Ещё не поздно (полная) [Анастасия Майдан] (fb2) читать онлайн

Анастасия Майдан Ещё не поздно

Вырвавшись, я сталкиваюсь с болью,

Закрываю глаза и уплываю прочь,

Преодолевая страх, что никогда не найду

Способ исцелить свою душу.

Я буду страдать до скончания времён,

Будучи в разлуке с тобой.

Evanescence — My Heart Is Broken

Выражаю сердечную благодарность Алине Якуповой.

Без нее эта история не была бы написана.

Спасибо тебе!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Еще не поздно

1

Краснодарский край, город Армавир 2006 год

Стук каблуков эхом отдавался в пустой комнате. Легкие горели, от избытка кислорода. Забежав за платяной шкаф, я камнем сползла спиной к стене на пол, сжавшись так, чтобы меня не смогли найти преследователи. События последних минут стремительно пробегали перед глазами беспорядочными картинками, сменяясь одна за другой.

Возвращаясь поздно домой после школы, я по привычке проверила почтовый ящик. Темнота в подъезде не вызвала подозрений, сетуя на забывчивость дяди Вани с первого этажа, он у нас контролировал освещение, жалуясь на лень нынешней молодежи. Роясь в сумке в поисках ключей, заметила, приоткрытую входную дверь. В душу мелкими волнами подкатывал страх, обещая перейти к истерике. Неожиданно меня схватили сзади, грубо сжав мой рот ладонью. Не раздумывая, я со всей силы ударила захватчика каблуком по ноге. Тот протяжно взвыл, рыча проклятия. Я рванулась как ошпаренная, от рук уже приходившего в себя потенциального грабителя.

В квартире меня встретил ночной мрак. Ориентируясь в коридорах, я забежала в гостиную, забаррикадировав дверь стулом.

Кто этот грабитель? Что ему от меня надо? Ни одна мысль не приходила в голову, лишь бы сбежать отсюда поскорее.

Я встала, намереваясь выпрыгнуть или закричать в окно. Свежий морозный воздух ворвался в комнату. Не оглядываясь, я встала на подоконник, стараясь не смотреть вниз. Окно соседней комнаты справа находилось слева. Сейчас я была счастлива бесполезному балкону спальней комнаты. Почувствовав под собой опору, трясущимися руками, приоткрыла дверь балкона. Никогда не запирала ее, да и бесполезно, я жила на шестом этаже, вряд ли сюда могли подкрасться грабители. Какая ирония.

Вдруг фонарик освятил комнату, спрятавшись за платяной шкаф, я вслушивалась в едва различимые голоса. Оказывается, грабителей было двое.

— Нашел девчонку?

— Нет. Сучка как сквозь землю провалилась!

Раздался шорох, затем глухой стук, последовавший за ним проклятия.

— Охренел?! — грозно прогремел голос. — Еще раз ударишь, убью.

По тону я не сомневалась, что так и будет.

— Не скули, драпаем отсюда, пока ментов не вызвали. И не звука Череп, пока яйца не оторвал.

Минута и за грабителями захлопнулась дверь.

От шока не могла придти в себя. Несостоявшиеся грабители искали…меня!

Краснодарский край, город Краснодар, семь лет спустя Зима

Поднимаясь по ступенькам большого двухэтажного дома, я мысленно повторяла заученную фразу. Все должно пройти нормально. Как любила повторять моя мама: выше голову, повторяй молитву, и удача не уйдет от тебя. Только я повторяла не молитву, а придуманные для собеседования слова. Не каждый день устраиваешься няней, в богатом районе, в богатом доме. Он так и кричал: обратите на меня внимание, я — вселенная.

Остановившись напротив двери, я глубоко вздохнула, чувствуя, как былая уверенность испаряется. Грызя ногти, я неосознанно отвернулась, намереваясь побыстрее свалить из этого места.

— Вам кого? — раздался за спиной сиплый голос.

Проклиная все на свете, в особенности судьбу, я повернулась, во весь рот, улыбаясь как дура.

— Здравствуйте, это дом Минаевых?

Женщина средних лет разглядывала мою высокую фигуру с ног до головы, хмуря брови.

Я не осталась в долгу.

Женщина с седыми волосами, собранными в пучок и грязным передником напоминала ведьму из старинных детских сказок.

— И что.

— Я по поводу работы няней, — старалась сохранять спокойствие, не обращая внимания на грубость старухи. — С кем можно поговорить?

Вместо слов, старуха приоткрыла дверь, пропуская меня внутрь дома. Мрачность здания тут же охватила с головой. Глазами, пробежавшись по коридору, удивляясь запущенности дома, я ахнула. Такое чувство, что пол и потолки не знакомились со шваброй лет двадцать. Старуха не обращая внимания на беспорядок, протопала дальше по коридору, издавая неприятные звуки, сопровождаемые резким запахом.

Меня передернуло.

Какой ужас. Интересно, каков сам хозяин этой свалки.

Запнувшись о валявшиеся одежды, я подалась вперед, как под ногами что-то хрустнуло. К горлу подступил комок.

— Заходи, — старуха, не замечая моего отвращения, открыла тяжелую дверь, приглашая меня внутрь.

Честно, я не хотела заходить туда, не хотела находиться в мрачном доме, но что-то толкнуло меня вперед. Ноги сами понесли меня внутрь комнаты. Вцепившись в сумку, как за спасительную вещь, я огляделась.

— Хозяин ждет, — и дверь, разделяющая меня со спасительным светом, с грохотом захлопнулась.

Не решаясь сделать шаг, я прикусила губу.

— Проходи, — прогрохотало где-то в комнате.

Я невольно сжалась от силы голоса. Что-то злобное было в его интонации, но я не понимала что.

— Здравствуйте, я…

— Мне плевать, — отрезал голос. Лица говорившего я не смогла бы разглядеть в кромешной тьме и это невольно раздражало. К чему такая скрытность?

— Сколько?

— Двадцать пять, — ответила я, уверенная, что спрашивают о моем возрасте.

Внезапно слабый огонек, озарил комнату, и я поняла, хозяин дома закурил. Он стоял в нескольких метрах от меня, выдыхая в мою сторону табачный дым. Мужчина не обращал внимания на мой ответный кашель. Не люблю табак и старалась по возможности избегать курящих людей.

— Сколько хочешь за работу?

Я растерялась.

— Простите?

— Сколько?! — сказал, как отрезал.

Я невольно сжала губы.

— Знаете что? Я ухожу, — мой голос сочился ядом, не меньше собеседника. Я развернулась, в надежде найти треклятую дверь, пусть мне срочно и нужны деньги, работать в таком сральнике не собираюсь ни за какие копейки. Вдруг глаза ослепил комнатный свет.

— А ну стой! — злобно рыкнули за спиной. Трясясь от негодования, я развернулась, намереваясь высказать все истеричному хозяину, как слова застряли в горле.

Мужчина около тридцати лет, с длинными черными волнистыми волосами до поясницы, держал руку над выключателем светильника, нервно теребя губами недокуренную сигарету. Мои глаза прошлись по мощной фигуре мужчины, останавливаясь на огромном пятне некогда бывшей белоснежной рубашки. Я попала в настоящий свинарник. Здесь походу не знают что такое чистота.

Недовольный тем, как мое лицо от восторженности, сменяется омерзением, мужчина еще сильнее нахмурился. Указывая мне на соседний стул, более спокойным тоном приказал:

— Сядь.

— Я не сяду, пока Вы не потушите сигарету.

К удивлению, мужчина послушно выполнил мою просьбу. Вздыхая, я подчинилась.

— Так сколько хочешь за работу? — повторил свой вопрос мужчина. Видимо не отстанет, пока не отвечу.

Хорошо. Раз ты так хочешь знать.

— Двадцать тысяч, — ляпнула я. Столько нужно мне собрать денег за два месяца. Если этот грубиян готов заплатить за работу такую сумму, я согласна спать на грязном полу и целовать мужчине ноги.

— …долларов.

— Согласен, — тут же последовал незамедлительный ответ.

Я подняла глаза на мужчину. Тот не обращая на меня внимания, подошел к письменному столу, достал документы и швырнул их мне через стол.

— Здесь все необходимое. Договор составлен по закону, если с чем-то не согласна, изменим пункты.

Каким бы не был этот грубиян, он явно отчаянно нуждался в няне. Бегло пройдясь по бумаге глазами, я поставила подпись. Лучше согласиться, чем снова вывести из себя мужчину напротив.

Выхватив из-под моих рук документ, мужчина, молча, открыл дверь, как я поняла кабинета, и вышел. Я послушно засеменила рядом.

— Я не потерплю в доме гулящих девок, так что…

— Нет. Все в порядке, — разуверила я мужчину. Он быстро оглядел меня с ног до головы, пряча свои глаза.

— Со мной не будет проблем, обещаю.

Не знаю, что дало эффекта больше: мой жалобный взгляд или писклявый голос, но мужчина поверил.

Дальше мы шли в полном молчании, все больше углубляясь вглубь дома. Здешняя обстановка раздражала с каждым шагом. Придется смириться с порядками этого дома, а их я боюсь немало. Мы миновали лестничный проход на третий этаж, остановившись напротив красной дубовой двери.

— Это комната моей дочери. Ей три года, — говоря о дочери, лицо мужчины расслабилось от напряжения. — Сейчас она гуляет с Алевтиной Сергеевной. Придут через несколько минут, и ты приступишь к своим обязанностям.

У меня невольно вырвалось:

— Вы позволили дочери гулять с этой старухой? — видя, как на мощной скуле заходили желваки, я извинилась.

Несмотря на извинения, мужчина снова прибывал в мрачном настроении.

— Алевтина Сергеевна, — мужчина демонстративно сделал паузу на имени старухи, ясно давая понять, чтобы я не смела ее оскорблять, — объяснит тебе, что к чему и подробнее расскажет расписание дочери.

Расписание? Девочке всего три года.

Мужчина заправил за правое ухо прядь волос, и я заметила серебряную сережку в форме креста. Чувствуя мой пытливый взгляд, мужчина повернулся ко мне и рявкнул:

— Что?

Кажется, я начинаю привыкать к его брюзжанию.

— Мне бы хотелось пройти в свою комнату, привести себя в порядок после долгой поездки. Это не займет много времени, — не понимаю почему, но говорить становилось все труднее, — обещаю, я успею к приходу вашей дочери.

— Хорошо, — было мне ответом. — Мила!

Спустя пару секунд, девушка в форме горничной появилась перед нами. Мужчина рукой указал на меня.

— Покажи госпоже…

— Тамаре, — мужчина ждал от меня продолжения. — Просто Тамаре.

— Покажи ей ее комнату и подай обед в мой кабинет. Поняла?

Девушка покорно кивнула.

Мужчина собрался уходить, как я схватила за рукав рубашки, не касаясь кожи. — Постойте!

Тот отдернул мою руку, словно та была мерзостью, и с нескрываемой злобой вперил в меня бешеный взгляд.

— Никогда, — кажется, ему с трудом давались слова, — никогда не смейте касаться меня. Усекли?

Я кивнула как болванчик, гадая, чем вывела нового работодателя. За весь наш разговор, мой поступок по — настоящему взбесил его. Внешне мужчина меня не привлекал. Ничего не видела в привлекательных парнях. Такие люди любят развлечения на одну ночь, и… насилие.

Подняв голову, я смогла разглядеть глаза мужчины, до сих пор скрывавший их от меня. Зеленые, с очень густыми ресницами смотрели на меня в ответ. Мужчина спохватившись, отвернулся, но я смогла увидеть боль в его глазах. Чтобы ни случилось с ним, мужчина не мог найти покоя от перенесенной боли. И никогда не сможет. От этого мне стало невольно грустно и обидно.

— Уходи, — вывел меня из раздумий глубокий голос.

Я послушалась, пошла следом за горничной, но на полпути остановилась. Мужчина стоял на том же месте, опустив голову разжимая, то сжимая кулаки.

— Как вас зовут? — услышала я свой неуверенный голос.

— Андрей. Андрей Дмитриевич Минаев.

И он ушел, оставив за собой легкую грусть.

За пару часов проведенных в особняке Минаевых, я успела обзавестись друзьями и врагами. Спустя час после разговора с Андреем Дмитриевичем, Алевтина Сергеевна ввела меня в курс дела и познакомила с девочкой. С малюткой мы сразу не поладили. Елена, так звали дочку недружелюбного хозяина дома, завидев меня, заплакала и убежала, как я поняла в кабинет любимого папочки. Уж не знаю, что он ей такого сказал, но вернувшись, малышка написала на бумаге извинения, показав маленький язычок.

Маленькая избалованная нахалка. Девочка оказалась до жути капризным ребенком. Ни уговоры, ни просьбы, не требования и даже гневного голоса никак не заставляли малышку призвать к дисциплине. Слуги в доме со смехом наблюдали за моими безуспешными попытками.

— Один день и ее уволят, — говорили за моей спиной. Мне стало смешно. Слуги, державшие дом в таком запустении, смеялись над моими скудными попытками воспитания дьяволицы.

Вечером того же дня, укладывая девочку спать, я невольно подумала о ее матери. Где она? Почему она не с дочкой? Как посмела оставить спящую принцессу? Я невольно разозлилась на мать малышки, кем бы та не была.

С трудом уложив малютку спать, я тихо закрыла за собой дверь.

— Ну как довольна?

Я вздрогнула, обернулась и заметила за спиной Алевтину Сергеевну.

— Эта проказница кого хочешь доканает.

— В ее возрасте это нормально. — Широко зевнув, я удивилась слабости своего тела. За прошедшие часы, проведенные с малышкой, не заметила, как устала. — Дети. Я, пожалуй, пойду к себе.

Алевтина не думала уходить, идя за мной следом.

— Что-то случилось? — спросила я. От усталости мой голос походил на шепот.

— Андрей Дмитриевич велел передать, что завтра уезжает на целый день, и вы остаетесь с Еленой.

— Понятно.

Почему то перед глазами мелькнул хмурый взгляд зеленых глаз, тыча в меня пальцем, и улыбнулась. Что отец, что дочь. Оба тираны.

— Это все?

Алевтина Сергеевна недобро хмыкнула.

— Я тебе не передатчик, но Андрей Дмитриевич приказал Вам не выходить завтра из дома с девочкой.

Сон как рукой сняло.

— Как? Целый день провести взаперти с трехлетним ребенком?

Старуха зацокала языком.

— Нечего выделываться, и прибереги свои капризы за дверью. — Алевтина Сергеевна, ехидно засмеялась. — Лучше послушайся приказа, или тебя вышвырнут вон.

Если послушаюсь, меня все равно вышвырнут и ясно, чьими стараниями. Захлопнув перед старухой дверь своей временной комнаты, я растянулась на кровати, вдыхая запах свежих простыней. Улыбаясь неожиданной удачи, я провалилась в долгожданный сон.

2

На следующий день я проклинала свое решение остаться в особняке Минаевых. Проснувшись по привычке на рассвете, я видела из окна отъезжающий с аллеи черный пикап. Значит, Андрей Дмитриевич все же уехал, оставив запустевший дом на попечение Алевтины Сергеевны. Не позавтракав, я заглянула в комнату Елены. Девочка крепко спала, уткнувшись носом в подушку, слегка посапывая. Невольная улыбка заиграла на моих губах, но уже последующие часы я желала одного — утопиться.

Здешние обитатели дома делали все возможное, лишь бы насолить мне. В комнате каким-то образом под подушкой оказалась…змея! В библиотеке, где я учила Елену правописанию, неожиданно потух свет. Я испугалась, вдруг девочка боится темноты и решительно направилась к двери. Оказалось Митяй, так звали садовника, перепутал выключатели. Еще пару часов спустя, казусы повторялись одна за другой. Мало мне ворчливой прислуги, еще и девочка не давала покоя, уговаривая сходить погулять.

Утром за завтраком, Алевтина Сергеевна объявила, что Елена не разговаривает. Нет. Девочка умеет читать, но полгода назад случился несчастный случай, и малышка замкнулась в себе. Ни с одним знакомым человеком она не разговаривала. Старуха лишь разводила руками, бормоча молитву о ведьмах и подобной чуши.

Мое терпение иссякло.

Собирая девочку на вечернюю прогулку, в комнату вошла сердитая Алевтина Сергеевна.

— Чего это ты удумала?

Застегивая пуговки розового комбинезона с зайчиками, я спокойно ответила.

— Погулять. Лене нужен свежий воздух, да и погода хорошая. На предстоящие полчаса дождя из риса не ожидается?

Старуха поджала губы.

— Вам запрещено выходить из дома.

— Запрещено Лене, а не мне. Девочка будет со мной, так что все в порядке.

Алевтина Сергеевна свела седые брови на переносице, готовая любыми способами задержать в стенах дома.

— Вот и готово, — сказала я девочке, игнорируя ворчливую старуху.

Накинув на девочку шарф, мы спустились в холл, направляясь к выходу.

— Телефон возьмите! — прошипела старуха, бросив мне мобильный телефон. Тот ловко оказался в моих руках. В детстве я любила спорт и физические нагрузки. Особенно волейбол.

— А папа не будет ругаться? — подала голос Елена. Я спустилась к ней на корточки, поправляя розовую шапочку. Карие глазки смотрели на меня с надеждой и…верой. — Тебя не будет. Обещаю зайчонок.

Девочка приободрилась, появился румянец на щеках. Елена была замечательным ребенком. Я боялась, что с ней будут проблемы, ведь вначале она казалась капризной и избалованной. Ладно, может я слегка и приукрасила, но девочку я полюбила. Подняв на руки малышку, мы побрели в сторону городского парка. Особняк Минаевых располагался в районе новостроек, недалеко от центра города. Я закрывала и открывала рот, разглядывая дома, идущие вдоль по улице. Интересно, чем Андрей Дмитриевич зарабатывает, раз позволил себе огромный дом в богатом районе. Не мое это дело, — одернула я себя.

Гуляли мы около двух часов. Время приближалось к восьми часам вечера. Девочка на руках давно заснула. Мне было хорошо, словно я давно знаю малышку. Елена, доверчиво опустив головку на плечо, едва слышно посапывала.

Я улыбнулась. За много лет одиночества, я обрела свой дом. Смешно, первый день работаю, а в голову лезут подобные мысли. На улице начался снегопад. Подставляя лицо снежинкам, я глубоко вдохнула морозный свежий воздух.

Улица кипела жизнью. Ее не страшил ни снег, ни темнота. Люди спеша забегали из магазина в магазин, скупая новогодние подарки. Не помню, когда в последний раз получала подарки. Моя жизнь полностью изменилась, едва исполнилось семь лет, оставив привычную жизнь далеко позади. Временами я завидовала малютке спящей на руках. Только дурак не заметит, как любит ее отец.

Я усмехнулась.

Покачав головой, сгоняя грустные мысли, я, намереваясь вернуться в дом, встала как вкопанная. На двери музыкального магазина висел плакат и не абы кого, а моего шефа! Андрей Дмитриевич стоял в центре группы парней из троих человек.

— Поддержим возвращение группы «Семь жизней», — прочитала я надпись на плакате. — О Господи.

— Тебе он не поможет.

Все тело онемело от голоса за спиной.

— Поправь меня, какую часть — не выходи из дома, ты не поняла?!

— Я… — прошептала я еле слышно.

Не дожидаясь ответа, меня грубо развернули, с силой схватив за локоть.

Зеленые глаза задержались на спящей девочке на руках. На секунду в них вспыхнул злобный блеск, но тут же погас.

— Что это?! — почти агрессивно прорычал Минаев. Андрей Дмитриевич прожигал меня глазами, надеясь, чтобы я провалилась сквозь землю.

Держась храбро, я не опустила взгляд.

— Ваша дочь.

— Я знаю, что это моя дочь. — Хмыкнул мужчина невесело. — Я спрашиваю: какого черта она с вами?

Теперь мы перешли на Вы?

— Я говорил, оставаться дома?!

— Не кричите! — пожурила я Минаева. — Перестаньте орать! Мы привлекаем слишком много народу.

И, правда. Вокруг нас собралось, по меньшей мере, десять человек, наблюдая за «семейной» сценой. Молча, Андрей Дмитриевич быстро потащил меня к машине, стоящей недалеко от выезда из магазина, не ослабевая хватки. Он с такой злостью толкнул меня в салон на пассажирское место, что я чудом успела пригнуть головку малышки, чтобы та не ударилась. Минаев аккуратно забрал из рук малышку, будто не он секунду назад мечтал снести половину города, и уложил ее на заднее сидение, закутав пледом.

Так же молча, мы выехали на дорогу, Андрей несся по городу, легко маневрируя между машинами. За окном пейзаж сменялся один за другим. Город я знала не очень хорошо, но догадывалась что мы уже далеко за домом. Воздух в салоне вибрировал от напряжения, готовый вот-вот взорваться. Я не смела, произнести и звука.

Вдруг Минаев резко затормозил, от чего меня качнуло вперед.

— Убирайся, — спокойный голос Минаев до чертиков напугал меня. Отстегнувшись, я вылезла на улицу. — Если, еще раз я увижу твою морду, тебе не сдобровать.

Я сморщилась от несправедливой ненависти, не решаясь закрыть дверь. Игнорируя все оскорбления, от чего-то хотела поделиться с этим мужчиной новостью, которая как я надеюсь, сменит гнев на милость.

— Утром Алевтина Сергеевна рассказала, что ваша дочь не говорит ни с кем, даже с вами. Я сама перешла границы и признаю вину, но сегодня Лена со мной…

— Тамара, — прервал Минаев голосом, в котором звучала неприкрытая угроза, — если вы сейчас же не закроете дверь с обратной стороны, я сделаю то, от чего мы оба будем сожалеть.

Сердцем понимала, Минаев открыто угрожает, грозясь сделать что-то очень плохое, но тело невольно задрожало от…искушения. Мои глаза расширились. Ни разу за последние семнадцать лет не думала подобное о мужчинах. Минаев нетерпеливо захлопнул дверь, двигатель мощно зарычал и машина, взвизгнув шинами, скрылась в темноте.

Слезы наворачивались на глазах. Шмыгнув носом, сунув замерзшие ладони в карманы пальто, я заревела.

Я осознала три вещи. Меня привезли в городской отель, без гроша в кармане, бросив как нищенку; меня только что уволили и, в-третьих: телефон, отданный Алевтиной Сергеевной, надрывно вибрировал в кармане пальто.

Минаев вошел в кафе местной гостиницы, безошибочно найдя мой столик. Я сидела в углу, примостившись в месте часто называемым камчаткой, тихо попивая воду.

Андрей, усевшись за соседний стул, брезгливо посмотрел на стакан и подозвал официанта. Парень появился из ниоткуда, ожидая заказа.

— Как обычно?

Андрей Дмитриевич кивнул.

— Только два. И с сахаром.

Быстро сделав пометку в блокноте, официант, кивнув Минаеву, ушел выполнять заказ. Это навело меня на мысль.

— Выходит, вы здесь частый гость.

— Назови причину, почему я должен тебя не увольнять? — мрачно произнес Минаев, расстегивая верхнюю пуговицу кашемирового пальто.

Ох. Как я мечтала уйти от подобной темы. Сетуя на характер Минаева, я боялась произнести слово, не выведя того из себя. Когда я ответила на звонок, не ожидала услышать Минаева. Где — были его слова, и я сразу поняла, о чем он, назвав кафе гостиницы, у которой Андрей Дмитриевич меня бросил.

Глотнув воду, я собралась с мыслями.

— Я хороший работник?

— Не играй со мной, я предупреждал, — невесело улыбнулся Минаев, — так почему? Ответь.

— Как я уже говорила, — неуверенно начала я, смотря на стакан с водой время от времени поглядывая на Андрея Дмитриевича. Он сидел, сложив руки на столе, посматривая на меня.

— Утром стару… Алевтина Сергеевна сказала, что ваша дочь Лена не разговаривает.

Не услышав ничего в ответ, я сбивчиво продолжила:

— Я, правда, не знала, хотя мне показалось странным обращение девочки к домашним. Вечером она не говорила со мной, и я не придала этому значения, но утром все стало на свои места. — Я сделала паузу, — сегодня она разговаривала как нормальный трехлетний ребенок, понимаете?!

Не знаю от чего, но слезы наворачивались на глазах, грозясь выйти наружу.

В это время официант принес нам заказ и так же тихо удалился.

— Поверьте, Андрей Дмитриевич, — мой виноватый голос, разжалобил бы самого Цезаря. — Понятия не имею, почему девочка предпочитает разговаривать со мной, чем…

— Давайте, скажите это вслух. — Теперь я действительно не понимала, почему он злиться.

Я намеревалась было уйти, как большая сильная ладонь сжала мою руку. Мы оба уставились друг на друга.

Первым пришел в себя Андрей Дмитриевич.

— Извините Тамара, иногда я бываю ужасным козлом.

Во взгляде Минаева читалось раздражение, ничего не имевшее общего с виной. Кажется, я привыкала к его характеру и это пугало до чертиков.

— Это случилось весной, — Минаев смотрел куда-то вдаль, придаваясь воспоминаниям. — Каждый год в конце мая, моя семья собиралась в загородном доме, где я провел все детство. Я приехал позднее остальных. Поздравить старика с юбилеем. Все было нормально, пока…

Пальцы Минаева дрогнули, когда он взялся за кружку с кофе, и я поняла, как ему тяжело говорить о том, чтобы это не было.

Может из-за того что случилось тогда, сделало Минаева таким озлобленным. Нет, — говорили его глаза, — не поэтому.

— Дом сгорел дотла. — Минаев зарылся рукой в длинные волосы, его глаза не передавали той боли, что звучали в словах, и холодок страха пробежал по моей спине. — Лена находилась в доме, я едва успел ее спасти. Едва успел! Теперь вы понимаете, почему она молчала?

Я понимала. Девочка испытала непереносимый ужас.

Андрей Дмитриевич подался вперед, пригвоздив меня взглядом.

— Почему вы?! — почти с остервенением прорычал Минаев шепотом, — почему!!! Моя девочка боится даже дневного света, но вы… Со своей манерой и правильностью…

Он замолчал.

— Не знаю. Правда, не знаю, — покаянно прошептала я.

— Даю вам еще один шанс. Вы нужны Лене, значит, нужны мне.

Что означает: попробуйте натворить глупостей и уволю вас к чертовой матери.

— Так вы музыкант? — спросила я после долго молчания, хоть как-то сгладить напряжение.

Зеленые глаза стрельнули на меня недобрым взглядом.

— Бывший музыкант.

Какая разница.

— Большая, — удивил он меня ответом. Если он читает мои мысли…

— Не читаю, у тебя все написано на лбу, — Минаев хохотнул над моей физиономией, бросая на стол сто рублевую купюру, — пошли.

— А Лена в машине? — посмела спросить я.

— Нет, — и снова этот мужчина удивил. Придерживая для меня дверь, он ответил оскорбившись: — Я успел заехать домой и уложить ее в кроватку. Имейте совесть.

Что поделать. Никто его не обвиняет в излишней любви к дочери.

— Вы Андрей Минаев!

— Да. — Сухо ответил он.

От такой новости, я готова пуститься в пляс. Будучи школьницей, я скупала все плакаты с группой «Семь жизней», любуясь ими ночами. С тех пор столько воды утекло, что я не узнала бывшего фронтмена.

— Андрей Минаев!

— Может, прекратишь орать как на митинге и залезешь в чертову машину? — грозно приказал Минаев, явно недовольный моим восхищением. Пусть привыкает.

— Минаеееевввв!

Андрей Дмитриевич с силой захлопнул пассажирскую дверь, призывая меня замолчать. Я радовалась маленькой мести. Это ему за все издевательства. И невольно улыбнулась, радуясь нашему, хоть и короткому перемирию. По крайней мере он перестал кричать.

Утро следующего дня встретило меня ясной погодой. Теплые зимние лучи пробирались сквозь занавеску, согревая теплом. Расчесывая мокрые после душа короткие волосы, я услышала, шум мотора автомобиля. Похоже, Андрей Дмитриевич вновь лишает нас своего присутствия.

После вчерашнего разговора, Минаев, смиловавшись, разрешил гулять с малышкой. Только в окрестностях улицы и парка, и нигде больше, — было его ответом. Что ж уже что-то.

Нанося макияж, я разглядывала свое лицо, находя его довольно симпатичным. Огромные светло — голубые глаза на лице, напоминающем формой сердечко, пряди светло — русых волос и нежные алые губы. Я улыбнулась отражению.

Из одежды я выбрала голубое чудесно гармонирующее с цветом глаз, платье. Часы медленно приближались к восьми часам. Пора приниматься за работу.

Мы с Леной сидели в летнем саду, прогуливаясь в окрестностях особняка, когда услышала въезжающую на аллею машину. Я не ждала столь раннего по привычке Андрея Дмитриевича возвращения и потому удивилась. Остановившись у калитки, взяв на руки Лену, я увидела, как из дорогой неизвестной мне марки машины выходит мужчина. Я сразу поняла что это не Минаев. Незнакомец был уже в плечах, ростом ниже на несколько сантиметров и волосы были очень коротко подстрижены.

— О, привет малышка! — воскликнул незнакомец, завидев нашу компанию.

Он быстро приблизился к нам.

— Как я по тебе соскучился крошка, твой буйный папаша дома? — Девочка засмеялась на моих руках.

— Здравствуйте, — опередила я малютку. Та явно намеревалась выдать все тайны незнакомцу. Мужчина, одетый в кожаную куртку, посмотрел на меня.

— Извините, — сказал он, протягивая руку, — не заметил. Нет. Не обижайтесь и снова простите. Вы такая красивая и потерял дар речи. Черт. Еще раз извините.

— Меня зовут Тамара, — решила подать голос. Незнакомец был очень смущен. Я крепче прижала Лену к груди. — Я няня Лены и очень приятно.

Нахмурившись, мужчина убрал ладонь.

— Не вы ли та девица, что выводит нашего злючку из себя?

Девица?

— Выходит так. А вы…

Мужчина переминаясь с ноги на ногу, задорно улыбнулся. Если бы я не размышляла над планом убийства Минаева, то подумала, что он заигрывает со мной.

— Дмитрий Колчин бывший одноклассник певунчика, — объявил он таким тоном, каким обычно объявляют героев страны.

— Вы учились вместе? — спросила я, в надежде что-то узнать об Андрее Дмитриевиче. Дмитрий переводил взгляд с меня на Елену и обратно. На широком лбу проступила складка. Казалось, Дмитрий в чем-то пытается разобраться. Наверное, стоит говорить мне о Минаеве или нет.

— Скажем так, — подал он голос, — я бесил его до белого коления, но сейчас не разлей вода.

«Лучшие друзья», — читалось между строк, от чего стало грустно.

— Может, чаю?

Дмитрий улыбнулся мне той улыбкой, от которой многие бы девушки упали на колени, но я не обратила на нее внимание. И не испытывала трепета. Интересно, как улыбается Минаев? От подобной мысли стало страшно, и я ее загнала в самый дальний уголок мозга.

— Не откажусь и малышка уже спит.

И в самом деле.

— За последние дни, это ее любимое занятие.

В полном молчании мы направились к дому. Дмитрий держался на расстоянии, за что была ему благодарна. У дверей нас встретила Алевтина Сергеевна, стреляя недобрыми глазами. Отдав осторожно в ее руки малышку, Алевтина, молча, удалилась.

— Похоже, она вас ненавидит.

— Не виню ее за это, — пробормотала я.

Снимая пальто, Дмитрий любезно предложил помочь мне. Я немного удивлена его поведением. Дмитрий улыбнулся, но ничего не сказал.

Дорога в кухню прошла, по крайней мере, для меня без происшествий. Дмитрий пару раз запнулся о валявшийся хлам, разрезаясь увесистыми проклятиями.

— Извините, — пробубнила я так, словно в создавшемся бардаке виновата я.

Он ничего не ответил, не переставая поедать меня глазами.

Поставив перед ним чашку, Дмитрий вдохнул аромат чая. Куртку он так и не снял, а на мое предложение снять верхнюю одежду отмахнулся.

— Итак, Тамара. Откуда вы? — задал он мне вопрос, когда я устроилась на другой части стола, держа в руках чашку чая.

— Из Армавира, — осторожно ответила я.

— И что тебя привело сюда? Не пойми меня не правильно крошка, простое любопытство старика.

Мои руки затряслись. Сложив руки вместе, чтобы Дмитрий не заметил затмивший страх тело и разум, я ответила:

— Я осталась без родителей, родственников нет и чтобы не скучать от одиночества, решила попытать счастья здесь.

— Имеешь в виду, поиски «папочки»? — от меня не укрылся презрительный тон.

Я оскорбилась. Это, какого он обо мне мнения, раз я занимаюсь поисками «папочки»?

Дима видимо понял, что сболтнул лишнего, но меня понесло.

— Счастье не только подразумевает богатого мужа или «папочки». Счастье это такое место, где тебе хорошо, где твой истинный дом. Поскольку в Армавире делать больше нечего, я перебралась в Краснодар в поисках работы и своего места.

И заработать денег. Но это ему знать не обязательно.

Кажется, Дмитрий удовлетворен ответом. Его поза покинула напряжение, вернувшись в тот безмятежный вид ловеласа.

— Ты красивая, — вдруг произнес он, уперев руки в бока. — Андрей никогда не приводил в дом…

— Красивых?

Он замялся.

— Да… Видишь ли Тамара, он человек со сложным характером и вижу по твоим глазам, ты уже познакомилась с ним, — Дмитрий замолчал, подбирая слова, — Андрей многое перенес жизни.

— Этим и объясняется, — обвела я рукой кухню, — этот бардак?

Но мы оба поняли, о чем я.

Хлебнув чай, Дмитрий поперхнулся.

— Пропади все пропадом! — между смехом, выговорил Колчин, — ты начинаешь мне нравиться, зайка.

Я нахмурилась.

— Не нравиться «зайка»? — притворно вздохнул, — ладно. Договорились, будешь крошкой. И мне пора идти. Андрея как я понимаю, дома нет?

Я встала из-за стола, убирая посуду.

— Он уехал еще рано утром.

— А…черные делишки. И не волнуйся, ничего криминального.

Этих мужчин связывает одно — умение угадывать мои мысли.

Я насупилась.

— Ну ладно, было приятно познакомиться с тобой, — нотки в голосе приняли сексуальный характер, от чего мне стало жаль Диму. — Тамара.

— И мне, — он уже стоял у порога, как мои губы прошептали: — мама Лены, она…

Тот остановился, словно врезался в кирпичную стену и повернулся ко мне. Я уже пожалела о своих словах. То, что читалось в этом взгляде…невозможно описать как злость. Бешенство. Чистое бешенство.

— Что ты о ней знаешь? — прошипел Дмитрий, быстро сокращая расстояние между нами. Вот он был у дверей, и в следующую секунду больно хватает меня за плечи.

— Что?!

Страх и паника, долго скрывавшиеся во мне, вопят от счастья, готовые выйти наконец-то, на свободу. Дыхание учащается, тело охватывает дрожь, переходя в лихорадку. Горло сдавливают тисками, душа переноситься на семнадцать лет назад, когда я…я…

— Тамара?! — Дмитрий ударяет меня по щеке, — Тамара очнись!

Вырываясь как дикая кошка, я пытаюсь закричать, но голос не поддается. Нет только не это, не опять! Мне некуда бежать, некого позвать на помощь…он уже близко. Кто — нибудь помогите!..

— ТАМАРА!

Вдруг мое лицо обливают ледяной водой. Перед глазами стоит обеспокоенное лицо Дмитрия, побелевшее то ли от страха, то ли от злости. Я не знала.

Резко отстранившись от Дмитрия, я обхватила свое тело руками, глядя в мраморный пол.

Тело сотрясает мелкая дрожь, зубы стучат как от холода.

— Ты…тебя…Господи, — сипло прошептал Дима.

Больше не в силах здесь оставаться, я убегаю в свою комнату, со страхом осознавая — Дима все понял без слов и не пытался остановить.

Захлопнув дверь и привалившись к ней спиной, я оседаю, на пол давясь от слез.

— Боже…что мне делать?! — горько всхлипываю я, пытаясь сдержать воспоминания. Почему сейчас? Почему это вообще случилось со мной.

— Мамочка…

Мой тихий шепот повис в темноте, уводя на семнадцать лет назад. Во время, когда для меня все кончилось. Во время, когда я умерла…

3

Семнадцать лет назад, город Армавир

Я стояла на крыльце нашего обветшавшего дома. Мама стояла на кухне, что-то готовя на ужин. А папа ушел в город по своим делам. В моем возрасте родители не говорят куда уходят. Лишь утром, собирая меня в школу, мама объясняет, что папа встретит меня после занятий и приведет домой.

Моя мама красивая женщина. Золотисто-русые волосы волнистыми кудрями водопадом струились по спине. Сосед по дому, его зовут дядя Вова, называет маму малышкой или красивой крошкой. Часто от таких слов папа в не себя бьет мамочку, называя ее шлюхой или продажной тварью. Честно не знаю, что означают такие слова, но что-то плохое. Я не пыталась помочь маме от папиного гнева, зная, что ей достанется еще больше и будет ходить с синяками.

Однажды мама пообещала, что мы уедем с ней вместе в город Краснодар к ее брату. С тех пор прошло два года, и я отчаялась. Я видела, как мама страдает, но ничем помочь не могла.

Схватившись маленькими ручкам за грязное розовое платье, я подошла к маме и дернула ее за подол юбки.

— Мамочка, а когда мы уедем? Ее голубые глаза смотрели на меня. Мама не любила плакать, но сейчас в ее глазах стояли слезы. Нож, что она держала выпал из пальцев, мама опустилась ко мне на колени.

— Милая моя Тамара, — бормотала она, захлебываясь слезами, прижав к груди, — скоро, скоро уедем. Обещаю.

Я обнимаю в ответ, зная, мы останемся с папой на следующее утро, и на последующее. Почему никто не спасет нас?

Спустя два часа я сидела за столом на кухне, делая уроки. Наш дом очень маленький всего две комнаты. Моя и родителей. Обычно я занималась в своей, но папа выгнал меня, сказав, что хочет спать.

Я не капризничала и ничего не ответила. Знала, что пустая трата времени и боялась получить кулаком по лицу, объясняя учительнице, откуда появился синяк.

— Сука! А ну иди ко мне, падлюга. — Орет папа из моей комнаты. — София!!!

Я писала ответ к задаче по математике, когда дверь из моей комнаты распахнулась, едва не сорвавшись с петель. Мама, сидела на диване, смотря телевизор, не обращая на папу внимания. Я сжалась в комок, увидев бешеный взгляд отца.

Он не был красавцев, как мама. Его толстое брюшко напоминало мне проглотивший футбольный мяч, а лицо как у поросенка. Серые глазки, завидев маму, грозно сверкнули.

— Я к тебе обращаюсь, тварь!

Папа быстро идет к маме, брызгая слюной и сжимая какую-то бумагу.

— Какого хрена у нас долг в пять тысяч! Отвечай!

Мама вскрикнула, когда он с силой пнул телевизор. Тот крехтя упал на пол, издавая неприятные звуки.

— С ума сошел?! — кричит она.

— Это что?! — орет папа в ответ, тряся перед лицом мамы бумагой. — Какого хера у нас долг, скажи мне милая шлюшка.

Ее глаза расширились от страха. Я видела, как мама испугалась, опустившись перед папой на колени.

— Я не знаю, правда, не знаю.

Он со злобной ухмылкой берет ее за волосы, и наотмашь бьет по лицу. Я слышу отчаянный крик и не до конца понимаю, что кричу я. Подбегая к папе, я со слезами на лице пытаюсь пнуть его по ноге.

— Ах ты мелкая шваль! — он пинает меня по лицу, оставляя большие синяки и ссадины, но не обращаю внимания на боль. Я хочу, чтобы он опустил мою маму, мою любимую мамочку.

— Нет. Не трогай ее!

Мама бросает к его ногам, моля о прощении.

— Юра не бей ее!!

Позже, меня зареванную и всю в синяках, отнесли в комнату. Папа ушел из дома испугавшись криков соседей. Они грозились вызвать милицию, если он не прекратит бить нас.

Мама положила мне на щеку компресс, перебирая пальцами мои волосы.

— Я люблю тебя, мама.

Она улыбается, ее лицо морщиться от боли ссадин. И вот она наклоняется, целует, мня в щечку, и шепчет:

— И я люблю тебя, моя золотая девочка.

Позже ночью в мою комнату кто-то вошел, гладя меня по волосам. Спросонья я не могла разглядеть кто это, но прозвучавшие слова до дрожи напугали меня.

— Скоро, — шепчет голос в темноте, — совсем скоро…

* * *

Наши дни

Я резко распахнула глаза.

— Проснулась?

До конца не отойдя от воспоминаний, я резко вжимаюсь в спинку кровати, натягивая до подбородка одеяло.

— Дима сказал, ты себя не хорошо чувствуешь, и я пришел проведать тебя, — услышала я голос у кровати. В темноте я не видела лица, но голос сразу узнала. — Я принес лекарства и воды, они стоят на столике. Включить свет?

Я киваю, не придя в себя до конца. Казалось, Андрей видел мой кивок, комнату озарил свет, разгоняя ночных демонов.

— Как ты? — такие простые слова, а так много значат. Не помню, чтобы кто-то беспокоился обо мне. Поднимаю глаза и вижу Минаева. Он стоит у кровати, как всегда собранный и готовый к любым проблемам. Зеленые глаза вглядываются в мое лицо. Вдруг мысль осенила меня.

— Дмитрий побежал за тобой, испугавшись, что ты натворишь дел. Ворвался в комнату, увидел тебя спящей на полу и перенес на кровать, — объяснил он.

Бедный Дима, я, наверное, напугала его.

— Где он? — решила я подать голос. Андрей высунул правую руку из кармана брюк, и почесал затылок.

— Позвать? — он уже был у двери, как я вскрикнула:

— Нет! — Зеленые глаза ждали продолжения, — пожалуйста. Я хочу побыть одна.

Андрей закрыл дверь, не обратив на мое желание побыть наедине. Прислонившись плечом к стене, он уставился на меня.

— Ну что госпожа Сабо, я жду объяснений.

Я начинаю ненавидеть его обращение ко мне на «вы», когда он зол.

— Каких объяснений? — спросила я, чувствуя раздражение.

— Почему ты интересовалась моей женой?

Женой? Минаев женат? Тогда где она, раз девочка живет без матери?

— Я жду.

Казалось, каким буде мой ответ, решит мою судьбу в этом доме.

— Тамара, — напряженность в его голосе давила на меня.

На языке вертелись вопросы, касательно мамы Лены. Я не смела, спросить, отчего-то, зная: любое упоминание о ней приведет Андрея в неукротимую ярость. Может быть, это обида обманутого мужа? Вполне…

— Мне не нравиться ход ваших мыслей, лучше оставьте их при себе для своего же блага, Сабо. Иначе я вас уволю.

Почему-то моя фамилия с его губ выходит как ругательство.

— Зачем вы вообще пришли?

Андрей подошел к изголовью кровати. Я шарахнулась как ошпаренная. Его брови угрожающе сошлись в одну линию, вразрез идя со словами.

— Вы меня удивляете. То ведете себя как истеричка, то, как драная кошка.

Тут я заметила, что длинные волосы Андрея собраны в косу. Прядь непослушных волос упала на глаза, делая Минаева очень красивым.

Он нахмурился, вглядываясь в мое лицо.

— С тобой все хорошо?

Боже, я нахожу Минаева симпатичным. От подобных мыслей захотелось плакать.

— Ты заболела?

Ухватившись за это объяснение, я закивала.

— У меня…ну понимаете.

— А, месячные, — от его слов я покраснела как рак. — Тамара.

Тоном, каким было произнесено мое имя, заставило невольно посмотреть на Андрея.

Мы долго смотрели друг на друга, не отрывая взгляда.

— Пожалуйста, — первым проснулся от наваждения Минаев, — не влезай в дела моей семьи. Ты ничего не исправишь и ничем не поможешь. Слишком поздно. Я, правда, не хочу портить с тобой итак неудавшееся перемирие. Хорошо?

Я кивнула. Не могу обещать ничего конкретного, но пусть думает, что я дала обещание. Мама твердила, не давай то чего не в силах сдержать. Но я быласлишком капризной, чтобы уяснить золотое правило как следует.

Не говоря ни слова, Андрей присел на кровать рядом со мной, держа в руках стакан с водой. Когда он успел наполнить его?

— Вот выпей, — я как послушная девочка сделала большой глоток.

— Спасибо, — с благодарностью прошептала я. Андрей взял из моих рук стакан, не касаясь кожи, и поставил его на туалетный столик. Тут я заметила на безымянном пальце правой руки обручальное кольцо. Выходит, он действительно женат.

— Снова мир?

— Мир? — от волнения мой голос прозвучал жалобно.

— Я постараюсь меньше на тебя кричать, — шутливо сказал он, убирая упавшие пряди волос со лба. — Лена, отчитала меня как настоящая жена и велела поладить с тобой, иначе снова будет играть в молчанку.

— Она замечательный ребенок.

Его глаза задержались на моем лице.

— Я перед тобой в долгу, — прошептал он странным голосом, похожим на обреченность, — если тебе будет что-то нужно, не стесняйся и обращайся ко мне.

Он уже встал, собираясь уходить, как я спросила:

— Андрей Дмитриевич.

— Да? — спросил он через плечо.

— Можно взять отпуск через неделю? Я все понимаю, но мне необходимо…

— Хорошо, — ответил он, не дослушав, и скрылся за дверью.

Вздыхая, я уткнулась лицом в подушку.

Нас следующее утро меня разбудил настойчивый звонок мобильного. Спросонья нашарив телефон под подушкой, не глядя на номер, я зарычала.

— Да!

— Если через пять минут вы не спуститесь, я скину тебя с кровати.

Длинные гудки не дали сказать все, что я думаю о шефе. Временами он бесил до чертиков. Пыхтя, я встала с кровати, наспех оделась и спустилась вниз, бросая взгляд на настенные часы. Еще и шести нет.

Дурацкие повадки этого дома.

В столовой я заметила свежего и дышащего полного сил Андрея, с особым аппетитом уплетавшего салат.

— Не дали поспать? — поддел меня Минаев.

Я зло сверкнула глазами.

— Говорите чего хотели, и пойду спать, — буркнула я, не понимая, что задумал человек, сидящий за столом. Меня передернуло от того, на насколько грязном он сидел стуле.

Минаев поставил со стуком чистую тарелку на безобразно-грязный стол, выковыривая что-то вилкой.

— Умеешь готовить? — спросил он, не поднимая глаз.

— Нет, — быстро ответила я.

Я скривилась от звука издаваемой вилкой о тарелку.

— Жаль.

— Вам бы не помешала уборка в доме, авось после этого у вас будет еда.

Андрей поднял зеленые глаза.

— Уборка? Вроде чисто.

— Чисто в двух комнатах: моей и Лены, а здесь, — обвела я руками столовую, — настоящий сральник. Пару дней и мы станем питаться тараканами.

Минаев и виду не подал на мой презрительный тон, сочившийся ядом.

— Это дом холостяка, кому какое дело до того, как оно выглядит?

Мое, — хотелось кричать мне. Но покорно молчала, зная, что Минаева мои заявления приведут в ярость.

Швырнув от безысходности вилку, Андрей Дмитриевич поднялся из-за стола.

— Я уезжаю, — сказал он, ясно выражая свое нежелание посвящать меня в свои дела. — С вами останется Дмитрий, на случай если что-то будет нужно.

— О, очень мило с вашей стороны.

Он отчего-то нахмурился, приводя меня в замешательство.

— Что? — спросила я.

Минаев достал из кармана джинс пачку сигарет, подошел к окну и спросил: — Не возражаешь?

Я подумала с минуту, раздумывая над тем, что ответить, как воспоминания нахлынули с головой. Вот так несколько дней назад мы встретились. Кажется, прошло много времени, а на самом деле совсем ничего. Андрей Дмитриевич над чем-то задумался, сунул сигарету за ухо и сложил руки на груди.

— Если не нравиться дым просто скажи, зачем пытаться лгать?

От его проницательности мурашки по коже.

— Извините, — более идиотской фразы не придумаешь. — Могу я уйти к себе?

— Я не все сказал. Тут несколько тысяч, — говоря это, Минаев протягивает толстую пачку банкнот. Моя рука задержалась в нескольких миллиметрах от его сильной ладони, покрытой темным загаром. — Бери.

Его глубокий, богатый оттенками с хрипотцой голос эхом отдавался в столовой. От голоса Андрея Дмитриевича, я невольно начинала таять. Необходимо лечь и наваждение пройдет так же легко, как и появилось.

— Зачем? — спросила я, в надежде направить мысли в более приземленное состояние. Но судьба продолжает играть со мной. Черная шелковая рубашка натянулась на руках, открывая взор на татуировки. Будучи ребенком, я сходила с ума по татуировкам Андрея. Я знаю каждую из них, как и когда были наколоты и в каких местах, но увидеть их вживую…

— Вот вы где голубки! — вдруг раздался голос в столовой. — Чего вы оба хмурые?

Тряхнув головой, полностью собравшись с мыслями, я осмелилась посмотреть на Андрея Дмитриевича. Тот озлобленно уставился на Дмитрия, обещая долгую и мучительную расправу.

— Эй, эй полегче, — поднял примирительно руки Дмитрий, — Я тут не причем и вчера все тебе объяснил!

Вчера? Что было вчера?

— Дима, — голосом, не терпящим возражения, буркнул Минаев, — умолкни.

Дмитрий, понимая, что вот-вот выведет из себя Андрея Дмитриевича, благоразумно замолчал.

— Это на карманные расходы, пока меня не будет.

— Насколько долго? — спросила я. Неприятное подозрение, что оставили в дураках, покинуло меня, когда Минаев ответил:

— Любопытство вас погубит. Около трех недель, постарайтесь не наделать глупостей в мое отсутствие, Сабо.

— Э-э думаю, это не лучшая идея.

— Ради Бога, Дмитрий, я лишь сделаю то, чего хотят все домашние, включая тебя, — сказала я, — подай, пожалуйста, вон ту тряпочку.

Дмитрий с выражением лица, выражающее полное неудовольствие, с ворчанием передал мне лежащую на стремянке тряпочку для стирания пыли.

— Певун взбеситься, — произнес Дима.

Конечно, взбеситься. Нет ничего, чтобы не взбесило Минаева. Пусть выгонит, разгромит гараж, я собралась сделать невыполнимое — отчистить дом от грязи. Хотя я слегка преуменьшила, всю грязь, накопившуюся, как мне кажется за 3–4 года, настолько въелась, что я не была уверена в способностях средств, в ее очистке.

Дима еще раз вздохнул, разводя руками.

— Ты не логична.

— А, прекрасно. Это еще почему?

Он уселся на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

— Зачем же еще тебе хозяйничать в его доме, — начал Дима, — Ты здесь — никто. Андрей будет не в восторге от твоих выкрутасов.

— Мне все равно, — ответила я.

Мне действительно все равно. Я хотела лишь одного — облегчить жизнь девочки. Малышка нуждается в уходе и хоть какой-то антисанитарии. А здесь, в собственном доме ею и не пахло. В ее возрасте болеют чем угодно и как угодно, не хочу, чтобы она заболела дизентерией или чем-то похуже. Дмитрий, никак не отреагировав на мои слова, вздохнул, показывая полное неудовлетворение.

Идея приборки пришла ко мне неожиданно. Сил выносить обещание не обращать внимания на грязь не хватило.

Провожая машину Минаева из окна, идея прочно засела в моем мозгу крича; сделай это! Сделай это. И я сделала. Возможно Колчин прав, я напрочь лишена логики. Кто еще додумается в доме совершенно не знакомого (может не совсем не знакомого), но тому, кому ты совершенно не нравишься навести порядок. Пытаясь оттереть въевшуюся грязь окна холла, я зарычала.

— Достало! — рыкнула я, швырнув тряпку.

Придется играть по своим правилам.

— Что ты задумала? — спросил Дима, когда я схватила телефонную трубку. — Что?..

Я подняла палец, призывая Колчина к молчанию.

— Здравствуйте, компания «Муж на час» Вас слушает.

— Шикарно. Давай, зови домохозяек и преврати особняк в убежище блондинок.

— Алло, — проигнорировав сарказм Димы, обратилась я к оператору, — Можно сделать заявку?

— Назовите адрес.

Дима попытался отобрать у меня телефон. Наступив ему на ногу каблуком, он завыл как ошпаренный, прыгая по холлу точно кролик.

— Дура! Настоящая дура, — если бы я не знала Диму (пусть и мало), а он мне представлялся человеком с чутким характером и не умевший давать сдачи, то испугалась бы его незнакомого громоподобного голоса.

Я привыкла к крикам и пустым угрозам, и потому не обратила на упреки Дмитрия ни малейшего внимания. Повернувшись к нему спиной, я назвала адрес:

— Улица 40 лет Победы, дом 43.

Назвав оператору перечь услуг, она не подала и виду того что удивлена, сколькими услугами я нуждаюсь. Определившись в цене, девушка отключилась, призывая ждать двадцать минут приезда «домохозяек». Минаев выдал мне крупную сумму денег. Не понимаю, о чем он думал выдавая ее. Бросается деньгами словно мусором. Минаев был Минаевым и этого у него не отнять.

С видом человека совершившего нечто грандиозное, я сняла фартук.

— Пойдешь со мной или останешься тут, продолжая стонать?

Дмитрий отряхнувшись, потер шею.

— Я - пас, лучше смотаться пока он не вернулся.

Вернется? Андрея Дмитриевича не будет около трех недель или я что-то путаю?

— Когда он узнает, что ты натворила, а Андрей узнает, бросит все дела и вернется заниматься твоим убийством.

В ответ я только фыркнула.

— Не вернется.

— Ну-ну.

Я посмотрела на Дмитрия через плечо, он уже был у двери, отвесив мне поклон, как делали джентльмены придворным дамам в знак приветствия и удалился.

В эту секунду я напрочь потеряла былую уверенность. Все-таки что я знала об Андрее? И я улыбнулась. Насколько же близко я стала воспринимать шефа, раз думаю о нем. Где-то в доме доносились звон часов, оповещая о начале нового часа. Под третьим ударом я поднялась в комнату Лены, молясь, чтобы моя задумка прошла гладко и без происшествий. Но я еще не знала, что моя глупость начало последовавшие за ним печальные события.

— Что за мужчины топчущие мой газон, отшиваются у дома?! — прогрохотало в трубке. Отняв ее от уха, я посмотрела на номер. И дня не прошло, а он уже в курсе! — Твой мыслительный процесс оставляет желать лучшего.

Я сморщилась. Даже на расстоянии сколько-то там километров, этот человек умудряется читать мне нотации.

— Сабо! — рыкнул Минаев.

— Откуда вы узнали?

— О мужчинах, болтавшихся в моем доме или о вашем недоразвитии? Повзрослейте и тогда все поймете и без моих подсказок!

— Никто не говорит сейчас «недоразвитии». В каком вы веке?

С другой стороны трубки раздался грохот, похожий на звон битого стекла.

— Я просил вас не делать глупостей, припоминаете? А? Похоже, вы никогда не научитесь совать нос не в свои дела, — сказал Минаев, когда стих шум.

Его ложное обвинение привело в ярость. На языке крутились ответные замечания Минаеву, но я благоразумно придержала их при себе. К чему наши перепалки? Все равно будем топтаться на месте.

Встав с кресла качалки, я посмотрела на спящую Елену. Сегодня она подозрительно спокойна и мне это не понравилось.

— Это не глупость, а помощь ближним, — температуры вроде нет. — И кто вам сказал?

Дмитрий? Ну, если он, то я его…

— Ты слишком наивна, раз думаешь, что он тебя сдаст. Вы ему нравитесь. Он как послушный песик готов прыгать на задних лапах, лишь угодить вам.

От его прямолинейности подкосились ноги. И это от Минаева не укрылось? Есть что-то, чего он не знает? Ощупывая тельце спящей девочки, настроение еще больше ухудшалось. С ней определенно что-то не так. Сбившиеся дыхание, бледная кожа, мокрый лоб от пота. Мне стало по-настоящему страшно.

Минаев кому-то закричал, призывая к молчанию, и обратился ко мне.

— На твое счастье, я доверюсь тебе и позволю сновать по дому пидарасам, — не будь я напугана, то посмеялась бы над Минаевым, — но учти. Если они разобьют вазы восемнадцатого столетия, спущу с вас шкуру. Слышишь меня?

Елена распахнула карие глазки. В следующую секунду ее вырвало на подушку. Я что, есть силы, бросилась к малютке, бросив телефон на пол. Стараясь облегчить девочке страдания, перевернула ее на бок, чтобы она не захлебнулась рвотой. Девочку вырывало утренним завтраком, тельце поддергивалась от конвульсий. Поглаживая по спине, я схватила домашний телефон, что стоял на прикроватном столике и вызвала скорую.

— Тише малютка тише, — шептала я девочке, когда рвота прекратилась. Дав отпить ей воды, Лена упала ко мне на колени и едва слышно прошептала:

— Животик, бобо.

Только не это, подумалось мне.

Уложив девочку на кроватку, приподняв чистую подушку, я подняла с пола мобильник. Голос Андрея в трубке раздавался по всей комнате, оря о моем недоразвитии. Морщась от криков этого сумасшедшего, я вздохнула.

— Андрей, — мое обращение к нему по имени, заставило Минаева замолчать. Я поняла, что с трудом сдерживаю слезы.

— Что с Леной? — голос холодный и бесстрастный. В моем голосе смешалось все: обида, ревность, страх, и в эту минуту ненавидела себя.

— Ее стошнило.

В трубке послышались гудки.

— Небольшое пищевое отравление. Вы ничего ей не давали тяжелого из пищи?

Я покачала головой.

— Нет ничего. Обычно она завтракает фруктами. Днем она не притронулась к еде, выпив только сок.

Доктор протер очки о медицинский халат, внимательно вглядываясь в мое лицо. В его маленький зеленых глазах так и читалось — вы мне врете, посмотрите, на что похож ваш дом. Я молчала, не зная, что ответить, да и не было в этом необходимости. Сделав пометки на листке, он передал его мне.

— Держите меня в курсе ее состояния. И вот список лекарств, — я взяла листок, — не давайте ей жирной пищи и следите за тем, чтобы тарелки были чистыми.

От замечания доктора мне стало не по себе. Я что похожа на дуру? В детстве я переболела, чем только можно и прекрасно знаю о методах оказания первой медицинской помощи.

Сдержанно кивнув доктору и заверив его, что за всем прослежу и доложу о состоянии здоровья Лены, я открыла ему входную дверь.

Вдруг раздался лязг шин и на подъездную аллею на бешеной скорости влетел черный пикап. Со страху я отскочила назад, будто в меня сейчас врежется машина. Водительская дверь с грохотом распахнулась, ударив рядом стоявшую «Неотложку», оставив приличную вмятину на левом крыле. Не заглушая двигатель, Андрей, выскочив из машины, побежал в нашу сторону. Мне стало страшно. Очень страшно. Весь его вид показывал бешеную, неукротимую ярость.

Андрей, не отрывая кровожадного взгляда зеленых глаз, схватил доктора за грудки и — обалдеть, приподнял на несколько сантиметров!

Я так и стояла столбом, пока не закричала.

— Говори хренов ублюдок, — его голос резал словно бритва, — что с ней пока не закопал тебя в яме и не скормил червям.

Доктор даже растерялся от поведения Минаева.

— Молодой человек, отпустите меня или я вызову полицию.

Андрей еще выше поднял доктора, приблизив свое лицо:

— Если не лишишься рук.

Бледное лицо доктора напрочь отрезвило меня. Схватив чемодан, что выронил доктор, я со всей силы ударила ею по голове Минаева.

— Ау, — заорал он, потирая затылок.

Доктор, пользуясь моментом, вырвался из рук Минаева, побежал к машине, и та с ревом покинула окрестности особняка.

— Совсем обалдел? — рявкнула я. — Есть предел глупости, но это переходит все границы!

— Какого хрена ты меня ударила?

— А нечего накидываться на невинного доктора! — трясясь от гнева, словно имею на то право, захлопнула перед носом Андрея входную дверь.

Идиот. И он еще называет меня дурой? Больной придурок.

Пытаясь совладать с гневом, я поставила чемодан с инструментами и лекарствами на столик, намереваясь пойти в кухню и принести Лене воды.

За спиной послышался грохот. Андрей с такой силой хлопнул дверью, что треснула дверная коробка. Ненавижу этот город. Здесь так беспокоятся о статусе, предпочитая удобство безопасности, напрочь забыв о стальных дверях.

Я закатила глаза к потолку.

— Отлично. Теперь дверь покупать.

Андрей настиг меня в пару шагов, нависая надо мной грозовой тучей.

— Не смей закрывать дверь моего дома у меня перед носом!

Я должна испугаться, обязана бояться этого сумасшедшего. Но сейчас, глядя на него сверху вниз, мои колени подогнулись. В серой толстовке, обтягивающая плоский живот и мощные мышцы рук, с растрепанными волосами он выглядел потрясающе. Интересно как будет выглядеть Андрей Минаев без одежды?

— Зачем вы накинулись на доктора, — сказала я первое, что пришло на ум, сгоняя наваждение. — Испугали беднягу. Надеюсь, завтра за вами придет полиция, и поместят вас в психушку.

— Где Лена? — спросил Минаев, игнорируя мои слова.

То, что я увидела в его зеленом омуте, остановило меня от сарказма. Прочитав ответ в моих глазах, он бросился на второй этаж, подгоняемый демонами. Мне пришлось стоять и смотреть ему в спину, гадая, что ждет меня в следующий час.

С этими мыслями я вошла в кухню, налила стакан воды. На втором этаже было тихо, и я гадала, что там делает Минаев. Признаться, его одержимость Леной трогает меня. За свою короткую жизнь, я не встречала человека с таким остервенением беспокоившемся о своем ребенке. В моей семье такая забота была иллюзией. Мечтой. Не буду врать, мама всячески оберегала меня от реальности жизни. Но она не знала, что с ней я знакома сполна.

В кухню вошла Алевтина Сергеевна, косясь на меня недобрыми глазками. И тут я поняла, это она сдала меня Минаеву. От этой мысли злость вернулась. Старуха, скалясь взяла со стола список лекарств и с таким же «удовлетворением» удалилась.

— Чертова старуха, — пробормотала я, осушив стакан.

Из окна кухни я заметила, группу мужчин с синими куртками и желтой надписью «Муж на час» большими пакетами выносящие мусор. По шуму соседней комнаты я поняла, что они «прибираются» в гостиной. Тут я представила удивленное лицо Минаева и засмеялась. Неожиданно сотовый завибрировал на столе, словно паровоз. Смеясь, я прочитала смс-ку и тут же подавилась.

В эту минуту я услышала тяжелые шаги по паркету.

— Настолько рада моему приходу? — подал голос Минаев, — не слишком торопишь события?

Не понимая о чем он, я выключила телефон, не поднимая глаза на Андрея.

— И ни одного колкого замечания? Что-то ты притихла. Кто-то умер? — продолжал издеваться Минаев. Быстро же он пришел в себя.

— Идите в жопу, — не прошеные слова, сорвались с губ и я икнула.

К счастью Андрей долго смотрел на меня, откинул темноволосую голову и расхохотался. По — настоящему и не переставая. Его большое сильное тело сотрясалось от смеха, словно не он пару минут назад угрожал доктору.

Я нахмурилась.

— А у вас, — между смехом сумел проговорить Андрей, — у вас есть яйца, Сабо.

Он злиться или издевается?

Я скорчила рожу.

— А вы неуравновешенный тип.

Андрей присев на край стола, закатав рукава толстовки до локтя, уставился на меня.

— Вы мне все больше начинаете нравиться, Сабо.

По мне ему никто не нравиться, разве что кроме дочери.

Я отодвинулась. Близость его большого тела давила на мою нервную систему не от страха, как было раньше, а от желания!

— Не многие, — продолжал он, сверля меня взглядом, — готовы бросить мне вызов.

— И не виню их.

Шум с соседней комнаты отвлек меня от поедания глазами Минаева, возвращая в действительность. В этой действительности мужчина, сидящий рядом, ни за что не посмотрит на меня как на девушку, и от этой мысли стало больно в груди.

В мозгу что-то щелкнуло.

— Как долго твои псы будут шарить в моем доме?

Я была благодарна Минаеву, выдернув меня из наваждения.

— Пока не отчистят его от грязи.

— Я был зол, — сказал он так, словно никогда не бывает в ярости, — но Алевтина Сергеевна объяснила, что из-за беспорядка Лене стало плохо. Спасибо.

Второй раз он говорит мне спасибо.

Его теплое дыхание коснулось моего лба, от чего по телу пробежали мурашки.

— Не за что, — совсем не это хотела сказать. Совсем не это. Но я как школьник, так тронута похвалой Минаева, что готова визжать от восторга.

От следующих его слов, я застыла.

— Кто вам написал?

— А… — решила выставить себя дурочкой. Минаев, не касаясь меня, подался вперед.

— Прекрасно слышала, о чем я спросил. Ответь. Димуля?

Я покраснела от его наглости.

— Какое право вы имеете меня об этом спрашивать? Вам знакомо понятие личная жизнь?

Андрей Минаев издевается надо мной.

— Я твой работодатель, начальник, Бог — я сморщилась, — должен же я знать, чем занимается мой подчиненный в нерабочее время.

Мы оба знали, что у меня нет «в нерабочего времени», но Андрей требовал ответа.

— Мои тайны остаются моими тайнами, ровно, как и ваши, — ухватилась я за спасительную соломинку.

— Ха.

— И что у вас за татуировка с числами?

Андрей опустил глаза, на татуировку на левом запястье с изображением ангела с оборванными крыльями. Под рисунком каллиграфическими цифрами вытатуирована дата «29.07.2010». Насколько я помню, такой татуировки раньше не было. По слухам, после резкого завершения карьеры, Андрей Минаев сменил имидж крутого рокера, на обычного домохозяина и заявил публике, что с 31 июля 2010 его ничто не связывает с музыкой. Возможно ли дата на татуировке способствовала решению Минаева оставить музыку на самом пике ее славы — я не знала.

Его лицо, разглядывая цифры, ожесточилось, губы сжались, и я услышала слова:

— Это вас ни хрена не касается.

Он так стремительно поднялся, что я испугалась.

— А как же ваши дела… — начала была я, но Андрей ушел, хлопнув итак сломанной входной дверью. Та жалобно скрипнула и с грохотом слетела с петель.

Вечером, собираясь спать на кресле в комнате Лены, я решилась включить сотовый. Тот жалобно запищал от количества присланных сообщений. Усаживаясь в кресло, закутавшись пледом, я прочитала:

«Мои тайны остаются моими тайнами, уясни это Тамара и вызубри как молитву».

Андрей все больше продолжал удивлять.

«Я все узнаю»

Ответ не заставил долго ждать.

«Попробуй».

Я фыркнула, закрыла его сообщения, намереваясь найти другое, как телефон снова запищал.

«Мой тебе совет — не смей входить в комнату на третьем этаже».

«А что в ней? Храните трупы визитеров?».

Телефон долго молчал, я уже думала, Андрей не ответит, как пропищало:

«Спокойной ночи, Сабо».

Невозможный тип!

В не себя от негодования, я прочитала смс-ку присланную днем и напугавшую до потери сознания. За поиски прошедшие семь лет, я отчаялась найти что-то о своей маме, пропавшей бесследно в день моего рождения. Номер отправителя был засекречен, и это не остановило слез радости.

«Я знаю, где ваша мать. Ждите звонка через неделю и все расскажу».

Я так и заснула, прижимая телефон к груди, свернувшись кое-как в кресле калачиком. Проснувшись от пробиравшегося утреннего света через занавески, я потянулась, разминая затекшие мышцы, и улыбнулась. Теперь я готова встретить новый день, каким бы он ни был.

4

— Когда моя вера слабеет, и мне кажется, что я сдаюсь, ты снова вдыхаешь в меня жизнь… — напевала я слова одной из любимых песен, звучавших по стерео.

За два прошедших дня Минаев ничем не выказывал своего присутствия, давая мне расслабиться. По вечерам приходили сообщения, интересуясь об одном: «как моя девочка?». Или звонил по утрам, прося передать трубку дочери, и о чем-то с ней разговаривая, пока Лена не устанет. Больше я ничего от него не слышала.

Днем после случившегося прошлым вечером, Лена стала поправляться. В ее комнате я выключила кондиционер, предпочитая свежий воздух, проветривая комнату. С малышкой мы весело проводили время, занимаясь то изучением букваря, то прогулками по парку, то бездельем.

И вот мы сидели в гостиной, в которой несколько часов назад навели порядок «Муж за час». Теперь можно спокойно рассмотреть интерьер комнаты. Вкус у Андрея был, с этим я не спорила. Большой кожаный диван со встроенным баром находился напротив огромного камина.

Усевшись на теплый пол, я наблюдала за тем, как Лена рисует портрет семьи. Девочка, уткнувшись в рисунок, с особым усердием выводила неровные линии. С ее шеи выпал амулет, и я взяла его в руки.

С самой первой встречи я заметило его на ней. Обычно дети носят крестики и я удивилась. Крестика на шее девочки не было, его заменял на черной лямочке амулет по форме напоминавший слезу.

— Тебе его папа подарил? — спросила я у Лены.

Девочка не глядя на меня, ответила.

— Мама.

Продолжения ждать не придется. Лена еще мало разговаривала, ограничиваясь парой тройкой фраз.

От нечего делать я рассматривала книги, имевшиеся в небольшой библиотеке, и меня удивило обилие женских романов. Андрей не похож на человека увлекавшегося чтивом женских книжек. Любопытство разыгралось во мне.

— «Никогда не поздно. Автор Оксана Гирич», — прочитала я, беря книгу в руки. — Глупое название Оксана. Почему бы не придумать «Его сильные руки» или «Буря страсти в тебе»? Гораздо звучнее.

Пролистывая книжку, из нее что-то выпало и упало на пол.

— Что это? — довольно толстый конверт, спрятанный в книге Оксаны Гирич. Странно и адреса не написано. Сунув конверт обратно в книгу, я от греха подальше отошла от стеллажа. Любопытство разыгралось с новой силой, а чужие тайны я не хотела раскрывать. Хорошо. Не совсем, правда. Должна же я попытаться сдержать обещание данное Андрею?

— О, вот вы где. — Я вздрогнула и повернулась за звук голоса.

— Не хотела вам мешать, Алевтина сказала, что вас можно найти в гостиной.

Мама говорила, есть женщины, которые своим видом показывали кто в доме хозяин. Они помыкали мужьями, контролировали детей и единственное, что волновало в их «контролируемой» жизни — деньги. И такая женщина сейчас стояла передо мной. Первой моей мыслью, было сбежать. Не хотела нарываться на неприятности, тем более, вдруг женщина окажется мамой Андрея. От подобной мысли я фыркнула. Женщина в красно-лиловой — жарковато для краснодарской зимы — искусственной шубе, с волосами, убранными в элегантную прическу, оглядывала меня с ног до головы. Под этим взглядом я ощущала себя маленькой и глупой, не познав все горести бренного мира.

Лена, рисовавшая свои картинки и, не издавая ни звука с тех пор как мы спустились в гостиную, с диким, присущая детям, криком радости, бросилась к женщине на руки.

— Баба, бабушка приехала! — воскликнула малютка, падая в объятия.

— Здравствуй, моя кроха. — В голосе женщины я уловила нотки радости. — Иди ко мне на ручки.

В семейной сцене я почувствовала лишней. Я уже подошла к двери террасы, как голос остановил меня:

— Почему вы сбегаете?

Я поджала губы. Врать я не умела, потому ответила:

— Извините, почувствовала себя лишней и решила оставить вас наедине с внучкой.

Что-то такое женщина уловила в моем голосе, ее голубые глаза внимательно следили за моими глазами. Может тоску?

Женщина, держа в руках Лену, подошла ко мне.

— Как я рада Вас видеть! — вымолвила она так, словно я была ее очень дальним родственником. — Андрей про Вас столько рассказывал!

Сомневаюсь. Андрей не относиться к типу людей, которые охотно делятся сплетнями. И правдой.

— Тамара, правильно? — продолжала женщина.

Лена обнимала бабушку, счастливо, улыбаясь.

— Да, а вы?..

— Я - Оля. Просто Оля без каких-либо обращений по отчеству. И молодая девушка, хочу сделать замечание.

Что я говорила о контролершах?

— Вас учили не позволять детям разговаривать с незнакомыми?

— Алевтина не пускает, кого попало, — объяснила я, — и Андрей Дмитриевич говорил, что у Лены есть бабушка.

Наглая ложь. Андрей и словом не обмолвился о возможной бабушке, как и о том, что у девочки есть родственники. Мне было стыдно признать свою неосторожность, и я замолчала, осознав, что впервые солгала.

В комнате стало тихо. Музыка, игравшая в стерео, смолкла, погружая комнату в мертвенную тишину. Лена молчала, переводя глазки цвета растопленного шоколада с меня на бабушку и обратно. Неожиданно для нас обеих — меня и Оли — Лена потянулась ко мне.

— Няня, хочу к няня.

Оля нахмурилась, но промолчала.

Приняв девочку, я еще больше смутилась. Кажется, с этой женщиной мы не поладим.

— Чаю?..

От слов Оли я обалдела:

— Ты с ним трахаешься?

— С кем? — Я, правда, не поняла о ком она.

Оля, усевшись на диван, словно тот был троном, указала мне на соседнее место рядом с собой.

— Нет, спасибо.

С чего она взяла, что я с Андреем трахалась? Я так и сказала.

— Вы красивы и у вас есть сиськи, — выплюнула она смехотворное обвинение. — У мужчин начинает шевелиться в штанах, при виде сисек.

Если бы это был мой дом, я бы выгнала наглую старуху, надавав пинка. Поведав напоследок, что о ней думаю, запретив разговаривать с малюткой. Но это был не мой дом, и я не мама Лены (что действительно огорчало), потому я с гордым видом, на которой была способна, ответила:

— При виде меня у Андрея Дмитриевича точно не шевелилось. И он меня не привлекает. А если быть честной — у нас деловые отношения, не больше.

— И думаете, я поверю?

Я скрипнула зубами.

— Позвоните и спросите.

— Хм…

Алевтина Сергеевна как раз вовремя появилась с серебряным подносом в руках. Чайный сервиз от «Rosenthal»^[1] кричал о роскоши. Изысканный рисунок цветочных веточек, выполненный в черно-золотом цвете с золотой акконтовкой в стиле барокко, поразил меня. Я не привыкла к роскоши, предпочитая жить размеренно с минимальными тратами, и от вида этого великолепия задержала дыхание. Такой сервиз стоит не больше ста тысяч рублей! Это большие деньги!

— Хм, — протянула Оля, пригубив чай.

Мои нервы вопили. С одной стороны я хотела прикоснуться к сервизу, почувствовать пальцами дорогой фарфор, провести линии по незатейливому рисунку, с другой — я боялась его разбить. Андрей за это меня убьет и закопает в саду, злобно, ухмыляясь, что мой хладный труп не найти лучшим сыщикам.

Под мои размышления, Лена точно накликав беду, потянулась к изящной кружке.

Кружка упала и с тихим звуком разбилась.

Я ахнула, волосы встали дыбом на затылке.

До второй жизни не накопить такой огромной суммы!

Девочка, улыбаясь своей шалости, потянулась к сахарнице. Перехватив ее маленькие пальчики, я пожурила девочку. Лена недовольно надула губки. Она разбила сто тысяч! У двадцатипятилетних девушек случаются инсульты?

— Пусть разбивает, это пятый сервиз.

— А? — глупо повторила я.

Разбивала пять раз?!

— Андрюша не любит сервизы. — От тона, с каким было произнесено — Андрюша, меня передернуло, — я настаивала на них. Ему претит такая роскошь. Согласитесь, принимать гостей со стаканом — неэстетично.

Меня передернуло. Снова.

— Итак, — сказала Оля, поставив кружку на поднос, — что привело тебя сюда?

Я так устала отвечать на подобный вопрос, что пробубнила:

— Понравился город.

— Ты знала, к кому устраиваешься на работу?

— Нет.

— Ты знаешь о его прошлом?

— Нет.

— Тебя он привлекает?

— Нет!

Она кивнула, удовлетворенная моими ответами.

— И сколько времени намерена пробыть здесь?

— Пока не выполню контракт.

— Что ты знаешь о нем? О его жене?

В этом доме достали с подобными вопросами. Не о чем спросить больше что ли?

— Что тебе нужно?

Ее глаза блеснули, и я поняла, что фамильярность ей не понравилась. Наплевать. Я не собиралась обращаться к ней как к уважаемой даме, пока она оскорбляет и ведет бессмысленный допрос.

Оля сложила руки на животе, вперив в меня взгляд.

— Я люблю Андрея, люблю как сына, — так она не его мать? — и ты должна понимать, я буду оберегать его от таких девиц как ты.

Если эта женщина вела себя столь по-хамски, то какой была жена Андрея?

Фууу.

Какой у него противный вкус.

— И ты решила, что я с ним спала и своим долгом обязана сделать все возможное, чтобы я вылетела отсюда? Во имя своей ненаглядной дочурки?

Бредятина.

— Примерно так, — сухо подтвердила мои догадки, Оля.

Я облокотилась о спинку дивана, прижимая к груди спящую Лену. Раньше бы я удивилась, ее любви поспать. В горле крутились все известные матерные слова, но я благоразумно молчала.

Оля обескуражила следующими словами:

— Простите.

Я моргнула.

— И все? После всех оскорблений, вы говорите «простите»?

— Тамара, — мягко произнесла она, — я правда виновата перед тобой. Я очень люблю Андрея, и зная, что после…

На этом слове Оля замолчала.

— Что после?

— Это не моя тайна.

— Понятно.

На самом деле ничего не понятно. Ни повадки этого дома, ни почему старуха набросилась на меня с кулаками, обвиняя в «связи» с Андреем, ни запрета этой семьи говорить о матери малышки. Все настолько меня достало, я с чувством выругалась.

У меня свои тайны, хуже или лучше — я не знала. Тошнит от хождения вокруг да около. Хотелось напиться.

Оля, заявив, что останется в особняке неделю, попросила Алевтину Сергеевну — не знаю, откуда она появилась, — проводить в ее покои! Не выдержав богатейских заморочек, ни сказав не слова, поднялась в комнату Лены, уложив ее в кроватку.

Перед душем, не придя в себя от перепалки с Олей, я написала сообщению Андрею. Наплевав на его привычки ничего не рассказывать, я требовала ответа на вопросы и уважения к себе.

Я с такой злостью тыкала длинным ногтем по сенсору телефона, что не заметила, как отправила сообщение Андрею и застонала:

«Предатель. Я была бы очень обязана, чтобы ты предупреждал о своих родственничках!»

Прошло полчаса. Я испугалась. Сейчас он в полном праве отчитать или как любил пугать — уволить.

Прошел еще час. Я не решалась спускаться вниз, оставшись в комнате Лены, рассматривая ее альбом для рисования. Громко зазвонил мобильный, оповещая о новом сообщении. От испуга издаваемого звука, я подпрыгнула. Зараза. От волнения забыла поставить на беззвучный. В кроватке тихо — Лена крепко спит.

Андрей удивил ответом:

«Мы сами виноваты в предательствах, из-за слабости наших характеров».

Он читает мне нотации?

Не успев обдумать мысль, как пришло другое сообщение. Я уже догадывалась о его содержании:

«А как же домашнее задание?» — я так и слышала, как Андрей рычит, — «Если вы хотите узнать мои секреты, придется открыть свои».

«У меня нет секретов».

«Ха».

«Я серьезно Минаев. Предупреждай о визитах своих родственников, чтобы я не выглядела полной дурой».

Андрей смеялся надо мной.

«Так вот что тебя задело. Не нравиться быть в меньшинстве, и не вписываться ни в одно из обществ? Или обидело неправильное представление Оли о тебе, завидев сиськи?»

Я проигнорировала замечание Минаева.

«И сколько еще мне ждать родственничков?»

Следующее сообщение сбило с меня всю браваду. Я протерла экран подолом юбки, уверенная, что привиделось. Но нет, слова были правдой.

«Ни одного».

Страшные догадки вопили во мне, облизывая стенки мозга, грозясь выйти наружу. Я помотала головой. Должно быть просто совпадение, не больше.

«Это все? Твои бессмысленные сообщения занимают много времени. Впредь, не донимай меня по пустякам».

Я уже хотела выключить телефон, как пришло еще сообщение.

«Я знаю от чего бегу, и чего ищу. Вопрос в том, знаешь ли ты, чего ищешь? Подумай над этим, Сабо, тогда и поговорим».

Через три дня я покинула особняк Минаевых. Андрей тем же вечером удивил своим звонком. Я боялась, что он узнал, о сервизе и решил отчитать в любимой манере. Оказывается, он пригласил Олю присмотреть за Леной, пока я буду отсутствовать. Я была счастлива. По — настоящему счастлива. Пусть у нас с Андреем не очень дружеские отношения, а говоря начистоту, — их вообще нет, я радовалась жить в этом доме. Не все потеряно и если, постараться, я смогу приобрести друга в его лице. Пусть он и грубый и не страдает излишней разговорчивостью, я хотела быть его другом.

Это был хороший день. В час дня мне позвонил номер, от которого я узнала новости о маме. Неизвестный информатор рассказал, что Софию Сабо видели на окраине города. В месте, куда бы при других обстоятельствах не сунулась моя нога. Бросить поиски мамы, когда о ней за восемь лет стало что-то известно? Никогда. Я умела добиваться цели и добьюсь ее, чего бы этого не стоило. Но жизнь — поганая штука. Насколько бы я не была сейчас счастлива, судьба обязательно повернется к тебе, пнув за зад. Моя жизнь снова превратилась в ад.

5

Краснодар Улица Уральская

Дмитрия Колчина нельзя назвать веселым человеком.

Нет скорее не так. Его нельзя назвать человеком, ведущий веселый образ жизни, прожигающий свою молодость регулярными вечеринками, непостоянными связями, и заглушая одиночество выпивкой. Совсем не про него. Он сказал бы про себя так — я человек, берущий от жизни все, пока есть время. Так он и думал, пока не повстречал ее.

Все началось около года назад. Дмитрий заметил миниатюрную брюнетку в одном из краснодарских клубов. Выпивая за стойкой бара очередную порцию текилы, расслабляясь в выходной после трудной рабочей недели. Незнакомка, танцуя на танцполе, ощущая музыку, живя ею, заворожила Диму. Ее точные движения, изгибы тела и страсть вскружили ему голову как мальчишке. Колчин не помнит, когда в последний раз сходил с ума от неконтролируемой страсти. Хотя помнит.

Тринадцать лет назад семья Колчиных наломала дров, устроив семье Минаевых настоящую адскую жизнь. Не разлей вода в детстве с Андреем, на протяжении многих лет вели беспричинную войну с семьей Минаевых. Стоило признаться себе, — подумал Дима, разглядывая прозрачную жидкость, в какой-то степени он сам виноват в их вражде. История, приключившаяся с младшей сестрой-близняшкой Анд, в корень разрушили отношения с другом. Да. Он винил себя в несчастье бедной девочки, но не знал, как искупить вину перед другом. Они перестали общаться, ведя бессмысленные бои. Ему даже стало смешно. Ведь спустя какое-то время, после приезда в город и переход в школу Оксаны Гирич — умершей жены Андрея, их двоица снова стала вместе. Дмитрий любил Оксану. Любил всей душой и пытался завоевать ее любовь, и сдался как мальчишка. Сколько бы попыток он не предпринимал, девушка осталась верна Андрею. Несмотря на все несчастья, свалившиеся на их казавшуюся любовь — Оксана все равно продолжала любить Минаева. Даже после ее смерти, Андрей безумно любил ее. Иногда Дмитрию казалось, что его друг сошел с ума. Он не хотел верить в ее смерть. Не хотел жить без нее.

Зависть?

— Скорее так, — оглушив из ниоткуда появившуюся зависть стопкой текилы, Дима вновь погрузился в мысли.

А может и правда он завидовал такой любви друга. Колчин тоже хотел чтобы его так любили: безумно, страстно, отчаянно. Оксана умерла три года назад, после сложных родов дочери Елены. Дмитрий в отличие от друга, давно принял смерть девушки. Андрей же до сих пор находился в собственном кошмаре. Возможно ли, та девушка, ее вроде звали Тамара, поможет забыть Оксану? Колчин хотел верить в это.

Музыка в клубе оглушала. Сегодня народу было больше обычного, превращая танцпол в столпотворение. Дима боковым зрением уловил движение красного платья. Незнакомка еще танцевала, оставляя надежду на знакомство. Дима не был нерешительным. В жизни случаются неудачи, их надо только принять и делать выводы. Музыка закончилась, сменяя спокойной и романтичной мелодией.

Девушка медленно пританцовывала, вливаясь в такт мелодии. Сегодня она пришла без подруги. Обычно по выходным незнакомку Дмитрий видел в компании подруг. На протяжении года, точно по часам девушка приходила в ночной клуб «Platinum». В такое заведение сложно попасть, если вы не являетесь членом VIP — клуба или хорошим знакомым хозяина. Или у вас в кошельке завалялась очень крупная сумма. Дмитрий был и тем и другим. Клуб очень шикарный. Дмитрий любил шикарные вещи, в особенности клубы, в которых можно отдохнуть от повседневной жизни.

— Какой ты сегодня грустный, Димуль, — услышал он ласковый голос. Допив текилу, и решив, что с него хватит алкоголя, Дмитрий повернулся к собеседнице.

Девушка с шикарными формами, обтянутыми узким топиком, буквально повисла на руке Колчина всем телом.

— А? Че такой кислый?

Дмитрий пытался вспомнить имя девушки, но перед глазами было совсем другое. Грудь буквально выпадала из топика, открывая оливковую кожу с…

Он тряхнул головой.

— И тебе привет, Маша.

Девушка надула полные губы.

— Я не Маша, а Вика, — ее голос был до того неразборчив, что он гадал, сколько же она выпила. — Чего грустный?

Поняв, что Вика от него не отстанет, он ответил тем голосом, от которого девушки волей неволей сходили с ума.

— Тебя не было рядом, крошка.

— Так ты ждал меня? — она икнула. — Как мило, пупсик.

Ее тоненькая ручка прикоснулась к груди. Дима сжал губы. Даже через черную рубашку, он ощущал жар ее кожи. Радуясь реакции собеседника, Вика смело провела рукой по его животу, спускаясь к ремню джинс, намереваясь дотронуться до его члена. Дима перехватил ладонь.

— Не сейчас, — он старался говорить спокойно. Вика, расстроившись несостоявшимся сексом, стукнула Диму по руке, ощущая игру мышц.

— Жадина.

— В другой раз, не обижайся красавица, — и Дмитрий припал к ее губам в жарком поцелуе. Он пытался вложить в него все. Все что мечтал сделать с незнакомкой в красном.

Сунув Вике в разрез топика, номер телефона, Дима ушел прочь, оставив девушку томиться от желания.

Черт. Он возбужден. Он жаждал незнакомку. Сильно. Отчаянно.

Убегая от соблазна к выходу, Дима смачно выругался. Он буквально столкнулся нос к носу с незнакомкой!

Силы Небесные.

Вблизи девушка выглядела еще привлекательнее, чем он замечал, подсматривая за ней с бара. Серые глазки уставились на него, с таким же взглядомразглядывая Колчина. Дима знал, что выглядит привлекательно и старался пользоваться этим по максимуму. Ростом в сто восемьдесят сантиметров, с волосами цвета шоколада, голубыми глазами, спортивного телосложения и бронзовой кожей, он был воплощением мечты женского пола.

Незнакомка приоткрыла алые губки, не тронутые помадой намереваясь что-то сказать. Он тоже молчал, попусту не находя слов. Вдруг музыка оглушила танцпол, взрываясь громоподобной звуками, а слова незнакомки ворвались в сознание подобно урагану.

— Привет.

Господи. Ее голос…не резкий, не грубый, успокаивающий. Дима так наслаждался внешним видом девушки, что не заметил, как коротенькая ножка бьет ему прямо между ног!

Какого черта?

Скорчившись от боли, он выругался сквозь зубы.

— ОХРАНА!!! — завопила незнакомка, что есть силы, перекрикивая оглушающую музыку. — ОХРАНА!!! Насилуют!!!

Насилуют?

Превозмогая боль, Дмитрий попытался встать на ноги. Девушка, заметив движение, снова ударила его.

— Аххх…твою мать! — прохрипел Дима от боли.

Что за чертовщина?

— О.Х.Р.А.Н.А!!!

Скрипя зубами, схватив психованную незнакомку за руку, он побежал к выходу.

— НЕЕЕТТТ!!! Кто-нибудь помогите!

Протащив девушку через толпу, Дима наткнутся на охранников. Ох. Как сейчас не хватает Андрея, с его силой и безошибочными рефлексами. Вдвоем они уложили бы гризли в два счета. К досаде Андрея здесь не было. Потому Дима решил просто сбежать. Вылизывать раны в воскресенье не было желания.

Не ослабевая хватки, он побежал к черному ходу. Его подруга арт-директор клуба разрешила пользоваться этим выходом, когда появиться удобный случай. Сейчас ему показалось это как-никак кстати. Девушка, продолжая вопить, брыкалась и царапала ему кожу ладони, намереваясь вырваться. По счастливой судьбе, за черным ходом никого не оказалось. Колчин благодаря судьбу, открыл дверь BMW X 5 — проталкивая в салон девушку.

— Ты за это заплатишь! Чтобы тебя черти съели! Недоумок! Придурок! Идиот!!!

Заглушая ругательства, Дмитрий с ревом выехал на дорогу.

Даша поверить не могла, что вот так повернется ее спокойная жизнь.

Она со страхом следила за действиями незнакомца, повторяя про себя молитву. Не может быть, думала она, — меня похитили и изнасилуют! Не пытаясь примириться с ужасной судьбой, девушка изо всех сил колотила по салону просторного BMW. Она пинала, молотила маленькими кулачками по голове похитителя, лишь бы тот остановил машину. Он и остановил. Вышел из машины и вытащил девушку в ночной холод. Только сейчас Даша поняла, что на ней нет верхней одежды, и от холода задрожали коленки.

С открытым ртом наблюдая, как незнакомец, бросив ее у дороги, садиться в машину, намереваясь уехать, завопила:

— Собираешься уехать и оставить меня здесь?!

Мужчина коротко взглянул на нее.

— У тебя с этим проблемы?

Она от негодования топнула каблуком.

— Ты похитил на глазах у всего клуба и привозишь сюда?! Ты насильник или нет?!

Отлично. Теперь она ему подсказывает.

— Отвези обратно!

Качая головой, незнакомец хлопнул дверью. Он собирался уехать! Даша, дергала ручку водительской дверки, стуча в окно.

— Сукин ты сын! Да я добьюсь, чтобы тебя посадили в первом же участке! — Мужчина на ее слова никак не реагировал, сунув в рот жвачку. — Да открой же ты дверь, выродок!

Твердолобый. В не себя от гнева, девушка сняла правую туфельку, и стукнула по боковому зеркалу. Это возымело должное действие. Мужчина поспешно вышел, так быстро, что Даша не заметила. Вот она стоит у двери, и в ту же секунду прижата спиной к машине сильным телом. Мужчина, расставив руки по обе стороны от ее головы, прошипел сквозь зубы:

— Маленькая, а такая злючка.

Даша стала вырываться.

— Не похищал бы и не злилась! — Рявкнула она.

— Ты избила меня в клубе!

Преувеличение, но все же, Дима не хотел сдаваться. Он никогда не сдается.

— Нечего было кидаться на меня, как озабоченный павлин!

— Озабоченный?! — Они оба перешли на крик. — Я задел тебя плечом, всего-то.

А мог бы и накинуться.

— Какие мы неженки.

Неожиданно девушка протянула его ближе и припала к губам. Дима напрочь потерял голову. Девушка, прижимаясь к его телу, протянула голову к себе, Дима обнял ее в ответ, водя языком по ее губам. В этом поцелуе не было ничего невинного. Только всепоглощающая похоть. Воздух буквально вибрировал между ними, готовый вот-вот взорваться от избытка чувств. Незнакомка тоже удивилась, внезапно нахлынувшей страсти.

— Поехали ко мне, — услышала она сбивчивый голос незнакомца. Глубокий и страстный. Боже, она хотела его. Даша хотела мужчину, которого видит первый раз в жизни, как какая-то дешевая шлюха!

Ее тело хотело сказать — да, поддаться искушению, насладиться диким сексом.

О, да.

— Нет… — едва слышно прошептала девушка. В этом шепоте она пыталась вложить всю силу воли. Мужчина чуть отстранился, чтобы прикоснуться к ее щеке рукой.

— Нет? Уверена? Ты многое теряешь, крошка.

Она знала. Если сейчас она не поддаться искушению, будет жалеть всю жизнь.

Не в силах больше выносить его близость, Даша изо всех сил ударила Дмитрия в пах.

— Черт!..

Даша, не потеряв остатки разума, села за водительское сидение. Дурак. Мужчина даже ключи не забрал! Посмотрев на Дмитрия, послав ему воздушный поцелуй, девушка завела машину.

— О, Нет. Стой! Стой кому говорят!

Но было уже поздно. Незнакомка исчезла в ночи, на его машине.

Улица Таманская

К полудню понедельника, у Дмитрия ни осталось терпения. На протяжении воскресенья он занимался поисками машины и незнакомки. На первое ему было наплевать, но девушку найти Дима намеревался любой ценой. Она похитила машину, следовательно, надо искать ее. Незнакомка не похожа на воровку и наверняка не избавилась от BMW.

Наступил понедельник, но поиски так и не дали результатов. Утром он хотел подать автомобиль в розыск, но передумал. Лучше не стоит привлекать много народу и попытаться самому справиться с проблемой.

Уже отчаявшись, Димы не находил себе места. Пусть и звучит глупо, он знал — эта девушка создана для него. Сошел с ума? Возможно. Дима ни на что не мог ответить наверняка.

Вдруг зазвонил мобильный телефон. Дима так стремительно схватил его, что опрокинул на себя чашку с кофе.

Черт. Горячее.

— Да! — рыкнул он, подавив стон.

— И я тебя рад видеть, — сухо прокомментировали на другом конце провода.

Дима салфеткой вытирал въевшееся пятно серого пиджака. От этого пятно становилось только больше.

— Нашел что-то?

— Немного.

Молчание. Дмитрий от злости, скинув пиджак, пошел в комнату. Теперь придется сменить костюм. Веселое же начало дня.

— Ну, говори.

— Какой ты нетерпеливый.

— У меня нет времени на бестолковые беседы. Лучше выкладывай что нарыл.

Мужчина в трубке вздохнул, не начав спор.

— Дарья Владимировна Петрова. Возраст: девятнадцать лет. Студентка КубГУ (Кубанского Государственного университета), факультет архитектуры и дизайна. Живет в общежитии, родители за городом в съемном доме.

Студентка? Девятнадцать лет?

— Где ее найти?

— Я понимаю, девчонка смазлива, но настолько…Она еще ребенок, Дим!

Ее поцелуи говорили об обратном.

— Адрес и телефон, — тоном, каким произнесены его слова, мужчина послушно дал все что требовалось.

— Только не наделай глупостей.

— Не волнуйся, у нас с ней незаконченный разговор. И все.

Выключив телефон, Дима наспех накинув черный пиджак и натянув синие джинсы, вышел из квартиры.

Если девчонка намеревалась оставить его в дураках, то очень ошибается.

Даша Петрова была студенткой третьего курса кафедры дизайна, компьютерной и технической графики. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, девушка стала увлекаться компьютерами, самостоятельно познав все азы компьютерного дизайна. Ей нравилось делать дизайны сайтов, прорабатывать макет, угадывать или с трепетом слушать пожелания заказчиков. Поначалу Даша делала простые сайты, изменяя только цветовую гамму. Но со временем поняла — этого мало. И вот сейчас она студентка, учиться на компьютерного дизайнера, решив посвятить этому искусству свое будущее. После долгих уговоров родителей, она здесь. В университете и старается построить собственную судьбу.

Спускаясь по ступенькам в столовую университета, Даша невольно подумала о субботнем вечере. Она старалась не думать о мужчине. Ладно. Может не совсем старалась. На протяжении четырех пар ее мысли невольно возвращались к той ночи. К ночи, когда она поцеловалась с незнакомцем…

— Прекращай, Дашка! — приказал она себе, зная что бесполезно. Все равно что приказать птицам не летать. С этими мыслями, Даша плюхнулась рядом с друзьями за стол.

— Кто к нам пожаловал!

Этого человека она хотела слышать сейчас меньше всего.

Кирилл Зинин, сидевший рядом, был настоящим прилипалой. С самого первого дня поступления в вуз, девушка никак не может отделаться от назойливого парня. Он преследует ее везде. Разве что в туалет не ходил. И то, со смущением думает она, первые дни ходила туда с опаской. Ведь что можно ожидать от такого парня?

Дарья отодвинулась подальше от Кирилла, насколько позволял обеденный стол, и сложила руки. Пальцы дрожали, ей стало холодно, но в столовой тепло.

— Дашуля, — проворковал Кира, — давай сегодня сходим в кино, а?

Нервничает из-за Кирилла?

— Я забронировал билеты на двоих на новый ужастик.

Почему все парни надеются, что провести свидание с девушкой да и с ужастиком в компании — романтично?

— Пойдем, конфетка?

Дашу невольно передернуло.

Почему ни один из ее друзей не говорит ему замолчать?

Яромир Марков расслабившись на стуле, обнимал сидящую на его коленах белокурую девушку. Даша не помнила ее имени. Ей претили такие девушки — вульгарные и легкодоступные. Справа от парочки Анатолий Кандрашов. Как раз его Дарья считала настоящим другом. Но сейчас поддержки от него не дождешься. Парень занят переводом конспектов на английский язык. Не знает для чего Толя это делает, но возможно что-то да даст. И кто пригласил Зинина за столик?

С особой наглостью, прерывая ее размышления, Кира кладет бледную ладонь Даше на ногу с жестом собственника. Не вынося подобного хамства, девушка вскакивает со стола.

Да что с парнями?!

Как каменные!

Злая и огорченная, девушка вылетела из столовой, направляясь в общежитие. Лучше прогулять занятия, чем выносить общество Зинина.

— Даш, ты куда? — прокричали где-то за спиной.

Не теряя шага, девушка игнорировала Зинина.

— Я к тебе обращаюсь!

Даша выругалась.

— Отвянь.

Вероятно Зинин напрочь лишен мозгов, потому не вняв просьб оставить девушку в покое, Кирилл дотронулся до ее плеча. И в ту же секунду скорчился от боли. Даша, развернувшись, что есть силы, ударила приставучего парня.

— Сказала же — отвянь! — рявкнула она.

Кирилл попытался встать.

— Бей. Такой ты еще больше возбуждаешь меня.

Скорчив лицо, Даша пошла прочь.

— Я добьюсь тебя, так и знай! Сука ты этакая!

Даша не оборачиваясь, послала ему неприличный жест, проигнорировав оскорбление.

— Ага, как же.

Захлопнув дверь перед носом прилипалы, Даша привалилась к ней спиной. Наконец-то она сможет принять душ и успокоиться.

— Тишина…

Пройдя к кровати, скидывая с себя одежду, Даша нащупала пальцами выключатель светильника. Ее соседка по комнате была ярой поклонницей готики и всего пугающего, уговаривая Дашу повесить черные тяжелые шторы на окна. Двигаясь как бегемотиха в темноте, девушка обо что-то запнулась и икнула. Это что-то издало нечленораздельные звуки, сопровождаемые проклятиями. Отскочив от письменного стола как ошпаренная, Дарья попыталась нащупать биту на стеллаже. У Риты — ее соседки, особое чувство юмора. В комнате и не такое увидишь.

— Где ты так долго шаталась, а? Я все отсидел.

Даша нахмурилась. Голос слишком…глубокий для ее сверстников.

— Слониха, и ногу отдавила, — Даша нащупала биту, — теперь след останется. От твоих ножек кстати. Когда нам стукнет лет за шестьдесят, покажу внукам, какой ты горячей была в молодости!

Схватив биту, девушка кинулась на обидчика, едва различаемого в…свете?! Даша бы упала, не поддержав ее субботний незнакомец. Все мысли отошли на задний план.

— Ну, вот мы и встретились, пушистик!

6

Однажды мама сказала: мир делиться на две категории. Одни будут купаться в роскоши и судьба будет к ним благосклонна, другие же будут стараться выжить в этом мире, хватаясь за самое хрупкое, достигая поставленной цели. И не важно, сколько для них пройдет времени. Всякий раз приближаясь к финалу, неожиданно возникают препятствия. Справишься с ними или нет — даст окончательный ответ.

Сейчас мамины слова больше всего подходили для моей ситуации. Стремясь найти разгадки в пропаже мамы, я, бросая все и вся, бежала в неизвестность. Эта неизвестность привела в место под названием опустошенность. Я действительно не знаю, что делать дальше. Устала ли я? Наверное. Поиски длинною в семь лет окончательно подорвали мою решительность. Я не знала что делать, не знала, жива ли мама, как она. Где она.

Вкупе с этими вопросами назревают другие. Почему меня неудержимо тянет к семейству Минаевых?

Было что-то волшебное. Необыкновенное в нашем с ним знакомстве. Это должно напугать меня, дать шаг назад. Получается же наоборот, я все больше стремлюсь к Андрею. И если я поборю свой страх перед прошлым, добьюсь счастливого будущего. Вот почему я здесь.

— Это я попросил.

— Тебя удивит, сколько я умею разных вещей, — от меня не ускользнула двусмысленность слов.

Я обернулась, и передо мной предстал внушительного вида человек. Больше похожий на гориллу, одетый в костюм от Армани. Горилла улыбнулся в тридцать два зуба, кивнул рядом стоящему человеку и указал мне рукой на столик у окна.

— Соня, прекращай его баловать. Артем теперь не отстанет от меня.

Ужаснувшись подобной мысли, я намереваясь было уйти, оставив Минаевых наедине, как богатый оттенками голос остановил меня:

Зал огласил звук пощечины.

— Навести справки о вас, оказалось легким делом, да и ты не пряталась. Не так ли, Тамара? А с твоей мамой я знаком давно. Ты кушай, не стесняйся.

Это ж надо так вляпаться. У меня талант. Никак не скажешь! Ничего, сейчас я не в его власти и вольна жить, как пожелаю.

София, тронув больное место, смотрела на меня, не веря, что я посмела ее ударить. Зал мгновенно стих, направив свой взор на разыгравшуюся картину. Не знаю, где была Лена, сейчас я стояла, пытаясь совладать с охватившими чувствами, глотая слезы.

На мониторе энергично рекламировали разыгравшееся представление в центральном зале. Я разрывалась между подарками и осчастливить малютку.

В таком шуме и гаме она бы не услышала моих извинений, но девушка подняла рыжую голову и одобрительно улыбнулась мне.

— Когда вы научились готовить?

— Где вы пропадали три недели? — спросил он, зная, что я не отвечу.

А жаль. Я была бы не против.

— Тамара, мы оба знаем, каким был твой отец, и о его поступках. — При упоминании о моем отце, внутри все съежилось. — Не тебе судить мать. Она исчезла и смирись.

Стараясь успокоиться, я направила свое внимание на малышку. Та играла в бассейне с шариками с другими ребятишками.

Девушка скрылась, не увидев, как к забору подошла женщина, подняла шкатулку и посмотрела вслед…

Зеленые глаза коварно сверкнули.

Я смело подалась вперед.

— Кто приходил к тебе восемь лет назад? И не говори, что не поняла вопроса, я обо всем узнаю.

— Хофу! — радостно воскликнула она, указывая пальцем на монитор.

— Вы так мило обнимались, я не хотела вам мешать, — выдала Мила, не обращая внимания на нас. Ее маленькая фигурка исчезла так же незаметно, как и появилась. Мои пальцы неосознанно прикоснулись к губам, хранившие вкус губ Андрея.

— Вы обознались.

Я любопытная. Любопытство является одной из моих плохих черт. Прижавшись спиной к стене, я как заправский шпион прислушалась к доносившимся голосам из кабинета Минаева. О чем они говорили, я ни слышала, дверь была приоткрыта, и вопреки здравому смыслу, подошла к ней. Будет ложью сказать, что мне не интересно.

— Все же я сделал поспешный вывод о твоем мышлении.

Я откинулась на спинку стула, обратив внимание на людей находящихся в кафе. Люди представители разных сословий, сидели в кафе, завтракая, попивая кофе или чай, думая о завтрашнем дне. Или о своих родных и близких. У кого — то воспоминания наполнены теплом, у кого-то горечью. У любого своя история. Моя же…

— Это ты?

Отодвинув тарелку, я достала из сумки фотографию.

— Но…

Павел удостоил меня тяжелым взглядом.

Я скривилась.

Я слышала хрип, не понимая, что это я. Слезы лились рекой. Прикрыв рот ладонью, я упала коленями в снег.

— Может, ты мне интересна.

— Андрей! — подняла я глаза. Вид у него был такой, что вот-вот упадет в обморок. Я подошла к нему ближе намереваясь, дотронутся до плеча, неожиданно он резко отпрянул от столешницы, развернулся и вылетел из кухни.

— Кхм, я вам не помешала?

От осознания этого открытия, смелости во мне прибавилось. По телу прошла дрожь. Волосы действительно мягкие и шелковистые. Восхитительно!

— В своих догадках. Уверена, что она пропала, а не исчезла, начав новую жизнь с новым мужчиной?

Не бояться? Да я в ужасе! Что если Андрея арестуют? Почему он подвергает себя риску? И в этот момент Андрей повернул голову в нашу сторону.

На Андрея я не смела поднять глаза. Не представляю, что сейчас он чувствует. Но тишина в кухне длилась слишком долго. Не в ступор же он впал!

Он поднял изящную бровь.

Андрей с тем же бесстрастным выражением лица, открыл духовку, вытащил противень с тортом (не пирогом как мне показалось вначале) и сунул туда второй. Они испекли два торта? Впечатляет.

— Почему удивляет подобная мысль?

— Люблю решительных женщин.

— Вы!..

— В источнике?

Предательские слезы наворачивались на глаза. Какая же я дура. Ведь сразу поняла, что весь разговор бессмысленный. Для меня. Не поняла кто передо мной. Павел Савельевич Одинцов, человек от которого я скрывалась и пыталась начать новую жизнь, вошел в нее вновь. Хотя нет. Я сама впустила его. Какая ирония.

Андрей подался вперед, так что наши носы соприкасались.

В зале заиграла знакомая мелодия песни группы «Би-2 — Вечная призрачная». Через секунду ее заполнила голос солиста группы, удивительными строками. Не помню как его зовут, песни «Би-2» стоят внимания.

— К парню, которому я улыбалась сидя в туалете, любуясь на плакат. Пуская слюни и вея призрачные мечты быть рядом с темноволосым красавцем, храня под подушкой вырезки газет с его фото — увольте!

— Итак, Тамара?

— Андрей, — не знаю, как удалось Минаеву услышать меня в такой какофонии, но услышал. Он что-то еще сказал женщине и направился ко мне. Секунда, и я в его объятиях. Слов было не нужно. Минаев увел меня от этого кошмара, приказав Диме забрать Лену. Мы отправились домой.

— Вам не приходило в голову, хотя бы оповестить меня о бесплатном продлении отпуска?

Фу. Какая гадость. Не замечала за Андреем склонность к мужской любви. Может поэтому от него ушла жена? Из-за его любви к Дмитрию?

— Не оффять а сфофа, — фальцетом повторила я, — сами кладись тайн и знаний, а от меня требуете все рассказать. Играете нечестно.

Приехав на такси в особняк, я удивилась, что во всем доме горел свет только в кухне. Может что-то случилось? Но, ни одна из догадок не шла в сравнение с тем, что представилось моим глазам. Я была очень удивлена и замерла у входа в кухню, наблюдая за сказочной картиной.

— Ты — моя мать! — не удержавшись, прошипела я.

— Язвы в тебе не убавилось, — засмеялся Андрей. — Так, где тебя носило три недели?

Андрей фыркнул.

— Я.

— Что я говорил о твоем мышлении.

Я засмеялась, с трудом сдерживая слезы. Моя жизнь дерьмо!

Андрей в майке с неизвестными надписями и пижамных штанах, с собранными в косу волосами, пек пирог вместе с дочуркой. Они так были увлечены своим занятием, что не заметили моего присутствия. Прислонившись плечом о косяк двери, я с трепетом наблюдала за Минаевыми. Оба перепачканные сверху донизу мукой, смеясь, посыпали шоколадной крошкой пирог. Лена, показав язычок папе, запустила в него мукой. Тот засмеялся, назвав дочку маленькой проказницей, и не остался в долгу. Таким Андрей: счастливым и веселым, был только рядом с дочерью. И мне подумалось — почему Андрей не может быть таким и со мной?

Интересно, а на руке той женщины был браслет? — подумала я, поднимаясь в комнату Лены. Лучше бы Андрей после разговора с Димой был в хорошем настроении, так как для четы Минаевых у меня созрел план.

Мужчина усмехнулся, потерев подбородок.

Уставившись на обладательницу голоса, столь похожий на свой, сжала пальцы в кулаки. Шикарная женщина сорока девяти лет с чертами лица так схожими с моими и голубыми глазами стояла передо мной. Некогда бывшие русые волосы темными локонами падали на плечи, на любимом лице проступали морщинки напоминая о тех годах, проведенных в разлуке. Я не видела маму взрослеющей. Не видела, как ее глаза наполняются мудростью от прожитого дня. Длинные изящные пальцы не ласкали меня и не обнимали, когда будучи подростком потерпела крах в первой любви или мои попытки поступить в институт. Обыденные вещи кажущиеся нам ничем не примечательными в один миг становятся для нас всем. Я потеряла каждую частичку того мгновения, лишилась материнской любви и за это ненавидела маму.

Глупость. Возможно, Андрей прав, и мне надо чаще мыслить объективно. Не желая дальше слушать их разговор, я развернулась, поднялась в свою комнату. Если их разговор дойдет до поцелуев, не желаю быть свидетелем прелюдий.

Господи…

Добежав до остановки, опершись о колени, я пыталась отдышаться.

Для такого места и такая музыка…

— Ешьте, пока не остыло.

— Смейтесь, садист.

— Сядь! — резкий приказ и я уже сижу за столом. К нашему столику подбежала молоденькая официантка, охая и причитая.

В жизни меня пытались поцеловать бесчисленное количество раз, и попытки заканчивалось паникой, истерикой, слезами и криками. Долгое время я боялась подпустить к себе парня или мужчину, не вызвав в себе панику или страх. Находиться с ними рядом, быть в одной комнате, автобусе, лифте. Повседневные столкновения мужчин и женщин стало для меня пыткой. До сего дня. До встречи с ним, Андреем Минаевым. Мужчина, ставший для меня спасителем в черном мире, целовал меня со всей страстью. Этот поцелуй нельзя описать. Я забыла, кто я и что здесь делаю. Остались в комнате я и он. Наши желания.

— Вы умеете готовить?

— Мир сам по себе не честен. И я жду.

— Например?

Скорее всего, она ожидала увидеть меня в каком — нибудь притоне для бездомных. Сволочь.

— Не важно.

Я даже обиделась.

— Но, папочка…

Павел так стремительно встал, что я подпрыгнула.

Я буквально осела на пол. Единственный человек, которого я боялась больше отца, стоял передо мной. Смотрел на меня.

Как быстро.

— И что ты этим хочешь сказать? — яростно прошипел Дмитрий, облокотившись о стол обеими руками.

Слишком много потрясений на сегодня. Слишком много.

Я киваю.

Народу около импровизированной сцены собралось немало. Некоторые из родителей пытались увести отсюда своего ребенка, ссылаясь на нехватки времени и успеть прикупить подарки. Кто-то и вовсе уводил детей полные криков и слез. Я вздохнула.

Мама тоже не любила водить меня на подобные мероприятия. Да и раньше не было того, чего сейчас есть у детей.

Я зажмурилась, приготовившись к удару, но его не последовало. Может Бог подарил мне свободу и я умерла?

Подошел официант и поставил передо мной тарелку моего любимого салата.

— Ты — главная тема, а мама лишь предлог.

Я не заметила, как оказалась рядом с Андреем. Мой взгляд неосознанно пробежался по сильным пальцам. Сильные загорелые руки, широкие плечи, темные длинные волосы, заплетенные в косу. Боже, как я желала пропустить их сквозь пальцы, почувствовать их шелковистость, вдохнуть их запах. Моя рука неосознанно потянулась к резинке. Андрей проследил за мной взглядом, увидел, где мои пальцы, но ничего не сказал. Его дыхание участилось. Я испугалась увидеть страх и злость в зелени его глаз. Помня о его реакции на мои прикосновения в первый день встречи, я боялась нарушить между нами… Что?..

В его взгляде было нечто большее, чем страх. Ожидание. Он желал, чтобы я прикоснулась к нему!

Протолкнувшись через толпу поближе к сценке, я остановилась за несколько метров от нее. Лицо Лены озарила счастливая улыбка. Представление длилось недолго. Не буду описывать то, что многие мы можем подарить для своих детей и без моей помощи. Знаю. Звучит несколько жестоко, но так лучше. Для вас.

— Вы позвали меня говорить обо мне или маме?

— Что?!

Натягивая шерстяные колготки, я пыталась спуститься с небес на землю. Пора мыслить реалистично. А в этой реальности как уже говорила — для Андрея я просто няня. Именно с этими мыслями я с Леной вышла из дома, не представляя, какой кошмар меня ожидает.

Я же опустив Лену поиграть с другими ребятишками в конце выступления на детскую площадку, встала неподалеку от пожилой пары, сцепив руки за спиной.

— Сука! — прокричала «мама».

Казалось Андрея забавляет разговор. Он выдохнул дым в Колчина, потрепав того по голове.

— ТЫ?!

— Не меня ищите?

— Великолепно, — услышала я свой шепот.

Что за?

— Вы задаете вопросы, на которые знаете ответы не отвечая на мои. Я попусту теряю время. А у меня оно простите…

— Ты никогда не умела врать, Тамарочка.

— Извините.

— Вот адрес, — протягивает он мне листок бумаги. — Сходи туда и все узнаешь. Больше мы не увидимся.

— Новую жизнь?

Я резко вскочила со стула, опрокинув тарелку с салатом. Та с шумом упала на ковер, испачкав соусом дорогой ковер.

Невозможный. Консерватор. Я так ему и сказала, на что он засмеялся. По крайней мере, блеснули зубы.

— Что ж, ты не дурна, как я предполагала. Полная копия папеньки. — Я проигнорировала колкость, — зачем искала меня?

Андрей, щелкнув девочку по носу, приказал уйти ей к себе в комнату.

Господи…

Впервые от такой близости с мужчиной я чувствовала себя счастливой.

Откинувшись на спинку стула, повторив мои движения, Павел сухо произнес:

— Успокойся, — прошептал Дмитрий, придерживая меня обеими руками за талию, — не бойся.

Поцелуи…

— Будешь дальше закатывать истерики, дамочка или поговорим?

— Постойте, прошу вас!

Обмануть этого человека не удастся, насколько бы ни была моя ложь убедительной. Павел с каждой секундой пугал меня все больше. И этот страх был не на грани истерики, вот-вот дающей о себе знать. Нет. Павел всерьез задумал узнать все обо мне или понять знает ли все.

— Разве мы закончили?

— Ха.

— Иди. Наверх.

Это все? А как же…

— Сопоставь общую картину. София пропала сразу после того случая?

Сделав глубокий вдох, я нашарила в кармане пальто клочок бумаги. Адрес, место, где может быть предположительно моя мама. Что ж. Пора разгадать загадку.

— Так, так… — Андрей поднялся из-за стола, вынул из кармана брюк зажигалку и прикурил. По моим наблюдениям, Андрей любит прятать сигарету за ухо. Боже, когда он курит, выглядит чертовски сексуальным.

— Как бы тебе объяснить. — Минаев пустил в ход еще один большой кусок. И как мужчины умудряются так много есть? — Ты не похожа на пропоек.

Я резко отпрянула от Андрея. Он тяжело дышал, пристально смотря на меня. Я же пыталась привести дыхание в норму. Слишком велико потрясение от испытанных чувств.

— Я спешила домой не за тем, чтобы меня допрашивали.

— Хватит на меня затравленно смотреть. Я лучше съем торт, чем вас.

Карие глаза улыбнулись в ответ.

— Она уберет, это ее работа.

— Подумайте о нашем разговоре. Желаю удачи, Тамара Ример.

Он тыкнул в мою сторону вилкой.

Или нет.

— Зачем вам знать?

— Что произошло после?

— Ты уверена?

— Если я отвечу, что две недели напивалась до потери сознания?

Чьи-то незнакомые руки обняли меня за плечи, помогая подняться с пола, шепча что-то на ухо. Я не хотела знать кто это, я не хотела…

Спустя минуту я услышала, как на втором этаже хлопнула дверь.

— Не верите?

Я уже было дотронулась до дверного замка, как до меня донесся смех. Боясь увидеть то о чем я думаю, я на ватных ногах обогнула дом, и встала напротив ворот, ужаснувшись от увиденного.

Я боялась за Андрея.

Не успела моргнуть, а он был уже у выхода.

— Тамара, — утверждала женщина скорее для себя, — это ты! Вот уж не думала увидеть тебя здесь…

Минаев забавлялся:

— Заткнись, — еле слышно прошептала я, переходя на остервенелый крик с каждым словом, — заткнись. Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!!!!!!!

Мужчина, позвонивший мне и сказав, что знает, где моя мама, предложил встретиться в городе Армавире, в кафе «Del mar». Странно, почему с теми мужчинами, с которыми общаюсь, тянет в дорогие кафе.

— Что-нибудь еще Павел Савельевич? — спросил официант мужчину напротив. Павел ответил коротко — нет, и вернулся к нашему разговору. Молодой официант скрылся с поля зрения.

Колчин, намереваясь поделиться этой самой радостью, немедля прошел в кабинет Андрея. Когда Дмитрий скрылся за дверью, я поняла, что кое-что забыла! До Нового года осталось всего один день и необходимо купить подарки и устроить новогодний праздник. В последний раз, когда я делала кому-то подарки, было очень, очень давно. Помню, после школы, направляясь, домой в заснеженную погоду, остановилась напротив магазина. На улице стоял тридцати градусный мороз, примерно как в последние недели в крае. Мороз всегда редкое явление для края. Я, согревая замерзшие ладошки, заметила на витрине одного из магазинов необычную вещь. Расставив по обе стороны от головы руки и прислонившись к стеклу лбом, я любовалась восхитительным браслетом. Серебряное украшение, с выгравированными неизвестными до селе надписями, покорило мое сердце. Не помню, как мне удалось его заполучить, знаю, мама была рада подарку и не расставалась с браслетом.

Пристав на цыпочки, обняв Андрея в ответ, я желала вместе с поцелуем забрать его боль. Не хочу видеть его страдания. Не хочу! Его руки прошлись по моей спине, придерживая, чтобы я не упала.

Спустя столь короткое время, наплевав на запреты, подумала: а почему мне не стать мамой Лены? Девочка нуждается в матери. Ни один ребенок не должен остаться без нее.

Андрей не отрывая глаз от документов, отпил глоток чая.

Я подняла одну бровь:

Он и бровью не повел.

Ой-ой. Кажется, он чертовски зол. Откусив большой кусок тортика, я запила его водой из графина. За всем этим баловством Андрей наблюдал, нахмурив брови.

— С этого места поподробней.

Женщина по имени Соня, улыбнулась мужчине:

Павел отхлебнул вина.

Андрей Минаев держал за горло мою мать, крепко сжимая пальцы на шее. Она тяжело дышала, пытаясь освободиться от хватки сильных пальцев. Я знала, Андрей был близок к убийству, необходимо что-то делать! Пройдясь по залу глазами, еще больше ужаснулась. Люди стояли, смотрели на разыгравшуюся картину в полном шоке и страхе.

Прижав сумку к левому боку, я вошла в кафе с замиранием сердца. Я конечно была шокирована тем местом куда приводил меня Андрей, но это… Сглотнув, я пробежалась глазами по столикам, ища мужчину лет тридцати пяти в сером пиджаке и синей водолазке.

— И не лапай меня!

Всем сердцем.

— Удивляет? — он пустил в рот приличный кусок.

— Здесь, — указала я на магазин бытовой электроники, — здесь ее видели в последний раз. Я пыталась связать все необходимые факты, информацию. Понятия не имею, что она там делала, и куда исчезла!

— Послушайте, почему бы вам не уйти спать или не заняться своими темными делишками. Отвалите от меня.

— Боюсь мне пора.

Осторожно, стараясь не создавать шум, я прошла в кухню.

Что-то произошло.

От голоса, раздавшегося за спиной, я подпрыгнула, сильнее прижав сумку к себе.

— Позвольте? — спросил меня, как поняла, телохранитель гориллы и забрал из моих рук пальто. Молча усевшись за предложенный стул, я сложила руки на столе.

— Начнем сначала, — начал он, — для чего тебе нужны деньги.

— Полагаю, ответ — нет.

— Ты его отец, он обязан приставать к тебе.

Вечер того же дня прошел не менее спокойно. Около восьми часов в дверь позвонили. Оказалось, пришел Дима проведать старого друга. Завидев мою фигурку, Колчин обнял меня, потрепав по головке словно маленького ребенка. В последний раз я видела его угрюмым, а не блещущим радостью.

— Я? Породить такое отребье, переспавшее с собственным отцом, да как ты…

Крик, наполненный дикой боли, разнесся эхом по залу. Казалось, даже время остановилось. Обессилено упав на колени, мною охватил ужас того дня. Дня, когда я была беспомощной, сломленной, одинокой…

Прожевав. Андрей ответил:

— Нет, — осторожно начала я, не решаясь отведать медовый торт, — просто ты не кажешься человеком, умеющий готовить. Кричать — да, но не готовка.

— Не оффять а сфофа, — проговорил Андрей с набитым ртом.

— Если я еще раз увижу вас рядом с Тамарой, убью. Клянусь. — Глубокий, богатый оттенками голос с хрипотцой, сейчас был похож на рычание дикого животного, вот-вот набросившегося на человека, чтобы убить. Я резко распахнула веки, и от увиденного прикрыла рот ладонью, сдерживая крик.

Павел обернулся в пол оборота, кивнув своему охраннику, чтобы тот пропустил меня:

Подняла глаза и удивилась.

— Торт, когда вы научились печь торты?

— А ты действительно дочь своего отца, — при упоминании об этой мерзости, меня передернуло. — Тише. Я не хотел обидеть тебя.

Дерганная? Да я трясусь от страха. Из-за тебя.

Боже. Этот поцелуй… мой первый поцелуй в жизни. Пусть он не останавливается!

— Опять за свое?

— Ха.

— Ничего я не скажу. Размечтался.

— Хочешь туда пойти?

— А вы знакомы со многими пропойками?

— Нет, — ответил шепотом Андрей Минаев. — Великолепная ты.

Выбирать подарок Андрею оказалось не так сложно. Представляю, как он рассердиться, увидев его. Что поделать, злить его доставляет удовольствие. Пройдясь по нескольким бутикам, в центральном зале торгового центра «Красная площадь» началось для детей праздничное представление. Лена завидев на экране монитора героя мультика «Маша и Медведь», хлопнула в ладошки.

— Подглядываете, Сабо? Что же вы стоите в дверях, как дерганная, проходите.

— Тамара?

— Домой?

Слишком счастливой, чтобы было правдой.

Она засмеялась.

— Раньше ты был не против. Ну же, расскажи, кто она или я изнасилую тебя прямо на столе.

Зеленые, пылающие неконтролируемой яростью глаза, смотрели на меня. Боже! Если бы взглядом можно убивать! Когда — то кто-то будет так смотреть из-за меня. Или…

Женщина, точная копия мамы, держала на руках мальчика лет семи и кружила его, радуясь вместе его смеху. Неподалеку от этой картины, стоял мужчина лет пятидесяти, покуривая сигарету, любящими глазами наблюдая за весельем на поляне.

— А люди, приходившие к тебе, вернулись через четыре дня и потребовали?..

— Хофу! Хофу! Хофу!

В нос ударил запах меда. Рот набился слюной.

Ример?.. Я встала посередине комнаты. Руки затряслись. В голове звучала одна фраза: беги, беги, беги. Единственный человек, который знает мое настоящее имя, это…

Услышала я напротив голос, который надеялась никогда не услышать. Тело пронзила крупная дрожь, стало очень холодно. Необходимо немедленно уходить отсюда.

— Итак, — начал он, когда в кухне мы остались одни, — вы ничего не хотите мне сказать?

— Мы говорим о женщине, какая к черту ответственность? — зеленые глаза прищурились, — или не о женщине?

Смеясь, Андрей встал, подошел к плите, вытащил третий пирог. В нос ударил удивительный аромат: смесь меда и шоколада. Аромат, наполненный страстью и загадочностью. Сразу назрел вопрос:

Неизвестно откуда в кухне появилась Алевтина Сергеевна, беря малышку на руки. Лена потянула маленькие ручки к папе, но он был непреклонен. Зеленые глаза полностью сосредоточены на мне.

И завладел моими губами.

Стараясь не подать виду, что я буквально таю от его близости, смело парировала:

Продолжая удивлять, Минаев положил вилку себе и мне, нарезал медовый торт с шоколадной крошкой на ровные пять кусков.

Глупость.

Добраться до указанного места оказалось не сложно. Сама улица находилась в нескольких километрах от кафе, и не пришлось заказывать такси. На улице стояла морозная погода. Подставив лицо безоблачному небу, я закрыла глаза. Сейчас или никогда, твердила я себе. Не скажу, что сильно боялась узнать, что ждет меня впереди. Я страшилась другого. Перемен, что ждут меня. Я устала от них. Нет больше сил.

Андрей буквально заржал.

Я рванула что есть силы из кафе. Телохранитель Павла помчался было за мной, но я слышала, как Павел приказал тому отступить. Я бежала, бежала, бежала, пытаясь оказаться как можно дальше от этого места, от этого кафе и быть ближе там, где мне больше всего хотелось. Кого хотелось позвать, попросить помощи, защиты. Быть уязвимой перед ним.

— Пффф, — выдохнула я, спрятав лицо в ладонях, — пустая трата времени. Это было давно, зачем вспоминать, что произошло Бог, знает когда?

«Мы сами виноваты в предательствах, из-за слабости наших характеров» — мелькнули в памяти слова Андрея. Как же он иногда бывает прав.

— Извините.

Прекрасно. Снисхождения в присутствии дочери не ожидается. Я влипла.

Я улыбнулась. Какой человек останется равнодушным перед ангелочком?

— Постойте!

— Как глупо, — прошептала я, всматриваясь в задний дворик. Что ж. Делать мне здесь больше нечего. Положив у калитки заднего дворика шкатулку, когда-то подаренный мамой, я в последний раз улыбнулась, человеку, подарившей мне жизнь.

— По-моему это мы уже выяснили. Что вы знаете о Софии?

— Так что вы знаете?

Андрею не удалось скрыть любопытство под тенью сарказма. Я даже подавилась от услышанного.

— К сожалению, я умею готовить только торты и не так часто, поэтому угощайтесь. Пока Лена все не съела.

Я нахмурилась. Скорее все походило на дешевый криминальный сериал.

Пальцы неосознанно прикоснулись к губам.

— В тот день они что-то искали, — услышала я свой неуверенный голос. Стараясь не смотреть на Павла, я разглядывала сервиз у молодой пары, пьющие кофе или латте, — я пришла из школы и хотела обрадовать маму. Мои оценки улучшились и предложили участвовать в Олимпиаде по физике. В квартире было темно, помню, меня схватили. Я стала вырываться, спряталась в комнате. А после…

И все же была, не была.

— Ты псих, раз думаешь что это тебе сойдет с рук! Или не понимаешь всей ответственности?

7

Не помню, как очутилась в особняке Минаева. Андрей, уложив как маленького ребенка на кровать, что-то протягивает мне. Воду? Не хочу ничего. Я так ему и сказала, на что он рявкнул:

— Пей!

* * *

— Сейчас ты Сабо думаешь, почему я один, раз у меня есть дочь?

Пусть он уйдет.

— Мама…

— Псих, чертов придурок! — кричу я.

Было уже одиннадцать вечера.

— Еще как поедешь!

— Ты пьян!

— Выпусти меня отсюда!

— Брехня!

— Стоп, стоп, стоп! Я никуда с тобой не поеду, слышишь?

— Правильно.

Мой взгляд задержался на циферблате часов.

Не будь я в шоковом состоянии, непременно засмеялась над его уверенностью. Слова типичного самца, трясясь над самкой не зная, что делать с ее слезами. Но как ни странно, слез не было. Тогда почему он успокаивает меня?

Открыв подбородком филь телефона, он набрал номер:

Несмотря на слова, Андрей оставался невозмутим, будто он говорил о погоде. Его хладнокровие разозлило, больше слов.

— Няня. Нянечка.

— А ты надеялась я такой веселый с водички?

— Мне жаль, что я не появился раньше. — Еще один абсурд. Минаев не знает таких слов. — Послушай…

Необходимо?

Скрипнула дверь, кто-то вошел в комнату, но я не видела кто это из-за кромешной тьмы.

— Неужели? И что ты делаешь? — спросила я, наблюдая за тем, как Андрей натягивает белую в красную клетку рубашку с какой-то надписью на груди.

— Потому что…

Я откровенно засмеялась.

Я вжалась в сидение, когда машина резко остановилась. Пусть Андрей идет куда хочет, не собираюсь смотреть ни на что, какими бы ни были его намерения.

— Смотри! — орет он в ответ, подсвечивая надпись на памятнике фонарем, — смотри! Полюбуйся правдой, которую ты хотела знать, везде суя свой вшивый нос!

Я обняла Лену, закутав нас обоих в одеяло и обе прижимались друг к другу, словно мать и дочь.

Дойдя до машины, поняла, мы спорили с Минаевым словно дети. Господи помоги мне, я сяду в машину с пьяным человеком.

Вранья?

Я замерла.

Мужчина, стоявший в дверях спальни Тамары Сабо, слышал каждое слово произнесенное малюткой. В эту минуту Андрей понял, что обязан сделать и плевать на все запреты. Он ни за что не откажется от задуманного.

— Черт с два ты меня заставишь! — он так посмотрел на меня, что я замолчала. Мы оба знали, что заставит. — Когда тебя арестуют за вождение в пьяном виде, подачек в тюрьме от меня не жди.

— Понимаешь, я никогда не принуждал женщину к насилию, да и не верю в бред сумасшедшей. Я ни насильник и меня никогда не насиловали. На самом деле, мне очень сложно представить что ты чувствуешь.

— Не трогай меня! — выкрикнула я, когда он буквально вытащил меня на улицу. — Ты чокнутый псих, оставь меня!

Он перевернулся на другуюсторону кровати, закрывая лицо ладонями, посмеиваясь.

Они восхитительны.

— Одеваюсь.

Из его груди вырвался смех, если бы это можно назвать смехом. Секунда и я вдавлена сильным телом в матрац. Одной рукой Андрей сжал мои запястья железной хваткой и приподнял их над головой. Зеленые глаза всматриваются в мои, следя за каждым движением. Я вырывалась, но попытки бесполезны: Минаев сильнее меня. Шелковистые волнистые густые волосы упали мне на лицо, окутывая ароматом шампуня. Ничем не примечательный аромат, но это запах Андрея.

— Я не пьян.

Я почувствовала, как Андрей хочет обнять меня, но испугался. Испугался паники, что накроет мой разум, тело от одного его прикосновения. Какая глупость.

— Значит, — нашла я в себе смелость ответить, — вот каков твой план. Рассказать о себе в надежде, что дура Сабо ответит тем же? — он знал, что я права, — нечестно играешь, Минаев.

Спорить не стала. Пусть сейчас последнее слово останется за ним. Да и говорить не знала о чем. Близость с ним давила на мою психику, именно сейчас, когда я сломлена. Не отрывая взгляда от черного шелкового покрывала, спустя пару секунд, услышала, как скрипнула кровать. Андрей присел рядом со мной.

Минаев сам удивился своему ответу:

— Никто не говорит — как утка. Старпер.

Сабо, ты настоящая извращенка!

Сделав шаг ближе и замерла на месте, так и не коснувшись ногой пола:

Озарение накрыло меня.

— Полгода назад в доме моего отца случился пожар, — подал голос Андрей, привлекая к себе внимание. Я обратила на него взор затуманенных глаз, едва понимая, о чем он говорит. — Не жду от тебя правды Сабо, но я решил, что наступило время откровений. Согласна?

— Дима все уладил, — Минаев обращается ко мне? — Тебе не о чем волноваться.

Я вздрогнула. В самых потаенных местах тела прошла волна жара. Что же этот мужчина делает со мной?!

Я сидела на кровати, обхватив руками колени и положив на них голову. Пусть он закончит бессмысленный разговор и уйдет, оставив меня одну.

— Успокойся и перестань трястись как утка.

Минаев фыркнул.

Дикарь.

— Это ты хотела знать? Тебе это не давало покоя? Что ж, полюбуйся, Сабо!

— Пора, — едва услышав гудки, произнес в трубку Минаев: — начинаем.

Андрей снял с себя то, что осталось от рубашки, и стоял передо мной полуголый. Мысли кружились одна за другой. Какой он красивый. Плоский подтянутый живот — наверное так должен выглядеть пресс сильного мужчины, долгие годы занимающийся тяжелой работой. Сильные загорелые руки с татуировками. Не стесняясь, я могла более подробно их рассмотреть, запоминая каждую линию композиции.

— О! Сабо сомневается во мне? Ах-х-х, — выдохнул Минаев от моего пинка в живот. Мы несколько секунд боролись, послышался треск ткани. Кажется, я порвала Андрею рубашку. Кое-как, освободившись, я откатилась на другую сторону кровати. Бежать не было смысла. Я слышала, Минаев запер дверь за Димой.

— Надеялся, я поведаю о своих тайнах, едва узнаю о твоих? Ты жалок.

— Тебе не интересно?

— Надеешься уйти от ответа, прикрываясь страхом? — яростно проговорил Минаев сквозь зубы, до боли схватив меня за плечи. — Считаешь, я обо всем забуду, и утром стану улыбаться, как ни в чем не бывало?!

Он пожал плечами.

Неожиданно стакан с водой ударяется о стену на множество осколков, падая на белоснежный ковер прозрачными снежинками. Андрей сползает спиной по стене на пол, давясь от слез. Мужчина, что был для меня примером мужественности, храбрости и стойкости, предстал передо мной раненым зверем. Руки сами потянулись к нему. Я не поняла, как оказалась на полу, прижимая к груди голову Андрея, слушая его плач, переживая тот момент вместе с ним. Запустив руки в густые волосы, я почувствовала, как слезы наполняют мои глаза.

Вырвав руку из его цепких пальцев, я притронулась к холодному граниту, опуская глаза с него на Андрея.

Мы долго молчали.

— Правильно? — Я испугалась. Андрей и правда читает мои мысли.

На улице стояла кромешная тьма, я не могла понять, куда мы едем. Андрей в спешке не надел пальто, оставшись в одной рубашке. Не представляю, что он хотел показать, не заботясь о собственном здоровье.

— Сабо, Сабо, — засмеялся Минаев, рассматривая порванную рубашку или то, что от нее осталось, — дикарка Сабо.

— Я не уйду, — точно прокомментировав мои мысли, прошептал Андрей, — Бог свидетелей, я не оставлю тебя одну!

Такой же сон, как и поцелуй.

Андрей поднялся, беря со стула рубашку.

— И о чем я? — кажется, Андрей не хотел знать, о чем я думаю, хочу ли откровенничать. — Ах, да. В доме моего отца случился пожар. Никто так и не выяснил, что стало тому причиной, унесший множество жизней.

— Пьян.

— Нет, нет Сабо. Ты в моей власти и я твой работодатель! — меня передернуло. Судя по запаху исходящее изо рта, Андрей выпил достаточно для непьющего человека, — я видел, как ты подглядывала за мной в душе.

Я глотнула. Чтобы он сейчас не сказал, это очень важно для него, и я должна правильно отреагировать.

Я проиграла, не начав бой.

— Это низко, — жеманно повторяет он, протягивая руки. Я уворачиваюсь от его объятий, пытаясь ударить Андрея в пах. Тот смеется над моими попытками, и еще мгновение — я снова пригвождена в матрац. Минаев наклоняется, нависая над моим лицом всего в нескольких миллиметрах от моих губ.

Не смотри на меня сочувственно, одержимо! Почему он просто не уйдет?!

Откровений? Я вжалась в спинку кровати.

Я открывала и закрывала рот как рыба, попусту не находя слов. Действительно, кому сейчас нужна, правда. Она колет, режет, разъедает на части словно кислота, находя потаенные места души, добираясь до самой сердцевины и жаля, наслаждаясь болью. Вот что такое — правда.

Кто? Кто мне нравиться?

Я улыбнулась и счастливо закрыла глаза.

— Потому что черт подери, ты мне нравишься!

— Я потерял всех, — услышала я приглушенный красивый голос, — всех.

Не обращая на меня внимания, Андрей налил стакан воды, морщась, сделал большой глоток. Только сейчас поняла — я в комнате Минаева. Она именно такая, какой я представляла — довольно большая комната выдержана в темных тонах. По центру стоит широкая 2-х спальная кровать, в центре стены над кроватью расположены две полки с перевернутыми, запылившимися фотографиями, в углу, у окна находится черное кожаное кресло. У стены, что за дверью, стоят большой двустворчатый шкаф и комод. Напротив кровати располагается небольшой камин. Окна зашторены темно-серыми, тяжелыми шторами. В комнате почти не ощущается присутствие человека, а тем более девушки — в углу на кофейном столике с бутылкой еще не открытого вина, стоит погибший уже цветок, который и дополняет данную картину скрюченным, сухим стволом.

Наклонившись, я прижималась к его волосам то одной то другой щекой. Его волосы стали мокрыми от моих слез.

— Послушай, Тамара. Ты не обязана отвечать, говорить о том, что кричала эта, — его голос задрожал, — женщина. Но мне необходимо знать.

Андрей не обратил внимания на колкое замечание. Бесполезно с ним разговаривать, когда он глубоко в своих мыслях. Да и не хотелось разговаривать. Пускай везет куда хочет. Он самый упрямый человек из всех, кого я встречала.

Я поняла. Это сон.

Он присвистнул.

— Да!

Андрей старательно прятал от меня зеленые глаза. В эту минуту я хотела понять его чувства, проникнуть в его мысли и согнать тоску с глаз.

Мое тело задрожало. Как же я мечтала вновь оказаться в его объятиях.

— Кто он?

Каждый рисунок содержит в себе историю, место, где и когда наколоты. Для кого и при каких обстоятельствах. Андрей был близко от меня, я рассмотрела каждую татуировку, восхищаясь. Первая, что привлекла мое внимание каллиграфическая надпись на английском языке, выколотая на правой груди над сердцем: «Let your fears go»^[2]. Я удивилась, насколько мне известно, раньше ее не было. Вдоль левого всего плеча ничем ни примечательный веточный рисунок, с сидящими на высохшем цветке — ангелами. Опускаясь ниже к запястью, я разглядела уже знакомую татуировку ангела с оборванными крыльями. Продолжением татуировки тянулась надпись, каллиграфическими цифрами дата: 29.07.2010. Не хочу вспоминать о ее значении, потому мой взгляд перешел к страшной композиции. От правого плеча до локтя тянулся цветастый рисунок с изображением клыкастого чудовища с открытой пастью и длинным языком. Я бы назвала его — Дом мертвеца. Выглядело по-настоящему жутко. Ниже локтя вокруг предплечья уходила надпись: «живи и не дай умереть другим». Мой рот забился слюной. Под моим пристальным взглядом, Минаев встал с кровати, потянулся, словно кот и подошел к столику. За всеми его действиями я заворожено наблюдала, всеми силами стараясь не сорваться с места и не накинуться на этого мужчину.

— … у отца намечался юбилей. Гости прибыли на пару дней раньше, подольше насладиться фирменным блюдом старика. Черт, — горько прошептал Андрей, сделав большой глоток воды. — Все произошло как в дешевом фильме. Пламя возникло ниоткуда. Началась паника. Моей мыслью была одна — спасти дочь. Я ни о ком в тот момент не думал, кроме нее, я… эгоистичной мыслью желал сохранить единственное для себя, что она оставила для меня, напоминая о себе, наплевав на других! Забыв о людях, нуждающихся в моей помощи! Отец кричал, чтобы я спас людей, но я…бросил их! Бросил! И никогда не жалел об этом! Будь я проклят!

— Ты права, но не во всем.

— Я хочу уйти, — говорю я, но Андрей до боли схватил меня за плечо.

— Не будь такой наивной, Сабо. Мы должны съездить в одно место.

Я с тобой, — подумала я, закрыв глаза.

Я слышала по голосу, Андрей не хочет слышать о моем прошлом, не больше чем я хочу говорить о нем. Тогда почему он спрашивает?

— Нет. Не всех, — шепчу я в ответ, проведя рукой по волосам, стараясь всеми силами не провести пальцами по его лицу, запоминая каждую правильную линию, — ты не один.

— Ее последние слова были — я мечтала о девочке, — сказал он так тихо, но я расслышала и поняла. Покойная жена Андрея умерла, подарив жизнь маленькой принцессе.

Я фыркнула.

Спустя тридцать минут или около того, мы проехали табличку с надписью «Городское кладбище». Я смотрела на Андрея, открыв рот, он сосредоточенно следил за дорогой, намереваясь до конца осуществить свой план.

Я услышала голос Димы. Видимо он вернулся, принеся Минаеву новости. О чем они говорили, не хотела понимать. Обрывки слов были для меня не более чем шумом.

Я хотела плакать, нет — кричать на весь мир. За него, за нас обоих. За судьбу.

Вот она — правда.

Он приподнялся, опираясь о комод, пряча от меня лицо, ища другой стакан. Его тело охватила мелкая дрожь. Я поднялась следом.

Его глаза были неестественно яркие, в нос ударил запаха алкоголя. Приподнявшись на цыпочки, глубоко вдохнула и резко отшатнулась:

Поцелуй же!

Вечером, за один час до Нового Года я — Тамара Сабо, работаю на бывшего музыканта Андрея Минаева няней для его дочери, стою у могилы его умершей жены, Оксаны. Женщину, которую он будет любить всегда, и никогда — меня.

Моя совесть не пискнула.

— С меня хватит твоих игр и вранья. Честно я устал от этого.

Не удивилась и о его осведомленности об изнасиловании. При недавнем срыве, Дима все понял и не стал спрашивать подробности. Колчин и Минаев очень близки и ничего друг от друга не скрывают. Это видно по их манере держаться вместе.

Нет. Этот мужчина ни перед чем, ни остановиться, не добившись своего. Он тащил меня как куклу к могиле, у которой остановились, пройдя несколько метров от машины.

Полностью.

— Убирайся! — ору я.

— Говори, кто он! И ненужно смотреть на меня невинными глазками. Прекрасно поняла о ком я, скажи. — Его голос был страшен. — Кто. Он. Тамара.

— Нет.

Андрей был страшен, с минуту он плакал как ребенок, а сейчас…

— Няня, — голос малышки прорвался сквозь тьму. Лена забралась ко мне на кровать, ползая на четвереньках по простыням. Ее маленькие ладошки легли на мои ладони. Какие они теплые и нежные. Приятно…

— Решил выпустить меня?

— Ой, замолчи. Это низко даже для тебя!

Я лежала на кровати, подобрав под себя ноги. Прошло, полчаса с тех пор как я и Андрей вернулись в дом в полном молчании. Он не произнес ни слова, я же боялась сказать лишнего, нарушив создавшуюся тишину. Полчаса я в своей комнате предаюсь размышлениям. Одна мысль сменялась другой. Стоит ли и дальше находиться в доме Минаева, как быть с той информацией, открывшаяся не лучшим образом. В Новый Год я хотела сделать для Андрея подарок, подарить ему нечто особенное, нечто, что сделает его счастливым. Теперь же я не знаю, как быть. Я полностью опустошена.

— Мне не нравится твой тон.

Он смеется, бросая на меня едкий взгляд.

Андрей с такой силой взял меня за руку, что я вскрикнула.

В одночасье для меня все рухнуло. Понятно, почему Андрей одержим дочерью, понятно его отчужденность, озлобленность и пустота в великолепных зеленых глазах. Понятно значение татуировки на руке, понятно все.

Я испугалась.

8

Андрею понадобилось несколько минут добраться до дома Ивановых. Он знаком с семьей недостаточно хорошо. Пару раз они виделись на мероприятиях, организованные его другом Димой. Город Армавир встретил его метелью. Погода никогда не переставала удивлять Минаева. А метель он любил, с тех пор как встретился с погибшей женой. Даже удивительно, раньше он вспоминал о ней с привычной болью в груди, сейчас же он чувствовал легкость. Наверное, от того, какую глупость он задумал. В действительности ему было все равно. Андрей не обратил внимания на стоящие три машины у подъездной аллеи, не беспокоило и мнение о его поведении. Лицо человека открывший ему дверь, побледнело. Явно мужчина намеревался послать человека посмевшего долбить в дверь, но при виде внушительных размеров Минаева, отошел от двери.

Что же он не винит незнакомца в страхе. Минаев знает каким устрашающим может быть. Незнакомец, беззастенчиво глазел на серебряную серьгу в ухе в форме креста, шелковую черную рубашку и черное пальто с таким же черными брюками. Сама тьма спустилась с небес.

* * *

— Давно чувствуешь себя плохо. — Не вопрос, а утверждение. — И не сказала! Почему не ушла? Не позвонила?

— Простого женского внимания.

Хорошее утро, ничего не скажешь!

— Умер от сердечного приступа! Врачи ничего не смогли сделать. Тамара захлебывалась слезами, уверяя что не виновата. А разве нет? — крикнула София, обрушив на Минаева удар кулачков по груди, — разве не виновата?

Заснуть не удавалось. Ворочаясь в кровати, стараясь не разбудить малышку я уставилась в потолок. Сегодня поняла одно — я вляпалась. Крупно вляпалась. Влюбиться в человека, в мужчину который никогда не ответит взаимностью, хуже казни. Открывшаяся тайна Минаева должна отпугнуть меня, дать красный свет, стоп эмоциям. Становилось же только хуже. В который раз не знаю что делать, как мне быть. Убежать? Никогда. Дом Минаева стал моим домом. Я не смогу убежать, пусть от этого будет зависеть моя жизнь. Она ничего не стоит без любви к Андрею.

— Телефон, — сказал Дима. Проснувшись от наваждения, вынув из кармана телефон, перевела взгляд с номера на экран телевизора.

Черт. И почему он поедает меня глазами?

— И хватит подглядывать, Сабо, — сказал он тогда, едва в душевой за ним закрылась дверь. Он никогда ее не запирал. Словно приглашение для меня.

— Да, — ответила я не понимая, какие игры и меня заволокли в мир до селе неизведанных компьютерных игр.

— Надо полагать это — Артем? — указал Андрей на одну из фотографий, — милый мальчуган. Не так ли София?

Соня искренне удивилась. Женщина вернулась к бокалу, осушив его до дна.

— Алло, — осторожно начала.

Вернувшись, домой Андрей никак не мог придти в себя. Его до сих пор трясло от ярости. Он не мог вспомнить, когда давал последний раз выход гневу. Запустив пятерню в волосы, Андрей опустил голову к рулю.

— Отвечайте! — рявкнул Андрей, теряя терпение. — Как мать могла бросить собственное дитя, променять красивую и беззаботную жизнь в обмен на воспитание девочки?

— Она красивая?

— Тш-ш-ш, — успокаиваю я, приложив палец к его губам. Зеленые глаза умоляли отпустить. Но я не смогла. Как не велико его желание, я разрушу крепкую стену чувств, возведенную им. Все стены его чувств, и знаю: однажды я одержу победу, чего бы она ни стоила. И Андрей понял и не отступил.

— Андрей, — отозвалась женщина, кокетливо улыбаясь, проводя указательным пальцем по ложбинке между грудями. Андрею стало мерзко. — Вот так сюрприз! Не ожидала вас здесь увидеть!

…не смей входить в комнату на третьем этаже.

Веки стали тяжелыми, неожиданно на меня накатила усталость. Андрей присел на кровать рядом со мной, долго разглядывал меня и отвел глаза.

Андрей улыбнулся:

— Скоро исполняется тринадцать лет со дня основания группы. Для Андрея она много значила и не прийти он не мог.

— Боже, меня окружают два психа, — пробормотала я, опершись рукой о дверцу машины, положив на нее подбородок. — И как он согласился на эту чепуху?

Вздохнув, я переоделась в простое черное платье в горошек до колен и спустилась в кабинет.

Кабинет.

Я молчала, не зная как реагировать на его слова. Несколько недель назад Андрей проявив заботу, оставался со мной в комнате, когда я упала в обморок. Он тогда сказал, Дима волновался за меня, не он. Сейчас глядя на Минаева, поняла, что он искренне волнуется за меня. От его заботы на душе потеплело, а сердце затрепетало.

— Эй, чего встал, — толкнул его Дима, от чего Минаев запнулся, но глаз не отвел. Дмитрий тоже уставился на меня, и я, едва не заплакав от неловкости, отвернулась.

— О вашем ребенке.

Вдруг в комнате раздался звук входящего звонка песни Salvation. Я удивилась и испугалась одновременно. Никто не знал номера моего телефона кроме Андрея и Павла (последнему не представляю как удалось узнать). Номер засекречен, рука потянулась к мобильному в тот момент, когда музыка смолкла.

Интересно, кто это мог быть?

Я не знала, кто кричал громче: зал или студия, когда на экране появился Андрей. Так вот для чего нужен костюм! Приветственно кивнув ведущему, Андрей уселся в кресло.

— Кто вы?

Я отняла телефон от уха. Да как он узнал?

— Она считает меня законченным ловеласом и старым. Никогда не думал, что мое прошлое повлияет на настоящее.

Холодная шершавая ладонь легла мне на лоб, от чего я вздрогнула. Казалось все тело охватил неистовый жар. Зеленые глаза сощурились, осмотрев меня с ног до головы, останавливаясь на моих губах. Для многих прохожих наша поза показалась бы романтичной. Но Андрей одарил меня таким яростным взглядом, от чего холодок прошелся по спине.

Я не обернулась. В этом не было необходимости. Его горе было таким ощутимым.

— Вовсе нет, не выдумывай, — прокомментировал мои мысли Колчин, тем самым разозлив еще больше. — Мне необходима твоя помощь.

— Он не знает. Я наплел ему насчет нашего свидания. Видела бы ты его лицо!

Дима продолжал удивлять:

Держа на руках малышку, поглаживая ее по спине, я нарушив обещания данное Андрею, поднялась в запретную комнату. Не знаю, что заставило меня прийти сюда в момент, когда я была на грани срыва. На грани пропасти.

Я повернулась к Диме.

С этими мыслями поднялся Минаев в комнату Тамары. Она непременно отговорит его от женитьбы, но они оба любили девочку, и Тамара нуждалась в защите, в помощи.

— Я боялся, — услышала я его шепот. — Боялся, что ты уйдешь.

— Отстань.

Лжет, подумал Минаев. Беззастенчиво и нагло лжет.

Андрей будто окаменел.

— Будешь?

— Так проще, — ответил он на мой невысказанный вопрос. Не оглядываясь и не отпуская мою ладонь, Андрей привел в свою комнату, разделал кровать, скинул свое полупальто и критически осмотрел меня.

Я убираю телефон, слушая гудки, смотря на Минаева. В голове крутилось множество вопросов: как он узнал, что мы здесь, какие бури чувств охватывают его. Потому что поза, с какой он стоял ко мне лицом, говорила сама за себя.

Я внимательно посмотрела на него.

Я посмотрела туда, куда показал Дмитрий:

— Одно не может существовать без другого. И старым?

Девушка выбежала из кухни, запыхаясь, переводя взгляд с меня на Андрея и обратно. От ее пылкого взгляда мне стало не по себе.

— Ты вечером свободна?

— Эй, ты заболела что ли?

— Красивая, правда?

Я отвернулась и вздрогнула. Телефон запиликал уже от входящей эсемески.

— А почему сейчас? — повторила я вопрос ведущего. Дима, сунул руки в карманы джинс и кивнул подбородком в сторону телевизора:

От взгляда, которым одарил меня Андрей, я почувствовала себя голой, и прикрыла руками грудь.

— А ну пошли вон!

— Да. Вы оба спасение для друг друга.

Что…

Я намеревалась было уйти в свою комнату, как Дима спросил:

— Я не уйду, — клянусь я.

Андрей остается Андреем.

— Его слава мешала личной жизни. Сейчас, когда ее нет, он отгородил от приставаний журналистов — дочь, лишь бы те не мешали ей жить нормальной жизнью.

— У тебя есть девушка!

Андрей от омерзения отшвырнул от себя женщину, уронив ее на кровать. Та спрятавшись в подушки, истерично заплакала. Зря он сюда пришел в надежде помочь Тамаре. Минаева трясло от бешенства. Как эта женщина смела обвинять в смерти покойного мужа ни в чем не повинного ребенка? Как могла закрыть глаза на изнасилование девочки?

— Я говорю не о нем, — Минаев сложил руки на груди, — я о вашей дочери.

— Это на год! — простонала Даша, соглашаясь с моими мыслями, — Ой! Этой же «Семь жизней»!!!

Убила? Как убила? Не может этого быть.

— «Где вы скрывались три года?»

— Доигралась Тамара, — тыкнула я расческой в свое отражение в зеркале, — и что будем делать?

Я клятвенно прошептала:

Я качаю головой.

Я скоро стану невротичкой.

Я поднялась с кровати, свесив ноги. Интересно куда он уехал? Прошло три часа с тех пор как Андрей покинул дом. Как же я хотела знать его тайны, о чем думает, как он, где. Восемь лет я задавалась этим же вопросом касательно мамы, теперь же… порою жизнь играет нашими чувствами. Жалею ли я, что мамы для меня больше нет? Немного. Я давно о ней ничего не знала. Она не видела мои победы, разочарования, достижения, меня саму. Интересно, сколько на планете людей думают о том же? О своих родителях, мамах, папах. Сколько детей счастливы, и сколько страдают по их вине. Мои глаза невольно задержались на спящей малышке. Бедная девочка. С самого рождения малютка не видела свою маму. Андрей старается ее заменить, я знаю. Но этого не достаточно. И он это знает. Невольно подкралась мысль, а какой будет мачеха Елены или будет ли она? Каких женщин предпочитает Минаев? Я засмеялась, приложив ладонь ко лбу. И о чем я думаю?

— Замолчите, Бога ради прошу вас!

— Хорошо, — простонал он, подняв руки в примирительном жесте, — будешь крошкой. Ладно, милашкой, — я, было, ударила его в пах, как дверь в ванной распахнулась. Я услышала звук шагов — тяжелых шагов по паркету. Андрей шел в нашу сторону. Не хочу, чтобы он видел меня в растрепанном виде. Протиснувшись между Димой, я захлопнула перед его носом дверь, и привалилась к ней спиной, обняв себя руками. Нужно что-то делать с моими чувствами, иначе буду бегать от Андрея и добром этим не кончится.

Вернул меня из раздумий детский голосок. Лена ткнула пальчиком на девушку из картины и я все поняла. Невысокая темноволосая женщина в подвенечном платье, отвернувшись от зеркала, смотрела на меня и счастливо улыбалась. Будто она удивилась человеку вошедшему в комнату. Удивилась и обрадовалась одновременно.

— И хочу признаться, — вымолвил он, когда поравнялся рядом со мной. — Я представил тебя своей сестрой.

Машина резко тронулась, взвизгнув шинами. В боковое зеркало я рассмотрела Диму, бежавший за пикапом, но не успел и от разочарования пнул рядом машину по колесу. Обернулась и пыталась понять Минаева. Вел он себя странно, но что более странно были его сжатые губы, горящие глаза и пальцы, вцепившиеся в рулевое колесо.

Продолжая откашливаться, я ответила ему взглядом, обещающий долгую и мучительную смерть. Сестрой?!

— Мила! — орет он, зовя служанку не снимая обувь. — Мила живо ко мне!

Я осмотрела себя, не понимая его злости. Обычное осеннее пальто и зимние кроссовки. Зима в Краснодаре судя по сводкам отличалась теплотой и смысла нет одеваться в три слоя одежды.

Я хихикаю и кашляю одновременно, на что Андрей пригрозил пальцем:

И не скажу ему, что нет денег на теплые вещи.

— Будешь моей мамой?

— Не бойся меня, — прошептал Минаев, расстегивая верхние пуговицы. Он не смотрел на меня, и это придало мне смелости разглядывать Андрея. Его лицо было чистым, гладко выбритым. Рука неосознанно легла на его щеку, поглаживая. Андрей вздрогнул от прикосновения, но ничего не сказал. Расстегнув последнюю пуговицу, помог снять пальто.

— Однажды она ушла. Ушла на десять лет. Лелея в себе надежду, что она вернется вновь, я пытался жить. Лишь эта мысль давала силы. Она обещала, что останется со мной, не покинет меня, — Андрей замолчал, собираясь с силами. Глотая слезы, я сделала шаг к Андрею.

— Начинается, — застонал рядом Дмитрий.

Андрей вздрогнул.

Он стоял в холле, у лестничной площадки, подняв темноволосую голову. Дима, улыбаясь, перепрыгнул через несколько ступенек и встал напротив меня.

Когда я осталась в комнате одна, плюхнулась на стул.

Я пнула его в голень.

— «Захотелось».

Андрей убрал нож в карман пальто, в последний раз взглянул на женщину и покинул дом бывшей матери Тамары.

О чем он говорит?

— Спи Тамара, я буду рядом.

— Оксана вернулась ко мне.

Незнакомец пальцем указал на женщину высокого роста в красном с открытым вырезом платье. Кивком поблагодарив незнакомца, Андрей решительным шагом направился к женщине. Та, завидев его фигуру, сделав большой глоток шампанского, извинившись перед гостями, вышла к нему на встречу.

Спустя два с половиной часа, уставшие мы продолжили путь в зал с кафе. Я пыталась поменьше разговаривать, горло непривычно саднило. Неужели я простудилась? Морщась от неприятных ощущений, я округлила глаза. Какие большие очереди!

— Мама…

— Так объясните! — перешел на крик Андрей, схватив женщину за плечи. — Объясните мне идиоту, отцу черт бы вас побрал! Почему?!

Дима проигнорировал вопрос.

— Поезжай с ним.

София не вздрогнула.

Нет. Только не снова. Он не может потерять Тамару! Где же она?! Неожиданно с третьего этажа раздались приглушенные звуки. Неужели…

Иногда Андрей не отличался многословием.

— Замечательно.

— Соня, — первым подал голос Минаев.

— Какой он сексуальный! — услышала я рядом стон девушки, стоявшая в обнимку с парнем.

Отняв руки от своей груди, Минаев отошел от женщины.

— Мне, правда нужна твоя помощь.

Догадка медленно подкрадывалась ко мне, пока я не остановилась напротив огромного полотна. Глаза цвета растопленного шоколада с теплотой смотрели на меня. Художник с точностью изобразил глубину глаз. Словно девушка напротив жива и наблюдала за мной.

— Чего приперся? — услышала я недовольный голос Андрея. Кажется он не в духе. Заметил, что за ним подглядывали?

В комнату вошла Мила с подносом в руках. Не глядя на девушку, Андрей взял поднос, отдал дальнейшие распоряжения и мы остались в его комнате одни.

— У меня нет других детей и никогда не было и если это все что вас интересует, убирайтесь из моего дома!

Молниеносно развернувшись, Андрей приставил к горлу женщины нож. София не на шутку испугалась, холодная сталь прикоснулась к коже. Этого человека ничто не останавливало от задуманного. Зеленые глаза пылающие неконтролируемой яростью, мечтали разорвать горло этой женщины, не оставив живого места.

— Так это были вы! Как многое может сделать одежда. Превратить петуха в принца! Вы едва не убили меня!

— Хорошо — у меня есть девушка. Почти.

— Ну там узнали друг друга. Посплетничали. Прошлись по магазинам. Кажется, это делают все подруги.

И зачем быть столь грубым?

— Ты где?! — рявкнули на другом конце провода. — И нечего молчать, это запись.

И вот сегодня, без пяти девять утра я, проснувшись, пошла в ванную умыться и встала как вкопанная. В душе мылся Андрей. Мне повезло, что двери душевой кабинки были из матового стекла, иначе бы получила инсульт от увиденного. Напевая что-то и намыливая — голову? — Андрей стоял ко мне спиной. Издав стон, я выбежала из ванной как ошпаренная. Лицо покрылось жгучим румянцем. Такой меня и застал Дима.

— Он прав.

— САБО! — рычит он в трубку. Не понимаю, чего он злиться?

Дмитрий припарковал «Audi A8» между ржавой шестеркой и «Окушкой». Рядом с таким машинами, «Audi» смотрелся слишком помпезно.

Неожиданно Колчин произнес:

Что мне делать?

Хмурясь, Андрей потянулся к застежкам пальто. Он был так близко, что я ощутила тепло его тела через слой ткани. Воспоминания минувших дней промелькнули перед глазами и я покраснела.

Ее голубые глаза прошлись по всей фигуре Минаева, отмечая его сексуальность. Андрей видел, она размышляла, каким ветром его сюда занесло, а ее похотливый взгляд вызывал в Минаеве лишь тошноту.

— А что она думает о тебе?

— Боже, ты как школьник, — произнесла я вздыхая. Девушка действительно выглядела красивой, лучше, чем на фотографии. Даша в розовой короткой куртке, зеленом шарфе и в красной шапке выглядела очень мило. Завидев нас, она нахмурилась, но спустя пару секунд взяла себя в руки.

Он вздохнул. Я была права.

— Игры?

Лена уже произносила это слово. Тогда я подумала, что показалось.

Сейчас бы я точно подметила ее слова.

Вмешательство Димы в разговор разозлило Андрея еще больше.

— «Внимание! Спустя три года после неожиданного распада нашумевшей рок-группы «Семь жизней», бывший фронтмен квартета Андрей Минаев дает эксклюзивное интервью! Встречайте!».

— Ну Тамарочка!..

Не выдержав, я схватила подушку и швырнула в них обоих.

— Отстань от меня. Я пришел не к тебе.

— Да перестань. Это пойдет ему на пользу.

Я видела, как он хотел прикоснуться ко мне, но сдержался, помня о моей реакции. Долгое время я не хотела признаваться себе: лишь прикосновения Андрея не пугали, а дарили тепло и защищенность.

Когда я спустилась в кабинет, Андрей молча не отрывая взгляд от документов коротко приказал:

Теперь я точно влипла.

— Она в магазине компьютерных игр, — шепнул мне Дима на ухо, отвлекая от мыслей. — В зеленом шарфе.

— Куда вы? — удивленно воскликнула женщина, хватая Андрея за рукав пальто. Минаев вырвав руку, намереваясь поскорее убраться из этого дома, выбил дверь ногой, так что сломалась дверная коробка. Снизу раздался крик. По лестнице послышались шаги.

Я обняла Лену, взяв ее на руки, прижимая к себе целуя в щечку. Маленькие ручки обхватили меня за шею, прижимаясь в ответ.

Метнув взгляд на Колчина, тот усиленно закивал.

Обхватываю Андрея, прижимаясь к его спине щекой. Он замер борясь с бурей чувств. Я чувствовала, как он хотел оттолкнуть меня, убежать лишь бы не дать увидеть его страдания. Вдруг он поворачивается, до боли сжимает в своих объятиях, спрятав лицо в моих волосах. Андрей дрожал, его сердце неистово колотилось в груди. Я прижалась в ответ, молясь забрать всю его боль, все страдания.

— Это Даша. Она на несколько лет младше меня.

Теперь женщина испугалась. Никто не знает ее настоящего имени. Никто. Она постаралась. Но стоя перед мужчиной, внушающий страх, София не на шутку испугалась.

— Сабо, Сабо, — укоризненно качает он головой, — когда научишься думать?!

— Раньше он не пел. До встречи с тобой. Ты его спасение, Тамара.

— Где Соня?

На слове — где я еще больше смутилась.

— Малышка.

— «Итак, Андрей Дмитриевич, мы знаем — вы не любите интервью и старались избегать их в течение многих лет, почему сейчас?»

С интересом разглядывая девушку с короткими под ежик светлыми волосами и серыми глазами, я сразу прониклась к ней симпатией. Я так и сказала Диме, на что он засмеялся, переключив передачу.

— Поспи.

Не дождавшись приглашения, Андрей распахнул дверь — в комнате никого не было. И в детской. Андрей испугался, неужели Тамара ушла? Но вещи все были в комнате. Осмотрев каждую комнату, Минаев покрылся холодным потом. Пусто.

— Аа-а-а, в душе.

Как он сможет смотреть в глаза Тамаре? Что он ей скажет, едва увидев ее улыбку. Девушка, казавшаяся сильной, с яркими наполненными надеждой голубыми глазами, привлекла Андрея с первой минуты их знакомства. Сколько прошло уже дней? Месяц? Несколько недель? Он не помнил. Да и важно ли это. Главное, теперь он ни за что не оставит Тамару. Правильно.

Отстранившись от двери, я наспех натянула короткие бежевые шорты и белую майку. Лифчик я забыла надеть, но было уже поздно. Минаев распахнул дверь, и уставился на меня. Точнее на мою грудь. Что там говорила Оля про мои сись…грудь? Шевелиться в штанах?

— Выходит вы не самым лучшим образом познакомились.

— Чего?

— Господи, Тамара. Оттолкни меня, прошу. Заклинаю. Оттолкни, опусти! Слишком поздно для меня новое чувство, ничего не изменить! Слишком поздно…

Чего?!

— Не раздевайся, забирайся в кровать и закутайся.

— Почему вы ее бросили?

— Веди, — прохрипела я между приступами.

— Не акай, уходи, оставь меня наедине с Тамарочкой, а то доведешь бедняжку, — иными словами возбудишь. По ту сторону двери наступила мертвенная тишина. Видимо Андрей тоже понял, что пытался сказать Дима. Не знаю, о чем думал Минаев в тот момент, но я застонала.

— Приветик, пушистик.

— О. Нет. По части амурных дел помощи не жди. Я с парнем-то никогда не встречалась.

Андрей, заправив длинную прядь волос за ухо, пристально посмотрел на женщину:

На пользу?

— Я ей категорически не нравлюсь, — признался он.

— Чего он пищит? Он с тобой? Вы обнимаетесь? Я убью его!

Раскуривая сигарету, он наклонил свою темноволосую голову к рукам, сложив их лодочкой, чтобы ветер не загасил пламя и внимательно посмотрел на меня.

Минаев забыл, как дышать, ожидая продолжения:

Как грубо.

Утро с самого начала предвещало скучный день, приправленный комичными инцидентами. Но видимо матушке — судьбе этого мало.

— Пупсик…

— Какого бросить собственного ребенка одного, без семьи, любви и заботы?

Молча, схватив меня за руку, он запихивает меня в салон пикапа.

Пожав плечами, Дима повел меня в сторону торгового центра «Красная площадь». Память услужливо напомнила, как недавно я встретила здесь маму, и как Андрей заступился за меня. А ведь в тот день я очень испугалась Минаева. Нежный. Добрый и пугающий в одном флаконе. Не зная его, я бы испугалась. Сегодня я заметила на Андрее странную одежду: черные брюки и белая рубашка с галстуком. Словно он собирался на прием.

Натянув белоснежнее пуховые варежки, обиженно уставилась перед собой. Дмитрий, игнорируя меня, выехал с подъездной аллеи по направлению центра Краснодара.

Голубые глаза расширились, София ударила по руке Минаева. Тот лишь усмехнулся.

— И где он? — первое, что спросил Андрей, когда я подошла к нему. Говорить было больно, и я просто стояла, любуясь его красотой. Его волосы были забавно всклочены, от чего хихикнула.

С чего вдруг такая настойчивость?

Даша с оглушительным визгом под аккомпанемент другим, протиснулась через толпу, к большому экрану телевизора, висевший над большим аквариумом.

— У тебя жар? — слышу я издалека его голос.

Шум воды в ванной стих. Андрей вот-вот должен выйти из ванной, потому я направилась в свою комнату, игнорируя Диму. Тот, обидевшись, нагнал меня, перегородив дорогу в комнату.

— Ну? И чего бледная? Испугалась?

— У меня не десять рук! Сейчас принесу.

Поспать? Как, если он рядом? Но усталость брала свое и я уже засыпала.

— Она нуждается в вас, ведь вы — ее мать, — прошипел Минаев, — ее единственная семья!

Я поняла. Помню, в газетах упоминалась его страсть к музыке. Он любил писать и исполнять стихи, для него это было занятием всей жизни. Больше чем хобби. Часть его самого. После смерти жены, Андрей не мог писать, не мог вернуться к музыке, зная, что ту, которую он любил всей душой — больше нет. Именно поэтому он бросил музыку, именно поэтому он перестал писать.

— Еще не поздно.

Я нахмурилась, следя за тем, как Дмитрий поворачивает ключ зажигания. — И не смотри на меня таким убийственным взглядом. Ничего ведь не случилось.

— … уйти навсегда.

Обычная двухстворчатая дверь, разделявшая грань между тайной Андрея и реальностью, сейчас была открыта. Нащупав на стене выключатель, я сморщилась от ослепительного света. Малышка вырывалась из рук, указывая на что-то пальцем. Отпустив ее на пол, она побежала к восточной стене. Я же осмотревшись — ахнула. Комната завалена музыкальными инструментами. Десяток запыленных акустических гитар, буквально разбросаны по комнате. Со стен содрано множество плакатов, вырезок, фотографий. На полу валялись листки смятой бумаги. Не удивлюсь если это слова стихов, сочиненные когда-то Андреем. Осторожно, пробираясь к Елене, стоявшей у высокой картины, я рассматривала разбросанные вещи. Сколько фотографий незнакомой темноволосой девушки. Их множество!

— Это понятно. И короче, — кажется, Дима переходил к самой сути, — я хочу, чтобы вы подружились.

— Говорю же — нет.

— Привет, я Тамара, — протягиваю руку игнорируя стон Димы. Я читала в глазах Даши восторг. Похоже, она тоже не прочь надавать Колчину пинка. Отлично.

— Есть.

— Эй?!

Я повернулась к нему насколько позволял ремень безопасности.

— Принеси в мою комнату лекарства и холодной воды с содой. Найди теплые вещи и поставь греться несколько неочищенных картошин. Это все. Чего встала?! — рявкнул Андрей, видя как служанка стоит и смотрит на меня, — выполняй!

Протягиваю руки.

София оскорбилась.

— А что?

— Оксана была необыкновенной девушкой. Отличалась особым умом. Удивительная. Я любил ее чувство юмора, улыбку. Ее саму. Знаешь, я обманывал ее, — Андрей посадил Лену на детский стульчик, и, не оборачиваясь, продолжил уходить в воспоминания, — притворился, что люблю ее, лишь бы выиграть спор. Парочка парней надумала над ней пошутить, не знаю, почему согласился на роль соблазнителя. На тот момент меня преследовали личные цели. Но спустя несколько недель, Оксана влюбила в себя, — не желаю слушать этого. Намереваясь развернуться, Андрей вдруг произнес, остановив меня:

— Итак, о чем вы желаете поговорить?

Расчесывая волосы, я подумала о том, что их было неплохо подстричь до плеч. Неплохая мысль.

Бедная Тамара.

— Какое вам дело?

И все. Ни объяснений. Ни почему я должна бросить свои обязанности и бежать исполнять абсурдный приказ. Выглядело подозрительным.

Я ударила локтем Диму в живот.

— Что случилось? — спросила я, смотря на экран. Надеюсь, с Леной ничего не произошло, это единственная причина звонка Андрея.

— Будешь так делать — отшлепаю как маленькую.

— Отлично, и что ты от меня хочешь? — проворчала я, едва села в салон просторного автомобиля.

Прислонившись ухом к двери, я пыталась расслышать их разговор.

— Итак, не подведи меня, малышка. Вся надежда на тебя. Выуди у нее все о парнях, которые ей нравятся. Она чертовски упряма и своевольна.

Ха.

— …вернулась, чтобы уйти…

Не сомневаюсь, что он так и сделает. Он понял, о чем я думаю и назвал меня извращенкой. С ним — да.

Милу как ветром сдуло.

— Времени зря ты не теряешь.

— А я Даша, очень приятно. Любишь игры?

— И сделаю это снова, если вы хоть как-то навредите Тамаре, — он не утверждал, а ставил перед фактом и это София знала.

София гневно взглянула на Минаева, приблизив к нему свое лицо. От следующих слов женщины, Андрея передернуло:

Голос Андрея нарушил создавшуюся тишину в комнате.

Он мочит в тазике тряпочку и кладет мне на лоб. От холодной воды я замычала. Как приятно. Потряс градусник и сует его мне в подмышку.

— Созрел, — шепнул мне на ухо Дима. Я шикнула на Колчнина.

День прошел незаметно. Я старалась вникать во все, о чем говорит Даша и пытаясь понять что означают те или иные слова. Оказывается мир компьютерной игры очень уникален и я проникшись к нему с особой любовью пообещала — когда разберусь со своими проблемами, скуплю все существующие игры. По крайне мере, про которые рассказывала Даша. Узнав, что девушка профессионально занимается компьютерным дизайном, из меня посыпалось множество вопросов. Хотелось знать, как и из чего создаются те или иные эффекты, как пользоваться программами и что из себя представляет — css. Даша обрадовалась моим вопросам, и отвечала на все что мне придет в голову. Оказывается девушке девятнадцать лет. С Колчиным они познакомились на дискотеке в одном известном клубе. Девушка приняла его за насильника и пыталась сбежать, за что и нарвалась на неприятности и приставаниям Димы. Про себя поняла — они нравятся друг другу, но оба слишком упрямы. Или упряма Даша в этом случае, как и сказал Дима. С тем вниманием, который обращал Колчин во время нашего гуляния по разным бутикам торгового центра, Даша недолго протянет.

— Я и сам не ожидал, мы можем поговорить наедине?

— Стойте! — воскликнула София, догоняя Минаева, — вы ведь должны остаться со мной! Я ведь все рассказала. Неужели вы вернетесь к ней и дальше будите потешаться в ее постели?

Как он?..

Еще шаг.

— Да, — удалось ответить мне.

— Она не разрешала мне входить перед примеркой, ругала, что плохая примета, но я ее не послушал.

— Догадался, да и помощь заключается в другом.

Мы остановились на красном светофоре. Протянув мне огромный сотовый телефон, Дмитрий ткнул пальцем на девушку на фотографии.

— И в этом ты ходила на свидание?

Андрей?

— Что? — глухо повторилАндрей.

Или нет?

Женщина вздрогнула.

— Нелегко растить сынишку и скрывать от мужа о существовании дочери. Девушка, которая может нарушить твой уютный уголок богатства. Не так ли?

А он бы приехал за мной?

Где шатается ее муж, когда он так нужен!

Его телефон запищал. Быстро потыкав пальцами по сенсору, он убрал телефон, пробормотав что-то вроде — все девки дуры.

Он не отпустит ее, а единственный способ, это жениться на ней! Лена нуждается в маме, фиктивный брак и ничего больше.

Длинные сильные пальцы прикоснулись к подбородку женщины:

Мне стало неловко. Из-за меня Миле досталось. Надо будет извиниться перед ней, после.

— Сейчас я тебя вылечу, и будешь к вечеру как новенькая.

— Для начала ответьте на вопрос. Или вы боитесь?

— Приветик милашка, где певунчик?

— Не замолчу, пока не ответите на вопрос!

Не знаю что говорят в подобных ситуациях и я, молча наблюдала за малышкой. Ее маленькие пальчики чуть сжали мои, гладившие ее руку. Слезы почему-то скатились по моим щекам. Я старалась успокоиться, но безуспешно.

Высокий мужчина с длинными черными волосами до поясницы, с горящими зелеными глазами по-настоящему испугал Софию. Она поклялась себе никогда больше не встречаться с этим мужчиной. Он ни перед чем не остановиться от задуманного.

Я моргнула.

Черные накрашенные брови приподнялись в явном приглашении, Минаеву все меньше хотелось находиться рядом с этой женщиной. Проводив его в одну из комнат, София заперла дверь на ключ, поставила бокал с шампанским на столик и накрыла его грудь своими пальцами.

Двусмысленность его слов еще больше смутила меня, если такое вообще возможно.

Я же пытаясь утихомирить кашель, во все глаза уставилась на экран.

Наглый хитрец.

Дмитрий раздумывал над ответом несколько секунд:

— Ага.

— Никогда, — прошипел Андрей сквозь сжатые зубы, — никогда не подходите к Тамаре. Иначе я действительно убью вас да помоги мне Боже.

— А…

Они встретились взглядом. София шмыгнула носом, пытаясь справиться с подступавшими слезами.

Вдруг малышка открывает глазки цвета растопленного шоколада и смотрит на меня.

Я послушно закуталось в одеяло, следя за его движениями. Вот он снимает через голову оливковый пуловер, кидает на кресло, оставшись в одной майке. Что-то ищет в комоде и надевает мне на ноги.

В кармане куртки завибрировал мобильный.

— Убирайтесь!

Бледная?

Андрей скучающим видом прошелся вдоль по комнате, разглядывая висевшие на стене детские фотографии.

— Девушку, которую вы так рьяно защищаете, убила собственного отца, когда они переспали. Как вам такая, правда, а?

В молчании мы подъехали к дому, Андрей помог выйти из машины и не отпуская мою ладонь, повел к дому. Даже через варежку я чувствовала тепло его ладони. Какое приятное чувство…

София икнула.

— Да как вы смеете?! Вы ничего не знаете обо мне и об обстоятельствах!

— Ничего?

Пуская слюни, я продолжала свое баловство, наблюдать за Андреем в душе. Он знал, что я подглядываю за ним. Однажды он вышел из ванной, когда я сидела на ступеньке лестницы, ведущая на третий этаж, слушая песни группы «Семь жизней» через i-pod с наушниками в ушах. С черным полотенцем, обмотанным вокруг бедер, Андрей с каменным выражением лица подошел ко мне. С влажных длинных волос капала вода, струйками стекая по сильному телу. Мои глаза были прикованы к рельефным мышцам живота, пока Андрей что-то говорил мне или ругал.

Выйдя на улицу, я закашляла.

Не будь мне плохо, я бы посмеялась над абсурдностью слов. Наверняка Андрей выпил, иное объяснение найти я не могла. Я дала знак Диме, что выйду на улицу, тот лишь одобрительно кивнул, томясь от предвкушения побыть наедине с Дашей. Прижимая трубку щекой к уху, я натянула варежки, вышла на улицу и резко остановилась. Напротив главного входа увидела Андрея, стоявшего, облокотившись о капот машины, держа сигарету в пальцах. В ухе мигал огонек гарнитуры. Не убирая от меня взгляда, Минаев снимает гарнитуру и кидает ее в снег. Бедная гарнитура…

Прошло несколько недель с момента разговора в тайной комнате. С того вечера я не могла оставаться с Андреем наедине. Любое его движение, мимика или жест сводили с ума. Я была скорее похожа на наркоманку, мучаясь от неприкосновенности к запретному плоду. И пусть Андрей почти сдался, он все еще не разрушил стену между нами. Он был все тем же тираном — работодателем. Кричал, приказывал, насмехался и улыбался. От его улыбки мое сердце замирало, влюбляясь в этого человека сильнее.

— «Думаете, я скажу вам свой адрес?»

В ее голосе столько надежды!

— Артем не ваш сын.

— Что у тебя с голосом? Заболела? И где тебя держит Димуля, в морозильной камере?

— Держи и старайся меньше шевелиться, — говорит он и открывает дверь, — Мила! Теплые вещи?

— Эм-м-м, — промямлил кто-то из них, — ты…мы…

— У меня же нет знакомых, кроме вас. И всем известно — вы куда изощреннее нас касательно сплетен.

— Не надо кричать! — смущенно пожурил меня Дима. Будто в машине нас могут услышать. — И нет у меня девушки.

— Мама…

Дима усмехнулся.

Снизу я услышала раздраженный крик:

— А вы что думали? Под невинным личиком скрывается настоящий убийца. Я и думать не могла, что такое произойдет, оставив их одних уйдя в магазин за покупками. — Андрей молчал, и София набралась еще больше смелости: — Она и раньше несла всякий бред: ее отец обидел ее, он сделал с ней то, что делают взрослые. Согласитесь, настоящая ложь ребенка привлекающего к себе внимание. Я не могла спустить с нее такой лжи и как следует наказала Тамару. Покойный бывший муж отличался буйным характером, но он бы никогда не допустил такого по отношению к родной дочери. И я не поверила. А что бы говорили о нас соседи? — Андрей молча переваривал информацию не веря услышанному. И эта женщина мать Тамары? — Спустя какое — то время я вновь ушла в магазин, оставив их вдвоем. В тот роковой день и умер мой муж.

— Чего пристала? — он не отрывал взгляда от дороги, — все вы бабы сплетницы.

Я вздохнула. Перед глазами вдруг помутнело. Неужели поднялась температура? Нужно присесть, иначе упаду в обморок.

Носки.

9

— Нет — нет, малышка. Ты неправильно делаешь, — слышу я голос Андрея.

— Но папа…

* * *

* * *

Нет. Нет. Нет.

Я реву, закрывая лицо ладонями.

Я поднялась, Андрей долго смотрел на меня, решая в уме какую-то задачу.

Андрей заметил, как я нахмурилась:

Скрип — кто-то сел на вторую качель.

— …я…никогда не сделаю того, чего ты сама не попросишь и, — он останавливается, слова давались ему с трудом. Приоткрыв левый глаз, вижу, как Андрей с нежностью смотрит на меня. — И…будь со мной. Давай наполним вместе наши воспоминания. Мы не в силах изменить прошлое, но в наших руках его пережить. Будь со мной. Взамен получишь всего меня.

Кричу и падаю на колени.

— Теперь, — шепчет он, — мы знаем тайны друг друга. Будь со мной.

«Ты же любишь меня, тогда делай, что я говорю, Тома».

«Нет, отпусти меня!»

И падаю на пол, давясь от слез.

Он повалил меня на кровать, вдавливая сильным большим телом в матрац. Поцелуй не был нежным как в прошлый раз. Проводя носом по шее, он покрыл ее поцелуями, придерживая рукой мою голову, и вновь вернулся к моим губам, запуская внутрь язык. Слегка посасывая, я ласкала его язык своим, и он застонал. Андрей приподнялся, чтобы снять с меня свитер. Лаская кончиком пальца мою грудь, он последовал за ним губами.

Он протягивает руку, но останавливается на полпути.

Тишина.

— А теперь следи за пальцами.

Я вздрогнула.

— Красивая…

— Мне жаль, чертовски жаль, — прошептал он, стирая пальцами слезы с моих мокрых щек. Берет меня на руки и не отпуская, садиться на лавочку.

От его слов я таю.

Тишина.

— Что?

— Смотри, — шепотом говорит он, пройдясь по струнам медиатором, — видишь какое звучание?

Слышу тяжелые шаги по снегу. Наверное кто-то гуляет рядом, пребывая в своих размышлениях. Хотелось бы мне вот так гулять с Андреем.

— НЕЕЕЕЕТТТ!!!!

Мама! Мамочка!

Сердце неистово бьется в груди, возвращая меня в воспоминания. Андрей накрывает большими ладонями мои груди и что-то шепчет.

— Пошло все к черту! — рычит он, впиваясь в меня губами.

— Я не буду говорить, чтобы ты поскорее все забыла. Знаю, это нелегко, — неуверенно начал Андрей. Я по-прежнему не открывала глаза, боясь посмотреть на Минаева и увидеть в зелени отвращение.

Закрываю глаза и слушаю красивые слова.

— НЕЕЕТ!!! — кричу я остервенело и царапаю Андрея щеку. Вырываюсь и бегу к запертой двери, молотя кулаками. Почему она не поддается, он уже близко! Надо бежать! Кто — нибудь, помогите мне! Он сильнее, я не могу с ним справиться!

— Кто это был? Кто это сделал с тобой? — целует Ангел мои щеки. Я отталкиваюсь от него, обхватив себя руками не поднимая глаз.

Я падаю на колени, закрывая лицо ладонями. Из моей груди вырывается хрип.

— Мой отец.

Слушая пение, я вспомнила, что за песню напевал Андрей.

Обхватив себя руками, он скорчился от боли и громко зарыдал. Все его тело сотрясалось, голова моталась из стороны в сторону, ногти впились в ладони. Он просто не хотел верить в правду. Не хотел верить в это, просто не мог.

Никогда.

— Тамара… — Он протягивает руку, но я шарахаюсь от его прикосновений. — Тамара…

Поворачивают и прижимают к сильной груди:

— Нет. Перестань Андрей!

«Тихо, тихо…моя милая Тома. Это я, сейчас тебе будет хорошо…»

— Никогда, и можно? — просит он, осторожно касаясь моей щеки. Дыхание перехватывает, с замиранием сердца наблюдаю, как Андрей проводит пальцами по моей шее. — Я хочу, чтобы ты поняла Тамара. Я…

Вижу ему больно от моих слов, но отказываться от них я не собиралась. Андрей опускает голову на матрац, пытаясь справиться с бурей чувств. Неосознанно тянусь к нему, кладу голову на его и целую волосы. Его тело охватывает дрожь.

Пальцы неосознанно прикоснулись к его волосам, опускаясь ниже, проведя по свежей царапине на щеке, оставленный моими ногтями. Минаев целует мои пальцы, прикрывая веки от наслаждения нашей близости.

Почему его голос полон нежности и любви?

Дверь в комнату закрылась. Алевтина Сергеевна приходила за Еленой, никак не прокомментировав нашу с Андреем позу.

— Ты была в полиции? Кто это сделал, ты знала его?

— Тамара! — сильные руки хватают меня за плечи и поворачивают к кровати.

Не знаю, сколько прошло времени, пока мы лежали вот так.

Где-то играет песня Metallica — Nothing Else Matters.

— Кто это был? — повторяет он. Неужели для него это важно? Вспомнила, он уже задавал подобный вопрос.

— Почему?! Он ведь мой отец, мой настоящий отец! Как это можно делать со своим ребенком? Как он мог…говорил что любит меня…Это не любовь. Это насилие! НЕНАВИЖУ МУЖЧИН!!! НЕНАВИЖУ!!!

Раньше он не пел. «До встречи с тобой», - сказал тогда Дима, и я счастливо откинулась на подушки, наблюдая за Минаевыми. Андрей оставался все в той же одежде, лишь волосы распущены и водопадом падали на плечи. Я улыбнулась и жалела, что не встретила этого мужчину раньше. Да и какое это имеет значение?

— АААААААААААА!!!!!

Сквозь сон слышу я голоса, доносившиеся где-то в комнате. Медленно открываю веки, пытаясь сфокусироваться, приподнимаюсь на локтях, щурясь от ослепительного света. Сон все еще не отпускал меня, и потому я не поверила картине, представившаяся глазам. На кресле у кровати с акустической гитарой в руках, Андрей усадил Лену себе на коленки и, накрыв ладонью ее маленькие пальчики, играли вместе незнакомую мелодию.

Дойти до парка «40 лет победы» не составляло особо труда. Я хорошо запомнила дорогу с тех пор, как последний раз была здесь с Леной. Сев на качели, прислонившись щекой к холодной цепи, я тихо заплакала. Темнота была моим лучшим другом. Здесь никто не спросит: что с тобой, что стряслось. Никто не увидит твоих страданий и слез.

— Он же обещал, — покачиваюсь я из стороны в сторону. Мой хриплый голос переходил на крик. — Он обещал, обещал, что будет защищать меня!!! ЗАЩИЩАТЬ!!! Он был сильнее меня и не могла сопротивляться. Каждую ночь на протяжении нескольких дней он приходил ко мне в комнату и делал страшные вещи. Никому не могла сказать, мама не поверила, тогда кто? Кто?! Она винила во всем меня.

«…породить такое отребье, переспавшее с собственным отцом…»

— Тамара, — рука перекрывает мне путь.

Девочка кивает, вникая.

Я плакала не от далеких воспоминаний, я плакала за время, что было у нас с Андреем, понимая — больше не смогу оставаться в его доме. Осознание этого причиняло жгучую боль, поднимаясь выше по венам, к сердцу. Что он думает обо мне? Сложно представить и от этого больнее в стократ.

Он обнимает меня, а я не знаю, как быть дальше.

«Лежи тихо».

— Мо…

— Тамара, — слышу полный боли голос и тихо плачу.

Слезы вновь скатываются по щекам. Никому не важно. Он лжет. Лжет…

Зажмуриваюсь. Не хочу слышать, как он оттолкнет меня.

— Не люблю, когда ты зовешь меня Сабо. Словно держишь между нами дистанцию.

Андрей, бросив недокуренную сигарету, садиться на корточки передо мной и осторожно, старясь не напугать, берет меня за руки.

Музыка Metallica медленно переходит в композицию сэра Элтона Джона — голубые глаза — и мы оба смеемся над словами песни.

И прикасается к струнам. Комнату наполняет красивая незнакомая мелодия, переливаясь с чудесным голосом Андрея. Он что-то тихо напевает в такт мелодии и между перерывами чмокает дочурку в макушку.

«Тамара, мы оба знаем, каким был твой отец, и о его поступках»

— Ты проспала около восьми часов, и уже намеревался вызвать скорую. Не смотри на меня так, — я поднимаю левую бровь в вопросительном молчании, — словно ты…

Он смеется.

Шепчет он, и я поняла. Андрей имел ввиду меня и от смущения, кладу свою голову ему на плечо, закрывая лицо водопадом его волос.

— Нет…

«Мой отец»

— Тамара, прости меня. Я больше не буду.

Когда за Тамарой закрылась дверь, Андрей сидел, облокотившись спиной к стене не шевелясь.

— Что? — слышу голос и не узнаю.

— Ты спасла меня, — неожиданно говорит он, — теперь моя очередь, Сабо.

— Боже мой…

— Жар спал.

Это же Майкл Джексон — Give in to me! Какой превосходный голос Андрея. В детстве слушая его песни, я представляла себе, как стою рядом с Андреем и смотрю в его глаза. Как он протягивает руки и прижимает меня к себе. Будучи ребенком, я позволяла себе мечтать, предаться восхитительным желаниям, зная — они не исполняться.

Почему никто не придет? Почему?

В его голосе облечение?

Если бы Андрей знал все мои тайны…

Смотрю на его руки и свои.

Слезы медленно скатились по щекам, порча загадочный момент. Андрей поднимает на меня зеленые глаза, пересаживает малышку в кресло и опускается передо мной на колени. Вот его рука тянется ко мне, и опускается на лоб.

— Господи…

— …люблю тебя.

10

После того вечера между нами что-то изменилось. Андрей стал… Как бы выразиться. Более открытым, добрым, нежным. Его глаза постепенно излучали проблеск надежды. И я радовалась. Возможно ли мое желание сбудется и Андрей… Наблюдая за Андреем, читающим свежий номер журнала «Популярная механика» с лицом, выражающим полное воодушевление, я улыбалась.

— Глаза выкалишь! Хватит рассматривать и принеси кофе.

* * *

— Место выбираешь сама.

— Прошлое.

— Научился готовить еще в школе. Давай, ешь.

Его командный тон начинает бесить.

— Желание…

— Во-вторых: у меня есть к тебе предложение. Очень выгодное предложение и я бы не стал предлагать его тебе, не имея на то достаточно оснований. Мы во многом схожи и если объединим…

— Тебе плохо?

— Сабо!

— Не понимаю. В чем загвоздка?

— Да. Я обрела дом.

Я замолчала не зная: продолжать или нет.

Я молчала.

Смотрю на него и кладу руку на его лоб.

— Ну же Сабо, говорите. Вы ведь обожаете разгадывать тайны. Поведай о своих мыслях. Куда я пропадаю днями?

— Расскажи мне, Тамара…

Андрей долго смотрел на меня, поглаживая большим пальцем по щеке, выводя замысловатые линии. Я сглотнула. Его взгляд…если бы я не знала его, если бы не мое прошлое, смогу ли пересилить себя и согласиться с этим мужчиной на большее. Согласится ли он?

Допрос? Этого еще не хватало. А утро так отлично начиналось!

Андрей достал из кармана сигарету и принялся крутить ее между пальцами, не отрывая от меня зеленых глаз. Его лицо оставалось невозмутимым.

За дверью стало тихо. Я победила. Он ушел.

— Ну…

Я икнула.

Я моргнула.

Слушая его, я обняла Андрея и прошептала ему на ухо:

— Остынет… — начала было я, но поняла — бесполезно. Если он чем-то увлечен, его танком не сдвинешь.

— С тобой.

— О чем думаешь? — слышу его голос у самого уха.

— Немного левее. Да вот так. Андрей? — зову его и легонько касаюсь его губ поцелуем. Он так испугался внезапного порыва, что его лицо напоминало человека получивший самый страшный приговор в жизни. Подмигиваю ему, хватаю за руку и волоку нас в кабинку. Андрей не дал мне сесть у окна, посадил к себе на колени и дал сигнал рукой. Мы тронулись. Колесо медленно поднималось на самый верх. Я любовалась открывшимся видом на ночной город и ожидала разговора. Андрей бы не позвал сюда, будь на то необходимость и я задрожала.

Он что, злиться? Я заерзала.

— Хватит искать во всем скрытый смысл. Быстрее постареешь.

Но…

Едва я закончила говорить, Андрей застыл, сердце неистово застучало в груди.

— Ну и читай, пойду приму ванну, — пробубнила я, потирая затекшую шею. Я была уже у лестницы, как услышала слова:

Он вздохнул:

Надув губы, сложив руки на груди, я отсела на другую сторону кабинки, отвернулась к окну. Кажется, мы добрались до самого верха колеса обозрения. Паника понемногу подкрадывается ко мне. Лучше бы оно двигалось, а не стояло, и не приходилось бы гадать — свалимся мы или нет.

— Тамара, — мягкий голос обволакивал меня. Я слышала в нем тоску и сострадание. От этого слезы сильнее побежали по щекам.

— Дом?

— Тайна, — от этого слова мне стало не по себе. Я задрожала, стало холодно. Его голос ласкал. — У каждого из нас есть тайны. Или почти у каждого.

— Субкультура?

Боже. Несколько раз подглядывала за ним в душе, но чтобы видеть его…абсолютно обнаженным…

Этим местечком оказалось колесом обозрения. В детстве рассматривая в парке развлечений колесо, я мечтала когда-нибудь побывать в кабинке с парнем, которому признаюсь в любви, и услышу ответ. Не думала что окажусь здесь с Андреем.

Я смотрю на высотную башню. Должно быть это телевышка.

— Брось. Все спят и никто не узнает что мы здесь. И ты ведь хочешь прокатиться?

Минаев продолжил, игнорируя меня:

Как он…

— Нет. Почему же. Очень хочу!

— Они здесь, Андрей Дмитриевич. Ваши вещи собраны, — проворковала старуха, не обращая на злобный взгляд Минаева. Тот не сдвинулся с места, не отрывая от меня зеленых глаз. В них так и читалось: ты спасена, но ненадолго. Разговор не окончен. Не надейся. Я и бровью не повела, с довольным видом наблюдая, как он поднимается из-за стола, заправляет рубашку в брюки… наклоняется ко мне и целует в губы!

— Пойти?

Я улыбнулась, сложила руки на груди и любовалась волшебной картиной. Это навеяло воспоминания. О нашем первом поцелуе. Ноги сами понесли в середину комнаты.

— Ты гангстер?

— Объединим? — я уже смотрела на него во все глаза.

Приятно.

— Я желаю именно в эту. — От сексуальности в его голосе, мурашки поползли по коже. Кажется, я схожу с ума.

— О том, куда ты пропадаешь днями.

— Иди сам, — бормочу про себя. Сама говорю, — мне лень.

— Дом… — шепотом говорю я.

— Пошел вон! — крикнула я в ответ, убирая из головы стопку одежды. Черт. Придется заново мыть голову. Схватив последний предмет одежды, поднесла ее к глазам и тут же отшвырнула.

— Не бойся, — неправильно истолковал мое озадаченное лицо. — Я захотел сделать тебе приятное и немного побыть с тобой наедине. И все. Никаких приставаний.

— Сейчас ночь! Куда мы пойдем?

Он фыркнул.

Спустя десять минут свежая и полная сил, я вышла из своей комнаты. Внизу раздавались странные звуки. Любопытство во мне разыгралось. Осторожно ступая по кафелю, дабы не создавать шума и не дать обнаружить себя, я заглянула в кухню. Именно отсюда раздавался смех, приправленный чудесным запахом. Выглянув из-за двери, я удивленно уставилась в широкую спину. За плитой, ко мне спиной стоял Андрей, проделывая волшебные пасы на кухне.

— И помни о слабостях характера. Мы сами виноваты, что нас обводят вокруг пальца. Ешь!

— Ты хихикаешь, — произнес он между приступами смеха. Лицо раскраснелось, волосы прилипли к его щекам. Я обиделась.

И все?

— Хорошо! — буркнула и пустила в рот приличный кусок и тут же уставилась на Минаева. Тот в свою очередь с ехидной улыбкой наблюдал за мной, сложив пальцы лодочкой. Чего он ухмыляется? Ждет, что я его похвалю за вкусный завтрак? Он и правда вкусный. Никогда не пробовала ничего вкуснее.

Высвободившись из его хватки, я поднялась наверх.

Андрей смеется, проводит рукой по спине, от чего у меня мурашки по коже и целует в шею.

Вещью были трусы. Его трусы.

— Во-первых: я не гангстер и никогда не считал себя деятелем этой субкультуры. Моя работа заключается гораздо в более обширном круге и направлена на помощь государству. И да — в юности я был хулиганом.

Андрей как-то странно вздохнул, положил ладони на мои плечи и посмотрел в глаза.

От него не укрылся мой взгляд в окно.

— Да…

— О чем?

— Плевать, что было в прошлом. Сейчас — ты со мной. Разве этого не достаточно?

Злится? Ну и пусть. Кое-как, поднявшись на ноги, вцепившись мертвой хваткой в столешницу, опустила голову.

Почувствовав дрожь Андрей крепче прижимает к себе, согревая теплом своего тела. В ответ я обнимаю его, кладу голову на плечо и вздыхаю. Интересно. Чем он занимается? Простой рабочий не может позволить себе баловство в парке. Хотя если помнить о его прошлом, он мог сколотить достаточное состояние. И все же. Куда-то же он уезжает.

— Разве?

— Говорил, что умею готовить торты. Я солгал.

Не отрывая глаз от окна, я произнесла:

— Ты что-то не договариваешь, и боюсь, эта стена станет между нами. Пойми, — теперь в его голосе слышится невыносимая ласка, — Тамара. Я благодарен за встречу подаренную нам Богом и за то что, ты появилась на пороге именно моего дома. Но я хочу знать.

— Ты и не предупреждала, — справедливости ради напоминает он. Черт бы его побрал! — И?..

— Садись за стол, Тамара, — каким-то образом он знал, что я рядом. Андрей обернулся и подмигнул, — королевский завтрак готов.

Я послушно уселась за стул, взяла в руки вилку и заворожено наблюдала за его действиями. Андрей ставит передо мной тарелку приличной порции блинчиков сложенные треугольниками. Сверху на блинчики уложены творожные шарики, украшенные веточкой мяты. От такой красоты рот набился слюной.

Принеся чашку кофе, поставила перед ним на кофейный столик. Не отрываясь от страниц, Андрей взял чашку и застыл.

— До чего же банальная отговорка — мне лень. Пошли, никаких пошлостей и дядек маньяков.

— Если через тридцать секунд не откроешь дверь, я ее вышибу.

Интересно. Андрею понравится запах?

— Потом не говори, что не предупреждала!

— Не хочешь куда-нибудь пойти? — он уже был позади меня.

Негодяй. А я поверила его словам.

— Э-м… — начала, было я, видя как он открывает дверцу кабинки, — это проникновение в частную собственность и карается законом.

— Эм… — потянулась я к его спине. Он так заразительно смеется, от чего я сама хихикнула.

Колесо медленно начало свой темп, как и наше будущее. Какое оно будет — решать нам.

Я подавилась водой.

Я видела его обнаженным!

— Отстань! В твоем доме три ванные. Иди в другие.

— Ты что-то сказала мелкая? — Андрей щелкнул меня по носу, прикасается к моему шарфу, — у тебя шарф развязался. Как он был?

— Я не…

Я сглотнула.

— Есть одно местечко…

Только не это. Нет.

— Не делай так. Я мужчина, а не чертов робот и я жду ответ на вопрос.

Усевший поудобнее, я потерла лоб.

— Гангстер?! — повторяет Минаев, прикрывая лицо ладонью, другой стуча по колену.

— Не хочешь?

Он усмехнулся.

— Тогда пойдем. Или ты боишься темноты? — Андрей потянул меня за обе щеки. — Маленькая девочка боится плохих дядек?

— Я не хихикаю. Я никогда не хихикаю.

Неожиданно в дверь постучали, от чего я отшатнулась и задела сушилку локтем. Та упала едва не ударив по голове.

Пойти? Шутит? На улице почти двенадцать ночи.

— Самый старый среди нас — ты.

— Нет!

Он усмехнулся.

Ох. Я понимала о чем он говорит. И он это знал.

Зажимаю руки в кулаки, борясь с охватившей паникой. Если я ему расскажу, он возненавидит меня. Увидеть ненависть в его глазах, это…не могу допустить этого. Только не он. Опускаю голову и смотрю на лежавшие на коленях кулаки. Одна слеза упала на ладони. Только бы не заплакать. Сколько же «только»…

— Откуда ты…

— Не важно. Кто?

— Да или нет?

Я мотаю головой, догадываясь, о чем он спросит.

Сам попросил.

— И все же. Я получу ответы если соглашусь? — он кивает, — тогда какая выгода?

Он приподнял бровь:

Сильные пальцы прикоснулись к моей ладони, лежавшей на перилах. От теплоты его тела, я блаженно вдохнула и повернулась к нему.

Я вошла в свою комнату, Андрей вошел следом.

Когда он…

— Расскажи мне все.

— Ваши веки приоткрылись. От сонливости или восторга, Сабо?

— Мне все равно, — его голос приятно обволакивал. — На самом деле я устал бродить по прошлому, словно от него зависит все.

— Ага. Кофе.

— Расскажи, — прозвучало мягко, но настойчиво. Не понимаю его настойчивости. Я так ему и говорю, на что он фыркнул и приподнял пальцем мой подбородок. Наши глаза были на одном уровне. Мне стало неуютно. То как он смотрел на меня. На секунду в зелени что-то шевельнусь. Что-то, чего я не должна понимать. Что же это? Сострадание? Отчаяние?

Я стояла в ванной, рассматривая себя в зеркале. Влажные после душа волосы, спадали на плечи. Нанеся лосьон для тела, я глубоко вдохнула.

Прошли несколько долгих минут молчания. Андрей отстраняется от меня, от чего мне стало холодно. Он так приятно согревал! Смотрит внимательным взглядом, и резко заходится диким хохотом.

— И как они нашли тебя?

Андрей подается вперед, беря мою ладонь и нежно прикасаясь к ней губами. Я задрожала сильнее. Господи, я теряю голову.

— Твой мобильный знаю только я, — неожиданно начал он, меняя тему. Я не обиделась за его не просвещение в свои планы. — Не ответишь, кто узнал номер и надоедает тебе звонками?

Он вздрагивает, как от боли и так же крепко обнимает меня. От наслаждения, я таю. Я была дома. В истинном доме.

— Я вернусь и мы продолжим…

Андрей поволок меня вглубь парка, пока мы не оказались у «колеса». Было так странно, прийти сюда вместе с ним. И странно, что мы вообще сюда пришли.

Я мотаю головой.

Я открыла было рот, как в столовую вошла Алевтина Сергеевна с пиджаком в руках. Спасена!

— Ладно.

— Я уезжаю сегодня на несколько дней. Не хотел говорить, думал, справлюсь за один вечер, но там требуется мое присутствие. — Андрей, нарезав на равные дольки творожный шарик, посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Это очень выгодное предложение, Сабо.

— Выгоды нет. Есть желание и его ничем не побороть.

Смысла нет лгать, потому ответила:

— Ты жива? — он смеется?!

— … Наши желания и превратим их в нечто большее, мы сможем многое. Со своей стороны обещаю ответить на все твои вопросы, включая о моей работе в мафиози, — на последнем слове я скривилась. — Но это в том случае, если согласишься.

— Если не хочешь — не говори, — быстро говорю я, стараясь не выдать разочарование, — мне все равно.

— Мы остановились на пару минут, — богатый оттенками голос с хрипотцой вернулся к хозяину, — мы должны поговорить, Тамара.

Извращенка! — мысленно подумала я, и постучала ладонями по щекам. И что на меня находит? Закрыв дверки душа, обмотавшись полотенцем, я открыв дверь, тут же встала как вкопанная. Андрей стоял посередине комнаты совершенно голый. Из моего горла вырвался сдавленный звук, похожий на мычание. Стремительно развернувшись, я закрыла перед его носом дверь в ванную и опустилась на пол.

Я улыбнулась.

Даже когда за ним закрылась дверь и когда старуха злобно смеется и тычет в меня пальцем, я сидела, то открывала, то закрывала рот. Пальцы прикоснулись к губам, опухшие от поцелуя, а в голове звенели его слова перед уходом:

11

В доме стояла мертвенная тишина. Лену я давно уложила спать, потому не стоит беспокоиться, если она проснется.

Девочка может спать несколько часов и никакой посторонний шум ее не разбудит.

После уборки дома «Муж на час», в комнатах стало светло и уютно. Словно мебель проснулась от долгой спячки и теперь всеми силами показывает свое изящество. Со вздохом опустившись на пол, облокотившись спиной о диван, я посмотрела на залитое звездами ночное небо. Шторы я не стала задвигать, давая насладится себе безоблачным весенний небом. В голове крутилось множество мыслей. В особняке я провела четыре месяца, а уже не представляю, жизнь без Минаевых. Без кого — либо. Вначале я надеялась, что смогу избежать проблем с прошлым. Но сейчас… конечно от него не убежишь, как и от самой себя. Но что мне делать? В руке я держала мобильный телефон, сжимая его в пальцах.

Это личные записи Оксаны Гирич!

Правда, как они узнали номер? — пронеслось в голове. Вздрогнув, отвернулась от окна, прогоняя мрачные мысли. Вдруг в глаза бросилась книга «Никогда не поздно». Та самая, что заинтересовала несколько месяцев назад. Руки потянулись к переплету.

— Дорогому Андрею. Мужу, другу, возлюбленному посвящаю сей рассказ. Я люблю тебя, буду любить всегда, какое бы расстояние нас не разделяло…

Конверт.

Усевшись поудобнее, я углубилась в чтение.

Уже от первых слов письма я ахнула:

Мила принарядившись в откровенный наряд, пробормотала что-то старухе и в следующую секунду упорхнула из дома. Не удивлюсь, если она ушла в ближайший клуб. Я же осталась в доме со старухой. Она где-то бродила по комнатам со странной плеткой. Видимо пугать здешних духов.

Точно. Там спрятан конверт! «Не случайно он такой толстый», — подумала я. В конверте было около двадцати альбомных листов, исписанных аккуратным почерком.

Я посмотрела на часы — пять часов двадцать минут.

12

Краснодарский край, город Краснодар

Пятнадцать лет назад

Снова пустая.

* * *

Сегодня утром между нами состоялся престранный разговор. Странный тем, что Андрей просил меня не меняться, оставаться собой. И после этого — оскорбления!

— Пойдем за мной, — я позволила ему вывести себя на улицу. На улице было холодно, и, вздрогнув, Андрей накинул на меня свой бежевый пиджак, при этом оставшись в одной футболке. Я укоризненно покачала головой, зная, что моим словам он не придаст особого значения. Стараясь не смотреть на его тело, я отвела взгляд.

Тайна?

Я заплакала.

Ну что за язык? Теперь это будет обсуждать вся школа. Андрей возненавидит меня еще сильнее…А этого допустить я просто не могла.

— Не смей на меня кричать, самодовольный павлин! Думаешь тебе все можно, раз ходишь в этих цепях? Прикидываешься крутым! Ненавижу тебя! Мне жаль, что я так раздражаю тебя. С самого первого дня ты мне воздуха не даешь, я ведь…

Максим немедленно объяснил, обрадованный моим неожиданным интересом. Все же лучше, чем сплетни:

— Что же это я делаю, глупышка. Прости меня, солнце, я сделал тебе больно, — при этих словах его лицо исказила мука. У меня просто не находилось слов. Я стояла и смотрела, как Минаев практически просит прощение, — больше я тебе ничего не сделаю, слышишь? Все встанет на свои места, будто мы не знакомы вовсе, не знакомы…

Я непонимающе посмотрела на Таню. Почему, когда ее любимый человек осознал свою вину, она опечалена?

— Я должен помочь своему знакомому, у него репетиция.

— Ты невыносима. Если у тебя будет парень, заметь, я сказал «если», то ему крупно не повезет. От тебя шуму как от мотора.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила я лучшую подругу, наливая ей кружку горячего чая.

— Знаю, но, тем не менее, стоит попробовать. Осталось два месяца до концерта, это наш последний шанс, и я его не упущу.

— Вернись, прошу тебя, он не достоин этого.

Взяв меня за руки и сложив их вместе, Таня сказала то, чего я никогда в жизни не надеялась услышать. Сердце вырывалось из груди, все тело пронзило душевной болью.

— Удобно что?

— Не слишком ты вежлив.

Мое тело сжалось. Краем глаза я заметила, как Андрей встал со своего места и, выбросив обед, вышел из столовой. Лицо при этом не выражало никаких эмоций.

— Не надо, прошу тебя, — слезы рекой струились по щекам.

Я улыбаюсь. Не так должен начаться сей рассказ о настоящих чувствах, любви, преданности, печали и тоски. Я постараюсь изложить кратко, не забывая о самом главном.

Я долго стояла, разглядывая то место, в котором стоял байк. Может он пошутил? И не станет делать вид, что мы не знакомы? Но Андрей был верен своему слову. Два месяца мы не разговаривали и вели себя как незнакомцы. Лучше бы он меня ненавидел, чем игнорировал.

— А группы могут принимать участие? Или выступают только с сольным номером?

— И этим объектом была ты. Если ты влюбишься в него, и в течение недели признаешься в любви, если вы проведете вместе праздник, то Андрей выиграет пари. Он не любит тебя, это всего лишь игра. Прости, Оксана.

— С тобой все хорошо, родная?

Смотря на него, я не верила в то, как он поступил со мной. Молясь Господу, чтобы это оказалось ужасным сном, подошла к нему. Заметив меня, он встревожился и непонимающе посмотрел мне в глаза, обеспокоенно спросил:

— Теперь от тебя у меня болит голова. Пожалуйста, не могла бы ты удалиться?

— Прости?

Что?!

— Ты долго будешь их рассматривать? — процедил Минаев. Я и не догадывалась, что так внимательно рассматриваю парней. С тенью смущения и досады, я пробубнила извинения и удалилась в клуб. И почему, лишь только я подумаю о нем, мое сердце отбивает праздничный гимн? Почему я хочу им интересоваться? Ведь он, по большому счету, мне никто, и нас ничто не связывает. Что же происходит?

Мы оба перешли на крик. Я ведь извинилась!

Я видела, как его лицо меняется от смешанных чувств. Я стояла, сдерживая дыхание, всматриваясь в его лицо, запоминая каждую складку, каждую черточку прекрасного лица. Минаев смотрел прямо на меня с таким же трепетом и теплотой. Что же он за человек?

— Скажи, что меня нет, — сказала я, закрывая глаза. — Я же их предупредила, что никуда не пойду. Какие упрямые. Сейчас я хочу побыть одна и досмотреть свой сон.

Распахнув дверь, Таня влетела в мой дом и прошла на кухню в не себя от волнения.

— Удобно? — слова вырвались сами без осознанной команды.

— Ну, сидеть и читать в темноте.

— Правда, — тихо прошептал Андрей.

Это был последний день, когда я была счастлива. Последний день, проведенный вместе. Почему руки затряслись, а слезы полились из глаз? Непокорная слезинка упала на бумагу, оставив мокрое пятно. Я уже хотела закончить это письмо, но что-то остановило меня. Не знаю, почему призналась в этом. Не знаю, почему это произошло с нами, со мной…

— Оксана, дорогая, вставай, тебя ждут, — услышала я мамин голос снизу. Сколько же времени пролежала, раз мама дома? Пошел шестой час!

Едва сдерживая рыдание, я увидела его спину. Он звал меня во весь голос, надеясь догнать меня, вернуть то, чего уже не вернешь никогда.

— Я полюбила тебя, отдала всю душу и сердце, а ты! — и тут я посмотрела на него, его лицо исказилось от муки. Как хорошо сыграно.

— Как же ты мне нравишься, необыкновенная, плаксивая девочка. Его грудь затряслась, и я поняла, что он засмеялся.

— …победитель получает шанс заключить контракт с известным продюсером, который в дальнейшем будет реализовывать твою творческую деятельность по всей стране!

Вот так проходила моя жизнь.

Андрей загнул рукава длинной рубашки до локтя, дабы показать свою татуировку, и я обратила внимание на кольцо на его левой руке. Оно было очень красивым, с золотой окантовкой и надписями. Заметив, куда направлен мой взор, он отвел руку за спину:

Толкнув тяжелую дверь, я вступила на запретную территорию. Слезы жгли глаза, я не могла поверить в кроившуюся в душе сомнение. Что если?..

— Прошу, прими его. Пусть память обо мне, хотя бы частичка меня останется у тебя, — перебив меня, прошептал он.

— Послушай, как тебя там, Оля? У меня нет ни времени, ни настроения с тобой выяснять отношения. Говори, чего хотела и уходи.

Я проиграла…

— Оксана, просыпайся, пожалуйста. Ты ведешь себя неприлично, они все ждут тебя в гостиной.

Насколько же было мое удивление, когда Андрей разработал собственный план! Сколько же мы пережили в момент встречи после долгой разлуки! Как мы старались вернуть упущенное время, как же старались…

Не решаясь оставаться здесь ни минуты, я вышла из столовой, и неожиданно меня схватила сильная рука за локоть.

Встав напротив письменного стола, глазами нашла фотографию. Девушка изображенная на нем была копией девушки на портрете. Сомнений нет. Оксана смотрела с фотографии, улыбаясь. Ее лицо святилось счастьем. Счастьем от его любви.

— Каждый год в нашем городе проходит выступление за честь школы. Команды съезжаются с разных уголков края, со своими «звездами», чтобы показать, кто самый лучший. Наша школа никогда не занимала призовые места, но мы все равно пытаемся. Ищем таланты среди учеников. Но самое интересное…

Подруги похитили меня в первый же день занятий перед выходом из школы. Не буду лгать, но я намеревалась сбежать. Школьные стены давят на меня, разрушают психику.

— Мы теперь вместе? — прошептала я. Прикоснувшись к моему лицу, Андрей прошептал:

— Я сидел и спокойно занимался своим делом, так нет, тебе надо прийти и все испортить. Уходи.

— Ничего, — поворачиваться не решалась. Мало ли что прочитает Андрей на моем лице. Мама говорила, что мои глаза как раскрытая книга.

Он стоял так, чтобы я могла насладиться красотой его лица. Боже, а какой голос! С хрипотцой. Восхитительный и сексуальный одновременно.

— Почему? — спросила я.

В столовой стало неестественно тихо, сотни пар глаз уставились на меня.

— Тебе пора сходить к психоаналитику. Я никогда не опускалась до шпионства, и твои обвинения глупы. — Под его взглядом я рассказала все как на духу.

Я не успела возразить, как мама скрылась за дверью.

— Пойдем, поговорим, — процедил красивым голосом Андрей.

— Прости.

Разве я виновата, что так его раздражаю? Раз у него плохое настроение, пусть с ним и остается.

Посмотрев на него, я рассмеялась. Он, должно быть, шутит, чтобы я его искала?.. Признаюсь, я делала это, но не сейчас и не стану признаваться в этом.

— Ты мне тоже нравишься.

Жестокий, холодный, циничный. Я надеялась, что мой переезд сделает нам только лучше. Но я глубоко ошибалась. Наша любовь, моя любовь, полностью изменила нас навсегда. Я верила в то, что он обманывал меня, но я, дорогой читатель, допустила самую большую ошибку в своей жизни… покинув его.

— Все же, девчата, вы как хотите, но я сбегу с последнего урока, — сказал Макс, явно пытаясь сменить тему.

— Андрей, — (значит, незнакомца зовут Андрей, ему идеально подходит это имя) — ты представляешь, что будет, если мы проиграем? — это говорит парень с коротко подстриженными под ёжик зелеными волосами. Да и весь его вид был…зеленым.

— Я люблю тебя, эх, — сняв с пальца кольцо, я бросила его тому, кто когда-то говорил слова любви, слова надежды на будущее. Развернувшись, я выбежала на улицу. Добежав до поворота, я услышала, как он зовет меня. Закрыв ладонями уши, я спряталась за дерево. Не могу видеть его, не могу слышать его! Как он мог поступить так со мной?! Вся любовь, в которой он клялся каждый день, каждую минуту, секунду, оказалась ложью.

Клуб встретил меня шумно и обильным запахом сигарет. Я испытала чувство, будто попала в сигаретный мир, и из него нет выхода. Спутники извинились и тут же убежали вглубь зала, предаваясь танцам. Ворча, я нашла свободное место за столиком и плюхнулась. Мои глаза неосознанно стали искать Андрея, но это все равно, что смотреть в темноту. И тут же ужаснулась. Зачем мне его искать? Мы толком даже не разговаривали. По правде, тот день я помню смутно. В голове возникают некие обрывки фраз. Помню, что ко мне подсел невысокий темноволосый парень, внешне очень похожий на Минаева. С первой минуты знакомства мне понравился Дмитрий Колчин. Его искренность, доброта покорили меня, но не так, как Андрей. Мы долго разговаривали, откровенничая на разные темы. Удивительно, с ним мне легко, но нет волнения, теребящего душу.

Сонно разомкнув веки, я увидела перед собой лицо мамы. Иногда я пугалась ее способности оказываться в ненужном месте и в ненужное время. Поверьте, такое с ней часто случается. На маме была обычная домашняя одежда, светлые длинные волосы заплетены в косу. Ее голубыеглазки внимательно вглядывались в мое лицо:

— Оксана, несколько месяцев назад мой бывший парень и Андрей заключили пари на девушку, они спорили на небольшой выигрыш в виде коллекционной гитары Леши.

— Твои одноклассники, мне сказали, что сегодня намечается вечеринка в честь нового учебного года. И они очень хотят пойти с тобой. Давай, вставай, соня.

Мы не заметили, как на улице начался легкий снегопад, белые пушинки падали на землю, на крышу машины, окутывая белым одеялом.

— Минаев выступает за школу?!

Глубоко вздохнув, он дотронулся до своей переносицы, зажмурил глаза, тяжело прошептал:

— Дело не в этом, ты мне просто не нравишься.

— Прости?! — его грубый голос эхом разнесся по площадке.

Неожиданно схватив меня за плечи и приподняв одной рукой мне подбородок, Андрей посмотрел мне в глаза. Что же он там хочет увидеть? Слезы наворачивались на глаза, не хочу, чтобы он видел мою слабость. Боль от унижения затмила разум, проникая, как яд, во все клетки тела.

Я непонимающе перевела взгляд на подруг.

— Тошнотворно.

— Послушай, я ведь спросила из вежливости, зачем ты мне все время грубишь? Тебе с этого какая-то выгода?

Я в ожидании молчала.

В глубине души я засмеялась. Не только я без ума от его голоса.

Вечером, перед праздником, Таня сказала то, что полностью перевернуло мою жизнь.

— Это не предложение руки и сердца. Это знак моего сердца, которое теперь принадлежит только тебе, отныне и навсегда.

Зарыдав, я упала на пол, прислонилась лбом к холодному паркету. Как и в прошлый раз, стоя перед ее могилой, я признала поражение.

Андрей укоризненно покачал головой.

Я не хотела их слышать. Я вставала из-за стола, прошла к двери, накинув куртку, вышла на улицу. Вслед за мной за крыльцо выбежала Таня:

— Я долго выбирал, искал нечто похожее на то кольцо, которое тебе понравилось на мне. Позволь?

— Конечно, нет, одевайся. Будет весело.

— Я, правда, тебе нравлюсь? — спросила я, не осмеливаясь поднять глаза.

Дорогой читатель, я рада, что вы нашли мое письмо. Я хочу рассказать вам свою историю жизни, любви, печали и радости. Обещаю: я не займу у Вас много времени, но и не обещаю радостной истории. Наверное, вы найдете ее очень грустной, печальной, трогательной. Возможно, в душе Вашей появится какая-то непонятная пустота. Чудеса, которые могут случиться с нами в любой момент и изменить нас навсегда, случаются постоянно. Главное — суметь распознать чудо и принять его. Одно из таких чудес произошло со мной десять лет назад.

Я закрыла глаза, глубоко вздыхая, руки затряслись. Если бы вы знали, насколько тяжело вспоминать то время. Его лицо. Если бы…

Дорогой читатель, я пишу письмо тебе, уверенная, что ты моя последняя надежда… Спустя несколько месяцев со дня свадьбы я забеременела. Эта новость принесла радость в наш дом. Радость Андрею. Зная, насколько он боялся беременности, сейчас понимала, как делаю ему больно. Я умираю. Врачи были категорически против беременности, уверяя, что не выживу и лучшее, что смогу сделать, — погубить жизнь неродившегося малыша. Пожалуйста, не вини меня за решение. Я знаю, любимый никогда не согласился бы на это, но я твердо решила — подарить жизнь малышке. Пусть осталось мало времени, пусть я проживу короткую жизнь. Но знаю — я отдала гораздо большее.

Мама подбоченилась, уперев руки в бока:

— Сама виновата! — Андрей с усилием говорил шепотом, — каким образом ты узнала про Сельвейшон? Шпионила?

— Утром тебе так не казалось.

Читая под светом фонаря блокнот, он украдкой взглянул на меня, ничуть не удивившись моему присутствию, снова вернулся к чтению.

— Тогда зачем меня искала?

Отведя взгляд в окно, подруга невесело ответила, что же с ней случилось. Почему в ее глаза я вижу отчетливо печаль и грусть?

— Благодарю вас за компанию, милые дамы, к сожалению, мне пора, — сказал Максим. Когда он ушел, Аня обидчиво надула губы:

Я не заметила, как Аня спустилась в кухню, переведя взгляд с Тани на меня обратилась к подруге:

— Вовсе нет.

— И чем я тебе не нравлюсь?

Собрав за меня учебники, которые так и не понадобились, Андрей взял меня за руку, и, позволив вывести себя из кабинета, поцеловал меня.

— Это правда? — едва узнала свой голос. Тихий и безжизненный.

Проходил школьный тест по русскому языку. Я не особо блистала талантами, и большинство предметов давались с трудом.

Этот день наступил в момент настоящего счастья. Андрей и я наконец-то разобрались в недосказанности, и все наладилось в наших отношениях. Так мне казалось до дня своего рождения. В тот вечер Андрей вел себя очень странно, был отрешенным и грустным. Подруги тоже заметили его состояние и удивились не меньше меня.

— Думаю, нам стоит еще раз попробовать. Сегодня после школы приходите ко мне, и постараемся все детально обсудить, — донеслись до меня слова незнакомца. Интересно, о чем он говорит?

Что же делать?

Пометив везде нужные или ненужные галочки, я услышала звонок, и учитель собрал тесты. Я опять закрыла лицо руками, от собственного унижения.

Максим засмеялся.

Минаев поволок меня на улицу. Мне не понравилась грубость, и, резко остановившись, я закричала:

Чувство вины просачивалось в каждые клетки тела. Я сделала все возможное, чтобы вернуть утраченное нами время. Придумала план, от которого Дима был не в восторге, но все же осуществила его.

На этом я заканчиваю свое письмо. С того вечера мы никогда не виделись. Я уехала из города, оставив маму с ее будущим мужем и ребенком, пытаясь разобраться в себе. Что дали мне прошедшие десять лет? Лишь леденящую пустоту в сердце. Я не знала, как жить, не знала, чем заполнить отпущенные мне годы. Как бы ни была сладка любовь, она всегда может уйти, закрыв за собою дверь в будущее и постоянно напоминавшее о себе прошлое. Сколько раз я задавалась вопросом, смогу ли вернуть любовь? Как? Андрей Минаев стал популярным музыкантом, я же просто — школьной учительницей. Он изменился. Я наблюдала за ним по телевизору, за их концертами, интервью.

— Не упрямься, ты обидишь их всех таким поведением, и тем более обидишь меня.

В эту минуту к нам подошли подруги, Андрей предложил подвезти нас ко мне домой. Подъехав к моему дому, подруги вышли из машины, дав нам немного уединения. Я должна кое-что подарить Андрею.

— Это все?

Удар точно в сердце, он разрывал остатки души на куски!

Всем существом жаждала прикоснуться к Минаеву, провести пальцами по густым шелковистым волосам, ниспадающим на плечи. От таких мыслей я густо покраснела, поскорее бы уйти, пока не лишилась разума.

Непонятные разговоры еще больше утомляли, пока не дошли до сплетен об Андрее. Кто-то поговаривал о его заключении, кто-то — об ограблении банка, возможной женитьбе и еще — куча всяких небылиц. Я же, как глупышка, сидела, отрешенно глядя на школьный двор, пока мое внимание не привлек звук мотора мотоцикла. Я высунула голову из-за спины девушки в кремовых шортах и увидела байкера. Мужчина подъехал к утренним спутникам Минаева на блестящем сине-желтом мотоцикле не известной мне модели; лица я, к сожалению, не видела — на мужчине был черный шлем с рисунком в форме черепа. Не знаю почему, но я сразу признала в незнакомце Минаева и угадала. Он опустил подножку и перекинул длинную ногу через мотоцикл, снимая страшный шлем. На Андрее была черная мотоциклетная куртка с белыми полосками на груди и рукавах и те же черные брюки. Образ дополняла длинная толстая цепь, свисающая с правого бока до колен. Волосы собраны в конский хвост, а длинная челка падала на лицо, закрывая от меня его глаза. Заметив, кого я пожираю глазами, девушки засмеялись. Конечно. Они привыкли любоваться таким образцом мужественности. Все: от стиля одежды и до манеры держаться — говорило о его превосходстве над другими.

— Ты не представляешь, что наделала, — сбивчиво прошептал Минаев, буравя меня озлобленным взглядом. — Это ж надо! Услышала она!

Его тело напряглось, а дыхание участилось.

— Всем, — грубо пробормотал он, все так же, не отрываясь от блокнота. Меня разъедало любопытство. Неужели он сочиняет стихи к собственным песням? Я сразу прикусила себе язык, если я спрошу, чем он занимается, этот самодовольный павлин рассмеется мне в лицо.

— Что именно?

Но я уже не слышала ее, меня охватило оцепенение. Успокоившись, чтобы не выдать себя, я подняла голову и пошла в то самое кафе, где проходил праздник в честь моего восемнадцатилетия. Мозг не хотел воспринимать слова, сказанные Таней. Блокировались в сознании слова: вера, сила, любовь, которой, как оказалось, и не было вовсе.

— Любопытно?

— Андрей, — заупрямилась я, зная, что проиграю.

Ой. Кажется, я громко крикнула.

Мое возмущение доходило до точки взрыва. Ну почему он всегда груб со мной? Ведь я ничего ему не сделала.

Вспоминаю прожитое, и мне кажется: а что, если все случившееся в тот момент — неправда и сон? Ведь порой мы, влюбленные, преданные самым настоящим чувствам, не в силах отличить реальность от грез. Даже чуточку смешно и грустно одновременно.

Судьба имеет обыкновение кусать нас за хвост, едва мы обретем счастье. Сильно, отчаянно, болезненно.

— Чего ты от меня хочешь?

В кафе образовалась неестественная тишина.

Я уверена, что Минаев хочет участвовать в конкурсе. Тогдашний утренний разговор о последнем шансе говорит сам за себя.

— Когда я была дома и приготавливалась к празднику, ко мне в дверь позвонили, и это оказался Алексей. Я не хотела видеть его, но, к сожалению, я уступила. Проводив его в гостиную, я услышала от него признание в любви… Он сказал, что любит меня и раскаивается за свой поступок.

— Возьми его, прошу тебя. Не отказывай мне, пусть он всегда будет с тобой. Как напоминание обо мне. Я так сильно люблю тебя!

Правды?

— Ты подарил мне вещь, которая будет постоянно напоминать о тебе, я хочу сделать для тебя то же самое.

Открыв машину, вытащил из бардачка маленькую красненькую коробочку.

Андрей проигнорировал вопрос:

— Аня, прошу тебя, не спорь, ты же видишь, как зашло все далеко.

Я сжала пальцы в кулак. Он не может такое сделать ради меня, я просто не выдержу этого. Как сильна любовь, которую иногда не ждешь!

Милый читатель, прошу тебя, будь с ним, моей любовью, заставь его сердце биться вновь и вдохни в него новую любовь. Погаси тот огонь, что я разожгла и растопи холод своим теплом. Помоги мне, читатель. Молю. Еще не поздно.

— Пожалуйста, скажи, что ты пошутила, — промычала я.

Слезы, которые я долго сдерживала, лились по щекам, словно бушующая река.

— С днем рождения, любимая, я приготовил для тебя подарок.

Я покачала головой.

И о ком я думаю? О Рокере? Мама, узнав, кем я сейчас увлечена, умрет со страху.

Из-за стены показались его друзья, завидев нас, застыли от удивления. Парни встали посередине лестницы, перекрывая проход. Только сейчас я обратила внимание, какие они из себя. Конечно, это парни круга Андрея, вызывавшие приступы страха. Громила, стоявший всех ближе ко мне, был одет в черную футболку с надписью «Kill you». Волосы светлые, с темным оттенком. Мне сразу показалось, что они крашеные. Другой парень, слева от меня, был невысокого роста, но прическа та же, что и у крепкого парня. Он был худощавого телосложения, в отличие от третьего парня. У каждого из них было по несколько татуировок на руках, но больше всего их, конечно же, — у Андрея. Я уже сумела разглядеть парочку на запястьях обеих рук.

Я потупила глаза.

Он больше не спорил. Я прикоснулась губами к амулету на его шее, он там и останется предположительно до конца наших дней.

Мама закинула полотенце на плечо, зашторив окна:

Он сразу не понял мои действия и даже неправильно их истолковал. Я принялась расстегивать куртку, снимая с шеи амулет, который был единственным напоминанием о моем отце, передала его Андрею. Он удивленно посмотрел на меня:

Я видела, как он наслаждается музыкой, играя на гитаре, и была крайне удивлена тому, что Андрей занимается этим профессионально. Его стремление (а это так и было) стать музыкантом произвело на меня неизгладимое впечатление, несмотря на неприязнь к нему. Судя по разговору, он играет в местной группе и три рядом стоящих парня являются ее участниками.

— Что? Сейчас встану, так и быть.

— Не сомневайся в этом, и не только сейчас, а навсегда.

К моему удивлению он ответил:

— Мне больно!

Погодите-ка. Минаев?!

С Андреем Минаевым я познакомилась, будучи школьницей; ему было девятнадцать, а мне семнадцать. В то время я и мама после смерти папы переезжали из города в город в надежде найти свое место в жизни. Мама не любила оставаться в одном городе дольше двух недель. И так продолжалось на протяжении пяти лет, пока не приехали в красивейший из городов — Краснодар. Я восхищалась всем: климатом, природой, домом. Все казалось непривычным. Я старалась поминимуму привлекать внимание к своей персоне, живя в дружбе с разумом. Дом, в котором мы остановились был слишком броским. В нем словно все кричало: посмотри на меня, полюбуйся мной. И это пугало.

Войдя в кафе, я, не снимая верхнюю одежду, начала искать его. Язык не поворачивался назвать его по имени, зная, что это еще больше причинит боль. Он стоял у окна, оживленно болтая с друзьями.

Я никогда не слышала о подобных мероприятиях. Возможно ли?..

Судьбой предначертано нам было встретиться. Я не догадывалась о том, что незнакомец будет учиться в моей школе, в моем классе.

Вскоре Дима покинул меня, уйдя на танцпол с девушкой, оставив меня одну. Съедаемая тоской, размышляя о Диминых словах, я вышла на улицу. Дима Колчин и Андрей Минаев раньше были лучшим друзьями, но что-то произошло, и их дружба переросла во вражду. С такими мыслями я и нашла Минаева. Я надеялась, что его нет среди одноклассников, и очень удивилась, заметив его большую фигуру. Он сидел на перилах небольшого крылечка, вытянув длинные ноги.

Я застонала.

— Не важно. Будь то хор или ансамбль, главное — получить призовое первое место и контракт.

Она попыталась стянуть с меня одеяло:

— Не переживай, все будет хорошо, — услышала я любимый голос, — ты должна радоваться: сегодня твой день.

Неожиданно для нас обоих он отпустил меня и обратился ко мне таким странным голосом, которого я не слышала никогда за всю свою жизнь. В нем была вся нежность, вся любовь, на которую Андрей был способен, для меня…

Что он имеет в виду?

— Могу сказать — одинаково.

— Уверена: это Минаев выступает за школу, но Максим упорно скрывает. Ну держись Максим, я покажу тебе женскую злость во всей красе!

— Репетиция? — полюбопытствовала я.

— Сейчас не время правды.

Я оторвалась от бумаги. В голове каша. Ничего не понимаю. В этом письме изложена любовь Оксаны к Андрею? Потерев подбородок, я вернулась к чтению:

Я вздохнула. Музыканты. Невысокого мнения я о них. Наркотики и выпивка — вот что такое для меня музыканты.

Он обнял меня, я прильнула к нему, и, прижавшись к телу, положила свою голову ему на грудь. Его сердце отбивало радостный гимн, казалось, он сделал нечто удивительное, то, чего ожидал очень давно.

Подняв темноволосую голову, Андрей поправил челку, падающую на лоб, отложив блокнот, скрестил руки на груди. Я привстала на цыпочки, уж слишком любопытно, что там написано. Ничего не видно.

Почерк у него красивый.

— Ты уверена, что это будет он? Поверить не могу. Вы слышите?

Дотронувшись до моего лица, он побежал к мотоциклу. Мотор взревел на всю площадку, пробуждая меня от странного сна, в котором, возможно, было сказано уже все.

Андрей прикоснулся к моей ладони, не обращая внимания на мое смятение, натянул кольцо на безымянный палец.

Как же больно.

— Но это отличная новость!

Спустя несколько дней после того случая, я и мои одноклассники сидели в столовой.

Нет. Не может быть правдой!

— Это правда, — мой голос надломился, — ты спорил на меня?

— Это я знаю, — нисколько не удивился моим признаниям Андрей.

— Прости Аня, но это — моя самая большая тайна.

— Что ты делаешь?

— Не упрямься. Целыми днями дома сидишь.

— Смотря как на это посмотреть. Если меня отвлекает девчонка, подобная тебе, то да, мне удобно, — тон яснее ясного говорил, чтобы я уходила отсюда. Видимо, я действительно лишилась разума:

Она засмеялась:

Я, вглядываясь в строчки, не могла поверить своим глазам. Разве не хотела узнать тайну Андрея? Разве не хотела узнать, что кроится за печалью зеленых глаз? Смахнув слезы, я рванула из комнаты, безошибочно найдя кабинет Андрея Минаева. Человека, которого я полюбила, несмотря на его холодность и отстраненность.

Я замотала в отчаянии головой. Нет, нет, нет. НЕТ!

Незнакомец словно читал мои мысли, поднял глаза и в упор смотрел на меня. Он был очень красив: загорелая кожа, сильный подбородок, высокие скулы, полные губы и зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами. Глаза отчетливо отпечатались в моей памяти; я и не подозревала, что любоваться ими буду только в своих мечтах. Как нелепо или, возможно, глупо, я свято верила, что незнакомец был хорошим человеком. Называйте это как угодно. Я действительно верила в его доброту.

Пугало, возможно, и не это. Я не знаю, как объяснить. Может быть, встреча с Андреем, моя любовь к нему? Все казалось слишком сказочным и необыкновенным. Встретив его случайно, когда я шла в школу на первые занятия, сидящим у дома с гитарой в руках, я поняла: весь мир сосредоточен в незнакомце. Глубокий богатый оттенками голос с хрипотцой манил и притягивал. Я узнала его. Еще вчера мы столкнулись с ним у магазина, когда я отправилась туда за покупками. Черные, как смоль, длинные волосы до плеч закрывали лицо. Как же хотела увидеть его, пусть ненадолго, но увидеть и запомнить!

Я мигом поднялась с кровати.

В тот момент я влюбилась. Окончательно. Бесповоротно. Навсегда. Каким бы человеком он ни был, я его полюбила.

Глотнув немного воздуха, моя подруга обреченно прошептала:

Маму всегда забавляло то, с какой неприязнью я относилась к вечеринкам. Глазки ее так и забегали:

— Я думал, ты рассмеешься, а. оказывается, нет.

— Неужели Санта-Клаус посетил тебя, раз ты такая радостная?

— И кто участвует за школу? — присоединилась к нам Аня.

В школе познакомилась со странным директором, проводившим с новыми учениками ознакомительные беседы. Признаться, я была возмущена. В каких школах проводят беседы? Тем более с таким подтекстом. С директором, Евгенией Дмитриевной, отношения в впервые минуты не сложились. Ее речи о моем личном деле слегка пугали. Разве не странно заниматься тайным расследованием своих школьников? Раскрасневшаяся и возмущенная, я вышла из кабинета, занялась поисками «106» кабинета, принадлежавшего 11 «а» классу, в который меня перевели. Закрыв за собой дверь, хотела было добежать до стенда с планом школы, висевшего недалеко от главного входа, как увидела Его. Незнакомец стоял как раз у главного входа, в нескольких метрах от меня, оживленно беседуя с тремя подозрительными парнями. Вероятно, из другой школы, потому что они высказывали недовольство по поводу здешних правил. Ну и типчики!

Следующая страница пустая. Пролистываю еще и еще. Тут текст внезапно начинается, словно Оксана не хотела рассказывать те события, предшествующие следующие:

— Но это вещь твоего отца, — неуверенно произнес Андрей.

— Не совать нос не в свои дела, вот что. Поняла?

— Больше, чем самому себе.

Какая память? Разве мы не будем вместе?

Я улыбнулась, вдыхая чудесный аромат его парфюма.

13

Город Краснодар. В это же время

Беспокойство не покидало Андрея, когда он вернулся в город, несколько минут назад. Его мысли заполнила Тамара. Ее милое личико с небесно-голубыми глазами стояли перед ним. Мысленно он желал быть с ней, но дела требовали безотлагательного присутствия.

— Не жалеешь?

— Твою мать! — рычит Андрей, швырнув мобильный о бетонную стену. — Где ее носит?

Спустя два часа в городе Краснодар, в районе парка 40 лет Победы, в два часа ночи соседи особняка услышали душераздирающий крик, человека лишившегося всего. Последней надежды.

— Ты достаточно сделал для школы, остальное доделаем сами.

— Андрей?

— Еще не уехал? — услышал он голос одного из рабочих на строительной площадке. — Красивое место и подумать можно.

Андрей вперил злобный взгляд на девушку, напугав ее до чертиков.

— Успокойся!

Забавно.

Андрей Минаев вернулся в город, к девушке, которая его действительно ждала, не взирая ни на что. Должна была ждать. Темнота в доме испугала Андрея, как и в прошлый раз.

— Что? — Минаев отошел от окна, медленно приближаясь к девушке. Та пожала плечами.

Глубоко вздохнув, сунув руки в карманы брюк, Андрей стоял в поле, где днем ведутся строительные работы. Запрокинув голову назад, всматривался в безоблачное звездное небо. Интересно, что делает сейчас Тамара? Лучше бы она была с ним, подумал он. Да. Действительно лучше.

Понимая, что говорит ерунду, сетуя на физические превосходства Минаева, девушка не знала о чем с ним говорить. Его красота вызывала в ней томление и от этого чувствовала вину. Перед ним.

Андрей огляделся и увидел всех участников группы «Семь жизней». Некогда крутые парни с громким именем сейчас занимались своими делами. У них были любящие жены, дети. Они радовались настоящему и ни о чем не жалели. И пусть они довольны сегодняшним днем, Андрей чувствовал себя виноватым.

— Похоже на день, когда мы познакомились.

— Почему не спишь?

— А вот так. Мечешься из угла в угол, словно раненый зверь. Сломал мобильные. Днем достанешь всех, выпрашивая мобильные, пытаясь дозвониться до дочурки.

— Зачем пришла?

Тамара».

Он молчал на протяжении всего ужина, не проронив ни слова. Друзьям не показалось поведение Андрея странным, понимая, что нужно время подумать. Разобраться в себе.

На минуту Андрей потерял дар речи.

Сейчас боль переходит все допустимые границы. Не найдя Тамару в комнате дочери и в ее собственной, он поднялся в единственную, где нашел девушку в прошлый раз. Но судьба играет с ним. Тамары нигде не было. Шкаф пуст некогда переполнявшийся от одежды, пропали и ванные принадлежности. Лишь записка, оставленная у портрета девушки, которую раньше любил.

Неожиданно его лицо озарила улыбка.

— Да, — согласился тот, — очень красиво.

Бросив взгляд на его широкую спину усыпанную волнистыми волосами, Алена закрыла дверь, тем самым отрезав пути к отступлению. Для себя. Подняв с пола свечу, она поставила ее на стол и спросила:

— Они никогда не вредили. У нас было замечательное время. Блистали богатством, роскошью. Девочками, — на этом слове Сергей едва не заурчал. — Эх…былые времена.

— Красиво, — повторил Сережа, наблюдая за Минаевым.

Махнув на нее рукой, Минаев вернулся к окну. Девушка подошла к нему, положив руку на плечо, еле слышно прошептав:

— Уходи, — прервал ее Андрей. Он не желал слушать лепет этой девчонки. Кем она не приходилась его другу.

— Эд…

— Успокойся? Говоришь мне — успокойся?

Минаев поднял черную бровь:

— Не парься. Мы не жалеем.

Минаев боялся услышать ответ. Вдруг его отречение от музыки не шло с планами друзей? Они прошли огонь и воду, завоевывая любовь фанатов и известность. Что если никто не хотел останавливаться, с каждым днем достигая вершины? Сергей понял, о чем думает Минаев и недовольно нахмурился, хлопнув по плечу собеседника.

— Ха. Чушь.

Минаев посмотрел на телефон, который держал в руке и пожал плечами. Мол какое ему дело. Сергей не обратил внимание. Он прекрасно знал друга и не боялся вспыльчивого характера. Соорудив нечто похожее на хитон из старого пиджака, по-турецки устроился на земле. Наблюдая за действиями бывшего коллеги по группе, Андрей хмыкнул и то же устроился рядом с мужчиной.

Чуть позже, когда начало смеркаться, квартет вернулся в дом, расположенный на соседней улице. В дверях их встретила жена Сергея, приветственно махая им рукой. От настольгии Минаева передернуло. Слишком по-домашнему.

Свесив длинные ноги, Минаев решительно накинув халат, покидает комнату.

— Мы рады, что сегодня с тобой.

Неожиданно он разворачивается и швыряет что-то в стену. Второй телефон, имевшийся у него в запасе рассыпался в щепки.

— Решил уйти в воспоминания?

— В достижении мечты, — присоединился к разговору другой мужчина. — Разве этого не достаточно?

Абонент не отвечает или временно недоступен…

Минаев поднял глаза на Эдуарда. Годы не состарили его. Наоборот, он превратился в настоящего красавчика. Наверное, его жена пугает его поклонниц, вешающихся ему на шею.

— Не хочешь? — удивленно переспрашивает он. Получив отказ, Сергей довольный затянулся. — Класс. Ты от многого отказываешься, старик.

Нет…

Когда в доме стало тихо, Минаев ворочаясь в постели, скинул одеяло. Его тело покрылось потом. Проведя ладонью по лицу, он потянулся к мобильному.

— Хитрая лиса. Приперлась сюда и читает нотации. Мне!

— Не думай об этом.

— Не уверен. Вы талантливы, перед вами открыты столько возможностей! А вы тут и помогаете мне…

Алену разбудил шум в соседней комнате. Испугавшись, что в дом могли забраться воры, она будит мужа.

— Сегодня ты работал больше обычного. Я бы устала от такой нагрузки, вот если бы…

— Оставь меня.

— Кому все названиваешь?

Алена ткнула длинным пальцем в грудь Андрею:

Обескураженная таким поведением, Алена слегка испугалась, но не отступила.

— …Быть рядом с тобой в такой момент? Шутишь?

Уйти или нет?

— Хуев телефон! — услышала она злобный голос Минаева. — Мать твою!

— Смеешься? И как посмею узнать, вы справитесь без меня?

«Прости, я не дождалась…

— Тебе необходимо вернутся домой.

Андрей усмехнулся.

Но тот бромормотав что-то неразборчивое провалился в сон. Ударив кулаком ему в спину, Алена, накинув халат, спустилась вниз. В доме стояла темнота, лишь луна, пробиваясь сквозь окна, освещала дом. Проверив почти все комнаты, кроме одной, она остановилась. Из приоткрытой двери в гостиную пробивался слабый свет. Кому-то из парней не спалось, и решил побаловаться добротным виски.

— Говорю! В моем доме истерики не нужны. Особенно твои!

— …если бы ты поспал. Тебе необходимо беречь силы.

Он улыбнулся, потер переносицу и понял — Алена права. Андрей Минаев нужен в другом месте, где его ждали. И от маленького открытия оковы державшие здесь, дали трещину. Чмокнув девушку в щеку, Минаев стремительно покинул дом в одном вечернем халате.

— Разве? А постой, — Андрей, в самом деле замер, — будешь звонить той девушке. Так?

Ответа не последовало. Тогда она придумала другой ход:

Он ничего не ответил. Да и не было необходимости. Они привыкли молчать, думая о своем. О прошлом.

— Я услышала шум и спустилась проверить.

— Что? — хмуро ответил он, откинувшись назад, упершись руками о землю.

— Ты ей нужен.

Какая яркая сегодня большая медведица.

Мужчина напротив, задвинул шляпу на самый лоб, вынул из кармана потрепанного пиджака пачку сигарет и предложил Минаеву.

Вздохнув, она потянулась к ручке и сделала шаг вперед. Ароматическая свеча, некогда бывшая предметом интерьера, стояла на полу перед новым хозяином. Андрей Минаев, мужчина перед которым Алена искренне восхищалась стоял у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу. Она раздумывала над тем уйти или нет. Не хотела портить ему уединение, а Андрей очень ценил его. Алена уже стояла у двери как услышала:

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Пока я дышу, я надеюсь…

Alanis Morissette — Uninvited

Ты досадное видение.

Как всякая горячая женщина,

Я всего лишь мечтала о том, кому подарю всю свою любовь.

Как любая бы на моём месте,

Я польщена твоим вниманием ко мне.

Но ты, ты под запретом,

14

Краснодарский край, окраина города Армавира. Весна

Раздался гудок поезда. Медленно трогаясь, ночной пейзаж за окном постепенно менялся, заменяя привычные высотные здания и шумные окрестности города, проснувшийся от зимнего сна — леса. Огни ночного города мелькали перед окнами словно светлячки, чуть позже и вовсе скрылись в ночном мраке. Слезы не переставали катиться по щекам, к горлу подступал комок. Я боялась даже думать, что случится с Андреем, едва он спохватиться о моем отсутствии. Правильно я сделала или нет, сейчас не имело значение. Борьба. Моя борьба затянулась на многие годы и пора поставить всему конец. Втягивать в это Андрея? Я люблю его. Люблю больше жизни. Больше его самого (звучит глупо, знаю). Рассказать ему все — значит навсегда потерять. Ни один человек не захочет иметь со мной ничего общего, с такой как я. А правда…

— Если хочешь, иди в тамбур. Я покараулю.

— Но мы ведь провели ночь вместе!

— Не так подумала? Ваш крик стоял на весь вагон. Кричали, словно кого-то насилуют. Что я должна подумать?

— И ты видела мой смех. Значит, мы можем встречаться.

— Нам не по пути. Уж поверь. — Невесело ответила я. — И хватит донимать меня. Я не желаю с тобой разговаривать.

— Вы в своем уме? Что за вздор вы несете? Встречаться? Вы — псих!

Незнакомец с приятным голосом положил руки на мои плечи. Паника не заставила себя ждать. Вздрогнув, почувствовав, как мурашки идут по коже, отошла от незнакомца на свое место. Главное не разговаривать. Не разговаривать.

— Марианна, я перед вами в долгу.

Невероятно.

— Передумали в тамбур? На такой случай есть ведерко. Эй, постойте, вы куда? Голубые глазки!

— Девушка. Блондиночка!

— Мисси воришка, вам плохо? — достаточно громко воскликнул незнакомец. На соседней койке недовольно заворчали. Мне стало неловко.

— Госпожа, вы в порядке?

— Все в порядке. Я просто…

— Девушка вы в порядке?

Марианна растерялась.

Я истошно закричала, едва его пальцы коснулись кожи. В койке зашевелились, дверь в купе распахнулась. Перед глазами появилось обеспокоенное лицо молодой девушки лет двадцати, тревожно вглядываясь в мои глаза. Она что-то шепчет, ее слова с трудом доходят до сознания. Вдруг ее пальцы осторожно касаются моих. Постепенно дымка паники рассеивается, заменяя стыд.

Опустив глаза, я заплакала. Снова.

— Вас не касается.

Я никогда столько не плакала!

К щеке дотронулось что-то мягкое. Неужели?..

Ручки?

Не самое страшное, конечно.

— А вы красавица, когда злитесь, — проворковал парень, улыбаясь, словно мартовский кот.

— Хорошо. Я принесу успокоительного, — и скрылась за дверью. В купе повисло молчание. Не зная, что сказать, я повернулась к окну, думая о том, чем сейчас занят Андрей. Руки привычно залезли в пустой карман в поисках мобильного. Его я оставила на кровати, рядом с прощальной запиской, но так не отвыкла обходиться без него. Без его сообщений.

— Хорошо молчунья, куда путь держим? — нарушил размышления голос парня напротив.

Повисло молчание. Лишь раздававшаяся где-то музыка и стук колес нарушал тишину. Я молчала, глубоко вздыхая и размышляя о том, что ждет впереди. Придется вернуться в родной дом и к человеку, от которого скрывалась долгие годы. Не совсем удачная перспектива. Но что поделаешь. Я просто обязана разобраться в себе и покончить с прошлым раз и навсегда.

Закатив глаза к потолку, развернулась. Не желаю выслушивать всякий бред.

Я вздохнула.

Прибавив шагу, пытаясь оторваться от ненормального парня, я вошла в другой вагон. Роскошь сразу ослепила меня. Я попала в вагон первого класса. Здесь гораздо просторнее и уютнее.

Она удивленно моргнула.

Я никогда не ругалась.

— Да, — неуверенно начала я. Вдох. Выдох. — Да.

Спасена!

— Оказывается, — отсмеявшись, проговорил он, растягивая слова, — ты умеешь смеяться.

Парень неожиданно откинул светлую голову и засмеялся. Признаться, от его смеха стало тепло. Его радость передалась мне, и тоже улыбнулась.

— Достали… — проворчали и повернулись к стенке.

Не обращая внимания, сложив руки на груди, шла в сторону туалетной кабинки. Все равно по пути. Пошатываясь от трения, открыв дверь туалетной комнаты, отшатнулась. Вонь стояла ужасающая. Натянув на лицо шарф, дабы заглушить хоть как-то резкий запах, я пересиливала себя. Войти конечно нужно, но… Особняк Минаевых в момент моего прихода выглядел менее безобидно.

— Проклятье! — выругалась я. Постойте. Выругалась?

— Эй, ты куда? — услышала я за спиной.

— Что за крики? — выглянула из кабинки проводников девушка и грозно посмотрела на меня. Ее карие глаза прошлись по моей фигуре и остановились на парня позади меня. О… кажется она заподозрила недоброе.

Я сглотнула.

— Чего? — буркнула я. Все равно не отстанет от разговоров.

— Сколько лет еду поездом, а такое впервые. Мисс воришка.

Положив голову на стекло, попыталась разогреть ладони.

Меньшее из двух зол, да?

— О! — воскликнули позади меня. Оторвав руку от сумки, я застыла на месте, — какие милые ручки!

— А какие глазки, — протянул незнакомец. Он оказался довольно симпатичным. Не совсем в моем вкусе. С мужественной красотой Минаева не сравниться. В нем не было того обаяния, той притягательности.

Девушка покосилась на парня. Тот выпучил глаза и показал на себя пальцем:

Неверно истолковав мой взгляд, парень подался вперед. Не стоит гадать, что задумал этот гад. Пальцы по привычке шарили в кармане в поиске спасительного телефона. Один звонок и Андрей примчался бы на помощь.

Я прочитала имя проводницы на бейджике:

Какие они холодные.

Парень снял шапку, помахал перед собой и повернулся ко мне.

— Да девушка! Подождите!

Слезы потекли по щекам. Да что ж такое?!

Ничего не ответив, сняв портфель, прислонилась затылком к стенке вагона.

Парень усмехнулся, встал рядом со мной и повторил мою позу.

— Лучше бы я осталась с ним, — пробубнила про себя. Достаточно громко, чтобы парень услышал. Его лоб покрылся морщинами. Кажется, ему не понравилось услышанное. Наплевать. Какое мне дело до этого?

Внезапно его лицо возникло передо мной. Парень присел на колени, сунув в рот конфету чупа-чупс:

Среди стен людей, я заметила говорившего. Мужчина, который рьяно интересовался моей биографией еще до посадки, махнул на меня рукой, вынул из кармана потрепанных брюк папироску и вышел в тамбур.

Я тряхнула головой. Что за нелепость?

Мисс воришка, голубые глазки, блондиночка — сколько еще прозвищ он мне даст?

Серо-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами не отрывали от меня взгляда.

— Да пусть ноет, тронутая чай, — недовольно заворчали где-то в купе. — От нее один шум. Надоела. Обкуренная.

— Я?

Отшагнув от нее я схватила парня за рукав куртки и вылетели в наш вагон. Позади нас стояли крики и ругань.

— Ну вот, снова вы за свое! Хватит плакать, жизнь коротка, чтобы тратить ее на слезы. Давай блондиночка, выше нос!

Я молчала.

— Уверены? Давайте я принесу успокоительного и позову одного из машинистов?

— Ау! Мисс воришка.

Объявили станцию города Армавир.

Я привстала.

Он невинно пожал плечами.

— Марианна, вы не так подумали.

Огни все усиливались, извещая о приближении станции. Часы я не носила, телефона не было, потому не имела ни малейшего представления, сколько сейчас времени. Поезд «Краснодар — Армавир» в пути всего четыре часа и сколько-то минут. По моим наблюдениям, прошло уже достаточно времени. Значит, сейчас около двух часов ночи.

— Но вы кричали…

Я зло сверкнула глазами.

— С такой… — слышу чужой голос и понимаю — свой.

— Хотите конфетку?

Главное все обошлось.

Я прикрыла веки.

— Вау! Вот это срач!

Осторожно, стараясь не разбудить пассажиров, подошла к сумке. На вид довольно ухоженная. Не потрепанная. Интересно, а сумки с бомбой как выглядят?

Смутившись от ласки сквозившей в голосе парня, девушка опустила глаза. Эфраим приблизил свое лицо к девушке, положил пальцы на ее талию. Меня передернуло. Не желаю стать свидетелем прелюдий. Не обращая внимания на воркование парочки, порылась в сумке в поисках чего — нибудь съестного.

На грязные помещения просто везет.

Неожиданно поезд затормозил.

— Не будь букой, мисс воришка. Вдруг нам по пути?

— Что? Зачем?

Спрятавшись за копной волос, дабы чтобы парень не заметил мое покрасневшее лицо, если вознамерится перегородить дорогу, опустила глаза к полу.

Дверь в купе приоткрылась. Выглядывает проводница, смущенно косясь на Эфраима (странное имя). Тот помахал рукой, подмигнул и подошел к ней.

Растирая замерзшие пальцы, осмотрела вагон. На верхней и нижней койке спали мужчины преклонного возраста. Сразу после посадки они пожелали узнать все обо мне. Сколько лет, где живу, имею ли детей. Отвечая на вопросы сухо и отрешенно, они не удовлетворившись моими ответами, быстро отступили. На другой койке в плацкартном вагоне, лежала спортивная сумка. Хозяин ее так не объявлялся. Конечно, это странно и очень подозрительно.

Главное игнорировать.

— Подальше от меня, пока не дала вам подзатыльника! — Перепалки с Минаевым пошли на пользу. Блеф — блестящий союзник в споре. Парень нахмурился, привстал, посасывая конфету. Выглядело это слишком…эротично. Хотя откуда мне знать эротично или нет?

— Что?!

— Правда? Я наоборот уверен, наша встреча не случайна и это судьба! — он на секунду замолчал. Его лицо приняло забавное выражение. Словно он в уме решал сложную задачу. — Давай встречаться!

— Вы слишком красивы. Разве нам — мужчинам, нравятся плаксы? — мое молчание его не угомонило. Где же правило игнора? — Давайте. Взбодритесь и оглянитесь в окно. Нет. Там темно. Лучше посмотрите на меня.

Андрей…

Мисс воришка?

Парень занял противоположное место у стола, едва не раздавив своей…эм попой спящего мужчину в койке.

— Вы еще здесь?

Я фыркнула, дотронулась до молнии.

— Давайте знакомится! Я — Эфраим. — Я проигнорировала притянутую ладонь. — А вы мисс воришка?

Меня оттолкнули.

— Да у тебя мышь в портфеле завелась, принцесса! — Какой срок дают, за убийство в состоянии аффекта? Парень с таким добродушием любовался моим лицом, словно надеется увидеть меня обнаженной. Не имея семи пядей во лбу в моих глазах ясно можно прочесть: я тебя убью. Но парень либо глуп, либо не знает, что значит женщина в гневе. Резко схватив портфель у него перед носом, я не оглядываясь, вышла в тамбур.

У меня отпала челюсть.

Шарф от лица так не убрала. Слишком сильный запах.

Проблемы сейчас как раз некстати!

— А где я должен быть?

15

— Так что ты от меня хочешь?

Повисло молчание. Я не знала что сказать. По правде я не должна была звонить ему вообще. Дождь за телефонной буткой усиливался, перерастая в ливень. Он словно говорил — не делай этого, не звони. Но поздно. Запретный номер набран, звонок совершен и отступать некуда.

— Но тебе… — он осмотрел его с ног до головы, с головы до ног и увиденное ему не понравилось.

— О. Не хочу быть тебе обузой.

Дверь в нужную квартиру открывается, из нее выходит мужчина приятной внешности. Он улыбается, но улыбка не касается глаз и это невольно пугает. Я попыталась взять себя в руки, тем более сама пришла к нему. Он это знает и при необходимости обязательно воспользуется этим. Его черты лица очень похожи на мои. Если бы не разбавленная ангельская красота с цыганскими корнями, его можно принять за моего отца. При упоминании о нем, невольно вздрогнула. Мужчина недовольно нахмурил брови, словно догадавшись с кем его сравнивают, сложил руки на груди.

Что?

— Ура!!! Я поеду с блондиночкой! Класс.

— Вкусе? Тамара, о чем он?

— Лучше скажу, иначе ты его напугаешь. Он мой дядя.

— А кто это рядом с тобой?

— Вы долго будете копаться? — услышали мы оба раздраженный голос таксиста.

— Ты не станешь делать этого с моим другом!

Он пожал плечами, отпустив руки.

Не оборачиваясь, поднялась по ступенькам, нажала нужную цифру на домофоне, ожидая ответа.

— Что смешного?

Едва я вошла в квартиру, ахнула. Слухи о богатстве Павла Одинцова распространялись с небывалой скоростью. О нем говорили как о человеке с непревзойденным складом ума. Он мог решить сложнейшую задачу за несколько секунд. Для него были открыты множество дверей в будущее и блестящей карьеры, но неизвестно почему, выбрал экономику. Срубив достаточное состояние, он мог жить без хлопот сорок лет, и никакой экономический кризис не сломил бы его.

Он невинно состроил глаза.

— И знаешь? Мне наплевать на твои проблемы, — его голос был очень спокоен. Словно мы говорим о погоде и это раздражало сильнее. — Пока…

— Зачем спрашивать ее, если отвечу я?

Павел посмотрел мне в глаза, словно только сейчас вспомнил о моем страхе, накинул рубашку, не застегивая пуговиц.

Он прошел в столовую едва коснувшись меня плечом.

Удивленный тем, что его рассматривают, парень смущенно почесал затылок, приподнял верхнюю губу и опустил глаза.

В глазах потемнело. Пусть он замолчит и не говорит этих слов.

— Другом?! — хором воскликнули они оба, с недоверием уставившись на меня.

Он усмехнулся.

Не была уверена, что я правильно расслышала, но слова таксиста были: ублюдские клиенты.

— Ты чертов педик!

Мой крик повис в глубине кабинки. Упав на колени, всеми силами сдерживая панику и обреченность, слова полились из меня потоком:

— Но…машина уехала!

Плохо? Не уверена, что это слово описывает мое состояние.

— Я не кричал! Я выразил всего лишь восхищение.

— Тамара, рад встречи. Приехала ровно в срок.

— И ты садись мальчик, поешь.

— Стоп. Что происходит?!

И у меня наглазах.

— Помо…ги мне.

— Ты, — с трудом произнесла я, слушая в соседней комнате шум воды. Эфраим еще не вернулся из ванной, — ты не разочарован во мне? Ведь я избегаю тебя.

Повисла тишина. По приезду в назначенное место никто не проронил слова. Остановившись у первого подъезда, таксист не заглушая двигатель, повернулся к нам. Точнее к Эфраиму, который копался в своей сумке.

Это навело меня на мысль.

Наступила мертвенная тишина. Я уже подумала, Павел отказался пригласить к себе, как раздался писк и дверь открылась. Проскользнув сквозь щель, поднимаясь по ступенькам на первый этаж, чуя за спиной Эфраима, я сжала кулаки.

— Я не хотела приезжать, — наконец произнесла я. — Не хотела.

Павел провел длинным пальцем по щеке парня, доводя того до обморочного состояния.

— Я и не пугал. Он мне действительно понравился, — и отвесил воздушный поцелуй. — Лапочка.

Рассматривая за окном меняющийся пейзаж, я вспоминала свое детство. Как решилась уехать отсюда. Под этими мыслями я повернулась к парню. Эфраим молчал, тыкая пальцами по сенсору телефона. Его лицо было полностью сосредоточено на экране. Время от времени оно хмурилось, его губы слегка подрагивали, а черная бровь приподнялась. Почувствовав мой взгляд, он поднял на меня глаза: светло-карие с очень густыми ресницами. Под его взглядом мне стало неловко. Я откашляла, сцепила руки на коленях.

— Садись.

— Назойливый парень.

Эфраим расхохотался.

— А вы культурны. Куда держим путь, парочка? — протянул таксист, теребя недокуренную сигарету в пальцах. Андрей любил проделывать подобные фокусы с сигаретой, привлекая мое внимание. От воспоминаний о нем меня бросило в жар.

— Ты кого это мальчиком назвал? Эй ты куда идешь! — закричал Эфраим, когда тяжелая рука опустилась на плечо, слегка сжав пальцами. — И чего стоишь так близко?

— Ну, можно поехать с тобой, пожалуйста! — он запрыгал передо мной, сложив руки лодочкой, словно молящийся индус.

— Я…это…заказал нам такси.

Тот понял, что над ним не подшучивают, уставился на меня.

— Для начала прекрати меня так называть.

— Повело тебе парень. Отхватить такую деваху…

— Не расслышал. Не могла бы повторить, Тамара?

— Но с одним условием.

Я улыбнулась.

— Не раздевайся, ты придурок. Кто он, Тамара!

— Кто?!

— Я говорил, не лезь в это дело. София ушла и ничто не вернет ее к тебе, так же как…

— Я останусь с ней! — не уверенно, но твердо сказал Эфраим.

— Ты должен помочь, — я шмыгнула, — обязан! Она верила в тебя, пусть и предала в итоге. Но она верила. Верила…

— Да разве это плохо?

— О. Вы так думаете? — воодушевленно затараторил парень.

— Где ты его откапала? — забавлялся Павел, игнорируя протянутый к нему нож, потянулся к ремню брюк. — Я завелся с пол-оборота.

— Она — нет. И давайте уже поедем, — недовольно воскликнул Эфраим, поерзав на сидении. Заручившись моим кивком, таксист осторожно отъехал от вокзала.

Таксист, наблюдая за мной через зеркало заднего вида, выдохнул облако дыма.

— Ты понимаешь, что это значит?

Эфраим не улыбнулся, продолжая смущаться от любого моего жеста, поднял портфель.

Неожиданно на Павла обрушился поток воды. Я завопила, выскакивая из-за стола и ища виновника глазами. Эфраим стоял напротив Паши, его грудь тяжело вздымалась. Вперив в него бешеный взгляд, Павел цветасто выругался.

— Убери от нее свои лапы.

Я сжала кулаки.

Такой ответ меня не удовлетворил.

— Но…

Имея небывалое количество денег, он мог позволить все. Это не просто какой-то контекст, а действительно все. Услышав, как дверь за спиной закрылась, я скинула портфель, не убирая глаз от восхитительного дизайна комнаты. Такая роскошь и рядом не стояла с роскошью особняка Минаева. Андрей бывший музыкант, неизвестно чем сейчас зарабатывает на жизнь. Но Павел…

Ведро выпало из рук Эфраима. Стоит отдать ему должное, он не испугался Паши, так как я пугалась. Он схватил столовый нож и взмахнул перед лицом Паши. Тот, подняв руки, спокойной приказал:

— Пожалуйста, оставь меня.

До чего упрямый парень. Не могу же я потащить его с собой. Как же объясню его появление Павлу?

— Тамара, Тамара… — его голос приобрел доселе не знакомые опасные нотки. Дыхание затруднялось, дрожь прошла по всему телу. Не удивительно, что его все бояться. Одним голосом Павел внушает нечеловеческий страх. — Играешь не по правилам. Интересно, а он знает твое настоящее имя, Ример?

В мире грез передо мной предстал Минаев. Восседавший на троне, держа трость в пальцах, черной рубашке и бархатном плаще, с усыпанными по плечам спутанными волосами он походил на демона мщения. Его лицо не выражало абсолютно ничего, словно ему на все наплевать, даже если мир падет прахом. На том месте, где я оцарапала его в момент истерики, вытатуирован символ.

— Идите спать.

Ох… я вошла в тигровую клетку.

Он неуверенно посмотрел мне в глаза.

Я подняла подбородок.

— Раздевайся и садись за стол. Я приготовил завтрак. — Услышала я его голос.

— ПОСТОЙ!

— Но…

— Андрей Минаев. Человек с пошатнувшейся психикой. Любопытно, как ты могла полюбить такой экземпляр? Или ты не видела? Конечно, не видела, каким опасным он может быть. Ха-ха.

— Да малыш, я ее дядя. У тебя с этим проблемы?

Я улыбнулась, в надежде приободрить его и поставить точку над бессмысленными вопросами. Эфраим улыбнулся в ответ, от чего его лицо преобразилось на глазах. В свете уличных фонарей или же из-за стресса, я заметила насколько красив Эфраим. В первую нашу встречу, я не обратила внимания на его обаяние. Мужчина около двадцати пяти лет, с забавной прической напоминавшая заросший кустарник. Высокий, чуть ниже ростом Минаева. Его внешность говорила о высоком происхождении. В нем все было правильным. Но глядя на него, я воспринимала Эфраима младшим братом, нежели мужчиной в рассвете сил.

Усевшись на задние сидение, я пристегнулась.

— Эй, что происходит? — спросил Эфраим в надежде услышать ответ. Но его голос потонул в словах Павла.

Уверена, я пожалею об этом.

— Тогда пошли?

Неожиданно дверца телефонной бутки резко распахнулась. Холодный, влажный от дождя воздух ворвался в бутку. Знакомое томление от присутствия Минаева дало о себе знать. Неужели он пришел?

— Итак. Ты пришла.

— Да? Кто-то вас обидел в прошлом? — искренне удивился Эфраим. В его глазах я так и видела картинку: меня стоящей в школьной униформе перед парнем, которому признаюсь в любви и получаю отказ.

Парень покраснел.

Я снова киваю.

— Нет. Не люблю просто принимать комплементы.

— Нет! Не вешай трубку! — но было уже поздно. В телефоне послышались гудки. Разговор окончен и время пошло.

— Ты знал, что я приеду.

На другом конце провода повисло молчание, после:

— Пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Плохо, — уверенно произнесла я, в надежде закончить разговор.

— Сбежала в надежде сделать мир лучше, в этом твоя слабость. Знаешь что? — все тело ожидало продолжения, — я помогу тебе. Взамен ты ответишь на мои вопросы.

— Ничего. Вспомнила кое-кого.

Не решаясь начать разговор, я по привычке отвернулась к окну. Не желаю разговаривать, день был тяжелым, как и вся прошлая ночь и сегодняшнее уже — утро. Небо постепенно просыпалось ото сна, одаривая окрестности первыми лучами солнца. Теплые лучи весеннего солнца приятно согревали.

Повторять дважды не было необходимости. Скрывшись в соседней комнате, оставив Эфраима с Павлом, я не раздеваясь, опустилась на кровать, вдыхая запах свежих простыней. Спустя несколько минут усталость дала о себе знать и уже через десять минут я спала крепким сном.

— Я обежал весь вокзал, пока не увидел тебя сидящей на полу, блондиночка. Эй, ты чего нахмурилась? — искренне удивился Эфраим, оглянувшись вокруг, надеясь найти кого-то для помощи, если я впаду в истерику. — Тебе плохо?

— Что за черт?!

— Вот значит как, богатенькая.

Эфраим покраснел от злости.

Эфраим закашлял:

Я выпучила глаза.

— Пути назад нет. Если ты пришла, то все что ты скрывала выйдет наружу. Хочешь ты того или нет.

— Еще минутку.

Павел ехидно засмеялся, от чего меня передернуло.

— Иди, я доберусь сама.

— Слушай, а кто это? — спросил в свою очередь Эфраим. Павел, услышав вопрос парня, странно улыбнулся, показывая белоснежные зубы.

— Ведь то что он знает — о твоем изнасиловании, не делает тебе чести. А вот когда он поймет, кто скрывается за невинным личиком. Хотел бы на это посмотреть!

Не стоит взвешивать все за и против. Не стоит. Не стоит, Тамара.

Вымыв руки, я уселась за стол. Предложив снять куртку Эфраима, Павел сконфуженно помассировал плечи, пробубнил что-то под нос и уселся за стол, напротив меня.

Во мне не осталось сил. Будучи ребенком мама веяла надеждой, что мы уедем из кошмара, преследующий нас ежеминутно. Иногда случается, что тот, кому ты веришь больше всего, предает тебя, оставляя в душе колотую рану. И ему неважно сильно ты страдаешь или пытаешься справиться с болью, веря в людей. Когда-то я желала найти маму, узнать почему она ушла. Правда, к которой я стремилась, оказалась худшее, что можно представить. Самое обидное — Павел знал. Знал обо всем. И пытался предостеречь, зная — я сломаюсь. Тогда, в момент опустошения я не хотела понять, почему он помог. Сейчас же…

— Почему? — услышала я хриплый голос таксиста. Его кепка съехала на лоб достаточно низко. При таком угле обозрения я не могла бы уследить за дорогой. Но ему кажется уютно. — Мальцу вы нравитесь и он прав. Вы ничего.

— И что будем делать? — услышала я голос в темноте.

И тут он поднимает глаза: зеленые и беспощадные.

— Шутишь? — его пальцы потянулись к рубашке, — Тамарочка, будь добра, запрись вон в той комнате, — указал он на дверь слева. — Тебе еще рано слышать, что здесь произойдет.

— Все хорошо.

— Бояться надо его, а не меня. И я жду тебя. У тебя ровно двадцать минут, если не появишься у порога моего дома, я заставлю приехать ко мне.

— Не зная меня, ты кричал, что любишь.

— Это твоя проблема. Предупреждала — с собой не возьму.

— Каюсь, — ничуть не смутившись, подтвердил он, застегивая ширинку. Рубашку он не надел, оставшись в одних брюках. Шрамы на его теле всегда пугали, и сейчас я не могла не смотреть на них, не испытывая отвращение.

— Не люблю опаздывать, — заговорила я, — открывай.

— А ты неплох. В моем вкусе.

— Вопросы?! Ты знаешь все! Мой ответ по-прежнему — нет.

Отхлебнув вина, Павел потянулся за куском хлеба.

Голос Эфраима потонул в доносившемся из домофона тенором. При всем своем желании, я не хотела слушать его. Вообще быть здесь.

— Не ты, а я.

И чтобы не говорил Павел, своего мнения никогда не изменю.

— Не совсем.

Теперь я действительно зла.

Потерла лоб.

— Да.

Лучше не буду обращать внимание.

— Да другом!

Я завопила.

— Но я хочу помочь тебе.

— Но ты… — я одарила его уничтожающим взглядом, — хорошо. Никаких прозвищ, хризалида.

— Бежать от прошлого, пытаться закинуть его на дальнюю полку, и делать вид, что ничего не было. Скрывать ото всех правду о себе. От него.

— Конечно малец. И давай валите отсюда, мне еще клиентов развозить.

— Я приготовил для вас кровати. В разных комнатах, — подчеркнул он, не поднимая глаз. — Поспите, когда вы проснетесь, поговорим. И выпроводим некоторых личностей.

— Что угодно, голубые глазки.

О чем он говорит?

— А-а-а-а. Тебе требуется от меня помощь. Забавно, — я зажмурилась, проклиная свою судьбу. — Разве не ты сбежала от меня? Наша прошлая встреча прошла не совсем, как я ожидал, и я разочарован.

— Вы красивы, — услышала я не раз эти слова. Красива? Что значит быть красивой? Красота внешняя часто не гармонирует с внутренней. Такие комплементы были для меня все равно что приветствие: пустое, ничего не значимое.

— Перестань думать об этом и ешь.

Но вопреки моим ожиданиям, самовнушение не помогло. Пожав плечами и признавая поражение, я недовольно пробурчала:

— Об этом Минаеве? Стоит ли тебе напоминать, что я откопал кое-что про него и думаю, тебе стоит узнать…

— Хватит. Не пугай его.

Опустив голову к таксофону, ощущая кожей холодный алюминий, я собралась с силами. Переступить черту, больше ничего не остается. Ничего не осталось.

Его пальцы остановились, не коснувшись дверной ручки. Слегка повернув голову, Эфраим нахмурил брови, явно недовольный моими словами.

Я поспешно вылезла из машины, едва не запнувшись о валяющиеся камни. Отряхнувшись и глядя в след удаляющейся машине, я глубоко вздохнула.

— Нет, — сказала я самим строгим тоном, на который была способна. Он имел силу, на детей, и была уверена — подействует и на этого парня.

Положив руку на стекло кабинки, я смотрела на капли дождя еле заметных в темноте. Ночной мрак пугал и обволакивал. Не знаю почему, но я сейчас уже ничего не хочу. Странные слова Павла не уходили из головы. Почему он так сказал. Бояться Андрея? Да, у него проблемы с психикой. Если человек однажды потерял любимого человека, боль от его утраты останется на всю жизнь. То как он с почти безумной заботой опекает Елену, не говорит о его жестокости. Я уже не говорю, о том, каким устрашающим он может быть. Когда я увидела его в первый раз, первое что не давало покоя — его глаза. В них заключалась такая боль, что, прожив хоть тридцать лет никогда, не познаю ее.

— Вот видишь. Восхищение.

Ничего. Забавно.

В зеркальце на меня покосились.

— Комплементы — трата времени. Что значит красота? Ее измеряют внутренними данными. А внешность — лишь показуха.

Я ссутулилась.

— Тебя наверняка заждались, а ты возишься со мной.

— Впусти наконец в дом!

— Разочарован. Но вовсе не из-за тебя. Ты не виновата, что боишься меня.

Я растерялась.

Я расстегнула красное в клетку пальто на две пуговицы.

Будь ты проклят.

Коснувшись пальцами его куртки, ощущая подушечками пальцев мягкость ткани, я слегка потянула за рукав.

— Ты любишь креветки и я решил приготовить их в честь приезда.

Я нерешительно покопалась вилкой в тарелке.

— Вы нахмурились, снова сказал что-то не то, — разочарованно протянул Эфраим, почесав затылок. — С вами не так просто.

О нет. Только не это!

— Не люблю комплементы.

— Спасибо.

Паша фыркнул.

Я уставилась на приготовленные креветки с грушами. Порция выглядела маленькой, столбик из различных ингредиентов вот-вот свалится на стол. Креветки… любовь к ним открылась совсем недавно. Интересно, что еще знает обо мне Павел?

— Занудство. Вот твой показатель.

— Правда? Ты бледная, голубые глазки.

— Я подозревал это рано или поздно, но уверенности не было. Ты ничего не ела по дороге сюда. Угощайся. Еда не отравлена.

Пожав плечами, нисколько не смущенная поведением Паши, я скинув с себя пальто, вошла в столовую. Обилие приготовленной еды поражала. Павел издавна умел готовить, пытаясь научить меня своим изыскам. Но поняв, что я и кухня не совместимы, отбросил попытки.

Я закатила глаза.

Не спрашивает, а утверждает.

— Правда. Павел Савельевич Одинцов — мой родной дядя.

— Зат-т-ткннниссььь…

Павел недолго размышлял над ответом:

Эфраим подавился слюной.

— Знаю.

— Помоги…

Кулаки сжались.

Он засмеялся. Смех длился очень долго, я уже не надеялась, что Павел вернется к разговору, но ему важно знать. А мне важна помощь. Услуга за услугу.

— Это не проблема. Да и поздно уже шататься одной по городу.

Я улыбнулась, уверенная что перед собой увижу именно его, встала с пола и подняла глаза. Улыбка так же быстро погасла, как и появилась.

Но я ошиблась.

Павел улыбнулся, отошел от двери пропуская меня внутрь. За спиной я чувствовала его взгляд.

Я знаю на что он способен и нет необходимости угрожать. Но он этого не знал.

— Эм…улица Карла Макса, дом 2.

— Невероятно, — только и смогла сказать, тяжело опустившись на диван, приложив ладонь ко лбу.

Андрея Минаева я знаю долгие годы, заслушиваясь его песнями день ото дня, они давали некую надежду. Сочинив такие стихи, человек не может быть негодяем.

Пальцы сильнее сжали телефонную трубку.

— Тебе по пути? — решила спросить я, хоть как-то сгладить неловкость.

— Отпусти нож.

— Его, — дыхание сорвалось, в груди стало так больно, что трудно дышать. Не говори мне, что… — Тамара, ты так и не научилась логике?

— Возьмешь?

16

Пробираясь сквозь тяжелые шторы лучи солнца пытались разбудить спящий дом. Сон так и нее пришел ко мне. Наоборот: едва я закрою веки перед собой вижу его лицо. Глаза, наполненные такой ненавистью, которой не видела никогда. Казалось, все пространство вокруг него вибрировало от сдерживаемой ярости.

Стало холодно.

Достав спортивную сумку из-под кровати, я вынула из нее компакт-диск. Из брошюры на меня смотрели зеленые глаза. В них отражалось тепло и счастье человека, уверенного в будущем. Длинные темные волосы на фотографии едва касались ворота рубашки. Улыбка, осветлявшая лицо и чудодейственным способом заставляющая в ответ улыбаться. Глядя на фотографию, улыбка невольно заиграла на губах.

Павел любил быть готовым ко всему, а значит, у него есть на меня досье. Достоверное или нет — не знаю. Ведь он интересовался тогда, в нашу встречу о том что произошло уже восемь лет назад?

Он с такой уверенностью говорил о борьбе. Я не чувствовала ее. По мне, так пусть все катиться в ад. Я устала.

Не представляю, каким может быть человек, чтобы додуматься до такого.

Мои плечи поникли, я села на диван так, словно на меня навалился груз всего мира.

Павел представлял собой мужчину образцом мужественности. Светло-русые волосы едва прикрывали широкий лоб. Полные губы, нежно-оливковая кожа в сочетании с тигровыми глазами привлекали немало женщин. Они не понимали, что все впустую. Павел был геем. Не знаю, почему он избрал для себя этот путь. Раньше мне казалось, из-за случившегося со мной в детстве. То, что сделал его старший брат повлияло на его психику. В раннем детстве он стал свидетелем моего изнасилования. Биологический отец продумал идеальный план возмездия над непослушной семьей. Ему было мало насилия над дочерью. Ему необходимо было поиздеваться над собственным братом. Чтобы тот увидел воочию акт мщения.

Но не все знакомы с ним. И целовались, — протараторил внутренний голос.

Соберись, Тамара.

— Это почему же? Твою мать! Только не говори, что не взяла денег. Не взяла! Конечно, зачем!

Мы оба перешли на крик.

Да. А я, ярая фанатка его не узнала. Стало стыдно.

— Да.

— Бороться.

Я сидела в кресле, обхватив руками колени, слушая голос, в котором звучало небывалое раскаяние. Человека, который ненавидел себя за совершенное когда-то родным по крови.

— Я не могла…не могла. — Тихо говорю я, спрятав лицо в ладонях.

— Ты кричала во сне.

Я сжала кулаки.

— Спасибо что не выгнал его, — он одаривает меня тяжелым взглядом.

— Тогда расскажи мне.

— А где Эфраим? — слышу свой неуверенный голос.

— Приснился дурной сон.

Он хмыкнул.

Я мотнула головой.

Компакт диск с записями первых выступлений группы «Семь жизней», прошедшая тринадцать лет назад. Выступление сделавшая из гаражной группы сенсацию русского рока. Подарок Андрею, который я хотела подарить на Новый год и который до сих пор не отдала ему. Мои глаза неосознанно искали ноутбук. Он стоял на прикроватном столике. Наверное Павел забыл о нем, когда мы пришли. Я так боялась включать диск, словно делаю что-то запретное. Но ведь все слушают?

— Ты не виноват, — воодушевленно сказала я, но он мне не поверил.

Теперь он злился.

— Я долго откладывала передачу нужной суммы. Больше они не захотели ждать, и перешли к действиям.

Я пожала плечами.

— Ты заработала их честным путем. Это не помощь, а зарплата. Сказать, что это значит? Ты потратила впустую время на беготню от меня!

В дверь постучали:

— А что мне оставалось делать?

— Не знаю.

Натянув одеяло до подбородка, попыталась согнать видение, прочно засевшее в голове. Но при любой попытке, Андрей не выходил из головы. Словно он желал найти меня и обрушить всю кипевшую ярость.

Что делать сейчас, — читалось между строк и Паша понял.

Но, не взирая на видение не оставлявшее меня ни на минуты, больше всего я желала увидеть малышку. Признаться, я очень скучаю по ней. Елена ворвалась в мое сердце подобно урагану. Для меня она была не просто ребенком шефа, а малышкой, проникшееся ко мне искренней любовью. Я хотела обнять ее, прижать к своей груди и никогда не отпускать. Спрятать за спиной от бренного мира и обещать, что никогда не дам ее в обиду. Слушать ее смех, видеть ее восторженное лицо над попытками решить первую задачу. Стать свидетелем ее открытий, разочарований, побед. Быть для нее опорой. Ни это ли означает материнскую любовь? Просто любоваться ребенком, ставшая для тебя целым миром.

Да. Может Паша и полный негодяй, но в чем-то он прав.

— И ты устроилась няней. Он заплатил тебе эту сумму?

— Правильно. Это вредно.

Похоже, я впервые шокировала Павла. Он так цветасто выругался, Андрей дал бы ему фору. И все же. Почему я взяла с собой Эфраима? Разглядывая свои ухоженные ногти, покрытые прозрачным лаком, я гадала, что стало причиной необдуманного поведения.

Я ничего не говорю. Смысла нет отрицать.

— Минаева?

— И все?

Павел сел рядом, едва касаясь меня, наклонил голову:

— Доброе утро, — сухо сказал он. Мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. — Хотел подождать до утра, но время поджимает. Кофе будешь?

Спрятав лицо под подушкой, я пыталась справиться со слезами. Сама подписалась на это, не отрицаю. Но все же…

— Ты просила моей помощи, — внезапно проговорил Одинцов. Моя голова повернулась на миллиметр влево, — услуга за услугу, помнишь?

— Я устроилась няней у Минаевых.

Я улыбнулась.

— Я никогда не лгу.

— Ты его знаешь? — спросила я тут же.

— Я должна им двадцать пять тысяч американских долларов. За два месяца я обязана с ними связаться и договориться о назначенной встрече. Но я затянула со временем.

— Всем приветик, — слишком радостно сказал он, продолжая напевать песню. Мне стало так плохо. Не выдержав, я забежала в комнату, закрыла дверь на ключ и привалилась к ней спиной.

Комната наполнилась чувственным, богатый оттенками с хрипотцой голосом. Во мне что-то пробудилось. Вслушиваясь в стихи, я легла на кровать, укутавшись простыней в спасительный кокон. За окном напевая словам Андрея слышалось чириканье птиц. Вот что значит рай…

Я поежилась.

Зарычав, сбросив с себя одеяло, я вышла из комнаты, не посмотрев на себя в зеркало. Едва я ступила ногой на ковер, замерла на месте. Потрепанный, явно не выспавшийся, Паша сидел на диване, покуривая от переполненной пепельницы сигарету. При виде меня он потушил окурок, похлопал по дивану, призывая сесть рядом.

Послышалось шарканье сланцев по паркету. Эфраим напевая песню группы «Семь жизней», с лицом полным счастья подошел к нам, вытирая волосы полотенцем.

Руки затряслись. Кружка вот-вот выпадет из пальцев. Поставив ее на кофейный столик, обхватила себя руками.

— Тамара, знаю, ты не спишь. Есть разговор.

Паша пожал плечами.

— Хммм. И не отрицаешь.

Я замялась.

До чего приведет это самокопание?

— Двадцать пять тысяч зеленых? — выделил он один контекст и выругался. — Какого черта, Тамара! Это большие деньги! И как ты откапала их?

Это мерзко и… недопустимо.

— Не могла сходить в туалет помочиться, но не взять денег…От них зависит твоя жизнь, твое будущее, тупица! Ты обязана стоять в очереди и грабить банк, да хоть что-то!

— И да и нет.

Я не рассказала ему о звонках на номер Минаева. Странно, что они вообще о нем узнали.

— Бороться и идти до конца, вот что!

Он просит меня?

Ничего не ответив, я притворилась спящей, словно он может увидеть за дверью проказу.

— Никогда не значит — нет, — в голосе Павла едва улавливалось раздражение. Я не понимала, чему стало тому причиной. Не понимала своих действий. Вообще ничего. Во мне словно выключили какую-то кнопку, отвечающая за разум. Разговора с ним не избежать, я видела, как в уме он просчитывает степень вопросов и их значимость. Откроют ему секреты или нет. По сути, он все знает.

— Я не могу вернуться назад, но и не перестану заботиться о тебе. Хоть мое присутствие напоминает тебе… — на этих словах, его голос надломился, словно его ударили и ему тяжело говорить. Но позже он находит в себе силы продолжить: — ты боишься меня.

Не поднимая глаз, Павел закуривает сигарету. Выдыхая табачный дым, он подбородком указал на дверь справа от ванной.

Внезапно Паша произнес:

— Не прокатит. Я жду.

Пытаясь расчесать волосы пальцами, я села на противоположное место.

— Тамара, скажи, пожалуйста.

— Принять от него помощь…

— К каким?

— Спасибо? Где ты его подобрала? Я все понимаю, но приводить чужого в дом…

— Парней? — попыталась я пошутить. Тигровые глаза обещали расправу и я чертыхнулась.

Я отвела глаза. Мне не понравилась резкая смена темы.

— Прости, — одними губами прошептал Паша, сцепив руки не поднимая взгляда. — Прости меня за все.

— Это… — я не знаю, с чего начать. Рассказать все или не все? — я задолжала крупную сумму денег у не тех людей.

Блаженно прикрыв веки, я провалилась в волшебный сок. И где-то вдалеке напевал ангел о силе любви.

— Дрыхнает, храпя на весь дом.

Не спрашивает, а утверждает.

Я пожала плечами, заняв пальцы, взяла пустую кружку. Не хочу, чтобы он видел дрожь, пробившая тело.

— Я не могла!

— Его все знают, в свое время он был очень популярен.

— Тупица? Я устала от всего! Что я могла, по-твоему, сделать!

17

Краснодарский край, город Краснодар

За четыре часа до этого

* * *

Краснодарский край, город Армавир

Несколько часов спустя

Тишина в особняке стояла неестественная. Осторожно, ступая ногой по паркетному полу, стараясь не разбудить домочадцев, Мила поднималась по лестнице. Минуя второй этаж, остановившись у нужной тяжелой двери, девушка глубоко вздохнула. Прошло несколько дней как особняк покинула Тамара Сабо. После ее отъезда в доме что-то переменилось, как и сам хозяин. Мила не знала как привести того в чувство. Едва Андрей Минаев узнал об исчезновении Тамары, его будто подменили. Он кричал, ломал мебель, грозился уволить весь персонал, если не найдут хотя бы намек где может быть Сабо.

Мила кивнула, словно он мог видеть в темноте. Или мог. Кто его знает.

— Если кто-нибудь позвонит, меня нет.

Мила не вздрогнула под натиском сильного голоса, но выполнила приказ. Не стоит его злить еще больше, напомнила она себе.

Кто мог рассказать о Тамаре все? Кто ее знает?

— Обещаешь? Ты пытался меня убить.

Постояв еще несколько секунд, Мила скрылась за дверью, проклиная Тамару, оставшую мужчину одного.

На безмятежно красивом лице не было и намека на злость. Но внутри все горело от ярости. Андрей был настолько зол, что едва сдерживался. Ему хотелось сломать кому-нибудь кости или убить… оставить в агонии жалкое существо и любоваться его муками.

— Звонки по поводу Тамары, соединяй немедленно. Ясно?

Слабая расплата за перенесенное горе. Андрей уже предвкушает, как будет мучить ее, когда найдет Тамару. А найдет он ее обязательно. Вопрос лишь времени.

Мотнув головой, борясь с ни прошеными воспоминаниями, поставив шкатулку на перила крыльца, Андрей прикоснулся к стеклянной двери, как она неожиданно отворилась.

Постучав кулаком по двери несколько раз и не дождавшись ответа, Андрей обогнул дом, и встал напротив тяжелых железных ворот. На заднем дворе стояла тишина. Минаев посмотрел на наручные часы. Не было и семи утра.

Андрей выдохнул дым, потушил сигарету и потянулся за следующей порцией. Но пачка уже пуста.

Время шло. Новостей не было, и мрачность постепенно захватила особняк. Мила не представляет, когда шеф в последний раз притрагивался к еде. Темнота коридора не пугала ее, привыкшая копошиться в темноте, дотронулась до дверной ручки. За дверью стояла та же тьма.

— Никаких.

Сорвавшись с места, прихватив с собой со спинки стула пиджак, Андрей стремительно спустился по лестнице, напугавший Милу с горой одежды в руках. Крикнув что-то вроде: не соединяй; Андрей запрыгнул в черного красавца и рванул с подъездной аллеи.

Именно ушла, потому что она обещала Андрею, никогда его не оставлять. Он невесело улыбнулся, понимая насколько глупы его мысли. Кто захочет связывать жизнь с сумасшедшим. С другой стороны она не раз твердила, что искренне любила его. Слова звучавшие с такой надеждой не могли быть ложью. Тогда что?

Прикрыв за собой дверь, девушка нашла в стене выключатель.

— Уходите, — услышал он по ту сторону двери.

Но что если?..

Постойте, был? Он и сейчас зол, пытаясь лихорадочно соображать, где может быть Тамара. Но по закону подлости, он не мог представить где она. Он даже не видел и намека, почему она ушла от него.

Почему никто не отвечает? Время собираться на работу, если Ивановы вообще работают. Перепрыгнув легко через ворота, Андрей ступил на запретную территорию. Ему стало неуютно. Все говорило о наличии ребенка в семье: разбросаны по газону детские игрушки, машинки, роботы. В глаза бросилась деревянная шкатулка, повидавшая немало лет. По всей видимости она музыкальная. Нагнувшись, подобрав ее, Андрей открыл крышку: полилась красивая мелодия песни Sting — Fields of God. Он хорошо помнил ее, его мама любила иногда напевать ее.

Он был так зол, что не заметил, как выкурил всю пачку.

Дверь на пару сантиметров приоткрылась.

Нет. Не та же, одернула она себя.

Мужчина долго стоял, не зная с чего начать. Он сам не понимал, чего хочет от этой вероломной женщины. И все же. Она единственная знает тайны Тамары. Сжав кулаки, Андрей поднял глаза:

— Расскажите мне о Тамаре.

На него смотрели сонные голубые глаза. Постепенно они расширились, узнавая кто перед ней.

— Не орите, — пожурила она с такой же интонацией, с какой обычно Тамара ругала Андрея. София запахнув полы халата, неуверенно осмотрела Минаева. Вид его был не менее пугающий, чем в прошлую встречу. Она мгновенно пожалела, что отправила мужа на работу. Артем несколько недель гостит у бабушки, за него она не волновалась. Неуверенно посмотрев на Минаева, она соображала, что привело его к ней и в такую рань.

Поднимаясь по ступенькам злополучного дома, Андрея забавляла комичная ситуация. Несколько недель назад, вот так он пришел в дом Ивановых с мыслью сделать все возможное, чтобы женщина называвшая себя мамой Тамары исчезла из жизни навсегда. Ему претила мысль, что когда-нибудь проникшись доверием девушки, эта интриганка запудрит ей мозги. Это она умела искусно, он не сомневался. Напугав до безумия Софию, Андрей с чувством достоинства смешанного с омерзением, покинул дом. И дал обещание, что никогда не появится на пороге этого дома. Но судьба жестокая сука.

Единственный человек, знающий все тайны Тамары, была ее мать.

— И сделаю это снова, если ты хоть как-то навредишь ей! Но сейчас нужна твоя помощь, Тамара пропала…

Переминаясь с ноги на ногу, Мила посмотрела в окно, видя едва различимый силуэт.

Женщина закричала, и резко захлопнула дверь, чуть не прищемив пальцы Андрею.

Поставив на письменный стол поднос с едой, она увидела едва различимое пятно. Андрей курил сигарету, стоя у открытого окна. В комнату ворвался слабый ветер, растрепав рыжие волосы девушки. Они очень кудрявые. Порой она не знала как с ними справиться и мечтала состричь их до самых корней, но когда-то подавила в себе внезапный порыв.

В комнате стояло напряжение. Словно она находилась в клетке раненого зверя, что, по сути, так и было.

— Черт. София! — забарабанил он по двери, повышая голос. — Открой дверь, надо поговорить.

Неожиданная догадка испортила настроение еще сильнее.

— Я не причиню тебе вреда.

О да…

Проклятье.

— Выключи.

— София…не зли меня.

Тишина.

— Новости?

В девушке загорелась надежда. Неужели он забудет гадкую девчонку. Но ее надежда погасла так же быстро, как и появилась.

18

— Учтите, телефон под рукой и в любую минуту вызову полицию.

Андрей пожал плечами. Мол, ради Бога.

Андрей кивнул.

София проглотила колкость, усевшись за стол, наблюдая за грациозными движениями мужчины. Она бы все отдала, чтобы побыть с ним в постели. Ей было интересно, каков он любовник. Повезло Тамаре, глупышка отхватила такой кусок и познала его страсть. Проследив взглядом глазами, куда смотрит София, Андрей недовольно нахмурился.

— И Артем. Тамара хотела бы знать, что у нее есть младший брат, — он подался вперед. — Она любит детей, вы знаете?

— Ха.

Она про себя обрадовалась, обошла мужчину и села на свое место.

В ее голосе было столько боли, но Андрей не поверил. Продолжая сидеть на своем месте, скучающим тоном произнес:

— Подумайте. У вас есть время.

— Еще не поняла?

— Не могу понять, что такого в вас нашла моя дочь.

Она усмехнулась, хотела что-то сказать, но замолчала.

— …Как ты ее бросила и что делала с тех пор. Все.

— Я не шучу.

Она нахмурилась.

София отошла, лихорадочно соображая, как выставить мужчину за дверь. Тот поднялся, сложив руки на мощной груди. Шелковые длинные волосы собраны на затылке, позволяя в полной мере насладиться чертами лица. Если бы не эта мерзкая гадина, Минаев был бы ее. Но тут мысль осенила ее. Ведь он хочет узнать правду о Тамаре. Что если она расскажет ему, и этот образец мужественности и силы перейдет на сторону Софии?

Намек понят.

— Хотите знать. Ну что ж…

София гадала, что стало с его мозгом. Он явно был не здоров и нуждался в помощи.

Такое спокойствие взбесило Софию. Шагая в кухню, чувствуя на себе взгляд Минаева, женщина остановилась и обернулась.

— К тому же и хам.

Нож.

— Я бы предпочла, чтобы ты убрался отсюда и никогда не возвращался.

— Мне все…

— Если вы скажите еще хоть слово, клянусь Богом — я вас ударю. Я никогда не бил женщин, но вы… — он окинул ее таким взглядом, словно она самое жалкое существо на планете. — Вы — монстр. Мне все равно, что случиться с вами, пусть утонете в сточной канаве, спасать не стану. А теперь, рассказывайте.

— Итак, никто мешать не будет и я намерен слушать до конца.

Собрав остатки мужества, он проговорил.

— Да что вы знаете!

София выпрямила спину:

— Хам? Если перечислить ваши качества, уверен — они и рядом не стояли с моими. Напомнить о них вашему мужу?

София сжала губы.

— Выкиньте подобные мысли из головы. Иначе вернемся к тому, с чего начали.

— Ваша псевдолюбовь не расторгает меня. Разве не пробовали? Я знаю, вы знаете о Тамаре все, иначе бы не стали искать встречи с ней. Да. Ненавидьте меня. Эта малая толика расплаты.

— Справедливо, но после того, как ты мне все расскажешь. Под все, я подразумеваю твою жизнь со школьной скамьи, до сегодняшнего дня. Где училась, как познакомилась с одним ублюдком, подаривший жизнь Тамаре и разрушавший ее. — Андрей внимательно следил за переменами в лице женщины. Смесь недоверия и злости. Эта женщина полностью уверена, что Тамара сама соблазнила родного отца. Минаева чуть не стошнило от омерзения.

— Так-то лучше, — Минаев положил ключи от машины и мобильный телефон на стол. Вынув аккумулятор, намереваясь до конца дойти до правды, и чтобы никто не мешал, Андрей положил руки на стол, сложив их лодочкой.

Женщина улыбаясь, встала со стула, всеми силами стараясь не ударить этого человека. Какое он имеет право приходить сюда и читать мораль?

19

Краснодарский край, город Армавир 1987 год

София Ример родилась в 1964 году в городе Армавире. Она никогда не знала своего отца, а ее мать на вопросы о родственниках всегда отмахивалась от ответов. Постепенно София привыкла к скрытности матери и перестала спрашивать. Да и зачем? Девушку особо не интересовало кто ее отец. Бросил он их или Ева сама ушла от него — наплевать. Софию скорее интересовали другие вопросы. И чем она становилась взрослее и красивее, эти вопросы приобретали иной характер.

* * *

Девять месяцев спустя

Восемь лет спустя

Я не подняла глаза.

— Папа сделал что-то очень плохое.

— Обещаю любить и почитать тебя, София. Будь моей женой.

Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Ни слез, ни злости. Словно в ней выключили все эмоции. И снова тычет пальцем в сторону спальни. Тут я обратила внимание, что ее волосы сильно спутались. Я тут же пожелала их состричь. Устала от постоянных причесок.

— Да так.

— Мамочка, — позвала она и я вздрогнула. В ее голосе молитва, спасение, вера. Я не понимала, что с ней, даже когда повела в сторону комнаты и едва слышно прошептала:

Юра стоял ко мне спиной, ссутулившись. Неожиданно он поворачивает голову, удивился моему приходу и неожиданно для нас обоих хватается за грудь, задыхается и падает на пол.

Юра удивлен.

На следующий день Юрий Сабо, главный среди бандитских группировок, мужчина, которому отдала свое сердце. Мужчина, поклявшийся мне в любви из-за предательства своего лучшего друга лишается всех своих сбережений. Он потерял все. Самого себя. Я не могла ничего сделать, вернуть время назад и предотвратить неизбежное. Постепенно он замыкался в себе. Я желала вернуть ему уверенность, силу, веру.

— Я влюблен.

— Моя комната…

Как же я хочу жить той жизнью, от которой все олигархи сходят с ума.

— Ответь.

Когда Тамаре исполнилось три года, Юра попал в страшную аварию. Из-за нее пришлось прибегнуть к пластической операции. Заняв нужную сумму у знакомых, Юру прооперировали, но он стал другим. После выписки из больницы, его словно подменили. Я познала истинный ад…

— И доброй. Она будет всем.

В голове туман. Его руки, сильные пальцы…

— Вот она! — раздался над нами писклявый голос Миры. Неожиданно теплота карих глаз исчезла, заменяя ее пламенем ярости. Господи. Сердить этого мужчину никогда не посмею.

Никогда?

Светлые волосы щекотали щеку. В четырнадцать лет Паша был очень умен и силен. Подобные качества по сути не дополняли друг друга. Он тоже ошибка. Как и Тамара.

— Меня интересует одно, — начал он, убирая прилипшую непослушную прядь волос с моих губ. — Почему ты исчезла сразу после траха?

— А-А-А…вот и Софи, моя милая Софи.

— Семнадцатый бокал за месяц, — Сергей Мирославович встал надо мной, не решаясь подойти ближе под взглядом убийственных глаз. — Глупая шлюшка, я предупреждал, чтоб не смела бить мою посуду! — И замахивается на меня огромным кулаком. Честно я привыкла к его периодическим избиениям, но то что произошло дальше, заставило меня благоговейно вздыхать. Незнакомец мгновенно перехватил огромный кулак и коленом нанес сильнейший удар в корпус. Не успев прийти в себя, шеф получает огромным кулаком в лицо. Из обеих ноздрей хлынула кровь. Шеф потерял сознание едва коснувшись пола.

— СКОЛЬКО???!!!

Тишина длилась слишком долго. Надежда постепенно угасала, потом потонула и вовсе. Не собираюсь оставаться здесь. Поднимаясь, я почувствовала мягкое прикосновение. Юра с нежностью положил ладонь на мой живот, в его глазах что-то шевельнулось, но я не поняла что. Затем:

Мира не поверила этой глупой и наивной лжи. Она знает Софию, та не упустит момента позабавиться с мужчинами. Особенно с сильным мужчиной состоящий из сплошных мускулов. Мира вздохнула, облокотилась о стол и разглядела Сабо. Он поистине сексуален. Высокий, примерно метр восемьдесят семь с половиной ростом, с телосложением атлета, светлыми вьющимися волосами, подстриженными по последней моде и серыми глазами, заставлял представителей слабого пола таять от умиления. От него так и веяло тестостероном. Ох…как же она мечтала оказаться в постели такого экземплярчика.

В доме стояла неестественная тишина. Надев на ноги тапочки, я прошла в кухню, поставив тяжелые пакеты на стол. Я вся вспотела, жара в это время года стояла ужасающая. Подумав о уличном душе, я распаковывала содержимое пакетов. Вдруг за платье кто-то потянул, да так, что я невольно присела на корточки. Перед собой увидела бездонные голубые глазки. Девочка с лицом белее мела, обсохшими губами подняла палец и указала на дверь своей спальни. Ее вид был обычный, лишь на платье красное пятно.

Захваченная властью баритона, я искренне произнесла:

Я ощутила его присутствие задолго, до того как он появился у стойки. Сильный, властный мужчина, от которого были без ума все мои напарницы. Не понимаю, что нашли они в нем. С виду обычный мужлан, каких у нас бывает сотни. Не подавая виду, что заметила его присутствие, я расставляла стаканы с раздражением видя в них его отражение.

Тут я поняла три вещи. Во-первых: я должна испугаться, попытаться оттолкнуть его. Во-вторых: мне должно быть противно. Но черт меня возьми, мне не противно. Наоборот. Тело охватывает неистовый жар. Я отвечаю на поцелуй, обхватываю незнакомца за шею и целую. Целую. Целую.

— Разомнемся?

Большие сильные пальцы прикоснулись к моей щеке, боясь малейшим прикосновением причинить боль. От теплоты и беспокойства в голосе я приоткрыла веки и столкнулась с серыми, словно серебро, глазами. Мужчина напротив излучал силу и опору. Странно или нет, но я его не боялась. С ним я чувствовала себя в безопасности.

Я права. Не было и дня, чтобы она не искала партнера по сексу.

— Сволочь. Ублюдок!

— А как же дать фамилию этой…

— Она будетпрекрасной…

— Я осталась одна. Ты ее отец, дай ей свою фамилию. Большего не прошу.

— Как ты посмела! — трясет он меня, брызгая слюной. Моя голова болталась в разные стороны, волосы разметались по спине. Павел впервые в таком бешенстве. — Ты ее чуть не убила!

Ужас.

— Женщина. Если ты пришла сюда читать мне мораль…

За стеной слез и мыслей я не заметила перед собой дорогие черные ботинки, которые в трудные времена страны сложно достать. Да что там!

— Пожалуйста, не прогоняй меня. Я буду твоей любовницей, рабыней…

Тряхнув головой от наваждения, я бросилась наутек, но не успев добежать и сантиметра, была пригвождена к стене. Из глаз брызнули слезы. Сейчас я умру. Я еще столько не познала в жизни и не переносила одежды.

На окраине Армавира, в небольшом селе, где людей насчитывалось не больше ста, знали о соседях все. Порой задавалась вопросом: а о себе они знают? Сплетни распространяются быстро, возможно потому что это народное достояние. Обо мне шли слухи: падшая женщина, переспавшая со всеми мужчинами. Любовница. На самом деле я не была женой Юрия по паспорту. У нас гражданский брак. И то что это факт говорил обо мне как о проститутке, злило Сабо сильнее. Он входил в ярость по малейшему слову. Я считалась с побоями, так как считала себя виноватой в его несчастьях. Виноватой Тамару.

Ничего не вижу за стеной слез. Вдруг меня поднимают за ворот платья, перед собой вижу тигровые глаза. Павел Сабо. Младший брат моего мужа. Заступник этой девчонки. Он опекал ее от всего. Но к счастью он не всегда у нас останавливался. Не получилось сейчас, получиться в будущем.

Я шла из магазина с полными пакетами продуктов. Сегодня я хотела побаловать мужа и приготовить для него сочных голубцов. Мужчины улыбались в след, я не оставалась в долгу. Что плохого в том, чтобы улыбнутся?

— Ооо…а ты шустрый! Тут недалеко, — послышалось движение. Уверена, Мира положила на мужчину моих грез, свои костлявые руки, и прижалась к его груди своей. Она гордилась большой грудью. Едва она не слагала он ней оды.

Я упала на пол от силы удара, ощущая во рту вкус крови.

Я поднимаю к совершенному лицу мокрые от слез глаза.

Расплавленное серебро смотрело на меня, не отрываясь. Юра словно размышлял, взвешивал все за и против. Стоять рядом с ним, настолько близко, что это невольно вызывало во мне томление, больно. Я жаждала его прикосновений. Его всего. Испытывает ли он тоже самое? Хотелось бы.

Юра, беря сигарету, уселся рядом со мной и вздыхает.

Я тоже так думала. Моя ладонь неосознанно легла на округлившейся живот, ощущая легкие толчки. Я была счастлива родить на свет маленького ангела. И в тоже время было страшно. Что если Сабо откажется от предложения и заберет девочку? Я ни за что не расстанусь с ней. Никогда.

Женой. Но я не сказала этого.

— Про тебя множество слухов. Говоря ты жесток и коварен. Не знаешь жалости и доброты. Не…

Мужчина, слыша мой восторженный возглас, улыбается, быстрыми движениями освобождает меня от одежды и одним резким движением входит в меня.

— Не стоит этого делать принцесса, — качает он головой, приблизив свое лицо. — Сколько?

Сабо неуверенно улыбается одними губами.

— Пошел ты, — плюю ему в лицо. Тут он замахнулся и впечатал кулак в стену.

— Леди?

Я плачу. В груди боль.

— Я Юра. Юра Сабо…

— Тамаре.

Леди? Он назвал меня леди? Меня-то?

Он смеется, потрепал по голове, словно маленького ребенка.

— …и какой бы ты ни был, знай одно: я люблю тебя. Мне наплевать на сплетни, наплевать на все законы этого мира. Я хочу одного — быть с тобой не взирая ни на что. Я была одна долгие годы и устала. Устала просыпаться в пустой кровати и знать — тот, кому отдано мое сердце не станет моим.

Я точно спятила.

Мира истерически закричала и убежала куда-то в клуб. Ее крик потонул в какафонии музыки. Я же стояла и разинула рот. Вот это да. Одним ударом отправить человека в нокаут.

— Лучше бы ты никогда не рождалась! НИКОГДА! — кричу я, сгорая ненавистью. Еще чуть-чуть, совсем немножко и Юра снова будет моим!

— Нежная, — слышу его шепот и трепещу от восторга.

— Я беременна, — заявляю я мужчине напротив. Он опустил глаза на мой округлившейся живот, долго не отрывал от него взгляд. Когда все же соизволил посмотреть на меня, я испугалась. В его глазах стояла ярость. Ну и пусть. Терять мне уже нечего.

— Времени было предостаточно.

Позади себя я почувствовала движение. Мира не ушла, как я предполагала, надеясь получить внимание незнакомца. Очевидно.

— … то убирайся из моего дома.

Храбро посмотрев на Юрия в ответ, я продолжила:

— Да какая разница, — у самой в груди открылась колотая рана. На самом деле я хочу быть для него единственной. Чтобы помнил о том дне и сгорал от страсти как сгораю я.

— Кого? Меня?

Мужчина фыркнул, хладнокровно пнул обмякшее тело в бок и поднял на меня глаза.

Влюблен?

— Разница есть, раз ты просишь выйти за меня.

Я мигом озверела:

— Вы против леди? Извините…я…эм…

Я так и не услышала ответ. Из комнаты выбегает не менее мрачный Паша. Он с такой скоростью хватает Тамару и несет в веранду, что не смогла разглядеть его глаза.

— Отвянь, — слышу неожиданно страшный баритон, наполненный невиданной злобой. Я так испугалась, что сердце пустилось в пляс, руки задрожали, от чего стакан из моих рук выпал и разбился на осколки.

Он как-то странно улыбается.

О да…

— Кого ты высматриваешь? — слышит София голос своей напарницы. Не оборачиваясь, девушка пожала изящными плечами.

— Дочь? — спросил он через чур ласково.

— Белоснежная принцесса?

— Вы не ранены?

— Черт, — мой голос похож на хрип.

Я заплакала. Он может убить меня одним ударом!

Сколько всего желала.

— Беременна и в ближайшее время должна родить. Нет сомнений, это твой ребенок…

Я киваю.

— Отвали!

— Черт бы тебя побрал. Это твоя дочь! — яростно кричу я, замахнулась и отвесила ему увесистую пощечину. Юра удивился реакцией не меньше меня. Парни в комнате как-то замолчали, потом и вовсе скрылись за дверью. Теперь в комнате мы одни и былая уверенность таяла на глазах. Я видела его довольство. Юра всегда отличался цинизмом.

Неожидавший напора от меня, мужчина слегка ослабевает натиск. Но тут же набирает темп. Сильные пальцы шарят по моему телу, вызывая томление. Я сейчас кончу…

Он неторопливо опустился на одно колено, и опершись на него локтем, клятвенно провозгласил:

Слышу его голос и впадаю в блаженный сон.

— Скккооолько раааз, — сбивчиво начал мужчина, зажав мне шею локтем. Я с трудом хватала воздух. Почему никто не придет на помощь? — Он…биил тебя?

— Чем измазалась? Снова лазила куда не следует? Марш в ванную стирать!

— Неверный ответ.

— Ты будешь хорошей матерью.

Сумерки сгущались. Зашторив грязные шторы, я присела на кроватку рядом с Тамарой. Она крепко спала, ее губы медленно растягивались в улыбке снам. Безмятежное лицо ангела видевшего счастливые сны. Когда-то я хотела для нее всего. Какая же я эгоистка. Тамара должна была стать ключом к семейному благополучию. Ключом к любви Юрия, но она не была ни тем не другим. Руки неосознанно потянулись ко второй подушке. Кладу на маленькую головку, перекрывая дыхание девочки. Малышка не просыпается, и это еще больше злит меня. Лучше бы ее не было. Она ошибка.

— С кем?

Он сумасшедший.

Надо приготовить дома еду. Макароны или плов?

Какая она красивая, — первое, о чем он подумал. Нежная белоснежная кожа, волосы словно золото и глаза, чудесные голубые глаза. Интересно, что таится в них.

Неожиданно он впивается в меня губами.

Повседневная жизнь шла своим ходом. Набравшись смелости и накопив на небольшой дом, мы наконец-то нашли свое пристанище. Я устала от переездов. Юра жаловался на плохие условия в коммунальных комнатах и общежитий. Я как преданная жена пыталась всеми силами угодить ему, но от этого скандалы лишь усиливались. Юра был вспыльчивым. На прошедшие годы он не возвращался к спорту и его тело стало бесформенным, как у поросенка.

— О да… — стону я.

— Приветик, красавчик, — ее голос никогда не нравился, а приобретая сексуальные нотки, не нравился вдвойне. До тошноты.

Голос, казавшийся страшным и властным одновременно, сквозил радушием. Словно говорившему больно так же, как и мне. Бросив осколки, облокотившись спиной о ножки стола, я глубоко выдохнула.

— Испугалась.

Я вся без сил. Ненавижу тебя мама. Ненавижу!

В этот момент предмет мечтаний и грез женщин пригубил бокал мартини и блажено расслабился. Давно он так не отдыхал. Его взгляд неожиданно остановился на девушек у барной стойки. Высокая не очень симпатичная девушка с воодушевлением рассматривала его. Как же Юра устал от подобных взглядов. Все равно что быть объектом насмешек в цирке уродов. Он поморщился и посмотрел на вторую девушку. И его сердце припустило несколько гулких ударов.

Не понимая происходящего, я переступила порог.

Он странно посмотрел на меня.

Когда ей исполнилось шестнадцать, ее мать умерла после тяжелых родов, так и не явив на свет малыша. Вынужденная как-то содержать себя, оставшись без семьи, София устраивалась на работу, правда всегда безуспешно. Ее несносный характер и грубость клиентам не знала границ. Именно по этой причине она и знакомится с Юрием Сабо. Она стояла у барной стойки, протирая полотенцем стакан из-под лобия наблюдая за этим грубым мужланом. Все в нем кричало о силе. И правда, — подумала София, рассматривая его с ног до головы, он похож на большую обезьяну. На большую неуправляемую обезьяну.

— Что? Я не просила!

— Да что ты, — прерывает меня на полуслове Юра. Он поднимается с дивана, опускается ко мне на корточки. — Помнится, ты была не пай девочкой, любой мог обрюхатить тебя.

Господи.

— … знаешь любви и страсти. Горя и одиночества…

— Уже и имя придумала.

Мира куда-то убежала, наверное жаловаться шефу о разбитой посуде.

Неожиданно меня отрывают от девочки, больно бьют по лицу. Кулаком?

Его толчки ускоряются, наполняя меня до основания. Как же хорошо…

— О боже! — воскликнула я. Слезы потекли по щекам. Придется выплачивать из жалования. Его едва хватает на еду и одежду! Что же делать?

Опустив голову на сжатые кулаки, я ждала приговора.

Юра решительно встал, осушил до дна бокал и направился в сторону белоснежной принцессы. Его принцессы. Вопрос лишь времени.

Я попыталась пнуть его в промежность, но гад ловко ушел от удара.

Вот черт.

— И не смей жалеть! — снова пощечина. На этот раз не такая сильная. Я падаю на пол, ползаю по полу на четвереньках. Младший Сабо переключил внимание на Тамару. Ну и пусть. Поднимаюсь, стираю с губы кровь. Жаль. Теперь платье застирывать.

Я родила Тамару в воскресенье, тринадцатого марта тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в три часа дня. Такие совпадение казались не случайными. По некоторым поверьям, дети родившись с цифрами три считались несчастливыми. Я не верила в это. Малышка родилась здоровой. Ее пухлые щечки и едва заметные светлые волосы напоминали меня. Тамара очень похожа на меня. По мере взросления моя красота передалась ей.

— Я была так близко…Зачем?

То что мне нужно. Быстрый, жесткий трах.

А жаль…

Черты его лица заострились. Он так посмотрел на Миру, что я испугалась. Настоящий взгляд убийцы.

Кто посмел помешать мне? Кто?

— Прошло много времени с того вечера. Ты должна понимать, я не чувствую былой связи.

Я не жаловалась. Мне не важно каков он внешне. Будь он хоть калекой или совсем без ног и рук, я бы благотворила его с той же преданностью. Но сама того не желая обрушила ярость на близких. Юра не доверял мне. Называл шлюхой, продажной тварью. Избивал, если задержусь допоздна на работе, лишая еды. Иногда, доставалось и Тамаре. Иногда она просила меня переехать к моему брату. Я врала ей про родню, про счастливое будущее. Пусть она помечтает о счастливой жизни за нас обеих.

На самом деле становилось хуже. Желания никогда не исполняются, вера постепенно исчезает.

Тянусь к его ремню, освобождая его член. Он огромен!..

20

— Он умер мгновенно. Его просто не стало. Паша увел куда-то Тамару, если бы не он. Я бы ее убила! А потом убила бы себя, он совершил ошибку и сейчас расплачивается за нее. Мерзкая гадина твердила, что папа сделал ей плохо. Но я не поверила. Явно привлекает к себе внимание. А знаете, что произошло после?

Андрей сжал кулаки и что есть силы, прошипел:

Знаешь, какой подарок преподнесла ей? Продала в притон…

Не выдержав больше, Андрей резко оборачивается, стальной хваткой сковывает руки женщины. Не удержав равновесие, они падают на пол. София застонала от удовольствия. Она под ним. С мужчиной, рожденным для секса.

Лучше бы ее не было. Она ошибка.

Она завопила, но Минаев не реагирует.

— Тамара…

— Хватит. ХВАТИТ! — яростно рычит он, — или я убью Вас!

София улыбается, приподнимается и кончиком языка дотрагивается до его щеки. Андрей с такой силой отталкивает от себя женщину, что та ударилась спиной о ножки стола. Женщина не осознавала, что ее жизни угрожает опасность. Комнату огласил смех, ненормальный смех, страшный смех. София улыбалась, наблюдая за действиями Минаева. Его движения были резкими. Андрей так быстро оказался на женщине, что София подумала о его способности быстро перемещаться. Сверкнула сталь, лучи утреннего солнца осветили лицо Андрея.

Навсегда.

Отбросив кувалду в сторону, Андрей падает коленями на асфальт и что есть силы, издает истошный вопль.

Этот человек знает что такое кровь. Ему ничего не стоит лишить жизни человека. Этот взгляд…

Ярость, боль, опустошение. Эти чувства заполнили его всего. До основания.

Прохожие с удивлением смотрели на мужчину, молясь чтобы они не испытали подобной боли. Никогда.

— После я долго издевалась над бедняжкой. Пережить такое горе…Ей стукнуло семнадцать лет, и знаешь какой подарок преподнесла ей? Продала в притон…

Андрей словно очнувшись, расширившимися от страха глазами переводит взгляд с Софии на нож. Вдруг на него обрушивается кулак. Не сильный, но достаточный чтобы свалить на пол здорового мужчину.

— Она любит Вас! Когда ей плохо, она зовет маму в надежде на любовь, ласку!

Она победила.

— Тамара не моя дочь. Лучше бы она…

— Хватит…

— Иди ко мне милая, — тараторит Савелий Иванов опускаясь на колени перед распростертой женщиной. Та заходилась смехом, видя ошарашенное лицо Минаева.

Я бы ее убила!

Сантиметр за сантиметром стальной клинок приближался к ней. Еще чуть-чуть и он выкалит ей глаз.

Удар. Выдох. От машины практически не осталось целого места.

— Соня!

О Господи, подумала она.

Теперь ей действительно страшно. Андрей с лицом не выражающий ни злость, ни гнев, ничего. Но глаза…в них разгоралось адское пламя. Ни тени сомнения или страха, лишь яростная решимость оборвать жизнь женщины. Здесь и сейчас.

Полетели запчасти радиаторной решетки.

Удар.

— А ну отойди от нее, — услышала она спасительный голос.

Папа сделал что-то очень плохое.

Но его голос утонул в воспоминаниях Софии. Женщина, потешаясь над отвращением мужчины напротив, поднялась из-за стола, положила ладони на его плечи, прошептала на ухо:

Андрей, воспользовавшись моментом, вскакивает и выбегает на улицу. Он слышал за спиной крик Софии, умоляя мужа остаться с ней и оставить сумасшедшего. Добежав до машины, Андрей облокотился о машину, расставив по обе стороны руки. Ощущение холодной стали ничуть не успокоило его. Андрей так сильно бьет кулаком по двери, что стекло рассыпалось на тысячи осколков. Алые струйки стекали по руке, капая на асфальт. Вынув из заднего сидения кувалду, Минаев со всей силы начинает долбить по машине.

Вернулся ее муж!

21

Дмитрий Колчин приехал в особняк несколько минут назад. Поднимаясь по ступенькам, его пальцы едва прикоснулись к дверному звонку, как дверь отворилась.

— Кто пожаловал, сам Дмитрий. — Мила робко улыбнулась, от чего Диме стало неловко. Ему казалось, девушка вообще не умеет улыбаться. Сегодня на ней не было формы, что еще странно. Нахмурившись, он посмотрел ей за спину, пытаясь разглядеть в тени холла, дома ли Андрей.

* * *

Зеленые глаза смотрели на него.

Я ничего не ответила.

Я сжала губы, опустила глаза.

Минаев одарил его таким взглядом, что тот замолчал. Сглотнув, сунув руки в карманы брюк, Дмитрий принялся ждать. Андрей шаря по шкафчикам скорее всего в поисках ключей, что-то ответил в трубку.

Да.

— Ага. Попало. Позвать скорую?

И он отключился.

Он усмехнулся.

— Тамара…

— Да.

Эфраим подобрал с пола остатки волос, потряс их перед моим лицом:

— Ты следишь за мной? — спросила я, кипя от гнева.

Вскоре машина остановилась напротив здания.

Молчание. Затем:

Жизнь никогда не кажется легкой. Вечная борьба, преодоление препятствий. Иногда задумываешься: для чего?

Он втянул в себя воздух.

— Выходит — нет. — Снова молчание. Нахмурившись, Дима подошел к другу, скопировав его позу. — Значит ее отец оказался…

— Уходишь?

Ох, как он ненавидел этот взгляд.

Так же молча захлопнув дверь, я услышала за спиной скрип шин и лишь тогда вошла в подъезд. Темнота на этаже напугала меня. Воспоминания вдруг нахлынули на меня беспорядочным потоком.

— Остались незаконченные дела.

Я невесело улыбнулась.

Колчин подошел к другу.

Его глаза стали влажными и на секунду я подумала, что он заплачет. Мне стало неуютно.

— То что должен.

Полный ненависти и дикой ярости.

Андрей быстро затыкал по сенсору.

— Тебе необходимо отдохнуть. Поспи, хорошо?

— Зато получилось очень красиво! — для убедительности повертелась вокруг зеркала, как модель при позировании. Прическа действительно нравилась. Они были чуть выше плеч, обрамляя мое лицо и делая его очень выразительным.

Он встал из-за стола и беспомощно смотрел на меня, наверное решая обнять меня или нет.

— Ты и об этом знаешь?

— Вот как… — протянул он с сожалением, но тут же бодро объявил, — тогда я пойду с тобой.

Диму поразил ее тон.

Он не удивился когда услышал:

— Тебе стоит перестать быть такой подозрительной.

Униженная поведением, девушка фыркнула, толкнула Диму и изрыгая проклятиями скрылась в стенах дома. Смеясь Дима покачал головой. До чего же женщины предсказуемы, готовы на все ради соблазнительного личика. Запустив пятерню в волосы, его взгляд прошелся по окрестностям особняка. На тротуаре он увидел знакомую фигуру.

— Спасибо Вам!

Песня медленно переходила от веселой и задорной, к грустной и медленной. Не знаю почему, но от ее слов мне хотелось плакать. И дело не в стихах. Голос, в котором звучала невыносимая тоска и боль, отдавалась эхом в стенах комнаты. От него хотелось плакать, обнять и пообещать, что все будет в порядке. Я желала помочь голосу преодолеть боль, но тут же осознала: я уже помогла ему. Прозвучали последние ноты и музыка завершила свой танец. Свесив ноги, я взъерошила волосы, за окном вечерело. В доме стояла неестественная тишина. Не удивлюсь если Паша уехал по делам рано утром и еще не вернулся. Раньше он любил зависать на работе, отдавая всего себя развитию компании.

— Право? А какое оно есть у меня? Я потеряла мать, которой никогда и не было вовсе. Попала в притон для…для… — я не могла выговорить это слово. — Все что мне оставалось, это найти силы, чтобы жить дальше. К чему же это привело?

Нет.

Вернувшись к шкафчикам, Андрея лихорадочно искал ключи от старого мотоцикла. Времени на покупку новой машины нет, потому придется сесть за мотоцикл. Он не помнил, когда в последний раз садился за железного коня, но выбора не было. Найдя наконец-то ключи, он подошел к западной стене, сдернул покрывало.

Я слышала по голосу, как ему больно видеть, что я боюсь его. В его глазах что-то шевельнулось, на лицо нависла тень и от этого мне стало больно. Он столько раз помогал мне. По-своему, но помогал и я боялась его. Я ничего не могла с собой поделать и он это знал. Мы долго стояли и смотрели друг на друга, синий галстук ослаб на его шее, потом и вовсе Паша стянул его и бросил в мусорное ведро. Женщина стоявшая рядом с ним ахнула такой расточительности, я же стояла и наблюдала. Одинцов сократил между нами расстояние в пару шагов, наклонил голову и на ухо сказал:

— Нет. Нет. Нет! — подняла я над лицом ладони, — я пойду одна.

— Я же сказал! Блядь, не вынуждайте меня…да шлите свои санкции или что там у вас! Вы должны арестовать ее. Да. Я говорил с ней, разговор записан. Адрес: город Армавир, улица Михайлова дом 12. И лучше вам появиться там, иначе…

— Входите.

— Раньше я боялась прикосновений мужчин и женщин. Вы сказали, что когда-нибудь появиться тот, чьи прикосновения не будут пугать.

— А машина…

— Они найдут меня. Правда?..

Я застыла на месте.

Все с точности до мелких деталей повторялось как тогда.

— Нет. Мне нужно оформить заявку.

— Не уверена.

— Что?! — Рыкнул Павел, отстраняясь от меня, буквально запихивая в салон автомобиля. Кое-как устроившись на пассажирском сидении, и едва за Пашей захлопнулась дверь, машина резко тронулась.

— Андрей?..

Андрей, пнув стол, во весь голос зарычал:

Последние слова Андрея утонули в звуке мотора двигателя. Грустно вздыхая и наблюдая, как фигура Минаева скрывается за поворотом, пожелал другу лишь одного — удачи.

— Одолжи-ка свою куртку.

В последний раз он видел его после смерти Оксаны, но и в тот день его глаза не пылали как сейчас.

— А разве должно?

Ищут?

— И?..

Колчин открыл рот.

— Дело в моем прошлом.

— Что ты собираешься делать? — спросил Колчин, наблюдая за действиями друга, но не подошел. В таком состоянии Андрей не контролировал себя и могло случиться что угодно.

— Есть мобильный?

Мужчина не колеблясь, резко протянул меня к себе и обнял. Я не знала, как реагировать, Паша касался меня нежно, словно я сделана из хрусталя. Пытаясь унять дрожь, я услышала над собой голос.

— Нет и все же… — Минаев вывел железного коня на улицу, — она может быть где угодно.

— Итак, ты вернешься к нему?

— Ты должна радоваться, некто дал показания против твоей матери. Разве не повод для счастья?

— Кто знает. В последнее время он ни о ком не может думать, кроме этой Тамары. Она сбежала.

— Что случилось? — спросил он, едва поравнялся с Минаевым. Тот ничего не ответив, решительно направился в гараж. — И где твоя машина?

Мгновение и я озиралась по сторонам в надежде найти их и сделать…что? Сбежать? Паша сжал губы, внезапно напротив нас остановилась машина. Открыв дверь, Павел ждал когда я сяду в салон.

— Привет, Тамарочка.

Я растерялась.

Должно быть это просто совпадение.

— Это все меняет.

Изнасилование?

Гарнитура висела на левом ухе, так что я отчетливо слышала разговор:

— Типичная баба.

— Должна быть веская причина ломать мой мобильник! Ты в курсе, что это последняя модель?

— Держи.

— Ох, нет конечно!

Минаев обернулся, долго смотрел на мужчину, тихо произнес:

— Ты был у ее матери. Та женщина из магазина, которая ее…

Минаев поставил подножку, обернулся, оглядел Колчина и неожиданно улыбнулся.

— Я не позволю им найти тебя.

Сколько если.

Я колебалась.

Я слышала в голосе его удивление.

О Боже…

Сергей Германович присел на стол, не отрывая от меня серо-голубых глаз.

— Девочка, ты же знаешь, я всегда готов помочь тебе и очень рад, что пришла именно ко мне. Но что тебя могло побеспокоить?

Ликующе воскликнула я и одним движением состригла волосы.

— Класс!

— Почему ты пришла? Только не говори, что тебя снова…

— Тамара! — Паша окликнул меня, когда я собиралась захлопнуть дверцу. Я стояла к нему спиной, наверное это придало ему смелости произнести следующие слова: — я рад что ты у меня есть.

Вдруг я почувствовала холодный металл на шее.

— Знаю. — Сергей положил руку мне на плечо. Я посмотрела в его глаза и тут до меня дошло, — вижу ты поняла ответ. Ты поступила к нам беспомощной девочкой, но когда посмотрел в твои глаза понял: у тебя доброе сердце и ты рождена для большего.

— Она во всем призналась. Не поверишь, есть даже запись ее признания!

— Слушаю, — переключился на деловой тон Астахов. Поборов неуверенность, я выпалила.

— Леди, вы что совсем оглохли? Я сказал — изнасилование! А теперь выслушайте меня, повторять дважды не стану. Юрий Сабо умер восемнадцать лет назад подверг родную дочь изнасилованию. — Родной отец?! — Мать девочки отдала родную дочь в притон сексуальных услуг.

— Они ищут тебя.

— Прости. — Быстро захлопнув входную дверь, я нажала на кнопку лифта.

— Твои ВОЛОСЫ!

— Не знаю. Я запуталась.

— Не знаешь, куда он уехал? Мобильный не отвечает, — Дима пожал плечами, — он всегда отвечает.

Больше половину пути мы молчали. Я откинулась на спинку сидения и смотрела на проносящиеся мимо нас окрестности. Паша тоже молчал, отдавая кое-какие указы водителю. Нежно касаясь пальцами ладони, я вдруг представила, что Андрей рядом. Со мной.

Дмитрий прислушался к разговору.

— Присаживайтесь, не стесняйтесь, — сказал мягкий низкий голос. Странное сочетание, но его голос звучал успокаивающе. Мужчина словно очнувшись отложил ручку и уставился на меня.

Ему стало нехорошо.

— Отлично! Я давно хотел это сделать, но не было доказательств. Спасибо за новость.

— Но…

— Что? — невинно спросил Паша, пожав плечами.

— Тебе что-то в рот попало?

Тишина.

Нет.

Добраться до улицы Ленина оказалось не так сложно. Старое обветшавшее здание, нуждающееся в капитальном ремонте, величественно стоял, разделяя две улицы. С момента моего пребывания здесь, внешне ничего не изменилось. Лишь машин стало больше, и я была по ту сторону дверей. Сжав пальцы в кулаки, глубоко вздохнув я, открыла дверь.

— Была не была!

— Я? Ни за что! Даже не думал.

— Твоя служанка рада этому.

— Все равно это не вернет детство.

— На самом деле я пришла не поэтому.

— Я полюбила мужчину.

— Ты противоречишь самой себе, — я, хотела возразить, но Сергей сказал, — откуда тебе знать хочет он быть с тобой или нет? Это неважно, главное чтобы он был на твоей стороне. Предоставь ему право выбора.

Но нет. Дверь в квартиру действительно была приоткрыта. В душу мелкими волнами подкатывал страх, обещая перейти к истерике. Неожиданно меня схватили сзади, грубо сжав мой рот ладонью. Не раздумывая, я со всей силы ударила захватчика каблуком по ноге. Тот протяжно взвыл, рыча проклятия. Я рванулась как ошпаренная, от рук уже приходившего в себя грабителя.

— Не нужно повторять, я не глухая.

— Присмотри за Леной.

Медсестры успокаивали больных, заметившие нового человека. Сжав сумку, прикусила губу и поднялась по лестнице на нужный этаж.

— И правда, — сказала я отражению. Волосы давно отрасли ниже плеч. Мой взгляд упал на ножницы и снова на волосы. Пару движений и они короткие. Я прикоснулась к рукоятке ножниц.

— Мне похуй что у вас нет людей! Либо выполняйте, либо я сделаю все сам, и тогда вам не понравится финал. Да.

Мила нахмурила изящные брови, спустилась по ступенькам и закрыла за собой дверь. Сейчас дома никого нет, Мила устала быть одна и ничто не могло ее остановить. Ей давно нравился Колчин. Что-то в нем было такое, от чего девушка сходила с ума. Его яркая внешность, сексуальность, сквозившая в каждом движении, поражала ее. Положив длинные пальцы ему на плечи, девушка приблизилась к нему на миллиметр, закрыла глаза, предвкушая поцелуй.

Не все.

— И где ты будешь ее искать?

Он лихорадочно шарил карманы:

В кухне я схватила сковородку, встала напротив выхода в ожидании грабителя. Руки вспотели, грудь сильно вздымалась, лицо покрылось потом.

Думай!

— Он не захочет быть с такой как я.

— Ну почему?

— Но вы говорили, что мне нельзя помочь. Слишком поздно.

Едва переступив порог, во мне что-то щелкнуло. Возможно былой страх этих стен, этого места дал о себе знать? Вахтерша встретила меня с задорной улыбкой. Я съежилась под ее пристальным взглядом серых глаз, таких же невыразительных, как она сама. В самом холле было многолюдно. Я старалась не встречаться с глазами людей, забыв кто они, самих себя. Мужчины, женщины, дети. Все они были в своем мире, выдуманном мире. Им безразлично кто перед ними, вообще все. Когда-то я боялась подобной участи. Видеть пустоту глаз, поражение было для меня подобно смерти. Жуткое место.

Сергей встал, и я поняла — разговор окончен. Я понимала, насколько заняла его время. У него много других забот и после нашей короткой беседы я кое-что поняла. Он прав. Прав во всем. Невероятное облегчение накрыло мое тело.

— Что? Нет. Заявка на групповое изнасилование.

— Я боялся за тебя. Сколько тебе было лет, когда поступила к нам? Восемнадцать? Я не буду затрагивать события минувших лет, но вот что скажу Тамара: каждый имеет право на счастье.

— Да.

Сейчас он будет моим.

— Может, скажешь, что все-таки случилось? — Они вошли в гараж, — и где…

Я едва слышала голос говорившего.

— Сегодня поступил анонимный звонок. Софию арестовали.

Вздрогнув от голоса за спиной, я обернулась и удивленно уставилась на Павла. Его непринужденная поза и ядовитая ухмылка не сходившая с лица, даже когда я замахнулась сумкой, разозлили меня еще сильнее.

Столько уверенности в голосе. Я попыталась отстраниться, но он еще сильнее сжал меня.

— На самом деле я дал совет из практики. С точки зрения медицины это очень сложно. Понимаешь, ты испытала шок. Посттравматический синдром очень серьезная вещь, бывают случаи, когда помощь врачей бессильна. А с детской травмированной психикой мало кто приходит в себя. Опустим медицинские термины. Сейчас ты не мой пациент и я рад этому.

— Грубиянка.

Он вздохнул, пытаясь успокоиться. Злость не поможет, она лишь источник проблем и глупостей, но, черт возьми, как он хочет…

— Не бойся…

— Что за шум, а драки нет? Томочка, что ты делаешь? — сзади меня послышался шорох, и в отражении увидела озадаченное лицо Эфраима. Он долго смотрел на мою новую прическу и перевел взгляд на пол. Мне не понравилось, как его глаза сверкнули гневом. Какое он имеет право?

Прислушиваясь к шагам, я поняла — грабитель в гостиной. Еще чуть-чуть и он придет сюда!

На этот раз они лучше подготовлены.

— Ты пришла ко мне за помощью, но на самом деле твое место не здесь. Твое место в сердце, того кого любишь.

— Твои волосы!

Я замолчала в поиске подходящего слова. Но его не было.

Надев белоснежную блузку в горошек в сочетании с бежевыми брюками и песочным пуловером, я надела ободок.

Дмитрий кивнул скорее для себя.

— Это называется опекой и ничем больше, — он подошел ко мне, но я неосознанно отошла на пару шагов, — прости.

— Я ухожу, — почему посчитала себя обязанной оповестить Эфраима о своем уходе. Он стоял на кухне, беспомощно смотря на тяжелую сковородку. Бедный парень, похоже, он никогда не притрагивался к кухонной утвари.

— В ремонте. Черт! — внезапно выругался он, оттолкнувшись от стола. — Почему она не попросила помощи!

— Ты вылечилась, сто процентов гарантии не даю, но после всех лечений, твое состояние…

Нет ответа.

Он кивнул.

— К чему?

— А его нет. Но здесь я, и если ты хочешь…

Испугавшись, Дмитрий почти бежал за высокой фигурой. Андрей буквально кипел от злости. Сжимая то разжимая кулаки, Минаев все же обернулся и Дмитрий отшатнулся.

Я закатила глаза.

Выйдя из здания больницы, я повернула в сторону остановки, ощущая за спиной взгляд Павла. Он не ушел даже когда я обошла остановку. Не выдержав слежки, резко остановилась и обернулась.

Софию? Я подняла голову.

— Так я тебе и поверила. Оставь меня и уходи, я не нуждаюсь в няньках.

Мужчина преклонного возраста, но все еще блиставший красотой, склонился над документами. Он что-то писал на бумаге, не глядя на меня, он указал на кресло перед собой. Я замялась.

Подойдя к зеркалу, я посмотрела на свое отражение. Кожа бледная, большие мешки под глазами свидетельствовали о бессонных ночах. Не могла заснуть долгое время и дело не в кошмаре, не покидающий меня пару дней. А в страхе. Что если они найдут меня? Что если…

Андрей еле слышно ответил:

Он остановил ее взмахов руки.

Я гордо подняла подбородок.

Не дослушав разговор, Минаев швыряет мобильный телефон на пол с такой силой, что панель раскололась на части. Его всего колотило от злости. Зачем он позвонил в полицию? Лучше самому разобраться со всеми проблемами и тому, что угрожает Тамаре.

— Что ты с ними сделала! Они шикарные, красивые…белое драгоценное золото.

— Тамара? — с сомнением в голосе спросил он, я попыталась улыбнуться. — Глазам своим не верю, Тамара!

— Мне кажется, у тебя были дела.

— Именно это мне и не нравится.

— Правда, здорово, а?

Он хотел что-то сказать, но его остановил телефонный звонок. Нажав на кнопку гарнитуры, Павел без приветствия выпалил:

Андрей опершись обеими руками о стол, опустил голову.

Я быстро направилась в сторону не распакованной сумки. Времени прошло достаточно, попытки разобраться в себе привели к новым вопросам и я обязана поговорить с человеком, спасший мне жизнь. Эфраим наблюдая, как я распоясываю халат, тактично удалился, бубня что-то под нос прикрыв за собой дверь.

— Да.

Мила распахнула глаза и увидела перед собой лицо Димы.

— Я пришла к вам за советом.

Приемная главного врача Психоневрологической больницы города Армавира Сергей Германович Астахов был замечательным врачом, так и мужчиной. Он во многом мне помог. А самое главное преодолеть себя, свой страх. Я не знала отцовской любви, более того что значит быть семьей, но этот человек показал мне все. Моя рука поднялась, я нерешительно постучала, борясь с сомнениями. Дверь приоткрылась и я услышала краткое:

Я пожала плечами.

— Сам виноват.

— Ко мне?

Послушно выполнив приказ, Дмитрий остался стоять на улице в одной майке. Холодный ветер проникал в каждые клетки, тело пробила дрожь. Стянув волосы в хвост, Андрей надев шлем на голову, накинул куртку.

22

Все произошло словно в замедленной съемке.

Напротив меня возникла высокая фигура и каким-то образом освободила меня и толкнула к выходу. Я потянулась к выключателю, и комнату озарил свет.

— Этот гад без сознания. И только.

— Нет!

Эфраим гордо поднял подбородок.

Мужчина засмеялся.

— …скажи как схожу с ума по тебе, настолько что это просто невыносимо.

— Хватит! Как ты вообще узнал, что я здесь? — страх проходил, заменяя его злостью.

Я стояла и не мигая смотрела как он с особой жестокостью пинает тело, стирает кровь с ножа о джинсы и вытирает ладонью кровь под губой.

Он потянулся к моей руке, но я отшатнулась.

Рубашка задралась на правом запястье, так что я смогла разглядеть татуировку: «The rose speaks of love silently, in languge only fo the heart». Я удивленно посмотрела на Андрея и неосознанно провела пальцем по черному контуру, по покраснениям не зашивших ран.

Он ушел.

— А?

Этот тот мужчина, проникший в мою квартиру восемь лет назад!

— Как тебе удалось найти меня? — спросила я, пытаясь сменить тему. Минаев поднимается с пола, снимает кожаную куртку, совсем не подходящая его стилю, и накрывает мои плечи.

Я не поверила.

Не дослушав, он кладет трубку и поднимает на меня глаза.

— АНДРЕЙ!!!

— Андрей… — Его спутанные волосы падали на глаза, так что я не могла посмотреть в них. Я просто стояла и не шевелилась.

Я взглянула в лицо Андрея, и мы встретились с ним глазами.

Андрей с такой силой хлопает дверью, что та слетела с петель. Я бежала за ним, что-то кричала. Он закидывает спортивную сумку на плечо, садиться на блестящий черный мотоцикл и с диким ревом покидает подъездную аллею.

Я отошла от Андрея, повернула голову и посмотрела на Эфраима. Тот с омерзением уставился на мужчину. Андрей обошел меня, опустился на колени перед мужчиной, потянулся к галстуку Эфраима и легко стянул его с шеи.

— Не должен что?

Череп…

Андрей едва заметно наклонил голову в бок, как бы обдумывая слова.

Он приложил палец к моим губам.

— А? — я тряхнула головой, — все нормально. Запоздалая реакция.

В его глазах столько боли!

— Ну что еще.

Я закатила глаза.

Мужчина прекратил сопротивляться, и Андрей презрительно бросил обмякшее окровавленное тело на пол.

Мужчина отсмеявшись, покосился на меня и отправил воздушный поцелуй. Этого хватило, чтобы у Андрея снесло крышу и начался ад.

Минаев усмехнулся, словно я сказала глупость.

Минаев сделал шаг вперед, нахмурился видя как я отступила. В его глазах читалось недоверие и разочарование.

— Приветик Паша. Думаю, ты понял кто это. Да. В твоей квартире подарок.

— Полегче! — воскликнул Эфраим, наблюдая за действиями Минаева. Я подошла к нему, положила руку на плечо и потянула за куртку так, чтобы он поднялся.

— Я проехал несколько чертовых километров, встречался с твоей…сволочью. Спас тебя от хрен пойми чего, и ты обвиняешь меня в слежке?

Он ненормальный?

— Про тайны, про этого идиота. Вообще про все.

Андрей смотрел на меня своими зелеными глазами, завораживая. Мои пальцы потянулись к его щеке, я могла ощущать как бьется его жилка. Пальцы осторожно проводят дорожку до линии полных губ.

Я не заметила, как все тело сотрясает мелкая дрожь. Андрей очень внимателен и мне приятно от его заботы.

Андрей схватил его и ударил о корпус.

— Собираешься допрашивать меня рядом с телом?

— Это твоя проблема? — услышала его голос. — Я устал от твоих тайн и мать твою, если позволю тебе что-то скрывать от меня!

Но уже поздно.

Он потянулся к телефону, висевшему на стене и начал набирать кнопки.

Вот теперь я действительно напугана. Интонация, с которой Андрей произнес слова, напугала не только меня. Мужчина тоже почувствовал силу слов и отступил назад, но внезапно осмелел.

— Разве я не говорил, что мы справимся со всем вместе? Не хочу слушать этот вздор, просто собирайся!

— Ты блефуешь, — сплюнув, он покосился на меня, — и твоя шлюшка задолжала мне и Черепу.

Андрей сверкнул глазами и не потрудился ответить.

— Он похож на гнома. Противного и вонючего гнома.

Андрей пожал плечами.

Андрей Минаев стоял — не знаю откуда он появился — ко мне спиной, загораживая. Его расслабленная поза могла обмануть кого угодно, но не меня. От него исходила злость. Он с таким усилием сдерживал себя, чтобы не напасть на грабителя, что я поразилась выдержке.

— Я скучала…

— Ведьма дала адрес Одинцова. Кстати, не думал что он твой родной дядя. И между прочим — прятаться ты не умеешь.

— Я никуда не поеду.

— Я никуда не поеду, — повторила я более твердым голосом. На самом деле я с трудом могла совладать с собой. Близость его тела давила на меня, я хотела прикоснуться к нему.

— Я чего-то не понял? Вы о чем?

Он сделал шаг ближе.

— Пойми, я не могу. Если я уеду сейчас, буду жалеть об этом всю жизнь!

— Это вы! Вы те грабители!

Я обидела его.

— … одно слово и я навсегда оставлю тебя. — Его пальцы нежно касаются моей щеки, — скажи и я уйду. Навсегда.

— Давай, бегом, бегом! Собирай вещи.

— Твое сердце бьется как сумасшедшее.

— Ну же, Сабо. Скажи это вслух. Скажи, как ненавидишь меня.

— Замерзла?

Его губы нежно коснулись моего лба.

Боже. Вот чего мне не хватало! Касаться его, обнимать его. Минаев понял по моему взгляду, о чем я подумала, резко выдохнул и прижал к своей груди. Его руки шарили по спине и шее, словно он пытался таким образом понять, что перед ним не мираж.

Я пнула камень.

Кожа покалывала в том месте, к которому прикоснулись его губы.

— Я не мелкий. Мой рост среднестатистический у мужчин!

Зеленые глаза уставились на меня.

— Ты не должен был!

— Андрей!..

— И что ты мне сделаешь?

— Сабо всегда остается Сабо.

Мы оба проигнорировали Эфраима.

— Тамарочка, обзавелась верным песиком? — насмехался мужчина. — Помнится с твоими талантами, можешь любого приручить.

Я подняла глаза и впервые разглядела вора. Его лицо я не могла запомнить, а вот голос…

Я закуталась плотнее в ткань куртки, словно она спасет от него. Тишина длилась так долго, что я подумала в квартире никого не осталось. Андрей стоял на том же месте, опустив голову. Волосы водопадом струились по сильным плечам. Мне стало очень больно, но я не могла вернуть слова. Он приехал за мной в надежде вернуть в законное место, вернуть домой.

— Эй! Это от Гуччи!

— Тамара…

— Где ты его подобрала? — его слова напоминали Павла.

— Итак, Сабо, ничего не хочешь мне сказать?

Поцеловать его.

Не желая развивать тему, Андрей вновь опустился к мужчине, шарил в его карманах.

— Восхитительно, — еле слышно произнесла я и во мне что-то щелкнуло.

— Я…

Еще шаг.

Я захлопнула наживку.

— Хочешь проверить? — Андрей опустился на колени, — я только…

Вернуться к нему.

— Голубые глазки! Я пришел…Труп! Труп на пороге! О Господи Иисусе!

Зеленые глаза недобро сверкнули.

— Но…

— Что ты делаешь?

— У тебя есть ровно десять секунд, чтобы убраться отсюда.

— Смешно?

— Павел скоро объявится, — игнорируя Эфраима, обратился ко мне Андрей. — Нам следует поторопиться.

— …красивые?

— Идиотские, — Андрей осмотрел Эфраима с ног до головы, и только сейчас вспомнив о его присутствии,нахмурился. — А ты кто вообще такой, мелкий.

Мужчина, не ожидавший нападения со стороны Минаева, ошеломленно взирал летящий в него кулак. Я закричала что есть силы, когда Андрей достал из заднего кармана джинсов — нож и полоснул им по лицу противника. Зарычав, грабитель попытался ударить Андрея, но тот ловко уходил ото всех ударов, словно ежедневно занимался боксом. Опрокинув мужчину своим весом, Андрей, не переставая бил кулаками его по лицу.

— Где-то у него должны быть документы. Нельзя шляться по Армавиру не имея документов. Ага. Вот! — я посмотрела ему за плечо. — Соболь Николай Евгеньевич. Почему у преступников имена…

— Долго же ты думаешь.

— Еще как поедешь, собирайся.

— Есть такое. Убирайся.

— Сломаю ноги, для начала.

23

— Когда ты говоришь он приезжал?

— Несколько часов назад. Как раз перед тем, как меня…чуть…

Несколько часов спустя

Квартира Одинцова

* * *

Вынимая что-то из кармана халата, Павел протягивает его мне.

— Венский кофе не желаешь?

Я скептетически оглядела подлокотник кресла и скривила рожицу. Сидеть рядом с Павлом не самая приятная перспектива.

Я стояла и смотрела на залитую лунным светом тропинку, ведущая к особняку Минаевых. Прошло уже несколько дней, как я покинула особняк и пыталась справиться с чувствами охватившие меня. Я не находила себе места думая о разговоре с Андреем. Найдя письмо в книге Оксаны Гирич, я поклялась, что не стану читать его. Но я лгала. Я прочитала и поняла, какая глубокая связь связывала их. В письме она просила читателя помочь Андрею, человеку которого она любила всем сердцем, пережить боль от ее утраты. Она словно знала, что настанет день, когда в его жизни появится кто-то еще и кто бы это ни был, поможет Андрею пережить боль от ее утраты.

— Люблю тебя.

Мой голос звучал ласково и незнакомо. Андрей с каждым толчком, с каждым движением забирал мою боль, заполняя ее удивительной нежностью. Поддавшись инстинкту, мы двигались в неистовом танце, до тех пор пока мы оба не провалились в волшебный чувственный сон.

— Я знаю.

— Сумка. У меня всего лишь одна сумка, и ты не будешь так сильно скучать, когда я уеду.

Он улыбнулся в ответ, поднялся на ноги и подхватил меня на руки.

Черт!

Я лихорадочно соображала, о чем он говорит.

— Сейчас важнее не это, а как решить самую главную проблему! — я сама не поверила своим словам. Не поверил и Паша. Он откинулся на спинку кресла, довольно улыбаясь. Мне не понравилась перемена его настроения.

Этого оказалось достаточно, чтобы я блаженно закрыла глаза и прижалась к его груди щекой.

— Он предложил вернуться с ним домой, к нему. Я отказала, — Одинцов никак не отреагировал, — не молчи.

Я в огне.

— Минаева? — он чертыхнулся, — зря я с ним не увиделся. У него привычка действовать сгоряча и принимать желаемое за действительное.

— Все что захочешь…

Паша поставил кружку на кофейный столик, сложил руки на груди.

Я задрожала.

— Что это? — удивленно спрашиваю я, разглядывая билет на самолет.

Его шепот доносился издалека, я сгорала от желания доставить ему удовольствие. Я прерывисто вздохнула, когда его пальцы прикоснулись к самому сокровенному месту. Туда, куда не прикасался ни один мужчина. Любимый сердцу.

— Я боялась, что узнав обо мне правду, отвернешься и не могла допустить твоей ненависти. Я не выдержу ее…и мое прошлое, оно… Не желаю, чтобы ты знал о нем.

— Андрей…

Я горела.

— Я люблю тебя, — сказал он, целуя мои пальцы. — Полюбил с того дня, когда впервые увидел. Я сопротивлялся…

Я пожала плечами.

Я удивилась, когда он поднялся по ступенькам в свою комнату и не запыхался. Мне вдруг стало интересно, чем он занимается в те дни, когда его нет дома. Но все эти вопросы я задам потом.

— Ты…

Его глаза потемнели от страсти. Меня переполняли разные эмоции. Мне страстно захотелось доставить ему удовольствие, подарить те же ощущения. Тот же огонь. Пальцы нерешительно потянулись к резинке боксеров. Андрей задрожал, когда я слегка дотронулась до его кожи, стягивая предмет одежды, освобождая его член. По мере моего разглядывания, он увеличивался на глазах. Какой он огромный! Я ни за что не смогу его принять…

Тупица?

Он останавливает меня взмахов руки.

— Что ты делаешь? — спросила я, когда мы прошли к входной двери, — Андрей?

Я улыбнулась.

— Эй, парень! — позвал Павел, открыв дверь в ванную. На него уставились глазки, а сам Паша не мог оторвать взгляда. Вот это вид…сзади. Парнишка закричал, запульнул чем-то в Пашу и зашелся проклятиями. Смеясь во весь голос, Паша прикрыл за собой дверь.

— Что ты…

— Что ты сделала? — его интонация походила на интонацию суда присяжных, выносящие приговор.

Оторвавшись от моих губ, Андрей упал на колени, обнимая меня за талию.

И снова тишина. Она придала мне сил.

— ЧТО?!

Андрей опустил меня на кровать и начал осторожно раздевать. Я смутилась от его настойчивости. По его лицу было видно, чтобы не происходило в мире, он хотел быть со мной. Доказать любовь ко мне. От этого в моей душе стало тепло. Я потянулась к ремню брюк, но он отвел мои руки за голову.

Его губы неистово целовали мои, а пальцы шарили по моему телу, вызывая небывалое томление.

Боже…как я люблю его!

И я хочу погасить огонь, с ним. Быть в нем. С моих губ срывается стон, я выгибаюсь под его настойчивыми ласками, молясь чтобы Андрей освободил меня. Какая-то часть сознания в панике мечтает убежать из этой комнаты, от этого мужчины. Но едва страх овладевает мною, я желаю Андрея сильнее. Пусть он поглотит меня.

Главное чтобы он был на твоей стороне.

— Ты уезжаешь?

Павел лениво потянулся в кресле, поднял голову и похлопал рукой по креслу рядом с собой.

Уголки его губ приподнялись, когда он целовал мою шею придерживая одной рукой мои запястья, другой он стянул брюки, дотронулся до трусиков и я затрепетала.

— Твое место не здесь.

И тут Андрей сдался.

Андрей нежно засмеялся, легким касанием проводя дорожку от моей шеи до пупка. В его движениях было столько нежности…стирая всю ненависть, всю боль.

— Потереть спинку?

— Но…

— Если захочешь остановиться, — говорит он, серьезно глядя мне в глаза, — скажи и я остановлюсь. Даю слово.

— Пошел отсюда, чертов извращенец!

В голосе парня не было уверенности, и Паше стало интересно, что если…

— Пожалуйста…

— Не подходи ко мне. Не смей. Ты чертов педик! НЕТ! ААА…

Я лишь улыбнулась его словам и припала к его губам. Осторожно, не отрываясь от моих губ, он снимает с меня блузку, и я осталась полностью обнаженной перед ним.

— Ты сладко пахнешь, — сказал Андрей таким ласковым голосом, какого я не слышала никогда. — Боже, как я желаю быть в тебе…

— Я… — слова довались мне с трудом, — мне нужен только ты.

— Нет… — и вновь завладел моими губами.

— Любимая…

Андрей стоял напротив меня, держась обеими руками за дверные косяки. Высокая широкоплечая фигура загородила дверной проем, отделяя меня от пути к отступлению. Тяжело дыша, словно после долгой пробежки, Андрей поднял свои глаза. То, что я увидела в его взгляде, заставило отступить к окну.

Упав на колени, я прикоснулась пальцами к его губам.

— На самом деле, — я замялась, — я отказала ему.

— Прости меня…прости, прости. Прости Тамара, — хрипло прошептал он, — мне не важно, что скрывает твое прошлое. Я всегда буду на твоей стороне. На твоей и только твоей.

Я почувствовала на шее теплое прикосновение его губ, от чего по всему телу прошла легкая дрожь.

— Ну ты и тупица.

Но что-то не давало ему покоя. Во — первых, ему мешал вездесущий Эфраим, буквально падая в обморок от одного его вида. Павлу претила такая реакция. На его взгляд, парень был слаб и вел себя как девчонка. Во-вторых: он думал, что Тамара не вернется в Краснодар. Он не хотел этого, если бы у девчонки возникла бы такая возможность, он бы всеми силами остановил ее. Заковал бы в цепи и никуда не отпускал. Сейчас там не безопасно. По его расчетам, банде, которой она должна крупную сумму за свой собственный выкуп искала ее. Но слушая рассказ о ее любви к Минаеву, он сдался. Как же ему хотелось видеть ее любовь к себе. Знать, что она любит не Минаева, а его. Павла.

— Моя…

Набравшись смелости, я прикоснулась губами татуировки на груди с надписью. Я любила ее значение. Мужчина под моими ласками вздрогнул, сжал губы, но не шевелился, боясь напугать меня. Более смело опускаясь ниже, я провела рукой по рельефным мышцам пресса, восхищаясь их упругостью и твердостью. Его грудь была гладкая, без единого волоска. Лишь ниже пупка темные волоски уходили куда-то под ремень, и я облизнула губы.

Я улыбнулась.

Тишина.

Договорить я не успела. Андрей с такой силой сжал меня в своих объятиях, что я чуть не задохнулась. Я обняла его в ответ и прикоснулась к его губам. Он застонал и ответил на поцелуй. Щетина слегка царапала мою кожу, в нос ударил запах моря и сигарет. Тело затрепетало, от его прикосновений.

— Ты хочешь, чтобы я что-то сказал?

— Ты прекрасна, — выдохнул он восхищенно. Я покраснела еще сильнее, но не прикрылась. Мне нравился его полный страсти взгляд. Наблюдая за его резкими движениями, когда он снял через голову футболку, я ахнула. Раньше я могла наблюдать за Андреем издалека, любуясь его совершенным телом и татуировками. Теперь же…

— Паша…

— Я хочу тебя, — проговорила я, обиженно.

— Он сделал тебе предложение, а ты…

Я ссутулилась.

— Я говорил тебе, что он из себя представляет. Мой совет, не как родственника, а как друга. Узнай про пожар в его доме. Возможно после этого ты все же пересмотришь к нему отношение.

— Убирайся, пока я не передумал.

— Можно?

— Как хочешь. Не объяснишь, почему ты собрала все чемоданы?

Мое лицо сморщилось, пальцы сжали кружку с чаем и красным вином, как спасительную вещь. Ни за что не променяю ароматный чай на чайную ложку кофе. Паша засмеялся над моими попытками сохранить якобы здоровый образ жизни. По его словам, чай фактически ничем не отличался от кофе. В нем тоже содержится кофеин, но он не знает, какой именно чай я предпочитаю.

Павел расхаживал по квартире взад-вперед. Его не покидало беспокойное чувство. Когда он услышал в трубке знакомый с хрипотцой голос, то ему стало страшно. Никогда его не охватывало дикое чувство. Услышать о мужчине напавший на Тамару куда ужаснее. Сейчас преступник находится на попечении полиции и ему уже все равно, что станет с этим негодяем.

И он вошел в меня, но остановился на полпути позволяя привыкнуть к его размерам. Я выгнулась дугой, дернула бедрами, призывая его, наполняясь жаром, я задрожала. Андрей остановился и резко вышел из меня, беспокойно вглядываясь в мои глаза. Я потянулась к нему, обняла за шею, выдохнула:

В доме было темно. Здешние обитатели давно легли спать, предаваясь снам морфея. Высокая темная фигура появилась у окна на втором этаже, и я невольно отошла от калитки. Сердце гулко стучало в груди. Набравшись смелости, я молилась чтобы дверь в дом была открыта. Слабый свет от ночника освещал холл, я поднялась по лестнице, слушая скрип ступенек, подошла к нужной двери, вошла в свою спальню. Послышался шум, в тени комнаты я заметила в дверях высокую фигуру.

— Узнай обо всем. В библиотеках сохранились записи трехлетних выпусков газет, там все написано. Умру со смеху, когда он поймет, что ты знаешь. А пока…

— Возвращайся к нему.

— Я обидела очень дорого для меня человека.

24

Мне снился прекрасный сон. Я боялась открыть глаза и спугнуть наваждение, накрывшее меня с головой. Но утро незаметно подкрадывалось к нам и я стараясь запечатлеть каждое мгновение проведенное с Андреем, приоткрыла веки. То, что я увидела перед собой, едва сознание прояснилось, напугало. Вскрикнув, я попыталась пошевелиться, но Андрей еще сильнее прижал меня к себе, не открывая веки.

Обрывки вчерашнего вечера постепенно складывались в единую мозайку, и я снова ахнула. Значит все что произошло вчера было не сном, а реальностью! И в этой реальности я провела ночь с Андреем! Не веря догадкам, я попыталась высвободиться из его объятий, но тщетно.

Она мне очень нравилась.

Убить?!

Пропади все пропадом. Точно уволит!

— Я больше не могла жить без тебя, — призналась я.

Я посмотрела на него с восхищением.

— Это было семнадцать лет назад.

София скорчила рожицу.

Он нетерпеливо вздохнул.

Может попробовать увильнуть от ответа?

— Помнишь, я говорил, сколько умею разных вещей?

— А я напротив — очень серьезен и помнишь, говорил, будь со мной? — Андрей внимательно следил за выражением моего лица. Я кивнула и только тогда он продолжил:

Минаев язвительно усмехнулся.

— Я соскучилась по тебе потому и пришла. А что?

Этого я стерпеть не могла!

— Успокойся. Притормози.

Взмах «веера» прекратился.

Все.

Господи!..

Не сейчас. Не когда я стою рядом с женщиной бросившая меня одну. Ни когда я стопроцентно готова поговорить с ней. Узнать, наконец, почему она поступила так со мной, со своей дочерью. Андрей понял, что проиграл, бросил на Софию короткий взгляд и обнял меня в собственническом жесте. Он сделал это намеренно, дабы показать, что я под его защитой.

— Мне.

— Ты меня совсем не слушаешь?

Придушить?

Сам он остался сидеть на полу, обнимая мои колени.

— Не угрожай мне, мальчишка!

Я подняла бровь.

…голый.

Она нахмурилась.

— Почему сейчас? Почему вернулась именно сейчас?

— Не уходи доченька. Не оставляй с этим сумасшедшим. Он меня убьет!

Мерзавец!

— Уххх… — облегченно выговорила она, — я думала что умру. Молодец доченька! На такого человека найти управу…ты сделала все как надо. Присаживайся! — указала она на соседнее кресло.

Что?

— Скажи что-нибудь. Например что ты удивлен или…

— Сабо…

— Твою мать!.. — прошипел Андрей, наспех натянув джинсы, скрылся за дверью. Старуха стояла передо мной, не опуская взгляда.

— Вот ублюдок, — проговорил Минаев. — Не откажись ты от его ухаживаний, переломал бы ему все кости.

— Хм. Ясно. Вернулась.

— И чего уселась как на митинге?

— Важная.

Накинув на себя вчерашнюю одежду, не умывшись, спустилась вниз.

— Там хранится важная информация.

Спустя несколько часов, мы лежали на кровати довольные и опустошенные. Андрей прижимал меня к себе, уткнувшись носом в мои волосы, вдыхая их запах. В окно пробивался утренний свет, и я гадала, сколько сейчас времени. За все часы любви, Андрей не переставал повторять, что любит меня и показал свои чувства, даря удивительные ощущения. Никогда бы не подумала, сколько он умеет разных вещей и от этого я покраснела.

Не моргнув глазом, Андрей коротко спросил:

— Хорошо. Что ты хочешь узнать.

Не обращая внимания на мои протесты, Андрей поднял меня на руки и усадил на кровать, чмокнув в щечку.

Я уставилась на нее как слабоумная:

Бесполезно…

Мужчина, посвятивший свою жизнь музыке. Грубый, жестокий, справедливый, любящий. Его качества можно перечислять до бесконечности и на тот момент я была уверена, что знаю его. Знаю как саму себя. Я ошибалась. Андрей сказал, что между нами не должно быть тайн, которые приведут к очередным ссорам, недопониманию и губительным последствиям.

— …и думал?

— Пришлось? Но почему?

— Например, что тебе понадобилось в чемодане?

Бояться надо его, а не меня.

Слезы навернулись на глазах, маленькими струйками стекая по щеке. Я не могла оставаться с этой женщиной, но остались еще вопросы. Не поднимая глаз, я спросила:

— Тамара, — от того, как он произнес мое имя, я посмотрела на него. Длинные волосы водопадом упали на грудь, скрывая татуировки и я, неосознанно потянулась к шелку. — Чтобы тебя не тревожило, чтобы ты не хотела спросить — я весь твой. Не бойся меня.

— Не сказал что?

— А разве твой любовничек не сказал? Пропади все пропадом, он такой накаченный! Отхватить такой экземплярчик…

Теперь я понимала, почему он скрывал от меня правду своих ночных вылазок. Но не понимала одного.

— Я, правда, хочу, чтобы ты была со мной и вчера ты доказала, что тоже хочешь этого. Не хмурься. Зная, какой это для тебя шаг, я все уже для себя решил. Признаться по правде, надеялся предложить тебе чуть позднее. Но пусть. — Андрей был очень взволновал, больше чем при признании о трагедии его семьи и его последствии. — Короче…

— Мы спасение для друг друга.

Она назвала его убийцей?

Это многое объясняет: его внезапные исчезновения, продолжительные командировки.

— Потому что в вашем доме моя дочь!

Всюду валялись инструменты, листки бумаг, чертежи. Но не это поразило меня: чертеж висевший во всю восточную стену поражал размерами. Моя рука невольно поднялась, прикасаясь к бумаге, обводя контуры графита. Восхитительно. Да и сама комната походила на музыкальный класс.

— Умиротворение.

Оу.

— Это ты скрывал от меня?

София усмехнулась.

В доме стояла такая тишина, что я испугалась доносившихся из кабинета звуков.

— Да как вы смеете?! — воскликнул женский голос.

Я была уверена, что обращается он не ко мне, и удивилась когда он повторил приказ, коротко посмотрев на меня.

— Больше?

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь…

— …извращенно.

Наблюдая сквозь щель, я испугалась. Выражение лица Андрея нельзя назвать озлобленным. Лишь убийственная ярость. Он улыбнулся ей страшной улыбкой и приподнял ей подбородок.

Войдя в кабинет, я подбежала к Софии и что есть силы, ударила ее по лицу. Я вложила в удар все: обиду, ненависть, злость. Женщина подняла руку намереваясь дать сдачи. Стоя посередине кабинета, ожидая удара, я закрыла глаза, но ничего не произошло. Приоткрыв правый глаз, увидела Андрея с силой сжимавший хрупкую руку женщины. Не сомневалась, на ней останутся синяки: так сильно он сжимал.

— Тамара, уходи, — игнорируя Софию Андрей вновь приказал более спокойным тоном, — уходи.

Старуха и глазом не моргнула.

Андрей не подавал никаких признаков замешательства, и это меня испугало:

София умоляюще обернулась ко мне.

Кое-как осмотрев комнату, я чуть не застонала: вещи разбросаны по всей комнате. Блузка валяется на кровати, лифчик на столе, черные джинсы на полу. Выглядело так, словно у нас был бурный…

— Андрей…

Ничего не понимаю.

Андрей Минаев действительно меня любит!

— Пошли, — неожиданно сказал он, схватив меня за руку, вывел из комнаты. Размышляя над тем, что задумал Андрей, я огляделась. Дом был настолько мрачен, от чего я невольно вздрогнула. Прошли недели, проведенные вдали от малышки, я уже скучала по ней безумно. Голову посетила мысль: как чувствует себя малышка у бабушки. Когда Минаев проводил Софию, он отвез спящую Лену, укутанную в одеяло, и попросил Олю присмотреть за ней пару дней. Когда мы спустились в пыльный подвал, Минаев нащупал в стене выключатель и комнатку озарил свет.

— Доверия, — закончил он за меня. — Ты боишься быть преданной и я понимаю почему. Но пойми — не все люди предатели. Несмотря на все сомнения, ты вернулась ко мне. Как думаешь, что я сейчас чувствую?

— Какого хрена вы вообще приперлись в мой дом?! — перешел на крик Андрей. Дверь в кабинет была приоткрыта и увидев с кем он разговаривает, отшатнулась. Быть того не может…

Не находя слов, я сжала его ладонь.

Андрей что-то проворчал, сел рядом со мной и отодвинул от меня чемодан.

— Но речь шла о готовке, — сказала я, — прости что уехала.

— Но…

— Что ты об этом думаешь? — спросил он, внимательно следя за выражением моего лица. Я же разглядывала комнату, не понимая, зачем он сюда привел. Изобилие пыли и паутины говорило о запущенности подвала. Сюда не спускались приблизительно несколько лет. Прикоснувшись к обветшавшей стене, я перевела взгляд на Андрея, стоявшего у западной стены, скрестив руки на груди.

— Вон.

— Хочешь знать понравилось ли мне?

— Не смешно.

Женщина поняла, что переступила черту, но останавливаться, не намерена.

— Все это в прошлом. Я долго думал, пытаясь разобраться в наших отношениях и как решить проблемы. Мне нравились твои волосы, — с притворной злостью проговорил он, пропуская пряди сквозь пальцы, отходя от темы, — короткие. — Меня позабавила обида в его голосе.

Его голос наполнен злобой? Минаев зол из-за того, что нас прервали?

— Кто?

Сейчас я поняла, что совершенно не знаю этого человека.

— Набросилась?

Андрей покачал головой.

— Андрей. В нем все дело. Тебе нужны деньги, а муж не может выполнять твои капризы. Человек, ради которого ты бросила собственного ребенка, наскучил тебе и решила вернуться и нажиться на деньгах человека дорого мне?

Я тепло улыбнулась, взяла его за руку и положила голову на плечо.

Уголки его губ приподнялись в презрительной усмешке, а его поза говорила о том, какой он крутой парень и весь мир принадлежит ему.

Не люблю этот тон. Я словно запрограммированный робот, не могу ему сопротивляться.

Улыбка сползла с его лица, сунув руки в карманы брюк, Андрей коротко кивнул, предоставив мне самой разгадать клубок тайн.

Когда дверь за ним закрылась, я повернулась к женщине. Своей маме. Годы не изменили ее, оставаясь такой же красивой и непоколебимой. София распахнула красное пальто, взяла листок и взмахнула перед собой нечто подобие веером.

— Что?! — рявкнул он, от чего я вздрогнула. — Что за хрень?! Почему не сказала?

— Убирайся и никогда, — говорить мне удавалось с трудом, — никогда…ни-ни-ни…

Кабинет огласил звук пощечины. Второй раз за вечер я ударила мать. Человека, давший мне жизнь, но не любовь.

— Я боялся, что ты ушла от меня навсегда, — его голос задрожал, — почему ты вернулась?

Я приподнялась на локте, вглядываясь в его глаза.

Я?

Я моргнула.

— Вот уж нет.

— Музыкальная школа «Еще не поздно». О, Андрей!

— Документы о моем прошлом. Где я провела последние годы, и какие люди за мной охотятся. Все.

— Я буду рядом, — коротко сказал он, чмокнув меня в макушку.

Я не ответила.

Я машинально посмотрела на кровать. Память услужливо показала, как мы несколько часов назад там вытворяли…

— Видимо одного раза не хватило, а? Я в настроении, только пикни.

Я осталась стоять посередине кабинета, сунув руки в карманы брюк. Дом Минаева придавал мне смелости и не боялась высказать все накопившееся этой женщине.

Андрей присев передо мной на корточки, убрал непослушный локон моих волос. Я старалась, правда старалась смотреть ему в глаза и не опускать их ниже. Правда, там есть на что посмотреть, потому что его…

Я нахмурилась, ударив его по груди.

— Краснеешь? — прошептал богатый оттенками голос, запустив пальцы в мои волосы.

София поднялась, положив руки на мои плечи, — раз уж теперь мы вместе, забери его деньги и уедем! Помнишь, я обещала тебе уехать? Далеко-далеко?

— Хорошо что ты переспала с ним. Отвали у него побольше денег и мы уедем. Вместе. Ведь ты этого хотела?

— Думаешь?

— Но…

— Я боюсь не тебя. Я боюсь…

По мне сейчас Андрей являл образец довольного мужчины. И каким бы он соблазнительным не выглядел, надо думать о проблемах. Укутавшись в покрывало, валявшийся на полу, я вышла из комнаты.

— Однозначно.

Андрей щелкнул меня по носу.

— Пфф, — удивление этой женщины было столь очевидным. Я бы поверила, не зная ее характер. — Потому что…

— Стоп. Стоп. Стоп.

— Почему? — спросила я.

— Я обвиню тебя в изнасиловании Тамары, сядешь за решетку, будешь там оставаться, пока не сгниешь! Тварь!

Не знаю, что дало эффекта больше: сила его голоса или ярость в глазах, но София вышла из кабинета. Покачивая меня на руках, и шепча ласковые слова, Андрей баюкал меня словно ребенка.

— По поводу?

София молчала. Она знала, я права.

— Я думал ты забрала все вещи. — Услышала я над собой голос Андрея. — Что ты ищешь?

— Несколько лет. Два или три года. Точно не помню.

— Тогда почему позволил мне думать, будто связан с бандитами?

— Я не знал, как ты бы отреагировала и что ты знаешь обо мне. Знаешь, — проговорил он, окинув комнату взглядом, — я знал, что это место придется прикрыть. Поэтому построил школу в другом месте. Стены не достаточно толстые, чтобы замаскировать звуки музыки и врать с каждым разом становилось труднее. Не представляешь, что мне приходилось говорить соседям, когда они ночью слышали…

Он засмеялся удивительным смехом, прижав меня к своей груди. Я поцеловала свежую татуировку на правом запястье.

— И из-за этого ты пропадал днями и ночами?

Казалось, он удивлен:

— Моя дочь! — фальцетом повторяет он, — вы — дура, раз посмели прийти сюда. Вы сейчас должны загорать в кутузке! Нужно было придушить вас тогда, чтобы не доставать меня всякой хренью.

— Я никогда не давал тебе повода думать об этом. Вспомни, что тебе говорил Дмитрий по поводу моего отсутствия, — смеясь, запротестовал он.

— Вернулась не ради меня, а ради долбанных денег?! — ору я.

Я молчала, не зная, что ответить. Я боялась от одного неверного шага оттолкнуть его и Андрей понял это.

Он коротко кивнул. Не смущенный моим разглядыванием, он подошел к восточной двери и с ужасным звуком открыл ее. То что я увидела поразило меня еще больше. Я считала в особняке по меньшей мере одна тайная комната, где Андрей хранил вещи связанные с карьерой музыканта и женой — Оксаной. Здесь же были множество музыкальных инструментов, сотни гитар.

Нахмурившись, придерживая простыню, я собрала свои вещи и направилась в свою комнату. В доме стояла мертвенная тишина. Меня разбирало любопытство. Хотелось знать кто «она» в его кабинете.

— Извините, что вас отвлекаю, — от слова сказанное «отвлекаю» я поежилась, — Андрей Дмитриевич, но в вашем кабинете ожидают.

— Кончено что?

Несколько лет назад я наблюдала за жизнью в тесной комнате. За мной следили множество врачей из-за одного человека. Мужчины, который являлся мне в кошмарных снах. Я хотела убежать от него, предать его, погубить. Но чтобы я не делала, какие бы планы не строила — бесполезно. Каждый день, проведенный в тесной камере, я желала выбраться на свободу, вдохнуть свежий воздух и закричать во весь голос: я свободна. Эти мечты были для меня чем-то не осуществимыми, далекими, неизбежными. Пока наконец я не получила свободу и моя жизнь превратилась игру в прятки. Прячась от прошлого, пытаясь найти место, где мне будет спокойно и без страха могла сделать шаг, я встретила его — Андрея Минаева.

— Что?

Андрей говорил с такой уверенностью, что я невольно улыбнулась. Он проследил за моей улыбкой и спросил:

— Я сказала.

— Отрастут.

Женщина топнула каблуком.

— Да! Черт возьми. Да! На кой черт мне сдалась шлюха…

— Это потрясающе! Она великолепна. И все здесь…это ведь и школа тоже. Комната, да?

— Необыкновенная. Набросилась на меня, ай-ай ай.

— Чего смеешься? Думаешь не найду свидетелей? Весь дом видел как ты пытался меня убить!

— Вы слышали ее? Проваливайте из моего дома. — Услышала богатый оттенками голос с хрипотцой. Андрей обнял меня за плечи, прижимая к себе, поглаживая по голове. — И Тамара теперь со мной.

— И что? Какая разница? Главное мы вместе! Кому какое дело до прошлого?

— Это она.

— Дура? Вы смеете оскорблять меня?! Я ее мать! Все расскажу о вас и девочка тут же покинет дом убийцы.

— Он повторял одно: он в темных делишках.

— Была, — произнес он, ничуть не смутившись, — до тех пор, пока ты не приехала в мой дом, и не пришлось прикрыть школу.

Почему София и Павел говорят об Андрее, как о хладнокровном убийце?

— Пошло?

— Она сказала, вы поймете.

— Важный документ.

— Что?

На самом деле прошло уже восемнадцать…

— За это я чувствую вину.

— Ты куда? — ошеломленно кричит он. Не обращая на его крик, я прошла в свою комнату, открыла шкаф и вытащила оттуда небольшой чемодан.

Наверное я вскрикнула, потому что Андрей выпустил меня так резко, что по инерции упала на пол, забирая с собой покрывало. Приподнявшись, я села по — турецки, схватившись за голову. Он уволит. Он меня точно уволит. Я набросилась на Андрея словно потаскуха!

Он раздумывал над ответом несколько секунд:

— Какого черта ты врываешься в мою спальню и говоришь, что не знаешь, кто ко мне пришел? — Старуха задрожала от силы голоса. Я понимаю ее. Андрей может быть очень страшен. — Иди и прогони его!

Договорить он не успел. В дверь постучали и в комнату без приглашения ворвалась Алевтина Сергеевна. Увидев Андрея полностью обнаженным и меня прикрытой простыней, старуха нахмурила седые брови, бросила на меня испепеляющий взгляд и не оборачиваясь обратилась к Андрею.

— Нет, — говорю я, возвращая чемодан, — если я не найду бумагу, все будет кончено.

— Ой перестань, подумаешь. — Она говорила таким тоном, с каким обычно разговаривают с продавцами о снижении цены на одежду. — Сейчас и время подходящее.

— Это было…

— Твое прошлое, — от его слов я задрожала. Видя как мое тело покрывается мурашками, Андрей присел, и усадил к себе на колени. — Сейчас ты должна понять — ты не одна. У тебя есть семья.

Андрей вновь выхватывает чемодан, поднимает и бросает его на кровать. Уронив руки вдоль тела, я сдалась.

— Что «но»?

— Снова выдумываешь всякое. — Проворчал Минаев. Боженька, пусть он остается на кровати, ведь он совершенно…

— Сабо, если не перестанешь на меня так смотреть, к ужину я не выпущу тебя из кровати.

— Нет. Нет. Не это. Почему ты бросила меня?

Успокоиться я никак не могла. Дыхание затруднялось, тело било сильная дрожь. И тут сквозь всхлипы я услышала пение. Покачивая меня на руках, Андрей Минаев, поклявшись больше никому не посвящать песни — пел для меня. И я поняла — он любит меня.

— Как давно?

— Хочешь назовем — штурмовать баррикады?

25

Утром после нашего разговора в музыкальной комнате, Андрей привез Лену, и все свободное время мы стали проводить втроем. Несколькими днями позже Андрей попросил съездить с ним в одно место, в котором по его словам заключена вся его жизнь. Мы приехали на улицу, где был раньше находился его родной дом. Он не раз упоминал об этом месте, и я удивилась, обнаружив на месте развалин строящиеся двухэтажное здание.

— Видишь это? — указал он на мемориальную доску. — Это школа посвящена моим родным. Тем, кто погиб в той трагедии я построил музыкальную школу, чтобы люди, приходившие сюда, знали — какой ценой многие пожертвовали, чтобы существовало это место. У моего отца была мечта — построить музыкальную школу, и я горжусь тем, что исполнил ее.

— Эй, ты чего? — ошеломленно спросила я.

— Она была лучшей подругой моей мамы.

Но он потащил меня как куклу вниз по лестнице.

Ненормальный!

Я хлопнула в ладоши.

— Каким бы ты не считала меня человеком, я ни о чем не жалею.

— Дай им время.

— Бесполезно. Я перепробовала все! Они не желают со мной разговаривать и даже сидеть за одним столом. Так и слышу за спиной как стару… Алевтина Сергеевна строит козни.

— Уволили старуху?

— Ну скажи. Не люблю тайны. И не смотри затравленным взглядом. Все что я могла рассказать — рассказала.

— Видишь это?

— Настоящая извращенка.

Я перевела взгляд с него на книгу и обратно, честно ответила:

— Кольцо Тамара. Видишь его?

Я счастливо улыбнулась.

— Ты мне нравишься такой больше: страстной, счастливой. Нужно было с первой встречи тебя соблазнить.

Спустя несколько дней после этих событий, Андрей собирался уехать на пару дней. В тот день он не отходил от меня ни на минуту, сказав, что когда будет долго отсутствовать не сможет долго находиться вдали от меня и единственное что будет давать ему силы — проведенная каждая минута со мной перед отъездом. Я нашла Андрея в гостиной. Он стоял, сцепив руки за спиной, рассматривая полки с книгами. Его взгляд неосознанно упал на полку, где стояла книга Оксаны Гирич. Его брови нахмурились при виде моей фигуры, но ничего не сказал. Боясь нарушить его уединение, я прикоснулась к дверной ручке, пока не услышала за спиной его приглушенный голос:

— И это знаю.

Снимаю с себя серебряную цепочку, вдеваю в нее обручальное кольцо. Андрей внимательно следил за моими действиями, и понял что я хочу сделать: отдать подвеску с кольцом ему.

Он снимает с безымянного пальца кольцо, подходит к открытому окну и поднимает руку. Я опережаю его, положив свою ладонь поверх его, державшая кольцо, тихо произнесла:

Он смеется.

— Ты поступил бы так же. И не отрицай, хотя тебе не походит роль размазни.

— Останься. Пожалуйста.

Я хихикаю.

— Что?

— И это твой способ решать проблемы? — гневно воскликнула я, пнув его в голень перед всеми. Развернувшись, я взбежала по лестнице, вне себя от гнева.

— Никак не найдешь подход? — спросил он, не отнимая глаз от текста.

— Уверена?

— Выходи за меня, — шепчет он.

— Я читала ее, — решила подать голос.

Его глаза коварно заблестели.

— А я, — прошептала я, впиваясь в его губы, — хочу быть с тобой. Сейчас.

Очень… привлекательно.

— Но не все.

Он лениво потянулся, от чего серая майка задралась, открывая взор на рельефные мышцы пресса. — Куда вы смотрите, Сабо?

Я обреченно упала на кровать.

— У вас бы ничего не вышло, господин Минаев.

— Я рад, что в моей жизни появилась ты.

— Не-а.

Андрей посмотрел на меня усталыми глазами, потер лицо рукой и глубоко вздохнул.

Андрей заправил выбившуюся прядь волос за ухо, так чтобы я смогла разглядеть его сережку в форме креста. Сейчас она была настолько близко, что смогла рассмотреть крошечные черепа, обводящие контур крестика.

Мила и Алевтина Сергеевна так посмотрели на меня, что я не сомневалась — ночью в доме появится труп. Мой труп.

— Если не уберешь, я ударю.

— Ни хочу уезжать, — признался он, между поцелуями.

Черт.

Я удивленно посмотрела на него. Раньше он никогда не говорил о своей семье. Когда он с раздражением закрыл газету, долго всматривался в мое лицо, после чего схватил меня за руку.

— Я носил его на протяжении трех лет, знаешь почему?

Его улыбка не сходит с лица и на миллиметр.

— Тоже что и она. Дала право на счастье и сделала бы все возможное, лишь бы спасти тебя.

Его радость была столь ощутима, что не удержалась:

— Ты слишком иронизируешь. И хватит называть Алевтину старухой.

Я подчинилась не в силах противиться голосу. Андрей не смотрел на меня, его взгляд полностью сосредоточен на книгах и все равно поманил меня к себе. Послушно поравнявшись с ним, проследила за его глазами, и понимание накрыло меня.

Его взгляд обжигал.

— Милу?

Уткнувшись носом в подушку, я застонала.

Позже Мила и Алевтина Сергеевна пришли не в восторг, узнав, что я больше не работаю в особняке Минаевых и фактически являюсь его хозяйкой. Андрей объявил об этом при общем сборе и потребовал беспрекословного подчинения домочадцев. Брошенные на меня презрительные взгляды говорили о многом, но я все равно попыталась получить одобрение хотя бы со стороны Милы. Мне нравилась девушка. Когда я только приехала сюда, она всеми силами старалась подружиться со мной, пока старуха не настроила ее против меня. А после случая с моей болезнью и то, как Андрей разговаривал с ней — ненавистью ко мне. И как бы я не старалась получить ее одобрение сегодня днем, полностью опустошило меня.

— Знаю.

— Почему ее рьяно защищаешь? Даже обидно.

Андрей читал газету. Его волосы были еще влажными после душа. В одних пижамных штанах и тапочках с собачками, он смотрелся, мягко говоря — смехотворно.

— Иди сюда, — нежно шепчет он и наклоняется к моим губам. От его легкого прикосновения тело затрепетало. Обхватив его за плечи, я прижалась к нему теснее, в надежде слиться с ним. Стать единым целым с Андреем. Он целовал меня неистово. Я хотела его, сейчас.

— Я никогда бы не позволила тебе избавиться от него. Оставь его у себя.

— Она такой же член семьи, как и вы поэтому я требую уважения! — он не кричал. Он лишь чуть повысил свой ровный богатый оттенками голос, но каким-то образом усилил его звучание, и мне показалось, что люди на соседней улице его слышали. — Я люблю ее. Ясно? И если вы причините ей малейший вред — пожалеете.

Андрей фыркнул.

— С тобой — всегда.

— Ты хотел поговорить со мной? Обрадуешь хорошими новостями перед отъездом?

Знал бы он, как я горжусь им.

— Потому что я считал, в моей жизни больше нет никому места. Когда умирает кто-то дорогой тебе человек, кому ты отдал душу и жизнь, реальность перестает существовать для тебя. Желание поскорее умереть, вот быт существования таких как я.

— И снова — нет.

Он показал мне неприличный жест.

— Чтобы ты сделала на ее месте? — спросил он.

Я пожала плечами.

Спрашивает. Это кольцо напоминало мне, о том, что Андрей все еще хранит верность умершей жены, отодвигая меня на задний план. Мне не понравилось, куда ведет разговор. Вернее к чему.

— Девчонки.

Я молчала и он продолжил:

26

Я надеваю подвеску на шею Андрея, рассматриваю обручальное кольцо не встречаясь с зелеными глазами. Его слова самое лучшее что я когда-либо слышала и с трудом верилось в них. В самых счастливых снах не могла представить, что когда-нибудь услышу подобные слова от человека ставший для меня целым миром.

Под моим недоуменным взглядом, Андрей берет ножницы с кофейного столика. Я ахнула, поняв, что он хочет состричь шелковистые локоны, обхватив руками его талию, уткнулась носом ему в грудь.

— Когда ты сбежала, я был у твоей…этой женщины. Она все рассказала.

Андрей вдруг отстраняется от меня, легким касанием проводит по моей щеке и хмурится.

Я не обратила на его слова внимание.

Он все знал. Он лгал мне!

— Мы не предохранялись, откуда знать — невозможно. Вдруг ты уже носишь моего ребенка?

— О да, Сабо со всем делиться со мной, такая преданная! Тебе стоило лишь довериться мне, рассказать и я бы помог…

Андрей осторожно подбирает слова:

Кто беременеет с первого раза?

— Я боюсь иметь собственных детей. Что если я стану такой же, как…

Андрей махнул на меня рукой, и я ошеломленно наблюдала, как он направляется к двери.

— Послушай. Я… — слава давались ему с трудом, — мне похуй на прошлое. Пусть катиться ко всем чертям! И хватит уже зацикливаться на нем, ты ни в чем не виновата, — он попытался меня обнять.

Он разводит руками:

Он усмехнулся. Невероятно!

— Сабо, — Андрей терял терпение, — ты отличная мать, тебе нужен защитник и крыша над головой, — я не стала спорить над его абсурдными словами. — Твоя работа, она…дибильная. — Он чертыхнулся, — была работой. Что если ты забеременеешь?

— Нет, Андрей!

— Это невозможно, — фыркнула я.

Я чувствовала себя преданной.

— Давно?! — я не понимала, из-за чего злилась больше: предательства или своего упрямства, — как давно ты знал?!

— А разве не очевидно?

— Ложь?!

— Ты не любишь меня.

— За что ты мне…

Воздух в комнате стал наэлектризованным. Лучше бы я проводила его в куда-он-там-собирается и не капризничала, словно маленький ребенок. Я ругала себя за отказ, за то что сделала ему очень больно, но так будет лучше для нас. Для него. Мое прошлое слишком сильно стоит между нами и Андрей не должен попасться в его сети.

Он знал все! Господи, он сказал слова любви из-за жалости!

— Не прикасайся ко мне. — От ненависти в моем голосе, комната задрожала. — Значит, ты знал…Что из того, что ты мне говорил, было правдой?

— Не надо.

Держась за спинку стула, Андрей ответил, не отрывая от меня глаз:

— Не оправдывайся. Я не надеялся, что ты ответишь согласием. Главное — попытался.

— Ты предал меня! Копался в моем прошлом у меня за спиной, а может ты изображал влюбленного, лишь бы докопаться до сути?

Андрей попытался обнять меня, но я отшатнулась.

— Что?!

Андрей устало прошептал:

— Не надо. Прошу. Я люблю их.

Я направилась за ним следом.

— Отпусти. Сабо, — произнес он тоном, которому не могу сопротивляться. И все же нахожу себе силы противостоять их силе.

Он кивает.

— Твоя правда.

— Давно?

— Перестань. Не надо.

— Не люблю??!!! — остервенело кричит он. — Да как ты смеешь??? Я отдал тебе всю душу, подарил тебе дом, семью, к которой ты так стремилась черт тебя возьми — и смеешь говорить, что я не люблю тебя?!

— Обалдеть. Ты самый нелогичный человек, которого я встречал.

— НЕТ! — кричу я.

Снова.

— Сама-то веришь в то, что несешь?

— Убирайся, — безжизненным тоном говорит он, отшвырнув от себя картинную раму и остатки полотна, — уходи. Уходи, Сабо. Уходи из моей жизни. Или уйду я.

Андрей выругался, махнув на меня рукой.

— Ты думал, я откажусь? — Андрей зарычал или мне показалось? — Знаешь, если мы переспали, то это не делает тебе много чести!

Андрей швыряет сумку в зеленую траву, возвращаясь в дом, взбежал по лестнице. Едва поспевая за его длинными шагами, мое сердце пустилось в пляс, увидев куда он направился. Выбив запертую дверь ногой, Андрей хладнокровно подошел к картине, и осознание накрыло меня.

Хотя…

— Я уезжаю, — Андрей берет чемодан и направляется к двери. — Не желаю с тобой разговаривать, пока ты в таком состоянии.

— Это ты виноват, что я в таком состоянии.

— Тамара…

— Не повторяй за мной!

Тишина длилась слишком долго. Откинув голову на спинку кресла, я разглядывала белоснежный потолок, гадая, когда же Андрей заговорит. Вот он садиться рядом со мной, наподлокотник, берет мои пальцы в свои и нежно прикасается губами.

— Выйти за тебя?

— Я не думала…

— Впервые приехав от твоей матери, я нашел тебя в запретной комнате у портрета Оксаны. Поначалу я хотел заключить с тобой договор — фиктивный брак и ничего больше, но понял, что испытываю к тебе большее, чем просто симпатия. — Его брови сошлись в одну линию, голос прозвучал осуждающе, — я предложил тебе выйти за меня не из-за чувства долга.

— Чести? О какой чести ты, черт возьми?

Андрей поднялся, у стола зашуршала бумага. Перебирая документы, Минаев нашел нужную папку, что-то на ней написал и решительным шагом направился ко мне:

— Слишком много сожалений.

Но было поздно. Картина, которой он дорожил, больше любимой дочерью, была содрана со стены и изрезана ножом.

Я не останавливалась, поток непростительных слов лились из меня ручьем: — Красивые слова, дружба со мной, любовь, свадьба — все это ложь!

— Это так тебя бесит, это не дает покоя? — его голос был страшен. — Вот что ты обо мне думаешь, Сабо.

И я уткнулась носом в его спину. Андрей так резко развернулся, что я чуть не упала, не вцепись он мне в плечи.

Теперь уже я нахмурилась.

— Ты куда?

— Читай.

Я ахнула, зажав рукой рот, чтобы не закричать.

Слезы застилали глаза.

Тебя.

— Ты говорил всерьез? Про свадьбу…

Он, не слушая меня, пытается высвободиться из моей хватки.

— Ха.

Кажется, он ошеломлен:

— Даешь пустые обещания, чтобы покувыркаться со мной. Мог бы спросить меня!

Не знаю, что такое услышал он в моем голосе. Ножницы упали на пол, Андрей обнял меня в ответ, целуя мои волосы.

Пролистывая папку с моим досье, я поразилась информации, которую он смог найти.

— Да!

— Не повторять? А как ты хочешь, чтобы я реагировал? — мы оба перешли на крик.

Вся эта ситуация смешила меня до коликов. Опустившись к креслу, вытянув ноги, не глядя на Андрея, призналась:

Он ушел.

— Мне жаль.

Я вздыхаю, сжимаю его ладонь в ответ.

— Хрен с ним, — ласково потрепал он меня по подбородку, — мы справимся. Вот увидишь.

— Ты прав, — следующие слова вырвались из меня ядовитым потоком. — Я не могу выйти за тебя.

— И давно ты думал об этом?

27

Усердно тыкая кнопками по клавиатуре и грызя ручку, я посмотрела на часы на стене.

Без пяти семь вечера.

Мобильный телефон: 9384128888

Вдохновляют: моя дочь

О себе: наглый мужлан

Деятельность: музыкант какой-то и что-то тайное

Дата рождения: 14 июня 1981

Жизненная позиция

Интересы: музыка, книги, мотоциклы, доводить няню дочери

Главное в жизни: семья и дети

Главное в людях: смелость и упорство

Дети: Елена 3 года

Контактная информация

Семейное положение: влюблен

Школа: N92

Андрей Минаев

Город: Краснодар

Веб-сайт: http://www.andreimudak.ru

Личная информация

Родной город: Краснодар

Любимые книги: азбука

«ЗНАМЕНИТЫЙ РОК-МУЗЫКАНТ ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ СВОЕЙ СЕМЬИ».

* * *

Девять месяцев назад

Краснодарский край, город Краснодар дом Минаевых

* * *

— Что?

Его запах.

— Послушай, Ир, я сделаю все что ты захочешь, только останься со мной!

— Конечно милая.

В доме стояла тишина, лишь тиканье часов в гостиной эхом отдавалось в комнатах. Прикусив губу, Ира выглянула из-за двери и улыбнулась. Дмитрий сидел за обеденным столом, держа в руках любимую кружку с изображением собаки (она понятия не имела какой породы), читающий газету. Все как всегда — ничего не изменилось. На цыпочках подойдя к нему за спину, девушка положила подарок на пол, сложила руки лодочкой, намереваясь закрыть папе глаза, замерла, услышав:

— И обязательно с соусом из ната.

— Это мне? — кивнул он на коробочку, обернутую в золотистую упаковку. Глаза Иры загорелись, благодарная, что он отвлек от неприятной темы, девушка поставила перед Димой подарок. — И никаких игрушек?

— И без фейерверков.

Нет. Лучше заняться уборкой его спальни, скоротаю быстрее время.

Слушая глубокий смех, Ирина надув губы, села рядом с папой, взяв в руки подарок.

Оксана продолжала сидеть за столом, так не притронувшись к еде.

Алевтина Сергеевна, войдя в комнату, не потрудившись закрыть за собой дверь, встала передо мной.

— Ничего, — хором ответили оба.

— Ты не можешь этого знать.

Мгновение и она свободна.

Подойдя к стене, обойдя двухстворчатый шкаф, я остановилась у комода. Рядом с кипой газет, лежали потрепанные листки газетной бумаги. Я правда, не хотела знать что в них такого важного, если Андрей хранит их в своей комнате. Но едва мои глаза прошлись по тексту, я схватила бумагу, ошеломленно пробегаясь по тексту и фотографиям.

— Мы тебя ждем, ты должен еще привезти Оксану из больницы. Ты же обещал, сынок.

— Я всегда знаю когда ты рядом. — Дмитрий отложив газету, нежно касается щеки любимой дочери, — ведь ты — моя дочь.

За окном медленно подкрадывалась весенняя ночь. Я любила весну. С ее наступлением хотелось начать что-то заново. Открыть нечто новое, неизведанное. Улыбаясь, я брызнув на стекло стеклоочиститель, посмотрела на собственное отражение. И кого я обманываю? Что если он не вернется?

— Вы посмотрите на него! — закричал кто-то из толпы, — посмотрите! Он единственный остался в живых!

Для любопытной меня.

Тут неожиданно мобильный завибрировал от входящего звонка. Наблюдая как папа потянулся за телефоном, девушка нахмурилась, но промолчала.

Не став рассматривать итак знакомый интерьер, я села на край кровати.

Внезапно Павел со всей силы хватает девушку за руку, больно сжимая пальцами кожу. От резкой боли Ира вскрикнула, в глазах защипало.

Вдохнув, намереваясь, было уйти, заметила на кресле перед столом листок бумаги.

Раскачиваясь из стороны в сторону, сжимая в объятиях дочь, Андрей зажмурил веки, опустил голову.

— Опаздываешь? Сколько будешь кормить оправданиями?

— А что? Запрещено?

— Убийца!

— Уходи!

Неизвестно что сделает Андрей узнав об этом. Он очень дорожил семьей. Почти с безумием.

— Минаев слушает.

— Просто уйди!

Ира не проявившая интерес к беседе за все застолье, задрожала. Переводя зеленые глаза с отца на сестру, Андрей отложил вилку.

Наступила пауза.

Подойдя к столу, я увидела стоящую у монитора фотографию Елены и улыбка невольно заиграла на губах. Слева от монитора лежала кипа бумаг, а сверху на них положена черная папка. Черный — его любимый цвет. Возможно, так Андрей давал дань умершей жене. Вечная агония, вечный траур. От подобных мыслей мурашки пошли по коже, и я обхватила себя руками. Ведь он начал меняться, черные тона уже в прошлом, но все равно становилось жудковато.

Боялась повторения истории. Боялась, что Минаев исчез из моей жизни и я больше никогда не увижу его улыбку, складку между бровей когда он хмурится или размышляет о чем-то. Под этим страхом я вошла в кабинет Андрея. Не знаю, что намеревалась там найти. Может какие-нибудь зацепки? В тот вечер я, ни о чем не могла думать, кроме авантюры.

Захлопнув дверцу пикапа, Андрей резким движением открыл водительскую дверцу, пытаясь всеми силами сдержать вырывающийся гнев.

Рука потянулась к дверной ручке. Нога вступила в запретную территорию и вот я в его комнате. В месте, где я не должна быть и куда безумно тянет.

…девочка тут же покинет дом убийцы.

Ирина не поверила своим ушам.

— Ты должен был испугаться.

Я знаю, почему меня тянет к Андрею: мы оба знаем, что такое отчаяние.

Андрей едва услышал плач в своей комнате, рванул к двери, выбив ее одним ударом. Лена!

Я желала войти в нее. Упасть на кровать, запутаться в черных простынях и часами вдыхать их запах.

— О Господи, Боже мой…

— Он не приедет?

— Нет, а вы?

Паша ничего не сказал, послушно открыл дверцу своей машины, возможно ее отец не видел обещание в глаза мужчины. Но она могла разглядеть в них расплату. Девушке стало страшно.

Андрей нетерпеливо вздохнул, пристегивая Елену к детскому креслу в машине.

Закутавшись в черные простыни, я прикрыла глаза.

В тумане он слышал вой сирен пожарной машины, соседей, зовущих людей на помощь. Словно в замедленной съемке он видел, как мужчины, женщины ведрами с водой, и даже кружками пытались затушить бушующее пламя. Кто-то выбежал с иконой Неопалимая купина. Но уже поздно. Его семья погибла в огне.

Андрей не обернувшись выпрыгнул в окно, упав спиной на осколки, защитив Елену от падения. Девочка кричала, но ее крик потонул в звуке треска дерева и шифера и предсмертных криков его семьи. Едва он обернулся, не выпуская девочку из объятий, дом полностью охватило пламя.

Девушка подмигнула.

Прошло больше недели, с момента отсутствия Андрея. Поначалу мне показалось это странным, сетуя на его одержимость малышкой.

— Но пока я не мама, — она чмокает папу в щеку, — когда я стану ей — не известно. Лет через пять может.

Обойдя мужчину, Ирина открыла дверцу пассажирской стороны седана и протянула руки к сестре близняшке. В детстве ее сестра попала в автокатастрофу, едва выжив. Она очень переживала за нее, девочка не приходя в себя после тяжелой операции впала в кому на долгие годы. Андрей всеми силами старался протянуть сестер, работаю на нескольких работах, в то время как их отец занимался музыкальной школой. Ира не винила отца, как ее брат Андрей. Для нее чудо, что Оксана вышла из комы три года назад, сразу после смерти жены Андрея. Девушка до сих пор не может перемещаться без посторонней помощи и не разговаривает.

— С годами ты такой же жулик, — с едва заметным укором произнес Андрей, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Сестра и отец с момента его приезда выглядели очень мрачно. — Ладно. Шутки не уместны и вы оба витаете в облаках.

В зеленых глазах что-то шевельнулось и от этого Ире стало неуютно. Что-то древнее, как сама жизнь.

Я закрыла перед ее носом дверь, дабы не слушать ее причитания, оставшись в комнате Лены до позднего вечера.

Под текстом изображена фотография, где Андрей, держа в руках маленькую Лену закутанную в одеяло, стоял спиной к камере, смотря на пламя, уничтожающий его семью.

Дмитрий нахмурил черные брови.

— Ты должно быть шутишь! Остаться с тобой?

— УБИЙЦА!!!

И вот сейчас сидя в кресле в Лениной комнате делая нечто… запрещенное. Принимая душ, в голову незаметно подкралась мысль об интернет блогах. Идея не выглядела безобидной или уголовной, и два почти с половиной часа составляю Андрею анкету для известной социальной сети «Вконтакте — www.vk.com/andreiminaev». Завершив последний штрих, откинулась на спинку кресла, довольная своей работой.

Сегодня 25 июля 2012 года Дмитрию Минаеву исполнялось шестьдесят лет. До чего же быстро идет время. Совсем недавно она была выпускницей школы и вместе с отцом каждые выходные проводили время за рыбалкой. Сейчас она повзрослела и детские забавы выглядели не столь радостно, как сейчас. И все же воспоминания приятно согревали душу. Натянув на запястье золотые часы, с улыбкой видя, что осталось полчаса до приезда любимого брата и племянницы, девушка схватила подарок под кроватью и выбежала из спальни.

В трубке раздался удивительно похожий голос на Дмитрия.

Разгоряченная толпа побежала к Андрею, намереваясь разорвать виновника трагедии на части. Им наперерез встал пожарный отряд пытаясь унять людей, врачи попытались отнять девочку от мужчины. Малышка кашляла не переставая, наглотавшись едкого дыма. Андрей не помнил, как отдал девочку врачам. Его не покидала лишь одна мысль: он не жалел.

Стирая пальцами пыль с рамок, я не стала возвращать фотографии в прежнее положение.

— Я просила тебя оставить меня в покое!

— Спаси их! Сынок! Умоляю!

Дмитрий обернулся к дочери, ухмыляясь.

— Отойди от нее, — сквозь боль услышала Ирина грозный голос отца. Она попыталась вырвать ладонь из цепких пальцев, но безуспешно. — Я сказал — отойди от нее.

— Я же вижу что «ничего», говорите!

— Убирайся! И если еще раз появишься в моем участке, переломаю все кости.

— Мы ждем тебя.

Андрей ударил кулаком по столу.

— Любуешься видом?

Не дослушав разговор, Андрей жмет на сброс вызова, бросает телефон на соседние сидение и жмет на педаль акселератора.

— И ждать час их приезда? Ни за что! — он садиться в салон, вставляет ключи в зажигание.

Отец кричал, чтобы я спас семью, но я бросил их.

Тигровые глаза внимательно следили за девушкой. Ире не понравилось то что она увидела в них и на миг испугалась.

— Вроде блондинка, а волосы красишь. Прячешься от кого-то?

Инвалидная коляска стояла неподалеку от Иры. Краем глаза она увидела, как Павел прикоснулся к ней, намереваясь помочь девушке, и со всей силы толкнула мужчину.

Дмитрий раздраженно фыркнул.

— Нет, — ответил Дмитрий, так же ощущая в воздухе запах гари.

Я попыталась сохранить вежливое выражение лица.

Не жалел…

Девушка кивает, и нехотя идет в свою комнату. Сам же Дима глядел ей в след. Его не покидала единственная мысль: почему у его семьи тяжелая судьба.

Захлебываясь слезами, выпустив газету из пальцев, я рванула к полкам над кроватью, к перевернутым фотографиям. Рыдание усиливалось, едва разглядела фотографии семьи Минаева. На одной из фотографий я рассмотрела миниатюрную брюнетку, со схожими чертами лица Андрея — сестру Ирину. Рассматривая остальные фотографии, я наткнулась на мужчину очень схожего с Андреем. Хотя я сильно преувеличила. Мужчина пятидесяти лет был полной копией Минаева. Мне даже стало жутковато. Не очень приятно смотреть на поседевшего Андрея, когда знаешь его молодого и здорового. На этом фотографии заканчивались.

Дмитрий обнял дочь.

Бояться надо его, а не меня.

— Она моя дочь. И мне судить о ее воспитании.

Пытаясь сконцентрироваться и направить мысли в правильное русло не заметила, как отмыла все комнаты. Кроме одной.

Ее необходимо спасти!

— Возникли дела.

Когда вернется.

— Папа… — произнесла Ирина, пытаясь утихомирить отца. Тот остановил ее движением руки, приказывая замолчать.

На аваторку я поставила его лучшую фотографию: сидящим на стуле в черной футболке с желтой надписью и джинсами, тыча в объектив пальцем и проказливо улыбаясь. Эту фотографию я нашла в его файлах, их не так уж и много, но мне еще понравилась та, где у Андрея лицо крупным планом. Очень выразительно, фотограф умело показал характер Минаева через объектив. Пробежав глазами по анкете, коварно улыбаясь, выключила ультрабук.

Я обернулась.

Андрей улыбается, ощущая во рту сочный вкус мяса.

— Стою и думаю: что Андрей Дмитриевич в тебе нашел, — маленькие глазки на мгновение прищурились: — ты красилась?

— А твой парень не намерен жениться на тебе? Мне казалось, у него серьезные намерения.

Ее наглое разглядывание раздражало.

Время тянулось к девяти часам вечера. Вымыв две ванные с кухней, медленно принималась к своей спальне. Не скажу что там особо грязно, но прибраться не помешает. Напевая песню группы «Chris Daughtry», налила в ванночку воды и принялась стирать пыль с мебели и прочего атрибута интерьера.

— Место встречи Икс. Чтобы это могло значить?

— Не думай, что так легко отделаешься, маленькая дрянь!

От заголовка, мои ноги отказывают, и я падаю на пол, не выпуская газету из онемевших пальцев:

Закрывая нос рубашкой, Дмитрий пытается выломать уже входную дверь, но тщетно.

— Ты поступаешь несправедливо! Дай мне еще шанс!

— Вызови скорую, не обязательно идти на крайности.

— Почему? — тоном, не приемлемый для споров, произнес Минаев — старший, начиная сердиться.

— Когда станешь матерью, узнаешь эти чувства.

Поднимаясь с земли, потирая больное место, девушка увидела несколько метров от себя отца и выдохнула. В гневе Андрей очень похож на Дмитрия. Наверное ее брат унаследовал от него такой взгляд…обещающий мучительную смерть, едва кто-то причинит вред родным. Без какого-либо оружия, Дима и без того внушал страх. И она поняла — Павел тоже испугался, отступил к своей машине.

Почувствовав как ее папа кладет ладони на ее плечи, она понемногу расслабилась.

Девушка вздохнула.

— Спасибо. — Вдруг она произносит: — не говори Андрею. Пожалуйста.

— Ты отвратителен! — выплюнула она и тут же отшатнулась. В тигровых глазах промелькнула нечеловеческая злоба.

Положив записку на место, я обратила внимание на ультрабук последней модели. Соблазнительно оставлять его на столе.

Неожиданно раздается шум битого стекла и через дверь в Ирину комнату вырывается пламя. Ира закричала, вскакивая со стула, продолжая кричать. Пламя возникло из ниоткуда и бушующим потоком охватило здание. Едкий дым врывался в легкие, становилось трудно дышать. Дима рванул в гостиную в надежде схватить важные документы, но дверь не поддавалась.

— Съезди за Оксаной.

А если он надеется, что я уйду, рано радуется.

Я испугалась.

— Хорошо. На сегодня я тебя отпускаю Ира, но в следующий раз…

Дмитрий засмеялся, потянулся к зеленому бантику и одним движением развязал его.

Спустя несколько минут в дом приехал Андрей с дочерью. Приготовив праздничный стол, они принялись поздравлять отца.

Окно!

— Что с вами происходит?

Дверь в кабинет была не заперта. Меня это насторожило, Андрей почти всегда держал ее закрытой для остальных. Приоткрыв дверь, нащупав в стене выключатель, я прищурилась от яркого света.

Девушка огляделась вокруг. Поскорей бы приехал Андрей. Мужчина ее сильно пугал. Ее тошнило от мысли, что с этим человеком она могла связать судьбу.

— Мы… — начала Ирина, но тут вдохнула запах. — У нас что-то подгорает в духовке?

Заглянув малышке в кроватку, подоткнув одеяло с Микки Маусом, я блаженно любовалась Леной.

— Ничего не выйдет.

Я вспомнила момент его признания, и просто не могла поверить в случившееся с его семьей. Андрей не виноват в смерти своих родных, он не успел.

— Я немного опоздаю.

Ирина распахнула тяжелые шторы, разминая затекшие мышцы шеи и улыбаясь сегодняшнему дню. Яркие лучи солнца поднимали настроение итак радостному дню. Ей не терпелось выйти из комнаты, встретить папу за обеденным столом, читающим утреннюю газету с чашкой кофе с молоком в руках и от всего сердца поздравить его с днем рождения.

Он сумасшедший!

Прикоснувшись к покрывалу, почувствовав кожей нежный шелк, я легла на кровать, свернувшись калачиком. Знает ли он, как я скучаю по нему. Скучает ли он по мне?

— Ох. Сколько раз тебе говорить: не опекай ее слишком сильно. В подростковом возрасте это пагубно повлияет на нее.

— Как знаешь. Возвращайся скорее. Я приготовлю кебабы из ягненка.

Вечер тянулся медленно. Не зная, куда себя деть я занималась домашними делами. Нужно при встрече с Андреем намекнуть на развитый синдром лени у его служанки. За все дни его отсутствия Мила не занималась своими обязанностями. Думать не желаю, где гуляет эта плутовка вечерами сбегая из особняка. Я ей слегка благодарна. Есть время заняться всякими делами.

Ирина вскочила от громоподобного голоса отца:

— Обещал, знаю. Виноват. Но малышке стало внезапно плохо и я повезу ее в больницу.

Пальцы неосознанно прикоснулись к волосам.

В доме началась паника.

— Он… — девушка замялась, не зная говорить отцу правду или нет. В их семье не было секретов, но иногда что-то оставалось в тайне. Ира не хотела признаваться Дмитрию, что ее бывший жених расторг помолвку. Дима понял по глазам дочери, и не стал расспрашивать ее об этом. На самом деле он рад, что Ира не встречается больше с тем парнем. Пусть он и красив, что-то в нем пугало.

— Для тебя — да.

Часы постепенно прибавляли свой ход, приближая время к двум часам дня. Увлекшись приготовлением фирменного блюда, рецепт которого передавался по наследству, Дима через открытое окно в кухне услышал посторонний шум на улице. Накинув полотенце на плечо, убавив на плите газ, чтобы не подгорел варившийся соус, подошел к окну и отодвинул занавеску, достаточно чтобы разглядеть разыгравшуюся там сцену.

Не успел…

Запаха гари проник в мое сознание, сердце неистово билось в груди, руки затряслись.

Будем молиться, он не узнает о моей проказе.

Плачь, становился сильнее, пламя бушевало точно сумасшедшее. Едва найдя дочь в его кровати, Андрей берет на руки плачущую Елену и накрывает ее покрывалом.

— А-а-а! — закричала Ира, наблюдая как пламя врывается в кухню, бежит к сестре и вместе с ней падают на пол.

28

— Любимый, — прошептала я, натянув простынь до подбородка, заметила в дверях Лену.

Девочка, потерев маленькие глазки, надула губки. Ее зеленое платье с цветочками чудесно гармонировало с цветом ее глаз. Малышка сунув пальчик в рот, посмотрела на меня. В мыслях возник образ малышки в бушующем пламени, но тут же согнала ее.

Особняк Минаевых, ночь

Убаюкивающие звуки его богатого оттенками голоса вливались в меня подобно музыке.

— Я не одинока.

Покачав головой, я обернулась к нему, сложив руки на груди.

Тигровые глаза смеялись.

К нему подошла толпа девушек разных возрастов, прося чуть не в слезах его автограф. Мужчина, стоявший позади меня и с кем несколько минут назад танцевала, положил руку мне на плечо и шепнул на ухо:

Мужчина усмехаясь, поднимается на ноги, презрительно отряхивая дорогой костюм. В комнате воздух наэлектризовался. Андрей с такой силой сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.

— Тамара, сколько времени ты была взаперти сама с собой? Разве тебе не одиноко?

— Плевать. Медики буду долго соскребать с тебя останки и гадать кто ты такой, когда я закончу с тобой.

— Я не напиваюсь пивом и уж тем более не сижу в этих твоих элитных клубах, — Андрей закрыл окно, — просто говори. Все что угодно. Нравится или нет. Все. И не пытайся, как в прошлый раз через силу терпеть то что не нравится. — Его глаза говорили о многом и от того, что в них читалось, мне стало неловко и приятно одновременно.

Я мотнула головой.

— Не собираюсь слушать этот балаган. Я приехал за тобой, Тамара. Снова сбежала от меня и это огорчает.

Я не надеялась услышать ответ:

Кивнув в знак утверждения, я вернулась к прежнему занятию, а именно — разглядыванием парней. Большинство из них одеты в одни трусы! Мама дорогая, это же…

— Мне жаль твою семью.

— Но…

— Боишься, что я сдам назад?

Я подавилась, выплеснув воду прямо на Диму. Он, кажется, выругался и лишь разглядывал с сожалением темно-синий — наверняка дорогой пиджак.

Андрей устроился рядом, собрав волосы на затылке резинкой.

Заметив мой восхищенный взгляд, Дима рассмеялся, взял меня за руку стянутое перчаткой и повел вглубь клуба. Протискиваясь между людьми, я смотрела на их лица и улыбки.

— Прости.

— Руки не укоротить? — с угрозой спрашивает Минаев, встав напротив меня, загораживая.

— Ты красива, — говорил он так, словно в этом заключается смысл существования, но в следующую секунду удивляет, — но этого недостаточно заставить меня обратить на тебя внимание. Внешняя красота не всегда гармонирует с внутренней. Не суди о вещи по обертке.

Андрей недоуменно посмотрел на меня. Стараясь не встречаться с ним взглядом, я смело проговорила:

— Стриптизеры… — в моем голосе восхищение?

— Великолепно, — произнесла я словно церковное благословение.

— Ты еще здесь? — самодовольно спросил Андрей. — Проваливай.

— Думаю — плохая идея.

Ощущать его.

— Сбежал со свидания?

— Я люблю тебя и не устану повторять это. Никогда.

— И что с твоими волосами? Ты подстриглась?

— Коридор.

Вдруг меня схватили за плечо и дернули назад. По инерции я упала на Андрея. Он засмеялся, прижал к себе и вернулся к созерцанию звезд. Его грудь поднималась и опускала от размеренного дыхания. Четкий профиль в тени луны казалась еще красивее. Ласково проведя пальцами по щеке, ощущая легкую щетину, я приподнялась на лотке и поцеловала этого великолепного мужчину.

— Что?

Она икнула, обескураженная его поведением, а я улыбалась. Кажется, у старухи привычка прерывать нас.

Андрей протискивался сквозь толпу:

Он усмехнулся и кивнул бармену.

— Я хотела поговорить с тобой, но думаю сейчас не подходящий момент, — Андрей нахмурился, облокотился спиной о стену, сложив руки на груди и скрестив ноги, пытливо посмотрел на меня.

— Нужно было просто сказать: Андрей, выкини эту хрень! Зачем выбрасывать целую пачку? Представляешь хоть, во сколько она обошлась? — закончив тираду, он посмотрел на меня так, словно ожидал от меня раскаивания.

Полностью.

— Что? Да я с тобой бы никогда не лег. Он сразу убьет меня!

Он прав. Мне здесь нравилось, и не хотела уходить. Протиснувшись к барной стойке, Дима дал знак бармену и подоткнул меня к барному стулу.

— Dum spiro, spero — пока я дышу, я надеюсь. Она восхитительна, но я люблю каждую твою татуировку.

Страх сковал все мои внутренности. Я забыла, как дышать, медленными шагами приближаясь к мужчине. Его глаза блестели весельем, радуясь, что охотник наконец-то нашел добычу. Он подошел ко мне, радостно раскинув руки.

— Я думала ты уехал.

— Вообще-то я здесь и спрашивай меня.

— Что он делает в моем доме?

Тишина придала мне сил.

Старуха задрала подбородок.

Кто знает.

Это отрезвило меня лучше любой таблетки.

Я встала, опустилась на колени перед Леной, вытирая платочком ее измазанное в каше личико.

Приподнявшись на локте, встретилась с зелеными глазами. Я была настолько близко, что его дыхание смешалось с моим.

Не самое лучшее оправдание. После свидания на колесе обозрения (это было свидание, и пусть Андрей отрицал), я не хотела портить воспоминания.

— Опять?

— Что ты здесь делаешь? Я думала ты с Андреем.

— Негодяйка, — ворчит он, вытирая рукавом пиджака лицо. — И приглашаю тебя, потому что сегодня день рождение Даши.

— Тогда повторяй это всегда. И дай мне твою руку, любимая.

Андрей фыркнул.

Андрей ничего не сказал. Не встречаясь со мной взглядом, повел меня к выходу. Я оглянулась назад, ища в толпе знакомый профиль.

День рождение?

Она, молча, показала рукой на лестницу.

Гуляет?

Едва войдя в шумный клуб «Platinum», я поразилась его красоте. Я стояла посередине входа, с открытым ртом хватая воздух как рыба, разглядывая различные аксессуары интерьера. Мой взгляд переходил к барной стойке и обратно, удивляясь количеству посетителей, возрасту и национальности. Людей отдыхавших в этот вечер было очень много. Они танцевали, отдаваясь ритму танца, забыв кто они и чем занимаются. Здесь они были свободны.

Их тела не сравняться с телом Минаева.

— Но ты сутками торчишь в четырех стенах! Тюрьма, придуманная тобой, живя в своем мирке безопасности. Но мы живем один раз, умираем и женимся один раз. Любим всего лишь раз. — Его слова резали мой слух, понимая, что он прав и от этого я задрожала. — Ты можешь уйти, как только войдешь, но увидь мир другими глазами.

Нахмурившись, подняв малышку на руки, я спустилась в холл дома. И какого же было мое удивление, увидев стоящего в дверях Диму. Вероятно, малышка заметила его со второго этажа и сразу прибежала ко мне.

Забирая девочку, я направилась в кухню.

— Подожди, там же Дима!

— На этот раз пришла не женщина.

— Не против отойти?

Музыка неожиданно сменила темп, замедляя свой ход, превращаясь в удивительное сопрано. Люди на танцполе хором закричали, указывая куда-то вправо. Проследив устремленные взгляд, и кому они рады, едва устояла на ногах. На площадке отведенная для выступлений, сидел мужчина. Затуманенный мозг алкоголем рисовал передо мной Андрея. Поднимаю голову и ахнула. Мужчина, сидевший за барным стулом с гитарой в руках, действительно был Андреем.

Андрей нахмурился.

Пытаясь поскорее покинуть комнату, старуха под пристальным взглядом и по мере приближения Андрея затараторила.

— Нравится? — спросила я, выключив конфорку, выложила содержимое кастрюли в тарелку. Пробуя на вкус кашку, я загордилась собой. Вполне сносно. Поставив перед малышкой тарелку, я села за стол, наблюдая за Леной.

— Конечно!

— Здесь красиво. — Произнес он, игнорируя мои слова. — Люблю приезжать сюда и смотреть на звезды. — Он лениво потянулся, поднял голову к звездному небу и лег спиной на траву. — Тишина и покой. Никаких проблем, полная свобода.

Я никак не отреагировала, стараясь унять внутреннюю дрожь. Словно чувствуя мой страх, зеленый омут посмотрели на меня и время замерло. Зеленые глаза недобро прищурились, Андрей сжал губы, рассматривая ладонь на моем плече. Незнакомец наклонился и что-то еще сказал, но я не слышала. Минаев полностью игнорируя поклонниц быстрыми шагами поравнялся со мной. И снова этот взгляд: холодный, презрительный, яростный. Андрей сгорал от ревности и готов в любую секунду напасть на мужчину.

Нет.

Мужчина что-то пробубнил, Андрей расслабился и я поняла — он ушел.

Будь спокойна. Спокойна…

Почему он говорит об этом?

— Ты неплохо смотришься в его кухне. И почему ты не в фартуке? Фартук на обнаженное тело. Прелесть!

— Они гордятся тобой. Твоему стремлению построить школу для них. В память о них. Я нашла газету в твоей комнате и обо всем прочитала. Скажи, причину пожара удалось установить?

Я выводила замысловатые надписи на его ладони.

— Я позвоню ему.

— Итак, никуда не отходи. Сиди тут, ясно?

Уместно это или нет, но я так счастлива видеть его.

Договорить не успела, холодный весенний ночной воздух врезался в легкие. Холод проникал в тело, добираясь до костей — стало холодно, так что зуб на зуб не попадал. Не возьмись из ниоткуда Андрей накрывает меня мотоциклетной курткой. Она была настолько большая, что я утонула в ней. В нос ударил знакомый запах. Его запах. Подкатив ко мне черный мотоцикл, Андрей протягивает шлем.

Мое сердце разрывается от боли.

— Какая здесь тишина, — вместо приветствия блаженно прошептал он, поднимая руки над головой, — не представляешь как я рад тишине! Рай.

Он нетерпеливо вздохнул.

Он протянул меня к себе, заглушая слова поцелуем.

Начав мыть посуду, услышала шорох. Колчин встал позади меня, очень близко, так чтобы я ощутила тепло его тела.

Молчание длилось недолго.

— Вау, детка! Резче, — говорил кто-то рядом. Ко мне присоединился парень. Он двигался вместе со мной, шепча на ухо какие-то ласковые слова, приправленные желанием. Чувствуя легкость во всем теле, почувствовала, как партнер хватает меня за руку и прижимает к себе. Парень чем-то похож на Минаева. Тот же запах морского воздуха и сигарет. Сильные руки прижимают меня к широкой груди, опускаясь ниже, к моей…попке?

— Говоришь как завсегдатай элитных клубов, напиваясь элитным пивом.

Не собираюсь садиться за этого монстра. Мотоциклы меня пугали, слишком опасно, слишком…

— Уходи! — закричала я.

Не зная с чего начать, я села в кресло, заломив пальцы стараясь не встречаться с зелеными глазами. Андрей сделал мне предложение весьма оригинальным способом. Я счастлива, но невзирая на это, остались нерешенные проблемы.

— Простите…

Исполнив последние строки, Андрей положил гитару на пол, поднялся со стула.

— Я слушаю.

Музыка в зале возобновила свой полет. Девушки расстроившись, что не получили автограф Андрея быстро удалились в глубь зала. Воздух вокруг меня стал тяжелым, Андрея не мигая смотрел мне за спину, в глубине глаз что-то шевельнулось. Потом неожиданно для нас обоих — меня и мужчину, Андрей завладел моими губами.

— Кис, кис, кис.

— Кто этот хмырь?

— Протрезвей голубка, — крикнула я с кухни, усадив малышку на детский стульчик.

— Да!

— Ты хоть знаешь, кто я такой? — спросил мужчина, пытаясь разглядеть меня за спиной Андрея. Тот сделал шаг вперед, встав напротив блондина, на его лице появилась устрашающая улыбка.

— Я не знал что именно ты скрываешь и рассказала ли правду твоя…Услышав от нее про твое детство, я не поверил не единому слову. А когда понял, что правда, снесло голову. — Голос стал холоднее льда, — я едва не убил ее. Меня остановил ее муж.

— Текилы? — переспросила я, когда бармен ушел в другую сторону стойки к барным принадлежностям, выполнять заказ. — Текила…

Мужчины…

Ну раз он так хочет…

Я вздрогнула и повернулась к Колчину.

Паша вплотную подошел к Минаеву, тыча в него пальцем.

— Давай поженимся как можно скорее.

Не дослушав, я стремглав побежала к лестнице и молясь Богу, чтобы это был не он.

— Кто?

Мои глаза наткнулись на татуировку на правом запястье, свежая наколка над полюбившимися мне словами. Текст отличался от обычного, в ней было нечто необычное. Клятвенное. Я провела пальцами по свежим чернилам:

Вот она свобода!

Казалось, Дима удивился.

— Не с ним, он гуляет.

Его черные длинные волосы падали на лицо, закрывая от меня зеленые глаза. Мои глаза опустились ниже, к кожаному ремешку на шее, придавая Минаеву брутальный вид. Все от темно-синей футболки, обтягивающая его рельефный пресс, заканчивая мысками байкерских ботинок кричало о брутальности. Вновь поднимаю взгляд: зеленый омут смотрел на меня. Толпа взревела, когда сильные пальцы прикоснулись к струнам, создавая круговорот мелодий.

— С ума сошел? У тебя же девушка!

— Самую капельку! Одна рюмочка дорогая и все.

Я поняла кое-что еще, я только что стала невестой Андрея!

— В ремонте, один придурок разворотил ее кувалдой.

— Эй, ты куда?

— Тамаре.

Обхватив Минаева за талию, вцепившись в него мертвой хваткой, мы помчались по ночному городу. Я прижалась щекой к его спине, слушая его дыхание. Пейзаж сменялся один за другим: передо мной мелькали позеленевшие деревья. Не представляю, куда он меня везет. Проехав несколько километров, мы съехали на ухабистую дорогу и через пять минут оказались на берегу озера Карасун. Значит мы не на окраине города, как я предполагала, а в черте. Мы остановились, я слезла с мотоцикла, снимая неудобный шлем. Стараясь не смотреть на Андрея, сажусь на траву, подогнав под себя поудобней куртку, чтобы не было холодно. Наблюдая за отражением луны в воде, я сидела, обхватив руками колени, слушая стрекот цикад.

— Я бы выразилась как-то иначе. И да, — ответила я, избегая его взгляда, — я боюсь. Я не буду как другие девчонки крутящиеся перед зеркалом строить планы на завтрашний день. Обещаю, я поборю страх, но…

Минаев так стремительно опустился к моим ногам, что я испугалась. Обхватив руками колени, он заправил непослушную прядь волос, делая так всегда, когда взволнован.

Оторвавшись от меня, Андрей убийственно посмотрел на старуху.

— Тамара!

— Это всего лишь дверь!

— И что?

Тот моргнул, беря из моих рук Лену и прижимая ее к себе. Девочка поморщилась. Так, все ясно.

— Я пойду приготовлю чай.

— Соображаешь ты туго.

Андрей кивнул подбородком на парня:

Вдруг в комнату постучали, и мы услышали голос Алевтины Сергеевны.

— Сабо. У меня нет на это времени. Садись или разговор окончен. Навсегда.

Его язык исследовал мой рот, сильные пальцы придерживали за спину, чтобы я не упала от нахлынувшего наслаждения. Он целует, целует… я задыхаюсь. Оторвавшись от губ, Андрей целует мою родинку на щеке. Я уткнулась носом в его грудь, вдыхая знакомый запах. Минаев обнимает меня в ответ, поглаживая по спине.

— Нет.

— Внизу вас ждут.

— Дети понимают взрослых, даже когда уверены что это не так.

— Я и не стесняюсь! Это великолепно!

Я даже обиделась.

— Прости…

— Ты что делаешь?! — с фальшивой угрозой кричит он, когда я выхватила из его губ сигарету и выкинула в окно, — совсем голову потеряла? Это же «Treasurer Gold»^[4]!!!

— Нравится! — это был не вопрос и я улыбнулась, прикоснувшись к плечу Димы, — тебе нравится!

— Так, отлично. Может объяснишь ему кто я, а то он обдумывает мое убийство.

Он на секунду закрыл глаза:

— Что случилось малышка? — опустила я перед ней на колени, поправляя ее волосы собранные в косу.

Это моя прерогатива.

— Иногда ты удивляешь философией. И где твоя машина? Обычно она стояла во дворе.

— Говорю — не уходи никуда. Ясно?

Павел схватил меня за локоть, но мгновение ока, рука Андрея схватила его за запястье и освободила меня.

— Ее парень, — в голосе было столько уверенности, что я прыснула со смеху.

— Да неужели. И кто же?

— Тебе идет, — подал голос после долгого молчания Колчин, как-то странно меня разглядывая. — Не хочешь куда-нибудь сходить?

Едва Колчин скрылся в толпе не удосужившись просветить куда именно, я схватила первый попавшийся стакан и залпом осушила его. От крепости напитка я выдохнула. Казалось все тело в огне.

— Давай не стесняйся!

— За что? — с видом обиженного ребенка, пробубнил Дима, — с тобой секс был бы… все молчу. Не хочу умереть от кастрюли. Представь заголовки в газетах: руководитель группы фирм повержен кастрюлей! — я фыркнула, — бедная репутация!

— Паша? — переспросил Минаев.

Я швырнула в Диму полотенцем.

Андрей поцеловал ладонь, которая гладила его щеку.

Глубоко вздохнув и не дождавшись приглашения войти в кабинет, я приоткрыла дверь. Я окунулась во мрак комнаты. Это напомнило о первом посещении кабинета, и невольно вздрогнула. Все было как в прошлый раз: мрачность, неизвестность и лишь желтовато-оранжевый огонек от сигареты давал знать о присутствии Андрея. Нащупав в стене выключатель, комнату озарил яркий свет. Вдали комнаты, у окна стоял Минаев, куря сигарету, опустив голову. Открытое окно впускал свежий воздух, ветер растрепал длинные волосы Минаева, скрыв его лицо. Поставив чашку на стол, сцепив пальцы, я подошла к нему. Андрей поднял на меня зеленые глаза, улыбнулся и поманил к себе.

— Вон из моего дома.

Андрей оглянулся через плечо, потом снова взглянул на меня.

Андрей запел:

— Тамара, послушай…

Он выбежал из дома в неизвестном направлении меньше недели назад, и теперь он гуляет? Я беспокоюсь о нем, скучаю, а он гуляет?!

С холла раздались шорохи, что-то упало и вот Дима стоит в дверях.

— Почему ты позволил мне чувствовать вину за любовь к тебе? Я боялась предать тебя своим прошлым. Боялась, что ты откажешься от меня.

— Заявился в мой дом и командуешь? Все забыли о правилах приличия.

— Знаешь, сколько я заплатил за нее?

Шум на танцполе нарастал. Тело двигалось в ритме музыки, желая отдаться танцу. Осушив второй стакан, я внимая предостережениям Колчина, направилась вглубь танцпола, пританцовывая. Приподняв руки, двигаясь в ритме танца, я закрыла глаза.

— Две текилы.

— Нет.

— Тамара! — воскликнул он, обнимая меня. Его руки тисками сжимали меня за плечи, хлопая по спине, словно встретил старого приятеля. Неожиданно я стала свободной. Андрей с такой силой толкнул мужчину, что тот упал на пол.

— И пришли не к вам.

— Теперь, — шепчет он знакомые слова, — мы знаем тайны друг друга. Будь со мной.

Минаев пальцами прикоснувшись к подбородку так, чтобы я посмотрела на него.

С ног до головы оглядев его наряд, я нахмурилась.

— Я лежала в психиатрической клинике. — Я увидела боль в его глазах, он едва сдерживался, чтобы не заключить в свои объятия и не заставить замолчать. — Четыре года интенсивной терапии, пока я не смогла вернуться в реальность. Врач лечивший меня сказал что я, скорее всего не вернусь к прежней жизни, если не встречу того, кто намоей стороне.

— Ой, умоляю. Не говори что никогда не пила!

— А к кому?

— Придурок?..

— Я же говорил — хватит сожалений. Нельзя постоянно извиняется, в чем виновата не ты.

— Вау!.. Я конечно не против отношений на стороне, да и с радостью. Черт, — едва проговаривая слова, Дима воскликнул: — ты красотка! И фигура ничего. Твои сиськи, они…

Ну не то чтобы…

Я поморщилась.

— Бери, — его голос звучал очень серьезно.

— Ты пьян.

Андрей с такой силой впился в мои губы, всеми силами стараясь поглотить меня всю целиком. За спиной послышался ошеломленный вздох, в зале наступила тишина, или может я слишком поглощенная поцелуем, не замечала происходящего вокруг.

Я поняла, стихи не его сочинения, но это их ничуть не портило:

Колчин с сомнением посмотрела на малышку. Та подняв ложку с кашкой, запустила ею в Диму.

— Она потащила меня на вечеринку ее сверстников, взяв с меня слово, что позову певуна, но он не дослушав, отказался. Дела, видите ли! Тогда Даша попросила позвать тебя. Надеется хоть твоим присутствием восполнить утрату Минаева.

Я улыбнулась.

— Голубка? Ты назвала меня — голубка?

Его брови угрожающе сошлись в одну линию.

Я пожала плечами.

Я покачала головой.

— Уходи Паша.

Трясущими руками кое-как поставила кастрюлю с водой, достала из верхнего ящика манку.

— Женщина? — с угрозой в голосе спросил Андрей. — Сколько можно вламываться ко мне и нести всякий вздор? Если это София — выгони ее.

— Это ты забыл. Вломился в мой дом и сломал дверь!

29

Когда Тамара скрылась в кухне, мужчины переглянулись между собой и одновременно сунули руки в карманы брюк. Андрей Минаев пристально рассматривал перед собой мужчину. Они были знакомы несколько лет заочно, каждый слышал друг о друге что-то. И каждый был не в восторге от этого.

— Неплохо выглядишь, — первым подал голос Павел, с наслаждением рассматривая Минаева. Тот нахмурил идеальные черные брови, заправил за ухо прядь волос.

* * *

* * *

Павел выпустил кулак.

— Какой слабый наш смельчак. Совсем плохо?

— Это ты довел до смерти отца Тамары. Ты помог Софии сбежать и подговорить ее отдать Тамару в сексуальное рабство. Это все ты! ТЫ!

— А-а-а. Нравится моя игрушка? Не стоит хранить ее у себя.

Он хватает меня за руку и тащит вниз по лестнице. Я попыталась отнять ладонь из его сильной хватки, но тщетно.

— Убью… — прошептал Минаев, борясь с рвотой. Скорее всего он получил сотрясение.

Андрей засмеялся, за что получает удар в челюсть.

Означает ли это…

— Эфраим? Что ты здесь делаешь?

Одинцов засмеялся.

Рассердившись на себя и свою слабость, Одинцов хватает нож, наматывает на кулак волосы Андрея и срезает их до самых корней. Швырнув их прямо в лицо Минаева, Паша склонился перед ним, приставив к горлу нож.

Первые две вещи, которые никак не ожидала увидеть за дверью. Первое: шикарный букет классических красных роз; второе: шикарного мужчину лет двадцати семи, с короткими стрижеными волосами по последней моде. Мужчина широко улыбался в тридцать два зуба.

— Ты блефуешь.

Эфраим игнорируя меня, свободной рукой открывает дверцу машины и силой заталкивает в машину.

— Ты цела?

Вздохнув от досады, я пошла, открывать дверь.

— Очнулся? — услышал он едва различимый голос.

— Трезво смотрю на вещи. Скажу я не в восторге что у нее такой родственник.

— В твоей головке вериться море вопросов. Так? Что ж, облегчим задачу. Ира была моей невестой, она отказала и я хорошенько наказал ее.

— Быстрее! Там Андрей и…

Павел усмехнулся.

— Обманывать можешь ее, но не меня. Притворяться гомиком, лишь бы быть рядом с ней — мерзко.

— Какие речи!

Но что если закричать? Дом ведь не пустует, все домочадцы в доме. В комнате у себя и Елена!..

Одинцов толкнул Минаева.

Вырываясь, я озиралась по сторонам, пытаясь найти какое-нибудь оружие. Ничего. Неужели никто не поможет? Череп с улыбкой не сходящая с лица, сильно завернул мне руку.

— Ну да.

— Ах ты говнюк! — услышала я голос Дмитрия. Уставившись вдаль, пытаясь сфокусировать зрение, заметила Колчина, державшего в руках тяжелое бревно, перешагивая бессознательное тело.

Бесполезно.

— И зачем он приехал? — пробубнила я под нос.

— Кричи, кричи шлюха! Тебе никто не поможет!

Подергав веревки, Андрей зарычал, на что получил удар кулаком в лицо.

Павел побледнел. Он не ожидал, что кто-то отгадает его секрет. Но еще страшнее стало, когда Минаев вплотную подошел к Паше. Они были почти одного роста, не в пользу Одинцова. Минаев шире в плечах и в несколько раз крупнее, и все же не это пугало больше. Глаза…в них отражалось неимоверная злость. Он гадал, на что пойдет этот человек, угрожай ему кто-нибудь в семье. Совсем как отец его бывшей невесты.

Маленькая расплата…

И тут я узнала кто передо мной, и мое сердце пропустило удар.

Вдруг он услышал посторонний шум, резко обернулся и увидел, летящий в него старинный телефон. Последнее что он увидел, склонившееся к нему лицо. Дальше его накрыла темнота.

— А ты не похож на гомика.

Минаев уставился на Павла.

Никто?

— Череп?..

Андрей распахнул зеленые глаза.

Я оглянулась.

О Боже!

Андрей заметил в руках Одинцова нож.

— Нет…

— Угадала милашка!

Он падает, едва поднимается на ноги и тут же оказывается захвачен Андреем. Сжимая шею локтем ублюдка, Андрей прошипел:

В дверь снова позвонили, на этот раз более настойчиво.

— И где тот хмырь, что отшивался в твоей квартире?

— Бедняжка, корчилась от боли. Но ты чудом спасся. — Павел схватил Андрея за волосы, так чтоб зеленые глаза смотрели в его. — Какой взгляд… Твой папочка смотрел на меня так же. Обещая десятилетия пыток.

— Тронешь Лену или Тамару — пожалеешь, что родился на свет.

— Психов? Нет…мы гении! Тамара единственная не захотела стать нашей частью. Брат совершил ошибку, изнасиловав ее. А я спас.

— Я никогда не повторяю дважды.

Я завопила.

— Постой! — кричу я ему в спину. — Мне больно, отпусти!

Черт.

— Тамарочка… — голос Эфраима неожиданно приобрел знакомые нотки. Я во все глаза уставилась на знакомый профиль, и не поверила глазам.

— Вы — семья психопатов…

— Знакомая позиция?

Андрей пришел в себя не сразу. Сознание возвращалось к нему постепенно, едва он очнулся, его голову пронзила острая боль. Пошевелить руками не удалось — они связаны крепким узлом.

Приготовив две чашки чая, я поставила их на поднос, размышляя о чем беседуют Павел и Андрей.

Минаев оскалился:

— Умник, да?

Связано настолько крепко, что ему ни за что не освободиться.

— Помнится, так ты запугал Софию, явившись к ней домой! Она очень испугалась.

Наблюдая за движениями Павла, Минаев потянул за путы, связывающие руки.

Минаев, не мигая, уставился на Павла.

— Нет! НЕТ! Отпусти меня! Кто-нибудь, помогите!

— И это ты донес до нее! — Павел наблюдал за смехом Минаева, — чего смешного?

Неожиданно раздался звонок в дверь.

Андрей отошел на несколько метров, к книжным полкам, наблюдая за Одинцовым в отражении в зеркале. Ему не нравилось, что этот скользкий тип находится в его доме. Странно, что он вообще пришел к нему и это настораживало.

Я попыталась пнуть Эфраима в голень, но он ловко увернулся от удара.

— Поверь, ты не захочешь знать…

Его ударил Павел старинным телефоном, доставшийся когда-то от бабушки. Андрею никогда не нравился этот предмет интерьера, и какая ирония получить ею по голове. Он попытался приподняться, но ноги не держали его, он упал на пол, больно ударившись коленом.

Андрей пинает со всей силы в живот Одинцова, тот корчась от боли нагибается. Этого хватает Минаеву вернуть связанные руки со спины и со всей силы ударить Павла.

— Когда я с тобой закончу, — выговорил Андрей ласковым голосом, напугавшим Павла, от чего тот едва не наложил в штаны. Глаза и голос дьявола… — от тебя не останется ничего.

— Что прости? — склонился к нему Павел, закатав рукава рубашки до локтя. — Знаешь, ты мне нравишься. Правда. И твоя сестренка мне нравилась, милая девушка.

— Не вынуждай меня делать это, — брезгливо поморщился Паша, стирая кровь Минаева о его одежду. — Ты мне нравишься, правда…

Из дома послышались крики.

Ира? Его сестра?

Едва Павел заговорил, как получил удар головой в нос. Из обеих ноздрей хлынула кровь, Андрей с наслаждением наблюдал, как Паша стонет от боли.

Ах да.

Что же случилось?

На секунду Павел вновь испугался. В зелени горело настоящее пламя, готовое поглотить все живое. Но тут же сбросил с себя страх. Что может сделать связанный мужчина.

Андрей вновь засмеялся, усиливая давление на шею:

— Отдав ее в притон? Это был ты. Тот, кого она боялась восемь лет и тот, от кого она сбежала…Она верила тебе до последнего, а ты обманул ее. Ублюдок.

Тигровые глаза заблестели от восхищения.

— Здорово, правда?

Потянув сильнее за веревки, Андрей почувствовал, как они ослабли. Еще немного, и он свободен.

— Сначала я прикончу тебя, Тамара не достойна водиться с такой шавкой.

— Лай пока можешь.

Еще чуть-чуть.

— Тамара будет моей! Уже сейчас она трепыхается в объятиях Черепа.

Андрей освободил руки и прыгнул на Одинцова.

Не ожидавший нападения, Павел упал на пол, не веря что Минаев смог освободиться. Не успев очухаться от падения, как на него обрушился град ударов. С особой точностью Андрей буквально молотил кулаками по уже окровавленному лицу Павла. Послышался хруст: сильнейшим ударом Андрей сломал Одинцову челюсть.

Где-то послышался вой полицейской машины, комнату озарили красно-синие огоньки, в дом ворвались полицейские. Оттащив Минаева от обмякшего тела мужчины, полицейские с трудом удерживали его не давая напасть на пострадавшего.

В комнату вбежала Тамара, не поверив увиденному. Андрей был весь в крови и синяках. Она не поняла, чьей кровью пропитана его рубашка. Перешагнув тело, она склонилась над Андреем, слезы потекли из ее глаз. Боже, сколько крови! И волосы…

— Милый…

Он даже не посмотрел на нее, когда Андрея увели полицейские.

30

«БЫВШИЙ РОК — МУЗЫКАНТ ЖЕСТОКО ИЗБИЛ ИЗВЕСТНОГО БИЗНЕСМЕНА И ПО СЛУХАМ ЛИДЕРА ОДНОЙ БАНДИТСКОЙ ГРУППИРОВКИ КУРИРУЮЩЕЙ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ В ГОРОДЕ. ВЛАСТИ УТВЕРЖДАЮТ…»

На следующие день все таблоиды трубили о драке Андрея с Павлом Одинцовым. По всем каналам говорили одно и тоже: Минаев оправдывает репутацию жестокого убийцы. Со слов журналистов, Андрей был одним из членов бандитской группировки и не поделив какие-то общие товары с Павлом Одинцовым — нарвался на драку. Журналисты утверждали, что Одинцов с трудом избежал смерти, еще несколько секунд — он бы умер.

Я швырнула газету, не находя место от беспокойства. Прошло два дня с момента той злополучного дня, но от Андрея не было вестей. Не зная, что с ним и как он, я впадала в панику. Утром в участке меня заверили, что Андрей покинул камеру.

Где он я не знала.

Так же не знала, как быть.

Алевтина Сергеевна никак не прокомментировав поступок, вынесла все мои вещи и под угрозой вызвать полицию выставила за дверь. Не зная куда пойти, я борясь со слезами обведя в последний раз особняк взглядом, жалея что так не поговорила с Андреем, не объяснилась, покинула особняк Минаевых.

Сейчас я сидела в кабинете человека, которому Андрей безоговорочно доверял. Дима моя последняя надежда. Он должен знать, где Андрей.

— Он сейчас подойдет, — заверила меня секретарша, ставя передо мной чашку чая. При виде зеленой жидкости, желудок протяжно заурчал.

Не помню когда ела в последний раз.

Дверь резко распахнулась, и я увидела вошедшего Диму с удивлением взиравшего на меня.

— Сказать, я удивлен.

Проглотив горячую жидкость, я виновато опустила глаза.

— Я сказал удивлен, а не огорчен твоим присутствием, — оскорбившись, сказал Колчин, кладя на огромный рабочий стол кейс, — что-то случилось?

Я осторожно посмотрела на него.

— Мне некуда идти, — не дослушав до конца, Дима забирает из моих рук чашку и накрыл своими большими холодными ладонями мои пальцы.

Разрыдавшись, я впервые обняла Дмитрия не сдерживая слез. Он с такой любовью успокаивал меня, что виновато посмотрела в его большие глаза.

— Прости меня, пожалуйста…

— Ну что ты милая, — говорит он, поглаживая меня по спине.

Я зажмурилась и рассказала все Павлу. Он слушал меня не перебивая. Рассказала ему про события восьмилетней давности, про то как ко мне в квартиру вломились люди Павла и силой заставили работать в притоне. Я рассказала ему все, не утаивая.

Дима слушал, не перебивая, а когда слезы иссякли, я, задыхаясь, проговорила:

— Что мне делать? Я не знаю где он, родной дядя признался в зверствах против меня и моей семьи. Признался в убийстве семьи Андрея… как мне жить с этой виной?..

Выслушав меня, Дмитрий осторожно переложил меня на диван, стоящий недалеко от стола и дал в руки стакан с водой. Сделав глоток воды, я икнула и откинулась на подушки.

— Я сожалею. — Этого слова достаточно, чтобы искупить вину за испорченное детство. Дмитрий приоткрыл дверь, приказал секретарше никого не впускать в кабинет, стянул дорогой пиджак, достал из бара бутылку виски и залпом осушил половину содержимого.

— Я боялся, что подобное случиться. Андрей несколько месяцев следил за Одинцовым, но не нашел ничего указывающее на его вину, — услышала его голос где-то в комнате. — Не могу поверить, что подобное случилось с тобой. Да с любым человеком! А Павел был замешан во всем этом… Лишиться по вине одного человека отца и сестер, и знать что он испортил жизнь любимой… Одинцов разработал целую систему. Искусный лжец. Эфраим в тюрьме и дает показания против него. Я понимаю, почему Андрей снизошел до убийства.

— Но не убил. Одинцов в больнице, в тяжелом состоянии. Ему предъявят обвинения по многим статьям.

— И твоя мама находится в психиатрической лечебнице. Ее муж подал на развод.

Я закрыла глаза.

— Павел обманул меня. Никто не знал. Я должна была догадаться!

Он тяжело вздохнул.

— И что ты намерена делать?

— Умереть?

В одну секунду оказавшись возле меня, Дмитрий опустился на колени.

— С ума сошла говорить такое? Если бы здесь был Андрей…

— А что делать? Я потеряла смысл жить дальше, у меня нет будущего.

Дима покачал головой не соглашаясь.

— Ты же не говорила с ним, откуда тебе знать, что он скажет? Почему он возненавидит тебя?

Я невесело улыбнулась, гадая, почему моя жизнь полна дерьма.

— Это Андрей. Он ненавидит меня. Мой дядя он…

Он фыркнул.

— Чушь. Андрей любит тебя.

— Его глаза сказали обратное.

— Тамара… — нежность в его голосе заставила посмотреть на него и горестно улыбнутся.

Дима сел, на пол облокотившись спиной о диван, делая большие глотки виски. Мы долго молчали, не зная, что сказать друг другу. Я всегда была одна. До встречи с ним, Андреем Минаевым. И теперь его я потеряла.

Навсегда.

Неизвестно откуда у меня появились слезы, я долго плакала. За нашу судьбу, любовь. За жизнь, которая так несправедлива ко мне.

Я ревела и звала его.

Свою любовь.

Эпилог

Десять месяцев спустя

Краснодарский край, город Краснодар

* * *

Улица Таманская

Неделю спустя

Прошло десять месяцев с тех пор, как я слышала об Андрее. Журналисты писали в газетах о неожиданном исчезновении семейства Минаевых. Никто не знает, куда он пропал вместе с дочерью. Я пыталась справиться с паникой, возникающей всякий раз, стоит мне подумать о нем, но каким-то чувством я знала — он жив. И рано или поздно он вернется. Я верила в это.

Месяц за месяцем я ждала его возвращения, в его школе. Заручившись поддержкой Димы, он помог мне достроить музыкальную школу. Каждый день ожидая его возвращения, я лелеяла надежду. Но с каждым днем мой пыл угасал, как догоравшая свеча.

Работая над эскизами на первом этаже здания, я пыталась уйти от печальных мыслей. Пару месяцев назад обнаружив в себе талант художника, я расписала все стены на первом этаже школы. Увидев мои художества или то чем можно их назвать, Дмитрий скиптетически на меня посмотрел, покрутил пальцем у виска и сказал:

— Когда он узнает — он тебя убьет.

Но мы оба не были уверены в его возвращении.

Четырнадцатого июня в день рождения Андрея, я зажгла свечи на праздничном торте и загадала желание.

Но и тогда он не вернулся.

Закутавшись в плед, я наблюдала, как за окном падал снег, в камине потрескивали поленья, взрываясь снопами искр. Через несколько часов часы пробьют двенадцать раз, извещая о наступлении Нового года. Комната погрузилась в темноту, лишь ярко-красный цвет елочной гирлянды освещал комнату.

Скоро совсем скоро я проведу Новый год одна. Как и большинство праздников, я привыкла встречать их в одиночестве. Пусть прошлый праздник дарил радость, тепло и веселье, теперь я осознала, что не всегда мы получаем то, что хотим. С этими мыслями я дотянулась до бутылки шампанского, одиноко стоящей на столе и не отрывая глаз от окна, наполнила стакан. Сладковато-горькая жидкость обжигала горло. Никогда не любила спиртное.

Вдруг я увидела как поворачивается дверная ручка. Дверь распахнулась, впуская в комнату облако морозного воздуха и возникшего за ним широкоплечую фигуру.

От увиденного, из моих рук выскользнула бутылка. Улыбаясь и плача одновременно, я обняла за шею мужчину и радостно прошептала:

— Добро пожаловать домой, любимый.

Сильные руки обняли меня в ответ, прижимая к груди, губы прикоснулись к моим губам.

— Я дома, любовь моя.

Надевая впопыхах вечернее платье от именитого кутюрье, Даша не могла унять дрожь во всем теле. Ей было настолько страшно, что идея посетить день открытия музыкальной школы ее любимого исполнителя казалось безумной. Что вообще она там забыла?

Да. Она встречается с его лучшим другом — Дмитрием. Даже помолвлена, но речи идти о совместном посещении мероприятия не может.

Что она там будет делать?

Услышав скрип двери в ванной, девушка глубоко вздохнула. Дима не должен догадаться о ее страхе.

Поправляя бретельку платья, заметив в отражении зеркала Диму с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, она улыбнулась. Было забавно видеть его в домашней обстановке. Его настоящего. Словно догадавшись о ее мыслях, Дима поднял глаза и впервые подумал, какая же Даша изумительная. Наблюдая в зеркале как Дима медленно подходит к ней, кладет руки на талию, одновременно целуя ее щеку. Положив свои руки на его ладони, девушка закрыла от наслаждения близости с Димой.

— Я бы очень хотел, — услышала она его низкий голос, в котором звучало неподдельное разочарование, — остаться сейчас с тобой. Здесь, в этой комнате. Но Андрей ждет.

— Тогда давай останемся? — прошептала она.

Дима разглядывал их отражение в зеркале.

— Ты боишься.

— Немножко, — призналась она дрожащим голосом, — я очень восхищаюсь Андреем Минаевым!

— О! Так мне стоит ревновать? — прокладывая дорожку от уха до плеч, Дима наслаждался запахом ее тела. — М-м-м…ты пахнешь восхитительно.

— Твой костюм лежит на диване.

— Пытаешься отвлечь меня, пушистик?

— Не даю тебе шанса избежать вечера. Давай, одевайся уже, — говоря это, Даша ловко высвободилась из его объятий, вернувшись к прежнему занятию, — и застегни пожалуйста, платье.

С досадой думая, какие же все женщины коварные соблазнительницы, Дима ловко застегнул молнию, накинул на себя белоснежную рубашку. Спустя двадцать минут они ехали по ночному городу, не разжимая сплетенные пальцы. Когда они оказались в окрестностях школы, Дашина тревога вернулась.

Заглушив двигатель, отстегнув ремень, Дима нахмурился видя изобилие автомобилей. Свет от уличных фонарей падал на небольшая группа людей, столпившихся у главного входа. Среди них Дима разглядел Минаева. Он стоял в дверях, держа в объятиях Тамару. Их смех был настолько заразителен, что губы Димы невольно растянулись в улыбке. Качая головой и целуя дрожащую ладонь любимой, Дима щелкнул ее по носику.

— Готова?

Она пожала плечами.

Диму внезапно посетила мысль.

— Хочешь, устроим им шоу? — не понимая о чем он говорит, Даша наблюдала как мужчина вынимает из внутреннего кармана черного пиджака огромный смартфон, тыкает пальцами по сенсору. Дима издал какой-то звук, больше похожий на хрюканье в такт смеху, льющийся с улицы. Протянув девушке телефон, он самодовольно произнес:

— Здорово, да? Его разопрет от злости!

— Ого!..

Слушая забавные истории из жизни Оли и ее мужа, Тамара спиной прижалась к твердой груди Андрея, откинув голову. Ее тело охватила дрожь, когда мужчина поцеловал девушке в губы, обнял ее за талию и прошептал на ухо:

— Люблю тебя.

Тамара ничего не сказала, наслаждаясь звуками его удивительного голоса. Промолчала и когда Андрей укутал ее в свое пальто.

— Смотри, кто идет к нам, — указал он подбородком на тени у тропинки. Разглядев среди них Дашу и Дмитрия, Тамара радостно помахала им рукой. — Эй, куда ты уходишь? — воскликнул он, когда девушка вышла из своего рода кокона.

— Надо встретить их.

— Вот, надень! — но он не успел договорить, Тамара побежала на встречу влюбленной паре. Недовольно нахмурившись и гадая через сколько времени будет ухаживать за простудившейся Тамарой, Андрей произнес:

— Пора начинать.

Оля фыркнула, теплее закутавшись в красную шубу:

— Терпение мальчик мой, прошло десять минут всего.

— Она заболеет!

— Ворчишь как всегда, — присоединился к спору Сергей, вырисовывая круги на снегу мыском ботинка. — Собрал нас тут, как…все молчу! Нечего так смотреть.

Выдохнув облако пара, Андрей вытянул руку приближающемуся Дмитрию.

— А вот и наш лентяй!

— Кто бы говорил, Сереж. Сделай лицо попроще певун, а то напугаешь мою невесту.

Тамара переглянулась.

— Невесту? — она обернулась к покрасневшей девушке. Та смущенно опустила глаза. Андрей был настолько близко… — Он сделал тебе предложение?

— Да.

Внезапно Дима не выпуская ладонь Минаева, покрутил у того перед глазами экраном сенсора:

— Смотри, что у меня есть!

— Что это? — серьезно спросил Андрей, неудачно попытавшись выхватить телефон.

— Ух ты! Я уже добавилась в друзья, — проговорила Оля таким тоном, словно она получает награду.

Сергей привстал на цыпочки, удачно разглядев из-под плеча Дмитрия изображение на экране.

— Охо-хо-хо.

— Да что там! — проворчал Андрей теряя терпение. Тамара разглядев, что так взбудоражило толпу, отступила к крыльцу.

— О! вот тут мне лучше нравится: любимая книга — азбука! Или как вам это: веб-сайт андреймудак.ру.

Толпа прыснула со смеху.

— Да что б вас! — вскричал Андрей, одним движением выхватив телефон из рук Дмитрия. — Личная информация Андрея Минаева?

Он тут же глазами нашел Тамару.

— А ну стой, бессовестная мошенница. — С притворной угрозой в голосе, прошипел Андрей, видя как Тамара приближается к его новой машине. — АндрейМудак?

— Че, правда? — воскликнул Сергей, за что получил шлепок по затылку.

— Оставь их в покое, а мы пока нальем шампанского!

— О да!

— Я все объясню! — сказала Тамара, пытаясь придумать, как объяснить любимому свою маленькую шалость. Но лучше, чем поцеловать его сейчас ей в голову ничего не приходило. На его короткие черные волосы падал снег, зеленые глаза загорелись. Тамара опустила дыхание: с длинными или короткими волосами Андрей все так же сказочно красив.

И он ее.

Его темные брови вопросительно поднялись.

— О чем вы думаете, Сабо?

— Думаю, Госпожа Тамара Минаева звучит восхитительно.

Андрей закрыл глаза и открыл вновь.

— Повтори, пожалуйста, любимая.

— Андрей…

— Я люблю, когда ты произносишь мое имя.

Девушка замялась, может он ее простит за шалость?

Или нет.

— Но это не значит, что ты прощена.

— А что если я скажу тебе кое-что? — она поманила его пальцем, как когда-то он ее и тихо произнесла: — кис-кис-кис.

Настигнув ее в два шага, Андрей проник к девушке в страстном поцелуе. От страстного поцелуя у девушки закружилась голова. Андрей придержал ее за спину, но поцелуй не прервал.

— Эй, голубки! Хватит обниматься и бегом к нам!

Тамара оторвалась от Андрея, поправляя лацканы его пальто. Привстав на цыпочки, девушка прошептала ему на ухо, от чего у Андрея забилось сердце:

— Я беременна!

Андрей осторожно приподнял пальцем ее подбородок. Его глаза встретились с ее — голубыми и радость затопило его сердце. Широкая улыбка озарила его лицо, приподняв руки, Андрей во весь голос закричал:

— ДА!

И закружил Тамару в своих объятиях.

Наблюдавшие за разыгравшейся картиной, гости поняли, что сейчас не до открытия музыкальной школы. Они улыбались вместе с влюбленными и радовались, когда поняли какую новость узнал Андрей. Наполнив друг другу бокалы шампанского, они подняли их и хором воскликнули:

— За счастье!

1

История фарфора Rosenthal (Розенталь) началась сто двадцать лет назад, и уже впервые годы своего существования продукция фабрики заняла главенствующее место среди конкурентов. Основной принцип «Philipp Rosenthal & Co» — сплав традиции с авангардом. Несмотря на внешнюю простоту изделий Rosenthal, это имя котируется очень высоко и считается символом действительно хорошего вкуса. Лучшие дома мира украшает посуда и аксессуары этой торговой марки. Изделия фирмы представлены несколькими направлениями: Rosenthal Studio-Line, Rosenthal Classic, Thomas. С 1992 года в список добавилась экстравагантная продукция из фарфора и стекла ателье Versace, над разработкой которой трудятся звезды дизайна Rosenthal и Донателла Версаче.

(обратно)

2

Перевод с английского языка — «Позволь своим страхам уйти».

Роза говорит о любви без звука, языком известным только сердцу. Перевод с англ.

(обратно)

3

Песня группы X-Japan — Foreve Love.

(обратно)

4

Самые уникальные сигареты в мире.

Роскошный фильтр, длина сигарет 90 мм, чистый табак Вирджиния, упакованы в элегантную алюминиевую коробку, каждая запечатана уникальной лентой с голограммой, гарантирующей подлинность. Цена за пачку: 1050 рублей.

(обратно)

Примечания

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Еще не поздно

  1

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Пока я дышу, я надеюсь…

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

Эпилог

*** Примечания ***