Неподходящие (СИ) [Gabrie] (fb2) читать онлайн

====== Часть 1 ======

Эрин увлеченно крутила в руке подарок родителей на пятнадцатилетие — новенький новомодный полароид. Он представлял из себя очень компактную, небольших размеров камеру, фотографии с которой печатались сразу, как их сделаешь. Они даже были не черно-белые. Это казалось просто каким-то волшебством! Дример на полном серьезе думала, что эту невероятную вещь папа достал из какого-то волшебного мира, не обремененного серостью и унылостью того, в котором она жила сама.

Идеи насчет того, откуда на самом деле это сокровище, менялись от одной к другой, но, в конце концов, Эрин вернулась с небес на землю. Вероятней всего, этому послужили голоса каких-то школьников, пронзившие некогда идеальную тишину, словно перочинный ножик яблоко. Девушка недовольно поджала губы, услышав среди нескольких голосов знакомый. Потом еще один знакомый.

«Ебаный в рот, — пронеслось в вечно растрепанной голове. — как же не вовремя.»

Из темного коридора резко вынырнул рыжий ураган, подорвавшись к подоконнику, на котором сидела Дример. Девушка (чертовски, чертовски рыжая!) схватилась за него, словно вот-вот рухнет на пол. Эрин окинула ее более, чем безразличным взглядом. В этот же момент на нее уставились большие голубые глаза, светившиеся полным отчаянием. Эрин усмехнулась, слыша громкое «Поймаем сейчас эту суку!» и следующее «Жопу разорвем!»

Честно признаться, громовой голос толстяка Реджи иногда наводил страх даже на нее. О Беверли Марш, девчонке, пикантные слухи о которой слышали даже те, кто никогда не видел ее в лицо, и говорить было нечего. Она выпрямилась и лихорадочно начала мотать головой по сторонам. В конце этого коридора, который был самым тихим и уютным в школе — иначе, зачем было его выбирать Дример — был тупик и, похоже, разрушившиеся надежды кое-кого на благоприятный исход этого дня.

— Слепая, потаскушка? — тихо спросила Эрин. Бев с тем же страхом в глазах взглянула на нее. Некоторое время девушки просто смотрели друг на друга, пока шаги за углом не стали слишком громкими, после чего Дример вновь подала голос, уже с открытой злобой говоря:

— Дверь в кабинет истории прямо напротив тебя! И, представь только, она открыта. Прячься, придурошная!

Беверли изумленно оглянулась на дверь, что была все это время прямо напротив них. Марш даже успела подумать о своей тормознутости перед тем, как скрылась за ней, нырнув внутрь пустого кабинета и тут же прячась под одной из парт. На всякий случай.

Это произошло очень вовремя, ибо через мгновение появились Реджи и Вик. Вид у обоих был решительный — кажется, решительно настроенный на боль и унижение, и Эрин только хохотнула в кулак, когда лица обоих вытянулись в недоумении.

— Не понял! — рявкнул Крисс, делая еще пару шагов и осматриваясь. Он подошел к стене и потрогал ее рукой, и тогда уже Эрин засмеялась в голос, — Эрин! Что ржешь?! Куда эта рыжая блядь делась?

— Твоя бабушка что ли? — невозмутимо спросила девушка. Хотелось пошутить про мамку, но это уже было слишком заезженно.

— Куда Марш делась? Она же бежала сюда, мы видели, — подал голос Реджинальд. Эрин пересеклась с ним взглядом и пожала плечами. Тонкая рука (чуть ли не скелет обтянутый кожей) ее сжимала все это время полароид и сейчас быстро положила за спину. Не привлекая внимания.

— Ты че тут делаешь? — уже более спокойно спросил Крисс и, схватив сумку девушки, закинул ту на ее колени, после чего приземлился рядом. — Дрочишь втихаря?

— Не ваше собачье дело, свиньи, — только ответила Эрин. Хоть с языка срывались непристойные выражения, глаза девушки были наполнены теплотой и ни капли злостью. С чего ей, собственно, злится, когда рядом близкие друзья?

Правда, не все из их компании сейчас рядом. Да и то, что остались самые лучшие, Эрин бы не сказала. Она была не прочь побыть последней сукой, когда сообщила однажды им это в лицо. Они синхронно пожали плечами и пожелали ей сдохнуть в ужасных муках. После чего все трое направились в какой-то захудалый бар, с наглухо отбитой публикой.

Если подумать, была такой же отбитой, даже не смотря на то, что отличалась от них кардинально. Начиная от положения ее семьи в обществе — как никак, близкие советники самого мэра — и заканчивая тем, что была девчонкой и не слишком жаловала лишнее насилие.

Трезвой. А вот пьяной — та еще умора! Кто бы мог подумать, что пинать в грязи, кажись, первоклассника — это так весело?

Эрин действительно любит быть последней сукой. Ей нравится, когда за спиной шепчутся о неправильности ее поведения. Правда, это не так круто слышать от приличных ребят, а вот от кого-то, вроде неудачников, очень даже. Как никак, их «мразь» или «паскуда» звучат гораздо лучше. Эрин часто повторяет большинство из прозвищ, данных ей Тозиером, с улыбкой на лице. Медленно произносит их и тянет, точно как мед до губ с ложечки.

Она обожает неудачников.

— Не видела тут Марш? — стоя напротив, спросил Реджи. Руки его были засунуты в карманы вечно грязных джинсов, как у типичного скромного мальчика. Виктор был не таким, хоть и был в два раза меньше и выглядел иногда совсем по-пидорски. Блондин заправил несколько русых прядок за ухо Дример и быстро отскочил, не получая вовремя по носу.

— Убрал свои патлы от меня, — произнесла девушка и встряхнула головой. Осиное гнездо на голове, кажись, переросло в орлиное, и Дример это очень устраивало. Она не могла точно сказать, брала ли сегодня расческу в руки, — Не видела, Редж. Пока вы тут, может, она уже домой убежала.

— Вот тварь! — вскипел Хаггинс и двинул назад. Из темноты коридора донеслось что-то еще, но Эрин услышала лишь обрывки фразы. — Когда, блять, обогнать только успела!

— Пойдешь с нами? — слезая с подоконника, спросил Вик. Парень вскинул бровью, с интересом смотря на подругу. — Можешь половой тряпкой смыть раскраску с ее прекрасной мордочки.

— Звучит очень здорово, — холодно ответила Дример, хоть и в глазах ее вспыхнул едва уловимый восторг. — но давайте в другой раз.

Крисс, больше ничего не говоря и лишь фыркнув напоследок, тоже удалился. Дример некоторое время смотрела на дверь кабинета истории, в котором отсиживалась Марш. Хоть она и была одной из неудачников, Эрин все равно не считала ее полноценным их членом. С трудом верится в их искреннюю дружбу. Скорей всего, они просто пускают рыжую по кругу, и той это нравится.

Дример знает наизусть все слухи о Марш. Половину из них она распускала сама. Правда, только по пальцам можно было пересчитать ее любимые, не смотря на то, что их было много. Грустно, что никто больше в этой школе не обладает такой безграничной фантазией.

Видимо только поэтому Беверли еще невредима. Она не неудачница. Она красивое дополнение и еще одно имя в списке игрушек для битья. Когда-нибудь парни ее изнасилуют. На прошлой неделе Дример даже делала ставку на определенное число. Ох, будь здесь Генри, оно было бы более ранним.

Эрин снова взяла полароид в руки и стала всматриваться в темный экран. На минуту ей даже показалось, что она видит на нем крупным планом лицо Бауэрса. Так хорошо, что может пересчитать каждый прыщ и первые ворсинки на его подростковой роже. Каждый застрявший кусок чего-нибудь из еды в таких удивительно белых и ровных зубах.

Но Генри в психушке. Еще был Патрик, но он мертв. И его имя Эрин почти забыла где-то через полторы недели.

Русоволосая так и сидела с камерой в руке тогда, когда Беверли наконец вышла из кабинета. Предварительно она слегка приоткрыла дверь и просунула рыжую голову, осмотрелась на наличии опасности. Ее не было, но все равно, когда Марш вышла, тело ее все еще дрожало. Беверли подошла к Дример совсем близко, так, что когда та подняла голову, можно было рассмотреть мурашки на открытых руках девушки. Вместе с кучей веснушек, похожих на неаккуратные мазки рыжей краски.

— Уебище же ты, — тихо сказала Эрин, не сомневаясь, правда, что ее услышали.

— Спасибо за помощь, — пропустив оскорбление мимо ушей или с наигранной любезностью, сказала Беви. — Не знаю, что на них сегодня нашло. Эти ублюдки, как с цепи сорва…

Марш прервала речь и прикусила губу, опустив голову. Осознание того, что она сейчас говорит о друзьях Дример — настолько близких, что стоит сероглазой только свистнуть, и они прибегут, как собачки — пришло к Марш слишком поздно. Но девушка все это время только продолжала рассматривать свой полароид. Беверли подумалось, что она вообще ее не слушает, но когда Эрин произнесла:

— Они просто никчемные.

Беверли поняла, что Эрин Дример все-таки та еще сука. И, кажется, ведет себя так намеренно. Даже тогда, когда делает что-то хорошее. Эдди однажды сказал, что паскуда Дример сумасшедшая и, вроде бы, тогда никто не поспорил с его заявлением.

Может потому, что неудачники ненавидили ее также, как она обожала над ними издеваться.

— Не знаю, зачем ты помогла мне, Эрин, — сказала Беви, — но, правда, спасибо.

— Проваливай, шлюха. Иначе я позову их назад.

Марш стиснула зубы, подавляя рвущийся ответ, который точно перерос бы в скандал. Она окинула взглядом Эрин и ушла, подумав напоследок о том, что в этой девчонке не было ничего особенного.

Она отвратительна. Эти вечно растрепанные волосы, каким-то чудом не сбивающиеся в единый колтун, так и вынуждали схватиться за них и дернуть так сильно, чтобы смазливая морда этой девчонки скривилась от боли. Потом можно было бы сорвать с тощей руки кожаный браслет с тяжелыми подвесками…

Ричи получал им прямо по лицу и точно знает, о чем говорит.

и выбить пару зубов. Кривых и с клыками по бокам, как у кровососа. Противно вдвойне, когда она улыбается, и улыбка ее все равно почему-то кажется не такой мерзкой.

Дример продолжала крутить полароид в руке. В голове у нее уже формировался целый мир, в котором мог бы продаваться не только он, но и прочие удивительные вещи. Там бы еще росли деревья с сахарной ватой вместо почек.

Эрин бы не прочь была сделать такую первую фотографию. По началу хотелось запечатлеть отца, но он отказался, желая, чтобы ее первый кадр был особенным. Думалось, что он был бы даже не против видеть ее фотографом, хотя это профессия, для дочки из уважаемой и серьезной семьи, была совсем неподходящей.

Она сама тоже неподходящая. Но кому какое дело?

====== Часть 2 ======

За поиском кадров для первой фотографии, день прошел совсем незаметно. Эрин взглянула сегодня на часы только один раз, утром и сейчас, когда стрелка уже приближалась к четырем дня, она искренне удивилась. Пришло время возвращаться домой. К сожалению.

Эрин очень любила школу. Любила каждый запрятанный угол и точно могла сказать, какая парочка в каком из них часто прячется. Ей нравилось по кабинетам, спортивным или актовым залам, двору просто бродить, как привидение и пугать любого, кто на нее наткнется. Как типичную хулиганку, в душе все ее боялись, хоть и улыбались и были дружелюбны внешне. По крайней мере — так было раньше.

С уходом Генри ситуация кардинально изменилась. Осознание того, что от прежней популярности (даже если она не совсем приличная — похуй) не осталось и следа, пришло к Эрин слишком скоро. Дример предполагала, что скоро их с оставшимися хулиганами сместят окончательно в самые низы школьных авторитетов. Туда, где неудачники. Не дай бог, если еще ниже.

Возможно, что тогда тот первоклассник подкараулил бы ее за школой со своими малявками, как она однажды его. Они бы отпинали ее, потом дождались, пока она вырубится, а после кинули в самую грязную лужу. И продолжили начатое. Проходящие школьники одобрительно свистели бы этому — может, даже просили чего поинтересней.

Русоволосую передернуло. Так четко она представила эту картину. С раздражением Эрин пожелала самой себе успокоиться и вспомнить, что тот малявка давно мертв. Как там его звали? Джорджи, кажется?

Дример знала, что это был брат одного из неудачников. Билла. Да уж. Билл — их главарь, авторитет и, узнав о таком, он не повел своих друзей на месть? Хоть бы подкараулил ее одну, но он даже этого не сделал. До чего же они жалкие. Эрин только мысленно посочувствовала мертвому Джорджи, насчет того, какой у него паршивый братец. Тот же Генри бы за нее разорвал их всех на кусочки, а он ей даже не родственник!

С такими мыслями Эрин наткнулась на них. Впервые за день. Они оккупировали левую половину коридора, заняв все два подоконника. Уроды.

Билл вместе с новеньким — срать она хотела, как его зовут — сидели на каждом из них. Можно понять. Денбро охуевший в край, а новенький этот настолько жирный, насколько велико эго Реджи, когда он хвастается размером своего члена. Рядом с жирным стоял астматик, дерганый или маменькин любовничек — все равно, как называть его, ибо это все синонимы. А вот главная изюминка — вишенка на торте или поехавший тамада — стоял чуть ли не на середине коридора, почти в метре от них и, активно жестикулируя, объяснял разницу между матерью астматика и бегемотом. Он явно делал это нарочно. Эрин еле сдержала смех, когда перевела взгляд на лицо Каспбрака. Нет. Это правда смешно.

Денбро заметил ее еще тогда, когда она только завернула в этот коридор. Эрин тоже это заметила. Она не могла похвастаться хорошим зрением, но нутром чуяла, как брови его нахмурились, а глаза неодобрительно сверкнули. Мол, уйди, сука! Не смей тут проходить!

И потому она гордо выпрямила спину и зашагала с уверенностью, достойной самой королевы Англии. Красный от злости Каспбрак мгновенно заткнулся и, кажись, попытался спародировать взгляд своего заикающегося дружка. Новенький никак не отреагировал, хотя уже успел с ней, да и с другими, конечно, познакомиться. Тозиер не замолчал. Он вообще ее не заметил. Эрин обрадовалась такому факту, когда прошла мимо него и, схватившись за один из ремешков на его рюкзаке, со всей силы дернула.

Ричи с визгом полетел на пол. Эрин ели успела отступить в сторону. Свысока (в прямом смысле) она взглянула в лицо Ричи, растягивая губы в ухмылке. Он вскинул руками вверх и попытался подняться. Рюкзак, видно, был слишком тяжелым и у парня этого не получалось.

— Не-у-дач-ник, — медленно протянула Эрин. Ее спокойный тон, вкупе с невозмутимым лицом, пробуждал в Тозиере чувства, которые отважно толкали его на хладнокровное убийство.

— Пошла отсюда! — рявкнул, как щенок Каспбрак. Он всю жизнь был самим мелким из этой шайки, и даже сейчас Эрин была выше его почти на целую голову. Но уверенности и смелости в этом парне было хоть отбавляй. Он больно стукнул кулаком ей в бок, отталкивая в сторону и подал руку Тозиеру.

— А кто из вас сверху? — поинтересовалась Эрин, с прищуром смотря на эту картину. Эдди быстро взглянул на нее и тут же отвернулся, стремительно начиная краснеть. Ричи за это время не произнес еще не слова. Когда он поднялся на ноги, парень и русоволосая еще некоторое время не прерывали зрительного контакта, так, будто перешли на телепатическое общение.

Пожалуй, у Тозиера было больше всего причин ненавидеть ее. Эрин не удивилась бы, узнав, что он еще ставит свечки в церкви за ее скорейшую погибель.

— Иди куда шла, Дример! Твои дружки, небось, заждались, — слишком громко крикнул Каспбрак и тут же оглянулся назад. Очевидно, понял это и боялся, что так называемые дружки услышат.

— В лицо ссыкатно высказать свои претензии, — скорей с утверждением сказала девушка, а после подмигнула одним глазом. — Да, петушок?

— Уебывай, шлюха, — подал наконец голос Ричи и шагнул вперед. Кулаки его угрожающе сжались, а взгляд бешено метал молнии, и Эрин это только веселило еще больше.

— Чтобы я без тебя делала, Ричи, — с фальшивой благодарностью сказала Эрин, развернулась и начала уходить. Но спустя где-то шага четыре она остановилась и, стоя в пол оборота, добавила. — Если вдруг буду нужна, ребят, свистните. Так легче найти помойку, в которой вы запрятались на этот раз.

— Ты же живешь на подобной, да? Не подскажешь, где именно? — спросил Тозиер. Хотя и голос его звучал нахально, в нем все равно была слышна неуверенность. Тозиер и Дример постоянно обменивались колкостями, и каждый раз Ричи боялся, что проиграет.

— На моей помойке таким, как вы, даже собачьи отходы не дают, — обнажив зубы в улыбке, ответила Дример.

— А тебя твои друзья имеют все разом?!

— А тебя поочереди?

Опущенный занавес.

— Сука! — вскипел Тозиер и кинулся на девчонку с кулаками. Одному из них не досталось всего пару сантиметров, чтобы приземлится прямо по носу Эрин. Эдди очень вовремя схватил друга, правда, держал его из последних сил. — Ненавижу тебя, мразина! Чтоб ты подавилась когда-нибудь хуем одного из своих псин!

— Д-д-довольно, — донесся другой голос. И даже среди многотысячной толпы можно было определить его обладателя.

Денбро схватил заведенного Ричи за другую руку. В глазах его не было ненависти, когда он смотрел на Эрин, но в голосе звучал сталь, точно бы напугавшего кого-нибудь другого на ее месте.

— Уйди, Э-э-э-рин.

— Х-х-орошо, Билл, — парировала Дример. Денбро прикусил одну губу. Каспбрак уже давно не обращал на нее внимание и сейчас очень просил Тозиера успокоиться. Тот одним взглядом готов был жечь города.

— Умилительная картина, конечно, — искренне сказала Эрин, но слова ее, конечно, были приняты как искреннее издевательство.

Рядом с Денбро быстро оказался толстяк. Он скрестил руки на груди и стоял, как твердая стена — в глазах его, ели проглядывающих за такими большими щеками, на дне черного омута плескалась полная непоколебимость. Даже если он был раздражен сложившейся обстановкой, то точно бы не выдал это ничем.

— Бен, вроде? — имя парня вдруг всплыло в голове. Вместе с воспоминанием о том, как Генри мечтал вырезать на его брюхе целиком свое имя.

— Допустим, — послышалось от Бена в ответ. Чересчур самоуверенно.

И Эрин только, подобно Ричи в самом начале, сжала кулаки и ушла. Это было даже как-то немного позорно. Ричи полностью был с этим согласен и что-то крикнул ей вслед.

Русоволосая обернулась перед тем, как скрыться за очередным поворотом. Другие сказали, что лучше бы она этого не делала — другие испугались бы хладнокровного выражения лица Билла Денбро. Он так не смотрел, пожалуй, даже на Бауэрса. Заика определенно в курсе о ситуации с Джорджи и все не может этого забыть. Ей же лучше.

Пусть страдает, неудачник. Пусть страдают они все.

====== Часть 3 ======

Школьный двор был пуст, как дом Дримеров в каждый вечер пятницы. Сегодня он тоже опустеет — может, после шести или семи часов, в зависимости от того, куда родителям взбредет отправиться на этот раз. Скорей всего, в очередной ресторан. Или просто кафе, но точно новомодное или недавно открывшееся — то, что на слуху. Иначе никак.

Мать опять позовет кого-нибудь из своего бесконечного списка друзей. Они переужинали, кажется, уже со всем городом. Это была целая традиция в их семействе. Собственно, в любом уважаемом семействе должны быть свои традиции. Эрин однажды записала их все на бумажку. От самых глупых — ходить всем вместе в воскресенье в невъебенно раннее время на пробежку; до самых серьезных — молиться каждый день после пробуждения и перед сном. Забавно только, что никого из предков Эрин не назвала бы шибко религиозными. Может быть, на них так сказывалось общение с Урисами. Они тоже у всех на слуху, но не популярней Дримеров. И неудачник не может быть популярней хулиганки.

Время беспощадно подходило уже к полшестому; Эрин ругнулась в голос, когда посмотрела на часы. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и они начнут биться, как настенные. Орать потом голосом ее матери что-то вроде:

«Эрин! Быстро домой, тварь!»

Но девушка только крепче сжала полароид в руках. Настолько сильно, что никто бы не смог его вырвать. Мысленно эта волшебная камера уже приросла к ее рукам и стала их продолжением. Без нее Эрин чувствовала себя некомфортно.

В этот раз она подошла к одному из кустов. Без цветов или ягод — такому простому, насколько просто было ее желание сделать уже хоть какой-нибудь первый снимок. Папа сказал, что он должен быть важным, чтобы она посмотрела на него спустя много лет и сказала, например: «Ммм, это неплохо, детка! Определенно да!» Эрин собиралась сфотографировать этот куст. Но он целиком не влезал в кадр, и блядский свет падал как-то не так; получалось слишком темно.

Дример многие называли драной кошкой. И это оправданно; сероглазая, русоволосая — в тени почти шатенка, вечно растрепанная и в лохмотьях. Бешеная. Дикая. И она зарычала, оправдывая такое прозвище, правда, до сих пор считая его самым нелюбимым из всех. Указательный палец уже почти нажал на кнопочку. Эрин стояла, сгорбившись и чувствовала, что спина уже начинает болеть. Она никогда не была в ладах со спортом и утомлялась даже от таких мелочей слишком быстро. В прошлом семестре у нее был кол по физ-ре.

— Блять! — вскрикнула Дример и выпрямилась. Она спрятала полароид за спину, но продолжила смотреть на этот куст — как не смешно, но он был самым достойным претендентом на первый снимок из всего, что здесь было. Ибо нихуя тут не было. Пустынный, мертвый школьный двор. Хоть шестую часть «Кошмара на улице Вязов» снимай. Эрин оглянулась по сторонам. На миг ей показалось, что вдалеке она видит силуэты тех самых девочек и слышит обрывки их считалочки.

— Нет, — устало вздохнула девушка. — не такой должен быть мой первый снимок.

Она снова взглянула в экран полароида. Он работал. Это все еще казалось невероятным. Эрин словно смотрела на мир чужими глазами. Сероглазая подняла камеру вверх и повела ей вправо. Влево. Картинка менялась с той же скоростью, с какой она двигала рукой, не отставая не на секунду. От этого улыбка на лице Эрин появилась сама, и сейчас она решила быстро обернуться вокруг себя.

Но на первом повороте улыбка исчезла, а чересчур писклявый (для ее-то возраста!) голос сорвался на крик. Беверли Марш от неожиданности закричала тоже и отскочила в сторону. Рыжая подняла ладони на уровне груди в предостережении и сказала:

— Прости, я не хотела тебя напугать, — слегка дрогнувшим голосом.

— Что ты здесь делаешь?! — гневно выпалила Дример. Она готова была разорвать сейчас Беверли на части. В такие моменты, когда Эрин кто-то пугал, она чувствовала себя неудачницей. Ничтожеством.

— Еще раз, прос…

— Да пошла ты! — перебила русоволосая и топнула ногой. Это выглядело очень нелепым, будто Эрин была совсем ребенком и так проявляла злость. Обычно так делали маленькие дети, когда их лишали игрушек или не приносили конфет. Возможно, что Беверли тоже пришло на ум такое сравнение. На лице, также усыпанном веснушками всех форм и размеров, появилась легкая улыбка, похожая даже на усмешку.

Дример завелась так сильно, как импала пятидесятого года выпуска, после десятилетней стоянки. Она раскрыла рот, из которого редко вырывалось чего хорошего, но восторженный вопрос Марш:

— Это у тебя полароид?

как-то сам умудрился закрыть его. Эрин удивленно вскинула бровью, рассматривая заведенную Беверли. Когда рыжая глядела на ее камеру, она вся светилась и могла бы освещать какую-нибудь из улиц города не хуже главных фонарей.

— Допустим, — пришедший на ум ответ Бена ей сегодня в коридоре очень кстати подходил и под этот диалог.

— Я следила за тобой сзади, минут пять, наверно, — сообщила Марш. Дример поразилась такой открытости. Интересно, будь она грабителем, то копам также бы легко сообщала о своих похождениях?

На мгновение Дример приятно удивилась такому интересу. Марш не походила на людей, которые следовали моде и слухам и только потому восхищались таким новым чудом техники. Да и глупой она не была — она же не Реджи, который утром чуть не утопил полароид в раковине, желая узнать, что же ему будет. Эрин дала ему тогда хорошего леща.

Эрин сука. Сейчас, вернувшись в прежнее русло, она нахально спросила:

— И хули тебе надо?

— Никогда еще не видела, как кто-то фотографирует, — Марш ненадолго замолчала, а после продожила. — Только в фильме. Это так здорово, видеть процесс съемки хотя бы просто со спины. Ты забавно смотришься в роли фотографа, Дример.

Последнюю фразу Беверли произнесла явно с насмешкой. Она выбила Эрин из колеи; из головы исчезли все остроумные ответы и подъебы. Могло ли это быть связано с тем, что Марш первый человек, который восхищается фотографией также, как она?

Эрин молчала, с искренним интересом сейчас рассматривая траву под ногами. Она вновь включила камеру и опустила ее вниз. В кадр влезали ее кеды — черные, уже изношенные и потертые, поскольку излюбленные — и ее примерно на похуй волновало, насколько они сочетаются с теплым цветочным платьем, подаренным мамой на Рождество.

Беверли почему-то не уходила. Девушка засунула руку в оттопыренный карман своих джинсов и достала оттуда пачку сигарет. Кажется, это были мальборо. Хм, может Марш все-таки следует моде, и она такая как все? Из пачки рыжая достала коробок спичек и сигарету. За доли секунды она подожгла ее и затянулась. Лицо ее светилось довольством, когда Марш выдохнула первый дым. Эрин также продолжала изучать свой полароид. Кажется, что это уже перерастает в помешательство. Беверли усмехнулась и протянула пачку ей.

— Будешь?

— Чего? — спросила русоволосая, поднимая глаза. Она посмотрела на пачку. Затем на Беверли. Снова на сигареты. И опять на рыжую. И то ли правда, то ли злость сыграли в ней, но ответ Дример не подвергался вопросам.

— Я не буду.

— Как хочешь, — пожала плечами Беверли, засунув пачку назад.

— Может ты пойдешь уже куда-нибудь? — любезно спросила Эрин, совсем не понимая, почему рыжая не уходит. Еще и нагло курит, пуская дым чуть ли ей не в лицо.

— Куда?

— Нахуй, как вариант!

— Раньше я удивлялась, что тебя так ребята не любят, — со спокойствием произнесла Беверли, а после ехидно прищурила глаза. — хотя, скорей, ненавидят, — и затянулась еще.

— А ты их любишь, да? Всех? По расписанию? — в ответку зарядила Дример. Марш хихикнула, хотя было ясно, что такой подъеб ей не понравился. Эрин все нравилось.

— Я не испытывала никогда к тебе особой ненависти, хоть и знала, что ты не душка. Распускающая обо мне сплетни, — Беверли прищурила глаза. — не удивлюсь, если они все с твоего дрянного языка исходили.

— Нет, к сожалению. Прости за это. Я бы придумала чего получше.

— Я всегда считала, что вы, хулиганы, простые уроды. Но… — прервалась Беверли. Она докурила сигарету, бросила ее на траву, затушила ногой и потянулась опять к пачке. Доставая еще одну, Марш закончила. — Я сомневаюсь, что простым уродам свойственно испытывать что-то прекрасное.

— Прекрасное? — дрогнувшим голосом переспросила Эрин. Она попыталась вернуть в него прежнюю холодность. — Ты про секс, что ли?

— Фотографирование — это прекрасно, — философски отметила Беверли. — с множеством фотографий можно собирать целые события по кусочкам. Или всю историю. Весь мир! И хранить у себя. Я думаю, что ты согласна со мной. Это…

— Прекрасно, — они закончили одновременно.

Беверли изумленно выпучила глаза. От удивления еще чуть сигарету не выронила. Дример, кажется, не замечала, насколько странно сейчас ее поведение. Еще бы утром она зарядила себе по роже кулаком с размаху.

Ебанутая сука, совсем поехавшая уже? Неудачница?!

— Ой! — воскликнула Марш. — Стэнли!

Эрин очнулась. Мысли о прекрасном сгинули под взглядом Уриса, пущенным прямо как пуля в нее. У Стэнли пронзительные темно-зеленые глаза и очаровательные кудряшки, и каждый раз при встречи с ним Эрин вспоминала, как Генри ставил ему под глазами синяки, а кудри часто срезал, как вшивые волосы бомжей.

А брючки то какие! Идеально глаженные, со стрелками и такие с виду симпатичные, что даже ценник их назад не надо вешать, чтобы понять, какой это ублюдок. Этот неудачник в компании ломал всю систему. Он кардинально от них отличался, как Эрин отличалась от своих хулиганов. Богат, умен, воспитан — тварина, мразь и сволочь! Эрин точно это знает. Эрин, блять, знает Уриса лучше всех.

— Идем домой? — обратился Стэн к Беверли. Но смотрел на русоволосую. Может, тоже вспоминал интересные события, произошедшие с ними за все время. Такая насыщенная у них история — кажись, даже хлеще, чем с Ричи. Хоть фотографируй ее всю по кусочкам и складывай все фотографии потом в единый паззл, под названием, звучащим как пиздец.

— О, значит с ним ты точно мутишь, да? Может, я права и насчет остальных? А Билл не против? Или у тебя все же есть расписание? А, шалава?!

Дерьмо изо рта Дример лилось, как из дырявого бочка. И удивительно, что Стэнли оставался таким же непроницаемым. Будто ему сейчас учительница лекцию объясняла. Или друг рассказывал историю. Лицо его не выражало ни одной негативной эмоции. Беверли внутренне горела злостью, когда говорила:

— Подумай, что я тебе сказала, Дример, — рыжая докурила вторую сигарету и также бросила на траву, уже не туша ее. Она взяла Стэнли под руку. Урис за этот почти год хорошо подрос, и Марш доставала ему лишь до плеча.

— Подумай о том, какая у тебя хуевая жизнь, Марш, — огрызнулась Эрин. — Вместе с такими неудачниками!

— Дура, — ответил Стэнли. Так безобидно и, даже, немного робко, словно испытывал смущение за свои слова.

Эрин резко навела на него камеру и быстро щелкнула. Она даже не смотрела в экран, когда делала свой первый, мать его, снимок. Полароид загудел, и через секунду снизу начала опускаться бумага. Беверли завороженно смотрела на это, Урис лишь с легким интересом, а Эрин бешено ругалась вслух.

— Блять! Ублюдок ебаный! Вот зачем я это сделала?! Ты испортил мне первый снимок, а он должен был быть особенным! Чтобы тебя и вообще вас всех собаки загрызли, в канаву чтоб провалились, ненавижу!

Эрин выдернула фотографию, каким-то чудом умудрившись ее не порвать. Папа говорил, что сейчас нужно ее потрясти и тогда снимок проявится. Она начала трясти так, что кисть готова была отлететь в сторону, не будь она закреплена так крепко.

— Полегче, Эрин. Так еще воздух подожжешь.

— Ты даже шутить не умеешь, Урис! Убогий говна кусок!

В этот момент на блеклой белой бумаге начали появляться очертания человека. С каждой секундой они становились все четче и, в конце концов, теперь на нее с первой в жизни фотографии смотрела непроницаемая рожа Стэнли Уриса. Беверли подорвалась вперед, желая взглянуть на фото, но вдруг Эрин скомкала его и сунула в карман.

Тощий средний палец служил неудачникам в качестве прощания, и Дример быстрым шагом ушла прочь. Уже начинало темнеть. Волей не волей, но Эрин взглянула на часы и поняла, что уже больше шести. Пиздец ей. И день совсем испорчен.

Эрин обернулась тогда, когда уже подошла к школьным воротам. Беверли и Стэнли все еще стояли там и о чем-то переговаривались. И куда смотрит Билл? Ему явно похуй на свою блудливую подружку. Вот Генри ей даже в сторону других парней запрещал смотреть, а тут… Помнится, он даже вскипел, когда давным давно ее поставили с Урисом в одну пару на лабораторной по биологии. Тогда ей было даже как-то жалко видеть, как практически все кудряшки с волос еврея падают в грязное помойное ведро.

— Эй, Урис! — заорала Эрин так громко, что тут же закашляла. Он обернулся к ней. Со всей той же непроницаемой рожей и будто только ждал этого. Эрин достала скомканное фото, развернула его и, подняв то вверх, потрясла, как победным флагом, — Я повешу это над своим сортиром! Проклятый жид!

====== Часть 4 ======

— Ну-уу? Что этот кусок жира сказал дальше? — нетерпеливо спросил Вик.

— «Допустим», — понизив голос, деловито ответила Эрин, выдержав предварительно паузу для эффектности. — Допустим, блять! Представляешь?

— Просто потрясающ-щэээ…

— Вик? Виик? Не слышу тебя, Вик!

На самом деле, в душе Эрин понимала, что стучать телефоном об твердые поверхности не лучшая идея, и после такого помехи могут только усилиться. А то и вовсе еще одно чудо техники сломается, и тогда отец точно продаст ее на органы, чтобы купить новый. Первый в мире мобильный телефон за три тысячи с лишним долларов. Параша! Полная! Для тех, кому лишний раз лень жопу поднять и добежать до домашнего. Правда, в данной ситуации он был очень удобен. Гостиную в последнее время занимали оба родителя, проводя там все время. Черт знает чем старики занимались, но телефонные разговоры пришлось сократить до минимума. Чтобы потом не сесть под домашний арест, услышь предки, как она общается.

— СЛЫШНО МЕНЯ? — заорала Дример в трубку. Но вместо приятного голоса Крисса Эрин услышала треск. Он как ножом резанул по уху, и русоволосая с визгом убрала телефон, после чего вновь ударила им по комоду, — Ублюдок, ты что, сломаться мне тут решил?! Папа с меня шкуру спустит. Ну! Давай!!!

Дример никогда не дружила с техникой. Не могла почти ни с чем толком разобраться, не треснув предварительно по той же, скажем, стиральной машине, агрессивно крича «РАБОТАЙ!!!» Хотя ее мать часто говорила, что она с детства находила со всеми общий язык.

— Это бурное половое созревание, детка, — прошипела Эрин слова матери, прекратив мучить бедный телефон. Она поднесла его к уху, после она понизила голос до шепота, словно боялась, что ее услышат. — Я тебе не скажу сама, конечно, но все пройдет, когда у тебя из пизды начнет литься кровь. Отвечаю.

— ЧЕГО, БЛЯ? — кажется, что всю комнату заполнил ор Виктора. — Ты кому там про половое созревание втираешь, Эрин?

— Не ори, кретин, — бодро отозвалась Эрин, ликуя, что ее необычный способ справляться с техническими проблемами сработал и в этот раз.

— Детка! Ты готова? — вдруг раздался голос матери, а после ее живые шаги. С каждой секундой они становились все громче. Эрин начала крутиться по комнате, вспоминая, что времени до выхода осталось совсем немного, а она еще даже в душ не сходила.

— Я переодеваюсь, мама! — пришел сероглазой на ум способ решение проблемы очень вовремя. Мать остановилась, кажется, прямо возле ее двери. Может, уже успела схватиться за ручку.

— Поторапливайся, солнышко мое, у нас меньше десяти минут до выхода, — нетерпеливо ответила женщина, явно раздосадованная некомпетентностью своей дочери. Джейми Дример была самым пунктуальным человеком на свете. С детства Эрин была уверена, что и умрет она однажды по расписанию.

— Мамаша приходила? Что, опять куда-то намылились? — спросил Крисс, все еще находясь на другом конце провода.

Эрин положила телефон на комод и быстро начала в нем искать подходящую одежду. Папа сказал, что сегодня они идут ужинать в ресторан, и потому ей предстоит надеть платье. Желательно ниже колен и такое, в котором она будет выглядеть образцовой девочкой. Дример провела рукой по своим русым волосам и тут же зацепила пару из них пальцами. Конечно, они были спутанными. Растрепанными и адски сухими на кончиках. Длиной значительно ниже лопаток; Эрин не могла вспомнить, стриглась ли вообще хоть раз в жизни. Осознание того, что сегодня придется расчесываться и собирать волосы в какую-нибудь дурацкую прическу, пробуждало в ней зверя.

Драную кошку.

— Че молчишь? Предки подорвали с места и сразу стало на меня похуй? На нас? — возмущенно говорил Виктор. Эрин, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, сдержанно ответила:

— Ты же знаешь, что с моим мнением никогда не считаются. Я бы с радостью провела этот вечер с вами, верша какую-нибудь очередную поеботню, но…

Дример прервалась, когда выдвинула вторую полку комода. На самом верху (как она умудрилась прямо сюда это положить?), на платье, которое было идеальным для сегодняшнего вечера, лежал спичечный коробок. Крисс зло вякнул «Хватит молчать, сука!», но Эрин не слушала или, возможно, не слышала его; она, взяв коробок в руки, открыла тот. Впервые за неделю она взглянула на эти пару белоснежных таблеток, овальной формы и с зазубренными краешками.

— Иди нахуй, Дример, и не звони больше!

Вик повесил трубку. Последующие гудки в этой обстановке звучали слишком громко, бились, как бита об виски и застревали эхом в голове. Эрин прикрыла глаза и так, не глядя, достала сегодняшнее платье, спрятала коробок между двумя теплыми свитерами, после чего закрыла комод. Дальше снизу послышался сердитый голос матери и какие-то слова отца.

Дример прокляла про себя очередной вечер пятницы — самый, блять, нелюбимый день недели. Времени было в обрез, но сероглазая справилась. В душ, правда, сходить не успела, но проверилась на наличие неприятных запахов; надушилась после духами и решила, что так сойдет. В конце концов, может, из-за вони ее спровадят раньше времени. Подобная мысль в голове так воодушевила девушку, что она даже приоткрыла заранее окно, через которое всегда сбегала. Прямо к тем двум кретинам. Можно было еще предварительно подумать, какой пизды сегодня получит Крисс — моральной или физической. И ни в коем случае не буквальной.

Джейми уже зашла к ней в комнату, не стучась. Женщина скрестила руки на груди, рассматривая нерадивую дочь, которая сейчас возилась с хвостом.

— Сейчас, мам, — ответила Эрин, вспоминая как раз, с кем они сегодня ужинают. — Урисы могут подождать.

— Пошевеливайтесь, юная леди, — произнес отец, также заглядывая к дочери, но уже из-за угла. Он взял жену под руку. — Не смущай ее. Она так еще дольше провозится.

Джейми ничего не ответила Эштону — может потому, что слишком сильно любила мужа или просто верила его словам. Она лишь пустила в сторону дочери злой взгляд, мысленно сообщая, наверно, о том, какая она плохая. Хвост Эрин получился с петухами, а несколько прядок выпустились и сейчас свисали по бокам. Выглядело все очень неопрятно, и потому девушка не стала ничего не справлять. Она обожала так выглядеть и даже не бесилась, когда Реджи сравнивал ее с бомжом. Разношенные джинсы, футболки и даже платья на несколько размеров больше — да! Побольше дырок и ниток — да, да! Чулки и колготки в сетку и очень накрашенные глаза, как будто потекшая тушь от воды — детка, продолжай.

Поторапливайся, солнышко!

Оставалось надеть только туфли. Выбор девушки пал на черные, лакированные и на достаточно большом каблуке. Эрин обожала носить туфли и вообще выбирать одежду — ее увлечение в этом иногда доходило до всех возможных пределов «девочек-девочек». Но иногда, даже оно было не в силах бороться с желанием надеть старые и, откровенно говоря, страшные кеды к такому милому платью. Эрин знала, что мать в душе будет беситься от этого, но все равно ничего не могла с собой поделать. В кедах было удобно и как-то уютно — не так сильно хотелось орать на весь мир, в котором сегодня место только ее семье и проклятым Урисам. Стэнли.

Вспомнив, что в последнее время вечером весьма прохладно, девушка взяла шаль, которая была даже прилежно повешена на спинку кровати. Бежевая, теплая и очень большая, так, что в нее могли укутаться еще две Эрин, помимо основной.

Но она была одна. Одна неудачница, с отвращением смотрящая на свое отражение в большом зеркале, в полный рост. Оно было вторым по счету. Первое Дример разбила и потом сидела месяца два под домашним арестом.

На Додден-8, улице, примыкающей почти к самому центру, находился один ресторанчик. Хозяева его были чересчур дотошными и каждый раз проверяли каждого посетителя на наличие опасных предметов. Кухня здесь была китайской, с примесью тайской и еще какой-то азиатской, трудно поддающейся пониманию вообще. «Дикий огонь» был в лучших традициях диким и взрывным. Каждый раз пробуждающим в Эрин желание убивать и когда-нибудь сжечь его с друзьями дотла. К хуям.

— Что будешь, котика? — честное слово, издевательски спросил Эштон дочь, назвав еще ее детским прозвищем. Иза Урис, сидящая прямо напротив нее, растянула надолго губы в улыбке. Как будто специально позволяла Эрин пересчитать все зубы в своем рту и прикинуть, сколько по времени их нужно выбивать.

— Не называй меня так, папа, — на деле лишь шикнула Дример, надеясь, что ее не услышали. Но Маршалл Урис присоединился к Изе в конкурсе, под названием «Кто сильней всего выведет Эрин из себя и первый окажется ночью в земле под мостом.» Чета Урисов лыбились во весь рот, и Эрин отвела взгляд, не в силах смотреть на этих уродов.

Какого они еще посадили своего гадкого сыночка прямо возле нее? Возможно, что Стэна одолевали те же мысли, поскольку он сразу же, как присел, отодвинулся на максимально допустимое от нее расстояние, так, что почти уперся в плечо Джейми Дример. Но нисколько не смущался этому.

— Кадришь мою мамашу, жиденок? — шепнула Эрин, когда официант принес заказанные напитки. Родители отвлеклись на него, так, что теперь эти двое могли поговорить. Обменяться любезностями и мысленными пожеланиями поскорее сдохнуть.

— Я вообще не хотел приходить, — сдержанно сообщил Стэн. Он взял из рук отца стакан со своим томатным соком (какая же это гадость, блять!) и с улыбкой повернулся к ней. Тошнотной улыбкой. — Давай ты сегодня оставишь свой прелестный характер при себе, ладно?Я не хочу потом расспросов от родителей и вообще не хочу испортить этот вечер.

— Ты такой мерзкий, — «от души» улыбаясь, отвечала Эрин, получая от отца в руки крем-соду.

— Взаимно, — ответил Стэн. Они оба давили лыбу. Родители этих закадычных друзей тоже, очень радостные тому, что их дети наконец нашли общий язык. В прошлые ужины такого не было. Та же Эрин смотрела на Стэнли так, что кровь в жилах застывала. В такие моменты до каждого из родителей доходил смысл выражения «убить взглядом». Стэн почти никогда не обращал на такое внимание, но иногда на него все-таки находило.

— Все хорошо, Иза, не переживай! — лепетала Джейми, когда Эштон держал дочь мертвой хваткой, а та подрывалась расцарапать Урису лицо. — Это всего лишь пятно. Уверена, что это мясное рагу отлично смоется, а если и нет, то все равно!

И Стэнли все равно также спокойно улыбался.

— Может ты на тяжелых наркотиках, Урис? — спросила Эрин, уже когда поглощала свою жареную свинину в сливочном соусе. Единственное, что было здесь вкусным и вообще терпимым. — Если на нас сейчас сбросят ядерную бомбу, то хоть тогда на твоей могильной роже пробьется другая эмоция?

— Если на нас сбросят ядерную бомбу, Эрин, я и пикнуть ничего не успею, — ответил Стэнли. Он сделал глоток своего сока. — Но я уверен, что даже тогда ты бы успела еще кучу всякого дерьма сказать.

Эрин замахнулась вилкой. Быстро подметив, что никто из взрослых на них не смотрит, она приставила вилку к жилке еврея на шее. Слава богу, что Дример не умеет пользоваться сраными палочками и всегда ест этим столовым и удачно травмоопасным прибором. Стэн мастерски отправил палочками кусок риса к себе в рот и не говорил ни слова, будто вилка, практически упирающаяся ему в горло, ничуть его не смущает.

Маршалл Урис повернулся к ней. Русоволосая еле успела отстраниться и надеялась сейчас, что мужчина ничего не заметил. Но раввин нахмурил брови и посмотрел на сына. Эрин не видела, каким взглядом Стэнли наградил отца, поскольку тут же уткнулась чуть ли не рожей в свою тарелку. Но Маршалл ничего не говорил и снова вмешался в общий разговор о каких-то невъебенно важных взрослых делах.

Стэнли доел свое блюдо, допил напиток и сейчас спокойно сидел, скрестив руки на груди. Еврей потянулся к своему рюкзаку, порыскал в одном из карманов. Эрин невзначай обратила на него внимание — как никак, этот ублюдок был одет также, как в школе, ни капли не наряжаясь для похода в такое псевдолакшерное место. Еще и рюкзак его предки разрешили ему принести. Небось, нахватал хороших оценок или свои еврейские книжечки на зубок выучил, а может, помог мамке с готовкой пирожков. Сколько вариантов того, что он мог сделать, чтобы его родители так спокойно к нему относились и такое разрешали.

«Аааррр, подонок!» — в мыслях орала Эрин. Она зацепила вилкой сразу несколько последних кусочков свинины, после чего стала жевать с таким видом, будто сейчас сам Урис у нее во рту.

Стэнли отпросился на улицу подышать свежим воздухом, и родители ему разрешили. Он еще схватил свой рюкзак, но никто не посчитал это странным. Кроме Эрин. Она сразу поняла, что проклятый еврей решил сбежать. Нет уж! Раз повелась такая конченая традиция в их ебанутых семьях, значит, мучиться должны все.

Куда съебался, Урис? А как же отвратительный желейный десерт и вопли обеих мамаш про то, какой он полезный? Охуел?!

Но Стэнли никуда не уходил. Эрин выбежала на улицу с таким лицом, будто убеждала остальных в том, что ей тоже срочно нужен свежий воздух, или она вот-вот откинется. Урис глядел на бешеную Дример, стоя чуть дольше от входа, прямо возле одного из окон.

— И куда ты съебался? — уперев руки в бока, с порога налетела сероглазая. Стэн неопределенно пожал плечами. Дример зло топнула ногой и понеслась. — Думаешь мне нравится вот так вот проводить почти каждые пятничные вечера?! В кругу своих стариков и твоей паршивой семьи? Еще и видеть твою рожу перед выходными — они, между прочим, от этого уже становятся не такими крутыми. Ненавижу тебя, Урис. Так что не смей уходить и терпи заебы наших семей вместе со мной. А то пасть разорву! Я могу, ты знаешь!

Стэн сокрушительно покачал головой, не найдя ответов на такую пылкую речь. Эрин поняла его без слов. Урис вернулся к тому, для чего изначально вышел. Он достал из рюкзака пачку сигарет и покрутил сначала ее в руках.

— Ты куришь? — удивилась Эрин. Стэнли кивнул головой и закурил. В отличие от Беверли, у него была зажигалка, которая стоила больших денег — целых два доллара, если не больше. Только на один доллар можно было купить билет на весь день просмотра фильмов в кинотеатре. Урис — ебаный мажор!

— Не говори родителям, — попросил Стэнли, выдыхая дым.

— Не говорить? — усмехнулась Эрин. — С чего бы это? Малыш Стэнли боится получить пизды, да? Ты же хороший у нас мальчик.

— Не говори, — лишь повторил Стэн. Его безразличие достигло невероятных масштабов — казалось, что если здесь вдруг начнется землетрясение, то тут же прекратится, подхватив спокойствие Уриса. Этим он раздражал больше всего. Стэн был самым нелюбимым неудачником.

— А вот расскажу, — зло отрезала Эрин. Она развернулась и начала медленными шагами приближаться назад ко входу. — Расскажу, Урис. Смотри, я уже почти вернулась назад. Вот, уже чуть-чуть и открою дверь. И твои предки, особенно любимая мамаша, уже на горизонте. Урис… Урис! Урис, блять, тебе что, вообще похуй?! Я сказала, что расскажу! Смотри, я уже почти. Ублюдок ебаный, тебе вообще все равно что ли? УРИС!!!

Дример развернулась, как в резком пируэте и подорвалась назад.

— Какой же ты уе… ААА!

Русоволосая полетела на землю, очевидно, споткнувшись обо что-то. Трепыхаясь и под пристальным взглядом еврея, она развернулась на спину.

— Что за… — тихо выдавила Эрин, после чего поджала одну ногу. Весь Дерри готов был сейчас разразиться оглушительным ором — Эрин даже в такой момент это понимала и сама заткнула руками рот. Дыхание ее было быстрым, тяжелым и таким громким, что даже Урис удивленно спросил:

— Чего ты?

Он потушил сигарету и подошел к ней. Дример не мигающим взглядом смотрела на один из кед, что был на левой ноге.

— А, — заметил неладное Стэнли и пожал плечами. — Подошва отклеилась. Я-то думал…

— Ты думал? Что ты думал, Урис? Ты знаешь, что это мои самые любимые кеды? Я их с начала средней школы ношу! — гневно протараторила Дример, а потом и вовсе зарычала. Это действительно были ее самые любимые кеды. Настолько, что даже сейчас, когда только началась старшая школа, девушка все еще не могла с ними расстаться. Вот за что? ЗА ЧТО?

— Успокойся, — мирно ответил Стэнли. Он отошел в сторону. Через некоторое время кудрявый вернулся, усмехаясь потом тому, что Дример так и не изменила своего положения. Будто мать родная умерла, не иначе.

— Держи.

— Эм…

Эрин больше не знала, что сказать. Стэн протягивал ей тоже кеды, очень отличающиеся от ее собственных, начиная от размера и заканчивая цветом. У Эрин была очень маленькая ножка — размер тридцать пятый, наверно — и кеды чисто черного цвета. Кеды Стэнли (очевидно, что они его) точно превышали аж сороковой и были белыми. Чисто белыми.

— Надевай. В своих ты далеко не утопаешь, — по тону Уриса можно было подумать, что он просто делает одолжение. Не знает, наверно, куда деть свое джентельменское начало. Эрин, в лучших традициях черного юмора, подумала о том, что он бы на электрический стул ее тоже первой пропустил, грози вдруг им обоим смертная казнь.

— Где ты их взял? — спросила Дример, когда смешные картинки ушли из мыслей.

— Из рюкзака, конечно.

— Ты носишь кеды в рюкзаке?

— Всегда.

— Почему? Ты что, ебанутый?

— У меня всегда с собой запасная пара обуви, — Урис уже с раздражением пихал Дример обувь в руки. — Никогда не знаешь, что у моих друзей на уме. Тот же Билл ни с того, ни с с сего может неожиданно решить отправиться на какое-нибудь болото, и никто не будет против. А я не хочу пачкать свои туфли. Они стоят больше, чем моя жизнь.

Эрин наконец взяла кеды в руки. Они превышали размер ее ладони чуть ли не вдвое. Дример посмотрела, те ли золотые туфли сейчас на Стэнли, о которых он говорил. Вроде да. Русоволосая не видела в них ничего особенного.

— Не выебывайся, — коротко отчеканила она.

Эрин быстро переобулась и поднялась на ноги. С третьей попытки, правда. Первый раз она только не удержала равновесие, а во второй еще отвлеклась, твердя Урису о том, что он мог бы помочь. Дример сделала один шаг. Как бы сильно она не завязывала, ожидаемо, кеды болтались на ее ногах, как одежда размера XXLL на анорексичке. Эрин почти такая же, и ноги у нее были самыми худыми.

Урис надел рюкзак, когда Дример нагибалась за своими кедами, чтобы взять те в руки. Выпрямившись, она хотела опять что-то нехорошее сказать Стэнли, но увидела лишь его быстро удаляющуюся спину. Дример стояла прямо около большого окна, через которое было видно их столик и родителей, которые, наверно, уже забыли о своих детях. Видимо Урис решил этим воспользоваться. Бог знает только чем он думает.

— Решил таки уйти? — крикнула Эрин. Стэн взмахнул ладонью, а после та превратилась в один средний палец, — Мда, Урис, я так и знала, что ты пидор!

— Конечно! — крикнул Стэнли в ответ. Он, не останавливаясь, обернулся и раскинул руки. — Ты же знаешь меня лучше всех, Рина!

— Чт… — выдавила Эрин, не находя в себе больше никаких слов. Ухмылку Уриса было видно даже в этой практически кромешной тьме.

— Пошел нахуй, Урис! И не возвращайся!

====== Часть 5 ======

Эрин не могла припомнить, когда последний раз выходные были такими скучными. Отвратительными. Хотелось выть от отчаяния и лезть на стену уже в утро субботы, когда она наконец осознала, что правда никуда не пойдет. В пятницу, когда они всей недружной семьей вернулись с ресторана, мать посадила ее под домашний арест. Трудно было добиться от Джейми правосудия или хотя бы объяснения причины такого решения. Эрин поняла, что все они сводились к «ПОТОМУ ЧТО Я ТАК СКАЗАЛА!» спустя где-то минут пять бесполезных руганей. Отец ушел сразу спать. Мудрый человек, конечно.

Стэнли тогда сбежал. И ни он, ни его родители, ни весь мир в целом не видели Эрин виноватой в этом. Мама же была разозлена так, будто она сама лично столкнула Уриса под поезд, а тело его разделала, как свиную тушу и подала им всем на ужине в качестве комплимента. Неизвестно, какие мысли еще были в уже седоволосой голове Джейми Дример — может, у нее вообще начался старческий маразм, а с ним уже ни один поступок не поддается объяснению. Ей было почти пятьдесят.

Крисс звонил днем, в субботу. Эрин вовремя опередила мать и взяла сама трубку, после чего весь оставшийся день благодарила за это Бога или того, кто сидел в этих чертовых облаках, точно как бесплатник на школьных обедах, со своими привилегиями. Но больше ей ничего не помогло. Виктор опять взбесился, решив, что она их просто кидает и покрыл ее тонной дерьма, от которого морально отмываться пришлось долго. А Эрин всего лишь сказала, что в эти выходные вершат зло только они двое. В воскресенье Дример думала позвонить Реджи и объясниться с ним, но он не брал трубку. А потом Джейми загнала ее в комнату, вручив в руки каталог одного из местных магазинчиков, со словами «Выбери себе какую-нибудь нормальную одежду, солнышко, сил нет смотреть на твои лохмотья.»

Дример держала этот каталог в руках, думая, последовать ли наставлениям матери, либо кинуть это ей в лицо. Хотя, было сложно его найти под тремя тонными штукатурки, которая бесполезно лежала на коже мамы плотной некрасивой маской и кричала о ее возрасте, хотя предполагается обычно наоборот. Только нельзя было ей такое говорить. Джейми Дример идеальна по умолчанию. Не то, что ее дочь.

Неудачница какая-то.

Заточение в комнате было не так уж и плохо. Да, у Эрин здесь не было телевизора, игровой приставки или новых интересных книжек, тех, что еще до дыр не прочитаны. Ибо карманные ей не выдают и никогда не выдавали. Но у нее было время, чтобы починить кеды. Его было столько же, сколько надежды на то, что это реально получится. В каких-то вещах Дример была действительно безнадежной оптимисткой. Только этого было мало и подошва вместе с обычным клеем, купленным для уроков труда, не приклеивалась. Дример изо всех сил пыталась держаться — не орать и НЕ ОРАТЬ. Она выкинула из окна канцелярский нож и все ножницы тогда, когда почувствовала в себе желание убивать.

Ее комната была такой небольшой, что можно было обойти почти ее всю за несколько шагов. Единственное окно в ней тоже было маленьким. Стены были голые и темно-серыми, постоянно напоминающими о том, что родители ее не так сильно любят, как говорят сами. Никогда в жизни здесь не висели какие-нибудь милые обои в цветочек или с принцессами. Сама она то тоже не была принцессой, когда спала на деревянной кровати, с чудовищно жестким матрасом. Почти всю начальную школу у нее болела от него спина, но мать громко твердила о том, что так надо и вообще — полезно. Не ной, блять, дочь. И плакаты с разными группами, большинство из которых Эрин даже не знала и вообще повесила потому, что, почему бы добру пропадать, не украшали этот серый, ее личный мир. У Эрин была невероятная фантазия, но даже она не справлялась с этим.

Поэтому, когда терпение русоволосой было на исходе, она выходила из комнаты и бродила по дому. Родители находились где-то в городе, а домашних животных у Дримеров никогда не было. И Эрин чувствовала себя ужасно в этом пустом доме, еще наглухо закрытым на ключ. В тот момент, когда дышать уже становилось тяжело и ладони потели, девушка прислонялась к окну, так, будто желала расствориться в нем. Сероглазая со всеми силами пыталась сосредоточиться на окружающем мире; она напоминала себе о том, что он большой и в нем не существует никаких проклятых стен, давящих на нее морально.

У Эрин клаустрофобия и иногда она очень тяжелая.

Утром понедельника Дример поняла, что все. Она свободна. Эрин прямо босиком бросилась на улицу. Все двери, входная и та, что ведет во двор, были открыты — все выходные, как ожидаемо, Джейми запирала их на ключ. Раннее утро только пришло. Ступив голыми ступнями на холодную траву, Эрин раскинула руки и покрутилась вокруг себя. Тут она решила, что запечатление ее до одури счастливой рожи было замечательной идеей для второго снимка. Как раз Дример еще вспомнила о первом.

И улыбка тут же исчезла с ее лица.

Эрин сегодня выглядела необычно. На ней были черные джинсы, с прорезями на коленях и длинная белая футболка, купленная в излюбленном мужском отделе. Из-за того, что была середина сентября и потому, что Эрин чувствовала себя неуверенно с голыми руками, на ней еще болтался (а как иначе?) синий кардиган с капюшоном; материал его был приятным и чем-то с виду напоминал настоящий бархат. Сегодня «девочка-девочка» внутри Дример работала на полную — постоянно напоминала о том, что к такому наряду чудесно бы подошли ее любимые кеды. Которые уже вряд ли когда-нибудь наденешь. Сука, она что, издевается? И что здесь смешного-то, блять?

Русоволосая была в кедах Уриса. В силу его шестидесятого, наверно, размера, обувь заполнилась чуть ли не наполовину ватой и бинтами, когда вата начала заканчиваться. Эрин каким-то чудом умудрилась вдеть дополнительных шнурки, чтобы завязывать кеды потуже и вообще разбавить это белое уродство любимым черным. Это помогло. Обувь уже не болталась на ее ногах и ходить было нормально. Вот только теперь ее ноги даже издалека казались огромными, и Дример иногда чувствовала себя уродом. Да-да, блять! Она бы с радостью надела свои любимые кеды или — какого черта даже об этом не подумала? — напялила туфли или балетки. Но руки сами потянулись к этой обуви. Пахнущей какими-то травками и такой чистой, что пиво можно было с них хлебать. Эрин не всегда может объяснить свое поведение. Это была действительно их общая с матерью черта.

Она не планировала сегодня натыкаться на Уриса — что там скрывать, она не планировала, чтобы он присутствовал в ее жизни вообще. Дример в очередной раз напомнила себе повесить наконец-то таки его фото в туалете, когда наткнулась на кудрявого. Совсем неожиданно. Она просто вошла в поворот, проходящий между старшей и начальной школой и ведущий к черному ходу первой. Через него почти никто не проходил. Урис стоял там, прислонившись к одной из стен, практически всей расписанной разными непристойностями. На Стэнли были надеты джинсы и большой темно-зеленый свитер, но, не смотря на простоту одежды, выглядел он вновь как с иголочки. Еврей, подогнув левую ногу и упираясь ей в стену, держал в руках, кажется, альбом для рисования и с крайне сосредоточенным лицом что-то в нем рисовал. Эрин уже даже забыла, что Урис был левшой и малость удивилась.

Она некоторое время просто рассматривала его, сама не понимая, что сегодня в нем такого привлекательного. Может, ее просто так привлек альбом и неожиданная мысль о том, что, если он вдруг как-то неожиданно исчезнет, Урис точно расстроится? Губы Эрин, наспех намазанные лиловой помадой по дороге в школу (мама узнает — крышу снесет!), автоматически растянулись в улыбке, как стоило ей подумать о страданиях парня.

— Ты долго будешь там стоять? — неожиданный вопрос пробил тишину. Урис не отрывался от рисования. — Собираешься меня тут по тихому прирезать? Ты еще ту вилку с ресторана стащила?

— Катись в свой еврейский ад, Урис, — огрызнулась Дример, подойдя к парню и останавливаясь в нескольких шагах от него. — Тогда тебе там наконец жопу поджарят за такие несмешные шуточки. Хоть бы у своего очкастого дружка взял пару уроков юмора.

— Не дай бог, — возмущенным тоном ответил Стэнли, но он звучал слишком наигранно. — Скорей я возьму их у тебя. Но только если ты тоже сначала научишься шутить.

— Мои шутки замечательные. Спроси у своего бати, он их тоже очень одобряет.

Стэнли не мог не заметить свои кеды, в которых ножки Эрин размещались, очевидно, с комфортом. Но выглядела она в них очень смешно. Словно какой-то мутант. Как будто ноги ее были сделаны из двух спичек, а внизу располагался раздвоенный надвое спичечный коробок. Он с плохо скрываемым ехидством взглянул на Дример, но потом вовсе разразился тихим хихиканьем, звучащим еще более издевательским, чем громкий ржач. Или в Урисе было издевательским все.

- Не получишь ты их назад, говнюк. И не мечтай, – доложила Эрин эту не очень приятную весть. Ибо Стэнли любил свои кеды. Но, не смотря на это, Урис все равно не пошел против. Может затем, чтобы Эрин продолжала выглядеть так забавно.

Но по-своему мило, что ли.

Язык оторвать за такие мысли!

Урис вдруг дернул карандашом, так, что бумага под ним заскрипела. Эрин встала сбоку и попыталась заглянуть в детище жида через его плечо, но Стэн резко захлопнул альбом. Дример быстро моргала глазами, а парень уже убирал его назад в рюкзак.

— Чего это? Стыдно показывать свои каракули? Раз да, хочешь, я помогу тебе их сжечь. Нечего мир портить таким дерьмом, — воодушевленно предложила Эрин, улыбаясь. Стэнли взглянул на нее с тенью недовольства, пробившейся таки на его вечно невозмутимом лице. Эрин, улыбаясь во весь рот, добавила:

— Могу поджечь и тебя. Ты похуже своих рисунков будешь.

— Ебанутая, — прозвучало, как факт.

— Почему? Уверена, что тебе понравится, — радуясь по уши тому, что Стэн наконец начал беситься от ее нападок, лепетала Эрин. Но следующие слова вдруг комом застряли в ее горле и веселый настрой улетучился.

Странно. Эрин Дример та еще сука. Тогда почему она вдруг посчитала, что фраза «Вашему народу не в первой подыхать подобным образом» — это слишком? Эрин прикусила губу, совсем не понимая, что ее остановило от такой насмешки. Она, видно, надолго замолчала, так как Стэн спросил:

— Что-то случилось?

Дураку было понятно, что на самом деле Стэнли Урис не испытывал к Эрин Дример особой ненависти. Вряд ли она ему нравилась — да. Она его бесила — да. Хотелось много раз окунуть ее лохматую голову в унитаз, вместо его же собственной — трижды да. Эрин, кажется, и хотела, чтобы все, кому она переходила дорогу, испытывали такое желание. У некоторых оно, правда, разрасталось до невероятных масштабов. Но Урис был не из таких.

Просто дурацкая девчонка. Ни сном, ни духом с нее. Что есть, что нет.

— Эй, Рина.

Но старое прозвище каждый раз что-то в нем подрывало. Серые глаза яростно блеснули, точно как закаленная сталь. Стэн заранее закатил глаза — он знал, что сейчас будет что-то вроде «Не смей меня так называть, ублюдок!», а потом «Сдохни, мразь!» Парень иногда думал, что Эрин, читая молитву перед сном, в первую очередь просит у Бога именно это, а не благополучия своих близких.

— Ты можешь сам себя поджечь, — неожиданно произнесла девушка. Эрин все это время думала, чтобы достойного ответить Урису. Но явно в этом провалилась. Стэн, приподняв одну бровь, смотрел на нее, как на совсем ебанутую. Эрин зашевелилась на месте, уже понимая, что ответ ее был глупым. — Ну… Эмм… Поджечь себя сам можешь, Урис. Ты что, тупой? У тебя же зажигалка есть!

— Ааа, — протянул Стэнли, немного поразмыслив и поняв, что это был запоздалый подъеб. Он поднял оба пальца вверх. — Здорово. Очень смешно, правда.

— Ты правда куришь? — Эрин продолжала говорить левые вещи. Стэнли был слегка поражен.

— Ага.

— И рисуешь еще? Ты левша?

— Ты куришь? — передразнил Стэнли наигранным писклявым голосом, очень даже похожим на голос Дример. — Ты рисуешь? Ты левша? Что за вопросы? А как же, например, «Ты пидор?». Или «Ты когда сдохнешь?». О, еще можно…

— Я поняла, Урис, — рыкнула Эрин. — Ты, очевидно, никогда не научишься шутить.

Сероглазая хотела сказать что-то еще, но взгляд ее неожиданно надолго сфокусировался на чем-то позади Стэнли. Эрин смотрела как будто сквозь него. Урис подхватил рюкзак, накинул его на одно плечо и обернулся. Он вообще-то уже давно собирался уйти, но Эрин Дример почему-то его останавливала. Почему?

Обернувшись, Стэн заметил огромную надпись, нарисованную кислотно-зелеными красками, от которой практически рябило в глазах.

ГЕНРИ БАУЭРС И ЭРИН ДРИМЕР — ЛУЧШАЯ В ГОРОДЕ ПАРА!

— Интересно, это от слова «параша»? — усмехнулся Стэнли. Он в пол оборота обернулся к Эрин. — Ты не видела? Несколько таких надписей есть еще за школой, еще, вроде видел одну в мужском туалете.

— Не видела, — ответила Эрин, и Стэн удивился тому, как спокойно звучал ее голос.

— Они появились перед прошлым ле…

— Я поняла, Урис! — рявкнула Дример. Она вернулась к своему типичному истеричному состоянию и перешла почти на крик. — Меня не было прошлым летом, я уехала еще до начала июня, блять. В ебаную Атланту, навестить больную бабку, которая мне вот тут, — Эрин провела пальцем линию поперек горла. — не уперлась. Меня все лето не было и, если ты и твои паршивые друзья этого не заметили, то Генри вам точно сообщил!

— Не сообщил, — пожал Стэн плечами, ни капли не тронутый такой душевной речью. После его слов Эрин поникла головой. — И без него все ясно было.

И подняла ее вновь. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза. У Стэна они были темно-зелеными и не очень широкими, круглыми и вообще почти не выделяющимися на лице. У Эрин были большие глаза — правда, за обилием туши и темных теней порой было сложно даже различить их цвет. Серый. Как мокрая слякоть, противная всем и каждому. Стэн пошел вперед, и Эрин двинулась за ним. Им было по пути, поскольку первым уроком была история. Этот предмет у них был одним из немногих общих. Когда они пришли на школьной двор, кишащий школьниками почти всех возрастов, Дример только сейчас заметила, что идет с Урисом бок о бок. Стэнли это точно не волновало. И шел он с таким лицом, будто они вообще закадычные друзья и это вообще нормально.

— Отъебись, Урис, — возмущенно попросила Эрин, но не отошла. Урис, бросив на нее мимолетный взгляд, закатил глаза и ускорил шаг. После чего чуть ли не в бегом бросился куда-то. Эрин удивленно смотрела ему в спину, а потом проанализировала путь, по которому направлялся еврей. Совпадение — пфф, конечно нет, блять — он пролегал через их компании. Хулиганы всегда превосходили неудачников числом, но сейчас все было не так. Их стало всего трое, а компания охуевших идиотов разрослась до шести человек. А за стенами этой школы их становилось семь — вот к Майку Хэнлону раньше Эрин вообще не испытывала ненависти, но теперь он ее бесил больше всех. Сегодня во дворе было пять неудачников и два хулигана. И обоих сейчас станет на одного больше. Эрин тоже бросилась к ним.

Реджи ударил Ричи по носу так, что очки слетели с его лица. Эдди хотел подскочить на помощь, но его крепкой хваткой держал Билл. Бен и Беверли стояли возле них, закрывая, как щитом от Виктора.

— Эй, ребят, — утомившись от бега, выпалила Эрин. Она остановилась возле Вика и тут же выхватила зорким глазом синяки на лицах Денбро и Каспбрака. С момента ее появления Бен, кажется, врос ногами в землю, а Беверли наоборот расслабилась и разжала кулаки.

— Эрин, — произнесла она, слегка улыбаясь, — угомони, пожалуйста, своих друзей.

— Чего?! — недоуменно заорал Реджи. Тозиер, до этого трепыхающийся над землей в его больших руках, полетел вниз. Реджинальд смотрел на Эрин с непониманием, а Виктор — с открытой злостью и непонятно что вообще ему мешало сейчас наброситься на нее с кулаками. Учитывая, сколько раз он обещал сделать это по телефону при первой же встрече. Тут к Ричи подскочил Стэнли и помог подняться. Не зная, куда деться от внимательных взглядов своих парней, Эрин посмотрела на Тозиера. И да, умей человек убивать взглядом — Дример бы сдохла сейчас в адских мучениях. А во взгляде Уриса отражалось спокойствие, достойное буддийского монаха. Он будто был уверен, что сейчас Дример не сделает ничего плохого.

Эрин ненавидит, когда он выебывается своим умом, точно уверенный в том, что он лучше всех. Блядский неудачник!

— Давайте все успокоимся, — предложил Урис. Все тотчас взглянули на него, но еврей смотрел лишь на Эрин. — Хорошо, Эрин? Ты сейчас отведешь своих друзей, а я…

— Что это значит?! — наконец взбесился Виктор и с силой толкнул Дример. Она чуть не упала на землю, но сильные руки Бена ее спасли. Эрин была почти с ним одного роста, но по весу уступала чуть ли не втрое. Хэнском крепко сжимал ее плечи, и Дример вообще не могла понять, как ей удалось выбраться из его хватки. Но, сделав это, она подскочила и также толкнула Крисса.

— Ты совсем охуел??

— Ты сдружилась с неудачниками, Эрин? — толком непонятно, спросил или сказал Реджи. Но эти слова он произнес с большой обидой. Толстяк считал Эрин действительно хорошей подругой.

— Еще один, блять! — нервно выкрикнула Эрин и дала Хаггинсу подзатыльник. Парень обладал, наверно, по истине титановым черепом, так как даже не сморщился. Но от возмущений Эрин он отстранился, отойдя на шаг назад и обняв себя руками. — Распоясались тут, ублюдки, какую только хуйню не несут. Займитесь лучше этим четырехглазым, пока опять рот не разинул. Это он и остальные, — Дример обвела рукой собравшуюся компанию. — Должны меня бесить. Пизды давайте им, а не мне! Пидорасы!

— Тварь! — крикнул Ричи. Оттолкнув Стэна, за считанные секунды Тозиер оказался возле русоволосой и с размаху двинул ей по лицу. Эрин вскрикнула и повалилась на землю. Прошло секунд тридцать, наверно. Попытка Ричи продолжить начатое и повалиться на нее была остановлена Криссом — он схватил парня за руку и отбросил прямо в любезные объятья Реджинальда.

Время, кажется, пошло. Реджинальд вновь занялся Тозиером. В этот раз к нему подскочили уже Эдди и Билл. Когда Эрин поднималась на ноги, оба они случайно задели ее плечом, в результате чего сероглазая не удержала равновесие и вновь упала.

— Паскуды!

Но этот рев обернулся только Билл, со взглядом, полным презрения. Он подбежал к Каспбраку, который уже вместе с Тозиером пытались расправиться с громилой Реджи. Эрин привстала, но уже не в силах была опять подняться — все плыло перед глазами и в голове стоял странный шум, который не заглушали даже крики всей оравы. Она оглянулась по сторонам несколько раз и только с третьего раза заметила толпу школьников, слетевшихся на них, как мухи на кусок дерьма.

Перед глазами Дример мелькнуло что-то рыжее. Она прищурилась и разглядела Беверли. Марш смотрела на нее, кажется, как-то разочарованно. Тут Эрин могла поклясться, что она хотела подать ей руку помощи. Но что-то ее остановило (что-то, ага, конечно!) и она убежала. К Криссу или Реджи — хуй знает. Все голоса смешались в один невыносимый, отвратительный шум.

— Прекратите! Немедленно прекратите!!! — этот голос, кажется, принадлежал человеку постарше. Кто-то из учителей или, может, охранник, а то и уборщик — сколько паршивых людей в этом мире — приближался к ним.

Эрин все еще не могла подняться на ноги, чувствуя в себе сильную слабость.

«Тозиер… Мразина… Надеюсь, Реджи ему руки вырвет.»

— Эй, — послышалось сверху, а через мгновение Эрин увидела ладонь, тянущуюся к ней. Дример смотрела на нее невероятным взглядом — будто это сам Бог был, не иначе. Но она слишком скоро поняла, что это был всего лишь Урис.

На фоне бились друзья обоих, абсолютно неподходящих друг другу людей. Дример совсем не понимала, какого черта Стэнли пытается помочь ей подняться. Хочет добить потом сам? Или отнести Тозиеру?

Почему-то от мыслей о том, что на самом деле он просто хочет помочь, стало еще неприятней, чем от первоначальных предположений. Тоже, ебаный джентельмен! Эрин ударила его по руке, упала на спину и перекатилась на бок. Силы еще не возвращались к ней, но хотя бы не рвало. И на том хорошо.

Черт знает, во что вылилась эта сумасшедшая драка, развязанная ее же тощей рукой. Гордилась ли собой Эрин? Определенно. Радовалась ли этой гордости?

Нет.

====== Часть 6 ======

— Эта школа достигла дна. Нет, она его пробила и опустилась еще ниже, — невзначай подметил Ричи, не переставая в упор глазеть на Каспбрака. У него, разбросанные буквально по всему лицу, были синяки, которые сейчас пыталась замазать Беверли каким-то чудо-средством.

— Это тональником называется? — спросил Тозиер у Билла.

Он уже прошел через такую манипуляцию. Потому Денбро повернулся к Ричи с недовольным лицом, на лбу и подбородке которого выделялись желтые пятна. На этих местах были синяки Билла, полученные сегодня утром в два счета. Беверли перекрыла их своим чудо-кремом, который вонял хуже престарелой бабки, но не учла, что кожа Билли слишком светлая и ее, так называемый, тональник слишком виден. Билл сразу хотел все это смыть, как увидел — Тозиер был счастлив, что он тоже это увидел — но Бев запретила ему, говоря, что синяки еще хуже. И это была плюс еще одна причина к тому, почему Ричи никогда не заведет себе подружку. Свои синяки он вообще считал мужественными.

— Тональником, ага, — раздраженно ответил Эдди. Кажется, что ему уже начинал надоедать взгляд балабола. Насмешливый, откровенный; от того и очень неловкий. — Думаю, что на моей темной коже он будет не очень заметен.

— Не будет, — согласилась Беверли, выдавливая себе на пальцы еще этой дряни.

— Хотелось бы, — произнес Эдди, не веря толком собственным словам. — иначе опять придется отбиваться от мамы.

— Когда ты уже купишь себе вместо всякой аптечной хрени биту, Эддс? — спросил Ричи. Эдди, как всегда, не внял его словам, но лицо его вдруг стало задумчивым.

Да. Соня Каспбрак не подарок. Прошлым летом Эдди думал, что поставил ее на место. Но это оказалось лишь иллюзией, и Каспбрак до сих пор бесился с того, какое утроенное количество таблеток ему пришлось глотать после ссоры. Ричи знает об этом и временами радуется тому, что его родной матери на него плевать.

— Что там по дну, Ричи? — неожиданно спросил Стэн, молчавший еще с самого начала обеда. Тозиер недоуменно взглянул на еврея. — Ты говорил, что школа наша на дне. Почему?

— Почему? — повторил Ричи, пораженный вообще такому вопросу. — Нас утром основательно отпиздели, потом повели к директору, а сейчас, днем, мы сидим здесь и жрем. И почему? Потому что всем похуй на то, что творится в этой дурной школе!

— Не кричи, Ричи, — попросила Беверли, поймав на них несколько любопытных взглядов. Билл попытался успокаивающе взять Тозиера за руку, но того уже было не остановить. Он откинулся на спинку стула, раскинул руки и начал говорить за жизнь.

— Сколько раз эти ублюдки издевались над другими школьниками? Скольких они покалечили, а скольких морально уничтожили?! Самое интересно, что учителям плевать. Директору, самому главному тут, тоже плевать!

Ричи повернулся к Денбро и ткнул ему пальцем чуть ли не в глаз.

— У большого Билла половина рожи в синяках! Кровь из носа шла и что на это сказал мистер Денвор, помните? «Промокни салфеточкой», блять! А вот Бен, — Тозиер переключил внимание на Хэнскома. — даже при всех своих запасах жира восстанавливаться будет еще долго. Ему губу разбили и чуть руку не сломали. А как этот белобрысый пидор обозвал его? Домашним сыром! Неприятно же такое слышать, правда? Хорошо, что я не такой ранимый. Но хоть синяков… — Ричи потянулся к Бену через весь стол и своими огромными глазами просканировал крайне недовольное лицо Хэнсома на наличие повреждений. — Да, синяков у тебя нет. Повезло. Не то, что этой принцессе!

— Блять, заткнись уже, — гаркнул Каспбрак. Ричи схватил его руку с таким видом, будто это самая хрупкая вещь в мире. — Успокойся наконец!

— Как тут успокоиться? У тебя рожа больше всех в синяках. Даже десять таких вонючих тональников не перекроют весь этот пиздец. Все равно на нас, но мистер Денвор даже тебя домой не отправил. А ты выглядишь паршивей всех, сеньорита! — со вселенской скорбью в голосе сказал Ричи. В конце он кинул мимолетный взгляд на Беверли.

У нее не было синяков на лице — только один на шее, но он был большим и очень заметным. Ричи хотел переключиться теперь на нее, но вид рыжей его затормозил. Если остальные не прониклись душевной речью Тозиера, не обратив на него внимание или покрыв трехэтажным матом (Эдди — маменькин сыночек!), то Беверли смотрела на него недоуменно и изучающе. Не то, чтобы она прониклась последними словами Ричи… Просто, кажется, они ее впечатлили.

Ричи напугало это до чертиков, и он поспешил сменить тему. Очень вовремя под руку попался Стэнли. Ричи прямо вцепился в него взглядом, как пиявка, чему Урис вряд ли был рад. Временами Тозиера вообще невозможно было терпеть.

— Хорошо, что ты у нас хоть цел, Стэнли, — нерадостно сказал Ричи. Он потер пальцем свой синяк на скуле, одновременно с этим чувствуя, как горло снова неприятно начало давить. У Реджинальда слишком крепкая хватка.

— Ты на что-то намекаешь? — спросил Стэн. Ему не понравилась интонация, с которой говорил Ричи. Они глядели друг на друга с разных концов стола.

— Нет, конечно, — честно ответил Ричи, намеревающийся на самом деле упрекнуть Уриса в другом. — Просто я думаю, что, не ведись ты с одной паршивой подстилкой — целы здесь сейчас были бы все.

Повисла неприятная тишина, которая не рушилась даже шумом других школьников в столовой. В ней не было слышно не только их, но и Эдди, шмыгающего носом. Не было слышно Билла, ненароком выронившего вилку из рук и Беверли, со скрипом закрутившей крышку своего крема. Атмосфера за этим столом накалилась до предела за считанные секунды. Лишь раздраженный (точно или не очень?) вдох Стэнли ее немного охладил.

— Не припомню ни одной паршивой подстилки на своей памяти, Ричи, — с невероятным, присущим только ему, спокойствием ответил Урис. Он вскинул ладонью, останавливая дальнейшие расспросы. — а знать тем более не хочу.

— О, как ты умно говоришь, Урис. Пиздишь только больше, чем дышишь, — ответил Ричи и откусил от своего сэндвича большой-большой кусок, будто в попытке остановить остальное, рвущееся наружу, дерьмо.

— Мы з-знаем, чт-о-о вы общаетесь, С-с-стэн, — подал голос Билл. Его рыжая подружка удивилась невозмутимости в голосе Денбро. Кажется, что факт общения Уриса с нелюбимой всеми хулиганкой Билла не очень смущал.

— О. Значит вы еще знаете, что наши родители дружат и поэтому мне в любом случае приходится с ней иногда общаться, — с иронией ответил Стэн. — Простите меня за это. Я пытался ее игнорировать, но той пятницей она приставила мне вилку к горлу. Долго не продержался.

— Ха! — воскликнул Ричи, довольный услышанным. — И после этого ты все равно гуляешь с ней рядом по двору, а потом еще пытаешься мирно что-то обсудить, будто вы те еще друзья!

— И что в этом такого? — спросила Бев. Тозиер явно не намеревался ответить что-то нормальное, и потому Марш ударила кулаком по столу. — Я серьезно, Ричи. Все из нас имели хоть какое-то дело с хулиганами. Нам приходится иногда с ними общаться по мелочам, потому что они наши одноклассники, сколько бы раз на второй год не оставались.

— И к чему ты клонишь? — буквально рявкнул Тозиер, взбешенный такими заявлениями. Билл осуждающе взглянул на него — ему явно не понравился тот тон, с которым он говорил с Беверли, но ей самой было на это все равно. Она как судья пыталась добиться справедливости в этой компании и вообще понять причины некоторых их поступков.

— К тому, что я не понимаю вас. На Рыгало, который вам ногу отрежет, вы точно не так сильно разозлитесь, как на простое упоминание об Эрин. Она для вас что, хуже Пеннивайза? Лично я не считаю ее такой плохой.

— Не считаешь? Скажи мне, что это было до того, как она послала своих дружков нас бить, а сейчас ты прозрела и видишь, какая она мразь, — встрял уже Эдди.

— Вот опять, опять эта херня! Из вас ее дружки выбили все, что можно, но на самом деле вам вообще на них плевать. Эрин не ваша подруга и не должна к вам как-то по божески относиться. Почему вы беситесь так, будто ждете именно такого отношения? С чего вам его ждать?

— Хватит всякое дерьмо за едой обсуждать, — только ответил Ричи и больше никто ничего не говорил. Беверли фыркнула и поняла, что объяснений, по крайней мере, от Каспбрака и Тозиера не дождаться. Она бы могла получить их от своего парня, но, кажется, интерес Билла к этой Эрин Дример держался на отметке «-0». Лишь иногда раздражение в глазах Денбро, появляющееся в момент обсуждения русоволосой, давало Беверли понять, что Билл ее тоже не любит.

Она тем более не думала, что ее любит Стэн. Но то, что у него единственного с ней были не такие плохие отношения, понятно было даже Бену. Потому что он не проявлял к Эрин никакого внимания и даже в сегодняшнем разговоре ни разу ничего не произнес. Хотя, Беверли была уверена, что в глубине души ему тоже была интересна вся эта история между ними.

Кто знает — какая она на самом деле?

Прозвенел звонок, после чего послышалось сразу несколько облегченных вздохов. Ричи хотел фыркнуть и сказать, что никто никого здесь не держит и, раз общество не нравится, всегда можно найти себе компанию получше. Понял, Стэн?

— Кто где сегодня убирается? — спросил Эдди. Он единственный из всех вспомнил о наказании за драку. Да. За нее, блять, еще было наказание! Оставалось только молиться, чтобы их не перемешали с хулиганами, заставив драить один кабинет. К концу отработки он точно был бы еще более грязным.

— С-скажут к концу дн-я-я, — безэмоционально ответил Билл, помогая Беверли накинуть рюкзак на плечи. Раздался какой-то оглушительный треск. Каспбрак вздрогнул, обернувшись; и увидел Ричи, который буквально до микроскопических масштабов сжал банку колы.

— Что-то ты не договариваешь, Рич, — неожиданно произнес Бен, а после окинул взглядом еще оставшегося Эдди. Остальные уже ушли. Стэн так вообще убежал со скоростью, достойной олимпийского чемпиона.

— Что-то не договариваете вы все, — добавил еще Хэнском, пожав плечами. На самом деле ему правда были интересны данные взаимоотношения, как и Беверли. Иногда он даже думал провести расследование на этот счет, но каждый раз его останавливал бешеный взгляд Тозиера.

Он пугал.

Эрин пронеслась мимо стола неудачников, попутно удивившись, как после нее не поднялся ветер, а то и ураган. Она знала, что, заметь ее Тозиер, он может вновь наброситься с кулаками. Эрин не боялась его, нет. Она боялась своей матери, которая, заметь все эти боевые украшения на ее подростковой роже, запрет опять дочь дома. Джейми Дример хорошая мать, если подумать, просто слишком строгая. Но в силу своих подростковых заебонов Эрин не раз мечтала прирезать ее во сне. Отец только молодец.

Дример выбежала в коридор. Множество брелков и прочих безделушек, висящих сплошным месивом на ее поясной сумке, стучали и бились, но, благо, не выдали ее присутствия лузерам. Думая до этого об отце, сейчас Эрин достала из сумки полароид. За три дня на нем так и не появилось новой фотографии, от чего Дример уже начала беситься. Ей во что бы то не стало надо было запечатлеть что-нибудь еще, что-нибудь прекрасное. Чтоб перекрыть противную рожу Уриса. Ничего в голову не лезло. Она могла бы сфотографировать Реджинальда и Виктора — какникак, друзья и их рожи будут поприятней, чем у Уриса; душевно только, правда. Но что-то в глубине души подсказывало Эрин, что это не очень хорошая идея. А на задворках сознания все еще оставалось желание сфотографировать другого человека, но Эрин каждый раз его отметала. Лучше она сходит к надгробию Патрика, могила которого все равно пуста.

Утром, в кабинете директора, они все чуть не развязали третью мировую. По итогу им было вручено еще наказание, в качестве презента, как главным уебкам этой школы. Эрин не расстроилась. Подумаешь, убрать какой-нибудь из кабинетов. Счастье, что сумасшедшей мамаше не позвонили. И ей плевать, что ее радость парни не разделили. Реджи бесился с любых наказаний, и почему-то Эрин была уверена, что с этого он точно сбежит. А Вик все еще был зол. Пощечина, наверно, его только больше разозлила, но Эрин тогда не могла ничего с собой поделать. Тоже бесит, блять.

Эрин понимала, почему их не наказали посерьезней. Потому что выдвинутых стульев было всего три и по центру сидел не тот, кто наводил страх еще до прихода в кабинет. Они втроем учителей и другой персонал уже нисколько не пугали. И Дример была уверена, что обычные школьники тоже скоро подхватят это бесстрашие. После потери Генри они держались еще год. Но теперь они столько не продержатся. Радовало, что ненависть неудачников, пожалуй, никогда не остынет.

За такими мыслями прошло еще два урока. Эрин заблудилась в них, как в лабиринте. При всем желании она никак не могла выйти из воспоминаний о былых временах.

Вот, Реджи хвастается своей новой неприметной тачкой и катает их всю ночь по городу. А тут Вик, проиграв ей спор, красит волосы зеленой тоникой, а потом дарит ей крутой шампунь, в который подмешал ее тоже. Здесь Патрик обещает ей показать что-то очень классное и тащит к своему холодильнику, в котором запрятано множество трупов убитых животных; это мерзко, но это тоже воспоминание. И теперь у нее перед глазами письмо, а она рядом с надоедливой бабкой — а в письме эмоциональный рассказ Генри о новеньком толстяке, на брюхе которого он почти вырезал свое имя, но тот сбежал. И «целую, кошечка.»

Блять.

Дверь настежь распахнулась, громко ударилась об стену, а через секунду пропустила через себя русоловосую, заведенную не хуже новенькой машины. Все присутствующие в кабинете обратили на нее внимание, чему Эрин была рада.

— Так, дружочки, — громко произнесла девушка. Она выхватила из рук обескураженной Беверли метлу, подняла ее вверх с таким видом, будто держала посох какого-то правителя. — Настало время наводить чистоту! Пошевеливайтесь, блять, у меня впереди еще целая жизнь без ваших убогих рож.

Можно сказать, что разделили их весьма удачно. Кто знает, разделяли ли Бен, Ричи и Эдди ту же мысль, когда вошли в свой кабинет, где должны были быть Крисс и Хаггинс. К остальным приставили Эрин. И эта бешеная девчонка сразу с порога дала понять, что им, возможно, повезло меньше всех. Но Дример ничего толком не делала, зато хоть не выносила мозг. Стэнли даже, спустя где-то целых десять минут молчания, хотел спросить, что с ней не так.

Потом с лица Эрин даже исчезло выражение полной ненависти ко всему на свете, и она тоже начала убираться. Стэнли намывал доску, Беви подметала пол. Эрин, не обделенная умом, присоединилась к Биллу Денбро, который протирал подоконник, автоматически взяв половину обязанностей на себя.

— Где тряпки? — спросила сероглазая. Билл молча разорвал свою тряпку на две части и кинул одну из них Эрин. — Воу, Денбро, да ты не промах!

— Больше нет, — пояснил он.

— Ты больше не заикаешься? — поинтересовалась Эрин, уже занятая делом.

— К-к-кая тебе разни-ица, — донесся ответ, после которого Дример тихо засмеялась.

С губ грозилось сорваться множество обидных шуточек, но к концу этого дня Эрин уже держала их при себе. Не было внятного объяснения — просто нет и все, блять.

— Отойди, Дример, — попросила Беверли, подойдя к ней с метлой. Эрин, быстренько прикинув в голове, что ей сделать — пнуть рыжую ногой, либо мирно последовать ее просьбе — в итоге выбрала последнее. Дример отошла в сторону.

Беверли начала быстренько подметать мусор, выгребая его предварительно из-за угла. Эрин стояла в стороне, сжимая грязную тряпку в руках; ее не заботило то, сколько бактерий на ней и уже на ее коже. Она не Эддс, который так печется о своем здоровье. Марш отвлеклась от своего занятия, подойдя к Биллу и что-то шепнула ему на ухо. После, улыбнувшись, вернулась назад.

— Можно всю эту поеботню оставить при себе? Не надо нас задерживать, — медленно и стараясь не терять самообладание, проговорила Эрин. Как же они, блять, бесят!

— Нас — это тебя и Стэнли? — язвительно спросила рыжая ведьма, взяв веник в руки назад. Эрин машинально обернулась на Уриса, который уже минут пятнадцать, блять, мыл доску. До слуха Дример донеслось хмыканье.

— Не придирайся к словам, Марш, — сквозь зубы прошипела Эрин. — займись делом. У Денбро ты всегда успеешь отсосать.

— Опять за свое? — таким же образом ответила Беверли. Билл бросил настороженный взгляд на каждую из девушек, но от своего дела не оторвался. — Так нравится быть сукой, да?

— Да! — ответила Эрин. В этом ответе было слишком много эмоциональности. Беверли вдруг посветлела, словно Дример сказала что-то хорошее.

— Ты чего?

— Гонишь, Эрин.

Беверли, собрав оставшийся мусор в совок, прошла мимо потерянной Дример. Последняя уже открыла рот, желая что-то сказать.

— Пиздишь, то есть, — опередил ее Стэнли. Его понятное объяснение ответа Беверли прозвучало так неожиданно, что Дример повернулась к нему с открытым ртом. Нечего было, похоже, сказать.

— Поможешь мне, Дример? — смеясь, спросила Беверли. Завязав мешок, она мимолетно оглянулась на Стэнли, а потом протянула его Дример, — Давай. Вынеси мусор.

— Хорошо! — вдруг бодро отозвалась Эрин. Притихший у подоконника Билл закатил глаза — он знал, что за этим тоном не скрывается ничего хорошего.

И как же он был похож на тон Ричи перед его шутками.

— Я вынесу мусор, — Эрин сделала пару шагов к Урису и направила руку с протянутым указательным пальцем на дверь. — Давай, Урис, пошел нахуй отсюда.

— Если заикнешься еще раз про мои плохие шутки, — повернулся к ней Стэн с улыбкой. — то уже я приставлю к твоей шее вилку.

— Это очередная твоя шутка, Стэн? Кажется, я уже начинаю их понимать!

— Значит, ты теперь знаешь меня еще лучше, Эрин! — довольно ответил Стэн. Эрин затихла. Беверли с интересом осматривала этих двоих, понимая, что ее желание разобраться с ними теперь уже точно не остановить.

Эрин отошла к подоконнику, не ответив ничего на это. Хотя у нее было много слов, но последствия от них точно были бы неприятными. А так уже домой хотелось! Мама сегодня говорила, что она задержится на работе и придет поздно. Отец тоже работает допоздна, а значит, как минимум до восьми вечера весь дом в ее распоряжении. И, не сбеги Реджи из школы так рано, а Вик не будь такой свиньей, то они бы разделили с ней этот вечер. С чипсами и колой. Хаггинс бы еще точно пиво притащил, но Эрин его не любила. Малышка Эрин пока не хочет взрослеть?

Беверли ушла сама выносить мусор, не дождавшись от Дример отклика. Сероглазая стояла у подоконника, который аж до блеска выдраил Денбро. Она почти ничего не делала, но Билла это не волновало. Он просто бросил тряпку на подоконник и встал рядом с Эрин, поскольку места было не много. Всего-то, правда, целый класс.

Эрин вновь затерялась в своих мыслях, воображая уже о всяких невероятных вещах — она уже даже мечтала на втором снимке запечатлеть Статую Свободы, но только потому, что это было бы нереально круто. Билл, стоя сбоку, не смотрел на нее, но это ему и не надо было, чтобы произнести:

— Рина М-м-мечтательница*.

А после улыбнуться своим словам. Стэнли, сидя на учительском стуле, услышал их тоже, после чего спрятал лицо в ладонях. Также повеселевшее. Почему это смешило каждый раз? Дример готова была разорваться от внутренних воплей, но Денбро неожиданно скрылся из ее поля зрения, опустившись на пол. Потом он поднялся, держа красную ниточку в руке.

— Когда успела р-развязаться? — удивленно спросил Билл самого себя. Эрин знала, что красные ниточки у дурного народа символизируют оберег от разных несчастий. Она не удивилась, почему такую носит Денбро. Его родители после смерти одного из сыновей боялись за другого. Это нормально.

Шутить, блять, опять расхотелось!

Билл пытался завязать ниточку вокруг левого запястья, но у него не получалось. Глаза парня засветились тревогой после второй провальной попытки. Небось, надумывает себе всякие несчастья. Нитка развязалась — да это же плохой знак! О нет, теперь мне пизда, как жить-то дальше? Еще и назад не завязывается, что делать? Эрин была уверена, что именно что-то на подобии Денбро орет про себя. Он закончил свои попытки повязать нитку назад и вздохнул. После они пересеклись взглядами. В одно время сощурили глаза. И руки Эрин (богом клянется!) сами потянулись к Биллу. Он взяла ниточку из его руки и начала повязывать ее сама. Это оказалось не так просто и под конец Дример ругнулась вслух. Она не увидела, как губы Денбро растянулись в усмешке.

— Так, — вернулась Беверли уже тогда, когда с ниткой было покончено. Рыжая была явно разозлена, ибо сразу накинулась на Уриса с претензиями. — Ты что сидишь? У нас еще есть дела вообще-то. А ты, — Марш повернулась к Эрин. Та, надменно глядя на нее ответ, скрестила руки на груди. — вообще ничего сегодня не сделала.

— Да я…

— Вообще ничего Так что оба идите за ведром, шваброй и тряпкой. Поочереди пол будете мыть, лентяи. Ключ от кладовки у меня есть.

На такую речь никто не осмелился что-либо ответить, и Урис с Дример зашагали по коридору. В конце каждого из этажей была кладовка с необходимым инвентарем для уборки и прочими запасами для учебы. В младшей школе Эрин ненавидела, когда ее посылали в такую за мелом. Все кладовки были практически без света и очень маленькими. Узкими и со стенами. Дример хотела попросить Стэнли самого зайти туда, но вовремя одернулась, поняв, что он поднимет ее на смех. Он точно это сделает.

Мимо них пробежали несколько школьников. Они были почти их возраста. Ибо совсем мелких хулиганы редко задевали. А эти прожгли ее взглядом, под которым можно было под землю провалиться. Эрин только фыркнула. Их смелость обычно испаряется после того, как они слышат первые шаги того же Реджи. Так было год назад. К сожалению.

И иногда уже Эрин боялась.

Они подошли к кладовке. Молчание не прервалось и на этот раз, когда Стэн открыл ее и прошел внутрь. Из-за темноты ничего не было видно даже тогда, когда Эрин полностью открыла дверь.

— Помоги найти выключатель, — сказал кудрявый. Эрин некоторое время вглядывалась в темноту, но после, под недоуменным взглядом Уриса, шагнула в нее. И потом захлопнулась дверь.

— Что за? — воскликнул Стэн и подскочил к ней. Было понятно, что ее не закрыли на ключ, а просто кто-то захлопнул. До умного Уриса дошло, что это были те ребята, с которыми они столкнулись в коридоре. — Эй, хватит херней страдать. Вам что, совсем делать нечего? Откройте!

Вопли одного из неудачников, особенно, когда рядом с ним находилась также нелюбимая всеми хулиганка, конечно, не принесли никаких плодов. Неизвестно сколько времени Стэнли тарабанил руками по двери. Та все еще не поддавалась.

— Дерьмо, — коротко известил еврей. Он пытался разглядеть в этой непроглядной тьме хоть что-нибудь, и тут вспомнил о Дример, которая, почему-то, вообще молчала. — Эрин?

— Ммм? — послышалось в ответ нечленораздельное мычание. Какое-то грустное. И будто Дример вообще еле выдала его.

У Стэна было хорошее зрение, в результате которого он еще мог более-менее видеть в темноте, если бы приглядывался. В этот раз у него это тоже получилось. Эрин сидела на полу. Она подогнула к себе колени, обняла руками и уткнулась в них лицом. Приглядевшись, Стэн заметил, что она слегка покачивается. Будто старая качалка. В этой обстановке не хватало только жуткого скрипа.

— Эрин? — снова повторил Стэн. Ему хотелось присесть рядом с ней и, может, даже взять за руку; попытаться разобраться, что с ней не так. Но он стоял на месте. Так как здравый смысл вопил о том, что это хуевая идея. Голос его был слишком похож на голос Тозиера.

Эрин заскулила, как побитая собака. Последующие всхипы и шмыганье носом донесло о том, что теперь она плачет. Стэн вздохнул; и закатил глаза на свою вечно ненужную доброту. Парень присел рядом с Эрин, пока не зная, что ему сделать. Он положил одну руку ей на плечо и с удивлением обнаружил, что Дример вся дрожит.

— Тебе холодно? — спросил Стэн. Глупый был вопрос. Он был умным парнем и честно не понимал, почему никак не может догадаться о причине подобного поведения.

— У-у-у мен-н-я-я-я кла-а-у-уст-тро-о-офобия-я-я, — объяснила сама Эрин. Она запиналась хуже, чем Билл и Стэнли не сразу понял, что она говорит. Когда он разобрался в этой словесной каше, то понял, почему Дример так плохо. В такой обстановке даже ему было не по себе, а парень любил уединенные пространства.

Стэн успел тысячу раз проклясть себе за то, что делает сейчас. Он отдавал отчет своим действиям и осознал последствия, которые они могут навести. Эрин, с силой поднятая им на ноги, сейчас жалась к Урису, как раненый котенок и также скулила ему в плечо; это уже не драная кошка. Дример ослабла в его руках и должна была снова упасть на пол, но Стэн держал ее крепко. Она в ответ сжала плечи парня пальцами, вцепившись в него, как пиявка. Урис, мерзкий жид, пожалуйста, не отпускай.

Стены все еще давали на нее, точно готовые расплющить, как воздушный шарик между двумя сильными руками. Эрин говорила вслух о том, как ей страшно и как она боится умирать. Стэнли хотел бы рассмеяться и попрекнуть ее, что Дример вечно болтает о том, какая бесстрашная. Трусиха. А он — идиот. А может, это Ричи закрыл дверь? И теперь проверяет его на верность неудачникам? А не хулиганке?

Ебаные мысли готовы были уничтожить его хуже, чем Эрин эти стены. Урис был самым высоким в компании, на ряду с Майком, и сегодня впервые радовался своему росту — он позволял Стэнли опустить голову к макушке Дример и громко вдохнуть весьма приятный запах. Сколько он себя помнит — Рина Мечтательница всегда пахла вишней.

— Спокойно, — прошептал Стэн, не зная, что еще ему сказать. И как выбраться из этой кладовки, которая, похоже, была настоящим порталом в прошлое. Эрин всхлипнула и зарылась еще больше головой в его плечо. Урис обрадовался, что сегодня на нем темный свитер и следы потекшей туши толком не будет видно. Вот же сука Эрин, а!

Неожиданно дверь распахнулась. Появившийся свет тут же начал слепить глаза. Свежий воздух приводил мысли в порядок и успокаивал лучше любого успокоительного. Ублюдков, что закрыли их, не было видно. Жопы разорвать бы им, да поскорей!

Подумала так Эрин, отстранясь от Стэнли. Она вынырнула в коридор. Почти все ее лицо было в потекшей туши. Говорила же мама — не красься, как шлюха. Стэн вышел уже с проклятыми шваброй и ведром и закрыл потом дверь на ключ.

— Блять, — досадно произнесла Эрин. Голос ее, как и прежде сквозил самоуверенностью и вечной злостью. Она обернулась к Урису, похожая на ебаного Джокера. А то и хуже. — Сильно тушь размазалась?

— Тебе честно ответить, Дример?

— Я в туалет пойду. Заодно, надеюсь, встречу этих козлов. Задушу нахуй!

— Так быстро! — по-настоящему поразился Стэнли, хотя, собственно, с чего бы это?

— Что быстро?

Кудрявый осмотрел русоволосую с ног до головы.

— Из Рины-мечтательницы в Эрин-суку. Прямо волшебство!

Эрин уже говорила, что сегодня после утра у нее нет настроения как-то подъебывать в ответ. Но вот смеяться — есть.

Слишком нервно, правда.

Комментарий к Часть 6 *На английском фамилия Эрин – Дример, читается и пишется как Dreamer – что значит «мечтатель»

====== Часть 7 ======

На эмалированном подносе стоял стакан с водой, а рядом лежали несколько таблеток. Эрин взяла их в руку, принюхалась. Поняв, что не пахнет ничем противным и, вроде как, вполне съедобно, девушка взяла еще стакан в руки и повернулась. С полным отчаянием в глазах и большой надеждой в душе она протянула все Бауэрсу.

— Возьми, — стараясь, чтобы голос ее звучал как можно сдержанней и ласковей, попросила Эрин. Генри неподвижно сидел с краю кровати уже долгое время. Он до сих пор не поднял нормально на нее глаза и не сказал ни слова.

— Надо выпить таблетки, Генри. Врач сказал, что тебе станет лучше, — сказала еще Эрин, более-менее уняв дрожь в голосе. Но это все равно не принесло никаких результатов, и Дример, вздохнув, поставила все обратно на поднос. В сияющей блеском стали она видела свое отражение, которое казалось ей еще более не живым, чем Бауэрс сейчас.

Она присела рядом с ним сбоку и взяла одну руку в свою. Руки Генри были холодными, как лед. Эрин со страхом подумала о том, что этому виной нисколько плохое отопление в больнице, сколько нежелание Бауэрса жить — от того и сердце слабо бьется. Пальцы Эрин, словно обретя собственную волю, погладили шею Генри, после переместились выше и прошлись по колючей щетине, темной тенью охватывающей его подбородок. Эрин притянулась и поцеловала парня в уголок губ.

Ластишься, как кошка, Эрин. Мне это нравится, но давай не вести себя так на людях. Еще испортишь мне репутацию грозы этой школы. Этого города.

Дример тихо простонала, кладя голову на плечо Бауэрса. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что на нем все еще нет ни одной эмоции. Сдается, что он уже никогда не начнет ничего чувствовать. Что произошло? Что уничтожило его изнутри? И прекратит ли она когда-нибудь себя винить в том, что не была столько времени рядом? Но смогла бы она это предотвратить…

Генри уже родился последним сукиным сыном, держащим людей под своими ногами еще со времен яслей. Отношения с Дример ничего в парне не изменили. Для простых смертных, присутствующих в его жизни в качестве лишнего мусора, точно. Они не общались до того, как все это началось. Эрин, признаться, вообще боялась к нему лишний раз приближаться слишком близко. А Генри наоборот этого хотел. И однажды что-то подорвалось в ней. Некогда вечное выражения страха на смазливом личике исчезло, а руки сами потянулись к Бауэрсу. И он обвил своими руками ее талию, как в цепи заковал — она больше не сбегала, да и, собственно, не собиралась этого делать. Ей было тринадцать, когда он на всю школу провозгласил ее своей подружкой. И с такой гордостью, будто она была неприступной королевой красоты, а не самой простой девчонкой, к чьим друзьям еще он относился с неприкрытым презрением.

Эрин путалась пальцами в отросших волосах Генри, не зная, что ей сделать еще. Любое ее движение все равно бы не вернуло Генри к жизни. Это было под силу только прибывшим санитарам, на которых парень бросался каждый раз, как бешеная собака. На Эрин он не реагировал. Порой девушке казалось, что рядом с ней он даже не дышит.

Придя в их компанию сравнительно недавно, Эрин успела стать там, пожалуй, самой родной. Реджи однажды написал шутливый список о том, что было с ними всеми «до» и «после» ее появления. Хотя Эрин никогда не могла понять, что позволило парням принять ее в свою компанию так легко.

«Ты симпотная, крохотулька», — говорил Реджи.

«Терпимее кретина Реджи и ебанутого Патрика будешь», — сообщал Виктор.

«Из тебя, как из глины, можно сотворить все, что захочешь», — загадочно верещал действительно ебанутый Патрик.

«Наверно, это все Генри», — думала про себя Эрин, но постоянно что-то мешало ей согласиться с этим утверждением.

Шло время и с каждым днем Эрин узнавала всех ребят получше. Они уже не были в ее глазах отбросами общества или незаконными королями всей школы. Напротив. Эрин считала, что их слава заслуженна. И до внутренней дрожи в собственном теле она хотела стать такой же. Уважаемой всеми на словах и ненавидимой в душе. Парни встречали подобное ее желание с улыбкой, а Патрик открыто скалился. Он преподавал ей парочку уроков о том, как быть плохой девочкой. Как быть той еще сукой. Уроков, правда, было не так много, ибо не хотелось лишний раз злить Генри. В пылу вечной ревности он не выделял людей, которые под нее не должны попадать. Готов был резать всех без разбора.

Эрин поднялась, встала напротив Генри, потом присела перед ним на корточки. Дример взяла его лицо в маленькие ладошки. Ей казалось, что она держит голову куклы, и эти стеклянные и пустые глаза делали ее ассоциации не такими бредовыми. Эрин рассказывала ему парочку сочиненных лично историй о паре школьников, которые катили к ней свои яйца. Она до безумия надеялась заметить хотя бы слабый гневный огонек во взгляде Бауэрса, но нет. Может, она чертова эгоистка, но ей больше всего неприятно было осознавать то, что больше она не нужна. Генри слетел с катушек, да. Это по истине печально. Но Эрин вдвойне печальней то, что она не умеет поворачивать время вспять. Раненое и еще подростковое сердце вопило «Это все, Генри? Это все?!», но вслух Эрин всегда молчала. Нельзя же быть такой сукой.

Как остальные члены гоп-компании, он был старше ее почти на три года. Взрослые в один голос, в частности и из-за этого, осуждали их союз, но Эрин была в восторге от такой разницы. Генри не был сопляком — он мог за нее постоять и делал это даже тогда, когда кто-то просто криво смотрел на нее. Однажды Дример даже завела себе тетрадь, где шутливо описывала каждого, чью голову Бауэрс чуть не топил в унитазе и причины, для чего он это делал. Самой адекватной и разумной до сих пор оставалась «Он столкнулся со мной в коридоре и не помог поднять книги.» Завистливые (точно такие!) курицы с ее класса и с параллели, когда Генри совсем распоясывался, кудахтали, что ей нужно его успокоить. Эрин пару раз натравила парня и на них. Она имела безграничную власть над ним и, априори, над всей школой. Остальные парни (либо по приказу Генри, либо по собственной инициативе) тоже всегда крутились рядом. Другие Дример ненавидели. Презирали. А она была действительно(?) счастлива и ощущала себя чертовой бандитской принцессой.

Лично для Генри она была его ласковым котенком. В народе она стала драной кошкой.

Бауэрс всегда был ублюдком, но выключал его рядом с Эрин. Главным доказательством тому служило то, что он не принуждал ее к близости. Были попытки, правда — некоторые чересчур суровые и закончившиеся сильной истерикой. Но после Генри не брал быка за рога и не слетал с катушек, когда Эрин в очередной раз просила его остановить глубокие поцелуи, слезть с ее тощего тела и подождать еще немного. Годика два. Последнее — только мысленно. О половой жизни Эрин знала, кажется, все. Особо важным фактом в ее сознании был тот, что без месячных точно не забеременеешь. И они не пришли до сих пор, хотя ей было уже целых пятнадцать. Дример понимала, что, будь Генри сейчас в здравом уме, со своей невинностью она бы точно рассталась. Возможно, все таки без своего желания.

Во многом Генри жалел ее, но это не означало, что жалких людей он был намерен терпеть долго. Он еще с момента их отношений дал ей всего пару месяцев на адаптацию к новой жизни. Учитывая то, как она жила прежде — это слишком мало. Но она справилась, во многом благодаря помощи того же Патрика. Он научил ее, как правильно выражаться. Как терзать человека морально и так, чтобы точно было больно. Все его учения были чрезвычайно полезными. Но однажды он пытался научить ее убивать животных и в качестве первого задания велел принести труп какой-нибудь домашней живности какого-нибудь бывшего друга. Эрин отказалась. И немного винила себя в этом.

Рина мечтательница всего за каких-то пару месяцев была похоронена под завалами прежней старомодной одежды, прошлыми целями и мечтами; под воспоминаниями о старых друзьях и мыслями о том, что она все делает неправильно. Эрин, та еще сука, родилась под грубыми поцелуями Генри, ехидными шуточками Реджи, суровым взором Вика, учениями Патрика и презренными взглядами тех, кто знал Рину очень давно.

Но обе жизни, в том представлении, в каком они были изначально, уже было не вернуть. Если только…

Если…

Если бы она перестала быть такой трусихой! Если бы громогласные возмущения Виктора взяли наконец свое!

Крисс, кажется, никогда особо не любил ее. Он, суя ей в руки парочку белоснежных таблеточек, говорил «Когда съешь эти — дам еще. Нечего так смотреть, Эрин. Когда ты воссоединишься с Генри, то скажешь мне спасибо. Ты ведь любишь его также, как он тебя? Ты же знаешь, сколько ему пришлось провернуть, чтобы ты так изменилась?»

«Ты уже однажды умерла ради него, Дример, — перефразировала Эрин про себя слова белобрысого, глядя внимательно в его глаза. — Значит сделаешь это еще раз.»

Виктор всегда был как-то тесно связан с наркотой, и Эрин не удивилась, что такие серьезные таблетки он достал ей так просто. Кадиллак. Он провоцировал галлюцинации и дурное самочувствие и дурное, блять, это еще мягко сказано. Правда, эти наркотики на самом деле были не такими серьезными. Но могли начать затмевать рассудок до такой степени, чтобы совсем потерять потом голову. Случаев полного слетания с катушек очень много. Эрин понимала, что Генри все еще любит ее, и под всеми своими таблетками его сознание до сих пор сохраняет воспоминания о своем ласковой котенке. Но Дример та еще кошка, потому все еще не глотает. Коробок спичек с таблетками каждый раз, когда Эрин на него натыкается, напоминает ей о том, что эта двусмысленная шутка не смешна.

Она сократила свои визиты до минимума. Если раньше Эрин могла по пути в магазин забежать к парню в гости, то теперь, даже в самое скучное время, она в последний момент думала о том, чтобы навестить Генри. Сознание твердило ей, что надо его сфотографировать. Повесить фотографию куда-нибудь в запрятанный угол и тогда больше никогда не навещать его. И, может, это была одна из основных причин, почему второй снимок до сих пор не сделан.

Дример не хотела фотографировать Генри. Она не хотела его навещать. Но каждый раз сдерживала слезы, прикусывала нижнюю губу и раздирала ее до крови. Это была привязанность, с которой надо было срочно разобраться, чтобы жить дальше.

Идти, может, другой дорогой. Но вот это уже вряд ли было возможным.

Время стремительно приближалось к десяти. Шлепая по свежим лужам от недавнего дождя, Дример стремглав мчалась домой. Страшно было подумать, в каком состоянии сейчас мать. Эрин моментом пыталась представить выражения ее лица, когда только покидала лечебницу, но тут же отмела эти фантазии. Сейчас она надеялась, что, добежав как можно быстрей до дома, Джейми смирится и не станет ее слишком сильно наказывать. Эрин плевала на весь мир, но против матери не решалась пойти даже в сильном опьянении. Оно было всего лишь раз, но Эрин этого хватило, чтобы понять, что страшней Джейми Дример в этом мире нет ничего.

Сегодняшний визит к Генри вновь не обернулся ничем хорошим. Только лишние душевные терзании, такие, какие даже в самых дешевых любовных романах не сыщешь. Бедная, печальная, просто типичная и второсортная девица в беде. Свергнутая криминальная принцесса. Трудно вообще представить, чем теперь вернуть прежнюю репутацию. Ох. Возвращаясь с лечебницы, где в чудовищном состоянии находится ее возлюбленный, Дример думает о своей репутации.

Небольшие фонари совсем тускло освещали путь, по которому она неслась, как угорелая. Эрин практически ничего не видела и не заботилась о том, что может в любой момент споткнуться обо что-нибудь и упасть. Холод доводил ее всю до мурашек. Или это страх? Дример старалась ни о чем не думать, когда бежала вперед. Бежала от всего — от собаки известной дряхлой миссис Грин, от свирепых полицейских, которые в позднее время могли появиться в любой момент. Она бежала от звука, бьющего по вискам, голоса врача, дающего неутешительные диагнозы, от пустых, стеклянных глаз и вновь появляющегося злобного выражения лица матери.

Вдруг Эрин резко остановилась, когда одна из навязчивых мыслей все так задержалась в ее голосе. Ощущение, что это бег на месте.

Кажется, что она прибежала в тупик. С противоположного конца улицы, ведя велосипед и вяло передвигая ногами, шагал Билл Денбро. Вот он явно никуда не спешил, хотя время слишком позднее для ночных прогулок. Может, Дример была не права насчет ниточки, и она не значила, что родители за него волнуются? Хотя, вероятней всего они доверяет старшему сыну. Это неудивительно. Билл всегда был чересчур умным для своих лет. Он остановился практически в нескольких метрах от нее. Эрин наклонила голову набок, с интересом рассматривая Билли. В темноте не было видно выражения его лица, но, даже увидь она его, Дример все равно бы не поняла, что на нем написано. Он всегда умел скрывать свои эмоции. Это, разумеется, в нем раздражало. Даже больше того, что он неудачник.

Билл, кажется, даже не думал продолжать свой путь. Эрин подождала пару минут, пока снова не вспомнила о том, что мама будет в ярости. Удивительно, но она пока не истерила. Русоволосая обернулась по сторонам с наигранно удивленным взглядом. После, раскинув руки, повернулась снова к Биллу и серьезно спросила:

— Я тебе мешаю?

Билл пожал плечами, но двинулся вперед. Неизвестно, что мешало ему сделать это раньше. Эрин фыркнула так громко, что это можно было услышать, наверно, в другом квартале. Когда их разделяло шагов десять, Билл вдруг опять остановился.

— Ты откуда? — спросил парень. Голос его звучал тихо и, кажется, устало, но Эрин не акцентировала на этом внимание, только удивившись тому, что Денбро вдруг решил завести беседу.

— А тебе-то что? — огрызнулась она, остановившись. Ее голос звучал, как обычно — так, что в нем не хватало только открытого рычания, следующего за простыми словами.

— Может т-тебе нужна п-помощь, — ответил Билл. Эрин непонимающе распахнула глаза:

— Помощь? С чего ты это вообще взял?

— Н-ну, редко встретишь человека, к-который просто л-любит гулять так позд-дно.

— Чтоб ты понимал, Денбро, поздно на этой улице сейчас не только я! — рявкнула Дример, возмущенная до глубины души такими заявлениями. Чтобы ей нужна была помощь? Ей?!

— Я т-только что разминулся с Р-ричи, а ты я-явно гуляешь о-одна, — ответил Билл. Его губы растянулись в слабой усмешке, благо, не заметной под покровом почти полной темноты. Эрин собиралась было ответить, но Билл поднял ладонь, этим жестом затыкая ее. — Мне, впрочем, все равн-но.

— Пошел ты, Денбро, — вполне мирно ответила Эрин. — Нечего тогда вообще было со мной заговаривать.

— Эт-то здравая м-мысль, Рина, — ответил Билл, наклонив голову на бок. — Жаль, что ты так п-поздно ей поделилась.

— Тебе заняться нечем, урод?! — крикнула Дример так, что Денбро отошел на шаг назад. Взбешенная Эрин ударила его велосипед, и Билл еле удержал его от падения. — Иди дальше. На месте не стой, пока на тебя шайка убийц или педофилов не слетелась! Последних ты своей смазливой рожей так и привлекаешь!

У Билла Денбро была удивительная способность — он умудрялся сохранять хладнокровное выражение лица даже тогда, когда глаза его светились открытой злобой. Эрин прошла мимо парня с гордо поднятой головой, показывая, что не намерена больше терпеть его общество. На это все указывало внешне, но тут Дример почему-то остановилась.

— С-совсем уже б-бешеная? — воспользовавшись этим, вновь заговорил Билл, в пол оборота глядя на девушку. — Я просто х-хотел узнать, все л-ли у тебя хорошо. И, р-раз ты поздно вечером мчишься откуда-т-то, как чокнутая, а-а потом резко остан-навливаваешься, то я думаю, что с тобой не все в п-порядке!

-О, Билл, как же это мило! Но, кажется, ты мне где-то пару секунд назад сказал, что тебе все равно. Спорю, ты просто хочешь побыть любезным! Зачем?

— А мне ч-что, терпеть твои необоснован-н-ные наезды?! — по настоящему разозлился Денбро. Он бросил велик на землю и в одну секунду, преодолел расстояние, разделяющее их. Эрин даже испугалась, когда он, схватив за плечи, наклонил к ней голову. — Беверли была п-права — хватит с-с-строить из себя мразь. С-суку! Ты в к-конец уже спятила, Дример! Может, тебя п-посадить в одну палату к своему такому же ненормаль-н-ному дружку?

Тут Билл понял, что явно перегнул со словами. Серые глаза девушки затуманились, словно накрытые невидимой пеленой. Денбро понял, что это были слезы, когда Эрин резко ударила его кулаками в грудь и отскочила. Он хотел извиниться (в душе отлично понимая, что он это делать должен в последнюю очередь), но тут уже Эрин подняла ладонь вверх, приказывая ему помолчать.

— Я как раз оттуда, Билли. Извини, но на сегодня с меня хватит его общества, — вскинув руками, сообщила Эрин. Билл совсем затих и потому ее голос на этой глухой улице звучал слишком громко. — Уже очень поздно и я пойду наконец домой. Если позволишь, конечно. Может, у тебя еще есть для меня парочка наставлений или милых любезностей? Поделись, Билл. Мы с тобой не разговаривали уже целых три дня — на рекорд, кажись, идем!

— Т-три дня? — переспросил Билли. Лицо его стало задумчивым, так, будто он что-то прикидывал в голове. Эрин скрестила руки на груди, нетерпеливо ожидая, что Билл еще скажет.

С ним всегда проходили чрезвычайно захватывающие беседы. При неприятном дефекте речи Большой Билл был способен и мертвого разговорить.

Эрин поджала губы, отводя глаза куда-то в сторону. Ноги готовы были броситься бежать в любой момент, и девушка чудом заставляла себя стоять на месте. Ей казалось, что сегодняшний диалог с главой неудачников, коих она терпеть не могла, должен быть важным. Правда, Эрин никогда не могла похвастаться хорошей интуицией и вообще здравомыслием в некоторых вопросах.

— У тебя ровно неделю назад б-был день рожден-ния, — быстро произнес Билл.

Обычно, когда он говорил быстро, заикание его достигало невероятных пределов, но теперь он явно справлялся с этим. Пусть и не совсем. Эрин, размышляя над вечной проблемой Денбро, даже не сразу осознала, что он только что сказал. Когда до нее дошло его послание, Билл не дал ей ответить.

— Жаль, что ты так и н-не п-повзрослела, — с легкой грустью закончил парень. Из всех неудачников Билл единственный, кто сообщил о ее прошедшем празднике и непонятно было, что он этим хотел донести.

— Мне очень важно твое мнение, Билл, — голос сероглазой так и сквозил сарказмом. — Но уйди, пожалуйста, с линии. Больше ничего не говори.

— И не б-буду, — согласился с подобным исходом парень. Он поднял свой крутой велосипед с земли. Эрин всегда хотела себе такой же, но у нее не было даже простого. Из-за того, что школа была совсем рядом с домом, у матери и в мыслях не было его купить.

— Молодец! — коротко ответила Дример, развернувшись.

— Хотя нет, ещ-ще кое-что с-скажу.

— Аааа! — только простонала Эрин, вновь разворачиваясь. — Что еще?!

— Уже много в-времени прошло, — неуверенно начал говорить Билл. Он опустил голову, будто не хотел, чтобы Эрин увидела другие эмоции на его лице. — Но я б-благодарен тебе за то, что т-ты тогда не дала издеваться над Д-д-д…

Эрин в ужасе казалось, что кто-то неведомый сейчас сжимает Биллу горло, не давая никак закончить предложение. Или, может… У него не было на это желания. Словно он не произносил это имя уже очень давно.

— Я поняла, — отдернула Эрин, не желая больше видеть эти жалкие попытки. Билл аж тяжело выдохнул. — Молчи уже.

— Но то, что б-было до этого… — уже с гневом добавил Денбро. Смена эмоций на его лице — от грусти до раздражения — произошла очень быстро.

— Что конкретно, Билли? — усмехаясь, попросила уточнить Эрин. — Много чего было.

Если эмоции Билла менялись с поразительной скоростью, то Эрин также менялась вся. Она как из простой девочки превращалась в ведьму за считанную секунду и, кажется, не замечала таких перемен.

«Так быстро! Из Рины-мечтательницы в Эрин-суку. Прямо волшебство!» — ударив по мозгам, как гром прогремел голос Стэнли. Так четко, будто он сказал это где-то пару минут назад.

— Лето изменило нас всех, Р-ри… — Билл прервался. — Э-эрин. Но некоторые о-остались прежними. Думаю, ч-что Стэн все еще к тебе х-хорошо относится.

— Думаешь? — с неподдельным удивлением переспросила Эрин.

— Знаю, — горько вздохнул Билл. — Это ж-же Стэнли.

— Звучит, как приговор!

— Не делай е-ему больно, Эрин, — со всей серьезностью, на которую только способен, попросил, нет, приказал Билл. Его внимательный взгляд грозил прожечь в ничего не догоняющей Дример дыру.

— Больно? Когда это я делала ему больно?

— И дурой не б-будь, — махнул рукой Билл, понимая, что нормального ответа от русоволосой все равно не дождаться.

— Хорошо, Билл, б-буду! — ответное передразнивание только грозило стать последней каплей в железном терпении Денбро. Ему хотелось бросить что-то на подобии «Ты всегда ей была!» или «Тебе не привыкать!» в ответ, но парень вовремя осознал, что это было бы слишком по-детски.

Нет. Не слишком по-детски. Слишком по старому.

— Пол одиннадцатого! — тут проорала Эрин. Билл от неожиданности весь передернулся. — Мать меня убьет. Все, мне только место на кладбище осталось заказать. И я закажу еще одно для тебя, Билли, за то, что задержал!

— Рад п-помочь, Эрин, — отвесив издевательский поклон, сказал Денбро. — Не забудь, что я т-тебе с-сказал.

— Теперь понятно, почему ты сошелся с Беверли. Вы оба просто невероятно назойливые идиоты!

Окружающую обстановку было видно с открытыми глазами также, как с закрытыми. Дример от чего-то покрутилась вокруг себя и продолжила путь. Билл также медленно катил свой велосипед, думая, когда бы ему успеть сделать домашнюю работу и через сколько примерно времени Дример поймет, что идет не в ту сторону. Громкий вопль «Блять, не туда!» прозвучал примерно на тринадцатой секунде.

— Дойдешь, Д-дример? — спросил Билл, сдерживаясь от громкого смеха. Эрин прошла мимо него с убийственным выражением лица. — У-удачи тебе.

— Спасибо, заика. Надеюсь, что больше не увидимся!

— Эрин — Э-эрин, зря ты так. Я уже х-хотел было предложить подвезти тебя до дома, как старый д-друг.

Уже который по счету раз Дример снова остановилась. Ее друзья были далеко — некоторые даже слишком; примерно в шести футах под землей. Но, будь здесь хотя бы Реджи, она бы ехала домой в его машине причудливой модели, название которой до сих пор не запомнит. Было бы здорово, если бы в ней были все остальные. Чтобы все было как раньше. Без всяких этих псевдо-старых друзей.

Но… именно сейчас здесь не было псевдо-новых друзей. Крисс до сих пор не брал трубку, а Реджи нашел себе кучу неотложных дел. И она возвращалась совершенно одна домой, в свои уже пятнадцать до сих пор без велосипеда, ибо, как говорилось, «школа близко!»

— Не надо так акцентировать на мне внимание, Билли, — тихо попросила Эрин. С удивлением она обнаружила, что почему-то не в силах повысить голос. Будто кто-то невидимый сжимал горло уже ей. — Не надо.

Зачем-то она повторила и двинулась вперед, просто безнадежно надеясь, что хотя бы в этот раз спокойно продолжит путь. Она не побежит — сил уже нет совсем. Эрин думалось, что, едва переступив порог дома, она тут же свалится на пол, погружаясь в сон и оставляя все комментарии матери на завтра.

— Да, — запоздало ответил Билл. Велосипед скрипнул в каком-то месте, донося, что хозяин почему-то за ним не очень следит. — Согласен.

Голос Билла звучал ровно, без заиканий. Тихо и спокойно. Как точка предложения или финальная пуля в конце. Ничего не доносило о том, что он как-то обижен, раздражен или, напротив, рад.

И саму Эрин это по настоящему… радовало?

Комментарий к Часть 7 Больше комментариев – чаще продолжения))

====== Часть 8 ======

Эрин хватило всего пары секунд, чтобы сосредоточиться на данной проблеме. Но мудрое ее решение к ней так и не пришло. Дример с размаху ударила кулаком по CD-плееру, считая, что ничего мудрее вот этого быть не может. Гребанная техника!

— Полегче! — возмутился Реджи, заметив на экране странные белые полосы. Благо, вскоре все пришло в норму. Дример с самодовольным выражением лица облокотилась руками на кресло, выглядывая из-за плеча Хаггинса.

— Пожалуйста, — произнесла она. Русоволосая дала неохотно это желающему Реджи «пять», после чего потянулась к Виктору. Он, очевидно, желал этого еще меньше. — Ведешь себя, как последний долбоеб, Крисс. Пожалуйся еще своей мамочке на мое поведение.

Реджинальд остановил очередной назревающий скандал, веля Эрин заткнуться. Та отвесила Хаггинсу подзатыльник и протянула руку к плееру. Дример начала искать какую-нибудь сносную музыку, которую, правда, в дисках Реджи было очень тяжело найти.

— Дерьмо слушаешь, — проворчала Эрин, наткнувшись в очередной раз на какую-то металлику, что прямо по ушам резала. Она сама не была поклонницей чего-то мелодичного, но такое совсем не выносила. Тут заиграл AC/DC — Дример не могла точно назвать песню, ноточно знала, что это они. Виктор тут же перехватил ее руку, говоря:

— Оставь это.

— И без тебя бы приняла такое решение, — фыркнула Дример, отстраняясь.

Ей надо было налаживать отношения с Виком. Особенно сейчас, когда тот сам разинул рот в ее сторону, в первые за несколько дней. После наказания их общение совсем сошло на нет. Злость Крисса, которую он клялся выместить на ней, вовсе куда-то испарилась, и он будто перестал ее замечать. А если они сталкивались в коридоре, то парень проходил мимо с таким лицом, будто ему под ноги попался какой-то мусор. Ох. Не будь все время рядом Реджи, этот белобрысый давно бы ходил с расцарапанным лицом. Хаггинс внушал ей, что все в порядке — просто Виктор такой уебок, которому нужно время, чтобы остыть. И «Ты его очень обидела, Эрин, не хочешь извиниться?», а потом «Блять, ты, бешеная кошка, я же пошутил! Ногти подстриги!» Но не смотря на его недальновидность, в некоторых вопросах отсталость и тупизм по жизни, Эрин находила его настоящим другом. Временами она удивлялась сама, что Рыгало Хаггинс порой может быть слишком понимающим. Эрин могла ему рассказать почти о всех своих проблемах и не бояться быть осмеянной. Из всех членов этой компании (беря во внимание и тех, кого давно нет), Реджинальд Хаггинс был самым нормальным. И вовсе, можно сказать, не злодеем.

— Огрызаешься, как прежде, Дример? — удивительно много сегодня говорил Вик. Он поджег папироску, скрученную из дешевого аналога марихуаны и закурил. За короткое время дым наполнил всю машину, после чего Реджи поспешил открыть окна. — Общение с неудачниками все же плохо на тебя не влияет?

— Вот ты даун, блять, — парировала Дример, с размаху открывая задние двери. Реджи хотел что-то сказать насчет такого возмутительного отношения к его машине, но громовой голос Дример заглушал не только его, но и музыку, а так же все остальное, еще и в нескольких кварталах отсюда. — Может, мне выбить тебе на лбу эту ебаную фразу «Я, сука, не общаюсь с неудачниками Тогда до тебя наконец дойдет? Ты ведешь себя, как мелкий уебок!

— Черт, Вик, — досадно хмыкнул Реджи, пытаясь вслушаться в «hells bells», но крики Дример, повторюсь, заглушали все. — Вот зачем ты ее завел? Теперь не успокоится.

— Пусть эта сука бесится, — тихо ответил Вик. Эрин завела разговор про какую-то воровскую честь и уже никого не слушала. — Так хотя бы понятно, что она все еще с нами.

— Ну, — протянул Реджи, находя слова Вика странными. — конечно, она с нами. Мы же одна банда. Навеки вечные, чувак!

— У нее уже была одна банда навеки вечные, кретин, — огрызнулся Вик, хлопая параллельно Дример по руке, с призывом прекратить истерику. Он в пол оборота снова обратился к Реджи. — Если ты уже забыл.

— Хватит меня обсуждать, уроды, — прошипела Эрин. Она начала рыться в своей сумке, наверно, вспомнив о чем-то. — Глаза б мои ваши блядские рожи не видели.

— Можно еще поспорить насчет того, кто здесь блядь, Эрин, — безмятежно ответил Вик. Он все еще курил эту какую-то бесконечно длинную папиросу. Эрин сидела на заднем сиденье, и ее отражение Крисс видел через зеркало. Казалось, что от ее вида оно треснет пополам. На фоне в музыке очень вовремя пронеслась строчка «я ненавижу вас всех».

— Что ты несешь? Когда же я изменяла Генри?

— А кто говорит про отношения, — пожал плечами белобрысый, явно получая удовольствие издеваться над потерянной Эрин. — Блядство распространяется не только на них, но и на много чего другое.

— И где же я еще блядую? Расскажи! — с наигранным спокойствием попросила Дример, потянувшись к нему. Реджи за водительским сидением вообще потерялся в пространстве и не знал, стоит ли и как вообще ему вмешаться в этот диалог. Но, когда он захотел что-то сказать, Эрин молча развернула его голову к окну. Она начала играть с Криссом в пристальные гляделки. Парень будто наслаждался их зрительным контактом и некоторое время ничего не говорил. Минута прошла, а то и две, прежде чем он удосужился объяснить свои наезды:

— Например, в обещаниях, Эрин. Даешь всякие разные направо и налево, а в итоге не сдерживаешь ни одно.

— Это какие я обещания не сдерживаю? — дрогнувшим голосом спросила Эрин. Ее мозг заранее начал лихорадочно подбирать какие-нибудь остроумное ответы, но ничего дельного не находил.

— Про Генри, например, — после ответа Крисса он и вовсе, кажется, отключился.

Эрин сокращенно покачала головой, не намереваясь дальше вести диалог с этим белобрысым. Музыка на фоне кончилась, и оба парня молчали. В этой затихшей обстановке, в машине, скрытой практически в самом лесу от любопытных глазах, Эрин вдруг почувствовала себя взаперти. Ладони ее вспотели, но саму резко бросило в жар. Дример знала, что за этим последует. Какого черта приступ клаустрофобии начался именно сейчас? Он же появлялся лишь тогда, когда онa была одна!

Она что, действительно сейчас одна?

Под недоуменный взгляд Реджи и безразличный Вика, Эрин выскочила из машины. Она вдохнула свежий воздух и помахала на себя руками, всей душой желая, чтобы сейчас еще пошел дождь и как-то охладил эту накалившуюся обстановку. Хотя вряд ли она была намерена пробыть в ней хоть еще немного.

— Будешь? — в открытое окно Хаггинс протянул руку, держа в ней пиво.

Он не поинтересовался, что не так с ее поведением и с ней самой вообще. Просто Эрин Дример бешеная — драная кошка — и это уже не поддается объяснению. Эрин отрицательно покачала головой и нырнула назад в машину. Глядя, как девушка начала рыться в своей сумке, Реджи даже жалобно попросил:

— Дай хоть один кекс, Эрин. Тебе жалко что ли?

— Мне не жалко, — уверила Эрин, нащупав в сумке сооружение из двух тарелок, связанных между собой толстыми нитками. Джейми почему-то никогда не хотела покупать нормальные контейнеры. — Но эти кексы мне нужно отнести кое-каким дурацким друзьям, и мать убьет меня, если хоть один из них пропадет.

— И как она узнает? — непонимающе спросил Реджи.

— О, она узнает! — страшно ответила Эрин и закатила глаза. Тут Крисс повернул к ней голову.

— Грохнула бы ты свою ебанутую мамашу, Эрин, и проблем бы больше не было, — просто заявил он. Таким тоном, наверно, он обсуждал покупку новой стиральной машины со своими родителями. Его слова, должные звучать самым неправильным образом, только воодушевили Дример.

— Я думаю над этим, — кажется, действительно серьезно заявила она.

— Только обещание не давай, — ухмыльнулся Крисс, наблюдая, как лицо русоволосой вновь вытягивается в недовольстве. — Ибо тогда точно не грохнешь.

— Я сдержу свои обещания, Крисс, — твердо ответила Эрин. При ее интонации, девушке не хватало только положить руку на сердце и дать совсем торжественную клятву. — Может быть, не все из них. Но какие-то — точно.

— Вы что, в тюрьму хотите? — поразился тот, кто всегда был самым безобидным хулиганом. — Да и, к тому же, какая не была — она все же мать. Не слушай его, Эрин. Он временами совсем пургу городит.

— Знаешь, малыш, — издевательски вытянула Эрин последнее слово, после чего Вик громко заржал. — не будь это твоя машина, то я бы тебя давно из нее выкинула.

— Может ты прав, Рыгало, — похлопал парня по плечу Крисс. Хаггинс, кажется, слегка обиделся и не радовался последующим словам. — Наша крохотулька, похоже, все та же. Возможно, я зря панику навожу.

Эрин ничего не могла поделать с открытой лыбой, растянувшейся на половине ее лица. Девушка, довольная услышанным, взглянула на ненавистные наручные часы. Приближался шестой час. Кексики чете Урисов, прямиком от Джейми Дример, она пообещала доставить до вечера. Реджинальд включил какую-то неизвестную ей песню — противный и режущим по ушам металл — под которую Крисс затянулся очередной самокруткой. От вновь накатившего дыма она не сдержалась и закашляла. Почему-то саднило горло, и Эрин только поняла, что ее решение не курить — правильное. Почти единственное, из множества неправильных.

— Сиди, Эрин, мы подвезем, — остановил ее Реджи, когда сероглазая окончательно вылезла из машины, собираясь идти к ненавистному Стэну. То есть, Урисам.

— Спасибо, Реджи, — Эрин тепло улыбнулась толстяку. — но тут не далеко.

— К кому собираешься?

— Эм, к… К Са… С-самерсам, — незамедлительно ответила Эрин. Она умела мастерски врать, но волнение иногда мешало ей звучать слишком убедительно.

Реджи не нашел невнятный ответ Эрин подозрительным — честно, Реджи никогда не отличался умом. Что не сказать о Викторе, который молча подозвал ее рукой. Эрин обошла машину и встала с другой стороны. С немым вопросом она посмотрела на Крисса, чуть нагнувшись. Вдруг он схватил ее за руку и потянул, так, что Дример чуть не уперлась головой в стекло. Парень поцеловал тыльную сторону ладони, хотя, на поцелуй это было слабо похоже — он прикусил кожу и облизнул место укуса, будто слизывая невидимую кровь. После белобрысый оттолкнул ее руку, будто что-то мерзкое. Эрин, бросив ему улыбку (Изначально предполагалось бросить кулаком по носу, но что-то ее остановило. Страх?), ушла с места их стоянки. Чуть ли не бегом.

Эрин много чего боялась, но никогда и подумать не могла, что страх на нее еще будут наводить вещи, которые стали слишком привычными. Руки ее дрожали, а та, которую мучил Вик, все не могла отойти от мурашек. Эрин потянула ее в сумку, не зная, куда еще деть. Хотелось под корень обрубить, но она отмела от себя это возможное решение, нащупав полароид. Стало невероятно спокойно и практически весь путь руку она держала так. Фотокамера была, похоже, действительно волшебной и стала сейчас для Эрин чуть ли не спасительным кругом.

После встречи с Биллом прошло несколько недель. Эрин вспомнила о нем, идя по земле, практически всей засыпанной разноцветными листьями. Они шелестели под ногами, и, гонимые ветром, бросались чуть ли не в глаза. Моментом Дример вытащила большой листочек даже из своих волос. Он был ярко-красным — будто облитым свежей кровью, и после такой ассоциации Дример незамедлительно его выбросила. Непонятно почему, но в последнее время ей приходило много разного дерьма в голову.

И тут в ней, как лампочка, загорелась идея для второго снимка. Наконец-то она была действительно сносной и почти не подвергалась спорам. Эрин с довольной улыбкой вытащила полароид, все еще не выпускаемый из руки. Она включила камеру, кажется, впервые за неделю. Обвела ей, как третьим глазом, землю; подняла в воздух, когда ветер опять закружил несколько детей деревьев. Последняя мысль была чрезвычайно глупой, но Эрин она нравилась — будто маленькой и неразумной девочке…

Но воодушевленный настрой Дример улетучился вместе с последними цветными листочками. Отовсюду — с земли, с воздуха. Будто сама мать-природа и никто другой выставляла ее своим врагом, не давая щелкнуть даже листья. Даже блядские листья! Дример внимательно следила за землей, на которой уже, как по-волшебству, не было практически ничего. Закипев, как чайник, она аж покраснела, но, поджав губы, не выдала ничего злобного. Камера все еще была включена, и Эрин шла, уверенная в том, что сегодня ей точно должно повезти. Сколько можно-то, блять!

Но ей явно не везло. Проходя мимо одного из бедных домов Дерри, Эрин, кажется, за километр бы узнала спину неугомонного Тозиера. Он бросал камешки в одно из окон на втором этаже. Рядом с ним стоял чернокожий парень. Дример сразу поняла, что это Майк. Ибо неудачники всегда держатся рядом.

— Беверли! — крикнул Ричи, попадая камешком практически в середину ее окна. — Выходи гулять давай. Нихера не поздно еще.

— Угомонись, Тозиер, — донеслись до чуткого слуха Дример возмутительные слова Марш. Она наполовину открыла окно и высунула в образовавшуюся щель рыжую голову. — Меня не отпустят.

— Но раньше мы даже в одиннадцать вечера гуляли! — возразил Ричи. Он вопил чересчур громко, за что Майк стукнул его по спине. Балабол недовольно отмахнулся от него рукой.

— Да, ибо моя тетя не была так ко мне строга. А сейчас ей, кажется, захотелось поиграть в мамочку и она даже после шести теперь никуда не пускает, — старалась как можно спокойней убедить Тозиера Беверли. Но тому, видимо, думалось, что она вообще говорит на другом языке, так как парень не внимал ни одному слову.

Дример, как завороженная наблюдала за этими двумя, хорошо слыша их перепалку. Она часто шутила и постоянно думала, что Марш связывает явно сексуальные отношения с каждым из неудачников. Но на лицо это была самая, что ни на есть, дружба. Уж Рина знает. Она разбирается в этом достаточно хорошо.

Майк устало вздохнул, отворачиваясь от неугомонного друга. Потом он повернулся так удачно, что сразу наткнулся на Эрин. Она стояла с приподнятой камерой, похоже, готовая сделать свой второй снимок. Он, правда, грозился получиться еще более абсурдным, чем первый. Тозиера Эрин иногда(?) ненавидела еще больше, чем Стэнли. Через экран Дример смотрела на смятенного Майка, после чего нормально подняла на него глаза. Он широко улыбнулся. Белоснежные зубы чуть ли не блистали в назревающей темноте. Дример, точно как дура, помахала ему рукой.

Мол, привет, Майк. Мы незнакомы, но лично я тебя хорошо знаю. Ты самая известная и любимая игрушка для битья моего долбанутого парня и таких же долбанутых друзей. Не смущайся моей красноречивости — знай, что я та еще сука! Я еще никогда не признаюсь тебе в том, что твоя любимая собака однажды пропала после моей неудачно брошенной шутки. Я, прикинь, захотела ее себе на ужин, и Бауэрс мне ее принес с тремя милыми розочками, отбитыми, наверно, у какой-то старушки. Она была уже полумертвая, Хэнлон. И ты никогда об этом не узнаешь.

И ты никогда не узнаешь о том, что я два дня выхаживала ее на заднем дворе, а потом подыскала ей новых хозяев. Я ведь сука, Майк! Так зачем?

Майк считал, что эта проходящая девушка хочет его сфотографировать. Он даже встал в шутливую позу, но тут же из нее вышел, считая, что выглядит глупо. Ричи и Беверли не наблюдали за его странным поведением, все еще продолжая бурно беседовать. Когда Эрин махнула Майку рукой, тот живо замахал в ответ. Ему очень нравилось, что какая-то милая девочка проявляет к нему внимание. Где-то он ее, правда, видел…

Эрин махнула еще раз рукой в ответ и пошла дальше. Майку хотелось окликнуть ее, но он подумал о том, что у нее еще могут быть какие-то дела. Интересно, кто она? Профессиональный фотограф или любитель? По возрасту она еще совсем юная, возможно, его ровесница. Мысли о загадочной незнакомке так захлестнули разум Хэнлона, что он вздрогнул от неожиданного удара Ричи и последующего вопроса «Ты что, дибил? Что лыбишься?»

Дом Урисов предстал перед ней, как самое неприятное, что есть на земле. Эрин оглянулась на привешенную к веранде качель. За столько времени она выглядела все также идеально — будто Урисы подкрашивают, а затем полируют ее каждую неделю. Сероглазая никак не могла заставить себя постучать в эту злосчастную дверь. Вдобавок, у нее еще пошли галлюцинации — так четко она чувствовала знакомый запах свежевыпеченных пирожков, хотя уж кто-кто, а Дример точно знала, что мать Стэнли работает допоздна.

Она постучала три раза, в любой момент готовая броситься бежать. Стэн открыл моментально, как будто все это время стоял под дверью. Ну, он же всегда был таким! И чему удивляться? Урис рассматривал Эрин с ног до головы, точно как экспонат в музее. Девушка, недовольная таким интересом, тут же начала рыться в своей сумке. Кексы как будто провалились в какое-то потайное отделение; неизвестно через сколько времени русоволосая их вытащила, после чего протянула Стэнли. Однако он, коротко и без интереса взглянув на них, снова перевел взгляд на Дример. Чего-то ждал?

— Привет? — прозвучало, как вопрос из уст девушки. Стэнли коротко кивнул головой, хотя сложно было поверить, что он правда ждал именно этого. Дример уже настойчиво втиснула кексы ему. — Бери давай.

— Хорошо, — сделал Стэнли одолжение. Взяв их в руки, он тут же отошел и, кажется, пошел на кухню. Эрин, постояв немного времени на пороге и обозвав молчаливого Стэна нехорошими словами, собиралась уже уйти.

— Я пошла, — громко доложила она еще вслух. Вдруг из коридора высунулась только кудрявая макушка Стэнли и сам он произнес:

— Оставайся, чай попьем.

— Чай? — переспросила девушка. Она опешила от такого предложения, но вполне уверенно шагнула внутрь нелюбимого дома.

— Ага, чайник, вот, вскипел, — крикнул еще Стэн, когда Дример закрывала дверь.

Дом Урисов был небольшим и, кажется, прямо в духе еврейских традиций. На стенах висело множество непонятных картин, какие-то тканевые украшения, портреты, очевидно, всей семьи, вплоть до седьмого колена. Сразу при входе начиналась гостиная; прихожей, фактически, не было и Дример до сих пор удивлялась такому минимализму, считая его крайне неудобным. Но зачем она все это рассматривала? Опять? Дример прикрыла глаза, уверяя себя, что просто не хочет смотреть на это дерьмо. И даже с закрытыми глазами она точно знала, где кухня и как к ней пройти.

Стэн уже сидел за импровизированной барной стойкой и поглощал один из кексов. Эрин хотела возмутиться и напомнить, что их Джейми передавала исключительно для его матери. Но вместо этого, поймав какой-то насмешливый взгляд Уриса, Дример просто присела сбоку и тоже отправила один из них к себе в рот.

— Они с карамелью, — запоздало ответил Стэн. Эрин чуть не подавилась, понимая то, что он, кажется, специально ее не предупредил. Русоволосая терпеть не могла карамель и беспардонно выплюнула остатки дрянной сладости прямо на руку. Мусорка под раковиной нашлась очень быстро. Она всегда там была.

— Спасибо, что предупредил, Урис, — с фальшивой признательностью поблагодарила Эрин. Она включила воду и подставила под нее испачканную руку, стоя к Стэнли лицом.

— Прости. Я так увлекся, что совсем забыл. Для меня эти кексы очень вкусные.

— Конечно, — Дример закатила глаза. — Ведь когда мы с тобой были в чем-то похожи?

— Почти никогда, — согласился Стэнли. Эрин упустила тот момент, когда он поднялся и начал разливать чай. Дример не любила чай в пакетиках, но в доме Урисов всегда был только такой — наверно, в целях экономии. Подумав об экономии, Эрин уже выключила воду, не забыв перед уходом включить ее снова и еще включить в гостевом туалете. Надо же было как-то нагадить напоследок.

Стэнли протянул ей кружку с чаем, наверно, совсем не подозревая о дурных мыслях в растрепанной голове Дример.

«Паскуда Дример сумасшедшая!» — сказал когда-то Эдди.

«Ты знаешь, а я согласен.» — хотел тогда добавить Стэн, но что-то его остановило.

Эрин отхлебнула чаю и тут же сморщилась, закашлявшись. Кипяток каждый раз обжигал ей горло, и каждый раз Эрин пила так, будто была арабским солдатом в плену и в пустыне. Смешные шуточки прервал голос Крисса. Эрин услышала его сегодняшние подъебы так четко, будто он и сейчас был рядом. Стэнли взирал на нее с легким беспокойством. Похоже, что лицо Дример стало каким-то неприятным. И она так себя чувствовала. Слишком поздно к ней в полной мере пришло осознание того, что она находится в доме Стэнли и сейчас вместе с ним пьет чай, будто они настоящие друзья. Раньше, а сейчас — тем более, Эрин меньше всего на свете хотела быть ему другом.

Она поставила кружку на пол, думая, чтобы сначала сказать. Среди обвинений Уриса в том, что он ублюдок и вопросах о том, зачем он все это делает, Эрин потерялась и совсем не могла решить, что выбрать сначала. Стэн выбрал за нее, говоря, однако, совсем о другом.

— Хочешь на крышу?

На крышу можно было попасть по лестнице через комнату Стэнли. Это для неудачников не секрет, а для Эрин — «не неудачницы» — тем более. Она знала, что крыша — любимое место провождения Стэнли. Она знала, что за это его каждый раз ругали родители и она точно, блять, знала, что это самое романтичное место, какое только можно представить. И, убеждая саму себя в том, что она просто бросает себе вызов, Дример уверенно ответила:

— Хочу.

Комната Стэнли нисколько не изменилась. Еврейское начало его родителей даже не купило ему новую кровать, хотя она уже даже издалека казалась слишком маленькой. Эрин хотела спросить, не свисают ли пятки или вообще половина ног Стэна, когда он спит. Но она промолчала и после посмеялась над абсурдностью подобного вопроса. Паскуда Дример — сумасшедшая! Стэнли открыл дверь, ведущую на маленький балкон. Настолько маленький, что больше одного человека туда не помещалось. Дример считала, что он залезет первым, но Урис подтолкнул сначала ее. Она обернулась к нему, вскинув бровью и получила в ответ согласное кивание. Эрин не нуждалась в его одобрениях, просто хотела понять причину такого решения. Она убеждала себя в этом, как могла.

До сих пор на эту крышу было страшно залезать. Эрин, присаживаясь, все еще боялась, что соскользнет вниз и никакие зазубренные углы ее не спасут — только жопу обдерет себе. Из-за того, что темнело сейчас слишком рано, Дример сидела с такими мыслями под тусклым лунным светом, будто в самой романтичной обстановке. Она не знала, зачем Стэн привел ее сюда, но уже точно не хотела ходить. Поджав ноги, обняв колени руками, уткнувшись в них лицом (кажется, это что-то напоминает, не правда ли?) Дример просто наслаждалась тишиной. До тех пор, пока рядом не приземлился Урис, бесцеремонно хлопнув ей по спине.

— Не спи, Рина, еще упадешь.

Эрин медленно подняла голову, держа в ней тысяча и один остроумный ответ, но тут заметила в руках Стэнли альбом. Тот самый. В этот раз он спокойно раскрыл его, и Дример уткнулась в первый рисунок еврея, как маленький ребенок. Он усмехнулся такому интересу и, малость, удивился. Дример, не замечая в нем сопротивления, вырвала альбом из рук парня и начала его листать. Странно было то, что она не сразу поняла, что в нем находится. Что до нее не доперло, что ничего, кроме птиц, птиц, птиц и, ах да, птиц там больше быть не может. Синица, воробей, ласточка, какой-то редкий и вымирающий вид, кажется, птеродактеля. И последней была ворона. То ли она была еще не закрашена, как другие, чернилами, то ли просто была самой светлой из всех.

— Не закончил? — спросила Эрин. Стэнли чуть притянул альбом к себе, оставляя его, однако, у Дример на коленях.

— Закончил, — ответил парень. — Она просто белая.

— Белая? Ворона? Хм, весьма необычный выбор. Не думала, что правда интересных птиц так мало.

— Вороны интересные, — возразил Стэнли, чуть улыбаясь. — По своему. Похожи на тебя.

— Что? — распахнула глаза Дример. — Я похожа на ворону?

— Да копия! — выпалил Стэнли, глядя на озадаченную Дример. — Мало кому нравишься и практически только из-за того, что вечно каркаешь. Также противно и не к месту.

— Ах вот как? — прошипела Эрин, как кошка, готовая вот-вот броситься в атаку. — А почему я белая?

— А ты что, расистка?

— Дождалась! — встрепенулась Дример так, что альбом чуть не свалился с ее колен. — Наконец-то твои шуточки. Продолжай, Урис, я как раз сегодня в плохом настроении!

— Вот, ворона. Настоящая, — только ответил Стэнли и приблизился к лицу сероглазой, говоря следующее почти в самые губы. — А белая, потому что вечно скитаешься среди неподходящих тебе людей.

— Неподходящих?.. — промолвила Эрин. — Думаю, что среди всех людей на земле, самый неподходящий мне — ты.

— Это плохо, Эрин, — горько хмыкнул Стэнли. Он взял девушку за подбородок, чуть приподнял голову. — Потому что вопреки словам своей мамы, ты никогда не умела находить с незнакомыми людьми общий язык.

— Мне… Мне иногда так хочется забыть, что ты так хорошо меня знаешь. Не напоминай лишний раз…

Происходящая ситуация, пожалуй, могла стать самой сопливой в самом сопливом любовном романе. Как на зло, Эрин могла еще твердо уверить всех и каждого в том,

что сердце выпрыгивает из груди каждый раз, когда Урис бросает на нее мимолетный взгляд, ненароком приближается слишком близко. И лишь тихая луна была единственным свидетелем этого безумия, этой назревающий любви.

Пиздец!

И Стэнли Урис, очевидно, голову совсем потерял, беря лицо Дример в ладони и накрывая ее губы своими. В легком, практически неощутимом поцелуе, похожим чуть ли не на утешительное чмоканье. И Эрин, как главная героиня этого пиздеца, распахнула свои пронзительные глаза, цвета луж и мерзкой плесени в ванной. Это… счастливый конец?

Или это, блять, что?!

Но Стэн поцеловал ее еще раз, окончательно останавливая комедию в голове Дример. Следующий поцелуй был похож на поцелуй. Он длился дольше и был уже ох, как ощутим. Отстранившись, Урис еще потерся об ее нос своим. В этом милом жесте Эрин забыла, как дышать.

— Т. ты… — пыталась она нормально сформулировать свою мысль. Обжигающее дыхание Стэна и его лицо на непозволительно близком расстоянии, мягко говоря, мешали это сделать. — Ты что, ебанутый?

Стэнли усмехнулся и отстранился. Зачем? Он взял альбом в свои руки и обнял, как любимую игрушку.

— Пойдешь с нами в эти выходные на карьер? — тут услышала Дример крайне сумасшедшую вещь. Урис сидел, не поворачивая к ней лица. — Беверли хотела бы, чтобы ты пришла.

— А Беверли что, у вас авторитет? — нервно теребя подол рубашки, спросила Эрин. — Что ей надо вообще? Катит ко мне невидимые яйца?

— Думаю, она хочет с тобой подружиться. Билл не пойдет против ее желания. А, раз согласен он, то остальные по умолчанию.

— Ричи скинет меня с первого же обрыва, как только увидит, — усмехнулась Дример, ясно представляя Тозиера, несущегося на нее в гневе. И потом Каспбрака, бегущего следом. — И Эдди тоже.

— Это прогресс, Эрин, — горящими глазами смотрел на нее Стэнли. Вид Эрин был до сих пор смущенный, совсем потерянный и невероятно милый.

— Прогресс?

— Ты уже называешь нас по именам. Наверно, скоро и себя вновь назовешь Риной.

— Нет…

— И еще…

— Нет! — гаркнула Дример, снова превратившись в ведьму.

Стэн поджал губы, серьезно думая о том, что на этой девчонке наложено какое-то проклятье, не дающее нормально жить. Как иначе еще было объяснить все эти перемены? Что ей мешало принять одну сторону? Вернуться к правильной из них? Не то, что Урис — даже Дример не могла ответить не на один из этих вопросов.

— Зачем ты меня поцеловал? — собравшись силами, как перед решающим забегом, спросила Эрин. Неопределенное пожимание в ответ плечами опять пробуждало в ней эмоции.

— Захотелось.

— Да? Правда? Вот так просто? — хлопая ресницами, засыпала Дример вопросами. Стэн почесал голову. Эрин до безумия захотелось распилить ему череп, вытащить мозг и понять, способен ли тот вообще, блять, думать.

— Ну, да, — спокойно ответил Урис. — Захотелось.

Спокойно он повторил!

— Ты… Ты… — медленно говорила Эрин, качаясь на месте и сжимая кулаки на уровне груди. Стэнли потянулся к ней, очевидно, с желанием обнять. В ответ ему, по всем законам жанра, должна была прилететь пощечина. Но Эрин только слишком мягко отмахнулась рукой и отвернулась.

— Ты ублюдок, Урис.

Впервые в жизни Дример могла похвастаться еще большим спокойствием, чем он сам. Тело Эрин тоже расслабилось, уже не билось дрожью; будто она переродилась в тряпочную куклу или вовсе умерла. От того, что услышала?

— Ненавидишь нас? — перевел тему Стэнли, считая, что вполне удачно. Он сжимал одну из страниц альбома, отрывая от нее маленькие кусочки. Кажется, что это был рисунок с белой вороной.

— Нет, Стэнли, — взглянула на него Дример. Стэн, удивившись тому, что впервые за столько времени русоволосая назвала его по имени, не сразу внял ее словам, пока та не добавила. — Тебя.

И он оторвал слишком большой кусок от рисунка, приводя тот совсем в непригодность.

Комментарий к Часть 8 Вопрос к читателям:

Какое у вас отношение к Эрин?)

====== Часть 9 ======

«1988»

— Полный улет! Отвал башки! Боже, как же это было охренительно! — вопил Тозиер так, что его, наверно, было слышно в других залах. В коридоре же была целая толпа, которая явно была не довольна такими громкими восторженными воплями Ричи. Но он, не обращая ни на кого внимания, чуть было не сталкивался с каждым проходящим, от восторга, похоже, не замечая ничего.

— Ричи, скажи, в твоих очках экран и ты до сих пор смотришь это кино?

— О, крутая идея насчет экрана. Но я, наверно, раз сто успею сдохнуть, прежде чем изобретут хотя бы что-то подобное! — ответил Ричи. Начальное воодушевление в его голосе сменилось расстройством. Парень приостановился, чтобы отстающие на метров десять друзья сумели к нему подойти. — Эй, Эддс, как кинцо?

Каспбрак явно не находился в таком же восторге, что Тозиер. Они так отстали от Ричи именно из-за него. Эдди медленно шел, опираясь на руку подруги и сверля внимательно глазами пол, будто боялся, что, если поднимет их, то вновь увидит этого проклятого монстра. Так уж повелось, что друзья все время забывали о впечатлительности Каспбрака, когда вели его на что-то вроде «Зловещих мертвецов» или «Последнего дома слева» или, как сегодня, на пятую часть «Кошмара на улице Вязов».

— Ч-чтоб я еще раз с вами куда-то п-пошел… — промолвил Эдди, начиная рыскать по карманам.

Треклятый ингалятор будто испарился, не желая никак попадаться в руки. Каспбрака охватила настоящая паника, когда он почувствовал, что задыхается. Но Ричи быстро подскочил к нему и сунул в руки свой ингалятор. У Тозиера, конечно, не было астмы — он вообще всю жизнь блистал отменным здоровьем. Ингалятор находился неизменно в его заднем кармане лишь за тем, чтобы он, в случае таких вот жопных ситуаций, спасал главную принцессу всей компании от беды. Ричи не видел ничего зазорного в таком поведении.

— Ладно-ладно, Эдди. Можешь уже не бояться, — мирно произнес Ричи, хлопая парня по плечу. Девушка обнимала его с другой стороны, точно как испуганного ребенка. Эдди, раза три пшикнув лекарство себе в горло, поднял в итоге злые глаза на Тозиера. Тот нервно хихикнул. — Хах. Да как ты можешь бояться какого-то мужика с лезвиями, всю жизнь проживая рядом со своей мамашкой? А она похожа на главного босса среди всех этих маньяков и чудищ. Она сама является Крюгеру в кошмарах!

— Завались уже, идиот, — вяло огрызнулся Эдди. Он редко мог ответить на подколы Тозиера что-то достойное.

— Ну, в словах нашего балабола есть немного правды, — поддержала Ричи девушка. Прежде чем Эдди успел возмутиться, она пояснила. — Это ведь правда всего лишь мужик с лезвиями. Еще и не настоящий. Действительно, в отличии от твоей мамы.

— Она всегда защитит свою Эдиту, — потрепав Каспбрака за щеки, просюсюкал Ричи. Под гневным взглядом Каспбрака двое друзей дали себе «пять» и пошли дальше.

За время их остановки вся толпа в «Алладине»* куда-то рассосалась. Они могли уже передвигаться спокойно и обсуждать все, что вздумается, не боясь, что какие-то противные взрослые их услышат. Не все взрослые противные, правда. Некоторые с радостью соглашаются представиться их сопровождающими при покупки билетов, ибо «Будто им только не на руку, если билетов больше продадут! Какая разница, кто их паршивые фильмы смотрит!». И забавно, что после сеанса почти каждый раз уже было «О, боже, это лучшее, что я видел в своей жизни! Хорошо, что мы выбрали именно этот фильм!». Обычно они ходили всей компанией, но сегодня Билл отправился в гости к своей бабушке (жаль парня, конечно), а Стэна запрягли родители к какой-то их важной еврейской работе (нет, Стэна жальчее) И этот фильм грозилось посмотреть всего два члена их «банды», если бы не великодушие одного из них.

— Спасибо, что за меня заплатил, — идя с Каспбраком в обнимку, девушка дружески чмокнула его в щеку. Тот, фыркнув, махнул рукой и отвернулся. Щеки его покраснели.

— Да, и спасибо, что не заплатил за меня, — сделав акцент на последнем слове, добавил Ричи. Он, шагая задом, скрестил руки на груди в недовольстве.

— Тебе выдают карманные деньги. Надо уметь ими распоряжаться, чтобы потом хотя бы на мороженое хватало, — ответил Эдди. Он уже отошел от фильма и сейчас просто ждал, когда они наконец выйдут на улицу.

— Зачем? Уверен, что ты всегда мне купишь мороженое, Эддс, — заявил Тозиер, как неоспоримый факт. Он показал пальцем на девушку, с явным самодовольством добавляя. — А вот тебе не купит!

— Куплю! — поспорил Каспбрак, обнимая в ответ подругу за талию. Та опешила от неожиданности, но улыбнулась и снова поцеловала его в щеку.

— Ой, хватит тут пытаться вызвать у меня ревность, — фыркнул Ричи. Эдди бросился вперед, заметив наконец выход. Остальные еще стояли на месте. Ричи, приблизившись к девушке, тихо добавил. — Все знают, что Эддс любит только меня!

Она легонько ударила его кулаком в плечо и обошла стороной, после чего пошла вслед за Каспбраком.

— Бип-бип, Ричи! — уже стоя у выхода, крикнула Эрин, думая, что он ее не услышит, — Кажется, ты болтаешь уже много лишнего.

— Конечно, — взмахнул руками Ричи, тоже двинувшись вперед. — Я ведь балабол. Спасибо вам, уродам, за такое прозвище.

Дример не слышала последнюю его фразу, уже выйдя на улицу. Эдди стоял рядом с входом, вдыхая свежий воздух с таким лицом, будто это самый приятный в мире парфюм. Эрин оглянулась на него, машинально думая об ингаляторе, ставшим уже продолжением руки Каспбрака. Что-то подсказывало ей, что это лекарство приносило гораздо меньше пользы, чем парень себе воображал. Но, несмотря на неприятные мысли и не такой уж и хороший новый фильм с неподражаемым Крюгером, Дример твердо была уверена — сегодня хороший день.

Следующее утро уже заранее предвещало то, что эта неделя будет тяжелой. Эрин, едва проснувшись, уже получила выговор от матери (спросонья, правда, даже не поняв за что именно). Отец, который часто сдерживал строгую Джейми от нападков, ушел на работу непозволительно рано. А когда она выходила из душа, мать крикнула с первого этажа, что ее срочно к телефону, в результате чего Эрин от неожиданности чуть не подскользнулась и не упала. И потом бы пришлось еще кровь с раковины оттирать; благо, этого не произошло.

И вот, теперь, когда мать успокоена, кровать заправлена, учебники собраны и противная овсяная каша на завтрак проглочена почти за три укуса, Дример повесила любимую тряпочную сумку, пестрящую практически всеми цветами радуги, через плечо и пошла в школу. Сегодня первое октября. Первые два месяца школы успешно пройдены, и Эрин радовалась тому, что времени на учебу оставалось уже меньше. В чем-то Дример была просто безнадежной оптимисткой. Она еще до сих пор была уверена, что когда-нибудь Джейми прекратит беситься по пустякам, а Эдди беситься с шуток Ричи. Потому что в последнее время балабол часто затыкался, и Дример была этому совсем не рада. Она очень любила шутки Ричи. Здравый смысл твердил ей о возможной и не совсем здравой, еще одной истории в их компании. Эрин, правда, отметала все предположения насчет истинных причин ненормального поведения Ричи по отношению к Эдди. Она явно просто перечитала любовных романов… Или просто совсем погрязла в своей неприятной истории.

О своей тяжелой любви, очевидно, что на всю жизнь не разделенной. Ох. Как же это сопливо звучит. Что сказал бы на это Ричи? Наверно, что-то вроде «Прожуй сопли, Рина, и потом говори!». Говори, мол, о своих чувствах! Да как это сделаешь в тринадцать, когда ты даже толком не уверена — они ли это? Что она вообще знает про любовь?

Неожиданно мимо пронеслась машина. Эрин вскрикнула и еле успела отскочить в сторону. Запутавшись в вечных размышлениях, она совсем ее не заметила. Водитель не остановился и поехал дальше, правда, сбавив скорость. Дример развернулась и подняла руку, сжатую в кулак, вверх. Она сейчас безумно хотела разразиться словами, которые не присущи домашним девочкам. Столько неприличных выражений хотели вырваться из нее — такому запасу, наверно, даже сам Бауэрс позавидовал бы. Но она ничего не сказала. Опустила руку, но сжала еще вторую в кулак и пошла дальше. Не будет она ругаться. Это неправильно. Она ведь приличная девочка. Стэн бы одобрил такой поступок, ибо он тоже приличный мальчик. И маленькой Эрин просто до слишком неприличных мыслей хотелось, чтобы он одобрил ее поведение и разглядел в ней нечто большее, чем просто друга.

Они знали друг друга всю жизнь. Спасибо родителям, которые дружили чуть ли не с их рождения и, может, уже тогда решили когда-нибудь их поженить. Папа так шутливо пошутил за одним из ужинов. Эрин, видя, что щеки Стэнли покрываются румянцем вместе с ней, шутливо подумала о том, что она ему тоже небезразлична. Ведь он был идеальным… Умным, начитанным, талантливым, галантным, воспитанным, серьезным, в чем-то романтичным и абсолютно во всем прекрасным. Эрин еще в десять лет, наткнувшись на словарь английских слов, выписывала как помешанная все самые красивые, которые относились бы к Стэну. Она даже никогда не обращалась к нему по фамилии, считая, что для такого классного мальчика это слишком некрасиво.

Чего только не творилось у нее на душе, но наяву каждый раз выходили только дурацкие шутки, пресловутые разговоры, которые вели только обычные друзья. Но Эрин была благодарна, что года четыре назад он привел ее в эту компанию мальчишек. Не будь их, то она, наверно, давно бы выдала свою любовь и потом страдала. Она же неудачница. Пусть им всем поставили такое клеймо — звучащее, как смертельный диагноз и худшее из всех оскорблений — Эрин была уверена, что самая большая неудачница именно она. Стэн, возможно, знает о ее чувствах. Другие же в курсе! Двусмысленные шутки Ричи, утешительные слова Эдди и понимающие глаза Билла говорили все слишком понятно.

Сегодня Эрин надела сиреневое платье-свитер в желтые вертикальные полосочки. Оно обтягивало ее, вынося на обозрение слишком нескладную фигуру, но мама сказала, что Эрин выглядит в нем хорошо. Во всяком случае, с черными туфельками все правда смотрелось не так плохо. И такого же цвета пиджак дополнял ее образ. В такой одежде Дример казалось, что она выглядит старше своих лет, и поэтому она не стала еще расплетать волосы по совету матери. Дример всегда носила косу или несколько косичек и пока не хотела от них избавляться. Джейми говорила, громко фыркая, что она совсем задержалась в детстве. Эрин была от части согласна с этим утверждением, но ничего не могла с собой поделать. Она пока не хотела взрослеть. В частности из-за того, чтобы продолжать находиться в безграничных фантазиях. Взрослые слишком скучные. А ее, кажется, тоже взрослая любовь к парню — вовсе невыносимая!

«Рина!»

Эрин оглянулась по сторонам. Она так четко услышала свое имя, будто его произнесли прямо ей в ухо. Рина… Риной ее называли только друзья, потому что им так больше нравилось. И с говорящим прозвищем «мечтательница» (спасибо такой дурацкой фамилии!) оно сочеталось лучше.

«Рина!»

Улица была практически пуста. Пожилая женщина, идущая с собакой по противоположной стороне, вряд ли могла обладать мужским и достаточно грубым голосом. И ни у кого из ребят такого тоже не было. Эрин внимательно осматривалась по сторонам, пытаясь найти его обладателя. В голове появлялись мысли, что это кто-то из компании Бауэрса. Может, и сам Генри. Генри в последнее время проявлял к ней слишком много внимания. Тут она пожалела, что надела такое платье, в котором выглядит ну слишком симпатично. Эрин сама это признает, хотя ее самооценка пробивает едва ли не земную кору.

Но это был не Генри. Это был кто-то очень странный. Эрин так считала с самого детства. Клоуны никогда не казались ей нормальными. Такой сейчас стоял прямо напротив нее, на большом расстоянии, но Эрин так хорошо видела его лицо, что могла разглядеть даже следы потекшей краски и что-то застрявшее в зубах, после того, как он оскалился. Глаза у него косили, что придавало ему по истине жуткий вид. Если бы Дример боялась клоунов, то точно бы бросилась отсюда прочь с дикими криками. Но у нее не было такого страха. Ей даже было интересно — что тут делает клоун? Тут что, гастроли? И откуда он знает ее имя?

Вопросы жалили голову, как комариный рой. Эрин казалось, что каждый из них этот клоун орет ей сам. Он оскалился еще шире. В его улыбке не было даже намека на доброту, и Эрин вздрогнула. Но потом ее лицо озарилось большим удивлением, когда в каждый из рук клоуна появилось по коробке. Она проглядела и не увидела, когда он их достал, не заметила, откуда он их достал. Оскал клоуна ослаб. Он продолжал улыбаться, но уже не так зловеще. Эрин почувствовала необычайную легкость на душе. Она будто попала в невидимую ловушку на этой улице, из которой ей совсем не хотелось выбираться. Русоволосая не могла отвести от этого ненормального клоуна взгляд.

Он кивнул на каждую из коробок, а после взглянул на Эрин с немым вопросом. В левой руке у него красная коробка. Красный — яркий цвет, опасный цвет, цвет крови, цвет боли. В правой руке у него черная коробка. Черный — темный цвет, зловещий цвет, цвет смерти, цвет страха. Клоун вытянулся и чуть наклонился. Руки его задрожали, призывая Рину сделать выбор как можно скорей. Девушка не хотела выбирать ни одну из этих коробок. Чувство самосохранения настойчиво подсказывало ей, срываясь на громкий крик, то, что ни один изэтих выборов правильный. Она машинально ткнула пальцем на красную коробку.

В ту же секунду стенка ее отвалилась, как сломанная дверь. Внутри коробка также была небольшой — в нее влезли только бы новые туфли, или парочка новых футболок или, как сейчас, отрубленная голова матери, точно как в третьей части кошмара. Под ее головой все дно было в уже запекшейся крови, но лицо матери было точно таким же, каким она видела его сегодня утром. Будь здесь продолжение ее тела, Эрин бы никогда не подумала о том, что с Джейми что-то не так. Она, как обычно, по традиции открыла рот и закричала:

— Мерзкая дочь! Опять о всякой дряни размышляешь? Когда ты займешься серьезными вещами? Когда прозреешь и поймешь, какая ты неудачница?! ЭРИН! С этим надо что-то делать!

— Эрин! — заорал клоун тем же голосом и еще более мерзко. — Неудачница! Расстраиваешь мать! Тебе не стыдно?

— Стараешься тут, чтобы она достойным человеком была! А об нее ноги в школе вытирают, сама шляется с какими-то отбросами и носит «неудачницу», как второе имя. А то и первое! Позорище для всей семьи!

Ей казалось, что неудачница-неудачница-неудачница сейчас орет весь мир. Все семь миллиардов, или сколько там, людей сейчас стали невидимыми и собрались вокруг нее. Дример не хватало воздуха, как Эдди, чтобы полноценно вздохнуть. Было ощущение, что ее толкают и пытаются вообще столкнуть с этой планеты. Избавиться от неудачницы. Она упала на землю, прикрыв ладонью рот и не отрывая взгляда от головы Джейми Дример и клоуна, что держал ее, как главное блюдо этого утра. Получше овсянки будет, а, Эрин? Неизвестно сколько продолжалось это сумасшествие. Эрин потеряла счет времени, еще когда вопль НЕУДАЧНИЦА стремился, кажется, разорвать ее голову изнутри. Ее как будто оторвали от реальности, отправив в непрекращающийся кошмар. Она безумно хотела перестать быть неудачницей, но клоун своим фокусом твердил ей, что это неизбежно. И фокус ли это? Где реальность вообще?

К ней подбежала та самая старушка с другого конца улицы. Она протянула ей худые морщинистые руки, чтобы Эрин ухватилась за них. Сероглазая делала все молча и вяло, будто вообще расстроилась тому, что ее вернули в реальный мир. Но на самом деле она просто думала о том, что ей нужно обратиться к врачу. Оставалось это сделать только без участия матери. Безумно, просто до скрежета зубов и громкого биения сердца, хотелось, чтобы она вообще больше не участвовала в ее жизни. Эрин стыдилась таких мыслей, чувствуя себя нехорошей. Тварью. Сукой.

Первые уроки прошли в абсолютном неведении. На обед Эрин шла в сопровождении почти закрывающихся глаз и плохого настроения. После появления ненормального клоуна на нее вдруг накатила дикая усталость. Еще заболело горло, будто тогда кричала она сама, и нос потек; словно это были не сопли, а мозги, расплавленные еще вдобавок этими орами. Больных мыслей в голове было более, чем достаточно. Сама она, похоже, выглядела не очень, ибо с момента ее появления Эдди тут же спросил:

— Что с тобой?

— Эдди… — будто из последних сил выдавила Дример, присаживаясь рядом. — Пересядь.

— За… — Каспбраку не дали закончить, ибо Эрин громко шмыгнула носом, повернувшись к нему с серьезным выражением лица. Здесь все было очень серьезно. — Черт, Рина! Отстань от меня!

Эдди в одно мгновение пересел напротив. Ричи уже сидел рядом с ним и, кажется, взглянул на Дример с некой благодарностью, после того, как рассмеялся с этой ситуации. Боязнь Каспбрака к микробам была одной из лучших составляющих для шуток в этой компании. Эрин не была так весела, как Ричи или испугана, как Эдди. Вообще было не понять, что с ней сегодня не так. Тозиер хотел на прямую спросить о том, кто сегодня умер, но появившиеся в одно время Билл и Стэнли не дали ему это сделать.

— П-привет, — поздоровался Денбро. Он единственный, кто за день еще ни с кем не пересекался. У Билла было меньше всего общих предметов с остальными.

Билли сел рядом с Эдди. Стэн, просто кивнув всем головой, приземлился рядом с Эрин. Сердце девушки сделало тройное сальто с переворотом. Из головы, правда, не вылетели мысли о сегодняшнем неприятном утре. В лице она также, похоже, не переменилась, ибо Билл, раскрывая свои сэндвичи, тоже поинтересовался, все ли с ней хорошо.

— Да нормально все, — улыбнувшись для убедительности, ответила Эрин. — Просто… устала.

— Ну, мы все тут устали еще с середины августа. Вот только наши лица будут поприятней, чем твое, — ответил Ричи. Он, жуя яблоко, пристально глядел на Эрин и выискивал на ее лице проблески вранья. Эрин сглотнула слюну от напряжения, но порадовалась, что врать она умеет хорошо.

Ричи что-то говорил еще, но Эрин не слышала его с того момента, когда Стэн наклонился к ней с таким же вопросом. Так близко, что его кудряшки касались ее щеки, а сама она чувствовала от него какой-то приятный аромат. Это явно был одеколон, с большой вероятностью стащенный у отца, но он так кружил Эрин голову, что она даже слегка пошатнулась. Благо сидела на стуле. И вызвала этим еще больше подозрений. Каспбрак с Тозиером переговарились о прошедшем фильме — Эдди не прекращал налегать с претензиями. Билл, который очень хотел пойти на тот фильм и сейчас бы с радостью послушал их обсуждения, тоже некоторое время внимательно глядел на Эрин. Он всегда чувствовал, когда кому-то из компании плохо. Не даром, он вообще был назначен главарем. Эрин слабо улыбнулась ему, взглядом повторяя, что все с ней хорошо и не о чем волноваться. Денбро точно не поверил ее немым заявлениям, но отвернулся и влился в беседу к остальным ребятам. Одни Эрин со Стэном сидели молча, как изгои.

Дример очень надеялась, что на самом деле Стэнли подозревает о ее чувствах, и просто скромность не позволяет ему на них ответить. Она много раз хотела сделать первый шаг — пригласить в то же кино или какую-нибудь забегаловку, но вовремя понимала, что это самое что ни на есть проявление дружбы. Благо, после этого она еще вспоминала, что карманных денег у нее никогда не было и не будет. А сколько раз тот же Стэнли платил за нее… Стыдно вспоминать. Да и не надо, чтобы лишний раз не чувствовать себя неудачницей.

«Неудачница!»

— Рина, ты что? — испуганно воскликнул Стэн, наблюдая за русоволосой, которая вдруг прижала руки к ушам и заскулила. Остальные тоже испугались, недоумевая, что вообще с ней сегодня происходит. Эрин снова улыбнулась, в попытке призвать их к спокойствию.

— Ты ебанутая, Дример? — только опешил на это Ричи. С каждым годом из его уст вылетало все больше матерных выражений, и Эрин не могла никак к этому привыкнуть.

— Голова болит, — ответила Эрин, счастливая, что подходящая отмазка придумалась очень вовремя. Эдди понимающе закивал и начал рыться в своей поясной сумке, очевидно, в поиске подходящих таблеток. Ричи фыркнул, наверно, недовольный тому, что Эрин такая слабачка. Ведь он обладал просто титановым здоровьем и искренне не понимал, как можно так сходить с ума из-за какой-то головы.

Эрин молилась про себя, чтобы голос противного клоуна уже исчез из ее головы. Она уже серьезно боялась за свой рассудок. Не хватало еще в психушку лечь! Эрин потерла пальцами виски и тут пересеклась взглядом с Бауэрсом. Он сидел на другом конце столовой, в таком удобном положении, что мог незаметно рассматривать ее. Генри ухмыльнулся, с еще большим интересом наблюдая за испуганной Дример. Члены его компашки, также ухмыляясь, следили за объектом внимания своего главаря. Да что ему надо? Стэн тоже глядел на Дример, но с безобидным подтекстом — ему всего лишь хотелось убедиться, что с ней все правда хорошо. После он проследил за направлением взгляда Эрин. Почти в одну секунду с Биллом.

— Бауэрс, — протянули они одновременно с отвращением. Эдди дернулся, а Ричи в спокойствии наполовину обернулся, закидывая руку на спинку стула. Генри не прекратил бесцеременно разглядывать Дример, который сейчас чуть лицом в тарелку не уткнулась. Напротив, он еще что-то шикнул Криссу, который потом передал это что-то по кругу остальным, и стол хулиганов разразился оглушительным ржачем.

— Аж стены задрожали, — прошипел Ричи. — от этих гребанных уродов.

— Какие же они страшные все-таки, — тихо промолвил Эдди, так не взглянув на них. Он продолжал рыться в своей сумке, кажется, забыв, что ему там надо.

— Он, видно, н-намерен к тебе прист-тавать, — логично заключил Билл, только сейчас отводя взгляд от банды уродов.

— Уже, — грустно ответила Дример и тут же пожелала об этих словах.

— Уже?! — пораженно воскликнули в разное время Эдди, Билл и Ричи. Стэн промолчал, но нахмурил брови так, что между ними образовалась морщинка, как у сорокалетнего.

— Нет-нет, ничего такого, — спешно замахала Эрин руками. — Не надумывайте себе. Он просто дня три назад прижал меня к шкафчику в коридоре, заломил руки за голову и только…

— Охуеть просто! — перебил Ричи, находясь в шоке от услышенного и в еще большем шоке от того, что Дример, кажется, действительно не видела в этом ничего такого. — Рина, ты что, маленькая? Обычно говорят, что девочки взрослеют быстрей пацанов.

— О чем т…

— Какая же скотина, — встрял уже Каспбрак, мельком оглядываясь на Бауэрса. — Я не понимаю, почему учителя ничего не сделают с его поведением.

— С ним папаша-коп справиться не может, — сокрушенно покачал головой Ричи. — а ты про каких-то учителей городишь.

— Столько девчон-нок в школе, поч-чему он докапывается имен-н-о до Р-рины? — недоуменно спросил Билл. Парни, ведя разговор, видимо совсем забыли о виновнице его начала.

— Ну, как же! — взмахнув руками, выпалил Ричи. — Эта принцесса явно хороша собой.

— Ричи, — усмехнувшись, наконец вмешалась Эрин. — Я думала, что у тебя только одна принцесса.

Тозиер открыл рот, но тут же закрыл его. Их взаимные передразнивания в итоге часто заводили одного из них в тупик. Сегодня это был Ричи. Под тихий смех Билла, под те же смущения Каспбрака, под продолжавшееся молчание Стэна и под кривозубую (никогда, похоже, ей брекеты не поставят) улыбку Эрин, Ричи объявил их всех худшими представителями этого мира. Чуть лучше хулиганов, правда. Эрин удивлялась, почему на такие подколы насчет его нездоровой привязанности к Каспбраку он так бурно реагирует. Признаться честно, поведение Тозиера было похоже на ее. Когда он сам подкалывал ее насчет Стэнли. И дело уже не в романах — дело явно не чисто.

— Билл, поможешь мне после школы с алгеброй? — спросила Эрин, желая перевести разговор в другое русло. Билл пожал плечами, что подразумевало под собой согласие, но тут вмешался Ричи со своим:

— Лучше я помогу.

— Ты? — вскинув бровью, спросила Эрин. — Ты же тупой.

— Возможно, — согласно кивнул головой, ответил Тозиер. За столом со всех сторон разнеслось тихое хихиканье, которое Ричи старался не замечать. — Но мне тоже нужно разобраться с этой геометрией.

— Алгеброй.

— Да похуй. Одно дерьмо. Посидим в библиотеке вместе.

— О, т-тогда не буду вам м-мешать, — сказал Билл, явно радуясь тому, что сегодня он сразу пойдет домой. Он любил своих друзей и всегда был готов помочь им решить какие-то проблемы. Но его желание всегда останавливалось на всем, что было как-то связано с учебой. Он сам-то был троечником.

— Может быть, нам помешает Стэн? — двусмысленно спросил Ричи, поиграв бровями. Лицо Эрин пошло багровыми пятнами, а рука крепко схватилась за вилку. Она боролась с желанием воткнуть сейчас ее в один из огромных глазищ Тозиера.

— У меня дела, — спокойно ответил Стэн. Эрин расслабилась — и мысленно завопила о том, как ее порой БЕСИТ это его спокойствие. Прямо БЕСИТ!

— Тогда, возможно, нам помешает Эдди? — дабы отвлечься от этого, в ответ подколола Дример. Тозиер замолчал, хихикнув перед этим. Нервно.

Остаток ланча Бауэрс продолжал смотреть на нее. В компании друзей она уже не очень смущалась этого взгляда. Ей больше всего было интересно, чем он вызван. Проглотив какие-то таблетки, любезно поданные Каспбраком, Эрин еще подумала:

Почему страх вечно покидает ее так не вовремя?

После уроков Эрин с Ричи, как планировали, встретились в библиотеке. За дурацкими примерами, формулами и прочей поеботней (Вот как Ричи удается так легко матерится? Эрин даже «Черт!» порой стыдно вслух произносить). Они просидели в библиотеке уже часа два, успели навлечь на себя кучу нотаций библиотекарши (ибо Тозиер — проклятый балабол), после чего терпение Эрин не выдержало, и она, не желая больше нарываться на нравоучения, зло шепнула Тозиеру:

— Вот зачем ты вызвался мне помогать, если сам ничего не знаешь? Мне нужен был Билл.

— Большой Билл всем нужен, детка, — ответил Ричи другим голосом. Он мастерски умел его изменять, и в этот раз у Эрин закладывались ассоциации насчет взрослой женщины, повидавшей на своем счету не мало мужчин.

— Дурак ты, Тозиер. Все шуточки шутишь, когда у нас скоро важная контрольная.

— Порой ты можешь побыть и плохой девочкой, Эрин, — загадочно прошептал Ричи. Эрин удивилась, почему он не назвал ее Риной. Придуманное когда-то кем-то из них сокращение настолько прижилось в компашке, что редко заменялось на настоящее имя.

— Я бы побыла плохой девочкой, Ричи, — доставая с пенала точилку и несколько цветных карандшей, отвечала Эрин. — но только до первых пиздюлей от мамы.

— Хах! — вырвался у Тозиера излишне громкий смешок, и он тут же поспешил понизить голос. Парень закинул руки за голову. — Рина, да ты, определенно, взрослеешь. Наверно, скоро от мечтательницы не останется и следа.

— Не меть в пророки, Ричи, — потрепав парня по волосам, строго попросила Эрин. — Давай уже закончим эти чертовы примеры. Я так домой хочу.

— Я все равно никогда ничего не пойму, — вздохнув, доложил главный оптимист. — двойкой больше, двойкой меньше. Делов-то.

— И надо было сидеть тут два часа? — недовольно фыркнула Эрин.

Судя по его виду, парень в конец расслабился. Можно было это объяснить — его действительно не волновали оценки потому, что его родители не обращали на них внимание. Папа Ричи целиком и полностью и круглосуточно посвящал себя работе, а мама… Маме просто было на него плевать. Настолько, что, когда отец работал в ночные смены, Ричи часто не ночевал дома, и миссис Тозиер не обращала на это внимание. Эрин думала, что, может поэтому у Ричи была такая нездоровая любовь к шуткам про чужих мам. Возможно, он даже завидовал. Дример знала его более, чем хорошо и могла так предполагать.

Кое-как и, точно неправильно, но она решила несколько последних примеров, после чего притянула тетрадь Ричи и стала их переписывать. Сами задания были даны им на распечатанных листочках и почему-то надо было переписывать их суть в тетрадь. Ричи очухался, переставая считать количество мух на потолке, тогда, когда Эрин уже почти все переписала. Условие задач будто правда было написано им.

— Вот как ты так почерк подделываешь? — досадно спросил Ричи, открыто завидуя такому таланту. Эрин обнажила зубки в усмешке. Она никогда и никому не раскрывала своего секрета. — Почему ты себе оценки не исправишь? В жизни никто разницы не заметит, и не нужно будет так возиться с заданиями. А уж в кабинет-то мы…

— Бип-бип, Ричи, — перебила Эрин, закрывая ладонью ему рот. Она закрыла обе тетради и отодвинула их, закончив работу.

Эрин положила свою тетрадь и учебник в сумку, поднялась со стула и собралась уже уходить. Но тут Ричи схватил ее за руку. Под его внимательным взглядом Эрин присела назад, ожидая явно серьезный разговор.

— Я хотел поговорить, — подтвердил парень ее догадки, нервно теребя край своей рубашки. Ричи прикусил губу. — Все эти два часа хочу.

— О чем? — осторожно спросила Эрин.

— Это… это может показаться очень странным… — начал говорить парень. Эрин никогда прежде не видела его таким не уверенным. Она положила ему руку на плечо, показывая, что бояться нечего.

— Говори, Ричи. Ты можешь мне доверять.

— Да, могу, — согласно кивнул Тозиер, стараясь не встречаться с русоволосой взглядом. — Ты же, к тому же, девочка… И, вроде как, разбираешься с этой чепухой лучше.

— Ааа, Ричи, — не зло возмутилась Эрин. — Хватит тянуть. Говори уже, что хотел.

— Тебе же нравится Стэн, да?

— Эмм… — только выдавила Эрин, не зная, что ответить. Пусть Тозиер, да и остальные были в курсе ее сумасшедшей любви — вслух о ней было говорить неприятно. Но Дример просто вздохнула, все-таки ответив. — Да.

— Значит, ты должна меня понять…

— Господи, Рич, — не силах уже была это терпеть Эрин. Хотелось выть и лезть на стенку, видя Тозиера в таком состоянии. Он казался ей еще более невозможным, чем сегодняшний клоун!

«Неудачница!»

— Рина, я, кажется, втюрился в Каспбрака, — на одном дыхании выпалил Ричи и поспешно отвернулся. Он ожидал, что девушка сейчас, мягко говоря, охуеет и громко об этом донесет, но Эрин молчала. Ричи осторожно обернулся и увидел, что она смотрит в никуда, будто сосредоточенная на чем-то другом. — Эй!

— Ч… Что? — очнулась Дример. Она быстро захлопала глазками, переводя внимание на Тозиера, который начинал злиться. — Что ты сказал?

— Ничего! — рявкнул Ричи, обиженный до глубины души.

— Ты втюрился в Каспбрака? — тут спросила Эрин. В ее сознании вдруг появилась эта фраза, хотя девушка вообще его не слушала. Проклятый клоун продолжал акцентировать на себе внимание. Она чувствовала себя нехорошо.

Но Ричи, кажется, не лучше. Наконец до Дример в полной мере дошло то, что он ей сообщил. Она изумленно распахнула глаза, так, что они готовы были вылезти из орбит. В душе девушка радовалась, что ее предположения оказались верными, но так… Черт!

— Боже, Ричи, ты влюбился в Эдди! — перефразировала Эрин его слова, хоть и смысл их не изменился. Они также продолжали звучать по настоящему страшно.

Ричи весь передернулся. Он обнял себя руками, скривил губы в горькой усмешке и опустил голову. До этого у Дример в голове было просто тысячи ответов, и сейчас она поняла, что не один из них не был таким, какой хотел бы услышать Ричи. «Ты же девочка» и «Ты должна меня понять» — и Эрин правда понимала, почему подобной новостью он поделился именно с ней. Расскажи такое Биллу или Стэнли… Или самому Эдди… Черт, даже подумать страшно.

При всем желании Эрин не могла ответить ничего разумного сразу. Она, поставив локти на стол, спрятала лицо в ладонях и отреклась от дальнейших разговоров. Пока. Ричи был мрачней тучи, совсем не подозревая, что в русоволосой голове Дример начался целый переворот.

Любить людей своего пола запретили еще в библии. Эрин явно последняя фанатка библии, но все равно могла согласиться с тем, что в божьих словах есть доля правды. Правда же? Ведь правильно — это завести себе вторую половинку другого пола, а потом родить детей и жить одной семьей. Выезжать вместе на пикники, делать генеральные уборки и покупать кучу упаковок душистого мыла по акции. Типичная Американская мечта всегда была мечтой для всех и каждого. Может, поэтому у Эрин в голове порвался какой-то шаблон, когда она поняла, что ее друг не такой, как все.

Это все казалось настолько ненормальным, что Эрин, не раздумывая, произнесла:

— Это нормально!

Ричи поднял на нее недоуменный взгляд, не ожидая такого ответа. Он до сих пор жалел о том, что решил признаться. Эрин действительно была единственной, кто в этой компании мог его не осудить, а поддержать, но сейчас Тозиер искренне не понимал, какой черт его потянул за язык?

— Конечно, это очень неожиданно услышать, Ричи. Но я давно подозревала. Иногда ты слишком палишься.

— Палюсь? — в страхе переспросил Ричи. Он прямо почувствовал, как по лбу у него потекла капелька пота. — Кто-то еще в курсе?

— Не знаю, — пожала плечами Эрин, слегка улыбнувшись. — Но знаешь, о моей симпатии к Стэнли вы тоже как-то все узнали, хотя я, вроде, тоже не палилась.

— Проклятье, — ударив рукой по лбу, прошипел Тозиер. — Кажется, что скоро у меня не будет друзей.

— Почему? — удивилась Эрин.

— Потому что никому не нужны пидоры в друзьях!

— А ты… — хотела задать вопрос Дример, но тут прервалась, думая, как бы помягче его сформулировать. На ум ничего не пришло. — А ты прямо пидор?

— Да, — ответил Ричи, не смутившись такой прямолинейности. — Я пробовал дрочить на девчонок. — Эрин скривилась, как типичная нежная девочка. — но ничего не получалось. Просто… не встает.

— Я не знаю, что это значит, Ричи…

— Зря я в этом признался, — мрачно произнес Ричи, вставая со стула. Он накинул рюкзак на одно плечо. Эрин поднялась следом, заинтересованно наблюдая за другом.

— Почему?

— Думаю, что теперь ты меня презираешь.

— Ради бога, Тозиер, — закатила глаза Эрин, находя подобное заявление совсем абсурдным. — Я могу найти тысячу причин, чтобы презирать тебя. Та, что ты голубой раскраски — отнюдь не самая главная.

— Благодарю, — с фальшивой признательностью ответил Ричи. Они двинулись ко входу, тихо переговариваясь между собой, и Тозиер очень боялся, что их кто-то услышит.

— А тебе нравится Эдди также, как мне Стэн?

— Ну… — смутился Тозиер. — Да.

— А ты считаешь Стэна красивым?

— Не хочу отвечать на этот вопрос.

— А Билла?

— Тоже не хочу.

— Может, Генри?

— Рина! Ты издеваешься? Я также могу завалить вопросами и тебя — тебе же парни нравятся. Вот я, по-твоему, красивый?

— Отстань, — лишь ответила Эрин. — Ты все еще боишься, что я начну по другому к тебе относится. Не бойся, Ричи. Мы все еще друзья, как раньше.

— Ты… — заговорил Ричи, вдруг вспомнив важную вещь. Он остановился, встав напротив русоволосой. Она в интересе склонила голову набок. — Ты же никому не скажешь?

— Нет, — Эрин уверенно покачала головой. — Не волнуйся.

— Даешь обещание? — будучи еще не до конца уверенным, Ричи протянул Эрин руку. Девушка, не медля, пожала ее ответ.

— Даю. Я побуду плохой девочкой и поддержу такую неправильную вещь, как дружбу с тобой, Ричи Тозиер. Думаю, что мама была бы в шоке!

Комментарий к Часть 9 начало флэшбекам положено :)

====== Часть 10 ======

Абсолютно чистое небо, поразительно теплый ветерок и приятное щебетание птичек доносили о том, что сегодняшний день должен быть хорошим. Эрин боролась с желанием громко заорать «НЕТ, СУКИ, НЕТ!», когда стояла на дороге, глядя оттуда на собравшихся возле берега ребят. Они много раз бросали взгляд туда, где стояла Дример, но, кажется, не видели ее. Русоволосая чувствовала себя каким-то чертовым привидением прошлого каждый раз, когда слышала иногда смех. До сих пор она могла определить, какой кому принадлежит. Зачем она пришла сюда? Особенно после того, что произошло между ней и Урисом? Сегодня Крисс звал ее в кино вместе с Реджи, и по всем законам ублюдского поведения она должна была быть именно там. Не слушать смех неудачников, не наблюдать за их радостными рожами. И уж тем более Дример должна была отметать все мысли, гласящие о том, что все не так уж плохо.

Эрин чувствовала себя абсолютно сумасшедшей, поэтому, когда ее кто-то толкнул в спину, а потом звонко хихикнул, сероглазая подумала, что это уже пошли галлюцинации. Беверли Марш готова была оспорить это утверждение, когда заключала Дример в объятья. Этим рыжая шла против мнения своих друзей и, вообще, буквально всего мира.

— Ты пришла, — радостно произнесла Беверли, выпуская Эрин из кольца тонких ручек. Через секунду Марш разразилась смехом. До этого глупое лицо Дример вновь стало серьезным.

— Ты очень очевидна, — старалась ответить Эрин так, чтобы донести до ее глупости. Беви пожала хрупкими плечиками, скрытыми под безразмерной бейсбольной толстовкой. Откуда она у нее? Билл вступил в команду? Или Марш действительно шлюха?

Ох. Честно признаться, иногда Эрин ну ничего не могла поделать со своим дерьмовым характером. На такое дружеское отношение ей хотелось втоптать добряка в землю, чтобы больше не высовывался.

— О чем думаешь? Глаза у тебя какие-то злые, — спросила Беверли, одновременно с этим обнимая Эрин за плечи. Она была намерена вести ее к остальным. Дример почувствовала, что у нее начинают дрожать руки, и попыталась выкрутиться из цепкой хватки рыжей; но Марш, только улыбаясь, крепче сжала ее плечи, так, что Эрин тихо ойкнула.

— Они серые, — запоздало ляпнула Дример чушь в ответ, чувствуя себя крайне неловко. Беверли напоминала сейчас ей мать, которая вела свою дочь объясняться с ребятами, которых она ни за что обидела. Подобные ассоциации не веселили, а пробуждали желание сжаться до микроскопических масштабов, чтобы ее никто не увидел.

Эрин была трусихой, и признает это. Но она и подумать не могла, что когда-нибудь ее трусость обретет такие масштабы! Тут же возникла огромная ненависть к себе. Больше всего на свете она ненавидела неудачников.

— Ну да, серые, — поддержала Беверли. Ее не смущало, как Дример сейчас нелепо выглядела.

Эрин могла бы посчитать, что рыжей просто нравится над ней издеваться, но, после подобных предположений, в голову лезли мысли о том, что Беви никогда не была плохим человеком. Не она же распускала о ней гнусные сплетни! Хм. А может, Марш сейчас как-то отомстить ей хочет? Эрин взглянула в ее лицо, с трудом повернув голову; аж мышцы заболели. Бев чуть приподняла брови, пересекаясь с серыми глазами. У Беверли они были голубыми, яркими, как чистое летнее небо. Не такое, что с тучами и перед дурацким ливнем. И Марш сама по себе была светлой-светлой, сияющей, будто изнутри. Наверно, она была лучиком света в компании. Дример в свое время даже близко не была к такому.

— Я уже поговорила с Эдди и Ричи. Первый вряд ли будет с тобой разговаривать, а второй пообещал не затевать скандал. Даже руку на сердце положил, — сообщила Беверли, когда они начали спускаться с горки. На ней Марш держала Эрин еще крепче, будто боялась, что та сейчас выскользнет и решит сама упасть с нее, с намерением разбить голову. Она оглянулась на нее. И сейчас на лице Эрин не было даже следа злости. Лишь непонимание, потерянность и… Грусть?

— Ты грустна? — спросила рыжая. Эрин в ответ только передернула плечами. Воспользовавшись помешательством Беверли, она приостановилась (радуясь, что время до неизбежной встречи можно растянуть).

Марш встала напротив Дример. Из-за склона, который они еще не преодолели, она сейчас казалась ниже, но от этого не внушала меньше серьезности. Эрин вдруг почувствовала к ней даже какое-то уважение.

И она правда казалась ей хорошим человеком.

— Послушай. Я позвала тебя не потому, что качу к тебе невидимые яйца, — произнесла Беверли, сорвавшись в конце на легкий смешок. Эрин закатила глаза, раздраженно подумав об Урисе, у которого иногда язык был без костей. — Мне очень интересно, что было раньше между вами. Дураку понятно, что вы были не чужие друг другу люди, — Беверли смотрела в сторону, чуть склонив голову на бок. Задумчивый взгляд Эрин говорил о том, что она, кажется, смотрит в прошлое. — Я очень хочу узнать, что произошло. Но это, очевидно, очень неприятная история. Билл недавно по-настоящему разозлился и велел прекратить мне уже докапываться. Ну и пусть.

Беверли казалась ангелом, спустившимся с небес. Она всем сердцем желала помочь, но Дример совсем не понимала — чем именно? И для чего? Рыжая вложила ее руку в свою, и обнажила зубки в улыбке, чуть ли не утешительной.

— Ты и остальные можете оставить это за кадром. Но, раз у меня нет фактов, я буду действовать. Мне очень хочется, чтобы ты общалась со Стэнли.

— Ч… чего? — выдала Дример. От изумления она даже дышать перестала.

— Прежде чем что-то сказать — выслушай! — строго отчеканила Марш, точно как учительница. Как учительница самой жизни.

— Эй! — кажется, крикнул Каспбрак. Эрин машинально выглянула из-за плеча Беверли, чтобы это проверить, но тут же спряталась назад. Беверли, широко улыбаясь, но не теряя прежний настрой, повернулась, крикнув в ответ:

— Сейчас будем!

Она махала рукой, внешне обращенная только к неудачникам, но слова ее были адресованы лишь Дример:

— Стэн любит тебя, — уверенно заявила Беверли, от чего Эрин аж поперхнулась воздухом, и тут же закашляла. Марш будто на расстоянии ее душила и пыталась добить остальными словами. — Только дурак не поймет. Без тебя он совсем апатичный и мало к чему проявляет внимание, но когда ты рядом, он становится совсем другим. Признай, что вместе с тобой, конченая сучка, — Марш ехидно улыбнулась, нескромно показывая на Дример пальцем. — даже глаза его странно горят.

— Ты совсем обкуренная, Марш! Где этой брехни начиталась?

— Ты тоже это замечала, Дример. Это называется заинтересованностью. И симпатией. У меня есть любимый человек — и поэтому я в этом точно не ошибаюсь. Пойдем.

Беверли протянула Эрин веснушчатую ладонь. Слова, вид и поступки этой девушки внушали Дример чувство спокойствия. Она терялась в куче своих обидных оскорблений в ответ, не зная, какое выбрать; в итоге, не выбирала ничего, хватаясь за руку рыжей и спускаясь уже окончательно с этого склона. До неудачников им оставалось пройти чуть меньше метра. К ним Беверли шагала с уверенностью, с какой Эрин шагала по школе рядом с Бауэрсом. Сейчас они поменялись ролями. Когда они почти подошли к парням, Дример на миг показалось, что она видит камни, что летят в нее; слышит мысли о том, как она омерзительна, в головах практически каждого из парней.

Перед глазами Дример встал Бауэрс, раздраженный еще больше, чем всегда; плюющийся с особой жестокостью словами о чернокожих уродах и о том, что им в этом мире не место. Эрин, удивившись такой яркости картинки, моргнула пару раз и вдруг Бауэрс сменился на Майка Хэнлона, протягивающего ей свою широкую ладонь. Краем глаза Эрин видела, что остальные наблюдают за ними, собравшись практически в круг. Дример подумалось, что Майку выпала честь проводить ее на какой-нибудь костер, которые они все организовали, гонимые ненавистью к ее персоне. Но, удивительно, Хэнлон был настроен дружелюбно.

— Привет, — сказал он. Подумав, что заторможенная Эрин по каким-то причинам не хочет пожимать его руку, он захотел убрать ее. Но, неожиданно, Дример схватилась за нее, потом накрыла сверху еще одной и потрясла, будто в благодарности за что-то.

— Привет! — громко ответила Эрин.

Это действительно была благодарность. Как бы не удивленно пучил глаза парень, Дример все не переставала думать о том, что он единственный здесь человек, способный ее успокоить. Даже с Беверли она не чувствовала такую легкость на душе. Может, потому что он был здесь единственным, кому она еще не успела принести много неприятностей. Напротив — даже избавила от одной из них.

Привет от Рейка тебе, Майк! Я буквально на днях встретилась с ним. Живет более, чем хорошо. Может, даже лучше, чем ты.

Дример еле сдержалась от хихиканья. Ее эмоциональное состояние, на самом деле, никогда особо стабильным не было. К Майку подошел Билл. Он не улыбался и по количеству эмоций на лице был сравним с ожившей статуей.

— Мы р-рады, что ты пришла, Э-эрин, — потому его слова были чрезвычайно смешными. И смешок таки вырвался из Дример. Она оглянулась по сторонам, замечая Эдди, застывшего со скрещенными руками на груди; и сжатыми в кулак ладонями. Потом она увидела явно скучающего Бена, расположившегося на большом камне и с какими-то, кажется, картами. За спинами Майка и Билла, под толстенными стеклами очков, под воспоминаниями и мысленными пожеланиями смерти, стоял Ричи Тозиер, словно зловещая молчаливая тень. Эрин повернула голову и увидела Беверли, которая продолжала все так же беспечно улыбаться. Уриса не было на месте.

Так что, ребят? Костер-то будет?

— Я тебя где-то видел, — сказал Майк, считая, что сможет эту молчаливую девушку разговорить. Беверли напряглась и пронзительно уставилась на Хэнлона, едва ли не в зрачках выводя четкое «Нет, Майк! Только не это!» Парень опешил и добавил. — Ну, то есть, лицо твое мне знакомо…

— Конечно знакомо, — заговорил Тозиер. Беверли сжала зубы, еще ими скрипнув. Ричи это не остановило. Он встал от Майка с другой стороны и наклонился к русоволосой (явно испытывая превосходство от своего высокого роста). — Это же Эрин Дример. Криминальная принцесса. Подруга самого Генри Бауэрса. — на последнем предложении Ричи скривился, так, будто это было самое омерзительное, что только могло произойти с Дример.

— Бауэрса? — спросил Майк, на автомате чуть отстранившись. Дружелюбный настрой его, правда, почему-то не улетучился, но чувство опасности при виде подруги самого Генри Бауэрса появилось. Хотя, ему ли бояться теперь этого подонка.

— Да, — согласилась Эрин, беспечно пожав плечами и бросив короткий взгляд на Беверли. — Было дело.

Марш незаметно для остальных кивнула ей, похоже, одобряя такие слова. Эрин говорила спокойно и без капли агрессии, которая должна была перерасти в скандал. Кажется, что Ричи это разозлило. Он что-то прошептал одними губами, чуток напугав каждого, кроме Дример. Она что-то прошептала ответ. Это было чертовски странно и похоже на телепатическое общение.

— Что ж, не стоим на месте, ребята. Стелим пледики, разбираем жратву, собираем дровишки для костра. Одно у нас уже есть.

— Нет, Тозиер, — раздался голос, полный спокойствия и невозмутимости. Ох. Как же ее всегда БЕСИЛО это спокойствие. Стэн вышел из-за кустов, держа в руке маленькое бревнышко. — У нас есть два.

— Тогда давайте разводить костер, скоро потемнеет, а тетя не только меня так надолго отпустила, но еще и испекла нам черничный пирог, объедение, у меня в сумке лежит, сейчас, когда все сделаем, достану, покушаем, — со скоростью света начала трещать Беверли, обнимая чуть ли не багровую от злости Эрин. Тозиер громко хмыкнул, отходя к Бену. Затихший Эдди тоже подошел к ним. Постепенно все разбрелись, кто куда, оставляя на этом небольшом поле, примыкающим почти к самому берегу, только Эрин и Стэна.

Дример рванула в сторону Билла и Беверли, оставляя Стэна стоять с этим бревном в руках. Говна кусок! Заика с ведьмой стояли возле синего пикапа (это что, машина кого-то из них?). Наверно, это правда было так. Эрин, пройдя мимо парочки, приземлилась на капот. Билл что-то шепнул Беверли, касаясь губами ее ушка, от чего рыжая смущенно хихикнула. Глаза Дример грозились закатиться аж до черепа. Денбро ушел к собравшейся компании из всех, кроме Стэна, после чего Эрин обратилась к Беверли:

— Что за хуйня? Почему все так спокойно отнеслись к моему появлению?

— Ты слишком много на себя берешь. Не думай, что тебя так прямо ненавидят. Такой чести был достоин только Бауэрс.

— Ха. Я думала, что вы меня заманили, чтобы повести потом на костер.

— У Ричи была подобная мысль, — сообщила Беверли, облокачиваясь одной рукой на капот. Она приподняла голову, чтобы смотреть Дример в глаза. Беверли очень любила глазеть на человека в упор и не видела в этом ничего зазорного. — На самом деле, не слепая в нашей компании не только я. В этом мы все похожи. А еще, мы похожи в том, что все, безоговорочно, желаем Стэну счастья. Каким бы и с кем оно не было.

— Иди ты нахуй, Марш. Уже в печенках сидишь.

— А Стэнли — в сердце, — ехидно ответила Беверли, посылая Эрин воздушный поцелуй, точно как пулю против ее самолюбия. И ускакала к остальным, чуть ли не вприпрыжку.

ААА!!! ЧТО. ОНА. ЗДЕСЬ. ДЕЛАЕТ?!

Дример сидела на капоте до сих пор неизвестной машины, краем глаза наблюдая за неудачниками. Она обняла себя руками, но легкий свитер и кожаная куртка, предназначенная будто только для красоты, не спасали ее от холодного ветра, дующего с берега. Она была еще в балетках без носков и грозилась сейчас отморозить ноги. Было очень холодно. Кажется, что зубы Дример отбивали что-то вроде «Ебать, какая же я, блять, дура, сидела бы дома и не рыпалась.» Нет, серьезно. ЧТО ОНА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ? Она пришла сюда ради жалких подъебов очкастого? Из-за заебов тупого астматика? Может, из-за вечных дурных приказов заики Денбро? Нет, точно. Она пришла сюда из-за еврейского куска дерьма. И да, она ничего не имела против евреев.

Эрин сжимала кулаки до побеления костяшек пальцев, прикусывала губу до крови, пристально пялилась на него так, что глаз начинал нервно тикать. Как же хотелось кричать. Орать, беситься! Бросаться в слезы и поражаться собственной слабости. Зачем он тогда ее поцеловал? Что он хотел этим добиться? Он решил разбудить ее юношескую влюбленность, а сейчас добить? Опять?

Она не должна была быть здесь. В мыслях так точно считали все, но почему-то вслух никто не говорил. Даже Тозиер не заикнулся о том, что ей здесь не место. Сплоченность неудачников иногда была просто смешна. Бен и Билл сейчас ушли на поиски веток и прочей поеботни (С чем там костер разводят Эрин понятия не имела. В ее время такого не было), Эдди и Беверли разбирали вещи, принесенные остальными. Дример не принесла ничего, кроме нагнетающей атмосферы, способной испортить даже хорошую погоду. Майк о чем-то переговаривался со Стэном. Майк хороший — может, он прирежет Уриса? Но после таких мыслей Стэн ушел от него. Ну же, Хэнлон, догоняй! Или останови его, твою мать! Но Урис шел в ее сторону таким уверенным шагом, что даже ружье в руках Дример вряд ли бы его остановило.

— Честно, не думал, что ты придешь, — прыгнул он с места в карьер, одновременно с этим прыгая на капот. Эрин тут же отодвинулась, но чуть не свалилась с края.

— Чья это машина? — спросила она, радуясь, что позора удалось избежать. Нужно было еще перевести разговор на другую тему. Меньше всего она хотела услышать от Уриса что-то, что одобряло бы ее поведение. Ей не нужно было его одобрение!

— Дедушки Майка, — вяло ответил Стэн, чуть ли не вытягивая из себя слова. — Майк в этом году получает права, но уже умеет водить. Но делает это только вечером, чтобы копы не поймали.

— Мудрое решение, — ответила Эрин, припоминания, сколько раз в свое время копы чуть не ловили ее. Правда, преимущественно это был вандализм.

— Я рад, что ты тут, Рина, — сказал Стэн. Эрин поскребла ногтями копот. Она стала свистеть себе под нос, чего Урис будто пытался не замечатать. — Здесь твое место.

— А знаешь где твое место, Урис? — резко подняла Дример голову. Она приблизилась к Стэнли. Ее распущенные волосы щекотали его лицо, а когда прикасались к носу, парень еле сдерживался, чтобы не чихнуть. — Где угодно, но точно не со мной. Оставь меня в покое!

— Будешь сидеть тут, как изгой? — спросил Стэн. Дример удивилась грубости в его голосе, но не выдала удивление ничем. Она развернулась, взмахнув волосами и и повторяя:

— Оставь меня в покое.

— Могла бы и не приходить.

— О, как! А ты был бы только рад, да?

— Успокойся, Эрин, — только вздохнул Стэн, отворачиваясь от нее. Эрин насильно развернула его назад. Она крайне не любила, когда кто-то съезжал с темы разговора. Она сама так постоянно делала и считала, что никто другой так делать не может!

В этом они были со Стэнли чертовски похожими.

— Не меняй тему, Урис. Отвечай на мой вопрос!

— Успокойся, — повторил Стэн. Эрин улыбнулась. За ее улыбкой точно не следовало ничего хорошего, но тут Урис погладил одну из образовавшихся ямочек на ее лице пальцем. Стэнли всегда они нравились. Они делали Эрин безумно милой.

— Ус-по-ко-й-ся, — третий раз и по слогам повторил Стэнли. Его просьба звучала, скорей, как наставление. Как маленькому неразумному ребенку.

— Ха, — нервно хихикнула Дример. Она хотела повернуть куда-нибудь голову, с целью найти помощь, но проклятый палец кудрявого не давал ей этого сделать. Эрин сломает его сразу же, как придет в себя. Она дает обещание.

Хотя… когда она их сдерживала? Хоть раз?

— А я думала, что ты, как обычно, скажешь «не заводись», — лишь ответила Дример. Ей не привыкать, что многие из ее ответов этому еврею звучат слишком жалко.

— Не заводись, — точно издевался Урис, хлопая по машине. — А то точно обгонишь в этом эту развалюху.

— Шуточки-шуточки, — качая головой, процедила Эрин. — Что-то ты сегодня поздно. Я думала, что ты еще днем позво…

— Слышь, Дример!

Вопль Тозиера прервал напряженный разговор. Ричи, не удосужившись толком подойти к ним, так бросил Дример какой-то журнал. Она едва успела поймать его. Взглянула недоуменно на Тозиера, не смотря еще в журнал. Стэн сделал это за нее, и лицо его тут же исказилось в недовольстве.

— Мусор валялся. Я нашел тебе идеальную работу, — Ричи раскинул руки, с совсем безобидным взглядом. — Там адрес на последней странице. Отправь резюме, не упускай шанс.

Он ушел назад, в то время как Эрин наконец посмотрела, что он кинул. Ничего особенного. Журнал. Для взрослых. С бабами, похожими на отбитых шлюх. Тозиер… Знал бы парень, чего бы Эрин хотела в него кинуть. Причем, более, чем заслуженно. Стэн что-то спросил, но его голос потонул в сообщении Майка о том, что какой-то тамРен сейчас должен будет подъехать к дороге, вместе с целым ящиком пива. Да, хулиганы бы убили за такое добро. А неудачники, оказывается, тоже не промах. Поймав насмешливый взгляд Тозиера, Эрин поняла, кто ей тут больше всего не рад. Ричи точно был бы счастлив, если бы она все время просидела тут, а потом и вовсе исчезла где-нибудь в кустах. Эрин была не намерена его так радовать. Он последний человек в этом мире, кто вообще заслуживал счастья.

— Я с тобой! — громко крикнула Дример. Майк застыл. Эрин подлетела к нему на крыльях великодушия, оставляя позади себя Тозиера с перекошенным лицом. Майк почесал голову, удивившись такому резкому порыву русоволосой помочь.

— Хорошо… Тогда пойдем к дороге.

— Хорошо! Тогда давай на перегонки! — последнюю фразу Эрин произнесла уже на бегу.

— А… — недоуменно протянул Майк, видя, как русоволосая уже подбегает ко склону. Смешок Беверли и чье-то (чье-то, да!) рычание привело парня в себя, и он встрепенулся. — Стоп, эй-эй. «Наперегонки» и, главное, побежала! — Хэнлон принялся догонять сероглазую со всей скоростью, на какую только способен. — Подожди, так нечестно!

Но Эрин уже не слышала его. Они встретились уже на дороге. Машина была на месте. Поднявшись и тяжело дыша, Майк с изумлением наблюдал, как Дример с улыбочкой до ушей щебет о чем-то с Реном (высоким парнем, одним из помощников его деда).

— О, Майк, — заметив его, помахал парень рукой. Он потрепал Эрин по волосам, чему та, похоже, не была против. — У тебя такая милая подружка. Прямо чудо.

Попрощавшись с парнем, Майк и Эрин вдвоем стали нести ящик. В нем было около тридцати бутылок. Непонятно, зачем только столько, но Эрин не стала спрашивать. На зло Тозиеру остаток дня она уже была хорошей девочкой, чтобы никого не бесить. И чтобы с этого бесился он.

Майк по пути спрашивал про Генри, но Эрин отмахивалась рукой, с грустными глазами говоря, что это для нее слишком грустная история. Хэнлон понимающе кивал головой. Он не был посвящен в историю Дример и уж точно не был в курсе о ее истинных мотивах. Когда они вернулись на поляну, там уже были накрыты пледы, совмещенные между собой, как один большой. Все ребята, кроме Эдди, сидели на них и раскладывали еду — батончики, чипсы, сэндвичи и фрукты и, как гвоздь программы, черничный пирог тетушки Беверли. Запах от него Эрин почувствовала сразу же, как вернулась и удивилась, что не почувствовала его сразу. Где только Марш его прятала? Но она явно не намеревалась отвечать на этот вопрос, когда подскакивала вместе с остальными к ящику, как к самому ценному, что вообще есть в этом мире.

Неудачники были самыми простыми подростками, и Дример уже не удивлялась их порыву попробовать что-то запретное. Оказывается, первый раз. Может, им повезет больше и алкоголь им понравится. Эрин он был отвратителен. И Каспбраку похоже тоже, ибо тот вообще не притронулся к бутылке. Стэнли, открыв и понюхав, взял ее; кинув еще странный взгляд на Эрин. Серьезно беспокоясь о ее душевном здоровье.

Ричи должен был быть счастлив, ибо на нее никто не обращал внимание. Все общались между собой. Ели, пили, разговаривали, разговаривали, разговаривали, так, что Дример не выдержала и отошла от них еще дальше. Хотя, дальше было уже некуда; в итоге она присела на тот пень, на котором в начале этого безумия сидел Бен. Время приближалось к восьми вечера. Эрин все еще было холодно, но она уже к этому привыкла. Так, что ничего, кроме не сходящих мурашек, не говорило о ее огромном желании сгинуть в какой-нибудь теплой кровати. Исчезнуть с концами. Еще раз — что она здесь делает? Может, стоило бы выпить? Эрин знала, что пьяный человек найдет ответы на любые вопросы. Генри так однажды решил все задачи по математике!

Она пила любимую крем-соду и удивлялась, кто ее сегодня решил принести? Это был для нее лучший напиток в мире; и это знал каждый, кто был среди неудачников старичком. После того, как предположение пало на Стэна, Дример захотелось кинуть банку ему в голову. Как же он заебал! Она правда замахнулась ей, но тут краем глаза заметила слева какое-то движение. Обернулась. Почему-то там, в тени и за спинами остальных, стоял Каспбрак. Он поджал губы, бегая глазами по девушке. Кажется, прикидывая вероятность опасности. Парень еще один, кто здесь не пил. В его руках была кола. Эрин подняла крем-соду, как бокал мартини, кивая настороженному Эдди.

Смотри, мы с тобой на одной стороне. Такие правильные и такие разные, в то же время, абсолютно родные, просто, Каспбрак, зацени иронию.

Эдди дернулся от какого-то звука в кустах. Под тихий смех Дример ему все же пришлось подойти к ней (к этой чертовой предательнице!), хотя бы потому, что он боялся так стоять один. Друзья были достаточно далеко.

— Ты что тут забыл? — с ходу спросила Эрин, не смотря на него. — Тут место для отшельников.

— Отшельники — это неудачники, — пояснил Эдди, усмехаясь. Он сделал глоток и выдержал небольшую паузу перед следующей фразой. — Так что это место общее.

— Наверно, там уже все набухались, как свиньи, — нескромно предположила Эрин после того, как послышался общий смех. Она взглянула на Эдди, кивнув на его колу. — А ты чего не пьешь?

— Да я…

— А, точно, — отмахнулась Эрин, в мыслях ругая себя за тупизм. — Глупый вопрос.

Они просто стояли молча. До тех пор, пока не загорелся костер. Очень вовремя, ибо уже достаточно стемнело. Костер освещал почти всю поляну, как ночное небо яркое солнце. Напоминал свет в конце тоннеля и, несмотря на вечный смех, только наводил тоску. Эрин поджала губы, сквозь сумку нащупывая в ней телефон. Огромную трубку сложно было не найти с первого раза. Мать теперь, вопреки возмущениям отца, давала это чудо техники ей. Держала дочь на пушечном выстреле и всегда велела быть дома не позже девяти. Это исполнимо. Еще один день в пизду.

— Серьезно? — спросил Каспбрак. Эрин осознала, что произнесла последнее вслух.

Боже, Эддс, давай, повтори. «Паскуда Дример — сумасшедшая!» Кажется, это звучит уже не так бредово, да и совсем не обидно.

— А у вас нет? — но лишь огрызнулась Дример, сжимая банку. Она опустела и сейчас могла ее хоть как-то занять.

— Не делай так! — вскрикнул Эдди. Шум сжимающегося металла резал чувствительные ушки парня.

Режим суки — включен!

— Прекрати! Ну перестань же ты, хватит! Тебе что, так нравится издеваться над людьми?! — громко говорил Касбрак, стремясь перебить этот шум. Каким-то образом, Дример будто усилила противный звук до максимума.

— Вовсе нет, Эддс, — безобидно ответила Эрин, наконец прекращая. Она откинула банку в сторону, улыбаясь. — Мне нравится издеваться над тобой.

— Тварь ты, — выдал Эдди. Тон его был схож с тоном обиженного ребенка.

Никто не ненавидел ее больше, чем Ричи. Но единственный, кто мог претендовать на второе место — это Каспбрак. Это было забавным, учитывая, что именно ему Эрин принесла меньше всего проблем. Наверно, он просто все еще обиженный ребенок.

Остальные, видимо, так увлеклись выпивкой, что совсем забыли об этих двоих. Для Эрин был очень подходящий момент, чтобы уйти. Тозиера здесь нет — ей больше незачем продолжать изображать из себя хорошую девочку. Напоследок у нее еще появились мысли разбить машину Майка. Или выписать его номера, чтобы потом передать Вику и Реджи, чтобы уже после они его преследовали. Ибо Хэнлон единственный, кому она еще не насолила.

Нет. Она угонит машину и переедет ей Майка. Нет, лучше Ричи. Нет, Стэна! Точно, Стэна! И вообще всех этих убл… ААА!!!

Она же уже все решила для себя еще давно, что между ними не будет ничего общего, кроме ненависти. Дример ненавидела неудачников. У нее для этого ПОЛНО причин!

Третий (четвертый? пятый? шестой? двенадцатый?) раз за день Эрин спрашивала себя, что она здесь делает?!

— Каспбрак! — рявкнула Дример так громко, что из рук парня выпала банка колы. Он тихо буркнул что-то и хотел к ней наклониться, но Эрин схватила его за шиворот, заставляя посмотреть на себя. — Может ты мне ответишь? Что я здесь делаю? Вот ЧТО я здесь делаю?

— Ты чокнутая? — пугливо спросил Эдди. Умей делать так, как персонажи мультиков — голова парня сейчас исчезла бы в его плечах. — Я же не читаю твои мысли. Спрашивай себя сама.

— У меня нет ни одной нормальной причины, чтобы находиться сейчас среди вас! — отчеканила Эрин, выпуская Каспбрака из цепкой хватки и тут же толкая его вперед. Парень пошатнулся, но устоял на месте. — Я думала, что пришла из-за Беверли, ибо она тут самый приятный человек. Но хуй там! Нет у меня причин!

— Одна есть, — смело поспорил коротышка. Но почти вся его смелость в ту же секунду была уничтожена серой сталью в глазах русоволосой. Уцелевшие ее остатки заставили Каспбрака добавить. — Стэн, например.

— Стэн — это призрак прошлого. Потому что мне очень нравится представлять, что этот проклятый еврей уже сдох.

— Ты послушай себя со стороны, Рина! Считаешь, что все мы тут уроды и лишь одна ты хорошая. Тогда как ты смеешь так себя вести? Я не знаю, что кто-то из нас тебе сделал, но хотя бы ради прошлого — ради того времени, когда ты была мечтательницей, прячущейся за нашими спинами — пожалуйста, не веди себя так. Игнорируй и, ладно, плюй в рожи. Но подобные слова — забудь. Их больно слышать!

— То ес…

— И Стэнли тебя любит! Он всегда тебя любил! Я не понимаю, с чего ты вообще взяла, что он тебя ненавидит. Что тебя все ненавидят. Дример, ты просто поехала крышей? Признай честно. Признай, чтобы мне, блять, легче стало!

— Тихо, Эддс, — все, что смогла ответить Эрин, когда Каспбрак замолчал. Он начал тяжело дышать. Дример думала, что сейчас у него начнется очередной приступ, но парень этого не боялся, не хватаясь, как раньше, предварительно за ингалятор. Видно, что он очень изменился.

Неудачники были между собой совсем не похожи, но кое-что, кажется, их объединяло. Красная ниточка, которую Дример видела еще на запястье Денбро, была еще и у Каспбрака.

— Нитка есть у вас всех? — спросила Дример, стараясь звучать как можно безэмоциональней. Эдди не мог не заметить, как она переметнулась с одной интонации на другую. Но парня только радовало, что его слова произвели должный эффект.

Возможно.

— Да. Это как бы наш символ, — пояснил Каспбрак, протягивая ей руку. Но русоволосая смотрела на нее так, ибо еще у Билла узнала, что это самые обычные нитки и нет в них ничего особенного. Внешне — точно.

— Символ неудачников? — усмехаясь, спрашивала Эрин. От костра все продолжали доноситься крики и смех. Эрин прищурилась, пытаясь разглядеть там кого-нибудь, но ребята были достаточно далеко.

Дример внимательно взглянула в смуглую мордашку Каспбрака, успевая параллельно со следующим вопросом подумать, что за два с лишним года его смешные веснушки так и не исчезли.

— Вам так нравится лишний раз напоминать себе о том, кто вы есть?

— А лично ты и без напоминаний помнишь, — зарядил в ответ Каспбрак. Он давил на больное и был этому только рад.

— Да, — кивнула Эрин, думая о том, что ирония на самом деле необходима в жизни. — Но я бы себе такую нить сделала на всю жизнь. Вырезала ножом.

Особенно когда идешь против Каспбрака, очевидно, взявшего у Тозиера уроки словесной самообороны. Он даже не потерял прежний настрой от ее слов, лишь усмехнувшись. Тут они оба заметили, что впереди что-то промелькнуло. Странная и, в этом обстановке, зловещая тень, в итоге приняла очертания человека, а после вовсе оказалась Биллом Денбро. Он остановился в паре метров от них.

— Знаешь… Билл считает, что это мы виноваты, — решил сказать Эдди, пока Денбро не настиг их. Благо, парень шел медленно, иногда вообще останавливаясь. Интересно, ящик уже совсем пуст?

— Вы? — по настоящему удивленно спросила Эрин. Она смотрела на странного Денбро и думала, что сейчас за его спиной появится Урис. Так было почти всегда.

— Мы, мы.

— Вообще, это я лоханулась…

— Лоханулась? — пораженно переспросил Каспбрак. Он в один момент оказался перед глазами русоволосой, и та поспешила их опустить. Осознание сказанного дошло до нее слишком поздно. — То есть, ты это сама признаешь?

— Не обольщайся, Каспбрак. Я могу поменять мнение в любой момент, — с надменностью ответила Дример. Какое счастье, что она всегда соображала быстро, редко оставаясь в неудобном положении.

Иногда она только выдавала нечто совсем абсурдное. Ведь правда же?

— А ты всегда была противоречивой, — покачал головой Эдди. Он закатил глаза, оглянувшись на Билла, для которого путь до них был точно бесконечным. Эдди снова посмотрел на Эрин с осуждением. — Вот всегда. Вспомни хотя бы фильм, который мы последний раз смотрели. Сначала ты его восхваляла, а потом заявила, что он не такой и хороший.

— «Кошмар на улице Вязов»-5? — уточнила Эрин, получив в итоге только короткий кивок. В глазах русоволосой застыли несколько моментов прошлого. И самой четкой почему-то была билетная касса, и она сама, шарящая по карманам.

Дример понимала, что это последнее, чего она должна сейчас ответить, но все равно ничего не могла с собой поделать.

— Помню, что ты сам купил мне билет на этот фильм.

— Конечно, — кивнул Эдди, не находя напоминание об этом странным. Кажется, что он до сих пор гордился своим вечным великодушием. — Я покупал тебе билеты почти на все фильмы.

— Каспбрак, — растягиваясь в ухмылке, начала Эрин. — купи мне и сейчас один билет. В ад. В один конец.

Эдди нахмурился. Шутки Дример ему никогда не нравились. Да и она тоже… сейчас уже нет. Каспбрак ушел назад к костру, по пути столкнувшись с Денбро. Разворачивая его назад на путь, ведущий к Эрин и втирая о том, что так много пить нельзя. Эдди скрылся в темноте, будто растворяясь в ней вовсе. На его место пришел Билл Денбро. С таким же серьезным и где-то грустным лицом.

Это все напоминало ей повесть Чарльза Диккенса о призраках прошлого, настоящего и будущего, которые пытались поставить главного героя на путь истинный. В первую очередь, они давили на него морально. Проблема в том, что, если младший Эбинейзер Скрудж еще мог это терпеть, то психованная Эрин Дример уже после первого, ходячего-Эдди-призрака в прошлое-Каспбрака, не могла.

— Чтобы ты сейчас не хотел сказать, Денбро — не надо! — попросила Дример, поднимая ладонь и закрываясь ей, как щитом. Билл стоял, ничего не понимая. Его шатало во все стороны, но (невероятно, блять, просто!) глаза еще были разумными. С такими глазами можно было вести интеллектуальные беседы и проводить шахматные турниры. Что, качества прирожденного лидера дарят Денбро способность давить людям на мозг в любом состоянии?

— Я х-хотел п-позвать тебя назад.

Признаться, Эрин ожидала совсем другого. Точно не Билла-посыльного. Может, остальные уже просто отрубились?

— И что мне там делать? — наигранным удивленным тоном спросила Эрин, на миг выбивая Денбро из колеи. Он задумчиво посмотрел на небо, вызывая у Дример раздраженный вздох.

— Н-ну, как… Стэн-нли тебя ждет.

— Стэнли! Ах, блять, Стэнли! Да я его, сука, в этот костер кину, если вернусь! Поэтому тут и стою, так как в тюрьму не хочется!

— Как х-хочешь, — Билл только пожал плечами. — Мое дело — с-собщить.

— А Стэн, если так жаждет моего возвращения, почему сам не явится?

— Н-не знаю. Он пос-слал меня, — сказал пьяный Денбро. Настолько пьяный, что его не смущало работать курьером. Тут он улыбнулся и схватил было Эрин за руку, но та резко ее убрала, — П-пойдем, Рин-на.

— Если Стэну так надо… — сквозь зубы процедила Дример. — пусть сам за мной придет.

— Он хотел, — лицо Билла стало вдруг серьезным. Он даже не заикался. Словно мгновенно протрезвел. — но не пошел.

— Как всегда.

Когда Билл отвернулся к костру, услышав звонкий голос Беверли, Эрин скрылась в кустах. Меньше всего сейчас хотелось прощаться с ним или вообще идти к Урису. Словно как какая-то собачка, блять, по первому зову. Спасибо, правда, Денбро за то, что пришел сам. Иначе она бы точно так и не поняла, почему пришла сегодня.

Потому что она где-то все такая же жалкая идиотка. Дример вытащила телефон с сумки — как же жаль, что тут не ловил сигнал. Она бы позвонила Реджи, чтобы он забрал ее, за одно захватив по пути Вика, чтобы тот ее избил. Хотя бы ногами, вообще, похуй как — лишь бы выбил все тупые мысли. Все прошлое, которое вздумало перерастать в будущее. Она не должна быть здесь!

В пылу гнева Дример сначала не поняла, куда идет. Одни кусты сменялись другими, деревья — тоже и все было перед ней таким зеленым, что даже в темноте начинало рябить в глазах. Берег и вода вообще оказались где-то далеко, так как холодный ветер больше не дул. Но все равно было холодно. Дример уже начала охватывать паника, когда она совсем потерялась в пространстве и не могла уже понять, где дорога. Поэтому, когда кто-то громко крикнул «Где поссать-то, блять!», русоволосая машинально заорала в ответ. Честно признаться, это всегда было ее защитной реакцией.

— Кто там орет? Дример?

— Тозиер?

Из одного из кустов появился Ричи. Уже на вид он казался в разы трезвей Денбро. А по голосу вообще похоже было, что Тозиер не пил. Или совсем чуть-чуть. Хотя, такую ненависть в глазах, наверно, никаким алкоголем не перекроешь.

— Ты что тут делаешь?

— Иду домой. А ты?

— Иду поссать. С дороги.

В траве застрекотали сверчки. Эрин, воспользовавшись тем, что это было громко, плюнула в спину Тозиера. Не смотря на то, что шум плевка (харчка, скорей, и смачного) сверчки не перебили, Дример все равно была довольна собой. Тозиер ртом не ответил ничего — лишь двойные средние пальцы служили ответом. Он шел спиной вперед. Ричи всегда любил так делать. Эрин часто шутила, что когда-нибудь он таким образом упадет или вообще куда-нибудь провалится.

Удивительно, как поздно судьба ответила на все ее подъебы. Только сейчас Тозиер вдруг скрылся из ее поля зрения, полетев куда-то вниз, оставляя после себя лишь протяжный крик и легкое дуновение ветра. Эрин хихикнула — нервно, напряженно, в то же время с целью посмеяться над нелепостью этой ситуации. Вдруг телефон в ее сумке зазвонил. «Пам-пам-пам-пам» — тут уже связь есть. Охуеть просто!

Подходя к яме, в которую только что провалился Тозиер, Эрин достала трубку и ответила, стараясь звучать как можно беспечней:

— Да?

— Ты где? Уже почти девять, — сразу начала докапываться мать. Эрин, опустившись на колени, убрала трубку в сторону, чтобы прислушаться, нет ли больше никаких звуков.

— Ага, мам… Я уже возле дома, — максимально честно ответила Дример. Как жаль, что ее двор был всего метра три, а не два с половиной километра.

— Я жду, — ответила Джейме. В трубке шумела еще вода и был слышен работающий телевизор. Это связь такая хорошая, тут, едва ли не в лесу, или просто у Эрин слух стал очень чувствительным?

— Да, я тоже жду, — произнесла она, совсем не удившись такому предположению. Эрин отключилась, прежде чем мать успела бы еще что-то сказать.

Ибо она тоже ждет. Ага. Режим суки — выключен. Срочно, блять, надо было звать на помощь!

Эрин уже помчалась назад, но тут же остановилась. При ее умении ориентироваться в пространстве, снова эту яму она точно не найдет. Можно было ее чем-нибудь пометить, так вот чем? Лиловой помадой? Засохшей тушью? Или собственной кровью? Лезвие у нее есть… Нет. При всей своей огромной душевной доброте, целой крови Тозиер не заслуживает. Но оставлять его так все равно было нельзя.

Дример звала Ричи, оглушительно крича в яму, наверно, минут пятнадцать. Все это время ее крики били в ответ только эхом. Признаться честно, на десятой минуте она уже считала, что Тозиер мертв. Еще давно, с момента ее ухода от неудачников, последним ее желанием было, чтобы он действительно умер. Или страдал.

При том, как разошлись именно они, другого желать не было смысла. Смысл был только разобраться в том, кто же из них остался виноватым. Кому присуждать звание «главного урода неудачников»? Может, все-таки, Эрин? Учитывая, что именно сейчас она просто собиралась уйти.

Что… Смотря правде в глаза (со всеми событиями, охватившими ее жизнь, как ядовитые клещи, Эрин научилась уже так делать), при таком падении сложно было выжить. Конец этой ямы вряд ли был бы виден даже с самым ярким фонариком. Разве что… Ладно. Дример решила, что уйдет уже после того, как проверит глубину этой черной дыры. Сделать это было очень просто. Она кинула монетку, удачно оставленную в кармане джинсов, вниз; посчитала, сколько времени она летит до дна. Три секунды — это много? Это больно?

Да, мам! Я почти дома! Сейчас, только преодолею небольшой путь. Два с лишним километра… и эту ебаную яму, падать в которую буду целых три секунды. Не обещаю, что выживу. И не обещаю, что я действительно не сумасшедшая. Но, с одной стороны, у меня на это есть разумная причина. Я не простила Тозиера и намерена напомнить ему об этом лично. Я сука, правда! Сумасшедшая, блять!

Каламбур остановился тогда, когда Дример полетела следом. Сумка, чуть ли не светившаяся в темноте своими побрякушками и яркими цветами, лежала на земле. Оставить ее здесь было единственной здравой мыслью в ненормальной, просто бестолковой русоволосой голове.

Комментарий к Часть 10 Флэшбеки будут чередоваться с настоящим)

====== Часть 11 ======

«1988»

Понедельник

Октябрь принес за собой сезон дождей. А вместе с ним — еще и отвратительное настроение. Эрин не могла вспомнить, когда последний раз улыбалась. Даже когда она сидела дома, настроение ее портилось, только стоило прислушаться к шуму капель, бьющим по карнизам окон. Они будто были предвестниками беды, а последующий гром — самой бедой, напоминанием о том, что нелюбимое время года пришло и ничего с этим не поделаешь. Будто на зло, когда она выбралась на улицу в свободное время, ливень был максимально сильный. Дример удивлялась, как Билл видит дорогу так хорошо. Он гнал, как обычно, почти со скоростью света; не объезжал ямы и кочки, ехал напролом. Эрин рисковала отбить себе задницу полностью, когда серебряный сильвер в очередной раз подпрыгнул, будто на волне, и что-то жесткое впилось ей в низ позвоночника.

— Билл! — позвала Эрин. Дождь заглушил ее крик, от чего Дример пришлось повторить его еще пару раз, прежде чем Денбро обернулся к ней, не остановившись.

— Ч-что?

— Черт, на дорогу смотри! И помедленней, пожалуйста, иначе я вообще слечу отсюда.

Мама вчера, на ее просьбы купить хотя бы поддержанный и простой велосипед, опять ответила отказом. И теперь, в свои уже тринадцать лет, Дример поняла, что ездить на чьем-то багажнике, как ненужный груз (и просто обуза по жизни), ей придется еще долго. Ребята не разделяли ее мысли, постоянно повторяя на «мне так стыдно тебя просить, но ты не подвезешь меня?», что им не сложно это делать. К тому же, Дример была пушинкой, в силу вечной худобы, и вообще не мешалась. Да, им было очень просто, в отличии от Эрин, которая иногда попадала совсем в экстремальные ситуации — как сейчас, когда вдруг решила присоединиться к Биллу. Он ехал на Нейбол-Стрит, с целью забрать маленького Джорджи с гостей. Джорджи был прелестным ребенком; Эрин его очень любила и часто сидела с ним вместо старшего Денбро, ибо тому никогда не прельщало возиться с малышней.

Билл резко затормозил. Он проехал лужу, и та обрызгала им обоим ноги. Денбро, не смутившись этому, выставил одну ногу, после чего повернулся к затихшей Эрин.

— Приехали, — известил он, не сдержавшись от небольшой усмешки. Дример сидела, опустив голову и все еще продолжала его обнимать, так сильно, будто ее руки приварили к тощему телу парня. Эрин подняла голову, слыша уже тихий смех и недовольно произнесла:

— Я же просила тебя не гнать так сильно. Куда ты вечно торопишься? Боишься, что за тобой погоня?

— Скорость — это з-здорово, — поделился Билл, перекинув ногу и слезая с велосипеда. Дример едва удержала его от падения, поздно спохватившись.

— Конечно, особенно, когда ты на водительском сиденьи и в нем с пяти лет.

— С четыр-рех, — поправил Билли, смахнув прилипшую ко лбу челку. Эрин, глядя на него, убрала свои волосы. От воды они стали тяжелыми и будто вовсе приклеились ко лбу. Синий дождевик не спасал.

Эрин не знала, как ей поставить велосипед, чтобы тот не упал. Билл, взяв ее за руку и потянув на себя, показал этим действием то, что на свой дорогой «сильвер» ему, собственно, все равно. Велосипед упал на асфальт; его задние колеса потонули в луже. Дример хотела возмутиться такому отношению к столь ценной вещи. Для нее такой транспорт был сродни новым комиксам DC для Ричи и целой орнитологической энциклопедии для Стэна — она безумно его хотела, чтобы разъезжать с остальными. Но ей, неудачнице, никогда не везло.

«Неудачница!»

Русоволосая закрутила головой с такой скоростью, что, казалось, она слетит с плеч. Серое небо, небольшой туман и этот бесконечный, чертовый дождь, мешали ее обзору; даже при всем своей желании она вряд ли могла разглядеть на этой мрачной улице кого-нибудь еще. Тем более, всеми остатками здравого смысла она понимала, что этот голос в ее голове. Неизвестно только, чего этот выдуманный клоун добивался своим оскорблением, постоянно одинаковым и будто, как пластинка на повторе. Он пытался ее добить? Это было похоже на правду, ибо за всю ту неделю ее состояние стало очень нестабильным. Она без объяснений могла броситься в истерику. Клоун доводил ее. Изводил. И сегодня впервые вновь напомнил о себе.

— Исчезни из моей головы, — прошептала Эрин. Билл подошел к нужному дому и собирался уже в него позвонить, но тут вспомнил о Дример. Парню настолько хотелось поскорей забрать младшего брата и вернуться домой, что он сейчас ничего не замечал.

Дример так и стояла одиноко, посреди дороги. Почти все ее тело было скрыто под безразмерным синим дождевиком. Она напоминала статую, даже близко непохожую на живого человека. Денбро малость испугался такой ассоциации. Он, да и остальные тоже, заметил, что Дример вдруг стала какой-то другой. Ричи списывал ее местами странное поведение на пришедшие женские проблемы, Эдди — на какую-то страшную болезнь. У Билла не было никаких предположений, а Стэн, даже если были у него, все равно ничем не делился. Он держался от Эрин дальше всех и вообще, кажется, не был ей заинтересован. Денбро вздохнул, вспомнив о еврее. Положив одну руку на плечо Дример, он еще подумал о том, каким слепым бывает его друг.

— Ты в порядке? — банальный вопрос слетел с пухлых губ Билла. Эрин кивнула головой, так и не поднимая ее. Денбро поднял ее сам, аккуратно, взявшись несколькими пальцами за подбородок. Он был уже слегка раздражен ее поведением.

И очень раздражен тем, что не представлял, в чем его причина.

— Все нормально, Билли, — с дрожью в голосе произнесла Эрин, избегая взгляда с парнем. Дример считала, что он способен читать людей насквозь. Ей этого очень не хотелось.

Клоун в голове продолжал напомнить о проклятье, преследующим ее почти всю сознательную жизнь. Эрин вдруг решила, что он думает, будто она не в курсе, кем является на самом деле. Если так, то этот клоун — очень тупой! Ибо она прекрасно знает, что является неудачницей. Той еще неудачницей. Главной и самой большой из всех! Мать, учеба, Стэнли, тот же Бауэрс и проклятый велосипед. Для кого-то, возможно, такие неприятности были бы совсем незначительными, но для Эрин они были громадными, не поддающимися никакому контролю и причиняющие огромный дискомфорт. Как грибок в белоснежной ванной, как ложка соли в сладком чае, как тараканы в шоколадном пудинге — как-то, что расстраивало ее и заставляло мысленно кричать «почему это происходит со мной?!» Потому что она неудачница? Неужели именно поэтому? Она что, виновата? Судьбу не выбирают! И друзей, собственно, тоже!

Но… стыдно признаться… Эрин и раньше часто думала о том, что, будь у нее другие друзья, жизнь была бы совсем другой. Что было бы, если бы она была частью компании того же Генри Бауэрса? Ей бы никто лишнего слова в спину не крикнул и не прикрепил на нее плакат, с дурацкой надписью «пни меня». Помимо детских (никаких иначе, взрослые люди, а такую хрень творят!) издевательств, дома бы мама была ей довольна. Ведь она не была бы неудачницей. Джейми хотела именно этого. Но каждый раз, все размышления Эрин о том, что ей нужно примкнуть к кому-нибудь еще, забывались, как сон по утру, едва она сталкивалась с жизнерадостным Ричи или заботливым Эдди; когда видела Билла, слабо улыбающегося и вечно скупого на эмоции. Но, как только она видела Стэнли, ей снова хотелось вернуться к своим фантазиям. Только вот, несмотря на них, именно с Урисом она понимала, что никуда не уйдет. Интересно, это потому, что она слабая? Или потому, что сильная?

«Неудачница!»

Да-да! И как она только забыла!

Билл что-то сказал ей, но Рина-Мечтательница прослушала. Кажется, что Денбро сегодня был чересчур понимающим. Эрин пропустила тот момент, когда оказалась в его объятьях. Билли был в легкой куртке и промокший настолько, что его можно было выжимать прямо с вещами. Несмотря на это, Дример обняла его в ответ, прижавшись ближе. Так как сразу вдруг стало очень тепло. И с ним все мысли о том, чтобы просто взять и уйти куда-нибудь еще, сгорали, как под полуденным солнцем. Билл был их главарем — он был их светом.

— Я хотела кое-что обсудить, — начала Эрин, вдохновившись теплыми мыслями о Большом Билли. Он чуть отстранился, но все еще не выпускал девушку из своих рук. Это было его единственной идеей насчет того, как можно было ей помочь.

— Ч-что? — спросил Билл, вспомнив, как Каспбрак предлагал отправить Эрин на обследование к психиатру. Тогда безыинтересный Стэн впервые ожил и дал ему смачного леща.

— Отнесись к моим словам с пониманием, пожалуйста, — сначала попросила Эрин, не подозревая, что в голове Билла, как кадры киноленты, меняются воспоминания, крутившиеся лишь возле нее. В глубине души Дример думала, что на самом деле никому не нужна.

— Говори, ч-что хотела, — твердо ответил Билл, поняв, что сейчас должен действительно внять словам Дример. Таким тоном она не разговаривала даже об учебе, над которой тряслась, как осиновый листочек. Хрупкий листочек, способный исчезнуть под одним лишь гневным взглядом матери.

Эрин прикусила губу, подавляя в себе желание опять ответить неугомонному клоуну. Ей нужно было сдерживаться, чтобы Билли не посчитал ее совсем поехавшей и чтобы он отнесся к ее предложению серьезно.

— Я давно думаю… может быть, нам как-то объединиться с хулиганами? — предложила русоволосая, не удивившись, что ее голос сейчас звучит очень робко. Билл не ответил — лишь взгляд его помрачнел, словно еще его заволокли тучи. Дример показалось, что дождь начал идти сильней.

— Ты п-понимаешь, что говоришь, Рина? Объедин-ниться с хулиганами? Они ж-же подонки, — серьезно ответил Билл. Парень погладил ее по голове, как неразумного ребенка. Кажется, слова Дример его огорчили.

— Я понимаю, Билл и не предлагаю становиться такими же. Просто, они же ладят со многими ребятами вне своей компании и, вот я подумала, здорово было бы, если бы мы тоже были из их числа, — быстро проговорила Эрин, стараясь бегать глазами по чему угодно, но только не по озадаченному лицу Денбро.

— К чему т-ты клонишь? — задумчиво спросил он.

— Ну… я же сказала. Ты меня понял. Неужели ты не хочешь, чтобы они нас больше не трогали? И чтобы остальные перестали нас презирать?

— И как мы эт-того добьем-мся?

— Генри и остальные дадут нам авторитет!

— И чем м-мы его заслужим?

— Как чем, мы…

Дример прервалась. Если раньше ее голову заполнял, как тухлая вода, противный клоун, то сейчас она вообще о нем забыла, испытывая лишь стыд за такие слова. И о чем только думала? Ведь даже слепой прочтет в них, между строчек, заявление о том, что она готова пресмыкаться перед Бауэрсом. Все, кто получал от него уважение, делали именно так. А как бы она его получила? Чем получила?

— Господи, Билл, — выпалила Эрин, выкрутившись из его рук. Лицо ее стремительно начало покрываться красными пятнами смущения и едва не образовавшегося позора. — Я полный бред несу. Конечно, мы не должны пресмыкаться перед Бауэрсом. О чем я только думала…

— Рина, я понимаю тебя. Никто из н-нас не хочет б-быть неудачн-ником, — произнес Билл. На такую очевидную новость Эрин еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. — но м-мы к этому отн-носимся гораздо терпимее, чем ты. М-может, привыкли, — Билл пожал худыми плечами. Эрин пришлось подойти к нему ближе, так как из-за шума дождя она почти не слышала, что он говорит, перейдя практически на шепот. — Может, п-просто ты слишком ран-нимая. Мы всегда поддержим тебя. Но, как не грустн-но, мы не перестанем быть неудачниками, пока не найд-дется другой способ заслужить уваж-жение, помимо подобия Бауэрс-су.

— Я… не хочу быть неудачницей, — все, что крутилось у Дример на языке в ответ на такую развернутую речь. Биллу показалось, что она не услышала остальное, что следовало за этим словом. На миг ему стало страшно, что Дример в своем предложении была серьезно настроена. Он все еще не узнавал ее и не мог уже сказать, что теперь у нее на уме.

— Ты же х-хорошая девочка, Рина. Лучше быть н-неудачницей, чем с Бауэрс-сом.

«Неудачница!»

«Неудачница!»

«Неудачница!»

— Да, Билли, ладно, буду неудачницей, — улыбаясь, взмахнула Эрин руками. Она запрокинула голову, подставляя лицо под холодные капли. Скинула еще с головы капюшон и состроила такую гримасу, будто надеялась, что дождь смоет ее с этого света. На самом деле, она уже давно смирилась со своей участью, но это не означало, что ее она устраивала. Противного клоуна она тоже не устраивала. И Дример бесилась. Ей хотелось кричать. Никогда прежде она не замечала за собой такую эмоциональность.

Билл мог бы спросить, что происходит с Эрин в последнее время. Ему не позволяла это сделать смешная скромность, а также серьезное предположение, что, каким бы хорошим другом он не был, понять, что лежит у нее на душе, он не сможет. Билл неловко показал пальцем в сторону одного из домов, так показывая, что идет уже за Джорджи. Эрин только улыбнулась, но, когда Денбро развернулся, улыбка ее сменилась на плотно сжатые зубы. Потом, расслабившись, она стала дышать через рот. Ей нужно было срочно выпить какое-нибудь успокоительное.

Да-да. Она не хотела быть неудачницей, но никогда не осознавала, как сильно. И противный клоун невольно поделился с ней величиной этой силы.

Билл вернулся вместе с Джорджи. Маленький Денбро катил рядом такой же маленький велосипед, широко улыбаясь. Эрин не могла сдержаться от ответной улыбки, думая еще, как Джорджи мило выглядит в своей желтом дождевике. Он помахал рукой, еще до подхода к ней громко поздоровавшись. Когда малыш подошел, Эрин, присев и встав коленками практически в лужу, обняла его; поинтересовалась, как дела и не обижает ли его Большой Билл. Джорджи был действительно милейшим ребенком, успокаивая одной лишь, практически беззубой, улыбкой. Он отошел в сторону и по приказу брата начал застегивать дождевик. Билл тут же снова обнял Эрин.

— Ты будто в озеро нырнул, — пробурчала она, думая еще навестить его вечером — вместе со сваренным куриным бульоном и парой оплеух.

— Увидим-мся в школе. И, кстати, если х-хочешь, можешь поговорить со С-стэном. Вот ему точно можно рассказать в-все!

— Да что ты…

— Верь мне, Р-рина. Я старше и умн-ней тебя, — задорно ответил Билл. Он чмокнул сероглазую в висок, потом подул ей в ухо. Эрин, машинально хихикая, подумала о дураке-Тозиере, который еще давно выяснил, как ее рассмешить и тут же растрепал об этом всем.

Джорджи сообщил, что мама звонила и сказала, что сейчас сама заберет его на машине. Билл предложил (скорей, правда, велел) Дример ждать вместе с ними, чтобы потом в тепле поехать домой, но она, отмахнувшись, сказала, что ей уже пора. Неразборчивое бурчание, которое она даже слышала под шумом чертового дождя, еще долго доносилось за ее спиной. Дример обернулась, когда к нему еще присоединился смех и увидела, что развеселившегося Денбро-младшего, Денбро-старший взял на руки и также, как ее, чмокнул в висок. Эрин усмехнулась, вспоминая, что Билли часто называл ее своей сестренкой.

Громкий гогот противного клоуна ни в какое сравнение не шел с ее робким хихиканьем. Дример уже не испугалась, услышав его. Ей только показалось странным, что последующего вопля «неудачница!» уже не было. Страх вернулся лишь тогда, когда в лужах под ногами мелькнуло что-то белое, потом красное, а дальше синее и так другие цвета; ее больное воображение, кажется, охватило всю цветовую палитру. Потом осталась лишь красная краска.

«Это похоже на краску», — мысленно убеждала себя Дример. Ни за что нельзя было думать, что это больше напоминало… кровь.

Среда

— Опять дождь пошел, — недовольно пробурчала Эрин, забираясь назад в комнату. Она громко хлопнула дверью балкона, после чего тут же съежилась от шума. Извинившись, девушка неуклюже потрепала руками намокшую косу, не зная, куда еще деться от смущения.

— Ты там всего минут пять пробыла, — выдал Стэн, определенно, точно время. Он был пунктуален во всем. Кудрявый рассматривал Эрин, застывшую у балкона. С нее капала вода, приземляясь пятнами на бежевый ковер. — Тебе не холодно?

Вообще, Стэн хотел обойтись без тупого вопроса и сразу направить Эрин в ванную, греться, после чего добить еще горячим чаем, а потом закутать в один из своих свитеров, так, чтобы ей уже жарко стало. Чтобы сейчас она не дрожала, обнимая себя руками. Урис мог предполагать, что в таком виде она собиралась направиться домой. Врожденная скромность ни за что бы не дала ей попросить то, что Урис намеревался предложить сам.

Эрин никогда не любила залезать на крышу, аргументируя это тем, что боится оттуда упасть. Но почему-то сегодня, тогда, когда недавно прошел дождь и крыша была гладкой, как лысина его отца, Дример решила немного посидеть на ней после того, как дописала свое сочинение. Сегодня Стэн предложил ей собраться за уроками у него дома, так как родители уехали в гости. Но когда он позвал еще остальных, они почему-то срочно нашли себе какие-то дела. Стэн, видя, как Ричи перед уходом хлопает Эрин по плечу и подмигивает, подумал, что тут что-то не так. Эрин, красная как рак, уверяла — все путем! А она просто переборщила с румянами! Нельзя сказать, что Урис был отсталым, но в некоторых вопросах такое качество у него проявлялось. Друзья не обращали на это внимание. Эрин поддерживала его и вновь говорила, что все путем.

Эрин — его лучшая подруга. Поэтому Урис незамедлительно, вручив ей пару чистых полотенец, свой халат и даже тапочки, толкнул Дример в ванную, еще желая закрыть ее снаружи, чтобы точно не вышла. Шум воды послышался лишь через несколько минут, и Стэн, облегченно вздохнув, пошел на кухню готовить чай. Он знал, конечно, что Эрин он вряд ли понравится — в пакетиках чай не особо вкусный, особенно когда сам всегда пьешь только свежезаваренный. Но Урис довольствовался тем, что есть и желал того же русоволосой. Глядя, как она по детски показывает язык, а после улыбается, внутри Стэна разливалось приятное тепло. В такие моменты Эрин была прекрасна. И она ему по настоящему… нравилась?

Нет-нет. Он поместил эту мысль в ящик с самыми неправильными и запретными сразу же, как она появилась. Как там говорил Ричи? Фрэндзона — это призвание на всю жизнь? Определенно, со Стэном было так. Эрин он точно не нравился. Особенно, когда ее окружал хотя бы такой же серьезный парень, как Билли Денбро. Почему-то Стэн всегда думал, что когда-нибудь они начнут встречаться; между ними были близкие отношения и явная, заметная даже такому дураку, как Тозиер, связь. Но Билл лишь часто звал ее своей сестренкой, и Стэн не мог понять, почему ему не внушает доверие такое отношение. Может потому, что Дример путешествовала почти всегда только на багажнике велосипеда Денбро, а от него сразу отходила, качая головой на предложения проехаться вместе? Глупо и совсем по-детски, конечно, но звучит, как неоспоримый факт. Билл Денбро тот, кто нужен Рине, а Стэн — во фрэндзоне! Хотя бы пытается держаться. Он уже, формально, сам искупал Эрин, а сейчас, приготовив для нее чай, пойдет доделывать ее сочинение. Внесет кое-какие поправки, ибо Эрин, даже при всем своем воображении, по размеру превосходящим марианскую впадину, никогда не отличалась способностями к писательству.

Но когда Стэн поднялся назад в комнату, Эрин уже была там. Забравшись босыми ногами на кровать, она была в футболке парня, перешедшей ему от отца — большой и длинной, достающей Дример почти до колен. Волосы ее были еще влажными — Стэнли своим хорошим зрением увидел, как несколько капель воды с кончиков стекли ей за шиворот. Эрин дернулась и вдруг повернула голову. Кажется, что она мылась в очень горячей воде, так как лицо и шея у нее были слегка красными. Губы Дример изогнулись в едва заметной улыбке, когда она увидела Уриса. Девушка, взмахнув распущенными волосами (Стэн почти никогда не видел их распущенными и даже не представлял, что они такие длинные), поднялась с кровати и подскочила к нему.

class="book">— Спасибо, Стэнли, — поблагодарила Дример, выхватая из его рук поднос с двумя кружками чая и вазочкой овсяного печенья. Иза Урис сегодня испекла его и, как всегда, бесподобно.

— Ты взяла футболку в шкафу? — спросил Стэн, проморгавшись. Почему-то вид Эрин привел его в небольшой ступор. Кудрявый задал вопрос с целью интереса, но Эрин, изобразив вину на лице, решила, что он ее попрекает.

— Извини, я не должна была брать ничего без спроса, но, просто, я вышла из ванной раньше и не знала, что надеть, к тому же, не при тебе же переодева…

— Успокойся, Рина, — перебил ее Стэн. Кажется, что он сама не замечала, как иногда ее пробирает словесный понос. Стэн, оторвав от одного печенья маленький кусочек, отправил его в открытый рот Дример. — Кушай. С набитым ртом не говорят.

Русоволосая только кивнула, радуясь, что ее кожа после душа всегда красная. Ибо на ней теперь не так странно выделялись красные щеки. Иногда ей казалось, что, проявляя заботу, Стэн таким образом с ней флиртует. Ричи недавно сказал ей «Будь Эддс моим, я бы сделал все, чтобы он чувствовал себя комфортно!»

Душ, чай, печенье, футболка и бесстыжие поправки в сочинении прямо на ее глазах — неужели?..

— Я тут пару фраз изменил, чтобы звучало лучше. Не обижайся, а прими к сведению, — объяснил Стэн, вырывая несколько листочков с ее работой из тетради. — Потом заново перепишешь.

— Ох, давай только не сейчас, — застонала Эрин. Она сделала большой глоток чая и тут же закашляла. До чего же у нее была дурацкая привычка пить взахлеб даже практически кипяток!

— Хорошо, — только согласился Стэн, вкладывая листки в тетрадь Дример и закрывая ее. После, он отложил все тетради, учебники, ручки и карандаши на прикроватную тумбочку и, снова обратившись к Эрин, невинно спросил. — Чем займемся?

Руки Дример начали лихорадочно поглаживать волосы. Она думала, что они переместятся на шею или вовсе покинут свое тело — и такие сумасшедшие мысли в такой сумасшедшей ситуации были полностью оправданы, не надо тут! Стэн избегал с ней взгляда, будто ему было неприятно на нее смотреть. Эрин стало не по себе от такой мысли и, не зная куда вообще деться, она от волнения дернула несколько волосков слишком сильно, тут же оставляя те на пальцах.

— Ай! — вскрикнула она.

— Что такое? — встрепенулся Стэн. Он начал осматривать Дример на наличие опасности так, как коп место преступления. Ему было несвойственно так открыто показывать свое волнение и, вообще, интерес, но последние события вынуждали его это делать. Все уже в курсе, что с Риной что-то не то. Но никто не знал, что Урис волновался за нее больше, чем все, вместе с ней самой, вместе взятые.

Просто он слишком скромный и воспитание ему не позволяет как-то показывать свои чувства. Маршалл Урис говорил, что мужчина должен быть сдержанным и сам ожидать первый шаг от женщины. Наверно, это казалось странным, но Стэнли с детства впитал эти учения. Но он понимал, что с таким изгойным характером когда-нибудь ему будет тяжело в жизни.

— Просто волосы зацепила, — какое-то время спустя ответила Эрин. Стэнли не спускал с нее глаз. Ему хотелось еще взять ладошку девушки в свою, показывая тем самым, что она может ему доверить свои проблемы. Вслух в этом он даже под дулом ружья никогда не признался бы.

Эрин чувствовала жалость, чуть ли не сбивающую ее с ног, исходящую от Уриса. Мысли о том, что на самом деле это — забота, исчезли тогда, когда Стэн на ее ответ неодобрительно покачал головой.

Эрин-Эрин. Какая ты все же жалкая.

«Неудачница!»

Стэнли, отправив последнее печенье в рот, отставил тарелку вместе с кружками. Дример напряженно наблюдала за ним, будто боялась, что парень что-то вытворит. Прежде чем кудрявый оглянулся на нее, сероглазая тут же опустила глаза, утыкаясь ими в голые коленки. Кожа ее почему-то была какого-то желтоватого оттенка. Эрин чуть вытянула одну ножку; она была такой же, но на ней кожа почему-то еще казалась сухой. Девушка провела по ней рукой, думая, что сейчас зацепит отошедшие частички, но их не было — все было более, чем гладко. Дример хихикнула, как-то даже гордясь этим.

— Ты точно в порядке? — решил уточнить Стэн. Дример подняла на него глаза, забыв о недавнем смущенном инциденте. И тут же погружаясь в новый. Щеки Уриса, горящие ярко-красным и глаза, расширенные до невозможного размера, сопровождали голос, спокойствию в котором бы позавидовал даже буддийский монах.

— Д-да, правда, все со мной хорошо, — быстро-быстро закивала головой Эрин, как китайский болванчик. До чего же ей было стыдно. Когда же она перестанет так глупо выглядеть?!

«Неудачница!»

— Билл рассказал мне о том, что ты с ним недавно обсуждала, — произнес Стэн, стараясь не придавать значение тому, как серый глаз Дример начал нервно дергаться. Ему нужно было обсудить эту странную тему, не отвлекаясь на еще более странные вещи. И уж тем более не обращать внимания (не обижаясь?) на то, что таким Дример поделилась именно с Денбро.

— О том, что мне надоело быть неудачницей? — уточнила Эрин, звуча удивительно серьезно.

— Именно.

— А о чем говорить, Стэн? Это правда. Ничего с ней не поделаешь.

— Ты хочешь от нас уйти?

Эрин внимательно взглянула на него. Их зрительный контакт какое-то время не прерывался ни морганием, ни еще какими-то словами. До тех пор, пока Эрин вдруг широко не распахнула глаза, будто только сейчас до нее дошел вопрос Уриса.

— Нет, что ты, нет! — поспешно возразила девушка. Дример надеялась, что еще не слишком поздно и что ее затормаживание не слишком бросилось в глаза. Она уже не мечтала о сказках и волшебных мирах, а лишь рыскала по своему подсознанию, как по лабиринту, в поисках ответов на то, откуда взялся этот клоун и как от него избавиться. Она уже привыкла к его неприятному оскорблению и, шутя, мысленно просила чего-нибудь поинтересней.

Однако страшно было представить, что еще «интересней» может быть.

— Билл боится, что ты правда от нас уйдешь, — выдал он предостережение Денбро с потрохами. Ему бы это не понравилось — Билл не любил никому показывать свою сентиментальность. Стэн тоже.

И Эрин.

— О, я смотрю, Билли у нас слишком болтливый! — вспыхнула Дример. Она откинулась на подушки, больно упираясь одним позвонком в спинку кровати. Но боль волновала ее сейчас в последнюю очередь. — Я же сказала потом, что несла чушь. Бывает со мной в последнее время. Привыкайте, ребятки, и не реагируйте так бурно. Смешно просто, блять!

— Р… Рина… Ты че…

— Ой, да. Давай, тоже скажи мне тут, что я неудачница и ничего с этим не поделаешь! Давай, а то до меня, кажется, так и не дошло!

Эмоциональность Дример превышала все допустимые пределы для вечно невозмутимого Уриса. Он был поражен ее поведением. Русоволосая встала на пол. Стэнли откинулся назад, когда она проскочила мимо него. Эрин подняла сумку, которая валялась возле двери, и начала судорожно что-то в ней искать, так, будто у нее было на это времени в обрез. Заведенная неизвестно от чего, она едва ли на месте не прыгала. Стэну хотелось надавить ей на плечи, успокаивая, но сейчас он боялся к ней даже приближаться. Что-то было в Рине не так.

Что-то в ней пугало, и Стэн просто не мог понять, что именно. Эрин не понимала, почему голос клоуна вдруг теперь не только не пугал ее, но еще и дико раздражал. Настолько, что она в первые в жизни серьезно заматерилась и только сейчас это поняла. В сумке наконец нашлось то, что искалось. Эрин вытащила расческу и пару запасных резинок. Она ненавидела ходить с распущенными волосами; всегда у нее была одна или две косы, с которыми она выглядела совсем ребенком, ну и пусть! Кому надо быть взрослым в тринадцать лет?

Не неудачникам?!

— Ты не хочешь быть неудачницей потому, что мама опять попрекает тебя этим? — предположил Стэн. Эрин замерла, сумка едва не выскользнула из ее расслабленных рук. Стэн единственный, кто был осведомлен об их настоящих отношениях. Даже Тозиер, который со своей матерью тоже не ладил, не был толком в курсе.

— Можно сказать, что это одна из причин, — спокойно ответила Эрин. Она считала, что звучит спокойно; не замечала, что голос ее все еще слишком громкий, а речь прерывистая и невнятная.

— Ну, понятно, конечно, что мы не самая приятная компания. Но не хочется, чтобы ты от нас ушла.

— Ты бы не хотел?

Стэнли приоткрыл рот, но нужных слов из него не выходило. Таких, каких бы Дример действительно хотела услышать. Таких, которые нужны были ей; которые как стальными цепями захватили бы, останавливая практически поехавший разум.

— Мы все бы этого не хотели, — считая, что это именно то, что нужно сказать, произнес Стэнли. Эрин выдавила из себя улыбку, но вид ее стал хуже, чем у выжитого лимона. Она присела на кровать с другой стороны.

Урис наблюдал, как девушка расчесывает свои волосы. Хоть еще немного мокрыми, они уже были очень красивыми — длинными, пушистыми, с виду рассыпчатыми, наверняка, легко проскользающими между пальцев; оставляющими на них после себя опьяняющий аромат вишни. Спасибо Эдди, который еще года два назад подарил ей шампунь с таким запахом. Эрин полюбила его, а Стэн полюбил еще больше.

Что там было скрывать. Он любил Эрин. Он любил Рину. Он любил Мечтательницу. И Дример, раздраженную до мозга костей.

Эрин-Рина-Мечтательница-Дример (чертовски, ну просто чертовски разносторонняя особа), уже заплетая косу, даже представить не могла, какие мысли крутятся в голове ее любимого человека.

И это было абсолютно обоюдно.

Когда Дример натягивала штаны, еще мокрые (наставления Стэна подождать пролетели, фактически, мимо ушей), Урис видел, что она до сих пор грустна. Он не понимал, почему так. Боялся, что сам ее как-то расстроил. Последнее было похоже на правду, ведь Стэнли никогда не разбирался в людях, не понимал, что им нужно и вообще не представлял, как находить с некоторыми общий язык. А с Эрин Дример во многом они были еще совсем разными. В некоторых вещах вообще неподходящими друг другу. Но это редко им мешало.

Еврею пришло в голову, как ее подбодрить тогда, когда Эрин покидала его комнату. Он окликнул ее в дверях. Все то время, когда между ними царило молчание, Стэнли не шевельнулся с места.

— Если тебе так надо, то можешь уйти, — заявил Стэн. Казалось, что эта фраза, вышедшая из его уст, в полете превращалась в кинжал и в итоге попала Дример прямо в сердце. Для иронии ей не хватало только встать спиной.

— Правда? — не веря, спросила она. Серьезно, Стэнли? Ты правда считаешь, что это именно то, что она хочет услышать?

Тебе кажется, что это фрэндзона? А ей кажется, что жалость? Кажется, что в своей отсталости вы более, чем подходящие друг другу.

-Конечно. Я не стану тебе мешать. Если ты так этого хочешь… — ответил Стэн. Молчание в комнате стало таким сильным, что даже уже кончающийся дождь за окном бил по ушам также, как сильный ливень. Стэн не хотел, конечно, чтобы она ушла. Но не пойдет же он против ее желаний, верно? Это ведь правильно — поддерживать тех, кого любишь?

Просто они оба в свои тринадцать, только выбравшись из-под сисек матерей, ничего не знают про любовь и как с ней бороться.

— Ладно, Урис, — думая, кто тут есть еще больший неудачник, прошипела Дример. Как змея. Как кошка.

Стэнли, чувствуя, что ему вдруг не хватает воздуха, одернул воротник своей рубашки.

— Хорошо.

Четверг

Дверь захлопнулась так, будто вот-вот слетит с петель. Эрин, не заботясь о порче школьного имущества, подбежала к раковинам. Она открыла кран с холодной водой и брызнула себе в лицо. Еще. Еще. Еще. Мало. У нее было огромное желание заткнуть слив чем-нибудь, чтобы раковина наполнилась до краев. Пусть даже вода полилась на пол. Плевать. Ей нужно было утопиться в ней прямо здесь и сейчас.

Но она не успела даже толком умыться, так как дверь снова распахнулась. Громко ударилась об стену; в душе Эрин зародилась надежда, что этот шум услышал какой-нибудь проходящий учитель. Конечно, им насрать на учеников — взрослым вообще насрать на детей — но Эрин молилась, чтобы в этот раз все было не так. Пусть хотя бы родные неудачники будут тут. Пожалуйста, пусть!

— Хо-хо, малышка, — издевательски ухмыльнулся Бауэрс. Он вызывающе оглядел Дример с ног до головы и облизнулся. Тело ее покрылось таким количеством мурашек, что Эрин удивилась, как они все там уместились.

Все. С этого момента она не остается ни на какие дополнительные занятия, когда ее друзья уже сразу же уходят домой. Господи… Сейчас она даже готова принять помощь от Стэна, вчерашние слова которого до сих пор не выходили из головы. Даже клоун причинял ей меньше страданий. Она не смогла сбежать от Бауэрса, который тоже, кажется, собирался ей их причинить. За его спиной она разглядела Патрика, заглядывающего в этот женский туалет. Он показал большой палец, когда испуганные серые глаза уставились на него. Дример заскулила, чувствуя, что почему-то силы ее покидают и тихо спустилась по стенке вниз. Генри оглянулся и тут же завопил:

— Пошел нахуй отсюда! Чтоб никто не приходил!

На минуточку стало легче от того, что они не собирались мучить ее все разом. Но после стало еще страшней, чем прежде, когда она поняла, на что может быть способен один Бауэрс. Так. Для начала, он явно не собирался с ней церемониться. Подхватив девушку под подмышки, он снова поставил ее на ноги. Эрин собиралась упасть назад, когда он ослабил хватку.

— Давай без этого, Эрин, — со спокойствием попросил Бауэрс, останавливая ее. Он, вроде как, держал ее за талию, но руки его находились гораздо ниже. Дример зажмурилась, когда одна из них опустилась и погладила внутреннюю сторону бедра. Горячий шепот обжег ее ухо. — Я найду тебе гораздо более приятное место, где прилечь.

— Пусти, а? — Эрин как можно шире улыбнулась, надеясь, что ее кривые зубы как-то испугают Бауэрса. Но он только притянулся ближе. Когда они столкнулись носами, Эрин отвела голову в сторону, до глубины души расстроенная тем, что нельзя было ее снять с плеч. — Зачем я тебе? Я же страшная и маленькая, очень глупая. Я… неудачница. Хочешь, найду тебе кого-нибудь получше? Или вам всем? А, Генри…

— Не смотря на то, что ты маленькая и глупая, — прервал ее Бауэрс. Держа одной рукой хрупкое тело Дример, другой парень облокотился на стену, в нескольких сантиметрах от русоволосой головы. Эрин пискнула. — пожалуй, ты самая умная баба из всех, что я вообще знаю. К тому же, — он опустил руку и намотал на несколько пальцев косичку девушки. — разве ты страшная, пупсик?

— Да-да. Бьянка Брук из старших классов, первая красавица школы и та, которая срочно себе ищет парня, подтвердит!

— Ха, — хмыкнул Бауэрс, от души веселясь ее словам. — мне нравится, как ты трещишь, Эрин. Все девки на моем пути не могли и двух слов связать, будто говорили с хуем во рту. А у меня большой.

Генри пошло оскалился. Приподняв Эрин за подбородок, он попытался заглянуть в ее милые глазки, но она вдруг резко выпалила:

— А у меня сисек нет, так что тебе тут терять нечего!

После чего весь настрой парня пропал, и он еле сдержался от оглушительного ржача. В частности затем, чтобы его уроды за стенкой не услышали. Он прибежал сюда, чтобы очаровывать юную Дример. До сих пор Бауэрс не мог объяснить, что же в ней его так привлекло. Единственная баба среди неудачников — несуразная, по сравнению с большинством других девчонок, младше его почти на три года. Естественно, без сисек, а еще — без жопы, без чувства такта и стиля. Со своими-то косами и платьями ниже колен. Вот последнее ему совсем не нравилось в этой «Рине-Мечтательнице». А, да… Не последнее.

— Ты так уебищно выглядишь с этой прической, — недовольно проговорил он, все не оставляя косу Эрин в покое. Тут он резко дернул за нее. Дример не вскрикнула, лишь пискнув, и в уголках глаз у нее собрались слезы. Неудачница. — Еще и одежда. Из бабкина сундука достала? Мертвечиной не воняет, а? Дай принюхаюсь.

— Нет! Остань от меня! — вскрикнула Дример, упираясь ладонями ему в грудь. Генри быстро перехватил их и завел за голову, легко держа одной рукой. Другую он оставил в деле. Потянулся ей к личику Дример, собирая пальцами слезы, уже позорно текущими по ее щекам.

— Ты мне нравишься. Не знаю только чем. Но нравишься, — говорил Бауэрс, вслушиваясь в тихий скулеж. Он обнажил белоснежные зубы в улыбке, больше смахивающей на оскал. — Ты напоминаешь мне сейчас побитого котенка, Дример. Самой не противно? Вот была бы ты кошкой.

Дример в конец расслабилась, смирившись со своей участью. Бауэрс заметил это и, снова переместив грубые руки на ее хрупкую талию, рывком притянул девушку к себе. Так, что их губы почти соприкасались. Эрин чувствовала его напряженное дыхание; чувствовала, как что-то большое упирается ей в бедро. Она была приличной девочкой. Генри убрал ей косу за спину, видно, больше не желая смотреть на это извращение.

— Распустила бы ты волосы, — начал перечислять он свои блядские желания по отношению к маленькой, совсем безобидной Дример. — сняла бы эту старушачью одежду. Набралась крепких выражений, чтобы проявить окончательно свой дерзкий характер. Я же знаю, что ты не просто жалкая пушинка, Эрин. Какая-то там Рина-Мечтательница, блять. До чего же уебански звучит.

Дример изумленно распахнула глаза, внимательно слушая каждое слово парня. Они не пугали ее, а, напротив, подыгрывали интерес. В какой-то мере их было даже… приятно слышать. Это тебе не «можешь уйти, если тебе так надо». Это не это, нет! Слушая такие своеобразные комплименты, Дример даже не чувствовала себя неудачницей. Это ее не радовало. Но и не огорчало.

— Из тебя бы вышла чудная плохая девочка, Эрин, — продолжал скалиться Генри.

Оскал парня стал еще шире, когда тот заметил, что серые глаза больше не горят страхом, а лишь любопытством. Детским, правда. Но это Бауэрса не останавливало, когда он, коротко целуя девушку в лоб (удивляясь, почему не срывается на большее?), сказал:

— Бросай своих обсосков, Дример. Будь со мной. Чтобы никогда больше не быть неудачницей, — он одарил легким чмоком уголок потрескавших губ Эрин, считая, что большее сейчас может ее спугнуть. А эта девчонка чертовски нравилась Бауэрсу. — Я долго ждать не буду. Решай.

«Неудачница!»

Эрин с шумом вдохнула воздух, очнувшись. Генри ушел уже минут пять назад. Дверь в туалете почему-то хлопала, как при сквозняке. Эрин было не до этого. Грубо выражаясь, после произошедшего ей просто захотелось поссать. Она подошла к одной из кабинок.

И в эту же секунду раздался оглушительный шум, похожий на падение нескольких килограммов железа еще и на железный пол. Дример не могла придумать лучшее сравнение. Голова ее в очередной раз была забита громкими воплями «неудачница-неудачница-неудачница!». И в этот раз, этот голос уже принадлежал Бауэрсу. Клоун отошел от своих привычных обязанностей. Он появился перед ее глазами и, как дворецкий, распахнул каждую из кабинок, ведущих в сортир. Их, кажется, никогда не мыли.

Но грязь не была такой отвратительной, как-то, что она увидела там сегодня. В каждой из кабинок, над туалетами, по очереди висели Билл, Ричи и Эдди. Лица их были перекошенными, словно до этого закинутыми в мясорубку; глаза открытыми, но не естественно белыми и, определенно, не живыми. Эрин сразу подумала, почему здесь нет Стэна. Может, потому, что на самом деле он ей не друг? Хотелось спросить клоуна, расположившегося в стороне от нее, с крайне довольной рожей, о том, где же Урис. И кто же он?

Что тут за блять? Что?

Дример не знала, что от нее хотят. Трупы ее друзей над туалетами — хорошо, понятно, иронично; типо, знай свое место. Воображение у нее действительно хорошее. Интересно, а где потом появится Урис? Лежа в могиле, все с такой же невозмутимой рожей? Клоун вдруг прервал ее размышления. Он встал сзади, смеясь, как ненормальный. А был ли он нормальным, вот вообще вопрос. Монстр надавил Эрин на плечи и поочередно показал пальцами на каждую из кабинок. Вслух он не говорил о своих намерениях, но Эрин понимала, что она опять должна была сделать выбор. Ей выбрать кого-то из друзей? Или?

Или! Неудачники или жизнь, Эрин! Неважно, Денбро, Тозиер или Каспбрак — все они одинаково ничтожны. Или Генри Бауэрс у дверей, с протянутой рукой и надоевшим оскалом. А где Стэн?

Крыша, очевидно, совсем поехала, уже без надежды вернуться. Дример решила, что это, возможно, последний ее шанс увидеться с друзьями до того, как ее запрут в психушке. Она уверенно шагнула к Эдди, висящему напротив нее, не думая вообще о том, что делает что-то неправильно.

«ЭРИН, ТВАРЬ! ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! ЭРИН, НЕУДАЧНИЦА, ОТОШЛА ОТТУДА НЕМЕДЛЕННО. БЫСТРО В НОРМАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ! ИЛИ ДОМОЙ!»

Клоун орал ей голосом Джейми Дример любезные наставления прямо в ухо. Тело Эрин билось дрожью, как игровые чечетки; она осмотрела еще раз каждого из неудачников. Снова шагнула вперед.

«НЕУДАЧНИЦА! ЖАЛКАЯ НЕУДАЧНИЦА! ТЫ — НЕУДАЧНИЦА! НЕУДАЧНИЦА-А-А! ЦА-ЦА-ЦА!»

— Ха-ха-ха, — прорывавшийся смех Эрин звучал, как конец этому безумию. Но это было не так. Трупы, голос Джейми и противный клоун не исчезали. Последний засмеялся тоже — грубым, хриплым гоготом, а потом он сменился на писклявое и звонкое хихиканье. О, этот талант был похож на тот, как Эрин подделывала почерк.

Она не сделала еще один шаг к неудачникам. Очевидно, что это было неправильное решение.

Дример, продолжая смеяться и крутя возле виска пальцем (ирония на самом деле необходима в жизни!), проскочила еще мимо призрачного Бауэрса и выбежала из туалета, ныряя вглубь нелюбимого школьного коридора.

Было еще очевидней, что правильных решений тут нет.

Комментарий к Часть 11 Эта часть должна была выйти завтра, но я решила вас побаловать в конец выходных. Желаю всем легкой учебной или рабочей недели :)

====== Часть 12 ======

Эрин очнулась. Открыла глаза. Кажется, что это было бесполезно. Темнота не рассеялась. Дример пришла мысль в голову, что она ослепла, но та не встретилась со страхом или странным воодушевлением. На какое-то время девушка просто выпала из реальности, также, как упала в эту пещеру. Подобно девочке-Алисе; только в разы более чокнутой. Русоволосая раскинулась на земле, чувствуя, как открытые, из-за задранных рукавов, руки обдает холодом. Потом он начал проявляться в груди, словно первый мороз в ноябре. Дальше у нее замерзли ноги. А после Дример, сама толком того не осознавая, вся начала трястись. Будто перед ней неожиданно образовался сугроб, в который она медленно погружалась; тонула, как труп. На миг русоволосой даже показалось, что она умерла и лежит в каком-то необычайно большом гробе. Но даже эта мысль не заставила ее подняться на ноги. Только чье-то кряхтенье, вместе с неразборчивым бормотанием, заставили Дример проявить немного активности к дальнейшему существованию. Она лениво перевернулась на бок, словно земля намертво пригвоздила ее к себе. В темноте ничего не было видно. Эрин, не слыша больше этих странных звуков, прислушалась внимательней. И теперь она услышала по истине расслабляющий звук — шум капель (кап-кап-кап), бьющихся об воду. Снова ненадолго выпала из реальности. Пока Тозиер, наконец, не вернулся в ее мысли.

А где он, собственно? И чего это она свободно валяется на земле? Она на нее упала? Сверху? Есть ли у нее какие-нибудь повреждения? Эрин стала прежней, засыпая саму себя бесчисленным количеством вопросов. Иногда такая взвинченность раздражала не только окружающих людей, но и ее самому. Эрин порыскала по карманам, в надежде найти спички. Она не курила сама, но всегда таскала их собой, чтобы выручить кого-нибудь из друзей. Дример была великодушной и очень рассеянной — чересчур, просто! Почему она оставила спички дома именно сегодня?! В виду отсутствия других вариантов, Эрин решила обойтись без света. Но, пытаясь встать на ноги, она не смогла этого сделать. Обе ноги неожиданно пронзила колющая боль, словно она бегала без остановок трехдневный марафон. С таким шипением девушка опустилась на колени, хватаясь руками за них и растирая, тихо приговаривая «не надо болеть, не надо, мои хорошие.» У нее был свой, особенный способ справляться с болью с самого детства. Дример серьезно считала, что к телу надо относиться с любовью, чтобы оно не преподносило сюрпризов. Но с этим сюрпризом Эрин не справилась — когда она вновь попыталась подняться, стало еще больней, чем в первый раз. И русоволосая уже просто упала на землю, считая ее проклятой; она, определенно, не хотела ее отпускать. Каким-то чудом запомнив, откуда она услышала звуки, девушка поползла в том направлении. Буквально через секунду Эрин наткнулась на что-то. Крупное, твердое. Длинное и сильно раздражающее еще за километр.

— Тозиер! — мигом определила Эрин.

Она быстро нащупала его лицо. Пройдясь пальцами по плотным линзам очков, девушка подняла руки ко лбу. Он был холодным. Дример не знала, хорошо это или плохо. В любом случае, Ричи не отвечал и, кажется, был без сознания. Уже отключился? Может, у него какая-то обратная температура? Эрин вообще не разбиралась в биологии, но предполагать что-нибудь могла; тупой не была, по крайней мере, не совсем. Дример опустила голову, подавляя в себе отвращение, к лицу Тозиера. Выпятила губы, чтобы притронуться ими к сухой и бледной коже.

— А! — резкий выкрик замедлил ее, а тощая рука остановила. Он упирался ладонью ей в лицо, как последним шансом остановить подобное дерьмо. — Дример, ты совсем уже? Не надо меня тут засасывать, мать твою!

— Какой же ты долбоеб, — ответила Дример, с пренебрежением отталкивая руку Ричи. — Я пыталась проверить, что у тебя там с температурой. Почему ты вообще лежишь и просто молчишь?

— Молчу? Да я заорал сейчас так, что меня, наверно, военные на границе с Канадой услышали.

В глубине души (где-то очень и очень глубоко), Дример была рада, что этот неудачник жив. По крайней мере, этим можно было оправдать ее падение сюда. Но внешне Эрин не светилась довольством. Джейми и ее очередные нападки не забыты; как и то, что она бежала от неудачников с одной лишь мыслью — ей тут не место. И, как на зло, сама судьба объявила ей спор. В этой пещере еще, темной, будто сгоревшей, как душа Дример (или каждая ее яичница на завтрак), не было даже капельки света. Эрин поняла, что Тозиер засуетился на месте, когда ей чуть не прилетел кулак в лицо. Дример готова была дать ответный, но неожиданно зажегся огонек. Как первый лучик надежды на спасение. Хотя, еще больше светящееся недовольством ебало Тозиера, портило этот волнующий момент. Ричи поднялся на ноги, держа в одной руке зажженную спичку, а в другой — коробок. Последний он передал Эрин, с таким лицом, будто делает одолжение. Эрин просто приняла его, ничего не ответив и незамедлительно зажгла сразу несколько спичек, крепко сжимая их между собой. Стало еще светлей.

Эрин напрягла зрение и огляделась по сторонам, желая осмотреть место, куда они попали. Им оказалась пещера — не настолько большая, что можно было бы здесь устраивать пробежки, но и не настолько маленькая, чтобы у чудной Дример началась клаустрофобия. Стены окружали со всех сторон, и при плохом свете сероглазая не могла разглядеть, есть ли проход куда-нибудь еще. Эрин осмотрела место, где очнулась, а после ее взгляд упал чуть влево — как раз туда, где лежал Ричи. Парень посмотрел туда же — на небольшую земляную горку, крутую, но не так, чтобы можно было ноги сломать. И не такую, по которой можно было взобраться назад. От осознания этого Дример чуть не впала в отчаяние, опустив голову. Тут же она увидела очертания своих балеток, а, когда поднесла уже почти сгоревшие спички, заметила, что ноги ее практически полностью погрязли в грязи. Думается, что Каспбрака в такой ситуации давно бы схватил инфаркт. Тут Ричи беспардонно выхватил из ее руки коробок спичек. Перед тем, как он снова отошел назад, при свете своих Дример заметила множество маленьких ссадин на его открытых запястьях. На последних секундах горения спичек, Эрин, как могла, осмотрела себя. Из видимых повреждений у нее была только длинная ссадина на левой руке, чуть выше запястья, и немного помутненная голова. Много.

— Может ты начнешь хоть что-нибудь делать? — тут спросил Ричи. Эрин лишилась света, окруженная сейчас темнотой. Тозиер подобрался к одному из углов пещеры и его почти не было видно. Но голос был слышен, наверно, даже наверху. — Статуя свободы у нас уже одна есть, в Нью-Йорке. И другой не надо.

— Это шутка? — вопросом на вопрос ответила Эрин. Она подошла к Ричи ближе; не видя толком парня и лишь слыша его голос, ей стало слегка не по себе. — Теряешь сноровку.

— Не меняй тему, Дример, — медленно процедил Ричи. Эрин показалось, что она услышала, как он скрипнул зубами. — Займись делом, черт побери.

— Тут нам даже черт не поможет, — невесело ответила Эрин. У нее было сейчас огромное желание лечь обратно на землю и ничего не делать. Только очнувшись (неизвестно, правда, от чего потеряв сознание), она чувствовала такую легкость на душе, какой не было, наверно, за последние полгода.

— Прыгнула следом, чтобы сейчас жаловаться? — вызывающе спросил Тозиер, не поднимая глаз. Он обходил всю пещеру кругом, стоя близко к стенам. Наглость из него выходила раньше обычных слов. — Всоси сопли назад и не выноси их мне на обозрение.

— О, а может мне самой где-нибудь исчезнуть, вместе с соплями?

— Мне плевать. Хоть в землю заройся, только не попадайся на глаза.

Только понимание того, что скандал при таких обстоятельствах не решит проблем, а лишь добавит новых, сдерживало Дример от ответных нападков. Она подошла к Ричи (буквально чувствуя, как земля под ее ногами пышет жаром) и также нагло выхватила спички из его рук. Тозиер одарил ее мимолетным взглядом и тут же скривился, после чего приоткрыл рот, с целью что-то сказать, но не сказал ничего. А новые зажженные спички грозились заткнуть рот Балабола навсегда. Хорошо. Ричи ей неприятен — это мягко сказано. Обидно, что величину своей неприязни Эрин осознала лишь сейчас. Неизвестно, какие чувства двигали ей, когда она свободно прыгала в эту яму, следом за самым неприятным человеком в мире. Может, эта дань прошлому? Чуть ли не уважение? Вернуться бы ей в недавнее прошлое и выбить дурное уважение из своей дурной головы!

— Тут проход! — неожиданно воскликнул Ричи.

Эрин, стоя это время за его спиной, сейчас встала сбоку. Ричи с удивительной любезностью отошел в сторону, позволяя ей заглянуть в небольшую щель. Не было видно ничего — неизвестно, куда она вела. Вдобавок, проход находился так низко, что можно было только проползти по земле. Перевернувшись предварительно набок. Дример нутром чуяла опасность, но Тозиер и ухом не повел. Парень мгновенно лег и, ловко перевернувшись, неуклюже пополз. Дример только смотрела на него, до тех пор, пока Ричи, скрывшись уже на половину, не крикнул:

— Лезь следом. Ничего опасного нет.

— Нет? Ни насекомых, ни крыс, ни прочих тварей? — с сарказмом начала уточнять Дример.

— Тут лишь одна тварь и терпеть ее должен только я. Можешь посочувствовать, если в тебе осталось хоть что-нибудь святое, — в привычной манере ответил Ричи.

— Блять, урод, лезь быстрее! Быстрее лезь!!!

Тозиер так удивился такому крику, что даже спорить не стал. Было в нем что-то пугающе. Кажется, что Дример чего-то очень боялась. И это правда. Уже заползая в этот импровизированный тоннель, Эрин только тогда вспомнила о своей клаустрофобии. Чудо или что-то другое, но она держала ее под контролем. Ноги Ричи, пару раз чуть не заехавшие ей по лицу, вдруг быстро исчезли. Русоволосая даже не подумала, что он мог упасть куда-нибудь — она не думала ни о чем, кроме стен, стен, стен; чудовищной духоты и холода — одновременно, и о бешено стучащем сердце, которое было готово разорвать грудину. Когда Эрин заметила свет в конце этого пути, то сначала решила, что умерла. Но громкий голос «Шевелись, бешеная дура!» отвел от нее эти мысли. Она преодолела оставшееся расстояние за считанные секунды, выскочив на волю. И открывшаяся перед ней картина отмела в сторону приступ, панику, Тозиера и все, что могло в этом мире как-то впечатлить. Ребята стояли на небольшом пригорке. А, сделав буквально несколько шагов, они тут же упали бы в пруд (озеро? большую лужу? плод воображения?) Вода была поразительно чистой и чуть ли не светилась. Это было очень странным, пусть даже не смотря на то, что здесь уже не было так темно — пространство было больше раз в пять. Эрин подняла голову, отводя наконец взгляд от воды и увидела впереди еще один проход. На этот раз он был полноценным, в ширину со школьный коридор, если не больше.

— Чудненько, — бодро ответил Ричи, хлопнув в ладоши.

Эрин продолжала осматривать все вокруг, пока ее взгляд вновь не упал на воду. Здесь было в разы холодней, чем на поверхности, но Дример сейчас очень желала испугаться. Это бы точно привело голову в порядок. Проведя рукой по лицу и смотря потом на точеные пальчики, окрасившиеся красным, русоволосая еще подумала, что это смоет все следы. Преступления. Хотя, после встречи с матерью, это должно было волновать в последнюю очередь. Встретится ли она с ней теперь вообще? Вот бы нет.

— Ты чего орала? — вдруг поинтересовался Тозиер. Кажется, ему действительно это было интересно. Дример подняла на него глаза. В темноте было плохо видно, как они светились искренним удивлением.

— У меня клаустрофобия, — голос девушки разил спокойствием. — Боязнь замкнутых пространств.

— Не объясняй, Дример. Я прекрасно знаю, что это такое. И не из книжек, — ответил парень.

В ту же секунду он снова зажег спичку (кажется, что у него был какой-то страх огня, от чего он не зажигал сразу несколько). Эрин не сдержалась и, принимая в руки коробок опять, зажгла чуть ли не все оставшиеся. Пламя едва не обожгло кожу, но девушку это совсем не волновало. Огонь — это эмоции, а она с ними на не формальное «вы». Тозиер машинально отошел на шаг в сторону, не зная, что у бешеной Дример на уме. Эрин сейчас осмотрела его внимательней и еле сдержалась от изумленного «пиздец!» Руки Ричи, с локтей не скрытые рубашкой (с детства дурацкая привычка у них обоих не одеваться по погоде), были ободраны, будто он несколько часов катался по голому асфальту. Лицо и шея его были усыпаны синяками. Маленькие царапины и открытые порезы Дример даже не взялась пересчитывать. Да… Если бы Ричи был еще более худым, то его запросто можно было бы спутать с узником концлагеря. Ужас в глазах Эрин был, похоже, слишком очевидным.

— Что, красивый? — с издевательством спросил Ричи. Дример фыркнула и отвернулась от него. Но ее надуманной обиды хватило лишь секунд на десять, после чего она обратилась к парню с вопросом:

— Ничего не болит?

— Нет. Я еще пару мордобоев с твоей компашкой выдержу, — заявил Тозиер. Он отошел от края, до этого сам не замечая, как близко к нему подобрался.

— Ты даже со мной в драке не выстоишь, — ответила Эрин. Уверенность Ричи сейчас смешила ее больше, чем все его шутки в прошлом, вместе взятые.

— Мне не нужно с тобой драться, я могу дать пиздюлей и так, — Ричи зажег еще спичку.

— Да что ты? И когда они будут? Сколько мне ждать?

— Жди всю жизнь, Эрин, — с небывалой серьезностью ответил Ричи. — С мыслью о том, что ты сто лет назад должна была их получить.

— Как ты?

Дример не хотела этого говорить. Это напоминание о прошлом дерьме вылетело прежде, чем она успела подумать — надо ли вообще? Но, извинись Эрин за такие слова, Ричи бы не простил ее. Его руки сжались, и вид стал таким, будто он прямо сейчас готов наброситься на нее. Но Эрин точно знала, что Тозиер никогда этого не сделает. Он не джентльмен. Он Ричи, который не тронул бы и кошку, нагло сбежавшую от него лет в десять. Пожалуй, это очень ироничное сравнение.

— Сука, — и иронии в голосе парня было, хоть отбавляй. Он повертел головой, больше не желая пересекаться с Дример взглядом. — Давай выбираться отсюда.

— Через тот проход, внизу? — спросила Эрин, подойдя к нему со спины.

— Да. Нужно спуститьс… ААА!!!

С громким воплем Ричи полетел вниз. Высота была совсем небольшой, но, приземлившись в воду, парень мгновенно всплыл с протяжным «тыыых», будто падал с десятиметрового обрыва. Может, вода очень холодная? Или Тозиер по умолчанию так выражает недовольство на все действия Эрин? Она просто хотела поторопить парня, не желая больше стоять с ним рядом.

— Как водичка? — ей действительно было любопытно это узнать.

— Заебись, — бодрый крик Ричи эхо тут же усилило в несколько раз. Эрин малость не поняла, чем вызвана такая беспечность парня, пока он не добавил. — Как заново родился. Спасибо за быстрый спуск, а теперь давай, прыгай следом.

— С того же места? — уточнила Эрин. Она смотрела в сторону, чему-то улыбаясь.

— Можешь отойти подальше, чтоб приземлиться на этот большой камень, — Ричи указал пальцем на один из многочисленных камней, окружающих озеро, и он действительно был большим. — Разобьешь голову, надеюсь, но зато не намокнешь.

— Ты бы хоть завуалированно намекал на то, как хочешь моей смерти, Тозиер, — с раздражением ответила Эрин. Глаза ее закатились чуть ли не за череп. Но, прежде чем Ричи что-то ответил, девушка шагнула от обрыва, уходя куда-то вправо.

Ричи стоял в воде, сравнимой по температуре со свежим мороженым из морозилки. Вода была ему чуть выше пояса. Несмотря на теплые джинсы, подаренные «любимой» мамой на прошлый день рождения, ему даже чуток не было тепло. Тозиер очень жаждал, чтобы Дример, одетая еще более легко и также не по погоде, испытала такие же чувства. Но Эрин разрушила его надежду. Взгляд Ричи наткнулся на свет, с правой стороны от него; по большим камням, складывающимся во что-то на подобии лестницы, спускалась Дример. Играючи, она прыгала по ним, как маленькая девочка. Лишь не сходящая с лица ухмылка доносила о том, что эта маленькая девочка та еще сучка.

— Смотри, какую я тут лестницу нашла, — поделилась русоволосая своим открытием. Ричи в воде почти не было видно. — Я знаю, что ты, наверно, сейчас бесишься, Тозиер. Чтоб ты знал, я нашла ее всего лишь за десять секунд до того, как столкнула тебя в воду. Тебе от этого легче?

— Дример… — злобно прошипел Ричи. Эрин в этот момент уже прыгала по камешкам, верхушки которых так удобно выглядывали из воды и вели как раз к своеобразному берегу.

— Да не злись, — попросила Эрин. Спокойствие в ее голосе было сравнимо с нечеловеческой наглостью. Тут девушка чуть не подскользнулась, но удержалась на камне. Ричи едва не завыл в голос от такой ебаной несправедливости.

Уже добравшись до земли, Эрин показательно отряхнула джинсы, куртку и закуталась в последнюю. Ричи шел к ней, рассекая руками воду, как нож масло. Со спичками, которые уже почти потухли, Эрин хотела рассмотреть его внимательней. Но инстинкт самосохранения сработал у нее очень вовремя — пока Ричи еще не добрался до берега, Дример бросилась бежать. Путь ее пролегал через проход, найденный сразу же, как они тут появились. Проклятые спички потухли в очередной раз. Вновь наступившая темнота немного напугала Дример, а когда мимо нее пронесся (буквально!) Тозиер, похожий на зловещую тень, она закричала в голос. Когда успокоилась, спустя где-то пол секунды, Ричи остановился, ответив:

— Дура чертова, — и пошел дальше.

Эрин поскребла спичечный коробок пальцами, представляя на его месте наглую рожу Тозиера. Спичек осталось мало, поэтому Эрин в этот раз зажгла всего одну. Она прибавила скорости, чтобы догнать Ричи, который почти растворился в темноте. Но, поравнявшись с парнем, она приостановилась и зашла ему за спину. Пылающая гневом аура парня разрушала ее собственную. Эрин была довольна сегодняшней выходкой. Даже слишком. Но весь дрожащий Ричи, с которого текла вода, оставляя мокрый след, пробудил в Дример что-то странное. Она не могла точно утверждать, но, кажется, это называлось совестью. Когда Эрин протянула к волосам Балабола ладонь, и капли с них упали на нее, девушка вовсе чуть не взвыла. Чертовски холодная. За эти минуты три молчания, когда они проходили путь, неизвестно куда ведущий, в русоволосой голове проходил жаркий спор — кажется, что оппонентом была сама Рина-Мечтательница, изо всех сил пытающаяся убедить чертову Дример отдать куртку Ричи или хотя бы извиниться. Но парень вдруг прибавил шаг, уходя от Эрин все дальше и дальше; словно его тоже это заебало.

Мечтательная Дример (которая была такой в любом случае) сразу не заметила, как парень остановился. Она прошла еще вперед, пока не заметила, что Ричи нет рядом. Вернувшись, Эрин увидела, как он спокойно стоит на месте, даже не думая ее окликнуть. Дример не желала больше возмущаться. Ситуация, в которую они попали и из которой, кажется, не было выхода, в душе пугала ее до чертиков. А непоколебимость Ричи не разрушалась ничем — ни темнотой, которую остались освещать всего спичек шесть, ни компанией суки Дример. И распутье, ведущее дальше сразу в два тоннеля, тоже, похоже, его не пугало. Он приподнял очки, потер глаза. До сих пор даже пальцы его отбивали чечетку.

— Возьми мою куртку, — не выдержала Дример, уже снимая ее с себя.

Неугомонный рот Балабола даже не успел раскрыться. Эрин накинула ему на плечи кожанку, тут же грозя пальцем; убью, мол, пидорас, если не примешь моюнеожиданную заботу. Но Ричи не спорил — похоже, ему правда было очень холодно. Он тут же просунул руки в рукава (с большим трудом, правда). Дример, глядя на это, светилась таким довольством, будто только что пожертвовала пару миллионов голодающим детям в Африке. В своей гордости девушка и пропустила тот факт, что все еще стоит рядом с Ричи. Так близко, что, когда она шмыгнула носом, в него тут же ударило несколько запахов. Даже после воды они все еще не исчезли с Тозиера — он пах потом и свежей землей. Но сильней всего душил яркий аромат костра и сигарет; чудовищно крепких, раз они до сих пор не выветрились. Невольно Дример вспомнила, что такая сборная солянка запахов не сравнима с той, какая была прежде. В прошлом Ричи вечно пах шоколадками, испортившими ему ни один десяток зубов и детским мылом, наверно потому, что оно часто в магазинах попадалось на акциях. Воспоминания о запахах чертовски увлекли Дример. Ричи уже сам отошел, думая, по какому пути им дальше идти, а Эрин, как дурочка, думала о том, чем пахли неудачники. Чем пахло прошлое.

От Эдди, например, разило за километр резкими женскими духами, передающимися вместе с объятьями миссис Кей и лекарствами, словно он на 99,9 процентов состоял из них. А вот Билл пах поприятней, нет, он пах очень приятно — мятной зубной пастой и ягодным морсом. Наверно, последним пах его шампунь или гель для душа. У Эрин шампунь уже много лет пах только вишней — ей сильно приелся этот запах, но избавиться она от него все равно, почему-то, не могла. И вместе с вишней от нее несло еще холодом, будто первым снегом; или просто морозной свежестью папиного геля для душа. Ее аромат был не таким приятным, что у Стэнли — Дример не пахла чистым бельем и ярким, будто только что порезанным, лимоном. Проклятый Урис пах лучше всех.

— Пойдем туда, — заговорил Ричи. Эрин обрадовалась, что он прервал ее странные фантазии об ароматных неудачниках. Но она вновь разозлилась, когда увидела, какой путь выбрал Ричи.

— Нет-нет, давай другой, — категорично заявила Дример. Она никогда не отличилась хорошей интуицией, но этот факт не убивал в ней упертого барана.

— Не спорь, Дример. У меня хорошее чутье, а ты и в трех соснах заблудишься!

— Не гони парашу, Тозиер! Почему ты выбрал именно этот путь, а не тот?

— Ебаный насос, — узкие рукава кожанки не позволяли Ричи вскинуть руками чуть ли не до небес. — Давай наши пути на этом вообще разойдутся?

— Не получится, Ричи, — ответила Эрин. Она уже просто прошла в левый тоннель, когда Тозиер выбрал правый. Оттуда донеслось следующее. — У нас один путь.

— Возможно, Рина. Но прямо сейчас ты идешь в тупик.

Слова Ричи зацепили Дример, как крюком. Она вернулась, стараясь не думать о том, что в них было гораздо больше смысла, чем казалось изначально. Иногда Ричи мог по-настоящему удивить. Он зашел в правый тоннель, определенно гордясь собой; и тем, что впечатлил Дример больше, чем следовало. Она пошла за ним. Путь их все еще вел, казалось, в бесконечность. Дример взяла последние спички, не представляя, как они будут справляться дальше. Но тут все ее волнение и беспокойство перешло на десятый план, когда Эрин увидела что-то на земле, похожее на большую и скомканную кучу вещей. Под светом Дример разглядела, что это было на самом деле. Лучше бы она этого не делала. Находкой оказался труп овчарки. Он точно пролежал тут еще не так долго, чтобы начать вонять, но скопление червей в пустых глазницах и почерневший высунутый язык говорили о том, что времени все равно прошло достаточно.

— Как она тут оказалась? — спросила Эрин, отвернувшись. К ее горлу подступила тошнота, вместе с чувством отвращения и жалости.

— Вообще без понятия, — невозмутимо ответил Ричи. Он ловко забрал из расслабленной руки Дример спички, чтобы осмотреть труп получше.

— Бедное животное, — скорбно покачала головой Эрин, не видя заинтересованных наблюдений Тозиера. Но он тут же оставил их, когда услышал слова сероглазой.

— Не думал, что ты настолько эгоистична, чтобы жалеть саму себя, — сказал он. Неизвестно, что это была — тупая шутка или жесткий упрек. Дример сейчас не волновал ни один из вариантов.

— Как ты можешь быть таким бессердечным? — изумленно спросила она, развернувшись. Взглянув на труп, Эрин опять отвернулась, обращая злые глаза только на Тозиера.

— Ты про собаку? Ну, да. Животные милые душки и все такое. Но я не могу сочувствовать каждому встречному-поперечному трупу. Сейчас, тем более, есть заботы поважней.

— Сострадание должно быть всегда! — беспрекословно возмутилась Дример. Возмущение в ней было столько же, сколько изумления в Тозиере на такие слова.

— Тебе ли такое говорить вообще, — сказал он. Но тут Ричи улыбнулся, и улыбка его готова была выйти за пределы самодовольной рожи. — Говорить, к тому же, точно как Стэн.

— Не смей. Говорить. О Стэне.

— Твою мать, да у меня же чертово дежавю! — воскликнул Балабол. Он продолжил путь, оставляя труп и разгневанную Дример здесь. Эрин дико желала, чтобы сейчас этот ублюдок в темноте навернулся обо что-нибудь.

Но они могли уже навернуться оба. Последние спички потухли, как единственная хорошая вещь, в этой скрытой ото всех пещере. Невероятно большой. Эрин казалось, что, проходя ее все больше и больше, они с Тозиером преодолевают поочередно все круги ада. И, как бы смешно это не было, они оказались тут именно вдвоем. Дример было столько же смешно, сколько страшно, и поэтому она ринулась бежать за Ричи. Столкнувшись с его спиной, чуть не свалилась на землю. Ричи удивительно быстро развернулся и удержал ее за руку. Больше ничего не говоря, они вновь пошли дальше.

— Почему ты так сильно реагируешь на мертвых животных, если твой близкий дружок, Патрик, постоянно их мочил? — «ничего» продлилось слишком недолго. — Наверно, почти весь город об этом знал. Не удивляйся.

— Не собираюсь, — вяло ответила Дример. Силы у нее были почти на исходе — они прошли тут, наверно, уже несколько километров. Эрин держалась за руку Ричи, как за перекладину. Тот не возражал, видимо, помня о ее великодушном поступке с курткой.

— Отвечай на вопрос.

— Что ты хочешь услышать? Я никогда не принимала в этом участие.

— Делала вид, что ничего не знаешь? — хмыкнул Тозиер, как ножом резая по больному месту. — А никогда не хотелось того же?

— Твоя логика не поддается никакому объяснению, Ричи, — огрызнулась Эрин. Она бы отпустила чертового Балабола, смело идя вперед, но темнота велела ей оставаться на месте. И вдвоем они передвигались маленькими шагами, не представляя, что им попадется на пути.

— Моя логика — логичней логичного, — красноречиво ответил Ричи.

— Тогда давай продолжать думать логично, Ричи. Патрик в пять лет замочил родного брата, — сказала Эрин таким тоном, будто пересказывала конспект по истории. Ричи невольно остановился. — Раз он был моим другом, то, значит, я бы последовала ему примеру, если бы у меня тоже был брат?

— Неизвестно, что творится в твоей сумасшедшей голове, Дример, — в голосе Ричи сквозила сталь, — Я ни капли не удивился, если бы ты такое сотворила.

— О, я прямо читаю между строк: «ты ебаная сука, Дример!» А ты, Ричи, и все остальные не мерзнете там, на вершине ваших моральных устоев? — с присущей только ей гневной интонацией, ответила Эрин. Она с силой толкнула стоящего на месте Тозиера вперед, с желанием не тянуть время и поскорей выбраться отсюда.

— Не терпится от меня избавиться? — сразу просек Ричи, но шагу прибавил. Эрин уже не брала его за руку, а только зацепилась пальцами за куртку, дабы не потерять Балабола в темноте.

— Вы все, главное, такие хорошие! — но начала она совсем о другом. Ох. Как же Тозиера бесили такие резкие отклонения от темы. — Кроете компанию Генри дерьмом, себя считая святыми. Наверняка, над Генри тоже издеваетесь. В такой момент, блять! Вы хоть представляете, каково ему сейчас? Он переживает не мимолетные издевательства, подъебы или пинки за школой. Жизнь его превратилась в непрекращающийся кошмар. Даже не спорь, Тозиер — не говори, что это неправда, и вы все тайком не злорадствуете ему. Ты сейчас тут бродишь, говоришь, ржешь, шутишь — живешь, в конце концов! Радуйся этому, а злорадство над человеком, у которого уже никогда такой жизни не будет — у которого нормальной жизни вообще нет — оставь при себе.

— Хорошо, Эрин, — ответил Ричи удивительно быстро. — Тогда тебя я тоже больше трогать не буду.

Разговор и путь зашли в тупик. Ричи нутром чуял, что дороги больше нет. Шагнув вперед, он выставил руку, и тут же его ладонь соприкоснулась с холодной каменной стеной. Ричи в голос завыл от бессилия и упал на землю. Эрин не знала, что творится в его бестолковой голове. Она целиком сосредоточилась лишь на своих мыслях — в особенности, на самой яркой, чертовски нелепой, но все равно как-то умудряющейся поддаваться логике. Может быть, это кармическое испытание? Как ни боролась она сегодня с собой, но все равно пришла на карьер. Как не хотелось ей уйти, она все равно продержалась до вечера. И, с какой бы скоростью она не убегала прочь — ее остановил человек, перед которым она была больше всего виновата. Сколько прошло времени? Час? Два? Может быть, уже там, наверху, в свободном и жестоком мире, уже был рассвет? Или очередной закат? Эта пещера слишком удобно появилась в ее жизни; слишком удачно и, кажется, очень вовремя.

— А Патрик правда брата замочил? — неожиданный вопрос Ричи, заданный слишком хриплым голосом, прервал тишину.

— Ага. А Виктор, например, однажды чуть младшеклассницу не изнасиловал, — очень вовремя делилась Эрин фактами из жизни друзей. Она присела рядом с Ричи, но после просто развалилась на земле. Как в самом начале их пути.

— Ух ты, — так, будто только что началась контрольная, выдал Тозиер. — И как ваше общение?

— Тогда не жаловалась, — ответила Эрин. Наверно, если бы Ричи попросил ее сейчас рассказать, что происходит между ней и оставшимися хулиганами, она бы выложила все. — Однажды я еще в шутку расписала Криссу полный план по захвату другой девочки, но потом избавилась от него. Не поняла сразу, как серьезно он был настроен.

После завершения неприятного рассказа, Эрин прикрыла глаза. Под ними почему-то было в разы светлей, чем наяву. Ричи не отвечал ей, словно обдумывал сказанное. В воображении Дример он представлял собой священника, перед которым она раскаивалась. Думая еще, что это рассеет всю тьму. Накрывшую, словно крышка гроба.

— Никогда не думала, что я такая злая, — честно удивилась Эрин. Раньше, вслух об этом она еще никогда не говорила.

— Ты не злая, — фыркнул Ричи, считая такие слова несусветной глупостью. — Ты просто жалкая. И все еще маленькая.

— Меньше, чем твой член? — ощерилась Дример. Она перевернулась на бок, выставив локоть и облокотив на него голову.

— Ха. Ты слишком мало членов повидала, чтобы сравнивать, — издевательски протянул Ричи, убирая руки за голову.

— Точно, как же, — вздохнув, ответила Дример. Она приподнялась и, нависнув над Ричи, словно ебаный призрак прошлого, передразнила голосом, похожим на его. — «Я Ричи Тозиер и я знаю вас лучше, чем вы себя сами!»

— Именно, — грустно ответил Ричи, несмотря на появившуюся улыбку. — От этой своей особенности я не смог избавиться даже после ухода некоторых, — он выдержал небольшую паузу. — Шлюх.

— Тозиер, если мы вынуждены будем здесь умереть, знай, что я не хотела делать это вместе с тобой.

— И это полностью взаимно.

— А еще… — продолжала Эрин. Голос ее зазвучал тише, будто неожиданно сел. Ричи повернул к русоволосой голову, жалея, что в темноте не видит ее лица. — Мне жаль, что я тогда так поступила. Как полная тварь.

— Если ты полная, то Билл — прирожденный оратор, — со смехом ответил Ричи. Он продолжал смеяться и дальше. — Разве ты не этого добивалась? Все равно другого способа перестать быть неудачницей не было.

— Хм. Несмотря на это, я все-таки рада, что все так обернулось, — с абсолютной искренностью ответила Эрин. Она опять легла на землю, в этот раз с намерением заснуть. Просыпаться больше не было смысла. Перед этим она еще добавила. — Наверно, я все же злая.

— Никудышная из тебя злодейка. Такая же, как из мамаши Эдди балерина.

— Кстатии, — живо начала Эрин. После упоминания о Каспбраке, прямо из уст Тозиера, она почувствовала неожиданный прилив сил. — Раз уж упомянули Эдди, скажи, ты ему признался?

— Не твое дело, — Тозиер открыто зарычал. — не смей его обсуждать.

— Не бесись, дурак, — безобидно ответила Дример. После широко и громко зевнула, дальше невнятно говоря. — Я еще тем для обсуждения, перед смертью, не могу найти.

— Какой смертью, мать твою? Мы сейчас отдохнем и пойдем дальше.

— Ка...

Эрин не договорила. Неожиданно появившийся свет напрочь сбил ее с мыслей. Ричи поднимался на ноги, держа в руке несколько спичек. Он похлопал себе рукой по карману, так показывая, откуда они появились. В своей привычной манере, Дример могла бы сейчас заорать о безалаберности, невнимательности и вечном тупизме проклятого Балабола, но она лишь робко ответила:

— Я останусь здесь.

— Нет, — насмешливо ответил Тозиер таким тоном, будто вел разговор с душевнобольным.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — недоуменно спросила Эрин, вообще не веря в это. Ричи без разрешения и одним рывком поднял Эрин на ноги. Потом заботливо отряхнул джинсы, успевшие где-то испачкаться.

— Если честно, я хочу, чтобы ты ушла куда-нибудь далеко, — слова Ричи полностью противоречили его действиям. Он снял с себя куртку, снова кутая в нее обладательницу. — Я о Стэне волнуюсь. Он же бросится тебя искать, как ебанутый. Готовый унижаться до последнего. — Ричи с шумом застегнул молнию, чуть не прихватывая кожу. Он поднял спички к лицу девушки, освещая его; не заботясь о том, что они уже скоро потухнут — Ты не заслуживаешь такого отношения, Дример. Но и смерти в этом жутком месте тоже.

Ричи схватил ее за руку и побежал. Со всей скоростью, которую мог себе позволить; сопровождаемый огромным желанием добраться до распутья до того, как спички погаснут. Он не был уверен, что путь, который сначала хотела выбрать Эрин, ведет наружу. Но других вариантов больше не было. Эрин, будто тряпичная кукла, покорно следовала за ним. Ее рука в руке Тозиера уже начала болеть от такой крепкой хватки. Казалось, что они бегут слишком долго, но на деле прошло не больше двадцати секунд. Когда спички (ебаные-ебаные спички!!!) потухли, до распутья ребята еще не добрались. Ричи собрал все скудные запасы мужества, смелости и решимости в кулак; сжал его для вида. И побежал дальше. В голове у него не прекращало проноситься воспоминание о ебаном клоуне и такой же страшной, как это место, канализации. Из-за друзей ему вообще не было страшно. Почему-то ему не страшно и сейчас.

Тут интуиция закричала Тозиеру остановиться. Он послушал ее. Прикоснувшись руками к стене, он начал двигаться влево, надеясь, что это то место. То!

— ГОСПОДИ, СПАСИБО! — с криком он навернулся на землю, когда холодные камни исчезли из-под рук. — Бежим, Рина, за мной! Я жопой чую, что там точно выход!

И там был выход. Ребята пробежали совсем немного, но тьма уже начала рассеиваться. Становилось все светлей и светлей, пока, наконец, свет не начал бить прямо в их до одури счастливые лица. Эрин была права в своих предположениях — они продержались тут так долго, что успело посветлеть. Наверно, было около семи утра. Проход наружу был еще более узким, чем тот, в который они прошли первый раз. Ричи не довольствовался страхом и сейчас — он полез с уверенностью, достойной отличника на решающем экзамене или смельчака, бросающегося в драку с гопниками. Дример прыгала на месте, хлопая в ладоши, с открытым ртом так долго, что слюна капнула ей на свитер. Но радость ее исчезла тогда, когда она вспомнила о своем недуге. В этот раз очень вовремя.

— Лезь, — послышался уверенный крик Тозиера. — Я помогу, если что. Не бойся!

Дример поверила этим словам настолько, что, больше не медля, поползла. Проход оказался очень коротким. Она не успела даже ничего понять, когда руки Ричи ухватились за ее и потянули на себя. Выбравшись на волю, Эрин проскользнула по свежей мокрой грязи. «Кап-кап-кап» в начале — это что, дождь был? Снова у русоволосой появилось желание лежать, как настоящая свинья и ничего не делать. И вновь Ричи отвлек ее от этого занятия. Парень снова поднял девушку, в этот раз не отпуская. Обнимаясь, как те еще товарищи, они пошли куда-то. Ноги невыносимо болели — Дример передвигала ими еле-еле, чуть ли не слыша, как они скрипят, словно ржавые цепи. На лице Ричи не было такой страдальческой гримасы, что у Эрин — кажется, он до сих пор не любил никому показывать свою слабость. Как раньше, скрывал ее за шутками.

— Будь матери на меня не похуй, я бы сегодня оказался в салате, порубленным на маленькие кусочки! — пошутил он. Тозиер искал дорогу. Место, на котором они все остановились, парень даже не пытался найти. Они преодолели слишком большое расстояние и, пусть даже знай, откуда начали, добираться до туда пришлось бы долго. Упали почти в девять вечера, а сейчас также светло, как ранним утром. Возможно, правда, что-то их постоянно задерживало.

Мысли, упреки, воспоминания, самобичевания и едва не угаснувшая надежда — это что-то?

Но жизнь снова повернулась к ним лицом. Эрин не переставала думать о своеобразном кармическом испытании, когда они с Ричи ступили на дорогу. Со всех сторон их окружал лес. Место было совсем незнакомым, и не было даже предположений, куда надо идти. Ребята пересеклись взглядами, будто общаясь мысленно; кажется, у них всегда это хорошо получалось. Практически одновременно пожав плечами, они развернулись и пошли назад. Это была идея Дример, и в этот раз Тозиер не стал с ней спорить. Они желали лишь сейчас поскорей найти хоть кого-нибудь из людей или увидеть табличку при въезде в город. Встретиться с попутной машиной. Холод, делающий их кожу чуть ли не синей, нисколько не волновал. Но все же, Эрин, без спроса, прижалась к Ричи ближе. Он, не медля, повторил то же самое.

В таком бесстыжем виде их встретил синий пикап Майка. Следом за ним приехало пару велосипедов, с которых тут же вскочили Билл и Стэнли. Последний чуть не столкнулся с открывающейся задней дверью, из которой появилась Беверли. Потом из машины вылезли остальные. Ричи внимательно осматривал их, прищурившись.

— Брежу, что ли? — спросил он сам себя.

— Вряд ли, — пожимая плечами, ответила Дример.

Кто-то отцепил ее от Тозиера и заключил в свои объятья. Эрин, доставая носом лишь до плеча этого человека, шмыгнула им; тут же чувствуя резкий запах лимона, тот же самый порошок для белья и слабый запах костра. Когда Стэн поднял ее голову, держа за подбородок, Эрин учуяла еще мерзкое пиво и сигареты. Ей очень хотелось сказать «воняешь, блять!», но язык заплетался, а губы вовсе не открывались, будто примерзли. Стэнли обнял ее опять, в этот раз еще крепче. Даже через свою ветровку и теплый свитер он чувствовал, насколько Дример ледяная. Эрин, выглядывая из-за плеча еврея, с удивлением наблюдала, как все начали раздеваться. Билл и Беверли подошли к ней и Стэну, вручая последнему свою верхнюю одежду. Эдди, Бен и Майк проделали тоже самое, но уже с Ричи. Дример слегка повернула к Тозиеру голову, не в силах повернуть ее больше; Стэн прижимал к себе так близко, будто надеялся переломать все кости. Из-за холода они точно могли застыть, как сосульки.

Таким же образом Каспбрак обнимал Ричи. В силу своего высокого роста, Тозиер чуть ли не присел, чтобы опрокинуть Эдди голову на плечо. Будь Эрин не посвящена в природу их отношений, она бы все равно подумала, что в этом есть что-то интимное. Другие также решили — они отвернулись и слегка отошли от парней, смущенные такому проявлению заботы. Справедливости ради, Стэна и Эрин они смущались тоже. Только, наверняка, испытывали к ним еще и негатив.

— Мы вас всю ночь искали, — сообщил Урис. Билл за спиной Эрин пересекся с парнем взглядом, полным безнадежности и смиренности. Да. Он определенно смирился.

— Всю ночь? — переспросила Эрин. Она старалась поддерживать диалог затем, чтобы не уснуть. Был страх, что во сне она вновь окажется в чертовой пещере. И, не дай бог, в этот раз одна.

— Ехали уже в город. Какое счастье, что вы нашлись.

— Извини. Меня бы тут не было, если бы Тозиеру хватило ума оставить меня в том чистилище.

— Чистилище?

— Ага…

Из-за нехватки места в машине, вместе с Биллом и Стэном, на задних сиденьях, собирались ехать Эдди и Беверли. Последнюю Денбро остановил, взяв за собой Бена. Марш только фыркнула на такое проявление джентльменства, но успокоилась, когда Урис велел ей присмотреть за Эрин. Но в ответ он только получил «будто бы я без тебя этого не сделала!» Эрин и Ричи лежали на заднем сиденье, кое-как расположившись валетом. Ребята уже спали — сиплое дыхание первой и громкий храп второго сообщили об этом сразу, как Беверли села в машину.

Эрин снился кошмар. Мать зло ругалась из-за потерянной сумки и о дорогущем телефоне в ней. Джейми продолжала внушать такой страх, что Эрин тут же проснулась. Но она не дернулась, лишь распахнув глаза. На передних сиденьях сидели Майк с Беверли, переговариваясь о том, куда лучше их отвести — к первому домой или домой к Биллу.

Новость о том, что собираются отвести именно «их», а не одного Ричи, успокоила Эрин лучше детской колыбельки. Лучше Стэнли, который крутил педали так сильно, что иногда догонял машину; приближаясь к стеклу, Урис следил, чтобы Дример спала спокойно и без сюрпризов.

====== Часть 13 ======

«1988»

Эрин взяла из вазочки еще одну конфетку. Громко шелестя фантиком, она в очередной раз встретилась с гневным взглядом матери. Еще один леденец полетел в рот, и на этот раз попался самый нелюбимый вкус. Вишня. До чего мерзкая — то ли сладкая, то ли кислая, местами вообще горькая — ягода. Но Дример прокусила и эту конфету. Они были твердые, и отколотые частички чуть ли не царапали рот. Эрин терпела, потому что неприятные ощущения всегда сменяли разные вкусные начинки. В этот раз только ей не повезло, хотя гора из фантиков, слева от нее, собралась уже приличная. Когда Дример почувствовала вкус вишни, лицо ее исказилось, словно во рту была чья-то моча. Русоволосая хотела бесцеремонно выплюнуть гадость в руку, но строгий голос матери, звучащий так же громко, кажется, даже в подвале и на втором этаже, остановил ее.

— Эрин! — вскипела Джейми. — Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Прекрати жрать свои мерзкие конфеты. Это так ты болеешь значит, да?!

— Мама… — вяло протянула Эрин. Сил у нее почти не было, ибо она направляла их на то, чтобы сохранять самообладание. Еще в начале ужина она осознала, что нож как-то слишком надолго задержался в ее руке. Глядя на него удивленно и, слыша какое-то очередное мамино возмущение, Дример поняла, что это не случайность.

Джейми прикапывалась ко всему. Казалось, что даже в неожиданном конце света она тоже обвинила бы свою дочь. Она раздражала ее своей неправильностью, отстраненностью; отличием от нее самой, от ее матери, бабушки и вообще всех женщин, бывших когда-то в семье с ее стороны. Эрин воспринималась кареглазой, как подаренная игрушка — такая, какую хотели в последнюю очередь. Вплоть от некрасивого русого цвета волос, перешедшего от отца и серых глаз, тоже доставшихся от него; до привычки не выключать за собой свет в туалете и до общения с одними парнями, к тому же, абсолютно не принимаемыми крутыми ребятами в школе. В силу своего характера, Джейми, на месте дочери, всеми силами старалась бы исправить свое дурное положение в обществе. Ее откровенно бесило, что Эрин не стремилась к такому вообще. Каждый вечер и, по возможности утром и днем, она кудахтала над ухом своей девочки нотации, нравоучения, упреки и вечное «Тебе что, вообще все равно, что ты для всех неудачница?» Эта фраза каждый раз строилась по другому, но смысл был всегда тот же самый.

«Неудачница! Неудачница! Неудачница!»

— Можно я уже пойду? — осмелилась попросить Эрин. Она со страхом выглянула из-под спадающих на лицо волос (сегодня, почему-то, ей совсем не захотелось заплетать косу) на мать. С замиранием сердца ждала и надеялась, что сейчас в дверь позвонит отец и это закончится.

Эштон сдерживал жену от нападков. Но не сказать, что ему это нравилось. Приходя поздно домой с работы, примерный секретарь самого мэра Дерри, в первую очередь мечтал оказаться в тишине, а не разбираться со своей бешеной женой. А в последнее время он говорил дочке, что она уже сама должна уметь за себя постоять. Вот только — как именно? С ножом? Или без?

Дример не знала точного ответа, и потому нож все еще был в ее руке. Она ждала, пока мать ответит. Но Джейми молчала и, кажется, не собиралась ничего говорить, отрезая очередной кусочек от какого-то бесконечного шмата свинины. Дример вспомнилось, что Стэнли и его родителям из-за религии нельзя есть свинину. Интересно, отказ от поедания этого громкого животного делает их спокойней? Сколько она себя помнит, за ужинами Урисы никогда не были эмоциональными. Наверно, дома не попрекали своего сына. Локти Дример были поставлены на стол, а спина — сгорблена, и девушке подумалось, что сейчас Джейми опять заведется. Она еще и всегда была вспыльчивой — и Эрин не нравилось, что такое качество с возрастом проявлялось теперь и в ней самой.

Хотя, нельзя было точно ответить, кто именно его проявил. Бешеная Джейми? Невозмутимый Урис? Наглый Генри? Или противный клоун? На днях Дример приснился кошмар, где она тонула в воде, которую пустили, одновременно нажав на рычаг, сразу четыре руки. Но лучше бы она снова сейчас оказалась в этом кошмаре, чем здесь, напротив, как придумано обществом, самого родного человека в своей жизни. Джейми отправила последний кусок мяса в свой рот, после чего Эрин тихо вздохнула, с большим облегчением. Заканчивая ужин, мама всегда направлялась в гостиную, а ей велела идти в комнату, чтобы не мешалась. Но привычный план сегодня полетел к чертям, когда Джейми велела Эрин, поднимающейся со стула, продолжать сидеть и не рыпаться. Когда девушка вся нахмурилась, женщина раздраженно выпалила:

— Тебе что-то не нравится, Эрин? Считаешь, что я несправедливо тебя попрекаю?

— Хм… Иногда ты правда придираешься ко мне по мелочам.

— Не смей так неуважительно разговаривать со мной, маленькая паршивка! Хочешь поспорить, что сегодня ты действительно заболела? Где же сейчас твои сопли и перекошенное от боли лицо? Плохая из тебя актриса, солнышко. А дочь — и того хуже.

Эрин нечего было на это ответить. Она лишь попрекнула себя за глупость; надо было перед приходом Джейми смазать нос внутри еще растительным маслом и, скажем, навернуться с лестницы. Чтобы от синяков и, может, переломов ее лицо выглядело более, чем перекошенным. Но в очередных полетах фантазий и мыслей о том, как вообще жить дальше, она совсем об этом забыла. Дура! Она вспомнила, что неудачники могут после школы завалиться к ней с визитом, а про опасную мать забыла! Дверь закрыла, будто дома никого нет, а продолжать притворяться больной не стала. Что с ней не так?!

— Прости, мама. И я же говорила, что мне стало лучше, — повторила Эрин. Хотя бы решения проблем она находила быстро, но вот поддерживать их была не в состоянии. И проницательную Джейми уже было ничем не убедить.

— Не смей мне врать! — стукнула она кулаком по столу так, что, кажется, кружка Эрин подпрыгнула. Она сама тоже. — Наверно, не захотела идти в школу, потому что какие-то проблемы появились. Над тобой издеваются? Избивают? Я не удивлюсь и уверена, что это так. Потому что место неудачников — под ногами более успешных и популярных людей. И ты даже это представить не можешь, так как твои мальчишки об этом не расскажут. Им важно держать такую дурочку при себе, чтобы потом воспользоваться ей, как последней шала…

— Хватит! Как ты смеешь так обо мне говорить?! — закричала Эрин. Она подскочила со стула, тут же возвышаясь над матерью; опираясь руками об стол, она практически без страха заглянула в ее темные, чуть ли не демонические, глаза. Понизила голос, так как нервы опять начали сдавать. — Почему ты такого плохого обо мне мнения? Если я живу не так, как тебе хочется, это не значит, что я последняя скотина или вообще грязный мусор в твоей идеальной жизни!

— Сядь, — голос Джейми был наполнен терпимостью.

— Нет!

— Я сказала — сядь. Немедленно, — он все еще был таким. Эрин присела, понимая, что это еще хуже, чем злость и раздражение. В такие моменты она не понимала, что у матери на уме.

Джейми ненавидела их еще больше, чем свою дочь. Еще их семьи были в низу общества — простые, небогатые, некоторые с такой придурью, что хотелось позвонить в органы опеки, чтобы ребенка спасли. Но Джейми не заботила судьба этих мальчишек. В первую очередь потому, что они мальчики — автоматически неподходящая компания для девочки из примерной семьи. Старшей Дример каждый раз становилось стыдно, когда подруги по книжному клубу или соседи интересовались, почему ее дочь постоянно гуляет с ребятами и никогда за ней не заезжает какая-нибудь девочка. А во вторую очередь потому, что они не могли дать Эрин хорошего положения в школе среди остальных; они тянули ее на дно к дурацким комиксам по дешевке, к тупым страшилкам в кинотеатре, к привычным прогулкам по страшной и грязной пустоши и к походам в какой-нибудь макдоналдс, чтобы попасть на акцию «два бургера по цене одного». Стремясь прекратить эти безобразия, Джейми перестала выдавать дочери карманные деньги. Но, честно, хобби и увлечения Эрин ее почти не волновали — пусть она хоть приспособится к разбоям и будет бандиткой — пусть. Главное, чтобы у нее были друзья, если не из таких же уважаемых семей, так хотя бы такие, которые сделают уважаемой ее. Достойной носить фамилию Дримеров. Но на примете у Джейми был лишь один такой человек.

— Видел бы воспитанный Стэнли, как безобразно ты себя ведешь, — произнесла женщина. Она постукивала наманикюренными пальцами по стулу, пила аккуратными глотками свежезаваренный кофе, абстрагировавшись от Эрин, грозящей одним взглядом сжечь большой и всегда чистый дом Дримеров дотла. Стереть все это идеальное начало.

— Вообще-то, Стэнли тоже один из неудачников, — возразила Эрин. Голос ее уже был лишен той эмоциональности, с какой девушка каждый раз напоминала об этом Джейми. Каждый раз она будто об этом забывала и вечно фыркала:

— Да, конечно. Но он умный мальчик и, наверное, просто еще не знает, как ему подняться среди остальных.

— Стэну нужны только мы, его друзья. Он плевать хотел на ублюдков, которые вытирают об него ноги только потому, что ковриков в школе нет! — на одном дыхании выпалила Эрин, в конце вся покрываясь красными пятнами. Дерзость в ее голосе зашкаливала также, как поджатые губы Джейми готовы были исчезнуть насовсем с морщинистого лица.

Дример поражалась своей сегодняшней смелости. И, впервые, меняющийся характер приносил ей радость. Она стала раскованней, уверенней и даже уже мать не мешала проявляться этим качествам. Только не в полной мере. Но Эрин, правда, и раньше замечала за собой желания ответить на нападки; сорваться на ответный крик и, может, театрально стукнуть кулаком по столу. Последнее она готова была сегодня исполнить, но что-то подсказывало ей, что это не лучшая идея. Руки нужно было занять, и потому Эрин в очередной раз потянулась к вазочке с леденцами. Но Джейми, перегнувшись через стол, ударила ее по руке. Громкий шлепок ударился об стены этого практически мертвого дома; Эрин обрадовалась, что он не вырвался за его пределы, как сообщение о том еще позоре. Она взглянула на свою ладонь и погладила покрасневшую нежную кожу.

— Собирается окончательно себе зубы испортить, — фыркая, встала Джейми с места, направившись в гостиную. — И так не хочется деньги тебе на брекеты тратить, только потому, что ты удосужилась родиться такой. Как на зло!

«Неудачницей! Ха-Ха-Ха!»

— А у твоего любимого Стэна волосы кудрявятся, как у девчонки. Иногда он выглядит совсем смешно, — напомнила Эрин, на самом деле, о, по-своему милой, особенности еврея. Она не собиралась как-то оскорблять его, совсем нет — просто должна была ответить что-нибудь на заявление о том, какой он хороший. И она не считала это унижением.

Унизительно должно быть ей, такой плохой и не идеальной, по сравнению с таким хорошим и идеальным Стэнли! Дример всегда понимала, что никак не годится ему в этом плане; это раздражало. Но, когда ее тыкали лицом в этот недостаток, сравнимый с каким-нибудь смертельным заболеванием, даже до сегодняшних изменений в характере, Эрин злилась. Очень. Сильно. Злилась. Больше, чем когда ей клоун горланил в ухо неудачница-неудачница-неудачница. Наверно, это было связано с тем, что ее любовь к Урису приносила больше всего дискомфорта. Боли.

« — Ах, мне всего-то тринадцать лет. Отношений и знаний о том, как их вести, у меня, конечно, нет!

— Молчи, Тозиер! Ты будто много знаешь, со своей еще более необычной привязанностью!»

Ричи.

Ричи. Ричи. Ричи.

Нужен Ричи!

Мысль о великолепном Тозиере будто аквамарином (самым красивым камнем на свете!) упала с неба, пробив крышу, и сбила невидимый груз ярости и страха с ее хрупких плечей. Проходя мимо вальяжно развалившейся на диване Джейми, Эрин чувствовала, что ей даже дышать стало легче. Она чуть ли не подлетела к телефону; взяв трубку в руки, едва не одарила ее благодарственным поцелуем, словно Тозиер мог получить его так. Джейми не могла не заметить изменившегося поведения дочки — Эрин своим светлым настроем освещала гостиную лучше лампочек в 100 ват.

— Звонишь своему любимому Стэнли? — открыто усмехаясь, поинтересовалась женщина. Эрин подняла лицо на нее, не убирая палец, до этого со скоростью света набирающий нужный номер, с одной из кнопок. Она отвлеклась на мать, после чего комнату наполнили гудки.

Нечего было говорить, так как Джейми давно прознала о ее симпатии к Урису. Эрин, даже с некой радостью, списывала это на материнский инстинкт. Говорят, что матери всегда замечают все (почти все), что происходит с их детьми. Дример не хотела признаваться, что такими утверждениями она убеждала себя в том, что Джейми ее действительно любит. Просто слишком строга.

— Ну, не начинай, мам, — с наигранным смущением протянула Эрин. Она выпятила губки, которые должны были превратиться в улыбку и, тем самым, сдать ее веселый настрой с потрохами. В любом шоу Эрин могла видеть такие смущенные разговоры о детской любви между мамой и дочкой. Она думала, что делает сейчас все правильно.

Эрин нравилась игра в типичную дочку, и она с нетерпением ждала, когда Джейми подхватит ее тоже.

— Чего улыбаешься? Было бы чему. Такой хороший мальчик, как Стэн никогда не обратит на тебя внимание. Он, наверняка, ищет себе приличных и разумных девочек, а не погрязших в фантазиях и собственной ничтожности дур. Обидно такое слышать, Эрин? Так ведь правда. Ничего с ней не поделаешь, маленькая.

«НЕ-У-ДАЧ-НИ-ЦА!»

Джейми прошла наверх, держа в одной руке утреннюю газету, а в другой уже почти остывший кофе. Она оставила гостиную, все еще наполненную призрачными гудками; и дочь в ней, застывшую от изумления. Хотя, что там говорить, это было не удивительно. Джейми никогда с ней толком не играла — ни в детстве, ни сейчас. Эрин могла бы сейчас на такие жестокие слова заплакать — заорать, что с ней не так и почему она. Но девушка молчала, думая лишь о том, чтобы позвонить Ричи. Кое в чем Эрин уже действительно размышляла, как взрослая — например, она не зацикливалась на мелочах, считая, что они мешают нормально жить.

А была ли у нее нормальная жизнь? А Стэнли — это мелочь? А взрослые основные дела откладывают?

Русоволосая, больше не думая ни о чем, набирала уже номер Стэнли. Она помнила его лучше числа, которого родилась Джейми. В тяжелые моменты Урис редко поддерживал ее, предпочитая перекладывать обязанности на остальных. Эрин помнила об этом также, как сейчас вспомнила о том, что три дня назад он готов был ее выслушать. Он не говорил об этом прямо, но Эрин читала между строк. У нее никогда этого не получалось, но тогда все пошло удивительно хорошо. Стэн. Должен. Выслушать. Пусть мать права, и Эрин не интересует его, как девушка. Кому сейчас в тринадцать девушек подавай! Но она все еще оставалась его подругой.

— Слушаю, — вопреки ожиданиям Эрин, ответил вовсе не Стэн. А она готова была сразу начать рыдать в трубку, если бы это был он. Кое-как сдержалась, настроившись уже на страдания.

— Мистер Урис? — хрипло выдавила Эрин. И, тут же убрав трубку, откашлялась. После ее голову пробило воспоминание об открытом (по сравнению с собственным сыном) радостном мужчине, что просил называть его по имени, и Эрин сразу исправилась. — Маршалл?

— Эрин, здравствуй, — удивительно, как он узнал ее голос, ставший от чего-то хриплым и низким. — Ты что-то хотела?

— Да, конечно, — запрокинув голову и глядя на часы, прямо над телефоном, Эрин решила перейти сразу к делу. Уже было почти восемь вечера. — Вы не могли бы передать трубку Стэнли?

— Извини, но он сейчас занят, — ответил Маршалл. По его тону можно было сразу понять, что он еще улыбался. Эрин улыбнулась тоже, будто подхватывая его беспечный настрой. Но на самом деле, всему виной были нервы и скорое желание услышать уже голос Стэна. Родного Стэна. Он должен был ее успокоить.

— Можете позвать его? — прямо попросила Дример. Почесала пальцем висок, потом нос, поочередно щеки, прежде чем Урис-старший наконец ответил:

— Он занят молитвой, Эрин. Ты знаешь, как серьезно наша семья к этому относится, — на последней фразе Дример подумала, что мужчина будто испытывает смущение за такие слова. Но потом она подумала, что он смущается ее наглому поведению. Но она не могла ничего с собой поделать, когда говорила:

— Мистер Урис, — вновь перешла она на официальность, так чувствуя себе уверенней. — премного извините за мою наглость, но мне правда сейчас нужно поговорить со Стэном. Очень нужно. Пожалуйста, отвлеките его ненадолго… И я больше вас не побеспокою.

В трубке воцарилось молчание. Русоволосая сначала подумала, что Маршалл отключился или, как на зло, связь оборвалась, но после раздался какой-то хлопок, похожий на открытие двери. Эрин напрягла слух, как могла и услышала, что мужчина куда-то ушел. Ох. На душе стало еще легче. Кажется, что даже Тозиер таких результатов не достиг. Эрин теперь чувствовала себя по-настоящему счастливым человеком. У нее есть те, на кого она может положиться в трудных ситуациях. У нее есть тот, которого она действительно любит.

— Ну что, клоун, — тихо прошипела Дример вслух, не сдерживаясь от издевательской ухмылки. — у тебя еще есть, что сказать? — Эрин поднялась, покружилась вокруг себя, так целиком рассматривая гостиную. Ответа не было, а Дример было что сказать! Правда, она сокрутила ответ до минимума, считая, что опять слишком заведется. — Можешь проваливать. Не знаю, что это было — простое издевательство или проверка моих нервов, но я справилась. Неудачнице всегда помогут, урод!

— Алло? Эрин, ты еще тут? — тут донеслось из трубки. Эрин на миг вздрогнула, посчитав, что клоун вновь заговорил. Но, приблизившись к телефону снова, она уже была спокойна.

— Я тут, да. Передавайте трубку Стэнли.

— Не могу, — как-то даже досадно ответил мужчина.

— Ппп… почему?

— Я сказал, что тебе нужно с ним поговорить. Он не захотел отвлекаться, — объяснил мужчина. Маршаллу было интересно, о чем таком срочном Дример нужно поговорить, но напрямую спросить он не решался.

«Ты должен ожидать от женщины первый шаг, Стэн. Мужчина должен быть скромным, понимаешь?»

— А вы сказали, что мне очень нужно с ним поговорить? — с надеждой спросила Эрин, чувствуя, как ее лоб покрывается испариной, а губы начинают дрожать, словно в ожидании истерики. О, она была бы тут очень обоснована.

— Да, Эрин, сказал, но сын ответил, что ты можешь подождать. Не обижайся, просто, понимаешь, он очень воспитанный… Не может пропустить молитву, отвлекаясь на что-то другое.

«На неудачницу — ЦУ-ЦУ-ЦУ! Эрин — РИН-РИН-РИН — я тут. Вот мне ты нужна! Хочешь полетать? Хочешь УЛЕТЕТЬ?!»

Она, не прощаясь, повесила трубку. Медленно плетясь ко входу, Дример сначала подумала переобуться в свои любимые кеды, но, решив, что на это она потратит слишком много времени, вышла из дома. За захлопнувшей дверью, в доме почти не слышно было ее протяжный крик. Соседская собака мистера Дикенза выбежала на крыльцо и тут же загавкала. Эрин зашипела, проходя мимо. Ей никогда не нравились собаки.

Ей много чего не нравилось, но раньше она никогда не сообщала об этом вслух. Сейчас и именно сегодня она готова была кричать всему миру обо всем, что ее бесит. И если бы кто-нибудь заткнул — если бы кто-нибудь посмел — заткнуть ей рот, она бы заорала еще громче. Это едва ли не защитная реакция. У Уриса — тора, ермолка, церковь и все остальное — то, за чем можно скрыться и оправдываться, что ты ничего не мог с этим сделать. Эрин не понять, что мысленная помощь какому-то неизвестному мужику лучше, чем помощь той, которая хотя бы рядом. И существующая. Ай, ладно. Похуй. Пусть Стэнли прячетсяза всем этим и пусть прячется за скромностью, воспитанием, холодностью и безразличием — и за своим галантным «я не стану тебе мешать», а еще «если ты так этого хочешь.» Это его защита. И она непробиваемая. Эрин спрячется за клоуном и ненавистью ко всему окружающему, оправдывая ее своим совсем ни капли не поехавшим разумом. Но у нее все еще есть люди, которые могут поддержать. Ей не нужна поддержка — ей нужен хоть кто-то.

Дример никогда не гуляла так поздно. Забредая в бедный район, в котором жил Тозиер, Эрин с замиранием сердца ждала чего-нибудь страшного. Ей казалось, что из ранней октябрьской темноты кто-то выскочит. Только выбежав из дома, через пару мгновений она еще начала думать, что ее преследуют. И сейчас было точно такое же ощущение. Дример пыталась сосредоточиться на бедных, но милых домах, с ухоженными газонами; добрыми песиками, не набрасывающимися на нее. Не смотря на все, в бедном районе даже животные были добрее. Не то, что в ее, обеспеченном. Дример все еще пугала темнота, ощущение чьего-то присутствия; еще мысли о том, что она, фактически, сбежала из дома и мать превратится в бешеного пса сама, когда она вернется. Эрин обхватила себя руками, так приободряя и, заодно, пытаясь согреть. Она даже куртку накинуть забыла и вышла в легком платье, балетках. Джейми, наверно, будет счастлива, когда дочь по настоящему заболеет.

Дом Тозиера будто испарился. Дример искренне удивилась, когда нашла его едва ли не перед собой. Два раза проходила это место и не видела вообще. Эрин постучалась в дверь, не найдя звонка. Признаться, она всего пару раз была в гостях у Ричи. Балабол и сам не стремился приглашать ее. Неизвестно через какое количество стуков дверь открыли, но Дример уже успела много раз поблагодарить того, кто придумал звонки — с ними было гораздо удобней. Ричи Тозиер не был богат и, подобно богатому Стэну, всегда довольствовался тем, что есть. Но только не полуголой (по сравнению с нынешней погодой) Эрин, в пол девятого на пороге его дома. Парень сначала не поверил своим глазам и, приподняв очки, потер их. Тут же ему на голову приземлился подзатыльник, а после, с виду такие хрупкие ручки, протолкнули обратно в дом. Эрин шагнула следом с такой уверенностью, будто так и должно быть.

— Рина, ты что тут делаешь? — запоздало спросил Ричи. Эрин только пожала плечами, не раскрывая рот. Впечатлительный Тозиер в ужасе решил, что от холода ее губы примерзли, превратившись в одну чертежную линию. Он схватил с крючка первое, что попалось под руку и накинул на плечи Эрин. Оказалось, мамино пальто. — Ой, нет, подожди, лучше не это.

Ричи поспешил повесить его назад. Под закатанные глаза Дример, до этого осматривающие скромную, но убранную прихожую дома Тозиеров, Ричи достал большую куртку. Наверно, отца.

— Не надо мне, — отмахнулась Эрин. Без разрешения она прошла в гостиную. Ричи только последовал за ней.

— Так что ты тут делаешь? — спросил он. Эрин уже успела присесть на диван и сейчас вытянула ноги, поместив те на маленький столик; ободранный, потрепанный со временем. Ричи присел с боку, осторожно вынося предположение. — Из дома сбежала?

— Не, — покачала она тяжелой, все еще налитой яростью и обидой, головой. — Пока нет.

Ричи рывком выдернул клетчатый плед из-под задницы Дример. До этого он укрывал им ноги и сейчас накинул его на плечи девушки; ноги-то, собственно, чистые были, что такого. Эрин с открытым интересом пялилась в телевизор, по которому шел «Дятел Вуди». Ричи неодобрительно цокнул. Он знал своих друзей, порой, лучше, чем они себя сами и потому был сейчас уверен, что Дример только изображает заинтересованность. Пытается от чего-то отвлечься. Ричи присел ближе, размышляя, как ему подобраться к потерянной Дример. Та положила голову на его плечо. На близком расстоянии Тозиер услышал, что она что-то шепчет.

— Ты меня пугаешь, — честно сообщил он.

Другие не сказали бы такое вслух, считая это бесцеремонным. Тозиер — сама бесцеремонность! Казалось, что, болей Эрин булимией, он бы первый крикнул ей «Господи, ну пиздец ты жирная!» А будь у нее анорексия, он бы сорвался на «Ты как скелет ходячий — ни жопы, ни сисек, ни мягкости и плавности женского тела, Дример, да это же кошмар, блять!» И сейчас он бы сорвался на что-то на подобии «Знаешь, Эрин, я читал о психбольницах и о том, как там бьет раскаленными плетками, хочешь, дам тоже?», но Тозиер молчал. Его открытая бесцеремонность сопровождала удивительное качество влезать только тогда, когда это нужно. Эрин, сидящая на диване, словно совсем не понимающая, что находится здесь, в таких словах сейчас точно не нуждалась. Он бы сделал все хуже. Обнять ее, правда, тоже не может. Нет, руками-то, конечно, да, но вот душевности в этом не будет никакой. Ричи не умел перенаправлять свою поддержку в такие проявления дружбы, как тот же Билл. И он не мог придумать что-нибудь утешительное, доводящее буквально до слез, как Эдди. Он был как холодный Стэн. Только хуже.

— Дример, кончай страдать хуйней! Не то я тебе первую бригаду вызову, ты этого что ли хочешь? — вскипел Тозиер, одним рывком разворачивая девушку к себе. Он вцепился в ее плечи тонкими музыкальными пальцами, вглядывался в серые глаза, расширенные сейчас и кажущиеся еще больше, чем глаза Ричи за очками; увеличивающими их раза в три.

— А где твоя мама? — вдруг спросила Эрин.

— Наверху, — с нежеланием ответил Ричи. — Не меняй тему, черт возьми!

— Да что там говорить-то, — фыркнула Эрин, отворачиваясь от Тозиера, который словно пытался заглянуть ей в душу. Но его лицо на таком близком расстоянии только приносило ей дискомфорт. Русоволосая попыталась выкрутиться из его хватки, но не получалось. — Пусти, Ричи, не то эту бригаду я вызову тебе.

— Хватит менять тему, — огрызнулся Тозиер. Он спрятал оголившееся плечо Дример снова под плед. Дотронулся до обнаженной кожи, ощущая, что она все еще холодная. Цокнул, как пуля об камень.

— Я не меняю тему, — ответила Эрин. Ей казалось, что она слышит множество нотаций в голове Балабола. Тут вгляд ее упал на книжку на столике, в потрепанном бумажном переплете. — О, «Унесенные ветром?» Ты такое читаешь? Не думала, что…

— Вот опять! Опять меняешь тему, Дример, — гаркнув, Тозиер вскинул руками, чуть не задев правой щеку Эрин. — Ненавижу, когда вы так делаете. Ты и Стэн. Просто уебищная привычка.

— Не надо говорить ни о чем, что связано со мной и Стэном. Отныне и до конца моих дней, блять!

Тозиер остолбенел. Чувство, что пол ушел у него из-под ног, как последний факт не в пользу того, что Дример изменилась. Скромная, тихая девочка — взбешенная и яростная Дример — с отвращением дернула плед в сторону. Наполовину он свесился с дивана. Ричи молчаливо наблюдал за Эрин, после этого действия сжавшейся у подлокотника. Парень взял краешек пледа в свои руки. Он был очень старым, пахнущим затхлостью и в одном месте куриным супом, пролитым еще в классе третьем; колючим, как трехдневная щетина, которой уже у тринадцатилетнего Ричи до сих пор не было. Но несмотря на все это, он очень любил этот плед и даже слегка обиделся, когда Эрин так отшвырнула его, словно половую тряпку. Девушка не испытывала стыда за свои действия, как будто желая слиться с диваном; так сильно к нему прижалась. Тозиер печально покачал головой, вынося неутешительные выводы. Он никогда не любил перемены.

— Ты изменилась, Рина. Не знаю, почему, но это так. Расскажешь, что произошло у вас со Стэном?

— Он ублюдок, Ричи, — просто ответила Дример. Вздрогнув, она прижала сжатые ладони к лицу, будто они были сейчас ее опорой. — Просто полный козел.

— Вообще, он еврей, — попытался парень перевести это в шутку. И в последний момент он одернул раскрытую ладонь, уже тянущуюся к Дример. — Ну, ладно. Это же было смешно.

— Ты дебил.

— Эй, не обзываться мне тут. В моем же собственном доме, — возмутился Тозиер, стараясь скрыть свое удивление. Раньше Эрин его даже шутливо не оскорбляла, но сейчас, не то, что интонация — даже лицо ее было серьезным, настолько, что лишь оставалось вручить ей в руки листок с контрольными.

Снова воцарилось молчание, затянувшееся до такой степени, что Тозиер вскочил с дивана с протяжным «аааа» и пошел на кухню. Дример подумала, что он решил от нее сбежать. Она удивилась, как веселый настрой умудрялся еще быть при ней. Ступив на кухню, Ричи крикнул матери о том, что у него гости. Машинально Дример начала искать глазами часы, посмотреть, сколько сейчас. Они нашлись прямо над телевизором, в маленькой прямоугольной рамочке, практически сливающиеся с желтой стеной. Десять. И как Ричи терпел ее столько времени?

— Чай? — послышался крик парня с кухни.

— Нет, — негромко ответила Эрин, но Тозиер ее услышал.

— Кофе?

— Нет.

— Сок? — будто принял он на себя роль официанта.

— Нет!

— Воду?!

— НЕТ!

— ТОГДА НАХУЙ, РИНА! ТУТ НЕ РЕСТОРАН!

Он снова появился в гостиной с раздраженным бурчанием. Но на этот раз, Ричи не стал медлить, сразу перейдя к делу. Часа два давал на передышку и собирался с силами — больно жирно, между прочим!

— Что со Стэном стряслось?

— А что с ним?

— Если коротко, его очень обидела жизнь, сделав ублюдком и полным козлом. Ну, еще и евреем, — поймав серьезный взгляд Дример, Тозиер сокрушенно вскинул руками. — ладно, это все еще не смешно. Короче. Мне хотелось бы узнать о причинах такого отношения к нашему милому кудряшке.

— Милому кудряшке? — недобро прищурила глаза Эрин. — Так ты все-таки считаешь его красивым?

— Мы вообще-то закрыли эту тему! — сердито напомнил Ричи, теребя одной рукой спинку дивана. Кажется, что упоминание о его нетрадиционных предпочтениях парню не нравилось. Не мудрено. На следующий день после признания, Ричи заикнулся ей, что считает это своим проклятьем.

— И тему со Стэном тоже! — отвела Дример от этого разговор и весьма удачно.

Грусть в глазах, заметная даже под огромными очками, испарилась, уступив, однако, место злости. Эрин пожалела о том, что сделала. В чем-то она была эгоисткой и ненавидела, когда ее попрекают. Тем более — опять! Не зная, как избавиться от этого (кроме ухода домой, на которой она пока не решалась), Эрин выложила все карты на стол. По иронии, она никогда в них не разбиралась.

— Мне… Мне сегодня очень нужна была поддержка, — начала говорить Эрин, но тут же остановилась, замечая слишком заинтересованный взгляд Ричи. — не спрашивай почему, Ричи, это вообще сейчас не важно, — без привычных насмешливых огрызаний в ответ, Ричи только закивал. — спасибо. В общем, мне нужно было, чтобы кто-нибудь меня утешил. Я хотела позвонить сначала тебе, но потом… случайно вспомнила о Стэне.

Эрин поднялась на ноги, воодушевленная этой очередной игрой. Игрой в воспоминания, не забывающиеся потом, наверно, всю жизнь. Она сделала вид, что взяла в руки телефон и нажимает на кнопки.

— Набираю я, значит, номер. Помню его лучше, чем свой собственный! Гудки. Ту-ту-ту. Ту-ту-ту. И тут… — Дример театрально изобразила на лице радость, а после — грусть. — отвечает мне не Стэн, а мистер Урис. Я такая «Можете позвать Стэна к телефону, Маршалл, понимаете, это очень-очень важно!» А он… — Эрин переместилась на другую сторону и понизила голос, стараясь звучать как можно более правдоподобней. — «Очень-очень? Но Стэнли сейчас занят — молится, читает книгу какому-то неизвестному мужику. Не находи это странным, Эрин!».

Смешок вырвался из Тозиера, хотя он был настроен серьезно. Ричи знал, что Эрин всегда за шутками и приколами скрывала печаль. Она, будто профессиональная актриса, старательно изображала на лице разные эмоции, меняла голоса (до него, конечно, далеко), но взгляд ее наводил тоску. Такую, что Ричи даже улыбнуться не мог. Она сдерживала его от этого.

— В общем, пошел он звать Стэна. Я сижу, прислушиваюсь к шуму в трубке. Думаю о том, о сем. Разговариваю с кло… — сероглазая резко прервалась, а потом закружила руками в воздухе, так показывая, что рулит ситуацией. — разговариваю сама с собой. И с нетерпением жду, когда же ко мне, полоумной, присоединится любимый, — она изобразила в воздухе кавычки, чуть ли не смеясь. — Стэнли.

— Иии? — с нетерпением поторопил Ричи Эрин, что притихла. Парень думал, что она выдерживает паузу для эффектности.

Но у нее просто не было сил произнести это вслух.

— И он не присоединился, Ричи. Я просила отца передать ему, как сильно он сейчас мне нужен. Мой голос дрожал хуже, чем перед каким-нибудь блядским экзаменом! — в конце предложения русоволосая перешла на крик, но тут же затихла. Глубоко задышала, прикрыв глаза. — Но он не пришел. У него были дела поважней.

— Некрасиво, конечно… — задумчиво ответил Ричи. Наверно, он бы таким же тоном ответил на рассказ о вырванном сочинении из тетради. Тозиер точно не находил в поведении Уриса ничего такого. Неизвестно, что это было — мужская солидарность или наплевательское отношение к ней. Дример не горела желанием разбираться, сосредоточенная сейчас на другом.

— Я хочу уйти к Генри, — поделилась девушка новостью. Она звучала для Тозиера хуже, чем недавнее известие о смерти бабушки.

Он мигом подскочил. В отличии от спокойного Билла, который мог успокоить даже бешеных собак или Стэнли, способного своей невозмутимостью пробивать стены насквозь, Ричи сразу дал понять, что никакого мирного разговора с ним не будет.

— Дура! Ты серьезно думаешь о таком?

— Да. Генри в этот четверг сказал, что я ему нравлюсь, — ровно говорила Эрин, вновь покрываясь мурашками после упоминания Бауэрса. И зажигаясь тем же интересом, связанным с чем-то новым, ныне неизвестным ей. Практически заглушающим чувства к Стэнли Урису, к огромнейшему облегчению.

— И что? Мне он, например, сказал, что от души любит бить меня ногами! Так мне теперь тоже к нему бросаться?

— Ричи, я понимаю твои чувства и чувства остальных, после того как…

— Стоп-стоп-стоп. Ты уже все решила? — Ричи преодолел расстояние, разделяющее их, за мгновение. Так быстро, будто телепортировался; Эрин вздрогнула, когда надоедливая мордашка Тозиера оказалась перед ее глазами, закрывая практически все остальное. Она собиралась ответить, но Ричи перебил. — Ты нужна Стэну!

— Нужна? Стэну? Это самое абсурдное, что я когда-либо слышала. А я помню почти все твои шутки, проклятый Балабол!

— Не смей опять менять тему, Рина. Ты всегда так делаешь, когда в чем-то неуверена! И даже не спорь! — неоспоримо выпалил Ричи. В нем зародилась надежда, какой не было никогда в жизни. Он зацепился за ниточку, возможно, последнюю — ведущую к Рине-Мечтательнице и только ей. — Я понимаю, что ты обижена и все такое. Но Стэнли ты нравишься, очень. Пусть я, черт возьми, самый проницательный человек на свете, но даже остальные это поняли. Верь на слово, Рина. Сотни Генри не стоят одного такого Уриса!

— Может, ты тогда сам начнешь с ним встречаться? — процедила Дример с опущенной головой. Она резко подняла ее, ментально прожигая в смятенном Тозиере дыру. — Или отсосешь ему? Что вы там, пидорасы, обычно делаете — не знаю. Сам разберись.

— Рина… — таким же тоном ответил Ричи. Он отошел на шаг назад; будто слова Дример отбросили его в сторону и вообще из нормального общества. — В тебе сейчас говорит злость, и потом ты пожалеешь о своих словах.

— А ты нет? Тебе можно напрямую сказать, чтобы я ждала, когда Стэн удосужится сделать ко мне первый шаг? Ждать, мучиться, терпеть эти «можешь идти» и «ты можешь подождать»! Он скромный мальчик и ему нужны силы, чтобы сделать этот первый, проклятый, чертов шаг, а я?! А мне не нужны силы, чтобы терпеть все это? Орать в пустоту после гудков, после прерванного сигнала? А, Ричи?!

— Ты послушай себя, Эрин! — в ответ заорал Тозиер. Заведенная до невозможности Дример все равно вздрогнула, услышав непривычное обращение. — Ты любишь Стэна, но из-за того, что он не обращает на тебя внимание, готова броситься к ублюдку Бауэрсу! Кто ты после этого?

— Я не нужна Стэну! Не нужна!

— Да какая разница?! — рявкнул Ричи, обращая свой взор на потолок — он чувствовал себя в ебаном мексиканском сериале и ждал, когда уже откуда-нибудь заиграет музыка. — В глубине души, пусть, блять, даже ооочень глубоко, но ты нравишься ему. Не смей уходить, зная это!

— Я поражена, Тозиер.

Это было правдой. Эрин, расположив руки по швам (до этого размахивая ими, как припадочная), смотрела на Ричи странным взглядом. Тозиер тоже был заведенным и мало что сейчас соображал, но отчетливо видел в серых глазах всю ту же ярость и печаль. Но теперь там еще было какое-то разочарование и… ненависть? Открытая? Почему?

— Я что-то не так сказал? — мигая поочередно глазами, спросил Тозиер. Эрин покачала головой. Она прокусила нижнюю губу окончательно, и теперь с нее стекала теплая струйка крови. Она согревала больше, чем этот чертов дом. Эрин поспешила к выходу. — Ты уходишь?

Ричи развернулся к ней, стоя на месте. Зная, что, если Рина что-то решит, то ее уже ничем не остановишь, он смиренно ждал ответа. Ладно, что там скрывать. Если бы Дример так и молча выскользнула отсюда, он бы остановил ее. До тех пор, пока она не сказала бы то, что крутилось в ее глупой русоволосой голове.

— На самом деле, дело не только в Стэнли, — но перевела сероглазая тему, разворачиваясь к нему. Ричи взвыл, после чего окровавленные губы Дример растянулись в усмешке. Кажется, что она намеренно так сделала. Будто ей нравилось издеваться над неудачником. — Я ухожу, потому что не хочу больше быть неудачницей. Не хочу слышать насмешки вслед, не хочу слушать нотации мамы и не хочу терпеть одну личность. С этих пор — две. Вообще, я хотела разойтись мирно, но…

— Будешь встречаться с Бауэрсом? — перенял Ричи ее прием. Он внимательно смотрел на нее, готовый ловить каждое слово; каким бы неприятным оно не было.

— Буду. Встречаться. С Бауэрсом, — медленно отчеканила Дример, чтобы точно дошло.

Эрин не хотела всего этого. Ее целью было разойтись мирно, без скандала. Сохранить, возможно, в тайне прежнее общение. Нахер Стэнли Уриса, его еврейские книжечки и раздражающее воспитание — нахер его очень далеко. Но вот друзей покидать не хотелось. Компания — это же как своеообразный дом. Но когда съезжаешь, не всегда обрывается общение с жильцами. И разве это предательство? Изначально — нет. Но сегодня, в этот момент, вспоминая недавние размышления матери о неудачниках и слушая то, что говорил до этого Ричи, Дример понимала, что

Не будет дружбы. Мягко говоря, нет. Если Тозиер велит ей пресмыкаться, точно последнее ничтожество, то остальные согласятся с ним. Никто из них не будет воспринимать ее как личность, которая может существовать без еврея. И его окружения. Ах, да. Она же такая приличная. Косы, платья ниже колен и н-н-ичего д-дурного из кривозубого ротика. Рина-Мечтательница.

— Шлюха.

— Серьезно?

Тишина. Прерванная, неизвестно через сколько времени, громким топотом миссис Тозиер по лестнице. Она, спустившись, одарила Эрин более, чем безыинтересным взглядом. Подумаешь, девочка — раздетая, взвинченная и какая-то не такая. Она просто оттолкнула сына, чтобы он дал ей пройти.

— Шлюха? — тихо переспросила Эрин, а после повысила громкость, кажется, до максимума. — Ладно, пидор!

— Что за выражения? — возмущенно спросила Рэйчел, но было видно, что это чистая формальность. Злость в Ричи уступила место непонимаю, а после — страху, такому, что он собирался вытолкнуть Дример за дверь.

Он слишком хорошо ее знал.

— Я просто обращаюсь к вашему сыну, миссис Тозиер, — Эрин выкрутилась и обошла его со спины, милыми серыми глазками заглядывая в озадаченное лицо женщины. — Решила не использовать сегодня имя, а, скажем, обозначение его сексуального влечения. Вы что, не знали, что он пидор?

— Эм… Прости?

— Прощаю! С кем не бывает! Ричи очень скромный и недавно признался мне в том, что любит мальчиков. Конкретно одного — точно. Так красиво выражался, что даже у меня сердце дрогнуло. Я ненадолго и забыла, какой он, на самом деле, отвратительный. Именно из-за ориентации, да. Ох. Конечно, некрасиво мне вот так ябедничить, — Эрин приподнялась на носочки к уху Рэйчел и приставила ладонь к щеке, после чего перешла на тихий шепот. — Вообще, не мое дело, конечно. Но вы сами понимаете, что это неправильно. И как отнесутся к этой неправильности добрая половина нашего города… Прознай кто-нибудь о его нездоровых интересах — будет ли вам, порядочным жителям, нормальная жизнь в Дерри? Я-то никому не скажу. Но вы хотя бы отцу скажите. Пока совсем не испортился, мальчик.

В гробовой тишине Дример покидала дом Тозиеров. Ричи даже напоследок не хлопнул зло дверью; ее закрыла Рэйчел, вышагивая мимо тут же напрягшегося сына. Последнее, что видела Дример, это то, как она наклонилась к нему и шепнула что-то в ухо. Даже за закрытой дверью были слышны крики до тех пор, пока Дример не отошла достаточно далеко. Она все еще не понимала, куда именно идет. Понятно было одно — туда, где еще никогда не была.

Ей навстречу, светящийся в темноте, как сотни мелких фонариков, важно вышагивал клоун. Ей показалось, что он смотрит на нее насмешливо и чего-то выжидает. Дример не переменилась в лице — невозмутимость, появившаяся после ухода от Ричи, не уступило место какой-либо другой эмоции. Когда они поравнялись, клоун было раскрыл рот, но Эрин заговорила первой:

— Можешь идти нахуй. Тут больше нет никакой неудачницы, — она приблизилась к нему и ухватилась за один из помпонов на белоснежном воротничке. С уголка раскрашенных губ Пеннивайза тонкой струйкой потекла слюна, чего Дример не замечала. — Меня больше не пугает твой голос. И ты тоже не пугаешь. Я много чего боюсь, но только не тебя. Не знаю, чего ты добивался, но больше тут терять нечего.

От Дример, правда, больше не несло страхом. Не несло ничем, кроме решительности, твердой убежденности в чем-то, смелости. Отчаяния и грусти. Пеннивайзу было все равно, чем пахло от этой девчонки теперь. У нее не было сладковатого аромата страха, который он надеялся развить до максимума своими выходками. Что-то пошло не так.

До чего Дример невыносимая девчонка. Неизвестно, где вообще ее место в этой жизни. Белая ворона — та еще!

Клоун начал медленно исчезать, до тех пор, пока окончательно не испарился. Рука Эрин, все еще сжатая в кулак, раскрылась — на ладони ее все еще красовался белый помпончик, слабо блистающий в непроглядной темени. Она открыто улыбнулась своему эдакому сувениру. Она ничего не поняла, но полностью осознала, что не сумасшедшая. У нее вряд ли здоровый рассудок. Неустойчивая психика, разрушенная той же матерью и прочими отбросами общества. Генри, пожалуй, был прав — что-то все это время мешало ей стать настоящей Эрин Дример. Ее никто такой не сделал. Она всегда ей была.

Да? Правда?

Следующая неделя начнется уже в другой жизни. Спустя какое-то время она сообщит об этом Джейми и, может, впервые получит от нее одобрение. А если и нет, то зарежет ее ножом. Если мать будет продолжать выводить из себя, Эрин избавится от нее. Она дает обещание. И какое-никакое — это сдержит точно. И какое-нибудь, связанное с наставлениями Генри. Если он прикажет избить, к примеру, Джорджи, она это сделает? Она сделает. А гнобить неудачников? Она будет гнобить неудачников. Она будет кем угодно, но точно не такой же. Не опять. Это уже не мексиканский сериал — это не Рина-Мечтательница. Спасибо всем, кто принимал участие в его закрытии.

Дример крутилась вокруг себя, стоя посреди пустынной дороги. Сейчас она ощущала себя такой свободной, как никогда прежде. Было бы иронично, если бы сейчас ее сбила машина, прекращая все это. Но Эрин знала, что такого не будет — она как экстрасенс или чертова ведьма была уверена, что ее новый путь закончится не сейчас. И не здесь.

Сегодня, бродя по ночному Дерри, по самым отбитым районам, забредая чуть ли не в лес, Дример вернется домой примерно в шесть вечера. Будет суббота. Потом — Генри и остальные и маленький Джорджи, пойманный ими, как бездомная собачка. Ей вручат биту — ту, что с шипами — но Эрин не возьмет ее и так справится с ребенком. Пару раз пнет ногой, пока младший Денбро, плача, не уйдет домой. Билл будет бешено стучать в дверь, вместе с Эдди. Ричи не присоединится к ним и всю неделю вообще не сможет выйти из дома — с такими побоями толком не ходят. Стэнли будет звонить. Звонить-звонить-звонить, как ненормальный, до конца не осознавая, что связь оборвалась.

Утром воскресенья, Билл, все-таки заболевший (в силу своего нежелания покупать дождевик), сам того не осознавая, проводит брата в последний путь. Уже в понедельник утром Дример наткнется на объявление:

«Пропал мальчик. Джордж Денбро. Шесть лет, рост — примерно 4,5 фута. Глаза карие, волосы светлые. Из особых примет — яркий желтый дождевик. Ушел из дома в дождь, на Нейбол-Стрит, и не вернулся. Все, кто обладает какой-нибудь информацией, пожалуйста, позвоните по телефону — 1-207-584-2209.»

Она посмотрит на фотографию, едва машинально не растягивая губы в ответной улыбке. Запрыгнув в модную машину Рыгало, на заднее сиденье рядом с Бауэрсом, Эрин в очередной раз напомнит себе, что это ее больше не волнует.

Комментарий к Часть 13 Таки решила я придерживаться расписания. Новые главы теперь будут выходить в субботу и в воскресенье :)

PS. Серия флэшбеков окончена.

====== Часть 14.1 ======

8:28

— Эй, Эрин! — окликнул кто-то.

Голос был очень знакомым, но сонная Дример не смогла бы сейчас определить его обладателя, как бы не старалась. Она даже не остановилась, продолжая лениво идти в сторону злосчастного кабинета истории. Эдди подбежал к ней, словно находился в бодром расположении духа, но, когда он остановил Эрин, встав напротив, то тут же начал тяжело дышать. Словно их разделял не короткий коридор, а километров восемь. Каспбрак взглянул на ждущую Дример и, вяло шевеля губами, спросил:

— Есть минутка?

— Нет, — ответила Эрин, обошла парня стороной и продолжила путь. Замедлилась, правда. На историю идти совсем не хотелось, особенно, без домашнего задания и еще с таким позорным пакетом в руках. С рекламой какой-то бижутерии. Но он был лучшим среди прочих, в большинстве своем, с изображениями продуктов питания.

Любимая сумка, которую Дример носила еще с младшей школы (она вообще редко любила менять вещи), осталась там, в лесу. Стэн рассказал ей, что они, занятые их с Ричи поиском, прочесали лес вдоль и поперек, но ни разу не наткнулись на ту яму. Раз неудачники ее не нашли, то ужасная в ориентировании Дример тем более с этим не справилась бы. Но чудовищно было жаль дорогой телефон, который остался в ней — более чудовищней, пожалуй, могло быть только наказание за его потерю. Это было единственным, о чем думала Дример, когда явилась в десять утра домой, перед этим сладко отоспавшись дома у Майка. И хотя это было пару дней назад, ее до сих пор передергивало, едва перед глазами вставал образ Джейми — пышущий жаром еще прежде, чем она открыла дверь.

Но нет. Ее не убили. Мало того — даже не наказали. Мама, правда, говорила, что наказывает Эрин самым страшным образом. Эрин, танцуя в душе ламбаду, скорбно кивала головой, чуть ли не выдавливая из себя театральные слезы. А в комнате она уже начала прыгать от радости так, что пол грозил провалиться даже под ее хрупким весом. И дело в том, что Джейми больше не собиралась ее контролировать. Наверно, она хотела, чтобы ее фраза «отныне ты сама по себе» звучала, как финальное наставление перед пуском в свободное плавание, но с ее видом после него не хватало только добавить «сдохни, сволочь». Эрин ничуть не расстроилась такой «заботе». Теперь ее больше не контролировали. Вообще нет! Дример считала, что более чем заслужила эту свободу; была уверена в том, что сможет ей распоряжаться. Правда, выспаться перед первым учебным днем она забыла. Пожалуй, наставление Джейми рано ложиться — было самым полезным из всех, что она давала.

Каспбрак поравнялся с ней. Только взглянув на парня, Эрин поняла, что у нее появился товарищ по несчастью. Было ясно видно, что Эдди тоже не спал — вот только, наверно, не одну ночь, а четыре-пять. Одна только бледность у него была такая, что вблизи можно было пересчитать все венки и капилляры на некогда смуглом личике. Блеск в его карих глазах потух, как свеча, оставив лишь красноту и лопнувшие сосуды и, как бонус, снизу синяки, практически черные. Неприятное зрелище — не в обиду привычной красоте Каспбрака, конечно.

— Слушай, прости за неожиданность, но мне очень нужна твоя помощь, — заговорил Эдди таким утомленным голосом, будто вот-вот свалится в обморок. Эрин машинально вытянула руку, поднося ее к спине парня, чтобы, в случае чего, удержать его. Настолько он был уставшим.

— Моя? — наигранно удивилась Эрин. Ее, к огромному удивлению, больше волновал вид Каспбрака, чем-то, зачем он к ней пришел. Но она ни в коем случае не должна была выдавать свое волнение. — Каспбрак, что ты несешь? Ты в неадеквате?

— Возможно, — просто согласился Эдди. Парочка школьников, быстро пробежавших мимо них, подняли после себя легкий ветерок. Именно от него, наверно, парень слегка пошатнулся. Эрин хотела продолжить неожиданный диалог, но Эдди сделал это первым. — Мне правда нужна твоя помощь, Эрин. Именно твоя, — особенно выделил Каспбрак последнее слово.

— С тобой определенно что-то не так, парень, — выдала Дример очевидную вещь, с целью скрыть свой интерес к словам Эдди. Как обычно, свои истинные чувства Эрин скрывала за насмешками и отступлениями от темы. — Знаешь, Эддс, синяки под твоими глазами больше, чем самооценка Балабола.

«Или количество его же собственных синяков», — хотела дополнить Дример, но передумала. Кажется, что ей все еще двигала жалость в отношении к Ричи. Наверно, он бы прибил ее, узнав об этом. Она уже сегодня видела его. Балабол пришел в школу, как ни в чем не бывало, с теми же ушибами, ссадинами, порезами, помутненной головой, километровым слоем соплей под носом и кашлем через каждые три секунды. И чудовищно огромным похуизмом к собственному виду. Эрин тоже легко могла заболеть после произошедшего, но у нее был крепкий иммунитет. И семь уколов «кларитина» в задницу, для профилактики.

— Моя просьба как раз напрямую касается Ричи, — пояснил Эдди. Эрин удивилась, но продолжала сохранять спокойствие. Ей это давалось с трудом, учитывая огромное количество мигом появившихся двусмысленных шуточек в голове. Она оставила их только затем, что до сих не знала, признался ли Ричи или нет. И ей было неприятно затрагивать особенно больную для Тозиера тему.

— Ну, что за помощь? — прямо спросила Эрин. Эдди громко зевнул, вскинув пальцем, этим призывая Дример подождать. Звонок на урок прозвенел очень вовремя. Дример, вслушиваясь в «дзыз-дзыз-дзыз», невинно поинтересовалась:

— А ты знаешь сколько микробов с воздуха попадают сейчас в твоей широко открытый рот?

А после наблюдала за тем, как Каспбрак схватился за горло и подавился кашлем, будто заглотнул особо опасных паразитов. Благо, он быстро успокоился и только осуждающе взглянул на шутницу-Дример. Эрин думала, что сейчас у них начнется словесная перепалка, но Эдди вернулся к прежней теме. В отличии от Дример, он всегда говорил только то, что хотел изначально.

— В общем… — настолько вяло говорил парень, что Дример тоже начало тянуть в сон. Вдруг он резко зажмурился, словно увидел что-то страшное. Но потом, открыв глаза, снова принял невозмутимый вид и продолжил. — Ты все еще умеешь подделывать почерки, да? Да, — сам ответил Эдди, не дожидаясь ответа собеседницы. — Мне нужно, чтобы ты написала одну записку почерком Ричи.

— Думаешь, что я помню его почерк? — фыркнула Дример. Она открыто вредничала, раздраженная от того, что Каспбрак так нудно говорил, занимал ее время и вообще так резко появился. Это были главные причины задержки ответа. Эрин помнила почерк Ричи. Она помнила, как пишет каждый из них.

— Я дам тебе обрывок из его тетради! — с неожиданной злостью ответил Эдди. От того, как он повысил голос, Дример даже вздрогнула. — Хватит тут размыто говорить, отвечай точно, будешь помогать или нет!

Хорошо, что коридор почти опустел. Три или четыре человека, стоящих у окна и косо поглядывающих на них, внушали Эрин не такие сильные неудобства, как если бы целая толпа. Да, это просто картина маслом — неудачник и хулиганка. И, пусть разные, но все равно, одинаковые отбросы общества. Но на последний факт Дример уже, почему-то, было почти наплевать. Настолько, что она, не стыдясь, легко сжала одной рукой подбородок Эдди, а другой провела по волосам; по мягким, игривым кудряшкам.

— Да помогу, помогу я, — твердо, но спокойно и, кажется, даже робко ответила Дример. Эдди отвернул голову, смущенный её действиями. Эрин не обращала на свою неожиданную открытость внимание и, гонимая большим любопытством, вновь уклонилась от темы. — Что с тобой вообще? Выглядишь, мягко говоря, хуево.

— Еще бы, — согласился Каспбрак, совсем не обижаясь. Когда Эрин убрала руки, парень отвел от нее взгляд и тут же встретился им с ребятами у окна, с ухмылками наблюдающими за ними. Честно, Эдди было все равно на то, что они только что могли создать гору неприличных слухов. Его смущали только действия Эрин, которые еще приносили, малость говоря, дискомфорт.

— Так что с тобой? — повторила Дример свой вопрос. Эдди покачал головой, одновременно с этим пожимая плечами — очевидно, думал, делиться откровенным с самой Эрин Дример или нет.

— Не спал уже три дня, — продлились его размышления не долго. — Работа.

— Ночью?

— Ага. Один знакомый, — Эдди поднял указательный палец и переместил его влево. — другого знакомого, — еще левей, — который знакомый Майка и, по совместительству, более-менее надежный товарищ, взял меня нелегально разгружать разные товары на Трейлин-Роуд.

— Трейлин-Роуд? — переспросила Эрин, прищурившись. Название улицы ей было слишком знакомым. — На ней та самая круглосуточная аптека, в которой, якобы, снабжают наркотой?

— Именно. И не якобы, собственно, — кивнул Эдди и хмыкнул. Потупил взгляд. В душе парень боялся, что за разглашение тайны, пусть даже успевшей пойти слухами среди многих людей, у него будут неприятности. Каспбрак слишком поздно подумал, что с Дример таким делиться не стоило бы. Но уже было слишком поздно отступать, к тому же, еще и некрасиво. — Но я не вмешиваюсь в эти дела, просто разгружаю ящики, коробки с лекарствами и псевдо-лекарствами, — Эдди понизил голос, чуть привстав на носочки, чтобы достать до уха Дример (разница в росте была отнюдь не маленькой). — Я даже стащил себе недавно какие-то таблетки, которые помогают долго не спать. Они работают. Наверно, смогу даже неделю продержаться.

— Каспбрак, — досадно протянула Эрин, качая головой. — ты от чего в такие ебеня скатился?

— Я не хочу больше брать деньги у матери, — заявил он с серьезностью. — Она постоянно попрекает меня этим, мол, без нее мне вообще не обойтись.

Эдди отрицательно махнул рукой, словно перед ним сейчас была миссис Кей, а не смятенная Эрин. Злой Каспбрак пробивал на смех; его милая мордашка не внушила бы злости, наверно, даже первокласснику.

— Я хочу доказать ей, что она не так уж сильно мне нужна. Теперь сам о себе забочусь.

— А она знает о твоей работе? — невзначай поинтересовалась Эрин, не поднимая глаз и смотря ими на часы. С начала урока прошло всего лишь пару минут. Надо же. Дример казалось, что Каспбрак держит ее уже больше часа. Не глядя сейчас на парня, русоволосая не видела, как его лицо исказило полное удивление, вперемешку со страхом.

— Рехнулась? — выпалил он. Когда Каспбрак говорил громче, сонливость его была даже не так заметна. Но, как стоило ему принять прежнюю интонацию, от вялости в голосе готовы были сохнуть даже комнатные растения. — Конечно, она не знает. И ни за что я ей не скажу. Надеюсь, что спальный мешок, набитый соломой с фермы Майка, она еще долго будет считать мной.

— А ты сколько уже работаешь? — спросила сероглазая. Она, скрестив руки на груди, потопталась ногами, испытывая явный дискомфорт от долгого стояния на месте.

— Всего пару недель, но прогулов, из-за перерывов на сон и выполнения домашней работы, столько нахватал, что все учителя уже готовы с меня шкуру спустить… — ответил Каспбрак. Грусть и безнадежность так и сквозили в его речи и он, не желая заострять на этом внимание, двинулся вперед, рукой подзывая Эрин. Она радостно поспешила за ним.

— Попроси остальных неудачников прикрывать тебя. Делов-то, — предложила Дример, беспечно пожимая плечами.

— Я просил, — ответил Эдди, повторяя за ней. — Но им это уже тоже осточертело. Бен уже пообещал выдать меня маме, если я опять явлюсь в таком херовом виде, — поделившись последним, Каспбрак вновь почувствовал обиду на такое предательство, еще и нагло поддержанное остальными. Он вспомнил изумление Эрин при встрече с ним и расстроился еще больше. — Боже, хоть бы он пошутил…

— Ваш новенький — тот еще козел!

— Он вообще-то тут учится уже больше года, Эрин, — Каспбрак закатил глаза на недальновидность Дример. Он не удивился бы, узнай, что она весь год вообще не замечала Хэнскома.

— И что? — хмыкнув, подтвердила Эрин эти догадки. — Я его не знаю и не горю желанием узнать.

— Ладно, — коротко бросил Каспбрак и махнул рукой. Разговор уже ушел в другое русло и затронул совсем непозволительные темы. Как он вообще это допустил?

 — Почерк точно подделаешь? — переспросил Каспбрак.  Дример согласно кивнула, выглядя даже почти не мегерой. — Хорошо, тогда встретимся после этого урока у входа в библиотеку, — Эдди поднял ладонь в воздух, останавливая очевидный вопрос из уст русоволосой, поясняя. — Там безопасно, меньше всего народу.

Парень бросил взгляд на дверь кабинета истории, не заметив, как они успели к нему подойти. Дример повторила за ним, а после они отвели одновременно взгляд и взглянули уже друг на друга. Эрин, не стесняясь, внимательно осматривала Эдди и оценивала ее состояние — доживет ли он вообще до конца этого урока? Каспбрак в очередной раз смутился такой открытости и, кивнув на прощание, поспешил назад. Дример смотрела ему вслед так удивленно, что даже не засмеялась, когда странный Эдди чуть не поскользнулся на пустом месте. На спине его болтался рюкзак, который с одного плеча свесился чуть ли не до пола, но Дример обратилась к нему не поэтому:

— Ты не пойдешь на историю?

— Нет, — ответил парень. Не разворачиваясь к ней, он присел на пол, завязывая шнурки на одном из кроссовок. Он продолжал также медленно, будто с большим трудом, говорить. — Сейчас единственное свободное время, чтобы успеть дописать эссе по английскому. Миссис Харрисон сожрет меня без зажарки, если я сегодня уже его не сдам.

— Ясно, — формально ответила Дример.

Ей стал не интересен странный интерес к Каспбраку после того, как в голову ударила мысль — зачем, собственно, она задает столько вопросов? Неужто ей правда любопытен этот астматик и его практически поломанная жизнь? Дример, взглянув еще раз на часы, опять удивилась такому медленному течению времени. Как Каспбрак, что «трещал так быстро», потратил на нее всего лишь около трех минут? Обрадовать бы его этим; наверно, он из сорока минут на чертово эссе потратит около десяти. И оставшееся время сможет занять чем-то другим.

— Слышишь, Эдди, — позвала парня Эрин. Он только что скрылся за поворотом, но после этого объявился вновь, с любопытством взирая на русоволосую с конца коридора. Она показала пальцем на дверь кабинета и неуклюже улыбнулась.

Смущенная такому до мозга костей.

— Я тебя тоже сегодня прикрою. Не волнуйся. И вздремни… хоть немного.

12:10

День шел очень медленно. Очень-очень-очень медленно. Дример казалось, что она продержалась в школе огромное количество времени даже тогда, когда часы не переставали настойчиво показывать всего двенадцать дня. В то время прозвенел самый длинный звонок, символизирующий начало обеда. Остальные десять минут Эрин потратила на поход к своему школьному убежищу. Дример наконец ступила на его территорию. И вздохнула почти на весь, к счастью, пустой коридор. Она хотела присесть на подоконник, но вовремя вспомнила об отоплении — вот уже десятого октября до сих пор не включенным. Неизвестно, правда, был ли пол как-то теплей. Эрин не собиралась сравнивать, когда приземлялась на него, в облегчении прикрывая глаза. Она бежала от мыслей о гребанных неудачниках, в последнее время совсем захлестнувших разум. Несмотря на то, что этот коридор внушал чертово дежавю — открыто горланил о первой нормальной встрече с самой приятной неудачницей — Дример не собиралась отсюда уходить. Нет.

Отношения с неудачниками двинулись с мертвой точки. Эрин не собиралась с этим ничего делать. А отношения с хулиганами, кажется, застыли на месте. С этим она тем более не собиралась ничего делать. Можно было подумать, что она избегает Реджи и Вика именно из-за того, чтобы найти время на бывших товарищей — тот же Эдди как тому пример. Но первые сами крутились возле нее — слетелись, черт возьми, как пчелы на сладкий цветочек. Эрин не бесило это внимание. Она только не могла понять, чем оно вызвано. Объяснение можно было найти толькоКаспбраку — и его дурной любовной записке Тейтум Райли, якобы написанной рукой самого Ричи. Эдди страдал полной хуйней; ответ его был ещё более хуевым, звучащим не как изначальное «я просто хочу проверить, нравится ли она ему», а как «я гребанный параноик и ревную это драгоценное сокровище, я ценой жизни должен узнать, влюблен ли он в эту шмару или нет». Эрин чуть ли не ржала в голос, когда выводила размашистым почерком послание любви неизвестной ей девчонке с параллельного класса. Она прямо спросила, зачем Эдди это нужно; между делом еще поинтересовалась, действительно ли Каспбрак считает, что Ричи поверит в то, что писал эту записку сам еще когда-то давно. Эдди кивал-кивал-кивал головой, будто китайский болванчик. О. Он тот еще болван.

Не в глубине души, а прямо наяву Дример искренне жалела, что такая история не произошла в ее время. Пожалуй, это было бы самым приятным воспоминанием из прошлой жизни. Эдди даже не подозревал, как глубоко она посвящена в эти отношения, выстроенные на сплошных подколах, мелких ссорах, обидных шуточках и нездоровой привязанности к миссис Кей. Конечно, это было ненормальным. Но чертовски увлекательным.

Грустным и слегка больным.

Дример хлюпнула носом; предвестником начинающейся истерики. Эрин, почувствовав, как слезы уже потекли по ее щекам, начала быстро искать в пакете влажные салфетки. Но руки тряслись как у обдолбанной, а глаза накрыла пелена, размазывая изображение. Дример тихо плакала снаружи — и навзрыд ревела про себя. Эта истерика уже не была такой, как прежде. Она не была основана на гневе, странном бешенстве и вечной непонятной злости. Наверно, так плакал любой нормальный человек. Дример срочно нужны были салфетки, чтобы смыть следы этого позора. Вместе с этим, правда, она еще смоет косметику. Эти черные-черные тени, засохшую подводку и тушь, сыплющуюся ей едва не в глаза. В течение двух лет Дример красилась каждый день. Это нравилось Генри, да и ей, собственно, тоже. Она чувствовала себя по-настоящему уверенной. Гребаной. Бандиткой.

Тварью.

Нащупав наконец салфетки, Дример вытянула сразу несколько штук и быстро начала тереть лицо. Будто времени у нее было в обрез на то, чтобы смыть все это с себя. Она хотела избавиться от слез, косметики, желательно, второго слоя кожи. От самой себя целиком. Когда салфетки почернели, будто окунутые в черную краску, Дример сжала их в руке, и тут же еще ладонь ее почернела; хотя, она вся целиком была черной, насквозь. У Эрин не было с собой зеркала, но она справлялась и без него — во всяком случае, у нее еще не было не малейшего желания видеть свою рожу. Генри называл ее красивой… Ангелочком. А с дерзким макияжем, по его мнению, она была уже настоящим дьяволом — достойным сопровождать Бауэрса в его злодеяниях. И как же Дример это было приятно слышать. Ходить с ним по магазинам, выбирать косметику, любезно спонсируемую своим первым парнем. Денег, правда, у него всегда было немного, и Эрин приходилось довольствоваться тем, что есть. Это был девиз Стэна, который в новой жизни стал и ее собственным. Может, Урис им руководствовался, когда целовал ее? Якобы, любил?

Количество салфеток достигло двухзначного числа, когда он появился на горизонте. Эрин не услышала его шагов, накрывшись салфеткой, как шторкой от окружающего мира. Когда он приземлился рядом, тут же душа запахом крышесносного одеколона, Дример сразу поняла, что это он. Она в очередной раз протерла салфеткой глаза, которые сильно щипало. От спирта, наверно, они еще были красными; хуже, чем в прошлом Каспбрак во время лихорадки. Дример тяжело вздохнула, будто перед смертью и повернулась к Урису. А он держал в руках все испачканные салфетки и крепко сжимал их в кулаках. Потом взгляд парня перевелся на Эрин и он, с абсолютной невозмутимостью, сказал:

— Так лучше.

— И тебе привет, Урис, — передразнила Дример, не зная, куда ей спрятаться от пристального взгляда Стэнли. Когда она отвернула голову, он приблизился, желая рассмотреть еще внимательней обновленную мордашку. Эрин резко повернулась, едва не сталкиваясь с парнем лбом и грозно выпалила. — Чтобы я делала без твоих одобрений!

— Ты вообще дышать-то могла? — абсолютно невинно поинтересовался Урис, поднося испачканные салфетки к сердитому лицу Дример. Стэнли с настоящим удивлением еще раз взглянул на них. — Как все это поместилось на твоем лице?

— Вообще-то, вся эта косметика совсем не ощущается, — донесла Эрин. Типичному мальчику такое заявление казалось просто невероятным.

— Но вряд ли с ней комфортно, — ответил Стэн, полностью уверенный в правдивости своих слов.

Эрин хотела выхватить салфетки из его рук (зачем они вообще ему нужны?!), но Урис, едва только ладонь русоволосой легла на его, накрыл ее другой сверху. Эрин с непониманием заглянула ему в глаза. Отчетливо видя в зрачках еврея свое отражение, Дример поспешила снова отвернуться. Всего секунда наблюдения за собой казалась ей вечностью; наедине с такой уродиной. Дример пожалела, что смыла макияж — с ним она была хотя бы симпатичной. Сейчас она была готова снова тереть салфетками лицо. Только уже грязными и с желанием вернуть всю косметику назад.

— Никогда не понимал, зачем тебе эта боевая раскраска, — Стэнли имел удивительную способность одной фразой или только словом выбивать любые глупые мысли из русоволосой головы. — Я не осуждаю тебя. Только любопытствую.

— Ох, Урис, а я вот не понимаю, почему ты воло…

— Тшш, — шепнул Стэн, прекращая этот словесный понос.

Сначала он просто накрыл ладонью ей рот, но потом, заметив, что Эрин успокоилась (потеряла дар речи…), Стэнли убрал ее. Он погладил большим и указательным пальцем, одновременно, уголки губ девушки; потом повел их по нижней губе к друг другу, а когда те соприкоснулись, дернул к верхней губе. Этим действием он словно нарисовал невидимую молнию и закрыл ее. На губах еврея расцвела легкая улыбка, вызванная потерянностью в серых глазах.

— Помолчи немного, Рина. Я тут кое-что принес.

Стэнли взял в руки рюкзак. За очень быстрое время (будто боясь, что Дример снова оживет и взбесится с еще большей силой), Стэнли достал оттуда красный бумажный пакет. Он просто сунул его в слабые руки Эрин и снова вернулся к рюкзаку. Дример ожила, когда разглядела на дне этого пакетика что-то блестящее. Может не ворона, а сорока? Может, там какая-нибудь брошка? Хотя, вряд ли под нее был бы нужен такой большой пакет. Эрин от чего-то стеснялась сразу вытащить неизвестную вещь оттуда. Ей бы подхватить сейчас уверенность Стэна. Он достал из рюкзака пачку сигарет, зажигалку и безрассудно закурил прямо в коридоре. Урис выдыхал дым в сторону, стараясь не попадать им на надутую Дример. Она считала такой поступок Стэнли более, чем безумным. И факт того, что сейчас обед, а этот коридор — самый безлюдный в школе, не останавливали Дример от мысленных ругательств в сторону глупого еврея. Конечной остановкой им и вообще здравому смыслу послужила только вещь, которую достала из пакета Эрин. Она разжала, каким-то чудом скомканную до маленьких размеров, сумку. Черную, лакированную; но на ощупь больше тряпочную. С брошкой в виде посеребренной розочки в самом центре.

— Нравится? — спросил Стэн, довольно наблюдая за озадаченным лицом Дример, на котором после отразился шок. На какое-то время она вообще застыла с открытым ртом, держа сумку на весу. Стэнли хмыкнул, делая очередную затяжку, смахивая потом пепел прямо на пол.

— Это… Сумка? — находясь в полном неведении, спросила Эрин. Реакция ее была такой, будто Урис ей подарил уменьшенный космический корабль. Она с нетерпением взглянула на него, похоже, серьезно ожидая ответа.

— Ну… да, — он сдержался от насмешки, считая, на самом деле, такой шок Эрин вполне оправданным. Стэн не мог припомнить, когда вообще дарил ей подарки — ни в этой жизни, ни в той.

— Сумка для меня? — уточнила Эрин. Наблюдая за тем, как она по хозяйски пытается ее размять, местами любовно прижимая к груди, Стэнли решил, что даже отрицательный ответ ее бы устроил. Потому что она бы ему не вняла.

— Просто ответь, черт возьми, — поторопил Стэнли. В нем вдруг вспыхнула необъяснимая ярость на эту потерянную девчонку. — Тебе нравится эта сумка или нет?

— Красивая, — блаженно протянула она, кивнув. — Очень красивая, — Дример кивнула еще пару раз, после чего перевела глаза на Уриса. Бесстыжие, они горели фальшивой надменностью и упреком. — Хотя, мне всегда нравились яркие цвета, но это тоже, собственно, пойдет.

— А, да? Ну, тогда передай ее Беви, как встретишь, ладно?

— А… — ляпнула Эрин, быстро моргая уже потрясенными глазами. — А…

— Ох, да для тебя она, — закатил свои глаза Стэн. Он закончил курить и, отбросив окурок в сторону, потянулся к девушке; убрал пару распущенных прядок за ее ушко, не зная, куда еще деться. Урис до сих пор чувствовал себя неловко рядом с ней и даже сейчас был не в силах придать больше уверенности ломающемуся, в силу переходного возраста, голосу. — Ты же свою старую потеряла. И, не обижайся, пожалуйста, но я просто не могу смотреть на твой дурацкий пакет. Выбрось его сразу же.

— Я с той сумкой ходила, наверно, еще с начала школы. И, раз деньги мне не выдавали, думаешь, у меня было что-то другое? — слова Дример по всем законам ее поведения должны были сейчас сочиться сарказмом и иронией, но она звучала удивительно спокойно. Говорила плавно, без привычных взлетов эмоций. — Радуйся, что хоть с пакетом пришла. Мать сегодня «тонко» намекнула, что я могу нести весь свой хлам в руках.

— Я рад, что твои руки остались свободными, — честно ответила Стэн. Порой он удивлялся, как Эрин ими, такими тощими, умудряется еще нести учебники. Он взял за ремешок сумку, отложенную Дример в сторону и протянул ее назад. — Бери, она твоя. Считай это подарком за хорошее поведение.

— Хорошее поведение?

— Ага, — Урис звучал также издевательски, как некогда Эрин. — Без истерик и заебов в те выходные.

— Ты… Да ты… Как ты…

— Тшш, — снова шепнул Стэн, повторив свое прошлое действие. — Давай теперь, медленно и спокойно, повторяй за мной: «Спасибо, Стэн».

Эрин хотела язвительно брякнуть, как ей поблагодарить бесстыжего еврея, если он затыкает ей рот. Но Стэнли, убирая ладонь, в очередной раз прогнал непрошенные мысли из ее головы. Вид у него был, как обычно, спокойным — настроенным на сплошной позитив. Эрин прикусила щеку, невольно заряжаясь им тоже. И, кажется, подхватывая все хорошие мысли в голове Стэнли. А еще думая, каким уютным оказался этот коридор.

Проклятье. Ебанный еврей!

Неожиданно прикасаясь поцелуем к губам Стэнли, первым с ее стороны, Эрин убеждала себя, что это вызвано лишь желанием не повторять его гребанное «спасибо, Стэн.» Она потянулась к нему ближе, кладя руку на затылок, тут же перебирая пальчиками непослушные кудри; более сухие, чем у Эдди. Поцелуй, по сравнению с такими, какие обычно дарят друг другу бурные подростки, был практически неощутим. Она умела целоваться — с Генри, как говорится, и не такому научишься. Но с Урисом не хотелось углубляться в это дело — приоткрывать губы, проскальзывать в теплый рот, играясь потом язычками. Тем более, она еще не добилась от него никакой ответной реакции. Гонимая лишь жаждой уйти от спасибо Стэн, Дример еще волновалась насчет этого. Хотя этого вообще не надо было делать!

«Не надо.», — наверно, думал так и Стэн, когда начал ей отвечать. Сначала с такой неуверенностью, будто никогда не целовался и вообще был сорокалетней девственницей. Но после от нее не осталось и следа — Дример даже опешила, когда он также положил руку ей на затылок, вцепился в волосы и чуть дернул их. Свободной рукой он приобнял ее за талию. Поцелуй все еще не позволял себе большего, но пробуждал эмоций больше, чем, пожалуй, самый отчаянный секс. Стэн еще раз дернул ее за волосы, а после, когда Эрин не выдержала и отстранилась, желая высказать претензии, Урис ловко откинул мешающиеся пряди и впился уже губами в шею. Да. «Впился», пожалуй, очень подходящее для этого слово. Дример обняла его за шею, глухо промычала в пустоту этого коридора; но когда Урис слегка прикусил ее кожу, а дальше, будто извиняясь, лизнул это же место, она едва не сорвалась на полноценный стон. До подобных действий русоволосая каждый раз доходила с Генри. Как же сейчас ее поражал Стэн, который, оказывается, тоже мог подобное себе позволить. Полностью противоречащее его примерному поведению.

Стэн одарил еще короткими поцелуями почти всю шею Эрин, после чего отстранился с довольным лицом. Знай она, что он так радовался оставленным меткам на ее теле, то еврею бы больше не жить. Парочка, ненадолго приостановившись, снова потянулась к друг другу. Следующий поцелуй был последним и больше походил на чмок — лишь слегка затянувшийся. Отстранившись, Дример поспешила было убрать руки, но Стэн быстро прижал ее к груди, после чего начал водить по сгорбленной спине руками, параллельно с этим горячо дыша ей в ухо. Эрин была будто птичкой в его руках, а он сам — клеткой, больше всего на свете желающей ее не отпускать… Дример вдруг осознала, что сидит уже не на полу, а на коленях еврея. Она? Он? Когда успели?

— Ебать, — больше разумных слов не нашлось. Эрин нервно хихикнула; Стэнли повторил. Малость, напряженная обстановочка. — Пошел ты, Стэн.

— Пожалуйста, — шепнул он в ухо, вновь вызывая новую волну мурашек и странное, теплое чувство в низу живота. Дример знала, что оно означало и чем вызывалось — от того ей было еще очень неловко, сейчас, когда она сидела на проклятом Урисе и понимала, что его умудрился вызвать именно он. У Бауэрса не всегда это получалось, с его более откровенными ласками. А тут Урис. И всего один, гребанный поцелуй.

— Мне нужно в столовую, встретиться с ребятами и поесть, собственно. Пойдем, — сообщил Стэн, в этот же момент спокойно перекладывая Эрин назад на пол. Она и понять ничего не успела, все еще находясь вне пространства после случившегося. Урис поднялся на ноги с самым невозмутимым видом, нарушающимся лишь сильной краснотой щек и сбившимся дыханием. Жаль, что на нем были такие плотные джинсы. Интересно, завела ли его неудачница?

— Иди, я не пойду, — махнула рукой Эрин. Она взяла в руку новую сумку, в случае чего, готовая отбиваться ей от назойливого еврея. Но несмотря на это, они обменивались любезностями, как старые возлюбленные. — Приятного аппетита. Передай Ричи, чтоб подавился.

— Увидимся, — последние слова удачно пролетели мимо ушей еврея.

Стэн ушел сначала без рюкзака. Потом вернулся за ним. Дальше, на бегу, чуть не споткнулся, пока наконец не исчез из поля зрения. И Эрин тут же начала обмахивать себя руками, как маленькими веерами, в попытке призвать к спокойствию. Она вскочила на ноги, не желая больше сидеть на этом чертовом месте. Хорошая идея, Дример, да, вот только откуда они у тебя берутся?! Эрин развернулась к стене, концу этого коридора. Сделала пару шагов к нему, чтобы в конце от души побиться об стену, как вдруг кто-то выкрикнул что-то вроде «ТЮЮ!», а дальше она вновь оказался заложницей чужих рук. Только на этот раз более худых, хрупких, вдвойне наглых и с множеством веснушек.

— Блять! — выкрикнула Эрин. Она, как могла, повернула голову, но лицо Беви так и не увидела. Но ее беззаботную улыбку чувствовала всеми фибрами души. — Марш, ты, ведьма!

— Ведьма? Новое прозвище? Оно получше моих старых будет, — как обычно, начала трещать Беверли. Она переместила голову к левому уху Эрин, бодро говоря в него. — Мне даже нравится!

— Ведьма Марш, — начала Эрин, найдя подходящий ответ на последующие действия рыжей. Она, с какой-то стати, вдруг начала водить руками от ее груди до живота и обратно, не отрываясь от уха Дример и уже нагло в него хихикая. — Кончай меня лапать!

— Ммм, — мурлыкнула Беверли и чмокнула девушку в шею, чуть ниже ушка. Дример подскочила прямо с ней, кажется, почти до потолка. Марш отстранилась от русоволосой, пошатываясь на месте и хохоча уже в голос. — Что, объятья и поцелуи Стэнли будут поприятней, чем мои? Кажется, я ревную, Дример.

Эрин нервно одернула воротник свитера; раз, потом еще раз, потом еще, так, будто уже желала себя придушить и избавиться от подобного дерьма. Беверли присела на то же самое место, на котором сидел Стэн. И, черт возьми, она достала даже, блять, те же самые сигареты, что были у него. Эти двое будто были разнояйцевыми близнецами, отличаясь по внешности, но полностью сходясь в некоторых привычках. Не во всех. Ибо Марш, дыша дымом уже прямо на Дример, с улыбкой говорила:

— Я тут недавно мчалась за Стэном, чтобы отдать ему конспекты по английскому. Он вдруг скрылся за углом и, благо, я не завернула за ним, — идеальная улыбка Бев грозилась выйти за пределы лица, еще и открыто насмехаясь над смущенной Дример. Она стояла напротив нее, испытывая явные трудности отойти в сторону или вообще уйти. Кажется, Бев действительно была ведьмой и ментально осаждала любые попытки Дример спастись. — Но вы, детишки, точно бы не смутились моему появлению. Боже, — вдруг Беверли повысила голос, раскинув руки, как вольная птица. Она была вольной. — это был такой поцелуй! Сколько чувств, эмоций! Я такого с Биллом даже в том нашем спектакле не провернула. Видели бы вы себя со стороны!

— Марш… — процедила Дример, не радуясь своеобразным комплиментам. Беверли, будто пытаясь ее добить, похлопала рукой то место, где сидела Эрин. Дример было некуда бежать — от прошлого можно было, но от настоящего уже нет  — и потому она приземлилась назад, мрачно шутя. — Может, в следующий раз ты притащишь камеру и запишешь все это на нее, в качестве домашнего порно?

— Зачем мне это, когда скоро будет настоящее порно? — лицо Беви, со вскинутой бровью и прищуренными глазками, снова оказалась перед ней. Дример резко отстранилась, поздно спохватившись — и в результате ударившись головой об стену. Ведьма Марш продолжала смеяться, куря сигарету; наверно, считая ее чуть ли не трубкой мира. — А что, Эрин? Я уверена, что порнушка уже на горизонте.

— Марш, — Эрин постаралась улыбнуться еще шире, чтоб, хоть, напугать неугомонную Беверли. Голливудская улыбка той ни в какое сравнение не шла с ее собственной. — Ты так открыто пошлишь. Небось, уже трахалась.

— Эй-эй, — Беверли подняла указательный пальчик, мастерски держа между другими почти докуренную сигарету. Она все также улыбалась, продолжая излучать свет. Дример от этого уже было не по себе. — Как некрасиво звучит, лапушка. Не трахалась, а занималась любовью. С любимым человеком.

— С каким из? — пошутила Эрин. Да. Она преследовала за собой цель только пошутить — как обычно, глупо и грубо — но Марш восприняла ее слова всерьез.

— Дример, мать твою! — она беспардонно ударила обоими кулаками ей в грудь. Сигарета очень вовремя упала на пол, а не на свитер Эрин. — Опять начинаешь?!

Русоволосая опешила от удивления. Оскорбленный вид Беверли, вместе с потухшими задорными огоньками в ее светлых, чистых глазах, опять пробудили в Дример уже знакомое чувство. Совесть, да, именно ее, ага.

— Прости, — удивительно легко выдала Эрин. Она опустила голову, не смотря на Беверли, которая прожигала ее взглядом насквозь. Таких взглядов Эрин натерпелась от Джейми — и ей было, мягко говоря, неприятно ощущать их вновь. — Не злись. Я пошутила, — Дример подняла голову, но все еще старалась не встречаться с голубыми глазами. Но что-то подсказывало Эрин, что они стали гораздо спокойней, потому, наверно, и голос ее зазвучал бодрей. — Так что, у вас с Биллом уже было?

— Да, — ответила Беви. Дример почувствовала аж волну тепла от нее, последующую за этим ответом. — Это чудесно. Желаю тебе со Стэном того же.

— Эээ… — донеслось в ответ лишь мычание. Беви под него, как под аккомпанемент, затянулась новой сигаретой. — Спасибо. Но я вообще не знаю, чем заслужила такое отношение к своей персоне. Нет, серьезно, Бев.

Сероглазая бесцеремонно выхватила сигарету из рук доброй ведьмы. Беверли так и застыла со скрещенными пальцами, выжидающе смотря на Эрин. Да. Это было просто ожидание. Без намека на удивление, злость или радость. Будто Бев уже испытала все эмоции заранее и сейчас ждала лишь следующих слов Дример.

— Почему ты так ко мне относишься? Учитывая то, как я лично испортила твою репутацию.

— Хм… — хмыкнула Беверли, отводя глаза к потолку. Она будто пыталась что-то вспомнить. — А… Знаешь, когда я настойчиво выпрашивала все о тебе у ребят, Ричи подметил, что я слишком добрая к людям. Это правда. Я считаю, что у меня просто прирожденный талант находить хорошее в каждом человеке. Не знаю, что тебя испортило, Эрин — вот честно, даже понятия не имею. Но я уверена, что раньше ты была хорошим человеком. Хотя, ты и сейчас не плохая. Просто слегка своеобразная. К тому же, в плохую Стэнли Урис никогда не влюбился бы, лапушка.

— Бев… — ком в горле мешал нормально говорить, а слезы душили, точно как плетеные веревки. — Прости меня…

Дример, определенно, сегодня шла на рекорд, плача уже второй раз за день. В таком жалком виде она казалась сама себе полным чудовищем, поверженным еще таким чистым и достойным человеком. Эрин вновь хотела опустить голову (вообще, желательно, срубить ее с плеч), но Беви не дала ей этого сделать. Она заключила лицо русоволосой в свои бледные ладони; взирала на нее со всей той же доброй улыбкой, когда обводила пальцами мокрые следы, оставленные слезами. Марш ласково убрала волосы, падающие на лицо Дример, после чего поцеловала ее в обе покрасневшие щеки, по очереди. А дальше в нос, с искренним намерением успокоить и утешить.

— Все хорошо. Я давно тебя простила. Неприятный осадок на душе, конечно, остался… — Беверли остановилась, прикусила губу, поздно думая о том, что такой факт Эрин не понравится. Хотя, должна ли она вообще как-то перед ней оправдываться?

— Но я не держу на тебя зла, — вот чистой правдой можно было заверить.

Эрин тяжело дышала, медленно успокаиваясь. В конце концов, ее спокойствие достигло таких пределов, что девушка, открыв глаза и увидев мордашку Беви на очень близком расстоянии, насмешливо спросила:

— Поцелуемся?

— Не. Как бы мне этого не хотелось, лапушка, — мурлыкала рыжая, даря щеке Дример очередной поцелуй и отодвигаясь. — Но ничего серьезней этого я себе позволить не могу. За большим обращайся к Стэну, — предложила Бев. Ее голубой глаз подмигнул, а уголок губ скривился в усмешке. — И за еще большим тоже.

— Ммм… Не думаю, что я прямо вот так готова, — ответила Эрин, занявшись перекладыванием вещей из пакета в новую сумку. Она желала уклониться от темы, заданной Марш, но на деле подкинула к ней только больше интереса.

— К чему готова? К сексу? Так к нему готовятся только первый раз, — ответила Беверли, не понимая смысла сказанного Эрин. Она начала помогать ей перекладывать вещи, уже очень скоро чертыхаясь от того, что пакет был удивительно большим (или хлама у нее удивительно много).

— Ну… Понимаешь…

— Стоп-стоп! Подожди! — проговорила Беверли, отрываясь от занятия. Она смотрела на Эрин с полным изумлением, которое, мягко говоря, обижало русоволосую. Понятное дело, там, слухи и все такое… Но в конце-то концов! — Так ты не? Серьезно? Никогда? — Дример лишь раздраженно кивала в ответ, в надежде оправдать свою честь, но следующий вопрос Беверли ее остановил. — А как же Генри?

— Генри — джентльмен, — абсолютно честно ответила Эрин, вызывая у рыжей абсолютный шок. — Мне не хотелось, а он не принуждал.

— С ума сойти! Никогда бы не подумала, что он может быть таким деликатным, — удивлялась Беверли. Эрин и не заметила, как она переложила все оставшиеся вещи сама и, застегнув рюкзак, гордо вручила его в руки девушки. Свои она скрестила на груди, чуть качая головой. — Пожалуй, это действительно хорошее качество, которое можно в нем найти. Удивительно, правда, что они вообще есть.

Кривая улыбка Эрин служила знаком тому, что она не хочет продолжать эту тему. Но Беверли будто не замечала ее подавленный настрой, дальше спрашивая:

— А в нем больше не было ничего хорошего? Ну, или… — тут Марш замешкалась, видимо, подбирая подходящее слово. — Особенного?

— Особенного? — переспросила Эрин, а после совсем вниклась в вопрос. Да. Подобранное Беверли слово было очень подходящим. Дример улыбнулась; улыбку ее сопровождало не скрытое сожаление в глазах. — Генри любил ломать разные вещи. Особенно чужие.

Беверли ничего не ответила, не находя нужных слов. Тут она взяла руку Эрин, загнула свитер и взглянула на часы (точно ведьма, ибо откуда знает, где они?)

— Обед скоро кончится, — известила Марш. И тут же умолкла, замечая, что ее голос звучит слишком радостно, словно она мечтала все это время избавиться от общества Дример. Эрин не обиделась, полностью понимая такую радость. — Черт. Некрасиво, конечно, на тяжелой ноте уходить, но мне правда надо идти…

— Умоляю, Марш, — также беспечно, как в начале Беверли, ответила Эрин, поджав потом губы. Беверли глядела на нее с каким-то ожиданием, будто ждала личного разрешения уйти. Дример, хохотнув, сочла эту мысль забавной, но наставническим тоном произнесла. — Беги, ведьма. К Биллу, к неудачникам, ко всяким разным делам, которых, наверняка, по горло, — Беверли не дала Эрин закончить свою речь, неожиданно обнимая ее за шею. Хотя, наверно, пора ей уже привыкнуть к таким неожиданностям. Дример сразу пресекла последующие действия рыжей, раздраженно говоря. — И хватит уже целоваться. Так и привыкнуть можно.

Короткий чмок в этот раз опустился прямо на губы Эрин. В нем было больше издевательства, чем за все время во всех подъебах Дример по отношению к этой чертовой Беверли Марш. Она все также хихикала, прыгая по коридору назад, словно как по пушистым облакам. Эрин, проморгавшись и вернув самообладание, громко крикнула вслед:

— МАРШ!

В этот раз Эрин двигало огромное желание покинуть этот коридор, который перенес ее, похоже, в ебанную страну чудес. Дример не переставала думать о том, каким сегодня хорошим (правда же?) идет день, но вдруг…

— ДРИМЕР! ТЫ ТУТ? — раздался голос Тозиера. Он, наверно, только вошел в этот коридор, вход в который был в метрах десяти от Эрин; не зря он, собственно, назывался Балаболом. — МНЕ СРОЧНО НУЖНА ПОМОЩЬ! И НЕ ВЗДУМАЙ БЕЖАТЬ, Я ВСЕ РАВНО ТЕБЯ НАЙДУ.

— Не ори, мать твою, — шикнула Эрин, понимая, конечно, что он ее не услышит. — Чертов Тозиер. Как же ты вовремя…

Дример продолжала говорить без прежнего сарказма и иронии. Абсолютно серьезно.

Комментарий к Часть 14.1 Диалоги... Диалоги... ДИАЛОГИ...

Чудовищное количество диалогов. Сердечно прошу извинить за это

Образ Эрин и некоторые ништячки, созданные на почве страдания херней:

Коллаж с Риной-Эрин – https://pp.userapi.com/c824700/v824700042/133a8/kjGxcbnaUOI.jpg

Коллаж с неудачниками – https://pp.userapi.com/c824700/v824700042/13396/VSHAssnrh3g.jpg

10 интересных фактов о Дример – https://pp.userapi.com/c824700/v824700042/133b2/a8xXtc_-Gyk.jpg

====== Часть 14.2 ======

12:45

Дример мысленно считала до пяти. Обычно, ровно пяти секунд хватало Тозиеру на то, чтобы сохранять самообладание, а после он взрывался, подобно тысяче рождественских петард. Хотя, это сравнение даже слегка преуменьшено по сравнению с тем, как Ричи мог выходить из себя. Эрин раньше боялась его эмоциональности, пока сама не стала такой же. А то и хуже.

Один… Два… Три… Четыре…

— Ебаный в рот! — раньше закончил этот тайный счет Ричи. Дример вздохнула и поставила локоть на стол, подперев рукой подбородок. Она вглядывалась сейчас только в обшарпанное дерево, совершенно не смотря на Тозиера. Обычно, когда так делали, успокаивался он гораздо дольше. — Я не знаю, чего этот Каспбрак добивается! Находясь всего пару дней назад на грани жизни и смерти, я сегодня уже собирался ему во всем признаться. Мол, когда еще шанс-то будет… А тут! А тут, блять, он подходит ко мне с поразительно серьезной рожей и сует в руки свернутый клочок бумаги! — Тозиер осекся, доставая его из кармана. Длинной узкой бумажкой он махал так, как Гитлер, наверно, ненавистным флагом Польши. — Там я признаюсь в любви к Тейтум Райли. Не слышала о ней ни разу, Эрин? Не поверишь, я тоже!

— Так ты, Ричи, что, на самом деле не писал эту записку? — удивленно спросила Эрин. Голос ее то ли дело срывался на писк, от волнения. Ричи, с силой затащив ее в библиотеку, еще не объяснил, зачем она ему. Теперь Дример ждала, когда ярость Тозиера выльется и на нее.

Но, несмотря на всю серьезность, Дример не глядела на Ричи еще затем, чтобы не сорваться на смех. Тозиер напряженно мерил библиотеку шагами, совсем тихо, порой приподнимаясь на носочки; а голос его звучал только шепотом, таким быстрым и неразборчивым, что Эрин понимала далеко не каждое слово.

— Конечно нет. А если бы и писал, то точно не какой-то неизвестной Тейтум Райли. Я уже эту бабу ненавижу, — прошипел в ответ Ричи.

Вдруг он вскинул одной рукой, неосознанно останавливая Дример от следующего вопроса. Потом парень поднял другую, а после взмахнул обеими в воздухе, как крыльями; наверно, с желанием улететь подальше от этой поеботины. Ричи задвинул очки на лоб, отчего стали видны его глаза. Сейчас Дример видела в них такую невозмутимость, какую не замечала даже у Стэна.

— Меня кто-то хочет подставить, — заявил Тозиер, после чего Эрин хлопнула себе рукой по лбу, расстроившись от того, что ее предположения насчет ума Балабола пошли прахом. Она было подумала, что он понял, кто написал эту записку. Ричи в упор не замечал действия девушки, сейчас увлеченно говоря. — Наверняка, все знают, какой наш Эддс ранимый. Он легко мог обидеться, если бы я не рассказал ему о своей небывалой любви к какой-то бабе. Помнишь, Дример? «Между нами не должно быть секретов!»

Короткий кивок, сделанный Эрин с большим трудом, очевидно, ничего Тозиеру не дал. Он не видел сейчас никого, кроме усталого лица Эдди, появившегося недоделанным слепком перед глазами. Он присел напротив Дример, сначала чуть ли не мимо стула. Голос его продолжал сочиться злостью и обидой; к этой компании еще присоединилась нескрытая печаль в бездонных, карих глазах. Ричи скомкал записку в шарик.

— Этой запиской нас хотели рассорить. Эдди очень расстроился, что я ему об этой несуществующей любви не рассказал.

— Он сам так заявил? Ты дословно цитируешь? — пыталась разузнать Дример больше информации. Она подвинулась к парню и опустила голову, с желанием заглянуть в его лицо, скрытое сейчас под отросшими смольными кудрями.

— Да по глазам все видно было, — ответил Ричи со спокойствием, параллельно этому кинув бумажный шарик в полку. С такой силой, что Эрин даже испугалась, что он отскочит сейчас, как пуля. Ричи облокотился на спинку стула, чуть приподняв голову, но глядя сейчас Дример в глаза. Ему нужна была сейчас поддержка и было абсолютно все равно, от кого ее получать.

Или нет? Интересно, а эти места, на которых они сейчас сидят, те же самые, что два года назад?

— Пришел расстроенным оленёнком, с которым даже спорить невозможно было. Я на предъяву просто неуверенно буркнул что-то вроде: «Нет, Эддс, впервые эту херню вижу и никого больше не люблю, кроме твоей сладкой мамаши.» Он спросил еще, правду ли я говорю. Ясно, что вообще мне не поверил. Что это за ублюдок, который подложил нам это сраное адамово яблоко — вот такой вопрос меня гложет! Это испортило мне весь план, и теперь я понятия не имею, как мне рассказывать о своих чувствах. Сука! — гаркнул Ричи на последнем слове, ударив одним кулаком по столу. Когда в ход был готов пойти второй, Эрин остановила его еще в воздухе. — Я столько кассет с мелодрамами из разных магазинов спиздил, что мне пожизненное влепят, если когда-нибудь поймают. Искал в этих соплях нужный способ признаться. Главное, что все это было зря…

В этой наступившей тишине Эрин, кажется, слышала стук сердца Ричи. Оно билось, как камень об железную стену, рискуя, наверно, привлечь своим шумом даже библиотекаршу с другого конца зала. Ричи вновь поднялся на ноги, раздраженно буркнув что-то себе под нос. Дример не знала, на какую тему ей завести следующий диалог; но она точно была уверена, что он будет, потому что Тозиер до сих пор читался ей с легкостью, подобно открытой книге. Эрин для вида задала вопрос, уже заранее зная на него ответ:

— Я могу идти?

— Нет, — русоволосая довольно усмехнулась, услышав это. Кстати, надо бы не забыть поблагодарить Ричи за то, что он избавил ее от физкультуры. Она терпеть ее не могла. Наверно, даже больше, чем Тозиер этого неизвестного подделывателя почерков.

Как же это, в какой-то степени, иронично.

— Ты знаешь, откуда взялась записка? — наконец спросил Тозиер. Под его выжидающим взглядом вся смелость, пусть и в малых количествах, но присутствующая в Эрин, испарилась с концами.

— Понятия не имею, — пискнула она так убедительно, что сама в это чуть не поверила. С годами проницательность Тозиера по отношению к сероглазой должна была исчезнуть вместе с ее уходом, но этого, кажется, не произошло.

— Точно? — уточнил он. Дример повторила за ним и, вроде, он поверил. — У тебя есть этакие коллеги по подделыванию почерков? Ну, может у вас там свой кружок какой-то или банда. У тебя есть предположение, кто ему записку написал?

— Ты серьезно спрашиваешь? — вопрос Эрин, заданный с насмешкой и крайне озадаченным лицом, не смутил Ричи даже на чуть-чуть.

— Серьезней некуда.

— Понятно, — выдала Эрин, кивая; точно как проявлением уважения к безразмерной тупости Тозиера. Она не смешила, а пробивала на сочувствие даже такую суку, как ее. — Не знаю, Ричи.

В один момент перед ней появился чистый листок. Ричи встал сбоку от Эрин, наклонился к листку и оторвал от него кусок. Такой, что на него могло бы поместиться целое письмо. Да, Эрин понимала, что от нее требуется. Почему-то еще она была уверена, что, чего бы Тозиер сейчас не попросил написать, она сделает это легко и без вредности. Когда он отошел назад, Дример повернула к нему голову. Он стоял со скрещенными на груди руками, задумавшись о чем-то. Воцарившиеся секунд двадцать молчания Эрин потратила на то, чтобы осмотреть брюнета, от чего-то еще испытывая сожаление за его отвратительный вид. Тишину прервал громкий шмыг носом. Тозиер, как ни в чем не бывало, спросил:

— Знаешь Элис Браун?

— Ну, да. На истории сидим вместе за одной партой.

— Помнишь ее почерк? Напиши им признание в любви к Каспбраку. Эта сучка на него давно заглядывается на обедах. Хочу проверить, нравится она ему или нет. Если да, то я больше никогда не подойду к нему. Можно сказать, ебаная записка подкинула мне пищу для размышлений.

— Ох… Какую?

— Достоин ли, на самом деле, Эддс моей любви или нет. Тем более, когда он серьезно верит в то, что мне нужен кто-то другой! Пиши, Эрин. Пожалуйста.

Дример так сильно сжала зубы, что, кажется, почувствовала во рту появление крошек эмали. Она отмахнулась от ручки, предложенной Ричи и достала из новой сумки карандаш. Одним махом чуть не вбила его лицевой стороной в бумагу, тут же оставляя на ней большую точку. Не больше, конечно, чем тупость Тозиера и вообще всей этой ситуации. Ричи опять предложил ручку, считая, что ей писать удобней. Дример вновь отказалась. Хотела вслух сказать, что очень надеется, что Тозиер передумает, и она сотрёт всю эту херню. Напишет вместо нее, например, обычное признание в любви. На крайний случай, карандаш можно было колом вбить прямо в мозг проклятого Балабола. Предварительно еще выскребав на нем очевидную надпись, вроде «полный идиот».

13:22

Увлеченный разговор, главной темой которого было обсуждение новенькой старшеклассницы (инициатива, конечно, была только со стороны Хэнсома), был прерван неожиданным появлением Дример. Она было прошла незаметно мимо него и Каспбрака — если бы не просунула последнему руку под воротник толстовки, еще специально создавая иллюзию, будто кто-то ползает по его спине. Бен вовремя остановил выкрик, грозивший перерасти в ор и с недовольным лицом показал на спину Дример, уже удаляющуюся от них. Эдди быстро догнал ее — это было не сложно, так как Эрин остановилась у следующего подоконника, нетерпеливо ожидая его появления. К подоспевшему Каспбраку она сразу обратилась с вопросом, наполненным сплошным сарказмом:

— Записка в шкафчике, ты серьезно? — она протянула ему этот листок бумаги. Такой ровный, будто Каспбрак предварительно прогладил ее утюгом. Учитывая, каким чистоплюем он был, это вполне могло сойти за правду. – Как в шестом классе!

— Я не могу с тобой так свободно контактировать. Ричи меня убьет, — объяснил Эдди, забирая свою записку со временем и местом встречи назад, как будто она еще была ему нужна. Наверно, как улика к преступлению. Астматик опасливо осмотрелся по сторонам. Левое крыло школы редко посещалось Тозиером (от чего Эдди его и выбрал), но все равно ему было страшно, что Балабол тут появится. Застукает их вместе с Дример, которую он терпеть не мог.

— Ага. И себя тоже, — язвительно ответила Эрин, считая любовь Тозиера к Каспбраку самой невероятной вещью, какая вообще могла быть в мире.

— О чем ты? — опешил от такого Каспбрак, этим раззадоривая Дример только больше.

— О, это так романтично! — театрально произнесла она, получая истинное удовольствие от вида полностью смятенного Каспбрака. Его отсталость была еще смешней, чем у Ричи. — «И умерли они оба в один день, от своей несусветной тупости!».

— Не понимаю.

— Ради бога, Каспбрак. Забудь, — ответила Эрин, вспомнив о том, что скоро начнется английский, который она не хотела пропускать — единственный реально интересный предмет. Только это ее и остановило от последующих насмешек, всех, кроме одной. — Выбрось все свои прошлогодние табели с оценками, дерганый. А потом мамочке своей передай, что они не показатель ума ее сыночка.

— Тихо-тихо, пока мы тут не рассорились, — Эдди замахал на русоволосую руками, наверное так пытаясь охладить ее пыл. — Мне срочно нужна еще одна записка!

— Чьим почерком? — спросила Эрин, не скрывая раздражения в голосе. Такое, что инстинкт самосохранения невольно заставил Эдди сделать шаг назад.

— Тейтум. Молчать! — после пояснения Каспбрак отважно перехватил руку Дример, превратившуюся в кулак и разжал ее, сунув в ту тетрадь. В резкой вспышке агрессии Эрин не заметила, как он ее достал. Сейчас ей хотелось разорвать эту ебаную тетрадь и обсыпать множеством клочков бумаги всего Каспбрака целиком. Похоронить его под этим. Вместе с Тозиером.

— Что это? — спросила она с легкой улыбкой, воображая о разных плохих вещах. О, да. Воображение у нее хорошее.

— Тетрадь, — ответил Эдди, закатывая глаза. Дример мечтала закатить ему голову. — Я украл ее из рюкзака Тейтум, подкравшись незаметно сзади. Там посмотришь, какой у нее почерк. Слушай, что надо писать и пиши, прямо сейчас. Остался всего последний урок, после которого ты сбежишь! Я точно знаю.

— Каспбрак, — от голоса Дример Эдди покрылся огромным количество мурашек. От взгляда готов был провалиться под землю или вообще врасти в нее ногами. — Земля тебе пухом.

14:03

Английский прошел отлично. Несмотря на то, что Эрин опоздала, учительница не попрекала ее этим; относилась, как обычно, с вниманием и хвалила, когда надо. Миссис Харрисон была любимой учительницей. В некоторых аспектах (если не во всех), Дример считала ее лучше своей матери. Выйдя из кабинета, сероглазая чуть ли не скакала по коридору. Настроение было таким, что хотелось еще петь о чем-то хорошем. Дример, в очередной раз, чувствовала себя в какой-то стране чудес. Даже на презренные взгляды большинства ребят, что встречались ей на пути, она не обращала внимания. Была такой добродушной и оптимистичной, подобно героине из какого-нибудь диснеевского мультика. До тех пор, пока само чудовище не настигло ее. Тозиер, бесшумно подойдя к Дример сзади, схватил резко ее за плечи и отвел в сторону. Решив, наверно, что это место для его каких-то планов не подходящее, он отошел к стене. Эрин прислонилась к ней спиной, а Ричи — боком, облокотив еще одну руку. Он стоял рядом с девушкой, присутствующей здесь, очевидно, только для фона.

Вид у Ричи был всполошенным, возможно, сопровождаемый глухим рычанием про себя, но в глазах парня застыло то же спокойствие, которое Эрин видела последний раз; сейчас оно могло даже сравниться с флегматичностью, полной незаинтересованностью. Дример не была глупой и сразу поняла, что он обо всем догадался. Державшиеся весь день в голове тысяча и одно оправдание мгновенно вылетели в сторону, как та злосчастная записка. Она нервно дернула бровью, вместе с этим ощутив дрожь в коленях. Тозиер возвышался над ней, показывая еще этим, что сильней во много раз.

— Этот ублюдок подкинул Эдди очередную записку, — выдавил Ричи. Он кинул напряженный взгляд на Дример. В этот же момент он стал непонимающим и, малость, раздраженным. От того, что, извиняюсь, охуевшее лицо русоволосой было совсем не тем, что ему сейчас надо было, — Ты чего? А, впрочем, похуй. Короче, говорю, Эддс получил очередное послание. В нем, мол, уже сама Тейтум написала, что принимает мои чувства и, якобы, я ей тоже нравлюсь. Эдди теперь смотрит на меня с таким видом, будто я носитель смертоносной инфекции. Это мелочи, конечно, но он, блять, опять начал гнать и докапываться. Считает, что я вру ему и у нас, наверно, тайная любовь до гроба, дом в ипотеку,пара детей в интернате, пенсионный фонд, блять, сука! — Ричи, не стесняясь, перешел на крик и топнул ногой; словно так пытаясь избавиться от переполнявших его эмоций. Эрин не удивилась бы, если бы он сейчас лопнул, как шарик. Наверное, только тогда ему бы стало легче.

Она решила не вмешиваться в эту санта-барбару, выступая сейчас лишь посланником между ними. Такое решение ее не удивляло — можно сказать, это отработка за прошлые грехи, вызванная еще желанием получить пару дополнительных очков к карме. После «чистилища» она заметно изменилась. Наверно, такое происходит с каждым, кто в один момент оказывается на грани жизни и смерти. Учитывая, что она была там еще с Тозиером — это что-то, да значило. Может, у Дример поехала крыша — как никак, когда-нибудь это должно было произойти — и мысль о том, что на ее плечи возложено настоящее испытание самой судьбы, поистине безумна. Да. Эрин думала об этом каждый раз, когда писала записки. Когда вспоминала о поцелуе со Стэном и об извинении перед Беверли. Когда общалась с бывшими друзьями. И когда хотела извиниться перед ними тоже.

Паскуда Дример — сумасшедшая! Точно, да. Еще, к тому же, лицемерная сволочь. Нет, тварь. Сука.

Реджи и Вик, ловко игнорируемые ею сегодня целый день, точно бы согласились с этим утверждением. Эрин знала, что отношения между ними не станут прежними. Она даже слегка расстроилась, когда следом пришло осознание того, что общаться они больше не будут. С неудачниками она тоже не будет общаться. Было желание ни с кем не говорить и вообще быть одной, но, почему-то, Дример мысленно все равно балансировала над двумя пропастями, с трудом удерживаясь на тонкой веревочке; вообще не зная, куда ей упасть. Очень здорово было бы, если бы ее забрал оттуда Урис. Немного обидно и прямо в духе конченной неудачницы. Но правда здорово.

— Я не знаю, чего этот урод добивается всем этим. Зачем ему так надо нас поссорить? — в сердцах выпалил Ричи и тряхнул Эрин за плечо. Она, черт возьми, искренне не понимала, как до него не доходит то, кто в этом виноват.

Мать твою, Ричи, ну ты же знаешь, что в твоих самых больших проблемах всегда виноват только один человек, который стоит рядом с тобой сейчас. Ты все еще не смотришь правде в глаза? Или делаешь это, а сейчас только проверяешь на правду этого самого ублюдка? Твоя черноволосая голова также безумна, как и моя. Как же мы похожи, Ричи.

— Ричи…

— Я Бена попросил сегодня весь день следить за Эдди. Он внимательный и сразу бы заметил посторонние рожи, ошивающиеся вокруг него! — сообщил Ричи, невольно отметая все подозрения Дример в сторону. Она вздохнула с мыслью, что была бы даже рада просвещенности Тозиера. И даже, вероятно, последующий кулак в глаз ее бы не расстроил. — Ему записку могли отдать только в туалете, ибо туда Хэнсом отказался идти. Эта проклятая мразь — мужик. Определенно, мужик!

— Тозиер, ты свою-то записку, блять, передал? — Дример зазвучала также, как и всегда. Злость на Ричи готова была разгневать ее окончательно, превращая назад в ведьму. Хотя, на ведьму больше смахивала Марш. Русоволосая больше мегера.

— Нет! Я вообще не знал, что сказать, после того, как он мне очередную всунул. Ну, ничего, теперь я ее точно передам, только дополним ее, — произнес Ричи. Он достал ее из кармана, развернув, тут же сделав похожей на смятую, чуть ли не туалетную бумагу. С полным безразличием к ее виду (а Эдди, к примеру, от нее бы передернуло!), он прислонил записку к стене, придержав рукой. Другой достал карандаш, видимо, помня о том, что Эрин любит писать им. А может только из-за текста; заботясь еще, чтобы он выглядел красиво и одной композицией. Хотя Тозиер тот еще неряха.

Под ожидающим взглядом парня, Дример выхватила записку, едва не разорвав ее пополам. Встала на его место и снова прислонила к стене. За поистине разъяренным рычанием она даже не услышала «тут будем писать?» от Ричи. Когда он повторил свой вопрос, Дример, едва не царапая его рожу, велела остаться тут и поскорей покончить с этим дерьмом. Тозиер не стал возражать и начал диктовать текст. Спустя небольшой промежуток времени, Дример прервала его невинным вопросом:

— Тозиер, ты правда такой тупой и даже в очевидных вещах не разбираешься?

— Мне не нужны никакие очевидные вещи! — выкрикнул Ричи, даже напугав успокоившуюся Дример. Она чуть не уронила записку на пол. — Мне нужен только ебаный Каспбрак и больше ничего меня в этом мире не волнует! — закончил парень. Эта речь могла бы быть поистине душевной, если бы потом он не обратился к нескольким девушкам в стороне, которые все слышали. — Нахуй пошли, вас это вообще не ебет!

Хотя, еще хихикая в голос, Дример подумала о том, что последняя фраза была очень даже к месту. Остальной текст она писала молча и почти без эмоций. Не то, что не бурчала — даже рожи не кривила. Эрин берегла силы для последующего громкого и очень издевательского высказывания о любви.

О том, как она слепа, тупа и безнадежна. Но очень интересна.

Закончив, девушка, как обычно, даже не стала ничего перечитывать. Это было выше ее сил. Если бы Тозиер сейчас пересказал краткое содержание этого дерьма, особенно упоминания о роскошной жизни, горе подарков и личных слугах (в силу богатой семьи), которые, якобы, Элис предлагала Эдди в ответ на взаимность, Дример бы разорвала эту записку в клочья; вместе с Ричи, чтобы он больше не просил ничего подобного. «Если Эдди она хоть чуть-чуть нравится, то от такого он точно не откажется!» — вынес Ричи финальный вердикт, потом развернулся и ушел. Эрин мысленно пускала стрелы в сгорбленную спину, откладывая еще где-то в мозгу напоминание о следующей встрече минут через пятнадцать. Каким-то образом Ричи выбрал ту самую кладовую, в которой их со Стэном давно заперли какие-то ублюдки.

Она увидела Каспбрака как раз тогда, когда развернулась назад. Он вышел из-за угла, очевидно, до этого времени наблюдая за ними. Дример не желала наблюдать за его разозленным видом. Вкупе с обычным, хуевым, это было просто невыносимое зрелище. Она подбежала к нему с полной радостью — от того, как быстро ей всегда удавалось находить правильные решения.

— Встретимся через пятнадцать минут возле кладовой на третьем этаже. Это очень-очень важно, Эдди, приходи.

Не дав парню ответить, русоволосая, прямо как после уроков английского, поскакала по коридору. Она была полностью потеряна и, малость, раздосадована тем, что решение этой невероятной проблемы между двумя влюбленными в друг друга мальчишками пришло к ней слишком поздно. Кажется, решить все с ними сейчас было для нее самой важной в жизни миссией.

Может, даже, важнее ухода от Неудачников.

Обдумывая тщательно дальнейший план, Дример так задумалась, что, когда столкнулась со Стэном, машинально обняла его. Поцеловав удивленного еврея в щеку, она, сама того не осознавая, назначила ему встречу в том же месте. Потерянное сознание (а то и сама судьба) ясно говорили о том, что Урис нужен ей точно так же, как и решение основной, на данный момент, проблемы.

14:30

Спрятавшись в засаде (думая еще, что это самое херовое место, какое только можно придумать), Дример ждала появления людей, сегодня готовых получить прозвища «тупой» и «еще тупее». Конечно, идея Эрин спрятаться за дверью кладовой, сейчас настежь распахнутой, тоже была не самой умной. Особенно с ее-то недугом. Но другого места не было. Из кладовки, в которой она собиралась закрыть этих двоих, она бы не успела выбежать. Ричи быстрый и ловко перехватил бы ее, свернув потом шею. А ей еще надо было вернуть собственное достоинство или, хотя бы, нормально оправдать его потерю. Показать сиськи дежурному, в обмен на ключ от кладовой — это не проблема. Но вот услышать потом, что он дает ключ не от увиденного, а от того, что «мордашка хоть ничего» — это гнев, истерика, назревающий фингал под глазом и быстрый-быстрый побег, до этого с угрозой рассказать все товарищам, если рыпнется. Осадок неприятный остался, конечно. Стоят ли вообще блядские неудачники таких проблем? Почему сделать что-то хорошее, закрыв этим все плохое, так тяжело? Ведь раньше такого не было. Дример совсем разучилась быть хорошей девочкой.

Чуть приоткрыв в сторону дверь, чтобы можно было посмотреть на часы, Эрин язвительно обозвала поведение парней совсем женоподобным. Как еще можно было объяснить их опоздание почти на полчаса? Когда договорились встретиться через пятнадцать минут?! Дример чуть в голос не выкрикнула «АААА!!!», благо, этого не произошло. Ибо Балабол, идущий с одного конца коридора и астматик, следующий навстречу с другого, точно бы услышали этот отчаянный вопль. Эрин услышала шаги и стала внимательней прислушиваться, ожидая разговора. Хоть бы они не разосрались и не ушли; но будь так, Дример бы вернула их с силой назад. Но парни остались, более того, покорно и, как по сценарию, вошли в кладовую. Тут Эрин услышала слова про то, какая она сучка, любезно выданные устами Ричи — захлопнув дверь, она быстро закрыла ее на ключ (заранее еще это отрепетировав, чтобы точно успеть).

— Выключатель справа, чуть выше двери, — сообщила Эрин эту новость, считая ее радостной. Думая еще, наверное, что испуганный вопль Каспбрака наконец закончится, а Ричи крикнет что-то на подобие «Спасибо, Эрин», а не:

— Дример, блять, что ты творишь, ебанутая?!

— Ребят, у меня просто слов нет объяснить, как вы сегодня меня заебали, — таким же тоном отвечала Эрин, показывая двери средний палец; думая, наверно, что Тозиер своим гневным взглядом скоро прожжет ее наскозь и увидит это. — Вместо того, чтобы эксплуатировать меня, бедную-несчастную, решите свои проблемы сами. Вдвоем. Никто вам больше не поможет. Уж я-то тем более. — Дример звякнула ключом как можно громче, надеясь, что за дверью это будет слышно. С довольной улыбкой она приняла протяжное мычание Тозиера, после чего закончила свою речь. — Не выпущу, пока не поверю, что вы все решили. Я не только хорошо вру, а также распознаю вранье. Не обманете. Желаю удачи, неудачники.

Приземлившись на пол рядом с дверью (в душе серьезно боясь, что она не выдержит бешеного стука и слетит с петель), Эрин скрестила ноги и начала ждать. Не зная, чем занять время, девушка щелкала пальцами (без характерных щелчков, правда), хлопала ладошами в воздухе, будто ловила невидимых мух или комаров. Покончив со всем этим, Эрин начала изучать глазами пол, выискивая на нем то глупые картины, то чуть ли не настоящие шедевры. Она могла разглядеть в закорючках, линиях, кружках и прочих элементах покрытия все, что угодно — от животных до людей; от слов до целых фраз. В детстве психолог говорил, что это нормально. Стэнли мог делать точно также, и потому Эрин не боялась за свой рассудок. Даже тогда, когда линии и черточки собрались в единую фразу «все правильно». Неизвестно, сколько раз Дример моргнула за короткое время. Она не считала и к этому занятию не вернулась. Оно, как и остальные тоже, были не интересней того, чем она занималась всегда. Думала. Мечтала. Вспоминала что-то.

Перед глазами встал образ Беверли из библиотеки, в которую она пришла вскоре после того, как Эрин закончила писать записку. Марш прогуливала урок и, не зная, куда ей деться, пришла в библиотеку. Увидев там Дример и Тозиера (еще и вместе!) рыжая, малость говоря, удивилась. Но вскоре удивление ее исчезло, словно его вообще не было, и Беверли, садясь на стул и бесстыдно запрокидывая на стол ноги, начала трещать обо всем на свете. Когда Эрин встретилась с взглядом с Ричи, тот закатил глаза и скрестил пальцы в пистолет, после чего пустил невидимую пулю в висок. Удивительно, что главного Балабола всего Дерри так раздражала болтливость других. Разговор, вновь возобновившийся после появления Бев, не ушел бы в другое русло, если бы Дример вслух так глупо не спросила Тозиера о записке и о том, куда он её дел. А потом еще ответила на вопрос Беверли, сказав, что она адресована Каспбраку.

Дример, зная, как легко Марш вычислила их с Урисом, была уверена, что рыжая сделает также и с этими двумя. Но она сделала это уже давно. Улыбнувшись Тозиеру, только сейчас, правда, сказала, что подозревала этих двоих. Ричи глотал открытым ртом воздух, не отрывая взгляд от доброй улыбки; как от наркотика, главного и действенного успокоительного.

« — Ладно, Беверли. Спасибо большое за понимание.

— Да что там. Эй, Эрин, а ты тоже знаешь об этом? Откуда?»

«Да так, собственно. Оттуда, что когда-то на твоем месте была я, будучи такой же лучшей подругой для Ричи. Я тоже могла успокоить его одной улыбкой. Наверное именно поэтому меня так тянет к тебе, Марш. В какой-то мере ты ходячее, вдвойне настырное и чертовски рыжее отражение моего прошлого. Спасибо?»

Эрин тогда ответила:

— Я много чего знаю. Я ведь человек.

— Хах. Я тоже, — согласилась Беверли, в ответ получая шутку Тозиера, хорошую, просто в лучших традициях:

— Ты слишком рыжая, чтобы быть человеком.

Эрин не стеснялась смеяться в голос, когда Марш, состроив обидевшееся лицо, отсела от Балабола подальше. Она направилась прямо к Дример, намереваясь приземлиться прямо на ее стул. Эрин не имела возражений и подвинулась. Беверли приземлилась на краешек. Так близко, что, в ту же секунду Дример ощутила запах свежести озона (от недавнего дождя) и чего-то сладкого — кажется, апельсинового джема с обеда. Сама, как ходячая апельсинка, Бев повернулась к Ричи, оставляя на обозрение Дример лишь свою макушку. Эрин без спроса перебирала пальцами короткие прядки волос, после чего принюхалась к ним. Впитавшийся запах табачного дыма совсем не подходил к остальным, но русоволосой почему-то нравилось такое сочетание.

Кто-то положил Эрин руку на плечо. Сейчас она настолько погрузилась в свои мысли, что вновь отчетливо ощущала аромат Беверли — безумно приятный, чуть-чуть сносящий крышу. Она подняла голову к неизвестному гостю, надеясь, правда, что это не Марш. Какой бы приятной девушка не была, терпеть ее дольше получаса в день было невыносимо. Но нет, Боги сегодня были благосклонны. Это был Стэн. Когда-то он был самым невыносимым — и не в таком хорошем смысле, как Беверли, но время шло, нещадно меняя жизнь. Или возвращая в нее назад.

— Стэн… — невольно улыбаясь Урису в ответ, начала Эрин, но тут же осеклась. Одновременные крики парней в кладовке, о которых Дример, честно, слегка подзабыла, прозвучали очень не вовремя. Потом раздался какой-то треск, дальше стук, а после что-то похожее на рев убитого слоненка. Эрин, уже широко улыбаясь, потянула изумленного Стэна за краешек длинной кофты к себе на пол. — Не спрашивай ничего, ладно? Так надо. Сядь, посиди со мной.

— Ты что творишь? — без привычного спокойствия спросил Стэн, покорно слушаясь. — Вторую мировую повторить решила?

— Нет, — возразила Эрин, попутно объясняя и смотря на дверь. — Я скорей пытаюсь ее остановить. Эти голубки скоро глотку перегрызут друг другу, если я что-нибудь не предприму.

— Подожди, — зачем-то попросил Стэн, хотя Дример уже закончила говорить. Он взглянул на нее, находясь в недоумении. — Ты кого назвала голубками?

— Ричи с Эдди. Ну, я не в обиду. Просто никакое другое ласковое обращение к мальчишкам, так мило любящих друг друга, я придумать не могу. Их чувства, в конце концов… — Дример остановилась. «Очень вовремя». Пусть физиономия Уриса продолжала излучать ненормальное спокойствие, Дример знала, что невольное открытие самой страшной тайны на земле сейчас пробудила в нем бурю. Эрин вновь запищала, в этот раз даже не думая, какой убогий у нее голос. — Ой, блять… Стэн, скажи, что ты всего этого не слышал.

— Ага, — излишне бодро отозвался Урис, кивая. На губах еврея играла улыбка. Дример решила, что это от нервов. — Я ничего не слышал. И не видел тоже. Особенно тайный дневник Ричи, лет сто назад, в котором он красноречиво изъяснялся о своей бешеной любви к Каспбраку, — Стэнли, также улыбаясь, прикоснулся пальцами к вытянутому в удивлении лицу Эрин. Очень ласково. — Я случайно его нашел, честно. Смотреть, правда, не стоило, но что поделать. Сделанного не воротишь. Так бы я вряд ли это понял, ибо не особо проницательный.

— А Билл вот очень проницательный. У него еще и какая-то мистическая интуиция, — беззлобно усмехаясь, вспомнила Эрин. Хотя, как она могла о таком забыть. Девушка облокотилась локтем на плечо Стэнли, не замечая, что он отчего-то погрустнел. Открыто улыбаясь, повеселевшая Дример спросила. — Где он сегодня, кстати? Не пришел в школу, потому что подозревал, что сегодня будет, да?

— Будь это так… Но нет, — тон, которым говорил Стэн, не предвещал ничего хорошего. Эрин уже заранее почувствовала вину за все слова, что успела ляпнуть; со страхом она ждала, чем Урис объяснит отстутствие Денбро. — Он с семьей уехал к бабушке в Бар Харбор. Сегодня ровно два года со смерти Джорджи.

Вообще не к месту, Дример улыбнулась. Глупо, иронично, пропуская в душе через себя множество оскорблений за длинный язык. Она бы сейчас с радостью вырвала его и повесила бедному Денбро на шею, как утешительный приз. Но тому он вряд ли было нужен. А она тем более. Кому она нужна, кроме Уриса, который вообще сумасшедший?

— Со смерти? — тут уточнила Дример, прокручивая про себя слова Стэна, как на повторе. Вдумалась она в них не сразу. — Он же просто исчез.

— Ну, я не вижу особых отличий, собственно, — как-то загадочно ответил Стэн. Голосом, видом, поведением и вообще всем, что мог предложить, Урис ясно намекал, что не хочет продолжать обсуждать эту тему. Дример полностью это понимала.

Тем более, вместе с темой Джорджи она еще (так эгоистично, блять!) вспомнила, что для нее сегодня тоже особая дата. Тоже два года. Но не со смерти (к сожалению), а с момента ухода от неудачников. Будучи еще неудачницей, Дример видела Джорджи последний раз. С силой пнула его прямо в бок и, наблюдая за текущими по щечкам слезами, даже не представляла, что это последняя их встреча. Эрин все еще удивлялась, как Билл не отомстил ей, а после (как сейчас!) продолжал спокойно общаться. Дример, на его месте, ненавидела бы себя. Но Билл хорошо скрывал эмоции и трудно было представить, что у него на уме. Единственным, о чем Дример точно знала, была его любимая поговорка. Каждый раз звучащая как-то зловеще.

— Через сумрак столб белеет… — начала Дример, вглядываясь в потолок таким взглядом, будто там был сам Билл. Краем уха она представляла, что слышит его напряженное дыхание, и старалась не думать, что на самом деле это Стэн. Остаток фразы держался на языке, как липучка, и было очень трудно закончить. — В полночь призрак столбенеет.

Наверное потому, что это была самая страшная часть фирменной поговорки Билла, каким-то образом помогавшей ему от заиканий. И каким-то образом до сих пор пугая ее до чертиков. Или сейчас пугал Билл, сегодня — самый несчастный неудачник?

— Больно? — спросил Стэн, совсем без интереса. Дример непонимающе взглянула на него, а тот кивнул на кулак русоволосой, сжатый прямо возле сердца. Как по волшебству, Эрин тут же ощутила в нем колющую боль. Всего секундную, но этого хватило.

— Немножко.

И вновь, как по волшебству, (как в ебаной стране чудес! как в диснеевской сказке!) послышался выкрик «ты что…» от Каспбрака, который, однако, тут же прервался. Дример, настроенная сейчас лишь на негативные эмоции, в ужасе решила, что Ричи сделал ему что-то страшное. Благо она контролировала эмоции и случайно не спугнула чокнутого Тозиера резким шумом со своей стороны. Шикая на также испуганного Стэна, с призывом быть тише, Эрин тихо поднялась на ноги. Еще максимально тише она просунула ключ в скважину и повернула его, тут же недовольно морщась — щелчок был слишком громким. Но, подождав немного и не услышав ничего возмущенного (не получив открытой дверью по лбу), Эрин решила, что его не услышали. Она с опаской взглянула на Стэна — он глядел на нее с выражением «ты что, блять, делаешь», но ободряюще показал палец вверх. Джентльмен, не иначе. Русоволосая тихонько приоткрыла дверь, готовая сейчас ко всему, что увидит.

Но только, блять, не к Тозиеру, засасывающему Каспбрака, как новомодный пылесос «Электролюкс»! Эдди, похоже, разделял ее мысли. Невольно приподнявшись на цыпочки, из-за внушительной разницы в росте, он так и застыл с открытыми глазами, будто не ощущал нахальные губы Ричи на своих. Эрин так и думала эти бесконечные три секунды, пока Эдди, совсем не как пай-мальчик, не обвил в ответ бледную шею Ричи руками и не прикрыл глаза, после чего начал отвечать брюнету с едва ощутимым напором. Наверное, даже неожиданно появившийся Бауэрс не вывел бы сейчас Эрин из дикого шока.

— О, бог ты мой… — неизвестно еще с каким подтекстом выпалила русоволосая.

Голос ее даже слегка не походил на шепот, звучал громко, но парочка в кладовке не слышала чертову Дример. Они будто выпали из привычного течения жизни. Эрин полностью бы поняла это чувство — ибо она чувствовала то же самое, когда целовалась сегодня со Стэном. А Стэн, не зная, о чем думает Дример и даже не подозревая, за какой страшной картиной она наблюдает, тоже заглянул в кладовку. Надолго его не хватило, и он тут же отвел взгляд в сторону, однако, не отходя от Дример, которой это зрелище уже даже начинало нравиться.

— Я бы назвал это слегка по-другому, — безобидно поспорил еврей, сейчас намереваясь выяснить примерное количество волос на макушке Дример. Услышав негромкое хлюпанье, выданное затянувшимся поцелуем, Урис поморщился. Не то, чтобы он испытывал явное отвращение к происходящему… Но, сами понимаете…

— Крутое зрелище, правда? — Дример, испытывая полностью противоположные чувства, резко повернула к нему голову; пальцы еврея, запутавшиеся в вечно растрепанных волосах, чуть не оторвали несколько прядей. Эрин не волновалась об этом, смотря на Стэнли горящими глазами. Щеки ее пестрели румянцем, как после мороза. Невольно Урис залюбовался этим зрелищем, только позже отрицательно покачав головой. Дример фыркнула, как непослушная лошадь. — Ну так не смотри на это, Урис! Ничего ты не понимаешь! — беспрекословно заявила Дример, находясь в крайней степени возмущения. Она снова взглянула на новообретенную парочку, вновь улыбаясь. Урис серьезно интересовался, как парням удается так долго не дышать (учитывая, сколько уже длился этот ненормальный поцелуй), но Эрин выкинула этот вопрос и вообще все остальное из его головы, восхищенно говоря. — Это так возбуждающе…

— Господи, Рина… Прекрати… — от этих слов Урису серьезно не хватало дыхания. Он прислонился спиной к стене, чтобы точно не видеть открывшееся взору зрелище. Эрин, с ее странным интересом и видом, как у ребенка, получившего новую игрушку, не хватало только подойти к ребятам еще ближе.

— Никогда не думала, что целующиеся парни такие классные. Стэнли! — Эрин развернулась к нему с бесстыжей улыбкой, заставляющей еврея нервно сглотнуть. — Никогда не думал с кем-нибудь такое же провернуть?

— Нет, — сначала выпав в осадок, ответил после Стэнли. — Ни разу.

— Думаю, что с Биллом вы бы хорошо смотрелись!

— Дример, тебя не смущает, что мы с тобой, кажется, уже вместе?!

— Ну, он может быть третьим! — реально серьезно настаивала Дример, вообще пропуская от Уриса «вместе» мимо ушей.

— Рина, блять!

— Тихо! — попросила Дример, на деле закричав еще громче Уриса. Она боязливо взглянула на Тозиера с Каспбраком, проверяя, услышали ли они ее. Поцелуй их прервался — Дример почувствовала такое расстройство, что чуть не свалилась на пол, но тут начался еще один. В этот раз, определенно, более серьезный и, черт возьми, невероятно чувственный и страстный. Так вот что испытывала Беверли, когда наблюдала за ней и Стэном! Жаль, что этого она не видит — ЭТО просто надо видеть! Эрин только хрипло выдавила. — Ох, Стэн, ты только посмотри… Ай, подзатыльник? За что?! Нет? Ну и зря!

— Что-что? — изумленно спросил Урис. Он даже этому поцелую поразился не так, как Дример, с нездоровой улыбкой доставшей из сумки полароид. — Ты серьезно?!

— Еще как серьезно, Урис! — перешла Дример на шепот. Не хватало еще, чтобы ее услышали — пусть и минуту назад этого не случилось. Он навела камеру на ребят, чуть ли не слившихся в одно целое; расстроилась, правда, что они далеко и камера не позволяет ей приблизить кадр. — Пожалуй, это вообще самое серьезное решение в моей жизни.

— Не вздумай их потом шантажировать, — даже грубо попросил Стэн. Он не боролся с ненормальной русоволосой, прекрасно понимая, что это бесполезно. Не хотелось, тем более, провести здесь еще хоть немного времени. Когда Дример повернула голову, взору Уриса предстала усмешка. Он, сквозь сжатые зубы, закончил. — Я серьезно, Рина. Вот только попробуй.

— Думаю, что долго они скрывать свои отношения не смогут. Будешь их терпеть, Стэн?

— Глупый вопрос. Тем более, когда я терплю такую, как ты.

На миг к Дример вернулся прежний настрой. Скорей, правда, пре-прежний. Она замахнулась рукой, грозившей дать пощечину. Стэнли остановил ее и прикоснулся губами к тыльной стороне, в практически неощутимом поцелуе. Эрин фыркнула; хотя ей, безусловно, понравилось такое действие. Она щелкнула наконец Ричи с Эдди, но буквально через полсекунды в страхе закричала, еще не думая, что это СЛИШКОМ громко:

— Блять, а тут вспышка-то есть?! Не дай бог, если да!

— Дример… — тихо протянул Стэн.

— Дример… — прошипел Ричи, пересекшись с русоволосой взглядом; приобнимая одной рукой Каспбрака, как потерянного щеночка.

Эрин схватила Стэнли за руку и побежала к лестнице. Не хватало еще испортить этот незабываемый, волнующий момент. На бегу сероглазая трясла снимок, с нетерпением ожидая, когда фотография на нем проявится. Стэн потерялся ещё тогда, когда она выбежала на лестницу. Кудрявый знал Дример слишком хорошо и мог предполагать, что она, едва только фото проявится, остановится и будет смотреть на него добрые пару часов. Надо бы ее отвлечь походом в парк. Собственно, именно это Урис и намеревался предложить сразу. Если бы сумасшедшие идеи Дример его не остановили.

21:20

Дверь призрачного дома приоткрылась. Атмосфера в нем была недоброжелательной и холодной — воздух, кажется, везде пропитался приторными духами Джейми. Эрин никто не встречал. Девушка, с еще большей силой порадовавшись сдержанному обещанию матери, подпрыгнула на месте и тихо хлопнула в ладоши. Тут же она перехватила три шарика, которые чуть не улетели к потолку, едва русоволосая их отпустила. Говорили же проклятому Урису, что не надо их покупать! Тем более, такие — зеленые, синие и белые. Эрин хотелось купить чисто красные — желательно, вообще только один красный шарик,, но Стэн от чего-то запротестовал и купил шарики других цветов, будто на красные у него был отдельный бзик.

— Мамочки… — хмыкнула Эрин, когда привязала шарики к дверной ручке, чтобы можно было снять куртку.

Сделав это, Эрин взяла длинный зонт с полки, не найдя поблизости больше ничего острого. Она притянула к себе белый шарик (такой чистый, светлый, прямо как Урис и, наверно, его намерения), после чего проткнула его. Шум отразился от стен прихожей, вырвался в гостиную и, наверно, на второй этаж. Был успешно проигнорирован остальными жителями. Дример вспоминала сегодняшнюю прогулку в парке, затянувшуюся так надолго. Попкорн, сахарную вату, зонтик запасливого Уриса, неожиданный дождь. Еще парочку поцелуев, но слишком безобидных; порой, будто издевательских. Дример притянула еще один шарик, расстроенная тем, что последний был не красным. У нее было странное ощущение внутри каждый раз, когда она думала о красных шариках.

— Мамочка! — выкрикнула девушка, проткнув еще один подарок проклятого еврея. Она состроила крайне ироничное лицо. — Я дома!

Комментарий к Часть 14.2 Фух, успела! Воскресенье, по московскому времени, еще на дворе :D Поблагодарите от души мою замечательную бету за то, что глава все-таки вышла. И до следующих выходных :)

PS: Поговорка Билла взята из книги. Книжный вариант мне нравится гораздо больше.

====== Часть 15 ======

Эрин аккуратными шагами шла по бордюру. Гимнастка из нее была плохая, к тому же, с координацией были большие проблемы — но даже когда Дример слишком резко наклонялась в сторону, от того, что не удерживала равновесие, она все равно отмахивалась от любезной руки помощи Стэнли. Каждый раз. И каждый раз еврей лишь раздраженно вздыхал. Спустя некоторое время Эрин начала считать, что распознает этот вздох даже среди многотысячной толпы. Стэнли цокал, как сердитый старик; а на высунутый язык Дример он и вовсе закатывал глаза и отворачивался. Эрин думала, что она ему слишком неприятна, но, на самом деле, Урис так скрывал свою улыбку. Не хватало еще, чтобы Дример узнала, чем она вызвана. Всеми ее странными чувствами — беспечностью, детской открытостью и оптимизмом, непосредственностью и непослушанием. Вместе с ними Эрин преобразовывалась на глазах. Это, кажется, магия, в которую разумный Стэнли не верил лет с пяти. Но как иначе объяснить Рину, которая всего пару часов назад была совсем другой?

Русоволосая в очередной раз отказалась от помощи Стэна. Она остановилась, сделала небольшой шаг назад, после этого тут же пошатнувшись. Но, раскинув руки, Дример и в этот раз удержалась на месте. Самодовольная улыбка, в которой растянулись ее бледно-розовые губы, сегодня не была такой противной, как всегда. Сегодня она улыбалась уже много раз.

Самую первую улыбку вызвала новость о Ричи и Эдди, которой, без всяких левых мыслей, поделился Стэн. Когда он только встретил Эрин, лениво шагающую в его сторону, к знаменитой круглосуточной аптеке, сразу после приветствия Урис начал рассказывать о них. Целью было просто разговорить от чего-то хмурую сегодня Дример. Но после Стэн так увлекся, что не мог остановиться до тех пор, пока не выложил все. Он рассказал об Эдди, который тогда, после событий в той кладовой, на коленях стоял перед ним и просил никому не говорить о произошедшем. Рассказал потом о Ричи, который тогда молча ушел — наверно, чтобы на утро собраться с силами и с достоинством выпалить перед всеми неудачниками фразу «Отныне я встречаюсь с Каспбраком, потому что я — пидор, если до кого-то еще не дошло!» Урис думал, что ответ Бена «По крайней мере, с вами хоть проблем не будет, не то, что со Стэном» как-нибудь успокоит истерику Дример, но она развилась только сильнее. Им пришлось остановиться чуть ли не посреди дороги после того, как Эрин от смеха слетела с багажника велосипеда. Урис ловил на них подозрительные взгляды прохожих. Его скромность внутренне велела прекратить это и уйти от посторонних глаз, но сероглазая удерживала его от этого, сквозь смех и с силой выдавливая:

— Боже, Стэн, расскажи, что там дальше было!

И он просто не мог ей отказать. Поведал обо всем оставшемся — в частности, затронул тему неприкосновенности новой парочки (в буквальном смысле!) неудачников и то, что им, в силу недалекости одноклассников и других школьников, нужно хранить свои извращения (Билл любил каждого, но это не мешало ему называть вещи своими именами) в секрете. Одна тема была закрыта. А Беверли, улыбаясь и невинно крутя отросшую рыжую прядку на палец, предложила теперь делать что-то с работой Эдди.

— Погоди-погоди, — прервала Эрин, вмиг оказываясь перед лицом Стэнли. Он остановился, сам не замечая, как сильно горящие серые глаза акцентировали на себе внимание. — Дай угадаю. Эдди уволился, не выдержав напор своего нынешнего парня и остальных?

— Да, — кивнул Стэн и улыбнулся, вспоминая, наверно, что-то веселое. — Но Ричи нашел ему новую работу. Уборщиком в детском саду, где раньше работал сам.

Тозиер работал достойно, несмотря на то, что одни полы ему приходилось перемывать по несколько раз. Вспыльчивый характер Ричи не позволял тому делать работу молча, но особенно он не позволял ему работать с детьми. Когда малыши приходили с прогулки, он всегда просил их вытирать ноги перед входом, ибо грязи они притаскивали не мало. Но со временем пластиковое терпение Тозиера кончилось — вечные и почти вежливые «вытирай ноги» и «вытри ноги, прежде чем зайти» сменили злые и грубые «пошел назад, ноги вытирать, пиздюк!» и «все твои конфеты сожру, если ты, блять, в грязных ботинках зайдешь». Ожидаемо, что Ричи с достоинством (или без) ушел оттуда, когда воспитательница услышала одно из таких обращений. И на место его пришел Эдди — маленький, милый, все еще немного пухлый, с новообретенными короткими кудряшками и старыми веснушками. А на левой щеке у него было много родинок, при соединении между собой образующих сердечко. Тозиер выяснил это еще давным-давно на совместной ночевке, когда нагло изрисовывал рожу Каспбрака. Факты из одной только внешности Эдди уже говорили о том, что этот парень не может нажить себе проблем. И пока у него их не было. Кроме одной.

— Я помру сейчас, блять, — прерывисто выдала Дример, все вытирая пальцами слезы с глаз. Не то, что пальцы — даже руки уже были все мокрыми от того, как сильно она смеялась. — Скажи, какое у него было лицо, когда он узнал, чем ему придется заниматься?

— Н… нормальное, — с запинкой ответил Стэн, улыбаясь. Он отвел глаза к небу (чистому, как настрой Эрин в этот день), чтобы самому не засмеяться. — Он выдержал это мужественно. Не знаю, что там было на работе, когда ему только вручили швабру и прочий арсенал. Но думаю, что он доволен, хотя бы потому, что спать теперь сможет.

— Ага, — заговорчески произнесла Эрин, поиграв бровями. — Спать ему сейчас надо. Думаю только, что сна у него от этого не прибавится, — закончив, Эрин сорвалась на смешок, так и разящий пошлостью и нездоровым интересом, и Урис поморщился подобно кисейной барышне.

За такими мыслями прошло время, вскоре приблизившее их к трем часам дня и главной улице города. Но они быстро прошли ее, непосредственно из-за заявления Дример о том, что это место ей неприятно. Русоволосая любила уединённые пространства — переулки, маленькие улицы, малолюдные кварталы и практически мертвые заброшки. Урис и сам не заметил, как она привела его к одному из таких домов. Парень катил рядом свой велосипед, сияющий, как новенький серебряный сервиз; он по началу смотрел на дом, строительство которого забросили еще на первом этаже, а после его взгляд чисто машинально переключился на Дример. Лучше бы он этого не делал. Урис буквально заскрипел зубами и руки его, до этого крепко держащие руль велосипеда, забились мелкой дрожью. Он сдерживал злость, готовую диким зверем выброситься на тупую Эрин. Из-за того, что она, оказывается, в +7 (+7!!!) вывалилась на улицу без куртки; без свитера и даже без кардигана. На русоволосой был длинный черный топ без рукавов, бесстыдно и безрассудно оголяющий руки; в любой момент готовый вызвать инфаркт в слабом еврейском сердце. Конечно, после пораженного возгласа Стэна незамедлительно последовало:

— Мне не холодно, Урис! — а после прозвучало ещё несколько таких же уверений от Дример, что ей, чёрт возьми, не холодно и вообще «да пошёл ты, Урис». И дальше быстрый шаг вперед и до нелепости гордо посаженная голова. Сумку, свободно болтающуюся на плече Эрин, Стэн снял, да так, что она этого даже не заметила. Девушка перепрыгнула бордюр, заметив на пути чистый летний кустик, потом подбежала к нему. Воспользовавшись переключением внимания Дример, Урис достал из ее сумки полароид. Пары секунд ему хватило на то, чтобы понять, как им пользоваться. Дример развернулась к нему с поистине удивленным лицом, потом к её эмоциям приписалась потерянность и легкая злость. Совсем капелька, выраженная блеском стали в глазах. Стэн оторвал проявившуюся фотографию, сделанную пару секунд назад и подошел к девушке.

— Правда не холодно? — игнорируя остальное, будто издеваясь, спросил Стэн. Но Дример не реагировала. Наверно, у нее было настолько хорошее настроение, что его ничем нельзя было испортить.

— Не холодно. Серьезно, всего-то ноябрь на дворе.

— Ноябрь? Сейчас одиннадцатое октября.

— Я округлила, — ответила Эрин так, будто Стэнли не понимал очевидных вещей. У него сейчас не было времени обсуждать ее математические способности. Стэн просто бросил сумку девушки на землю, следом за ней полетел его рюкзак. Избавившись от лишних вещей, Стэн снял с себя легкую темно-зеленую куртку, оставаясь в красной толстовке и рубашке, выглядывающей из-под неё. Дример заранее закатила глаза, зная, чего он хочет. Дело было не в настроении — у нее уже было какое-то смирение к действиям Уриса и к тому, что с его решениями не сможет поспорить, наверное, даже сам Бог. Она спокойно надела куртку еврея, очень скоро начиная в ней утопать — настолько велика она ей оказалась. Но она быстро согрела продрогнувшее тело своим теплом и запахом терпкого табака и все такого же яркого лимона. Она застегнула воротник до конца, тут же зарывшись в него носом. Эта гребанная привязанность к запахам, кажется, до добра не доведет. Стэнли показал ей фото, от которого Эрин отмахнулась, как от куска дерьма. «Квиты» — довольно вынес еврей, забирая фото назад. Дример хотела спросить, повесит ли он его над сортиром. Его-то она не повесила.

Заброшку они тоже прошли быстро. Эрин взяла черный мелок (будто заранее придумывала все пакости и составляла нужный маршрут прогулки), после чего начала исписывать стены. Любые места, до каких доставала. Очень скоро не очень длинная стена (ее, собственно, все равно хватило) пестрила, как рождественская елка, разными непристойностями и ругательствами. Эрин отошла в сторону, с торжествующим видом глядя на свои художества, наверное, как Малевич на свой черный квадрат. Стэнли, совсем как маленькой девочке, позволял ей делать всё, что заблагорассудится, и, будто взрослый, молча стоял в стороне и курил. Детище Дример он осмотрел только тогда, когда отрава в руках догорела дотла и когда пепел сам начал лететь на землю. Из надписей Эрин парень узнал много нового — не особо приятного — и, не радуясь этим знаниям, выхватил мелок из любимых рук, поднялся на носочки, чтобы достать до самого верха стены. Эрин с недовольством забрала из его правой руки сигарету, когда та чуть не обожгла еврею пальцы, чего он не заметил. Стэнли был занят другим. Над всеми художествами он каллиграфическим почерком аккуратно выводил фразу «простите за все это». Фырканье Дример слышал, наверно, даже бедный Каспбрак за своей уборкой. Она бесцеремонно отодвинула воспитанного Уриса и, подпрыгнув пару раз, в итоге потушила сигарету там, где на обычной бумаге должна была быть точка.

Они шли дальше, совсем не разговаривая. Дример не могла этого делать, сейчас лишь думая о том, как ее раздражает эта воспитанность Уриса. Кто бы мог подумать, что когда-то это было самым лучшим качеством в нем, которым Эрин восхищалась больше всего. Стэн схватил ее за руку, чувствуя до этого напряженную атмосферу. Но от смятения не осталось и следа, когда он увидел на пути магазинчик. Такой, в котором можно было купить все — от билетов на мюзикл до, когда-нибудь, запасной почки. Он хотел предложить Эрин доехать до него на велосипеде, но, обернувшись, не увидел ее на месте. Когда перед ним мелькнуло что-то светлое, Урис повернул голову назад, а после ему оставалось лишь довольствоваться видом Дример, быстро бегущей к этому магазину. Он хотел купить что-нибудь попить; погреться еще, ибо даже в толстовке было очень холодно. Вообще поразительно, как Эрин гуляла в одном топе, как ни в чем не бывало. Настолько, что он даже не сразу заметил это, привлекшись ее открытым поведением.

— Есть деньги? — на входе спросила Эрин и, даже не дожидаясь кивка, сказала. — Покупаем с тобой водку и сигареты. Первое делим, как тот отвратительный черничный пирог тетки Марш, а последнее забираешь только себе. Как награду за то, что возишься со мной весь день. Тебе, видно, совсем заняться нечем, Урис.

На миг Эрин выпала после того, как Стэн спокойно кивнул на ее заявление. Это подразумевало под собой молчаливое согласие, и Урис это подтвердил, когда сразу пошел к стеллажам с алкоголем. Поздно он спохватился и вспомнил, что несовершеннолетним алкоголь не продают. Но он не спросил, как они будут эту дрянь покупать, ибо Эрин достала из сумки паспорт — ехидная улыбка и легкое волнение на лице говорили, что в этом паспорте ей уже все тридцать, а то и сорок. Стэн с уверенностью взял самую большую бутылку водки и пошел на кассу.

— Стой, — вдруг сказал он и вручил алкоголь в руки Эрин. Она растерялась, когда еврей быстро ушел куда-то еще, перед этим велев ей идти на кассу. Дример пискнула, стараясь сейчас не завыть от отчаяния. Прямо как в детстве, когда мама велела ей занимать очередь в магазине, а сама уходила за макаронами или рисом куда-нибудь в Россию. Благо, Урис оказался не противной Джейми и перехватил Эрин тогда, когда она еще к кассе не подошла.

— Покупаем только то, что надо, — твердо сказал он, вновь вызывая у русоволосой ассоциации с мамочкой. Она прошла вперед, сопровождаемая мрачным взглядом большой тучной продавщицы. Чувствуя себя от этого неловко (подумать только, Дример — и неловко!), Эрин развернулась к столику с корзинами, слыша, как Стэн уже пробивает покупки.

Он положил ей руку на плечо. Сейчас, когда дело позади, у Дример было лишь два вопроса в голове. Зачем она решила купить то, от чего воротит всей душой? Почему Стэн так легко это сделал и сейчас, к тому же, лыбится во весь рот? Эрин спиной это чувствовала. Уж она знает. Она знает его достаточно хорошо. Или не очень. Поскольку, к большому девичьему изумлению, ей в руки упала не отрава — не алкоголь и сигареты. Это была бутылка вишневого сока и большая шоколадка. Дример, наверно, задохнулась бы от возмущения, если бы Урис не вытолкнул ее на улицу, все под тем же тяжелым взглядом продавщицы, однако, посветлевшим.

class="book">По началу, Стэнли пытался решить проблему мирно. Возмущения, медленно перерастающие в крики, его не смущали — с Дример, бок о бок, он каждый раз чувствовал себя как под тройной дозой валерьянки. Но даже его вселенское спокойствие дало сбой, когда Эрин открыла бутылку, отбросив крышку в сторону и вылила сок на землю. Тяжелым взглядом Урис наблюдал за красной струей, похожей, наверно, на ту, какая полилась бы из шеи русоволосой, будь на его месте кто-нибудь другой. Эрин бросила пустую бутылку в сторону, даже не подозревая, что это было для Стэнли приглашением к дальнейшим действиям. Он сделал пару очень больших шагов к ней. А после, под таким же недовольным, но уже и немного испуганным взглядом, он начал раскрывать шоколадку, также не к месту купленную и уже, кажется, забытую бешеной русоволосой. От плитки он отломил небольшой кусочек. Урис сжал щеки Эрин, покрывшиеся соблазнительным румянцем. Из уголка приокрытых губ потекла тонкая струйка слюны, но это не портило общее впечатление от потерянного, взволнованного, но все еще безумно привлекательного и, что скрывать, любимого лица чертовой Эрин Дример. Он протолкнул кусочек шоколадки ей в рот, не желая больше терпеть такие выходки и отошел. Дример начала жевать его машинально, как младенец первую кашу.

— Вкусно, Рина? — с набитым ртом, наполненным сразу половиной оставшегося лакомства, спросил Урис.

Эрин фыркнула. Она открыла рот, желая высказать претензии, но это было ее ошибкой. Позорно из него выпал еще не прожеванный шоколад, сначала прилипая к куртке, оставляя пятно (как дерьма), а потом уже падая на землю. Стэн откусил еще шоколада, радуясь, что дошел наконец-таки до орешков; и тому, что не может добавить никаких язвительных комментариев. Но Эрин просто вытерла рот рукой и опустила глаза. Смена эмоций у нее проходила просто с поразительной скоростью, и каждый раз Стэна это до чертиков пугало. Он снова сжал пальцами ее щеки, но на этот раз очень нежно и ласково. Приподнял голову, немного еще смущаясь своим действиям (хотя, полностью понимая, что теперь он имеет на них право). Дример бегала глазами по нему, задержавшись в итоге на шоколадке в его руках, цепляясь за нее, как за спасительный якорь; или пистолет против гребанного еврея. Но она все-таки была вынуждена поднять на него глаза, после того, как он поцеловал ее. Сначала в уголок губ, как будто бы извиняясь (Дример видела его почти насквозь), а потом уже в сами губы. Это все еще был легкий чмок, детский и невинный — переполняющий все края своей любовью. Отстранившись, Урис увидел перед собой уже посветлевшее лицо Дример. Он оставил после себя горький вкус шоколада и вновь вспыхнувшую ненависть к своей персоне. Хотя Дример осознавала, что ей полностью нравятся действия еврея. Будь она в ладах с биологией, то могла бы обнаружить у себя ебанный Стокгольмский синдром.

Но сейчас её это уже не волновало, когда она пыталась удержаться на бордюре, параллельно пытаясь отбиться от слишком заботливого Стэнли.

— А что с тем рисунком? — спросила девушка. Она не повернула голову к Стэну, посчитав, что упадет, если отвлечется. К тому же, почти во всех ее неприятностях всегда был виноват он. Эрин принялась объяснять, спиной чувствуя возникшее недоумение на красивой роже. — Ну, помнишь, ты мне на крыше показывал. Белая ворона. Я, собственной персоной.

— А, ты про этот, — Уриса, как всегда, не смутила тонна иронии в голосе русоволосой. — Я от нервов немного его порвал.

— Немного? — спросила Эрин, в пол оборота глядя на него.

— Много, — спустя некоторое время ответил Стэнли. Неприятное воспоминание, как он после чертового признания Эрин в том, что она ненавидит только его, застыло перед глазами. Эти слова-слова-слова не оставляли его в покое и не заглушались даже громким голосом Дример. В воспоминании он был еще громче. Тогда-то Стэн и не заметил, как разорвал пальцами рисунок с той самой белой вороной на маленькие кусочки.

— Расстроился? Да ладно, это же просто рисунок. Тебе сколько лет, Стэн? — бесчувственно заявила Эрин, в конце задавая неуместный вопрос. Несмотря на то, что Урис хорошо ее знал, иногда ему казалось, что человечность в Дример исчезает касательно некоторых вопросов. Но лишь некоторых. — Хочешь, мы тебе найдем настоящую белую ворону и сфоткаем? Снимок получше рисунка будет.

— Фото? Ты что, потратишь краску и целый клочок бумаги на меня, Дример? — особым тоном спросил Стэн. Как Эрин. Как та еще мразь — на деле безобидней новорожденного котенка.

— Да, что-то я просчиталась, Урис, — делая большие перерывы между словами, ответила Эрин, и Стэн мог покляться, что она сама не знает, о чем именно сейчас говорит. — Ты того не стоишь, да… О. Ооо… Смотри, это же церковь. Зайдем, посидим?

И вообще все равно, сколько прошло времени. Полгода, год или два. Наверно, и через пятьдесят лет Стэн бы злился такой безолаберности русоволосой и поправлял с терпением, которое когда-нибудь должно было кончиться:

— Это синагога!

Двухэтажное здание, с первого взгляда напоминающее обычный дом, грязно-розового цвета и засохшей грязью на старых, обшарпанных стенах — точно как в старых диснеевских мультиках — наверно, даже слепой человек, при всем своем желании, не спутал бы с церковью. Вопреки сложившимся стереотипам, иудейская синагога даже чуть-чуть не отдавала богатством или роскошью, в отличие от тех же православных храмов. Лишь забор, растянувшийся острыми черными кольями вокруг этого места, табличка на воротах и скромная Звезда Давида над массивным деревяным входом, говорили, что это не обычный дом. Но Дример легко могла назвать его так — а еще любимым местом ночевки бездомных или, как самая большая грешница в мире, местом, которое стояло под номером один в списке самых неприятных вещей.

Она и раньше его не любила — думала так Эрин, когда переступала порог, с воспоминанием трехлетней давности в голове; тем, где ее выгнала толстуха Иза Урис на улицу, когда Эрин решила прикольнуться, будучи типичным ребенком и к общей молитве прибавить глупое «бла-бла-бла». Мать с отцом, которых чета Урисов незаметно втягивали в этот пиздец, и пальцем не повели. Даже тогда, когда она стояла на морозе уже больше часа. Стэн, якобы отпросившийся в туалет, принес ей сладкую воду и мацу. Дример приняла это со свирепым взглядом — наверно, еще более свирепым, чем был у его матери.

И сейчас, спустя столько времени, Эрин вновь стояла посреди синагоги; фальшиво уверенная, но с настоящим презрением в серых глазах. Урис обошел ее стороной, до сих пор недовольный. С недавних пор, когда отца-раввина тут не было, в одиночку Стэн не посещал это место. Он присел на длинную лавочку и посмотрел туда же, что и Эрин — на мини-алтарь, который еще служил стойкой для каких-нибудь громких речей. Стэн стоял за ним, когда читал тору. До этого еще пережив чистой воды кошмар.

— А ты научился своему глупому ивриту? — спросила Эрин. Казалось, что этот вопрос был задан ею только с целью интереса. Но она не была бы собой, если бы все было так просто. От одной этой издевательской улыбки Урису хотелось выбить ей все зубы, чтобы она хоть красивой не была. Красота и такой наглый тон были просто несовместимы. — Скажи, что да, Урис. Мне так хотелось поговорить с одним отбитым выродком, а он не говорит по-английски. Надеюсь, что хоть язык своих собратьев знает.

Дример прошла вперед, оставляя мрачного Стэна позади. Когда русоволосая не видела его лица — смелости в ней было много. Но глядеть на него в упор, параллельно осыпая оскорблениями, Эрин, истинная трусиха, просто не могла.

— А еще этот человек, кажется, был поджигателем. Вот ведь ирония, а? — вне его обозрения сероглазая становилась совсем другим человеком. — Еврей, который сам любит все или всех жечь. Как думаешь, кудрявый, это может считаться каким-то особым расизмом?

— Вот это шуточки, — кажется, совсем безразлично протянул Стэн, несколько раз хлопнув в ладоши. — От Бауэрса научилась? Его работа?

— Ревнуешь, Стэн? — мурлыкнула Дример и вздрогнула.

Уголок ее губ скривился, но зубы все еще обнажались в улыбке. Одной рукой она потрепала русую прядку, как скромная девочка. А другой провела по губам, в конце приложив один палец к нижней, строя уже из себя натуральную мразь. Стэн забыл о своем негативном настрое сразу, как увидел это. Воображение парня подкинуло страшную картину — он увидел, как черные руки демонов разрывают девушку на части; так четко, будто это все происходит наяву. Парню пришлось моргнуть пару раз, прежде чем он снова увидел перед собой Дример. Целую, невредимую.

— Больно надо, — ответил Урис, слишком хрипло. Он смахнул кудрявый локон со лба и облизал от чего-то пересохшие губы.

— Может, ты его боишься? — вынесла еще одно предлоположение Дример. Непонятно почему и для чего.

— Видел вещи по страшней, — ответил Стэнли с такой серьезностью, будто ему было уже пятьдесят, и он успел всю жизнь пройти. Эрин хотелось разрушить эту холодность смешной, как в известных анекдотах, фразой «меня без макияжа, что ли?» Но Стэн заранее дал на нее ответ (наверно из-за того, что знал русоволосую слишком хорошо). — И отнюдь не тебя без всей боевой раскраски. Конечно, это тоже жуткое зрелище, но… — Урис с феноменальной ловкостью увернулся от кулака Эрин, быстро двигающемуся по направлению к его лицу. — Никого страшней Юнид быть не может.

В конце речи Стэнли сдержанно хохотнул в кулак — Эрин подумала, что таким образом он снимает напряжение. Наверно, Урис попал сейчас в невидимый купол, состоящий только из него. Под ним Стэну было трудно дышать, от чего его дыхание было очень тяжелым. Эрин легко это чувствовала, стоя сейчас близко к еврею. Она мертвой хваткой вцепилась пальцами в его плечи и притянула к себе. Боясь, что проклятый Урис отстранится (потому что он вечно все портит!), Эрин освободила одну руку и крепко обвила ей шею парня, как веревкой дерево. Стэнли заинтересованно следил за ее действиями, приподняв брови и вырисовывая чуть ли не в зрачках ироничное «ну же, чертова Дример, давай, удиви меня».

— Почему ты так боялся этого чудища? — но удивлял сегодня девушку не он. Хотя, Стэн еще раньше это делал. Эрин никогда не могла понять, почему он боялся эту женщину с картины — конечно, она была неприятной и, по возможности, Дример старалась лишний раз на нее не смотреть, когда Стэн водил их в папин кабинет за интересными книжками о книге или природе.

— Ты сама ответила на свой вопрос, — отметил парень, смотря на девушку взглядом философа.

Ах, да, конечно. Урис очень умный и очень любит этим выебываться. Да, Стэн, ты не только не в курсе о каких темах разговаривать в такой интимной обстановке, так еще и девушку нашел, которую тоже банальные разговоры не интересуют.

Когда русоволосая устала стоять, она бесстыдно присела на колени парня, еще устроившись на них, как на комфортном кресле. В последнее время у Стэнли болели суставы, как у дряхлого деда (мог ли он уже состариться после всего произошедшего?), поэтому колени его пронзила острая колющая боль, стоило только Дример подпрыгнуть. Зачем? Издевается? Она все продолжала обнимать розоватую (от смущения, что ли?) шею Уриса, также держась за плечо, оставляя, наверно, синяки даже под плотной толстовкой.

— А если подробней? Неужели ты настолько ее боялся? — из голоса Дример сладким медом лилась нежность. Она мягко пыталась вывести Уриса на чистую воду.

— Я боялся не ее, — неожиданно заявил Урис. Он прикусил указательный палец, но такой странный жест совсем не смутил Эрин, в отличие от слов, которые парень произнес. — Я боялся упасть в глазах своего отца. Тогда бы она пришла за мной, я так думал… очень долго.

Эрин нахмурилась. Носик ее вздернулся, будто пытался по запаху определить, врет ли Стэн сейчас или нет.

— Не упал, — уверенно ответила она.

— Я зачитал тору, которая должна была сделать меня мужчиной, правильно. Ни одной ошибки в иврите не было. Справился с этим на отлично, — начал Стэн с легкой улыбкой на лице. Он приобнял Дример за талию, и та неосознанно (или нет?) прижалась к нему ближе. — Но в конце чтения я добавил от себя пару слов. Не очень приятных для слушателей.

— Что ты…

— Тихо, — не дал закончить ей Стэн. Он нахально прикрыл ладонью рот девушки, делая вид, что пронзительный взгляд его не смущает. Он был спокоен, как всегда и сейчас это спокойствие не раздражало — оно пугало. Очень сильно. — Я обозвал всех жителей Дерри грязными скотами, которых волнует только благополучие их жирных задниц. Заявил прямо правдой в глаза ублюдкам, что на настоящие проблемы в городе они забивают, делают вид, что ничего здесь не происходит. Если бы они непосредственно имели к этому отношение — меня бы это бесило не так сильно, как их безразличие. Попытка убежать от всего дерьма. И вот, примерный перевод того, что я добавил вместо благодарностей родителям, друзьям, Богу и кому-нибудь еще. Я опозорил своего отца. И, честно, не жалею об этом. У меня были причины. Неважно какие, я все равно оставлю их в секрете. Как ты оставила те, что вынудили тебя уйти. Я ведь знаю не обо всех, верно?

— Ха, — вскрикнула Эрин. В этот же момент она чуть откинулась назад и отвернула голову, но очень быстро вернулась в прежнее положение. Теперь она смотрела прямо в глаза Урису. В этот раз даже не испытывая особого беспокойства на этот счет. — А я не знаю, что тебя так изменило Стэн, да? У нас обоих любопытные секреты.

Ожидаемо, Урис ничего не ответил. Дример стало жарко, от чего она решила снять его куртку. Сидя, расстегнуть молнию было не просто. Настоящий рыцарь — Стэнфорд Урис Мерзкий — принялся ей помогать. Когда куртка была расстегнута, Эрин отбросила ее в сторону, и та слетела с лавки на пол. Очень удачно, что Стэнли смотрел только на нее. Дример вспомнила сегодняшний неприятный эпизод у магазина. Также она сжала щеки парню, но он молча принял это, как будто так и положено — будто у него на коленях маленький ребенок, которому слова лишнего нельзя сказать, ибо он закатит истерику. И правда, точно как маленькую девочку, Стэнли положил одну руку на ее живот, а другой придерживал ее за спину. Эрин положила голову ему на плечо и часто задышала в до сих пор красную шею. Усмешка растянулась на губах еврея. Он не сдержался от резкого порыва нежности и начал качать русоволосую, убаюкивая. Она тихо фыркнула себе под нос, но Стэнли услышал. Также, он услышал то, как следом девушка вздохнула. Это был вздох, полный облегчения. Урис подумал, наверно, что сейчас лучшее время для того, чтобы сказать:

— Хочешь поделюсь секретом? Я ненавижу клоунов.

— Аналогично, — слишком безэмоционально ответила Эрин, будто ждала таких слов, от того-то те не могли ее никак впечатлить. А чтобы бы нормальный человек ответил? Что он любит клоунов? Нормальный человек может любить ненормальных клоунов? Эрин, кажется, подумала, что слишком странно ответила. Она задала банальный вопрос, желая прикрыть им ответ до этого. — К чему ты это сказал?

Но Урис лишь неопределенно пожал плечами. Вот интересно — какого черта он так подрывается разобраться с ней, когда даже не может объяснить собственные действия? Эрин встала с его колен (как бы сильно ей этого не хотелось) и подошла к огромному портрету, наверно, одного из популярных чуваков в этой среде. Она осматривала то ли животное, то ли человека, невозмутимо говоря:

— Знаешь, Урис, таким похуистичным отношением ко всему ты когда-нибудь меня потеряешь.

— Ты не мое ценное сокровище, — быстро оказавшись снова возле Эрин, хмыкнул еврей. Дример не удивилась бы, узнав, что он сдерживает громкий смех лишь за тем, чтобы казаться таким воспитанным и правильным. От последнего, правда, уже почти не осталось следа. — Ты мое гребанное проклятье.

Эрин со странным довольством промычала, закатывая глаза на потолок. Мол, видит Бог, если он есть — это самое романтичное, что только можно услышать.

— А твой еврейский кумир допускает такие грубые выражения? Хотя, не отвечай, — сказала Эрин, помахав перед лицом парня рукой, словно он правда хотел ее перебить. Конечно. — Я сама спрошу об этом твою больную ночную фантазию. Эй, парень! — запрокинув голову, Дример все еще не могла хорошо видеть лицо существа, изображенного на этом портрете, но ей этого и не надо было. По желанию, она бы и к человеку в костюме картошки фри из новой рекламы макдональдса, могла бы так обратиться. — Ты не накажешь любимого Уриса за такие непристойности? Или он еще недостаточно провинился, нагрешил? Хм… А достаточно ли он нагрешит, если выебет меня прямо над твоей рожей? — Эрин перевела задорные глазки на Уриса, заставляя того нервно глотнуть. — Что скажешь, Стэнли? — его имя она буквально промурчала, чуть склонив голову. — Надеюсь, ты не думаешь, что тут недостаточно удобно?

— Гхм… Для начала, этого парня зовут Яхве, и он наш главный Бог, — начал говорить Урис, и Дример тут же затряслась на месте, изображая что-то вроде приступа эпилепсии. — Ну, а дальше… Коль так сильно чешется, можем пойти ко мне.

Дример засмеялась. Громко, безудержно. Лучшая вещь, которая могла по своей крутости стоять рядом с сексом со Стэном — это Стэн, предлагающий этот самый секс так нелепо и с таким неловким видом, что даже пятиклассник в очках на его фоне выглядел бы в разы уверенней. Эрин прикусила краешек губы, оценивающим взглядом осматривая потерянного парня. Он готов был под землю провалиться, даже несмотря на то, что предложение Дример ему понравилось. К тому же, она сама сделала первый шаг. Как полагается. Как папа учил, правда?

— Нет, Урис. На твоей кровати я даже с котом не помещусь! — ответила Эрин, вспоминая ее скромные размеры. На лавке хотя бы ногами никуда не упрешься. Одна, правда, может свеситься, но это уже мелочи. О каких вообще серьезных проблемах может идти речь, когда в тебе будет сам гребанный Стэн, мать его, Урис? Эрин покрылась мурашками, вспоминая, как приятно ощущать его губы на своих. Но Стэнли не разделял ее желаний, сейчас просто отвернувшись. Дример продолжила говорить — ее слова сопровождались угрожающим рычанием. — В чем дело, Стэн? Не хочешь делать это со мной перед ликом своего кумира? Предпочтешь его — мне? Опять? Урис, мать твою. Хотя бы сейчас забудь о своей ненормальной невозмутимости, довольно этого блядского безразличия! Вперед, Стэн! Или, или… Или я пойду к Бауэрсу. А уж он-то тогда…

— Заткнись! Просто заткнись нахуй, чертова сука. Слов не хватит, чтобы описать, насколько ты меня заебала! Я тебя ненавижу, Дример. Не-на-ви-жу.

Эрин с открытым восторгом принимала каждое ядовитое слово из уст еврея. Да! Блять, да!!! Это же эмоции, доводящие едва ли не до бешенства. Это то самое, что ненормальная душа Дример желала услышать. Это так громко, так бурно, так неожиданно и так приятно! Она, блять, пробила защиту самого Стэнли Уриса!

И на этом Эрин не собиралась останавливаться. Слова парня ее даже слегка не обидели — она и так знала, какое у него истинное к ней отношение. Теперь ей предстояло узнать, на какие отношения она сумеет пробудить Уриса еще. Дример обняла руками его шею, с нахальством и нетерпением заглянула в его лицо, чуть пригнувшись. Ну же, Урис. Теперь настала твоя очередь меня удивлять. Русоволосая поцеловала кудрявого в щеку. Потом в другую. В лоб. В нос. Будь еще душа на виду, она бы поцеловала и ее — предварительно заштопав, избавив от всех ран. Черт возьми, в конце концов, Дример могла быть нежной.

— Сильно? — испытывающе поинтересовалась девушка.

Она провела дорожку поцелуев от его левой щеки, до правого уха — затрагивая все, вплоть от носа и до зубов, свободно выглядывающих из его открытого рта; только через который он дышал, будто нос был заложен. Не дожидаясь от Уриса ответных действий, Эрин сразу положила одну его руку к себе на грудь. Правую, а после левую — предварительно она еще, управляя расслабленной рукой парня, сжала небольшие холмики; очень небольшие, с трудом нащупывающиеся даже под легкой рубашкой. Но она не стала, как обычно, самокритично до себя докапываться, слыша, как из легких еврея вырывается сдавленный вдох. В чем-то она совсем еще маленькая девочка — любопытная, надоедливая, непослушная. Любимая в один момент и яро ненавистная в другой.

— Так сильно, Урис? — повторила Эрин вопрос, который не нашел себе места в том безумии, что она творила.

Стэнли уже сидел, свободно посаженный на пол. Если бы не его лихорадочно бегающие глаза, Дример решила бы, что он окаменел. Эрин наклонилась, раскинула полы невидимой юбки и, после такого несоблазнительного жеста, оседлала Уриса. Он планировал лечь на пол (будто так она отстанет), но Дример пресекла его попытку, схватившись за шнурки толстовки. Внутри они резко дернулись, сильно сдавив шею, но это было последним, чему Стэн сейчас бы придал значения. Эрин целовала его губы, кусала их; чуть ли не клевала, как белая ворона. Русоволосая отчаянно пыталась протолкнуть свой язык без костей, сквозь сжатые зубы, в рот еврею. Стэнли держался — пусть и из последних сил.

— Очень сильно ненавидишь меня? — продолжала спрашивать Эрин. Черт возьми, эмоциональный Урис — это так возбуждающе… Она проехалась бедрами по его бедру, задевая особо важный, на данный момент, орган. О, какая радость наткнуться на такую неожиданную кочку. Дример хищно оскалилась. Непонятно, откуда только в ней было сейчас столько уверенности. От такого напора Бауэрс, наверное, с ума бы сошел. А Стэнли продолжал не реагировать. Честно, Дример уже не надеялась получить от него ответных действий. Ей нужен был хотя бы ответ.

Для чего только? Чтобы окончательно добить себя, осознать наконец, что ты все еще неудачница и никакие новые друзья этого не изменят?

— Ненавижу, — соизволил, наконец, ответить Стэнли. Он присел поудобней, не сгоняя Дример со своих колен. Мало того, он обнял ее, а после плавно провел руками от груди до шеи. После чего сжал последнюю с таким видом, будто это был тонкий прутик, который ему ничего не стоило сломать. Он чисто прошипел следующее в ободранные (в порыве страсти, что ли?) губы.

Вдруг взгляд его потеплел, губы изогнулись в улыбке, а в глазах застыла такая ирония, какой бы даже самый отпетый комик в мире позавидовал. В отличие от Дример, Урис, кажется, осознавал степень своей ничтожности.

— Да, ненавижу… Но меньше, чем люблю.

Дример и пикнуть ничего не успела, в один миг придавленная телом Стэнли к полу. Холод от него пробирался под рубашку, а голые руки мгновенно замерзли. Урис с заботой начал растирать одну, после чего перешел к другой. Все его действия — казалось бы, такие невинные — пробуждали в Дример похотливого зверя. Лежа на полу, она видела лицо этого Яхвена (или как его зовут?). Это не могло не радовать тогда, когда она смотрела на самого Бога в ответ, вместе с этим жарко целуясь с его самым главным фанатом. Наверное, давно уже бывшим. Это уже было неважно.

Такой момент едва не испортился смехом Дример, вызванным неумением Стэнли расстегивать лифчик. Можно было это списать на то, что от того же холода у него дрожали руки. Да, было холодно так, что Эрин не отстранялась от его груди; она бы растворилась в ней совсем, если бы могла. Но, наверно, такой гибрид вызвал бы конец света.

Факт номер один — Стэнли не умеет целоваться, как бы старательно в мыслях не нахваливала его Эрин. Помутненная, влюбленная, к тому же, подростковая голова может выдавать и не такие мысли.

Факты номер два — без месячных не забеременеешь, потому защита не нужна. Пусть Стэн о ней и не спрашивал (видимо, ну совсем в этих взрослых вещах не разбираясь), Эрин подумала об этом.

Факт номер три — хотя, скорей, фраза, звучащая с мольбой и сожалением — прости, Генри, что сгниешь в этой психушке, все-таки, один.

Четвертый факт и самый главный — все сейчас было так хорошо, что не удивительно, как скоро все стало плохо.

Очень.

Комментарий к Часть 15 Тут снимок Эрин – https://pp.userapi.com/c639217/v639217323/5b812/8Zxe_RsxcJs.jpg

А здесь тот самый первый снимок Стэна –

https://pp.userapi.com/c639217/v639217323/5b809/sa3j80Ubd24.jpg

Хм-хм. А глав уже осталось совсем немного до конца. Спасибо, что все еще это читаете))

====== Часть 16.1 ======

«Пусть каждый познаёт свои

способности и пусть строго судит себя,

свои достоинства и пороки.» Цицерон

Несмотря на то, что на улице уже было очень холодно, а в комнате Эрин не было отопления, Дример сидела возле окна, на полу, в легкой рубашке без рукавов и в юбке, едва достающей до колен. Это были первые вещи, которые она вытащила из комода, когда вышла из душа, совсем недавно. Волосы Дример были еще чуть мокрыми, из-за чего сильно путались и расчесать их, даже профессиональным (единственным годным подарком Джейми) гребнем было тяжело. Но Эрин не церемонилась с ними; в ее характере вообще не было привычки церемониться хоть с кем-нибудь. Каждый раз, когда Дример проводила гребнем по голове, на нем оставалось много волосинок; очень скоро из них, наверно, уже можно было собрать короткий парик. Дример будто нравилось издеваться над собой. Ноги, от того и все тело (учи биологию, малышка Эрин) у нее мерзли, но она не обращала на это внимание. У нее была какая-то нездоровая привязанность к холоду и тому, чтобы вечно его испытывать. Кажется, подсознательно таким образом Дример пыталась охлаждать свой вечно вспыльчивый характер.

Отношения с Урисом достигли всех возможных пределов полного пиздеца. Но Дример уже не жаловалась. Ни одна эмоция не пробивалась на ее, раньше всегда гневном, лице. Она смирилась со своей участью. От судьбы, как говорится, не убежишь — тем более, когда тебя крепко держит Стэн, заключая в кольцо горячих рук, грея ими твои, холодные; осыпая многочисленными поцелуями почти каждый участок молодого упругого тела; и, черт возьми, раздвигая твои ноги, входя и, в конце концов, прям хозяйничая внутри. Определенно, ощущая себя в своей тарелке. Дример потонула в этом безумии и до сих пор не понимала, как ей всплыть назад, к жестокой реальности. Этого совсем не хотелось делать. Но что-то подсказывало, что все равно придется.

Да. На фоне таких хороших событий неудачно развернулись потухшие отношения с хулиганами. Эрин полностью понимала, что поступает неправильно, когда не берет трубку и не разговаривает ни с одним из парней. Когда избегает их в школе, а совместные уроки прогуливает. Было бы здорово, если бы из-за этого они просто забыли о ней, а потом, наткнувшись случайно в коридоре, удивленно произнесли «Ты кто, бля? Я тебя где-то видел», а Эрин, такая, скромно в ответ «Не знаю, парень, я тебя вижу первый раз». Проблема с Виком и Реджи по масштабу превышала все предыдущие. Последствия, которые могли навлечь их разрыв, в мыслях Дример были чудовищными — и страшно даже подумать, какими они бы были наяву.

Закончив расчесываться (по обычаю, таки оставив пару колтунов), Эрин опрокинула голову, еще порывшись пальцами в прядках, а после встряхнула ей, будто в рекламе модного шампуня. Но, как всегда, твои космы в паршивом состоянии, Дример, может, все-таки обрежешь их? Девушка поднялась на ноги; опустив голову, она увидела, что они полностью покрылись мурашками, по размеру уже похожими на пупырышки, которые обычно присутствовали на упаковочной пленке. Стоя на месте, Эрин навострила слух (спасибо тонким стенам), дабы проверить, легли ли родители спать. Когда они бодрствовали, в спальне всегда шли мимолетные разговоры или целые беседы. В детстве маленькая Эрин от этого не спала до поздней ночи. Тихо. С удовлетворением русоволосая вздохнула и направилась в сторону кровати. Ей совсем не хотелось спать, но от одной мысли, что сейчас она укроется теплым одеялом, пропитавшимся запахом хлопка и лаванды (кондиционер пах лучше любых духов), внутри Дример заранее разливалось приятное тепло. Она невольно улыбнулась, думая еще, какие сегодня сны подкинет невероятное воображение, и сделала шаг, широкий и нетерпеливый.

«БЫЫЫМС!» — раздался звук разбитого стекла. Эрин выкрикнула, на автомате пригнувшись — благо, инстинкт самосохранения присутствовал. Очень вовремя, ибо через мгновение справа от ее лица пролетел камень, с треском ударился об картонную стену, приземлился на краешек кровати, а после слетел с нее, под конец глухо ударяясь об пол. Пара секунд, пока все это длилось, длились для Дример очень долго. Она осторожно приоткрыла один глаз, выглядывающий из-под одной ладони; обе они были прижаты к лицу. Она медленно выпрямила спину, уже чувствуя ноющую боль в ней. Быстро Эрин подскочила к одному из углов комнаты и вжалась в него, со страхом и ожиданием еще одного такого сюрприза. Но его не было. Только ветер нагло проскользнул через дыру в стекле и сейчас свободно гулял по комнате. Эрин посмотрела на пол под окном, высматривая на том множество осколков разных размеров и кусочки черной грязи, готовой уже скоро засохнуть. Ее, наверно, оставил камень. Русоволосая наконец перевела взгляд и на него. Булыжник небольшого размера, грязно-серого цвета (как-будто это было так важно!), ожидаемо, все еще лежал на полу. В ней не было ничего особенного, не считая нескольких тонких веревок, повязанных вокруг. Эрин подошла к нему, все еще опасаясь дальнейших сюрпризов. Нагнувшись, девушка взяла его в руки. Камень, как камень. Только какое-то письмо, свернутое много раз и привязанное к нему, вызывало неподдельный интерес. Эрин отвязала его и развернула уже без страха, лишь с настоящий любопытством. Разные фразы, небрежно и неграмотно написанные, складывались в один текст, доводящий до мурашек уже тогда, когда Дример прочла только первое предложение:

«Привет, сука. Раз не отвечаешь на звонки, то получай такую весточку с письмом. Я приглашаю тебя на тот самый карьер, где ты недавно тусовалась с неудачниками. Я, ты и Рыгало, соберемся компанией, как в старые добрые времена. Ты, сраная блядь, в очередной раз сыграешь перед нами роль конченной суки, да так, чтобы мы и теперь тебе поверили. Нравится жить двойной жизнью, Дример? Или ты уже хочешь покончить с одной из них? Приходи и тогда мы все мирно решим. И да, Эрин, тебя ждут не только старые друзья, но и нынешний любимый жиденок. Как думаешь, крошка, обрезать ли мне ему бабские кудри также, как однажды Генри? Или это сделаешь лично ты, тварь?»

Эрин перечитала текст раза три. Постоянно она надеялась, что в этот раз он будет совершенно другим — больное воображение прекратит подкидывать такие шутки, мягко говоря, не смешные. Но все было реальностью. Камень бесцеремонно кинул Крисс, явно не заботясь о том, что может попасть в непутевую голову Дример. Он был бы рад этому. Когда Эрин принялась перечитывать записку четвертый раз, за окном машина Рыгало развернулась, с резким визгом колес и только сейчас уехала прочь. Эрин точно знала, что это машина Реджи. Ей стало немного обидно, что самый нормальный хулиган, которого она могла бы полноправно назвать своим другом, не на ее стороне.

Хотя, сама она никогда не была на их стороне, как бы не пыталась убедить себя в обратном.

Привыкнув к холоду, Эрин накинула на себя бежевую шаль, в которой ходила еще в нелюбимый китайский ресторан вместе с семьей, ужинать с Урисами. Тогда она и подумать не могла, что сегодня наденет ее совсем по другому поводу. Спустившись вниз и не заботясь о том, что привлекает слишком много шума (родители еще после камня, с грохотом ворвавшегося на ее территорию, дали понять, что дела дочери им совсем не интересны), Эрин надела первую обувь, попавшуюся на глаза. Кеды Стэнли — как же романтично. Она подумала еще, брать ли ей сумку, но решила, что она будет чем-то вроде тряпкой для быков — разгневанных Крисса и Реджи, которые, малость говоря, недовольны ее общением с неудачником. Больше Дример ничего не нужно было. Она покидала родной дом с мыслью, что, что бы на том карьере не случилось, возвращаться сюда она не хочет в любом случае.

Добираться до места встречи приходилось долго. Эрин бежала, как могла (проклинала свои плохие успехи в физкультуре каждый раз), но все равно ей казалось, что добежит она до этого сраного карьера, дай бог, к рассвету. Часы успешно остались дома; наверно, чтобы Эрин не сосредоточивалась на времени, наивно полагая, что от этого она побежит быстрей. Родной район остался позади, потом еще несколько — бедный район, в котором жили Ричи и Беверли, Дример преодолела быстрей всего. На нем у нее открылось второе дыхание. Но тут русоволосая остановилась, когда в поле зрения попал велосипед. Владелец безрассудно положил его прямо на газон. Конечно, незамедлительно Дример взяла его. Быстро-быстро крутя педали, она с иронией думала, что в бедняках гораздо больше человечности, чем в остальных других.

Эрин не знала, сколько прошло времени, когда подъехала на место. Велосипед она оставила там, где когда-то остановилась машина друга Майка, с целым ящиком пива. Сначала воспоминания тепло погладили, а после ударили с силой, возвращая в суровую реальность. Перед ней предстала тропинка, по которой она шагала тогда, с Беверли. И вновь воспоминания, о рыжем лучике света. О чудесной и невероятной Беверли Марш, от которой исходил самый приятный запах, который она когда-либо чувствовала, а губы были мягче, чем свежие ягодки клубники. Эрин не могла понять, чем вызван такой неожиданный наплыв воспоминаний — абсолютно всех приятных. Может, это что-то вроде того, когда жизнь проносится перед глазами? Дример не была религиозной, мало того, была той еще грешницей. Но, прежде чем идти на встречу к хулиганам, она перекрестилась пару раз. Прочла новую молитву вслух — собранную из фраз, особо запомнящихся из прошлого, и личного «коль мне не суждено всегда быть такой дурой, то помоги мне сейчас, кто бы ты там не был, в темных облаках». Русоволосая медленно шла. Шаг ее ускорился лишь тогда, когда голову пробило очередное воспоминание, о милом Урисе и том незабываемом (ой, боже, каком же грешном) моменте в синагоге. И уже очень скоро она дошла до места.

Первое, что подметила Эрин — машины Реджи не было на месте. Она удивилась этому факту, но почувствовала от этого настоящее облегчение. Значит, ее не собираются увозить куда-нибудь дальше в лес. Эрин не могла понять, как хулиганы выбрали то самое место, где пару недель назад были расстелены пледы, разложена еда и пирог тети Беверли, все-таки, правда, невкусный. Дример повернула голову влево и увидела Реджи. Хаггинс стоял, как мрачная туча, одним видом готовый вызвать страшный ливень. Но он не смотрел на нее в ответ, лишь скрестив руки на груди; вид у него был серьезный, но, в то же время, какой-то печальный. Эрин не могла не улыбнуться, помня о вполне безобидном толстяке Реджи. Но улыбка ее тут же померкла, а мысли о безобидности вылетели из головы, как камень назад из ее комнаты, когда Дример из нее уходила. Виктор стоял к ней ближе всех, а под его ногами, как мешок мусора, расположился Стэнли. Он был связан множеством веревок; перевязанный, фактически, весь, как ливерная колбаса. Урис, лежа на животе, запрокинул голову вверх, чтобы глядеть в глаза девушки. Во рту у него было что-то твердое, мешающееся говорить; сверху еще рот был завязан веревкой, какой обычно завязывали глаза детям, когда они собирались разбивать пиньяту. Еврей промычал что-то, а глаза его недовольно сощурились. Эрин поняла, что это не крик о помощи, а осуждение — прямое недовольство тому, что она соизволила сюда явиться. Ну что, Урис? Играем с тобой в принцессу и рыцаря?

— Приветик, Реджи, — сначала решила поздороваться Эрин. Она помахала мрачному парню рукой, считая еще, что это элементарная вежливость. Какими бы сейчас напряженными отношения не были.

— Эрин… — к удивлению, ответил Хаггинс. Он произнес ее имя с горечью и, кажется, с не особым желанием.

— Вик, — русоволосая не стала заострять на нем внимание, сразу обратившись к блондину. Он вопросительно изогнул бровь и приподнял одну ногу, ставя ту прямо на спину Стэнли. Глаза Дример стреляли сильней, чем автомат Калашникова, но голосу она старалась придать как можно больше безразличия. — Привет? Быть может, ты вообще не хочешь ничего от меня слышать?

— Как раз наоборот, детка. Сегодня ты вообще не закроешь рот, пока я не позволю.

Интонация, с которой говорил Крисс, вынуждала Дример чуть ли не становиться на колени и сразу просить прощения. Реджи в стороне передернулся, тоже испытывая испуг. Стэнли никак не отреагировал — наверно, он уже натерпелся от гневного Крисса достаточно. Эрин и подумать не могла, что Виктор в гневе был таким страшным. Она старалась не встречаться с ним глазами, серьезно полагая, что он уничтожит ее даже через зрительный контакт. Ей было очень сложно сохранять уверенность и не показывать испуг. Вик, подобно гребаному демону, питался бы им, как блинчиками со сладким сиропом.

— Почему карьер? — сменила тему Дример. Она была выбрана не наобум, так как ей правда было интересно, почему Виктор выбрал для встречи это место. Как он узнал, что здесь происходило?

— Потому что ты с этими отбросами тут здорово повеселилась, — потвердил Вик эти догадки, хотя, он сделал это еще в письме. Но его содержание уже давно вылетело из русоволосой головы. — Не волнуйся, Эрин. Ты мне нахуй не уперлась, и я не следил за тобой, — Дример еле сдержалась, чтобы не процедить сквозь зубы жесткое «я польщена». — Дай угадаю, ты хочешь спросить, как тогда я узнал о ваших незабываемых посиделках? Поблагодари Каспбрака за это. Он выложил все, даже больше, чем надо было. Вообще, парень не из болтливых, но, где-то пять ныряний в унитаз, обосранный до этого, выдержит не каждый.

«Ого, целых пять!» — изумилась Дример. Она была просто поражена тому, как долго Эдди не сдавал ее. Он вообще мог этого не делать и просто выложить все подробности, может быть, за кружечкой зеленого чая, но он не сделал этого. Формально, бился за чертову Дример, только непонятно зачем. Эрин не испытывала к парню ничего, кроме симпатии и большой благодарности, но Стэн, судя по тому, как потемнел его взгляд, а кулаки сжались, был о Каспбраке совсем другого мнения.

— К чему все это, Вик? — сероглазая старалась не акцентрировать на этом внимание. Сейчас были проблемы по важней. — После ухода Генри у тебя только сейчас развилась мания величия? Не думаю, что ему бы понравилось твое поведение.

— Дример, мразь поганая, — рявкнул Крисс, на автомате, наверно, пиная безобидного Уриса под зад, словно сама Эрин была на его месте. — Не произноси вслух его имя!

— Ладно, не буду, — с тоном, которым говорила Дример, ей не хватало только отмахнуться рукой. Она неосознанно вызвала взрыв эмоций — совсем неприятных — в глазах каждого из парней, кроме Уриса. Эрин не отрывала взгляд от последнего. — только отпусти его.

— Пиздец! Реджи, ты слышал? — от вопля Крисса не хватало только стаи испуганных птиц, резко взлетевших в небо. Пусть Вик обращался к Хаггинсу, смотрел он только на Дример. Она делала тоже, мысленно подбадривая себя в том, что это просто глупая игра в гляделки и никаких плохих последствий от нее не будет. Крисс говорил громко, четко, умудряясь еще улыбаться почти во все зубы. — Она даже ничего не сказала про Бауэрса в ответ. Ей полностью похуй на него. Ей всегда было похуй! Да, Эрин?

— Нет, — правдой возразила девушка. Она просто не могла молчать под таким выжидающим взглядом. Но даже он не вынуждал ее сейчас соврать, хотя, это надо было сделать. — Мне было не все равно на Генри. Он мне… нравился.

— Ну, отлично. Целый год он ей просто нравился, — язвительно ответил Крисс, цокая и качая головой, прямо как учитель, который принимал зачет и слушал полную ересь. Вик все еще обращался к Реджи, который не хотел принимать в этом разговоре участие. Но тут Эрин подумала, что Вик, кажется, разговаривал сейчас только сам с собой. Стэнли устало закатил глаза, вновь встретившись с сероглазой взглядом. Похоже, он был того же мнения. Речь Крисса вдруг стала невнятной, сбивчивой и быстрой. — Она ушла от этого жиденка и его пидорских друзей только потому, что Генри ей просто нравился. Кончай парашу гнать, Эрин. Лично я никогда не верил в то, что ты на нашей стороне. Чего стоили твои пристальные взгляды на Уриса каждый раз, в коридоре, в кабинете, во дворе — везде, блять, где был этот урод! Бауэрс не видел всего этого… Потому что пиздец как любил такую конченную проститутку! Я от души сочувствую ему!

В громкой речи Крисса, похожей, буквально, на крик души, Эрин, помимо злости, разглядела ревность. Эта мысль была совсем абсурдной и, благо, последующие слова Реджи отвлекли Дример от нее. Но лучше бы он молчал.

— Эрин, так с нами остальными ты тоже были не искренней? Тебе всегда было плевать на нашу дружбу? Я всегда считал тебя хорошим другом! — выдал Реджи, с запинками и паузами. До глубины души обиженный тон парня едва не пробудил в Дример слезы, и она поспешила отвести от безобидного толстячка взгляд. Прощание (это ведь прощание?) с ним, почему-то, очень напоминало ей прощание с Каспбраком. Оно состоялось еще в воскресенье, спустя два дня после ссоры с Ричи. Когда они встретились в магазине, и Дример толкнула его к стеллажам с консервами, чтобы убежать. Потом она узнала, что Эдди пришлось ехать в больницу, из-за сильных синяков в области позвоночника.

Какая же она все-таки сука.

— Еще один уебок, — все бесился Крисс, но в этот раз его злость была адресована Реджи — ему и его детской доверчивости. — Жаль, что тебя не засадили в дурку, вместо Генри. И лучше бы ты сдох, а не Патрик! И прихватил вместе с собой эту мымру, — он ткнул пальцем на Дример и, судя по взгляду Стэнли, тот готов был его откусить. — Хотя, без обид, Реджи, но я ненавижу тебя не так сильно, как ее.

— Здорово, Крисс, — ляпнула Эрин, показывая оба больших пальца вверх. А после она замахала руками, словно бурно здороваясь или отгоняя от себя полчище комаров. — Да-да, смотри, явсе еще здесь. Так что тебе надо от меня?

— Ты не ответишь ни на один из вопросов, Эрин? В чем дело? Актерского мастерства уже совсем нет?

— Что. Тебе. От. Меня. Надо?

— Хах! — довольно выпалил Крисс и показал пальцем на Реджи. Хоть и не повернув к нему голову, он уверенно заявил. — Глянь на Рыгало, по его свиной морде сейчас слеза покатится. Терпеть не могу твою бабскую ранимость, но, чувак, пойми, эта шлюха того не стоит. А? В чем дело, Урис? Ты хочешь что-то сказать?

Стэнли зашевелился и, встрепенувшись, резко перевернулся на спину. Он приподнял ноги, едва не ударив ими Крисса по животу. Настрой Вика, ставший на секунду менее злобным, вновь стал прежним. Он замахнулся ногой, обрушив удар на бок еврея. Стэн выдержил это достойно, не крикнув. Когда Вик пинком перевернул его на живот, Урис все еще молчал, лишь глухо мыча в землю.

— Мать твою, Вик, прекрати сейчас же! Не трогай его! — закричала Эрин. Она сначала стояла на месте, но, когда Крисс, схватив Стэна за волосы, с силой ударил того лицом об землю, Эрин бросилась на помощь. Но ее резкий рывок тут же остановился. Хаггинс, выскочивший, как черт из табакерки, крепко держал брыкающуюся Дример. Он приподнял ее над землей, а после она повисла в воздухе, продолжая трепыхаться даже в такой хватке, как выброшенная на берег рыба. — Реджи! Реджи, пусти меня, пожалуйста! Черт возьми… — Эрин понизила голос и зазвучала совсем по другому. Несдержавшийся вскрик Уриса, возникший после удара позвонками об большой булыжник, удачно заглушил ее шепот. — Прости меня, Реджинальд… Я никогда к тебе плохо не относилась. Веришь или нет, но ты правда был для меня другом.

— Ты слышал все это, Урис?! — тут заорал Крисс, имеющий еще более хороший слух, чем Эрин. От этого крика, Реджи подскочил вместе с девушкой; да и испугался не меньше ее. Вик отпустил кудри Стэнли, сцепленные пальцами — голова парня, вместе с остальным телом, вновь упали на землю, в этот раз без каких-либо звуков. Эрин застонала, чего Крисс, очевидно, воспринял совсем по-другому. — Ты только послушай, Стэн! Да она тут распинается так, будто прямо сейчас готова отсосать вонючий хуй Хаггинса! Тебе самому не противно возиться с ней? После всего, что она делала? Урис, а может, ты ей уже пизду лизал? Как на вкус сперма половины мужиков нашей ебаной школы?

— Закрой рот, подонок! — заорала Дример тем голосом, какой привыкли слышать Вик, Реджи и бывшие члены их компании. От неожиданности Реджи выпучил глаза и чуть не отпустил девушку, но она вдруг сама схватилась за его за руки, как за точку опоры; или щит, против главного злодея этой ночи. — Я уже говорила, что никогда не изменяла Генри, ни его, ни кого-либо другого у меня никогда не было! — как обычно, свободно врала Дример, даже глазом не моргая. Почувствовав неуверенность, она лишь сменила тему, чтобы, не дай бог, не выдать ее. — Реджи, пусти, мне больно! Блять!

Молчание, последующее за чертовски уверенными возгласами Дример, забрало всю уверенность, вспыхнувшую в ней. Она расслабилась в руках Хаггинса, который уже держал ее не крепко и вообще опустил на землю. Крисс не сделал выговор насчет такого безрассудного действия и не начал капать на мозг, типо «тупая свинья, держи суку крепче, сбежит же, твою мать!» Эрин молчала. Молчал и Стэн. Он вообще лежал с закрытыми глазами, тяжело вдыхая свежий ночной воздух, как через кислородную маску. Дример подскочила бы к нему сейчас (она бы легко могла вырваться), испытывая страх за состояние Стэнли, но она не делала этого. Под взглядом Крисса ей даже дышать было тяжело. Еще тяжелей, чем Стэнли. Вдруг на фоне этой катастрофы (любезно развернувшейся лично для нее) неожиданно пронеслось протяжное «мяу-мяу-мяу», после которого Вик заговорил. Будто это было сигналом к дальнейшим действиям. Эрин сочла эту мысль смешной.

— Сломай ей шею, Хаггинс. Прикончи эту суку, — а слова чертового Крисса даже близко смешными не были. Реджи моментально схватил Эрин крепче, чуть ли не ломая ей грудную клетку. Она не могла дышать. — Но не сейчас, — после этого хватка Хаггинса ослабла. В первые в жизни Дример почувствовала к нему отвращение, вместе с желанием прикончить сукиного сына. — Тебе охуеть как хочется освободить своего сладкого жиденка, да, Эрин? Я говорил, что мы решим все мирно. Но сначала я хочу положить конец твоему сраному лицемерию, нескончаемому вранью и вечным секретам, — Эрин, слыша все это, искренне удивлялась красноречию бессмертного двоечника. — Скажи прямо, Дример, почему тебе так хочется спасти ненаглядного Уриса?

— Вик, не знаю, что ты там задумал, но из-за своих планов ты легко попадешь в тюрьму. Точно попадешь, — уклонилась от темы Эрин, вызывая в Викторе еще большую ярость. Девушка повернула голову к Реджи, как могла, и взглянула на того с полным отчаянием и огромной надеждой. — Реджи… Помнишь, ты говорил тогда в машине, что иногда белобрысый совсем пургу несет и его слушать не надо? Помнишь?

— Не смотри на эту ведьму, Хаггинс! — чувствуя неладное, нервно завопил Вик. — Она опять пытается втереться в доверие. Пошел нахуй отсюда!

С этими словами он буквально вырвал Эрин из рук потерянного Хаггинса. Взглядом Крисс приказал «другу» убраться восвояси. Реджи моментально удалился куда-то в сторону. Эрин не проследила за направлением его пути, ибо, став на этот раз заложницей рук Вика, она чувствовала лишь отвращение и желание поскорей это прекратить. Эрин посмотрела на Стэна, мирно лежащего на земле, на боку. Усталость в его глазах удачно сочеталась с отчаянием, присутствующем и в Дример.

— И снова здравствуй, Дример. Так ты хочешь спасти Стэна? — допрашивал Вик, как опытный следователь, но с еще большей жестокостью. Эрин решила не отвечать ему, еще не подозревая, что от этого станет только хуже. — Отвечай на мои вопросы, шалава! — пощечина.

Стэн почувствовал прилив сил и едва не принял положение сидя, в эту же секунду, правда, вновь падая на землю под напором Хаггинса.

— Отвечай, блять или я отрежу жиду его обрезанный хуй и скормлю тебе, как десерт. Ты им подавишься! — еще пощечина. Эрин просто мотала головой из стороны в сторону, как тряпичная кукла. Ее побледневшее лицо почти полностью было скрыто под волосами. Крисс вдруг успокоился. Теперь он просто и, кажется, слегка безобидно, спросил. — Так что, Эрин? Почему?

— Я люблю его.

— Охуеть! Подожди, парни, кажется, не слышали твой писк. Ну-ка, Дример, еще раз и погромче.

— Я ЛЮБЛЮ ЕГО!

Очередное непонятное мяу-мяу-мяу. Вдох Стэна, будто перед смертью и тихое мычание Эрин, выданное, очевидно, внутренней истерикой. Крисс даже заботливо убрал локоны с ее лица и обернулся к Урису.

— Ладно, Урис. Не смотри на меня так. Как обещал, я освобожу тебя, после того, как твой рыцарь в юбке, — на последней фразе Вик звонко шлепнул Эрин по бедру, дальше слишком четко слыша за спиной угрожающее «мраааазь». — После того, как твой рыцарь в юбке пройдет парочку испытаний. Неси, Реджи. Начнем.

Толстяк удалился. Эрин было совсем не интересно, что он принесет. И она не почувствовала никакой другой эмоции даже тогда, когда Крисс погладил своей грубой рукой линию ее подбородка, потом сжал его. Дример просто закрыла глаза, так чувствуя себя в безопасности. Рывком Вик прижал ее к себе и повернул шею так, будто пытался голову вывернуть. Волосы, открывшиеся сбоку, он занюхал с видом, будто это лучший кокаин. Оголив ушко (красное, как майская роза), Крисс прижался к нему губами, оставляя вязкую слюну и мерзкое «мне всегда нравились твои волосы»; заставляющее дрожать даже кости девушки. Вик вернул Эрин в прежнее положение и заломил руки за спину.

— Чувак, отпусти, ей же больно, — кажется, реально испугался Реджи, вновь оказавшись возле них. Эрин мысленно поблагодарила его за то, что он не оставил без внимание ее перекошенное лицо, по которому в любой момент готовы были потечь слезы.

— Захлопни пасть! Я, блять, ей руку отрежу и никто мне не помешает! — лишь рявкнул Крисс, наконец отпуская Дример. Она только пошатнулась, как боксерская груша; будто вросла ногами в землю и этому не мог помочь даже Стэнли, который что-то замычал. Конечно, он знал, что Эрин его понимает. Но это не помогало. Хаггинс передал Вику бутылку пива. И в чем испытание? Крисс поднес ее к лицу Эрин, уже открытую. — Пей. Ты никогда пить не любила, в частности, из-за бзиков полоумной мамаши. Сегодня ты нарушишь ее правила и выпьешь все до последней капли. Время пришло. Пей.

Белобрысый повторил это сквозь сжатые зубы, и Дример просто не посмела возразить. Ведь, если она это сделает, то не только сама пострадает. Под горячую, тощую руку (которую так хочется сломать), попадет и Стэн. Связанный, избитый, неизвестно сколько пролежавший на этой Богом забой поляне, он просто ничего не может. Она тоже. Эрин прижала бутылку к губам и опрокинула вверх, не заботясь, что таким образом может подавиться. Только здорово бы было. Эрин пила пиво, не разу не прервавшись. По ее подбородку текли капли, не влезающие в рот, приземлялись пятнами на светлую рубашку. К серым глазам подступили слезы, ком в горле дорос, наверно, до размеров марианской впадины; тошнило хуже, чем с самого страшного токсикоза, и Эрин подумала, что, если ее начнет рвать, то пивом и собственной блевотой она подавится и сдохнет. Но она сдержала порыв. Пустая бутылка полетела на землю, Эрин чуть не последовала за ней, но, согнувшись в три погибели и схватившись за живот, она посмотрела на удовлетворенного Крисса похуистичным взглядом. С надменностью она хотела сказать что-то вроде «получи, урод», но одобряющее:

— Какой у тебя охуенный рот, Дример. Хорошо заглатывает.

остановило Эрин, заставляя еще себя чувствовать так омерзительно, как никогда прежде. Она вытерла рукой губы, пытаясь выкинуть из головы этот гадкий «комплимент». Еще и под пронзительным взглядом Стэнли, как под пулей, Эрин едва не теряла самообладание. Она еле сдерживала предательские слезы, готовые выдать ее отчаяние с потрохами.

— Подавись, урод, — охрипшим голосом все-таки ответила Дример. Улыбка Вика готова была выйти за пределы смазливого лица.

— Подавишься скоро ты, — прошипел он. Снова послышалось «мяу-мяу-мяу», и Дример едва не схватилась за голову, чувствуя себя сумасшедшей. Вид Эрин ясно доносил о том, что к следующему испытанию она не настроена. Потому Крисс схватил его руку и сунул в открытую ладонь пачку сигарет. Что дальше? — Держи пока, успокой нервы. Это сигареты твоего Уриса. От этого факта тебе будет легче их курить, кроха? Не обижай своего ебаря и делай это с удовольствием. Или же ты даже его имитируешь, блядинка?

Эрин сжала потрепанную пачку «мальборо». Она еще не закурила, но ее снова начало тошнить, едва она вспомнила один только запах этой мерзости. Как не старалась к ней приучиться Дример, у нее не получалось этого именно из-за того, что срабатывал странный рвотный рефлекс. Патрик шутливо называл ее бракованной содержанкой монастыря. Если рядом не было Генри, за нее заступался Вик. Вик, Вик… Дример развернулась спиной к белобрысому уроду и Стэнли, молчаливо пытающимся до нее достучаться. Будто он думал, что Дример способна читать мысли так поймет, что он от нее хочет. И это у баб еще с логикой проблемы? Эрин начисто игнорировала мысленные мольбы. Урис, сраный и неправильный эгоист — пойми, что я это делаю не для того, чтобы самой спастись! С такой раздраженной предъявой русоволосая поджигала сигарету, сразу несколькими спичками (думаю, наверно, что так она сгорит быстрее) Развернувшись назад к Криссу, лицо которого мрачно светилось нетерпеливым ожиданием момента, Эрин вдохнула дым. И тут же закашлялась.

— Заебись сигареты, кстати, — беспечно заявила она, когда делала еще одну затяжку. Своим блядским смехом Вик будто делал сигарету все длинней, от чего та никак не кончалась. За короткое время Эрин успела много раз вдохнуть, выдохнуть, как на занятиях ебаной физкультуры, но все равно, каждый раз, когда она стряхивала пепел (параллельно кашляя, как больная туберкулезом) с безнадежностью девушка обнаруживала, что сигарета еще не скурена. Таким же взглядом Урис смотрел на Эрин. Она не сдержалась уже от порыва злости на чересчур заботливого еврея. — Перестань на меня так смотреть, Стэн! Я не умираю, черт возьми! Слышишь, Вик, я говорю, хорошие сигареты. Лучше ничего быть не может. Разве что… твоя пидорская рожа, расцарапанная до крови! Сдохни, ублюдок!

Слова будто оказались волшебными. В эту же секунду Эрин обожгла пальцы оставшимся окурком. С чистым девичьим визгом она выронила его на землю; под громким, безудержным ржачем, чуть ли не самого демона. Стэн все мычал, как раненая корова.

— Ты так прекрасно справляешься с испытаниями, Дример. Продолжай в том же духе. А следующее… Ооо, смотри, какой хороший Реджи. Уже несет.

«мяу-мяу-мяу

мяу-мяу

мяу

мяу?..»

— Держи, детка, игрушку, — Эрин поздно протянула руки, и маленький серебристый комочек шерсти, являющийся, наверно, еще новорожденным котенком, чуть не упал мимо них. Взяв животное на руки, Дример прижала его к груди. Опустила к нему глаза, все слушая громкое «мяу-мяу-мяу», желая также замяукать в ответ, чувствуя, что это какой-то зов к спасению. Она запрокинула голову, огорченная, что не может видеть даже сегодняшнее небо, такое красивое, из-за мокрой пелены на глазах. — Помнишь уроки ебанутого Патрика, Эрин? Как и другому, ты нихуя им не следовала. Вот сейчас будешь. — Крисс показал пальцем в сторону, на дерево, и Дример с тихим писком прижала котенка ближе, надеясь на то, что он исчезнет в ней, подальше от проклятого монстра. — Кинь этот блохастый комок шерсти туда, чтобы еще смачно ударился. Или на его месте будет башка Уриса. Дример! — Вик по настоящему зарычал. В отличие от мягкотельного Хаггинса, рыдающая Эрин не пробила в нем ни капли сочувствия. Напротив, она, еще и это нескончаемое мяуканье, пробуждали в парне последнего монстра. Он подскочил к Стэну, который подозрительно затих. Казалось, что в голове парня возник какой-то план спасения…

Но у него не было ничего. Ни мыслей, ни идей, ни целей — ни-че-го, чтобы помогло Эрин (ему-то на кой) сейчас спастись. Дример продолжала плакать даже тогда, когда Вик обрушил сокрушительный подзатыльник на кудрявую голову Уриса, после которого он едва не потерял сознание, с криком «Либо ты кидаешь кота, либо я кидаю бошку Уриса. Ради такого, блять, можно даже в тюрьму попасть, Эрин, представляешь?!» Отважный Стэнли, чуть шатаясь, вновь приподнялся и снова угрожающе замычал, не отрывая взгляд от Крисса, такой, от которому даже ему стало на секунду не по себе. Белобрысый с неприязнью отметил, что с губ парня тянется ниточка слюны. Молодое яблоко, сквозь которое он рычал, не затыкало подонка никак, блять. Он схватил его за пару прядей, дернул за них, как за канат, который желал поднять наверх. Непроизвольно глаза Уриса оказались на мокром месте — до Эрин, конечно было далеко, и она не обращала ни на что внимание, убаюкивая плачущего котенка в своих руках; мяу-мяу-мяу, это, сука, невероятный и ужасный мир, в котором нет места никому, кроме людей, которые действительно дороги и больше ничего не волнует, просто ни-че-го. Крисс опять завопил, Стэнли вскрикнул от боли так, что ничего не остановило его крик, а Эрин продолжала плакать, реветь, как раненая кошка (расстающаяся с детенышем), и с такими невеселыми мыслями она запустила котенка, как плюшевую игрушку, в то ебаное дерево, даже несмотря на него. Пронзительный писк длился всего секунду, но его не заглушило ни мычание Стэна, ни рев Эрин и даже ни громкое «неужели, блять!»

— Это все? — Дример даже не поразилась, как жалко звучит ее сорвавшийся, от истерики, голос. — Три испытания было. Довольно, Вик. Пожалуйста…

— А с чего ты взяла, что будет только три испытания? Я так говорил? — с искренним удивлением поинтересовался Вик, вызывая у Дример новую порцию слез; таких же сильных и несдержанных. Белобрысый преодолел расстояние, разделяющее их, оставляя за сгорбленной спиной Стэнли, который клевал окровавленным носом землю, уже не поднимаясь. — Я ненавижу число три, Эрин, из-за того, что третьего ноября меня прелюдно унизили в школе собственные предки. Я говорил тебе об этом, красавица, — говорил Вик, даже с нежностью убирая прядки волос, вновь упавшие на красное, опухшее лицо, с трудом напоминающее «красавицу». — Помнишь? Ты сделала вид, что все понимаешь. А на деле, как всегда, пиздела. Также, как с Бауэрсом. Приняла послушно колеса в худые ручки, так, будто это вкусные желанные конфетки. Согласилась на все. Сымитируй свое понимание и сейчас, Дример. На, жри, — заключил Виктор, уже держа в руке знакомые таблетки. В количестве примерно двадцати штук. Тогда он дал Эрин всего четыре, заявив, что их хватит, для того, чтобы слечь в дурдоме. А тут их… двадцать. Парень снова дал Дример пощечину, не замечая за ней инициативы и вернулся к прежним угрозам (новых ему было не придумать, хотя, зачем?) — Жри, тварь, немедленно или твой Урис…

Эрин заглотила все таблетки, присутствующие в его руке. Изумление на лице парня говорило, что он не ожидал такого. Но он снова принял прежнее надменное выражение лица и повернулся с ним с Урису — находящемся в сознании, но не способным уже ни к чему. Зеленые глаза почти не горели жизнью в тот момент, когда Крисс взирал на него свысока. Но, когда за спиной этого идиота, Эрин выплюнула таблетки обратно на ладонь и быстро спрятала в кармане юбки, надежда вернулась к еврею. Быть может, они сумеют преодолеть этот кошмар.

Но…

— Эрин-Эрин, а ты можешь засунуть в свой ротик больше, чем кажется, да? — перешел Виктор на шепот.

Эрин могла поклясться, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди, как в любовных романах, но, отнюдь, ни в хорошем смысле. Она попятилась назад и только мерзкий голос, такой же громкий «Урису, блять, будет плохо, если что!» и в мыслях, остановил ее от побега. Сейчас у нее были все шансы убежать, но Эрин не могла этого сделать. Крисс знал это. И Стэнли, к сожалению, тоже. Он чудом заставлял себя не перевернуться на другой бок, чтобы не видеть следующее, задуманное Криссом. Реджи оказался возле него. Вид громилы тоже был не жизнерадостным, но и не настолько грустным. Стэн не собирался в нем разбираться, тем более, когда он сгреб его в охапку, как мешок с мусором, не давая никак пошевелиться.

— Хотя, не отвечай, Дример. Это уже ни к чему, — заключил Виктор и, ожидаемо, обрушил на губы Эрин грубый, тошнотный поцелуй. Стэнли забыл о том, что ему трудно шевелиться и забился, как в конвульсиях, в больших руках Реджи. Тот держал его с закрытыми глазами (сука, точно не желая это видеть, но все равно держа его!). Стэн рыпался, извивался, бился за прекращение этого, и издевательские слова Крисса его не остановили. — Охуеть! Вот так ты взбесился, Урис. Открой глаза, Реджи, глянь на это. И на это тоже, — сказал Крисс, разворачивая Дример к себе спиной и прижимаясь так. Он обвел руками обе ее груди, больно сжал их, потом прикоснулся губами к оголенной шее, кусая за нее так, будто собирался прокусить вену. Отстранившись, белобрысый добавил. — Это стоит видеть, Хаггинс. В конце концов, тебе потом тоже перепадет, обещаю.

Реджи все-таки открыл глаза. Он видел, как с дрожащих плеч Эрин на землю упала бежевая шаль. Следом, Крисс рывком разорвал на ней рубашку. Руки парня потянулись к оголившейся груди и нахально общупали ее. Несмотря на маленький размер, Виктор остался доволен ее упругостью. Пальцами он погладил ее соски, потом начал сдавливать их, теребить. Все это в гробовом молчании. Но когда Виктор сомкнул на одном из сосков зубы, а после дернул — как за пуговицу, которую нужно оторвать — крик Эрин разнесся, кажется, по всему лесу. Руки Крисса уже спускались вниз по животу девушки, будто желая прощупать все ее тело. Хаггинс слышал, как стало учащаться его дыхание. Стэнли в его руках продолжал трепыхаться до тех пор, пока Дример не разрыдалась с новой силой. Он не мог больше сдерживаться и, прикрыв глаза и запрокинув голову, промычал так жалостливо, что Реджи повернулся к нему наконец, думая, что он тоже плачет.

— Ну что, Дример? Откуда начнем? Сверху, снизу? — допрашивал Вик, сомкнув одной рукой грудь, а другой то, что было у юной Дример еще меньше. Но парня совсем размеры не смущали. Он обжег горячим шепотом ее ухо. Дример замычала также, как Стэн, но еще громче.

Она старалась отвлечься на что-нибудь приятное. На художества, на книги, на фильмы или мультики, на что-нибудь, что так любила Рина-Мечтательница; которая ни за что бы не оказалась здесь, в такой момент. Русоволосая, сидя дома, могла бы сейчас рисовать что-нибудь красивое или, может, писать стихи. Да, думается, у нее бы хорошо получалось писать стихи, так как она всегда ладила с эмоциями… Она бы написала что-нибудь очень эмоциональное, от чего готова была бы разреветься сама. Стихи…

— Как тебе лучше будет оправдать звание главной бляди всего Дерри? — Вик прошелся ладонями от позвоночника до лопаток, с упорством вылизывая одну из жилок на шее. Стэн все мычал. Стихи, стихи…

Печалью и болью

Щит суки пробит,

Чертова Дример

Плачет навзрыд

Комментарий к Часть 16.1 Вообще, глава должна была быть целой, но тогда она получалась слишком большой. Подсознательно так оттягиваю конец, наверно хых)

====== Часть 16.2 ======

Дример чертыхнулась, когда к ним выскочил синий пикап Майка, ломающий за собой кусты и пронзительными гудками нарушающий мертвую тишину ночного леса. Машина круто развернулась, оставляя полукруг следов на свежей грязи. Стэнли упал на землю. Но Эрин заметила это только тогда, когда осматривала свои целиком окровавленные ноги, хорошо освещаемые фарами пикапа; она развернулась к Урису, чтобы оставить едкий комментарий по этому поводу. Серьезная травма головы и недостаток сил, из-за крови, не перестающей идти, решили сегодняшнюю судьбу Стэна за него. Он отключился. Когда из пикапа выскочили Ричи и Билл, Дример хотелось воскликнуть «Почему меня вечно прерывают на полуслове?!», но их лица, вытянутые в изумлении, прервали ее тогда, когда она еще не начала говорить. Фыркнув, Эрин скрестила руки на груди и легонько пнула спящего Стэнли в бок ногой. В этот же момент она дернулась, вспомнив, что это одно из самых больных его мест. Но попрекать свою недалекость уже не было смысла. Тем более, что парни уже подскочили к ним. Они сосредоточили внимание на Стэне, но Эрин-то знала, что сейчас только она завладела их вниманием. Взгляд Билла, направленный на Уриса, продлился всего пару секунд, а Эрин терпела его долго. Секунд пять — это слишком долго.

Она не открыла глаза, когда Вик вновь ударил ее по лицу. Он со злостью приказывал ей это сделать — на последних словах срывался на крик и, выполни его указание Эрин, она бы увидела, насколько нервным он был только с виду. Можно было предположить, что Вик сам принял добрую десятку своих таблеток, от того его душевное состояние было таким тяжелым. Дример даже в крайней степени эмоциональности не сравнилась бы с ним сейчас. Крисс закончил свои действия, начатые до этого. Он не трогал тело Дример, занимаясь лишь ее лицом. Пощечина-пощечина-пощечина. Она, кажется, не слышала его совсем. Стэнли лежал сзади. Кажется, что он спал. Не пытался бежать даже тогда, когда руки Реджи его отпустили, а сам толстяк отвернулся к дереву, об которое совсем недавно ударился котенок. Как сливочный пирог; но оставляющий после удара не крем, а кровь на сухой древесине. Вик опять ударил ее, и в этот раз уже вернулся к угрозам и оскорблениям. Эрин пошатнулась, едва не упав, когда он на долю секунды отпустил ее, чтобы в следующий момент сжать девичье тело с еще большей силой. Такой, чтобы остались синяки и отвращение, которое не смоется даже сотней папиных гелей для душа, с ароматом морозной свежести. Дример вдруг услышала очередное мычание Стэна и чуть не распахнула таки глаза, чтобы с радостью взглянуть на оклемавшегося еврея. Пару минут назад он потерял сознание. Девушка вовремя вспомнила об этом — еще вспомнила о том, что ничего хорошего в ее жизни никогда не было. Спокойно, Эрин, не паникуй, было бы от чего. Галлюцинации. Просто, галлюцинации.

«Тебе нравится, как все обернулось, Дример? Оно того стоило?»

Совесть горланила во всю, удачно заглушая крики Крисса, но принося еще больший дискомфорт, чем он. В первую очередь потому, что голос ее был слишком похож на голос Тозиера, и, когда Крисс обрушил на красную, будто облитую краской, щеку Эрин очередную пощечину, она решила, что Ричи где-то здесь рядом и его издевательские упреки — прямые нотации — не в ее голове. Вик гаркнул, как бешеный пес. Развернулся в сторону Стэна и Реджи, наверно, с какой-то гнусной идей, но тут же изменился в лице. Открытый рот, в который чуть не залетели пара комаров, доносили о непонимании, вызванном отсутствием Хаггинса возле Уриса. Последний так и лежал, не шевелясь. Со стороны еще невозможно было определить, дышит он или нет. Довольство Крисса по этому поводу длилось недолго и он, взбесившись неожиданным исчезновением Реджи, громко позвал его. Эрин хотела открыть глаза — тем более, она чувствовала, что Крисса рядом уже нет и потому, даже почти без испуга, обняла себя руками, прикрывая обнаженную грудь. Вик еще раз позвал Реджи и, не получив ответа, харкнул на землю, рядом с лицом Стэнли. В эту же секунду Стэн резко открыл глаза.

Крисс опешил от увиденного, но, лишь дернувшись, не подал виду. Стэн смотрел на него таким взглядом, будто видит Вика впервые в жизни, но уже испытывает к нему огромную ненависть. Наверно, так бы люди смотрели на свою боль, если бы она имела физическое обличье. Урис протянул блондину руку, будто, как знак перемирия — других вариантов не было. Насчет того, зачем он это делал и чего вообще добивался, не было даже предположений. Крисс не счел нужным дотрагиваться до руки гадкого жиденка и развернулся назад к Дример. Под ее опущенной головой и волосами, скрывающими опухшее лицо, не было видно, открыла она наконец глаза или нет. Крисс был настроен на лучшее. Он был настроен на многое — и, будь Эрин более покладистой, давно бы сделал все, что нужно.

Но рушить его планы вошло не только в привычку Дример. Реджи возвышался над ним, в силу высокого роста. Сомкнув жирные пальцы на шее белобрысого, он, стоя сзади, еще ударил его в голень. Крисс с протяжным рычанием упал на землю, в то время как Реджи оставался стоять на ногах; он переместил одну руку с его шеи на сухие, ломкие волосы и, резко сжав пару прядей, задрал голову вверх, словно избавляя так Эрин от пронзительного взора голубых гневных глаз. Дример с шоком смотрела на них в ответ. Она не могла припомнить, в какой именно момент открыла свои глаза. Реджи старался смотреть куда угодно, но только не на «подругу». Удачно взгляд Хаггинса упал на шаль, до этого скинутую Криссом и сейчас расположившуюся на земле. Он, не медля, выкрикнул:

— Подними этот шарф или, что это вообще такое, с земли! Немедленно, Эрин. Беги!

— Что за блять, Рыга…

— Стэн! — Крисс осекся, прерванный воплем Дример. Неожиданно, громким и живым.

Она за мгновение подняла шаль, укуталась в нее и, даже не взглянув на этих двоих, проскочила мимо, приземлившись возле Стэнли. Он приподнялся на локтях, не в силах сделать большее. Эрин взяла его руку — расслабленную больше, чем гламурная блондинка после трех сеансов массажа — и закинула себе на плечо. Стэн собрал все оставшиеся силы и попытался подняться вслед за русоволосой, сжав зубы так сильно, как только может. Но это не помогло — стон боли вырвался из обгрызенных губ тогда, когда в ушибленном боку кольнуло, как раскаленной иглой, а через миг еще заныли колени, словно части тела сговорились и желали причинить Урису как можно больше страданий; считая, наверно, что ему недостаточно. Стэн нетвердо стоял на ногах. Согнулся бы пополам, если бы Дример не придерживала его за футболку и в нужный момент не тянула назад. Краешек шали упал с левого плеча сероглазой, оголяя его и кусочек груди. Стэн дышал так часто, что ему не хватало только высунуть язык и прилечь на живот, располагая голову на скрещенных руках. Эрин двинулась вперед, придерживая парня и сама чуть не скулила от того, как быстро заныла спина из-за согнутого положения. Когда она прошла мимо Реджи, все еще державшего Крисса, то чуть вновь не заплакала. От боли, но уже совсем не от той. С губ Эрин готовы было слететь чуть ли не формальное «извини»,, но Реджи отвернул голову, и потому она не сочла нужным это произносить. Дример вздохнула, как перед финальным забегом и, не бросая взгляд на Вика, плюющегося слюной даже сквозь сжатые зубы, пошла дальше. Усталый Стэн хотел положить ей голову на плечо, но передумал; тут устал не только он.

Они почти дошли до пригорка, как их прервал выкрик Крисса, а после короткое «Атх…!», выданное Реджи. Дример знала, что ей не надо оборачиваться. Чертов Тозиер в мыслях продолжал донимать своими нравоучениями и в этот раз он завопил «Не останавливайся, дура, иди дальше, реще-реще!» Чертова Дример не послушалась. Таки остановившись, она развернула голову, но Стэн этого не сделал. Он не проявлял никакого внимания к действиям за их спинами; едва стоял, выжатый, как лимон. Обезумевший Виктор, умудрившийся освободиться из хватки Хаггинса, ударил того ногой в пах, а рукой — в висок, крайне сильным ударом. Реджи тихо заскулил, медленно опускаясь на колени. Должно быть, от содеянного, рожа Крисса должна была засветиться самодовольством, как рождественская гирлянда, но на нем не было таких эмоций, какие встречались у нормальных людей. Эрин было сложно описать то, что она увидела. Она лишь отметила, что раздувшиеся ноздри и губы, бившиеся дрожью, пробивают на смех больше, чем последняя серия «Сумеречной зоны». Она хихикнула тогда, когда Крисс поднял с земли небольших размеров булыжник, и Дример еще не представляла, для чего он это сделал.

Осознание пришло поздно. Дример успела только открыть рот, а фраза «Господи, Стэн!» прозвучала лишь тогда, когда камень ударился об затылок парня, обросший кудряшками, такими милыми-милыми, под стать своему безобидному владельцу, который не заслуживал этого дерьма. С тихим шлепком камень приземлился на землю. Эрин успела утащить Стэна в сторону, надеясь еще, что спряталась в темноте за деревьями. Но шаги Крисса, быстрые и уверенные, явно были с этим не согласны. Стэнли шатался во все стороны, в любой момент готовый упасть — боже, хоть бы не насовсем. Сначала Эрин прошла с ним куда-то в более-менее прямом положении, потом они почти клевали носом землю, а дальше, когда Урис окончательно упал, ей пришлось тащить его за руку (шестьдесят килограмм, Стэн, или все семьдесят? почему так много?!) по земле. Дример не понимала, куда она за такое короткое время успела «убежать», но Крисс потерял их из поля зрения. Удивительно, ибо они ускользнули прямо перед его носом. С облегчением Эрин вздохнула, кажется, позабыв, что в этом мире никогда ничего хорошего с ней не происходит — господи, блять, заткнись, Ричи, прошу.

— Билл, не смотри на меня так, — попросила Эрин. Она знала, чего Денбро хочется узнать. Воспитание (еще один воспитанный!) не позволяло ему спросить прямо.

— Боже, Дример, скажи, что это не то, о чем я думаю.

Вот Тозиер. Вот, то ли дело, Тозиер.

Она только пожала плечами. Объяснять все сейчас не было смысла. Долго, муторно, к тому же, это совсем не захватывающая история, какую уже успели себе нафантазировать неудачники. Их внимание, наконец, отвлеклось от нее и они проявили настоящий интерес к Стэну. Сейчас Эрин сказала, что он просто упал. Это было глупо, но эффективно, потому что ее не просили вдаваться в подробности, поняв все, наверно, так. Или от чего-то еще они не хотели до нее докапываться, словно прониклись сочувствием. Дример сочла эту мысль смешной, но, черт возьми, правдоподобной. Дверь пикапа отворилась, но, прежде чем оттуда кто-то вышел, Тозиер крикнул:

— Эдди, сиди в машине! Нечего тебе тут делать!

Губы Эрин сами, будто обладая собственным разумом, растянулись в улыбке. Денбро хмыкнул, но улыбнулся тоже. Ричи не смущался своему поведению, чего Эрин посчитала достойным — и невероятным. Учитывая, как он всегда стеснялся своих предпочтений. Наверно, тоже повзрослел.

— Бен, Майк, помогите нам затащить Стэна на заднее сиденье, — еще крикнул Ричи, но тут же осекся, приставив указательный палец к подбородку. — А, оно все занято. Ну, что, тогда кому-то придется ехать в багажнике или бежать сзади, — Тозиер хихикнул. Удивительно, что он до сих пор продолжал считать собственные шутки смешными.

— Я достану тебя мразь! Пасть разорву и все остальное, а потом зарублю жида и скормлю тебе его остатки, без приправ и соуса — не спасешься, Дример!

Крисс горланил так громко, будто прям в ухо. На секунду Эрин показалось, что сейчас он стоит над ней, возвышается, как ебанный Бог, коим он себя возомнил. Эрин снова схватилась за руку Уриса, даже не думая сейчас как-то идти с ним на контакт. Благо, Стэнли дышал — мало того, сопел, как убаюканный младенец — а значит особых причин для паники нет. Когда они найдут более безопасное место, Эрин вытрет шалью кровь с его кучерявой головы. А засохшие корочки потом будет заботливо вытаскивать, как мертвых гнид, гладить по лицу, трепать за щечки, дуть в ухо — делать все, что могло разбудить его с хотя бы легкой улыбкой на лице. У Эрин будет для всего этого много времени. До утра еще долго — Крисс не успокоится быстро и, пока он в таком состоянии, нужно просто залечь на дно и не рыпаться. Эрин считала эту идею правильной, и Ричи в ее голове, вместе с самой судьбой — тоже. Когда она протащила сопящего Стэна еще немного, то чуть не полетела вниз. С небольшого пригорка, который вел к дороге, ведущей к ручейку, впадающему в озеро. Дример слишком расслабилась, и это было ее ошибкой. Потому что, когда шаги Крисса зазвучали слишком громко, она со страху подскочила к Стэнли и резкими движениями начала буквально катить его, как колбаску, в сторону воды. Очень скоро он уже полетел к нему. Оказавшись в воде, Стэн стремительно начал залегать на дно. Дример прибежала на место, все время спотыкаясь и совсем не заботясь, чтобы ее не услышал Вик. Она погрузилась в воду, достающую ей до пояса. Не пришлось нырять. Эрин протянула руки и сразу наткнулась на Уриса; схватившись за воротник футболки, она вытянула его назад. Было тяжело удерживать парня на плаву и, когда наверху мелькнула чья-то тень, Дример вновь поздно спохватилась. Черт возьми, она же не вытянет на берег Уриса так быстро! Эрин замотала головой и начала бегать глазами по сторонам, отвела потом их в сторону, подняла к небу, опустила к воде — но нигде не было написано решение этой проблемы. В конце концов, она взглянула в закрытые глаза Стэнли, но, даже будь он в сознании, у него тоже не было бы мыслей поэтому поводу. И, за неимением других вариантов, Эрин схватилась за парня покрепче, прильнула к груди и обняла за шею. Так сильно, будто это был последний такой момент (вполне вероятно, собственно) Не отпуская Стэнли, Дример быстро погрузилась вместе с ним на дно; в эту же секунду на пригорке появился Крисс, внимательно высматривающий в почти полной темноте силуэты ублюдков.

Он ругался вслух об Эрин, о Стэне, о Реджи и Генри, даже упомянул ебанутого Патрика и семью, помешанную на своей репутации больше, чем на собственном сыне. Дример слышала каждое слово, находясь под водой. Она щипала даже закрытые глаза так сильно, что после всплыва Эрин боялась их открыть. Не дай бог, если ослепнет в этот же момент. Шум в ушах сейчас удачно сочетался с небольшим рассказом Крисса о вечных скандалах родителей. Он ушел так же быстро, как появился, оставляя после себя лишь неприятный осадок, полученный, правда, еще в самом начале незабываемого вечера. Дример еще не всплывала некоторое время. Запаса кислорода в легких было удивительно много — наверное потому, что они не были испорчены табаком. Черт. А как дела у Стэна? Он способен так долго продержаться, тем более, в таком состоянии? Тут же Эрин всплыла. Из-за мокрой одежды, ставшей тяжелой, держать парня стало еще сложней. Когда его голова запрокинулась, Дример не выдержала и опустилась с ним назад. Стэнли вновь опустился в воду, но девушка держалась на плаву. Не в силах держать его так, Эрин взялась за его воротник, поднимая только голову на поверхность. И потащила к берегу.

Оказавшись на другом берегу, русоволосая сразу начала искать «убежище». Стэнли перевернулся на спину. Эрин подскочила к нему, но с расстройством обнаружила, что он все еще без сознания. Она ласково погладила его по лбу и теперь намеревалась прижаться к нему губами, но Урис вдруг дернулся. Сначала, Эрин испуганно отстранилась, но уже скоро успокоилась. Но, когда Стэн скромно кашлянул, а после начал кашлять громко, страх к русоволосой вернулся. Более того, она боялась, что это услышит Крисс. Урис кашлял страшно. Очевидно, что попавшая в горло вода просто разрывала ему легкие. Эрин надавила руками ему на грудь, помня такой прием в «Спасателях Малибу» (огорчаясь еще, что она не длинноногая блондинка, а это не золотой пляж и, вообще, не четыре часа дня, а уже ближе к двум ночи и холодно, черт побери). Она знала, что еще от нее требуется, но уж точно не представляла, что поцелуй (целовать же надо, да?) на мокрых губах — это именно так, как надо. Но, кажется, каким-то чудом это сработало, так как Стэн перестал кашлять. Пусть дыхание его стало еще более слабым и шансы на скорое пробуждение достигли отметки в «-10», Эрин искренне радовалась настоящему. Она снова взялась за Уриса и потащила его к ближайшим кустам. Очень маленьким, похожим на кустики перезрелой клубники, под которыми спрятаться было невозможно. Но русоволосая не акцентировала свое внимание на этом факте. Глупая, глупая Дример. Когда она плюхнулась на землю, тут же располагая голову парня на коленях, то ощутила в открытых ногах жжение, резкое, как будто их обдало кипятком изнутри. Эрин поморщилась и зацепила пальцами с земли пару листиков — похоже, крапивы. Она мгновенно отбросила их, но слишком поздно — будто прямо на пальцах зажглось пламя. Было не так больно, как с ногами, но тоже, собственно, хватало. Эрин не решалась сдвинуться с места, видя, как Стэнли хорошо на ее больных ножках — умиротворенное дыхание, до этого тяжелое и прерывистое, выдавали парня с потрохами. Эрин запрокинула голову, надеясь, что хотя бы звездное небо, потрясающей красоты, заглушит ее страдания. Какая ирония. Пусть и со Стэном, но опять одна.

Дример заговорила после того, как Крисс проорал еще что-то на стороне.

— Поехавший сукин сын, — она произнесла это так, будто была врачом и ставила смертельный диагноз. — Мне его даже жаль.

Когда он сжимал ее, едва не ломая кости, Эрин положила голову на его плечо и, в один момент устремив глаза вниз, увидела в заднем кармане рукоятку ножа. Неудивительно. Неизвестно, какие обороты могла принять злость Крисса, тем более, адресованная ей. Вызванная ею, чертовой Дример. Можно поделиться интересным фактом — сейчас, в непроглядной (везде) тьме и на грани жизни (опять?) и смерти, Эрин черной завистью завидовала простым людям, не страдающим от странных загонов или других проблем. Она не отрывала взгляд от рукоятки ножа, когда думала о некоторых знакомых, сейчас, наверно, сопящих в своих кроватках и наблюдающих прекрасные сны. Нормальным людям никогда не приходится волноваться, что их последний вдох выйдет через перерезанное горло.

Эрин гладила Стэнли по окровавленной голове, как прилежного ребенка, напевая колыбельную солнечного монстра из пятой (шестой? четвертой? нет, пятой!) серии любимой «Сумеречной зоны». Слезы продолжали позорно течь по ее лицу; когда Эрин слизывала те, что попадали на губы, то обнаруживала, что и на вкус они отвратительные. Вик уже подозрительно долго не кричал. Там, на другом берегу, неизвестно, чем он был занят, но Эрин волновало это в последнюю очередь. Ноги продолжало жечь, потому что листики крапивы, как будто разбросанные кем-то специально для нее, никуда не делись. Мурашки, вызванные холодом, достигли просто огромного размера — как же Дример сейчас жалела, что не может лопать их и так успокаивать нервы. Да уж. Когда тебе недавние четырнадцать и уже сломлена жизнь, никто точно не ответит, что в такой ситуации правильно — плакать навзрыд или безудержно смеяться. Ричи Тозиер, наверно, выбрал бы второе. Но смех точно бы сопровождали слезы, и он не был бы даже чуточку смешным.

— Стэнли, ты слышишь меня? Скажи что-нибудь. Проснись. Тут неподходящее место для сна, дорогой. Я одна тут не справлюсь. Не оставляй меня одну, пожалуйста, Стэн, я… я не могу без тебя.

Урис дернул носом, но, ожидаемо, ничего не ответил. Веки его задрожали, но это тоже не отвело от Дример мысли о нескором пробуждении проклятого еврея. Она скинула с плеч шаль, снова обнажая грудь, которую порванная рубашка уже никак не могла скрыть. Скомкала некогда красивую вещь в большой комок. Сначала Эрин вытерла мокрое лицо Стэнли — на нем она не видела никаких повреждений и открытых ран. Не став долго зацикливаться на нем, Дример сразу перешла к самому больному месту. Приподняв голову, она начала ее вытирать, очень бережно, буквально гладя; особое внимание уделяя затылку, пострадавшему от удара камнем бешеного Крисса. Дример провела тряпкой по всей голове только один раз, но, когда выжимала ее, вода капала на землю багрово-красной. Эрин только сейчас вспомнила о том, что они вылезли из воды, полностью промокшие. Она провела рукой по своим волосам, искренне поражаясь, как с них быстро капает вода, да и со всего остального тоже. Со Стэном такая же ситуация. Разве что под ним, мирно лежавшим, расположилась целая лужа, такая же багрово-красная. Эрин выжала волосы, обрывки рубашки, тряпку — опять, и продолжила свое дело. Жжение, холод, мрак и безысходность — все вместе приносило одинаковую боль, от которой Дример не знала, как избавиться. Пусть и принимала ее достойно.

Одной проблемой стало меньше тогда, когда ноги неожиданносогрело чем-то теплым. Как будто это была подогретая водичка, текущая медленно и осторожно, будто не желавшая причинить дискомфорт. Еще, это было похоже на чьи-то пальцы, множество-множество пальцев, синхронно двигающихся от живота к лодыжкам, пяточкам. На миг Дример выпала из реальности от этого блаженного момента. Из нее вырвалось короткое «Ахх», когда она погладила живот, а после забралась руками под юбку, к бедрам, желая узнать, что за странная жидкость вызвало такое тепло. Пальцы, сейчас окрасившиеся в багрово-красный больше, чем после окровавленной шали, не вызвали ничего, кроме очевидного вопроса, звучащего как:

— Месячные?

Она повторила этот вопрос еще дважды; каждый раз он звучал по разному. Сначала она произнесла его с изумлением, после — с некой смиренностью, а третий раз это звучало уже не вопросом, а констатацией факта. Эрин опустила глаза к Стэну. Он что-то буркнул во сне, наверно, что-то издевательское, типа «Взрослая жизнь, Дример, ура!». Нервы, нервы, нервы — наверно, именно это сыграло в девушке, когда она завела на полном серьезе разговор с Урисом, словно тот был в сознании и понимал, как (опять-опять-опять) ее разозлил.

— Пиздец! Месячные… Сука, как же вовремя! Нет, я серьезно, правда вовремя. Если бы они пришли раньше, то после секса с тобой я могла бы залететь. Я не очень шарю в биологии, но, раз они пришли почти сразу после этого, то, наверно… — Дример осеклась, отрывая гневный взор от мирного Стэнли и, предварительно вдохнув (собираясь, похоже с силами), она завелась, как раньше, готовая в любой момент заорать на весь лес. И даже такого же бешеного Крисса не смутится. — Боже, блять, я надеюсь, что все обошлось и я не… Урис! Урис, это ведь, вообще-то, не только моя проблема будет. Если ты станешь папашей, то тебя убьют еще раньше, чем меня. Лично я не хочу у-у-… у-умирать, С-стэнли. Не хочу! Даже если спиногрыз у нас все-таки будет, то все равно не хочу! Я… я… Я боюсь. Урис, мать твою, проснись! Стэнли, пожалуйста, просыпайся!

— Что вы скажите об Эрин? — задает вопрос репортер, созданный больным воображением чуть-чуть (ха-ха!) разнервничавшейся Дример.

— Эрин Дример? — уточняет Рич у сидящей напротив него. Они в какой-то белой пустоте, без стенок, без окон, без дверей — без всего, что могло бы прервать это неожиданное интервью. Ричи вальяжно устроился на стуле и явно чувствует себя комфортно. Репортер нетерпеливо сует Тозиеру микрофон чуть ли не в нос, но даже это его не смущает. — Ну, это очень своенравная особа. Она скроена из сплошных противоречий — недоверчивость, гадливость, верность, смирение, в каком-то роде. Но, наверно, свои секреты я бы лучше доверил Бауэрсу, чем ей. Она неправильный кусочек пазла, который не подойдет ни к одной картинке, как бы сильно вы его не запихнете. Понимаете?

— А какое у вас сложилось мнение о Рине?

— Глупый вопрос. Понятное дело, что такое же — это же один человек. Чертова Дример или Рина-мечтательница — неважно, как называть русоволосую, потому что в обоих случаях она одинакова. Вечно пытающаяся найти оправдания своему врожденному паршивому характеру.

— Надо отвлечься, отвлечься, — верещала Дример, отрываясь от картины в своей голове, как от какого-то психологического триллера. Какое, твою мать, точное название! — Отвлечься надо на что-нибудь, на… На… На… Блять, блять, блять.

Она медленно качалась на месте, смотря только на небо, такое красивое звездное небо, лихорадочно гладила лицо Стэна, чуть не проталкивая пальцы в рот, не забираясь ими в ноздри, уши; даже не пытаясь успокоиться, другой рукой наматывала кудряшки на палец, мокрые, спутанные, черт возьми, милые-милые. Слезы текли из ее глаз, как вода из дырявой бутылки, все слова давались с трудом и звучали невнятно, очень (слишком, слишком!) невнятно.

— Через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет. Через сумрак… все равно холодно, как же холодно, блять… с-с-столб белеет, Урис, ублюдок, не смей тут подыхать, если вдруг удумал, я-то тебя знаю, я… В полночь п-призрак столбе… Нет, нет, Крисс нас не найдет, столбенеет, столбенеет, твою мать, нет, с… С-с… Скоро я тут застолбенею, холодно-холодно и страшно, так страшно, боже, нет, пожалуйста! Сука, ебаный Бог, пидорас ты проклятый, если ты есть, то за всю хуйню, что я творила, накажи потом, не сейчас, а когда я буду одна! Его не трогай! Отпусти его! Нет, не на тот свет, как же ты не понимаешь, скотина, этот еблан должен жить, должен жить, он, блять…

— Дример, заткнись, пожалуйста. Я когда-нибудь тебе рот с мылом вымою.

Денбро одарил ее очередным мрачным взглядом, который почему-то Дример только веселил. Что, ты, Билли, все еще строишь из себя старшего брата? «Я старше и умней тебя?» Вряд ли. Билл, отошедший в сторону и доставший пачку сигарет из куртки, упал мгновенно в серых глазах Дример. Совсем на чуть-чуть, правда. Тозиер едва не метал молнии в сторону Денбро, мирно закурившего от всей этой дерьмовой ситуации.

— Денбро, блять, ты серьезно?! Нашел время!

— У меня тут где-то был спизженный велосипед… — сонно протянула Дример, с трудом поворачивая голову.

Она осматривалась по сторонам, надеясь сдержать резкий прилив усталости. Но не смогла. Когда у нее задрожали ноги (от холода? от нервов? от всего?), Дример согнулась и полетела на землю. Бы. Билл вдруг быстро оказался рядом, словно телепортировавшись, как в каком-то фантастическом фильме, и схватил ее за руку. В таком состоянии Эрин не могла оставить никаких едких замечаний и их не было даже тогда, когда Денбро легко взял ее на руки, будто перьевую подушку. Дример успела заметить, как он до этого передал Тозиеру сигарету, которую последний выкинул со сморщенным лицом. После он стянул с себя парку и накрыл ими окровавленные ноги девушки. В этот момент Эрин заметила на его симпатичном лице некую досаду и открытое сожаление. Когда девушка зашевелилась в руках Денбро, он схватил ее еще крепче, будто думал, что в таком состоянии она способна что-нибудь провернуть. Билл боялся, что Дример доставит каких-то неприятностей? Или что им двигало, когда он ослабил хватку и с аккуратностью убрал несколько прядок, лезущих прямо в глаза? Ричи фыркнул, когда одна из них вновь вернулась на место. В нем не было аккуратности, когда он откинул ее в сторону — наверно, еще желая просто вырвать. Держа на руках Эрин, Билл развернулся к Майку и Бену, направляющимся к ним. Они взглянули на русоволосую, но не остановились.

— Привет, ребята, — бросила она парням вслед. Вместе с Ричи, те уже взялись за Уриса с разных сторон. Эрин тихо проговорила в ухо Билли «Поверни», после чего, увидев, что творят с ее проклятым евреем, мирно попросила. — Поаккуратней со Стэном тут. Он слишком много пережил.

— Он? — переспросил Ричи, подойдя к ним снова. Он оглянулся на ребят и понизил голос до шепота, неприятного и, блять, такого же наставнического, как в мыслях Дример. — Мне кажется, что наоборот.

— А где моя любимая Беви? — ловко перевела тему Дример, досадно спрашивая и притворно оглядываясь по сторонам. Ричи также притворно изобразил руками, что готов ее задушить, но Дример восприняла это всерьез. Он прижалась к Биллу так близко, как могла, на что он только хмыкнул. В силу близкого расстояния, Эрин учуяла от него табачный дым (неудачники — паиньки, ха!) и мяту. Аромата ягод уже не было. А так хотелось. Эрин снова вспомнила о Беверли и уже серьезно произнесла. — Вы оставили Марш дома? Жалко. Мне хочется увидеть эту рыжую крошку. Она так вкусно пахнет.

Сероглазая глубоко вздохнула, но не учуяла озон, апельсины и табак. Последний был, но только с мятой. Не особо приятное сочетание.

Распахнутые зеленые глаза Стэнли неотрывно смотрели на нее. Она застыла, как вкопанная, не в силах отвести от еврея взгляд. Зрительный контакт был таким внимательным и напряженным, словно последним. Словно скоро мир для этих двоих обрушится и сейчас лучший момент, чтобы запомнить друг друга такими, какими они были на самом деле. Такими настоящими. Эрин счастливо вскрикнула, в этот же момент обрушив на слабого Стэнли множество поцелуев. На любые места, куда падал ее взгляд. Восторг от того, что он очнулся, повлек за собой тепло, нежность, любовь, убрав в сторону все, что мешало уже столько времени. Эрин, бесстыжая, целовала-целовала Стэнли, до тех пор, пока он с усталым вздохом не отвернул голову. Девушка не смутилась такому уклону и просто поцеловала ухо парня, радуясь, что еще одну часть тела он открыл ей на обозрение. Стэн хотел ей ответить тем же — они бы, сто процентов, могли бы еще устроить соревнование насчет того, кто подарит друг другу больше поцелуев за определенное время. Но сейчас они были не к месту, поскольку только клонили в сон. Губы Дример, чувственные и мягкие, успокаивали его лучше губ родной матери, которыми она целовала его в детстве в лоб и, иногда, сейчас, перед сном. Стэн остановил Эрин, коротко поцеловав ее сам. Она без слов поняла, что уже следует остановиться — пусть ей и не хотелось этого делать. Урису это понравилось. Его язык заплетался от усталости, с трудом выдавая внятные слава, и он решил лишний раз ничего не произносить. Эрин взяла его руку в свою. Они, одновременно, переплели пальцы.

— У меня идея. У меня идея, Стэн, слышишь? Хорошо. Хорошо, хорошо, хорошо. Я, кажется, узнаю это место, — Эрин снова обвела его глазами. Впервые она сделала еще тогда, когда, в своей душевной речи, бросала взгляд куда угодно, но только не на Уриса. — Вот там… А, нет, не там. Ну, где же? Черт, потеряла… Или… Нет, нет, нашла! Смотри, Урис, вот там куст, рядом с остальными кустами. Я уже видела его! Он как раз рядом с той пещерой, куда мы провалились с Ричи.

Стэн не стал на это смеяться, чтобы сохранить силы. Пусть даже всей душой желал разразиться безудержным смехом на такие уверенные заявления Дример. Он снова облокотился на девушку, закинув руку на ее плечо, но в этот раз пошел сам, без помощи Эрин. Удивительно, как она протащила его так далеко, при своей-то «мощной» силе. Но Дример, кажется, не заметила, что Урис способен идти сам, только с небольшой поддержкой, как раньше. Она направила его в сторону того самого куста сама, также придерживая за спину.

— Это чистилище… — рассказывала Эрин с горящими глазами. Наверно, такие же можно было встретить у священников, рассказывающих о своих учениях, как о нечто прекрасном, невероятном, лучшем, что вообще можно было дать человечеству. — Нам нужно вернуться туда, Урис. Там нас не найдут, там все будет хорошо. Там тихо, спокойно, темно. Если ты сейчас решишь умереть, а я от этого поеду крышей, — она произнесла это так, будто это было последними вещами, способными ее огорчить, — то мы в этот момент должны быть там. Там есть вода. Я смою ей твою кровь, свою, смою все дерьмо с нас обоих. Ты держишься, Стэн? Да? Молодец.

Увлеченный рассказ Эрин прервался, чему Стэнли порадовался. Она с нездоровым интересом рассказывала о своем чистилище, чему он, мягко говоря, удивлялся. Хорошо, что это было не написано на его каменном лице и не вызывало еще и поток вопросов со стороны девушки. Она вдруг остановилась, так резко, что Стэнли чуть не упал, пошатнувшись назад, из-за того, что цеплялся за нее рукой. Когда он повернул к ней голову, взглядом спрашивая, в чем, собственно, дело, Эрин что-то искала в кармане своей юбки. Все произошедшие события (почти все…) вылетели из его головы, поэтому, когда Эрин протянула к нему руку, на которой лежало много таблеток, слипшихся в один некрасивый комок, Урис серьезно спросил «Что это?». Эрин хотела сразу объяснить, но решила повременить с ответом. Окровавленную шаль она оставила на берегу; забыв о разорванной рубашке, она шла с почти оголенным верхом, ничуть об этом не заботясь. Стэнли стянул с себя свитер, оставаясь в серой майке (переданной отцом, как и другие вещи). Эрин только подняла руки, как малышка, не способная одеваться сама. Стэнли заботливо сделал это за нее, не возмущаясь. Такой милый момент не хотелось прерывать дальнейшим рассказом, но Дример пришлось это сделать. Она разжала кулак, в котором сжала колеса Виктора Крисса и принялась объяснять:

— Это таблетки Крисса, которые я не проглотила. Дурак этого даже не заметил. Их так много, что… Что… Что мы можем умереть, даже если поделим их поровну. Если у нас вдруг кончится терпение, Стэнли, то мы выпилимся вдвоем. Так романтично! Как Ромео и Джульетта! У них ведь передозировка была? А чего? Кокаина, кокса? Или что тогда бы…

Он прервал ее на полуслове, толкнув в сторону. Эрин упала на землю — в ту же секунду Стэнли чуть не упал тоже, прямо на нее, в ту же секунду она едва не лишилась сознания (наверно, так сказывались нервы или усталость) и в ту же секунду очередной камень, пущенный Криссом (у него был к ним какой-то нездоровый интерес) полетел вперед, мимо них, угодив в кусты, а не в лоб русоволосой, как планировалась изначально. Вик все рычал. Пока он медленно подходил к ним (явно имея гораздо больше сил, чем они), Стэнли поднялся на колени, следом поднял Эрин и спрятал к себе за спину. Она послушно прильнула к нему, обвивая тело парня руками всеми силами, что остались и зарылась головой в его плече. Стэнли, вслушиваясь в тихий скулеж, на долю секунды решил, что идея Дример насчет таблеток не такая и дурная. Наверно, с Криссом, который почти настиг их, абсолютно любая идея была бы не дурной. Он держал в руке нож — сталь его едва не светилась в темноте. Крисс замахнулся им, еще не подойдя к Стэну с Эрин. Урис решил, что сейчас он перейдет на бег, но этого не произошло. Виктор наоборот, почему-то, замедлил шаг. Вдруг обернулся, но тут повернул голову назад и в этот же момент побежал. Его вид говорил о том, что он готов броситься на них, как хищник на добычу и ни один, даже самый опытный охотник, его бы не остановил.

Поэтому было очень смешно, что Реджинальд Хаггинс в очередной раз сделал это так легко. Он вынырнул откуда-то из стороны, толкая белобрысого на землю. Реджи телом повалился на него, а потом, когда Крисс под ним заерзал и попытался выбраться, Хаггинс выхватил из его руки нож. Глаза его недобро горели, чего Эрин видела даже за спиной Уриса. Хаггинс готов был полоснуть Крисса по горлу так, будто он всего лишь разрывает упаковку подарка, а не глотку человека — друга, если можно было его таким назвать.

Нормальным людям никогда не приходится волноваться, что их последний вдох выйдет через перерезанное горло.

Эрин готова была крикнуть «Не убивай его!», но Хаггинсу не нужно было следовать ее наставлениям. Он решил все сам, отбросив нож в сторону. Пару раз ударив Крисса по носу, по скулам, левому глазу и губе, Хаггинс встал с парня и отошел, уже не видя, как он закатил глаза, что-то пробурчал, а потом отрубился. Реджи протер глаза, после чего обтер руками лицо; он будто пытался избавиться от какой-то невидимой грязи. Наверно, такой, которую видят только ее обладатели и еще умудряются как-то с ней жить. Они совсем не шевелились. Застыв, как статуя, как одно целое, Урис и Дример следили за Хаггинсом, который, не смотря на них в ответ, перекинул отрубленную тушу Крисса через плечо. Реджи ушел туда, откуда пришел. Дример крикнула ему вслед:

— Реджи, спасибо! Ты мне правда был дру…

Машина Майка прервала ее.

— Билли… Где мой велосипед? — лениво спросила Эрин. — У меня тут совесть проснулась, я должна его вернуть. И мне что, пешком домой идти?

Билл показательно развернулся к пикапу и сделал пару шагов к нему, после чего решил сразу положить Дример в машину, дабы потом она не мешалась.

— Нет-нет, — сразу возразила Эрин. Она не трепыхалась в руках Денбро. Сил в ней не хватало даже на то, чтобы нормально поднять руку. Голос ее звучал хуже, чем у Каспбрака тогда, в коридоре, когда он подошел к ней с просьбой о помощи. Кто же знал, чем она обернется. — У вас места нет. Я не поеду, Билл. Отпусти. А то я Беви навешаю лапши на уши о том, что ты ко мне яйца катишь, — за всю речь Дример зевнула три раза, с трудом выдавливая из себя слова, каждое из которых грозилось стать последним на сегодня. Но, когда Ричи накинул парку, упавшую на землю, назад на ее ноги, Дример почувствовала неожиданный прилив сил и едва не завопила. — Ричи, ты лучше за своим астматиком так ухаживай!

Ричи показательно промолчал, так как Денбро одарил его тяжелым взглядом, отеческим, четко приказывающим слушаться. Большой Билл. Пикап припарковался далеко (удивительно просто, как быстро неудачники до них добежали). Пока они к нему шли, Дример успела рассказать об Эдди, храбро терпевшим издевательства Крисса и лишь спустя пять (пять!) ныряний в сортир выложившим то, что им надо.

— Пять? — хмыкнул Тозиер, а после заговорил с такой гордостью, будто его мальчик получил Нобелевскую премию за самое гуманное поведение. — Вик пиздит, упырь! Эдди продержался одиннадцать раз! И лишь на двенадцатый все рассказал! Но только потому, что эта скотина начала грозить ему издевательствами еще надо мной и остальными ребятами. Мой малыш — лучший, Дример. Не стоит в нем сомневаться. К тому же, кто именно направил нас сюда, как ты думаешь?

— Мы потеряли Стэна, — включился в разговор Билл. Ричи за спиной шепнул ему «Я прав насчет Эдди?», на что Денбро закивал головой с «Да, да, да», дал Балаболу пять и понадеялся, что на этом его помешательство на Каспбраке прекратится, хотя бы сегодня. Он вернулся к прежней теме. — Звонили — не отвечал. Заехали — дома нет. Пришлось тебя одним спасать. Нам даже в голову не приходило, что он тоже будет здесь. Не думал, что Крисс кусок дерьма еще больший, чем Бауэрс.

Денбро явно не испытывал смущения за слова насчет Генри. Ричи поддакнул, говоря «Да, Генри тоже козел, но не настолько». Она только закатила глаза, уже не оправдывая честь Бауэрса перед ними. Будто сейчас ей больше заняться было нечем.

— Куда вы меня несете? Домой? Мы пешком пойдем?

— У нее что, крыша поехала? — безразлично спросил Ричи. Он единственный, кто не отошел от света фар. Наверно, из-за очков они не так сильно слепили ему глаза.

— Да вряд ли, — ответил Билл, еще безразличней. Они подошли наконец к пикапу. Ричи приблизился, после чего Денбро закончил. — Стресс, все дела.

— Да уж. Стресс просто охуеть какой, — Ричи вскинул пальцем, тыкая им на носик Дример, а после нажимая на тот, как на кнопочку. Это, кажется, сработало, ибо поток недовольных изречений остановился, не успев даже начаться. — Молчи, Дример. Заебала базарить без продыху. Едем домой.

— Вы спасли Стэна от беды, — очевидно протянула Эрин, запрокинув голову. Билл чуть приподнялся, чтобы заглянуть в ее глаза, однако, прикрытые сейчас. — и меня тоже… Несмотря на то, что мне очень приятно, ребят, думаю, прежними друзьями мы уже не будем.

— Много думать вредно, Дример. — перевел это Тозиер в шутку. Он всегда так делал, когда был чем-то испуган, расстроен или смущен.

— Согласен, — Билл так не поступал. Голос его был пустым. Денбро всегда умел скрывать эмоции, но в этот раз их просто… не было.

— Нет, я серьезно, — заявила Дример, говоря также безэмоционально. Она зевнула и потом закончила очередную глупую мысль. — Слишком много произошло. Время не повернуть вспять.

— Как знаешь, Рина, — ответил Билл. Эдди, сидевший в машине, отворил заднюю дверь пикапа. Денбро хотел поставить девушку на ноги, но передумал, решив, что она не устоит на них.

Билл развернулся к Бену и Майку, которые несли Стэна, держа его с разных сторон. Ричи в очередной раз укутал ноги девушки в парку. В отличии от Дример, он всегда заботился о ее достоинстве. Стэна погрузили в машину первым, на пол, рядом с задними сиденьями. По началу там хотела расположиться Эрин, но парни, точно как прирожденные джентльмены, не позволили этого сделать. Билли все еще держал ее на руках, когда Стэн уже был в машине. Старая развалюха завредничила и, кажется, не хотела заводиться. Эрин не желала разбираться в возникших проблемах. О каких еще проблемах может идти речь?

Остались ли еще проблемы?

— Решать только тебе, — произнес Билл, когда возле машины возник какой-то жаркий спор. Наверно, он только сейчас закончил последнюю фразу. Билл повторил. — Решать только тебе.

Эрин просунула руку в карман юбки, в которой все еще лежали таблетки.

Решать было нечего.

====== Часть 17 ======

«Дурные качества и поступки

человека зависят только от него

самого» Сюнь Цзы

Эрин медленно шла по коридору, скребя ногами по полу, словно под ней был каменный пол, а не гладкий линолеум. Она опустила глаза вниз, еще на секунду представляя, что там ворох осенних листьев — различных ярких цветов — и от этого ей стало чуточку теплей на душе. Она никогда не любила осень, но сейчас готова была голышом встать под холодный дождь, лишь бы уйти из этого коридора. Когда она подняла глаза, то перед ними предстали несколько ребят, стремительно приближающихся к ней. Дример еле поборола в себе желание зажмуриться, чтобы не видеть их раздраженные лица. Они прошли мимо нее, бросив тихий шепот в ухо.

«Шлюха никчемная.»

После их ухода раздался звонок с урока. Школьники, выходившие из кабинета, присоединялись к неприятным высказываниям. Со всех сторон посыпались оскорбления, упреки, издевательства. Она застыла посреди коридора, не в силах двигаться дальше. Кто-то обрушил ей на голову подзатыльник, такой, что на несколько секунд зашумело в ушах. Все, кто проходил мимо, не оставляли никчемную шлюху без внимания. Эрин пошла только тогда, когда в поле зрения попала Беверли Марш, выходившая вместе с Беном Хэнскомом из кабинета истории. Дример двинулась вперед, не акцентируя внимание на самом неприятном оскорблении, которое бросили в спину за остальными, как нож. Последняя неудачница — звучала оно так. Неизвестно, кто его произнес, но голос был мужским. Эрин могла бы подумать, что он похож на голос Реджи, но эта мысль надолго не задержалась в голове. Ее место заняло потом воспоминание о телефонном звонке от парня, где он сообщил ей, что не появится в школе неделю, а то и две. Их общение закончилось, но все равно было очень умилительно, что Реджи сообщил ей о таком. Руки Дример машинально потянулись к груди, ложась на нее, как одеялком — неизвестно, чтобы с ней стало, если бы не этот чудесный человек.

Количество чудесных людей давно превысило все лимиты для чертовой Дример. Эрин подумала об этом тогда, когда ей не удалось проскользнуть мимо Беверли, отвернувшейся к окну. Рыжая словно различала все шаги и точно знала, какие кому принадлежат. Она повернулась к русоволосой, желавшей пройти незаметно, тут же, как стоило ей приблизиться. Бен безразличным взглядом и со скрещенными на груди руками наблюдал, как Марш рывком обнимает Дример, тут же теряющуюся от этого момента. Она сжала ее с силой, согнулась и прижалась рыжей головой к плечу. Русоволосая запрокинула свою голову, расширенными глазами смотря в потолок и вообще не мигая. Неразборчивый шепот Бев потерялся среди пожеланий сдохнуть, адресованных другими школьниками, прошедшими мимо них. Бен Хэнсом что-то крикнул им вслед, а Марш отстранилась и направила в спины ублюдков гневный взгляд. Эрин находилась вне пространства этого коридора с того момента, когда Бев обняла ее; с таким видом, будто мечтала об этом с самого утра и вообще пришла в школу лишь за этим.

— Ты как? — формальный вопрос рыжей не пробил ни на какие эмоции. Дример задрожала тогда, когда девушка опустила руки на ее плечи, сминая пальчиками сиреневую хлопковую рубашку. Настороженный взгляд Беверли грозился сам вырвать из Эрин больше информации, чем надо было; даже под дулом пистолета она бы чувствовала себя комфортнее. Ах, как же неудивительно, что она вместе с Биллом. Наверно, в них двоих чуткости больше, чем в самом Шерлоке Холмсе.

— Нормально, — в голосе Дример не было эмоций. Он был пустым, словно сосуд с терпким вином.

— Не обращай на них внимания. Сейчас ты двигаешься в правильном направлении, Эрин. Ты молодец.

Вся школа, наверно, была готова поспорить с этим утверждением, но Беверли, в своей привычной манере, плевала на нее и весь мир. Этот момент был похож на тот, что был на пригорке, когда только начинался пикник, положивший начало всем последующим злосчастным событиям. От Хэнскома продолжало веять холодностью, особенно яро проявляющуюся в его черных-черных глазах: всякий раз, когда Эрин смотрела в них, на ее коже появлялись мурашки, тут же разбегаясь врассыпную по всему телу. Русоволосая поджала губы, так, что они чуть не исчезли с ее лица. Но снова вернулись на место в тот момент, когда она вновь оказалась в мягких объятьях Беверли, и в этот раз рыжая накрыла ее губы легким, практически неощутимым поцелуем. Красноватые губы Марш были мягче, чем ее руки. Бен, выглядывающий из-за ее спины, изменился в лице, но лишь на долю секунды. Однако, приподнятые брови и приоткрытый рот вряд ли вылетят из русоволосой головы так быстро. Эрин вывернулась из рук доброй ведьмы и, не прощаясь, пошла дальше. Она шла в свой коридор, надеясь, что он такой же безлюдный, как всегда: как тогда, когда его еще не нашла Бев и когда туда не приходил Стэн.

Если подумать, она могла бы еще остаться дома. У нее было три дня на адаптацию к новой жизни, в которой уже не будет хулиганов, а вместе с ними прежней популярности и уважения. Глупо было надеяться на то, что все останется прежним: особенно тогда, когда она только вошла на территорию, проходя мимо ворот и тут же ей в спину прилетел камень, пущенный каким-то недоброжелателем. Остаток дня недоброжелателей становилось все больше и больше. Они не боялись выходить в свет, зная, что теперь чертова Дример не хулиганка и у нее нет никакой опоры. Наверняка, в головах каждого из них крутилось недавнее сообщение Крисса, пущенного в уши каждого, кто попадался ему на пути. Чертова Дример больше не в нашей компании. Она никчемная шлюха и теперь вы можете гнобить ее столько, сколько пожелаете. Почему-то она сегодня ни разу не столкнулась с Виком. А может быть он попадался ей на пути, но Дример не обратила на него внимание, зацикленная лишь на разрушенной репутации и тех, кто ежеминутно ей об этом напоминал.

Следующими, кто это сделал, стали ее одноклассницы, Нил Колфилд и Рути Блэквелл. Когда Эрин пришла в свой (удивительно, как быстро он стал именно ее) коридор, они были уже там. Рути — с такими же русыми и длинными волосами, похожими на Эрин, но с глазами карего цвета, теплыми, как топленый шоколад и ни в какое сравнение не идущими с ее серой сталью — расположилась на подоконнике в той позе, какую обычно принимала Эрин, когда садилась на него: у Блэквелл была закинута нога на ногу, а руки откинуты назад, на которые она облокачивалась с приподнятой головой. На лице у нее было такое самодовольство, что Дример подумалось, что Рути ее пародирует. Получалось, кстати, не так уж и плохо. Рути была одной из главных мисс язык-без-костей в этой школе, чего нельзя было сказать о ее подруге. Один только вид Нил всегда говорил о том, что любая шуточка в ее адрес может стать для собеседника последней. Она стояла в той же позе, что Бен, встреченный недавно Дример. Но в ней не было того обаяния и дольки очарования, присутствующего в пухленьком Хэнсоме, милота которого не перебивалась даже его тяжелым и серьезным взглядом. Глаза Нил — узкие и такие же карие, как у ее подруги — были совсем не серьезными и какими-то растерянными. Дример казалось, что она смотрит сквозь нее, но все равно ей было не по себе. Нил и Рути раньше были в компании Гренды — до тех пор, пока Эрин страшно не разозлилась на них (как не будет она пытаться, но все равно не вспомнит, за что именно). Тогда Дример подговорила Генри, чтобы он надавил на Гренду, и она выкинула подружек за борт сборища самых популярных девчонок — главных сучек — этой школы.

— Что, Дример? Закончилась твоя популярность? — наверно, скажи кто-нибудь Эрин, что когда-нибудь то же самое случится и с ней — она бы ни за что не поверила. Более того, на такого шутника она бы сорвала стаю своих верных собак и была бы очень этому довольна.

Кто же еще знал, что когда-нибудь они сорвутся на нее.

— Да, Нил. Я сука и неудачница. Мне уже об этом сказала почти вся школа, так что не надо еще и вам повторять, — спокойно отвечала Дример. — придумайте что-нибудь новое, если вам тоже хочется покрыть меня дерьмом. Хорошо?

— Хорошо? — спросила Колфилд так, будто Эрин предлагала какую-то чудовищную сделку, в которой для нее пользы не было никакой. Она обменялась взглядом с Рути. На лице последней смешно напряглись все мышцы — оно слегка перекосилось, от чего создавалось ощущение, что по нему ударили битой. Смешок вырвался из Дример так неожиданно, что она удивилась ему также сильно, как Нил. — Ты еще смеешься в такой ситуации, Эрин? А тебе будет смешно, если мы тут побьем тебя, как шваль? Мы легко можем это сделать, потому что за тебя никто не заступится. Ты никому нахуй не нужна.

— Да, никому не нужна, никому не нужна, — закаркала Рути. Она картавила и шепелявила. Эрин всегда казалось, что когда-нибудь она вообще разучится говорить и превратится в попугая, на которого так похожа своими поддакиваниями.

— Так вы мне что-нибудь нового скажите? Я обращаюсь сейчас только к Нил, Рути. С тобой-то все понятно. Ты ничего, кроме повторений не очень остроумных высказываний своей подружки, выдать не можешь.

Эрин неуклюже балансировала на тонкой веревочке, растянутой над темной и бездонной пропастью — готовой сожрать сразу же, как в нее упадешь — и когда кулак Нил встретился с ее нижней губой, она почувствовала, что поскользнулась и чуть не свалилась вниз. Но поднимая голову назад, машинально опущенную после удара, Эрин не скрывала ухмылку, вызванную радостью — тем, что она все еще держится, и никакая сука Колфилд это не испортит.

— Защищаешь свою подружку? — как последней мазохистке, Дример нравилось смотреть за тем, как на конопатой мордашке Нил раздуваются ноздри от злости. — На твоем месте я бы не связывалась с такой кон… — неуместную издевку Эрин прервал следующий удар, обрушенный уже на левый серый глаз.

Удивительно, но пощечины Крисса почти не оставили за собой следов, в отличии от ударов такой хрупкой с виду Нил. Дример, даже не смотря в зеркало, уже точно могла сказать, что ее лицо пестреет боевыми ранениями, как будто на нее еще облили краски: на губу — красную, на глаз — фиолетовую. К последнему она притронулась, сразу чувствуя под пальцами пульсацию, словно глаз был живым и сейчас орал от боли. Ну, хоть у кого-то тут остались силы орать. Воспользовавшись затишьем со стороны Нил, Эрин облизала разбитую губу, тут же сморщившись и передернувшись. Она хотела вытереть кровь воротником, как слюнявчиком, но Колфилд вдруг очнулась и схватила ее за руку. Тут же она стянула с нее сумку (черную, лакированную, с посеребренной розочкой в самом центре), после чего шлепнула по руке. Эрин с визгом отскочила, потому что это было по настоящему больно.

— Красивая вещь, — вынесла Нил, осматривая сумку. Она показала ее Рути, карие глаза которой тут же зажглись восторгом, а в глазах чуть ли не вывелось наглое «боже, да, я ее хочу». Нил перевела взгляд на Эрин и неопределенно пожала плечами. — Думаю, что она тебе уже не нужна, Дример. Ведь правда?

— Отдай, — угрожающе прошипела она.

— Так забери. Вперед, Эрин, хоть раз сделай что-нибудь сама.

Нил отступила назад, почти подходя к черному входу. Рути подскочила с подоконника и ураганом пронеслась мимо на другой конец коридора, к главному входу. Эрин стояла между ними. Нил вывалила учебники, тетради и различные девчачьи безделушки из сумки сероглазой на пол, вызывая в ней новую порцию гнева. Она подорвалась вперед, как разъяренный бык на красную тряпку, но Колфилд кинула сумку Рути. С удивительной точностью она упала ей в руки, предварительно вытянутые. Блэквелл прижала ее к груди с умилением. Эта эмоция могла исчезнуть, когда Эрин бежала уже на нее с еще большим гневном, но этого не произошло. Рути кинула сумку назад Нил, тут же расслабляясь. Русоволосой вертели, как собачкой, чего та не замечала или, может, старалась не замечать. Эта сумка ей дорога. Очень.

— Хватит, блять! Прекратите сейчас же, шкуры! — не прекращала метаться между ними Эрин. Несмотря на то, что она старалась придать себе как можно скорости, ей все не удавалось подбежать к какой-нибудь из девушек прежде, чем они опять отбрасывали сумку. Дример не разу не останавливалась, потому было просто удивительным, что голос ее был бодрым и в нем не было даже намека на усталость.

— Что, Эрин, сама ты нихера не можешь?! — с довольством завопила Нил, пуская сумку назад Рути.

Она не задержалась в ее руках и тут же была отправлена назад. Со стороны Блэквелл это было очень глупым, потому что Эрин не подбежала к ней. Она продолжала стоять на месте, почти рядом с Колфилд. С Колфилд, к которой ее вещь летела назад. Она подскочила за ней, желая поймать раньше суки-Нил, но последняя подорвалась тогда, когда их разделяло несколько шагов и толкнула Дример. В миг обессиленная, она упала на пол: уже не могла найти в себе силы подняться, тем более, когда Нил встала обеими ногами ей на живот и чуть ли не подпрыгнула на нем. В низу живота тут же кольнуло, а еще ниже потекла очередная порция крови. Сколько вообще длятся эти месячные? Пять дней? Полгода?

— Лови! — крикнула Нил Рути, уже вытянувшей руки в ожидании. Она отступила на пару шагов, наверно, чтобы не споткнуться об раскинувшую на полу Эрин.

Тут самодовольство на лице Рути исчезло, а сама она опустила руки по швам и застыла. Тело ее парализовалось страхом, который отразился на лице. Нил уже замахнулась рукой, непонимающе смотря на подругу. Она кинула сумку, желая, наверно, разобраться с этим потом: но это вылетело из головы, когда за спиной Блэквелл мелькнула чья-то тень, а потом выскочила, за секунду вставая впереди девушки и ловя сумку вместо нее.

— Поймал! — с гордостью спортсмена сообщил Ричи, вскинув свободную руку вверх. Тут же, как черт из табакерки, все из-за той же спины мрачной Рути появился Каспбрак и, приподнявшись на цыпочки, дал Балаболу «пять». Тозиер посмотрел на него с улыбкой, а потом от нее не осталось и следа, когда в его поле зрения попала Нил Колфилд. Но тут парень снова посветлел. Но только потому, что смотрел уже не на девушку. — Я молодец, Билл?

— Ага, — Денбро был тем, кого испугалась Рути. Он появился из черного входа, а его друзья из главного. Удивительно, что последние это сделали так незаметно.

В голове Дример, с полуприкрытыми глазами рассматривающей эту картину, пронеслось ироничное высказывание, адресованное Колфилд в прошлом. Такие узкие глаза у тебя, наверно, потому, что ты нихера не видишь. Носи очки, Нил, может, еще симпатичней станешь. Когда Эрин нашла в себе силы и приподнялась на локтях, Каспбрак уже был возле нее. Он присел на корточки, смотря на остальных. Ричи продолжал стоять возле Рути, а Билл возле Нил.

— Отдай! — крикнула Колфилд и побежала к Ричи, точно также, как Эрин некоторое время назад. Тозиер подождал, пока она приблизится достаточно близко. Их разделяло всего около двух шагов, когда брюнет ловко кинул сумку Биллу.

— Отдал! — парировал Ричи, не скрывая своего удовольствия. Билл был спокоен, как удав, но это не было удивительным: на его каменном лице редко пробивались какие-нибудь эмоции.

Когда Нил обводила взглядом собравшихся неудачников, Рути уже скрылась за главным входом. Она недобро помянула подругу, параллельно бросая «гадкие уроды» каждому, кто собрался в этом коридоре. Тозиер помахал ей рукой так, будто в нем был шелковый платочек и бросил вслед «не знаю кто вы, мисс, но было приятно познакомиться.» Он сощурил глаза (которые под очками не стали менее огромными) и вприпрыжку подошел к Биллу. Он стоял рядом с Эдди, который трогал Дример лоб, зачем-то проверяя на наличие температуры. Эрин осторожно убрала руку Каспбрака и неловко улыбнулась ему. Но когда на нее уставились еще четыре глаза (внимательных и таких родных), она уже не могла улыбаться. У нее дернулся лишь уголок губ, наверно за тем, что она не выглядела настолько мрачной.

Эрин выпрямилась и присела, притянув к себе ноги, рядом с которыми после упала сумка (черная, лакированная, с посеребренной розочкой в самом центре и действительно дорогая ей, очень). Каспбрак посмотрел на Ричи, потом — на Билла, а дальше встал и просто прошел в кабинет истории, который все это время (боже, какой же он, на самом деле, неприметный) был тут. Билл стоял на месте, смотря на дверь главного входа: наверно потому, что больше некуда было. Ричи отошел от него. Эрин спрятала лицо под распущенными волосами и почесала рукой нос: в этот момент Тозиер перехватил ее, взяв в свою. Аккуратно, поглаживая указательным пальцем костяшки. Он прекратил это только тогда, когда Эрин подняла голову.

Чтобы после опустить ее вновь и, выпутав свою руку из руки Ричи, обнять ей вместе с другой колени. Балабол скривил губы, не теряя оптимистичный настрой в силу постоянного упорства. Он протянул руку назад, еще в нетерпении потряхивая ей. Билл с любопытством, таки пробившемся на его каменном лице, наблюдал за всей ситуацией. Тозиер прошипел сквозь зубы:

— Пошли, черт побери.

Но Эрин только хмыкнула, что подразумевало под собой все. Мычанию Ричи, осторожно пробившему неприятную тишину, она старалась не придавать значения. Тозиер развернулся, не бросая на Дример последний взгляд и ушел в кабинет истории, в котором скрылся Каспбрак. Ричи громко хлопнул дверью. Или это была вредность, вызванная погаснувшей надеждой на возвращение былой неудачницы? Билл тоже не получил никакого ответа, хотя, он и не задавал никакого вопроса. Когда он ушел следом (наверно, там у них какое-то собрание или факультатив), в голове Дример, как прощание, горланил ее же писклявым голосом стишок, сочиненный за каких-то секунд пять перед уходом Ричи.

«Послушай, неудачник

Да, именно ты

Давай так

На раз-два-три

Я отпускаю,

Ты уходи.»

В пустом коридоре Эрин поднялась на ноги, искренне радуясь тому, что никто из неудачников не умеет читать мысли. Из нее вышел отвратительный поэт. И не только он.

Под ногами уже шелестели листья, а не гладкий линолеум — яркие-яркие, такие, какие она хотела увидеть с самого утра. В кедах запутался один красный листочек. Года два назад Дример бы шарахнулась, испугавшись, что он облит кровью, но сейчас у нее не было таких страшных ассоциаций. Порой ей казалось, что в ней уже нет ничего, но она не зацикливалась на этой мысли. Наверняка, она вызвана простым подростковым созреванием. И когда это Дример успела так повзрослеть?

Каменные ступеньки, разделяющие с небольшим пригорком футбольный стадион и младший кампус школы, стали для нее новым местом для отшельничества. Тот коридор стал слишком людным. А это место было тихим — пусть даже слишком подозрительным и редко посещаемым, непонятно почему — и поэтому Дример остаток дня сидела здесь. На стянутой куртке, расположенной на холодных камнях, выложенных ромбиками, она просидела весь обед и почти два урока. Рука уже дрожала всякий раз, когда Эрин тревожила ее и смотрела на часы. Можно было подумать, что она ждет какого-нибудь определенного урока или окончания занятий, как примерная ученица, что не может сбежать просто так. Нет. Она просто буквально считала минуты до того, как стрелки перейдут на четыре дня. В это время должна будет подъехать машина матери, на которой она отвезет ее самолично домой, а потом заберет отца и вместе они уедут на ужин с какими-то очередными друзьями, оставив дочь дома. В глухом доме с запертыми стенами. И Эрин почему-то боялась совсем не этого.

На ее плечи упали чьи-то руки. Эрин услышала шаги незнакомца еще задолго до этого. Со скучающим видом она обернулась, чтобы узнать, кто это.

— Ты как? — очередной формальной вопрос задался ими одновременно, от чего стал еще более смешным. Стэнли хихикнул, а Эрин только хмыкнула после этого. Урис приземлился рядом, нагло дергая куртку девушки к себе, не желая умещать свою упитанную задницу на холодном камне.

— Ох, — выдохнул он и глянул на кудрявую прядку, вылезшую из-под бинтовой повязки перед его глазами. Он дунул на нее, от чего та покачалась, но, ожидаемо, никуда не делась. С совсем не расстроенным видом он посмотрел на девушку, любезно напоминая. — Дамы вперед.

Эрин закатила глаза, помянув недобрым словом эту чертову еврейскую галантность. Стэнли глядел на нее с ожиданием, граничившим с покорностью: полным безразличием ко всему, чего бы Дример сейчас не делала. Она придвинулась и погладила лоб парня своей ладонью. Голова Стэна была вся перемотана бинтами так, как обычно заматывали хрупкие вещи в пупырчатую пленку.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Эрин и тут же отдернула, вскинув рукой. — Я в полном порядке, не надо спрашивать. Заебали эти вопросы, если честно.

— А кто еще спрашивал? Кто-то из неудачников? — очевидно вынес Стэн. Он попытался убрать мешающуюся прядь рукой, но через несколько секунд прекратил это дело, когда Дример взялась за него сама. Она убрала эти и остальные мешающиеся волосы под повязку, после чего опустила на лоб еврея громкий чмок. Стэнли усмехался, глядя в ее повеселевшие глаза. — Дай угадаю, это была Беверли? Конечно она. Мы с Биллом уже начинаем ревновать.

— Билл хорошо разбирается в людях. Я уверена, что у него нет причин не доверять Беверли, — заявила Эрин с небывалой серьезностью. Настрой в разговоре так резко изменился, что Стэнли даже показалось, что воздух стал более холодным. Он и раньше был не теплым, но сейчас его пробрало даже на мурашки.

Это было очень странным, учитывая, что Эрин не говорила ни о чем страшном. Она поскребла ногами листья, как граблями. Стэнли даже не подозревал, что сейчас она думала отом, чтобы снять кеды и зарыться босыми стопами в яркие цветные листья. Будто это бы что-то ей дало. Мысли Дример иногда трудно поддавались пониманию даже с ее стороны.

— Билл хороший человек, как и все остальные.

— И ты, конечно, не вернешься к этим хорошим людям? — спросил Стэнли с большим сарказмом и долей осуждения. — Ричи рассказал мне, что случилось сегодня перед обедом в коридоре. Ты ушла. Опять.

— Снова, Стэнли, — поправила Эрин. Стэн сомкнул губы так плотно, что они превратились в тонкую бескровную линию. Русоволосая откинулась на руки, вытянула ноги, каким-то чудом удерживая равновесие на каменной ступеньке. Она смотрела на небо, будто ее собеседник был там, а не здесь. — Так лучше. Отношения, те, какими они были прежде, уже не вернуть. А даже если бы я вернулась, то все равно все закончилось бы очень скоро и, может, еще более плачевно. Скоро пойдут экзамены, а потом выпускной — осталось ждать всего каких-то два года, после которых все разлетятся по стране, как перелетные птицы. Будешь сидеть в этом проклятом Дерри и мечтать о том, чтобы попутный ветер вернул их назад.

Вопреки основному посылу этого высказывания, Стэнли очень понравилось его красноречие: в особенности сравнения с перелетными птицами, потому что он, черт возьми, любил птиц и Эрин это знала. Она умела пользоваться некоторыми вещами очень мастерски, чтобы в нужный момент вызвать правильную реакцию. Стэн не смел ничего возразить, еще и зная, что с Дример спорить невозможно.

— Не буду с тобой спорить, — прямо он об этом сказал, хотя на лице все и так было написано. Улыбка Эрин, адресованная ему, не вызвала в парне теплых эмоций, какие появлялись каждый раз. Он неожиданно спросил. — А что ты сделала с теми таблетками Вика? Они все еще с тобой?

Вязкий комок небольших размеров, белый и слипшийся, уже было сложно назвать таблетками, но вообще Урис был прав. Эрин решила сократить свой ответ до минимума, но в итоге вообще ничего не сказала, только кивнув.

— Они тебе нужны? — Стэн тоже не отличался многословностью и лишь покачал головой. Дальше Эрин произнесла слова, которые никак не сочетались с ее светлым видом — от этого они были еще более жуткими. — Хочешь умереть вместе от колес, Урис? Это было бы очень романтично. Мы с тобой — словно Ромео и Джульетта этого поколения!

— Из тебя бы не вышла прекрасная Джульетта, Рина, — начал Стэн, протягивая девушке руку, к которой она покорно прижалась, как котенок. — Потому что потом ты начала бы биться в конвульсиях, а из твоего рта, с большой вероятностью, начала бы лезть пена, из-за которой ты бы и умерла, захлебнувшись, как алкоголик водкой или пивом. Со мной была бы та же история, — дальше Стэн понизил голос и, сомкнув пальцы на щеках Эрин, потрепал за них и проговорил следующее в ее губы наставническим тоном. — Никто бы не счел этот момент милым или, упаси боже, романтичным. К тому же, ты не была бы идеальной Джульеттой, точно так же, как я не был бы идеальным Ромео. Я мог бы сравнить тебя с Бонни Паркер, дорогая, но не стану этого делать. Потому что я не тот Клайд, который тебе нужен. И я не хочу, чтобы ты продолжала своим дурным характером идти против всего мира. Одна. — Стэн закончил свою речь таким образом, словно она была наполнена сплошными комплиментами и похвалой. Он продолжал держать пальцы на ее щеках и сейчас потянулся к ним, чтобы поцеловать одну, но Эрин ловко вывернулась и отвернулась. На фырканье Дример можно было только ясно спросить. — Обиделась? Будет тебе. — Урис без разрешения заключил ее в объятьях, так, что голова Эрин оказалась на его плече, а руки тут же начали свободно тарабанить по спине парня, как по закрытой двери. Стэн говорил спокойно и уже сам выглядел не особо нормальным. — Мы не умрем сейчас, Рина. Еще слишком рано, к тому же, наше существование более-менее сносное — жить можно. Но, когда станет плохо — настолько, что я готов буду уйти из этого мира один, без тебя — вот тогда будь рядом, пожалуйста. И мы сделаем это вместе.

— Обещаешь? — спросила девушка, когда Стэн отпустил ее. Бледно-розовые губы, вытянутые до этого в трубочку, сейчас расслабились и изогнулись в легкой улыбке. Она повторила свой вопрос.

— Я ничего не обещаю, — но Стэн ответил совсем не то, что ей хотелось услышать. — Это делают только неуверенные люди, а я полностью уверен в своих словах.

— Жаль только, что ты не обо всем мне рассказываешь.

— Ты о секретах? Если так, то у тебя их гораздо больше, чем у меня.

— Пфф. От кого я это слышу?

— И то верно.

Последующее молчание подтолкнуло ее к дальнейшим действиям. Невнимательный Стэн (или, наверное, еще не пришедший до конца в себя) не сразу заметил, как Эрин сняла с ноги кед, а следом носок. Он остановил девушку, когда она потянулась к другой ноге. Ей все еще хотелось зарыться ногами в листья, и она ничего не могла поделать с этим желанием. Это можно было считать даже еще одним обещанием.

— Вик был прав. Я никогда не держу слово, — говорила она, когда Стэн с тихим чертыханьем натягивал носок назад на ее ногу. Эрин любезно сама просунула ее в кед, не желая высказывать никаких благодарностей. Раздражение ее было слишком очевидным, хоть и в голосе не было привычного шипения, а то и рычания. — Но одно обещание мне бы очень хотелось сдержать, будь у меня на него время.

— Почему это у тебя нет времени?

— Не знаю, — пожала Дример плечами, не внимая тому, как голос Уриса напрягся. — У меня странное предчувствие.

— Ладно, — будничным тоном, как будто такое происходило каждый день, ответил Стэн. Он ненадолго отвернул голову, чтобы Эрин не видела его закатившиеся, почти до черепа, глаза. — А какое именно обещание? Их было слишком много.

— Подъебываешь меня, Урис? — еврей чуть не заржал, услышав эту непередаваемую интонацию. Теперь она не раздражала, а пробивала на смех лучше, чем шутки в «Симпсонах».

— Нет, — Стэн еле придал голосу прежнюю серьезность. — Мне просто интересно, чтобы ты выбрала, Рина. Для очистки кармы одним обещанием не отделаешься.

— Для очистки кармы… А кто сказал, что я стала бы ее очищать? Забыл с кем имеешь дело, Стэн?

— Ты бы убила нелюбимую мать? — через какое-то время спросил Стэн, а следующая его фраза непонятно как звучала — то ли очевидным вопросом, то ли неоспоримым фактом. — Я прав?

— Сам ответь на свой вопрос, Урис. Ты ведь очень хорошо меня знаешь.

Эрин послала Стэну воздушный поцелуй, граничащий со все той же красной тряпкой для быка. Урис не отреагировал. Эрин подметила, что сегодня он был чересчур расслаблен. Наверно, это было связано с тем, что первые уроки и обед Стэнли провел дома под крылышком толстой мамочки и только сейчас пришел к школу. Вечером по телефону он говорил ей, что Иза не хочет пускать его в школу после таких страшных травм. Но он обещал выбраться из толстых лап старухи. Тогда Эрин, кладя трубку, была счастлива, что более-менее избавилась от такой чрезмерной опеки. Она вернулась назад в реальность тогда, когда Стэн потрепал ее за плечо, а после сунул к лицу раскрытую ладонь. Он опустил ее пониже, чтобы Эрин могла увидеть в центре капли, очевидно, воды.

— На меня что-то капнуло, — сообщил еврей. Он точно шутил. Эрин уже и забыла, насколько несмешными были его шутки. Но дальнейшего сарказма от Дример не последовало, так как в следующий момент ей на щеку тоже приземлилось что-то мокрое. А потом еще на темные джинсы, после чего все язвительные комментарии совсем отпали. Стэнли спросил. — Это что, дождь?

— Нет, снег, — абсолютно серьезно ответила Эрин. Они синхронно подняли голову. Тут же снежинки начали приземляться им на лицо, в частности — в глаза, из-за чего пришлось опустить головы назад. Дример, под чих Уриса, вызванный попаданием одной снежинки в ноздрю, недоуменно спросила. — Какое сегодня число?

— Шестнадцатое октября, — мигом выдал Стэн, как настенный календарь. — Рановато для снега.

— Так символично… — бессвязным шепотом проговорила Дример. — Он засыпает меня, словно могильной землей.

— Рина-Мечтательница уже тронулась умом? — хмыкая, спрашивал Стэн, так скрывая свое волнение, вызванное таким странным поведением девушки.

— Мечтательница, да… — слова Эрин все еще были лишены хоть какого-либо смысла. — ТА ЕЩЕ мечтательница!

— Мне не нравятся твои разговоры. Депрессия, апатия? — спрашивал Стэн.

— Месячные, — отвечала Эрин. Пунцовые щеки Уриса нелепо сочетались с ее серьезным настроем. Она подняла палец вверх, дальше беспрекословно заявляя. — Но это тут не причем.

— Тогда в чем дело? Тебе хочется уйти из этого мира? А не рано?

— Какой ты иногда глупый, Урис. Не рано. Там, наверху, вон, уже даже снег пустили — мол, поторапливайся, чертова Дример, пока еще всю погоду не испортила! Вечно ты все портишь! Особенно херово, что кроме меня под удар еще вечно попадают близкие люди. Их всех… уже даже сложно пересчитать.

— Я знаю главного! — воскликнул Стэн. Он поднял руку, как ученик, желающий с нетерпением дать ответ на какой-то сложный вопрос от учителя. — Генри!

— Ха-ха, Стэн, — Эрин хлопнула несколько раз в ладоши, стараясь не показывать, как ее впечатлила его ревность. Был идеальный момент для того, чтобы подъебать его. Но он исчез тогда, когда Дример начала говорить следующее. — А я знаю, что Генри вообще под удар не попал. Мне тут пришло осознание: слишком поздно, но лучше так, да? Очень странно, что Бауэрс проявил ко мне внимание как раз в тот момент, когда я в нем так отчаянно нуждалась. Он взял меня под свое крылышко, избавив от страданий… Чтобы потом пустить камнем в воздух, разбить и, к чему все и в итоге пришло, уничтожить… — она наклонилась к листикам, чтобы подцепить самый красивый — красный — и чтобы Стэнли ее не услышал. — Чертов клоун… Он все-таки победил.

— Рина, ты говоришь слишком загадочно, чтобы я мог что-либо понять… — ответил Стэн. Лицо его, правда, даже не говорило о том, что он пытался это сделать. Эрин взяла красивый листик в руки, а свободной рукой провела по щеке парня, еще не знавшей прелести подростковой щетины.

— Люблю тебя, Стэнли. Надеюсь, что это правда взаимно, как говорят все остальные. Все, кроме тебя самого. Хотя, в церкви ты в этом признался. Так, мимолетно, еще кроя меня оскорблениями, но это, черт возьми, уже что-то.

Начавшийся снег повлек за собой ожидаемые изменения погоды. Ветер, ставший еще более холодным, теплая рубашка Дример уже не останавливала. Стэнли не знал, насколько она теплая, когда выдергивал куртку из-под симпатичной (если честно, конечно) задницы русоволосой. Она выхватила ее из рук еврея, больше не желая, чтобы ее опять укутывали, как маленькую. То Стэн, то Ричи, то Билл и Эдди в прошлом — да сколько можно-то?! Вы, главное, посмотрите: не важно где и при каких обстоятельствах, но полуголую Дример всегда одевает назад кто-то другой. Благо, это распространяется только на верхнюю одежду.

— Боже, Стэн, какая у тебя смешная рожа! Боже, ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — от лица Стэнли, мгновенно ставшего растерянным, Эрин засмеялась только больше и в итоге свалилась со ступеньки. Она так и застыла, продолжая смеяться. Урису пришлось схватить ее за руку, но девушка, вместо того, чтобы подняться, перекантовалась на колени еврея. В них отозвалась та же боль, какая была в Синагоге.

И сейчас Стэн тоже не мог согнать Рину.

— Щеки красные, — говорила Эрин, прикасаясь к каждой части лица, какую упоминала. — Нос красный, губы синие, но, блять, эта вечная страдальческая гримаса до сих пор на месте! Как это возможно, Стэн?

— Дример, мать тво…

— Тихо! — совсем не тихо воскликнула русоволосая. На рот еврея упали обе ладони, сквозь которые он умудрялся раздраженно мычать. — Тихо, Урис, заткнись. Когда еще я могу насладиться снегом, учитывая то, во что превратилась моя жизнь? — Эрин убрала руки. Немигающим взглядом они смотрели друг на друга. Ожидаемо, Дример нарушила молчание первой, говоря с ненормальной радостью и вселенской скорбью в глазах. — Я умираю, Стэн. И знаешь что?

— Что? — выжидающе спросил Урис.

Он наблюдал, как Эрин ловила пару снежинок рукой и тут же сжимала их в кулаке. С ее лица не сходила улыбка, а мрачность в глазах не сменялась какой-либо другой эмоцией.

— Снег — это перья и пушинки из крыльев ангелов…

Комментарий к Часть 17 Как вы уже заметили, эта часть не последняя. Да-да, я, как всегда, не сдерживаю своих обещаний, но ¯\_(ツ)_/¯

По идее, следующая точно должна быть последней. Я в этом уверена, но точно не гарантирую, потому что ¯\_(ツ)_/¯

Спасибо, что все еще это читаете. Если уже разочарованы, то опять же ¯\_(ツ)_/¯

====== Часть 18 ======

«Кто раскаивается в своем прегрешении,

тот уже почти и невиновен.» Луция Сенеки

Эта ночь не была похожа ни на одну другую. Хотя, мысли о том, что случится что-то странное, возникли у Эрин еще в школе. Она никогда не отличалась хорошей интуицией, даже в момент выбора нужного лотерейного билетика, когда деньги были позарез нужны. Но в последнее время она стала совсем другим человеком. Потому что Эрин Дример — та, которая была прежде — не выдала бы из себя лишь сонный зевок, когда на ее пороге появился он.

У девушки не было никаких мыслей насчет того, кто этот человек, скрытый за безразмерным синим дождевиком. Он был таким длинным, что закрывал ему ноги и еще волочился по полу. Это был мужчина, потому что такое тяжелое дыхание, чуть ли не бычье, не могло принадлежать даже самой мужественной женщине. Нежеланный ночной гость протянул Эрин руку в тот момент, когда она привстала на локтях. Она протянула руку в ответ: неизвестно какие чувства двигали ей, но это правда хотелось сделать. Он посмотрел на ее руку, зависшую в воздухе, после чего шмыгнул. Было похоже, что у него заложен нос. Вдруг человек развернулся, и Дример увидела, что спина его сильно согнута. В таком неудобном положении он прошел в открытую дверь, из которой появился, и застыл в коридоре. Тут же Эрин слезла с кровати, опуская босые ноги на пол, поднялась и подорвалась к тому месту, где стоял человек. Она сделала это, чтобы лучше видеть его — видеть все, что он решит делать дальше. Какое-то время он смиренно стоял боком. Ни разу в голове Дример не возникло мысли о том, чтобы позвать на помощь родителей или пробежать мимо вниз, к телефону. И она боялась не его, а осознания, что такое жуткое существо ей действительно не страшно.

Словно услышав мысли о жутком существе, человек резко развернулся. В капюшоне дождевика все еще не было видно его лица, даже тогда, когда он посмотрел на нее в упор. Человек снова зашевелился и в этот раз прошел в ванную, дверь в которую находилась напротив него. Он не включил там свет и не закрыл за собой дверь. Она закрылась сама, словно от ветра, которого, правда, не было бы сейчас даже со всеми открытыми окнами.

«Удивительно хорошая выдалась погода», — думала так Дример, проходя вперед. На ее теле была самая стандартная пижама — черные шорты и белая майка — а на лице присутствовали совсем не стандартные эмоции. По крайней мере, где-то в два часа ночи редко где найдешь человека с такой удрученностью в глазах. Она с покорностью вошла следом в ванную, так, как преступник входит в комнату с электрическим стулом с конвоем охраны. Эрин считала, что у нее просто нет выбора: если она не войдет туда сама, то тогда кто-то другой сделает это за нее.

Темнота её поглотила сразу же. Эрин замерла, мигом забыв, где здесь выключатель и был ли он тут вообще. Она была не одна. Этому служило не столь седьмое чувство, сколько все то же напряженное (бычье) дыхание, направленное ей прямо в лоб. Человек был гораздо выше девушки, но сгорбленное положение позволяло ему свободно дышать даже в ее нос. Ванная дома Дримеров не блистала роскошными размерами, потому Дример выпала в осадок, когда человек пошел вперед. Он не останавливался. С каждой секундой шаги становились все чаще, словно человек находился не в ванной, а на какой-нибудь улице, большой дорожке или, может, на бордюре: там, где погасли все фонари. Тут все прервалось. У Эрин зашумело в ушах, будто в них попала в вода. Она опустила голову на один бок, дернув ей, затем на другой. Но это не дало никаких результатов. И в этот момент раздался щелчок.

Щелк.

Темнота быстро рассеялась, будто ее здесь никогда не было. От неожиданного прилива света защипало глаза, которые Дример тут же поспешила закрыть. Она потерла их сразу несколькими пальцами одной руки, с нетерпеливым ожиданием увидеть то место, где они теперь находятся. Дример душой чувствовала то большое пространство, не сравнимое с их маленькой, едва ли не крошечной ванной. Эрин закончила свои действия, опустила голову, но тут же подняла ее обратно. Перед распахнутыми глазами предстала пустота. В буквальном смысле. Она стояла на белом полу, окруженная белыми стенами. Но такое впечатление создавалось только с виду, потому что Дример, не чувствуя под ногами опоры и не ощущая никакого давления замкнутого пространства, была уверена, что здесь нет ничего. Она решила, что может даже взлететь, если подпрыгнет, подняв руки к верху. Но совершенно не было времени это проверять. Человек так и стоял перед ней и опять протянул ей руку. Рука Эрин вновь непроизвольно потянулась в ответ, но застыла, еще не повиснув в воздухе. Он вытянул один палец и покачал им. То же самое часто делала Джейми, когда читала ей нотации. Так часто делали многие, когда что-то запрещали.

Так изображали стрелку часов, показывая, что чье-то время истекло.

Человек стянул с головы капюшон. Под раскрытым ртом Дример прошел в сторону, к простому деревянному стулу, появившемуся, наверное, в тот момент, когда она моргнула. Дождевик полетел на пол за ненадобностью. Он присел. Эрин моргнула. А открыв глаза увидела, что под его ногами образовалась еще и маленькая табуретка. Парень вальяжно раскинулся на стуле, с запрокинутыми за голову руками. Ноги его были скрещены.

Перед ней сидел Ричи Тозиер собственной персоной.

— Ну что? Конец?

Когда Эрин моргнула еще раз, то уже стояла рядом с Ричи, глядя на него свысока, чему он не смущался. Зная, наверно, что через секунду она опустится перед ним на колени, из-за резкой боли в голове, с которой просто невозможно стоять. И жить тоже, если она будет длиться не эти тринадцать секунд, а еще дольше. Моргая в этот раз, Дример ушла.

Ушла из этой безграничной фантазии, возвращаясь в реальность. Ей в глаза слабым лучиком сверху светил дневной свет, немного освещая чертову пещеру. Ночь ушла, забрав за собой темноту, но не воспоминания. Эрин упала в эту пещеру следом за Ричи примерно несколько дней назад. Холод и боль, парализовавшие ее до костей, не давали даже шевельнуться. Она лежала на земле в собственной крови и не сдержанных экспериментах. Ее левая нога была сломана: в области колена виднелись разорванные связки, похожие на кусочки вкусной вяленой говядины, какой обычно ее отец закупался в супермаркете. Пальцы на обеих руках были растопырены и искусаны до крови какими-то пещерными насекомыми. На некоторых из них выросли волдыри, размером со свежий угорь на подростковой коже. При падении Дример сломала ребро. Отломленные его осколки задели легкое и ранили его, вызвав разрыв. Она дышала чаще, чем самый жирный человек с больным сердцем. Харкая кровью и еще чудом ей не захлебываясь, русоволосая оставила ее на губах, подбородке, открытой шее. Одна из летучих мышей, прижавшись ртом к ее правой руке, пила кровь, высасывая жизнь вместе со всем остальным. Честно, эта картина не была бы настолько жуткой, если бы дрожащие губы умирающей Эрин Дример не растянулись в тонкую ниточку. Эту нездоровую улыбку сопровождал блеск в серых глазах, вызванный наплывом приятных фантазий в голове. Она только в один день сполна оправдала свое прозвище «Мечтательница», воображая свой счастливый конец. Начиная с того, как они с Ричи выбрались из этой пещеры и заканчивая всем остальным.

Дример смотрела на себя со стороны. Темнота не скрывала ей обзора. Она видела все, даже слишком ярко и четко. Обернувшись, мрачным взглядом она посмотрела на Тозиера. Не было ясно, мертв он еще или жив. Парень просто лежал на животе, зарывшись лицом в землю. Руки его расположились возле головы. Эрин готова была поспорить на что угодно, уверенная в том, что они сломаны и болтаются, как микрофоны на шнуре. Умирающая Эрин Дример моргнула, возвращая эту Эрин — ненастоящую Эрин — назад.

В свои гребаные фантазии, вызванные мучительным ожиданием скорой смерти. Воображаемый Ричи смотрел на нее с нескрываемой иронией. Эрин смотрела на него со злостью, не замечая, как по ее лицу несдержанно текут слезы.

— Эх, Рина… Тебе настолько понравилась эта выдуманная реальность, что ты правда поверила в то, что она настоящая?

Девушка вновь сомкнула глаза и сжала зубы, сквозь которые с паузами вырвался прерывистый вдох. Ричи всё так же сидел на стуле, абсолютно довольный. Эрин обошла его вокруг, вместе с этим выискивая глазами что-нибудь, за что можно зацепиться и вырваться из этого гребаного кошмара. Она согласна была вернуться в ту пещеру и умереть наконец — как должна была давно — лишь бы вырваться из плена этого Тозиера.

Тозиер умирает или, может быть, уже умер. Общество такого Ричи терпеть было бы гораздо приятней.

— Ну что? Конец? — повторил парень. Он следил за ней, как ищейка. Эрин развернулась к нему, взглядом веля отъебаться.

— Ха, — только выдал он на это. — Жаль, на самом деле. Мне уже начало нравиться. Сначала, правда, твои фантазии были совсем убогими, прямо как предпоследняя серия «Сумеречной зоны». Одни сопли, сопли, сопли, которые даже с пятого раза невозможно все прожевать. Потом хотя бы началась встряска. Волнение, напряжение, страх и ужас — честно скажу, все события у озера были очень крутыми. Но вот дальше опять…

— Помолчи, Ричи, — сдержанно ответила Эрин. Не было никакого желания вести с ним диалог, а слушать тем более.

— Я не могу этого сделать, потому что ты…

— Заглохни, Тозиер!

— Вот-вот, другое дело!— вдруг он закричал. Откуда-то появилось эхо и усилило этот крик: по итогу, кажется, застряло в ушах Эрин, вызывая головную боль, от которой она едва вновь не опустилась на колени. Ричи подскочил вместе с криком на ноги, но сейчас, успокоившись, опустился назад на стул. — Я не заглохну, конечно. По крайней мере до тех пор, пока не скажу: «Боги всех народов и все, кто наблюдает за этим вместе с ними. Глядите еще — чертова Дример никогда не меняется!» Знаешь, я бы все отдал, чтобы увидеть, как какой-нибудь ангел с белоснежными крылышками говорит Богу: «Пошлите ее в ад, мой Господин, и дело с концом!». А он ему в ответ: «Я посылал! Но там ее тоже послали!».

Он безудержно засмеялся, по уши довольный собственной шуткой. Эрин за считанные секунды преодолела все расстояние, разделяющее их. Сейчас она едва не стукнулась своим носом об нос Ричи, вызывающе шипя в его губы, как змея:

— Да откуда ты что-то знаешь про рай или ад, если ты тоже лишь детище моего воображения? А значит, знаешь только то, что знаю я.

— А что ты знаешь? — в ответ спросил Ричи. Глаза его стали безобидными. Больше, чем у четырехлетнего ребенка. Он легко улыбался.

— Ничего, — выдала Дример, застыв взглядом на его улыбке. Ей всегда нравилось, как улыбался Ричи, но только не этот. Она лишь поражалась их сходству и тому, как смогла сделать этого Тозиера таким похожим на настоящего. Больная фантазия хмыкнула, сказав:

— А ты умираешь, Дример, — и дальше, произнося это медленно и по слогам, с издевательством. — У-м-и-р-а-е-ш-ь.

Эрин отодвинулась от ублюдка, но все еще не отходила от него. Всхлипнув, Дример невольно шмыгнула носом. У нее всегда был странный интерес к запахам других людей, но от него не осталось и следа, когда ароматы восковых свечей и формалина, исходящие от этого Ричи, едва не вызвали в ней тошноту. Свечи она всегда чуяла в церквях (и синагогах), а с формалином впервые столкнулась в далеком детстве, когда они с мамой были в больнице, где маленькая Дример посетила морг, пока за ней не наблюдали. Тозиер улыбнулся такой улыбкой, какую, наверно, можно было встретить у снайперов, за секунду до того, как они спускали курок. Свечами и формалином завоняло с ещё большей силой, а голос Ричи стал таким глухим, будто ему в рот набилась могильная земля.

— Каково это, Дример? Оказаться на самом дне, куда ты всегда тянула себя и других?

Девушка отошла на несколько шагов, закрывая рукой нос, но запахи только усилились. Она сделала еще один шаг в обратную сторону, но чуть не поскользнулась. Ей подумалось, что, наверно, если бы она упала, то не на этот несуществующий белый пол, а сразу в гроб. От растерянного состояния Эрин Тозиер улыбался, как Чеширский кот.

— О, я ведь хотел кое-что еще сказать. Можно? — Эрин глухо зарычала на неугомонного Балабола (господи, такого настоящего),, но этим только раззадорила его. — Ладно. А если я передам свои слова через кого-то другого? — тут Ричи заговорил соблазнительным низким баритоном, даже отдаленно не напоминающим голос обычного подростка. — Например, через сексуального Патрика Суэйзи из «Привидения»? Его ты выслушаешь?

— Ричи, я не выслушаю даже пророка Иоана, если он будет представлять твои интересы!

— Ты умираешь.

Дример не горела желанием узнать, что на самом деле хотел сказать Тозиер. Это, блять, даже не он! Она опустилась на корточки, еще до этого желая нахально попросить и для себя стул. Когда она, моргнув, после вновь оказалась рядом с Ричи, то уже не удивилась. Теперь он смотрел на нее свысока, но без ожидаемой надменности. Эрин не могла ничего прочесть в его глазах.

— Я не хочу умирать, — совсем апатично поделилась она. Девушка скрестила руки на коленях, положив на них голову и даже не волновалась, что в любой момент может упасть. — Я хочу выбраться назад на поверхность и воплотить все выдуманные события в реальность. Но… — голос ее зазвучал уже досадно. Она не замечала, как Ричи от чего-то загибает пальцы и теперь на его лице присутствуют ощутимые нотки злости. — Я умираю, да. И меня никто не спасет. Даже спасатели, наверное, до меня не доберутся. Мое тело будет обглодано крысами, как сэндвич с копченой колбасой. Боже… — Эрин скривилась, прищурив глаза и дернув носом. — Я ненавижу копченую колбасу.

— Рина, знаешь, для чего я сейчас загибал пальцы на обеих руках? — спросил Тозиер, наклонившись к девушке. Она сдержалась от насмешливого «Я что, по-твоему, это видела?», потому что Ричи действительно вызвал в ней интерес. Он протянул раскрытую левую ладонь. Голос его стал сочиться злобой, совсем как свежая булочка с малиновым вареньем, отдаленно напоминающим кровь (и какие даже брезгливый Каспбрак обожал потреблять в школьной столовой). — На этой руке считал гребаные я, я, я, меня, мое, я, — парень протянул другую руку и на мгновение Эрин показалось, что он ударит ее. — А на этой — секунды. Семь. Семь, блять, секунд, тебе понадобилось на то, чтобы на дне этой пещеры, в которой умирает еще и Ричи Тозиер, выдать речь, наполненную сплошным самолюбованием. Птьфу, — он плюнул прямо ей в лицо. Эрин машинально провела рукой по нему, но никакой слюны не было. Голос Ричи стал писклявым — таким, каким не должен быть уже у пятнадцатилетнего подростка-бунтаря. — Мое тело будет обглодано крысами как сэндвич с бла-бла-бла, — и тут он снова принял прежний угрожающий тембр и пронзительно заглянул в серые глаза. — Ты еще и крыс боишься, Дример? Схуяли? Ведь ты их Королева-Мать!

Пыл Эрин тут же усмирил твердый взгляд Тозиера. Она закрыла рот, из которого так ничего и не вырвалось. Дример находилась в полной растерянности, не зная, что ей дальше делать. Осмотревшись в сотый раз по сторонам и сейчас тоже не найдя ничего, что могло бы ее вызволить из этого пространства назад (хоть куда-нибудь, уже не важно), она вновь остановилась взглядом на Ричи, застыв на его курносом носе, не решаясь смотреть в пылающие гневом глаза.

— Господи… Что со мной? — произнесла она спустя какое-то время. Ричи не расплывался перед ее глазами так, как все остальное, на чем Дример слишком долго зацикливала внимание. Это была не реальность, но и не сон тоже. В этом русоволосая убедилась, когда в очередной раз крепко зажмурилась, но, распахнув глаза, так и не проснулась. Пришлось закончить свою речь — надеясь, что хоть тогда карие глаза оставят её в покое. — Что происходит вообще? Я уже окончательно тронулась умом или серьезно просто сплю?

— Ты должна была задать эти вопросы еще давно! — сердито произнес Ричи. Он на время скрестил руки на груди, но после они все равно начали мотаться во все стороны в разгар его быстрой речи. — Где-то между взлетами и падениями в эмоциональном состоянии, как у поехавшей и уверенным «я не неудачница, я охуевшая сука!» сном наяву, длившимся больше года. Это уже кома. Самая продолжительная из всех, какие только известны человечеству. И вот сейчас, ты, — он бесстыдно показал на нее пальцем, как на что-то невероятное. — наконец проснулась. С недобрым утром, Дример! Мои соболезнования, конечно, но после комы человек редко выживает. Но я ошибся, — потерянное лицо Дример оказалось перед его глазами. Он заключил, глядя в него. — Ты не умрешь. Ты сдохнешь.

Но Эрин только взмахнула руками, будто ее ничего не волновало. Тон, которым она разговаривала, сообщал о том же самом.

— Так можно мне уже сдохнуть? Я не могу больше ничего фантазировать.

— Уже совсем нет сил?

— Желания.

— Вот как, — ответил Ричи. Удивительно, как в нем все еще было много досады и разочарования. Словно он верил в чертову Дример до последнего, но каждый раз она откусывала своим острым языком от этой надежды кусочек за кусочком, в конце концов добираясь прямо до сердца того, кто не утратил в нее веру.

Так обычно было с каждым, кто вообще присутствовал в ее жизни.

— Значит, желания представить, как ты стоишь тощими коленками в грязи перед неудачниками и просишь у них прощения как подобает, у тебя нет. Хорошо, Дример. Пока есть время — можешь еще пожалеть себя. Больше никого не жалей. Я даже немного понимаю, почему тебе это так легко удается. Кто еще, как не самый жалкий человек всего Дерри, способен на такое?

— Мне жаль их всех, Ричи! — завопила Дример. Ей, при таком обиженном виде, не хватало только топнуть ногой. Она не внушала никакой уверенности, которую изо всех сил пыталась выбить. — Черт возьми, если бы это было не так, то неужели я бы воображала именно это? Я спасла вас с Эдди и исправила свою главную жестокую ошибку. Я простила Стэна и нет, ничего не говори, я всегда буду считать, что именно он виноват в моем уходе! Мне жаль Реджи и даже Вика, но… Но я должна была уйти от них. Должна. И рядом с Генри мне тоже не место, как бы не убеждал его в этом столько времени гадкий клоун. Я не раскаялась только перед Джорджи и, наверно, перед Патриком. Слишком поздно. А остальные… когда я уже… блять, — Эрин приставила руку к щеке и прикрыла глаза. Отвернулась, говоря следующее в пустоту. — Теперь мне можно просто ум… сдохнуть?

Ричи покачал головой, выражая отрицание. На его лице появилась легкая тень высокомерия, но тут же исчезла. Наверное потому, что Эрин отвернулась насовсем и больше этого не видела. Вместе с необъятным чувством беспомощности к ней пришли слезы. Они тонкими дорожками стекали по щекам, застревали комом в горле, рубили под корень надежду прекратить все это. Она зарыдала в голос — громким прерывистым ревом — когда ее не осталось совсем. Благо, Тозиер больше не возвращал ее к себе, позволяя в сторонке сжаться в дрожащий и качающийся комок. Она точно не умрет до тех пор, пока этот Ричи (кем бы он вообще не был) не позволит. Тут Эрин подняла опухшее лицо и, вполоборота глядя на парня, сиплым голосом произнесла:

— Знаешь, мне кажется, что ты нихера не воображаемый, а настоящий. Скажем, душа Балабола, который уже…

— Сдох? — заключил Ричи, вызывая взрыв эмоций в покрасневших глазах Дример.

— Не говори так! — выкрикнула она. Тозиер насмешливо повторил за ней, а после спародировал те страшные рыдания, вырывающиеся из Эрин, будто считая их самым смешным, что только может быть. Под эту издевку Эрин старалась говорить как можно спокойнее, чтобы больше не провоцировать его. — Если даже ты прав, то Ричи не сдох, а умер.

— Эрин, я только озвучиваю твои мысли, — Тозиер вмиг успокоился, будто только и ждал этих слов. Но тут он улыбнулся. За такой улыбкой не могло следовать ничего хорошего. — Твои мысли, Эрин, понимаешь? Такие как «Хах, хоть Ричи, интересно, сдох уже?» или «Как там погода наверху?», а еще «Стэн, прошу, отыщи меня, пожалуйста».

Дример вновь начала рыдать, когда парень начал озвучивать совсем потайные мысли. Он откинулся на спинку стула, вскинув руками. Эмоции в его голосе менялись каждый раз, в зависимости от того, о чем именно шла речь. Мыслей в непутевой голове Дример было более, чем достаточно и ни одна из них не была похожа друг на друга.

— Как хочется прямо сейчас пиццу с двойным сыром! Интересно, хомяк Патрика в детстве умер сам или ему помогли? Какие прекрасные глаза у чертовой Беверли Марш… Почему кудри Стэнли в тени отдают золотом? Эх, вот бы увидеть еще один поцелуй Ричи и Эдди.

Последующие слова Ричи не остановили руки Эрин, тянущиеся к его рту. Надрывные рыдания и мольбы тоже этого не сделали.

— Я повешу это над своим сортиром, проклятый жид! Проваливай, шлюха, иначе я позову их назад. Хорошо, Билл, б-буду! Пизды давайте им, а не мне, пидорасы! Как водичка? Потому что мне очень нравится представлять, что этот проклятый еврей уже сдох. Нитка есть у вас всех? Каспбрак, купи мне и сейчас один билет — в ад, в один конец.

В конце ладонь Эрин таки приземлилась на его рот, но было уже поздно. У нее подогнулись ноги, голова опустилась, будто подрезанная, сзади по шее; дрожащая рука со рта соскользнула на щеку, дальше за ухо, а после покинула пределы лица. Она упала вниз, и Эрин вместе с ней. Шума от удара об твердый несуществующий пол не последовало. Дример разлеглась перед Тозиером на том месте, где когда-то была табуретка. Он вытянул одну ногу, как прежде, и она нависла над ее телом. Эрин была для Ричи чертовой мушкой, которую ему не составляло никакого труда раздавить — морально, просто уничтожить. Но он замолчал, не добавляя к этой тяжелой ситуации типичных язвительных комментариев. В перерывах между ревом и мысленными молитвами о спасении, Эрин успела опять удивиться схожести этой фантазии (а фантазии ли?!) с настоящим Ричи. Он всегда знал, когда ему нужно остановиться.

Ричи…

— Ричи умирает, — приговорно заявила она. — Сколько уже времени прошло?

— Я откуда знаю? — Тозиер фыркнул, дернув носом вверх и взглянув туда же. — Ты сама сказала, что я выдуман тобой.

— Неважно. Сейчас он жив, — не обращая внимания на изречения ненастоящего Балабола, Эрин почувствовала в себе такую уверенность, какой не было никогда прежде. Девушка попыталась подняться, но у нее этого не получилось. Даже просто на четвереньки она встала с большим трудом, порадовавшись еще, что волосы скрыли от нее ноги Тозиера и факт того, где сейчас ее место. Гордость вновь заиграла в ней не вовремя, и Эрин попыталась ее подавить, дальше говоря. — Если ты на самом деле не моя фантазия, то, пока Ричи еще жив, можешь взять мою жизнь вместо его? А его оставить?

— Дример, ты уже думаешь, что я Бог? Или Дьявол? — надменно спрашивал он. Руки Эрин не вовремя дрогнули, из-за чего она чуть не повалилась пластом на пол, но удержалась на месте. Ричи будто не замечал ее жалкого положения, считая, наверно, что оно еще может быть куда более жалким. — Что же, миледи. Я попрошу к себе больше уважения.

— Спаси Ричи и забери меня.

— Стоп-стоп, забрать твою тушу вместо Тозиера? А как же Стэн?

Когда Эрин моргнула, то оказалась уже на еще одном стуле напротив Тозиера. Она расположилась на нем с комфортом — Ричи постарался. Проведя руками по лицу, не зная, куда их деть, Дример обнаружила, что оно абсолютно сухое и слез больше нет. За миг Ричи привел ее в надлежащий вид, непонятно, правда, зачем.

Еще непонятней было то, зачем он упомянул Стэна. Насколько Дример известно, когда она уходила, еврей проводил время в компании ребят у костра, распивая пиво и, определенно, радуясь жизни. Один, потому что он послал за Эрин Билла, а не отправился сам. В этом его поступке уже не было времени разбираться. Эрин бы пожелала вообще не затрагивать тему Стэна в разговоре, сама уделив ему слишком много внимания. Ричи не послушался бы, даже если бы она сказала об этом вслух. К тому же, он свободно читал ее мысли и точно знал наперед все, что Эрин скажет. В отличие от нее самой.

— Он наконец-таки нашел твою пещеру, Рина. И совсем скоро будет спускаться в нее по веревке. Но в какой-то момент парень заденет локтем камень, спустится дальше вниз, но после навернется, когда этот самый камень свалится ему на голову. И в итоге у нас получаются две смерти.

Дример не знала, очередная ли эта фантазия или реальное будущее, вставшее перед глазами. Она увидела всю эту страшную картину, чувствуя себя проклятой. Стэнли, раскинувшийся на земле прямо с ее телом, в конце чему-то улыбался. Моргнув в этот раз, Эрин вновь увидела проклятого Балабола, который раскрыл обе ладони и покачал ими вверх и вниз, как чашами сломанных весов, которые не могли определить, на чьей стороне больший вес.

— Хм… Ричи или Стэн? Стэн или Ричи? Может сюда еще добавить Беверли, чтобы было поинтересней? — весело говорил он. Но тут голос его стал серьезней, чем на самом важном экзамене, но Эрин поразилась этому не так сильно, как последующим словам. — Ладно, Дример, открою тебе секрет — Тозиер выживет, потому что следом за Стэном мирно спустится верный Каспбрак и вызволит своего парнишку. А вскоре после этого они устроят кое-что похлеще, чем было в твоей головушке. Но вот Стэн… Этот проклятый еврей…

Но Тозиеру не дали закончить. Он так и застыл с открытым ртом, когда Эрин опустилась со стула на колени, соприкоснула ладони и вымученным от бессилия тоном начала говорить уже без капли гордыни:

— Пожалуйста, спаси его. Он не должен умереть таким образом. Его жизнь должна быть долгой и счастливой, а дальнейшее существование, то, неземное, тем более. Он ангел.

— Падший ангел, — Ричи недовольно покачал головой, даже не смотря на русоволосую. — Его билет в рай порвался его же руками тогда, когда он заключал ими твоё лицо в ладони и целовал губы на нем. Такое желание обладать Эрин он не замечал за собой даже тогда, когда была Рина. Но она и сейчас есть, — он наклонился и склонил голову набок. — Две личности в одном человеке — не слишком ли много? Шизофрения не лечится, дорогая. Спасти Стэна? Забрать тебя? Почему? Разве ты себя не любишь?

Вдруг она схватила его за воротник дурацкой белой рубашки с птичками, не давая и шанса вывернуться. Но Тозиер не пытался, хотя угрожающий вид Дример мог напугать кого угодно. Она была в бешенстве, том самом, какое было присуще только ей.

— Если ты не сделаешь, как я прошу, то горько пожалеешь об этом. Клянусь.

— Стэн умрет, если ты не сдержишь своего обещания. Если не уйдешь, сучка, то жизнь его продлится очень-очень недолго. Ты не сомневайся в этом.

— П-о-ш-е-л н-а-х-у-й.

— Чертова Дример… Вали уже к черту.

Щелк.

Она проснулась в своей кровати. За окном уже было светло. Скомкав простынь в кулаках, Эрин приподнялась и осмотрела комнату на наличие посторонних. Но никого здесь больше не было.

После этого сна здравый смысл потерялся с концами. Затуманенным рассудком и прочими психологическими проблемами Дример не отличала его от реальности. В ее руке уже был слипшийся комок таблеток, а в голове ничего хорошего. Она замерла так, как всегда о чем-то размышляя.

Крик проснувшейся Джейми подтолкнул ее к дальнейшим действиям.

Комментарий к Часть 18 Эпилог на днях :)

====== Эпилог ======

Эрин Дример умирает в психиатрической лечебнице Стонни Брука 5 января 1991 года на рождественских каникулах.

В медицинской карте, заведенной в первой больнице спустя три дня после госпитализации, каллиграфическим почерком с черными чернилами аккуратно выведен диагноз «невроз». Лечащий доктор Дэвид Пак Гордон определил тяжелую его стадию, едва стоило ему провести первую беседу с больной. Спустя некоторое время он вынес уверенное предположение касательно времени начала развития болезни: мужчина был уверен, что ее корни пустились еще давно, около двух лет назад, но по каким-то причинам родители девушки, Эштон и Джейми Дример, не акцентировали никакого внимания на частых истериках (Дэвид был твердо уверен, что они действительно были) дочери. Что касается самой Эрин, то тут Дэвид был убежден, что она замечала резкие перемены в своем эмоциональном состоянии, но ничего с этим не делала; не намеренно, просто в силу своей юности и переходного возраста. В тот день, размышляя о пациентке в своем кабинете, Дэвид вздыхал с нескрываемой грустью, понимая, что бедную девушку уже не спасти.

До определения главного диагноза, медленно и по кусочкам разрушающего сознание девушки, Эрин поступила в психиатрическую больницу Дерри из простой детской больницы. Туда она отправилась с передозировкой таблеток. В сумасшедший дом ее определили после того, как мощные галлюциногены вызвали странные галлюцинации, не прекращающиеся совершенно никакими лекарствами. Эрин продержалась в простой больнице околомесяца, прежде чем окончательно отправилась в психиатрическую. Что странно: кажется, она была этому рада.

До сих пор никто не может понять, кто убил ее. Было ли это преднамеренное убийство какого-нибудь маньяка или неосторожная катастрофическая оплошность кого-то из медсестер или медбратьев. Эрин ввели смертельную дозу морфина в артерию на шее, из-за которой она впала в кому, а через некоторое время скончалась. Огромный желтый синяк не сходил с ее мертвого тела никакими средствами. Его даже было сложно замазать профессиональной косметикой. Поэтому гроб пришлось делать закрытым — так сказал Эштон. Джейми бы согласилась с его решением, если бы присутствовала на тот момент в жизни мужа или вообще дала бы свой номер телефона. Кажется, что она исчезла сразу за поворотом, за которым скрылась машина скорой помощи, отправившая ее дочь в дурдом.

Эрин умерла в возрасте пятнадцати лет. Но один человек был абсолютно уверен, что ей было уже около сорока и она успела прожить целую жизнь.

После встречи с Эштоном, приехавшим забрать вещи дочери, Дэвид вспоминал, как проводил с Эрин различные занятия. Большинство из них были взяты из учебников для дошкольников, нежели для душевнобольных. Наверное, где-то в глубине души Гордон был уверен, что Эрин не так больна, как кажется изначально. У нее был разумный взгляд — такой, в который можно было смотреть без опаски подхватить безумие. Она внятно и спокойно всегда просила добавить ей еще успокоительных, когда они кончались. Нередко Дэвид замечал, что после заканчивания лекарств у Дример дрожали руки, а губы находились в постоянном движении. Однажды он услышал, кажется: «Назад, надо вернуться назад», но решил, что ему показалась эта странная фраза, лишенная хоть какого-либо смысла. Мужчина не стал расспрашивать пациентку об этом, потому что она не шла не контакт и не говорила ничего, если у нее были лекарства и если их еще не надо было добавлять.

Временами Дэвид замечал, как Эрин разговаривает с кем-то невидимым. Свои беседы она вела тем же спокойным голосом, какой был у нее всегда. Но, судя по тому, как она с силой впивалась отросшими ногтями в кожу и раздирала губы до крови, едва стоило ей лишний раз бросить взгляд влево, где сидел ее собеседник, Гордон понимал, что она не испытывает к нему симпатии. Однажды, когда они собирали разноцветные кубики, мужчина впервые услышал от нее что-то, не относящееся к теме лекарств.

«Ненавижу клоунов.» — сказала она, когда глаза ее косили влево, а губы тонкой ниточкой держались на бледном лице. Многое из того, что было в Эрин, Дэвид совершенно не понимал, хотя ему очень хотелось.

Кто знает, что бы он еще узнал об Эрин, если бы ее не перевели в другую психиатрическую лечебницу, находящуюся в соседнем городе, Стонни Бруке. Города разделяли около двухсот километров. Это был длинный путь, особенно для тех, кто путешествовал на автобусе в силу недостатка личного транспортного средства. Дэвид вспоминал иногда парнишку, который чуть ли не ежедневно навещал девушку. Делал ли он тоже самое, но уже в Стонни Бруке? Тратил ли он почти каждый день около шести часов на дорогу до той, которая ему дорога до сих пор? Признаться, этот вопрос Гордона волновал даже больше того, почему Генри Бауэрс — еще один его пациент — в момент свободного времени в тихой комнате вдруг начал душить Эрин, хотя раньше он никогда не проявлял никакой агрессии к пациентам. Но что-то в нем менялось, когда он видел ее. Но что?

Дэвид оказался прав в своем предположении. Наверно, даже если бы Эрин перевели в какой-нибудь Лос-Анджелес, находившийся на другом конце страны, Стэнли Урис почти каждый день после школы отправлялся бы туда на междугороднем автобусе, билет на который покупал на заработанные в книжном магазине деньги, будучи там продавцом. Эрин каждый раз рассказывала ему много интересных вещей.

Стэн очень быстро узнал, какая у нее насыщенная и интересная жизнь и только ей позавидовал. Она продолжала быть наивной Риной-Мечтательницей даже под огромной дозой успокоительного. В ее личном мире у нее был Стэн, дочь, дом в Атланте рядом с не такой уж ненавистной бабкой: простое женское счастье, сопровождаемое еще и успешной карьерой (может ли это быть карьерой?) поэта. Она окончила вместе со Стэном школу, после чего они поехали поступать в университет в Атланте. Дример выбрала английскую философию — лучше бы она этого не делала — и спустя несколько лет вылетела за прогулы и незачеты. Стэн, изучающий инженерию, любезно взял ее под свое крылышко. Они снимали вместе квартиру, какую выбрала Эрин — и какая бы точно не понравилась бы Джейми, брошенной в черный список жизни сразу же после отъезда из Дерри. Еще до окончания Стэном университета у них родилась дочь. Малышка Шен-Арлетт Урис, та, что названа в честь милой продавщицы из Subway и какой-то ряженой немецкой графини.

Это все, что узнал Стэн. Он жалел о том, что сделал, потому что больше Дример не выдавала никакой информации. Хотя, это было неудивительным. Он мог бы включить голову и не сообщать о матери, бросившейся под поезд на железной дороге между Дерри и Стонни Бруком и Викторе, повесившимся в собственной кладовой. В чем-то Урис был абсолютно глупым. Он ушел, зная, что не достучится до потерянной Дример и даже резкое отсутствие успокоительных в изгаженной крови девушки ему не помогут.

Эрин молчала так же, как ветер, бивший из оставленной открытой двери. Тогда Эрин прожила сразу десятки лет и скончалась в тот день. Размеренная жизнь — прям такая, как в романтичных сериалах для домохозяек — была тем, что приносило ей истинное удовольствие. Но, пожалуй, предложение любимого мужа, которое она получала от него на свое сорокалетие, было лучшим событием в ее жизни. Стэн сдержал свое обещание. Он всегда был ответственен во всем. Они покончили с собой, разрезав друг другу вены «бабочкой» в ванной. Оставшиеся силы они направили на то, чтобы синхронно написать на стене слово, наверное, объединяющее их обоих.

«Оно»

Черт, это было безумно романтичным. Безумно.

Но безумием была только одна вещь, о которой даже сам Дэвид Гордон не подозревал. Квалифицированный врач и предполагать не мог, что его бедная пациентка покончила с собой дважды. Второй раз она сделала это вместе с воображаемым мужем. А первый произошёл тогда, когда она отошла окончательно от таблеток, но продолжила притворяться больной, чтобы постоянно получать успокоительные. Эрин уже не была особо нервной. Но этот факт никакой роли не играл.

Ей было так хорошо в своем мире, что после смерти в нем она не вернулась в настоящий. Наверное, ее состояние было таким, как у пациента после лоботомии или как у пациента с врожденной умственной отсталостью. А может как у обоих.

Эрин сдержала единственное свое обещание, сдохнув почти никому не нужной швалью, как того хотел Ричи Тозиер. Последним ее желанием перед смертью в своем мире было, чтобы хоть Ричи был счастлив.

Прошло почти три недели после того, как Эрин абсолютно перестала реагировать на внешний мир. Поздним вечером ее навестила медсестра, но было уже поздно. Она лежала на кровати с огромным желтым синяком, сквозь который пустили морфин. Шприц лежал рядом. На нем не нашли никаких отпечатков, но только потому, что их и не искали. Кому она нужна кроме Стэна, который вообще сумасшедший?

Гроб, как велел не убитый горем отец, был закрытым. Тело Эрин перевезли в Дерри в фургоне для перевозки лекарств в их психиатрическую лечебницу. На въезде в город, где уже начиналось кладбище, водитель чуть было не поехал дальше — в другой дурдом. Было весьма иронично осознавать, что сама судьба не находит для чертовой Дример места лучше.

На похоронах присутствовал почти весь город, словно Эрин была среди горожан местной знаменитостью, а в школе главной любимицей. Ее могила располагалась рядом с могилой Джейми. Будь Эрин жива — она бы вряд ли обрадовалась этому факту, но ее уже не было. Билл, Беверли, Стэн, Эдди и другие неудачники, не изученные Эрин даже на чуть-чуть, стояли ближе всех. Ричи был единственным, кого там не было. Он даже не пришел на прощальную вечеринку.

Церемония прощания закончилась очень интересно. На белоснежную крышку гроба Эрин приземлилась очень худая белая ворона. Она осмотрела своими черными глазами-бусинками, кажется, каждого из них. На Стэне Урисе ее взгляд сфокусировался особенно надолго. После него она взглянула на небо, замахала крылышками и пронзительно закаркала. Ее не смог никто прогнать. Чтобы не слушать это противное карканье, все разбежались раньше положенного. Цветы к гробу Дример принимала эта ворона, как почтенная королева. Каждому приходящему она коротко каркала. Неизвестно, с благодарностью или упреком.

Наверно, она очень непостоянная и чуть-чуть не в себе.

Но Стэнли считал, что она каркает каждый раз, когда кто-нибудь говорит что-то абсурдное. Он был уверен, что она насмехается над дурачками, считая себя выше их. А сама, может быть, та еще неудачница. Ворона смотрела только на него, хотя к гробу он подходил вместе с Беверли, лениво передвигающей ноги сбоку. Из-за этого ему тоже пришлось замедлить шаг, хотя изначально он двигался активно.

— Хорошая погода. Всегда любил снег, — сказал Стэнли и словил как неразумное дитя языком падающие снежинки. Нет. Он не любил снег. Он просто врал, что как-нибудь завести беседу с убитой Марш.

Ворона, издав пронзительное КАР-КАР, нагло вернула Уриса к своему предположению. Он напрягся. Стало не по себе.

— Никто даже понятия не имеет, что произошло, — не в тему и с мрачным лицом ответила Беверли. Находясь в полном неведении, она даже не понимала задает ли вопрос или прямо утверждает. В руках девушка держала одинокую белую лилию, не решаясь положить ее к остальным цветам. Этот нежный цветок очень хорошо сочетался с ее огненными волосами.

Когда они подошли к гробу, Стэнли окинул ворону безынтересным взглядом. К удивлению, она притихла.

— А я знаю, что произошло, — он начал говорить, сложив пальцы в замочек. С каждой секундой они сжимались все крепче, готовые, наверное, к концу сломаться пополам. — У Эрин был свой личный выдуманный мир. Ей там было хорошо. Но однажды я узнал, что она уже умерла. Именно поэтому у нее не было никакой активности к жизни в нашем мире. Ее душа умерла, Бев. Нельзя оживить труп, понимаешь? Ее мертвое тело в этом мире готово было гнить еще добрые десятки лет, если бы я что-то с этим не сделал. Украв деньги у родителей, я закупился на Трейлинд-Роуд большой дозой морфина. Насчет шприца. я был уверен, что он есть в больнице. Ха, какая-никакая, но это все-таки больница! Ты уже догадалась, Беверли? Что огромный желтый синяк на ее шее получен в результате огромной дозы этого морфина, из-за которой она и скончалась? Передозировку все сочли главной причиной смерти. Но никто так не узнает, что это лишь косвенная причина, а главная — я. Я убил ее, Беверли.

Черные бусинки белой вороны ни в какое сравнение не шли с распахнутыми в изумлении и ужасе глазами цвета чистого неба юной Беверли Марш. Птица смотрела на непроницаемого Уриса спокойно и малость флегматично.

Минутой позже он растянул губы в слегка жалкой улыбке, добавляя:

— Шучу. Писали в газетах.

КАР-КАР!

КАР-КАР!

КАР!

Комментарий к Эпилог Короче. Как сказал один мудрый человек: “Ваша история была создана, чтобы закончиться именно ТАК”

У фанфа говорливое название, не правда ли? Мне кажется, оно само уже подразумевает под собой не особо счастливые события. Но попытаться сделать их такими хоть чуточку – попытка не пытка, да? Противоположности притягиваются – ой ли?

Отдельно, что касается Эрин. Знаете, если на протяжении всей истории она вызывала у вас неприязнь, злость, отвращение, бешенство, симпатию, умиление, жалость, злорадство, страх и много чего другое, то я безумно рада! Ведь это означает, что я описала героиню как надо. Ведь у адекватного человека никогда не бывает таких резких перемен в состоянии. Кто не понял, хотя, думаю поняли все – малышка Дример с самого начала уже была “того”

Заикнемся про отношения... Что касается особо одаренных личностей: окей, ребят, я пыталась понять ваш шиперинг с Ричи. Честно, я старалась как могла, но не нашла у себя даже милипизлрического намека на симпатию между ними. Что с вами не так, люди? КАК ВЫ ЭТО ДЕЛАЕТЕ?! :D

Обидно за Стэна, конечно. Надеюсь, что их пара с Риной хоть кому-нибудь зашла. Они весьма специфичные, но думаю вы с первой главы должны были понимать на что шли

Огромное спасибо всем преданным читателям, кто оставлял отзывы. Теперь остальные могут тоже сделать это. Я буду рада.

Спасибо каждому. Gabrie

Пысы: Даша))

====== Обращение к читателям ======

Эх... Тревожно сообщаю, что альтернативной концовки не будет. С моей стороны крайне безответственно было давать обещания насчет нее, когда в голове были лишь планы и размышления, а самого текста нет, но как уж повелось.

Это связано с тем, что, как я не старалась, у меня не получилось создать хэппи-энд или просто обойтись без смерти Эрин. Мне все еще хочется, чтобы у этой истории была альтернативная счастливая (или, хотя бы, не грустная) концовка, но она не получалась абсолютно никак. Наверно, даже после продажи души Сатане ее бы тоже не было, потому что, черт возьми, он рад именно такой кончине Эрин и другой ему не надо.

Также как этой истории не нужна другая концовка. В моей голове и, может, в ваших может быть другой финал, какой хочется именно вам. Я буду только рада, если это так. “Неподходящие” закончены. Официально, все.

И, коль с ними тема закрыта, хотела бы сообщить, что у меня в планах еще одна история по этому фэндому. Она также будет с ОЖП, но на этот раз уже с Ричи. Сюжет не будет иметь ничего общего с тем, что вы видели в этой работе, да и героини, в общем-то, тоже не особо похожие. Если вас заинтересовало, то следите за моими обновлениями. Это реклама, да. Но мне можно! :DD

Большое спасибо всем еще раз. Надеюсь, что хоть какие-нибудь, но эмоции от моей работы вы получили. Да, злость, гнев, раздражение – это тоже эмоции. Спасибо вам за них :D

С уважением!

====== 27. ======

Стоя напротив него, она казалась по настоящему живой. Все те же русые волосы обрамляли ее худые щеки и падали на плечи колтунами на концах. Сначала ему показалось, что на ней его серая гавайская рубашка, которую он носил в детстве, но стоило всего раз моргнуть, как одежда тут же превратилась в привычный синий кардиган. Ричи не знал, почему сначала увидел на ней свою детскую одежду — может эту маленькую иллюзию вызвали старые воспоминания, когда она отбирала его рубашки и носила как свои, не видя никакой наглости в этом даже тогда, когда он лично напоминал? В ней всегда было слишком много наглости. Она была ее вторым именем даже перед падением в конченные ебеня, туда, к компашке Бауэрса и может даже чуть ниже.

Эрин все еще стояла здесь. Он бы мог ее обойти. Даже если бы она не позволила, толкнуть рукой, на проезжую часть и даже под машину, как хотел всегда, когда они были в ссоре. И тут она отошла слегка влево, улыбаясь. Мимо пронесся красный пикап, к зеркалу которого был привязан красный шарик.

Ричи снял свои очки, потер глаза и отвернулся. Мысленно сосчитал до пяти, пытаясь вспомнить новый номер Беверли, который она взяла после того, как горе-муженек совсем начал доставать звонками. Она рассказала о своем удачнейшем и прекрасном замужестве только ему, абсолютно уверенная, что Ричи унесет это с собой в могилу, даже если его раньше времени загонит туда гребанный Пеннивайз. Но почему-то он не мог вспомнить даже первые две цифры. В голове крутился вообще другой номер так настойчиво, будто Тозиер набирал его каждый день, буквально каждый час и прямо сейчас должен был по нему позвонить.

Рина Мечтательница ждет не дождется, когда он закончит читать новый выпуск «Бэтмена», позвонит ей и расскажет ответы на задачи по математике, которыми успел поделиться Каспбрак. «Бип-бип, Ричи» — скажет первым делом она в трубку, всегда зная, что сначала он начнет плести ерунду, а домашку пора уже закончить — Джейми скоро будет рваться в комнату и гнать ее спать.

— Ты все еще здесь… Черт побери.

Рина, скрестив руки, чуть дернула уголком губ и показала средний палец. Не говорила ни слова.

— Почему ты молчишь? — спросил Ричи. — Потому что я уже забыл, как звучит твой голос?

Эрин широко улыбнулась. Открыла рот и заговорила… беззвучно. Но по ее лицу Ричи мог понять, что она говорит что-то не очень хорошее. Если бы сейчас кто-то включил звук, он бы наверняка вновь его выключил. Ему было уже сорок лет. Последний раз когда он разговаривал с Эрин Дример был в другой жизни, где он оставил все свои гавайские рубашки и мысли об этом синим кардигане, который никогда ему не нравился и который до сих пор был на ней.

А ей до сих пор пятнадцать и звука так и нет. Тозиер плюнул и больше не смотрел на нее. Отошел к лавочке, так удобно расположенной перед переходом дороги в сторону аптеки, где находился Эддс, плюхнулся на нее и начал думать об этой новой жизни. Когда Эдди позвонит ему и пожалуется, что Ричи до сих пор не зашел за ним в аптеку, откуда они должны будут пойти к Майку? Наверно он сделает это в еще одной, третьей жизни, когда ему снова на Тозиера не насрать, и они вновь вместе.

Каспбрак кинул его через бедро после окончания школы и уехал строить новую жизнь. Ричи тоже решил так поступить, но поехал в противоположную сторону автостопом — вообще бы переехал на другую планету, подальше от бывшего парня и этого ебаного Дерри, о котором он вспомнил — о, чудо! — только три дня назад, когда позвонил Майк.

А об Эрин он и вообще забыл. Она уже сидела рядом с ним на лавочке и продолжала говорить.

— Бип, — Ричи щелкнул воображаемым пультом несколько раз. — Да чтоб тебя, блять! Говорил же я своему менеджеру много раз, чтоб он переставил батарейки! Уволю нахуй, Джим! Пошел ты нахуй, раз послушал меня и нашел ближайший билет в эту деревню! А ты больше всех пошла нахуй!

Эрин беззвучно смеялась.

— Гребанная самоубийца… Зачем было кончать с собой? Как ты вообще эта сделала?

Тут она пожала плечами.

— Пришла узнать, как у меня дела? — спросил Тозиер. Он развернулся боком, чтобы смотреть девчонке в глаза. Рот ее, слава богу, закрылся. — Лучше всех. Просто я не покончил с собой в дурдоме, бросив близких. Крыша у меня предварительно тоже не поехала. Я дожил аж до сорока лет, когда у меня появилось первое желание сдохнуть. А еще у меня свое телешоу, зрители которого считают мои шутки такими же смешными, как и ты!

Ричи резко прервался. Он… помнил это. Он помнил, что чертова Дример обожала его шутки и смеялась даже с самых убогих.

— Хах… — гаркнул он неожиданно громко; будто бы сплюнул всю ту гадость, над которой они угарали в далеких восьмидесятых годах вместе. Черви, сопли, анусы и прочее… Это все казалось таким смешным. Ричи и Эрин сошлись на общей почве отбитого чувства юмора и бесили этим всех остальных.

Он вновь взял на себя первенство пошутить первым и даже заранее решил, что услышит от нее первый звук.

— Не удивлюсь, если все мои зрители — это все твои пропавшие сводные братья и сестры, которых нагуляла твоя шлюха мамаша. Помню твою мать… Вот прямо сейчас вспомнил… Всегда ее ненавидел.

Эрин не смеялась. Ричи задумчиво потер рукой подбородок и внимательно на нее посмотрел. Если отбросить здравый смысл и подключиться к логике душевнобольных, можно смело предположить, что Эрин не была его галлюцинацией. Ведь в таком случае она бы обязательно посмеялась с его шутки, как он был уверен. Но девушка тактично промолчала.

Пустынная улица позволяла дальше ему вести диалог в одно лицо с непонятно кем, без возможности быть забранным в ближайший диспансер Стонни Брука. Название было знакомым. Эрин там умерла. Он помнил это.

Ричи достал свой талисман.

— Это жетон в игровой автомат, — судя по лицу парня (ведь он до сих пор был слишком молод в душе!) вниманию Эрин должна была предстать интересная, но крайне грустная история. Грусть на лице Тозиера хотела, наверно, призвать грозовые тучи, но это было не кино и вряд ли сон; светило необычно яркое солнце, словно осени на дворе не было и десятки новых убийств тоже. Будто это был солнечный Лос-Анджелес, и никуда Ричи не уезжал. — Никто из вас не подцепил больную игроманию, кроме меня. Обожаю быть особенным.

Это и близко не было похоже на правду.

— А ты однажды вообще где-то просрала два таких; я думал, что точно тебя задушу. Только Дример могла засунуть сразу два жетона по очереди так, чтобы они оба застряли. Хотя, если бы мне это удалось, может тогда бы братишка твоего бывшего сумасшедшего ебыря не прославил бы меня на всю свою шайку чертовым пидором. Пусть когда-нибудь это и должно было произойти. В какой-то степени я рад… тому, что это не ты сделала.

Удивительно, но наверно впервые в жизни Ричи Тозиера, прирожденного комика, который пустил свою первую шутку раньше первых газов, не волновало то, что его не слушают. Эрин игралась прядкой волос в руке, подносила ее к губам, видимо желая обрести усы. По ее лицу можно было подумать, что они ей крайне необходимы. Это было в первые пять секунд; в следующие пять она теряла заинтересованность в этом действии и вообще ко всему. Глаза ее становились стеклянными. И привычная серость в них исчезала, они будто белели; словно она как и Беверли видела мертвые огни, но только одна продолжала в них смотреть.

Чтобы Ричи в них увидел? Смерть всех неудачников? То, как умерла сама Эрин? Или может альтернативные варианты будущего, где все неудачники живы, а Дример вместе с ними сосется со своим Стэном вблизи логова Пеннивайза, куда Ричи заманил всех, чтобы обоссать ступеньки у входа? Это было бы так похоже на него.

Но нет. Максимум изменений в еще одной другой жизни — это закрытие или, может, вообще предварительный отказ на показ его собственного телешоу. Отъезд из города Ангелов в какую-нибудь Атланту и новая работа раздавать листовки на улицах.

Тозиер перекрестился и вернулся к рассказу как раз тогда, когда Дример снова отключилась.

— Услышать от тебя хоть что-нибудь было бы все-таки невыносимо… Только звук — я покину эту дыру навсегда. Плевать на вселенское зло. Я не двинусь с места, даже если Оно лично закроет мою программу, и мне придется переехать с Беверли Хиллс в Сан-Педро…

Ричи еще много говорил. Говорил, говорил, говорил, словно ему отсчитали последнее время перед кончиной. Точкой невозврата он считал следующий день, когда они все договорились пойти на стрелу к Пеннивайзу — Тозиер засмеялся между «странно, что меня вообще пустили в этот город» и «уже аж двадцать один год назад» — и с помощью волшебных талисманов, тотемов, веры в любовь и дружбу и с помощью чего-нибудь еще покончить со всем этим, а потом пойти пить пиво или что покрепче. Ричи налил бы себе виски. Он очистит его разум и выгонит всякую дрянь из головы — мужчина надеялся, что Дример тактично останется здесь и не пойдет с ним дальше. Эдди в аптеке ждал его уже больше получаса, но вряд ли бы обрадовался, если бы Ричи наконец туда заявился. Под руку с бывшей подругой, которую видели только его четыре глаза, он бы улыбнулся и выпалил чушь, а рука его свободно висела бы в воздухе — и болтал между делом он тоже с пустым местом. Уморительно.

— Да, я все тот же пиздобол. Помнишь ту последнюю ночь перед твоим уходом, когда я ляпнул что-то в духе «Похуй, что подумает Стэн, падай ему в ноги, но не смей уходить»? Не знал, как еще тебя остановить. Вот и ляпнул.

Это звучало почти как извинение. И каким-то образом помогло. Эрин повернула к нему голову и смотрела прямо в глаза. Бровь ее изогнулась в немом вопросе и, Ричи клянется памятью мертвой мамаши, она хотела что-то сказать, но не сделала этого.

— Скажи, а это правда, что ты все-таки покончила с собой? Или Стэн нам наврал? Беверли никогда не верила ему. И я тоже.

Тозиер выдержал паузу и как-то радостно произнес:

— Стэна больше нет. Покончил с собой. Это карма.

Эрин никак не поменялась в лице.

— Скажи, вы уже встретились на том свете? Морду ему набила? Он в ответ тебя выебал?

Не успев сказать еще какую-нибудь гадость, Тозиера прервал звонок телефона. Это был Билл. Это сразу отправило мужчину в прошлое, где Денбро сворачивал любую неловкую ситуацию, которую разводил помойный язык Ричи. Билл был на другом конце города, повзрослевший на двадцать семь лет и ставший великолепным писателем, который три дня назад не вспомнил, как зовут одного из неудачников; но Ричи знал, чувствовал чем-то неизвестным, что Денбро ощутил острую необходимость позвонить прямо сейчас. Ричи снял трубку быстрей скорости звука, так ему казалось.

— Эй, Билл!

— Привет, Билл!

Это прозвучало очень звонко. Неожиданно, дико и совсем не вовремя. Ричи громко заорал в ответ. Судя по звуку на том конце провода, Билл выронил телефон из рук. Секунда — Тозиер уже на другом конце скамейки, переваливается через подлокотник, каким-то чудом держа телефон буквально двумя пальцами. Свободная его рука трет вспотевший лоб, как мочалка тело и снимает очки.

— Билл, перезвоню, — не дожидайся ответа, Ричи бросил телефон на скамейку, попав почти Дример в ноги. Ее взгляд не испуганный, а озадаченный. Девушка не понимала, в чем дело, пока Ричи не сказал:

— Слышь, блядина… Ты больше так не делай, ладно?

— Ой, — она поднесла руку ко рту и внутреннее прям горела издевательством. — Это было очень неожиданно? Прости, — и голосе нет и намека на извинение. — Больше не буду.

— Что с твоим голосом? — выжидательно спросил Ричи с паузами между словами. Он дышал как двадцатилетний ротвейлер на прогулке. Голос Дример ему казался абсолютно другим.

— Ну, как же, — фыркнула девушка. — Ты ведь не помнишь как он звучит. Я думаю, что как-то так. Хотя не уверена, что настолько пискляво.

Ричи хихикнул.

— Я уверен, — и засмеялся дальше.

Дример сердито цокнула, закатив глаза. Они сидели где-то посередине пустыни Невады, судя по полному отсутствию людей. Эрин взяла телефон Ричи и стала осматривать. Она будто и не умерла двадцать семь лет назад — чудесное устройство без кнопок и раз в пять меньше, чем очень дорогой телефон ее родителей не удивлял ее и на чуть-чуть. Эмоции на лице Эрин всегда читались проще любых книг для дошкольников; и сама она никогда не умела врать. Ричи не удивило отсутствие интереса в ней к таким непривычным вещам. Ведь она плоть его воображения, а стал бы он удивляться седьмому смартфону? Его и восьмое яблоко не удивило. А десятую модель он вообще в глаза видеть не может — такими убогими не были в свое время даже первые домашние телефоны.

Тут Эрин кинула его телефон своему обладателю, попав точно по очкам. Одно стеклышко треснуло.

— Что ты там о Стэне пиздел? — вдруг спросила Эрин потерянного Ричи. Этот вопрос удивил в разы больше действия. Девушка надула губы и начала квакать, ака Дейзи Дак. — Какая еще карма? Только я могу говорить о нем гадости. Еще хоть одно слово, и ты никогда отсюда не уедешь, Балабол!

— Неужели ты всегда была такой противной? Как я мог такое забыть? И почему вспомнил только сейчас?

В этом «почему» можно было выделить примерно двадцать причин, список в которых начинался старческим маразмом и заканчивался гребанным Клоуном. Ни на одно из мест Ричи бы не поставил давно забытую любовь к подруге.

— Тебе много лет очень хотелось меня увидеть, — но она не была согласна с его мыслями и слала Клоуна вместе со всем остальным куда подальше. — Правда, я и не представляю зачем. Хотел передать, что Урис уже сдох? Очень рада за него.

Дример сплюнула на землю, сморщив нос.

— Мы могли бы сделать это вместе.

Аптека с Эдди окончательно покинула его мысли. Первой заговорила Эрин и напомнила:

— Как дела у Эдди? Почему вы расстались?

— Не сошлись интересами… А теперь мне будто снова пятнадцать лет, но у него уже не мама, а жена.

— Ха!

Это было действительно смешно. Может это был самый лучший смех за последние двадцать семь лет его жизни. И за всю жизнь это был один из лучших моментов. Ричи бы не поставил рядом даже побег из школьного автобуса, направлявшегося на экскурсию в музей; и то, как они объелись бургеров в закусочной и их по очереди рвало в подворотне поздним вечером. Рядом стоял только неизменный факт.

Рина всегда была его любимой неудачницей. Его неудачницей.

Его как в сказке пробудил легкий поцелуй в щеку. Русые волосы прошлись по лицу пощечиной, когда Эрин отстранилась. Ричи показательно кашлянул; ах, как совсем во время совместной болезни и школьных уроков, когда надо было срочно попиздеть! Прежде чем Тозиер собирался вспомнить что-то еще, Эрин поднялась со скамейки, ступила пару шагов и исчезла. Растворилась среди осенних листьев, вечно застревающих в ее волосах. Ричи не был в книге или фильме — он моргнул достаточно раз и ничего не пропустил. Ее просто не стало.

Как двадцать семь лет назад. И не было вообще.

Билл позвонил тогда, когда Эдди чуть ли не за ручку вел его к машине, желая успеть высказать Тозиеру все, что он думает, прежде чем тот сядет за руль и как можно громче включит какую-нибудь рок-музыку.

— Алло, Ричи! Что происходит?! Я устал уже звонить и сходить тут с ума!

Закурив сигаретку перед машиной, дверь которой оглушительно хлопнул Каспбрак, Ричи без удивления отметил, что не слышал ни один из звонков.

— Что происходит твою мать?! Где ты, что с тобой?! Держись как можно ближе к людям, там этому уроду сложно нас достать! Ри…

— Билл, я видел Рину, — спокойно поделился Тозиер.

— Кого?..

— Нашу Рину, — еще спокойней он пояснил.

— Не помню никакой Рины.

— Подруга Стэна, — тут сигарета дрогнула в его руках, но Ричи все еще оставался спокоен.

Билл молчал ровно три минуты.

— Я… не понимаю о ком ты говоришь, Ричи. Спросил Бена, Беверли, Майка… Мы не помним такой девушки. Кто это? Кто-то важный?

— Ладно, давай, — без ответа Ричи бросил трубку.

Скурив еще вторую сигарету, он достал третью. Возмущения Каспбрака его не остановили. Дыма от очень крепкого «Капитана Дэна» вокруг Ричи собиралось не мало. И он стремился пустить как можно больше, будто бы надеясь увидеть в нем этого человека. Безумно льстил тот факт, что этим монстром Оно решило атаковать именно Ричи. Он не мог вспомнить ее просто так. Из всех воспоминаний остался только бывший жир Бена, мешавший ему сдать кросс на физкультуре; но такое не забудешь, как не старайся.

В жизни Ричи было две женщины с таким же чувством юмора, как у него. У одной были серые глаза, у другой голубые. Только волосы были почти идентичными — русые, длинные. Он крутил романы с известными звездами, блоггерами, журналистами — самыми красивыми мужчинами страны, но любил каким-нибудь вечером заваливаться к одной из них и, помимо привычного дружеского провождения, целовать без причины. Одна умерла за семь лет до Дерри, другая за шесть. Ричи холост последние пять лет.

Просто совпадение.