Финвэ. Влюбленное сердце (СИ) [Calime] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Комментарий к Часть 1

Man eg careth? (синд.) – Что ты делаешь?

Manen edh si? (синд.) – Почему вы здесь?

Laldar (кв.) – Лалдар «смеющиеся эльдар», они же - нельяр, третий народ, от которого произошли синдар и тэлери

Aya (кв.) - Привет

Ost-Einior (синд.) - Главная Цитадель (Старшая Обитель)

Eruhini (кв.) - Дети Эру

Ainu (кв.) - здесь в значении “святой”, “ангел”.

Милость Владыки Арды, Манвэ Сулимо, и любовь его к первым детям Эру были так велики, что порой желание видеть всех перворожденных счастливыми перевешивало в его душе заветы Творца и любые, наложенные им самим, или другими Стихиями, запреты и ограничения, казавшиеся слишком жестокими по отношению к обожаемым квенди и эльдар.

Так, повинуясь скорее интуитивному стремлению к достижению гармонии и благоденствия хотя бы в пределах Благословенных Земель Амана, чем отцовским заветам, Манвэ, после окончания Войны Кольца, когда казалось, что все испытания, выпавшие на долю звездного народа, уже позади, принял решение — освободить своего избранного посланника, Финвэ, из чертогов Мандоссэ.

Бывший Нолдаран провел более восьми тысячелетий, томясь в бесконечном ожидании. За это время Финвэ, чья вера в свет была неколебима, не утратил надежды на то, что однажды его дух снова обретет телесную оболочку — роа, и он сможет вновь увидеть Тирион, просторы долин и степей Амана, раскинувшихся вокруг столицы нолдор, высящуюся на западе твердыню отвесных скал, чьи вершины всегда покрывает снег, и блистающую серебром в лучах Тельпериона гладь бескрайнего океана, простиравшегося на востоке. Он горячо и подолгу молил Валар и самого Эру Илуватара проявить снисхождение к его многочисленным внукам, которых самозабвенно обожал, и народу нолдор, за который чувствовал себя в ответе.

Все время, что Финвэ пребывал в чертогах ожидания, Манвэ мог наблюдать за ним, и всякий раз, обращая свой всепроникающий взор на феа Нолдарана, заставал того смиренно молящимся о благосклонности и милости к другим. Никогда, ни словом, ни даже мыслью, Финвэ не пожелал ничего для самого себя, и это служило для Владыки Арды очередным подтверждением идеи, в которой он утвердился, как только впервые увидел этого спокойного, мужественного и в высшей степени благородного квендэ.

Манвэ увидел тогда, прочитав его феа и разум, что будущий Нолдаран обладает самой прекрасной душой среди всех сородичей, а сердце его отзывчиво и щедро на любовь. Ему хотелось, чтобы Финвэ был счастлив, несмотря ни на что, и не хватало бесед с рассудительным, любознательным и быстро обучавшимся любым наукам Нолдараном.

Больше других Валар говоривший с Единым, Манвэ умел и слушать. Отец часто говорил с ним не с помощью голоса, но через образы и предчувствия. Движимый чувством уверенности в правильности принятого решения, которое для Манвэ являлось главным критерием и верным знаком того, что Эру одобряет его, он отдал Намо распоряжение выпустить Финвэ из своих холодных, пропитанных скорбью, чертогов.

***

Дуновение ветра. Воздух. Шум вокруг. Не разобрать, что за шум, но ничего не видно. Везде тьма, чернота. Вдох. Ощущение свежести и ветра на коже. Выдох.

Финвэ открыл глаза. Первым, что он увидел, были облака довольно густого дыма, окружавшие его со всех сторон. Он лежал на земле. Точнее, на ковре из листьев и мягкой травы. Ощущение холода в виде дрожи пронизывало ничем не прикрытое тело. Дул северный ветер. Финвэ приподнялся на локтях. Дым постепенно рассеивался, и это позволило ему, осмотревшись, понять, что он лежит посреди небольшой лесной поляны. Вокруг шелестели ветвями деревья. Небо было пасмурным, светло-серые облака клубились низко над поверхностью.

«Где я?» — стараясь сориентироваться и медленно поднимаясь на ноги, подумал Финвэ.

Ноги отказывались слушаться, как, впрочем, и руки. Даже дышать было непривычно. Кое-как, цепляясь за ветви деревьев, он смог пройти несколько десятков шагов. Финвэ трясло от царившего в лесу холода, но мысль о том, что он более не в чертогах ожидания, придавала решимости и сил.

К нему вернулись все давным-давно позабытые чувства и ощущения, которые избранник Валар не сразу был способен распознать. Вскоре, однако, он понял, что голоден и продрог. Блуждая по лесу, бывший Нолдаран думал о том, что никогда доселе ему не приходилось оказываться в подобном положении — заблудиться одному, не имея даже одежды, в незнакомом холодном лесу, продуваемом ветрами.

Конечно, когда в незапамятные времена, он с родней, братьями и сестрами жил в Эндоре, лес был для них всем — их любимым местом для прогулок, источником пищи и почти всех необходимых для жизни материалов и казался самим воплощением совершенства творений того, кто дал жизнь первым из них — Нерожденным, или Рожденным Единым.

Размышляя так, Финвэ прижался к крепкому, широкому стволу тысячелетнего дуба, находя в этом единении с деревом подобие успокоительного теплого объятия с миром Арды, которого он так долго был чужд.

В этот миг, пока бывший Нолдаран находился в таком положении, обнимая дерево, прижавшись к нему дрожащим на холодном, осеннем ветру телом и прикрыв глаза, Финвэ услышал позади себя голоса. Это были голоса квенди, сразу понял он. Голос разумного существа нолдо бы различил из тысяч других звуков, издаваемых животными и растениями.

Замерев, Финвэ продолжал прислушиваться к все приближавшимся голосам, сам не зная, чего ждет от возможной встречи с неизвестными. Его дух разрывался между желанием обнаружить свое присутствие и просить о помощи и первобытным страхом перед незнакомыми. Почувствовав, что они совсем близко, Финвэ неосознанно попытался обойти вокруг дерева, чтобы не быть замеченным, когда его окликнули…

— Хэй, ман эг карэт*?! — раздалось громко за его спиной.

Бывший Владыка нолдор вздрогнул, широко раскрыл глаза и обернулся — на другом конце покрытой опавшей листвой поляны стояли двое. Он мог бы принять их за тэлери, если бы не причудливые, совсем не характерные для этого народа, одежды, напоминавшие костюмы охотников.

Они переговаривались между собой, взглядывали то и дело на него, с прекрасно читавшимся на лицах недоумением осматривая его ни чем не прикрытую наготу. Финвэ опустил взор и съежился, обхватив себя руками, склонившись к земле, от холода и обращенных на него изучающих взглядов.

Только в тот миг он осознал, что не понимает ни слова из того, что говорили незнакомцы.

— Манен эд си*? — спросил один из них, наклоняясь к нему и протягивая свой плащ, в который Финвэ не замедлил закутаться.

— Я н-не по-ни-маю… — проговорил он, наконец. Язык заплетался, не желая слушаться, как и прочие части тела, которыми он не пользовался много тысяч лет.

— Мне следовало догадаться, что вы из нолдор, — заговорил снова подошедший к нему квендэ, слегка хмуря брови, — Они не часто сюда заглядывают…

— Где я? — уже уверенней обратился к нему Финвэ, выпрямляясь во весь высокий рост.

Оба незнакомца еще раз окинули его критическим взглядом, и тот, что был ближе к нему, скрестив руки на груди, уточнил:

— Вы находитесь во владениях Владыки Орофера, Новом Эрин-Ласгален. Я — страж леса, мое имя Крумил. Это — мой напарник, Нартан, — он кивнул на второго квендэ, — Назовите себя и расскажите, как оказались здесь.

Он глядел решительно и серьезно, заглядывая в глаза, и Финвэ понял, что его народ в этих местах совсем не жалуют. Бывший Нолдаран прекрасно отдавал себе отчет в том, что за прошедшие с момента его гибели тысячелетия исторические реалии изменились настолько, что даже облик земли и небес был уже совершенно не таким, каким он помнил его.

Едва оказавшись в чертогах Намо, Финвэ просил того и Великого Манвэ о милости — позволить знать все, что будет происходить в мире живых с его народом. Тогда он не сознавал, насколько страшной карой для его сердца будет исполнение этого желания. Ему было позволено наблюдать за работой Вайрэ, супруги Мандоссэ, которая ткала один за другим гобелены — картины истории трагедии нолдор. Рядом с Вайрэ, помогая ей в кропотливой, бесконечной работе, сидела его первая супруга — Мириэль Сериндэ.

При его появлении в большой зале, посреди которой стояла огромная рама с натянутыми на ней, словно струны арфы, нитями, вокруг которых умелыми руками Вышивальщицы переплетались тысячи других цветных нитей, Мириэль смешалась. Страдание читалось на ее вмиг изменившемся пригожем лице.

И Финвэ смотрел на то, как тонкие, нежные пальцы Мириэль вплетают одну за другой нити в очередной гобелен истории его народа. Он воочию наблюдал за страданиями, которые выпали на долю его детей и внуков, и сердце его разрывалось раз за разом. Готовые гобелены развешивались вдоль стен беломраморной главной залы чертогов Намо, и можно было любоваться ими сколь угодно долго, переживая бессчетное число раз изображенные на них трагические события.

Зная о том, что в конце Первой Эпохи нолдор были прощены и им было позволено вернуться в Аман, Финвэ знал также, что не все они захотели сделать это, и многие, чьи предки когда-то плыли в Эндоре на тэлерских кораблях и шли сквозь стужу по Вздыбленным Льдам, пожелали остаться. А еще больше было тех, кто, подобно ему, пополнил собой число обитателей скорбных чертогов Повелителя Облаков Смерти.

После Войны Гнева Намо мало-помалу стал выпускать из чертогов ожидавших своей участи квенди. Они также возвращались в Благословенные земли. Это событие знаменовало собой начало постепенного, медленного движения к возрождению нолдор как одного из народов Амана. Однажды он пришел в парадную залу, чтобы, как делал это ежедневно, иметь возможность созерцать изящную фигуру увлеченной работой Сериндэ, но застал лишь Валиэ Вайрэ. Тогда Финвэ понял, что Вышивальщица тоже почувствовала, вдохновленная примером многих нолдор, волю к жизни, и была возвращена в мир живых. В тот час бывший Владыка Нолдор познал, что настал и для него час радости. Если меланхоличная и склонная к печали Мириэль захотела присоединиться к сородичам и принимать участие в возрождении доброго имени и славы нолдор, то ему сам Эру велел. И с того момента Финвэ стал надеяться. Хоть Манвэ и предупредил его о том, что теперь путь на Эа для него закрыт, потому что обе его супруги пребывают в мире живых, эти слова не смогли уничтожить уже окрепшую в его сердце надежду. Финвэ ожидал терпеливо и кротко, как и положено в чертогах Мандоссэ. Он никогда не просил освобождения, но надеялся на него всей феа.

Назвав себя стражу леса, он объяснил, что ему необходимо попасть в Тирион и спросил дорогу, на что тот ответил:

— До Тириона путь не близкий, нужно идти на юг… Мы отведем вас к командиру.

Финвэ не стал возражать, он не боялся никого и ничего, а также понадеялся на то, что сможет отдохнуть в тепле там, куда его отведут. Они долго шли молча через лес. Крумил возглавлял их небольшой отряд, за ним на слабых, непривычных к ходьбе, ногах шел закутанный в его плащ Финвэ. Замыкал процессию Нартан.

Иногда двое стражей перебрасывались короткими, отрывистыми репликами на непонятном языке. Финвэ ощущал себя их пленником и все же был благодарен этим квенди за предложенный плащ, а также за воду из фляжки и завернутую в широкие листья смесь из нарезанных кусочками овощей.

Неожиданно и без того слабый свет над ними начал меркнуть. На осенний лес спустились сумерки — когда-то его любимое время суток. Финвэ то и дело приостанавливался, чтобы на мгновение поднять голову и взглянуть на блиставшие в вышине творения Элентари. Видя, что он медлит, Нартан начинал легонько подталкивать его в спину, намекая тем самым, что необходимо продолжить путь.

Когда совсем стемнело, подошли к освещенному внутри и снаружи добротно выстроенному у кромки леса небольшому деревянному строению в два этажа, окруженному частоколом и венчаемому невысокой башней, на смотровой площадке которой горел светло-голубым светом, словно северная звезда, большой светильник.

Внутри дома обнаружилось множество таких же, как и его спутники, среброволосых квенди, одетых в охотничьи платья. Финвэ, в сопровождении совсем юного провожатого из обитателей укрепления, был отведен в одно из прилегавших в основному строений, где ему было предложено вымыться, стоя в подобии большого корыта, в специально нагретой воде. По совершении омовения, венценосному нолдо были выданы одежды: холщевые темно-коричневые штаны, льняная белая рубаха, доходившая до середины бедра, короткая охотничья куртка из темно-зеленого бархата, а кроме того высокие сапоги из грубой кожи и полинялый от времени плащ с капюшоном, скрепляемый на груди красивой застежкой-фибулой в виде зеленого листа.

В таком виде, облаченного в наряд стража Эрин-Гален, Финвэ вели по коридору пограничного укрепления. По дороге он заметил, как оглядываются на него проходившие мимо или стоявшие на своих постах стражи. Высокий и крепкий, словно ель, с доходившими до поясницы ровными черными волосами, он, должно быть, выглядел странно среди этих на вид изящных светловолосых квенди.

Покои командира стражей находились во втором этаже. Сопровождаемый Нартаном, бывший Нолдаран преодолел лестничный пролет и благополучно достиг двери, за которой оказался уютный не то кабинет, не то спальня, а, скорее, и то, и другое. За письменным столом, при свете нескольких расставленных по просторной комнате светильников, сидел высокий, подтянутый квендэ с серьезным, сосредоточенным выражением на лице, и что-то писал.

— Добро пожаловать в Новый Ласгален, — произнес он, поднимая голову, оторвавшись от письма, — Я — Белег, командир пограничных стражей.

— Я — Финвэ… — представился бывший Владыка нолдор, — Только сегодня я очутился здесь, на Арде…

— А до этого, где пребывали? — быстро спросил Белег, энергично поднимаясь с кресла, в котором сидел, и подтягивая кожаный ремень на тонкой талии.

Его собеседник отметил про себя, что говорил этот «тэлеро» на квенья бегло, словно на родном…

— Садитесь, — Белег указал на стул, что стоял рядом, — Хотите ужинать?

Финвэ опустился на стул и кивнул, хотя больше, чем есть, ему хотелось спать. Глаза закрывались сами собой. Оказавшись в тепле после многих часов страданий от холодного ветра, избранник Валар валился с ног от усталости.

— До сегодняшнего дня я ожидал в палатах Намо, — заплетающимся языком проговорил Финвэ и прикрыл глаза, потирая ослабевшей рукой переносицу.

— Долго же вы ожидали, если не говорите на языке эльдар… — донеслось до слуха нолдо, словно сквозь пелену сна, — Мы продолжим завтра нашу беседу, заодно и по лесу прогуляемся…

Сказанные за этим слова командира лесных стражей Финвэ не услышал, он заснул крепким сном, сидя на стуле.

***

Пробудился Финвэ на узкой лежанке в приграничном укреплении, проспав почти сутки. Он лежал в небольшой комнате, укрытый шерстяным покрывалом. Вокруг было полутемно, однако венценосный нолдо не нуждался в свете, чтобы хорошо видеть окружающие его предметы и обстановку.

Поднявшись со своего «ложа», Финвэ обнаружил кувшин с водой и таз, умылся, надел выданные ему днем ранее одежды, приспособив найденный в комнате поношенный шарф в качестве широкого пояса, какие носили мужчины из нолдор, и вышел в освещенный факелами коридор. У его двери стоял в карауле страж. Он осведомился, с трудом изъясняясь, у бывшего Нолдарана, не желает ли тот отужинать и, заручившись согласием, отвел его на первый этаж.

Они вошли в просторное помещение, которое Финвэ отдаленно напомнило залу для пиршеств. Обстановка в зале, где рядами стояли длинные столы, вдоль которых тянулись узкие деревянные скамьи, была более чем скромной.

Страж усадил Финвэ с краю за стол в компании совершенно незнакомых ему квенди, которые тут же принялись его рассматривать, словно он был диковинным животным или выставленной на обозрение картиной.

Меж тем, нолдо обратил внимание на количество обитателей этого странного строения. Всего их было около ста двадцати, или чуть больше, учитывая тех, кто оставался бродить в лесу. Пока ответственные за раздачу посуды, чаш и блюд с приготовленной в тот день едой разносили подносы по столам, Финвэ искал взором знакомые лица Крумила и Нартана. Их в зале не было, но все же, одного знакомого квендэ он обнаружил — последи стоявшего в центре стола скромно сидел командир стражей, Белег, который допрашивал его вчера вечером.

Когда их взгляды встретились, Финвэ приветственно поднял руку и кивнул в знак уважения, Белег кивнул в ответ, улыбаясь и приложив руку к груди. Сидевшие вокруг посмотрели на Финвэ и принялись спокойно есть. По-видимому, приветствие, которым он обменялся с их командиром, служило для этих квенди знаком того, что следует относиться спокойно к его присутствию.

Сразу после окончания трапезы Финвэ вновь был препровожден в знакомый кабинет, принадлежавший Белегу.

— Вы достаточно отдохнули и сыты, — с улыбкой начал командир стражей, — За довольно долгое время вы — первое по-настоящему любопытное явление в наших лесах… — промурлыкал он.

— Мы, как я понимаю, находимся в северных лесах, что растут в предгорьях Пелори? — уточнил Финвэ, — Ваши подчиненные сказали, что для того, чтобы добраться до Тириона, необходимо двигаться на юг…

— Именно так! — снова улыбнулся Белег, — А у вас отличная память, все подмечаете и быстро учитесь… Помните что-нибудь из того, что с вами было до того, как вы попали в Мандос?

Финвэ кивнул.

— Я помню все, — был его ответ.

— Отлично! — воодушевился его собеседник, — Как насчет прогулки по лесу, которую я вам обещал? — он одним точным движением надел теплый шерстяной плащ, тут же застегивая его на груди.

Выбора у Финвэ не оставалось. Он молча застегнул выданный плащ и, пропускаемый вперед Белегом, вышел во двор, где их уже дожидались приготовленные для них лошади и шестеро стражей сопровождения.

Вечерняя прогулка в лесу обещала затянуться. Тем временем, начинал накрапывать холодный осенний дождь. Финвэ надел капюшон, пытаясь припомнить приемы управления своей небольшой серой в пятнах лошадкой. Он пропасть лет не сидел в седле, даже при жизни в Амане редко покидая пределы своей столицы, по которой предпочитал передвигаться пешком.

Освоившись с лошадью и поравнявшись с командиром стражей леса, бывший Нолдаран решился спросить:

— Скажите прямо, куда мы направляемся? — голос его звучал с присущей ему когда-то строгой царственностью.

— Проедемся до столицы, — беззаботно ответил Белег.

— Но мне нужно добраться до Тириона! — возмущенно воскликнул Финвэ.

Он смутно понимал, что командир стражей принимает его не за того, кем он являлся, и от этого делалось не по себе.

— Из столицы до Тириона добраться гораздо проще, чем отсюда… — спокойно продолжал его собеседник, словно не замечая негодования своего пленника.

— Кто вы такие?! — не выдержал Финвэ, — Что вы за народ, что живете так, будто кругом враги, жаждущие сокрушить вас коварством?! За кого вы меня принимаете?!

Белег повернул к нему бледное и вмиг ставшее строгим лицо.

— Мы — эльдар. Вы, голодрим, называете нас — «синдар», «авари», «лаиквенди»… — он щурился от стекавших с края его капюшона струек дождевой воды, — Но сами мы говорим, что мы — эльдар. Мы были хозяевами Белерианда, когда вы пришли, принеся с собой смерть…

— Что?! — опешил Финвэ.

«Сумеречные», «Отказавшиеся», «Зеленые квенди» — в его голове лихорадочно сменяли одна другую картины истории нолдор в Эндоре:

— Вы — народ Эльвэ? Ведь Эльвэ так и не добрался с нами до Амана, хоть больше других мечтал о нем…

С Эльвэ он познакомился случайно, еще будучи подростком. Когда Финвэ был ребенком, Разделение народов только начиналось. Будущий Нолдаран был одним из многих детей в семье клана татьяр — второго народа. Его семья считалась восходящей по отцовской линии к самим Атто и Татье — первым прародителям, что создал сам Илуватар, таким образом, род Финвэ возвышался над остальными соплеменниками.

Детей воспитывали общиной, а потому со дня, как он себя помнил, Финвэ всегда был окружен ровесниками из других родов и кланов, живя в большом доме посреди лесной поляны, предназначенном для жизни, воспитания и обучения детей и подростков.

Не особенно любивший занятия и обучение точным наукам, Финвэ частенько сбегал с них, отправляясь бродить по лесу. Он чувствовал себя следопытом и охотником в гораздо большей степени, нежели мастером-кузнецом или строителем.

Однажды, когда он в очередной раз сбежал с урока, бродя по лесу и поедая росшие в его чащах в изобилии чернику и голубику, он встретил этого красивого мальчика-подростка из нельяр — третьего народа.

В те времена все народы квенди объединял единый язык — прародитель всех появившихся в последствие языков эльдар.

— Привет, — поздоровался Финвэ с сидевшим на земле в одной широкой длинной рубахе из белого льна юношей.

Тот оглянулся на него и загадочно улыбнулся.

— Фьююууу, — приветствовал он в ответ, вытаращив на Финвэ светло-серые глаза в черных ресницах.

— Ты говорить не умеешь? — обиженно спросил Финвэ, усаживаясь рядом в своеобразное гнездо — естественное пространство между ягодными кустами.

— Мы учимся петь прежде, чем говорить, — ответил лалдо.

— Спой мне тогда, — попросил Финвэ, которому всегда нравилось наблюдать за беззаботными нельяр, что резвились у берега их озера, плескаясь и напевая.

На это юноша огладил длинные серебряные волосы и лукаво улыбнулся.

— А ты мне за это что?

У Финвэ такой вопрос вызвал немалое удивление.

— А я… — он задумался, — А что ты хочешь?

— Сделай мне лук и стрелы, чтобы я мог охотиться, тогда я буду петь для тебя каждый день, — с довольной ухмылкой сказал мальчик.

— А ты сам не умеешь? — с сомнением спросил Финвэ, которому казалось, что этот хитрый подросток из неньяр смеется над ним.

— Нет, — с готовностью отвечал среброволосый, закидывая в рот очередную горсть ягод, — Зато я умею вот это, — он потянулся в Финвэ, обвив руки вокруг его шеи и едва ощутимо целуя в щеку.

От поцелуя Финвэ вздрогнул, тут же получив следующий, уже отчетливее ощутимый поцелуй в уголок рта.

— Что ты делаешь-то? — возмутился встревоженный нолдо.

— Фьююуу, — довольно улыбался лалдо, — Правда же, это очень здорово? — он провел мягкой и теплой ладонью по спине и груди Финвэ, от чего все внутри у того задрожало приятной дрожью.

— Хорошо, да? Фьюююууу, — снова присвистнул среброволосый юноша, сплетая пальцы своей ладони с пальцами Финвэ, — Хочешь, научу тебя ласкам? — он аккуратно потерся о плечо сидевшего рядом нолдо.

— Я сделаю тебе лук и стрелы, — кивнул Финвэ.

***

Время… После представлявшегося ему бесконечным пребывания в чертогах Мандоссэ Финвэ казалось, что он разучился распознавать течение времени. Особенно отчетливо это чувствовалось сейчас, когда мелкие капли дождя, словно ледяные иголки, холодили кожу лица, заставляя в очередной раз удивляться, насколько простой и прекрасной может быть жизнь. Свинцовые тучи плотно затянули ночное небо, и лес замер в ожидании грозы. Птицы умолкли, притаившись среди раскидистых еловых ветвей; единственным, что мог распознать чуткий слух нолдо, была мягкая поступь рыси, устало блуждающей в поиске добычи.

Его спутник молчал, и Финвэ погрузился в раздумья. Едва слышные перешептывания между собой ехавших чуть позади них с Белегом стражей сопровождения не мешали ему. Бывший Владыка нолдор позволил тягучим сетям воспоминаний опутать сознание, воссоздавая образы давно минувших дней. К сожалению, он хорошо помнил свою смерть… и то, что было до нее. Финвэ помнил те проклятые камни, творения их с Мириэль сына, которые, совершенно прекрасные по своей сути, стали поводом для распри, приведшей, в конце концов, к кровопролитной трагедии и бесконечным страданиям и смертям. Помнил венценосный нолдо и свое пребывание, больше похожее на добровольное заточение, в Форменоссэ… Внезапно его воспоминания перенеслись к моменту рождения старшей дочери, а затем к сценам скромного торжества по случаю его женитьбы на Индис… А потом Финвэ вспомнил Мириэль. Канва событий из собственной жизни казалась теперь лишь обрывками пестрых нитей, спутанных в клубок. Что было раньше, что было позже…

Серебряные волосы командира пограничной стражи, несколько локонов которых выбились из-под капюшона, напомнили Финвэ волосы его первой жены. Тысячи неясных образов, образуя калейдоскоп, застыли перед его обращенным внутрь самого себя взором. Долгое путешествие в Аман из Эндоре во время Великого Переселения, дворец в Тирионе… Нолдо стиснул зубы и тряхнул головой в попытке стряхнуть с себя навязчивые картины прошлого, одна за другой возникавшие перед глазами.

Они ехали уже довольно долго и ближе к полуночи оказались на небольшой опушке. Дождь прекратился. Финвэ вгляделся вдаль, на север, — лес становился все более непроходимым, громадные тысячелетние деревья росли так близко друг к другу, что переплетались ветвями, образуя подобие стены.

— К утру мы будем в столице, — коротко сообщил Белег.

Его пленник хотел возмутиться, что тратить время попусту — бессмысленно, однако, припомнив об отношении этих «эльдар» к своему народу, решил промолчать.

Вокруг росло множество кустарников, но командир стражи, спешившись и разложив вещи на мокрой траве, сказал, что отправляется за хворостом. То же, после отданного им приказа, сделали и трое сопровождавших их стражей. Трое других остались посреди поляны расчищать и готовить место для костра и ухаживать за лошадьми.

Бывший Нолдаран недоумевал, зачем искать хворост среди лесной чащи, и на его немой вопрос среброволосый эльда покачал головой:

— Этот можжевельник растет здесь с начала Эпохи. Будет несправедливо лишать это прекрасное творение Йаванны ветвей, лишь за тем, чтобы разжечь огонь.

Финвэ кивнул в знак согласия и, привязав серую лошадку к ближайшему дереву, побрел в противоположную от Белега сторону, все же стараясь не упускать из виду своего главного надзирателя.

Мысли как о недавних событиях, так и о том немногом, что ему удалось узнать, словно множество пчел внутри улья, роились в голове венценосного нолдо: авари в Амане, его возвращение из Чертогов, давние воспоминания. «А если никто не поверит, что я не самозванец?! Что будет со мной?»

Нолдо не спросил Белега о том, зачем тому понадобилось везти его в столицу Нового Ласгалена, интуитивно догадываясь, что ему, вероятнее всего, суждено в скором времени предстать пред очи Владыки Орофера, о котором говорил Крумил.

Сомнения и подозрения мешали поиску, и, сжимая в руке всего пару сухих веточек, Финвэ замер, услышав чьи-то тихие шаги. Он резко развернулся, но единственное, что увидел, были густо заросшие буро-зеленым мхом стволы деревьев. Вдохнув прохладный влажный ночной воздух, нолдо вмиг позабыл об этом странном звуке, как вдруг из-за ближайшего к нему тысячелетнего кедра показалась стройная фигура.

— Айа*, Финвэ…

Опешив от удивления, нолдо оглянулся, ища взором Белега, не веря в происходящее. Перед ним, вся сияющая первозданной красой, дарованной Единым, стояла сама Валиэ Несса. Бледно-желтое полупрозрачное платье совсем не скрывало очертаний фигуры, а золотые волосы водопадом струились по спине.

— Привет, Финвэ! — повторила Валиэ. Улыбка промелькнула на ее совершенном лице, — Вижу, теперь ты вновь наслаждаешься жизнью…

— Приветствую тебя, о прекрасная! — ответил нолдо, силясь собраться с мыслями.

— Мне стало известно, что ты более не в чертогах Мандоссэ, и я решила тебя… навестить, — с таинственной полуулыбкой прошептала Несса, медленно плывя навстречу, — Знаешь, Финвэ… О, кстати! «Финвэ!» И твои сыновья, и сыновья твоих сыновей носят это имя… Как по мне, оно не настолько… запоминающееся, — хохотнула Валиэ, — Ах, о чем это я? Финвэ! Вождь нолдор, король, родоначальник Трех Домов, мудрейший из эрухини*… А теперь еще и двоеженец! Хм… Многие могут только мечтать о подобных титулах и судьбе! — ярко-зеленые глаза Нессы лихорадочно блеснули.

Финвэ замер, не зная, что ответить. Он подумал, что Валар, видно, стали посещать даже «отказавшихся», раз не гнушаются гулять по занимаемым ими лесам. Странно было видеть Нессу без сопровождения верных оленей.

— Ты, верно, удивлен, увидев меня здесь? Это просто… любопытство… — Несса понизила голос, игриво наклонив голову набок, выбирая слова. — Среброволосая и златокудрая… Как Лаурелин и Тельперион… Какую же из них ты выберешь? Или какая, в итоге, выберет тебя? Называй это, как хочешь!

Валиэ, грациозным жестом вскинув над головой руки, начала кружиться на месте, тихо напевая какую-то мелодию. Она в который раз заливисто рассмеялась, заметив, как нолдо потупил взор и залился краской, словно мальчишка.

— Сомневаюсь, что я вправе называть кого-либо из них своей женой, -заговорил Финвэ, — С Мириэль… — он сделал паузу, — …все кончено. А Индис вряд ли простит меня за то, что я отправился в Северную Крепость, поставив Феанаро выше наших с ней сыновей.

— Разве это не забавно? Что же будет в итоге? А? — Несса вновь рассмеялась и начала танцевать.

Босая, она бесшумно подошла вплотную к Финвэ и прошептала:

— Меня веселит эта история. Твоя история. Такой… айну*!

Финвэ не решался поднять взор, а Валиэ все не унималась:

— Думал, все будет так просто? Вернулся из Чертогов, и все станет по-прежнему?

Тихий смешок заставил нолдо вздрогнуть. Только сейчас он вспомнил о том, что их разговор наверняка должен был слышать Белег, но почему-то страж все еще ничем не выдал своего присутствия.

Высокая, стройная, как молодое деревце, Несса слегка нагнулась, оказавшись с Финвэ лицом к лицу. Один из прекрасных белоснежных цветков из своего венка Валиэ осторожно воткнула в волосы нолдо, легко коснулась острой скулы квендэ.

— Ты уже не король. И не думай, что сможешь вернуть себе былую жизнь. Прошло слишком много эпох… — шептала она ему в губы, ее лицо не покидала ликующая улыбка, — Никто даже не поверит, что ты — тот самый Финвэ… Но, — Несса вновь расхохоталась, заметив, как ее собеседник замер, почти не дыша, будто мышонок, обвитый кольцами сильного змеиного тела, — … посмотрим, чем все это закончится!

Валиэ звонко хохотнула и вихрем помчалась прочь, напевая веселую песню. Прозрачное платье окружало ее наподобие ореола, а волосы, отражая сияние звезд и луны, сияли, как расплавленное золото.

Финвэ понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя. Зачем Валиэ нашла его? Чтобы сказать, что ей любопытно знать о его женах?

Сделав всего несколько десятков шагов, Финвэ очутился на выбранной его провожатыми для стоянки поляне и с удивлением обнаружил Белега и остальных, сидевших на подложенных в качестве подстилки сложенных плащах и ужинавших у весело горящего костра.

Командир стражей вгляделся в лицо нолдо, которое, должно быть, было пугающе бледным.

— Где вы были так долго? Я уже собирался вас искать, — облегченно улыбнулся Белег.

— Я… повстречал Нессу, гуляющей среди деревьев.

— В нашем лесу?! Это исключено! Здесь никогда не появлялся кто-либо из Высших Сил.

— Но это правда! — возмутился Финвэ. — Она разговаривала со мной, и даже подарила цветок из своего венка!

Нолдо уже потянулся, чтобы вытащить из черных как ночь волос душистую белоснежную лилию, но смог нащупать лишь комок пожелтевшей хвои. В недоумении и досаде Финвэ вскинул брови, но ничего не сказал в свое оправдание.

Немного насытившись, они спешно убрали следы своего присутствия на поляне, и Белег дал приказ снова тронуться в путь. Пробираться сквозь чащу приходилось пешими, ведя под уздцы невысоких лошадок, которые настолько привыкли к лесу, что, казалось, сами могли найти дорогу среди стены из деревьев. Свет ночного светила и звезд едва проникал сквозь густо переплетенные кроны, Финвэ приходилось быть очень внимательным, чтобы не споткнуться о вьющиеся по земле побеги плюща и извилистые корни деревьев. Серая в яблоках лошадка то и дело прикасалась своей теплой пушистой мордой к шее бывшего Нолдарана, словно подбадривала нового знакомого.

— Нам осталось совсем немного, — сказал Белег. — Чувствуете аромат? Это цветет багульник. Он растет неподалеку от столицы.

Вскоре от сильнейшего запаха цветов этого кустарника у Финвэ начала кружиться голова. Его новое роа все еще привыкало к возникавшим внутри него ощущениям, каждое из которых было ново для тела, и нолдо запустил пальцы в гриву лошади, опираясь на крепкое животное.

Не прошло и часа, как они приблизились к тисовой роще: ярко-алые ягоды напоминали маленькие огоньки на фоне темнеющих ветвей. Пробираясь сквозь эти заросли, Финвэ вновь почувствовал себя ребенком — настолько его впечатлила красота вечнозеленого предрассветного леса.

— Ост-Эйниор… — прошептал, приблизившись к нему, Белег, когда они и их спутники остановились посреди леса, состоявшего из громадных деревьев с широкими, массивными стволами.

Финвэ огляделся по сторонам, но не обнаружил ничего, что могло бы напоминать город или хотя бы небольшое поселение, лишь древние могучие деревья — ели и пихты блестели хвоей ярче изумрудов.

— Мы сейчас вступим на окраину, — пояснил командир стражи, — Следует только дать знак.

Белег коротко свистнул, вглядываясь ввысь. Лишь после этого Финвэ тоже поднял голову и замер в восхищении. Сотни, тысячи, десятки тысяч домов словно парили в вышине, среди крон деревьев, и были соединены между собой переходами — от хлипких веревочных лестниц до дощатых «дорог», по которым могли проехать сразу несколько всадников. Сами домики, изящные, из темной древесины, были оплетены плющом и благоухающей жимолостью, аккуратно высаженными на каждом из помостов. Крошечные многочисленные окна повторяли растительный узор. Разобрать, где заканчивалось одно дерево и начиналось другое, было так же трудно, как и разглядеть жилища «эльдар» среди лесного великолепия.

Белег кивком головы позвал Финвэ за собой и, приблизившись к двум самым крепким пихтам, они стали ждать. Через пару минут венценосный нолдо заметил на помосте одного среброволосого квендэ, совсем еще юного, что-то усердно ищущего. Эльда откинул в сторону стелющуюся по небольшому выступу белоснежную копну листьев жимолости, и взору Финвэ предстало хорошо замаскированное множество металлических рычагов. Юноша потянул за один из них, и, появившаяся, словно из ниоткуда, к ним начала медленно опускаться громадная корзина, украшенная зелеными листьями. Белег завел в эту корзину их лошадей и дал Финвэ знак, чтобы он тоже последовал за ним в подобие огромной корзины.

Вздохнув, его подопечный решил в очередной раз покориться причудливо играющей с ним судьбе и бесстрашно ступил на дощатый пол. Тут же громадная корзина, слегка дрогнув, начала движение вверх. Им с командиром стражей и их лошадям предстояло первыми из небольшого отряда оказаться в пределах Ост-Эйниор.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к Часть 2

Suiladh (синд.) - Привет

Suilannen, Arannin (синд.) - Приветствую, мой Король

Sen brannon mad golodhrim aran? (синд.) - Этот господин - Владыка нолдор?

Man?! (синд.) - Что?!

В сумерках шел я домой… - песня на музыку и по подобию “Мама-Анархия”

Melda (кв.) - любимая

Осматриваясь по сторонам, Финвэ непрестанно поворачивал голову то вправо, то влево и во все глаза глядел на раскинувшийся перед ними огромный город, будто паривший между небом и землей.

Когда он поднял голову вверх, разглядывая крыши, то заметил, что они в большинстве своем были увиты плющом или же на них размещались аккуратно высаженные цветы и мелкие декоративные кустарники, подобные тем, что росли в его личном саду во дворце Тириона. Таким образом, кипевший жизнью город эльдар оставался невидимым для путников, что могли случайно набрести на него в лесу, поскольку располагался на большой высоте. Его также невозможно было разглядеть, находясь сверху, с воздуха — крыши строений были либо укрыты естественной маскировкой из древесных крон, либо сливались для смотрящего сверху с окружавшим деревья ковром из трав и низеньких кустарников.

Первые лучи дневного светила озарили сначала верхушки крон, а затем и стволы деревьев вместе с постройками, переходами между ними и несколькими относительно широкими улицами. День обещал быть ясным и прохладным.

Нолдо жмурился от яркого солнечного света. Он уже видел Исиль позапрошлой ночью, пока шел, в компании двух провожатых, на заставу Белега, а сейчас для Финвэ пришло время впервые насладиться созерцанием ярчайшего света, распространяемого Анаром.

Дождавшись, пока все шестеро сопровождающих стражей окажутся на помосте рядом с ними, тронулись в путь верхом. Лошади осторожно ступали копытами по деревянному настилу находившихся на головокружительной высоте «улиц».

Финвэ вглядывался в лица редких прохожих. Они тоже, в свою очередь, с любопытством глядели на бывшего Нолдарана. Среди жителей Ост-Эйниор встречались как уже привычные взору серебрящиеся на солнце головы, так и квенди с волосами бледно-золотого и светло-русого цвета. Глаза у многих из них были зелеными — от темного, насыщенного оттенка, до прозрачного цвета молодой листвы. Одежды горожане носили очень простые, но аккуратные и хорошо подогнанные по фигуре, обходясь почти совершенно без принятых к ношению среди нолдор массивных украшений из ценных металлов и драгоценных камней.

По мере их продвижения в направлении все более плотного скопления разнообразных по своей конструкции и форме строений и домов, горожан на улицах становилось все больше, а дома вокруг становились все выше. Многие из них венчали башенки с огромными корзинами, сродни той, в которой они поднялись с земли на уровень городских улиц, и своеобразные круглые купола из светло-голубой или белой ткани, наполненной воздухом.

Почти все, что он видел, было для Финвэ удивительно и крайне любопытно. Однако спрашивать о чем-либо время от времени взглядывавшего на него с неизменной ободряющей улыбкой Белега, нолдо не решался. Несмотря на внешнее дружелюбие командира стражей Нового Ласгалена, Финвэ отчетливо понимал, что осторожный и проницательный Белег не доверяет ему, считая кем-то вроде подосланного в его родные места с неизвестной целью опасного врага.

И все-таки, когда они спешились, оставив лошадей в приспособленной для их постоя конюшне, и продолжили свой путь по узкой подвесной дорожке, ведущей к огромному дереву, расположенному в самом сердце этого поистине необъятного города, бывший Владыка нолдор решился спросить:

— Скажите, куда мы идем?

— Завтракать! — коротко, весело оскалив ряды белых зубов, отвечал Белег.

Было похоже, отметил про себя Финвэ, что командира стражей многие здесь знали. По его знаку опускались подъемные корзины, подавались веревочные лестницы и появлялись подвесные дорожки, все двери были открыты перед Белегом, городские стражи приветствовали его, почтительно склоняя головы в поклоне и прикладывая правую руку к груди, многие прохожие также кланялись ему, отвечая улыбкой на неизменно игравшую на его обращенном к ним лице приветливую улыбку.

Вот и огромные створки парадных ворот, за которыми открылась величественная галерея из переплетенных меж собой симметрично стволов многих буков, распахнулись перед командующим стражами, как только он приблизился к ним и махнул рукой в сторону.

Стражи сопровождения были отпущены и, оставшись вдвоем, Финвэ и его спутник вошли в галерею, где их уже встречали другие квенди, похожие на стражей. Они приветственно похлопывали Белега по плечам, говорили ему что-то ободряющее, присвистывали, взглядывая на Финвэ, и беспрерывно шептались меж собой.

Их отвели в отдельное помещение наподобие столовой, где они смогли насытиться в компании нескольких квенди, весело беседовавших с Белегом все время трапезы. Следя за движениями их губ и взглядами, Финвэ смог разобрать отдельные слова, которые по звучанию были сходны с их аналогами в квенья.

По окончании завтрака нолдо почувствовал усталость. Ночь они провели в седле, а роа еще не достаточно окрепло и оттого нуждалось в отдыхе больше обычного. А кроме того, Финвэ утомляло пристальное внимание к его персоне всех, кого бы они ни встретили по приезде в Ост-Эйниор.

Нолдор заглядывали сюда совсем не часто, а их бывший Владыка выделялся и среди представителей своей народности ростом, статью, благородством черт и особой притягательностью облика. Проезжая, а затем проходя по улицам и переходам Ост-Эйниор, он невольно привлек к своей особе сотни любопытных взглядов.

— Надеюсь, наша пища вам по вкусу? — осведомился Белег, улыбаясь.

Внимательно вглядываясь в его красивое лицо с раскосыми черными бровями и ясными,светлыми глазами, Финвэ подумал, что живая, теплая улыбка была естественным выражением лица командира стражей, подобно тому, как у некоторых на нем навсегда застывает маска надменности, меланхолии или скуки.

— Да, благодарю, я не ел ничего вкуснее, — отвечал, улыбнувшись в ответ, Финвэ.

Он не кривил душой. Позабыв ощущения, даримые когда-то поеданием приготовленной для него дворцовыми поварами пищи, он заново открывал для себя все оттенки вкуса немудреной лесной еды, наслаждаясь каждым ее кусочком.

Тут кто-то из сотрапезников отвлек Белега, тронув за плечо и что-то коротко прошептав ему на ухо. Он кивнул в ответ и повернулся к Финвэ:

— Вас приглашает пожаловать в приемную залу наш Владыка.

Его собеседник жал этих слов и, кивнув в ответ, первый с готовностью поднялся из-за стола. Бывшему Нолдарану было любопытно увидеть того, кто управлял теперь народом Эльвэ.

Они уже были у массивных резных дверей в приемную залу, когда Белег сказал:

— Наш Владыка не говорит на языке голодрим. Ваше наречие было запрещено у нас еще самим Тауром Элу… — он помолчал, — Жаль, что вы не знаете языка эльдар…

— Я разучу ваш язык! — с горячностью ответил Финвэ, — И дело пойдет быстрее, если вы мне поможете!

Тень недоверия мелькнула на улыбчивом лице Белега.

— Кто такой этот Таур Элу? — спросил нолдо, заглядывая в глаза собеседнику.

Командир стражей леса не успел ответить. Дверные створки распахнулись настежь, открывая взору огромных размеров залу, с паркетным полом, высочайшими потолками, широкими резными окнами и спускающимися с потолков большими стеклянными светильниками, сияющими хрустальными подвесами и металлическими украшениями.

В глубине залы на возвышении из дюжины ступеней стоял пустующий небольших размеров трон, напоминающий простое кресло, обитое алым бархатом. Рядом с ним замерла высокая фигура, закутанная в подбитый мехом парчовый плащ с тусклыми блестками серебряных нитей, роскошным собольим воротником и длинными, до пола, рукавами, также отороченными ценным мехом.

Вскоре после знакомства они с Эльвэ сделались почти неразлучны, находясь порознь лишь во время занятий. Как только заканчивались скучнейшие уроки кузнечного мастерства, основ проектирования, строительства и изготовления инструментов, от которых Финвэ начинало клонить в сон, он собирал свои охотничьи снасти, брал немного еды с общей кухни и бежал через лес, по уже протоптанной им тропке, в сторону озера. На лесной опушке, что была в нескольких сотнях шагов от каменистого озерного берега, было условленное место их с Эльвэ встреч.

Если случалось так, что ему издали удавалось разглядеть белеющий в вечных сумерках леса силуэт друга, Финвэ ускорял шаг, протягивая на бегу руки, приглашая Эльвэ упасть в его крепкие объятия.

На лице лалдо расцветала открытая, счастливая улыбка и он тоже бросался бежать навстречу другу, ударяясь с разбегу о его могучую грудь, прижимаясь, обхватывая тонкую талию, сминая верхнюю рубаху и утыкаясь носом в плечо Финвэ.

Тот хватал его, сначала накрепко сжимая, так, что слышно было, как хрустят ребра, а потом все бережнее обнимая, держа и оглаживая, словно мягкого на ощупь, ласкового пушного зверя.

Взгляд у Эльвэ был хитрый, озорной, словно у лисицы или горностая. Его светлые большие глаза могли изменять цвет в зависимости от времени суток и, как казалось Финвэ, в зависимости от настроения, в котором пребывал его дорогой друг. Когда они встречались, глаза Эльвэ сияли изумрудным светом, переливаясь оттенками лазурного, а в глубине их можно было разглядеть серебряные искорки.

За короткое время, что они были знакомы, Финвэ успел раздобыть для друга добротно сшитую татьярскую одежду, сделать, как и обещал при первой встрече, надежный лук и несколько дюжин стрел. Кроме того, он сам сшил и преподнес в дар Эльвэ сапожки из мягкой оленьей кожи для его нежных, небольших ножек и кожаный пояс с серебряной пряжкой и прикрепленным к нему ремнем через плечо.

Каждому подарку Эльвэ радовался как ребенок, восторженно и искренне, даря своему благодетелю взамен венки из лесных цветов и ягод, яркие ленты, чтобы вплетать в ворот рубахи или волосы, амулеты из светящегося камня в виде миниатюрных фигурок животных или в форме листа, а также принося добытых с помощью подаренного лука куропаток, зайцев и озерных уток. А еще Эльвэ много пел и танцевал, не упуская любой возможности, чтобы сочинить очередную песнь, посвященную Финвэ, в которых сравнивал его с крепкой сосной, с порывистым ветром, с летающим под облаками ястребом, с бурным горным потоком и с могучим и прекрасным королем леса — бурым медведем.

— Ты стал совсем как мы, — улыбнулся ему Финвэ, оглядывая тонкую, статную фигурку одетого по-татьярски друга, — но чего-то не хватает…

Эльвэ опустил голову под его пронзительным взглядом:

— Мне всего хватает, пока ты рядом… — почти прошептал он.

— Я знаю, что подарить тебе! — просиял Финвэ.

Он поднял голову Эльвэ, осторожно взяв за подбородок и развернув вправо. Любуясь точеным профилем лалдо на фоне сумеречного небосвода, усеянного мелкими блестками звезд, Финвэ произнес:

— Ты, словно серебряный звон колокольчика…

В следующие дни Финвэ был сам не свой, оставаясь после занятий в кузнице и соединенной с ней мастерской, где изготавливались инструменты и украшения. В свободное от занятий время он охотился, уходя на север, далеко, где начинались холодные предгорья. Вот когда пригодились ему навыки, полученные на скучных занятиях по выделке кож и шитью одежд! И все же, без посторонней помощи ему было не обойтись. Пришлось идти на поклон к матери и просить сшить, соединить воедино и украсить приготовленными им шкурами белой лисы, серебряными чешуйками и бляшками, инкрустированными прозрачными самоцветами, новый роскошный подарок для друга.

В тот раз он летел как на крыльях к месту их с Эльвэ встреч и когда увидел друга сидящим на камне и отрешенно наигрывавшим на флейте одну из его волшебных мелодий, все внутри затрепетало от радости.

Финвэ подбежал к нему сзади, неожиданно схватив за плечи не подозревавшего об его появлении лалдо. Эльвэ вздрогнул, сначала испуганно, а потом счастливо. Тут же заерзал на месте, заулыбался, заблестел начавшими переливаться ярко-голубым и прозрачно-синим глазами.

— Здравствуй, Финвэ, — пропел он, приветствуя.

— Здравствуй, мой ненаглядный! — отозвался Финвэ, которому не терпелось вручить другу очередной дар, — Смотри, что я принес тебе сегодня! — с этими словами он вынул из заплечной сумки аккуратно свернутый подарок, тут же разворачивая его, и тем самым повергая Эльвэ в состояние высшего восторга.

Плащ, сверху отороченный серебристо-белым мехом северной лисы, сиял по всей длине блестками нашитых на плотную шерстяную ткань серебряных чешуек, чередующихся с прозрачными самоцветными камнями, вделанными в серебряную оправу, образующую причудливый узор на ткани.

— Это мне?.. — прикрывая ладонями рот, пролепетал Эльвэ.

— Надень! Такого нет даже у самого Атто! — счастливо улыбался Финвэ.

Его друг тут же надел плащ и стрелой помчался к озеру, чтобы взглянуть на свое отражение в его зеркальной глади. Он вертелся и кружился, танцуя, сверкая самоцветными камнями плаща и такими же, горевшими в его прекрасных глазах.

Переполненный радостью за друга, Финвэ хвалил его, прижимал к себе, целовал, не в силах оторвать взора от его ладной фигуры и сияющего счастьем и гордостью бледного лица.

— Суилад*, Куталион! — улыбнулся Владыка эльдар.

— Суиланнен, Араннин*, — отвечал Белег.

Далее он произнес несколько фраз, которые, Финвэ понял по усмешке на лицах обоих, должны были означать, что он шутит о чем-то с этим на вид высокомерным квендэ.

— Сэн браннон мад голодрим аран*? — с кривой усмешкой, обратив взор на него, спросил Орофер.

Белег начал что-то отвечать, пока Финвэ старался собраться с мыслями.

— Я не говорю на вашем языке, — начал он, перебив на полуслове венценосного собеседника, — но это не значит, что мы не можем разговаривать друг с другом!

— Ман*?! — глаза Владыки округлились от изумления.

— Молчите! — огрызнулся Белег, тут же повернувшись к Ороферу и что-то торопливо объясняя.

От досады Финвэ сжал кулаки. Было крайне непривычно слышать, как посторонние, пленившие его квенди, обсуждают его персону и при этом не понимать смысл их речи.

— Владыка спрашивает, кто вы и как очутились в нашем лесу? — процедил командир стражей, склонив голову.

— Скажите ему, что я — Финвэ из Тириона и был милостью Манвэ возвращен из чертогов Мандоссэ на Эа, — заговорил Финвэ, — Не знаю, почему случилось так, что я, по возвращении, оказался в его владениях. Но, видит Эру, я не имел намерения вредить ему и его народу. Я не враг эльдар!

Белег переводил, сдвинув раскосые брови.

Выслушав его, Орофер задал командиру стражей еще несколько вопросов. Финвэ смотрел, как двигаются его губы во время речи, следил за тем, как подрагивают черные ресницы и обозначаются вертикальные морщины у переносицы.

«Кто этот Орофер? Откуда взялся?» — размышлял Финвэ, вглядываясь в его излучавшие гордое достоинство черты.

Наконец, Белег объявил ему о завершении высочайшей аудиенции. Финвэ снова, как в лесу, посмотрел на него вопрошающе. Лишь они оказались за дверью приемной залы, командир стражей объяснил:

— Владыка считает вас одним из граждан Нового Эрин-Ласгален и вы вольны свободно передвигаться в его пределах. Однако покидать территорию нашего государства вам нельзя без особого распоряжения Владыки Орофера.

— Что?! — возмутился Финвэ, — Но мне нужно в Тирион! Там мои дети и внуки! Там меня все знают! Я не могу здесь остаться, Белег! — бывший Нолдаран был близок к отчаянию, схватившись руками за голову.

— Мне очень жаль, — бесстрастно и без всегдашней улыбки на лице проговорил в ответ командир стражей леса, — но такова воля нашего Владыки. Учитывая его нрав и ваше поведение во время приема, вы должны благодарить Высшие Силы за то, что вам сохранена относительная свобода… — он замялся.

— Я должен благодарить за это вас, а не Валар! — ответил Финвэ, прикрывая глаза ладонью.

— Было бы несправедливо, если бы с вами обошлись с излишней жестокостью, — отозвался Белег, похлопывая собеседника по плечу, — Как насчет того, чтобы пойти что-нибудь выпить сегодня вечером? Я знаю одно отличное место здесь в центре…

— Выпить? — удивился Финвэ, — Вы имеете ввиду — пить вино?

***

Уже через несколько часов, успевший отдохнуть и полюбоваться закатом Анара, бывший Владыка нолдор сидел за одним из небольших аккуратных столиков в уютном, напоминавшем винные погреба в его тирионском дворце, заведении с арочными сводами, горящими под высоким потолком свечами на люстрах и расторопными прислужниками, и выпивал один за другим бокалы местного вина, настоянного на лесных ягодах.

Его собутыльник услужливо подливал ему рубиновый, искрящийся красным, напиток, следя за тем, чтобы бокал Финвэ из толстого стекла не оставался полупустым. Это заведение в самом сердце Ост-Эйниор посещалось лишь мужчинами, как заметил нолдо. Он вообще отметил, что видел крайне мало представительниц противоположенного пола на улицах города. И виденные им девы были в большинстве своем прислужницами или кем-то подобным. А что касалось благородных дев, то они передвигались из дома в дом по крытым переходам, или в специальных повозках, наглухо занавешенных плотными шторами.

В ярко освещенной многими свечами и расставленными на комодах, стоявших у дальних стен, голубовато-белыми светильниками зале было шумно. Посетителей в тот вечер было много. Все гомонили, пили, ели, перекрикивались и пересвистывались с соседними и стоявшими на другом конце залы столиками. Кое-где начинали звучать хоровые запевы. Музыканты, располагавшиеся рядом со стойкой, за которой стояли пара прислужников, непрестанно приготовлявших все новые порции напитков и откупоривавших все новые бутыли с вином и разнообразнейшими настойками, начинали настраивать инструменты, подыгрывая в тон певшим хором исполнителям.

— Здесь всегда так шумно?! — выкрикнул Финвэ, стараясь перекрыть голосом царивший в помещении гомон.

— Сегодня здесь празднуют сбор урожая! — кричал в ответ Белег.

— Что значит «Куталион»?!

— Мое старое прозвище! Еще из прошлой жизни в Белерианде!

— Я уже многое понял из вашего языка! Мне не хватает только связующих слов и знания названий всех предметов и явлений!

Командир стражей не успел ответить. Из-за находившегося в центре залы длинного стола, составленного из сдвинутых вместе нескольких столиков, послышались крики, явно направленные в их с Белегом сторону. Финвэ насторожился, тряхнув головой. Его собеседник повернулся в сторону сидевшей за столом многочисленной компании празднично разодетых и явно разгоряченных вином эльдар.

— Что они говорят? — схватив командира стражей за рукав камзола, спросил Финвэ.

— Ничего особенного, — отвечал Белег, — Нам лучше уйти.

— Ни за что! — запротестовал его венценосный приятель, резко вскочив со своего места, — Что хотят от нас эти нахалы?! — он грозно сверкнул глазами на продолжавших смеяться, развалившись на длинных скамьях, стоявших вдоль сдвинутых столов, квенди.

— Они говорят, что вы — чужак, не знающий наших языка, традиций и обычаев… — проговорил Белег и, повернувшись к продолжавшим свистеть и выкрикивать оскорбления пирующим, стал что-то с горячностью объяснять.

— Нет! Я сам разберусь с ними! — воскликнул бывший Владыка нолдор, отодвинув могучей рукой своего провожатого и выйдя вперед.

— Чего я не знаю?! — спросил он на языке эльдар, обведя сверкающим взором присутствовавших, вмиг замерших в тех нелепых позах, в которых их застало его неожиданное появление, — Повторите ваши насмешки, глядя мне в глаза!

Выкрикнув это, Финвэ одним прыжком оказался на столе, за которым сидели обидчики. Зала закачалась и закружилась перед его взором, однако, нолдо удержался на ногах, приосанился, распинал носком сапога стоявшие на столе блюда, тарелки и приборы, опрокинул несколько бутылей с вином и вдруг обратил слегка затуманенный взор в сторону притихших в своем углу музыкантов.

— Почему стало тихо? — прогремел в тишине, нарушаемой лишь звуком льющегося из опрокинутой бутыли вина, его голос, — Я хочу музыки! Эй, там, сыграйте что-нибудь веселое!

На миг он задумался.

— Да! Сыграйте «Песнь во славу леса»! — выкрикнул Финвэ, глядя куда-то вдаль, поверх голов присутствовавших в зале квенди.

Музыканты не посмели ослушаться его повелительного голоса и принялись играть. При первых звуках он вдохнул пропитанного винным ароматом спертого воздуха и запел:

В сумерках шел я домой

Через древний дремучий лес!

Его любовался красой,

Тайной жизнью его чудес!

Плащ твой — серебряный, волос — что звезд сияние!

Плащ твой — серебряный, волос — что звезд сияние!

И в глубине лесной чащи

Готов я вечно бродить!

Лишь бы из рук твоих чаши

Пьянящее зелье испить!

Плащ твой — серебряный, волос — что звезд сияние!

Плащ твой — серебряный, волос — что звезд сияние! *

И Финвэ закружился на месте в такт музыке, так, что тяжелые черные волосы рассыпались по плечам, образовывая ореол вокруг головы. Бывший Нолдаран притопывал так, что стол трещал, танцуя, раскинув руки, в одной из которых держал бокал с расплескивавшемся во все стороны вином. Многие присутствующие восторженно хлопали, наблюдая замысловатый танец, продвигавшегося вдоль длинного стола нолдо, движения которого все убыстрялись вместе с ритмом тамбуров и бубнов, поддерживаемых флейтами. Столы были сделаны из крепкого дуба, а потому, хоть и скрипели, но выдерживали яростный, резкий темп движений бывшего Нолдарана.

Внезапно Финвэ замер после очередного прыжка и тут же раздались одобрительный свист, аплодисменты, крики восхищения и мерный стук каблуков по дощатому настилу, означавший приветствие танцора.

— Лорд Турукано! Государь! — послышалось откуда-то из глубины залы.

Финвэ инстинктивно пригнулся, быстро огляделся по сторонам и вдруг молнией прыгнул со стола прямо к ближайшей распахнутой настежь двери, выскользнув в нее вихрем, не дав опомниться никому из присутствовавших в зале свидетелей его песни и танца.

Нолдо летел, не разбирая дороги, по плохо освещенным переходам и мостикам, предоставляя ступням самим решать, куда именно он должен наступать, чтобы не свалиться в черную бездну с огромной высоты, на которой располагался город эльдар. Спиной чувствуя приближающегося к нему преследователя, Финвэ все убыстрял бег, пока не добрался до совершенно неосвещенного участка пути, напоминавшего площадку для тренировок, какие были у его внуков. Он взобрался, словно кошка, по ведущей наверх веревочной лестнице, очутившись на закрытом балкончике, с которого, как оказалось, не было выхода. Метнувшись вверх, нолдо схватился за первую попавшуюся бельевую веревку и, дернув со всей силы, оторвал ее от бревенчатой стены вместе с железной петлей-креплением. Другой конец веревки был закреплён где-то на недоступной взору, остававшейся в кромешной темноте, противоположенной стороне улицы.

Дальше действовать было необходимо не мешкая. Его преследователь находился совсем близко, и Финвэ, не раздумывая, крепко взялся за спасительную веревку, мысленно призвав на помочь всех Валар, и спрыгнул с балкона, стремительно полетев в темноту ночи…

***

— Стойте! Куда же вы?!

Нолдо услышал чей-то оклик лишь в то мгновение, когда начал быстро падать. В следующее мгновение пугающий треск сломанных ветвей заставил его преследователя — Белега, вздрогнуть. Финвэ громко зашипел от боли и потер ушибленный затылок, несмотря на крепко ударивший в голову хмель, бывшему Владыке нолдор не понадобилось много времени, чтобы понять, что он чудом не сорвался вниз — веревка оборвалась под его тяжестью и запуталась среди густой кроны кедрового дерева, в ветвях которого он сейчас лежал.

Финвэ замер, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в ночной мгле.

— Осторожно! Не двигайтесь! Я иду!

Нолдо сидел, обняв ветвь кедра, пока Белег метался где-то высоко над ним, ища проход на другую сторону узкой «улочки» по одному и десятков тонких веревочных мостов. Голова болела все сильнее, от чего Финвэ потерял всякое желание к бегству.

— Ну, что же вы так?

Неизменная улыбка командира пограничной стражи, когда он, наконец, оказался рядом, была теплой, но среброволосый покачал головой и с укором прошептал:

— Будьте добры, не поступайте впредь так безрассудно, по крайней мере, пока находитесь под моей опекой, — Белег тяжело вздохнул, и после непродолжительной паузы продолжил, — А если бы вы сорвались вниз… Вы меня слышите?

Бывший Нолдаран сидел, молча и смотрел, не мигая, то куда-то вдаль, но вдруг внимательно поглядел в глаза Белегу. Поджав губы, он хмурил черно-угольные брови, будто порывался что-то сказать.

— Вы в порядке?! — спросил его лесной страж эльдар.

В тот миг нолдо потерял дар речи. В мужской охотничьей одежде перед ним стояла Мириэль и испуганно глядела на него горящими глазами. Прекрасные серебряные волосы ее рассыпались по плечам, она тяжело дышала. Хрупкая, словно подснежник, она смотрела с укором, и от одного этого взгляда ее светло-серых, холодных глаз хотелось молить Валар целую вечность, лишь бы эта дева вновь не испытала подобных страданий. Ведь он виноват перед ней… Он так никогда и не смог стать для нее опорой, не смог защитить, подарить желание жить…

— Я думал, ты в Тирионе… — облизнув пересохшие от волнения губы, заговорил бывший Нолдаран.

— А почему я должен быть там? — настороженно поинтересовался Белег.

Теперь мысль о том, что этот странный, невесть откуда взявшийся посреди их леса, нолдо может быть шпионом, уже не казалась столь безумной и беспричинной.

— Там же твои внуки… — выдохнул Финвэ, — Наши внуки!

Слезы блестели на пушистых ресницах Мириэль, она покачала головой и отвернулась, размазывая эти непрошеные, катившиеся по щекам, горькие слезы.

— Какие «наши внуки»?! — изумился командир стражей леса, — Вы что, сильно головой ударились?

— Не плачь, не плачь, прошу, мельда*! — Финвэ чуть не сорвался с ветви, но ловко заключил тонкие пальчики Мириэль в плен своих сильных ладоней и принялся покрывать поцелуями ее нежные руки.

— Что вы делаете?! — эльда проворно выхватил руку, схватив бывшего Нолдарана за плечи, помог найти путь на один из безопасных помостов.

Едва они оказались на относительно твердой поверхности, Белег поднял стоявшего перед ним на четвереньках Финвэ на ноги, взяв за ворот рубахи, встряхнув перед этим, как нашкодившего котенка.

— Нужно отвести вас к лекарю!

— Прошу, прости меня… Наш сын… — нолдо вдруг запнулся, заметив перед собой не жену, а вечно улыбающегося «Куталиона».

Задавать вопросы было бессмысленно — Финвэ итак понял, что образ супруги лишь мерещился ему из-за выпитого вина и ушибленного затылка.

— Я… Вы правы… Мне надо отдохнуть.

На дрожащих ногах нолдо следовал за командиром стражи, опираясь на его плечо. Вскоре они подошли к небольшому домику, утопающему в цветах, переплетавшихся между собой кустов диких роз.

Белег быстро отворил дверь и пригласил Финвэ зайти внутрь.

— Немного сна вам не помешает, — проговорил он, тихо вздыхая, — После всех ваших сегодняшних проделок…

От нежного, но стойкого аромата роз вновь начала кружиться голова, избранник Валар поспешил упасть в небольшое темно-зеленое кресло и прикрыл глаза. В голубоватом свете многочисленных небольших светильников вся комната казалась продолжением звездного неба. Белег одну за другой зажигал свечи и ставил их на крепкий дубовый стол, а светильники, наоборот — гасил. Пламя свечи превращало светлые волосы командира стражей в золотисто-медный водопад.

Бывшего Нолдарана вновь посетили видения, но теперь ему мерещилась вторая супруга. В быстро удаляющейся фигуре Белега, Финвэ увидел изящный силуэт ваниэ. Ее золотые кудри были убраны в высокую прическу. Она стояла, расправив плечи, в своем любимом, золотисто-белом платье, усыпанном бриллиантами. Бывшему Владыке нолдор захотелось окликнуть свою королеву, но что-то подсказывало, что разговаривать с видениями было бы сейчас непростительно глупо, даже если он готов был отдать все самоцветы Арды лишь ради того, чтобы прильнуть с поцелуем к руке Индис. Блистательная, величавая и гордая, его Калимэ — она сияла, словно ярчайшее из творений Варды.

Как только голова Финвэ коснулась подушки, он подумал: «Мне нужно, во что бы то ни стало, попасть в Тирион!»

========== Часть 3 ==========

Комментарий к Часть 3

Aldaron (кв.) - Владыка Деревьев

Filitel (кв.) - Маленькая Пташка

Ранним утром прохладный свежий осенний ветерок ласкал лицо начавшего пробуждаться нолдо. С облегчением почувствовав, что этим утром ему стало лучше, чем накануне, Финвэ мысленно поблагодарил Белега за предоставленный ночлег. В небольшое окошко, настойчиво, словно мальчишки-задиры, лезли непослушные стебли роз. Утренний свет Анара оставлял длинные тени на полу от мелких светло-розовых бутонов. Нолдо умылся холодной водой из стоявшего неподалеку кувшина, оправил на себе одежду, и поспешил покинуть дом.

Увидев стоящих на пороге дома, где он провел ночь, караул из нескольких тихо переговаривающихся среброволосых квенди, Финвэ горько ухмыльнулся и презрительно фыркнул, но не проронил ни слова.

«Враг был сокрушен, это знают даже в палатах Намо, а они здесь, в Благословенном Валиноре, живут, будто дикие звери, в любое мгновение ожидая, что он появится у них перед носом!»

Сдержанно поприветствовав и пожелав доброго утра сторожившим его эльдар на их наречии, Финвэ спросил о Белеге.

— Он скоро прибудет, — ответил один из них, — Вам будет оказана честь — вы в сопровождении командира сможете посетить прекраснейшие уголки Ост-Эйниор… — далее он и его товарищи принялись рассыпаться в комплиментах относительно вчерашнего выступления Финвэ, чем вогнали в краску плохо помнившего прошедший вечер избранника Валар.

Сохранить спокойствие оказалось непростой задачей, когда Финвэ снова увидел перед собой улыбающееся лицо Белега. Бывшему королю казалось, что он воспламенится от ярости: эльдар удерживали его в этом городе, словно цепного пса, предлагая взамен свободы вдыхать аромат осенних роз и любоваться живописными городскими видами! Множество мыслей тут же, словно пчелы в улье, закопошились в голове, но ни одной по-настоящему приятной среди них не было. Даже мысль о завтраке в компании веселого и любящего шутить Куталиона не приносила никакого удовольствия.

Прогулка по огромному столичному граду пешком, по мнению бывшего Нолдарана была не лучшей затеей — скорее всего, эльдар надеялись, что долгая ходьба изнурит его и заставит хотя бы на краткое время забыть о побеге.

В продолжение их с Белегом прогулки, внимательно смотревший по сторонам нолдо уже очень скоро подметил, что самые роскошные «лестницы» соединяли вершины ягодных тисов, служившим «границей» надземного города. Здесь, вдали от громоздких построек, даже воздух казался свежее. Толпы ребятишек, с гамом носившихся от одного куста терна к другому, прятались среди его колючих ветвей, устроив что-то наподобие «засады».

«Даже дети сызмальства учатся остерегаться и быть подозрительными» — заметил про себя Финвэ.

Ступать по украшенным причудливыми узорами деревянным «дорожкам» он старался как можно тише, чтобы не спугнуть нужную мысль. Ощущение кожей рукояти кухонного ножа, взятого этим утром из дома Белега и спрятанного сейчас в голенище сапога, придавало определенную уверенность. Вдруг внимание нолдо приковала диковинная светло-голубая ткань, видневшаяся вдали.

— Позвольте узнать, что это? — поинтересовался он у Белега.

— Это «воздушный шар», благословение Владыки Арды. На нем можно подняться ввысь и лететь, не хуже, чем на орлах! — тут он хитро прищурился, — Нужно просто нагреть воздух внутри тканевого купола и следовать попутному ветру…

— Я много пропустил, пребывая в чертогах Мандоссэ… — отвечал Финвэ.

Вскоре они были уже совсем рядом с «шаром». Толи Белег начал больше доверять бывшему Нолдарану, толи хотел испытать его в очередной раз. Как иначе можно было бы объяснить то обстоятельство, что он рискнул отправиться на прогулку вдвоем с самым необычным нолдо, какого ему приходилось видеть в Амане? Гурьба малышей, меж тем, создавала много шума: кто-то звонко, заливисто смеялся, кто-то пел, другой что-то воодушевленно выкрикивал.

Любуясь счастьем беззаботных крохотных эльдар, Финвэ замер. Безоблачное голубое небо, ароматы цветов и кедра, детских смех — порой для счастья достаточно лишь наблюдать за радостью других. Небо отражалось в светлых лучистых глазах нолдо. Финвэ сглотнул образовавшийся в горле ком, когда вдруг почувствовал ветер… Северный!

«Сейчас, или уже никогда!» — сверкнуло молнией в голове бывшего Владыки нолдор.

— Красавица! — Финвэ окликнул находившуюся ближе других к нему девочку-крошку с непослушными светло-русыми, почти пшеничными, волосами. — У меня есть для тебя небольшой подарок! — грациозным движением он достал из кармана куртки благоухающий нежно-розовый бутон. Девочка смущенно потупила взор и залилась румянцем, но все же, приняла дар из рук незнакомца.

— Спасибо…

«А у этого благородного квендэ есть много сладостей для вас… Беги, скажи остальным!», — произнес нолдо уже по осанве, указывая взглядом на Белега, и тепло улыбнулся.

Маленькая эльдиэ помчалась к толпе мальчишек и стала что-то шептать с улыбкой на лице. Через мгновение малыши с веселым писком бросились на шею командира стражей леса. Совсем крохи, по колено взрослому, они окружили его, что-то лопоча. Самые ловкие забрались ему на спину, как бельчата, обвили шею и стали напевать веселую песенку. Всегда дружелюбный командир стражи светился от счастья, сюсюкался с детьми, успевая и с почтением, «по-взрослому», поздороваться с мальчишками, как с воинами, и сделать галантный, шутливый комплимент девочкам.

Воспользовавшись этим, Финвэ удалось незамеченным подойти близко к воздушному шару и осмотреть его. Острый, пытливый ум представителя татьяр — второго народа, подсказывал, что управлять этим приспособлением для полетов будет несложно.

Финвэ оглянулся по сторонам и, не заметив поблизости других стражей, кроме Белега, увлеченно перешептывающегося с детьми, прыгнул в большую корзину. Слава Валар, удача была на его стороне — в корзине лежал кремень. Бывший Владыка нолдор в мгновение поднес пламя к горелке и, не дожидаясь, пока купол полностью раскроется, оттолкнул шар от края деревянного помоста.

Поначалу показалось, что он просто падает вниз, но пламя вспыхнуло очень быстро, и шар, на несколько мгновений замерев в воздухе, стал медленно плыть в южном направлении, побуждаемый к этому дувшим над кронами деревьев северным ветром.

Вскоре снизу послышался возмущенный крик Белега. Чутье подсказало Финвэ, что необходимо лечь на дно корзины. Только он успел сделать это, как стрела со свистом пролетела над его головой, но прорвать плотную ткань светло-голубого купола не смогла. Еще несколько стрел попали в саму корзину, одной даже удалось проникнуть сквозь замысловатые переплетения лозы, застряв в них — достигнуть тела венценосного нолдо ей было не суждено.

Вскоре стрелы перестали летать над ним. Как ни странно, никто из воинственных эльдар не пустился в погоню за чужаком, забравшим их прекрасный воздушный корабль. Не без опаски Финвэ выглянул из корзины: Ост-Эйниор оказался далеко внизу и постепенно, но верно удалялся, оставаясь позади. Через некоторое время город уже невозможно было увидеть среди верхушек росших близко друг к другу деревьев даже острому глазу перворожденного. Здесь, наверху, ветер был сильнее и гнал шар, а вместе с ним и корзину, все быстрее и быстрее на юг.

Голубой купол шара, сливаясь с цветом неба, был совсем незаметен, Финвэ же, находясь в корзине под шаром, мог любоваться красой Арды. Белоснежные перистые облака обрамляли лазурный купол Варды, сияние Анара отражалось от глянцевой лозы корзины, и солнечные блики норовили ослепить бесстрашного нолдо. До самого горизонта виднелся лишь казавшийся бесконечным величественный лес.

Однако долго наслаждаться красотами местных видов бывшему Нолдарану не пришлось. В небольшой холщовой сумке в углу корзины было несколько небольших бутылок, в которых хранилась диковинная жидкость, напоминающая по запаху вино, которую нужно было подливать в горелку для поддержания пламени.

Через несколько часов полета запасы этой жидкости почти истощились. Шар стал медленно, но неуклонно, опускаться все ниже к земле. Финвэ вдруг охватил панический страх — как же обидно будет вновь очутиться в чертогах Мандоссэ, сгинув так нелепо и бесславно! Последнюю бутыль он сразу вылил в пламя, которое, в след за этим, вспыхнуло так, что алые языки чуть не задели ткань купола. Шар быстро стал набирать высоту. Все выше и выше. Нолдо даже показалось, что стало заметно прохладнее. Вдруг огонь, зашипев, как умирающая птица, всполохнул в последний раз и совершенно погас.

«Не надо было подниматься так высоко…» — подумал нолдо, прежде чем корзина начала падать. Сначала было совсем не страшно — корзина словно бы плавно парила, но потом все быстрее и быстрее стала приближаться к вершинам деревьев.

Времени раздумывать не было: Финвэ рывком выхватил нож из голенища сапога и принялся резать веревки, соединяющие купол с корзиной воздушного шара. Плотные, толстые, они совсем не желали поддаваться тупому лезвию, но немалая сила возрожденного квендэ стала хорошим подспорьем. Перерезать он успел лишь одну из веревок, дальше все смешалось: звук рвущейся ткани, шум листвы и треск ветвей, крики встревоженных птиц.

Обессиленный и не на шутку испуганный, Финвэ упал на ковер из листьев и хвои, но сознание не покинуло его. Тихо застонав, он перевернулся на спину и посмотрел на небо. Все тело болело, но видимых повреждений, как и накануне вечером, когда он сорвался с балкона одного из домов в Ост-Эйниор, не было. Ни царапины. Бывший Владыка нолдор даже подумал, что если Валар и решили посмеяться над ним, как давеча Нэсса, то калечить его пока не входило в их планы.

Широко распахнув глаза, Финвэ увидел корзину, медленно раскачивавшуюся в кроне дерева: ткань шара и веревки тоже запутались в его ветвях, что и спасло венценосного нолдо.

Не без усилия поднявшись на ноги, Финвэ, слегка пошатываясь, прошел несколько шагов и остановился, чтобы перевести дыхание, как почувствовал, что наконечник стрелы уперся ему прямо в лоб.

— Кто ты таков и что здесь делаешь?! — грозный женский голос лишил нолдо дара речи.

Финвэ не сразу осознал, что рядом с ним есть кто-то из квенди.

— Говори! — требовала она.

Нолдо хотел оглянуться по сторонам, но оружие, направленное на него, не дало это сделать. Он лишь мог рассмотреть внимательнее ту, что говорила с ним.

Увиденное заставило его изумленно вскинуть брови. С луком в руках перед ним замерла нисс в светло-серой одежде, опоясанная на нолдорский манер. Черные, как смоль, волосы и светло-голубые, почти бесцветные, глаза и тонкие черты лица делали ее невероятно похожей на черно-бурую лисицу. Только спустя пару мгновений он понял, что незнакомка говорила с ним на квенья.

— Я — Финвэ, прародитель трех Домов нолдор, — начал он, сглотнув подступивший к горлу предательский ком, — Всего пару дней назад я был освобожден милостью Валар из чертогов ожидания…

Нолдиэ поджала губы, но глаза ее все также сверкали злобой.

— И что же «прародитель трех Домов» делает на приграничной территории, свалившись с неба на изобретенном эльдар шаре?

— Я хотел вернуться в Тирион! К моей семье… — искренне ответил Финвэ, — Отпустите меня, я не причиню вам вреда.

— Если вы и правда Финвэ, вам повезло, что вы встретили меня — я служу в армии Нолдарана… — дева задумалась и опустила лук. — Вам не следует блуждать в лесах неподалеку от Нового Ласгалена.

— Вы… нолдиэ? — уточнил на всякий случай ее собеседник.

— А вы — Финвэ? — черноволосая ответила вопросом на вопрос, наклонив голову и внимательно рассматривая лицо бывшего Владыки нолдор.

— Да! — с чувством воскликнул тот, — Почему мне никто не верит?!

— Хм… — задумчиво произнесла дева, — Вот не думала, что когда-либо вас встречу, — она пожала плечами и огляделась по сторонам, — Прекрасная Фаниэль — мать моей матери…

Изумленный Финвэ хотел что-то сказать, но не знал, как общаться с родственницей, волею случая обнаружившей его посреди леса. Он мог только изумленно разглядывать ее, силясь осознать только что услышанное.

— Вам повезло! — весело заговорила дева, — Я направляюсь в Тирион через Альквалонде. И вы пойдете со мной, хотите того или нет!

Поправив пояс с прикрепленными на нем кинжалами, она повернулась к нему спиной и быстрым шагом направилась вглубь леса.

— Вы идете? — она обернулась на застывшего как истукан родича.

— Да! — тут же опомнился Финвэ, — Позвольте узнать ваше имя! — он торопливо нагонял свою провожатую.

— Вам его знать не следует… — отозвалась та.

Услышав такой ответ, Финвэ в который раз подумал о том, что недоверие и подозрительность в отношении его личности со стороны как «чужих», так и «своих», рано или поздно сведут его с ума. Нолдиэ прикоснулась к стволу дерева, внимательно осмотрела мох на нем, затем перевела взгляд лисьих глаз на небо, и тихо сказала:

— Через пару часов начнется дождь. Нам нужно спешить, чтобы уйти подальше от леса эльдар.

Финвэ в недоумении посмотрел вверх — яркие лучи Анара лились сквозь ветви и кроны деревьев, лазурь купола Элентари не была омрачена ни единым облачком.

— Следуйте за мной! — дева быстро шла по настилу из опавшей хвои, бесшумно, как крадущийся зверь.

***

Утомившись от долгой ходьбы, Финвэ проголодался, о чем решил сообщить своей провожатой лишь они вышли на относительно открытый участок лесной опушки. День клонился к своему завершению, а он с самого раннего утра, когда завтракал в компании Белега, не взял в рот ни крошки.

— Вы не устали? По-моему, самое время развести огонь и отдохнуть. Мы уже не в лесу, — он остановился и огляделся по сторонам.

Перед ними простиралась холмистая местность с редкими пожелтевшими кустарниками, растущими на участках, свободных от серого известняка, покрывавшего большую ее часть и вздымавшегося кое-где довольно высокими пригорками.

— Хорошо, — на удивление быстро согласилась дева, — Идите, соберите веток для костра, а я пока разделаю вот это, — и она вынула из заплечного мешка тушку убитого зайца и пару желто-красных яблок, ловко кинув одно из них прямо в сложенные ладони Финвэ.

Снова вспомнив о разговоре с Нэссой, бывший Владыка нолдор осторожно брел вдоль лесной кромки, опасаясь заходить вглубь леса. Жуя сочное яблоко, Финвэ в погрузился в раздумья и воспоминания.

Ему, как казалось, удалось покинуть Новый Ласгален, хотя нет никакой гарантии, что эльдар в лице Владыки Орофера или командира стражей Белега Куталиона не попытаются отправить за ним погоню.

Положение его, однако, было все еще очень неопределенным. Он в сопровождении воинственной девы из его народа идет в Альквалонде, вернее сказать, по направлению к нему.

«О Валар, а если и там ждут неверие, подозрительность и плен?!» — восклицал мысленно Финвэ.

Только он успел подумать это, как из-за широкого, изрытого трещинами, ствола могучего дуба, росшего шагах в ста от опушки, выглянул огромного роста темноволосый муж в роскошном охотничьем наряде, обильно украшенном драгоценными камнями и украшениями из белого золота, какие были в моде при его дворе в Эпоху Древ. Финвэ помотал головой, вглядываясь туда, где заметил темную фигуру. Нет, ему показалось. Там никого нет. Уже решив повернуть обратно, нолдо опять заметил, как сверкнул в сумерках драгоценный венец, похожий на шлем, обрамлявший гордую голову стоявшего за дубовым деревом воина-охотника.

Бывший Нолдаран остановился. Снова вгляделся в темный силуэт. На сей раз ему показалось, что тот непостижимым образом отделился от дерева, словно бы неслышно шагнул на мягкий ковер из опавших листьев, появившись прямо из его ствола.

Отринув всякое малодушие, бывший Владыка нолдор набрал в грудь воздуха и крикнул в сгущавшиеся сумерки:

— Покажись! Я знаю, ты следишь за мной!

В тот же миг высоченная темная фигура засияла зеленовато-желтым светом, надетые поверх охотничьего камзола легкие золотые доспехи воина ослепительно сияли. Финвэ прикрыл глаза ладонью, склонив голову. Ошибки быть не могло — перед ним был Владыка Деревьев и лесов, покровитель населяющей его живности и Трубящий в Рог воин — Вала Оромэ.

— Ты также бесстрашен, как когда я выбрал тебя своим вестником, благородный Финвэ! — приветствовал его Вала.

— Алдарон*… — проговорил в ответ нолдо, — приветствую…

«Сначала сестра, а теперь и брат!» — пронеслось в голове.

— Прежде, чем ты покинешь мои владения, — заговорил снова Оромэ, с улыбкой глядя на казавшегося совсем невысоким по сравнению с ним самим собеседника — прежде, чем ты оставишь лес, я хочу предостеречь тебя, — он замолчал.

— Предостеречь? — переспросил избранник Валар, у которого от звуков грудного голоса Владыки Деревьев по спине пробежали мурашки, — От чего же? — все же решился спросить он.

— От необдуманных действий и желаний, — был ответ, — Твое новое роа жаждет, как когда-то, соединения с другим, но твои опыт и мудрость помогут тебе избежать повторения прошлого.

— Какого прошлого? О чем ты? — в беспокойстве спросил Финвэ, когда грозный Вала поравнялся с ним, осветив все вокруг исходившим от него теплым зеленым светом.

— Слушай голос твоего сердца, — сказал Алдарон, протягивая ему руку в кожаной перчатке с золотыми заклепками на костяшках и самоцветным браслетом на запястье, — Оно поможет сделать правильный выбор…

С этими словами Оромэ вложил в протянутую в ответ руку бывшего Владыки нолдор что-то маленькое, металлическое, что приятно холодило ладонь.

— Надейся на помощь Ульмо, когда случится быть в Лебединой Гавани… — почти шепотом, наклонившись к нему, будто для поцелуя, молвил Вала и тут же растворился в вечернем воздухе.

—Подожди, Алдарон! — крикнул в темноту Финвэ.

Никто не отозвался ему. Только встревожено заухала какая-то беспокойная птица в лесу. Постояв с минуту, пытаясь прийти в себя после разговора с Оромэ, вспоминая слова могучего охотника, бывший Нолдаран медленно разжал ладонь, чтобы увидеть уже успевшую нагреться от ее тепла небольшую золотую брошь в форме листа, чьи прожилки были залиты ярко-изумрудной эмалью. Полюбовавшись искусной работой ювелира, изготовившего этот подарок, Финвэ спрятал брошь во внутренний карман куртки.

Решив не делиться со своей провожатой подробностями разговора с Вала, ее родич проворно собрал сухих веток, помог остававшейся безымянной деве развести костер и зажарить разделанную на кусочки зайчатину.

Едва ужин был готов, начался сильный дождь. Им пришлось спешно схватить в охапку вещи и ретироваться под деревья, где с помощью двух бывших у них плащей было сооружено подобие палатки, ставшее их пристанищем той ночью.

— Идите сюда, — начал Финвэ, снимая с себя куртку и глядя на дрожавшую от холода деву, сидевшую рядом, — вы совсем продрогли…

Она молча придвинулась и позволила накинуть куртку себе на плечи, недовольно шмыгая похожим на лисий носом.

— Вы часто путешествуете одна так далеко? — спросил Финвэ, осторожно поправляя на ней свою куртку.

— Я здесь с миссией, — уклончиво ответила дева.

— Может, назовете мне ваше имя? — попытался сменить тему ее родич, — Ваша миссия не пострадает, если я смогу называть вас…

— Филитэль*, — прервала она его на полуслове.

Эта невысокая, сейчас кажущаяся особенно уязвимой и хрупкой, несмотря на воинственный нрав, дева, действительно напоминала маленькую певчую пташку.

Глядя на нее, Финвэ почему-то подумал о своих внучках — Ириссэ и Нэрвен, а еще подумал, что уже очень и очень долгое время никого не обнимал. Его красавицы-внучки обе были не робкого десятка, обладая вполне мужским характером. Им обеим нравилось облачаться в мужскую одежду, тренировать навыки стрельбы из лука и метания кинжалов, скакать по степи и редколесью в окрестностях Тириона на развивавших бешеную скорость, огромных валмарских лошадях…

Дождь шумел снаружи. Звук падающих с небес капель успокаивал, заставляя на время забыть о предстоящих испытаниях и тревогах.

— Спи, Филитэль, — тихо прошептал Финвэ, видя, как его провожатая прикрыла глаза, а ее темноволосая головка стала клониться набок.

Она не отозвалась, лишь прижалась плечом к плечу Финвэ, склонив голову на грудь родича. Тот, выждав немного, пока она окончательно уснет, чтобы не спугнуть эту воинственную пташку, удобнее уложил ее у себя на груди и слегка обнял. На миг ему представилось, что это сама Фаниэль устроилась у него в объятиях.

Не в состоянии от навалившейся усталости обдумывать все произошедшие в тот день события и придаваться размышлениям о прошлом и будущем, бывший Владыка нолдор заснул вслед за Филитэль, согретый ее теплом, полулежа в насквозь мокрой палатке, на окраине великого леса.

***

Как-то, во время одной из их встреч, наблюдая за тем, как Эльвэ плещется в свете звезд в темных водах озера, Финвэ подумал, что хочет отвезти друга в свое поселение и познакомить с матерью, братьями и сестрами, многочисленными приятелями и всеми, кто встретится им, пока они будут там.

В одной полупрозрачной нижней рубахе, прилипавшей к светившемуся белизной в вечных сумерках телу, Эльвэ стоял на вершине большого камня, что лежал почти посреди озера. На этот камень, окруженный множеством более мелких, выступавших из воды камней, можно было легко взобраться, благодаря уступам и впадинам, располагавшимся с одного бока.

Теперь Эльвэ, которому уже наскучило купание, плясал на вершине валуна, встряхивая копной серебрящихся длинных волос, от которых, словно светлячки, летели в стороны сотни искрящихся брызг.

— Иди ко мне, Финвэ! — звал друг, — Сюда, сюда, мой прекраснейший, самый лучший! — звонкий крик Эльвэ эхом отдавался от стены окружавших озеро деревьев и, казалось, отражался от небосвода и далеких северных гор, покрытых снегом.

Финвэ не выдержал, сорвался с места, на ходу срывая с себя одежду, и прыгнул прямо в холодную, обжигающую, казавшуюся черной, воду.

Он плыл проворно, желание прийти на этот счастливый зов лалдо подстегивало, согревая, придавая сил, настолько, что даже ледяная вода не могла остудить его.

Выбравшись на камни, Финвэ быстрыми, ловкими движениями лез наверх, к вершине, где ожидал друг, уже протянувший к нему руки.

Едва оказавшись рядом, благодаря помощи счастливо улыбавшегося Эльвэ, его друг сгреб того в охапку и прижал к себе, шепча во влажное перламутровое ухо:

— Пойдем к моей матери и братьям сейчас? Мать накормит нас и согреет у очага…

Эльвэ беспокойно съёжился и расширил и без того большие, ставшие вдруг ярко-голубыми глаза.

— Не бойся, моя серебряная звезда, — успокоительно улыбался ему Финвэ, — увидишь, все наши будут добры к тебе…

Они отправились сквозь дремучий лес, по протоптанной самим Финвэ тропинке, в сторону поселения татьяр. Уже на подходе, когда вдалеке, сквозь стволы деревьев, показались освещенные окна окраинных домов, Эльвэ остановился в нерешительности, потупился, тронув Финвэ за плечо. На что тот крепко схватил лалдо за руку и решительным шагом направился к дому.

Тогда он решил, что пойдет не в большой дом, где рос и учился вместе с остальными молодыми квенди, подростками и детьми, а прямиком направился туда, где жила его мать с самыми младшими братом и сестрой.

Его друг испуганно оглядывался, следуя за ним, все крепче сжимая руку Финвэ, тараща удивленно ставшие прозрачно-голубыми с фиолетовой окантовкой вокруг радужки глазищи.

Многие из тех, кого они встретили в тот час по дороге к дому матери тоже смотрели на диковинного квендэ из нельяр, приведенного за руку к ним в поселение.

Мать встретила их приветливо, но казалась, как и всегда, уставшей.

— Это Эльвэ из лалдар, он — мой лучший друг, — представил его матери Финвэ.

— Войди в мой дом, Эльвэ Серый Плащ, — сказала та, улыбаясь, — присядь у очага, раздели с нами трапезу, — она указала на разложенные на низком столе большие листья, в которых лежали кусочки обжаренного на огне мяса куропатки и отдельно были разложены нарезанный кубиками козий сыр, который было принято есть с ягодами и диким медом.

Смиренно благодарив Татье за гостеприимство, Эльвэ скромно уселся на указанное ему место рядом с очагом. Финвэ сел рядом. Все принялись есть. Двое младших детей жались по бокам от матери.

Потом, через много лет, когда он жил в чертогах Тириона, Финвэ казалось, что он не ел ничего вкуснее той еды ни до того, ни после. В тот день он чувствовал себя абсолютно счастливым.

После завершения ужина они с Эльвэ вышли из материнского дома и направились в тот, что был пристанищем для Финвэ и его средних братьев и сестер, уже допущенных к обучению.

Все знакомые обращали внимание на разряженного в меха и драгоценные одежды необычно красивого юношу с серебряными волосами, сопровождавшего их приятеля. Все желали познакомиться с Эльвэ, улыбались ему, говорили о его пригожести и сияющем серебром плаще.

Тот с гордостью и прямотой отвечал, что получил его в дар от друга, благодарно заглядывая Финвэ в глаза. Эльвэ был приветлив с каждым, склоняя голову и прикладывая к груди изящную ладонь, и молодые татьяр отвечали ему тем же.

Обрадованный таким поворотом событий, молодой лалдо сказал другу, когда пришло время возвращаться домой, что теперь настал черед Финвэ отправиться к нему, чтобы познакомиться с его семьей и друзьями.

До того момента Финвэ мало что знал о семейном положении нельяр. Их поселение находилось на противоположенном берегу озера. Друзья отправились пешком через лес. Их путь совсем не утруждал их, воодушевленных оказанной Эльвэ радушной встречей и непрестанно делящихся друг с другом впечатлениями и воспоминаниями о проведенном в поселении татьяр времени.

— Теперь я и все остальные у нас так и будем звать тебя — «Серебряный Плащ»! Мать сразу заметила, как он красит тебя! — весело смеясь, говорил Финвэ.

— Тогда ты будешь просто «Длинноволосый»! — засмеялся в ответ Эльвэ.

— Я не против! — весело проговорил его друг.

Они пришли в ту часть леса, где Финвэ никогда не был до того дня и где обитали лалдор или нельяр — третий народ. Их дома, похожие на гнезда птиц или коконы личинок, располагались высоко над землей, в ветвях могучих деревьев, росших в тех местах. Квенди, мужчины и женщины, ходили в длинных льняных рубахах, опоясанных тонкими ремешками из кожи. Волосы у всех были очень светлыми, отливая у кого-то бледным золотом, у кого-то казались серовато-серебряными.

Детей нельяр воспитывали и обучали дома. У Эльвэ было двое младших братьев и кроха-сестра. Мать, Энелье, на которую Эльвэ был похож лицом, с удивлением рассматривала юношу из татьяр, приведенного в их дом.

— Здравствуй, юный татьо, — певучим голосом заговорила она, — Так это к тебе мой старший сын сбегает каждый день на озеро?

Финвэ не нашелся, что ей ответить. Вскоре их с Эльвэ и его маленьких братьев позвали в отдельную комнату к накрытому столу, представлявшему собой подобие отполированного среза огромного дерева. Они ели обжаренную на углях озерную рыбу, заедая ее особым, сладковатым черным хлебом и пили ягодный сок.

Теперь уж Финвэ чувствовал себя неуютно под внимательными взглядами родни друга. И хотя братья Эльвэ говорили с ним без тени неприятия, а другие встреченные или квенди радостно приветствовали татьо у себя в гостях, Финвэ не покидало чувство смутной тревоги.

В разгар обеда, когда он обсуждал что-то с совсем юными Ольвэ и Эльмо — братьями дорогого друга, к ним вошла встревоженная Энелье и попросила Финвэ спуститься к ожидавшему его у подножия дерева, на котором располагался дом, квендэ из татьяр.

— Атто зовет тебя к себе, — заговорил его товарищ Тульвэ, с которым бок о бок они обучались всем премудростям и наукам, — Он отправил меня сюда, чтобы сказать, что хочет сей же час говорить с тобой.

Пробудился Финвэ, когда солнце уже давно взошло над холмистой пустынной местностью, простиравшейся на юге. Он лежал, укрытый каким-то покрывалом. Под головой чувствовалась его же, приспособленная в качестве подушки, куртка. Палатки над головой больше не было. Приподнявшись, он обнаружил, что оба плаща, из которых они ее соорудили, сушатся после вчерашнего дождя, развешенные на ветвях раскидистого клена, росшего рядом с их стоянкой.

Филитэль сидела у тлеющего костра и деловито поджаривала ощипанную куропатку.

— Доброе утро, — робко улыбнувшись, приветствовал ее Финвэ.

— Доброе, — отозвалась дева, — Наконец-то вы пробудились! Пожалуйте завтракать, Владыка! — она с усмешкой протянула ему половину обжаренной тушки, разорвав ее перед этим голыми руками.

— Благодарю.

Ее родич поднялся на ноги, подошел к костру, уселся напротив Филитэль и принял из ее руки свой завтрак.

— Нам нужно спешить, — через некоторое время напомнила дева, продолжая с аппетитом вгрызаться в тело куропатки, — Как поедим, сразу в путь…

— Позвольте узнать, — решился спросить Финвэ, — с какой целью вы направляетесь в Альквалонде?

— Миссия, — был короткий ответ.

Дева проворно поднялась на ноги, встряхнула заплечный кожаный мешок и направилась к дереву, на котором сушились их плащи.

Убирая место стоянки, Финвэ думал о том, что его правнучка не сказала ему всей правды о себе. Для чего дева из нолдор может в одиночку скитаться в лесах близ совсем не дружественно настроенного по отношению к Тириону королевства Владыки Орофера? — был вопрос, который не давал ему покоя.

Тронулись в путь по покрытой естественными каменными плитами и валунами пустыне. Впереди встала пелена голубовато-белого утреннего тумана, не позволявшая Финвэ разглядеть то, что ожидало их за этой небогатой растительностью равниной из серого камня.

На западе были видны седые горные пики Пелори, на севере, за их плечами, остался великий лес. Восток и юг оставались скрытыми туманом.

По расчетам Финвэ, они с Филитэль двигались на юго-восток острова, по направлению к его восточному побережью и к концу следующего дня должны были достичь приморской столицы тэлери.

Его провожатая сохраняла молчание в течении всего пройденного ими пути, чем приводила родича в замешательство, заставляя чувствовать себя почти что пленником или во всяком случае чужаком, встретившимся случайно на ее пути, с которым нежелательно было делиться какой-либо информацией о себе и своих будущих планах.

Когда его родственница взобралась на один из небольших каменистых холмов, которыми была усеяна эта местность, чтобы рассмотреть то, что ожидало их впереди, Финвэ остался у его подножья, вглядываясь в кучи разрозненно лежавших вокруг больших и поменьше камней.

В этот момент до его слуха донесся топот копыт многих лошадей. Нолдо принялся оглядываться, стараясь определить, откуда он доносился. Тут же он увидел, как Филитэль с проворством горной козы скачет вниз по камням, ныряя в расщелину между двумя особенно крупными серо-желтыми валунами.

— Сюда! Скорее! — донесся из расщелины ее голос.

Финвэ поспешил в импровизированное укрытие. Они почти лежали в тесном пространстве между камнями, чутко вслушиваясь в лошадиный топот уже совсем рядом.

— Кто это? — спросил с тревогой Финвэ.

— Это за мной… Они меня ищут, — ответила Филитэль, хмуря лоб от напряжения.

— Кто вас ищет? — допытывался бывший Нолдаран, выглянув из-за камня.

Его взорам предстали пролетавшие на большой скорости мимо них легкие боевые лошадки, схожие с теми, на которых всего три дня назад он с отрядом сопровождения отправился в Ост-Эйниор. Их седоки были одеты в похожие на те, что были на стражах Нового Ласгалена охотничьи камзолы и куртки, но поверх них имели на себе кожаные наручи и наплечники, составлявшие легкий доспех в купе с серебрившимися на солнце панцирями, защищавшими грудь и спину воинов.

— Не ваша забота! — огрызнулась вдруг Филитэль, сжав рукоять одного из имевшихся у нее кинжалов.

Меж тем, воины, перекрикиваясь и пересвистываясь между собой, повернули обратно, на быстро мелькавших перед потрясенным взором Финвэ лицах читались досада и раздражение. Когда его взгляд упал на возглавлявшего отряд преследователей его провожатой высокого, подтянутого квендэ, внутри у бывшего Нолдарана все похолодело. Блистая в лучах Анара острым гребнем на шлеме, мимо них пронесся на своей маневренной лошадке, не отягощенной латами, но лишь уздой и мягким седлом, командир стражей леса Нового Эрин-Ласгален — Белег Куталион. Его лицо показалось Финвэ непривычно серьезным, даже суровым, словно отягощенным какой-то тяжелой думой.

Сам же бывший Владыка нолдор с подозрением посмотрел в сторону притихшей рядом с ним родственницы.

«Это ее Белег и его патрули искали в лесу, когда обнаружили меня!» — сверкнула догадка.

========== Часть 4 ==========

Они с Филитэль сидели тихо, как мыши, еще какое-то время. Финвэ терзали переживания: «По какой причине моя родственница подвергает себя такой опасности?!»

Нолдиэ внимательно вгляделась вверх, пытаясь уловить острым взором малейшие признаки пребывания эльдар, а затем ловко, так, что Финвэ даже не успел заметить, глубоко погруженный в свои переживания, выбралась из расщелины и протянула ему руку.

— Скорее, сейчас не время для размышлений! — строго сказала дева.

Как только они забрались на небольшой каменистый холм, бывший Владыка спросил, сердито нахмурив брови:

— Кто вы такая, что вас ищет сам командир стражи Нового Ласгалена, сопровождаемый целым отрядом?

Филитэль ничего не ответила.

— Почему вы молчите?

На это замечание быстро шагавшая впереди нолдиэ резко обернулась, ее светлые глаза гневно блеснули.

— Тоже мне — «Король»!.. Короли знают, какие вопросы можно задавать, а с какими лучше повременить! — дерзко выкрикнула она, глядя в побледневшее лицо родича.

Они двигались на восток. Филитэль заметно нервничала и постоянно оглядывалась по сторонам. Финвэ заметил, что она почти не выпускала из рук массивный перстень, усыпанный мелкими бриллиантами, постоянно надевая его, то на один, то на другой указательный палец. Несмотря на долгое пребывание в Чертогах ожидания, бывшему Нолдарану не понадобилось долго прикидывать, чтобы оценить стоимость этого перстня — не каждый правитель мог похвастаться такой драгоценностью в своей сокровищнице.

От прохладного свежего ветерка, казалось, стало легче дышать, и бывший Нолдаран любовался ковром из мелких блеклых цветов, покрывавшим коричневый грунт и даже некоторые валуны наподобие лишайника.

— Вас что-то тревожит? За нами может быть погоня? — вкрадчиво спросил Финвэ через некоторое время.

— За нами следуют по пятам! — фыркнула в ответ нисс, — Но вам ли об этом думать? Не скрою, опасность поблизости, но не настолько серьезная, чтобы вы смогли вновь повидаться в его чертогах с Мандоссэ.

Они шли все дальше и дальше на Восток, пока каменные холмы постепенно не сменились редколесьем.

— Здесь мы как на ладони, — недовольно покачала головой Филитэль, — Нужно быть предельно осторожными…

Они крались среди немногочисленных низеньких деревьев. Уже близился закат, и прощальные лучи Анара озарили горизонт ярко-оранжевым сиянием.

На мгновение Финвэ померещилось какое-то движение в зарослях дикой ежевики неподалеку, однако нолдо тряхнул головой, чтобы избавиться от видений — они и так стали посещать его слишком часто.

— Ложитесь! — крикнула Филитэль, вцепившись в плечо родича так сильно, что Финвэ стиснул зубы от боли.

За долю мгновения они оказались на земле. Дева зашипела и запрокинула голову.

— Подлые трусы!

Только после этих слов бывший Владыка заметил ярко-алое пятно, расползающееся по рукаву куртки родственницы.

— Полезно привозить занятные вещицы из Эндоре, верно? — ехидно спросила Филитэль, обращаясь к зарослям ежевики, — А встретить противника лицом к лицу не пробовали?!

Минута, пока они лежали на земле, показалась Финвэ целой эпохой. В следующий миг он с ужасом заметил, как один из среброволосых квенди — должно быть, из отряда Белега, выглянул из-за кустарника и направил лук в сторону беспомощно лежащей Филитэль, прижавшейся щекой к небольшому плоскому камню, покрытому, словно вышивкой, колючими благоухающими веточками чабреца.

— Так и будешь ждать, пока в нас полетят стрелы? — не скрывая раздражения в голосе, крикнула дева.

Все вмиг заволокло золотисто-зеленым туманом; голос пораженных эльдар доносился, словно издалека. Финвэ замер, наблюдая, как этот странный туман становился все плотнее, окружая их двоих подобием стены.

— Признавайся, ты хотела увидеть, что случиться дальше? — фыркнула Филитэль. От ее замечания Финвэ встревожено замер.

— Ну-ну… — послышался тихий смешок, — Как я могу безучастно наблюдать, если моя бедная маленькая девочка нуждается в помощи?!

Словно из воздуха рядом появилась Валиэ Несса — на этот раз ее улыбка казалась еще более безумной.

Филитэль поморщила носик, осторожно касаясь плеча. Растерявшийся Финвэ ринулся помогать деве вынуть из кровоточащей раны в плече эльдарский дротик, но Филитэль решительно отпрянула.

— Вообще-то, — Несса, с тоном строгой учительницы, подняла палец к небу, — я не обязана всегда тебе помогать, Пташка…

— На твоем месте я бы не была в этом так уверена, — промурлыкала нолдиэ и, стиснув зубы, резко вырвала злосчастный дротик из раны.

— Хоть не отравленный? — заботливо поинтересовалась Валиэ.

— Кажется, нет, — прошептала измученная Филитэль.

Финвэ, сбитый с толку заставшим их врасплох отрядом эльдар и внезапным появлением Нессы, внимательно рассматривал прекрасную Валиэ. Сегодня она была облачена в светло-розовое платье из тончайшего кружева, а в венке красовались ягоды терна. Все внимание сестры Оромэ было поглощено разговором с его родственницей, самого Финвэ она пока не удостоила даже мимолетным взглядом.

— Хм, теперь ты у меня в долгу… — улыбнулась Несса.

Она медленно поплыла к полулежащей на земле нолдиэ и, осторожно прикоснувшись пальцем к ее подбородку, заставила заглянуть в глаза.

— Не умеешь ты жить спокойно, Пташка! — почти пропела Валиэ, осторожно погладив Филитэль по щеке.

— С чего это ты пребываешь в таком чудесном расположении духа? — на лице родственницы Финвэ восторжествовала ухмылка.

— Будь осторожна! — прошептала Несса ей на ухо. — Этого… — она слегка кивнула в сторону Финвэ, избегая встречаться с ним взглядом, — … нужно довести хотя бы до Альквалонде…

— А обо мне ты уже не думаешь? — наигранно капризным тоном поинтересовалась Филитэль.

— Только о тебе и тревожусь, Пташечка!

Финвэ молча наблюдал, как плотный туман продолжал окутывать их, теперь уже троих, от чужого взора. Филитэль сидела, как завороженная, неотрывно смотря в глаза Нессе. На совершенном лице Валиэ вновь промелькнула безумная улыбка, когда маленькая перепачканная кровью ладонь нолдиэ уверенно легла на ее талию.

— Пичуга… — загадочным голосом прошептала Несса. — Маленькая пташка… Но, увы, не так безобидна, как может показаться. Пустельга… Маленькая, меньше сороки… Но не одна сотня цыплят нашла смерть в ее когтях…

Несса аккуратно сняла венок и высвободила из плетения белоснежный ирис. Прильнув долгим поцелуем к лепесткам, она осторожно воткнула его в волосы улыбающейся Филитэль.

— Ты дурманишь даже сильнее, чем ирис! — вновь ей прошептала на ухо Валиэ и рассмеялась.

Нолдиэ, по обыкновению наклонив голову, ожидала, что же скажет Несса.

— И когда морок рассеется? — с лукавыми искорками в глазах спросила Филитэль.

— Ах! Можно развеять его сие мгновение! — затараторила Валиэ. — Все равно твои «друзья» уже ушли…

Несса исчезла так же быстро, как и появилась, и Финвэ с удивлением обнаружил их с родственницей одних посреди поляны. Уже сгущались сумерки, и ветер был довольно прохладным.

— Нас все еще могут преследовать… — заметил бывший Владыка, когда Филитэль, медленно поднявшись на ноги, стала беззаботно напевать какую-то песню.

— Вряд ли. Но нам все равно нужно как можно быстрее добраться до Альквалонде.

Ее спокойствие вывело Финвэ из себя:

— Да кто же вы такая?! Вы думали, что завоюете мое доверие, назвавшись моей родственницей?!

— К сожалению, вы и в правду мой родич, — изумленно вскинув брови, сказала нолдиэ, — Но если вы считаете, что я пытаюсь обмануть вас… Извольте, это мне следует быть подозрительной. Кто знает, Финвэ вы или нет? А что до доверия… Доверять нельзя никогда и никому!

— Неужели?! — воскликнул бывший Владыка.

— Я слишком давно стала взрослой, чтобы верить в сказки! — отрезала Филитэль. — В нашей жизни есть лишь те, кто без зазрения совести пустит стрелу нам в спину, и те, кому просто не хватит силы духа, чтобы попытаться сделать это…

Финвэ хотел возразить, но сердитый взгляд Филитэль лишил его какой бы то ни было уверенности.

Несмотря на небольшую рану, его родственница шла, казалось, даже быстрее, чем раньше, ловко кралась по мягкой земле и выжженным беспощадными лучами Анара травам. Финвэ был удивлен: его провожатая шла без устали до полуночи и даже не предложила остановиться для ужина. Лишь когда предрассветная мгла окутала Арду, Филитэль выбилась из сил. Если бы Финвэ не успел подхватить ее, родственница упала бы наземь.

— Вам нужно отдохнуть!

Нолдиэ была слишком измучена, чтобы протестовать. Острый взор перворожденного даже в свете Исиль мог различить болезненную бледность лица Филитэль.

Финвэ решил даже не разводить костер, лишь сделал подобие палатки из своего плаща и осторожно прижимал к себе дрожащую правнучку.

— Вы думаете, я вам не верю… — голос нисс был пугающе тихим.

Нолдо вздрогнул, когда она неожиданно заговорила.

— Я вам верю… По крайней мере, хочу верить. Беда в том, что вы не хотите поверить мне. Моя миссия ведет меня в Альквалонде, — дева говорила прерывисто, тяжело дышала, тщетно пытаясь расстегнуть ворот рубашки, чтобы освободить шею.

— Тише. Вам тяжело говорить.

— Нет, — родственница протестующе покачала головой, — Вы должны знать. Я служу… народу нолдор. И служу верно! Многие сейчас возвращаются: кто из Чертогов, кто из Эндоре. Сейчас каждый второй — потомок короля. Но я точно не из таких! — Филитэль закашлялась, — Я собрала сама себя из кусочков, и теперь никому не позволю отобрать то, что я создала!

Дева снова принялась кашлять и непроизвольно попыталась свернуться в клубок.

— Спи, малышка… — Финвэ осторожно погладил ее по не закрытому повязкой плечу. — Спи, маленькая Пташка, маленькая бесстрашная нолдиэ…

***

Весь жалкий остаток ночи Финвэ не сомкнул глаз, пребывая в плену самых противоречивых чувств, тревог, воспоминаний и будораживших сознание ярких видений, от которых за эти дни успел изрядно утомиться, а также мыслей о будущем, как сравнительно далеком, так и самом ближайшем.

Что ждет их с правнучкой завтра? — спрашивал он себя, напряженно вздыхая.

Удастся ли им с помощью Валар добраться до Альквалонде целыми и невредимыми? И почему все так, как оно есть здесь, в этих некогда безмятежных и счастливых землях, не впитавших ни капли крови?.. Первая кровь, что пролилась на благословенную землю Амана, текла в его венах…

— Высшим Силам угодно, — начал Атто, когда Финвэ вошел к нему в дом, — чтобы один из нашего народа отправился в далекую землю, где обитают Стихии. Ко мне приходил Алдарон и сказал об их решении: старшие сыновья трех народов отправятся с ним в тот благословенный край.

Финвэ слушал, затаив дыхание. Он испытывал перед Атто, который был прародителем их народа и его отцом, священный трепет наравне с тем, что чувствовал, когда они заговаривали о Высших Силах.

— Я поеду в далекий край? Когда? — спросил он полушепотом.

— Скоро, — отрезал Атто, — Сын Имина тоже едет, как и старший сын Энеля, с которым ты водишь дружбу.

Сердце забилось часто-часто в груди Финвэ. Он сказал:

— Я покоряюсь воле Стихий и твоей, Атто…

Он думал о том, что скоро сможет отправиться в далекую землю вместе с дорогим другом. Что могло быть замечательнее и чудеснее путешествия в неизведанную благословенную землю Стихий в компании Эльвэ?

Уже на следующее утро отец отвел его на широкую поляну посреди чащи, где было место встречи трех первых квенди, сотворенных Илуватаром. В тот раз Имин привел с собой своего первенца — Ингвэ, Атто пришел со своим старшим сыном — Финвэ, а Энель появился на поляне в сопровождении первого из своих отпрысков — Эльвэ. Вскоре посреди поляны, словно из воздуха, соткалась сияющая теплым желтовато-зеленым светом фигура Оромэ.

Он внимательно осмотрел троих юношей, найдя их годными для предстоящего путешествия, и протрубил в свой огромных размеров охотничий рог. Откуда ни возьмись на поляну выбежали прямо из лесной чащи четыре прекрасных лошади.

Одна из них была чуть не вдвое больше трех остальных. То был Нахар, конь Алдарона, остальные три белоснежных скакуна предназначались троим квенди — избранникам Валар.

— Да будет так! — загремел над поляной голос Оромэ, — Эти трое увидят нашу землю, ее красу и богатства, а вернувшись сюда, убедят остальных последовать за ними.

И они отправились в путь к великому океану. Дорога совсем не тяготила их. Все трое воспринимали лежавший впереди путь и как великую честь, и одновременно, как величайшее приключение. В пути Оромэ обучал их неизвестным прежде приемам охоты и обращению с подаренным им охотничьими ножами в роскошных ножнах, называл на своем языке названия новых, невиданных прежде растений и деревьев, рассказывал о других Стихиях и о земле, куда они направлялись.

Когда они прибыли к берегу океана, свершилось настоящее чудо. С небес к ним спустились огромных размеров горделивые птицы, которым предстояло перенести всех четверых через великое море. Оромэ подробно рассказал Финвэ, как держаться на спине такой птицы, и сам, вместе с Ингвэ, взобрался на спину другой, предоставив им с Эльвэ лететь вдвоем на спине крылатого слуги Стихий.

Они сидели, крепко обнявшись, и у обоих то и дело перехватывало дыхание от ощущения огромной высоты, на которой они пересекали необъятный океан. У друзей дух захватывало от переживаемого счастья — они вдвоем летят на огромной птице навстречу благословенной земле и Высшим Силам, что пожелали сделать их своими избранниками.

— Смотри, смотри! — кричал восторженно Эльвэ, запрокинув голову, глядя в небо, — Небеса так близко, кажется можно дотянуться рукой!

Ветер развивал его длинные серебряные волосы, а царивший на высоте холод румянил обычно бледные щеки. Лазурь отражалась в его ставших прозрачно-голубыми с синим оттенком радужках, густые черные ресницы слипались от слез, выдуваемых сильным ветром, улыбка не сходила с пригожего лица. Он казался Финвэ необычайно прекрасным в тот момент и потому он крепче прижимал к себе бесценного друга, кутая, чтобы не замерз, в подаренный им драгоценный плащ.

Прибыв в Аман, трое избранников Валар удостоились чести предстать перед Манвэ и Вардой в их высокогорном чертоге. Владыка Арды лично показал им огромных размеров остров и все его чудеса — Великие Древа, что освещали мир Арды, сказочной красоты сады, возделанные Йаванной и ее прислужницами из майар, высочайшие горные пики, зеленые холмы и равнины, заповедные дремучие леса, бескрайние степи, а также тянущиеся вдоль всего восточного побережья белопесчаные пляжи. Когда трое юных квенди, не переставая восхищаться увиденным, вновь возвратились в его чертоги, Сулимо спросил каждого, где тот хотел бы поселиться и расселить свой народ.

Златоволосый сын Имина выбрал горную вершину, вечно покрытую голубовато-белым, сияющим снегом, что располагалась рядом с той, на которой обитал сам Владыка Арды. Финвэ сказал, что хотел бы, чтобы второй народ жил в холмистой долине реки, что брала свое начало у вечноснежных гор и впадала в океан на восточном побережье. Эльвэ сказал, что хотел бы, чтобы его народ поселился рядом с народом Финвэ, в живописной лагуне, что располагалась северо-восточнее облюбованной другом долины, у самого моря.

Валар были счастливы выбором каждого из них и, одарив ценными подарками, отпустили троих своих избранных в обратный путь, дабы они, вернувшись, могли стать вождями своих народов и повести их за собой.

Возвратившегося в родное поселение татьяр Финвэ приняли дома как героя. Глядя на подаренные Валар роскошные златотканые атласные и парчовые одежды, отороченные мехами, и драгоценные ожерелья, браслеты и перстни с инкрустированными рубинами, изумрудами, бриллиантами и сапфирами, квенди не поверили своим глазам, приняв старшего сына Атто за явившееся к ним божество.

Сам же Атто, увидев возвратившегося Финвэ, обнял того на глазах у многих, кто собрался, чтобы встретить его, и вручил свой украшенный сапфирами посох.

— Теперь ты — вождь нашего народа, — сказал он, протягивая сыну символ власти, — Тебе передаю право повелевать им и вести за собой.

— Отец мой, благодарю тебя, — тихо молвил Финвэ.

Только в тот момент он осознал, какая ответственность ложилась на его плечи вместе с этим титулом.

Ему не терпелось поделиться своими тревогами с Эльвэ, а потому в тот же день, когда сумерки сгустились, превратившись в ночь, Финвэ отправился на место их свиданий, где, едва придя, нашел уже дожидавшегося его дорогого друга.

Они лежали рядом на расстеленном в мягкой влажной траве плаще, принадлежавшем Финвэ, и смотрели вверх, на черный купол Королевы Звезд, поблескивавший рассыпанными по нему бриллиантами.

— Знаешь, я боюсь, что не сумею быть достойным вождем, — задумчиво сказал Финвэ.

— Что? — встревожился его друг, — Кто же, если не ты, смог бы повести за собой остальных?! — Эльвэ прильнул к нему, обнимая.

— Эта ноша мне не по силам, мой хороший, — продолжал Финвэ, — Я бы желал жить спокойной, уединенной жизнью рядом с тобой…

— Нет, мой черный бриллиант, — горячо зашептал в заостренное ухо друга Эльвэ, — Ты — прирожденный вождь, ты — лидер второго народа. Никто, кроме тебя, не справится с этой ношей. Я счастлив, что могу вместе со своим народом последовать за тобой, и я счастлив тому, что мы будем там вместе, в благословенных землях…

— Мы не сможем видеться часто… — со вздохом ответил его друг, — У каждого будет много забот и обязанностей перед народом. Я не уверен, что хочу этого…

— Мы будем видеться так часто, как ты того захочешь, — успокаивал Эльвэ, — Помни, у тебя всегда буду я. Стоит тебе позвать меня в мыслях, и я явлюсь. Я приду, какие бы препятствия ни встали на пути, какие бы ни грозили опасности, какие бы тревоги ни омрачали моего сердца. Дух мой навечно предан одному лишь Финвэ…

Филитэль спала тревожно, постоянно ворочалась, будто ее терзали кошмары. Лишь с рассветом ее сон стал спокойнее. Небольшая рана на руке уже заметно затянулась, как заметил бывший Владыка нолдор, когда решил осторожно осмотреть повреждение, полученное правнучкой вчерашним вечером. Сквозь разорванный рукав было видно, что здоровью Пташки ничто не угрожает.

Утро Финвэ встретил, собирая ягоды, которые было невероятно сложно найти среди каменистых просторов.

Возвратившись к месту, где они заночевали, бывший Нолдаран взглянул на свою провожатую. Яркие лучи Анара придавали лицу Филитэль нежно-розовый румянец.

— Идти, нужно идти! — почти в бреду шептала нисс.

Едва сбросив с себя плену чар Ирмо, она ловко вскочила на ноги и стала настороженно оглядываться.

— Вы уже пробудились, — заметил Финвэ с улыбкой, — Я решил не оставлять вас надолго и не пошел на охоту. В замен я собрал немного ягод.

Филитэль внимательно посмотрела на его протянутую открытую ладонь с красными ягодами боярышника. Дева тяжело вздохнула, будто еще не проснулась, и покачала головой.

— Спасибо, я не голодна.

Они быстро собрались и вновь отправились в путь. Филитэль молча шла, понурившись, низко склонив темноволосую голову, и выглядела чем-то очень опечаленной.

— Вам следует немного отдохнуть, — Финвэ осторожно дотронулся ее руки.

— Это кольцо не позволит мне, — отвечала она.

Нолдо перевел взгляд на перстень.

— Почему же? Что в нем особенного? — спросил бывший Владыка.

— В самом кольце — ничего… — таинственно прошептала нисс, — Но, заметьте, сколько на нем бриллиантов. Мы похожи на самоцветы больше, чем нам кажется. Опалы прекрасны по своей сути, но они хрупки, не выдержат огранки, хоть в ней и не нуждаются… Алмазы совсем иные — изначально их красоту сложно оценить, но благодаря их силе они могут превратиться во что-то, близкое к совершенству. Таковой хочу быть и я. Тверже алмаза.

Финвэ долго размышлял над этими словами, пока они с провожатой не достигли предела каменистой пустыни. Ее сменяли покрытые невысокой травой холмы и овраги.

— Лебединая Гавань уже близко! — улыбнулась Филитэль.

Следующие несколько часов двое родичей шли, лишь изредка переговариваясь.

— Меня вновь посещает чувство, что за нами кто-то следит, — громко фыркнула правнучка Финвэ, совсем как лиса.

— Почему же? — насторожился Финвэ, — Валиэ Несса вновь явится к нам на помощь?

— Это следовало бы спросить у нее, — задумчиво сказала Филитэль, — Порой кажется, что она сама не знает, что творит.

— Она помогает всем нолдор, или только вам? — с искренней улыбкой поинтересовался Финвэ.

— Я не могу знать обо всех из нашего народа… Но у нас с ней давние счеты, — лицо Филитэль озарила мечтательная, и одновременно хитрая улыбка. — А почему вы оказались в лесу эльдар? И как с вами там обращались?

— Они думали, что я шпион, — ответил Финвэ, задумавшись, что даже не заметил, как едва заметно напряглось все тело Филитэль, как у кошки, готовой атаковать в любой момент.

— Шпион? Наши партнеры из Нового Ласгалена совсем одичали… — ухмыльнулась дева, — Нам хватало и тэлери!

Теперь настал черед бывшего Владыки нолдор встревожиться:

— А что не так? Я подозревал, что после всего… что содеял мой старший сын, Альквалонде на долгое время перестанет быть дружен с нами… Но ведь прошла не одна Эпоха!

— Вы пропустили слишком многое, — с деловитым видом рассматривая крошечный колючий кустик под ногами, заметила правнучка, — Сейчас у Тириона много недругов. Альквалонде не дружественен нам, не говоря уже о Новом Ласгалене. Повезло, хоть ваниарские куклы только и умеют, что чрезмерно душиться и устраивать бесконечные празднества! — она горько усмехнулась.

Пропустив мимо ушей эту колкость по отношению к народу его второй жены, Финвэ поморщился.

— Враг повержен, но квенди Амана видят врагов друг в друге… Не знал, что доживу до такого!

Филитэль снисходительно улыбнулась и вгляделась вдаль.

— Смотрите! Видите там чей-то дом! Наведываться туда рискованно, но это лучше, чем брести неприкаянными среди этих оврагов. Лучший способ уйти от противника — встретиться с ним лицом к лицу.

— Но если там нас ожидает засада? — нолдо в недоумении вгляделся в лицо родственницы.

–Там нас несомненно ожидает засада! И все же, нужно разрешить это до того, как мы ступим в столицу Ольвэ…

Филитэль сжала руки в кулаки и, презрительно фыркнув, сняла свой перстень со среднего пальца и надела на указательный.

— Отчего я так страшусь?! — возмутилась сама себе гордая нолдиэ, — Просто встреча со старым другом…

Не прошло и часа, как они оказались у рассохшейся деревянной двери крохотного домика с плоской крышей, построенного из белоснежного известняка.

— Останьтесь здесь, — сказала Филитэль приказным тоном.

— Вы не войдете внутрь одна!

Правнучка отмахнулась от Финвэ, как от назойливой мухи, и уже потянулась к двери, как сильная рука родича остановила ее кажущуюся хрупкой ладонь.

— Зачем так рисковать? Вы же не знаете точно, кто вас ждет там?!

— Со мной мой перстень, к чему мне тревожиться?

Финвэ недоверчиво окинул взглядом лицо правнучки — оно выглядело слегка испуганным.

— Вы очень дорожите этим украшением… — Финвэ покачал головой, — Будто оно — дар самих Валар!

— С ним я чувствую себя уверенней.

Филитэль замерла у двери, прислушиваясь и забыв дышать.

— Оставайтесь здесь. Это не ваше противостояние.

Нолдиэ медленно отворила дверь, только скрип заржавевших петель нарушал тишину, царившую в небольшом доме.

«Почему этот дом пустует?» — эта мысль не давала бывшему Нолдарану покоя. Опасность была столь неизбежна и близка сейчас, что ее можно было почти физически ощутить. Финвэ, пытаясь не обращать внимания на шедший по коже мороз, заглянул в дверной проем. Его острому взору предстала лишь небольшая часть скромно обставленной комнаты: несколько медных подсвечников стояло на массивном столе из светло-желтого дерева, пестрое кресло было расположено недалеко от крошечного, плотно закрытого ставнями, окна.

Филитэль все стояла на пороге, будто ожидала нужного момента, чтобы сделать шаг. Кивком головы она приказала Финвэ отойти поодаль. «Так будет лучше для вас» — он впервые за время их короткого знакомства услышал ее голос в осанве.

Нолдо, мгновение поколебавшись, решил просто остаться на месте.

Его родственница ловко высвободила из ножен небольшой кинжал и, почему-то смиренно опустив голову, шагнула вперед.

Через мгновение послышалось гневное шипение, треск чего-то деревянного и тихое ругательство на наречии эльдар.

У Финвэ не оставалось сомнений, что кто-то напал на его правнучку из-за угла, притаившись, как змей. Он не успел заметить, как ноги сами принесли его в эту небольшую слабо освещенную комнату.

— Ты же не выстрелишь в меня?! — в голосе Филитэль слышалась насмешка.

— Так вы что, заодно?

Финвэ замер, от напряжения кровь пульсировала в висках. В нескольких шагах от него, прижимая лезвие кинжала к тонкой шее Пташки, стоял Белег Куталион. На красивом лице командира стражей теперь отчетливо читалось разочарование напополам с гневом.

— Ты никогда не выстрелишь в меня, тем более — неранишь кинжалом! — с ехидной улыбкой щебетала Филитэль.

— Еще шаг, и я убью ее, — голос командира стражи Нового Ласгалена был спокоен, строг и убедителен настолько, что у Финвэ пропали всякие сомнения в правдивости его слов, — Вы обвиняетесь в кознях против нашего королевства, и мой долг — доставить вас обоих к нашему Владыке. Если вы окажете сопротивление, я не замедлю ранить как вас самого, так и вашу спутницу.

Финвэ, преодолевая образовавшийся в горле ком, громко ответил:

— Я единожды видел вашего короля, и ни в чем перед ним не виновен, равно как и эта дева! Белег, я уверен, вы достойный квендэ и не причините вреда нисс, даже если в чем-то ее подозреваете.

Бывший Владыка нолдор едва дышал, боясь, что даже малейшее его движение Куталион сочтет за попытку атаковать.

— Если вы не виновны, вам лучше сдаться, — таким же спокойным, ровным тоном продолжал командир стражей, — Тогда ваша судьба будет зависеть от воли нашего Владыки, — Белег сделал непродолжительную паузу, скорее всего, подбирал слова, — И ваша судьба, и этой… девы.

— Филитэль! Мое имя Филитэль! Не ври, что забыл, как выкрикивал его в пылу страсти!

Финвэ встревожено ахнул, видя как в ответ на эти слова, Белег схватил его правнучку за шиворот и встряхнул, словно большую тряпичную куклу:

— Ты опоила меня тогда!

— Только не говори, что тебе не понравилось… — с наигранным кокетством прошептала нолдиэ, словно подначивая и без того разгневанного Куталиона.

Сейчас своей улыбкой, больше похожей на хищный оскал, она очень напоминала Нэссу.

— Ты! — Белег обратился к Финвэ, у которого от только что услышанного щеки в единый миг залились густым румянцем, — Если не хочешь вновь попасть в Чертоги Мандоссэ, делай то, что я говорю.

Бывший Владыка нолдор подумал в тот момент, что даже перед лицом Мелькора, не чувствовал такой уязвимости и беспомощности. От самой мысли о том, что он выполняет приказы какого-то лесного полудикаря, хотелось громко кричать.

— Лучше слушайтесь его, — с видом смертной скуки на лице, промурлыкала Филитэль.

Белег, не сводя пристального взгляда с лица Финвэ, ловко достал из кармана куртки тонкую, но прочную на вид, веревку и, рывком развернув Филитэль лицом к себе, стал быстро связывать ее руки в запястьях.

Финвэ оставалось только молча наблюдать за холодной яростью командира стражи Нового Ласалена и равнодушным выражением лица Филитэль. Закончив, Белег с силой дернул за веревки, чтобы проверить надежность узла, из-за чего плененная нолдиэ испуганно взвизгнула.

— Отойдите на десять шагов и поднимите руки! — приказал Белег.

Узри Финвэ командира стражей леса впервые в то мгновение, ни за что бы не поверил, что этот высокий подтянутый эльда вообще умеет улыбаться.

Нолдо осторожно попятился к стене, подняв руки над головой, искренне демонстрируя отсутствие оружия. И все же, высокий и крепкий, как ель, Финвэ даже без оружия выглядел довольно внушительно.

Небрежно толкнув Филитэль на пол, так, что Финвэ показалось, как у его правнучки захрустели колени от удара об его деревянный настил, Белег, все еще сжимая рукоять небольшого, украшенного самоцветами кинжала, еще минуту назад принадлежавшего Филитэль, медленно приближался к бывшему Владыке нолдор.

Несмотря на сложившуюся ситуацию, его родственница все еще сохраняла странную отрешенность. Когда командир стражи эльдар был всего в паре шагов, Финвэ смутно, будто находясь под действием чар Ирмо, увидел, как Филитэль резко вскочила на ноги и, со скоростью гадюки преодолев расстояние, разделявшее ее и Белега, постаралась вырвать у него из рук острое оружие. Среброволосый отреагировал мгновенно, резко обернулся и изо всех сил оттолкнул хрупкую нисс. Филитэль тихо заскулила, как лисенок, дрожащий перед злобной пастью охотничьего пса, и без сил упала на пол.

Цепкий взгляд Финвэ уловил, как Белег рефлекторно схватился за тыльную сторону ладони — из едва заметной царапины не пролилось ни единой капли крови. Это выглядело как жест отчаяния его несчастной родственницы — оцарапать противника, сделать последнее, что было в ее силах.

— Что за дрянь! — небрежно бросил Белег в сторону свернувшейся в клубок нолдиэ, а ее злорадный хриплый смех окончательно лишил Финвэ остатков самообладания.

Мысленно моля Валар о помощи, бывший Владыка застыл на месте. Если бы на кону была лишь его жизнь, он боролся бы до последнего. Но сейчас от его действий зависела безопасность маленькой бесстрашной родственницы, с которой он был еще едва знаком, но уже чувствовал ответственность за это хрупкое дитя.

Белег сделал всего один шаг, после чего пошатнулся и замотал головой, чтобы прийти в себя. Пытаясь справиться с наваждением, он словно в бреду, побрел, приближаясь к Финвэ. Вдруг у него подкосились колени и командир стражей, лишенный чувств, упал, как подкошенный на дощатый пол.

— Давно пора! — прошептала Филитэль.

Финвэ вмиг подбежал к ней и помог встать на ноги. Выхватив из рук находившегося без сознания Белега кинжал, бывший Владыка принялся перерезать веревку, крепко удерживающую тонкие руки Филитэль. Острое лезвие быстро справилось с задачей.

Растерев затекшие запястья, его правнучка презрительно фыркнула.

— Простите, что пришлось участвовать во всем этом. Я все спланировала заранее…

— О чем вы?! — ужаснулся нолдо.

С ликующей ухмылкой на лице Филитэль протянула ему руку, демонстрируя бриллиантовый перстень.

— Игла пропитана ядом, — объяснила дева, повернув по часовой стрелке один из блестящих камней так, что изящная виноградная лоза из мифрила превращалась в небольшой шип, — Достаточно легкой царапины, чтобы он начал действовать…

Ошеломленный ее словами, Финвэ оглянулся и вгляделся с бледное лицо Белега.

— Он… Он мертв?!

— Увы, — Филитэль с едва заметным вздохом покачала головой, — Яд не смертелен. Но наш достопочтенный командир стражи будет спать очень долго. Быть может, с неделю. За это время мы успеем не раз добраться до Тириона.

— Но почему ему приходилось вас преследовать?!

— Вскоре вы все узнаете.

Филитель огляделась по сторонам и побрела к двери, даже не посмотрев в сторону лежащего на полу Белега.

— Можете положить его на кресло, если хотите…

Финвэ как раз думал о том, что будет неправильно оставлять отравленного квендэ одного в пустеющем доме, затерянном посреди песчаных оврагов.

Высокий и крепкий на вид, Белег показался пугающе легким, когда Финвэ поднял его и устроил в положении полулежа в пестром кресле.

— Сладких снов! — хохотнула Филитэль, когда переступала порог крохотного белокаменного домика.

========== Часть 5 ==========

Комментарий к Часть 5

Sindar Collo (кв.) - Серый Плащ (или же Серебряная Мантия). Прозвище Эльвэ. Позже слилось в единое слово - “Эльве Синголло”, а в синдарине трансформировалось в “Элу Тингол”

Enlaro (кв.) - от слов “en”- глаз и “lar”- ухо.

Solosimpi (кв.) - бухта “Солосимпи”. Названа в честь выживших в “Резне”, называемых самими тэлери “солосимпи”.

Вновь родичи продолжили свой путь по направлению на юго-восток Амана, к побережью. Филитэль тихо напевала веселую песнь и выглядела абсолютно умиротворенной, но теперь Финвэ с подозрением ловил каждое ее движение. Он уже убедился, что «Пташка» намного опаснее, чем казалась на первый взгляд. Кто знает, что можно ожидать от той, кто носит отравленный перстень, будто это детская забава?

— Мне не следует этого спрашивать… — начал Финвэ, поспевая скорым шагом за правнучкой, — Но вы и Белег Куталион… возлюбленные? — выдавил он, наконец, это слово.

Филитэль обернулась на него и посмотрела так, словно бывший Нолдаран был несмышленым младенцем, говорящим сущие глупости.

— Вас определенно слишком долго продержали в чертогах безвременья! — констатировала она.

— Хотите сказать — вы не испытываете к нему чувств? — возмущенно спросил ее родич.

Дева украдкой вздохнула и низко опустила голову.

— Могла бы испытывать, — проговорила она, словно преодолевая самое себя, — но мой долг перед народом не позволяет такой роскоши, как чувства. Командир пограничной стражи — наш противник.

— Насколько я успел узнать его, это добросердечный и умный квендэ, — заговорил в ответ Финвэ, — Он совсем не казался способным на жестокость, когда мы встретились в его укреплении всего несколько дней назад.

— Хватит о нем! — резким возгласом отозвалась Филитэль, — Встретились в его укреплении?!

— Да, меня обнаружил в лесу близ рубежей патруль двух его стражей… Шесть дней назад.

И Финвэ рассказал родственнице о том, как оказался пленником сначала на пограничной заставе Куталиона, а затем и в столице Нового Ласгалена, особо подчеркнув, что все это время Белег, несмотря на его статус пленного, был крайне любезен с ним и старался, как мог, скрасить для бывшего Нолдарана пребывание в фактической неволе.

— Ясно, — сдвинув черные стрелы бровей, произнесла Филитэль, отвернувшись от родича.

— Он и его квенди уже тогда искали вас в тех местах у границы? — Финвэ задавал этот вопрос без особой надежды получить ответ.

Его правнучка молчала, продолжая хмуриться.

— Хорошо, — вздохнул Финвэ, — Расскажите мне о Новом Ласгалене и его нынешнем правителе. Я видел Владыку Орофера. Кто он такой и откуда взялся?

— Оттуда, откуда и вы, из чертогов Нуруфантура, — повернувшись к нему, отвечала Филитэль, — Он из синдар. Сын Лорда Эльмо и благородной Лейтиан. Племянник Кириарана. Я слышала, в Смертных Землях он в начале Второй Эпохи основал свое королевство — Эрин Ласгален. Он правил среди тех северных лесов более трех тысячелетий, пока не пал в битве с Неназываемым Врагом перед началом Третьей Эпохи. Ему наследовал единственный сын, о котором мы, впрочем, знаем мало, — она задумалась.

— Вернувшись на Эа из чертогов, он захотел основать здесь, в Амане, подобие оставшихся в Эндоре владений, не так ли? — уточнил Финвэ.

— Именно так! — подтвердила Филитэль, — Орофер привлек в качестве подданных всех синдар, которые вернулись из палат Намо, а также тех, кто приплыл относительно недавно на кораблях.

— Синдар… — прошептал вдруг побледневший нолдо, — Синдар Колло…

— Что вы сказали? — переспросила дева.

— Серый Плащ… Серебряная Мантия… — бессвязно шептал Финвэ.

И так три народа квенди двинулись в путь на запад, к Великому Океану, положив начало не менее Великому Переселению.

Ингвэ вел народ миньяр. Первый народ, что пошел от Имина и Иминье и других двенадцать прародителей. Миньяр, ведомые старшим сыном Имина, спешили больше остальных, настолько желание поскорее добраться до благословенного края, где жили Стихии, завладело их помыслами. Они стремились быть ближе к Высшим Силам, желая их покровительства и защиты от опасностей мира, в котором им назначил жить Творец, а потому шли и шли, упрямо преодолевая все встречавшиеся на их пути препятствия.

По пятам за первым народом шел второй. То были татьяр, чьими прародителями являлись Атто и Татье и восемнадцать других квенди, проснувшихся близь вод озера Куивинен. От них были рождены все татьяр. Ведомые Финвэ, татьяр шли быстро, но из-за своей многочисленности по сравнению с первым народом, их движение все же было медленнее. Любившие леса и родной край, татьяр чувствовали себя в большей степени, нежели миньяр, связанными с родной землей, однако и они желали покровительства Великих Валар, о которых им поведал старший сын Атто.

За вторым народом неотступно следовал третий, звавшийся нельяр или лалдар. Веселые, смешливые, среброволосые нельяр, ведшие свой род от Энеля и его супруги Энелье, а еще от других двадцати четырех квенди, присоединившихся к ним и давших жизнь всем остальным нельяр, что родились от жен, эти квенди легко относились к жизни. С радостной беспечностью они приняли желание Стихий о том, чтобы все перворожденные народы переселились в Аман, и с не меньшей радостью тронулись они в долгий путь к берегам океана, отделявшего Благословенную Землю от той, что дала им жизнь. Этот народ был самым многочисленным из трех. Нельяр было так много, что для того, чтобы перемещаться, им требовалось в два раза больше времени, нежели миньяр или татьяр.

Финвэ вел своих квенди. Он помнил путь, проделанный в компании Эльвэ, когда Оромэ вел троих в Аман для первого знакомства со Стихиями и принадлежавшей им западной землей, которой предстояло сделаться для всех них новым гостеприимным домом.

В путешествии Вала Оромэ рассказывал им о красотах Амана и его изобилии, обещая, что, придя туда, три народа ни в чем не будут знать нужды, и во всем смогут рассчитывать на помощь Валар. Упоминал Алдарон и о страшной опасности, которая грозила всем им в том случае, если бы они пожелали остаться в родных местах. Эта невидимая опасность являлась то в виде громыхавших над кронами деревьев и крышами домов громовых раскатов, то в виде страшных, ослепляющих вспышек молний, раскалывающих напополам сумеречное небо, то в виде кроваво-алых всполохов извергающихся огромных вулканов далеко на севере, окрашивавших в цвет крови горизонт и выбрасывавших высоко в небо облака черно-серого пепла.

Опасность была близко. Финвэ чувствовал ее своей феа. Неизвестная злая сила следила за ними, медленно двигающимися к желанной цели. И вождь татьяр твердо знал, что цель этой темной силы в одном — уничтожить их всех до единого, поправ тем самым волю сотворившего квенди Единого Отца. Чувство следовавшей по пятам опасности, скрывавшей до поры свою темную, пугающую личину, в купе с ответственностью за жизнь и благополучие всех татьяр, подстегивали Финвэ, давая все новые и новые силы, чтобы вести народ, чтобы идти вперед и служить не только проводником, но и завоевать безграничное уважение своих квенди, став постепенно, по мере того, как они продвигались через лесные чащобы и бескрайние степи на запад, признанным лидером и вождем второго народа.

В один из дней, когда Финвэ позволил себе краткий отдых после многих часов ходьбы, к нему в шатер вошла мать. Она с самого начала великого похода не упускала случая, чтобы напомнить старшему сыну о том, что пришло и для него время сделаться отцом, продолжить род, умножив тем самым число перворожденных. На все ее увещевания Финвэ кивал головой, соглашался, говорил, что подумает, что уже выбирает себе невесту, но сердце его пока не бьется в унисон с сердцем какой-либо девы.

— Вам с отцом было проще… — улыбаясь, отшучивался вождь татьяр, — Он пробудился, а ты рядом лежишь, спишь еще. Вот и я так хочу! Проснуться, а рядом спит единственная близкая душа, единственная любовь.

Татье снисходительно улыбалась в ответ.

— У Тульвэ сестра, что лишь немногим вас с ним младше. Видел ее?

Финвэ отрицательно покачал головой.

— Волосы черны как ночь, кожа сияет, как драгоценный розовый опал, губы как цветок степного мака красны, ростом почти с тебя и статью вышла, что любая дева позавидует.

— Хорошо, — тоже заулыбался старший сын, — я понял тебя. Я пойду к Тульвэ и взгляну на его младшую сестру, обещаю.

Выполняя данное матери обещание, Финвэ, лишь та ушла, нехотя отправился в шатер, где расположилась семья его приятеля по учебе. Ему всегда казалось, что он обладал бесчувственным, холодным сердцем. Оно словно бы спало, не допуская в себя ни одну из черноволосых, сероглазых нисси, что давно уже смотрели на вождя нолдор с нескрываемым восхищением.

То же происходило и когда Финвэ случалось отправиться в гости к Ингвэ и его семье. Гости и домочадцы вождя миньяр также не пытались скрыть симпатии к лидеру второго народа.

Придя, когда уже совсем стемнело, в шатер, где жил приятель, Финвэ помедлил у входа, прокашлялся и, отодвинув полог, решительно вошел в едва освещенную одним тусклым переносным светильником просторную круглую комнату. Выпрямившись во весь рост, он осмотрелся и понял, что в комнате никого нет. Вся многочисленная семья Тульвэ, как и он сам, гостила у кого-то в шатре в этот час, проводя время за разговорами, общей трапезой и игрой в «три камешка».

Он уже развернулся, облегченно вздохнув, как услышал позади себя шорох подушек и покрывал.

— Кто здесь? — послышался встревоженный голос.

Финвэ обернулся и увидел, что в глубине шатра смиренно сидела облаченная в простые темно-серые одежды стройная, миниатюрная фигура, чьи волнистые серебряные волосы рассыпались по плечам.

— Это я, Финвэ, — отвечал он, вглядываясь пристальнее в фигуру, — Я пришел навестить Тульвэ.

— Прошу простить меня, господин, — низко склонив голову, зашептала фигура с серебряными волосами, — Я не сразу вас узнала… Господин Тульвэ с домочадцами ушел в гости к господину Хиссимэ и его семье в их шатер. И я пришла сюда, чтобы отдохнуть немного…

Она покорно кивала головой, словно отвешивая легкие поклоны. На долю мгновения Финвэ почудилось, будто перед ним сидит, не смея поднять на него глаз, его дорогой, прекрасный Эльвэ. Больше всего на свете вождю татьяр захотелось, чтобы это был он. Его серебряная звезда, склонившаяся в смиренном обожании и в покорном ожидании его ласки.

При мысли об этой ласке, ноги тут же ослабли, а внутри, в области сердца, вдруг ожгло зажегшимся в нем ярким факелом. Сам не зная, что делает, Финвэ приблизился к ней и протянул руку к подбородку, приподнимая лицо, заставляя взглянуть себе в глаза…

— Ты, словно серебряный звон колокольчика… — прошептал вождь татьяр, вглядываясь в ее черты.

Перед собой он увидел юную деву, чьи огромные светлые глаза тут же, едва их взгляды встретились, изменили цвет на ярко-голубой. Волосы нисс были серебряными, слегка отливая в полутьме серым. Кожа девы казалась белее снега, а брови и ресницы были чернее ночной черноты. Она заворожено глядела на него, не мигая и не смея отвести взора от его лица.

Забыв обо всем на свете, Финвэ опустился на колени перед ней, протянул руки, взяв в ладони бледное лицо, и потянулся, прикрывая глаза, к ее приоткрытым губам, приникая к ним полураскрытым ртом.

Внутри него, он чувствовал, разгоралось все ярче, все жарче, знакомое пламя — предвкушение наслаждения. Их поцелуй длился и длился, и Финвэ не был в силах оторваться от ее нежного, влажного и такого чувственного рта. Хотелось, напротив, целую Вечность провести, целуя и обнимая это удивительное кроткое создание.

Ее покорность и несмелая, неумелая ответная ласка, в которой, тем не менее, чувствовалось то же желание, что овладело им самим, разжигала его, словно молнии сухой валежник во время грозы.

Сорвав с себя теплый шерстяной плащ, Финвэ тут же укутал им деву и, не раздумывая ни мгновения, поднял ее легкое как пушинка тело на руки. В ответ она приглушенно вскрикнула, съежившись, кутаясь в плащ и прижимаясь к горевшему немилосердным пламенем телу его владельца.

Выйдя из шатра Тульвэ с ней на руках, вождь татьяр воровато оглянулся по сторонам, зорко всматриваясь в слабо освещенный несколькими факелами, спящий лагерь, раскинувшийся вокруг, и направился к находившемуся неподалеку шатру с белевшим на заостренном куполе знаменем, где расположился он сам.

Среброволосая дева притихла, сжавшись, прильнув к его груди, будто чувствуя надежность сильных рук Финвэ, крепко державших столь драгоценную ношу. Эту ношу он ощущал своей: она вздрагивала, мелко дрожа, оглаживая теплыми ладонями его шею, и Финвэ в нетерпении убыстрял шаг, то и дело, прижимаясь подбородком к мерцавшим в свете звезд серебряным волосам на ее макушке.

— Все хорошо? Вы что-то притихли… — обеспокоилась Филитэль.

— Да, да, — Финвэ старался не отставать от резвой родственницы, — Просто задумался о своем…

— Лучше расскажите, на что похожи чертоги ожидания и чем вы занимались там в течение трех эпох? — стараясь отвлечь прадеда от навязчивых воспоминаний, спросила его провожатая.

— Ждал… — задумчиво ответил он.

— Ха-ха, это не ответ, дорогой Владыка! — засмеялась Филитэль, — Но в любом случае, сейчас ваша жизнь должна казаться вам гораздо более насыщенной по сравнению со скукой, царящей у Намо! — воскликнула она, вдруг бросившись вприпрыжку.

— За это я могу ручаться, — тихо произнес Финвэ, наблюдая за ней, беззаботно бегущей впереди него, словно не она всего несколько часов назад подвергалась смертельной опасности.

Тогда бывший Нолдаран спросил себя вновь, вправду ли эта полу-лиса, полу-птичка — его родственница, внучка Фаниэль? Возможно ли, что он встретил ее, пытаясь освободиться из плена эльдар и добраться до желанной своей столицы?

Пока Финвэ размышлял, разум его услужливо воскрешал перед его мысленным взором все новые воспоминания, возвращавшие его в те времена, когда их с Индис средняя дочь была совсем юной. Тихая и кроткая, как кролик, вечно витавшая в облаках, Фаниэль была полной противоположностью сосредоточенной и всегда серьезной Финдис, равно как и непоседливой, оживленной и вечно хохотавшей Иримэ. «Как же Валар смогли наградить внучку мечтательной Фаниэль столь жестким характером?» — подумал бывший Владыка нолдор.

Тем временем, его провожатая остановилась, ожидая, пока он приблизится. Финвэ взглянул в лицо родственнице. Она хмурила черные брови, словно как раз в этот момент обдумывала что-то очень важное.

Он поравнялся с Филитэль и родичи продолжили путь, шагая рядом. Теперь «Пташка» виделась ему потерянной в собственных мыслях. Лишь врожденная ловкость и чутье, присущее всем квенди, помогало ей не спотыкаться о попадавшиеся на пути камни.

Ближе к вечеру, поужинав пойманным степным кроликом, они обустроили небольшую стоянку.

— Стоит только обогнуть пару оврагов и пред нами предстанет Альквалонде, — устремив задумчивый взор куда-то вдаль, на простиравшуюся впереди местность, сказала Филитэль, — Надеюсь, вы не рассчитываете, что нас там встретят радушно?..

Услышав ее вопрос, Финвэ едва заметно покачал головой. Разумеется, он наделся, что его скитания вот-вот подойдут к концу. Правитель Лебединой Гавани, Король-мореход, родной брат его лучшего друга, Эльвэ по прозвищу Серебряная Мантия, тут же узнал бы его, стоит им лишь встретиться. Как только все убедятся в том, что он не самозванец, можно будет сперва навестить Арьо, его младшего сына, и дорогих внуков, живущих в Альквалонде, а затем, никем не удерживаемый, отправиться в Тирион.

— Тэлери совсем не будут в восторге, увидев в своей столице кого-то из нолдор, — промурлыкала Филитэль, — Вам необходимо выждать немного, пока я не встречусь с кем-нибудь из Третьего Дома и не расскажу о вас, — она хитро прищурилась.

— А как же вы? К вам стражи Альквалонде будут благосклоннее?

— Не думаю, — ухмыльнулась Филитэль, — Но я умею быть незаметной…

Вновь обретенное роа все еще нуждалось в более частом отдыхе, но Финвэ не допускал даже мысли о том, чтобы просить правнучку задержаться в их импровизированном лагере хотя бы на минуту больше, чем она этого хотела.

Пока Финвэ тушил костер и избавлялся от следов их с родственницей пребывания, Филитэль исчезла. Едва он окончил свою работу и собрал их вещи, она вновь оказалась рядом. Тихо подкравшись к нему сзади, Филитэль, едва касаясь плеча Финвэ, спросила:

— Сейчас я похожа на тэлерэ?

Бывший Владыка нолдор не без удивления рассматривал новую одежду своей правнучки. Простое, но не лишенное изящества платье из белоснежного шелка на грациозной фигуре делало ее похожей на полярную лисицу. Светлые, блестевшие серебром, волосы были убраны в сложную прическу из мелких переплетенных меж собой кос.

— Ваши волосы?! — изумился Финвэ.

— Не совсем мои, — рассмеялась нолдиэ, — Но об этом позже.

***

Всего через час они уже любовались ярко освещенными стенами белого города, казавшимися продолжением скал у морского побережья. В ночи Альквалонде сиял тысячами огней, подобно звездному своду Варды над ним. Финвэ доводилось всего несколько раз побывать в этом приморском оплоте тэлери, напоминавшем гордого белоснежного лебедя, но на этот раз он не узнал бы Альквалонде, не знай он наверняка, что именно в этот город его привела судьба.

Столица Ольвэ, по сравнению с той, которую он помнил, была больше в разы. Сотни сияющих в свете Исиль, ярко освещенных по всей высоте, огромных размеров белокаменных башен возвышались, подпирая своими шпилями небеса, над тихими узкими улочками старого города, где располагались аккуратные небольшие домики простых горожан. Освещенные сотнями фонарей, набережные были переполнены беззаботно прогуливавшимися квенди, наслаждавшимися прохладой осенней ночи в приморском городе. Чуть ближе к окраинам Лебединой Гавани располагались каменные причалы, у которых на безупречной водной глади покоились суда военного флота тэлери. На отдельных причалах для гражданских кораблей, располагались небольшие рыбацкие лодочки, и громадных размеров парусные суда-лебеди высокородных господ, приближенных Кириарана.

— Впечатляет, не правда ли?

Финвэ лишь кивнул в ответ на тихий вопрос правнучки. Ему было странно видеть Филитэль в этом новом образе хрупкой на вид, изящной девы из тэлери.

По узкой тропинке, ведущей из песчаных, испещренных оврагами, просторов к городским стенам, родичи сравнительно быстро подошли к благоухающим зарослям кипариса и невысоких вечнозеленых кустарников, которые росли на протяжении всей сухопутной окраины Альквалонде, опоясывая его, подобно драгоценному поясу.

— Как же мы попадем в город? — вслух спросил Финвэ, — Эти стены почти так же высоки, как древние пихты Ост-Эйниор…

— Я знаю тайный путь, — улыбнулась Филитэль, — Но для начала мы подкрепим силы ягодами! — воодушевилась его правнучка, — Здесь растут те, что особенно вкусны…

Сладкие кроваво-алые плоды барбариса показались Финвэ самым вкусным, что он пробовал в своей жизни, по крайней мере, после того, как покинул чертоги ожидания. Они с Филитэль наблюдали за большими ярко-желтыми мотыльками, которые беспечно порхали с одного куста ночной лилии на другой. На изящной ветви земляничника, покрытой красноватой корой, дремала пушистая соня, светло-серебристый мех ее переливался в лунном свете.

— Давно не баловала себя такими яствами! — хохотнула Филитэль, совсем по-детски набивая щеки ягодами барбариса. — Хотите? — она со смущенной улыбкой протянула Финвэ маленькую ладонь, полную соблазнительных на вид, ароматных, казавшихся темно-красными в ночной тьме, ягод.

Благодарно кивнув, Финвэ принял угощение из рук родственницы. Положив в рот одну ягоду, он стремился почувствовать полнее ее сладкий, с оттенком горечи, вкус, подняв вверх голову и любуясь сиянием творений Варды. Яркие зеленовато-белые огоньки на темно-синем полотне неба мерцали и напоминали светлячков. Бывший Владыка нолдор ощутил себя окруженным, завороженным темнотой осенней ночи. Через несколько мгновений непрерывного созерцания темного неба, ему и впрямь почудилось, что кроме тьмы его не окружает ничего…

***

Словно от удара Финвэ пришел в себя, тут же резко вскочив на ноги, и осматриваясь по сторонам. Он совершенно не мог понять, где находится.

Окружавшая его обстановка напоминала то ли темницу, то ли подобие склепа. От резкого движения перед глазами все кружилось, и Финвэ рухнул, упав на мягкую, застеленную сатиновыми простынями, удобную лежанку. Понадобилось не меньше четверти часа, чтобы немного отдышаться и сориентироваться.

В какой-то момент бывшему Нолдарану показалось, что его голова вот-вот взорвется от тысяч роившихся в ней мыслей. Обхватив голову руками, Финвэ сел на своем ложе, выпрямившись и попытался привести в порядок отказывавшийся служить ему разум.

«Как и почему я оказался здесь?! Где Филитэль?! Грозит ли ей сейчас опасность? Она ли явилась причиной того, что я оказался в этом склепе?» — все эти вопросы разрывали на части кипящий разум. Однако главным, нуждавшимся в том, чтобы быть проясненном скорее прочих, был вопрос — «Где я?!»

Бывший Владыка нолдор перевел дух, растирая виски. Постепенно острота зрения начала возвращаться даже в полутьме. Финвэ сидел на небольшой лежанке в маленькой комнате с всего лишь с одним крошечным окном слева. Окно было плотно зашторено. Даже несмотря на эту плотную ткань, можно было заметить, что в оконный проем была вделана искусно выкованная решетка, напоминавшая причудливо переплетенные ветви плюща. Массивный дубовый стол, стоявший перед ложем, был завален какими-то бумагами, рисунками и чертежами. Цвет стен в темноте было непросто различить, но скорее всего они были светло-серыми с нанесенными на них темно-синей красной стилизованными орнаментами, изображавшими морские волны. На холодном каменном полу распластался недорогой, но добротно сотканный ковер.

«Филитэль!» — вновь пронеслось в голове у Финвэ, и он молнией устремился к обнаружившейся справа двери, которая, как он и предполагал, оказалась запертой.

От досады и бурлящего в крови негодования вперемешку с полным отсутствием идеи о том, где он и что теперь делать, Финвэ со всего размаху ударил кулаком в деревянную дверь.

«Неужели снова плен?!» — от этой мысли по спине побежали мурашки. Мысленно попросив у Валар помощи, Финвэ устало упал на лежанку. Ноги гудели, в роа чувствовалось странное изнеможение, в ушах шумело. В пору было дать волю навалившемуся на него оцепенению в смеси в отрешенностью, и избранник Валар блуждал потерянным взором по обстановке своей темницы.

Вдруг его взгляд поймал странный блеск среди вороха исписанных пергаментов, в беспорядке лежавших на столе вперемешку с фолиантами и рисунками. Оттуда, откуда он смотрел, казалось, что свет от небольших размеров огненного шара пытается пробиться сквозь многие слои бумаги. Финвэ поднялся на ноги и не колеблясь протянул руку к источнику свечения, замерев пред ним в восторге, широко распахнув ярко-синие глаза.

— Палантир! — вслух произнес он, — Видящий камень…

Бывший Владыка народа нолдор, несмотря ни на что, всегда ценил крайне высоко многочисленные таланты своего первенца, но в этот миг его как никогда прежде переполняло чувство гордости за Феанаро. В его распоряжении был палантир, а это значило, что он мог увидеть то, происходило в уголке Арды, где находился другой такой Видящий Камень, и даже говорить с тем, кто, подобно ему сейчас, стоял, склонившись над палантиром, приложив ладони к его идеально гладкой, блестящей и переливавшейся неземным светом поверхности.

Затаив дыхание, Финвэ всматривался в темно-фиолетовую глубину созданного старшим из его детей шара, держа его обеими руками. Первым, что он различил, после того, как золотистая дымка рассеялась, были высокие, увенчанные разноцветными, выложенными мозаикой, куполами башни Тириона, освещаемые ярким светом Анара. Главный город нолдор Амана, его оплот и основанная им столица второго народа предстал во всей красе перед ненасытным взором своего бывшего Владыки. Беломраморная набережная Туны, протекавшей через самый центр, выложенные красным полированным гранитом дорожки поражающих буйством осенних красок садов и парков, холмы, с красовавшимися на их вершинах святилищами Валар-покровителей города — все это видел Финвэ и сердце его обмирало, а феа готова была вырваться из тела, устремившись туда, на залитую светом центральную площадь, где располагались его чертоги — огромный, многоуровневый дворцовый комплекс, вмещавший в себя многочисленные одноэтажные хозяйственные постройки, галереи, просторные приемные покои, огромные пиршественные залы со сводчатыми потолками и рядами массивных колонн, украшенные искусно вырезанными из мрамора статуями, висячие сады и парки, разбитые на большой высоте, благоухавшие весной ароматами цветущей вишни и яблонь, а осенью услаждавшие взор яркими красками поздних цветов и окрашивавшимися во все оттенки зеленого, желтого и красного листьев, все это было там и по сей день. Не в силах оторвать взора от прекрасных видов Тириона, бывший Нолдаран заметил на одной из террас показавшуюся знакомой фигуру, прогуливавшуюся у края, легко касаясь перил и кутаясь в теплый светло-голубой плащ от дувшего на высоте прохладного ветра.

И снова воспоминание об их с Индис и общими детьми жизни во дворце столицы всколыхнулось, болью отдаваясь в учащенно забившемся сердце Финвэ.

«Сейчас не время тосковать о женах!» — тут же возмутился он собственным мыслям. — «Я должен узнать, где я и что произошло с Филитэль!»

В этот момент деревянная дверь на противоположенном конце небольшой комнаты заскрипела и отворилась. Финвэ резко оглянулся, не успев выпустить из рук палантир, который засветился голубовато-синим, словно приветствуя вошедшего.

— Приветствую в моих скромных чертогах, Нолдаран, — произнес грудным голосом вошедший высокий, как и он сам, широкоплечий нолдо, — Надеюсь, небольшая хитрость Филитэль и моего кольца позволила тебе хорошенько отдохнуть после долгой дороги, — и он от души рассмеялся.

Ошеломленный этим внезапным появлением, Финвэ отпустил палантир, повернувшись спиной к столу, на котором он лежал, а лицом к нежданному собеседнику.

— Я вижу, ты уже вполне освоился с моим Видящим Камнем, — снисходительно ухмыльнулся неизвестный нолдо, — Могу представить, как не терпится тебе снова оказаться в кругу родни… — он закатил глаза с гримасой притворного сопереживания.

— Кто вы такой?! — сжимая кулаки, грозно спросил Финвэ.

Незнакомец назвал имя Филитэль, и это давало повод думать, что именно благодаря «Пташке» он очутился снова в неволе, а потому бывший Владыка нолдор счел излишним интересоваться ее самочувствием и местонахождением.

Только сейчас Финвэ понял, когда именно ошибся, позволив «родственнице» прикоснуться к своей ладони острием пропитанного усыпляющим зельем шипа на бриллиантовом перстне при передаче барбарисовых ягод.

Стоящий перед ним нолдо обладал жесткими, но правильными чертами, был статен, могуч и высок ростом, как и многие из истинных татьяр. Он был одет в темно-синий укороченный камзол с золотыми украшениями на галунах и высоком вороте, имел длинные черные, прямые волосы. Голову неизвестного собеседника украшал тонкий серебряный обруч с единственным сапфиром посреди белого лба. Поверх камзола, выступая скорее в качестве украшения не лишенного тщеславия посетителя, нежели согревая его, лежал, застегнутый на золотую фибулу, плащ плотного атласа с вышитыми серебром по его краю мелкими звездами.

Видя, что он медлит с ответом, в свою очередь, рассматривая его, будто диковинную тварь или растение, Финвэ ощутил прилив гнева.

— Отвечайте, кто вы и куда вы меня притащили?! — загремел над сводами комнаты голос бывшего Нолдарана.

— Тише, нас могут услышать. Я — Энларо* Тульвион, — белозубо оскалился незнакомец, чей грудной голос зазвучал тверже, — и руковожу разведкой Нолдарана Эллерондэ…

— Кого?! — перебил его Финвэ.

Его собеседник нахмурил брови почти также, как это делала Филитэль.

— Нолдаран из надежных источников заранее был оповещен о твоем скором появлении в землях Амана. Перед нами была поставлена задача — узнать о твоем местонахождении и доставить целым и невредимым в Тирион, — он покачал головой и улыбнулся.

Финвэ часто заморгал от удивления и встряхнул вмиг отяжелевшей головой.

— Вы из Тириона? — спросил он слабеющим голосом, — И вы не сомневаетесь, что я это я? — он изумленно глядел на благородного Энларо и не мог поверить в услышанное.

— Теперь, когда ты передо мной, исчезли последние остававшиеся сомнения, Владыка, — он склонил голову в легком поклоне.

Отступив на шаг, Финвэ старался привести мысли в порядок.

— Где мы? Почему она усыпила меня? — уже тише спросил он у стоявшего напротив него квендэ, представившегося командиром разведки Тириона.

— Нам нужно было без лишних вопросов с твоей стороны и со стороны тэлери провести тебя внутрь городских стен. Мы в Альквалонде. В его историческом центре, недалеко от бухты «Солосимпи*», — отвечал спокойным тоном его собеседник.

— В Альквалонде?! — изумился снова Финвэ.

— Не сюда ли ты хотел попасть? — улыбнулся в ответ Энларо, — Если ты чувствуешь себя в силах, то можешь надеть вот это, — он протянул ему среброволосый парик, ловко выпростав его из складок плаща, — надень вот это и следуй за мной, Нолдаран. Скоро рассветет, а мы должны успеть кое с кем встретиться.

Схватив парик, Финвэ последовал за незнакомцем, от которого исходил дух уверенности в собственных словах и делах, что показалось бывшему Владыке нолдор хорошим знаком.

Они вышли в узкий коридорчик из бугристого камня, и пошли в направлении света, лившегося из ярко освещенной комнаты справа. Там их ожидала нарядно одетая, скучающая Филитэль и трое рослых молодцов-охранников досточтимого Энларо, как догадался Финвэ. Молодцы тоже были из нолдор, широкоплечие и могучие, как и он сам.

Золотые блестки на вечернем платье Филитель ослепляли. Голубовато-белый свет от висевшего под потолком феанарова светильника тоже слепил глаза. Финвэ щурился от его бликов, рассматривая обстановку, в которой роскошные предметы одежды и интерьера смешивались в причудливый калейдоскоп с общей бедностью небольшого домика в историческом центре Альквалонде, где они сейчас находились.

— Наденьте еще вот это, — безразличным тоном бросила Филитэль, едва взглянув на него и давая знак одному из охранников.

Тот приблизился к Финвэ, протягивая аккуратно свернутые, расшитые серебром и многочисленными жемчужинами праздничные одежды тэлери, поверх которых лежал изящный мужской пояс темно-зеленого шелка, унизанный бляшками из белого золота и разноцветными самоцветами.

Пришлось переодеваться и облачаться в выданный костюм при всех, что представляло для не привыкшего демонстрировать свою наготу Финвэ определенную трудность. Пока он снимал загрязнившиеся в дороге одежды эльдар и надевал новехонькие шелковые и атласные одежды квенди, воспевающих море, Энларо о чем-то неслышно перешептывался с Филитэль в другом углу комнаты, служившей, по видимому, одновременно приемной, гостиной и столовой хозяевам дома.

Одежды, странным образом, оказались точно по его размеру, будто были специально пошиты для бывшего Нолдарана. Он даже успел бросить быстрый взгляд в стоявшее в дальнем углу напольное зеркало в роскошной, покрытой сусальным серебром раме и короне из сплетавшихся хвостами дельфинов.

— Ты готов? — энергично повернулся к нему Энларо, — Тогда идем! А вы оставайтесь здесь, пока не увидите мой знак, — обратился он к молодцам из охраны, и, лихо завернув свой темно-синий, покрытый по кромке мелкими звездами, плащ, направился к двери, выходившей на улицу.

Сорвавшись со своего места в мягком кожаном кресле, Филитэль подскочила к нему и, глумливо улыбаясь, оперлась о выставленный командиром разведки нолдор локоть.

Неизвестно когда успевший надеть серебряный парик, Энларо отворил дверь и решительно шагнул за порог, увлекая за собой Филитэль. Чувствовавшему себя пленником даже больше, чем он ощущал себя таковым, находясь у эльдар, Финвэ ничего не оставалось, как тоже надеть парик, неумело пряча под ним свои длинные, густые черные волосы, и выйти в прохладную темноту приморской осенней ночи, мысленно призвав на помочь Высшие Силы.

Он не спросил о палантире, о нынешнем Нолдаране, не спросил, куда они идут, и в какой-то момент подумал, что, по сути, ему уже совершенно все равно, что с ним будет дальше…

========== Часть 6 ==========

Комментарий к Часть 6

melisse (кв.) - возлюбленная

Erendis (кв.) - Одинокая

Mirime (кв.) - Свободная

Шагая по оживленным и ярко освещенным горящими в витринах лавок и магазинов огнями и фонариками центральным улицам и переулкам Альквалонде, бывший Владыка нолдор думал о том, что они трое совсем не похожи на окружавших их прохожих-любителей ночной жизни из местных.

И если миниатюрная, невысокая Филитэль в своем аккуратном серебряном парике еще могла в одиночку сойти за одну их веселых тэлери, вышедших этой ночью на улицу, чтобы показать себя и полюбоваться на других, то они с Энларо — высокие, с широкими плечами и налитыми силой мускулами на руках и ногах, ни при каких обстоятельствах не могли быть приняты за мужей из третьего народа.

Певцы моря были грациозными, легкими и изящными. Их мужчины, все до единого, статные, с тонкими запястьями и длинным стройными ногами, редко обладали природной мощью, которой были наделены все мужи из нолдор, пошедшие от татьяр.

Поэтому Финвэ был крайне удивлен, заметив, что на них троих, спешным шагом идущих в направлении дворца Кириарана, никто не обращал внимания.

Сама ситуация, в которой он оказался, претила его благородной натуре. Он, Владыка нолдор и основатель Тириона, прикрываясь чужой личиной, разгуливает под покровом ночи поулицам Альквалонде в несуразном среброволосом парике и в компании двух подозрительных личностей, доверять которым у него нет ни малейшего мотива.

Постепенно ускоряя шаг, трое нолдор шли по освещенной сотнями маленьких фонариков узкой улочке, как Энларо кивком головы указал на выложенную телерийской мозаикой небольшую дверь с правой стороны улицы.

— Было бы неплохо зайти в питейный дом, — с хитрой ухмылкой промурлыкала Филитэль.

Вместо «домов искусств», распространенных в Тирионе, где всегда можно было выпить бокал или два отменного валмарского вина и насладиться игрой музыкантов и пением сладкоголосых певцов, в столице Ольвэ, где большинство квенди были простыми рыбаками, отдавали предпочтение питейным домам. В этих заведениях, впрочем, также можно было услышать пение певцов-любителей, равно как и талантливую игру на флейте, арфе, лютне и прочих инструментах.

В небольшом питейном доме, куда они зашли, было много квенди. Были даже дети, с веселым визгом поедавшие сладости под присмотром нянь и родительниц. Несколько нарядно, но небогато одетых нисси о чем-то увлеченно беседовали, нэри же наблюдали за выступлением музыкантов. На сцене, устроенной посреди залы, высокий среброволосый тэлеро с еще по-юношески звонким голосом, пел хвалебную песнь Вала Ульмо, аккомпанируя себе на арфе. Как только последняя нота была пропета, он, под шум аплодисментов, неспешно сошел с помоста, освободив его для следующего музыканта, желавшего продемонстрировать свое искусство собравшимся.

Филитэль, совсем как дитя, в котором еще жив дух соперничества с другими, подбежала к одному из столиков в углу, показывая всем видом, что заняла его для себя и своих провожатых.

Финвэ уже собрался спросить у своих спутников о цели всего этого маскарада, в который был втянут помимо воли, но сосредоточенный вид Энларо насторожил бывшего Владыку, заставив отложить расспросы для более спокойной обстановки и тоже внимательно оглядеться по сторонам.

Они уселись за столик. Филитэль выглядела взволнованной и все время искала кого-то взглядом.

— Знаете, Владыка… Было бы неплохо вас предупредить — наши пташки абсолютно повсюду, — прошептала она доверительным тоном, склонившись к уху родича.

Не прошло и минуты, как к ним, неся поднос с несколькими наполненными доверху вином кубками, подошла невысокая нисс в пестром платье. Ее волосы, лишь слегка отливающие золотом, были убраны в необычную высокую прическу.

— Немного вина? — эта фраза совсем не напоминала вопрос.

Дева с вызовом вгляделась в лицо Филитэль и вскинула брови. Отточенным движением нисс поставила деревянный поднос на стол и преподнесла каждому по кубку.

— Ой! — с тихим смешком златовласая оскалила белоснежные зубы, наигранно пожав плечами. Цепкий взгляд Финвэ уловил крошечный фиал, размером с крупную вишню, который нисс уронила на стол рядом с ладонью Энларо, — Я такая неуклюжая!..

Командир разведки Тириона коротко кивнул ей, едва взглянув, и сдержанно улыбнулся.

Дева поклонилась и быстро отвернулась, собираясь направиться к другому столику, как Филитэль схватила ее за руку.

— Ты не о чем не забыла? — поинтересовалась нолдиэ, сдвинув брови.

— Разве?! Ах, да… Могла бы напомнить и повежливее! — скривилась прислужница.

Нисс, наградив правнучку Финвэ долгим пристальным взглядом, достала из блестящих в пламени светильников волос изящную, но совсем недорогую медную заколку.

— Спасибо, — проворковала Филитэль, когда златокудрая дева, кокетливо смеясь и глядя во все стороны на бывших в зале нери, быстро шагала к небольшому окну на противоположном конце помещения.

— Я требую объяснений! — возмутился Финвэ, у которого от загадок, недомолвок и неразберихи, царящих вокруг него с того дня, как он снова оказался в Амане, успело истощиться терпение, а голова непрерывно шла кругом.

— Мой король, сейчас не время… — вкрадчиво объяснил Энларо, положив руку на запястье венценосного нолдо и с силой сжав его, словно капкан.

«Королю» оставалось, стиснув зубы от боли, наблюдать, как его немногословный собеседник что-то шептал на ухо Филитэль. Слушая, та хмурила черные брови и презрительно морщила лоб.

— У меня тоже есть идея! — сказала она вслух и резко встала из-за стола.

Когда стихли овации после выступления очередного певца, Филитэль с сияющей улыбкой подошла к одному из юношей-музыкантов, чьи волосы отливали светлым золотом, и попросила его сыграть на лютне. Только он извлек из инструмента первые призывно-меланхоличные аккорды, она плавно, словно лебедь, поднялась на помост и поплыла к середине сцены. Голос у правнучки Финвэ оказался глубокий, бархатный, гулкий. Он разносился по зале, достигая самых дальних ее уголков.

Отчаянная нолдиэ пела все громче и громче, слегка пританцовывая, но серьезный взгляд ее светло-серых глаз был все это время направлен на входную дверь.

Я не безупречна, но у меня бриллиантовое сердце.

Может, я не безупречна, но ты знаешь,

Что у меня бриллиантовое сердце.

Финвэ пробудился в своем шатре, когда свет далекого Серебряного Древа уже достиг своего зенита, проспав много часов. Час бодрствования был в самом разгаре. За плотной тканью шатра слышались чьи-то торопливые шаги, обрывки речи проходивших мимо квенди и доносился запах готовящейся в общем очаге похлебки.

Они спали, обнявшись, лежа лицом друг к другу. Широкие атласные рукава нижней сорочки вождя татьяр служили подушкой для кроткой девы, которая все еще спала, пригревшись, укрытая покрывалами из кашемира, поверх которых Финвэ положил шкуру убитого им во время охоты несколько месяцев назад медведя.

Большую часть ночи они провели без сна, и теперь Финвэ, прикрыв глаза, вдыхая ее тепло и нежный аромат ее тела, воскрешал в памяти недавнее свое ослепление, неистовство и бесконечные ласки, которыми они обоюдно одарили друг друга. В его роа все еще тлела, он чувствовал это, зажегшаяся в прошедший час отдыха искра. Стоило только подуть, раззадорить ее, и она снова готова была превратиться в пламя, поднимающееся до небес, как-то, что горит в кострище импровизированного святилища, славя Стихии и разжигая решимость в сердцах.

Не в силах покинуть ее, Финвэ, тем не менее, понимал, что ему просто необходимо встать с лежанки, одеться, справить естественные телесные нужды и отправиться отдавать распоряжения относительно их дальнейшего продвижения к желанной цели. Долго останавливаться на одном месте было нельзя. Такая остановка могла обернуться бедой. Опасность, неведомая, а оттого еще более пугающая, следовала по пятам за ними.

И все же, несмотря ни на что, он чувствовал себя как никогда счастливым и желал разделить с соплеменниками свое нежданное счастье.

Дева проснулась, когда он, после всех приготовлений, полностью одетый, уже собирался покинуть свой шатер.

Она умоляюще поглядела на него, стараясь встретиться с ним взглядом, и зябко натянула на оголившееся белоснежное плечо теплое покрывало.

Финвэ тут же подошел к ней и присел рядом, огладив прекрасные серебряные пряди, выбивавшиеся из-под покрывал.

— Как твое имя, мелиссэ*?

— Мириэль… — прошептала дева, поймав его ласкающую ее волосы руку и припав к ней бледно-розовыми губами.

— Мириэль, — повторил, расплываясь в счастливой улыбке, Финвэ.

Вождь татьяр, выглянув из-за полога, закрывавшего вход в его шатер, подозвал проходившую мимо деву и попросил приготовить теплой воды и новые красивые одежды для Мириэль, а сам спешно отправился разыскивать мать, чтобы сообщить ей долгожданное известие о своей помолвке и скорой свадьбе.

— Я не припоминаю лица этой девы, — нахмурив задумчиво брови, говорила Татье, — Кто она, ты знаешь ее родителей?

На миг Финвэ замялся, не зная, что ответить. Он не знал, кто были родители его возлюбленной. К счастью, положение спасла подруга его матери, сидевшая рядом с супругой Атто. Она удивленно посмотрела на Финвэ, а затем на Татье и неуверенным тоном произнесла:

— Мириэль Вышивальщица? Я, кажется, знаю, о ком речь… — она наморщила лоб, — Это дочь Эрендис*, она служит при семье благородного Хиссимэ. Говорят, никому не удалось превзойти ее в искусности вышивки и шитья одежд, — она приятно улыбнулась, — Поэтому у семьи Хиссимэ самые изысканные наряды, затмевающие своими роскошью и блеском даже твои одежды.

— То есть, — воззрилась на подругу Татье, выгнув брови, — ты хочешь сказать, что эта Мириэль Териндэ — простая прислужница? — она скривила рот.

— Мама! — решительно начал Финвэ, — Разве это имеет какое-либо значение?!

— Само по себе никакого, разумеется, — отвечала за нее подруга, — Но есть еще кое-что любопытное в этой истории… — загадочно произнесла она, криво улыбнувшись.

Мать и сын вопросительно посмотрели на нее.

— Все знают, что Эрендис живет одиноко… — она взглянула сначала на подругу, а затем на Финвэ, — И никто не знает, кто является отцом Мириэли…

— Как?! — встревожилась Татье, — Неизвестно, кто ее отец?!

— Кто бы он ни был, Мириэль — моя нареченная с этого дня! — повысил голос Финвэ, — И прошу тебя, не будем больше поднимать эту тему. Сегодня же я объявлю об этом во время общей трапезы, а пока прикажи своим девам собирать вещи — мы должны двигаться вперед! — и, не дожидаясь ответа, он направился к месту, где были привязаны подаренные Оромэ лошади.

Вспомнив о лучшем друге, Финвэ стрелой помчался на своем белоснежном коне сквозь лес, в стан следовавших за вторым народом нельяр. Теперь их с Эльвэ встречи стали реже из-за многих забот, что легли на плечи обоих вождей. Зато сейчас, когда оба они получили этот высочайший статус, он мог совершенно официально приехать в лагерь лалдар и попросить их предводителя о переговорах и совете.

Так Финвэ и решил сделать в тот раз. Он настолько хотел разделить радость с дорогим другом, что нещадно гнал коня и влетел на стоянку нельяр на полном скаку, чуть не сбив наземь нескольких квенди, что собирались приготовить недавно добытых куропаток и мирно ощипывали их, сидя в сгущавшихся сумерках у весело пылавшего костра.

Заслышав топот копыт его лошади, Эльвэ выбежал навстречу из своего шатра и протянул к другу руки. Он улыбался доверчиво и немного беспомощно. В часто менявших цвет светлых глазах вождя третьего народа отражалось нешуточное беспокойство.

Вождь татьяр проворно соскочил с лошади. Они крепко обнялись. Широкая улыбка, не сходившая с лица Финвэ, казалось, смогла успокоить и немного ободрить его лучшего друга.

— Пойдем в мой шатер, — пригласил Эльве, беря гостя за руку и увлекая в направлении единственного белоснежного льняного шатра, стоявшего среди многих других, сшитых из темно-зеленой и серовато-бурой холстины.

— Тебя долго не было, и я очень скучал, — прошептал ему на ухо Эльвэ, когда они оказались в теплой полутьме освещенной лишь одним коптившим светильником просторной комнаты.

— Я тоже скучал о тебе, — говорил в ответ Финвэ, взяв в свои широкие ладони холодные кисти рук прекрасного лалдо, — Скажи мне все новости сперва ты, чтобы потом я смог посвятить все остальное наше время моим, — попросил он.

И Эльвэ, смущенно ласкаясь, принялся неспешно говорить обо всем, что произошло в лагере нельяр за то краткое время, что они не виделись. Он говорил, а Финвэ слушал и не слышал. Он наслаждался звуком мелодичного голоса Эльвэ и вглядывался в его совершенные черты, находя все новые признаки сходства с полюбившейся ему девой. Сердце его пело от счастья.

— А у меня для тебя совсем особенная новость, мой хороший, — ласково сказал Финвэ, после того, как Эльвэ поведал ему о событиях в их лагере.

Он притянул податливое тело друга к себе и жадно обнял:

— Я выбрал себе невесту и сегодня же объявлю о нашей помолвке на всеобщем сходе во время трапезы…

Эльвэ замер и вмиг напрягся в его объятиях, услышав это.

— Что?.. Что значит — «выбрал невесту»? — непонимающе спросил лалдо, хмурясь и слегка потрясая головой, чтобы отогнать наваждение.

— Да, мой ненаглядный, — закивал довольный Финвэ, — Я не чаял, что найду ее так скоро, но это свершилось, и теперь я счастлив! Должно быть, этот лес — зачарованный, если здесь стало возможным встретить единственную, которая подарит мне многих детей, как моя мать подарила их Атто…

— Детей… — потерянно повторил побледневший сильнее обычного Эльвэ.

— Да, мой серебряный цветок! — воскликнул Финвэ, улыбаясь, — Ну, скажи же, что ты счастлив за меня!

Он крепче схватил Эльвэ, обвивая стройного юношу сильными руками, и принялся кружить, стоя на одном месте, так, что длинные серебряные волосы и полы светлого в пол одеяния вождя нельяр развивались, образуя купол.

— Надеюсь, что и ты скоро обретешь счастье, — остановившись, Финвэ оправил растрепавшиеся волосы друга и снова с улыбкой загляделся на его прекрасное и показавшееся печальным лицо.

Эльвэ вдруг низко склонил голову.

— Нет среди наших дев такой, кто смогла бы стать моей единственной… — тихо проговорил он.

— Эльвэ, — его друг попытался привычным жестом приподнять белокожее лицо, взяв за кончик подбородка, — ты обретешь ее, я уверен в этом. А пока прими мое приглашение на нашу с Мириэль помолвку. Когда сумерки дважды сменятся тьмой, мой хороший, приходи со своими родичами и народом в наш стан. Я позову также Ингвэ и его родных и друзей. Созову всех на великий праздник! — и он схватил Эльвэ за юношеские острые плечи, крепко сжимая.

Вождь нельяр закивал серебрящейся в полутьме шатра головой, не смея, однако, взглянуть в глаза другу.

— Я приду на твой праздник, Финвэ, — молвил он, чуть слышно шевеля губами, — И со мной придет мой народ…

— Я с нетерпением буду ждать тебя, серебряный цветок, — шептал ему Финвэ, наклонившись к нежно-розовому уху и обвив тонкую талию Эльвэ…

Голос правнучки действовал на Финвэ завораживающе, он задумчиво склонил голову, слушая ее чувственную песнь. Краем глаза бывший Владыка все же наблюдал, за тем, как Энларо пристально изучал фиал, оброненный златовласой прислужницей. Сквозь тонкое стекло было нетрудно заметить, как тягучая жидкость, напоминающая кровь, медленно растекалась по его стенкам.

Вскоре Филитэль завершила свою песнь, Энларо тихо фыркнул.

— Твои идеи не всегда блестящи, — строгим тоном и с видом наставника обратился он к деве.

— Просто ты никогда не даешь им право на жизнь! — отрезала дева.

— Филитэль! — грозно зашипел Энларо.

— Я могла бы справиться и в одиночку! — бойко выкрикнула ему в лицо «Пташка»

— Пойми, это не игра, а важная миссия! Которую ты своим безрассудством можешь провалить! — командир разведки нолдор, казалось, был рассержен не на шутку.

— Это мы еще посмотрим! — парировала дева.

Со скоростью горной львицы Филитэль вскочила со скамьи и направилась к окну, оставив Финвэ и Энларо вдвоем за столиком. Бывший Нолдаран заметил, как его новый знакомый, стиснув зубы, сжал руки в кулаки.

— Вся в мать, пустельга, — покачал головой Энларо, провожая взглядом ее фигуру.

Через мгновение зазвенел колокольчик у входной двери, и на пороге заведения появились две довольно высокие для тэлери фигуры, облаченные в золотисто-бежевые плащи. Волосы обоих, убранные в аккуратные прически в виде переплетенных меж собой многих кос, лежащих вдоль спины, по цвету напоминали потускневшее от времени золото. Как ни странно, богатые одежды вошедших в этот небольшой питейный дом квенди не привлекли к себе особого внимания.

— Было бы не лишним узнать, как ты смог выбраться из плена эльдар? — поинтересовался Энларо, внимательно вглядевшись в ярко-синие глаза Финвэ.

— Я… — бывший Владыка отвернулся от собеседника.

Черты лица только что вошедших он видел лишь мельком, но они показались ему очень знакомыми, если не сказать больше, их лица показались ему родными.

— Я где-то видел этих уважаемых квенди, — Финвэ указал подбородком на только что вошедшую пару — мужчину и женщину, расположившихся за столиком в противоположном углу залы.

— Лучше отведай вина, — явно стараясь отвлечь его, деловито предложил Энларо, сделав большой глоток из бронзового, украшенного причудливыми морскими орнаментами, кубка.

Финвэ вновь обратил свой взор на пару златовласых квенди, но не смог увидеть их лиц, закрываемых сидящими перед ними тэлери, только неподалеку мелькнули украшенные золотыми блестками одеяния, словно из воздуха появившейся, Филитэль.

Терзаемый недобрым предчувствием, Финвэ пригубил вино. Его вкус был настолько хорош, что бывший Владыка быстро осушил половину кубка.

— Здесь очень жарко! — тут же вырвалось само собой у него.

— Скорее всего, ваше новое роа просто не может привыкнуть… — услышал он как сквозь сон.

Финвэ оглядывался по сторонам. Перед глазами быстро расползалось оранжево-желтое пятно, будто он долго, не мигая, смотрел в упор на сияние Анара или на пламя свечи. Но, почему-то, слух его обострился в разы, хоть и голоса слышались искаженными, словно слышать их приходилось, находясь глубоко под водой. Шум, царивший в зале и производимый многими посетителями, слился во едино, но голос стоявшей далеко от них Филитэль бывший Владыка мог хорошо различить.

— Прекрасный вечер, не правда ли? — спросила та у кого-то.

— Прекрасный… — подтвердил в ответ сильный и свежий женский голос.

— Вы не будете против краткой дружеской беседы?

— Я вся внимание, — раздалось в ответ.

— Мне кажется, вас заинтересовала эта прелестная вещица, — тихий голос и доверительный тон, с каким обращалась к собеседнице Филитэль, напоминал мурлыканье довольного сытого кота, — Вам все станет понятно, если вы обратите внимание на этот медальон, моя Леди…

Повисла короткая пауза.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила нисс-собеседница Пташки.

По ее интонации можно было понять, что она чем-то встревожена.

— Время сейчас неспокойное, — вкрадчиво начала Филитэль, — Вы не находите, что здесь очень шумно? Было бы неплохо продолжить беседу где-нибудь в другом месте.

Дева, чей свежий и сильный голос показался Финвэ очень знакомым, произнесла, обращаясь к неизвестному:

— Брат мой, что ты скажешь, если мы отправимся сейчас на прогулку в парк?

Филитэль молчала.

Измученный царящим вокруг назойливым, словно жужжание мухи над ухом, непрекращающимся шумом, Финвэ закрыл лицо ладонями. В пору было заткнуть чем-нибудь и уши.

— Энларо, что со мной? — охрипшим голосом прошептал бывший Нолдаран.

— Владыка! — командир разведки схватил его за плечо.

Не успел Финвэ собраться с силами, чтобы что-то ответить, как к глазам снова вернулась привычная зоркость, а разум мгновенно прояснился.

— Хм-хм, в палатах Мандоссэ было спокойнее, — произнес, наконец, избранник Валар, прочищая горло.

В ответ Энларо улыбнулся уголками губ и потер кончиками пальцев переносицу.

— Прошу, сохраняй спокойствие, — снова называя его на «ты», словно близкого родича, заговорил Энларо, — Нам всего лишь осталось дождаться Филитэль.

— Куда она ушла? И сколько нам предстоит ждать?

— Я не в силах ответить на эти вопросы, Владыка…

— О какой миссии говорила Филитэль? И почему вы сказали, что она может «провалить» ее?

— У Пташки непростой нрав, Владыка. Ты в этом уже убедился и сам, — отвечал, ухмыльнувшись, Энларо, — Она бесстрашна и сильна, но еще неопытна в таких делах. Я не желал ее участия в этой миссии…

Финвэ внимательно слушал своего загадочного собеседника.

— Мне она приходится еще более близкой родственницей, чем тебе, Нолдаран, — пояснил командир разведки Тириона, — Филитэль — моя единственная внучка, дочь нашей с Фаниэль единственной дочери. Вся в мать пошла — отваги больше, чем у братьев…

— Что? — само вырвалось у Финвэ, — Вы…

— Супруг Фаниэль Финвиэль, — покачал головой Энларо, пряча улыбку.

— Но как?! Когда?! — потрясенно спрашивал Финвэ, округлив яркие синие глаза.

— Я был одним из немногих, кто не пошел в Исход. Дальние походы и неведомые земли никогда не прельщали моего воображения, — усмехнулся его новообретенный родич, — Предпочтя служение в Тирионе ставшему Нолдараном принцу Арафинвэ, я с жалкой кучкой воинов нолдор оказался перед лицом угрозы, исходившей отсюда, из Альквалонде. Эта угроза до сих пор нависает над нашим народом. Командир стражей города, Аинайрос, один из солосимпи, не щадит попавших к нему в руки нолдор и строит тайные козни против Нолдарана Эллерондэ… — он замолчал, выдерживая паузу, — Я забочусь, как умею, о Филитэль. Только она не всегда готова понять и принять мою заботу…

Финвэ потребовалось некоторое время, чтобы обдумать услышанное. Затем он спросил:

— Где сейчас Фаниэль? Как зовут вашу с ней дочь и где она? Кто такой этот Эллерондэ?.. И где остальные мои дети и внуки?! — почти срывался на крик бывший Владыка нолдор.

Его собеседник обеспокоенно огляделся по сторонам, желая удостовериться, что никто из собравшихся в питейном доме не обратил внимания на громогласные возгласы Финвэ. Встречаясь взглядом с кем-либо из прочих гостей, Энларо кивал на своего собеседника с сочувственной полуулыбкой, давая понять, что его подвыпивший приятель немного не в себе.

— Спокойно, Владыка… — зашипел Энларо, — я расскажу тебе все позже и в другом месте.

На этих его словах дверь резко распахнулась и, заглушая визг испуганных нисси звоном доспехов, на пороге появилось полдюжины стражей Альквалонде.

— Надо же, у нас гости… — хмыкнул Энларо, покосившись на дверь.

Грозный вид этих закованных в имитирующую рыбью чешую броню и вооруженных до зубов воинов тэлери в очередной раз заставил Финвэ подумать о том, что он является пленником не столько отважной и коварной Филитэль и ее таинственного деда, назвавшегося его зятем, сколько сложившейся тысячелетиями в Амане политической ситуации.

Стараясь не смотреть в сторону вошедших служителей порядка, Энларо чуть пригнулся и принялся со спокойным, будничным и сосредоточенным видом разливать по их с Финвэ кубкам остатки бывшего в бутылке красного вина.

Краем глаза бывший Владыка заметил, как, с трудом сдерживая хохот, странная нисс из прислуги, облаченная в пестрое платье, что говорила с Филитэль, по-обыкновению вскинула светлые брови.

Послышался жалобный треск разбитого стекла, от которого нарядно одетые девы затрепетали от страха, а стражники потянулись к прикрепленному у поясов оружию.

— Ой! — прислужница не без издевки прикрыла рот ладонью; в мелких кусочках стекла было сложно узнать несколько бутылок белого вина, деревянный поднос тоже оставался осиротело лежать на полу, — Вечно я что-нибудь роняю…

Посетители начали встревоженно перешептываться — стражники искали кого-то взглядом в толпе.

— Нам нужно уходить, — сказал, словно бы между прочим, Энларо, спокойно отпивая из своего кубка и блеснув серыми глазами.

Финвэ сомневался, что стража Альквалонде позволит им беспрепятственно покинуть заведение, а потому, как и его провожатый, не двинулся с места, ограничившись кивком.

Рядом мелькнуло пестрое платье златовласой прислужницы. Она быстро огляделась по сторонам и почти мгновенно очутилась у большого стола, за которым сидело много подвыпивших квенди. Один тэлеро что-то оживленно рассказывал остальным, жестикулируя и возвышая голос. Прислужница, оказавшись рядом с ним в момент, когда тот объяснял нечто очень его беспокоившее нескольким собутыльникам, прошла слишком близко. Разумеется, полностью охваченный собственными переживаниями, незадачливый рассказчик неловким движением руки задел красавицу так, что эта рука оказалась непростительно ниже ее поясницы.

— Что вы себе позволяете?! — не своим голосом завопила нисс, — Как вы смеете распускать руки!

Все присутствующие обратили взоры в центр залы, где разыгралась сцена. Еще один нетрезвый тэлеро, сидевший за соседним столиком, сделал замечание «хаму». Слово за слово — и Финвэ сам не заметил, как получилось, что эти двое схватили друг друга за ворот рубахи. За каждого из смутьянов вступились приятели-собутыльники — началась драка. Даже городской страже было не под силу быстро угомонить посетителей питейного дома. Нисси испуганно жались к стенам, почти все нэри, одолжив у кубка храбрости, решили принять участие в общей потасовке.

От пронзительного писка златокудрой прислужницы закладывало уши. В разгар драки Энларо медленно поднялся из-за столика и по осанве пригласил бывшего Нолдарана последовать его примеру.

Финвэ вскочил. В этот момент послышался очередной истошный вопль, за которым последовали треск деревянной скамьи и звон разбитого стекла.

Бросившиеся разнимать зачинщиков стражи не обратили внимания на двух необычно высоких и широкоплечих тэлери, которые, стараясь не привлекать к себе ничье внимание, поспешили покинуть помещение.

Не говоря ни слова, Энларо быстрым, решительным шагом шел по узкой улочке, слегка втянув голову в плечи. Финвэ едва поспевал за ним, непрестанно оглядываясь. Ему казалось, что за ними следуют по пятам.

— Мы должны скрыться, — процедил сквозь зубы глава разведки Тириона.

По выражению серьезного и сосредоточенного лица Энларо было понятно, что ситуация в которой они, по видимому оказались, не была заранее спланирована.

Решив, что переживаемый ими момент не совсем удобен для выяснения всех обстоятельств тирионской жизни его родни и вообще для каких бы то ни было расспросов, Финвэ молча следовал за своим зятем.

Командир разведки оказался очень резв на ноги. Угнаться за ним, привычным к быстрой ходьбе, было непростой задачей. Энларо собрался свернуть в переулок, но тут же резко развернулся и почти бегом направился в обратном направлении.

— Там стража! — пояснил он набегу, — Они перекрывают центральные улицы…

— Что случилось? Куда мы направляемся? — у Финвэ по спине пробежали мурашки.

— Переждем в укромном месте, — был сухой ответ.

Лишь из обрывков встревоженных речей встречавшихся им на центральных улочках тэлери Финвэ смог понять, что суматоха поднялась в городе из-за того, что кто-то проник во дворец Владыки.

— Энларо! — крикнул он в ухо родича, хватая того за черный атласный рукав, — Они ищут нас?

— Филитэль справилась с заданием, — отвечал, снова блеснув радужками, командир разведки.

Лишь он произнес имя Пташки, спокойствие предрассветных часов огласила грозная сирена, доносившаяся со стен дворца Кириарана, белой громадой высившегося посреди центрального проспекта.

— Это сигнал тревоги, — прошептал Энларо, на миг замерев на месте.

— Филитель грозит опасность?! — Финвэ только в тот момент начал понимать, что стояло за планами деда и внучки.

— Она сама пожелала подвергнуться ей, — отрезал его собеседник, — За мной!

И тут Энларо бросился бежать. Его спутнику ничего не оставалось, как следовать за ним в лабиринт из узких улиц.

Двое бежали так быстро, что бывший Владыка нолдор не заметил, как они оказались на небольшой площади, заполненной столпившимися на ней квенди.

Уверенным шагом Энларо пробирался сквозь толпу, подняв ворот камзола, чтобы не было видно его лица. До слуха Финвэ доносились обрывки фраз, но было трудно разобрать, принадлежал голос говорившего мужчине или же деве.

— Что произошло?!

— Кого они ищут?!

— Кто-то пробрался во дворец самого Владыки…

— Это все происки проклятых нолдор!.. — раздавалось отовсюду.

Вдруг послышался стук копыт, на площади показались трое стражей на гнедых лошадях. Встревоженные тэлери расступались, чтобы дать им дорогу. Один из облаченных в серебряные латы всадников остановился совсем рядом с бывшим Нолдараном и его спутником. Словно гром среди ясного неба над головой нолдор прозвучал голос:

— Что с твоими волосами?!

Финвэ осмотрелся вокруг, ища взором кого-то в плотной толпе. Понадобилось еще несколько мгновений, прежде, чем он понял, что этот вопрос грозного стража был адресован ему. По спине пробежал холодок. И тогда избранник Валар почувствовал, что от быстрого бега его серебряный парик слегка съехал набок, обнажив для всеобщих взоров черные густые волосы.

— Эй, смотрите на этих двоих! — всадник рукой указал товарищам на двоих нолдор, замерших посреди площади, — Схватить их!

Командир разведки низко опустил голову, замерев на миг, словно окаменев, а затем со скоростью молнии помчался сквозь толпу, успев схватить Финвэ за плечо и увлечь за собой.

От шума крови в ушах, перемешивающегося с воем сирены тревоги, криками и ахами испуганных прохожих, чьи силуэты мелькали перед глазами, вместе с яркими пятнами факелов уличного освещения, рассудок бывшего Нолдарана кипел, а голова шла кругом. Будто во сне Финвэ слышал позади топот копыт, а затылком чувствовал горячее лошадиное дыхание.

— Нам не оторваться от них пешими, — задыхаясь скорее от волнения, чем от быстрого бега, прошептал бывший Владыка.

— Скорее, внутрь! — выкрикнул Энларо, неожиданно распахнув перед ним узкую дверь какого-то дома.

Без промедления двое преследуемых оказались внутри чьего-то пустовавшего жилища и тут же, ведомые инстинктом, побежали куда-то вверх по прогнившим деревянным ступеням. Подошвы сапог выбивали барабанную дробь при соприкосновении с деревом лестничных ступеней.

Не успел Финвэ увидеть свет Исиль, лившийся из небольшого круглого окна на самом верхнем этаже здания, как внизу послышались гулкие шаги преследовавшей их городской стражи.

— Они уже здесь!

Покричав это, Энларо отворил очередную дверь, и двое нолдор выбежали наружу, на крошечный балкон с простой кованой решеткой.

— Поторопись, Владыка!

Командир стражи с кошачьей грацией перепрыгнул на плоскую крышу соседнего домика, Финвэ последовал за ним.

— Осталось немного!

Вновь бросились бежать по лестнице, спускаясь со второго этажа очередного пустующего дома. Свернув налево, оказались в крошечном помещении, напомнившем Финвэ кухню.

— Здесь есть тайный путь через погреб, — объяснил Энларо, наклоняясь, чтобы поднять крышку люка, ведущего под землю. Пропустив вперед Финвэ, командир разведки установил крышку на прежнее место.

Ориентироваться среди кромешной тьмы с непривычки было довольно тяжело, но Энларо уверенно шел в одному ему ведомом направлении.

— Мы прямо под улицами старого города, — сказал нолдо, — Наш путь лежит в бухту «Солосимпи»…

— В бухту?! — воскликнул Финвэ, — Но зачем мы идем в бухту?! Почему вы не отвели меня в чертоги моего младшего сына, а отправились в тот питейный дом? И куда исчезла Филитэль?! Это она проникла во дворец Ольвэ?

— Будет лучше, если мы немедленно покинем Альквалонде, — заметил в ответ Энларо, делая вид, что не замечает негодования собеседника.

— И куда мы пойдем?! — воскликнул разъяренный Финвэ, — Как выберемся из города, если на его улицах за нами ведется охота?! — он схватился за голову, окончательно сорвав и бросив под ноги среброволосый парик.

— Мы поплывем на корабле, — ухмыльнулся Энларо, — Этот проход выведет нас к бухте, где нас уже ждет корабль. Туда же придет и Филитэль. Она найдет способ…

Бывший Нолдаран ощутил тошноту. Они выпили вина и ничего не съели в питейном доме. Сейчас он был голоден.

— Вот, возьмите коймас, — Энларо, словно прочитавший его мысли, протянул ему нечто, завернутое в плотную бумагу, — Его пекут в лучшей пекарне Тириона, — продолжал командир разведки нолдор.

— Благодарю, — прошептал Финвэ, откусывая кусок лепешки.

Вкус возвращающего силы хлеба, что выпекали по особому рецепту, хранившемуся в секрете тысячелетиями, напомнил ему о доме.

Индис не любила этот хлеб, предпочитая подкреплять силы фруктами и ягодами, а Мириэль — наоборот, в свое время ввела его рецепт в перечень избранных блюд королевской кухни.

Одно воспоминание тянуло за собой другое, и бывший Нолдаран видел вместо тьмы, в которой они брели, все новые и новые образы, щедро подсовываемые его памятью.

Казалось, они шли невыносимо долго. Поэтому, когда вдали забрезжил дрожащий свет звезд, бывший Владыка ускорил шаг.

Пол в этом переходе был устлан тонкими досками, стены и потолок были вырезаны из известняка, так что не нуждались в отделке, засыпать землей эти переходы просто не могло. Освещение предусмотрено не было, но даже среди полной темноты от Финвэ не укрылось множество ходов. Они, как паутина, соединялись друг с другом в некоторых местах.

Когда бывший Нолдаран остановился в тупике, прислушиваясь к свисту ветра над головой, Энларо дернул за какой-то маленький рычаг, отворивший им, наконец, путь на поверхность.

— Жители Альквалонде ничего не знают об этих подземельях, как бы странно это ни звучало, — снова пропуская его вперед, заговорил Энларо, — Мастера из нолдор всегда были искуснее прочих. Им не составило труда воздвигнуть еще один город прямо под носом у несмышленых тэлери. Эти переходы — еще одна из причин, почему в Тирионе всегда в курсе происходящего в столице Кириарана…

— Ваши пташки щебечут днем и ночью… — фыркнул Финвэ.

С облегчением вдохнув прохладный предрассветный воздух, пахнущий морем, избранник Валар подумал, что никогда не слышал ничего чудеснее, чем деликатный шум морских волн.

Среди лебединых кораблей тэлери было легко узнать тот, что принадлежал Энларо и его квенди. Лишь только они вылезли из люка прямо под мостками длинного причала и поднялись на его дощатую поверхность, как на одном из стоявших вдоль причала кораблей трое молодцов-охранников принялись поднимать сливающийся с цветом неба иссиня-черный парус с ярко контрастирующим гербом в виде золотой восьмиконечной звезды в красном круге.

Звезды, несмотря на предрассветные сумерки, еще ярко блестели на куполе Элентари, а Исиль представлялся желто-белой лепешкой коймас, окруженной легкой дымкой, как те, что только что были вынуты из печи. Финвэ, очарованный открывавшимся с причала бухты «Солосимпи» видом, замер, любуясь красотой мира живых.

Через пару мгновений очарование звездной ночи рассеялось, когда со стороны вплотную нависавшей над водой стены дворцового укрепления послышался чей-то крик. Они с Энларо вгляделись вверх — на стенах во всю шла погоня. Из-за относительно недоступности с моря и с суши этого участка укрепления, дежурство на нем почти не велось, и все же, двое нолдор отчетливо слышали звуки борьбы, становившиеся все громче и громче.

Чья-то изящная фигура мелькнула перед сияющими в свете звезд и Исиль доспехами — за кем-то гналось двое дворцовых стражей. Послышался характерный свист — в убегавшего полетела стрела. Темная фигурка заметно пошатнулась, но Финвэ смог различить блеск метательного кинжала, предназначавшегося одному из стражей. Легкие доспехи не смогли полностью оградить того от опасности. Наблюдая, затаив дыхание, Финвэ понял, что рана на груди, полученная этим тэлеро от кинжала была не смертельной, но все же довольно тяжелой. Второго тэлеро обезвредить не удалось — он сильно хромал, но все еще следовал за спасавшейся бегством фигуркой.

— Филитэль! — позвал громко Энларо, когда невысокая фигура оказалась на самом краю укрепленной стены.

Даже не оглянувшись, дева прыгнула с огромной высоты, угодив прямо в соленую воду, лишь бы избавиться от погони.

— Нет! — закричал бывший Владыка.

Не успев осознать всего ужаса происходящего, Финвэ на ставших мягкими ногах побежал по доскам причала обратно, в сторону города. Его взгляд был прикован к тому месту, где под толщей черной воды скрылась фигура бесстрашной родственницы.

Сам не ожидая от себя подобного, Финвэ прыгнул в воду и поплыл, думая лишь о том, чтобы спасти несчастную. К счастью, Филитэль была в сознании и даже смогла ухватиться за его камзол, когда бывший Нолдаран, наконец, приблизился к ней, уже погрузившейся довольно глубоко в морскую воду.

Энларо с горящими ужасом, отчаянием и злобой глазами ожидал на причале и помог Финвэ вытащить Филитэль на мокрые от лившейся с обоих морской воды доски.

Видя ее состояние, глава разведки Тириона упал на колени рядом с внучкой и бережно уложил на них ее голову:

— Филитэль! — Энларо в искреннем отчаянии качал головой, — Потерпи немного, малышка, я помогу тебе, — прошептал он, прикасаясь кончиками пальцев к вискам девы, по которым стекали капли воды.

— Бегите на корабль, скорее! Я успела выведать у Ольвэ несколько договоров и передала их Миримэ*.

— Сейчас-сейчас… — шептал Энларо, не зная, как поднять на руки Филитэль, чтобы еще больше ей не навредить — стрела пронзила насквозь ее тонкое тело совсем рядом с сердцем, и теперь наконечник едва торчал снизу, из-под ее лопатки.

— Нельзя рисковать из-за меня, — словно во сне прошептала Филитэль, — Иначе я действительно все испорчу… — прекрасное лицо девы было пугающе бледным.

— Мы спрячем тебя в подземелье! — воскликнул Финвэ в тот миг, когда послышались новые возгласы на тэлерине со стены, а со стороны города к причалу устремились вооруженные конники, державшие в руках ярко горящие факелы.

— Нельзя, чтобы они узнали о тайных переходах, — возразила родственница, — Не медлите, за вами погоня! Бегите на корабль!

С корабля им уже махал рукой один из охранников Энларо, приглашая как можно скорее взобраться по веревочной лестнице на его палубу.

— Я тебя не оставлю! — запротестовал командир разведки.

— Вспомни приказ Нолдарана, — прошептала Филитэль, прикрывая в изнеможении глаза.

Свет факелов в руках стражей озарил дозорную стену и ставшую золотисто-черной воду под ней.

Поколебавшись еще мгновение, Энларо издал низкий рык и за руку потащил потрясенного увиденным и насквозь мокрого избранника Валар к вот-вот готовому отплыть кораблю.

Раненная Филитэль оставалась недвижно лежать посреди причала в луже собственной крови. И бывшему Нолдарану казалось, что ее шепот эхом раздается у него в голове.

«О, Нэсса Мелеста! Помоги же ей, как уже помогала не единожды!» — мысленно воззвал он к Валиэ, взбираясь по веревочной лестнице на палубу.

Сердце замерло в груди бывшего Владыки Тириона, когда он издали увидел, что к беспомощно лежавшей правнучке подбежали несколько стражей. Не в силах наблюдать за тем, что произойдет с ней, Финвэ последовал примеру Энларо и, опустив взор, прошел с ним к носовой части корабля.

Лебединый корабль, подгоняемый попутным ветром, будто посланным самим Ульмо, выходил в открытое море. Бросив взгляд на черный парус, теперь выделявшийся на фоне бледно-голубого утреннего неба, Финвэ с болью подумал о первенце. Теперь и он сам, как когда-то Феанаро, покидал Лебединую Гавань после кровопролития на украденном у тэлери корабле.

========== Часть 7 ==========

Комментарий к Часть 7

Nien sur (кв.) - Белый ветер

Sulwine (кв.) - Береза

Восточный ветер становился все сильнее, раздувая черный парус и относя их корабль все дальше от причала. Этот прохладный ветер холодил мокрый затылок и спину с прилипшей к ней телерской праздничной одеждой бывшего Нолдарана. Но Финвэ не придавал значения ощущаемому во всем теле холоду. Взор ярко-синих глаз был устремлен вдаль, на четко обозначившуюся впереди линию горизонта. Он вспоминал Феанаро.

Из плена воспоминаний о первенце бывшего Нолдорана вырвал возглас Энларо.

— Я должен был остаться подле нее! Зачем я позволил ей участвовать в задании?! — Энларо поморщился и закрыл глаза, его пальцы сжались в кулаки, а губы в строну.

— Вашей вины нет в том, что произошло, — пытаясь ободрить его, покачал головой Финвэ.

— Теперь не имеет значения, виновен я или нет. Она осталась там, а я не смог помочь, — командир разведки опустил голову, его лицо было бледным, совсем как у пронзенной стрелой Филитэль, а глаза будто опустели.

— Командир! — окликнул Энларо один из черноволосых квенди зычным голосом, — За нами погоня!

Тут же Финвэ оглянулся, вглядываясь в желтеющий в первых рассветных лучах Анара портовый город и недавно оставленную ими бухту. За ними следовали два небольших быстроходных кораблика с белоснежными парусами.

— Командир, они скоро нагонят нас! — воскликнул другой молодец из охраны.

На что Энларо только тряхнул головой, даже не посмотрев в его сторону, ни в сторону кормы, откуда уже совершенноотчетливо можно было различить преследовавших их морских стражей телэри.

Корабль стало бросать на волнах из стороны в сторону. Стремительно меняющийся ветер засвистел в ушах бывшего в полном составе на его палубе небольшого экипажа.

— Соберись, родич! — Финвэ положил руку на плечо избранника своей средней дочери, — Мы все ждем твоих приказов!

— Тогда… — медленно произнес тот, — Тогда нужно ждать…

Взор Энларо Тульвиона был будто подернут туманом, когда отец его супруги заглянул ему в глаза.

— Дайте мне палантир! — скомандовал вдруг Энларо, — Что бы ни случилось с нами, я хочу, чтобы он был при мне, — голос его звучал с прежней непоколебимой уверенностью.

Один из молодцов выпростал из складок плаща завернутый в шерстяную шаль Видящий Камень, от которого исходил слабый холодноватый свет, и протянул командиру разведки.

Укрыв своим плащом крепко прижатый к груди небольшой шар, Энларо энергично огляделся по сторонам и кинулся к корме.

— Они уже готовы, — бормотал он, вглядываясь в приблизившиеся на критическое расстояние и непрестанно подгоняемые попутным ветром легкие кораблики морской охраны.

Подоспевший Финвэ, опершись на перила палубы, задумался о том, какие подобрать слова, чтобы убедить родича отказаться от бездействия, которое в той ситуации, в которой они оказались, представлялось бывшему Нолдарану чрезвычайно опасным.

Лишь только бывший Владыка нолдор сделал небольшой шаг в сторону, чтобы приблизиться к Энларо, свист птичьей трели почти у самого уха заставил нолдо проворно присесть от неожиданности, прикрывая голову.

— Что они творят?! — выкрикнул он, приподнимая голову, — Они же не затопят один из своих кораблей?!

Словно в ответ на его обращенный в воздух вопрос, над ними с нежным птичьим свистом стремительно пролетела очередная стрела и пронзила главный парус из черного шелка в самом центре красовавшейся в красном круге вышитой золотом восьмиконечной звезды.

— Я доверяю нашему командиру, — уверенным тоном сказал высокий нолдо, чьи густые волосы были убраны в низкий хвост, — И ты доверься ему, Владыка. Он всегда знает, что делает, — но потом, подумав, склонил голову и продолжил, — Хоть сейчас и переживает горе.

Финвэ поглядел с сомнением в сторону стоявшего прямо, с вызовом выпрямившегося во весь высокий рост, Энларо. Теперь им всем оставалось только наблюдать.

Ветер гнал их судно в открытое море, а легкие и маневренные корабли тэлери окружали беглецов с двух сторон. Среброволосые квенди, блестя доспехами, устанавливали на палубе диковинное оружие, видеть которое бывшему Нолдарану еще никогда не приходилось. Оно напоминало огромных размеров лук, плашмя установленный под углом на возвышении, только стальные стрелы были пугающе огромны.

Энларо, за которым Финвэ в компании троих охранников наблюдал, словно во сне, закрыл ладонями лицо и устало вздохнул.

«Он настолько раздавлен горем и чувством вины, что даже не собирается делать попыток спастись!» — ужаснулся Финвэ собственной догадке.

Через мгновение очередная стрела угодила в корму их корабля: послышался треск деревянных досок, не было сомнений, что после этого выстрела их преследователей корпус белоснежного лебедя получил сильнейшие повреждения.

— Скорее, Владыка! — приглашая последовать за собой, махнул рукой Энларо.

Услышав его призыв, Финвэ в недоумении застыл — командир разведки Тириона поддерживал свободной рукой небольшую лодку, под которой уже расположились трое его подчиненных.

Времени на раздумья у бывшего Владыки нолдор не осталось. От попадания очередной стрелы, которая была больших размеров, чем та, что пробила дыру в корме, корабль почти сразу резко накренился влево — вода из пробитого днища уже начала заполнять трюм.

«Хуже не будет, если я доверюсь ему сейчас» — мысленно твердил себе бывший Владыка, решительно шагнув в сторону маленькой лодочки из красно-бурого блестящего дерева.

— И что нам делать?! — спросил он в тревоге.

— Ждать… — снова был ответ.

И все же, долго ждать им не пришлось. Всего через несколько мгновений, по безмолвному приказу командира, трое черноволосых квенди подняли легкую лодку над головами и подбежали к краю палубы. Не успевший сразу сориентироваться, Финвэ едва поспевал за ними, напрягаясь не столько от тяжести общей ноши, сколько от испытываемого, в который раз за эти несколько дней новой жизни, ощущения близкой опасности.

— Время немного искупаться! — весело хохотнул один из разведчиков.

Не сговариваясь, все четверо одновременно прыгнули вперед, Финвэ был среди них только благодаря крепкой руке Энларо, которая удержала бывшего Нолдарана за плечо. Через миг холодная соленая вода уже окутала их со всех сторон, шум от треска главной мачты тонувшего белоснежного корабля доносился, казалось, сразу со всех сторон. Они впятером, укрываемые лодкой, быстро шли ко дну, и бывший Владыка нолдор не мог поверить своим ощущениям, когда его ноги коснулись каменистого дна.

Энларо проворным движением достал из крошечного кармана на груди фиал с кроваво-красной жидкостью, который «совершенно случайно» обронила златовласая прислужница из питейного дома. Командир разведки сжал в ладони причудливый сосуд, тонкое стекло с жалобным треском рассыпалось на части и что-то алое стало растворяться в воде. Эта жидкость, постепенно меняя цвет, с ярко-алого, на темно-вишневый, окутала их пятерых подобием тумана. Подчиненные Энларо, не теряя времени и ловко цепляясь за небольшие ручки с внутренней стороной лодки, опустили импровизированный деревянный купол почти вплотную ко дну. Окрашенная в темно-красный цвет морская вода, клубилась как дым, и постепенно, начала уплотняться, сворачиваясь в маленькие клубки, которые осадком оседали вниз, освобождая пространство у самого дна лодки, превратившегося в защитный купол, где было немного воздуха и можно было дышать.

«Как нам вернуться на поверхность?» — спросил Финвэ у Энларо по осанве, когда все они уселись, плотно прижавшись друг к другу, на каменистом океанском дне.

«Подожди немного, Владыка. Тэлери быстро надоест наблюдать тем, как тонет пустой корабль».

«А потом?!»

Ответа не последовало, и Финвэ не стал настаивать на нем, не в силах оправиться от пережитого прошедшей ночью и до конца осознать то, что происходило с ним в те мгновения.

Нолдор сидели наполовину в воде на покрытом темно-бурыми водорослями дне и молчали. Они дышали напряженно, делая глоток ценного воздуха только по острой необходимости. Каждый вздох был отчетливо слышен, отдаваясь эхом от стен их ставшей спасительной лодки.

«Мы скоро всплывем на поверхность?!» — осведомился бывший Нолдаран, — «Глубина здесь сравнительно небольшая, но мы слишком далеко и вряд ли сможем доплыть до берега».

«Все же, рискнуть стоит!» — глаза Энларо полыхнули в полутьме их убежища недобрым огнем.

Кивок его головы явился командой к всплытию, и, наконец, отпустив деревянную лодку, они впятером быстро поплыли вверх, к ярко освещенной солнцем поверхности.

Кашляя от долгой задержки дыхания, нолдор цеплялись друг за друга, словно слепые котята, пока не собрались с силами и не перевернули лодку, чтобы по одному забраться в нее

— Как действуем дальше, командир? — спросил с жизнеутверждающей улыбкой сероглазый нолдо, что просил Финвэ доверять Энларо.

— Остается уповать на милость Валар, — задумчиво ответил тот.

В этот миг выжимавший длинные черные волосы Финвэ вспомнил слова Оромэ о том, что оказавшись в Лебединой Гавани, он сможет рассчитывать на помощь Ульмо.

— О, Повелитель морей и рек, озер и ручьев, Ульмо, чей голос — рокот водопада, а мощь — штормовая волна, не оставь нас своей милостью! — воззвал Финвэ к Вала, схватившись за бортик лодки и склонив голову, вглядываясь в темно-синюю глубину океана, посреди которого они оказались, — Помоги нам, Владыка вод!

Едва он успел произнести это, как явившаяся из ниоткуда громадная волна накрыла Финвэ и его родича с головой. Вода с силой давила на виски, не давая возможности сделать ни единого вдоха. Еще через пару мгновений их двоих, словно тела нолдор были не тяжелее пушинки, подняло высоко над водной гладью и невидимая, но могучая сила понесла Энларо и бывшего Владыку Тириона на самом гребне волны с невероятной скоростью, поддерживая их, не давая опуститься в водную толщу.

Встревоженный Энларо оглянулся, а затем посмотрел вниз, ища взглядом своих подручных — их лодка виднелась внизу, тоже подгоняемая волнами. Брызги соленой воды, пронзавшие кожу лица, словно сотни острых иголок, холодили так сильно, что Финвэ показалось, будто он очутился на заснеженной вершине Таникветиль.

Вскоре их двоих, а затем и лодку с троими охранниками выбросило на неожиданно оказавшийся рядом песчаный берег.

— Благодарю тебя! — прошептал из последних сил Финвэ, упав на влажный песок и прикрывая глаза.

«Не благодари, Нолдаран, — послышалось ему рокочущее эхо в шуме прибоя, — Слушай свое сердце…»

Возвратившись из стана нельяр полный радостных предчувствий и предвкушения встречи с Мириэль, Финвэ решил, что пройдя некоторое расстояние, они смогут вновь встать лагерем, и тогда он отправится к Ингвэ и его миньяр, чтобы объявить им счастливую весть об их с Териндэ помолвке.

Едва появившись, вождь татьяр отдал приказ начать движение. Один за одним потянулись нескончаемой вереницей не так давно одомашненные кони, на чьих спинах покоились сложенные шатры и баулы с личными вещами. За лошадьми следовали пешие квенди.

Впереди процессии, один из немногих, кто передвигался верхом, ехал сам Финвэ. Чуть позади него ехали его родители, а также младшие братья и сестры, вслед за которыми брели кони благородных квенди.

Финвэ распорядился, чтобы Мириэль и ее матери была предоставлена лошадь, на которую они могли бы погрузить вещи. Саму деву ее покровитель усадил впереди себя на огромного белого жеребца, подаренного Оромэ и нареченного Ниэнсур*, и так, вместе с нареченной, двинулся в путь.

Его родня и благородные квенди с семьями безмолвно взирали на ехавшего в авангарде вождя. Никто ни словом не решился оспорить решение будущего Нолдарана везти Мириэль Териндэ рядом с собой.

Когда они, наконец, снова остановились, чтобы разбить очередной временный лагерь, по распоряжению Финвэ Вышивальщице были выданы самые дорогие ткани, украшения для одежды в виде цепочек и бляшек из золота и серебра, золотой и серебряной нити, а сам вождь татьяр преподнес ей блистающие всеми цветами Арды самоцветы — дары Стихий, полученные в Амане.

Его избранница пожелала сшить и украсить вышивкой праздничные одежды вождя татьяр. Поднеся ей, словно слуга госпоже, все необходимое для работы, Финвэ просил ее сшить одежды и для себя самой, украсив их также, как и те, что предназначались для него. Вождю второго народа хотелось, чтобы на торжестве по случаю помолвки они предстали перед гостями одетые в парные одеяния, символизирующие их единство и гармонию.

Пробыв несколько счастливых часов наедине с нареченной, Финвэ покинул свой шатер, где оставил Мириэль заниматься рукоделием, и направился к месту стоянки лошадей. Вождь намеревался лично известить Ингвэ и его квенди о готовящемся у татьяр торжестве.

Он обвязывал подобие седла вокруг живота Ниэнсура, когда к нему подошел его приятель по учебе благородный Тульвэ.

— Ну, здравствуй, вождь, — начал он, оглядывая Финвэ с головы до ног подозрительным взглядом.

— Здравствуй, друг мой, — улыбнулся ему Финвэ, выпрямляясь во весь высокий рост.

— Я слышал, у тебя появилась невеста, — продолжал напряженным голосом Тульвэ.

— В том нет никакого секрета, — ответил Финвэ, — Ты мог видеть ее, пока мы ехали к этому месту. Я как раз спешу сейчас в стан первого народа, чтобы пригласить Ингвэ, его родичей и всех, кто пожелает явиться, на праздник, который будет устроен вскоре в честь нашей с Мириэль помолвки.

— Я видел ту деву, что ехала вместе с тобой, — сдвинув брови, процедил его приятель.

— Что с тобой? — взглянув в его суровое лицо, встревожился Финвэ, — Ты не разделяешь моего счастья?

— Как я могу разделять его, вождь?! — с вызовом воскликнул Тульвэ, — Как мне разделять его, если сама Татье, твоя мать, обещала моему отцу и мне, что моя сестра Сулвинэ* станет твоей избранницей?

На мгновение Финвэ замер, стараясь припомнить разговоры с матерью, когда та упомянула о сестре Тульвэ.

— Друг мой, но как это возможно, если я даже не помню, как выглядит твоя сестра? … — растерянно сказал вождь татьяр, — Я увидел Мириэль, и чувство к ней само родилось в моей феа, наполнив ее счастьем, как и должно случаться всякий раз перед тем, как двое заключат союз, навсегда соединяясь…

— Кто такая эта твоя Мириэль?! — кричал ему в лицо взбешенный Тульвэ, — Моя сестра происходит из благородных квенди, что первыми проснулись и пошли за Атто и Татье, она достойна стать супругой вождя больше чем кто-либо! А твоя нареченная — безродная прислужница, родившаяся от неизвестного из нельяр!

Финвэ резко отвернулся от кипевшего злобой приятеля, переводя дух, стараясь справиться с нахлынувшим на него гневом, чтобы не ударить Тульвэ.

— Уходи немедля и не смей попадаться мне на глаза! — грозным голосом воскликнул избранник Валар, не оборачиваясь.

От его громкого голоса Ниэнсур вздрогнул и заржал.

— Если я узнаю, что ты и твои родичи очерняете имя моей невесты, я изгоню вас навечно и оставлю в этих лесах, — уже спокойнее сказал Финвэ, — И вам останется уповать на Валар, спасаясь от злой тени, что по пятам следует за тремя народами квенди.

Стараясь не глядеть на приятеля, вождь татьяр сел на коня и направил его туда, где недавно прошли следовавшие первыми миньяр, по следам которых он всегда ориентировался, ведя народ к Великому Океану.

Ингвэ и его семья приняли Финвэ в своем шатре с неизменным радушием. Златокудрый вождь миньяр, казалось, был искренне рад узнать новость о предстоящей помолвке и тут же принял приглашение Финвэ, сказав, что явится непременно вместе с домочадцами и другими из его народа, кто захочет веселиться.

— Скажи мне, друг, — положив холеную ладонь на плечо вождя татьяр, которого провожал до окраины стоянки, спрашивал Ингвэ, — скажи мне, ты уже испросил одобрения Валар? Что они сказали о твоем выборе?

— Одобрения Валар? — удивился его собеседник, — А разве для того, чтобы взять супругу, необходимо спрашивать разрешения Стихий?

— Им ведомо грядущее, — спокойным тоном объяснил Ингвэ, — Валар любят и оберегают нас и желают народам квенди лишь блага. Словно несмышленых детей они направляют нас в наших делах и поступках. Вот почему следует советоваться с ними и просить их благословения в каждом начинании.

— Ох, друг мой, — устало отвечал ему Финвэ, — ты проповедуешь не хуже самого Манвэ Сулимо. Поверь, Мириэль есть совершенство и гармония, воплощенные в девичьем роа. Единый наделил ее кротостью и величайшим талантом к рукоделию. А ее красота… Но я не хочу описывать ее. Ты придешь на наш праздник и своими глазами увидишь мою избранницу!

— Я приду, — кивнул со сдержанной улыбкой на пригожем лице вождь миньяр, — И да будет ваш с ней союз благословен самим Илуватаром, — и он поднял руку в прощальном жесте.

Недолго Финвэ пребывал в задумчивости, вспоминая в дороге слова Ингвэ. Вскоре его мысли перенеслись в лагерь татьяр, к которому он стремительно приближался. Там его ждала Мириэль. Когда он думал о ней, все внутри словно загоралось ярким пламенем, источник которого находился в области сердца. Чувствуя этот пожиравший его огонь, Финвэ еще больше уверялся в правильности сделанного им выбора. Ни одна другая дева не была и не будет способна разжечь в нем и сотой доли того пламени, что теперь бушевало в его роа и сжигало дотла его сердце. Его феа и роа принадлежат одной лишь Мириэль, с которой он будет связан вечно.

Еще раз сумерки успели смениться тьмой на стоянке второго народа, когда за вождями двух других, следовавших в Аман, от Финвэ были отправлены гонцы, чьей обязанностью было привезти с собой званых гостей.

Мириэль как раз успела закончить работу над прекрасными праздничными одеждами для себя и будущего супруга. И не было в мире квенди одежд прекраснее тех, что сшила и украсила Тенриндэ.

Эти белого, подобно лепесткам лилии, атласа одежды, богато украшенные золотой и серебряной вышивкой и усыпанные самоцветами Амана, были разнесены по двум специально сооруженным для церемонии празднования помолвки небольшим шатрам. В «шатер жениха» были унесены штаны, нижняя рубаха, туника, пояс и плащ, предназначенные Финвэ, в «шатер невесты» — нижняя рубашка, длинное в пол платье невесты, ее широкий татьярский шелковый пояс, завязывавшийся на спине квадратным узлом, и отороченный мехом белой лисы шерстяной плащ.

Согласно обычаю, каждый из нареченных одевался в отведенном ему шатре, а затем, по приглашению Атто, оба одновременно покидали его и шли друг другу навстречу.

Охотившийся в сопровождении свиты из благородных татьяр, Финвэ подоспел как раз, когда все было подготовлено к началу церемонии, а высокие гости из первого и третьего народов должны были вот-вот появиться.

Не имея времени увидеть Мириэль перед началом действа, вождь татьяр побежал прямиком в свой шатер, где его уже ждал юный квендэ, готовый помочь ему одеться.

Уже был приготовлен славящий Великие Стихии костер и огромный чан с мясным супом, а также хмельной напиток на основе дикого меда и прочие угощения для многочисленных гостей.

Спешно переодеваясь в своем шатре, Финвэ слышал, как снаружи бешено забили тамбуры и протяжно заиграли флейты. Должно быть, Атто вышел в круг и сейчас призовет их к себе, чтобы они могли обменяться помолвочными кольцами.

С его поясом вышла заминка, юный помощник никак не мог справиться с причудливым узлом, сворачивая и разворачивая трясущимися от волнения руками драгоценную шелковую ткань. Наконец, поняв, что его нареченная и остальные гости уже собрались вокруг прославлявшего Стихии кострища, у которого им с прекрасной Мириэль предстояло даровать друг другу кольца, Финвэ, наспех затянув на тонкой талии не желавший поддаваться рукам прислужника пояс, выбежал из своего шатра. Вождь татьяр тут же нашел ее взглядом и устремился почти бегом к белевшей и переливавшейся серебром стройной фигуре, чьи серебряные волосы украшал драгоценный венец, поверх которого, ввиду моросящего дождя, был надет скрывавший лицо капюшон плаща.

— Прости меня, сладость моя, — сжав в объятиях изящное тело возлюбленной, прошептал Финвэ, — Этот проклятый пояс никак не хотел поддаваться…

Мириэль вздрогнула, еще ниже склоняя голову, и ее нареченному показалось, что он услышал с трудом сдерживаемый всхлип.

— Что с тобой? Не гневайся, прошу, я не перенесу видеть, как ты страдаешь… — он уже собирался сдвинуть отороченный песцовым мехом край капюшона невесты, чтобы иметь возможность заглянуть в ее прекрасные светлые глаза, когда услышал за спиной громкий голос Атто:

— Сын мой! Мы все ждем тебя…

Тоже вздрогнув, Финвэ оглянулся и увидел в пятидесяти шагах от себя отца, стоящего в окружении матери, его младших братьев и сестер, а также Ингвэ с родней и других благородных квенди, что пожелали разделить с ним радость помолвки. Но самым удивительным было то, что рядом с Атто стояла Мириэль. Несколько мгновений они оба потрясенно глядели друг на друга.

Только тогда вождь татьяр медленно разъял объятия и снял капюшон с того, кого еще мгновением раньше принимал за Териндэ…

Пытаясь не придавать значения мучившей его тошноте и сильному головокружению, Финвэ сел в образовавшуюся после отлива лужу на светло-серый песок рядом с неподвижно лежавшим на животе командиром разведки. Бывший Владыка нолдор подобрал колени, обняв их руками. Энларо лежал лицом вниз, раскинув руки. Рядом с ним желтовато-оранжевым светом переливался Видящий Камень.

Потянувшись, Финвэ дотронулся до плеча родича. Тот шевельнулся. В этот миг рядом оказались трое его подручных и сразу же принялись помогать командиру подняться на ноги.

Тоже самое решил сделать и бывший Нолдаран. Оглядевшись вокруг и внимательнее изучив место, где они оказались по воле Повелителя Вод, он с восхищением вскинул брови — невдалеке виднелись прекрасные прибрежные заросли цветущих кустарников, блестевших ярко-зеленой листвой и душистых трав, чьи тонкие стебли колыхались от морского ветра.

— Ты невредим? — спросил он доверительным тоном у командира стражи, осторожно дотронувшись до его спины, — Где мы теперь?

Поддерживаемый охранниками и с усилием открывший глаза, услышав, что к нему обращаются, Энларо поначалу непонимающим взглядом рассеянно окинул фигуру родича, потом тяжело вздохнул. Но уже в следующее мгновение на его измученном, осунувшемся лице появилась тень улыбки, когда его взгляд упал на одиноко лежавший в мокром песке палантир.

— Хвала Ульмо! — воскликнул Энларо, пряча артефакт в складках плаща, — Мы на Тол-Эрессеа, рядом с Аваллонэ! — слегка пошатываясь, находчивый нолдо сумел вырваться из объятий поддерживавших его охранников и поспешил в сторону зеленых кустарников, — Поспешим, Владыка!

— Зачем же?!

— Нужно вернуть это на его место! — командир разведки взглядом указал на спрятанный под плащом шар, — Пойдем, Владыка, позже я все объясню…

***

Не прошло и часа, как они пятеро в испачканной, пропахшей морскими водорослями одежде и с растрепанными влажными волосами оказались на небольшой, вымощенной каменной кладкой, улочке столицы Тол-Эрессеа.

Финвэ чувствовал усталость. Хотелось омыть тело и уснуть, а не спешить куда-то в том жалком виде, в котором они появились этим утром на городских улицах. Голод, спровоцированный многочасовым вынужденным воздержанием от пищи, также давал о себе знать.

Итак, они на острове, на котором когда-то Вала Ульмо переправил их через Великий Океан.

Энларо шествовал чуть впереди. Финвэ шел почти рядом с ним справа. За ними шли, будто живая стена, трое дюжих нолдор-подручных командира разведки.

Несмотря на крайнюю усталость, Финвэ заметил, что, проходившие мимо них и бросавшие на него и его провожатых встревоженные взгляды, квенди были достаточно различны по своему внешнему виду.

— Формально, как ты знаешь, островом правит Кириаран, — тут же разъяснил Энларо, — Однако публика тут самая разнообразная: нолдор, вернувшиеся после Войны Гнева, синдар, нандор и авари, переплывшие Великое Море в последующие эпохи, а также коренные жители — тэлери, привезенные сюда самим Ольвэ в Предначальную Эпоху…

— Здесь говорят на языке эльдар? — оглядываясь вокруг и прислушиваясь, спросил Финвэ.

— Это называется синдарин, Нолдаран, — пояснил его родич, — Мы все говорим на нем, поскольку сами синдар не питают любви к квенийской грамматике… — он криво усмехнулся.

— Куда мы идем? — допытывался Финвэ, которому не терпелось совершить омовение и переодеться.

— В дом наших друзей, — отрезал Энларо, — Это рядом.

Слова командира разведки немного ободрили готового улечься отдыхать прямо посреди улицы бывшего Владыку нолдор, и он продолжил их путь, стараясь не отставать от энергично шагавшего по мостовым портового города зятя.

Аваллонэ выглядел очень гостеприимным, чистым и цветущим, однако смотрелся очень провинциально по сравнению с имперским великолепием высочайших, освещенных тысячами огней, башен Альквалонде и мощью монументальных, корнями уходящих в землю, а шпилями упирающихся в Вардин купол, деревьев-дворцов Ост-Эйниор.

Здесь все было уютным, маленьким, из светлого известняка, гранита или мрамора. Погода была прохладной, но солнечной, и они шли, предоставляя сушить влажные одежды гулявшему в проулках ветру.

— Пора разъяснить тебе то, что происходит, — внезапно начал Энларо.

Финвэ взглянул ему в лицо. Теперь, как ни странно, находчивый и, по видимому, опытный, командир разведки выглядел так, словно и не было никогда прошедшей ночи, отнявшей у него единственную внучку. Или же все это было просто кошмарным сном.

— Нашей главной целью было — выведать секретные договоры Альквалонде… — продолжал Энларо, — Я предложил найти посланника Нового Ласгалена в столице Ольвэ и выяснить нужную информацию у него. Однако Филитэль, — произнести имя внучки было непросто, он прокашлялся, — Филитэль предложила узнать все из первоисточника. Это означало — проникнуть во дворец и найти нужные документы среди бумаг самого Ольвэ! Я противился этому ее плану, но Пташка решила рискнуть, чем обрекла себя на… — Энларо умолк.

Все это время Финвэ неотрывно смотрел в светло-серые глаза собеседника.

— Она добилась своего — разыскала тебя, отправившись в одиночку в Новый Ласгален, выкрала у Кириарана доказательства сговора, и все же, наша миссия выполнена не до конца, — правильные, мужественные черты командира разведки исказились.

— Зачем вам понадобился палантир? — спросил Финвэ.

На красивом лице Энларо Тульвиона появилась горькая полуулыбка. Он промолчал, делая вид, что не расслышал вопроса.

Встречавшиеся на их пути прохожие удивленно и встревоженно таращились и оглядывались на пятерых нолдор, словно только что сошедших с пережившего жесточайшую бурю корабля, провожая их взглядами.

Большинство островитян носило светлые длинные одежды, у многих в волосы, чей цвет варьировался от светло-серебряного, до иссиня-черного, были вплетены бутоны насыщенного розового цвета.

Вскоре, в толпе местных нери промелькнула хрупкая девичья фигура. Златовласая дева была облачена в светло-голубое платье, ее роскошные волосы были заплетены в причудливую косу и украшены васильками.

— Наконец-то! — недовольно произнес Энларо, когда нисс оказалась совсем рядом.

Бывший Нолдаран узнал эту хитрую улыбку — несомненно, это была дева-прислужница из питейного дома, который они посетили прошлой ночью. В ее ярких, орехового цвета глазах сиял озорной огонек.

Она проворно открыла перед командиром входную дверь ближайшего дома. Все поднялись по лестнице на третий этаж. Затем, прелестница отворила следующую дверь. Та вела в ее жилище, как догадался Финвэ.

Мужчины прошли в маленькую, тесную купальню. Прислужница с криком «Я заварю вам квенилас!», бросилась в помещение кухни, скрытое в глубине апартаментов.

— Не урони поднос, Миримэ! — съязвил Энларо, стаскивая с себя одежды.

Палантир он оставил завернутым в истрепавшийся плащ, положив узел с ним на стоявший посреди небольшой приемной диван, состоявший из бархатных пуховых подушек различной плотности и формы.

Омывая тело и длинные волосы в компании четверых мужчин, которые, не обращая на бывшего Владыку нолдор никакого внимания, терли друг другу спины и брызгались водой, словно малые дети, Финвэ снова почувствовал неловкость, которая не укрылась от Энларо. Тот приказал молодцам пошевеливаться и сам проворно намылил голову, повернувшись спиной.

Их хозяйке, которую, как Финвэ слышал, командир разведки назвал Миримэ, предстояла еще одна нелегкая миссия — одеть и накормить пятерых высоких широкоплечих мужчин.

Действуя ловко, как и положено прислужнице питейного дома, Миримэ выбрасывала одно за другим на диван белоснежные полотенца, которые при ближайшем рассмотрении оказались простынями и в которые ее гости, совершив омовение, не замедлили завернуться.

Последним покинул купальню бывший Нолдаран. Ему тут же была выдана пара чистых, пахнущих морской свежестью, настоящих полотенец и предложено усесться на диван. На крохотном низеньком столике перед ними стоял поднос со стаканами дымящегося квенилас и блюдо с казавшимися свежевыпеченными кремовыми пирожными и булочками со сладкой начинкой, напоминавшей варенье или мармелад.

Квенилас, несмотря на то, что был очень горячим, был выпит всеми гостями почти мгновенно. Еще быстрее чем напиток были уничтожены сладкие угощения.

Завернутого в полотенце, распаренного от горячей воды, Финвэ незаметно для него самого начало клонить в сон.

— Заварить еще? — довольно улыбаясь, спросила Миримэ.

— Давай! — тут же кивнул ей Энларо.

Она мгновенно развернулась и полетела обратно в кухню. Командир разведки Тириона поднялся на ноги и последовал за ней, оставив Финвэ в компании троих охранников, на которых из одежды были лишь предметы постельного белья, обернутые вокруг талии и выглядевшие словно длинные юбки из белоснежного хлопка.

Финвэ прикрыл глаза, впадая в полудрему, и прислушался.

— Здесь только два договора… Копии у меня, — донесся до его слуха голос Миримэ, — Надеюсь, оно того стоило…

— Посланника мы разыщем, — уклончиво, но уверенно ответил командир стражи, — Палантир я прикажу вернуть…

— А что же Филитэль?! — в голосе златокудрой послышалась тревога.

Энларо молчал.

— Понятно… — послышался сдавленный всхлип.

Повисла пауза. Был слышен лишь плеск льющейся из кувшина воды для новой порции бодрящего отвара.

— Наш второй важный гость уже прибыл в Тирион? — спросил Энларо бесстрастным тоном.

— Еще нет, насколько мне известно, — неуверенным голосом отвечала Миримэ, — Но его ожидают со дня на день у Нолдарана…

— Хорошо, — ободряюще заговорил ее собеседник, — Таур Элу, конечно, важная птица, но все было бы проще, окажись на его месте сын или внук Орофера. Не уверен, что ради дядюшки этот упрямец захочет поступиться своими планами! — усмехнулся Энларо.

— Ах! — воскликнула Миримэ, выпуская из рук поднос, уставленный стаканами с квенилас.

Его поймал налету внезапно возникший в дверях, заслонив полностью небольшой дверной проем, бывший Владыка Тириона.

Он грозно оглядел обоих заговорщиков и, отставив поднос с приготовленными напитками на гранитную поверхность кухонной столешницы, проговорил громовым голосом:

— Я запрещаю вам! Вы слышите?! Я запрещаю строить козни против владык Нового Ласгалена и Альквалонде! — он перевел дух.

Застигнутая врасплох, Миримэ пятилась к небольшому беленому окошку, во все глаза глядя на разгневанного Финвэ. Ее командир сжал губы в струну, гордо вытянув шею и спрятав за спину руки.

— Вы говорите и действуете так, словно мы на войне, а народ Нового Ласгалена — враг нолдор! — повысил голос до крика избранник Валар, — Я не позволю вам вредить подданным Орофера! Я был там, среди его квенди, и нашел их дружелюбными и отзывчивыми. Они не заслуживают нашей вражды!

— Владыка, — начал спокойным тоном Энларо, — прошу, успокойся, — он приятно улыбнулся, выдерживая краткую паузу, — Мы никогда бы не осмелились сделать что-либо противное твоей воле. Позволь разъяснить тебе суть происходящего. Узнав о том, что мы планируем сделать, я уверен, ты сам вызовешься помогать в осуществлении наших планов.

— Что?! — сверкнул на него глазами Финвэ, — Я?! Помогать вам в ваших происках и интригах?! С меня хватило вражды меж моими детьми, что сеял проклятый Враг! Я намерен остановить это кровопролитное безумие! — бывший Владыка говорил так, будто ни на день не покидал дворца Нолдарана в Тирионе.

Он развернулся и быстрым шагом, плотнее завернувшись в полотенце, пересек приемную. Сидевшие на диване молодцы из охраны вскочили со своих мест.

— Прежде, чем я отправлюсь отдыхать, — заговорил снова Финвэ, обведя взором присутствующих, — я требую немедленных ответов на мои вопросы! Где сейчас мои дети и внуки?! Как я могу добраться до Тириона и встретиться с его Владыкой?! И кто такой, скажите на милость, этот Таур Элу, о котором, я слышал, упоминали и квенди Ласгалена?!

Последний вопрос почему-то развеселил Энларо. Он гневно дернул подбородком, сверкая глазами. Крылья его носа трепетали.

— Вот так история! — он саркастически покачал головой, — Слышите?! Нолдаран не знает, кто таков Элу Тингол! — объявил он торжествующе.

Сердце, и без того часто стучавшее в груди Финвэ от испытываемого гнева, забилось так, что, казалось, вот-вот разорвется, когда он услышал эти слова зятя. Кровь отхлынула от лица, ударив в область груди. Финвэ ощутил удушье.

— Тингол… — повторил он вмиг побелевшими губами.

========== Часть 8 ==========

Финвэ пошатнулся, невольно приложив к груди ладонь. Двое охранников Энларо, как по команде, подбежали к нему, схватив за плечи. По тому, как они держали его, было сложно сказать, являлось ли их целью поддержать почувствовавшего слабость Владыку, или же они пытались утихомирить разбушевавшегося пленника.

— Вам не стоит так волноваться, — нашлась златовласка Миримэ, подплывая к нему с чашкой отвара в руках, — Выпейте это и вас отведут в мою спальню, где вы сможете отдохнуть…

— Снова сонный яд? — огрызнулся из последних сил Финвэ, отворачивая лицо.

— Этот напиток поможет уснуть и ощутить покой, — нежно улыбнулась дева.

— Оставьте меня, — прошептал обессилено Финвэ, прикрывая глаза, — Я усну и без ваших уловок, — он зевнул почти против воли.

— Следуйте за мной, — сказала Миримэ, отдавая чашу оставшемуся наблюдать за происходящим охраннику, и направилась к небольшой белой двери справа от кухни.

Сопровождаемый охраной, Финвэ проследовал за ней, стараясь не упасть в сон прямо в руках своих пленителей.

Они зашли в небольшую светлую комнатку, большую часть которой занимала широкая, застеленная сверху светло-коричневым шерстяным покрывалом просторная кровать. По бокам от нее расположились маленькие деревянные тумбочки-столики.

— Оставьте нас, — скомандовала молодцам Миримэ.

Те тут же отпустили покачнувшегося от нахлынувшей слабости Финвэ и исчезли, закрыв за собой дверь.

— Прилягте, — все также, с улыбкой, предложила Миримэ.

Бывший Влабыка нолдор стоял перед ней в нерешительности. Он украдкой бросил взгляд на постель. Из располагавшегося слева от нее арочного окошка на покрывало и две лежавшие у изголовья прямоугольных белоснежных подушки падал мягкий солнечный свет. Это просторное нетронутое ложе ассоциировалось у Финвэ с его второй супругой.

Он медленно перевел взгляд на стоявшую перед ним, совсем близко, Миримэ. Взор его задержался на убранных в прическу из свободно переплетенных кос волосах, в которых кое-где виднелись яркие пятнышки маленьких васильковых бутонов.

Ее золотые волосы, ее повелительный, но, в то же время, такой женственный, такой прекрасный голос, прозрачность и белизна ее кожи, и уверенность в себе, исходившая от нее волнами, когда-то заставили его феа е роа покориться Индис Калимэ Иминэль.

— Ложитесь, отдыхайте, — она кивнула золотившейся в свете Анара головой, — И я отвечу на вопросы, что мучают вас, — она указала рукой на ложе.

Это была последняя капля, перевесившая чашу испытываемых Финвэ сомнений в разумности собственных действий.

Он вспомнил, как в их первую с Индис брачную ночь, стоя перед огромных размеров королевским ложем, чтобы взойти вместе на которое они ожидали десять долгих лет, новая королева взяла в свои маленькие ручки его широкие ладони, прижала их к груди, глядя ему в глаза, и произнесла:

— Я люблю тебя, — ее чарующий голос эхом звенел в ушах, — Сколько слез я пролила по тебе! Сколько долгих часов в свете Лаурелина я молила Элентари даровать мне тебя! — в ее глазах бриллиантами дрожали готовые вот-вот скатиться на щеки прозрачные слезинки, — Но я всегда знала одно, супруг мой, я была рождена, чтобы сделать тебя счастливым…

Увлеченный воспоминаниями о ней, Финвэ не заметил, как оказался лежащим на животе, распростертым на ложе. В полудреме он мог различить тихий голос Миримэ:

— Расслабьтесь, позвольте тревогам оставить ваш разум, — говорила она нараспев, — Ваши дети и внуки живут в Тирионе, в неведении о вашем возвращении, — она медленно разворачивала и стягивала с него полотенца, — Мы сообщим им счастливую весть, собрав всех в чертогах Нолдарана. Командир опасался, что эта новость может взволновать народ, а также хотел подготовить вас самого ко встрече с ними… — она говорила нежным, томным голосом, от звуков которого делалось очень приятно.

Вскоре Финвэ ощутил, как рука златокудрой нисс прошлась легчайшим прикосновением вдоль затылка, шеи, плеч, спины и огладила его ниже поясницы, заставив едва заметно вздрогнуть.

— Какое совершенство! — восхищенно прошептала Миримэ, наклоняясь к его уху.

Затем руки ее, на которых чувствовалось что-то скользкое, напоминавшее теплое масло, заскользили плавно по плечам, уверенно массируя, разминая уставшие мышцы, проводя вдоль позвоночника и оглаживая бока.

Финвэ приглушенно охнул от удовольствия. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль о том, что происходящее недопустимо.

— Что вы делаете? — едва смог произнести бывший Нолдаран.

— Не беспокойтесь, — шептала она, — Я подготавливаю вас к завтрашнему путешествию. Завтра вы отправитесь в Тирион вместе с командиром. А сегодня вы должны отдохнуть… — с этими словами она нежно огладила его ниже спины.

Непозволительность подобных прикосновений почему-то не вызвала его гнев, заставив вновь вспомнить Индис. Ей тоже нравилось томить, подолгу играть с ним, обмениваясь ласками и поцелуями. Она тоже шептала ему на ухо, тоже любила массировать его тело, а потом часами, также долго, как длилась прелюдия, заниматься любовью на их широком супружеском ложе.

В их любовной игре верховодила она, а Нолдаран капитулировал перед ее казавшейся холодной настойчивостью, позволяя владеть собой, желая этой ее власти.

— Индис, — вздохнул Финвэ, — Не томи, прошу…

И он попытался перевернуться на спину. Однако сильные, уверенные руки удержали его в том положении, в каком он лежал.

— Ваша королева в Валмаре, живет при дворе брата, — говорила Миримэ полушепотом, склоняясь над ним и задевая кожу на спине нолдо рассыпавшимися по плечам золотыми прядями, выбившимися из прически.

В последнем перед тем, как сон окончательно овладел им, усилии, Финвэ потянулся рукой к руке девы, которой она опиралась на постель, дотронулся до нее, осторожно огладил, словно в благодарность за подаренную ласку и заботу, и погрузился в глубокий, спокойный сон.

— Эльвэ, — выдохнул потрясенно Финвэ.

Из-под капюшона на него глядело грустное и прекрасное лицо вождя нельяр. Капли начавшего идти сильнее дождя скатывались по бледной светящейся серебряным светом идеальной коже.

— Прости, — прошептал он, сверкнув на друга ставшими вдруг серо-синими глазами.

Финвэ оглянулся на стоящих в недоумении родичей и приглашенных во главе с его отцом, Ингвэ и Мириэль, которая сделала несколько шагов ему навстречу.

Эльве же, наоборот, медленно пятился назад. Вождь татьяр замер в замешательстве, не зная, что сказать, к кому обратить свои речи и мысли.

Еще мгновение такого промедления, как Эльвэ резко развернулся и стремительно бросился прочь с поляны, тут же растворяясь в темноте леса.

— Нет! — закричал Финвэ, выходя из оцепенения, — Подожди!

Отбросив всяческие раздумья, молодой вождь второго народа понесся, расталкивая собравшихся, в том направлении, где исчезла среди черных, блестящих золотом от костра, влажных от дождя стволов высоких платанов, одетая в белоснежные одеяния фигура Эльвэ.

Он бежал, не разбирая дороги, с одной лишь мыслью — догнать лалдо во что бы то ни стало. Его драгоценные одежды цеплялись за ветки деревьев и кустарников, пачкаясь зеленью лесной травы, смешанной с глиной, длинные волосы растрепались, на щеке ощущалась свежая царапина, оставленная хлестнувшей по ней веткой.

Среди казавшихся пугающе черными, причудливо изогнутых ветвей становившегося все более непролазным леса можно было сгинуть, напоровшись на острый сук или оступившись, зацепившись одеждой за торчащую ветвь, или за выпирающий из земли корявый древесный корень. Тревога за внезапно сбежавшего дорогого друга овладела всем существом Финвэ. Сердце бешено стучало, подгоняя его, заставляя бесстрашно пробираться все дальше в чащу, не обращая внимания на дождь, лившийся потоками и до нитки промочивший его плащ, ссадины, разорванные рукава рубахи и волосы, то и дело падавшие на лицо.

Его чувства обострились, и феа Финвэ взывала к феа его друга, а глаза отчаянно искали его силуэт.

Не зная, сколько времени он бежал вот так, забравшись в глухую чащу, Финвэ привалился к стволу платана, по которому ручейками стекала дождевая вода, и, крепко зажмурившись, в последней надежде позвал Эльвэ в осанве.

«Прошу, приди ко мне, если слышишь меня, серебряная звезда» — звал вождь татьяр, задыхаясьот охвативших его тревоги и отчаяния.

Казалось, что мир, вместе с потоками дождя, обрушивается на него. Раздался оглушительный гром. Финвэ вздрогнул и широко распахнул глаза — перед ним стоял его друг. Серебряные волосы потемнели и слиплись, свисая сосульками с которых капала вода, одеяние ярко блеснуло золотом в свете последовавшей за громовым раскатом вспышки молнии. В этот момент Финвэ смог разглядеть глаза Эльвэ — пугающе светлые, почти бесцветные, в обрамлении слипшихся стрел черных ресниц. Лалдо прерывисто дышал приоткрытым ртом, глядя в упор на друга.

— Эльвэ, — протягивая к нему, стоящему совсем рядом, руку, — проговорил Финвэ.

Голос изменил ему от напряжения.

Вождь нельяр тоже протянул к нему руки в длинных белых рукавах и неожиданно обхватил ладонями, чьи пальцы были холодными, как лёд, мокрое лицо Финвэ, у которого мороз прошёл по коже.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь больше моих ласк! — совершенно отчетливо воскликнул Эльвэ, сверля друга взглядом загоревшихся голубоватым светом зрачков.

— Что? — испуганно переспросил вождь татьяр, — Эльвэ, почему ты сбежал? Валар, я так испугался за тебя…

— Скажи, что не хочешь больше наших встреч! — выкрикнул ему в лицо лалдо.

В его ломающемся голосе послышались слезы.

— Ну, что ты, мой хороший, я хочу, хочу… — в исступлении хватая его за запястья, шептал вождь татьяр, — Не оставляй меня, мой ненаглядный… Обещай, что не оставишь меня!

И Финвэ с силой притянул к себе Эльвэ, обвив его тонкое, гибкое тело, проводя широкими ладонями по его знакомым изгибам. Лалдо потянулся к нему и, не выпуская из ладоней лица друга, прильнул влажными, горячими губами к приоткрытым губам татьо.

Этот поцелуй был совсем не похож на все многие поцелуи, которыми награждал его Финвэ за годы их дружбы. Не раз, в избытке радости, полусерьезно-полушутя, он покрывал легкими, полными дружеской нежности, поцелуями щеки и серебряные волосы Эльвэ.

На этот раз поцелуй исходил от него самого, всегда смиренно ожидавшего ласки. И поцелуй этот был пламенным. Лалдо целовал со страстью, отчаянно, горячо, жадно.

От его поцелуя мурашки шли по коже, а дрожь расплавленным серебром проникала в тело.

— Мой Эльвэ! — воскликнул Финвэ, отрываясь от его рта и приподнимая тесно прижавшегося к нему, казавшегося легче пушинки, лалдо над землей.

Дождь прекратился. Стало светлее. Начинались серебряные сумерки — час бодрствования. Друзья согревались теплом друг друга, обнявшись, лаская, целуя нежно, как прежде. И на душе у Финвэ сделалось покойно и счастливо.

Взявшись за руки, они вышли в лагерю нельяр когда его обитатели еще отдыхали в своих шатрах. Вождь третьего народа почти бегом бежал, увлекая за собой счастливого Финвэ, в свой белый шатер.

Едва оказавшись в шатре Эльвэ, охваченные царившим внутри влажным теплом, они принялись стаскивать насквозь мокрые одежды.

Среброволосый Эльвэ сам пожелал стянуть с друга тунику, нижнюю рубаху и штаны, легко оглаживая его тело. В предшествовавшей началу нового дня тишине отчетливо слышалось шумное, дрожащее дыхание обоих, опустившихся на колени перед лежанкой.

— Отдай мне огонь, что горит в твоем сердце, — шептал Эльвэ, обвивая руками сильную шею Финвэ.

— Я дам тебе его, — отвечал ему друг, придавливая среброволосого лалдо к матрасу и осторожно ложась сверху.

Ему хотелось согреть охватившим его жаром прохладную, влажную кожу Эльвэ. Он целовал ее там, где к ней прилипли мелкие травинки и былинки, где на изящной шее и юношеских плечах застыли мелкие капельки дождевой воды.

Ласки нежного лалдо тогда были самым желанным, что он когда-либо чувствовал, самым прекрасным, о чем он мечтал. Его ласки будто раскрывали для мира феа Финвэ, и раскрывали мир для его роа, превращая его в часть природы и всего сущего, созданного Творцом. Наслаждение от них было таким всеобъемлющим, словно внутри него разверзалось, неуклонно расширяясь, необъятное пространство новой Вселенной. Эта Вселенная была внутри Финвэ, а Эльвэ помогал ей высвободиться и стать частью мира, в котором они жили, заставляя замирать от наивысшего удовольствия — слияния их феар.

Вождь татьяр прикрыл глаза, запрокинув голову, ему даже не нужно было смотреть на лежавшего под ним Эльвэ, который в тот момент обвил руками его шею.

Такой красивый, такой еще по-юношески хрупкий, но в то же время сильный, его серебряная звезда, его бесценный друг. Он тоже оставался все время с закрытыми газами, всхлипывая, цепляясь за Финвэ, за его плечи, бессвязно шепча ласковые слова, выгибаясь, подаваясь навстречу.

— Эльвэ! — успел простонать татьо, прежде, чем сжать челюсти от болезненного удовольствия.

Он слегка приподнимал поясницу Эльвэ над матрасом, стоя на коленях перед лежавшим на спине другом.

Среброволосый забился, содрогнулся от спазма во всем стройном теле, тоже застонав. Только тогда Финвэ открыл глаза, чтобы взглянуть на дивное существо, которое держал в руках и которое только что отдало ему часть себя, скрепив их связь сильнее, чем это могли бы сделать брачные узы.

Волосы Эльвэ, вспотевшие у корней, рассыпались по матрасу серебряным покрывалом, его шею и грудь покрывала испарина, он часто и глубоко дышал. Румянец, несвойственный его бледной коже, рдел на гладких щеках друга.

— Люблю тебя, люблю… — шептал он, всхлипывая.

А потом прикрыл глаза ладонью, чтобы Финвэ не заметил его слез.

***

Проснулся Финвэ в полной темноте. Он по-прежнему лежал на кровати, на которой заснул, но успел перевернуться на бок. Некто, должно быть Миримэ, позаботился о нем даже в такой мелочи, как теплое покрывало, укрывавшее его сейчас.

Ночи в середине осени на Тол-Эрессеа были уже прохладными, и дева подумала о том, что без одежды бывшему Владыке нолдор может сделаться холодно.

Во сне он видел что-то очень хорошее и светлое. Финвэ не помнил подробности сна, но общее впечатление о его благодатной природе отголоском пережитой под действием чар Ирмо радости все еще присутствовало в его феа и приятно успокаивало.

Бывший Нолдаран подумал, что с самого перерождения не спал так хорошо и не чувствовал себя таким полным сил и отдохнувшим, каким он почувствовал себя, лежа под покрывалом в спальне разведчицы в доме, расположенном в столице Тол-Эрессеа.

«Сейчас ночь» — подумал Финвэ. Снаружи, из маленького арочного окошка слева от кровати, не доносилось оживленных возгласов гуляющих по улицам местных и приезжих, ни топота копыт лошадей, ни скрипа колес повозок. Слышно было только жужжание комаров, стрекотание кузнечиков и отдаленный шум прибоя.

Жилище Миримэ тоже было наполнено ночной тишиной. Стараясь скорее привыкнуть к кромешной темноте и что-то разглядеть, венценосный нолдо принялся размышлять о том, спят ли сейчас его провожатые-разведчики из Тириона, или бодрствуют где-то за стенами этого дома, плетя хитроумные интриги и ввязываясь во всевозможные межгосударственные скандалы.

Финвэ протянул руку в темноту, куда-то влево, и чуть не подскочил на ложе от неожиданности. Холодный пот в момент выступил на его лбу, а сердце затрепетало, посылая по телу волны дрожи. Рядом с ним на постели кто-то лежал, завернувшись в другой конец того же покрывала, которым был укрыт он сам.

Избранник Валар тут же сел на широкой кровати и принялся разглядывать того, кто лежал рядом.

— Эй, — едва слышно позвал он, осторожно коснувшись плеча лежавшей рядом с ним фигуры, — Кто ты?

— Валар… — раздался в ответ сонный женский шепот, — Вы опять? Пощадите, я так устала…

— Миримэ? — переспросил успевший немного успокоиться Финвэ.

— Наконец-то, вы меня узнали, — недовольно проговорила дева, — До этого вы предпочитали звать меня «Индис», — фыркнула она, поворачиваясь к помертвевшему от сказанных ею слов и бессильно упавшему прямо в ее объятия бывшему Владыке Тириона.

— Чт-то? — задохнувшись, произнес Финвэ, силясь понять, о чем она говорит.

— Ну, зачем вы опять беспокойтесь? — уже мягче спросила дева, — Нам ведь было так хорошо…

— Прекратите! — бывший Нолдаран вскочил с кровати, — Мне очень жаль, если между нами что-то было… — взволнованно воскликнул он.

— Владыка, ш-ш-ш-ш… — золотоволосая приложила палец к губам, — Вы всех перебудите! Ребятам ведь тоже надо отдыхать, а вы кричите среди ночи как будто у вас демон в постели, а не я, — и она кокетливо и одновременно хитро улыбнулась.

Приложив руку ко лбу, Финвэ присел на край ложа и набрал полные легкие ставшего горячим воздуха. Только сейчас он осознал, что был без одежды, как и его собеседница.

«Что я наделал!» — стучало в висках пульсирующей кровью.

— Успокойтесь, государь, — обратилась ласковым тоном к притихшему нолдо Миримэ, — я схожу за успокоительным отваром. Ждите здесь, я мигом, — и она уже собиралась соскользнуть с постели, завернувшись в простынь.

— Постойте! — остановил ее Финвэ, хватая с кровати покрывало, чтобы прикрыться, — Я ничего не помню… Мне снился сон, но я не помню, что именно…

— Мне снова приласкать вас? Хотите? — она подсела к нему, проводя рукой вдоль предплечья, заключая его ладонь в свои, похожие на цепкие мягкие лапки, нежные ладони.

— Что между нами было? — набравшись храбрости, решился спросить Финвэ, — Я вас… то есть, мы с вами…

— Нам обоим было очень хорошо, — тихо произнесла Миримэ, оглаживая его пальцы, — Это была честь для меня… — она потупилась, опустила голову, прижавшись к его плечу.

— Эру Единый… — в отчаянии прошептал бывший Владыка Тириона, которому показалось, что он вот-вот снова окажется в палатах Намо.

— Прошу вас, ложитесь, — шептала в ответ дева, — Завтра будет важный день, вы отправитесь в Тирион вместе с командиром и ребятами из нашего отряда. Вас будут подстерегать опасности и нужно быть сильным и отдохнувшим, чтобы достойно противостоять им и добраться до желанной цели…

— А ты? — спросил Финвэ, повернув к ней голову и всматриваясь в ее красивые, женственные черты в свете звезд и ночного светила.

— А я буду помогать вам во всем, — отвечала златокудрая нисс, — В этом теперь не только моя миссия, но и мое желание, — и она потянулась губами к его губам, проведя мягкой ладонью по щеке Финвэ.

— Миримэ, — обратился к ней Финвэ, мягко отстраняясь и глядя на нее с мольбой, — Помоги мне, прошу тебя… Мне нужно пойти туда одному. Сейчас… Понимаешь? — бывший Нолдаран казался охвачен сильным волнением, — Если я могу доверять кому-то, то лишь тебе, и я хочу довериться тебе… Я прошу, принеси мне одежду и проведи в порт, где я смогу сесть на корабль, что отплывет на материк. Я знаю, что не в праве просить, и все же прошу, ибо вокруг меня нет никого, кого я мог бы просить о подобном, кроме тебя. Помоги мне, златокудрая дева! — и он сжал ее маленькую руку в своих широких ладонях.

За прошедшие с момента его неожиданного для него самого появления в Амане, среди живых, дни, Финвэ настолько свыкся с различными странностями в поведении других, что собственная просьба о помощи, обращенная к совершенно незнакомой ему, но волею судеб ставшей близкой, деве не казалась ему чем-то предосудительным или недопустимым. Он был решителен в своем желании освободиться от любого плена, от любого рода опеки, и хотел сам свершать свой путь, никем не сдерживаемый, свободный от каких бы то ни было оков.

Миримэ испуганно замотала головой, слушая его слова:

— Нет, нет, нельзя, это значит — нарушить приказ. Если командир найдет меня потом, он не замедлит расправиться со мной, понимаете? Я не могу, не могу, — она отрицательно покачала головой.

— А я не могу оставаться вашим пленником! За кого бы вы меня ни принимали, я есть я! И я желаю быть свободным! — в отчаянии прошептал Финвэ, — Если не хочешь помочь, то не проси меня о спокойствии, лучше дай мне такой настойки, чтобы моя феа снова могла оказаться в Чертогах Мандоссэ, — он прикрыл глаза, представляя, как снова заснет сном смерти и окажется перед Судьей.

— Не смей говорить так! — крепко обняв его, горячо зашептала в ухо Миримэ, — Ты — самое благородное существо, какое мне довелось увидеть за всю жизнь! Такого как ты сами Валар оберегают от любой опасности и печали. Я помогу тебе, — она осторожно огладила широкую грудь бывшего Нолдарана.

Тот встрепенулся на ложе, не сразу осознав смысл только что услышанного, и повернул к ней голову.

— Я помогу, — повторила она, блистая загоревшимися васильковыми глазами, — Я помогу, только с условием. Возьми меня с собой в Тирион и куда бы ни вел твой путь. Если я помогу тебе бежать сейчас, обратной дороги в отряд для меня не будет, а больше мне некуда идти, — она доверчиво прижалась к плечу Финвэ.

Не решаясь противоречить ей, готовый уцепиться за любой шанс на то, чтобы оказаться свободным, избранник Валар без лишних вопросов утвердительно покачал головой.

— Хорошо, ты отправишься со мной, — пообещал он, глядя ей в глаза.

И в тот момент он был полон решимости выполнить данное Миримэ обещание. Она была умна, искусна в обольщении и приготовлении настоек, отваров и ядов, обладала природным обаянием в смеси с истинно женским, кокетливым лукавством, и однако Финвэ чувствовал, что феа ее не была отравлена враждой и жестокостью. В душе этой девы было место сопереживанию, привязанности, а, возможно, и для чего-то большего по отношению к нему, а значит, и к другим.

Как только она выскользнула из комнаты, чтобы принести им одежду и необходимые для бегства вещи, бывший Нолдаран принялся размышлять, побежит ли она будить Энларо, или просто запрет его в комнате до утра, пока командир разведки не пробудится и не пожелает допросить его или отправиться вместе с ним куда-нибудь. Почему-то Финвэ сомневался, что Энларо Тульвион захочет отвезти его в Тирион, а если бы и захотел, то путешествие в его компании сулило множество неприятностей.

Командир разведки внушал недоверие. Не испытывая перед ним страха, Финвэ все же желал идти своим путем, а не быть частью игры изощренного ума этого опасного квендэ, представившегося его зятем, близость к которому была сопряжена с постоянным риском вновь оказаться перед суровым взором Намо.

Прошло всего несколько минут с того момента, как златокудрая покинула спальню. Эти минуты показались Финвэ столетиями. В течение всего времени он не раз задавал себе вопрос: предаст его Миримэ или нет? Правильно ли он сделал, доверившись этой хитрой обольстительнице? Что предпримет Энларо, когда она сообщит ему, о просьбе Финвэ помочь в побеге? И, наконец, как ему действовать, если против него попытаются применить силу или новые чары?

Мучимый всеми этими вопросами, Финвэ поднялся с кровати и принялся мерить широкими шагами небольшое пространство перед ложем, с противоположенной стороны располагался высокий комод черного дерева, на котором лежало несколько книг, пара больших красивых раковин и стояло множество мраморных статуэток. То были статуэтки дельфинов, кораблей на волнах и прочих типичных для жителей острова героев, связанных с морем и его обитателями.

За изящной статуэткой, изображавшей танцующих Оссэ и Уинен, Финвэ разглядел убранный на самый край комода небольшой скульптурный портрет какого-то квендэ, вырезанный из белого полированного мрамора. Бывший Нолдаран задержал привыкший к темноте взор на чертах его лица, показавшихся ему знакомыми. Он подумал, что уже видел эти выдающиеся скулы, волевой подбородок, выразительные глаза, чей прямой взгляд был обращен, казалось, сквозь пространство и время, и широкие, чуть изогнутые, брови. И только когда взор его скользнул на венец Нолдарана, украшавший голову неизвестного, а затем на шею и широкие плечи, которые украшали тяжёлые праздничные ожерелья, Финвэ догадался поднять взгляд, чтобы взглянуть в висевшее над комодом зеркало в скромной деревянной раме.

«Так это я?..» — молнией сверкнуло в сознании бывшего Владыки.

В этот момент дверь приоткрылась и в комнату почти бесшумно проскользнула Миримэ. Она была полностью одета и держала в руках приготовленное для Финвэ платье, пару низких, легких мужских сапожек и большую дорожную сумку из темной кожи.

— Одевайтесь скорее и уходим, — прошептала она, протягивая ему одежды.

Отбросив покрывало, Финвэ тут же надел костюм, какие, как он заметил днем, проходя по улицам, носили рыбаки из нолдор, жившие на острове. Его наряд состоял из белой нательной рубахи из мягкой тонкой шерсти, темно-синей бархатной куртки, широкого атласного пояса, шейного платка из алого шёлка, укороченных черных штанов в сочетании с белыми шерстяными гольфами.

В таком виде, с волосами, затянутыми черной лентой в низкий хвост, избранника Валар вполне можно было принять за типичного жителя Аваллонэ, промышлявшего рыбной ловлей на одном из больших рыболовецких судов.

Миримэ поманила его рукой и Финвэ, стараясь ступать как можно тише, последовал за ней в приемную.

На диване, среди подушек, укрытый покрывалом, спал командир разведки Тириона. По бокам от него и перед самим диваном разместились прямо на полу, на свернутых одеялах, его подручные. Все они, как казалось, мирно спали, не издавая во сне ни звука. Едва слышалось мерное, спокойное дыхание всех четверых.

Пытаясь подражать их примеру в том, что касалось тишины, бывший Нолдаран и его новая провожатая покинули апартаменты, прикрыв за собой дверь и медленно начали спускаться по неосвещенной лестнице.

Мысленно моля Валар и Единого о помощи, Финвэ спускался, отсчитывая ступеньку за ступенькой, прислушиваясь к звуку собственных шагов и затаив дыхание.

Златокудрая дева шла на несколько ступеней впереди и поступь ее была совершенно бесшумной.

Они вышли на тихую в этот час суток улицу и Финвэ не смел поверить собственной удаче, глядя на осторожно оглядывавшуюся по сторонам Миримэ.

— Мы идем в порт, — произнесла она, — Нужно найти лодку, чтобы переправиться на материк.

— Идем, — решительно кивнул бывший Владыка нолдор.

«Найти лодку» означало украсть ее у кого-нибудь из местных, но Финвэ успокаивал себя мыслью о том, что в скорости лодка, которую они оставят привязанной у берега, будет найдена и возвращена законному владельцу. Им с Миримэ лишь нужно позаимствовать ее на короткое время, чтобы достичь Амана.

Новая провожатая отлично ориентировалась, и вот они уже спускались по довольно крутому спуску небольшой улочки, мощеной мелкими, отполированными временем и многими подошвами сапог, плитками темного гранита.

— Сколько нам плыть до материка? — спросил Финвэ, который вдруг вспомнил, что когда они оказались здесь, расстояние до острова было преодолено за несколько мгновений благодаря огромной скорости волны, на гребне которой их с Энларо и принесло сюда.

— На хорошем корабле около трех часов, — отозвалась Миримэ, — на лодке получится чуть дольше. Кроме того, мы не пойдем в порт Альквалонде, это слишком опасно. Мы отправимся в бухту, что расположена за городской чертой, оставим там лодку, а сами выйдем к тракту, ведущему в столицу.

Ее рассуждения показались Финвэ разумными. Он снова одобрительно кивнул.

— Вы голодны? — обратилась с неожиданным вопросом златовласка.

— Немного.

— Вот, держите, — она протянула ему кусок уже знакомого коймас, между двумя слоями которого было вяленое мясо, приправленное душистым перцем и солью — излюбленный продукт моряков.

Гоня от себя мысли о том, что еда может быть отравлена, Финвэ откусил большой кусок от своей порции. Его провожатая тоже жевала мясо с лепешкой.

— А это чтобы утолить жажду, — едва заметив, что он доел выданную пищу, сказала дева и протянула ему флягу.

— Что это? — с сомнением спросил Финвэ, помня способности этой нисс в приготовлении различных напитков.

— Это лимпэ! — с гордостью отвечала та, — Настоящий, из Тириона! — и Миримэ, ловким движением выхватив ее, сделала несколько больших глотков.

Финвэ протянул руку за флягой, чтобы тоже отведать бодрящего напитка. Вкус лимпэ он узнал и вспомнил сразу. Когда-то, во времена Древ, когда он правил в казавшемся сейчас недосягаемым Тирионе, этот бодрящий винный напиток был его самым любимым средством утоления жажды, а вместе с ней и не оставлявшей его тоски, что время от времени овладевала сердцем, напоминая о потерянном.

Глоток, еще глоток, бывший Нолдаран пил и хотел почувствовать все оттенки вишнево-виноградного вкуса этого необычного, но такого знакомого напитка. Вместе с ним роа наполнялось безотчетной радостью. У Финвэ появилось ощущение, будто ему позволили на несколько мгновений прикоснуться к самому лучшему, что было у него в той жизни, в стародавнюю Эпоху Древ.

— Благодарю, — он, смущаясь, протянул златокудрой деве пустую флягу.

Она остановилась, улыбнулась, почувствовав, что он выпил весь лимпэ, и произнесла:

— Ты похож на него, словно брат-близнец, — она вздохнула, прикрывая глаза, — Но возможно ли?..

— Я это я, поверь, — и Финвэ взял ее за руку, подумав о том, что рядом с этой нисс сможет начать строить новую, тихую жизнь в тирионском пригороде, вдали от дворцовых стен и башен. Хотелось верить в возможность такой жизни, без груза прошлых ошибок и боли.

— Я верю тебе… Финвэ, — прошептала она, не поднимая глаз.

И они продолжили идти, держать за руки. Миримэ по-прежнему следовала чуть впереди.

Внезапно, из-за очередного поворота показались мачты самых крупных из судов бухты, к которой они приближались.

Не отпуская его руки, Миримэ стремительно бежала вниз по каменным ступенькам, выдолбленным прямо в горной породе, спускаясь к лодкам, что покачивались в тишине предрассветных сумерек, пришвартованные вдоль причала вперемешку с большими кораблями и маневренными корабликами береговой стражи Кириарана, узнаваемыми по лебединым головам, венчавшим носы, и белым полосам «крыльев» вдоль борта.

— Поторопимся! — подгоняла она, — Выберем ту, что надежнее и с веслами! — крикнула Миримэ.

В этот момент что-то просвистело совсем рядом с ними и скрылось в воде, издав характерный звук.

Дева резко обернулась. Проследивший направление ее взгляда Финвэ не сразу разглядел несколько фигур в черном, стоявших на крышах домов, что возвышались над другими перед самым спуском.

— Они следили! — закричала Миримэ, хватая растерявшегося Финвэ за ворот куртки, — Бежим!

И они побежали вдоль причала, топая по дощатой поверхности.

— Сюда! — она чуть не столкнула бывшего Владыку нолдор в воду, внезапно остановившись и указывая на покачивавшуюся внизу слева от них небольшую лодку.

— Эй, кто здесь?! — раздалось громогласно на языке эльдар откуда-то сверху.

— Дозорные! Нас заметили! — на лице Миримэ в миг отобразился ужас их положения, заставивший Финвэ вздрогнуть.

— Прыгай же в лодку! — скомандовала дева, подталкивая его к краю причала.

Фьють-фью-фью — послышалось снова. Это стрелы, рассекая воздух и не встречая цели, падали прямиком в холодную морскую воду.

— Нет! Сначала ты! — попробовал притянуть ее к себе, чтобы усадить в выбранной ими лодке Финвэ.

Однако Миримэ оказалась сильнее, чем это можно было ожидать от такой изящной и грациозной ниссэ. Она неожиданно оттолкнула его, заставив, таким образом, упасть прямо на дно облюбованной ими лодки и сильно удариться затылком о деревянное сиденье.

Не сразу придя в себя, бывший Нолдаран поводил рукой перед глазами и потряс головой. Со всех сторон ему слышался сухой, стрекочущий треск дерева, а зарево пламени, полыхающее вокруг, ярко освещало утренние сумерки.

— Миримэ! — позвал Финвэ.

— Я сейчас! Осталось еще парочку! — тут же раздалось в ответ сквозь шум горящей древесины.

За этим возгласом последовал отрывистый женский визг, больше напоминавший крик раненного животного.

— Миримэ! Что происходит?! — воскликнул, обращаясь к окружавшей его стене из огня, бывший Нолдаран.

— Он там! Найдите! — кричал откуда-то справа, со стороны берега, знакомый уверенный голос, принадлежавший Энларо.

Мороз, несмотря на распространяемый горящими вокруг кораблями невыносимый жар, прошел по коже бывшего Владыки нолдор. По его вине Миримэ была схвачена командиром разведки Тириона и его подручными, и один Эру знал, что они собирались с ней сделать, если уже не сделали. Необходимо было ей помочь, и Финвэ старался дотянуться кончиками пальцев до края причала, что даже при его высоком росте составляло определенную трудность, поскольку лодка раскачивалась, не давая устойчивой опоры.

Наконец, подтянувшись на руках, Финвэ удалось кое-как вскарабкаться на поддерживаемый высокими сваями причальный настил.

Первым, что он увидел, оказавшись на дощатом помосте, было бездыханное тело Миримэ, лежавшее в какой-то дюжине шагов по направлению к берегу. Финвэ, никогда не видевший наяву зрелища смерти, сразу понял, что она была мертва, по тому дикому выражению, не свойственному живым существам, что застыло навсегда на ее искаженном страхом и злобой лице, в остекленевших безумных глазах.

Шея девы была неестественно вывернута влево и на ней темнели бордово-синим отпечатки чьих-то пальцев. Заметив их, Финвэ тут же понял, что его хрупкая спасительница была просто задушена, а затем ей свернули шею.

В одной руке у нее была небольшая пустая бутыль, а в другой затушенный факел.

Слева, из огненной стены, что с обеих сторон окружили причал, выступила могучая, рослая фигура, облаченного в длинный плащ командира разведки нолдор.

— Он здесь! — крикнул он своим молодцам из охраны, которые, по-видимому, обыскивали другие корабли.

Объятый гневом, Финвэ не двинулся с места.

— Попался, — блистая глазами, проговорил Энларо, решительно направляясь к нему, перешагнув тело бывшей подчиненной, — Теперь тебе некуда деваться…

— Ты — чудовище! — кипя от ярости, воскликнул бывший Владыка Тириона, пожалевший о том, что при нем нет никакого оружия, хоть до той минуты ему и не приходилось использовать его против других квенди.

— Ты нужен живым! — на лице Энларо появилась циничная улыбка.

В этот момент из-за спины командира разведки показались трое его охранников.

Бывший Нолдаран сжал кулаки, медленно покачал головой и внезапно прыгнул вправо, оказавшись прямо в лодке, из которой с таким трудом выбрался.

Словно игрушечную, он молниеносно вырвал из гнезда, вместе с частицами дерева, стальную петлю на носу лодки, к которой была привязана удерживавшая ее у причала толстая веревка, и тут же с силой оттолкнулся длинным веслом от помоста.

«Я не достанусь вам ни живым, ни мертвым!» — гневно подумал Финвэ, готовый скорее обречь себя на гибель среди морских вод, нежели снова оказаться в руках Энларо и его подручных.

Один из них попытался прыгнуть в воду вслед за лодкой Финвэ, но гнев и решимость, читавшиеся на лице избранника Валар, остановили его от необдуманного шага.

Не глядя более на остававшихся на причале, среди подожженных Миримэ кораблей, Энларо и его подчиненных-разведчиков, Финвэ ожесточенно работал веслом, стремясь как можно скорее оказаться в открытом море, подальше от Аваллонэ.

Берега Амана были в прямой видимости с западного побережья Тол-Эрессеа, однако бывший Владыка Тириона находился не в том состоянии, чтобы размышлять о наиболее коротком и безопасном пути к своей столице.

Лишь когда Одинокий Остров скрылся из вида за океанскими волнами, Финвэ бессильно отбросил весло и лег на дно своей лодки, подтянув колени к животу и закрыв глаза.

Лодку покачивало на темно-синих волнах. Солнце светило сквозь легкую дымку, стелившуюся по небу.

========== Часть 9 ==========

Комментарий к Часть 9

Nariё (кв.) - Июнь

В глазах бывшего Нолдарана то и дело темнело. Несмотря на яркие лучи Анара, озарявшие море и небосвод, Финвэ начало казаться, что вокруг стали стремительно сгущаться сумерки. Необходимо было нащупать рядом с собой весло и вновь грести куда-то на Запад, но силы покинули бывшего Владыку нолдор. Пережитые за последние дни потрясения и накопившееся отчаяние лавиной обрушились на несчастного, лежавшего на дне мерно раскачивавшейся на волнах лодки.

«Будь, что будет» — прошептал Финвэ и устало прикрыл глаза, чувствуя, как сознание постепенно покидает его.

Очнулся он от резких, истошных криков чаек, и первым, что увидел, когда снова открыл глаза, было ярко-голубое небо и кружащиеся в нем птицы, чье белоснежное оперение блестело на солнце. Хоть Финвэ и чувствовал, что совершенно выбился из сил, ощущение, что он пропустил что-то очень важное, заставило его медленно подняться на ноги. Оглянувшись по сторонам, Финвэ не без удивления увидел собственную лодку стоящей на каменистом морском побережье: вдали, на востоке, вырисовывались белоснежные горные пики, на север и юг простирались поросшие бледно-зеленой травой овраги.

«Где я?» — осознание того, что он уже не находится в лодке посреди океана, пришло к бывшему Нолдарану не сразу. «Как я попал на материк?»

Пошатываясь, нолдо ступил на скользкие от волн камни и побрел куда глаза глядят, желая лишь вновь оказаться на сухой земле.

Все ощущения, казалось, оставили его. Не было больше ни голода, ни страха, ни радости — лишь неимоверная усталость, что завладела целиком его роа и фэа. Всего через несколько десятков шагов он вновь опустился наземь. Мысль о том, что Энларо вместе с подручными могут попытаться продолжить преследовать его, даже не приходила в голову бывшего Владыки.

Немного отдохнув, Финвэ решил, что нужно все же идти вперед. «Во что бы то ни стало, я должен дойти до Тириона!» — подумал бывший Нолдаран, и медленно побрел, даже не зная, верно ли выбрал направление пути, уповая лишь на удачу.

Он шел и шел, понуро опустив голову, с трудом передвигая ноги, когда странное зеленоватое свечение примерещилось ему, застилая взор. Финвэ остановился и тряхнул головой, стараясь не потерять сознание, как это случилось с ним в лодке.

В этот миг оклик женским голосом заставил его охнуть от неожиданности и резко развернуться в поисках его обладательницы.

— Финвэ! — за долю мгновения, словно из воздуха, перед ним возникла высокая женская фигура. В златовласой деве, облаченной в легкое платье цвета сирени, было трудно узнать прекрасную Валиэ Нэссу.

Она стояла перед ним, не говоря ни слова, с суровым видом, поджав губы. В глазах ее блестели слезы, а в опустевшем взгляде можно было различить лишь невысказанный упрек. Она смотрела, не моргая, внимательно изучая лицо бывшего Владыки, будто ожидая, что в любой момент это лицо изменит застывшее на нем выражение полной безучастности к происходящему вокруг. Шли мгновения, а лик венценосного нолдо оставался все таким же отстраненным, как если бы он не сознавал, что перед ним предстала одна из Великих Стихий.

— По твоей вине пострадали уже две нисси! — громкий голос Нэссы напоминал звонкий металлический лязг.

До Финвэ не сразу дошел смысл сказанных ею слов, лишь в памяти вновь возник образ златокудрой разведчицы, бездыханно лежащей на дощатом настиле причала, среди бушевавшего пламени. Горечь и боль от пережитого с новой силой ранила сердце, и нолдо, словно пробудившись от оцепенения, хотел сказать хоть что-то, будто только в тот миг увидел стоявшую перед ним Валиэ.

Краса Нэссы померкла, в эти мгновения она казалась не одной из воплощенных аратар, а простой эльдиэ. Валиэ выглядела жалким подобием самой себя: золотые волосы, заплетенные в простую косу, уже не сияли дивным светом, кожа была неестественно бледной, настолько, что на ее фоне венок из засушенных цветов, украшавший ее голову, среди которых был истрепавшийся на ветру мак, казался алыми пятнами крови, выступившими на высоком челе. По щекам катились слезы, Нэсса мелко дрожала.

— Сколько?! — спросила она, в то время как стекленеющий взгляд ее устремился в пустоту, разверзавшуюся перед ней, — Сколько еще должно погибнуть, Финвэ?! — имя бывшего Нолдарана златовласая произнесла с нескрываемым презрением, а потом вихрем взмыла воздух, растворяясь туманом среди облаков.

Столь неожиданный очередной визит одной из Валар не только насторожил бывшего Владыку Тириона, но и заставил задуматься. Финвэ вспомнил о Филитэль. Ему подумалось, что именно Пташка являлась причиной блестевших в глазах Нэссы слез.

— Я помогу… — эхом прозвучал голос Валиэ.

Сидевшие на каменистых возвышенностях птицы, от внезапного звука этого голоса, раздававшегося, словно с небес, встревожено взмыли в небо.

— Не ради тебя, ради Филитэль…

Финвэ плохо понимал, как именно Валиэ сможет ему помочь, да и размышлять об этом не было сил, но он увидел, что впереди что-то золотом блеснуло на дневном солнце. Эта золотая точка все приближалась и приближалась, пока острый взор не смог различить — то был дивной красы олень.

Животное неслось, казалось, быстрее ветра, с такой стремительностью он приближался. Вскоре чудесный олень уже стоял рядом с избранником Валар. Финвэ, будто зачарованный, медленно протянул руку к этому творению Йаванны, чтобы коснуться дивного золотисто-бурого меха. Роскошные рога оленя были украшены множеством разноцветных ленточек.

Зверь, когда пальцы бывшего Нолдарана коснулись его шеи, стоял все с тем отстраненным видом, будто гордился такой выдающейся среди себе подобных красой.

— Он быстрее любой лошади, — вновь заговорила Нэсса.

В ее голосе звучали повелительные нотки, поэтому Финвэ, не медля ни мгновения, забрался на спину золотого оленя. Тот замер, будто ожидая приказа, но всего миг — и он сорвался с места, тут же полетев быстро, как стрела. Не ожидавший этого Финвэ обхватил руками сильную шею животного, склонив к ней голову, чтобы от сильного ветра не слезились глаза. Сквозь полуприкрытые веки бывший Нолдаран мог различить, как быстро травянистые овраги сменяются редколесьем вокруг них. Олень бежал и под его копытами все смешалось воедино. Трудно было различить хоть что-нибудь на такой скорости. Как ни странно, дышал этот король лесов почти бесшумно, только по движениям его боков и шеи можно было убедиться в том, что этот диковинный зверь — живое существо, нуждающееся в том, чтобы вбирать в свои легкие воздух. Долгий быстрый бег, казалось, совсем не утомил его.

Путешествие на олене продолжалось не долее часа, который, однако, показался седоку столетием. Бывший Нолдаран промерз на встречном ветру, пальцы его окоченели, с такой силой Финвэ сжимал ветвистые рога быстроногого творения Йаванны. Олень с легкостью перепрыгивал через поваленные деревья, широкие овраги, перескочить которые было по силам не каждому коню, на пути его встречались и небольшие ручьи, а также, лежавшие посреди степного простора, одинокие валуны. Вскоре вдали уже можно было различить, показавшиеся призрачными, очертания высоких башен, увенчанных куполами. А уже вскоре олень, несший на спине избранника Валар, с легкостью перепрыгнул высокие городские стены, словно не заметив на своем пути этого препятствия.

Во время прыжка через стену, Финвэ едва смог удержаться на спине животного, зажмурившись от неожиданности. Вдруг, сделав еще несколько прыжков, дивный спутник Нэссы резко остановился, слишком поздно почувствовавший это, нолдо, не удержавшись на спине оленя, вылетел прямо на мощеную мелкой темно-серой плиткой городскую мостовую, больно ударившись лбом.

Тут же приподнявшись и тряхнув головой, чтобы прийти в себя, Финвэ услышал, словно издали, испуганный женский вскрик.

Широко распахнув глаза, бывший Нолдаран увидел перед собой среброволосую ниссэ, едва сдерживающую бившую ее мелкую дрожь. Серо-голубые очи девы, от испытываемой ею тревоги, сделались у него на глазах почти прозрачными. Оба они замерли, внимательно глядя друг на друга. Наконец, дева едва слышно прошептала полным глубокого изумления голосом:

— Финвэ?..

***

Только тогда бывший Владыка Тириона огляделся вокруг и скорее ощутил, чем заметил, что сидит посреди оживленной дороги. Вокруг сновали тележки, повозки, паланкины и конные, спешащие по своим делам.

Яркий солнечный свет заливал мостовую и расположившиеся по ее краям высокие каменные здания, из распахнутых окон которых свешивались, развеваясь на осеннем ветру, разноцветные флажки и знамена.

Приложив руку ко лбу, Финвэ ощутил боль, но крови не было. Он просто сильно ударился — Валар, во главе с Валиэ Нэссой, продолжали оберегать его от всяческих ранений.

Тем временем, девы, что склонилась над ним, назвав по имени, и след простыл. Финвэ вертел головой, оглядываясь, ища глазами ее силуэт в шелковом платье, расшитом черными цветами и опоясанном широким, ярко-алым атласным поясом с золотой вышивкой.

Наконец, ему показалось, что он заметил, как среброволосая ниссэ села, поддерживаемая под руку слугой, в стоявший в каких-то десяти шагах от него черный, блестевший на солнце глянцевой отделкой, паланкин. Высунувшись, ее изящная ручка задернула красную шторку на дверной створке. Слуга уселся на свое место позади лошади, колеса скрипнули, паланкин тронулся с места.

Забыв об ушибе, Финвэ со всех ног бросился вдогонку и прямо на ходу запрыгнул одним ловким движением внутрь, рывком отодвинув раздвижную дверцу. Сердце его учащенно билось, то и дело пропуская удар, словно проваливаясь куда-то в область желудка.

— Ах! — вскрикнула дева, тут же закрывая рот ладонями, спрятанными в широкие длинные рукава платья.

Осмотревшись в приглушенном красноватом освещении, что царило внутри вместительного паланкина, Финвэ сел напротив нее и принялся рассматривать назвавшую его имя ниссэ, что сидела, боясь дышать, прижавшись к противоположной стенке, обитой шелковыми красными обоями.

Узнавание пришло к обоим одновременно и оба они поначалу потянулись неосознанно друг к другу, стараясь отчетливее разглядеть черты лица, вглядываясь внимательно в глаза, которые словно говорили «Это ты! Это действительно ты!..»

— Мириэль, мельда… — изменившимся, треснувшим голосом вымолвил, наконец, Финвэ, разрушая их безмолвное созерцание друг друга.

Паланкин, меж тем, слегка покачиваясь, двигался вдоль улиц. Они куда-то ехали.

— Господин мой, — почти прошептала в ответ дева, — Государь… — и она несмело потянулась белыми тонкими пальцами к испачканной дорожной пылью щеке избранника Валар.

Финвэ тяжело вздохнул. Он не знал, что говорить. Слова, которые он много раз повторял ей, воображая их будущую встречу, вылетели из головы, должно быть, от удара о мостовую. И теперь бывший Нолдаран сидел в совершенном безмолвии и мог лишь созерцать ее, снова и снова сомневаясь, что перед ним действительно Териндэ.

Он поймал ее руку и сжал в своей. Не верилось, что вот так просто он может заговорить с ней сейчас, что вот сейчас она рядом, будто никогда не покидала его, будто все произошедшее после ее ухода было лишь сном.

— Сериндэ, это я…

Мириэль покачала головой, а затем прикрыла глаза, из которых на казавшиеся розоватыми щеки полились блестящие струйки.

Она отвернулась, стараясь скрыть лицо, тоже глубоко вздыхая.

— Нет, мельда, — Финвэ потянулся к ней, желая прикоснуться, — не прячься от меня. Посмотри мне в глаза, — просил он, придвигаясь ближе, обнимая не сопротивлявшуюся ему деву.

— Теперь я зовусь Фириэль, — услышал он ее горький шепот, — Валар опять посылают мне тебя, желая снова испытать, но я больше не попаду в этот капкан, слышишь?

— Поверь, наша встреча также неожиданна для меня, как для тебя, — говорил ей Финвэ, — Я не искал ее, хоть и долго надеялся, что мне доведется оказаться на Эа и встретить тебя вновь…

Вместо ответа послышался приглушенный плач, который она, по-видимому, уже не в состоянии была сдерживать.

— Прости меня, прошу, — он крепко сжал ее в объятиях, — Мельда, всегда я тосковал по тебе, никогда ты не покидала моего сердца… — и сердце Финвэ, при этих словах болезненно сжалось, как в те дни, когда ему, правителю нолдор, случалось вспомнить об ушедшей в чертоги первой супруге.

— Это я должна просить прощения, — сквозь рыдания шептала Териндэ, — Это я виновна в том, что ушла, оставив тебя одного с малышом. Я была так слаба, силы покинули меня и до сих пор я с содроганием вспоминаю то время, — всхлипывала Мириэль.

— Забудь об этом, моя серебряная королева, — шептал ей на ухо Финвэ, стараясь утешить, — Твоей вины нет ни в чем. Иди ко мне, Териндэ, позволь хоть сейчас стать тебе опорой, — голос его дрогнул на последних словах.

Бывший Нолдаран сам готов был разрыдаться. К счастью, расчувствоваться окончательно ему помешал внезапно остановившийся паланкин.

— Приехали, госпожа Фириэль, — раздалось снаружи.

— Везите к черному ходу, — встревожено отвечалаТериндэ, подняв голову и утирая слезы.

Взглянув на него, она плотнее прикрыла дверцу паланкина и поправила на ней красную штору.

Снова тронулись, но проехали совсем немного, лишь обогнув какое-то строение. Финвэ явственно услышал, как за ними, въехавшими во двор, со скрипом закрываются массивные ворота.

— Хороший мой, — шептал ему, задыхаясь, вождь татьяр, — Прости меня, мой серебряный цветок, моя радость, — Финвэ оглаживал казавшегося без сознания Эльвэ.

Тот лежал на тюфяке, повернув вправо вспотевшую голову, не открывая глаз, и казалось, что он едва дышит.

— Не уходи сейчас, — слабым голосом проговорил Эльвэ, почувствовав, что друг пытается подняться на ноги.

— Я скоро вернусь к тебе, дождись, прошу, — умоляюще обратился к нему Финвэ, — Сейчас я должен ненадолго отлучиться в наш стан. Но я обещаю, что вернусь за тобой очень скоро, моя серебряная звезда…

Заверив и обнадежив обессиленного Эльвэ, его друг натянул все еще влажные, превратившиеся в грязное рванье, одежды, в которых пришел в белый шатер, и отправился к месту, где ночевали немногочисленные лошади народа нельяр, оставив вождя лалдар отдыхать на лежанке в его шатре.

Ему хотелось взять одну из лошадей, чтобы поскорее добраться до лагеря второго народа. Чувства Финвэ пришли в полное смятение. Он знал только, что нуждается в Эльвэ, в том, чтобы отдавать ему свое тепло и в том, чтобы, слив воедино их феар, чувствовать поток чистейшей, неисчерпаемой любви, исходивший из души вождя третьего народа и проливавшийся на него серебряным водопадом, блистающим бриллиантовыми искрами. Тогда он думал, что хотел бы провести Вечность, купаясь в потоке этой любви.

Стараясь придумать правдоподобное объяснение долгого отсутствия для родичей и невесты, Финвэ не заметил, как белоснежный конь принес его прямо к стоянке татьяр. Вождь спешно соскочил с лошади и вступил в охваченный паникой лагерь, встревоженно озираясь по сторонам. Сердце Финвэ болезненно сжалось от недоброго предчувствия.

— Где ты был?! Высшие Силы! — первой к нему в объятия бросилась мать, — Слава Единому — ты невредим! — она крепко прижала к себе сбитого с толку такой реакцией на свое появление Финвэ.

— Что произошло?! Почему все суетятся? Где Мириэль? — встревожился вождь татьяр.

— Наконец-то соизволил появиться, — грозно прозвучал голос подоспевшего отца, — Где ты был?! — по тому, как звучал этот голос, и по суровому выражению мужественного лица можно было понять, что прародитель второго народа пребывал к крайнем гневе.

— Отец, — начал Финвэ, — я должен был найти Эльвэ! Он сбежал и я испугался, что в такую грозу с ним что-нибудь может случиться в лесной чаще…

— Вместо того, чтобы как мальчишка носиться по лесам за твоим лалдо, — прогремел Атто, — ты должен думать о своем народе! Вчера ночью шестеро твоих соплеменников исчезли из лагеря! Тебе, как вождю и защитнику народа, положено снарядить и возглавить отряд для их поиска, — он сверлил серо-синими глазами первенца, в ярко-синих глазах которого читался ужас.

— Я боялась, что ты тоже, как и они, сгинешь в лесу! — воскликнула Татье, — Страшнее грозы, чем та, что обрушилась на нас в прошедший час тьмы, я не видела… — она цеплялась за одежды сына.

— Где Мириэль?! — Финвэ заметался на месте от крайнего волнения.

— Она в моем шатре со служанками, — поспешила успокоить его мать, — Не беспокойся, мой могучий кедр, послушай…

— Я бегу к ней! — сорвался с места ее сын, вырываясь из материнских объятий, — Собери всех на поляне у большого костра! Мы немедля отправимся на поиски пропавших! — кричал он набегу, обращаясь к принявшему из его рук поводья молодому татьо.

Он застал Мириэль в плену крайнего беспокойства. Териндэ сидела в шатре Татье, окруженная заботившимися о ней служанками и подругами прародительницы, однако было заметно, что ее всегда бледное лицо приняло холодновато-белый оттенок, уголки губ были опущены, а блестящие, меняющие цвет глаза, сделались прозрачно-серыми от беспокойства и тоски.

— Милая моя! — Финвэ вихрем ворвался в материнский шатер, расталкивая прислужниц.

Она обернулась, встрепенувшись при виде вошедшего Финвэ, и ее нареченный в который раз поразился тому сходству, что существовало между ней и прекрасным вождем третьего народа.

— Простишь ли ты?.. — спросил замерший в любовании ее чертами избранник Валар.

Слова сожаления уже готовы были сорваться с уст, когда дева с неожиданной резвостью подбежала к нему и точно также, как Эльвэ, обхватила ладонями его лицо, пристально глядя в глаза.

— Ты невредим! — прошептала она.

Ручейки горючих слез текли по щекам Мириэли.

— Мы поговорим позже, — оглаживал ее серебряные волосы Финвэ, — А сейчас я должен созвать совет и отправиться на поиски пропавших во время грозы.

Перед началом совета ему сообщили, что Ингвэ со своим народом решил продолжить без промедления путь на запад, по указанной Оромэ дороге, дабы скорее достичь спасительных земель, где обитали Стихии, и где его квенди не грозила бы опасность, исходившая из окрестных чащоб.

На собранном совете Финвэ по очереди выслушал всех, чьи родичи исчезли в прошедший час отдыха. Выяснилось, что из лагеря бесследно пропали трое нисси и трое нэри, никто из которых никоим образом не был связан с другими. Среди пропавших в тот злополучный час тьмы была и жена его приятеля Тульвэ.

— Она исчезла из шатра, — рассказывал он, — Мы все вышли, чтобы праздновать твою помолвку, а Нариэ* осталась с нашим маленьким сыном. Он еще совсем кроха, и она не хотела брать его на шумное празднество, а одного его оставить было нельзя. Когда вскоре мы вернулись, услышав плач ребенка, ее уже не было в шатре рядом с ним…

— Зло бродит среди деревьев в часы отдыха, — говорил другой квендэ из свиты Атто, — Оно прячется за чёрными стволами в глубине чащи. Сейчас оно затаилось среди густых ветвей, но оно не дремлет! Помните, что говорил Алдарон?! Зло опасно и следует за нами по пятам!

По толпе собравшихся на совет квенди из татьяр прошел ропот ужаса. Многие вздыхали, опуская головы, кто-то в страхе оглядывался на окружавший их лес, другие взывали к Стихиям, прося защиты, третьи тихо плакали, закрывая лица широкими рукавами. Кто-то или что-то похитило шестерых татьяр, унеся далеко от их лагеря неизвестно куда. Медлить было нельзя.

— Мы отправляемся на поиски! — возвестил громким голосом Финвэ, — Кто со мной?!

Первым сопровождать вождя вызвался Тульвэ, за ним потянулись и другие мужчины. Выбрав самых сильных и высоких, Финвэ велел седлать лошадей для отряда и лично возглавил выехавших на поиски шести пропавших соплеменников из татьяр.

Они долго блуждали в окрестностях лагеря, не находя ни малейшего следа пропавших. Финвэ и сопровождавшим его квенди горько и, вместе с тем, жутко было сознавать, что их соплеменники были похищены злой силой, что незримо преследовала продвигавшиеся на запад три народа, следя, оставаясь незримой взору.

Наконец, вождь татьяр приказал всем остановиться — необходимо было решить, как и в каком направлении продолжать поиски. Финвэ рассудил, что если его квенди были похищены силой, о которой говорил Оромэ, то она могла унести несчастных только на север, в сторону покрытых снегом высоких гор, где, по словам Вала-охотника, и обитала с незапамятных времен.

Отправляться разыскивать пропавших так далеко, не имея достаточной подготовки, ни сил, чтобы добраться до логова похитителя, было крайне рискованно.

— Я пойду во главе отряда, что отправится за ними на север, — говорил своему приятелю Финвэ, — А ты следуй по следам Ингвэ и веди народ на запад. У нас будут лошади, и мы легко нагоним вас.

— Нет! — решительно протестовал тот, — Уж если кому и вести отряд на север, то только мне. Я должен отыскать Нариэ, без нее я не могу продолжить путь, — твердым голосом говорил Тульвэ.

— Хорошо, — отвечал ему Финвэ, — я понимаю твою боль, друг мой. Ты возглавишь отряд, что отправится к северным горам. Береги себя, будь осторожен, обещай мне, что не будешь понапрасну рисковать.

— Не могу, вождь, — низко склонив голову, отвечал Тульвэ, — Мне не будет покоя на Эа, пока не вызволю Нариэ. А тебя прошу, позаботься о нашем с ней сыне.

— Обещаю, что буду заботиться о нем, — тоже опустив голову, проговорил Финвэ.

Он понимал, что бесполезно спорить с обезумевшим от горя товарищем по учебе, потерявшим любимую жену, хоть и с трудом мог представить, каково это.

Вождя татьяр согревала мысль о двойном счастье, которое он обрел, соединившись с бесконечно дорогим Эльвэ и обнаружив среди своих подданных настоящий дар Валар — деву, чей облик был настолько схожим с любимыми чертами вождя нельяр, что могло показаться, будто они — две ипостаси единого существа.

Было решено возвратиться в лагерь для перегруппировки. Те, кто отправлялся искать пропавших в северные горы, должны были запастись теплой одеждой, а также запасами еды и питья. Остальным предстояло продолжить путь, следуя за миньяр вождя Ингвэ.

Осторожно выйдя из опущенного наземь паланкина, Мириэль отпустила слуг и жестом пригласила Финвэ следовать за собой. Они вошли с черного хода в просторное помещение пустовавшей в тот час кухни.

Было заметно, как она нервничает, как опасается, что кто-то увидит его, и Финвэ старался следовать за ней, не производя ни малейшего шороха.

Остановившись на мгновение у входа в коридор, Териндэ, убедившись, что и он пустует, провела бывшего Нолдарана по лестнице до двери своих покоев, благополучно не попавшись на глаза никому из обитателей дома-крепости.

Финвэ узнал этот дом не сразу. Многое в нем было полностью перестроено, многое изменилось, и все же, он понял, где находится. Оказывалось, что Мириэль-Фириэль поселилась в доме-крепости, принадлежавшей до ссылки их единственному сыну.

В полном молчании миновали коридор и вошли в ее комнаты. Финвэ послушно следовал за Териндэ. Та, достав из большого ящика для белья чистые полотенца, подала их бывшему Владыке нолдор и указала на низенькую дверь купальни.

Там было полутемно, но Финвэ быстро сориентировался, так хотелось справить естественные нужды и смыть с себя, вместе с грязью, копотью и дорожной пылью, гнетущие воспоминания о прошедших с момента его возвращения на Эа днях.

Здесь, в небольшой купальне его первой супруги, в погруженном в тишину доме-крепости, он чувствовал себя в безопасности, будто пришел к себе домой, где долгое время отсутствовал. Тихий плеск воды наполнял, вместе с исходившим от нее паром, помещение купальни.

Финвэ, наконец, смог снять с себя полученные от Миримэ в Аваллонэ одежды и мысленно благодарил Нэссу и других Валар за то, что помогли ему добраться до Тириона и сделали возможной встречу с Мириэлью. Он подумал также, что сейчас расспросит первую супругу о ее жизни, о дорогих внуках, о городских новостях и с радостью выслушает все, чтобы она ни захотела поведать ему.

Избранник Валар чувствовал, что близость их феар осталась нерушимой в прошедшие тысячелетия разлуки, а это значило, что они смогут говорить друг с другом, забыв об обидах и причиненной когда-то боли.

Небольшая, отделанная изразцами ванна уже наполнилась, и нолдо погрузился по грудь в теплую воду. Она показалась ему даже чересчур горячей, однако Финвэ предпочел не вылезать, а подождать какое-то время, давая коже привыкнуть к необычному ощущению охватывавшего ее влажного тепла.

Воздух в купальне нагрелся и тоже сделался влажным. Подложив на край ванны свернутое полотенце, Финвэ запрокинул голову и прикрыл глаза, погружаясь в подобие транса. Еще немного, и избранник Валар неминуемо уснул бы прямо в ванне — его разум и тело, как ему казалось, нуждались в расслаблении и отдыхе.

***

Он вспомнил, услышав плеск продолжавшей течь воды, что не перекрыл ее подачу, повернув особый рычаг из драгоценного сплава в форме завитка. Двигаться было лень, и Финвэ лишь приоткрыл глаза, чтобы увидеть расположенный на противоположном краю ванной кран.

Открыв глаза, он с изумлением увидел склоненное над ним лицо Мириэли. Уголки ее рта показались ему слегка приподнятыми, складывая губы в полуулыбку. Руки Териндэ тут же опустились на плечи бывшего Владыки, нежно разминая, массируя, заставляя еще больше расслабить тело и ослабить и без того рассеянное внимание.

«Любовь моя» — раздалось в осанве. — «Позволь позаботиться о тебе…»

Услышав ее вкрадчивый голос у себя в голове, Финвэ подумал, что наконец-то встретил ту, рядом с которой не нужно каждый миг ждать подвоха. Сейчас он мог безоглядно довериться Мириэли, не опасаясь быть преданным. Он был в Тирионе, в доме своего первенца, наедине с его матерью, о которой столько тосковал, будучи женатым на Индис.

«Мириэль… Как это странно…» — мысленно произнес он и часто задышал, ощущая, как тело его первой супруги опускается в ванну.

Вода полилась через края. Финвэ сглотнул ком, подступивший к горлу от внезапного и кажущегося необычным ощущения соприкосновения его кожи с ее, и напрягся, цепляясь за края.

Она обвила его шею руками, прижимаясь всем телом. Финвэ задержал дыхание, точнее, его перехватило, потому что приоткрытые, влажные и блестящие от воды губы Мириэли были у самых его губ.

«Ты — единственный, кто был и есть в моем сердце…» — зазвенел снова в голове ее голос. — «Все мои лучшие работы я посвятила тебе, мой господин…»

От звука голоса Вышивальщицы и ее ошеломившей Финвэ близости у него закружилась голова. Нолдо почувствовал необходимость отстраниться от обнимавшей его Мириэли и медленно приподнялся на руках, желая покинуть ванну.

Все происходящее представлялось избраннику Валар странным, путаным сном, грезой, которую он никогда не посмел бы представить наяву, не говоря уже о том, чтобы попытаться воплотить.

Финвэ уже оглянулся, ища глазами полотенце, чтобы прикрыться. Однако дева подалась вперед, не отнимая рук от его шеи, не желая отпускать, и настойчиво надавила на плечи нолдо, когда он уже почти выпрямился, усаживая его, таким образом, на широкий бортик.

Как только еще не осознавший своего положения Финвэ оказался сидящим на краю ванны, она тут же снова опустилась вниз, проводя ладонями вдоль его тела, усаживаясь у его ног и неотрывно глядя в ярко-синие глаза, словно стараясь загипнотизировать. И взглянув в ее снова изменившие цвет выразительные глаза, Финвэ не мог отвести взгляда — гипноз действовал.

«Прости, что ушла от тебя, оставив одного!» — громко произнесла она в осанве и тут же жадно прильнула ртом к его мужскому естеству, полностью поглотив его.

Финвэ вздрогнул, как от удара, мгновенно ощутив, что ее язык оборачивается, словно танцуя причудливый танец, вокруг еще спящей головки.

Дыхание у него захватило. Кровь, отхлынув от сердца, бросилась в лицо и туда, вниз, к уже начинавшему пробуждаться от ее ласк древку. Не смея двинуться, словно в оцепенении, он ощутил легкое покалывание в ступнях, а затем яркое удовольствие, которое росло, делаясь острее, накрывая сознание с каждым ее движением.

«Прости меня, любовь моя» — шелестело эхом в осанве.

Теперь он часто дышал, мышцы на животе сокращались от мучительного удовольствия. Финвэ запрокинул голову и оперся руками о широкий бортик, полностью отдаваясь испытываемым ощущениям. Разум его мгновенно освободился от беспокоивших его мыслей. Их будто стерло нахлынувшей водой, чей плеск фоном был слышен среди доносившегося снизу причмокивания, хлюпанья и тихого постанывания.

В плену всех этих звуков и ощущений, Финвэ мотал головой, сжав челюсти и крепко зажмурившись — ему тоже неимоверно хотелось стонать, настолько нестерпимым было наслаждение, грозящее вот-вот перерасти все мыслимые пределы.

Тем временем, Мириэль шире раздвинула его ноги, устроившись удобнее между ними, и принялась ласкать рукой промежность и участок нежной кожи вокруг его отверстия. Она выпустила изо рта восставший орган, придерживая его рукой и самозабвенно покрывая поцелуями, растворяясь в бесконечном обожании, преклоняясь.

На мгновение Финвэ приоткрыл глаза и взглянул вниз, на нее. И когда он увидел, как снова рот ее вбирает в себя его естество и ощутил влажную теплую тесноту, ему показалось, что феа вырвется из роа от блаженства.

Не в силах сдержать громкого стона, больше похожего на рык, и последовавшего за ним крика, комкая в сжатых кулаках полотенце, избранник Валар излился в даримое ею тесное, скользкое тепло, стыдясь и, одновременно чувствуя себя, словно парящим в поднебесье на орлах Сулимо.

Каждый отрывистый удар его сердца эхом отдавался во всем теле. Уши закладывало.

Не давая ему отдышаться, Мириэль обхватила его, готового упасть прямо на изразцовую плитку, покрывавшую возвышение ванной, и снова прижалась, ласкаясь, давая понять, что сопричастна его наслаждению.

Струйка слюны, вытекшая изо рта Финвэ, была слизана ею с той же жадностью, с какою за мгновение до того, его первая супруга облизывала головку его мужской плоти, вбирая в себя вытекавшее семя.

Она обхватила его плечи, привлекая к себе, целуя в губы и тем самым пробуждая в избраннике Валар древнее и, казалось, окончательно забытое желание, что было сродни охотничьему инстинкту.

Сердце его бешено заколотилось вновь и Финвэ привлек Териндэ к себе, сжал в объятиях, исследуя руками ее тело, задерживаясь на особенно совершенных его изгибах, и, не выпуская из рук своей добычи, поднялся на ноги, направившись к приоткрытой двери.

Сжавшись у него на руках, словно испуганный зверек, она тихо ахнула, но не сопротивлялась, а, напротив, крепче впилась пальцами в плечи бывшего Нолдарана. И он, ощутив себя вновь полновластным хозяином своей жизни и судьбы, понес ее к постели.

«Теперь мой черед просить прощения!» — почти злобно воскликнул он в осанве, вдавив испуганно вглядывающуюся в его лицо жертву в матрас.

Его неутомимость в телесной любви, его страсть и мощь делали из него того, кого она когда-то пожелала и который с первого мгновения, как увидел, пожелал ее. Напор и отсутствие ласк в сочетании с грубой силой. Финвэ действовал ожесточенно. Он знал, что Мириэль нравилось, когда он был с ней таким, хоть поначалу она и пыталась это скрывать. Не раз, во времена их супружества, бывший Нолдаран видел выражение довольной усталости на ее лице, когда, после проведенной без сна ночи, она без сил падала рядом с ним на ложе. Мог он и ласкать, но в его ласках крылась не столько нежная привязанность, сколько ненасытное, порой болезненное, желание обладания, исступление.

И вот теперь оно проснулось в нем с новой силой. Мириэль разбудила в Финвэ это желание, бывшее частью его натуры, проявлявшейся лишь с ней наедине.

Это оно сейчас заставляло бывшего Владыку нолдор, позабыв обо всем на свете, двигаться рывками, сжимая запястья заведенных у нее над головой рук Мириэли. Нет, ему мало было обладать ею, он хотел слышать ее мольбы, ее вскрики, ее стоны. Финвэ, словно в плену наваждения, вбивался в нее, так, что кровать под ними сотрясалась, издавая довольно громкий ритмичный скрип.

Было видно, что она изо всех сил старается сдерживать крики. Териндэ скалилась, обнажая плотно сжатые белые зубы, и Финвэ казалось, что первая супруга улыбается ему, поощряя каждое его движение.

Разрядка пришла к нему неожиданно и настолько поглотила сознание, что Финвэ не помнил, как оказался лежащим на постели Фириэли, укрытым простынями и покрывалами, погруженным в глубокий, безмятежный сон.

Все пережитое будто отодвинулось куда-то далеко, а то, что должно было случиться с ним в будущем, оставалось скрытым и нисколько не трогало. Самым важным для бывшего Нолдарана являлось то, что происходило сейчас. Впервые за многие тысячелетия Финвэ жил настоящим моментом.

========== Часть 10 ==========

Комментарий к Часть 10

в этой части будет немного юмора, ну совсем малость…

Ammё (кв) - Мама

Ononi (кв.) - близнецы. В синдарине это gwenyn или gwanun.

Itar (кв.) - искры (ед. ч. - ита) Финвэ называет “искрами” детей Феанаро

Artanaro (кв.) - Высокое пламя. Гил-Галад, Эрейнион

Повелитель Облаков Смерти - Намо Мандос

— Фириэль! К тебе можно? — раздался из-за двери мужской голос.

Бывший Владыка Тириона мгновенно открыл глаза и напрягся. Он был один в постели, Мириэли не было в ее комнатах. Финвэ вспомнил, что его первая супруга всегда пробуждалась с первыми лучами Тельпериона, да и в черед Лаурелина проводила много часов за любимой работой, посвящая мало времени сну.

— Я с новостями! — раздалось за дверью.

Не зная, как лучше поступить, Финвэ оглянулся вокруг в поисках какой-либо одежды. Ничего похожего на мужское платье в комнате, разумеется, не было. Где-то в глубине ее он разглядел лишь белый шелковый халат первой супруги, одиноко висевший на спинке кресла.

Не успел избранник Валар подумать о том, что его положение здесь, ввиду того, что к Мириэли пришел этот неизвестный нэр, может показаться неверно истолкованным, как дверь отворилась, и в комнату стремительно ворвался высокий, статный незнакомец, чьи рассыпанные по плечам, длинные, волнистые рыже-каштановые волосы сразу приковывали взгляд своим блеском.

— Ох! — само вырвалось у незнакомца, открытая улыбка, заготовленная для Мириэли, медленно сползала с его физиономии.

Он округлил ярко-зеленые глаза, приоткрыл рот, и уставился на Финвэ, который тоже, подтянув к груди простыню, рассматривал его белокожее, покрытое легким узором едва заметных веснушек, лицо.

— А где Фириэль? — кося взглядом то вправо, то влево, осведомился севшим голосом квендэ.

Было заметно, что он, как и сам бывший Нолдаран, крайне смущен и встревожен.

— Добрый день, — приветствовал его Финвэ, — К сожалению, я не знаю, где она сейчас… — он сделал глубокий вдох, чтобы, наконец, представиться явно ошеломленному его появлением незнакомцу.

Однако, прежде, чем он успел открыть рот, чтобы заговорить снова, рыжеволосый муж громко закричал — «А-мм-э-э*!», чем заставил Финвэ нырнуть от неожиданности под покрывало.

Тут же на лестнице послышался топот. Кто-то быстро поднимался на второй этаж.

— В доме чужак! — кричал, тем временем, незнакомец, пятясь к двери.

— Амба! Великие Валар! — послышался с лестницы женский голос, — Где Фириэль?! Где Умба?!

Услышав эти возгласы, Финвэ медленно опустил скрывавшее его от взоров обитателей дома покрывало и еще раз внимательно вгляделся в перепуганного незнакомца, рядом с которым теперь стояла среднего роста ниссэ с ярко-рыжими волосами.

— Ох! — точно также, как перед этим рыжий квендэ, воскликнула она, — Клянусь молотом Ауле, этого не может быть… — вполголоса лепетала дева.

— Ты его знаешь? — наклонился к ней мужчина.

Она медленно закивала в ответ, не сводя изумленного взгляда с Финвэ.

— Это действительно я, Махтаниэль, — произнес ее свекор, — Не найдется ли у тебя какой-нибудь одежды? — и он стыдливо покосился на прикрывавшую его простыню.

— В чем дело?! — выкрикнул появившийся на пороге еще один незнакомый квендэ.

Он был почти точной копией первого: такой же рослый и статный и с таким же белокожим чуть тронутым веснушками лицом, только роскошные волосы выглядели немного темнее.

— Тельо и Питьо! — улыбнулся Финвэ, переводя взгляд с одного близнеца на другого.

Он помнил их совсем подростками, хрупкими, ласковыми, больше всего на свете любившими охоту и устраиваемые им во дворце праздники с обильным угощением, множеством веселых игр и танцами.

— Мам, ну объясни же, не томи, кто это?! — в один голос заговорили близнецы.

— Эру Единый!.. — восклицала потрясенно их мать, качая головой и опершись о дверной косяк, — Не ровен час, они захотят вернуть и вашего отца…

— Что?! — в один голос воскликнули, округлив глаза, близнецы.

— Онони*, это Нолдаран Финвэ… — растерянно глядя то на одного, то на другого сына произнесла Нэрданель и часто заморгала, силясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

***

И снова радость от встречи с невесткой и двумя подросшими красавцами-Амбаруссар перемешивалась в ощущениях бывшего Владыки Тириона с тревогой из-за отсутствия в доме-крепости Первого Дома его первой супруги и горечью при воспоминании о том, что он пережил, пока, волею Единого и Валар, не добрался до столицы нолдор.

Когда первые впечатления от встречи с дедом начали уступать место беспокойству за бесследно исчезнувшую Сериндэ, близнецы поведали Нэрднель и Финвэ о том, о чем с самого раннего утра кричали глашатаи и перешептывались досужие прохожие на городских улицах.

— Из Альквалонде и Тол-Эрессеа пришли черные вести, — начал Амбарусса.

— Вчера ночью на причале Аваллонэ сгорели многие корабли! — продолжил Умбарто.

— Их подожгли намеренно! — перебил его брат, — Дозорные на маяке видели у причала, когда они загорелись, высокого черноволосого эльда!

— Тэлери подозревают, что корабли поджег кто-то из нолдор! — снова заговорил Умбарто, — Сейчас его ищет береговая стража Кириарана по всему побережью!

— А еще из башни пропал Видящий Камень, хранимый издавна в Аваллонэ, который отец сам подарил Ольвэ! — влез его брат.

— Мама, увидишь, эти трусливые тэлери опять обвинят во всем нас! — закричали в один голос близнецы.

— Мальчики! — грозным голосом усмирила сыновей Махтаниэль, — Мы под защитой Нолдарана Эллерондэ и вашего деда, — она с уверенностью взглянула на побледневшего Финвэ, — Что скажешь, государь?

Финвэ, который, услышав от Амбаруссар свежие новости из владений Ольвэ, поблагодарил Единого за то, что в этот момент находился сидящим за столом в обеденной зале, а не стоял на сделавшихся мягкими и подрагивавших ногах, сжал кулаки, стараясь взять себя в руки, и решительным тоном скомандовал невестке:

— Налей мне еще лимпэ и пошли за остальными мальчиками. Они тоже должны услышать мой рассказ о том, как я добирался до вас, а после этого я намерен отправиться на поиски Мириэли.

— Узнаю вашего деда, — кивнула близнецам Нэрданель, — Идите скорее и приведите сюда ваших братьев!

Дважды повторять близнецам не требовалось. Они вихрем взлетели по ступеням наверх, чтобы собраться в дорогу, а потом также молниеносно выбежали через черный ход, направляясь к конюшне.

Уже через полчаса за окнами, выходившими на узкую улочку перед их домом, что располагался в самом центре столицы, послышался быстрый топот копыт их резвых коней.

Первым на пороге возник живший в нескольких кварталах от отчего дома Атаринкэ.

Избранник Валар даже вздрогнул при его появлении, до того Куруфинвэ младший теперь стал похож на Феанаро. Действительно, точная копия своего отца. Даже характером пятый сын Нэрданели был точь-в-точь Пламенный Дух.

— Любимый дед и Нолдаран! — оскалился он с порога, протягивая руки, — Ты, как всегда, на высоте! Ты лучше всех знаешь подход к Стихиям, как бы причудлив ни был их нрав, а тебе всегда удавалось договариваться с ними! — восторгался, обнимая его, Курво.

— Ох, это вправду ты! — тепло улыбнулся вошедший почти следом Нельо, — А я думал, близнецы решили сыграть со мной очередную шутку… Знаешь, они горазды на такое… Дед, я так рад тебя видеть…

Он единственный из братьев был ростом с Финвэ и выглядел все таким же прекрасным собою молодым квендэ, каким бывший Нолдаран его помнил. Искренняя радость от встречи мерцала в глубине серо-зеленых глаз, а волосы, словно расплавленная медь, лились вдоль стройной спины.

Следующим на порог материнской обители ступил любитель подраться со взрывным характером — Морьо.

Он молча подошел к деду, вглядываясь в него, словно проверяя, Финвэ ли перед ним, или всего лишь морок, тень, игра воображения. Все также, молча, протянув руку, он дотронулся до ткани одной из старых рубашек, принадлежавших Нельо, выданной Финвэ его невесткой.

— Мой вечно румяный задира… — проговорил расчувствовавшийся от вида обожаемых внуков, увидеть которых желал с момента появления на Эа, бывший Владыка нолдор.

— Дед, это ты… — стиснул его железной хваткой Морьо, прикрыв глаза.

Они были все те же, его прекрасные итар*, и в то же время, все они очень изменились с тех пор, как ему в последний раз довелось видеть их, собиравшихся вместе с Феанаро на праздник, устраиваемый Валар.

— Мы отправили срочную почту в Валмар, к Кано! — сообщили близнецы, — А к Турко выехал Тиаро, уже завтра утром он будет здесь! — и они довольно заулыбались.

Окинув туманящимся от слез взглядом стоявших перед ним внуков, Финвэ пригласил всех сесть. Казалось, они видели в нем все того же гордого и царственного правителя, пусть и сложившего когда-то с себя власть.

— Я безмерно счастлив, что Валар и Единый в их милости, позволили мне увидеть всех вас снова… — заговорил он, — Обновленных, но все таких же прекрасных… — слова давались ему с трудом.

— Подожди, — отвечал ему несдержанный на острый язык Курво, — Вот появится Турко, тогда и увидишь, кто среди нас первый красавчик! — и он рассмеялся своей шутке.

— Вы все прекрасны, — улыбнулся ему Финвэ.

— Дед, — обратился к нему Нельо, — благодарю тебя от всех нас. Для нас твое появление…

— Я знаю, мой дорогой, — Финвэ опустил взор, — я собрал вас не только, чтобы доставить себе радость встречи, но и чтобы рассказать вам о том, каким был мой путь сюда и просить вашей помощи и совета. Как вы знаете, Фириэль исчезла. Ваша мать сказала мне, что она никогда не покидала дом, не предупредив кого-либо о своем уходе. Вы скажете — тревожиться не о чем, или слишком рано, но у меня есть причины подозревать, что мы уже сейчас должны отправиться на ее поиски.

— Какие причины? — спросил внимательно слушавший его Морьо.

— Я расскажу вам все по порядку, начиная со дня, когда я пробудился в приграничном лесу Нового Ласгалена… — и Финвэ подробно и обстоятельно поведал внукам о том, какие испытания выпали на его долю на пути в Тирион.

Умолчал он только о деликатных подробностях ночи с Миримэ и о том, как именно был встречен их бабкой, когда она привела его в дом-крепость.

Такие подробности, считал бывший Нолдаран, не предназначены для посторонних ушей. А тем более, для ушей его родни.

Ему хотелось разузнать, как живут дети Куруфинвэ, как хотелось знать и о том, каким образом сложились судьбы остальных его внуков. Однако на расспросы сейчас не было времени. Все мысли Финвэ были сосредоточены на том, чтобы разыскать Мириэль и он рассчитывал на помощь их общих внуков.

Серебряные сумерки успели единожды смениться золотистой тьмой за то время, что продолжались поиски пропавших. И пока они длились, Финвэ, встревоженный за судьбу народа, рыская по непролазной чаще в сопровождении верных квенди, совершенно забыл о вожде нельяр, равно как и об ожидавшей его возвращения невесте. Будущего Нолдарана тревожила эта страшная, но до сих пор остававшаяся неведомой опасность, которая, наконец, дала о себе знать, унеся в неизвестность, на север, в свое логово, шестерых татьяр.

В отчаянии от того, что долгие поиски не привели ни к чему, Финвэ возвращался в стан второго народа, полон гнетущей тоски и тревоги. Собственное бессилие пред лицом опасности вселяло страх не только в феа вождя. Им, казалось, были охвачены души всех, кто принимал участие в поисках.

Он решил по возвращении призвать Оромэ и других Валар на помощь, дабы они своими благодатью и силой оградили татьяр и другие народы квенди от грозившего им зла. И все же, этим нельзя было исправить случившееся в стане второго народа горе от потери соплеменников.

«Тульвэ с отрядом пойдет на север, чтобы искать их, а мы подождем его. Надо подождать. Валар защитят нас, и мы дождемся их возвращения…» — так думал Финвэ, подъезжая к их лагерю.

Когда до стоянки татьяр оставалось совсем немного, и можно было различить вдали огни горящих по ее окружности сигнальных факелов и костров, на которых готовили пищу, с восточной стороны леса раздался резвый топот копыт стремительно приближавшегося скакуна. Оглянувшись в ту сторону, Финвэ и его спутники различили летевшую через чащу на всем скаку одетую в белое фигуру с развивающимися от встречного ветра длинными серебряными волосами.

Еще не видя лица спешившего к ним всадника, Финвэ узнал его. «Эльвэ…» — сладко пропело его сердце, отчего-то встревожено сжавшись. Конь, что был под всадником в белом, принадлежал к тем, каких они с другом видели в благословенных землях. Трех таких жеребцов, выращенных майар из свиты Сулимо, и привел, преподнеся им в дар, Оромэ, когда звал троих представителей квенди посетить Аман.

Вот всадник поравнялся с остановившимися в ожидании татьяр и рывком стащил с серебрящейся в вечных сумерках головы капюшон теплого плаща.

Изумленный Финвэ увидел перед собой младшего брата вождя нельяр. Юный Эльмо часто дышал приоткрытым ртом от быстрой скачки, в его сапфировых глазах читалась тревога.

— Вождь, я к тебе, — с волнением проговорил он, соскакивая с лошади, и поджал бледные губы, показывая, что не может говорить в присутствии остальных.

— Идите, — отпустил Финвэ сопровождавших его квенди, — Я вскоре присоединюсь к вам…

В свете звезд и далекого Серебряного Древа младший брат Эльвэ казался совсем мальчиком. Финвэ рассматривал его совершенные черты, неосознанно ища в них сходства с любимыми чертами старшего брата. Невозможно было не заметить, как возмужал третий сын Энеля, как вытянулся, почти сравнявшись ростом со старшими братьями, из маленького смешливого мальчика превратившись в прекрасного юношу.

Он заглядывал в глаза вождю татьяр и тоже, казалось, искал чего-то в глубине ярко-синих глаз собеседника.

— Говори, малыш, — обратился к нему Финвэ, спешившись.

Видя крайнее волнение Эльмо, татьо старался казаться спокойным. Но сердце его ухало в груди так, что он испугался, как бы юный лалдо тоже не услышал его бешенный, похожий на частую барабанную дробь, стук.

— Я решил, что ты должен знать, — начал Эльмо, — Эльвэ исчез с началом часа сумерек. Мы искали его, но нигде не можем найти. Он будто испарился, не оставив следа. Будто его никогда и не было… — быстро шептал, хлопая ресницами, лалдо.

— Исчез? — переспросил помертвевший Финвэ, которому показалось, что земля стремительно уходит у него из-под ног.

— Да, — чуть громче шепнул, глядя на него во все глаза, Эльмо, — Перед этим мы нашли брата в его шатре. Его словно поразил недуг. Он не вставал, лежал с закрытыми глазами, отказывался от еды и питья… Мы испугались за него и отправились к ближайшему ручью, чтобы принести воды, а его оставили с нашей матерью. Когда мы вернулись, мать спала, а Эльвэ нигде не было. Мы бросились искать, подняли на ноги весь лагерь, обыскали окрестности, но ничего… Он исчез бесследно…

— Нет… — едва слышно прошептал Финвэ, мотая из стороны в сторону низко опущенной головой.

«За что, Валар?!» Все поплыло перед взором и без того измученного долгими поисками пропавших татьяр Финвэ. Страшней, чем принесенная юным Эльмо новость, могла быть только весть о смерти ненаглядного друга.

— Я хотел, чтобы ты знал, — продолжал шепотом Эльмо, вытянув голову, чтобы дотянуться до заостренного уха Финвэ, — Брат звал тебя во сне. Я слышал и раньше, как он шептал твое имя, пребывая в мире грез, но сейчас, когда я пришел к нему, принеся завтрак, он даже не открыл глаз. Он ждал тебя… — Эльмо сделал краткую паузу, переведя дыхание, — Я подумал — он мог отправиться сюда, к тебе…

— Я должен найти его, — отчетливо проговорил Финвэ, чувствуя, как холодеет при одной мысли, что Эльвэ, как пропавшие сородичи, мог быть унесен неизвестной злой силой, обитавшей на севере.

— Я тоже буду искать его, до тех пор, пока не найду. Он жив, я чувствую, — отвечал ему Эльмо, — Клянусь всеми звездами, я найду Эльвэ! — он решительно блеснул светло-серыми глазами.

Вместе они отправились по направлению к лагерю татьяр. Уже входя на его территорию, приветствуя выставленных самим Финвэ по всей окружности стоянки дозорных, вождь татьяр и его спутник, а также все вокруг, услышали истошный женский вопль, донесшийся с противоположенной стороны.

Не чувствуя ног, Финвэ вместе с другими татьяр бросился туда, откуда он был слышен. Ему навстречу выбежала испуганная Татье в сопровождении подруг и прислужниц.

— Это оттуда, из твоего шатра! — кричала его мать, — Там я оставила Мириэль…

В этот миг из белоснежного шатра вождя второго народа выбежала всклокоченная Териндэ. Глаза ее, казалось, вот-вот вылетят из глазниц. Их радужки сделались почти прозрачными от испытанного мгновением ранее смертного ужаса.

— Что с тобой?! — Финвэ первым подбежал к ней, тут же схватив казавшуюся не в себе от страха нареченную.

Он сжал Мириэль в объятиях, прижимая к себе, неуклюже оглаживая серебряные волосы и гибкую, узкую спину.

Оказавшись в руках вождя татьяр, его невеста лишилась чувств. Прислужницы Татье в сопровождении Финвэ унесли ее в ярко освещенный шатер прародительницы.

Пока ее пытались привести в сознание, Финвэ, все это время неотступно следивший за каждым движением ухаживавших за Мириэлью дев, мелко трясясь от выпавших на его долю потрясений, пытался собраться с мыслями. Он спрашивал себя, что могло так испугать несчастную Териндэ? Неужели зло снова попыталось проникнуть к ним в стан, будто почувствовав отсутствие в нем вождя? Почему исчез Эльвэ? Тоже был похищен темной силой, что забрала с собой шестерых татьяр? Ответов у него не было, как не было и решения — что ему самому следует сделать сейчас?!

— Вот, так я и оказался в доме вашей матери, — заканчивал свой рассказ Финвэ, — Териндэ помогла мне, предложив отдохнуть… и я уснул, проспав до утра следующего дня… — щеки Финвэ при этих завершающих словах тронул заметный румянец.

— Ты прискакал сюда на олене Нэссы? — переспросил Амбарусса, вытаращившись на деда.

— Летал на воздушном шаре, уворачиваясь от синдарских стрел? — ошеломленно проговорил Умбарто.

— Переплывал море на гребне Ульмо? — не унимался Тельо.

— И танцевал на столе в синдарской питейной… — кривая улыбка растянула рот Нельо.

— Так это был ты, а не Турьо, за которого тебя принял наш посол в Ласгалене, случайно оказавшийся в той дыре? — уточнил Курво.

— Должен признаться, я не слишком хорошо помню подробности того вечера, — оправдывался Финвэ.

— Клянусь молотом Ауле, дед, — подытожил за всех Курво, — Если бы не исчезновение Фириэли, я бы подумал, что ты насмехаешься над нами или выжил из ума, решив потравить байки, как ты делал это, когда мы были еще сосунками!

— Я и сам был бы рад, если бы все это было моей выдумкой, — печально согласился Финвэ, — И все же, то, что я рассказал — чистая правда.

— Дед, мы тебе верим, — заговорил Нельо, — И учитывая все сказанное тобой, я боюсь, что Фириэль может грозить опасность, — он первым озвучил то, о чем думал каждый из братьев, но сказать решился только старший.

— Нельо прав, — вторил ему Морьо, — Мы должны, не дожидаясь Кано, пойти к Нолдарану.

— Его в любом случае необходимо известить о твоем прибытии, — продолжил Курво.

— Но я не претендую на то, чтобы властвовать! — поторопился уточнить Финвэ.

— Это не важно, дед, — отвечал Нельо, — Эллерондэ должен узнать, что ты вернулся. Он — благородный и справедливый аран и, к тому же, твой потомок, правнук Нолмэ.

— Мы не знаем, где искать Фириэль, — вмешалась, наконец, молчавшая все это время Нэрданель, — Я не хочу думать, что ее исчезновение связано с тем, что случилось с тобой, — говорила она, обращаясь к Финвэ.

— Нам нужно разделиться, — предложил Курво, бывший любимцем их бабки, — Мы с близнецами будем искать ее в городе. От нас все равно никакого толку во дворце. А ты с Нельо и Морьо отправишься к Нолдарану. Посмотришь на твой бывший дом, поговоришь с твоим праправнуком…

— Но чем он может помочь? — наивно спросил Питьо.

— Он знает этого сумасшедшего, который украл Видящий Камень и убил девушку, — объяснил Нельо, — и сможет пролить свет на все то, что случилось с дедом в Альквалонде.

— Этот Энларо, кто бы он ни был, должен быть известен ему, — задумчиво проговорил Морьо, — А если не ему самому, то его эльдар…

— Насколько мне известно, — уточнил старший, — Нашей разведкой командует Артанаро*…

Курво прищурился и хитро посмотрел на брата.

— Еще б тебе не знать, — с ухмылкой произнес он, — У тебя же из первых рук новости…

— А почему Финьо не пошел с тобой? — вдруг спросил Тельо.

Старший сын Феанаро опустил взгляд.

— Ладно, хватит болтать! — осадил близнецовМорьо, — Дед, ты готов?

— Да! — решительно отвечал Финвэ, — Идем!

— Подождите! — остановила их Нэрданель, — Я приготовлю для тебя подобающую одежду. Сейчас! — и она резво побежала наверх, в комнату для рукоделия, где Фириэль работала каждый день, создавая самые прекрасные во всей Эа одежды.

***

Только тогда, когда они уже подъезжали к видимому со всех точек города дворцу Тириона, стоявшему посреди центральной площади, Финвэ, облаченный в дорогие, покрытые золотым шитьем и усыпанные самоцветами одежды, сшитые рукой первой супруги, почувствовал себя окончательно на своем месте.

Исчезло чувство неуверенности и страха перед новой жизнью, исчезли подозрения и недомолвки. Рядом, уверенно держась в седле, ехали дорогие его сердцу искры любовного пламени его первенца и Махтаниэль. Прирожденные воины, сильные духом и плотью, все семеро они олицетворяли для бывшего Нолдарана понятие о сплоченности и братской любви.

Когда они приблизились к главным воротам, Финвэ смог убедиться в том, что это поражающее размерами и высотой башен сооружение, действительно — венец архитектурной мысли. Со времени его отсутствия дворцовый комплекс претерпел значительные изменения, были надстроены многие башни, появились новые, перестроены были многие уровни и переходы, но в целом он сохранил ту величественность, какая была заложена в него первыми строителями, воздвигавшими его фундамент в Эпоху Древ.

Без каких-либо препятствий их пропустили через главные ворота и провели сквозь огромный парк, разбитый еще при его правлении и казавшийся золотым в это время года.

— Знаю, что мы без предупреждения, Линдир, — говорил Нельо вышедшему им навстречу миловидному квендэ, — но дело очень срочное и не терпит промедления.

— Я понял, Лорд Маэдрос, — заговорил звучным голосом тот, обращаясь к Нельо и бросая украдкой взгляд в сторону бывшего Нолдарана, — но как раз сегодня никого принимать не планировалось, — он понизил голос до шепота, — В связи с тревожными событиями на Тол-Эрессеа прибыла делегация из Альквалонде…

— Передай ему, — отвечал старший, — передай, что мы пришли как раз затем, чтобы обсудить эти события. Поверь, у нас есть, что рассказать, — голос его звучал уверенно и гулко среди широкого пространства беломраморной приемной, куда их препроводили.

Линдир поклонился и исчез за дверью, ведущей, как помнилось, в крыло принадлежавших ему когда-то покоев, которые, должно быть, занимал сейчас действующий Нолдаран.

— Будем ждать, — садясь на пуховые сидения дивана, стоявшего посреди комнаты, сказал Нельо.

Задумчивый Морьо молча уселся рядом.

— Как вы живете, мальчики? — спросил Финвэ, усаживаясь на диван напротив.

— Мы живем хорошо, — взглянув ему прямо в глаза, просто ответил Нельо.

— Это верно, — кивнул Морьо и тоже поглядел прямо в глаза деда.

Тот облегченно вздохнул.

— У меня будто камень с души, — молвил Финвэ, прикрывая глаза, — Вы не представляете, каково было видеть все, что происходило с вами в Эндорэ и быть не в силах помочь, — он скорбно сжал губы.

— Дед, все хорошо, — сказал Морьо.

— Из-за меня вы отправились туда, мстить ему… — отозвался Финвэ.

— Не обольщайся, — разуверил его старший внук, — отец повел всех туда, чтобы отнять у него сильмарилы и освободиться от опеки Валар.

— А где они теперь, эти камни?

— Там, где никто уже не сможет попытаться ими завладеть, — твердым голосом проговорил Нельо и брови его слегка сдвинулись.

Тень задумчивости пробежала по белокожему лицу.

— Я счастлив, что Валар простили вас, дали вторую жизнь…

— Это они любят, — усмехнулся Морьо, — помучить, а потом простить.

— Я умолял их смилостивиться над всеми вами каждый день, пока вы были в Эндорэ…

— Прошу, не надрывай свое сердце, — старший внук поднялся с места и присел рядом с Финвэ.

— Подожди, отыщем Фириэль и как следует отпразднуем твое возвращение, — Морьо скатился с дивана и уселся прямо на пол из полированных до зеркального блеска мраморных плит.

В этот миг в приемную снова вошел Линдир и объявил, что Нолдаран ввиду того, что информация, которой они располагают, является важной и связана с чрезвычайными событиями в порту Аваллонэ, примет их немедля.

— Следуйте за мной, — сказал Линдир, обращаясь ко всем троим, и, повернувшись на каблуках, направился к распахнувшейся перед ним двери.

Финвэ понял, что они идут в личную приемную Нолдарана, где он сам когда-то принимал многочисленных родичей и приближенных.

Створки тяжелых, окованных оловом, дверей из массива отворились и они трое вошли в показавшееся совсем незнакомым из-за перемены расположением окон и внутренней обстановки, помещение личной приемной.

Им навстречу встал со стоявшего на небольшом возвышении кресла, среднего роста квендэ в простом, но добротном одеянии и скромном венце.

Финвэ тут же обратил внимание на стоявших по бокам от кресла Нолдарана Эллерондэ двоих одинаковых воинов, одетых в легкие доспехи.

— Добро пожаловать, Лорд Маэдрос, — заговорил приятным бархатным голосом Нолдаран, — Какие новости? Линдир, признаться, встревожил меня, сказав, что вы хотели что-то рассказать относительно случившегося в Аваллонэ, — он нахмурился, — Так я должен тревожиться? — и он в упор посмотрел на стоявшего перед ним Нельо.

— Здравствуй, Нолдаран, — чуть улыбнулся тот, склоняя голову, — Мы к тебе с новостями. — Он сделал паузу, — Но для начала я бы хотел представить тебе этого благородного эльда, — и Нельо рукой указал на Финвэ.

— Рад знакомству, — перевел на него взгляд Нолдаран, — Кто я, вам известно, а это — мои гвенин*, — он указал на кивнувших в знак приветствия близнецов, — А вы?

Но страший сын Феанаро опередил его.

— Эльо, это наш дед Финвэ, — заговорил снова Нельо, обращаясь к Нолдарану, — Лишь сегодня мы узнали, что он уже десять дней как оказался на Эа волею Валар.

— Во истину, никогда не знаешь, что преподнесет тебе судьба, — кивая головой говорил Элронд, — И никакой дар предвидения не способен поведать о грядущих потрясениях. Я безмерно рад, что вы оказались среди нас, — он тепло приветствовал бывшего Нолдарана, — Сегодня особенный день, — и он заговорщически улыбнулся братьям феанарионам.

— Нам сказали, у тебя тут тэлери, — сказал Морьо, — Разбираться приехали? Хотят знать, кто запалил их корабли? — он саркастически ухмыльнулся.

— Именно так, — усмехнулся Элронд, — И я хочу подготовиться ко встрече с ними, поэтому и решил, что сначала выслушаю ваши новости, чтобы быть во всеоружии при неприятном разговоре.

— Мудрый Владыка Элронд, — похвалил Майтимо.

Нолдаран улыбнулся и подозвал сыновей.

— Мы с лордами сейчас пойдем в мой кабинет и там обсудим все подробно, а вы зовите сюда нашего высокого гостя, — обратился он к близнецам.

— Какого еще гостя? — настороженно спросил Морьо, когда те исчезли за дверями.

— Это будет сюрприз, — спокойным тоном отвечал Нолдаран, — И сюрприз этот для вас, — обратился он к Финвэ.

— Для меня? — переспросил тот.

— Да, именно, — важно покачал головой Элронд, — Уверен, вы будете рады встрече со старым другом…

Посмотрев встревожено на старшего внука, Финвэ неосознанно напрягся. «Опять подвох?» — со своего возвращения на Эа он успел разлюбить сюрпризы, неожиданные новости и старых знакомых.

В этот момент в приемную снова вошел один из близнецов и что-то быстро прошептал на ухо отцу.

— Отлично! — сказал вслух Элронд, — Идите за Элрохиром, — обратился он к феанорингам, — А вы оставайтесь здесь, — он посмотрел на Финвэ.

— Я все вам расскажу, — Нолдаран успокоительно улыбнулся сначала Нельо и Морьо, а затем и растерянно стоявшему посреди приемной избраннику Валар.

Лишь только Элрохир увел его внуков в коридор, что скрывался за дверью, располагавшейся справа, как из той, что была слева, показался его близнец.

— Зови! — и Нолдаран снова довольно заулыбался, — Этот день особенный, потому что судьбе было угодно сделать так, чтобы именно сегодня вы пришли ко мне, в чертог, когда-то вам принадлежавший. Но не только по этому. Воля Единого такова, что она привела ко мне в этот день и того, кого вы наверняка помните и встреча с которым доставит радость вашей феа.

Дверь, что была слева распахнулась и на ее пороге показалась высокая фигура. Лицо было скрыто капюшоном.

— Прошу вас, — обратился к фигуре Нолдаран, — Я вас оставлю. Вам будет, о чем поговорить и без нас, — сказал он, взглянув на Финвэ.

Затем, подозвав сына, скрылся вместе с ним за правой дверью, оставив избранника Валар наедине с неизвестным, закутанным в драгоценный плащ серебристо-зеленой парчи, подбитый мехом белой лисы.

Незнакомец повернулся лицом к Финвэ и стащил с головы капюшон, обнажая сияющую серебром густых волос голову.

Увидев его лицо, Финвэ готов был упасть замертво, оказавшись вновь в чертогах Повелителя Облаков Смерти*.

Сердце в его груди, казалось, прекратило биться. Дыхание прервалось. Он смертельно побледнел и отступил на шаг, не помня себя, глотая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Губы вдруг сами прошептали имя, которое он даже мысленно не произносил уже много тысячелетий…

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

Ethimo - название итальянской фабрики, производящей уличную мебель. К эльфам никакого отношения не имеет.

Linaro - некоммерческая организация, занимающаяся консолидацией и оптимизацией программного обеспечения с открытыми исходными кодами для платформ ARM. К эльфам никакого отношения не имеет.

Oroe - имя первосвященника в опере Россини “Семирамида”. Никакого отношения к эльфийскому не имеет.

Vailimo (кв.) - Вала Ульмо

— Этот негодяй прикрывался твоим именем, рассказывая деду о своих планах! — говорил глава Первого Дома, когда они переместились в рабочий кабинет Элронда, — Тебе известно, кто он?

— Энларо, — повторил Элронд звучное имя. — Я помню, что кто-то с таким именем служил в нашей разведке, но мне не удается вспомнить его лицо.

— А девчонка? Та, что звалась «Пташкой»? — спросил Морьо, — Знаешь, кто она?

— Надо полагать, тоже разведчица, — отвечал Нолдаран. — Зовите сюда Арассэ, — обратился он к сыновьям, — Сейчас мы прольем свет на эту историю!

— Ты заранее знал о том, что дед должен появиться в Амане? — Нельо, чуть сутулясь, прищурился, опираясь руками о дубовую столешницу.

— Мне было видение, — задумчиво проговорил Элронд.

— И ты отправил отряд разведки разыскивать его? — допытывался Морьо.

— Именно так, — согласно кивнул Нолдаран, — Я просил Артанаро выделить отряд толковых ребят, чтобы смогли разыскать вашего деда и доставить его сюда, наделав как можно меньше шума.

— И Тингола ты пригласил нарочно, чтобы они могли здесь встретиться? — уточнил Нельо.

Элронд кивнул.

— Но зачем?

— Мир и братство между нашими народами — это цель, к которой я стремлюсь, — отвечал Владыка нолдор, — И строить его нужно, начиная с истоков нашей истории, когда народы эльдар были одним целым. Тогда нечего было делить нам, и общей была судьба.

— Ты задумал побрататься с Орофером и его синдар? — ухмыльнулся Нельо, — И вправду думаешь, что разговор деда с утратившим всякую власть Сребромантом может помочь в этом деле? — недоумевал он.

— Подожди, — перебил его младший брат, — Меня больше интересует куда запропастилась Фириэль. Ее исчезновение тоже часть твоего гениального плана?

Элронд отрицательно покачал головой.

— А пропавший палантир из башни Аваллонэ, кража документов из дворца Ольвэ и убийство девушки из их отряда? — не отставал Черный Финвэ, — Этот Энларо, кто бы он ни был, похоже, преследовал собственные цели, вместо того, чтобы выполнять твои поручения…

— Нужно найти Сериндэ! — сдвинул брови Руссандол, — Дед не зря опасается за нее. У меня нехорошее предчувствие…

— Выслушаем, что нам скажет Арассэ, — подвел предварительный итог беседы Элронд.

***

Вскоре в кабинет Нолдарана вошел среднего роста темноволосый муж, одетый в форму войска нолдор и с отличительными знаками командира отряда, в виде герба Элронда, выгравированного на блестевшем в дневном свете мифриловом нагруднике, и вышитых на плечах его одеяния с широкими рукавами восьмилучевых звезд на фоне красного круга.

Черный шелк его одеяния контрастировал с кроваво-алым широким поясом, за который была заткнута пара мечей, предназначенных для тренировок.

— Нолдаран, я здесь по твоему приказу, — с поклоном обратился он к Элронду.

— Я звал, это верно, — отвечал тот. — Друг мой, расскажи нам все в деталях о ходе выполнения задания, которое я просил тебя поручить группе толковых ребят.

— Твое задание, Владыка, было в том, чтобы они нашли, где бы он ни был, и привезли в Тирион вновь воплощенного избранника Валар, чье появление в Амане явилось тебе в твоем видении, — уточнил Арассэ.

— Именно так, — согласился Элронд. — Продолжай, прошу.

Его собеседник коротко кивнул и заговорил снова:

— Для исполнения этого задания мной были выбраны: Энларо Тульвион и его группа — Филитэль, Миримэ, Этимо*, Линаро* и Ороэ*. Командиром группы мною был назначен Энларо…

— Кто он такой? — перебил разведчика Морьо.

— Сын благородного Тульвэ, воспитывавшийся при дворе Нолдарана Финвэ. Один из немногих мужчин нолдор, кто не пошел в Исход, а остался в Тирионе.

— Он — супруг Фаниэль? — на этот раз рассказ Арассэ прервал Нельо.

Разведчик утвердительно кивнул.

— Он взял в жены Фаниэль Финвиэль еще до начала Войны Гнева.

— Что еще о нем известно? — выгнул брови Элронд, сверля твердым взглядом командира разведки.

— Мы тщательно отбираем тех, кто будет служить у нас, — заверил Арассэ. — Энларо не был исключением.

— Отец, Владыка Элу зовёт тебя! — возвестил появившийся в дверях кабинета один из близнецов.

— Надеюсь, все в порядке? — спросил Элронд, поднимаясь с кресла. — Продолжайте, я вернусь позже, — обратился он к остальным, и вышел из кабинета.

— Тебе известно, где он сейчас? Как вы поддерживаете связь? — спросил Морьо, решивший не терять времени.

— Мы связываемся посредством наших связных из числа посланников Тириона в том городе, где он располагается с группой. Последний раз наш посланник на Тол-Эрессеа передал мне со срочной депешей, что Энларо вместе с тем, кого разыскивал и отыскал, направляется сюда. Это было два дня назад…

— Ты знаешь, что этот твой ставленник — подлый убийца? — грозно выпрямился во весь впечатляющий рост Нельо.

— На глазах нашего деда он убил нисс из своей группы, — хищно прищурился Морьо.

— Где сейчас вторая? Тебе известно?

— Мне передали, что она осталась в живых и была доставлена во дворец Кириарана, но вчера ее увезли в направлении границы Нового Ласгалена, — ответствовал Арассэ.

Нельо покачал головой, сжав кулаки.

— Есть идеи относительно того, куда могла исчезнуть Фириэль? — Морьо скрестил руки на груди и горделиво дернул подбородком.

— Нет, Лорд Карнистир, — виновато склоняя голову, проговорил разведчик, — Я прикажу отправить группу на ее поиски.

— Подожди! — первенец Пламенного Духа возвел глаза к потолку, — Где его семья? Куда он мог бы податься, впав в немилость?

— Его супруга живет в Валмаре, при дворе Ингвэ, как и супруга Нолдарана Финвэ. У Энларо и Финвиэль есть дочь, которая приходится матерью Филитэль.

— То есть то, что она говорила деду о своем родстве с ним, — правда? — уточнил Майтимо.

Арассэ ограничился лаконичным кивком головы. Его внимательный, настороженный взгляд скользил по лицам лордов Первого Дома.

— Что-то подсказывает мне, — после краткого раздумья заговорил Морьо, — что если мы найдем его, то найдется и Фириэль.

Старший брат внимательно взглянул ему в лицо.

— Где нам искать его? — спросил он у обоих, обведя их взглядом.

— Он мог отправиться в Валмар? — Морьо повернулся снова к Арассэ.

— Этого нельзя исключить, — уклончиво ответил разведчик.

— Что ты предлагаешь, Морьо? — Нельо и без дальнейших объяснений младшего брата уже знал, что тот хочет предложить.

— Кто-то из нас должен поехать в Валмар, — решительно отвечал Карнистиро, — Надо проведывать его жену и дочь.

Просить совета у кого-либо Финвэ не привык. И без того его отец и прародитель татьяр, сколько Финвэ себя помнил, диктовал ему, как поступать. Теперь он — вождь народа и ему решать, как должно действовать.

Наказав матери и ее прислужницам ни на миг не оставлять Мириэль одну, Финвэ вышел из шатра и направился туда, где размещались лошади.

Эльмо ждал его у коновязи. Теперь, как ни странно, он казался спокойнее, став свидетелем очередного потрясения, обрушившегося на вождя второго народа и его семью.

— Я видел твою невесту, вождь, — проговорил лалдо, устремив рассеянный взор куда-то вглубь леса, что простирался вокруг них.

В ответ Финвэ непонимающе взглянул на него.

— Мать говорила мне, что когда родился Эльвэ, наш отец подолгу стал отлучаться из их дома, — загадочно произнес Эльмо, — Никто не знал, куда он уходит, но мать чувствовала, когда он возвращался, следы другой, что он приносил на себе…

— О чем ты? — насторожился Финвэ.

Младший сын Энеля взглянул, наконец, на него, снова ища на дне ярко-синих глаз нечто.

— Твоя невеста — плод тех долгих отсутствий отца, — отрешенно молвил лалдо.

Не сразу, услышав это, Финвэ сумел осознать смысл его слов. Полон тяжелых мыслей, он опустил голову и задумался. Столько надежд возлагалось на него, столькие рассчитывали на его защиту и опеку, на его мудрость и силу, а он чувствовал себя слабым и потерянным.

То, что высказал ему юный лалдо, было очень странно, но объясняло поразительное сходство между Эльвэ и Мириэлью. Видя, что Эльмо садится на коня, чтобы покинуть их стан, Финвэ счел необходимым последовать за ним.

— Я еду с тобой, — предупредил вождь татьяр своего собеседника.

Тот молчаливо кивнул.

Отряд под командой Тульвэ, тем временем, готовился к походу на север. Назначив одного из самых сильных и рослых соплеменников руководить обороной и всей жизнью лагеря до своего возвращения, Финвэ отправился вместе с Эльмо на стоянку нельяр. Оттуда, как предполагалось, они должны двинуться на поиски исчезнувшего Эльвэ. Хоть его младший брат и говорил, что последний, уходя, не оставил следов, Финвэ рассчитывал обнаружить хоть что-то, на что мог бы опираться в своих поисках.

Рядом с лагерем третьего народа они были встречены крайне опечаленными и встревоженными нельяр. Несколько отрядов прочесывало прилегающие к их стоянке участки леса. Никто не желал думать, что прекрасный вождь сгинул навеки, или намеренно сбежал, оставив их всех на произвол судьбы и ставя под угрозу выполнение возложенной на него самими Валар миссии.

— Он надел самую простую одежду, взял с собой подаренный ему отцом кинжал и ушел, усыпив меня с помощью чар, — говорила Энелье, когда они пошли осматривать шатер Эльвэ, — Ты, вождь, всегда был его другом и советчиком, которому он верил, как себе. Ты знаешь его лучше, чем мы, его семья. Скажи же, где мне искать моего старшего сына? Где Эльвэ? — вопрошала прародительница нельяр, устремив застилаемый пеленой слез взор на покинутое отпрыском ложе.

Финвэ тоже смотрел на лежанку, на которой спал его друг, и воспоминания о проведенных наедине с Эльвэ мгновениях вновь и вновь яркими образами мелькали перед его мысленным взором. Он чувствовал, что друг его добровольно, а не по принуждению неизвестной злой силы, покинул шатер. Однако это не означало, что уйдя в неизвестном направлении в лесную чащу, блуждающий в одиночестве Эльвэ не мог стать ее жертвой, как ими стали шестеро татьяр.

Чтобы не нагнетать страхов на и без того испуганных и подавленных соплеменников друга, Финвэ ни словом не обмолвился о случившейся в стане его народа беде. Он решил, что отправится немедля искать Эльвэ и хотел пойти в лес один.

«Я найду его, чего бы мне это ни стоило!» — решил он.

Блуждая, уходя все дальше от стоянки третьего народа, Финвэ внимательно осматривал каждое дерево, каждый куст и каждый встречавшийся овраг. Он чутко прислушивался к доносившимся из чащи шорохам.

По мере того, как он продвигался все глубже, отдаляясь от лагеря нельяр, Финвэ перестал различать звуки, что были слышны оттуда. Теперь остались только голоса леса: редкие вскрики птиц, скрип ветвей, шелест травы, звон капель росы, скатывавшихся с листьев и падавших в холодные воды ручьев.

В этом лесу царили вечные сумерки. В часы света Серебряного Древа они становились чуть светлее, когда же наступал час мягкого золотого свечения Лаурелина, эти сумерки сгущались, а небольшие участки небесного свода, видные сквозь непроглядную толщу древесных ветвей, приобретали желтоватый оттенок.

Долго, очень долго он шел, продираясь сквозь чащу. Финвэ начало казаться, что он сам окончательно заблудился, потерялся в этом зачарованном, ревностно хранящем свои тайны, лесу. Отчаяние мало по малу стало одолевать его дух.

«Зачем ты ушел от меня, мой серебряный цветок?» — звал он в осанве друга, — «Почему не дождался моего возвращения? Откликнись, мой ненаглядный, моя серебряная звезда! Приди ко мне, Эльвэ, и клянусь Валар, мы будем неразлучны! Мой дух навеки связан с твоим, как бы далеко ты не убежал. Прошу, отзовись! Откликнись мне, Эльвэ!»

Так он шел, ни на миг не переставая звать лалдо в осанве, продолжая надеяться, что тот смилостивится над ним и откликнется на его призыв. Но никто не откликался, словно бы между ним и прекрасным вождем третьего народа сам лес, с его массивными платанами и раскидистыми кленами, воздвиг невидимую преграду, завесу, не позволявшую его отчаянному зову доходить до слуха Эльвэ.

Окончательно убедившись в том, что безвозвратно заблудился, Финвэ опустился на бревно, в которое превратился со временем поваленный ствол некогда крепкого платана, и в последний раз, со слезами страха и отчаяния на глазах мысленно позвал Эльвэ.

«Приди ко мне!» — звал он, — «Приди, не оставляй меня одного, Серебряный Плащ… Знай, мое сердце лишь тебя признает своим господином, тебя одного оно впустило в свои чертоги и двери его навеки закрылись. Ты остался замурован внутри, бесконечно любим. Прости меня, Эльвэ…» — шептал вождь татьяр в сгущавшуюся вокруг кромешную темноту. Горькие, обжигающие щеки слезы в любой миг готовы были пролиться из глаз Финвэ.

Постепенно, по мере того, как отчаяние и горечь от невозвратной потери друга овладевали его душой, страх за себя улетучился, остался только страх за несчастного лалдо, который тоже сейчас был в лесу один… Один ли?

Не успел сидевший недвижно с низко склоненной головой Финвэ так подумать, как в голове будто зашуршали с невероятной быстротой крылья маленькой пташки, а вокруг него заблестели, закапали с ветвей золотистые отблески, похожие на капли застывшего янтаря или дикого меда.

Подняв в беспокойстве голову, вождь татьяр оглядывался вокруг, приложив руку к отчаянно колотившемуся в груди сердцу, не смея дышать.

«Слишком поздно рыдать!» — отчетливо прозвенел над самым ухом торжественный, сильный женский голос.

Финвэ вскочил от неожиданности и взглянул вверх, на причудливую густую сеть из черных древесных ветвей, скрывавшую темное, с золотистым оттенком, небо.

— Кто здесь?!

Только едва различимый чуткому уху квенди шелест частых взмахов крыльев где-то у самых верхних ветвей, да падающие с неба золотые капли.

— Я пришла из садов Ирмо от Эстэ, услышав воззвания квенди о помощи, — продолжала невидимая глазу дева, — И моя миссия — оберегать и защищать тех, кто останется навсегда в этом лесу. А твоя, вождь второго народа, в том, чтобы продолжать вести татьяр на запад, к Великому Океану. Следуй твоему предназначению, забудь обо всем, кроме него, и стань для твоих квенди настоящим вождем и владыкой!

— Покажись! — Финвэ широко раскрыл глаза и непрестанно оглядывался, кружа на месте, рискуя свалиться наземь, зацепившись одеждой за торчащую ветку или древесный корень.

— Забудь об Эльвэ, вожде нельяр! Не ищи его! — раздалось громогласно откуда-то сверху, — Его судьба отныне отделена навечно от твоей. Не тревожься о нем. Серебряный Плащ обретет все самое прекрасное, чего заслуживает, и получит все, чего пожелает. Иди на Запад, Финвэ! Веди народ в Благословенный край! И да будет твой путь осиян звездным светом!

— Нет! Я не оставлю его! — вождь татьяр заметался, не зная, куда бежать, куда спрятаться от всепроникающего голоса и сопровождавшего его назойливого шороха птичьего оперения.

— Не упрямься! Он под моей защитой! — вещала дева.

В ее голосе сквозили нотки гордости, ощущения собственного превосходства.

— Кто ты?! — в отчаянии зажмурившись от разъедавшей внутренности жгучей боли, порожденной ее словами, закричал Финвэ.

— Я — соловьиная песнь, что оглашает лес в сердце сумерек, — услышал он в ответ, — Мне подвластны птицы, меня слушаются куницы и ласки, деревья заворожено внимают моему голосу, когда я пою Заклинательную Песнь, — она на миг замолкла, — Сейчас я буду петь, и тебе станет легче, вождь татьяр. Следуй за моей пташкой, она выведет тебя к твоему лагерю, — и она запела.

Лес наполнился звуками чистого, звонкого, раскатистого голоса, эхом отдававшегося от каждого дерева, из всех уголков необъятного леса. Она пела что-то печальное, но в то же время, торжественное на языке Стихий, который Финвэ тогда плохо знал. И все же, услышав ее песнь, он ощутил облегчение от своей боли, хоть отчаяние навсегда наложило отпечаток на его мысли и запечатлелось на дне ярко-синих глаз будущего Нолдарана.

Маленькая золотисто-серая пташка, похожая на соловья, трепетала крыльями рядом с его плечом. Вождь взглянул на нее полными слез глазами. Смириться с тем, что, волею самих Валар, он никогда не увидит Эльвэ, было выше его сил.

Пташка залилась трелью и вдруг вспорхнула с ветки и полетела вглубь леса, усевшись на ветви клена. Ее светящееся собственным золотистым свечением оперение выделялось среди темноты леса как звезда среди черного покрывала Возжегательницы.

Финвэ шел на этот золотистый, благодатный свет, исходивший от нее, как корабль в ненастье идет к суше, ориентируясь на свет маяка. Он с трудом переставлял ноги, силясь осознать только что произошедшее.

Вождь татьяр думал о том, что потерял Эльвэ, его серебряную звезду, согревавшую сердце, его прекрасный цветок, нуждающийся в заботе и опеке, драгоценного друга, от одного взгляда или звука голоса которого по телу шли мурашки.

Весь мир сузился для избранника Валар до размеров маячившего впереди него сквозь пелену слез, застилавшую взор, золотого огонька, который отдалялся, маня за собой, заставляя идти вперед.

К началу часа Тельпериона измученный и едва держащийся на ногах вождь второго народа вышел к лагерю татьяр.

Перед ним стоял, гордо выпрямившись и вскинув заостренный подбородок, высокий, выдающейся стати и гармонии роа среброволосый муж. Меньше доли мгновения, хоть он и изменился, понадобилось Финвэ, чтобы узнать его.

Это был когда-то его лучший друг и вождь третьего народа, бывший Владыка Сокрытого Королевства синдар, Эльвэ по прозвищу Серебряный Плащ.

Ошеломленный и до глубины феа потрясенный его появлением, настолько оно оказалось неожиданным, в первые мгновения их встречи Финвэ не был в состоянии ни о чем думать, ни, тем более, говорить. Он даже не мог осознать того, что видел, но лишь потрясенно смотрел, предоставляя глазам с жадностью впитывать неподвижно застывший перед ним силуэт Эльвэ, чтобы запечатлеть его в памяти весь, до самой незначительной детали. Ни один самоцвет его драгоценного венца, ни единая жемчужина на вороте нижней рубахи, ни одна золотая застежка на груди темно-фиолетового атласного камзола, ни единый серебряный волосок густых прямых волос, лежавших по плечам и вдоль спины, не ускользнули от горящего лихорадкой взора бывшего Нолдарана.

Он видел лицо друга, невольно сравнивая это лицо с тем ликом, что тысячелетиями ранее отпечатался в его памяти, узнавая каждую черточку, каждый блик, мерцающий на дне прозрачных колдовских глаз, и каждое едва различимое движение длинных черных ресниц.

Эльве был величественен, недосягаем и холоден, словно вершина Таникветиль, в своей совершенной красоте. В его безмолвии было что-то торжественное, и Финвэ до дрожи в коленях боялся посягнуть на это оглушительное по своей силе безмолвие.

В единый миг целый мир словно бы исчез для бывшего Владыки нолдор, сплетаясь в узел, сойдясь в одной маленькой точке черного значка Эльвэ, посреди которого дрожала капля белого света, блик, отраженного сияния Анара.

— Эльвэ, — прошептал одними губами нолдо, — Эльвэ, это ты…

В ответ собеседник лишь смерил высокую фигуру Финвэ отстраненным взглядом и отвел его в сторону, слегка опустив густые ресницы, так, что взор его укрыла тень, а горевшие ярко-лазурным цветом глаза тут же сделались серовато-голубыми.

Его друг помнил об этой их особенности — менять цвет в зависимости от настроения и состояния духа прекрасного Эльвэ.

— Валар, столько времени прошло и я… — Финвэ не знал, с чего начать, как говорить с ним, и оттого медлил, рискуя показаться нелепым.

— Столько времени, Эльвэ, — качал головой бывший Нолдаран, стараясь собраться с мыслями и подобрать слова, — Но я помню тебя. Я помню, как будто это было вчера, друг мой…

Время, действительно, изменило прекрасного лалдо. Его четы стали мужественней, жестче, тело крепче, плечи раздались, налились силой, как и подобает плечам взрослого мужчины. Оглядывая его статную, стройную, величавую фигуру, Финвэ явственно видел, что перед ним не юный вождь нельяр, но единовластный Властелин Белерианда, Аран, не уступающий в венчавших его величии, богатстве и славе никому из Владык аманьяр.

«Как он прекрасен!..» — с восторгом подумал Финвэ.

Без сомнения, Эльвэ был даже прекраснее, чем он его помнил и намного совершенней, чем он представлял, превосходя все ожидания.

Видя, что друг чуть склонил набок среброволосю голову и смотрит куда-то в сторону лежавших в дальнем углу приемной книг, сложенных в высокие стопки на читальном столе с резной крышкой, Финвэ нашел в себе смелость приблизиться на несколько шагов.

— Посмотри на меня, друг мой, — попросил он, — Не молчи…

— Мне нечего сказать, — гулко прозвучал в ответ под сводами приемной Нолдарана голос Эльвэ, — мне нечего сказать, кроме того, что я не знаю, кто ты и не намерен терять время на шутки, которые нахожу неуместными, особенно сейчас, когда во владениях брата бесчинствуют твои соплеменники, — отрезал синда и его глаза, скользнув по лицу Финвэ, словно подернулись льдом.

— Что? — вырвалось у того само собой, — Что ты говоришь? Может ли быть, что ты не узнаешь меня? — потрясенно вопрошал нолдо. — Я думал, ты — единственный, кто сразу узнает, стоит тебе только взглянуть мне в глаза…

Слушая его речи, Эльвэ сурово выгнул брови и отступил на шаг с выражением холодного раздражения на совершенном лице. Дрожь замешательства в смеси с острым чувством страха пронзила Финвэ, заставив его голос дрогнуть:

— Эльвэ…

— Я сей же час хочу говорить с Элрондом о деле, которое привело меня в его столицу, — избегая смотреть ему в лицо, отвечал тот, — Остальное — попусту потраченное время, — и синда развернулся, чтобы направиться к той двери, что располагалась справа от его собеседника.

— Нет! Подожди! Эльвэ! — Финвэ, бросившись вслед, цепко схватил его за край парчового плаща. — Ты не можешь вот так уйти сейчас! Ты узнаешь меня, я чувствую, и ты должен мне это сказать! Прошу тебя! — он перевел дух. — Прошу…

Его собеседник резко повернул голову, сжав в струну красивые губы и сведя соболиные брови у переносицы. Глаза Эльвэ сверкнули ярко-голубым и тут же потухли.

— Немедленно отпусти и не смей приближаться ко мне, сумасшедший голдо! — с холодным презрением, бледнея сильнее от едва сдерживаемой ярости, ответил синда, одним резким рывком вырвав из рук бывшего Нолдарана ткань драгоценного плаща.

После чего, развернулся и быстрым шагом направился к двери, за которой исчез Нолдаран Элронд, и схватился за ручку, дернув ее на себя.

— Эльвэ, нет! — воскликнул в отчаянии Финвэ, чувствуя как ком слез застрял в горле. — Скажи, что узнаешь меня! Ведь ты узнал! Валар, за что?! — он с силой сжал ладонями виски.

Услышав эти обращенные к нему мольбы, Эльвэ удвоил натиск на дверь и, наконец, поняв, что та не поддается, громко постучал в нее, прикрывая глаза ладонью и склонив голову.

— Ты не можешь вот так уйти после стольких тысяч лет, что мы не виделись! Объясни, что я сделал?! В чем моя вина?! — не унимался Финвэ, которого все больше захлестывало отчаяние, вызванное реакцией бывшего друга на его появление.

Из-за двери показалась голова одного из близнецов Элронда.

— Зови Нолдарана! — приказал Эльвэ принцу.

Тот кивнул и тут же исчез.

Синда нервно дернул подбородком, сверкнув на бывшего Владыку нолдор взглядом, полным плохо скрываемой злобы.

— Скажи лишь за что… — умоляюще прошептал готовый сдаться Финвэ.

Каждый миг он готов был сорваться с места и броситься в ноги прекрасному вождю третьего народа, и лишь презрительно сжатые губы и скользивший по его фигуре ненавидящий взгляд удерживали его на месте.

Тем временем, на порог приемной ступил вернувшийся по зову сына Элронд.

Он вопросительно посмотрел сначала на Финвэ, потом медленно перевел взгляд на Эльвэ.

— Я пришел, чтобы говорить с тобой от имени моих родичей о случившемся в Аваллонэ и не только, — обратил к Элронду речь бывший аран Дориата, — И не намерен более терять время.

— Но как же… — начал было Элронд, желая узнать, чем закончилась беседа двух вождей.

— Прошу простить, но я не нахожу забавной эту затянувшуюся шутку, — прервал его на полуслове синда. — Я впервые вижу этого голдо, — и он в последний раз вскользь взглянул на окаменело стоявшего посреди приемной Финвэ.

Не в состоянии придти в себя, тот лишь медленно качал головой, глядя широко распахнутыми глазами на покидающего приемную Эльвэ.

— Не уходи, — прошептали вслед закрывающейся за другом двери его губы.

Бывший Нолдаран готов был упасть на выложенный причудливой мозаикой пол приемной, и только присутствие Нолдарана нынешнего удерживало его от того, чтобы не дать волю чувствам.

«Это был он… Эльвэ» — промелькнуло в сознании. На Финвэ разом обрушился целый водопад впечатлений. Неимоверно трудно было осознать, что после стольких тысячелетий считавшийся потерянным Эльвэ предстал во всей гордой красе перед его взором.

Финвэ также мог убедиться, что Эльвэ был вполне реальным, осязаемым и таким дивно красивым, что при взгляде на него глаза начинало резать, а взор туманился слезами.

Попытки собраться с мыслями ни к чему не приводили бывшего Владыку нолдор. Никак не получалось ответить на вопрос, который он задавал сам себе вот уже час: почему Эльвэ так повел себя с ним? Действительно забыл его лицо? Нет! Он ни на миг не поверит, что Эльвэ Синдар Колло забыл его! Это невозможно…

Так он стоял, в плену сводящих с ума, лишивших его феа покоя, как казалось, навсегда, мыслей о вожде третьего народа, потерявшемся в лесу Нан-Эльмот.

Эти мысли роились в голове, сверля виски, словно потревоженная стая диких пчел, каждая из которых норовит вонзить свое жало в плоть обидчика.

К реальности бывшего Владыку Тириона вернул раздавшийся у самого уха внезапный возглас Морьо:

— Дед, очнись же! — он с силой тряс Финвэ за плечи, — Мы хотим отправиться в Валмар, чтобы разыскивать там Фириэль!

— Да, это так, дед, — подтвердил оказавшийся рядом с младшим братом Нельо, — Если Курво и близнецы не нашли ее в городе, то мы отправимся в Валмар. Там живет твоя дочь, Фаниэль…

— Мы хотели расспросить ее об ее благоверном, — уточнил Морьо, — Наверняка она знает, где сейчас этот убийца и его подручные.

— Что скажешь, дед? — подбоченился Нельо, — По-твоему мы должны искать его?

Сделав над собой колоссальное усилие, Финвэ пытался размышлять о способах розыска пропавшей первой супруги. Он еще раз оглядел с ног до головы стоявших перед ним внуков, стараясь понять смысл сказанного ими.

«Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!» — прозвучало в сознании бывшего Владыки Тириона.

— Я еду в Валмар с вами, — проговорил он, — Если мы найдем его там, то я тут же смогу его опознать. И я не меньше вашего хочу найти Сериндэ.

— Тогда едем! — решительно шагнул вперед старший внук.

Решено было вернуться в дом-крепость, где Нэрданель собрала бы им в дорогу провизии и выделила свежих лошадей. Путь в Валмар был неблизкий.

***

Когда они возвратились домой, Курво и близнецов не было. Они все еще объезжали город и окрестности в поисках Фириэли или тех, кто мог видеть ее после того, как она покинула дом-крепость ранним утром.

— Дождитесь приезда Турко, — забеспокоилась Махтаниэль, когда глава Первого Дома объявил ей о решении отправиться в Валмар.

— Турко будет здесь не раньше завтрашнего утра, — отвечал матери Морьо. — За это время мы, если поедем сейчас, успеем преодолеть уже половину пути к Ойолоссэ.

Нэрданель вздохнула.

— Ваш брат тоже имеет право видеть своего деда, — заметила она, осуждающе взглянув на Нельо и Морьо.

— Фириэль исчезла! — отвечал ей Карнистиро.

— Может быть, Курво и Амбаруссар найдут ее… — без особой надежды в голосе произнесла их мать.

— Приготовь нам в дорогу чего-нибудь, — попросил Майтимо, — Мы дождемся их появления, и только услышав их новости, двинемся в путь.

Его мать молча кивнула, смахнув украдкой выступившую слезу.

Все тревожились за Фириэль и недоумевали по поводу произошедших в Аваллонэ и Альквалонде событий, предшествовавших появлению Финвэ в Тирионе.

— Валар помогали мне, — говорил Финвэ, — И, все же, они не сделали того, что должно, не спасли ее, — он думал теперь о Миримэ.

Внуки передали ему разговор с Элрондом и истинным командиром разведки действующего Нолдарана, рассказав, что Филитэль выжила и была отправлена в Новый Ласгален.

— Я знал, что тэлери и синдар не способны причинить вред этой деве, — сказал, услышав эту новость, Финвэ, — Ее оберегают сами Валар.

— Нэсса, Оромэ и Ульмо, — ухмыльнулся Майтимо, — Жаль, здесь сейчас нет Турко. Он бы смог, думаю, прояснить, какие у Стихий причины, чтобы помогать ей и ее деду…

— Алдарон и Вайлимо* помогали и мне, — заметил на это Финвэ, — Как и Нэсса, без которой мне не добраться до Тириона.

— Ты и вправду избранник Валар, дед, — с гордостью отвечал Нельо. — И все же, я хочу понять, только ли твое присутствие заставляло Валар проявлять такую неслыханную благосклонность.

К вечеру возвратились усталые и измотанные поисками близнецы Амбаруссар и Курво. Все тут же отправились ужинать.

Махтаниэль приходилось справляться одной, с помощью одной лишь прислужницы.

— Как в воду канула, — скалясь от досады, говорил Атаринкэ, — Никто не видел, никто не знает, куда могла уйти… — он с силой ударил кулаком по столешнице.

— Бесследно исчезла, — закусив губу молвил Питьо.

— Мы спрашивали везде, где она бывала: и в святилище Вайрэ и в том, что на западном холме, где отдают почести Йаванне и Ауле, — продолжил за брата Тельо.

— Мы были в суконных лавках, где она выменивала полотно и нитки, ходили в дома искусств, которые она посещала, — снова заговорил его близнец.

— Мы говорили со всеми, кто знал ее или мог видеть, — в глазах самого младшего сына Феанаро показались слезы.

— И ни единая душа не знает, куда она запропастилась! — рявкнул Курво. — Никто не видел Фириэль ни этим утром, ни вчерашней ночью. Последний раз служители храма Ниэнны, что у восточных ворот, встретили ее вчера днем.

Услышав это, Финвэ понял, что почти сразу после того, как Мириэль вышла из посвященного Владычице Печали святилища и села в паланкин, он оказался там, упав со спины оленя и чуть не попав под колеса проезжавших по мостовой многочисленных повозок.

—Государь, — обратилась к нему Махтаниэль, — тебе Фириэль не говорила, что хочет куда-то уйти?

Финвэ отрицательно качал головой, вспоминая подробности их с Мириэлью встречи, пока глава Первого Дома пересказывал вернувшимся Курво и близнецам то немногое, что удалось узнать у Арассэ.

— Чего же мы ждем?! — воскликнул Атаринкэ, едва дослушав старшего. — Надо немедля отправляться в Валмар, в гости к ваниарским святошам! Как приедет Турко, отправляй его по нашему следу, — говорил он, обращаясь к матери, — Конь у него резвый, догонит.

— Всем ехать нельзя! — постановил старший, — Близнецы остаются.

— Ни за что! — закричали в один голос Амбаруссар.

— Мы не останемся отсиживаться здесь, когда Фириэль в опасности! — дерзнул возразить Питьо.

— Позволь нам ехать с вами, Нельо, — попросил Тельо.

— А если она вернется, пока нас нет? Кто предупредит нас? — спросил Майтимо, — А кто предупредит наших о том, что мы уехали в Валмар?

— Ты и сам можешь предупредить, — обиженно нахмурился Телуфинвэ.

— Моя Вэнлинде не одна, — заговорил Курво, — у нее Тьелпе и полный дом служанок.

— Питьо, — необычно тихим голосом обратился Морьо к одному из близнецов, — ей скажи лишь, что, мол, с братьями по делу в Валмар. Не рассказывай ничего…

— Ну, вот еще! — хмуро глянул на него Умбарто. — Она сразу заподозрит что-то и прочитает все у меня в мыслях. Будто не знаешь ее! Лучше уж сказать сразу как есть…

Морьо прикрыл глаза, щеки его заалели ярче.

Видя встревоженные лица Нэрданели и ее отпрысков, переговаривающихся меж собой и напряженно хмурящих брови, Финвэ подумал, что не принес в их дом ничего, кроме новых тревог и забот. Еще одна нисс, которую он встретил, возможно, пострадала по его вине. Только на этот раз это была не какая-то незнакомая дева, а его первая супруга, о которой он горевал едва ли не больше, чем об исчезнувшем много тысяч лет назад и внезапно вновь появившимся в его жизни Эльвэ.

Времени на раздумья не оставалось. Все они находились в полном неведении относительно судьбы Фириэль и могли лишь догадываться, что ее исчезновение связано с теми, кто сопровождал Финвэ на пути в Тирион.

«Валар, я много раз просил вас о помощи и милосердии» — думал Финвэ, — «Но, видит Эру, я прошу не за себя! Мне самому вы не отказывали в помощи никогда, обрекая на страдания моих близких… Не откажите и в этот раз, помогите Мириэли! Не оставьте ее своей милостью!»

— Мы отправляемся немедля! — подвел итог общей беседы Нельо, поднимаясь из-за стола. — А вы предупредите наших, — обратился он к Амбаруссар, — И как только появится Турко, следуйте за нами!

========== Часть 12 ==========

Комментарий к Часть 12

Melewen (кв.) - Любимая дева

Ròmen (кв.) - Восток

Путь предстоял неблизкий, но Финвэ, не желая терять и мгновения, пустил своего коня в галоп. Всей феа бывший Нолдаран стремился к Мириэли, и от мысли, что с его первой супругой могло произойти что-то ужасное, становилось не по себе. Финвэ чувствовал, что должен спешить.

— Кано будет ждать нас в Валмаре, — вкрадчивым голосом сообщил Майтимо, ободряюще похлопав свою пегую лошадь по мускулистой шее.

Они скакали быстро; густые леса постепенно стали сменять предгорные степи, а их, в свою очередь, — колючие кустарники, что росли в предгорьях. Финвэ не замечал ничего вокруг себя, постоянно взывая в осанве к Мириэли, но та молчала, и не было понятно, слышит ли она его призывы.

По мере их восхождения по горным склонам, окружающий воздух становился все холоднее: лошадям было трудно передвигаться среди этих снегов, таявших лишь в середине лета. Заснеженные в это время года отвесные скалы казались поистине непреодолимой преградой, и не было видно ни единого пешего пути, ни единого намека на перевал среди негостеприимных гор.

— Нам нужно идти на юг! — не унимался Финвэ. — Мириэль где-то в Валимаре, я это чувствую.

Не один час они четверо провели, блуждая по обледенелым и пустынным предгорьям, пытаясь найти путь, чтобы вскарабкаться наверх. По мере их медленного продвижения к вершинам, тучи над головами феанарионов и Финвэ сгущались, пока из них не повалил густой снег, задуваемый ветром в щели меж скальной породы, а за одно и в капюшоны и шелковые рукава путников.

— Мы заблудились, — наконец, объявил старший сын Феанаро братьям суровым тоном, будто в сложившемся положении требовались объяснения. — Мы ходим кругами, нужно вернуться, спуститься вниз, к подножию, среди этой снежной бури нам ничего не найти.

Финвэ тоже понимал, что продолжать поиски сейчас, в разгар неожиданной обрушившейся на них метели, не только бессмысленно, но и опасно, и все же сердце и помыслы его отчаянно стремились к первой супруге.

— Погодите! — Атаринкэ махнул рукой. — Кто-то следует за нами. Быть может, это Турко и близнецы?

Пятый сын Пламенного Духа не ошибся, однако его деду от этой новости не стало легче.

Ветер становился все сильнее, вынуждая выбившихся из сил лошадей жаться друг к другу, а всадников хмуриться, шепотом переругиваться и ждать, пока буря затихнет.

— Нам нужно спуститься вниз! — настаивал Курво.

Они провели без отдыха почти целый день, застигнутые непогодой в горах. Метель, как назло, лишь усиливалась, а ночная стужа превращала крутящиеся вихрями в ледяном воздухе снежинки в подобие стальных иголок.

— А как же Кано? Он должен был встретить нас? — в один голос спросили у братьев и деда медноголовые близнецы.

Пришлось спешиться. Передвигаться, по колено проваливаясь в плотный снег, было трудно как для путешественников, так и для окончательно измотанных лошадей, не привыкшим к морозам и высокогорному воздуху.

Финвэ с внуками, соорудив из взятых с собой покрывал подобие палатки под отвесной скалой, решили немного отдохнуть. Творения Варды, что указывали им путь, сейчас были вовсе невидны из-за сильной вьюги, как было трудно заметить и сияние цветка Тельпериона, казалось, будто свет померк, и остались лишь тьма и стужа.

— Сюда! — вдруг услышал сквозь сон успевший задремать Финвэ. — Следуйте за мной!

Почти вслепую, ориентируясь только на звонкий голос, шестеро сыновей Феанаро и избранник Валар брели навстречу ледяному ветру.

— Кано! — Глава Первого Дома был искренне рад увидеть брата, тем более в такую минуту. — Как ты смог нас найти?!

— Ты знаешь, я всегда чувствую острее других, — с этими словами второй сын Феанаро обнял деда, — Нужно скорее добраться до Валимара…

Двое старших феанорингов переговаривались на протяжении всего пути, иногда к ним присоединялись Турко, Курво или Морьо. Необходимо было ввести Кано в курс произошедшего в Тирионе.

Осторожно шагая след в след друг за другом, они смогли добраться до небольшого неприметного ущелья, спрятанного среди заснеженных скал. Финвэ показалось, что они блуждали неподалеку от него, но следов тропы так и не нашли.

— Это безопасный и быстрый путь, — успокоил всех Макалаурэ.

В ущелье, куда они спустились, как ни странно, было совсем мало снега, а ветра не было вовсе. Среди камней, не покрытых инеем, виднелись кое-где кусты лишайника. Теперь они быстро шли, ведя лошадей под уздцы, в каменном лабиринте.

Стоило лишь обойти очередную глыбу льда — как взору представился раскинувшийся на горном плато, прекрасный город, купавшийся в первых лучах показавшегося на востоке Анара. Здесь, за пределами ущелья, бури как не бывало, дувший с запада лёгкий ветер казался намного теплее, а рыхлый снег поражал своей белизной.

— Мы уже на окраине, — улыбнулся Кано.

Неподалеку виднелись несколько небольших домиков, раскиданных посреди заснеженных просторов. Эти на вид скромные жилища простых ваниар являлись естественным продолжением скал — дома с небольшими узкими окошками, высотой в несколько этажей из белого или светло-серого камня, припорошенные снегом крыши, все это трудно было отличить от каменных творений Аулэ.

На единственной улице крошечного поселения было тихо — только в самом ее конце несколько детей играли в снежки. Не раздумывая долго, весь небольшой отряд двинулся к первым повстречавшимся им ваниар, чтобы выведать что-либо об Энларо, его супруге и дочери.

— Айа, — с ласковой улыбкой обратился Кано к златовласому мальчику, самому старшему из ребят. — Друг, знаешь ли, где живет Фаниэль Финвиэль? А может быть, тебе известно что-нибудь о ее супруге, что зовется Энларо Тульвион? Мы разыскиваем его по важному делу.

Светлые, очень напоминавшие прозрачные льдинки, глаза мальчика немного округлились — он, казалось, силился вспомнить что-то важное, потом задумчиво потер покрасневший от утреннего мороза нос и уверенно молвил в ответ:

— Мне известно лишь о дочери Фаниэль и Энларо, леди Мелевен. Она живет тут неподалеку, — мальчуган внимательно огляделся по сторонам и махнул рукой куда-то на юг. — Идти нужно четверть часа. — И он повернулся к ожидавшим его чуть поодаль и внимательно смотревшим на пришельцев оторопевшим приятелям.

Кано поблагодарил юного квендэ за оказанную помощь и отряд, возглавляемый Финвэ, направился на юг, в направлении, указанном мальчуганом.

Не считая столицы, где дома знати и простых ваниар располагались вокруг дворца Ингвэ, среди вечных снегов Ойолоссэ жилища ваниар встречались редко, и когда на их пути показался одиноко стоящий дом, ни у кого не было сомнений в том, что он принадлежит дочери Фаниэль и Энларо.

Дом этот был выше и значительно больше тех, что они видели когда только спустились, но все внимание бывшего Нолдарана приковала к себе черноволосая ниссэ, сидевшая на каменной скамье у самого порога этого дома. Дева была занята вышивкой, и это занятие настолько поглотило ее, что она не сразу увидела приближающихся к ее жилищу восьмерых нолдор.

— Фаниэль? Фанни?.. — спросил Финвэ будто у самого себя.

Голос его при этом сделался предательски тихим.

Ниссэ вздрогнула от неожиданности, замерла на миг, а затем медленно подняла голову, чтобы встретиться взглядом с ярко-синими глазами Финвэ.

— Атаринья! — ее громкий крик огласил заснеженную равнину и эхом отдавался от окружавших горных пиков.

Финвэ даже не успел понять, как средняя дочь оказалась висящей на его шее, вытирая слезы радости, он не помнил, что сказал ей сразу после этого, как приветствовал свое дитя спустя столько Эпох.

Ощущение того, что он наконец-то увидел родную дочь, лишило его дара речи, и он мог только улыбаться и осторожно гладить ее плечи.

— Скорее, пойдем в дом! — почти пропела нолдиэ, смеясь сквозь слезы.

Как только они переступили порог, Финвиэль торопливо объяснила, что сейчас она гостит у дочери, и позвала ее спуститься к гостям.

— Знакомься, милая, это твой дед и государь Финвэ! — сказала Фаниэль, смахивая очередную слезу. — Это Мелевен*, — обращаясь к отцу и племянникам.

Взгляды всех сыновей Феанаро, равно как и Финвэ, остановились на спустившейся к ним деве. Бывшему Нолдарану она показалась совсем не похожей чертами ни на мать, ни на «Пташку». Значительно выше ростом, чем Филитэль, с яркими голубыми глазами, эта нисс казалась восковой статуей — сияние светильников придавало ее коже тёплый желтоватый оттенок. Темно-каштановые волосы, неестественно густые, были рассыпаны по плечам.

— Доброе утро, — сказала она звонким голосом, таким не похожим на голос Филитэль, и учтиво поклонилась Финвэ.

Цепким взглядом Мелевен изучила лица всех гостей, а затем, заметно нервничая, скрестила руки на груди. Сам изучая впервые увиденную внучку, Финвэ не сомневался, что она успела заметить вышитые на плащах его внуков гербы Первого Дома, и кинжалы в ножнах сыновей Феанаро.

— Я пойду заваривать квенилас! — защебетала Фаниэль, и быстро направилась куда-то, оставив дочь наедине с гостями.

— Чем я могу вам помочь? — бесстрастным тоном поинтересовалась нолдиэ у Финвэ.

— С чего ты решила, дитя, что нам что-то нужно? — бывший Нолдаран пытался не выказать охватившего его беспокойства.

При взгляде в холодные глаза собеседницы у него сами собой закрались подозрения — А вдруг она в сговоре с Энларо? А что, если именно в этом доме и прячут его первую супругу?..

— Вы приходите в мой дом ранним утром издалека, презрев бушующую на восточных склонах метель, после стольких часов блужданий… — с загадочной улыбкой, рассматривая кузенов, продолжала дева, — Вас провел кто-то из ваниар через ущелье и вы оказались здесь лишь ради того, чтобы повидаться со мной? — теперь единственная дочь Фаниэль не скрывала надменной улыбки.

— Как ты узнала про ущелье? — охнул Кано.

Его удивление заставило Мелевен тихо рассмеяться.

— Бурый лишайник растет только там, — проговорила она, быстро смахнув с плаща замершего от неожиданности Макалаурэ снег вперемешку с высохшими веточками этого растения.

Теперь Финвэ замечал все больше сходства между Филитэль и ее матерью.

— Пойдемте, вам сейчас нужно, прежде всего, отдохнуть с дороги, — с открытой улыбкой на красивом лице обратилась появившаяся Фаниэль к гостям.

Они медленно поднялись по лестнице, чьи ступени украшал дорогой ковер, на второй этаж. В просторной комнате, стены которой покрывал золотистый узор, стоял длинный стол, целиком вытесанный из белого мрамора. После того, как гости расположились за этим столом, Фаниэль предложила всем свежезаваренный квенилас и скоро накрыла скромный, но показавшийся проголодавшимся нолдор более чем привлекательным, завтрак. Мелевен села во главе стола и наблюдала исподлобья за всеми, а особо пристально за близнецами Амбаруссар.

Все это время Финвэ не переставало казаться, что он почти физически чувствует внимательный взгляд внучки.

— Поведай о своей жизни, дочь моя, — обратился он с улыбкой к Фаниэль.

— Отец, что мне сказать? Я… вышла замуж, — бесхитростно ответила та, хоть щеки ее и покрылись тут же алым румянцем. — У меня трое сыновей и одна дочь, — улыбнулась она, взглянув в сторону надменно сверкающей глазами ниссэ, — Мои дети и внуки живут в Валмаре.

— Об этом мы и хотели поговорить, — не стал медлить Турко. — Нам бы хотелось побольше узнать о вашем муже, тетушка. И о вашей внучке, той, что зовется «Пташка».

— О моей дочери?! Что именно вы пришли узнать? — оживилась Мелевен. — И почему же, скажите на милость, вы хотите что-то узнать о квэнди, которых даже никогда не видели?

— Успокойся, дочь моя! — Фаниэль слегка сжала ее руку. — Если бы дело, с которым государь пришел к тебе, можно было решить без нашей помощи, твой дедушка справился бы с ним сам. Отец всегда один справлялся со всеми трудностями, — и она посмотрела на избранника Валар, словно прося поддержки своим словам.

Финвэ ободряюще кивнул в ответ. Бывшему Нолдарану пришлось вкратце рассказать о своих приключениях после возвращения из палат Намо, но его рассказ не был полон: Финвэ лишь вскользь поведал о побеге из Нового Ласгалена, пожаре на Тол-Эрессеа и странном исчезновении Сериндэ.

— У меня предчувствие, что найти ее мы сможем где-то в Валимаре… — окончил он своё повествование.

Фаниэль выглядела напуганной и опечаленной, а яркие глаза ее дочери горели от с трудом сдерживаемого гнева.

— Вы хотите сказать, — мой отец и моя «Пташка» виновны в исчезновении вашей бабки? — почти рыча от негодования, спросила она у Нельо. — Это просто возмутительно! — нолдиэ задумалась на мгновение и, не говоря больше ни слова, стала нервно наматывать на палец прядь каштановых волос.

— Это печальное известие, — с блестящими в глазах слезами прошептала Фаниэль. — Но нам неизвестно, куда мог отправиться мой муж… Я бы не стала что-либо умалчивать, ты же знаешь, Атар!

— Хотелось бы в это верить! — огрызнулся краснощекий Морьо.

— Но это правда! — обиженно отозвалась средняя дочь Финвэ. — Энларо Тульвион сейчас должен быть в окрестностях Тириона, но где точно он пребывает, мне не известно. Мои сыновья живут здесь, в Валмаре. Все мои внуки, кроме Филитэль, тоже никак не связаны с разведкой.

— А почему сейчас в доме никого нет, кроме вас двоих? — поинтересовались заговорившие одновременно Амбаруссар.

— Слишком много вопросов, — зашипела Мелевен.

— Нам просто хотелось бы узнать о тебе побольше, — с искренней улыбкой сказал Финвэ, но внучка только презрительно фыркнула.

— У меня одна дочь и трое сыновей, — начала нолдиэ. — Это все, чем я похожа на мать. Мои сыновья уже выросли и живут своими домами, Филитэль же, сейчас оправляется от ран. Она была передана посланнику Тириона в Ласгалене. Вскоре ее ожидает новая миссия. Мой супруг отправился странствовать менее двух недель назад — он исследует редкие минералы и металлы, самородки и жилы которых можно найти по всему Аману… Но, мне кажется, это мне следует задавать вопросы!

— Слушаем тебя, кузина, — прекрасное лицо привыкшего очаровывать своим присутствием Турко озарила ухмылка.

— Куда смотрит Командующий? Почему всем и каждому известны подробности о миссиях разведки и ее агентах? И почему эти подробности известны вам? — оскалилась ниссэ, обведя семерых феанорингов хищным взглядом.

— Это вас не касается! — отрезал Нельо. — Просто скажите, где может быть ваша дочь? Вполне вероятно, что она каким-то образом замешана в похищении Сериндэ.

— Да как вы смеете?! — взвизгнула Мелевен, резво вскочив из-за стола.

От этого внезапного резкого движения ее темноволосая грива вихрем пронеслась в пяди от лица сидящей рядом Фаниэль.

— Вы приходите без приглашения в мой дом, чтобы обвинять мою семью не только в убийстве разведчицы, но и в заговоре?! — от гнева ее лицо покрылось алыми пятнами. — Будь здесь мои сыновья или братья, вы бы и рта раскрыть не посмели! — она сверлила взглядом сидящего рядом Курво, который тоже едва сдерживал гнев. — Приходить в мое жилище с оружием и открыто покрывать мою семью позором! — Не унималась дева, — Самонадеянность и безрассудство — вот настоящее проклятье Первого Дома!

— Остынь, кузина! — фыркнул в ответ Турко. — Не от того ли тебя сжигает ярость, что тебе ведомо что-либо о произошедшем с Фириэлью?

Наблюдавший за происходившим Финвэ не знал, как образумить внуков. Глядя в голубые, по-детски искренние глаза Фаниэль, он был уверен, что она не знает ничего о коварных планах супруга, если таковые у него были. Сейчас оставалось только смотреть на тяжело дышавшую, словно после настоящей боевой схватки, Мелевен.

Внимательно поглядев на младших братьев, глава Первого Дома едва уловимым движением ладони потянулся с кинжалу за поясом.

— Вниз и налево, — понизив голос, сказала единственная дочь Фаниэль. — Вас проводить или сами найдете дверь?

Ее мать укоризненно покачала головой и окликнула дочь по имени, но та даже не оглянулась.

— Вы — гости моей матери, но вовсе не мои. Было приятно познакомиться!

Финвэ сейчас был почти уверен, что рядом находилась «Пташка», а не ее мать — теперь каждое слово и движение напоминало об их близком родстве. Мелевен мелко дрожала от гнева, но никто из детей Феанаро не двинулся с места.

— Мы найдем Энларо, хочешь ты этого или нет! Твой отец — преступник! — сердито глянул на нее Майтимо, угрожающе блестя серо-зелеными глазами.

Услышав его слова, Фаниэль охнула, закрыв рот руками.

— Но ему никогда не превзойти в этом твоего отца! — огрызнулась, словно горная пума, нолдиэ.

После этих слов, Финвэ с силой сжал плечо сидевшего рядом Нельо, лицо которого побелело как и костяшки пальцев руки, что сжимала кинжал.

Фаниэль безуспешно пыталась успокоить дочь.

— Если вы думаете, что я с вами не справлюсь, то ошибаетесь! — ниссэ снова окинула взором всех представителей Первого Дома. — Я вам не манерная ваниарская кукла!

Тут настала очередь бледнеть для второго сына Феанаро. Заметивший бледность Кано, его дед едва успел подумать, что его правнучка тоже отзывалась о народе его второй супруги в похожих нелестных выражениях.

Тем временем, Мелевен, не теряя времени, оказалась рядом с первенцем Феанаро:

— Вон отсюда! — она указала на дверь.

— Дед, прошу, — прикрывая глаза, чтобы не встретиться взглядом с кузиной, тихо проговорил Майтимо, — не подвергай наше терпение дальнейшим испытаниям, — произнеся это, он встал на ноги, возвысясь над кузиной всей громадой своего впечатляющего роста.

С плохо скрываемым презрением глядя на Мелевен, остальные сыновья Феанаро последовали его примеру и, решительно подхватив Финвэ под руки, повели деда к выходу.

— Она просто сумасшедшая! — громко возмутился Морьо, едва они переступили порог.

Устремившаяся за ними Фаниэль попыталась хоть как-то спасти положение:

— Прошу прощения, атар, порой она бывает невыносима, — со страхом вглядываясь в глаза отца, прошептала нолдиэ. — Быть может, если вы посетите наш с Энларо дом, то сможете найти какую-нибудь подсказку… Наше жилище находится на противоположной окраине Валимара. Надеюсь от всего сердца, что вскоре вы сами убедитесь — мой мельдо не виноват в пропаже твоей первой супруги, отец. Поспеши, вы быстро найдете путь, у нашего дома алая крыша, его трудно спутать с другими.

Обняв на прощание родителя, с которым ей наверняка хотелось провести больше времени, и в очередной раз извинившись перед гостями из Первого Дома, казавшаяся встревоженной и опечаленной, Фаниэль поспешила скрыться в тепле особняка.

— Мы только зря теряем время, — возмутился Турко, когда за его тетей затворилась входная дверь. — Даже если эта Мелевен что-то и знает, добром правды у нее не выведать.

Не успел он произнести это, как массивная резная дверь жилища вновь отворилась, и глаза Финвэ тут же встретились с сапфировыми глазами его внучки.

— Отчасти ты прав, — поджав губы, сказала она. — У вас нет причин мне верить, равно и как моему отцу… Но уверена — он ни в чем не виновен. — Нолдиэ умолкла на мгновение, нахмурилась и крепко сжала в задумчивости дверную ручку. — Я еду с вами! — объявила Мелевен восьмерым нолдор. — Не желаю, чтобы имя моего отца порочили ложными обвинениями.

— С чего ты решила, что мы согласимся взять тебя с собой? — поинтересовался Турко.

— Без меня вам придется туго, — возразила темноволосая леди и жестом попросила бывшего Нолдарана подождать ее немного.

Всего через несколько минут, Мелевен в светло-сером, серебрящемся от солнечного света плаще, неприметном на фоне окружавших их снегов, и на лошади буланой масти, выехала из ворот черного входа и направила своего коня прямо к ожидавшим ее родичам.

— Скорее, некогда мешкать! Скоро начнется очередная буря, — предупредила внучка Финвэ.

Добравшись до своего шатра, Финвэ без сил рухнул на лежанку. Ему казалось, что все потеряло смысл. Поход на запад, Благословенная Земля, пропавшие татьяр, заветы Валар и даже прекрасная невеста — все это в единый миг стало ненужным, утратило какое-либо значение теперь, когда Эльвэ был навсегда потерян для него. Мысль о том, что ему не суждено больше увидеть бесценного друга, лишала его остатков сил, а вместе с ними и способности к рассуждению и здравомыслию.

Финвэ ничком лежал на не расстеленной лежанке, уткнувшись лицом в кашемировое покрывало и чувствовал, как по щекам текут горячие слезы. Смириться с потерей Эльвэ представлялось вождю второго народа невозможным. Он предпочел бы тут же умереть, чем жить Вечность, не видя любимого друга. Казалось, вот-вот он перестанет дышать, а сердце разорвется от сковавшей его тянущей боли.

Он не слышал, как в шатер вошла Татье.

— Сын мой, — он осторожно огладила его спутавшиеся и потерявшие блеск длинные черные волосы, — мой дорогой, я принесла тебе напиток силы. Он еще теплый, взгляни. Пей и ты вновь сможешь занять положенное тебе место, мой первый сын.

Услышав ее речь, Финвэ лишь скорбно вздохнул.

— Знаю, что тебе нелегко нести бремя ответственности, — вкрадчивым голосом продолжала Татье, — но ты недаром родился первым среди моих детей. Ты всегда был крепче и сильнее других, Финвэ. И сейчас ты справишься с твоим горем и возглавишь твой народ, который верит в тебя. Я верю в тебя, твой отец верит в тебя, как и Валар, как и твоя невеста. Посмотри на меня, мой первый сын, и скажи, что не оставишь нас во тьме этого леса беспутно блуждать, не находя желанной цели. Будь же вождем и владыкой над твоим народом.

Утирая шелковым рукавом мокрое от слез лицо, Финвэ взглянул на мать и, ни слова не говоря, принял из рук прародительницы чашу с напитком силы.

Он решил тогда, что пока достанет сил, будет вести татьяр, рассчитывавших на него, к Великому Океану.

«Я должен завершить эту миссию!» — приказал он сам себе, силясь подняться с лежанки.

Мать позвала к нему прислужника, который помог Финвэ одеться в приготовленные для него свежие одежды. Проглотив несколько ложек теплого перепелиного бульона, вождь татьяр почувствовал себя в силах покинуть шатер.

Выйдя на середину поляны, где приготовляли пищу и славили Стихии его соплеменники, Финвэ тяжело опирался на символ своей власти, — переданный ему отцом перед началом великого переселения посох, украшенный сапфирами.

— Татьяр! Второй народ! — выкрикнул он как мог громко, — Я призываю вас не бояться тьмы, что унесла шестерых из нас, и следовать за мной в надежде, что Валар не оставят нас и защитят, позволив добраться до великого океана! Путь, что лежит перед нами, ведет через безжизненные равнины, покрытые песком и валунами, через новые густые леса, через широкие реки, чье течение быстро и коварно, через холодные предгорья, покрытые снегом. Но мы пройдем! Пока мы вместе и видим нашу цель, ничто не остановит нас на пути к ней! — он оглядел суровым взором всех присутствовавших на поляне.

Многие покинули свои шатры, в которых сидели последние дни, объятые страхом перед неизвестным злом и будущим, и теперь слушали его речь, внимая каждому слову.

— Верьте мне, квенди из татьяр! Мы пройдем, и Стихии будут нашей защитой! — Финвэ замер перед своими слушателями, склонив голову в покаянном жесте.

— Веди нас, вождь! — послышалось со всех сторон.

— Мы верим тебе и последуем за тобой!

— Ты — избранник Валар! Веди! Мы с тобой!

— Мы следуем за тобой, сын мой, — сказал подошедший к нему Атто. — Наш народ следует за тобой.

— Тогда собирайтесь в путь! — и Финвэ поднял над головой свой посох.

Лишь небольшая группа татьяр отказалась последовать за ним и остальными. То были родичи шестерых унесенных злом квенди. Они решили дождаться возвращения отряда, ведомого Тульвэ, который отправился к северным горам, разыскивать пропавших.

Позволив семье Тульвэ остаться, дожидаясь его возвращения, Финвэ, помнивший о просьбе приятеля, взял с собой в поход его новорожденного сына, о котором обещал заботиться.

Оставшийся полным сиротой, Тульвион был передан на попечение подруг и прислужниц Татье.

Когда все было готово к началу очередного перехода, Финвэ отправился в стан нельяр, чтобы предупредить их о том, что татьяр собирались последовать за миньяр, продолжив поход.

В лагере третьего народа царили уныние и тревога. Его встретили младшие братья Эльвэ, в отсутствие брата принявшие на себя управление народом.

— Мы решили, что последуем за вами, — убежденно говорил Ольвэ. — Наши квенди не меньше вашего заслуживают того, чтобы жить в Благословенных Землях. Я готов повести их за собой.

— Брат, ты не был избран нашим вождем! — возражал ему Эльмо, — Эльвэ жив и наш долг — найти его! Только после этого мы сможем проложить путь на запад.

— Народ ропщет, брат, — отвечал Ольвэ, — Я не меньше твоего привязан к Эльвэ и желал бы отыскать его и снова вверить ему наш народ. Но мы ищем его уже долго и не смогли отыскать даже его след. Я поведу нельяр на запад, следуя по твоим следам, вождь.

Выслушав обоих, Финвэ, ни словом не обмолвившийся о том, что услышал от неизвестной девы из майар, пока блуждал в лесу в поисках друга, подозвал к себе Эльмо и обратился к нему с такой речью:

— Твой брат жив, я точно знаю это. Ищи его, и когда найдешь, скажи ему, что я буду ждать его прихода в Аман. Скажи Эльвэ, что я буду ждать его там столько, сколько понадобится.

— Хорошо, вождь, — ответил юный Эльмо, — Я передам ему твои слова, — с готовностью кивнул лалдо.

Обняв по очереди обоих, Финвэ простился с ними и возвратился в свой лагерь, чтобы возглавить колонну двигавшихся на запад татьяр.

Мириэль ехала на его коне, сидя впереди. Он крепко обнимал ее, то и дело взглядывая на не до конца оправившуюся от страшного испуга нареченную. Дева казалась бледнее обычного, ее серебряные волосы потускнели, настороженный взгляд пугливо блуждал по окружающим их деревьям, словно стараясь разглядеть что-то в глубине лесной чащи.

С удесятеренным вниманием вождь второго народа следил за каждым движением, за каждым вздохом Вышивальщицы. Теперь у него осталась лишь она, его Сериндэ, чьи серебряные волосы, светлые глаза и прекрасные черты напоминали о навсегда потерянном друге.

При виде ее страданий, сердце в груди Финвэ щемило от болезненной нежности. Когда, пройдя почти без остановок зачарованный лес, навсегда отнявший у него Эльвэ, татьяр остановились лагерем у его кромки, перед простиравшейся впереди безжизненной равниной, Финвэ пожелал, чтобы во время часа отдыха Мириэль делила ложе с ним.

Бережно, словно ребенка, он укутывал ее в покрывала, согревая своим теплом, прижимал к себе, оглаживал волосы, стараясь успокоить своим присутствием.

— Я здесь, жизнь моя, — шептал он в ее маленькое заостренное ухо, — Я с тобой. И мы вечно будем вместе. Теперь все тревоги позади, поверь мне. Все страшное осталось в прошлом, Мириэль.

Она беспокойно завозилась, услышав его слова, забилась в рыданиях, которым он не знал объяснения.

— Нет, — прошептала в ответ Сериндэ, — Я чувствую, что нам не будет счастья, возлюбленный господин мой.

— Что ты говоришь? — встревоженный Финвэ сжал ее в объятиях.

— Я видела его в тот час, когда ты ушел искать пропавших, — быстро шептала она, — Он был словно белая тень. Я спала в твоем шатре и плохо различила его, когда он неслышно подошел совсем близко. Он стоял без движения надо мной, пока я думала, что мне снится сон, и вдруг достал из-за спины кинжал, блеснувший в свете звезд, и занес его у меня над головой, — она схватила Финвэ за плечи, утыкаясь лицом в рубаху на его груди.

— Кого? Кого ты видела, жизнь моя? — силясь унять колотившую ее дрожь, спросил Финвэ, у которого мороз прошел по коже от услышанных слов.

— Я лишь на миг разглядела его лицо, когда он приблизил его к моему, будто тоже хотел рассмотреть лучше, — всхлипывая, говорила Мириэль. — Ты не поверишь, если я скажу это, но это была я сама… — она подняла на него заплаканные глаза. — Это было мое лицо, только искаженное ненавистью… Это был знак — нам не быть вместе, господин мой… Белая тень, я боюсь, что не переживу, если увижу ее снова, если она снова придет ко мне…

— Нет, нет, моя госпожа, — Финвэ поднес ее ладони к губам, — Не бойся ничего. Обещаю тебе, что всегда буду рядом. Никто не посмеет приблизиться к тебе без моего дозволения. Она не придет, слышишь? Больше не придет никогда…

Уже изрядно уставшие после долгого горного перехода, лошади шли неохотно. Копыта то и дело проваливались в глубокий снег.

По пути к дому Фаниэль им встретилось несколько сияющих совершенной красой ваниарских лиц, но широкие улицы этим утром все же отстаивались в большинстве своем пустынными. Спустя непродолжительное время, они наконец добрались, после того, как пересекли город в направлении с востока на запад, до белоснежного громадного дома. Дом Энларо действительно отличался от всех остальных не только алым цветом крыши, но и широкими окнами, больше напоминая летнюю виллу в пригороде Тириона, нежели жилище горцев, каковыми были златоволосые квенди Валмара.

Оказавшись перед крыльцом, Финвэ в отчаянии вновь мысленно воззвал к Валар, моля их о помощи. Предстояло вторгнуться в чужое жилище, пусть это и был дом его дочери и внуков.

— Как же мы попадем внутрь? — поинтересовался Кано. — И можем ли мы быть уверенны, что твой отец не был заранее предупрежден о нашем прибытии?

— Нельзя быть таким подозрительным, дорогой кузен, — ухмыльнулась Мелевен и спешилась.

Она медленно, почти крадучись, подошла к входной двери главного входа.

— Здесь могут быть ловушки, — пояснила нолдиэ, — на случай, если появятся нежданные гости.

Рывком дернув дверную ручку, Мелевен тихо засмеялась и махнула рукой сыновьям Финвэ, приглашая их войти в дом.

— Главное — знать верный код на замке, — подмигнула она Питьо.

Послышался металлический скрип и потрескивание. Дверь медленно отворилась сама. Дева кивком головы пригласила своих спутников проследовать за ней внутрь отцовского жилища.

— Если хотите, можете даже обыскать здесь все. Моей семье не нужны лишние подозрения, — говорила Мелевен, озираясь посреди приемной.

— Тельо и Питьо, вы с Курво идите наверх, — привычно командовал Нельо, недоверчиво поглядывая в сторону упавшей в кресло кузины. — Остальные займитесь кухней и всем первым этажом. Я пойду, осмотрюсь в прихожей, — и он вернулся ко входной двери.

— Только осторожно, не разбейте мамину любимую посуду, — наигранно вскинув брови, предупредила Мелевен. — Среди ее барахла было две-три очень милых вазы.

Майтимо только тихо фыркнул и поспешил вперед по широкому коридору, хорошо освещенному падавшим из больших окон солнечным светом.

— Эх, а нам пока придется подождать, — с хитрой полуулыбкой взглянув на Финвэ, молвила его внучка. — Угостить изысканными лакомствами не могу, зато поддержать беседу мне вполне по силам, дорогой дедушка.

Финвэ только покачал головой в ответ. Все его думы были обращены к Мириэли. Он не был в состоянии обращать внимание на глупые выходки заносчивой внучки.

То и дело слышались возмущенные выкрики сыновей Феанора, которые Мелевен не переставала комментировать колкостями.

— Постарайтесь поосторожнее, хорошо? Еще не хватало вынудить отца вновь ремонтировать дом после вашего визита вежливости!

Феаноринги вновь собрались в приемной спустя примерно десять минут, огорченные и слегка уставшие.

— Здесь никого нет, государь, — в один голос и от имени всех остальных, объявили близнецы Амбаруссар.

— Хорошо, — кивнул их дед, — Это значит, что нам нужно продолжать поиски в другом месте! — светлые глаза Финвэ загорелись лихорадочным блеском при произнесении этих слов.

Глядя на деда, Мелевен покачала головой и фыркнула, из-за чего Атаринкэ наградил ее долгим уничтожающим взглядом.

— Логичнее было бы отправиться на юг, — заметила ниссэ, снова впадая в задумчивость. — Но нам следует идти в восточном направлении… Однако местность там изобилует скалами, что острее бритвы…

Отчасти следуя рассуждениям новообретенной внучки, отчасти своему чутью, Финвэ решил идти на Восток. Отчаяние уже успело завладеть его сердцем, затрудняя для бывшего Владыки Тириона способность к трезвому осмыслению происходящего. Их всех ждал Ромэн*.

Благородная Мелевен во время пути находилась под неусыпным присмотром сыновей Феанаро. Полагаясь на любимых итар, доверяя им во всем, Финвэ чувствовал себя увереннее. Теперь он был не один в своих поисках.

По прошествии получаса, в течении которого ехали так быстро, как-то позволяло состояние лошадей, заснеженные высокогорья начали сменять неприступные острые скалы, глубокие каньоны среди которых напоминали шрамы на теле Арды.

— Куда ты ведешь нас?! — вдруг возмутился Морьо. — Откуда ты знаешь, куда мы должны идти?! Или ты заодно с твоим отцом и ведешь нас в приготовленную им ловушку? — фыркнул краснощекий сын Феанаро.

— Я рассудила, что если бы кто-то хотел спрятать кого-то у нас в округе, то легче всего сделать это здесь, среди ущелий, — без энтузиазма в голосе ответила его кузина. — Разумеется, я понимаю, что умение мыслить и все вы — несовместимы, но у меня нет причин лгать вам.

С негодованием Финвэ заметил, что его любимым внукам вновь пришлось стерпеть очередную колкость со стороны этой темноволосой ниссэ. И все же, ни один не позволил себе ответить.

***

Сильный ветер дул прямо в лицо, приходилось наклонять голову, чтобы приносимый им снег не попадал в глаза. Лошади осторожно ступали по покрытым льдом камням, столь скользким, что казалось, они идут по стеклянной поверхности.

— Смотрите, здесь есть пещера! — крикнул хорошо ориентирующийся на любой местности Турко.

Направив свою лошадь куда-то навстречу снежной мгле, Третий сын Феанаро за мгновение скрылся из виду.

— Он сможет выбраться и найти нас? — тут же обеспокоенно спросила у Финвэ его внучка.

— Я в этом не сомневаюсь.

Вдруг из пещеры послышался жуткий вопль, за которым раздался крик испуганной Мелевен и звук падающих камней.

— Скорее, здесь кто-то есть!

Голос Турко, искаженный эхом, донесся, будто откуда-то из-под земли.

Рядом с отрядом вихрем пронесся всадник. Он несся, обгоняя ветер. Лицо неизвестного скрывал черный капюшон, но Финвэ успел увидеть, что перед собой на лошади, завернутую в легкий атласный плащ, он вез потерявшую сознание Мириэль. Ни за одну другую деву на Арде избранник Валар не мог бы принять первую супругу, чьи серебряные волосы и дорогие сердцу черты навсегда запечатлелись в его памяти.

Реакция внуков Финвэ на происходившее также была мгновенной и все девятеро помчались вслед за беглецом, но его конь, скакавший, словно на зачарованных подковах, с легкостью перепрыгивал с одного заледенелого камня на другой и нисколько не скользил на их ровной как стекло поверхности.

Нельо, жестом приказав Кано не останавливаться, резко свернул налево и пришпорил лошадь, пытаясь с помощью этого маневра сократить расстояние между собой и неизвестным похитителем.

— Кто это может быть?! — возмущенно выкрикнула Мелевен.

Ее буланая лошадь, скорее всего привыкшая к скачке среди снегов, оказалась намного проворнее скакунов шестерых феанорингов. Старший из них уже почти настиг квендэ в капюшоне, но чуть не сорвался с отвесного обрыва — край скалы был плохо виден за снежной стеной.

— Будьте осторожны, здесь легко отправиться в чертоги! — кричала им, обернувшись, Мелевен.

Сама она успела вырваться вперед, а остальным приходилось следовать за ней по пятам — на узких каменных переходах среди скал не было достаточно места, чтобы проехать рядом сразу двум всадникам.

— Оставь ее! — выкрикнул Финвэ, в отчаянии цепляясь за гриву лошади.

Погоня продолжалась совсем недолго, когда крупный вороной конь неизвестного похитителя совершил прыжок, перелетев через встретившуюся на пути глубокую расщелину в скальной породе. Мелкие камешки из-под копыт посыпались, падая в бездну. Мелевен, неотступно следовавшая за ним, хотела было натянуть поводья, чтобы остановиться, но, подбадриваемая криками сыновей Феанора, тоже решилась на прыжок и бесстрашно направила буланую навстречу неизвестности.

— Нам не догнать его! — охнул Кано, глядя на то, с каким трудом лошадь кузины перепрыгивает через препятствие.

Там, где они оказались, почти на самой вершине зубчатой скалы, порывы ветра со снегом серьезно затрудняли видимость. Силы уже начали покидать Финвэ и его внуков, казалось, проще просто спрыгнуть в разверзшуюся перед ними пропасть, чем продолжать преследование.

В тот миг все вновь отчетливо увидели вороного коня преследуемого, что резво вскочил на возвышавшийся с противоположной стороны расщелины камень. Особенно сильный порыв ветра сорвал капюшон с головы похитителя.

— Нет, нет! — услышал Финвэ крик Мелевен.

Бывшему Нолдарану показалось, что все вокруг смешалось воедино: полуприкрытые глаза Мириэли, развевающиеся на ветру, будто черное знамя, длинные волосы Энларо, глядевшего на него из-под сведенных вместе бровей, злобный оскал на лице оказавшегося рядом Курво и кружащиеся в жутком танце крупные снежинки.

— Но зачем, атар?! — прокричала, подняв голову и глядя на гордо замершего на возвышении Энларо, его дочь.

В это мгновение рядом с ней оказался на своем пегом скакуне невесть откуда появившийся Нельо.

— Я не могу идти против отца! — слезы послышались в срывающемся голосе девы. — И помочь вам не могу… Простите!

Услышав ее слова, Кано собирался прыгнуть за ней, но грозный оклик Энларо заставил всех замереть и вздрогнуть.

— Хочешь забрать ее?! — перекрикиваязавывавший ветер, обращался он к Финвэ. — Так забирай!

Энларо приподнял за волосы безжизненно лежавшую поперек его седла Сериндэ. Конь его сделал несколько шагов, приблизившись к краю обрыва. Финвэ с ужасом понял, что лука со стрелами не было ни у кого из внуков. Сердце его пропустило удар, забившись куда-то в область желудка. Как им остановить безумца?!

Еще мгновение и все они стали свидетелями того, как бездыханное тело Мириэли полетело в бездну с огромной высоты. Послышался женский визг, испуганное ржание лошади и треск камней под копытами.

— Не-е-ет!!! — Финвэ не слышал своего крика и не понял, кто именно кричал от отчаяния — он или кто-то из его внуков.

Энларо исчез. Нельо тут же скрылся, помчавшись в погоню, за снежной завесой.

— Я за ним! — взревел Турко и в единый миг перелетел через расщелину.

Едва он оказался на другой стороне, стрела, выпущенная явно с целью лишь припугнуть, пронзила его плечо в участке, остававшимся незащищенным легким доспехом. Финвэ наблюдал, словно в кошмарном сне, за тем, как медленно Тьелкормо пригибается, припадая к загривку и шее своего коня.

Морьо стрелой ринулся на помощь раненому брату. Кано и Курво последовали его примеру, исчезнув за стеной метели. Бывший Нолдаран, сопровождаемый близнецами, поскакал к краю скалы. С содроганием Финвэ взглянул вниз, готовясь увидеть во второй раз тело супруги, покинутое ее феа.

Взорам Финвэ и близнецов Амбаруссар предстала следующая картина: на краю, держать одной рукой за крошечный острый уступ, висела Мелевен. В другой руке она держала, крепко вцепившись в ее предплечье, еще живую Сериндэ.

Поднявшийся от увиденного шум в ушах избранника Валар заглушал даже крики внуков и свист ветра. Уже не думая ни о чем, Финвэ поспешил перепрыгнуть пропасть, направляя коня прямо к краю и уповая лишь на удачу.

Медноголовые близнецы удивительным образом смогли опередить деда, их кони перепрыгнули на противоположенную сторону, а седоки спешились и упали на снег рядом с беспомощно висящей Мелевен.

— Помогите! — ее жалобный голос эхом отдавался в голове.

Из последних сил она дернулась, оцарапав плечо и грудь, силясь не выпустить хрупкую Мириэль.

— Дай руку! — крикнул Питьо, протягивая к ней обе руки.

— Вытащи сначала ее, — откликнулась его темноволосая кузина.

Быстро сообразив, что делать, один близнец придерживал другого, пока Финвэ устремился им на помощь. Ценой огромного усилия Тельо удалось схватить за плечо несчастную Сериндэ, а его дед, приблизившись, опустился на колени, чтобы подать руку Мелевен, но не заметил край уступа и сам чуть не соскользнул вниз.

— Я держу ее! — воскликнул Тельо.

Он крепко держал Мириэль, но выбившаяся из сил Мелевен не смогла удержать равновесие, ее рука соскользнула, и дева, вскрикнув от ужаса, цеплялась за острые камни, разрезая в кровь побелевшие от напряжения пальцы. Носком ноги она смогла нащупать небольшой выступ, но под толщей снега неустойчивые камни в любой миг были готовы сорваться вниз.

— Помогите же! — отчаянно выкрикнула внучка Финвэ.

Бывший Нолдаран лег наземь, перегнувшись через край обрыва, пытаясь подать ей руку, но дева была слишком далеко.

— Не двигайся! Я иду! — предупредил Питьо, быстро снял кожаный пояс и подал его Финвэ.

— Держись, маленькая, — ласково прошептал Финвэ, пытаясь успокоить Мелевен.

Протянутый Умбарто пояс трепало на ветру, ухватиться за него было почти невыполнимой задачей. И все же Мелевен предприняла попытку, потянувшись к своему спасению. Неожиданно камни под ее ступнями сорвались вниз и она, увлекаемая ими, полетела вниз, инстинктивно зацепившись за находившийся ниже уступ.

— Мне не выбраться, — всхлипнула нолдиэ, стараясь поднять голову, чтобы разглядеть лица Финвэ и его внуков.

— Удержите меня? — обратился их дед к Тельо и Питьо.

Тон Финвэ больше напоминал приказ, чем вопрос. Все, что он сейчас видел и о чем думал, были устремленные на него ярко-голубые глаза Мелевен, на бледном лице которой он разглядел замерзшие струйки слез.

Удерживаемый за ноги обоими близнецами, Финвэ бесстрашно позволил опустить себя в пропасть и крепко схватил окоченевшие ладони внучки. Как только это произошло, он почувствовал мощный рывок вверх. Внимательно наблюдавшие за ним Амбаруссар не теряли времени.

Мелевен громко вскрикнула. Ладони ее были изранены и прикосновения к ним отзывались острой болью. На снегу, на который ее осторожно опустили рядом с Мириэлью, тут же проступили багровые пятна.

К радости Финвэ, его первая супруга открыла глаза и оглядела его еще не вполне ясным взором. Взгляд Сериндэ был затуманен, как у того, кто только пробудился и не вышел окончательно из-под действия чар Ирмо.

========== Часть 13 ==========

Комментарий к Часть 13

Tamurwe (кв.) - тис, тисовый

Наскоро перебинтовав куском подола длинной нижней рубахи раны Мелевен, которая казалась едва живой после перенесенного, бывший Владыка нолдор обратился к близнецам, что успели укутать в теплое покрывало чудом спасенную Мириэль.

— Скорее везите их в дом Фаниэль! Призовите ее и прислугу! — взглядом он указал на женщин.

— А ты? — спросил Питьо.

И тут из-за возвышавшегося над обрывом камня, на котором они видели Энларо, показался Курво. Он тащил на себе раненого в плечо Турко. Их лошади брели следом.

— Делайте, что говорят! — с усилием прокричал близнецам Атаринкэ, — Дед, ты тоже отправляйся с ними. Красавчика этого не забудьте… — и он бережно опустил тело брата на снег рядом с его бабкой.

— Мальчик мой, — прошептала узнавшая Курво и окончательно пришедшая в себя Вышивальщица, — Где мы?

— Нет, Курво! Я отправляюсь за ним! — решительно сказал Финвэ, силясь подняться на ноги, — А тебя назначаю ответственным за всех в мое отсутствие. Ты спустишься с близнецами к дому Фаниэль и доставишь туда Турко, Мелевен и Сериндэ.

— Дед, ты что?! — закричал на него Курво, бешено вращая глазами, — Я тебе не морготов целитель! Там Нельо, Кано и Морьо и я поеду за ними!

— Ты поедешь с близнецами в долину! Это приказ! — отрезал Финвэ, — Пойми, глупый, ему нужен я! Для этого он и выманивал меня из Тириона! Я не хочу, чтобы вы понапрасну подвергали опасности свои жизни, Курво!

Атаринкэ свел брови к переносице, ноздри его раздувались.

— Простите меня, — Финвэ посмотрел на всех присутствующих, — Я должен был предвидеть, что он может быть очень опасен.

Турко лишь приподнял голову, мученически взглянул на деда и тут же прикрыл глаза, сжав челюсти. Мелевен еще не успела оправиться от произошедшего и кротко жалась к обнимавшему ее Тельо. Его близнец, тем временем, склонился над взволнованно озиравшейся по стонам Мириэлью, шепча ей на ухо что-то, чтобы успокоить.

— Я поеду с тобой! — упрямился Курво.

— Нет! Я с самого начала должен был ехать один! — бывший Нолдаран вскочил на ноги, — Прошу тебя заботиться о твоих бабке, кузине и братьях, — произнеся это, Финвэ подозвал своего коня.

— Я рассчитываю на тебя… на всех вас! Прощайте! — прокричал он сквозь свистящий ветер, оказавшись в седле.

Уже удаляясь от остававшихся у края обрыва родичей, Финвэ обратился в осанве к Мириэли: «Мельда, прости меня. Обними за меня наших итар. Будь счастлива…»

***

Стараясь отыскать на снегу следы копыт коней отправившихся в погоню за обезумевшим Энларо внуков, Финвэ решительно направил лошадь в самое сердце бушующей на вечноснежных вершинах метели.

Он не представлял, что будет делать, когда найдет Энларо, но знал, что должен отыскать его. Трое его внуков сейчас подвергали себя огромной опасности, и бывший Нолдаран стремился оградить их от нее пусть и ценой собственной свободы и жизни.

Не раз за время их путешествия в Валмар он спрашивал себя, зачем понадобился этому загадочному разведчику. Что нужно от него Энларо? Для какой цели он желает его заполучить и куда заманивает? Ответ, Финвэ чувствовал это, ждал его там, где сейчас пребывал безжалостный похититель Мириэли.

По мере продвижения среди острейших пиков его тревога за Нельо, Кано и Морьо все возрастала. Он не находил никаких следов, указывавших на то, что кто-либо из них был ранен, подобно Турко, и все же опасался, что отчаянный, коварный и опытный разведчик, Энларо заманит итар в очередной капкан.

Когда вихри вокруг него, поднимаясь от поверхности и взмывая в скрытое за пестрившей снежинками завесой небо, окружили его, делая невозможным дальнейшее продвижение, Финвэ был вынужден остановить коня. Он сам продрог до костей в намокшей от снега одежде, а конь его был крайне измотан и тоже страдал от холода.

Спешиваясь и вытянув вперед руку, Финвэ, кутаясь в плащ, уже не мог различить из-за бушующей вокруг метели собственных пальцев. Как в таких условиях продолжать преследование, он не знал и подумал, что сейчас ему бы очень пригодился волшебный олень Нэссы.

— Валар! — воззвал он к Стихиям, обратив взор в небо и перекрикивая завывавшие вокруг него вихри, — Не оставьте меня своей милостью сейчас, когда я один посреди бури! Укажите мне путь!

Только он успел произнести эти слова, как небо над ним помрачнело. И без того слабый дневной свет, казалось, совсем померк, погружая Финвэ и его коня в вечерние сумерки.

— Великий Манвэ услышал твои мольбы, избранник Валар, и не пожелал оставить их без ответа! — раздалось громогласно откуда-то сверху.

«Орел Манвэ!» — понял Финвэ, когда увидел над собой темнеющий силуэт раскинутых широчайших крыльев огромной птицы.

Вскоре пернатый слуга Сулимо уже приземлился прямо перед ним, так что воодушевленный и благодарный Финвэ мог разглядеть во всех подробностях орлиную голову с устрашающе загнутым клювом и огромными круглыми глазищами, каждый из которых был размером с голову бывшего Нолдарана.

— Я отнесу тебя к подножью гор, — заговорил вновь орел, наклоняясь и припадая к поверхности, — Там, в глубокой пещере, его подземное логово.

Не теряя ни мгновения, Финвэ схватил необходимые вещи, что были привязаны к седлу, отпустил коня и проворно взобрался на спину своего спасителя. Орел тут же раскинул необъятные крылья, готовясь подняться в воздух. Казалось, снежный буран и ветер не властны над этой гордой и могучей птицей, чьи сородичи вьют гнезда на вершинах высочайших горных пиков и привыкли к холоду, бурям и вечному снегу.

Финвэ как мог крепко держался за оперение в области основания орлиной шеи, зарываясь в него, чтобы защититься от порывов ледяного ветра. Вскоре, по мере того, как они плавно спускались все ниже, метель начала утихать. Совершая круг за кругом, орел перенес своего пассажира на восточную сторону хребта, что была ближе к столице нолдор, и снова опустился наземь.

— Поторопись, избранник Валар! И будь осторожен! — раздался гулкий голос.

Он донесся до слуха Финвэ уже откуда-то сверху, потому что как только его ноги коснулись земли, утопнув в снегу по щиколотку, орел взмахнул крыльями, поднимая снежные вихри, и поднялся в воздух.

Предостережения могучего слуги Великого Манвэ сейчас казались излишними — Финвэ и сам чувствовал, что медлить нельзя ни мгновения, а также понимал, что, скорее всего, остаться невредимым и возвратиться к ожидавшим его внукам и первой супруге ему не удастся. Мысли его в тот миг, пока он собирался с силами, стоя в снегу, посреди бури, были обращены к любимым итар, что отважно отправились в погоню за Энларо. Страшно представить, что мог сделать с ними этот обезумевший и загадочный разведчик.

Внезапно бушевавшая мгновением ранее буря утихла. Шквалистый ветер, принесший снег с соседних горных вершин, исчез, будто сам Манвэ в очередной раз благоволил своему любимцу, укрощая подчинявшуюся ему стихию.

Вспомнив слова, сказанные орлом, Финвэ отдышался и стал искать взглядом что-то, хоть сколько-нибудь напоминающее вход в пещеру, где было логово Энларо. Вскоре ему удалось разглядеть небольшую расщелину среди скал. Предчувствие, на которое он привык полагаться, подсказывало — его любимые итар находятся именно там. К другому предчувствию, еще более тревожному, Финвэ старался не прислушиваться — он почти физически ощущал, что кто-то невидимый взору следует за ним по пятам. Однако страх не позволял нолдо оглядываться в попытках обнаружить неизвестных преследователей, чье присутствие совсем рядом с ним ощущалось все явственнее.

Сделав глубокий вдох, отчего в груди закололо от холодного воздуха, Финвэ решительным шагом направился к скалам, будто шел не по глубокому снегу посреди горных хребтов, а по вымощенным гравием дорожкам в каком-нибудь из ухоженных парков Тириона.

Без робости и отринув все опасения, он заглянул в расщелину меж скал. Интуиция не обманула бывшего Нолдарана, — тьма, господствующая в пещере, скрывала от любопытных глаз туннель, уходящий куда-то глубоко в земные недра царства Ауле.

Времени на раздумья не было, и Финвэ вступил в туннель, не подумав даже о том, чтобы перебинтовать чем-нибудь руки, кожу на которых было легко рассечь на острых как бритва камнях потаенной пещеры.

В какой-то момент ход обрывался, уходя резко вниз. Словно забираясь в паучью нору, Финвэ медленно спускался по отвесной скале. По движению воздуха вокруг, можно было догадаться, что туннель вел вниз, к подземным пустотам.

Быстро спускаться Финвэ не мог. Расщелина, в которую он погружался, в том месте была такой узкой, что невозможно было даже расправить плечи. Ему казалось, что спуск длится вечность, никак не расширяясь.

Вдруг бывшему Нолдарану показалось, что наверху, откуда он начинал свой злосчастный спуск, послышались чьи-то осторожные шаги. Финвэ замер, понимая, что попал в западню — в этой каменной клетке, в которую он сам загнал себя, было трудно даже пошевелиться, не то что оказывать сопротивление возможному неприятелю. Спускаться ниже — означало выдать себя тому, кто был наверху, и Финвэ замер, надеясь, что его не обнаружат.

Бывший Нолдаран поднял голову и напряженно взглянул вверх. Сверху едва-едва брезжил слабый свет. И вот его тусклые лучи померкли — две фигуры, как догадался венценосный нолдо, приблизились к его расщелине. Посыпались пыль вперемешку с мелкими камешками.

— Нам лучше не рисковать, — раздался высоко над ним женский голос.

От его звуков у Финвэ тревожно сжалось сердце, таким этот голос был знакомым.

— Я пойду первым, — отвечал какой-то мужчина.

Голос его был много тише, чем у его собеседницы.

— Пытайтесь двигаться бесшумно, иначе нас могут услышать… — снова обратился он к кому-то.

Тут же Финвэ уловил едва различимый шорох. Он пребывал в нерешительности, размышляя, стоит ли обнаруживать перед незнакомцами свое присутствие или же, благоразумнее предпринять попытку скрыться от них.

— Ждите нас здесь, — снова заговорила женщина, — Если через час не дадим знак, спускайтесь за нами!

Снова послышались тихие шаги. Их было много там, на поверхности, понял Финвэ. Кто они были и зачем пришли, и они ли следили за ним все это время, — он не знал, а потому решил, что спустится вниз и спрячется в кромешной тьме, что простиралась где-то далеко внизу. Спускаясь сам, Финвэ слушал, как за ним начали спуск трое или четверо других. Разглядеть, сколько их точно, не удавалось, но это ободряло нолдо, поскольку его преследователям также не было под силу обнаружить его.

Спускались они ловчее и заметно быстрее, это Финвэ заметил почти сразу и тоже решил ускорить спуск, чувствуя, что расщелина начала постепенно расширяться. Он старался держаться на расстоянии от них и не производить слишком много шума при движении.

Как ни странно, присутствие нескольких проворно спускавшихся рядом с ним чужаков придавало бывшему Нолдарану уверенности, делая спуск легче и заставляя увеличивать его скорость.

Во все время спуска они молчали, видимо, предпочитая осанве. Было не до разговоров, поскольку приходилось концентрировать внимание на уступах и мелких впадинах в скальной породе.

Наконец, ступив на неровный пол пещеры, точнее, на большие камни, скользкие от проникавшего в пещеру снега, превращавшегося в наледь, Финвэ чуть не упал, чудом удержав равновесие. Здесь, внизу, было совсем тихо и очень темно, но намного теплее, почти как весенней ночью в Тирионе.

Почти следом за ним спустились двое и сразу же еще один — Финвэ слушал, как подошвы сапог касаются поверхности пещеры. Вокруг царила почти кромешная темень, но бывший Нолдаран поспешил укрыться за большим камнем, чтобы, напрягая острое зрение, наблюдать за тем, как один за другим внизу оказались пятеро. Судя по едва различимым отблеском шлемов, защищавших их головы, это были хорошо подготовленные и вооруженные воины.

Один из них, тот, что спустился последним, тут же принялся оглядывать пещеру, стараясь, как и Финвэ, разглядеть проход.

— Здесь могут быть ловушки, — бывший Нолдаран снова услышал глубокий, бархатный голос девы и понял, что этот голос принадлежал одному из пятерых воинов, которые, крадучись и стараясь удержать равновесие, продвигались вдоль широкого прохода, открывавшегося в противоположном углу пещеры.

Их взоры, как и взор Финвэ, уже привыкли к царившей здесь мгле. Место, в котором все они оказались, не смотря на вполне спокойный вид, скрывало множество опасностей, и все же необходимо было попытаться следовать за неизвестными в шлемах, решил венценосный нолдо.

Своды и стены пещеры облепили скользкие водоросли. Первой, двигаясь почти на ощупь, шла дева. Остальные пытались следовать за ней след в след.

— Следуйте за мной! — скомандовала дева, — Не заденьте цепочку!

Шагать след в след для шедшего последним и державшегося на некотором расстоянии от их группы Финвэ оказалось непростой задачей. Страх за находившихся где-то в глубине пещеры внуков заставлял сердце бешено колотиться в груди. То, что он делал сейчас, следуя за неизвестными, ведомый более инстинктом, нежили здравым смыслом, было непривычно, но, он чувствовал, необходимо. Ведь другого хода в это зловещее место нет, к тому же, Финвэ за время второго пребывания на Эа успел привыкнуть к тому, что приходится делать и говорить странные и совсем непривычные для него вещи.

От внимательного взора воинов не скрывалось ни одна из ловушек, приготовленных Энларо. Они продвигались осторожно и медленно. Шедшая первой дева то и дело делала шаг назад или вовсе принималась кружить на месте, будто в танце. Но вот одно неосторожное движение кого-то из воинов и послышался плеск воды. Кто-то наступил на один из камней, оказавшийся очередной ловушкой: камень треснул, будто хрупкая деревянная доска, и незадачливый квендэ еле удержался на ногах. Почти тут же откуда-то сбоку донесся тихий треск, и через мгновение с десяток дротиков полетели с высоты потолка.

Дева замерла на месте, резко обернувшись, так, что Финвэ едва успел пригнуться к полу, чтобы не быть увиденным.

— Повезло, что кольчуга прочная, — попытался пошутить воин.

Дева возмущенно фыркнула. Другой воин сказал:

— Эти дротики наверняка отравлены. Мы ввязались в опасное дело и нужно быть предельно осторожными, чтоб не очутиться в гостях у Намо.

Далее они продолжили продвижение вперед в полном молчании. Вскоре Финвэ издали удалось разглядеть массивную деревянную дверь.

— Дальше проход закрыт, — услышал он гулко разносящийся в пещере голос девы.

— Неужели никакой двери?! — удивленно воскликнул кто-то из сопровождавших ее воинов.

— Ничего нет, — сказал другой, ощупью изучая дверную поверхность.

«Ее вижу я один!» — понял бывший Нолдаран.

Еще несколько мгновений воины колебались у двери, изредка оглядываясь, словно ища другой проход.

— Должен быть другой вход, — тихонько простукивая дверную створку, говорила ниссэ.

— Разделимся, — предложил кто-то из мужчин, — вы втроем туда, а мы в этот проход, — он указал на узкие боковые ответвления пещеры, которых Финвэ, сосредоточивший внимание на двери, даже не заметил.

Когда две группы, разделившись, скрылись из виду, Финвэ распрямившись в полный рост, медленно подошел к двери и взялся за кованую ручку.

«Не заперта…» — дверь как будто приглашала отворить ее, что Финвэ и сделал.

Его взору предстал большой хорошо освещенный потолочными светильниками коридор. По стенам располагалось множество других дверей, что вели во все новые коридоры и пустынные комнаты.

Доверившись в очередной раз интуиции, Финвэ направился прямо — туда, откуда, как ему начало казаться, доносились голоса его дорогих итар. В абсолютной тишине, царившей в этих коридорах, было трудно находиться. Каждый шорох многократно усиливался вибрацией в воздухе, отраженный от стен. Пугающая и звенящая колокольчиком в ушах, тишина сводила с ума.

Финвэ шел вперед, отбросив страхи. В эти мгновения он думал о бесстрашной деве, чей голос был ему так знаком, и благодаря которой он смог добраться невредимым до этого коридора. А еще он думал о новообретенной внучке — самоотверженной синеглазой Мелевен, которая едва не погибла у него на глазах. Он надеялся на Курво, что тот сможет вместе с близнецами доставить женщин и раненого Турко в безопасное место.

«Где-то они сейчас? Как себя чувствуют?» — с замиранием сердца думал Финвэ.

Он шел, переходя из коридора в коридор, скрывавшийся за украшенными искусной резьбой дверьми, пока, наконец, приблизившись к очередной, отчетливо не услышал голос Нельо. Теперь бывший Нолдаран был уверен — голос внука не был иллюзией:

— Чего ты добиваешься, ничтожный?! — Нельо охрип, но в его голосе слышалась такая злоба, что даже Финвэ стало не по себе.

В ответ на этот вызов, послышался звук удара, хруст суставов и эхом — тяжелый вздох. Рассудок Финвэ словно помутился. Со всей силы ударив ногой незапертую дверь, он сорвал ее с петель и вихрем влетел в ярко освещенное помещение.

— Не смей причинять вред моей семье! — взревел Бывший Нолдаран, оказавшись на пороге и безумно вращая загоревшимися яростью глазами.

Первым, что увидел Финвэ, ворвавшись внутрь, были его внуки: Кано и Морьо лежали накрепко скрученные веревками на каменном полу, в дальнем углу комнаты. Нельо, также опутанный туго стягивавшей тело грубой веревкой, стоял на коленях, прислонившись к стене и склонив голову.

Первым его заметил Морьо и удивленно сверкнул красноватыми огоньками зрачков, пытаясь поднять голову. На исцарапанном, залитом запекшейся кровью, лице его отобразилась тревога. Кано, лежавший, свернувшись, спиной к двери, выгнул шею, увидел деда и широко раскрыл глаза. Ему понадобилось приложить усилие и упереться ногами в пол, чтобы перевернуться на другой бок. Его лицо было измученным и совершенно бескровным, словно у восковой маски.

Несгибаемый Нельо вдруг поднял голову и с хищным полубезумным оскалом посмотрел прямо в глаза стоявшего над ним Энларо, который, казалось, вовсе не обратил внимания на появление Финвэ.

Увидев лицо старшего, чей нос только что перенес прямой удар тяжелой руки разведчика, бывший Нолдаран отступил на шаг. Из сломанного носа Нельо на разбитые губы, подбородок, шею, нижнюю рубаху, камзол и легкую кольчугу на груди обильно лилась кровь. Взгляды их встретились, и Финвэ не выдержав, закричал, обращаясь к Энларо и кипя от праведного гнева:

— Тебе нужен я! Не смей их трогать!

Сердце его при этом колотилось о ребра с такой силой, словно само стремилось вырваться из роа, которым бывший Нолдаран в очередной раз решил пожертвовать.

— Уходи! — скрежетнув зубами, прохрипел Морьо.

— Дед! — в голосе Кано слышались удивление и тревога.

— Ну, наконец-то, — повернувшись к нему лицом и поигрывая коротким кинжалом, бывшим у него в руке, произнес торжественным тоном его зять, — Мы все ждали тебя с нетерпением, государь.

Он был одет элегантно, дорого, щегольски, как в первую их встречу в Альквалонде. Выражение красивого лица было спокойным, чуть ироничным, без каких-либо признаков волнения или страха.

— Мои соболезнования, Нолдаран, — с притворной печалью в голосе продолжал Энларо, — Терять супругу — тяжкое испытание и ты уже кое-что знаешь об этом…

— Не слушай его, дед! — закричал Нельо.

Энларо, тем временем, дал условный знак, и в тот же миг из-за спины Финвэ выросли трое молодцов-подручных мнимого главы разведки. Они крепко схватили венценосного нолдо, заломив руки за спину и выкручивая запястья. Их пленник не сопротивлялся в надежде на то, что если он по доброй воле останется навсегда в этом склепе, Энларо сжалится над его внуками.

— Замолчи, если совсем не хочешь лишиться носа, волчонок, — ровным тоном, разглядывая кинжал, обратился Энларо к старшему внуку Финвэ, — А то я отрежу его тебе на глазах твоего любящего дедушки.

Сердце в груди Финвэ при этих словах безумца пропустило удар. Кровь отхлынула от лица.

— Или будет лучше, — рассуждал сам с собой Энларо, — чтобы я отсек тебе кое-что другое? — и он грубо, с силой, толкнул связанного Нельо носком сапога так, что тот беспомощно повалился на каменный пол лицом вниз, и схватил правое запястье скрученных за спиной рук старшего феаноринга.

— Нет! — отчаянно закричал Финвэ, — Умоляю тебя! Делай, что хочешь со мной, но ради Эру позволь мальчикам уйти. Они неповинны ни в чем перед тобой. Накажи меня, если думаешь, что на мне есть вина, но отпусти моих внуков, — он широко раскрытыми глазами глядел на зятя, стараясь поймать его взгляд.

Энларо выпрямился, отпустив руку Нельо.

— Нет вины, говоришь, — теперь он смотрел на Финвэ в упор заблестевшими глазами, — Их вина уже в том, что они появились на свет, внуки этой полукровки, которую ты захотел взять в жены вопреки всему и вся. Тогда ты только стал вождем и делал, что тебе вздумается, решая кому жить, а кому сгинуть и быть поглощенным тьмой, — мрачно говорил Энларо.

— О чем ты? — помертвевшими губами прошептал бывший Нолдаран.

— О том, что пока ты, обласканный всеми Стихиями и обожаемый каждым вождь второго народа, метался в поисках отверстия, которое вместило бы твое вечно голодное пламя, моя мать была похищена злом! — кричал Энларо. — А когда об этом узнал мой отец, ты, не задумываясь, отправил его на верную гибель, потому что был занят улаживанием своих сердечных дел!

— Что? — едва слышно выдохнул Финвэ.

— Ты ведь меня даже не вспомнил! — гордо выпрямившись и задрав подбородок, произнес его собеседник, — А ведь я назвал тебе мое имя, как только мы встретились в Альквалонде. Хочешь услышать его еще раз?!

— Энларо Тульвион, — ответил за него избранник Валар.

— И тебе оно ни о чем не напоминает? — поинтересовался Энларо, сощурив глаза и пристально глядя на Финвэ, — Из-за тебя моя мать была замучена порождениями тьмы, а мой отец, отправившийся на ее безнадежные поиски, сгинул безвестно вместе с другими, кто был в его отряде. Меня сироту воспитывали при твоем дворе, словно твоего приемного сына, до которого тебе никогда не было никакого дела. Ты вообще вскоре забыл, что я существую. Еще бы, ты был занят своими страданиями… — он белозубо оскалился, сделав несколько шагов к ярко освещенному полукруглому возвышению, на котором стоял обитый алым бархатом деревянный резной стул с подлокотниками.

— У тебя тогда было другое имя, — проговорил в ответ Финвэ.

— Помнишь его? — оживился Энларо, усаживаясь поудобнее.

— Тамурвэ*… — совсем тихо прошептал бывший Нолдаран, опустив взор.

На миг повисла оглушительная тишина.

— Да, так меня назвали родители. Имя Энларо я принял сразу после Исхода, тогда же и начал ухаживать за твоей дочерью, к которой, признаюсь, всегда испытывал страсть.

— Зачем ты разыскивал меня? Зачем я тебе нужен? — недоумевал Финвэ.

— Я узнал от вышестоящих, что ты скоро очутишься здесь, что тебя ждут, и сделал так, что мне поручили искать тебя и доставить в Тирион, к Нолдарану. Было нетрудно понять, где ты и найти. Филитэль по глупости вызвалась помогать мне, но не рассчитала силы. Валар защищают ее. Она тоже, подобно тебе, их любимица, — он приятно улыбнулся при мысли о внучке.

— Но зачем все это?! — настаивал его собеседник, — Почему ты не убил меня, когда у тебя была возможность сделать это?

— Ты был нужен мне для того, чтобы решить дела с Ольвэ и Орофером, — деловито отвечал Энларо, — Но это была лишь часть моих планов на тебя, мудрейший из детей Эру. Сейчас это уже не имеет значения, — он сложил руки в замок и, казалось, о чем-то задумался.

— Чего же ты хочешь от меня? — устало спросил Финвэ, оглянувшись на внуков, которые напряженно, в любой момент ожидая худшего, наблюдали за беседой.

— Дать тебе почувствовать всю глубину страданий моего отца и моих, — Энларо поднял на него заблестевшие недобрым блеском глаза. — Приведи его! — скомандовал он третьему подручному.

Тот неслышно скользнул к противоположенной двери, ведущей, как успел мимолетно заметить Финвэ, в более темный коридор.

— Я решил, что будет недостаточно больно, если я у тебя на глазах изрублю на куски твоих обожаемых внуков, — в руках Энларо снова ярко блеснул короткий кинжал, — У меня есть кандидат получше!

В этот момент, дверь, за которой исчез один из молодцов Энларо, отворилась и в просторную комнату сильным пинком втолкнули скованного высокого синда, чьи длинные серебряные волосы свисали в беспорядке, падая на лицо. Руки его были скованы за спиной цепями, дорогая одежда испачкана, кое-где на ней виднелись кровавые пятна.

Энларо энергично вскочил с кресла, подбежал к среброволосому пленнику и, схватив его за волосы надо лбом, резко дернул вверх, от чего тот зашипел, посылая проклятия и вынужденно поднимая голову.

— Ох, — вырвалось у Финвэ.

Перед ним стоял, мученически корчась от боли, Эльвэ Синдар Колло. Лицо его было иссиня белым. Щеки синда ввалились, синие тени залегли под глазами, вверху лба виднелась свежая кровоточащая ссадина, кровь из которой успела окрасить пряди волос вокруг в коричневато-алый. В уголке красивого рта бывшего Владыки синдар запеклась струйка крови, а его глаз Финвэ не мог видеть — Эльвэ прикрыл их, чтобы не видеть яркого света и смочь снести очередное унижение и боль, причиняемые его мучителем.

— Что скажешь, Нолдаран? Я правильно выбрал мишень? — осведомился Энларо, оглядывая Эльвэ, проводя кинжалом вдоль его шеи и оставляя на белой коже кровоточащий след.

— Не смей прикасаться к нему, иначе Валар покарают тебя! — вскричал Финвэ.

— Филитэль попросит за меня, — ухмыльнулся его зять, — Они не будут слишком строго карать бедного сироту. И потом, их кара — сравнительно малая расплата за то, чтобы увидеть твои страдания и боль.

Казалось, Энларо выжидает нарочно, чтобы иметь возможность вдоволь насмотреться на искаженное ужасом лицо бывшего Владыки нолдор.

Дрожь прошла по всему телу бывшего Нолдарана. Финвэ почувствовал, что сердце его вот-вот разорвется от ужаса, так часто и болезненно оно билось в груди.

«Валар, спасите его! Пусть безумец пытает меня, я готов! Заприте меня навечно в чертогах Намо, но, молю, спасите Эльвэ!!!»

— Нет, Владыка, — покачал головой Энларо, — их здесь нет. Они не слышат тебя и не помогут… — тем временем, его обоюдоострый кинжал скользнул вниз, разрезая нижнюю рубаху Эльвэ вместе с тонкой кожей основания шеи.

Синда болезненно вздрогнул и сглотнул, чувствуя холод и жжение острого лезвия.

— Прошу, — задохнулся Финвэ, — Только не его… Только не Эльвэ!

— Так, значит? — вскинул брови в притворном удивлении Энларо и улыбнулся надменной улыбкой, — Значит, вместо него ты разрешаешь мне отправить снова в чертоги одного из этих никчемных прожигателей вечности? — и он, грубо отбросив Эльвэ к стене, бросился к Морьо.

Слабость и напряжение не позволили синда удержать равновесие и Эльвэ, ударившись затылком о твердыню казавшейся желтоватой стены, рухнул на пол, оказавшись беспомощно лежащим на боку со скованными за спиной руками. От новой боли он широко раскрыл глаза, но тут же прикрыл их снова.

Цепко схватив четвертого сына Феанаро за плечо, Энларо рывком поставил того на ноги. В это время Финвэ, улучив мгновение передышки, опустил голову, стараясь восстановить дыхание.

Морьо зарычал, гневно глядя на безумного мучителя, из глаз феаноринга, казалось, вот-вот полетят снопы красных искорок.

— Вот он, самый злобный из твоих зверенышей, — с глумливой улыбкой проговорил Энларо.

Нельо и Кано, переглянувшись, устремили на мучителя полные ненависти взоры, тщетно пытаясь вырваться из накрепко стянувших тела веревок.

— Почему ты сделался таким? — возмущенно спросил Финвэ, чувствуя, что руки за его спиной затекли от крепкой хватки, — Неужели страдания, которые ты перенес, заставили тебя желать приносить другим лишь боль и смерть? Подумай о моей дочери! Что она почувствует, когда узнает о том, какое ты ужасное чудовище?!

— Не вмешивай сюда женщин, безвольный, лицемерный святоша! — прикрикнул на него, сверкнув глазами, Энларо и занес кинжал над не желавшим стоять смирно Морьо, — Женщинам не место там, где льется кровь!

В этот миг за противоположной дверью позади Энларо раздался грохот и она с громким хлопком распахнулась настежь.

— Но иногда они ее проливают! — громко произнес знакомый Финвэ сильный женский голос, и на пороге появился высокий стройный воин в легких серебряных доспехах, шлеме и кольчуге.

В руках воина был небольшой лук, тетива натянута, стрела нацелена на Энларо. Он сделал несколько шагов вперед, давая возможность оказаться в комнате еще нескольким воинам в таких же латах и кольчугах. Двое, как и первый, держали наготове заряженные луки, в руках двух других были парные сабельные мечи.

— Именем Кириарана приказываю тебе сдаться! — выкрикнула готовая в любой миг отпустить тетиву дева.

То, что происходило дальше, Финвэ наблюдал, словно во сне: совершенно обезумевший, Энларо успел нанести его внуку удар кинжалом в грудь, прежде чем стрела, пущенная девой-воином, настигла его самого и заставила упасть наземь. В тот момент Финвэ ощутил, как хватка за спиной мгновенно исчезла, и его онемевшие руки упали плетьми вдоль туловища. Морьо оскалился, фыркнул, упал на колени и почти сразу повалился на холодный пол, к ногам потрясенно глядевших Кано и Нельо. Раздался оглушительный, дикий крик, от которого Финвэ зажмурился, чувствуя, как слезы застилают глаза.

Бывший Нолдаран подбежал к внукам с намерением освободить их от пут, что стягивали тела. Дрожащими руками он перерезал веревки бывшим при нем небольшим кинжалом.

Сквозь пелену слез он разглядел, как двое пришедших им на помощь воинов уводили обезоруженных помощников Энларо. Двое других склонились над Эльвэ.

Дева-воин бросилась к лежавшему без движения Морьо, сняла и отбросила прочь шлем, обнажая голову с золотящимися неземным блеском длинными волнистыми волосами, что водопадом хлынули из-под шлема. Она бережно перерезала веревки, которыми был связан феаноринг, освобождая его от них, и склонилась над Морьо, обнимая, прижимая к себе, шепча что-то ему на ухо, и пряча лицо в растрепавшихся черных волосах, слипшихся у лба.

— Дед, — Нельо тронул Финвэ за плечо, — эти порождения зла поплатятся за все, — он прикрыл глаза, стараясь сдержать подступавшие к ним слезы.

Его младший брат даже не старался не показывать своей боли и, рыдая, обнял Финвэ, зарывшись лицом в камзол на груди деда.

Финвэ сжал Кано в объятиях.

— Государь, — обратился к нему, тоже снимая шлем, один из воинов, — государь, позволь помочь тебе. Мы здесь по воле Кириарана и нашего родителя… — и он протянул руку.

Избранник Валар поднял голову и не поверил глазам: перед ним стояли дети Третьего Дома, блистающие, один прекраснее другого. Айканаро помог ему и Кано подняться на ноги, Артаресто поддерживал под руки обессиленного Эльвэ, Ангарато подал чистый платок Нельо, чтоб тот мог унять кровотечение, а Финдарато в это время подошел к распростертому на полу Энларо.

— Он жив, — сказал Инголдо, — повернувшись к остальным.

— Как он, Артанис? — спросил Айканаро, глядя на Морьо и обнимавшую его деву.

Она подняла голову и встретилась взглядом с Финвэ.

— Он едва дышит… — прошептала она, — Государь, мы поспешили сюда, в Валмар, как только получили новость о похищении Владыки Элу, — Артанис горестно вздохнула и прикоснулась, сняв перчатку, к груди Морьо в том месте, где была нанесена рана.

— Мы давно выслеживали его, — объяснил Ангарато, — Этот эльда крайне опасен. Он пытался спровоцировать новую резню в Альквалонде, а также добивался войны между Новым Ласгаленом Орофера и Тирионом.

— Благодарю за спасение, — сдавленным голосом проговорил Нельо.

Было заметно, что эти слова даются ему нелегко.

— Не благодари, кузен, — отозвался Финдарато.

— Ты и твои братья сделали бы для нас то же самое, — убежденно сказал Артаресто.

Пока кузены и братья связывали раненого стрелой Энларо и старались помочь Артанис обработать рану Морьо и вынести его из подземелья через вход, по которому они проникли в эту комнату, Финвэ подошел к, казалось, ожидавшему его, сидя в принадлежавшем Энларо кресле, Эльвэ.

Тот избегал смотреть ему в глаза, явно стыдясь кровоподтеков, порезов и ссадин на лице и теле.

— Эльвэ, — тихо позвал Финвэ, — Благодарение Эру, ты жив…

— Уходи, — одними губами прошептал синда, — Оставь меня, как ты уже сделал это однажды.

— Прошу, — взмолился бывший Нолдаран, — прошу, не разрывай мне сердце. Я ждал тебя и думал только о тебе, живя здесь, в Амане.

— Ложь, — устало проговорил Эльвэ, — Ты думал о твоей жене.

— Почему ты сбежал? — закрыв глаза ладонью, спросил Финвэ.

— Не хотел ни с кем делить тебя… — сглотнув ком слез, отозвался синда.

Бывший владыка нолдор склонился, протянул руки и обнял сидевшего в кресле обессиленного Эльвэ.

Вместе они прошли по длинному, относительно широкому коридору, который вел к открытой площадке, расположенной на краю отвесной скалы, где их уже дожидались сопровождаемые детьми его третьего сына подручные Энларо. Здесь дул свежий ветер. Внизу белело засыпанное снегом плато.

***

Через неделю после случившегося Король Ингвэ принимал своего давнего друга в своих роскошных, жарко натопленных чертогах на вершине горы Вечноснежной. Финвэ и его внуки, все без исключения, чествовались здесь как герои.

Энларо и его трое помощников также под охраной отправились в Валмар, чтобы быть переданными служителями Сулимо в руки правосудия, в лице его герольда — майа Эонвэ.

Турко почти оправился от легкой раны благодаря заботам Фаниэль и ее служанок. Мелевен тоже окрепла и успела сдружиться с кузенами из Первого Дома. Вскоре прибыла ее единственная дочь, привезя с собой из Ласгалена среброволосого красавца-жениха.

Финвэ, увидев их, был рад вдвойне. Запомнившаяся ему обаятельная улыбка теперь не сходила с лица Белега Куталиона, который не мог отвести глаз от Филитэль и говорил, что его Пташке понравится жить в его небольшом доме на дереве в окружении небесной лазури, изумрудов листвы и рубинов диких розовых кустов, что растут вокруг дома.

Артанис ухаживала за Морьо ревностно, не позволяя прислуге и никому из братьев слишком долго задерживаться в комнате, где он лежал, перевязанный и поначалу едва живой. Она делилась с ним жизненной силой и непрестанно шептала в осанве известные ей одной заклинания магии синдар и лаиквенди, излечивающие любые раны.

Эльвэ через два дня уехал в сопровождении Финдарато в сады Йаванны, где постоянно проживал с супругой, но обещал прибыть на грандиозный праздник, который желал устроить Нолдаран Эллерондэ по случаю примирения между синдар и тэлери и народом нолдор.

Бывший Нолдаран пожелал отправиться один на встречу с Ингвэ, опасаясь, что говорить придется не только с ним. Как он и думал, после теплого, сердечного приветствия и многих велеречий Владыка Валмара заговорщически указал рукой на покрытую сусальным золотом дверь, что находилась в глубине огромной залы с такими словами:

— Мой любезный друг, мое сердце преисполнено радости в этот день, потому что я вновь увидел тебя невредимым, избегшим многих опасностей и одержавшим победу в борьбе со злом. Позволь же и твоей супруге насладиться радостью встречи.

Он хлопнул в ладоши, двери распахнулись, и в залу вплыла сияющая всеми переливами граней брильянтов и золота Индис Калимэ.

У Финвэ захватило дух от красоты, какою она обладала и потока света, который излучала вся ее стройная, высокая, словно выточенная из слоновой кости горделивая фигура.

— Супругмой! — воскликнула еще издали Индис, протягивая руки, — Благодарение силам света, что возвратили мне тебя! — и она ускорила легкий шаг им навстречу.

========== Часть 14 ==========

Первым, что ощутил Финвэ, было счастье от лицезрения Индис Ясной столь прекрасной и сияющей, и от того, что она стояла здесь, рядом с ним. Наконец-то, перед ним его вторая супруга. Сколько раз, будучи в чертогах, он вспоминал ее черты, ее завораживающий голос и очаровательную манеру произносить его имя. Сколько раз мечтал о том, чтобы прильнуть с поцелуем к полупрозрачной, дышащей свежестью коже на ее белой, узкой руке. Трепетная любовь к этой совершенной ваниэ расцвела в сердце Финвэ с новой силой, и все произошедшее до встречи с ней показалось сном. Индис будто озарила весь мир вокруг своим светом, который заставлял каждую его частицу заиграть новыми, свежими красками.

Но почти сразу вслед за восхищением и преклонением перед второй супругой Финвэ впервые за все время своей новой жизни почувствовал беспомощность. Он отчетливо осознал, что в его сердце было сразу две прекрасных нисси, и при этом отлично видел, безошибочно читая подтверждение своей догадки в самодовольном выражении лица Ингвэ, что Владыка Валмара и его подданные пребывают в святой уверенности относительно его дальнейшей судьбы. Все они думают, что Финвэ отныне и навеки не покинет свою вторую супругу.

— Ох, все это время мои мысли были лишь о тебе, мельдонья! — прошептала Индис, слегка покачав златовласой головой. — Я верила… Нет, я знала, что нам суждено снова быть вместе.

На долю мгновения в ее небесно-голубых глазах блеснули искорки слез, точно маленькие бриллианты, которыми было усеяно ее нарядное платье.

Пребывая словно в полусне, Финвэ привлек к себе супругу, трепетавшую, как если бы они стояли на ледяном ветру, что дул снаружи, и устремил невидящий взор куда-то поверх ее макушки.

«Что мне делать? — думал при этом бывший Нолдаран, — Я не могу оставить Калимэ, не могу вновь обречь ее феа на страдания, показав ей, что она всегда следовала после… Но разве я в силах навсегда покинуть Сериндэ?»

Мысль о том, что ему предстоит прийти к своей первой супруге и сказать ей, глядя в сияющие радостью встречи, светлые, светящиеся дивным светом, глаза, что он должен остаться с другой, не менее им любимой, ранила его в самое сердце, подобно кинжалу.

Бывшему Нолдарану стало очевидно, что в его сердце жила любовь к обеим супругам. Возможно ли ему сделать выбор в пользу лишь одной из них? Обе прекрасные как духом, так и телом, нежные и любящие, похожие и, вместе с тем, не похожие одна на другую, как Лаурелин и Тэльперион. Сделать выбор, означало — обречь на страдания одну из любимых и самого себя.

Пока Финвэ пребывал в плену этих тягостных дум, Индис тихо и счастливо плакала, робко прижимаясь к его груди. Избранник Валар огляделся в ярко освещенной зале: сияние золота на стенах, в украшениях, одеждах, и даже в волосах Калимэ показалось ему переливающимся маревом, постепенно заслонявшим все вокруг.

— Ты молчишь, мельдо?! — донесся до него голос Индис.

Она с сомнением заглянула в глаза Финвэ, смахивая слезу.

— Рад ли ты видеть меня? — голос ее дрогнул.

Ингвэ наградил бывшего Нолдарана долгим и пронзительным взглядом из-под сдвинутых бровей.

— Я люблю тебя, — произнес в ответ Финвэ.

Это вышло у него так по-детски искренне, что сказанные им простые слова не казались бы столь наивными, даже произнеси их доверчивый и робкий ваниарский юноша.

Индис счастливо улыбнулась и прижалась лбом к его плечу. Финвэ ощутил, что сейчас как никогда нуждается в одиночестве, в том, чтобы просто посидеть и подумать обо всем, что случилось, не рискуя навлечь на себя гнев Валар или Владыки Валмара или нынешнего Нолдарана.

Калимэ робко взяла супруга за руку. Во взгляде ее ясно читалась надежда на то, что отныне она не расстанется с ним. Финвэ тяжело вздохнул и замер.

— Вы можете гневаться на меня, — заговорил он, обращаясь к Ингвэ и его сестре, — Я не вправе просить вас о снисхождении. Но с момента моего возвращения мне довелось пережить слишком много тревог. Я устал. Мой дух нуждается в отдыхе.

Финвэ посмотрел на Ингвэ, чей недоумевающий взгляд выражал немой вопрос.

— Я знаю, друг мой, тебе бы хотелось, чтобы я навсегда остался подле Индис, здесь, в твоих владениях, — Бывший Нолдаран заглянул в глаза Владыки Валмара. — Прости, но сейчас это выше моих сил. Мне нужно время, лишь немного, чтобы вновь научиться жить…

С невыносимой горечью, терзавшей сердце, он взглянул в глаза растерянно глядевшей на него Индис и, некрепко сжав напоследок ее хрупкую ладонь, легко коснулся губами ее лба. Это был целомудренный поцелуй, как если бы она была его сестрой.

Кивнув Ингвэ, он развернулся и быстро зашагал прочь, в направлении противоположного выхода из залы. Никто из двоих его собеседников не произнес ни слова. Повисла давящая тишина.

Спиной Финвэ ощущал обращенные на него взгляды, но это лишь заставило его ускорить шаг, чтобы поскорее выйти в украшенный исполинскими ледяными фигурами, изображавшими Валар, двор. Бывшему Нолдарану не терпелось сесть на своего коня и оказаться среди заснеженных просторов Валмара.

***

Какое-то время Финвэ надеялся провести в одиночестве, скитаясь среди полей и холмов, что простирались к западу от Тириона, как делал некогда их с Мириэлью сын. Он решил лишь предупредить через прислугу в доме внучки о своем уходе и взять в путь кое-какие вещи и провизию.

Не успел избранник Валар проехать и лиги по направлению к указанному Кано перевалу, как уже в который раз почувствовал чье-то присутствие.

— Кто ты и что тебе нужно? — устало спросил нолдо, не оборачиваясь.

— Твоей лошади трудно пробираться среди снегов, а сам ты не привык дышать горным воздухом, — снисходительный тон и знакомый голос успокоили Финвэ.

— И к тому, что за мной постоянно следят, — с теплой улыбкой заметил бывший Нолдаран. — Мне не под силу сбежать от собственных мыслей, а от шпионов и следопытов невозможно скрыться даже среди заснеженных скал.

— Тот, кто хочет найти себя, не должен убегать, — привычный к заметенным снегом горным тропам конь Мелевен поравнялся с его лошадью.

Несколько мгновений внучка, казалось, изучала его лицо.

— Мы можем поговорить, конечно, если ты этого хочешь…

— Ты и твоя мать очень сильные…

— В этом есть доля и твоей заслуги, — иронично ответила собеседница.

— Что ты хочешь услышать, дитя?

— То, что ты можешь сказать, — был ответ.

Несколько минут ехали молча.

— Думаешь, кому-то из нас станет легче, — нарушил молчание Финвэ, — если я скажу, что сам не знаю, что делать дальше? Мне уже не помогут ничьи советы, — он вздохнул и низко опустил голову, отвернув лицо.

— Я здесь не для того, чтобы давать тебе советы… Просто скажи мне то, что сказал бы самому себе.

— А как бы ты отнеслась ко мне, если бы узнала, что я предпочту Мириэль Сериндэ твоей бабке? Вряд ли бы ты стала беседовать со мной с таким же понимающим видом!

— Делай, что велит сердце… — пожала в ответ плечами Мелевен. — Все мы знаем, чего хотим, просто боимся себе в этом признаться…

— А если в моем сердце не одна? — допытывался Финвэ, — Как я могу прислушиваться к его советам? — он задавал вопрос, хоть и не желал, чтобы она отвечала.

— Нет пути темнее, чем путь с закрытыми глазами, — прошептала нолдиэ и тут же развернула своего коня.

Ее дед оглянулся ей вслед, но не стал удерживать, а направил лошадь вперед к намеченной цели.

***

Бывший Нолдаран отправился в сады исцеления и жил там несколько следующих недель, проведя их почти в совершенном одиночестве в поисках верного решения. Дети и внуки Финвэ, не понимая его состояния, все же не решались тревожить его, приезжая в обитель Ирмо и Эстэ.

«Сердце не может повелевать мной», — думал Финвэ. Тем временем, празднество в честь примирения нардов квенди, которое устраивал Ноларан Эллерондэ, приближалось с каждым днем. Он знал, что на празднике, который будет проходить в принадлежавших ему когда-то чертогах Тириона, он вновь предстанет перед взорами Индис и ее брата, увидит Мириэль и всех многочисленных родичей и потомков.

Только по приезде в Тирион Финвэ сумел оценить грандиозные масштабы устроенного Элрондом праздника. На торжество, которое, как планировалось, должно было длиться трое суток, были приглашены не только все жители Тириона, но и все желающие из королевств Ингвэ, Орофера и Ольвэ. А потому на городских улицах, щедро украшенных цветами, было не протолкнуться. Еще на подступах к городским стенам толпы тэлери, синдар и ваниар, создавали толчею, также как и на ведущих в Тирион дорогах.

Среди пестро одетой толпы Финвэ, облаченный в праздничные белые с золотом одеяния, тайком от их бабки раздобытые для него близнецами Амбаруссар, чувствовал себя словно затравленный зверь. Завидев его, прохожие, пешие и конные, кланялись и приветливо улыбались. Но в каждой улыбке, в каждом обращенном к нему приветственном слове Финвэ угадывал интересовавший всех их вопрос — кого их двух дев он назовет своей супругой? Запутавшись в паутине из желаний, сомнений и страхов, в которую сам себя загнал, Финвэ, как горько ни было это признавать, не только не смог сделать выбор в пользу одной из жен, но, напротив, затруднялся в нем даже больше чем изначально.

В минуты отчаяния он малодушно помышлял о возможном возвращении в земли Эндорэ, где смог был навеки остаться в одиночестве и жить, не видя осуждающих взглядов. Избранник Валар ничего не мог поделать со своим сердцем, что находило в себе любовь к обеим женам. Знать, что он разобьет сердце одной из тех, в ком черпал свое счастье и находил утешение, было бы так же невыносимо.

На центральной площади, среди множества шелковых, серебрящихся в свете Анара, светло-голубых шатров, Финвэ вновь, волею случая, повстречал одну из своих внучек. Сейчас она казалась совсем другой, не похожей на Мелевен, которую он запомнил в валмарских горах. На нолдиэ было усыпанное самоцветами атласное праздничное платье, темные волосы заплетены во множество кос, соединявшихся в сложные переплетения на затылке, в ушах, на тонких запястьях и длинной шее переливались брильянты. Лишь орлиный взгляд ярко-голубых глаз оставался таким, как в первую их встречу.

Заметив деда, Мелевен лишь слегка кивнула головой, прикрыв глаза, даже не обращаясь к Финвэ в осанве, презрев условности этикета. По неведомой ему причине чувствуя себя несмышленым мальчишкой, ее дед вновь устремил свой взор на Мелевен — та неспешно пробиралась сквозь вдруг зашумевшую толпу, явно желая пробраться поближе и разглядеть прибывавшего в тот момент на площадь очередного благородного гостя.

«Теперь у народа нолдор новый аран, новый вождь, — подумал Финвэ, — Я — лишь бывший его Владыка… Я не смогу дать моей супруге титула Королевы нолдор…» Тогда же он спросил себя, достоин ли он любви?

Что-то подталкивало его следовать за внучкой. Финвэ шел, пробираясь за ней сквозь столпотворение, ведомый неясным предчувствием. Вдруг Мелевен остановилась и, как и сотни других в толпе, повернула голову. Ее дед посмотрел в том направлении, куда глядели все, и увидел…

Важно шествуя среди расступавшихся перед ними празднующих, площадь по направлению ко входу во дворец Нолдарана пересекали двое — мужчина и женщина. Краса девы, явно принадлежавшей к майар, будоражила рассудок. Она казалась одним из самых совершенных из творений Эру, что когда-либо спускались на Эа, призванные вести за собой толпы. Высокая, редкой стати фигура, затянутая в белоснежное платье из тончайшей летящей ткани, с тугими, толстыми косами, обвивавшими макушку и затылок и украшенными бриллиантовыми каплями, она была почти на пол головы ниже своего высокого среброволосого спутника, который трепетно держал ее за руку. Финвэ перевел на него взгляд. Ослепительный в своем совершенстве и гармонии высокий, стройный муж, наверняка также принадлежал к майар. Лишь понаблюдав за его походкой, через несколько мгновений, когда тот приблизился, Финвэ, тряхнув головой, узнал в этом квендэ Эльвэ.

В сияющих на солнце бриллиантовым блеском одеждах, гордо неся красивую голову, Эльвэ шел уверенной походкой, не обращая внимания на вздохи восхищения, то тут, то там слышные из толпы, принимая любование своей персоной и персоной спутницы как должное. Это был Таур Элу Тингол, тот самый, который в одиночку сразился с командующим воинством Врага барлогом, по имени Болдог, в Первой Битве за Белерианд и сокрушил его, тот самый, который основал в сумеречных лесах королевство, равное по своему великолепию, блеску и уровню жизни любому из королевств Амана, тот самый, который запретил пользоваться языком нолдор в своих владениях, узнав о случившемся в Альквалонде, тот самый, который захотел носить в драгоценном ожерелье сильмарил. Этот гордый, преисполненный достоинства и сознания своего превосходства над другими Владыка совсем не походил на озорного юношу-любителя петь и играть на флейте, который много тысяч лет назад украл сердце Финвэ и не пожелал возвратить его.

«Делай, что велит сердце» — вспомнил бывший Нолдаран эти нехитрые слова Мелевен и мысленно поблагодарил внучку за совет. Задумчивая полуулыбка озарила его лицо при воспоминании об Эльвэ.

Недели, проведенные у милосердной Эстэ, на берегах озера Лорелин, не смогли дать Финвэ того, что дали ему краткие мгновения созерцания Эльвэ. Увидев его, он сразу постиг все, словно на него снизошло откровение, посланное самими Валар. Он стоял недвижно, пораженный красой облика того, кого когда-то, в незапамятные времена, звал лучшим другом.

***

В толпе слышались перешептывания. Собравшиеся вполголоса передавали друг другу весть о том, что высокие гости из Валмара уже прибыли. Услышав это, Финвэ поспешил скрыться от надоедливых зевак, тут же обративших на него свои взгляды, желая лишь оказаться вдали от толпы.

С трудом, но все же Финвэ удалось пробраться в ту часть огромного парка, разбитого в пределах дворцовой территории, где гостей было относительно немного. Здесь, среди вечнозеленых деревьев и благоухающих клумб, он мог, наконец-то, унять бешеное сердцебиение. При мысли об Эльвэ его сердце будто нарочно норовило выпрыгнуть из груди.

— Привет, Финвэ! — раздался звенящий голос.

Бывший Нолдаран вжал голову в плечи, услышав свое имя, произнесенное с неприкрытой насмешкой. Он узнал ее голос. В который раз за недолгое время, проведенное на Эа, перед ним, блистая своей красой, явилась Валиэ Нэсса. В этот свой приход она была одета как и подобает для праздника — в платье, сотканное из живых бутонов и лепестков нежно-розового пиона, и казалась статуей, но не из камня, а из чистого света.

— Праздник в самом разгаре! — расхохоталась Нэсса, приблизившись почти вплотную к Финвэ. — И все твои родичи ждут, когда же ты сделаешь выбор, верно, Финвэ? — ухмыльнулась Валиэ. — Открой мне его по секрету, в плату за мою помощь! Так не терпится узнать! — и веселая Нэсса оскалилась в белозубой улыбке, хищно сверкнув глазами.

Бывший Нолдаран смущенно опустил голову, чувствуя, как на щеках появляется румянец.

— Ну же! — настаивала она, — Финвэ! Скажи! Мириэль или Индис?!

— Эльвэ… — едва слышно выдохнул нолдо.

— Это становится все интереснее и интереснее! — покачала головой Нэсса. — И знаешь, я почему-то не удивлена. — А как же твои супруги?

— Я прислушался к своему сердцу, — тихо сказал Фнивэ, с трудом подбирая слова. — И понял, что за всю мою жизнь лишь Эльвэ смог по-настоящему завладеть им…

— А тебя не смущает, что он женат? Когда-то ты сам отказался от него в пользу женитьбы… — напомнила Валиэ.

— Я не претендую на него, — покачал головой избранник Валар. — Мне достаточно лишь знать, что сейчас он счастлив. Также я не имею права долее терзать Сериндэ и Калимэ. Слишком много эпох их феар не знали покоя по моей вине… Я люблю обеих, а потому будет лучше, если я уйду. Я устал…

— Так иди и объяви всем свое решение! — снисходительно улыбнулась Нэсса, хотя в голосе ее звучали повелительные нотки. — Я хочу видеть, как ты это скажешь! А-то пока на этом празднике скучновато.

Нэсса расхохоталась, наблюдая за его удаляющейся в сторону входа в залы дворца фигурой.

Финвэ отправился разыскивать Нолдарана, чтобы объявить ему о том, что решил покинуть Тирион и поселиться у Эстэ, на острове посреди Лорелин, где будет проводить дни в молитвах, чтении ученых трудов и созерцании явлений природы.

Как ни странно, но встреченный им Линдир сразу согласился проводить бывшего Нолдарана к Нолдарану нынешнему. Они вошли в уже знакомую приемную. По случаю праздника на Элронде было бело-серебристое, довольно скромное, по сравнению с нарядами его гостей, атласное одеяние, опоясанное кроваво-красным роскошным широким поясом и неизменная мифриловая тиара. Только поблескивающие в лежащих по плечам длинных темных косах бусины из самоцветов и золота выделялись из составляющих его облика, сообщая видевшим Нолдарана о том, что сегодня особый день.

— Государь! — обернулся к нему Элронд.

— Это я должен именовать вас этим титулом, — качал головой Финвэ. — Вы — Нолдаран по праву и я горд тем, что вы — мой потомок, — он улыбнулся, слегка склонив голову.

— Прошу вас, — отвечал Элронд, — не смущайте меня. Я ожидал вас совсем не для того, чтобы напрашиваться на подобные лестные слова.

— А для чего? — тут же встревожился Финвэ.

Ему показалось, что сейчас Элронд спросит о его дальнейших планах и о том, с какой из двух своих жен Финвэ думает начать обустраивать новую жизнь в Амане.

— Чтобы рассказать вам то, что нам стало известно в ходе расследования и допросов Энларо Тульвиона, — неожиданно ответил Нолдаран, — Садитесь, прошу.

Финвэ сел в указанное Элрондом кресло напротив рабочего стола, не зная, чего ожидать от рассказа.

— Вы уже убедились в том, насколько опасен этот квендэ, — начал Нолдаран, усаживаясь в свое кресло, — однако его история не так проста. Истоки ее в далеком прошлом, в предначальной эпохе. Его мать была похищена слугами Тьмы во времена Великого Переселения. Отец Энларо отправился разыскивать ее с небольшим отрядом. Но случилось так, что Враг обнаружил отряд. Были убиты все, кроме Тульвэ, которого он смог привлечь на сторону зла и заставить служить себе. Так отец Энларо сделался одним из приспешников Врага, занимаясь черной магией и раскрывая перед своим владыкой устройство общества квенди, их взгляд на мир и прочие знания, которые позже помогли Моринготто в совращении многих нолдор. Тульвэ не жил в Утумно, скрываясь в лесах, сам сделавшись Призраком Тьмы, а потому не пострадал во время штурма, а затаился на время, как и прочие слуги Черного Врага. Он же, отбыв наказание, положенное ему, оказался в Амане, где и встретился с Энларо, рассказав ему об отце, чем сумел разжечь в нем тайную ненависть к вам и вашей семье. Вместе с ним Энларо смущал народ, говоря против Валар, а когда начался Исход, остался в Амане, не желая сгинуть в лапах Врага вместе с остальными. Он женился на вашей дочери, остепенился, охранял Тирион от тэлери в первые годы после Резни, служил в разведке Нолдарана Нолофинвэ после возвращения того из чертогов. Моргот передал ему определенные познания в области черной магии и, в особенности, ядов, которые Энларо часто применял на службе. Ничем не выдавая себя, он ждал своего часа, возможности отомстить…

— Невероятно… — проговорил ошеломленный Финвэ. — Ведь он был таким добрым, ласковым мальчиком…

Элронд опустил взор, хмуря брови.

— С помощью похищенного палантира он связывался с отцом, — продолжил Нолдаран. — Дождавшись прибытия нолдор, Тульвэ пришел к ним, объявив себя врагом Моргота и сказал, что сможет указать им безопасный путь в его твердыню, а также взял у вашего сына один из Видящих Камней. Служа Врагу, он заманил воинов нолдор в засаду во время Битвы Под Звездами, вы знаете, к чему это привело. Живя при дворе старшего из ваших внуков, Тульвэ все время не переставал поддерживать связь с Врагом, помогая тому в его вылазках, сообщая секретные сведения о числе войск и расположении укреплений. Он не мог действовать открыто, но вред, наносимый им трудно переоценить…

— И это значит, что сейчас он жив? — потрясенно вопрошал избранник Валар.

— Боюсь, что да, — ответил Элронд. — Он никогда не вступал в союз с Сауроном, считая того недостойным себя и своих знаний, и, как выяснилось, жил какое-то время в Имладрисе, среди моих подданных, а затем вместе с другими уплыл сюда несколько лет назад.

— Что?!

Нолдаран вздохнул.

— Энларо отказался указать нам его местонахождение, но подозреваю, Тульвэ прячется где-то в Тирионе. Мы сделаем все возможное, чтобы разыскать его и прибегнем к помощи Валар. Вы уже знаете, что совместно с сыном он планировал не только месть вам и вашим ближайшим родичам, но и развязывание новой войны между нами, тэлери Кириарана и синдар Орофера, в котором бы обвинили вас и ваших внуков из Первого Дома. Для этого Энларо с подручными, которые состояли при нем еще с Первой Эпохи, и совершал нападения в Новом Ласгалене, Альквалонде и на Тол-Эрессеа. Наши братья из Ласгалена старались не допустить его действий, патрулируя границы в попытках задержать шпионов. То же относится и к стражам Альквалонде. Мне жаль, что вы, прибыв на Эа, оказались вовлеченным во все это. Благодарение Валар, все закончилось благополучно для вас и ваших родичей.

— Я не знаю, что сказать… — проговорил Финвэ. — Я потрясен…

Финвэ подумал, что все это время Валар — Оромэ, Нэсса, Ульмо и другие, знали о том, что планирует сделать Энларо и о том, что Тульвэ, находится у них под носом, но предпочли наблюдать за происходящим, отчасти помогая ему своей заботой о Филитэль.

— Приношу извинения за все, что вы пережили в эти недели, — Нолдаран поднялся с кресла. — А сейчас я должен выйти к гостям, прошу простить, — Элронд кивнул ему и вышел, оставив Финвэ сидящим в кресле напротив письменного стола.

Вскоре вошел Линдир и пригласил его следовать за ним. Они прошли коридор и несколько проходных залов, пока не оказались в той, что располагалась в центре дворцового комплекса и служила парадной приемной. Сейчас она была полна гостей. Почти все они были ему знакомы.

Здесь были все его многочисленные внуки из трех Домов от блеска нарядов которых у Финвэ рябило в глазах. Заметил он и Мириэль с невесткой, беседовавших с девами Второго и Третьего Домов. Присутствовали гости из Валмара — Владыка Ингвэ, Индис, Фаниэль и Мелевен в сопровождении троих незнакомых мужчин нолдор. К немалому своему удивлению, среди гостей избранник Валар заметил Владыку Орофера, рядом с которым стояли его домочадцы — русоволосая зеленоглазая эльдиэ, высокий муж с серебряными волосами, державший под руку статную нолдиэ, другой светловолосый квендэ рука об руку с рыжеволосой девой, чуть поодаль от них он заметил знакомое лицо.

— Ольвэ! — окликнул его Финвэ.

Тот повернулся к нему и устремился навстречу, улыбаясь.

— Эру Единый! Это и вправду ты! — воскликнул Ольвэ, протягивая руки.

Они крепко обнялись.

— Не верю и я, — покачал головой Финвэ, оглядывая лицо, высокую тиару и серебрящийся наряд собеседника. — Вас собрал здесь Нолдаран?

— Да, друг мой, — отвечал светящийся от довольства Владыка Альквалонде. — Мы здесь, чтобы праздновать примирение и твое возвращение к нам. Это ты принес нам мир и согласие. С твоим появлением в Амане все изменилось…

— Друг мой, не присваивай мне чужие заслуги. Я рад, что смог помочь тебе и Нолдарану преодолеть разногласия и старые обиды. А что же твои братья?

Этот вопрос Финвэ задал в надежде узнать что-либо об Эльвэ.

— Они здесь, — улыбнулся Ольвэ, — Узнаешь? — и он указал рукой на стоявшего неподалеку среброволосого, как и он сам, квендэ.

Тот тоже обернулся к ним.

— Эльмо? — спросил Финвэ.

Он никак не ожидал, что младший брат Эльвэ и Ольвэ вырастет таким высоким и могучим.

— Это я, государь, — ответствовал синда, тоже светясь счастьем.

Атмосфера всеобщего воодушевления и радости пропитала, казалось, сам воздух в городе.

— Мы прибыли из Альквалонде сегодня ранним утром. И я счастлив увидеть вас, — улыбался Эльмо.

— Мой друг, мы ведь были на «ты», — говорил Финвэ. — Я также безмерно счастлив, что Валар позволили мне увидеть всех вас, — слезы навернулись на глаза бывшего Владыки нолдор.

— А вот и другой герой праздника! — послышалось среди собравшихся.

Линдир открывал двери в залу перед Эльвэ и его супругой майэ. Тут же к ним поспешил прислужник с бокалами игристого вина.

— Мой второй брат, — глядя на них, сказал Ольвэ.

— Да, — покачал головой Финвэ, — я видел его сегодня.

— А теперь, прошу вас, — приглашал внезапно появившийся рядом с ним Нолдаран, беря его под руку.

Спешно кивнув остальным, он был выведен на широкий балкон, что протянулся вдоль всей центральной залы.

Посмотрев вниз, Финвэ увидел парк перед центральными воротами в чертоги, множество светло-голубых шелковых шатров, яркие пятна цветов и знамен, украшавших шатры и здания на близлежащих улицах и огромное столпотворение квенди, поднявших головы, чтобы увидеть то, что происходило на балконе.

Раздался резкий звук трубы, возвещавшей собравшимся на праздник о том, что сейчас они услышат речь первого вождя и государя народа нолдор.

С беспокойством взглянув на улыбавшегося ему и стоявшим внизу горожанам и гостям города Элронда, Финвэ услышал, как тот, обращаясь к толпе, объявляет им, что сейчас Нолдаран Финвэ скажет им свое приветственное слово.

Избранник Валар сглотнул подступивший к горлу ком и вздохнул, досадуя в душе. Да, сейчас надо было что-то говорить.

Он оглядел еще раз притихшую толпу. Там, внизу, они желали услышать что-то от него, и было видно, что его слов ждут с нетерпением и вниманием, как чего-то важного.

— Приветствую вас! — набрав побольше воздуха в грудь, заговорил Финвэ, — Я рад, что получил возможность обратиться к вам сегодня! Поверьте, я очень ценю эту возможность и благодарен за нее. Сегодня мы празднуем примирение и я счастлив вдвойне тому, что присутствую на этом торжестве. Но я хочу сказать вам, что в раздоре и обидах, которые в течении эпох существовали между народами квенди Амана и Смертных Земель, есть и моя вина. Я тоже ответственен за то, что случилось, за то, как зарождалась вражда, потому что сделал недостаточно для того, чтобы предотвратить ее начало. И сегодня я хочу попросить у вас прощения за это. Простите, если не сумел распознать и остановить во время творящиеся в душах моего народа смуту и безумие.

Повисла оглушительная тишина. Все внимание забывшей дышать толпы было приковано к нему, видевшемуся им темнеющей на большой высоте, посреди длинного балкона центральной залы дворца, точкой.

— Валар милостью своей возвратили мне роа, дав мне возможность увидеть моих родных и всех вас, — продолжал Финвэ. — Но сейчас я должен сказать, что ухожу. Я отправляюсь в сады исцеления, где пребуду до конца мира. Благодарю вас за то, что пришли и захотели выслушать мое слово! Празднуйте же! Поднимите кубки и чаши за примирение и единство!

Снизу раздались приветственные возгласы. Кто-то поднес ему украшенную самоцветами чашу красного вина, и Финвэ, взяв ее, отпил на глазах у всех собравшихся.

***

Прошла неделя после окончания праздника в Тирионе. За эту неделю Финвэ успел освоиться в предоставленной ему небольшой комнате с белоснежными стенами в чертогах Валиэ Эстэ, посреди озера Лорелин.

Он сам установил себе часы для пробуждения, завтрака, прогулок, во время которых случалось встречаться и беседовать с другими обитателями садов исцеления, а также для обеда, послеобеденного отдыха, чтения и прочих занятий.

Бывший Нолдаран много гулял, в первые же дни исследовав весь небольшой остров, на котором располагалось святилище и жилой комплекс. Закончив с островом, Финвэ попросил у главного целителя выделить ему небольшую лодку, чтобы можно было переплывать озеро и гулять в садах, больше напоминавших девственные леса, на восточном берегу озера, что был виден из его окна.

Внуки обещали, что будут навещать его. То же говорили и его дочери — Фаниэль и Финдис, а также младший сын. Где были Ноломэ и Лалвен, никому не было известно.

Обе его супруги, казалось, приняли его решение, хоть и были глубоко огорчены им. Он попросил прощения у обеих, сказав, что выбор меж ними, который был неизбежен, оскорбил бы его чувства к ним обеим. Как Мириэль, так и Индис необходимо было время, чтобы понять этот поступок, однако Финвэ надеялся, что со временем это случится.

В то утро он спустился к завтраку в обычное для себя время. Молодой прислужник ожидал его и других постояльцев чертогов в обеденной зале.

Кивнув присутствовавшим, Финвэ налил себе дымящегося квенилас и сел на край широкого длинного стола, покрытого белоснежной скатертью в ожидании, когда ему принесут поднос со ставшими привычными сладкими лепешками и свежими фруктами. Прислужник не заставил себя ждать, проворно подойдя к столу, за которым сидел бывший Владыка нолдор.

— Вам просили передать это, — сказал молодой квендэ с совершенно отрешенным выражением лица, ставя перед Финвэ поднос.

Поверх накрытых белой салфеткой яблок и груш лежал свернутый листок серебристой бумаги.

— Что это? Кто просил? — беря в руки листок, спросил его Финвэ.

— Арквендэ в плаще, скрывавшем лицо, — отвечал молодой служитель Эстэ, — Он пришел сюда перед рассветом и просил передать вам это сегодня утром. Имени своего он не назвал.

Сердце подпрыгнуло в груди от волнения. Как только прислужник отошел от его стола, Финвэ дрожащими пальцами развернул серебрящийся на ярком утреннем солнце листок и прочел:

Как спустятся сумерки, будь на восточном берегу озера

Написано было на квенья, неумелым, непривычным к тенгвам почерком. Без подписи.

Прикрыв глаза, Финвэ сложил листок и спрятал на груди, у сердца. Посидев немного, он попробовал есть, но бесполезно. Никакая пища не была сейчас кстати. Нолдо поднялся из-за стола и поспешил к себе в комнату. Там он еще несколько раз перечитал записку. Сердце ухало и билось о ребра.

Прижав записку к груди, Финвэ мерил шагами пол своих небольших покоев. Он то и дело вздыхал, разворачивал серебрящийся листок и вновь пробегал глазами единственную строчку. Грудь теснило, дыхание сбивалось, хотелось бежать куда-то прочь из этих белоснежных в своей чистоте чертогов. Голова шла кругом.

К обеду Финвэ так и не спускался. Голод был последним, о чем он мог думать. Время никогда не шло так медленно, как в тот день, казалось ему. И бывший Нолдаран готов был отдать многое, лишь приблизить час сумерек. Ни попытки читать, ни тем более, заснуть, не помогали ему унять частое сердцебиение и смирить охватившее его беспокойство.

Когда же приблизился час наступления сумерек, Финвэ выбежал из палат и почти бегом направился к причалу, где ждала его небольшая лодка. Он с силой оттолкнулся длинным веслом. Озеро в этот час казалось тихим и безжизненным. Его прозрачная вода потемнела в отсутствие солнечного света. Темные силуэты рыб скользили под ее толщей рядом с быстро плывущей лодкой.

Гребя что был сил, Финвэ вскоре очутился на восточном берегу. Он вытащил лодку на берег и огляделся. Тишина и никого вокруг. Где-то в глубине леса поет иволга. Шумит трава от легкого теплого ветра.

«Я здесь!» — позвал он в осанве, но никто не отозвался. Тогда Финвэ приблизился к лесной кромке и пошел вдоль берега, чутко прислушиваясь, стараясь уловить малейший шум. Чувства его обострились. Он видел в сгущавшихся сумерках не хуже, чем при ярком солнечном свете, а слышал даже лучше, чем днем.

И вдруг до его слуха донеслись звуки чарующей мелодии. Самодельная флейта! — он не мог ошибиться. Финвэ пошел туда, откуда доносились эти волшебные звуки, все ускоряя шаг, не чувствуя под собой земли. И вскоре увидел белеющий в сумерках силуэт сидящего на большом камне у берега квендэ.

Даже когда Финвэ был в нескольких десятках шагов, флейтист, поглощенный звучанием музыки, не прервал своей игры. На нем была простая длинная льняная рубаха, опоясанная тонким кожаным поясом, штаны из темного бархата и невысокие кожаные сапожки. Рядом с ним на камне лежал драгоценный серебристый плащ, подбитый мехом белой лисы.

Несколько мгновений Финвэ разглядывал и слушал его, но потом, не выдержав, подбежал со спины и обнял.

Эльвэ вздрогнул и обернулся.

— Мой ненаглядный, — шептал нолдо, зарываясь лицом в роскошные серебряные волосы и все крепче обхватывая плечи друга.

— Здравствуй, Финвэ, — почти пропел тот и вздохнул, прикрывая глаза.

========== Послесловие от автора ==========

Как и всегда, предлагаю вниманию читателей мои мысли и комментарии относительно данной работы.

Комментировать по большей части нечего. Я и соавтор старались увлечь и развлечь читателей по мере наших возможностей. Была попытка включить в работу элементы детектива и экшна. Не обошлось в содержании работы и без философского элемента.

Герой чувствует себя «лишним» в том обществе, которое явилось результатом в том числе и его деяний и поступков. Сердце способно любить не одного, а многих. Как правило, у каждого найдется много родных и любимых и, конечно, среди них есть кто-то один — к кому чувства особенно сильны.

А также некоторые пояснения относительно упомянутых в читательских отзывах к фику слов и понятий:

Квендо — «Но раз уж я прочитала одну часть, постараюсь быть полезной, и скажу, что один из квенди мужского рода — это квендо, а не квендэ.»

Quendё — «эльф» (но это формальное слово, обычно заменяемое словом Elda, которое непосредственно относится только к эльфам не-авари). Читаем в «Избранной лексике квенья» у Хельге Февскагнера, составителя словарей квенья и синдарина, который также исследовал языковое наследие Профессора по кхуздул и валарину. То есть у Дж.Р.Р.Толкина на квенья эльф мужского пола в единственном числе звался «квендэ» (а никак не «квендо», «квенда», «квенд» и т.д.) wё (или же dё) в раннем квенья, предположительно, означало одушевленную персону (Manwё, Ingwё, Finwё).

Мандос – «А Мандос — это уже квенийская форма названия Чертогов и имени соответствующего валы. Так же как Ангамандо и Ангбанд, на квэнья и синдарине соответственно. Часть мандо — та же самая для обоих названий.»

Mandos — синдаризированная (а не квенийская) форма квенийского Mandossё («Dread Imprisoner» Дж.Р.Р. Толкин) — Жестокий (Ужасный) Тюремщик. В моем фике «Прыжок в пламя» я подробно знакомлю читателей с различными раннеквенийскими именами этого Вала, такими как Nuru, Vëfantur (ран. Nurufantur — Повелитель облаков смерти), Morimando и т.д. И, кстати, я бы не стала склонять слово «Вала» по падежам русского языка))) Также, как мы не склоняем по ним слова: «синда», «нолдо», «йельдэ» и т.д.

Советую всем, кто желает быть мне полезен, для увеличения полезности, прочитать мою работу «Памятка начинающему критику или Большой шибболет Фэанора», там подробно описывается алгоритм помощи авторам фиков.

Паланкин Мириэли – «Автор, похоже, не определился со средством передвижения Мириэль. То к нему прилагаются лошади и возница, то его ставят на землю. Просто трансформер какой-то — конструкция меняется в время поездки. Или это от мощного заскока Финве в „паланкин“ колеса отвалились, лошади разбежались, и слугам пришлось волочь непонятную конструкцию на себе?»

Эльфийский паланкин — поскольку в моей «сквикнутой» Вселенной по миру Профессора культура и быт эльфов является сплавом между эпохой Первого Сёгуна Минамото-но Ёритомо в Японии и опричниной Ивана IV Грозного в Московии (с добавлением известных мне элементов чисто «эльфийской» культуры), то и жизнь там соответствующая. Эльфы, как синдар, так и нолдор, тэлери и проч. одеваются в плащи, подбитые ценным мехом, кафтаны, расшитые драгоценными камнями и опоясанные атласными кушаками, а также, в шелковые кимоно, опоясывающиеся особым поясом — наподобие японского Оби. Как мужчины, так и женщины, носят нижние нательные рубахи (шелковые, расшитые жемчугом, либо простые хлопчатобумажные) и подобие тонкого нижнего белья. Разумеется, у них имеются как аналоги традиционных самурайских мечей, так и «русского» сабельного оружия, а передвигаются они на гибридах — повозках, которые по желанию могут трансформироваться в паланкины. То есть, та часть повозки, где находятся пассажиры, может быть отделена от ее основы, оснащенной колесами. Эта часть, по сути и конструкции — традиционный японский паланкин, крепится к основанию с колесами с помощью особых креплений, отстегнув которые, ее можно поднимать и нести, как настоящий паланкин, а, соответственно, и опускать на землю. В таких закрытых паланкинах передвигались благородные дамы высокого социального статуса.

Привожу плей-лист музыки, вдохновившей автора во время написания работы:

Наив — Мама-Анархия (Кинопробы)

Наив — Мое сердце (Не остановилось)

Ария (Кипелов) — Потерянный рай

Aerosmith — Crying

Lady Gaga — Diamond heart

Francesca Michielin — Un cuore in due

Logan epic canto — The story of Guinevere

Logan epic canto — Celtic variations

Britney Spears — I was born to make you happy

Me & My toothbrush — Drop That (Original Mix)

Агата-Кристи — Ковер-вертолет

Nickelback — When we stay together

Enigma — Push The Limits

Nevada Ft. Mark Morrison & Fetty Wap — The Mack

Мельница — Прощай (Алхимия 2015)

Данные композиции ни в коем случае не должны рассматриваться как обязательные при чтении фика.

Всем спасибо и приятного чтения!