Андрей перестал смеяться. Стало как-то грустно. Знал ли он, что на самом деле происходит на душе у друга? И да, и нет. Несложно было догадаться, если захотеть. Посмотреть правде в глаза. Однажды он даже почти застукал Мишу во время одной из командировок. Из номера, который тот снимал, вышел юноша, смазливый, с мерзкой улыбкой. Андрею тогда стало отчего-то брезгливо, он почти понял, что это был за персонаж. Но на все намеки Миша делал самое невинное выражение лица и плел, что это якобы курьер. Поверить было проще, нежели задавать себе глупые вопросы и находить никому не нужные ответы. Более того, он тогда очень шустро забыл о том инциденте, постарался забыть. И продолжал уверенно придумывать причины, почему у Михаила практически никогда не было девушек. Почему он так и не женился. Почему вокруг крутились какие-то мутные, но смазливые друзья. Зато сейчас… Вот они ответы, на тарелочке, с голубой каемочкой.
Миша молчал, выжидая. Надо было дать ответ. По-хорошему, послать бы этого любвеобильного идиота… Только от мысли о физической близости ниже пояса стало приятно тяжело. А еще от волнения — душно. Внутри все переворачивалось. Злость и удовлетворение. Что Миша все-таки неправильный, не такой как он, Андрей. Что не просто так он чувствовал в своем друге червоточину… Вот только теперь что делать-то? Предложение не тривиальное. И решительное «нет» отчего-то говорить не хотелось, но и «да» тоже не получалось. А Миша стоял в стороне, курил, не сводя взгляда со своего собеседника. Ждал хоть какого-то ответа.
Это продолжалось секунд тридцать, и за это время Андрей уже придумал целую речь, как отказать, но как назло, будто какая-то сила удерживала его от того, чтобы ее произнести. Он не мог. Не мог послать. Не хотел. И вдруг соблазнительная мысль закрутилась в его голове. А что он, собственно, теряет? Эмилиан — это молдаванин, который еще неизвестно, где шлялся первые двадцать лет своей жизни. У него нет репутации, нет перспектив, нет денег, нет связей… А Миша, если еще ни разу не прокололся, то и тут не подведет. Тем более, что поставить раком своего друга отчего-то захотелось как-то особенно сильно.
— Я не хочу быть внизу. Понятно выражаюсь?
Михаил вздрогнул, затем растерянно пожал плечами.
— Хорошо…
Андрей опустил глаза, чувствуя, что краснеет. Все-таки это было как-то чрезмерно. Спать со своим другом. И страшно. Он же к нему относится как к брату! Или нет?
— Поехали в номер?
— Как скажешь.
========== 14 ==========
В машине оба ехали молча. Андрей не знал, куда глаза деть. Согласился на свою голову. И все-таки внутри росло приятное предвкушение. Миша, казалось, волновался еще больше, что удивляло. Он-то в отличие от него опытный. Кого ему стесняться? Недавнего жителя ближнего зарубежья? Почти гастарбайтера? Конечно, Андрей понимал, что Эмилиан обладал вполне себе потрясающей внешностью, но как личность он никто.
Следом родилась мысль, которая и так очевидно напрашивалась: а что, если дело всего лишь в приятной мордашке и поджарой жилистой фигуре? Хотя… А чем еще? Вряд ли Миша успел разглядеть масштаб личности, пока Андрей приносил ему кофе. Веселее от этих мыслей не стало. С другой стороны, получалось, что к опыту и образованию добавлялся еще один бонус на который Андрей упрямо не хотел обращать внимания: внешность. Более выигрышная и притягательная, нежели была до этого. Только вот притягательная для чего? Для проституции?
С другой стороны, у Эмилиана нет родителей, живущих в Москве. Его мама не учитель музыки, а папа — не профессор в МГУ. Да и школу он заканчивал сельскую, в той самой деревне, из которой и уехал.
— А ты говоришь по-молдавски? — прервал тишину Миша.
— Я его забыл, — пробурчал под нос Андрей и, вытащив телефон, уставился в него, чувствуя снова этот продолжительный взгляд.
— А английский ты, значит, помнишь… — пробурчал под нос мужчина, касаясь рукой подбородка.
— Так получилось.
— У тебя удивительно избирательная память.
Ладонь Михаила легла на бедро, отчего по телу пробежали мурашки. Андрей уже не видел, что там, в телефоне, хоть и продолжал пялиться в экран. В горле пересохло.
— А я рассчитывал на то, что ты мне будешь переводить с румынского.
— Я его выучу, — прошептал Андрей, с трудом соображая.
— Это замечательно, — рука не спеша двигалась к паху, — и на каком уровне?
— Самом высоком… — выдохнул парень и, опустив руку, держащую телефон, перевел взгляд на Михаила. Его глаза блестели. Он смотрел на Андрея так, как никто и никогда прежде.
— А у тебя хватит способностей?
— Я усердный.
Андрей уже и сам не знал, о чем говорил, то ли о языке,
