Я успела выйти из клиники, потянуться и усесться в машину. Вот и всё. Завести автомобиль, доехать до дома, открыть дверь и ввалиться в пустующее пространство. Никого. Повесив куртку и вздохнув погромче, я заперла дверь и пошла ставить чайник. Новый Год же, как никак. Заварив чай с мелиссой и достав из буфета пачку печенья, я опустилась в глубокое кресло перед телевизором. Вечер, перетекающий в ночь, прошёл незаметно.
Утром я проснулась от сквозняка, ощутимо щекочущего мне ноги. Чувство довольно-таки неприятное, чтобы вы знали. Я закуталась в одеяло глубже и задумалась. Нужно съездить в какой-нибудь торговый центр, купить себе пару новых книг. Да и наушники у меня поломались, вот и зайду за ними. Семье я ничего не дарила, с ней у меня отношения были довольно напряжённые. Да и они особенно с подарками не заморачивались. Как женщина взрослая и самодостаточная, причём довольно богатая, я уже имела написанное и заверенное у нотариуса завещание. Вся моя собственность переходила во владение моей крестницы, бледной беловолосой девушки, которая любила рисовать. Ей только-только исполнилось восемнадцать, она переехала в Питер и поступила в Академию художеств, наперекор родителям. Они хотели видеть в ней врача, такую же замкнутую и немногословную, а главное с деньгами, как я. Вот на этой почве я и перестала с ними общаться. Все, кто видел меня в детстве или юности хотя бы раз, считал, что только я ответственна за материальное положение его семьи. Моё терпение кончилось на моей сестре, которая приехала ко мне «на недельку», растянувшуюся в месяц. Апофеозом происходящего стала вписка, устроенная этой сумасбродной женщиной в моей квартире. Я вернулась со смены злая, заплаканная и растрёпанная, всё ещё храня ощущение пальцев Андрея на моей руке. И вместо тихой уютной квартиры застала последний день Помпеи. Спасибо, не нужно нам такого счастья. И сестра, и её «друзья» удалились через три минуты после моего выступления на публику. Лена меня теперь ненавидит, всё упрекает меня в том, что я не даю ей устраивать личную жизнь. Да я не против, дорогая, только занимайся этим подальше от меня, и никаких конфликтов не будет.
Я приняла душ, быстро перекусила и уже хотела заводить машину, как у меня прихватило сердце. Слава богам, что в таких случаях делать я в курсе. Не останавливая дыхательную гимнастику, я набрала «скорую», представилась, обрисовала своё состояние и симптомы. Обещали доехать побыстрее. Скорее, родные, я же здесь кони двину.
Открыть входную дверь, без резких движений дойти до столика, на котором стоял телефон, и осторожно осесть на пол. Главное - не паниковать.
Так я и сидела, облокотившись спиной о тумбу, смотря в потолок и считая секунды. Последняя более-менее ясная мысль заставила меня вымученно усмехнуться. Подумать только, любимый, мы умираем одинаково. Скоро меня не станет. Скоро всё закончится.
***
Я не могла открыть глаза, пошевелиться, вскрикнуть или просто что-нибудь сказать. Проблема была в том, что тела у меня как такового не было. Чёрт возьми, что же происходит? Неужели так себя чувствуют все, кто находится в коме? Мерзко, ничего не скажешь, мерзко… А я до сих пор могу думать, что делает положение ещё более плачевным. Вечность наедине со своими мыслями? Ужасно, похоже на мой личный ад. Какая ирония, всегда была атеисткой, а теперь, кажется, постепенно уверую в то, что где-то какая-то «великая и всемогущая» сила всё же есть. Ладно, чего бы я хотела? Наверное, снова попасть в трёхмерное пространство, а не находиться в кромешной темноте. Хорошо хоть не заколоченный гроб, и на том спасибо.
Через какое-то время я увидела, как темнота принимает очертания длинного коридора, серого и безжизненного. Я мысленно вознесла хвалу всем богам, которых только вспомнила, и с удовольствием шагнула вперёд. Постепенно, с каждым движением, моё тело вновь обретало форму. Я шла по тускло освещённому коридору, на стенах которого горели керосиновые лампы, а на полу лежал истёртый красный ковёр. Миленько, ничего не скажешь.
Шла я долго. На стенах висели портреты, такие же старые и истёртые, как ковёр, некоторые лампы уже почти угасали. Интересно, нужно ли их заправлять? А если нужно, то кто подливает керосин? Стараясь не думать о чём-то подобном, я остановилась перед огромной деревянной дверью. Коридор сзади меня доверия не внушал. Здраво рассудив, что я уже умерла и ничем меня больше не проймёшь, я толкнула одну из створок.
Коридор привёл меня в довольно уютную гостиную. Большой камин весело подмигивал мне горящими поленьями, а блики с его начищенной до блеска решётки причудливо отражались на стенах, плотные
