========== Пролог ==========
Я не люблю бабочек, я их боюсь. Я даже говорила об этом в каком-то интервью, кажется. И за это мне тоже прилетело. Мол, придумала себе экзотическую фобию, чтобы повыпендриваться. Все против меня. Я не могу понять, в какой момент произошел этот перелом, после которого каждое мое слово воспринимается в штыки. Все оборачивается против меня, даже нейтральное, даже положительное. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Начинаю думать, может, я и правда инфернальная злодейка и враг рода человеческого? Но нет, это ерунда, конечно. И не злодейка, и не дура… Но вот попала в эту петлю и никак не могу выбраться. Когда же все это закончится? И как?
***
Машины скорой помощи, или как она там в Корее называется… Полиция… Прожекторы, которые направили на место событий, чтобы полиции было удобнее работать. В олимпийской деревне это несложно было сделать, здесь хорошее освещение. Я смотрю со стороны и регистрирую ситуацию так, как ее видят журналисты. Они тоже набежали, естественно. Их не пускают за ограждения. Но они не уходят, снимают все с расстояния трех метров примерно. Снимайте, обязательно. Делайте десятки снимков в минуту. Зрители должны рассмотреть все в подробностях. Скоро начнется расследование. Собственно, оно уже началось. Все детали быстро выяснятся, я и не пыталась ничего скрывать. Даже страшно представить, какой шок будет у всех, и сколько лет будут обсуждать каждую деталь, строить версии, и все равно ничего не поймут, потому что для понимания нужно поверить в то, чего не существует. Дьявол в деталях, и уж поверьте, я выстроила из них очень красивую картинку, хоть я и «не художник, а просто фотографии раскрашиваю». Главное, остаться в рамках трагического жанра, чтобы все это не превратилось в комикс. Это главное, чего я боюсь. Все-таки родители у меня мультипликаторы… Это шутка, если вы не поняли. Я просто шучу. А что мне еще остается?
***
Как вы думаете, сколько мне лет? Нет, лучше молчите, я знаю, что вы скажете. Двадцать, в ноябре будет двадцать один. Вы ошибаетесь. На самом деле мне двадцать пять, скорее даже двадцать шесть, если как следует посчитать. Можете не лезть в Википедию и не тыкать меня носом в календарь, где четко обозначен 2020 год. Двадцать шесть – это фактическое количество лет, которые я прожила. Но чтобы в это поверить, нужно поверить в невозможное. А вы не поверите. Да и не узнаете. Я же не сумасшедшая – такое рассказывать. Но вот что странно. Двадцать шесть лет – это ведь тоже молодость. Не может же в двадцать шесть лет у девушки быть такой страшной усталости, как у древней старухи? Я очень устала, я больше не могу. В отличие от кино настоящий «эффект бабочки» – это не альтернативная реальность и не возможность переиграть ситуацию, которая тебя не устраивает. В первую очередь это убийство собственной души. Мне хватило двух дублей, чтобы это понять. Я больше не могу. Надеюсь, это больше не повторится. Я готова на все, чтобы это больше не повторилось…
========== Глава 1 ==========
Нельзя сказать, что у меня нет заступников. Есть, конечно… Как собак нерезаных. В прямом смысле слова. Мне иногда очень хочется их всех передушить. Потому что с такими заступниками врагов не надо. Больше всего меня начинают травить именно после того, как очередной «доброжелатель» скажет что-нибудь хорошее. Уж лучше бы молчали. Одна Анатольевна со своими причитаниями чего стоит. И хотя я в них не виновата, но получаю до кучи и за ее высказывания о том, что «не та девочка выиграла». Конечно, не та, но кто ж вам доктор, если вы после Чемпионата Европы не поняли, что у букмекеров на Алину надо ставить? Просрали денежки? Ваши проблемы… Вот вообще не жалко.
Больше всего меня вымораживает человеческая глупость. Взять хотя бы это идиотское видео от какого-то «психолуха», который разбирает мое поведение на разминке перед произвольной на олимпийских играх. Слушайте, если он действительно психолог, его надо лишить диплома и посадить за мошенничество. Он на полном серьезе рассказывает, что я сунулась под ноги Загитовой, чтобы у нее возник страх перед прыжком. А пользователи под видео также всерьез обсуждают, на какой прыжок Алина заходила на разминке, и на каком каскаде напортачила. Мол, не совпадает. Кретины… Какой там страх перед прыжком. Мне нужно было просто ее травмировать. Хоть чуть-чуть. Чтобы подвернула ногу, потянула связку. И всё. Никаких психологических изысков. Просто микротравма. Больше мне ничего не требовалось. И на какой прыжок она в тот момент заходила, мне было абсолютно насрать. Все идиоты, и психолух, и те, кто это видео смотрят…
Мой уход от Этери обсуждают уже два с лишним года. И за это время не появилось ни одного комментария, в котором было бы сказано, как именно она меня предала. Предательство было, страшное, дикое, унизительное, которое нельзя простить. Но никто, ни один человек не понял, в чем именно оно заключается. А ведь все на поверхности лежит. Нужно только подумать головой. Что поделать, среди фанатов умных людей априори быть не может. Умные люди есть, и может быть, они даже все понимают, но, видимо, комментарии нигде не оставляют. Да, я читаю почти всё, что обо мне пишут. Мне это доставляет некое извращенное удовольствие. А уж поржать над комментариями – вообще святое дело. Тем более, есть один нюанс, благодаря которому чтение комментов в последний год – мое самое лучшее развлечение. Я все-таки умная девочка, хоть и поздно спохватилась. Но об этом потом…
Так вот, я угораю над тем, в чем обвиняют Этери. Во-первых, сделала мне программу слабее, чем у Алины. Ну-ну… А еще убила Джона Кеннеди. Она сделала программы нам обеим на максимум. И это нормально. Во-вторых, не оставила Алину в юниорах еще на год. Ага, и брата Джона Кеннеди тоже она убила. Не помню, кстати, как его звали. Кто бы ей позволил Алину в юниорах оставить, спрашивается? Сильная фигуристка, подходящая по возрасту. Федерации еще одна потенциальная медалистка лишняя, что ли? И эту фразу, ну, про Алину в юниорах, я действительно сказала, мне было так больно и обидно, что я в тот момент еще и не то могла сказать. Мне тогда умереть хотелось, а не только оставить в юниорах соперницу, которая меня обыграла. В-третьих, Этери позволила федерации хорошо поработать с оценкой за компоненты у Алины, пока я была травмирована. Угу, а как же. Еще и пила кровь христианских младенцев… Наверное, она вообще еврейка, а не грузинка. Возражения те же… Федерации нужна была страховка, вот и все. Все эти «равные возможности» – это абсолютно правильно и замечательно. Но только не в том случае, когда ты приручала маленькую девочку одиннадцать лет, и практически убедила ее в том, что она тебе вторая дочь. Ради дочери – в лепешку расшибутся, сделают все, чтобы она выиграла. А если «равные возможности», тогда, уж извините, Этери Георгиевна, никаких «вторых дочек». Я выдавала лучший результат благодаря эмоциональной связи с тренером, и Этери дала мне эту связь. А потом она рассказала про честность и «равные возможности». Но это не может быть одновременно. Тут надо, как говорится, или крестик снять, или трусы надеть. Или ты честный тренер, и все у тебя равны с самого начала. Или ты «вторая мама», и тогда уж будь готова к тому, что «дочка» тебе такое не простит. Ее предательство и ложь были растянуты во времени, и не имеют никакого отношения к олимпийскому сезону. Она предавала меня одиннадцать лет. Когда я поняла это, мне ничего не оставалось, только уйти.
Но я наделала слишком много ошибок. Как бы мне хотелось все исправить. Честно говоря, практически каждый мой шаг и каждое слово были ошибочными. Я поняла это довольно поздно, спустя полтора года после олимпиады, и теперь развлекаюсь. Мне больше ничего не остается, и это действительно очень весело…
***
Есть один человек, которого я ненавижу всей душой. И это не Этери… Именно с ним связаны самые унизительные для меня оскорбления. И самое главное, ему на это насрать полностью, он их никогда не прочитает. А меня унижали до такой степени, что жить не хотелось. Самое забавное, что его никогда никто ни в чем не обвинит. Он же ангел небесный. Кушает цветочную пыльцу, пьет нектар и какает зефирками. Моя вина была только в том, что я влюбилась. Ну и еще считала, что вполне его достойна. А почему нет, в конце концов? То мое поведение, которое потом удостоилось эпитетов «липла, бегала, преследовала, вешалась», это обычное поведение влюбленной шестнадцатилетней дурочки. Охренеть преступление… А вот он меня на пять лет старше. Ему уже был двадцать один год, когда я вышла из юниоров. И он знал точно, что я влюбилась. И я знаю, что он это знал. Он вообще умный, наблюдательный, с аналитическим умом. Все-таки, в отличие от большинства влюбленных дур, я с ним хоть немного, но общалась.
Можно, конечно, считать, что он не виноват в том, что я себе что-то напридумывала и намечтала. Но я где-то читала, что любой спор можно выиграть, просто задавая правильные вопросы. Так вот, внимание, задаю правильный вопрос. Как бы поклонники пары Юдзуру+Женя могли сделать столько видеороликов с нарезками, если бы нечего было нарезать? Дошло? Эти ролики появились благодаря тому, что он не отшивал меня. То приобнимет, то за руку возьмет… Его все устраивало. Ну как же. «Вот вокруг меня девушки крутятся, значит, я нормальный. Вы же меня ни в чем не подозреваете, правда? Я ведь и дальше могу обниматься с Хаби на глазах у всех?» У людей в глазах струя, они не видят ни хуя. На самом деле я всё видела и понимала про него и Фернандеса. Но надеялась, что ошибаюсь. Шестнадцатилетней, и даже семнадцатилетней девушке это простительно. А вот ему – нет. Его все устраивало, пока я не собралась в Канаду. И тогда в натруженную жопу смачно клюнул жареный петух. Караул, фанатки недовольны. Надо срочно сообщить, что я не я, и жопа не моя. А то, что девчонку потом затравят и загонят под плинтус – да кого это вообще волнует. Его, кроме собственного величия и обожаемого Хаби, действительно ни хера больше не интересует. Кстати, никогда не могла понять, что он в этом смазливом испанце нашел. Кроме смазливости там ничего нет. Он глуповатый и совершенно неинтересный. Наверное, трахается хорошо. Ладно, не буду пошлить, девушкам это не идет…
Так вот, этот продуманный и вполне взрослый мерзавец должен был сделать одну очень простую вещь. Подойти ко мне и один на один сказать, чтобы я держалась от него подальше. Про ориентацию свою можно было и не рассказывать. В конце концов, такое рассказывать опасно даже в приватном разговоре при отсутствии записывающей техники. Достаточно было сказать, что его фанаткам мое поведение не нравится. И добавить, что мне ничего с ним не светит, кроме лампочки. Это было бы очень больно и обидно. Но честно. И я бы вела себя совершенно по-другому. И даже если бы собралась в Канаду, что вовсе не факт, меня бы не унижали за это, не травили и не издевались. Просто взрослому мерзавцу моя влюбленность была выгодна. И мои «преследования» были выгодны. Вот и всё. Поэтому я ненавижу его, а не Этери. Этери, в конце концов, действительно много для меня сделала…
Я думала, как отомстить, но ничего толкового в голову не приходило. Учитывая, как он обожает своего Хаби, самой лучшей местью было бы этого самого Хаби у него отбить на хрен. Но тут я никаких иллюзий не питала. Божественной красоты и нечеловеческого обаяния за мной не числится. Да и не смогла бы я с ним кокетничать, он мне никогда не нравился, получилось бы неправдоподобно, если бы я начала к нему интерес изображать. Хотя у Фернандеса глаз на баб по-прежнему горит. И возможности были. Он приезжал в Крикет готовиться к последнему своему Чемпионату Европы, на который я не попала. Можно было, конечно, изобразить уж совсем безнадежную идиотку и в каком-нибудь интервью сказать что-то вроде: «У нас с Юдзуру могут быть только дружеские отношения, потому что он гей». А на вопрос, откуда такая скандальная информация, наивно похлопать глазками и сообщить, что: «Он же много лет встречается с Хави, в фигурном катании все об этом знают. Такая красивая пара, я всегда с умилением на них смотрю». И пусть бы потом разбирались с этим, идиоты. Что, морду мне бить, что ли, за это? Судиться за клевету? Так легко доказуемо, что это и не клевета вовсе… Они и сами не собираются всю жизнь скрываться. Но такое я вытворить не рискнула, все-таки на шоу в Японию ездить хотелось бы. Поэтому с этой стороны он тоже неуязвим, к сожалению.
И только спустя год с лишним после Олимпиады я поняла, что эти кретины накажут себя сами. Именно тем, что не собираются скрываться всю жизнь. Они стали все чаще и чаще намекать на свои отношения, и я поняла, что они готовят почву для каминг-аута. Когда до меня дошло, что они делают, я чуть не запрыгала от счастья. Они полные идиоты. Решили, что их великая любовь всех растрогает, и все обойдется. Но я точно знаю, что у них это не прокатит. Фернандес вообще дурак, а Ханю, хоть и умный, но гей до мозга костей, и просто не представляет, что такое обиженная и отвергнутая женщина. А после их каминг-аута таких отвергнутых наберется несколько миллионов только в Японии. И пусть у каждой из этих фанаток «шанс» оказаться женой кумира был один на несколько миллионов, когда они узнают, что шансов не было вообще, они озвереют. Я почти уверена, что среди нескольких миллионов влюбленных дур найдется настоящая сумасшедшая, в медицинском смысле этого слова, которая мысленно уже примеряла свадебный наряд, и уж она отомстит и за меня тоже. Найдет этих влюбленных, где бы они ни находились, и плеснет Ханю в рожу кислотой. Ну или зарежет. Тоже неплохо. Меня устроит любой вариант. Вполне адекватная плата за унижение, которого я не заслужила. Я очень надеюсь, что такая сумасшедшая найдется. По крайней мере, статистика и теория вероятности на моей стороне. Нормальные люди не становятся оголтелыми фанатами. Если эти девки даже из-за брошенных им игрушек драки устраивают… В общем, мне нужно запастись попкорном и ждать. Я подожду…
***
Спохватилась я только к лету 2019 года. К тому времени от обиды я наговорила и натворила столько глупостей, что ситуацию было уже не исправить. Никак. В соцсетях и СМИ появился совершенно определенный образ, который мне было уже не под силу разрушить. Каждое мое слово выворачивалось наизнанку. Женя Медведева получилась злобной дурой с манией величия, преследующей бедного Юдзуру своими приставаниями, и понаделавшей во всех стенах калиток специально для себя, даже если рядом есть дверь. Меня многие защищали, разумеется, и очень рьяно, но все это мне казалось не слишком убедительным. Я поняла, что любое мое слово можно истолковать негативно, было бы желание. И поняла, что подставилась сама. Обидно, что взрослые люди, поддерживающие меня, оказались не умнее. Ни мама, ни ТАТ, ни Брайан, ни Леван не сказали мне, что можно говорить и делать, а что нельзя. Я поняла, что я умнее их всех, вместе взятых, и если бы эти советчики не дули мне в уши, изумительного образа «злобной дуры Медведевой» могло бы и не быть. Сама, без советчиков, я бы точно справилась лучше.
Как вы думаете, что нужно делать с ситуацией, которую нельзя исправить? Правильно, ее нужно довести до абсурда, чтобы хоть у кого-нибудь появились подозрения, что происходит что-то не то… Сразу скажу, у меня и это не получилось. Люди идиоты и ничего так и не поняли. Но я хотя бы развлеклась…
Эту новую «стратегию» я начала воплощать на Fantasy on Ice 2019 года. Сначала я сказала, что землетрясение началось, потому что я откаталась. Меня предсказуемо обосрали, и я порадовалась хотя бы тому, что правильно предугадала эту реакцию. А потом устроила историю с угрожающей запиской. Она, кстати, была настоящая, и действительно не первая. Но раньше все подобные штучки я спокойно выкидывала. А теперь решила иначе и отдала ее Джонни, у которого кипяток в жопе никогда не держался. Он ее обнародовал, и я снова получила возможность развлекаться, читая комменты хейтеров, которые приняли все за чистую монету. Мне снова припомнили, как я «липла» к Ханю. Я поняла, что с этой поляны еще долго можно снимать богатый урожай, и решила, что «преследования» надо продолжать. Правда, я боялась, что тогда быстро догадаются, что я это делаю специально, ведь после отшивания глупо наступать на те же грабли. Но никто не догадался. Образ «влюбленной назойливой дуры» так всем пришелся по душе, что никто не понял, что это намеренное издевательство.
Кстати, за эту записку я получила неожиданный бонус, на который даже не рассчитывала. Все-таки кое-какое расследование японцы провели, и убедились, что записка подлинная, хоть и не нашли автора. А потому поспешили загладить вину и предложили мне роль Сейлор Мун. Так что намеренно сделанная глупость оказалась умнее всего того, что я делала раньше по советам «умных» взрослых. Чтобы лето зря не пропадало, попросила Катюшу рассказать, что я приходила к Этери с букетом, но не застала ее на катке. Это была лютая хрень, глупость высшего уровня, но проглотили и ее. И не подавились. Читая комментарии по этому поводу, я хохотала так, что мама заглядывала в комнату и испуганно спрашивала, все ли у меня в порядке. Потом мне предложили быть послом России на летней олимпиаде в Токио. Конечно, я согласилась. Это же просто раздолье. Мне будут рассказывать, какая я блатная, какой это для меня единственный шанс попасть хоть на какую-то олимпиаду. Будут всерьез обсуждать, что я не достойна такой чести. Все получилось именно так, как я и ожидала. Какие же все предсказуемые. Я даже не знала, что делать намеренные глупости и наблюдать за реакцией на них – самое лучшее развлечение в мире.
И наконец пришел мой звездный час – Skate Canada 2019. На падение и скольжение аж до бортика я, конечно, не рассчитывала. Кто всерьез будет такое над собой проделывать? Но физиономию я после этого изобразила насколько возможно грозную. Пусть теперь и Брайан тоже меня боится. А вот мое поведение на гала – целиком и полностью спланированная акция. Я троллила и своих хейтеров, и дурака Ханю, который все никак не мог понять, чего это я так активизировалась после долгого затишья. Я строила из себя главную звезду с занятого пятого места, я залезла на руки Диме Козловскому, чтобы спародировать дебильное поведение Ханю на всех гала, я как в старые добрые времена старалась подъехать поближе к нему, чем спровоцировала еще одного дурака, Пулкинена, на то, чтобы он кинулся грудью прикрывать кумира от приставучей Жени. Все комментарии, которые я прочитала после этого – сплошной кайф, я рыдала от смеха, икала, у меня болел живот, я уже не могла смеяться. Купились, еще как купились, ни хрена не поняли. А спустя две недели я рассказала, что буду кататься до 38 лет – и это тоже восприняли всерьез. Люди добрые, ну что же вы такие идиоты? Это же бред. Не бывает таких дур, просто не бывает.
По сравнению с этим спектаклем сломанный на чемпионате России ботинок – просто глупый утренник в детском саду, хотя тоже было очень смешно. Началась пандемия, чемпионат мира отменили. Для меня это мало что изменило. Потом перенесли на 2021 год Олимпийские Игры в Токио, и я немного развлеклась, читая комментарии о том, что если за что-то берется Женя Медведева, обязательно все идет через жопу. Я поехала в Японию, якобы для шоу, хотя понятно было, что его отменят. Но мне хотелось побесить фанаток Ханю и почитать о том, как я опять его преследую по всему земному шару в условиях пандемии. Попутно поддержала Риппона, чтобы все в очередной раз построили предположения, не собираюсь ли я сменить гражданство. Завела инстаграм для рисунков, предсказуемо получила серьезную дискуссию об их художественной ценности. И постепенно стала уставать. Троллить идиотов – изумительное развлечение. Но, увы, мне его хватило меньше чем на год. Вчера я сообщила, что по окончании карьеры напишу автобиографию, в которой расскажу «все, что происходило на льду и вне льда». Народ ожидаемо подорвался и весь изошёл дерьмом. Скука… Ничего нового я уже не прочитаю. И мне все надоело. Я в тупике. Я больше не хочу кататься, не хочу ни в чем участвовать. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Уехать в другую страну, начать новую жизнь… Одной, без всех… Все, что происходило после проигрыша на Олимпийских играх, было очень глупо и бездарно. Если бы я могла послать в пешее эротическое путешествие всех советчиков, я бы все исправила. Жаль, что это невозможно…
========== Глава 2 ==========
Мне опять приснилось, что я проиграла. Зачем сейчас, когда я уже успокоилась и все пережила? Я плакала в полудреме и чувствовала, как слезы стекают на подушку. Этот сон приснился мне в ночь перед произвольной программой. И я сорвалась от страха, начала делать глупости одну за другой. Зачем он мне снова приснился? Я начала просыпаться и насторожилась. Ощущения тела были другие. Запахи, звуки, темнота. Кровать, на которой я лежала. Я не могла заставить себя открыть глаза. Внутри разгоралась паника. Я уже все поняла, но не могла поверить в то, что произошло. Я узнала это место. И это время тоже узнала. Пятнадцать минут. Именно столько мне понадобилось для того, чтобы задавить страх и открыть глаза. Почему-то я сразу поняла, что это не продолжение сна. Какой-то шутник решил выполнить мое желание. Хотя я его даже не высказала.
***
Все дальнейшее я проделала на автомате. Моя кровать была дальше от окна, чем у моей соседки. Я встала с кровати и подошла к окну, попутно убедившись, что соседка – Катюха. Я ее и в темноте узнаю. Внимательно посмотрела в окно, убедилась, что нахожусь в Олимпийской деревне в Пхенчхане, попробовала на глаз оценить, на каком я этаже. Оказалось очень высоко, последний этаж или один из последних. Странно. Ситуация не повторялась в точности. Изменения уже начались. Что это могло означать? Что я смогу изменить то, что уже произошло? Выиграть? А может, получить бронзу или вообще пролететь мимо пьедестала? Ни во что хорошее я уже не верила. Такие подарочки очень напоминают кусок сыра в мышеловке.
Я вернулась в кровать. Нет смысла вставать так рано. Сейчас два часа ночи. Надо успокоиться и подумать. Я попробовала оценить свое умственное состояние. Физическое я чувствовала хорошо и оценила очень близким к тому, что было 23 февраля 2018 года. Я откуда-то знала, что здесь, в этой реальности, в которую я попала, короткую программу мы уже откатали, и результаты в точности такие, какие были изначально. Я отстаю. На 1,31 балла. Но сама я была другой. Я была Женей Медведевой образца августа 2020 года. Я прекрасно помнила (или знала наперед?), что происходило после моего проигрыша. Да я вообще прекрасно помнила все эти два с половиной года после олимпиады. Черт возьми, кажется, мне действительно предоставили возможность все переиграть. Но у меня снова началась паника. Я не знала, что мне делать и как. У меня не было плана. Я никогда не обдумывала всерьез, что бы я изменила, если бы смогла вернуться назад, потому что знала, что это невозможно. И я не помню всех событий в точности, с датами и деталями. Я снова попыталась успокоиться. Мне и не нужно их помнить. Я буду решать проблемы по мере поступления.
Для начала я проверила дату на телефоне. Все правильно, 23 февраля 2018 года. Сейчас мне нужно решить только то, что относится к сегодняшнему дню. Больше ничего. Итак. Первая ошибка, за которую меня гнобили страшно, и которую я сама считаю ошибкой – это инцидент с Алиной на разминке. Там идет видеозапись. Моя попытка травмировать Алину обязательно всплывет. И в случае победы, и в случае поражения. И в случае победы все будет еще страшнее. Меня будут сравнивать с этой, как ее… Тоней Хардинг. Могут дисквалифицировать, опозорить, отнять уже полученную золотую медаль. Это будет даже хуже поражения. Нельзя к Алине приближаться, ни в коем случае. Лучше даже не смотреть в ее сторону. Я по-прежнему хочу победить, но еще больше – отомстить предателям и подлецам. А это можно сделать даже после поражения.
Еще меня обвиняли в том, что я разрыдалась после выступления, чтобы пробить судей на жалость. Это не так, конечно, но выглядело и правда не очень. Я расплакалась, потому что поняла, что проиграла. Мы, фигуристы, всегда примерно можем оценить, какие оценки получим. Я не смогла сдержаться, мне было очень плохо, поэтому я наговорила ерунды под камерами, Дудакову пришлось меня прикрывать. И все это тоже всплыло, как говно в проруби. Плакать нельзя, ни в коем случае. К тому же мои слезы спровоцировали визги Татьяны Анатольевны о несправедливости спорта. Заткнуть ее не в моих силах, но я хотя бы не должна усугублять ситуацию своими рыданиями. Если я буду спокойна, она будет сдержаннее, не станет причитать по мне, как по покойнице. Я должна быть не просто спокойна, я должна улыбаться и выглядеть победительницей. Если я выиграю, это будет уместно. Если проиграю и опять получу свое серебро, смогу сказать в интервью, что радовалась безошибочному прокату после травмы. Если откатаюсь плохо и не попаду на пьедестал, буду выглядеть смирившейся с неизбежным.
***
Не смотреть на Алину на разминке оказалось довольно сложно. Прежний вариант событий как будто тянул меня за собой, не выпускал из своего вязкого болота. Но я справилась, и после этого стало легче. Алина снова ошиблась на первом каскаде. Я не верила своим глазам. Значит, от того, что я сунулась ей тогда под ноги, действительно ничего не зависело. Она откаталась в точности так, как я помнила по первому разу. И оценки были те же. Я их, конечно же, помню наизусть. 156,65. За произвольную у нас с ней была общая оценка. Судьба поиздевалась надо мной очень изысканно. К сожалению, и я тоже откаталась так же, как в первый раз. Но у меня получилось не заплакать и ничего не сказать Этери. Я улыбалась отстраненной улыбкой и ждала оценок. Молчала. Упорно молчала и после того, как их объявили. Фотографировалась с ней и Алиной, молча ждала церемонии награждения. Этери почувствовала, что мое поведение не совсем нормально. Слезы были бы более естественными, наверное. Но я молчала. Больше у меня ни на что не было сил. Я поняла, что мое поражение было выбито в граните. И в моей судьбе, и в судьбе Алины. Но все последующее я могла изменить. Я это знала.
Потом были показательные, и я поразилась тому, как изменился мой взгляд на Юдзуру, в которого я была так влюблена. Став ближе к нему по возрасту, я смотрела на его педерастические кривляния с недоумением и даже отвращением. Никак не могла понять, почему нормальные мужики, как Готарек, соглашаются участвовать в этом похабном цирке и тягают его в поддержку. Парню двадцать три года, а он в декольте и в перьях изображает избалованную и всеми любимую деточку. У них с Фернандесом ролевые игры такие, что ли? Я уже знала, что именно я с ним сделаю. Ничего криминального, но это будет изысканная завитушка в новом узоре моей судьбы.
***
Следующее, в чем меня обвиняли – я не попрощалась с Этери по-хорошему. Не отвечала на звонки и смс. Но тут я твердо решила – хренушки, ничего менять не буду. Она предательница, и никаких цветов не заслуживает. Попрощаться по-хорошему можно с тренером. От предавшей «мамочки» можно только уйти. Но я допустила ошибку – прямое вранье, в котором меня обвиняли ничуть не меньше. Я сказала, что не ухожу от Этери, продолжаю с ней работать, а в это время уже договаривалась с Брайаном. Этого вранья следовало избежать любой ценой. И я сменила номер телефона. Слухи о том, что я уйду к другому тренеру, поползли почти сразу. Но журналисты, желающие узнать, не ухожу ли я от Этери, просто не смогли меня найти. Старый номер я оставила, чтобы знать, кто до меня дозванивается. Но перезванивала только тем, кому считала нужным. Журналисты – упорный народ, они пытались дозвониться до моей мамы. Но ее я тоже заставила сменить номер.
В те же дни я отказалась от услуг Левана. Он не позволил бы мне сделать один интересный и правильный шаг, который исключал еще один повод для травли. Он бы просто не понял, для чего я это делаю. Он ведь не знал того, что знала я. Я дождалась, пока Алина заключит контракт с Пумой. И напрямую, без Левана, вышла на людей из компании Найк. Я предложила расторгнуть контракт со мной. Сказала, что им нужна была олимпийская чемпионка, а я подвела их, не смогла ею стать. И если они позволят расторгнуть контракт по желанию с моей стороны и без неустоек, я буду очень рада. Но если нет, отработаю все, что положено. Кажется, менеджеры, которые разговаривали со мной, были шокированы до глубины души. Проще говоря, охренели. Так никто не делает. Но расторгнуть контракт согласились. Единственное, что я выторговала для себя, – разрешение рассказать об этом в интервью, когда посчитаю нужным. Когда информация о расторжении контракта всплывет, у меня будет козырь в рукаве. И не просто козырь. Козырище. Я буду выглядеть самым порядочным человеком в том мире, в котором порядочность вообще не считается достоинством. Федерация будет недовольна, да и хрен с ней. Я знаю, что делаю.
Еще в первый раз меня старательно унижали за ту медаль, что мне подарили мои фанаты, как будто я сама это придумала. Теперь они тоже позвонили с предложением вручить мне медаль, потому что считают это справедливым. Я с трудом сдержалась, чтобы не обматерить этих инициативных идиотов. Стараясь говорить максимально вежливо, я отказалась, сказав, что это неуважение и к победительнице, и к международному олимпийскому движению. О том, что своей глупой активностью они подводят меня под монастырь, я, разумеется, умолчала. Этого позора мне тоже удалось избежать. Я не стала вести детский «Ледниковый период». Ведущая из меня никакая, и к детям я равнодушна. Последнее, к сожалению, особенно заметно. Я сама – все еще обиженный и преданный близким человеком ребенок, и мне тяжело видеть детей, у которых все это впереди. Я исчезла из виду и вышла из тени только тогда, когда пришло время сообщать о переходе к Орсеру.
***
Честно говоря, я думала о том, чтобы этого не делать. В конце концов, репутация Орсера как лучшего в мире тренера для меня рассеялась как дым. Если не забивать голову розовыми соплями, у него всего три успешных ученика. С кореянкой ему просто повезло – так бывает. Ханю стал бы самим собой у любого тренера. И он же вытащил бы за собой Фернандеса, просто потому что ему это было очень надо… Орсер тут вообще не при делах. Но и я смогу тащить себя сама, а международная частная школа Орсера – это просто более интересно, романтично и эффектно, чем что бы то ни было другое. И я решила, что все-таки поеду. К тому же мне надо было отомстить Ханю за унижение. В прямом смысле то, что я задумала, нельзя было назвать местью. Ничего бы с ним страшного не случилось. Но для меня, знающей первый вариант развития событий, это было именно местью. Не столько самому Ханю, сколько судьбе и тем, кто меня травил.
Я помнила, что сообщение о переходе к Орсеру появилось в начале мая, а Ханю сказал свою гадость обо мне в начале июня. Значит, слухи о том, что я еду в Канаду ради него, росли как снежный ком в течение месяца, прежде чем дошли до ушей божества, и он спохватился, что их пора опровергать. Я должна была его опередить. Поэтому о том, что я ухожу к Орсеру, я сообщила на десять дней раньше, в конце апреля. И очень внимательно, каждый день, следила за развитием слухов о том, что у нас с Ханю романтические отношения. Я боялась пропустить нужный момент. В конце концов, я уже находилась в другой реальности, и здесь он мог спохватиться чуть раньше. В последнюю неделю мая я решила, что тянуть дальше не стоит. Я написала на своей странице в инстаграм те слова, которые помнила наизусть. Еще бы мне их не помнить, если после них меня втоптали в грязь, наплевав на то, что я живой человек. И все-таки кое-что добавила и изменила. Просто для того, чтобы это выглядело более естественно.
«После сообщения о моем переходе в группу канадского тренера Брайана Орсера в СМИ и соцсетях начали писать очень странные сообщения, к которым я не имею никакого отношения. Я была шокирована. Подумала, что все это про какую-то другую Женю Медведеву, из параллельного мира. С Юдзуру Ханю мы просто коллеги, и общались недостаточно даже для того, чтобы стать друзьями. Мы скорее приятели. И никаких иных отношений между нами нет и быть не может. Я настоятельно прошу не распространять странные слухи, и не компрометировать меня».
***
Заключая контракт с Брайаном, я особо оговорила запрет рассказывать что бы то ни было о нашей с ним работе, и обо мне тоже. Брайан очень удивился, но согласился, спросил только, как объяснять журналистам такое тотальное молчание. Я сказала, что он может честно рассказывать об этом пункте в нашем контракте и валить все на меня. И за любой информацией тоже всех отправлять ко мне. Трейси и Дэвида я о том же самом просто попросила. Ну и всех, кто в Крикете тренируется, тоже. Сказала, что если что-нибудь расскажут безобидное, ничего страшного, но лучше все-таки не надо. Ханю я об этом просить не стала. Он и сам болтать не будет. Он, кстати, смотрел на меня как-то странно и подозрительно. Вероятно, я успела со своим опровержением в последний момент и угадала слова, которые он сам собирался сказать. Получил, котик? Иди в угол и мурлыкай, вылизывая яйца. Если дотянешься, можно свои.
Постепенно мое молчание начало приносить плоды. Этери не могла рассказать о том, что я просила оставить Алину в юниорах, потому что я этого не говорила. Но она рассказала, что я не отвечала на звонки и смс, и не поблагодарила за совместную работу. А я не стала этого делать даже в виде официального сообщения, как в прошлый раз. Пошли все в задницу. Не за что мне их благодарить. Я молчала упорно, и наконец даже в самых тупых головах зародились подозрения, что происходит что-то ненормальное. Ко мне за комментариями обращались постоянно, особенно когда поняли, что Брайан ничего не скажет. Но я отвечала только одной фразой – «Мне нечего вам рассказать». Этери начали травить по-настоящему, строить самые странные и грязные предположения. Именно этого я и добивалась. Теперь мне нужно было только работать. Так, как я привыкла у Этери, и наплевав на прогрессивные методики Брайана. Все равно он занимался мной совсем немного, и я могла делать то, что считала нужным.
Но первый вариант событий оказался цепким как клещ. У меня ничего не получалось. Я не попала в финал Гран-При, заняла седьмое место на Чемпионате России. Этого я боялась больше всего. Я была рада, что Ханю травмировался, и благодаря этому Брайан поехал со мной в Россию. Но я очень надеялась, что займу хотя бы шестое место, тогда мне не придется участвовать в Кубке России, и меня не обвинят в том, что я заняла на Чемпионате Мира место Лизы. Мне оставалось только попытаться откататься без падений, чтобы моя победа над ней не выглядела такой натянутой. И эта малость у меня все-таки получилась. Меня не травили. Почти. А на чемпионате мира я неожиданно получила не бронзу, а серебро, обойдя Элизабет. Оставшись одна после всех церемоний, я смотрела на себя в зеркало и горько усмехалась. Столько усилий – и такой мизерный результат. Чуть-чуть лучше, на пару баллов. На тебе, Женечка, серебро, и ни в чем себе не отказывай…
***
Когда мне позвонили из Олимпийского Комитета, и предложили прийти, обсудить мое назначение послом России на Олимпиаде в Токио, я согласилась, хотя уже знала, что на предложение отвечу отказом. Мне было очень смешно смотреть на серьезных дяденек, которые считали, что оказывают мне большую честь и делают одолжение. Я сказала, что моя кандидатура совсем не лучшая. А потом мне захотелось поприкалываться.
– Не торопитесь вы на эту Олимпиаду. Ее все равно не будет, чего суетиться?
– Как это не будет?
– Вот так. Не будет и все.
– Женя, что за шутки дурацкие? Третья мировая война, что ли, начнется? Или опять цунами в Японии приключится?
– Про цунами мысль интересная, было бы неплохо. Нет, просто не будет в 2020 году никакой Олимпиады… Это я вам говорю…
– Ладно, Женя. Ты какая-то странная стала. Не хочешь быть послом – не надо. Но тут серьезные люди работают, а ты развлекаешься…
– Почему бы и нет? Спорт – это вообще развлечение, шоу-бизнес… Ладно, я пойду.
В начале сезона я сообщила, что травмировалась. Не хотелось летать до бортика, не хотелось возвращаться в Россию на этап гран-при, не хотелось ломать ботинок. С этими юниорками мне все равно не справиться. И не хотелось катать «Мемуары гейши», чтобы мне опять рассказывали, как я к японцам подлизываюсь. Прозвище «Ихтиандр» тоже слышать не хотелось. По сравнению с первым разом меня травили гораздо меньше. Но хейтеры у меня все равно были. Надоело. Буду сидеть в Канаде, пока не потребуют возвращаться. В конце концов, тренировки я оплачиваю сама, а без соревнований не будет и перелетов.
***
Когда началась пандемия, я была в Канаде. В Японию, под предлогом шоу «Сейлор Мун», конечно же, не поехала. Я собиралась сидеть в Канаде, ждать открытия катка и развлекаться, глядя, как Плющенко раздербанивает школу Тутберидзе, пользуясь ее отсутствием и жадностью, глупостью и нетерпением вчерашних юниорок. В Канаде меня и прихватили. За жабры. Как ихтиандра.
– Евгения Армановна, здравствуйте.
– Здравствуйте. Мы с вами незнакомы.
– Разумеется. Вот мое удостоверение.
– Что вы от меня хотите?
– Поговорить. Вот и кафе рядом. Пойдемте, кофе попьем.
– Я никуда с вами не пойду.
– Пойдете, Евгения Армановна, куда вы денетесь. С представителями серьезных организаций разговаривать приходится, даже если очень не хочется.
Этот невзрачный человек будет являться мне в ночных кошмарах. Серое невыразительное лицо, отвернешься и уже не вспомнишь, мертвые глаза. Никакой. И очень страшный. Он потребовал, «настоятельно попросил» объяснить ему, откуда я заранее знала, что Олимпиада в Токио будет отменена, что ее не будет. Я сказала, что это была шутка. Но он мне не поверил. Кто-то из присутствующих при разговоре рассказал все в подробностях и убедил их в том, что я совсем не шутила. Мне дали два дня на размышление. На самом деле, конечно, для того, чтобы я накрутила себя, запаниковала и смирилась. Влипла.
Я лежала, распластавшись на кровати, как лягушка под микроскопом, и таращилась в темноту. Господи, я опять вляпалась. Пошутила, развлеклась и попала в ситуацию, которую врагу не пожелаешь. Они не отстанут. И главное, все, что я делала, было бессмысленно. Я не смогла кардинально ничего изменить. Да, я выглядела более достойно, я уменьшила количество хейтеров до приемлемого, почти нейтрального уровня. Я смогла подпортить репутацию Этери и даже Ханю. Потому что мои слова немного намекали на его ориентацию. Но все это ерунда. Я пыталась сделать косметический ремонт в доме, который предназначен под снос. Зачем было повторять основную канву событий? И почему я не подумала об этом раньше? Я не могла победить на Олимпиаде. Мне нельзя было травмироваться. Все началось с моей травмы. Не хочу быть здесь, мне страшно. Отпустите меня, пожалуйста…
========== Глава 3 ==========
Какая тяжесть. Мне неудобно. Не повернуться, не лечь как хочется. Черт знает что. Я же опять не высплюсь из-за этого. Весь режим собьется. Чертова нога, как же не вовремя. Я очнулась в тот момент, когда таращилась в потолок и не могла заснуть. Только это был уже другой потолок.
***
Ну что ж, мне четко продемонстрировали, что без перелома обойтись не получится. Я очнулась 21 ноября 2017 года, через два дня после того, как мне исполнилось восемнадцать лет. И нога была уже в гипсе. Но я почему-то даже не расстроилась. Радость от того, что я больше не увижу серого человека с мертвыми глазами, оказалась сильнее. Мне дали еще одну попытку. Интересно, для чего? Я чувствовала, что становлюсь равнодушнее. Мне уже не так важна была победа на олимпийских играх. К тому же я чувствовала, что ее в любом случае не будет. Что же я должна изменить, в таком случае? Я пыталась осознать ситуацию. В ближайшее время мне предстояло ехать в Швейцарию, заступаться за нашу сборную. Я помнила, что этот мой шаг в конце концов тоже стал одним из поводов для травли. Значит, его нужно отменить. Но как? Все очень серьезно на самом деле. Мое выступление – это декорация, спектакль, оно ничего не решает. Но к этому спектаклю относятся очень серьезно, и если я откажусь, будут неприятности. Значит, нужны объективные причины. Я не стала врать и изворачиваться. Просто накануне вылета, морщась от отвращения и зажимая нос, слопала полкило просроченного творога. Организм отреагировал так, как надо. На меня обрушилось все сразу – рвота, понос и температура. Большие дяденьки поехали улаживать проблемы с помощью больших бабок, без цирка с моим участием.
Освободившееся время требовалось чем-то занять. Я вдруг подумала, что запас времени мне дали для того, чтобы я смогла позаботиться о своем будущем. Мне пришла в голову идея, которая поначалу казалась невыполнимой. Я изучала все материалы, относящиеся к интересующей меня теме, и не могла придумать, как обойти существующие законы. Но до меня все-таки дошло, что без еще одного человека мне не обойтись. И это должен быть человек, с которым я никак не связана. Чтобы никто даже не знал, что мы знакомы. Я долго думала, кто бы это мог быть. И вспомнила одну знакомую. Она живет в Петербурге. Познакомились случайно, через таких же случайных людей. Никто не знал, что мы как-то сразу понравились друг другу и тихонько обменялись телефонами. Она иногда приходила ко мне, когда была в Москве, и мы долго разговаривали. Она избалованная богатая папина дочка, и самое главное – с крайне гибкой моралью. Таким знакомством лучше не хвастаться. Я позвонила ей и пригласила в гости. Сказала, что есть очень интересный разговор. Прежде чем рассказать свою идею, я попросила ее выключить телефон и отдать его мне. Когда я объяснила ей, что собираюсь сделать, она ошалела.
– Жень, ты сумасшедшая.
– Почему это? Наоборот, я очень здравомыслящий человек. Ты же видишь, у меня нога в гипсе.
– Откуда ты знаешь, как все сложится?
– От верблюда. Знаю. Но я не могу ничего сделать сама. Требуется предъявить паспорт. И мама моя не может это сделать. И никто из родственников и друзей. Эти связи моментально вычисляются. А про тебя никто не знает.
– А как ты гарантируешь мою честность? Я ведь могу и не отдатьтебе ничего. Даже ту сумму, что ты мне дашь, не говоря уж о выигрыше.
– Не считай меня идиоткой, дорогая. Я проиграю чемпионат Европы, и после этого ситуация станет максимально точной, чтобы все рассчитать. Мы посмотрим, какие ставки на победу Алины, посчитаем примерно, какой будет выигрыш, исходя из поставленной суммы, и на сумму выигрыша ты напишешь мне расписку, как будто я тебе эти деньги одолжила. Поняла? Хорошую такую расписку, у нотариуса заверенную.
– А мне это зачем?
– Затем, что ты можешь поставить и свои деньги тоже, и очень много выиграть. Поверь мне, это беспроигрышная лотерея.
– Но ты же можешь выиграть Олимпиаду. Откуда ты знаешь, как все будет?
– Какая разница? Я просто знаю и все. Я проиграю чемпионат Европы, а потом Олимпиаду.
– А если все-таки…?
– Я проиграю с разницей в 1,31 балла. Это будет в короткой программе. В произвольной у нас с Алиной будут одинаковые оценки.
– Ты с ума сошла.
– Нет. Если я почувствую, что могу выиграть, никто не помешает мне грохнуться с последнего прыжка. Не переживай. Это вполне контролируемый процесс. Соглашайся, солнышко, хорошая идея…
На чемпионате Европы мне вдруг снова захотелось поразвлечься. А заодно проверить одну идейку. В конце концов, это мой последний чемпионат Европы. Больше такая возможность не представится. На гала и банкете я попробовала держаться поближе к Хави, стрелять в него глазами и кокетничать. Помешать мне, к счастью, было некому. Честно говоря, такой реакции я совершенно не ожидала. Все-таки все привыкли, что Фернандес – рубаха-парень, добрейшей души человек, весь из себя замечательный. Так вот эта самая добрейшая душа смотрела на меня подозрительным и жестким взглядом человека, который не верит никому. Честно говоря, под его взглядом мне стало не по себе. Когда мы оказались рядом совсем одни, с его лица сползли остатки доброжелательности, и он прямо спросил, чего я добиваюсь. Я пожала плечами и просто отошла подальше. Значит, я была права в своих предположениях. Ханю дико ревнует своего Хаби, и настроил против меня, потому что считает опасной. Ну что ж, мне это льстит. Жаль, что Нэйтан налажал в короткой программе. Не видать бы тогда Ханю золота, а Фернандесу – даже пьедестала.
***
Проиграв в Корее в этот раз, я улыбалась совершенно искренне. Этери смотрела на меня с подозрением, и под ее взглядом я старалась сиять хоть немного поменьше. Но это было сложно. Теперь мне были не нужны никакие призовые, контракты и шоу. Разумеется, я не буду от них отказываться, но того, что я выиграла, хватит мне на долгие годы. Алиночка, зайка моя, спасибо, ты меня не подвела. В таком замечательном настроении мне не составило ни малейшего труда быть с ней милой и заботливой на обеих церемониях награждения и на показательных выступлениях. Да я ее расцеловать была готова от счастья. Ко мне снова вернулся вкус жизни. Все-таки плакать лучше в джипе, а не в маршрутке. Зато Ханю смотрел на меня зло и подозрительно. Видимо, Фернандес ему нажаловался на мое поведение на чемпионате Европы. Я с трудом удерживалась, чтобы не заржать, представляя себе этот эпичный разговор. «– Юзу, эта нехорошая Женя Медведева ко мне приставала на чемпионате Европы. – А я тебе говорил, что женщины коварны и очень опасны, любовь моя. – Да я с ними вроде раньше встречался, ничего опасного… – Так, кто из нас главный? Я сказал, опасны, значит, опасны. Держись от них подальше». Мне, правда, пришло в голову, что он может сделать так, чтобы меня не пригласили летом на шоу в Японию. Но потом поняла, что он не рискнет. Он там хоть и главная звезда, но ему все-таки придется объяснять организаторам, почему он хочет, чтобы не приглашали медалистку олимпийских игр.
Разговоры о том, что мой проигрыш несправедлив, все равно начались, вне зависимости от моего поведения. Но на любые вопросы о проигрыше я говорила, что обсуждать тут нечего. Все правильно и справедливо. Я была безупречна, и прозвище «человеческий гений» закрепилось за мной уже без малейшей иронии, на полном серьезе. Вспоминая, сколько я получила благодаря своему поражению, я счастливо улыбалась и затыкала своим счастливым видом всех желающих мне посочувствовать. Я была уверена, что моя сообщница не посмеет меня обмануть, и была права. Напуганная точным исполнением моего прогноза, она дожидалась моего возвращения из Кореи уже в Москве, приехала по первому звонку и привезла деньги, а я на ее глазах порезала в лапшу долговую расписку. Я знала, что она не посмеет никогда никому ничего рассказать. Мы ведь теперь соучастницы в преступлении. Как там это называется? Мошенничество в особо крупных размерах? Когда она выходила из моего дома, мне пришла в голову еще одна идея, и я ей позвонила. Абонент был недоступен. Я даже засмеялась от радости, что так точно угадала. Она избавилась от старого номера телефона, как только вышла в подъезд. Она меня боялась. Умница, оправдала мои ожидания. Не знаю, с чем это было связано, но я стала очень легко и точно предугадывать слова и поступки людей.
У меня почти не осталось ярких и страстных желаний, но проснулось жгучее любопытство к жизни и информации. Хотелось экспериментировать и узнавать тайны. Я решила поехать на чемпионат мира в Милан. Мне было до невозможности интересно, что из этого получится. Я получу золото? А Алина опять будет на пятом месте? Или даже на шестом? Или в моем присутствии откатает лучше? Будет вторая или первая? Мне было трудно. Очень. Этого чемпионата не было в первоначальной версии событий. Когда я прилетела в Милан, мне стало страшно и неуютно. Чтобы успокоиться, я все время напевала про себя «А в солнечной Италии большие гениталии». Я выиграла этот чемпионат. Алина стала пятой, потеснив Каролину Костнер. Какая все-таки большая инерция у основной линии реальности. Прости, Кэйтлин, не судьба тебе стать чемпионкой мира.
***
Я была уверена, что моя «вторая мама» совершенно не заинтересована во мне как в действующей спортсменке. Все эти смс из первой реальности с требованиями составить план дальнейшей работы – розовые сказочки для дураков. У нее подрастают новые звезды. Но это тоже требовалось проверить. Когда я пришла к Этери в конце апреля и сказала, что хочу обсудить новые программы, Этери замялась и явно была недовольна. Я щебетала о том, что собираюсь работать дальше, и участвовать в следующей олимпиаде, а сама очень внимательно следила за выражением ее лица. Я впервые видела ее по-настоящему смущенной. Она долго молча меня слушала, но все-таки не выдержала и сказала, что до следующей олимпиады далеко, здоровья у меня не прибавится, и вообще уходить лучше на пике карьеры. Что и следовало доказать. Я помолчала и сказала, что она права, и мне следует заняться подготовкой к карьере тренера. Я попросила замолвить за меня словечко перед начальством школы и устроить ассистентом в ее группу, чтобы мне можно было набраться опыта. Этери ничего не поняла и просияла, обрадовавшись, что я так легко с ней согласилась. Мы договорились, что я оформлюсь на работу после возвращения с Fantasy on Ice. После этого я официально объявила об окончании карьеры. Не стала тянуть кота за хвост, как Аделина. Это еще сильнее добавило мне популярности и восторженных отзывов.
Пока я была на шоу, мне пришла в голову еще одна идея, и начало работы я немного отложила. Вернувшись в Москву, я сначала пошла к стоматологу, чтобы выровнять улыбку, и к пластическому хирургу – поправить носик. Деньги у меня были, спешить некуда. Мне хотелось сделать хоть что-то для себя, а не для того шутника, который перебрасывал меня из реальности в реальность. Результат превзошел все ожидания. Пластинка на зубах – это, конечно, надолго, почти на год. Но носик получился просто изумительным. Мне так нравились изменения в моей внешности, что первые два месяца, работая под руководством Этери, я была по-настоящему счастлива. Но когда эйфория схлынула, поняла, что обманула сама себя. Мне было плохо рядом с ней, я все время помнила о том, что она меня предала. Сдала с потрохами федерации и собственным амбициям. И она все время была рядом. Я начала ее ненавидеть. А кого еще? Не себя же…
Скрывать это становилось все тяжелее и тяжелее. И я решила не насиловать себя. Я продолжала работать с малышней и наблюдала за Розановым. Я знала, какую роль он сыграет в разгроме школы Этери, и внутренне смеялась. Глейхенгауз, однако, совсем в людях не разбирается. Привел друга поработать. Я видела, что делает Сергей. Он старательно внедрял в головы малышей и их родителей свой образ как единственного тренера, которому они не безразличны. Создавал полное ощущение, что Этери, Дудаков и Глейхенгауз – небожители, которые обратят внимание на ребенка, только когда он начнет делать успехи, и не будут тратить время на тех, у кого будет даже временный спад. Не сказала бы, что это очень умная стратегия, но ведь подействовало. У меня не слишком хорошо получалось работать с детьми. Мне было вообще пофиг, и я не особенно старалась. На все замечания Этери, которая делала их, разумеется, наедине, я только соглашалась, усмехаясь, и смотрела на нее с ненавистью. Мне было очень интересно, сколько она выдержит в таком режиме. Она продержалась восемь месяцев, до конца сезона, и вызвала меня на разговор.
***
– Женя, нам нужно очень серьезно поговорить.
– Уверены?
– Что за тон? Да, уверена.
– Тогда выключите телефон и отложите подальше.
– Зачем?
– Если у нас будет серьезный разговор, я должна быть уверена, что вы его не записываете…
– Я и не собиралась этого делать, что за ерунда у тебя в голове…
– Или вы выключаете телефон, или никакого разговора не будет.
– Хорошо. Послушай, Женя, у тебя не получается работать с детьми. Да ты и не пытаешься ничего сделать, чтобы получалось. Я же вижу. И ты меня ненавидишь. Смотришь как на злейшего врага. Ты все-таки считаешь меня виноватой в том, что проиграла на Олимпиаде? Тогда зачем ты устроилась ко мне работать? Я не понимаю, чего ты добиваешься.
– Конечно, не понимаете, Этери Георгиевна. Потому что я вас умнее…
– Как ты со мной разговариваешь?
– Как заслужили…
– Я перед тобой ни в чем не виновата.
– Это вам так кажется.
– Все, Женя, я не собираюсь больше с тобой работать. Увольняйся.
– Не вы меня на работу принимали, не вам и увольнять. Захочу – уйду, не захочу – так и буду вам глаза мозолить. И ничего вы мне не сделаете.
– Хорошо, я согласна, я действительно тебя глупее, потому что я ничего понять не могу. Так объясни мне, глупой, что ты вытворяешь?
– Ладно, объясню. Я создаю себе репутацию «хорошей девочки». Я не обвиняла вас в своем проигрыше, и не давала другим это делать. Я была защитницей и чуть ли не лучшей подружкой Алины, которая меня обыграла. Я красиво закончила карьеру, выиграв чемпионат мира. И устроилась к вам работать, чтобы показать, что не держу зла и не считаю вас виноватой в своем поражении. И теперь могу делать вам гадости сколько угодно. Если вы скажете хоть что-то против меня, вам никто не поверит. И говном будут поливать вас, а не меня. Понятно?
– И что ты собираешься мне сделать?
– Ничего, Этери Георгиевна. Вы мне надоели. Я сама уйду, не бойтесь. Я вас уже видеть не могу. Вот съезжу на шоу в Японии и уволюсь. Я хотела вас уничтожить, но это сделают без меня. У вас Алина сейчас чемпионат мира выиграла, а в следующем году три талантливые девочки выйдут на взрослый уровень. Все ж так хорошо складывается, правда? Только вот вы уже сейчас всем надоели своими успехами. На-сто-е-бе-ни-ли. И вы не сможете всем трем девочкам обеспечить золото на всех соревнованиях. А они хотят золото. Саша Трусова упертая как баран и тупая в своем упорстве. А Алена – высокомерная завистливая жадная сучка. Они одна за другой уйдут к другому тренеру после первого взрослого сезона. Понятно?
– Им не к кому уходить. Они не могут не понимать, что результаты будут только у меня.
– К Плющенко они уйдут.
– Жень, ты совсем с ума сошла? Он вообще не тренер.
– Ну почему же не тренер? Школа есть, деньги за свои услуги дерет страшенные. Переманит себе спортсменов из сборной – и вот он уже и тренер. И Розанов к нему уйдет работать. Вы ему тоже уже надоели.
– Ты бредишь. Это полная ерунда.
– А в следующем сезоне очень многое, кажущееся бредом, станет реальностью. Всего хорошего, Этери Георгиевна, я буду с огромным удовольствием наблюдать, как вас топят. И попробуйте только про меня хоть слово плохое сказать, я вам такое устрою, что вас вообще посадят.
***
Этери боялась меня, я это видела. Она никак не могла совместить в голове ту Женю, которую знала, и совершенно чужую взрослую женщину, которая с пугающей уверенностью рисовала ей очень неприятные перспективы. Да и черт с ней. Она мне действительно надоела. Я высказала все, что хотела, и теперь свободна. Я уволилась сразу после разговора. Чего тянуть? После шоу у меня будет еще одно интересное занятие. На шоу выяснилась интересная вещь. Меня стало тошнить от Юдзуру Ханю. В прямом смысле слова. Мне становилось плохо, когда он случайно оказывался рядом, и я поспешно отъезжала подальше на льду или отходила, если это происходило в других местах. Я понимала, что мое поведение выглядит нарочито, боялась, что это заметят или даже снимут на видео, но ничего не могла с собой поделать. Если бы не спешила оказаться подальше, проблевалась бы прямо на месте. Странная реакция. Это не было связано с его ориентацией, я всегда была толерантной. Но именно этот человек, которого я когда-то любила, был мне ужасно противен. Наверное, это приятный бонус от того шутника, который заставляет меня раз за разом начинать все заново.
После шоу в Японии я решила поехать пожить в Испанию. Причем непосредственно в Мадрид. Объявила об этом в интервью, объяснив это необходимостью поправить пошатнувшийся иммунитет в сухом и жарком климате. Пусть этот японский городовой понервничает, думая, что я поехала его драгоценного Хаби отбивать. Хотя это сокровище даром никому не сдалось. А я пока по Европе попутешествую. Мне было здорово все лето и осень. Ближе к зиме я вернулась в Россию. Скоро объявят о начале пандемии, и лучше в это время находиться дома, наблюдать все, что будет происходить, из первого ряда партера. У меня все было замечательно, но стала побаливать голова. Я очень долго не обращала на это внимания, принимала таблетки, и все проходило. Но к весне головные боли стали ежедневными и очень сильными.
***
Врач смотрел на меня с огромным сочувствием. Чемпионка, хорошая девочка, совсем молодая. И огромная опухоль в голове. Я не могла поверить, что это произошло со мной. Врач сказал, что без операции не обойтись, и решение нужно принимать срочно. Я сказала, что мне нужно несколько дней, чтобы закончить важные дела, а потом спокойно лечиться. Соврала, конечно. Я не собиралась ложиться на операцию. Меня обреют наголо, раскроят черепушку, чтобы вынуть опухоль, затравят химией, и я все равно умру, лысая, истощенная, страшная. Зато с голливудской улыбкой и красивым носиком. Нет уж, извините, моя смерть не будет такой. Я сама все сделаю. Надо только найти возможность купить снотворное в достаточном количестве. Это была уже вторая попытка все исправить, и я опять все провалила. Я ведь знаю, почему это произошло. Я слишком долго находилась рядом с людьми, которых ненавижу, вместо того, чтобы сбежать от них как можно быстрее. Оказывается, первые два раза я спасала свою жизнь и здоровье. А в этот раз ошиблась почти сразу… Дорога «хорошей девочки» привела меня к смерти. А если бы у меня появилась еще одна возможность, что бы я сделала? Не знаю. Я устала, я больше не могу. Я готова на все, чтобы это больше не повторилось.
========== Глава 4 ==========
Я смотрю в окно. Мы только что заселились. Интересно, почему в этот раз я оказалась на третьем этаже? Это что-то означает? Третья попытка? Или шутник просто развлекается? За окном темно, и я отражаюсь в нем, как в зеркале. Жаль, что всё заново. Я уже привыкла к своему исправленному носику, а теперь он вернулся к заводским настройкам. Печалька. Узнав свой диагноз, я стояла, глядя в окно, у себя дома, и опять не заметила момент перехода. Оказывается, для этого даже не обязательно было лежать в постели, как во второй раз, и спать, как в первый. Забавно. Зато голова не болела…
***
План появился в моей голове в то время, когда я смотрела в окно. Но он был сложный. Для того, чтобы его выполнить, следовало очень многое предусмотреть и обдумать. Все детали должны быть эффектны и складываться в красивую картинку. Я смогу. Мне нужен запас времени, и мне его дали. Остальное я сделаю сама. Меня заселили в комнату с одной кроватью, без соседки. И ближе к входу в квартиру. Это было очень удачно и удобно. Мне это поможет выполнить свой план без лишних помех. Я начала готовиться сразу. Участвуя в командном соревновании, я старалась вести себя почти так же, как в первый раз, но при любой возможности исчезала из виду и обследовала ледовый дворец – все раздевалки, туалеты и закоулки. Я искала двери, ведущие из «закулисья» в пространство, где будут обычные зрители и болельщики. И я их нашла, даже несколько. Большинство были закрыты на ключ. Но были и те, которые закрывались просто на защелку, изнутри, как межкомнатные двери. Какие корейцы, однако, беззаботные люди. А если уборщица забудет закрыть? А кто-нибудь любопытный сунет сюда нос? Все складывалось просто замечательно. Я нашла в одном коридорчике туалет, в который люди заглядывали крайне редко, и внимательно осмотрела его. Подойдет…
Я позвонила в службу такси и заказала машину сильно заранее, за полторы недели. Меня не поняли. Сказали, что делать заказ так рано совершенно не обязательно, можно позвонить накануне, и машина обязательно будет. Но я настаивала на том, чтобы заказ приняли прямо сейчас. Это было важно. Заказ мне оформили. Я попросила, чтобы водитель знал английский язык, и предупредила, что, возможно, придется подождать, но я все оплачу. Хорошо, что соревнования расписаны по минутам. Так удобно все рассчитывать и строить планы… По вечерам перед сном я поднималась на лифте на последний этаж, шла на крышу и рассматривала окрестности с высоты птичьего полета. Мне было хорошо и спокойно. Бабочки на такую высоту не залетают. Тем более в феврале…
***
Наступил день, которого я так ждала. В моих вещах уместился небольшой рюкзачок с самым необходимым. Я прошла в тот туалет, который наметила себе, и спрятала его за унитазом. Надеюсь, никто не найдет. Я опять проиграла и старалась выглядеть в меру расстроенной. Пока журналисты брали интервью у всех подряд, а на льду готовились к цветочной церемонии, я шепнула Этери, что мне приспичило в туалет, причем по большому. И попросила ее отвлечь от меня всех и дать мне отойти. Сказала, что до конца церемонии просто не дотерплю. Этери посмотрела на меня очень удивленно. Перед соревнованиями мы знаем, что делать, чтобы никакая нужда, ни малая, ни большая, не отвлекала нас от главного. Но она ничего не заподозрила. Все-таки человеческий организм – штука непредсказуемая. Мало ли, от расстройства у меня медвежья болезнь приключилась.
Теперь мне надо было действовать очень быстро. Я прошла в намеченный туалет. Там никого не было, но я все равно не выходила из кабинки. Достала из-за унитаза свой рюкзак. Расшнуровала ботинки, сняла и засунула их туда, где до этого был рюкзак. Их было не видно, значит, сразу не найдут. Смывать косметику и распускать прическу мне было некогда, из ледового дворца следовало исчезнуть как можно быстрее. Когда я обувалась в черные кроссовки, запиликал телефон, сообщая, что такси уже ждет. Мешковатый спортивный костюм с логотипом Найка я натянула прямо поверх платья Анны Карениной. Сверху куртку, чтобы не отличаться от выходящих зрителей. На голову натянула черную шапочку до бровей. Очки с затемненными стеклами. Они были среди моих вещей, покупать в Корее не пришлось. Зимой же бывает солнечная погода. И медицинская маска. Таких зрителей очень много, японцы почти сплошь в масках. Всё, узнать меня невозможно. Я быстрым деловым шагом, не обращая ни на кого внимания, прошла к намеченной двери, отперла ее, и аккуратно прикрыла за собой, а через минуту влилась в толпу людей, которые первой волной покидали соревнования. Не у всех есть желание смотреть церемонию награждения цветами и игрушками. В конце концов, медальная церемония будет отдельно и позже. Я нашла ожидающую меня машину и поехала в олимпийскую деревню. Меня грела мысль о том, какая паника начнется, когда серебряную медалистку будут разыскивать по всему дворцу и не смогут найти. Нет уж, ребятки. Я стояла на второй ступеньке пьедестала уже шесть раз. Больше я на нее не залезу, даже не надейтесь.
Звонки начались, когда я уже подъезжала к нашему дому, и продолжались все время, пока я была в квартире. Звук у меня был отключен, но на экран я посматривала. Было интересно, кто будет звонить и сколько. Сначала три раза позвонила Этери. Я не отбивала звонки. Мне было некогда. Потом позвонил Дудаков. Потом Даниил. Вот это вообще лишнее. Дудакову было все равно, кто из нас победит. Этери болела за меня. А вот Глейхенгауз – за Алину. Это я точно знаю. Так что это не лучший вариант, чтобы до меня дозвониться. Я старалась делать все максимально быстро. Я знала, что в ледовом дворце разгорается паника. Меня уже ищут. Не дай бог, найдут и помешают. Я распустила волосы. Мыть их было некогда. Просто расчесала и собрала в хвост. Смыла косметику. Сняла ненавистное платье, в котором проиграла. Бросила на кровать. На полу валялись заколки, скреплявшие прическу. Снова надела тот же самый черный спортивный костюм. Все это время я внимательно прислушивалась, не войдет ли кто в квартиру. Но была тишина – все в ледовом дворце. Я готова. У лифтов никого не было. Я зашла и поехала на последний этаж. Вышла на крышу. В одном спортивном костюме мне было холодно. Но это ненадолго. Слава богу, на крыше тоже никого нет. Все, я успела. Я перелезла через металлическое ограждение. Как высоко, просто невероятно. Остался последний шаг…
***
Смерть в юном возрасте – это всегда эффектно. Вне зависимости от причины – болезнь, убийство, самоубийство. Я помнила Дениса Тена и Катю Александровскую. Но их быстро забыли. Живые быстро забывают мертвых. Меня, наверное, будут помнить чуть дольше. По крайней мере, я постараюсь все для этого сделать. Кстати, в этой реальности я сказала Денису, что дороже жизни ничего нет, что лучше быть ограбленным, чем убитым. Не знаю, поможет это или нет. Мое предупреждение было вписано в непринужденный разговор на подходящую тему, который я завела сама. Я не знаю, вспомнит ли Денис о нем в нужный момент. Но мне нельзя вызывать подозрения раньше времени. А после моей смерти всё, что я скажу, приобретет огромное значение. Может, у меня получится его спасти. Но я в это не очень верю. Надо было проверить это в прошлые два раза, но я была занята только собой. Это плохо. Все-таки я большая эгоистка.
Да, смерть во время олимпийских игр – это эффектно. А учитывая, как смертельно мне все надоело, еще и логично. Но о том, что я проживаю уже четвертый вариант одного и того же события, никто не знает, кроме меня. Значит, мое самоубийство будут воспринимать как нечто шокирующее и абсолютно необъяснимое. Первой версией о причине такого шага станет, конечно же, мое поражение. Но я не зря заказала такси заранее. Полиция будет вести расследование, и таксиста, с которым я ехала, обязательно найдут. И мои коньки за унитазом тоже. И вот тогда, когда узнают, что машина была заказана за десять дней до поражения, а я исчезла из ледового дворца очень продуманно в течение считанных минут, случится настоящий шок. Все поймут, что я готовила самоубийство заранее, вне зависимости от результата соревнований. Это будут обсуждать. Будут строить версии. И ничего не поймут.
Разумеется, я не собираюсь оставлять никаких записок с объяснениями. Все на ваше усмотрение и воображение, дамы и господа. Надеюсь, обсуждать это вы будете долго. Когда я готовилась, меня внезапно остановила мысль о том, что именно сейчас, когда я согласна умереть, я могу внезапно выиграть эту чертову олимпиаду. И что мне тогда делать? Отменять свой план? Я решила, что не стоит. Допустим, я выиграю. Буду жить счастливо дальше в статусе олимпийской чемпионки. Но в какой-то момент Шутник решит опять перебросить меня на исходную позицию, и я опять начну все сначала. Нет уж, спасибо. Все-таки смерть – это шанс все закончить, наконец. Правда, и после нее я могу вернуться для повторения пройденного. Но я надеюсь, что этого не произойдет. Да и вообще, не попробую – не узнаю.
Моя смерть, если она будет окончательной, решит все проблемы. Во-первых, я избавлюсь от этой бесконечной карусели, в которую попала не пойми почему. Во-вторых, надолго останусь в памяти, гораздо дольше, чем если бы стала олимпийской чемпионкой. И в-третьих, лучшего наказания Этери за предательство придумать просто невозможно. Прощальной записки не будет. Люди будут знать, что я готовила самоубийство заранее. И никакие оправдания и объяснения Этери не спасут. Самоубийство перешибет всё. Люди склонны придумывать грязь даже там, где ее нет и быть не может, а тут такая возможность. Ни одни родители больше не рискнут отдать в группу Тутберидзе свою кровиночку. И ее конвейер остановится сам собой. Своей смертью я его остановлю. Этери просто не заслуживает считаться хорошим тренером после того, что сделала. Про справедливость и «равные возможности» я должна была услышать от нее в возрасте семи лет, а не восемнадцати. И воспринимать ее должна была только как тренера. Предателей надо учить.
Мне следовало только максимально эффектно все обставить. Я думала о том, когда совершить самоубийство, перед цветочной церемонией, или перед медальной. И решила, что исчезновение из ледового дворца, когда вокруг дикое количество журналистов, а счет времени идет на минуты, будет более впечатляющим. Да и на вторую ступень пьедестала залезать не хотелось. Надоело мне это. Способ самоубийства я даже не выбирала. Учитывая, какие небоскребы построили для олимпийской деревни, и как легко было выбраться на крышу, – ничего лучше мне и не надо. Выжить, упав с такой высоты, невозможно. И это замечательно. К сожалению, я не нашла в интернете статистики, как обычно приземляются люди, упавшие с большой высоты – лицом или спиной. А может, еще как-то. Но, поразмыслив, решила, что это особого значения не имеет. Если я упаду лицом и буду изуродована, значит, хоронить меня будут в закрытом гробу. А эта фраза «в закрытом гробу» сама по себе звучит и выглядит очень эффектно. Меня вполне устраивает. Если я упаду на спину, и лицо будет в порядке – тоже неплохо.
Я отказалась от мысли прыгать прямо в платье, в котором выступала – в этом была излишняя картинность и аналогии с Анной Карениной. Зачем мне это? Опять скажут, что выпендриваюсь. Поэтому я избавилась от соревновательного наряда, несмотря на то, что потеряла на этом несколько драгоценных минут. От прически и косметики избавилась по той же причине. Заодно и Найку наговняю. Пусть люди знают, что в их одежде только с крыши выбрасываться. Шучу… У меня нет ни страха, ни сомнений. Я абсолютно уверена в том, что делаю, и ни о чем не жалею. Только очень устала. Мой телефон по-прежнему беззвучно разрывается на кровати, где я его оставила. Всё, помешать мне уже не успеют…
Я сделала шаг и полетела…
***
Дамы и господа. Да-да, вы, которые меня травили и унижали за каждое мое слово и даже за то, что я просто влюбилась… Ну хотя бы моя смерть вас устроит, или вы опять будете недовольны?
В этот раз я наконец-то все сделала правильно. Шутник, я прошу, не возвращай меня сюда больше. Пожалуйста… Всем пока. Было весело, правда?
