быть, все же немного есть? – Кирк заглянул мне в глаза, и я невольно улыбнулась;
– Разве только совсем чуть-чуть.
Он начал рассматривать представителей элиты Флота, собравшихся за столом. Послы, бюрократы, политики, высшие офицеры явились сюда каждый со своей собственной целью. Кирк скользил взглядом по их лицам; я была благодарна ему, что в эти мгновения он забыл о моем существовании.
– Капитан, – начала я. – У меня еще не было возможности поблагодарить вас за честь пилотировать «Звездную Империю» в космический док.
Он едва заметно надул губы.
– Не стоит смущаться из-за этого. В конце концов, вы не виноваты в том, что не знали многих вещей.
Я снова покраснела.
– А что теперь будет с дредноутом, сэр?
– Решение еще не принято. Но есть мнение, чтобы демонтировать его.
Особая Комиссия может решить, что его существование противоречит принципам Федерации.
– А вы, случайно, не будете в составе этой специальной комиссия?
– Случайно буду.
– Хм… это хорошо.
– Спасибо за комплимент.
На этот раз он широко улыбнулся, согревая пространство между нами этой улыбкой. Присутствие капитана Кирка стало для меня щитом против утомительной очереди из поздравляющих. Теперь они должны оставить меня в покое.
– Вы сожалеете о каких-нибудь своих действиях? – спросил он. – Если да, это обычное дело в экстремальной ситуации.
– Скорее, это нельзя назвать таким словом. Печально, что столько людей погибло по вине Риттенхауза на его флагмане. Ведь они только исполняли чужие приказы. Его ошибки привели к их смерти, а меня – к награждению медалью.
– Вы поймете, что любая награда имеет свою цену, а платит за нее кто-то другой. Но если бы мы не выступили против него, эта цена была бы несоизмеримо большей.
– Я рада, что доктор Бома успел ускользнуть с «Помпеи» на космическом челноке. Никогда бы не подумала о том, что он будет участвовать в аферах Риттенхауза.
– Бома расист, – начал он, стараясь правильно подобрать слова. – Он считал, что предпочтение должно быть отдано человеческой расе. Но во всем прочем доктор всегда уважал чужую жизнь. А когда он догадался о планах Риттенхауза убрать команду дредноута, то спланировал аварию в системе электроснабжения корабля, чтобы дать возможность скрыться вам, а затем бежал сам. И все же следует признать его ошибки.
Я вздохнула:
– Лучшие командиры – представители человеческой расы. Но именно благодаря нашим недостаткам. Я раньше этого не понимала.
– Все мы в чем-то ошибаемся. Жизнь – это постоянно открытая классная комната.
После нескольких минут молчания я спросила;
– Есть какие-нибудь новости о Берче?
– Доктор Маккой сообщил нам, что примерно через неделю он уже сможет принять участие в церемонии награждения его медалью Чести.
– Я рада за него. Он был единственным, кто по-настоящему сохранил бодрость духа. Быть капитаном – это не для него, но он взял на себя эту ношу ради нашей галактики.
– Он также составит вам пару и облегчит вашу участь быть награжденной медалью «За Храбрость».
– Но, сэр…
– Совсем ненамного?
– Совсем.
Мы хихикнули и посмотрели друг на друга; нам было очень легко общаться между собой. Я решилась спросить:
– По слухам, в связи с перестановками в Командовании Флотом появятся несколько вакансий в Адмиралтействе.
Он снова внимательно взглянул на меня, на этот раз несколько по-другому.
– И…
Капитан хорошо меня понял и медленно пошел через толпу. Я, не выдержав, начала заикаться.
– Думаете, у них есть место и для меня? – Он рассмеялся в полный голос. Это уменьшило напряженность, проскользнувшую между нами.
– Я не удивлюсь, – продолжил он. – Командир, вы когда-нибудь ходили на море под парусом?
Я пожала плечами.
– На моей планете слишком мало ветров, сэр. – Он удивленно поднял брови.
– Я хотел бы показать вам, как это делается. У меня есть на примете небольшая шхуна, стоящая в порту Сан-Франциско. Думаю, что она вам понравится.
– Капитан, – ответила я, – я уже предвкушаю удовольствие от всего этого.
– И нам нужно… кое-что обсудить. Думаю, что нам обоим положен уик-энд на берегу, не так ли? Я бы мог дать вам несколько советов и обменяться мыслями о работе капитана и о том, что означает стать близким другом вулканца.
Снова наши взгляды слились в единое целое, ручеек взаимопонимания опять потек между нами, глубокий, прохладный, ароматный, словно старое вино. Но мы еще не слишком хорошо знали друг друга, чтобы просто так стряхнуть с себя это необычное, мистическое состояние.
– Да, сэр, – произнесла я бодро. До нас начали доноситься привлекательные запахи: праздничный ужин уже начался.
