. Может, просто потому, что столько человек разом пришли её навестить — я, муж, Юлька… А может, и правда не забыла ещё своё вчерашнее желание лицезреть моего супруга.

— Здравствуй, Пашенька, — сегодня её голос звучал тише, но, кажется, увереннее. — Здравствуте, мои дорогие… Маш, пусть Паша сядет…

Кивнула ей, поправляя одеяло, бросила на Пашку очередной ободряюще-предупреждающий взгляд и встала с кровати.

— Пойду поесть тебе разогрею, ладно? — я улыбнулась старушке.

Проходя мимо мужа, поймала и сжала на секунду его ладонь…

— Юляш, пошли, поможешь мне, — я протянула руку дочери, и та, вцепившись в неё замёрзшими на улице пальчиками, посеменила рядом…

Муж вышел ко мне на кухню минут через пятнадцать. Отправил Юльку включить бабушке телевизор, плотно закрыл дверь и распахнул форточку. Достал пачку и нервно прикурил сигарету.

— Маш, почему ты не говорила, что она… в таком состоянии? — он смотрел на меня как-то тяжело и в то же время… виновато.

Улыбнулась одними губами и мягко возразила:

— Я говорила, Паш. Тебе просто неинтересно было… И сегодня ей гораздо лучше.

— Да я… Я просто думал, что она поправляется… — он опёрся ладонью о подоконник, глядя в тёмное окно. — Ну сама посуди, Мань, сколько раз она на тот свет собиралась?! А врачи говорили, что она нас всех переживёт… Ну я и думал…

— А сейчас, Паш, другое. Она только вчера меня узнала, до этого даже не помнила, что я её внучка, — я подхватила тарелку и направилась в комнату…

Через полчаса, уже перед самым уходом, Пашка схватил меня за руку и вывел в коридор.

— Маш, ей же телевизор почти не видно!

Я устало отмахнулась.

— Она не смотрит, она слушает. Зови Юльку, надо одеваться…

— Маш! — он рявкнул так, что пришлось повернуться к нему. — Надо просто развернуть тумбочку, и она сможет смотреть прямо с кровати!

С готовностью кивнула.

— Надо, Пашенька. А кто это будет делать, не подскажешь?! — я ехидно улыбнулась. — Я? Я не буду, Паш, мне эту махину в жизни с места не сдвинуть. Папа? Папа тоже не будет, ему нельзя, ты знаешь, а то придётся навещать их обоих по очереди.

— Мань, перестань, ну! — он сердито зыркнул на меня исподлобья. — Сам я переставлю…

Глубоко вздохнула…

Нет, в теории это было бы замечательно, но не сейчас же?! Там шмотья столько выгребать надо, чтоб огромная полированная тумба хоть немного легче стала, что до обеда затянется… И телевизор отключать, с проводами возиться, потом заново каналы настраивать…

А с другой стороны — так ли часто Пашка что-то сделать сам хочет? Может, и пусть…

— Вы идите с Юлей, Маш. Я догоню.

С недоумением смотрела на его спину, исчезающую в дверном проёме. Наверное, сейчас как раз тот случай, когда лучше просто не лезть…

Одевались с дочкой нарочно медленно, прислушиваясь к голосам в комнате — судя по всему, Пашка уже снял большой неудобный телевизор на пол, размотал провода…

Мы ждали прямо здесь, во дворе. Во дворе, где прошло моё детство… Тогда здесь стоял огромный деревянный городок, железные качели и карусель, а зимой в центр сгребали весь снег и делали снежный город…

Сейчас тут только крошечный игровой комплекс для малышей в самом углу, да и тот, по слухам, жильцы выбивали несколько лет…

Пашка вышел из подъезда не поднимая головы и сразу свернул на дорожку, нас не заметил…

— Паааап! — Юлька бросилась за ним, я тоже поспешила следом.

Он резко обернулся, отыскивая дочь взглядом, широко улыбнулся, распахивая объятия ей навстречу…

Надо же, похоже, всё прошло успешно — телевизор не уронил, тумбочку сдвинул, каналы заново настроил, бабушка довольна и похвалила небось…

Мне Пашка только кивнул, сдержанно улыбаясь в ожидании, пока я подтянусь к ним. Промолчал…

А я не спросила — я и так всё вижу. Только тихо прошептала, поравнявшись с ним:

— Спасибо, Паш…

Он сделал вид, что не услышал. Только чуть шире улыбнулся дочери и подхватил её на руки, отчего та счастливо завизжала…

По пути домой Пашке позвонили, и он, пообещав дочери вечером принести что-нибудь вкусное, свернул в гараж. А мы с Юлькой пошли в другую сторону — к торговому ряду и местному палаточному рынку поблизости.

Цены на рынке не радовали — сапоги там оказались даже дороже, чем в магазине. Никак не могла определиться с выбором — хотелось и красиво, чтоб муж вот прям оценил, но в то же время надо бы практично — чтобы и со штанами, и с юбкой, и ещё желательно с моей огромной курткой хоть немного сочетались… Но, похоже, чудес просто не бывает, и моя куртка смотрится отстойно с любой обувью, да.

Всё-таки сглупила… Толстый мех, удобная колодка, идеально охватывающее ногу до самого колена голенище, устойчивый, хоть и тонкий каблук — я даже зажмурилась от удовольствия, сунув в сапог ногу и покрутившись перед зеркалом, когда продавщица едва ли не насильно вручила мне для примерки эту пару… Понимала, что вряд ли в этих сапогах я смогу ходить на работу, да и вообще… Но Пашке точно должно понравится.

А ещё… Ещё я долго стояла у отдела с нижним бельём. Оформившееся и ставшее за последние дни просто навязчивым желание купить хоть какую-нибудь тонкую кружевную тряпицу захватило с такой силой, что отказать себе в этом просто не смогла. Изначально планировала просто постоять, посмотреть, потрогать, помечтать, потом ужаснуться ценой и уйти из магазина с чистой совестью, но что-то пошло не так…

Выходила я из отдела, прижимая к груди маленький невесомый свёрток с относительно недорогой (если судить по остальным ценникам) комбинацией… Чёрная, короткая, на узеньких бретельках — ничего особенного. Но тонкая прохладная блестящая ткань так плыла и скользила под пальцами, что захватывало дух… Ну я же заслужила, правда?! Хоть один подарок на этот чёртов Новый год?! Надеюсь, что да…

Новые варежки и пара колготок для Юльки — мы, вообще-то, и шли на рынок за ними, Пашке привычную упаковку носков… Хотелось купить ему что-нибудь стоящее, но не рискнула — может, правда на куртку согласится потом…

По дороге домой и радовалась, и осуждала себя за покупки — нам ещё за жильё платить, и лекарства у бабушки скоро кончатся… Но ведь этих денег вообще могло бы не быть, верно?! И мы бы справились… Значит, наверное, ничего страшного…

9

Весь день чувствовала себя на каком-то нереальном подъёме, мысленно рисуя картинки того, как отреагирует муж на мои обновки… Нестерпимое желание похвастаться сменялось постыдным желанием спрятать сорочку подальше и вообще не признаваться в том, что потратила лишние деньги — это же просто мой каприз в отличие от обуви, которая действительно нужна…

Пашка обещал вечером вернуться, но его всё не было. Юлька так и не дождалась папу, уснула…

А я с каким-то благоговейным трепетом приняла душ и натянула наконец на себя шёлковое платьице. С замиранием сердца уставилась в зеркало…

Почему-то на глаза навернулись слёзы — в украшенной гирляндами витрине на стройном манекене эта вещь явно выглядела лучше, чем на мне сейчас… Она теряла всю прелесть на фоне этих облупившихся синих стен ванной, пожелтевшей шторы для душа, облезлой двери, на которой на гвоздях висели вещи, она смотрелась нелепо на моих поникших плечах и далеко не идеальной фигуре, оттеняя скорбное растерянное выражение лица, да и вообще она просто не для меня…

Хлопнула входная дверь…

Быстро сдёрнула халат с гвоздя, сунула руки в рукава, запахнулась…

Улыбнулась себе — не знаю как вид, но ощущения на коже всё равно приятные до дрожи, непривычные…

То, что муж не в настроении, бросалось в глаза сразу — горящие лихорадочным огнём глаза, старательно избегающие смотреть в мою сторону, плотно сжатые губы, резкие движения…

— Привет, — я прислонилась к дверному косяку, глядя, как он роется в холодильнике.

Не ответил. Достал кастрюлю с супом…

— Давай я разогрею, — я шагнула вперёд…

Он наконец поднял на меня взгляд, полыхающий раздражением.

— Маш, иди спать, а? Я сам.

Он поставил кастрюлю на плиту, зажёг огонь…

Закусила губу. Дрожащим от обиды голосом спросила:

— Паш, что-то случилось? Расскажешь?

Он тяжело и многозначительно втянул носом воздух, явно давая понять, что моё общество ему неприятно. Терпеливо отчеканил:

— Мань, давай потом. Иди уже спать, я тебя очень прошу.

Видела, как подрагивают его пальцы, когда он наливал под краном стакан воды…

Догадка озарила почти сразу. Противоречивое чувство радости и сожаления взметнулось в душе… Отступила на шаг назад, потом ещё на один, вышла из кухни и побрела в комнату…

Слишком отчётливо у меня в сознании отпечатались эти моменты, когда муж собирал в кулак силу воли и пытался бросить пить. Их, этих попыток, было не так и много, но они очень крепко врезались в память — самые кошмарные недели нашей жизни… Он психовал, раздражался по поводу и без, мог вспылить по пустякам, практически не ел, иногда спал почти сутками, но чаще наоборот не мог уснуть и мучился головными болями, при этом, казалось, ненавидел всё живое, даже кошку… И это был ад для нас всех. Как бы малодушно это ни звучало, но я испытывала едва ли не облегчение и радость, когда он срывался и снова возвращался к своему пиву, становясь привычным добродушным Пашкой…

Нет, конечно в теории я бы очень хотела, чтобы он завязал, но в реальности мне в эти моменты бывало реально невыносимо. И вот опять… А самое страшное, что я почти не верю в то, что у него может получиться… Сорвётся ведь всё равно, да? Тогда зачем мучить и себя, и нас всех?!

И всё равно дурацкий робкий огонёк надежды теплится — а вдруг… Именно в этот раз, именно сейчас…

Сидела на кровати, глотая слёзы и прислушиваясь к тому, как Пашка слишком громко возится на кухне, иногда матерится… Наконец он включил на телефоне свои политические дебаты и застучал ложкой по тарелке…

Через десять минут скинул грязную посуду в раковину, закурил кажется… Ушёл в душ — теперь стоять под ледяной водой, рискуя заболеть, снова станет нормой…

Глубоко вздохнула, когда Пашка наконец устроился спать в зале на диване…

Ну почему?! Почему всё всегда так не вовремя? Я думала… Я же ждала! А ему теперь не до меня ещё дооолго будет…

Включила торшер, достала из ящика книгу, которую пыталась дочитать уже несколько месяцев… Но так и не смогла разглядеть ни строчки — непривычные ласкающие прикосновения ткани будоражили тело, мысли путались и мешали сосредоточиться. Ну вот зачем я вчера отказала Пашке? Сегодня бы не было так тошно…

Вытерла о коленки потные ладошки, поднялась с постели, скинула халат… Машинально потянулась к волосам, собираясь заплести привычную косу, но почему-то передумала, только расчесала пряди пальцами… Босиком прошлёпала до распахнутой двери в зал, замерла на секунду, пытаясь разглядеть силуэт мужа на диване…

Наверное, я совсем дура…

На цыпочках прокралась по комнате, остановилась у подлокотника, кусая губы… Поздно сообразила, что если Пашка повернёт голову и откроет глаза, то в падающем из спальни свете отлично сможет разглядеть и мой дурацкий вид, и даже пунцовые щёки…

Впрочем, плевать.

— Паш… — я подошла ближе, не решаясь потеребить его даже сквозь плед. — Пааааш…

Он шумно вздохнул и демонстративно заворочался. Развернулся и приподнялся на локтях…

— Ну что, Маша? — едва сдерживаемая ярость в голосе была ожидаемой, но…

Выдохнула.

— Ничего…

Попятилась, проклиная собственную глупость…

Он дёрнулся вперёд так резко, что я невольно вздрогнула… Обхватил ладонью моё запястье, сжал почти до боли, рывком подтянул меня к себе…

Больше чувствовала, чем видела его взгляд, блуждающий по моему телу, едва прикрытому крошечной тонкой тканью. И медленно задыхалась под этим взглядом…

Бросало то в пот, то в озноб, губы онемели, и слова оправдания так и застряли в горле, ноги задрожали от внезапно нахлынувшей слабости, а в животе копился и разгорался нестерпимый жар, сдерживаемый мною весь этот чёртов долгий день…

Мужская шершавая ладонь коснулась моего колена, поднялась по бедру, задрала подол сорочки… Пальцы забрали шёлк в кулак, словно проверяя его на прочность… Отпустили… Ткань податливо и плавно съехала обратно, лаская кожу до мурашек…

Слышала Пашкино яростное прерывистое дыхание, чувствовала на расстоянии его недоумение и растерянность… Всего несколько секунд, показавшихся вечностью…

Понимала, что ему не нравится происходящее, что он зол и совсем не ожидал моего появления…

Не выпуская мою руку, он легко поднялся с дивана, потянул меня в спальню. Боясь поверить в свою удачу, поспешила за ним…

…Голова кружилась от жадных рваных поцелуев, начисто лишая ощущения времени и пространства. Я не ждала и не хотела нежности, молча принимая лишь то, что он готов был дать в этот момент. Чувствовала нетерпеливые руки, скользящие по телу под сорочкой, обнимала в ответ, наплевав на всё на свете… Кусала губы, выгибаясь навстречу его разгорячённому тяжёлому телу, душила собственные стоны, оглушённая его судорожными вдохами и хриплыми выдохами…

…Он ушёл, не говоря ни слова.

Натянула одеяло, прислушиваясь к удаляющимся неровным шагам… Почему-то не могла избавиться от довольной улыбки, играющей на губах — тело звенело от лёгкости и будто парило под потолком. В воздухе остался висеть тяжёлый сладковатый пошлый аромат близости — он щекотал нервы, но вместе с тем дарил ощущение какого-то нереального фантастического покоя…

С кухни долетел запах сигаретного дыма. И даже это сейчас не раздражает почему-то…

Не ожидала, что через пару минут муж вернётся ко мне в спальню. Растерялась, двигаясь к стенке и наблюдая за тем, как Пашка нервно открывает форточку, выключает торшер…

Лишь когда он привычно обнял меня поверх одеяла, устраиваясь поудобнее, окончательно поверила в то, что муж останется спать здесь. Вспыхнула, услышав над ухом грубый голос:

— Курить всё равно не брошу, поняла? Даже не проси.

Я и не собиралась…

Кивнула, забыв о том, что вокруг темно. Осторожно прижалась виском к его плечу и закрыла глаза, чувствуя себя почему-то бесконечно счастливой в эти минуты…

10

…Это были невыносимые дни. Напряжение, сжавшее со всех сторон нашу и без того тесную крошечную квартиру, казалось почти осязаемым, плотным и готовым вспыхнуть от каждого шороха, случайного поворота головы или не вовремя произнесённого слова. Нет, муж не орал, не бил посуду, не скандалил. Он просто молчал, стиснув зубы… Но молчал так красноречиво, что лучше бы взял в руки топор и расхерачил к чёртовой матери всю эту старую покосившуюся мебель…

В его присутствии хотелось выть и лезть на стены. От тяжёлого пристального лихорадочного взгляда, казалось, плавились кирпичи и с оглушающим звоном лопались стёкла. От резких нервных движений бросало в дрожь и заходилось сердце…

Днём он почти всё время проводил в гараже, но ближе к вечеру неизменно возвращался, и я понимала почему — находиться рядом с друзьями в то время, когда они активно употребляют алкоголь, было выше его сил.

Старалась успеть сделать все запланированные дела, чтобы вечером забиться с Юлькой куда-нибудь в угол и тихо читать ей книжки или смотреть мультфильмы — рядом с дочерью я чувствовала себя спокойнее, ибо это Пашкино состояние, казалось, обходилось её стороной. Он так же приносил ей конфеты, трепал по голове, даже через силу терпеливо улыбался, когда она подбегала к нему с очередным детским вопросом, несмотря на мои настойчивые просьбы не беспокоить папу по пустякам…

Ночью было хуже всего — Пашкина бессонница стала хронической, он топал по квартире, гремел посудой, принимал ледяной душ, смотрел ролики в интернете… Я сходила с ума от этого безумия, искренне радуясь тому, что хотя бы дочь спит действительно крепко и не просыпается от этого шума.

Раз в несколько дней муж приходил ко мне в постель… Почему-то вопреки собственным ощущениям испытывала облегчение в эти моменты — короткая яркая близость не позволяла забыть о том, что мы живые люди, даже муж и жена, что всё происходящее временно, что рано или поздно всё изменится, и уже не столь важно, в какую сторону… Да и Пашка наконец-то засыпал беспокойным тревожным сном, подминая меня под себя вместо подушки. В такие моменты просто терпела жар и тяжесть его тела, боясь шевельнуться и помешать его отдыху…

Пашка оживал по-настоящему только в те редкие дни, когда ходил с нами навещать бабушку. По её просьбе он разобрал в её комнате старый шкаф, наполовину загораживающий окно, выкинул все старые вещи, вынес доски… Почему она не просила меня заняться этим? Или маму? Впрочем, какая разница…

Стало, кажется, немного легче, когда закончились новогодние каникулы, и Юлька наконец отправилась в сад, а я вышла на работу.

Я перестала считать дни, сливавшиеся в одно сплошное бессмысленное серое колышащееся марево, старалась не думать о том, сорвётся муж на этот раз или нет, а если да — то как скоро… Я просто ждала… Не знаю чего, наверное, просто окончания этого слишком сложного для всех периода…

Несколько раз Пашка приносил домой деньги — незначительные суммы, но даже они радовали меня невероятно, ибо означали тот факт, что мужу хотя бы не опротивела работа.

На двадцать третье февраля он всё-таки сорвался…

Я почти час рыдала под дверью ванной, умоляя впустить меня или вызвать скорую, ибо так плохо ему, кажется, не было ещё никогда… Лишь когда испуганная Юлька проснулась и позвала меня из комнаты, я ушла к ней и больше не выходила в коридор. Наврала дочке о том, что споткнулась и ударилась коленкой, поэтому так сильно плакала, а сама в глубине души почему-то внезапно успокоилась… Наверное, по-настоящему поверила в Пашкино “уйди сейчас, от тебя ещё хуже”, так и уснула с дочерью в обнимку.

А на следующий день Пашка зачем-то припёрся встречать меня с работы уже вместе с Юлькой, которую он сам забрал из сада…

Я всё ещё привычно сторонилась мужа. Видела, но сознательно игнорировала малейшие изменения, боясь поверить в то, что его, кажется, отпускает… Он совсем похудел, осунулся, как после болезни. Но всё чаще и крепче спал по ночам, увереннее улыбался, вместо политических передач смотрел ролики про ремонт автомобилей, вслух поражаясь тупости некоторых “профессиональных мастеров автосервисов”…

А в начале весны притащил нас с Юлькой в гараж и продемонстрировал полностью восстановленный и даже идеально перекрашенный Форд Эскорт — собрался продавать…

Машина ушла спустя сутки после того, как была выставлена на продажу. И даже без торга, как с довольной ухмылкой заявил Пашка, сидя за кухонным столом и налегая на суп. Именно в тот момент я, наверное, впервые за долгое время подняла голову, не опасаясь смотреть мужу в лицо…

Я и забыла, что в его глазах способна уместиться целая Вселенная — миллионы насмешливо мерцающих звёзд и причудливых созвездий, азарт, искреннее мальчишеское самодовольство и где-то в самой глубине зрачков что-то ещё… Наверное, какая-то его личная, не видимая чужому глазу победа, маленькая, но почему-то болезненная… Как кусок льда, острый, неогранённый, навсегда затаившийся в уголках глаз на краю этой самой Вселенной и способный изрезать душу в клочья…

— Маааш! — Пашка нахмурился и вскинул брови. — Ты чего?

Покачала головой, отворачиваясь и вытирая слёзы. Схватилась за тряпочку, протёрла рабочий стол, зачем-то отрезала ещё хлеба… Отложила нож, с трудом проглотила ком в горле, снова повернулась к мужу…

— Паш… Пашкааа…

Бросилась к нему, обняла за шею, прижала к себе… Слёзы катились по щекам, рыдания сдавили грудь, горло стянуло обручем. Почему-то хотелось сказать, что я скучала, безумно скучала… Но это, наверное, было бы глупо, и я просто водила пальцами по его коротко стриженному затылку, целовала в макушку, едва не душила объятиями…

Пашка честно терпел целых минут пять, потом осторожно запрокинул голову и, улыбаясь, насмешливо проворчал:

— Мань, суп стынет, я доем, ладно? Потом ещё пообнимаемся, честно…

Уууу, скотина бездушная!

Сквозь смех отвесила ему лёгкий подзатыльник, опустила руки и шутливо проворчала:

— И как я с тобой столько лет живу — ума не приложу…

Вытерла рукавом лицо, хотела пройти в ванную…

Пашка удержал меня за руку, глядя снизу вверх неожиданно серьёзным взглядом. Повернул мою ладонь к себе, медленно провёл большим пальцем по внутренней стороне, щекоча кожу, коснулся губами самого центра…

— Не знаю, Маш… — в его ровном тихом голосе послышалась какая-то щемящая нежность, почти благодарность…

Мне же не почудилось, да?!

Сердце ухнуло куда-то в пятки, захватило дух…

— Ешь уже! — я улыбнулась, освобождая руку из его пальцев. — А то остынет твой суп…

Вечером этого же дня Пашка вернулся домой раньше почти на целый час. Выгрузил из кармана куртки на кухонный стол привычный чупа-чупс, кошачий корм и… крошечный полиэтиленовый прозрачный пакетик… Ушёл обратно в коридор раздеваться…

Покраснела, кажется, до корней волос…

Едва муж вернулся на кухню, подняла на него глаза, тут же опустила, закусила губу…

— Паш, зачем? Мне и носить-то это некуда… И руки у меня в краске всё время… Не надо было тратиться…

Пашка только скептически вздохнул, доставая из миниатюрного пакета тоненький браслет и хватая меня за запястье…

Насмешливым назидательным тоном проговорил, расправляя золотую нитку и осторожно воюя с застёжкой:

— Знаешь, Маш, мне однажды один человек между делом озвучил интересную мысль — в машину, как и в женщину, надо вкладываться. С машиной понятно… А женщина ещё должна уметь принимать подарки. Понимаешь? Не кривить недовольное лицо, как у тебя сейчас, а… радоваться.

Подозреваю, что сказано это было совсем не такими безобидными словами… Но суть я поняла. Смущённо усмехнулась — неловко до ужаса… И я, наверное, догадываюсь, кто и когда ему это сказал…

Подняла на мужа сияющие глаза. Больше не пряча улыбку, прошептала:

— Спасибо, Паш…

***

Весна сильно запаздывала, словно из вежливости не желая выгонять такую надоевшую зиму. Гололёд, сугробы, мороз, а над этим всем в невозможно сияющей голубизне неба слепило яркое, но ещё холодное солнце…

Наверное, я ждала эту весну как никакую другую за свою жизнь. В душе теснилось и рвалось наружу какое-то необъяснимое восторженное чувство… Почему-то казалось, что как только расстает снег и оживёт природа, непременно случится что-то безумное и прекрасное, похожее на глубокий мощный вдох свежего пахнущего травами воздуха, сделанный после долгого погружения в илистую зеленоватую глубину непроходимого болота. Что-то такое, от чего уже сейчас хотелось смеяться и кружиться по комнате, раскинув руки… И даже само это ожидание ощущалось чем-то новым, сказочным, полным света и тепла…

Господи, неужели я снова стала наивной глупой влюблённой дурочкой, верящей в сказки?!.

Погладила мужа по голове, поцеловала в висок, в скулу…

— Паш…

Он сонно заворочался, привычно обнимая меня поверх одеяла, приоткрыл один глаз, тут же закрыл его снова, явно решив, что в два часа ночи после исполнения супружеского долга он имеет полное право наконец уснуть.

— Ну Паааш… — я провела губами по плечу…

Он глубоко вздохнул и всё-таки подал голос:

— Мммм?

Я перевернулась на живот, ткнулась лбом ему в шею и тихо прошептала:

— Паш, давай уедем…

Напрягся. Распахнул глаза, глядя на меня с немым укором. Наконец раздражённо проворчал:

— Как у тебя всё просто, Маш, а! Как будто нам есть куда ехать, а я не даю…

За несколько секунд тысячу раз пожалела, что вообще завела эту тему…

Он резко приподнялся на локте, сердито глядя мне в глаза.

— Ну как ты это себе представляешь, Маш?

Пожала плечами и опустила голову — честно говоря никак не представляю, просто хочу…

— Не знаю… Но уезжают же некоторые… Продадим квартиру, купим новую… Ипотеку возьмём если что…

Знала наизусть то, что он скажет дальше.

— Маш, ну ты же знаешь, сколько стоит хорошая квартира. И с работой что-то делать придётся… — он задумчиво уставился поверх моей головы. — Там и проценты кабальные, Маш… Я уже смотрел… Кредит на недостающую сумму и то выгоднее…

Затаила дыхание… Смотрел?!

— Спи уже, Мань.

Легко сказать спи…

Мыслей не было. Только дурацкая улыбка до ушей и внезапное ощущение полной абсолютной уверенности в том, что он, Пашка, обязательно что-нибудь придумает… И почему-то страх. Одно дело — праздно мечтать о несбыточном, но совсем другое — допускать вероятность того, что это произойдёт на самом деле…

Наверное, никто, кроме Пашки, не верил в то, что бабушка снова встанет на ноги. Честно говоря, и я не верила, а у мамы всё давно было готово на случай её ухода из жизни…

Но она встала. Нет, конечно выходить за порог она не могла, но в пределах квартиры двигалась хоть и медленно, но с большим удовольствием — сама мела веником ковёр, могла сварить кашу, неторопливо вязала толстым деревянным крючком коврики из полосок ткани…

А ещё однажды вечером, когда мы всей семьёй пришли в гости, она дала Пашке денег. Немного конечно, вполовину меньше того, что он выручил при продаже машины. При этом добродушно-ворчливым голосом объявила, что теперь в случае чего её похороны будут на его, Пашкиной, совести, а там уж как та самая совесть ему позволит…

Пашка долго сидел молча, глядя на деньги, положенные перед ним на стол старческой рукой. Эта сумма — капля в море, и он мог просто отказаться… Но не отказался. Бережно спрятал их в карман и полез обниматься к просиявшей бабуле…

Вообще, могла бы и мне дать, я бы сама ему объяснила…

Впрочем нет, не могла, наверное. Мне не понять…

Нашу квартиру выкупало агенство, ибо реальных желающих на этот район было крайне мало — либо совсем молодые студенты, которым наивно кажется, что “не место красит человека, а человек место”, либо переезжающие из глубинки не менее доверчивые семьи, искренне верящие в то, что стоит только поселиться в большом городе, как все проблемы решатся словно по волшебству…

Кредит на недостающую сумму пришлось брать на меня, и это было ожидаемо… Совершенно не вникала в суть процесса, сидя в банке и в течение нескольких часов подписывая какие-то бесконечные бумаги. Девушка за компьютером давно поняла, что спрашивать у меня что-либо просто бесполезно, и общалась исключительно с Пашей, сидевшим рядом — отвечала на его вопросы, объясняла условия, вносила дополнения… Конечно я знала, что Пашка несколько недель безвылазно сидел в интернете, изучая банки, договора, подводные камни кредитов и сделок, но почему-то не ожидала, что он настолько серьёзно подойдёт к этому вопросу…

Вышла из банка оглушённая происходящим — только после подписания всех бумаг до меня стало доходить, что всё это происходит на самом деле…

— Маш, ну ты чего опять? — Пашка обхватил меня за плечи и развернул к себе лицом, отведя в сторону от входа. — Мы не будем тянуть столько лет, я тебе обещаю. Просто с твоей зарплатой по-другому никак, понимаешь? Мы за пару лет рассчитаемся, слышишь? Не реви…

Я смотрела в его хмурое напряжённое лицо, внимательные глаза, в которых застыло какое-то упрямство…

Притянула мужа к себе за края распахнутой ветровки, прислонилась лбом к его лбу и прикрыла глаза, вдыхая тёплый воздух поздней весны…

— Да какая разница, Паш… У нас ещё вся жизнь впереди…

Эпилог

Опёрлась локтями на подоконник и прислонилась лбом к стеклу. Как скоро я привыкну к этому виду из окна? Наверное, две недели — слишком маленький срок…

Внизу раскинулся большой квадратный двор — забитая иномарками парковка по всему периметру, красивый детский городок почти в центре, чужие пластиковые балконы в домах напротив…

Знакомая тоска сдавила грудь — чужое… Точнее, уже наше, просто привыкнуть не могу никак. Юлька вот, кажется, за день освоилась, да и Пашка молодцом держится, а я не могу…

Сегодня третий день, как дочь перешла в новый сад поблизости, и её вроде всё устраивает, а мне неспокойно всё равно… Хотела вообще оставить её дома хотя бы на тот период, что сижу в отпуске, но Юлька на удивление спокойно восприняла новый коллектив, и я решила пока подождать…

Оторвалась от окна, снова прошлась по коридору, прихожей, комнатам, касаясь пальцами обалденных на ощупь флизелиновых обоев, покрывающих идеально гладкие стены, обвела глазами двухуровневые потолки со спотами, заглянула в большую светлую детскую, в который раз восхищаясь новым длинноворсовым ковром на полу, оставленным здесь вместе с большей частью мебели бывшими владельцами…

Я видела прежних хозяев всего один раз — в отделении банка во время передачи ключей. По бумагам жилплощадь принадлежала жене, но она со скучающим видом сидела в стороне, пока её муж, одетый в умопомрачительный деловой костюм, тщательно изучал все документы. А напротив неё сидела я, пока Пашка внимательно читал наш экземпляр договора…

Как вообще можно было продать такую замечательную квартиру? Зачем? Впрочем, они вроде как живут за городом в элитном районе, и какая-то квартира в старом центре им действительно ни к чему.

Но как же здесь всё-таки здорово! Не верится даже, что нам так повезло…

Бросила взгляд на телефон — ну скоро там Пашка уже?! Хоть бы позвонил…

Вернулась в кухню, включила чайник. Невольно поёжилась, бросив взгляд на лежащий на столе тест на беременность… В тысячный раз представила, как сообщу мужу о том, что жду ребёнка, и его возможную реакцию на эту новость… Не пойдёт же он пить с горя или с радости?! Да ведь?! А вот против вполне может быть… И единственный аргумент “за”, если вдруг придётся уговаривать мужа — после рождения второго ребёнка мы сможем махом загасить кредит благодаря господдержке… Веский, конечно, довод, но с Пашкой может не прокатить… Но ведь он сам когда-то сына хотел, верно? Вдруг и сейчас хочет…

…Пиликнула смс-ка…

Ну наконец-то!

“Взяли”.

Выдохнула… Нет, я нисколько не сомневалась, что его возьмут на работу в отдел обслуживания автомобилей ближайшего дилерского центра, но ожидание всё равно было мучительным. Тем более, я прекрасно знаю, зачем ему эта должность — Пашка так и не отступился от мечты стать владельцем своего, пусть и крошечного, автосервиса, и ему позарез нужны как деньги, так и возможность взять на себя кредит. Да и разговоры о покупке новой машины он как бы невзначай заводит всё чаще…

На автомате сделала глоток горячего чая, поморщилась… Чёрт, язык обожгла!

Подпрыгнула от неожиданности, когда по квартире разнеслась непривычная трель дверного звонка…Замерла…

Пашка? У него ключи есть…

Родители? Они бы позвонили…

Соседи, может…

Нетерпеливый двойной звонок раздался снова, будто стоящий по ту сторону двери точно знает, что дома кто-то есть…

Глубоко вздохнула, провела вспотевшими ладошками по бокам своей шёлковой сорочки, которая в отсутствии мужа и дочери давно стала моей любимой домашней одеждой, торопливо прошла в ванную, накинула халат…

Звонок повторился в третий раз, и я прям нутром ощутила раздражение гостя.

Пытаясь унять стук бешено бьющегося сердца, повернула ключ в двери, даже не спрашивая кто там…

Несколько секунд тупо хлопала глазами на не менее растерявшегося… Андрея.

Не узнал меня, похоже…

— Здравствуйте, — он быстро взял себя в руки и очаровательной улыбнулся. — А… Вы кто?

Усмехнулась в ответ.

— А Вы к кому?

Его лицо неожиданно стало серьёзным.

— Я к Людмиле вообще-то. Окна в кухне и в спальне открыты — решил, что она здесь…

Оууу… Ну да, могла бы и догадаться.

— Мне жаль, но Людмила продала эту квартиру, и теперь тут живём мы…

Андрей, кажется, оторопел. Неожиданно злобно усмехнулся и с силой впечатал кулак с зажатым между пальцев автомобильным брелоком в стену… Пробормотал, запрокинув голову в потолок и совершенно забыв обо мне:

— Вот сука же, а… Продала всё-таки…

Сдержала улыбку, глядя на его реакцию. Не знаю, что эта Люда ему сделала, но могу посочувствовать, если надо.

Вздохнула и выпалила:

— Андрей, Вы меня не помните?

Он замер на миг и с удивлением поднял взгляд…

За секунду его пылающие фиолетовой злобой глаза стали нереально голубыми и лучистыми… Он приоткрыл рот, явно силясь вспомнить имя, но я и так видела, что узнал…

— Маша! — Андрей щёлкнул пальцами. — Спасительница Маша!

Кивнула, смущённо опуская голову.

— Угу, я…

— Значит, переехали всё-таки?! — Андрей опёрся плечом о дверной косяк, заинтересованно улыбаясь.

— Угу, — я почему-то покраснела и вопросительно подняла глаза. — А эта Люда?..

Он махнул рукой и досадно поморщился.

— Моя бывшая жена… Забудь, — он снова лукаво улыбнулся. — А этажом ниже, кстати, квартира нынешней жены… Но мы тоже тут не живём.

Не смогла удержать ползущие на лоб брови…

— …Забей. Я рад, что теперь эта квартира твоя, — он ухмыльнулся. — Павел всё ещё занимается ремонтом? Он дома?

Снова кивнула, чувствуя, как от облегчения и одобрения почему-то падает гора с плеч…

— Занимается, даже очень, — мозг с трудом переваривал полученную информацию. — Нету пока его дома…

— Отлично. Когда будет? — Андрей с деловым видом глянул на часы на запястье. — У меня там датчик барахлит…

Растерялась… Сердце сделало кульбит и гулко ударилось о рёбра… Какая-то смутная радость затопила всё внутри…

— После пяти, когда дочь из сада заберёт, — голос почему-то ощутимо дрогнул. — Могу сейчас позвонить, чтобы приехал…

— Да ну, не надо, — Андрей нахмурился и достал из кармана мобильник, помолчал немного, тыкая пальцем по экрану. — Не возражаешь, если я вечером заеду? Сколько дочери, кстати?

Растерялась окончательно…

— Юльке? Пять…

Он кивнул, не глядя на меня.

— Моей три.

Закусила губу, чтобы не ляпнуть очередную глупость, но…

— Приезжай с ней…

Андрей наконец поднял сосредоточенный взгляд на меня. Зачем-то уточнил:

— С дочкой?!

— Конечно! — чувствовала, что окончательно теряю опору под ногами. — Можно и с супругой… С Катей… Катя же?!

Теперь, кажется, растерялся он, Андрей… Совсем по-мальчишески почесал ладонью затылок… Ухмыльнулся, но как-то с натяжкой…

— Не, ну можно и с Катей… Соседи ж теперь как-никак, да, Маш?!

Кивнула, улыбаясь и кусая губы. Несколько секунд смотрела в лучистые голубые глаза…

Когда-то на заснеженной дороге этот человек показался мне выходцем из параллельной вселенной, иностранцем, живущим неизвестной и непонятной мне жизнью, которой мне не жить никогда… Я даже была по-своему влюблена в него, чего уж там… А теперь он просто “сосед”. Наверное, скоро и мы с Пашкой станем чужаками в родном районе, когда будем навещать родителей и бабушку…

— Оооо… — глаза Андрея лихорадочно заблестели, с восхищением глядя мимо меня вглубь квартиры. — А это что за чудо?

Я растерянно оглянулась.

— Это Мурка… — я рассмеялась. — Пашина пушистая девочка и истинный свет в окошке.

К моему удивлению, Андрей сел на корточки и тихо позвал “кис-кис-кис”, а эта бесстыжая морда задрала хвост и грациозно потёрлась о протянутую мужскую ладонь… Ещё один любитель шерсти и голодных воплей в пять утра?! С ума сойти…

Андрей, ухмыляясь, поднялся на ноги. Как-то проникновенно посмотрел мне в глаза…

— Ладно, Маш. До вечера. Павлу привет…

Махнул рукой, отворачиваясь и хватаясь за перила…

Запоздало прошептала:

— Пока…

Подняла ладонь в ответ, когда Андрей уже начал спускаться вниз, несколько секунд слушала торопливые мягкие шаги по лестнице… Закрыла дверь и привалилась к ней спиной, прикрыла глаза…

Я, наверное, просто схожу с ума…

— Мааааш… Что у нас за праздник? — Пашка хлопнул дверцей холодильника, стащив с блюда кусок нарезанной ветчины.

— Куртку сними сначала, — я сердито попыталась отобрать ветчину, но муж ловко увернулся и закинул её в рот.

Юлька, успевшая в отличие от папы уже раздеться, сразу полезла на стул и заглянула на полку, где я обычно прячу от неё печенье. А сегодня там красовался небольшой самодельный бисквитный торт…

— Юль! Это на вечер! — я торопливо сняла дочь со стула.

Пашка, кажется, наконец-то понял, что я не ради них тут полдня стругала салаты и запекала приличный кусок мяса. Оглянулся на меня, с хмурым внимательным видом осмотрел с ног до головы…

Покраснела немного. Ну да, я платье специально для дома купила. И глаза накрасила. И ногти…

— Мы ждём гостей, Маш?!

Выдохнула…

— Ждём. Но про гостей потом… — я обернулась к дочери и протянула ей печеньку. — Юль, приберись в комнате, ладно? И не кроши пожалуйста…

Та схватила угощение и понеслась из кухни…

Выпрямилась перед мужем. Набрала в грудь воздуха и как можно спокойнее произнесла:

— Паш, нам надо поговорить.

Пашка, не спуская с меня подозрительного взгляда, скинул ветровку на стул, включил вытяжку и прикурил сигарету.

— Ну, говори.

Поёжилась под его взглядом. Откинула за спину волосы и раскрыла онемевшую ладонь, демонстрируя тест.

— Вот…

Наверное, надо было совсем не так, как-то иначе, и вообще…

Но у нас скоро гости, а муж с дочкой и так задержались в детском городке… А на завтра я в больницу записалась, и мне нужно точно знать, что делать дальше… И в случае чего всё-таки хочется оставить себе шанс и время на уговоры…

Снова заправила волосы за уши, поправила рукав платья, стряхнула с него несуществующую грязь, лишь бы не поднимать глаза…

— А я думал, в четвёртой комнате колёса замние хранить буду, и инструмент тоже, — муж наконец заговорил хрипловатым насмешливо-обречённым голосом. — А опять значит не выйдет…

— У тебя лоджия есть, — я с облегчением усмехнулась. — храни там всё, то пожелаешь…

Синхронно шагнули друг другу навстречу, привычно обнимаясь — я его ладонями за пояс и прижимаясь щекой к груди, он меня за плечи и мимолётно целуя в висок…

Знала, что муж ещё сотню раз задаст ненужные вопросы, что мы ещё обязательно поругаемся, что я наверняка ещё поплачу из-за каких-нибудь пустяков… Но это не важно.

— Паш, только не пей, ладно?!

Он сердито убрал руки отступил на шаг.

— Маш, ну ты теперь всю жизнь это говорить будешь? Всё, коронная фраза?!

Закусила губу, пряча улыбку.

— Не буду… Это был последний раз.

Он поднял на меня напряжённый взгляд, явно думая о чём-то своём, рассеянно усмехнулся…

— Смотри мне, — он шутливо показал кулак.

Я снова полезла обниматься…

— Кто в гости-то придёт, Мань? — Пашка наконец затушил свою сигарету.

Вздохнула, опуская руки. Протараторила как можно быстрее, не давая Пашке удивиться раньше времени:

— Андрей придёт… Помнишь, с которым мы зимой познакомились?! С семьёй… Ему снова машину чинить надо. А помнишь Людмилу, у которой мы эту квартиру купили? Это его бывшая жена, представляешь? А этажом ниже — квартира нынешней жены…

— Катюхина что ли? — Пашка перебил меня, с удивлением приподнимая брови.

Замерла с открытым ртом…

Пашка только самодовольно хмыкнул, глядя на мою реакцию.

— У Кати когда-то давно девятка была, она к нам каждый сезон пригоняла резину переобувать, постоянной клиенткой была… Я сам офигел, когда Андрей с ней тогда подъехал… — он неожиданно понизил голос и доверительно продолжил. — Знаешь, какие она сапоги носит? Ммммм… Мы тебе тоже такие справим в этом году…

Вспыхнула, заливаясь хохотом — вот же паразит, а!

— Красивая эта Катя, да? — закусила губу, ревниво глядя на мужа.

Он равнодушно поморщился.

— На любителя. Но сапогииии…

…Трель дверного звонка разлетелась по квартире…

Муж с хохотом подтянул меня к себе, не обращая внимания на моё вялое сопротивление. Торопливо поцеловал в губы, и я на секунду повисла на нём, превращая его лёгкий игривый чмок в откровенный поцелуй взасос…

Пашка со смехом оторвал мои руки от своей шеи.

— Дурёха ты, Машка, всё-таки… Иди открывай… — он развернул меня лицом к двери и отвесил звонкий шлепок по ягодице. — И задницей не виляй! Научилась же где-то, а…

Оглавление

Безнадёжная сказка Виктория Анкай

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  Эпилог