на репетицию. Для начала сидят прикованными к стене, а затем — один за одним — проходят выучку на манеже.
На посторонний взгляд — все медвежата одинаковы, но Безанов их быстро отличает и каждому дает имя.
В последнем пополнении больше других ему понравился медвежонок, которого он назвал Бумкой.
Бумка уморительно кувыркался на трапеции, смешно стаскивал с нее других медвежат и выделывал немыслимые фортели с игрушками. Дрессировщик решил, что по трюкам это будет лидер в его новой труппе. Но однажды, придя в цирк — а медведи только первое время живут в гостинице, — он увидел, что Бумка, свернувшись в клубочек, странно вздрагивает.
На попытку его погладить Бумка ответил неистовым ревом. Циркового ветеринара он тяпнул за палец и после этого еще сильнее завопил.
С медведями вообще очень трудно: если хищник кошачьей породы готовится к нападению, он предварительно и шипит, и усами пошевеливает, так что дрессировщик успевает подготовиться.
А медведь мимики вовсе лишен, и поди знай, что выкинет через минуту.
В конце концов подняли Бумку, а у него левая задняя нога еле волочится. Рентген показал, что берцовая кость у медвежонка словно бы пилой перепилена. Напоролся ли он на что-нибудь или служитель наподдал (хотя не хотелось Безанову в это верить) — непонятно.
Питомцы Безанова принялись резво осваивать разные трюки: один палку задними ногами вертит, другой на бочке катается, третий осваивает прыжки на батуте. А подававший надежды Бумка, не успев ничего начать, оказался на вынужденном простое.
Можно было бы, конечно, вернуть его зоопарку, но что-то удерживало Безанова: он подолгу просиживал возле больного. Дрессировщик находил в этом медвежонке врожденный артистизм, редкую пластичность, обаяние даже. Он помнил о грации Бумки, когда тот был здоров, о позах, которые совершенно неожиданно принимал, о его остром взгляде, не злом, а скорее ироничном…
Медвежонок в гипсе — не самое веселое зрелище. А однажды ночью Бумка свой гипс сорвал, и стало вовсе невесело.
Но когда, поправившись, встал без видимых усилий на задние лапы, то так заковылял, что Безановы не смогли удержаться от смеха.
Обычно дрессировщик придумывает трюк, а затем показывает его животному, но Бумка сам подсказал, на что способен. Гималайцев не надо приучать ходить на задних лапах, как, скажем, собак. Медведи и в лесу то и дело передвигаются вертикально, хотя никто их там не заставляет этого делать.
Если раньше юмор в безановском номере ограничивался приставанием к Безанову медвежат, клянчивших кусочек сахару, то теперь дрессировщик пошел дальше. Ведь медведи издавна считались способными комиками, изображая, как «бабы воду носят» или как «муж после получки домой идет»…
И постепенно выстроился номер, в котором Бумка стал четвероногим клоуном.
Под торжественный марш выходят на манеж лохматые гусары в высоченных шапках с султанами наверху, все как один обутые в кеды. Впереди шествует Безанов, стараясь среди партнеров не особенно выделяться: он облачен во все черное с белым треугольником на груди, так что вид вполне «гималайский». Маршируя, он правой рукой приветствует зрителей, и партнеры повторяют его жест. Они тоже тянут правую переднюю, кто — выше, кто — ниже, у кого она замерла, у кого покачивается, но зато все чеканят шаг, не сбиваясь с ритма. И тут к ним с опозданием присоединяется Бумка, как бы пародируя это великолепие забавной хромотой. А вместо гусарской шапки на него залихватски нахлобучена цивильная соломенная шляпа.
Когда же Безанов исполняет с одним из гималайцев классический трюк «руки в лапы», ложась при этом на манеж, переворачиваясь и приподнимаясь снова, в то время как партнер остается в стойке, Бумка бесцеремонно приближается к дрессировщику и недвусмысленно начинает колотить себя в грудь. Пожав плечами, дрессировщик пробует исполнить трюк с ним, но, оказавшись наверху, Бумка теряет шляпу, а затем валится сам. Однако этим падением он вовсе не обескуражен и, улучив момент, возвращается на манеж на велосипеде… Очередной гималаец в это время потешно подскакивает раз-другой на пружинистой сетке батута, за что получает кусочек сахара. Бумка бросает велосипед и пытается залезть дрессировщику в карман. В ответ Безанов приглашает Бумку на батут, но тот настораживается, а затем отрицательно покачивает головой и показывает на свою ногу. Тогда Безанов вызывает на манеж фургон с изображением синего креста по бокам. Бумку водворяют в этот фургон, машина совершает полный круг, останавливается, и из нее выходит Бумка все в той же шляпе, но… совершенно не хромая! Он быстро вскарабкивается на батут, подпрыгивает сперва неуверенно, но, набрав высоту, переворачивается в воздухе, продемонстрировав дрессировщику отличное сальто-мортале. А на бис Безанов вместе с Бумкой пускается в пляс, причем все гималайцы, окружившие их, дружно аплодируют.
Но это уже цирковая «санжировка», иначе говоря — подмена.
